Королевские шутки

ПРОЛОГ

Разгромленное помещение содрогнулось от взрыва и будто присело: пол ушел из-под тела, потолок прогнулся, воздух раскалился, как в печи. Адское пламя слепящей боли швырнуло меня через всю комнату на пол. Я закричала, но в грохоте не услышала собственного крика. В тот же миг наступило безмолвие. В этой неправдоподобной тишине начал рушиться потолок. Он неотвратимо приближался, покрываясь сетью трещин и распадаясь на куски, до тех пор, пока грязно-серое крошево не накрыло меня.

Кто-то невероятно сильный потянул меня вверх, все выше и выше... Я не успела даже охнуть, как миновала перекрытия лаборатории под дном моря. Боль словно отделилась и осталась погребенной под обломками. Земная толща пропустила сквозь себя, как голограмма. Что происходит? Как такое возможно?! Я испустила истерический вопль, который, казалось, ушел внутрь тела.

Неведомая сила по-прежнему увлекала вверх. Не существовало больше ни слуха, ни зрения, но каким-то чутьем я поняла, что нахожусь в глубинах моря. Зрение появилось, но не такое, как раньше. Круговой обзор был непривычный и оттого пугающий. Море светлело — я приближалась к поверхности. Вырвавшись из воды, я снова закричала, с ужасом ощущая крик внутри себя. Своего тела я не увидела, вокруг были только небо и океан. Мысль, что я погибла, и тела больше нет, показалась чудовищной и невозможной. Море удалялось, я летела к облакам. Я не хочу туда! Я хочу вернуться! Но... куда?! Куда возвращаться? Осталась только паническая мысль: хочу снова стать телом...

С набором высоты понизилась температура. Я ощутила это, скорее, интуитивно. Внизу оставался океан, кое-где подернутый пеленой облаков, с одной стороны ограниченный знакомыми очертаниями берега. Все мое существо рванулось туда, но непонятная сила по-прежнему уносила вверх, и скорость ощутимо возрастала.

Линия горизонта приподнялась, отчего Земля приобрела сходство с блюдцем. Земля... Вид родной планеты со страшной высоты походил на кошмар, от которого хотелось немедленно избавиться. Паника так и рвалась наружу, я загоняла ее внутрь, пытаясь осмыслить происходящее. Даже если предположить, что я и в самом деле погибла — нет, быть того не может! — но если только предположить, то должен быть тоннель. Люди, которые вернулись ОТТУДА, все, как один, говорят о тоннеле и тяге. Меня вот тоже куда-то тащит без остановки, но почему не видно тоннеля? Может, потому что я не мертва? Разумеется, нет! Я не мертва, это невозможно! Что же тогда со мной происходит?

Желанная Земля улетала в темную, засасывающую бездну, занимая в ней все меньше места. Вокруг в аспидной черноте сияли звезды, и осмыслить это было невозможно, как невозможно было принять мысль, что вернуться обратно уже нельзя. Хотелось спрятаться, отгородиться от кошмарной, немыслимой бездны, забиться куда-нибудь в нору и затаиться. Я закричала — страшно, без звука. Звезды вокруг мельтешили и расплывались.

Пространство сгустилось и стало плотным. Казалось, оно мешает сделать вдох несуществующими легкими. Или они есть? Тело, сначала призрачное, стало приобретать зримые очертания. Мои пальцы... я снова вижу их. Паника ослабила хватку. Вот так-то лучше... Я прислушалась к себе и к окружающему. Рядом что-то происходило. Мне мерещилось, будто пустота вокруг пульсирует и плывет. Кто-то незримый и заботливый укутывал меня в невидимый кокон, мягко погружая в оцепенение. Мысли спутались и стали вялыми. Глаза слипались... Мои глаза... У меня снова есть глаза...

Теперь — спать.

Глава 1 БАРТЕР

Анджело Сайенс, развалившись в роскошном кресле, рассеянно барабанил пальцами по подлокотнику. Руслан Коренёв озабоченно супил кустистые брови, хотя осложнений с налаживанием связи в этот раз не предвиделось — Тайкох во время прошлого сеанса сам просил Сайенса выйти на связь и назначил время. Беспокоиться следовало хозяину: Тайкох, некая разумная субстанция, обитающая в космосе, ни разу на памяти Руслана не обращался с подобными просьбами.

Цвета на экране сконцентрировались и приобрели мерцающую глубину, и Анджело Сайенс наклонился к экрану.

— Неужели тебя и в самом деле не интересует, с кем я собираюсь общаться? — спросил у помощника признанный миром король генетики, которого сотрудники Лаборатории величали не иначе как Доктором.

— У меня своя работа, — буркнул программист.

— У тебя есть прекрасная возможность познакомиться с внеземным существом, с космическим полтергейстом, о существовании которого человечество едва ли подозревает.

— Ты сам-то с ним знаком? — усмехнулся Руслан, наблюдая за сменой цвета на экране.

— Материи у Тайкоха не меньше, чем в Солнечной системе, а как ловко он меняет свой объем! — поддразнивал Анджело Сайенс помощника, равнодушного ко всему, кроме компьютеров. — Человек не способен воспринять это существо теми органами, которыми располагает на данном этапе эволюции, однако мне оно дает себя почувствовать.

— Почувствовать можно. Не мешало бы проверить уровень радиации...

— Радиация тут ни при чем. Мы имеем дело не с материей, а с сознанием Тайкоха.

Руслан скривился: материя, сознание... Его, человека практичного, даже приземленного, всегда раздражали философские выкладки, особенно выкладки босса. Умные разглагольствования в карман не спрячешь.

Цветные пятна на экране посерели, втянулись вглубь экрана, и Руслан обмяк, безвольно свесив руки с подлокотников. В мозге Доктора поселился кто-то чужеродный и тяжелый, Анджело Сайенс скривился, едва дыша, и прошептал:

— Здесь я, здесь, ослабь хватку, ни к чему оно... так давить.

— До чего же вы слабы, человеки, — четко прошелестело в мозге.

Тяжесть ослабла, будто расцепились горячие пятерни, Анджело выпрямился и облегченно вздохнул.

— В последнее время ты теряешь самостоятельность, — заметил Тайкох и против воли Доктора перевел его взгляд на лежащего в кресле Руслана.

— Он не мешает, зря ты его 'вырубаешь' каждый раз, — ответил Анджело Сайенс. — Я и сам могу побеспокоиться о провалах в памяти моих людей.

На эту реплику Тайкох ответить не удосужился, однако ответил на мысли:

— Я не имею ничего общего с животными Земли.

Доктор виновато улыбнулся. Нельзя быть рассеянным при контакте с внеземным полтергейстом. Тайкох, обладавший собственным менталитетом, отличным от человеческого, и оттого не обидевшийся на 'скотину', начал деловой разговор:

— Предлагаю бартер.

— И ты туда же, — удивился Доктор. — Весь мир помешался на бартерных сделках. Что на что ты собираешься обменивать?

— Содержимое вашего контейнера под номером 14 точка 10232-Е.

Доктор подождал продолжения, не дождался и сказал:

— Это одна сторона вопроса. Прежде чем перейти ко второй, разреши выяснить первую.

— Тебе ни к чему эта свалка материи. Вместо того чтобы похоронить контейнер, отправь его в сторону Плутона.

Сайенс понятия не имел, что у него там в контейнере. Судя по номеру, какие-то отходы. Ответ 'партнера по бизнесу' его слегка насторожил, и ему до смерти захотелось узнать, что же там за отходы. Полтергейста человеческий интерес совершенно не зацепил. Впоследствии Доктор из любопытства просмотрел документы на груз в контейнере, но отходы и в самом деле оказались ничем не примечательным лабораторным мусором. Видимо, полтергейсту эти вещества понадобились для 'строительства' себя любимого. Тайкох между тем продолжил:

— В обмен на контейнер я предлагаю человека...

— О?!

— ...женщина, возраст двадцать четыре года.

— Ты хочешь обменять женщину на отходы?! Ты низкого мнения о жен... людях.

— Ценность контейнера для меня равнозначна ценности этой женщины для тебя, Доктор.

'Не думаю, что отходы важнее даже самой никудышной бабенки, — подумал Анджело Сайенс и тут же засомневался в правильности умозаключения. — Однако бартер с каждым шагом становится все занимательнее. Остается невыясненным один вопрос, если Тайкох, конечно, на него прореагирует...'

— Я забрал ее с Земли в момент смерти триста девяносто четыре года назад. Для этого пришлось разобрать ее по атомам, потом собрать снова, — прореагировал Тайкох.

— Зачем она мне? Она же мертвая.

— Она не мертвая. Память и сознание, скажем так, законсервированы, как и организм.

— Не могу же я брать кота в мешке. Покажи-ка ее, — попросил он.

На экране проявилось объемное изображение молодой обнаженной женщины во весь рост, сначала нечеткое, медленно поворачивающееся вокруг своей оси. Анджело Сайенс некоторое время всматривался в картинку, затем вздохнул, неторопливо снял очки, выбрался из кресла и стал ходить по студии взад-вперед, раздумывая о чем-то своем. Коренев по-прежнему сидел в кресле без движения.

Описав несколько бесцельных кругов, Сайенс вернулся на место и хмуро спросил:

— Имя?

— Тимофеева Серафима Андреевна. Куда доставить?

— Хозяйство Лаборатории в космопорту, сто второй сектор, склад.

Тайкох, не прощаясь, испарил с поверхности Земли малую толику своей материи. Доктор дрожащей рукой потер лоб. Запоздало подумал, что снова не понял, каким же образом он общается с Тайкохом: разговаривает вслух, или они передают друг другу мысли, или как-нибудь еще. Тут закопошился Руслан, и, как ни в чем не бывало, спросил:

— Вы уже закончили?

— Голова не болит? — осведомился Доктор.

— Нет.

'Что-то у Дока бледный вид. Повздорили, видать, мастодонты', — решил Коренев. Своего беспамятства он не заметил.

Сергей Буров, скучая, смотрел в окно. У него выдалась такая редкая свободная минута, как она дорога и долгожданна! Только чем ее, долгожданную, заполнить? Сергей не умел отдыхать и теперь бесцельно маялся у окна. Можно позвонить сестре или в Россию родителям, но настроение улетучилось еще с утра из-за ссоры с помощником, поэтому разговаривать ни с кем не хотелось. Представитель Лаборатории Сайенса в космопорту скучал и смотрел в окно пустыми глазами, ничего там не видя. Собственно, в окне ничего и не было, кроме густого серого британского тумана.

Одиночество прервал вызов Анджело Сайенса. Сергей понял, что свободная минута истекла, и тронул телеклипс на мочке уха.

— Сергей, доставь к воротам больницы груз с нашего склада. Немедленно.

— Что за груз?

— Увидишь. Кроме тебя, его никто не должен видеть, — ответил Доктор и отключился.

Сергей связался с диспетчерской и велел немедленно прислать фургон. Оставалось надеяться, что груз туда поместится. Выходя из кабинета, Буров привычно улыбнулся секретарше.

— Я на склад, — мимоходом уронил он с высоты завидного роста. Его фигура пронеслась мимо стола. Секретарша привычно придавила локтем сорвавшиеся с места бумаги. Дверь за ним закрылась, и девушка, почуяв относительную свободу, тут же уткнулась в компьютер. Через несколько минут дверь распахнулась, и в приемную стремительно вошла сестра Сергея в модном длинном пальто до пят. Секретарша упредила ее вопрос:

— Привет, Арина! Он только что уехал на склад.

Сергей вошел внутрь склада. Освещение зажглось автоматически. Никакого нового груза сюда не поступало. Буров недоуменно огляделся. Все контейнеры на местах, ничего нового. В приоткрытую дверь снаружи по-хозяйски заполз туман и уплотнился. Сергею это не понравилось, он прищурился и попытался сфокусировать на нем взгляд, но подозрительный сгусток матово переливался и упорно ускользал. Он исподволь перемещался к середине склада, затягивая в себя бесконечную ленту тумана из-за двери и приобретая все более четкие очертания. Сергей попятился. Температура на складе ощутимо понизилась. Лента тумана иссякла, а сгусток опустился на металлический пол в виде вполне материального женского тела.

Сергей обескураженно огляделся, но больше ничего аномального не увидел. Тело не шевелилось. Представитель Лаборатории ничего не понимал. Он прибыл за грузом, а вместо груза обнаружил... труп, который подбросили на склад каким-то экзотическим способом.

Он уже потянулся за телефоном, но тут — как некстати! — в приоткрытую дверь вошла Арина. И остановилась, увидев тело на полу.

— Батюшки, Сережа, что тут у тебя? — воскликнула она.

Сергей быстро опустил телефон обратно в карман.

— Ариша, быстро дуй отсюда! — произнес Сергей и с досадой подумал о видеокамерах, висевших и внутри, и снаружи.

— Еще чего не хватало! Я — медсестра, и не просто медсестра, а работник Лаборатории!

Она сдвинула брови и твердым шагом прошла мимо брата к трупу. Присев рядом, она без колебаний сжала запястье лежащего тела.

— Пульс прослушивается, — сказала она...

Сергей вздохнул с облегчением. 'А ведь это и есть груз', — осенило его.

— Ее необходимо доставить Доктору, — спокойным тоном сказал Сергей. — И надо, чтобы ее никто не видел и не знал о ней. Понимаешь?

— Да, конечно, — откликнулась Арина. — В любом случае ей нужна срочная медпомощь. Смотри, какая она холодная, будто только что из холодильника. Где она могла получить такое жуткое переохлаждение?! Давай-ка завернем ее в мое пальто, на улице-то еще холоднее.

Ростом мисс Бурова была не обижена, между тем как ледяная дева особым ростом не отличалась. Брат и сестра без особых хлопот завернули тело в модное пальто. Буров взвалил сверток на плечо и пошел вон из склада.

— Садись в кабину, — велел он сестре.

— Нет, я останусь, — торопливо ответила та и даже слегка притерлась к брату, мол, не выгонишь. — Может, по пути ей понадобится моя помощь.

Они расположились с грузом в пустом фургоне, и машина тронулась.

— Ты сказал, что о ней никто не должен знать. Что же со мной теперь будет? — спросила Арина.

— Все будет хорошо, — невозмутимо ответил брат и ободряюще улыбнулся. Он улыбался нечасто, и Арина поняла, что Сергей на вопрос не ответил.

— Скорее всего, останешься в Лаборатории и будешь работать, как и прежде.

— Останусь в Лаборатории? Вот этого-то я и опасаюсь, что меня запрут. У меня есть мечта...

— Зачем ты меня искала?

Вопрос застал Арину врасплох, и она засмеялась.

— Собственно, я собиралась поплакаться тебе в жилетку. Вчера я окончательно распрощалась со своим кавалером. Я так переживала, думала, что это навсегда... А за всем этим, — Арина кивнула головой в сторону свертка, — я совсем об этом забыла.

Сергей согласно кивнул. Арина вздохнула и добавила:

— Сат вчера сильно порезался, хирург зашил ему руку. А он обозвал меня спасительницей и заявил, что за ним 'легкий долг'.

— Скоро Сат отправится на Зертилию, — недовольно поморщился брат.

— Плохая шутка.

— Он уже слишком 'старый', чтобы Доктор и дальше терпел его на Земле. Нехороший у Сата взгляд стал в последнее время.

Арина нетерпеливо отмахнулась:

— Ты бы еще больше слушал Дока. Нормальный у него взгляд. А вообще я к нему не присматривалась.

— И я не присматривался, а все ж заметил, — недовольно ответил Сергей и насторожился:

— Что за звук?

— Я тоже слышу. Знаешь, стук зубов ни с каким звуком не спутаешь.

Брат и сестра переглянулись и уставились на сверток.

Буров выпрямился, касаясь головой крыши фургона, шагнул к свертку и откинул край пальто. Женщина лежала с открытыми глазами и сильно дрожала.

— Сережа, ей холодно, — шепотом сказала Арина. Сергей заботливо прикрыл 'груз' пальто, оставив открытым лицо, стянул с себя пиджак и набросил сверху.

На вид женщина была совсем молоденькой, на белом лице отчетливо темнели веснушки, из-под края пальто торчали темные завитки волос. Арина подобралась ближе, вытягивая шею от любопытства. Пальцами она дотронулась лица ожившей девушки. Та слабо дернулась, словно от боли. Губы ее шевельнулись, и глаза закрылись опять.

— Кажется, она сказала 'спасибо', — сказала Арина.

— Думаешь, эта посланница Божья знает русский язык? — довольно холодно поинтересовался Сергей. Он хотел накрыть лицо девы краем пальто, но Арина не позволила.

— Симпатичная. Наверняка андроид, — вздохнула Арина. — Мне бы хотелось, чтобы она оказалась человеком.

— Анджело Сайенс способен состряпать, что угодно, — сердито ответил Буров и помрачнел.

Глава 2 ПРОБУЖДЕНИЕ

...Высокий зеленоватый потолок, полумрак. Хотелось потянуться всем телом, размять руки и ноги, но не получалось, тело не слушалось. Зато уже не было так невыносимо холодно.

Зеленоватый потолок... Должно быть что-то другое, тоже потолок, но не такой. Думать тоже не получалось, мысли лениво отползали прочь. Сима скосила глаза вправо и увидела сидящую у ее кровати девушку в медицинском халате, опять же зеленоватом. Глаза слипались, и Сима про медсестру тут же забыла...

Медсестра заметила движение пациентки.

— Мистер Сайенс, она очнулась! — негромко воскликнула она, не пытаясь скрыть радости.

Звук снова вывел из забытья. Ей удалось чуть-чуть повернуть занемевшую шею, на что тело отозвалось тупой терпимой болью, и Сима увидела человека, которого медсестра назвала мистером Сайенсом. Нечеткий силуэт, тоже в медицинском халате, только белом, быстро приблизился к кровати, потирая руки:

— Ну, дорогая Серафима Андреевна, как твое самочувствие?

Сима попыталась ответить, но издала только неопределенный звук, неприятно удивилась и замолчала. Окружающее постепенно приняло четкие очертания. Мистер Сайенс оказался невысоким, плотным мужчиной в элегантных очках и с густой шевелюрой, эффектно смешанной с сединой, а медсестра — на редкость красивой девушкой со светлым славянским лицом. И врач, и медсестра понравились, оба глядели на нее тепло и ласково, но где она находится и как попала сюда, да еще в таком состоянии? Сима не могла немедленно вскочить и потребовать объяснений, и поэтому рассердилась. К тому же ей никак не удавалось вспомнить, что же с ней, собственно, произошло. Помнился густой июньский снегопад из тополиного пуха, почему-то навязчиво лезшего в глаза, как в бреду, остальное безнадежно ускользало из памяти.

Сима осторожно огляделась. Комната с зеленоватым потолком казалась не столько палатой, сколько лабораторией. Стеклянные шкафы с оборудованием льдисто поблескивали вдоль стен, половину помещения занимали установки непонятного назначения, все сверкало чистотой, а окна были завешаны шторами, и вся эта стерильность — умиротворяющих зеленоватых оттенков. Лицо медсестры показалось смутно знакомым. За столом сидел оператор лет тридцати с кустистыми бровями и небрежно постукивал по клавиатуре, вот этот человек Симе не понравился. Монитор отсутствовал, вместо него перед глазами оператора в воздухе висело квадратное пятно в рамке. На пятне менял конфигурацию замысловатый объемный график. Сима как начинающий программист с большими амбициями была серьезно озадачена. Единственное, что она поняла — предназначение цифр на экране. Они, цифры, показывали ее состояние.

Сквозь навязчивый тополиный пух в память пароходом вплыл автобус, обычный рейсовый автобус, и она, Сима, куда-то ехала в этом автобусе. Кажется, она упала там в обморок. От духоты, что ли? И из-за этого угодила в больницу? А экран-пятно похож на галлюцинацию. Сейчас она полежит немного, отдохнет, и галлюцинация развеется.

Взгляд уперся в левую стену, где висел большой красочный календарь с объемным изображением обезьяны, жонглирующей цифрами; внизу — месяцы и числа. А цифры у обезьяны — две двойки, четверка и единица. Получается — 2412. Сима, не отрываясь, глядела на эти четыре цифры, чем-то приковавшие ее внимание, а потом в заторможенный мозг стало закрадываться понимание...

Сима застонала. Медсестра проследила за направлением ее взгляда, сдвинула брови и сердито оглянулась на мистера Сайенса.

— Да, Серафима, сейчас 2412-й год, шестнадцатое июня, — с готовностью откликнулся тот. — Я решил не скрывать от тебя этот факт. Арина вот была против, а я считаю, что лучше с самого начала не скрывать правду. Это не так страшно на самом деле, поверь. Ты находишься в прекрасном мире, который теперь и твой тоже.

Серафима ужаснулась. Она попыталась приподняться, но Арина мягко коснулась ее плеча, ласково умоляя лежать спокойно. График на воздушном экране тревожно пульсировал, мелькали цифры, и оператор с кустистыми бровями кивал головой, словно соглашался. Доктор склонился над Симой, успокаивающе улыбнулся и легонько сжал ее запястье:

— Ничего страшного не произошло, Серафима. Ты проспала почти четыреста лет и, наконец, пробудилась. А мы поставим тебя на ноги.

Сима смотрела на него в упор почти с ненавистью. Мистер Сайенс дружелюбно ответил на безмолвный вопрос:

— Мне известно о тебе все. Ни о чем не волнуйся, все будет хорошо.

Лицо Серафимы исказилось, глаза закрылись. Арина глянула на календарь, потом с укором повернулась к Доктору.

— Вот видите? — сказала она.

От квартиры в Лаборатории Сима равнодушно отказалась. На ее отказ Доктор ответил, что решение менять не собирается. Сима даже не взглянула на предложенное жилище и поселилась в квартире Арины. Это вышло спонтанно. Арина, пытаясь вывести пациентку из душевного оцепенения, пригласила ее к себе на чай, и Сима так у нее и осталась.

Лаборатория Анджело Сайенса занимала шесть этажей в огромном многоэтажном здании, имела несколько отдельных входов и служила ему жильем, рабочим местом, раем и царством. Арина не оставляла попыток выманить Серафиму из затворничества и показать Лабораторию, но это никак не удавалось. Приходилось ограничиваться рассказами, которые Сима слушала, не перебивая и ни о чем не спрашивая. Единственный вопрос, который она задала — чем сама Арина занимается в Лаборатории.

— Я медсестра. А с недавних пор у меня появилась новая обязанность: заниматься своей подопечной. А моя подопечная — это ты, — со смехом ответила Арина и тут же посерьезнела. — Это честно, без шуток, я напросилась сама.

— Мне не нужна опека, — заявила Сима не без раздражения.

— Не обижайся, Сима. Мне это нужно самой. Понимаешь? В конце концов, я рада, что ты у нас появилась. Хотя тебя это совсем не радует...

Арина, сказав о своей опеке, и в самом деле не шутила. Буровы беспрепятственно доставили тело Серафимы до ворот Лаборатории, где их встретил сам Доктор с двумя неразговорчивыми санитарами. Теперь Сима походила на пострадавшую, которую доставили в больницу при Лаборатории.

При виде Арины Сайенс не стал скрывать недовольства.

— Что она здесь делает? — рявкнул он на Сергея. Арина залилась краской, а

у Сергея заходили желваки.

— В двадцать ноль-ноль ко мне в кабинет, оба, — бросил Сайенс и скрылся в дверях больницы, на ходу давая указания санитарам:

— В диагностический саркофаг!

В назначенное время Буровы явились в кабинет Анджело Сайенса. Кабинет владельца медицинской империи был небольшой, отделанный со сдержанным вкусом. Посередине стоял Доктор, заложив руки за спину, невысокого роста, крепкий, непобедимый, и настроение у него оказалось неожиданно хорошим.

— Арина, вы какого года рождения? — деловито спросил он.

Та ответила, про себя удивившись.

— Значит, двадцать пять, — уточнил Анждело Сайенс. — Хорошо, хорошо.

Сергей, ожидавший выволочки, разве что боевую стойку не принял, готовый защитить сестру от гнева босса.

— Значит, с нашей пациенткой разница совсем небольшая. Это кстати.

Он подобрался вплотную к подчиненной. Арина возвышалась над ним на полголовы, что не мешало Анджело Сайенсу смотреть на нее сверху вниз, впрочем, весьма доброжелательно.

— Что это значит? — вскинулся Сергей.

Анджело переключил внимание своего представителя и сухо сказал:

— Через месяц я отправляю на Зертилию экспедицию. Готовься.

— Объясните сначала, что это значит? — потребовал Буров и кивнул головой на сестру.

— Мистер Сайенс, — вмешалась Арина, — Сережа ни в чем не виноват. Это я!

— А, будем защищать брата? — беззлобно спросил Доктор.

— Но Зертилия для него — это же ссылка!

— Ни в коем случае. Многие мечтают там работать. Я ни в чем его не обвиняю, но Буров и в самом деле нужен на Зертилии. Туда, как обычно, отправятся только хорошие специалисты.

Сергей сообразил, что сестру защищать не надо, да и ему, похоже, выволочки не предвидится, и немного расслабился. Арина же не скрывала радости.

— Мистер Сайенс, вся Лаборатория только и говорит, что об этой экспедиции, но я тоже хочу попасть в команду. Есть ли у меня такая возможность?

Анджело Сайенс с любопытством смотрел на Арину, ожидая продолжения.

— Я с детства мечтаю о Зертилии, мистер Сайенс, даже два зертилийских диалекта изучила, хотя понимаю, что вряд ли туда попаду когда-нибудь. Но может, сейчас? Мистер Сайенс? Ведь там наверняка нужна медсестра, которая к тому же не свалится заживо на первом же марш-броске!

Анджело Сайенс наклонил голову, и было непонятно, соглашается он или нет.

— Возьмите меня в команду, пожалуйста. Сами знаете, я хорошая медсестра, могу не спать несколько суток. А еще я прошла курсы психологии, это тоже может пригодиться.

— В команде будут и врач, и медсестра, этого вполне достаточно. А вы останетесь в Лаборатории, и именно потому, что вы хорошая медсестра и в некоторой степени можете быть... м-м-м... вместо психолога.

— Чем же я буду заниматься? — упавшим голосом спросила Арина, поняв, что Доктор подготовил для нее задание.

— Моей пациенткой, которую вы сегодня доставили. Так вышло, что она потеряла всё, что у нее было, а это, сами понимаете, тяжело пережить. Вот ею вы и займетесь. Вы свободны, Арина, а с вашим братом я еще немного побеседую. Ему предстоит важная миссия на Зертилии.

Сергей украдкой дернул младшую за длинный локон и скорчил смешную рожу, так, чтобы Доктор не видел. Сайенс проводил Арину до двери, и та, уже открывая дверь, склонилась к уху босса (все-таки выше на полголовы!) и шепотом спросила:

— Какая кара ожидает Сергея?

— Какая еще кара? — искренне удивился Доктор.

Арина засмеялась, и, сморщив нос в сторону брата, покинула кабинет.

Почему ей никто ничего не объясняет? Прошло уже две недели с тех пор, как она 'пробудилась'. Пустые, никчемные дни. Арина явно скучает без работы, от которой мистер Сайенс освободил ее на неопределенное время. И сам он не оставляет пациентку без внимания, каждый день приходит на несколько минут, самочувствием интересуется, нет чтобы назначить время приема. Медосмотрами не мучает, вопреки мрачным ожиданиям. А еще он подарил гитару. Откуда он знает об ее увлечении?

Арина то и дело пытается выманить Симу из комнаты, но на просьбу показать город ответила отказом. Ясно, не велено. Какой он, город будущего? Арина объяснила, что видео показывать тоже не велено, зато можно рассказывать своими словами. Она и рассказывает, но Сима слушает очень недолго, потом уходит в себя. Нет, это неинтересно, главное, что стало с ее родителями, с братом? Не может быть, чтобы они умерли. Просто не может быть.

Сима расчесывается перед зеркалом — под глазами круги, кожа приобрела сероватый оттенок. Пытается улыбнуться — не получается, да не очень-то и хотелось. Она отчетливо помнит, как ехала в городском автобусе и слушала деда. Дед возмущенно сравнивал пенсию с ценами в магазинах. Сима слушала его краем уха и не поддерживала разговор, понимая, что деду хочется жить, а не вникать в экономические выкладки. Что потом? Потом Сима открыла глаза, ожидая увидеть потолок автобуса, но увидела другой — зеленоватый потолок помещения, похожего и на больничную палату, и на лабораторию. Мягкая тишина после гудения переполненного автобуса. Врач, медсестра и оператор; призрачный, прямо таки неземной монитор, и календарь 2412 года. Что-то еще неуловимо маячило в памяти, но Сима никак не могла за это зацепиться.

А почему, собственно, она ожидала увидеть именно потолок автобуса? В конце концов, она ведь не лежа ехала. Серафима отбросила бесплодные попытки. В голову сразу полезли воспоминания. Они причиняли боль, но она ничего не могла с собой поделать, и отдалась их течению. Ее детство прошло на Сахалине, в Охе. Плюс студенчество, Сима училась программированию. И больше ничего, кроме детства и студенчества. Мама, мама... Ох и тоска. Что занесло Серафиму с острова в Лондон, город настолько далекий, что казался почти вымышленным? Сима никогда не мечтала попасть в этот город, и теперь он ее не интересовал. Только бы вырваться из Лаборатории, а там бы Сима придумала, как добраться до Сахалина. Она понимала, что заблуждается, ожидая увидеть привычный остров, ведь прошло четыреста лет... Кто их выдумал, эти четыреста лет? Какая-то несуразица. Сима подумала, что и в родном веке не смогла бы выбраться за пределы Лондона без денег и документов, и застонала от безысходности.

— Что же делать с тобой? — спросила Арина с бессильной жалостью.

Да, о присутствии Арины забывалось. Та, лишенная интернета, безропотно читала книги, носила для Симы еду, прибирала в квартире. Не мешала она, Арина. Даже больше: когда медсестра долго отсутствовала, к Симе подкрадывалось беспокойство и даже страх. Что за страх, непонятно, но Сима не пыталась в нем разобраться, занятая собственным прошлым.

Мелодичный звон растекся по квартире, и Арина открыла дверь. Не вставая с места, — отметила про себя Сима, — с помощью обычной дистанционки, которую хозяйка ловко цепляла на пояс. Анджело Сайенс! Арина вся подобралась, как пантера, невольно улыбаясь обаятельному боссу. Доктор — приятная улыбка, розы, тонкий холодный аромат.

— Прогресс или регресс? — поинтересовался он. Арина неопределенно повела головой и коротко вздохнула.

— Прогресс регресса, — неприязненно ответила Серафима, но не удержалась от улыбки, и на конопатых щеках появились ямочки. Сайенс сдержал тайное желание погладить эти ямочки и вручил Серафиме букет. Арина лукаво улыбнулась и наполнила вазу водой.

— У моей любимой пациентки нет настроения, — шутливо нахмурился Доктор, но смотрел он с ласковой тревогой. — Арина, психолог наш, почему пациентка настолько мрачная? Здесь не замок Иф. Для поднятия настроения мы вместе отобедаем в одном из кафе Лаборатории. Арина?

— В кафе 'Русский лес', — откликнулась та.

— Давайте лучше поищем кафе в городе, — тут же предложила Сима.

— В наших кафе отлично готовят, и в них очень уютно, — ответил Анджело. — Увидишь и город, не торопись. В двенадцать ноль-ноль я жду вас в 'Русском лесе'. Прекрасный выбор, Арина. Мне нравится русская кухня. А тебе, Серафима?

— Мне тоже нравится, — ответила та.

Арина отметила, что лицо ее подопечной посветлело.

Доктор ушел. Сима приобняла гитару и начала перебирать струны.

— Покажи мне выход из Лаборатории, — попросила она.

— Я покажу тебе всю Лабораторию, — обрадовалась Арина.

— Это долго?

— Тебе не терпится оказаться в городе, — догадалась Арина. — Пока Доктор не решит, города ты не увидишь. Но ты не расстраивайся. Наш Доктор — гений, ты потом поймешь. Ему виднее. Посмотри сначала Лабораторию, иначе у тебя будет слишком много впечатлений. Конечно, тебе хочется поскорее увидеть, что стало с нашим миром через четыреста лет. Хорошо стало, по сравнению с двадцать первым веком просто рай.

— А ведь он тебя здесь запер, как и меня. Тебе ведь запрещено покидать Лабораторию, я угадала?

— Ничего страшного. Если тебе это поможет, — беспечно засмеялась Арина.

— Мне? Мне не надо помогать. Мне вообще ничего не надо. Я даже ничем не болею.

— Ты болеешь своим временем, — ответила Арина и задумалась. Она сильно опасалась, что, увидев выход из Лаборатории, ее подопечная окончательно уйдет в депрессию. Мистер Сайенс не желает направить ее психотерапевту, а сама Арина оказалась совершенно бессильна, и бессилие страшно огорчало жалостливую девушку.

— Пойдем, я покажу тебе выход, — решила она, наконец. Это был единственный твердый шанс вывести затворницу из квартиры, к тому же Арина не была уверена, что Сима пойдет в кафе на обед, пусть даже с королем генетики.

— А ведь я тебя уже видела, — произнесла вдруг Сима, отчего Арина прямо таки подпрыгнула на месте и замерла.

— Я вспомнила, — продолжила Сима. — Я все пыталась вспомнить что-то и вспомнила! Было очень холодно. Ты накинула на меня... нет, какой-то мужчина накинул на меня... пиджак, кажется, я не рассмотрела. А ты дотронулась до моего лица. Вот так... Ты меня обожгла! Арина, что это было?

Арина замялась и неохотно подтвердила:

— Это действительно было. Ты только-только начала просыпаться.

Она опасалась вопросов, ведь Доктор, хоть и не строго, но велел не рассказывать об этом эпизоде. Но Сима промолчала.

Впервые за две недели добровольная затворница покинула стены квартиры. Она настороженно оглянулась по сторонам и подошла к противоположной стене, полностью прозрачной, забранной в подобие тонкой ажурной решетки. Сима остановилась и вытянула шею, рассматривая вид из окна, вернее, из прозрачной стены.

— Тот, который накинул на меня пиджак, кто это был?

— Мой брат.

— У меня тоже был брат.

Арина прикусила губу.

— И еще я не могу понять одну вещь. У меня был летаргический сон длиной в триста девяносто шесть лет. А я никаким истощением не страдаю. Мышцы не атрофировались, и с головой, если не ошибаюсь, все в порядке. Это просто невероятно!

— О, пусть это тебя не беспокоит. Доктор может все! — с уверенностью ответила Арина.

— Да ну? — недоверчиво переспросила Сима. — А если он может все, почему у него слабое зрение?

В первое мгновение Арина не поняла, а потом рассмеялась:

— Конечно, ведь он носит очки! Сима, это не близорукость, это имидж. Ведь ему так идут очки! Дефекты зрения легко устраняются. Люди не захотели расставаться с очками, их носят как украшение. Сима, у меня к тебе просьба. Никому не рассказывай, что ты вспомнила о нас с братом, особенно Доктору.

Арина со спокойной совестью рассказала, как они с Сергеем везли ее в фургоне, и о запрете мистера Сайенса.

— Как видишь, я и сама ничего не знаю, а из Сережки и слова не вытянешь.

Загадка летаргического сна стала еще непонятнее, но задуматься Сима не успела, потому что разглядела за прозрачной стеной потрясающий урбанистический пейзаж, на который во время разговора смотрела пустыми глазами. Окна квартиры выходили на внутреннюю территорию огромного здания-подковы, и города не было видно.

Впечатления полного отсутствия стены окна не создавали — человеку необходимо чувство защищенности. Потолок укрывал густой плющ, стену с дверями квартир скрывала буйная зелень. Та зелень, которая не требует избыточной влаги. В ней жизнерадостно чирикали попугайчики... Вдоль коридора погуливал чуть заметный приятный сквознячок, создающий иллюзию легкого ветерка на открытом пространстве.

— Шестой этаж — жилой, — сказала Арина, когда Сима оторвалась от созерцания города. — Четвертый и пятый — деловые, второй и третий — поликлиника и больница, а первый этаж — подземный, там исследовательская лаборатория, туда простым смертным доступ запрещен.

Арина объясняла это не в первый раз, но до сих пор Серафима ее не слушала.

Ближе к лифту расположилось зеркало от пола до потолка. Сима подошла к нему ближе и всмотрелась в свое отражение, коснулась пальцами кругов под глазами. Арина внимательно наблюдала за подопечной, уже готовая довольно потереть руки, так, как их потирает Доктор в хорошем настроении.

Они спустились на лифте на два этажа и быстро пошли по широкому коридору. Здесь не было так уютно, как в жилом секторе, здесь царила деловая жизнь Лаборатории. Кабинеты распахнуты настежь, много людей, рабочий шум, кое-где суета. Озабоченные люди не обратили на них внимания.

— Здесь всегда так с утра, — сообщила Арина, которая намеренно провела здесь свою пациентку — хоть чуть-чуть, хоть краешек Лаборатории показать, и глядишь — подопечной станет интересно. Они спустились еще ниже, где было довольно тихо.

— Мы на втором этаже, здесь поликлиника, — объяснила Арина. — А это выход.

Сима увидела огромные решетчатые ворота, за ними еще одни, прозрачные, и всё было открыто! Можно идти. Между воротами навытяжку неподвижно стояли два дюжих молодца. Оранжевые рубашки с желтым отливом, кожаные темные брюки, высокие сапоги, на ремне у каждого кобура и дубинка. Все одного роста, как один, и с одинаковыми лицами. Нет, лица были разные, но одинаково каменные.

— Арина, это что, манекены? — осенило Симу. — А на кой они тут?

— Это не манекены, это андроиды, — без улыбки ответила Арина.

— Андроиды?!

— Да. Их синтезируют здесь, в Лаборатории. Изобретение Анджело Сайенса. Конкретно эти предназначены для охраны ворот Лаборатории. Их и окрестили 'вратарями'.

— Им хотя бы лица приветливыми сделали, — сварливо буркнула Сима.

— Смотрят за порядком, с ними лучше не связываться. Одного вида хватает, чтобы во всей поликлинике ни одного дебошира не было.

— И много их таких?

— В Лаборатории много, они выполняют разную работу. И сами они разные, не то что 'вратари'. Эти даже живут недолго, пять лет всего.

Но Сима снова не слушала, она уверенным шагом направилась к воротам. Там, за ними — город, там свобода. А что дальше, она не думала. Арина не стала ее останавливать, пусть сама убедится.

В шаге от раскрытых ворот Сима словно натолкнулась на стену. Сердито фыркнув, она всем телом налегла на вдруг затвердевший воздух. Повела руками — руки проходили сквозь воздух беспрепятственно. А сама она — нет. И даже кулаком не стукнешь с досады, они же пролетают насквозь! Люди, которые входили и выходили, стали с любопытством оглядываться. Почувствовав, как на глаза навертываются слезы, Сима гневно повернулась к Арине.

— Ах, вот как?!

Та подошла ближе, протягивая в мольбе руки:

— Сима, Сима, я же все тебе рассказывала, но ты не слушала... Со мной то же самое, я тоже не могу отсюда выйти. Сима, это временно, так надо. Доктор решил запереть меня с тобой вместе, это его решение. Он опасается за твою психику, он просто тебя бережет.

— А тебя? Тоже бережет? — со злостью сказала Сима, сжимая кулаки.

— Нет, я согласилась сама. Для тебя. Чтобы быть рядом с тобой. Я так захотела.

— Что ты несешь, Арина, что за жертвы еще?!

— Никакая это не жертва, — отмахнулась Арина. — Ты не только пациент Доктора, ты и мой пациент. Я... хм... Про ответственность рассказывать?

— Я не пациент, я абсолютно здорова! — отчеканила Сима.

— Это верно, — покладисто согласилась Арина, — иначе бы тебя наши врачи уже затаскали, честное слово. К ним попадешь — точно заболеешь.

— Да? — и Сима вдруг поперхнулась смехом. — А я думала... думала... что медицина за четыреста лет продвинулась далеко вперед.

— Ну, да, так и есть...

Сима быстро отошла от ворот и расхохоталась, аж слезы брызнули. Удивительно, но то, что она в заточении не одинока, принесло некоторое удовлетворение, в котором Сима даже себе признаваться не захотела. Арина тоже смеялась. Отхохотавшись, Сима спросила:

— Зачем тебе возиться со мной, не пойму? Доктор приказал, что ли?

— А ты как думала? Он тут главный.

— Это я уже поняла. А жертвы зачем?

— Никаких жертв, просто работа. Сима, ну разве плохо, что я рядом? Если плохо, я поговорю с мистером Сайенсом, и он решит что-нибудь.

— Н-нет, не надо. Наверное, ты со мной совсем измучилась.

На это Арина снова засмеялась:

— Не больше, чем с другими пациентами. Показать Лабораторию?

— Нет.

— Жаль, — искренне разочаровалась Арина. — Я надеялась, что тебе стало интересно.

— Не сейчас. Позже. Ты скажи, почему мы пройти не можем?

— Потому что все сотрудники Лаборатории идентифицированы. Биометрические параметры, слышала о таком? Это нужно, чтобы в служебные ворота никто не прошел.

— Ага, а теперь, чтоб кое-кто еще и не вышел, — съязвила Сима.

Они вызвали лифт.

— Должны быть другие выходы. Не может быть, чтобы выход был только один, — снова с надеждой произнесла помрачневшая Сима.

— Разумеется, не один, но только здесь вход свободный. Остальные — служебные, и пройти там могут только сотрудники Лаборатории. Я пока не могу.

Створки лифта раскрылись, выпуская 'пассажиров', и среди них Сима сразу увидела... андроида. Определила она его по одежде, такой же, как у охранников, только у этого не было оружия. Выражение лица у него было вполне человеческим, озабоченным, и если бы не одежда, она бы ни за что не подумала, что это андроид. Он кивнул Арине, и та улыбнулась в ответ самой очаровательной улыбкой. Мимо, однако, андроид не прошел... Он повернулся к Симе.

— Ба, какие красотки ходят по коридорам нашей почтенной Лаборатории! — выдал он, отчего Сима остолбенела. — Девушка, ты кто?

Сима не знала, как следует вести себя с андроидом, и оглянулась на Арину. Та открыто смеялась. Творение Анджело Сайенса возвышалось над статной Ариной на добрую голову и было отлично сложено. Светлые, почти белые волосы, по-лошадиному длинное лицо, зубастая улыбка и светло-серые глаза, которые не смеялись. Улыбка жила отдельно от глаз, смотревших на Симу очень серьезно.

Сима смутилась и оттого ощетинилась. И забыла, что перед ней андроид.

— А почему на 'ты'? Мы разве знакомы?

— В данный момент — нет, но это поправимо, верно, красавица?

— Я не собираюсь с вами знакомиться.

— А я собираюсь. Меня зовут Сат, а вы у нас... кто?

Сима сжала губы, и Сат обратился к Арине:

— Ариша, спасительница моя, познакомь нас, пожалуйста, тут без посредника никак.

— Это Серафима, — со смехом ответила та. — Сат, нам надо идти, извини, пожалуйста.

Андроид в упор, уже без улыбки, рассматривал Серафиму, и она стушевалась окончательно.

— Ты неважно выглядишь, хоть и красива, — с убийственной прямотой сказал он и тут же улыбнулся во все зубы:

— Ешь больше морковки и следуй предписаниям нашего Дока, и все будет о'кей!

— Хам, — возмутилась Сима.

— О, взгляд Медузы Горгоны! Не старайся, я не окаменею.

— Хватит зубоскалить! Кто вы такой, собственно, чтобы со мной так разговаривать?

— Я же сказал, Сат. Точнее, 26SAT482 дробь 397.

Окаменела сама Сима, вмиг вспомнив, что ее собеседник — не человек.

— Если учесть, что мои гены подобраны искусственным путем, а организм выращен в биосаркофаге, то я — андроид, — подтвердил Сат.

— Я это поняла.

От растерянности Сима начала краснеть и от этого рассердилась с новой силой.

— Мне, вообще-то, неважно, откуда ты взялся, хоть из яйца вылупился. Это не повод для хамства!

— Такого сделали, — с хохотом ответил наглец. — Очень жаль, но я и сам тороплюсь. Встретимся еще. Пока, красавицы!

Сима хотела было ответить что-нибудь колкое, но не успела: Сат уже быстро удалялся по коридору.

Сима, злая и раскрасневшаяся, резко повернулась к Арине.

— Чертовщина какая-то! — заявила она. — И он еще смеет...

Арина смеялась. В лифте она оборвала смех и серьезно сказала:

— Ему уже четырнадцать. Последняя цифра в его номере означает год, когда его создали.

— Создали, — потрясенно повторила Сима, все еще не в силах смириться, что рукотворное создание может быть настолько похожим на человека.

— Такие андроиды живут по четырнадцать-пятнадцать лет, так что он уже старый.

— Чудовищно. А разве им не могут давать нормальные имена?

— Сейчас уже дают, потому что, как ни странно, стали возмущаться люди. Сима, ты скоро привыкнешь. 'Старого' андроида с первого взгляда нельзя отличить он человека.

— А это самое чудовищное.

— Ты, оказывается, такая же, как и большинство людей, которые считают андроидов нелюдьми, — с огорчением проговорила Арина, входя в квартиру.

— Но это невозможно! — сердилась Сима.

— На самом деле андроиды ничем от людей не отличаются, разве что тем, что набор генов для них подобран искусственно и их выращивают в специальных контейнерах — биосаркофагах.

— Странно. Но пятнадцать лет — это только детство. Значит, они вырастают, и... всё?

Арина вздохнула, помолчала немного и решилась:

— Сима, они рождаются сразу взрослыми. Их растят в биосаркофагах пятнадцать лет, потом приводят в сознание. Основные знания им закладывают еще на 'стадии роста' в контейнере, у нас есть особые учителя-педагоги, которые общаются со 'спящими' андроидами. Остальному 'новорожденные' учатся после пробуждения, и очень быстро. Такой у них интеллект. Стареют они так же, как люди, но окончательно состариться не успевают. Да, они отличаются от людей еще и сроком жизни. Мистер Сайенс дает им очень короткие сроки.

Сима покачала головой.

— У меня слишком много впечатлений на сегодня, — выдохнула она. — А те, у ворот?

— Это 'вратари', они как болванки. Остальные начинают разбираться в собственных ощущениях с приходом опыта. Со временем держать их среди людей становится опасно. Никто не может сказать, что на уме у старого андроида, к каким умозаключениям он пришел, работая среди людей, общаясь с ними.

— И этот опасный андроид запросто здесь разгуливает! Чем он, собственно, занимается?

— Руководит охраной Лаборатории, а за ее пределами Сат часто сопровождает мистера Сайенса среди охранников. Сима, скоро ты к ним привыкнешь и вообще перестанешь замечать!

— Сат особенно незаметный, — фыркнула Сима.

— Его и не надо замечать, он сам тебя заметит, судя по всему.

Сима подошла к зеркалу и глянула в него с неодобрительным любопытством.

— Давай сегодня ляжем спать пораньше, — предложила она. — Устала.

— Мы не только хорошо выспимся, — подхватила Арина. — С завтрашнего дня ты начнешь бегать со мной на стадионе и посещать тренажерный зал. Это рекомендовано для всех сотрудников Лаборатории. А сейчас пора идти в кафе.

Глава 3 КЛОЧОК ВОСПОМИНАНИЙ

Стены кафе утопали в объемных пейзажах леса. Казалось, будто столики стоят прямо в лесу. Кондиционеры создавали свежий лесной воздух, из шелестящей листвы доносился птичий гомон.

— Я вижу, глаза Серафимы сияют, — улыбнулся Анджело Сайенс, поднимаясь из-за сервированного столика навстречу девушкам. — Можете отведать салаты, сейчас подадут горячее. Сима, как тебе нравится мое царство?

Та молчала, не желая огорчать Доктора, и Анджело Сайенс перевел взгляд на Арину.

— Сима сегодня впервые покинула комнату, — спокойно ответила медсестра. — У нас состоялась первая экскурсия.

— Очень хорошо. Где побывали? Что повидали?

— Мы смотрели выход, — честно ответила Сима, невольно вспомнив Сата с его прямотой. Но не врать же!

— Выход? — удивился Анджело Сайенс и снова посмотрел на Арину. — Но это не самое интересное в моей империи.

— Я так захотела. И увидела там роботов, — мрачно сказала Сима.

— Это не роботы, это андроиды. Они почти совершенны, — произнес Доктор с гордостью, изучая ямочки на щеках Серафимы.

— Неужели на Земле мало людей? — спросила Сима. — Они рождаются и так. Чего вы хотите добиться, создавая похожих на нас существ?

— Совершенства, только совершенства, милая Серафима.

— Всего-то? — недоверчиво ответила Сима. — Но это непрактично. Чем они занимаются среди людей? Разве это не опасно?

— Опасно становится, когда андроиды накапливают достаточно опыта. А если жить среди людей, опыт чаще всего получается горький. Они еще не совсем совершенны, эти мои создания, моя работа над ними еще не закончена.

— Мистер Сайенс, это ваше порождение, значит, вы несете за них ответственность.

— Разумеется. Андроиды живут исключительно в Лаборатории, больше на Земле их нигде нет. Работают на Луне, там, где трудно человеку, но там за них отвечает правительство.

— Почему правительство?

— Потому что Луна находится под юрисдикцией Федерации государств, милая Серафима, и частные компании выполняют там работы только по договорам с федералами. А людей там нет, вместо них там работают андроиды.

— Значит, вы доверяете их частным компаниям? Или Федерации?

— Ты начала задавать вопросы, Серафима, и это замечательно! Не знаю, понравится тебе мой ответ или нет, но правительство закупает у меня андроидов для своих нужд. Мое обязательное условие — использовать их исключительно на Луне.

— Забавно... В голове не укладывается. Это уже на работорговлю смахивает, мистер Сайенс, — нахмурилась Сима, отчего у Арины чуть приподнялись брови.

Анджело Сайенс покачал пальцем:

— Ты забываешь, Серафима, что андроид — не человек.

— Так. Ладно, оставлю это на потом... Вот что я не пойму: работы на Луне выполняют частные компании по договорам с правительством, так?

— Не все работы.

— Ладно, пусть не все. А работают там андроиды, которые принадлежат Федерации. Так?

— Так.

— Что-то я ничего не пойму.

Анджело Сайенс засмеялся.

— И не надо, зачем тебе эти тонкости.

— Я хочу знать, в какой мир я попала.

Арина вежливо отмалчивалась, не вмешиваясь в разговор.

— Ты все узнаешь, — обещал Анджело Сайенс. — Но не с андроидов же начинать, верно?

— Конечно, не с них, — легко согласилась Сима и продолжила, как ни в чем не бывало:

— Значит, андроиды живут только в Лаборатории и на Луне? Вот и хорошо.

— Есть еще на Зертилии. Туда я отправляю андроидов со стажем, которых опасно держать на Земле. Это практично, — улыбнулся Анджело Сайенс.

— На Зертилии? — переспросила Сима.

— Разве Арина еще не рассказывала о Зертилии?

— Она ничего не слышала из всего того, что я рассказывала, — ответила Арина. — Но сегодня от ее вопросов отбою нет.

— Я знал, что она справится. Тогда слушай, Серафима. Зертилия — это небольшая планета в созвездии Лебедя, чуть поменьше Земли. Она сама является спутником большой газовой планеты под местным названием Сиал. Зертилией ее назвали временно до выяснения настоящего названия. Не исключено, что оно отсутствует, а Зертилией аборигены называют область планеты, где обитают люди. Зерт-Или, вот как, если быть точным.

— Аборигены? На планете обитает разум?

— Да, аналогичный нашему. Классический Номо Сапиенс, сходство один к одному. Загадка! Думаю, когда ее разгадают, это будет занятнее любой сенсации. У них там сейчас переходный период от первобытно-общинного строя к феодальному, минуя рабовладельческий. До рабовладельчества аборигены не додумались. Н-да, в отличие от нас.

У Симы расширились глаза.

— Получается, у аборигенов есть название луны, а названия родной планеты нет.

— Да, так и получается. Ничего удивительного, аборигены могут и не знать, где они, собственно, обитают. Возможно, феодалы уже дали название родному миру. На Зертилии работает несколько экспедиций, одна из них организована мной. В прошлом году мы вышли на контакт с аборигенами. Пока изучаем первобытно-общинный строй. Феодалы живут замкнуто, к ним подберемся позже.

— И андроиды участвуют в экспедициях вместе с людьми?

— Андроиды работают только в полярной зоне, там располагается полярная станция. Не знаю, поймешь ты или нет, Станция принадлежит федералам, а андроиды — мне. Но неважно. Через несколько дней... через две недели, я направлю на Зертилию вторую экспедицию.

— Вы еще и этим занимаетесь?

— Да, Зертилией я очень интересуюсь.

— Туда отправится Сергей, мой брат, — с гордостью сообщила Арина. — Это несправедливо, мистер Сайенс. Сережа туда совсем не рвется, а я бы многое отдала, чтобы попасть на Зертилию. Мистер Сайенс, я изучаю уже третий диалект!

— Направьте туда и меня, — попросила Сима. — Знаете ли, мне история очень близка с некоторых пор.

— Ни в коем случае, — снова покачал пальцем Анджело Сайенс, — ты нужна мне здесь.

— Для чего? — удивилась Сима.

— Скоро узнаешь, — и Доктор принял загадочный вид.

Серафима потянулась за соком, как кошечка. Анджело Сайенс не сводил с нее глаз, и это не укрылось от внимательной Арины. Сима же думала в тот момент: 'Что он обо мне знает? Мне так никто ничего и не рассказал. Что они все скрывают такого, чего я сама о себе не знаю?' В том, что Доктор скрывает что-то важное, она не сомневалась, хотя и сама не знала, почему так решила. Что-то было такое в памяти ускользающее, за что Серафима никак не могла зацепиться, и недолгое пробуждение в фургоне было только частью забытого. И в этом забытом словно бы присутствовал мистер Сайенс... Неужели она знала его раньше?

'Снова она ушла в себя', — с огорчением подумала Арина.

— Сегодня вам вернут интернет, но смотреть пока будете только Зертилию, — сказал Анджело Сайенс. — Новости, передачи пока не для тебя, Сима.

— Да? — очнулась она.

— Может, лучше для начала посмотреть Землю? — осторожно предложила Арина.

— Позже. Большой поток информации лучше принимать постепенно. Я берегу свою пациентку пуще ока.

С этого дня Арина водила подопечную по всей Лаборатории. Вернее, это Сима ее водила, избавившись от забытья. Дорогу обратно безошибочно находила Арина, прекрасно ориентируясь в запутанных ходах медицинской империи. Сима с легкостью знакомилась с людьми, чудом удерживая в памяти многочисленные имена. Она хаотично плутала по коридорам, секторам и отделениям, ко всем находила вопросы, и сетовала, что знает только родной русский, да еще немного английский. В библиотеке она первым делом взяла самоучитель английского, желая общаться с людьми свободно, на английском тут говорили все.

Люди Анджело Сайенса относились к ней с симпатией и с большим интересом. О том, что в Лаборатории объявился человек, проспавший четыреста лет, знали все, Анджело Сайенс не счел нужным скрыть этот факт. Узнав об интересе человека из прошлого к компьютерам, сотрудники Лаборатории надарили ей ворох инструкций и пособий и охотно показали общие принципы, интересуясь в свою очередь, как работали первые компьютеры. Дарили они и безделушки, нужные и не очень, в основном электронику, наполовину состоящую из органики.

На нижних этажах часто попадался Сат. У Арины возникло подозрение, что он сам их находит, как только Сима ступала ниже третьего этажа. Сат неизменно пребывал в хорошем настроении, веселил девушек и открыто увивался вокруг Симы. Арина относилась к нему благосклонно, с легкостью прощая отсутствие деликатности как... четырнадцатилетнему. А Симу влюбленность не человека отпугивала, хотя она каждый раз любовалась статью рукотворного существа, неотличимого от человека.

Ближе к обеду в одно и то же время девушки возвращались в квартиру, потому что в гости являлся Анджело Сайенс, всегда с букетом, и с удовлетворением отмечал, как Серафима с каждым днем хорошеет. От депрессии не осталось и следа. Вот тогда он и назначил медосмотр, на который у Симы едва хватило терпения. Врачей удивило состояние зубов и позвоночника, и иной раз Серафима краем уха слышала, как современные светила поругивали прошлое с его медициной. Сима всегда считала, что и зубы, и спина у нее в отличном состоянии, но после серьезного лечения и коррекции она с изумлением и радостью поняла, что теперь не будет страдать от зубной боли и дискомфорта в пояснице.

После лечения Сима и наткнулась на табличку 'Служба памяти', висящую на одной из дверей второго этажа.

— 'Служба памяти'? И что это значит? — спросила она Арину.

— Здесь можно удалить из памяти нежелательный фрагмент, или наоборот, восстановить забытое, сделать более четким.

— Что же ты мне раньше не сказала? — воскликнула Сима и потянула Арину за собой в 'Службу памяти'.

Девушки вошли в приемную. Женщина средних лет в голубом халате вежливо улыбнулась и спросила:

— Кто из вас пациент?

— Я, — оробев, ответила Сима.

Женщина — секретарь, как поняли девушки — связалась с несколькими подразделениями сразу, разыскивая Анджело Сайенса. Услышав имя Серафимы Тимофеевой, Доктор явился в 'Службу памяти' через несколько минут. Пока его не было, девушки рассматривали две картины Сальвадора Дали, украшавших приемную. На одной размякшие часы стекали со стола, на другой молилась жена художника Гала.

— Гала у Сальвадора Дали была русская, по фамилии Дьяконова, — сообщила Сима Арине. — А ресницы у нее были такие, что подруги клали на них две спички.

— И они не падали?

— Нет, не падали.

— Так и у меня не падают, — ответила Арина не без гордости.

— Пробовала?

— Да, в детстве еще, — тихонько засмеялась Арина.

Двери в приемную раздвинулись и пропустили озабоченного Анджело Сайенса.

— Что случилось, Серафима? — с ходу спросил он.

— Мистер Сайенс, мне нужно восстановить фрагмент памяти.

— Ты что-то забыла, солнышко?

— Н-нет, как будто ничего, но что-то я плохо помню последние минуты перед 'большим' сном. Хотела бы освежить воспоминания.

— Да, у тебя серьезная проблема, — поддакнул, не моргнув глазом, Доктор и вытащил из кармана телефон. — Подожди немного. Такие вещи мы можем восстанавливать без предварительных бесед с психологом.

Ради нее, Серафимы, он отменил все дела на ближайшие полчаса, а потом прошел в операционную 'Службы памяти'. Почти сразу по вызову за ним следом гуськом прошли два оператора готовить аппаратуру. Сима, не замечая, сжимала руку Арины и кусала губы. Секретарь поглядывала на Симу с интересом: Доктор лично проводит операцию, причем не откладывая, в нарушение всех правил! Вскоре на пульте нежно тренькнул сигнал, и та знаком дала добро пациентке.

Сима вошла. Операционная оказалась маленькой комнатой с очень высоким потолком, скрытым сложной паутиной оборудования, забранной в большой красивый абажур. Доктор подбодрил ее. Операторы уже сидели за компьютерами, экраны слабо мерцали в воздухе. Сайенс усадил пациентку в эргономичное кресло, бесшумно подстроившееся под ее тело, и надел на голову Симы шлем, подвешенный к паутине под потолком. Девушке стало смешно.

— Глаза не закрывай, — велел Доктор. — Свои воспоминания ты увидишь со стороны собственными глазами.

Он указал на пустую стену напротив. Сима ничего не понимала и с любопытством ждала, что будет дальше. Волнение прошло. Операторы запустили 'машину памяти' и все так же гуськом покинули помещение.

Сима почувствовала, как из ее головы словно что-то высасывается. На стене отчетливо проявился салон автобуса, летящие хлопья тополиного пуха за окнами, дед напротив, раздался его недовольный каркающий голос. И все отчетливо, как в двухмерном кино. Картина резко схлопнулась, так, что Сима моргнула, и появилась другая картина... Анджело Сайенс как-то несолидно соскочил со стула. С экрана смотрела Арина, с неестественно белым лицом, с расширенными глазами, а рядом Сергей Буров стягивал пиджак. Пиджак пролетел мимо экрана.

— Это еще что? — осведомился Доктор.

Сима уже стояла на ногах. Шлем остался висеть на проводах.

— Не торопись, время еще есть. Присядь-ка, посмотрим еще, — велел Доктор. Его лицо помрачнело.

— Нет, хватит, этого вполне достаточно, — и Симу как ветром выдуло из операционной.

Увидев взволнованную пациентку, Арина вскочила, секретарь привстала, а операторы переглянулись и снова гуськом отправились в операционную. Сима взяла Арину за руку, вытянула ее из приемной 'Службы памяти', отмахнулась от всех вопросов, приложила палец к губам, и лишь когда они вошли в квартиру, Арина смогла спросить, что случилось.

— Арина, он 'высветил' фургон! Он не ожидал увидеть фургон в моих воспоминаниях! Он ужасно помрачнел, хотел посмотреть еще. Наверное, это плохо. Ой, Ариш, прости меня, пожалуйста!

Арина расстроилась.

— Знаешь, я сама виновата, — сказала она. — Надо было рассказать ему, что ты в фургоне ненадолго приходила в себя. Всё тогда случилось так неожиданно... Получается, мы с Сережкой скрыли от него важную информацию.

Сима вспомнила хмурое лицо Доктора и тихо взвыла. Мелодично прозвенела внутренняя связь, и Арина включила монитор. На экране показалось холеное лицо одной из секретарей Доктора.

— Арина Бурова, вас ожидает Анджело Сайенс, — сообщила она.

— Арина, я пойду с тобой, — проговорила Сима.

— Он ждет меня одну. Подожди здесь, я вернусь и все расскажу.

Анджело Сайенс мерил кабинет шагами.

— Сядь, пожалуйста, — сказал он. Арина нервно присела на край кушетки.

— У меня к тебе один-единственный вопрос. Почему вы с Сергеем не сказали мне о том, что Серафима в фургоне приходила в сознание?

Босс вовсе не излучал агрессии, он просто задал вопрос.

— Вы и не спрашивали. А нам обоим даже в голову не пришло, что это важно. Я и не собиралась это скрывать, просто совсем об этом не подумала, да и вспомнила об этом только сегодня.

Доктор снова принялся ходить из угла в угол, размышляя. Вид у него был озабоченный и даже усталый, Арина никогда его таким не видела. 'Да, поздно', — ответил вслух своим мыслям Доктор. Услышав эту фразу, Арина испугалась по-настоящему.

— Мистер Сайенс, Симе грозит опасность?

— Какая опасность? — остановился Доктор.

— Этот случай... Он может как-то повлиять на ее здоровье?

— А, вот ты о чем. Нет, Арина. У нее отличное здоровье, и пока она в Лаборатории, с ней ничего не случится. Иди к ней. Я вижу, вы нашли общий язык, и она в тебе нуждается.

Арина вошла в свою комнату и без сил опустилась на ковер.

— Ариша, — тихонько окликнула ее Сима.

— Ему не до нас. Какой-то он замороченный. Наверное, проблем много навалилось. А я-то из-за какого-то пустяка испугалась.

— А что на полу сидишь? Ислам приняла? Или грибы ищешь? — хихикнула Сима.

— Ну, Си-и-и-ма! — Арина прыгнула на диван и метнула в нее подушку. — Столько переживаний из-за тебя!

Сима увернулась, и на пол полетела ваза с хризантемами.

— Ой, жалко! — воскликнула Арина, готовая прямо сейчас расплакаться.

Подушка со свистом вернулась к ней, пришлось ловить, Арина тут же запустила ее обратно. Девчата с хохотом швыряли подушку друг в друга, пока не запыхались. На полу валялись разбитая ваза с цветами, косметика, диски.

— Нам с тобой не на Зертилию надо, а в колонию, — сказала со смехом Арина.

— В колонию?

— Да-да, в колонию. Знаешь, в космосе есть несколько небольших колоний для преступников. И женская есть. Там долго не держат, не смотри на меня так. А женщины там, между прочим, часто живут с мужьями.

— Я думала, в 25-м веке преступников уже нет, — вздохнула Сима. — А все же засело что-то в памяти, как заноза. Покоя не дает.

— Зачем же ты сбежала из 'Службы памяти', да еще так быстро?

— Понимаешь, там, в памяти, сидит что-то связанное с мистером Сайенсом. Может, мне так кажется, ведь это невозможно, я никак не могла знать его раньше. До сих пор я не видела в этом ничего криминального, но, судя по его сегодняшней реакции, при нем в памяти лучше не копаться.

— Тогда придется вспоминать самой, тут я ничем не помогу, прости, пожалуйста.

— Зачем ты у меня прощения просишь? Арина, я не знаю, не представляю, что бы без тебя делала. Похоронила бы себя заживо, вот и все.

В тот вечер девчата долго не могли уснуть, шептались в темноте, будто их кто-то мог услышать, доверяли друг другу самое потаенное...

На следующий день Анджело Сайенс, как ни в чем не бывало, явился с букетом цветов.

— Здравствуйте, здравствуйте, красавицы мои, — поприветствовал он девушек и с удовольствием потрепал обеих за щечки. — О, у вас тут настоящий цветник!

— Тут и еще и Арине приносят, — улыбнулась Сима.

— Есть за что, — благодушно согласился Доктор.

— Мистер Сайенс, можно один вопрос? Это ко вчерашнему относится, — спросила Сима.

— Да, я слушаю.

— Разве можно человеку стереть память?

— 'Служба памяти' именно этим и занимается.

— Я о моральном праве.

— Силой в 'Службу' никого не ведут. Человек сам тысячу раз подумает, прежде чем расстаться с воспоминаниями, пусть даже с самыми тяжелыми. Вместе с фрагментом воспоминаний человек опасается потерять часть самого себя, ведь это его жизнь, его бесценный опыт. Если человек обращается к нам с подобной просьбой, с ним работают лучшие психотерапевты мира. Иной раз проходит немало времени, прежде чем человек попадает из приемной 'Службы' в операционную.

— Значит, вместо того, чтобы расстаться с фрагментом воспоминаний, человек проходит курс лечения у психотерапевта? — спросила Арина.

— Не всегда, все зависит от конкретного случая. Решение принимают специалисты, причем коллегиально.

— А можно восстановить удаленный фрагмент? — спросила Сима.

— Нет. Удаленный фрагмент теряется безвозвратно.

Когда Анджело Сайенс ушел, Сима недовольно проворчала:

— Лучшие психологи... высочайшее качество... лучшее... высшее...

— В нашей Лаборатории всё высочайшего качества, — с гордостью ответила Арина.

Глава 4 ПРЕДЛОЖЕНИЕ АНДЖЕЛО САЙЕНСА

Сима валялась на диване и пела под гитару неплохим контральто. Арина рисовала в блокноте ее портрет. Сима выходила из-под карандаша совсем не похожей, художница недовольно хмурила лоб и пристально разглядывала подругу. Та между куплетами показывала язык. Кажется, здесь не хватает маленькой черточки. Лицо на портрете нисколько не изменилось, но теперь с листа блокнота смотрела Сима, с ее подвижными губами и с лукавинкой в глазах. Крупные завитки падали на лоб, а россыпь веснушек придавала лицу чуточку хулиганский вид. Арина улыбнулась рисунку: надо же, до чего похоже получилось!

Сима сфальшивила, прокашлялась и повторила непослушную ноту.

— Что за чертовщина! — выругалась она. — Я столько времени и сил потратила, чтобы поставить голос, а его будто и не было никогда!

— Ты перенесла сильное переохлаждение, — напомнила Арина.

— Ну и что? Голос мог на время пропасть, но ведь этого не случилось. Его просто нет, вообще.

— Не занимайся самокритикой, это не тот случай. Посмотри лучше, как ты у меня получилась.

Пришел Анджело Сайенс. Вместо букета он принес упакованную в пластик одежду. Сима отчего-то смутилась, отбросила гитару и села.

?— Светская жизнь процветает, — засмеялся Сайенс. — Ну-ка, дайте сюда блокнот. О-о-о... Если позволите, я заберу это себе.

Анджело Сайенс с согласия Арины ловко выдернул лист с портретом из блокнота.

— Мне нравится окружать себя одаренными людьми, — заявил он, пряча сложенный лист в нагрудный карман. — Серафима, сегодня вечером я собираюсь показать тебе Лондон 2412 года. А это, — Сайенс накрыл колени Симы большими плоскими пакетами, — это тебе. Новейшие модели. Сегодня вечером я хочу видеть тебя в вечернем платье.

Сима придержала рукой обновы.

— Я буду осматривать город в вечернем платье? — удивилась она.

— Ты будешь любоваться Лондоном, не выходя из флаера. Затем мы вместе поужинаем.

— А если я захочу вдохнуть лондонский воздух?

— Это можно сделать и в машине. Сегодня в семнадцать ровно ты выйдешь через центральный вход Лаборатории с эскортом из двух охранников. Я буду ждать тебя внизу.

— Но я не хочу ехать без Арины! — скапризничала Сима.

— Арине не на что смотреть в Лондоне, кроме как на новые товары в бутиках, она уже достаточно всего насмотрелась.

Арина согласно кивнула, хотя имела совсем другое мнение.

— Вопрос решен, — подвел итог Анджело Сайенс. — До вечера!

Дверь за ним закрылась.

— Он ведет себя, как мальчишка! — удивленно воскликнула Арина.

— Это не мешает ему принимать решения, не учитывая мнения окружающих, — заметила Сима. Она выбралась из кучи нарядов, схватила первый попавшийся и подбежала к зеркалу.

— А тебе не будет скучно одной? — спросила она, не отрывая взгляда от своего отражения.

— Нет, я жду гостей. Помнишь, тот очкарик с пятого этажа? Он цветы вчера приносил. М-м... А я ведь даже не запомнила, кем он там работает.

— Он же с тобой одного роста!

— Какая мне разница, чьи байки слушать сегодня вечером? Выпровожу, когда надоест.

Они встали рядом около зеркала и рассмеялись: Арина возвышалась над Симой почти на голову. Одна — светловолосая, стройная, другая — темно-русая, отлично сложенная, по-спортивному крепкая. Такие разные!

— Он даже не спросил моего согласия, он уже все решил, — продолжала беззлобно ворчать Сима. Она выхватила из кучи нарядов темное фиолетовое платье. Оно оказалось длинным, точно по фигуре, соблазнительно подчеркивающее красивую, сдобную грудь Серафимы. Спина осталась обнаженной. Сима то улыбалась, то хмурилась.

— Возьми с собой это, — Арина подала то ли длинный приталенный пиджак, то ли кардиган. — Это конжур. Он подойдет к платью и защитит от холода.

— Моя спина, — неуверенно пробормотала Серафима, живо крутясь около зеркала, — Арина, глянь-ка, там у меня бюст не виден... внизу?

— Молодежь скачет на тусовках с голыми животами, причем и парни, и девушки, так что забудь про спину. Примерь вот эти туфли. Ты — блестящая светская дама, и сейчас мы пойдем в цирюльню.

— В цирюльню?

— Делать укладку, маникюр и прочее.

— Ох, — выдохнула Сима. — Тебе бы это больше подошло. Впрочем, ты и так всегда изумительна. Ты знаешь, Доктор слишком хорошо ко мне относится. Столько внимания! Все время называет любимой пациенткой. Какая же я пациентка, если ничем не болею?

Арина рассмеялась:

— Открою тебе маленький секрет: наряды Анджело выбирал тебе сам, это мне его помощница выболтала.

— Как же он с размером не ошибся? И с цветом?

— На это есть компьютер. А разве в вашем времени такого не было?

Серафима в сопровождении двух обещанных андроидов прошествовала к фиолетовому с отливом автомобилю. 'Нет, флаеру', — поправила себя девушка с недовольством. Элегантно одетый Анджело Сайенс сразу вышел из машины и сам откатил для Симы дверцу. Серафима, придерживаясь за руку Доктора, села. 'Целый дом на колесах, и внутри уютно', — оценила она, стараясь не проявлять чрезмерного любопытства. Впервые в жизни она угодила в роскошь, и ей было не по себе. Флаер, тем не менее, ей не очень понравился. Его внешний вид не ассоциировался ни с привычными автомобилями, ни с самолетами, и машина вызывала недоверие. 'Какой же я бронтозавр', — укорила себя Сима.

Охранники, а их оказалось гораздо больше, чем двое, заняли еще три флаера.

— Не надо это, — промолвил Анджело Сайенс, деликатно снимая с Симы конжур.

Пилот обернулся, и Серафима увидела знакомые лошадиные зубы.

— Сат? — удивилась она.

— Серафима? — в тон откликнулся тот. — Доктор, у вас отличный вкус, я в этом никогда не сомневался. Только осторожнее — ее легко вывести из себя! Неустойчивая психика — так, кажется?

— Откуда ты так хорошо знаешь русский? — привычно огрызнулась Сима.

— Благодаря ловким пальчикам нашего гения, — весело откликнулся Сат.

Машина тем временем тронулась. Вместо руля рука Сата сжимала джойстик.

— Прикуси язык и смотри на дорогу! — приказал Анджело Сайенс.

— А как я буду слушать ваши наставления? — Сат так и сидел, обернувшись к ним, и вслепую вырулил из огромных ворот. У Серафимы от испуга перехватило дыхание. Ей показалось, что они непременно впишутся в рекламный щит на повороте. Лицо Сата выражало веселье, но Симу пугал его серьезный прожигающий взгляд. Нахальный андроид не хуже своего создателя видел ее выразительные глаза с поволокой, соблазнительную грудь и гладкую кожу.

Глухая перегородка с легким шелестом отделила пилотажную рубку от салона. Флаер поднялся на небольшую высоту, и Сима забыла и о Докторе, и о Сате.

Да, Лондон будущего был великолепен. Он уверенно стремился ввысь, а у своего подножия лелеял прекрасные парки. Здания совершенно неземной архитектуры, казалось, презрели закон всемирного тяготения. Воздух заполняли летательные аппараты, передвигающиеся явно по каким-то правилам. Анджело Сайенс увлекательно рассказывал о городе, о зданиях, о людях, которые там работают и творят.

Во время экскурсии из флаера выходить не пришлось, но Анджело Сайенс объяснил, что пешеходные дорожки мягко пружинят под ногами.

— Как все эти... аппараты не сталкиваются друг с другом в час пик? — удивилась Сима.

— Каждый флаер перед взлетом автоматом связывается с сетью диспетчерских, которые и ведут его по воздуху. Высота зависит от дальности полета и загруженности линий.

— Везде так?

— Да, везде. Сеть диспетчерских есть в каждом городе и контролирует весь городской транспорт. Для междугороднего существует своя сеть, от городской она не зависит, но связана с ней.

— А если автоматика дает сбой?

— Что ты, Серафима, какой сбой? Есть контроль и взаимозаменяемость элементов сети. С самого начала развития сети сбоев ни разу не было, поверь!

— Нас тоже ведет сеть?

— Нет, но нам предоставлен воздушный коридор. Все заранее обговорено. В следующий раз мы погуляем с тобой в одном из городских парков.

— А белки там водятся? — улыбнулась Сима.

— И белки, и лисы, и барсуки, и лебеди, так же, как и в твое время.

В восемь вечера Сат припарковал флаер к отелю невероятных размеров, нижний этаж которого занимал ресторан.

— Мы не пойдем в большой зал, — сказал Анджело Сайенс. — Внизу, под первым этажом, есть уютное местечко, куда я и приглашаю тебя на сегодняшний ужин.

Они вышли из флаера, и Анджело провел спутницу мимо швейцара, который с достоинством поклонился. Место, куда король генетики пригласил свою 'любимую пациентку', и в самом деле подкупало уютом. Небольшой богатый зал, оркестр наигрывает негромкую музыку. Столиков и гостей немного, величественные сеньоры в обществе антично красивых женщин. Все знали Анджело Сайенса, и владыка медицинской империи здоровался с каждым поименно, представляя Серафиму по имени.

Сайенс усадил Симу в удобное кресло и уселся сам, недостигаемый для всех, как скала в море. Сима приосанилась. Она опасалась, что посетители сожрут ее глазами, но этого не случилось. Если и был интерес к ее персоне, то его умело скрыли.

— Я нечасто выбираюсь из Лаборатории, так что я благодарен тебе за этот вечер. Чувствуй себя, как дома, — посоветовал Анджело Сайенс.

— Это ваш ресторан?

— Нет, я никогда не ужинаю в своих ресторанах.

Сима приняла небрежное замечание к сведению. Анджело с заботой посмотрел на нее.

— Тебя что-то беспокоит?

— Знаете, мистер Сайенс, этот Сат...

— Не стоит из-за него портить вечер. Скоро он отправится на Зертилию. Там он с блеском применит свои возможности. Здесь я использую его как охранника, пилота и шофера, а это все равно, что компьютером забивать гвозди. Пусть работает на Зертилии, раз не хочет спокойно жить на Земле.

— В смысле, спокойно умереть? Ему ведь осталось недолго?

— Да, он очень старый.

— Вы называете старостью четырнадцать лет?

— Это старость для андроида.

— Но почему?

— Видишь ли, Серафима, андроид, как и человек, после появления на свет начинает активно познавать окружающий мир. Разумеется, у него с самого начала есть желания, но осмысливать их он начинает только со временем. Андроид гораздо более совершенен, чем человек, и физически, и умственно, я об этом забочусь. Однако он рождается сразу взрослым, и не успевает осмыслить, что можно делать, а что нельзя, для этого, как оказалось, необходимо детство, и весьма длинное, как у человека. Вот, к примеру, у него появится желание, осуществить которое ему мешает конкретный человек. Андроиду можно вбить в голову, что людей убивать нельзя, моя команда постоянно этим занимается, а если желание возьмет верх? А уж чувство жалости! Мы то и дело сталкиваемся с фактом, что андроиды осознают чувство жалости с большим трудом. Жалость, сострадание у них имеются, но личное эго сильнее! Досадно даже. Нет времени для социальной адаптации, как у ребенка, вот в чем дело.

— Его можно запрограммировать, чтобы он был безопасен для человека, — заметила Сима.

— Мои андроиды — не роботы, милая девочка.

— Выходит, андроиды жестокие?

— А ты обрати внимание на детское общество. Оно безжалостно. Жестокость — основа выживания организма, именно она берет верх в экстремальных ситуациях. Гуманизм необходимо воспитывать, он возможен только в цивилизованном, устоявшемся обществе без катаклизмов, а жестокость заложена природой. А что бы было, если бы дети обладали физической силой андроида, его интеллектом? В конце концов, ребенка можно приструнить силой.

— Значит, ваши андроиды все-таки опасны!

— Ни в коем случае, — поднял палец Анджело Сайенс. — Иначе я не выпускал бы их 'в люди' даже в Лаборатории. Лишь прожив бок о бок с хомо сапиенс, андроид становится опасным, и вина за это лежит только на человеческом обществе.

Сима обреченно вздохнула и посоветовала:

— Сделайте жизнь ваших творений длиннее, тогда он все успеет понять.

— Успеет. Но до этого он может многое успеть сделать. Это опасно.

— И поэтому они умирают, можно сказать, в подростковом возрасте.

— Серафима, сдается мне, что ты держишь андроида за человека. Эта твоя притча во языцех, Сат, по сравнению с человеком всего лишь удачный набор генов. Я понимаю тебя, он очень похож на обычного человека, но это только потому, что он достаточно пообтерся в общении с людьми.

— В таком случае, мы тоже набор генов.

— Мы — творение природы, а андроиды — мое творение, то есть творение человека. Я вовсе не претендую на роль Господа, который каждого, даже самого захудалого сапиенса наделяет душой. Мне это, знаешь ли, не под силу. То, что создал человек, несоизмеримо с созданиями Божьими.

Серафима не ожидала услышать подобное от всемирно признанного гения с непомерными амбициями, хотела ответить, но Анджело Сайенс нежно коснулся ее руки:

— Серафима, ты великолепная женщина, но в этот вечер ты говоришь о смерти.

— Я говорю о жизни, мистер Сайенс.

— Анджело, Серафима. Анджело — это мое имя, называй меня так. На самом деле я проявляю по отношению к своим созданиям гуманность, сокращая их жизнь до минимума. Чувства нас губят, Серафима. Чувства в основном — это страдания. За одну человеческую жизнь страданий накапливается неизмеримо много, а андроид за свою короткую жизнь едва ли успевает их познать.

— Почему же чувства — это только страдания? Неужели, кроме страданий, других чувств не существует?

— Существует. Но за мгновения наслаждения мы обязательно расплачиваемся. Андроид — только одна из ступеней к сверхчеловеку, сильному физически интеллектуалу, обладающему абсолютным здоровьем и не страдающему из-за мелочей. Мечта каждого человека — стать именно таким. Моя задача — воплотить мечту в жизнь, иначе говоря, конечная цель — Человек.

— Анджело, я не хочу становиться такой... идеальной.

— Лукавишь, — снисходительно улыбнулся Анджело Сайенс.

Серафима ничего не ответила. Она задумчиво смотрела сквозь бокал. В темно-бордовом вине нежно горела розовая звездочка. Сима внезапно затосковала. Ей хотелось домой, на Сахалин, увидеть родителей, брата, о которых она почти забыла в водовороте новой жизни, очутиться в привычном мире, где нет искусственных людей, и, наверное, нет сумасшедших гениев вроде Доктора.

— Что же со мной произошло на самом деле? — задумчиво спросила она.

— Ты пережила автомобильную аварию, — мягко ответил Сайенс.

— Откуда вы знаете?

— Из твоих слов, солнышко.

— Но я не помню аварию. Я только помню смутно, что произошло что-то страшное. Помню так, будто мне об этом кто-то сказал.

— У тебя частичная амнезия, и сейчас она тебе необходима. В 'Службе памяти' я здорово встревожился, что ты докопаешься до аварии, в которую попала: твое минутное пробуждение в фургоне могло стать спусковым крючком для раннего пробуждения памяти.

'Садись, посмотрим еще', — отчетливо вспомнила Серафима.

— Л-ладно, — промолвила она, подумав. — Хорошо, авария. А что было потом?

— Потом — сон, похожий на летаргический.

— Но разве можно проспать почти четыреста лет?

— Я тоже думал, что нельзя. Все это время ты находилась под наблюдением. А я вернул тебя к жизни. Ты ведь хорошо себя чувствуешь, не так ли?

— Даже лучше, чем раньше, — призналась Серафима и вновь замолчала.

Анджело Сайенс тоже молчал, смотрел на нее, 'любимую пациентку'. На женщину. Серафима, которая его взгляда не заметила, очнулась от размышлений и нарушила молчание:

— Вас не пугает, что миром в будущем будут править люди, похожие на андроидов? Или андроиды, похожие на людей?

— Никто не знает, что ждет нас в будущем. А сейчас миром правят такие, как я.

Сима расстроилась окончательно. Ее мысли вернулись к себе самой.

— Анджело, вы сказали, что я во время сна находилась под наблюдением. А кто мог за мной наблюдать?

Сайенс наклонился ближе к Серафиме и негромко сказал:

— Я расскажу тебе об одной небольшой тайне. В нашей Галактике обитает занятное существо. Я называю его Тайкохом, это слово по звучанию напоминает его собственное самоназвание. Не знаю точно, сколько у него материи, но наберется побольше, чем в Солнечной системе.

— Странно, в наше время астрономы его не обнаружили, — удивилась Сима.

— Они до сих пор его не обнаружили. Тайкох способен занимать огромные объемы и эти объемы менять. Он может занять такое пространство, что он вроде есть, а вроде и нет, и эта мнимая пустота мыслит. Поэтому я называю его космическим полтергейстом.

— ЗдОрово! — заинтересовалась Сима и, в свою очередь, подалась к Сайенсу, чтобы ничего не пропустить. — А этот Тайкох разве не хочет вступить в контакт с человечеством?

— Представь себе, нет! — засмеялся Сайенс. — Он не нуждается в контактах с человеками. Не тот уровень, так он считает.

— Какой зазнайка!

— Зазнайка еще тот! Вопрос в другом: нужен ли этот контакт самому человечеству. Даже два разных человека иной раз не могут прийти к согласию, а тут — инопланетный разум. Мы с Тайкохом, к примеру, совершенно друг друга не понимаем.

— Но вы ведь каким-то образом познакомились?

— Да, познакомились. Сима, я вот к чему упомянул этого Тайкоха: всё это время, что ты спала, ты находилась под его наблюдением и защитой.

Сима была поражена. Анджело Сайенс заботливо вынул из ее руки бокал.

— Придется тебе смириться с этим. Ты жива благодаря космическому полтергейсту. Тайкох отдал тебя мне, а я поставил тебя на ноги. Вот так.

— Да. Да... — Сима согласно качала головой, не в силах осмыслить услышанное. — Хотя... почему нет. Почему бы и нет. Ведь это многое объясняет.

Сима открыто улыбнулась Доктору. Тот перестал улыбаться и взглянул ей прямо в глаза.

— Серафима, — сказал он, — Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Сима снова замерла. Надо бы как-то отгородиться от всего... Может, она ослышалась?

— Не обязательно отвечать прямо сейчас. Я вижу, что ты колеблешься и не знаешь, что ответить. Но теперь ты знаешь... Невозможно носить это в себе, я больше не могу, прости, пожалуйста. Ты нужна мне, Серафима Андреевна. Я хочу, чтобы ты была рядом, когда мне хорошо или плохо. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, и чтобы все это видели. Мне нравится заботиться о тебе, и я хочу заботиться о тебе постоянно. Я долго тебя ждал. Долго, очень долго, ты даже представить себе не можешь.

Сима слушала с изумлением и невольной женской гордостью. Неужели этот недосягаемый человек, мировая знаменитость и просто приятный мужчина любит ее? Но он не сказал о любви ни слова. И еще — Анджело Сайенс очень богат, богат настолько, что Сима совершенно не представляла себе его богатства. Богатыми люди становятся не только благодаря своим способностям или даже гению, а еще и благодаря расчетливости, часто циничной. Сима понимала, что об этом нельзя забывать.

— Но зачем? Зачем вам это? — спросила она.

Анджело Сайенс ответил на вопрос очень просто:

— Затем, что я люблю тебя, Серафима. Люблю, только и всего.

Сима улыбнулась ему. Ей было приятно его признание, но разобраться в своих чувствах она пока не могла. Анджело Сайенса искренне любили все за редким исключением сотрудницы Лаборатории, а многие были влюблены всерьез. Сима понимала, почему: Анджело Сайенс — владыка у себя в Лаборатории, целой медицинской империи, еще и видный и обаятельный, где уж тут устоишь? Казалось, что тут думать?! Ее, Серафимино, будущее вдруг четко обозначилось и стало вполне определенным.

Но дать ответ сходу Сима остереглась.

— Мне надо подумать, — мягко сказала она. — Я не могу решать серьезные вопросы так быстро, это ведь мое будущее.

Анджело Сайенс коснулся ее руки на столе. От его пальцев шло приятное тепло, и Сима не стала убирать руку.

— Твое будущее прекрасно, со мной тебе совершенно не о чем беспокоиться. Давай так: неделя. Хорошо? Через неделю ты ответишь мне. Я подожду. Свадьбу ведь можно сыграть на неделю позже, верно?

Что же такое сидит у нее в памяти, что не дает расслабиться в присутствии Анджело Сайенса? Где она уже видела его, где?!

Арина проснулась оттого, что ее тормошили прохладные руки Серафимы.

— Арина! Арина, да проснись же ты, наконец!

Сима бесцеремонно зажгла свет. Арина сонно жмурилась и как-то виновато улыбалась подруге. Но, увидев выражение ее лица, Арина улыбаться перестала.

— Что случилось? — спросила она.

Сима обвела комнату рукой:

— Это твоя квартира, да?

— Да, а что?

— Заблуждаешься. Это его квартира. Здесь все его. И то, что на мне, тоже его. А моего в этом мире ничего нет, — сказала Сима тоскливо.

— Сима, что случилось? — повторила Арина с растущей тревогой.

— Да ничего. Черт возьми, он хочет на мне жениться.

Арина с облегчением перевела дух и рассмеялась.

— Ну, ты меня и напугала! А что расстроенная такая? Другая бы плясала на твоем месте. Выйдешь за него замуж, станешь королевой генетики, ни о чем думать не придется.

— Я? Генетики?! — перед глазами Симы всплыло лицо Сата. — Час от часу не легче. Он сказал, что любит меня, а я не знаю, верить или не верить. Зачем ему это надо?!

— Сима, глупенькая, он влюблен в тебя по самые уши! Уже вся Лаборатория заметила, что он попросту за тобой ухаживает. А я-то еще сомневалась, мол, мало ли что мерещится, просто ты необычная пациентка, еще и хорошенькая, а он-то, оказывается, действительно влюблен! Наш король! С ума сойти!!!

Арина в восторге выскочила из постели и принялась расхаживать по комнате, потирая руки от удовольствия и вслух строя радужные планы, совершенно фантастические. Серафима ее восторга не разделяла.

— Чушь какая-то. Анджело Сайенс, и вдруг влюблен, — разозлилась она на непонятливую подругу.

— Он такой же человек, как и мы. Не хочешь за него замуж — будь просто королевой, — и, поколебавшись, добавила:

— Королевы у него уже были, и лучше я сама тебе об этом скажу, чем кто-нибудь не слишком доброжелательный наплетет тебе с три короба. Он никем не швырялся, и до сих пор не было слышно ни одного скандала. Каким-то образом ему удавалось расставаться со своими королевами без взаимных упреков. Сима, он джентльмен. И все же я хотела бы видеть тебя его женой. У него все серьезно, поверь, он словами не бросается.

— Он уже все решил. Он решил, что женится на мне, и мой отказ ничего не изменит. А у меня от его решения просто клаустрофобия какая-то. Ну, просто выхода нет! Арина, мне страшно. Есть в нем что-то такое... темное, непонятное. У меня только один выход — бежать отсюда.

— Фантазерка, — сказала Арина, усаживаясь на кровать, зевая и пристраивая подушку удобнее.

— Я вылезу в окно, раз в ворота нельзя.

— Окна не открываются, Сима. Их не нужно открывать. Всюду кондиционеры, очистители, обогреватели, охладители, испарители, это же обычное современное здание.

Серафима покачала головой и сказала:

— И, главное, Анджело и не подумает снять домашний арест до самой свадьбы. Надо что-то придумать, не может быть, чтобы не было выхода. Ну, откажу я ему, попрошу, чтобы отпустил 'на вольные хлеба', чтобы я сама зарабатывала на жизнь и жила как все, но ведь он не примет отказа.

— Скорее всего, не примет, — согласилась Арина и задумалась. Потом сказала:

— Попроси еще отсрочку, и подумай еще. Может, не все так плохо, как тебе представляется. Ведь и в самом деле, наш босс — отличная партия, такого больше нигде не сыщешь. Знаешь, Сима, я не только тебя хочу счастливой видеть, но и его тоже. Присмотрись к нему, до сих пор ты была занята только собой. А ты присмотрись.

— Ариша, у меня в памяти что-то сидит, что-то нехорошее, и чудится мне, будто я с нашим Доктором уже встречалась. Мне надо это узнать, просто позарез, иначе я ничего не смогу решить. И у меня появилась мысль, как это сделать.

— Сима, ты что? Опять в 'Службу Памяти'?

— Ни за что! Анджело сказал, будто в космосе обитает существо, которое и хранило меня все это время, ну, пока я спала. То ли Тархун, то ли Тайвань...

— Тайкох? Да знаю я про него. Тоже мне, сенсация. Так значит, тебя хранил Тайкох? Интересно! Расскажешь? А если ты собралась пообщаться с ним — выбрось это из головы. С ним могут связаться только Доктор и его помощник Коренев по прозвищу Трамвай, и, кроме них, кода никто не знает.

— Кода? Какого кода?

— Обычного. Они этот фокус проделывают через компьютер, пользуясь международной связью. Как будто просто, вот только больше ни у кого не получается.

— Надо, чтобы получилось. Надо вызнать у этого Трамвая код... кстати, что еще за Трамвай?

— Руслан Коренев, помощник Сайенса. Его так Сат назвал за преданность Доктору.

— А почему Трамвай?

— А потому что у трамвая есть рельсы и провода, и он бежит по ним и никуда не сворачивает. Сима, ложись спать. Фантазерка.

Утром босс неожиданно вызвал Арину. Вернулась она от него радостная, с сияющими глазами.

— Сима, у меня новость! — сообщила она.

— И, как видно, хорошая. Ну-ка, рассказывай!

— Я лечу на Зертилию! Я в команде! С Сережкой. Доктор вызвал меня, чтобы сообщить об этом, и велел готовиться. У меня же два зертилийских диалекта и третий я как раз подтяну к отлету. Представляешь? Кстати, он сегодня в отличном настроении! Сима, я не удержалась и чмокнула его в щеку, такая душка!

Сима одновременно засмеялась и заплакала и обняла подругу.

— Значит, через неделю твоя мечта исполнится! ЗдОрово! Арина, я поздравляю тебя! Только мы увидимся теперь нескоро...

— Но почему ты плачешь? — удивилась Арина, отстранившись и всматриваясь в лицо подруги.

— Он решил, что я в тебе больше не нуждаюсь. И теперь я остаюсь совсем одна. С ним.

Глава 5 РАЗГОВОР С ТАЙКОХОМ

Дверь в Центр программирования всегда открыта, смысла нет закрывать. В большой зал впорхнули Сима и Арина и начали целенаправленно прорываться в сторону Руслана Коренева сквозь перекрестный огонь комплиментов и шуток. Сотрудники оборачивались, здоровались, женщины жаловались и хвастались детьми, обсуждали одежду и последний грандиозный концерт, поэтому путь длиной в двадцать метров отнял, по меньшей мере, полчаса.

Руслан не поленился вслух заметить, что невеста Анджело Сайенса хорошо выглядит. Впервые вслух прозвучало то, что последние несколько часов более или менее волновало большинство работающих в Лаборатории. Серафима даже глазом не моргнула.

— Спасибо, Руслан, — любезно ответила она. — Можно одним глазком заглянуть в ваше биоэлектронное царство? Невеста короля генетики не имеет пока современного образования, но это ведь поправимо, верно?

Так сказала Сима и удивилась: уже и словечко подцепила от жениха...

— Невесте короля необязательно быть образованной, — хладнокровно заметил Руслан.

'Вот паскуда! Теперь понятно, за что его не любят', — подумала Сима, а сама продолжила:

— Не будь таким отсталым, Руслан. Я уже знаю азы современного компьютера, но этого мало.

— А ты не жадничай.

— Дело не в жадности. В своем времени я училась на программиста и интересуюсь этим как профессионал.

— Для того чтобы стать программистом в наше время, за компьютер надо сесть раньше, чем встать на ножки.

— Думаешь, ты меня напугаешь? Ох, боюсь, боюсь...

— Короче, Серафима. Что ты от меня хочешь? — напрямик спросил Руслан.

— Надо же, практичный какой! И что я, в самом деле? Мне нужна самая малость: код Тайкоха.

— Чего-чего? — Руслан принялся хохотать. Люди стали оборачиваться и спрашивать о причине веселья.

— Вы слыхали? — смеялся Коренев. — Она хочет узнать код Тайкоха.

Негромкий смех сотни человек загудел в огромном помещении.

— Похвальное желание, — сказал кто-то.

Девушки слегка порозовели, не чувствуя себя уязвленными добродушным смехом людей.

— На кой он тебе дался? — спросил Руслан.

— Хочу узнать свое будущее, — пошутила Серафима.

— Арина, объясни подруге, какое будущее ждет ее в Лаборатории. А за подробностями обратитесь к гадалке.

— Никакого кода он не знает, — обернулась Арина к подруге.

— Как же не знает? Он должен это знать как лучший программист Лаборатории, — не без ехидства подмаслила Сима.

— Скажи ей код, мы тоже послушаем, — предложили окружающие, развлекаясь.

— Без проблем, — заверил Руслан и громко выдал длинную череду цифр и букв. После этого он торжествующе осклабился, демонстративно отвернулся и принялся грузить в компьютер графики. Кто-то присвистнул и пообещал обязательно связаться с Тайкохом.

— Спрошу у него, кем была бабушка Руслана в пятисотом колене, — пояснил он.

— Не иначе, питекантропом, — заверили его. — На кроманьонца она вряд ли потянет.

Подруги добрались до 'дома' только ближе к обеду.

— Сейчас я попробую выйти на Тайкоха, — заявила Сима.

— У тебя феноменальная память?

— Нет, не феноменальная, поэтому код я записала.

Сима вытащила из кармана диктофон, и Арина схватилась за голову:

— А как же компьютер? С космосом через домашний компьютер не свяжешься.

— Почему не свяжешься? Легко! Сейчас я тут взломаю одну программку...

Арина смотрела на нее с ужасом.

— Можно связаться через Центр связи, но оттуда или не позволят, или доложат Доку, — пыхтела Сима, сноровисто гуляя по внутренней сети Лаборатории.

— Доложат, в том то и дело. Ничего не добьешься, только недоразумение будет, — предостерегла Арина.

Сима ее не слушала.

— Попробуем выйти в космос напрямую. Первые цифры в коде Тайкоха — это код выхода с Земли в космос.

Через час напряженной работы Серафима откинулась на спинку кресла с побежденным видом:

— Напрямую не получается. Там такие 'противотанковые мины' стоят, что не пробьешься. Руководство Лаборатории желает контролировать все звонки. Придется через Центр связи, терять нечего.

— Сима, я предупредила! Не надо...

Сима набрала код Центра, и на призрачном экране нарисовалась очаровательная блондинка:

— Добрый день. Центр связи слушает вас.

— Здравствуйте, — ответила Сима и перевела дух. — Мне надо выйти на связь с космосом.

— Свободны линии 6456 и 83547. Какую из них желаете?

— Любую.

— Ответ не принят. Какую из них?

— Арина, это же андроид! — осенило Симу. — Какое счастье! Какой у тебя номер, и если есть, имя?

— Мой номер 24ANL769 дробь 412. Имя Энн.

— Четыреста двенадцать? О, ты у нас новорожденная! Слушай, Энн. После того, как я прерву связь, ты никому ничего не скажешь.

— Хорошо, — простодушно ответила Энн.

Серафима включила диктофон, и торжествующий голос Руслана продиктовал код. Энн сказала 'ждите' и исчезла с экрана.

Спустя еще двадцать минут Арина твердо решила умереть от голода: время обеда истекло, полдник они того и гляди прозевают, а Арина страсть как не любила пропускать трапезы. А если была возможность перехватить между делом, она всегда использовала эту возможность.

— Похоже, что-то у нее там не стыкуется, придется отменять, — сказала Сима, потерявшая всякое терпение.

Горячий удар изнутри мозга свалил ее на пол, и внешний мир перестал существовать.

— Ты настойчива, землянка! — сказал Серафиме ее собственный мозг ее собственным голосом, однако в голове ворочался кто-то чужой и тяжелый.

— Тайкох?

— Да. Зачем ты вторглась в меня?

— Тайкох, помоги. Мне нужно знать о себе всё. Мне больше не к кому обратиться.

— Я не собираюсь на тебя тратиться. Ты — ничто.

— Однако ты пришел. Значит, я кое-то значу.

— Мне не нравится, когда лезут на мою территорию.

Сима чувствовала, как в глубине ее сознания Тайкох скручивает и разжимает кольца, то ли раздумывая, то ли изучая ее, Симу, но это уже не было так неприятно, как вначале, полтергейст словно бы стал легче и прохладнее. Наконец Тайкох изрек:

— Триста девяносто четыре земных года назад я забрал тебя с Земли в момент смерти и собрал твои компоненты заново. Двадцать шесть земных суток назад я обменял тебя Анджело Сайенсу на контейнер с радиоактивными отходами.

Серафима испытала настоящее потрясение.

— Получается, что я уже умерла? И меня разорвало на куски?

— У вас, землян, странное отношение к смерти. Мне недоступно это понятие. По земным меркам ты — живое существо.

— Наверное, автобус, в котором я ехала, разбился. Почему я этого не помню, Тайкох?

— Не помнишь, потому что у тебя заблокирован фрагмент памяти.

— Что?! Погоди, Тайкох, давай по порядку. Во-первых, ты что-то путаешь. Анджело Сайенс назвал другую цифру — триста девяносто шесть. Получается, что ты забрал меня в 2018 году, а в автобусе я ехала в 2016-м. Я ведь сама это помню. Куда делись еще два года?

— Тебе не нужны эти знания.

— Проклятье! Тайкох!!! Ладно, тогда во-вторых. Зачем тебе понадобились отходы?

— Не лезь на мою территорию.

— Тайкох!

— Больше я не отвечу на твой вызов, — изволил предупредить полтергейст и разжал тиски.

— Тайкох, подожди! Ты не сказал главное! — отчаянный крик ушел в пустоту.

'С ним действительно каши не сваришь', — с чувством крайнего разочарования подумала Серафима. С этой мыслью она открыла глаза и увидела себя лежащей на диване, а сверху нависало бледное, залитое слезами лицо Арины. Сима потрогала на себе мокрую насквозь одежду и свое собственное мокрое лицо.

— Ты что плачешь? Это ты меня так слезами залила, что ли? — удивилась Сима. — Опять на Зертилию не пускают? О, а зачем компьютер отключила?

Арина отпустила запястье подруги и потрогала её лоб — на всякий случай.

— Он сам отключился. А ты потеряла сознание. Я перетащила тебя на диван. Брызгала водой, подняла выше ноги, звала. А потом обнаружила, что у тебя остановилось сердце. Я уже думала бригаду вызвать, кинулась делать массаж, но тут ты пришла в себя.

— Ничего себе... Ариш, прости, пожалуйста, я не хотела... Сколько времени я так лежала?

— Минуты две, три, может. Руслан обманул нас.

— Нет, не обманул. Три минуты... Мне показалось, что я общалась с Тайкохом гораздо дольше. Арина, я потеряла два года, оказывается. Анджело сказал, что я проспала триста девяносто шесть лет, а Тайкох заявил, что забрал меня с Земли на два года позже. Где еще два года?! Кстати, ты в курсе, что мой царственный жених обменял меня у Тайкоха на контейнер с отходами? Парни 'бартанули', не глядя.

Серафима чувствовала себя не только разочарованной, но и оскорбленной. Она передала Арине содержание разговора.

— Я больше не хочу оставаться в Лаборатории. Чем дальше я буду от твоего босса, тем лучше. А сейчас надо сделать одно дело. Мои современники говорили, что наглость — второе счастье. Сейчас проверим, так это или нет.

Серафима снова связалась с Центром связи:

— Энн, ты можешь уничтожить переговоры?

— Никаких переговоров не было, — ответила девушка-андроид.

— Не было?! Да-а, не было... Тогда твоя задача — молчать.

Серафима погасила компьютер:

— Всё.

— Нет, не всё, — заявила Арина. — Я такая голодная, что по пути в кафе боюсь кого-нибудь съесть.

Они направились в кафе 'Во сне', где кашеварил потомственный повар Том Траверс.

— Он тоже летит на Зертилию, — сообщила Арина. — Владелец кафе еле согласился отпустить его. Перехватить бы где-нибудь пирожок между делом, вот это счастье!

В кафе Арина поздоровалась со всеми знакомыми, а кроме ее знакомых, здесь никого больше не было. Здесь столовались будущие участники зертилийской экспедиции. Здесь Сима познакомилась с братьями Ричардом и Питером — Ричард старше брата на пару лет, смирным Робертом, Семеном и с другими участниками, с которыми бок о бок предстоит работать ее подруге. Она чувствовала незримую связь между этими людьми, набранными в одну команду, невольно ощущала себя посторонней и временами крепко завидовала счастливой подруге.

Когда девушки уселись, Сима наклонилась к ней и шепнула:

— Ариша, а ведь у меня мысль.

— Какая еще мысль?

— Мысль, как бежать из Лаборатории.

— Скажи, что у тебя нет мысли, — всполошилась Арина.

Том Траверс собственноручно подал полдник девушкам. Серафиме он запомнился сразу, ведь они были одного роста, и звали его Коротышкой.

— Ариша, радость моя! — пропел Том и по-братски обнял сидящую Арину за шею одной рукой. — Еще четыре дня — и поминай, как звали! Шестнадцатого июля 2412 года — девчата, запомните эту дату — самый счастливый день моей жизни! — я лечу на Зертилию! Сима, кстати, какого числа ты у нас появилась?

— На свет?

— Да! В Лаборатории!

— Шестнадцатого июня.

— Значит, я правильно подсчитал! Наши даты почти совпадают! Разница ровно месяц!

Сима вздохнула. Для нее обе даты становились черными, к тому же ее не покидало подозрение, будто Доктор специально убирает Арину, чтобы она не мешала. Но зачем? Он только лишает Симу близкого человека. Однако ничего у него не выйдет.

— Слышали последние новости? — осведомился Коротышка Том, стоя между девушками. — В Центре связи только что вышел из строя андроид. Ему два месяца от роду. Такое случилось в первый раз, и Док говорит, что это невозможно теоретически.

— Что за андроид? — насторожились девушки.

— Зовут Энн. Она внезапно перестала говорить.

— Как, совсем?

— Совсем. Молчит, как рыба. Доктор собирается отдать ее на растерзание психиатров. Интересный случай.

Девчата переглянулись.

— Том, болтунишка ты наш, — сказала Сима. — А ведь ты не полетишь на Зертилию шестнадцатого июля.

Том подпрыгнул, как ужаленный, и Серафима, приподнявшись и взяв его за плечо, предостерегающе поднесла палец к губам. Арина с интересом ожидала, что будет дальше.

— На Зертилию полечу я. Не шуми, пожалуйста. Ты тоже отправишься туда, но только чуть позже. На грузовом транспорте.

Сима выпустила Тома, а тот выкатил глаза и склонился к девушкам:

— Что вы задумали? Серафима, ты что? А как же твоя свадьба?

— Том, ни слова больше, — сказала Арина, которая все поняла. — Сима полетит вместо тебя.

— А ты, если собираешься улететь тоже, поднимешь шум после отлета корабля, — продолжила Сима. — Придумай, что хочешь: что тебе подсыпали снотворного, стукнули по голове, привязали к стулу — что угодно. Тебя отправят следом сейчас же: как же в экспедиции без повара?

— А Серафима полетит на Зертилию?! Вы что?! Доктор сойдет с ума. Он меня убьет. И еще кого-нибудь.

— Причем тут ты? Ты — невинная жертва.

— Жертвы бывают только у меня в кастрюлях, а там жарковато, уж поверьте. Девчата, вы поймите, мне Зертилия во сне снится! — жалобно завыл Том.

— Как бы эти сны со временем страшными не стали, — ввернула Сима. — У меня нет другого способа сбежать от Дока, понимаешь?

— Да, понимаю. Ты не хочешь этой свадьбы. Да, я тебя понимаю, для меня тоже свобода дороже всего на свете. Девчата, девчата... Как я вас всех люблю! — провозгласил он, обнимая обеих за шеи. Вас в кутузку сажать надо, а не в космос пускать.

Подруги вдвоем наклонили его голову и звонко чмокнули в румяные щеки.

— О, ради этого я не то, что от Зертилии, я бы даже от обеда отказался.

Девушки вышли из кафе сытые и довольные.

— Остается утрясти еще одно дело, — сказала Сима. — Ты как-то раз обмолвилась, что все мы... как это... идентифицированы. Потому и ворота перед моей драгоценной персоной не открываются.

— Надо спросить у Сата. Охраной командует он, и, насколько я знаю, все выходы и все ворота тоже под его опекой. Может, у него есть доступ к списку идентификаций работников Лаборатории.

Сата удалось найти только ближе к вечеру.

— Доступа к списку идентификаций у меня нет, — жизнерадостно ответил он. — Как здоровье, красавицы? Что такое, Сима? Заболела?

— Ну, нет, так нет, — проговорила та. — А у кого есть?

— У кого он есть — для вас не имеет никакого значения. А зачем он вам понадобился?

Подруги переглянулись.

— Ну, скажи, чего уж там, — подбодрила Арина.

— Ладно. Я хочу на Зертилию. С Ариной.

Сат в ответ промолчал. Непонятно было, какие мысли крутились в голове андроида. Человеческие ли? Ни одного вопроса он не задал. Сима впервые видела его без улыбки.

— Копия списка имеется в электронном управлении воротами, а за работу ворот отвечаю я. Завтра они тебя пропустят. Есть одно 'но': в корабль не поместится лишний.

— Лишнего не будет, — заверила его Сима. — Один из участников экспедиции согласился уступить свое место.

— Да ну?! И кто же благодетель?

— Том Траверс.

— Не может быть. Я его знаю. Он больше жизни хочет попасть на эту Зертилию. И что, он согласился, чтобы ты летела вместо него?

— Именно так.

Высокий Сат склонился над Симой, и его глаза оказались неожиданно близко, серые, с темной каемочкой, и очень серьезные.

— Ты всегда ходишь по головам, Сима?

Та потеряла дар речи, и за нее вступилась Арина:

— Зачем же так, Сат? Том тоже полетит на Зертилию, туда же еще и транспорт пойдет. Ты слишком жесток по отношению к Симе.

Сат выпрямился, а Сима словно вынырнула из страшного омута, в который неожиданно провалилась. Андроид и не думал просить прощения. Вместо этого он привычно улыбнулся во все свои лошадиные зубы и сказал:

— Я тоже лечу на Зертилию. И еще шестеро андроидов. На станцию за полярным кругом. Кто знает, может, еще увидимся.

Последнее он сообщил веселым тоном, но смотрел он только на Симу, и взгляд был прожигающим.

Сат повернулся и ушел.

— Вряд ли мы его еще увидим, Сима, — промолвила Арина. — На Зертилии работают самые старые андроиды, и полярную станцию они не покидают.

— Он что, уже не вернется оттуда?

От мысли, что она больше не увидит Сата, потому что он попросту умрет, Симе стало нехорошо. Он ведь совсем неплохой, этот Сат, с ним, чего уж там, интересно, и встречи с ним радовали.

Арина не ответила. Сима бестолково топталась на месте, не зная, как вместить в себя еще одну новость, похожую на ложку дегтя. Радость от того, что все идет, как по маслу, куда-то испарилась.

Сима совершенно не так представляла космопорт. Он оказался одним-единственным зданием на окраине Лондона, окруженным комплексом уж совсем небольших строений. Никаких космических судов не было видно, не считая легких межпланетных спасательных катеров и нескольких суденышек портофлота.

— Космический транспорт находится под землей. Наружу его выпускают специальные люки, — объяснила Арина разочарованной подруге.

Сима так же беспрепятственно прошла идентификатор и в космопорту, потому что Сергей Буров до вчерашнего дня имел к нему доступ. Он не одобрил авантюры, которую затеяла его сестра с подругой, но отказать не смог. Команда погрузилась на лифт, который доставил ее под землю прямо на борт корабля 'Зертилиец-14'. Бортпроводник сразу разместил команду по каютам.

Огромные люки на поверхности земли разверзлись. Космическое судно величаво двинулось вверх. Оно плыло по небу бесшумно и бездымно, за ним с удовольствием наблюдали горожане, так же, как четыреста лет назад люди наблюдали за летящим в голубой выси самолетом. Выйдя на высокую орбиту, 'Зертилиец' ушел в подпространство, чтоб спустя несколько часов всплыть около Зертилии.

Спустя несколько часов на спасательном катере следом отправился повар Том Траверс, сильно ощипанный начальством.

В ответ на официальный запрос Анджело Сайенса на новую базу Зертилии ему пришло сообщение, что команда отправилась в экспедицию сразу по прибытии, и в ее составе отныне числится Тимофеева Серафима Андреевна. Повар Траверс, будь он неладен! Но не убивать же его за то, что не смог отказать в просьбе двум взбалмошным красивым девушкам! А кажется, убил бы! Но ведь он и сам не отказал Буровой, которая рвалась на Зертилию, и Траверса надо простить.

Анджело Сайенс мог отозвать ее из экспедиции, но не стал этого делать. У Симы масса проблем, и проблемы эти она носит в душе, не в силах от них избавиться. Она явно пытается убежать от самой себя. Сложно, очень сложно воспринять чужой, непонятный мир, когда свой теряется безвозвратно. А ведь он помог бы привыкнуть, помог бы войти в этот мир, сделать его своим! Его любовь, забота, близость помогли бы. Зертилия для нее такая же чужая и непонятная, как и Земля, но там Сима будет работать, а работа хорошо помогает уйти от себя, перемолоть свои душевные неурядицы. Анджело Сайенс боролся с досадой, нетерпением, обидой. Неужели она отвергла его? Она не ответила согласием, но и отказа не было тоже. Нет, отказа не будет, он не позволит ей отказать.

Забытые чувства словно бы никуда и не уходили. Когда-то давно он испытал тяжелую потерю, которую считал безвозвратной. Нынешнее расставание по сравнению с той потерей — ничто, потому что оно всего лишь временное, но все равно решение не тревожить Серафиму далось нелегко. Он заберет ее, как только экспедиция вернется на базу, отправится за ней сам, а если будет некогда, пошлет Руслана.

Нужно всего лишь набраться терпения и подождать. Время... Что для него значит время?

Глава 6 ПРОВОДНИК

Серый предрассветный туман облепил гигантские заросли папоротника. С круглых листьев зертилийского гингко скатывались капли обильной росы, обещая днем обычную жару. Все живое в древних джунглях замерло в чутком оцепенении, дневные животные еще не проснулись, ночные уже забились в норы и логова. Тишину вспарывал резкий вскрик птероящера, затем снова становилось тихо.

В спящем лагере землян сработала звуковая сигнализация: кто-то проник на территорию, окружавшую лагерь, и, судя по громкому, визжащему электронному звуку, кто-то очень массивный. Люди стали выскакивать из палаток, на ходу натягивая одежду. Из-за стволов, заплетенных лианами и паутиной, приминая кусты, как траву, выступил хищный ящер величиной с двух слонов.

— Это орх! Подъем! — проорал Семен, пытаясь перекричать сигнализацию. Братья Ричард и Питер торопливо свалили палатку и теперь оттаскивали ее в сторону, за деревья. Орх, охваченный сезонным гоном, как огнем, заревел, и его трубный рев перекрыл визг сигнализации. Несколько желтых бивней нацелились на суетящихся людей. Первый бросок не принес результата: 'мелкие твари' разбежались и бегством разозлили орха еще больше. В поле зрения не осталось ни одного человека, и ящер развернулся. Его длинный хвост описал полукруг и смёл две палатки. Люди с воплями разбегались кто куда, но недалеко, стараясь не сорваться в бега и не угодить под хвост или под метровые когти. Орх делал резкие броски, но достать никого не мог, ревел от злости, топтался, а его хвост мотался из стороны в сторону. На зубах ящера захрустела переносная аппаратура. Звук сигнализации оборвался, остался только оглушительный рев рассвирепевшего животного.

Лагеря не стало.

В бока орха впились первые заряды. Ящер дернулся, заревел с новой силой, пошел боком и повалил дерево, люди едва успели отбежать в сторону. Сергей и Семен подступили к животному с двух сторон с ружьями, выстрелили еще по разу и отбежали. Орх задрал голову, громко стеная, и вслепую попер через заросли напролом. Его мощные ноги заплетались, гнутые когти впивались в почву и выдирали большие куски дерна. Сергей и Семен, оставшись позади, старались держаться подальше от хвоста, который рассекал воздух, как бревно в руках сумасшедшего великана. Они переглянулись, и Сергей показал знаком: хватит.

Орх замолчал, постоял в нерешительности, потом развернулся и снова двинулся на людей. Его бока ходили ходуном, из горла с клокотанием вырывался хрип. Голова непослушно клонилась к земле, бивни воткнулись в землю, и животное остановилось. Рыбьи глаза помаргивали. Тяжело вздохнув, орх повалился набок, выворачивая почву бивнями, и его туша заслонила зертилийские джунгли.

— Уснул, наконец, чтоб его разорвало! — сердито проговорил Семен и сплюнул. — Четыре дозы, силен зверь!

Бронированный бок орха неспешно вздымался и рывком опадал в такт дыханию. Люди вернулись в разгромленный лагерь и начали собирать обломки. Коротышка Том поднял разорванную палатку за край, удивился:

— А ведь даже пила не берет!

— Силушка-то богатырская, — откликнулся по-русски Семен. Том его понял, засмеялся.

— Дурная сила, — сказал по-своему Роберт.

— А хрюкает, прямо как скотина в свинарнике, — ухмыльнулся Семен.

— Бешеный какой-то попался. Они же на нас никакого внимания не обращали, — судачили разведчики — так официально назывались участники экспедиции.

— У них сейчас брачный период, вот они и бесятся, — объяснил биолог Роберт. — До сих пор нападений на землян не было, но это вовсе не означает, что у нас тут статус неприкосновенности.

— На свидание пришел, небось, а здесь...

Обсуждение перешло в смех. Из зарослей несмело выбрались Сима и Арина, куда их силой затолкал Том, пока орх вытаптывал лагерь. Они включились в ликвидацию погрома вместе со всеми. Сима обрадовалась, найдя свою гитару уцелевшей.

Когда работа была закончена, Сергей собрал группу и сообщил:

— Смех смехом, а придется нам возвращаться на базу.

— Мы и без палаток обойдемся, — горячо заверила его Сима.

— Без навигации и связи, — уточнил Сергей.

Разведчики зашумели: как возвращаться без навигации? До базы по прямой пять дней, можно легко сбиться.

— Наймем проводника в ближайшем селении, — спокойно сказал Сергей.

Подруги отделились от группы и прямо в одежде залезли в ручей, который тихонько журчал неподалеку. Там они возбужденно обсуждали пережитое.

— Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания возвращаться на базу, — призналась Сима, когда они выбрались на берег. Она энергично встряхивалась, как собака. Арина оттянула на себе походную куртку и выкрутила мокрый край.

— Почему нет? — удивилась она. — Отмоемся, как следует в бане, отоспимся, как люди, в нормальной постели. Потом снова в поход.

— Как бы меня с базы на Землю не забрали.

— Да ну, прям! До сих пор никто не трогал. Начальник базы даже бровью не повел, когда ты объявилась вместо повара, будто так и надо.

— Анджело мне сообщение передал, помнишь? Он ждет, когда я вернусь на базу. Вот я и вернусь.

— Но ведь прошло всего два месяца. Или нет? Надо же, со счету сбилась... Вот когда экспедиция закончит работу, тогда и улетишь на свою Землю. Не пойму, чего ты так опасаешься.

— Надеюсь, что ты права. Не могу я вернуться, не готова еще.

В зарослях тяжело заворочалось, затрещало. Девчата вздрогнули и схватились друг за друга. На берег выступил орнитопод — динозавр о двух ногах. Он по-птичьи оглядел девушек с высоты своего роста, поворачивая голову то одним боком, то другим, пересек ручей и углубился в заросли. Вслед за ним деловито протопал детеныш. Завидев людей, он с любопытством вытянул шею, чирикнул, спохватился и побежал вслед за родительницей.

Со стороны бывшего лагеря донеслись крики: девушек звали по именам.

— Уходим, — сообщил Сергей, когда они вернулись.

— А разве здесь никто не остается? — с надеждой спросила Серафима.

— Нет.

Спящий ящер горестно вздохнул, что вызвало среди людей некоторое замешательство и следом негромкий смех.

— Медпомощь никому не нужна? — поинтересовалась Арина, медля укладывать аптечку в вещмешок.

— Все целы и невредимы, — ответил Роберт. Девушки привычно взвалили рюкзаки и двинулись в путь со всеми.

В нескольких шагах от лагеря разведчики увидели птеродактиля на лиане. Древесная веревка не в такт раскачивалась, птеродактиль вскидывал неряшливые крылья и щелкал рогатой пастью. Рядом на ветвях болталась добыча — обрывок палатки, словно флаг, расстрелянный в жарком бою. Семен мстительно поднял ружье со снотворным, но его со смехом остановили.

Долго ли, коротко ли, отряд дошел до ближайшего стойбища. В большой пещере с узким входом-расщелиной обитало племя. Аборигены знали разведчиков из группы Бурова в лицо и по именам, потому что те часто с ними общались. Лингвисты из предыдущей экспедиции некоторое время в этом племени жили.

Вход охранял воин с вонючей сторожевой рептилией под названием выйпет. При виде чужаков выйпет по-кошачьи выгнулся дугой, заворчал и покрылся коричневой с прозеленью пеной. Даже если сбросить со счетов длинную пасть, ощеренную острыми, как шила, раздвоенными зубами, подобраться к входу через пенное, вонючее животное было невозможно. Воин некоторое время рассматривал группу, без тени страха, но с большим любопытством. Затем, ни слова не говоря, исчез в расщелине. У входа остался выйпет.

— Пошел с мамочкой советоваться, — прокомментировал Ричард, морщась от невыносимой вони.

Разведывательные группы, которых Земля одну за другой отправляла на Зертилию, успели неплохо изучить язык и обычаи зертилийцев, живущих первобытно-общинным строем. Разведчики учили диалекты еще на Земле и оттачивали на Зертилии. Исследователей удивляло сходство развития человеческого общества на разных планетах. Сходство эволюций хоть и было объяснимым, все же не могло служить достаточным тому объяснением.

Отряд был любезно приглашен, а выйпет оттащен в сторону. Посередине внушительной пещеры мощно ревел костер, дым уходил в отверстие в стене под потолком. Стены покрывал жирный слой тысячелетней сажи с нацарапанными рисунками, вполне натуралистичными. Динозавры и охотники с копьями — первые исследователи даже чувство дежа-вю испытывали.

Над костром на качественно сработанных стальных копьях висела выпотрошенная туша рептилии, освобожденная от панциря. Туша источала съедобный запах. Племя располагалось вокруг костра. Туземцы носили набедренные повязки и ножи без ножен в кожаных петлях. На лучшем месте, где видно все, что происходит в пещере, на высоком выкорчеванном пне, покрытом сшитыми змеиными шкурами, восседала женщина фундаментального вида, Мать племени. Она сидела с гордо поднятой головой с длинными седыми сальными волосами. Некоторое время она исподлобья разглядывала каждого в отдельности с ног до головы, как того требовали местные обычаи гостеприимства, затем величавым жестом указала руководителю почетное место рядом с собой. Сергей церемонно поклонился, произнес слова приветствия и уселся в ногах Матери. Остальные заняли свободные места на полу.

— Волосатая-то какая, — подивилась на Мать Арина. Антрополог Питер шепнул:

— Она командует диким, воинственным племенем, а для этого необходим избыток мужских гормонов. Потому у нее и волосы растут, как у мужчины.

Вместо дикого, воинственного племени Арина видела женщин, детей и стариков, мужчин было совсем мало, несколько человек. Мать потыкала копьем в бок туши над костром и хрипло объявила:

— Готово.

Немузыкальный баритон заметался между стенами и унесся в отверстие под потолком. Женщины выволокли тушу из пекла, извлекли из нее копья и стали ловко нарезать мясо ломтями. У Арины невольно потекли слюнки. Племя перебралось ближе к костру, хотя и так было жарко.

Мясо оказалось жестковато, но съедобно. Разведчики посолили свои куски и поделились солью с гостеприимным племенем. Туземцы предложили землянам фиолетовые листья, сами они заворачивали в них мясо и ели. У землян от этих листьев слегка поплыли головы. Сима вытерла вспотевший лоб: ну и жарища! Коротышка Том — тот и вовсе сидел насквозь мокрый.

По окончании трапезы Мать вытерла сальные пальцы об космы, шумно почесала волосатую ногу, разомкнула коричневые уста и промолвила:

— Вашу стоянку растоптал свирепый орх. Но вы победили его, и все остались живы. Ваше племя — племя великих охотников. Я горда, что вы — мои гости. Сергей, ты — сильный и мудрый вожак. Не желаешь ли заронить семя? Нам нужна свежая кровь.

Мать удостаивала гостя великой чести, но Сергей вежливо отказался. Мать не осталась в обиде, потому что разведчики высыпали из мешка ножи и жемчуг. Все это добро высоко ценилось на Зертилии, жемчуг часто применялся в виде некоей денежной единицы, а ножам и вовсе цены не было. Предметы из металла дикари покупали или обменивали во владениях феодалов, или 'хозяев', как их называли туземцы. Племя, сидящее вокруг костра, радостно загомонило. Сергей церемонно повесил на шею Матери ярко-красное коралловое ожерелье, и только потом приступил к делу:

— Нам необходим проводник до нашего большого стойбища.

Мать важно кивнула и ответила:

— Мои мужчины ушли на Великую охоту. Они вернутся нескоро. Со мной остались только сторожа, и я не отпущу их. У меня гостит мужчина из земель хозяев. Спросите у него.

С пола поднялся один из мужчин и вышел к костру. Его долговязое жилистое тело, обладающее неожиданно вкрадчивой пластикой, при свете огня показалось змеиным и почти черным. Сергей вмиг почуял хищника, поднялся и напряженно всмотрелся ему в лицо. Оно было не то, чтобы некрасиво, но являло не самое приятное впечатление: длинный нос, треугольные брови, тонкие подвижные губы, впалые щеки — это лицо притягивало и отталкивало одновременно. На голове торчали черные упрямые патлы, кое-как забранные в хвост на затылке. На ремнях висели в ножнах два клинка разной длины, и самострел, напоминающий арбалет. Этот человек даже при скудном освещении сильно отличался от людей племени, которые так или иначе приходились друг другу родственниками. Сергей ощущал исходящую от худощавого дикаря опасность и силу, поневоле встал рядом и выпрямился. Они оказались почти одного роста, зертилиец чуть выше, зато Сергей — шире в кости.

— Жемчужное ожерелье, — Сергей протянул проводнику целое зертилийское состояние. Проводник отстранил жемчуг небрежным движением и произнес:

— Я богат. Только оружие, бьющее огнем.

Его голос загремел в сводах пещеры, не сразу уместившись в 'дымоходе'. Землянам строжайше запрещалось давать, продавать или менять огнестрельное оружие, но Сергей понял, что без лучемета этот высокий смуглый тип наотрез откажется вести их к базе.

Так и случилось, туземец упорно настаивал на лучемете. Выхода не было, и Сергей после короткого совещания согласился.

— Как твое имя? — спросил он, пытаясь скрыть неприязнь.

— Каф Орх.

Зертилиец стремительно шел впереди группы сквозь джунгли. Он без труда находил тропы животных или людей, и путь давался без трудностей. Не останавливаясь, он взмахивал широким клинком, освобождая путь от растений и паутины. Голыми ногами он отшвыривал с дороги ядовитых змей и скорпионов, мелкие обитатели джунглей прыскали во все стороны. Большие красивые бабочки и стрекозы безбоязненно садились отдыхать на смуглую, мускулистую спину Кафа. Перед отправкой он предложил женщинам своего шурса — смирного стегозавра, на котором туземцы из земель феодалов ездят верхом. Сима при виде симпатичного шурса пришла в восторг и ловко вскарабкалась ему на спину, зато Арина твердо решила идти пешком. На Земле она боялась коров и лошадей, что уж говорить о ящере.

— Я на это животное не сяду, — категорически заявила она.

Каф остался невозмутимым. Он подошел к ней сзади, бесцеремонно взял за бока, поднял и усадил на шурса позади Серафимы. Арина призвала брата, но тот и ухом не повел. Разведчики повеселели. А теперь она была благодарна Кафу. В лесу стояла духота, на открытых местах палило солнце, и люди, шедшие вслед за проводником резвым шагом, тяжело дышали и обливались потом. Особенно страдал коротконогий Том. Воздух гудел от насекомых, и разведчики передавали друг другу аэрозоли. Позади трусила вертлявая кразда, похожая на борзую собаку, в чешуе вместо шерсти. Роберт, расспросив Кафа и бегло осмотрев животное, наглядно убедился в правоте предшественников, что кразда — не рептилия, а земноводное.

Прохладная перламутровая спина стегозавра стала горячей. Сима умела ездить верхом, научилась в детстве, когда гостила в поселке у родной тетки. Арина крепко держалась за подругу, привыкая к езде верхом. Рядом с шурсом зашагал Сергей.

— Я все думаю, почему здесь такое несоответствие эпох, — сказал он. — Условия сходны, и эволюция протекает аналогично земной. Мезозойская эра сильно затянулась и не собирается заканчиваться. Фауна в основном напоминает нашу, флора — те же голосеменные, споровые. Цветковых нет. Динозаврам живется хорошо и вольготно. А вот люди совершенно не вписываются в общую картину. Кроме них, на Зертилии больше нет теплокровных, живородящих и млекопитающих. Только человек. Чужеродный он здесь. Откуда он мог здесь взяться?

— Человек Зертилии точно такой же, как человек Земли, — подхватила Арина. — Вот так, на глазок, я не вижу в анатомическом строении никакой разницы.

— А никто не видит, — усмехнулся брат.

— Но если усреднить, то зертилийцы, образно выражаясь, выше и худощавее нас. Это заметно даже на глаз.

— И это странным логическим образом объясняется более слабым притяжением Зертилии. Не нравится мне эта планета. Из-за людей. Не сами люди, а то, что смотришь на зертилийца, а видишь землянина, — Сергей покосился на спину Кафа. 'И люди тоже не нравятся', — мысленно добавил он.

— А мне на Зертилии нравится больше, чем в Лаборатории, — бодро сказала Сима и с довольным видом зажмурилась от солнечного луча, пробравшегося сквозь листву наверху.

— Что бы ты там ни говорил, а Каф в эти джунгли отлично вписывается, — возразила Арина.

И в самом деле, проводник шел по джунглям не как 'чужеродный элемент', а как хозяин. Чуть замедлив поступь, он снял с пояса тяжелый самострел. Короткая стрела ушла почти бесшумно. Птерозавр, не замеченный землянами, ухнул с ветвей в папоротник. Кразда деловито свернула с тропы, и не прошло и минуты, как она появилась вновь, неся в костистой пасти убитого птерозавра, и отдала добычу хозяину.

— Туземцы отличные кузнецы, — сказал Сергей. — Вечером посмотрю, что у него за арбалет. Стрелы Кафа летают метко. Из металла изготовлены, и это не медь! Любопытно, как и где у них отливают металл такого качества.

Сергей отстал, зато к боку шурса пристроился сопящий Том.

— Покатайся, Том, вместо меня, я пройдусь пешком, — предложила Сима.

— Не ставь меня в неловкое положение, — сердито отрезал повар.

— Славное животное, правда? — Сима любовно огладила бок шурса.

— Ты уж меня извини, милая девочка, но я смотрю на животных только с одной позиции: можно ли их приготовить и под каким соусом.

Девушки рассмеялись, даже Каф оглянулся.

Тома сменил Роберт. Разговор он начал еще с братьями и продолжил с девушками:

— ...организмы усложняются не оттого, что усложняются условия обитания, а оттого, что условия позволяют организмам усложняться, совершенствоваться.

— Да ну? — удивилась Сима. — Так ведь всё наоборот.

— Вот и я так думаю! — крикнул Ричард, еще не остывший от научного спора.

— Случись что-нибудь из ряда вон, какой-нибудь катаклизм, кто выживает? — коварно спросил Роберт.

— Сильнейший, кто же еще, — удивилась Сима простоте вопроса.

— Простейший! — снисходительно поправил биолог. — Сложные погибают...

К вечеру Каф вывел людей из джунглей на каменистое пространство и повел дальше, оставляя горную гряду с левой стороны.

С наступлением сумерек отряд остановился. На западе уверенно подрастала желто-красная половинка Сиала, завораживая взоры землян. По ночам газовая планета словно распухала и светилась ярко и выпукло, и звезды вокруг нее бессильно гасли. К рассвету она неизбежно шла на ущерб и днем висела в небе хорошо заметным загадочным кругом.

Мышцы разведчиков, тренированные еще в Лаборатории, стойко выдержали марш-бросок. Для костра повалили дерево, потому что орх вывел из строя осветительную аппаратуру, а заодно и походную печку Тома. Стволы некоторых деревьев, хоть и с великим трудом, можно было сжать, сделать плоскими, еще и согнуть, они не ломались и принимали первоначальную форму. Участники предыдущих экспедиций ломали головы, зачем эволюции понадобилось создавать деревья такими гибкими, но ответа не нашли, как не нашли его и ученые, корпящие на Земле над добытыми сведениями.

Том укрепил над костром котелок с распотрошенным птерозавром. Отличный повар, он умел готовить в любых условиях и почти из ничего, да еще и с удовольствием. Кое-кто открыл консервы, содержимое которых при вскрытии разогрелось. Сергей взялся за изучение арбалета. За день Каф произнес несколько считанных слов, но уже знал по именам каждого из группы и ни разу не спутал Питера и Ричарда. Братья, хоть и с разницей в пару лет, уродились похожими друг на друга.

Сима остановила Роберта, потянувшегося за наушниками, и расчехлила гитару.

'Вьется пух тополиный, будто слово привета...

Так встречает нас лето, золотистое лето.

Есть у лета в избытке все, чего ты захочешь:

Кипятковые полдни, родниковые ночи.

Есть и вёдро, и грозы, есть и песни, и слезы,

Расставанья и встречи у плакучей березы...'*

Звук гитары, контральто и нежно звучащие русские слова магнитом потянули разведчиков. Один за другим они бросали дела и подбирались ближе к певунье.

'Не тщетно за славой летали далеко,

От милой отчизны по диким морям;

Не тщетно мы бились мечами жестоко:

И море и суша покорствует нам!'**

Сима замолчала, задумчиво глядя на языки костра. Ее просили спеть еще, и она снова запела. 'Она поет лучше, чем в Лаборатории, — заметила Арина. — Видно, выпустили соловья из клетки'.

Странное, мрачноватое лицо Кафа смягчилось. Арина вдруг отвлеклась, огляделась с тревогой и поймала на себе прямой взгляд черных, маслянистых, чуть светящихся глаз проводника. Ей стало не по себе, и гитару теперь она слушала вполуха.

Окончив песню, Серафима торжествующе огляделась и тут же заметила, что дикарь беззастенчиво любуется Ариной, а та явно сидит как на иголках. Сима обеспокоенно глянула на Сергея: тот тоже заметил, насупился, но терпел. Потом пересел к сестре, недобро зыркнув на туземца.

Весь следующий день Каф вел разведчиков по кромке леса, не удаляясь от подножия гор. Джунгли и каменистые плато сменяли друг друга. Отряд все время двигался по широкой дуге, огибая скалы. Сергей знал, что проводник ведет их к знакомому перевалу, через который они неделю назад перешли горы.

Утром разведчики хватились проводника вместе с краздой и шурсом.

— Никуда он не делся. Все лучеметы на месте. Никуда он от нас не денется, пока не получит лучемет. Наверняка пошел охотиться, — решил Сергей.

Рядом с палаткой он обнаружил большой зеленый лист, а на нем карту, умело намалеванную непонятно чем. А на карте — маршрут.

— Та-ак, — удивился Сергей и поднял карту над собой, чтобы все увидели. — Он нарисовал путь до базы. Не пойму, почему он вдруг исчез без вознаграждения. Что-то тут не так.

— Что-то я Арину не могу найти, — озабоченно проговорила Сима. — Если она ушла умываться, то уже вернулась бы.

— Я же сказал... — менторским тоном начал Сергей, и Сима торопливо объяснила:

— Мы всегда ходили только вдвоем! Это первый случай. Просыпаюсь, а ее уже нет. Вот, — она разжала кулак, и на ее ладони Сергей увидел индивидуальный маячок. — Это ее. Она вчера вечером другую майку надела, а маячок не перецепила. Забыла, видать. Со мной это тоже иногда случается.

Сергей кинулся в заросли, люди рассеялись по окрестностям, но Каф с Ариной и зверьем бесследно исчезли, будто испарились. Прочесывание местности ничего не дало.

— Сукин сын! — схватился за голову Сергей и страшно выругался.

Всегда уравновешенный, он заметался по лагерю, потом остановился, злой и всклокоченный, не зная, что предпринять.

— Не понимаю, почему они не оставили никаких следов? — удивлялся Роберт.

— Знаешь, Сергей, — неуверенно сказала Сима. — Когда мы с Ариной ехали на шурсе, мы нашли у него крылья. Он очень плотно прижимает их к туловищу, поэтому их никто, кроме нас, не заметил. Все думали, что это у него туловище такое. А крылья у шурса порядочные.

— Эта чертова бестия еще и летает, — неприятно удивился Семен.

— Не сберег сестренку, — в смятении повторял Сергей. — Что я отцу с матерью скажу?! Только доберемся до базы, я все джунгли переверну с ног на голову.

— Мы ее найдем. Жителей на Зертилии мало, Каф — фигура явно приметная. Мать сказала, что он вроде как из хозяев. Феодал, значит. Найдем, — заверил Питер.

— Но что с ней будет за это время? — шепнула Сима на ухо Тому, так, чтобы Сергей не слышал.

— — — — —

* Н.И.Рыленков

** К.Н.Батюшков

Глава 7 КАФСКАЯ ПЛЕННИЦА

Позже Арина все пыталась себе представить, каким образом Кафу удалось так бесшумно пробраться к ним в палатку. Сима даже не шелохнулась, а сама Арина проснулась оттого, что кто-то зажал ей рот и с немыслимой ловкостью вытащил из палатки. Она попыталась извернуться, но ее сдавили, стиснули руки и понесли куда-то в темноту. 'Дикарь', — в панике подумала Арина и отчаянно забилась, как рыба в сетях. Ее, однако, играючи пронесли через весь лагерь, освещенный посередине единственным уцелевшим прожектором, взвалили на шурса и повезли. Руки освободились, и Арина, втягивая воздух носом, одной рукой уперлась в шершавый бок ящера, а другой вцепилась в жесткие пальцы, по-прежнему зажимавшие рот. Из глаз посыпались слезы. Бок подло выскользнул из-под руки, отчего девушка чуть не свалилась и выпустила чужие пальцы, вокруг зашумело, будто поднялся сильный ветер, спина шурса резко поддала снизу, поднимая хозяина и жертву, и в тот же миг Арина провалилась в воздушную яму. Рот вдруг освободился, и Арина завопила от ужаса. Спина снова наддала снизу, зашаталась и заходила вверх-вниз. Перед глазами вдруг рассыпались звезды, а внизу осталась темнота. А там, в темноте, раскинулись джунгли... Руки сами стали хвататься за все подряд, лишь бы не свалиться в жуткую пустоту, а крик все летел и летел над джунглями.

Скоро Арина перестала кричать, и только тогда осознала, что лежит пластом поперек спины шурса, которого седлал Каф. Одной рукой она держалась за бок животного, а другой — за ногу туземца, и разжать эту проклятую ногу не было никакой возможности, потому что Каф и не думал ее держать, предоставив жертве решать вопросы безопасности самостоятельно. В лицо бил встречный ветер, она задыхалась от бешеного напора воздуха и думала только о том, что может упасть. Остальные мысли куда-то запропастились.

Арина уже изнемогала от борьбы за собственную жизнь и от нехватки воздуха, когда заметила, что небо на востоке светлеет. А внизу разглядела какие-то огни. Ноги туземца двинулись, направляя животное в ту сторону, и шурс пошел на снижение. Черный уровень ночных джунглей поднялся и заслонил звездное небо, и Арина, с трудом ворочая головой, разглядела силуэты башен большого здания, невидимого во тьме. Они возвышались над джунглями, выше торчали только отдельные особенно высокие деревья. Похоже, огни теплились где-то у подножия башен.

Башни приблизились вплотную, шурс заработал крыльями с утроенной силой, завихряя воздух, опустил задние лапы и мягко приземлился. Арина, не веря, что пытка полетом окончена, неловко приподнялась на вытянутых руках и увидела двор средневекового замка, освещенный факелами, а факелы держали люди. Каф заставил шурса идти прямо в замок.

Что там, внутри, Арина не разглядела. Она съехала на животе с шурса, и ее тут же понесло куда-то вбок. Кто-то чересчур услужливый поддержал ее, не позволив упасть.

— Не трогайте меня! — взвизгнула она по-русски, обернулась и увидела незнакомые лица с горящими глазами. Большое пространство, плохо освещенное теми же факелами, было заполнено людьми, все они бесстыдно пялились и галдели. Среди толпы расхаживал Каф и громко отдавал распоряжения. Шурса увели. Арина вертела головой, как загнанное животное, а рука между тем нащупывала на майке маячок. На месте его не оказалось, и Арина похолодела.

Между тем до нее стал доходить смысл разговоров.

— Эта женщина не из рода Северных рыб, — прошамкал беззубый старик. — Ее волосы гораздо светлее. Или я плохо вижу? Поднесите-ка ближе факел...

-Это женщина пришельцев со звезд, — догадалась одна из ведьм, окруживших Кафа, и в голосе ее послышалось благоговение.

— Хозяин, неужели они отдали ее тебе? — осведомился один из воинов.

— Я ее выкрал, — невозмутимо ответил Каф. — Теперь она моя невеста и ваша хозяйка.

— Двадцать два дня! — невпопад выкрикнула женщина.

'Они все безумцы', — с ужасом думала Арина, по-волчьи озираясь.

— Ваш хозяин забыл о вашей безопасности! — крикнула она по-русски, спохватилась и повторила на зертилийском, не в раз припомнив местное слово 'безопасность'.

— Я не собираюсь воевать с пришельцами со звезд, — отозвался Каф скрипучим голосом.

— Но если ты немедленно меня не вернешь, твоего замка не будет! Его уничтожат!

— Тебе у нас понравится, — заверила ее одна из женщин. — Наш хозяин знает, что делает. Мы будем о тебе заботиться, и тебе не захочется возвращаться.

Именно эта фраза больше всего не понравилась Арине.

Каф приблизился и жестами отпустил людей: прочь, все прочь! Челядь — решила Арина, не усомнившись в догадке. И вдруг поняла, что осталась с Кафом один на один. Его странная физиономия излучала удовольствие, длинный рот растянулся в неприятной ухмылке, треугольная бровь приподнялась.

Арина попятилась, но подумала, что показывать страх еще опаснее, сжала кулаки и крикнула:

— Чокнутый! Ты понимаешь, что ты наделал?

Каф приподнял и вторую бровь и чуть склонил набок голову. Арина сообразила, что кричит по-русски и перешла на зертилийский:

— Ты понимаешь, что наделал, безумец? Твой замок теперь сравняют с землей, понимаешь ты это или нет?

— Вместе с людьми? — полюбопытствовал Каф и растянул рот еще шире.

Арина поперхнулась, но, сжав кулаки, же продолжила:

— Ты понимаешь, какие последствия может иметь твоя выходка? Неужели ты забыл, кто мы, кто я? Ты видел наши лучеметы, но у нас есть оружие гораздо страшнее. Один выстрел, и замка не будет!

— А мою голову насадят на кол всем на устрашение, — с сарказмом добавил Каф.

— Безумец! — повторила Арина, не заметив, что перешла на русский. — Ты просто не понимаешь, какую кашу заварил, — и снова, спохватившись, перешла на местный. — Неужели ты серьезно думаешь, что меня не найдут? Земляне всю вашу Зертилию перевернут вверх дном, да этого, скорей всего, даже не придется делать.

Пламенная речь потребовала более активной работы мысли, и тут Арину осенило:

— Ты же оставил людей на произвол судьбы посреди джунглей! Поэтому ты так уверен в собственной безнаказанности! — слово 'безнаказанности' она произнесла по-русски, но туземец понял. — Почему ты думаешь, что они не найдут дорогу и заблудятся?

— Не заблудятся, — не моргнув глазом, ответил Каф. — Я оставил им карту. Им ничего не грозит. Через три дня твои друзья будут на базе.

Слово 'база' Каф употребил по-английски, так, как называло большинство разведчиков в группе Сергея, а слово 'карта', сказанное по-зертилийски, Арина отлично поняла.

— Карту! — с сарказмом повторила Арина. — Как только они доберутся до базы...

— Знаю. Но только зачем? Я честно выполнил договор и взял тебя вместо оружия, которое Сергей предложил за мои услуги.

Казалось, Каф был искренне удивлен. Арина возмутилась. В некоторой степени она его поняла: еще неизвестно, что в этом мире ценится выше, женщины или оружие. Сергей прав: смотришь на зертилийца, а видишь землянина.

— А разве между мной и оружием нет разницы? — гневно спросила она.

— Разница имеется. Именно поэтому ты теперь в моем замке.

— Ах, вот как? Что же ты не поговорил с моим братом, почему не предложил изменить условия договора?

— Твой брат тоже видит разницу.

— Ты поступил как последний трус, как вор!

— Ты мало жила на Зертилии. Поживешь среди нас — и все поймешь.

— Да, я разберусь в ваших воровских обычаях, — в запале крикнула Арина. — Но если ты думаешь, что я приму их, то ты заблуждаешься!

Каф усмехнулся и невозмутимо ответил:

— Если землянам не нравится наш мир, пусть улетают к себе и живут по своим обычаям. А ты останешься.

Он погасил улыбку и протянул руку к ее волосам, слабо белеющим в свете факелов, укрепленных на стенах. Арина вскрикнула, отшатнулась и замахнулась обоими кулачками. Каф небрежно перехватил оба кулака жесткими пальцами. Белая кожа землянки резко контрастировала со смуглой жесткой кожей зертилийца. Арина попыталась вырвать руки из цепкого захвата, но ей это не удалось, и девушка, дрожа от ужаса и гнева и сузив глаза, взглянула Кафу в лицо. Глаза туземца опасно полыхали, а длинные губы растянулись в усмешке. Он беззвучно смеялся.

— Я хочу видеть тебя хозяйкой замка Каф. В другой роли ты мне не нужна, — заявил он с презрением.

— Отпусти мои руки, — зло прошипела она и сразу почувствовала, что ее никто не держит. Она тут же отступила на несколько шагов.

-Сейчас ты больше, чем я, похожа на орха, — сказал Каф Орх, отвернулся и крикнул:

— Кея!

Эхо заметалось по углам. Арина огляделась и увидела большие узкие окна и проем ворот, сквозь которые в просторный холл замка уверенно заглядывал рассвет. С верхних этажей по лестнице стремительно сбежала невысокая, крепко сложенная девица с сияющим от улыбки круглым лицом.

— Проводи ее в комнату Тиснеи-Керч, — приказал Каф и отошел от пленницы.

Девица, стреляя черными бедовыми глазами, повела ее вверх по полутемной лестнице, освещенной факелами. Это что тут, на стенах, кроме факелов? Картины?! Арине было не до картин. Здесь, на лестнице, она почувствовала непомерную усталость. Ноги подкашивались и с трудом поднимались на ступени. Шаг, еще шаг... Кея хотела помочь, взяла было под локоть, но Арина сердито вырвалась.

Девица привела ее в теплую комнату, слабо освещенную из узкого окна от пола до потолка и огнем из камина, и оставила одну. Силы кончились, и пленница повалилась на кровать (или топчан?), застеленный чем-то похожим на ткань. Внутри тела плескалась дрожь, передаваясь рукам. Арина засунула руки под себя и свернулась клубочком, будто замерзла. Некоторое время она лежала без движения, бездумно глядя в стену, ощущая, как дрожь медленно отпускает, потом провалилась в сон.

Кто-то вошел, и Арина с перепугу подскочила, не успев толком пробудиться. Кея и сама испугалась, ойкнула и остановилась посреди комнаты с круглым подносом в руках.

— Простите, — пролепетала она, составила с подноса на стол посуду и бесшумно удалилась.

Яркий дневной свет заливал комнату и красиво играл на стенах, обтянутых шкурами ящеров. Арина потянулась и встала, чувствуя себя отлично выспавшейся. Она оглядела свою 'тюремную камеру'. Помещение было небольшим и уютным. Красивые шкуры, чешуйчатые, с перламутрицей, обтягивали не только стены, но и потолок, а пол был дощатым и очень гладким. Низкий топчан, на котором так сладко спала пленница, был застелен покрывалом зеленых оттенков, подушечка на ощупь оказалась мягкой и упругой. Под топчаном... хм-м... симпатичная посудина. Длинный деревянный стол на две трети занимали глиняные горшочки с растениями, многие из них цвели дивными цветами. Арина в первый раз видела цветы на Зертилии. Горшочки были мастерски выполнены и со вкусом раскрашены. Арина представила, какой популярностью пользовались бы они на Земле. На полу стоял большой сосуд с деревцем до потолка, ветви-плети тянулись по веревкам под потолком и вдоль стен — страсть, как красиво!

Рядом со столом лежал ее вещмешок. Что и говорить, из Кафа получился виртуозный похититель.

Пленница потрогала деревянную дверь, потом с колотящимся сердцем осторожно потянула на себя. Дверь поддалась. Сердце подпрыгнуло и застучало где-то под горлом. Арина тихонько открыла дверь, всматриваясь во внешнее пространство. Взгляд уперся в противоположную каменную стену, больше ничего не было видно, зато слышалось множество близких голосов. Арина выглянула, увидела длинный полутемный коридор, а по коридору кто-то ходил, слабо различимый в полумраке. Арина метнулась обратно в комнату. Замок полон народу! Кто же ее отсюда выпустит?

Она подошла к окну и подивилась толщине стен. Можно было смело улечься поперек низкого подоконника. Арина взошла на него и ладонью погладила тугую пленку, которая затягивала оконный проем вместо стекла. Пленка, вероятно, была из пузыря какого-нибудь большого животного. Окно смотрело в джунгли, подступавшие довольно близко к замку. Там, на воле, сиял день... Солнца отсюда видно не было. Пленница взглянула на часы — дело к вечеру! — и по теням снаружи определила, что окно выходит на северо-восток. Там, в той стороне, база! Какая же она ротозейка, как она могла забыть про маячок! Не будь она такой забывчивой, ее уже отыскали бы. Хотя нет, аппаратуру растоптал орх, но сигналы с маячков поступали еще и на базу, там могли догадаться, что произошло что-то из ряда вон и отправить на сигнал спасателей.

Арину охватила тоска, и она опустилась в оконном проеме, печально глядя на джунгли.

В дверь поскребли, отчего пленница так и подпрыгнула, схватившись за узкий проем обеими руками, и в комнату вошла Кея с пустым подносом. Увидев нетронутую еду, она поставила поднос на стол и всплеснула руками:

— Хозяйка, почему ты не ешь? Разве невкусно? Может, я что-нибудь другое принесу?

— Не надо, — неохотно процедила та, снова усаживаясь на подоконнике.

— Как не надо? Как не надо?

Кея забавно всплескивала руками и была похожа на переполошенную квочку. — Я хотела унести посуду, а тут ничего не тронуто!

— Унеси, я не буду есть.

— Но, хозяйка, ты же умрешь с голоду. Двадцать два дня — это долго!

— Ну и умру! — капризно заявила Арина.

Кея ахнула, стрельнула глазищами, подобрала поднос и выскользнула из комнаты.

Арина уставилась в окно, потом подобралась ближе и снова потрогала плотную, сухую пленку. У подножия замка растительность была выбита, чтобы джунгли не подступали вплотную. Ни намека на ров, на ограду. Заросли, однако, могли скрывать что угодно: ловушки, полудиких зверей... Арина сошла с подоконника и из любопытства погладила толстую каменную плиту, что висела у стены около окна на системе блоков. Вся эта мудреная конструкция пряталась за чешуйчатой занавеской. Плитой можно было наглухо закрыть окно, и проделывался этот фокус явно с помощью блоков.

В животе заурчало, и Арина поняла, что страшно проголодалась. Ну уж нет! К пище даже не прикоснусь, — решила пленница, а сама не могла отвести глаз от сервированного стола. В комнате аппетитно пахло. На открытой створке раковины, на знакомых фиолетовых листьях лежали кусочки мяса, украшенные душистой зеленой травой. Рядом стоял глиняный кувшинчик с удивительным узором, будто сосуд создали из морской волны. Вилку заменяли две заостренные палочки с похожим узором. Питье было налито в керамическую кружку, тоже узорчатую.

Нет, это невыносимо! Арина подумала, что умирать с голоду и в самом деле глупо. Кто знает, может, своей нелепой смертью она только врагов порадует! Она удобно устроилась на табурете, свитом из корней и прикрытом мягкой подушечкой, взяла палочку неопытной рукой (в первобытных племенах не встречалось ничего подобного) и наколола кусочек мяса. Сочное, недосоленное, оно приятно таяло во рту. Питье в кувшинчике очень шло к блюду. 'Наверное, змея. Или мидия', — с иронией подумала Арина и, утирая слезы, стала есть. Змея так змея.

Окончив трапезу, пленница отыскала в рюкзаке карту и попробовала отыскать на ней примерное местонахождение замка. Помнится, шурс летел очень долго, но время тогда воспринималось иначе. Предполагаемое место занимало слишком большое пространство. Невозможно определить, сколько отсюда до базы. Арина с досадой запихнула карту обратно.

К вечеру пришла Кея и ахнула от радости, когда убедилась, что 'хозяйка' поела. Она выглянула из комнаты и кого-то поманила. 'Кого она там зовет?' — всполошилась Арина. Вошел мужчина, и, не поднимая глаз на землянку, взялся деловито растапливать камин. Зачем, и так тепло же, даже чересчур!

Чем ближе подбиралась ночь, тем беспокойней становилась пленница. Она часто подходила к двери, чуть-чуть приоткрывала и прислушивалась к голосам с отзвуками эха. Через выход путь был отрезан. Она не имела ни малейшего представления, имеются ли другие выходы и как к ним пробраться. А может, набраться наглости и выйти из комнаты? Что она скажет, когда ее увидят? И что скажут они? При этой мысли сердце так и подскочило.

Но он может прийти в любую минуту, и ожидание страшного гнало кровь по жилам все сильнее.

Кея, напугав легким стуком в дверь, внесла канделябр со свечами и зажгла их. Потом ненадолго исчезла, чтобы принести поднос с ужином.

— Не бойся, — сказала она, взглянув на пленницу. — Хозяин велел не беспокоить тебя. Хочешь, я покажу тебе замок?

Арина затрясла головой — нет!

— Как хочешь. А завтра? Нет? А чан с водой принести? Я помогу помыться. Нет? Я приведу твои волосы в порядок, они совсем растрепались. Тоже нет? Хорошо, хозяйка, спокойной ночи.

Она снова позвала 'работника', и тот, деликатно потупив очи, подбросил дров в угасающий огонь камина.

Наконец, ее оставили одну.

Ночь внезапно, без сумерек, скрыла джунгли и рассыпала крупные звезды. Арина всмотрелась в темноту за окном. Сиал отсюда не был виден.

Арина к ужину не прикоснулась, потому что от напряженного ожидания и страха ее начало тошнить. Заверение Кеи, что ее никто не будет беспокоить, не убедило, сам-то хозяин мог и заявиться. И заявится непременно... Иначе зачем она здесь? Девушка попробовала сдвинуть стол, чтобы забаррикадировать дверь, но не смогла даже сдвинуть его. Тогда она подхватила увесистый горшок с цветами: если феодал заявится, она разобьет горшок об его патлатую голову.

Идея побега окрепла окончательно. Ночные джунгли уже не казались настолько страшными по сравнению с опасностью, которая таилась в замке. Арина вообще перестала думать о джунглях, ожидая визита хозяина. Она схватила со стола заостренную палочку и с великим трудом разорвала пленку в окне. В лицо ударила напоенная влагой свежесть, ветерок зашевелил длинные растрепанные волосы. В комнату ворвался вкрадчивый шепот ночной инопланетной тайги. Неподалеку внизу икало невидимое существо, два раза ахнул птеродактиль. Арина поклялась, что если доберется до базы, ноги ее не будет на проклятой Зертилии.

Она подергала растения, обвивающие стену снаружи. Вросшие корнями в пазы между блоками, они держались крепко. Пленница перелезла наружу, повисла на древовидном стебле и зажмурилась от ужаса. Сердце оборвалось. Переведя дух, она открыла глаза и увидела над собой потрясающе красивое звездное небо, ограниченное невидимой крышей. Свет струился из окон замка, а подножие скрывала тьма.

Арина спустилась без труда и даже не поцарапалась, и сразу ринулась в джунгли, как дикий загнанный зверь. Продвинувшись на несколько шагов, она остановилась, потому что вокруг ни зги не было видно, и стала шарить перед собой ногами, продвигаясь прочь от замка. Глаза потихоньку привыкали к темноте, беглянка стала различать отдельные стволы, сначала пошла шагом, потом побежала.

Скоро она выскочила на открытое пространство. Засеянные поля! Ноги вязли в распаханной почве. Арина, срывая с себя паутину, торопливо пересекла посадки. Дальше начались глухие заросли, переплетенные лианами и паутиной. Арина продиралась сквозь них, держа направление к скалам. Огромный шар Сиала на западе, свет которого проникал даже сквозь густые кроны, не давал сбиться с пути.

Страх подгонял, как свистящий кнут, Арина спотыкалась, напарывалась на ветви и сучья, влезала в паутину. Она падала, вставала и бежала снова. Немилосердно хлестали ветви, волосы все время больно за них цеплялись. Сверху свалилась хищная рептилия, но промахнулась.

Наконец, Арина, хрипло дыша, остановилась. Ноги подкашивались. Она заставила себя пройти еще немного, восстанавливая дыхание, а потом упала во влажный мох. Из-под корней выползла змея и коснулась ноги. Арина вскрикнула и отдернула ногу, и змея уползла. Беглянка всматривалась в темноту расширенными глазами. Сквозь ветви наверху, как и прежде, струился свет Сиала. Арина трезво рассудила, что сможет уйти гораздо дальше, если будет продвигаться обычным шагом, а не паническим галопом. Она забрала волосы в узел, чтобы не цеплялись за ветви, и поднялась. Вокруг дышали древние джунгли, наполненные живностью, скрытые первобытной тьмой, и беглянку охватил страх.

Арина поняла, что больше не ступит ни шагу. Она лежала во мху, не шевелясь, вслушиваясь в звуки, время медленно отсчитывало минуты. Страх притупился, готовый вновь захлестнуть при малейшей опасности. Подкралась усталость, начали саднить царапины, полученные во время бегства. Арина устроилась во мху удобнее, склонила голову и не заметила, как задремала.

Проснулась она ранним утром, сильно озябшая от промозглого тумана. Земля вытянула из тела тепло. Арина искренне удивилась, почему спала не в палатке, потом все вспомнила, ужаснулась, что сидит на месте, и с трудом поднялась. Тренированное тело не вынесло панического марш-броска, и болело, будто избитое. Синяки, царапины, ссадины — живого места не видно! Еще и глаза слипаются. Одежда повисла клочьями, хорошо хоть кроссовки уцелели. Арина сделала несколько неверных шагов и застонала от боли. Прислонившись к стволу, она прикинула, на какое расстояние удалилась от замка Каф. Получалось не более пяти-шести километров, и то вряд ли. 'Замок совсем близко. Если бы не этот проклятый страх, я бы спокойным шагом преодолела бы километров десять'. Десяти километров тоже казалось мало. 'Я смутно представляю себе, где находится база, не знаю, где расположены племена. Куда идти? Батюшки, да меня тут просто сожрут! Неужели я здесь погибну? Но ведь можно вернуться в замок'.

Арина вспомнила Кафа — смуглого, некрасивого, с вкрадчивой пластикой и откровенным взглядом. 'Ох, нет, что угодно, только не это! И с чего я взяла, что меня съедят? Здешние обитатели не питаются теплокровными. Кажется, нет. А не умру ли я от голода сама?' Эта мысль показалась чудовищной, и беглянка мгновенно проголодалась. 'Если по-прежнему идти на северо-восток, я выйду к скалам. А племена как раз и расположены на границе скал и джунглей. Только их очень и очень мало. Зато, если верить исследователям, люди не рассеялись по всей планете, они живут только здесь. Так что шансы найти людей у меня имеются'.

Арина отломала палку, чтобы обдирать паутину, и побрела вперед.

Скоро тело привыкло к движению, и боль натруженных мышц притупилась.

Туман рассеялся, мокрую листву осветили солнечные лучи. Джунгли зашелестели, загомонили, защелкали. Арина вымокла от обильной росы. Хотелось пить, и она с удовольствием слизывала прохладные капли с листьев. Встретилась полянка, усыпанная ягодами, но пробовать их было опасно.

В отдалении за спиной послышался шелест и треск. Кто-то уверенно пробирался сквозь заросли, догоняя Арину. 'Какой-то местный танк, такой же бронированный, — определила Арина, прислушиваясь. — Главное, не орх. Кто бы то ни был, лучше притаиться в зарослях, чем шуршать листьями'. И она забилась под куст.

Заросли раздались, и прямо над головой щелкнули челюсти кразды. Ее шею стягивал знакомый кожаный ошейник. Вот тебе и встреча с людьми! Арина вырвалась из кустов и помчалась вперед. Кразда сначала исчезла, потом догнала и пристроилась рядом, то обгоняя ее, то отставая.

Совсем близко раздался голос Кафа, погоняющий шурса. Арина прибавила шагу и выскочила на открытое пространство. Впереди простиралась каменистая местность, поросшая неприхотливым стлаником, в тумане маячили изрезанные непогодой голые скалы. Арина бросилась вперед в поисках укрытия среди валунов, благо кразда снова куда-то делась.

Вот она, подходящая щель под валуном! Арина буквально свалилась туда, потом осторожно приподняла голову, высматривая из-за камня погоню. Показался Каф верхом на шурсе, одна рука натягивает поводья, другая держит копье, а рядом вертится кразда. Шурс расправил перепончатые крылья и шумно взлетел.

Арина протиснулась глубже, понимая, что ей не спрятаться от местной собаки. И тут кто-то словно пришел на помощь: ее схватили за ноги и потащили вниз. Арина молча схватилась за край, но пальцы только сгребли мелкие камешки. Да ее еще веревками вяжут! Девушку захлестнул ужас, и она закричала, начисто позабыв о преследовании. Ее тащили под землю и вязали уже не только ноги, но и тело.

Свет в щели померк, раздалось знакомое пыхтение, и в лицо сунулась холодная морда кразды. Арина в панике схватила зверюгу за передние лапы. Кразда вырвалась и вылезла наружу, но выход снова потемнел, и голову девушки нащупала чья-то рука. Арина вцепилась в эту руку что есть силы, и ее потянули вверх. Веревки впились в тело, и Арина закричала уже от боли.

Вот и свет! Каф вытащил ее из щели за подмышки, выхватил клинок и обрубил веревки, которые так больно стянули тело. Следом из-под земли выбралось существо самого устрашающего вида, с длинными членистыми ногами, злобно шипящее. Вокруг пасти шевелились то ли усы, то ли щупальца. Чудовище раздулось и покрылось пеной. Стреноженная Арина сноровисто поползла прочь, и Каф отгородил ее от животного — в одной руке копье, в другой клинок. Он ткнул копьем членистоногого, тот мгновенно сдулся, отскочил в сторону и прыгнул на Кафа. Кразда в броске вцепилась животному в шею, и они упали в дерущемся, шипящем, визжащем клубке. Каф медлил, опасаясь задеть клинком кразду.

Клубок свалился в щель, Каф издал вопль и сунулся туда же. Шум драки под землей сошел на нет. Каф выбрался из паучьей норы, вытер клинок тряпицей и со скрежетом загнал его в ножны.

— Тоборза больше нет, — сказал он мрачно.

Тоборз — это кразда, поняла Арина. Славное было существо, настоящий пес. Именно Тоборз нашел ее в расщелине и не дал погибнуть. И поплатился жизнью, чтобы она, Арина, осталась жить.

Она вспомнила о себе и пошевелилась. Ноги и тело по-прежнему туго стягивала веревка. Каф склонился над Ариной, и она отвернула лицо. Туземец принялся зачем-то смазывать веревку маслом. Удивившись, Арина неловко приподнялась на локте и увидела в руке Кафа маленький пузырек, кажется, стеклянный. Он лил из пузырька на ладонь масло и смазывал веревки, а заодно и ее тело. Арина зашевелилась, пытаясь увернуться от рук, но этим только развеселила Кафа. И тут она поняла, зачем он это делает: веревки стали отставать от одежды и тела и сползать. Паутина, вот что это было. Чудовище пеленало ее в паутинный кокон... Кожа теперь нестерпимо зудела.

Затекшие ноги, освободившиеся от пут, стали с болью отходить, Арина поднялась и пошатнулась. Каф подхватил ее, подозвал шурса, и большой смирный ящер послушно потрусил к нему, волоча по камням неряшливые крылья. Час от часу не легче! Арина оттолкнула Кафа и кое-как утвердилась на ногах.

— Я на него не сяду, — заявила она.

Каф перестал церемониться. Он обхватил ее, перебросил поперек спины и уселся сам. Арина ткнулась носом в его пыльное колено.

Шурс гулко рассекал воздух крыльями. Перепонки начинались от первой пары длинных лап и заканчивались на хвосте. Ящер, казавшийся четырехлапым, на самом деле имел три пары конечностей, переднюю при ходьбе он плотно прижимал к туловищу, и все три пары являлись составными частями крыльев.

Только теперь Арина смогла рассмотреть летящего шурса. Бороться за жизнь не пришлось, потому что Каф, не опасаясь сопротивления в воздухе, придерживал ее. Рука туземца лежала у нее на бедре, не позволяя девушке соскользнуть со спины шурса, но Арине было почти все равно. Жалко было себя, жалко погибшую кразду, такую милую и похожую на собаку, а еще она смертельно устала, все у нее болело, и Арина, держась за крепкую ногу Кафа, тихонько плакала. Слезы под напором встречного воздуха срывались с глаз. Ни о чем не думалось.

Шурсу стало интересно, что происходит у него на спине, ровный полет сбился, и безобидная морда на длинной шее с любопытством ткнулась в лицо Арине. Морду сердито оттолкнули. Каф требовательно хлестнул поводьями, морда убралась, и полет выровнялся.

Каф на руках отнес Арину в комнату и уложил на топчан. Туда тут же набилась 'челядь', сочувственно охала и строила догадки. Получалось шумно, но Арина слышала голоса, словно сквозь забытье. Оббитые шкурами стены плыли и казались нарисованными.

К топчану протиснулась Кея, а за ней шествовала старуха. Толпа притихла и расступилась. Черные глаза зертилийской бабушки сверкали сквозь пушистые седые космы. Старушечий стан был обмотан шкурой удава. Каф велел всем покинуть комнату и вышел следом за 'челядью'.

— Меня зовут Абара-Тайса, — строго проскрипела старуха.

Арина мигом пришла в себя и внутренне подобралась. Абара-Тайса профессионально быстро и ловко осмотрела ее, а пока осматривала, рассказывала о себе:

— Я потомственная знахарка. В замке Каф я с самого рождения, еще прадед хозяина был жив. Кафы хорошо платят. Мне уже ничего не нужно, крыша над головой есть, в еде не откажут, были бы только силы собирать травы. Всех лечу, и хозяев, и работников, и детей, и воинов, и животных. И роды принимаю у всех. В моих руках выживают почти все младенцы!

Старуха гордо усмехнулась. Вернулся Каф, подманил ближе Кею с пиалой, стал зачерпывать оттуда мазь, смазывать и разминать Арине ноги. Та думала взбрыкнуть, но не захотела, поленилась. Под руками Кафа боль и усталость отступали. Абара-Тайса тем временем протерла синяки и кровоподтеки мазью с той же пиалы, а царапины из другой.

— К вечеру ссадины затянутся, — промолвила зертилийская бабушка, — и тебе можно будет помыться. Грязь — главная причина болезней. В замке Каф нет места грязи, поэтому и болеют здесь мало. Я дам тебе отвар, выпьешь его и постараешься удержать в себе. Кея!

Служанка прытко выскочила из комнаты и скоро вернулась с кружкой. Арина стойко выпила едкий отвар потомственной знахарки. Удержать в себе 'горючее' из трав оказалось непросто. Когда отвар был мужественно проглочен и перестал проситься назад, Арину оставили в одиночестве, и она уснула.

Проснулась она ближе к вечеру и охнула: что она ночью-то делать будет? И только потом пришла мысль об опасности. Снова сходить с ума от тревоги? Нет, не хотелось.

Объявилась Кея с ужином, Арина успела устать от одиночества и обрадовалась ей. Необходимо было выяснить свое положение в замке, разведать о возможностях нового побега, да и просто поболтать. И, главное, в Арине проснулся исследователь. Зачем терять время, когда можно собрать столько информации, сколько целая группа не соберет?

Кея вела себя раскованно, но дистанцию соблюдала. Для начала Арина выяснила, что все жители замка — свободные люди, а хозяин оплачивает работу жемчугом и стальными изделиями. Любой из них может получить расчет и покинуть замок, когда понадобится. Вот тебе и челядь! Нет, Кея замок покидать не хочет, ей здесь нравится. Ее племя живет в пещере, и возвращаться туда не хочется. А еще она, Кея, без памяти любит хозяина. Она благоговеет перед ним и очень довольна, что он отыскал такую необычную, красивую невесту.

Арину удивляла и смешила ее болтовня. Страшась одиночества, она весь вечер не отпускала ее от себя. Приходили жители замка, разговаривали с Ариной, глазели на нее, удивлялись и восторгались. Пришел и Каф и самым светским образом осведомился о самочувствии своей невесты. Невесты?! Как бы не так! Арина так ему и сказала, на что он беззлобно посмеялся и заявил, что рад видеть ее в добром здравии.

Потом пришла Абара-Тайса с кружкой и разогнала зевак. Хозяину она безо всякого стеснения указала на дверь, и он повиновался, вышел. Арина даже засмеялась, чем удивила Кею с бабушкой, которые не поняли причину веселья.

Вечером истопник разжег камин. Пленку в окне поменяли, налетевших насекомых выгнали. Кея заботливо выкупала пленницу в большом деревянном чане с целебным отваром. Арина переоделась в сменное белье из рюкзака, хотя Кея предлагала зертилийский наряд, горячо объясняя, насколько в нем удобнее. Арина отнекивалась. Кожаные сандалии — куда бы ни шло, но 'одежда'? 'Что скажет Сережка, когда приедет за мной?' — ужасалась она, представляя себя завернутой в пару жалких полосок.

Утром пленница-'невеста' пробудилась с первыми лучами солнца. Не спалось, не лежалось. Тут же пришла Кея с завтраком, а после трапезы объявился Каф. Кея сконфузилась и прошмыгнула в дверь под его локтем. Арина окаменела. 'Ну, вот и все', — обреченно подумала она. Она понятия не имела, как обороняться от мужчины-воина со стальными мускулами. Каф увидел ее замешательство, приподнял треугольную бровь, усмехнулся и сказал:

— Гонец принес неприятное известие: на Сладком озере случился пожар. Люди получили ожоги.

— А причем здесь ты? — спросила испуганная пленница севшим голосом и прокашлялась.

— На берегу Сладкого озера у меня печи для выплавки железа из руды, — огорошил ее 'дикий' феодал. — И перестань бояться, в замке Каф ты в полной безопасности. Здесь достаточно воинов, чтобы защитить тебя от любой напасти. К сожалению, мне придется покинуть замок на четыре-пять дней. Надо разобраться, что там произошло, и наладить производство.

— У тебя прииск? — только и смогла промямлить пленница.

— У меня приисков нет, зато они есть у соседа. У него хорошие руды, есть и железо, и медь, и олово, все то, что мне нужно. А я с ним не воюю.

На Арину напал столбняк. Каф столбняком плодотворно воспользовался — взял ее рукой за точеную шею, прикоснулся к щеке губами, она и опомниться не успела. Снова усмехнулся, оглядел свою 'невесту' с восхищением и ушел.

У Арины подкосились ноги. Сморщившись, она потерла поцелованную щеку и бессильно опустилась на топчан.

Вернулась Кея с ведром и стала поливать цветы в горшочках.

— Хозяин уехал, — с огорчением сообщила она. — Утром со Сладкого озера прилетел гонец, у его шурса полная пасть пены, а на печах был страшный пожар, и несколько человек обгорело, а Каф сказал...

— Сладкое озеро далеко отсюда? — прервала ее Арина. Она явилась на Зертилию работать, а не гостить, и каждое известие вызывало жгучий интерес. Она должна работать в любых условиях!

— В шестнадцати топтехах отсюда.

Топтехах? Что еще за топтехи? Арина сердито фыркнула. Хорош исследователь, нечего сказать!

— А у Кафа много земель?

— Да, много, от Непроглядных Скал до Моря Нотозавров. Восемьсот дасинов!

'Значит, зертилийцы умеют вычислять площадь. И измеряют ее в дасинах. Подумаешь, площадь, если они железо умеют плавить!', — удивлялась Арина. Она вытащила из рюкзака карту, развернула и показала Кее. Та аж взвизгнула от восторга:

— Какая хорошая, точная карта! А у тебя есть еще одна? Ой, как жалко! А владения Каф находятся здесь, — Кея обвела смуглым пальчиком приличный участок.

'Приблизительно десять на пятнадцать километров. Неплохо, — оценила Арина. — Значит, хозяева делят землю между собой, дикие племена тоже делят. Интересно, земли феодалов и общинников накладываются или нет? Зная человеческую породу, смело предположу, что нет. А Кея, прислуга в средневековом замке, которая ходит почти нагишом, эта Кея знает толк в географических картах. Неужели ее кто-то научил?'

— Здесь, на берегу Сладкого озера, Каф обогащает железо, вот здесь сплавляет вместе медь и олово. А здесь поля. Хозяин придумал систему полива на случай засухи.

Часть слов Арина еще не знала, но догадалась по смыслу, о чем говорит Кея. 'Значит, Каф еще и до орошения додумался, — удивлялась она. — Он у нас, оказывается, еще и агроном...'

— На Зерт-Или есть... м-м-м... самый главный человек, который правит всеми людьми? Как объяснить? Может быть, главный военачальник?

Кея, хоть и не сразу, но поняла, о чем ее спрашивают.

— Бывает, что несколько хозяев объединяются против кого-то, тогда они выбирают военачальника. В последнюю большую войну военачальником был Каф. Или если большая стихия, тогда вообще все объединяются, но тогда выбираются несколько главных, которые вместе командуют. А так... Феодалы сами себе хозяева.

'Нет никаких королей, зато имеется знать, которая не облагает поборами людей, живущих на их землях; у каждого феодала есть своя армия, которая живет в замке вместе с хозяином. А может, и не только в замке. Воевать серьезных причин нет, но воюют. Видимо, развлекаются, хотя наверняка все всерьез. Как говорится, чем бы дите не тешилось... Денежную единицу заменяет жемчуг. Государство как таковое отсутствует, не определились они еще с государством. И, похоже, до государственности им как до луны: земель много, людей мало, природа дает изобилие. Смысла нет в государствах, лишняя головная боль'.

— Каф часто воюет с соседями?

— Иногда. Из соседских хозяев только двое враги, они хотят отвоевать берег, а с остальными хозяин ездит на большие охоты, пирует. А воевать хозяева всегда друг другу помогают, для них это большая охота. А Кафа теперь не будет четыре-пять дней.

Кея огорченно вздохнула. Арина мысленно вернулась к своему положению. Четыре-пять дней! За это время группа успеет добраться до базы и начнет поиск. Она впервые пожалела, что разведчикам Зертилии не вживляют датчики, а ведь Анджело Сайенс настойчиво предлагал это делать. По сигналам датчика ее бы отыскали в два счета. Но теперь это не имеет значения. Четыре-пять дней она будет в полной безопасности, а за это время ее обязательно разыщут.

Глава 8 ДИКИЙ ФЕОДАЛ

Разведчики добрались до базы за три дня. Их встретили еще на перевале: на базе встревожились пропавшей связью и выслали навстречу поисковую группу. Искать не пришлось, сигналы маячков исправно поступали на пульт. Сергея ждало разочарование: никаких транспортных средств на базе не нашлось, все было задействовано в экспедициях. Начальник базы немедленно разослал сообщения каждой группе, пусть хоть вездеход пригонят, может, пригодится.

Станция за полярным кругом располагала вертолетами, начальник отправил запрос и туда. Андроиды сообщили, что не могут покинуть пределы полярной станции, их не пускает силовое поле, разработанное в Лаборатории, поэтому они отправили вертолет, управляемый автопилотом. Спустя полтора суток Сергею пришлось отлавливать его с помощью системы локации, для этого не предназначенной, и приземлять дистанционно. Единственный вертолет! Сергей помнил, как на полярную станцию отправляли вертолеты: каждый в несколько рейсов в разобранном виде, андроиды потом собирали технику в жестоких условиях вечной полярной зимы.

В довершение всего на Зертилию в грузовом транспорте внезапно прибыл Руслан Коренев в сопровождении двух андроидов, созданных сторожить ворота Лаборатории. Он передал начальнику базы и Сергею распоряжение Анджело Сайенса, что Буров должен немедленно явиться на Землю и организовать доставку на Зертилию транспорта и оборудования. Он, Сайенс, собрал еще одну экспедицию.

Сергей выругал опешившего Руслана за то, что тот прилетел с Земли на межзвездном транспорте, а не на вертолете, и вообще за то, что прилетел. Руководитель группы догадался, зачем Доктору вдруг понадобилось слать сюда помощника с двумя 'вратарями', да еще всего на полдня.

Целью поездки была Серафима. Руслан явился в ее комнату, не утруждая себя банальным стуком в дверь. Сима встала посреди комнаты и подбоченилась.

— Серафима, солнце. Анджело ждет свою невесту, как богиню, — не без иронии выдал Коренев. — Невеста, правду сказать, похорошела, только загар чересчур силен.

— Тебя рядом не было, когда я работала под зертилийским солнцем. Иначе я бы обязательно спросила совета.

— Я слишком нужен на Земле, чтобы болтаться на какой-то Зертилии.

— Настолько нужен, что Док не нашел для тебя лучшего применения, кроме как послать за мной.

— На Земле меня не будет меньше суток. Собирайся. Я жду тебя на первом этаже.

— Я остаюсь здесь!

— Тебя никто и не спрашивает.

Самомнение Серафимы было отнюдь не ниже, чем у чванливого помощника короля генетики.

— Попробуй, забери меня отсюда. Ты даже подойти ко мне не сможешь, — заявила она.

— За кого ты меня принимаешь, солнце? — притворно оскорбился Руслан. — У меня своя работа, и я не привык отнимать хлеб у других.

В комнату, повинуясь ультразвуковому сигналу, вошли два андроида. Сима знала, что лучшая защита — нападение, и кинулась на одного из 'вратарей', словно разъяренная кошка. Руслан не успел отдать приказ, и Сима беспрепятственно въехала андроиду пяткой в скулу. 'Вратарь' юзом уехал в угол. Второй уже получил команду и поймал Симу за шею. Та ударила его кулаком в нос, дотянулась до его плеча и резко рванула противника через бедро, оценив его вес не менее ста килограммов. Не останавливаясь, она нанесла ему удар ногой в пах. Тот, даже не поморщившись, схватил ее за ногу. Тут и первый подоспел. Он повалил Симу грудью на стол и заломил руки за спину.

Сима злобно посмотрела на Коренева.

— Кто же дерется с андроидами? — насмешливо полюбопытствовал тот.

— Меня придется держать всю дорогу. Подальше от тебя, Трамвай.

— Не придется, — ответил Руслан и брызнул ей в лицо эфирной жидкостью. По его знаку андроид подхватил бесчувственное тело Серафимы и перекинул через плечо, как полотенце.

Первая волна ностальгии накрыла Арину в первые дни на Зертилии. Она тосковала по родителям, по отчему дому и даже по Лаборатории. Вторая — в замке Каф. Однако стоило убедиться в собственной безопасности, как тоска оставила ее. Место заточения стало местом работы, увлекательной, затягивающей с головой. Никто не препятствовал бродить по замку и его окрестностям, наблюдать за работой туземцев на возделанных полях, делать записи и зарисовки, никто не мешал уходить в джунгли, когда вздумается. Вне замка ее неизменно сопровождал воин. Он следовал сзади на почтительном расстоянии и настолько бесшумно, что Арина о нем почти не помнила. Он не только не мешал, он был необходим. Поначалу, потеряв его из виду, она останавливалась и настороженно озиралась, забывать о его присутствии она стала позже.

Плотник изготовил для нее легкий деревянный мольберт, и пленница пробиралась с ним сквозь гущу растений, не забывая следить, куда ставит ноги. На холсты годились белые рыбьи пузыри, туго натянутые на раму, а краски готовил один из маленьких поварят, помощник поварихи Тубы, с удовольствием пачкая пальцы в крошечных тонкостенных сосудах.

Наконец Арина рассмотрела замок Каф снаружи и зарисовала его с нескольких ракурсов. Целиком его ниоткуда не было видно, всюду джунгли. Если бы не блоки, неплохо пригнанные друг к другу, могло показаться, будто замок вырублен в скале, неведомо откуда взявшейся посреди леса. Толстые стены до самой крыши густо оплетали лианы, по ним карабкались вьющиеся растения. Фасад располагался с восточной стороны, к нему примыкал большой двор, обнесенный деревянной оградой из бревен, вкопанных вплотную друг к другу. Раскрытые настежь ворота заросли так, словно не закрывались несколько лет.

К западу от замка владения Кафа ласково омывало море Нотозавров, до него Арина добиралась только один раз, идти было слишком далеко. Зато сегодня, пройдя пару километров на север, художница нашла болото. Она не рискнула там гулять, хотя несколько туземцев смело бродили по подтопленной почве и собирали ягоды. Арина походила по краю болота, любуясь огромными цветами. Вокруг них бодро жужжали тучи разноцветных насекомых.

Арина стала искать лучший ракурс, и тут ее взгляд зацепился за голое пятно среди растительности. Она разулась и осторожно подобралась к его краю, по щиколотку утопая в жиже. Пятно раскинулось довольно широко, и растения отступали перед ним, чахнув и мельчая. Приглядевшись, девушка увидела на поверхности черной воды знакомые радужные пятна. Она нагнулась и принюхалась, но запаха нефтяных продуктов не учуяла. 'Что это? Бензин? Масло? Откуда?' Арина выпрямилась и огляделась. Невдалеке несколько человек спокойно рвали траву, у края болота стоял воин-охранник, не проявляющий ни тени беспокойства. Звенели назойливые насекомые. Арина побрызгалась аэрозолем, попутно рассматривая окрестности, потом подозвала охранника и спросила, почему это место не зарастает. Тот указал на радужные пятна:

— Там, где они появляются, ничего не растет.

— Что это? — спросила Арина.

— Пусть хозяин рассказывает. Я воин, а не рассказчик, — с достоинством ответил охранник и удалился от нее на приличное расстояние.

'Какая же я недогадливая, ведь это обыкновенная нефть! А была ли нефть в эпоху мезозоя?' Этого Арина не знала, но объяснение казалось единственно верным.

День бежал за днем, уже и четвертый истекал с тех пор, как феодал уехал на Сладкое озеро, а спасательный отряд так и не появился. Арину снова охватило беспокойство: неужели хозяин объявится раньше их?

К вечеру она вернулась из творческого похода к скалам и еще на подходе к распахнутым воротам услышала вместо обычной тишины оживление и шум. Сердце пленницы ухнуло вниз, затем рванулось вверх, к горлу: кто объявился в замке? Разведчики? Хозяин?!

Ее постигло разочарование: вместо землян она увидела в холле Кафа. Феодал сидел на плетенном из корней табурете, по-хозяйски уперев руку в бедро. Его окружали верные люди, а он увлеченно общался с маленьким мальчиком. Ребенок показывал лягушат кразды и что-то взахлеб рассказывал. Детеныши норовили ускользнуть из детских рук, а когда Каф, смеясь, подносил к ним руку, земноводные 'щенки' шипели и грозно высовывали раздвоенные язычки. Горбатая мамаша лягушатника восседала рядом с мальчиком и тоже шипела для порядка.

Арина, прижимая под мышкой мольберт, ухитрилась незамеченной проскользнуть на второй этаж. Дверь в ее комнату располагалась в узком проходном коридоре, а путь к нему лежал через открытую террасу. Оттуда открывался прекрасный вид в холл. Она на цыпочках побежала через террасу, но остановилась, привлеченная дружным радостным криком.

В холл со двора верхом на шурсе въезжала молодая особа. Шурс под ней был не той безобидной породы, на которой туземцы обычно ездят, это был боевой шурс, ящер совершенно другого биологического вида — крупный, мускулистый, закованный природой в гибкие латы, с огненной клыкастой пастью и кряжистыми когтистыми лапами. Этих свирепых хищников натаскивали нападать в бою на других шурсов, а кое-кто из феодалов — и на людей. Подоспевшие воины вчетвером накинули на мощную шею петли на шестах, пригнули голову ящера к земле и накинули мешок. Крылья протестующе забили по полу, вздымая воздушные вихри, из-под мешка разнесся слоновий рев. Уколы копьями заставили ящера сложить крылья и повиноваться.

Шурса увели. Молодая особа в сопровождении трубившей кразды подбежала к Кафу. Он поднялся навстречу, а амазонка с визгом повисла у него на шее. Арина с расстояния не могла разглядеть ее как следует, но по резким угловатым движениям заподозрила в ней подростка. Длинные светло-русые волосы девочки были забраны в хвост, разметавшийся по голой смуглой спине. 'А может, туземцы вовсе не смуглые, а сильно загорели?' — пришла в опустевшую голову неуместная мысль.

Не в силах разобраться в собственных чувствах, Арина смотрела вниз, как завороженная, начисто забыв, что стоит на открытом месте. Незнакомка увидела ее. Она оттолкнула Кафа и отбежала.

— Кто это? — звонко спросила она в наступившей тишине и указала пальцем на Арину. Каф оглянулся и назвал имя. Девочка взмахнула кулаками:

— Значит, это правда! Значит, Мать племени Танистрофеусов не солгала мне! Значит, воин рода Тираннозавров не врал! А я была глуха, я думала, что они всё выдумали, как сказку для детей!

С этими словами незнакомка схватила то, что первое подвернулось под руку — большой цветочный горшок, благо в холле их стояла целая оранжерея. Девчонка цапнула растение за ботву и швырнула горшок в Кафа. Хозяин слегка отклонил голову, и болванка, потрясая листьями, пролетела мимо. Арина решила, что насмотрелась достаточно, и ушла в комнату.

С грохотом захлопнув дверь, она бросила мольберт и в растерянности уставилась на огонь в камине, не зная, что и думать. Юная амазонка — явно супруга Кафа Орха. Теперь Каф вернет ее на базу или позволит уйти.

Арина ощущала облегчение и разочарование. Она села на топчан и стала размышлять о ревнивой супруге феодала. На глаз миссис Каф была в два раза моложе своего мужа. Она не боится разъезжать по джунглям на боевом шурсе, надолго выпадая из родового гнезда. Супруги друг друга стоят. Арина издалека не рассмотрела, но та явно была смазливой. Нехорошее чувство вдруг зашевелило щупальцами в груди Арины.

А может, у феодалов принято многоженство?

В дверь резко постучали. Пленница вмиг оказалась у двери, вооруженная тяжелым цветочным горшком. Кафу сегодня суждено расколоть глиняный сосуд патлатой головой, уж она-то не промахнется. Арина примерилась, на каком уровне у Кафа должна быть голова. Дверь открылась, но голова оказалась куда ниже, и горшок перехватили на лету. Пленница с изумлением увидела перед собой миссис Каф.

Девочка оказалась даже младше, чем Арине показалось вначале — на вид не больше тринадцати. Что же здесь за нравы такие?!

Девочка затворила дверь, блестя карими глазами с желтыми искорками. Очень смуглая (или загорелая?), для своего возраста она была чересчур смазлива. Сама Арина в детстве росла худющей, голенастой, белобрысой, неловкой и плаксивой, и в школе ее задразнивали до слез.

— И вправду красивая, — напрямик заявила миссис Каф без малейшего смущения, просто сказала то, что увидела. И с немалым удивлением добавила:

— И такая светлая!

— Кто ты? — спросила Арина, хотя ответ на вопрос она, к своему удивлению, уже увидела: в привлекательных чертах девочки-подростка таился неуловимый отсвет лица Кафа.

— Ты его дочь, — утвердительно сказала она.

— Да, я дочь Кафа Орха, — подтвердила девочка, отступила на шаг и внимательно оглядела пленницу. Потом поставила горшок на стол и сказала:

— Я никогда не видела таких, как ты. Ты очень светлая. Конечно, ты женщина со звезд, ты и должна быть необычной. Что же отец наделал!

— Тебе не нравится его поступок? — удивилась Арина.

— А тебе, что, нравится?!

Арина вмиг почуяла союзницу и полушутя — полувсерьез спросила:

— Поможешь мне бежать отсюда?

— Я никогда не пойду против воли отца, даже если мне не нравятся его поступки.

— Зачем же он так поступил?

— Наверное, решил, будто на далеких звездах такие же обычаи, как у нас.

— Нет, он так не думает, — ответила Арина, вспомнив высокомерные слова Кафа. Кому не нравится — пусть убираются вон, — примерно так он сказал.

Дочь Кафа подняла брошенный мольберт.

— Стегозавр! Совсем как живой.

— Я видела его на болоте, он пасся там целый день.

— А у тебя есть еще?

Арина вытащила еще три холста, радуясь, что нашелся зритель.

— Как тебя зовут?

— Сиаль.

Девочка с восхищением разворачивала холсты. Движения ее были угловатыми, быстрыми и точными, как у ящерицы, дочь не обладала потрясающей пластикой отца. Арина наблюдала за ней, а в голове назойливо вертелось: Сиаль — Сима, Сиаль — Сима...

— Папе безразлично, какие у вас обычаи, — произнесла Сиаль, оторвавшись от созерцания рисунков. — Он только что сказал мне, что живет у себя дома и не намерен ни под кого подстраиваться.

— Тебе надо помириться с отцом.

— Еще чего! — Сиаль сверкнула медовыми очами. — Я считаю, что он поступил неправильно.

— Он не прав, конечно, но он твой отец. И, кроме того, тебе он ничего плохого не сделал.

Сиаль оторвалась от картины, нахмурила соболиные брови, сцепила пальцы рук и стала смотреть на огонь.

— Я очень хочу помириться, но ведь я-то права!

— Разве можно осуждать своего отца? Помирись и поговори с ним, чтобы он понял свою ошибку и вернул меня назад. У меня есть брат, и он меня ищет. Может начаться большая война. Сиаль, я не хочу, чтобы из-за меня воевали. Я вообще не хочу никаких войн.

Арина сомневалась, что земляне станут воевать с зертилийцами, но конфликта вряд ли удастся избежать. За ним потянется множество неприятных последствий, а она, Арина, прославится сразу в двух мирах. Только этого не хватало.

— Он тебя вернет, — с уверенностью сказала Сиаль, — если ты сама захочешь вернуться.

— Я хочу вернуться, Сиаль.

— Но тебе еще рано возвращаться!

— А если меня найдет брат?

— Я поговорю с папой, чтобы он вернул тебя раньше времени.

Сиаль всмотрелась в лицо Арины горячими глазами.

— Но я не хочу, чтобы ты вернулась слишком рано. Может, передумаешь? Ничего, твой брат может подождать.

— Он не может ждать, Сиаль. И я не хочу оставаться.

— Странно... Хотя что же тут странного, если тебе не нравится мой папа. Странно, что ты настаиваешь, чтобы я помирилась с ним.

— Что ж в этом странного?

— Но он тебя выкрал, а у вас это не принято. Получается — зло.

— Если честно... Никакого зла он мне пока не причинил. Он причинил зло моему брату и моим землякам, а это может плохо кончиться. Для всех.

— Пойду мириться, — сказала Сиаль и выскользнула из комнаты.

'А я-то думала, что она ничего не поймет. Умница какая, — подумала Арина с невольной улыбкой. — Со скуки тут не помрешь, не дадут'.

Кея принесла ужин.

— Мясо рептилии, — капризно проворчала пленница.

— Нет, рыба. Сиаль привезла, — ответила Кея с гордостью. — А хозяин навел порядок на Сладком озере, а потом пошел войной на соседа, потому что поджог устроили его люди. И разбил его войско. А у наших одиннадцать человек ранено. А воины насмерть устали и уже спать легли. Даже боевые шурсы не дерутся. А хозяин и Сиаль из-за тебя поссорились, а сейчас мирятся. А вообще-то ссорилась Сиаль. А у кразды Марсы вывелись двое детенышей. А икры в пруду еще много, и скоро детеныши появятся еще...

Арина кивала, с аппетитом поедая тушеную в листьях рыбу.

— Какой сосед устроил поджог-то? — деловито осведомилась она. — Это у которого прииски?

— Нет, другой. Что-нибудь еще? — спросила Кея и перевела дух.

— Воды. Полный чан. Мыться буду.

Кея понимающе кивнула и ушла, обрадованная.

'Ну, просто рот до ушей, — с досадой подумала Арина. — Ладно, пусть думает, что хочет'. Она ощущала необъяснимое спокойствие, пришедшее к ней вместе с дочерью Кафа. Любопытство взяло верх над осторожностью, и землянка отправилась на поиски Сиаль. Встреченный ею житель замка указал северное крыло. Пленнице нравилось, что замок был полностью заселен, что, впрочем, лишало его некоторой загадочности: укромные уголки отсутствовали, пустые жутковатые комнаты найти не удалось, привидения еще ни разу не попались, зато везде сновали люди. На стенах висели картины — пейзажи и портреты, выполненные с полудетской простотой, очень красивые, Арина подолгу любовалась на них.

Стропила под потолком башен вместо летучих мышей облюбовали мелкие птеродактили. Замок полнился пауками, тараканами и 'броненосцами' с ноготь величиной, на нижние этажи иногда заползали змеи, и со всей этой нечистью прислуга вела непрекращающуюся войну. Из-за живности пленница остерегалась слишком уж вольно бродить по замку.

Сиаль нашлась по шуму. Каф со смехом кружил дочь, а та захлебывалась хохотом от восторга. Вокруг них носились две кразды и трубили. 'Право сказать, как дети оба',— подумала Арина и спокойно отправилась спать.

По пути она вспомнила, что не спросила девочку о матери.

Утром в комнату нетерпеливо постучали, и ворвалась Сиаль:

— Пойдем, я покажу тебе нашу библиотеку.

Сиаль долго объясняла, что такое библиотека — Арина не знала этого слова по-зертилийски. Она не то, чтобы не понимала, она поверить не могла, что здесь, в замке дикого туземца-феодала, может быть библиотека. Выходит, аборигены владеют письменностью?!

А почему, собственно, у них не может быть письменности?

Сиаль повела ее в южное крыло. Около двери, ведущей в библиотеку, висел портрет красивой светловолосой женщины в полный рост. Именно эта женщина, можно сказать, и не дала Арине ходу в библиотеку, когда она самостоятельно исследовала замок. Девушка тогда надолго замерла перед портретом, любуясь красивой женщиной и оценивая работу художника, и в результате забыла о двери. А там, за дверью, оказывается, скрывается целое сокровище...

— Это моя мама, — произнесла Сиаль с благоговением. — Паутину снять надо. Вчера Кея снимала, и вот опять наплели, паршивцы.

Эта царственная красавица на портрете — мама Сиаль?

— А где она сейчас? — не без трепета спросила пленница.

— Она умерла при родах. Мне было всего два года, и я ее совсем не помню, — ответила Сиаль и на цыпочках повела Арину в библиотеку, а та беспрестанно оглядывалась назад.

Первое, что она увидела — Кафа за столом. Но он сидел спиной и не обернулся на вошедших, и Арина могла рассмотреть помещение, рассчитывая сразу тихо удалиться. Стены и потолок скрывали красивые чешуйчатые шкуры, а пол был отделан мозаикой со сценами охоты. Свет свободно лился сквозь два узких окна, и его хватало, чтобы осветить все небольшое помещение. Комнату занимали деревянные стеллажи с рулонами из длинных полос ткани, аккуратно намотанных на полуметровые палочки. У окон стоял овальный стол с двумя погашенными масляными светильниками, на нем лежал частично развернутый исписанный рулон, а рядом — латунная чернильница. Каф исписывал рулон заостренной палочкой.

Арина очнулась от шепота Сиаль:

— Папа просидел здесь всю ночь. Он описывает последние события.

— Чш, тихо, — шикнула Арина, не потерявшая надежды тихо сбежать из библиотеки, но Сиаль продолжила:

— Читать умеешь?

— Могу, но... на своем языке.

— Ясно, не умеешь.

Сиаль прошла вдоль стеллажей, любовно поглаживая рулоны.

— Начнешь читать — не оторваться! Папа научит. Я тоже могу научить, но у меня плохо получается.

Арина с опаской оглянулась на спину Кафа, но тот вовсю строчил в своем рулоне и даже головы не поднял. Надо уходить... Пленница не удержалась и несмело сняла с полки один из рулонов. На нем не было ни намека на пыль.

— На этом стеллаже хранятся знания о первых людях Жилища Ящеров, — прошептала Сиаль. — А вон там — знания об устройстве мира, о растениях и животных. На тех полках — о ремеслах. А еще есть записи о разных племенах, о хозяевах. Как ты нас называешь? Фео-дал? Какое слово смешное!

Каф поднял голову и обернулся, дочь тотчас подошла к нему и обняла за шею, а он поцеловал ее в лоб, не сводя с пленницы огненного взгляда. В карих глазах прыгали желтые искорки, такие же, как у дочери, только погорячее.

Сиаль вероломно ушла из библиотеки и оставила их один на один. Струсившая пленница, ни слова не говоря, тоже подалась к выходу.

— Куда же ты, Арина? Разве ты видела библиотеку где-то еще?

Он улыбнулся, и на смуглое лицо словно упал луч света. Арина представила, как выглядит сейчас со стороны. И в самом деле, смешно. Она постаралась взять себя в руки и сохранить достоинство. Путь к выходу был свободен, но теперь она не торопилась.

— Садись, — Каф предложил табурет из перевитых корней рядом с собой. Арина уселась и увидела его смеющееся лицо совсем близко. Она не могла определить, что от него исходит, как тепло от костра... нет, не запах — в замке привыкшие к чистоте люди мылись вовремя. Энергетика, магнитом влекущая к себе, вот что это было. Арина особенно остро почувствовала, насколько он опасен.

— Что на Сладком озере? — решилась спросить Арина и услышала свой голос словно со стороны.

— Сосед устроил поджог. Зависть! Два десятка человек пострадало, все с ожогами.

Каф на мгновенье остановился, потом продолжил:

— Там и без пожара надо все переделывать. В руде остается много металла, необходимо изобретать другие печи. Для выплавки железа нужна более высокая температура...

Далее последовало чересчур много незнакомых слов. 'Ну, в технологии производства металлов я и по-русски мало что уразумею', — с досадой подумала пленница, почувствовав превосходство 'дикаря'. Каф прервал рассказ и посмотрел на рулон в руках Арины.

— Ты решила узнать, как люди появились на Зертилии? Признайся, ведь ты даже не предполагала, что мы владеем письменностью, и считала нас едва ли умнее стегозавра? Кровью стегозавра и было написано это древнее повествование. У тебя легкая рука, раз ты вытащила именно этот рулон. Я расскажу тебе нашу историю, но скоро ты сумеешь прочесть ее сама. Если, разумеется, захочешь выучиться.

Арина заподозрила, что вид у нее сейчас еще более глупый, чем несколько минут назад, но теперь собственный вид ее не заботил. Она забыла, что Кафа нужно опасаться, и слушала очень внимательно, опасаясь пропустить хотя бы слово. Каф забрал рулон и развернул. Начало повествования украшал рисунок — схематическое изображение допотопного космического корабля.

— Этот летающий замок был построен из стали богами на Сиале. Пять тысяч лет назад он, объятый пламенем, со страшной скоростью спустился с неба и рухнул в пруд, который находился в этих местах. Сейчас там болото.

— На севере от замка, — пробормотала Арина.

— Верно, — подтвердил Каф.

Арина подумала о радужных пятнах. 'Кто знает, может, в глубинах и впрямь покоится космический корабль и сочится древним топливом! Бред... Но если это так... Археологи определили возраст самых древних рукотворных находок не более пяти тысяч лет. Совпадает! Питер и Ричард выдвинули гипотезу, что люди пришли в эту область планеты из других мест, до которых руки землян еще не дотянулись. Звучит убедительно, не поспоришь. А тут — такое! Хотя... кто знает. Вряд ли космический корабль, даже пролежав в болоте пять тысяч лет, протек бы. Однако почему бы и нет, ведь он, если верить мифу, пережил аварийную посадку. Пять тысяч лет назад! Человечество в это время разъезжало на колесницах. Да что я, в самом деле! Нельзя же так серьезно относиться к мифам'.

— Замок исторг столб огня, и хотя в джунглях царила ночь, стало светло, как днем, — продолжал между тем Каф Орх. — Пруд успел выкипеть, прежде чем пламя погасло. Стальной замок начал медленно погружаться в болото, которое осталось на месте озера. Из замка стали выбираться люди. Они были голодны, но не осознавали этого. Они были напуганы, но их страх был темен, как недосягаемые глубины моря Нотозавров. Их мозг был чист, как у новорожденных, но это были взрослые люди. Они стали разбредаться в разные стороны и тянуть в рот все, что ни попадалось под руку. Некоторые умерли от отравления, но они учились друг у друга, и очень быстро. Огонь стального замка спалил несколько ящеров, и жареное мясо понравилось людям больше, чем сырое.

Ночью темные джунгли напугали их, и люди бессознательно потянулись друг к другу. Так страх и ночная прохлада не дали им потеряться и поодиночке погибнуть.

Вернуться обратно в замок они не смогли, потому что вход опустился слишком низко, и болотная жижа хлынула внутрь.

В людях бродили неясные желания, и некоторым удалось осознать их. Мужчины подрались и убили одну из женщин. Люди почуяли запах крови, который напугал и взвинтил их, и все женщины были отторгнуты.

Избавившись от женщин, мужчины не смогли сохранить единство, и часть из них ушла к группе женщин. Та часть, которая быстрее соображала, прекрасная пришелица, — прокомментировал с улыбкой Каф и продолжил:

— Скоро холостяки поняли, что остались в проигрыше. В них настойчиво говорило желание продления рода. Сначала они дрались между собой, потом отыскали отвергнутых, чтобы напасть и отобрать женщин. Навстречу холостякам вышла одна из женщин, встала на колени и выставила вперед раскрытые ладони. Мужчины остановились. Обе группы уже придумали первые слова и жесты и общались между собой, но в разных группах по-разному. А этот жест у всех означал одно: остановитесь. Так первые люди избежали кровопролития и снова объединились.

На одной из картин была изображена коленопреклоненная женщина с поднятыми ладонями, голова у нее была гордо откинута, а по лицу блуждала улыбка. Вокруг нее бушевала буря и сверкали молнии. Арина долго строила догадки, что означает эта картина.

— Женщин было гораздо меньше мужчин, и те, которым женщины не достались, снова полезли в драку. И люди снова разделились.

Так на Зерт-Или появились две группы людей. Воевать они больше не стали, потому что надо было выживать. Женщин хранили, как зеницу ока. Несмотря на то, что память людей была чиста, как гладь озера среди джунглей, они были очень умны, первые люди Жилища Ящеров, и быстро учились.

— Жилища Ящеров? — Арина не раз слышала, что так называют Зертилию туземцы-общинники — мир, в котором они живут вместе с ящерами.

— Обе группы развивались самостоятельно, но наши языки не слишком различаются.

'Не слишком различаются! Диалекты, а не языки, — мысленно возразила Арина. — Ничего удивительного, люди занимают на планете совсем немного места и все время общаются'.

Каф продолжил:

— Стальной замок погружался в болото целый год, и первые люди поняли, что упали с Сиал-Или, Жилища Богов — полусферы, которая полгода висит в небе, перемещаясь на запад, а потом на полгода исчезает за горизонтом, чтобы вновь появиться на востоке. Но теперь многие, и я тоже, считают, что стальной замок с Сиала не падал, а прилетел с далеких звезд. Жилище Богов близко, а замок прилетел всего один. Почему боги Сиала больше не шлют сюда свои замки? Здесь прекрасная земля, и они непременно прилетели бы сюда. Мои предки жили не на Сиале, а где-то очень далеко, среди звезд. Там же, где жили и твои предки. Мы с тобой родственники, Арина.

Каф с усмешкой наблюдал за светловолосой красавицей, украденной им у всемогущих пришельцев, и радовался, что его рассказ заворожил ее. Серьезные глаза Арины, подсвеченные солнечными лучами из окна, нежно светились, а длинные тонкие пальцы сплелись под изящным подбородком. Раньше времени он ее не вернет. Земляне могут и сами отыскать ее, но Кафу есть что сказать им. Не станут слушать — есть что противопоставить. Здесь — его земля, и он здесь хозяин. Пусть чужаки живут по его обычаям, пока он, Каф, не гонит их.

Арина перевела взгляд прекрасных глаз на Кафа.

— Ты считаешь, что Сиал обходит Жилище Ящеров вокруг?

— Разве иначе? — ответил Каф и не понял, почему Арина лукаво улыбнулась.

— А почему ты решил, что Сиал — полусфера, и что это жилище богов? Или это название такое — Жилище Богов, Сиал-Или?

— На Сиале никого нет, там только пламя. Посмотри на него, и ты увидишь только огонь. А что Сиал полусфера, видно и так. Но это только видимость. Я считаю, что Сиал — это шар, такой же, как и Жилище Ящеров. Вы назвали его Зертилией? Зерт-Или — это всего лишь небольшая местность. У Жилища Ящеров есть другое название.

Арина рассмеялась. Похоже, она совсем перестала его бояться.

— Никто не пытался долететь до Сиала на шурсах? — со смехом спросила она.

— Пытались, хотя люди побаиваются богов Сиала. Наверху холодно и мало воздуха, а Сиал отсюда очень далеко. Это в ваших стальных замках близко.

И Каф доверительно добавил:

— Когда-то в детстве я пытался до него добраться, заставил шурса взлететь очень высоко, но к Сиалу нисколько не приблизился.

— Каф, а ты веришь в то, что здесь написано?

Тот развернул рулон, прокрутил на треть и начал читать:

— С небес на землю извергались потоки воды, сверкали гигантские ветвистые молнии. Из разъяренной толпы вышел мужчина. Был он высок ростом и строен, как лиственница, его черные волосы развевались на ветру. Он приблизился к прекрасной женщине, стоящей на коленях с поднятыми ладонями, и тоже преклонил колени. Их ладони соединились. В тот же миг посветлело, ливень прекратился, и молнии перестали бить в землю...

— Эту сагу написали потомки первых людей, — продолжил Каф, — с тех пор ее не раз переписывали, но в ней не изменилось ни слова. Это прекрасная сага, и я хочу, чтобы ты прочитала ее сама. Я уверен, что она рассказывает о реальных событиях, единственно, в чем сомневаюсь — что этих людей наказали боги Сиала, лишили их памяти и сослали в Жилище Ящеров. Мы — потомки таких же пришельцев со звезд, как и вы, земляне. Жилище Ящеров не порождает существ с горячей кровью, которая остывает только со смертью, горячая кровь здесь только у людей, и разогрелась она не на Зертилии.

— Кровь людей горяча, и разогрелась она не на Зертилии, — с наслаждением повторила Арина. — Мы, земляне, тоже пришли к такому выводу. Каф, ты обмолвился, что у Жилища Ящеров есть еще одно название.

— Земля.

Это слово Каф произнес по-русски, и у Арины от неожиданности изменилось лицо.

— Это что, шутка? — спросила она.

— Почему шутка? — удивился Каф.

Тут Арина сообразила, что зертилиец вовсе не шутит. Она смотрела на Кафа невидящими глазами, и тот встревожился. 'Как Земля? Какая Земля? Откуда? Совпадение такое, что ли?' — в смятении думала она.

— Разве бывают такие совпадения, Каф? — спросила она вслух. — Ничего не понимаю, вообще ничего. Может, я сплю?

Не говоря больше ни слова, она поднялась из-за стола и вышла из библиотеки. Каф нагнал ее и с тревогой заглянул в лицо:

— Что случилось, Арина?

— Мы тоже называем свой шар 'Земля', понятно? Теперь мы квиты.

Теперь остолбенел Каф.

Путаясь в мыслях, догадках, предположениях, Арина молча побрела в свою комнату. Кея, узрев хозяйку издалека, стремглав бросилась на кухню за горячим обедом, где тощая, мосластая повариха Туба гоняла расторопных поварят в хвост и в гриву. Пока помощник составлял обед на поднос, Кея незаметно стянула вкусную лепешку, а потом торжественно понесла обед Арине.

Кафскую пленницу она застала в глубокой задумчивости, сидящей на табурете около камина и глядящей в огонь. В прозрачных глазах плясали языки пламени, волосы горели розовым светом. Кея залюбовалась светлой красотой хозяйки, и взгляд ее был не ревнивым, а собственническим и полным обожания.

Она составила на стол горшочки и створки раковин и окликнула хозяйку.

— Пора переодеваться в нашу одежду, — заявила она, любуясь гибким станом Арины. От Кеи не укрылись неудобства пленницы, связанные с недостатком сменного белья.

— Я похожу пока в своей, — отозвалась Арина и потянулась к обеду.

— Но в нашей одежде ты станешь еще красивее! И еще больше понравишься хозяину.

'Вот этого я и опасаюсь', — подумала пленница.

Арина жевала вкусное мясо мидии, заедала привычной фиолетовой травой и размышляла, как же так получилось, что две планеты в разных сторонах Галактики названы жителями одинаково. Теперь стало понятно, почему общинники так настойчиво повторяют за разведчиками слово 'земля'. Никому и в голову не пришло, что туземцы так называют свою планету. Невероятное совпадение. И этот рассказ об инопланетном происхождении зертилийцев... Все совпадает, как в мозаике. Только вот кто мог отправить с Земли космический корабль пять тысяч лет назад?! Не египтяне же, в самом деле! Откуда он сюда прилетел?

Арине было не по себе. Надо срочно научиться читать. Пусть учит даже Каф, раз больше некому. Из библиотеки ее теперь за уши не вытащишь, скорее уши оторвутся. А может, библиотека — это чья-то злая шутка, розыгрыш, так же, как и название планеты?

Нет, конечно, никакой это не розыгрыш.

Мысли Арины приняли другое направление. Она находится в замке Каф седьмой день, а о Сергее ни слуху, ни духу. Каф не торопит события, словно уверен, что пленница никуда от него не денется. Он рассчитывает ее заполучить и все же не торопится. Неужели он всерьез надеется, что Арина хотя бы к нему привыкнет? Только что она с ним беседовала, забыв обо всем на свете, но ведь это не имеет никакого значения. Она забыла даже, какой он некрасивый. Хотя, когда он улыбается...

Арина одернула себя. Может быть, что-то произошло на самой базе и Каф об этом знает, поэтому он так спокоен и уверен в себе? Разведка на Зертилии наверняка работает без сбоев. Вернее, на 'Земле'. Одна только Арина до сих пор ничего не знает. Что же произошло?

От размышлений ее отвлекла Сиаль. Девочка несильно потянула ее за руку.

— На стук не откликаешься. Не слышишь? Пошли ко мне, я кое-что покажу.

У себя в комнате Сиаль развернула обработанный рыбий хвост. Большой радужный кусок легкого, как ветер, полупрозрачного полотна струился у нее в руках и переливался в лучах солнца. Ости хвоста создавали изумительный по красоте рисунок. Сиаль с восторгом потрясла хвостом и прижала его к себе.

— Я поймала эту рыбу в море.

— Ты еще и в море ходишь? — восхитилась Арина.

— Да, папа разрешает. Я была на рыбалке с племенем Танистрофеусов. Мы ходили далеко в море, даже берега не было видно! Из хвоста мы склеим новые платья.

Арина уточнила незнакомое слово 'платье'.

— Ты собираешься кататься в платье по джунглям верхом на боевом шурсе? — засмеялась она. Сиаль весело удивилась:

— Отец спросил то же самое. Нет, в замке Каф скоро будет пир. Всего пять дней ждать осталось. Слетится много гостей, владельцы замков и вожди племен. Они все будут смотреть на нас с тобой. Все кости перемоют, только держись!

— Это почему же?

— Потому что я — дочь Кафа Орха, а ты — будущая хозяйка замка Каф, — доходчиво разъяснила Сиаль, чуточку замялась и продолжила:

— Мы все надеемся, что ты будешь нашей хозяйкой. Ты всем нравишься. Ты красивая, гордая и в то же время отзывчивая, у тебя приветливый голос, а еще ты не капризничаешь и ничего не требуешь. Отец очень долго был один, он искал такую, как ты.

Арина засмеялась, качая головой от смущения, и взмахнула в воздухе легким рыбьим хвостом:

— В этом наряде ты будешь на пиру самая красивая!

— Нет. Самой красивой будешь ты. А мне еще рано, мне всего четырнадцать. Туба сказала, что я сильно похорошею, когда научусь так же плавно двигаться, как ты. Научишь? И когда перестану визжать, как выйпет, и носиться верхом по лесу, как угорелая. Будто красивой девушке нельзя визжать и носиться! Арина, тебе надо срочно научиться ездить верхом.

— Еще чего не хватало!

— Красота никуда не денется, я так думаю. Я никого не видела красивей тебя на всей Земле...

Глава 9 ПИР В ЗАМКЕ КАФ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Каф в любой момент мог предъявить на нее права, и пленница вновь взлелеяла мысль о побеге. Она свободно передвигалась по замку, а за его стенами за ней неизбежно следовал провожатый. 'Сбежать от него, что ли?' — строила jyf планы, но все они казались провальными. Бедовая Серафима давно бы придумала что-нибудь, это она, Арина, настоящая рохля. Да Сима бы восстание подняла!

Мысль о восстании позабавила. Проще было отпилить от неба полушарие планеты Сиал. Все без исключения жители замка искренне любили своего 'сатрапа'. Каждый происходил родом из какого-либо племени, чем невероятно гордился. Все они были вольными людьми, и в замке их ничто не держало, служили они отнюдь не безвозмездно, и большинство жило в замке далеко не в первом поколении.

Во дворе ежедневно тренировались воины. Их набирал в племенах сам Каф среди мальчиков-подростков. Какой смысл бунтовать, если при желании всегда можно вернуться к родичам? За редким исключением никто не возвращался.

Туземцы-крестьяне, живущие в окрестностях и возделывающие поля, отдавали в замок часть урожая, но считали это справедливым. Земля принадлежала хозяину, а если бы они захотели, то вернулись бы в свои племена, хотя крестьянские селения образовались здесь несколько поколений назад. Можно облюбовать другие участки земли и не выплачивать оброк, но кто тогда защитит от лихих хозяев и от свирепых племен?

Мало того, Арина ни у кого не смогла вызнать зертилийского слова 'раб'. Не было здесь такого слова.

Заниматься рисованием стало некогда. Местной грамоте Арина выучилась влет: Каф и в самом деле оказался непревзойденным учителем, а азбука была немудреной. Учиться помогала и Сиаль, но непоседливой девочке не хватало терпения. Уже на третий день Арина взялась за переводы драгоценных рулонов, труд был изматывающий, и мысли о побеге испарились.

То и дело к ней подсаживался Каф, отвлекая от тяжелой работы, и рассказывал о родной планете, о давних событиях, о животных, ее населяющих, об удивительных людях, живших когда-то. Он знал множество мифов, которые слышал в разных племенах, все мифы он добросовестно записывал, чего никто до него не делал.

Сами феодалы набожностью не отличались. Каф считал, что религия будет всегда, пока существует страх перед смертью. Его не слишком заботило, есть ли боги на Сиале или нет.

Дни заточения приобрели упорядоченность: в библиотеке Арина работала ближе к вечеру и до самой ночи, а день занимал Каф, который показывал 'невесте' свои владения: поля с искусственной системой орошения, печи для обогащения руд и выплавки металлов, кузни. Знакомство с владениями продвигалось нескоро, потому что Арина панически боялась даже самого смирного шурса. Она мужественно преодолевала страх и с помощью Кафа усаживалась на спину флегматичного ящера, сзади лихо вскакивала Сиаль и всю дорогу поддерживала 'будущую мачеху', и не только маленькой надежной рукой, но и ободряющим словом. Позже Арина смогла ездить верхом без поддержки Сиаль, страх перед животным притупился, однако взлетать на нем пленница наотрез отказывалась.

Для добычи железа из руды Каф использовал сыродутную технологию. В горн, построенный из камня, загружали руду и древесный уголь. Снизу при помощи мехов чумазые металлурги подавали воздух. Железо получалось в виде теста пополам со шлаком и несгоревшим древесным углем. Арина взирала на древнее производство с восхищением и страхом. Каф подробно объяснял все тонкости и выражал недовольство качеством полученного металла, и тем, что в руде оставалось еще много железа.

Арина из объяснений понимала далеко не все, многие слова были незнакомы, но она старательно записывала все пояснения, чтобы впоследствии подготовить подробный 'отчет о проделанной работе'.

Пригодилась богатая аптечка 'полевого медика', девушка помогла знахарю лечить пострадавших на пожаре. Знахарь справлялся и сам, он умел не только лечить ожоги, но и зашивать раны, быстро и правильно сращивать кости, делать ампутацию конечностей и даже лечить зубы.

Во владениях Кафа выплавляли латунь — медь с цинком, и бронзу — медь с оловом. На берегах Сладкого озера раскинулось большое селение мастеровых, они изготавливали изделия из железа, меди, олова и сплавов. Кроме этих металлов, на Зертилии добывали серебро, золото и даже ртуть, но этими металлами занимались другие 'господа'.

До селения на Сладком озере довольно долго ехать, но зато лететь считанные минуты. Когда Арина это поняла, она решилась задать вопрос:

— Каф, когда случился пожар, ты провел здесь несколько дней, а в замок даже не заглядывал. Почему ты не летал домой хотя бы ночевать, разве тебе что-то мешало?

— Я хотел, чтобы ты привыкла к замку, — ответил Каф. — Из-за меня ты из комнаты и носа бы не высунула, так бы и осталась запуганной пленницей.

'А ведь он прав', — удивилась Арина.

В поселке мастеровых Каф преподнес невесте царский подарок: серебряные серьги. Они представляли собой кольца, к которым на ажурном стерженьке было припаяно по шесть миниатюрных конусов. Арина с изумлением подняла в руке подарок, и серебряные серьги-звезды засияли и заискрили на солнце, словно бриллиантовые.

— На каждый конус напаяно по триста колечек, — ласково пояснил Каф, который стоял за ее спиной. — А в каждом колечке сидит крохотное серебряное зернышко.

Подобные серьги она уже видела — на Земле, в музее. Когда-то давно их изготавливали в Твери, в X — XII веках, и число колечек на каждом 'лучике' достигало пяти тысяч. Назывались они 'колты', и носили их на головном уборе. Изготавливали диво дивное без микроскопа и даже без линз.

— Как такое возможно? Как можно создать такое? — шепотом спросила Арина у Кафа по-русски. Каф молчал, смотрел на нее завороженно. Даже порадоваться забыл, что угодил подарком.

В замке шли приготовления к пиру. Под высокими сводами прокатывался громовый голос Кафа и металось эхо. Жители замка летали как на крыльях в предвкушении праздника. В подготовке к пиру не принимали участия только воины. Их осталось немного, остальных Каф отпустил по родным племенам, к Матерям, женам и сопливым ребятишкам.

В день пира из соседнего замка явились две женщины, чтобы сделать прически и маникюр хозяйкам замка — Сиаль и Арине. Утро прошло в суете, а к обеду начали подтягиваться гости. Они торжественно приземлялись во двор на шурсах, каждого из них шумно встречали, шурсов тут же уводили, а гостей приглашали осмотреть замок и отведать легкое кушанье. Гости из общинников приезжали верхом на капаланах — маленьких ящерах размером с осла, их встречали с не меньшей помпой.

Раскрасневшаяся Сиаль представляла Арину гостям, а гостей — Арине, а потом вдохновенно рассказывала о каждом:

— У этого хозяина есть артель стеклодувов. Они изготавливают стеклянную посуду и бутылки. Дорогущие — страх! А у этой хозяйки мастерицы прядут, ткут и клеят одежду. Одеяла у них лучшие в наших краях. А у того хозяина есть хорошая таверна. Мы туда слетаем когда-нибудь.

— Слетаем? Это далеко? — заинтересовалась Арина.

— Не очень. Как только перестанешь бояться летать — сразу туда слетаем. А если 'пешком' на шурсе, то лучше выезжать ранним утром. Прямо по тропе, не сворачивая — и тем же утром будем там.

'Тем же утром, — мысленно передразнила пленница и ощутила некоторое превосходство. — Время-то измерять не додумались!'

Женщины явились на пир не в общепринятом 'две полоски', а в платьях и костюмах из ткани, в украшениях из серебра, кораллов, кожи, лат, рогов, когтей и перьев. Золотых украшений было мало, оно ценилось ниже серебра. Арина не видела в гостях дикарей, они держались с королевским достоинством, а в их одеяниях ощущались вкус и изысканность. Арина радовалась, что не отстала от моды. Портниха в одном из крестьянских селений склеила платья из чудесного рыбьего хвоста и для нее, и для Сиаль. Шею и запястья украшал драгоценный розовый жемчуг, а серьги-колты ярко сверкали, искрились, словно бриллиантовые, и на высокой шее непрерывно играли блики.

Взгляд каждого гостя, будь то мужчина или женщина, так и приковывался к ней, затем ее приветствовали, как хозяйку. Арина принимала это как должное. 'Я все больше вживаюсь в зертилийскую жизнь, — думала она. — А если бы я сюда только попала, что бы я увидела свежим взглядом? Неужели изысканное общество?'

Какой может быть пир на Зерт-Или без рыцарского турнира? И хозяева, и вожди превращались в воинов. Каждому участнику нашлась отдельная 'светелка', чтобы переодеться перед боем. Наградой, как Арина и догадалась, являлся поцелуй хозяйки замка. К награде полагалось весомое дополнение: крупная морская раковина, прозрачно-белая, в розово-бордовую полоску, с резным краем, с крапинками внутри. Ее добыла удачливая рыбачка Сиаль, ей и доверили вручать эту часть награды. Работники соорудили два высоких помоста по разные стороны двора и установили на них кресла: на одном помосте для хозяина, а на другом сразу два, для обеих хозяек. Арену отделили от зрителей ограждением из жердей, для зрителей передних рядов поставили длинные скамьи, задним предстояло упиваться зрелищем стоя.

О начале первого тура возвестил мощный гул рога. Воины бились на клинках, сначала пешие, потом верхом. Раскатисто звенела сталь. Клинки гулко бились о щиты. Двор замка сотрясал невообразимый рев болельщиков. С первой царапиной побежденный выбывал из игры, Абара-Тайса с двумя ученицами заполучала негодующего воина и оказывала ему первую медицинскую помощь. Победитель с торжествующими воплями объезжал круг болельщиков. Те шумно приветствовали его и дружески хватали за руки. Пары воинов сменяли друг друга. Арину обуял общий веселый азарт, она то и дело вскакивала и кричала вместе со всеми. Сиаль не садилась вообще. Она пристроила приз на кресло и с криками скакала рядом. Кафа на месте не было, он принимал участие в турнире, и обе девушки 'болели' за него. Арина вовсе не хотела, чтобы Кафа одолел кто-то другой — то ли взял верх 'корпоративный дух', то ли взыграл своеобразный патриотизм.

Рог возвестил начало второго тура. Теперь друг с другом схватывались победители. Шестнадцать участников, три тура. В конце третьего тура остались два победителя: Каф и молодой широкоплечий воин со светло-русыми кудрями. Сиаль потянула Арину за локоть:

— Я с самого начала за него! Это Парсат, папа дружит с его отцом. У них отличные кузнецы, но наши лучше! Парсат победил тираннозавра один на один! Он — сильный воин, враги боятся встречаться с ним в бою. Но я все равно за папу!

Болельщики шумно приветствовали начало последнего тура, и противники вскочили на шурсов. Оба поигрывали металлическими щитами и грозили друг другу узорчатыми клинками. Арина как-то раз попыталась украдкой приподнять щит Кафа, ей едва удалось оторвать его от земли. А воины играли щитами так же легко, как блюдцами.

Противники проскакали по арене три круга, вертя клинками к бешеному восторгу зрителей, которые любовались игрой великолепных мускулов.

Противники изучили друг друга, пока наблюдали схватки в первых турах, поэтому битва с первых мгновений стала яростной, без разогрева.

Они бились, как два свирепых ящера за клок земли, при ударах стали о сталь высекались искры. Оба мастерски вели атаку, оба умело защищались щитами. Шурсы хрипели, вертелись и роняли клочья пены, из-под мельтешащих лап летела пыль.

Шурс под Кафом взвизгнул — его задело лезвие Парсата. Оба спешились, а хрипящих шурсов увели воины. Схватка продолжилась. Противники оба были рослые, с рельефными мускулами, Парсат шире в плечах, зато Каф — гибок и пластичен. Клинки мелькали так, что за ними невозможно было уследить. Арина, наблюдая за боем, перестала дышать.

Парсат обрушил клинок на щит Кафа с такой силой, что яркие искры разлетелись в разные стороны, а от клинка остался только обломок. Каф отбросил клинок и щит, то же сделал и его противник, и они схватились врукопашную. Они повалились на землю и сплелись в клубок. Дамы на передних рядах наклонили головы, задние ряды насели на передних, чтобы лучше видеть, крики перешли в исступленный рев на одной ноте. Сиаль с Ариной подались вперед, рискуя скатиться с помоста.

Густая пыль скрыла конец схватки. Зрители притихли, наступила относительная тишина, только за пределами двора трубила кразда.

Из пыли раздалось чихание. Болельщики недоуменно загомонили. Пыль начала оседать, и двор снова взревел: Парсат лежал поверженный и нетерпеливо постукивал ногой об землю, а на его крепком животе восседал Каф и чихал от пыли, и вид у него был отнюдь не воинственный.

Арина откинулась на спинку кресла, радостно захохотала и захлопала в ладоши: победа! Сиаль скакала и верещала от восторга. Противники поднялись. Каф гибко повел плечами, Парсат с разочарованным лицом тряхнул кудрями, с которых все сыпалась и сыпалась пыль. Они обнялись, смеясь, и оба направились к девушкам.

И тут Арина вспомнила о вознаграждении. Сердце оборвалось. В голове панически заметалась мысль: что же делать теперь, что делать?!

Владелец замка под дружные крики зрителей придержал отшатнувшуюся было Арину за щеки и поцеловал ее в губы пыльными, горячими губами. Арина впервые увидела его темные, смеющиеся глаза так близко и ощутила запах его пота. Шарахнуться от победителя не позволило то, что за сценой наблюдали две сотни людей.

Когда Каф отошел, Арина плюхнулась в кресло и только теперь увидела, что Сиаль вручает рыбацкий трофей Парсату.

— Ты — великий рыбак, — сказал ей воин, притянул девочку к себе и поцеловал в лоб. Отпустив ее, он приблизил к губам раковину и извлек громкий переливчатый звук.

После турнира гости отдыхали и перекусывали. Участники турнира отправились к лесному озеру, чтобы искупаться, смыть пыль и пот и переодеться к пиру. Девушки скрылись в комнате Арины, чтобы тоже привести себя в порядок, отдохнуть и поделиться впечатлениями.

А впечатлений было много. Сиаль без умолку рассказывала о Парсате.

— Нарисуй мне его, пожалуйста, — попросила она, в конце концов, Арину.

— Но мне надо видеть его, по памяти я никого не нарисую.

— Я напомню тебе, какой он. Нет, я попрошу, чтобы он позировал тебе.

— Ну, хорошо, — сдалась та без особой охоты.

— Арина, я так боялась, что ты упадешь в обморок!

— Когда?

— Когда... когда вручала победителю приз.

— Он сам себе его вручил, — ответила Арина, невольно порозовев. — А ты, сдается мне, до сих пор в обмороке.

Сиаль сконфузилась и засмеялась. Она преобразилась за каких-то полчаса: лицо светилось, а угловатые движения стали более плавными.

Пир был организован вполне достойно. Крепкие столы в холле трещали под огромным количеством блюд в красивой увесистой посуде. Храбрые воины вспоминали былые сражения и совместные охоты; веселые байки и шутки так и сыпались, становясь все откровеннее, гости заливисто хохотали. Дамы болтали между собой и хвалились украшениями. Помощники хозяина и музыкантов пригласили, как же на празднике без музыки?

Арина смотрела на зертилийские яства, и кровь у нее стыла в жилах. Что Туба делала вместе со своими чертенятами на кухне с этими жуками, червями, змеями, черепахами и птерозаврами, знают одни боги на Сиал-Или. Каф наблюдал за своей пленницей через весь стол, и та, невольно вскидывая на него взгляд, даже отсюда видела, как в его глазах вспыхивают хищные огни. Он смеялся в ответ на ее сердитые взгляды, и на его смуглое лицо словно падал луч света.

Арина и без того ощущала излишнее внимание, и сидела, как на иголках. Она привыкла к повышенному мужскому вниманию на Земле, но здесь она была на чужой планете одна — Сиаль не в счет, и сейчас ощущала это особенно остро. Она изнывала от тягостного ощущения опасности. 'Буду ночевать в комнате Сиаль', — решила пленница. Приняв решение, она немного успокоилась.

Сиаль беспрестанно норовила угостить ее, прицельно выбирая на столе самое гадкое.

— Попробуй змеиных голов! Почему ты отнекиваешься? Они же тают во рту! Отъешь хоть кусочек скального паука, ты же сейчас похудеешь за столом. Ха, посмотри на этого рыжего, он уснул в салате из мухоловок! Не хочешь паука?! Ничего, здесь есть рагу из глаз пушистых червей. На этом блюдечке — ровно девятьсот девяносто девять глаз. Тут такая вкуснятина есть — паста из красных морских жучков. На лепешку мажь. Острая! М-м, прелесть! Ты попробуй, очень вкусно!

'Будто лист жуешь капустный', — подумала про себя Арина, глядя на яства с нескрываемым отвращением. И все же она наелась до отвала, пробуя блюда, происхождение которых не знала, и молясь, чтобы Сиаль не развеяла ее невежество. Из чего бы там ни было, Туба стряпала невероятно вкусно.

'Познакомить бы Тубу с Томом Траверсом', — размечталась Арина. Сосед, смирный плешивый мужчина, владелец ткацкой артели, любезно подлил ей вина в кубок. Из чего делалось вино, Арина не знала и знать не хотела. Оно было очень вкусным, и крепость почти не ощущалась. Сиаль жужжала в ухо:

— Арина, ты сегодня самая красивая. Посмотри на двух красоток, которые глядят на папу с вожделением? Это Лейза и Тинга. У них одна мечта — выйти за него замуж или хотя бы затащить к себе в постель.

— А? — переспросила Арина, не ожидая услышать от девочки таких подробностей.

— Они обе поклялись расцарапать тебе лицо, мне это Кея сказала, а Кее по секрету сказали девушки, которые служат у них. Выпей вина, ты совсем не пьешь. Это вино из таверны, про которую я тебе говорила.

Сосед, мурлыча безобидные комплименты, налил еще. Арина незаметно пьянела и добрела к окружающему миру. Она устала от напряжения, от круглосуточного ожидания, от собственного недоверия ко всему и ко всем. Чувство опасности притупилось, и пленница забыла о нем. Лица при свете громадной люстры со свечами казались почти родными, а звуки музыки, извлекаемые веселыми подпитыми музыкантами, будоражили кровь. Многие танцевали. Арина улыбалась всем подряд, потому что ей было хорошо, на нее устремлялось множество взглядов, а она оставалась для всех недосягаемой. Каф поднялся с кубком в руке, и, перекрывая громовым голосом веселый шум, предложил выпить за красоту хозяйки пира. Гости ревом поддержали его. 'Почему бы разок и не выпить за собственную красоту?' — спросила себя Арина и приняла вызов. Мужчины встали с полными кубками. Сосед немедленно налил вина Арине. Та подняла бокал и дерзко улыбнулась Кафу через стол.

Когда гости расселись, Сиаль тронула ее за локоть и прошептала на ухо:

— Смотри, как он смотрит на меня!

Незнакомый молодой человек поглядывал на Сиаль масляными глазками.

— Ты ему нравишься, — сказала Арина.

— Знаю. Если увижу после пира — глаз ему погашу, чтоб не пялился, — задиристо ответила девочка-подросток.

Арина рассмеялась и пригрозила девочке:

— Если выпьешь еще хотя бы глоток, я тебя выдеру.

Ее стали приглашать на танцы, и она, конечно, танцевала. Перед приглашением мужчины спрашивали разрешения у Кафа. Сам Каф не подходил. Арина не знала многих обычаев Зертилии и местных правил этикета, иначе бы она не удивлялась 'невниманию' хозяина.

С правого бока к ней приткнулась Сиаль и со смехом сообщила, что масляный глаз уже погашен, но не ею, а Парсатом. Справа от девочки уселся приснопамятный Парсат, а прежний сосед куда-то запропастился.

Арина ощутила слабину в ногах и удивилась: 'Два бокала всего выпила. Надо же, какое коварное вино. С чего же его все-таки делают? Нет, не два, три... Четыре...' Она сообразила, что никогда в жизни столько не пила. Пленница покосилась на Парсата и Сиаль, ведущих за столом светскую беседу и поглощенных друг другом, выбралась из-за стола и потихоньку удалилась к себе, начисто позабыв о намерении ночевать в комнате Сиаль. Колты она сняла и бережно положила в шкатулку. Стаскивать с себя платье не было сил. Едва коснувшись головой подушки, она сразу провалилась в сон.

Она пробудилась среди ночи с хмельной головой от необычной неги. В камине привычно потрескивали дрова. Шум от пира едва проникал сквозь толстую дверь. На краю топчана сидел Каф и неотрывно смотрел на нее. В комнате, освещаемой огнем камина, она различала только его силуэт, да еще желтый отсвет в глазах. Арина, еще не проснувшаяся окончательно, взирала на него без удивления, принимая за продолжение сна.

— Кровь горяча, как вулканический гейзер. В ней бродит первозданная тьма джунглей, — тихо промолвил Каф.

'Что он говорит?' — удивилась Арина, еще не осознавшая, что проснулась. Каф склонился, заслонив свет от камина, и коснулся горячими губами уголка ее губ, выпрямился и погладил ее шею и плечи. Совершенно черные глаза его горели мистическим желтым огнем. Арина удивилась, что эти привыкшие к клинку сильные и тяжелые руки такие ласковые. Он склонился снова, его ладонь обожгла сквозь платье бедро, пальцы скользнули по шее ниже, и Арина опомнилась. Полусон рывком перешел в реальность.

— Нет, — громко сказала она. Он словно не услышал, и Арина сильно укусила его за ухо. В конце концов, вокруг были древние джунгли, а не цивилизованный Лондон. Каф отпрянул, а она, сердито сопя, уперлась ногой ему в висок и чуть не вывихнула крепкую руку. Прием Серафимы.

Каф не издал ни звука, хотя прием был очень болезненным. Он вскочил, задыхаясь, глаза полыхали диким огнем. Она тоже соскочила с топчана.

— Там, на пиру, ты меня звала! Звала глазами, телом... Ты сама не знаешь, чего ты хочешь! — промолвил он.

— Я хочу вернуться домой и никогда больше не возвращаться на Зертилию!

Каф рассмеялся и сказал:

— Не обманывай меня и себя. В моем замке ты никого еще не обманула. Ты горишь! Посмотри на себя!

Он схватил со стола зеркало и поднес к ее лицу. Арина при свете камина мельком увидела собственное отражение и не узнала его. Она оттолкнула руку с зеркалом.

— Убирайся, — зло сказала она по-русски.

Они стояли и смотрели друг на друга бешеными глазами. Каф гордо фыркнул, развернулся и вышел. В открывшуюся на миг дверь до ушей Арины донесся гомон пира и звуки музыки.

Арина стояла посреди комнаты, дрожа, задыхаясь и ничего не соображая. В висках гулко стучало. Она подбежала к окну и стала выстукивать пальцами по косяку. Хмель выветрился. Страха, как ни странно, не было. 'Сама виновата, строила ему глазки весь вечер. У, какая же я дура! Как я могла потерять бдительность, как могла так расслабиться?' Арина готова была провалиться сквозь землю. 'Джунгли бродят...' — вспомнила она, и ей стало смешно. Сердце колотилось, как безумное, руки немилосердно тряслись. Ей пришлось согласиться, что 'джунгли в крови' действительно бродили, древнее желание, до сих пор властно и успешно подавляемое, захлестнуло ее...

Чертыхнувшись и дьявольски захохотав, пленница запрыгала на месте, чтобы избавиться от дрожи. Вспомнилась таверна, о которой поведала Сиаль. Наверняка там все время крутится народ, и есть шансы нанять проводника. Вся Зертилия знает, где находится база. Вся Зертилия, исключая Арину. Как будто она здесь чужая, вот где обидно-то! Зато у нее есть жемчужное ожерелье — драгоценный жемчуг, денежная единица Зертилии, местная валюта. Надо бежать отсюда, пока не поздно. Немедленно. Только в окно она теперь не полезет, еще и посреди ночи, зачем такие сложности? На ней еще не зажили синяки, заработанные во время первого побега, и зарабатывать новые было рано.

Пленница заставила себя успокоиться, деловито собрала рюкзак, сунула туда холсты и переводы, бережно положила деревянную шкатулку с колтами, дождалась, когда за окном замаячит рассвет, и осторожно спустилась в холл. Там уже было убрано. Во дворе вповалку лежало несколько спящих воинов. За воротами дремали стреноженные шурсы и капаланы, а пастухи безмятежно спали в траве. Арина некоторое время разглядывала шурсов, но подойти так и не решилась. Они послушны седокам и ведут себя предсказуемо, но вдруг захотят взлететь?! Арина выбрала взнузданного капалана, распутала ему чешуйчатые лапы и уселась верхом, подивившись, как ловко у нее это получилось. Бедра привычно заныли, но это ничего. Она направила животное на северо-восток по приметной тропинке.

Холодная кровь рептилии ждала восхода солнца, чтобы согреться, и маленький ящер, едва шевеля лапами, неуверенно двинулся в джунгли. Беглянку устраивала временная медлительность, ей хотелось привыкнуть к езде.

Как обрадуется Сережка, когда увидит ее на базе! А может, он не на базе вовсе, а ищет ее по всем джунглям? Его сразу известят, и он примчится, как сумасшедший. А какие потрясенные лица будут у разведчиков! Сима просто ахнет. Что и говорить, ее самостоятельное возвращение произведет настоящий фурор.

Но ожидаемое чувство радости не наступило, было одно только недоумение, что все окончилось так внезапно. Позади остался ухоженный замок, полный картин, непрочитанная библиотека, до которой Каф больше никого не допустит, славная Сиаль и верная Кея, и обеих она больше никогда не увидит. Как-то неожиданно все оборвалось...

И дикая сцена ночью. Едва вспомнив о ней, Арина почувствовала, что снова теряет разум. Нет, она правильно сделала, что уехала. Все закончилось раньше, чем она начала собирать вещмешок. И виновата в этом именно она.

Беглянка ехала все утро, временами спрыгивая на землю, чтобы отдохнуть от верховой езды. Стареющий Сиал горел на западе оранжево-красным. Неуверенные солнечные лучи пробрались сквозь крону и согрели местного ослика, и капалан бодро топотал по тропе.

Ближе к обеду Арина выехала на открытую местность и увидела вдалеке в скалах целых три замка. Она подбодрила капалана несильным ударом пятки, и спустя некоторое время выехала на сносную дорогу, которая привела к подножию скал. Приметная таверна была прорублена в скале, порог застелен свежими синеватыми листьями. Тут же дремали привязанные к жердям шурсы, капаланы и кразды. Арина привязала своего рядом с остальными, набралась духу и зашла внутрь.

В просторной пещере в громадном камине ревело пламя, на стенах горели факелы. Здесь трапезничали общинники: воины, женщины и даже дети. Люди пришли утолить голод, немного расслабиться и пообщаться. Посетители оглянулись на нее, прозондировали пытливыми взорами и снова уткнулись в свои посудины. Экая невидаль — невеста феодала! Видали мы таких.

Арина села за свободный стол и с наслаждением вытянула гудящие ноги. Когда же она привыкнет к езде верхом? Н-да, теперь уже никогда. Она была голодна, но сначала хотелось найти проводника. Беглянка подсела к двум воинам и спросила, знают ли они, где находится база пришельцев.

— Кто не знает? — лениво ответили мужчины.

Арина показала розовое жемчужное ожерелье:

— Доведите меня до базы.

Она была уверена в успехе, но оба воина отрицательно покачали головой. Арина удивилась, вытащила складной нож и передала одному из воинов. Тот рассматривал его хищным взглядом, но все же вернул с тяжелым вздохом. На стол легла карта, каких на Зерт-Или еще не видели, за исключением жителей замка Каф, но оба воина упорно смотрели мимо землянки.

Оставался последний аргумент. Арина вновь полезла в вещмешок и нащупала шкатулку с колтами. Когда она принимала подарок, пальцы случайно коснулись пальцев Кафа, и ее словно пронзила молния. Арина не смогла осознать, что произошло, верней, не захотела, и постаралась забыть.

Нет, колты она не отдаст. 'Они нужны для науки', — сказала она себе.

— На базе за меня дадут другие ножи, гораздо лучше, — пообещала она.

— Мы знаем. Попроси кого-нибудь другого.

— У вас нет времени сделать доброе дело и хорошо заработать?

— Понимаешь, малышка, ты женщина Кафа Орха, — толково разъяснил один из воинов. — Мои потроха стоят дороже, чем все твои побрякушки. — Воин с искренним сожалением покосился на складной нож.

— Тебе обеспечат защиту.

Воины неприлично загоготали.

— О чем ты говоришь, малышка? Сегодня пришельцы здесь, а завтра вы все соберетесь и улетите к своим звездам.

Арина беспомощно огляделась. Общинники виновато отводили взгляд, женщины смотрели сочувственно.

— Хорошо, меня не надо вести. Просто укажите на карте, где находится база, и все. Я доберусь сама.

Посетители переглянулись. Один из общинников сказал:

— Мы можем показать тебе только одно направление, причем бесплатно: направление к замку Каф.

— Неужели мне никто не хочет помочь? — с отчаянием спросила Арина. Она пересела на свое место, где в створке моллюска уже дымилось мясо на фиолетовом листочке, и стоял горшочек с горячим соком, сдобренным приправами.

К ней подсел бородатый хозяин таверны:

— Не плачь, малышка. Я готовлю просто, но с душой. Скушай мясо, выпей этот чудесный напиток, отдохни, и любой из моих клиентов охотно проводит тебя до замка Каф. Какой ты у него день по счету?

— Тринадцатый, — вздохнула Арина.

— Всего-то? Значит, торопиться тебе некуда, время на раздумья еще есть.

'Почему каждый считает дни, сколько я живу в замке Каф? — впервые озадачилась Арина. — Какое это имеет значение?' Она оглядела посетителей и ощутила себя в полной безопасности. Нет, они не отторгали ее. Она была здесь своей. Даже слишком. 'Вы все его боитесь, трясетесь от одного только имени. А я — его женщина'. И гордо приосанилась.

К ней пересели две красивые молодые женщины и бухнули на стол свои посудины. Их лица показались смутно знакомыми.

— Милая наша Арина, как же тебе плохо сейчас, — посочувствовала блондинка, такая же смуглая, как и любой другой зертилиец. 'Кто из них смуглый, а кто загорел — попробуй, разбери', — подумала Арина, а сама прониклась к себе жалостью. Положение-то и впрямь складывается аховое, и никто этого не понимает. Сочувствию блондинки она, правда, не поверила.

— Не отчаивайся, мы поможем тебе, — деловито произнесла брюнетка. — Выпей-ка с нами, а то ты что-то чересчур грустная.

Официант в набедренной повязке из ребристой кожи принес бутыль устрашающих размеров и три бокала. Арина, убедившись, что побег не удался, больше никуда не торопилась. Куда ей идти? И она осталась сидеть. Брюнетка, никак, помощь предложила? Ну-ну...

— Как вас зовут, храбрые девушки, которые не боятся Кафа Орха?

— Лейза. Тинга, — представились красотки, и землянка не поняла, кто из них блондинка, а кто брюнетка. Зато она вспомнила, где их видела. 'Вчера они поклялись расцарапать мне лицо. Ничего. У меня ногти длиннее. А еще я красивее. У меня благородная красота, а эти как две кошки. Они обе влюблены в моего Кафа, забавно'. Ей пришло в голову, что эта парочка могла и помочь, ведь сейчас Арина действовала на руку своим соперницам. В ней снова всколыхнулась надежда.

Они чокнулись и выпили за здоровье Кафа.

— Мы поможем тебе добраться до базы, — пообещали новоявленные подружки. — Мы точно не знаем, где она находится, но об этом знают наши работники.

— А где ваши замки?

Девушки выпили за здоровье вон того хозяина, который положил глаз на блондинку. На Арину он глаз поднять не посмел.

— Наши замки видно отсюда.

— А третий чей?

— Владельца таверны.

— О, он хозяин, оказывается. А по виду и не скажешь.

— Так это не хозяин, а управляющий. Хозяин — вон, за тем столиком, только что вернулся с пира. Чего не спалось...

Они тяпнули еще по бокалу, за здоровье владельца таверны, который придумал это адское пойло, и голова поплыла. 'Они не проводят меня до базы, — прозвучала отчетливая мысль. — Они спрячут меня в своих замках или просто убьют, и кто-нибудь из них займет мое место. Для Кафа это лучший выход, потому что ни одна из них не станет морочить ему некрасивую голову. Они обе знают, чего хотят'. Последняя мысль показалась обидной. Арина вспомнила горячие, неожиданно ласковые руки и с трудом перевела дух. 'Интересно, кого из них выберет мой мужчина? Ему нравятся блондинки. Но может, ему уже осточертели блондинки, ведь у него от них одни неприятности'.

— Вы поссорились, правда? — зудела Лейза-брюнетка. — Не вздумай мириться с ним, у него ужасный характер.

— Какая же у тебя гладкая кожа, — заливалась Тинга-блондинка. — Чем ты ее мажешь? Кремом? Поделишься рецептом?

— У тебя чудесная кожа, — сказала Арина. — Но тебе надо прятать ее от солнца.

— На солнце у нее высыпают веснушки, — сообщила Лейза, верная подруга.

— Я дам тебе средство от веснушек, оно есть на базе.

Они пили и болтали о всякой ерунде. Бутыль пустела. Лейза разлила остатки по бокалам.

— О, мы совсем напились, — заплетающимся языком проговорила Тинга, и собутыльницы, сблизив головы, захихикали.

За соседним столиком мальчик забавлялся с краздой: он манил ее кусочком мяса, и та вставала на задние лапы. Девушки засмеялись. Пользуясь тем, что Арина отвернулась, Тинга сыпанула ей в бокал щепотку серого порошка. Девушки выпили, и Арина пожевала осадок.

— Вино было очень хорошее, но, клянусь богами Сиала, если осадок не стиральный порошок. Вон, даже пена в бокале осталась. Тинга, из чего изготавливают вина?

— Из ягод, дорогая, — холодно ответила блондинка.

Женщина за соседним столиком протянула к ним руку и закричала:

— Я все видела! Они что-то насыпали ей в бокал!

Ее муж переместился к столу девушек, оттолкнул поднявшихся подружек и с силой выдернул Арину из-за стола. Та не привыкла к грубому обращению, оскорбилась и закатила ему звонкую пощечину. В ровном шуме помещения сочный звук оплеухи прозвучал как удар гонга. Наступила тишина.

Посетители таверны истолковали происшедшее каждый по-своему. Трое с разных сторон бросились на общинника. Тот выпустил Арину и круто осадил одного из напавших ударом кулака. Ватные ноги не держали, и Арина плюхнулась обратно. Две разбойницы юркнули под стол. Общинник обрушил табурет на голову второго, третий лягнул общинника в живот. Бедолага наткнулся на стол спиной, получил по голове бутылкой и мешком осел на пол.

— Наших бьют! — исступленно закричал мальчик с краздой.

Над головой безучастной Арины завязалась драка.

В ход пошли клинки и ножи. Таверна наполнилась людьми, как по мановению волшебной палочки. Женщины и дети быстро, по стенке, покинули заведение. Три пары фехтовали, держа клинки обеими руками и опрокидывая стулья. Крестьяне швыряли горшки с растениями, и те проносились сквозь пространство, неизбежно разя прямо в головы. По таверне снарядами летали глиняные бутылки, взлетали и опускались табуреты. Хозяин, за здоровье которого пили девушки, закатился под стол с распоротым брюхом.

— Я медсестра, — вспомнила Арина, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Ее мутило, зрение отказывало, а мысли безнадежно расползались. Лейза и Тинга осторожно выглянули из-под стола, убедились, что ими никто больше не интересуется, подхватили Арину под руки, стащили с табурета и споро поволокли на выход.

Голова землянки безвольно запрокинулась.

В распахнутые двери ворвалась Сиаль и выскочила сразу на середину. Она схватила табурет и обрушила его на спину Лейзы. Тинга скрючила пальцы с отменными когтями и с визгом подскочила к взъерошенной девчонке, отхватила сокрушительный удар кулаком в челюсть и свалилась на пол. Сзади подобралась Лейза с бутылкой наперевес, но Сиаль в развороте угодила ей пяткой в глаз. Обе подружки, жалобно скуля, снова поползли под стол.

Таверну потряс оглушительный, слоновий рев Кафа:

— Остановитесь!!!

Он сунулся под мельтешащие клинки, развел фехтовальщиков в разные стороны на длину своих рук, пинком отбросил воина с боевым топориком, затем ринулся в самую гущу.

— Орх явился! — крикнула дебелая женщина, опуская окровавленный горшок.

Драка захлебнулась. С пола медленно поднялся управляющий. Едва поставив на место вывихнутую челюсть, он рявкнул на двух обезьяноподобных волосатых вышибал, которые, как ни в чем не бывало, сидели в углу около камина. Вышибалы поднялись, почесываясь, и начали очищать помещение от посетителей, не сортируя, кто прав, кто виноват, а кому досталось больше всех.

Стонущего хозяина бережно вынесли наружу.

Каф опустился на колени перед Ариной и приподнял ей голову. Та приоткрыла затуманенный глаз.

— Подсыпали что-то, — прошептала она по-зертилийски и перешла на английский. — Будь препарат земного происхождения, я бы его распознала, — и перешла на медицинскую латынь. Потом твердо произнесла по-русски:

— Каф, надо что-то делать...

Не окончив тирады, она потеряла сознание.

Каф бережно поднял ее на руки и отыскал взглядом Лейзу и Тингу. Те дрожали от страха в самом темном углу: вымазанный в крови свирепый Орх загораживал им путь к отступлению, и неважно, что его руки были заняты.

— Ее по голове ударил кто-то, — капризно прохныкала Тинга и всхлипнула. Каф бешеным взглядом окинул разгромленное помещение.

— Они оплатят ущерб, — сказал он управляющему, брезгливо кивнул в сторону Лейзы и Тинги и вынес свое сокровище на свежий воздух.

Глава 10 ВИЗИТ ПРИВИДЕНИЯ

Серафима пришла в себя и увидела вместо аскетических стен базы кремовые стены своей квартиры в Лаборатории. Она подскочила, как ужаленная. В дверь полетела ваза, осколки брызнули во все стороны. Преодолевая головокружение, валившее с ног, Сима вне себя от злости забегала из угла в угол. Набегавшись, она уселась в кресло, не зная, куда себя девать. В окно смотреть весь день, что ли? Обида удавом стягивала кольца, и Сима в окне ничего не видела.

Она набрала номер одного из баров и заказала бутылку русской водки.

Когда пришел Анджело Сайенс, Сима вертела в руках бутылку и раздумывала, открывать ее или все-таки не опускаться. Под ногами Доктора захрустел битый хрусталь.

— Разве ты не знаешь, что алкоголь медленно убивает? — невозмутимо поинтересовался Анджело Сайенс, присаживаясь рядом на пуфик.

— Мне торопиться некуда, — процедила сквозь зубы Сима, сдерживая душившее ее бешенство. Анджело Сайенс бесцеремонно отобрал бутылку.

— Что с тобой случилось, Серафима? Я не понимаю. Твой побег на Зертилию мне совершенно не понятен. В чем же я провинился? Объясни мне, что с тобой происходит, что пошло не так, и мы вместе что-нибудь придумаем.

— Что со мной происходит? — переспросила Серафима и перевела дух. — Я не понимаю, что все время происходит вокруг меня.

— Хорошо, давай по порядку. Почему ты от меня сбежала?

— А почему вы не позволили мне работать на Зертилии? Зачем забрали меня оттуда, да еще и таким варварским способом?

— Потому что по-другому не получилось. Я понимаю Коренева, но все же наказал его. Оскорблять тебя в мои планы не входило. Но ты своим побегом поставила меня в неловкое положение. Итак, почему ты сбежала?

— Я сбежала не от вас, Анджело. Я сбежала из Лаборатории, потому что вы меня здесь заперли, а я плохо переношу любое ущемление свободы. Клаустрофобия у меня.

— Клаустрофобия, — улыбнулся Анджело Сайенс. — Да, я тебя запер. Я хотел на некоторое время оградить тебя от нашей цивилизации, от техники двадцать пятого века. Ты — живое воплощение нашей истории, к тому же очень ранимое.

— Что-о-о? Я — воплощение, да? А почему бы вам не запереть меня в музее? Меня бы упрятали в витрину с сигнализацией, сдували пылинки, повесили бы табличку: 'Внимание! Живая реликвия! Человек из прошлого, найденный великим королем генетики!' Дети будут тыкать в меня пальцами и таращить умные глазенки! Я бежала от себя самой, от живого музейного экспоната!

Анджело Сайенс терпеливо подождал, когда она выговорится, и мягко сказал:

— Ты же знаешь, что это не так. Ты быстро освоишься в нашем мире, а я оградил бы тебя от излишних стрессов. Ты ведь понимаешь это, верно? Может, тебя напугало мое предложение?

— Да, напугало, — честно созналась Сима.

— Но почему?

Сима замялась.

— У меня нехорошее ощущение, будто вы загнали меня в угол. Будто у меня нет выхода!

— Что за чушь, в самом деле, — нахмурился Анджело Сайенс. — Ты свободный человек, и в своем выборе ты совершенно свободна. Самое большое мое желание — чтобы ты сама захотела выйти за меня замуж. Поверь, это так.

— Раз я свободна в выборе, отправьте меня на Зертилию. Я хочу туда.

— Милая моя девочка, туда отправляются те, которые там необходимы, а не те, которые спят и видят, как туда попасть.

— Я там необходима. Там пропала моя единственная подруга.

— Я это знаю. Через две недели туда направляется Сергей Буров вместе с...

— Две недели! — вскричала Серафима и вскочила. — Что с ней будет за это время? Неужели нельзя поторопиться?!

— Это кратчайшие сроки. Первого октября стартует 'Зертилиец'. Раньше никак нельзя. Корабль готовят к отлету в авральном порядке. Серафима, ты меня слышишь? Туда направится Буров с необходимым для поисков транспортом. Разведчики на Зертилии тоже не сидят, сложа руки. Ее уже ищут. Проводится опрос населения.

Серафима принялась расхаживать по комнате. Анджело Сайенс тоже поднялся.

— А мне что прикажете делать? — спросила она.

— Мое предложение остается в силе. Мы договаривались о неделе, а прошло уже два месяца, — мягко напомнил Доктор. — Мне необходим твой ответ. Не торопись отвечать 'нет', лучше подумай.

Сима остановилась, уселась в кресло и посмотрела на Доктора, прищурив глаза.

— А вас не смущает разница в возрасте? — коварно спросила она.

— Как ты думаешь, Серафима, сколько мне лет? Этого, кстати, никто не знает. По паспорту — сорок, на вид тоже, — Анджело Сайенс загадочно усмехнулся.

— Неважно, сколько вам лет. А вот сколько мне — это уже вопрос. Я сама не знаю, сколько. Может быть, двадцать два. Может быть, двадцать четыре. Или, может, четыреста пятнадцать? По-моему, я безнадежно стара. Я не женщина. Я — Баба Яга! — сварливо заявила Сима в духе актера Милляра. — Зачем тебе Баба Яга, Анджело?

— Ты даже сама не представляешь, насколько ты молода, — с нежностью ответил расстроенный Анджело Сайенс. Ему хотелось вытащить взбалмошную девчонку из кресла, сгрести и больше никогда не отпускать. Серафима смотрела на него, заливаясь беззвучным смехом. Она снова поднялась, и тут случилось то, что Доктор и ожидал: девушка разрыдалась. Он усадил ее обратно и встал рядом на колени, вытирая обильные слезы Симы большим расшитым платком.

— На Зертилии мне ничто не напоминает, что я не от мира сего, что все родные умерли три с половиной столетия назад, что у меня когда-то была крошечная тесная квартира, у которой в дождь протекала крыша, а еще были битком набитые маршрутки. То слякоть, то пылища. Но все это было моим! Я хочу на Сахалин. Я ни чему не верю и хочу увидеть Сахалин собственными глазами. Да убери же ты свою простыню! — Сима неловко ткнулась мокрым носом в белый халат Доктора.

— Мы съездим на Сахалин вместе. Не прям вот сейчас, но скоро.

— Я хочу одна-а-а...

— Одна ты туда нипочем не доберешься. А я тебя больше никому не доверю.

— Доверил же Трамваю! И двум 'вратарям'!

— Своим побегом ты все мне перемешала. И как назло, столько работы, что даже перекусить некогда. А Руслану я доверяю, он надежный.

— Меня его андроиды чуть не убили.

— Тебя никто не собирается убивать. А андроиды пострадали гораздо больше, чем ты. У бедного Руслана просто не было другого выхода.

— Конечно, не было, — с готовностью согласилась Сима. Она залилась смехом пополам со слезами.

Анджело Сайенс нежно укачивал сумасбродную девушку. Обычная женская истерика, он изучил их вдоль и поперек — как врач, как исследователь, как жертва, наконец.

Понемногу она успокоилась, слезы иссякли. Анджело Сайенс оторвал Симу от намокшего халата и улыбкой заглянул в лицо, борясь с желанием поцеловать ее.

— Со мной ты будешь защищена и спокойна. Я огражу тебя от всех. А в медовый месяц мы поездим по всему миру. Если хочешь, мы отправимся в свадебное путешествие на Зертилию.

Сима согласно кивала, потом сказала:

— Анджело, я и в самом деле не знаю, сколько мне лет. Я запуталась и ничего не понимаю. Куда же делись два моих года?

Анджело Сайенс, наконец, насторожился.

— Какие два года? — переспросил он.

— Как какие? Двадцать три и двадцать четыре.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Серафима.

Лицо Доктора отобразило тревожное удивление. На самом деле Сайенса сильно напугала неожиданная осведомленность Симы. Та между тем ответила:

— Тархун сообщил, что забрал меня с Земли в 2018 году, причем в момент моей смерти. А ты сказал, что я впала в летаргический сон в 2016-м. А я не помню ни того, ни другого. Кто из вас лжет? Может, оба?

— Какой Тархун?

— О котором ты мне сам и рассказал. Вот я и решила с ним поговорить.

Анджело Сайенс смотрел на нее, нахмурившись, и Сима уточнила:

— Которому ты отдал за меня какое-то дерьмо в контейнере.

— Кто сморозил тебе эту чушь? — изумился Анджело Сайенс.

— Он, Тайфун, — Сима вновь залилась слезами.

— Тайкох, — поправил Анджело Сайенс. Он уселся рядом с Симой. Скрывать потрясение, тем более неприятное, было непросто. Мысли Доктора лихорадочно метались в поисках выхода.

— Вот это номер. Тебя связал с ним Руслан?

— Нет, я сама. Твой верный Трамвай здесь почти ни при чем.

— Ты удивительная женщина. Ума не приложу, как тебе это удалось. Тайкох сказал, что я тебя обманываю?

— Анджело, ты лжешь мне на каждом шагу.

— Никто тебе не лжет, Серафима. Ни я, ни Тайкох, — вздохнул Анджело Сайенс.

— Объясни-ка подробнее, как можно говорить совершенно разные вещи и при этом ни разу не соврать.

— Ты попала в автомобильную аварию, испытала сильнейшее потрясение и уснула в 2016 году. Два года ты мирно спала в больнице. Что случилось потом, я не знаю. Я и в самом деле не знаю, что привело тебя к фатальному исходу в 2018-м. Возможно, в больнице случился пожар, что вероятнее всего. Тайкох сподобился сообщить только одно: он забрал тебя с Земли в момент клинической смерти. С ним, знаешь ли, сложно договориться. Умереть ты не успела, сама видишь. Ему понадобились именно отходы, я в этом не виноват. Он передал тебя в мои руки, потому что без медицинского вмешательства ты бы умерла. Тайкоху ты обязана молодостью, а мне — жизнью.

Настолько простое объяснение до сих пор не приходило Симе в голову. Она посмотрела на Анджело Сайенса высыхающими глазами и даже попыталась улыбнуться. Тот облегченно вздохнул.

— Наконец-то ты успокоилась, девочка моя. Не пойму только, почему ты так долго держала это в себе. Надо было сразу сказать, что не так, что тревожит, я бы давно уже все объяснил, и ты не носила бы в себе такую тяжесть. Больше так не делай. Не нравится что-то — сразу ко мне.

В кармане Анджело Сайенса сотый раз запиликал телефон.

— Не могу побыть с тобой хотя бы час, — с сожалением произнес он.

— Я подумаю над твоим предложением еще немного, ладно? — примирительно попросила Сима. Она уже улыбалась — улыбалась ему, Анджело Сайенсу, и он подумал, что их ссора сильно смахивает на семейную. Она перешла на 'ты'... Он нежно сжал ее руки, поцеловал в лоб и ушел.

С души свалился тяжелый груз, и Сима наслаждалась давно забытым ощущением легкости. Она думала о том, что пора бы научиться владеть собой. О том, что узнала свой настоящий возраст — ей двадцать четыре года. А еще о том, что выйти замуж за Анджело Сайенса было бы не так уж и плохо. Любит он ее или нет, Доктор очень хорошо к ней относится. Настолько хорошо, что до сих пор прощает все ее выходки. Наверное, все же любит. 'Собственно, мне предлагают целый мир. Просто так, за красивые глазки. Даже два мира. Какого рожна мне еще надо?'

Серафима подумала о двух мирах и вдруг испугалась.

Они вместе завтракали, обедали и ужинали, если Анджело Сайенсу позволяла работа. Дважды ему удалось выкроить время и вывезти Симу в город. Они гуляли вдвоем в тихом городском парке под ненавязчивой охраной четырех андроидов. Серафима привыкала к новой роли и относилась к нему все более доброжелательно. Она сильно скучала по Арине, беспокоилась за нее, и как-то ночью даже плакала по ней.

На пятый день после возвращения Симы в гости ненадолго зашел Сергей Буров. Зертилийский загар сошел с его лица, под глазами пролегли глубокие тени, да и вид был чересчур забеганный. Сергей рухнул в кресло и устало сгорбился.

— Извини, что не мог зайти к тебе раньше.

— Сереж, я по тебе соскучилась. Ты снова улетаешь на Зертилию?

— Да. Совершенно нет времени. Торопимся. Ее до сих пор не нашли, и я надеюсь только на себя. А попаду я на Зертилию только первого октября!

— Проклятье! А я сижу здесь, сложа руки. Боюсь, что не смогу больше покинуть Лабораторию. Я даже помочь ничем не могу! Нет ничего хуже вот такого бессилия. Не представляю, что с ней сейчас.

Сергей покачал головой.

— О ней ни слуху, ни духу. Проводник выкрал ее четырнадцатого, а сегодня уже двадцать второе. Прошла неделя, девятый день уже! И до самого первого октября я ничего не смогу сделать! — Сергей в отчаянии постучал ладонью по подлокотнику. — Астрономы прогнозируют сильнейший ураган, сейчас он зарождается в океане. Тридцатого сентября он пройдет над Зерт-Или. Мало того, Сиал, Зертилия и Солнце системы сравняются в одну линию, Сиал окажется посередине. На Зертилии ожидаются землетрясения и цунами. Это случается там периодически, не смертельно, но все-таки это похоже на катастрофу.

Сергей ненадолго задумался.

— Черт возьми, мне все равно, что будет с Зертилией, но там находится моя сестра!

— Чем же это кончится и когда? Одни проблемы со всех сторон. Какая жалость, что Док не отпускает меня на Зертилию. Он твердо решил на мне жениться.

— Тебе никто ничего не посоветует. Но, наверное, с ним тебе будет одиноко.

— Я и так одинока. Сережа, у меня совсем опустились руки.

— У тебя? — сумрачно улыбнулся Сергей. — Не верю. Тебе надо заняться делом. Поговори об этом с Доком. Он тебя любит и потому уступит.

— Любит? Ты думаешь?

Сергей вздохнул и обронил:

— Я сейчас не об этом думаю. Извини, Сим.

Он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз.

— Постараюсь забежать перед отлетом или хотя бы позвонить.

— Вряд ли у тебя будет на это время. Да, вопрос на засыпку: сколько лет нашему Доку?

Изогнутая бровь Сергея поползла вверх, и вид у него стал недоумевающий.

— А кто его знает... Десять лет назад я помню его таким же, как сейчас. Он нисколько не изменился. Секрета молодости не выдает. Ходят кое-какие слухи, но толком никто ничего не знает.

— Н-да, неинтересно, — протянула Сима.

У дверей Сергей обернулся:

— Помнишь Сата?

— А как же, — обрадовалась она.

— Он сбежал с Зертилии и гуляет по Лондону. Население информировать не стали, чтобы не сеять панику. Его обязательно разыщут и застрелят.

— Застрелят? Зачем? — поразилась Сима.

— Никто не знает, что на уме у старого андроида. Он очень опасен.

Сергей ушел, а Сима поплелась в комнату. В голове поселилась пустота, грудь сдавило. Сима без труда докопалась до причин глобального упадка настроения: Сат. Сата застрелят.

Днем ее посетил Анджело Сайенс. Они вместе пообедали в кафе, затем он, утопив возлюбленную в нежных комплиментах, проводил до ее квартиры и попросил подождать до ужина. Серафима собралась провести вторую половину дня в одиночестве, для нее почти невыносимом, однако погрузиться в скуку ей не дали. К ней явился гость гораздо более нежданный, чем Сергей Буров или Анджело Сайенс.

Он неслышно отделился от стены, светлым сгустком проплыл по воздуху и опустился на пол. Сима обмерла. Ноги подкосились, и она судорожно уцепилась за край стола. Сгусток уплотнился и материализовался в невысокого осанистого парня, восседающего на ковре, по-турецки скрестив ноги. Человек казался реальным, только кожа и одежда отсвечивали сталью.

— Сашка Сычев, — пролепетала Сима и протянула руку, чтобы удостовериться, что это действительно он.

— Стоп! — скомандовал Сычев. Рука Симы наткнулась на невидимое препятствие в десяти сантиметрах от него.

— Я почти столь же реален, как твои мысли.

— Но ты же Сашка Сычев, мой одноклассник?

— Верно, — кивнуло головой привидение.

— Невероятно...

Сима опустилась на пол рядом с ним, потому что руки, которыми она опиралась о столешницу, тоже ослабели. Без сомнения, это был Александр Сычев: крепко сложенный, смешливый, компанейский, сидящий на полу в любимой позе. Он смотрел на одноклассницу во все глаза и тихо смеялся.

— Обожаю тебя, Симуля! Соскучился страшно. Никогда не думал, что вычислю тебя на Земле в двадцать пятом веке! Сима, я сам себе не верю, — и он продолжил негромко хохотать.

Сима его весельем отнюдь не заражалась. Она рассматривала Сашу... да и не Саша это... у Сычева волосы были неопределенного мышиного цвета, а у этого... да и не волосы у него совсем!

— Кто ты такой? — севшим голосом спросила Сима, снова наполняясь страхом. — У меня действительно был одноклассник Александр Сычев, но это было давно, четыреста лет назад.

— Я именно тот, за которого ты меня принимаешь. Да не бойся ты меня, на тебя это совсем не похоже. Я пришел предложить одно дело, связанное с 'Чистилищем'.

— С каким чистилищем? — пролепетала Сима, ничего не понимая.

Саша перестал улыбаться и воззрился на собеседницу.

— Ладно, шут с ним, с 'Чистилищем', узнай сначала меня.

У Симы перед глазами поплыла комната.

— Только не вздумай падать в обморок. На тебя это тоже не похоже, — сказал Саша.

Сильный приток энергии извне привел ее в чувство, зрение прояснилось, свист в ушах пропал.

— Вот так-то лучше. Ты что, все забыла? Неужели ты забыла 'Чистилище'?

— Лопни моя селезенка, если я хоть что-то понимаю, — промямлила Сима и спросила неуверенно:

— Ты тоже спал четыреста лет? И тебя тоже оживил Доктор?

— Погоди, Сима. Вижу, что ты кое-что не помнишь, и мне это не нравится. Я отвечу на все твои вопросы, только сначала немного покопаюсь в твоей памяти.

— Один раз в ней уже копались.

Саша поднялся с пола и подошел к окну. Сима изучала его спину. Ошибки не было, это Сычев. Вон, и шрам на затылке, Сашка его еще в младших классах заработал. Спустя две минуты одноклассник повернулся с озабоченным видом:

— У тебя два года заблокировано. Это меняет дело. Предложение отменяется.

— Два года? Те самые два года? Заблокированы? Но зачем? Кто их мог заблокировать? Саша, немедленно сними блокировку. Пожалуйста. Ты сможешь?

Саша улыбнулся во весь свой широкий веселый рот:

— Ни за что! Если бы у тебя ее не было, я бы, пожалуй, сам бы ее поставил. Ни к чему тебе помнить это.

— Никто не хочет мне помочь, даже ты, — бросила Сима.

— Даже не упрашивай, — Саша упрямо сморщил нос.

Сима все больше его узнавала.

— Саша, почему мы встретились? Встретились здесь и сейчас? Почему ты стал таким? Ты так похож на привидение! Я же сквозь тебя окно вижу! Ничего не понимаю.

— Все очень просто. — Саша вновь уселся на палас и скрестил по-турецки ноги. — По Галактике путешествует особая форма жизни, я называю ее выводком. Выводок состоит из мириадов крошечных существ, которые питаются мантией остывающих планет. Технология закусок проста: выводок покрывает подходящую планету ровным слоем, и та становится похожей на одуванчик. А после нашествия остается только твердое ядро, если его не ужуешь. Ну, и крошки от коры в виде астероидов.

— Ты всегда был хорошим кулинаром, — съязвила Сима.

— Этого не отнять. Чтобы не рассеяться по Галактике, найти нужную планету и не съесть что-нибудь стратегически важное типа Земли, прожорливому рою необходим мозговой центр. Два миллиона лет выводком благополучно правил мозг неземного происхождения, пока в него не угодила большая комета, а случилось это четыреста лет назад. Понабрался мозг впечатлений, призадумался и комету протабанил. В результате мозг наполовину разрушился. Гибель была неизбежной, требовалось срочно найти замену. Выводок как раз обгладывал планету недалеко от Солнечной системы. Мозг вырвал меня из тела за мгновение до смерти. Он выбрал именно погибающего, чтобы не нарушать ход Истории человечества. Если бы не он, я был бы мертв уже четыреста лет.

Сима, если бы ты знала, с каким наслаждением я с тобой сейчас разговариваю! Я знаю, ты была в Тайкохе, видел. На дух не выношу эту личность. Общаться совершенно невозможно.

— А, Тайкох... Я тоже имела удовольствие с ним общаться. Док утверждает, что с Тайкохом умеет разговаривать только он.

— Один из всего человечества, как же! — ядовито буркнул Саша.

— Ты ни с кем из землян с тех пор не общался?

— Общался. В таком виде меня принимают за человека, и побеседовать иногда можно. Но ты моя одноклассница, и это существенно меняет дело.

— Почему у тебя такой вид?

— Я же должен принять какой-то облик, чтобы ты меня узнала. От тела у меня остался один мозг. Он не здесь, — постучал себя пальцем по лбу Саша. — Он с выводком. Выводок нельзя оставлять без присмотра. А сейчас мое тело состоит из моих подопечных. Мелкие они, почти микроскопические.

Сима расчувствовалась.

— У меня тоже есть предложение. Хочу обнять тебя крепко-крепко и сказать: давай вернемся на четыреста лет назад...

— Даже если б это было возможно, разве я променяю всю Галактику на одну только Землю?

— А я бы променяла.

— Потому что ты человек, Сима. А я — нет. Я — Александр Сычев, но я не человек. И не жди от меня человеческой логики. — И Саша снова залился смехом. Оборвав смех, он сказал:

— Блокировку тебе поставил Анджело Сайенс. Держись от него подальше.

— Разве ты его знаешь? И откуда ты знаешь, что блокировку поставил именно он?

— Я очень хорошо его знаю, Сима.

— Да? Тогда смейся и дальше: он собирается на мне жениться.

— Что же тут удивительного?

— Как тебе объяснить...

В глазах Александра запрыгали чертики.

— Кое в чем я тебе помогу, пожалуй. Я могу стащить тебя у Дока из-под носа. Давай над ним подшутим?

— Давай! — несказанно обрадовалась Сима. — Отнеси меня на Зертилию!

— Сквозь вакуум, золотко? Только в пределах Лондона. А то замерзнешь.

— Тогда давай найдем одного моего товарища. Кстати, ему тоже нужна помощь.

— Я даже знаю, про кого ты говоришь, я же в твою память влезал. С твоего, кстати, позволения. Я унесу тебя в город, а ты вернешься к Доктору, когда захочешь.

— Сашка, мы сейчас будто в детство вернулись! — с восторгом прошептала Серафима. — А ты говоришь, логика нечеловеческая...

Парень шагнул к ней с раскинутыми руками, и ей показалось, будто он собирается ее обнять, но одноклассник вдруг рассосался в воздухе. Вокруг нее образовался еле заметный светлый ореол, ноги резко оторвались от пола. Невидимая сила подбросила Симу и потянула к окну головой вперед. Сима отчаянно завизжала и заслонилась локтями, а когда отняла руки от лица, увидела себя за пределами здания Лаборатории в двадцати метрах от земли, а позади осталось окно, целое и невредимое. Вокруг захохотал Саша. Сима взвизгнула и сжалась в комок, стремительно поднимаясь все выше. У нее заложило уши, она озябла от сентябрьского ветра.

— Хватит! — закричала она, но Александр вознес ее выше замысловатой крыши здания и помчал по направлению к космопорту. Внизу суетился летающий городской транспорт. Сердце металось в груди, дыхание обрывалось. Неописуемый восторг обуял Симу, она раскрылась, раскинула руки и радостно закричала.

Таким же необъяснимым образом Саша протащил ее сквозь окно управления космопортом, где она предстала перед взором изумленного Сергея.

— Ни о чем не спрашивай! — сказала она, трясясь от холода и дробно ляская зубами. — У меня есть друг, который может узнать, где находится наша Арина.

— Что еще за друг? Что произошло, Сима?! Ты как... через окно?!

— Чш, — шикнула та. — Мне нужна твоя квартира. Пусть Док немного помучается, разыскивая меня.

— Не городи ерунды. Ни про Дока, ни про Арину. Когда же ты повзрослеешь...

Недовольно бурча, Сергей отдал ей ключи — тоненькую пластинку с брелоком, объяснил, как ими пользоваться. Назвал свой адрес, указал на карте Лондона, где находится квартира, подробно объяснил, как до нее добраться. Сима так и рвалась вперед.

— Погоди, беда ходячая, — Сергей накинул на нее свою куртку. — Синяя вся от холода. Примерно такую я тебя и увидел в первый раз.

Незримый Саша рывком вынес ее на улицу, Сима только и успела увидеть мельком вытаращенные глаза Сергея и его отпавшую челюсть.

— Я доберусь сама, — сказала она Александру. — А ты ищи Арину. Мы с Сергеем с ума из-за нее сходим.

— Я выйду на Сергея, как только что-нибудь о ней узнаю, — пообещал Саша, опустил одноклассницу рядом с остановкой такси и растворился.

С его исчезновением Сима почувствовала себя одинокой и несчастной. Она села в свободное флаер-такси, назвала адрес, и машина понесла ее обратно в город. Решение сбежать от Анджело уже не казалось гениальным. Оно возникло спонтанно, когда она узнала, что Доктор каким-то образом лишил ее частички памяти. Но если сопоставить все сказанное Сычевым, получалось, что Доктор заблокировал память о каких-то событиях, причем настолько неприятных, что Сычев и сам бы поставил блокировку. Может, он и просто так сказал, к слову, но все же... Что-то в ее жизни произошло, что-то наверняка трагическое, и оба они — И Анджело, и Сычев, не хотят, чтобы она это помнила.

Теперь она была готова вернуться в Лабораторию. И, главное, пора уже дать ответ Анджело, сколько уже можно издеваться...

Сима летела довольно низко и с удовольствием рассматривала город, машины и людей. Ее внимание привлекла знакомая фигура. Человек уверенно двигался по пустынной улице, потом завернул в одно из зданий. Мысли Симы так и разбежались. 'Сат. Неужели Сат? Нет, не может быть. Не станет беглый андроид, которого ищут, в открытую разгуливать по городу. Но до чего же похож... Да мало ли людей с такой фигурой? Вообще-то мало. Надо проверить'.

Она скомандовала автопилоту срочно приземлиться и выскочила из флаера. Здание, в котором исчез некто удивительно знакомый, оказалось библиотекой. Сима зашла вовнутрь, разом окунувшись в тишину. Куда идти? На стене размещался список залов с указанием этажей. Сима пробежала его глазами и увидела зал хроники прессы. 'Разве его здесь отыщешь? — рассуждала Сима. — Да и не Сат это вовсе, мало ли что померещится, просто я о нем все время думаю. Загляну-ка я лучше в зал хроники прессы. Наверное, там можно найти газеты 2016-2018 годов'.

Все же она потратила минут двадцать, расхаживая по залам, но Сата нигде не оказалось. Лишь дважды она заметила знакомые лица сотрудников Лаборатории, и все. Тогда она свернула поиск и отправилась на второй этаж в зал хроники прессы.

— Газеты за 2016 год? — удивилась библиотекарь. — Газеты так долго не хранятся. В 2030 году начали выпускать пластиковые журналы. Если желаете...

— Нет, спасибо.

Сима повернулась, чтобы уйти, но сперва привычно окинула взглядом зал. И замерла: за дальним столом сидел Сат собственной персоной, и, как ни в чем не бывало, перелистывал газеты. Рядом с ним стояла внушительная стопка книг, перевязанная простой веревкой.

Она немедленно направилась к нему. Она не знала, зачем это делает и что ему скажет, но ее переполняла радость просто от того, что она его видит.

Сат, однако, удивления не выразил.

— Пошли отсюда, красавица моя, — буднично сказал он, поднялся, прихватил стопку книг и газеты, а свободной рукой сжал Симин локоть.

— И это вместо 'здрасьте'? — радостно удивилась Сима, не обратив внимания на крепкую хватку андроида. Они спокойным шагом приблизились к выходу, но тут створки дверей разлетелись, и в зал вбежало несколько человек. Под длинными плащами у них скрывались лучеметы, которые Сат моментально вычислил. Библиотекарша по-бабьи охнула и мудро закатилась под стол. Андроид сгреб Симу и придавил ее локтем, в три прыжка пересек зал и бросился в окно. Мощное стекло лопнуло. Сат приземлился на асфальт, как кошка, подбежал к одному из припаркованных флаеров, на миг выпустил ношу и нечеловеческой силой раскрыл запертую на замок дверь. Он швырнул Симу на соседнее сиденье, под ноги ей кувыркнулись книги с газетами. Та даже испугаться не успела, все произошло слишком быстро и мало походило на реальность. Испугалась она уже в машине, набиравшей высоту.

За ними с воем летели броневики Лаборатории.

Глава 11 СТАНЦИЯ ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ

— Высади меня немедленно! — потребовала Сима.

— Ты уверена, что собираешься выйти? — ухмыльнулся Сат.

— Высади, а не то...

— 'А не то' что? Хотя я знаю уже, что может ожидать от тебя добропорядочный андроид, — весело откликнулся Сат и, не глядя, пошарил рукой по коленке Симы — внимание полностью поглощало движение на воздушной трассе. Та нервно вскрикнула и стукнула его кулаком.

— Ух, ты! Давай еще! А лучше держись!

Последовал вираж, отчего Сима неудержимо покатилась на пилота. За это Сат получил два удара по шее и по ноге. Третий она нанести не успела, потому что ее мотнуло в другую сторону. Оглянувшись по сторонам, Сима громко охнула: со всех сторон сновали флаеры, Сат, презрев правила, лавировал между ними, а сзади ревели сирены невидимых в потоке транспорта броневиков. Сат ловко маневрировал в толкотне летящих машин. Совершенный мозг андроида за доли секунды вычислял оптимальные варианты. Симе каждый миг мерещилось, будто столкновение неизбежно, однако этого не случалось. Она хваталась за все подряд, сердце стучало где-то под горлом. От беспорядочной болтанки, поворотов, нагрузок ее замутило.

За рулями броневиков тоже сидели андроиды, но дистанция увеличивалась, потому что невероятные обгоны Сата производили на трассе некоторое замешательство.

За чертой города он набрал высоту и увеличил скорость до предела. Выйдя на междугороднюю трассу, Сат подключился к общей энергетической линии, и дистанция стала неизменной: здесь флаеры могли двигаться с одинаковой скоростью.

— Куда мы летим? — спросила Сима, с огромным облегчением устраиваясь в кресле.

— Ты сказала 'мы'? Это радует. Мы летим на космодром. Ты все еще хочешь выйти?

— Да, хочу. А что ты собираешься делать на космодроме?

— Бежать с Земли.

— Что?! А ну-ка, высаживай меня!

Сат дружески потрепал ее по коленке, за что схлопотал очередной удар по руке.

Значит, заложница. Не драться же с ним, в самом деле. Придется потерпеть до космодрома, потом пусть он убирается на все четыре стороны, и приключение окончится.

Работники космодрома уже получили сообщение. Сат посадил угнанный флаер рядом с межзвездным транспортом. К ним со всех сторон, по земле и по воздуху, неслись машины. Серафима уже притерпелась к определенному уровню страха. Теперь на нее накатила новая волна: все могло окончиться не так, как она предполагала.

Беглецы выскочили из флаера. Преследователи с броневиков открыли огонь. Сат резко пригнул Симу вниз, больно ткнув лбом в пыльное шасси. Стекла полопались, оплавленное стекло потекло внутрь машины. Андроид выволок заложницу из-за флаера и потащил к транспорту. Сима, парализованная страхом, едва успевала перебирать ногами, бормоча плаксиво под нос:

— Сат, отпусти меня, оставь здесь. Ты и без меня улетишь. Стрелять в подпространстве по тебе некому.

— Зато меня могут взорвать, а ты помешаешь.

Стрельба оборвалась — преследователи опасались попасть в заложницу. С неба обрушился бесстрастный голос с приказом сдаться.

Сима не хотела лезть в люк транспорта. Сат безжалостно слепил из нее ком и закинул в транспорт, влез сам. Следом за ним внутрь залетели слепящие лучи. Сат отпустил заложницу и бросился в ходовую рубку. Крышка люка задраилась, маленькое судно завибрировало и накренилось, и Симу замутило от крутого взлета.

Когда транспорт выровнялся, Сима, цепляясь руками за зыбко дрожащие стены, сунулась в рубку.

— Сат, что ты делаешь? — взвизгнула она. — Куда мы летим?!

— На Зертилию, куда же еще?

— Если на Зертилию, то я согласна, — смирилась заложница.

Сат работал над пультом, выводя транспорт на орбиту. Сима увидела на его спине опаленную и выпачканную кровью рубашку.

— Сат, тебя ранили, кажется, — неуверенно пискнула она и дотронулась до его плеча.

— А мне не кажется, — ответил Сат и повернулся к ней. — А если будешь меня лапать, я не устою. Ты чертовски соблазнительна.

И рассмеялся. Сима хлюпала носом и печально смотрела на Сата. Черт, у нее были совсем другие планы! Дрожа, она безвольно опустилась в кресло второго пилота и скрючилась в позе зародыша.

В одном из броневиков командир группы захвата докладывал Анджело Сайенсу:

— Он взял курс на Зертилию. Орбитальные пограничники не смогли его перехватить: он ушел в подпространство слишком близко от Земли. Есть два выхода: взорвать транспорт вместе с заложником и андроидом или брать его уже на Зертилии.

— Зачем нам лишний скандал из-за какого-то заложника? Транспорту с центрального отправили сигнал с программой, теперь он полетит прямиком на Станцию. Взорвите судно по прибытии на Зертилию, когда на борту никого не будет. Я отменяю приказ об уничтожении андроида 26SAT482 дробь 397, в этом больше нет необходимости. Бежать оттуда некуда, он будет работать, как положено.

Анджело Сайенс связался с Кореневым:

— Выясни личность заложника.

'Придется теперь ломать голову, как объяснять общественности похищение человека андроидом, — мрачно размышлял Анджело Сайенс. — Штат юристов без работы не останется. Заложник-то домой теперь нескоро вернется, н-да... Задал ты мне задачу, дружище Сат...'

Катер приземлился полярной ночью в сотне метров от Станции. Люк автоматически раздраился. В катер хлынул белый морозный воздух и мгновенно прохватил заложницу, одетую в демисезонную куртку Сергея. Сат вытолкал ее наружу, ухватил за руку и буквально доволок до дверей Станции. На освещенной прожекторами, расчищенной от снега площадке стояли вертолеты и снегоходы. Длинное одноэтажное строение было обшито темно-серым листовым металлом. Крышу покрывали фермы аппаратуры, напоминающие рыбьи кости. Все это Сима увидела краем глаза. Ей было не до того. Мороз в считанные мгновенья стиснул леденящей дланью все ее кости и внутренности, конечности перестали слушаться.

Дверь Станции была не запертой, охрана отсутствовала.

Недра строения окутали окоченевших беглецов спасительным теплом. Заложница взялась заледеневшими пальцами за выкрученное андроидом запястье. Они свернули за угол, и Сима увидела длинный коридор. Вдоль стен стояли и курили, негромко переговариваясь, незнакомые люди. Люди? Сима поморгала. На Станции НЕТ людей. Значит, это андроиды, и все, как один, 'старые'. 'Куда я попала?' — похолодела она. Нелюди стояли, подпирали спинами безрадостные голые стены и курили, некоторые сидели под стенкой на корточках: мужчины и женщины. Все это выглядело по-бытовому буднично.

— Хе, а вот и Сат! — провозгласил один из нелюдей. Курильщики обернулись, лица у них, как ни странно, были приветливыми. На вид — обычные люди.

— Гляди-ка, у него новая красотка, — обронил один из мужчин и сноровисто приобнял испуганную Симу. — Где ты таких цепляешь?

Общество Станции рассмеялось.

— Дэн, я не Сильва, — напомнила собеседница. Парень (андроид!) тут же выпустил Симу. Сат шагал по коридору, друзья жали ему руку, с любопытством рассматривали 'новенькую', сочувствовали подпаленной спине, а Сима от потрясения и легкого страха почти не различала лиц. Было еще одно чувство, в котором она не сразу разобралась. Гордость за Сата, которого свои так тепло принимают.

Что она ожидала увидеть на Станции? Она вспомнила каменные рожи 'вратарей'. Нет, она над этим не задумывалась.

На известие, что Сима — человек, андроиды отреагировали почти равнодушно.

Сат показал товарищам стопку книг и ворох старых газет. Общество особенно заинтересовалось газетами. Оставив обитателей станции разбирать литературу и периодику, Сат ввел заложницу в пустую комнату в конце коридора. У окна стоял человек (нет, андроид — одернула себя Серафима) и смотрел на транспорт, в котором прилетели беглецы. Сат уселся на бочку из-под технического масла, служившую стулом. Транспорт внезапно распух огнем, затмив свет прожекторов. Из внутренностей в ночь выплеснулось ослепительно-белое пламя.

Человек у окна повернулся. На обветренном лбу и около сжатого рта залегли суровые складки, колючие глаза прищурились. Его взгляд равнодушно скользнул по Сату и остановился на 'новенькой'. Он рассматривал ее неторопливо, в упор, с головы до ног. На лице не дрогнул ни один мускул. Сима не выдержала, замигала и залилась краской. Наконец, андроид потерял к ней интерес и снова отвернулся к окну. Сат, не слезая с бочки, открыл дверь (Симе было отрадно видеть привычные двери, которые открываются взад-вперед, а не ездят вдоль стен) и кликнул одну из женщин в коридоре:

— Ируня, отведи Симу в общую спальню.

— О'ке, — откликнулась неряшливая, нечёсаная молодая женщина, выпустив изо рта струю дыма. — Пошли, дорогая.

Она повела заложницу в другое крыло и показала спальню. Самая обычная казарма, двухэтажные кровати, тумбочки. Серафиме на миг померещилось, будто она угодила в армию. Ируня указала на нижнюю койку.

— Здесь место свободно. Дамы выше нижнего этажа не спят. Сат спит этажом выше. Если кто приглянется из наших мужчин — есть отдельные нумера, где никто не живет. Занятых трогать не советую, особенно моего Рената.

Серафима собралась ответить дерзостью, но благоразумно передумала и залезла с ногами на кровать. Ее душила обида. Он взял ее в заложницы, ее могли убить из-за него. С собой — ни клочка, ни нитки. И, главное, она угодила она совсем не туда, куда хотела.

Она снова далеко от Анджело, Сат сорвал важный разговор, который должен был решить ее судьбу, но, если разобраться, разговор никуда не денется, он всего лишь отсрочен ввиду сложившихся обстоятельств.

Она до сих пор не знает главного и не узнает в ближайшем будущем: что стало с Ариной. Кто знает, вероятно, ее уже нет в живых. Несмотря на то, что Сима добралась до Зертилии, она столь же бессильна помочь подруге, что и будучи на Земле. Ничего, надо постараться как-нибудь отсюда выбраться, а пока нужно осмотреться.

Пришел Сат и нарушил уединение. Он бесцеремонно подсел к ней на кровать и похлопал по согнутым коленкам.

— Почему у тебя такой обиженный вид? В Лаборатории лучше, что ли?

— Зачем же сразу язвить? Я собиралась за Дока замуж.

— Здесь это не имеет никакого значения. На Станции много свободных мужчин. Я тоже свободен. А ты мне нравишься. Если не против, мы можем занять сегодня одну из комнат.

— Что?! Я буду спать там, где мне захочется. Кстати, я не собираюсь ночевать в этой казарме. Здесь слишком просторно и много народу.

Он положил руку на колени Симы, а на руку опер подбородок, и поглядел без улыбки.

— Ты к нам привыкнешь. Ты всем понравилась.

— Я всем понравилась, потому что меня сюда доставил ты.

— В этом есть доля правды. Но ты невыносимо обаятельна, — Сат мечтательно зажмурился и вздохнул.

— Сат, мне необходимо попасть на базу. Всеми правдами и неправдами.

— Зачем, зазноба моя? Здесь тоже Зертилия.

— Я буду искать Арину. Она пропала, если ты до сих пор не в курсе.

— Мы в курсе и поэтому отправили на базу вертолет.

— Один-единственный вертолет?

— Один-единственный вертолет, который можно отправить без пилота. Больше таких вертолетов у нас нет. Мне очень жаль, что Арину до сих пор не нашли, хороший она человек и никому зла не делала. Однако я не уверен, что ты можешь помочь поискам.

— Я должна быть там.

— Сима, тридцатого сентября мы ждем катастрофу. Полярную зону не затронет. Поэтому рекомендую отсидеться здесь.

— Но тем не менее...

— Тем не менее, никто из нас, андроидов, не может покинуть Станцию. Нам вживлены датчики, которые не позволяют уйти с территории. Болевой шок вплоть до комы.

-На Станции есть вертолеты.

— А пилотировать кто будет, а, красавица?

— И все же меня здесь ничто не держит. Я-то не андроид.

— А жаль. Мы бы договорились гораздо быстрее, — и он недвусмысленно сжал ее колени. Сима предупреждающе фыркнула.

— Ты забыла, что ты не только не андроид, но и не пилот, — продолжил он. — Док, я полагаю, желает заполучить свою невесту как можно скорее и ради этого приложит максимум усилий. Так что расслабься и жди, когда тебя вызволят отсюда. Хотя будь моя воля, я бы оставил тебя здесь на веки вечные, и пусть Док катится ко всем чертям.

— Ты поступаешь со мной не по-джентельменски.

— Если бы я вовремя разглядел, кого хватаю, я бы выволок из-под стола эту толстую библиотекаршу.

— Ты уверен? — усмехнулась Сима.

— Нет, не уверен. У меня были некоторые шансы уйти и без заложника, но ты так вовремя подвернулась под руку! Хотя без тебя мне было бы гораздо проще. Один только прыжок из окна чего стоил. Ты его помнишь хоть?

— Еще бы!

— Мне пришлось защищать тебя от осколков, потом от удара об землю. Это было непросто.

— Меня могли убить.

— Пока ты со мной, тебя никто не убьет.

Сима так и прыснула:

— Ты такой же, как остальные мужчины!

— А чем я должен от них отличаться?

Как Сима ни старалась, как ни пыжилась, обида рассеялась без остатка.

— Сат, как тебе удалось сбежать отсюда со своими датчиками?

— Док прислал комиссию для проверки. Я и смылся на их транспорте.

— А как же датчики?

— Мы комиссию уже ждали. Приятель вырезал мне несколько штук. Вот, смотри, — Сат задрал майку и штанины и показал ужаснувшейся Симе свежие порезы. — Оставшиеся до комы не довели, хотя пришлось немного потерпеть. Совсем чуть-чуть, ведь транспорт пролетел поле очень быстро.

Сат нахмурился, и Сима поняла, что терпеть было вовсе не так просто.

— А комиссия куда делась? — спросила она.

— Отправилась на базу на вертолете-трансформере, оттуда их заберет 'Зертилиец' первого числа.

— Значит, на базе теперь на один вертолет больше! — обрадовалась Сима. — Объясни мне, сивой и непонятливой, зачем было отсюда бегать, чтобы потом вернуться назад?

— За книгами и старыми газетами. Может, для тебя этот стимул недостаточный, но нам так не кажется. Газеты я тебе покажу, они сейчас нарасхват. Думаю, тебя это тоже заинтересует.

В казарму вошел андроид, который давеча рассматривал Симу, и обронил только одно слово:

— На камбуз.

И ушел.

Сат скептически поднял брови, покачал головой и сказал:

— Приказ есть приказ, надо слушаться. Бездельничать ты не будешь. Пошли.

Он привел ее на камбуз.

— Вот тебе целое царство. Кашевар ушел.

— Куда ушел?

— Из жизни ушел, куда еще уйдешь отсюда?

— Ой...

— Ты его заменишь, пока будешь здесь. Тридцать семь человек необходимо вовремя накормить завтраком, обедом и ужином, и чтобы любой мог в любое время перекусить бутербродом. И чтобы в любое время ты могла состряпать закуску и помыть стаканы.

— Что?

— Шучу. Алкоголя на Станции нет. Разве что спирт технический...

— Вот здесь я и буду спать. В своем царстве, — заявила Сима.

Сат стал показывать, как работают агрегаты и плиты, поминутно похлопывая ее то по спине, то по руке, а то и где пониже. Сима устала огрызаться и смирилась.

— Ужин через два часа, — сообщил Сат. — Кэп освободил меня от работы на сегодня, и я помогу тебе.

Обитатели станции трапезничали за двумя длинными столами. Сима быстро раскладывала ужин по тарелкам, которые они подносили. Кэп сел во главе одного из столов.

— Сима, — крикнул Сат. — Я придержал тебе место.

Когда все расселись, она, не колеблясь, бухнула свою тарелку на общий стол и уселась рядом с Сатом. Тот весь лучился. Андроиды были оживлены, бойко перебрасывались словами, незаметно втянули в разговор и 'новенькую'. Она чувствовала себя совершенно свободно. И не андроиды это вовсе, а обычные люди, похожие на... студентов. Станция напомнила Симе студенческое общежитие, в котором она жила пять лет, пока училась. Ее студенческие друзья и подруги остались там, в далеком недосягаемом прошлом...

Она и впрямь собралась ночевать на камбузе. Это было последнее проявление обиды. Она долго топталась с постелью в потемках. Давили гнетущая тишина, гулкое пространство большого помещения и одиночество. В конце концов, Сима сдалась и побрела с постелью в казарму. Обитатели мирно сопели, кто-то шептался в темноте. Она на ощупь нашла свое место. Сверху свесился Сат:

— Пришла? Я знал, что ты придешь. Экие вы, люди, общественные...

Сима думала, что уснуть не удастся, но ошиблась.

Потекли дни за днями. Сат нашел пыльную расстроенную гитару, и во время отдыха Сима пела, развлекая общество и унимая собственную неясную тоску. Сат впервые услышал ее пение. Низкое контральто вибрировало и отрывало его от земли, заставляло кожу покрываться мурашками. Сат влюбился в нее еще больше, хотя больше, казалось ему, было некуда. Безответная любовь к женщине-человеку перестала приносить радость, настолько замучила его эта страсть. Он не подавал виду, все шутил с Серафимой и заигрывал, она за словом в карман не лезла, и общество станции с появлением 'новенькой' изрядно приободрилось.

Обитатели веселились, не подозревая, отчего, собственно, происходит веселье, а Сат тихо страдал. Когда он всерьез пытался заговорить наедине о своем чувстве, она с ходу все обращала в шутку. Сат душился от бессильной злости, а Сима мучилась досадой. Она никак не могла свыкнуться с тем, что ее поклонник — не человек.

Тем не менее, называть андроидов андроидами у нее не поворачивался язык. Ей было легко со взрослыми людьми с небольшим жизненным опытом. Она опасалась только одного: как бы кто-нибудь из них не 'ушел', пока она не покинула станцию. Сима отдавала себе отчет, что каждому из них оставалось жить недолго. Обитатели никак не демонстрировали ожидания близкой смерти, по крайней мере, при Симе. Она не видела ни тени страха или обреченности на лицах, и не слышала ни единого слова на эту тему.

Первые трое суток было не до того: здесь, на станции, так похожей на студенческое общежитие, она почувствовала себя отвергнутой всем человечеством. Не от мира сего, без дома... Прошло и это. Сат в свободное от вахты время не отходил от нее ни на шаг, и она быстро привыкла к его обществу. Под напором его шуток отступали на задний план мрачные мысли и ностальгия. Он был незаменимым на камбузе, ведь она сильно уступала андроидам по быстроте и сноровке и часто не укладывалась в график. Не так-то просто накормить тридцать семь ртов вкусно, сытно и вовремя.

В перерывах между вахтами он научил ее пилотировать вертолет-трансформер. Просто так, чтобы только быть с ней рядом. А ей только того и надо было, без Сата она скучала и легко поддавалась тоске. Во время обучения он поглаживал Симу то по руке, то по коленке, то обнимал ее нежно или крепко. Студент, да и только. Ученице надоело отбрыкиваться, да и приятны ей были теплое внимание и забота. У границ большой территории Сат морщился от предупреждающего покалывания датчиков: дальше нельзя.

Тридцатого сентября, когда Зертилию потрясла стихия, и даже за Полярным кругом немилосердно мело, на камбузе тоже произошла катастрофа: сломалась посудомойка. Сима, как назло, никак не могла дождаться Сата. Он явился перед самым обедом, когда у нее уже вышли все сроки. Он сиял, как красное солнышко, и сыпал шутками, как рог изобилия. У Симы настроения шутить не было. Она поискала, чем бы в него кинуть поувесистее, но не нашла.

У Сата же настроение было. Он перемахнул через стол грациозным прыжком и бесцеремонно облапал Симу. Та вырвалась и очутилась рядом со шкафом. Она распахнула шкаф и швырнула в Сата первый попавшийся пакет:

— Соль!

Сат с хохотом увернулся, соль просвистела мимо.

— Вермишель! Дрожжи! Какао! Еще вермишель!

Сат шутя уклонялся, и Сима ни разу в него не попала. Закусив удила, она перекидала в него все содержимое шкафа и метнулась ко второму. Сат махом преодолел разделяющее их расстояние, сгреб ее и прижал к себе. Под ухом Серафимы сильно билось его сердце.

— Ты такая... живая, — шепнул Сат. Темно-серые с черной каемочкой глаза приблизились к ней. Он улыбался, но глаза — нет. С ним такое бывало часто, но в этот раз Сима испугалась и вырвалась. Сат перестал улыбаться.

— Мы должны быть вместе, — твердо сказал он.

— Мы и так вместе.

— Недостаточно. Сима, я...

— Сат, почини-ка лучше посудомойку. Уже пора накрывать обед, а я тут совсем беспомощная, — резко оборвала его Сима, испугавшись того, что он может сказать еще.

У нее было такое ощущение, будто она рубанула его словами, как топором. Но иначе было нельзя.

— После обеда, — пряча взгляд, ответил Сат, набычился и ушел.

От шквального ветра пострадало исследовательское оборудование, и сразу после обеда Сат в числе ремонтной бригады отправился туда.

Женщины помогли перемыть посуду вручную и приготовить ужин. Вернувшийся Сат был мрачен. После ужина, вместо того, чтобы отремонтировать сломанный агрегат, он куда-то исчез. На камбуз пришла Ируня, чтобы помочь вновь перемыть злополучную посуду.

— Где Сат? — недовольно спросила Сима. — Обещал же отремонтировать посудомойку.

Та злобно фыркнула:

— Они закрылись впятером и пьют спирт. И мой Ренат с ними.

Сима почувствовала закипающий гнев. Обе злые, они вдвоем махом перемыли всю посуду, кляня своих мужчин вместе со спиртом, на чем только земля держится. Потом Сима уселась на камбузе за книгой. Строки прыгали перед глазами, буквы разбегались. Содержание детектива оставалось покрытым флером неизвестности.

На камбуз ввалился Сат. Он был кошмарно пьян и черен. Парень тяжело оперся о косяк и заслонил собою весь проход. Он молча смотрел на нее горящими глазами, огромный, страшный. Но Сима не испугалась страшного Сата. Она встала посреди камбуза и подбоченилась.

— Теперь ты слишком пьян, чтобы ремонтировать машину, да? — по-семейному спросила она. — Завтра после завтрака посуду будешь мыть ты, собственноручно и самостоятельно. А машину отремонтирует кто-нибудь другой. Так что не обижайся.

— Иди ко мне, — тяжело произнес он.

— Не-а. Иди-ка лучше спать.

Сат пошел к ней сам, и она невольно попятилась.

— Сима, я люблю тебя. Я не могу больше. Если ты сейчас же не пойдешь со мной в постель, я сойду с ума.

— Ты просто пьян. Поищи себе другую женщину.

Сат сжал ее руками и потряс.

— Мне не нужна другая женщина. Я хочу только тебя.

— И поэтому ты напился. А твоя любимая женщина мыла посуду вручную. Посмотри, во что превратились мои руки.

Он поцеловал ее руки и сказал:

— Сима, я напился не из-за тебя. Сегодня у меня день рожденья. Мне исполнилось пятнадцать. Я все жду... И ведь надо же, до пятнадцати дожил.

Сима перестала вырываться. Именинник в это время что-то решил для себя и выпустил ее.

— Пойдем, я покажу тебе кое-что, — мрачно сказал он.

Они пришли в казарму, помпезно величавшуюся спальней. Сат засветил настольную лампу и вынул из тумбочки старые газеты. Сима увидела в них фотографии Анджело Сайенса.

— Ну и что? — спросила она.

— Посмотри на дату.

Газета была выпущена в 2264 году.

— Сто пятьдесят лет назад, — пробормотала пораженная Сима. — Не понимаю. Ничего не понимаю. Это невозможно! Это же невозможно, Сат!

Доктор снисходительно взирал на них с фотографии. Он был совершенно таким же, каким Сима видела его полторы недели назад.

— Я, разумеется, слышала о долголетии Анджело Сайенса, но...

— Искусственный человек живет двенадцать-четырнадцать лет, редко больше. Несправедливо, — с обидой произнес Сат. — Мне пятнадцать. Считай, что я уже мертв.

Он помолчал и продолжил:

— Я хочу жить, Сима. Я умру, а ты останешься. И достанешься Доку, будь он проклят.

Симу больно обожгло чувство вины. Она погладила его по щеке, но он отстранился.

— А, пожалела? Катись ты со своей жалостью...Сейчас я последую твоему совету. Спокойной ночи.

Он забрался наверх, а Сима осталась сидеть со старыми газетами на коленях, с которых на нее с насмешкой смотрел сорокалетний Анджело Сайенс.

Глава 12 ЗОВ СИАЛА

Арина разлепила затуманенный глаз. Второй глаз открыть не удалось. В уплывающих ярко-желтых кругах муторно покачивалось знакомое окно, да скользил безудержно потолок, обтянутый кожами рептилий.

— Она открыла глаза! — воскликнул кто-то, и звук с грохотом раскололся в голове.

— Какое сегодня число? — по-русски прошептала Арина. Шепот вызвал приступ тошноты.

— Все еще бредит, — каркнула Абара-Тайса. Арина с великим трудом повернула деревянную шею и пожалела об этом: комната завертелась по часовой стрелке, тошнота стала невыносимой. Арина, не в силах вынести безудержное вращение пространства, прикрыла с таким трудом разлепленный глаз. Темнота тоже крутилась, убегала вправо и вниз.

В памяти поэтапно начали всплывать подробности последнего побега.

— Когда хозяин тебя привез, я полетела в гости к твоим подружкам, — хрипло сообщила Абара-Тайса. Сиаль злорадно захихикала. Арина открыла оба глаза. Старуха смотрела на нее из-под длинных седых волос. Темное морщинистое лицо, сейчас доброе и совсем не излучающее опасность, украшали глубокие свежие царапины. Рядом, вытянувшись в струну, сидела на удивление смирная Сиаль и счастливо улыбалась, прижимая руки к груди.

— Им пришлось хуже, — заверила зертилийская бабушка. — Теперь они красотки хоть куда, только бывшие.

Арина неожиданно для себя испытала некоторое удовлетворение и устыдилась этого. В светелку спиной вперед ворвалась Кея, выталкивая вон напирающих людей. Жители замка тянули шеи, с любопытством и сочувствием глазея на Арину поверх головы Кеи. Девушка вытеснила их из комнаты и закрыла дверь.

— Слава богам Сиал-Или, ты осталась жива! — воскликнула она, пала на колени перед топчаном и залилась слезами. Старуха осуждающе закряхтела.

— Мои побеги каждый раз заканчиваются плохо, — прошептала Арина. Каждое слово отзывалось в голове болью и тошнотой. 'Плохо. Ох, плохо...', — додумала она единственную мысль. Сиаль и Кея дружно подались вперед и наперебой затарахтели:

— Тут, пока тебя не было, столько всего произошло! С самого утра были танцы, о, если бы мы знали!

— А я сразу догадалась, куда ты могла уехать, я ж сама тебе про кабачок рассказывала! Бросилась туда, а папа — за мной. Я-то вперед поспела. Арина, как я там дралась, жаль, что ты не видела!

— А когда хозяин привез тебя умирающей, пир отменили, — подхватила Кея. — Многие из гостей предложили своих знахарей, но наша-то Абара-Тайса самая лучшая! А потом все разъехались.

— А Парсат поцеловал меня на прощанье. Вот сюда, в щеку.

Арина, не в силах ворочать языком, воззрилась на Кею.

— Да не меня, а Сиаль, — испуганно отмахнулась та.

— Где Каф? — прошептала Арина.

— Воюет. На земли Парсата напали двое хозяев. Они решили, пока Парсат пирует — самое время оттяпать у него часть владений вместе с рудниками. Папа полетел к нему на помощь.

— Всё бы мужчинам драться и воевать, да клинками шпынять чужое пузо, будто дел других больше нет, — ворчливо проскрипела старуха.

'Так-то он печется о моем здоровье', — с некоторой обидой подумала Арина. Она чувствовала себя виноватой, и обида удачно вину уравновесила. Захотелось плакать.

— Да что там такое? — Сиаль вскочила и подбежала к двери. Стоило ее открыть, как в комнату ворвалось сразу несколько человек. У каждого на лице — сострадание.

— Прочь отсюда! — взмахнула рукой знахарка, и люди попятились. Сиаль и Кея в четыре руки вытолкали их из комнаты.

— Сиаль, выйди к людям и объясни, что с хозяйкой все в порядке. Выжила. Да работника к отцу отправь с известием, — велела Абара-Тайса.

Сиаль радостно ухнула и выскочила из комнаты, за дверью которой собрались почти все обитатели замка.

— Сколько времени я пролежала? — осторожно спросила Арина с закрытыми глазами.

— Третий день уже, — ответила Абара-Тайса и влила ей в рот очередной тошнотик. — Тихо, тихо, держи. Вот так...

— Хозяин таверны выжил?

— Выжил, выжил. Лежит себе дома, лечится.

Арина с трудом вычистила, что сегодня на дворе двадцать восьмое сентября. В гостях у Кафа она уже пятнадцатый день.

Вечером к ней заглянула Сиаль. Арина уже чувствовала себя лучше и сидела на топчане, скучая. Сиаль уселась рядом и сказала:

— Осталось всего семь дней.

— И что произойдет?

— И будет свадьба. Соберется много-много гостей, даже из самых отдаленных мест приедут, — Сиаль мечтательно прикрыла глаза. — Ты будешь в прекрасном платье, в диадеме, отделанной розовым жемчугом. Самые красивые девушки будут танцевать вокруг тебя. А вокруг папы воины с клинками будут исполнять огненный танец войны. Круг мужчин приблизится, и девушки расступятся перед ними. Ты опустишься на колени и поднимешь перед собой руки — вот так, ладонями вперед. К тебе медленно, не торопясь, подойдет мой папа и тоже опустится на колени. И ваши ладони соединятся. Вы сплетете пальцы и подниметесь, а девушки и воины будут вокруг вас танцевать.

— Как красиво, — невольно улыбнулась Арина.

— Но свадьба состоится, только если тебя не утащит оборотень.

— Какой оборотень?

— Оборотень на двадцатую ночь. Орх-оборотень. Он является, чтобы утащить невесту, и тогда она не достанется жениху. Только ничего у него не получится, потому что мы будем настороже и прогоним его.

Арина засмеялась.

— Молодцы! Расскажи мне о ваших обычаях, Сиаль.

К тридцатому сентября Арина чувствовала себя довольно сносно. Помогла забота знахарки. К аптечке землянка не прикоснулась, не рискнула смешивать местные снадобья с земными препаратами. Все вокруг только и говорили, что о Стинвии.

Пленница к разговорам не прислушивалась. С утра бесцельно побродила по коридорам замка, уклоняясь от бесед, и вышла во двор. Ее удивил цвет неба — красноватый, тревожащий. Воздух замер, давила страшная духота. Джунгли притихли, вокруг не звенело ни одного насекомого. Арина задыхалась, легкие работали с трудом, воздуха не хватало.

Во дворе ей не понравилось. Она вернулась в замок и поднялась на крышу в надежде, что хоть там ее обдует ветерком. На крыше, однако, было так же душно, как и внизу. В дневном небе ясно обозначился розовый, полосатый диск Сиала, завалившего нижний край за горизонт. Солнце уверенно поднималось к зениту, и, по подсчетам Арины, должно было садиться как раз в том месте, где зависла гигантская планета. Землянке грядущее событие совсем не понравилась. 'Похоже, туземцы правы, ожидая ночью едва ли не конец света, — с растущей тревогой думала она. — Как там наши? Успеют ли подготовиться? Хоть бы догадались поиски свернуть на сегодня. Да и ищут ли меня?'

Она спустилась вниз, не зная, куда себя девать в опустевшем без хозяина замке. Провались все пропадом, но почему он уехал именно сейчас? Арине было плохо, тоскливо. Междоусобицы не представлялись в ее понимании чем-то важным.

— Вот ты где. А я тебя ищу, — услышала она за спиной, обернулась и увидела Сиаль.

Арина обвела рукой пространство:

— Что происходит?

— Приближается Стинвий. Боги Сиала заберут с Земли все, что им понравится. Арина, они заберут и меня! — со страхом произнесла девочка.

— Это почему же?

— Потому что меня зовут Сиаль, я принадлежу Жилищу Богов!

— Глупости, — поморщилась Арина. — Мама и папа ни за что бы тебя так не назвали, если бы это было опасно. Лучше скажи, какой он, Стинвий.

— Это ураган, молнии и землетрясения. В прошлый раз мне было всего два года, но тогда Сиал висел выше, чем сейчас. Боги разрушили два соседних замка и забрали многих, кто там укрылся! А в этот раз боги решили прибрать еще больше и спустились ниже.

— Это не значит, что им нужна маленькая трусливая девочка. Давай лучше съездим на море, я нарисую Сиал. Сегодня он необычно выглядит.

Сиаль упрямо насупилась, и Арина добавила:

— Мы ненадолго. Скоро вернемся.

Девочка согласилась. Слишком уж обидным показалось замечание, будто она трусливая. Девушки вывели капаланов и рысью отправились к морю по тропе через поникшие джунгли.

Море отступило от берега и напоминало озеро. Его поверхность застыла, словно кисель, четко обозначилась граница воды и песка. Багровое у горизонта, ближе к берегу оно наливалось глубинным зеленовато-бурым цветом. Сиал полностью обозначился в небе и погрузил край в воду, истекая в море красным, будто кровью.

Девушки искупались. Купание не доставило удовольствия: неподвижная вода казалась мертвой и не ласкала кожу. Арина взялась рисовать, но отяжелевшие руки отказывались повиноваться.

— Ф-фу, дышать нечем, — Сиаль обмахивалась большим листом. — Поехали домой.

Она вгляделась в небо на востоке:

— Смотри!

К ним приближались черные точки, быстро превратившиеся во всадников на шурсах.

— Папа с воинами, — опознала эскадрон Сиаль.

Немногочисленное войско пошло на посадку. Упруго засвистели наполовину сложенные перепонки. Боевые шурсы яростно тормозили когтистыми лапами, прорывая глубокие влажные борозды и уходя в песок по щиколотку. Воины втыкали копья в уязвимые места ящеров, требуя полного подчинения. Стальные намордники мешали хищникам вцепиться в ногу всадника. С переднего шурса соскочил почерневший от усталости Каф, выволок из эскадрона могучего дракона с окровавленным боком и подвел к девушкам. Шурс упирался, хрипел, брызгал пеной, звонко грыз мундштук, лязгал пастью. Арина попятилась, чувствуя, как кровь отливает от рук и ног.

— Приближается Стинвий. Скоро он будет здесь. Поторопитесь, — велел Каф.

Сиаль взлетела на шурса, как птерозавр. Ящер оскорблено взвизгнул, выгнул спину и свечой поднялся на задние лапы. Арина со стоном закрыла лицо руками. Каф ткнул копьем в пах животного. Шурс утробно хрюкнул, опустился и, дрожа, присмирел. Один из воинов бросил Сиаль копье, та ловко перехватила оружие.

— Лезь ко мне! — крикнула она.

Ящер косил воспаленным глазом и хрюкал. Арина безотчетно вцепилась в руку Кафа. Тот поднял ее и усадил на спину своего шурса, а сам вспрыгнул сзади. Воины забросили капаланов позади себя поперек спин ящеров.

Шурсы громоздко разбежались и взлетели. Арина вскрикнула и отвернулась, не замечая, как крепко держит ее Каф. Туго свистели крылья, лопатки чудовищ ходили ходуном, горячий встречный ветер не давал дышать.

С востока рваной ватой ползли грязные тучи. Начались резкие порывы ветра, сбивающие ящеров с курса. Шурсы заработали крыльями что есть мочи, и подгонять их больше не пришлось. Круг Сиала проступал все явственнее, его выпуклая поверхность шла морщинами, как лицо у глубокого старика.

Показался замок, и эскадрон пошел на снижение. Сверху хорошо просматривался двор, заполненный множеством людей и животных. Ворота были расчищены от растительности. При появлении небесных всадников несколько мужчин налегли на огромное колесо с цепью, приведшее в движение створки ворот. Люди отступили в разные стороны, оттаскивая выйпетов и кразд. Войско приземлилось на освободившееся пространство.

Пока девушки любовались на кровавый Сиал с морского берега, замок наполнился народом нескольких племен, живущих поблизости. Крепость давала приют от грозящей стихии всем нуждающимся. 'Все, значит, в замок, а мы из замка. Зря не послушала Сиаль', — изругала себя Арина и с благодарностью взглянула на Кафа. Хозяин замка ответил мрачным огнем из-под треугольных бровей.

Солнце неумолимо сползало по красному небосводу к Сиалу. Дело шло к солнечному затмению, но с Зертилии его никто не увидит: небо быстро заволакивали тучи с востока. Работники заслонили окна каменными створками с помощью системы блоков. Окно в комнате Сиаль выходило на запад, и Арине позволили ненадолго оставить его открытым, чтобы исследовательница с Земли могла понаблюдать начало Стинвия.

К вечеру ураган достиг невероятной силы и все наращивал мощь. Сильно потемнело. Многие растения полегли под напором ветра. Арине стало понятно, почему стволы настолько эластичные: во время Стинвия они травой стлались по земле и не ломались. Черные тучи, извергая молнии, неслись низко над землей. Они волоклись по крыше, и вода с них стекала по восточным стенам, извиваясь по прихоти воздушных завихрений. Вместе с дождевыми тучами ураган принес тучи песка, пыли, щебня и камней, и все это неслось параллельно земле. Хлынул ливень, который тоже не подчинялся силе тяготения. Девушкам, всматривающимся в темное окно, чудилось, будто их засасывает вместе со всей этой летящей грязью.

Сиаль вздрагивала при каждом ударе грома.

— Все летит на Сиал! Он затягивает меня! Я не хочу, не хочу! — прокричала, наконец, она.

Арина кликнула работника, и тот, ворочая механизм за шторой, закрыл окно плитой.

— Не бойся, сиди на топчане, — успокаивала Арина девочку. — Скажи-ка лучше, куда подевались все животные?

— Под землю и в скалы, — на высокой ноте ответила та, доверчиво приткнувшись ей под бок в поисках поддержки и защиты.

Замок низко гудел, и сидеть в комнате вдвоем было жутковато. Девушки, зачем-то пригнувшись, побежали в холл, где укрывалось множество людей. По дороге их застигло несильное землетрясение, отчего зертилийцы попадали ниц. Арина, к своему изумлению, бросилась на пол вместе с Сиаль. Дрожь прекратилась, но храбрую дочь Кафа поднять с пола не удалось: она держалась, словно приклеенная. По восточным стенам под мерное гудение непрерывно грохотала шрапнель, временами перемежаясь с глухими ударами. Строители крепости поступили мудро, создав стены такими толстыми.

Снова загудело, затряслось, по каменным стенам пошла судорога, пол стал зыбким и ненадежным.

— Боги Сиала призывают человеческий род назад! Кончился наш век! — громко запричитала Туба. Дружный суеверный вой усилился. Сиаль совсем потеряла рассудок. Землянке захотелось стукнуть повариху, чтобы та пришла в себя. Надо было что-то делать с перепуганной девочкой. Арине и самой было сильно не по себе: что если прочные стены не выдержат напора стихии? Ужас толпы передался и ей.

Силком она оторвала Сиаль от пола и потащила в 'апартаменты' Кафа. Тот посиживал за столом, освещенным светильником, как ни в чем не бывало, и писал. 'Последнее сражение для потомков увековечивает', — не без иронии подумала Арина и вручила ему зареванную дочь. Та приникла к отцовской груди.

— Разве ты не боишься гнева богов? — спросил землянку Каф, успокаивающе поглаживая по спине дочку.

— Меня беспокоит только одно: выдержат ли стены?

Каф негромко засмеялся, тонкие губы растянулись, а лицо осветилось. 'Почему я решила, что он некрасив? — думала Арина, украдкой изучая его. — Или я начала к нему привыкать?'

— Замок Каф выстоял не одну стихию. Для того мои предки его и строили.

Арина не хотела уходить, рядом с воином она чувствовала себя в безопасности. Однако она пересилила себя и гордо удалилась в свою светелку, где и продрожала от первобытного страха всю ночь, охая при каждом толчке земли, роняющем на столе горшки с растениями. Среди ночи ее любезно посетил Каф и довольно холодно осведомился о самочувствии. Арина пробормотала в ответ что-то бессвязное. Каф без спроса развернул рулоны с рисунками, внимательно все пересмотрел, выбрал один, свернул и молча направился к двери.

— Куда ты его понес?

— К себе. Повешу на стену.

Каф ушел (тоже гордый!), а пленница вздохнула с облегчением и разочарованием. Она походила по комнате, приводя мысли в порядок и вслушиваясь в сильное биение сердца. Чего она хочет, в самом деле?

Одна хочет того же, что и любая другая женщина: быть счастливой. Но она землянка и не может жить на другой планете. Это невозможно.

Она услышала знакомый нарастающий гул, пискнула — вот, опять! — и бросилась ничком на топчан, переживая новые толчки.

К утру Стинвий ослаб и превратился в сильный ветер с дождем. Землетрясения прекратились. Арина, используя внутреннюю лестницу, рискнула забраться на крышу. С неба хлестал теплый грязный дождь, и она промокла до нитки. Арина стянула одежду, оставшись в нижнем белье, и улеглась на живот за зубцами стены, укрывшись от ветра. Она валялась под дождем, выбросив из головы все мысли до самой последней, и наслаждалась бездельем и покоем.

— Ты уже здесь? — услышала она за спиной раскатистый голос. Каф улегся рядом, под рукой у него примостилась осунувшаяся дочь.

— Сейчас увидите возрождение джунглей, — сказал Каф.

По воздуху прокатился недоступный для уха гул на низких частотах, хорошо ощущаемый телом. Деревья начали шумно выпрямляться, с них веером летела грязь. Арина остро жалела, что не может запечатлеть это невероятное зрелище.

Дождь очищался от грязи и омывал окружающий мир. Джунгли возрождались.

Сиаль потянула Арину вниз. Дочь Кафа, благополучно пережившая Стинвий, воспрянула духом. Она привела землянку во двор, заставила забраться на шурса, и они вдвоем взлетели на одном ящере. Арина не сопротивлялась: во-первых, она уже достаточно притерпелась к полетам, во-вторых, после боевого дракона домашний шурс уже не казался страшным. Они летели на запад, к морю Нотозавров. Хорошо заметный круг Сиала наполовину врос в горизонт, над которым светящейся аркой висела краюшка планеты.

Впереди вместо моря показалась голая пустыня. Сиаль приземлила шурса на высокую скалу. Арина соскользнула с животного и с недоумением всмотрелась вдаль. Она узнала и скалу, и пляж, но куда, во имя богов Сиала, делось море? Гладкое дно блестело, словно отшлифованное.

— Жди, — велела Сиаль.

Ждать пришлось довольно долго. Ветер утихомиривался. Тучи рассеивались, показавшееся солнце обрушило на мокрую землю жаркие лучи. Но вот Сиаль протянула руку вперед. Горизонт шевелился. Арина приняла движение за парниковый эффект, но ей показалось, будто дрожащая линия расширяется. Так оно и было. Послышался угрожающий гул. Шурс насторожился и забеспокоился. Девушки сели верхом и взлетели.

Гул усилился. На поверхности дна появилась вода, натекли огромные лужи, они сливались друг с другом, пока не покрыли все дно. Дрожащая линия горизонта сразу, без перехода, превратилась в стену. Ревущий водяной вал с грохотом врезался в скалу и накрыл прибрежные леса. Разделенные скалой пенные водяные половины стремительно пронеслись далеко вперед. Огромные волны валами накатывали на берег одна за другой. Грохот моря заполнял все пространство. Скала дрожала и сыпалась камнями. Черный монолит не устоял, обрушился и исчез в кипящем водовороте.

Девушки не торопились улетать. Они носились над бушующем морем верхом на перепуганном шурсе, оглушенные и потрясенные, обе кричали, верещал и шурс, но крик безнадежно тонул в реве триллионов тонн воды.

На обратном пути Арина прокричала в ухо Сиаль:

— Куда уходило море?

— На Сиал! — крикнула та.

'Оглохли обе, кричим, — подумала Арина. — А боги накупались от души'.

Работники очищали двор от камней, песка и прочего мусора, наваленного ураганом. Пришлось чинить покосившийся забор: бревна выкапывали, ровняли вертикально и вкапывали на место. Ворота устояли, их снова раскрыли нараспашку.

Сторожевой выйпет, просидевший неподвижно полдня на одном месте, позировать для рисунка не пожелал. Стоило Арине расположиться напротив него с мольбертом, как он, энергично почесав узорчатое брюхо задней лапой, потрусил прочь.

— Стой, куда! — крикнула Арина. — Сиаль, ну-ка приведи назад это животное.

Сиаль схватила выйпета за вислые уши и подтащила на место.

— Сиди теперь с ним, тебя я тоже нарисую.

Сиаль обрадовалась, уселась прямо на землю и приласкала выйпета, чтобы он не ушел. Рептилия откликнулась на ласку, но тут же ощетинилась.

— Что такое? — удивилась художница и тут услышала стрекот с неба.

Сиаль поднялась, с удивлением всматриваясь в небеса.

— Вертолет! Это же вертолет! — вскричала Арина и замахала руками:

— Эй, я здесь! Эй!

С вертолета ее увидеть не могли, он еще был далеко, но летел он прямиком к замку. Стрекот стал громовым, и все, кто был во дворе — и люди, и животные, в страхе разбежались. Удрала и Сиаль, не заметив, что Арина вовсе не собирается прятаться.

Вертолет приземлился, оттуда выпрыгнул Сергей и побежал навстречу сестре.

— Сережка! — истерично закричала Арина и упала в объятья брата.

— Ариша! Ариша! — исступленно бормотал он и гладил ее по голове дрожащими пальцами. — Как ты исхудала, бедненькая моя.

— Я? Исхудала?! — со слезами в голосе удивилась Арина. — Сережа, здесь кормят так, будто в этом смысл жизни.

— Ну, все, кончились приключения. Сегодня же ты отправляешься на Землю.

Он потянул ее к вертолету, но Арина уперлась.

— Это что еще за фокусы? — удивился Сергей, продолжая тащить ее к машине. Пятки Арины уверенно упирались в землю.

— Ты ничего не понимаешь, сейчас я все объясню. Только отпусти меня, пожалуйста, — зачастила она, удивляясь самой себе.

— Объяснишь по дороге. Пошли скорее, пока нет хозяина, я не собираюсь выяснять с ним отношения.

— С ним не надо ничего выяснять. Ой, Сереж, больно... Отпусти, Сереж...

Разведчики с любопытством наблюдали за происходящим из машины и толкали друг друга локтями. Вторую группу зрителей составляли обитатели замка, которые с великой опаской подтягивались во двор и неприязненно рассматривали вертолет и землянина, тягающего хозяйку. Туземцы с решительным видом сжимали в руках разнокалиберное дреколье, клинки и топоры. Сиаль стояла с вытаращенными глазами. Она поняла, что Арину сейчас увезут, увезет этот сердитый светлый мужчина со звезд на металлическом ящере. Она решила в случае чего подать сигнал, и ее люди без труда отобьют у него отцовскую невесту.

— Понимаешь, в замке находится уникальная библиотека, которую могу изучить только я, это один-единственный шанс для науки. Я хорошо изучила обычаи феодалов, и могу продолжить работу прямо на месте. Больше никто не сможет этого сделать. Я здесь своя, понимаешь, чужака в библиотеку никто не пустит, — тараторила Арина, бессознательно копируя Кею.

— Какого чужака? Ты что, не в себе, Ариш?

Сергей чуть ослабил захват, сестра вырвала руку, отлетела на два шага назад и чуть не упала.

— Что ты мелешь, черт побери?

— Понимаешь, библиотека...

— Да причем тут какая-то библиотека?!

Они смотрели друг на друга одинаковыми прозрачными глазами и оба чувствовали себя одураченными.

— Да она одичала, Серега! — крикнул Питер из вертолета. Сергей резко обернулся, но тут из замка вышел хозяин.

— Сейчас я с ним побеседую по-мужски, — севшим от бешенства голосом произнес Буров и направился к нему. Каф жестом пригласил его в холл.

Туземцы сомкнули ряды за их спинами.

Арина вызывающе огляделась. В вертолете присвистнули, общинники крепче сжали палки. Из укрытия вылез выйпет, выгнул хребет дугой, покрылся пеной и развонялся на весь двор. Сиаль неуверенно подошла и прижалась к землянке.

— Кто это?

— Это мои друзья. А с папой ушел брат.

— Твой брат... Ты стала такая чужая!

Разведчики между тем смеялись.

— Ариш, что ты нашла в этом немытом ублюдке? — крикнул Питер. — Ты разбила мне сердце!

Арина сжала кулаки, и Ричард пришел к ней на помощь:

— Хочешь, я разобью ему голову? Иди к нам. Ну, Ариш? Иди сюда.

— Она уже мнит себя королевой Зертилии, — ухмыльнулся Семен. — Уже не хочет разговаривать с нами, простыми смертными!

— Ариш, иди к нам, — примирительно позвал Питер, двинув Семена по ребрам.

Ее так и подмывало подбежать к ним и залезть в вертолет, но она опасалась драки между землянами и зертилийцами. Она отрицательно покачала головой.

Смех в вертолете прекратился. Разведчики повыпрыгивали из машины. Туземцы отступили на полшага и наставили в их сторону внушительное дубье. Это не позволило ребятам подойти ближе. Они столпились около вертолета и смотрели на Арину с нескрываемой тревогой.

— Ариш, ты это... действительно одичала здесь, что ли? — спросил Семен.

— Ты же цивилизованный человек, — напомнил Роберт.

— Ариш, ну скажи хоть слово, — попросил Ричард.

Внезапно Семен произвел резкий выпад, схватил Арину и втащил в вертолет. Разведчики попрыгали в кабину, и машина поднялась метров на шесть. Вслед полетели безвредные палки и копья.

— Что вы делаете, вы с ума сошли! -? крикнула Арина, задыхаясь от негодования. — У тебя совести нет, Семен, что же ты наделал!

— И это твое бессмертное 'спасибо' за геройское вызволение из плена? — оскорбился, в свою очередь, Семен. Пока Роберт удерживал машину над двором, высматривая Сергея, вокруг девушки в тесноте беспомощно толкались Питер и Ричард, пытаясь ее успокоить.

— Арина, мы еле тебя нашли. Население как сговорилось, все делали вид, будто слыхом ничего не слыхивали и ничего не знают. Фото с нашим проводником показываем — а его будто видят в первый раз. Ариш, ну, ты что?

— Ребята, мне нужно остаться здесь. Это недолго, я потом вернусь. Мне нужно буквально несколько дней, я закончу работу в библиотеке. Это нужно для науки.

— Да провались она, такая наука! — искренне пожелал Семен.

— Дело не только в науке. У нас проблемы начнутся с местными, понимаете? Не станут они помогать нам больше.

— Какую-то ты ерунду несешь, Арина, — недоверчиво ответил Питер. — До сих пор не было никаких недоразумений, и вдруг появятся. Так не бывает.

Из замка вышли Сергей и Каф. Хозяин взметнул руку, отдавая приказ, а Сергей поднес к губам рацию. Воины побежали к загону с боевыми шурсами.

— Роберт, — прозвучала рация. — Приземляйся. Сейчас тебя собьют, как бабочку. Профессионалы, как-никак.

Роберт увидел, как воины выволакивают из загона боевое чудовище Зертилии, крупное, по-змеиному гибкое, подвижное, злобно оскаленное, по-бабьи охнул и пошел на посадку. Стоило машине коснуться земли, как оттуда сразу выскочила Арина. Сиаль стремглав побежала к ней. Подошел Сергей. Разведчики в угрюмом молчании мялись около машины. Арина виновато смотрела на брата.

— Каф своей кровью поклялся, что не тронет тебя без твоего согласия, — проговорил Сергей. — У тебя еще четыре дня. Пятого я заберу тебя отсюда.

— Хорошо, — смирно ответила она и оглянулась на Кафа, стоявшего поодаль.

— Серега, кончай демагогию, тащи ее сюда, — крикнул ему Семен.

Буров пропустил замечание мимо ушей и обратился к сестре:

— Я не могу применять по отношению к тебе силу. Оставайся пока здесь, раз ты сама так решила.

Он крепко сжал ее стан, погладил светлые пряди.

— До сих пор с тобой ничего страшного не случилось. Хочется верить, что и до пятого ничего случится. Он... производит впечатление надежного человека. Оставить рацию?

— Нет.

Сергей сунул рацию в руки сестры. Потом отпустил ее и пошел к вертолету. 'Что же такого Каф ему сказал?' — удивлялась в мыслях Арина.

— Сереж! — окликнула она. Он обернулся.

— Осмотрите болото, которое к северу отсюда. Каф позволит, я скажу ему. Возможно, там найдется древний космический корабль.

— Серега, ты что, в самом деле ее здесь бросаешь? — ошарашенно спросил Роберт.

— Пятого мы ее заберем, — угрюмо ответил Сергей и запрыгнул в машину.

Разведчики последовали за ним, беспрестанно оглядываясь на Арину, а та стояла посреди двора и плакала.

Глава 13 НОЧЬ БОЕВОГО ШУРСА

Сима ожидала возвращения Сата с полевых работ. У нее не было настроения, все раздражало, она откровенно маялась от скуки, даже когда на камбузе вовсю кипела работа. Скука ли? Тоска... После разговора с Сатом было неспокойно на душе. Она с нетерпением ожидала его, потому что необходимо было что-то предпринять, хотя бы поговорить с ним более откровенно. Избавиться от навязчивых мыслей не удавалось, потому что на кухне были заняты только руки. Она безрезультатно гнала и душила тоску по Сату, не признавала эту тоску и злилась на него и на себя. Тосковать по нему не хотелось. Она твердо решила выйти замуж за Анджело Сайенса и вполне определенно представляла себе свое будущее.

Надо поговорить, услышать собственные слова, убедить его и себя.

Сразу после обеда вместо Сата неожиданно прибыл Анджело Сайенс. Он явился сюда, как собственник, как властелин, окруженный свитой под названием 'комиссия', охраняемый дружиной молодых андроидов. Двое из них встали у дверей Станции. В небольшом здании сразу стало шумно и тесно. 'Сразу два транспорта нашли, чтобы явиться сюда', — недовольно подумала Сима.

На камбуз несмело вошла молодая женщина, показавшаяся Симе знакомой. Ни слова не говоря, прелестное белокурое создание с ладной фигурой оттеснило ее от посудомоечной машины. 'Вот и замена', — подумала та и затосковала с новой силой.

— Как тебя зовут? — спросила она, выполаскивая руки перед уходом.

Девушка удивленно оглянулась, и тут Сима вспомнила, где ее видела.

— Энн, это ты?! Что ты здесь делаешь, тебе ведь всего полгода? Или меньше?

Та улыбнулась, но промолчала. Серафиму осенило:

— Так ты до сих пор молчишь?! Ой... Какую злую шутку я с тобой сыграла! Тебе уже можно разговаривать, милая моя...

— Можно? Наконец-то можно, — севшим от долгого молчания голосом проговорила Энн. — Трудно молчать, когда хочется рассказать о том, что волнует. За что вы меня наказали?

Сима поняла, что девушка-андроид, будучи полгода от роду, а то и меньше, задала прямой вопрос. Она и в самом деле восприняла вынужденное молчание, как наказание, и спросила вовсе не для красного словца, выражая обиду. И ведь верно, нет ничего хуже, чем отсутствие права голоса... Сима открыла рот, не зная, что ответить, и залилась краской стыда.

Анджело Сайенс спас ее, заявившись на камбуз. Телохранители бесшумно встали с внешней стороны дверей.

— Серафима, покажи, пожалуйста, как пользоваться этим агрегатом, — попросила несчастная Энн, так и не дождавшись ответа.

Доктор вытаращил глаза.

— Как тебе это удалось, Серафима? Мои психотерапевты все зубы об нее обломали. Ну, здравствуй!

Он с ходу ее обнял, но та повела себя сдержанно. И сама же расстроилась от собственной холодности, но иначе не получилось.

— Серафима? — удивился Анджело Сайенс, вмиг почувствовав напряженность. — Я ожидал, что ты будешь рада видеть меня после долгой разлуки. Я прибыл сюда только за тобой. Я больше никому не могу тебя доверить. Однако твои поступки в последнее время стали чересчур уж экстравагантными. Убежать на Зертилию с андроидом — это уже через край. От тебя можно ожидать чего угодно.

— Лучше ничего не ждать: нервная система развалится, — отшутилась Сима.

Анджело шутку не принял.

— У нас серьезный разговор.

Сима покосилась на узкую спину Энн. Анджело Сайенс перехватил ее взгляд.

— Разумеется, не здесь. Пройдем в один из кабинетов, где можно побеседовать наедине. Ты права, здесь сейчас везде много народу.

В это время Сат готовился к возвращению и вышел на связь.

— У нас гости. Док нарисовался собственной персоной, — сообщила Ируня, которая дежурила в диспетчерской.

Сат напрягся.

— Какого черта ему здесь надо?

— Он собирается забрать отсюда свою любовницу.

— Какую еще к черту любовницу?

— Сат, хм-м...

Сат выругался на трех языках мира.

— Ируня, солнце мое гривастое... Где Серафима, черт возьми?

— С Доком в кабинетах.

— Что они там делают?

— Туда не влезть: дверь стерегут два 'вратаря'.

— Два 'вратаря'? Будь моя воля, головы бы им поотворачивал.

— Короче, Сат, дуй на станцию, у тебя, по-моему, жар, — прервала его Ируня и отключила связь.

Сат слепо пошарил неверной рукой по пульту. В голове словно лопнул горячий пузырь и отключил все звуки. Несколько секунд Сат не мог сообразить, что произошло и где он находится. Потом взвыл, потому что стало больно. Где больно — он и сам не знал. Руки работали механически. Если бы не датчики, он уехал бы, куда глаза глядят.

Причина его боли, Серафима, в это время сидела на жесткой табуретке в пустой комнате, а напротив нее на такой же табуретке восседал Анджело Сайенс. Сима не дала начать разговор так, как нужно ему, и сразу перешла в наступление:

— Почему ты прячешь андроидов от людей? Только не говори мне об опасностях, я живу с ними на станции двенадцатый день и ровным счетом никакой опасности не вижу.

— Какую опасность ты ожидала здесь увидеть? Я увезу тебя на Землю, где ты будешь жить среди людей и не искать опасностей. Кое-кого из андроидов я заберу с собой, чтобы они постоянно были перед глазами. Я перестал им доверять и буду держать их в поле зрения.

— Но, Анджело, андроиды так же, как и люди, переживают, дружат, влюбляются. Здесь они только ждут смерти, как приговоренные. Им страшно. Да, они отличаются от людей, они довольно странные, но все эти странности вполне объяснимы. Почему ты держишь их здесь? Ты их боишься, что ли?

— Они здесь работают, потому что человеку в таких условиях работать сложно. Я всего лишь забочусь о людях.

— Ничего подобного. Станция создана с единственной целью: ссылать сюда старых андроидов. Ее можно построить и в другом месте, с более мягким климатом. А андроиды здесь только мучаются.

— Серафима, ты утрируешь. Во-первых, станция за полярным кругом действительно необходима для исследовательской работы. Во-вторых, андроиды для того и существуют, чтобы они могли заменить человека в тяжелых условиях.

— Ты создаешь их, чтобы они страдали и мучились?

— Кто здесь страдает, Серафима? Тебя послушать — так Станция состоит сплошь из мучеников. Когда-то в сложных условиях работали только люди, и никаких разговоров о мучениях не велось. С тем же успехом можно заявить, будто Господь создал людей исключительно для страданий. Человек — существо алчное, он много хочет, но мало получает, и страдает от этого. Я что-то новое говорю, а, милая Серафима? Человек сам себя наказывает мучениями, которые чаще всего создает себе сам.

— Это как-то неправильно. Все дело в том, что человек должен иметь в своей жизни цель, к которой надо стремиться. Без цели не смысла...

— Я и не подозревал, что ты философ, Серафима, — прервал ее Анджело Сайенс. — Я не о том хотел с тобой поговорить.

— Ты еще более непробиваем, чем 'вратарь' за этой дверью.

— К сожалению, нет, — ответил Анджело Сайенс, целуя ей руку. — Мне трудно дались последние двенадцать дней, моя девочка.

Только теперь Серафима присмотрелась к нему внимательно. 'Анджело здорово сдал за несколько дней. Неужели из-за меня?' — искренне удивилась она. До сих пор она не слишком верила в его любовь. Анджело Сайенс между тем и в самом деле чуть не сошел с ума, пока его возлюбленная жила на Станции под одной крышей с Сатом. Он не беспокоился о безопасности девушки в кругу своих подопечных, психику которых отлично знал, его беспокоил исключительно Сат. Сима об этом не знала.

— Когда мы улетаем? — спросила она, смягчившись.

— Сейчас мы отправимся на базу, а пятого октября возвращаемся сюда за андроидами и стартуем на Землю. Серафима, хватит метаться из крайности в крайность, пора определяться. Юности свойствен максимализм, но когда-нибудь с ним придется проститься. Да, самое главное известие: нашлась Арина. Мы ее тоже заберем.

Сима подпрыгнула на месте:

— Нашлась? Что с ней? Где она? Уже сегодня я ее увижу?

— Она в замке какого-то феодала. Улетать оттуда отказалась наотрез. Она договорилась с братом, он заберет ее только пятого октября.

— Ничего не понимаю. Почему Сергей ее не забрал? Это странно. Я бы увезла ее силой. Может, ее чем-то напоили, загипнотизировали? Запугали?

— Ее никто не поил и не пугал. В замке находится уникальная библиотека, где она и работает. Феодал отказывается показывать библиотеку кому бы то ни было, кроме нее.

— Какой феодал? Как она к нему попала?

— Феодала зовут Каф Орх. Сдается мне, что вы знакомы.

— Ну, да... А где его замок?

— На юго-западе от базы, в ста двадцати милях от нее.

Сима прикрыла глаза:

— Как я по ней соскучилась, Анджело...

Анджело Сайенс наклонился к ней и заглянул в глаза.

— Серафима, скажи, почему ты убежала с ним?

Сима увидела в его глазах страдание, которое тут же передалось и ей.

— Нет... Так получилось... Бестолково... Я просто попалась ему под руку. Это случайность, поверь.

Сима по глазам поняла, что Анджело Сайенс не принял ее сбивчивых объяснений.

— Анджело, я согласна выйти за тебя замуж, — внезапно сказала она. И сразу же поднялась на ноги:

— Я буду на камбузе. Хочу пообщаться с людьми перед отлетом. Они сами все время приходили ко мне на камбуз, чтобы помочь и просто поговорить, и я не могу улететь просто так. И Энн... Мне надо кое-что сказать ей. Анджело, забери ее отсюда, пожалуйста.

Анджело Сайенс тоже встал, взял ее лицо в ладони — руки заметно дрожали — и трепетно поцеловал в лоб.

— Сима, Сима... — голос его сорвался. — Впервые за много лет я по-настоящему счастлив. Надежда на твою любовь — это последнее теплое в моей жизни, человеческое. Больше я ничего не жду и не хочу.

Серафима смущенно улыбнулась ему. У нее гора с плеч свалилась. В самом деле, надо было всего лишь определиться — и все решится само собой. Он обнял ее, и она доверчиво положила голову ему на плечо. Потом осторожно выбралась из объятий и выскользнула из кабинета, чтобы собраться с мыслями. Анджело Сайенс проводил ее взглядом, полным счастья и тревоги.

В этот момент, весьма неподходящий, на станцию ворвался всклокоченный Сат, где-то по пути потерявший шапку, и Сима до камбуза не добралась. Они столкнулись в людном коридоре. Он много чего собирался ей сказать, но слова застряли в горле. Так и стоял перед ней столбом, запорошенным снегом. У Симы в голове все перемешалось, восстановленное равновесие снова рухнуло. Отчаяние Сата обрушилось на нее, как обвал в горах. Надо было немедленно расставить все точки и покончить с этим.

— Сат, я выхожу за Дока замуж, — честно сообщила она.

Мир после этих слов перестал существовать.

— Я уже понял.

Он больно схватил ее за предплечье и наклонился к ее лицу:

— Не здесь, не на Станции.

И куда-то ее поволок. Сима находилась в таком смятении, что даже не испугалась.

— Сат, ты куда меня опять тащишь?

— На вертолет. Ты умотаешь отсюда к чертовой бабушке.

— Я... ой... Я не хочу. И это, Сат... выход стерегут.

— Ну и что?

Сима не собиралась опять убегать от Анджело, но ее вел Сат, и она не могла сопротивляться. Она позволила ему решать за нее, потому что не знала, что делать. Обитатели станции не спрашивали, куда друг ведет докторскую невесту. Раз ведет, значит, надо.

Около выхода замерли два 'вратаря': грозные лучеметы, черные куртки, кожаные кепки, армейские ботинки. Сат молниеносно сгреб обоих одного за другим и мягко уложил на пол. На лица аккуратно легли кожаные кепки. Сима не успела даже охнуть.

Они выбежали на мороз. Ветер кружил сухую снежную крупу, колючую, как иглы. Сима задохнулась от морозного воздуха. Сат на бегу сорвал куртку и набросил ее на плечи любимой. Они подбежали к ближайшему трансформеру. Сат вытащил из вертолета брыкающегося 'вратаря', чуть-чуть придушил его и швырнул в снег, потом помог Симе влезть в кабину.

— Достанешься ему теперь, я даже думать об этом не могу, — говорил он, влезая следом. — До базы лёту десять часов. Пусть хоть столько, хоть это время он не сможет до тебя дотянуться. Ты все помнишь?

— Да.

Сат включил бортовой компьютер и отопление. В кабине сразу стало теплее. Огоньки пульта уютно светились в темноте. Сат торопливо колдовал над пультом.

— Автопилот доведет тебя до базы, — сказал он. — Твоя задача — взлететь и приземлиться. Все.

Он повернулся в тесной кабине к Симе, сгреб ее, стал тискать под курткой нетерпеливыми руками.

— Замерзла вся, милая моя, — шептал он. — Люблю тебя, маленькая, несносная...

— Откуда ты только взялся на мою голову? — пожаловалась Сима, прижавшись щекой к его щеке.

Они второпях поцеловались.

— Нет времени, Сима. Милая моя, любимая...

— Люблю тебя, — снова пожаловалась она. Хотелось плакать. — Что теперь с тобой будет?

— Мне теперь все равно.

Он выпрыгнул из кабины и обернулся при свете прожекторов.

— Закрой кабину, — приказал он. — Немедленно взлетай.

Сима проглотила ком в горле, бросила ему куртку, захлопнула люк и взлетела. Сат, нахохлившись от полярной стужи, побежал к зданию Станции. Сима не удержалась, заплакала. Никогда она больше не увидит его!

Набрав высоту и скорость, машина спрятала винт и полозья, одновременно выпустив крылья, и, ускоряясь, понеслась сквозь ночь в другую часть света.

Через десять минут на связь вышел Анджело Сайенс.

— Сима, девочка моя, что опять случилось? — встревоженно спросил он.

— Я лечу к Арине.

— Почему ты ничего не сказала?

— Ты бы меня не отпустил.

— Одну бы, разумеется, не отпустил. Где ты ее найдешь?

— Трансформер запрограммирован лететь на базу, оттуда я полечу к Арине.

— Я немедленно вылетаю на базу. К Арине мы отправимся вместе.

— Я соскучилась по подруге и хочу у нее погостить. Забери меня оттуда, пожалуйста, пятого вместе с ней.

— Ты командуешь, Сима. Я хочу быть с тобой, в конце концов.

— Скоро мы и так будем вместе. Анджело, можно, я иногда буду делать то, что я хочу?

— Ты и так делаешь все, что тебе вздумается. Ладно, лети куда хочешь. Но все же, Сима, хватит уже сумасбродничать. Ты взрослый человек. Кстати, кто тебе помог вывести из строя трех охранников?

— Троих охранников? У меня на Станции полно друзей.

Доктор обреченно вздохнул.

— Хорошо. Скоро встретимся. Будь осторожна. Никакого с тобой покоя нет...

Десять часов спустя она опустила вертолет неподалеку от базы, а сама отправилась на базу пешком, переживая удивительную метаморфозу времен года: невыносимый мороз с колючим сухим снегом сменился влажным теплом тропиков.

Стояла глубокая ночь. Над черным контуром леса распласталось звездное небо. Сима выспалась в вертолете и теперь сладко позевывала. Хотелось есть. На базе не было ни охраны, ни сигнализации, территория охранялась только служебными собаками, доставленными с Земли, которые свободно кружили по окрестностям. Они почуяли Симу, но узнали ее. Ближе к домику путешественница чуть не столкнулась в потемках с влюбленной парочкой. К счастью, они самозабвенно целовались и не заметили ее.

Домик стоял новый, прежний явно унесло ветром. Рядом находилась большая клетка, в которой чутко дремал боевой шурс. Его подарило разведчикам племя танистрофеусов. Почуяв человека, он задержал шумное дыхание и приоткрыл рыбий глаз. Не сочтя появление Симы за бог весть какое событие, он закатил глаз обратно и снова засопел. На ступеньках у входа сидел какой-то полуночник и курил.

Серафима тихо обошла домик вокруг. Она знала, где находится окно спальни Сергея и Семена, и надеялась, что Буров сейчас обитает там же. Кинула в окно камешек и притаилась в кустах под окнами. После третьего камешка в окне замаячила заспанная физиономия Семена. Он отодвинул створку и огляделся. Видимо, Сергей тоже проснулся, потому что из спальни донеслись неразборчивые голоса. Сима снова бросила камешек, который нырнул в раскрытое окно. Снова приглушенный разговор, затем Семен ругнулся и посоветовал Бурову пальнуть по кустам из лучемета. Теперь в окне показалось лицо Сергея. Сима выглянула из кустов и приложила палец к губам. Сергей увидел ее, и его лицо приняло непередаваемое выражение.

— Я сейчас, — бросил он Семену и выпрыгнул из окна. Вокруг него сразу же завертелось несколько волкодавов. Сергей смотрел на Симу, как на привидение.

Они отдалились от окон.

— Ты откуда опять взялась, беда ходячая?!

— С полярной станции.

— То, что ты там, я и без тебя знаю. Как ты сюда-то угодила, еще и посреди ночи? Что опять стряслось?

— Ничего не стряслось. Просто я хочу к Арине и прилетела на вертолете-трансформере.

— А я-то думал, шум винтов мне примерещился. К чему такая секретность? Пошли в домик, поужинаешь и ляжешь спать.

— Сереж, я лечу к Арине и ни к кому больше. Где ее искать?

— Что, прямо сейчас?

— А что такого?

— Ночь на дворе, Сима! Чудо в репьях, — беззлобно ругнулся Сергей.

— Я привыкла к темноте на улице. Две недели дня уже не видела.

— Нет, ты объясни мне, Сима, что за необходимость лететь к Арине прямо сейчас? Неужели нельзя подождать до утра?

— Нельзя. Скоро сюда пожалует Док, и придется ехать в гости в его компании.

— Уф-ф... Ладно. Арина находится в замке нашего проводника Кафа Орха. Сто двадцать миль на юго-западе отсюда. Я провожу тебя.

— Сережа, за кого ты меня принимаешь? Я доберусь сама. У тебя глаза красные от недосыпа. Видел бы ты себя со стороны.

Сергей вздохнул и согласился:

— Да, нагрузка сейчас большая после урагана. Хорошо, лети сама. Рядом с замком есть двор, куда можно приземлиться. Невдалеке — небольшое болото, растительность в нем фосфоресцирует, по нему ориентируйся. Если ты его не найдешь, немедленно возвращайся. Еще тебя мы не искали! Сообщи мне, когда прибудешь на место. Пятого мы вас с Аришкой заберем. Оно и к лучшему, если вы там будете вдвоем.

Таким образом, Сергей не без задней мысли благословил Серафиму в дорогу.

— Все же я тебя сам туда доставлю, а то мало ли что...

— Никаких 'мало ли' не случится. Если что, вернусь. А моя гитара сохранилась, Сереж?

— Куда же она денется? Ладно, сейчас принесу.

Через несколько минут Сергей принес ей гитару и вещмешок, который так и остался на базе.

— Спасибо, Сереж. Извини, что подняла тебя среди ночи.

— Извиняться будешь перед Семеном. Он здоров поспать и жутко злится, когда его будят.

Сима подтянулась на цыпочках и чмокнула Сергея в подбородок. Выше она не достала. И побежала по тропе к вертолету. За ней увязались собаки.

Ее постигло разочарование: около трансформера уже бродили те самые влюбленные и еще несколько человек, потревоженных среди ночи отдаленным шумом винтов. Сима нетерпеливо чертыхнулась и направилась к двум вертолетам базы. Но они оказались совершенно иной конструкции, и Сима не имела ни малейшего представления, как их пилотировать.

Она задумалась. Оставаться на базе совершенно не хотелось. Утром будет много вопросов, прибудет Анджело, и еще неизвестно, сможет ли она выбраться в замок одна. Она догадывалась, что тревожить большой толпой феодала, 'приютившего' Арину, не следовало, и раньше пятого она могла подругу не увидеть. Однако выхода не было, и Сима в сопровождении собак с великой неохотой вернулась к домику. Придется, видно, смириться.

Ее взгляд упал на клетку с ящером...

Она знала, что на шурсах ездят верхом и даже летают. Верховой езде она научилась еще в детстве — недалеко от теткиного дома располагалась сельская 'конебаза'. Какой у него свирепый вид... Вроде спит, но одним глазом так и косит.

В сопровождении вздыбивших шерсть волкодавов она осторожно приблизилась к клетке. Шурс зашевелился и предупреждающе зафыркал. Чешуя маслянисто отливала при свете фонаря. Сима обошла клетку и разглядела на хвосте ящера большое наглядное клеймо: наездник тыкает копьем летящего шурса. Похоже, зверюга знает седока. Или оно означает принадлежность ящера племени?

Все же клеймо немного обнадеживало. Ящер в зевке неторопливо разинул пасть во всю ширь, давая возможность вдоволь налюбоваться острыми зубами и двумя парами клыков длиной с локоть, по которым стекала слюна. У Симы захватило дух. По учащенному биению сердца она поняла, что решение уже принято и ее уже ничто не остановит. Она выдернула копье, предназначенное для управления шурсом, а сейчас служившее засовом на воротах клетки.

Ящер внезапно стряхнул ночное оцепенение, вызванное охлаждением крови, и вырвался на свободу. Шесть волкодавов с визгом откатились. Сима, ужаснувшись, отшатнулась. Шурс начал разбег, расправляя огромные перепонки и не обращая внимания на зашедшихся лаем собак. Сима сообразила — еще миг, и она потеряет последний шанс, и устремилась наперерез чудовищу. Ее чуть не отбросило кожистым крылом, но она успела отклониться и с копьем наперевес вспрыгнула на гибкую шершавую спину. Шурс зашипел, захлебываясь злостью, и взлетел. Он выгнул спину в попытке сбросить наездницу. Сима крепко обхватила упругое тело ногами и ткнула копьем извивающуюся шею. Ящер изогнулся, целясь зубами в ногу. Серафима испуганно отдернула ее и воткнула копье в раздвоенный язык. Затем, уже не церемонясь, дважды сунула копьем в тело животного, так, что брызнула кровь.

Шурс и в самом деле был объезжен. Жестокое проявление власти оказалось достаточным, чтобы шурс на время смирился. Серафима, скривившись от вида крови, копьем направила зверя на юго-запад. Морщинистое полушарие Сиала, врытое в горизонт, служило надежным ориентиром.

Ящер покрыл расстояние в сто двадцать миль за полтора часа. Серафима за эти полтора часа вложила в злобную тварь все свои силы. Борьба с шурсом не дала ни малейшей возможности насладиться полетом. Сильно мешали вещмешок и гитара за спиной, но Сима не выбросила ни того, ни другого.

Уже занимался рассвет, джунгли окутал туман, различимый сверху, Сиал завис над горизонтом оранжевым горбом. Всадница проглядела замок, покружила над болотом, вернулась немного назад и, наконец, увидела его. Родовое гнездо Каф удивило размерами. Ворота были радушно открыты, будто владельцы замка никого не опасались.

Она заставила шурса приземлиться во двор. Там сидело несколько туземцев с дубьем, словно поджидая ее. Стоило Симе соскочить на землю, как освободившийся от седока озлобленный дракон ринулся на людей. Те с гиканьем замахали палками и клинками. Лезвия в предутренних сумерках отливали опасным голубым отсветом. Шурс громко зашипел, развернулся, вразнобой замахал перепончатыми крыльями, вздымая пыль, разбежался и взлетел. Люди с дрекольем наперевес проводили его глазами. Потом они в полном молчании развернулись и бросились на Симу.

Та была ошеломлена. Она решила уклониться от стычки, сбросила с уставшей спины вещмешок и гитару, увернулась от ударов палками, способных проломить толстый череп выйпета, и умоляюще подняла руки. Поняв, однако, что драки не избежать, она попыталась добраться до копья, которым погоняла шурса. Подобрать его не удалось. Видя, что ее берут в 'коробочку', она резво обежала двор по периметру. Преследователи, гоняясь за ней, сбились в кучу, и Сима забежала в открытый замок. Туземцы ворвались за ней следом.

Она попала в огромное помещение, освещенное факелами по стенам. Под потолком угадывались очертания люстры размером под стать помещению. Сима повернулась лицом к преследователям, понимая, что здесь спасаться от них бессмысленно, они-то находились у себя дома! Панике она не поддавалась. Звать на помощь даже в голову не пришло.

— Ах, так у вас встречают гостей? — спросила она по-зертилийски и напала на переднего. Ударом ноги она выбила из рук палку, зажала его руку под мышкой и вывернула, заставив рослого детину клюнуть носом в каменный пол. Ее схватили сзади, но она отдавила пяткой ногу негодяя и локтями скинула с себя его руки. Следом противник получил удар локтем в солнечное сплетение и туда же — удар ногой. Тот всем своим весом рухнул на товарищей сзади и троих уронил.

Сима упивалась злостью и азартом. Она врезала особенно нахрапистому головой в живот, выбила палку из его рук, этой же палкой нанесла удар по шее подвижному, как ртуть, парню, отбила несколько ударов вместе с пальцами туземцев и повернулась лицом к оставшимся на ногах. С палкой она чувствовала себя гораздо увереннее. Жердь вертелась у нее в руках, как пропеллер. Туземцы остановились. Они переминались с ноги на ногу, терли отбитые пальцы. Рослый детина утирал окровавленный нос — урон мизерный, а руки в крови по локоть. Однако их было восемь человек, и не исключено, что подоспеет подкрепление. Пока ее спасала нерешительность 'гостеприимной' челяди, получившей внезапный отпор, но если они нападут все сразу...

Лопатки свело. Сима быстро оглянулась. Невысокая, ладная дивчина с бедовыми глазами целилась в нее из арбалета. Оружие ходило ходуном. 'Колеблется', — догадалась Сима. Резко повернувшись к дивчине, она по-зертилийски скомандовала:

— Дай сюда! — и протянула руку. Арбалет моментально перекочевал к Симе. Она повернулась к туземцам, но те уже были 'на лету'. Она воспользовалась тяжелым арбалетом, как топором, и успела достать им одного из противников. Остальные дружно навалились на нее и свалили на пол. Сима охнула от невыносимой тяжести. Грудную клетку сдавили. Она с ужасом поняла, что сейчас ее будут избивать, и мгновенно покрылась испариной.

На нее не опустилась ни одна палка: людей остановил громовый приказ. Эхо стряхнуло пыль с громадной люстры. Сверху брякнулся мелкий летун и в панике заметался по холлу. Симу отпустили. 'Вот это голос, — восхитилась она и поднялась на ноги. — Прямо как в пустую цистерну'. Люди расступились. С лестницы неторопливо сходил проводник, Сима сразу его узнала.

Он тоже ее узнал.

— Боевой шурс! — гулко расхохотался владелец родового поместья. — А где ж его огнедышащая пасть?

Люди конфузливо мялись и шмыгали носами, запыхавшиеся в драке, пристыженные.

— Она прилетела на боевом шурсе, — неуверенно произнес один из них.

— Мы все летаем на шурсах, — заметил Каф. 'Экая невидаль, в самом деле', — фыркнула про себя гостья, вспомнив сумасшедший полет. Движением руки феодал отпустил 'челядь' восвояси.

— Тебе повезло. Среди них не оказалось ни одного воина. Ты — Сима, — утвердительно сказал проводник.

Симе понравилось, что он не забыл ее имени, но ответила все же с резкостью:

— Я прилетела к Арине.

У нее не было причин доверять бывшему проводнику. Она бесцеремонно, в упор разглядывала хозяина замка (научилась у андроидов), но смутить его не удалось. 'Собственно, он не так уж и некрасив, — оценила она его. — Сразу видно — мужчина. Интересно, что у него на уме'. Каф, в свою очередь, со сдержанным любопытством рассматривал незваную гостью.

— Я провожу тебя к ней, — промолвил он.

— А не бросишь на половине дороги? — напомнила Сима один грешок.

Каф усмехнулся и повел ее вверх по лестнице. Серафима шла следом, чуть поодаль, исключая возможное нападение. Она изучала его обнаженную спину, мускулистую, покрытую шрамами. Если этот воин нападет, спасения не будет. Удрать успеть бы... Каф постучал в дверь, приоткрыл ее и жестом пригласил гостью. Сима, кося настороженным глазом, заглянула в комнату, остро ощущая близость опасного человека. Но, увидев подругу, она тут же о нем забыла. Арина сидела у камина, рядом с ней примостилась девочка-подросток.

— Аришка! — вскрикнула Серафима и бросилась к подруге.

— Сима! — вскочила на ноги та.

Они радостно обнялись, Арина заплакала. Девочка растерянно потопталась и улизнула из комнаты.

Девчата уселись на пол у камина, ежесекундно касаясь друг друга, чтобы удостовериться, что подруга — не привидение.

— Сима, а где остальные?

— Кто?

— С кем ты прилетела?

— Я прилетела одна, — скромно ответила Сима. — Док на Зертилии, пятого мы улетаем на Землю. Я хочу побыть с тобой вдвоем, пока нам никто не мешает.

— Здесь нам никто не помешает, — убедительно ответила Арина.

— А Каф?

— Он не будет мешать. Если я попрошу, он и на выстрел к нам не подойдет. Но лучше попросить его рассказать что-нибудь о Зертилии — из истории или о племенах. Занятные вещи он рассказывает.

У них был миллион вопросов, но Сима чувствовала себя настолько уставшей, что у нее хватило сил только добраться до топчана. Она с наслаждением растянулась, потирая гудевшие руки и плечи. За окном, затянутым пленкой, светился серый рассвет. 'Серенькое утро — красненький денек, — вспомнила она пословицу. — Погреюсь под солнцем всласть после вечных снегов и морозов'.

— Вот, полюбуйся. Моя последняя работа, — Арина с гордостью показала неплохо выполненный портрет на холсте.

— С каких это пор ты культуристов рисовать начала? — рассмеялась Сима.

— Сама ты культурист! — расхохоталась Арина. — Просто у него атлетическое сложение. Это Парсат, возлюбленный дочери Кафа. Заставила меня его рисовать. По памяти, представляешь? Хорошо, что анатомию знаю не понаслышке.

— У Кафа есть дочь?

— Ты ее видела. Она сидела рядом со мной.

— Ты изменилась, Ариш. Похорошела. Я думала, ты тут как в тюрьме, — устало промолвила Сима.

— Ты тоже изменилась. Я тебя такой еще не видела.

— Такой усталой? Ариш, я изволила прибыть верхом на боевом шурсе, и, кстати, даже не взнузданном. Чертова бестия все силы у меня отняла.

Арина в ответ только открыла рот. В девичью робко пробралась та самая девочка, которую Арина назвала дочерью Кафа. Она принесла вещмешок и гитару и хотела уйти, но Сима остановила ее:

— Как тебя зовут?

— Сиаль.

— А я — Сима. Не бойся меня.

Арина рассмеялась:

— Сиаль — храбрая девушка. Не сомневаюсь, что вы найдете общий язык.

— Найдем. Арина, как ты решилась остаться здесь у него? Я бы на твоем месте...

— Я бы так и сделала, улетела бы с Сережей, но Сиаль к тому времени уже кое-что поведала мне о местных обычаях. Оказывается — только держись! — я имею право оставаться в замке определенное время.

— Что? Имеешь право?! Я не ослышалась, Арина?! Что это значит? Разве Каф не выкрал тебя?

— Выкрал, в том-то и дело. Неженатый мужчина вправе украсть незамужнюю женщину. Она становится ему невестой, но не женой. Нравится это родным невесты, не нравится — роли не играет. Пленнице дается на размышление двадцать два дня. Это достаточный срок, чтобы ближе узнать друг друга и принять решение. Невеста думает, стать ли ей спутницей жизни или не стоит. Похититель тоже присматривается, у него тоже есть время подумать. Если обоюдного согласия не достигнуто, несостоявшийся жених обязан вернуть женщину домой. Понимаешь, это такой обычай. Я про ваши обычаи рассказываю, Сиаль, — сказала она девочке по-зертилийски.

— Я из-за этих обычаев с отцом чуть не подралась, — добавила Сиаль. — Я сомневалась, что у вас, пришельцев, они такие же. А он считает, что раз вы здесь, значит, обязаны жить по нашим обычаям.

— Любопытно, — удивилась Сима. — Но ведь он прав.

— Сережка был вынужден с этим согласиться. Не представляю, как он пережил это. Сима, ты только представь, Каф ему о моих правах рассказывал, у того просто глаза на лоб полезли!

И по-зертилийски:

— Сиаль, расскажи Симе об оборотне.

Та охотно ответила:

— Когда наступают двадцатые сутки, к похитителю может прилететь огромный боевой шурс и забрать невесту. Наши работники ждали его всю ночь.

— Они его дождались, — со смехом ответила Сима. — Чуть голову мне палками не снесли.

Сиаль захохотала.

— Вы, я смотрю, общий язык-то уже нашли, — удивилась Арина. — Ну-ка, рассказывайте, что там у вас произошло.

— Да подралась я с ними, — скромно отмахнулась Серафима.

— Кея сидит в своей комнате и ревет, — сказала Сиаль, — она же тебя из арбалета чуть не застрелила.

— Послушай, Сима... — промолвила изумленная 'пленница'.

— Значит, ты здесь уже двадцатые сутки, — прервала ее та. — Да, так и есть. Как быстро летит время! Значит, тебе осталось два дня, а потом ты должна дать ответ Кафу, так?

— Да, потом Сережа меня заберет, — по-русски, чтобы не поняла Сиаль, ответила Арина.

— А меня заберет Док, — вздохнула Серафима. — Он на мне женится, я дала согласие.

— Ну, наконец-то!

Серафима замолчала, глядя на угасающий огонь в камине.

— Что это? — спросила Сиаль, протягивая гитару. Сима села, привычно обняла изгиб, проверила настройку, склонив темно-русую голову. Вид у нее был загадочный. На лицо упали завитки, глаза с поволокой излучали медовое сияние.

— Я поняла, Сима. Ты влюблена! — обрадовалась догадке Арина.

Сима невесело вздохнула.

— Неужели нет? Ну-ка, милая, рассказывай, что произошло.

— Я люблю Сата, Ариш, в том-то и беда. Я поняла это слишком поздно. Нет, я поняла это раньше, только никак не могла смириться. Настолько все сложно... Не знаю, как посмотрю Анджело в глаза, он меня любит, Арина. Если бы не любил, все было бы проще. Все катится к тому, что я останусь ни с чем.

Арина расстроилась. Сима посмотрела на нее.

— Не порти себе из-за меня настроение. Я вот не пойму, какие у вас с Кафом отношения. Нам столько всего надо сказать друг другу, а у меня, как назло, глаза слипаются. Не успеем, не наговоримся. Я уж лучше спою.

Сима пристроила гитару удобнее и тронула струны.

'Я поля влюбленным постелю,

Пусть поют во сне и наяву,

Я дышу, а значит, я люблю!

Я люблю, а значит — я живу!'

— О чем она поет? — шепотом спросила завороженная Сиаль у Арины.

— О любви, о чем же еще, — усмехнулась та.

Сима отложила гитару, склонила голову на топчан и тотчас провалилась в сон.

Она проснулась днем, полная энергии. Мышцы болели, но к этому было не привыкать. Она с удовольствием сделала разминку и отправилась на поиски подруги. Арина в компании со старухой, завернутой в змеиные шкуры, 'чинила' обитателей замка, пострадавших ночью в доблестном бою. Здесь же вертелась и Сиаль. При виде 'оборотня' 'бойцы' стушевались. Воины, безмятежно проспавшие ночь, безжалостно сыпали шутками и гоготали. Сима удержалась от замечаний, щадя самолюбие бывших неприятелей.

Один из них тронул ее руку синюшными пальцами.

— Научи меня так драться, — шепотом попросил он.

— Еще чего, — фыркнула Сима. Она не испытывала к ним ни малейшей жалости и не собиралась обучать приемам дзю-до и каратэ-до сётокан. Пусть инопланетяне додумываются до них сами.

— Арина, где здесь камбуз? — спросила она. — У меня в желудке вакуум. Инстинкт гонит меня в северную часть замка.

— У тебя потрясающий инстинкт, но в этот раз ему помогло обоняние, — разоблачила ее подруга. — Пошли на кухню, я познакомлю тебя с Тубой.

Девушки втроем пришли на кухню, сразу вызвавшую уважение Симы размерами, чистотой и разумным порядком.

— Красавицы, — пропела худая широкоплечая старуха с выпирающими мослами. Она бодро помешивала варево в пышущем жаром стальном котле. Жар поварихе был нипочем. — Так вот кто отделал этого хама Тартола! Поделом ему, он такой вороватый, руки бы ему поотбивала. Расскажи-ка, как тебе удалось перевернуть этого выйпета вверх ногами?

Туба, не оборачиваясь, съездила по уху нерадивого поваренка. Потом вручила помощникам закопченные котелки, чтобы те не скучали, и усадила девушек за массивный стол. Угощение состояло из жареных черепашьих яиц, зерновых лепешек и компота.

— Мать Сиаль умерла при родах и унесла с собой нерожденного мальчика, — кудахтала Туба. — Хозяин разогнал нянек и занялся воспитанием дочери сам, вгоняя в ужас женщин, жительниц нашего замка. Вырастил настоящего детеныша орха, себе под стать. Виданное ли дело — девица четырнадцати лет от роду носится верхом на самом норовистом шурсе, гикает и визжит, как воин рода тираннозавров, а клинком и арбалетом владеет не хуже любого воина? Я думала, что Сиаль одна такая, пока не увидела, как Сима сражается одна против восьмерых. Девочек надо воспитывать не так! Они должны превратиться в настоящих леди, какой была покойная Тиснея-Керч. Или как Арина. Ей и в голову не придет вскарабкаться на самую крутую скалу и прыгнуть в море.

Сиаль скорбно потупилась.

— Со скалы в море? Хорошая мысль, — одобрительно промычала Сима с набитым ртом. — А ты, Ариш? Прыгнешь?

— Еще чего не хватало.

— Ты на вид такая маленькая и беззащитная, — сказала Туба Симе. — А драться — это мужское занятие.

— Что бы я, интересно, делала сегодняшней ночью, если бы не умела драться?

— Ты бы и на шурсе сюда не прилетела, — заметила Арина.

— Какой интерес мужчине защищать свою женщину, если она сама может врезать ему хорошенько? — назидательно спросила Туба.

— Мужчина не должен давать женщине для этого повода, — ответила Сима, лузгая косточки из компота. — Вкусно!

Она, не спрашивая разрешения, по-хозяйски заглянула в котел: круговерть на камбузе станции еще не отпустила ее.

— Так. Суп из чьих-то глаз. А запах ничего... Туба, дай мне рецепт супа. Когда я выйду замуж, я буду варить его мужу.

Она представила, какое лицо будет у Анджело Сайенса, и злорадно усмехнулась.

— После смерти Тиснеи-Керч Каф ни разу не приводил в замок невесту, — продолжала Туба. — Многие женщины хотели бы стать здесь хозяйкой, но ему все было некогда: производство, войны, пиры, охоты, походы в море невесть куда... Он то пишет, то изобретает что-нибудь для земледельцев или мастеров. Правду сказать, он сильно любил Тиснею-Керч. Иногда он уезжал искать невесту, но возвращался по-прежнему один. И вот он привез женщину со звезд, да еще такую красивую. Срок еще не вышел, но мы, обитатели замка, успели по достоинству тебя оценить, милая ты наша красавица. Имей в виду, тебе завидуют почти все незамужние хозяйки от моря Нотозавров до Непроглядных скал. Да и кое-кто из замужних. Злые языки говорят, будто некрасивый Каф околдовывает женщин...

'Доля правды в этом есть, несомненно, — подумала Сима. — Он ведь и вправду притягивает. А ведь я тебе не завидую, бедная ты моя подруга'.

— ...но женщина со звезд оказалась сильнее и сама околдовала его. Пусть даже и так, мы ждем твоего решения, и никто до сих пор не знает, что ты ему ответишь.

Глава 14 ВОЗВРАЩЕНИЕ

Ранним утром Сиаль ворвалась в комнату и запрыгала по безмятежно спящей Арине:

— Подъем! Мы едем на охоту за тимехами!

Арина понятия не имела, кто такой тимех, спихнула с себя девчонку и с блаженным вздохом завернулась в покрывало. Сиаль стянула ее на пол за щиколотки вместе с подушкой. Арина тут же заползла обратно. Ей все еще снился дом за городом и пятнистые коровы на лугу.

— На охоту! — прокричала ей в ухо Сиаль. — Мы пойдем втроем: Каф, ты и я.

Арина, не открывая глаз, похлопала рукой рядом с собой по топчану:

— А где Сима?

— В библиотеке. Они с папой всю ночь просидели там вдвоем. У папы, наверное, мозоль на языке. Она упросила его научить ее грамоте, а сама по-нашему еле говорит.

— Она спутала день и ночь. Без нее я никуда не поеду, — и Арина снова начала проваливаться в объятия Морфея.

— Арина, на тебе таракан! — взвизгнула Сиаль.

Землянка с криком вылетела из постели и очутилась на ногах посреди комнаты.

— Ага, проснулась, — с удовлетворением сказала Сиаль, радуясь своей выдумке. — Одевайся. Каф ждет нас в библиотеке. Сима его никуда от себя не отпускает.

Арина почувствовала слабый укол ревности и проснулась окончательно. Она давно не опасалась поездок с Кафом, к тому же с ними будет Сиаль. Но все же Симу не мешало бы вытянуть на охоту.

Серафима, увлеченно изучающая в библиотеке рукописи, ничего не стала слушать. Она замахала руками:

— Много женщин на охоте — местная плохая примета. Я остаюсь. Что меня меньше всего волнует, так это охота, особенно сейчас.

Она погладила рулоны, лежащие на столе вперемешку с переводами и дневниками Арины.

— Езжай без меня, потом труд напишешь.

На охоту они не поехали, а отправились пешком. Каждый был вооружен арбалетом, подвешенным к ремню из рифленой брони динозавра. Девушки несли дротики с насадками из металла, а Каф прихватил узорчатый клинок в расписных ножнах. Арина прикрепила к ремню аптечку, которую всюду брала с собой.

Каф пружинисто шел впереди, за ним следовали девушки, стараясь производить меньше шума. Позади трусила горбатая кразда. Сиаль шепотом объяснила, что тимех — это небольшая ящерица, мясо самки очень вкусное, но самец совершенно несъедобен.

После полудня ленивая кразда напала на след тимехов и сразу преобразилась. Она вывела охотников к норам. Резвый бросок сквозь тайгу совсем не утомил зертилийцев. Арина подолгу бродила по окрестностям, поэтому не отставала. Походка Кафа стала более осторожной, он скользил по зарослям, словно тень, Арина временами теряла его из виду. Она обязательно нарисует его с тигриными полосами на спине... Движения Сиаль приобрели пластичность, она во всем подражала отцу. Кразда стлалась по земле где-то впереди Кафа, и только он один мог угадать, где она находится.

Он остановился и предостерегающе поднял руку. Девушки замерли. Сиаль указала рукой в заросли, где кормилось небольшое стадо тимехов. Эти ящерицы вырастали размером с кошку. Их чешуйчатая кожа слабо отливала серой сталью, вдоль спины росли два ряда округлых зубцов. Сиаль шепнула, что зубцы остры и ядовиты. Каф и дочь выстрелили из арбалетов, безошибочно вычленив из стада самок. Два тимеха упали, остальные бросились врассыпную. Кразда перемахнула через папоротник и понеслась в погоню. Каф успел подстрелить еще одну ящерицу.

Чуть позже кразда отыскала в земле три норы. Подле одной Каф оставил обеих девушек, около второй усадил кразду, а сам углубился в зеленую гущу. Сиаль шепнула, что норы у тимехов имеют три выхода.

Каф гулко заухал в третий выход, подражая злейшему врагу тимеха. Из дыры в земле выкатился ненужный квартирант, укушенный хозяином норы, а следом выскочили и сами хозяева. Сиаль пропустила самца, а самку ловко поймала за голову и перерезала ножом горло. Арина, зажмурив глаза и отвернувшись, подумала, что при такой прыти, которую способны развить ящерицы, ни поймать, ни отличить самца от самки невозможно. Из норы, которую стерегла кразда, выскочили три самца и беспрепятственно дали стрекача.

Каф подвесил на широкий ребристый ремень четырех добытых ящериц.

День клонился к вечеру. Охотники возвращались в замок, увешанные добычей. Впереди послышался громкий треск.

— Орх, — определил Каф.

Люди благоразумно свернули с пути ящера. Брачный период еще не закончился, и встреча с ним представляла большую опасность. Обойти орха стороной не удалось, огромный ящер почуял их и вышел навстречу.

С высоты четырехметрового роста он увидел непрошеных существ, посягнувших на его территорию. Длинный хвост заходил туда-сюда, сметая растительность. Орх взревел, пригнул к земле массивную голову и направил на людей три желтых бивня, уцелевших в драках.

Девушки замерли. Каф забрал у Арины дротик, резко оттолкнул обеих в заросли, сбросил добычу и перегородил ящеру дорогу. Он метнул дротик орху в глаз. Девушки выбрались из зарослей, и дротик Сиали вонзился орху в пасть. Джунгли содрогнулись от жуткого рева. Глаз вытек. Орх щелкнул зубами, щепки от копья посыпались на землю. Животное нацелило на Кафа бивни, получило по ноздрям молниеносные удары клинком и отпрянуло.

Арина опомнилась и схватила арбалет. Вдвоем с Сиалью они выбили стрелами второй глаз чудовища. Орх с ревом сокрушил все, что росло в окружности радиусом пять метров, но до обидчиков не дотянулся. Каф прыгнул в заросли к охотницам, и они втроем кинулись наутек.

— Бросьте все! — крикнул он девушкам. Добыча и оружие полетели на землю, осталось лишь то, что висело на ремнях. Бежать стало легче.

Ослепший орх притерпелся к боли и принюхался. Запах людей висел в воздухе, как пелена, орх попер по запаху, как по утоптанной тропе, и быстро настиг беглецов.

Охотники повернулись к нему и сняли с ремней арбалеты. Стрелы со свистом рассекали воздух и вонзались ящеру в пасть, остальные бились о броню, корежились и падали в траву. Орх, поперхнувшись стрелами и собственной кровью, принялся изрыгать желтую зловонную пену. Он так и шарил вокруг себя бивнями, и уходить от него становилось все труднее.

Каф вытащил клинок. Он знал, что поразить орха можно только в живот. Он пронырнул под бивнями между страшных когтей и пропорол беззащитное брюхо. Орх запрокинул голову и заревел в темнеющее небо. Хлынула черная, дурно пахнущая кровь. Каф увернулся от потока крови, но от когтей увернуться не успел. Умирающий орх вломился в заросли, рухнул и пополз вперед, стремясь уйти от невыносимой боли. За ним протянулась склизкая дорога.

Девушки подбежали к лежащему на спине Кафу. От ключицы до бедра зияла рваная рана, Каф тщетно пытался остановить кровь обеими руками и часто дышал. Сиаль с воплем упала перед отцом на колени. Арина, превозмогая шок, бегло осмотрела рану.

— Похоже, ничего не задето, все органы целые. Ему повезло.

Каф не слышал девушек, сознание ускользало.

— Он умрет, — в отчаянии твердила Сиаль. — Столько крови!

— Он еще жив, не плачь.

Сиаль принесла воды из ручья в полом звене местного бамбука. Арина осторожно промыла края раны. 'Антисанитария безбожная', — думала она, доставая из аптечки иглу и нитки. Руки ходили ходуном, и нитка в ушко иглы никак не попадала. Сиаль заботливо обтерла пот с лица и шеи отца. Девушки посмотрели в глаза друг другу.

— Он умрет? — спросила Сиаль.

— Нет, но он потерял много крови. Твой отец продержится еще долго, но он умрет, если ничего не предпринимать. Сиаль, ты сможешь добраться до замка самостоятельно и привести помощь?

— В джунглях я как у себя дома. Конечно, доберусь. А руки у папы такие холодные... Арина, неужели ты зашьешь ему рану?

— Зашью. Так же легко, как ты доберешься до замка. Подожди. Помнишь ту маленькую черную вещь, которую дал мне брат? Которую я называю 'рация'? Принеси ее мне. Это так же важно, как и помощь из замка.

Юная зертилийка подхватила арбалет и растворилась в сумерках. Арина осталась наедине с раненым. Посидела немного, унимая дрожь и настраиваясь на предстоящую операцию. Достала из аптечки бутылек с сомнительной анестезирующей жидкостью, которую купила у Абары-Тайсы за одну жемчужину — собиралась отдать на анализ в Лаборатории. Грязно-зеленая, как болотная жижа, жидкость имела отвратительный запах, ею Арина обработала рану.

Почувствовав себя готовой, она стала зашивать рану. Каф тяжело дышал и не приходил в сознание.

Операция была закончена прежде, чем окончательно стемнело. 'Если бы с нами был шурс, если бы я взяла с собой рацию, если бы не ночь... Как четырнадцатилетняя девочка пробирается сейчас одна сквозь лес, ума не приложу. Бинтов для перевязки нет, накрыть его нечем, а он мерзнет и бредит'.

Чтобы перебинтовать Кафа, Арина сняла майку, разорвала ее и использовала вместо бинтов. Рядом с ним она не испытывала страха перед ночным лесом, словно раненный воин мог защитить ее в случае опасности. Она только настороженно прислушивалась к ночным звукам. За кустами шел пир над останками орха. Время от времени оттуда волнами долетал тошнотворный запах.

Каф трясся и хрипло дышал. 'Эта тряска совсем ни к чему, — подумала Арина. — Сейчас вся надежда на антибиотики, которые я ему ввела. И на его отменное здоровье. Я медсестра и должна сделать все возможное для выживания пациента. Это долг любого медика'. Она стянула брюки и подсунула под Кафа — все ж теплее. Тщетно подавляя трепет, она улеглась рядом с ним и прижала к себе его горячее, дрожащее от холода тело.

Каф стоял на гребне черной скалы, взметнувшейся над океаном огня. Впереди сияло Жилище Богов. Оно тянуло Кафа к себе. Ноги отрывались от скалы, и он удерживался на гребне только благодаря усилию воли. Мимо него стремительно пронесся темный силуэт орха и расплавился в огненной дали. Каф знал, что сзади приближается Стинвий, его Стинвий, ветер уже упирался в спину горячей волной.

Каф не мог больше удерживаться на скале. Он раскинул руки и прыгнул в адскую пропасть. Страха не было. Мощный напор Стинвия не дал упасть, и Каф помчался вперед, все так же раскинув руки. Его полет слился с непрерывным движением огненной стихии, и никакая сила не могла его остановить. Сиал впереди заполнил пространство своей громадой; большой шар с размытыми границами шел морщинами, переливался и слепил глаза. В нем слабо угадывались черты Тиснеи-Керч. Она звала мужа к себе. Он понял, что здесь она — богиня. Каф тщетно всматривался в ее лицо: ослепительно-белое сияние, переходящее у кромок шара в огненно-желтое, оранжевое и кроваво-красное, мешало рассмотреть некогда любимые черты.

Огонь занимал все пространство, это была его боль... Шар Сиала превратился в засасывающий колодец. Голова кружилась. От безудержного полета прямо в сияющий зев его замутило.

Сзади послышался тихий зов, и Каф оглянулся. Черный гребень остался далеко позади в океане огня, на верхушке стояла Арина с развевающимися белыми волосами. Волосы у нее мягкие и пушистые, Каф знал это... До гребня было невообразимо далеко, но Каф отлично видел ее, словно она была рядом. Забрать ее с собой? Но впереди Тиснея-Керч! Значит, он должен вернуться сам, ведь Арина зовет его, он ей нужен!

Каф повернулся к Сиалу спиной и попытался замедлить полет, но в грудь сразу ударил Стинвий и словно вонзил в живот раскаленный клинок. Каф протянул к Арине руки, преодолевая сопротивление урагана, но она отвернулась от него. И тогда он снова устремился вперед. Тиснея-Керч со смехом звала его, притягивала, и совладать с ее притяжением было невозможно. 'Ты мой!' — гремел торжествующий голос внутри Кафа. Стинвий нес его прямо к ней, в ее царство.

Сквозь громкий зов призрачно послышался другой... Каф опять обернулся. Гребень скалы уже почти растворился в огне. Арина все еще была там, стоя вполоборота, вроде звала его, а вроде и нет... Арина... А впереди — Тиснея-Керч, зов которой гораздо уверенней и громче слабого голоса землянки. Каф снова протянул руки к Арине, безуспешно сопротивляясь мчавшемуся в сердцевину Сиала огню. Сквозь зов Тиснеи-Керч пробивались голоса матери и отца, погибших товарищей... Но на скале оставалась Арина, рядом с ней на коленях стояла Сиаль, смотрела сквозь отца и рыдала. Женщина со звезд повернула гордое лицо, губы шевельнулись. Она горда, но не надменна, Каф тоже это знал. Она неуверенно потянула к нему руки, но расстояние между ними было слишком велико.

Ее лицо исказилось то ли от сострадания, то ли от боли. Может быть, ей больно от огня? Каф сопротивлялся урагану и всматривался в лицо Арины. Внутри нее он тоже увидел пламя! В пучине огня она горела собственным огнем! Она шагнула на край, рискуя сорваться, глаза широко раскрылись, и в них тоже полыхало пламя. Ее огонь казался неуместным здесь, чужим, это был огонь жизни. Землянка вновь протянула руки. Каф потянулся к ней изо всех сил, и их руки соединились. Голос Тиснеи-Керч ослаб, и Каф двинулся против огненного потока, оставив за спиной засасывающий ослепительно-белый шар Сиала.

Арина бодрствовала. Каф бредил, и ей то и дело приходилось применять силу, чтобы он лежал спокойно. За полночь он стал громко звать ее по имени, она отвечала: 'Я здесь'. Он с силой сжимал ее пальцы и ненадолго успокаивался. Глубокой ночью он угомонился, дыхание стало ровнее, дрожь прекратилась. Арина задремала.

Когда она очнулась от зыбкой дремоты, то обнаружила, что Каф поменял положение, и теперь ее голова покоится у него под мышкой. 'А-а, отогрелся!' — усмехнулась про себя Арина и села, стряхивая вязкие остатки больной дремоты, и потянулась к сосуду с водой — полому звену бамбука. Каф несильно сжал ее предплечье, измученная улыбка при свете звезд преобразила его бледное лицо.

— Не уходи, — шепнул он сухими губами. Сосуд с водой замер в воздухе.

— Сегодня твой срок истек, — прошептал Каф.

Кто же в Зерт-Или еще не знает об этом?

Арина донесла до его губ воду.

В скрытых тьмой джунглях послышались человеческие голоса и шум. Приближение большого количества людей не остановило пиршества над убитым орхом — драка, возня, рычание и чавканье не прекратились. Из темноты показался отряд людей с факелами в руках, впереди на капалане ехала Сиаль. Она привела жителей замка, чтобы они отнесли Кафа домой, и, главное, она принесла рацию. Арина сразу связалась с братом.

К утру Кафа доставили в замок. Там уже ждал Анджело Сайенс собственной персоной, занявший 'апартаменты' хозяина, вооруженный большим медицинским портфелем, окруженный незримой аурой власти. Раненого отнесли в 'апартаменты'. Анджело Сайенс без лишних слов приступил к делу, и работники замка беспрекословно засуетились под его командами, вникая в перевод Арины с полуслова. Он ввел Кафу обезболивающее. Арина по его знаку освободила пациента от повязки.

Брови Доктора полезли наверх.

— Замечательно, — промолвил он. — Арина Бурова, после вас мне тут нечего делать.

Он быстро смонтировал портативную медицинскую аппаратуру и просмотрел на мониторе внутренние органы Кафа.

— Опасности для жизни нет. Я назначу ему антибиотики. Арина, разъясни молодой особе, — он кивнул в сторону Кеи, — чтобы она выдавала их хозяину как положено. С большой потерей крови ему придется справляться самому. Парень крепкий, выдюжит.

— Что он говорит? — шепотом спросила Сиаль Арину, благоговея перед Доктором.

— Что твой отец скоро выздоровеет.

В 'апартаменты' пришли Сергей Буров и Сима.

— Ты почему в таком виде, Арина? — удивился Сергей. — Одевайся, карета подана.

— Карета 'скорой помощи', — хихикнула Сима и покосилась на Доктора.

— Я останусь здесь, — холодно отрезала Арина.

Сергей настолько изменился в лице, что Каф приподнялся и вытянул шею.

— Что ты ему сказала? — резко спросил он. Та, не глядя на него, повторила по-зертилийски:

— Я остаюсь в замке Каф. Я приняла это решение несколько дней назад.

И добавила по-английски:

— Это будет способствовать исследованию феодального строя Зертилии.

Каф, услышав желаемое и торжествуя, откинулся на топчане. Анджело Сайенс сильно удивился и посмотрел на Сергея. Тот был белее простыни от ярости.

— Я не собираюсь оставлять тебя здесь, — зло сказал он и крепко схватил сестру за локоть. Каф лежал и молча наблюдал за происходящим — Арина уже объявила о своем решении, и теперь он был спокоен за исход. Сергей, сопя от злости, повернулся к нему:

— Зачем она нужна тебе, Каф? Тебе мало женщин на Зертилии? Она из другого мира.

— Она уже из этого мира, — жестко ответил Каф.

— Арина, ты же все потеряешь!

Сима при этих словах только фыркнула.

— Я ничего не теряю, Сережа, — горячо ответила Арина. — Я приобретаю семью, в которой меня будут любить не меньше, чем дома. Да, здесь нет водопровода, но это не смертельно, я считаю. На Землю можно иногда летать, я буду возить туда свои отчеты.

— Мне плевать на твои отчеты. Я тебя здесь не оставлю.

— Неужели увезешь силой? Сереж, я ведь тоже могу применить силу, в замке достаточно воинов, и я могу командовать ими, как хозяйка. Но ведь ты понимаешь, что я не сделаю этого?

— Будь оно проклято все! Когда ты только вырасти успела? Всегда же слушалась! Арина, ты сама понимаешь, во что ввязываешься? Это сейчас все романтично, а что будет потом?

— Здесь тоже живут люди, Сереж, и живут неплохо. Коль на то дело пошло — знаешь ли ты, что люди здесь часто доживают до восьмидесяти-девяноста лет? Значит, не все так плохо. И, в конце концов, почему я до сих пор вынуждена отстаивать свою независимость? Почему я должна защищаться от тебя и твоего мнения?

— Потому что я знаю, что ничем хорошим это не кончится. Ты останешься одна среди них, и тебя некому будет защитить.

— Сережа, я здесь в полной безопасности. Ты ведь знаешь, на Зертилии культ женщин.

— В диких племенах!

— Но здесь не дикое племя. Сережа, не будь ты таким непроходимым, пожалуйста. Дай мне самой решать свою судьбу. Я уже давно не ребенок, ты это сам, наконец, заметил.

Сергей опустился на табурет, в отчаянии запустил пятерню в волосы и недобро посмотрел на Кафа.

— Что же мне с тобой делать, а, сестренка? Мне страшно оставлять тебя здесь. Ты совершаешь безумный поступок, хотя на сумасшедшую не похожа. Я не могу выкручивать тебе руки и тащить силой. Никогда не простишь... Только это добром не кончится. До тех пор, пока ты будешь здесь, душа у меня будет не на месте. Рано или поздно ты вернешься, сломанная, с искалеченной психикой... А, черт...

— Сережа, кто меня будет здесь ломать? Если бы Каф был склонен к насилию, за три недели это вылезло бы. Обычаи здесь не лишены здравого смысла.

Сиаль напряженно вглядывалась в лица землян, следила за мимикой, прислушивалась к незнакомой речи. Арина уселась на край топчана, на котором лежал Каф, и их пальцы переплелись. Сергей с досадой отвернулся и ушел. Сиаль сорвалась с места и побежала в холл, где ожидало множество людей — зертилийцев и землян, и крикнула:

— Арина — наша хозяйка!

С визгом дикой зертилийской кошки она взобралась под самый потолок и там по-разбойничьи засвистела. Обитатели замка поддержали ее дружным криком. Земляне ровным счетом ничего не поняли. Но тут пришла Сима и сообщила:

— Арина Бурова будет здесь жить и работать.

Земляне присвистнули и загудели. Обстановку разрядила одна из женщин, прибывших в свите Доктора, которая полушутя-полувсерьез заявила:

— Я бы многое отдала, чтобы поменяться с ней местами.

Теперь рассмеялись и земляне.

Анджело Сайенс в это время методично складывал портфель. Он отбирал для Арины все необходимое и давал наставления, как поднять Кафа на ноги скорейшим образом и максимально приблизить медовый месяц. Потом он с портфелем под мышкой вышел в холл, и его сразу окружили свита и охранники. Сиаль ловко спрыгнула с потолка прямо перед ним, благодарно поцеловала в щеку и скрылась в толпе, охранники только ноги друг другу впустую отдавили. Арина выскользнула из 'апартаментов', ее тут же нашел Сергей, и они, сблизив головы, стали что-то горячо обсуждать.

Анджело Сайенс разыскал Симу и церемонно повел к вертолету.

Серафима, расставшись с Ариной, помрачнела и ушла в себя. Анджело Сайенс старательно списывал ее замкнутость и плохое настроение на переживания из-за подруги, внезапно оставшейся на Зертилии с каким-то туземцем, но на самом деле он догадывался о настоящей причине. Догадка ему не нравилась. Чем ближе становилась Земля, тем больше Сима мрачнела, тем больше догадки Анджело Сайенса превращались в уверенность, и с этой уверенностью ничего нельзя было сделать. Близкий конец злополучного андроида его отнюдь не утешал. Анджело Сайенса мучили домыслы, чем любимая занималась на Станции в непосредственной близости Сата; задушить ревность не удавалось. Свои подозрения он считал недостойными его, умудренного насыщенной жизнью человека.

В стенах Лаборатории Сима замкнулась окончательно. Анджело Сайенсу по прибытии на Землю пришлось срочно заняться делами, и невесту он не видел почти сутки. Наконец, он вырвался к ней, уставший и осунувшийся. Сима выглядела ненамного лучше его.

— Ты здорова, заинька? — с тревогой спросил он, как только увидел.

— Я? Да...

Сима избегала смотреть ему в лицо. Анджело Сайенс приподнял ее лицо за подбородок:

— Ну, говори.

Сима посмотрела ему в глаза, и он обмер от нехорошего предчувствия.

— Анджело, я не выйду за тебя замуж. Прости.

И поникла, стоя перед ним. Анджело Сайенс молчал. Потом вздохнул и прижал ее к себе. Она не сопротивлялась.

— Ты часто принимаешь скоропалительные решения, — промолвил он.

— Это не скоропалительное решение. Оно трудно мне далось, поверь.

Анджело Сайенс сжал ее еще крепче и спросил:

— Сат?

Сима молчала, сдерживая слезы.

— Я так и думал. Сима, скоро его не будет. Понимаю, я сейчас применяю запрещенный прием, не хотел об этом говорить, но, видимо, надо. Я знаю точную дату и время, когда он умрет. Это неизбежно. Я останусь рядом с тобой. Сима, ты перетерпишь, я помогу тебе. Я буду рядом, буду поддерживать тебя, несмотря на то, что ты будешь оплакивать другого мужчину. Я знаю, что ты относишься к андроидам, как к людям.

— Анджело, дело не в Сате. Не только в нем.

— Если ты не хочешь связывать себя со мной узами брака, сомневаешься, стань моей Королевой. Черт с ним, с Сатом. Я не хочу, не могу тебя терять. У меня впереди больше ничего нет.

— Спасибо, Анджело. Я уже не буду менять своего решения. Сколько можно морочить тебе голову? Мы оба сойдем с ума. Я хочу покинуть Лабораторию.

— Куда ты пойдешь?

— Домой к Сергею Бурову. У меня есть ключ от его квартиры... как его? Идентификатор.

Анджело выпустил ее из объятий, походил по комнате, потом вернулся и обнял ее снова.

— Милая, милая девочка, любимая! — произнес он в тоске. — Ты можешь вернуться ко мне или просто обратиться за помощью, я всегда буду рад тебе. У тебя есть счет в банке, тебе хватит средств получить образование. А теперь — до свидания.

Он долго целовал ее в губы, затем разжал объятия и ушел. Сима, плача без слез, собрала необходимые вещи. У самого выхода из Лаборатории ее нагнала секретарь Доктора и отдала пакет с документами.

Прощай, Лаборатория!

Она еще не знала, что по дороге из космопорта сбежали трое 'старых' андроидов, которых Доктор счел опасными и забрал с полярной Станции.

Глава 15 БЕГЛЫЕ АНДРОИДЫ

Анджело Сайенс велел пилоту свернуть с трассы и опустить флаер на проселочную дорогу. Оттуда они свернули на грунтовку, некоторое время ехали лесом, пока не выбрались на берег озера. Доктор вышел из флаера и неторопливо побрел вдоль берега, вслушиваясь в бормотание леса и шелест мелких озерных волн. В отдалении следовало четверо охранников, еще двое остались в машине с пилотом. Свежий ветер дул в лицо, Анджело Сайенс с наслаждением вдыхал его. Все проблемы, с которыми он сталкивался в своей длинной жизни, так или иначе решались и с годами уходили в небытие. Все пройдет, перегорит, перемелется, нужно только время. Часто — много времени, годы. Прошел тот период, когда ненужные чувства — любовь, страсть — было жаль.

Больше Анджело Сайенс любить не хотел. Прогорит то, что жжет сейчас нестерпимым огнем — и останется пустота, пепелище. Ничего больше у него нет. Империя, могущество, богатство, власть, успех, поклонение — и ничего человечного, душевного, трепетного. Того, что касается только его самого и никого больше, потому что для этого нужен близкий человек, а его нет.

Он стоял у самой кромки воды, вслушиваясь в себя, отодвинувшись от ненасытного пламени, пожирающего его, и не услышал, как охранников тихо сняли. Пилоту грубо заткнули глотку и вышвырнули из флаера — ступай куда хочешь. Сильные руки зажали королю генетики рот, протащили по тропе и бесцеремонно запихали в его же флаер. Сидящий за пультом развернул машину и погнал по глухой дороге, не взлетая.

Руки бандитов разжались, и Анджело Сайенс дико уставился на похитителей. Их вид не принес облегчения.

— Сат, Ренат, Франческо, — перечислил он их по именам. Он помнил в лицо и по имени каждого андроида, созданного им, собранного по мельчайшим частицам — по генам. Он не мог вложить в них божественную душу, потому что это было не в его силах, но зато вложил собственную.

— Вижу, знакомиться нам нет необходимости, — по-бандитски ухмыльнулся Ренат.

Вдвоем с Франческо они быстро обыскали Доктора и извлекли из карманов всю биоэлектронику.

— Зачем я вам нужен?

Вопрос остался без ответа. Анджело Сайенс замолчал. Он вел себя спокойно. Пока похитители не начали разговор, ломать голову смысла не было.

Флаер остановился в глухом месте. Сат заглушил мотор и повернулся к Анджело Сайенсу, белозубо сияя.

— Сколько тебе лет, Док? — дружелюбно спросил он.

— Довольно много, — настороженно ответил Анджело Сайенс.

— Мы отпустим тебя, ты нам не нужен. Но сначала ты откроешь нам секрет своего небывалого долголетия. Сколько тебе еще отпущено?

— Вечность, — усмехнулся тот.

— Мы тоже хотим вечность. Ну же, мы тебя слушаем, — сказал Ренат, который в отличие от Сата не улыбался.

— Похоже, вы все рехнулись, — ответил Анджело Сайенс. — А я-то наивно полагал, что создаю интеллектуалов.

— Без пафоса, — миролюбиво попросил Сат. — Как можно короче. Ведь ты торопишься, так?

— Зачем вам вечная жизнь? Неужели вы думаете, что жить вечно настолько весело?

— Я не хочу, чтобы моя очередная подружка умерла так быстро, — сказал Ренат. — Я, знаете ли, не успел насладиться обществом Ируни в полной мере.

— Очередные подружки быстро надоедают, — ответил Анджело Сайенс. — К тому же подружка — не слишком серьезная причина, чтобы убивать шестерых охранников. Надо сказать, охранники были андроидами, как и вы.

— Никто их не убивал, — заметил Сат.

Ренат не сводил со своего создателя ненавистного взгляда.

-Знаешь, Сат, у меня просто руки чешутся! — не вытерпел он. — Док, когда Ируня 'ушла', у меня появилось ощущение, будто ты убил ее.

— Оставь, Ренат, он нужен для другого, — осадил друга Франческо.

— Мы теряем время, Док, — подбодрил Сат Анджело Сайенса. — Мы могли бы провести с тобой столько времени, сколько необходимо, чтобы вытрясти рецепт, не торопясь. Но у нас, в отличие от тебя, его мало. Мало у нас времени, Док.

Сат перестал улыбаться, и вид его стал зловещим. Анджело Сайенс понимал, о чем он говорит. Всем троим исполнилось по пятнадцать, и дни их были сочтены. Им нечего терять, и они от своего не отступятся. Доктор сидел между Ренатом и Франческо и размышлял, как выкрутиться.

— Я не знаю рецепта вечной жизни, — промолвил он с искренним сожалением. — Его знал только один человек.

И без того длинное лицо Сата вытянулось еще больше. Анджело Сайенс продолжил:

— Много-много лет назад, я уже и забыл, когда, один мой знакомый ученый разработал формулу вещества в комплекте с излучением. Я вшил себе ампулу и облучился. Так, в виде эксперимента. Молод был, горяч, хотел жить вечно. Вот я и живу. Не знаю, сколько отпущено на мой век, — Доктор развел руками. — Знаете, это весьма утомительно — жить так долго. Как видите, я здесь совершенно ни при чем, и ничем помочь вам не могу.

— Кто же изобретатель? Мы найдем и его. Только не говори, что он умер от старости, — сказал Сат.

— Он действительно умер. — Он не захотел проводить на себе никаких экспериментов. Это был очень умный человек, почти гений.

— Что-то плохо верится, — скептически заметил Франческо.

— Тем не менее, это так. Секрет вечной жизни умер вместе с ним.

— Почему мы должны тебе верить? — спросил Ренат.

— Придется поверить на слово. Чтобы согласиться на вечную жизнь, надо быть или дураком, или отчаянно-смелым.

— Ты так смел, Док? — осведомился Сат. — Или, простите, дурак?

— Я пошел на это ради науки, — скромно ответил Доктор. — Я могу предложить вам иное. Я могу продлить вам жизнь до обычной человеческой.

— Мы вытряхнем из тебя рецепт вечной жизни, — со злостью пообещал Франческо. — Это не слишком сложно.

— Вы только зря потратите время, которого у вас и в самом деле мало.

— Похоже, ты отговариваешь нас жить, — сказал Ренат. — А ты пробовал когда-нибудь пожить в ожидании смерти?

— Я не отговариваю вас от жизни, остолопы! Неужели вам девяносто человеческих лет будет мало?

— Аккуратней в выражениях, Док, — оскорбился Ренат на непонятных 'остолопов'.

— А что мне вас бояться? Вы же мои творения, лучшие из них. Я сделал вас по образу и подобию людей, которых давно уже нет на свете. Хорошие были люди! Своей жизнью вы все обязаны мне. Если бы не я, не мой интеллект, не мои руки, вас бы и на свете-то не было, а вы еще и капризничаете. Ну, честное слово, аки дети! Мне ли вас бояться?

На самом деле Анджело Сайенс был сильно напуган, однако показывать страх было нельзя.

— Нам плевать на твое мнение, Док, — заявил Сат. — Где Серафима?

— Зачем тебе Серафима? — насторожился Анджело Сайенс.

— Мне надо знать, где она. Она в Лаборатории? Не отпирайся, в твоем нынешнем положении это опасно.

— В Лаборатории ее нет. Я отпустил ее. Я не знаю, где она находится.

Сат побелел, перегнулся через переднее сиденье и схватил Доктора за грудки.

— Я не знаю! — рявкнул Доктор с настоящей злостью. — Мы разорвали помолвку. Теперь она свободный человек и вольна поступать так, как ей заблагорассудится. Это абсолютная правда.

Пальцы Сата разжались, и Доктор рухнул обратно, между Франческо и Ренатом, стал сердито отряхиваться и приводить одежду в порядок.

— Ладно, поверил, — буркнул Сат. — Что ж, нам пора договариваться.

— Продлить вам жизнь можно только в условиях Лаборатории, и больше нигде в мире, — сообщил помрачневший Анджело Сайенс.

Сат после некоторых раздумий произнес:

— Пока мы тебя спрячем. Твоя жизнь стоит очень дорого. Мы не собираемся тебя убивать. Ты нужен людям, а мы уважаем человечество. Как-никак, но мы его подобие, — андроид усмехнулся. — Вот во что мы оценим твою жизнь: пока ты будешь находиться в заложниках...

— Постой, Сат, это могу сделать только я.

— Не набивай себе цену, Док. У тебя лучшие специалисты мира. Ты не столь исключителен, каким себе кажешься. Мы, андроиды, будем приходить в Лабораторию по двое или по трое и ложиться на операционный стол, и все мы пройдем эту операцию. Все: я, Ренат и Франческо, андроиды станции и андроиды Лаборатории. 'Вратарей' можешь оставить для себя, пусть они тебя и дальше охраняют.

Ренат и Франческо радостно загоготали. Сат продолжил:

— Твоя задача — давать своим людям указания, следить, чтобы они не сделали чего лишнего, обеспечить прибытие андроидов с Зертилии, а потом нам всем будут обеспечены документы и зеленый свет. После этого ты свободен.

Анджело Сайенс некоторое время размышлял, барабаня пальцами по коленке.

— Ваши условия приемлемы, — осторожно согласился он. — От вас требуется обеспечить мне нормальные условия для жизни, пока я буду заложником.

— Да, еще одно. Не делай больше андроидов, Док.

Сат поднял флаер на воздух и повел его в сторону заброшенного пригорода.

Первое, что решила сделать Сима после обретения свободы — отправиться на Сахалин. Надо было хоть немного знать мир, в который она попала, поэтому несколько дней подряд она смотрела новости и читала газеты, которые доставляла почта. Она узнала из новостей о побеге трех опасных андроидов и сильно беспокоилась о Сате. Она догадывалась, что Доктор отдал приказ о ликвидации.

Наконец она решилась. Вещей было мало, все необходимое поместилось в небольшую сумку. На Сахалине стояла осень, и Сима решила купить теплую одежду по дороге: Анджело Сайенс перевел на ее счет приличную сумму. Обещал на днях купить и квартиру и ее горячих возражений слушать не стал.

Сима перебросила сумку через плечо и взялась за ручку двери.

Дверь вдруг распахнулась сама, сорванная с замков нечеловеческой силой. Навстречу Симе шагнули Ренат и Франческо, который с ходу стукнул ее по виску. Сима обмякла. Андроиды деловито засунули свою жертву в дорожную сумку Сергея, которая по-холостяцки валялась тут же, в коридоре.

Когда Сима пришла в себя, она увидела разрушенную комнату с треснувшим во всю длину потолком и грязными обоями. Со стен и потолка свисала пыльная паутина. Сама она лежала на ветхом диване, от которого так и разило плесенью. Рядом на стульях расположились трое беглых андроидов. Поодаль сидел Анджело Сайенс. По его лбу стекал пот, но вид у него был скорее измученный, чем испуганный. Сима еще не обрела способность говорить и молча смотрела то на Сата, то на Доктора. Потом зашевелилась, сморщилась и схватилась за висок.

— Зачем вы притащили ее сюда? — неприятно удивился Анджело Сайенс.

— Не твое дело, — ответил Сат, нервно расхаживающий по комнате.

Сима ровным счетом ничего не понимала. Ее мутило, голова болела и кружилась.

— Придурки, — костерил Сат своих сообщников. — Бить ее по голове было совсем необязательно.

Сат встал к дивану с Симой спиной, загородив ее от остальных. Та подала голос:

— Странное у вас собрание тут... Ничего не понимаю. Что тут у вас происходит, Анджело?

— Тебе ведь неприятно находиться здесь, да? — с досадой спросил ее Доктор. — Это затея твоего приятеля Сата. Ему зачем-то понадобилось притаскивать тебя в эту дыру. Франческо, отдай мне мой телефон, я договорюсь со своим главврачом, чтобы он вас встретил. И можете ступать в Лабораторию, хоть все сразу.

Франческо быстро взглянул на Сата и с его кивка протянул Анджело Сайенсу телефон — смесь органики и электроники. Доктор набрал номер и поднес телефон к уху.

— Не отвечает. Подождем.

На самом деле он набрал позывной группы оперативников, которые разыскивали беглых андроидов. Принявшая сигнал аппаратура мгновенно расшифровала, откуда он поступил, и группа тут же изменила маршрут. Руководитель попытался дозвониться до босса, но тот благоразумно сбросил звонок, не вызывая подозрений похитителей.

. Серафима боролась с тошнотой. В голове мельтешили какие-то неясные образы, картинки, похожие на обрывки бреда, и это было мучительно. Она с трудом села и потрясла головой, чтобы избавиться от галлюцинаций. Сквозь красную жужжащую пелену, идущую мелкими полосами, она бездумно смотрела, как Анджело Сайенс то и дело набирает по телефону номер. Франческо каждый раз отбирал у него телефон, прижимал к уху и слушал.

Над Симой склонился озабоченный Сат. Галлюцинации между тем превращались в четкие воспоминания.

— Анатолий? — неуверенно спросила она у Сата.

— Сима, что с тобой? Ты меня не узнаешь? Это я, Сат. Ты бредишь, что ли?

— Анатолий, — повторила Сима и растерянно огляделась.

У Анджело Сайенса изменилось лицо, он выронил телефон и уставился на нее с выражением непередаваемого ужаса. Сат выпрямился, обозленный из-за Симы на Франческо, и ударом кулака сбил товарища с ног.

Серафиме удалось слезть с дивана. Она пошатнулась, но Сат поддержал ее.

— Я кое-что вспомнила, Анджело, — промолвила она и на мгновенье прикрыла глаза, преодолевая тошноту. — Я вспомнила твое 'Чистилище', будь оно проклято вместе с тобой! Ты и сейчас занимаешься своими грязными делами?!

Анджело Сайенс не ответил. Он поднялся и снял очки дрожащими руками. В его глазах так и плескался страх. Ренат и Франческо, не понимая, что происходит, ничего не предпринимали.

— Серафима, подожди, — произнес Анджело Сайенс и с мольбой протянул к ней руки. Сима опустилась на диван, и Сат загородил ее от Доктора.

Ободранная комната вдруг словно приподнялась и поплыла, то ли уменьшаясь, то ли увеличиваясь в размерах, запахло озоном. В воздухе материализовалось нечто плотное, но пока неосязаемое. Невидимая сила отшвырнула Сата к стене и разметала бунтарей по углам. Сима испугалась и на всякий случай сползла с дивана на пол.

— А ну все брысьте отсюдова! — с эхом загрохотали стены. Ободранная стена позади Серафимы перелилась в жуткую разверстую пасть и поглотила диван, внутри чудовищной глотки шевелилось что-то кошмарное. Ренат и Франческо дружно взвыли и бросились вон из дома, на миг застряв в узкой двери. Сат кинулся к Симе, чтобы защитить ее от неведомой опасности.

— Не трогай ее, — прохрипела пасть, выплевывая исчезающие сгустки.

Энергия оторвала его от пола, размахнулась и вышвырнула в окно. Стекла вылетели вместе с его телом. Сима обернулась, но пасть уже исчезла, и девушка ничего не увидела. Стены вокруг продолжали пугать, вспучиваясь и опадая, разбитое окно дребезжало рамой от вибрации.

— Кто ты? — крикнул Доктор, прикрывая руками голову.

— Я — дух одной из твоих жертв, Анджело Сайенс.

Тот нервно рассмеялся:

— Ты сумел выставить отсюда недалеких андроидов, но меня ты не проведешь. Я — законченный материалист и не верю в духов.

Стены сатанински расхохотались:

— Верить и не требуется.

Доктора приподняло и вышвырнуло в окно вслед за Сатом.

Сима бросилась к окну. Ноги подкосились, она упала грудью на подоконник и схватилась за него руками, чтобы не соскользнуть на пол.

Андроиды торопливо садились в автомобиль, а Доктор лежал на разбитом асфальте. Над двором зависло несколько броневиков, два опустилось, и из них высыпал вооруженный отряд. Прогремел приказ:

— Огонь!

Заброшенные улицы ответили на выстрелы гулким эхом.

Флаер сорвался с места, как ракета. Сима увидела из окна, как две головы в нем исчезли. Броневики сорвались в погоню.

— Анатолий, — прошептала она.

Боевики быстро подняли Доктора и занесли в оставшийся броневик, тот сразу взлетел и понесся догонять остальных.

Стало неожиданно тихо, будто и не было ничего.

Сима разжала руки и сползла с подоконника. Стены, к ее облегчению, больше не вспучивались, и она увидела своего неожиданного защитника. На пол театрально опустился Александр Сычев и шутливо шаркнул ногой по грязному полу.

— Как я их, а? -? и победно поиграл бицепсами.

— Ты умеешь производить впечатление, Саша, — прошептала Сима.

Александр с помощью невидимой энергии бережно поднял ее с пола и усадил на табурет.

— Саша, что произошло? У меня в голове такая каша, что я ничего не могу понять.

— Блокировка слетела. Блокировка памяти. В твою память ворвались два года, которые ты не помнила, и теперь ты пытаешься все упорядочить. Я не хотел, чтобы ты помнила эти два года. Если хочешь, я их снова заблокирую.

— Нет, Саша, это надо помнить. Значит, Доктор ненадежно блокирует память.

— Надежно. То, что произошло — чистая случайность. Он поставил блокировку после того, как Тайкох доставил тебя на Землю. Помнишь, в фургоне, когда Буровы везли тебя в Лабораторию со склада космодрома, ты ненадолго приходила в себя?

— Да, помню.

— Это была твоя зацепка за прошлое. Доктор не знал, что ты приходила в сознание в фургоне, поэтому он эти несколько минут не затронул. Удара по голове оказалось достаточно, чтобы блокировка слетела.

— А ведь мне все время казалось, будто Анджело был мне знаком и раньше. Я так мучилась, пытаясь вспомнить, зная, что нечего вспоминать... Странно, что на Анатолия я так не реагировала.

— Потому что Сат — не Анатолий.

— Да-а... верно... — неуверенно произнесла Сима. — Что же мне теперь со всем этим делать? Хотя теперь я догадываюсь, что за предложение у тебя было.

— Отправиться в 'Чистилище' и вытащить на свет все документы, связанные с деятельностью Анджело Сайенса в двадцать первом столетии. Тогда бы всемогущему Доктору пришел конец. Но когда я убедился, что ты ничего не помнишь, я решил, что твое спокойствие важнее, чем какой-то там Сайенс.

— Мы отправимся в 'Чистилище' сейчас же. Все равно я собираюсь ехать на Сахалин.

Александр покачал головой:

— Уже не могу, поздно. Выводок покидает планету, и я меняю место. Это займет несколько лет.

— Я отправлюсь туда одна.

— Одна? Под землю, в темноту? Не советую. Ты обычная женщина, а не супермен.

— Но это нельзя оставлять так просто, — сказала Сима. — Сайенс наверняка продолжает заниматься тем же, иначе как бы он создал андроидов. В Лаборатории шесть этажей, на самый нижний доступ ограничен. Ой... Саша, неужели там новое 'Чистилище'?! Сайенса надо остановить. Но сначала нужно найти Сата, он и в самом деле стал опасным. Да, Саш, спасибо тебе, что помог найти Арину.

— Ее нашли без меня, так что не за что. Правда, Буров сильно удивился, когда я принес ему сведения, уж не знаю, чему больше — моему появлению, или что сестра оказалась не так далеко, как он думал.

— Ой-й-й... У меня ж дверь настежь! Верней, у Сереги. Надо срочно менять замок.

— Что ж, тогда полетели!

Неудачная поимка беглого андроида мгновенно распространилась по всему Лондону и подогрела сытую кровь. Жители испугались и обрадовались: появилась свежая тема для разговоров и сплетен. Новости стали интересными. У некоторых политиков подскочил рейтинг. Анджело Сайенс заверил население, что оставшийся в живых андроид не представляет опасности, что его быстро найдут и обезвредят, но это только подлило масла в огонь. Жители мегаполиса с увлечением раздували слухи, а власти благоразумно отмалчивались.

Для паники, тем не менее, не было причин, за два последующих дня после освобождения Доктора в Лондоне не случилось ни одного убийства. Население негодовало, что криминальная хроника ничего не сообщает по поводу разбоев андроида-'убийцы'. Люди считали, что от них скрывают важную информацию.

Сима эти два дня искала Сата. В квартире Сергея она обнаружила дамский лазерный шестизарядный кольт с документами на имя Арины Буровой и бродила по заброшенным домам на окраине Лондона, которые еще не успели снести. Она не исключала, что Сат может прятаться и в самом городе, и ее поиски заведомо бесплодны.

Анджело Сайенс после памятной встречи с космическим шалопаем не предпринимал попыток встретиться с ней. Наверное, не знал, что скажет... В городе она случайно встретила гуляющих сотрудников Лаборатории, те рассказали, что он мрачен и необщителен.

Ей пока было не до него, эту проблему она на время отодвинула, чтобы найти Сата, найти раньше, чем отыщут оперативники с лучеметами. Она была уверена, что у нее больше шансов, чем у кого бы то ни было, потому что надеялась, что Сат выйдет к ней сам, когда увидит.

На третий день скитаний он и в самом деле нашелся. Сат напал на нее на узкой пустынной улочке и затащил в заброшенный особняк, не потрудившись даже зажать рот. Пока он ее волок, Сима молча нащупала и сжала кольт, не зная, что от него ожидать.

— Зачем тебе пушка, Сима? — зло спросил он, как только выпустил ее.

Сима отшатнулась и обежала длинный стол посреди комнаты, куда Сат ее затащил. Его лицо было темным и усталым, щеки ввалились, губы плотно сжаты, а глаза недоверчиво сузились и горели, как у разъяренной пантеры.

— Сат...

— Убирайся! И больше меня не ищи.

Анджело Сайенс был прав, когда отдавал приказ о ликвидации 26SAT482/397. Андроид стал опасен и непредсказуем. Док был прав тысячу раз, теперь Сима и сама в этом убедилась. Сату стали мешать люди, и он начнет убивать. Она вскинула кольт. Бешеные глаза Сата побелели, губы разомкнулись:

— Стреляй!

Он выпрямился во весь рост, и Сима не могла не залюбоваться. Они стояли по разным концам длинного стола. Она помнила его. Это было четыреста лет назад, и Сат был не андроидом, а человеком, и звали его Анатолием. Симу захлестнули обида и горечь. Сата не должно существовать, это неправильно — то, что он стоит сейчас напротив и смотрит на нее глазами Анатолия. Ее обманули.

— Четыреста лет назад ты погиб по моей вине. Ты — это не ты. Тебя не должно быть на свете. Прощай.

Она прицелилась ему в лоб. Отличная мишень. Стоит, не двигается. Она выстрелит, и это изумительное тело грохнется оземь, высокоразвитый искусственный мозг разлетится по полу брызгами, в воздухе запахнет паленым волосом. К горлу подкатила тошнота. Никто больше не услышит его смеха... Он стоит и ждет смерти, потому что ему некуда идти, он изгой, он все равно скоро умрет... или его убьет любой, не колеблясь, потому что это не человек, и даже не собака.

Он стоит, засунув руки в карманы, и ждет, и смотрит на нее Его глазами...

Сима не могла заставить себя нажать курок.

Сат ухмылялся. Он все равно...

— Я предлагаю тебе пари, — промолвил он, — кто кого. Ставлю свою жизнь против твоей женской чести. Я не могу покинуть этот мир, оставив тебя здесь просто так.

...все равно не творение Божье, а значит, он — бездушное подобие человека, набор синтезированных генов, изделие высочайшего качества, брошенный Доктором вызов всему миру, оскорбление человечества.

Сима поняла, что все еще дышит. Она открыла зажмуренный глаз, чтобы лучше разглядеть безоружного Сата. Только бы он отвел Его глаза хоть на мгновение! Она уже поняла, почему он стоит под прицелом так спокойно. Вовсе не потому, что перестал цепляться за жизнь. Просто она не сможет попасть в андроида.

— Принято, — сказала она. Продолжая целиться, она нащупала под столом табурет и бросила его в Сата. Он чуть отклонился в сторону, даже рук из карманов не вынул. Сима отвернулась, крепко зажмурилась и выстрелила. Заряд ушел в потолок, обрушив штукатурку позади Сата. Так она и стреляла в белый свет как в копеечку, пока не опустел барабан. Открыв глаза, она увидела ухмыляющегося Сата, так и стоявшего с другой стороны стола, и метнула в него 'пушку'. Он поймал кольт, не глядя.

Сима азартно топнула ногой:

— Хорошо, ты сильный, но и я кое-что умею.

Схватка получилась куда короче, чем предполагала самонадеянная Сима. Вернее, ее вообще не состоялось. Сат перемахнул через стол, сбил ее с ног и придавил к полу.

— Ты проиграла пари, — любезно сообщил он и отпустил ее. 'Все, игры кончились', — растерянно подумала Сима, еще не придя в себя от неожиданного финала.

Она поднялась. Сат сел в драное кресло, закинул ногу за ногу и закурил. Он сидел и ждал. Больше она на него не смотрела. Внутри нее что-то рушилось, оплавлялось, оседало, падало тяжелым осадком. Потом она забудет об этом. Она медленно стягивала с себя одежду, не глядя на Сата. Какой здесь грязный пол, какие плесневелые стены! А запах... Она забудет это.

— Что это у тебя такой вид? — с издевкой спросил Сат. — Не ты ли признавалась мне в любви? Так в чем же дело?

— Что ты о себе возомнил, андроид? — бросила Сима.

Она снова отвернулась, кидая одежду под ноги Сату. Издевайся, набор синтезированных клеток. Сегодня ты победитель.

Сат подался вперед в застонавшем кресле и вперил в Симу озлобленный взгляд. Он ничего не понимал. Человек, которому он доверял больше всего, с которым недавно был предельно откровенным, неожиданно встал по другую сторону баррикад. Значит, все люди без исключения фальшивы? Ее слова внезапно больно резанули его. Да, он андроид, это естественно, но почему это слово прозвучало так обидно? Он остро осознавал, что все происходящее сейчас — не шутка, шутки кончились на Зертилии. Происходящее перестало вписываться в его логику, в выводы его пятнадцатилетней жизни, в выводы, сделанные во время общения с этой женщиной, так больно сжигавшей его и такой недостигаемой. И даже сейчас, когда она стала обжигающе доступной, она отгородилась от него стеной, стала чужой и непонятной, и заполучить ее стало труднее, чем тогда, на станции. Нет, он хотел не этого.

Там, на Станции, когда он садил ее в вертолет, она была такая доверчивая... Неужели она просто использовала его, чтобы убежать от Дока? Сат отбросил сигарету, приподнялся, сгреб одежду длинной рукой и швырнул ком в Симу:

— Убирайся!

Сима, прикрыв обнаженную грудь рукой, смотрела на него, задыхаясь. Она настолько была желанна, что Сату нечем стало дышать.

— Убирайся отсюда, пока я не запустил в тебя чем-нибудь потяжелее! — проревел он.

Сима торопливо подобрала одежду, прижала к груди и выскочила из дома. Она плюхнулась на деревянное крыльцо и стала одеваться, не попадая в штанины и рукава, дыша, как загнанный олень, и часто моргая.

Через некоторое время на крыльцо вышел Сат, и оно задрожало под его шагами. Сима сидела, обхватив колени руками и опустив на них голову.

— Ты еще здесь? — негромко удивился Сат. Она сидела на крыльце маленькая и беззащитная, а он — как он мог так с ней поступить?! Чего он ждал от нее, решив получить желаемое силой?

Сима подняла голову и сказала:

— Ты голодный, наверное.

Он ожидал услышать от нее что угодно, оскорбления, ругань, но только не это. Он уселся рядом и попытался повернуть ее лицо к себе обеими руками, но ему это не удавалось.

— Я перед тобой виновата.

— Ты?! В чем? В том, что хотела меня убить? Ты бы меня не убила.

— Нет, не поэтому, — Сима вздохнула. Сат вопросительно смотрел на нее, но она, похоже, ничего объяснять не собиралась. Наконец, она сказала:

— Сайенс не знает секрета бессмертия, он вас не обманул. Он его не помнит. Это его собственное изобретение. Он вшил себе ампулу и принял дозу облучения в 2015 году. Секрет он хранит более чем надежно: в собственной памяти, и даже сам без 'Службы памяти' до него не докопается.

— Значит, он соврал наполовину. Это вполне в его духе. Что еще за 'Чистилище', Сима?

— Прежняя лаборатория Анджело Сайенса. Я прожила в 'Чистилище' два года, и Док заблокировал мне этот участок памяти.

— А ты все-таки вспомнила?

— Да. Твой друг Франческо помог, — Сима тихонько засмеялась и потерла висок. — Как твои друзья меня нашли?

— Еще на Станции ты как-то показывала мне ключи от квартиры Бурова. Не помнишь? И даже адрес называла! У меня хорошая память. Я ведь андроид, не так ли?

Сима виновато потупилась.

— Мне не надо было посылать их за тобой, но я опасался оставлять с ними Дока. Могло случиться одно из двух: или они бы его убили, или он бы их переиграл. В конечном счете, он переиграл нас троих.

— Сат, я все сделала неправильно. И за 'андроида' прости.

— Мы оба отличились. У меня была слишком короткая жизнь, и ее недостаточно, чтобы все понять. Я тебя не знаю, не понимаю.

Сат хотел обнять ее, но отстранился: нельзя. Нельзя ее обнимать, иначе он попросту не выдержит.

— И все-таки я ничего не понял. Только что мы были врагами, и теперь общаемся, как друзья. Разве так бывает?

— Когда я отработаю проигрыш, я тебе объясню, — пообещала Сима, смеясь, и Сат, ослепший от внезапно свалившегося на него счастья, наконец, спросил:

— Значит, ты меня любишь?

Глава 16 ПОДЗЕМНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

Сима открыла дверь в квартиру Сергея. Услышав голоса из кухни, она испуганно замерла, но, прислушавшись, радостно ухватила Сата за руку и повела на кухню. У плиты хлопотала Арина в фартуке, повязанном поверх набедренной повязки из чешуйчатой шкуры, а у окна сидел Каф и изучал пестрый журнал. Грудь и живот до самого паха пересекал свежий грубый шрам, быстро затянувшийся благодаря снадобьям Доктора и Абары-Тайсы, хлопотам Арины и закаленному организму.

— Этот молодой человек очень голоден, — заявила Сима. Арина обернулась, и половник брякнулся на пол.

При виде Арины, одетой по зертилийской моде, у Сата шутливо застыл взгляд. Сима зажмурилась, ожидая остроумных реплик, но вместо этого услышала щебетание подруги. Она открыла глаза и увидела, что Арина, широко улыбаясь в сторону Сата, проворно пятится задом прочь из кухни. Каф спокойно улыбнулся, по-зертилийски поприветствовал Серафиму, отложил журнал и поздоровался с Сатом за руку — так, как это принято на Земле.

Вернулась Арина, уже в шелковом халате с драконом на спине.

— Его не заставишь одеться дома, — оправдывалась она. — А я что, хуже его, что ли?

— Ты просто восхитительна, — заверил Сат.

Подруги обнялись и стали сноровисто накрывать на стол. Мужчины познакомились сами, пытливо присматриваясь друг к другу, и Сат, напившись минералки и стащив со стола кусок вяленого мяса и хлеб, отправился под душ.

— Ты уже знаешь русский? — спросила Сима Кафа.

— Несколько слов. Английский больше. Он легче.

— Он все хватает на лету, — не без гордости сообщила Арина. — Мистер Сайенс сказал, где ты находишься. Но Сат... как он похудел и осунулся! Его все ищут. Ужасная история! Но ты, Сима... Ты не лучше, вот что я скажу. Я уже знаю, что ты забрала назад свое обещание. Не жалеешь? Вижу, что нет, уж больно вид у тебя счастливый.

Сат вернулся с мокрой головой, сразу уселся за стол и придвинул к себе тарелку. Взгляд у него все еще был диковатый.

— С этой чистотой и с голоду помереть недолго, — весело пожаловался он.

Все уселись за стол.

— Мы с Кафом решили провести на Земле две недели, — сказала Арина. — А он как попал на Землю, так и надулся на меня, как паук. Ему здесь не нравится!

— Он еще не привык. Уж я-то его понимаю, — заметила Сима.

— Теперь мне ясно, почему мистер Сайенс на некоторое время оградил тебя от современного мира. Каф воспринял все стойко, но я-то чувствую, что он нервничает.

Каф в ответ на ее взгляд улыбнулся. Вид у него был совсем не домашний, и Сима ему посочувствовала.

— А что за необходимость была сразу тащить его сюда? — спросила она.

— Я хотела показать ему наш мир, познакомить с родителями. И самое главное — зарегистрировать наш брак на Земле, чтобы он и здесь считался действительным.

— Самое главное? — ухмыльнулся Сат.

— Вам это удалось?

— Нам это удастся, но не без вмешательства Анджело Сайенса. Каф получил документы, а я скоро буду Ариной Каф.

— Экзотично, — оценил Сат, уплетая обед за обе щеки. — Ты отличная хозяйка, будущая миссис Каф.

— Язык отрежу, — ревниво пригрозила ему Сима и спросила подругу:

— А как Серега?

— Он уверен, что мое, с его слов, 'увлечение', ненадолго. Но на меня не давит, — Арина посмотрела на Кафа и вздохнула как-то безысходно.

— Ты думала, что сразу найдешь с Кафом общий язык? Твой муж — инопланетянин.

— Землянин, — улыбнулась Арина. — Они называют Зертилию Землей.

— Да, слышала такой казус.

— Сима, ладно еще Каф, мне самой в квартире стало тесно!

— После замка-то? Понимаю, — хихикнула Сима.

— Места катастрофически не хватает. Хотя не привыкла еще, что мой дом теперь там, на Зерт-Или. И я хочу вернуться туда.

Сима понимающе покивала и сказала:

— Сату надо 'уйти в подполье'. Из Лондона его не вывезешь, вычислят сразу. Может, его загриммировать?

Арина отрицательно покачала головой.

— То, что люди ездят без документов, это еще не значит, что все так просто. Везде идентификаторы. И таможню с ее электроникой еще никто не отменял. Мы все внесены в Каталог Личностей, Кафа тоже туда занесли. Есть каталоги на каждый вид животных, которых человек держит дома. Путешественников специальная аппаратура сверяет с Каталогом. Сверяют в основном ДНК, но в проверку входят даже запах и радиационный фон. У Кафа он понижен, как ни странно. Андроиды тоже занесены в Каталог, но в отдельный. Сата ни один идентификатор не пропустит. А спрятать его необходимо, он даже сам не догадывается, какого страху нагнал на население.

— Я? Почему? Я ничего не успел натворить. Экие вы, люди, паникеры, — и Сат одарил друзей своей знаменитой лошадиной улыбкой.

— Все гораздо хуже, — сказала Сима. — Анджело Сайенс отдал приказ ликвидировать беглых андроидов. Двоих уже застрелили.

После ужина все собрались в зале.

— Здесь собрались только те, кому я доверяю, — промолвила Сима. — Я расскажу о том, как провела свои два года, с 2016-го по 2018-й.

— Те самые два года, о которых ты хотела выведать у Тайкоха? — спросила Арина.

— Да, они самые. Ариш, квартира не прослушивается?

— Нет, конечно, еще чего не хватало! Тоже выдумаешь... Коль на то дело пошло — Доктор слишком уверен в своей незыблемости, чтобы опускаться до этого. Больше никому мы не нужны. Рассказывай, только медленно, я буду кратко переводить Кафу то, что ты позволишь.

— Я доверяю ему так же, как тебе, Арина. Как твоей половине.

И Серафима начала рассказ.

— Анджело Сайенс построил свою лабораторию под названием 'Чистилище' в 2008 году.

— В 2008 году? — переспросил Сат, не веря ушам своим.

— Да, именно тогда. Насколько я могу судить, с тех пор внешне он не слишком-то изменился. Его второе имя 'Доктор' существовало уже тогда. Располагалось 'Чистилище' под дном Охотского моря рядом с островом Сахалин. Для строительства он использовал пустоту естественного происхождения. Вход до сих пор находится на острове, об этом рассказал мне мой одноклассник; волею судеб Сат познакомился с ним три дня назад. Я расскажу о нем, но сначала закончу рассказ о 'Чистилище'. Сайенс уже тогда был богат, честолюбив и мог позволить себе соорудить под землей громадный оборудованный бункер.

— А как на это отреагировало человечество? — спросила Арина.

— В те годы можно было сделать так, чтобы человечество об этом не знало.

— Невероятно, — покачала головой подруга. — Получается, в те времена можно было делать все, что заблагорассудится.

— Если есть деньги и связи — да. По его мнению, человек является тупиковой ветвью эволюции, потому что уже в те времена медицина позволяла выживать почти всем младенцам, а это противоречит естественному отбору. Его основным замыслом было создать нового человека, а потом создать мир исключительно из таких людей: умных, красивых и сильных. Он считал, что сделает мир разумным и радующим глаз. Считал, что оздоровит планету. Он завербовал ученых, врачей и специалистов со всего света и переправил их в 'Чистилище'. Он заразил их своей идеей.

— Но идея и в самом деле похвальная, — заметила Арина. — Насколько я знаю, он до сих пор заражен ею.

— Верно, он не оставил своих помыслов. Идея могла понравиться кому угодно, а вот средства достижения... Для осуществления своих благих намерений Доктору необходимо было то, о чем большинство сотрудников не знало: опыты. Опыты над людьми.

— Над людьми? — удивился Сат. — Неужели нашлись желающие?

— Согласия у них никто не спрашивал.

— А потом, после опытов, что с ними было? — это уже спросил Каф, который внимательно слушал перевод.

— После опытов их останки уничтожались. Я попала в 'Чистилище' в виде подопытного материала. Автобус, в котором я ехала в 2016 году, попал в серьезную аварию. Люди Анджело Сайенса оказались проворней местных органов, и все, кто остался в живых, попали в лабораторию под землей.

Доктор по мере необходимости наводил справки о людях, которые попадали к нему для опытов, среди них могли оказаться необходимые специалисты. Я программист, но только из института, начинающий. 'Чистилище' в таких горе-спецах не нуждалось. Анджело Сайенсу приглянулась моя мордашка, и он решил оставить меня в 'Чистилище'. Он предложил поработать у него на солидных ставках, и я легко согласилась. Я даже не подозревала, какой участи избежала. Перед тем, как подписать контракт, я внимательно его изучила. Срок контракта составлял пять лет без права расторжения, и все это время я обязывалась не покидать пределов 'Чистилища'. Родные не имели права меня навещать. Откуда мне было знать, что оттуда уже никогда не вырваться! Я подсчитала, какую сумму будет составлять заработок за пять лет, сумма перевесила все неудобства. В договоре указывалось, что все заработанные деньги будут оседать на счете в банке.

Лаборатория под землей гарантировала питание, необходимый отдых, лечение, и все — в ее стенах. И я подписала контракт, даже не представляя, что значит пять лет не видеть неба. Я не знала тогда, что выбора-то и не было: если бы я не согласилась работать, то попала бы на черную кухню Доктора.

Анджело Сайенс заверил меня, что родители знают о моей новой работе. Думаю, что их и в самом деле оповестили, но только о том, что я погибла в автомобильной аварии. Автобус сожгли, чтобы скрыть исчезновение людей.

Я проработала почти два года. Старалась не вспоминать о существовании другого мира, что же делать... Условия жизни в лаборатории были отличные, им мог позавидовать кто угодно. Но так не хватало солнышка, неба, ветра. Солярий не мог всего этого заменить. Да, это все позади...

Серафима тронула матовую кожу на лице с россыпью веснушек.

— Я прекрасно со всеми ладила, и никто не удивлялся, что Доктор уделяет мне все больше внимания. Мне это льстило, но не более того. К тому времени у меня уже был мужчина, его звали Анатолий. Он работал в 'Чистилище' генетиком. Сат, Анджело Сайенс создал тебя по его образу и подобию, я даже подозреваю, что он использовал гены Анатолия. Когда Доктор создает андроидов, он иногда копирует внешность сотрудников 'Чистилища', на станции я припоминаю несколько знакомых лиц. Но это просто похожая внешность, а вообще Доктор корректировал генетический код, создавая каждого андроида на основе генофонда конкретного человека. Грубо говоря, улучшал человеческую породу.

Как-то раз Анджело дал мне ввести в компьютер громоздкую формулу какого-то вещества и вдобавок незнакомого мне излучения. Я спросила, что это значит. Не из любопытства, я ведь должна знать, где и что у меня хранится. Он засмеялся и сказал, что это формула бессмертия. Я подумала, что он шутит. Теперь я так не думаю. Александр, мой одноклассник, на днях сказал, что в 'Чистилище' ничего не тронуто, будто деятельность там замерла на полчаса. Вероятно, Доктор не видит необходимости его ликвидировать. Или у него рука не поднимается. Или у него хранится там что-то важное.

— Твой одноклассник сказал это на днях? — удивилась Арина.

— Да, он тоже работал в 'Чистилище'. Он попал туда позже меня и тоже работал.

— Он тоже испробовал эту формулу? — спросил Сат.

— Нет. Он сейчас космический странник. Я расскажу о нем, я же обещала.

Мы с Анатолием строили планы на будущее, и Анатолий решил выяснить у мистера Сайенса, можно ли оформить брак в 'Чистилище'. И исчез. Я недоумевала. На мои вопросы Анджело ответил, что его вынудили покинуть лабораторию чрезвычайные обстоятельства. Меня это мало успокоило. Прошли две недели, и все это время Доктор не отходил от меня ни на шаг, просто спасенья от него не было. Меня это удивляло и пугало, ведь он знал, что я собралась замуж. В конце концов, он предложил мне стать его женщиной. Я отказалась, объяснив, что люблю другого. Тогда он меня шантажировал. Он сказал, что поставил на Анатолии неудачный эксперимент. С его согласия — добавил он. В расчеты вкралась ошибка, и он не может понять, какая. И Анджело Сайенс предложил выбор: или я соглашаюсь на его предложение, и он снова ставит Анатолия на ноги, или не соглашаюсь, и в этом случае он проведет испытания, чтобы найти ошибку. Это звучало чересчур неправдоподобно, я не поверила в этот бред и отказалась. Спустя два дня Доктор показал мне Анатолия, уже мертвого... И дал понять, что от моего решения зависят судьбы и других людей.

Я впала в депрессию, и не только из-за потрясения и потери любимого человека. Я поняла, что с такими знаниями никогда не выйду из лаборатории. Ненавистный человек постоянно терся вокруг и требовал свое. Поверьте, с тех пор Анджело стал совсем другим, четыреста лет сделали его гуманнее и мудрее. Я даже не совсем уверена, тот ли он человек, настолько сильно он изменился. И при этом он утверждает, что андроиды с годами ожесточаются, общаясь с людьми. А сам смягчился... Отпустил меня, подумать только! Тот Анджело ни за что бы не отпустил.

В то жуткое время он не оставил мне выбора, и я всерьез стала подумывать о самоубийстве. Я жизнелюбивый человек, так что можете себе представить, до какого состояния он меня довел.

Из депрессии меня вытащил тот самый одноклассник Александр Сычев. Он ввел меня в оппозицию Анджело Сайенса. Да-да, в лаборатории сформировалась настоящая оппозиция! Вошедшие в нее сотрудники были из тех, кто знал об экспериментах Доктора, и которым это претило. Они понимали, что сами обречены — или всю жизнь провести под землей в бункере, или в конечном итоге попасть в подопытный материал. Кто раз попал в 'Чистилище', назад пути не имел. Готовился заговор.

Восстание началось. Это было 24 июля 2018 года. Я провела под землей два года и один месяц. В результате агитации к нам примкнуло еще множество сотрудников. Многие отказались перейти на нашу сторону, потому что знали Доктора не только как умного и грамотного, но и как искреннего и обаятельного человека, и они не поверили нашим обвинениям.

Против нас Анджело Сайенс выставил вооруженную охрану. В самом начале я получила пулю, а потом помещение, где я лежала раненной, было взорвано. Именно этот взрыв и остался моим последним воспоминанием о 'Чистилище'. Тайкох вырвал меня из объятий смерти только потому, что я много значила для Анджело Сайенса. Меня спасла именно его страсть. Потом произошел обмен, и этот обмен... Этот обмен ущемил мое самолюбие, и это еще мягко говоря.

Что произошло потом, я узнала только сегодня, мне рассказал Саша Сычев. Повстанцы были разбиты, как шведы под Полтавой. Побежденных бунтарей Доктор не стал использовать для опытов, их было слишком много: около тысячи человек. Ему пришла в голову другая мысль, которую он счел гениальной. Уже давно его приятель-астроном нащупал планету, похожую на Землю, пребывавшую в состоянии затяжного мезозоя.

— Земля. Зертилия.

— Да, Зертилия, — Серафима оглянулась на Кафа, который стал похож на натянутую тетиву. — Этого астронома он завлек к себе в лабораторию, где тот и сгинул. К этому времени на Земле уже построили корабль, который мог передвигаться в подпространстве.

— Первый подпространственный космический корабль?! — изумилась Арина. — Он был построен в 2018 году?!

— Нет, на несколько месяцев позже, в 2019-м. Это рассказал мне Саша.

— Док здорово развернулся, — удивился Сат. — Как космический корабль мог уместиться в 'Чистилище'? Оно было такое огромное?

— Нет, корабль строил не Анджело Сайенс, а другие люди. Где — не знаю. С этими людьми Доктор водил близкое знакомство. Строительство было засекреченным, под землей. Эти люди скрыли от человечества новую планету и собирались использовать ее для своих целей. Первую экспедицию должен был отправить Анджело Сайенс. Вероятно, эту миссию на него попросту спихнули. Надо было убедиться, что первый межзвездный корабль, полностью автоматизированный, благополучно достигнет планеты и приземлится.

Анджело Сайенс собирался отправить на Зертилию своих специалистов для исследовательских работ, но после восстания передумал. Он решил использовать корабль для других целей. Он погрузил туда бунтарей. Доктор решил, что раз эти люди любят шалости, пусть шалят за пределами Земли. Он очистил каждому из них память — почти полностью, только оставил для выживания кое-какие знания. У нашего Дока своеобразное чувство юмора: он оставил в их памяти одно-единственное слово: Земля. Все они были уверены, что находятся на Земле.

— Вот так шуточки! — возмутился Сат. — Зачем он это сделал?

Вопрос остался без ответа.

— Планету назвали Зертилией около года назад, а оказывается, ее давным-давно открыли! — удивилась Арина.

— Не сходится, — вдруг сказал Каф. — Люди на Зертилии появились пять тысяч лет назад.

— Подожди, я еще не все рассказала, — ответила Сима. — Космический корабль ушел в подпространство. Кстати, с подачи Доктора его нарекли 'Память'. И тут произошла неувязка: корабль добрался до планеты — об этом оповестили сигналы, которые пришли сквозь подпространство, но посадку не зарегистрировать не удалось. Владельцы корабля пытались его запеленговать, но безрезультатно. Анджело Сайенс собирался заняться увлекательным наблюдением, как станут выживать бывшие сотрудники, так что можете представить его досаду!

В это время шла закладка второго корабля. Ни Анджело Сайенс, ни его знакомые не собирались опускать руки от потери первого судна. И тут с Доктором связался космический полтергейст. Да-да, Тайкох. Внеземное существо было, мягко говоря, раздраженным. Тайкох находился недалеко от Зертилии — разумеется, по космическим меркам. Корабль прошел сквозь его материю в подпространстве. Материя Тайкоха в тот момент была сконцентрирована, это необыкновенное существо здорово искривило вокруг себя пространство. Саша сказал по-другому: континуум 'пространство — время'. Тайкох 'увернулся' от человеческого судна и отделался минимальными потерями. Корабль почти уцелел, но его отбросило во времени на пять тысяч лет назад. Его отбросило и в пространстве, но Тайкох направил сбившееся с курса судно по назначению.

— Почему он так поступил? — спросил Сат.

— Тайкох — существо разумное. Наверное, он сделал реверанс в сторону человечества. Знаете, не так уж оно равнодушно к собратьям по разуму, как утверждает. Однако Тайкоху не понравились ощущения, которые он испытал, и когда узнал, что человек не собирается останавливаться, посоветовал Доктору не соваться на Зертилию ближайшие четыре сотни лет. Анджело не решился на конфликт с космическим существом, которое обладает способностями, несопоставимыми с человеческими, и смирился. Тайкох посетил не только его, но и владельцев стройки. Тем полтергейст ничего объяснять не стал, только припугнул хорошенько. Люди, столкнувшись с неизведанным и опасным, отступились. Строительство корабля законсервировали.

Но раз его до сих пор не обнаружили, значит, недостроенный корабль так и покоится где-то под землей.

Одним словом, друзья мои, люди на Зертилии живут уже больше пяти тысячелетий. Анджело Сайенс наблюдает за потомками сосланных сотрудников. Возможность представилась только год назад.

— Ты прав, Каф, — сказала Арина мужу. — Мы родственники. Представляете, у него есть генеалогическое древо, которому больше пятисот лет!

Польщенный Каф впервые за вечер улыбнулся. Сима продолжила:

— Собственно, я все рассказала. Меня заедало любопытство, зачем Тайкоху понадобился контейнер с отходами. Саша Сычев сказал, что этим материалом Тайкох залатал у себя дыру, полученную от корабля 'Память'. Променять меня на отходы — нет, ну как это называется?!

— Ладно тебе, — миролюбиво сказала Арина. — Лучше расскажи, что случилось с Александром Сычевым.

— С Сашей? После восстания Доктор поставил на нем какой-то неудачный опыт. Это все генетика, Саша и сам не знает, что с ним Анджело Сайенс пытался сделать. В итоге с Сашей произошла удивительная история, не поверите...

Вечернее чаепитие в квартире Сергея Бурова затянулось.

— Теперь вы понимаете, почему я так рвусь на Сахалин? — говорила Сима. — У меня там два дела: попытаться найти могилы родных и попасть в 'Чистилище' Доктора.

— А если оно охраняется? — предостерег Сат. — Даже если 'Чистилище' законсервировано, там может находиться обслуживающий персонал.

— Саша сказал, что оно не охраняется. В этом нет нужды, оно спрятано самой природой. 'Чистилище' настолько напичкано электроникой, что необходимости в людях там нет. Ни одной живой души! И во всей округе до сих пор пустынно, никто не живет. Саша объяснил, как найти вход и как в него попасть, но не советовал идти туда одной.

— Там опасно?

— Нет. Тоннель очень длинный и темный, в этом все дело.

— Мы пойдем вместе. Я не пущу тебя одну, — заявил Сат.

— Дорога из Лондона для тебя закрыта, — мягко напомнила Арина.

Сима и Арина одновременно посмотрели на Кафа.

— Да, — невозмутимо проронил тот.

— Каф поедет с тобой, — 'перевела' Арина. — А ты, Сат, останешься здесь, в Сережиной квартире. Никому и в голову не придет искать тебя здесь, особенно пока я тут живу.

Она увидела, что Сат уже не слышит ее. Рядом с ним сидела Сима, заслонившая ему весь белый свет, а та не сводила с него сияющих глаз. Каф, добродушно посмеиваясь, тоже с удовольствием наблюдал за ними. Он за вечер оттаял, потянулся к жене.

— Это фатально, — сказала Арина о влюбленных и перебралась ближе к Кафу. Он заглянул ей в лицо и сказал:

— У него странный взгляд. Я часто вижу такой взгляд, особенно в военное время.

Арина удивилась:

— О чем ты говоришь, мой милый воин?

— Ты сказала, что андроиды живут недолго?

— Да, и Сат очень 'старый'.

— Такой взгляд бывает у тяжело раненных в бою воинов, которые понимают, что не выживут. А еще такой взгляд был у Тиснеи-Керч, когда она умирала, — Каф потемнел и нахмурился. Арина молчала. Каф продолжил:

— Ему нельзя быть с ней. Для нее его смерть будет и ее собственной маленькой смертью, — Каф помолчал, углубляясь в воспоминания. — Сат не имеет права быть с ней. Он же не эгоист?

— Сату всего пятнадцать, он над этим может и не задумываться, — ответила Арина.

— А Сима?

— А Симу сейчас не отговоришь. Думаю, что и не стоит. Она и так бегала от него слишком долго, пытаясь быть честной.

Она взяла Кафа за локоть и потянула его за собой в другую комнату. Влюбленные не заметили ухода супругов — они целовались.

Серафима сидела около двух могильных плит, растрескавшихся от времени. Чуть заметных надписей оказалось достаточно, чтобы распознать имена родителей. Могила брата не нашлась.

— Я еще не поняла, — сказала она Кафу. Зертилиец стоял нахмуренный, то расстегивая, то застегивая куртку. Он еще не привык к одежде.

— Это кладбище — одно из последних перед внедрением крематориев. Просто удача, что мне удалось отыскать могилы.

Она заботливо выполола сорняки. Слезы капали на плиты, в траву, высыхали на камне, но снова капали. Каф терпеливо ждал поодаль, расхаживал взад-вперед по высокой осенней траве. За все время зертилиец не проронил ни слова. Он сильно мерз от влажного пронизывающего ветра, каких на Зерт-Или никогда не было.

— Так они меня и не дождались...

Серафима поднялась. Каф обернулся.

— До входа одиннадцать километров, — сказала она.

Одиннадцать километров напрямик через холмы с их непролазной сахалинской чащей, такой родной для Серафимы и такой чужой и холодной для Кафа. Он занимался поиском более-менее проходимых и сухих мест, Сима продиралась сквозь заросли за ним следом. Каф остро воспринял суровую красоту северного Сахалина, ему здесь нравилось.

Ближе к побережью сырая чащоба сменилась заболоченной местностью, заросшей травой и хилыми деревцами. Задул морской ветер. Сима с удовольствием подставила солоноватому ветру лицо. Каф поежился. Здесь было настолько холодно, как не было холодно даже в Море Нотозавров в самый жестокий шторм. Каф жадно раздувал ноздри, трясся от холода в теплой куртке, шрам на животе разболелся, но воин получал удовольствие от суровых условий северного Сахалина. Его удивляла Сима: она, несмотря на трудный переход, счастливо улыбалась, а холод, бурелом и ветрище ей были нипочем. Какая же суровая у нее родина...

Входом в 'Чистилище' служила широкая черная пещера.

— Когда-то здесь были рельсы, — сказала Сима. — Я никогда здесь не была, Саша Сычев рассказывал.

Она прислонилась к каменной стене и задумалась о чем-то своем.

— Сомневаешься? — спросил Каф.

— Да. Не знаю, кто он больше, гений или преступник. Как бы то ни было, для человечества он желает только блага. Он сильно изменился, Каф, очень сильно. Какой бы он ни был...

-... он тебя любит, — закончил Каф. — Поэтому ты к нему сейчас снисходительна. Какими бы ни были его намерения, он не имел права ставить над людьми... э-э-э...

— Опыты, — подсказала Сима. В зертилийском языке это слово употреблялось только в мастерских.

— Они каждый раз заканчивались смертью. Я часто воюю и многих уложил на поле боя, но это было честно. Он ставил опыты только на мужчинах?

— И на мужчинах, и на женщинах.

Каф нахмурился:

— Закон Зертилии гласит: женщин убивать нельзя. Они рожают детей. Без них человек вымрет. Мистер Сайенс зря заваривал эту кашу. Можно было обойтись и без нее. Зачем нужны его блага, если они построены на крови? Зерт-Или видела много крови, и она ценит ее. А ваша Земля?

— Она тоже видела много крови, — вздохнула Сима и перешла на русский, плохо зная зертилийский язык. — Анджело Сайенс — гений. Ему принадлежит невероятное количество изобретений и открытий. Мы с тобой можем осуждать этого человека, но не более того. Мы вынесем на свет документы, как делались его гениальные открытия и изобретения, а судить будет человечество.

Последнюю фразу Сима, как могла, донесла до Кафа на его родном языке.

Путники вошли и через несколько десятков шагов зажгли фонари. Пещера полого уходила вниз, под дно моря. Скоро они наткнулись на глухую стену.

— Тупик, — сказал Каф, освещая стену фонарем.

— Нет, стена отодвигается. Саша объяснил. Нужен определенный набор звуков в сочетании с простукиванием стены. В толще спрятана мембрана, она реагирует на эту комбинацию звуков и ударов.

Каф не знал русского и потому ждал, что она предпримет.

Неожиданно Сима запела. Ее чистый низкий голос многократно отразился от холодных стен. Одновременно она простучала стену в разных местах. Наверное, здесь еще ни разу так красиво не воспроизводили звуковой ключ. Створки ворот с тяжким сипением откатились по бокам, уйдя в стену.

Впереди открылся черный бездонный тоннель. Путники встали в воротах двумя столбами. Сима кинула туда камешек, он со стуком растворился в темноте. Каф осветил фонарем ржавые рельсы на дне и промерзшие стены, набрался духу и пошел вперед. Сима, дрожа от страха, двинулась следом.

Тоннель тянулся под дном моря десять километров. Десять километров мрака и холода. Стена сзади автоматически закрылась, гулко бухнув в темноте прямо в спины путников. Симу невольно передернуло. Она знала, что изнутри ворота открываются так же, только комбинация должна быть в обратной последовательности. И все же не могла избавиться от ощущения, будто за ее спиной задвинули бетонную плиту склепа.

Путники уже приноровились к ходьбе и быстро продвигались вперед сбоку от рельсов. Дно тоннеля довольно круто опускалось. Он строился более четырехсот лет назад, и вода медленно сочилась сквозь бетонные стены на стыках мощных панелей. В этих местах образовались причудливые ледяные наросты, фонарь Кафа резко выхватывал их из темноты. Обледенелые стены вспыхивали и светились. По бокам чернели ниши. Быстро перемещались зловещие черные тени, словно живые существа. Стояла гулкая тишина, жутковатое эхо уносило во тьму звуки шагов. Пахло застарелой сыростью.

Сима остро ощущала, как сверху давит многотонный слой моря. Она понимала, что если бы шла одна, то в лучшем случае поседела бы. Нет, она бы повернула назад, не в силах вынести жуткую, могильную, бездонную тьму, и замысла бы своего не осуществила. Она вглядывалась вперед в темноту, но впереди не было ничего живого — ни крыс, ни насекомых. Сима взирала на спину Кафа с надеждой утопающего. Зертилиец шагал по тоннелю так, будто это была тропа в родной тайге. Серафима даже не догадывалась, насколько жутко ему здесь было, и насколько мало его страхи отличаются от ее собственных.

Дно тоннеля перестало опускаться, и на душе Симы стало чуточку легче. Все же не в преисподнюю они шагают!

Через два часа впереди затеплился слабый свет.

— Здесь не должно быть света, — шепотом заметила Сима. Оба погасили фонари. Каф ответил, тоже шепотом:

— Дальше мы пойдем тихо. Представь, что ты на охоте и выслеживаешь добычу.

Серафиме крайне трудно было представить это здесь, но если от этого Кафу станет легче... Она пригнулась, как ее спутник, и крадучись пошла следом.

Конец коридора освещали обычные стовольтовые лампы. Каф остановился. Сима выглянула из-за его спины и увидела, как прямо из стены вышли два габаритных человека. Оба держали лучеметы. Несомненно, они слышали приближение путников, хотя те подошли беззвучно, задерживая дыхание. Путники спрятались за уступом ниши. Один из людей полил огнем зев туннеля. Уступ ниши, где спрятались Каф и Сима, заискрился. Сверху закапала оттаявшая вода. Каф бесшумно разделся до пояса и вытащил изогнутый клинок, с которым был неразлучен. Многослойная узорчатая сталь хищно сверкнула в темноте ниши. Серафима залюбовалась гибким телом зертилийского воина, его толстыми мускулистыми руками, крепкой спиной. Человек снова пустил заряд. Эхо пальбы замерло в черных глубинах тоннеля. Человек отправился смотреть результаты обстрела. Когда он проходил мимо ниши, Каф беззвучно сгреб его и хладнокровно зарезал. Сима вскрикнула и почувствовала дурноту. Второй человек вскинул оружие, но Каф метнул клинок, и пораженный неприятель упал. Первый и последний заряд ушел в потолок. В тоннеле заклубился пар от встречи огня с водой.

— Будь здесь, — приказал Каф.

— Нет, — ответила Сима, с ужасом косясь на зарезанного.

Они пробежали от ниши до конца коридора. Каф на ходу выдернул клинок из тела убитого. Не останавливаясь, воин ворвался в дверь в стене тоннеля, из которой вышли оба противника. Сима влетела за ним следом. Их взору открылось небольшое помещение, в котором находились еще двое. Каф сразу напал на одного из них. Сима больше не могла смотреть на убийства. Она выскочила обратно в тоннель и оказалась рядом с окровавленным трупом. Она набралась духу, заглянула ему в лицо и ахнула:

— 'Вратарь'!

Все эти люди были 'вратарями' — бесчувственными, бесстрашными и безжалостными.

Каф даже не догадывался, насколько его противники опасны. С быстротой молнии он перерезал глотку одному из 'вратарей'. Оставшийся в живых был на пути к лучемету. Каф бросился следом и достал клинком его руку. Тот молча схватился за порез, а Каф вышвырнул ствол из помещения. Андроид повернулся к противнику, но прямо перед его носом завертелся смертоносный клинок. Не тратя времени на раздумья, 'вратарь' нырнул под лезвие, перехватил руку с клинком и жестко взял зертилийца за шею. Закаленный воин подивился нечеловеческой хватке. Клинок со звоном упал. В глазах Кафа потемнело. Вцепившись в твердые руки противника, он отчаянно пытался освободиться от захвата, но ему это не удавалось. Легкие вхолостую сокращались. Зертилиец пинал его в живот и в пах, но пинки не произвели на 'вратаря' никакого впечатления. Каф смотрел в стеклянные глаза противника и видел в них только напряженную пустоту. Перед взором все погасло, кипящая боль залила недавно зажившую рану.

И тут невыносимый визг разбил спертый воздух тоннеля на миллионы мельчайших осколков. Если бы Каф не терял сознания, он был бы, по меньшей мере, контужен. 'Вратарь' на долю секунды ослабил мертвую хватку на горле Орха, и тот моментально вырвался. Измученные легкие заработали, как меха, и к воину частично вернулось зрение. Его пальцы впились в глазницы 'вратаря', и тоннель потряс новый вопль. Каф отпрыгнул, поднял с пола клинок и вонзил его в живот андроида. Потом оглянулся, как пантера. Сима стояла, прижавшись к стене лопатками, и выла. Слезы катились по ее искаженному лицу. Каф быстро вывел ее из комнаты и поставил спиной к трупам.

— Все, мы оба живы, — сказал он, хрипло дыша и превозмогая боль в горле. — Наши враги мертвы. Путь свободен.

— Ты хоть знаешь, с кем дрался? — подвывала Сима, и ее голос срывался. — Они все андроиды. Ты убил четырех 'вратарей'! Эти 'вратари' ничего не чувствуют, и сила у них как у машин!

— Я старый воин. Я много убивал, — невозмутимо ответил Каф. — Ты даже не заметила, что спасла меня от смерти.

— Я? Когда? — всхлипнула Сима.

— Когда издала боевой клич рода Тираннозавров, — без тени улыбки ответил Каф.

— Я себе голос сорвала, кажется.

Столкнувшись с реальной опасностью и победив ее, Каф больше не боялся здешнего пространства. Оставалась только привычная осторожность. Он подвел Симу к тупиковой стене, освещенной допотопными лампочками. Александр Сычев объяснял ей, что оббитая листовым металлом стена, обрезающая тоннель тупиком, делится на девять частей, каждая из которых означает цифру. Сима помнила код наизусть. Она набрала его, выстукивая металл в разных местах. Стена разделилась на две половины, и они со скрежетом раздвинулись.

— Вот оно, 'Чистилище', — с благоговением сказала Сима сиплым голосом.

За входом царила глубокая и пугающая тьма. Под ногами зачавкала какая-то жижа. Фонарь Кафа скользнул по стене, и Серафима издала сорванным горлом хрипловатый возглас. Оплавленную стену сплошь покрывали глянцевитые потеки. Сима напрочь позабыла о своих страхах. Она быстро пошла вперед, освещая все новые коридоры и помещения. Везде луч света натыкался на оплавленные стены и потолки, на черную слякоть под ногами.

Каф принюхивался, как собака. В воздухе явственно ощущалось присутствие незнакомого газа. Путники миновали жилые кварталы подземной лаборатории и вышли в административную часть. Сима помнила эти коридоры. Она свернула в одно из помещений. Фонарь осветил густо заплывшие стены и толстый слой черной жижи на полу. С того, что когда-то было мощным сейфом, ввинченным в пол, капало черное месиво и свисало на пол мерзкой глянцевитой сосулькой.

— Тут был архив 'Чистилища', — шепотом сообщила Сима.

Здесь поработало новейшее изобретение сотрудников Лаборатории под названием 'чернильная ручка'. Изобретение было засекречено федералами и предполагалось в недалеком будущем использоваться в некоторых отраслях. Серафима, которая близко общалась с королем генетики, знала о 'чернильной ручке', но она не предполагала, что вещество настолько активно.

— Все уничтожено, — проговорила она, с трудом управляясь севшим голосом. — Все до последней бумажки, до последней фотографии, до последнего диска. Нам больше нечего здесь делать. Анджело Сайенс опередил нас. Он уничтожил 'Чистилище'.

'Вратари' уничтожили лабораторию несколько дней назад: жижа еще толком не застыла, но вещество уже полностью выродилось и не причинило путникам вреда.

Они вышли обратно в освещенный тоннель. Сима прошла мимо трупов на цыпочках, трусливо прячась за Кафа. Тот проявил к ним полнейшее равнодушие. В нише Каф оделся.

Снова два часа пути по гулкой жутковатой темноте. Хотя теперь путь шел 'в гору', обратно они добрались быстрее, будто подгоняемые попутным ветром. Каф старался сдерживать стремительные шаги, чтобы спутница за ним успевала. Наконец фонарь Кафа высветил ворота. Осталось набрать нужную комбинацию звуков и постукиваний.

Сорванный голос Серафимы дал осечку. Она испуганно ахнула и не без пафоса произнесла:

— Пока мое горло не придет в порядок, мы отсюда не выберемся. Каф, мы тут погибнем.

— Когда оно придет в порядок?

— Через несколько дней... Но еще раньше я помру от ангины в этом морозильнике.

— Мы на Зерт-Или тоже умеем петь.

— Но твое горло... 'Вратарь'...

Каф не ответил. Мощные переливы раскатами понеслись вглубь тоннеля. Серафима в унисон подбирала комбинацию постукиваний. Ворота уже откатились, а эхо 'песни' Кафа Орха все еще звучно гуляло в глубине тоннеля.

На попутке они добрались до Охинского аэропорта. Едва войдя в здание, они остановились, как вкопанные, перед большим экраном. Хорошенькая дикторша в строгом костюме строила предположения, почему король генетики Анджело Сайенс покончил с жизнью.

Глава 17 МЕЧТЫ ПРОСТЫХ СМЕРТНЫХ

Около центральных ворот Лаборатории собралось огромное количество народу. Многие находились на грани нервного срыва, в толпах говорили всякое. Каф и Серафима энергично протискивались воротам. Каф рассекал толпы людей крепким плечом, Сима уцепилась за его ремень сзади, чтобы ее не оттеснили. В большом скоплении людей она теряла чувство ориентации, а с ним и уверенность.

Ворота были закрыты. За железный прут ограды уцепился человек в кожаной куртке и кричал в рупор:

— Анджело Сайенс приложил свою могущественную длань ко всем сторонам человеческой деятельности! Теперь мир освободился от власти тирана!

В нескольких шагах от него на крыше флаера стоял мужчина в длинном плаще, не особенно отличный от первого, и тоже кричал в рупор:

— Вся современная цивилизация держалась на Анджело Сайенсе! Теперь все развалится! Весь мир пойдет прахом!

— Анджело Сайенс — человек наднациональный! — говорили одни.

— Злой гений! — судачили другие.

Над головами митинговала женщина, которая сидела на плечах у мужчины, чтобы ее видели и слышали:

— Со смертью великого Доктора на наши хрупкие женские плечи легла тяжелая ответственность. Женщины! Нам необходимо родить миру нового гения!

Каф и Серафима с трудом пробились к воротам. Дружина 'вратарей' держала тысячи людей на расстоянии нескольких шагов от ворот. Путешественники предъявили удостоверения работников Лаборатории, и им открыли калитку в воротах. Это вызвало бурю негодования, но лица искусственных охранников остались бесстрастными.

Едва войдя в здание, Серафима сразу позвонила Арине, которая ждала ее в Лаборатории. Когда путешественники добрались до дверей Симиной квартиры, Арина в зеленоватом медицинском халате была уже там. Она на мгновенье прижалась к мужу, потом сказала Симе:

— Руслан Коренев утверждает, что тело мистера Сайенса растворилось без следа у него на глазах. Мистер Сайенс оставил тебе письмо, а мне пакет. Пакет даже вскрыть некогда, меня все задергали — и сотрудники, и пресса. Сима, оставляю тебе мою половину, чтобы ты была под охраной, иначе тебе проходу не дадут. Как выяснилось, ты оказалась единственным близким к мистеру Сайенсу человеком.

— После Трамвая, — досадливо отмахнулась Сима.

— Он сейчас под стражей.

— Арестован?

— Скорее, под охраной. Никто не может понять, что произошло на самом деле.

— Где Сат?

— Он здесь, в Лаборатории. После смерти мистера Сайенса он пришел сюда сам.

Арина торопливо ушла. Сима держала в руках письмо Анджело Сайенса, не решаясь вскрыть. В дверь настойчиво звонили, потом стали стучать, но она не открывала. Каф подошел к окну. Внизу колыхалось море голов. Сима тоже подошла, включила звук и усилила его. Комнату заполнил гомон толпы. К воротам прокладывали дорогу ярко раскрашенный фургон и несколько разноцветных автомобилей. Из фургона наполовину высовывался надменный мужчина в клетчатой кепке и с сигарой в зубах. Флагман подполз к воротам. 'Вратарь' бесстрастно произнес:

— Удостоверение.

— Прэсса, — презрительно процедил мужчина сквозь сигару, не удостоив охрану вниманием. Он и не подозревал, кто перед ним на самом деле. Андроид остался невозмутимым.

Серафима сказала Кафу:

— Мы с тобой не сможем отсюда выйти, журналисты нас даже в воздухе поймают.

Она показала на зависший вертолет с огромной эмблемой на весь борт. Он беспардонно лез камерами в окна. Стекла надежно скрывали, что творится в помещениях, но специальная техника позволяла камерам снимать и сквозь стекла.

Охранник дал с крыши предупреждающий выстрел, и вертолет немного отдалился. Толпа внизу стала громче. На 'вратаря' энергично наседали четверо журналистов, в том числе и мужчина в кепке, отбросивший надменность. Они что-то темпераментно втолковывали андроиду, а тот неподвижно стоял, расставив ноги и глядя поверх голов журналистов, как стойкий оловянный солдатик, украшавший ворота. Толпа забавлялась.

— Чурбан, — сплюнул мужчина в кепке и полез обратно в фургон. Воздух разорвал автомобильный гудок.

Сима отключила слышимость. В дверь тихонько поскребли, Сима решилась открыть и увидела Сата. Каф сразу ушел. Сат, сверкая улыбкой, поднял ее на руки и закружил по комнате.

— Прессу выпроводили из Лаборатории, так что дыши свободно, несостоявшаяся невеста Дока, — сообщил он со смехом.

— Подожди, не радуйся так, — сказала она, кусая губы. Сат посадил ее на диван и уселся рядом, закинув на него обе ноги.

— Я уже в курсе. С формулой бессмертия Док обвел нас всех вокруг пальца.

Он целовал Симу, тискал ее, гладил плечи, спину, укусил за шею.

— Что-то ты на подозрение любвеобильный, — пробормотала Сима, утрачивая способность соображать. Она нежно улыбалась ему, и Сат поцеловал ее в ямочки на щеках, сначала одну, потом другую. Глаза у него жадно горели.

— Ты начитался романов.

— И это тоже, — согласился он и с такой силой прижал ее к себе, что Сима невольно охнула. Он пробормотал извинение куда-то в волосы Симы и начал нашептывать на ухо ласковые бессвязные слова. Потом долго-долго целовал ее в губы. Руки Симы обвили его плечи, голова плыла.

Сат был не такой, как всегда. Что-то тревожило. Он был горячий и страстный, но Сима не могла согреться его теплом. Она отшатнулась. Сат не понял ее внезапного испуга и снова привлек к себе. Глаза у него — серые, с черной каемочкой, как жемчужины, подсвеченные изнутри. И глаза отличались от самого Сата, такого, какой он был сейчас. Он отстранил ее и сказал, переводя дыхание:

— Я люблю тебя, маленькая, люблю просто за то, что ты есть... Я все делал не так, прости меня, пожалуйста. Хорошо, что ты встретилась мне, и я теперь знаю...

— Ты куда-то торопишься? — прошептала Сима, не желавшая приходить в чувство.

Он снял с себя ее руки и ушел. Некоторое время в голове стоял туман, мешая мыслить, а когда он чуть-чуть рассеялся, Сима поняла. Она схватила стакан и шваркнула его об стену. На пороге стояла запыхавшаяся Арина и без удивления наблюдала за подругой.

— Он приходил прощаться! — крикнула Сима. — Он умирает!

— Ему срочно нужна генетическая операция, — подтвердила Арина. — Надеюсь, что еще не поздно. Пакет уже у хирурга-генетика, в нем описание, как провести операцию. Беги, Сима, найди его и приведи в операционную номер три. Каф, помоги ей.

Серафима выбежала в коридор. Сотрудники Лаборатории охотно указывали направление, куда он пошел, и она нашла его. Он сидел в глухой подсобке на полу, положив светлую голову на согнутые колени и безвольно опустив руки. 'Неужели все?' — пронеслось в голове Симы. В два прыжка она оказалась рядом. Он слабо шевельнулся.

— Пойдем со мной! — прокричала она. — Тебе сделают операцию, ты будешь жить, слышишь?!

Она взяла Сата за щеки и посмотрела в лицо. Она не знала, видит он ее или нет. Щеки были холодные, а глаза затянуты поволокой. Сима испугалась так, что у нее отнялись ноги. Каф отстранил ее и взвалил тело Сата себе на плечи.

Сима осталась за дверями операционной. Седой генетик дочитывал пакет Доктора на ходу.

— Есть надежда? — вцепилась в него Серафима. Генетик развел большими руками:

— Еще вчера шансы равнялись ста процентам. Сейчас шансов поменьше.

Он ободряюще улыбнулся.

— Мы сделаем все, что от нас зависит.

Сима села в кресло около операционной и стала ждать. Ей кто-то позвонил, она машинально поднесла телефон к уху и услышала знакомый голос:

— А, жива осталась? Это я, Трамвай... Док не отдавал приказа андроидам, чтобы они убивали каждого, кто проникнет в 'Чистилище', это сделал я. Черт с тобой, живи. Но помни, что смерть Анджело — на тебе. Вы, человеки, не любите жить с таким грузом, верно? А меня не бойся, я тоже скоро 'уйду'. Мне пятнадцать...

В трубке послышались гудки, и Серафима в прострации опустила руку с телефоном. Потом опомнилась и сунула его в карман. Злости на Руслана не было. Там же, в кармане, она наткнулась на плотную бумагу и вытащила ее. Письмо Анджело Сайенса! Она совсем о нем забыла. Сима посидела еще немного, и когда поняла, что способность соображать к ней вернулась, вскрыла письмо. Ровные размашистые строки, написанные уверенной рукой, так и запрыгали перед глазами.

'Милая моя Серафима, мой маленький кареглазый дьяволенок!

Сейчас ты, как и все, недоумеваешь, почему могущественному королю вдруг расхотелось жить. Два мира Вселенной были у меня в ладонях, я достиг таких вершин, каких еще никто не достигал. Это всего лишь то, что касается моей жизни, и это известно всем.

А моя смерть не касается никого. Это мое личное дело. Но тебе я попробую объяснить. Ты единственный человек из обоих миров, который мне близок и который многое для меня значит.

Чем дольше человек живет на свете, тем дороже ценит свою жизнь. Я прожил очень длинную жизнь, длиной в четыреста тридцать семь лет. Впереди развертывается Вечность, я себя к ней приговорил. А позади — всего ничего, всего каких-то четыреста тридцать семь лет... Мне еще много, очень много надо сделать, мне необходимо еще много лет жизни. Но Вечность — это не просто годы, это пустота, бездна. Страшная бездна, и очень холодная, поверь.

За несколько часов до моего последнего в жизни решения у меня был посетитель. Ты с ним знакома. Недавно он показал свои возможности, когда встал на твою защиту. Это мой бывший работник, он погиб в 2019 году. Ты хорошо его помнишь, его имя — Александр Сычев. Он предложил одну интересную сделку и даже подкрепил ее документально.

Я не имел права тебя останавливать, когда ты отправилась на Сахалин, но я был уверен, что ты обязательно сунешься в 'Чистилище', и тебя ничто не остановит. Поэтому я направил туда андроидов, чтобы они уничтожили его. Не думаю, что ты стала бы выбивать почву у меня из-под ног, но все же не хочу, чтобы ты имела надо мною еще и такую власть. Однако и меня, и тебя опередили. Александр отдал мне фотографии оттуда вместе с описанием нескольких экспериментов. Вместе с документами он предъявил письменный ультиматум: если хоть один волос упадет с чьей-либо головы по моей вине, если я вздумаю провести хоть один опыт, целый ворох этих документов ляжет на столы крупнейших судов мира.

Святая простота! Ни одно великое дело без жертв не делается! Без этих опытов все мои замыслы равны нулю. Наука не будет развиваться, если откажется от экспериментов. Без опытов над людьми я не смогу создать нового, универсального человека. Андроиды — это только ступень к восхождению. Знаю, ты еще не дочитала письмо, а уже споришь — мол, нельзя ставить опыты на людях. А без опытов никому не удастся оздоровить человечество. Я бы не только избавил человечество от всех болезней, каждый желающий смог бы корректировать свой генетический код, в разумных пределах, разумеется.

Мне помешал Сычев со своим наивным гуманизмом.

Кто же из нас гуманнее: я или Сычев?

Серафима, я выкрутился бы даже из такой ситуации. Еще не то в жизни было! На меня работает множество юристов, и я могу нанять в тысячу раз больше. Проблемы, которые мог устроить мне Сычев, я хоть и с трудом, но решил бы. Проблема совсем иная: рядом никого нет, с кем бы я мог по-домашнему обсудить положение. В близкие люди никого не наймешь.

О, этот проклятый 'икс', эти фантазии, эти чувства! Они губят нас, Сима. Этот 'икс' и погубил Доктора Сайенса. Я привык к славе, почету, слепому богатству, я привык к высотам, привык быть первым. Я честолюбив и ревнив, и никого не могу видеть даже близко от себя.

Никого, кроме тебя. Здесь пасует мой здравый смысл. Я догадываюсь, о чем ты думаешь. Ты недоумеваешь: зачем бессмертному королю генетики вдруг понадобилось на тебе жениться?

Все гораздо проще, чем ты думаешь. Все очень просто. Я люблю тебя, и это слишком похоже на безумие. Я полюбил тебя четыреста лет назад, но время не стерло чувство, а лишь притушило. Несколько столетий минуло — и оно вспыхнуло снова. Любовь заложена в генах, в этом ты убедилась сама, когда Анатолий в образе Сата полюбил тебя заново. Думаешь, Сат тебя любит? Заблуждаешься. Тебя по-прежнему любит Анатолий, только теперь в образе Сата, это его гены виноваты. Сможешь ли ты разобраться, кого ты любишь, Анатолия или Сата?

Моя любовь к тебе не столь чиста, как ты надеешься. Я отомщу тебе за мои страдания. Я оставил Арине пакет, туда я положил инструкцию, как продлить жизнь андроида до обычной человеческой. Я сделал это не из чувства гуманности — я прожил очень долгую жизнь, видел множество людей, знаю цену каждому 'доброму человеку', а это изрядно притупило мой гуманизм. Я сделал это только из чувства мщения. Когда Арина прочитает пакет, Сата будет поздно оперировать. Я знаю время его смерти с точностью до минуты. Можешь теперь назвать меня чудовищем, в ответ я назову тебя ласточкой, любимой, желанной и поцелую в ямочки на щеках. Нет больше надежды, ты у меня ее отняла. Ничего мне теперь не хочется, ничего не надо. Кажется, даже стены надвинулись на меня и вот-вот сомкнутся...

У тебя остался единственный вопрос. Я не могу не ответить, не могу удержаться — в этом повинен только этот загадочный 'икс', который я с легкой руки дурака Сычева не успел вычислить в генах. Почему я, очистив память несчастным бунтарям, оставил им название планеты Земля? Это была всего лишь шутка, Серафима, самая невинная шутка в моей жизни. Почему бы мне не пошутить над всем человечеством? Я мог бы сыграть над ним другую шутку, гораздо менее безобидную: подбросить секрет бессмертия. 'Икс' в моих генах помешал мне сделать это, и я забираю секрет с собой. Не буду хвалиться, это не мое изобретение. Изобретатель давным-давно умер от обычной старости, ни разу не пожалев, что не воспользовался собственным открытием. Возможно, секрет вторично откроет какой-нибудь безумец и преподнесет человечеству подарочек. То-то будет потеха!

Крепко обнимаю тебя и нежно целую. Страстно тебя люблю.

Доктор Анджело Сайенс.

14 октября 2412 года'.

Сима невидящими глазами смотрела на стрелку напольных ореховых часов, тщетно пытаясь разобраться в собственных чувствах. Она перечитала письмо несколько раз, но в голове по-прежнему творилась сумятица.

Прошло шесть часов. Из операционной выскользнула Арина. Вид у нее был усталый. Сима подняла голову, как будто очнулась от тяжелого забытья. Арина неопределенно пожала плечами.

— Операция закончена, он жив. Там возникли некоторые осложнения. Генетик говорит, что я поздно получила пакет. Его положили на стол уже холодеющего. Не бледней! Он выберется, поверь.

Сима откинула голову, все еще сжимая письмо. Сказала:

— Хорошо... Он должен выбраться, Арина, ведь он так хочет жить! А еще он знает, что его ждут... Анджело даже не догадывался, насколько удалась первая часть его замыслов. Андроиды — живое воплощение извечной мечты человека стать сильным, умным, красивым. И чувства у них те же, человеческие, от них ведь совсем не хочется отказываться.

Сима вспомнила звонок Руслана и добавила:

— Ну, разве что от некоторых.

Арина покосилась на листы в руке Симы:

— Это его письмо? Ты его уже прочитала?

— Прочитала, и даже не раз, — вздохнула та. — Пытаюсь вот упорядочить... Анджело написал, что Сата поздно оперировать.

— Хирург, который сейчас оперирует Сата, и раньше сетовал, что Доктор со своей манией величия иногда недооценивает своих работников. Понимаешь?

— Да, -? неуверенно улыбнулась Сима. — Значит, у Сата есть шанс?

— Еще какой! Он в хороших руках, Сима.

Та улыбнулась уже уверенней, зашевелилась в кресле, вспомнила о письме и перестала улыбаться.

— Доктор продолжал ставить на людях свои мерзкие опыты до последнего дня, — сказала она. — Мне ничего не удалось вынести из 'Чистилища', а в Лаборатории он наверняка уничтожил все документы.

— Представь себе, в Лаборатории, похоже, ничего не тронуто, и про опыты уже известно, — ответила Арина и нахмурилась. — В Лаборатории зреет чудовищный скандал, у Доктора ведь и помощники есть. Все же в это трудно поверить, просто невозможно.

Подруги обе задумались, каждая о своем, потом Арина вспомнила о чем-то и вдруг улыбнулась:

— Вчера с Зертилии пришел транспорт, и я получила сразу два письма. Одно от Сережи, второе от Сиаль.

Лицо Симы осветилось:

— Что они пишут?

— Сиаль написала восторженное письмо. Видно, сильно волновалась, потому что в каждом слове по две ошибки. Это на нее не похоже. Оказывается, пока отца нет дома, ее выкрал Парсат. Были предприняты две попытки к бегству, обе неудачные. Сегодня пятый день, и ей как раз исполнилось пятнадцать. Жаль, что поздравить ее не могу.

— А Сергей?

— Сережа пишет, что снова уходит с разведотрядом. Отряд собирается в гости к одному из феодалов. Пишет, что рад бы бросить все и уехать домой, да поздно, прикипела ненавистная Зертилия. Но, главное, он пообещал, что заедет в гости, когда мы с Кафом вернемся в замок. Не любит он Кафа, постараюсь их примирить. Надеюсь, получится, раз он сам готов идти навстречу.

— Сам виноват — проморгал сестру, — негромко посмеялась Сима.

— Сима, извини, что спрашиваю... Твой Сат и в самом деле похож на того Анатолия?

Сима беспокойно заерзала в кресле. Подумав, сказала:

— Похож. Только Сат другой. Совсем другой. Человека ведь не только гены делают. А еще я, откровенно говоря, не слишком четко помню Толю. Воспоминание притупилось. Начинаю его вспоминать, и он превращается в Сата.

Арина без конца оглядывалась на минутную стрелку ореховых часов. Выслушав ответ, подруга понимающе кивнула и исчезла за дверью.

Спустя еще час из операционной вышел усталый хирург, за ним — ассистенты и Арина. Сима встала. Седой генетик поднял натруженные руки и провозгласил:

— Вынужден огорчить вас, мисс, но медовый месяц придется отложить.

Под Симой качнулся пол. Генетик продолжил:

— Весь месяц дружище Сат проваляется в кровати. А потом... куда он денется? Проживет еще с полсотни лет и умрет от почетной старости.

Сима представила себе хохочущего Сата и рассмеялась.

ЭПИЛОГ

Этот препарат я разработал сам. Он хорошо продается на черном рынке, ведь люди не так уж редко впадают в отчаяние и видят выход только в одном... Недоумки. Жизнь — слишком бесценный подарок, чтобы ею разбрасываться.

Я растянул бесценный дар в бесконечность, уходящую в гибель планеты, и тем самым обесценил его. Все, что уничтожено и что оставлено, что составляло со мной единое целое, все отодвинулось и подернулось пленкой, будто я начал разваливаться на части. Та часть меня, что была главной и откололась первой... ей я не нужен.

Мой препарат убивает мгновенно. Ноги подкосились, стена опрокинулась, но до пола я не долетел.

Какая-то непреодолимая сила потянула меня вверх, все выше и выше, сквозь этажи и перекрытия, да так быстро, что я ничего не успел рассмотреть. Неужели препарат действует именно так? А я-то думал, сознание уходит — и всё.

Крыша рывком провалилась вниз, и я увидел сверху огромный мегаполис.

Что происходит? Разве смерть такая?! Я испустил вопль ужаса, который, казалось, ушел внутрь тела. Неведомая сила по-прежнему увлекала вверх. Мегаполис уплывал все ниже, но я видел не только огромный город, а все небо вокруг, словно имел круговое зрение, и оттого напугался еще сильнее. Я снова закричал, но крика своего не услышал, зато ощутил его словно внутри себя. Мимо с пугающей скоростью пронесся слой облаков. А где мое тело?! Тела я не видел, вокруг были только небо и земля вдали с едва различимым мегаполисом.

Куда я лечу? Почему вижу все это?! Я не хочу, я хочу только забвения! Но желанное забвение не приходило.

С высотой понизилась температура, я ощутил это интуитивно. Внизу оставались земля и океан, подернутый пеленой облаков. Все мое существо вдруг рванулось туда, но непонятная сила по-прежнему увлекала вверх, и скорость ощутимо возрастала.

Линия горизонта приподнялась, отчего Земля приобрела сходство с блюдцем. Земля... Вид родной планеты со страшной высоты походил на кошмар, от которого хотелось немедленно избавиться. Я тщетно пытался осмыслить, что со мной происходит. Но, раз нет забвения, должен быть тоннель. Люди, которые возвращались с того света — а я видел немало таких людей — все, как один, говорят о тоннеле и о тяге внутри него. Меня тоже тащило без остановки, но почему нет тоннеля?

Земля, которую я отверг, улетала в темную, засасывающую бездну, занимая в ней все меньше места. Вокруг в аспидной черноте сияли звезды. Хотелось спрятаться, отгородиться от кошмарной, немыслимой бездны. Хотелось раствориться, исчезнуть и не видеть всего этого. Я закричал — страшно, без звука. Звезды вокруг мельтешили и расплывались.

Пространство вокруг сгустилось и стало плотным. Казалось, оно мешает сделать вдох несуществующими легкими. Или они есть? Тело, сначала призрачное, стало приобретать зримые очертания. Мои пальцы... я их вижу. Паника ослабила хватку. Вот так-то лучше... Я прислушался к себе и к окружающему. Рядом что-то происходило. Казалось, будто пустота вокруг пульсирует и плывет. Кто-то незримый и заботливый укутывал меня в невидимый кокон, мягко погружая в оцепенение. Мысли спутались и стали вялыми. Глаза слипались... У меня снова есть глаза...

Теперь — спать.

1993, 2016 гг.