Любовь смертной

— Эльфы! — теряя последние силы, я схватила Гиза за руку.

— Не успеют, — скрипнул зубами он.

Когда первые ряды волков налетели на нас, Гиз отшвырнул меня в сторону, занося меч...

От боли все плыло у меня перед глазами; в голове стоял странный шум, подобный тому, что слышишь, погрузившись в воду с головой. Словно во сне я увидела, как нависает надо мной разверзнутая волчья пасть, ощутила смрад жаркого дыхания на коже и почти бессознательно вскинула клинок, метя твари в горло... Потом из страшной пасти хлынул поток черной крови, тяжесть звериного тела пригвоздила меня к земле, и последнее, что отпечаталось в моем угасающем сознании, был чей-то отчаянный, странно знакомый крик.

... Приятная прохлада легла на лоб. Вздохнув от удовольствия, я шевельнулась, и тотчас злая боль впилась в спину, запустила когти в грудь. И я все вспомнила.

Вскочила, тяжело дыша и озираясь; чья-то сильная рука успокаивающе взяла меня за плечо и заставила лечь обратно, на плоскую, но упругую подушку. Лоб мой снова укрыл смоченный в холодной воде платок.

— Где я? — полутьма помещения и долетавшие до слуха странные звуки пугали. Ноздри щекотал едкий аромат каких-то трав.

— В лекарском шатре, — ответили мне по-эльфийски. Я скосила глаза — у изголовья постели сидел белокурый эльф и что-то смешивал в глиняной миске. Рядом горело несколько свечей, и блики света зажигали золотые искры в его волосах. Перехватив мой взгляд, он улыбнулся.

— Ты знаешь наш язык, дитя?

— Да... Так, значит, я в лагере эльфов?..

— Верно. Тебя привез отряд разведчиков с наступлением ночи — едва отбили у волков. Ты была серьезно ранена — задето легкое, ребро сломано... Теперь ты быстро пойдешь на поправку.

— Война... перевес... на чьей он стороне? — я говорила отрывисто, так как дышать все еще было трудно и каждое слово отдавалось болью в глубине груди.

— Война окончена, — лекарь взглянул удивленно, — мы одержали победу. Вчерашняя битва решила исход войны. Темные отступили; Горхан мертв; мы преследуем остатки его войска в горах. Отряд, что напал на вас у реки, был одним из последних — и наши воины никому не дали уйти.

— Скажи... ты знаешь... — я закашлялась, — ты знаешь Гелериада О'Сколь, травника, подобного тебе? Он мой друг...

На лице эльфа отразилось еще большее удивление.

— А мне он наставник. Большая честь быть его учеником! Когда пало множество наших солдат, Гелериад взял в руки меч и встал в ряды оставшихся. Он не только великий целитель, но и великий воин. Тебе повезло быть другом эльфа из рода О'Сколь!

— Так он... жив? — спросила я с замиранием сердца.

— Жив, хвала Матери-Звезде! Я разыщу его, если хочешь — но позже; сейчас он наверняка занят ранеными...

— Благодарю тебя.

— Отдыхай, набирайся сил. Через несколько дней ты уже будешь на ногах. Храбрая девочка, что ты делала в Гертонионе, так близко от Равнины Танцующих Теней?

Я хотела ответить, но тут вспомнила о Гизе и устыдилась. Если бы не он, волки бросились бы на меня и разорвали на куски... Боги, надеюсь, он не слишком пострадал!

— А что с Гизом, моим спутником? — спросила я. — Последнее, что я помню — как он сражался в волками на песке. Он не ранен? Где он сейчас?

Эльф не торопился с ответом. Меня это насторожило — неужели все так плохо?

— Он тяжело ранен, да? Не молчи! Где он?

Лекарь поднял на меня глаза, полные безмерной печали.

— Мы похоронили его у холма вместе с павшими воинами...

* * *

Я обогнула очередной шатер, остановилась, выравнивая дыхание — тугая повязка давила на грудь — и увидела Гелериада. Он сидел на бревне, грея руки над костром, сгорбленный, поникший, и ветер трепал его длинные черные волосы. Меня он не видел — взгляд его был устремлен в огонь, и выражение его лица, бледного, с рваной ссадиной поперек виска, впервые меня испугало.

Я медленно приблизилась, хотя больше всего на свете мне хотелось подбежать и броситься ему на грудь. Остановилась в двух шагах, но он по-прежнему не замечал моего присутствия.

— Гелериад, — позвала я, и голос мой пресекся.

Вздрогнув, он поднял голову. В желтых глазах танцевало пламя, но они не выражали ничего, кроме пустоты. Его взгляд обдал меня таким холодом, что я невольно отшатнулась.

— Тесса? — безучастно спросил он, кажется, совсем не удивленный моим появлением. — Что ты здесь делаешь?

— Я... я приехала к тебе...

— Война закончилась. — зачем-то сказал он, снова отворачиваясь к огню. Что он видел в его глубине? Я осторожно присела рядом, на краешек бревна, попыталась взять Гелериада за руку, но он резко оттолкнул мою ладонь.

— Ее нет, понимаешь! — глухо произнес он и спрятал лицо в руках. — Погибла, умерла на моих руках. Я не смог ее спасти, Тесса. Мэйолин мертва! Моя Мэйолин — мертва...

Я молчала, но в моем сердце не было скорби — это чувство умерло вместе с Гизом, там, на ледяном берегу. Мне хотелось что-то сказать Гелериаду, утешить его, принять часть его боли — но я не знала, как это сделать. Да он и не хотел этого.

— Мне очень жаль, Гелериад. — эти слова были так же холодны, как ложившийся нам на плечи снег. Они не могли вернуть ни Гиза, ни Мэйолин...

— А Мэлор?.. — вспомнила я.

— Ранен... в шатре... — похоже, речь давалась Гелериаду с трудом — должно быть, я причиняла ему страдания одним своим присутствием. Как больно ему было сейчас! Я на миг представила, что ощутила бы, узнав о его гибели, и слезы заструились по моим щекам. Я беззвучно плакала, сидя рядом с ним, живым, и не смея коснуться его руки. Снег все падал, оседая на наших волосах, но мы его не замечали...

Потом Гелериад поднялся, глянул на меня, словно лишь сейчас заметил.

— Возвращайся домой, Тесса. Напрасно ты приехала. Война окончена, здесь нечего делать. Езжай домой.

— А ты, Гелериад? Поедем со мной, в Фэйти!

— Нет. — он усмехнулся. — Нет. Горстка Темных успела удрать в горы — нужно найти их и добить, а после огнем выжечь весь их проклятый край, очистить землю от созданной ими мрази...

— Но ведь ты когда-нибудь вернешься! — в отчаянии закричала я.

Продолжая усмехаться, он взглянул на меня, и я поняла, что он никогда не вернется — и будет искать смерти до тех пор, пока она, наконец, не прервет его страдания. Потеряв Мэйолин, он потерял все — и любовь смертной оказалась бессильна перед вечностью, на которую он был обречен. Вечность мрака и боли, в которой каждый новый день будет казаться изощренной пыткой. Так устроены эльфы. Любить до смерти, любить вопреки ей...

Я плакала, не в силах принять поражение, не веря в утрату, которую бы с радостью променяла на смерть. Гелериад молча смотрел на меня, и в ястребиных глазах не было жалости. Теперь они всегда будут такими.

— Гелериад...

— Уезжай, Тесса. — повторил он, и, уже отворачиваясь, равнодушно бросил: — Я не люблю тебя.

Одернув на себе побелевший от снега плащ, он было двинулся прочь, но все-таки обернулся, лишь для того, чтобы мимолетно коснуться моей щеки закованной в перчатку рукой.

— Прощай, Тесса.

Он уходил, а я стояла и смотрела, как растворяется в снежном вихре его фигура. Скоро и следы его замело снегом.

2006 г.