Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Кажется, меня понесло. Молодежь слушает, разинув рты. Ощущение, будто читаю лекцию студентам. А что, есть ещё порох в пороховницах!
— Хотите, — это я уже обращаюсь к Вике, — в общих чертах, опишу вашу общественную систему? Сложу из кусочков, фактов вашей езды именно на таком транспортном средстве? Во-первых, цвет его корпуса очень заметный — яркий. Во-вторых, его бортовой знак нарисован предельно крупно и... сверху. Это значит, что разглядывать и искать машину, в случае нужды, будут с воздуха. С земли и технику, и её хозяина в вашем мире узнают в лицо, без формальностей... И хороших дорог у вас там нет. Зато много водоемов и очень мало людей. Только один добавочный вопрос, эта складная штука — турель для пулемета? Точно она?
— Ага.
— Тогда, вот эти тоновые пятна (видите, в боковом свете?) — следы заделанных дырок от пуль. Что всё перечисленное, плюс ваша внешность и извините, манеры (насколько могу судить со слов Виктора), дают в комплексе? Классическую полисную систему античного образца. Только без рабов...
— Маленькие города, по несколько тысяч жителей, в каждом. Ну, может быть, несколько десятков тысяч. В некоторых. Города рассеяны по всей планете. В обороне и продовольственно они полностью автономны. В культурном и технологическом отношении — единое целое. В радиусе около сотни километров вокруг них — подмандатная территория. Там вы на вот этих самых авто и ездите. По бездорожью. Ну, или плаваете. Не удаляясь от электростанций. В случае любых проблем, рассчитываете на помощь с воздуха. Гоняете банды, патрулируете, учите местных феодалов хорошим манерам. Иногда, участвуете в военных заварушках. Но это редко — людей очень мало, каждый человек на счету. Все граждане постоянно вооружены, даже дети. Все живут в напряжении, всегда готовы к отражению нападения. Правовая система единая и упрощена до предела, чуть ли не до "Законов двенадцати таблиц", выставленных где-нибудь на центральной площади. Адвокатов нет совсем. Каждый полноправный гражданин, где-то уже с 14-15 лет, обязан защищать закон и порядок лично, с оружием в руках, не надеясь на помощь властей. Каждый лично отвечает за слова и за дела своей головой. Преступность в городах отсутствует вообще, все друг друга знают и все друг другу верят. Торговля есть — только между городами. Связь — по радио и самолетами. Все жители владеют несколькими языками, все управляют любыми видами транспорта, наземного и воздушного, очень много путешествуют. Деньги — только драгметаллы (для дикарей) и безналичный расчет (между собой). Электронные кредитные карточки? Вряд ли... Думаю, вам хватает простого устного подтверждения сделки, или отпечатка пальца. Медицина и образования бесплатные, промышленность транспорт и сельское хозяйство — только в общей собственности. Наемный труд запрещен. Очень уютный и интересный мир. Честно. Мечта Аристотеля. Или подобие древней Швейцарской Конфедерации. Я вам завидую. Грубо — где-то так. Сильно ошибся?
Вика явно поражена... мыслит. Зато Витька лезет с возражениями.
— Да не может боевая машина быть такой попугайской расцветки!
— Может-может! Как говорится, учи матчасть. Хе-хе. До конца XIX века, когда появились дальнобойные винтовки, войска одевались очень ярко. Это было рационально. Сразу обратить на себя внимание — часто, предотвратить стычку. Точно так же, как все ярко окрашенные насекомые в живой природе или ядовиты, или больно жалятся. Своей броской внешностью они заранее предупреждают — а не тронь меня, сильно пожалеешь! Пулемет бьет на километр, гладкоствольный мушкет — едва на 150 метров. Значит, очень выгодно, что бы враги видели машину уже за километр... и разбегались заранее, потому, как пулемета в ней может и не оказаться...
Вика утвердительно кивает, продолжая думать о чем-то своем. Витька продолжает спорить.
— И ещё не сходится! С чего вы взяли, что у них между городами "только самолетом можно долететь"? Разве трудно весь автомобиль сделать в одном месте? Вы же сами говорили! — передразнивает, — "... в одиночку, без инструментов, собирают за один рабочий день".
— Именно! Собирают, но не изготавливают. Обрати внимание — какой контраст. Все высокотехнологичные узлы (аккумуляторы, гидравлические и электрические моторы, трубки, фары, приборы) сделаны исключительно качественно, из дорогих материалов. Но, при этом, как на подбор — маленькие и легкие. Зато любые крупные узлы (сиденья, корпус, руль) хотя и тоже качественные, на 100% самодельные. Первые — привозят издалека. Скорее всего — самолетами. Их цена уже значения не имеет. Остальное добро — делают руками. Или, заказывают местным мастерам... А возят издалека по той же причине — экономия трудовых ресурсов. Бедные месторождения им ковырять не выгодно. Проще — найти богатое и рядом выпускать конечный продукт. Как в бронзовом веке. Потому и конструкция простая. Потому и "крутых наворотов" нет... ни электрических стеклоподьемников, ни магнитолы, ни колонок. Трезвый расчет. За одну такую монету, достаю из кармана сувенир с утконосом, в XVIII веке, тебе сводный цыганский хор будет петь и плясать сутками напролет. Без всякой аппаратуры...
— А про управление самолетами, откуда знаете? — оращается за поддержкой к авторитету.
— Вика, ты что, умеешь пилотировать самолет?
— Сто двадцать часов налета на "Утенке". Тридцать — на "Дятле", это, — она для меня поясняет, — штурмовик такой. Семьдесят пять — на "Рояле", — улыбается, — так наши сверхдальний транспортник называют, — У него проволока внутри. Как струны натянутые звенит.
— Нет, я верю, — ага, только самого оратора аж перекосило, но фасон, фасон! — только откуда это известно? Из электромобиля?
— Из оставленного дамой личного имущества! Вы позволите? — поднимаю и показываю задире навигационный расчетчик. Близкое подобие старого НРК-2 Калашникова. Надо думать, он и не знает, что это. Переворачиваю.
— Ой!
— Видел? Прошу любить и жаловать — логарифмический карманный вычислитель с кольцевыми шкалами. В общем корпусе с расчетчиком. Без него пилоту — как без рук. По крайней мере, так было тридцать лет назад, когда я сам в аэроклуб ходил.
— Можно? — тянет загребущие ручонки, — Это что, вместо компьютера? А как пользоваться, где нажимать? Дядя Гриша, где вы такие раньше видели? Это они так от нас отстали?
С мстительным удовольствием (чтоб осознал) наслаждаюсь римейком басни "Мартышка и очки". Ассортимент ужимок и прыжков повторен с переизбытком, на хвост не нанизал только за его отсутствием. Зато понюхал...
— Он же вообще не работает! Ни кнопок, ни дисплея!
Вам логарифмическую линейку в школе показывали?
— Не-а! Это же давно полный отстой! Что дельного на ней можно посчитать?
— Ну, если вспомнить, в 50-х годах на самых обыкновенных логарифмических линейках считали всё — хоть космический корабль. Но, надо уметь. Прибор-то гибридный. Работает только в комплекте с головой и руками. Ну-ка...
Аналоговые инженерные калькуляторы середины ХХ века.
М-м-м-да. Вот до чего доводит отсутствие под рукой микропроцессоров. Привычный вычислительный прибор свернули в пакет кольцевых шкал, с ручкой плавного вращения и увеличительной линзой. До третьего знака — грубо. До четвертого — точно. Забиты все тригонометрические функции. Вполне себе инженерный калькулятор, разве без опции программирования. Почти как у друга деда, что привез подобный трофей после войны из оккупированной Австрии. Вот и опять держу в руках это чудо технической мысли. С подсветкой шкал, однако. Прогресс! Ага, если так нажать, то освобождается визирка. Она тот одна. Углы сноса, путевая скорость, пересчеты высот и скорости и времени полета... Насколько я помню, в оригинале — 23 основных шкалы. Тут больше. Вот эта — совсем незнакомая. Крутая техника! На крышке гравировка. Универсальный авиационный калькулятор НРК-2М-1636. Длинный серийный номер. Знак — серп и молот. Ниже. Пилоту-универсалу второго класса Виктории Ахинеевой. За отличие в учебе. Высшая женская авиационная школа имени Валентины Гризодубовой, г. Владиангарск, СССР. 7237 год от С. М. Офигеть! Ещё ниже, в изящной виньетке, стилизованным готическим шрифтом: "Изготовлено часовым мастером Иоганном Гессе. Женева. 1725 год от Рождества Христова". Протягиваю прибор Виктору надписью вверх.
Видел? Читал? Будешь ещё спорить со старшими? — Вика оборачивается к петушащемуся
— Григорий Иванович всё это, за несколько минут, на основании неполного набора данных, логически вычислил. А ты, альбом с фотографиями смотрел... и всё равно ничего не понял.
— Но я, зато, вас к нему привел! Видела, какие бывают люди? — непробиваемый тип...
Или, влюбился? А, понятно... Владимир покончил с водными процедурами и стоит рядом. Тощий, весь перевитый жилами... Как называли на Руси этот тип в старину — длинная мышца. Корми, не корми, жирным не будет никогда... Значит, ревнует. Может неосознанно. Оттого выпендривается.
— Виктор, а ты мыться будешь?
— Я? А что, надо?
Тэк-с, культура культурой, а гигиена отдельно... В смысле, даже мысли не посещало... Пожимает плечами и удаляется. Сочувствую, бак-то уже пуст. Ждать, пока новую порцию воды нагреет солнце — терпения нет. Вернуться сухим — гордость не позволит. Значит — пустит тоненькую струйку и будет долго крутиться под нею... Что мне и надо. Пора переговорить с гостями с глазу на глаз, начистоту. Кажется, и они так думают. Владимир начинает первым.
— Ну и как, убедились?
— В достаточной степени... Что дальше?
— Мы просим у вас приюта, на несколько часов. Зарядить аккумулятор. Подготовиться к отходу. Вечером, нас тут не будет. Готовы компенсировать любой материальный и моральный ущерб. Если честно, вам с Виктором лучше от нас держаться подальше. Просто уходите... и всё. Здесь скоро станет опасно.
Словно бы в подтвержение, совсем низко над нашими головами проносится серо-зеленая туша давешнего вертолета. Дра-ра-ра-ра... Твою мать! Начавшее было удаляться громыхание снова нарастает. Дра-ра-ра-ра... Вертолет делает круг. Заметили! Чертов канареечный драндулет, на фоне зелени, сверху он наверняка виден просто замечательно.
Ребята смотрят на небо. Переглядываются... Владимир вытягивает из бардачка два пакета. На каждом штамп — "Чистое бельё". Видно — приготовлены заранее. Начинают переодеваться. Быстро, но без спешки. Совершенно меня не стесняясь. Словно именно этого и ожидали. Или, действительно ожидали? В такой ситуации... и принимать душ. А потом переодеваться в чистое... Словно бы к смерти готовятся. Неприятная ассоциация!
— Объясните, что это значит?! — молчат... Одергивают комбинезоны, затягивают ремни.
— А это значит, что довольно скоро, Григорий Иванович, нас с Викой начнут убивать. Прямо тут, у вас на даче... Собственно, потому мы её и выбрали. Место малонаселенное, посторонние не пострадают. А мы должны продержаться, желательно до темноты. А после — попытаться прорваться. Тоже любым возможным способом. Обязаны отвлечь на себя как можно больше внимания.
— Извините... что так вышло, — это уже Вика, уставилась серыми озерами глаз, — Нам и правда, очень жалко. Хотелось бы, и посидеть, и поговорить. Здесь так мало интересных людей... В основном, книги. Три часа мы уже выиграли. Осталось восемь, — нехорошим взглядом обегает мои строения... — Пожалуйста, возьмите, больше у нас с собой уже нет, — парочка синхронно тянет из нагрудных карманов пластиковые ленты с монетами.
— Мы надеемся — вам этого хватит... на ремонт.
Машинально принимаю в подставленные ладони блестящие пластиковые гирлянды с деньгами. Какие-то несерьезные, но увесистые. Отказываться глупо. Так не врут. По-дурацки, неловко, запихиваю хрустящие гармошки в карман штанов. Правая сторона обвисает... Почему-то мне стыдно. Вот и кончилась сказка...
Да? А вот ошибка, ничего не кончилось! Что там Виктор на площади кричал? Его взяли в заложники? Значит, и мне можно попробовать... Кто там потом будет проверять? Я так хочу! Кажется, последние слова произнесены вслух. В серых озерах плещется удивление.
— Витя, — это слово она произносит почти нежно, — пока ничего не понял. Вы же взрослый человек!
— Вот именно... А ещё, я тут хозяин. И не спорьте! Накройте свою технику каким-нибудь тентом (есть у вас, нарочно же приманкой на виду поставили?). Идем в дом. Будем сидеть, и говорить, и пить чай. Я вас приглашаю! Чем больше здесь непонятного — тем дольше разборки. Предлагаю тянуть время, а там, будь что будет. Согласны? — Владимир молча протягивает мне руку.
— Спасибо!
Ради порядка обошел вокруг дома. Владимир увязался следом. Поднял и убрал в сарайчик забытый сельхоз инвентарь. Вышел на заросшую колею улицы, между брошенными участками. Пока никого. Запер калитку. Глянул на столб с "воздушкой". Над изоляторами заметно вьется дымок. Провод сильно нагрелся, вся линия явно работает на пределе возможного. Прожорливая штука серебряные аккумуляторы! Виктор с повизгиванием продолжает плескаться в душе. Надо ли ему говорить? Потом... чаем напою и выгоню... В конце концов, эту плюшку он заслужил. Кстати, прихватить сухих прошлогодних сосновых шишек. И таки растопить настоящий самовар. "Пить, так пить, сказал котенок, падая в колодец". Ибо не фиг!
Сидим на веранде. Окна распахнуты. Небо медленно затягивают облака. Громко гудит трубой старый самовар. Удивительное ощущение — люди уезжают в прошлое. Перекресток эпох... Разномастная посуда курятся волшебным запахом по всем правилам заваренного китайского чая. Менделеев, знаток и любитель, выдерживал чай в бутылках по нескольку лет. Этот почти свежий, ему всего три века... Саймак прав. Что может быть проще времени? Наверное, это гипноз. Ребята совершенно раскованы. Смеются, рассказывают веселые и не очень, на мой вкус, подробности из вековой эпопеи затерявшейся экспедиции. Вместе с ними перелистываем, уже по второму разу, альбом фотографий.
— Издан там, по случаю празднования первого века попадания. "Сто лет прогресса". Вы смотрите, спрашивайте, а если что непонятно, только номера листов называйте. Так быстрее будет. Человек глазами думает в тысячу раз быстрее, чем на слух, — это мне. Тонкая и плотная рисовая бумага.... Непривычно детальная полиграфия.... Фотографий ровно двести. По две на год. Разных. По качеству и содержанию.
Время тянется, тянется, тянется... Сейчас, где-то далеко, важные люди, в закрытых кабинетах или же салонах дорогих авто, определяют судьбу этих двоих. И подозреваю, что не будь меня в этом месте — уже бы решили. Ребятам не надо знать, какой у меня секретный допуск, какой род занятий, почему я не жду от судьбы ни радостей, ни разочарований... Вика тихо смеется:
— А ты говорил, альбом не пригодится. Вот и пригодился! Никогда не знаешь, что и где пригодится!
Гора свежих булочек, деревенской выпечки, вываленная прямо на скатерть, постепенно тает. Скатерть пролежала в буфете пять лет. Кусковой рафинад — двадцать. Видно, сегодня тот самый особый день, когда идет в дело абсолютно всё.
Первые фото цветные. Пока не кончились запасы готовых реактивов, бумаги, печатали, как привыкли. Затерявшиеся во времени старались держать марку. Потом, и долго, страниц 40-50 — фото черно-белые. На самодельных материалах. Некоторые лица мне уже знакомы. Некоторые пейзажи — тоже. Суровые скалы Байкала, серые готические башни средневековой Европы, дворцы восточных владык. Поля сражений, так и не состоявшихся в нашей ветке истории и события, в ней совершенно невозможные. Зимняя Москва времен Алексея Михайловича, с высоты птичьего полета... Невольничий рынок в Бахчисарае... бывший. Крупный план какого-то важного совещания, где среди свечей соседствуют пудреные парики и короткие армейские стрижки... Огромный, несуразно ярко-рыжий самолет с восемью многолопастными пропеллерами... Живые скелеты детей, на руках выносимые с какой-то баржи. Горящий парусный флот. Техника, дела. Люди, люди, люди. Убитая 20 лет назад сверхдержава, карикатурным подобием на саму себя, просочилась в щель между столетиями и вольготно раскинулась от Северного Ледовитого океана до айсбергов Антарктиды. Идеи, не нашедшие продолжателей в своем времени, оболганные и оплеванные, вопреки всем теориям прижились на совершенно чуждой почве позднего средневековья, как морская водоросль в пустыне... Или, дело не в идее? Дело готовности людей отличать закон (силу) и справедливость (правду)? Я смотрю на них, они на меня...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |