Празлник Орхиффей

— Элла Агон.

"- Видишь ли, я тот, чье имя держат в секрете от детей, а леди вслух его не произносят!"

" — Это Орхиффеи. Они всегда туман вокруг себя напускают, чтоб всех и все запутать. Чем прекрасней Орхиффея, тем гуще туман вокруг неё. Ах, Орхифеи! Я уже чувствую их пьянящий запах!"

Праздник Орхиффей.

Там все происходит во внутренних мирах*.

— Бобчик.

Близилось время жатвы. "А урожай в этом году, как никогда хорош"! — вот уже в который раз повторил Боб, оглядывая свои обширные владения. По раскрасневшемуся от жаркого полуденного солнца лицу фермера расползлась самодовольная улыбка. Мысленно он уже продал собранную пшеницу и разложил по карманам денежки. О, этот любимый образ купюр в кармане всегда приводил толстяка в экстаз!

Мимо пролетела небольшая группа фаллокрылов. "Смешные они, — подумал Боб, — Где-то я их уже раньше видел. Не могу припомнить. Да, ладно, ну их всех! Сейчас о работе думать надо"! Уверенная походка, серьезные мысли. Но, не успел мужчина дойти до ближайшего пересечения дорог, как его раздумья были прерваны шумными возгласами и задорным смехом. Показалась ещё одна компания "веселых парней".

— Эй! Ребята! Куда торопитесь?! — Прокричал Боб им вдогонку, и даже не надеясь получить какой-либо ответ, зашагал дальше. "И, что за народ!— рассуждал он сам с собой.— Летят, трубят, непонятно чему радуются. Мне бы их заботы"! Но, тут один фаллокрыл притормозил, и, сделав несколько кругов над фермерской головой, взлетел, со скоростью, выпущенной из лука стрелы, завис на мгновение, и тут же, не раздумывая, штопором спикировал вниз. "Ничего себе экстрим"! — Боб остановился, и начал наблюдать за происходящим. А фаллокрыл поняв, что его заметили, начал демонстрировать настоящий высший пилотаж. Пораженный фермер смотрел на все эти выкрутасы, с отвисшей от удивления челюстью. "Летчик" же, отработав свою программу, напряженно застыл как раз напротив этого вожделенного отверстия. Ничего не подозревающий фермер продолжал наблюдение, не меняя дислокации. Реакция была мгновенной. Фаллокрыл как, выпущенный пушечный снаряд помчался к намеченной цели. Толстяк не успел и глазом моргнуть, а цель уже была взята. Попадание все сто процентов.

— Хулиган! — Боб сплюнул на землю вязкую жидкость. — Вот я тебя! — Фермер протянул руку, пытаясь ухватить маячившего у него под самым носом нарушителя спокойствия, но тот увернулся и завис неподалеку. Толстяк повторил попытку, но фаллокрыл был проворнее. И тут началась настоящая погоня. Не на шутку разозленный Боб, плюясь и ругаясь, гонялся за ускользающим, из растопыренных рук крылатым ловкачом. Наконец, поняв, что проказника ему не поймать, Фермер остановился и так, того обложил, что самому тошно стало.

— Ой, какие же мы здесь все серьезные, шуток не понимаем! — Болтаясь у самого фермерского носа, распевал фаллокрыл.

— Да, пошел ты! — Толстяк все еще тяжело дышал, после недавних гонок. — Хрен немытый!

— Ой, только не надо меня пугать моей же родней! — Фаллокрыл, вдруг резко начал уменьшаться в размерах. — Праздник у нас ноне! Стрельба с фейерверком! Праздник Орхиффей! — Устало прошмякал он, и лениво помахивая круглыми крылышками, потащился в сторону холмов. "Вот, догоню ребят, — бормотал он, — скажу, что впрыснул три, нет, четыре раза подряд"!

— Да, пошел бы ты куда подальше, со своими праздниками! — Прокричал Боб в сторону удаляющегося фаллокрыла . — Фу! Ну, и гадость! — Толстяк, все еще продолжая плеваться. — Что еще за праздник! Какие могут быть праздники накануне жатвы!? И вообще, кто они такие эти Орхиффеи? Вот народ, чего только не придумают, лишь бы, не работать!

— Так они и летят на работу! Они трудятся не жалея сил, на благо Орхиффей. — Послышалось снизу.

— Так. А это кто еще там голос подает? — Боб тут же решил все выяснить. Он нагнулся, пытаясь разглядеть пространство под своим необъятным животом, но, несмотря на все героические старания, бедняге даже кончиков своих огромных башмаков увидать не удалось.

— Это я! Твой лучший друг!— Пропищал кто-то, пытаясь говорить басом.

— Какой еще друг! Нет у меня никаких друзей!

— Я сейчас! Тесновато чего-то мне здесь стало! — пискляво басил все тот же кто-то. — Вот я сейчас выберусь, тогда и поговорим!

— Ты? Ты кто такой? — Фермер, вытаращив глаза, глядел на толстенько коротышку в красном дождевике.

— А ты кто такой? — Спросил в свою очередь тот, натягивая на лысину капюшон.

— Я? Я Боб.

— А я. Даже не знаю. Как бы тебе, Боб это проще объяснить. Видишь ли, я тот, чье имя держат в секрете от детей, а леди вслух его не произносят!

— Секретный агент?

— Бывает. Но, суть не в том.

— Тогда в чем?

— В единении. И еще. Я твой лучший друг!

— Да, да, да! Размечтался, лысый!

— Знаешь, Боб, не люблю я этих фамильярностей, — не обращая внимания на ироническое замечание фермера, продолжал свое представление коротышка. — Зови меня просто. Бобчик! Ну, что, будем знакомы?! — Он подпрыгнул, пытаясь схватить Боба за руку, но этого ему сделать не удалось. И, юркий коротышка, недолго думая, ухватился за широкую синюю штанину фермерского рабочего комбинезона.

-Да отстань ты от меня! Тоже мне еще лучший друг нашелся! Бобчик. Что за глупое имя! — Он стряхнул со штанов назойливого болтуна.

— Ой! Что за глупое имя! Что за глупое имя! — Подпрыгивая на одной ножке, передразнивал фермера Бобчик. — Я, что ли его выбирал! На себя посмотри!

— А, что я? Я в полном порядке!

— Ну, если ты в порядке, то тогда значит и я тоже в полном порядке, — продолжал подпрыгивать Бобчик. — Пошли?

— Это еще куда?

— Что за вопрос! На Праздник Орхиффей, конечно!

— Вот прицепился! Никуда я с тобой не пойду! Дела у меня. Понял?

— Не понял.

— Чего здесь непонятного? Жатва у меня на носу! Это ты, надеюсь, понимаешь?

— Ну, на носу, если предположить чисто теоретически, — Бобчик перестал прыгать и начал раскачиваться, словно задумчивый маятник, — я бы с большим трудом возможно бы и понял. Но, жатва. Нет. Этого я понять не могу!

— Жатва, это то, что не может ждать! Ясно?

— Нет, Боб, ты не прав! — Коротышка перестал качаться. Он напрягся и застыл на месте. — Ты даже представить себе не можешь, насколько ты не прав! — Стараясь как можно серьезнее, четко выделяя каждое сказанное им слово, произнес тот, имя которого леди вслух не называют. — Я. Я и только я, это то, что не может ждать! Ну, идем же, наконец!

— Да, наглости тебе не занимать! Надо же, такой маленький, а настырный, как большой! Тоже мне еще, командир нашелся! Мальчик с пальчик! И почему это ты вдруг решил, что я должен с тобою куда-то идти?

— Ой, ну, сколько же можно тебе повторять! Потому, что я твой лучший друг! Так ты со мной, или, как? — И не дожидаясь ответа, Бобчик решительно двинулся вперед.

— Друг! Что за друг! Я тебя не знаю, никогда не знал и знать не хочу! Понял! Иди, откуда пришел!

— Прощай Боб! — Безразлично сказал тот, чье имя держат в секрете от детей, и. не оглядываясь, быстро засеменил в нужном ему направлении. — Только я на прощание тебе вот что скажу. — Не сбавляя темпа, продолжил он. — Я без тебя не пропаду, а вот ты без меня. Ха-ха-ха! А вот ты без меня, ай, ай, ай! Ну что такое ты без меня, своего лучшего друга? Да ничего! Пустое место! Смех один!

— Ты Бобчик безответственный, несознательный, несерьезный и легкомысленный тип! — Крикнул Боб вслед, уверенно шагающему Бобчику.

— Да, знаю! Урожай ждать не может! — И, лысый толстячек, быстро удаляясь, скрылся из виду.

— Да! Не может урожай ждать! — идя в другую сторону, рассуждал Боб. — И, что за день сегодня, просто наваждение, какое-то! Один с мокрыми фокусами, другой с непонятными претензиями! С ума сойти можно! — Он сделал еще несколько шагов, засунул руку в карман, и вдруг застыл, как громом пораженный. — Эй! Постой! Подожди! — Фермер бросился догонять коротышку, но того уже и след простыл.

Боб метался по дорожкам, как подстреленный бизон. Его сердце билось, как испуганная птица в клетке. Бобчика, его лучшего друга Бобчика, нигде не было видно! "Все! Конец! Я потерял его"! — Холодея от ужаса, думал он.

— Бобчик! Дружище! Где ты? Вернись! — Орал фермер, что было сил.

А в ответ тишина. Только легкий ветерок слегка покачивает склонившиеся к земле под тяжестью зерен золотистые колосья. Измученный, потерявший последнюю надежду отыскать своего лучшего друга, среди полей, на перекрестке двух дорог, обхватив всклокоченную голову огромными мозолистыми руками, сидит застывший в глубоком отчаянии фермер Боб.

Но, вот зашевелился один колосок. А за ним еще несколько. А потом из-за стебельчатой стены высунулась родная лысая макушка. А за ней, пыхтя и сопя, показался и сам владелец драгоценной лысины, толстый коротышка в красном дождевичке.

— Ты чего орешь?

— А ты где был?

— Где я был, где я был! Что, уже и в кусты сбегать нельзя? Дела у меня там. Неотложные. Понятно? А ты, передумал, значит?

— Я подумал. Я поразмыслил. Я все взвесил и решил, что было бы с моей стороны крайне безответственно тебя одного без присмотра оставить. Вот, так!

— Это спорное предположение, но мне его сейчас оспаривать нет никакого интереса. Друзья?

— А куда же я денусь! Друзья, конечно!

— Тогда идем. Торопиться надо, а то всех малышек расхватают, понял?

— Не понял. Но, несмотря на всю нелепость и абсурдность сложившейся ситуации, я вынужден с тобой согласиться и подчиниться. Теперь ты руководишь! Показывай Бобчик дорогу!

— Нам к тем холмам. Где-то там, на влажных скользких склонах и растут прекрасные Орхиффеи.

— О! Смотри! Там! Видишь!? Холм один, весь туманом заволокло.

— Ну и что?

— Что-то там не так. Солнце светит, на небе не облачка. Вся округа видна, как на ладони, а там туман.

— Это Орхиффеи. Они всегда туман вокруг себя напускают, чтоб всех и все запутать. Чем прекрасней Орхиффея, тем гуще туман вокруг неё. Ах, Орхифеи! Я уже чувствую их пьянящий запах!

И Бобчик помчался, не разбирая дороги.

2. Орхиффеи.

Окруженные, клубами густого тумана, Боб и Бобчик поднимались по узкой тропинке.

— Ну, и попал же я из-за твоих глупых желаний в ситуацию! — Кряхтя и тяжело дыша, бурчал недовольный Боб. — Лезу в гору, как какой-то безумный альпинист экстримал! Ох, не нравится мне все это мероприятие! Может, вернемся, а? Ну, ничего же здесь, кроме этого тумана нет. Сам видишь! Давай вернемся, пока чего плохого с нами не произошло, а?

— Ты закончил?

— Что закончил?

— Ныть, ты уже закончил, говорю? А то мы уже пришли. Слышишь?

— Нет. Не слышу. Совсем ничего не слышу.

— Тсс... там такое хлюпанье, слышишь? — зашептал Бобчик. Это Орхиффеи. Это они так фаллокрылов к себе заманивают.

— Ага, слышу. И даже, как мне кажется, начинаю кое-что понимать. Так, Орхиффеи, говоришь, зовут фаллокрылов. А мы, что мы с тобой здесь тогда делаем!? Может, объяснишь!? Кто мы, по-твоему, такие!? Я, что, похож на фаллокрыла!? — Боб растопырил руки и помахал ими в воздухе. — Или может ты у нас фаллокрыл? Что-то не больно похож!

Бобчик остановился. Задрал голову, и, разглядывая Боба, обошел его вокруг.

— Нет, не похож. Ничего общего не вижу. — Он еще раз обошел фермера. — Я даже больше Боб тебе скажу, я вообще здесь, на этом месте ничего не вижу. А вот, я. Я, совсем другое дело! Я не пустое место!

— Ладно, согласен. Ты не пустое место. Но и не фаллокрыл же! Одной существенной детали не хватает. Крыльев у тебя нет!

— Заметил, наконец! Крыльев у меня нет! Да откуда же им взяться! Эх, не фаллокрыл я! Я всего лишь тот, имя которого джентльмены "ледям" вслух не говорят. И еще я король. Владыка всех этих фаллокрылов, и мечта всех местных Орхиффей! Правда..., — замялся Бобчик,

-Что, правда?

— Они об этом пока ещё не знают.

И тут опять послышалось хлюпанье. А потом, окутанная туманом пред ними предстала первая Орхиффея. Несколько фаллокрылов кружилось вокруг её раскрытого бутона в ожидании, своего товарища, который забрался в Орхиффею и так активно там двигался, что та раскачивалась, как маятник, довольно при этом похлюпывая. По всей видимости, это занятие сильно утомило маленького фаллокрыла, потому, что вскоре он выбрался наружу весь мокрый и сильно измятый. Освободившееся место тут же занял свежий фаллокрыл. Он нырнул в открытое лоно, и тут же выбравшись на поверхность, освободил свое место товарищу, который, проделав то же самое, передал эстафету другому. Так они и выполняли это упражнение, постоянно сменяя друг друга, и стараясь не сбиться с ритма. "Просто удивительно, — думал Боб, — как эти маленькие создания умудряются не промахиваясь, влетать в это почти неприметное отверстие"!

— Ловко это у них получается! — Высказал он свое восхищение вслух.

— Ерунда! Самое трудное это раскачка, — вступил в разговор небезызвестный, помятый фаллокрыл, который раскачал Орхиффею, — а остальное, уже дело техники. Раскачка, это настоящее искусство! Да, это работа для профессионалов, — продолжал он с гордостью.

— Ну, что, Боб, идём дальше? Не будем им мешать!

Но Боб, не слишком торопился. Он пытался спокойно оценить ситуацию.

— Может ты с нами? Нам такой профессионал по раскачке очень бы пригодился. У нас по этому вопросу никакой информации не имеется.

— Я был бы рад, парни вам помочь, — ответил "помятый", — но эту работу, каждый должен выполнить сам, иначе такая неразбериха начинается, что ай-ай-ой!

— А как же те ребята, твои товарищи, которые так ловко кувыркаются? Похоже, что их последствия не сильно беспокоят? — Продолжал расспрашивать "помятого" Боб.

— Этих? Пустяки, молодежь забавляется! Они же балуются, ну или тренируются на тренажере, как бы.

— Как на тренажере?

— Так это же... Она не настоящая. Тренажер для начинающих. А я, опытный фаллокрыл. Помню, мне в свое время удавалось раскачивать даже самых безнадежных Орхиффей. А сейчас, вот, за молодёжью присматриваю. Чтобы не проказничали, куда ни попади.

— Понятное дело. В моих владениях порядок должен быть везде!

А, знаешь, о чем я мечтаю? — Не обращая внимания на кривую усмешку "помятого", задумчиво произнес, Бобчик. — Найти ее. Настоящую. Ну, ты меня понимаешь!

— Я уже ничего не понимаю и не соображаю! Я не понимаю, кто я, где я, и что я в этой оранжерее делаю! И если ты, куда-то не туда влезешь, то я хотел бы тебя заранее предупредить, что я снимаю с себя всю ответственность! Я все буду отрицать! Понятно? — Продолжая нелегкий путь наверх, воспитывал друга Боб. И неизвестно, к чему бы все эти наставления их привели, если бы в густом тумане не раздался знакомый уже им звук.

— Шмяк-шмяк-шмяк!

— Ты, тоже это слышал?

— Да, это они. Где-то рядом. — Прошептал, трепеща от волнения, король фаллокрылов.

— Может, не пойдем? Давай не будем торопиться! — Тоже шепотом заговорил фермер.

— Мы только подойдем, посмотрим, побеседуем, обстановку выясним. А тогда будем действовать по обстоятельствам.

— Ой, не нравится мне все это, может, дальше пойдем, наверху поищем.

— Нас никто не заставляет там задерживаться. Мы же только посмотрим!

— Ладно, ты их видишь?

— Они там, в том облаке из густого тумана. — Чуть ли не заикаясь, шептал Бобчик. Его всего трясло, как в лихорадке.

Друзья нерешительно вошли в "облако". А там... Боб застыл, а Бобчик поскользнулся и упал.

— Вот это, да! Таких красавиц я никогда не видел! У меня, прямо дыхание, чуть не остановилось!

— Да, особенно, та кремовая.... Во мне вся кровь вскипела...

— Кремовая, тоже ничего, но шоколадная! Есть от чего голову потерять! Рискнем?

— А, что нам ещё остаётся?

Две прекрасные Орхиффеи обрамленные густым туманом плавно раскачивались. — Шмяк-шмяк-шмяк, шмяк-шмяк-шмяк! — тихо шептали они. И от этого нежного шепота, обе головы двух лучших друзей пошли кругами, а разум заблудился в узких лабиринтах извилин, у кого они имелись. "На свете нет ничего прекраснее, чем раскачивающаяся Орхиффея", — Думал Боб. "На свете нет ничего более желанного, чем влажная Орхиффея", — поднимаясь, шептал Бобчик.

А Орхиффеи? Они не о чем не думали. Они раскачивались, болтали, и сводили всех с ума, с пути и со всего остального, с чего можно свести. Они были самыми красивыми Орхиффеями на этом холме, и они об этом знали. И этих знаний им было вполне достаточно для того, чтоб ни о чем больше не беспокоиться.

— Здравствуйте, красавицы! — Поприветствовал их фермер.

— Привет, крошки! — Пропищал басом Бобчик.

А подружки, тем временем, не обращая внимания на приветствия, продолжали беседовать между собой,

— ... а я ему и говорю, шмяк-шмяк-шмяк, ты, что, себе позволяешь! А он представляешь, сам ну никакой, а туда же!

— Да... Шмяк-шмяк-шмяк....

-И не говори, подруга! Для них, это как бы особенный вид. шмяк-шмяк-шмяк, удовольствия!

— Да, что ты говоришь! Это так, так, шмяк-шмяк-шмяк, отвратительно!

— Добрый день!— уже громче произнёс фермер. — Извините, что прерываю вашу беседу, но хочу обратить ваше внимание на то, что у вас гости.

— У нас, что? Шмяк-шмяк-шмяк , — шоколадная Орхиффея, посмотрела на Бобчика таким уничтожающим взглядом, что, тот в одно мгновение съежился и потерял всю свою решительность.

— Ты заметила, — обратилась она к своей кремовой подруге, — говорят, что у нас, какие-то, шмяк-шмяк-шмяк, гости, оказывается.

— Нет. Все нормально.

— Ну, вот, и подруга говорит. Нет у нас , шмяк-шмяк-шмяк , гостей!

— Хорошо, допустим, — сказал фермер, — что нужно сделать, чтоб нас увидели, внимание так сказать, нам уделили?

— Для того , шмяк-шмяк-шмяк, увидели, нужно быть, шмяк-шмяк-шмяк, видимым, — произнесла кремовая Орхиффея, наградив в свою очередь, короля фаллокрылов таким же презрительным взглядом, как и ее шоколадная подруга. Бедняга Бобчик весь поник и окончательно съежился. Ни дать ни взять, сморчок в измятом дождевичке.

— Извините, мы сейчас. — Фермер вынырнул из тумана. Бобчик, уныло поплелся за ним.

— Что будем делать?

— Не знаю, совсем не знаю! Растерялся я. Никак, не могу сосредоточиться! Делай, что-нибудь! Выручай!

— Ну, ладно, не отчаивайся, дружище! Есть одно средство. Никогда ещё ни в одном деле не подводило. Вот увидишь, любую, какую захочешь Орхифею, как магнитом притянет и сделает нежной и ласковой.

— Тогда действуй! Я в полном отчаянии! Не дай мне опозориться!

— Видишь ли, это связано с непредвиденными расходами, а я этого не люблю.

— О чем ты говоришь! Ты разве не видишь, что я, твой лучший друг, опозорен и, почти уничтожен! Я чувствую, что начинаю терять уверенность в себе! Если ты сейчас не дашь мне возможность реабилитироваться, то это моё состояние может превратиться в хроническое! А, там и до депрессухи , не далеко! И, прощайте, все мечты, надежды и планы на будущее!

— Ты, что? Всё это серьёзно мне говоришь?

— Боб, ты даже представить себе не можешь, насколько все это серьезно для нас обоих.

— Ладно. Эх! Чего только не сделаешь, ради своего лучшего друга! Ты, Бобчик, только не огорчайся! Я всё устрою! Увидишь, сейчас они у нас, как птички певчие зачирикают! Ну, я пошел! А ты готовься к штурму!

— Угу. Да, я уж постараюсь!

— Ну, что красавицы мои, — с деланной бодростью произнес, вернувшийся к Орхиффеям Боб. — Может, вы все же, обратите на моего друга внимание?

— Может, мы бы и обратили б, если б видели, шмяк-шмяк-шмяк, на что это внимание обращать! — Съехидничала кремовая красавица, невинно при этом хлопая фиолетовыми ресницами.

-Тогда может это вам зрение улучшит? — Фермер вытащил из кармана достойную купюру и протянул её кремовой Орхиффее.

— Что это?

— Как, что? Деньги, конечно.

— Ах, разве это деньги?

— Мало? Ну, ладно, я человек не бедный, могу добавить. — Боб достал ещё одну купюру и отдал её все той же кремовой Орхиффее.

— Нет, ты мне объясни, что это ты мне шмяк-шмяк-шмяк даешь?! — возмутилась она.

— Это деньги, и не говори, что мало.

Кремовая Орхиффея взяла вторую купюру, приложила её к первой, повертела, потом свернула в трубку, и передала своей шоколадной подруге.

— Ты, что-нибудь понимаешь?

— Честно говоря, не шмяк-шмяк-шмяк.

— А я, кажется, начинаю догадываться! Похоже, что тот, сморчок в красной резинке, совсем не на что не годен! Так они хотят, чтоб мы этим, шмяк-шмяк-шмяк, — она показала на свернутые в трубку деньги,— они хотят, чтоб мы с этим мусором, шмяк-шмяк-шмяк, и оставались довольны, понимаешь теперь?

— Это, правда?

— Ну, в общем, да. Я хотел, что бы мы все были довольны.

— Нет, ты представляешь? — возмущению кремовой красавицы не было конца. — Мы тут в процессе шмяк-шмяк-шмяк ожидания, созрели совсем, а эти приходят, сначала предлагают нам высохшего сморчка, а потом вообще, какие-то, грязные листочки шмяк-шмяк-шмяк подсовывают!

— Знаешь, подружка, это извращенцы. Я слышала об этом. Но, вижу впервые.

— Да, точно, извращенцы! Как же я сразу не догадалась!

— Мой друг, никакой не извращенец! Ему просто время нужно, чтоб к обстановке привыкнуть. Он не может так сразу свою голову, куда попала без разбору всовывать.

— Ну, во-первых, с тобой здесь никто не разговаривает! А во-вторых, мы вам тут ни кто попало, шмяк-шмяк-шмяк, а лучшие! Так, что нечего свои проблемы на нас сваливать!

— Время ему нужно, шмяк-шмяк-шмяк, чтоб привыкнуть! Что только не придумают, чтоб свою несостоятельность оправдать! Слышала, они тут время "собралися" проводить!

— Да, вот именно о такой компании, я всегда и мечтала!

— И не говори, подруга. Ну, чего ждете? Не видите, вас тут не принимают!

— Ладно, мы уйдём. Деньги верните.

— Какие деньги? О чем это они? — Обратилась шоколадка к подруге.

— Понятия не имею! Говорит, что он чего-то нам давал.

— Слушайте, уходите лучше, пока мы окончательно не рассердились и охрану не позвали!

— Это кого еще?

— Диких трутней самураев! Желаете познакомиться?

— Ладно, идем, не видишь разве, что толку тут не будет!

— Ну, да. Тебе то, что, а я на приличную сумму влетел!

— Эх, ну что такое твои проблемы, в сравнении с моими несчастьями! Он влетел! А я низвергнут, подавлен, унижен, уничтожен!

— Ну-ну. Перестань ты так расстраиваться! Всё не настолько трагично! Мы, просто не в ту сторону свернули. Заметил, за всё время пока мы там были, ни один фаллокрыл к этим нашим красавицам не пожаловал. И, между прочим, я заметил, что фаллокрылов в этом районе, вообще не видно. Может мы, какой предупредительный знак пропустили? Предполагаю, что эти подруги не только с нами так обошлись.

— Ты думаешь?

— Уверен!

— Так ты мне советуешь этот эпизод забыть?

— И как можно быстрее!

— Ладно, я постараюсь.

— Вот и молодец! А теперь давай выше поднимемся, там уж наверняка найдется такая, как надо!

Дорога в гору не была легкой. Им предстояло подниматься по крутому скользкому склону, по узкой, едва заметной из-за густого тумана тропинке. Но, несмотря на очевидные трудности, друзья отважно двинулись в путь. Идут. Молчат. У каждого свое на уме.

— Слышишь, Бобчик! Похоже на то, что мы сбились с пути, заблудились! Я в этом тумане тропинку потерял, ну ничего не видно, вот напустили!

— Угу, и не слышно ничего. Куда они все попрятались, понять не могу! Ты ничего, не слышал?

— Нет. Говорю же тебе, мы с пути сбились, здесь наверняка никого не-е-е-е-ет...—

Фермер сделал всего лишь один шаг в сторону и тут же скатился по крутому склону в глубокую яму.

3. Лили.

— А-а-а-а! — Это скатился Бобчик. В яме было темно и сыро, но зато там не было тумана. Боб поднялся на ноги, огляделся, и тут же обнаружил, что кроме него и Бобчика там находится кто-то еще. Из темноты на них испуганно смотрела Орхиффея. Бедняжка дрожала, от страха, прикрываясь рваным листом.

— Ну и ну! Ты чего это сюда забралась? Все цветочки наверху, а ты в яме и даже туману не потрудилась напустить.

— А зачем мне здесь туман? Сюда все равно никто никогда не залетает. Я, как провалилась в эту яму, так и сижу в ней, выбраться не могу. — Немного успокоившись, сказала она, продолжая выглядывать из-за листа.

— Угораздило же тебя! Как ты сюда попала?

— Сама не знаю. Я на горе, у тропинки была. Все хорошо, нормально, как у всех. А потом что-то рухнуло, и вот я в яме. А вы?

— Мы? Случайно, конечно! В гору поднимались, да в тумане заблудились. Один шаг в сторону, и вот мы здесь.

— Да, понимаю, иначе, сюда и не попасть. Только случайно или по ошибке. Вы такой.... Такой красивый!

— Ты, действительно так считаешь?

— Что именно?

— Находишь меня красивым?

— Да, очень! Ведь вы такой большой и сильный! Вокруг вас Орхиффеи, должно быть толпами кружат.

— Да, уж! Вот только что едва убежал от возжелавшей меня толпы голодных Орхиффей. А ты, хотела бы меня вкусить?

— Ах! Вы, шутите. Вы для меня, как несбыточная мечта!

— Иногда мечты сбываются.

— Только не мои. Мои мечты никогда не сбываются! Да, я уже давно и не мечтаю ни о чем...

— О! Как же вы непростительно не правы! Ни одна, даже самая потерянная Орхиффея не должна лишать себя надежды на осуществление мечты. Я немедленно должен подарить вам эту надежду. Готовы ли вы принять меня!

— Я трепещу в предвкушении этого момента!

— Тогда я весь ваш!

— О! Какой же вы!

— Какой? Говори, сладкая моя!

— Большой!

И в этот волнующий момент, совсем некстати, в разговор вступил Боб.

— Извините, но нам с господином срочно нужно переговорить! —

Он отвел Бобчика в сторону.

— Ты, что? — возмущенно зашептал Боб. — Ты погляди на неё! Она же вся измятая, изломанная. Бледная какая-то. Это же Орхиффея из ямы! Ты, подумал, во что лезешь!

— Я ее хочу, а она меня принимает!

— Да она, находясь в такой дыре кого угодно примет! Опомнись!

— Она говорит, что я большой!

— Слушай ее больше, так и не такое услышишь! Да она тебе все, что угодно скажет, лишь бы ты ей помог из этой ямы выбраться!

— Ты что, Боб, не понимаешь, или у тебя совсем ум поехал и уши заложило? Она говорит, что я большой!

— Да, слышу, я! Тоже мне еще, гигант нашелся! Не верю я ей, вот, что! Лапшу она та тебя вешает!

— Нет, ничего не вешает. Я чист и невинен, как младенец!

— Да, врет она все, понятно!

— Боб, дружище, ну о чем мы здесь с тобою спорим, ну если ты мне не веришь, то пойди и сам у нее спроси!

— Ну, не знаю. Неудобно как-то мне у нее про тебя расспрашивать. — Фермер потоптался на месте, но потом все, же набрался храбрости, подошел. — Слышь, ты, Орхиффея, ты, что, и, правда, так считаешь? Ну, что он, — Боб указал, на стоявшего во всей своей первобытной красе, Бобчика, — что он это, ну, как бы, большой?

— Ах! Шмяк-шмяк-шмяк! Какой же он большой! Нет, он не большой, он, он огромный! Вот он какой!

— Теперь слышал!? Милая, я лечу к тебе и я весь твой! — И никакая сила в тот момент не смогла бы удержать на месте воспарившего владыку фаллокрылов.

......................

"Нет, ну врет же! Знаю, что врет, а все равно приятно! А этот, совсем обезумел"! — думал Боб. — Ну что, друг мой, ты доволен? — произнес он вслух. — Успокоился, наконец? Давай-ка выбираться из этой ямы! Нам с тобой домой пора!

— Я без неё никуда не пойду.

— Хорошо. Оставайся.

— Ага, прощай, дорогой!

— Как это, прощай?! Подумай, что говоришь! Ты же пропадешь без меня!

— Не пропаду. Я затеряюсь. Вот, что я сделаю. Я затеряюсь в лоне этой прелестной Орхиффеи, кстати, ее зовут Лили. А вот ты, что без меня делать будешь, кем станешь?

— Да, знаю! Знаю, что я без тебя смех один! Не пугай. Лучше скажи, что предлагаешь?

— Мы должны взять её с собой!

— Да зачем она нам? Ты только погляди на нее! Она же страшнее того сорняка, что растет на клумбе моего соседа!

— Ну, я на клумбу твоего соседа не заглядывал. У меня там нету никакого интереса. А насчет красоты, так меня, как знаешь, на конкурс "мистер заветный огуречик" пригласить забыли. И художникам, как мне известно, я не позировал. И символ плодородия с меня, как знаешь, пока, что не ваяли.

— Хорошо, допустим, что мы её возьмём с собой. Как мы её вытащим, как на свет покажем? Она же погибнет, ослепнет от ярких лучей!

— Боб, я знаю, что ты этого не допустишь! Ты должен придумать, как защитить её, позаботиться о ней. Сделай это! Ради меня, Боб! Ради нашей с тобой общей цели!

— Ну, скажи, зачем нам все эти проблемы? Что ты так в неё вцепился?

— Ах! Тебе не понять! Она создана для меня! Я это сразу понял, когда почувствовал исходящее от нее тепло. Как ты думаешь, мы случайно упали в эту яму? Нет, Боб. Это судьба!

— Не верю я таким глупостям, но если ты решил, что эта дырявая Орхиффея и есть твоя судьба, тогда объясни мне, что я должен делать?

— Если без фантазий, то ты, Боб, должен знать. Всё, что ты делаешь для неё, означает, что это ты делаешь для меня. Чем лучше ей, тем приятнее мне. А если мне хорошо, то и тебе, сам знаешь, гораздо радостней живется.

— Да, друг мой Бобчик, с тобою не поспоришь! Забирай свою Лили, и пошли, если не хочешь, что б я от этой сырости и темноты плесенью порос!

— Тогда идем к ней, и все скажем.

Друзья подошли. Орхиффея одиноко и печально все еще продолжала медленно раскачиваться, и только блеск в ее грустных глазах, говорил о том, что она счастлива несмотря ни на что.

— Мы, тут посоветовались. Ну, ты, с нами, или как?

— Спасибо! Я с превеликим наслаждением! Но, всё это так неожиданно! А я так давно нахожусь в этой яме, что даже не знаю, смогу ли привыкнуть к другому месту.

— О! Об этом не нужно беспокоиться! Стоит тебе только захотеть, и я ..., ну одним словом ... , ты всегда можешь вернуться в свою сырую яму.

— Ах, господин Боб! Ваш господин, настоящее имя которого леди вслух не произносят, он так прекрасен! Разве я могу отказаться от радости общения с ним! Я готова последовать за вами всюду, куда бы вы меня не позвали!

— Боб, она согласна! ты слышал? Боб!

— Вот, как раз этого мне меньше всего сейчас хотелось бы услышать!

4. Полгода спустя.

Боб отложил в сторону "Солнечные новости", и сосредоточил свой взгляд на камине. Он смотрел на то, как языки пламени слизывают с поленьев тепло, наполняя комнату ароматом костра. Мысли фермера рассеянно блуждали где-то вдали от родного дома. Бобчик находился тут же. Он развалился в кожаном кресле, безуспешно пытаясь раскурить огромную сигару.

— Нет, ничего не получается! Все бесполезно! И какую же это надо ручищу иметь, что б этакую штуковину зажечь!

— Да, брось ты, Бобчик, это никчемное занятие! Эко тебя занесло! Я же тебе говорю, что эта сигара самая большая из всех когда либо мною виденных! Я специально ее на ярмарке купил, что бы тебя подразнить, а ты и повелся!

— Да, ну тебя, Боб! — Утомленный Бобчик, отложил сигару, и задумчиво взглянул, на Лили.

А Орхиффея смотрела на то, как за оконным стеклом падает на землю снег. Большие белые хлопья, медленно кружась, молча, опускались, покрывая округу белым покрывалом. Иногда, сквозь тяжелые облака пробивался серебряный свет луны, и тогда летящие с неба снежинки, на время превращались в сияющих ледяных бабочек.

Орхиффея сильно изменилась. Боб специально для нее построил оранжерею. Там было тепло и влажно. Все так, как ей нравится. И Бобчик и Боб не жалели ни времени ни средств на то, что бы она была всем довольна. "Любое твое желание, любой твой каприз, для меня закон", — любил повторять ей Бобчик. И благодаря всем этим заботам, от бывшей переломанной и измятой серенькой Лили ничего не осталось. Сейчас у окна стояла прекрасная Орхиффея. Свежая и ароматная, в самом цвету, вся такая романтичная, немного томная и слегка печальная. Она ждала.

— А знаешь, Боб, о чем я мечтаю?

— Только не говори, что тебе чего-то не хватает!

— Ну, не то, что бы совсем, но как-то тоскливо, тебе так не кажется?

— Ты, Бобчик это брось! Ты только посмотри на нее! Какая может быть тоска, когда, вон такая красота тебя дожидается!

— Да, конечно. Я согласен. Скромность и красота, редкое сочетание. Только скучно мне! И ничего я с этой скукой поделать не могу! А не пойти ли нам, дружище Боб, вот прямо сейчас на холм?

— Даже не мечтай!

— Эх, Боб! Как же ты плохо меня знаешь! Я не мечтатель, я, Боб, искатель! Всегда в поиске, всегда в пути! Я, если ты, мой друг, еще не понял, двигатель твоего прогресса! Ну, так ты как, со мной, или дома посидишь?

— Что б, тебя, Бобчик со всеми твоими фантазиями! Эх, и куда же это ты меня двигатель неугомонный снова тащишь!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*Внешний мир, это место взаимодействий телесных оболочек.

Во внутреннем мире, обитает истинное "Я".

(прим. Эл.Аг.)

Дамы и господа читатели!

Не забывайте, если Вас не затруднит, по окончании процесса,

Оставить Ваши оценки

С вами. Всегда.

Эл. Агон.