Хроники Небесных Светил (Общий файл)

Хроники Небесных Светил

* * *

Ночь. Костер остался позади. Незнакомец тихо крался вдоль высокой стены монастыря. В узких бойницах не горел свет, лишь в сторожках мерно полыхало пламя свечей. Он подошел к высоким дверям и кивнул стражникам в темно синих латах. Два суровых бородача ответили на приветствие и открыли ворота. За ними уже стоял низенький, коренастый монах с фонарем. Пляшущий свет причудливо окрашивал взволнованное пухлое лицо монаха.

— Ах, заходите, заходите, — суетливо закивал адепт Знар.— Я вас ждал.

Незнакомец тихо вошел в просторный двор и огляделся. Дорожки, выложенные камнем, змеями вились в высокой зеленой траве. Они плавно огибали клумбы с цветами, вековые дубы и неширокие ручейки. Дорожки петляли, перекрещивались друг с другом и вновь разбегались в разные стороны. И на каждом таком перекрестке стоял стражник с фонарем.

— Прошу вас, пройдемте,— адепт Знар указал на старую, увитую плющом беседку.

Гость прошел вслед за монахом и сел на узкую скамью.

— Я так рад, что вы согласились,— трясущимися руками Знар поставил фонарь на столик и сел напротив него.— Это очень важно для нас.

Безмолвный гость кивнул. Все это ему говорили три раза, это был четвертый.

— Понимаете, эти трения между двумя верами задевают и нас. Ведь по установленному соглашению между королем, императором и каждым адептом из монастыря, мы должны помогать друг другу и не быть глухими к чужим бедам. Так что мы не то, что бы хотим — мы обязаны решить их проблемы. Они предлагали нам своих стражников, но если мы согласимся принять солнечных воинов, Лунная сторона не правильно нас поймет. А если мы примем лунных стражников, Солнечная сторона решит, что мы против них... Ну это вы должны были и сами понять, но я думаю, что повторять простые истины все-таки необходимо. Дабы не забывать их.

— Так что мы решили воспользоваться вашими услугами,— адепт Знар вытер лицо платком и тяжело вздохнул.— Репутация у вас хорошая, даже сам королевский двор сотрудничает с вами... Вот ваш аванс, остальное получите, когда приведете нашего монаха обратно.

Незнакомец взял увесистый кошель и положил в карман плаща.

— На... наш монах придет к вам утром... Мы очень вам верим. Не подведите нас.

Гость вновь кивнул и, быстро поднявшись, скрылся в темноте.

Адепт Знар отпил вина и оглядел зал. Даже осознание того факта, что крышу в обеденном зале наконец починили, и теперь по помещению не гуляют сквозняки, не принесло адепту радости. Его мысли занимал проводник и монахи, что пришли вместе с ним. Монах даже не думал, что они доберутся так скоро. От монастыря Земли до монастыря Воды было две недели пути. Два дня назад прилетел голубь с посланием, сообщавшем, что проводник забрал монаха Земли и двинулся в путь. И спустя пять дней таинственный гость появился у ворот монастыря Воды. Знар не успел толком подготовиться, он даже не выбрал нужного монаха, не говоря уже о том, чтобы обучить его тому, что ждет послушника впереди.

— Вы волнуетесь из-за него?— понизив голос, спросил мастер Дрик.

— Конечно из-за него! Вы же знаете, Дрик, я даже понятия не имею, кого выбрать,— устало ответил адепт Знар.— А когда он пришел я и вовсе разволновался. Он ждет нашего монаха в лесу, и я боюсь представить, что случиться, если он устанет ждать.

Адепт сделал большой глоток вина и посмотрел на своих воспитанников, сидящих за столами.

— Они еще совсем юны и толком ничего не знают! Я даже боюсь выбирать кого-то из них... Кого вы можете посоветовать?

Мастер Дрик задумался и оглядел критическим взглядом завтракающих монахов.

— Нам хорошо подойдет подмастерье Марк — у него очень развита интуиция, или молодой мастер Алфар — столько жизни и страсти!

— Нет...нет...— Знар покачал головой.— Они все необходимы мне здесь... а вот подмастерье Сем и подмастерье Рафаэль подойдут.

— Подмастерье Сем сейчас в больничном крыле — простудился на сквозняке. А подмастерье Рафаэль проходит очистку духа для перехода в сан мастера.

— Он сможет пройти её в пути,— отмахнулся адепт Знар и кликнул одного из учеников.— Приведи ко мне подмастерье Рафаэля.

Мальчик кивнул и побежал к столу, где сидели подмастерья.

— Вы меня звали, адепт Знар?— к ним подошел высокий, худощавый юноша. Капюшон тяжелой рясы полностью скрывал его лицо. Голос его был тихим и хриплым. Видимо когда-то юноша повредил голосовые связки.

— Да, Рафаэль. У меня для тебя есть задание,— Знар вытер лоб и понизил голос.— Немедленно собирай все, я повторяю — все свои вещи и жди меня у Западных ворот.

Рафаэль кивнул и быстрым шагом вышел из Зала.

— Вы их хорошо натаскали, адепт,— покачал головой мастер Дрик.— Он даже не спросил, зачем это нужно.

Знар удовлетворенно кивнул и принялся за свой остывший завтрак.

Когда адепт подошел к воротам, подмастерье его уже ждал. Через плечо был перекинут тяжелый тюк с водой — обязательный атрибут любого монаха Воды, за спиной висел объемный заплечный мешок. В руке Рафаэль держал дорожный посох.

— Молодец,— Знар похлопал его по плечу.— Ты все понял правильно. Именно тебя я решил отправить решить это непростое дело между правителями. Надеюсь, ты взял бумагу, чернила и перья?

— Да, адепт Знар.

— Правильно. Ты должен решить дела обоих государств быстрее других монахов, и так, чтобы это удовлетворило бы правителей,— напутствовал адепт, выводя Рафаэля за пределы старого монастыря.— Знай, твой ум и смекалка повысят нас в глазах Луны и Солнца. Не разрушь те отношения, что складывались несколько веков.

Подмастерье кивнул.

— Да сопутствует тебе Удача,— адепт Знар осенил юношу священным знаком Воды и протянул ему суму, — здесь два камня плодородия и три священных яблока. Посади их зерна во дворах обоих королей, дабы они могли наслаждаться сиими священными плодами, а третье яблоко отдай своему проводнику, это и будет священная плата за труд его.

Адепт подтолкнул Рафаэля к незаметной звериной тропке, теряющейся в кустах и высокой траве. Когда подмастерье скрылся за деревьями, адепт свободно вздохнул и еще раз оттерев мокрое лицо, зашагал в монастырь.

Монахов было трое. Девушка с огненно рыжими волосами, юноша с бледным болезненным лицом и старик с черными, как жуки глазами. Они держались особняком и не смотря на их вечные споры, вместе опасались своего проводника. Было в нем что-то, что вызывало страх. Его скрытность, молчаливость и плавные, еле уловимые глазом движения хищника — все говорило об опасности.

Сейчас, когда делать было нечего, девушка монашка Огненно монастыря, забавлялась с огнем. Она пальцем подцепляла язычки пламени и кидала их вверх. Огоньки шипя и разбрызгивая искры, опадали на землю.

— Ну, успокойся же!— сбрасывая с себя очередной огонек, воскликнул бледнолицый монах Воздуха.

Порыв ветра, наконец, прервал забаву девушки. Видимо, парень влюбился и теперь пытался привлечь внимание рыжей красавицы.

— А ты не лезь!— в карих глазах девушки заплясал огонь.

Проводник встал. С тех пор, как они встретились, такие перепалки случались каждый вечер. Старик долго смотрел ему вслед и Проводник это чувствовал. Следит, словно мышь за удавом, готовая при первом же проявлении агрессии кинуться прочь.

Где-то впереди затрещали ветки. С соседнего куста слетела птица. Проводник быстро снял с плеча лук и натянул тетиву. К нему целеустремленно шагала высокая фигура, одетая в рясу. Он опустил лук и поднял руку. Фигура глянула вверх и остановилась.

— Я пришел от монастыря Воды. Это вы должны нас сопровождать? — хрипло спросил подошедший.

Он кивнул.

Юноша прошел мимо него и сел возле весело трещащего костра.

— Рафаэль,— он протянул тонкопалую руку старику.

— Тэкар.— ответил тот.

— Манго.

— Кларисса.

Девушка горячо пожала протянутую руку и, игриво нагнув голову, попыталась заглянуть под длинный капюшон. Так же она пыталась заглянуть под черный капюшон проводника в первый день.

— Очень рад,— ловко уворачиваясь от пристального взгляда пробормотал юноша.— А как вас зовут?

Рафаэль протянул руку темной фигуре.

— А он у нас молчаливый,— оставляя тщетные попытки заглянуть под капюшон, насмешливо фыркнула Кларисса.

Юноша с интересом посмотрел на проводника. Тот ничего не ответил. Отвернувшись, пошел вглубь леса, его движения напоминали скользящую тень. Ни одна ветка не дрогнула, ни один сук не затрещал под его поступью.

Тэкар, что-то невнятно бормоча, поднялся с земли и тяжелой походкой пошел вслед за ним. Дальше следовал Манго, потом мельком затушившая костер Кларисса, а замыкал процессию Рафаэль. Он уже пожалел, что нормально не позавтракал — полупустой желудок давал о себе знать.

Он вел их самой безопасной тропой. Здесь когда-то был неширокий тракт, соединяющий монастырь Воды с Главным трактом. Сейчас же, оба тракта и Главный и другие были давно заброшены, так как никто ими не пользовался и не заботился. Но здесь еще сохранилась каменная кладка, так что это был более или менее легкий путь. Как раз для тепличных монахов. Четыре мешочка с золотыми грилами оттягивали широкий ремень. Надо будет положить их в специально скрытое от чужих глаз место, в Солнечной Долине — чтобы не мешали.

1 глава.

Кларисса еще раз цокнула языком и тряхнула головой. Волосы яркими волнами рассыпались по плечам, отражая свет от костра и переливаясь всеми цветами оранжевого.

— Я уже устала ждать!— вновь возмутилась она.

— Терпи, Кларисса,— назидательно ответил Тэкар.

Рафаэль недоуменно озирался.

— Она так каждый вечер стонет,— со вздохом пояснил Манго.— Наша леди есть хочет.

Кларисса демонстративно отвернулась, напоследок бросив в их сторону уничтожающий взгляд.

Проводник вернулся с двумя тушками зайцев. Он кинул их к ногам монаха Земли, а сам сел напротив. Он давно заметил, что все монахи садятся так, чтобы костер, оставался между ними и их проводником. Будто бы это могло их спасти.

Тэкар ловкими движениями освежевал кроликов, после насадил тушки на толстые ветки. Потом он вырыл ямку и закопал их внутренности, прочитав при этом короткую молитву. Тем временем Манго подхватил зайцев и установил их над костром. Кларисса что-то тихо прошептала, и пламя взметнулось вверх. Лишь двое сидели на месте. Рафаэль беспомощно наблюдал за слаженными действиями других путников, а проводник затачивал длинный, сделанный из непонятного черного метала изогнутый клинок. Юноша, наконец, смог рассмотреть их молчаливого спутника. У него были темно серые просторные штаны, высокие черные сапоги доходящие до колен, серая рубашка и длинный черный плащ, который полностью скрывал фигуру. Проводник так же, как и монах Воды прятал лицо под капюшоном, но у него еще был черный платок, обвязанный вокруг головы и закрывающий всю нижнюю часть лица. За спиной висел большой черный лук, на бедре виднелись ножны и колчан со стрелами.

— А... м-м как долго нам идти?— спросил Рафаэль у проводника.

— Можешь не распинаться,— фыркнула Кларисса, подвигаясь поближе к юноше.— Я с ним с самого начала пути, а он все молчит.

— Вот как?— спросил Рафаэль, стараясь не замечать злобных взглядов Манго.

— Почему ты носишь этот дурацкий капюшон?— игриво спросила Кларисса, пытаясь поднять войлочную ткань.

— Просто... у меня... лицо некрасивое,— уворачиваясь от её рук, сдавленно прохрипел монах.

— Клара, успокойся,— прикрикнул Тэкар.

— Это ещё что,— усмехнулся Манго,— в первые дни она попыталась заглянуть под его капюшон,— юноша ткнул пальцем в сторону черной фигуры.— Он так вывернул ей руку и запрокинул голову, что та даже пикнуть не успела.

— А ну замолчи!— крикнула Кларисса. Её щеки ярко вспыхнули. Она взмахнула рукой, кидая в костер какой-то порошок. Огонь взметнулся вверх, Тэкар в последний момент успел подхватить их ужин.

В следующую минуту, налетел порыв ветра, который почти затушил огонь. Никто, кроме проводника так и не заметил, как Манго вызвал его.

— Успокойтесь!— прикрикнул Тэкар.— На что вы тратите свои силы?

Но спорщики, похоже, уже ничего не слышали. Рафаэль с удивлением следил за происходящим, но разнимать их не спешил.

— Как ты мне надоел!— Кларисса достала яркий камень и, бросив его в огонь, стала что-то бормотать. Манго тем временем, поднял обе руки вверх и тоже стал бубнить себе под нос. Было не ясно что они решили сделать — просто покрасоваться или вправду переубивать друг друга.

В следующее мгновение, проводник плавно, словно кошка, перепрыгнул костер и одним движением достал лук и стрелу. Наконечник указывал на Клариссу, потом он перевел его на Манго. Монахи удивленно замерли и с опаской следили за его движениями.

— Вот и молодцы,— как ни в чем не бывало, довольно сказал Тэкар.— А теперь садитесь и принимайтесь за ужин.

Манго и Кларисса покорно сели на землю и взялись за миски с жареным мясом. Проводник тоже вернулся на место и спокойно принялся за свою порцию ужина. Видимо такие ситуации были уже привычны и повторялись неоднократно.

Рафаэль доел мясо и собрал чашки. Черная фигура молча отложила свою миску в сторону. Монах пожал плечами и направился к журчащему неподалеку ручью. Он отлично чувствовал, как быстрая, холодная вода течет вдоль камней и кочек, ловко огибая корни деревьев. На удивление, проводник последовал за ним. Он встал за Рафаэлем и молча наблюдал за юношей. Монаху было не по себе, взгляд проводника был осязаемым и горячим. Рафаэль быстро помыл тарелки и вернулся к костру. Проводник неотступно следовал за ним. Юноша сел рядом с Тэкаром и посмотрел на монаха. Старик отлично понял, что хотел спросить юноша.

— Он следует за каждым, кто отходит от лагеря.

Кларисса озорно улыбнулась и элегантно поднялась на ноги. Проводник тут же последовал за девушкой.

— Милый, я и не думала, что ты любишь подглядывать за девушками,— проворковала она.

Проводник молча сел на землю. Манго фыркнул, а Кларисса, напоследок одарив его злорадным взглядом, удалилась в тень.

— А вы давно служите?— громко поинтересовался Рафаэль у Тэкара, стараясь разрядить обстановку.

— Достаточно. Я уже достиг звания Высший Мастер.

— Да уж,— восхищенно сказал Манго,— я всего лишь подмастерье.

— Я тоже,— добавил Рафаэль.— Сейчас перехожу в звание мастера. Вот недавно сдал экзамены...

Тэкар строго посмотрел на юношу.

— А очистка духа?

— Э-э...

— Вперед выполнять занятия!— без пререканий заявил Тэкар.— Это такой процесс, который нельзя прерывать! Как тебя вообще отпустили? Его надо проходить в тишине и покое, а не в дорожной пыли и тряске!

Манго лишь пожал плечами, соглашаясь с монахом Земли. Рафаэль покорно взял свою котомку и направился к ручью, от которого только что вернулась Кларисса. Тэкар очень напоминал ему мастера Дрика, который точно так же следил за учебой подмастерья.

Проводник неотступно следовал за ним.

Рафаэль вздохнул и обернулся к терявшейся во мраке фигуре.

— Большое спасибо, что сопроводили меня, уверяю вас, дальше я дойду сам.

Проводник молчал. Рафаэлю почудилось, что он разговаривает с пустотой. Юноша поежился и, не оборачиваясь, зашагал к маленькому пруду, который он уже почувствовал раньше. Идти пришлось долго. В темноте, Рафаэль то и дело спотыкался и путался в ветках.

Вскоре воздух стал свежим, и впереди показалась поблескивающая гладь воды. Заводь лесного пруда успокаивала своей тишиной и умиротворенностью. Юноша уселся на берег озера и достал из мешка прозрачные камушки. У монахов Воды они назывались нэлим, а у простолюдинов — глазки фей. Обычно бесполезные в быту, эти камушки могли разбудить любую воду в какую их опустят. Главное чтобы был тот, кто разбудил бы сам нэлим. Обычно любой монах Воды пробуждал эти камушки одним прикосновением.

Юноша глубоко вздохнул и, освободившись от посторонних мыслей, широким движением руки выкинул камушки в воду.

Он наблюдал за монахом. Там, в лагере, остался старик, и беспокоиться о том, что двое молодых глупцов могу натворить дел, незачем. А вот с этой фигурой может что-нибудь случиться. Он покрепче сжал эфес меча и вгляделся в замерший силуэт на берегу озерка. Неожиданно, монах вскинул руки, а после послышался тихий всплеск. Проводник напрягся. Юноша больше не шевелился, но вот озеро стало слабо светиться зеленоватым светом, вода тихо забурлила. Верный меч с тихим шепотом выскользнул из ножен. Вокруг стало слишком тихо, лесные жители замерли, наблюдая за непонятным обрядом. Вода стала медленно подниматься и словно большой лист, обволакивать юношу. Он напряженно наблюдал за непонятным процессом, готовый в любую секунду сорваться с места. Монах стал тихо петь, издавая гортанные звуки. Вода полностью закрыла его фигуру, и теперь был виден лишь силуэт.

Он замер. Он привык ждать.

Гортанное пение продолжалось, а чистые струи воды все не прекращали свой медленный танец вокруг юноши.

Вот уже Луна величественно замерла над жалкой Землей, взирая на неё своим мудрым оком. Звезды игриво подмигивали со своего ложа, складываясь в созвездия и звездные пути. Поднялся тихий ветерок, зашелестели листья. Лес опять ожил, в воздухе засверкали светлячки, заухали совы. Постепенно пение затихло, а уже мутная вода вернулась в свое обиталище. Монах обессилено повалился на землю.

Он вздохнул. Что еще можно было ожидать? Проводник подхватил необычно легкое тело юноши и направился в лагерь. Монах был полностью мокрый, так что он тоже быстро промок.

В их маленьком лагере все уже спали, кроме черноглазого старика.

— Давай уж, тащи его сюда,— проворчал монах Тэкар.

Он положил бесчувственного монаха рядом со стариком, и сам сел у медленно тлеющего костра.

— Кто же себя так выматывает?— ворчал Тэкар, проверяя пульс юноши, но капюшон не поднимал.— Тем более после тяжелого дня.

— Я... — послышалось из-под войлочной ткани.

— Подожди. Сейчас разбужу Клариссу, а то ты промок насквозь.

Когда сонная Кларисса кинула в костер щепотку своего порошка, огонь яростно взмыл вверх, осветив небольшую поляну. Тэкар придвинул Рафаэля поближе к костру и обратился к проводнику.

— Придвигайтесь поближе, обогрейтесь.

Темная фигура коротко мотнул головой и отодвинулся в тень. Монах Земли покачал головой, но промолчал. Тихо прошептав короткую молитву, Тэкар лег спать.

Проводник поднялся на ноги. Ему предстояло охранять их сон.

Густой лес изредка сменялся небольшими полянками, цветущими красным цветами и полевыми цветами. Непроезжий тракт полностью зарос травой и походил скорей на звериную тропу, чем на широкую дорогу. Иногда среди деревьев встречались заросшие плющом и лозами древние памятники Империи Утренней Звезды. В основном, это были полуразрушенные колоны с забытыми письменами и рунами ушедшей империи.

Рафаэль послушно плелся за маленьким отрядом. Каждый вечер, после слабой очистки духа, он записывал свои мысли и заметки в специальную, переплетенную темной кожей книжицу — это было одно из обязательных заданий мастера Дрика. Их немой проводник вел отряд легкими путями, и каждый вечер приносил им какого-нибудь зверя на ужин. Кларисса и Манго все продолжали спорить и ссориться, так что каждый вечер превращался в интересную театральную постановку.

Рафаэль тяжело вздохнул и сел поближе к костру. Возможно, днем и приятно было скрываться от жаркого солнца под кронами деревьев, зато ночью здесь было холодно. Путь был долгий и трудный. А они так мало отдыхали! Юноша тяжело поднялся и направился к журчащему неподалеку ручейку. Проводник специально вел их так, чтобы рядом всегда была вода.

Рафаэль сел на корточки, пытаясь не обращать внимания на темную тень, замершую от него в нескольких шагах, опустил руку в прозрачную, холодную воду и закрыл глаза. Это успокаивало. Он первый раз отправлялся так далеко, а тем более на такое ответственное задание. Решать вопросы двух религий от монастыря Воды было сложным делом. И это тяжким грузом легло на еще не окрепшие плечи юноши.

Левая рука скользнула к висевшему на шее засушенному бутону лилии. Говорят, это цветок Воды. Так ли это, не смог сказать даже самый уважаемый и мудрый адепт за всю историю существования монастыря Воды. Над лилией проводили опыты, гадали, обращались к элементалям, и все силы друг другу противоречили. Но, не смотря на это, лилия действительно помогала монахам Воды сосредоточиться. Этот цветок, как и тюк с водой, был важным атрибутом монахов.

Юноша чувствовал, как каждая струйка обтекает его пальцы, чувствовал каменистое дно, как где-то далеко, в маленьком озерке, взмахнув своим шикарным хвостом, плеснулась рыба...

Рядом с ухом что-то прожужжало...

Рафаэль открыл глаза и ошарашено огляделся вокруг. Рядом с ним натянув тетиву на луке, стоял проводник. Стрела указывала на противоположный берег.

Блеснуло тонкое древо.

В темноте послышался глухой стон, а потом звук падающего тела. Проводник одним большим прыжком перепрыгнул ручей и вскоре выволок на лунный свет маленькое тельце. Рафаэль сжался в комок и отполз в сторону. Но проводник без церемоний схватил юношу за ворот и потащил его к костру.

Тэкар и Манго вскочили на ноги и в один голос закричали:

— Что случилось?

Рафаэль в ответ лишь захрипел.

Проводник разжал руки и присел у мертвого тела, упавшего рядом с юношей.

Монах отполз в сторону и с ужасом смотрел на маленького, словно вытесанного из камня человечка. У существа были короткие ручки и ножки, зато торс был широкий и мускулистый. С длинными ушами и клыками, торчащими из-под верхней губы, он напоминал летучую мышь.

— Гоблин!— выдохнула Кларисса.

— Что произошло?— строго спросил Тэкара у Рафаэля.

— Я... я не знаю. Я сидел, медитировал, а потом услышал свист стрелы. Я открыл глаза и увидел, что он кого-то убил... им оказался вот этот,— юноша дрожащей рукой указал на мертвое тело.

— Этот лесной гоблин явно следил за нами,— уверенно сказал Манго.

— Да неужели?— приторно сладким голосом сказала Кларисса.— И с чего ты это взял? Тебе не кажется, что он у себя дома, и может ходить где ему захочется?!

Манго побагровел и отвернулся.

Проводник тем временем, обшарил мертвеца и достал у него короткий кинжал, засаленный мешочек с серебряными нилсами и странную, багровую сферу, испускавшую неяркий свет.

— Что это?— с ужасом спросил Рафаэль.

— Напоминает, какой-то камень, или что-то вроде глаза дракона,— пробормотал Тэкар, изучая необычный предмет.

— Глаз дракона?— с сомнением переспросила Кларисса.— Ну, нет. Тот камень ярко-алый, с желтым зрачком и он горячий. А этот камень холодный и... жуткий что ли...

Проводник оттащил тело в сторону и прикрыл листьями. Потом выкинул мешочек с нилсами, а необычную сферу бесцеремонно выдернул из рук Клариссы и положил к себе.

Он махнул рукой. Это означало, что не смотря на ночь они должны отправляться в путь.

Рафаэль поднялся с земли и с ужасом огляделся по сторонам, словно из кустов могло выскочить еще несколько злобных гоблинов. Проводник быстро и не жалея уставших путников, двинулся дальше сквозь плотный строй деревьев, словно по пустому полю. Монахи быстро собрали вещи и поспешили за ускользающим в зелени и полутьме, черным плащом.

Сейчас они двигались через Параллельный лес. Это было единственное место, куда не простерлись цепкие руки Лунной и Солнечной религии. Когда-то, во времена Звездной Империи, лес был изрезан небольшими трактами, ведущими от одного города до другого. Но с того времени, как Империя распалась, дороги пришли в запустенье, и лес вновь одичал. Сюда, под вечные кроны бежали преступники, которые смогли насолить не только взрывному правителю, Солнечного королевства, но и миролюбивой правительнице Лунной Империи. Здесь образовывались разбойничьи шайки, которые грабили честных купцов, решивших воспользоваться забытыми дорогами и избежать пограничной пошлины меж двух королевств. И именно здесь, в самой глуши, рядом с неприступным Гранитным хребтом, который растянулся от моря Зари и до Звездного моря, располагался монастырь Воды. Он был глубоко спрятан в чаще и обычному горожанину, пусть и следопыту, найти его было очень трудно.

Параллельный лес славился не только разбойничьими шайками и загадочным монастырем, но и еще его жутким народом — гоблинами. Говорят, когда-то, гоблины жили на Лунной твердыне. Но за свои деяния они были свергнуты на Землю. Этот жестокий и бессердечный народ нападал на тех же разбойников, обозы толстосумных купцов, и даже на неприступные стены монастыря Воды. Маленькие, шустрые гоблины прятались в высокой траве или густых кронах и нападали большой толпой, беря жертву не только числом, но и своим мастерством владения клинка. Гоблины одиночки встречались очень редко и отличались от своих собратьев особой жестокостью.

Проводник нещадно гнал монахов сквозь густой бурелом и ельник. Упругие ветки так и норовили зацепить путников за одежду и потянуть назад. Когда, наконец, тьма в лесу стала непроглядной, и лишь сквозь густые кроны изредка пробивался лунный свет, все, включая неутомимую Клариссу, тяжело дышали и еле держались на ногах. Проводник расчистил место для костра и скрылся в темноте. Монахи сбились в кучку и Кларисса, быстро сжав руке, кремень и кирсало, выжгла искру. Огонь резво взмыл вверх, жадно обгладывая сухие поленья.

Каждый из монахов счел своим долгом обезопасить себя и спутников своим методом защиты. Тэкар начертил круг вокруг костра и воткнул в четыре точки сухие травы. Манго развесил по веткам тонкие длинные хрусталики, которые при малейшем ветре издавали приятный и успокаивающий перезвон. Рафаэль вокруг круга Тэкара выкопал четыре лунки, вставил в них неглубокие чаши и залил их своей драгоценной водой из бурдюка. Это была чистая, освященная вода из Гранитной реки, берущей начало с пика Гранитного хребта и пересекающей главный двор монастыря Воды, пронизывающей Параллельный лес и делящейся на Яркую и Лунную реки.

Кларисса бросила в огонь два закопченных камешка и села поближе к костру.

Вскоре вернулся проводник. Вместо привычных тушек кроликов он принес пучок корней, какие-то травы и ягоды. Он оглядел труды монахов и сел рядом с костром, после протянул Тэкару зелень.

— Это что?— первая нарушила тишину Кларисса.— Трава? Я что, похожа на корову, чтобы есть такое?

— Клара, он прав. Сейчас нам лучше воздержаться от охоты. Быть может, тот гоблин просто защищал свою землю, на которую мы вторглись без разрешения,— мудро ответил Тэкар.— А вот зелень и ягоды растут в таком количестве, что просто глупо заявлять права на пучок петрушки или укропа.

Кларисса поморщилась, но два корешка и горсть ягод все же взяла. Сам проводник так же съел сладкий на вкус корень и достал из заплечного мешка что-то, завернутое в телячью кожу.

Рафаэль съел свою порцию, с удивлением заметив, что такой скудный ужин может насытить и стал наблюдать за темным силуэтом.

Проводник развернул телячью кожу. Внутри оказались короткие мечи. Он протянул их по очереди всем монахам. Рафаэлю достался тонкий чуть изогнутый клинок с деревянной рукояткой и железным набалдашником на конце. У самого основания лезвия, стояла непонятная руна, означавшая мастера.

— Согласно Стихийному договору,— высоким голосом сказал Манго, положив на землю изогнутую саблю,— монахи великих Первых стихий не могут носить при себе острое оружие, кроме посоха...

— Ну, хочешь, попробуй драться своей палочкой,— фыркнула Кларисса, взмахивая длинным ятаганом.— Я на это с удовольствием посмотрю.

Манго покраснел, но промолчал. Тэкар тем временем, тихо разложил походную постель и, улегшись, положил рядом с собой тонкую шпагу.

Проводник достал свой черный словно сделанный из бархата клинок. Повернувшись спиной к костру, стал вглядываться в плотную стену леса.

Рафаэль последовал примеру Тэкара и крепко сжал эфес своего оружия. Манго тяжело вздохнул, но саблю поднял. Вздрагивая от каждого шороха и звука, монахи улеглись в постели. Лишь Кларисса осталась сидеть возле костра, демонстративно подбросив в огонь веток.

Проводник встал в тени и полностью слился с окружающим пейзажем.

Рафаэль спал плохо. Вода в лунках что-то постоянно шептала, вздрагивала — предупреждала о неясной опасности. Хрусталики Манго звенели, а костер уж слишком громко трещал сухими поленьями.

Неожиданно, все стихло. Вода Гранитной реки замолкла. Несмотря на ветер, хрусталики застыли в воздухе... А потом, все взорвалось. Вода громко закричала, мигом испарившись. Хрусталики с тихим треском разорвались на тысячи осколков. Круг Тэкара взметнулся вверх комьями жирной земли.

Тут же засвистели стрелы. Схватив тонкий клинок, Рафаэль по глупости вскочил вверх. Одна стрела просвистела рядом с головой юноши, другая, приземлилась в опасной близости от его ноги.

В ярком свете костра на четверых монахов навалилась плотная толпа темных фигур — разбойников. Грязные оборванные, с безумием в глазах. Они были вооружены кто чем, но чаще всего большими кривыми тесками. Орудовали ими разбойники не слишком хорошо, но кто будет заботиться о мастерстве, когда всего-то и нужно, что проткнуть зазевавшихся путников? Только благодаря самоуверенности разбойников, Рафаэль смог неуклюже отбивать сыпавшиеся градом удары.

Проводник сражался где-то вдалеке, лишь только матово блестел клинок, ловя яркий свет огня.

На мгновение, юноша увидел, как боролась Кларисса. Девушка без крика и гримас боли окунала голые руки в костер и, зачерпывая его горстями, кидала в нападающих. Некоторые искры попадали на других, загоралась одежда, дымились волосы.

Рафаэль поспешно отступил поближе к костру, уклоняясь и отпрыгивая от свистевших в опасной близости клинков. Рядом просвистела воздушная стрела. Это Манго, ловя потоки воздуха руками, придавал им острие и направлял на противников.

Тэкар, с необычайной для его возраста ловкостью, крутился по полю боя, ловко уклоняясь от мечей и нанося жалящие уколы своей шпагой.

Но кто больше всего поражал, так это проводник. Он темным вихрем порхал по освещенному участку от одного разбойника к другому. Проследить его взмахи черным клинком было невозможно. Противники падали, там, где проходил проводник.

Рафаэль вновь отступил назад, кривые тесаки уже несколько раз обожгли юношу. Он чувствовал, как по коже растекается липкая, горячая кровь. Несколько раз рядом с ним появлялся проводник и, убив нескольких врагов, исчезал опять.

Потом разбойники отступили. Последний бандит убежал с поля боя, скрывшись в темной листве и ни разу не оглянувшись. Рафаэль остановился, тяжело дыша и оглядывая поле боя. На земле лежало семь мертвых тел. А разбойников казалось так много! Среди них было два обугленных, один разорванный воздушной стрелой, один убитый Тэкаром и трое, с аккуратными порезами на шее — убитые проводником.

— Что за...— прохрипел Манго, держась за бок.

— Как ты, наверное, заметил, это были разбойники,— ответил Тэкар, помогая проводнику оттащить тела подальше от лагеря.

— Но почему их было так много, а мертвяков — так мало?— удивилась Кларисса.

— Морок,— пояснил Рафаэль, положив клинок на землю и оглядывая свои вещи. Они были хладнокровно перерыты, травы высыпаны из мешочков, листы переворошены, а несколько камней похищено.

— Похоже, пока мы тут крутились, некоторые смельчаки порылись в наших вещичках,— хмыкнул Манго, опускаясь на землю.

— У тебя хотя бы ничего не украли!— огрызнулась Кларисса, оглядывая свои вещи.— Умыкнули все шкатулки, в которых я хранила порошки! И жемчужный гребень!

Под причитания девушки Рафаэль раздобыл свой бурдюк с водой и присел рядом с монахом Земли. Тэкар не сопротивлялся, он лишь с интересом наблюдал за юношей. Рафаэль вылил воды в глиняную миску, высыпал туда несколько сухих корешков, измельченных в порошок, и стал тихо петь. Голос у него был высокий, чистый и звонкий. Совсем не такой, как когда он говорил. Юноша опустил руку в воду и поднял её вверх. Вода, словно мягкая глина, послушно замерла на узкой ладони. Рафаэль немного помял её, словно мастер настоящую глину и наложил тонким пластом на раненную руку Тэкара. Старик поморщился, но промолчал.

Рафаэль встал с колен и подошел к Клариссе. Руки у неё были обожжены. Девушка сидела, закусив губу, в глазах стояли слезы. Видно было, что раны причиняет ей боль.

— Я... я потеряла концентрацию и...

Юноша без слов опустил свои руки в чистую воду и вложил их в обожженные руки девушки. Раздалось тихое шипение. Кларисса вскрикнула. Рафаэль что-то тихо прошептал, обращаясь не к девушке, а к ее рукам и замотал их водным бинтом.

У Манго был разорван бок. Рафаэль уложил его на землю, поближе к костру и одним резким движением вылил все миску с водой на рану. С монахом Воздуха он возился намного дольше, чем с другими. Что же там делал монах Воды, не знал никто, но когда он отошел от Манго, тот дремал.

Рафаэль направился к проводнику, тот сидел в тени и бинтовал свою руку, видимо раненную стрелой Манго. Заметив приближающегося юношу, он выставил вперед ладонь. С руки, затянутой в перчатку, капнула густая темно бардовая капля крови.

Рафаэль поспешно отступил и занялся своими ранами. Когда, наконец, все вещи были сложены и путники сидели вокруг костра, Рафаэль сказал:

— Лекарь.

— Воин,— представилась Кларисса, баюкая еще не зажившие руки.

— Исследователь,— отозвался Тэкар.

— Охотник,— криво ухмыляясь, сказал Манго. Он только что проснулся и лежал на импровизированной постели из плащей и одежды и оглядывал спутников довольным взглядом.

Трое монахов изумленно посмотрели на бледного юношу.

В каждом монастыре, будь то огненный или водный, обучали монахов, деля их на классы. Лекари, исследователи, воины, служащие, духовники, искатели, хранители — званий было множество. В каждом монастыре был монах проявитель. Он чувствовал душу монаха, его хорошие и плохие стороны и определял его в тот или иной класс. Но самым редким и сложным в учебе классом, были охотники. Это были монахи — одиночки. Они выслеживали опасных магических или обычных животных и истребляли их. Гоблины, морлоки, духи, эфиры, саламандры— это лишь краткий список целей охотников. Эти монахи подвергались большой опасности и в большинстве случаев не доживали до старости.

Иметь в отряде охотника было большой удачей. Охотники знали боевые приемы и владели стихийной магией — тем, чем не владел почти ни один монах. В основном охотниками были монахи Земли, редко — огненные и водные и совсем единицы были воздушные монахи.

Манго еще раз ухмыльнулся, обводя взглядом потрясенные лица своих спутников. Потом, перевернувшись на другой бок, быстро заснул — сказалась усталость и тяжелая рана.

Другие монахи еще долго смотрели на него, не веря услышанному. Первой опомнилась Кларисса.

— А по нему и не скажешь. Такой задохлик!— фыркнула она, осторожно укладываясь на землю и прижимая руки к груди.

Тэкар покачал головой и также улегся спать. Рафаэль оглянулся на темную фигуру проводника, замершую в неподвижности, и лег на походную постель.

Костер, треща последними ветками, медленно угасал.

2 глава.

Они приближались к Солнечной долине.

Дикие места сменялись ухоженными полями, некрупными городами и маленькими хуторами. Их маленькие домики ярко выделялись на фоне зелени. Соломенные крыши были обложены неровными обломками зеркал, стеклами, медными пластинами — в общем, всем, что могло отражать солнечные лучи. Так что казалось, что полыхают не зеркала, а сами крыши.

Проводник обходил все деревни, не позволяя монахам нормально провести хоть одну ночь и не вздрагивать от каждого шороха и теней от деревьев. Тэкар, привыкший к долгим путешествиям, стойко переносил все тяготы. Тяжело было остальным, а особенно Рафаэлю. Это было его первое путешествие, и он болезненно переносил все новые трудности. На хутора и города, полыхающие солнечными лучами, он смотрел с тоской.

Теперь, когда столица Солнечного королевства была ближе, Рафаэль все чаще сосредотачивался на очистке духа и на медитациях, которые были нужны для познания себя и лучшей концентрации. Он знал, что никто не пощадит его ссылаясь на юный возраст. Даже несмотря на дружественные отношения, сложившиеся между путниками.

Их проводник все так же отмалчивался, даже в тех случаях, когда кому-то грозила опасность. Однажды, Манго чуть не провалился в охотничью яму, оставленную разбойниками. Проводник неожиданно возник рядом с ним и бесцеремонно оттолкнул в сторону. Он отлучился на всю ночь только один раз, оставив, впрочем, вокруг лагеря кучу ловушек. Так что Кларисса, последовавшая за ним, чуть не напоролась на хитроумно спрятанную рогатку. Вернулся он под утро, все такой же каменно спокойный. На возмущенные возгласы Клариссы, он не ответил, лишь поднял вверх ладонь, приказывая девушке замолчать.

Наступило еще одно солнечное и прохладное утро. Лето заканчивалось, хотя сейчас и была середина месяца Жатвы. Листья еще сохранили свой зеленый цвет, но холодок уже начинал подкрадываться к стволам деревьев.

Рафаэль шел, тяжело опираясь на дорожный посох и с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать. Плечо, перетертое грубой веревкой тюка с водой, онемело. Он уже порядочно отстал от других и теперь старательно пытался догнать спутников.

Вдруг, совсем рядом что-то треснуло. Рафаэль остановился и прислушался. Кто-то пробирался сквозь кусты, ломая ветки и пугая птиц. Вскоре на узкую лесную тропу выскочила большая кошка. Это была пума. Таких кошек юноша видел только на картинках в книгах и теперь столкнувшись с ней вживую был потрясен красотой хищника. Он с восторгом и ужасом смотрел на невиданного зверя. Шкура у пумы была ярко-желтая, даже золотая. Огромные, янтарные глаза смотрели на замершего человека. Пума тяжело дышала. На боку, сквозь свалявшийся мех и застывшую бурую корку, угадывалась большая рана.

Рафаэль сделал шаг назад, готовясь, если что закричать. Он не был слишком уверен, что загнанная, раненная кошка может быть безопасной — о таком в книжках не писали. Но пума осторожно попятилась, напружинив лапы и готовясь, в случае нападения, кинуться на обидчика.

— Не бойся,— тихо забормотал Рафаэль.

Пума настороженно приподняла уши, словно к чему-то прислушивалась. Спокойный голос или явная безобидность щупленького двуногого помогли делу, но пума успокоилась. Юноша облегченно вздохнул и осторожно приблизился к большой кошке.

Рядом что-то шевельнулось. Темная тень оттолкнула Рафаэля в сторону и направила на пуму острие меча. Кошка тут же ощетинилась и подняла верхнюю губу, оголяя длинные клыки.

— Нет!— закричал юноша, вскакивая и пытаясь оттянуть проводника в сторону.— Нет! Она ранена!

Пума, услышав его голос, немного успокоилась. Она села на землю, мышцы под золотой шерстью расслабились. Но взгляд был все так же насторожен.

Проводник оглянулся на Рафаэля. Юноше показалось, что под темным капюшоном блеснули янтарные глаза. Он легко отправил меч в ножны и железной хваткой взяв Рафаэля за плечо, повел к другим монахам.

— Постой,— заупрямился юноша, рука у проводника была необычайно горячая.— Я не могу оставить её здесь! Она не выживет!

Проводник оглянулся на кошку, пума тут же встала и медленно заковыляла за ними.

Рафаэль изумленно обернулся, но решил промолчать, тем более что зверь явно чувствовал себя сносно. Остальных путников они догнали быстро. Когда рядом не шел проводник, монахи заметно сбавляли темп, пользуясь небольшой передышкой.

— Это что за зоопарк?— изумленно проворчала Кларисса, отодвигаясь от настороженной пумы.

— Я её встретил в лесу, то есть она вышла ко мне из леса.

— Её кто-то ранил,— пробормотал Тэкар, без боязни подходя к зверю и оглядывая рану.— Скорее всего, мечом или ножом, удар прошел вскользь — полоснул только по ребрам.

— Я справлюсь,— кивнул Рафаэль и быстро обработал рану кошки.

Пума фыркала и норовила отпрянуть от юноши, так что проводнику пришлось держать кошку за загривок. Когда все закончилось, пума недовольно рыкнула и отошла от путников. Обнюхав рану и попробовав на вкус водный бинт, она наконец успокоилась. Зажмурившись, кошка стала вылизывать переднюю лапу, словно все беды закончились и она находится в безопасности.

— Это же солнечная кошка!— щелкнув пальцами, воскликнул Манго.— Они же живут на Солнце! Такие есть только в зверинце Людовика! Их подарили солнечные жители, ещё императору Таурдуку!

— Она что, сбежала от него?— с опаской глядя на кошку, спросила Кларисса.

— Скорей всего, но кто её ранил?— озадаченно пробормотал Рафаэль, подходя к кошке и запуская тонкие пальцы в мягкую, золотистую шерсть.

Пума с удовольствием выгнулась и прислонилась большой головой к коленям юноши. На проводника она смотрела лукаво, полуприкрыв янтарные глаза и немного щурясь. Проводник отвернулся от монахов и зашагал дальше, так что путникам пришлось поторопиться за ним.

— Постой! Она что, пойдет с нами?— боязливо спросила Кларисса. Хотя она и была огненной монахиней, и по сути дела солнечная кошка относилась к ней вполне дружелюбно, девушка не решалась к ней подходить.

— Ну не оставлять же её тут,— пожал плечами Манго.— Тем более мы все равно идем к этому Людовику, так что там и отдадим ему эту золотую киску.

— А вдруг она нападет на нас?— не сдавалась девушка.

— Не думаю. Тем более, с нами он,— Манго выразительно указал на проводника, темной тенью шагавшей рядом с пумой и Рафаэлем. Он словно на самом деле охранял юношу от кошки.

— Тогда, — Кларисса подошла к проводнику,— я буду находиться весь остальной путь рядом с ним.

Манго пожал плечами. Казалось, ему на самом деле все равно, хотя было заметно, как его уши покраснели.

Вскоре, лес стал редеть. Вековые деревья сменились молодыми топурами и кленами. Пума шла рядом с проводником, изредка сладко щурясь и поглядывая на своего немого спутника. Казалось, она с ним заигрывает или пытается привлечь его внимание.

К Солнечной Долине они вышли в полдень и чуть не ослепли. Первое, что бросалось в глаза это величественное сооружение, высившееся в самом сердце столицы. Огромный замок, весь в золоте и зеркалах ярко горел на солнце. Его тонкие золотые шпили яркими стрелами вонзались в небо, гордо сверкая над остальным городом. Казалось, весь замок состоит из одних наростов, маленьких башенок и резных галерей. Окна переливались радугой и блестели большими, с кулак взрослого человека камнями.

Вокруг дворца виднелась широкая, блестевшая от воды фонтанов, круглая площадь, выложенная желтой брусчаткой. На каждую сторону света были поставлены четыре обелиска с зеркальными вставками и горящим камнем на вершине. От дворца прямыми лучами отходили улицы и дома, сверкавшие почти таким же великолепием.

— Поразительно!— прошептал Рафаэль, приставив руку к глазам и щурясь.

— Это... это...— Манго покачал головой, не в силах выразить своего изумления.

— Это еще что, видели бы вы Сапфировый город за Звездным морем,— проворчал Тэкар.

— А вы что, там были?— округлила глаза Кларисса.

— Приходилось,— Тэкар пожал плечами.

Остальные монахи, широко открыв рты, уставились на него. Проводник, уставший ждать, резко дернул Рафаэля за рукав. Больше не оглядываясь, он направился к широкому оживленному тракту, ведущему к позолоченным воротам.

Покачнувшись от такого резкого движения, Рафаэль последовал за ним, потирая руку.

— А как там, ну, в Сапфировом городе?— понизив голос, спросил Манго.

— Поразительно красиво. Все сверкает драгоценными камнями, вокруг расстилаются сады и поля, и почти все дома утопают в зеленом ковре...

Рафаэль отвлекся от рассказа старика и завертел головой, пытаясь увидеть все сразу. Они уже слились с потоком крестьян, но все равно сильно выделялись.

В первую очередь конечно же одеждой. Жители Солнечного королевства носили просторные, в большинстве случаев желтые или оранжевые шаровары, поверх голых торсов были надеты короткие жилетки. Женщины щеголяли в больших, как парус, юбках и свободных туниках. На шеях виднелись деревянные бусы, а в ушах красовались большие серьги. Назвать их крестьянами, Рафаэль мог с большим трудом, поэтому решил, что это скорей всего торговцы и купцы.

Даакхи были низкие и коренастые. У всех была бронзовая от загара кожа, чуть раскосые карие глаза и непослушная копна соломенных волос. Высокие монахи в темных одеждах резко выделялись на фоне яркой толпы.

На удивление, их как — будто никто не замечал. Люди спокойно проходили мимо, неся большие корзины, заполненные ароматными персиками, или погоняли длинношеих лам, тянувших телеги, груженные разнообразными овощами. Пума, тихо пофыркивая, жалась к ногам Тэкара и с недоверием оглядывала всю эту шумную и разноцветную толпу.

По бокам больших врат стояли стражники, в золоченых доспехах. Они равнодушно провожали толпу взглядом, опершись о длинные тонкие пики, с флагами на наконечниках.

— А где же наш прием?— удивилась Кларисса, оглядывая разноцветную толпу.— Когда к нам приходят голуби от повелителей одного из королевств, мы должны немедленно явиться. А они в свою очередь, должны устроить нам королевский прием и принять нас со всеми почестями... Они должны были дороги перекрыть! И где фанфары и осыпания нас цветами?

— Ого, милая, как тебя занесло,— хмыкнул Тэкар.— Такой прием не проводился уже много лет. Правители не хотят огласки. Народ начнет роптать, мол, а король-то наш, не может решить свои проблемы. Вон, даже каких-то монахов позвал!

— Говорят, одного правителя, деда Людовика свергли с трона, когда он стал часто вызывать монахов. И даже начал подумывать поселить их здесь, в столице,— вставил Манго.

Кларисса поежилась и втянула голову в плечи.

В городе было еще красивей. Широкая дорога, вымощенная желтой брусчаткой, прямой стрелой уходила вглубь, к самому центру. Дома у главной стены были сложены из глины, выкрашенной в яркую охру, но постепенно, чем ближе к центру, дома становились все выше и шикарней. В оконных проемах красовались витражные стекла, а стены были выложены белым и светло желтым кирпичом. Вдоль дороги тянулись небольшие фонтаны и декоративные деревца, с яркими цветами на ветках.

Но вопреки ожиданиям, проводник, один из всей толпы одетый в черный плащ, свернул в один из невзрачных проходов и повел монахов кривыми узкими улочками.

— Что? — вздохнул Манго.— Мы даже не увидим знаменитого Огненного Коня, на площади Трех Лучей?

Рафаэль недоуменно обернулся к юноше.

— О, Раф, ты даже этого не знаешь!— воскликнул Манго.— Это же символ Солнечной религии! Говорят, когда придут тяжелые времена, Огненный Конь сойдет со своего постамента и вобрав силу Трех Первых Лучей восходящего солнца, защитит весь город и его жителей!

— Глупые сказки,— прервал Тэкар.— Не слушай его, мальчик. Это суеверия необразованного народа. Это просто статуя большого, тягового коня, сделанного из чистого золота. Он был сделан для того, чтобы показать всем процветание Солнечного королевства. В этом коне есть даже прежняя корона патриарха Голдренса, отца Людовика. Когда дела пойдут совсем уж плохо, коня расплавят и это золото пойдет на разные нужды. А даже если конь и 'пойдет', — сдался Тэкар под насупленным взглядом Манго,— наступит конец света. Ведь этот коняга разнесет пол города, прежде чем доберется до неприятеля.

Проводник, меж тем, вел свой отряд между особняками. С задних дворов на них кидались огромные мохнатые псы с мощной грудью и большими котлообразными головами. Они, видимо, были в моде, потому что почти с каждого двора выскакивала такая собака.

— Мы даже не через парадный вход зайдем?— вновь взвилась Кларисса, когда они вышли на огромную площадь.

— Конечно, нет, — хмыкнул Манго.— И поселят тебя в комнате посудомойки!

Кларисса вспыхнула и уже готовилась дать достойный ответ, когда Тэкар вновь заговорил:

— Мы войдем через вход прислуги, но поверь, внутри замка нас встретят со всеми почестями.

Кларисса успокоилась и переключила своё внимание на тихо шагавшего Рафаэля. Она подошла к нему и взяла под руку. Юноша незаметно вздохнул, но руку не выдернул.

Большая площадь была заполнена народом, а в парадные ворота выстроилась большая очередь. Проводник, ловко маневрируя среди людей, прошел к незаметной дверке в высоком заборе.

Среди идеально выстриженной травы и высоких клумб с цветами виднелась еле заметная дорожка, протоптанная слугами. Чуть поодаль был расположен парк, с густо посаженными деревьями

Впереди гордо высился замок. Рафаэль задрал голову, пораженный величественным видом. Капюшон сполз на глаза. Показался тонкий нос, полные губы и небольшой совсем не волевой подбородок. Кларисса вцепилась в них взглядом, стараясь рассмотреть как можно больше черт своего таинственного спутника. Проводник, проходя мимо, резко дернул капюшон вниз. Рафаэль споткнулся и недовольно поправил монашескую рясу и капюшон. Теперь чуть заостренный подбородок и губы, выглядывали из-под капюшона.

Проводник тенью прошел мимо кивнувших стражников и открыл низкую дверь.

Монахи прошли миом пышущей паром кухни и суетящихся там кухарок, слуг и поварят. Вся прислуга с любопытством оглядывались на незнакомцев в монашеских рясах.

— А слуги не расскажут, что видели нас?— с беспокойством спросил Рафаэль.

— Может, и расскажут,— пожал плечами Тэкар.— Но они вряд ли знают, кто мы. Таких здесь много ходят. Гонцы с донесениями, посланцы от дальних городов, многие носят дорожные плащи и, ты не поверишь, такие же рясы.

В замке было прохладно и свежо. Еще по летнему жаркое солнце, вконец измотало путников, а прохлада замка словно вернула часть утраченных сил. Сквозь высокие витражные окна проникали яркие солнечные лучи, дробясь и переливаясь всеми цветами радуги. На полу, приглушая шаги путников, лежали мягкие ковры. На стенах, в тяжелых золоченых рамах висели картины с суровыми лордами и леди. В нишах стояли начищенные рыцарские доспехи и угрожающего вида оружие. Во всем убранстве замка чувствовалось что-то тяжелое и помпезное. Вся эта пышная красота давила и подавляла. Вскоре в глазах стало рябить от такого количества алого и золотого.

Мимо путников сновали слуги в парадных одеждах: широких штанах, мягких, тряпичных тапках и цветастых рубашках с короткими жилетками. Они ходили тихо, словно призраки, так что о том, что рядом с тобой прошел слуга, можно было догадаться лишь по движению воздуха.

Все трое молодых монахов втянули головы в плечи и затравленно оглядывались, придавленные неописуемой роскошью. Зато Тэкар и пума, которую как будто никто не замечал, чувствовали себя прекрасно, и ни на секунду не отставали от мелькавшего черного плаща.

Они поднялись по широкой лестнице с резными балясинами и величественными скульптурами по бокам. Напротив лестницы висел большой, почти во всю стену портрет. На путников глядели коронованные особы. Низкий, коренастый мужчина с приличным животиком сидел в кресле, и сурово смотрел из под кустистых рыжей бровей. У него был тяжелый подбородок, пухлые губы, кривой нос с широкими ноздрями и серые глаза. Рядом с креслом стояла высокая женщина. Золотые блестящие волосы мягкими завитками ниспадали до колен. Лицо женщины чуть светилось. У неё были светло-карие, блестящие глаза, тонкие нос и губы, и правильный овал лица. Несмотря на тонкий стан и нежные черты, лицо женщины было сурово. В ногах короля сидела девушка. Золотистые с рыжим отливом волосы были гладко зачесаны в высокий конский хвост. Лицо, с заостренным подбородком обрамляли выбившиеся локоны. У девушки были темно-карие глаза, бледная кожа, чуть пухлые губы с затаенной усмешкой и тонкий, с горбинкой нос. На коленях у неё сидел маленький мальчик, с буйными кудряшками и милыми, по детски красивыми, чертами лица.

Вся королевская семья была одета в помпезно-шикарные наряды, с множеством камней и золотых бляшек, которые художник выписал с маниакальной точностью.

— Семья патриарха Людовика, Солнцеликого,— пояснил Тэкар, замершим монахам.— Говорят, у его жены, достопочтимой Дарины был предок с Солнца. Отсюда это легкое свечение кожи, высокая фигура и золотистые волосы.

— Так это не сказки?— восхищенно спросила Кларисса, оглядывая тонкую фигурку королевы.

— Конечно нет, откуда бы я тогда такая появилась?— раздался рядом звонкий голос. К ним спустилась молодая девушка и озорно подмигнула путникам.

Тэкар поспешно склонил голову, и остальные монахи последовали за ним. Лишь проводник демонстративно сложил руки на груди. Девушка, точь-в-точь, как на портрете, прошла мимо него, кокетливо глянув сквозь полуопущенные ресницы. Потом, подошла к монахам и, по братски хлопнув Манго по плечу, громко сказала:

— Наконец вы пришли! Я — Элизабет. А вы, я так полагаю, те мудрецы, без которых мой дорогой папочка не может обойтись?

— Здравствуйте, солнцеликая Элизабет,— Тэкар вновь чуть склонил голову.

— А, Тэкар, дружище, ты еще жив!?— громогласно засмеялась девушка, стягивая с головы тонкую диадему и распуская волосы.

— А кто тут у нас еще?

Она испытующе посмотрела на Рафаэля.

— Монах Воздуха — Манго, монах Огня — Кларисса и монах Воды — Рафаэль,— представил всех Тэкар.

— А что это за киска?

Пума, мягко ступая, подошла к девушке и прижалась головой к её ногам.

— Да это же Тери, сбежавшая три дня назад!— воскликнула Элизабет, поглаживая мягкую шерсть.— Она всегда возвращается. Хотя в этот раз я уже начала беспокоиться за неё...Иди домой, я потом к тебе приду,— обратилась она к кошке.

Пума затрусила вниз.

— Какая послушная!— воскликнул Манго.

— Моя работа,— хмыкнула девушка и махнула рукой.— Пошли за мной, мой отец в библиотеке.

Она игриво подмигнула Манго и плавной походкой отправилась вглубь коридоров. Монах Воздуха послушно последовал за ней. Последним шел Рафаэль но, заметив, что проводник идет рядом, ускорил шаг. Поравнявшись с Тэкаром, спросил:

— И это принцесса?

— К сожалению, да,— Тэкар вздохнул, тяжело опираясь на посох.

— Но где её манеры?

— Она — потомок солнечного народа. Таких как она мало. Их балуют и выполняют все капризы, не смотря даже на то, что солнечные люди отличаются взрывным характером и несгибаемой волей.

— Но, как...

— Как она вообще появилась?— понимающе спросил Тэкар.— Понимаешь, на Солнце совсем другие порядки, чем у нас на Земле. Иногда, особенно провинившихся солнечных жителей изгоняют на Землю. Мы — это низшие народы и на нашу землю сваливают всё, что не нужно на Солнце или на Луне. Так вот, эти падшие слоняются по земле, то здесь, то там зачиная детей.

— Но как?! Они же, как говорят трактаты, полыхают, словно само Солнце!

— О да. Но если они оказались на Земле, со временем они угасают и, в конце концов, умирают. Но на последок могут сделать несколько детей. Конечно, женщины не даются им так просто, ведь их все равно обжигает огонь падших. Так что, после ночи с солнечными изгнанниками, женщины уходят с ожогами. А дитя, в их чреве, опаляют им внутренности. И очень редко они рождаются. Чаще всего мать умирает прежде, чем выносит это чудо. Зато этот ребенок полукровка получается очень красивым. Если он конечно родится,— вздохнул Тэкар.

— Удивительно,— пробормотал Рафаэль.

— Раф, а ты откуда такой взялся?— к ним присоединилась Кларисса.— Ничего не знаешь, ничего не понимаешь.

— Я жил в закрытом замке,— неохотно пояснил юноша.— Мне было пять лет, когда мой отец разорился и отдал меня в монастырь, чтобы обеспечить хорошее будущее.

— А, тогда понятно, почему ты такой дикий,— хихикнула девушка.

Рафаэль поморщился, но промолчал.

— Мой отец не ждал вас так скоро,— все так же громко говорила Элизабет, открывая очередную дверь.— Мы не успели приготовить вам прием.

Они вошли в просторный зал. Здесь, от потолка до пола стояли высокие стеллажи с пыльными корешками книг. Эти же стеллажи составляли просторный лабиринт, по всему периметру зала. На купольном, ярко раскрашенном потолке висела большая люстра с переливающимися сосульками хрусталя. Пол, как и везде, был устлан толстым ковром с причудливым рисунком.

Элизабет довела их до высокого окна и остановилась около стола, заваленного свитками и тяжелыми фолиантами. В кресле, опустив голову с буйной шевелюрой, сидел король.

— Папочка,— звонко провозгласила девушка.— Папочка, к тебе пришли!

Людовик поднял недовольный взгляд но, увидев, кто стоит перед ним, широко заулыбался. Из-под толстых губ показались большие, крепкие, как у лошади, зубы.

— Вы так скоро!— так же громко заговорил король.— Прошу мне простить мою неосведомленность, я готовил прием на завтра.

— Что вы, ваше величество. Нас тепло встретила ваша очаровательная дочь, леди Элизабет,— поклонившись, сказал Тэкар.

— Ого! Старинный друг!— громко захохотал Людовик, проворно вскакивая со стула и с хрустом обнимая Тэкара своими большими лапищами.— А я уж думал, что ты давным-давно Солнцу душу отправил! Ан нет, еще живёхонек.

— Да, еще держимся,— прокряхтел монах Земли.

Людовик освободил изрядно потрепанного Тэкара и поочередно протянул большую мясистую ладонь остальным монахам. Манго и Рафаэлю крепко, со щелчками пальцев, сжал руки, а Клариссе приложился губами к пальцам.

Рафаэль недоуменно смотрел на шумного веселого монарха всей Солнечной религии и не мог поверить. Король вел себя совсем не по-королевски.

Элизабет, тем временем, позвала слуг и стала раздавать им распоряжения.

— Все папочка, обед накроют в малом обеденном зале,— сообщила она.

Людовик довольно кивнул и, шумно что-то рассказывая, повел их по лабиринтам дворцовых коридоров.

— О делах поговорим позднее, а сейчас, насладимся обедом!— провозгласил он.

Их завели в роскошный зал, все здесь было в темно синих цветах — обивка стульев, ткань на стенах, шторы и ковры. Здесь уже сидела королева и её младший отпрыск. Дарина томно опустила ресницы в знак приветствия.

— Моей мамочке не здоровится,— пояснила Элизабет, хватая своего младшего брата, прыгавшего вокруг них.

Обед прошел в шумном весели. Путников, не дав оправится от долгого пути, завалили шутками и веселыми рассказами. В основном их развлекали Элизабет и Людовик. Они так громко смеялись и говорили, что заглушали даже старания музыкантов.

Дарина под конец ужина тоже развеселилась и даже рассказала парочку забавных историй. После выпитого вина глаза у неё заискрились, а кожа вспыхнула еще ярче. Манго, открыв рот, зачарованно смотрел на смеющуюся королеву.

Брат Элизабет с визгом носился по залу, хватая со стола фрукты и сласти. Его золотистые кудряшки развивались на ветру, а кожа как и у матери слабо излучала мягкое сияние.

После путников провели в их комнаты. Они стояли вряд, каждому отдельная. Каждому монаху был предоставлен слуга. Такой же незаметный, как и все слуги в замке, он словно сливался с окружающей обстановкой. Проводник от своего слуги отказался. Подождав, пока остальные путники разойдутся, он отправился к себе в комнату.

Рафаэль с восторгом оглядел свои апартаменты. Стены были обиты нежно-голубым шелком с золотистым рисунком, у дальней стены журчал небольшой фонтан, видимо специально приготовленный для монаха Воды. Напротив него стояла шикарная кровать под тяжелым балдахином. Рафаэль попросил у слуги почтового голубя и отправил в монастырь подробный отчет и просьбу повысить его до мастера. А после, с наслаждением вымывшись в стоящей у камина лохани, улегся спать.

На следующий день, посвежевшие и отдохнувшие монахи сидели в кабинете короля Людовика и слушали его рассказ.

— Это произошло рано утром,— хмуря кустистые брови, говорил король.— Его обнаружил постовой... Старик. Старый пастух в обнимку с теленком были убиты прямо на границе между нашими державами. Это был вольный. Он не принадлежал ни нам, ни этим лунатикам. Предводитель вольных потребовал, чтобы мы выдали им убийцу его соплеменника. Но мы не знаем, кто это сделал! Но раз тело нашли на наших землях, вольные предполагают, что это сделал кто-то из нас. Вот мы и вызвали вас, чтобы вы, наконец, нашли этого непутевого убийцу.

— Мы вам поможем и обязательно найдем преступника,— заверил Тэкар.

— Надеюсь, я не опоздала?— в кабинет ярким вихрем влетела Элизабет, одетая в мужские шаровары и женскую тунику.— Возилась с Тери. Её кто-то ранил! Но некто, очень хорошо её подлатал,— она озорно оглянулась на Рафаэля.

— Рад... стараться, солнцеликая Элизабет,— юноша поклонился

Людовик пошевелил пухлыми губами и проворчал:

— Кто бы это ни был, я с ним потом разберусь. Солнечные кошки это тебе не мишень для практики во владении мечом! Благодарю тебя, Рафаэль.

Монах опять скованно поклонился.

— А теперь, ваше величество, можем ли мы поговорить наедине?— спросил Тэкар.

— Я тоже останусь!— взвилась Элизабет.

Все монахи, за исключением Тэкара, вышли. Проводник остался в кабинете.

После непродолжительного времени, Тэкар вышел, и зашла Кларисса. Рафаэль решил зайти последним — уж очень страшно было заходить в кабинет и расспрашивать что-либо у короля.

Когда он заходил в кабинет, сердце его гулко билось, словно загнанная птица, а колени и руки предательски дрожали.

Людовик, нетерпеливо ерзая, сидел в кресле. Рядом пристроилась Элизабет. Когда Рафаэль сел в кресло, её глаза заинтересовано заблестели.

— Скажите, были ли у вольного раны?— взволнованно начал юноша, раскладывая чистую бумагу и беря наизготовку перо.

— Да, тонкий порез на шее. Такой тонюсенький, как ниточка,— быстро выпалила Элизабет, пристально наблюдая за каждым движением монаха.

— Лизи,— сдерживая улыбку, нахмурился король.

Девушка недовольно надула губы и стала дергать одну из многочисленных косичек на голове.

Рафаэль заскрипел пером, записывая данные.

— Крови?

— Немного. Но рана глубокая, как будто её сделали лезвием для бритья.

— Когда и кто его нашел?

— Недели две назад. Дозорный Марк. Он заступил на пост и проверял окрестности.

— А другой дозорный, перед Марком?

— Он взят под стражу. Каким надо быть слепцом, чтобы не заметить труп на своем участке!— возмущенно воскликнул Людовик.— Вы сможете с ним поговорить. Кстати, у ноомов тоже есть такой осел, который не видит ничего дальше своего носа. Вот вам и жесткая дисциплина!

Рафаэль кивнул и неуютно поерзал под пристальным взглядом Элизабет.

— А место, где нашли пастуха...

— Охраняется. К нему никого не допускают,— перебила принцесса.

— Родственники?

— Никого не нашли. Этот ничейный народ почти не хранит свои летописи. Знаний у них хватает только на то, чтобы не женится на своей родной сестре, или не затащить в койку своего дядю,— с некоторым презрением сказала девушка.

Рафаэль все старательно записал и, потеребив перо, неуверенно спросил:

— А теленок?

Элизабет и порядком уставший Людовик, удивленно переглянулись.

— Он... он лежал рядом с пастухом,— морща лоб, вспоминал король.— Мне доложили, что ран не было, казалось, он просто лег и умер.

— И где сейчас... их тела?— запнувшись, спросил юноша.

— Вы сможете их осмотреть,— сказал король, но нахмурился, увидев, как заблестели глаза Элизабет.— Без тебя, дорогая.

Девушка фыркнула и демонстративно отвернулась.

— Благодарю вас, ваше величество,— Рафаэль быстро собрал исписанные листы и перья.

Людовик отмахнулся и с наслаждением потянулся.

— Никогда не думал, что отвечать на вопросы и ничего при этом не делать так утомительно. Ладно, сейчас вас проводят к телам, завтра вы поговорите с задержанным. А мне надо принимать лунных послов,— поморщился король.— Этот глупый праздник Цветущей Радуги мне уже порядком надоел.

Рафаэль собрал вещи и вышел вслед за проводником, где их уже ждали остальные монахи.

Тела лежали в подвалах огромного солнечного замка. Подле них стояли хмурые стражники в латах, сверкающих в неровном свете факелов.

Рафаэль вошел в холодное помещение первым, проводник тенью возник за его плечом. Юноша боязливо посмотрел на тела и неуверенно обернулся к темной фигуре. Проводник подошел чуть ближе, в тени капюшона сверкнули темные янтарные глаза.

Рафаэль осмотрел пастуха. Простое смуглое лицо, тонкие губы плотно сжаты, кривой нос. Седые волосы заплетены в причудливую косу, которую носили только вольные. Выбившиеся пряди висели сосульками, испачканные кровью. На шее — тонкий порез. Кровь коркой засохла на коже, словно старик просто случайно порезался. Вся одежда, сшитая из грубой войлочной ткани, испачкана капелями крови. Больше он ничего не нашел. Скудные пожитки и деревянные браслеты, обереги и бусы были не тронуты.

На теленке ран не было. Зато одно ухо сильно опухло, внутри Рафаэль нашел большого, раздувшегося от крови клеща.

Уже потом, сидя за столом в обеденном зале, Рафаэль понял весь ужас произошедшего и содрогнулся. Даже роскошный ужин не отвлек юношу, и весь вечер монах подавленно пил вино, вяло отвечал на расспросы Элизабет, её неугомонного брата и своих спутников.

Только в своей спальне, опустив руки в журчащий фонтан, он смог успокоиться и обдумать весь этот тяжелый день. В голове роились тысячи мыслей, и юноша никак не мог сосредоточиться. Он стал ходить по комнате, изредка заглядывая в свои записи и делая новые пометки. Завтрашний разговор с заключенным тенью нависал над Рафаэлем, заставляя его ежится.

В дверь тихо постучали, за ней оказалась принцесса Элизабет с застенчивой улыбкой на губах. Рафаэль впустил тихо озиравшуюся девушку и сбивчиво спросил:

— Вы что-то хотели, принцесса Элизабет?

Девушка, не переставая улыбаться, затараторила:

— Ты себе не представляешь, как скучно жить в четырех стенах. Каждый день слушать нудные речи всяких советников и родителей. И знать, что изменений все равно не будет. Единственное мое развлечение — это поездки на лошади, но теперь, когда убили этого варвара, меня совсем перестали выпускать за пределы замка.

Рафаэль незаметно попятился назад, стараясь придумать хоть какой-нибудь предлог. Кажется, он уже догадался, что будет дальше.

— И тут появляетесь вы. Искатели приключений. Все в пыли и грязи.... И ты. Такой загадочный и скрытный.

— Но как же проводник? Он тоже...— залепетал юноша.

— Я знаю, что он прячет под капюшоном,— отмахнулась Элизабет.— А ты, прибывший из таинственного монастыря. Из Параллельного леса. Другие монахи не такие. Тэкар слишком стар, Манго некрасив, а ты совсем другое дело.

— Леди, вы создали себе ложный идеал. Если я ношу капюшон, то это точно не из романтических соображений. Возможно, мое лицо покрывают страшные шрамы,— запротестовал Рафаэль.

— Такого просто не может быть. Я верю, что ты красив!— запальчиво возразила девушка.— Давай убежим! Мы скроемся в лесах или даже переплывем море Зари, подкупив моряка. Скроемся от этих узколобых снобов...

Скрипнула открываемая дверь. Тихо ступая, в комнату вошел проводник. Он встал позади Элизабет и, развернув её к выходу, мягко подтолкнул в спину. Девушка ойкнула и птичкой вылетела из комнаты. Проводник оглянулся на Рафаэля, юноше показалось, что он его осуждает.

— Я не... подожди,— юноша схватил его за плащ.— Я этого не хотел. Она сама пришла...

Проводник развернулся и сложил руки на груди.

— Ты не мог бы еще остаться еще немного? Боюсь, она от меня не отстанет.

Проводник сел в кресло и поднял голову на Рафаэля.

— А пока я тебе расскажу свои мысли, все равно мне сейчас толком не сосредоточится,— начал юноша.— Так, начнем...

3 глава.

Млечная река, одна из притоков Гранитной реки, светлой лентой извивалась в нескольких метрах от стоянки Хохлума. Ее тихое журчание и разбудило парня. Он тяжело поднялся с холодной походной постели и стряхнул с плаща капельки россы. От реки веяло прохладой, а давно угасший костер грустно смотрел на Хохлума обгоревшими углями.

Парень поежился и поспешил развести огонь. После, выпив горячего чая и перекусив сухарями с сыром, он подошел к быстрой реке и умылся.

Когда парень собирал свои немногочисленные пожитки, к нему в спину мягко толкнулся Нормен. Хохлум погладил коня по бархатному носу и неспешно оседлал его. Это был отличный, длинноногий, белый конь. Нормена Хохлум выиграл в состязании менестрелей, в Лунных холмах. Тогда он спел про падшего и лунную жительницу. Всем понравилось, а Хохлум выиграл коня и двести грилов.

Но сейчас он собирался на более великое событие. Праздник Цветущей Радуги должен был начаться через несколько дней, а молодому менестрелю еще предстояло посетить Лунный обелиск и успеть на Площадь Согласия.

Солнце медленно выкатилось на небосклон, освещая холмы в золотые цвета. Еще не испарившаяся роса драгоценными камнями блестела на каждой травинке. Медленно исчезающий туман, также окрасился в золото, превращаясь в золотистое марево, стелющееся по земле. Хохлум подставил лицо первым лучам и легко запрыгнул в седло. После, тронул пятками бока Нормена. Он улыбнулся, представив, как они выглядят со стороны. Белоснежный конь, а на нем сидит высокий, матово загорелый парень.

У Хохлума были черные, без единого просвета радужки глаз. Хотя, на самом деле глаза у него были карие, но при нужном освещении, они казались черными колодцами. Тонкий длинный нос, и плотно сжатые губы, нижняя чуть полнее верхней. Левую строну лица, украшала стилизованная татуировка, на которой, если присмотреться, можно было узнать колибри. Она начиналась от брови и заканчивалась чуть ниже высоких, ярко выраженных скул.

Татуировку должен был иметь каждый менестрель, прошедший обучение у своего учителя. Каждому менестрелю подбиралось свое животное, свой символ, похожий по характеру. Хохлуму выбрали колибри — он был такой же быстрый и неугомонный.

Хохлум был вольным. Он не поклонялся ни Солнцу, ни Луне. Вольные поклонялись природе, стихиям и богам, вышедшим из природы. А светила были лишь глазами богов, которые следили за смертными. Хохлум чтил бога творения Янука. Янук вышел из быстрого ветра, резвившегося на равнинах вольного народа. Это был бог в двух обличиях. Стройной девушки красавицы и со спины таким же красивым парнем. И Янук помогал молодому вольному. Именно поэтому Хохлум носил его изображение на шее, среди множества других оберегов, амулетов и бус.

Хохлум был одет как все вольные. В белую холщовую рубаху, с просторными рукавами, короткие шаровары, доходящие до колен высокие сапоги из мягкой и очень удобной кожи. Рубаху подпоясывал темный платок, к которому крепились ножны, с тонким, изогнутым клинком. Свои жесткие черные волосы он собрал в многочисленные косички, вплел в них различные обереги и амулеты и собрал их в хвост.

Нормен мягко скакал по холмистой местности, как будто по ровному полю. Его мерный бег успокаивал и убаюкивал. Хохлум покрепче затянул мешок, где лежал тонкий струнный инструмент и, пристроив его за плечом, пришпорил коня.

Вдали, в предрассветной дымке высился Лунный обелиск. Он призывно блестел в ранних солнечных лучах. Менестрель задрал голову и стал любоваться тонким длинным шпилем, высившимся на несколько метров над землей, и большим полукругом на его вершине.

Да, Празднику Цветущей Радуги предстояло стать великим событием. Хотя он проходил каждые пять лет, сейчас его ждали особенно сильно. Вот уже два месяца на вольных равнинах не было дождя, трава пожухла, а урожай вскоре должен был погибнуть. Вольные только и жили дождями, на их землях почти не было рек и людям там приходилось туго.

Хохлум нетерпеливо приподнялся в стременах и вгляделся вдаль. Вокруг обелиска стояло нечто, вроде монастыря. Там следили за обелиском, а в Праздник давали убежище тем, кто захотел насладиться зрелищем обелиска в тот момент, когда проснется Радуга. Сейчас вокруг монастыря разбивали палатки те менестрели и барды, искатели приключений и историки, что не пользовались уважением или были только новичками. К счастью, Хохлум был уже знаменит после победы на турнире и заслужил уважение императора Лунных Холмов. Менестрель стал работать при дворе императора Роммара, но долго не прослужил и ушел в странствия.

Нормен всхрапнул и мотнул головой, почувствовав чужого.

— Стой, кто идет?— из-за холма показалась всклоченная голова, а после и её хозяин. Молодой парнишка держал в руках длинное копье, нацелив его в менестреля.

Скучающий взгляд скользнул по одежде, татуировке. Молодой дозорный зевнул:

— Проходи, Хохлум Колибри. Вас ждет Мелиса Лебедь.

Хохлум кивнул и медленно повел Нормена к лагерю бардов.

Все еще спали, лишь перед несколькими палатками трещали костры. Парень спешился и радостно приветствовал Карла Ящерицу, одного из немногих, кто проснулся.

— Ну, наконец!— пробасил здоровенный детина, заключая Хохлума в медвежьи объятия. Кости молодого менестреля опасно затрещали, а баллум — струнный инструмент, натужно зазвенел.— По каким полям носило моего худосочного приятеля?

— Да вот, с Солнечного обелиска приехал,— улыбнулся Хохлум, растирая руки и снимая баллум.

— Здорово, Нормуша,— Карл потрепал белогривого коня и сел перед костром.

Карл так же, как и Хохлум был вольным. Почти все левую строну лица, украшала большая татуировка, переползавшая на лоб и скрывающаяся в коротком ежике волос. Карл провел рукой по волосам и поморщился.

— Подпалил,— пробормотал он.— У костра заснул, а они возьми, как вспыхни. Еле глаза спас.

Хохлум покачал головой и с опаской потрогал свои многочисленные косички, собранные в хвост на затылке.

— А где Дикий Пес?— спросил Хохлум, доставая мятные листья для чая.

— Он на Солнечном,— махнул рукой Карл, заливая чай кипятком.— Он здесь недели три посидел, а потом вдруг сорвался.

— А ты получил разрешение на Площадь Согласия?— Хохлум отпил горячего напитка и блаженно облокотился на камень.

— Да тебя ждал,— Ящерица опустил взгляд и стал теребить свои браслеты.— Меня ж, дальше внешнего двора не пускают. А от этого магистра меня в дрожь бросает. Дикий Пес пробил себе через Пуму Нэл и смылся...

Хохлум ухмыльнулся и хлопнул друга по плечу.

— Не волнуйся, найдем местечко,— с этими словами, менестрель поднялся на ноги и добавил.— Ты случаем не знаешь, что Мелисе от меня надо?

Карл широко ухмыльнулся и сказал:

— А то ты не знаешь! Она тут все носилась, тебя искала. Меня раз двадцать дергала, будто я тебя под плащом прячу.

Хохлум пожал плечами. Взяв под уздцы Нормена, отправился к суровой на вид крепости.

Возле дверей его встретил слуга и, скользнув взглядом по татуировке, провел менестреля в замок.

У дверей отведенной ему комнаты уже ждала Мелиса Лебедь. Она была ноомка — бледная кожа, светлые волосы собраны в тугой узел, тяжелое серое платье, какие носят только ноомы, обтягивает тонкую фигурку. Мелиса прямо смотрела на Хохлума. У неё были мягкие черты лица, заостренный подбородок, серые глаза и тонкие губы, левую сторону лица украшала изящная татуировка с изображением взлетающего тонкошеего лебедя. В руках Мелиса вертела серебристую свирель.

— Где тебя так долго носило?— вместо приветствия напустилась девушка.

— Мне тоже очень приятно тебя увидеть,— с улыбкой сказал Хохлум, проходя в свою комнату.

— Это, конечно, очень мило, но у меня для тебя есть такая новость, что ты тут же забудешь про свой сарказм!— Мелиса зашла вслед за парнем и прикрыла дверь.

Менестрель бережно положил баллум на стол и протер шелковым платком.

— Присаживайся,— Хохлум указал на диван.— Так что тебя привело ко мне... опять.

Мелиса залилась краской и стала нервно разглаживать складки на платье.

— Я... в общем...— начала бессвязно бормотать девушка.

Хохлум сел рядом с ней и внимательно стал слушать. Мелиса тряхнула головой и продолжила уже более решительно.

— Я узнала такую весть!— её светло серые глаза блестели, а голос дрожал.— Я поддерживаю связь с одним монахом из монастыря Воздуха... Так вот, три дна назад ко мне прилетел голубь с его письмом... Ты не поверишь! Два правителя опять вызвали монахов Стихий! Что-то случилось! И они решили призвать на помощь сторонних наблюдателей! Если узнать, что там случилось, можно написать такую балладу!

— Подожди!— Хохлум поднял руку, призывая девушку к тишине.— А зачем ты мне это рассказываешь? Даришь мне отличную тему.

Мелиса непроизвольно потянулась к одному единственному деревянному браслету, плотно облегающим тонкое запястье.

— Я...я...

— Понятно,— Хохлум нашел среди множества своих браслетов, тонкую серебряную цепочку.— Я все понял. И когда ты отправляешься?

— Я не пойду,— решительно сказала девушка.— Я...ну... в общем, император Роммар предложил мне стать его менестрелем, и я согласилась. Я его расспрошу, и когда ты придешь, расскажу тебе все, что узнаю об этом случае.

Хохлум тепло улыбнулся и положил руку Мелисе на плечо.

— Ты прекрасно справишься с этой ролью. Никого другого я и не вижу рядом с императором, кроме тебя.

— Спасибо,— прошептала Мелиса.

Она быстро поцеловала его в губы и резко встала.

— До свидания, Хохлум Колибри. Надеюсь, ты разузнаешь, что случилось у короля Людовика и императора Роммара, и сочинишь такую балладу, от которой задрожит весь Гранитный хребет,— официально произнесла Мелиса и, закусив губу, быстро вышла из комнаты.

Хохлум тряхнул головой, от чего вплетенные в косички деревянные украшения, приятно застучали. Менестрель поднялся и только сейчас скинул с себя пыльный плащ и тяжелую сумку.

Возле потрескивающего сухими поленьями камина стояла большая лохань с дымящейся горячей водой. Хохлум добавил в лохань сухих трав для расслабления и с удовольствием вымылся.

Когда он, свежий и чистый, вышел из своей комнаты, был уже день. Солнце, разбрызгивая горячие лучи, неспешно ползло по небосклону. Из окон, выходящих на обелиск слышался шум лагеря, а в небо поднимались столбы дыма. Хохлум шел по прохладным, просто обставленным коридорам и приветливо улыбался знакомым лицам. Наконец, менестрель подошел к невысокой двери, у которой стояли два суровых воина, с полукругом на грудных латах.

— Магистр Дробнар отсутствует, Хохлум Колибри,— сурово сказал бородатый воин.

— Привет Тэрк,— кивнул Хохлум.— А где я могу его найти?

— Ой, не советую тебе его искать,— покачал головой Тэрк.— У него сейчас такая запарка с местами. Он рвет и мечет. Ну... ладно, это твоя проблема — на южном балконе над лагерем.

Хохлум поблагодарил стражника и направился к высоким дверям. Там, среди толпы других менестрелей стояла низкая, широкоплечая фигура. Магистр был одет в кожаные штаны и длинный сюртук. Волосы, не прикрывая длинные острые уши, коротким ежиком топорщились в разные стороны.

Хохлум прошел широкий балкон и встал в очередь. Менестрели и историки переминались с ноги на ногу, нервно поглядывали по сторонам. Наконец, Хохлум подошел к магистру Дробнару.

При первом взгляде на магистра можно было не думая, схватиться за меч. Дело было в том, что он был гоблином. Серая кожа, раскосые глаза, торчащие клыки из-под верхней губы и длинные трехпалые руки, могли повергнуть в ужас кого угодно. Почти все лицо украшала татуировка в виде оскалившего клыкастую пасть тигра.

— Кто там еще?— резко воскликнул Дробнар. Голос у него был жесткий и грубый. То, что гоблин стал не только менестрелем, но и еще магистром, было поистине удивительно.— А, Хохлум.

Дробнар задержал взгляд синих, с вертикальным зрачком, глаз на лице менестреля, а потом перевел его на тонкий волнистый клинок, висевший у парня за поясом. Гоблины считались самыми лучшими знатоками в области оружия.

— Ты еще таскаешь свою зубочистку?— фыркнул гоблин.

— Ну, она прослужила мне верой и правдой уже много лет,— улыбнулся Хохлум.

— Вот увидишь, вскоре найдется тот, кто с легкостью сломает её, как сухую ветку и ты останешься без оружия. Ладно, давай живей говори, что там у тебя. Времени в обрез, да и еще не сосредоточишься, всюду за мной вся эта толпа таскается,— Дробнар махнул рукой на собравшуюся очередь.— Вконец достали, уже думаю запереться у себя и никого не впускать.

— Я пришел попросить у тебя разрешения на присутствие Карла Ящерицы на Площади Согласия,— Хохлум сразу перешел к делу.

— Опять?— поморщился Дробнар.— Когда он сам поднимется, а не ты его будешь тянуть? Хорошо, в последний раз. На следующий год даже не подходи ко мне со своим Ящерицей.

Гоблин поставил печать на протянутом пергаменте и проворчал:

— Куда там вас всех будут девать? Расплодились, как мухи, а мне все расхлебывать. Да и с Солнечного обелиска человек триста придет, где вы все будете, ума не приложу.

— Думаю, найдем местечко.

— Ты-то найдешь. В любую щель пролезешь,— пробормотал Дробнар, и это явно была самая высокая похвала.— Но твой Карл...

Гоблин покачал ушастой головой.

— Все, давай дуй отсюда, а то эта толпа загрызет тебя.

Менестрель кивнул и зашел в прохладу коридоров монастыря. Он бережно спрятал обрывок пергамента в карман и пошел к себе. Там взял баллум и мешочек с травами и вышел на улицу.

Карл стоял, переминаясь с ноги на ногу. Увидев Хохлума, он нетерпеливо замахал руками.

— Ну, как?— взволнованно спросил Карл.

— Все в порядке,— Колибри достал пропуск и протянул приятелю.

— Ну, спасибо друг. Услужил,— с этими словами Карл опять по-медвежьи обнял Хохлума.— Садись, чайку попьем,— предложил он, отпуская изрядно помятого менестреля.

— С удовольствием.

Когда была выпита не одна чашка мятного чая, к друзьям подошел невысокий, щуплый подросток.

— Привет, Кузнечик!— Карл хлопнул по пустому месту рядом с собой и предложил.— Присоединяйся к нам.

Хохлум пристально посмотрел на садящегося подростка и с удивлением понял, что это девушка. Тонкая и гибкая, как тростник, она была одета в мальчишечий наряд и широкополую шляпу, скрывающую миловидное личико.

— Здорово, Карл,— девушка бухнулась на свободное место и стянула с головы шляпу. Волосы у неё были короткие, яркого солнечного цвета.— Как жизнь?

— Сойдет. Знакомься, Хохлум Колибри. А это — Сандра Кузнечик.

Сандра протянула руку и широко ухмыльнулась.

— Обожаю вольных,— хохотнула она, крепко пожимая руку Хохлума.— Вы так смешно звените своими побрякушками при ходьбе.

Карл громко загоготал, Хохлум улыбнулся и продолжил прерванный разговор.

— Так что там с Роммаром?

— Да говорят, совсем запаршивел,— махнул рукой Карл, не замечая, что при этом чуть не контузил Сандру.— Скоро совсем рассыплется.

— Когда я видел его в последний раз, он и тогда таким казался,— пожал плечами Хохлум, протягивая Сандре чашку с чаем и имбирных сухарей.

— Так-то оно так, но Мелиса говорит, что сейчас он почти с постели не встает, все забывать стал. И Лунными холмами теперь правит его жена Лили.

— Помню, совсем молодой была, когда её за Роммара отдали,— покачал головой Хохлум.

— Ага, она же еще ему сына родила, двенадцать лет пацану уже,— Карл вздохнул и продолжил.— Скоро полнолуние, праздник, а тут проблем столько. Войско, народ, да и за сыном следи... Сильная женщина, а тут еще надо на Площадь Согласия явиться.

— Она уже привыкла,— пожал плечами Хохлум.— Когда с ней говоришь, кажется что она намного мудрее тебя. А в делах так вообще просчитывает на много шагов вперед.

— А по мне, так Людовик лучше,— вмешалась Сандра. Скрестив ноги, она что-то тихонько бренчала на мандолине.

— Почему?— заинтересованно спросил Хохлум, доставая баллум.

— Ну не знаю, он веселее, наверное,— озорно блестя глазами, сказала девушка.

Хохлум подстроился под незамысловатый мотивчик мелодии Сандры и заиграл на баллуме.

Карл закивал головой в такт мелодии и извлек из кармана тонкую дудочку. Вместе мелодия получилось еще лучше. Звуки переплетались друг с другом, высокие ноты плавно перетекали в низкие. Мелодия плыла над головами словно невидимый ручей.

— А ты видела обоих правителей?— спросил Хохлум, перебирая струны баллума.

— Да так, мельком,— не смутилась Сандра.— Людовик вечно улыбался, а этот сморчок Роммар ходил с такой миной, словно съел с десяток лимонов.

Хохлум улыбнулся и огляделся. Вокруг стали собираться другие барды и менестрели, и присоединяться к веселой мелодии. Остальные люди хлопали в ладоши и зазывали своих друзей. Парень заметил, что Дробнар на балконе достал лютню и присоединился к ним.

— А ты откуда?— спросил Хохлум.

— Из монастыря Огня,— Сандра прервала мелодию и, протянув палец, подняла вверх маленький язычок пламени.

— А тут как оказалась?— нахмурился менестрель, отрывая руку от струн баллума.

— Сбежала,— беззаботно пожала плечами девушка.— Я ушла, когда было восемнадцать лет, теперь мне двадцать.

— Кто же тебя выучил за два года. Меня учили двадцать лет, а начали в три года...

— Были учителя,— фыркнула Кузнечик.— Это мой первый Праздник Цветущей Радуги.

— Так кто были твоими учителями?— не унимался Хохлум.

— Да я это был,— прогудел Карл.— Мне её передал наш учитель Бернард Летучая Мышь. Я зашел домой, а там она девятнадцатилетняя, озорная. Ну, я её и взялся обучать.

Хохлум покачал головой. Отложив баллум, он стал слушать мелодию, которая, скоро затихла, а люди разошлись по своим делам.

— Теперь я стал учителем,— Карл показал на лоб, где красовалась татуировка учителя.— Но вот никто не хочет брать меня ко двору, даже захудалый лорд...

— Не горюй, Ящерица!— Сандра хлопнула менестреля по плечу.— Вместе прорвемся! Ну, а ты? Присоединяйся, станем трио!

Хохлум мотнул головой и натянуто улыбнулся.

— Нет, спасибо. Я путешествую один.

— Одиночка?— Сандра подняла бровь.

— Ну... что-то вроде того...

— Не просто одиночка, а бывший менестрель императора Роммара!— с гордостью сказал Карл, похлопывая Хохлума по плечу.

— Да? А почему тогда ты здесь? Выперли за трудный характер?

— Нет, сам ушел.

— Ушел с теплого местечка?— фыркнула Сандра.— Да, таких людей я еще не встречала!

— Оглянись,— хмыкнул Хохлум.— Они вокруг тебя. Вот, например Карл, он к сведению, племянник Старейшины рода Яснозорких. А ушел в менестрели, хотя мог купаться в роскоши. К тому же, он мог впоследствии скрепить два рода удачным брачным союзом. Племянники Старейшины так же уважаемы, как и сыновья.

— Да ну, тесно мне у них было,— поморщился Ящерица.— Скучно. Все такие почтительные, прямо зубы сводило. Да и жену мне подобрали, хуже некуда.

— Вот видишь!— хлопнула в ладоши Сандра.— Ты ушел из-за невесты, смылся! Я убежала из-за приставаний особо надоедливого ухажера, а ты просто так ушел. Откуда же такой взялся?

— Я из рода Быстроюрких,— неохотно ответил Хохлум.— Мой отец...

— Да?— девушка жадно подалась вперед.

— Да Старейшина он,— ответил Карл, когда стало ясно, что парень не будет продолжать.— Его старший брат уже выбран вторым Старейшиной, а Хохлум вот, решил податься в менестрели.

Сандра все продолжала сверлить парня взглядом, когда Хохлум поднялся и, попрощавшись, заспешил к крепости. Он не любил заводить разговоры о своей семье и своем прошлом и всячески пытался избежать их. Его терзало чувство стыда за то, что он бросил свою семью. Но возвращаться обратно, к правилам и границам он не хотел.

Некоторые люди вокруг стали собираться на площадь Согласия, стараясь занять свои места или подкупить кого-нибудь и пробраться поближе к площади. Хохлум решил, что сегодня вечером уедет на площадь, никого не ожидая и не предупреждая, дабы избежать лишних попутчиков.

4 глава.

Он внимательно слушал шагающего по комнате юношу и зорко следил за его движениями.

— Так. Что мы имеем?— бормотал монах Воды.— Старика убили мечом или чем-то острым, не магией. На шее у него порез — ровный, не глубокий, но идеальный — задета артериальная вена.

Он подался вперед. Вот юноша изящно взмахнул рукой и сцепил тонкие пальцы.

— Теленок... Теленок умер своей смертью. Ну, то есть от клеща. Я нашел в ухе теленка большущего клеща... видимо он вызвал опухоль...— Рафаэль замер на месте и приложил руку к точеному подбородку.— Но что больной теленок делал со стариком? Хотя... это же пастух, так? Может... Может, он шел от своего стада, нес больного теленка домой?

Проводник почти не слушал его, он следил за движениями.

— В заплечном мешке я нашел кремень и кирсало, одеяло, полупустую флягу воды, хлеб, немного сала и какие-то деревяшки,— тем временем продолжал Рафаэль, даже не замечая напряжение проводника.— Вещи затертые — видимо ими пользовались на протяжении многих лет, а провизия на исходе... Может, он из долгого пути? Тогда зачем больной теленок? Не таскал он же его с собой? Постой! Он же вольный, так? А вдруг у них коровы — священные животные и им положено водить их с собой... Ну да, и притом каждая корова должна быть больной! Бред!

Он так увлекся, что не заметил, как проводник встал с кресла и темной тенью подошел к бормотавшему монаху.

Проводник резко сдернул с юноши капюшон и презрительно фыркнул. По плечам, мягкими завитками рассыпались длинные золотисто светлые волосы. Большие слегка раскосые разные глаза — один темно карий, а второй ярко голубой. Тонкий курносый нос, полные губы, бледная кожа и немного заостренное лицо.

Большие глаза девушки заполнил страх.

— Я... я...— залепетала она, дрожащим голосом.— Как вы догадались?

Но проводник молчал, он лишь продолжал сжимать её капюшон.

— Кто-нибудь еще знает?— девушка взволнованно закусила губу. От испуга, голос её тоже изменился — он стал намного выше и чище.

Он коротко мотнул головой.

— В монастырь Воды принимают только мужчин!— со слезами в голосе выкрикнула она, словно пытаясь оправдаться.— Мне было шесть лет, все принимали меня за мальчишку! Я была одна, куда мне было еще податься?

Он отступил назад, позволяя девушке вновь надеть капюшон, но она продолжала стоять, не шевелясь.

— Рафлия,— тихо прошептала она.— Меня зовут Рафлия.

Проводник развернулся и стремительно вышел из комнаты.

Рафлия поспешно натянула на голову капюшон и дрожащими руками закрыла дверь.

— Когда вы нашли тело?

— В шесть утра... или где-то возле семи...

— Так в шесть или семь?

— Ш... семь.

— Вы нашли его первым?

— Ага... то есть да...

— Как он лежал?

— Ну, как... как мертвый, наверное.

— А поточнее?— Рафлия в очередной раз зачеркнула строчку и поставила еще одну кляксу на бумаге.

— Ну, он лежал на спине, руки раскинуты... нет, руки сжимали мешок...

— Сжимали, или раскинуты?

— Сжимали мешок. Да. Я позвал Рольфа, и спросил, как же он не заметил мертвого на границе? А он говорит, что никого не было. А я: 'Как же не было? Вот лежит!' А потом... ну, мы поспорили, а потом пришли это лунатики. И ор подняли мол, мы тут кого-то убили...

— Они обвиняли именно вас?

— Нет... они поначалу просто спрашивали, что произошло...

— А потом стали обвинять вас?

— Нет. Они, ну, позвали командира своего. Тогда и я кликнул своего. Мы все обговорили и решили обратиться к тем, кто сидит повыше нас.

— Хорошо. Большое спасибо,— сказала Рафлия, с раздражением убирая исчерканный и измазанный лист обратно в папку.

Неширокую Яркую реку монахи и предоставленная им стража переплыли на большом пароме, запруженном народом, телегами и лошадьми.

Теперь проводник держался рядом с Рафлией, следя за ней, за её поведением и разговорами. Он словно пытался поймать девушку на лжи. Для чего ему это было нужно, Рафлия так и не поняла, но все-таки старалась вести себя более осторожно. Это было легко сделать, особенно в напряженной ситуации, которая появилась в их команде. Другие монахи стали общаться друг с другом более натянуто, и строже охранять свои вещи. Каждый, видимо, имел свои догадки, но опасался, что другой может их украсть.

С баржи они пересели на лошадей, которые пользовались большой популярностью у даакхов. Рафлие достался серый длинноногий скакун с крепким норовом и испорченным характером. Видимо коней подбирали для того, чтобы служивые могли отличать монахов разных Стихий и обращаться к ним правильно. Стражники окружили монахов на своих пегих лошадках и, недобро поглядывая на проводника, скакавшего на коне рядом с Рафлией, двинулись в путь.

— Почему Элизабет не поехала с нами?— насуплено отозвался Манго, подгоняя старую кобылу, которая досталась ему.

— Тебе не кажется, что отпускать наследницу трона на место убийства не слишком разумно?— ядовито отозвалась Кларисса, искоса поглядывая на Рафлию, а вернее на монаха Рафаэля.

— Возможно,— упрямо ответил Манго.— Но с нами же охрана, да ёще вот этот.

Парень мотнул головой в сторону проводника.

Рафлия повернулась к спорящим и громко, не забывая добавить хрипотцу, сказала:

— Принцесса Элизабет поедет на Праздник Цветущей Радуги.

— А тебе кто сказал?— тут же напустилась Кларисса.

-Сама принцесса, когда мы сажали зерна,— ответила Рафлия.

Это было правдой. Когда все четверо монахов сажали каждый свое семя, Элизабет отвела Рафлию в сторону и сбивчиво извинилась. Потом, она и рассказала, куда поедет, словно пытаясь заполнить наступившую неловкую паузу.

Рафлия улыбнулась, вспомнив красивейший сад с узкими гранитными дорожками, маленькими фонтанами, небольшими беседками и раскидистыми деревьями. Солнечный свет, проходивший сквозь листву, становился мягким и зеленоватым. Изредка лучики, пробивающиеся сквозь крону деревьев, ярко вспыхивали в зеленом мареве и на мягком ковре травы. Рафлия посадила косточки яблока, рядом с яблоней, которую посадил мастер Дрик. Кларисса посадила косточки апельсина, Манго — груши, а Тэкар сливы. Каждый положил в лунку камень плодородия. Так что посаженные косточки через несколько лет вырастут в таких же великанов, как и те деревья, что окружают их.

Рафлия вздохнула, вспомнив прохладу сада и пряный запах созревших плодов. Но пыль из-под копыт лошадей быстро привела её в чувство, и девушка закашлялась.

Тем временем, Тэкар что-то рассказывал молодым монахам.

— ... Великий праздник,— монах, как и все, кашлял и чихал от пыли, отчего его рассказ иногда терялся.— Каждые пять лет люди обоих религий с замиранием сердца следят, как дождь, продолжающийся несколько суток, прекращается, и на небе разливается яркая Радуга. Она как крепкая лента связывает два противоборствующих мира...

— Но как она появляется?— спросила Рафлия, поравнявшись с коричневей кобылой Тэкара и её наездником.

— О, этого никто не знает,— перевязав лицо платком, продолжал монах Земли.— Когда-то, примерно полвека назад, между Солнечным королевством и Лунной империей произошла ссора. Все дело было в старых руинах в которых некогда обитал император Таурдук и в любовной связи королевы Солнечной долины и императорского сына с Лунных холмов... Так вот, тогда война даже началась. Пали первые воины от шальных стрел, клинки обагрились первой кровью, а затем неожиданно, начался дождь. Что может быть плохого в дожде, спросите вы. Действительно, от обычного дождя вреда не больше, чем от котенка, но тот дождь бил яростно— от каждой его капли на коже появлялся синяк или кровоподтек. Стоило воинам сделать хоть шаг к своему противнику, как дождь становился яростнее, рассекая кожу и продырявливая одежду. Людям ничего другого не оставалось, как прекратить бессмысленные убийства, ведь от этого дождя уже пали первые жертвы. Дождь длился до того момента, пока последний воин не покинул поле боя. Тогда от непримечательных камней, стоявших на окраине каждой страны, поднялась Радуга. Она словно бы сцепила две старны, и люди были вынуждены заключить мир...— довольно закончил Тэкар.

— Но как такое может быть?— потрясенно спросил Манго.— Ведь это мог сделать любой монах Воды! Ведь правда, Раф?

— Вызвать убийственный ливень?— скептически спросила Рафлия.— Мы монахи, а не маги.

— Рафаэль прав,— кивнул Тэкар.— Это было действительно волшебство высшего ранга. Это могло произойти, если бы лунные маги и солнечные объединились.

— Если бы они объединились,— фыркнула Кларисса,— произошел бы взрыв.

Рафлия хмыкнула и попробовала подстроиться под неровный бег своего коня. Холмы и мелкие кочки заставляли скакуна спотыкаться, злится, и дергать удила.

Вскоре стало смеркаться, ярко багровое солнце медленно закатилось за холмистое поле и, в последний раз лукаво блеснув лучами, скрылось из виду.

— Здесь остановимся на ночлег,— в первый раз открыл рот командир, указывая на широкую низину, поросшую невысокими деревцами.

Рафлия спешилась. Спрыгнув с высокого скакуна, размяла затекшие ноги и спину. Проводник, тем временем, собрал сухие травы и ветки, с невысоких кустов, что росли на холмах, и разжег огонь. Вскоре, к нему потянулись остальные спутники. Манго и Кларисса опять о чем-то спорили.

— А я говорю, что не безопасно подходить к месту убийства ночью,— талдычил Манго.

— Ты что, приведений боишься? Что там может произойти?— упрямо отзывалась Кларисса.— Там везде стражники понатыканы! Вот как ты считаешь, Раф?

— Мне как-то все равно,— пожала плечами Рафлия.— Только что вы там рассмотрите? В такой темноте я даже собственных рук не вижу.

— Вот!— Манго победно посмотрел на девушку.

Кларисса фыркнула и гордо удалилась. Монах Воздуха хлопнул Рафлию по плечу и улыбнулся.

— Спасибо, друг. Выручил.

А потом, развернувшись, направился к Клариссе, что-то вновь ей доказывая.

Ночь прошла быстро, стражники оцепили их лагерь и охраняли монахов. Правда выспаться им толком не дали. Рафлию разбудил один из стражников, не слишком почтительно потеребив её за плечо.

— Ваша очередь,— хмуро буркнул молодой, заспанный парнишка.

Девушка чуть приподняла капюшон и осмотрела лагерь. Тэкар и Кларисса задумчиво сидели у костра, видимо они уже все осмотрели. Манго, широко раскинув руки, спал. Тут Рафлия столкнулась с невидимым взглядом проводника и поспешно натянула капюшон.

Она наскоро выпила чай и поспешила за тем самым парнишкой, который широко зевал и чесал глаза. Позади них маячила темная фигура.

Вскоре они вышли на небольшую поляну. Здесь ничего не было, если не считать пять стражников, да видневшихся вдалеке сторожевых постов.

— А почему нет хотя бы забора?— хриплым от сна голосом, спросила Рафлия.

Парнишка пожал плечами и, опасливо оглянувшись на проводника, ответил:

— Территория слишком большая. Ни король Людовик, ни императрица Лили не хотят раскошеливаться на такой длиннющий заборище. Хоть сторожки поставили, а то стражники раньше так стояли. Да и этот вопрос неделю решали, кто сколько заплатит.

Рафлия, слегка обескураженная осведомленностью обычного стражника, кивнула, и стала осматривать место убийства. Пожухлая трава медленно колыхалась от прохладного, влажного ветра, дующего с Яркой реки. Невысокий репей цеплялся за одежду и гроздьями вис на ткани. Жесткий кустарник царапал ноги и руки. Место, где нашли старика, было неумело обтянуто веревкой. Этот пятак земли не отличалась от других совершенно ничем. Лишь трава все еще кое-где темнела багровым, да земля впитала в себя кровь. Девушка бесполезно облазила вдоль и в поперек всю территорию, но так ничего и не нашла.

Рафлия поднялась с колен и стряхнула с рук сухую землю и траву.

— А что там?— она указала на домики вдалеке.

Парнишка, недавно задремавший, вздрогнул и проснулся.

— Там?— переспросил он.— Эй, Сем, что там такое?— громко заорал он, обращаясь к другому стражнику.

— Там?— так же глупо переспросил Сем.— Там Звездная деревня. Я оттудова.

— Там звездная деревня, господи монах,— повторил стражник, словно Рафлия могла не услышать.

Девушка кивнула и подошла к Сему.

— Скажи, Сем, а мог тот пастух быть из твоей деревни?

— Да где ж, мне знать?— пожал плечами постовой.— Я его не видел, правильно? Так как я могу знать?

— А телята у вас не болели?— спросила Рафлия, понимая глупость своего вопроса.

— Так они почти каждый день болеют.— хохотнул Сем.

Рафлия кивнула. Она хотела было уже уходить, как стражник сказал:

— Постой, господин монах,— с этими словами, он ловко снял с руки девушки небольшого жука.— Совсем оборзели. Лезут на всех подрят. Это наша беда.

— Не дави!— вдруг закричала Рафлия, выхватывая жука.— Это же клещ!

— Вы извините, господин монах, ежели что. Может, это священное животное какое,— испуганно сказал Сем.— Только пользы от него никакой. Он же только и делает, что людей и животных ест. По всем землям от границы и до Луняшки селятся.

— Луняшки?

— Ну, то есть Лунной реки. Мы её так зовем.

— Спасибо, Сем,— Рафлия завернула клеща в платок и повернулась к молодому стражнику.— Мы можем идти.

Парнишка отвел девушку обратно в лагерь и довольно развалился у костра. Манго и другой стражник тем временем, отправились на место убийства. Проводник незамедлительно отправился за ними.

— Он когда-нибудь устает?— проворчала Кларисса, когда Рафлия села рядом с ними.

— Он не человек,— вдруг сказал Тэкар.

— Как?— в один голос воскликнули Кларисса и Рафлия.

— Вот так. Он не человек. Он что-то совсем другое.

— Но с чего вы это взяли?— озадаченно спросила Кларисса.

— Чувствую, а еще Земля подсказывает, что по ней ступает что-то... совсем иное,— сбивчиво ответил Тэкар.

Рафлия поежилась, представив, что может прятаться под капюшоном и маской, и поспешно сменила тему разговора.

Вскоре вернулся Манго, и все засобирались в путь. Даакхи передали монахов стражникам ноомам.

Ноомы значительно отличались от даакхов. Они были стройнее выше и привлекательнее. Бледная кожа, тонкие черты лица, серо-голубые глаза, темные или совсем черные волосы и изящные фигуры. Они так значительно отличались от коренастых даакхов, что казалось, будто они живут на разных сторонах света, а не под одним небом.

Лошадей также поменяли. Теперь это были низкие, с короткими ножками и мохнатыми гривами, лошадки. С неукротимым норовом и умным взглядом, они еще и пребольно кусались. Стражники же ездили на более спокойных и покладистых скакунах.

— А я уж думала, что тут все такие спокойные и умиротворенные!— пробормотала Кларисса, дергая за вожжи свою упрямую лошадку.

— Они просто не привыкли к чужакам,— добродушно ответил высокий, жилистый стражник.— Скоро они успокоятся.

Рафлия, получив довольно таки больной укус за руку, осторожно погладила лошадку между ушей. Коротконогий скакун задумчиво мотнул головой, а потом вполне миролюбиво ущипнул девушку за коленку.

Отряд, тем временем, двинулся в путь. Рядом, на высоком скакуне одолженном у даакхов, ехал проводник. Рафлия поспешно пришпорила коня. После слов Тэкара ей вдруг стало страшно находиться рядом с проводником. Лошадка отлично держала темп, не сбивалась с кочек и не спотыкалась.

— Через два дня будем на месте,— отозвался все тот же стражник.

Услышав его голос, Кларисса пришпорила свою лошадку и стала мило ворковать с молодым ноомом. Кокетке явно не хватало мужского внимания.

Рафлия огляделась вокруг, вновь вспоминая все, что она читала в библиотеке о Лунной империи. Местность двух королевств, как и жители, очень отличались друг от друга. Лунная империя была сплошь покрыта кочками, холмами и небольшими горами. Так же, здесь было много лесов, состоящих в основном, из елей и пихт. Лунная империя имела несколько крупных городов, связанных с главной столицей — Лунными холмами. Здесь все показывало, что уровень жизни ноомов, значительно выше, чем даакхов.

Вдалеке, теряясь в дымке, высились Серебристые горы, где добывали известные в обоих королевствах 'эльфийские слезы'. Небольшие, прозрачные камушки, которые в темноте испускали слабый белый свет. Здесь же, находилась Лунная впадина, в которой добывали особый белый гранит. Им пользовались даже в Солнечной долине.

На голову лошадки опустился голубь. Скакун зашевелил ушами и нервно всхрапнул. Рафлия поспешно взяла птицу и сняла с лапки тугой сверток. Он был перепоясан синей лентой и скреплен сургучной печатью с оттиском монастыря Воды.

'Подмастерье Рафаэль,— почерк был ровный с причудливыми завитушками.— Я рад сообщить Вам, что вы повышены до звания мастера, с последующими почестями и привилегиями. Как только Вы вернетесь, адепт Знар официально провозгласит Вас мастером Рафаэлем. С сего момента вам открыты все помещения монастыря Воды и запрещенные секции в библиотеке. Надеюсь на Ваше скорое возвращение, мастер Люк'.

Рафлия радостно улыбнулась и громко воскликнула:

— Есть!

— Что?— удивленно вздрогнул, дремавший в седле Манго.

— Меня повысили! Я теперь мастер!

— Поздравляю, Рафаэль,— одобрительно похвалил Тэкар.— Это великое событие. Теперь тебе открыты большие перспективы.

— Здорово!— присвистнул Манго.— Мне до мастера далеко. Никак не могу сдать историю нашего монастыря. Все путаю нашего адепта с именем провинившегося монаха, который нагнал на Солнечное королевство ураган.

Рафлия улыбнулась и, отпустив голубя, заботливо спрятала послание в заплечный мешок.

До Лунных холмов они добрались быстро и без происшествий. Стражники были немногословны и сдержаны. В отличие от солнечных стражников, ноомы были одеты в тонкие, блестевшие серебром, кольчужные рубашки да колен, светлые рубашки, прямые штаны и высокие сапоги. Двигались ноомы бесшумно и могли поспорить в скрытности только с проводником.

Вскоре, деревень стало больше, а дома выше и знатнее. Они были сложены из белого и серого кирпича, небольшие окна, с тонким стеклом прозрачно блестели на заходящем солнце, в стенах виднелись небольшие камушки, в некоторых стояли непонятные стеклянные банки. Вдоль дороги, по которой ехали путники, тянулись фонари и статуи из мрамора.

Ноомы крестьяне были одеты более практично, нежели их соседи. Они носили прямые штаны, в большинстве случаев немарких цветов, белые рубашки и длинные сюртуки. Женщины надевали длинные платья или сарафаны.

— Сейчас мы проезжаем Площадь Упавшей Звезды,— пояснил Тэкар, зная неосведомленность Рафлии.— Когда-то, сюда упал осколок звезды. Здесь раньше был рынок, но звезда разнесла все в пух и прах, освободив место на эту площадь. Этот камень до сих пор лежит там, куда он упал. Ночью он испускает слабый свет, хотя раньше он светил очень ярко. В народные праздники император Роммар проводит здесь лунослужения, хотя теперь их проводит императрица Лили. Император совсем слег.

Рафлия оглядела площадь и устремила взгляд вдаль. Там, в темных сумерках высился дворец. Тонкие шпили и высокие колоннады стали сверкать, словно драгоценный камень. Дворец ноомов был значительно изящнее и выше, чем замок даакхов.

— Эльфийские слезы,— пояснил Тэкар.— Здесь еще есть алмазы, камни, поглощающее лунный свет и отражающие его, а там — светлячки.

Он указал на банки, где лениво шевелились светлые точки.

— Лунный город в темноте особенно красив,— возвышенно продекламировал один из стражников.

— А, да, да. Я читала, что ноомы — патриоты до костей,— насмешливо фыркнула Кларисса.

Стражник набрал в грудь побольше воздуха, видимо собирался начать дискуссию, но под строгим взглядом своего командира, насуплено сдулся и отвернулся в сторону. Кларисса еще раз фыркнула и вгляделась вдаль.

— Ну, наконец! Здесь нас хоть встречают!— довольно сказала она.

— Мы намного ответственнее, чем даакхи,— натянуто ответил командир.— Мы заранее приготовились к встрече.

Впереди, у самых ворот замка, стояла небольшая процессия. Хотя, в снующих вокруг крестьянах, которых стало еще больше с наступлением ночи, встречающих было трудно не заметить. Среди корзин с белыми яблоками, картофелем, банок с медом и напитками, серебристые плащи процессии слабо светились.

— Мы должны успеть до начальной молитвы,— обеспокоено сказал один из стражников.— Скоро появится Луна, и ворота замка закроются.

— Я с тобой согласен,— кивнул Тэкар.— Мы уважаем чужие традиции.

К путникам подошли четыре фигуры в плащах.

— Приветствую вас, служители Стихий,— проговорила высокая стройная женщина с резкими чертами лица и орлиным профилем.— Я рада приветствовать вас в нашей скромной обители. Мы в великой печали обратились к вам с надеждой на помощь.

Эта женщина выражалась слишком витиевато, уставшие путники были не в силах вникатьв хитросплетение её говора. Манго, раскрыв рот, изумленно слушал речь встречающей.

— Меня зовут Старлия, я советница луноликой императрицы Лили.

— Приветствуем и мы тебя, Старлия,— начал Тэкар.— Мы скорбим о вашей печали и сожалеем о ваших невзгодах. Мы с радостью сделаем все, что в наших силах.

Путники спешились и направились вслед за Старлией и тремя другими женщинами.

— Это моя свита,— пояснила советница.— Вы успели вовремя, сейчас начнется встреча Луны, и вас могли не пропустить во дворец...

Рафлия слушала её вполуха. Среди собирающейся толпы крестьян блеснуло что-то алое. Невысокая фигура спрятала сферу в сумку и уставилась на девушку немигающим взглядом черных, как маслины, глаз. Девушка поежилась, но посмотрев вновь в ту строну, никого не увидела. Только через несколько мгновений Рафлия поняла, что это был гоблин. И от этого открытия ей стало пуще прежнего не по себе.

Старлия завела путников в просторный холл. Путники замерли от восторга и не сумели сдержать восхищенных возгласов. Они словно оказалась на звездном небе. Эльфийские слезы и множество различных камней перемешиваясь друг с другом, полностью устилали пол, потолок и стены. Небогатая, но удобная обстановка холла располагала к себе намного больше, чем помпезная роскошь в солнечном замке. Здесь было множество инструментов, статуй и картин. Как поняла Рафлия, ноомы были людьми искусства.

— Императрица Лили не сможет сегодня принять вас,— тем временем говорила Старлия, ведя путников по коридорам, освещенными приглушенными лампами.— Император Роммар у себя в опочивальне, а принц изволит спать. Вас отведут в обеденный зал, а потом покажут ваши комнаты. Завтра утром императрица примет вас в малой гостиной.

Старлия довела их до высоких светлых дверей. По бокам от них стояли два стражника с высокими алебардами.

— Прошу.

Обеденный зал оказался просторным помещением с колоннами и сводчатым потолком. Как и в остальных комнатах, зал был погружен в полумрак. Немногочисленные масляные светильники не могли заглушить яркого, лунного света, бьющего сквозь высокие прозрачные окна.

— Как в склепе,— тихо проворчала Кларисса, но так, чтобы никто её не услышал.

Столы были уже накрыты. Ужин был изысканный, но не такой шикарный как у Людовика. Зато и тут чувствовалась практичность ноомов, уже после нескольких блюд аппетит был удовлетворен и казалось, что есть не захочется как минимум еще несколько дней. Тихая музыка, приглушенный свет и сытый ужин усыпили Рафлию. Она незаметно задремала, опустив голову на руки.

Разбудил её Манго, неуклюже вставший со стула. Другие путники выглядели не лучше, чем заспанная девушка.

Старлия куда-то ушла. По комнатам монахов провели слуги, причудливо одетые в рубашки, короткие штаны и гольфы.

Рафия оглядела свою комнату. Она была простая, но удобная. Неширокая кровать под легким, газовым балдахином, большой камин, стены покрывала темная ткань с блестящей крошкой, имитирующей звездное небо. Вся мебель была тонконогой и резной, сделанной из необычного белого дерева. Напротив двери, во всю стену было окно. Лунный свет свободно проникал в комнату, посеребривая предметы. Лишь перед ярким светом камина, он бледнел и таял. Тяжелые шторы видимо закрывались днем, дабы не пропускать слишком яркого солнечного света.

Рафлия поспешно вымылась и юркнула под мягкое одеяло. О следующем дне она предпочитала не думать. Когда девушка почти заснула, перед её взором как — будто вновь вспыхнул багровым необычный шар, и в неё вновь вцепился взглядом гоблин.

5 глава.

Яркий солнечный свет больно слепил глаза. Рафлия попыталась прикрыть их, но не смогла. Её словно не существовало. Бесплотное тело не могло защитить от яркого режущего света. Постепенно, из ярких лучей появились очертания лица, но они были размыты и смазаны. Лишь два прозрачных, янтарных глаза, ярко блестели на темном лице. Они словно насквозь видели девушку, заставляя её сжиматься от страха.

Вдруг, совсем рядом скрипнула половица. Рафлия резко села, щурясь на утреннем свете, бьющем в открытые окна. На кровати, виляя роскошным хвостом, стоял большой серебристо белый кот. На молочно белой мордочке, словно две луны, горели глаза.

— Ну, а ты как зовешься? Лунатик?— улыбнулась Рафлия, поспешно одеваясь и ежась от утренней прохлады.

Кот обиженно фыркнул и улегся на одеяле, впрочем, не сводя с девушки взгляда.

Только сейчас, Рафлия заметила, что на боку кота, скрываясь в длинной шерсти, алеет небольшой порез. Девушка прикоснулась к белой шерстке кота и покачнулась — от раны шел странный жар. Кот зашипел и отпрыгнул в сторону. Рафлия, не обращая внимания на жар, схватила его и быстро наложила водный бинт.

Тут постучали в дверь и, воспользовавшись моментом, кот скрылся. В комнату вошел бодрый Манго.

— Проснись и пой!— он махнул рукой, призывая Рафлию.— Наша лунозадая императрица соизволила принять нас в малой гостиной!

— А как же император Роммар?— Рафлия направилась вслед за Манго.

— Тебе что, этой тиранки Лили мало?— скептически спросил монах Воздуха.— Он же болеет. Старый же уже стал. Говорят, скоро помрет, а пока не вырастет их сын, будет править эта Лили вместе с советом. У них запрещено, чтобы женщина стояла на престоле без присмотра Совета Лордов.

— А сколько лет их сыну?

— Тринадцать. А ей тридцать один. В восемнадцать лет родить, представь? Роммару уже за восемьдесят. Вот ведь ненасытный!

— О чем говорите?— к ним подошли Кларисса и Тэкар.

— Об интимной жизни императора,— деловито доложил Манго.

— Очень интересно,— фыркнула Кларисса, поправляя сумку с бумагами и перьями.

— Безусловно, особенно когда ты стоишь рядом,— отозвался монах Воздуха.

— Ха!

— Не думал, что принц Даркверд будет присутствовать при этом,— пробормотал Тэкар, прерывая их перебранку.

— А что в этом такого?— полюбопытствовала Рафлия.

— Он еще ребенок, а обсуждать убийства при нем — крайне опрометчиво,— покачал головой Тэкар.

— Так он лучше поймет свой долг и научится правильно решать дела,— из соседнего коридора вышла высокая, стройная женщина, с великолепной осанкой и гордым видом.

У неё были большие серые глаза, аккуратный носик и тонкие губы. Светлые, почти белые волосы ниспадали до колен, сдерживаемые лишь серебряным обручем. Стройная фигура была облачена в светлое, легкое платье, необычного покроя с длинным шлейфом и рукавами. Она ничем не уступала в красоте королеве Дарине. Правда, их черты были разных красот. Лили была неземна и прекрасна, словно лунный свет. А Дарина обладала земной, ослепительной красотой с более яркими чертами.

Позади императрицы шел юноша с золотистыми волосами, приятными чертами лица и необычайно пронзительными яркими голубыми глазами. За ним виднелся птичий профиль Стралии.

— Прошу меня простить, императрица Лили,— Тэкар поклонился.— Я не имел права подвергать критике ваши решения.

— Все в порядке,— императрица говорила сдержанно и отрывисто.— Познакомьтесь, мой сын — принц Даркверд.

Юноша церемонно поклонился и вежливо произнес:

— Мне очень приятно познакомится с вами, надеюсь, вы поможете нам.

— Непременно принц Даркверд. Мои спутники — монах Воды Рафаэль, монах Огня Кларисса и монах Воздуха Манго.

Императрица Лили внимательно вгляделась в лица каждому, словно пытаясь понять, кто чего стоит. Задержалась она лишь на Рафлии и проводнике, держащегося поодаль. Принц Даркверд пытливо уставился на темную фигуру и громко произнес:

— Я рад приветствовать и вас, страж наших гостей.

Все повернулись к проводнику, который изящно поклонился, приложив руку к сердцу. Лили удовлетворенно кивнула и слегка склонила голову в сторону проводника.

— Пройдем в гостиную,— Старлия указала на соседнюю дверь.

Гостиная оказалась такой же, как и другие комнаты — простой, но удобной. Одну стену украшал большой гобелен тонкой работы. На нем были изображены танцующие нимфы в серебряном лесу. Напротив стоял камин, перед ним располагались диван и кресла.

— Первым, с кем я поговорю, будет монах Рафаэль,— отрывисто бросила Лили.— Остальные могут подождать в соседней комнате.

Рафлия поклонилась и поспешила разложить перья и бумагу на столе. Императрица села напротив девушки и посадила рядом Даркверда.

— Кто обнаружил убитого?— начала Рафлия.

— Сперва его нашел солнечный стражник,— ответил Даркверд,— кажется, Морган Кормик. Наш постовой Семюэль Флет, видел, что Морган стоял над телом вместе со своим другом. Они о чем-то спорили но, увидев Семюэля, замолчали. Кэрола Фота — солнечного стражника, который был на службе и не досмотрел, арестовали. К сожалению, закон обязал маму арестовать и Семюэля, до окончания следствия.

Императрица довольно кивнула своему сыну и перевела взгляд на Рафлию, которая быстро записывала слова Даркверда.

— Тело, как я поняла, вы уже рассмотрели,— Лили поджала губы, всем своим видом показывая, что она не согласна с тем, что столь ценная улика лежит у Людовика.

— Да, ваше величество,— Рафлия растерла руку и продолжила.— А к кому именно обратился предводитель вольных?

— Слава Луне, к нам,— вздохнула императрица.— Как вы знаете, вольные — разобщенный народ. Они разделены не только на кланы, но и Яркой рекой, протекающей на их землях. Те, что живут южнее реки — поддерживают дружественные отношения с нами. Убитый пастух был из рода Быстроюрких. Их старейшина потребовал с нас тело своего родича и его убийцу. Но мы до сих пор не можем решить кто это.

— А можем ли мы сходить к вольным?

— Нет. Они не согласились принять вас. К тому же, до них несколько сотен лиг. Путь займет несколько дней, а нам надо решить это дело до Праздника Радуги,— выпалил Даркверд и виновато покосился на мать.

— Нам так же приходится ограничивать общение наших граждан с вольным народом,— продолжала Лили.— Как ни крути у них варварские обычаи.

— Скажите, а вы не знаете, есть ли у вольных священные животные?

— Вы про того теленка?— задумчиво спросила Лили.— Священные животные, конечно, есть. Но поверьте, они не таскают их с собой. У них больше распространено поклонение природе.

Рафлия быстро записала ответ.

— У вольных есть свои ценности? Например, золотые или серебряные амулеты, медные украшения или обереги из драгоценных камней?

— Нет. На вольных равнинах нет ни гор, чтобы добывать камень, ни жил с драгоценными металлами. У них все деревянное — и украшения, и боги. Дерево они добывают из обширного леса, где-то в глубине страны.

Лили была просто кладезем знаний. Рафлия только и успевала заменять исписанные листы.

— А могут ли вольные, даакхи или ноомы менять религию и уходить в другие государства?

— Конечно, могут. Только ни мы, ни тем более даакхи не меняем религию — это считается предательством. Зато вольный народ делает это, на то он и вольный. Но если вы думаете, что тот пастух мог быть даакхом или еще лучше — ноомом, то вы ошибаетесь. Он был типичным варваром. Такие рождаются только на вольных равнинах. Даакхи — коренасты и приземисты, мы — высокие и стройные. Вольные так же высоки, но они жилисты и сложены иначе.

— А правда ли, что вольные когда-то жили оседло?

— А это имеет отношение к делу?— подняла тонкую бровь императрица.

— Конечно, нет. Прошу меня простить, ваше величество,— смущенно пробормотала Рафлия. Эта женщина рассказывала столь интересно, что девушка забылась.

— Ничего. Да, они когда-то жили оседло, но не долго — не выдержали груза обязанностей. Вы хотите еще что-нибудь знать?

— Нет, благодарю вас, императрица Лили, принц Даркверд,— Рафлия поклонилась и поспешно вышла.

Когда из гостиной вышла последняя Кларисса, все направились на обед. Императрица Лили и принц Даркверд присоединились к ним.

Рафлия вошла в обеденный зал и увидела, что за накрытым столом уже кто-то сидит. Это был старый, морщинистый, словно сморщенный ботинок, человек. Седые волосы лежали на сухих плечах. Короткая борода была такой же белой, как и волосы. Острый взгляд зеленых глаз был направлен на вошедших. Одет старец был в серебристый плащ с мехом горностая и в просторный балахон. Только по тонкому обручу на голове неизвестного, Рафлия догадалась, что это и есть император Роммар.

Монахи поспешно поклонились, а Лили тепло обняла своего супруга и поцеловала его сухие руки. Принц Даркверд церемонно поклонился и, встав на колено, прикоснулся губами к его пальцам.

— Можете садиться,— голос Роммара тоже был каким-то сухим, похожим на тихий шелест листьев.

Слуги провели гостей по местам. Рафлия с удивлением поняла, что сидит рядом с принцем Дарквердом, напротив сидит императрица, а во главе стола, совсем рядом, император. Вблизи Роммар выглядел еще неприятней — белая кожа, бесцветные губы, выцветшие, но острые глаза. Сейчас император смотрел на девушку, и от этого становилась как-то не по себе.

— Сколько же вам лет?— с интересом спросил Даркверд.

— Двадцать один, ваше величество.

— Вы самый молодой в этой группе, не так ли?— громко спросила Лили.

— Так и есть, достопочтимая Лили,— вместо Рафлии ответил Тэкар.

— Адепт Знар поступает мудро посылая на дела молодых монахов, дабы они могли научиться решать проблемы и набираться опыта,— задумчиво протянул принц.

Рафлия с опаской оглянулась на монаха Земли, но тот, видимо не принял слова принца в серьёз и лишь улыбнулся.

— Вы правы, принц. Но, увы, не в каждом монастыре находятся такие смышленые юноши, как Рафаэль,— миролюбиво ответил Тэкар.

Даркверд кивнул и украдкой бросил взгляд в сторону Клариссы.

— Жаль, что сейчас мы не можем насладиться пением нашего менестреля,— сказала Лили.— Она мастер своего дела, но в данный момент находится на обелисках двух государств — запасается песнями...

— Менестрель?— оживился Роммар.— Хохлум? Он здесь?

— К сожалению, нет, мой дорогой супруг,— тепло ответила императрица.— Он ушел. Наш менестрель — Мелиса Лебедь.

— Ах, да. Девушка с глупыми песнями о любви,— проворчал Роммар и опять погрузился в молчанье.

К середине обеда император ушел, вернее его увели слуги.

— Сейчас вы можете поговорить с Семюэлем, а завтра мы встретимся с послами даакхов, на месте убийства и вы вынесете свой вердикт. Кто предоставит больше доводов и улик, тот окажется прав,— сказала Лили.— С вами отправится Старлия и принц Даркверд. Надеюсь, вы найдете решение этой проблемы.

— Мы вас не подведем, ваше величество,— как всегда за всех ответил Тэкар.

Все поднялись, провожая императрицу и её сына.

— Скажите, вы не обиделись на слова Даркверда?— Рафлия догнала Тэкара на пути в темницу.

— Обиделся? О нет. Во-первых, он принц, и я даже права не имею обижаться на него. А во-вторых, он, да простят меня, не прав. Старость всегда превосходит молодость. Или, вернее, опыт — наивность. Надеюсь, и ты не обидишься на мои слова.

— О нет, конечно, нет,— поспешила ответить Рафлия.

— К тому же, это мое последнее путешествие, уж слишком стар я стал.

— Вы просто не видели нашего адепта,— фыркнула Кларисса.— Камора. Вот кто стар, так стар.

— Интересно, а какое у тебя звание?— спросил Манго.

— Я, мой мальчик, уже мастер,— самодовольно ответила девушка. — Не то, что некоторые, у которых в голове один лишь ветер.

Манго вспыхнул и отвернулся.

Вскоре их привели к заключенному. Семюэль выглядел спокойным и сдержанным. Рафлия решила задавать те же вопросы, что и Моргану.

— Когда вы нашли тело?

— Тогда был восьмой час.

— Вы нашли его первым?

— Нет. Возле тела уже стояли два солнечных стражника.

— Вы слышали, о чем они говорят?

— Нет. Но они громко кричали, а говорили на своем родном языке.

— Как лежало тело?

— Он лежал на спине, руки сжимали заплечный мешок, ноги раскинуты, одна заходила на нашу сторону. Но, знаете, было такое ощущение, что её передвинули. Хотя я не уверен. Прошу меня простить за мою несдержанность. Вряд ли вас интересует мое мнение.

— Нет, нет. Даже напротив. Именно ваше мнение мне и нужно. Что вы сделали потом?

— Позвал своего командира, солнечный стражник тут же позвал своего. Хотя он мог бы сделать это и пораньше, заодно и нас позвать, а не спорить со своим другом. Мы все обсудили и решили отправить срочное послание в ближайший город, а там и дальше. Потом приехали командиры нашего района, и мы с даакхами приняли решение доставить тело непосредственно к императору и королю.

— Кто же принял решение отдать тело королю Людовику?

— Раз его первым нашли даакхи, то и им забирать,— Семюэль поморщился. Видимо он, как и его императрица не одобряли этого.

— Благодарю вас. Это все.

— Благодарю. До свидания.

После допроса, не дав монахам отдохнуть, Старлия повела их в сад.

Он был очень похож на сад Людовика, лишь белоснежные статуи, оживляли пейзаж. В самой середине сада, где белым мрамором искрился большой фонтан, были выкопаны четыре лунки. Рафлия положила в них косточки яблока и серебристый камень плодородия.

— Сейчас вы можете отдохнуть, а завтра с утра мы отправимся в путь,— сказала Старлия.

Манго и Кларисса отправились по своим спальням, Тэкар пошел в библиотеку, а Рафлия решила прогуляться по осеннему саду. Проводник отправился за ней. Когда все разошлись, девушка повернулась к нему и протянула небольшое зеленое яблоко.

— Вот. Это тебе за работу.

Он взял яблоко и положил в карман, где уже лежали слива, груша и персик.

— В общем, спасибо.

Он кивнул. Из-под капюшона блеснули янтарные глаза. Рафлия вздрогнула, ее словно опять обдало жаром из того сна.

— Не забывайте, вы наиболее открыты и уязвимы во сне, когда ваш разум расслаблен,— вспомнили Рафлия слова мастера Дрика.

— Я... я-а, пойду,— и она бросилась по одной из мраморных дорожек. Проводник остался на месте.

Рафлия остановилась и тяжело перевела дух. Она основательно отошла от замка. Здесь было тихо и спокойно, словно за стеной и не шумел оживленный город.

Влажный, осенний воздух переливался золотыми лучиками, проникающими сквозь листву. Мягкий ковер зелени пружинил под ногами. Девушка села на скамейку и с наслаждением сняла тяжелые сандалии. Мокрая трава щекотала ноги и щиколотки.

— Мастер монах!— к ней подбежал мальчик паж. Он видимо давно уже бежал за девушкой и теперь тяжело дышал.— Мастер монах, могу я с вами поговорить?

— Конечно,— Рафлия мысленно поблагодарила всех богов за то, что её ряса скрывала босые ноги. Она не была полностью уверена, что здесь позволялось появляться без обуви.

— Я... я хотел спросить, могу ли я стать монахом?— краснея, выпалил мальчик.

— А почему ты решил им стать?— Сама Рафлия раньше не занималась призванием послушников, и теперь даже не знала, о чем его надо спрашивать.

— Ну... я подумал... что житье здесь — не по мне... Все эти императоры и дворцы...— мальчик совсем смутился.

— А почему ты думаешь, что подойдешь монастырю Воды?

— А вы мне больше всех понравились,— прямолинейно ответил он.

Рафлия улыбнулась и положила руку на лоб мальчика. Её словно окатила волна морской воды, соленой и холодной. Девушка даже почувствовала капельки на губах. В этом обычном паже, словно металась буря. Она поспешно отдернула руку и удивленно выдохнула.

— Ты... ты подходишь...— пробормотала Рафлия, пытаясь прийти в себя.

Мальчик радостно заулыбался и гордо сказал:

— Я знал, что подойду вам. Я спросил у воды в фонтане, и она ответила, что вы меня примете.

Рафлия обескуражено кивнула. Разговаривать с водой было высшим знанием. Так могли только некоторые мастера и адепты.

Мальчик сорвался с места и побежал в сторону замка. В нем был столько силы, что адепту Знару и не снилось. Этот паж мог усилием мысли вызвать бурю на самой спокойной Млечной реке.

Рафлия поднялась с холодной скамейки и, вдыхая сладкий аромат душистых яблок и персиков, медленно пошла по мягкой траве, вслед за пажом.

С утра её разбудил мягкий перестук капель по стеклу. За окном шел слепой дождь. Солнце лениво поднималось из-за Лунных гор, освещая редкие тучи нежно-золотистым светом. Воздух был свежим и прохладным. Рафлия вышла на балкон и подставила лицо редким капелькам.

— Слышишь? Слышишь нас?— раздался тихий, еле слышный шепот тысячи голосов.— Мы видели мир! Мы видели всю землю!

Девушка замерла на месте, не веря своим ушам.

— Как мы прекрасны! Как прекрасен мир!— голоса капель стали затихать, словно они отдалялись, а потом и вовсе замолчали.

Рафлия засмеялась, упиваясь легким чувством свободы, передавшимся ей от капель, и вошла в комнату. Когда она надела капюшон, в дверь постучали. Вошла бодрая Старлия. Девушка поразилась её свежему виду. Если они всю ночь не спят, то как им удается выглядеть так хорошо?

— О,— советница подняла бровь.— Вы уже проснулись. Замечательно. Зато ваши друзья, исключая Тэкара, даже не поднялись с кроватей.

— Меня разбудил дождь,— зачем-то пояснила Рафлия.

— Ах, да, дождь. Скоро праздник Цветущей Радуги. Это скорей всего, его начало,— Старлия вышла вслед за Рафлией.— Кстати, на счет воды, вы действительно решили забрать Себастьяна?

— Кого?— в недоумении спросила девушка.

— Мальчика пажа.

— Если будет позволено,— на всякий случай уточнила Рафлия.

— Конечно. Мы не в праве противится вашим решениям,— невозмутимо ответила Старлия.— К тому же, от вас зависит будущее нашей империи... образно выражаясь, конечно.

— Спасибо за ваши надежды и веру в меня, Старлия. Себастьян действительно обладает силой.

— Это уже вам виднее,— пожала плечами советница. Они видимо совсем не разделяла восторга Рафлии.

— Что там тебе виднее?— зевая, спросила Кларисса.

— Мастер Рафаэль нашел нового послушника в наших стенах,— ответила Старлия.

— О, это хорошая новость. Меня вот, тоже нашли среди детишек, играющих в нашей деревне. Мне было только семь. А этот монах был таким суровым и внушительным. Мастер Таркворд его звали,— мечтательно вспомнила Кларисса.

— Что же он в тебе увидел?— фыркнул Манго, подходя к ним вместе с Тэкаром.

— Уж побольше, чем в тебе все мастера твоего монастыря!— яростно ответила Кларисса.

— Доброе утро,— к ним подошли Лили и Даркверд.

Принц был одет в верховой наряд, а его голубые глаза горели радостным огнем.

— Надеюсь, вы уже решили наш вопрос,— несколько теплее, чем обычно, сказал императрица.

— Конечно, ваше величество,— кивнул Тэкар

Все согласно закивали, хотя Манго нервно перебирал пальцами лямку от своего заплечного мешка, а Рафлия и Кларисса враз побледнели. Рафлии было лучше, её лица хотя бы никто не видел, зато Кларисса стала казаться белой, в сочетании со своими яркими волосами.

— Тогда, до встречи,— Лили слегка склонила голову и, обняв сына, удалилась.

— Тологвары готовы. Мы можем отправляться,— казалось, Старлия находится в курсе всех дел, даже если они происходили за несколько метров от неё.

Вскоре, Рафлия поняла, что тологвары — это те самые лошадки, с короткими ногами и противным нравом.

— Тологвары — это смесь обычной лошади и звездной пони,— пояснил принц Даркверд, ловко забираясь на рослого, длинноногого скакуна. Он похлопал его по шее и продолжил.— А это — тоже тологвар, только особой породы. В них есть кровь лошадей с Песков.

— Точно! Это же Песчаный тайфун!— воскликнула Кларисса.— Редкость! У нас в монастыре таких нет!

— К сожалению, песчаные тологвары привыкают только к одному хозяину. Они редкость и у нас. Так что вам предлагаются тологвары другой породы, поспокойнее и подружелюбнее,— заключил Даркверд.

Рафлия покорно взобралась на низенькую лошадку и погладила её между ушей. Тологвар благодарно мотнул головой и недовольно покосился на своего более высокого и красивого собрата.

— Мастер монах!— к ней бежал тот самый паж Себастьян.— Я готов, мастер монах.

— А ты уверен, что он подходит?— фыркнул Манго но, обернувшись на Клариссу и оценивающе посмотрев на неё, весело продолжил.— Хотя, если во всех монастырях так низки планки, может и подойдет...

Себастьян взобрался на своего тологвара и с обожанием уставился на Рафлию.

Старлия мягко запрыгнула на песчаного тологвара и отдала приказ выезжать.

— Даакхи уже в пути,— сказала она.— К нам прилетел голубь, что принцесса Элизабет так же будет присутствовать при вынесении решения.

Манго приосанился в седле и пригладил короткий ежик волос. Кларисса демонстративно фыркнула и отвернулась в другую сторону.

Когда все тронулись в путь, Рафлия заметила, что с ними отправляется две дюжины охранников.

— Словно на войну, не так ли, дочка?— шепотом спросил Тэкар.

— Да... Что?!— в ужасе воскликнула Рафлия и оглянулась на проводника.

— Он здесь не причем,— непринужденно сказал Тэкар.— Земля все чувствует. Поверь, она может отличить тяжелую поступь мужчины от легкой походки девушки.

— Прошу!— прошептала Рафлия с дрожью в голосе.— Прошу вас... не говорите...

— Не бойся. Я умею молчать,— отмахнулся Тэкар.— Но вот скажи, как ты так долго смогла скрываться? Ведь любой мастер мог спросить воду, который ты умывалась, и узнать всю правду.

— Бутон тюльпана,— смущенно пробормотала Рафлия.— Я очищала всю воду, к которой прикасалась. Вернее сказать усыпляла её.

— Молодец. Удивительно! Как же тебя занесло в мужской монастырь? Насколько я знаю, только Огненный монастырь принимает всех. Другие придерживаются более строгих правил,— вслух стал рассуждать Тэкар.— Хотя, если долго находится рядом с тобой, становится прохладно и свежо... В тебе есть сила, девочка. Хотя она совсем еще не развита.

— Спасибо,— пробормотала Рафлия.— Вы, наверное, не были рядом с Себастьяном, он просто водяной шторм.

— О, Себастьян подобен морю. Неукротимый и сильный. Но ты — словно... река...

— Ну а вы, подобны... скале, наверное,— шутливо фыркнула Рафлия.— Скажите, а вы, наверное, знаете кто наш проводник?

— Знаю,— согласился Тэкар.— Но это не моя тайна, и я не вправе раскрывать её. Скажу лишь так: если он пройдет по земле — ей станет больно, но ели вслед пройдешь ты — то земля исцелится.

Рафлия в недоумении обдумывала слова старика, когда тот, пришпорив коня, шепнул: 'Не беспокойся, я не выдам твоего секрета'.

Вдруг, девушку словно швырнуло в морской шторм — это Себастьян подъехал к Рафлии.

— Мастер монах...— неуверенно начал мальчик.

— Да, Себастьян?— так же неуверенно откликнулась Рафлия. Ну не знала она, о чем с ним говорить!

— А меня примут?— промямлил он.

— Конечно! Как только адепт тебя увидит, не сомневаюсь, он не только тебя примет, но и сам станет с тобой заниматься.

Лицо Себастьяна озарила детская улыбка, и он с удовольствием принялся рассказывать развлекательные истории. Вскоре, их маленькое войско весело смеялось под шутки мальчика. Так, в непринужденной обстановке, они пересекли широкую Лунную реку и добрались до Звездной деревни.

И только тут Рафлия вспомнила, что еще не знает, что сказать королям.

Грабители или гоблины? Нет. Вещи не тронуты. По словам Лили, у вольных ни золота, ни серебра нет, а все эти деревянные побрякушки остались при нем. Так что это не гоблины.

Просто что-то не поделил со своим приятелем? Может, этого самого теленка? Нет. Тогда почему это надо делать на границе двух государств и оставлять этого злополучного теленка? Да и порез слишком ровный.

Оставался только один вариант.

Стражники. Солнечные дозорные. Когда девушка говорила с Марком, он нервничал, путался, в общем, что-то скрывал, а вот Семюэль говорил прямо и честно. Но ссориться с Людовиком не очень хотелось.

'Скажу просто — ошибка дозорных'— решила Рафлия и, окрыленная своей догадливостью, пришпорила коня.

Там, где недавно переливалось зелеными травами поле, теперь стояли яркие шатры. Вернее шатры стояли на стороне Солнечного королевства. Со стороны Лунной империи были палатки, правда не такие яркие и шикарные.

Из самого большого, ярко алого с золотом шатра вышла принцесса Элизабет. В золотом парчовом платье, с длинными рукавами и легким газовым плащом, она действительно походила на королеву. Её длинные волосы были собраны в замудренную прическу, украшенную диадемой.

Элизабет о чем-то оживленно спорила с низеньким, пузатым мужчиной. Его голая лысина призывно сверкала в солнечных лучах. Рафлия догадалась, что этот заносчивый человек и есть советник короля Людовика. С первых же минут он вызывал пренебрежение и отвращение, и девушка удивилась, как такого человека можно было назначить на столь высокий пост?

На пограничной земле, в нескольких футах стоял еще один шатер. Его расположили как раз рядом с местом убийства старика вольного.

Увидев путников, Элизабет приветливо замахала рукой. Старлия поджала губы, но все — таки слегка взмахнула тонкой кистью. Зато Даркверд радостно замахал руками.

Путники спешились и перешли на пограничную землю.

— Приветствуем вас, люди ночи!— торжественно произнесла Элизабет.

— Приветствуем, люди дня,— ответила Старлия.

— Надеюсь, путь ваш был прям и короток,— на удивление, у этого грузного советника был высокий, тонкий голос. От этого он еще больше не понравился Рафлии.

— Надеюсь, и вы не знали трудностей,— уже не так настороженно отозвалась Старлия.

— Мы рады видеть и вас, люди стихий,— продолжал советник. Его маленькие глазки быстро обежали всех монахов, а потом наткнулись на проводника.

Даакх чуть скривился и передернул плечом. Он видимо совсем не слушал приветствие Тэкара, а потом, как тот только закончил, сказал:

-Мы с радостью подождем, пока достопочтимый принц Даркверд и уважаемая советница Старлия придут в себя после долгой дороги, и после начнем.

— Мы будем вам весьма признательны, советник Мокфор,— искренне ответил Даркверд.

Мокфор приподнял бровь, видимо удивленный тоном принца, но вскоре, совладав с собой и расплывшись в улыбке, закивал.

Вскоре все разошлись по палаткам. Монахи остались на пограничной земле. Соглашаться на приглашение ноомов под тяжелым взглядом даакхов, было жутковато, так что монахи прошли в шатер на границе.

Здесь было вполне уютно. Мягкие ковры на полу, лампады со сладкими запахами, пухлые подушки и полное отсутствие всякой мебели. Словом, все говорило о том, что обустройством шатра занимались даакхи. Небольшая жаровня испускала помимо жара еще и сладкий запах жасмина. Так что вскоре Рафлия зашлась кашлем от этого запаха.

Кларисса же наоборот, чувствовала себя отлично, впрочем, как и проводник.

Вскоре к ним присоединились и все коронованные особы. Старлия и сер Мокфор держались друг с другом подчеркнуто вежливо, зато Даркверд и Элизабет оживленно о чем-то болтали.

— Вначале мы примем монаха Земли Тэкара, потом монаха Воздуха Манго, монаха Огня Клариссу и монаха Воды Рафаэля.

Все раскланялись. Рафлия и Себастьян вышли на свежий воздух, за ними последовали Манго, Кларисса и проводник. Не задумываясь, Кларисса направилась к ярким шатрам даакхов, чем заслужила оскорбленные взгляды ноомов.

— Вот так из-за одного человека и его поступка может измениться вся история,— вслух произнесла Рафлия и тут же осеклась — Себастьян ловил каждое её слово.

— Я пойду, послушаю, что они там говорят,— неожиданно объявил мальчик и виновато огляделся.— Мне же можно?

— Я думаю, можно,— ответил Манго, устраиваясь на твердой земле.— В конце концов, ты же не монах... пока.

Себастьян кивнул и умчался к шатру.

— Ну, а у тебя появились версии?— нарочито безразлично спросил Манго у Рафлии.

— Есть несколько,— неопределенно ответила девушка, усаживаясь рядом. Проводник сел напротив. Его длинный капюшон и замотанное платком лицо делало его похожим на бездушную статую.

— Да... у меня тоже одна. Да и та, притянутая за уши.

Рафлия напряглась, либо он действительно захотел поговорить по душам, либо пытается выведать догадки девушки. Но продолжать юноша не стал, заметив, что его знакомый явно не намеревается вступать в откровенную беседу.

Вскоре вышел Тэкар и зашел Манго. Пока монах Земли ковылял к ним, к Рафлии подбежал Себастьян и тихо шепнул:

— Он сказал — стражники.

Внутри у девушки все похолодело. Мальчик тем временем, опять убежал, и к ним подошел Тэкар.

— Глупая,— бормотал он, оглядываясь на Клариссу.— Она же все испортила.

Рафлия кивнула, хотя даже не слушала его. Она судорожно пыталась что-нибудь придумать. Вряд ли стоит говорить свою догадку. Как сказал Тэкар, старость всегда победит молодость. Еще решат, что она украла идею у Тэкара.

Вот вышел бледный Манго, и зашла Кларисса.

— Фу, отмучился,— с облегчением выдохнул юноша.

Как поняла Рафлия по шепотку Себастьяна, Манго сказал, что это сделали гоблины. Девушка усмехнулась. Действительно, притянуто за уши. Девушка одернула себя и попыталась сосредоточиться. Теперь осталось что-нибудь придумать и убраться в свой родной монастырь. Все равно она не добьется успеха.

Вскоре вышла веселая Кларисса. Рафлия поднялась и на ватных ногах направилась к шатру.

К тому времени, когда вышла монахиня огня, уже стемнело. Даакхи прочли молитву, прощаясь с Солнцем. Ноомы же наоборот, приветствовали Луну высокой, щемящей сердце песней.

Рафлия шла, спотыкаясь и тщетно пытаясь приостановить бешено колотящееся сердце.

Продолжение читайте в книге, которую можно приобрести здесь https://www.yam-publishing.ru/catalog/details//store/ru/book/978-3-659-99285-8/%D0%A5%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8-%D0%9D%D0%B5%D0%B1%D0%B5%D1%81%D0%BD%D1%8B%D1%85-%D0%A1%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BB