Никто не знает. Общий файл.

Лёдкина Елизавета Сергеевна

Никто не знает.

Для удобства все единицы веса, длины и времени указаны в привычных читателю системах измерения. На месяцы на Энтаре деления нет, в году 454 дня.

Часть 1. Танец жизни.

Эзбрида — планета курортного профиля. 28 день 214 года от образования Союза.

* * *

— Я расскажу легенду, обрывки которой вы, без сомнения, слышали ни раз. Но мало кто подозревает, что это цельная история, и столь разные события происходили в жизни одних людей. Тем не менее, это так. Я расскажу подлинную историю Двоих..., — голос седого старика надтреснутый, но достаточно звонкий. Двенадцать учеников, сидящих возле него полукругом и внимательно слушающих очередной урок, казалось, обратились в статуи. Мягкий желтый свет делает небольшую комнату ощутимо уютной, а толстый пушистый ковер буквально пропитан умиротворением и покоем. Внимательно-сосредоточенная атмосфера, царившая до этого момента в помещении, после слов учителя рассыпалась звонкими осколками недоумения.

— Но Владимир Георгиевич, мы же знаем эту легенду, ее же все знают! — в голосе рыжего мальчишки лет двенадцати от роду сквозит искреннее недоумение.

— Знаете, конечно, не спорю, но не все, далеко не все, — лукаво улыбаясь, возражает старик. — Вот ты, Мила, что можешь рассказать о Двоих?— обращается он к молодой светловолосой девушке, видя как она мечтательно вздыхает при упоминании старинной легенды.

— Эта история произошла более полутора тысяч лет назад на нашей планете-прародине Энтаре, в одной из стран, принадлежащих людям. В Мерге — столице Империи Асстии, если быть более точной, — девушка явно с радостью делится познаниями, и видно было, что легенда о Двоих — одна из ее любимых историй. Она неспешно ведет повествование, пересказывая известное действительно каждому, но ее слушают, потому как эта история давно стала чем-то вроде экзамена для любого сказателя. Одни рассказывают трагично-прекрасную повесть так, что слушатели рыдают навзрыд, а от повествования других хочется плеваться, ведь рассказчик раскрывает при этом не только талант, но и степень понимания как истории, так и жизни в целом. Желтый свет играет на волосах девушки, ее голос неторопливо плывет по комнате, по одной из сотен классных комнат самой известной в Союзе миров школы магии. Все идет своим чередом. Время привычно бежит над величественным зданием школы, над голубовато-зеленоватой планетой, где та располагается, да и над остальными мирами, входящими в огромную общность, называемую Союзом. Ничто не предвещает беды...

Энтара. Империя Асстия. Город Мерга. 54 день 2716 года от Второго Возрождения.

* * *

Музыка рывками набирает темп, пары все быстрее кружатся по залу. Ежегодный королевский бал, подготовка к которому занимает целый месяц, в разгаре. Следующий танец виасса. И это единственный танец, приносящий хоть каплю радости в душу молодого виконта. Звучат первые аккорды, и он решается пригласить одну из небольшой группки девушек с белыми лентами в волосах. Почему именно ее, а не во многом более роскошно одетых соседок, он не задумывается — просто захотелось.

Невероятный танец вовлекает людей в бешеный водоворот, он куда более свободный и откровенный, чем все остальные, пользующиеся популярностью на придворных балах. Виасса не запрещена до сих пор исключительно потому, что считается древним ритуалом, очищающим душу и тело. Танец так сложен, что мало кто способен его осилить. Преградой для большинства становится даже не сама сложность танца, точность и выверенность движений, а нелепость, получающаяся в результате.

Многие пытаются разучить виассу, гордые аристократы из древнейших родов и дети простых ремесленников упорно заучивают танцевальные па под руководством опытных учителей. Но лишь несколько десятков на всю столицу могут похвастаться результатом. Танец заучивается по частям, а за первым цельным его исполнением всегда наблюдает только учитель пары, иначе слишком многие светлые лорды и леди попали бы в неприятное положение. Ведь любое, отличное от идеального, а тем более небрежное исполнение древнего ритуала считается глубочайшим позором. И дело здесь не в отсутствии старания у учеников, ведь движения доводятся до автоматизма, а в общем рисунке, в кружеве танца. Одинаковые фигуры по непонятной причине у одних складываются в феерический, волшебный танец, а у других в жалкое дрыганье, не способное вызвать ничего кроме смеха и жалости. Такое разделение существует сотни лет, и все это время так и тянется. Кто-то танцует, заслуживая искреннее уважение большинства и шипение завистливых неудачников в спину, а кто-то стоит в стороне и наблюдает.

Каждый, способный на танец, обязан присутствовать на балах, будь он хоть сыном последнего нищего. Тем, кому денег на приличные наряды не хватает, они предоставляются из специального гардероба. И прийти надо только с белой лентой, которую дамы обыкновенно приспосабливают в волосах, а кавалеры просто повязывают на рукав. Юный виконт научился танцевать виассу так легко, что до сих пор предпочитает это не афишировать. В том, что виасса не просто танец он также свято уверен, ведь каждый раз после нее он чувствует себя обновленным, полным жизни и радости.

Пары кружатся по зале, напоминая то ли осенний листопад, то ли скольжение пестрых снежинок. Но вот равномерное, привычное кружево танца нарушается. Одна из пар оказывается в центре, а остальные невольно образуют около нее концентрические окружности, вместо привычно-четкой шахматной структуры. Это необычно, неправильно. Виконт и его партнерша, а это именно они нарушили заведенный порядок, немало удивились бы своим действиям, но в эту минуту танец ведет их, безраздельно владеет телами и душами — места сомнениям нет. Как всегда во время виассы партнеры чувствуют себя продолжением друг друга, но сегодня единение много острее чем обычно. Глаза молодого человека и девушки, которую он приобнимает за талию, загораются внутренним светом, а остальные танцующие словно становятся отражением этих двоих.

Никто не понимает, что происходит.

Все до единого в зале понимают, что происходит.

Виасса — древний ритуал пробуждения истинной любви. Это считается глупостью, суеверием. В силу танца вроде бы никто не верит, потому учатся ему все без опаски, но.... Но с затаенной надеждой, не зря же вечерами девушки шепотом пересказывают друг другу истории неземной любви некого принца и дочки старого менестреля, принцессы и.... До этого общепринятыми были пять историй с различными вариациями. В этот миг рождается шестая. В легендах говорится, что только люди, чьи души способны на истинную любовь, могут соединять фрагменты танца в правильный рисунок. А не влюбляются все друг в друга потому что танец не создает любовь, а лишь пробуждает. Влюбленные разделены пропастями времени и пространства, их души рождаются в разные эпохи, а потому пробуждение столь редко. Только об этом и думают все присутствовавшие, когда из стандартного набора па, расставленных в ином порядке, сплетается паутина нового и прекрасного танца, неповторимого и удивительного, как неповторим каждый рассвет.

Но нет ничего бесконечного, вот и завершается танец, вязь которого наполнила помещение светом. А источник этого света — лучащиеся глаза. Последний звук, последний штрих изящного движения — пробуждение от чудесного сна.

— Светлена.

— Коэл, — только имена и только после танца, ведь так принято.

— Кто?

— Откуда?

— Неважно, — ее ответ, его ответ. Они еще чувствуют грань единения, понимая все почти без слов. Чувствуют, хотя она всегда ускользает с последним звуком мелодии. Быстрый взгляд по сторонам.

— Идем, — ее рука согласно ложится в его — им действительно лучше покинуть бал как можно скорее, пока прикованное к ним внимание выражают лишь потрясенные взгляды. Нет, не будет ничего дурного в том, чтобы остаться, любопытство не перейдет грани приличий, но уйти все же кажется лучшим выходом.

Желтые огни дворца остаются позади, и, не сговариваясь, молодые люди сворачивают к морю. Звезды уже мигают на темно-синем пьедестале, с каждой минутой наливаясь новой силой, становясь все ярче и ярче. Коэл украдкой рассматривает спутницу, отчаянно пытаясь понять, что же испытывает по отношению к этой хрупкой девушке, которая бросает на него не менее внимательные взгляды. Ее каштановые волосы крупными кудрями ложатся на плечи, собранные серебристой заколкой в элегантную, хотя и чуть простоватую прическу. Платье незамысловатого покроя, и вышиты лишь рукава и краешек подола, зато идеально повторяет цвет голубых глаз. Лицо овальное, подбородок едва заметно заострен, носик чуть вздернут — черты не совсем правильные, но общее впечатление создается приятное. "Либо дочь одного из обедневших лордов, не следящих за чистотой крови — цвет волос подкачал да и платье не очень богатое, либо из городской, но не бедной семьи, потому как все же свое, а не заемное", — решает про себя Коэл.

"Аристократ," — думает в это время Светлена, — "Написано на лбу преогромными буквами. Узкое лицо, кожа непривычно загорелая, как будто много времени проводит на свежем воздухе, но правильные черты лица, аристократический, с легкой горбинкой нос, серо-стальные глаза и светло-русые, выгоревшие почти до белизны волосы — все намекает на знатное происхождение. В Империи светлые волосы так же четко выдают аристократа, как желтые листья выдают приход осени. Шпага на боку, судя по богатой, но потертой рукояти довольно древняя, скорее всего передается в роду из поколения в поколение. А такой загар знатные лорды получают, как правило, на военной службе, редко как иначе. Первое впечатление приятное, теперь бы разобраться что за чувство ворочается в груди при взгляде на него".

Мысли вызывают грустную улыбку — слишком хорош для нее, дочери купца средней руки. Да, она обладает редким даром — умеет лечить тела при помощи силы Жизни, но постоянно блуждает в лабиринте чужих слов и поступков, как в темном лесу, в потемках. Мечта лечить раны не только физические, но и душевные была больным местом девушки — еще в детстве уверилась, что со временем сможет помочь всем, кому захочет. Но пока она не умеет подсказать что-либо стоящее — даже просто разобраться в чужих чувствах, которые ей иногда удавалось увидеть в форме клубка разноцветных нитей.

Набережная встречает их ласковым шелестом волн и отдаленным смехом прогуливающихся парочек. Разобраться в себе — легче сказать, чем сделать, и все же, все же.... "Почему он выбрал для танца именно ее? Что-то привлекло — чуть застенчивая ли улыбка? Или удивленно-восторженный взгляд широко раскрытых глаз, становящийся пристально-внимательным, стоит лишь попасться на глаза чему-то действительно интересному? А может изящная, тонкая фигурка? Все и ничего", — приходит к выводу Коэл. Он ведь обратил на нее внимание до танца, но словно бы увидел лишь малую часть очарования девушки. Сейчас же, с каждой минутой он все глубже падает в глубину голубых глаз. Так можно упасть лишь в небо, если долго смотреть в манящую бездну синевы.

Двое стоят на берегу, не видя никого, кроме друг друга, и с каждой минутой незримая связь между ними крепнет. Они знают легенду, они уже поняли, что единственный танец перевернул всю их жизнь, но осознать... Осознать, что стоящий напротив человек — твоя истинная любовь, и что ваша встреча настоящее чудо, произошедшее наперекор пропасти веков, вопреки всем обстоятельствам, всем невзгодам, даже вопреки здравому смыслу, это нелегко. Как нелегко принять того, о ком ты фактически еще ничего не знаешь, доверить ему нечто больше, чем жизнь. Но встретившиеся наконец души, предназначенные друг другу самим Создателем, упорно хотят понять и принять. И доверие неторопливо прорастает сквозь все барьеры сознания, не ломая их, а мягко отодвигая, словно бы говоря "пусть эта преграда прочна и непреодолима, но только не для меня, ведь я — часть тебя, а значит и часть преграды, она не может меня задержать".

Возможно, полная предопределенность чувств должна вызывать у пары инстинктивное неприятие, сопротивление, но этого не происходит. В сердцах по отношению ко второй половине нет ни страха, ни раздражения, ни обиды. Лишь одно чувство владеет ими — любовь.

Рука Светлены сама тянется к самому близкому теперь ей человеку, и на полпути встречает руку, протянутую навстречу. Они медленно бредут сначала по набережной, затем по тихим улочкам, потом просто по берегу моря. Город окружает стена, но они минуют ее, даже не заметив. Они говорят, рассказывают о себе: о жизни, семье, планах, мечтах. Тогда же звучит предложение руки и сердца, которое незамедлительно принято, ведь для них оно — формальность. Устав от разговоров, двое просто идут молча, держась за руки, и это прикосновение способно поведать ничуть не меньше, чем тысячи слов.

Небо уже начинает светлеть на востоке, предвещая скорый рассвет, когда Коэл и Светлена решают, что же им делать теперь, как жить дальше.

— Моя семья никогда не примет того, что я женюсь на неблагородной, — устало и грустно говорит Коэл. — Наш род очень древний, а потому о чистоте крови пекутся почти все его члены. Если кто не хочет думать об этом сам, за него подумают старейшины рода. На любого, задумавшего самоуправство, рано или поздно находится поводок. Разумеется, только если он находится в зоне досягаемости родственничков. Вообще в моем роду склонны чересчур серьезно относится к древним обычаям, многие из которых просто унизительны для окружающих. Поэтому я при первой же возможности оставил дом. И мне несказанно повезло, что этой возможностью оказалась служба во флоте. Императорский флот дал мне многое, но четыре года я уже отслужил, и теперь могу выйти в отставку по собственной воле. Я не могу оставаться в империи, иначе они могут попытаться навредить тебе.

Тихий голос девушки вторит ему:

— Ты думаешь у меня все проще? Я же милостью Творца целитель, мое призвание — излечивать раны людей. Да, я получила неплохое образование, касающееся и медицины в том числе, но отец разрешил мою учебу не ради самой учебы, а чтобы повысить мой статус в глазах родителей потенциальных женихов. Он всегда хотел выдать меня замуж как можно выгоднее для торговых дел. Мое мнение при этом несущественно. А что делает приличная жена торговца в нашем мире? Сидит дома, ждет мужа, ведет хозяйство или следит за счетами, но уж никак не бежит помогать пациентам. Пока мне такие вольности дозволяются только как каприз молодой и глупой незамужней девочки. Быть женой купца — не то, о чем я мечтаю. Так что мне тоже незачем оставаться. Но куда мы отправимся? Да и кое-какие дела нужно завершить до отъезда.

— Пожалуй, лучше всего отправиться во Флангорн. Отношения у Асстии с этим государством слегка напряженные, но нам это только на руку. К тому же там есть академия светлой магии, где преподают лучшие целители.

Обсуждение было недолгим. Решение принято, план отъезда продуман. Но нельзя же все бросить и сбежать подобно ворам, застуканным на месте преступления. Разве истинная любовь может быть виной? А потому, когда солнце поднимается над горизонтом невысоко, но уже достаточно чтобы послать первые золотые лучи, молодые люди неохотно расходятся по делам. Правда Коэл сначала провожает любимую до самого порога Четвертого лекарского дома, куда ей нужно зайти в первую очередь. Час и место свидания назначены. Скоро, совсем скоро.

А у судьбы, что свела вместе этих двоих и теперь лукаво улыбается, свои планы. Они покинут Мергу совсем не так, и не тогда, когда хотят. И перед этим им предстоит совершить то, что больше никому не под силу. Они еще нужны здесь, и уйдут, лишь исполнив предназначенное. Пусть им придется дорого заплатить как за встречу, так и за то, чтобы в дальнейшем оставаться вместе, но вряд ли они откажутся от платы.

* * *

Светлена легко взбегает по ступеням большого каменного здания и теперь уверенно направляется по знакомому маршруту, сквозь переплетение коридоров. Старинное здание служило раньше особняком какого-то барона. И жуткая мешанина коридоров осталась целителям на память об эксцентричном характере предыдущего владельца. Во время обучения в высшей школе девушка проходила здесь практику, и потом старалась помогать лекарям по мере сил. А они, в свою очередь, делились с ней секретами управления силой Жизни. Так Светлена, официально не являясь практикующим целителем, по сути, была здесь своей.

Из семьи девушка решила попрощаться только с младшей сестрой, остальным хватит записки, которую она оставит уходя. Вещи придется собирать по-тихому, иначе ее просто запрут и никуда не выпустят. А вот со своими друзьями — девушка считала учителей и коллег именно друзьями, необходимо попрощаться. Еще надо отдать им часть запасов лекарственных трав, ту, что не сможет забрать с собой. Травы здесь ценились — магия магией, а отвары и мази, особенно если над ними капельку поколдовать, тоже дают хороший эффект.

Проходя мимо палат, Светлена приветливо улыбается пациентам, сиделкам и лекарям, среди которых и практиканты, какой она была недавно. Почти в центре дома располагается комната отдыха, где лекари могут присесть передохнуть, выпить чаю, обсудить диагноз того или иного пациента, или просто поболтать, если никто в данный момент не требует экстренной помощи. А до всех палат от комнаты отдыха одинаково недалеко — всегда можно быстро добежать, если что-то случится.

Девушка входит в комнату отдыха, по-прежнему улыбаясь. Ей вообще все больше хочется петь и летать — осознание перемен, произошедших в жизни, вызывает неудержимую радость.

— О, кто к нам пришел! Как бал, как здоровье нашей обожаемой королевы, цвет лица нормальный? Герцог Разуэльский сильно прихрамывает? — градом посыпались приветствия и вопросы. Целители, которым частенько доводилось лечить не только простых горожан, но и знать, и даже членов императорской семьи, не страдают пиететом в обсуждении высоких особ. Но на балы их все же не приглашают. Вот и смешивается в вопросах профессиональный интерес о здоровье высокопоставленных пациентов с простым любопытством.

— Спасибо, все было просто прекрасно. В этом году организаторы бала превзошли самих себя — казалось, что попадаешь в сказку. Герцог танцевать не пытался, думаю, нога все еще не окончательно зажила, а Ее Величество, как всегда открывавшая бал, выглядела просто замечательно, правда покинула зал довольно скоро, но не похоже, что отправилась отдыхать.

Прежде чем перейти к цели визита, пришлось ответить еще на множество вопросов, как о танцах, украшении дворца, музыке, так и о самочувствии присутствовавших на балу людей. Хотя сила Жизни и позволяет быстро заживлять раны, выводить всевозможные хвори из организма, но все же делает это не мгновенно и требует много сил от своего носителя. Одну и ту же рану можно лечить и час, и день, и неделю, в зависимости от того, сколько у целителя сил, и какое их количество он готов отдать именно этому больному. Поэтому самое главное, что дает сила Жизни, это даже не скорость излечения, а гарантия, что если уж вас лечат с ее помощью, то вы точно не умрете. Ну и конечно одни целители сильнее, другие слабее, и от этого многое зависит.

— Я скоро уезжаю. Мне нужно забрать часть трав, остальные я оставлю вам, — сообщает Светлена, заметив, что разговор скатывается на привычное обсуждение разнообразных болячек и средств избавления от них.

— Когда? И зачем? Тебе отец подобрал жениха из другого города что ли? — добрая, но не особо умная сиделка Ирита, которая всех пытается сватать, аж разулыбалась, ожидая положительный ответ. Ей никак не понять, что для Светлены муж-торговец по выбору отца — это совсем не радость. Зато Марика, с котрой у девушки были самые близкие отношения, прекрасно все понимает, а потому смотрит с тревогой. Впрочем, будь новости плохими, стала бы подруга так улыбаться?

— Не совсем. Я поеду поступать во флангорнскую академию светлой магии, а отец еще не в курсе, — об этих планах можно рассказывать без опасений, с ее семьей все равно никто из коллег связываться не станет, да и сами они многое поймут, как только новости с бала достигнут их ушей. А поступать в какую-нибудь из светлых академий — флангорнскую или гилорийскую она решила не сегодня и все, кроме отца, об этом знали. Она владеет сильным даром, требующим искусной огранки, а способность видеть порой нити чувств и дымку эмоций, свидетельствовует о наличии у Светлены иных талантов, не столь очевидных, как способность исцелять.

— Появилась возможность? Мы очень за тебя рады. Удачи, — ее поздравляют искренне, на лицах улыбки. Хоть и лишится лекарский дом такого мощного подспорья, но зато, получив образование Светлена сможет помочь гораздо большему числу людей, чем сейчас, сможет чуть ли не мертвых оживлять, поговаривают, что великие целители прошлого и это умели. — А корни лозорина ты с собой заберешь, или оставишь?

Но обсудить, какие же травы оставить, а какие — забрать, они не успевают. Быстрым шагом в комнату входит немолодой мужчина с абсолютно седыми волосами, синими, как сапфиры глазами, волевым подбородком и хищно загнутым носом. В отличие от дежурных лекарей на нем нет мантии целителя, но целителем мастер Диарлинг все же является. Именно он первым обучает большинство молодых целителей нелегкому делу излечения всех и вся. А также он возглавляет Четвертый лекарский дом, просто сейчас не его смена.

Глаза вошедшего ярко горят, волосы не сильно, но растрепаны, шаг подозрительно быстр — почти бег, в общем, все говорит о предельной степени волнения и тревоги. Но что же могло случиться, чтобы мастер настолько занервничал? Разве что стремительное распространение какой-нибудь новой болезни. Обведя взглядом собравшихся, он незамедлительно сообщает страшную новость.

— Думаете эпидемия? Хуже. Буквально полчаса назад в северном заливе какой-то безумец, отплыв от берега на своей скорлупке, сбросил в воду Серые слезы. Не одну, и не две. Сколько — неизвестно. Где он их спрятал, да так, что наши маги не засекли эти проклятые артефакты, никто не знает, — мастер говорит быстро, и после первой же фразы, не в силах устоять на месте, начинает мерить комнату шагами.

— Надеюсь, все знают, что Серые слезы вызывают приступы слепой всепоглощающей ярости у морского народа? Теперь влияние Слез как отрава, распространяется в водной толще с каждой минутой. В заливе находились две сирены. То, что осталась от рыбаков, бывших в море в этот момент, даже телами назвать нельзя. Наша помощь там ничего не даст. Магам, которые засекли выброс, пришлось уничтожить сирен. Да и как иначе они могли поступить, видя, что они сотворили с мирными людьми? Тот, кто задействовал Слезы, кстати, был уничтожен первым, так что этот самоубийца магом не являлся, — переведя дух, он продолжает:

— Как случившееся повлияет на наши и без того не радужные отношения с морским народом страшно даже предположить. Маги передали для морского владыки сообщение об опасности — не дай Создатель еще кто-нибудь попадет в зону влияния артефактов, сами-то водники не способны почувствовать угрозу. Ответа пока нет.

— Одна Слеза кажется способна заразить воду на полсотни километров окрест? Но тогда всем водникам придется покинуть побережье, причем как можно быстрее, — интерес Марики отнюдь не праздный, сомнительно, что людям отравление вод простят, вот только если водникам требуется срочная эвакуация, то ни о какой мести речи не пойдет.

— На то, чтобы отрава распространилась, уйдет неделя, так что времени им хватит. Хватит даже на то, чтобы призвать великий шторм.

На некоторое время в помещении воцаряется молчание. Перспектива пугает. Великий шторм способен полностью уничтожить город, а может и все города и поселки на побережье в радиусе многих сотен километров. Решится ли подводный владыка на месть? И станет ли разбираться — кто на самом деле виноват в беде его народа, ведь расы людей и сирен никогда толком не понимали друг друга, и тем более не было между ними доверия.

— В общем, сейчас наша задача — нести дежурство у берега: пока наших клиентов там нет, но скоро они, вероятно, появятся. Немало водников, наверняка, сейчас рядом, и не успеют уйти из зоны поражения даже по зову своего владыки, а значит, будут еще нападения. Маги, разумеется, попытаются взять ситуацию под контроль, но сомневаюсь, что обойдется без пострадавших, — мастер Диарлинг безостановочно расхаживает по комнате. — Ситуация с больными сейчас спокойная, поэтому со мной к берегу отправится две трети дежурных. Светлена, ты с нами?

— Да, конечно мастер, — девушка и так бы пошла с ними, но тут ее еще подстегивает мысль, что любимый направился в порт, на корабль. Северный залив, который чаще всего используется рыбаками, живущими на окраине столицы, всего-то на пару километров дальше главной бухты города, где располагается порт. Двести пятьдесят километров за неделю, то есть за сто шестьдесят восемь часов — это около полутора километров в час. Нужно спешить.

В порт добрались всего за пятнадцать минут, потому как ехали в карете лекарского дома с предельной скоростью. Людям сейчас сообщают об опасности, и они спешно уходят подальше от моря. Торговцам приходится покидать корабли, оставляя товар на произвол судьбы. Экипажи военных кораблей императорского флота организованно сходят на берег и отправляются в отряды, собирающиеся в помощь магам. Целители как раз вовремя.

А под водой еще резвятся сирены, не подозревающие, что беда приближается, и вскоре они станут просто оружием, послушным воле чужого безумия. Предупреждение магов, посланное морскому владыке, достигает цели. Он, как и надеялись люди, решает воспользоваться зовом крови, чтобы собрать вокруг себя — подальше от суши и яда, подданных. Но на создание зова необходимо время — два часа, а потому тем, кто сейчас в порту уже ничем не помочь.

Когда действие Серых слез добирается до портовых вод, народ еще продолжают уходить. Основной людской поток уже иссякает, маги и отряды воинов готовы к схватке. Но порт очень велик — одни только причалы тянутся вдоль всей длины немаленькой бухты, а ведь есть еще доки, десятки таверн и пивнушек, где отдыхают после рейсов моряки, дома, лавки, несколько рыбных рынков. Те, до кого новость об опасности доходит с опозданием, тянутся прочь тонкими ручейками. Некоторые вообще отказываются уходить, боясь, что, вернувшись, найдут лишь голые стены — они не верят в серьезность опасности. Таких солдаты выдворяют даже против воли. Но есть те, кто прячется, надеясь переждать. Вот только переждать не реально. Пришедшая в ярость сирена в первую очередь пытается дотянуться до своего врага когтями и зубами, но если он находится вне воды, например на суше или в воздухе, то она применяет другое оружие — голос. Так происходит и сегодня.

Песня сирен сводит с ума. Маги защищают себя, солдат и целителей, но на весь порт накинуть заклинание не в силах. Сирен восемь, а сила их песен в объединении увеличивается. Если одна сирена может воздействовать на пару человек в нескольких метрах от себя, две — на десяток человек в двадцати метрах, то восемь — на сотни людей. Счастье, что не далее, чем в двух-трех километрах. В северном заливе пары сирен оказалось достаточно для бойни, потому что десяток "завороженных" рыбаков напали на товарищей, и дальше драка разрасталась сама по себе, а сирены лишь "подогревали" ее и делали более жестокой.

Предел силы сирен, как показала история, восемь с половиной тысяч человек в четырнадцати километрах от поющих. Такого размаха песня смерти достигла в сражении на одной из древних войн. Тогда обнаружилось, что, даже вплетая все новые и новые голоса в общий хор, сирены не достигали большего эффекта. Да и зачем им больше, ведь для масштабных действий они могут использовать силу стихии, например великий шторм, ну или что-нибудь менее разрушительное. И вот теперь, попрятавшиеся по щелям люди, выбегали на улицы, выбирались из подвалов, слезали с чердаков и, охваченные безумием, бросались друг на друга, на магов, на отряды солдат — на все живое вокруг.

Вот стало ясно, что одновременно сдерживать безумцев и пытаться справится с сиренами маги не в силах. Тогда солдаты и военные моряки окружают магов и целителей кольцом, защищая, и позволяя сосредоточиться на устранении главной угрозы. Справится с поющей сиреной не так-то просто — природный иммунитет к силе воды, а ведь именно водные маги составляли большинство в приморском городе, позволял им игнорировать непрямые атаки. Спеленать сирен не убивая невозможно, а убийство их грозит еще большей опасностью уже для всех жителей Мерги.

Среди воинов, несмотря на их гораздо лучшую, чем у портовой швали, выучку, появляются раненые. Ими немедленно занимаются целители, не жалея силы, буквально за минуты затягивая любые повреждения. Целители из разных лекарских домов столицы — все, кто успел добраться. Положение ухудшается, и маги решают, что попытки свести потери среди сирен к минимуму пора прекратить — они атакуют прямо и в полную силу.

В тот же миг острейшие ледяные шипы посыпались на головы сирен, вода вокруг начала раскалятся все сильнее — того гляди сваришься, но те не прекращают петь. Держать защиту от влияния песни и одновременно атаковать тяжело, но вот вода, не желающая причинять вреда своим детям, все же наносит первые раны. И чем глуше становилась песня раненых водников, тем проще магам.

Единственный маг в отряде, чья стихия воздух, и который в основном удерживает защиту, теперь может перейти в нападение. Его удары воздушных копий ставят точку в сражении. Все восемь сирен мертвы, люди, вышедшие из-под власти песни, без сил падают на землю. Только целителям, и Светлене в том числе, не до отдыха.

Девушка еще до начала битвы нашедшая Коэла в толпе, просто почувствовав, где тот должен находиться, во время боя спокойна и сосредоточена. Когда же песня обрывается, Светлена вновь найдя взглядом любимого, убеждается, что с ним все в порядке. Обмен взглядами, робкая улыбка, — и вновь на помощь раненому, на этот раз, осколком стекла. Рана довольно глубокая. Первым делом — остановить кровь. Затем аккуратно направить силу: через левую ладонь — к поврежденному месту, а через правую — кружить по организму, пробуждая его внутренние резервы и подготавливая органы к выводу остатков тканей, которые всегда образуются при быстром исцелении. Когда сила, пущенная по кругу, сталкивается с силой, сконцентрировавшейся в месте повреждения, их целительное действие умножается, и вот клетки начинают восстанавливаться все быстрее и быстрее, вот рана заживает уже прямо на глазах, уменьшаясь до размера обычной царапины. Все-таки она сильный целитель, у других на это уходит больше времени, и многие устраняют лишь угрозу жизни, оставляя полное лечение на потом. И снова раненый. Сила Жизни как ласковый и послушный котенок тычется в ладони. Значит, ее хватит еще на многих.

Вечер подкрадывается незаметно. Раненых много, но всем оказана первая помощь. Тех, кому нужно дальнейшее лечение, доставляют в лекарские дома. Усталость наваливается все плотнее, словно пыльным покрывалом укрывая взор, руки сами собой начинают опускаться. "Надо помочь еще вот этому мальчишке. Его, видимо, сильно зашибли. Первая помощь оказана, но ему больно. Не полностью затянутая рана — не угроза жизни, но все же...".

Светлена сотый раз за день старается собрать силу в ладонях. Только на этот раз она не просто теплая, она обжигающе — горячая и больше не хочет слушаться. Все, это конец лекарским подвигам на сегодня. Ни один целитель, в отличие от мага, не падет от полного истощения. Сила сама почувствует предел, за который выходить опасно, и перестанет подчиняться. Вылечить в таком состоянии кого-то просто не получится.

Светлена устало опускается на стул рядом с несостоявшимся пациентом. Мальчик лежит бледный, губы его периодически кривятся, на лице болезненная гримаса. Но он терпит и не жалуется. Коек в лекарских домах хватает всем, палаты даже не переполнены, ведь рассчитаны как раз на случай массовых заболеваний, или даже военной осады города, когда пациентов никак не меньше, чем сегодня.

— Извини, я не могу тебе помочь сейчас. Мой запас сил исчерпан.

— Это ничего, я и до завтра потерплю, — нет, жаловаться он определенно не собирается — какой гордый и упрямый. "Вызывает восхищение, " — думает девушка.

— Тогда давай я сменю повязку — эта сделана наспех, да и пропиталась уже прилично.

Так Марика застала неугомонную подругу за перевязкой очередного раненого.

— Иди, отдохни уже, совсем свалиться хочешь?

— Сейчас закончу тут, и пойду, — может она и попыталась бы возражать в другой ситуации, но усталость брала свое. Перевязав юного пациента бинтами, вымоченными в специальном составе, Светлена вместе с Марикой отправляется в комнату отдыха. Там они, наконец-то расслабившись после крайне тяжелого дня, пьют чай в компании столь же усталых коллег. Еще через десяток минут в комнату входит мастер Диарлинг. Он тоже выглядит вымотанным, но синие глаза смотрят твердо.

— Так, всем, кроме дежурных целителей, покинуть лекарский дом. Идите спать уже, в конце-то концов. Вы не железные, переусердствуете сегодня — завтра не встанете, или толку от вас будет ноль. А нашим раненым по большей части потребуется помощь и завтра, и послезавтра, а некоторым с тяжелыми переломами и недели не хватит на выздоровление. Успеете нагеройствоваться.

— А вы, мастер, отдыхать не собираетесь? — невинный вопрос, казалось бы, но он вызвал весьма недовольный взгляд мужчины. Конечно, вопрос задала Марика, а теперь стоит и хлопает густыми ресницами. Всем присутствующим ясно, что если мастер откажется идти отдыхать, то и от нее он ухода домой не дождется. Она не уйдет несмотря ни на какие доводы, ведь оставаясь, мастер тем самым опровергнет сказанное.

— Я тоже отправляюсь домой.

Эта фраза убила все возражения еще до того, как они, оформились. Все вдруг осознали, что лучше им послушать совета, и идти спать.

До дома Светлена добирается уже ночью, усталая до невозможности. И первое, что она видит, переступив порог, оценивающий взгляд отца. Странно, что не гневный. Даже скорее плохо, чем странно, ведь это значит, что он что-то задумал.

— Я была в порту, — она решает сознаться сразу, чтобы не оправдываться потом еще и за то, что что-то скрывала.

— Я так и понял, дочь. Я вижу, ты устала, иди спать, поговорим утром, — нет, он совершенно точно что-то задумал. Может и вправду нашел жениха, впрочем, теперь это не важно.

Поднявшись по лестнице в общую с младшей сестрой спальню, Светлена ополаскивает над тазиком лицо и руки из кувшина, специально для этого предназначенного, и быстро раздевается. Желание упасть на кровать и наконец-то расслабиться становится нестерпимым. Ее сестренка сидит на второй кровати и смотрит на Светлену подозрительно горящими глазами. Что-то произошло? Долго ждать ответ не приходится. Стоит только натянуть ночную рубашку и забраться под одеяло, как Анита выкладывает перед сестрой все потрясающие новости дня.

— Отец заключил очень выгодную сделку аж с Артерионом Сольрежи! Глава имперской гильдии купцов обещал ему помочь с расширением дела. А все благодаря тому, что всех кого смогли, повыгоняли из порта, — затараторила сестренка. — Корабль Сольрежи сегодня тоже был там — глава гильдии хоть и давно не торгует лично, но часто путешествует по делам, для заключения всевозможных контрактов, укрепления дружеских связей и тому подобного. И когда началась неразбериха, когда ему, его сыну и команде корабля пришлось срочно уходить — отец столкнулся с ним на улице, узнал, и не долго думая, пригласил в гости до окончания переполоха. И тот согласился! Хотя мог остановиться в любой шикарной гостинице города или у кого-нибудь из самых влиятельных купцов — любой принял бы такого гостя с распростертыми объятьями. Но Сольрежи сказал, что надо поощрять инициативу.

Анита, не в силах усидеть на месте, откинула одеяло и подошла к окну:

— И вот, когда они временно разместились у нас, отдохнули, пообедали — уж отец-то расстарался, разговор у них зашел о торговых делах. Оказалось, что у них общие интересы в торговле экзотическими тканями, и еще чем-то, я не очень внимательно слушала, — тут сестренка как-то подозрительно покраснела, хотя при свете единственной свечи, горящей в комнате, могло и показаться, — и заключенная сделка принесет немалую выгоду обоим. О сделке они договорились быстро. А потом знаешь о чем говорили? О создании совместного предприятия! Здорово, правда? Только я пропустила некоторые моменты. Ну, многие моменты, если честно.

— И чем же ты занималась в это время Аниточка? — вопрос прозвучал несколько ехидно, но необидно.

— Меня в это время развлекал разговорами сын Артериона Сольрежи — Димиан Сольрежи. Он такой, такой галантный, умный, интересный, начитанный, глубоко чувствующий, красивый...э-э, собеседник.

— Та-а-ак, понятно, — сон, который уже почувствовал себя почти полным хозяином Светлены, быстренько испарился. Еще бы — сестренка явно очарована сыном этого купца. Интересно, каковы масштабы этой очарованности и светит ли сестренке хоть что-нибудь. Надо самой взглянуть.

— Ты давай, дальше пока про сделку рассказывай, а про своего очаровашку попозже мне уши прожужжишь.

Сестренка надулась, помолчала немного, но видно ее просто распирало изнутри, а потому рассказ продолжается:

— В общем, отец как-то убедил Артериона вложить деньги в развитие его дела, много денег, а не какую-то мелочевку. А залогом в этой сделке стало — породниться, — тут сестренка подозрительно помрачнела, — сыну Сольрежи вполне подходит в качестве невесты дочь купца Ерро Нарела, то есть отца естественно. Вот только старшая дочь, — последующий за этой фразой вздох был по-настоящему тяжелым, — Все уже решено.

— А если со старшей дочерью что-нибудь случится, то сделка будет расторгнута?

— К чему это ты? — Анита нахмурилась.

— Не знаю, так, на всякий случай. Опасная у меня все-таки профессия — подхвачу какую-нибудь неизведанную заразу от больных, а вылечить не успеют, или вот сегодня, я находилась в самой гуще сражения, мало ли что могло случиться?

— Ой, я и не подумала. Тебе и вправду угрожала опасность? Расскажи, что там толком произошло, а то ничего не понятно.

— Потом, Анита. Давай сначала про сделку.

— Ну хорошо. Насколько я поняла, сделку они не разорвут, просто отец должен будет выдать за Дими младшую дочь, — Анита призадумалась, — но ведь с тобой ничего не случится, даже не думай ни о каких глупостях, а то знаю я тебя!

— Никаких глупостей, не переживай малышка, — Светлена улыбнулась, подумав "ведь побег с тем, кто тебе предназначен судьбой, не глупость, наоборот — самой главное и разумное решение в моей жизни".

— Я не малышка! Мне уже шестнадцать. Будешь так меня называть, тогда я тебя буду звать старушкой!

— Ой, нашла тоже мне старушку — двадцать один год, — Светлена тихонько рассмеялась, — А Дими тебя малышкой называть можно? — жаль, что при скудном освещении нельзя было в полной мере насладиться чудесными переливами красного на личике сестренки. Зато удалось полюбоваться на то, как ярко-желтым светятся нити чувств, раскрашивая розоватую от смущения дымку эмоций, и создавая очень красивый фон. Как уже знала Светлена, любовь она всегда видит разными оттенками желтого или оранжевого, порой даже близкого к красному цвета, и никак иначе. А значит, сестренка влюблена всерьез и надолго. Нет, она просто обязана взглянуть на этого Дими. Интересно, как сама Светлена сейчас выглядит, ведь она тоже влюблена?

Взгляд был немедленно перенаправлен на собственное тело. "Белый — таков оказывается цвет истинной любви, ни за что бы не подумала. Но я вроде и раньше белой по большему счету была, может она прозрачная. Или все это просто наваждение, а никакой любви нет? Нет, нельзя так думать, я знаю, чувствую, что люблю. И виасса не могла меня обмануть, ведь этот сказочный танец наоборот, всегда помогал еще лучше увидеть истину. Когда мы танцевали... это было слишком прекрасно чтобы быть ложью, ложь всегда уродлива. Но в чем тогда дело? А может... Ну конечно, какая же я недогадливая! Ведь в легенде говорится, что танец лишь пробуждает чувство, а значит, оно и раньше было. Потому я и светилась белым всегда, что всегда любила и просто не знала этого. Как хорошо, что всему нашлось объяснение". Мысли заняли всего пару мгновений, но заставили сначала напрячься, а затем испытать несказанное облегчение от найденного ответа.

— Ну, ты, ты...

— Все, давай спать. Я очень устала сегодня, и к тому же вчера не спала из-за бала. Поговорим обо всем как-нибудь потом, ладно?

— Ладно, — недовольно проворчала сестренка, ложась. Поворочавшись немного, она затихла.

А в голове Светлены, прежде чем ее окончательно сморит сон, невольно возникает мысль о том, что своим исчезновением она подарит сестренке счастье, пусть та и будет иногда грустить, вспоминая непутевую старшую сестру.

* * *

Проводив Светлену, Коэл отправляется в порт. Он знает, что если подаст заявление об отставке, ему не откажут. Командир будет неприятно удивлен, но препятствовать не станет. Пройдя по узеньким переулочкам, в лабиринте которых легко заблудиться, он срезает большую часть пути. Десять минут, и ни месте. Если идти лишь по главным улицам, можно и час потратить на дорогу.

Прибыв на корабль, Коэл сразу же отправляется к командиру. Вообще-то флотские используют время стоянки для более приятных дел, чем разгребание бумаг. Но прямой руководитель виконта — капитан Ринель Виера любит порядок даже чересчур, и всегда стремится оформить все документы сразу после прибытия в порт. Поэтому каждый член команды знает, где его искать.

Постучав, и получив в ответ четкое "войдите", Коэл перешагивает порог. Капитан Виера откладывает в сторону какую-то бумагу, и заинтересованно смотрит на него, словно пытаясь найти не замеченные копыта и хвост, или нимб и крылья. Ну, на худой конец, заостренные длинные уши — главные признаки первых детей Творца. Так как ничего подобного у Коэла никогда не было, то становится ясно, что новости с бала до капитана уже дошли.

— Доброе утро, капитан, — они не на дежурстве, официальные приветствия можно отбросить.

— Проходи Коэл, садись, — со странной интонацией произносит Виера, словно хочет что-то спросить, но не решается, и теперь пытается угадать — соответствуют его мысли истине, или нет.

— Я хотел бы подать заявление об отставке, капитан, — уверенно отвечает Коэл. Единственный мягкий стул без скрипа принимает его.

— И почему я не удивлен, а, виконт? — ну раз уж дошло до упоминания титулов, значит, разговор принимает совсем неофициальный тон. Во флоте принято употреблять вместе с именем лишь звание.

— Может потому, что уже наслышаны о событиях вчерашнего бала, и знакомы с моим семейным положением?

— Ты уверен Коэл — отставка это именно то, чего ты хочешь? — в глазах капитана искреннее беспокойство.

— Да, — печальный вздох сопровождает ответ молодого человека. Четыре года, отданных флоту, он считает лучшими в жизни, и расставаться с привычным порядком вещей тяжело. — Мы со Светленой вообще решили покинуть империю, так будет лучше.

— Безопаснее, ты хотел сказать, — ехидные нотки отчетливо слышатся в голосе капитана. Он действительно неплохо представляет склонности и привычки родственников виконта.

— И безопаснее тоже, но это не единственная причина. Еще... — договорить Коэл не успевает. Воздух прорезает тревожный сигнал, призывающий собраться у здания администрации доков.

— Что происходит?

— Не знаю, идем, — Виера спокойно поднимается из-за стола. Коэл следует за ним.

У здания администрации, не далеко от причалов, уже собирается толпа. Ядро множества людей — группа магов. Опознать их легко по разноцветным всполохам, то и дело возникающим вокруг. Но вот один из магов, увеличив громкость голоса заклинанием, привлекает внимание:

— Чуть меньше получаса назад, неизвестным в воды северного залива было скинуто несколько Серых слез. Эти артефакты вызывают приступы безумной ярости у морского народа. Уже произошло нападение сирен, попавших под воздействие Слез, на рыбаков. Идет дальнейшее распространение заразы. Опасность нападения сирен в течение ближайшего часа очень велика. Во избежание большого числа жертв, просим всех покинуть территорию порта. Лучше всего, если вы уйдете от воды на три километра и больше. Гостиницы и постоялые дворы у дальней городской стены с радостью примут вас. Опасность будет устранена в кратчайшие сроки. Всех военнообязанных просим подойти к шестому причалу, за инструкциями. Жителей прибрежной зоны просим временно покинуть дома.

Объявление подобно грому среди ясного неба. Сначала толпа замирает, и услышать можно лишь плеск волн, ржание лошадей, да крики той живности, что продается на маленьком рынке неподалеку. Потом приходит в движение, бурлит, гул от задаваемых магам вопросов перекрывает все остальные звуки.

Коэл и Виера, тем временем, пробираются к шестому причалу. Там тоже присутствует маг, а еще глава таможенного ведомства, глава регистрационной палаты. Тут же контр-адмирал Ганд, под командованием которого находился и Северный Ветер — корабль капитана Виеры. Спешно подходит глава адмиралтейства.

Приказ предельно ясен — гражданское население должно немедленно покинуть порт. Организацией этого и приходится заняться. Сначала выставить несколько кордонов, чтобы не оставить бесконтрольным поток бегущих — те, до кого доходит серьезность угрозы, ломятся прочь. Потом надо выдвориьб тех, кто не желает покидать опасную зону добровольно.

Все, кому маги усиливают голос, еще раз идут по портовым улицам, предупреждая. Приходится сильно торопить купцов, те никак не могут оставить драгоценные товары. Вот прибывают целители... Истекают последние минуты. Они почти справились. Но лишь "почти".

Военных выстраивают около магов, и те накладывают защиту.

Виконт, почувствовав присутствие любимой, осматривается. И находит ее в группе прибывших целителей. Они встречаются глазами, и Коэл улыбкой пытается передать этой хрупкой, но сильной, а, главное, такой любимой девушке, заряд уверенности и спокойствия — все будет хорошо. В своих силах он уверен, на прочность фамильной шпаги можно положиться. Его с детства обучали владению холодным оружием, флот позволил отработать и развить боевые навыки в частых стычках с пиратами. Значит, все в его руках.

Но вот и само нападение. Бойцам приходится сражаться совсем не с теми, с кем хотелось бы. Пронзительная песня сирен завораживает людей. Воины, окружившие магов, защищены. Но те, кто остался в порту, тонут в безумии. По улицам и улочкам навстречу смерти бегут нищие, рыбаки, купцы и ремесленники. Все, кто не захотел или не сумел уйти. Они вылезают из щелей, как тараканы. Тонкие ручейки завороженных превращаются в бурные потоки.

На Коэла бросается безоружный бродяга. Его обноски, тощие руки и ноги, грязный и забитый вид могли бы вызвать жалость. Но выпученные, горящие яростью глаза не дают обмануться. Безумец будет кидаться на людей, бить, грызть зубами, только бы добраться до магов. Первому хватает удара кулаком в лоб. Истощенный бродяга оседает на землю, а ему на смену приходит купец. Высокий детина, одетый роскошно, сжимающий в руках тонкий кинжал. Декоративное оружие с позолоченной, усыпанной камнями рукоятью, не выглядит опасным. Но стоит обмануться игрушечным видом кинжала, и он нанесет вполне реальные раны.

Виконт внимателен и собран. Рядом с ним сражаются друзья и незнакомые воины. Но у них общая цель, один приказ — держаться. Отражая атаки в "свободном" строю, рассекать толпу. Коэл старается наносить несмертельные удары. Ведь когда схлынет наваждение, многие из этих диких зверей окажутся мирными, благополучными гражданами. Быстрые уколы по рукам, по ногам. Выбить оружие, обезвредить, затормозить. Уклониться, ответить, помочь соседу, которому совсем туго. Схватка затягивает. В какой-то момент напор становится таким, что приходится отбросить все размышления, и сражаться, сражаться за свою жизнь.

Коэл запомнил глаза парнишки-моряка, которого первым пришлось проткнуть насквозь. Как тает вместе с жизнью безумие. Снова и снова. Песня сирен становится невыносимой. Даже защита магов, кажется, плохо справляется. В ушах звенит мелодия боя. А потом напряжение лопается ледяными ударами, криками боли. Сирены умирают одна за другой. Люди замирают как марионетки с оборванными нитями. Кукловодов больше нет, разжимаются кулаки, выпадают ножи и дубинки из дрожащих рук. Кто-то оседает на месте, другие бесцельно бредут или, замерев, ошалело вертят головами. Битва не оставила на виконте ни царапинки — повезло. Что ж, маги сделали свою работу — уничтожили противника. Теперь дело за целителями, кого смогут — спасут.

Все-таки быть врагами таких существ, как сирены, ужасно: сражение закончилось и теперь те, кто яростно сражался минуту назад, помогают друг другу. Коэл нашел в толпе любимую — все в порядке, она не пострадала, только очень занята. Легкий кивок, улыбка — планы откладываются на день, но в остальном неизменны, ведь и причины для отъезда все те же, ничуть не уменьшились. Впрочем, и у него нет времени стоять на месте и мечтать. Нужно помочь доставить тех, кому сильно досталось сегодня, в лекарские дома. А через четыре часа объявлен общий сбор офицерского состава адмиралтейства, где Коэл обязан присутствовать как лейтенант императорского флота — именно в таком звании он находился до сегодняшнего дня, а выйти в отставку так и не успел.

Спустя четыре часа Коэл де Криэра сидит, вместе с остальными офицерами флота, в просторном актовом зале адмиралтейства, под сводами гремит доклад контр-адмирала Ганда.

— ...Итак, краткий разбор ошибок можно считать оконченным, — вещает он, как скала возвышаясь над кафедрой. — Более подробно каждый капитан проведет его с подчиненными. Результаты произошедшего сегодня сражения с сиренами можно назвать удовлетворительными. В условиях не ограниченного времени, силы и средства можно было бы распределить и более толково, но времени нам никто не дал, а потому, пришлось действовать, как есть. Тем не менее, обсуждение результатов не является основной целью нашего сбора. Господа маги попросили организовать его, чтобы сообщить о последствиях, которые повлекут за собой сегодняшние события, о дальнейших возможных действиях морского народа. Слово магистру Воды Рэйини Вуарской.

Контр-адмирал уступает место даме:

— Господа офицеры, вы не нервные барышни, а потому не стану скрывать — последствия выброса Слез, а также произошедших сражений, могут стать смертельными, — черноволосая, смуглая женщина, возраст которой не поддавался определению, начинает речь весьма экспрессивно. — Причем не для каких-то отдельных людей, а для всех жителей Мерги и других прибрежных городов и поселков Асстии. Морской владыка, объединив силу с силой других магов сирен, может призвать великий шторм, который не оставит ничего живого на всем побережье. Мы не знаем, решится ли он на это. Мы вообще до сих пор не разобрались, какие мотивы движут морским народом, и это за сотни лет общения. Они непредсказуемы, но вряд ли такое оставят без внимания. Если действие Серых слез не будет остановлено, всем им придется покинуть близлежащие воды надолго. Как вы знаете, связаться с сиренами, когда они в воде, непосредственно нельзя, только через их владыку. Они не чувствуют грани разлитого безумия, мы же эту грань можем отследить, но не в силах заметить самих сирен. На остановку действия Слез наедятся не стоит. Когда-то, может, и существовали мифические Белые слезы, но в нашем распоряжении ничего подобного нет.

Магистр, удостоверившись, что ее слушают очень внимательно, продолжает:

— Итак, сложившаяся ситуация не оставляет нам иного выхода, кроме экстренной эвакуации всех жителей столицы и прибрежных городов. Осложняется это тем, что при прохождении шторма город может быть основательно разрушен, и неизвестно, возможно ли будет вообще дальнейшее проживание здесь. То есть возвращаться нам, вероятно, станет некуда. На эвакуацию у нас есть неделя, ведь в течение этого времени у самих водников будут большие проблемы, не до мести — спастись бы. Человек, по чьей вине такая беда пришла в империю, мертв, но мы не считаем, что это был одиночка. Уже начато расследование. Впрочем, это не ваша задача. Ваша — проведение организованной эвакуации.

— Все войска, находящиеся около моря будут будут контролировать поток отбывающих людей, также как и отряды милиции, охрана торговых гильдий и некоторые другие военизированные организации. Нам понадобятся все силы. Готовьтесь. Об эвакуации будет объявлено с завтрашнего утра. Кто-то сорвется сразу, кто-то через день-два, может три, что нас вполне устраивает, но будут и те, кто не захочет покидать насиженные места. Тех, кого успеете, вы должны будете переубедить, если это возможно. Остальные сами понесут ответственность за свой выбор. Магией мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, но основная тяжесть предстоящих работ ляжет именно на ваши плечи. У меня все, за конкретными задачами обратитесь к своему непосредственному руководству, например, к контр-адмиралу, — и с этими словами женщина покинула трибуну.

Сбор завершился, задачи сформулированы и распределены. Маги скоро начнут оповещать население всеми возможными способами — громкой речью, магическими, светящимися даже в темноте надписями, и одновременно постараются предотвратить панику, для чего им придется наложить на город общеумиротворяющее заклинание.

Коэл должен заступать на дежурство с завтрашнего утра. Учитывая прошлую бессонную ночь ему просто необходимо хоть немного отдохнуть, ведь денек ожидается не из приятных. Но перед этим нужно завершить еще некоторые дела.

Особняк рода де Криэра располагается на юго-восточной стороне столицы, в самом престижном районе. Как же давно Коэл не был здесь. Окна на нижних этажах огромного старинного здания ровно светятся. Скорее всего, там сейчас ужинают. Прежде чем сунуться в это логово змей, Коэл посетил нотариуса и заверил бумаги, ради которых и пришел. Пообедал он также по пути — в довольно приличной таверне. Неторопливым уверенным шагом он подошел к воротам здания, которое, несмотря на все прожитые в нем годы, так и смог считать домом, скорее домом ему стал Северный Ветер. Особняк опутан нитями магической сигнализации — стоит прикоснуться к воротам или ограде, и привратник, дежурящий в специальной каморке, услышит резкий и достаточно громкий сигнал. Дотронувшись до ажурной кованой створки, которая, однако, могла стать непреодолимым препятствием для вора за счет магической начинки, далеко не только сигнальной, Коэл стал ждать. Ожидание, впрочем, не затянулось. Привратник, окинув молодого человека придирчивым взглядом, поинтересовался:

— Что угодно господину? — стоит ли говорить, что для встречи с родственничками Коэлу пришлось одеться идеально, и здесь, как ничто иное, подошла парадная форма. Привратник новый, и узнать сына хозяина никак не мог. Поэтому определял степень значимости посетителя по одежке. Коэл, достав с дальней полки пару колец и золотую цепь, а также еще несколько дорогих блестящих безделушек, чувствовал себя новогодней елью, на которую вешают все, что попало, и хоть мало-мальски может считаться украшением. Но именно такими оказались представления привратника о достойном посетителе.

— Передайте графу Альберто де Криэра, что с ним хочет поговорить его сын, виконт Коэл де Криэра, — никаких эмоций при этом заявлении на лице привратника не отразилось.

— Подождите несколько минут, господин, — и, даже не подумав открыть ворота без разрешения хозяина, привратник отправился в дом с докладом. Вернулся он быстро:

— Проходите господин, хозяин ждет вас в кабинете. Следуйте за мной.

Коэл и так прекрасно знал, где расположен кабинет отца, но решил промолчать — не то настроение, чтобы обмениваться хоть одной лишней фразой с этим постным слугой. Его сейчас беспокоили куда более глобальные проблемы. Проходя мимо столовой, Коэл сквозь проем приоткрытой двери увидел чинно восседающих за столом тетушек, племянниц, дядюшек и младших братьев — они действительно ужинали.

Кабинет графа располагался на втором этаже. Поднявшись по лестнице, они свернули налево. Слуга постучал по темной поверхности полированного дерева. Массивная дверь распахнулась беззвучно. Короткий доклад, и слуга удаляется на место.

— Проходи сын, садись. Я вижу ты уже лейтенант, похвальный рост. Но зачем же ты посетил этот дом, который иначе чем гнездом змей и рассадником зла, насколько я помню, не называл? Может у тебя появились дела, в которых твоя честь и прямота не смогли стать достаточно прочной основой? В таком случае... ты пришел зря, помощи ждать здесь не стоит, — но водопад яда в речи человека, приходящегося ему биологическим отцом, не испортил настроение Коэла, скорее наоборот. "Значит, он еще не знает ничего о бале, а то не строил бы подобных предположений, это мне на руку. Я-то уж рассчитывал на худшее".

— Нет, ваша светлость, я пришел не поэтому. Мне не нужна помощь. Но в связи с сегодняшними событиями, осознав, наконец, хрупкость собственной жизни, я решил оставить завещание рода. Оно уже составлено и заверено у нотариуса. Вот экземпляр, ознакомьтесь, — голубоватая бумага легла перед нахмурившимся графом с тихим шелестом.

— Ты участвовал в бойне сегодня в порту? Впрочем, как же иначе... Но почему именно завещание рода? Тебе не достаточно обычного?

— Нет, — коротко и неинформативно, но объяснять больше нельзя, иначе граф может догадаться к чему все это. Конечно, как только он узнает про бал, он и так поймет, но пока надо пользоваться удачным моментом.

— Может, появилось что-то, за что тебя можно изгнать из рода? — задумчивый голос и угрожающий прищур глаз де Криэра-старшего заставили похолодеть что-то внутри Коэла, но внешне это никак не отразилось.

— Насколько я знаю, нет. Но я предпочту быть предусмотрительным и перестраховаться, — попытка выдавить из себя улыбку оказалась неудачной. То, что мог увидеть граф, стоило бы назвать гримасой, или ну очень кривой усмешкой. Впрочем, для их взаимоотношений это естественно, и значения такому выражению лица сына Альберто не придал. Он, наконец, развернул переданный Коэлом документ.

— Так, так. Родовое завещание Коэла де Криэра, виконта такого-то, на службе императорской фамилии в звании таком-то... — граф быстро пробегал глазами строчки. — Отличие родового завещания от обычного заключается в том, что оно действительно не только в случае смерти составителя, признанной, принятой и подтвержденной главой рода (без этого условия ни одно завещание любого, принадлежащего к одному из восемнадцати родов империи, не будет учитываться), но и в следующих возможных ситуациях....

— Почем там нынче составление родового завещания? — право на составление такового можно было приобрести лишь в канцелярии императрицы, деньги шли в ее личную казну, но зато давалась гарантия исполнения воли человека вне зависимости от его отношений с главой рода — получалась вполне взаимовыгодная сделка. Коэл приобрел подобное право полтора года назад, на всякий случай.

— Пятьсот золотых, ваша светлость.

— Немало. Ну, посмотрим, за что ты выложил такую сумму... Ситуациях: первое, изгнание составителя из рода по какой-либо причине, кроме признанной угрозой императорскому дому. В таком случае считается, что он умер и его смерть признана, принята и т.д. главой рода. Второе, бесследное исчезновение составителя, когда ни обычные, ни магические поиски не дадут результата в течение года. Третье, отречение составителя от рода. Меры те же.

— А может, ты сам решил отречься? — граф задумчиво перевернул один из перстней на пальце. — Нет, вряд ли. Четвертое, уход составителя из мирской жизни в какой-либо храм, орден или монастырь выше, чем на четвертую ступень посвящения (общепринятой являлась восьмиступенчатая система). Пятое,... Так, это нам известно, а, вот, добрались и до сути. Оставляю свою долю недвижимого имущества: земельные наделы площадью такой-то, расположенные в северо-западной части графства Криэра, села Молчирово и Большое Гнездо, деревни ... переданные мне в собственность по родовому завещанию Ольтего де Криэра, отца Альберто де Криэра, а также сумму на счету номер такой-то в Императорском банке племяннику Аларику де Криэра...

— Думаешь, этот мальчишка, твой любимчик, сумеет распорядиться наследством? Не боишься, что его юное, пылкое, верное, чистое, ха-ха, сердечко может испортиться от пагубного влияния желтого металла и запаха власти?

— Читайте дальше, ваша светлость.

— Племяннику Аларику де Криэра, с условием вступления последнего в любой род войск Асстии по выбору наследника, и добросовестной службы на благо отечества в течение обязательного срока — четыре года. Добросовестность будет подтверждена получением офицерского патента, либо любого боевого ордена. При этом подтверждение искренности рвения, на службе отчизне, может быть доказано спустя любой по продолжительности срок указанным выше образом. Сурово. А вдруг мальчик не справится с тем, что ты ему назавещаешь? И как же твой любимый флот, ведь мальчишка может предпочесть служить у сухопутных крыс?

— Боюсь, что к моменту вступления завещания в силу, у Асстии может вообще не остаться флота.

— Что? С чего вдруг?

— Это связано с сегодняшним сражением в порту. Думаю, завтра вы узнаете все подробности, — оповещать интригана раньше времени у Коэла не было никакого желания — тот вполне может провернуть какие-нибудь подлые сделки, половить рыбку в мутной воде, а потом это отрицательно скажется на эвакуации, например поставках продовольствия. Нет уж, лучше помолчать.

— А фамильную шпагу тоже ему завещаешь? Что-то я не вижу данного пункта, — после непродолжительной игры в гляделки продолжил граф, как ни в чем не бывало. Шпага была его своеобразным пунктиком. Предпоследний владелец шпаги, дед виконта — Ольтего де Криэра, передал ее внуку, по сути, через голову Альберто. Этот факт всегда страшно раздражал графа.

— Нет, — ответ предусматривает множество интерпретаций от "нет, я оставлю ее кому-нибудь другому" до "мне она самому еще пригодится".

— Нет?

— Нет, — ничего не уточнять, так граф может только гадать, а это куда лучше для Коэла, чем знание им точного ответа.

— Ну, нет, так нет, свидетельствовать оповещение главы рода о содержании завещания будем?

— Почему нет? В столовой, насколько я видел, как раз собралось достаточное количество членов рода. Думаю, они не откажутся стать свидетелями, хоть это и достаточно формальная роль.

— Да, завещания рода выполняются вне зависимости от того, знал ли кто-нибудь о них кроме составителя и нотариуса (о содержании обычного должен знать глава рода) — еще одно неоспоримое преимущество, — вот только Коэл им почему-то не воспользовался, это неспроста.

Мужчины спустились вниз. Трапеза в столовой уже почти окончилась. Тетушки-дядюшки все засвидетельствовали, и, конечно же, разболтают новость отсутствующему наследнику, чего Коэл и добивался приходом сюда. Мальчик должен знать, какая планка перед ним поставлена, чтобы суметь преодолеть ее. Будет знать — справится, в этом нет сомнений. Сам же виконт связаться с племянником никак не мог — тот был на обучении в высшей школе и вернется домой не раньше, чем через полгода. Сплетни же родственнички до него, хоть и в искаженном виде, пусть далеко не сразу, но донесут.

Все, дело сделано. Теперь прямым ходом в офицерские казармы, где отдыхают такие же, как он — не женатые (пока) и не обремененные собственным жильем в столице, вернувшись из очередного морского рейда.

Последние мысли, мелькавшие в сознании Коэла прежде, чем тот погрузился в сон, наполнены любовью — он вспоминал Светлену, и тревогой — за нее, за Аларика, за город, страну, и, в последнюю очередь, за себя — вот уж с кем точно ничего не случится. За свою судьбу Коэл не переживал, потому, как совершенно точно знал — он выберется из любых переделок. Так было всегда. За всю его жизнь удача ни разу не поворачивалась к нему спиной. Он понимал, что это не нормально, и старался не афишировать эту особенность. Иногда его приятелям казалось, что ему все же не повезло. Но они просто не знали, что любое такое "невезение" обязательно оборачивается к нему другим боком, с лихвой окупая более ранние мелкие неприятности. Ему везет всегда, и точка. Вот только любимая, вдруг с ней что-нибудь случится? И Коэл решил, что обязательно укроет голубоглазую девушку пологом своей удачи, он не сомневался, что того хватит на двоих. Так он и лежал, представляя, как нежно закутывает плечи, тонкий стан Светлены, укрывает ее голову, мерцающим и переливающимся молочно-белым покрывалом. Представлял, представлял,...пока не уснул. А может и дольше.

* * *

Приближался рассвет. Небо на востоке медленно серело. Глубокий синий цвет, разбавленный льдистыми искрами звезд, уступал место серой дымке. Но лишь для того, чтобы та подарила небесам новую яркую краску. И вот уже солнце, легонько царапающее горизонт, разливает над морем что-то красное. Обычного для этих широт розового рассветного оттенка сегодня не было.

Алика и Сина, две подружки-сирены, как всегда любовались рассветом. Сначала они делали это с поверхности, а затем, когда солнечные лучи начали робко пробивать верхние слои воды — снизу. Наблюдать за солнцем из-под воды было их любимым развлечением. Но сегодня они не стали надолго задерживаться, чтобы оценить все величие этого природного явления — у них были другие дела.

Сина на прошлой неделе проиграла спор, ставкой в котором было — стащить что-нибудь интересное у людей. Что конкретно — не уговаривалось, но это должна быть такая вещь, которую либо очень сложно, либо вообще нельзя найти в пучине. Алика, конечно же, не могла бросить подругу в столь волнующем деле одну. Поэтому поплыли вместе. Обсудив задачу, подруги решили, что проще всего добыть вещь у тех из людей, что выходят в море на своих суденышках. Вот и отправились в залив, где те плавали постоянно. Несколько минут покрутившись возле самого дна, они приметили нужное. Одна из теней привлекла их внимание тем, что как-то неуверенно рыскала, болтаясь туда-сюда.

Подружки подплыли поближе, пытаясь понять в чем дело. Вот суденышко, ведомое то ли пьяным, то ли просто неумехой, остановилось. Сина осторожно выглянула так, чтобы ее не заметили. Лодкой управлял забавный человечек со стоящими дыбом волосами. Одет небрежно, а глаза у лихорадочно блестят. "Может больной? Кто эти человеческие хвори разберет. Но зачем его в таком случае вообще куда-то отпустили?" — с такими мыслями Сина нырнула обратно и подплыв поближе к подруге, поделилась новостями.

Сирены, будучи двоякодышащими существами, имели два способа говорить. На поверхности они общались вслух, а вот под водой слова можно было донести до того, кого захочешь, и не открывая рта. Нет, мысли передавать они не умели, по крайней мере напрямую друг другу. А вот их родная стихия всегда слышала своих детей, и могла по желанию передавать непроизнесенные слова от одного к другому, стоило только попросить. Могла и хранить целые речи, воспроизводя их сквозь расстояния и времена, но для этого требовалось величайшее искусство и подходящий предмет для привязки, как правило — раковины. Но все, что сирены хотели передать друг другу — а кто, кроме них, услышит голос воды? — должно быть предельно четко сформулировано. Ощущения и недосказанности растворялись где-то по дороге. Это не магия, просто врожденная способность любимых детей стихии, у кого-то более сильная, у кого-то менее.

В это время за борт той лодочки, что привлекла внимание сирен, полетел какой-то странный предмет. Его можно было бы принять за маленький клочок паутины, если бы упав в воду, он не стал увеличиваться и светлеть вместо того, чтобы потемнеть и расползтись аморфной кашицей. Нет, он, сохраняя сферическую форму, подрос до двадцати сантиметров в диаметре. При этом он стал довольно красивым, словно бы сотканным из сотен тончайших нитей. А потом, посветлев еще, словно слился с водой. Он не растворился, но различить его стало невозможно.

Алика, уже задумавшая посмотреть поближе на такую интересную вещичку, была разочарована. Она-то прикидывала, может ли паутинка стать решением всех их проблем, а та...

Тем временем лодочка направилась дальше. Почти неслышный плюх, и еще одни серый комочек в воде. Вот заблестели посветлевшие нити.

— Знаешь, это похоже на слезы глубинных слорноров. Мне однажды довелось видеть, как плакало это огромное полуразумное животное —

детеныша одной самки придавило куском скалы при землетрясении. В принципе, трясло не сильно, да и буря после этого была небольшая и недолгая, но для падения непрочно держащегося валуна хватило. Так вот, слезы той слорноры очень похожи на то, что мы сейчас видели. Такие же серые непонятные комки поначалу, обращаются в чудные, почти светящиеся шарики, которые быстро исчезают. — Алика была постарше подруги и более любопытной, а потому многое успела повидать в своем, еще юном, по меркам сирен, возрасте.

Подруги поплыли за лодкой человека, бросающего в воду такие занимательные вещички, следуя значительно ниже поверхности — так было удобнее наблюдать. Когда пятая слезка-паутинка исчезла, перестав быть видимой, начало происходить что-то странное. Перед глазами сирен забегали серые точки, в ушах противно зазвенело, и словно бы какой-то омерзительный запах коснулся их чуткого обоняния. Этот "аромат" тысячей иголочек пробежал по внутренностям, вызывая дрожь отвращения и ... страха. Громкость шума в ушах нарастала. В какофонии проявились жуткие скрип и скрежет, вызывающие одно непреодолимое желание — убить кого-нибудь, а лучше убить того, из-за кого приходится испытывать такие страдания. Алика и Сина, не сговариваясь, устремились к поверхности, в слабой надежде, что там они перестанут слышать эти кошмарные звуки. Но не помогло. И шестой серый ком опустился в воду.

А сиренам оттого, что они вынырнули, стало только хуже. Серые точки, которые мельтешили перед глазами, не прекращая движения, начали выбрасывать навстречу друг другу отростки. И вот взор полностью застит плотная путина. Странно, но паутина помогла определить кто же виноват в противном шуме. Она ясно указывала на людей вокруг — это они, они издают звуки, буквально выворачивающие наизнанку.

Сина хотела попросить их прекратить, но что-то внутри нее подсказало, что люди не послушают. "Они мерзкие отвратительные чудовища, они скажут, что ничего подобного не делают, что тебе кажется. Но как же тебе может казаться, если хочется просто взвыть от боли и гнева", — шепот, который тем не менее легко перекрывал шум в ушах, Сина посчитала своими мыслями. "Да, надо уничтожить гадких человечков, только бы снова наступила тишина. Пусть умрут обманщики. Ненавижу", — тихий шепот одобрительно поддакивал ей.

Ближе всего подруги были от жалкой лодочки того, кто раскидывал проклятую паутинку. Его утлое суденышко имело совсем низкие борта. Сина с Аликой, подплыв под водой почти вплотную, вынырнули у самого борта. Рывком стащить человечка под воду было необычайно просто. А там — рвать, кусать, кромсать когтями. Убить, убить, уничтожить его.

Но вот человек мертв. Теперь он просто кусок мяса, а скрежет не прекращается. Конечно, надо уничтожить их всех. Ярость захлестнула сирен. Ее поток полностью захватил власть над еще недавно разумными и миролюбивыми созданиями. Убить, но вот проблема, борта нормальных лодок слишком высоки чтобы повторить уже проделанный трюк. Только люди все равно сдохнут, если не так, то иначе. Не получается убить самим — пусть убивают друг друга. И Песнь подчинения полилась над водами Северного залива.

Десяток рыбаков половина экипажа на двух судах выхватили ножи, гарпуны, крючья — кто что, и напали на друзей, братьев, отцов и сыновей. Пошла кровавая резня. Можно отпустить тех, кто ее начал и приняться за следующих. Бой теперь так просто не остановить. Те, кто подплывал поближе, желая помочь или просто поглазеть, попадали под очарование Песни, и все начиналось по новой. Очень быстро рыбаки, вышедшие сегодня в море, оказались мертвы. Когда звучали последние звуки, на берегу появилось еще несколько человек.

"Хорошо-о. Убить их тоже" — вот и все мысли. Но нужны несколько мгновений тишины перед тем, как начать новую песню — на этот раз Песнь ярости. Люди как-то бестолково размахивают руками. Что-то бормочут. "Нельзя ничего слушать. Атаковать. Что? Песня бессильно рассыпается на щитах, которые эти людишки успели выставить? Споем громче, может, получится пробить? Ох, почему так больно. Копья ветра пронзают грудь. И все звуки умирают. Наконец-то тишина, какое счастье. Вот и все, можно отдохнуть".

Спустя полтора часа после рассвета всех сирен накрыло зовом Владыки, но для тех восьми, что развлекались в бухте, заполненной кораблями людей, это уже не имело никакого значения. Услышать зов они еще успели, а вот уйти — нет. До последнего, рокового, момента они были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на странную суету людей там, наверху. А потом стало поздно...

Владыка морей Энтары Хооролг был в ярости, не той, что несло безумие проклятых Слез, но не менее сильной. "Как эти вероломные людишки посмели? Никогда не было им веры, и не будет впредь. Не будет вместе с самими людишками — уничтожу!" — примерно такие мысли смог бы прочитать каждый, кто осмелился в этот час заглянуть ему в лицо. Но мысли эти во всем были подобны свирепому шторму, бушующему в сознании Владыки. Тот же неукротимый бег огромных гор воды, протяжный свист ветра, срывающего белые пенные шапки, на поверхности. И полное спокойствие в темных глубинах. Какие бы планы мести не метались в голове повелителя сирен, по-настоящему он размышлял лишь о главном на данный час — о спасении своего народа.

Сирены издревле жили в этих водах. Теплые течения, сотни мелких островков, где так приятно немного погреться на солнышке, с одной стороны, и множество глубоких подводных расщелин, что легко приспособить под уютное жилище даже для самого привередливого из морского народа с другой — все это создавало наилучшие условия из всех, какие сирены могли пожелать. Но теперь родные воды утрачены, и надежды их вернуть тают с каждым часом. Послание человеческих магов, что предупредили о произошедшей катастрофе, оказалось полезным. Оно помогло спасти многих. Популяция сирен никогда не была велика — живут они в среднем по триста лет, но больше троих детей их женщины иметь не могут. Поэтому каждый спасенный очень важен. Но ведь десять погибло, да как! Десять его сынов и дочерей уничтожены людьми — сначала те отняли у них разум, а потом и саму жизнь. Боль потери глухо ворочалась в сердце Владыки, и каждое ее движение словно бы подливало масло в огонь и без того сильно полыхающей ярости.

Конфликты людей и сирен случались и раньше, были воины, где победы сменялись поражениями в зависимости от того, насколько сильны оказывались маги людей в тот или иной раз. Но ссоры не принесли народам радости, лишь горе и боль, смерть и страх доставались обоим сторонам. Поэтому более двухсот лет назад, хоть и с большим трудом, но с людьми был заключен договор о ненападении. Владыка был стар — ему уже перевалило за двести пятьдесят, и он еще помнил годы немирья. В ту пору, еще молодой и горячий, он все же понимал, что со сражениями нужно завязывать. Такая мудрая позиция, обретенная в юные годы, а также сильнейший магический дар, сделали его главным претендентом на роль Владыки.

Владыка морей — пожизненный, но не наследственный титул. Каждый раз магами из рядов выбирается достойнейший. Магией у сирен овладеть может не каждый, по сути, маги — это отдельный род, отличающийся от прочих даже внешне. Мага среди обычных сирен выделяли полупрозрачные гребни, идущие вдоль позвоночника, и до самого кончика хвоста. Род их, для обитателей глубин, был подобен императорскому роду у людей, или линии первой крови у властелинов небес — драконов. Только те, кто обладают властью среди людей сейчас, давно забыли об исключительной доле правителей, как и об особых дарах Создателя тем, на кого возложена большая ответственность. Например, о том же зове крови, который совсем недавно довелось использовать, и еще о многом другом. Именно из-за таких способностей Владыка всегда выбирался из магов. Да и в случае беды сила, подвластная магам, сила самой стихии, будет по праву объединена в руках Владыки и направлена на благо народа.

И вот, мир нарушен. Нарушен подло, без предупреждения. Ну не считать же таковым запоздалое послание людей о беде, которая уже не просто постучалась в двери, но перешагнула порог, и по-хозяйски оглядывает открывшееся взгляду помещение. Теперь обитателям вод остается только бежать — как можно дальше и насколько получится быстрее. А яд безумия, неощущаемый до последнего мига, будет преследовать по пятам.

Все приказы об организации исхода Владыка уже отдал. Уходить имеет смысл, только обогнув материк, в Восточное море, и при этом нужно миновать давних врагов — орков. Мир с этой свирепой и свободолюбивой расой не будет заключен никогда, но и вести бои нет никакого желания. Вот только моря с другой стороны огромной суши точно также бороздят суда людей, и земля принадлежит им. Молодые, спешно собираясь, чтобы унести хвосты подальше от отравы, уже думают только о предстоящих битвах. И лишь Владыка, да несколько старых магов, помнящих все ужасы войны, понимают, что в этом нет ничего заманчивого.

И Хооролг даже отказался бы от мести, если бы люди исправили положение. Простить, не простил, но оставил без последствий все произошедшее. Если бы... Сирены не могли чувствовать Серые слезы, но Владыка морей и другие маги, те, что посильнее, ясно ощущали присутствие на берегу, совсем недалеко отсюда, в самом большом городе людей, спасительных Белых слез. Слез и еще чего-то родного, важного для подводных жителей, но чего именно — не понять. Если люди используют Белые слезы, очистив воды, им многое простится. "Пусть мы не понимаем друг друга, пусть не в силах даже овладеть истинным, неискаженным языком соседей, но как-нибудь договориться сумеем. А если они ничего не предпримут, великий шторм будет им достойным наказанием. Через неделю, когда сирены уйдут достаточно далеко от опасного теперь дома, я соберу силу всех наших магов и обрушу гнев великой воды на предателей", — так размышлял Хооролг, хмурясь все сильнее. А вокруг кипели четко организованные, быстрые и эффективные сборы, которые, однако, не становились менее печальными от успешности.

* * *

Проснулась Светлена в приподнятом настроении. Она вообще склонна искать в жизни положительные стороны. И теперь, несмотря на все беды, которые уже произошли, и те испытания, которые, несомненно, готовила жизнь в ближайшее время, она не собиралась грустить. Жизнь и раньше не могла заставить ее опустить руки, а уж теперь, когда она встретила Коэла... Но вроде разбудил ее какой-то шум? Гадать, что же случилось, не пришлось — помещение наполнил громкий голос, способный и мертвого поднять.

— Внимание! В связи с угрозой стихийного бедствия — сильнейшего шторма за последние несколько веков, императорским указом объявляется всеобщая эвакуация. Жители Мерги, вы должны покинуть территорию города и вообще побережье в течение пяти дней. Тех, у кого есть родственники в Ноэле, Виране и других не прибрежных городах и поселках, просим отправиться туда. Жители Рора и поселков, расположенных в вероятной зоне прохождения шторма также будут эвакуированы. За более подробной информацией, например о помощи тем, кто по какой-либо причине не может самостоятельно покинуть город, достаточном снабжении продуктами питания по пути отхода, пунктах временного размещения для лиц, не имеющих возможности найти жилье в безопасном районе, обращайтесь по адресам. Также указанную информацию разместят в объявлениях на всех площадях столицы. Внимание... — голос, явно усиленный магией, удалялся.

"Так. Значит угроза, о которой вчера говорил мастер Диарлинг, ничуть не преувеличена. А я-то надеялась, что все как-нибудь само разрешится. Раз нет, предстоит много работы. Для перевозки раненых и больных наверняка выделят достаточное количество транспорта — телег и судов. Реки, между которыми расположена столица — самый удобный и быстрый путь передвижения, особенно если маги постараются. Да и покинуть Мергу, не преодолев воду, нельзя, ведь она, по сути, стоит на острове. Отец будет очень недоволен, все планы — насмарку. Сколько же судеб будет раз и навсегда сломано, искалечено из-за какого-то ненормального... Но, возможно, они что-то еще в силах изменить, как-то не допустить беды. Может быть, существуют средства остановить действие отравы, а потом как-то уладить отношения с водниками? Ведь они ни в чем не виноваты" — размышляя подобным образом, девушка вставала, умывалась и вообще чисто автоматически проделывала весь стандартный утренний набор действий, когда Анита буквально влетела в комнату.

— Ты слышала?! Это невозможно — покинуть дом, бросить лавку, вообще все бросить и отправиться неизвестно куда из-за какой-то полумифической угрозы! Наверняка маги ошибаются, никакого стихийного бедствия не будет, все обойдется. Отец сказал, что мы никуда не поедем, пока они не предоставят веских доказательств, что все сказанное правда, — "А вот и живое доказательство моим мыслям о том, что предстоит много работы. Всех не верящих придется как-то переубеждать, и быстро".

— Угроза не мифическая, а вполне реальная, и прямо связана с тем, что случилось вчера в порту, — непререкаемым тоном заявила Светлена, вытирая руки полотенцем.

— А ты откуда знаешь? — Анита аккуратно присела на краешек уже заправленной кровати.

— Нам сообщил мастер Диарлинг. Дело в том, что это была не просто стычка. Сиренам не взбрело вдруг в головы не с того не с сего нарушить двухвековой мир — они сошли с ума от действия яда, который теперь стремительно распространяется, в воде. Шторм, который обещают маги, это предполагаемая реакция морского Владыки.

— Что? Но почему?

— Почему что?

— Почему вы думаете, что Владыка призовет шторм, откуда в воде яд и откуда об этом узнали? Ничего не понятно.

— Наверное версия про стихийное бедствие специально оглашена для большей части населения, хотя я не понимаю, зачем скрывать правду. Морские воды отравлены именно человеком. Неизвестно, зачем. Он сделал это с помощью артефактов, поэтому его засекли маги. Оттуда и знаем.

— А...

— Извини Анита, но у меня не так уж много времени — раненые по-прежнему нуждаются в помощи, а мои силы уже восстановились. Чем больше людей мы поднимем на ноги до отъезда, тем лучше. А еще нужно поговорить с отцом. Придется переубеждать его — ведь уходить действительно надо. Ты лучше начинай собираться. И не волнуйся, все будет хорошо.

— Светлена, ты и в правду веришь в то, что говоришь?

— Конечно. Я к отцу, а ты обдумай, что необходимо забрать с собой в первую очередь, и потихоньку начинай складывать.

Но разговор с отцом прошел совсем не так, как задумывала девушка. Стоило ей спуститься по лестнице, как раздался его не слишком дружелюбный голос:

— Ты куда-то собралась, Светлена? — видно, он еще не отошел от переживаний, вызванных недавним объявлением о необходимости покинуть дома.

— Я хотела поговорить с тобой, отец.

— Что ж, прекрасно, значит, наши планы совпадают. Идем-ка в кабинет.

В это утро кабинет Ерро Нарела блистал чистотой, как, впрочем, и во все остальное время. Отец Светлены и Аниты в любой ситуации оставался страшным аккуратистом и не терпел грязи, разбросанных вещей и любых других проявлений беспорядка.

— Отец, я хотела поговорить о...

— Сначала ты выслушаешь то, что скажу тебе я, — перебил девушку грозный голос. Немолодой, но подтянутый мужчина опустился в любимое кресло и поднял тяжелый взгляд на дочь. — Я долго терпел твои выходки, позволял подолгу пропадать у этих твоих целителей. Конкретно против них я ничего не имею, для них это профессия, которая приносит доход. Но ты-то так и норовишь помочь всем страждущим бесплатно, жертвуя временем, которое можно было бы потратить с куда большей пользой на благо семьи. И это не говоря уже о твоем добром имени — незамужняя девица сидит ночами у постели молодых мужчин...

— Отец, они же больны!

— Не перебивай меня! Ты вообще думала, когда так поступала о своей девичьей чести, или тебе все равно, что о дочери Ерро говорят уважаемые люди?!

— Но папа, я...

— Я сказал — не перебивай. До меня дошли новости с бала, и что я узнаю? Моя дочь устраивает какую-то танцевальную вакханалию, а затем, как ни в чем не бывало, покидает бал с каким-то аристократиком, и пропадает с ним где-то всю ночь. Как это называется, я тебя спрашиваю? Совсем у тебя головы на плечах нет. Я только подобрал тебе подходящего жениха, договорился о наилучших условиях...

Тут терпение девушки лопнуло, и она быстро горячо и громко заговорила, игнорируя все попытки ее перебить.

— Отец! Да как у тебя только язык поворачивается такое поизносить? Как ты можешь так оскорблять собственную дочь, ведь ты прекрасно знаешь меня, мой характер, мои правила, наконец. Я хотела поговорить с тобой об эвакуации. Я точно знаю, что угроза уничтожения города — не пустой звук. Но вижу, ты сейчас меня просто не услышишь. Поэтому скажу о другом. Я не выйду замуж за твоего обожаемого Сольрежи, вообще ни за кого из тех, которых ты мне навязываешь. И помогать больным я не перестану. И запретить ты мне не сможешь.

— Не смогу, говоришь? — мужчина в ярости вскочил из-за стола. — Ты забываешься девчонка! — грохнув кулаком по столу так, что столешница жалобно скрипнула, купец плюхнулся обратно. — Я тебя столько лет растил, кормил, одевал, вкладывал деньги в твое обучение. Да ты до конца жизни мне отдавать все то, что я в тебя вложил, обязана. Хочешь сорвать мне самую грандиозную сделку в моей жизни, погубить мое зарождающееся наикрупнейшее дело — мое счастье?

— Ах твое счастье — это только деньги? Вот и живи с ними! — с этими словами Светлена буквально вылетела за дверь. Громкий хлопок входной двери подсказал разгневанному отцу, что дочь покинула дом. "Ну пусть только вернется — запру в комнате, посажу на хлеб и воду. Она еще пожалеет что посмела мне возразить. Не понимает своего счастья добром, придется применить иные меры. Надо же, что удумала — лишить меня исполнения мечты всей моей жизни. Я всегда хотел стать на одну ступень с такими многоуважаемыми людьми, как главы торговых гильдий, а тем более породниться с одним из них. И так будет, я добьюсь своего",— так, беспрестанно теребя бороду, рассуждал оскорбленный в лучших чувствах мужчина.

Он и думать не думал, что дочь может противиться браку. Ведь выйти замуж за сына такого человека, как Артерион Сольрежи — это то, к чему обыкновенно стремиться любая нормальная девица. К тому же парень молод, красив, хорошо воспитан. Что еще ей нужно? О том, что его старшую дочь нельзя назвать обыкновенной, и даже нормальной, если понимать под нормой некий стандарт взглядов и поведения, купец в глубине души догадывался. Но вот признать это открыто, раз и навсегда смириться с таким положением вещей, он не мог.

А Светлена неслась по улице не разбирая дороги. Ее душили слезы обиды и злости. Как он может с ней так поступать. Конечно, она всегда знала, что ей предстоит подобная роль жертвенной куклы на алтаре интересов отца. Но она не могла это по-настоящему прочувствовать, осознать, что это не просто слова, а судьба, уготовленная ей. И вот теперь, знакомые с детства улицы проносятся перед глазами бессмысленным калейдоскопом, а ноги сами несут к порогу единственного места, где ее всегда понимали, поддерживали в трудную минуту, где сопереживали ее радостям и несчастьям, победам и поражениям — к порогу Четвертого лекарского дома. Ведь люди, работающие там, способны исцелять не только физические повреждения, но и душевные раны, залечивать те уколы и порезы, что оставлены чужим словом, добротой и лаской убирать шрамы, которые оставляет в сердцах людей сама судьба. Светлена хотела во всем быть подобной им, и когда-нибудь обязательно будет. А пока ей самой требуется помощь, и она ее обязательно получит.

А вечером девушка, отогретая за день теплотой и заботой друзей, и отдавшая немало собственной силы тем, кому она сегодня требовалась, спешила к оговоренному с любимым месту. Это была скала на берегу моря, до которой они успели дойти в прогулке после бала. Как недавно это было, и сколько же тревог и переживаний им пришлось пережить за такой короткий срок...

Нет, сбежать из города сейчас Светлена не считала возможным. Многие все еще нуждаются в ее целительском искусстве, и она не может просто взять и бросить все. Но поговорить им с Коэлом нужно. Обсудить планы, поделиться новостями... Да просто побыть наедине, посмотреть в любимые глаза, услышать дыхание, стук сердца в груди того, кого любишь с каждым мигом все больше, хоть в это и сложно поверить. Шаги ее легки, и, хотя путь проходил отнюдь не по самому безопасному району города, она никого не повстречала. Возможно, все темные личности просто не заметили стройную фигурку, проплывшую в темноте по их охотничьей территории. Может, подвели глаза, или они просто на что-то отвлеклись. А может дело в легчайшем, переливающемся всеми цветами радуги плаще, что дымкой обвивал новую подопечную. Она не была ему особо интересна, но так пожелал его истинный хозяин. И приказ хозяина будет исполнен — девушке теперь очень непросто причинить какой-нибудь вред. Но все же сделать это возможно, ведь разделившись, полог удачи стал слабее...

* * *

Коэл проснулся с первыми лучами солнца. Чувствовал он себя прекрасно — пяти часов сна оказалось достаточно для полноценного отдыха. Впрочем, в офицерских казармах сложно было найти спящего человека сразу после восхода. Кому-то с утра на дежурство, кто-то только возвращается после ночной смены. Остальных разбудит шум, что издают первые и вторые. Да и не принято среди военных спать до обеда даже в законные выходные.

День начался обыкновенно — умывание, разминка, завтрак. А дальше на дежурство. Ходить с патрулями по городу Коэлу доводилось всего пару раз — при объявлении военного положения в одном из маленьких прибрежных городков империи. Тогда на приграничье совершили набег полудикие кочевники из гилорийской пустыни, и власти задействовали всех военных, в том числе флотских, которые остановились пополнить припасы воды и продовольствия. Во все остальное время Коэл берег покой империи на морских просторах.

Помимо повседневных обязанностей по поддержанию мира и порядка на улицах, каждому патрульному отряду магами был выделен амулет, усиливающий голос, и текст объявления, которое необходимо зачитывать на всем пути следования. Таким образом, они сегодня будут сначала вызывать у людей тревогу, а возможно, и панику, а затем их же успокаивать. Та еще работенка, но она необходима.

Отряды формировались прямо с утра, на месте так сказать. Главным назначался кто-нибудь из стражников, потому что они прекрасно знали все закоулки Мерги, все возможные опасности, все места, куда лучше не соваться, по крайней мере, малым числом. Но сегодня патрулю придется пройти и там, ведь приказ был прост — у каждого должен быть шанс на спасение.

Отряд, куда определили Коэла, состоял из восьми человек. За старшего немолодой капитан стражи. Также на патрулирование отправлялись два рядовых из городской стражи, три матроса, но не с Северного Ветра, а с другого корабля, и младший сержант торгового охранения. Вообще-то торговое охранение принадлежало гильдии купцов Мерги. Но с главой гильдии маги уже успели побеседовать, и третья часть этого воинского образования перешла под командование тех, кто занимался проблемой эвакуации.

Началось продвижение по улицам столицы довольно спокойно. Один из рядовых зачитывал объявление, но пока никакой реакции не наблюдалось. "Вероятно, людям просто нужно время, чтобы расшевелиться", — сказал капитан, и впоследствии так оно и оказалось.

Коэла неприятно поразило содержание объявления, мало соответствующее действительности. Зачем скрывать от людей правду, особенно если никаких изменений в их действия ложь не внесет? Хотя предположение у Коэла на этот счет было — он решил, что это как-то связано с расследованием причин трагедии. Маги темнят.

Спустя полтора часа на улицах было не протолкнуться, но вещей в руках у людей пока не было, все хотели что-то уточнить, выяснить, правду ли они услышали, не шутка ли. То там, то тут возникали стихийные обсуждения. Выйдя на маленькую площадь в ремесленном квартале города, где обычно шумел малый рынок, отряд застал набирающую обороты драку. Из-за чего возникла ссора — не ясно.

Вмешавшись, патрульные быстро восстановили порядок. При этом они использовали самые разнообразные средства убеждения. Например такие, как доброе слово, произнесенное драчунам на ушко. А то, что голос усилен магическим амулетом, сущая ерунда. В ход пошло дружеское похлопывание по плечу особо разбушевавшихся. Похлопывал один из матросов, силушкой с которым природа поделилась не хуже, чем с медведем. Ну и слова капитана: "Немедленно прекратить". Несомненно, третье средство и было наиболее эффективным.

После обеда поток любопытных не пересох полностью, но значительно уменьшился. Зато в воздухе разлился запах тревоги, смешанный с запахом моря. Первое теперь прочно ассоциировалось со вторым. И только ближе к вечеру появились те, кто вез с собой пожитки. Они покидали город по разным причинам и разными путями. Багаж также серьезно разнился. Но почти всех объединяло решительное выражение лица и тихая горечь, плескавшаяся в глубине глаз. Как ни странно, но первыми покидали город самые умные и самые несчастные его жители, те, кто сумел по достоинству оценить опасность, но которых ничто не держало здесь — никому не требовалась их помощь, и им никто не спешил помочь.

Драк разнимать сегодня больше не пришлось, зато отряду Коэла выпало три раза задерживать карманников, что совсем обнаглели в густой толпе у стендов с пояснениями, и два раза помогать ликвидировать возникшие-таки на дорогах заторы — пара перевернутых телег, и движение останавливается. Таким образом, к концу смены, а сменялись патрули с закатом, лейтенант чувствовал себя слегка утомленным, но не более того. И это оказалось весьма кстати, ведь его день и не думал заканчиваться, наоборот, самые захватывающие, самые страшные и самые приятные события ждали впереди.

Сидеть в казарме, ожидая часа свидания со Светленой, Коэлу показалось скучным. И он направился поужинать в любимую таверну всего младшего командного состава флота империи. Качество еды и обслуживания, развлечения — все в "Морском драконе" было на высоком уровне, а цены не стремились в заоблачные дали. Вот только располагалась она далековато, но кого могут смутить сорок минут ходьбы? Так, приятная прогулка для разжигания аппетита.

Аппетит Коэл разжечь успел, а поужинать — нет. Из-за поворота навстречу виконту выскочил небольшой отряд — двое магов и три стражника. Возглавляла этот отряд магистр Воды Рэйини Вуарская, та, что вчера выступала на собрании. Видимо у нее была отменная память на лица, потому как к Коэлу, который уже сменил форму на простую повседневную одежду, она обратилась следующим образом:

— Офицер, нам требуется помощь в задержании опасного преступника. Это касается безопасности города. Нас мало, а подкрепления ждать некогда. Идите за мной.

Очень кратко, предельно сухо, но видно, что времени на объяснения действительно нет. Несколько поворотов, пара переулков, и они прибыли. Обветшалый дом выглядит покинутым — темные окна, облупившаяся штукатурка, одно из окон вместо прочно закрытых ставен сверкает проломом. Дверь, как оказалось, не заперта. Воины и маги, войдя внутрь, быстро рассыпаются по помещениям, производя осмотр. Опасаться особо нечего, маги еще раньше все просканировали. Но в таких ситуациях на всякий случай производится еще и непосредственный осмотр, вдруг кто-то затаился под пологом иллюзий, скрываясь от магического видения. Тогда еще и от простого взгляда ему будет укрыться непросто.

Но нет, пусто. Магистр Воды с надеждой посмотрела на второго мага. Тот явно принадлежал другой стихии. По его дальнейшим действиям стало понятно — Земле. Он приложил руки к полу, и стал вслушиваться. Через полминуты проявился результат его работы — искусно замаскированный магией и специфическим умением ход в подвал.

Спускались по одному — воин, маг Земли, затем снова воин, магистр Воды. Коэл шел замыкающим. Маг Земли еще для первого организовал освещение, не яркое, но достаточное, чтобы разглядеть предметы в четырех метрах от себя, не боясь обмануться танцем теней, как от факела. Свет шел от облачка зеленоватых искр — словно рой светлячков вьется над головой.

Помещение, куда они попали, было не большим, но в разные стороны уходило три коридора. А отряд слишком мал, чтобы разделяться.

— Насколько я знаю, подвал весьма обширен, и у него есть другие выходы. Поэтому никого оставлять караулить этот мы не станем. Пойдем по ... вон тому коридору, — на несколько секунд замешкавшись, сказала магистр, указывая на правый проход. И они пошли. Из-за того, что ход был узким, пришлось вытянуться цепочкой по одному. Теперь светлячки вились над каждым членом отряда — на всякий случай. Порядок следования остался прежним.

Стены коридора были каменными, но от старости они сильно потрескались в некоторых местах. Там все облеплял сизый, даже на вид неприятный мох. Тем не менее, обвала потолка прямо сейчас ждать не следовало, о чем им сообщил маг Земли. Как-никак это его специализация. Отряд прошел уже сотню метров, а коридор и не думал заканчиваться. Появились несколько ответвлений, но магистр Вуарская по-прежнему указывала идти прямо. Но вот коридор привел их в довольно большой зал, из которого с противоположной стороны вновь куда-то убегал. Внимание людей немедленно привлек странный звук, донесшийся из дальнего правого угла зала. Там темнело нагромождение строительного мусора и обломков старой, массивной мебели, поэтому разглядеть с места кто или что шумит не получилось. Тогда отряд двинулся вдоль противоположной стены зала от источника звука, стремясь заглянуть с другой стороны. Звук повторился — то ли кашель, то ли рычание. Теперь он сопровождался легким царапаньем и перемещался, но того, кто его издает, они все еще не видели.

И лучше бы и дальше никогда их глаза не смотрели на такое. Когда существо плавно выплыло из-за груды хлама, люди на долю секунды просто оцепенели. Больше всего это создание напоминало кошмар сошедшего с ума целителя. По идее, такое вообще не должно жить, или, по крайней мере, должно вызывать жалость своей неполноценностью, но оно вызывало страх. Казалось, взяли здорового матерого медведя, растянули ему пасть, впихнув туда еще уйму клыков, загнутых вовнутрь. Увеличили лапы и нарастили когти, причем наращивание производилось каким-то сверхпрочным сплавом, потому что когти, издававшие то легкое царапанье, оставляли четкие углубления на камне. Местами неизвестные создатели монстра перекрасили шерсть в грязный сине-зеленый цвет, а кое-где вообще заменили тускло поблескивающей чешуей. Хорошо хоть хвост с каким-нибудь убойным навершием приделывать не стали. Картина дополнялась тусклыми, мутными глазками и хриплым кашлем-рычанием, вырывающимся из открытой пасти.

И тем неожиданней стремительный бросок этого кошмара, который и ходить-то нормально по законам природы не должен. К счастью, пока разум пытался осмыслить увиденное, рефлексы не дремали. У всей их маленькой кампании оказалась прекрасная реакция. Маги вдарили чем-то убийственным по тварюшке, одновременно закручивая щиты от физического воздействия.

Стражники, да и Коэл тоже, стремительно ушли в стороны, чтобы, как только представится возможность, напасть с тыла. Атакующие заклинания срикошетили от странных чешуек на теле существа, и только по счастливой случайности не попали ни в кого из своих. Тут же представилась возможность атаки для не магов — существо врезалось в магические щиты и на мгновение потеряло ориентацию в пространстве. Три клинка вонзились в бока и шею чудовища. Но выдернуть оружие никому не удалось — слишком быстро взметнулись огромные лапы в попытке дотянуться до обидчиков, и пришлось отскочить. "Моя шпага этому страшилищу как булавочный укол", — успел подумать Коэл прежде, чем пришлось уклоняться от очередного броска. "Но посмотрим, как ему придутся по вкусу магические свойства этого оружия — ведь обычной шпага остается только при освещенных законом дуэлях. Вряд ли внутри у него имеются такие же действенные отражатели магических ударов, как снаружи".

Следующее заклинание магистра Воды оказалось много эффективнее первого удара. А все потому, что воздействие было направлено не на самого монстра, а на пространство вокруг. Толстая корка льда сковала движения твари на несколько лишних секунд, но, разрушив оковы, та уже ничего не смогла сделать и кулем завалилась на бок. Фамильная шпага виконта — виновница быстрого и окончательного умертвления, неярко горела голубоватым огнем. Дав людям вытащить оружие, Рэйини Вуарская вновь приказала двигаться вперед. Маги знали о том, в чье же логово направляются, явно побольше стражников, но возмущаться у Коэла желания не возникло. Он просто кожей чувствовал — то, что они сейчас делают, очень важно и нужно, а время уходит. Поэтому вопросы могут подождать.

Как оказалось, плутать по коридорам и долго не пришлось. Цель, к которой так стремилась магистр, находилась в предпоследнем из залов галереи, куда они пришли спустя десяток минут. Залы теперь не пустовали, и заполнены были отнюдь не мусором. Всюду стояли операционные столы, самое современное оборудование для целителей, которое только могло быть изготовлено с помощью магии. Только сомнительно, что применялось оно на благо людей, учитывая с кем им пришлось повстречаться недавно. А дальше вдоль стен стояли клетки. Непустые. Такой зоопарк посещать не рекомендуется не только детям и беременным женщинам, но и людям с крепкой здоровой психикой — чтоб та больной не стала. Все, что они видели, было изменено не просто ради самих изменений, нет, клыки, зубы, защита — кто-то выводил монстров специально с целью убивать и разжигать панику. Если такой зверинец выпустить на улицы города...

В предпоследнем зале, куда они попали, вдоволь насмотревшись на страшные творения чьей-то больной фантазии, наконец обнаружились люди — четверо. Здесь никого не ждали, и даже заметили не сразу несмотря на рев, которым зверушки периодически приветствовали отряд. По-видимому, вой и так стоял постоянно. Шли какие-то суматошные сборы.

Начинается бой. Маги с ходу атакуют. В хозяев лаборатории летят искристые снежинки, вряд ли безобидные не смотря на хрупкий вид, и зеленая паутина. В боевой направленности последней усомниться трудно — зачем еще могут быть нужны шипы и крючья по краям? Вот теперь их точно заметили.

Паутина спеленала одного, снежинки отразились от шита другого — значит маг. Те, чье оружие не заклинания, а холодная сталь, также не стоят в сторонке, ожидая развязки. Приходится маневрировать, уклоняться, проявлять недюжинные акробатические способности, чтобы не попасть ни под заклинание противника, ни под атаку своих, да еще и нанести врагу урон. Третий из подпольщиков тоже оказался магом, так что легкой победы ждать не приходится. Коэл и один из стражников атакуют четвертого с двух сторон. В конце концов, это не дуэль, где полагается сражаться честно один на один. Второй стражник из их отряда с первых же секунд неудачно попадает под водяной хлыст, и теперь с довольно глубокой раной поперек груди валяется у стены. "Успеем доставить к целителю в течение получаса — выживет", — промелькнуло по самому краешку сознания виконта. Отвлекаться нельзя — слишком опасно.

Когда магистр Воды и свой маг Земли, имени которого Коэл так и не узнал, не ответили на три атаки вражеских магов подряд, Коэлу стало очень неуютно. Они-то со стражником теснят противника, оказавшегося просто отменным рубакой, но если маги проиграют, то жить им останется недолго. Как оказалось, переживать еще рано. Враги тоже решили, что выигрывают, и чтобы ускорить победу нацелились приоткрыть пару клеток с ужасными созданиями. Но щиты выдержали напор, а потом во врага полетело что-то по-настоящему мощное. Должно быть магистр Вуарская давно знакома с коллегой, потому что так, как они это сделали, объединять силы без тренировки невозможно. Вот светлый серый туман с желто-зелеными прожилками окутывает вражеских магов, и те безвольно валятся на пол. Видя такое дело, последний из подпольщиков бросает оружие на землю, признавая, что сдается. Его просто усыпляют, как и второго, до сих пор не выпутавшегося из хищной сети.

Потом — вызов целителей для раненого и топот запоздалого подкрепления. Задержанных под конвоем уводят на допрос, а в помещение набиваются новые лица. Дружественный визит смешанной группы магов и опять-таки целителей — экспертов по изменению живого. И, наконец, маги расщедрились на краткое пояснение, кого же они ловили.

— Спасибо за помощь, господа. Думаю, у вас возникли вопросы? — дождавшись утвердительного кивка от Коэла и стражника, оставшегося на ногах, который, как оказалось, был завербован на участие в операции схожим образом, магистр продолжила речь. — Мое имя вам известно, — снова слаженный кивок, — а моего коллегу зовут Ириус Колредский. Он маг Земли, как вы уже могли заметить.

— Коэл де Криэра, лейтенант императорского флота.

— Брен Роден, младший лейтенант городской стражи.

— Именно благодаря тому, что Ириус решил провести небольшой магический эксперимент около двух часов назад, мы вообще узнали о готовящемся здесь, — рассказывала дальше магистр Воды. — Эксперимент довольно тонкий, и после непродолжительных действий необходимо уловить крайне слабый отклик силы. Поэтому он очень внимательно "вслушивался" в магический эфир. И сумел уловить странные манипуляции, производимые в этом районе города.

— Я в это время была у Ириуса в гостях. Любые странные действия с силой, как вы должны понимать, вызывают у меня после выброса в воду Серых слез, серьезные опасения. Поэтому я попросила коллегу узнать все насколько это возможно точно. Так был локализован источник возмущений. А потом Ириус вспомнил, что же ему напоминают такие всплески сил — изменение природной основы живых существ. Эта магия давно запрещена из-за неконтролируемых последствий. Просто опасно, в конце концов, ставить такие опыты. Мы решили, что для задержания нарушителей живыми, нам надо поторопиться. Послали просьбу о помощи, с указанием места, где она нам понадобится, и отправились вперед. Вас мы привлекли по дороге, потому как не знали, чего же добились те, кто ставил запретные опыты.

— Но то, что мы здесь обнаружили, превзошло все ожидания, все самые страшные наши предположения! — маг Земли не смог сдержать эмоций. Видимо коллекция зверушек до глубины души поразила его не только с эстетической стороны.

— Вы видели, они уже собирали вещи. Есть основания предполагать, что они хотели выпустить этот зоопарк на улицы города, оказавшись предварительно подальше, естественно, — магистр тоже была взволнована. — А еще есть основания считать, что организаторы и идейные вдохновители у этой предотвращенной, слава Создателю, акции, те же, что и у той, из-за который пришлось объявить эвакуацию. Разумеется, болтать об этом на каждом углу не стоит, вы ведь понимаете? Но вам, как непосредственным участникам, я посчитала справедливым сообщить.

"Она явно многое недоговаривает, но оставим это не ее совести", — думал Коэл. — "Зато исчезли сомнения в том, что все происходящее с нами лишь трагическая случайность. Нет, это чья-то злая воля. И я даже рад это знать, ведь кому как не мне понимать, что бороться с судьбой гораздо сложнее, чем с самыми хитрыми из людей".

— Вы можете идти отдыхать, господа.

"То есть ваше дальнейшее присутствие, мягко говоря нежелательно. Ну ладно, к тому же у меня еще остались дела сегодня вечером", — чем дальше отходил виконт от дома с занимательным подземельем, тем прочнее в его мыслях воцарялось предстоящее свидание с любимой. Ужасы и тревоги, даже усталость прошедшего дня, растворялись в ожидании новых впечатлений, на этот раз приятных. Распростившись у одного из поворотов с Бреном, он шел к оговоренному месту, все ускоряя шаг. А первые звезды, зажигавшиеся на небе, лукаво подмигивали ему с высоты.

* * *

Двое встретились даже раньше, чем планировали. Просто у ворот, ведущих к одинокой скале у моря, они оказались одновременно, придя с разных сторон. Но останавливаться было незачем, и они продолжили путь. Они ни о чем не говорили, но молчание не рождало тишины. Рокот волн, свист ветра, вздох, хлопанье подола. Казалось, что каждый взгляд — это новая нота неизвестной, но такой чарующей мелодии. И когда Коэл и Светлена наконец вышли на открытую площадку перед скалой, для них, а может внутри них, звучала удивительная симфония, в которой переплетались песни стихий, песни силы и истинной любви. Мелодия звала, и они не стали игнорировать приглашение.

Ночь. Двое танцуют под звон звезд и пение ветра. Сегодняшний танец похож и непохож на предыдущий одновременно. Он, как и тогда, прекрасный, восхитительный, завораживающий. Сила и удача танцуют вместе с хозяевами, сплетаясь все плотнее, чтобы навсегда стать единым целым. Но сегодня не танец ведет пару, а Коэл и Светлена ведут виассу. Уже не пробуждение и робкая надежда, но непреложная уверенность сквозят в каждом па, в каждом движении. И единение.

Они были целым, но не стали одним. Так любить самого себя нельзя, просто невозможно. Теперь не только мысли стали общим потоком, но и озера памяти слились в одно — таинственно замерцавшее в ночи. Озеро это, помимо того, что подмигивало звездам их собственными отражениями на черной глади, еще и радовало яркими светящимися огоньками, периодически всплывающими из глубин — искрами подводного пламени, что теперь неугасимо танцевало на дне.

Светлена о многом хотела поговорить с любимым. Рассказать о ссоре с отцом, о том, что люди недостаточно серьезно восприняли угрозу, и потому могут погибнуть. Она думала сказать, что надо что-то делать, и признаться, наконец, вслух, что любит его. Ведь знать — одно, слышать — другое. А еще....

Коэл столько всего хотел рассказать любимой — о том, что его больше ничего не держит в Мерге, о том, почему людям рассказали только часть правды, о том...

Но слова больше не были нужны им. Двое танцевали. Свет любви, озера памяти и морская соль. Ненароком разбуженная память воды надолго сохранит волшебство танца, и много столетий спустя ее любимые дети по-прежнему смогут любоваться совершенным воплощением красоты и гармонии, запечатленным в эту ночь.

Прошлое больше не требовало к себе внимания, вернее, свою долю оно уже получило, а вот все, что касалось будущего... Планы, мечты, надежды и стремления — то, чего еще нет: все это не соберешь в горсть. А потому, когда стихла чудесная мелодия, голоса Коэл и Светлена дополнили звуки этой странной ночи. Холодный, мокрый камень не располагал к тому, чтобы присесть. Но с этой проблемой справился свернутый вчетверо плащ виконта. Только вот места, чтобы присесть оставалось совсем немного. Особенно для двоих. Зато так теплее.

— Знаешь, я обнаружила, что если просто уйду из дома, так, чтобы меня не нашли, то это принесет счастье моей семье — сестре, отцу... Они может и погрустят немного, но, в общем, так будет лучше. Правда только в том случае, если беда, пришедшая в наш город, все-таки минует нас.

— Как ни странно, но со мной та же история. Счастье моей семейки меня волнует не особенно, но единственному в роду, кому я хотел бы помочь, я исчезновением помогу, — чуть грустная улыбка скользнула по губам виконта. Девушка этого не видела — не хотелось поднимать голову, что так уютно лежала на его плече. Она просто почувствовала.

— Я всегда хотела приносить людям если не счастье и радость, то хотя бы покой и благополучие, спокойствие, уверенность. В этом суть силы Жизни, а значит, и моя. Но здесь, в империи, я не вижу такой возможности в будущем. Вернее возможность есть, но она слишком маленькая. Наверное, это покажется излишне честолюбивым, но быть одним из сотен простых целителей, пусть и сильнее многих — мне этого мало. Я знаю, что способна на большее.

— Забавные у тебя представления о честолюбии, — голос Коэла полон нежности, и капелька иронии лишь оттеняет привкус чувств.

— Может и так. А еще мне почему-то кажется, что все обойдется, что город не будет уничтожен. Не возражай, — Светлена встрепенулась, словно хотела остановить жестом собеседника, но раздумала на половине движения. Устроившись поудобнее, она продолжила говорить, — Я знаю, что думать так по меньшей мере глупо. Но это какая-то иррациональная уверенность. Я понимаю почему обычные люди не верят в приближение опасности. Они думают: "Нет, с нами подобного произойти не может". Такая иллюзия не для меня, я прекрасно понимаю, что раз подобное случалось в прошлом, хотя и в меньших масштабах, то может повториться. Что великий шторм действительно сметет Мергу если все будет идти так, как идет. Но вот ощущение, что по моим любимым улочкам не пройдутся тонны бушующей воды никуда не исчезает. Еще вчера, нет, еще сегодня утром я считала его таким же проявлением необоснованных надежд, какие питают горожане, но сейчас вижу, что это что-то иное. И мое ощущение только окрепло после того, как я узнала от тебя про очередную диверсию, хорошо хоть неудачную.

— Думаешь, что раз за всем стоит некая организация, то стоит смести ее сети, и все решится само собой? К тому же расследование — дело непростое. Нам, по сути, невероятно повезло, что тот зверинец удалось обнаружить. Просто удача.

— Нет, не так. Чего бы не добивались те, кто заварил всю кашу, они-то вряд ли самоубийцы, в отличие от первого исполнителя.

— Ну и сбегут как крысы с тонущего корабля, разве для них это проблема..., — тяжелый вздох, да плеск особо резвой волны — вот и весь ответ.

— Ладно, сейчас спорить об этом бесполезно. Уверена, что раз они где-то нашли такую древнюю отраву, как Серые слезы, то и нейтрализатор имеют. Пошарить бы в гнездышке этих, этих... Даже слов не подберу, как можно назвать совершивших подобное — обречь на гибель целый город, а может и не один. Но точно людьми они права зваться больше не имеют.

— Что верно, то верно, — паузы, то и дело возникающие в разговоре, не были в тягость ни ей, ни ему. Когда смолкали слова, души продолжали диалог. Так не вносятся новые смыслы и идеи, но тщательно изучаются уже отзвучавшие. Пропуская слова идей сквозь фильтры различных эмоций и настроений, окуная в озеро памяти — не зашипит ли, не забулькает, вызывая отклик, вступая в реакцию с тем, что уже довелось пережить, можно просто молчать.

— Ждать осталось немного — скоро все произойдет. Или не произойдет. В любом случае мы отправимся во Флангорн, и ты поступишь в академию. Хотя насколько я уяснил, дело ведь не в ней?

— В смысле? Мне необходимо учится.

— Милая, теперь ты можешь пытаться обмануть себя, и даже преуспеть в этом, но мне твои истинные мотивы прекрасно видны.

— И что? Скажешь, что я наивная дура, раз хочу найти рай на земле, раз верю, что где-то люди живут по-другому? И особенно потому, что смею надеяться, что светлая академия, сама природа сил людей, живущих в которой — против лжи, ненависти и подлости. Что она может оказаться таким местом? — девушка повернулась Коэлу лицом и уперлась руками ему в грудь. Глаза ее горели, а сама она в этот момент походила на туго натянутую струну — тронешь неаккуратно, и лопнет с прощальным звоном, может и порезать напоследок. Но в любом случае больше ничего, ни единого звука из нее не извлечешь.

— Светлена, любимая. Послушай меня внимательно, пожалуйста. Я никогда не был таким уж альтруистом. И я никогда не верил что где-то там за морями, за лесами есть чудесная страна, где все легко и просто, где все готовы помогать друг другу просто так и живут неизменно счастливо. Возможно, я сейчас перегибаю палку, передергиваю, — Коэл говорил медленно, размеренно, но он не хотел, чтобы его перебили. Поэтому, произнося эти слова, он нежно привлек девушку к себе, и стал осторожно гладить по волосам, стремясь успокоить, снизить накал страстей. — Дружба, настоящая любовь — для меня не пустые звуки. Десятки раз я помогал друзьям. Я делал это просто так, ничего не требуя взамен. И мне помогали не реже. При этом, точно также, не ища корысти. Это дружба. У тебя может быть один друг, десять, даже сто. И ты всегда сможешь обратится к ним за помощью, и они к тебе тоже. Но я сильно сомневаюсь, что есть места, где все готовы помогать бескорыстно всем. Где все счастливы, понимаешь? Для этого они должны быть как минимум друзьями. Ты представляешь себе такую духовную близость с этим огромным числом людей? А ведь все они разные, со своими взглядами, привычками, убеждениями. Как понять и принять? Может и существует способ, но я его не знаю.

— Коэл,... — вырваться Светлена не попыталась, наоборот, прижалась к нему плотнее, но голос ее звучал как-то очень тихо и обиженно, как у ребенка, который сейчас заплачет.

— Ты не дослушала, любимая. Посмотри, я ведь не говорю, что не желал бы, чтобы такое место существовало. Желал, и раньше. Просто никогда бы не отправился на поиски этого рая сам, один. До встречи с тобой шанс казался мне слишком маленьким. Отчасти из-за того, что я ничего не знал об истинной любви. Но теперь все иначе. Раз в мире живут такие силы, как та, что связала наши сердца, то почему бы и не существовать где-нибудь силе, способной дарить понимание на том уровне, о котором я говорил. Кстати, она наверное должна напоминать твою способность видеть чужие чувства, только много сильнее. И скорее всего, просто видеть недостаточно, вот если ощущать чужие эмоции и чувства как свои, тогда да...

— Ты думаешь?

— Да. Слушай дальше. С тобой я пошел бы куда и зачем угодно, хоть бабочек в преисподнюю ловить, или изучать строение зубов в пасти у больного бешенством дракона. Каким бы бессмысленным или даже опасным не было само мероприятие, я всегда нашел бы смысл просто в том, чтобы быть рядом с тобой, защищать от опасностей, подвергаться которым не смогу отговорить. Но поиски пути в страну мечты на Энтаре теперь обретают для меня не только этот единственный смысл. Можешь обижаться, но пока я не увижу все собственными глазами, я не поверю окончательно. Тем не менее, для меня степень вероятности существования этого рая после встречи с тобой сильно возросла. Она не стремиться к значению истина, но и не приближается к абсолютной лжи, как было прежде. Неопределенность. Ложь — ноль, истина — единица, ну а на мечту — одна вторая. Вполне достаточно, чтобы рискнуть поверить в чудо.

— Как это?

— Неужели не видишь? Ты же ощущаешь все мои эмоции сейчас, да и не только их. И при этом не понимаешь. Странно, но раз так, я попробую объяснить словами. Идея проста — нормальный человек не верит в чудо, потому что боится. А боится он разочароваться. Он думает: " Вот я такой замечательный поверил во что-то всей душой, всю страсть отдал этой вере, приложил все силы, горел можно сказать". А оно, чудо то есть, подведет. Не произойдет. Или заставит ждать себя слишком долго. "Тогда я сгорю напрасно. Попусту растрачу жизнь, энергию, время. Нет, лучше уж и вовсе не верить," — вот что думают многие люди, если вообще удосуживаются об этом задуматься. И я так считал раньше, если честно.

— А теперь не считаешь?

— Нет. Половина шанса — для меня этого достаточно. Требовать от судьбы, от удачи большего было бы глупо.

— Значит, будем искать, — улыбка Светлены донельзя довольной. Она поняла, что ей только что втолковывал Коэл, хотя ей это и казалось диким, жутко неправильным. Неестественным. Виконт же, ощутив, что испытывает его любимая, тоже сначала улыбнулся, но потом нахмурился и сказал предельно серьезно:

— Если ты хочешь помогать другим, ты должна попытаться понять все, что кажется тебе неправильным. Не оправдать, но хотя бы самой понять. Во-первых, чтобы находить это в чужих душах, а во-вторых, исправлять. Да и как можно что-то хорошо сделать, не понимая смысла того, что творишь.

— Ты поможешь мне в этом?

— Да.

И снова ночь, и плеск волн. Ночь до самого рассвета, когда вновь придется расстаться. Они решили, что будут выполнять долг перед империей до последнего: он — хранить людей, она — исцелять того, кого все же не удалось сохранить.

Порыв ветра, налетевший внезапно на тихий берег, заставил Светлену поежиться от холода. Нужно как-то согреться.

— Потанцуем? — искры смеха в ее глазах, но выражение лица абсолютно серьезно. И вновь из ниоткуда возникает мелодия, и вновь кружатся в танце у кромки прибоя. Двое.

Они и так счастливы вместе. Но им мало этого, они не хотят быть островком безмятежности в океане чужих бед и забот. Порывы души требуют, чтобы те, кто вокруг, тоже были счастливы. И двоим кажется, что они не смогут ничего изменить именно здесь и сейчас. Может быть там, дальше, позже. А потому они собираются уйти на поиски места, где всем и так хорошо, без борьбы, без напряжения... Дороги в рай никто не знает, и подсказать не сможет. Но разве это повод отказаться от задуманного?

* * *

Новый день, всего третий после того, как в город пришла беда. Коэла разбудили в районе полудня, раньше, чем он планировал встать. Смена должна начаться только с закатом, а потому он надеялся выспаться, но не судьба.

Тем не менее причина, по которой подняли на ноги всех военных города — от простого солдата до адмирала такова, что Коэл согласился бы и вовсе не спать. Магам удалось обнаружить базу организации, которая обрушила на город несчастье. Каких усилий это стоило, страшно даже предположить. Как удалось пройти по ниточкам паутины, не просто оборванным, но и сожженным, развеянным по ветру, непонятно. Не иначе какая-то высшая сила, не желающая гибели древнего города, помогала магам. И теперь быстро, но четко, идет общий сбор.

— Вы все знаете, что у беды, которая пришла в наш город есть конкретные виновники. Теперь у правосудия появился шанс воздать им полной мерой за дела. Но просто не будет. Маги нашли логово этих сволочей, и с помощью силы узнали многое. Орден Связанной Смерти, так гады себя называют, далеко не молодая организация. Там собрались либо слабые, либо излишне амбициозные маги, и люди, в чьих душах живет ненависть к себе подобным. Они не хотят уничтожить все человечество. Но они хотят абсолютной власти, полного подчинения. Орден, естественно, давно и прочно объявлен вне закона. Так давно, что маги думали — он вообще уже прекратил существование. Но оказалось, что это не так. Просто эти связующие смерть сидели тихо, и разрабатывали разветвленную систему заклинаний, которая позволила бы им держать в подчинении толпы народа, в идеале — целые страны. И разработали. На всю империю не хватит, но если убрать куда-нибудь четвертую часть населения, а столько примерно приходится на побережье, то паутина власти на всей остальной территории будет работать превосходно. Вот только, для того, чтобы паутину создать, необходимо гигантское количество энергии. Такое, какое многим и во сне не приснилось бы. Но твари нашли выход, решили совместить приятное с полезным, так сказать. Они же черпают энергию смерти, отсюда и название. Потому стравив нас с сиренами, обеспечат себе и исчезновение излишка слуг, и достаточный выброс энергии для наложения проклятых заклинаний. Два в одном — и ненависть затаенная выход получит, и сила с властью в кармане окажутся, — майор, который вводил в курс дела новоприбывших солдат и офицеров, перевел дух. Параллельно такое просвещение велось с еще несколькими группами военных.

— Мы должны уничтожить орден Связанной Смерти. Им не место на Энтаре. Раз уж не удалось вовремя узнать о первой части плана и предотвратить конфликт с сиренами, то хотя бы наших сограждан от жуткой доли безвольных рабов мы спасти обязаны. Поместье, где находится штаб ордена, хорошо укреплено. Оно внаглую расположено прямо в черте города, но так хорошо магически замаскировано, что найти его раньше, чем хозяева выдали себя последней акцией, не удавалось. Маги говорят, что поместье построено над каким-то древним подземельем с целым лабиринтом коридоров, залов и переходов. Кому раньше принадлежал лабиринт, неизвестно, но именно прежние владельцы оставили там множество разнообразных артефактов. Собственно, это главное гнездо ордена, и штурм будет сложен — много врагов, хорошие укрепления, ловушки — магические и механические, да просто толпа магов, которые не захотят умирать так легко. Поэтому и собирают столько военных под это дело — будет пусть маленькая, но война. Маги вообще все, что есть в городе, примут участие.

— Мы должны провести атаку быстро и слаженно. Иначе нас просто остановят на полдороги, а враги тем временем сбегут. Этого допустить ни в коем случае нельзя. Вы же не хотите повторения истории в другом месте? Значит перекрываем все входы-выходы, обнаруженные магами, и дальше по плану. План разработан лучшими тактиками совместно с теми же магами. Вы ознакомитесь с ним через несколько минут. А пока еще пара слов напоследок. Маги не могут определить на расстоянии есть ли в поместье противоядие от той гадости, что разлита сейчас в воде. Защиту они по-тихому обошли, но внутри слишком высокий фон магических излучений, не разберешь. Но даже если есть, то нельзя с уверенностью сказать, что это станет спасением нашего города. Вдруг морской Владыка все равно захочет отомстить? Зато теперь у нас появилась надежда. Пусть слабая, но это лучше чем ничего. Упускать шанс — непростительно, поэтому приложите все ваши силы, ведь удача улыбается тем, кто и сам что-то делает для осуществления желаний.

"Поразительно, как совпадают события в моей личной жизни и жизни целого города", — думал в это время Коэл. — "Только вчера говорили о надежде, и вот теперь она появилась и в куда больших масштабах".

— И последнее. Маги ордена используют силу эманаций смерти, и каждый погибший будет для них дополнительным источником энергии. Поэтому старайтесь продавать жизни подороже, а лучше откладывайте в копилку, чтобы позже передать лекарям, — скупая улыбка завершала воинственное напутствие. Каждый из присутствующих сам выбрал путь — служить своей стране. А потому готовность отдать жизнь за империю была для них естественным состоянием, но раз уж их настоятельно просят не умирать, они с радостью выполнят приказ по мере сил и возможностей.

Подготовка заняла предельно короткий срок. Поспешность, конечно, может откликнуться в самый неподходящий момент весьма неприятным образом, если что-то все-таки забыли или не учли. Но и медлить нельзя, потому что пристальное внимание к "тайной" базе довольно скоро засекут маги ордена. И вот, спустя каких-то два часа, из которых двадцать минут ушло на дорогу, отряды занимают позиции для атаки. План поместья есть, хоть и несколько схематичный. О лабиринте сведений меньше: кроме повышенного уровня магических излучений в нем, и наброска плана самого верхнего уровня — ничего. Но лучше неполные данные, чем неизвестность.

Первыми атаковали маги. Они ломали защиту, которую до этого столь тщательно огибали сканирующими заклинаниями, боясь потревожить хозяев раньше времени. Сила общего удара был рассчитана заранее, чтобы и защиту снять, и не вложить слишком много. Ведь магам в ближайшие часы еще ой как понадобится каждая капля этой силы.

Внешних эффектов от разрушения купола не много. Люди увидели, как белесое марево сначала окутало здание и отнюдь не маленький приусадебный парк, а затем схлынуло. Сам вид здания при этом изменился — слетела иллюзия. Перед немало удивленными людьми предстало не то обветшалое полуразрушенное жилище черных колдунов, вселяющее ужас одним своим видом, какое ожидало увидеть большинство. Нет, поместье стало куда роскошнее, появились изысканные барельефы, тонко выполненные фигурки на крыше, окна чуть изменили форму — неожиданные штрихи прибавили зданию очарования, оригинальности и даже утонченности.

Правда от мрачности это не спасло. На всех так и повеяло угрозой, но не так, как угрожал бы могучий, но безмозглый варвар гигантской боевой палицей, а так, словно вам бросает вызов изящный аристократ, и слово, и клинок которого пропитаны смертельной отравой. Да, связующие смерть, ставившие конечной целью абсолютную власть, уже сейчас не желали ютиться в пыльных углах. Какими же были бы их запросы, если бы план им полностью удался?

Но разглядывать пейзаж времени не было. Враги сориентировались удивительно быстро, и вот уже магам нападавших приходится ставить щиты, чтобы не быть сметенными вихрем темных заклинаний. У здания оказалось более полусотни защитников, практически все из которых владели силой. И это на первом этапе. Самым неприятным оказалось преодолеть открытые участки. Маги Мерги конечно, как могли, прикрывали своих, но сложно одновременно атаковать, защищать себя, и пытаться защитить еще кого-то. Спасало численное преимущество — магов в столице около двух сотен, и те из них, кто мог оказать хоть какую-то помощь в бою, здесь. Около полутора сотен. Тем не менее преимущество было за нападавшими: защита обычных воинов — не пустая трата сил. Как только люди подобрались вплотную к связующим смерть, противостояние на этом уровне завершилось.

Внизу, в лабиринте подземных переходов, будет и сложнее и легче. Легче, потому что волей неволей им придется разделиться на небольшие отряды, и таких массовых столкновений, как наверху, не будет. Обеспечивать растянутое прикрытие не придется. И по той же причине сложнее — не будет серьезного численного преимущества и эффекта внезапности. Правда он и вначале не сказался, но кто знает, может если бы их заметили раньше, магам вообще не удалось бы проломить укрепленный внешний купол. По крайней мере достаточно быстро.

Ходов в подземелье, обнаруженных заранее, шесть — четыре на территории поместья, и два в некотором отдалении. После падения защитного купола обнаружился еще один туннель, ведущий, судя по всему за пределы города. Где он выходит на поверхность искать не стали, незачем попусту тратить время. Маги Земли просто обрушили потолок туннеля, заблокировав тем самым неучтенный выход.

Переплетение ходов, по которому двигался отряд Коэла, отдаленно напоминало вчерашний подвальчик, но были и отличия. И не только в масштабах. Сооружение явно очень древнее, но поддерживалось в идеальном состоянии. Неизбежно появляющиеся трещины тщательно заделаны, потолки и стены укреплены от случайных обвалов местами магией, а кое-где толстыми балками. Никакого мусора и бесполезного хлама по углам. И ловушки. Продвижение вперед сильно замедлялось, но просто идти напролом нельзя. Впереди теперь двигаются маги. Они обнаруживают и обезвреживают всевозможные капканы и западни. Но время, время... Оно утекает с каждой минутой. Самое же подозрительное то, что они никого не встречают на пути. Это наводит на нехорошие подозрения, что пока они здесь копаются, им готовят более чем жаркий прием.

Так и оказалось. Если условно принять уровень земли и первого этажа поместья — за нулевой, то тот, что был напичкан ловушками — минус первый. А на минус втором нападавших уже ждали с распростертыми объятьями. Схватки были недолгими, но жестокими. На отряд обрушивались тучи смертоносных заклинаний, да и воинам прибавилось работы. Но они двигались вперед. Маги больше не жалели сил, и воздух почти звенел от переполнявшей его энергии. Избежать потерь все же не удалось, и то, что произошло с их смертельно раненым товарищем до глубины души потрясло бойцов. Двое связующих смерть немедленно попытались воспользоваться халявной силой. И умирающий человек за несколько мгновений превратился в иссохшую мумию.

Только вот любители поживиться за счет чужой смерти чересчур увлеклись. Может, были недостаточно опытны, или просто слишком жадные. Из своих-то погибших товарищей ничего не выпьешь. Они такие же посвященные смерти, а значит большая часть их силы — заемная, и возвращается со смертью туда, откуда ее когда-то забрали. Пока связующие смерть пили энергию, их атаковал маг Огня, входивший в отряд. Магом он был не особо сильным, но атаковал самым подходящим из своего арсенала в подобной ситуации — Пламенем Силы, а потому неудачники, даже не успев ничего осознать, стали пеплом. Пламя Силы — заклинание, воспламеняющее чистую, еще не преобразованную, и не усвоенную магом силу. Оно наиболее эффективно против тех, кто использует внешние источники, а пьющие смерть такими и оказались.

Отряд продвигался уже по коридорам минус второго этажа, а яростное сопротивление не стихало. Сдаваться враги не собирались, видимо понимали, что щадить их никто не станет. Если кто-то и попадет в плен, то все равно будет приговорен судом к смертной казни, и никак иначе. Раненых оставляли на месте — двигающиеся параллельно по всем ходам отряды нападавших не дадут зайти противнику сзади. А следом идут целители, куда уж без них. Благодаря такой схеме — впереди войска, а за ними немедленная медицинская помощь, на Энтаре никогда не знали по-настоящему больших потерь в войнах, когда люди воевали с людьми. Но столкновения с иными расами могли приводить к совершенно иным результатам, вспомнить хоть сражения с сиренами двухвековой давности.

И вот теперь, когда они уже подобрались к переходу на минус третий уровень, хотя и пришлось поплутать — плана минус второго этажа не было, маги отряда вдруг остановились. Просто замерли на половине шага, словно бы к чему-то прислушиваясь. Двое самых опытных магов Земли заметно побледнели. А за ними и остальные маги отряда занервничали.

— Что они там колдуют? — так удачно спаливший недавно парочку врагов, маг Огня неосознанно оттягивал воротник, словно тот мешал ему дышать.

— Не знаю, но это что-то крайне неприятное.

— И завязанное с Землей — она аж корчится от одного предвкушения того, что должно произойти, — самый молодой из присутствующих, что владел силой Земли, нервно теребил кончик длинной косы. Распространенная прическа среди магов, но нервничающего, и не умеющего себя контролировать, выдает сразу.

— Они ставят Стену, — говоривший был не молод, и в обычной ситуации справляться с эмоциями явно умел. "Что же это за Стена такая, что смогла напугать столь опытного мага?" — таким вопросом задался почти каждый воин в отряде. Но высказать его вслух никто не успел. Стены ощутимо задрожали, потолок одной из комнат, выходивших в коридор, медленно и как-то неотвратимо стал рушиться. Повсюду поднялась каменная пыль, мелкие камешки, выбитые из стен в недавней стычке, запрыгали на полу, словно отплясывая безумный танец. А потом словно волна прошла снизу вверх по камню, и все стихло. Маг Земли, сказавший про стену, устало прикрыл глаза. Слова, сорвавшиеся с его уст были как сухие осенние листья, такие же яркие и чуть шуршащие на ветру:

— Все, теперь можно не торопиться. Не знаю, какой артефакт они раскурочили, чтобы добыть такую уйму энергии, но Стена завершена. Думаю, мне стоит пояснить, что представляет собой это заклинание, упоминание о котором я встречал лишь в исторических хрониках. Стена на самом деле не является стеной, в том смысле, в каком ее представляют. Скорее это купол, и он не пропускает ничего живого. Учитывая количество энергии, которое было вбухано в заклинание, купол этот сейчас наверняка накрыл весь город, и, возможно, ближний пригород.

— То есть теперь даже эвакуироваться нельзя? А разрушить этот купол?

— Не получится. Стену нельзя разрушить. Вернее можно, но энергии на это необходимо в пять раз больше, чем на то, чтобы ее возвести. Это сложно структурированное заклинание с самовосстанавливающейся структурой и "блуждающими" узлами. То есть, просто пробив в нем дыру, мы ничего не добьемся. Но хуже того, мы даже и дыру то пробить не сможем, потому что такая система расположения основных узлов заклинания не позволяет концентрировать силу удара в одном месте — можно бить лишь по всей Стене сразу. Таким образом, нам нужно будет тратить огромное количество сил на попытку сломать весь купол разом, а он при этом будет сводить все наши усилия насмарку, восстанавливаясь. Столько энергии, чтобы его разрушить, мы не наскребем даже если сольем все силы, и вытянем энергию из всех артефактов.

— А как же обычно справляются с этим заклинанием?

— Никак, просто ждут пока иссякнет первоначальный ресурс.

— И на сколько хватит ресурса Стены, что была создана сегодня?

— Думаю, на неделю-полторы, не больше. Конечно, закачено в нее много, но и тратить заклинание, накрывшее такую большую область будет много.

— Ну нам и этого хватит. Ведь для воды Стена препятствием не будет, не так ли?

— Не будет.

— Послушайте, — в разговор вмешалась девушка, что в каждой стычке с врагом, раз за разом приголубливала связующих ледяными болтами и иными схожими подарочками от водной стихии. — Но разве в таком случае они сами смогут покинуть территорию города? Телепортом там, или еще как? Не самоубийцы же они. А значит и мы в силах повторить их путь.

— Нет, не смогут. Боюсь, что именно самоубийцы. Стена не пропустит никого живого, каким бы методом он не пытался это сделать, какой бы путь к бегству не выбрал. Вы же примерно представляете, что за личности образуют орден, а тем более руководят им. Они ненавидят людей. А потому хотят безраздельно властвовать над ними. Но если к власти прийти нельзя, то лучше угробить как можно больше народу, прихватив с собой всех, до кого сможешь дотянуться. При большом старании можно даже выжить — поставить щиты такой мощности, чтобы смогли удержать многотонную массу воды вдали от хрупкого человеческого тела. А энергии смерти вокруг будет достаточно, бери — не хочу.

— Но как же, как же..., — от такой картины, которую воображение нарисовало после слов мага, девушка никак не могла сформулировать, что же собственно хочет еще спросить.

— Поэтому мы и заблокировали возможность телепорта из этого места. Был задействован личный артефакт из личной коллекции одного из магов Земли, не буду называть его имени. Он сам хотел остаться неизвестным. Артефакт одноразовый, но очень мощный. Так что теперь нам в любом случае нужно добить верхушку ордена. А потом думать как справиться с тем, что они наворотили. В дальних углах этого лабиринта, в нежилой части, где хранятся древние магические артефакты, амулеты и талисманы, возможно найдется то, что сможет нам в этом помочь. А теперь хватит разговоров. У нас есть дело, сначала завершим его, а потом все обсудим.

И вновь сражения в узких коридорах, стычки не на жизнь, а на смерть на пути вниз. И как финал — настоящее побоище в огромном зале на минус шестом уровне, где и обнаружилось руководство ордена Связанной Смерти, укрывшееся за последними рубежами обороны. Они конечно хотели сбежать после вызова Стены куда-нибудь в город, чтобы затеряться до последней минуты, но нет так нет. Значит надо просто сражаться как можно ожесточенней. Все равно они ВСЕ погибнут. Так почему бы не посоревноваться напоследок со стихией: кто заберет больше жизней? Все отряды в итоге сошлись здесь, и тот ливень заклинаний, что пришлось пережить наверху, казался теперь легким дождичком по сравнению с тропическим ливнем. Но они побеждали.

Когда итог сражения был уже предопределен, Коэл заметил, как небольшая группа вражеских воинов и один из магов под шумок пробирается к коридору, ведущему в нежилую часть лабиринта. Он, как только представилась возможность, указал на это ближайшим стихийникам. Те, обменявшись взглядами, приняли решение.

— За мной, — коротко бросил один из магов. И десяток ближайших воинов, и Коэл в том числе, последовали за ним.

Коридор, где враги успели скрыться, уводил еще глубже под землю. За спиной отряда утихали звуки битвы — свист и грохот заклинаний, звон мечей, ругань и стоны. Впереди стелилась тишина, которая тем не менее казалась даже более зловещей. Двигались по следам достаточно быстро — маги отслеживали направление, но смогли догнать группу беглецов лишь еще четырьмя уровнями ниже. Тут, казалось, вообще не ступала нога человека. И дело не в толстом слое пыли, отчетливый след в котором теперь мог различить даже человек, не имеющий никакого понятия о тонкостях хождения по следам. И не в непонятных узорах на стенах, слабо светящихся красновато-коричневым светом. Просто сама атмосфера этого места была совершенно чужда людям, словно говоря: "Это место не для вас, уходите".

Но они не ушли. И зря. Сражение между двумя небольшими отрядами даже начаться толком не успело, как тут же закончилось. И победителей здесь не было. Стоило первым заклинаниям столкнуться, как что-то невообразимо древнее пробудилось в недрах лабиринта. Людей просто смело. Тела ломались, как куклы, сделанные из непрочных веточек, в детских руках. Огненный ветер, взявшийся непонятно откуда так глубоко под землей, легко смял защиту магов. А потом и их самих. Ледяные шипы довершили дело. Пробуждение древнего стража было совсем коротким — на большее уже не оставалось энергии. Но более чем смертоносным. Выжить было нереально. Почти. Разве что благодаря невероятной удаче.

И эта леди отчаянно пыталась помочь своему избраннику. Загородив Коэла от самого сильного порыва огненного ветра несущей балкой, и, что уж мелочиться, телами других людей, она отчаянно пыталась увести его и с траектории полета ледяных болтов, но тщетно. Слишком густо воздух был пронизан смертью. Четыре острых куска льда в теле, один из которых совсем близко к сердцу — таков был итог атаки для виконта. Но он оказался тут еще самым везучим, ведь все остальные были мертвы. Друзья, враги — силе, охранявшей древние сокровища не было дела до того, зачем они сюда пришли.

Подняться Коэл не мог. Он вообще не мог пошевелиться. А скоро и вовсе потерял сознание от потери крови. Он был еще жив, но жизнь капля за каплей покидала его тело вместе с густой красной жидкостью, что год за годом, от рождения и до смерти, неустанно бежит по кругу в каждом, кто родился человеком. Если бы Коэл был в сознании, то сквозь пелену боли несомненно почувствовал бы, что его любимая где-то недалеко. Что она, пришедшая сюда вместе с другими целителями вслед за отрядами воинов и магов, знает про беду, произошедшую с ним, и спешит на помощь. Что у него есть шанс на спасение. Наверное. Если у Светлены осталось еще достаточно сил, чтобы исцелить ТАКИЕ раны. Но он этого не чувствовал, как впрочем и боли. Хотя кто знает что лучше: надежда и боль, или обреченность без боли...

* * *

Когда с утра Светлена пересекла порог лекарского дома, мастер Диарлинг немедленно отправил ее спать. "Нечего в таком состоянии к людям даже подходить, сначала о себе позаботься", — вот и весь сказ. Благо коек пустых уже хватало — многих успели поднять на ноги за какую-то пару дней.

А в полдень все переменилось. Их ждала пусть небольшая, но война. И лекари прекрасно знали свои обязанности в этом неблагодарном, хотя порой неизбежном деле. Светлена, пусть и не входила официально в штат лечебного заведения, но, конечно же, отправилась вместе со всеми. Странное предчувствие, что сегодня решится если не все, то многое, прочно поселилось в ее душе после непродолжительного отдыха. То ли сон приснился, который она не запомнила, то ли еще что-то.... И тревога. Конечно, сражение — это всегда опасность. А тот, кто ей теперь дороже жизни — воин, и значит, опасность для него одна из самых верных спутниц. И все равно, почему же так тревожно, так муторно на душе, а в груди ворочается, нет, не холодный ком, но словно кусочек пустоты? Маленький. Вот только кажется, что он просто ждет какой-нибудь пищи, чтобы вырасти, и тогда...

Размышлять на подобные темы было неприятно, и Светлена постаралась побыстрее выгнать из головы рой беспокоящих, жалящих как крапива, мыслей и догадок. В этом ей сильно помогла работа. Сегодня всем им пришлось хорошенько постараться. Раненые, обессиленные, пострадавшие от всевозможных магических атак, проклятий связующих смерть... Лабиринт коридоров, полный боли и ярости. А прикосновение крапивы все не забывается — чешется, зудит.

То, чего девушка ждала и боялась, произошло в самом конце штурма, когда опасность уже должна бы сойти на нет. Она только перевела дух после очередного, неизвестно какого по счету за сегодня исцеления, как остро почувствовала, что Коэл ранен. Светлена знала, что любимый где-то неподалеку на протяжении всей битвы. Но определить где же точно, в столь густом потоке ощущений, что захлестывал сражающихся, не могла. Теперь ледяная боль, тупыми иглами вонзившаяся в тело, ясно подсказала направление. Но вот хватит ли изрядно растраченных сил? "Хватит. Иначе быть просто не может. Невозможно. Хватит. Хватит. Невозможно", — мысли метались по кругу, а сама девушка бежала по коридорам лабиринта вниз, туда, куда звало ее сердце.

"Нужно было позвать еще кого-нибудь из лекарей. Что он там делал так далеко внизу? И вдруг не одному ему нужна помощь? Но наверху помощь тоже нужна...Тут один, а там много. Я не могу иначе, а им выбирать", — бессвязные и беспорядочные мысли сменялись полезными, но запоздалыми, и так раз за разом. Светлена, уже четвертый раз влетающая в какую-то паутину, все бежала, несмотря на сбившееся дыхание, на ссадины и ушибы, которые успела заработать в безумной гонке со временем.

"Тупик? Нет, вон проход. Совсем узкий — завалило чем-то. Рядом, где-то рядом. Здесь. О нет...", — картина, которая предстала перед глазами девушки могла поразить кого угодно. У целителей, несомненно, со временем вырабатывается иммунитет к виду крови и изувеченных человеческих тел, но тут на нее обрушилось все сразу — кровь, боль, страх потери, рвущий душу на части, сомнения, с самого пробуждения грызущие изнутри, раны любимого, на исцеление которых, как она определила с первого взгляда, ее теперешних сил не хватит. На несколько мгновений девушка замерла. Оцепенение сковало руки и ноги, перед глазами поплыл белый туман, зазвенело в ушах, а потом наоборот, навалилась ватная тишина. Неимоверным усилием Светлена взяла себя в руки.

"Сначала убрать осколки льда. Затем остановить кровь. Потом... Когда доберусь до этого потом, тогда и подумаю. Но как же вытащить ледышки?" — пока мысли скачут как блохи, руки делают.

И вот, через несколько минут, показавшихся вечностью, Светлена поняла, что отдала лечению все. Больше она силу контролировать не могла. Включился механизм самосохранения. Природа, конечно, поступила мудро, наделив им целителей, но как же он не нужен именно в этот миг. Не давая сейчас доступа к резервным ресурсам организма, он по сути убивает ее не менее верно, чем если бы она отдала все силы Коэлу. Ведь грань, за которой жизнь пациента становится вне опасности, так и не пройдена. Если не продолжить лечение, то через пять, максимум десять минут, он умрет. А сбегать наверх и вернуться с помощью за это время нереально.

Сдаться? Да ни за что! Девушка не оставляла попыток наскрести еще хоть капельку силы, ведь возможно, именно она может стать решающей. Если для того, чтобы любимый жил, нужно совершить невозможное, то она сделает это. Попытки Светлены, тем не менее, привели совсем не к тому результату, на который она рассчитывала. Вытянуть хоть что-нибудь из окружающего мира не получалось, но под действием направленной силы стали происходить непонятные вещи. Паутинка, которой девушка была облеплена после забега, зашевелилась, будто живая. И аккуратненько стала собираться в четыре маленьких белых шарика. При этом если в паутине никакой энергии не чувствовалось, то по мере образования шариков, чем сильнее усложнялась их структура, чем больше нарастало слоев, тем большее количество силы девушка ощущала в них.

Светлене далеко не сразу удалось понять, что же происходит. Лишь через несколько долгих секунд после окончательного формирования шариков, до нее дошло чему она стала свидетельницей. А вернее, что она своими действиями вызвала из небытия.

На следующий день после первой диверсии, столкнувшей людей с сиренами, мастер Диарлинг очень подробно рассказал о Серых и о мифических Белых слезах. Об их внешнем виде, структуре силы, которую можно наблюдать находясь рядом с ними. В общем, поделился той информацией, что сохранилась в хрониках, и теми признаками, по которым маги в тот день сумели засечь активизацию Серых слез. Не было сведений лишь об их возникновении, и способах хранения артефактов так, чтобы они не растеряли энергию. Ведь о самопроизвольной разрядке любых артефактов давно известно, причем чем больше энергии, тем быстрее она уходит. Сегодня тайна хранения Белых слез раскрыта, потому что слабо светящиеся капли молочного цвета, что зависли в воздухе вокруг Светлены, несомненно, ими и были. Стечение обстоятельств, позволившее ей обнаружить слезы, почти невероятно, но слишком уж много этих "почти" вокруг в последние дни, удивляться нет больше сил. И все-таки хороша идея. Так просто, и так сложно — разделить вещь на множество частей, каждая из которых находится в энергетическом равновесии с миром, а потому ничего не теряет, а потом, сделать так, чтобы под действием направляющего потока силы части воссоединялись. Гениально.

Но сколько-нибудь долго восхищаться мудростью и находчивостью магов древности у Светлены в этот миг не было ни сил, ни желания. Просто отметила краем сознания любопытный факт, и сразу же мысли вернулись к куда более важным сейчас проблемам. Вернее, к способам их решения. Источники энергии у нее теперь есть, и, распотрошив их, она любимого вытащит, даже больше — полностью вылечит. Вот только совершив подобное, она обречет на смерть целый город, а может и не один. Эвакуация эвакуацией, а множество людей все равно погибнет по той или иной причине. О тысячах поломанных судеб и говорить нечего.

Столкнувшись с такой преградой, мысли девушки несколько мгновений честно пытались прорваться с наскока — пробить, перепрыгнуть, обогнуть вставший на пути действий барьер. А потом испуганно замерли, словно осознав, что их мельтешение здесь не играет никакой роли. Не разуму решать такую задачу. Гулкую пустоту, разлившуюся в голове, тут же попыталось наполнить множество образов, эмоций, воспоминаний. Но их хоровод тоже не мог стать помощником в этом деле. Если мысли пытались найти единственно верное логическое решение, то эмоции просто устроили беспощадную войну друг с другом, ждать результата от которой нельзя по определению. Поэтому и они были изгнаны из зоны принятия ответственности.

Что же осталось? А осталась только душа. Душа, связанная в веках неразрывной нитью истинной любви к человеку, что умирал здесь и сейчас. Душа прирожденного целителя, что разрывалась между желанием спасти того, кто ближе, и невозможностью сделать это, не убив сотни других. Душа, рождение от рождения впитывавшая в себя тяжкую ношу ответственности перед людьми, познавшая в прошлом, что значит жертвовать тысячами жизней, чтобы спасти сотни тысяч. Девушка не могла этого помнить, но суть-то не менялась. Такой хрупкий баланс, не дающий принять решение. А потом она просто поняла, что если спасет Коэла такой ценой, то никаких новых перерождений не будет. Она просто навсегда остановится, ибо дорога эта, петляющая сквозь время, заводит в тупик. И вернуться назад, чтобы свернуть на развилке в другую сторону, невозможно. Этот перекресток давал лишь одну попытку.

Светлена увидела, как исцелив любимого, она сможет вполне неплохо прожить эту жизнь. С ним вместе. Не так хорошо, конечно, как прошлые, когда им удавалось встретиться, но все же. Да, будет некоторая недоговоренность, неопределенность между ними. Но любовь легко перехлестнет эту трещину, заполнит ее, и все станет как прежде. Почти. Вот только после смерти душа Коэла отправится дальше сквозь время и пространство, чтобы вновь ожидать новой встречи. Встречи, которой не быть.

И она поняла, что подобная перспектива много хуже, чем еще несколько каких-нибудь жалких тысячелетий ожидания. Расстаться на время, пусть и весьма продолжительное, это несравнимо с вечной разлукой. Она не может так предать его, а, использовав силу Белых слез сейчас, именно это и сделает. Нет, слезы в сторону. Во всех смыслах.

Сила Жизни в который раз за сегодня обожгла ладони. Но как отдать жар собственной души, если он не хочет слетать с ладоней? А любимому становилось все хуже. "Я ведь все равно умру вслед за ним, так какая разница? Почему бы не попытаться?" — совершенно безумная идея поспорить с самой основой собственной силы родилась и быстро стала крепнуть в сознании девушки. Еще неизвестно точно что и как, но... "Это не дорога, даже не заросшая лесная тропинка, которую почти уже и не отличишь от невытоптанной травы" — думала Светлена. И пусть выбор относительно внешнего источника энергии сделан, но что мешает ей поискать иные пути.

Их нет? Значит, придется создать.

Белые слезы аккуратно сложены на видном месте. Их обязательно скоро найдут — начнут искать пропавших, а не заметить следы, что они протоптали в пыли нельзя. Голова Коэла мирно покоится на коленях девушки. А теперь сосредоточиться. Шанс исполнить задуманное очень мал. Он просто катастрофически стремится к нулю. Но сложить руки и ничего не делать — ни за что.

Изрядно потрепанный, какой-то потускневший полог удачи едва заметно встрепенулся. Он не в состоянии ничего изменить, когда нет ни малейшей надежды на успех. Но стоит появиться хоть самой маленькой возможности, и он своего не упустит — вытащит хозяина с того света.

Итак, задача: исцелить человека. Цель максимум — и он, и она должны выжить. Цель минимум — нет, потому что никакой другой результат ничего не даст. Вряд ли Коэл будет особо заботиться о своей жизни, если ее при этом не будет рядом. И это не мания величия или излишняя самоуверенность — так подсказывает ей нить, связывающая их души. Разве что Светлена сама попросит его не искать смерти. Только зачем, если это лишь отдаляет следующую встречу? Дальше — имеющиеся средства. Небольшое количество силы Жизни, которое напрочь отказывается подчиняться из-за заложенного неизвестно как далеко в подсознании, а может на уровне базовых инстинктов, запрета. Все, о других средствах забыли. Силой нужно воспользоваться. На преодоление грани, за которой скорая смерть перестанет приближаться к любимому, нужно не очень-то и много. Для ее собственной жизни вряд ли критично. Вот для дара — возможно, но эта не та плата, о которой стоит даже задумываться в данной ситуации. Значит, барьер надо либо обходить, либо ломать. Обойти не получается, пробовала. Ломать... Скорее всего если это удастся, то вместе с барьером, сдерживающим применение силы рухнут и некоторые другие барьеры в сознании. И кем она после этого будет? Потом, все потом. А сейчас действовать.

Как человек борется с комплексами, со всевозможными недостатками, теми взглядами или чертами характера, которые ему не нравятся? Путем длительного самовнушения, тренировок, маленьких и не очень хитростей. А что делать, если на это нет времени? Единственный ответ, который Светлена смогла придумать на тот момент — заставить барьер зашататься и рухнуть самостоятельно от внутренних противоречий. То есть эти противоречия внутри себя надо быстренько создать. Как говорится, нет проблем. Ситуация для этого самое то. Просто вернуть разбежавшиеся мысли и эмоции, на время "забыть" о принятом решении, и конфликт обеспечен.

Девушке было очень, невероятно, чертовски страшно. Когда почти сходишь с ума, когда чувствуешь, что твой внутренний мир трещит по швам... Но страх лишь ускорял процесс. Она будто неслась вперед по речному льду (у самого моря вода, конечно, не замерзает, но если подняться выше по течению, то можно зимой и на лыжах, и на коньках прокатиться). И каждый миг скольжения — риск напороться на трещину, споткнуться о выступ и сломать руки, ноги, шею. А тут этот лед еще и наклонили хорошенько, чтобы ехала шустрее, не пытаясь притормаживать на поворотах.

И все равно весь сумасшедший спуск-скольжение, почти полет в пропасть, она контролировала. Светлена даже сама не ожидала от себя такого, но чувствовала, что в любой момент, стоит ей действительно захотеть, и она остановится. Ее воля здесь имела решающее значение, и, как оказалось, силы воли ей не занимать.

Все. Дрожь пробежала по телу девушки. Крушение внутри себя сложно не заметить и не почувствовать. Но почему так больно? Впрочем, чему удивляться, смерть, как и рождение — это всегда боль. Сила Жизни больше не жжется. Она теперь холодная, и скорее вода, чем огонь. Если долго работать в холодной воде, то руки немеют, перестают что-либо чувствовать. Но делать дело, пусть и менее эффективно, все равно можно. Светлена ощутила все, что у нее еще осталось, всю силу до последней капельки, и с облегчением осознала, что этого достаточно. Однако она не спешила расслабляться, и была совершенно права. Просто разрушить барьер оказалось недостаточно. Нужно было выстраивать новые отношения с собственной силой, она теперь слушалась совершенно иначе. Не хуже, ни лучше — просто иначе. Тратить время на отдельное осваивание преобразованных возможностей нельзя. Пришлось совмещать.

И сила Жизни, та, что была пламенем ее сердца, потекла к ранам Коэла. Она, струясь в крови, перемешиваясь с живительной красной жидкостью, и помимо основной задачи, казалось, пыталась еще и сплести какой-то прекрасный узор внутри тела девушки. Сначала Светлена не обратила на это внимание, а потом решила не вмешиваться, и так приходится полностью концентрироваться на заживлении очень непростых ран любимого. Все, как ни странно, оказалось даже легче, чем она ожидала. Она вообще смогла провести полное исцеление, а силы казалось не убывали.

Ну наконец-то. Она добилась желаемого. Никто и никогда подобного еще не делал. Нет, о том, что кто-то исцелял вопреки внутреннему барьеру легенды ходили, иначе ей и в голову бы не пришло попробовать, но чтобы настолько успешно, да еще сохранить при этом силу — о таком она не слышала. И только после того, как угроза для жизни Коэла, по-прежнему лежащего без сознания, осталась позади, Светлена поняла, что происходит что-то непредвиденное. Узор, который сплетала измененная сила внутри нее, теперь был закончен. И он, как только теперь почувствовала девушка, был не просто для красоты. Он каким-то образом приумножал ее энергию, словно приводя в гармонию внутренние каналы. Он оптимизировал расход и получение силы. Но не только. Энергия даже качественно становилась иной, более насыщенной.

С удивлением Светлена обнаружила, что боль, которая родилась в ее сознании в момент падения барьеров, о некоторых из которых ей еще только предстоит узнать, была не болью смерти, а рождения. Рождения чего-то нового, совершенно неизведанного и непонятного, но очень гармоничного, цельного и ... самодостаточного. Она больше не целитель, в том смысле, который вкладывают в это слово в империи. Светлена видела, что это не основное предназначение ее новой силы. Силы, которая не будет являться ее по первому зову. Теперь Светлена не хозяйка, а ... партнер? Сила в какой-то миг показалась девушке полностью разумной. Но так же не бывает. Все это очень странно.

А еще сила начала менять ее. Пока совсем чуть-чуть, но дальше, как поняла девушка, будет больше. Да может ли она теперь вообще называться человеком? Сознание изменено, хотя пока это и не проявляется, тело тоже скоро будет изменено, и тут ничего не поделаешь, ссориться с силой нельзя, да и вряд ли она захочет сама усложнить себе условия существования, скорее уж улучшить.

Кто Светлена теперь? Ей только предстоит это узнать. Но страха не было. Была лишь усталость. Желание лечь на пол и хоть на минуту прикрыть глаза становилось невыносимым. С трудом перетащив так и не очнувшегося Коэла на дальний, куда более чистый участок коридора и прихватив слезки, она так и поступила. А потом уснула. Но вряд ли девушка была бы настолько спокойна, если бы могла взглянуть на себя со стороны в этот миг. Особенно глазами мага. В частности мага, помнящего древние сказки о Перерожденных, и тем более успевшего покопаться в пыльных архивах, где пусть плохо, но сохранились описания ауры этих существ.

" Мы не знаем каким путем Перерожденными становятся, а что ими именно становятся сомневаться не приходится. Почти все из них до того, как перестали быть людьми, по нашим сведениям являлись довольно известными личностями в разных магических и околомагических кругах. Мы знаем только, что они полностью утрачивают все человеческие представления о морали и нравственности, законы для них становятся пустым звуком, а сила их, страшная и непонятная, делает их практически недосягаемыми для правосудия. Исчезновение моральных норм происходит не всегда сразу, порой этот процесс растягивается на месяцы и даже года. Как отмечают аналитики, это происходит в том случае, если у Перерожденных есть какие-то достаточно сильные привязанности в этом мире, настолько сильные, что сохраняются даже после того, как от человека остается лишь тело, да кое-какие воспоминания. Все остальное отдается, как правило, на откуп силе.

Но перерождение духовное происходит все равно. Все наши попытки предотвратить этот процесс, все эксперименты потерпели неудачу. Рано или поздно Перерожденный становится чудовищем. Безумным чудовищем. Так было всегда. Поэтому приказом общего собрания магов от 2487 года объявляется обязательным немедленное уничтожение любого Перерожденного. Сделать это как можно скорее — долг каждого мага. Опознать его можно по следующим признакам..." — документы примерно такого содержания можно обнаружить в старейших человеческих библиотеках. И некоторые, пусть и далеко не все современные маги с ними знакомы.

А наверху продолжалась суета. Исчезновение небольшого отряда, и одной из целителей пока оставалось незамеченным. Внимание магов было полностью поглощено странными колебаниями энергии неизвестного типа, которые пришли непонятно с какой стороны. Все были заняты поисками источника этих колебаний. Остановиться и задуматься никто еще не удосужился. Но долго так продолжаться не могло.

* * *

Вечер и ночь очередного суетного, безрадостного, наполненного тревогой дня — впрочем, такими были все дни с момента активации людьми Серых слез, принесли Владыке сирен множество сюрпризов. Начать с того, что еще днем он почувствовал какие-то манипуляции с Белыми слезами, которые привели к тому, что Владыка стал гораздо четче ощущать близость спасения для своего народа. Он смог даже определить, где же конкретно находится противоядие, а потом был серьезно удивлен тем, что оно движется. Что задумали люди? В их благие намерения верится с трудом, но вдруг?

А потом, когда за поверхность воды цеплялся последний маленький кусочек солнечного диска, окрашивая соленые воды в багровые тона, почти уже угасшие надежды Владыки стали реальностью. Люди все-таки одумались. Действие Белых слез во многом отличается от действия Серых. И дело не только в том, что одни убивают, а другие лечат. Нет, у них разный энергетический баланс — лекарство несколько сильнее яда, и скорость распространения. Нейтрализация происходит в разы быстрее, нежели заражение. С чем это связано Владыка точно не знал, но предполагал, что остатки слез серых служат своеобразным катализатором в этом процессе. Только если обычный катализатор в химических процессах не растрачивается, то здесь он полностью уничтожается, а может просто распадается на безвредные компоненты.

На полное обеззараживание территории, которую Серые слезы сделали непригодной для сирен за три дня и две ночи, ушло всего часов шесть. Белые-то слезы сирены чувствовали, а потому могли быть уверены в безопасности тех мест, где ощущали их влияние. Оставалось только убедиться, что очищенная зона полностью перекрывает зараженную. Но сделать это они просто не успели. Исцеляющая волна накрыла народ сирен, планомерно удаляющийся все эти дни от побережья, не дав шанса ускользнуть или передумать. Вода на какое-то время приобрела странный, чуть горьковатый привкус. Местами появлялись и исчезали серебристые искорки. Это продолжалось минут двадцать. А потом все стихло. Можно возвращаться.

Полночь давно миновала, когда Хооролг приблизился к бухте, где располагался самый большой человеческий город на этом побережье. Необходимо все-таки пообщаться с людьми, пусть хоть только частично, но уяснить причины их нелепых и некрасивых, а значит противоестественных поступков. Владыка знал, что поговорить с властями города ночью не удастся. Не любят люди это время суток почему-то. Пусть, разговор потерпит до утра, а он пока просто понаблюдает за немногочисленными очагами жизни поселения, так разительно отличающимися от остального сонного царства.

Но понаблюдать не вышло. Стоило Владыке приблизиться на пару километров к череде причалов и доков, как он почувствовал чужое присутствие в одной из подводных пещер, какие обычно служили домами его народу. Около берега таких пещер немного, да и не используются они под жилье, но все же. Сначала стоит проверить, кто и зачем забрался так далеко по меркам дышащих только воздухом в чуждую им стихию.

Эта пещера была наполовину заполнена воздухом. "Понятно, почему двое людей еще живы", — но первая мысль Владыки почти сразу сменилась другой, — "Людей? Одна из них точно человеком уже не является, хотя еще недавно, несомненно, была. И как мы могли в слепоте своей не заметить рождения Маи'Эри — той, что разделила сущность изначальной силы? Только полным сосредоточением на собственных проблемах и можно объяснить этот невероятный факт. А ведь ощутил же, дурак старый, вместе с Белыми слезами еще что-то необычное в этом каменном рифе, где человечки, как и косяки разноцветных рыбок, вьются вокруг всевозможных нагромождений живого и мертвого. Да и второй на обычного человека не очень тянет. Вода не обманет дитя свое. Но точно не понять, что-то слишком далекое от водной стихии спит в этом создании".

Изучив по мере возможности необычных посетителей, Хооролг решил побеседовать с ними. Вряд ли они под водой достаточно долго, а раз так, то должны знать последние городские новости — откуда бы еще им сюда попасть? Может, расскажут что о Белых слезах. Да и засвидетельствовать почтение Маи'Эри не повредит. Стихии ей теперь подвластны в равной мере как и иные силы — каждая в отдельности и все вместе, когда они становятся чем-то большим, изначальным. Но раз Вода теперь тоже подчиняется ей, да не так, как этим самодовольным магам, то Владыка просто обязан представится.

Двое сидели на каменном выступе, что полностью поднимался над поверхностью воды. Они о чем-то тихо беседовали, когда морской Владыка вынырнул около входа в пещеру. Но разговор тут же прекратился, стоило им заметить гостя.

Как обычно сирены общались с людьми? На их языке, значение многих слов которого, тем не менее не понятно, да и огромное количество понятий, важных для сирен, просто не передаваемо с его помощью. Но люди-то вообще не могли овладеть языком подводных жителей — физиологические особенности не позволяли, а именно строение гортани. Та же Песня сирен только называется песней, на самом деле она — нечто большее, и ни один человек никогда не сможет воспроизвести подобное. Нелегкому делу общения серьезно помогали человеческие маги, стихия давала им уловить некоторые нюансы, которые порой кардинально меняли смысл сказанного. Но все равно сложности были велики.

Но с этой парочкой, лишь притворяющейся людьми, все было иначе. Сначала заговорил молодой человек. На своем языке. Как всегда Владыка уловил лишь примерный смысл — он говорил о том, что Белые слезы уже подействовали. А дальше Маи'Эри, взяв за руку спутника, утащила его под воду. И Владыка, нырнувший следом, с изумлением понял, что стихия воспринимает их почти так же, как родных детей — она дает им возможность разговора с помощью сформулированных мыслей и образов. И еще, люди не испытывали затруднений, находясь под водой, им не требовалось всплывать за глотком воздуха каждую минуту — это тоже было следствием воздействия Маи'Эри.

Разговор посредством стихии совсем не то, что обычный. Первым делом Хооролг передал собеседникам радость встречи и представление о себе — последнее ему давненько не доводилось делать, ведь Владыку сирены и так прекрасно знали. В ответ он получил два образа, которые, если присмотреться внимательнее, были частями единого целого. Возникло невероятное ощущение, что эти двое сообщаются между собой гораздо сильнее, плотнее, чем любые из народа сирен при помощи Воды. Их образы несли любопытство, некоторую настороженность и кусочки информации о себе. Представление можно считать состоявшимся.

Дальнейшее в словах выразить можно лишь условно:

— Для меня великая честь приветствовать Маи'Эри, — и расшифровывать значение слова нет никакой необходимости, ведь стихия передаст не пустой звук, но смысл сказанного. — Я сожалею, что народ сирен не предпринял попыток встретиться с вами ранее, лишь великая беда, полностью поглотившая наши мысли и чувства, может послужить оправданием этому. Я знаю, что буду невежлив (нарушу традиции), если спрошу вас о том, что стало спасением для моего народа в эту ночь, но по-другому поступить не могу.

В ответ Владыка получил емкий, многогранный и красочный образ произошедших в городе событий — о первой диверсии, сражении, подготовке к эвакуации, поиске организаторов несчастья, еще битвах. Только окончание оставалось каким-то смазанным — обнаружение Белых слез и растворение их в водах залива. Вместо четкой концовки Владыка получил прямо таки искрящийся жаждой знания образ — что из себя представляет Маи'Эри если более подробно? Каковы предыдущие владельцы этого статуса? Владыка с облегчением понял, что рождение Маи'Эри произошло буквально несколько часов назад, и в мешанине энергий от пробуждения Белых слез, сирены не смогли бы точно почувствовать это, а значит, и особой вины за ними нет. Но рассказать все то, что хранит память морского народа и его собственная необходимо. Иначе произойдет множество бед, которых вполне реально избежать.

— Маи'Эри — тот, кто разделяет сущность изначальной силы. Не повелитель ее, но и не раб, хотя многие в итоге становились такими. Контролировать изначальную силу сложно — она живая, и даже обладает самосознанием, но разум ее настолько отличается от разума любых других существ Энтары, что понять большинство ее мотивов и стремлений нереально. Изначальная сила — итог и источник всех иных сил мира, и при этом нечто большее. Она — целое, что обладает свойствами, не присущими простому объединению частей. И стихии являются ее неотъемлемой частью, потому Владыка сирен и обязан приветствовать Маи'Эри, как нового повелителя Воды. Вода способна поведать о многих ступивших на путь разделения силы, судьбы их иногда светлы, порой печальны, но всегда очень сложны.

Те из них, кто родился в первый раз среди людей, бывали и властителями, и пророками, и величайшими "магами", убийцами и героями. Но рано или поздно люди переставали понимать логику существа, что стоит на недоступной им ступени бытия. А то, чего люди не понимают, они боятся. И стремятся уничтожить. И чем непонятнее, тем сильнее страх, тем больше сил и ресурсов они готовы приложить к уничтожению тревожащего их сознание объекта. Все Маи'Эри, что изначально были людьми, мертвы. Как ни сложно уничтожить живое воплощение силы, но все-таки возможно. Задавить массой — вот универсальное оружие, срабатывающее раз за разом на протяжении многих веков.

Среди остальных народов Маи'Эри появлялись намного реже. Вроде бы у драконов есть кто-то. Среди сирен за всю историю сохранилась память лишь о четырех подобных случаях. Двое первых, прожив после второго рождения в родных водах не более пары веков, ушли. Куда — неизвестно. Третья — безнадежно полюбила человеческого мага, и после перерождения изменила саму свою суть так, чтобы стать достойной избранника. Она даже была счастлива некоторое время, но недолго. Как оказалось, она избрала слишком человеческий путь, и тем самым обрекла себя на судьбу Маи'Эри — людей. Ее убили. Четвертый жив и по сей день. Но он больше не может зваться сиреной в обычном значении этого слова. Чересчур увлеченный экспериментами, он ушел от изначальной формы так далеко, что мы не в силах больше сообщаться. Даже понять чем же он стал в конечном итоге мы не в состоянии. Какие теперь у него интересы, чем занят он — не знаю. Никаких внешних проявлений у его деятельности, если она еще ведется, нет. Все это было до моего рождения.

Сам я являлся свидетелем лишь одного рождения Маи'Эри. Это произошло среди людей уже после того, как они приняли дикий закон об уничтожении любого, кого заподозрят во владении изначальной силой. — Последнее утверждение вызвало немедленную реакцию.

— Разве такой закон существует?

— Да, уже много веков. Кажется, это что-то проясняет для вас?

— Потом мы расскажем. Продолжайте пожалуйста. — У Владыки создалось впечатление, что пара воспринимает себя только вместе. Странно, но может позже прояснится.

— Я не многое могу сказать о ней. Последней была человеческая женщина. Немолодая уже, впрочем, второе рождение может произойти в любом возрасте. Она, насколько мне известно, инициировалась отчаяньем и яростью, когда погибла ее семья по вине какого-то высокопоставленного лица, а для нее недоступной оставалась даже месть. Людям не пришлось уничтожать ее. Она, выполнив самое страстное желание — отомстить убийце, сама развоплотилась не находя смысла в существовании без тех, кого любила. Не думаю, что сила в тот момент была согласна с ее решением, но отчаявшаяся женщина как-то подчинила ее в той степени, какой удавалось единицам.

Как я уже говорил, среди Маи'Эри были такие, кто являлся равноправным партнером силы, но также и те, кто становился ее рабом или, напротив, господином. Последние заканчивали ничуть не лучше, чем первые. Видимо сила серьезно обижалась на них за такое отношение и выискивала удобные моменты, чтобы ударить в спину. Напоследок о рабах — это люди, которые возжелали слишком многого. Привлекая все большее количество силы и энергии на выполнение собственных прихотей, они в итоге не справлялись. И теряли разум. Могу я узнать теперь о том, почему вас так заинтересовало существование закона об убийстве Маи'Эри? Мне кажется, люди не сразу смогут опознать новую сущность, только-только прошедшею инициацию.

— Вы не правы. Сегодня нам уже пришлось столкнуться с исполнением, вернее попыткой исполнения, этого древнего указа. На собственном опыте так сказать. Именно из-за него мы очутились в этой пещере. — Двое передавали образы и мысли то вместе, то по очереди, но в итоге получалось вполне связное и последовательное повествование.

— До сегодняшнего дня я была целителем, но когда сила Жизни перестала мне подчиняться, а смерть все ближе подкрадывалась к самому дорогому для меня человеку, я решила сделать все возможное и невозможное, чтобы не отдать ей Коэла. Я верила в то, что у меня получится, и все действительно получилось. За несколько минут до этого я собрала, чисто случайно, ведь секрета хранения я не знала, Белые слезы. Да и вообще день выдался очень тяжелым. Не в силах справиться с усталостью, я уснула там же — в лабиринте под городом, где окончилось сражение с орденом Связанной смерти.

— Нас обнаружили спустя несколько часов. Поисковый отряд был сильно удивлен, обнаружив так глубоко под местом основных событий следы сражения и двоих спящих, но вполне здоровых людей.

— Видимо тем магам, что отправили на поиски, ничего не было известно о том, что меня нужно немедленно уничтожить, — горечь окрашивала образ, переданный девушкой, в грязно-коричневые тона, а обида добавляла кислотные желто-зеленые вкрапления.

— От довольно резкого пробуждения мы не сразу сообразили, что к чему. А за это время глава отряда решил, что рассказывать все мы должны вышестоящему начальству.

— Нам и слова вставить не дали, даже про слезы сказать не успели.

— Конечно, их тоже можно понять — нервное напряжение, враждебная обстановка, непонятная ситуация...

— Но все равно это не дело.

— Потом нас вывели наверх — прямо пред светлые очи магистра Воды Рэйини Вуарской. Она сначала была весьма дружелюбной, но и слова сказать за пределом темы не давала, а темой стал вопрос: как же мы выжили и почему все остальные мертвы. Зато через минуту она стала весьма подозрительно поглядывать на Светлену, и чем дальше, тем более напряженной и невеселой становилась.

— Знаете, у меня иногда проявлялась способность видеть чужие чувства, эмоциональный фон. И когда эта способность вновь активизировалась, мне совсем не понравилось то, что испытывает по отношению к нам магистр Воды. Страх напополам с исследовательским интересом, и легкое сожаление — "вот, мол, какая молодая, а надо устранять", мне не показались нормальными в данной обстановке. Магистр в четко приказном порядке попросила нас подождать, и отошла поделиться какими-то новостями с коллегами.

— В общем нам опять не дали возможности сообщить о действительно важных вещах. У магов весьма оригинальные способы затыкать рот. То же заклинание усиления звука наоборот, например.

— Меня настоятельно попросили пройти куда укажут господа маги.

— При этом мне категорически не понравился какой-то плотоядный огонек, зажегшийся в их глазах при взгляде на Светлену. Я сказал, что без нее никуда не пойду — не дело оставлять леди девушку после пережитых испытаний без поддержки, особенно если эта девушка — твоя будущая жена.

— После непродолжительной игры в гляделки, пошли мы дружной компанией к главному зданию магической коллегии.

— Оно расположено около берега, но не на территории порта, а в некотором удалении.

— Мне все меньше и меньше нравилось то, что я видела в эмоциях некоторых из сопровождающих нас магов. Несколько солдат, и парочка самых молоденьких стихийников просто недоумевали, а эти мыслили так, как будто врагов похуже связующих смерть изловили.

— Вся моя интуиция буквально вопила о том, что ничего хорошего нас в конце пути не ждет, а она обычно весьма точна в прогнозах.

— На подходе к зданию нас попытались банальнейшим образом скрутить при помощи магии. Я почувствовала угрозу раньше, чем в нас полетела какая-то гадость вроде мерцающей сети.

— Уклониться, зная заранее, оказалось не сложно.

— А дальше нам пришлось бежать. Зачем вся эта нелепость была затеяна мы не понимали до того момента, пока не узнали о дурацком законе.

— Убежать от отряда, состоящего из стражников и магов весьма непросто. Но тут нам сыграло на руку то обстоятельство, что половина охранников сама не знала в чем же мы провинились. Для них внезапное нападение магов на нас стало полной неожиданностью.

— В общем они так удачно путались под ногами у более образованных коллег, что успели добежать до воды.

— А почему мы бросились именно в ту сторону, надо спрашивать у Светлены. Я всего лишь последовал за ней.

— Ну, я хотела бросить наконец в воду Белые слезы. Если уж с нами творится что-то непонятное, то пусть хоть город вздохнет спокойно. Вот только очутившись около водной глади, я почувствовала нечто очень странное. Она, казалось, приветствовала меня. Раньше что-то подобное я ощущала лишь по отношению к силе Жизни.

— Так Вода встречала новую повелительницу, — с легкой улыбкой прокомментировал Хооролг. Его позабавила юность и наивность новой Маи'Эри.

— А еще мне показалось, что под водой мы будем в безопасности. Да и с дыханием у нас проблем не возникнет.

— Вот уж я сильно удивился, когда Светлена прямо с разбегу сиганула в воду, утащив меня за собой. Но испугаться просто не успел. Только отметил, как над нашими головами просвистело нечто убойное. А затем понял, что вроде как дышу. Под водой.

— Вода делится с вами необходимым кислородом, сообщая его через кожу. Такой механизм присущ всем наиболее развитым подводным обитателям. Жабры, жизненно необходимые рыбам, остаются как правило приятным дополнением, да страховкой на экстренные случаи. Хотя мне не понятно почему молодой человек также стал желанным гостем для водной стихии. Разве что она восприняла вас, как и я сейчас воспринимаю несмотря на зрительный образ, как нечто цельное. Хотелось бы узнать: в чем причина этого?

— Мне кажется причина в том, что наши души связывает истинная любовь, — образ этот почти синхронно пришел с двух сторон, от чего пара заметно развеселилась. Смеяться под водой особо не получится, но смех, передаваемый как эмоция, словно рой пестрых искорок разлетелся от них.

Пока Владыка переваривал полученную информацию, еще более невероятную на его взгляд, чем рождение Маи'Эри, рассказ о сегодняшнем дне Коэла и Светлены был завершен.

— Наше плаванье чем-то напоминало танец, — Светлена мечтательно улыбнулась.

— Правда весьма странный, когда перепутать верх и низ не так уж и сложно.

— Когда твои движения встречают непривычное сопротивление.

— Которое лишь придает им плавность.

— Когда под ногами нет опоры, и найти ее можно лишь в том, с кем ведешь очередной круг единственно верных здесь и сейчас движений. Это ведь танец?

— Конечно.

— Через некоторое время я почувствовала неподалеку эти пещеры. Словно услышала, как искажается равномерное течение воды.

— Мы решили немного передохнуть прежде, чем продолжим путь. Появляться на берегу в черте города нам не стоит.

— Особенно учитывая недвусмысленные попытки призыва водных водоворотов, ледяных игл и тому подобных убийственных штучек, обрушившихся на то место, где мы ушли под воду.

— Вам Владыка, наверное, все же стоит пообщаться с официальными властями города. Простые люди-то не виноваты в случившемся.

— А понимание — будет, — лукавая улыбка скользнула по губам Маи'Эри, и из воды соткался небольшой зеленовато-серебристый предмет, напоминающий обычную гальку, густо облепленную глубоководными светящимися водорослями. Только если смотреть не просто глазами, то становилось понятно, что это какой-то довольно странный магический предмет.

— Поговорю. Что это? И как получилось?

— Я просто захотела, — на этот раз улыбка было несколько смущенной. — А эта штучка поможет вам лучше понять друг друга.

— И куда вы собираетесь отправиться, молодые люди? — "Пока еще в большей степени люди", — думал Владыка.

— Нашей дальнейшей целью был Флангорн — в общем, восточное побережье материка.

— Я хотела развить способности целителя в академии, но теперь непонятно как нас встретят там. Да и надо ли мне туда вообще, ведь целителем я, по сути, больше не являюсь.

— Вы могли бы замаскировать ауру Маи'Эри. Думаю, именно по ней вас определили маги.

— А как?

— Просто захотите, — ни капли ехидства, как вы вообще могли такое подумать? — Может, вы погостите некоторое время у нас? — Владыка не хотел упускать такой великолепный шанс понаблюдать за ожившей сказкой, как истинная любовь. Среди сирен была легенда, очень схожая с той, что была в ходу у людей про виассу.

— Извините, но нет. Да и проблем с официальными властями империи у вас будет значительно больше если мы останемся. Они наверняка потребуют нашей выдачи.

— А как они вообще узнают, что мы не утонули?

— Маи'Эри не может утонуть, вряд ли в этом кто-нибудь станет сомневаться. А порталы, в отличие от магов, станут доступны вам лишь через несколько лет после инициации. С чем это связано не спрашивайте — не знаю. Но во всех известных случаях происходило именно так: в течение первого года все силы и стихии по очереди признают нового хозяина, затем год магии воли, которая выражается именно в "захотелось", — говоря это Владыка как-то подозрительно посмотрел на Светлену, но без намека на враждебность, скорее просто с удивлением. — И только потом всякие порталы, работа с пространством-временем. А работа с сознанием самая-самая последняя. Обычно. За данный случай не ручаюсь, слишком все необычно.

— А маги сирен тоже умеют открывать порталы?

— Умеют. Подводные. Но для исхода всего народа сирен такой способ не подходил — нужна просто тьма энергии чтобы поддерживать достаточно большой и мощный портал в течение длительного времени. А вот вам, молодые люди, я портал открыть могу, раз уж задерживаться вы не хотите. Правда где точно на восточном побережье он откроется я сказать не могу. После воздействия Белых слез вода наполнена странной энергией, она мешает точному заданию координат, — слегка нахмурившись произнес Хооролг. — Думаю, через пару дней этот эффект исчезнет.

— Нам в общем-то без разницы где конкретно на побережье Флангорна появиться. Немного попутешествуем, хоть посмотрим на земли, не принадлежащие империи. Чем там дышат, о чем мечтают. А потом устроимся как-нибудь. Только надо точно знать, что хотя бы в нужное побережье мы впишемся...

-Ну уж настолько я не промахнусь.

— Тогда наверное не стоит тянуть — восход скоро.

Вода вокруг двоих людей, что спокойно обходились без воздуха уже не первый час, начала закручиваться водоворотом. Затем потемнела, приобретая оттенок, свойственный ей лишь на самых больших глубинах. Появилось мощное течение, рождающееся и умирающее на неестественно малом для такого масштабного явления расстоянии. Прощальный образ Владыки морей Хооролга можно было расшифровать совершенно недвусмысленно:

— Удачи.

* * *

Переговоры с людьми прошли даже лучше, чем можно было предполагать — подарок Маи'Эри сделал свое дело. Все пошлые разногласия обсудили, и решили никогда более не вспоминать. Заключили даже несколько взаимовыгодных соглашений, чего никогда ранее не происходило. И люди и сирены были крайне довольны тем, как все закончилось. Два народа стали ближе друг другу, чем когда бы то ни было в прошлом — разве не счастье? Многие сотни лиц освещали в эти дни улыбки. Они происходили от осознания, что не нужно никуда срываться с насиженного места, что все просто прекрасно, и впереди их ждут лишь новые выгоды и успехи. Те, кто уже покинул город, возвращались. Не такие довольные, конечно, но все же. Им по нраву пришлось то, что можно вернуться к привычному образу жизни.

Среди всеобщего довольства для Светлены и Коэла, несомненно, особенно важными показались бы робкие улыбки на лицах Аниты Нарел и Аларика де Криэра. Улыбки, появляющиеся даже против воли — ведь несомненная грусть от пропажи родственников никуда не уходит из сердца. И все же...

Народ сирен, получивший возможность вернуться в уютные и родные дома, тоже был счастлив. Лишь немногие молодые ворчали, что их лишают славы великих воинов и воительниц. Но старшее поколение быстро объяснило ворчунам, как те не правы.

Двое оставили родной город позади. Оставили настолько счастливым, как никогда ранее. Но они об этом не знали, и еще не раз в дальнейшем переживали — успешно ли прошли переговоры между людьми и сиренами?

А пока, стремительный водоворот, унесший их прочь от дома, наконец прекратил бешеное вращение. Впереди — новая дорога, полная неведомых радостей и опасностей, удач и разочарований, сбывшихся надежд и неосуществленных планов. И двое, крепко взявшись за руки, устремились к поверхности воды.

Часть 2. Подземный закат.

Эзбрида — планета курортного профиля. 28 день 214 года от образования Союза.

— Очень хорошо Мила. Ты отлично знаешь историю Двоих, ту что донесли до нас извечные братья в Союзе — сирены. Маи'Эри и ее возлюбленный, именно так, — учитель задумчиво обводит класс глазами. — Сирены, вы несомненно это помните, как и люди когда-то, жили на Энтаре. Впрочем, Союз включает почти все расы, вышедшие из нашей общей колыбели. Только об орках у нас не осталось никаких сведений, кроме факта существования. А теперь, я порошу вас вспомнить легенду, что из поколения в поколение передается на всех восьми планетах гномов...

— Об огненном сердце гор, да? — непоседливость младших учеников не вызывает досады у старого учителя. Ведь он хорошо понимает, что убивая излишней строгостью и официальностью природную любознательность детей, можно в конце концов изничтожить и жажду знаний.

— Именно, только когда гномы произносят название этого предания, возникает уверенность, что все слова в нем должны писаться с заглавной буквы.

— А почему?

— А причем здесь Двое? — два вопроса сливаются в один.

— Если вы хорошенько припомните легенду об Огненном Сердце Гор, и сопоставите с ней некоторые факты повести о Двоих, вы многое поймете.

На несколько минут воцаряется тишина. Двенадцать молодых людей, двенадцать будущих великих магов вспоминают и анализируют. В школе принята нестандартная методика обучения. В детях всеми силами стараются не убить любопытство. Уроки не предполагают жестких рамок конечных учреждений или зубрежки. Они развивают способность думать самостоятельно.

Вот одно, второе, третье лицо озаряется пониманием. Но результатами раньше времени никто не делится, давая друзьям шанс найти отгадку самостоятельно. Четыре. Все, больше никто не понимает.

Эти четверо — Мила, Егор, он же Рыжик, Арилика и Ксандер. Они, несмотря на абсолютно различные внешность, манеры и возраст, на удивление похожи, когда дело касается учебных моментов. Смесь интуиции, не всегда великолепных, но постоянно совершенствуемых знаний, блестящие способности к анализу, ну и конечно, выдающийся магический дар — все это помогает им часто опережать товарищей. А в будущем наверняка поможет стать не просто великими, но величайшими магами. "Мне невероятно повезло с учениками в этом наборе", — в который раз думает Владимир Георгиевич.

— Догадавшихся прошу не раскрывать тайну тем, кто еще остается в неведении. Не лишайте их радости собственной победы. Обдумать все хорошенько еще раз — последняя часть вашего домашнего задания. На сегодня урок окончен.

Выйдя из класса, Владимир Георгиевич с улыбкой слушает дальнейший разговор учеников, при помощи магии само собой. И ученики о такой возможности знают. Они и сами иногда могут не хуже. Запрет, однако, нарушать никто не станет по иной причине — не раз приходилось меняться ролями и быть на месте отстающих. По опыту ученики знают: легкий ответ никому пользы не принесет. Но помочь хоть чем-то... И Рыжик берет на себя ответственное дело — пересказ легенды об Огненном Сердце Гор (вот как он теперь это произносит). Ответственность заключается в том, каким образом преподать легенду, чтобы остальные углядели связь.

— Долгое время гномы Энтары никак не сообщались с людьми. Живя в неприступных горах, отрезанных от плодородных земель Флангорна жуткими болотами...

Уроком великий маг доволен. ем неприятней беспокойство, тенью проскользнувшее в душу. Уж кто-кто, а маг должен интуиции доверять. И Владимир Георгиевич, наперекор всем планам, отправляется в информационный центр — искать причины, заставившие подсознание забить тревогу. И, как оказалось, не он один.

Энтара. Юго-восточное побережье материка. 58 день 2716 года от Второго Возрождения.

Поверхность встретила двоих людей серым небом, полным таких же серых облаков, и холодным мелким дождем. Расстояние до берега, к счастью, оказалось невелико — всего лишь метров двести. Вот только сам берег не сильно порадовал Коэла и Светлену — горные пики, подступающие к самой воде, оказались неприятной неожиданностью. Узкая полоска песка, отыскавшаяся среди утесов после пристального рассмотрения картины, была очередной удачей. "Одной больше, одной меньше. Нет, меньше не надо" — мысли виконта перескакивали с одного на другое. Эти скачки от разочарования и горечи, к надежде и радости сбивали с толку. Но Коэл все еще не оставлял попыток уложить в голове случившиеся за последние часы события — форменное предательство тех, кому готов был безоговорочно верить, и помощь от недавнего врага. К тому же плыть размышления ничуть не мешали.

Волны не были высокими. Видимо несколько скальных языков, далеко выдающихся в море, служили природными волнорезами. До берега оставалось еще метров пятьдесят, когда ноги пловцов коснулись дна. Вылезать из достаточно теплой воды под неласковый дождик не хотелось, но они и так слишком долго пробыли не в своей стихии. Кто знает, чем это может обернуться, так что вылезать придется.

Холодно, а возможности развести костер, чтобы согреться нет и не предвидится? Остается один рецепт — двигаться. И маленький пляжик, на котором даже опытный следопыт не нашел бы никаких следов, кроме птичьих, огласился смехом и возгласами:

— Догоняй!

Если детская игра может помочь "взрослым", то почему бы не сыграть. Когда еще польза и удовольствие столь охотно пройдутся под ручку, не ссорясь и не соперничая из-за самого важного для них сокровища — времени.

Дождь наконец закончился. Мокрый песок теперь изрыт следами босых ног — обувь пришлось сбросить еще при первом заплыве. Двое устало сидели на скале, радуясь объявившемуся наконец солнышку. Время, пока шел дождь, не было потрачено совсем уж бездарно. Например, пляж они изучили очень качественно. Скалы, окружавшие его не являлись сплошным монолитом. Несколько расщелин не показались перспективными, но довольно широкий карниз, взобраться на который особого труда не представляло, после первого же поворота открывал вид на узкую долину. Даже не долину, так, одно название, а на вытянутое и широкое ущелье, немного обросшее зеленью. Но так как плыть вдоль берега на северо-запад неизвестно сколько времени не хотелось, а по долине двигаться в нужную сторону вполне реально, то путь Коэл и Светлена решили продолжить с помощью этой открывшейся возможности.

До заката оставалась какая-то пара часов, хотя когда они покинули Мергу едва забрезжил рассвет.

— Нужно просушить вещи, пока еще есть такая возможность. — Коэл заботился об их со Светленой здоровье. И то, что возлюбленная может спокойно вылечить смертельные раны, а не только жалкую простуду, ничего не меняло.

Проблема не стоила особого внимания, если не учитывать того, что вещи перед просушкой желательно снять. А они одни. Пустынный пляж. И совершенно некуда спешить: не нужно бежать к больным, нет необходимости срочно кого-то спасать, никто не стоит над душой. Только теперь осознание ситуации полностью пришло к ним. И ситуация эта им понравилась. Нет, конечная точка маршрута, цель, к которой стоит стремиться, должна выглядеть несколько иначе. Но как остановка, небольшая передышка в пути, этот пляж был идеален. И пусть завтра с рассветом долг вновь позовет вперед, но ночь будет принадлежать только им двоим. Хотя, возможно, стоит поделиться ей со звездами, морским прибоем и теплым ветерком, что продолжал начатую ими игру в догонялки, и сплетал темные и светлые пряди так, как сами они сплетали взгляды, руки...

Последние закатные лучи, что солнце бросало из-за более пологих на северо-западе гор, освещали маленький пляж, обделенный до сегодняшнего дня вниманием каких-либо сил. Красноватые отблески ложились на подсохший песок, прибрежные валуны, широкий скальный карниз, плавно поднимавшийся по мере удаления от воды. Пока солнечный диск все ниже опускался меж далеких гор, лучи поднимались выше, высвечивая аккуратно разложенные на камнях юбку, блузку, рубашку, брюки... Еще чуть выше покоилась фамильная шпага в потертых ножнах, и стандартная лекарская сумка с бинтами и парой пузырьков настоек, с которой Светлена не пожелала расстаться не смотря ни на какие трудности. Бинты высохнут, настойки герметичны — путешествие сквозь пучины не способно испортить инвентарь по-настоящему хорошего целителя.

Луч попытался скользнуть еще выше, но уперся в каменный бордюр, скрывавший от его нескромного любопытства небольшую площадку, поросшую темно-зеленым мхом и вытянувшимся буквально на голых скалах вьюнком. Таким неприхотливым растениям было достаточно нежных рассветных лучей, невесть как занесенных сюда крупиц земли и той влаги, что после густых туманов оседала росой. Ни полуденный жар, ни соленые брызги сюда не попадали, а потому зеленый уголок, укрытый скалой, прекрасно ощущал себя в этом не самом гостеприимном месте.

То, что не смог высветить закатный луч, вскоре предстало перед не менее любопытными звездами. Плащ, брошенный поверх мха, и две фигуры, сплетающиеся в одну. Очередная ипостась движения — движения к новой жизни, стала новой ступенью единения для двоих влюбленных. Следующая на лестнице познания, но отнюдь не последняя. Тем, чьи души сплетены куда более плотно, чем могут переплестись руки и ноги, не было дела до человеческих условностей. Физическое единение стало для них одновременно и чем-то большим, чем то, что способны испытать обычные люди — ведь память, чувства и эмоции у них были общими в эту ночь. Но и меньшим, ведь наслаждение духовное, что подарила им нить, связавшая души, не уступает по силе физическому, оно просто иное.

Звезды любопытны, но никак не болтливы. Они не стали отвлекать двоих друг от друга уже знакомым тихим звоном, и лишь понимающе перемигивались сквозь черноту ночного неба. Стук бьющихся в унисон сердец, да неровное дыхание сплетали сегодня свою мелодию, и спрашивать лучше она или хуже других просто глупо. Все равно что спрашивать у ветра, что лучше — шелест песчинок, шепот листвы или плеск волн.

* * *

А рассветные лучики застали зеленую площадку уже пустой. Ночь, времени для сна в которой у Коэла и Светлены в очередной раз не нашлось, не принесла усталости. Наоборот, казалось энергия вот-вот выплеснется наружу, так ее было много. Хотелось летать, или, на худой конец свернуть все эти горы трубочкой, а потом вновь развернуть уже идеально ровной ковровой дорожкой перед любимым человеком. Вот только ни Воздух, ни Земля еще не признали Светлену полноценной хозяйкой, в отличие от Воды, а потому полет, как и уступающие дорогу скалы, так и оставались мечтой.

Путешествовать по горам босиком оказалось не слишком приятно. Мелкие камешки кто-то словно специально затачивал, чтобы они побольнее впились в ступни. Отсутствие воды и пищи тоже было несомненным минусом, но беспечных путников эта проблема не очень заботила. Глупо? Ничуть. Ведь Вода-то рядом. Имея под боком такое богатство, как море, беспокоиться действительно не оставалось причин. Светлена легко могла убрать из воды соль или попросить стихию выбросить им на берег кого-нибудь из съедобных обитателей. Просто есть ни ей, ни Коэлу с утра совершенно не хотелось, вот и отправились вперед пренебрегая всякой логикой нормальных путешествий.

Еще вчера примеченная долина до полудня оставалась в тени. Куда-либо карабкаться пока не приходилось. Двое шли по дну молча, и лишь улыбки, то и дело освещающие лица не хуже солнечных лучей, могли навести наблюдателя на мысли об активном внутреннем диалоге, содержание которого мало кого заинтересовало бы кроме его непосредственных участников. Мелкие неприятности, периодически впивавшиеся в подошвы, просто игнорировались.

Через четыре с небольшим часа после полудня долина разделилась. Справа вновь открывался выход к морю, только более широкий чем тот, по которому они в долину попали. А слева простирался путь, ведущий куда-то вглубь горной гряды.

Так как организм нельзя бесконечно обманывать энергией непонятного происхождения, то Коэл со Светленой вначале отправились на берег. На завтрако-обедо-ужин была рыба. Кустарник им на пути встречался редко, но набрать хоть сколько-то сухих веток для костра ума хватило, а потому рыба была жареная. Коэл, как и любой в империи, причастный к длительным морским путешествиям, всегда носил с собой "магический огонек": два кубика, которые могли быть выполнены из любого материала. При соприкосновении этих кубиков возникает искра. Заклинание не особо сложное — почти любой маг может наложить, а значит, "огонек" никогда не был слишком уж дорог, зато не испортится от воды, вот и пользовались. Носили кубики обычно в разных карманах. Это исключало возможность того, что от случайной искры загорится одежда владельца.

Пока ловили и готовили ужин, снова подкрался вечер. На сегодня оставалось последнее дело — решить, как же стоит продолжить путь завтра. Вариантов на выбор им предоставлялось много — аж два. И у каждого из них есть плюсы и минусы.

Еще вчера, после недолгих размышлений стало ясно, что Владыка закинул их на юго-восточную оконечность материка. Полуостров, полностью занятый горами, чисто номинально принадлежал Флангорну, и то только потому, что никто не пытался оспорить эту территорию. Все необходимые государству полезные ископаемые, руды, драгоценные камни добывались в другом, тоже прибрежном горном хребте, расположенном вдоль южной границы. Горы же этого полуострова, по крайней мере если не особо углубляться, не содержали чего-либо достойного внимания. А потому оставались совершенно безлюдными.

Вариант плыть вдоль берега был хорош тем, что почти полностью исключал какой-либо риск жизни и здоровью, а также гарантированно давал возможность добраться до Илорены или какого-нибудь мелкого поселка на побережье. Но он являлся ну очень медленным. Скорость передвижения под водой людей, гораздо ниже той, что доступна сиренам. Даже если прибегнуть к помощи стихии, что будет вызывать у Светлены усталость, все равно путешествие затянется на неопределенный срок. И еще один несомненно важный аргумент против — ни ей, ни ему просто не хотелось путешествовать подобным образом. Блажь? Может так, а может и нет. Сигналы интуиции такое нежелание напоминало мало, но все же.

У варианта углубиться в горы недостатки тоже присутствовали, как впрочем и достоинства. Взяв больше на запад, Коэл и Светлена быстрее смогут добраться до конечной цели — столицы Флангорна. После гор они выйдут в лес, поход по которому не представлял в их понимании особых трудностей. Целители неоднократно выбирались в довольно продолжительные походы в леса для сбора редких трав, да и Коэл не всю жизнь состоял во флоте, так что лес для него не являлся чем-то непознанным и жутко опасным. Это о достоинствах.

А недостатки заключались в следующем. В некотором риске, который всегда связан с высотой и неустойчивой опорой под ногами. Упасть и разбиться просто, особенно если себя переоценить. В удалении от Воды, хотя Светлена готова была поклясться, что множество горных ручьев снимут эту проблему с рассмотрения — просто чувствовала стихию. Холод и неизвестность маршрута. Непонятным оставалось, выведет ли их ущелье куда-нибудь, или оставит блуждать средь вершин. Есть ли дальше достаточно удобные перевалы? Пройти горы по низу предпочтительней, но если не удастся и придется взбираться достаточно высоко, то не замерзнут ли они без нормальной одежды?

Недостатков при ближайшем рассмотрении у второго варианта оказывалось много больше, чем достоинств. Но видимо логика нормальных путешествий как уснула когда-то, так и не собиралась просыпаться в головах странной пары — они выбрали именно горный путь. А может, просто путь выбрал их.

* * *

Рассвету, как ни старался он подкрасться тихо и незаметно, вновь не удалось застать путешественников спящими. И хотя в эту ночь сну были выделены почетных два часа, изумительной палитрой, что рождало восходящее светило, Коэл и Светлена любовались постольку поскольку. Они занимались подготовкой к дальнейшему пути. Каков бы ни был выбор, а погибать из-за собственной непредусмотрительности — последнее дело.

Поэтому с утра они занялись запасами, а именно рыбой. Того количества, что Коэл и Светлена совместными усилиями поймали и приготовили, конечно, надолго не хватит, но лучше так, чем вообще ничего. Рыба была завернута в самые большие листья тех растений, которые нашлись в долине и по уверению Светлены не являлись ядовитыми. С водой хуже — никакой подходящей емкости под рукой не оказалось. Не выливать же из пузырьков целебные настойки, да и слишком малы эти пузырьки были — толку ноль. Поэтому в путь отправились через пару часов после рассвета, напившись впрок, и понадеявшись на многочисленные горные ручьи.

Везение не оставляло путников. Конец столь удобного ущелья только-только показался впереди, как им встретилось высохшее русло горной реки. Оно сильно петляло и было сплошь усыпано камнями всевозможных форм и размеров, а также вело скорее на север, чем на запад. Но если выбирать между этим руслом и началом немедленного восхождения на довольно крутые и высокие стены ущелья, то очевидно, куда все-таки лучше податься.

Двигаясь вдоль пересохшей реки, Коэл и Светлена поднимались выше. Им встретилось уже несколько перспективных ответвлений с такого петляющего маршрута, но сворачивать они не спешили. Дело в том, что Светлена чувствовала воду впереди и правее, вот они и шли, доверившись голосу стихии. И оказались правы.

День, два, три, четыре. Сложно определить, сколько они проходили за день, ведь найдя очередной ручей, а однажды и целое горное озеро, Коэл и Светлена останавливались, чтобы не пришлось заниматься поисками в темноте лучшего места для ночлега. Иногда это происходило почти сразу после полудня, а в иной раз закат уже окрашивал видневшиеся вдали снежные шапки. Стоит отметить, что горы не были слишком уж высокими — тех, вершины которых покрывали снега, оказалось не много. По крайней мере, в зоне видимости. Но для путников это оставалось слабым утешением. Русло реки, по которому они двигались вперед, возвращаясь после каждой стоянки, не прекращало помаленьку подниматься, и набираемая высота делала путешествие все менее приятным — становилось холодно.

Но начать мерзнуть по-настоящему Коэл и Светлена не успели. Случай, вмешавшийся в их планы, определил дальнейший маршрут. Такой, какой они не могли даже предположить.

Это произошло на седьмой день после того, как они удалились от берега — прошла почти неделя. Сначала последовали две не слишком приятных неожиданности — иней, посеребривший с утра валуны, и мощный обвал, перегородивший привычную уже дорогу. Обвал, видно, произошел не вчера и даже не месяц назад. Река не пересохла — просто нашла себе новое русло, а нагромождение камней послужило надежной плотиной. Куда идти дальше было совершенно не ясно.

Временное решение — вернуться к ближайшей развилке и пойти в другую сторону привело к неожиданным результатам. Свернули, прошли немного, уперлись в довольно крутой обрыв.

Вот только он оказался не тупиком, а порогом.

— Ну что, идем? — полюбовавшись некоторое время открывшимся пейзажем, предложил Коэл. Путешествие сильно утомляло их, не столько физически, сколько морально — бесконечная неизвестность впереди. Вот и брали они со Светленной небольшие паузы в подобных ситуациях — красота природы благотворно влияла на душевное равновесие.

— Подожди. Слышишь?

Действительно, снизу начали раздаваться какие-то невнятные звуки, и они приближались. Топот, громкие хлопки непонятного происхождения. Звон, крики — там шло сражение. Коэл лег на край обрыва, и только тогда увидел небольшую площадку, что располагалась под обрывом. До нее было метров шесть, но как можно спуститься — непонятно. Склон практически вертикальный, даже скорее скошенный назад, а площадка вообще является продолжением какой-то ниши или пещеры в скале, и самый ее краешек находится почти вровень с краем обрыва.

Светлена заглядывала вниз, стоя на коленях и роясь в сумке. Коэл хотел сказать ей, что столь неустойчивая поза опасна, но не успел. На площадку резво выбежали два человека, а вслед за ними какой-то невиданный зверь. Чем можно помочь в такой ситуации, не имея ни лука, ни арбалета? Оказалось, многим. Для начала — отвлечь внимание тварюшки криком. А потом вниз полетел пузырек, извлеченный Светленой из сумки, и, с хрустом разбившись о голову зверя, заставил его шерсть вспыхнуть веселым синеватым пламенем. Утробный рев огласил окрестности. Люди внизу тоже времени даром не теряли. Слаженно и быстро проделав с металлическими палками, которые держали в руках, какие-то манипуляции, они направили их на зверя. Опять хлопки. Рев прекратился, зверь остался лежать на камнях. В его затылке, который он теперь демонстрировал небу и расположившимся на краю обрыва путешественникам, красовалась пара дырок.

Один из тех, на кого напал странный зверь, немедленно бросился куда-то вглубь скалы — должно быть там все же пещера, и очень глубокая. Второй повторил манипуляции с оружием, а что это оружие теперь сомневаться не приходилось, и только после этого попытался разглядеть, откуда пришла помощь. Особого успеха он в этом не достиг — неудобно стоять на краю задрав голову и высматривая неизвестно что.

— Как будем спускаться? — в том, что спускаться стоит Светлена не сомневалась.

— А у тебя нет для этой цели чего-нибудь столь же полезного, как тот взрывающийся пузырек для атаки на крупных зубастых хищников?

— Он не взрывающийся, просто при контакте с воздухом Сцеритовая настойка высвобождает излишки энергии, которые были закачены в нее при изготовлении. А так как сущность ее — огненная, то и проявляется это в форме пламени. Оно иссякает довольно быстро, и целители обычно просто выжидают пару минут для верности, а потом уже применяют настойку по прямому назначению.

— Жаль конечно, я то уж понадеялся, что у тебя имеется какое-нибудь зелье, которое застывает прочной веревкой, при непродолжительном контакте с воздухом. — Взгляд, полный возмущения, стал ответом на его шуточки. Но обиженно-негодующее выражение на лице Светлены, как и серьезное, что Коэл старательно изображал все это время, долго не продержались. Смех легкой волной пронесся над обрывом, смывая усталость и напряжение.

К счастью, веревка нашлась у человека, что находился внизу. Один ее конец он обмотал вокруг небольшого камня, и закинул наверх.

Без особых приключений Коэл и Светлена спустились вниз. И обнаружили, насколько сильно они ошиблись, назвав тех, кому довелось помочь, людьми. Больше всего те соответствовали описаниям легендарных гномов, но сравнить описание и реальных разумных, представших перед путниками, все равно, что рассказ о подводном мире и сам мир. Вроде бы все верно, даже многие детали подмечены, но не хватает ощущения целостности, приспособленности всего вокруг к определенным условиям. Это не удивительно, ведь живя на поверхности сложно представить ту или иную ситуацию, что может произойти под водой. А если и представишь, то чисто умозрительно. Отсюда и ускользающие мелкие черты, без которых картина никогда не обретет глубины и смысла. То же и здесь.

Как хроники описывают потерянный народ гномов, который, по легендам, ушел неизвестно куда более четырехсот лет назад? Средний рост — полтора метра. Телосложение напоминает человеческое, но гномы куда более коренасты и сильнее обычного человека в два раза. Жесткие, как проволока, темные волосы, покрывают голову и большую часть лица. Еще в описании говорится о глазах — при нормальном освещении почти такие же как и у людей, только радужка больше, в темноте они загораются желто-зеленоватым светом, что по легенде дает гномам возможность видеть даже в полной темноте.

Реальные гномы оказались не совсем такими, как в описании. А что перед ними гномы, Коэл и Светлена сомневались тем меньше, чем дольше рассматривали приземистые фигуры — второй вернулся и с любопытством оглядывал помощников. Сверху обмануться действительно было просто, но вот вблизи — нет.

Первое, что бросилось в глаза Светлене — совершенно нечеловеческое строение кистей: очень широкие, они в расслабленном состоянии оставались, казалось, полностью прямыми, включая большой палец. Лопаты, да и только. Но впечатление не совсем соответствовало истине. Виной тому отчасти была ширина пальцев, но в большей степени плоские заостренные когти, даже на вид очень прочные. Тем не менее, держа странное оружие, гномы ясно демонстрировали, что с противостоящим большим пальцем у них все в порядке, да и острые украшения не мешают точным и координированным движениям.

Коэл отметил про себя полное отсутствие шеи. Хотя может ее просто невозможно разглядеть под шапкой волос. У обоих гномов была одинаковая прическа — очень короткая косичка сзади, и точно такая же, заплетенная из бороды, спереди. Усы с бородой просто сливались. Так, хотя волосы вроде бы стянуты, но все равно разобрать присутствует ли шея не получалось.

Долго разглядывать себя гномы не дали.

— Кто вы, и что здесь делаете? — на довольно чистом языке людей, общем для всех человеческих земель, спросил тот из них, что куда-то уходил. Голос у него оказался довольно низкий, и при этом приятный. Легкий акцент присутствовал, но показался сущей мелочью по сравнению с тем, что гномы еще существуют, что их можно встретить фактически на территории людей, да и вообще они владеют языком расы, с которой давно не контактировали.

— Коэл де Криэра, — легкий поклон выполнен чисто автоматически, как будто знакомится он с представителем аристократической семьи. Хотя по одежде и не скажешь, но все может быть, интуиция дама серьезная, а ее советы иногда даже слишком легки.

— Светлена Нарел, — то ли голос интуиции вообще не был услышан, то ли намеренно проигнорирован, но девушка продолжала с любопытством разглядывать собеседников, видимо, пытаясь найти еще интересные анатомические особенности. "Строение ребер у них, что ли иное? Так не разберешь, нужно изучать более детально, но все равно выглядит подозрительно", — примерно такие мысли можно было прочесть в ее изучающем взгляде.

— Мы путешественники. Правда, эти горы не являлись нашей целью. Наш корабль потерпел крушение в Восточном море. Корабельный маг попытался открыть портал к берегу, но то ли нам так не повезло, то ли по каким-то причинам раскидало всех пассажиров, но мы оказались в воде рядом со скалистым берегом. — По безмолвному соглашению Коэл рассказывал наиболее похожую на правду, и при этом хоть частично соответствующую реальному ходу событий историю. Ну нельзя же первым встречным поведать о том, что их перекинул сюда Владыка сирен.

— Мы обдумали ситуацию, и решили, что находимся на территории Флангорна — вряд ли силы портала хватило на действительно большое расстояние. Вот теперь идем по направлению к обитаемым территориям. Возможно, вы знаете удобный путь к людским поселениям, а то мы заблудились. — Последний факт скрывать глупо — поблагодарят и прости-прощай, идите куда шли, а так может и помогут.

Гномам вежливость тоже оказалась свойственна:

— Дромдор хар Оргрион, — представился все тот же гном. Второй продолжал молчать, и был представлен спутником.

— Орлиргор нард Оргрион, мой племянник. — Старший, как оказалось гном — о возрасте судить было довольно сложно, осматривал новых знакомых с явным подозрением. Еще бы, ведь у них не было ни припасов, ни инструментов. Даже обуви, и той не было! Те еще путешественнички, а в горы уже довольно далеко забрались.

— Простите, вы ведь гномы, не так ли? — Светлена решила не терять времени на пустые реверансы, и уточнить все интересующие вопросы сразу. А то потом мучайся — правильная догадка или неправильная. — Значит именно сюда вы ушли четыреста лет назад?

— И с чего такой вывод леди? Может мы тоже путешественники, — последнее слово Дромдор особо подчеркнул.

— Хотя бы с того, что нигде больше в мире люди с вами не сталкиваются. Извините мое, возможно излишнее, любопытство, но как целитель я просто не могу не поинтересоваться...

— Целитель?! — младший, наконец, подал голос, оказавшийся довольно звонким. Дядя бросил раздраженный взгляд на племянника, но смолчал — пусть уж говорит. — Вы не могли бы помочь нашим друзьям? Эта тварь напала внезапно, и...

— Конечно я помогу, ведите, — если мгновенно вспыхнувший энтузиазм в лечении незнакомых личностей и насторожил гномов, то они этого не показали. Видимо помощь действительно требовалась серьезная.

— Сюда, — Орлиргор поспешил ко входу в пещеру, указывая дорогу. Светлена и Коэл быстро переглянулись. Никакой опасности не чувствовалось. Поэтому девушка поспешила за проводником. Коэл же остался вместе со старшим в родственной двойке. И с тушей зверя, убитого неизвестным оружием. Именно последняя и была целью маневра по разделению. Странный зверь притягивал к себе внимание молодого человека.

Воспользовавшись повисшим молчанием, Коэл подошел поближе и принялся пристально изучать хищника. На результат безумных экспериментов, что недавно довелось наблюдать в лаборатории связующих смерть, этот экземпляр не походил совершенно. Там присутствовали монстры, порожденные больным воображением людей, чьей целью было не столько быстрое и эффективное убийство окружающих, сколько дикая паника, вызываемая одним видом чудовищ. Здесь все было предельно функционально. Когти, без сомнения острые и весьма длинные, не мешали зверю быстро перемещаться. Зубы, хоть и довольно устрашающего вида, не загибались под дурацкими углами, не шли в несколько рядов. Правда и чешуи, отражающей магические атаки, тоже не было. Но, как известно, нет предела совершенству, и только природа в создании живых существ шаг за шагом стремится к идеалу. А люди, увы, далеко не последние на этой лестнице. Утешает только то, что остальные разумные расы созданы еще раньше. Правда невольно закрадывается сомнение — а только ли природа потрудилась, например над сиренами. Или драконами.

Продолжая осмотр, Коэл отметил неравномерную окраску шерсти — почти черная, она кое-где заметно алела. Это не было грязью или кровью, просто странный оттенок отдельных волосков создавал такую картину. Кровь была нормальная — красная. Когда тварь только выскочила вслед за гномами на площадку, Коэл отметил, что высотой в холке она велика — совсем немного уступала своим жертвам в росте. С теми из зверей, которых молодой человек знал, эту тварь роднило лишь общее строение — голова, туловище, четыре лапы, хвост. Хвост, кстати, оказался очень коротким — то ли обгрызли его, то ли от рождения такой, непонятно. Такое сочетание форм пасти, лап, ушей не встречалось Коэлу ранее, но он должен был признать, что смотрится оно вполне гармонично. Но даже пристальный осмотр не дал понять, что же его так привлекало в этом звере, вызывало любопытство. Разве лишь то, что зверь был почти совершенен — легкое сожаление от гибели подобного экземпляра чуть шевельнулось где-то внутри. Зато осмотр вновь напомнил о необходимости поинтересоваться, что за оружие использовали гномы.

— Могу я узнать как вам удалось убить этого зверя? — намеренно уменьшая конкретность вопроса, Коэл рассчитывал сначала получить хоть какие-то общие сведения.

— При помощи шесих конечно. — На этот раз удивление оказалось взаимным. Дромдор поражался, как человек может не знать таких простых вещей, а Коэл припоминал легенды, где вроде бы фигурировало такое название. Но если люди знали о смертоносном дальнобойном оружии, то почему сейчас все забыто?

— К сожалению, мне не известен этот тип вооружения.

— Весьма странно молодой человек. Гномы в свое время открывали тайну его изготовления людям.

— Боюсь, сегодня эти знания утеряны. А ваш народ должно быть очень долго не покидал гор, раз вы не в курсе произошедших изменений.

— Да, это так. Мы осознанно выбрали изоляцию. — Тут гном смолк, не желая вспоминать причины, сподвигшие его народ к исходу. Но легенды людей как раз эту причину и сохранили — среди гномов почти не было магов, а если рождались один — два в поколении, то всегда принадлежали Земле. Малая численность и узкая специализация не давали им на равных конкурировать с магической элитой других рас, хоть тех же людей, а это, в свою очередь крайне отрицательно влияло на условия жизни всего народа.

— Вы не могли бы поподробнее объяснить, как действует и за счет чего работает этот шесих?

— Во-первых, шесих это она, молодой человек. А во-вторых, я расскажу вам о ней тогда, когда вы объясните, каким образом до сих пор живы, забравшись далеко в горы и не имея никакого снаряжения.

— Тут нет ничего особо секретного. Дело в том, что моя невеста, — Коэл счел необходимым явно обозначить взаимоотношения со Светленой, и хотя ближе к истине было бы сказать "женой", но по законам до венчания в храме этого делать нельзя, — недавно прошла посвящение Воды. Как следует управлять она ей еще не умеет — никто не учил, но почувствовать на расстоянии ручей или вытолкнуть на берег рыбку другую, способна. За счет этого умения и живем последние семь дней. Сами понимаете, никаких иных припасов после неудачного перемещения нам взять неоткуда, а обувь пришлось сбросить, чтобы добраться вплавь до берега.

— И целитель, и маг Воды?

— Да, Светлена вообще очень разносторонний человек.

— Идем-ка, — гном поманил Коэла за собой в пещеру. Через несколько десятков метров они дошли до места нападения, где Светлена обрабатывала раны удачливому товарищу парочки гномов. Почему удачливому? Потому что скоро он будет на ногах, а вот еще двое, лежащие неподалеку, уже никогда не встанут.

— И какие у вас дальнейшие планы молодые люди? — поинтересовался Дромдор.

— Мы надеемся на вашу помощь, уважаемые.

— Хм. Я думаю это дело должно решаться на Совете Закатного Града, нашей столицы. Отсюда до нее близко, за пару дней доберемся. Старейшины скажут, можно ли вывести вас отсюда, и если да, то как обеспечить чтобы вы не рассказали остальным людям о нынешнем месте обитания нашего народа. Вы согласны?

Коэл и Светлена даже переглядываться не стали, и так ясно, что без помощи они вряд ли из этих гор выберутся. Да и посмотреть, как живет легендарный народ, очень хочется.

— Мы согласны, уважаемый Дромдор хар Оргрион. Но ваш раненый товарищ должен поспать хотя бы несколько часов, пока идут восстановительные процессы.

— Да, мы тоже не готовы двинуться в путь так сразу. Наши погибшие друзья нуждаются в достойном погребении, да и таркри нужно сжечь, эти твари очень живучи.

— А что, тот зверь способен зарастить две дырки в голове? — Светлена не могла унять любопытства.

— Они еще и не такое могут, — хмуро пробурчал себе под нос младший гном, за что удостоился осуждающего взгляда родственника.

Так через несколько часов со всеми делами было покончено. Но для отправления в путь поздновато, и выход оказался отложен до утра. В пещере развели костер. Коэл и Светлена, прежде чем окунуться в таинственную атмосферу мерцающего пламени и длинных разговоров, а то, что беседа с гномами будет насыщенной, ясно, еще раз вышли на площадку под обрывом. Уже высыпали звезды, такие большие и близкие, что протяни руку — лягут на ладонь.

Двое стояли и смотрели на бесконечно близкие и далекие одновременно драгоценности, что каждую ночь щедро дарит нам небо. Мысли Коэла, хоть и пронизанные восхищением, оставались прямыми: "Интересно, понравился бы Светлене такой подарок, как звезда — сияющее чудо, что только и способно поспорить с блеском ее глаз". А мысли самой девушки блуждали по каким-то прихотливым траекториям. Если следовать за мыслями, как по воображаемым линиям, соединяющим звезды в созвездия, то в самом потоке ничего не различишь, зато на поворотах можно уловить яркие переливы вспышек. Среди таких сияющих искр находились мысли о любимом, предвкушение знакомства с городом гномов, некоторые планы, надежды и, конечно, мечты о том, какое место она хотела бы видеть своим будущим домом. "Светлое и далекое. Как звезды" — промелькнуло в глубине ее сознания.

* * *

Эхо множило тихий треск костра, а красноватые отблески, что ложились на лица, создавали таинственную и какую-то нереальную атмосферу. Сами собой вспоминались старинные легенды, былые союзы и раздоры двух народов вереницей проходили перед глазами. А в танце пламени, казалось, можно различить сражения и пиры давно минувших дней.

Дромдор рассказывал людям об исходе своего народа, о былом величии гномов, но почему-то упорно отмалчивался, когда речь заходила о дне сегодняшнем. Нет, на прямые вопросы он отвечал, как правило "да" или "нет". Но развить тему отказывался. А задавать вопросы наугад можно до бесконечности — какие же у гномов возникли проблемы все равно не угадаешь.

В свою очередь Коэл и Светлена поведали гному о том, что же творится в большом мире. Рассказали, разумеется, и о конфликте с сиренами. Но главное о том, что за легенды ходят теперь о гномах среди остальных рас.

Опасность, о которой путники раньше не подозревали, сделала необходимой такую меру предосторожности, как ночное дежурство. Светлену к этому привлекать не стали и караулили в три смены — сначала Орлиргор, затем Коэл, а последним Дромдор. Но никто их не потревожил, и утро успешно прокралось мимо мирной кошки-ночи прямо к ожидающим его людям. И не людям.

Раненый гном очнулся с рассветом. Хотя после лечения правильнее было бы сказать проснулся, потому что бессознательное болезненное состояние сменилось вполне здоровым сном. Идти он мог, а потому после легкого завтрака, полностью состоящего из запасов гномов, они впятером отправились к Закатному Граду. Последнего из гномов звали Бронрик нард Хрирорд. Родственником Оргрионов он не являлся, и вообще оказался весьма замкнутым и молчаливым. Историю помощи в борьбе с таркри выслушал недоверчиво покивав головой, но с необходимостью представить людей совету согласился.

— А почему у вашей столицы такое название? Ведь как я понимаю при ее основании вы рассчитывали на возрождение, а никак не на закат? — Светлена задала занимавший ее вопрос после получаса продвижения вперед, прошедших в молчании. Углубляться внутрь скалы оказалось не слишком приятно, да и последние воспоминания о подземных переходах не вызывали радости, так что беседа — вполне естественный способ оживить атмосферу. Правда гномам узкие переходы на нервы не действовали, но и разнообразить себе жизнь они не отказались.

— Дело не в том, с какой целью город строился. Просто Закатный Град расположен в горной долине, стены которой буквально усыпаны редкими полудрагоценными камнями — закатными иритами. На солнце они кажутся черными, не особо выделяясь на фоне остальных пород, но вот ночью... Вбирая солнечный свет, ириты отдают нам его в темное время суток, наполняя долину переливами всех оттенков красного, как будто продлевая закат. В середине лета, когда дни длинны и солнце особенно щедро делится с нами лучистыми улыбками, ириты очень хорошо успевают зарядиться. И тогда кажется, что закат в нашей столице и вовсе сливается с рассветом. — Орлиргор с гордостью рассказывал о доме.

— Но почему все же закатные, а не рассветные скажем? Ведь если иллюминацию создают камни, то наверное сложно отличить одно от другого.

— Нет, перепутать невозможно. Придем — сами увидите.

— А разве добыча иритов не проводилась, особенно если они такие редкие? — Коэл решил поддержать тему. Ответил ему Дромдор:

— Нет. Еще когда наши предки только наткнулись на этот дар природы, был введен строгий запрет на порчу такого удивительного места. Потом неподалеку обнаружили месторождение иритов, небогатое, но для изготовления множества декоративных поделок и украшений, да всевозможных светильников хватает. А естественный храм солнца стал нашим домом, на стены которого ни один гном посягать не станет.

Затем последовал обещанный рассказ про шесих. Как он изготавливается Светлена и Коэл конечно не узнали. Но все услышанное давало обширную пищу воображению — каков же город народа, придумавшего и воплотившего в жизнь такие необычайные, по сути никак не связанные с магией разработки. А ведь магия — основной источник и одновременно главная цель развития современных ученых, даже если они сами магами не являются.

Туннель петлял и ветвился, но гномы уверенно шли вперед. Настоящий лабиринт, в который превратился прямой поначалу путь, их ничуть не пугал — то ли все вокруг знакомо, то ли просто хорошо ориентируются в каменной толще.

Еще до полудня спуск, начавшийся на второй час пути, сменился ощутимым подъемом. А потом и вовсе вывел пятерку путников на узкое скальное плато. До наступления темноты они еще дважды проходили подобным образом прямо сквозь горы. На ночлег остановились под открытым небом в совсем крошечном ущелье, где тем не менее весело звенел ручеек. Орлиргор и Бронрик выглядели недовольными таким выбором, и явно рвались продолжить путь, но Дромдора ослушаться не посмели.

— В чем дело, что не так с этим местом? — Коэлу недовольство гномов в очередной раз напомнило о большом количестве опасностей, о которых они со Светленной не имели представления.

— Все здесь так, — Дромдор не стал скрытничать. — Просто мы прошли за день несколько больше, чем рассчитывали, и до города осталось совсем чуть-чуть. Вот эти безответственные юнцы и хотят продолжить идти в темноте.

— Мы не безответственные, — немедленно заявил Бронрик.

— Мы не юнцы, — восклицание Орлиргора практически слилось с первым высказыванием.

— Просто если не делать остановку, то к полуночи мы уже доберемся до места.

— Что, домой так сильно охота, что готовы голову по дороге потерять? Да так и нагрянуть потом к родне в гости? — это несколько запальчивое высказывание гнома хотя и осталось непонятным, но вызвало неясную тревогу. Как можно ходить без головы? Или и тут объявились какие-то личности, заигрывающие со смертью?

— Но ведь... — тут Бронрик на пару секунд примолк, а затем возобновил речь уже на языке, которого Коэл и Светлена не знали. Очевидно это и есть родной язык их народа.

Спор продлился недолго, и видно было, что все "неопровержимые" аргументы молодого поколения с треском разбились об одно единственное тихое высказывание Дромдора. Гномы притихли, а люди погрузились в задумчивость. Развели костер, поужинали — все практически в полном молчании.

— А все-таки странная здесь какая-то вода, — слова Светлены, разившие тишину, у гномов вызвали недоумение — на вкус вроде ничего такого, а у Коэла согласие. Правда, кивая, он подтверждал не столько странность воды, сколько непонятное ощущение, что появлялось у него при приближении к ручью. Чем-то оно напоминало то, что предшествовало знакомству с местной хищной фауной. Но связи вроде бы никакой, так что рассуждения на данную тему можно пока отложить.

— Странная? Она не должна быть опасна, тут не редко останавливаются охотники и такие ловцы удачи как мы, и жалоб до сегодняшнего дня не было.

— Да нет, она не опасная, просто странная. Как будто след какой-то. Живого существа, но не человека, гнома или зверя какого. Вспоминается этот ваш таркри. Но все же не совсем то. Кстати, не хотите рассказать подробнее что это зверь такой живучий? Нет? А тогда может о том, что за удачу вы ловили удалившись от дома?

— Собственно мы уже возвращались. Малые отряды вроде нашего часто отправляются на поиски неизвестных месторождений. Это сложно, и теперь... ну то есть вообще, опасно. — Бронрик чувствовал себя обязанным девушке, а последний вопрос показался гному довольно безобидным. — Но если отряд находит залежи чего-нибудь достаточного редкого, то все окупается. Например где-то с полгода назад отряд Каргора ирд Торда наткнулся, причем не слишком и далеко от города, на чудесное месторождение искритов. Камни там прекрасного качества, а их фокусирующие свойства вообще выше всяких похвал... — гном явно несколько замечтался. Видимо рассказанный случай уже стал образцовым, как явный показатель существования легкой удачи. Авантюристу нужно поддерживать веру в успех. А профессия тройки явно имела рисково-авантюрный дух.

"Интересная оговорка. Теперь опасно. Нет, определенно необходимо выяснить, что же происходит у этих затворников. В конце концов, что бы это ни было, оно точно также может угрожать и нам со Светленой, а значит, нужно раздобыть побольше информации, чтобы встретить опасность во всеоружии".

Второй вечер Светлена посвятила выспрашиванию у гномов всего, что касалось рас, населяющих Энтару. Официально с людьми общались лишь сирены, да с орками волей неволей пересекаться приходилось — это настоящая гроза северных вод, подобная по мощи и неумолимости разгулу стихий. Даже хуже, ибо со стихией корабельный маг еще может как-то договориться, а вот в орками — нет. Но не зря же среди людей упорно ходили сказки про эльфов, драконов, айри, болотных стриках и пустынных косси. И всех их даже вроде бы изредка видят, правда немногие из очевидцев заслуживают доверия. В общем девушка решила, что с гномами, как старшей чем люди расой, таинственные народы могли общаться более тесно. И оказалась права, пусть и только частично.

С рогатыми косси, драконами, сиренами и орками гномы никогда особо не пересекались, а вот с остальными в свое время общались плотно. Собственно со стриками они торговали помаленьку до сих пор. Эти разумные сильно напоминают ящериц во всем, кроме строения черепа, и ходьбы на двух ногах. Правда бегать на четырех конечностях у них зазорным не считается, и в ситуациях, когда это удобнее, они так и поступают. Стирки, также тайно, как гномы в горах, живущие в глубине болот, расположенных тоже во Флангорне — прям заповедник какой-то, закупали оружие и инструменты. А продавали они многие типы продовольствия, чудесную ткань, сделанную словно бы из тончайшей паутинки, да много всего разного.

Айри — большие белые птицы. Они могли использовать стихию Воздуха настолько хорошо, что она по сути заменяла им руки — полный контроль над мельчайшими деталями. Раньше айри свободно парили меж привычных гномам горных пиков, оседая в укрытых от мира долинах, но это было давно. Жив ли еще этот странный народ неизвестно, так как по неведомой причине они три сотни лет назад покинули родину. Бронрик упомянул о существовании легенды, которая говорит, что оказался нарушен какой-то из великих законов айри, и поэтому они не могли оставаться далее в месте своего позора. Но в чем действительно дело, и каковы их столь высоко ценимые законы — никто не знает.

А с эльфами гномы, как и с людьми ранее, то дружили, то воевали. В общем сложные были взаимоотношения до того, как эльфы исчезли. Исчезновение длинноухих является тайной и сегодня. Просто в один из дней, не особо прекрасный, но и вроде не самый ужасный в истории гномов, торговцы (тогда царил мир) нашли все города эльфов заброшенными — опустевшие улицы, дома, где уже скопилась пыль и даже тканевые обивки как будто повыцвели. Это казалось тем более странным, что такое запустение и даже обветшание не могло наступить за какую-то пару дней, а разница в посещениях составляла именно столько. Загадка.

Светлена расспрашивала Бронрика, который наконец разговорился, о всяких подробностях, интересных деталях. Особенно ее интересовали стрики — вдруг придется пересечься в странствиях, например, выбираясь из этих гор. Сон с трудом отстоял у занимательной беседы несколько положенных часов. О часовых не забыли и сегодня, но разделенная уже на четверых, ночь дала возможность более-менее выспаться всем.

А утром компания продолжила путь. От нетерпения Бронрик с Орлиргором чуть ли не подпрыгивали. Последний участок пути опять проходил в толще горы. На законное удивление людей — почему же им до сих пор никто не встречается, раз до города осталось немного, Дромдор пояснил, что туннелей, по которым можно покидать город очень много. А тот, по которому они двигаются сейчас, является непопулярным — выводит в редко посещаемый район, да и вообще не слишком удобен.

— Стоило бы конечно задержаться, и войти в долину на закате, — за такие слова Дромдор получил пару весьма неласковых взглядов от товарищей. — Но мы так поступать не станем. Оценить по достоинству красоту и величие Закатного Града, я считаю, можно и днем. Только днем еще можно собрать Совет, а если прийти вечером, то придется все откладывать до утра.

"Занятно, куда все-таки так торопятся Бронрик и Орлиргор? Ведь их поиск можно смело назвать неудачным — потеряли двоих товарищей убитыми, ничего не нашли... А ничего ли? Ведь месторождение с собой тащить не нужно, максимум пару образцов. Но тогда почему не особо торопится Дромдор? Просто не показывает? Действительно считает этот участок пути опасным для прохождения в темноте? Хотя никаких сложностей — ни обрывов, ни подъемов здесь нет. Опять загадка" — Коэла настораживали детали в поведении гномов, которые он не понимал. Надежда, что все разъяснится само собой, потихоньку таяла, а решимость докопаться до истины, наоборот, крепла. Он чувствовал, что эти загадки важны для него, но почему — не понимал. "Может хоть этот их Совет прольет свет на происходящее? И что гномы могут решить в отношении нас со Светленой, если не придумают достаточно убедительных средств подтвердить, что мы не станем болтать о них на каждом углу? Сложно угадать, но готовиться следует к худшему варианту развития событий, а значит, все опять упирается в сбор информации".

Очередной поворот, и пятеро путников вышли на открытую площадку. Перед ними расстилалась обширная долина, окруженная с трех сторон неприступными скалами, а с четвертой — на востоке, морем. "Кажется понятно почему закат — свечение-то, при такой расстановке, с западной стороны должно быть исходит", — Светлена улыбнулась своим мыслям. "Поймете. Увидите. А все на самом деле довольно просто. Впрочем, в жизни часто так бывает — что казалось очень сложным, на самом деле оказывается элементарным. И все же не стоит выносить окончательный вердикт до того, как увижу местные чудеса своими глазами, вдруг они способны преподнести сюрпризы?"

Город, раскинувшийся под ногами, выглядел для людей странно. Приземистые дома почти все были одноэтажными, и не имели привычного высокого каменного фундамента. Соответственно и крылечек нигде не было. Дома окружали пышные сады. Можно сделать вывод, что гномов осталось совсем немного, раз им хватает для жизни размеров долины, и гномы не пытаются вытягивать дома по вертикали, что свойственно поселениям людей, ограниченным по какой-то причине на разрастание вширь. Но что-то мешало окончательно увериться в этой, вполне логичной на первый взгляд, версии.

— Наши дома по большей части под землей. То, что вы видите, лишь самая верхушка. Сердце же города глубоко. Мы любим свою стихию — Землю, и стараемся быть к ней как можно ближе. Но и от солнца отказываться не хотим. Закатный Град — идеальный компромисс, справедливость существования которого доказана в веках. — Старший из гномов дал необходимые людям пояснения. — Наземная часть города — это зона отдыха. Вы не увидите здесь ни множества загруженных повозок, ни суеты и кипучей деятельности. По будням здесь тихо, ну а в праздники совсем наоборот. Тут множество уютных местечек, где можно перекусить и развлечься. На поверхность есть общие выходы, а у каждого, имеющего сквозной дом, и личный. Каждый род имеет гнездо с таким выходом, но это все же не совсем то. Нижний город — многоуровневая галерея огромных пещер. Жить там удобно и приятно, но иметь дом соединяющий уровни города весьма почетно.

"Кажется находка этой экспедиции гномов такова, что они могут позволить себе личные дома. А судя по тому, как мечтательно Дромдор рассуждает о них, такой роскошью никто из тройки не располагает", — Коэл старался подметить побольше таких вот фактиков. Главное — не сделать ложных выводов. Это может обернуться куда худшим развитием событий, чем простое незнание.

На широких и ровных улицах города были хорошо видны немногочисленные пешеходы. Посередине все улицы делились рядами фонарей. В Мерге фонари заряжали маги, так ли происходит здесь, издали не разберешь. Но учитывая почти полное отсутствие магов у гномов.... Впрочем ситуация с магами могла и измениться за четыре столетия. Никаких вразумительных пояснений по этому вопросу добиться так и не удалось.

Достаточно долго рассматривать город не стали. Гномы пообещали, что им еще покажут Закатный Град во всей красе — вечером и ночью. Но у Светлены, как и у Коэла, осталось впечатление уютного, и по-своему красивого места. Хотя дома и не слишком эстетично на взгляд людей жались к земле, но светлые тона строительных материалов, колонны и барельефы, о которых с такого расстоянии можно сказать только то, что они были, да ухоженные сады — все создавало атмосферу покоя и благополучия.

С площадки вниз уходила удобная тропа, спускаться по которой — одно удовольствие. В том, что такое удобство — результат труда разумных, а не капризной природы, сомневаться не приходилось. Невольно возникал вопрос: насколько же качественно они обустроились внутри, если малоиспользуемые дорожки на подходе к городу столь ухожены?

Преодолев две трети спуска, тропинка вновь увлекла внутрь скалы. А через пару поворотов, им встретились наконец новые лица. Но столица гномов — не маленькая деревня, где все друг друга знают. Дромдор уверенно вел людей за собой, кое с кем здороваясь, с другими перекидываясь парочкой фраз, некоторым доставался кивок, ну а большинству — ничего. На людей смотрели удивленно, но открыто любопытства не проявляли. Орлиргор и Бронрик исчезли на полдороге, видимо свернув в одно из многочисленных ответвлений. А путь шел все вниз и вниз. "Спускаться до центра города видимо придется так же долго, идти от последней стоянки до Закатной долины", — подустав от бесконечной череды коридоров подумала Светлена. — "Лабиринт какой-то".

Вот Дромдор вывел их в большую пещеру. Тут было на что посмотреть. Подземные дома у гномов были самые разные. У кого просто отгороженная пещера, у кого вполне привычный людям двух-трехэтажный дом, украшенный затейливой резьбой, или сложенный из грубых валунов. Формы имевшихся окон поражали воображение, но чаще окна у домов отсутствовали вовсе. Освещалась пещера многочисленными желтоватыми кристаллами, вмонтированными в стены пещеры, потолок, прямо в пол. Стены многих домов также обладали этими светящимися украшениями. Желтоватая подсветка была не слишком интенсивной — просто достаточной чтобы разглядеть выражение лица человека на расстоянии метров в десять-пятнадцать. До потолка было метров тридцать, а где же находится левая, дальняя стена, не удавалось разглядеть из-за многочисленных построек.

Но поразила людей вовсе не архитектура, а множество непонятных приспособлений, которые виднелись то там, то тут. Эти странные вещи казались здесь такими же естественными, как магические фонари, иллюзорные вывески, переработчики, мгновенно сжигающие любой мусор, закольцованные самоочищающиеся фонтанчики на улицах Мерги. Полезно, красиво, привычно. Но то, что красовалось на здешних улицах привычно гномам, а отнюдь не людям. Магией здесь и не пахло, как разъяснил им проводник, так же как и в создании шесих, здесь важны знания законов природы и человеческая, то бишь гномья мысль.

Но оказалось, что удивлялись Коэл и Светлена рано. Новые повороты, еще десяток коротких коридоров, и перед ними открылся по-настоящему величественный вид. Они вновь оказались на площадке, дающей хороший обзор на то, что расположилось внизу. Только теперь они были не на склоне горы, и впереди не долина, а огромная пещера. Потолок просто растворялся в темноте, хотя учитывая, что спускались они где-то пару-тройку часов (засмотревшись на диковинки немудрено на некоторое время забыть о ходе времени) вряд ли он очень уж удален. Воздух чуть ниже площадки, где стояли люди, как будто тек, и, клубясь, светился. Из-за этого разобрать ничего кроме общих очертаний не удавалось. Видно только, что пещера и дальше спускается вниз уступами, шириной в несколько километров, не меньше. Но где конец всему этому — стены, не понять.

И опять спуск. В итоге Дромдор привел Коэла и Светлену в какое-то жилище прямо на склоне потрясающего обрыва, и попросил подождать. Комнаты по сути являлись четырьмя пещерами, удобно разбитыми на гостиную, две спальни и ванную. Обстановка была приятной, но возникало смутное чувство запустения, словно тут давно никто не жил.

— Это апартаменты для гостей города. Сами понимаете, ими долго не пользовались. Но поддерживать их в порядке — традиция. А вы — те самые гости, появление которых вполне оправдывает ее существование. Просьбу о сборе Совета Орлиргор должно быть уже передал, но я должен лично сходить узнать как обстоят дела. Поэтому прошу, пока располагайтесь. Вернусь как только будет назначен срок приема. Да, и лучше не покидайте этих комнат. Закатный Град не слишком приветлив к незнакомцам, тут легко заблудиться. Для вас и вовсе многие весьма опасные вещи могут показаться притягательными диковинками, а соваться куда попало у нас попросту опасно для жизни. Взять хотя бы те же источники стата. Скорее всего вам Советом позже будет выделен проводник — тот кто расскажет и покажет вам самые интересные места столицы. Возможно Совет возложит эти обязательства на меня. Тогда мы будем еще не раз встречаться в ближайшие дни. А пока до встречи. Отдыхайте, после долгой дороги это каждому необходимо. Я обязательно зайду с новостями, и надеюсь застать вас здесь. — С этими словами Дромдор ушел.

— Что-то мне не слишком понравились многочисленные упоминания об опасности вне этих стен. Хотя с другой стороны, если бы нас хотели здесь запереть, то как минимум приставили бы охрану.

— А ты уверен, что они так не поступили? Впрочем на мой взгляд важнее другое — почему у них давно не было гостей города. Очень давно, как я поняла. Иначе зачем им специально выискивать оправдание традиции. Нужно — используют, отмирает — ищут оправдание, и если не находят, то традиция исчезает. Причем оправданием может служить не столько реальная польза, сколько интересы в ней некоторых личностей, но неважно. Просто наши знакомцы представляли все так, словно городов у гномов в этих горах достаточно. Что же, между ними нет никакого сообщения?

— Или город всего один — столица. Некоторые оговорки наводят на подобные мысли. Да и вместить в такую громадину можно просто несметное количество народу. Только как у них дело с обеспечением обстоит не понятно. Раз уж продовольствие закупают.

— В принципе есть еще вариант — под гостями города здесь подразумевают не совсем то, что мы.

На некоторое время повисла пауза. Коэл внимательно осматривал все комнаты, а Светлена сидела в кресле и размышляла.

— Ну что, будем нарушать рекомендации? — с лукавой улыбкой искусительницы спросила девушка.

— Пока нет.

— И главное слово здесь именно пока, не так ли?

— Конечно, — Коэл напоминал довольного кота, что слопал всю сметану в доме, да так, что никто ничего не заметил. — А пока действительно стоит немного отдохнуть.

— Да уж, удобная мягкая постель и главное, ванная, сколько мы уже не видели подобной роскоши. Надо пользоваться, пока есть возможность. А то боюсь, что когда наше путешествие возобновится, мы еще долго не получим доступа к таким условиям.

Ванная комната напоминала такие, как в обеспеченных домах людей, только...

— Знаешь, здесь совсем нет магии. Я чувствую, как вода подается по трубам, нагревается, смешивается, и все это без малейшей просьбы к стихии. Просто определенные физические условия, вроде давления и теплоты, а создаются они за счет весьма интересных приспособлений. Поражаюсь до чего можно доизобретаться, не имея доступа к простым магическим технологиям. — Делилась впечатлениями Светлена, наблюдая, как большая ванна наполняется водой.

— Лучше представь, что было бы, если бы технологию и магию объединить.

— Не представляю. По-моему это довольно сложно. Ведь они добиваются одного и того же, но разными путями... Хотя пожалуй здесь все-таки можно найти выгоду для обеих сторон. Только нужно чтобы над этим работали настоящие знатоки своего дела, которые при этом были бы еще и энтузиастами объединения. Не думаю, что таких легко отыскать.

На этом разговор не прервался, но перешел в другую плоскость — непосредственный обмен чувствами и эмоциями. Он нес в себе меньше? Нет, ничуть. Но его сложно передать, да и не нужно.

Дромдор вернулся спустя полтора часа. Он выглядел запыхавшимся, и явно куда-то спешил.

— Сегодня Совет уже не соберется. Завтра. Я зайду за вам с утра. Будьте готовы. Никуда не выходите. Все завтра.

После чего, даже не дождавшись согласия, умчался обратно — вниз по тропе, к основной части города.

Одежду люди постирали, а Светлена попросила воду покинуть ткань, так что вещи оказались сухими. И сейчас они с Коэлом просто сидели и наслаждались чистотой, тишиной, покоем, и обществом друг друга. Правила оставались не нарушенными. Потому что все еще шло коэловское "пока". Но до его окончания осталось все меньше.

* * *

Почти сразу вслед за появлением Дромдора, к Коэлу и Светлене пожаловала молоденькая гнома. Она с любопытством стреляла глазками в сторону необычных гостей, расставляя на столе принесенный ужин, но все молча. Как только содержимое корзины, с которой она пожаловала, оказалось полностью выгруженным — быстро выскользнула за дверь, не дав гостям возможности ни о чем спросить. Затем такой же шустрой тенью к ним заглянул еще один гном, который принес им, о чудо, вполне приличную обувку. Это оказались такие же башмаки, какие Коэл приметил у большинства гномов на верхнем жилом уровне. Вполне мягкие и удобные, они соответствовали размерам ног людей, а толстая подошва помогала игнорировать мелкие камушки и вообще неровности, что доставляли путникам множество неприятных ощущений. "Весьма трогательная забота о незваных гостях", — но несмотря на подобные ехидные мысли, Коэл был благодарен гномам.

Поужинали Коэл и Светлена вполне спокойно. Тонкая паутинка размеренного течения времени упорно сопротивлялась внешнему давлению — никак не хотела рваться.

И тогда события избрали новую тактику — точечные удары. И тактика эта, к сожалению, оказалась куда более эффективной, чем равномерное натяжение. Нити паутинки стали лопаться. Одна за другой.

Началось все с воды. Она постепенно нагревалась. Светлена почувствовала, как где-то внизу, где по-видимому располагалось подземное озеро, единственная пока подвластная ей стихия заволновалась, столкнувшись с заклятым другом — пламенем. И пусть внешне все оставалось спокойным, но внутренние часы громко отщелкнули последнее мгновение соблюдения правил. Нет, уже не нарушение — просто и правила тоже изменились. И то, что возможно было опасным, стало самым верным способом удержать стремительно ускользающий баланс.

— Пора узнать, что же здесь происходит. Только как? — неясное волнение стихии передавалось девушке.

— Для начала просто спустимся вниз, пройдемся, осмотримся, может что интересное увидим. Жаль, что языка гномов мы не знаем. Нас то, судя по всему, многие поймут, вот только захотят ли отвечать если что...

Спуск, хотя тропа оказалась удобной, занял минут двадцать. Сияющий туман, который остался выше, давал полное ощущение неба над головой, затянутого плотной пеленой облаков. И при этом казалось — солнце вот-вот выглянет, и осветит подземный город.

Основная часть столицы гномов теперь расстилалась перед людьми как на ладони. Точнее ее первая ступень. Чтобы пройти ступень поперек, понадобилось немногим меньше времени, чем на спуск. Улицы были так же подозрительно пусты, как и тропа, по которой они спускались. И подойдя наконец, к краю верхней ступени, Коэл и Светлена поняли почему гномов нигде не видно. Они все были внизу. Казалось, там целиком собралось население огромного города.

Вниз шло две дорожки, уводящие по разные стороны от обширного водоема, вольготно расположившегося прямо у ног людей. Народ толпился по обе стороны от воды, над которой уже поднимался пар. "Неужели все они спустились вниз по этим тропам? Может спуски и удобные, но вот ширина их не позволит идти в ряд более чем по пятнадцать человек. Но тогда гномы должны были довольно долго преодолевать это расстояние непрерывным потоком, и уж точно пройти мимо выделенного нам жилища. Не могли же мы не заметить этакой оравы. Значит есть иные пути, причем скорее всего более быстрые, чем тот, которым воспользовались мы со Светленной. Почему быстрые? Да хотя бы потому, что столпотворение наверняка связано с тем фактором, что вызвал волнение Воды".

Людей, наблюдавших за разворачивающимися внизу событиями, никто не замечал. Да это и не удивительно — кому нужно смотреть вверх, когда все самое важное происходит прямо перед тобой. Пока Коэл со Светленой решали, стоит ли спуститься, или продолжить присматриваться сверху, в плотных рядах гномов началось шевеление. Откуда-то слева и справа к воде продвигались две небольшие группки — по шесть гномов в центре, и что-то вроде охранения еще из десятка. Немного не дойдя до берегов, они остановились. Развернулись. Вмиг словно бы из воздуха появилась пара трибун, на которые по очереди стали взбираться гномы, находившиеся в центре групп. Вот они начали что-то активно вещать каждый своей половине населения. Хотя на первый взгляд различий в массе между теми, кто находился на правом берегу, и на левом, заметно не было, но реагировали они по-разному. А может просто ораторы "толкали" разные речи. Сверху ничего, кроме глухого гула толпы, не слышно.

"Да даже если бы мы и услышали, как там внизу народонаселение успокаивают, то все равно ничего бы не поняли. Вряд ли они постарались бы вести рассказ на знакомом нам языке", — мысли Светлены и Коэла практически совпали.

Длилось собрание гномов около часа. Ничего лучшего, чем дождаться его окончания, и понаблюдать как же вся масса разумных покинет нижнюю ступень, в голову людям не пришло. А когда успокоенные гномы стали как-то очень уж быстро пропадать, буквально растворяться на глазах, отметили несколько десятков каких-то туннелей, ходов и спусков, совершенно незаметных ранее.

Двое обдумывали сложившуюся ситуацию, и пытались составить план дальнейших действий — раз народ, расходящийся внизу, не мечется в панике, то либо ораторы (двенадцать весьма уважаемых гномов — а не хваленый ли это Совет?) очень качественно задурили всем головы, либо неведомая угроза пока не является критической. Первый вариант рассматривать в принципе бессмысленно. Если это так, то нужно срочно уходить отсюда, искать проводника, убеждать его в том, что пользующийся всеобщим уважением Совет его банально дурит, и при этом самим не обладать уверенностью в правдивости подобных слов — нет, нереально. Второй же вариант давал такую необходимую сейчас вещь, как время. И распорядиться им следовало с толком.

Не прошло и десяти минут, как улицы позади Коэла и Светлены оказались запружены местными жителями. Проследив за движением масс, оказалось не сложно найти несколько вертикальных шахт, где вверх и вниз равномерно двигались платформы с множеством гномов. И опять же все эти конструкции работали без магии. На людей опять-таки почти никто не обращал внимания. Одни были слишком заняты жаркими спорами между собой, другие шли не разбирая дороги, и уж тем более не глядя по сторонам. В глазах третьих мелькало секундное удивление, но тут же вытеснялось какими-то более важными соображениями.

Так, не прячась, но по сути оставаясь невидимками, Коэл и Светлена спустились на одной из платформ ниже уровнем, чтобы поближе рассмотреть арену столь странных сборищ.

Вода звала ту единственную, которая могла слышать ее голос в этом подземелье. Гладкая обычно поверхность покрылась сеточкой мелких морщинок — волн. И волны с каждой минутой становились выше. Хотя, как чувствовала девушка, тревожащий жар не становился сильнее.

— Кажется моей стихии, так же как и любому живому существу в этом городе, требуется ласковое и успокаивающее слово. Думаю, мне стоит искупаться.

— А вода не слишком горячая? Сможешь повлиять на нее удаленно?

— Нет. Вот если бы мне требовалось договориться с небольшой по объему лужей, то смогла бы. А тут все сложнее.

— И как долго тебе придется успокаивать эту капризульку? — Светлена в ответ на слова любимого чуть улыбнулась. Все же любые действия с Водой еще не стали для нее привычной работой, и она заметно нервничала. Правда, чем чаще девушка взаимодействовала со стихией, тем больше в ней росла и крепла уверенность, что управление водными массами никогда не станет обыденной процедурой. В общем, поддержка Коэла навсегда останется для нее желанной. И не только из-за Воды.

— Я не знаю сколько времени может понадобиться. Вероятно около получаса, но может и несколько часов. Не волнуйся, я чувствую, что тебе время, проведенное под водой, внушает тревогу. Стихия может признавать тебя на время своим по моей просьбе, но ты ее — еще нет. И все же не беспокойся за меня, в моей стихии, — Светлена четко выделила голосом слово "моей", — со мной ничего плохого случиться не может.

— Хорошо, — и все же Коэл не сдержал вздоха. Светлена абсолютно верно описала причину его тревоги — оставаясь человеком, который сам по себе не может находиться под водой больше нескольких минут, он мог сколько угодно любить воду вообще и море в частности, но довериться до конца ей не способен. — А я еще погуляю по городу. Возможно все же удастся услышать что-либо интересное, разговорить кого-нибудь, особенно если обстоятельства сложатся удачно.

Последние слова молодого человека заставили чуть дрогнуть легкую радужную дымку, что окутывала сейчас две фигуры. Полог удачи, который и раньше в некоторой мере воспринимал пожелания хозяина, теперь уяснил суть необходимой ситуации предельно четко. И, конечно, все исполнится. Здесь, под землей, он словно бы начал наконец пробуждаться после очень долгого сна. Что-то родное чувствовал он неподалеку. Оно звало его хозяина. И полог в первый раз за время существования стал неуловимо влиять на реальность не по воле Коэла, пусть и неосознанной, а в соответствии с собственными представлениями. Встреча должна состоятся.

А Коэл провожал взглядом девушку, медленно входящую в воду. Раздеваться Светлена не стала, только сняла новые ботинки, оставив их недалеко от берега под водой — она то их потом легко найдет, а вот остальным, даже знай они точно что в воде есть нужная вещь, этого никогда не сделать. Да и не повредит вода коже, она же этого не хочет. Вот стройная фигурка окончательно скрылась под изменчивым зеркалом текучей глади. Еще минуту после этого Коэл смотрел на плавно стихающие волны, а затем развернулся и отправился обратно — наверх, в основную часть Закатного Града. Шанс раздобыть интересующую информацию был важнее потакания собственным беспочвенным страхам. Светлене он не доставит радости тем, что дождется ее на берегу, как бы самому ему этого не хотелось. Так что вперед, и только вперед.

* * *

Девушка все глубже погружалась в переплетенье течений. Водоем на самом деле являлся рекой, большая часть которой находилась еще ниже, под городом. И лишь в этой гигантской пещере река выходила за пределы тесных стенок петляющих туннелей. Разлившись вширь, она обретала спокойствие и величавость.

Светлена позволила резвым глубинным течениям отнести себя почти к самому дну. Она все это время пыталась делиться с Водой спокойствием и уверенностью, и вроде бы начало получаться. Но что-то мешало. Стоило только стихии чуть угомониться, как происходил непонятный сдвиг, толчок, и в горячей воде вновь разливалась тревога. Тогда Светлена попробовала зайти с другой стороны — найти и устранить причину волнений. Первое ей удалось, хоть и не сразу, а вот второе...

Чтобы понять что же порождает беспокойство, девушка стала все внимательнее вслушиваться в Воду. Сколько времени она провела, охватывая в ощущениях все большее число беспрерывно движущихся, сплетающихся, пересекающихся и объединяющихся, словно бы в танце, водных потоков, она потом сказать не могла, но результат оказался впечатляющим. Такого единения со стихией она достигла впервые, и никаких сомнений в разумности, пусть и очень своеобразной, разных сил природы у нее не осталось.

Причина волнения воды стала ясна как день. Еще ниже реки, под ее дном располагалось сердце пламени, по крайней мере так воспринимала этот источник тепла стихия. И сердце это многие годы размеренно билось где-то внизу, отдавая реке излишки жара. Они действительно стали заклятыми друзьями. Воде нравилось тепло, она любила те редкие искры жизни, что оно рождало. Ну а бьющийся внутри горы огонь, с радостью отдавал лишнее, ведь иначе ему пришлось бы нарушить привычный ритм, и излить накопившееся пламя на неподходящую для этого Землю. Пришлось бы просачиваться сквозь узкие щели в горных породах, заполнять каверны, силясь отдать упертым скалам побольше жара, а кое-где и вовсе проламывать новые пути. Этот путь сердцу пламени не нравился.

Но теперь, спустя века мирного сосуществования, ритм биения огненного сердца был нарушен. Реке стало слишком жарко, а все новые и новые порции тепла вливались в ее воды.

Правда в последние пару часов ритм снова выровнялся, но все равно оставался учащенным, и что дальше — неизвестно, вот Вода и волновалась, бурлила. Светлена, как могла, уговаривала ее притихнуть. И постепенно потоки угомонились, начали кружиться в заученном танце изменений, только медленнее, потому что излишнее тепло навевало ленивую расслабленность. "Хорошо хоть до точки кипения дело пока не дошло, а то вместо расслабленности получился бы бешено бурлящий котел, несмотря ни на какое естественное состояние" — промелькнула мысль в голове девушки. Мысль эта, впрочем, была тут же подавлена, чтобы не тревожить только-только успокоившуюся стихию, ведь связь их оставалась по-прежнему крепкой.

А потом, уже собираясь возвращаться, Светлена на миг соприкоснулась с воспоминаниями Воды. Не так, как было у сирен, когда стихия сама делилась детьми запечатленными образами, а много полнее. Все разговоры, произошедшие у берегов реки за последние пару суток, вереницей пронеслись перед ней. Осознать и запомнить все оказалось невозможно. Но о чем так долго вещали сегодня старейшины, теперь было известно. Вода-то воспринимала мысли и образы, для нее не существовало языкового барьера. "В следующий раз, пожалуй, можно будет попросить стихию побыть нашим с Коэлом переводчиком", — подумала Светлена, осознав наконец, о чем же говорили своему народу старейшие гномы.

"Значит пробудилось Огненное Сердце Гор. Поразительно, но гномы называют его почти так же, как стихия. Такое единодушие может означать лишь одно — название очень точно отображает суть явления. Огненное Сердце Гор — это настолько древний магический предмет, что назвать артефактом его уже ни у кого язык не поворачивается. Только реликвией, святыней, которая к тому же, кажется, обладает сознанием. Таким же нечеловеческим, как стихии, но что от этого меняется? Ведь самое важное на данный момент свойство, которое дает осознание себя — это воля, а она и у стихий, и, должно быть, у реликвии гномов, присутствует.

Ну и самое главное, на время Совет каким-то образом вновь усыпил Сердце. Но через некоторое время оно вновь проснется. Старейшины говорили, что на это понадобится не один век, но скорее — всего лишь пара лет. А еще есть средство расширить возможности святыни, например, чтобы она могла самостоятельно регулировать количество производимого тепла. Но для этого нужен еще какой-то древний артефакт, которого у гномов нет, и из разговора понятно, что гномы примерно знают где он находится, но добраться туда не могут. Да и вслух где конкретно его искать не сказали, а жаль.

Все это очень интересно, но стоит обдумать как в связи со всем произошедшим и не произошедшим отреагирует Совет на наше с Коэлом присутствие в городе. И сделать выводы. Ну а теперь пора возвращаться".

Помимо таких глобальных событий, как пробуждение древнего артефакта, Светлену заинтересовал еще один фрагмент в воспоминаниях Воды, их тех, что она смогла полноценно воспринять. Это память о странном живом существе, что несколько минут провело в реке прошлым вечером. Когда существо только попало в воду, оно сильно смахивало на памятного девушке таркри, но почти сразу же начало изменяться. И уже через минуту среди волн скользил хищный силуэт, идеально приспособленный к обитанию в водоемах. Преодолев расстояние, отделяющее один берег реки от другого, и при этом немного спустившись по течению, существо покинуло воду, и никаких затруднений по этому поводу не испытывало, хотя уже обладало жабрами и перепонками. Ненужные на суши внешние приспособления, как и некоторые внутренние, что успели произойти, просто рассосались.

"Странно все это. Надо будет Коэлу рассказать. Его наверняка заинтересует". — С такими мыслями девушка отыскала башмаки, выбралась на берег, просушила одежду и отправилась наверх. Там ее ждал их с Коэлом временный дом, пока еще пустой.

* * *

Молодой человек уже почти час бродил по городу гномов. "Если бы у меня были деньги, то зайдя в любую таверну, я наверняка раздобыл бы немало полезных сведений. Но денег нет, и взять их неоткуда" — мысли Коэла, после каждой неудачной попытки разговорить очередного прохожего, становились все мрачнее. Сказать что его вежливо посылали было бы не совсем верно, так как иногда гномы посылали человека общаться с официальными властями совсем не вежливо.

То, что об их со Светленой прогулке по городу, скорее всего станет известно Дромдору и Совету, Коэла волновало мало. В конце концов факт отлучки скрывать бесполезно. Повод для расстройства был иной — прошатавшись бестолково по улицам, он в результате распишется перед гномами в собственной глупости. "Впрочем, из этого тоже можно извлечь определенную выгоду" — самоирония, этот последний барьер на пути к разочарованию, завладела бесцельно бредущим человеком.

Где Коэл находился сейчас, он и сам точно не знал. Уже минут двадцать, как он позволил ногам нести себя в одном им известном направлении. Как правило те приводили его к удаче. Но видимо сегодня эта своевольная дама бродила где-то совсем уж далеко. Все, в чем Коэл успел убедиться за время, проведенное в сердце Закатного Града — это то, что странные немагические устройства, которыми их пытался запугивать старый гном, на самом деле никакой опасности не представляли. Даже самые нелепые на вид, они все имели строго функциональное предназначение — так или иначе облегчать быт гномов. Понаблюдав за тем, как местные жители привычно быстро проносятся мимо на небольших платформах (но только в специально отгороженных местах), как они пользуются подъемниками, разглядев поближе необычные светильники, увидев разницу между частными и общими устройствами, молодой человек без труда провел параллели с магическими амулетами, что повсеместно использовались в городах людей. Догадки после этой прогулки превратились в уверенность.

Ноги тем временем занесли Коэла в какой-то глухой переулок. Постоянно забирая вправо, он оказался в переплетении тоннелей. То есть правой стены у пещеры как бы и не было, но вместо нее оказался настоящий лабиринт все более бедных домов. Правда на полноценные трущобы квартал не тянул — слишком все аккуратно, но все же наводил на определенные размышления о причинах социального расслоения расы, у которой нет высшей аристократии — магов.

Полог удачи на мгновение замерцал так ярко, что если бы кто-нибудь мог его увидеть, то на пару минут точно бы ослеп. И вылетевшая из-за угла под тяжелый топот преследователей молоденькая гнома споткнулась буквально на ровном месте. Она, конечно же, незамедлительно вскочила, чтобы продолжить жизненно важный забег. Но даже небольшой заминки хватило двум также совсем не старым гномам, чтобы настичь беглянку.

Недружелюбные намерения гномы продемонстрировали, сходу попытавшись повалить девушку на мостовую. Та активно, но без какой-либо пользы сопротивлялась. На человека внимания не обращали — то ли в подобные разборки не принято вмешиваться, то ли не заметили в спешке. Но остаться в стороне Коэл и не подумал. Вмешаться решительно требовали все его чувства, эмоции, опыт: честь офицера и дворянина заявляла, что негодяи должны быть наказаны, элементарная мужская гордость не позволяла просто наблюдать как обижают девушку, а интуиция и здравый смысл на пару твердили, что спасенная — прекрасный источник информации, столь необходимой им со Светленой.

О возможной опасности Коэл даже не подумал, а потому сильный удар током, который он получил коснувшись одного из нападающих, стал неприятной неожиданностью. Больше всего это напоминало одно небезынтересное заклинание магов Воздуха, но откуда ему взяться здесь, в столице расы затворников? И еще походило на "магический огонек". Только как если бы Коэл вдруг стал одним из контактных камушков, а силу амулета заметно увеличили.

К счастью разряд оказался хоть и болезненным, но не смертельным. И тем более он не мог ничего противопоставить силе инерции, а потому молодой человек успешно завершил запланированный прием, пусть и в несколько ослабленной форме, отправивший гнома искать опоры у ближайшей стеночки. Долго раздумывать как же успокоить второго, не касаясь, времени не было. Но тут помогла гнома, вцепившись в обидчика (ее-то током не било). За несколько выигранных мгновений Коэл успел дотянуться до ранее запримеченного булыжника, и запустить этот снаряд в лоб невезучему гному. Попал естественно, да с такого расстояния сложно промахнуться.

Образовалась пасторальная картинка — ночь, улица, два мирно лежащих типа невнятной наружности и молодой человек, приглаживающий вставшие дыбом волосы в центре композиции. Но ее быстро разрушила поднявшаяся наконец с земли, и начавшая ругаться гнома. Правда то, что она ругается Коэл всего лишь предположил. Но, с другой стороны, чем еще может быть в такой ситуации экспрессивная тирада на непонятном языке, кроме как недовольством, высказанном в не слишком культурной форме. Не хвалебной же одой законам мироздания в самом деле, как принято у монахов с Южных гор империи.

Гнома, бегло оглядев начавшую тихо постанывать парочку, и удостоив защитника взглядом чуть более внимательным, замерла на пару секунд. А потом, видимо приняв какое-то решение, бросила лаконичное "Идем отсюда", и быстрым шагом направилась в ту сторону, откуда Коэл пришел. "Удача, удача, ну посмотрим, что же выйдет разузнать", — с этими мыслями молодой человек последовал за удаляющейся девушкой.

Если бы какой-то сумасшедший заподозрил в этот момент не только существование полога удачи, но и его своеобразную разумность, да еще и хорошенько прислушался определенным образом, то услышал бы весьма ехидный смешок: " Источник информации? Ха, зря что ли было приложено столько усилий. Нет, можно и поближе, конечно, отыскать кого-нибудь обладающего нужными сведениями. Но встреча, встреча...Это будет весьма занимательно".

Несколько десятков поворотов промелькнули в темпе, без остановок. С удивлением Коэл увидел куда же привела его гнома. Это оказался самый настоящий парк. Под землей. "Вот ведь! Но теперь можно смело утверждать, что маги Земли у гномов имеются и по сей день. Как иначе можно содержать без света этакое великолепие?" — Коэл не скрывая любопытства рассматривал местную растительность. "Листья кажется темнее, чем на аналогичных растениях, что я видел на поверхности. И более узкие. Еще ветки идут уж больно симметрично. Но за ними должно быть просто ухаживают — подрезают, создавая определенный стиль".

Потолок в этом подгорном саду, по сравнению с главной пещерой (вот ведь как незаметно ушли незнамо куда), казался низким — метров пятнадцать от силы. Справа можно было разглядеть деревья, что постепенно увеличиваясь в росте уперлись макушками в каменный купол. Простая деревянная беседка смотрелась в этом необычном царстве скал и зелени очень естественно.

Гнома удобно устроилась на широких перилах беседки, но даже сидя не угомонилась, продолжая болтать ногами. Коэл недолго думая просто прислонился к одному из опорных столбов. Выглядела девушка не совсем типично для представителя своего народа. Нет, лицо, фигура — все нормально. Но вот темные волосы, собранные в хвост, явно отливали синевой. Да и глаза оказались неправдоподобно синими. "Как в том озере, куда отправилась купаться Светлена".

Так как девушка продолжала молча смотреть куда-то вдаль, Коэл решил первым начать разговор. "Может, удастся перевести ее активность из безостановочного махания ногами в область шевеления языком" — план этот, скорее явный чем тайный, он и принялся воплощать в жизнь.

— Позвольте представиться, Коэл де Криэра.

— Да, да. По-моему уже весь город в курсе. Она встрепенулась, и с изрядной долей любопытства по-новой оглядела человека. — Сложно не заметить людей в единственной и неповторимой столице гномов, — сделав акцент на расах, она как бы показывала собеседнику всю неудобность, скованность его положения.

— А остальные что? — вопрос из серии пальцем в небо.

— Да из жалкого десятка внешних поселений ни одно даже на деревню не потянет. Так, заставки. А теперь-то и их нет. Меня кстати Илидой зовут. Илидой Карс.

— Приятно с вами познакомиться Илида. Не могли бы вы разъяснить мне один момент.

— Давай лучше на "ты", — гнома перебила его так радостно улыбаясь, что возражать Коэл посчитал бессмысленным — все равно формального общения не получится. Да и не нужно оно в общем то. Так что дождавшись всего лишь тени утвердительного кивка, гнома затараторила с новой силой. — Знаю, знаю, ты хочешь про "искорку" спросить. У людей таких точно нет. Это, в общем, такой приборчик, который, м-м... Как бы попроще объяснить?

— Давай как есть.

— Не-е. Вы, люди, совершенно в таких вещах не разбираетесь.

— И откуда такие сведения?

— Я знаю, — произнесено это было каким-то особым тоном, но расспросить поподробнее не получилось, так как Илида еще не исчерпала запасы красноречия. "Ну или чего-то иного. Словесного". — В общем "искорка" обычно в форме какого-нибудь симпатичного браслетика или другой висюльки делается. Она накапливает и удерживает, энергию в общем. И высвобождает ее при контакте с чем-то, но как правило кем-то, кто удовлетворяет паре условий: тоже некоторая заряженность — ну там определенный уровень проверяется, который обычно гному соответствует, и температура. Правда если теплый чайник там намагнитить, или батарейку подогреть, то и на них заряд сольется. Вот тебя и ударило — ты под оба требования подходишь.

— А ты значит не подходишь?

— Почему это не подхожу? Очень даже подхожу, просто у меня активный поглотитель стоит. Да он почти у всех есть — по чуть-чуть сосет энергию из окружающей среды, а потом ее куда хочешь заливаешь. Ну и такие штучки как "искорка" бесполезными делает. — При этом Илида продемонстрировала Коэлу запястье на котором оказалось нацеплено штук десять разных браслетов. "Удивительно, что все это богатство не производит никакого шума".

— А зачем тогда "искорка", если у всех есть поглотители? — Коэл решил просто поддерживать общий разговор, задавая всевозможные уточняющие или наоборот, глупые вопросы. Ведь в каком направлении двигаться в расспросах точно не известно. А так глядишь и всплывет что важное.

— Ну, не совсем у всех. Да мало ли, может он уже заряжен под завязку, или сломался, или еще что-нибудь подобное.

— А ходить с "искоркой" не опасно? И вообще, как можно контролировать применение этих разрядов чтобы не попасть по тому, по кому не надо?

— Пф-ф, ну и спросил. Если уж на то пошло, "искорка" вещь вообще незаконная. Ее всякие склизкорогие парфуши только для делишек и берут. А... — но вместо ожидаемого продолжения рассказа Илида резко сменила тему. — Ты не смотри, что я тут много болтаю. Нужно так. Я знаю. И вообще я к вам в гости зайти хотела, но раз уж так удачно получилось, что мы столкнулись случайно, то даже еще лучше.

Тут речь гномы наконец замедлилась, но вставлять комментарии у Коэла возможности так и не появилось — очень уж важным оказалось то, о чем она говорила. Перебивать — вредить в первую очередь себе. А поведала она много всего интересного. И о том, как пробудилось Огненное Сердце Гор. И о том, как его вновь усыпили. Но на время, лишь на время. А еще сказала, что Коэл со Светленой могут помочь гномам, но расспросами откуда она это знает, ничего кроме "Я знаю" добиться не удалось. Да и какая помощь нужна ее народу от двух людей, не самых сильных, умных и смелых на Энтаре, тоже не ответила.

Рассказала про несколько землетрясений, про бурю в источнике питьевой и технической воды, изменение внутреннего климата пещер. Все это крайне отрицательно влияло на жизнь народа, исповедовавшего последние четыре столетия принцип стабильности, как главный признак счастливой жизни.

Вот только серьезная и даже в чем-то глобальная проблема с обожаемой святыней гномов, оказалась не единственной. Выяснилось, что попытка строительства новых наземных поселений провалилась не только и не столько по вине самих гномов, сколько из-за новой, неведомой ранее угрозы. Конечно, что-то не берется из ниоткуда. И то, что внезапно свалилось на головы народа Илиды тоже вряд ли появилось из воздуха. На данный момент существовало несколько версий, но ни одна из них не являлась сколь-нибудь доказанной. А проблема заключалась в том, что гномов стали убивать. Новые звери — хитрые и хищные, выносливые, сильные, смертельно опасные и потрясающе живучие, такие как например таркри, буквально заполонили мирные раньше ущелья и долины. И с каждым днем их нападения все учащались, одновременно приближаясь к Закатному Граду.

Да, с ними можно было бороться. Ничего сверхъестественного, если не считать таковым сумасшедшую регенерацию, позволяющую едва ли не воскресать из мертвых, и с совершенно невообразимыми ранами продолжать сражаться. Но на самом деле все оказалось даже хуже, чем поначалу показалось подгорному народу. Их враги учились, и учились блестяще. Слишком хорошо для неразумных тварей. И каким-то образом обменивались опытом. Ловушку, из которой удалось уйти хоть одному из страшных созданий, можно смело списывать со счетов — больше в нее никто не попадется. Скорее даже повторное использование одного и того же метода в попытке обеспечить преимущество и снизить потери даст обратный эффект. Охотники и добыча поменяются местами.

Гномам пришлось почти полностью забросить самые удаленные шахты. А теперь неторопливое и тихое, но абсолютно беспощадное нашествие вынуждало оставлять все новые и новые рубежи. Странным в поведении "зверей" было то, что если с ними пытались вступить в открытую схватку примерно равными силами (не в соотношении один на один конечно, тут равенство даже близко не лежало), то они не пытались хитрить и уклоняться. Стычки с не слишком предсказуемым результатом, казалось, доставляли им удовольствие. Они вроде как позволяли себя убивать, не отступая. Тут крылся еще один нюанс. Если одна из тварей хотела уйти, исчезнуть, то найти ее представлялось невозможным. Сколько уже было случаев, когда преследовавшие подраненного врага отряды гномов, всего лишь свернув на очередном повороте дороги, туннеля или даже просто потеряв из вида цель из-за каких-нибудь валунов, оставались ни с чем. Разные "звери" с одинаковыми повадками буквально растворялись.

— Словно и не было их никогда, — гнома задумчиво примолкла. — Понимаешь, я о них пока почти ничего не знаю. Но обязательно узнаю. Завтра. Так что я к вам завтра еще загляну. После совета.

Тут она соскочила с насиженных перил с поскакала куда-то влево. Однако заметив через пару шагов, что Коэл за ней не последовал, притормозила:

— Ау. Не спи. Или ты знаешь как отсюда выбираться?

Коэл, задумавшись о своей странной удаче, что многое ему дает, но взамен непременно макает в новые неприятности, просто не успел отреагировать должным образом на начало движения. "Вот ведь заболтала. Но и я тоже хорош, раз меня можно так легко сбить с толку" — только и подумал молодой человек, догоняя непоседливую знакомую.

— Я тебя провожу до первой ступени, а там уж сам сориентируешься.

Обратный путь занял больше времени, чем можно было предположить. Коэл добрался до их со Светленой комнат в последней трети ночи. "До чего же приятно — пришел усталый, голодный, с выливающимися из ушей полезными сведениями, а тебя напоят горячим чаем и не будут заставлять строчить никакие отчеты о проведенном рейде" — лениво ползли мысли в его голове, словно их так же как и тело разморило от тепла, мягкого кресла и ласкового взгляда любимой.

А потом они просто сидели, молча пили чай и делились переживаниями. Расстояние ослабляло их внутреннюю связь, не обрывая ее совсем, и все же не позволяя сопереживать происходящее. Но теперь они были рядом, и вереницы образов кружились вокруг них, наполняя комнату не хуже, чем по мановению руки опытного иллюзиониста — мага Воздуха. "Что-то не так в нашей новой знакомой. И ассоциация с водами озера, как мне кажется, имеет смысл. Но все же лучше мне самой на нее взглянуть, вживую так сказать" — Светлене образ гномы навеял неясное ощущение, но никакой опасности она не почувствовала.

Двое легли уже под утро, чтобы хоть немного выспаться перед Советом. Но предварительно они проанализировали, насколько уж умели, события последних дней. Многое стало ясно. Но кое-что запуталось еще сильнее. Сложить один и один они по крайней мере смогли. И способность исчезать на ровном месте тварей, планомерно сжимающих кольцо вокруг Закатного Града, нашла объяснение — они изменялись. Видимо — до неузнаваемости, маскируясь, например, под что-то вполне мирное. Зато становилось совершенно непонятно, что же тогда делала одна из "зверушек" прямо на территории города. Вопросы, как и ответы множились. Но, хотя край им двое пока и не видели, он уже ощущался. Смутно — далеко и близко. "Видимо нас ждет еще один насыщенный день" — и разобрать кому в черноте нахлынувшего сна принадлежала эта мысль уже нельзя.

* * *

Совет гномов постепенно собирался. Неспешно проходили в зал старейшины, и, как и положено, смачивали в водах озера ладони и лоб, показывая уважение этому источнику жизни подгорного народа. Затем, здороваясь друг с другом, они рассаживались по давно распределенным местам. Скоро заседание начнется, введут людей, чью судьбу им сегодня предстоит определить, а решение до сих пор не принято. Непорядок. Нет, выслушать гостей одно, а традиции, слово Хранительницы и вообще привычки, уклад жизни — другое. Хотя бы набор предварительных мнений должен сложиться. А отсюда уже план беседы, и окончательное решение. Но нет. А вот раньше такого бы никогда не произошло...

Главная функция Совета — обеспечить счастье и процветание народа. И что, как не стабильность, уверенность в завтрашнем дне, всегда являлось важнейшей целью Старейшин? Так гномы, руководящие трудолюбивой, но обделенной в магическом плане расой долгие столетия поддерживали мир и порядок. А теперь все летит в пропасть.

Четыре века минуло с момента основания главного оплота их расы — Закатного Града, что обещал стать их спасением и шансом на возрождение. Не имея нормального, постоянного и широкого доступа к магии, они не могли на равных конкурировать с другими народами Энтары, хоть теми же людьми, а наука развивалась слишком медленно. Вот и пришлось уйти. И здесь, в тиши чудесных пещер, с мощной энергетической подпиткой от Сердца Гор, с тайным знанием Хранительниц, неразрывно связанных с синевой источника, почти четыре века длился уверенный подъем во всех областях жизни гномов. В былые времена задумываться о том, что же делать с незваными гостями никто бы не стал.

Приди они сюда в течение полувека от основания города, их бы просто умертвили. Нет, гномы не сторонники кровавых и радикальных путей. Но в тот тяжелый период нескончаемого строительства, напряжения всех сил ради поставленной цели, ради счастья будущих поколений, в час неуверенности в своих возможностях, они пошли бы на это, не раздумывая. Попади люди в Закатный град три-два столетия назад, их бы встретили, расспросили как можно подробнее, а затем просто не выпустили из города — неоправданный риск, на который члены совета не пошли бы.

Еще век назад у людей были бы все шансы стать почетными гостями, а вероятно и проводниками для посольства гномов к человеческим государствам — в то время как раз обсуждался вопрос о возобновлении контактов, о выходе из изоляции. Но обстоятельность гномов помешала принять решение об этом достаточно быстро, и шестьдесят, всего каких-то шестьдесят лет назад, появились первые, поначалу мелкие и незначительные проблемки. Обсуждение на полстолетия угасло — слишком много внимания стали требовать внутренние дела народа, и возобновилось относительно недавно, когда беды заставили задуматься о неслыханном — обратиться за помощью.

Совет собирался, но старые мудрые гномы не чувствовали такой привычной, твердой как скала уверенности в себе, в будущем. Многим в этот час казалось, что незыблемые ранее законы и традиции, становятся такими же зыбкими и ненадежными, как почва под ногами в последнее время. Неизвестность для гнома хуже обвала, и настроения в зале рождались соответствующие.

А решение еще только предстояло принять.

* * *

Светлена проснулась от чьего-то осторожного прикосновения. Хотя почему чьего-то? Ведь руки любимого она легко узнала бы не то что с закрытыми глазами и в полусне, но и вздумай он вырядиться в полный доспех гвардии, экранирующий любые энергетические эманации. И пусть через латные перчатки свои-то пальцы не почувствуешь, но того, с кем связь сильнее смерти — легко.

Оказалось, пришел Орлиргор с их завтраком. Вообще, доставка еды, пусть и почетным гостям, никоим образом не входила в его обязанности, но Дромдор попросил просветить их с Коэлом по поводу будущего совета, вот и совместилось полезное с полезным.

— Совет начнется сегодня в полдень, — Орлиргор подождал пока Светлена и Коэл умоются и приступят к трапезе, зато в объяснениях сразу перешел к сути. — Старейшины выслушают вас, а затем примут решение, — гном довольно хмуро поглядел на людей, но через мгновение на его лице появилось довольное выражение, — Только не думайте, что вы единственное, из-за чего Старейшины изменяют обычный распорядок. Будут рассматриваться и другие вопросы, потому Дромдор подойдет как раз к полудню и проводит вас на совет. Да, будут и другие темы на совете, — он аж зажмурился, явно предвкушая что-то приятное для себя.

— Случайно, не право ли собственности на новые месторождения? — Светлена, глядя на радующегося жизни, несмотря на все неприятности, гнома, не удержалась от вопроса. Да и его напускная важность, и строгость выглядели довольно потешно. "Оптимистичное начало дня", — подумала девушка. Уголки ее губ невольно устремились вверх, когда на обычную картину мира, с самодовольным гномом в центре композиции, наложилось видение эмоций собеседника. Орлиргор, а при таком взгляде сразу становилось ясно, что он действительно молод, буквально светился. С него можно смело писать иллюстрацию к фразе "жить хорошо, а хорошо жить еще лучше", а поверить, что все беды разрешатся сами собой, становилось проще простого.

Гном не сразу сообразил, о чем его спросили. А когда понял, люди смогли пронаблюдать занимательную картину краснеющего до ушей представителя подгорного народа. И, хотя краснеть ему было особо не за что, Орлиргор часто задышал, потеребил поочередно кончик бороды, рукава, пояс, затем с шумом выдохнул, и только после этого успокоился. Впрочем, у этих его действий Коэл и Светлена заметили весьма приятное последствие — гном как-то сразу расслабился, с него слетела вся важность, и он с заметно возросшим интересом посмотрел на собеседников.

"Вот теперь, пожалуй, мы сможем узнать что-то интересненькое и получить ответы на некоторые вопросы", — промелькнуло в голове у девушки, пока она предлагала гному присесть и просила его пояснить кое-какие моменты, касающиеся будущего совета — надо же завязать более обстоятельный разговор.

Поудобнее устроившись в кресле, Орлиргор все-таки ответил на прозвучавший вопрос:

— Догадались, значит? Ну, да и понятно, это, в конце концов, не какая-то страшная тайна. Потеряли мы Крома и Кродора, конечно, жаль, но и на жилу зеркалита наткнулись такую, что любой риск и потери обещает оправдать. Далеко, правда, опасно будет разрабатывать. Придется помаленьку осваивать для начала, да и нанятые работники плату большую наверняка потребуют, но все же. Зеркалит — вещь нужная, много где используется. Оружие, отражатели, солнечные ба... — впрочем, неважно. Совет может принять решение о приоритетной добыче, и тогда нам и оборудование и рабочих выделят в должном количестве. Хотя процент соответствующий отдавать придется, так ведь на благо всей расы работать будем, скупиться глупо.

Про совет гном рассказал следующее: "Совет из века в век мудро направляет развитие нашей расы. В него входят двенадцать самых уважаемых и влиятельных гномов — главы гильдий", — при упоминании количества Старейшин Коэл и Светлена быстро переглянулись — предположению о том, кто же вчера успокаивал толпу, нашлось подтверждение.

"Каждый член совета — великий мастер, признанный авторитет в своей области, поэтому все вместе они способны справиться с чем угодно", — уверенно заявил гном. "Один из Старейшин обязательно маг, еще один — воевода, остальные составляют две пятерки, которые обычно называют научной и производственной. Старейшины из научной пятерки — выдающиеся ученые. Они руководят разработкой всевозможных новинок от техники и материалов, до новых сортов растений и грибов. Под их контролем ведутся многочисленные исследования. Они же, как правило, наименее закостенелая часть совета, способная принять, осознать что-то новое быстрее прочих. Уравновешивают их гномы, в руках которых находятся все наиболее значимые производства Закатного Града. Это солидные и богатые, а также очень уважаемые личности. Они никогда не торопятся выносить решение, но если к чему-то придут, то их потом с выбранной позиции не сдвинешь. Решения в совете принимаются только единогласно, а потому некоторые вопросы могут обсуждаться довольно долго. И, возможно, ваше из таких".

"Отменить решение совета может лишь Хранительница. И раньше, когда гномы еще жили во внешнем мире, среди нас где-то раз в поколение рождались провидцы. Это странное явление. Вроде бы не магия, но и наука объяснить его не в силах. А после того, как мы основали Закатный Град и установили под Синим озером величайшую реликвию — Сердце Гор, произошло необъяснимое. Возникла связь между озером и рождающимися провидцами. Точнее будет сказать провидицами. Словно водная стихия ожила и начала перерождаться в наших дочерях, даря им недоступные раньше знания. В те времена совет состоял из умных и решительных гномов — еще бы, ведь именно они организовали исход нашей расы. Так вот, сначала к тогдашней провидице отнеслись настороженно. Но потом, когда сведения, которые она извлекала не иначе как из озерных глубин, помогли решить кое-какие важные проблемы...

А после была еще история. Следующая провидица, а следует сказать, что силу она обрела точно после смерти первой, буквально спасла наш народ. В общем, про это у нас существует целая легенда, рассказывать которую долго, да и не буду я сейчас. Просто знайте, что с тех пор действующая провидица зовется Хранительницей, и имеет определенную власть. Часто решения совет принимает именно на основе ее слов.

Арона, старая и мудрая гнома, предпоследняя Хранительница, которую все Старейшины послушались бы без раздумий, умерла два года назад. И сейчас никто не имеет такого непререкаемого авторитета. Хотя и говорят, что новая — Илида, очень сильна. Но ее молодость...

Да, на скорое определение вашей участи, если ничего непредвиденного не произойдет, рассчитывать не стоит".

Слова гнома про непредвиденное заставили людей улыбнуться. А можно ли расценивать подобные речи, иначе, чем шутку, уже поняв на какие пируэты способна судьба?

Орлиргор откровенно заболтался, вываливая на головы гостей все новые сведения. До полудня они узнали море всевозможных вещей. С практической точки зрения самым полезным оказались правила поведения на совете, формы обращения к Старейшинам, да и другим гномам в различных ситуациях. Этикет как таковой, мало волновал Светлену, да и Коэла, считавшего себя достаточно подкованным в этом словоблудии. Но когда есть вероятность, что от того, как и что ты скажешь, будет зависеть твоя жизнь, а еще хуже — жизнь дорогого человека, то надежнее перестраховаться.

Дромдор подошел точно в назначенный час. С каменным выражением лица осмотрев картину чаепития, в которое плавно перетек завтрак, он вежливо попросил людей следовать за ним. Так по дорожке вниз направилась их маленькая процессия. Впереди старый гном с высоко поднятой головой, полный собственного достоинства. За ним Светлена и Коэл. А замыкал их группу удрученный Орлиргор, при появлении Дромдора захлопнувший рот на полуслове.

И, хотя в эти минуты весь совет обсуждал именно двух человек, ставших гостями в Закатном Граде, увидеть их перед собой гномы бы сейчас не хотели. Кто же любит, когда его застают врасплох, в момент нерешительности, сбитым с толку? А Старейшины пребывали в смятении.

Виной тому являлась синеглазая Илида, буквально вбежавшая в зал совета, едва началось обсуждение первой из запланированных проблем. То, что она рассказала, разожгло нешуточный пожар спора между гномами.

До прихода гостей сама собой буря в совете бы не улеглась. Кто знает, что произошло бы, если бы маленькая процессия предстала перед раздраженными Старейшинами в тот час. К счастью, этого не произошло.

* * *

Когда идешь вниз по широкой, вырубленной в камне тропе, а справа, с края пропасти открывается вид на великолепие гигантской пещеры, тебе совершенно не страшно. И озеро, виднеющееся внизу, и дальний, теряющийся во мраке свод, воспринимаются также спокойно, как бескрайняя синева моря. Но когда в жалких двадцати метрах от тропы, сорвавшись непонятно откуда, вниз пролетает большой темный предмет, становится не по себе.

Коэл замер на половине шага. Светлена тоже остановилась. Остолбеневшие гномы провожали агрегат неверящими взглядами. Только теперь, прекратив движение, виконт понял, что уже секунд десять он ощущает что-то странное: какой-то холодок пробегает по внутренностям. Чувство было похоже на то, какое испытываешь, падая с высоты. Прыжки в море с крутых скал, более-менее безопасных, проверенных, разумеется — традиционное развлечение мальчишек и девчонок всех прибрежных городков и деревень Асстии. Рельеф позволяет. Так что ощущение не казалось чем-то новым. И все же, стоя на твердой земле, испытывать подобное представлялось невозможным. Однако Коэл привык доверять чувствам, а сейчас они уже просто вопили "ты падаешь!", причем с каждой секундой все громче.

Разлад в восприятии мира прошел после первого же толчка. Земля дрогнула, норовя уйти из-под ног. Светлена на мгновение потеряла равновесие, взмахнув руками в попытке его вернуть. И Коэл, не раздумывая, в два прыжка оттащил ее подальше от края обрыва. Он тоже был ошеломлен, но палуба под ногами еще и не так раскачивается порой, так что просто устоять не было для него сложной задачей. Конечно, неожиданно, когда подобные кульбиты выделывают не старые добрые доски, а скальная твердь. Но результат одинаковый.

А через несколько секунд тряски девушка сникла на руках молодого человека, и до Коэла докатилась волна совершенно диких ощущений. Словно на крови замешали ярость, боль и еще непонятно что, а потом плеснули в этот коктейль соли и пламени. Он только понял, что это как-то связано с водной стихией. Видимо Светлена попыталась узнать, понять что-то, используя свои возможности, но результат оказался отвратительным. Природа ее силы, наконец, продемонстрировала и отрицательные стороны. На миг в душе Коэла вспыхнули самые яркие эмоции, главной из которых был страх за любимую, но он быстро подавил их. Прислушиваясь к себе, несмотря на грохот и треск, набиравший силу вокруг, он понял, что ничего действительно серьезного и опасного не случилось. Скоро Светлена очнется, и все будет в порядке. Если к тому времени еще что-то будет.

В воздух поднялись облака пыли. Несколько трещин, извиваясь, проползли снизу вверх. Некоторые пересекли тропу и устремились выше. Любую из них, однако, без труда можно было перешагнуть. Но одна трещина показалась опасной даже такому дилетанту в этом вопросе, как виконт. Она змеилась между уходящим вверх каменным монолитом и левым краем тропы. Если весь уступ, по которому они спускались, начнет падать, то их уже ничто не спасет.

Дромдор и Орлиргор, как завороженные, провожали взглядом новых вестниц разрушения. Казалось, перед их глазами бегут не трещины, а видения конца света. Впрочем, отчасти так и было. В прямом смысле. Потому что когда через полминуты взбрыкивающая земля, наконец, успокоилась, из-под потолка упало еще несколько странных конструкций. И в пещере стало темно. Светящийся туман, стелившийся ранее на уровне верхнего яруса, исчез.

Правда абсолютной тьмы не получилось, внизу находились и другие источники света. Огни горели в окнах строений, слегка светились стены и пол, да и на поверхности озера играли какие-то блики. Но здесь, на тропе, можно было подумать, что стоит облачная ночь, а в прорывах туч сияют звезды. Только вот небо оказалось снизу.

Коэл, с того момента как оттащил Светлену подальше от края тропы, так и не выпустил девушку из объятий. Он осторожно поднял ее на руки, и теперь старался успокоиться и проанализировать ситуацию. Он пребывал в уверенности, что судороги земли утихли лишь на время, и вскоре повторятся. На чем эта уверенность основана он не думал. Просто принял как данность. А если так, значит, нужно искать выход, что-то решать. И действовать быстрее.

Для начала — куда бежать, вверх или вниз? Оценив, насколько их маленькая компания уже успела спуститься, Коэл решил, что лучше двигаться вниз. Главная причина — огромный риск, что до следующего толчка они взобраться наверх не успеют, а тропа обрушится. Наверняка у гномов есть множество запасных выходов, вот по ним и следует выбираться.

Только чтобы реализовать решение, Коэлу, как оказалось, сначала нужно сдвинуть с места Дромдора и Орлиргора. Гномы вели себя станно. И если Орлиргор просто стоял, задрав голову, и бессмысленно открывал и закрывал рот, то Дромдор сначала упал на колени, а затем провыл что-то непонятное и принялся биться головой об пол. Особенно дико эта сцена смотрелась на фоне постепенно разгорающихся в глазах гномов желтоватых огней. "Все-таки не врут сказки. Интересно, почему же раньше они так глазами не сверкали, например, ночами, когда мы по горам шли?" — промелькнуло в голове молодого человека. Но он быстро подавил несвоевременное любопытство.

В действительности Коэл, глядя на такие действия спутников, на несколько секунд просто растерялся. Отсюда и посторонние мысли. К счастью, почувствовав, что земля успокоилась, гномы сами пришли в себя. Орлиргор закрыл рот, Дромдор приостановил процесс самоистязания. Даже при очень слабом освещении было видно, как посерели лица гномов. У Дромдора на лбу кровоточило несколько ссадин, а какого размера обещала появиться шишка, и представить сложно.

— Я уж думал все, отгорел наш закат, — голос старого гнома ощутимо дрожал. Но с колен он поднялся, оглядываясь. Ноги видимо, плохо его держали, и Орлиргор подхватил под локоть родственника.

— Вниз, — это слово Дромдор почти прохрипел, и тут же закашлялся. Пыль и не думала оседать.

И со всей возможной скоростью маленькая группа поспешила спуститься по тропе.

Когда они достигли нижнего яруса, гномы уже полностью пришли в себя. Коэл же по-прежнему нес Светлену, пребывающую без сознания.

— Поедем второй южной? — поинтересовался Орлиргор.

— Там сейчас, наверняка, не протолкнуться, — у Дромдора оказались другие планы.

— Сейчас нигде не протолкнуться, не оставаться же теперь тут, — пробурчал молодой гном, и на пару секунд задумался. Придя, видимо, к какому-то выводу, он уже хотел высказать новую версию, но Дромдор его опередил. Он спокойно, слегка глухо сказал:

— Мы пойдем восточной спиралью, о ней вряд ли многие вспомнят.

Орлиргор нахмурился, взвешивая положительные и отрицательные моменты, но промолчал. Коэл, естественно, также комментировать решение не стал.

Их путь, как оказалось, шел мимо озера. Когда они подошли близко к кромке неспокойной воды, чтобы затем свернуть в неприметный тоннель, очнулась Светлена. Гномы на секунду притормозили, с намерением тут же продолжить путь, едва Коэл поставит девушку на ноги. Но не тут-то было. Коэл же сразу, как только любимая пришла в себя, ощутил внутреннее напряжение. Она что-то понимала, чего он уяснить не мог. И собиралась действовать. А для этого ей придется остаться тут, у озера. "Ах, ты... ", — однако даже про себя Коэл не стал ругать стихию, оборвав мысль. Вот только на миг шевельнулось сожаление, что все так сложно: "И почему она не обычный целитель? Тогда бы сейчас перед нами не стояло никакого выбора. Хотя нет, тогда мы бы вообще тут не стояли. А я, так и нигде бы не стоял".

У Коэла даже мелькнула идея искусственно продлить обморок Светлене, только бы без возражений унести ее как можно дальше отсюда. Уберечь от опасностей таких приветливых, на первый взгляд, подземелий. Но и эта мысль как появилась, так и сгинула. Он чувствовал, что так поступить просто нельзя, хотя и не вполне сознавал почему.

В этот миг никакое объединение чувств, вроде бы, и не могло помочь им понять друг друга, слишком все перепуталось, слилось в одно. Страхи растворились в надежде, вера окрасила ответственность, любовь подсластила грусть. Но Коэл смотрел в глаза любимой, и без всяких слов понимал — наравне с новыми возможностями, Светлена приняла и некую ответственность. Не абстрактную вину за все, что натворит послушная ей стихия в этом мире. Но за то, что происходит здесь и сейчас. Она в ответе за это просто потому, что способна повлиять на ситуацию.

Невольно ему вспомнился их ночной разговор на берегу моря, еще там, в столице. Подумалось, что сюда и в этот конкретный час их привели, в конечном счете, мечты. И чтобы продолжить выбранный тогда путь в светлое, волшебное завтра, сегодня нужно не просто спастись, нет. Нужно преодолеть препятствия, поставленные на их пути судьбой, так, будто идеал уже достигнут. Ведь если они сами не станут совершать те поступки, которые хотели бы видеть от окружающих, то их ждет прямая дорога. Простая дорога. Ровная. Но по ней никак нельзя будет взойти на небеса. А где еще возможно то, о чем они мечтают? Где найти такое место, такое время...? Пусть Светлена верит, что тут, на Энтаре, но он — не очень. Однако с пути не свернет, и на это есть две причины. Первая — по выбранному пути Коэл идет рука об руку с любимой. Вторая — а вдруг права она, а не он?

Коэл пытался понять, что движет сейчас Светленой, какие действия и почему она считает должными. Девушка ничего не говорила, но голубые глаза заглядывали в самую душу, и без всяких мистических связей словно отпечатывали там нечто большее, чем слова: "Раз я в силах помочь, значит, я должна это сделать. Я смогу успокоить буянящее Сердце Гор, охладив его. Вода подсказывает мне решения. И неважно, поможет это какой-нибудь паре гномов, которым судьба уготовила падение булыжника на бедную голову. Или спасет целую расу, если вдруг сегодня суждено было бы обрушиться сводам всех пещер, к примеру, верхушка горы провалилась бы под собственной тяжестью. Если я этого не сделаю, то никто не сделает. И поэтому пойми и прими: сбежать мне — недопустимо. Это будет отказом практически от всего, чем я живу, добровольно одетыми цепями страха. И пусть кому-то кажется, что страх смерти имеет полное право на существование. Пусть другие думают, что ужас перед болью, с которой душа расстается с телом — закономерен. Но не для меня. Потому что я хочу, я могу стать выше. Таков мой путь. Ты видишь, я готова пожертвовать многим, но только не отказом от мечты".

Молчаливый диалог длился недолго. Это безумие, но она остается. А Коэл провожает гномов до того момента, пока не будет уверен, что они доберутся до поверхности. А потом... возвращается. Потому как не одна Светлена тут "не может иначе".

Девушка выскользнула из его рук, в противовес словам по-прежнему не желавших отпускать ее навстречу опасности. А затем, под взглядами удивленных гномов, почти привычно скинув башмаки, соскользнула с полутораметрового обрыва в воду. И сразу же ушла в глубину.

— Идемте, уважаемые.

— А..., — Дромдор хотел, очевидно, спросить, что же значат странные действия людей. Но Коэл не дал ему такой возможности, просто, но со всей доступной убедительностью повторив лишь:

— Идем.

И гномы, как ни странно, послушались.

Они прошли не так уж много: тройка поворотов — полторы минуты уверенного движения. А затем земля заходила ходуном вновь.

В нешироком тоннеле переносить зыбкость камня оказалось намного сложнее. Все, на что Коэл мог рассчитывать, это прочность конструкции, созданной гномами. Верить, что своды выдержат и на этот раз, ему хотелось отчаянно. И глядя на более спокойных, чем в прошлый раз, спутников, он мог себе это позволить.

"А ведь это не конец. Если Светлена не справится, то землетрясения будут повторяться снова и снова, пока все здесь не превратится в щебень", — думал он, глотая все новые клубы пыли. Трещин, правда, нигде видно не было. Но это ничего не значило.

Шли секунды. Нет, ползли, еле ворочаясь, секунды. Но вот, земля наконец успокоилась. И тут перед глазами у Коэла возникла картина яростной бури на поверхности оставленного позади озера. Массы воды, словно в безумии шторма, хотя какой может быть шторм в озере, обрушивались на берег. А затем озеро просто выплеснулось из берегов. Уровень воды начал быстро повышаться.

Виконт сразу же понял, что это не бред его воображения. Это реальность. Он воспринимает ее благодаря их со Светленой связи, пусть и ослабленной внешним и внутренним хаосом. Но больше всего его встревожило то, что кроме ярости воды он не воспринимает ничего. Ни ... словно девушка сама стала стихией.

Ужас уверенно вонзил острые коготки в сердце молодого человека. Душа заметалась в силках неразрешимого противоречия — он не должен был позволить ей остаться, и при этом не мог заставить уйти. "Что с ней? Как она?" — вопросы мельтешили в голове Коэла как рой мошкары, совершенно бестолково. А сам он просто стоял, не в силах сдвинуться с места, решить — бежать обратно или следовать намеченному плану. "Как же все глупо, нелепо... И ведь я ничего не могу сделать. НИЧЕГО. Я просто не понимаю, что и как происходит там, в глубине. Возможно, все идет как должно, а я напрасно паникую. Страх собственной смерти — действительно ничего не решает. Но вот страх за НЕЕ", — Коэл отчаянно сжимал кулаки, правая рука инстинктивно впилась в рукоять шпаги. Широко открытыми глазами он смотрел на удаляющиеся спины гномов. Те просто еще не успели заметить его короткой, как оказалось, остановки.

"Кажется, это действительно безумие", — последнюю мысль, полную отчаянья, буквально вымыло из его сознания. Ласковая волна успокоения, уверенности и любви накрыла его с головой. "Все хорошо..." Выдохнув, наконец, с застывшим в горле воздухом горечь страха, Коэл облегченно вздохнул и бросился догонять проводников. Или провожаемых. Это как посмотреть.

Картина выходящего из берегов озера еще стояла у него перед глазами, и он знал, что вода будет пребывать еще. А значит, следовало поторопиться, чтобы их попросту не смыло.

Уговаривать гномов поспешить, особо и не пришлось. Для них начался настоящий забег по коридорам. Мелькали повороты. Вокруг царила темнота, но Коэл не думал об этом. Вернее он считал, что стены светятся достаточно сильно, поэтому у него не возникает затруднений. Хотя на самом деле свечения каменного мха едва хватило бы, чтобы увидеть руку, вплотную поднесенную к собственному носу. Глаза гномов горели, но подмечать детали — не то время и не та ситуация. Потом, все потом.

Пробежав несколько залов, и преодолев пару явно поднимающихся коридоров, их тройка оказалась у входа в достаточно большое помещение. Раньше Коэл бы назвал его очень большим — не любая базарная площадь среднего городка поспорит по просторности. Но после уже увиденного — не тянуло.

Все пространство оказалось заполнено гномами. Еще вернее будет сказать — вооруженными кто чем гномами, стоящими в напряженных позах. Они пристально всматривались куда-то влево.

Дромдор привел их через один из двух узких боковых коридоров, но обычно в этот зал, как видно, входили иначе. С двух сторон напротив друг друга красовались широкие строенные арки. Точнее раньше они тут были с двух сторон. Теперь же тот проход, что для Коэла оказался по правую руку, представлял из себя нагромождение валунов. "Первые реальные разрушения, которые я вижу в этом городе. А ведь землетрясения прокатились совсем не слабые. Да, строят гномы не то, что на века — на тысячелетия", — поразглядывав завал пару мгновений он, как и толпа гномов, посмотрел влево. Поверх голов. И, осознав, что конкретно видит, Коэл даже не сразу поверил глазам.

Слева из арки в зал медленно входили таркри. Именно входили. Вполне прямо — на двух ногах. Внимательнее всмотревшись в этих "зверей", Коэл понял, что они заметно отличаются от того экземпляра, что нападал на Дромдора, Орлиргора и Бронрика при их первой встрече. Он вспомнил, что Светлене вчера показало озеро — как изменялся один из них для заплыва. И к каким выводам они с девушкой тогда пришли, на что потенциально способны эти существа.

А таркри все прибывали. Нет, зал все-таки действительно большой. Гномов набилось, наверное, несколько тысяч. Сложно так, на глаз, прикидывать. И все они постепенно пятились, чтобы расстояние между ними и опасностью составляло не меньше десяти метров.

Почему гномы отходили, а не атаковали, становилось все более ясно с каждым утекающим мгновением. Число таркри, вошедших в зал, уже перевалило за пару сотен, и оно все увеличивалось. Какие потери будут при прямом столкновении. Да и кто вообще выиграет?

К тому же "звери" вели себя очень необычно. Они не нападали. Но и не убегали, не исчезали.

"Что пригнало их сюда, да еще в таком количестве? Тоже землетрясение? Они ищут спасения, пытаясь уйти по гномьим тоннелям? Но тогда получается, они тоже живут внизу. А нападают сверху. Непонятно", — и не одному Коэлу, по-видимому, оказалось это непонятно. Почти все присутствующие, казалось, в замешательстве.

— Ох, обвал мне на голову, — пятившаяся толпа почти миновала так и стоявших у входа человека и двух гномов, когда Орлиргор с Дромдором увидели, наконец, причину странного поведения сородичей. Сегодняшняя чаша изумления и страха, наверное, уже заполнилась до краев для этих двоих. А потому реакция гномов оказалась быстрой и простой. Они нырнули в толпу, где могли почувствовать хотя бы иллюзию защищенности, одновременно вытаскивая откуда-то тонкие ножи.

Коэл остался стоять в боковом проходе. Также слиться с толпой у него не получилось бы при всем желании. Да и не нужно ему это. Дальше провожать никого не придется. Не пора ли возвращаться?

Но просто развернуться и уйти ситуация не позволяла. Любое резкое движение могло привести к печальным последствиям. "Развязать бойню, когда дело может решиться миром, я не хочу.... Хотя стоп, с чего я вообще взял, что тут возможно бесконфликтное разрешение ситуации?" — пока Коэл думал, гномы откатились еще на несколько метров левее. Теперь он стоял в одиночестве, пусть и сбоку, но между двумя совсем не дружественными сторонами.

"Кажется, пора отступать. Оказаться рядом с толпой таркри, пусть и внешне спокойной, меня совершенно не тянет", — но едва Коэл успел сделать шаг назад, как стороны остановились. "Все действующие лица, ну, и морды, на арене. А я, так сказать, в центре. И почему меня такой расклад нисколько не радует?", — попытался подбодрить себя молодой человек. Вместе с шатким равновесием в зале установилась и абсолютная тишина.

"Надолго ли? Сколько такое положение может сохраняться? Рано или поздно, а скорее рано, кто-то сделает первый шаг. Неважно, в какую сторону. Что тогда начнется..." — Коэл, как и все, стоял и ждал. Напряжение в зале быстро возрастало. "Еще минута этой безмолвной перестрелки взглядами, и грянет гном", — Коэл аж поперхнулся от собственного мысленного ляпа. "Кх, гром.... Совсем в голове каша, да и нервы не то, что шалят — звенят", — приструнив не вовремя попытавшийся изобразить улыбку, уголок губ, он поднял опущенный на мгновение взгляд. Как оказалось для того лишь, чтобы обнаружить прикованное к себе пристальное внимание. Обеих сторон. Очень пристальное.

"Ну не одной же Светлене развлекаться сегодня?" — и, хотя ситуация совсем не располагала к шуткам и смеху, настроение виконта стремительно поползло вверх. Откуда не возьмись, проклюнулась вера в благополучное разрешение проблем. Вспомнилась леди-удача, которая, по идее, сопровождает его и сейчас. В общем, Коэл принялся осматривать таркри и гномов в ответ не менее внимательно, чем они его. Осматривать каким-то новым, уверенным взглядом. Вокруг вроде бы даже посветлело. "Нет, наверняка просто показалось..."

* * *

Еще секунду Маррек пристально всматривался в ряды гномов, а потом перевел взгляд направо. Отвлекаться от партнеров-по-битве в такой момент, конечно, очень опасно, даже у мокроносого новичка хватит ума это понять. Но на то Маррек и давно не новичок — старый, опытный воин, чтобы в подобных ситуациях полагаться не столько на разум, сколько на развитое чутье. А оно буквально вопило: "справа"!

"Человек... Что он делает здесь? И почему... кажется мне...", — Маррек на секунду прикрыл глаза, — "нет, нам! таким знакомым?" — воин жадно втянул густой, как черная кровь земли, воздух. Он пытался выделить среди пыльной смеси ароматов страха и ярости тот, что заставлял отвлечься от очевидной опасности ради неясного ощущения.

Чужак стоял в проходе ровно посередине между сторонами. Зрение и нюх таркри, при желании, могло быть очень острым. Таким, что различить скальную мушку, ползающую по стенке на другой стороне стометрового ущелья, не составит никаких проблем. Но сейчас внешность человека размывалась в глазах Маррека. Светлые волосы, пыльная, и порядком потрепанная одежда. Руки, замершие на полпути к оружию, готовность к бою и одновременно желание его избежать, выражаемые одной лишь позой — это все, что он мог бы рассказать о том, кого видит. Хотя о любом из сородичей или противников без труда узнавал много больше — вплоть до того, что они ели на завтрак. Но если полагаться не только на зрение, то образ незнакомца преображался. Вот только Маррек никак не мог понять, в чем же заключаются изменения. И не он один. Несколько канувших в бездну мгновений — и уже все таркри сверлят взглядами человека.

В глазах у Маррека защипало, и он непроизвольно зажмурился. А когда сумел справиться со ставшими непослушными веками, увидел иную картину. Воздух вокруг чужака словно засиял, и его окружил хоровод радужных сполохов. А шпага! Как можно было не узнать одну из поделок Таркрима? Тем более им, таркри, по сути, такому же сотворенному оружию, пусть и живому. "И ведь гномы не могли знать имени нашего отца, почему же они нас так назвали?", — в который раз привычный вопрос всплыл в сознании, но его тут же унесло очередным порывом ветра опасности.

Через секунду Маррек снова видел то же, что и все обычные воины. Холиэр — старый друг Маррека, тоже один из первых таркри, не утративший магического дара при изменении, поделился со своим народом частичкой восприятия. Все они увидели, и теперь помнят и понимают кто перед ними, кто этот странный незнакомец. А большего и не нужно — отдать память роду полностью можно лишь перед смертью.

Чужак — называть его человеком, пусть даже и мысленно, большинству таркри как-то перехотелось, изображал статую самому себе. Гномы, на которых Маррек все же кинул быстрый взгляд, тоже замерли. Все в зале застыли, словно позируя для эпического полотна, на котором навеки будет остановлен ход времени. А потом "человек" поднял взгляд. Изменилось, кажется, само настроение всех присутствующих. Неизбежность битвы как-то отдалилась, превращаясь то ли возможность, то ли в некую малую вероятность.

Взгляд незнакомца заскользил по лицам гномов, потом перешел на таркри, не останавливаясь. И так до тех пор, пока не столкнулся со взглядом Маррека. Воин не задумываясь сделал шаг вперед. Гномы качнулись, но ничего не предприняли. И еще шаг, один, два... Остановиться лишь напротив "человека", посреди зала, ни на миг не отводя глаз. Сегодня и в этот час Марреку предстоит говорить от лица всего своего народа, и совершенно неважно, что за минуту до того оставался лишь простым воином, хотя и помнящим как все начиналось. Теперь он — проводник воли всех таркри. Ему есть что сказать.

Решение оформилось молниеносно, и вот уже Маррек, чуть склонив голову, прижимает к сердцу правую руку, сжав пальцы в кулак — знак уважения и признания. Слова, нужные или ненужные, но сейчас они должны быть произнесены.

— Приветствую наследника Таркрима. Будешь ли ты нашим спутником на пути-к-совершенству в этот час? — с некоторым трудом произнес воин. Давно, ой как давно не приходилось ему напрягать связки, вот и выходит сейчас то ли хрип, то ли скрип. На обыденных участках пути гораздо проще общаться разделяя память, а поворотов и пиков долго не встречалось. Очень уж надежны их партнеры-по-битве, даже слишком ровно они жили последнее время.

Ответ запоздал совсем чуть-чуть, словно тот, кому адресовано приветствие знал нужные слова, но, удивленный чем-то, подзабыл.

— Приветствую. Избранный путь нелегок, но он стоит того, чтобы по нему идти. Как в этот час, так и во все иные.

Маррек почувствовал удовлетворение. Кажется, они не ошиблись.

— Ты понимаешь. Раз так, прошу, рассуди — какой шаг по-твоему сейчас более достоин, — дождавшись легкого ответного кивка, он продолжил. — Мы, таркри, живое оружие, выкованное Перерожденным Таркримом. Мы созданы в стремлении к идеалу, наша суть заключает в себе множество ранее несовместимых достоинств. Но и рождает противоречия. Простой честный клинок должен быть всегда отточен и предельно смертоносен, чтобы чисто исполнять песню битвы. Он требует ухода, а между сражениями покоится, ожидая заветного часа.

Старый воин без удивления отметил, как его собеседник, сам вроде бы того не замечая, погладил рукоять шпаги. Марреку подумалось, что если бы ее не скрывало коженное платье ножн, то она обязательно бы хищно сверкнула, подтверждая верность достойному владельцу.

— Есть и другая сторона. Любое не-живое оружие ведет бой не само по себе. Ему требуется тот, чья твердая рука послужит надежной опорой удару. Тот, чье искусство сражения будет превосходить мастерство врагов. Желательно — сильно превосходить, чтобы он не просто выжил, избавляя сталь от ожидания нового владельца днями, а порой годами или даже веками. Но и танцем движений, как оправой к драгоценному камню, создавал завершенное произведение, — Маррек глубоко вздохнул, отдавая дань растревоженной памяти, — ..., прекрасное в своей гармоничности.

— Мой народ, рожденный под звездами Энтары чуть более века назад, подобно клинку хранит, и даже приумножает остроту. Изучая мир, себя, партнеров-по-битвам, мы перестраиваемся, принимая все более совершенные и смертоносные формы. Но мы живы, а потому, улучшаем из года в год мастерство. Полвека тренируем мы тело и разум, избрав партнерами-по-битве этих крепких любителей подземелий, — тут он позволил себе широкий жест в сторону все еще неподвижных гномов. — Полвека назад мы признали их достойными высшей чести — познания, и потому, подобно гномам, переселились вниз, под тяжесть бесчисленных скал. Образ жизни, привычки — все то, что ранее, становясь известным, давало нам преимущество над другими расами, тут не оказалось чем-то решающим. Потому мы здесь так долго — битвы все еще интересны.

Маррек ненадолго умолк, чтобы пристальнее вглядеться в глаза "человека". Все-таки они просят решить его непростую задачу. Но в серых глазах воин нашел лишь уверенность, интерес и внимание, подталкивающие его продолжить рассказ. Легкие искры других чувств? Разум не затмевают, а значит — пусть их.

— Сейчас же перед нами встал неприятный выбор. Поступки легли на чаши весов чести, и замерли в равновесии. Путь ветвится, а зайти в тупик — слишком рискованно. Велик шанс не вернуться вовсе.

Убедившись, что его сомнения правильно поняты — дело не в страхе смерти, его тревожит возможность завершения пути, — таркри продолжил:

— Мы всегда с достоинством принимали испытание боем. Это ли не лучшая закалка? Но сегодня мы смотрим на соотношение сил, и не можем почувствовать обыкновенной радости следования пути. Бесспорно, подобное масштабное сражение — вызов и мастерству каждого из нас, и всех вместе. Но что ждет нас после? Все просто и сложно — по окончании сражения некому будет восхититься очередным шагом, сделанным нами. Никто не извлечет уроков, никто не продолжит путь! А это значит — в таком решении где-то кроется ошибка. Искореженный и сломанный клинок не сможет больше исполнять предназначение..., — у Маррека, несмотря на его бедное воображение, все же от последнего признания чувства зашкалили. Таркри показалось, что он проглотил не простые слова, а целый ком паутины, мешающий дышать. Но он попытался как можно быстрее продолжить, чтобы его мнимой слабости никто не заметил.

— Другой выход — уйти. Ускользнуть при желании не так уж и сложно. Рассеяться, выбраться на поверхность, жить, найдя новых спутников. И каждый час, каждый миг помнить свой выбор, гадать — а теперешний наш путь по-прежнему путь-к-совершенству? Не свернули ли мы тогда на ложную тропу?

В воздухе вместе с пылью повисла пауза. Маррек понимал, что для решения, в общем-то, нужно время, а для взвешенного решения — так и не малое. Но этой ценности у них сейчас не оказалось. А потому он ждал, пока истекут отмерянные незримыми часами мгновения. Ждал, яростно сверкая глазами — так как сам же разворошил угли эмоций последними словами.

Что творилось в душах присутствующих гномов, судьбу которых он, так же как и судьбу таркри, доверил решать чужаку, Маррек не взялся бы предположить. Пожалуй, все зависело от того, какое впечатление на этот день сложилось у них о гостях. В любом случае, отношение гномов к ситуации не помешает таркри воплотить решение в жизнь. Придя к такому нехитрому выводу, Маррек успокоился, и даже передал проклюнувшуюся безмятежность собратьям. И начинать сражаться, и отступать лучше с холодной головой и ясностью в мыслях, пусть даже это затишье в центре шторма.

Человек — не человек, чужак, наблюдатель, спутник, судья... Коэл думал недолго. Там, где есть два пути, найдется и третий. Решение, как первые реплики в этом странном разговоре, пришло само, и вызывало лишь положительные эмоции. Но вот реализовать идею — с этим могли возникнуть сложности. Однако настроение виконта так и не упало с высокой отметки, даже под волнами изумления и восхищения, которое, хоть бы и против воли, вызывала воинственная философия таркри. Только азарт ярче разгорался в душе. Если все получится, тогда он сможет вернуться к озеру совсем с другими надеждами. А значит — должно получиться!

Маррек недоверчиво посмотрел на добровольно избранного судью. То, что он предлагает, на первый взгляд абсурдно. И на второй, пожалуй, тоже. Маррек не может принять решение один.

Все таркри дружно прикрыли глаза. Глядя со стороны, легко принять их за молящихся неведомым богам. Но это не так. Таркри верят лишь в собственные силы, правильность пути, да удачу. И в этот миг они просто совещаются, рассматривая достоинства и недостатки третьего, неожиданного варианта, который непросто уместить на весах с уже наполненными чашами.

Гномы — не бессловесные существа, которым можно доверить играть лишь декорации. Третий булыжник в четвертом ряду — явно не место гордых подземных жителей. И если сначала они отступали, потом замерли, впечатленные числом таркри, а затем и их разумностью, то это совсем не значит, что стоит ждать от гномов покладистости себе в ущерб и дальше.

Вот только решение человека — а разве оно несет ущерб?

Но как же постоянные стычки в течение полувека — забыть? И всех погибших объявить ошибкой, жертвами недопонимания? Да, гномам тоже в своем роде полезно поддерживать тонус, чтобы не зарасти жирком благополучия по самые брови. Только вот очень не вовремя таркри решили "потренироваться", тяжелый получился довесок к остальным проблемам. Окончательно остаться без магии, страдать от все более частых сбоев в работе-жизни Сердца Гор, а тут еще истощение близлежащих месторождений таких нужных металлов, и война-охота.

Гномы не таркри — мысленно общаться не могут. Да только в зале среди простых работяг и мастеров оказался и весь Совет — умирать никто не хочет. И Хранительница тоже была тут, правда она идти никуда не хотела, но ее охрана не больно-то спрашивала, списав желание остаться на молодость, приравненную к глупости. До авторитета наставницы Илиде еще как до центра Энтары пешком.

Так и обдумывала решение человека не толпа — какие у толпы могут быть мысли, одни инстинкты. Члены Совета быстро оказались в первом ряду. И уж они-то молодостью не страдали, успели накопить достаточно мудрости, чтобы оценить, хотя и спорное, но вполне рациональное предложение. И дать себя уговорить, если это соотносится с их планами.

Коэл понимал, что на свете множество ораторов куда лучше него. А потому, он постарался вложить в речь, помимо доводов разума, еще и как можно больше эмоционального жара. Конечно, он не кричал, не напирал на беспочвенные, но цепляющие утверждения. Он постарался подобрать предельно яркие примеры и образы. Ну и, естественно, "заразить" азартом и воодушевлением таркри и гномов — убеждать все-таки понадобилось и тех и других.

А идея? Его идея проста. Таркри ведь восхищаются гномами, не способными бесконечно совершенствовать тело, но зато беспрерывно улучшающими не-живое оружие. Они сами это признали, когда сочли тех достойными познания. Не так ли? Прошло полвека. И что же? Таркри по-прежнему признают схватки с гномами интересными. Так зачем рушить всю эту прекрасную композицию? Зачем уничтожать созревшие семена — основу будущих всходов, способные принести пользу буквально всем. Нужно лишь еще чуть-чуть по-иному на это взглянуть. Два народа могут стать друг для друга не партнерами-по-битве, а... Просто партнерами. Соратниками. Но не стоит даже и думать о том, что это способ отдохнуть и расслабится. Ведь такая дружба — это тоже испытание. Причем чуть ли не более серьезное, чем вражда.

В ход шли описания сплавов — именно на основе соединения нужных свойств старого, рождается новое, лучшее оружие (это, конечно, аргумент для таркри). Безопасность (естественно для гномов)! Лучшее знание таркри окружающей территории — наверняка и много всего полезно они открыли (тоже в копилку гномов). Найти на ком тренироваться — разве это действительно проблема? Да они наоборот, себе жизнь, можно сказать облегчают. А вот попробовали бы таркри сражаться, например, с человеческими бандами и просто преступниками. Найди-ка невидимку вора-профессионала. И кто тут еще выиграет в маскировке (это никакое не художественное преувеличение — магия-то на что)? А охотники за нечистью? Объявите о себе открыто, не в смысле "мы разумные, добрые, давайте дружить", а просто как о чем-то непонятном, и этого будет достаточно. Наступит у вас очень интересный период. Выживите — точно продвинетесь на пути вперед (кому все это — понятно).

Странный день, страшный день, радостный день. День, который еще не закончился. Но если удастся его пережить, Маррек не сомневался — он запомнит этот день навсегда.

Клятвы, они священны для одних, но для других лишь ширма, которой так удобно прикрывать до времени уродство души. Таркри не больно-то верили клятвам. Друг другу им клясться было не в чем. А старый опыт общения с другими расами нагонял тоску. В конце концов изворотливый ум, а за гномами ум не признать нельзя, способен найти лазейку почти в любой клятве. Но есть один вариант, который может устроить даже их, считающих себя живым оружием.

Гномы, как оказалось, тоже редко полагаются на простые слова. Им полноценные контракты, заверенные и оформленные подавай. Да разве ж заключишь нормальный договор с тем, кого еще меньше часа назад считал неразумным животным? Хищным. Опасным. Но зверем. Однако и среди клятв есть исключение.

И вот теперь Маррек стоял напротив молоденькой гномы с пронзительно синими глазами, а его кровь с щедро порезанной ладони густыми каплями стекала в серебряную чашу. Кровь у таркри, как и у людей, и у гномов — красная. Обычно она почти мгновенно сворачивается при ранениях, но сейчас Маррек позволял ей уйти, чтобы смешаться с уже набранной кровью гномы. Конечно, напротив него стояла Илида. Кому как не Хранительнице, единственной и неповторимой, свидетельствовать чистоту помыслов ее народа?

Клятва на крови. Смерть преступившему, и всему его роду. Простые решения иногда оказываются не просто лучшими — единственными из возможных.

Чашу для ритуала, после того, как все условия вкратце обговорили, нашли быстро. Кто-то из запасливых гномов прихватил перед бегством часть вещей. Скатерть в мелкий цветочек, подходящий по высоте валун, который удобно использовать вместо столика, да уже упомянутая чаша — больше для скрепления клятвы никаких безделушек и не потребовалось. Подозрительно жизнерадостный вид юной гномы, конечно, навевал некоторые сомнения, но отступать уже некуда.

Они были врагами, так по крайней мере считают гномы. Кто они теперь? Пока не очень ясно. Но время рассудит.

Когда таркри уже приняли решение, а гномы все еще спорили, но ясно, что они тоже согласятся, Коэл задал Марреку два любопытных вопроса, на которые получил всего один ответ.

Вопросы звучали как "Почему вы сочли меня достойным принимать такое решение?" и "Кем был Таркрим, в наследники которого меня так уверенно записали?".

— Одно прямо связано с другим. Таркрим, отец нашего народа, был моим другом. Моим, и еще нескольких из нас, с кого все тогда начиналось. Таркрим — великий маг и очень умный, но и очень увлекающийся человек. А мы в то время были молоды, и с радостью разделили его идеи. Но останься он обычным, пусть и сильным магом, ничего бы не случилось. Он не остался. Изменился. Стал Перерожденным, как зовут их люди, или Маи'Эри, как можно прочесть в первых переводах трактатов старших рас. Он изменил нас, чему мы благодарны до сих пор. Он, насколько мне известно, преобразовывал и собственную природу. Сильнее или нет, чем делал это с нами — не скажу, Таркрим предпочитал хотя бы внешне оставаться человеком. Но при необходимости перетекал в формы быстрее любого из нас, — силуэт Маррека начал стремительно плыть, словно его укрыло покрывало теней. А через десяток секунд перед Коэлом уже стоял немолодой мужчина, темнокожий, темноволосый, но с прежними желто-коричневыми глазами. Глаза — вот и все, что на первый взгляд в нем осталось звериного.

— В тебе его кровь. Все мы почувствовали это, но не смогли сразу понять, что же видим. Холиэр, — к тихо беседующим "людям" подошел высокий голубоглазы седой старик, на которого Маррек без стеснения указал пальцем, — тоже маг. Он остался им, пройдя с нами все, от того беззаботного времени, когда мы стаей несмышленых щенков носились с пограничными патрулями, и до сегодняшнего дня. Именно он и открыл нам суть того, что мы ощущаем.

Маг, задумчиво проведя рукой по коротко остриженным волосам, вступил в разговор:

— Последним доказательством стала Ваша шпага. Его, Таркрима, шпага, если уж на то пошло, — голос мага таркри, в отличии от полу-хрипа полу-скрипа Маррека, сух и ровен, можно даже сказать приятен, если вам нравится звук шуршания песчинок. А еще он, видимо вспомнив человеческое аристократическое прошлое, обращался к Коэлу на "Вы". — Она, конечно, не живая. Ей не дана та свобода воли, что нам. Но никого кроме прямого наследника — внука ли, правнука, и к тому же достойного ее, шпага, созданная Таркримом, не признала бы.

Коэлу подумалось: "Фамильная шпага-то фамильная. И деду, знаю, от его отца она досталась. Только вот род де Криэра в тот период лишь женской линией, насколько я помню, остался представлен. И о прадеде моем ни словечка нигде, словно и не было его совсем. Хотя, учитывая что нам со Светленой Владыка сирен рассказывал про закон об уничтожении Маи'Эри, это не очень удивительно. Удивительнее, что сам Хооролг об этой истории не знал. Но — все может быть. А вот замалчивать о всякой грязи, вроде убийства невиновных, вполне себя оправдывающая политика в глазах многих, держащих в руках власть. Тут и думать не о чем. Правда теперь неизвестно не только то, был ли Таркрим в чем-нибудь виновен, но и убили ли его вообще", — слушая вековой давности историю о том, как таркри ушли подальше от людей, а потом потеряли связь с создателем, решил Коэл.

— Как бы там ни было, Вы, молодой человек, просто не можете быть "простым человеком", — едким тоном, полуулыбкой тонких губ — Холиэр всем подчеркивал свое, не очень-то Коэлу понятное отношение к ситуации. И фраза наверняка неспроста как будто дважды отрицала его простоту и человечность.

— Не замечали за собой никаких странностей?

— Я..., — ответ Холиэру, как оказалось и не нужен.

— Ну так, полагаю, скоро заметите, — и он, развернувшись, отошел к одной из групп, образовавшихся в рядах таркри.

Коэл без труда прочел любопытство в глазах Маррека. Да и сам он не прочь бы поразмышлять на такую интересную тему, как свое происхождение. Но вот уже пора.

Дождавшись собственно клятвы, и убедившись, что все идет гладко, Коэл постарался как можно незаметнее покинуть зал. Он спешил обратно к озеру. Что бы там не происходило — потоп, землетрясение, извержение вулкана — там сейчас Светлена, а значит, и он должен быть там.

С незаметностью получилось не очень, а потому его провожала не одна пара глаз. Желтые, синие, голубые — разные чувства, несхожие мысли и намерения. Но они не несли угрозы, так что и беспокоится не о чем. Леди-удаче бы отдохнуть, задремать на часок. Но разве оставишь такого непоседливого подопечного хоть на минуту? Сразу же какая-нибудь беда приключится. Вот и переливчатое сияние продолжало ровно мерцать вокруг Коэла, пульсируя в такт неслышимой мелодии самой жизни.

* * *

Светлена шла на Совет глубоко задумавшись. Утро выдалось интересным — много нового они с Коэлом узнали о гномах. Теперь нужно все осознать, а лучше — приспособить к дальнейшему разговору. Ее взгляд несколько рассеяно скользил по затылку шагающего впереди Дромдора, по стенам и потолку.

Чересчур уйдя в себя, девушка не замечала приближения опасности до тех пор, пока земля не попыталась сбежать из-под ног. Но полет какой-то странной конструкции гномов мимо тропы быстро заставил остановиться, забыв все посторонние мысли.

Конечно, первым, что пришло ей в голову, оказался очередной сбой Сердца. "Но каких масштабов он должен быть?!", — пронеслась в сознании мысль. Не рассуждая, Светлена потянулась к водной стихии. Расстояние большое? Без разницы! Но, уже поймав почти привычный отклик, девушка одновременно словно получила незримый удар. Равновесие сил, которое она никогда раньше не замечала, внутренне сочтя его незыблемым порядком вещей, просто взорвалось. Ее вытолкнуло в "нормальное" восприятие реальности, на тропу.... Где ей вновь пришлось ловить ускользающее равновесие, но уже обыкновенное — скалы под ногами ходили ходуном.

Девушка еще успела отметить, как попытался ее поддержать Коэл. Но тут снизу, вдогонку "взрыву", накатила темная волна гнева и страха, если можно прировнять подобное к человеческим чувствам. А что, помимо чувств, нес этот дикий поток, она понять не успела. Ее просто смыло, увлекая ко дну какой-то черной бездны.

Очнулась Светлена уже внизу, у озера. Вынырнула, выбралась. Но напряжение не отпускало. Ей казалось, что у нее выбили опору из под ног. Во всех смыслах. И, хотя теперь она вроде бы зацепилась, и стоит достаточно твердо, все равно почему-то зыбко вокруг. На секунду пришло ощущение, что какая-то невидимая ткань везде, куда только можно дотянуться, гниет, норовя осыпаться трухой. Но стоило девушке вздохнуть поглубже, в попытке собраться, и незримые ниточки снова заняли законные места. И перестали восприниматься.

Светлена почти не обратила на это внимания, потому что все мысли заглушил панический шепот ее стихии. И было бы смешно, если бы не было так страшно. Никого не удивит, если человек испугается рева урагана, безумного грохота грома, и даже куда менее громкого треска пламени. Но вот мягкий шепот воды сложно воспринять как угрозу. Другим сложно. Девушка же сполна хлебнула тот коктейль "чувств", что на самом деле скрывался за ним. И это лишь укрепило ее желание действовать.

Безмолвный диалог с Коэлом дался Светлене нелегко. Конечно, он понимает ее лучше любого другого. Но понять и принять — не одно и то же, кто бы что ни говорил по этому поводу. И все же Коэл ее принял. Со всеми недостатками, которые порой можно смело считать достоинствами. И со всеми достоинствами, некоторые из которых на чей-то взгляд окажутся недостатками. А еще, со стремлениями и целями. Принял теперь не на словах или в мыслях — на деле: он позволил ей остаться.

Как же вода встречала ее! Накатили радость-надежда и уверенность. Словно она здесь — взрослая и мудрая, а стихия всего лишь ребенок, сильный, но беспечный, и растерявшийся перед лицом нежданных неприятностей. Стоило Светлене коснуться беспокойной поверхности озера, и ее смутные представления о том, что же делать, обрели более четкие границы и формы.

Через минуту, погружаясь все ближе ко дну озера, Светлена считала, что вполне справится со всеми проблемами. Пусть и не без труда, но справится. "Лишние" тревоги она довольно быстро отогнала от себя, чтобы не сбивали с настроя. Если бы она получше прислушивалась к себе, то возможно, все произошло бы по другому. Нашлись бы другие решения. А может и нет, ведь ошибок, по сути, она не совершала.

Первое, что Светлена сделала — попыталась понять причину пробуждения пламени. Старейшины говорили о веках спокойствия, самой ей в прошлый раз показалось, что у гномов есть еще как минимум пара лет. И что же? Почему все не так?

Чем ближе ко дну, тем горячее. Когда потоки стали обжигающими, девушка остановилась. Спасало то, что озером водоем назывался условно, ну, или по незнанию гномов. Как она убедилась еще в прошлый раз, это подземная река. И течение, пусть и медленное, очень кстати остужало страсти.

"Нет, никто извне не вмешивался в работу Сердца. В том, что происходит нет ничьей вины", — в этом Светлена убедилась почти сразу же. "И то, что я воду успокоила, тоже не причем. Тогда в чем же дело? Что-то внутри, это все внутренний разлад?

Или... наоборот? Ведь артефакт заработал сильнее, пусть и сместив направленность с воды на землю. Сильнее, а не слабее! Разладилось — наладилось. Точно, а ведь старейшины что-то там намудрили. Починили, что ли, на свою голову?", — мысли, догадки. Но по-настоящему вникнуть в то, что твориться с Сердцем, у девушки упорно не получалось. Сложно воде понять огонь, почти невозможно.

"Что ж, раз нельзя предпринять осмысленные действия, обойдемся так. Нет возможности надавить на какие-то конкретные точки? Придется использовать общие средства. Почти как в прошлый раз, будем просто успокаивать", — решила Светлена.

Сложно описать то, чему у людей нет и не может быть названий. Смотреть без глаз, слышать без ушей, ощущать что-то, не проводя сквозь призму личных суждений и отношений, а самой сущностью. Такой же непонятной, как и методы, восприятия...

Девушка работала, именно работала со стихией. Очень плотно. Грань растворения — вот она, совсем близко, даже и шаг делать не надо, полмысли хватит пересечь. Но продолжалось это совсем не долго. Чтобы перенаправить излишки тепла от земли к воде, нужно подобраться поближе. Не ей самой естественно, только водным потокам. И еще — стоит поспешить. А значит, участок соприкосновения должен быть как можно шире. После той тряски, что уже произошла, по дну, как и по стенам, поползло множество трещинок. И вот теперь тоненькие струйки упорно просачивались ниже. А где не могли — проламывали себе путь, вода ведь умеет это не хуже пламени, только в обычных условиях гораздо медленней.

Собственноручно ломая природную защиту, Светлена сильно волновалась. И это при том, что она прикладывала все усилия, чтобы держать себя в руках, и не тревожить воду еще больше. Но тут ничего не поделаешь — даже представить, что произойдет, когда скалы сдадутся, было ЖАРКО.

Она чуть-чуть опоздала. Или почти успела. Как ни взгляни, результат один — новый скачок в работе Сердца и еще один подземный толчок. Толчок, который окончательно сломил скальную плиту, отделявшую стихии. Девушка увидела, не глазами, нет, как плеснуло ей навстречу пламенем. И оказалась за той гранью, что до сих пор не переступала ни разу — она по-настоящему растворилась. Но, странно это или закономерно, ни цели, ни желания не забылись. По крайней мере, главные сейчас.

Жарко. Скала в самом низу вязкая, расплавленная. Сталкиваясь с ней, испаряешься с яростным шипением, бурлящими столбами прорываясь наверх, смешивая спокойствие и гнев. Надо! Да, с каждой новой встречей, непрерывной встречей, она чуть холоднее. Жарко-жарко. Трещина-граница — безумие. Это боль? Нельзя уходить так быстро. Неправильное пламя! Не хочет гаснуть. Теплу уже нет места. Пусть течет дальше быстрее. Быстрей, чем всегда. А сюда — холод. Еще-еще. Тепло не успевает уходить. Ну и пусть, главное, чтобы успевал холод, иначе смерть. Жарко-жарко-жарко. Давно хотелось омыть эти скалы. И выше. Зачем нужны границы. А ведь это весело...

Тревога? Тревога. Что? Кто!

Светлена очнулась, если можно так это назвать, потому что она по-прежнему ощущала себя водой. Бурляще-текуче-кипящей. Только теперь она понимала, что не успевает одновременно уводить разогревшиеся сверх меры потоки и принимать новые, еще прохладные. Но остужать важнее, поэтому уровень воды все прибывает. И будет прибывать.

Коэл тревожится за нее. Но все нормально. Теперь. "Все будет хорошо", — эта волна должна быть теплой, ведь она для него.

Почти-равновесие длилось и длилось. Вот те тоннели, что находились на одном уровне с бывшим берегом озера, затоплены. Вот волны довольно облизывают ступени первых подъемов. Наконец Светлена поняла, что переоценила свои силы. Вернее переоценила возможности воды как проводника, и, к сожалению, приуменьшила мощь Сердца. "Хуже не придумаешь, и остановиться нельзя, и изменить ничего не получается. Подвешенное состояние, будь оно неладно", — поверхность и так неспокойной воды пошла водоворотами. "Т-ш-ш. Не может у этой задачи не быть решения. Приемлемого решения, а не глупого ожидания пока здесь все затопит. В конце концов, так уже у меня самой может не хватить сил. Насколько я смогу растворится, не теряя себя окончательно, проверять как-то не хочется", — и Светлена, как в первую минуту, попыталась охватить все окружающее внутренним взглядом, прочувствовать и понять.

"С водой все ясно. Течение только ускоряется, и это хорошо, но помогает слабо. Пламя? Нет, тут кажется, стало лишь хуже. Если до столкновения я его просто не понимала, то теперь оно вообще злое, враждебное. Или оно не на меня злится? Ладно, сделать с ним я ничего точно не могу. Земля?", — девушка с некоторым удивлением прислушалась к молчаливому недовольству скал. По трещинам, у границ столкновения воды и огня, камни крошились — щебень, песок, пыль. Расколотая донная плита, нагреваемая с одной стороны, и охлаждаемая с другой беззвучно стонала.

"А ведь еще немного, и ее недовольство обернется новой судорогой. Помощнее прежних. Словно копошение двух неугомонных соседей наконец разбудило третью присутствующую стихию, медлительную землю. И если еще и она начнет изливать раздражение, то не поздоровится никому.

Но как я вообще это чувствую?" — Светлена все же задала себе этот, логичный в общем-то вопрос.

Ответ не пришел, не нахлынул, не налетел. Нет, просто какая-то не замечаемая до сих пор часть, наконец, проснулась. И возникло понимание — на самом деле она всегда была здесь. Мелькнула и пропала картинка — девушка стоит на самом краю обрыва, смотря на море. Взгляд не ловит ничего, кроме воды, но земля под ногами от этого никуда не исчезает. Невидима, но ощутима. Лишь смутно отметив неполноту картины, Светлена вспомнила и слова Владыки сирен, про то, что со временем ей будут доступны все стихии.

"Надо же, до чего я уже, оказывается, привыкла считать себя просто повелительницей воды. Конечно, ведь она показала себя самой радушной, самой близкой и послушной. Да и мне, ограничив восприятие, куда проще не вспоминать, кем я постепенно становлюсь. Какие тут могут быть претензии к другим, что, мол, сложно меня принять, когда я сама не спешу это делать?" — еще чуть-чуть она позволила грусти царапаться где-то внутри, а потом поймала ее за хвост и выставила вон — пришла пора действовать.

Светлена, вспомнив первый опыт общения со стихией, постаралась получше ощутить землю, ближайшие пещеры-стены-переходы, монолит скал, сменяющийся рыхлым песком, пустотами, жилами металлов и россыпями других, горящих искорками странной жизни, камней. Не сразу, но получилось. "Да уж, это совсем не податливый инструмент для выполнения мелких прихотей", — подумалось ей.

Воду без контроля оставлять тоже было нельзя. Получилась дикая двойственность восприятия, особенно там, где вода заключала камень в текучие объятья. "А каково будет, когда добавится воздух? Сейчас лучше не представлять.

Ладно, инструмент-не инструмент, но Огненное Сердце Гор (а ведь действительно как будто сердце бьется!) необходимо угомонить. Что теперь в моих силах?" — некоторое время Светлена вертела вереницу образов от стихий то так, то этак, пытаясь оценить новые возможности. Она искала такой выход, чтобы сложился баланс обмена теплом. Приняв за основу, что Сердце теперь будет постоянно вырабатывать излишки жара, девушка решила первым делом расширить подземное русло реки. Сказано — сделано. Стены туннеля по всей длине до поверхности дрогнули, и неохотно подвинулись.

На верхних уровнях, почти неощутимых — то ли сил не хватает, то ли опыта, что-то обрушилось. Холодок навязчиво мазнул по мыслям девушки. Страх? Вина? Был ли там кто? Ни узнать, ни исправить — ведь отвлечешься, и станет только хуже. Земля уступала, как показалось девушке, с тяжелым вздохом. Уровень воды прекратил подниматься.

Потом Светлена перебирала всевозможные варианты, вплоть до противоположных. Рассматривалось все, начиная от "полностью закатать Сердце в камень и засунуть поглубже" до "вытолкнуть его прямо в воду".

В результате получилось следующее. Сердце все же пришлось полностью погрузить в своеобразный кокон из скал. И уже его — еще ниже под землю. Когда-то к артефакту вел узкий переход, но он обрушен, и, как поняла девушка, довольно давно. Значит, гномы как-то на расстоянии способны управлять им. Наверное. Вот пусть и дальше так поступают. Кокон — немаленькая сфера, по всей поверхности кроме основания, на котором он лежит, омывается водой. Толщина каменных стенок такая, чтобы отдавать как можно больше жара, и при этом не развалится, по крайней мере прослужить достаточно долго. Мера, без сомнения, временная. Что потом будут делать гномы вообще неясно, видимо придется-таки им уходить из Закатного града через несколько лет. Гарантировать больший срок службы она не может. Еще немного помудрив, в попытке улучшить дело своих рук, хотя правильнее сказать своей воли, девушка решила — хватит.

Получившуюся систему Светлена идеальной бы не назвала. Но она заработала. Теперь при всех всплесках у гномов будет затапливать нижние два-три яруса, но землетрясений больше не случится.

Артефакт как бы запечатан. И вряд ли кто кроме нее эту печать снимет, ведь магов у гномов теперь нет. А когда печать рухнет сама, то будет разрушен и весь город. Получилось что-то вроде огромной магической мины замедленного действия. "Еще организовать предупреждение, чтобы гномы, если будут тут жить, успели вовремя уйти при опасности. Вот так.

Да, определенно не лучший вариант. Но пока это все, на что я способна", — поняла девушка, только теперь ощутив невероятную усталость. Сейчас ей бесконечно утомительными казались и тягуче-медленная работа с землей, и бурная, напористая, с водой. О том, как вернуться к нормальному восприятию она даже задуматься не успела. Закрыла мысленно глаза, расслабилась, и вот уже легко, как пузырек воздуха, скользит к поверхности. А вода-то стоит высоко, но не настолько, чтобы добраться до верхнего края обрыва. Пришлось понырять, поплавать.

Коэла, который уже ждал ее у одного из спусков, она нашла легко. У него тоже, как показалось девушке, много новостей, но думать об этом не хотелось. Светлене вообще ничего не хотелось, только лечь, и не вставать подольше. И пусть все проблемы, предчувствия, угрызения совести, заслуженная гордость, радость и тревоги подождут до завтра. А лучше — до послезавтра.

* * *

Как ни странно, но бесконечная, казалось бы, чехарда событий, подошла к концу. Не совсем конечно, на это надеяться глупо. Но она сменилась периодом покоя, так необходимого уставшим телам и душам.

Коэлу не долго пришлось ждать любимую — спустя примерно полчаса, как он спустился вниз, она вынырнула из довольно горячей воды. "Ванна, и на магический подогрев тратиться не надо. Только как жарко тут было час назад, если до сих пор словно в парилке?" — думал он, помогая выбраться Светлене. Коэл быстро ощутил, насколько же она устала, и без лишних разговоров подхватил девушку на руки. "Кажется, сегодня день такой, что с утра и до вечера мне носить свою любовь у самого сердца. Впрочем, я и во все остальные дни от этого не откажусь", — настроение у него минута за минутой только улучшалось. Ведь все кончилось хорошо. Ну, или не кончилось. Разве это важно? Будут трудности, так ведь будут и время, и силы, чтобы с ними справляться. Пока они вдвоем, все будет.

Надземная часть Закатного града после землетрясений оказалась оживлена как никогда. Множество гномов захотело срочно погостить у друзей, родственников и просто знакомых наверху. И почти никому, по возможности, не отказывали. Некоторые гномы, что победнее, уходили в горы "на охоту", "на разведку", и еще множество "на ", чтобы отойти от впечатлений, забыть страхи и вернуться к нормальной жизни и работе. Те же, у кого хватало мужества, раскапывали обрушившиеся части пещер и переходов. Обвалы для подгорных жителей, благодаря тому, что они все делали на совесть, дело редкое. Но не совсем уж необычное. Кого-то откапывали. Живыми. Мертвыми. Когда они пострадали, от чего обрушился тот или иной свод? Кто ж теперь скажет.

Старейшины убедили народ — теперь-то они точно в безопасности. Пусть и на время. Соседи-таркри опять словно растворились, но отдельные их представители периодически появлялись то там, то тут, решая, помимо прочего, какие-то дела с Советом. Светлена и Коэл, тоже наконец, отдохнув несколько дней, пообщались с властями, и обошлось без кучи бесконечных традиций и словоблудия. Почти.

Им всего лишь сказали, что после всего того, что они сделали для народа гномов, желаннее гостей в Закатном граде быть не может. А потом тонко намекнули, что путь людей, увы, тут не заканчивается. "Ждет вас еще много совершений...", — вот что видела Хранительница. И будет на вашей дороге множество встреч и находок. А если доведется увидеться с драконами, которые, надо признать, сильно помогли предкам в создании священного Сердца Гор, то помните, что есть у них еще Огненное Семя, которое может спасти весь такой дружественный вам народ гномов от многих горестей. И, конечно, если удастся вам его добыть, а шанс, по словам Илиды, есть, возвращайтесь как можно скорее.

Ну, собственно, кроме того, что вы можете дать нам надежду, она про ваш путь ничего и не видела, все-таки Хранительница она для нас, гномов, а не для людей. Но! Если все будет так, то наступит новый золотой век сотрудничества между Закатным градом — город-то будет спасен, и человеческими государствами, вашей родной империей (если конечно люди сами против не будут). В общем, по словам Старейшин, воцарятся на Энтаре благодать и порядок, и потомки никогда не забудут имен Коэла и Светлены, двоих героев, славных в веках. Ма-а-аленькая речь в том же духе прозвучала в исполнении каждого их двенадцати пожилых гномов.

Зато потом им предоставили кучу необходимых для дальнейшего приятного путешествия мелочей. И не совсем мелочей. И совсем не мелочей. На просьбу проводить до границы Флангорна с радостью согласились, выделили проводника.

Тут еще Илида сама в гости заглянула. Не отвечая ни на какие вопросы, сказала лишь, что все в общем так, как "расписывали старики". Она это видела. А добавить может лишь одно — не спешите! Главное, не спешите. Ни добраться до шанса, ни реализовать его — никуда не торопитесь. И сбежала.

Заглядывали и таркри. Тоже почти ничего не говорили, только Маррек подарил Коэлу один интересный серебряный браслет, широкий, с диковинным узором сплетающихся в изменении зверя и человека. Сказал — поможет познать собственную суть.

После такого количество гостей на Коэла и Светлену напала задумчивость. Нужно ли им вообще к каким-то драконам? Но обсуждали они это не долго, попросту отложив решение на потом. В конце концов, спешить действительно некуда — целая жизнь впереди. Девушке теперь бы прояснить кое-какие вопросы со своими силами. И забыть, забыть как от ее действий что-то рушилось наверху. Целители лечат, а не убивают! Коэлу тоже много чего о себе узнать предстоит. Тут бы убраться подальше от навязчивых взглядов гномов, уйти от призраков тревог, поселившихся в горах. В глушь. В лес.

Так и родилось единогласное решение идти куда шли — во Флангорн. Только не в столицу, а поселится на время в каком-нибудь небольшом городке, которых много на берегах главной реки страны — Илорены. Тут и вода, и земля, и свобода. И время. А Светлена и Коэл очень надеялись, что период спокойствия затянется как можно дольше. Нужно, нужно обязательно разобраться во всем. В конце концов, они действительно заслужили маленький кусочек пусть не счастья, но покоя и любви на двоих. Да, он наверняка ждет их там, впереди.

Часть 3. Кривые зеркала.

Эзбрида — планета курортного профиля. 28 день 214 года от образования Союза.

* * *

Информационный центр бурлит. Владимир Георгиевич и не припомнит, когда здесь собиралось столько народа. Обычно в просторном зале можно застать от силы десяток человек, а сейчас почти весь преподавательский состав здесь. И не только. Что происходит?

Поприветствовав коллег и знакомых, маг быстро включается в обсуждение. Разобраться в происходящем непросто. Собственно, все присутствующие как раз и пытались разобраться — а что же такое твориться на планете? Симптомы очень необычные — резкие скачки магического фона. В одних областях он втрое повышается за минуты. И люди, обладавшие хотя бы малым потенциалом в управлении энергиями, начинают случайно выкидывать разные фокусы. А так как минимальные способности были почти у всех, то считать побитую посуду, синяки, ссадины и перегоревшие приборы бесполезно. Настоящий кавардак.

В других местах фон падает в разы. Перестает работать оборудование, на привычное зажигание света уходит столько сил, сколько на полчаса левитации, и еще много всего. Для Эзбриды, где магия в быту применяется едва ли не чаще, чем техника, положение вещей грозит стать катастрофическим. Пока, к счастью, никто серьезно не пострадал. Это потому, что области скачков оставались небольшими — от нескольких, до пары сотен метров. Но они расширяются, и их становится больше. Процесс идет, не быстро, но все же.

Ночью пришлось запретить любые полеты, ограничить применение магии всюду, где только возможно, потому что опасно.

Население оповестили. Связь пока работает нормально. Но единственный совет, который маги могут дать — сидеть дома и ничего не предпринимать. Ждать. Ждать, пока хоть кто-нибудь сможет объяснить, отчего началась буря. Что вообще она из себя представляет. И как с ней бороться.

"Хорошо, что домашнее задание у учеников сегодня теоретическое. Практиковаться в такой момент пришлось бы запретить", — устало думает Владимир Георгиевич, оторвавшись на минуту от графиков с уровнем фона, снятых рядом с университетом. "Вот бы нам побольше времени. Мы бы не спеша изучили зависимости, выстроили алгоритмы, и остановили этот странный процесс, коверкающий любимый мир. А так, остается локти кусать. Конечно, сделаем все, что в наших силах", — он потер глаза и пробежался взглядом по сосредоточенным лицам коллег. "Вот только что-то подсказывает мне, что к тому моменту, как мы найдем решение, все закончится само собой. И ничего хорошего нас не ждет", — Владимир Георгиевич отстраняется ненадолго от расчетов, и потому первым замечает тревожное сообщение.

А спустя минуту уже весь центр обсуждает новость — скачки магического фона замечены на Кардоре, ближайшем мире Союза. Пока они гораздо слабее, и засекают их лишь благодаря предупреждению. Но есть предпосылки — там скоро будет то же, что и здесь. Маг привычным движением разминает пальцы, подумав о том, что легенды легендами, а здесь в скором времени помощь бы пригодилась. И, в противоположность мыслям, возвращается к работе — искать решение приложив все силы, не ожидая чудес. Он знает, что и все остальные поступают также.

Энтара. Флангорн и дальше. 93 день 2716 года от Второго Возрождения.

* * *

Проводник Светлены и Коэла невысокий, даже по меркам сородичей, неприметный и молчаливый гном. Его никак не представили, и он имени тоже не называл. За четыре дня, что шли по горам, от гнома удалось услышать лишь несколько фраз. "Нам туда", "возьмем левее", "соберите хворост" — разговорить спутника не получилось. Зато удалось подметить несколько странностей. Самая яркая — когда проводник замирал на месте, он начинал сливаться с камнем. Днем еще ничего, но в сумерках и ночью заметить просто нереально. Светлена пару раз даже споткнулась об него. Но гном, кажется, этого не заметил.

Добрались до подножия гор уже вечером, а утром странного проводника как ни бывало. Впрочем, путников это не сильно расстроило. Конечно, интересно было бы пройти торговым маршрутом гномов. Посмотреть на болотных стриков, вдохнуть вечно туманный воздух загадочных поселений, услышать скрип мостков над ненасытными топями. Но приключений на долю Коэла и Светлены итак выпало немало. И возможности мирно дойти до цели по тихому, хотя и чуть подтопленному лесу, они только обрадовались.

Неприятности, словно приняв, наконец, желание людей остаться наедине, отстали. Дорога по лесу хорошо запомнилась путникам, но не опасностями или напряженностью. Не легкая прогулка, но и не бег с препятствиями, она отложилась в памяти новыми мыслями, чувствами и умениями. Постоянно вдвоем, и Светлена и Коэл понимали, что каждому нужно время на себя. Разобраться с тем, что свалилось на голову там, в горах. И они не торопились вперед, выбиваясь из сил, шли ровно, спокойно.

Самыми страшными препятствиями на их пути стали буреломы и топи — "рукава" болот. И то, и другое Светлена и Коэл обходили. Это удлиняло путь, зато берегло нервы, одежду и здоровье.

С водой проблем не возникало — вокруг много чистых звонких ручейков. С едой? С едой тоже все просто. Одна из приятных "немелочей", которую Коэл одолжил у гномов — шесих. Пользоваться этой "игрушкой" оказалось просто. Как именно — ему объяснили еще в Закатном Граде. Там же и потренировавшись, он легко приноровился к стрельбе. Не сложнее арбалета. Заряды — металлические шарики, много места не занимали. Так что охота отнимала мало времени, и всегда заканчивалась успешно.

Коэл не такой уж хороший следопыт, но в деле обнаружения добычи ему помогали новые способности. Или старые, просто более развитые? Маррек не соврал, браслет оказался необычным украшением. На первом же привале, как только они со Светленой углубились в лес, Коэл начал исследовать подарок. Конечно, любопытство подмывало сделать это раньше, но при посторонних не хотелось.

Он удобно устроился на толстой сухой коряге — будущем топливе для весело потрескивающего костерка. И принялся внимательнее разглядывать диковинный узор, пристально всматриваясь в каждый завиток, изгиб, линию. Как оказалось, именно это от него и требовалось. Коэл стал проваливаться в глубину, в океан ощущений и образов. Но не тонул, а словно парил поверху, при желании ныряя в определенный эпизод, выделяя интересную картину или ситуацию. Чужая память, память народа таркри — вот что это было. Опыт, знания и ... убеждения, все принадлежало теперь ему. Или он принадлежал всему этому богатству.

После первого раза вызывать своеобразный учебник стало проще. Уже не требовалось сосредотачиваться на браслете, достаточно желания. Применить увиденное к себе — намного труднее. Но после недели непрекращающихся попыток при молчаливом одобрении Светлены, у него все же начало получаться. Для начала по мелочи. Острее зрение — и серо-коричневая птица в ветвях дальнего дерева уже не скроется. Более чуткий слух, и лес, и без того живой, скребущийся, голосящий, шуршащий, наполняется сотнями звуков. Тоньше нюх, и трава, подлесок, даже воздух покрываются множеством дорожек — запахов пробежавших, проползших, пролетевших обитателей зеленого дома.

Чтобы достичь большего, изменяться полностью, как это делают сами таркри, Коэлу придется потренироваться. Или найти мощный стимул, потому что менять свою природу просто так, на ровном месте, сложнее, чем под давлением обстоятельств. Нашелся ответ и почему раньше с ним ничего серьезного не происходило — он просто был не готов к подобному. Сопротивление духа — непреодолимый барьер для изменения тела.

Светлена тоже времени не теряла. Ей, без подсказок и советов, разобраться с силами и способностями оказалось сложнее. "Все так запутанно. То сила откликается на малейшее желание, даря что пожелаешь. А в другое время приходится прилагать серьезные усилия, чтобы добиться результата", — приходило в голову девушки. И она, то погружалась в себя, то вновь и вновь пыталась по-особому почувствовать окружающий мир. Земля под ногами всегда отвечала чуть менее охотно, чем радостно звенящая вода. Но, постепенно, доброжелательности прибавилось, как будто стихия смирилась с тем, что ее периодически отвлекают "по мелочам".

Нельзя сказать, что за те две недели, что они с Коэлом блуждали по лесу, Светлене удалось полностью наладить отношения со стихиями. Если с землей все понятно, твердо, то с водой иногда возникали недоразумения. Слишком она податлива, непостоянна. Ее перепады настроений сбивали девушку с толку. Но, попрактиковавшись, Светлена убедилась, что всегда может, пусть и с трудом, но подчинить воду своей воле. Та просто уступала, не выдерживая напора.

Так, тихо и размеренно, даря внимание лишь силе, миру и друг другу, Коэл и Светлена добрались до великой реки Флангорна — Илорены. На берегах этого широкого канала жизни всегда теснилось множество городов, городков и деревушек. Идя вниз по течению, молодые люди буквально через день увидели на другой стороне одно из поселений. У речных причалов теснились юркие рыбачьи лодки. Две крутобоких купеческих ладьи гордо подставляли борта солнцу.

Городок Торина не из больших, купцы здесь долгожданные гости. Но, увы, редкие. Выше по течению стоит Торин — город, старший брат Торины. Там прекрасно развиты керамическое и кожевенное производства — есть что выставить на продажу. А Торине редких глин и хороших умельцев не досталось, вот и плывут ладьи мимо, сразу в Столу, или еще дальше. Даже парома в Торине нет.

Все это путники узнали, едва попав в городок у словоохотливого трактирщика. Они, конечно, сказали, что пришли по этому, левому берегу. Ну, да кто заподозрит небольшой обман. Вообще-то к городку Коэл и Светлена подошли именно так, как сказали. А то, что раньше пришлось вернуться немного назад, и перебраться через реку уже там, где никто не видит шалостей девушки, вроде хождения по воде, это мелочи.

В Торине жил лишь один маг — земли. И тот потому, что Торина его родной городок. Местечко явно непопулярное. На Светлену он, при столкновении на улице, внимания не обратил. То ли попытка девушки замаскироваться по совету Владыки сирен удалась, то ли просто образования у местного мага маловато.

И деньги, и даже драгоценные камешки — универсальная валюта, у Коэла и Светлены были. Гномы поделились щедро. Остановившись в ближайшей из двух гостиниц городка, похожих как близнецы, молодые люди несколько дней просто отдыхали. Наслаждались пусть не домашним, но уютом, который все же приятнее лесного. Отъедались, отмывались. Конечно, и в лесу девушка без труда подогревала воду в ручьях, чтобы не стучать зубами при купании, но это совсем не то.

Но вот покой, которого душа просила после общения с гномами, стал приедаться. Хотя еще недавно казалось, что это не произойдет никогда.

Светлена, потерявшая где-то в Закатном Граде сумку с травами, настойками, и другими необходимыми лекарю вещами, сговорилась с местным знахарем. Былых запасов не восстановила, но самое-самое, то, без чего не обойтись, приобрела. Коэл, когда не сопровождал любимую в прогулках по городку, либо сидел в комнате, либо уходил на какой-нибудь дальний пляж потренироваться с оружием. Погружаясь в себя, он по капельке увеличивал силу, ловкость, скорость реакции. А практика позволяла увидеть как положительные сдвиги, так и недочеты. Шпагу же он всегда чувствовал продолжением руки, поэтому тут никаких особых изменений не заметил. Даже зная, какая она вся из себя уникальная.

Девушке нравилось смотреть на упражнения Коэла. Она замечала то, что от него ускользало — проявлявшуюся в некоторые мгновения тягуче-рваную нечеловеческую грацию, иногда дрожащий, словно марево, силуэт. Забавно вели себя тени. На траве не очень заметно, но на песке можно видеть, когда тонкая черточка шпаги расплывалась щитом, или, наоборот, вытягивалась длинным копьем. Светлену подобные выверты не пугали.

Ее гораздо сильнее беспокоило то, что они с Коэлом начали "застывать". Девушка не задумывалась над этим раньше, но теперь твердо уверилась — стоять на месте равнозначно откату назад. Им обязательно нужно стремиться куда-то, иначе покой и размеренность затянут не хуже трясины. А уж болот насмотреться в пути пришлось — гадость. И гниль.

Но Светлене все еще не забылись слова Хранительницы гномов, о том, что нельзя спешить. Толковала она их однозначно — очередные проблемы найдут вас сами. Вот и легкие сомнения, словно назойливые мухи, немедленно отгонялись прочь.

Особенно легко отмахиваться от мыслей во время праздников. А к девушке неожиданно подкрался такой зверь, как день рождения. В суете не сложно забыть и собственное имя, не то что какую-то дату. Но вот теперь вспомнилось.

На Энтаре существовали разные традиции отмечать дни рождения и юбилеи. У дворянства, естественно, пышные балы, званые ужины с множеством гостей и подарков, богатых и неискренних. У крестьян — праздник в кругу семьи, или на всю деревню, танцы, музыка, песни. У торговцев — в зависимости от воспитания и прибыли. Ну, а у магов — как душа пожелает, хоть под пышные фейерверки, хоть в одиночку, за медитацией.

Коэл и Светлена постарались взять от традиций самое лучшее. Правда веселье для всего малознакомого городка они устраивать не собирались, но так получилось само собой. Подарок Светлена на двадцать второй день рождения получила всего один. Тоненькое золотое колечко, с некрупным, просто ограненным, и более прозрачным, чем вода, камнем. Зато какое сплетение магии она почувствовала, едва взяв в руки это украшение. При всей ее силе, распутать паутинку узоров оказалось невыполнимо. Пока. Да и вообще, как она могла забыть? Ведь теперь они в человеческих землях, а значит, можно официально скрепить отношения. Светлене это не казалось особенно важным. Но не всю же жизнь они с Коэлом проведут в глуши и неведомых далях. А люди таковы, что требуют соблюдения условностей. Помолвки, свадьбы. Теперь первый пункт можно вычеркнуть официально.

"Интересно, где Коэл достал это чудо? И когда?", — возникла мягкая, какая-то пушистая мысль у девушки при взгляде на кольцо. "Спрашивать? Ну нет. И не лезть же ему в голову за ответом", — так жажда знаний и зачахла.

Пролетели яркими бабочками шумный и радостный день, тихая, легкая ночь, на первую половину наполненная огнями магических иллюзий, а на вторую светом звезд. Очередные сутки, но кто назовет их спокойными и обыденными? И каким будет утро?

* * *

Над рекой покрывалом стелется туман. Свежесть предрассветного сумрака пробирает рыбаков до костей. Редкие голоса заглушают плеск волн — после вчерашнего праздника кое-кто проспал утренний клев. Большое торговое судно величественно приближается к причалам. На берег сходит единственный пассажир, ради которого и останавливались. Торговец тут же продолжает плавание.

Мужчина с пристани, нахмурившись, внимательно оглядывает мирный пейзаж. Дорожная сумка у него в руках небольшая, но даже на вид дорогая, влажно поблескивает красиво выделанной и прочной кожей. На поясе пара кинжалов, рукояти которых на солнце играли бы цветными бликами драгоценных металлов и камней. Но солнца еще нет, слишком рано. Одежда мужчины резко отличается — удобная и немаркая, она подходит скорее простому работяге, пустившемуся в путь на поиски лучшей доли, чем благородному господину. Но тот словно не замечает разницы. Еще раз цепко оглядев все вокруг, он поудобнее закидывает сумку на плечо и направляется вперед, а сонная одурь скрадывают шум шагов.

Ирена ждет в Торине дело. Важное для влиятельных людей Флангорна настолько, что они не поскупились оплатить услуги лучшего поисковика страны по тройной ставке, только бы перебить другие заказы. Дело одно, а людей двое. И Ирен знает, что найдет их здесь, в провинциальной глуши. Он не маг, но обладает особым даром, чутьем, что позволяет успешно искать и находить тех, кого никогда раньше не видел. По каким признакам? Он и сам до конца не понимает, но даже сбежав на другой конец света, от него не спрячешься. И в этот раз Ирен не собирается отступать от любимого сценария. Молодые люди, скупое описание которых предоставили заказчики, как ему кажется, уже в западне. И теперь нужно лишь вернуть похищенное. Или уничтожить.

А за час до появления в Торине поисковика в городок прибыли еще двое. Парень и девушка на усталых гнедых конях, неспешно шевелящих копытами. Низкорослая заводная лошадка, постоянно тянущаяся откусить встречную веточку, недовольным фырканьем выражает отношение к городским камням. Дорожные одежды путников в пыли, но почти новые, не потертые. Длинные светлые волосы девушки забраны в косу, парень щеголяет модной в столице стрижкой — черные локоны лезут в глаза. Выглядят они устало, но молодой человек то и дело пытается подбодрить спутницу незамысловатыми шутками. Та лишь слабо улыбается. Владельца гостиницы им будить не приходится, он еще не ложился, устроив с друзьями вечер воспоминаний. Веселый хозяин легко находит комнату для новых постояльцев — аккурат напротив той, что занимают Коэл и Светлена.

Чутье подсказывает Ирену, что цель совсем близко, и никуда не движется. А потому мужчина с чистой совестью решает немного отдохнуть с дороги и тоже снимает номер. Во второй гостинице города, напротив.

Солнце лениво выползает из-за горизонта, небо сменяет оттенки один за другим. Медленно, но верно, тугие лучи убивают туман, пронзая его тысячами стрел. Солнечное пламя жалит, колет, выжигает, и туман сдается, побежденный до следующего раза. Городок просыпается.

Светлена и Коэл, несмотря на легкий недосып, вместе выходят на завтрак. Быстро сметя пышный омлет, принесенный бодро выглядящей служанкой, они уходят к реке, на уже полюбившееся местечко. Говорить о чем-то просто лень, и Коэл, сбросив рубашки и обувь, начинает ставшую уже привычной тренировку. Светлена же, поиграв с водой и побродив по округе, поудобнее устраивается на травке, чтобы не пропустить самую "красивую" часть упражнений. И незаметно для себя засыпает.

Коэл, завершив воображаемый бой быстрым каскадом ударов, убирает шпагу в ножны и несколько минут просто любуется спящей девушкой. А потом, не выдержав искушения, срывает длинную травинку и начинает щекотать словно специально подставленную шею. От легких прикосновений девушка сначала, не просыпаясь, пытается отвернуться, затем отмахнуться руками. И, наконец, сон не выдержав жуткой пытки убегает. Звонкий смех мешаясь с возмущенными возгласами зависает над берегом. Веселая кутерьма заставляет запыхаться, но зато поднимает настроение.

— Купаться! — и этот приказ самим себе оба выполняют с радостью. Но Коэл просчитался — переиграть девушку в воде практически невозможно, и теперь уже он становится жертвой то и дело налетающих со всех сторон брызг. Конечно после такого сна ни в одном глазу. Проснулся даже аппетит, и вот этот страшный зверь погнал молодых людей обратно в город, на обед.

Несколько столов со вчерашнего вечера так и стоят в зеленом скверике, которым заканчивается улочка. А может они и раньше там были. Для желающих служанки выносят обед прямо на открытый воздух. Владельцы обеих гостиниц, не желая ни в чем уступать друг другу, проводят этот заманчивый ход. Конечно Коэл и Светлена тоже предпочли поесть в тени зелени, а не в душном помещении.

Когда они устраиваются за столом, в противоположном конце сквера обедает темноволосый мужчина и пожилая супружеская пара — постояльцы конкурента. Через несколько минут, когда вкусно пахнущий суп уже исчез из глубоких тарелок, а аппетит немного утих, Светлена обращает внимание спутника на мужчину:

— Как-то странно он на нас косится, не находишь? — спрашивает она, задумчиво водя пальцем по скатерти и глядя в противоположную сторону.

Коэл поворачивает голову и встречается глазами с незнакомцем. Тот смотрит так, словно пытается прожечь взглядом дырку. Через несколько мгновений Коэл отворачивается, не желая играть в гляделки со странным типом, зато на него прямо сквозь ароматы еды накатывает запах мужчины, запах охотника, полный азарта.

Обменявшись со Светленой понимающими взглядами, они тем не менее спокойно продолжают обедать. Мало ли кто и что думает. Может это просто псих, или они ему напоминают вредных родственников. Попробует напасть — получит достойный отпор. А пока бежать и суетиться ни к чему.

Еще через некоторое время молодых людей от десерта отрывает уже изумление и растерянность, исходящие от "охотника". Светлена первая догадывается повернуться, и видит как из их гостиницы выходит занимательная пара. Чем она кажется занимательной? Да хотя бы тем, что представляет наглядную противоположность им с Коэлом. Начиная от цвета волос, и заканчивая тем, кто из двоих маг, Светлена чувствует силу парня. "Воздух вроде бы", — запивая горячим травяным настоем кусочек пирога, решает она.

Новенькие садятся двумя столами правее, ближе к "охотнику".

Виконт тоже начинает рассматривать прибывших. В первую очередь он подмечает, что парень безоружен, если не считать короткого ножичка на поясе. "Так сильно полагается на магию? Или дело в чем-то еще?" — не видя смысла гадать, Коэл переключает внимание на другие детали. Но ни одежда, ни манера поведения за столом не дают точно определить к какому классу отнести черноволосого. "Стрижка тоже ни о чем не говорит. Как купцы учат детей высокосветским манерам, так и студенты академий, и вольные художники следуют капризам моды наравне с золотой молодежью". А что же девушка?

Длинная коса светло-соломенного цвета уложена вокруг головы. Ухоженные руки держат столовые приборы с небрежным изяществом, карие глаза смотрят на мир с холодным спокойствием, острый нос гордо вздернут. Тут уж аристократизм просмотреть сложно, воспитание даже не на уровне, а за уровнем, вбитое с детства. "Парень более живой что ли. А как на эту взглянешь, так будто дома оказался. Хотя видно, что она старается не выпячиваться". Вид девушки зарождает у Коэла неясную тревогу, но он легко списывает все на воспоминания о доме. Какие еще эмоции может вызывать банка с пауками?

— Неужели я на нее похож? — Коэл, затылком почувствовав отношение Светлены к своим выводам, оборачивается. Смешно ей видите ли.

— На самом деле не очень, — продолжая улыбаться отвечает та. — Даже больше не похож, чем похож, но то общее, что бросается в глаза при первом впечатлении это успешно скрывает.

Тут порыв ветерка качнул зеленые ветви и высоко вскарабкавшееся солнышко ударило девушке в глаза. Светлена зажмурилась, и отгородилась от проказливого светила рукой. Чуть отодвинувшись, она открыла глаза. Затем весело сверкнув голубыми очами, протараторила только что пришедшую мысль:

— Знаешь, а ведь они не столько от нас отличаются, сколько похожи. Тут как раз все наоборот, и разница, бросаясь в глаза, отвлекают от общего. Заметь, я вижу, что они друг друга любят, пусть и не белым светятся. И, наверное, не просто так уехали подальше от дома, от семьи. Ничего не напоминает?

— Не знаю, что-то мне такое сравнение лестным не кажется. Вроде бы и нельзя сказать, что они какие-то мутные...

— Но что? Может у людей просто настроение не очень, а ты их сразу во враждебные элементы записать готов?

— Ладно-ладно, сдаюсь, — Коэл шутливо поднимает руки. После сытного обеда хочется отдохнуть, но сидеть в такой жаркий денек в комнате не тянет. — Может, сходим на рыбалку? — пришло в голову Коэлу своеобразное развлечение.

— М-м, почему нет? Снасти у кого-нибудь из рыбаков одолжим? — Светлена совсем не против.

— Да. Только чур не жульничать!

— Конечно-конечно, — подозрительно легко соглашается девушка.

И они, больше не задумываясь, уходят. Небольшие чужие странности так легко простить, когда своих на целый караван наберется.

На солнце наползает единственное облако на всем небосклоне и начинается неравная борьба. Свет легко побеждает, и белое перышко с позором уносится дальше.

Ирен нервно переводит взгляд с одной пары на другую. Неприятный сюрприз. Чутье молчит, такое тоже бывает. А под описание заказчика подходят обе. Собственно, из примет только приблизительный возраст, происхождение, и то, что у одного из пары есть магический дар. Конечно, ему говорили, что молодой человек выше девушки, описывали цвет волос, тут больше вторая пара подходит, и есть еще несколько мелочей. Но сейчас это ничего не дает. Волосы легко перекрасить, украшения сменить, продать, выбросить наконец. Нет, ну кто бы мог подумать, что в этой глухомани окажется сразу несколько кандидатур? Амулет, при помощи которого Ирен всегда определял наличие дара, тоже не внес ясности. В смысле маг есть, и все на этом.

Кулаки мужчины сами собой сжимаются. Задача оказалась не так проста.

Вот те, что пришли первыми, засобирались и направились куда-то в сторону реки. Вторая пара, не обращая на Ирена внимания, тоже закончила обед и вернулась в гостиницу.

"Что же делать? Что?" — Ирен глубоко вздохнул и взял себя в руки. "Что ж, раз работать привычными уже, легкими методами не получается, то надо вспоминать старое. И для начала — опросить местных жителей: что, как, когда и зачем?"

Вечером жутко уставший за день Ирен видел, как пара "номер один" вернулась в гостиницу. Пусть работал поисковик все эти часы языком, но тому, кто сказал бы, что болтать легко, он с удовольствием заехал бы в челюсть. Пусть тоже оценит.

Результат осторожных расспросов не внушал оптимизма. Пара "один" в городе уже больше недели, пара "два" прибыла этой ночью. С одной стороны это вроде бы говорит о том, что нужно подозревать первых, раз чутье вело его конкретно в Торину, а они уже были здесь. Но с другой стороны, как Ирену уже не раз приходилось убеждаться, дар иногда приводил его куда-то даже раньше, чем там появлялся искомый. Вот и разберись, как дела обстоят на этот раз.

"Денег и у тех и у других хватает. Но это не удивительно.

И то похоже, и это... Специально они что ли друг под друга маскируются? А что, это идея", — Ирен, развалившись на кровати в снятом на неделю номере, немного покрутил мысль то так, то этак. Но потом решил, что даже если у беглецов есть парочка подходящих друзей, то все равно затея с маскировкой бессмысленна. Нечего размножать сущности сверх необходимого — кто-то к этой истории отношения не имеет.

Ирена смущало необычное поведение пары "один". Во-первых, они прибыли пешком, без лошадей. Ну да ладно, мало ли что могло в пути случиться. Во-вторых, по прибытии выглядели они, мягко говоря, не очень. Как выразился словоохотливый трактирщик "словно месяц по лесам диким бродили". Тут уже есть к чему прицепиться. Если идти по тракту, то всегда можно напроситься к кому-нибудь в попутчики, подвезут. Или лошадей в любой деревне купить, деньги-то есть.

Шли вроде бы от Торина. Даже если у них коней на полпути увели, то за пару дней не пешего хода не будешь выглядеть "как из леса". А вот если они действительно шли мелкими тропами, то тут появляются еще более интересные вопросы — зачем и от кого прятались? А?

Дальше, в-третьих. Девушка у травника пол-лавки скупила. И разбирается в этом вроде. А заказчик говорил, что никакого дара, кроме преступного, у нее нет. Так что это скорее плюс паре "один". Хотя и тут можно придумать тысячу объяснений.

Ирен закрыл глаза и схватился за голову, чувствуя, как от усталости мысли начинают путаться. Все-таки долго пришлось не спать, добираясь до цели. Пронеслись воспоминания как уламывал несговорчивого торговца подвезти, как повздорил с помощником капитана и потом все плавание спал вполглаза, опасаясь какой-нибудь пакости.

"Большой вопрос — куда они каждый день уходят. Нет, ясно что либо в лес, либо на берег. Но зачем? Надо бы проследить. И последнее — праздник. Но тут я тоже не могу делать никаких выводов. Когда день рождения у искомой девушки понятия не имею", — проваливаясь в сон думал Ирен, — "А пара "два" себя никак не проявила, пока..."

* * *

— Нет, ты видел?! — высокая светловолосая девушка уже полчаса мечется по комнате, только чудом не сшибая мебель. Коса растрепана, глаза горят — настоящая бешеная кошка. Свой вопрос она задает не в первый раз, и парень, спокойно лежащий поперек кровати, только согласно хмыкает.

— Вот уроды, честное слово. Нет, уроды это слишком мягко сказано, они... Их бы... Я бы..., — давясь злостью, девушка почти шипит и глотает слова, не в силах озвучить то, что думает. — Надо было им яду сыпануть в суп. На прощание. У-у, гады, поисковика послать! — маленький кулачок с яростью врезается в оконную раму. Тяжело дыша, девушка порывисто распахивает ставни, и с наслаждением вдыхает вечерний воздух.

Постояв несколько минут у окна и немного успокоившись, она закрывает деревянные ставни. Массивный стул грохочет, подтаскиваемый к окну, и девушка наконец садится, приглаживая волосы.

— Ну а теперь серьезно. Что делать будем? — говорит она, распутывая ленту в пострадавшей прическе.

— Лисси, милая, ты у меня это спрашиваешь? — парень, не поднимая голову со скрещенных рук, насмешливо косится на подругу.

— А ты видишь тут полк гвардейцев, или может быть господина советника? — огрызается та, доставая расческу.

— Может это вообще не по наши души? Лисси, как думаешь, такое может быть?

— Вряд ли, — уже более миролюбиво бормочет она. — Нам, конечно, здорово повезло, что поисковик временно сбился — я ведь правильно тебя поняла? Но укатят соседи дальше, и ему все станет ясно. Да и самим бежать нельзя по той же причине, — последние слова вышли невнятно, потому что девушка, не желая ронять расческу, взяла ее в зубы и стала переплетать волосы. Закончив, она подвела итог:

— Надо решать все здесь, в Торине.

— У тебя есть идеи?

— Да так, ничего конкретного. Стравить как-нибудь поисковика с той парочкой, а самим смыться. Эх, прибить бы его совсем, и никаких проблем...

— Напрасные мечты, — парень все-таки покидает нагретое место, и тоже подходит к окну. — Ты же знаешь Лисси, если гончая, вставшая на след, погибает, то на убийцах такие метки остаются, что любой маг в два счета почует. Этим мы себе только приговор подпишем.

— Кир, а если он сам? Несчастный случай, например, или его кто-то другой... — девушка с надеждой поднимает взгляд на вставшего рядом парня.

— Только если действительно случайность, — отвечает, и начинает выстукивать костяшками пальцев дробь по подоконнику, обдумывая идею.

Еще через несколько минут он поворачивается к ней просветлевшим лицом, и уже другим тоном произносит:

— Все может выгореть. Но нужно действовать тонко, и узнать побольше о наших "двойниках", чем их можно зацепить. Тогда...

Свет тяжело мерцает, населяя комнату целым бестиарием теней. Свечи потрескивают, отблески неровно ложатся на лица, придавая им заговорщицкое выражение. Что ж, иногда и тени могут оказаться правдивее, чем солнечный свет.

Голоса отражаются от стен до полуночи, но любой, кто вздумает подслушивать с той стороны двери, ничего не узнает. Какой маг воздуха позволит услышать то, что хочет скрыть?

* * *

Если полночи отдаешь делам (или мыслям), хоть важным, хоть не очень, то не стоит удивляться, что утро к тебе приходит в районе полудня. Ирен спустился на поздний завтрак раньше подопечных, и теперь поджидал их, наслаждаясь тенистой прохладой. Вчерашние размышления не принесли определенности, но меры, чтобы внести ясность еще есть. Волноваться он начнет тогда, когда все будет исчерпано, а ответ по-прежнему останется тайной.

Сегодня пара "два", как Ирен мысленно окрестил блондинку и брюнета, спускается раньше. Жизнерадостный вид девушки, подозрительно оживленной, заставляет Ирена недовольно нахмуриться. Опять эта двойственность — то ли действительно непричем, и просто настроение хорошее, то ли опознала ищейку и маскируется. А парень спокоен.

Девушка что-то беспрерывно щебечет, кажется, даже не прерываясь на еду. Ее спутник только кивает. Не дождавшись вразумительного ответа на очередное заявление, она обиженно поджимает губы и встает из-за стола. Собираясь вроде как уйти, оставив парня завтракать в одиночку, девушка тем не менее отходит всего на несколько шагов, а затем сворачивает к клумбе в центре сквера. Обойдя маленький цветник кругом, девушка не задумываясь срывает понравившийся нежно-голубой цветок. Теребя тонкий стебель, она охватывает пейзаж взглядом, и, помедлив, направляется в сторону Ирена.

— Доброе утро. Можно? — улыбнувшись, она, даже не дожидаясь согласия, подобрав юбку, устраивается напротив поисковика. И сразу же, едва представившись, быстро и азартно продолжает говорить о том, что видимо минуту назад пыталась доказать своему спутнику:

— Меня зовут Илисандра Морэ. Представляете, я в Торине услышала, будто в столичной академии собираются сокращать места на исторический факультет! Это непредставимо! У нас итак с каждым годом остается все меньше знаний о совершениях прошлого, а они хотят совсем похоронить нашу память. Конечно, все знатные рода стараются вести летописи, но каждый держит их чуть ли ни под подушкой, пряча замшелые секреты. И это вместо того, чтобы объединить все в один архив и хранить, как подобает, в центральной библиотеке! — девушка мило раскраснелась, кажется, заранее готовясь к тому, что с ней будут спорить.

— А вы собираетесь туда поступать? На исторический? — Ирен сверкнув белозубой улыбкой, про себя поразился наивности приема. "Такая экспрессия, такая непосредственность. Вот только к чему? Просто парня хочет позлить, заигрывая, или...?" — наполнив свой бокал чистой студеной водой из графина, он бросает вопросительный взгляд на девушку. Она кивает, и живительная влага течет и во второй бокал, который Ирен аккуратно пододвигает поближе к собеседнице.

Отпив глоток, та уже менее оживленно продолжает:

— Да-а. Мы с Киром едем поступать. Только он, естественно, на мага. А я вот, а он...

— Не поддержал праведного возмущения? — с сочувствием в голосе интересуется Ирен.

— Он сказал, мол, ну и пусть, ты же все равно поступишь! А то, что наука пострадает, так это ерунда получается, — не выдержав обращения, стебель в руке девушки ломается. Цветок, еще пару минут назад сиявший утонченной красотой, поблек, и теперь больше напоминает половую тряпку. Недовольно отшвырнув растение, Илисандра, вцепляется в бокал и начинает пить воду мелкими глотками. Поэтому не замечает, как подходит ее спутник, завершивший наконец трапезу. Не уделив Ирену ни грана внимания, он аккуратно вынимает из пальцев девушки бокал, одновременно тихо, успокаивающе приговаривая:

— Лисси, душа моя, не стоит обижаться. Я не имел в виду ничего плохого. Когда я говорил, что ты поступишь, я всего лишь отдавал должное твоим выдающимся способностям. А если недостаточно умным и талантливым не хватит места, то это ведь не такая уж и беда. Вот послушай... — уводя за руку все еще недовольную девушку, он продолжает ей что-то негромко выговаривать. И Ирен замечает, что уже заходя в гостиницу, та слегка улыбается.

"И кто из них, спрашивается, знатного рода? Вчера впечатление складывалось совершенно иное. А, впрочем, женская натура непостижима, хотя это и банальность", — запивая немудреные размышления прохладной водой, Ирен готовится ждать пару "один". Одновременно он прикидывает, к чему вся сцена. Игра? Очень уж противоречивы и непоследовательны, если подумать, высказывания девушки. Не продуманы. Да и не должна аристократка так себя вести. Но с другой стороны, молодость и мелкая обида на невнимательность парня... И все же что-то не так. Но разобраться до конца не получается, Коэл со Светленой выходят на завтрак.

Ирен прислушивается, чтобы не пропустить детали разговора:

— Когда и куда? — обращается к девушке молодой человек, явно поддерживая начатую раньше тему.

"Собираются уезжать? Не беспокоятся, что этим себя выдадут? Интересно", — мужчина довольно щурится. "Пусть скоро все прояснится, но в этот раз на скучность задания я пожаловаться коллегам точно не смогу".

Ответ девушки слишком тихий, и Ирен не разбирает, куда же пара "один" хочет ехать. А дальше двое завтракают, или скорее обедают, молча. Коэл (Ирен узнал имена первой пары вчера от местных жителей) справляется с трапезой быстро, и потом просто ждет пока доест Светлена.

От реки веет прохладой. Ирен без каких-либо трудностей выполняет план "проследить", открыто дойдя до уединенного кусочка пляжа вслед за Коэлом и Светленой. Конечно, он уходит дальше с независимым видом, но тихо возвращается, сделав крюк по лесу. И застает молодых людей на том же месте, весело над чем-то смеющихся.

Просидев в густых кустах до того момента, как те уходят на обед, поисковик философски решает, что либо перемудрил, либо его заметили. Размяв затекшие мышцы, он также устремляется по дороге в город.

"Кажется, пора менять тактику. Непохоже, что уезжать хоть кто-то планирует быстро. Собираться такими темпами можно и пару недель. А значит, нужно поторопить события. Ведь в этот раз мне платят, в том числе, и за скорость", — вздыхая, он ударом ноги отправляет толстый сучок в придорожную траву. На этом моральная подготовка к неприятному решению заканчивается, и Ирен, взглянув на солнце, зависшее над кромкой деревьев, произносит:

— Пора вызывать софовцев.

СФ — отряды "Справедливость Флангорна", своеобразная организация наподобие городской стражи. Только масштабы у нее побольше, и интересы не всегда ограничиваются ловлей преступников. В народе к отрядам прочно прилипло название — софовцы. У Ирена конфликтов с ними никогда не было, работать вместе приходилось хоть и нечасто. И все же звать на подмогу из Торина отряд ему не хотелось. Хотя бы потому, что придется делиться гонораром. Но прикинув, что надбавка за скорость поможет ему остаться в выигрыше, он заспешил к городскому магу.

* * *

— Тебе не кажется, что это переходит уже все границы? — садясь на прихваченное покрывало, спрашивает Светлена.

Коэл, стянув один сапог, поднимает взгляд на девушку, и улыбается:

— Ты о том, что тот тип следит за нами?

— Конечно. Может, проясним ситуацию?

Коэл срывает травинку, и, пожевав ее несколько секунд, окончательно разувается. Оставив сапоги в траве, переходит на песок, и с сомнением произносит:

— Оно нам надо?

— Не очень, но, — тянет девушка, — ведь если он так и будет сидеть в кустах, то как мне купаться?

Коэл начинает разминку, выдыхая:

— Он все равно не отстанет.

— Да-а, пожалуй. Тогда у нас на сегодня сокращенный список мероприятий, — Светлена лукаво улыбается. — Но вечером, хотя бы за ужином, мы с ним поговорим.

— Обязательно, — кивает, и ускоряет движения.

Но ни на обед, ни на ужин странный мужчина не вышел. А посреди ночи весь городок разбудил топот копыт и яркий свет огней.

Прибывший отряд небольшой, человек двадцать, но шуму производит как стоголовое стадо быков. В неровном свете факелов картина искажается, отблески на доспехах и оружии множатся, лица превращаются в страшные маски. Голоса не растворяются, а бьются эхом в ночной тиши.

Не то что преступники, все мирные обыватели Торины затаили дыхание, бессознательно зарываясь поглубже в подушки. Но всадники, пошумев, и нагнав страха, спокойно устроились на ночлег, заняв свободные места в обоих заезжих домах. Еще некоторое время звучали голоса, горели окна, но потом все затихло.

Кто-то лег спать в эту ночь, как Коэл и Светлена. Кто-то обсуждал планы, как Ирен и капитан прибывшего отряда. А кто-то планы строил. Поймать — сбежать, выяснить истину — запутать следы. Заманить в ловушку. Заманить...

Когда до рассвета оставалось еще больше часа, и небо только-только посерело на востоке, части жителей опять пришлось проснуться. На этот раз понять, что происходит, оказалось не так просто.

По городу потом не один год ходили противоречивые слухи и отрицавшие друг друга истории. А уж два трактирщика готовы были спорить друг с другом о том, как развивались события, до драки, до неблаговидных синяков, сорванного голоса и шатающихся зубов. Кто кого ловил? Кто преступник, кто жертва? И из-за чего вообще разразилась буря? А правду знали немногие, и в Торине, чтобы просветить народ, никто из них не остался.

* * *

Громкий тревожный стук в дверь выбрасывает Светлену из сна. За окном еще темно. "Кому и что могло понадобиться в такую рань?" — не проснувшись до конца, девушка выскальзывает из-под одеяла, и быстро натягивает платье. Коэл под повторяющиеся удары тоже встает и начинает одеваться. Закрепив ножны со шпагой, он аккуратно отодвигает Светлену, уже собравшуюся открыть дверь, за спину, и отпирает засов. Толкнув створку, Коэл настороженно прислушивается.

Из коридора доносится приглушенное "Ой!", а затем в проеме появляется высокая девушка со свечой в руке. Коэл, и выглядывающая из-за его плеча Светлена, без труда узнают в ранней гостье соседку, которую не раз видели за трапезами внизу. Девушка выглядит взволнованной, и немного испуганной. Светлая коса в беспорядке, широко раскрытые глаза мерцают в отблесках пламени. Дышит неровно, словно после бега. Однако это не мешает ей, набрав побольше воздуха в грудь, протараторить:

— Извините пожалуйста, при других обстоятельствах я ни за что не стала бы так бесцеремонно прерывать ваш сон, но..., — тут девушка слегка запинается, переводя взгляд с открывшего ей Коэла на Светлену, и продолжает, — но Кир сказал, что он сам не справится. Что нужен целитель. Ну, там, в городе. Там..., — она, взмахнув рукой, словно указывая направление, смотрит на Светлену. Пламя свечи от резкого движения колеблется, отбрасывая длинные тени.

Светлена, чувствует волнение гостьи. Память сразу же подбрасывает воспоминания о том, сколько раз ее будили вот так еще дома, в столице. Правда это было, когда она ночевала в клинике, на дежурстве. Но схожая ситуация мигом заставляет улетучиться остатки сна, и начать задавать вопросы, одновременно хватая сумку с травами и настойками.

— Конкретнее. Что случилось? Где? Когда?

Под градом вопросов гостья теряется, и только тихонько, словно оправдываясь, выдавливает слова:

— Я толком не знаю. Вроде как мальчик местный в колодец упал. Вытащили-то быстро. Но он головой сильно ударился. А насколько сильно непонятно. Ну, мы там с Киром... В общем, он-то, хоть и маг, с лечением не очень дружен. Вот я за вами и..., — тут девушка совсем умолкает, и Светлена, уже полностью готовая к выходу, решает разобраться на месте.

— Веди, — коротко командует она, выталкивая за дверь застывшего на пороге Коэла, и запирая комнату.

Кивнув, светловолосая гостья быстрым шагом направляется вниз по лестнице, на выход из гостиницы. Молодые люди молча следуют за ней. На улице становится видно, что ночная тьма уже готовится уступить место рассветным сумеркам. Одинокий огонек свечи, грозящий каждую секунду погаснуть, дает мало света, и девушкам приходится внимательно смотреть под ноги. "Заговоренная свечка, что ли?", — удивляется Светлена, — "Не проще ли тогда нормального светлячка сделать?"

Коэл, которому света хватает, напряженно вглядывается в спину проводницы. Что-то ему во всей этой истории не нравится. То ли поведение соседки, которое не согласующееся с виденым раньше. То ли несостыковки в рассказе. Например, кто отпустил ребенка ночью гулять? Или кто его вытащил. И что среди ночи там, на улицах, делали соседи по гостинице? Всему этому, возможно, существует объяснение. Но слишком много всяких "но". Нужно быть настороже.

* * *

Только-только уснувший, Ирен с трудом разлепляет глаза. Стук в дверь повторяется, отчетливо пахнет неприятностями. "Что там еще стряслось?" — со злостью гадает поисковик, выползая из-под одеяла. Повторяющиеся удары заставляют его проорать:

— Сейчас!

Ночной визитер замолкает. А Ирен, одеваясь, тихо ворчит под нос: "Дятел". Распахнув дверь, мужчина встречается глазами с темноволосым молодым человеком. Подозреваемый, прекрасно, впрочем, знающий об отношении поисковика, выглядит серьезным и сосредоточенным. Коридор, освещенный парой магических светильников — гордость трактирщика, дает разглядеть порванный рукав куртки гостя, а также грязь на сапогах и штанах. Бледное лицо кажется застывшей маской.

— Прошу вас, помогите, — почти шепчет незваный посетитель. Голос его, кажется, вот-вот сорвется.

Ирен, нахмурившись, еще раз оглядывает парня. Не придя ни к каким определенным выводам, он жестом приглашает зайти в комнату, и раздраженно бросает:

— Рассказывай.

Молодой человек, помявшись на пороге, все же делает пару шагов вперед, и аккуратно, беззвучно прикрывает дверь. В комнате темнеет. Единственный зажженный Иреном после пробуждения светильник не дает достаточно света. Поэтому шепот, звучащий в предрассветной мгле, кажется репликой из трагического спектакля.

— Они забрали Лисси. Те, двое. Я не знаю зачем, не понимаю, — гость тянется рукой к поясу, и Ирену удается рассмотреть, что ножны для кинжала у того пусты.

"Актерское мастерство — высший бал", — мысленно комментирует Ирен, и тут же себя одергивает, — "а может и нет. С такой работой скоро совсем зачерствею, стану говорящим сухарем, как кузен. А-а, в любом случае надо узнать подробности". Морщась то ли от мыслей, то ли от того, что недогадливый парень замолчал, Ирен требует:

— Подробнее.

Подробности тихого рассказа спустя пять минут приводят его под дверь главы прибывшего в город отряда. Немелодичным стуком разбудив также недавно уснувшего человека, он быстро пересказывает укороченную версию событий. И спустя каких-то десять минут из дверей гостиницы выскальзывает восемь теней. Ирен, капитан, пять воинов, и Кир в качестве проводника. Звезды мерцают в светлеющей синеве.

* * *

Стремительно скользящая впереди проводница срывается на бег. Едва Коэл и Светлена следуют ее примеру, как девушка громко кричит:

— Кир! Ки-и-ир! Помогите!

Ни колодца, ни людей на темной улице не видно, и ее поступок выглядит, мягко говоря, странно. Но девушку это не волнует. Она, подобрав юбку, мчится вперед, и спустя несколько секунд исчезает за поворотом.

Светлена, не задумываясь, следует за ней. И, шагнув за угол, словно врезается в стену. Воздух из легких будто кувалдой вышибает, разноцветные круги перед глазами водят хоровод. Она бы упала, но не получается, что-то держит.

На то, чтобы прийти в себя нужны мгновения, но запоздало проснувшееся чувство опасности не дает промедлить, ревя "в сторону!". Девушка дергается влево, и в падении чувствует, как рвутся оплетающие ее нити. "Воздушная паутина" — мелькает догадка, намекая на крупные неприятности. "Враждебные маги", — тут же всплывает худший вариант, — "а до пирса далеко, да и речка — не море...". Но вспоминать, как они с Коэлом в Мерге спасались от слишком образованных магов некогда.

Падает Светлена удачно, только локоть, с разгону впечатанный в мостовую, колет болью. Надо бы оглядеться, оценить ситуацию. Но на это не хватает времени. Сверху наваливается тяжесть, как при погружении в глубины. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. А главное, невозможно сосредоточиться, чтобы призвать на помощь хоть одну из стихий. "Попалась", — чувствуя горечь на языке и отчаянно пытаясь перевернуться, думает девушка. "Но Коэл...?" — яркая вспышка служит ответом на еще не заданный вопрос, и тяжесть улетучивается. Делая долгожданный вдох, она со всей доступной скоростью откатывается в бок и только после этого пытается подняться.

За те короткие мгновенья, что Светлене понадобились, чтобы перевести дух, ситуация резко меняется.

В начале схватки, Коэл, ощутив как девушка врезается в невидимый барьер, успевает притормозить. Играет роль его готовность к чему-то подобному. "Ловушка!", — осознает он до того, как повернуть на враждебную улочку. Злость поднимается откуда-то изнутри хриплым рычанием. "Не зря мне эта белобрысая родственников напомнила, из того же бестиария значит", — проносятся мысли, а тело тем временем действует.

Прыжком вперед и вправо приблизиться к нападающим. Простым толчком, но в полную силу, отправить в полет одного, уклониться от удара второго. Шпага сама собой появляется в руке, и третий, роняет оружие, раненый в плечо. Скорость Коэла выше, он сильнее, но магия... Охватив взглядом обстановку, он довольно усмехается — амулет! У одного из неприятелей в руках металлическая пластинка, и он подозрительно крепко ее сжимает, направив на Светлену. Путь преграждает еще один воин, и Коэлу требуется несколько секунд, чтобы пройти его. А потом амулет разлетается на две половинки под точным ударом, и переулок заливает яркая вспышка.

Кусочек пластинки, оставшийся в руках у темноволосого мужчины, того самого, что преследовал их со Светленой прошлым утром, теперь просто железка. Коэл с радостью ощущает, как незримая тяжесть сваливается с плеч. На ногах рядом еще четверо противников, но это уже не кажется чем-то важным. Надо только занять удобную позицию, такую, чтобы никто не добрался до девушки, а потом отбиваться.

Все планы, начатое движение, неожиданно срываются. Сзади прилетает рой острых игл, вонзаясь в спину и левую руку. Боли нет, но инерция разворачивает тело на пол оборота, и Коэл, несмотря на темноту замечает две фигуры у дальнего поворота, которые быстро исчезают за углом. "Подарочек, значит, на память? Ударить в спину заклинанием и бежать?" — чувствуя, как немеет рука, злится виконт, — "Ну ничего, вот закончим здесь, и я вас найду. Хоть бы и по запаху. Придется ответить за поступки".

Коэл, потеряв в скорости и упустив инициативу, все же оказывается там, где задумал. На линии между Светленой и нападающими. Замерев в напряжении, готовясь отразить следующую атаку, он одновременно изучает громоздкие фигуры. Они тоже медлят, и молодой человек успевает понять, что его смущает — они не пахнут злобой, агрессией. Вот и нет желания назвать их врагами, даже мысленно. "Как стражники при задержании воришек... Будто мы — преступники?! Что за ерунда?"

Светлена, первый раз за всю быстротечную схватку получив возможность действовать, встает за спиной у защитника. Секунды затишья дают возможность сконцентрироваться, и достучаться до водной стихии. Только что конкретно предпринять? Ведь до сегодняшнего дня ей не приходилось кого-то атаковать при помощи магии. Да и воды в округе немного. Только та, что всегда присутствует в воздухе, и ... та, что в окружающих людях.

Девушка не решается изменять что-то внутри, ведь корявые попытки вмешаться на скорую руку, она уверена, могут привести лишь к печальному концу. Вместо этого она, ничего особо не выдумывая, начинает плести путину. Вроде той, воздушной, в которую вначале неудачно влетела. Влаги не хватает, тончайшие ниточки удержат разве что пушинку. Людей ими не спеленать. Приходится тянуть воду издали, оставляя ближайшим местным жителям сухой, как в пустыне, воздух. Еще чуть-чуть, и дело можно будет считать сделанным. И узнать, наконец, что здесь происходит. Но закончить паутину ей не дают.

Многие воины, из тех, кто прошел десятки и сотни боев, имеют в запасе козыри. Как правило это сильные амулеты с необычным воздействием. Чьи-то домашние заготовки рассчитаны на то, чтобы в крайнем случае успеть сбежать. У других это крепкая защита, или заклинание последнего удара, чтобы забрать с собой побольше врагов. У капитана отряда, сопровождающего Ирена, тоже нашелся подходящий сюрприз.

Опытный немолодой мужчина, оказавшийся из-за поворотов боя за спиной у своих бойцов, быстро понимает, что счет не в их пользу. Стоит только оценить похожие на вихрь движения молодого человека, противостоящего им, взглянуть в горящие глаза. И заметить тонкую водяную сеть, пока едва ощутимую.

Разряжать одноразовую поделку, конечно, жалко, но жизнь дороже. И вот, коснувшись простого кулона, капитан тихо шепчет заветное слово. Замершей схватке уже не суждено возобновиться. Все окружающие мужчину плавно оседают на мостовую. Они крепко спят. И его воины, и Ирен, и сладкая парочка, попавшая в засаду. Только парня, который их сюда привел не видно, да и его девушки. "Убежали за помощью?" — предполагает капитан.

Быстро перетянув рану одному из бойцов, он осматривает шустрого противника. Но, не найдя никаких следов от попадания прожужжавших над ухом иголок, лишь недоуменно пожимает плечами. Мимо. А затем отправляется будить местных жителей. Надо доставить воинов в гостиницу, поисковика туда же. Ну а парочку посадить под замок. Нужны в помощь крепкие плечи — тащить неспособных еще сутки проснуться людей.

"Да, у всего на свете есть недостатки", — философски размышляет мужчина, поднимая вместе с местным юношей носилки, — "но лучше я буду носить спящих товарищей, чем меня кто-то понесет ногами вперед". А рассвет заливает городок красным, придавая сонной процессии зловещий оттенок.

* * *

Ирен просыпается от духоты. Сгустившийся зной плывет по комнате словно сироп, и кажется вот-вот захлебнешься. "Будет гроза", — не открывая глаз, думает мужчина. Подушка колет щеку, но поднимать тяжелую, как валун, голову не хочется. "Что же произошло?"

Сделав усилие, Ирен садится на кровати, и переждав секундную темноту перед глазами, встает. За окном жарит солнце, время движется к полудню. На небе не видно ни облачка, но это только пока. С трудом натянув сапоги, и плеснув в лицо воды из глиняного кувшина, поисковик направляется к двери. Теплая вода мало помогает, и вязкие мысли едва ворочаются в голове. В коридоре никого нет, и он, придерживаясь за стену, спускается вниз.

Зал также пуст, но на звук шагов из кухни появляется трактирщик. Ирен выдавливает вопрос:

— Где все? — и, хотя голос больше похож на хриплое карканье, чем на человеческую речь, хозяин заведения его понимает.

— На улице, на улице, — с угодливой улыбкой кивает он, указывая рукой в сторону тенистого сквера. И, прежде чем Ирен успевает что-то еще спросить, снова исчезает за кухонной дверью.

— Сейчас все будет, — приглушенно доносятся слова трактирщика.

Ирен, помотав головой, разгоняя муть перед глазами, направляется на улицу. За одним из столиков он с облегчением замечает капитана с объемной кружкой в руке, спасающегося от жары в густой тени. Проскочив так быстро, как только возможно, солнечную полосу, Ирен с облегчением опускается на стул. Капитан кивает ему в знак приветствия, и с видимым удовольствием прикладывается к кружке. Несколько минут за столом царит расслабленное молчание, а затем появляется служанка с подносом. Расставив тарелки для поисковика, и кружки для обоих, женщина уходит. И только после того, как Ирен делает несколько глотков прохладной пенистой жидкости, завязывается неспешный разговор.

— Выспался? — спрашивает капитан, высокий русоволосый мужчина, пряча улыбку за кружкой. Они не первый раз работают с Иреном, и сложившиеся рабочие отношения далеки от официальной чопорности.

— А не должен был? — прохлада, и поднявшийся легкий ветерок приносят облегчение, и настроение выправляется.

— Ну, как-никак больше суток прошло. Мои бойцы еще утром очнулись, и готовы к бою. А ты все спишь и спишь. Я уж начал думать, что у тебя какие-то особые отношения с сонными чарами, — все так же расслабленно откинувшись на стуле говорит мужчина.

— Вроде нет, — задумавшись на мгновение, отрицает Ирен. — Сутки значит, тогда понятно почему так голова трещит... Ты что ли нам внеплановый отдых устроил?

— А кто еще? Эх, такой амулет потратил. В столице покупал, по знакомству. Безвредный, быстрый, эффективный. Раз, и все в радиусе пятнадцати метров видят сны, — тяжело вздохнув, он молчит некоторое время, а затем махнув рукой, успокаивается. — Ну да ладно, что уж теперь. Но с тебя причитается.

— Сочтемся, — кивает поисковик.

Порывы ветра становятся все резче. На небе словно по волшебству возникают облака, быстро начинающие сереть. Совсем скоро они обернутся грозовыми тучами, и прольются на землю мощным ливнем.

Ирен прислушивается к ощущениям, что-то тревожит, и это не погода. С мысли его сбивает собеседник, ударившийся в воспоминания.

— Эх, какое зрелище вы представляли вчера утром. Сонное царство, да и только. А как я будил местных, чтобы дотащить до гостиницы ваши спящие величества, — вытряхнув последние капли влаги, он с шумом ставит пустую кружку на стол. И, подавив зевок, продолжает:

— Был как-то я в столице на спектакле, не один разумеется. Так жизнь ни с каким театром не сравнится. Какая сцена, какие декорации... Только актеры подкачали, — усмехается мужчина. — А так плывет в сумерках процессия..., — в эту секунду доносится отдаленный раскат грома, и Ирен наконец понимает, что его тревожит.

— Марк! Помолчи чуть-чуть, ладно? — с досадой восклицает поисковик, и закрыв глаза, прикрыв для надежности руками, вслушивается. Волнует его, конечно, не шелест листвы, а смутное чувство направления. Те, кого он ищет, отдаляются!

— Так, говоришь все уснули? — открыв глаза, и внимательно глядя на приятеля, уточняет Ирен. Посерьезневший капитан спокойно соглашается:

— Именно. И ты, и пятерка моих воинов, и та парочка, на которую ты охотился.

— И где же они?

— Там, под замком в гостинице сидят. С соответствующими браслетиками, естественно. И под охраной.

— Точно?

— Двадцать минут назад были.

"Нет, тут не двадцать минут. Расстояние уже большое, как будто прошли сутки", — мысленно выругавшись, Ирен все же признает ошибку.

— Что-то не так? У тебя такой вид, будто ты уксуса хлебнул.

— Все не так. Где тот темноволосый парень, что нам про похищение подруги рассказывал, ты, конечно, не знаешь? — скорее утверждая, чем спрашивая, роняет слова мужчина. — И девушка тоже. Ну еще бы, их и в городе-то давно уже нет. Где-то сутки.

Залпом допив остатки пива, и не почувствовав вкуса, он в расстройстве бормочет:

— Провели как новичка какого-то. Ну и что, что ситуация нестандартная, в больших городах работать намного сложнее, и справлялся.

Наткнувшись на сочувствующий взгляд капитана, который уже все понял, Ирен находит силы растянуть губы в улыбке.

— Ну что, Марк, надо выпустить пленников. И извиниться не повредит. Узнаем, как этот спектакль выглядел с другой стороны.

— Идем, — соглашается собеседник, вставая из-за стола. — Да и дождь вот-вот хлынет, — а почерневшее небо, и приближающиеся громовые раскаты подтверждают его слова.

* * *

Светлена выныривает из сна как пловец из глубины. Окно в комнате закрыто ставнями, темно, и непонятно, какое сейчас время суток. Тишина режет уши. Протирая глаза, девушка наталкивается на два новых украшения, сковывающих руки. На ощупь массивные браслеты кажутся ледяными, и она без труда припоминает о том, как содержат в заключении магов. Браслеты, по идее, должны блокировать ее способности. Но она с удивлением ощущает, что никакого барьера между ней и силой нет. Стихии привычно откликаются на зов и легкие уколы холода на запястьях в этом не помеха. И все же что-то не так.

Помассировав ноющее левое плечо, девушка встает с кровати, и через два шага приземляется на вторую такую же, где спит Коэл. Чтобы почувствовать его, свет не нужен. Он спит в одежде, прямо поверх покрывала, только сапоги кто-то стянул. Поджав босые ступни, Светлена легко касается расслабленной руки. Молодой человек и не думает просыпаться, а на его запястьях такие же украшения, что и у девушки. "Перестраховываются", — вздыхает она. Воспоминания о недавней схватке накатывают студеными брызгами, и она невольно вздрагивает.

— Коэл, — даже шепот кажется в тишине очень громким. Но спящий не реагирует на робкую попытку его разбудить. Не сильно толкнув его в бок, Светлена уже громче зовет:

— Коэл, очнись.

И по-прежнему никакой реакции. Смутная тревога закрадывается в душу, подталкивая девушку решительнее теребить любимого. Но стоит коснуться его левого плеча, и острая боль простреливает руку. Будто иглы вонзаются. Отдернув пальцы, она несколько секунд сидит неподвижно, и боль затихает, но не уходит совсем. С недоумением потерев свое левое плечо Светлена, хоть и с трудом после сна, соображает, что боль не ее.

"Все-таки задели!" — со смесью злости и испуга проносится в голове. Склонившись ближе к неподвижно лежащему Коэлу, она пристально вглядывается туда, где могут быть раны. Даже не вспомнив, что на комоде между кроватями должна стоять свеча, она прищурившись напрягает глаза, и темнота послушно рассеивается. Словно лунное сияние равномерно освещает кожу, пробиваясь сквозь ткань.

Как можно осторожней стянув тонкую сорочку, она разглядывает больное место. Но не видит даже царапины. Аккуратно перевернув пациента, Светлена также видит лишь гладкую кожу и никаких ран. В растерянности она снова прикасается к плечу — боль никуда не делась. Тогда она чуть отстраняется, и осмотр сразу же дает новые результаты. В чистом сиянии проступают маленькие темные пятна, как будто тени. Но откуда здесь быть теням? "Неоткуда", — сама себе отвечает девушка, — "а, значит, это что-то другое".

Насчитав шесть пятен — два на руке, три на плече и одно на спине, Светлена хмурится. "Ну и как с этим бороться?" — вопрос встает в полный рост. В конце концов, так ничего путного и не придумав, она решает действовать так, как будто это обычные раны. В любом случает целительный заряд еще никому не повредил.

Запустив общий хоровод силы кружить по телу, она одновременно концентрируется на одиноком пятнышке на спине, выбранном на пробу. Вот потоки сталкиваются в пораженном месте, мгновенно нарастая теплой волной. Сила выплескивается, чтобы продержаться несколько мгновений на пике, а затем схлынуть. В нормальных условиях этого хватило бы на серьезную рану, закрылись бы глубокие рассечения, восстановились ткани. Но теперь эффекта нет.

Или все-таки есть? Внимательнее осмотрев черную кляксу, девушка с облегчением понимает, что та уменьшилась. Не намного, но толк от лечения будет. Правда придется потратить неимоверное количество силы, но это не имеет никакого значения. Главное — результат.

Тень на спине полностью рассасывается после пяти сеансов. Утерев пот со лба и размяв затекшую шею, она осторожно касается того места, где недавно была черная точка. Не почувствовав боли, радостно вздыхает, и стряхнув с пальцев легкую усталость, продолжает исцеление.

Когда Светлена заканчивает с двумя пятнами на руке, сквозь щель между ставен начинает пробиваться свет. Ненадолго отвлекшись, чтобы перевести дух, девушка подходит к окну. Повозившись с тяжелой рамой, она все же распахивает массивные ставни. Маленький оконный проем впускает свежий воздух нового утра. Постояв несколько минут, вглядываясь в безоблачное небо, она оглядывает помещение. Комната не та, в какой они остановились, но в той же гостинице и по тем же стандартам. Ополоснув лицо над тазиком, приткнувшимся в углу, Светлена разгоняет остатки сна. Толкнув дверь, и убедившись, что та заперта снаружи, она лишь пожимает плечами — это не проблема. Сумки с травами и настоями нигде не видно. Обуви тоже. Вытерев руки маленьким полотенцем, девушка поудобнее устраивается на кровати рядом с любимым, и откинув лишние мысли продолжает начатое. Три оставшихся пятна на свету выделяются еще ярче.

Единственная мысль, которая не хочет уходить, касается неэффективности ее метода лечения. Точнее, малой эффективности. Наверняка, если бы она хотя бы приблизительно понимала, с чем имеет дело, что представляют из себя тени, она нашла бы другое средство. И не потому, что ей жалко силы, а просто из-за того, что носить воду решетом глупо. "Сила есть, ума не надо — это плохо применимо в целительстве", — размышляет девушка, закончив очередной круг. "Скольким вещам мне еще предстоит научиться... Не зря я хотела поступить в Академию, хотя теперь это и невозможно. Значит, придется и дальше заниматься самостоятельно, чем-то жертвуя, а что-то приобретая".

"А еще нужно разобраться во вчерашнем недоразумении. Ведь наверняка нас с кем-то спутали. Мы-то точно никаких преступлений не совершали. Но все это потом, позже", — закончив, наконец, все трудоемкие процедуры, устало прикидывает Светлена. Последние три тени оказываются самыми сложными, они цепляются друг за друга, не желая исчезать, и просто выпивают силы. Но она все же справляется. Коэл по-прежнему спит, и девушка не раздумывая устраивается рядом с ним, соскальзывая в омут сновидений.

"Лунное сияние", уже не пригвожденное черными иглами, беззвучно расправляется, растекается, робко наливаясь красками. Пурпурный, жемчужный, золотой. Подрагивая, словно все еще в испуге, оно обволакивает обе фигуры и замирает. Все могло сложиться гораздо хуже.

* * *

Коэла будит громкий спор за дверью. Подняв голову, он прислушивается. Чей-то рычащий голос костерит идиотов, сумевших потерять ключ.

— Как такое вообще могло произойти?! — рев набирает силу. И ему вторит гром за окном. В оправдание второй голос лепечет обычные отговорки:

— Я клянусь, он висел здесь. Вот на этом гвоздике. Утром точно висел, я сам видел...

Шум способен поднять мертвого, и Светлена тоже открывает глаза. Девушка выглядит бледно. Но солнечная улыбка преображает ее черты. Коэл приподнимается на локте, встречая взгляд голубых глаз, и понимает, что счастливо проспал тяжелое утро. Беззвучный рассказ мигом заставляет припомнить прошедшую схватку. Снова накатывают ярость и страх потери. Коэл, прижав покрепче свое ясноглазое сокровище, зарывается лицом в каштановые кудри. Несколько мгновений ему требуется чтобы успокоиться. "Ничего страшного не случилось..." Но мысль, которая должна вернуть душевное равновесие, действует наоборот.

"Они нас просто стравили!" — злости на вчерашних противников у виконта нет. Но вот к тем, кто их со Светленой подставил, бо-о-ольшие претензии. "Чувствовал ведь ловушку. Но совершенно не было времени остановиться и подумать. А могли бы...", — додумать, какие несчастья могли бы произойти по его вине не дает бодрый голос девушки:

— Не нужно гадать, — она стремительно соскальзывает с кровати и выглядывает в окно. А затем начинает приводить мятое платье в порядок.

— Учтем на будущее, не извлекать уроки из собственных ошибок для нас слишком большая роскошь. Но сейчас у нас гости, — девушка указывает на дверь, за которой слышится негромкий скрежет. Приглаживая волосы, она вопросительно смотрит на Коэла. Молодой человек все же встает с кровати, и быстро ополоснув лицо, кивает в знак готовности.

Светлена плавными шагами подходит к двери, и кладет ладони на замок. В этот миг ей не нужны никакие стихии. Один маленький толчок почти неоформленной силы, невидимый ключ поворачивается в замке, и проход открыт. Пусть иногда девушку тревожит некая непредсказуемость своих возможностей, но в такие минуты как сейчас, она им рада.

Дверь открывается вовнутрь. С той стороны на коленях стоит коротко стриженый парень с изогнутой железкой в руке. Он явно пытался открыть дверь "отмычкой". Но только поцарапал механизм. За спиной у парня двое высоких мужчин, русый и темноволосый, в котором молодые люди без труда признают преследователя. Лицо у русоволосого мужчины красное, и сразу понятно, кто орал. В некотором отдалении, у лестницы, топчется хозяин гостиницы, беспокойно вертит головой, кого-то выглядывая.

Открытую дверь замечают сразу. Парень с "отмычкой" пружинисто вскакивает, готовый то ли бежать, то ли драться. Но рука командира увесисто ложится ему на плечо:

— Спокойно! Мы не для того пришли, чтобы возобновлять свару.

И уже обращаясь к девушке, застывшей на пороге:

— Прощения просим, молодые люди, — за плечом Светлены Коэл лишь пожимает плечами. — Такая история вышла, такая история... Но что это я, давайте-ка хоть браслеты для начала снимем, а то неудобно, — перебивает он сам себя. — Приведете себя в порядок, покушаете, — повышая голос продолжает мужчина, и трактирщик колобком скатывается вниз по лестнице. — Разберемся что да как.

В это время его спутник снимает с шеи своеобразное ожерелье. Тонкие пластинки медного цвета со звоном ложатся на ладонь.

— Вытяните руки, пожалуйста, — серьезно произносит мужчина. И когда Светлена делает шаг вперед, подставляя запястья, касается одной из пластинок сразу обоих браслетов. Те, щелкнув, раскрываются, разделяясь на половинки.

Забрав первый набор, и спрятав части в специальный чехол, он обращается к Коэлу:

— Ваша очередь.

Пока девушка, посторонившись, оглядывается, вторая пара браслетов также переходит к мужчине.

— Вот ключ от вашей комнаты. Все вещи там, — предугадывая вопрос Светлены, солидно роняет русоволосый. — Как закончите, спускайтесь вниз, побеседуем.

Последние его слова перекрывает близкий раскат грома. В открытое окно влетает сильный порыв свежего ветра. А спустя несколько секунд по крыше бьют первые тяжелые капли. Дробь дождя, громкая и уверенная, постепенно учащается. И стоит только взглянуть на упругие струи, как сразу становится ясно — это надолго.

Когда молодые люди скрываются за дверью своей комнаты, капитан поворачивается к спутнику:

— Что Ирен, придется тебе задержаться.

— Пожалуй, — хмурится поисковик. — Но в такую грозу, сам понимаешь...

— Да, до вечера нос на улицу не высунешь. А там уже поздно будет, рискованно одному.

— Значит поеду утром, — припечатывает мужчина. По его лицу видно, как он недоволен задержкой. Но ничего изменить не в силах.

Бледный росчерк молнии на мгновение режет сгустившиеся сумерки.

— Завтра отряд возвращается в Торин, — голос капитана приглушенный.

— Да понимаю я! — и все же известие заставляет Ирена в очередной раз поморщиться. — Это не ваша работа, справлюсь как-нибудь. Идем уже вниз, — с досадой заканчивает он, взмахнув рукой.

Ступеньки жалобно поскрипывают под ногами мужчин. Дождь барабанит в закрытые ставни общего зала. Зажженные светильники привычно мерцают. В такие часы хорошо, сидя у камина, вести долгие разговоры обо всем на свете. И пусть в гостинице нет камина, после удушающей жары это простительно. Магию живого пламени заменит сытный обед, залитый парой кружек хмельного напитка. А разговор так и останется разговором. Что еще делать людям, застигнутым непогодой?