Никто не знает. Общий файл.

Лёдкина Елизавета Сергеевна

Никто не знает.

Для удобства все единицы веса, длины и времени указаны в привычных читателю системах измерения. На месяцы на Энтаре деления нет, в году 454 дня.

Часть 1. Танец жизни.

Эзбрида — планета курортного профиля. 28 день 214 года от образования Союза.

* * *

— Я расскажу легенду, обрывки которой вы, без сомнения, слышали ни раз. Но мало кто подозревает, что это цельная история, и столь разные события происходили в жизни одних людей. Тем не менее, это так. Я расскажу подлинную историю Двоих..., — голос седого старика надтреснутый, но достаточно звонкий. Двенадцать учеников, сидящих возле него полукругом и внимательно слушающих очередной урок, казалось, обратились в статуи. Мягкий желтый свет делает небольшую комнату ощутимо уютной, а толстый пушистый ковер буквально пропитан умиротворением и покоем. Внимательно-сосредоточенная атмосфера, царившая до этого момента в помещении, после слов учителя рассыпалась звонкими осколками недоумения.

— Но Владимир Георгиевич, мы же знаем эту легенду, ее же все знают! — в голосе рыжего мальчишки лет двенадцати от роду сквозит искреннее недоумение.

— Знаете, конечно, не спорю, но не все, далеко не все, — лукаво улыбаясь, возражает старик. — Вот ты, Мила, что можешь рассказать о Двоих?— обращается он к молодой светловолосой девушке, видя как она мечтательно вздыхает при упоминании старинной легенды.

— Эта история произошла более полутора тысяч лет назад на нашей планете-прародине Энтаре, в одной из стран, принадлежащих людям. В Мерге — столице Империи Асстии, если быть более точной, — девушка явно с радостью делится познаниями, и видно было, что легенда о Двоих — одна из ее любимых историй. Она неспешно ведет повествование, пересказывая известное действительно каждому, но ее слушают, потому как эта история давно стала чем-то вроде экзамена для любого сказателя. Одни рассказывают трагично-прекрасную повесть так, что слушатели рыдают навзрыд, а от повествования других хочется плеваться, ведь рассказчик раскрывает при этом не только талант, но и степень понимания как истории, так и жизни в целом. Желтый свет играет на волосах девушки, ее голос неторопливо плывет по комнате, по одной из сотен классных комнат самой известной в Союзе миров школы магии. Все идет своим чередом. Время привычно бежит над величественным зданием школы, над голубовато-зеленоватой планетой, где та располагается, да и над остальными мирами, входящими в огромную общность, называемую Союзом. Ничто не предвещает беды...

Энтара. Империя Асстия. Город Мерга. 54 день 2716 года от Второго Возрождения.

* * *

Музыка рывками набирает темп, пары все быстрее кружатся по залу. Ежегодный королевский бал, подготовка к которому занимает целый месяц, в разгаре. Следующий танец виасса. И это единственный танец, приносящий хоть каплю радости в душу молодого виконта. Звучат первые аккорды, и он решается пригласить одну из небольшой группки девушек с белыми лентами в волосах. Почему именно ее, а не во многом более роскошно одетых соседок, он не задумывается — просто захотелось.

Невероятный танец вовлекает людей в бешеный водоворот, он куда более свободный и откровенный, чем все остальные, пользующиеся популярностью на придворных балах. Виасса не запрещена до сих пор исключительно потому, что считается древним ритуалом, очищающим душу и тело. Танец так сложен, что мало кто способен его осилить. Преградой для большинства становится даже не сама сложность танца, точность и выверенность движений, а нелепость, получающаяся в результате.

Многие пытаются разучить виассу, гордые аристократы из древнейших родов и дети простых ремесленников упорно заучивают танцевальные па под руководством опытных учителей. Но лишь несколько десятков на всю столицу могут похвастаться результатом. Танец заучивается по частям, а за первым цельным его исполнением всегда наблюдает только учитель пары, иначе слишком многие светлые лорды и леди попали бы в неприятное положение. Ведь любое, отличное от идеального, а тем более небрежное исполнение древнего ритуала считается глубочайшим позором. И дело здесь не в отсутствии старания у учеников, ведь движения доводятся до автоматизма, а в общем рисунке, в кружеве танца. Одинаковые фигуры по непонятной причине у одних складываются в феерический, волшебный танец, а у других в жалкое дрыганье, не способное вызвать ничего кроме смеха и жалости. Такое разделение существует сотни лет, и все это время так и тянется. Кто-то танцует, заслуживая искреннее уважение большинства и шипение завистливых неудачников в спину, а кто-то стоит в стороне и наблюдает.

Каждый, способный на танец, обязан присутствовать на балах, будь он хоть сыном последнего нищего. Тем, кому денег на приличные наряды не хватает, они предоставляются из специального гардероба. И прийти надо только с белой лентой, которую дамы обыкновенно приспосабливают в волосах, а кавалеры просто повязывают на рукав. Юный виконт научился танцевать виассу так легко, что до сих пор предпочитает это не афишировать. В том, что виасса не просто танец он также свято уверен, ведь каждый раз после нее он чувствует себя обновленным, полным жизни и радости.

Пары кружатся по зале, напоминая то ли осенний листопад, то ли скольжение пестрых снежинок. Но вот равномерное, привычное кружево танца нарушается. Одна из пар оказывается в центре, а остальные невольно образуют около нее концентрические окружности, вместо привычно-четкой шахматной структуры. Это необычно, неправильно. Виконт и его партнерша, а это именно они нарушили заведенный порядок, немало удивились бы своим действиям, но в эту минуту танец ведет их, безраздельно владеет телами и душами — места сомнениям нет. Как всегда во время виассы партнеры чувствуют себя продолжением друг друга, но сегодня единение много острее чем обычно. Глаза молодого человека и девушки, которую он приобнимает за талию, загораются внутренним светом, а остальные танцующие словно становятся отражением этих двоих.

Никто не понимает, что происходит.

Все до единого в зале понимают, что происходит.

Виасса — древний ритуал пробуждения истинной любви. Это считается глупостью, суеверием. В силу танца вроде бы никто не верит, потому учатся ему все без опаски, но.... Но с затаенной надеждой, не зря же вечерами девушки шепотом пересказывают друг другу истории неземной любви некого принца и дочки старого менестреля, принцессы и.... До этого общепринятыми были пять историй с различными вариациями. В этот миг рождается шестая. В легендах говорится, что только люди, чьи души способны на истинную любовь, могут соединять фрагменты танца в правильный рисунок. А не влюбляются все друг в друга потому что танец не создает любовь, а лишь пробуждает. Влюбленные разделены пропастями времени и пространства, их души рождаются в разные эпохи, а потому пробуждение столь редко. Только об этом и думают все присутствовавшие, когда из стандартного набора па, расставленных в ином порядке, сплетается паутина нового и прекрасного танца, неповторимого и удивительного, как неповторим каждый рассвет.

Но нет ничего бесконечного, вот и завершается танец, вязь которого наполнила помещение светом. А источник этого света — лучащиеся глаза. Последний звук, последний штрих изящного движения — пробуждение от чудесного сна.

— Светлена.

— Коэл, — только имена и только после танца, ведь так принято.

— Кто?

— Откуда?

— Неважно, — ее ответ, его ответ. Они еще чувствуют грань единения, понимая все почти без слов. Чувствуют, хотя она всегда ускользает с последним звуком мелодии. Быстрый взгляд по сторонам.

— Идем, — ее рука согласно ложится в его — им действительно лучше покинуть бал как можно скорее, пока прикованное к ним внимание выражают лишь потрясенные взгляды. Нет, не будет ничего дурного в том, чтобы остаться, любопытство не перейдет грани приличий, но уйти все же кажется лучшим выходом.

Желтые огни дворца остаются позади, и, не сговариваясь, молодые люди сворачивают к морю. Звезды уже мигают на темно-синем пьедестале, с каждой минутой наливаясь новой силой, становясь все ярче и ярче. Коэл украдкой рассматривает спутницу, отчаянно пытаясь понять, что же испытывает по отношению к этой хрупкой девушке, которая бросает на него не менее внимательные взгляды. Ее каштановые волосы крупными кудрями ложатся на плечи, собранные серебристой заколкой в элегантную, хотя и чуть простоватую прическу. Платье незамысловатого покроя, и вышиты лишь рукава и краешек подола, зато идеально повторяет цвет голубых глаз. Лицо овальное, подбородок едва заметно заострен, носик чуть вздернут — черты не совсем правильные, но общее впечатление создается приятное. "Либо дочь одного из обедневших лордов, не следящих за чистотой крови — цвет волос подкачал да и платье не очень богатое, либо из городской, но не бедной семьи, потому как все же свое, а не заемное", — решает про себя Коэл.

"Аристократ," — думает в это время Светлена, — "Написано на лбу преогромными буквами. Узкое лицо, кожа непривычно загорелая, как будто много времени проводит на свежем воздухе, но правильные черты лица, аристократический, с легкой горбинкой нос, серо-стальные глаза и светло-русые, выгоревшие почти до белизны волосы — все намекает на знатное происхождение. В Империи светлые волосы так же четко выдают аристократа, как желтые листья выдают приход осени. Шпага на боку, судя по богатой, но потертой рукояти довольно древняя, скорее всего передается в роду из поколения в поколение. А такой загар знатные лорды получают, как правило, на военной службе, редко как иначе. Первое впечатление приятное, теперь бы разобраться что за чувство ворочается в груди при взгляде на него".

Мысли вызывают грустную улыбку — слишком хорош для нее, дочери купца средней руки. Да, она обладает редким даром — умеет лечить тела при помощи силы Жизни, но постоянно блуждает в лабиринте чужих слов и поступков, как в темном лесу, в потемках. Мечта лечить раны не только физические, но и душевные была больным местом девушки — еще в детстве уверилась, что со временем сможет помочь всем, кому захочет. Но пока она не умеет подсказать что-либо стоящее — даже просто разобраться в чужих чувствах, которые ей иногда удавалось увидеть в форме клубка разноцветных нитей.

Набережная встречает их ласковым шелестом волн и отдаленным смехом прогуливающихся парочек. Разобраться в себе — легче сказать, чем сделать, и все же, все же.... "Почему он выбрал для танца именно ее? Что-то привлекло — чуть застенчивая ли улыбка? Или удивленно-восторженный взгляд широко раскрытых глаз, становящийся пристально-внимательным, стоит лишь попасться на глаза чему-то действительно интересному? А может изящная, тонкая фигурка? Все и ничего", — приходит к выводу Коэл. Он ведь обратил на нее внимание до танца, но словно бы увидел лишь малую часть очарования девушки. Сейчас же, с каждой минутой он все глубже падает в глубину голубых глаз. Так можно упасть лишь в небо, если долго смотреть в манящую бездну синевы.

Двое стоят на берегу, не видя никого, кроме друг друга, и с каждой минутой незримая связь между ними крепнет. Они знают легенду, они уже поняли, что единственный танец перевернул всю их жизнь, но осознать... Осознать, что стоящий напротив человек — твоя истинная любовь, и что ваша встреча настоящее чудо, произошедшее наперекор пропасти веков, вопреки всем обстоятельствам, всем невзгодам, даже вопреки здравому смыслу, это нелегко. Как нелегко принять того, о ком ты фактически еще ничего не знаешь, доверить ему нечто больше, чем жизнь. Но встретившиеся наконец души, предназначенные друг другу самим Создателем, упорно хотят понять и принять. И доверие неторопливо прорастает сквозь все барьеры сознания, не ломая их, а мягко отодвигая, словно бы говоря "пусть эта преграда прочна и непреодолима, но только не для меня, ведь я — часть тебя, а значит и часть преграды, она не может меня задержать".

Возможно, полная предопределенность чувств должна вызывать у пары инстинктивное неприятие, сопротивление, но этого не происходит. В сердцах по отношению ко второй половине нет ни страха, ни раздражения, ни обиды. Лишь одно чувство владеет ими — любовь.

Рука Светлены сама тянется к самому близкому теперь ей человеку, и на полпути встречает руку, протянутую навстречу. Они медленно бредут сначала по набережной, затем по тихим улочкам, потом просто по берегу моря. Город окружает стена, но они минуют ее, даже не заметив. Они говорят, рассказывают о себе: о жизни, семье, планах, мечтах. Тогда же звучит предложение руки и сердца, которое незамедлительно принято, ведь для них оно — формальность. Устав от разговоров, двое просто идут молча, держась за руки, и это прикосновение способно поведать ничуть не меньше, чем тысячи слов.

Небо уже начинает светлеть на востоке, предвещая скорый рассвет, когда Коэл и Светлена решают, что же им делать теперь, как жить дальше.

— Моя семья никогда не примет того, что я женюсь на неблагородной, — устало и грустно говорит Коэл. — Наш род очень древний, а потому о чистоте крови пекутся почти все его члены. Если кто не хочет думать об этом сам, за него подумают старейшины рода. На любого, задумавшего самоуправство, рано или поздно находится поводок. Разумеется, только если он находится в зоне досягаемости родственничков. Вообще в моем роду склонны чересчур серьезно относится к древним обычаям, многие из которых просто унизительны для окружающих. Поэтому я при первой же возможности оставил дом. И мне несказанно повезло, что этой возможностью оказалась служба во флоте. Императорский флот дал мне многое, но четыре года я уже отслужил, и теперь могу выйти в отставку по собственной воле. Я не могу оставаться в империи, иначе они могут попытаться навредить тебе.

Тихий голос девушки вторит ему:

— Ты думаешь у меня все проще? Я же милостью Творца целитель, мое призвание — излечивать раны людей. Да, я получила неплохое образование, касающееся и медицины в том числе, но отец разрешил мою учебу не ради самой учебы, а чтобы повысить мой статус в глазах родителей потенциальных женихов. Он всегда хотел выдать меня замуж как можно выгоднее для торговых дел. Мое мнение при этом несущественно. А что делает приличная жена торговца в нашем мире? Сидит дома, ждет мужа, ведет хозяйство или следит за счетами, но уж никак не бежит помогать пациентам. Пока мне такие вольности дозволяются только как каприз молодой и глупой незамужней девочки. Быть женой купца — не то, о чем я мечтаю. Так что мне тоже незачем оставаться. Но куда мы отправимся? Да и кое-какие дела нужно завершить до отъезда.

— Пожалуй, лучше всего отправиться во Флангорн. Отношения у Асстии с этим государством слегка напряженные, но нам это только на руку. К тому же там есть академия светлой магии, где преподают лучшие целители.

Обсуждение было недолгим. Решение принято, план отъезда продуман. Но нельзя же все бросить и сбежать подобно ворам, застуканным на месте преступления. Разве истинная любовь может быть виной? А потому, когда солнце поднимается над горизонтом невысоко, но уже достаточно чтобы послать первые золотые лучи, молодые люди неохотно расходятся по делам. Правда Коэл сначала провожает любимую до самого порога Четвертого лекарского дома, куда ей нужно зайти в первую очередь. Час и место свидания назначены. Скоро, совсем скоро.