— Побеждает тот, кто удержался на помосте. А проигравшему весьма больно падать...
«Бом-м!» — снова прогудело блюдо. Всё тот же грозно-торжественный голос объявил:
— Главное условие... как и всегда... драться честно... используя лишь свои силы! Хмарь в качестве оружия или вспомогательного приспособления... использовать во время схватки воспрещается! Нарушивший правило... изгоняется с позором вон... и не допускается более до состязаний!
Первым драться выпало Деушу Вырвиглазу и Ставро Паромщику. Деуш, светловолосая нервная бестия с блёкло-красными узорами на руках и плечах, ткнул пальцем в своего противника и процедил сквозь белые клыки, беспрестанно поигрывая мускулами и презрительно приподняв верхнюю губу:
— Твоя задница отведает ежей, недоносок!
Ежами, видимо, называли шарики с шипами, на которые предстояло падать проигравшим. Ставро Паромщик, непроницаемо-спокойный и неторопливый, с гривой тёмно-каштановых волос до пояса, ничего не ответил своему самоуверенному противнику. Пружинисто вспрыгнув на ограждение, следующим скачком он вознёсся на висячую площадку и уже оттуда отвесил владычице Дамрад поклон. Светловолосый пёс, сверкнув голубыми льдинками глаз, тоже легко заскочил на помост, вскинул в приветствии мускулистую руку с толстыми шнурами жил и поклонился повелительнице.
Снова гулкое «бом-м!» — и противники бросились друг на друга. Подвешенный на цепях помост раскачивался, сцепившиеся псы шатались, стремясь подтолкнуть друг друга к краю, и железные бугры мышц перекатывались под их атласно-гладкой, молодой кожей. В начале схватки не было ясно, кто возьмёт верх: Деуш и Ставро боролись с одинаковым остервенением и звериной силой; Вранокрыл поначалу наблюдал за происходящим с отстранённым любопытством, но потом поймал себя на том, что болеет за спокойного и немногословного Ставро, а светловолосому хвастуну желает проигрыша. Впрочем, какое ему было дело до того, кто в эту ночь отправится в опочивальню к владычице? Само состязание занимало его гораздо больше. Князь и у себя дома любил иногда устраивать богатырские игрища — правда, на кону стояли немалые деньги и почётное звание победителя; вот и здесь, отвлёкшись на время от своей тревоги, он следил за борьбой этих молодцев со звериным оскалом и заострёнными волосатыми ушами.
— Ах, этот Деуш — такой славный, — сквозь гул, ахи и охи зрителей пробился к уху Вранокрыла щекотный шёпот Свигневы. — Хоть бы он победил!
«Ну и дурища, — презрительно подумал князь. — А ещё в управительницы метит. Мозгов бы прежде набралась! А! Баба, что с неё взять... Ей лишь бы мордашка посмазливее была — вот и победитель». А вслух он пробурчал себе под нос:
— Бахвальщик он и напоказ играет. А вот второй — тот и есть боец настоящий. Готов биться об заклад, что он всех и победит ныне.
Заинтересованно двинув бровью, Свигнева тут же спросила:
— Об заклад, говоришь? И что же ты готов поставить на Ставро?
— Да что угодно, — не особо раздумывая над своими словами, бросил Вранокрыл.
— А готов поспорить на исполнение желания? — с плутовским прищуром улыбнулась Свигнева. — Победит Ставро — мы исполняем твоё желание. Проиграет — уж не обессудь, будешь исполнять наше.
Вранокрыл хоть и увлёкся схваткой, а нюха не потерял — сразу сдал назад, завидев этот хитрющий блеск в глазах девицы.
— Э, дорогуша, ты меня за язык не хватай! Мало ли, что вы от меня потребуете... Ежели уж ставить что-то на кон, так всё с самого начала понятно должно быть, а не с этими вашими... уловками. Ха! Нашла дурачка... Нет, милочка, втёмную играть я не согласен.
— Ну, как знаешь, княже, — сухо отозвалась Свигнева, отодвигаясь. — Придётся мне владычице доложить, что трусоват ты.
— Ну и докладывай, что хочешь, — невозмутимо пожал плечами Вранокрыл. — Я перед вами выкобениваться и что-то вам доказывать не обязан.
Он кожей чувствовал: его прощупывали, проверяли. Пытались на чём-то подловить, вот только пока князь не мог понять, на чём именно. Каждый миг он ждал подвоха, и это затянувшееся ожидание в сумрачном мире изматывало и нервы, и силы. Неуютный холод полз по спине, спускаясь и охватывая ступни, точно Вранокрыл поставил босые ноги на лёд. Ныла поясница, хотелось откинуться, но лавка не имела спинки, и князь утомлённо облокачивался то на одно колено, то на другое. Схватку Ставро и Деуша он досмотрел равнодушно; когда светловолосый пёс шмякнулся с подвесной площадки на «ежей» и взвыл благим матом, а торжественный голос невидимки раскатисто объявил победу Ставро Паромщика, сердце князя даже не дрогнуло, ни одной тёплой иголочки удовлетворения не кольнуло ему душу. Ему стало всё равно.
— Хм, надо признать, ты угадал, княже, — усмехнулась Свигнева. — Ставро и правда победил. Но это пока первая схватка, ему предстоит сразиться с новыми противниками. Посмотрим, дойдёт ли он до самого конца.
Все последующие поединки, которые были достаточно короткими, Вранокрыл смотрел вполглаза, ни за кого особо не болея. А между тем в окружении владычицы появилось новое лицо — высокая сероглазая девушка в длинном жемчужно-сером платье с открытыми руками и плечами. Её тонкий, изящно выточенный стан охватывал сверкающий пояс с драгоценными камнями, а с головы ниспадали восемь чёрных кос. В округлом, как луна, большеглазом лице угадывалось сходство с Рхумором. Девушка села на принесённую с собой подушку у самых ног Дамрад и с улыбкой вложила в протянутую руку владычицы свои тонкие пальчики, заканчивающиеся острыми коготками, и та их расцеловала, бросая на девушку плотоядный взор. Чудо: её злые губы, почти незаметные на лице из-за светлой краски, наконец-то тронуло подобие улыбки. Девушка устремила взгляд больших холодных глаз на качающийся помост, где в это время боролась очередная пара соискателей. Это был уже второй круг: победители первых восьми схваток сражались друг с другом. Девушка порой что-то говорила владычице, а та благосклонно слушала, слегка наклонив ухо. Приподняв лицо своей собеседницы за подбородок, она приблизила свои губы к её рту, и тот с готовностью раскрылся, принимая жадный и долгий поцелуй. Вранокрыл неприязненно содрогнулся.
— Это ещё что за... — пробормотал он.
— А это матушкино сокровище, моя старшая сестра Санда, — пояснила Свигнева. — Её тут так и называют — Сокровище.
— Это что — ещё один ваш обычай? — с плохо скрываемым отвращением усмехнулся Вранокрыл. — Ну и нравы у вас...
— Да, так у нас, навиев, заведено, — спокойно ответила Свигнева. — Старшая дочь нередко остаётся в своей семье и не заводит себе мужей. Она во всём помогает матери и часто разделяет с нею ложе. Вижу, тебе это неприятно? Ничего не поделаешь, это Навь. И коль уж ты к нам попал, лучше держи своё мнение при себе.
А между тем Ставро Паромщик вышел в третий круг, в котором оставались только две схватки. В качестве противника ему достался пёс с красиво серебрящимися пепельно-русыми волосами и чёрной повязкой на правом глазу. Увечье не мешало ему быть великолепным бойцом, что он и доказал, победив в первом и втором кругах.
— Ставро Паромщик против Бигрена Одноглазого! — прогремел объявляющий голос.
Если предыдущих противников Ставро сбросил на «ежей» довольно лихо, то схватка с одноглазым псом затянулась. Верх брал то один, то другой; зрители в напряжении охали и выкрикивали имена борцов — в зависимости от того, кому они желали победы. А Вранокрыл думал: «Отчего я хочу, чтобы победил этот Ставро? Чем он мне так приглянулся? Он даже не человек, он — Марушин пёс, навий». А вот поди ж ты — отчего-то хотелось князю, чтобы этот невозмутимый и угрюмоватый оборотень остался на шаткой площадке, поборов всех, кто выходил против него. И что-то подсказывало ему, что так и случится: уж очень уверенно шёл Ставро к победе, не показывая даже тени страха или сомнений. Он просто обрушивался на соперника и давил его своей медвежьей силой, оставаясь незыблемым, как гора, и внушая ужас каменной маской свирепости на лице. Ни злобы, ни ярости не отражалось в его взгляде, только спокойное леденящее предупреждение: «Я вас всех на одну ладонь положу, другой прихлопну — мокрого места не останется. Уж не серчайте: коли вышли против меня, так пеняйте на себя».
«Будь он человек — славный был бы молодец, взял бы такого в дружину», — проплыло в голове князя.
Бигрен оказался непростым противником для Ставро: он был крупнее и мощнее на вид. На его широкой, бугрящейся мускулами спине уместились бы, наверно, два таких человека, как Вранокрыл. Желая скорее добиться победы, он коварно пустил в ход зубы, и Ставро издал раскатистый рявк — звериный крик боли. Воспользовавшись его слабостью, Бигрен повалил темноволосого оборотня, и они принялись кататься по опасно качавшейся площадке, сцепленные в единый рычащий клубок. Казалось, борцы вот-вот упадут на «ежей» вместе, кубарем скатившись с края... Или один утащит второго за собой.
— Ну, ну, давай, — шептал Вранокрыл, сжимая кулаки. — Поднажми!
Словно услышав его, Ставро извернулся под соперником, ударил... И оказался на ногах. Но коварства Бигрену было не занимать: он принялся раскачивать площадку, вынуждая Ставро потерять равновесие. Однако тот не оробел — ухватился за цепь и взметнулся на столб, держась на его плоской, но очень узкой вершине каким-то чудом.
— Эй, слезай оттуда! — крикнул Бигрен. — Струсил?
Но Ставро взобрался туда не от страха. Высоко взлетев в прыжке, он мощным приземлением расколол площадку пополам, и Бигрен с воплем рухнул на «ежей». Сам же темноволосый пёс избежал падения, повиснув на одной из половинок.
— Ого! — гулко выдохнула вся палата.
Впечатлённые зрители хлопали в ладоши и топали ногами, отчего ступни Вранокрыла ощутили щекотную дрожь пола.
— Победа за Ставро Паромщиком! — протрубил ведущий-невидимка. — Но помост сломан... Нужно время... на его починку!
Ставро между тем лихо спрыгнул на пол за пределами ограждения и поклонился владычице. Та задумчиво теребила подбородок, а в её взгляде зажёгся интерес. Перемолвившись несколькими словами с Сандой, она приветствовала победителя этой схватки милостивым кивком.
Пока сломанный помост сколачивали, зрителей развлекали полуголые девицы, исполнявшие дикую, необузданную пляску под звуки бубна, трещоток и барабанов. Вранокрылу эта пляска показалась судорожными корчами взбесившихся ведьм: девицы взмахивали волосами, сверкали выпученными глазами, скалили клыки и сотрясали своими прелестями так, что князь, чувствуя неловкость, отвёл взгляд.
Помост починили, и началась вторая схватка третьего круга. Глядя на двух дюжих псов, пыхтевших от усилий, Вранокрыл гадал: кто же из них достанется Ставро в соперники в решающем поединке? Может, вот этот детина с коротко выстриженными висками и копной мелких светлых косичек? Ну и шея у него — как у быка! А зад — маленький, поджарый, с тугими полушариями ягодиц, плотно обтянутых кожаными штанами. Или, быть может, его противник — чернявый, с орлиным носом и светло-карими глазами янтарно-жёлтого оттенка?
— А-а! — взревел светловолосый, грохнувшись с площадки.
По его телу струились ручейки крови, а на спине и боку он вынес, выкарабкиваясь из ограждения, нескольких застрявших «ежей». Прочих увечий падение ему не нанесло: кости у него были, по-видимому, просто железные.
Чернявого победителя звали Джеслов Мясник. Может, он и правда трудился мясником, а может, получил это прозвание за свирепость — об этом Вранокрылу оставалось только гадать. Двигался он то гибко и текуче, то вдруг резко подсекал, стараясь зацепить соперника за ноги. За всю схватку Ставро несколько раз был на грани падения, но каким-то сверхъестественным усилием оставался на площадке, показывая не только свою непробиваемую, сметающую всё на своём пути медвежью силу, но и ловкость. Он принимал способ борьбы противника, подстраивался под него; наблюдая за предыдущими поединками, он успел изучить то, как Джеслов двигался, в чём был силён, а в чём — не очень. Впрочем, оба уже несколько выдохлись после трёх кругов, а потому яркое и напряжённое начало боя перетекло в вялое противостояние. Псы просто старались сдвинуть друг друга с места и подтолкнуть к краю, что удавалось им с переменным успехом. Нужно было что-то резкое и неожиданное, чтобы этот тугой узел развязался.
Вдруг Ставро отлетел к краю площадки и едва не сорвался вниз, но успел ухватиться за цепь и повис. От Вранокрыла ускользнуло, почему это произошло: чернявый пёс не наносил явного удара рукой или ногой — Ставро как будто отбросила некая невидимая сила.
— Запрещённый прием! — громовым раскатом раздался грозный голос. — Джеслов Мясник... использовал невидимый удар... хмарью! Он думал... что этого никто не заметит?! Позор! Правила нарушены!
Разочарованное «ах» прокатилось холодящей волной, а Джеслов вскричал:
— У меня это вышло невольно! Простите!
Владычица поднялась на ноги, и все взоры тревожно устремились на неё.
— Вольно или нет, но это противоречит правилам, — щёлкнули, как хлыст, её слова. — Позор ему!
Под свист и улюлюканье Джеслова выпроводили вон, а усталый Ставро спустился на пол и, пошатываясь, приблизился к престолу. Не доходя нескольких шагов до лестницы, он опустился на колени — весь в кровоподтёках, с разбитой губой и пьяным от изнеможения взглядом.
— Встань, победитель, — сказала ему владычица Дамрад, простирая руку вперёд величавым движением. — Тебя проводят в мои покои, омоют и накормят. А завтра, отдохнувший и с зажившими ранами, ты предстанешь передо мной.
*
— Да... Вырождаются князья Воронецкие.
Вонзив острые клыки в мясо на косточке, Дамрад оторвала кусок и принялась сосредоточенно жевать. Длинный стол, за который могла усесться не одна сотня гостей, был накрыт только на двоих; между кушаньями стояли масляные плошки с тлеющими фитильками, и их колышущееся тусклое пламя отражалось острыми искорками в глазах владычицы. С высокой спинки её троноподобного кресла на Вранокрыла пялились уродливые хари вырезанных из дерева чудовищ — полуящеров, полульвов.
Мясо было слабой прожарки, с кровью; Вранокрылу такое не нравилось, и он налегал на птицу и тонкие подслащённые лепёшки, которые пеклись здесь вместо привычного князю хлеба. Рыба тоже оказалась съедобной, невзирая на свой облик чёрной, скользкой и длинной, как змея, гадкой твари. К рыбе был подан незнакомый овощ — горячие печёные клубни, покрытые тонкой серой кожурой, под которой скрывалась золотистая рассыпчатая сердцевина. Назывались эти клубни земняками, так как росли в земле.