Я1

Я1

Последний лист кружился за окном. Деревья стояли голые, чёрные, тянули ко мне ветки в безмолвном крике. Буро-зеленый кленовый лист прыгнул ко мне на подоконник вместе с промозглым осенним воздухом. Я взял нежданного гостя в руки, провёл по шершавой мокрой поверхности подушечками пальцев. Он был таким одиноким... Он, так же, как и я грустил по лету, когда был зеленым и беззаботным. Его время вышло, и он это признавал, на его месте на следующий год вырастут другие листья... И всё-таки этому одинокому сыну клёна было грустно сознавать, что его время навсегда ушло. Как и моё...

Я сидел у открытого окна и курил, это стало уже привычкой — сидеть так по ночам. Но сегодня всё было немного по другому, а может это мне так казалось? Даже звёзд, моих единственных подруг видно не было, и это наглядно подтверждало моё одиночество.

Вот она, Москва из моего окна — живёт своей жизнью, ни на кого не обращает внимания. И мне нет места в её загадочных хороводах, я из маленького городка, название которого не на всякой карте найдёшь, что для москвичей означает лишь оно — не местный. Раньше я бредил Москвой, её улочками, её клубами, её девушками. Я хотел в Москву так сильно, что родители собрали мне денег на учёбу и благословили на дорогу. Но в МГИМО я не поступил, как не поступил и в ещё несколько институтов.

Денег, которые поначалу присылали родители, не хватало; я пошел работать и поступил в ПТУ... Работал по ночам, подрабатывал грузчиком, охранником, но денег всё равно не хватало. Отец заболел, и посылки от родителей прекратились. С личной жизнью тоже не ладилось, кому нужен иногородний бедный парень, учащийся в ПТУ? Кроме того, выдающимися внешними данными я не обладал, так что московские красавицы обходили меня стороной.

Я подружился с несколькими однокурсниками, они все были похожи на меня, такие же неудачники по жизни, приехавшие в Москву за сказкой и оказавшиеся в ней лишними. По вечерам мы ходили в дешевые бары, пытались познакомиться с барышнями, напивались до поросячьего визга и жаловались друг другу на жизнь. Там я влюбился в одну певичку, её сценическое имя было Миранда. Увы, она отказывалась обращать на меня внимание.

А потом пришла телеграмма от тёти Нюры, нашей соседки в Ноябрьске. Она писала, что родители разбились на машине, РАЗБИЛИСЬ НА МАШИНЕ, эти строчки еще долго стояли у меня перед глазами. Наша квартира перестала быть таковой, её забрали за долги — мама брала кредит на лечение отца.

Так я остался совсем один. Ко всему прочему меня выгнали с работы за злоупотребление спиртным и в училище начались крупные проблемы.

Последней каплей стало предательство друга — один из моих приятелей-собутыльников нагрел руки на каком-то сомнительном дельце и приобрёл благосклонность Яны Мирашковой, моей дорогой Миранды...

Вот она — голая мокрая Москва из моего окна, я тяну к ней руки стоя на подоконнике, ещё секунда и я смогу её обнять, прижаться к ней всем телом, отдать ей последние биение измученного сердца...

Я смахнул набежавшие слёзы — кто мог предположить, что всё так кончится?

Ещё шаг и...

Меня с двух сторон схватили чьи-то сильные руки и стянули на пол. Я упал на колени, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Рядом стояло двое крупных мужчин. На сколько крупных, я понял поднявшись — ни одному из них я не доставал даже до плеча.

— Может воды? — громким баритоном предложил один из них. Я судорожно кивнул, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Оглянувшись вокруг, я заметил женщину, стоящую в дверном проёме. Она производила странное впечатление, красота и уродство смешались в ней в невообразимом единении. Встретившись со мной взглядом, женщина невесело улыбнулась и прошла в комнату.

— здравствуй, Иван, — Сказала она. Голос у неё тоже оказался странным, глубоким и одновременно холодным и безразличным.

— Кто? Вы кто, я хочу сказать? Откуда вам известно моё имя?

— Ты попей, легче станет, — посоветовал мужчина, протягивая мне собственную кружку с синими медведями. Я отпил несколько глотков, но легче мне не стало. С минуту все молчали, наконец я не выдержал:

— Ну и кто вы? — на этот раз голос звучал более уверено. Смотрел я при этом на одну лишь женщину, было очевидно, что она здесь главная, а эти двое головорезов просто охрана.

— Мы те, кто спасли тебе жизнь, Иван, — спокойно сказала незнакомка, — Ты б сейчас лежал на тротуаре, разбившийся в лепёшку. Ну как, чувствуешь благодарность?

Я пожал плечами.

— Ну ничего, еще почувствуешь. Мы дадим тебе шанс отблагодарить нас за своё спасение. Одевайся, Ваня.

Мне вручили собственную куртку и шарф, я деревянными руками пытался надеть всё это на себя, а двое из ларца не спускали с меня глаз. О сопротивлении я даже не смел подумать. "Наверное, это какие-то бандиты," — думал я, — "Ворвались в мою квартиру, я кстати даже не заметил когда!.. А теперь хотят забрать с собой! Но зачем я им нужен, с меня же и взять нечего!?" Меня вежливо вытолкнули в коридор, где я влез в кроссовки, и повели к выходу. Выходя, я вспомнил, что не выключил свет в комнате, но мне объяснили, что это совсем не важно. Дверь мне тоже закрыть не дали. Мы спустились по лестнице и загрузились в чёрный микроавтобус, меня посадили сзади и закрыли.

— Быстро закончите там все и живо сюда! — сказала женщина и завела мотор.

Двое в чёрных пальто исчезли в моём подъезде. Вернулись они через минут десять, запрыгнули ко мне, и машина понеслась по извилистым улочкам.

Ехали, наверное, минут сорок. Остановились перед каким-то угрюмым серым зданием с латунной табличкой над дверью, но надпись я разглядеть не сумел, и въехали в черные ворота, которые распахнулись при нашем появлении. Взору моему открылся внутренний дворик, заставленный всевозможными машинами, ряды гаражей и унылые стены домов. Машина остановилась.

— Приехали. На выход, — скомандовал мне один из охранников. Я молча подчинился. Сопротивляться не хотелось, всё самое худшее со мной уже случилось, и я с мрачным любопытством осматривался по сторонам. Всей компанией мы покинули машину и вошли в неприметную железную дверь. Внутри нас встретил холод безликих стен. Мы миновали паутину коридоров с сотней одинаковых дверей, спустились, поднялись, прошли несколько будок с внимательной охраной. Наконец, меня привели в какой-то кабинет. Женщина предложила мне сесть, а сама сняла плащ и повесила его в шкаф, двое из ларца маячили за моей спиной. Обстановка в кабинете выдавала финансовое благополучие хозяйки или компании, в которой она работала, дорогая мебель, новейшая техника...

— нам предстоит долгий и непростой разговор, — Заявила женщина, устраиваясь за столом и принимая расслабленную позу.

— Да уж, пора бы вам объяснить, что к чему! — я заёрзал на неудобном стуле.

— Хотя прежде я хочу вам задать один единственный вопрос, — продолжила она, не обращая внимания на мои слова, — Хотите ли вы принести пользу своей Родине? Хотите ли послужить на её благо?

Вот так вопросик! Хочу ли я послужить своей Родине?! Ну, конечно же хочу, только какую услугу я, неудачник, ей могу оказать?!.. Разве что бросится под танк...

— Сомневаюсь, что ей нужна моя помощь! — едко произнёс я.

— А ты не сомневайся! Всё, что я тебе здесь скажу — конфиденциально, поэтому, или ты согласишься и подпишешь бумагу о неразглашении, или тебя никто не держит, и ты можешь идти. Даю тебе минуту на размышление.

И она откинулась в кресле, как будто тут же забыв о моём существовании. Охранники, или кто они там, стояли тихо, думать мне никто не мешал. Вот она дверь, совсем рядом со мной, я могу уйти, так Она сказала. Я ничего ТАКОГО не узнал, значит убивать меня этим ребятам вроде незачем, может и правда отпустят... Вернусь домой. Займусь чем-нибудь... Вот только чем?.. Напьюсь, наверное.

— Минута прошла, — сказала она. Я молча уставился себе на колени.

— Проводите его, — она кивнула двум мужчинам за моей спиной. Я поднялся и пошёл к выходу, никто меня не держал. Женщина со скучающим видом начала перебирать какие-то бумаги у себя на столе. И всё-таки интересно, что они хотели мне предложить? Шпионаж? Участие в антиправительственном заговоре? "Хотя, сказать по правде, все лучше, чем та жизнь, что ждет меня за воротами этого странного здания," — подумал вдруг я, — "Может не зря я получил второй шанс?.." Охранник открыл передо мной дверь.

— Подождите! — воскликнул я, — Вы ведь действительно спасли мне жизнь! Я не могу просто так уйти... Что и где надо подписать?

— Вот это правильно, — улыбнулась женщина, — Поздравляю с первым правильным решением в твоей жизни, Иван! У нас ты поймёшь, что всё твоё существование до этого — страшный мучительный сон, и лишь теперь ты наконец проснулся!

Часы показывали двенадцать дня, глаза мои слипались. Я сидел всё на том же неудобном стуле и тянул минералку из пластикового стакана.

— Меня зовут Кира Юрьевна, — представилась женщина, когда мы остались одни в кабинете и я подписал бумаги. Как только я вернулся, она бесцеремонно выгнала охранников в коридор.

— И я теперь твоя непосредственная начальница. Можешь считать, что я нанимаю тебя на работу. Наша контора называется Равновесие. Это международная организация, мы являемся её представительством в России.

— Ну и чем эта ваша крутая организация занимается? — спросил я, — Сбивает метеориты, летящие к земле, поддерживает контакты с инопланетянами?

— Вы обо всём узнаете, но немного позже. А пока я отвечу вам так: мы устраняем угрозы разного рода, хотя скажу вам честно, ни одного метеорита ещё не сбили.

Я рассмеялся, но она оставалась серьезной. Открылась дверь и показалась кирпичеподобная морда одного из охранников.

— Проводите его к новичкам, — приказала им Кира Юрьевна, — Пойди отдохни, разговор наш продолжим позже, — это уже мне.

Меня снова повели по запутанной паутине коридоров, соображал я уже с трудом и запомнить дорогу даже не пытался. Вскоре мы оказались в огромном помещении с белыми стенами и металлическими кроватями вдоль них. На каждой кровати стоял номер и буква.

— Располагайся, — предложил мне тот, что говорил баритоном и кивнул на последнюю койку с номером "Я-1", я обратил внимание, что кровати расположены по русскому алфавиту, причем каждой букве соответствовали десять спальных мест. На моей лежал прозрачный пакет, в котором угадывалось постельное белье.

— А где остальные? — несмело уточнил я, подавляя зевок.

— Придут, — пожал могучими плечами мужчина, — Располагайся, — повторил он. Охранники развернулись и покинули комнату. Двери за ними бесшумно закрылись, прямо как в супермаркете! "Всё это так странно", — мелькнула запоздалая мысль, — "Ну а сейчас спать..."

Проснулся я под гомон веселых голосов. Потер глаза, сел на кровати.

— А, новенький! — кинулся ко мне парень с коротким неровным ежиком и серьгой в ухе, — Ты это, иди умойся, ща завтрак принесут! Ванна вон там... Меня зовут Алекс...

— Иван, — пробормотал я и поплелся в указанном направлении. Когда я вернулся, на тумбочке возле моей кровати уже красовался серый пластиковый поднос с едой. На этот раз огромная комната, в которой мы находились, была заполнена народом, это были молодые парни, все как один в черных футболках и спортивных штанах. Точно такую же одежду я обнаружил вчера в пакете.

— Ты не против? — спросил Алекс, устраиваясь рядом со мной с подносом на коленях. Я был не против. Мне не терпелось узнать у этого паренька подробности странных событий, произошедших со мной вчера. Но он меня опередил.

— Что ты знаешь про это место? А то мы здесь уже целый месяц, а до сих пор не понимаем, для чего нас готовят... И обратно не отпускают...

— Целый месяц! — присвистнул я и чуть не подавился булочкой, — И что же вы тут делаете?

Алекс усмехнулся:

— Тренируемся: полосу препятствий проходим, тяжести тягаем. Сегодня будет огневая подготовка и рукопашный бой...

"Да уж!.." — подумал я недовольно, — "А я-то, наивный, полагал, что откосил от армии!.."

После завтрака нас построили и повели в спортивный зал. Уставший усатый мужчина, насквозь пропахший табаком, показывал нам различные приемы, а мы тупо повторяли их раз по сто. Так прошла первая половину дня, потом был пятнадцатиминутный заплыв в бассейне, обед, который показался мне необыкновенно вкусным, после нам дали часок отдохнуть (я лично сразу завалился спать, ну не привык мой организм к таким нагрузкам!), и потащили на стрельбище, где я показал самый плохой результат.

Прошел месяц. Я понемногу привык к распорядку дня, и уже мог шевелить руками и ногами по утрам. Сегодня мы завтракали в необычном молчании, каждый думал о своем. Дело было в том, что нас разбудило объявление по громкой связи, сообщающее, что все занятия на день отменены, а после завтрака мы должны прийти в зал для презентаций.

— Вот все и раскроется! — потер руки Алекс.

— Да, наконец-то они все нам расскажут! — воодушевленно крякнул его толстый приятель, которого звали Артур.

— Эй, пацаны, посмотрите, какие нам выдали куртки! — воскликнул длинный Олег, тряся пакетами. На каждой куртке стоял тот же номер, что и на наших кроватях.

Спустя пару минут мы шагали в сторону зала.

Все стулья были уже заняты, и мы встали у входа. Народу было не меряно, кроме нашей группы еще две, плюс женская, там девки вообще отмороженные на голову. Алекс тут на днях шлепнул одну по попе, так, ради прикола, а эта сумасшедшая его чуть без потомства не оставила! Я к ним теперь подходить боялся. Да и страшные они какие-то, без огонька, как говорится.

Все разговоры стили, потому что на сцену вышла Кира Юрьевна с микрофоном, и обвела зал усталым хмурым взглядом.

— Все здесь? — уточнила она у мужчин, которые стояли рядом с ней. Нас пересчитали и пришли к выводу, что "здесь все".

— Здравствуйте, — сказала женщина, и её голос эхом разнесся по залу. Стало по-настоящему тихо, я слышал, как бьется мое сердце и как бурчит в желудке у Артура...

— Я хочу вам представить моих коллег. Познакомьтесь, выдающийся учёный современности, Олег Павлович Укропчиков, — легкая, но уважительная улыбка. Полноватый, с заметной лысиной мужчина сделал шаг вперед.

— И подполковник Александр Юрьевич Бойченко, — им оказался крупный краснолицый господин в сером пиджаке. Он сухо кивнул нам всем вместе взятым и встал за спину Киры.

— Включайте, — кивнула кому-то женщина, и экран на стене засветился. Люди на сцене заняли свои места в больших креслах, тихо переговариваясь между собой. Мои же глаза вперились в экран, там начинался какой-то учебный фильм. Лица у всех этих важных шишек стали серьезные, изучающие и я подумал, что сейчас нам начнут открывать тайны мироздания, не меньше.

А на экране тем временем стали появляться фотографии, сначала черно-белые, потом цветные, на каждой были обезображенные тела, руки-ноги, каким-то извращенцем собранные в страшную фотоколлекцию. Затем камера показала зеленые стены, потом забор и колючую проволоку. Я догадался, что это тюрьма.

Экран потемнел, по нему медленно побежали красные строчки: "В 1966 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Международный пакт о гражданских и политических правах. Статья 6 данного пакта устанавливала ограничения и гарантии в отношении смертной казни "в тех странах, где ее еще не отменили". Генеральная Ассамблея приняла решение, что в интересах полной гарантии права на жизнь "главной целью является постепенное сокращение перечня преступлений, которые могут повлечь назначение смертной казни, имея в виду желательность отмены данного вида наказания во всех странах". Данная резолюция была еще раз подтверждена Генеральной Ассамблеей в 1977 г.

В 1989 г. Генеральная Ассамблея приняла Второй факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах, который нацелен на отмену смертной казни. Он обязывает государства-участники не приводить в исполнение смертные приговоры и отменить смертную казнь. Подобные соглашения были приняты на региональной основе в Европе и на Американском континенте".

Камера вновь показала угрюмые тюремные стены.

— В1996 году в связи со вступлением Российской Федерации в Совет Европы был объявлен мораторий на применение смертной казни на всей территории России, — Сказал бесстрастный мужской голос за кадром, — И смертная казнь была заменена пожизненным заключением в местах лишения свободы. Но как известно, гуманное отношение к убийцам пока не приносит положительных результатов в сокращении числа совершаемых особо опасных преступлений. Пожалуй, даже наоборот — их рост увеличивается с каждым годом. И надо иметь в виду, пожизненное содержание убийц осуществляется за счет налогоплательщиков, в число в которых входят и жертвы преступлений. Присутствует ли социальная справедливость, когда лишен жизни потерпевший, а осужденный продолжает жить за счет родственников убитого?

С каждым годом число пожизненных заключённых растёт в геометрической прогрессии.

В России пожизненное лишение свободы применяется к пяти — десяти процентам лиц, совершивших умышленные убийства. А это значит, что тюрьмы ежегодно пополняются 500 — 800 осужденными на пожизненный срок. Согласно минимальным стандартным правилам обращения с заключенными, в тюрьмах не должны содержаться свыше 500 заключенных. Если за убийство останется только наказание в виде пожизненного лишения свободы, то в России придется строить каждый год по одной колонии. Экономика России к этому не готова. К тому же, если можно гипотетически предположить судебную ошибку, то так же не менее вероятен и побег осужденного, симуляция им психической болезни, которая приведет к переводу в психиатрический стационар, откуда возможность побега более вероятна.

Цель пожизненного лишения свободы — это исправление осужденного. Возможно, ли исправить подобных Чикатило? Нет! Если даже осужденный через двадцать пять лет будет условно досрочно освобожден, то выйдет на свободу когда ему исполнится пятьдесят пять — шестьдесят два года. Это предпенсионный и пенсионный возраст. К этому времени осужденный утратит работоспособность и возможность обеспечивать себя сам, произойдут психологические и физиологические изменения. Через двенадцать — пятнадцать лет пребывания, пожизненно осужденные, в исправительных колониях утратят социальные связи, будет нарастать социальная несовместимость, отсутствовать значимые перспективы в изменении условий жизни. Нельзя забывать, что за это время меняется научно-технический прогресс, культура и так далее. И в случае освобождения осужденного он будет "отверженным". В результате — новые драмы, очередные трагедии.

В заключении хочется добавить, что сторонники этого вида наказания (альтернативного смертной казни) утверждают, исходя из теории естественного права, что жизнь дается Богом и только Бог может ее отнять. Человек не вправе лишать жизни другого человека. Тезис о жизни, ее ценности невозможно оспорить, но ведь такой же ценностью обладает и жизнь потерпевших. Это, однако, не смущает убийцу. Между тем, еще в начале двадцатого века Борис Николаевич Чичерин писал: "Чем выше ценится человеческая жизнь, тем выше должно быть наказание за ее отнятие".

— В 2010 году преподаватель кембриджского университета Алекс Котовски и российский учёный Радислав Витальевич Верхотуров совершили открытие, — веско заявил голос за кадром. "А русские-то — оба!" — Мелькнуло в моей голове.

— Они открыли закон пространства, что дало нам возможность обнаружить так называемые "параллельные миры". Грубо говоря, это лишь взгляд на мир под другим углом, специальный прибор позволил нам заглянуть за обычные грани мира и увидеть миллиарды таких же граней миров параллельных нашему. Как множество зеркал, они отражаются друг от друга и, кажется, не имеют ни конца, ни начала. Учеными был "взят" для исследования один из миров, самый близкий к нашему, над ним было проведено множество экспериментов, которые показали, что атмосфера и даже погодные условия там весьма близки к земным. Кроме того, богатый животный мир тоже не сильно отличается. Единственное, на наш взгляд, огромное различие заключается в том, что людей в этом мире нет. — Голос за кадром затих, чтобы через пару секунд заговорить вновь, — Мы выдвинули теорию (и пока основываемся на ней); суть теории в том, что этот мир по какой-то причине пошёл по другой цепочки развития и эволюции какого-то отдельного существа не произошло.

"Вот так история!" — подумал я, чувствуя себя героем фантастического фильма.

— В 2013 году Радислав Верхотуров предложил использовать параллельный мир, тот самый, экспериментальный для пожизненного заключения преступников. Его идея была поддержана правительством всех крупных государств и через год была применена на практике. Так была создана организация Равновесие, именно ей было предписано заниматься переправкой преступников в параллельный мир.

"Интересно, а это законно?.." — подумал я.

— а сегодня именно Вы можете помочь своей Родине, избавить её от отбросов общества! — Пафосно закончил голос и экран погас. Несколько долгих секунд в зале воцарилась тишина, а потом все заговорили разом. Алекс потряс меня за плечо.

— Промыли нам мозги! — усмехнулся он, — Но толково придумано, ничего не скажешь! И как-то сразу потянуло на подвиги во имя Родины!

Мы вместе немного посмеялись, но мне было слегка не по себе.

Кира Юрьевна подошла к микрофону и призвала нас к молчанию.

— Теперь вы знаете, чем занимается наша организация, — я думал, она улыбнётся, но на холёном лице не промелькнуло никакого выражения. Белый брючный костюм, казалось, подчёркивал атмосферу арктического холода, которая окружала эту женщину.

— И я искренне надеюсь, что не найдётся в этом зале человека, — она надменно вскинула брови, — Который откажется официально вступить в наши ряды! Мы отбирали самых лучших, смелых и преданных своей Родине людей...

"Бла, бла, бла, и всё в таком духе!" Чего-то подобного я, разумеется, ожидал, о да, я не так глуп, чтобы дать себя убедить, что я так хорош, как она рассказывает!.. Но всё-таки было приятно. После пятиминутной тирады, Кира, наконец, замолчала, а нам раздали пластиковые папки, в которых лежали контракты на наше имя и несколько бумаг, подписанных нами ранее.

— Все документы подготовлены, осталось только поставить вашу роспись, — ворковала пухлая белобрысая девушка, которая раздавала папки. Быстро пролистав свою порцию макулатуры, я наконец понял, что именно я заверил своей подписью тогда в кабинете у Киры Юрьевны. Маленькими неразборчивыми буковками снизу значилось следующее: "В случае неподписания мною контракта обязуюсь заплатить неустойку в размере 500 тысяч рублей..." "Похоже, выбора у меня всё равно нет", — подумал я.

— Здравствуйте, — Смущенно поприветствовал нас Олег Павлович Укропчиков, тот самый учёный, которого представила Кира Юрьевна на собрании. Помещение, в которым мы находились теперь, без сомнения являлось аудиторией. Заняв место за кафедрой, мужчина начал рассказывать нам про экспериментальный параллельный мир, который здесь называли просто Мир-2. С каждым предложением Укропчиков всё больше увлекался, забрасывая нас ненужными сведениями про количество выпадающих осадков и прочее в том же духе. Я едва держал глаза открытыми, было скучно и хотелось спать. Спустя пол часа он закончил своё нудное выступление и проводил нас до двери.

Я нёс мысль о параллельном мире, шагая по коридору, завернул в столовую и там её потерял.

После обеда мы поближе познакомились с подполковником Бойченко. Зал был тот же самый, в котором мы тренировались. Добавлением в интерьер оказались металлические тележки, накрытые белой тканью, под которой угадывались очертания каких-то небольших предметов. Мы встали у противоположной стены, немного сконфуженные внимательным взглядом, с которым рассматривал нас мужчина. После нас в зал вошли еще несколько групп, и нам пришлось потесниться. Бойченко взглянул на часы. Последней пришла женская группа и застыла прямо перед нами, весело переговариваясь и смеясь.

— Очень хорошо, — кивнул подполковник, — Как вижу, все в сборе.

Я невольно обратил внимание на одну из девушек, кажется, я не замечал её раньше. Светлые волосы свободно спускались по плечам, слегка путаясь на концах, что делало её причёску небрежно сексуальной. Я подумал, что у меня давно уже не было женщины. Подруги подвинули её вплотную ко мне, и вот я уже стою так близко, что ощущаю запах её легких духов. Круглая упругая грудь под обтягивающей чёрной футболкой, случайно коснулась моего локтя, чем доставила мне несколько приятных секунд. В зале стало очень душно, девушка вытерла лоб и элегантным движением собрала волосы на затылке, чтобы проветрить шею. Я с вожделением уставился на мягкие светлые кудряшки, завивающиеся под её тонкими пальцами. Глубокий вдох и волосы искрящимся водопадом осыпаются ей на плечи...

— Эй, парень, ты где витаешь? — Алекс болезненно пихнул меня в бок.

— Что такое? — вздрогнул я. Перевел взгляд на импровизированную сцену, где выступал подполковник Бойченко и обнаружил, что покрывала с тележек сброшены, а сами тележки полны оружия. Александр Юрьевич осторожно держал один из стволов и отвечал на вопросы аудитории.

— ... Попадание с пятидесяти метров, — заявил он.

— Нам что, выдали оружие? — поражённо спросил я у Алекса.

— Вроде того, — согласился парень, — Ты чё, всё проспал?

— Задумался, — пришлось признаться мне, — А это "макаров"?

Алекс кивнул и с раздражением в голосе принялся объяснять:

— Да. Модифицированный, Бойченко только что всё рассказывал и показывал! Он вместо пуль стреляет лучом...

— Лучом? Инфракрасным что ли?

— Сам ты инфракрасный! Не знаю каким, специальный луч перемещает человека в Мир-2. С этим оружием надо обращаться очень аккуратно!

— Понял, не дурак, — ответил я.

А вечером нас впервые за всё пребывание в Равновесии отпустили в город. Погода стояла по осеннему холодная, было темно, ледяной ветер пронизывал на сквозь, но нам было плевать. Ни с чем не сравнимый запах свободы (пусть и временной) пленил нас и манил за собой. Я чувствовал себя пьяным, счастливым, безрассудным и готовым к любым приключениям.

— Предлагаю завалиться в кабак! — Весело прокричал Алекс.

— А там девочки будут?

— Конечно, будут! И девочки, и выпивка на всю ночь!..

Навещать старых друзей, которые наверное давно считали меня пропавшим без вести, не хотелось. Как не хотелось и ехать в свою квартиру. К тому же, у меня было такое чувство, что и о друзьях, и о моей жилплощади Равновесие давно позаботилось.

Тренировки день ото дня становились всё жестче. Я никогда не был в такой хорошей форме, как сейчас; я чувствовал себя сильным, уверенным в себе.

В город мы теперь могли выходить хоть каждый вечер, но у меня просто не хватало сил на прогулки. От разных групп стали поступать сведения, что их уже использовали на Задании. Мы смаковали эти истории за общим обедом, ждали и боялись, когда же и мы сможем показать себя в деле (в основном, Задания касались поимки преступников, особого геройства не требовалось, нужно было лишь выстрелить в него из нашего волшебного макарова. Бах, и он переместится на Землю-2, к сотне таких же как он!..) Потом наконец Задания стали поступать и нашей группе, то одни парни, то другие возвращались с них с горящими глазами... И вот очередной ночью настала и наша очередь. Меня, Алекса, толстого Артура и еще двоих человек, рыжего Колю и Толика позвал в свой кабинет подполковник Бойченко. Он поздоровался с каждым из нас, вздохнул, закурил и выложил на стол несколько фотографий. На них был изображен один и тот же человек в различных жизненных ситуациях — на улице, с подругой, с пьяными товарищами в каком-то ночном заведении. На вид мужчине было около сорока, лысый, типичный "браток". Судя по выписки из личного дела, звали его Григорий Тихонько и обвинялся он во всех смертных грехах, я даже не стал дочитывать удручающий список его деяний, размером не в одну страницу.

— Три года назад он сбежал из под следствия, ранив сотрудника милиции, — объяснил Бойченко, — Это было в Днепропетровске. Теперь он объявился в Москве под чужими документами. Другого способа взять его у нас пока нет.... Разберитесь с ублюдком, ребятки, сделайте полезное дело! — сказал на последок подполковник. В коридоре мы столкнулись с Кирой Юрьевной, она слегка кивнула головой в знак толи приветствия, толи напутствия, и скрылась по своим делам за одной из дверей.

Мы оделись в гражданскую одежду, получили оружие и микро-рации, последнее слово техники. Она (рация) крепилась к уху и активировалась двумя нажатиями пальца, выглядело это чудо техники как обыкновенная родинка размером даже меньше горошины черного перца.

Микроавтобус довёз нас до места и выбросил в неопрятной подворотне. Мы застегнули куртки вышли в ночь. Никто не бежал, но в движениях каждого чувствовалась едва сдерживаемая нервная энергия людей, идущих на встречу опасности.

Наш план был очень прост. Григорий работал где-то неподалёку и часто после смены заходил в ближайший круглосуточный бар. Сегодня как раз был один из таких дней. Бар назывался Крокодил и располагался в двух остановках прямо по проспекту Мира. Мы рассредоточились и заняли каждый своё условленное место. Алекс, Артур и Толик встали у закрытого киоска, громко что-то обсуждая и смеясь. Григорий неизбежно пройдёт мимо них и парни должны его отвлечь. А дальше появляюсь я и отправляю его в другой мир! Другими словами, решающий выстрел предстояло сделать именно мне.

— Он идёт, — пробормотал голос Рыжего в моём ухе.

Прячусь за мусорным контейнером, прижимаюсь к стене и замираю.

— Я готов.

— Мы готовы, — вторят мне парни.

— Он одет в джинсы, серый свитер с горлом, сверху черная куртка нараспашку, — Добавляет Коля и замолкает. Теперь счёт пойдёт на минуты. Я чувствую спиной холодный шершавый камень и напряжённо вслушиваюсь в звуки ночного города, разделяю их на составляющие, складываю и умножаю. Начинает кружится голова, холодный пот заливает мне глаза, а в животе ворочается какое-то холодное скользкое существо. Делаю над собой усилие, чтобы не сползти по стене вниз. "Скорей бы всё кончилось, скорей бы!.." "Да у тебя паника, друг", — говорит более спокойная часть рассудка, — " Возьми себя в руки! Соберись!" Перед глазами какая-то муть, но я сжимаю пистолет в кармане, и это предаёт мне уверенности.

"У меня всё получится", — Беззвучно прошептал я и чуть не пропустил условный сигнал ребят.

— А у меня сегодня день рождения! — заявляет Алекс и это значит, что наш объект приближается. Я отсчитываю пять секунд и вылетаю из-за поворота. Резь в животе мешает мне сконцентрироваться и я едва не теряю равновесие.

— Эй, мужик, не хочешь выпить с нами? — это Артур.

— Нет, — Григорий отталкивает предложенный пластиковый стакан и хочет пройти мимо. Он выше и шире в плечах чем я предполагал и держится очень уверенно. В другой раз парни не стали бы задирать такого человека, но сегодня они безрассудно толкают его в плёчо.

— Ну чё ты? Не хочешь что ли выпить?!

— Я же сказал!.. — Григорий разворачивается к ним, начиная заводиться. Я не вижу этого, но легко представляю, как он сжимает огромные кулачища, как багровеет его и без того красное лицо.

— Слышали, это козёл отказывается!..

Всё это происходит в считанные секунды. Григорий замахивается, чтобы ударить Алекса в лицо, в этот момент я как раз подбегаю сзади, снимаю пистолет с предохранителя и целюсь в его спину. У меня есть секунда, чтобы выстрелить, но я не успеваю, кроме того я не ожидал, что у Григория такая хорошая реакция. По видимому, он услышал щелчок, потому что вместо того, чтобы ударить моего приятеля, он схватил его за куртку и, взяв за горло, развернулся ко мне вместе с ним. Артур и Толик замерли, потому что, как и я, увидели большой нож в его руках.

— Вы только дёрнитесь и он сдохнет, ваш поганый дружок! — веско заявил Григорий. Лезвие его ножа уперлось Алексу в горло, было темно, но я всё равно заметил, как тот побледнел. Григорий сделал небольшой шаг, прикрываясь телом парня, а я отступил на шаг назад. "Ему всё равно не уйти, нас больше..." — неслись мысли в голове ураганным вихрем. Я знал, что надо успокоиться и действовать хладнокровно, но лезвия ножа вызывало во мне животный ужас и я не мог собраться с мыслями. Кровь стучала в висках, я до боли сжал пистолет в своей руке, не спуская с противника глаз. "Выстрелю, как только буду уверен, что не попаду в Алекса..." Григорий хотел еще что-то сказать, но Артур не выдержал и ударил того под коленку, одновременно с этим Алекс вывернулся из смертельных объятий и отскочил в сторону, нож лишь слегка задел его плечо, разрезав куртку. Пошатнувшись, Григорий всей тушей свалился на меня, я не устоял на ногах и мы повалились на асфальт. Я сильно ударился о землю, он заехал мне коленом в пах, я хотел выстрелить, но противник легко вывернул мою руку и собственным пальцем помог мне нажать на курок. Раздался громкий звук и свет померк.

Было не просто темно, было очень темно, как будто света здесь не было вовсе. А может я просто ослеп?.. Мысли путались с фразами, я не понимал, говорю я или молчу. Я лежал на спине. Лежать было не удобно, что-то болело, но я не понимал что. Тогда я поднялся, не скрою, с трудом. Подниматься было тяжело, как будто идёшь сквозь толщу воды, казалось, сам воздух здесь был густой. Я сделал несколько шагов на ощупь и почувствовал, что мои ноги куда-то проваливаются, в глазах появились яркие разноцветные круги, и я упал на колени. Меня выворачивало на изнанку, меня трясло и колотило, руки мои проваливались в жидкую ледяную грязь. А потом я и вовсе потерял сознание.

Очнулся я от холода, он пробирался все глубже в мое тело, ноги и руки онемели, во рту был металлический привкус крови. Над головой угрожающе нависло серое угрюмое небо. Я с трудом приподнялся и сел. Что-то заскрежетало в ухе и я сообразил, что это должно быть, моя рация. Машинально, я её включил и ответил:

— Я слушаю.

— Иван! Иван, с тобой всё в порядке? — с трудом узнал голос учёного, Олега Павловича Укропчикова.

— Не знаю. Я потерял сознание и только что очнулся... Но, кажется, ничего не сломано!.. Я... Где я? Что произошло?

— Ты провалил всю операцию! — рявкнула рация басом подполковника Бойченко, — Не только ты, вы все её провалили! Григорий Тихонько ушёл от нас, теперь он заляжет на дно и ещё долго не высунет носа! — полковник грозно зарычал, — Кроме того, ты ещё и умудрился переместить сам себя! Идиот!

— Я...

— Это ничего, это очень даже хорошо! — почти ласково перебил его Укропчиков, — подумайте сами, какая это прекрасная возможность изучить всё, так сказать, изнутри! Мы ведь ещё не посылали на Землю-2 своих людей! А тут Иван волею случая оказался там и сможет быть нам очень полезен! Нет, я с позволения сказать, рад, что так получилось!.. Ваня, ты меня слышишь?

— Да.

— Я, как руководитель эксперимента над Землёй-2 даю тебе новое задание. Ты должен будешь произвести, так сказать, разведку на местности. Рассказать мне обо всём, что ты там увидишь, про природу, про людей, про всё!.. Что ты видишь сейчас?

Оглянулся вокруг: я валялся на холме, размытом дождями и покрытом редкой унылой травкой. Под холмом начинался хиленький лесок. Я пересказал всё это вслух.

— Очень интересно, — серьёзно заметил учёный, — А сейчас я попрошу тебя познакомиться с местным населением, сможешь?

Я потер лоб грязной рукой:

— Наверное...

— Не волнуйся, уверен, тебя примут за своего! Придумай себе биографию, например, маньяка-шизофреника, — Он хихикнул, — Тогда никто не рискнёт с тобой связываться...

"Очень смешно", — раздражённо подумал я, а в слух спросил:

— Когда я смогу вернуться обратно?

— Об этом мы поговорим с тобой потом, — отрезал Укропчиков, — Давай, Ваня, я жду не дождусь услышать твой отчёт о флоре, фауне и, самое главное, строе, который создали люди, каковы их законы, кто ими управляет и так далее.

— Можно ещё вопрос?

— Да?

— С парнями всё в порядке? Ну, я имею ввиду, Алекса, Артура, Кольку Рыжего?..

— Э... А, ты наверное имеешь ввиду свою группу? Сейчас спрошу...

Через полминуты я снова услышал его голос, учёный немного запыхался:

— Да, с ними всё в порядке, парочка ушибов только и всего! Передают тебе привет.

— А можно с ними поговорить? — осмелел я.

— Нельзя. Вот вернёшься и наговоришься вдоволь. Кроме того, я хочу тебя представить перед наградой, если конечно раздобудешь побольше сведений!.. Мы с тобой станем богаты и знамениты, дорогой мой мальчик! Ну всё, отключаюсь. Как только захочешь со мной связаться, используй свою рацию. Я попрошу, чтобы наш канал сделали засекреченным, попадать будешь всегда только на меня.

Он замолчал, я подождал ещё немного, потом понял, что он отключился.

Я встал, желудок тут же переместился к горлу, но я постарался не обращать на это внимания, и стал медленно спускаться вниз.

Спустя пол часа за деревьями показались первые дома, я увидел очертания крыш и залез в кусты, чтобы незаметно подойти поближе. "Прямо как гребаный разведчик!" — Хмыкнул я мысленно, продираясь сквозь колючие ветки незнакомого мне кустарника.

Моему взгляду открылась целая деревня, состоящая из уродливых деревянных домов, стоявших в брезгливом отдалении друг от друга. Время года я определил как начало осени или хреновое лето (это как в анекдоте). Людей видно не было, но иногда я слышал их голоса.

Посидев в кустах с пол часа, я решил выглянуть, этому способствовал тот факт, что я разглядел-таки несколько местных жителей. Это были чумазые оборванные мужики, которые тащили куда-то тушу убитого животного. Я сейчас не слишком отличался от них своим внешним видом. Итак, я вышел из своего укрытия на грязную, размокшую от луж, дорогу и пошел вперед ленивой прогулочной походкой. Несколько собак выбежали мне на встречу, чтобы меня облаять, но делали они это как-то без особой охоты и вскоре отстали. "Вот откуда тут взялись домашние животные, неужели их переместили сюда вместе с хозяевами?" Но спросить было не у кого.

Дорога вывела меня к большому, похожему на сарай, дому, над дверью которого висела пивная кружка. Я догадался, что это местное питейное заведение. Не долго думая, я решил войти.

В нос тут же ударил запах вонючего дыма и немытых тел. Внутри оказалось тесно и темно, около двадцати мужчин сидели на лавках возле деревянных столов и что-то активно обсуждали, пили, жевали. Средневековье, да и только. На меня внимания никто не обратил, и я прошествовал к "барной стойке", длинной доске на ножках, из-за которой хмуро поглядывала на всех хозяйка заведения. Что она хозяйка, я узнал, конечно, позже, но уже сейчас все в этой огромной женщине выдавало, что она здесь не гость, а владелец.

— Выпить хочешь? — осведомилась она приказным тоном. Я кивнул.

— Только у меня денег-то нет! — спохватился я.

— Тут их ни у кого нет! — громко рассмеялась женщина, от чего ее огромная грудь угрожающе заколыхалась, — у тебя вон часы хорошие...

Я покосился на свою руку: её украшало изделие неизвестного китайского мастера, купленное на рынке с рук. "Да хрен с ними, лучше заплатить", — подумал я и стал возиться с ремешком.

— я тебе еще покушать положу! — Сообщила хозяйка подобревшим голосом.

И вот я, счастливый обладатель кружки с непонятным, мутным и убойно пахнущим пойлом и тарелки с дымящейся толи кашей, толи похлебкой, сажусь за единственный свободный столик в углу. Не успел я отведать местной кухни, как ко мне подсел огромный бородатый мужик в потрепанной жизнью куртке.

— Мест нет, — развел он руками вместо приветствия, — Так что я тебя потесню немного, ок?

— Конечно, — согласился я.

— Коля, — протянул мне руку бородач, — А друзья зовут меня Калач! Это потому что у меня фамилия Калачевский, прикинь какая фишка!

Из вежливости я немного посмеялся вместе с ним, и хлебнул напитка из своей кружки. Через мой организм пронесся огненный вихрь, который обжег мне горло и камнем упал в желудок.

— Ох, — я смахнул набежавшие слезы, — Из чего ж это делают?

— Из трав каких-то, — наблюдая за мной с улыбкой, глубокомысленно сообщил мой собеседник, — я вижу, ты парень что надо, возьми-ка и мне кружечку! А я в долгу не останусь, ты не здешний, сразу видно, дак я тебе ща быстренько все местные расклады объясню!

"Ну с чего-то же надо начинать знакомство с местным населением!" — решил я, и заказал несколько кружек, обменяв на них на свою старую зажигалку "крикет".

— Ну ты мужи-ик ! — уважительно протянул Коля и хлопнул меня по плечу. Мы чокнулись и выпили.

— Ты только что оттуда? — спросил он спустя минуту.

— Откуда "оттуда"?

— ну, с того мира, с нормального? Я так и думал!.. Ну и как там, что происходит?

— Да ничего особенного... А сколько ты там не был?

Коля почесал бороду:

— Я здесь около двух лет, но пацаны болтают, что в том мире время быстрее идет!

"Ничего такого мне не говорили!" — подумал я и пришел к выводу, что это выдумка.

— Ты расскажи мне лучше, какое у вас тут житье-бытье, — попросил я.

— Да сейчас уже получше стало, — махнул рукой мой новый знакомый, — Раньше ведь как было?.. Всякий сброд по дорогам шлялся, убийства, резня направо и налево!.. А сейчас вон уже потише, поспокойнее... Деревеньку построили, хозяйство налаживаем, а ты как думал! Скоро ваще хорошо заживем! — оптимистично закончил Коля.

— а так, конечно, — он вдруг наклонился к моему уху и зашептал, — Люди тут еще те, не суй, как говорится, руку в пасть, откусят! В другое время я б с такими за один стол не сел, вот те крест! Хозяйка этого заведения знаешь за что здесь?

Я помотал головой.

— Лизавета, её зовут. Дочка какого-то чиновника, у неё в том мире был свой кабак, "У Лизы" назывался, может ты слышал? Муж у нее был, нормальный чувак, но гулял от нее по страшному... Да и как от такой не загулять, ты сам понимаешь.... Так вот однажды она его застукала с тремя любовницами и зарубила их всех топором для рубки мяса, всех четверых, ты прикинь! Папаша ее когда узнал про такое дело, сразу с инфарктом свалился, да так и умер в больнице... Некому было нашу принцессу выручать, вот её и упекли сюда как социально опасную... Шшш, идет, красавица...

Лизавета приблизилась к нашему столу чтобы забрать пустые кружки и пару раз провести по нему грязной тряпкой. Когда я поймал её взгляд, мне стало как-то не по себе и я неуклюже завозился на стуле.

— Ещё что-то брать будете? — спросила она, сдвинув брови у переносицы.

— Нет-нет, пока всё, спасибо, — я выдавил из себя улыбку.

— Ну, смотрите! — она величественно удалилась.

Мы выпили.

— Эх! — вздохнул вдруг Коля и погрустнел, — Тюрьма здесь для таких как я, тюрьма!.. Ты, Иван, здесь за что?

Я неопределенно пожал плечами.

— Вот и я случайно оказался, был хорошим человеком, старушек через дорогу водил, ага!

"Ну да, конечно!" — не поверил я, но виду не подал.

— Оба-на, какие люди!

— Да это же Калач! Эй! — послышалось за моей спиной.

Пять колоритных персонажей окружили наш стол.

— Мои друганы! — оживился Коля и заорал на все заведение:

— Пацаны! Присоединяйтесь к нам, я вас кое с кем познакомлю! Это Иван, он наш человек, отличный мужик! Тока что из того мира! Мы тут с ним побазарили немного, я ему рассказываю как у нас здесь что... — он повернулся ко мне:

— Ты не робей, мы ребята нормальные, без закидонов, да ты и сам видишь!

Он представил мне своих "друганов, нормальных ребят без закидонов" и я немного напрягся, всё-таки надо помнить про место, в котором я находился... Но они никакой агрессии по отношению ко мне и к миру не проявляли и вскоре я более-менее расслабился.

— Не угостить ли вас сигарой? — Шутливо предложил Гусь, или Лось, я их все время путал.

— Почему нет!

Он достал из кармана мятую тряпку, а в ней лежали какие-то сомнительные палочки, свернутые из длинных листьев и набитые пряно пахнущей травой.

— Вот такое дерьмо мы тут курим, — понаблюдав за мной, усмехнулся Гусь.

— Зато вставляет не слабо! — хохотнул Коля и глубоко затянулся.

— Тут табак-то не растет, — пояснил долговязый очкарик, которого, кажется, звали Игорек.

— Короче, кури что дают! — подытожил Тема, у него не хватало нескольких передних зубов, а щеку украшал аккуратный шрам. Я и закурил. Вонючий сладковатый дымок атаковал мой нос, и я несколько раз чихнул.

— Крепкие!

И тут все закончилось, дым стал легким и приятным, в голове все поплыло.

— Ну как, круто? — заржал Лось, или Гусь. Я хотел ответить, но вместо этого глупо засмеялся.

— Так в первый раз всегда бывает, — пробормотал Игорек.

— Ты выпей, легче станет, — посоветовал Коля и пододвинул ко мне кружку. Я выпил. И еще выпил. И еще. В голове немного прояснилось. На столько, что я по крайней мере смог говорить.

— А можно вопрос?

— Валяй.

— Почему здесь ни одной женщины? Ну, кроме Лизаветы...

Ответом мне был долгий понимающий смех и толкание друг друга локтями в бок.

— Здесь женщин в пять раз меньше чем мужчин, — Игорек поправил очки и взглянул на меня.

— А нормальных баб ваще не найти, две-три на всю деревню! — добавил Тема и зло хлопнул ладонью по столу. Остальные тоже дружно выразили свое недовольство на такую несправедливость.

— Мда, только Люда да Маринка оказывают нам теплый прием! Одна беда, страшные как кикиморы!

— Зато безотказные! — веско перебил Гусь и заслужил одобрительный ржач.

— А что? Может к ним завалимся, а? — запрыгал на стуле низенький лысоватый мужчинка, прозванный, как положено, Мелкий. Его прямо таки распирало от энтузиазма:

— Братаны, кто со мной, а? А?

"Эти ребята начинают мне нравится, даже этот Тема. Может здесь не такое уж и гиблое место?!" — подумал я и заплетающимся языком произнес:

— Хорошо было бы!..

— Давайте тогда еще по кружечке и пойдем навестим девочек! Наш новый друг угощает!— махнул рукой Коля и завертелся волчком вместе с остальной обстановкой. Я схватился за край стола чтобы не улететь вслед за всем миром. Больше я ничего не помню.

Глаза никак не хотели открываться. Руки и ноги не шевелились. Спина замерзла и затекла. "А я вообще существую?" — спросил я у себя самого, — "Если да, то где я? И почему ничего не чувствую?" И тут я все почувствовал, боль обрушилась на меня как лавина, беспощадная, голодная, злая. Она начиналась везде и там же заканчивалась, начинаясь заново. Да, я смог открыть глаза — оказалось, они просто слиплись от крови — но облегчения мне это не принесло. Во рту вяло пошевелился распухший язык. "Воды бы..." — подумал я отстраненно. Я лежал на каком-то сеновале в деревянном сарае, им врядли пользовались, потому что сено было перепревшее и сырое. "Что я тут делаю?.." Мое тело было одним сплошным синяком, кроме того я лежал в одних трусах. "Вот тебе и местные ребятки!.. Ограбили!.. Забрали все до последней ниточки, когда я отключился от выпивки и травки... Но избили-то зачем? Зачем? Ур-роды! Звери-и!" Нетвердыми пальцами я стал ковырять своё ухо и вскоре услышал голос Олега Павловича:

— Да, Иван? Да? Ты меня слышишь?

— Слышу, — проворчал я, — И очень даже хорошо...

— Слава Богу, я думал, с тобой что-то случилось! Ты долго не выходил на связь!

— Случилось! — с горечью, простонал я, — Меня обокрали и избили!

— Ох ничего себе! Сильно? — участливый, сочувствующий тон.

— Да я пошевелиться не могу!!! Немедленно заберите меня отсюда! Сейчас же!

— Молодой человек, прекратите истерику!

— Да пошел ты!

— Иван!

— Пошел ты!

— Иван, послушай же меня! Послушай, прошу! И постарайся спокойно воспринять то, что я тебе сейчас скажу... Мы создали прибор, для перемещения людей, асоциальных личностей, так сказать... До этого не было нужды возвращать их обратно...

— Что вы хотите этим сказать? — замер я.

— Мы работаем над тем, чтобы вернуть тебя. Но пока это не представляется возможным...

— Что? — заорал я, — Что???

— Мы над этим работаем, — мягко, но настойчиво повторил ученый, — Думай лучше о том, что тебе повезло остаться в живых....Расскажи мне про этих людей, Иван?!

Я молча отключился, просто не мог больше слышать его голос. Мужчины не плачут, правильно? А я и не плакал, просто что-то сломалось внутри меня. Голова раскалывалась от боли, сознание уплывало. Я бредил.

Потом я, кажется, куда-то пополз.

Дождь хлестал меня по щекам. Там, куда я смотрел, не было ничего другого кроме падающей воды. Холодной, между прочим... Не передать словами, каким мокрым и замерзшим я себя чувствовал! Еще и эта стылая земля подо мной!.. На этот раз я очнулся в поле, ума не приложу, зачем я сюда приполз! Поле было огромное, поросшее пожелтевшими колосьями и сорной травой.

— Смотри, Надька, там человек!..

— Он спит? Он спит, да? Под дождем? Вот дурак какой!..

Я услышал голоса и вновь открыл глаза.

— нет, он... Хотя не, вроде живой еще!

Надо мной склонились две фигуры.

— Не из деревни... Может недавно пришедший? Давай-ка ему поможем...

— Поможем? Помогать — это хорошо!

— Конечно, хорошо. Ну-ка, Надька, давай!...

Меня схватили за руки и принялись тянуть куда-то вверх.

* * *

Прошло не так уж много времени, а в моей жизни как будто перевернули страницу и написали новый заголовок. Если быть точным, прошла неделя и два дня.

Дожди идут не переставая, округа превратилась в сплошное болото, а я сижу в кресле-качалке завернутый в теплый плед и периодически задыхаюсь от кашля. Если бы не кашель, я бы назвал себя по настоящему счастливым человеком. Хотя хрен с ним, с кашлем! Да, я счастлив.

Меня спасли две аборигенки, кроме того, они меня приютили у себя в доме и теперь лечат. Нет, не они. Она. Её зовут Катя. И она совершенно особенная. Я готов часами рассказывать себе о том, какая она, рассуждать о ней. Я влюблен. Нет, я не просто влюблен, не так, как это бывало со мной раньше. Я встречал в своей жизни красивых девушек, эффектных девушек, сексуальных девушек, умных девушек, наконец!.. И влюблялся я тоже во что-то определенное: в ум, красоту, сексуальность и т.д. В Кате же меня поразила чистота ее души. Таких девушек я еще не встречал нигде, а уж тем более было удивительно встретить ее в этом богом забытом месте... Я влюбился в неё потому, что она была просто очень хорошим человеком и потому что я наконец-то научился это ценить. А еще, Катя не была сослана сюда, она здесь родилась. Как и её сестра Надя.

Вот они, легки на помине, зовут меня к ужину. Я выбираюсь из кресла и покидаю веранду, иду в комнату. Там уже накрыт небогатый стол. В стеклянных сосудах ласково светятся яллы, так здесь называются фрукты, которые во время гниения излучают слабый свет. На свечах тут экономят. Я сажусь напротив Кати и улыбаюсь ей. Она улыбается в ответ. Потом встает и идет за полотенцем для рук. А я смотрю на неё. На девушке простое шерстяное платье и платок на плечах, волосы распущены и достают ей до лопаток. Она болезненно худа и бледна. Маленькое острое личико без какой-либо косметики. Я бы никогда не посмотрел на неё в Москве, и я это отчетливо понимаю. Тогда не посмотрел бы. А сегодня она кажется мне самой прекрасной в мире. И всё из-за ее красивой светлой души.

Надя, ее сестра, обладает более женственной фигурой, хотя та же худоба и чересчур узкие плечи ее, несомненно, портят. На лицо она считалась бы красавицей даже по Московским меркам, если бы не одно "но". Наде двадцать два, но она обладает умом восьмилетней девочки, проще говоря, она недоразвитая. И это портит даже голубые глаза и пухлые губы.

Мы приступили к ужину. Еды было немного: по маленькой жареной рыбешке каждому, салат из каких-то листьев и ягод, да ломоть серого хлеба. Ну, еще местный чай. Мне было непередаваемо стыдно за то, что я сел на шею двум девушкам, им и без меня-то не прокормиться!.. Сегодня, чтобы хоть чем-то помочь, я решил наколоть дров, а вместо этого едва не отрубил себе пару пальцев... Увы, у меня всегда росли руки не из того места... Девчонкам определенно не хватало настоящего мужика, который смог бы ремонтировать дом и всё в таком духе. Я же ощущал себя абсолютно беспомощным. И не нужным. В том смысле, что я никак не мог им пригодится. Катя и Надька всё делали сами, а я старался хоть чем-то помочь по дому, сгибаясь в приступах удушливого кашля. От этих тоскливых размышлений оторвала меня Катя, она сказала:

— Знаешь, я так рада, что ты теперь у нас есть! Что ты пришел! Что я не ошибалась в ожиданиях!

— Я тоже рада! — заявила ее сестра.

Я слегка прибалдел:

— Как это понимать?

Девушка не смутилась и объяснила свои слова:

— Мама рассказывала мне про ваш мир... Я с самого детства ждала, что оттуда придет другой человек...

— Какой "другой"?

— Не такой, как остальные. Ты не похож на того, кто может украсть или убить... И это так... Здорово!

— Эмм... — я запнулся, не зная, что сказать, — Ведь не все убийцы похожи на убийц! Я... Я совершил очень много преступлений, так что ты во мне ошиблась...

— Ничего я не ошиблась, — уверенно произнесла Катя.

— Ничего она не ошиблась, — пробормотала Надька.

После ужина девушки быстро уснули, а я всё мерил шагами отведенную мне комнату. Три шага от окна до кровати, четыре до двери... Занавески колыхал прохладный ветер, а я мечтал о нормальных сигаретах. Вот сейчас сел бы на подоконник, вдохнул бы немного дыма и проблем стало бы гораздо меньше... Ну не гораздо, а хотя бы на одну... Уже который раз я пытался связаться с нормальным миром, но мне почему-то никто не хотел отвечать. В последний раз я разговаривал с Олегом Павловичем пять дней назад. Он очень заинтересовался моим докладом, задавал много вопросов. Я, конечно, рассказал ему про девчонок, особенно про Катю.

— Это весьма интересно, — пробормотал он тогда, — У них рождаются дети, невероятно!

Что в этом такого уж невероятного я так и не понял.

— Это ведь всё меняет, абсолютно всё!

— Да, — согласился я на всякий случай.

— Говоришь, одна ненормальная, а другая вполне разумный человек, да?

Меня покоробило от его слов.

Утром я наконец-то увидел солнце, оно с самого рассвета поселилось за окнами и не давало мне спать, слепя глаза обалдевшими от собственной наглости лучами. Занавески не спасали; я, позевывая, встал, оделся и побрел во двор умываться. Катерины уже не было, она ушла в рыбное хозяйство, где мыла полы и убиралась, за что ей ежедневно платили свежей рыбой. В голодное время это не так уж и мало.

Надьку я нашел на кухне, она перебирала длинные белые зерна, из которых здесь варили каши, и кивала сама себе, ведя какой-то мысленный диалог.

— Привет, — поздоровался я. Девушка обернулась:

— Привет, — сказала она и о чем-то задумалась, — Катя приготовила тебе завтрак.

— Очень хорошо, — улыбнулся я.

— Тарелка там. Ешь, — добавила Надя, и снова склонилась над зернами.

— Спасибо.

Она не ответила. Когда мы оставались одни, девушка со мной практически не разговаривала. Катя сказала мне, что её сестра просто стесняется.

Я взял миску с жидкой похлебкой, накрытой сверху пресной лепешкой, и устроился на веранде.

Тяжело было жить здесь, тяжело из-за людей. Все поделили на сферы влияния, еду было достать трудно, люди были смертельно жестоки. Я в очередной раз нажал на микро рацию на ухе. Сигнал проходил, но никто не отвечал. "Что ж такое!" — раздражённо подумал я и вдруг услышал хриплый женский голос.

— Да? Я слушаю, кто это?

— Э... — растерялся я, — я хотел бы услышать Олега Павловича Укропчикова.

На том конце вздохнули:

— Олег Павлович умер.

— Когда? — выдохнул я.

— Пять дней назад.

— А что с ним случилось?

— Сердечный приступ. Он умер мгновенно, даже не довезли до больницы... — голос помолчал, — Как узнал, что эксперимент прикрыли сверху, так и всё...

— К-какой эксперимент? Наш эксперимент? Над Землёй-2?

— Да, над Зёмлей-2. Я тоже всегда считала, что это не гуманно, — заявил голос.

— А вы кто?

— Я-то? Я уборщицей здесь работаю, Ниной Алексеевной меня зовут. Меня попросили все вещи Олега Павловича из кабинета вынести, вот я и выношу. А тут эта штука как запищит...

— Рация?

— Ну да, рация.

— И что теперь будет с людьми на Земле-2? Вы не знаете?

— Эх, не знаю. Ну вывозить-то их врядли оттуда будут, все-таки они страшные преступники. Значит на роду им так написано — в другом измерении сгинуть! Ладно, мне ещё окна мыть, а вы что хотели?

— Теперь уже не знаю.

— Вы тогда если что на обычный телефон звоните. До свидания. — она отключилась.

— До свидания, — пробормотал я.

Сел и опустил голову. "Ну и дела! Что ж мне делать теперь?" Ответ напрашивался только один — жить. Точнее научиться жить здесь. С Катей. С Надей. И не ждать спасенья ни откуда... "Нет, ну надо же, взяли и закрыли эксперимент! А как же люди? А как же я, в конце концов?!" Себя было особенно жалко, а ещё Катю, ведь она никогда не увидит моей Москвы. А я ведь так хотел... Эх, да ладно, чего теперь...

Из-за забора, который отгораживал наш дом от дома соседского, появился сморщенный старик. Он окинул меня пристальным взглядом и вернулся в свой дом. Через минуту старик вышел вновь, неся в руках два стакана и большую глиняную бутыль.

— На, — сказал он, даже не спросив, хочу ли я выпить, и протянул мне стакан прямо через забор, — Самогон.

Я поднялся и недоверчиво принял из скрюченных рук полупрозрачную тару.

— Сам варил, — похвастался дед. Я присел на крылечко, а он устроился в кресле у себя во дворе. Так мы и сидели до самой темноты.

Прошла неделя, а за ней и месяц. Я выздоравливал и ухаживал за Катериной, медленно, вдумчиво, наслаждаясь каждой минутой, проведённой вместе. Мне впервые не хотелось торопиться.

Однажды ночью, когда я как обычно мучился бессонницей, до меня донесся приглушенный женский крик. Я вскочил с кровати и выскочил из комнаты. В коридоре было темно, и я тут же налетел на стул, оставленный в проходе мною же днём. Чертыхаясь, я побежал дальше, пока не достиг Катиной спальни. По пути я схватил палку от старой швабры, какое — никакое, а всё-таки оружие. Пинком распахнул дверь и замер. Кроме спящей девушки здесь никого не было и даже окно оказалось закрытым. Но тут Катя застонала во сне и я понял, что послужило причиной моего беспокойства. Я выпустил палку из рук и осторожно опустился на краешек кровати. Девушка снова протяжно вскрикнула, её лицо было испуганно и несчастно. Я несильно потряс её за плечо. Не сразу, но Катя открыла глаза, нервно вглядываясь в темноту, всё еще находясь во власти кошмара.

— Тс-с, это я, — я успокаивающе положил руку на её открытую ладонь.

— Ваня, — прошептала она, — Мне приснился такой ужасный сон, такой страшный!

— Ну, что ты, маленькая! — Я погладил её по волосам и обнял, желая утешить, она прижалась ко мне, словно испуганный зверёк, — Ты можешь рассказать его мне, и тебе станет легче!

— Ладно, — натянуто улыбнулась она, — Во сне мне казалось, что вернулся Игнат...

— Кто такой Игнат? — напрягся я.

— Это очень страшный человек!.. Знаешь, когда мы с Надей были маленькие, нашего отца очень уважали в деревне.

"Какой-то авторитет", — Решил я.

— Его боялись и слушали, никто нашу семью не трогал. Потом появился этот Игнат. Уж не знаю, кем он был в вашем мире, но он тоже умел объединять и подчинять. Он сеял смерть и разрушение направо и налево, он был очень жесток и уничтожал всех, кто не был с ним согласен. Они с отцом ненавидели друг друга! Мы все очень боялись, что однажды Игнат придет и убьет нас... Потом, когда я подросла, Игнат пытался заставить меня быть с ним. У него ничего не вышло, и он едва меня не изнасиловал, помешал мой отец, который во время появился...

Я вздрогнул.

— Твой отец его убил?

— К сожалению, нет. Игнат ушёл куда-то на север, говорят, там тоже люди живут. Да так и не вернулся. Надеюсь, сгинул.

Катя упёрлась в стену печальным взглядом.

— Ты так хорошо рассказываешь, как будто оканчивала престижный вуз! Кто тебя учил? — поспешил я перевести тему.

— Мама. Она была учительницей в вашем мире. А еще она писала стихи.

— Стихи? — удивился я и смутился своей реакции.

— Да, — твёрдо сказала Катя, — Даже здесь можно писать стихи!

Я, не удержавшись, поцеловал её в мягкие губы. Они были солёными и влажными на вкус. Руки девушки сначала безвольно опустились, а потом обвили мою шею, заскользили прохладным шелком по груди, по бёдрам. Я прижал её к себе, как драгоценный дар.

* * *

Стоял тёплый зимний день, светило солнце. Ничто не предвещало беды.

— Сегодня у Нади день рождения, — тихо сказала мне Катя, — Я хочу попросить тебя пойти с ней прогуляться. А я пока подготовлю стол, устроим ей сюрприз... Она так любит сюрпризы!

— Конечно, любимая, — ответил я. Она поцеловала меня в щёку на прощание. Больше живой я её не видел. Мы с Надей бродили по лесу, наслаждаясь погожим деньком, она собирала шишки и напевала какую-то неразборчивую жизнерадостную песенку. Её щеки раскраснелись, она выглядела настоящей красавицей. Потом она высоко подпрыгнула и растянулась на снегу, раскинула руки и уставилась в безмятежное небо. Кажется, ей было хорошо. Я любовался этой прелестной картиной, стоял, облокотившись на незнакомое дерево и курил местный табак. Вдалеке показалась фигура в чёрном и она быстро приближалась. Вскоре я узнал старика, живущего с нами по соседству. Он бежал ко мне.

— Что случилось? — воскликнул я, увидев его затравленный взгляд. Дед остановился передо мной задыхаясь и кашляя:

— Беги, — прохрипел он, — Может ещё успеешь!

— Что произошло???

— Игнат вернулся. Все знают, он ненавидит Катьку... Так что беги, сынок, спасай её, если успеешь!

И я побежал. Я бежал так, как никогда не бегал до этого. Белое полотно снега слилось в размазанное пятно у меня перед глазами. Я едва различал силуэты деревьев, казалось, мир расплывался подобно картинке, нарисованной акварелью, на которую пролили воды. Наконец я достиг деревни. Горло жгло, ноги промокли и заледенели, но я не чувствовал ни того, ни другого. Наш дом выглядел как и прежде, только входная дверь и калитка оказались распахнутыми настежь. Ещё не войдя, я уже понял, что не успел. Прихожая выглядела ужасно, на полу валялись остатки сломанной мебели, кухонная дверь болталась на одной петле. Катя лежала на полу в луже крови, её руки были раскинуты в разные стороны, точно также лежала на снегу счастливая Надя. Не было сомнений в том, что она мертва, но я всё же подошел поближе. Хрустнула битая посуда под чьим-то тяжелым ботинком, я резко обернулся на звук. В дверном проёме стоял крупный широкоплечий мужик и смотрел на меня. Спустя секунду на мою голову обрушился черенок от лопаты.

— Тихо — тихо, — воскликнул старик и едва успел отскочить. Не придя в себя окончательно, я слепо ударил кулаком воздух и только потом открыл глаза. Я лежал на узкой неудобной кровати, обстановка была не знакомая.

— Где я? — язык с трудом ворочался, в горле пересохло и саднило. Дед оказался догадливым и уже протянул мне стакан воды. Я выпил его залпом, захлебываясь и попросил ещё.

— Я решил, что вам с Надюшей лучше пока перебраться ко мне, — пояснил он, слегка смущаясь под моим тяжёлым взглядом, — Ну по крайней мере, пока ты не придёшь в себя. Катина сестра ведь не может о себе позаботиться...

Когда он упомянул о Кате, я едва не завыл от горя. Старик быстро вышел и прикрыл за собой дверь. Я опустился на подушку и уставился в деревянный потолок. Голова готова была лопнуть от боли, по всем признакам, у меня очередное сотрясение. Я стиснул зубы. Лучше бы этот урод убил меня! Я бы не задумываясь отдал жизнь за Катю, но вот он я — живой, валяюсь тут, а ее уже нет. Я отомщу! Я убью этого сволоча!

— Дед, а дед!

— Что?

— Помоги мне встать!

— Надя пусть пока останется у тебя.

— Куда ты собрался?

— Попытаюсь достать оружие! Уверен, здесь кто-то должен его продавать!

— Конечно, — кивнул дед, — Пойдём, я отведу тебя к своему приятелю, он как раз торгует оружием.

Мы вышли из его дома и направились куда-то вверх по дороге. За то время, что я был в отключке (пара дней), снег засыпал деревню почти полностью. Крыши едва выглядывали из сугробов, некоторые хаты и вовсе занесло.

— Куда идём? — мне тяжело давался каждый шаг.

— Тут недалеко.

Старик проковылял к одному домику с покосившейся крышей и кулаком постучал в окно. Спустя минуту нам открыл дверь невысокий лысый хозяин. Они с дедом пожали друг другу руки, и тот покосился на меня.

— Это покупатель. Я ему сказал, что у тебя всё есть.

— Тогда пойдём.

Мы обошли дом, зашли в небольшой сарай и спустились по земляным ступенькам в подвал. Тесная комната была сплошь заставлена деревянными ящиками, на которых валялись груды разнообразного оружия, от холодного до огнестрельного.

— Выбирай, парень, — Разрешил хозяин и, пропустив меня, сел с папиросой на последнюю ступеньку. Старик устроился рядом с ним и они завели неспешный разговор. Среди всевозможного хлама я нашел вполне приличный нож, но нож мне был ни к чему. Я должен убить его быстро, всего одним выстрелом, и я знаю, что на этот раз я буду спокоен, хладнокровен, потому не промахнусь. Я отметил несколько "АК", но потом отбросил эту идею, они показались мне слишком громоздкими и я перевёл свой взгляд на пистолеты. Что же выбрать? Вот "токарев" в хорошем состоянии, а в самом углу я заметил новенький "макаров". Эх, была не была! Я взял "макаров".

— Я беру этот.

— Хорошо, — хозяин встал и вытер руки об штаны, — Чем будешь платить?

Я расплатился Катиным золотым браслетом, доставшимся ей от мамы. Удивительно, но золото ценилось даже здесь, видимо по привычке, ведь никакой ценности в этом мире оно, на мой взгляд, не имело...

Я попрощался с хозяином, старик вышел со мной и проводил меня до своего дома.

— Что делать будешь? — поинтересовался он.

— Пойду искать Игната. Есть соображения, где он может быть?

— Не знаю, — вздохнул дед, — Сходи в бар и аккуратно спроси у Лизы. Она не доложит.

— Спасибо, — поблагодарил я, и, увязая в снегу, пошёл прочь. В "баре", как назвал это сомнительное место старик, народу оказалось на удивление мало, всего три человека, зато запах стоял такой, что меня едва не стошнило. Игната здесь не было. Лиза вышла из подсобного помещения и вопросительно взглянула на меня.

— Плохо выглядишь, паренек. Выпьешь?

— Нет, спасибо. Послушай, я ищу Игната, ты не знаешь, где его можно найти?

Она покачала головой:

— Нет. Про него уже многие спрашивали, отвечаю тебе как и всем — один раз ко мне заходил пару дней назад, и больше не появлялся. Вон его приятель сидит, Гоша, спроси у него.

Гоша, высокий нескладный парень с большим носом, как раз задремал над кружкой, когда я подошёл и постучал по его плечу. Он хрюкнул и открыл глаза.

— Да?

Я решил обойтись без предисловий.

— Где Игнат? Он мне нужен.

— Мне тоже, — неожиданно заявил Гоша. — Мы с пацанами его второй день найти не можем! Обещал помочь в одном деле и исчез куда-то! Как сквозь землю провалился! А тебе зачем?

— Тоже обещал разобраться с одним дельцем... Ладно, пойду спрошу у кого-нибудь ещё...

— Можешь не трудиться! Мы уже всю деревню облазили! Здесь его точно нет, может опять на север пошел, пёс его знает...

Я отошёл, а он снова задремал. На выходе я столкнулся с рослой угрюмой девицей. У неё были запутанные чёрные волосы и крупные черты лица. В целом она неуловимо напоминала проститутку.

— Не знаешь, где Игнат? — нагло осведомился я. Длинные ногти вцепилась в мою руку:

— Пойдём покурим.

Мы вышли на свежий воздух. На улице разгулялась метель. Девушка потащила меня за дом, где не так сильно дуло.

— Итак? — спросил я, прикурив. Девица шмыгнула покрасневшим от холода носом:

— Я его женщина, — гордо возвестила она.

— Поздравляю. И давно?

— Уже несколько дней! Мы с ним здесь и познакомились. Покувыркались, то да сё. Говорил, что влюбился! Представляешь? Потом ушёл куда-то и пропал... Больше его никто не видел, я всех на уши поставила! Как будто испарился! — она сделала замёрзшими пальцами неопределённый жест, — И, если честно, у меня есть такое ощущение, что я его больше никогда не увижу... Но ты если все-таки разыщешь его, передай — я этого козла всю жизнь дожидаться не собираюсь! Найду себе кого-нибудь другого! Так и передай.

Я брел вперед незнамо куда, почти по пояс проваливаясь в рыхлые сугробы. "Прочь! Прочь отсюда!" — гнало вперед что-то в груди. Морозный воздух отдавался болезненным хрипом в легких. Деревня осталась позади. Оступившись, я кубарем скатился с холма, подняв тучу маленьких снежных хлопьев. Под холмом спала, закованная в лед, безымянная река. Хруст под ногой, и вот я уже стою на коленях в ледяной воде. А совсем рядом, смотрит из-подо льда он. Игнат. Он лежит неподвижно, подняв глаза к небу, а сверху, будто крышка хрустального гроба, корка льда, прозрачного, как стекло. Кажется, там, в глубине белой толщи угадываются красные разводы. Я хочу подняться, но одежда моя, пропитавшаяся водой, тяжела и тянет вниз. Шлепаюсь на грудь. Кричу! Отчаянье такое черное, что гасит собой все остальные чувства. Что-то происходит за спиной, там, на холме, но мне уже все равно. Я бесполезен! Я не смог даже отомстить за ту, которую любил больше жизни! Снова поднимаюсь. Неловкими пальцами расстегиваю "молнию" на кармане куртки. Сжимаю пистолет в руке. Хоть бы он не промок, хоть бы не подвел меня в самую последнюю секунду!.. Прижимаю дуло к виску... Выстрел!..

За мгновение до того, как закрыть глаза, я увидел побледневшую, взъерошенную Надю, склонившуюся надо мной. И свет померк.

Снова эта темнота! Я где-то её уже видел... Эти вязкие потоки мрака, они как будто тащат тебя за собой и одновременно в разные стороны. Мыслей нет. Чувств как будто тоже. Я лечу куда-то на покрывале из темноты.

Сердце скакнуло в груди. Мокрый асфальт обжёг ладони. Я с трудом поднялся на корточки, раскачиваясь взад-вперед, как собачка на приборной панели. Зрение постепенно приобретало ясность, исчезали цветные пятна и мир вокруг становился на место. Надо мной нависала бетонная громадина дома. "Улица Стромынка, дом 16" — значилось на табличке. Почувствовав поток холодного воздуха у себя за спиной, я обернулся и увидел девушку, лежащую на асфальте.

— Мы в Москве, Надя, — сказал я, почему-то шепотом. Она взглянула на меня и ничего не ответила.