На службе их величеств

Ознакомительный отрывок (примерно половина текста) представлен на моей авторской странице. Книги Ольги Романовской на ПродаМане Там же есть информация о покупке полной версии.

Купить на Призрачных Мирах.

На службе их величеств

(2 книга трилогии "Оборотная сторона луны")

1.

Тревеус Шардаш в сердцах швырнул папку на стол и раздраженно пробормотал: 'Мало у него слуг?!' Его вывела из себя записка, переданная непонятным существом пять минут назад. Профессор едва успел зайти к себе, чтобы забрать листы с вопросами итоговой контрольной работы и проверить, всего ли хватает для грядущего экзамена, как воздух полыхнул золотой стружкой, явив рогатую свинью. Низшее неразумное тёмное существо, созданное, несомненно, искусственно, не только непостижимым образом прорвало защиту, но и нагло протопало по ковру к столу, бросило на него лист пергамента и удалилось без объяснений.

Что примечательно, выпущенный из волшебной палочки заряд отрикошетил.

Одного подобного визита хватило бы, чтобы испортить настроение, но автор записки постарался сделать это основательно. Он написал всего две строчки. А, с другой стороны, — это было целых две строчки: 'Долг. Кулон Хорта'.

Постаравшись успокоиться, Шардаш смял и сжёг записку. Не хватало ещё, чтобы кто-то нашёл и доложил директору! В Школе и так настороженно относились к профессору: тёмный оборотень. Переписка с императором Джаравелом ФасхХавелом, пусть и односторонняя, не добавит доверия.

Шардаш надеялся, что Темнейший потребует плату за услугу чуть позже, но у императора были иные планы. Из спасения Мериам он надеялся извлечь пользу для укрепления своего могущества. Чужими руками получить желанный артефакт и не испортить отношения с его владельцами. Демон — что с него возьмёшь! Даже кровь матери, высшей вампирши самого древнего, уважаемого и опасного рода, ничего не изменила.

Старый проверенный способ — досчитать до десяти — помог. Профессор спокойно забрал листы, запер дверь пластиной и направился к ученикам пятого курса.

У расписания текущих итоговых работ и грядущей сессии, Шардаш столкнулся с Мериам Ики. Она старательно переписывала сведения в тетрадь. Судя по выражению лица, некоторые предметы адептка предпочла бы не сдавать.

— Первая — ядология. Второго января в десять часов, — прочитал профессор и покосился на Мериам. — Представляю, в каком виде приползут ученики!

— Предупреждаю, — прошептал Шардаш, корректируя расписания магов-целителей третьего курса, — там не только растительные яды. Я, конечно, закрою глаза на то, что ты пару раз подсмотришь в тетрадь, но ради меня постарайся этого не делать. Неприятно натягивать оценки любимчикам.

— Не надо мне ничего натягивать, — так же тихо возмутилась Мериам. — Вопреки вашему мнению я знаю не только цвет учебника. Только второе число... Нельзя перенести на часик пораньше, а то у мастера Гримма ничего не успею. Там работы на целый день: за год амбарные книги проверять.

— Зайдёшь ко мне после занятий.

Профессор сделал последнюю приписку и отошёл.

При адептах он держался с Мериам холодно, ничем не выдавая особого отношения. Разве что перестал обращать внимания на руны в её тетради и задумчивый взгляд, которым адептка сопровождала движения Шардаша, когда, как полагала, никто этого не видит.

Записать с таким подходом к занятиям Мериам успевала мало, поэтому в один из вечеров профессор принёс Мериам толстую энциклопедию по ядам с напутствием заполнить пробелы в знаниях.

Фолиант пролежал у адептки целую неделю, потом пришлось вернуть в библиотеку, чтобы другие ученики могли готовиться к итоговым контрольным и экзаменам. Открывала ли Мериам энциклопедию, профессор не спросил.

Адептка тайком проводила взглядом удаляющуюся спину Шардаша, потом пересчитала список контрольных и экзаменов и пригорюнилась. Она надеялась на короткие зимние каникулы перед сессией съездить к родителям, представить профессора — пока как спасителя, но учёба вносила свои коррективы. Как-то неудобно получить 'удовлетворительно' у любимого человека. Да и с лечебной магией дела не клеились, не говоря уже о курсе литературы сопредельных народов. Мериам не успела прочитать ни одной книги и теперь в спешном порядке надеялась исправить ситуацию с помощью хрестоматии. Зато за работу по демонологии адептка получила от Томаса Гаута 'отлично', на экзамене оставалось ответить только на пару лёгких вопросов по классификации и получить заранее известную оценку. Ещё бы, если её доклад по сравнительной характеристике демонов и тёмных оборотней признали лучшим на курсе.

Мысленно составив список необходимых книг, Мериам поспешила на рунологию.

На лестнице уже поджидала Инесса. Они успели помириться, хотя подруга до сих пор не могла поверить в серьёзность чувств Шардаша. Инесса неустанно твердила о скоротечности любви учителя и ученицы: слишком велика разница в возрасте, интересах, мировоззрении, жизненном опыте. Мериам отмахивалась, но боялась, что слова подруги сбудутся.

— Ики, Ики, от заикания вылечилась? — через перила свесилась голова Альберта, одноклассника Мериам. — А то оборотень в шею дышал, примеривался, как лучше укусить.

— Вот тебя и сожрёт, — окрысилась адептка. Как же ей надоели издёвки по поводу фамилии! Можно подумать, она её выбирала! За три года не успокоились, нет-нет, да отпустят шуточку. — Или я бабушку попрошу: она у меня тоже оборотница.

— Лучше жениха попроси. Или он поматросил и бросил? — продолжал издеваться адепт, смакуя самую популярную тему в Школе. — То-то даже не смотрит, будто пустое место. Тяжело с разбитым сердцем, а, Ики?

— У себя спроси. Или не о тебя на той неделе вытерла ноги эльфийка?

Ожидавший совсем другой реакции от тихой прежде девушки Альберт опешил и нашёл другой объект для издевательств. Шарик-лизун метко спикировал за шиворот Мирсона, успевшего достать всех своим зазнайством и постоянным упоминанием богатых родителей, 'которые могли купить всю Школу'. Лизун склизкой массой стёк за воротник, предвещая знатное веселье. Не прошло и минуты, как Мирсон заголосил, в панике срывая с себя жилет и рубашку с криками: 'Вампирья пиявка!'

Альберт скрючился от смеха. Хохотали и другие ученики, называя Мирсона маленьким мальчиком, который только перед лизуном и разденется. Осознав, кто выставил его на всеобщее посмешище, адепт побагровел и с кулаками бросился на Альберта, грозя наградить того всеми мыслимыми и немыслимыми карами.

— А ты магией ему, — посоветовал кто-то из старшеклассников. — Зачем даром бегать. Палочку дать?

Осознав, что ему сейчас будет не до смеха, Альберт поспешил затеряться в толпе на лестнице. Все помнили, чем обернулось баловство третьекурсника соседнего потока с волшебной палочкой: он прорубил в стене Школы новое окно. Чудом никто не пострадал, даже нарушитель правил безопасности. От старшеклассников всего можно ожидать. Вдруг тоже заклинание какое зарядят, а Альберту голову оторвёт?

— Так, что здесь происходит? — расталкивая толпу, к Мирсону протиснулась Энке Идти, куратор младших курсов. — Здесь не спальня, мигом оделся! Отметка в табеле и предупреждение. Правила приличия, адепт Мирсон, едины для всех.

Адепт начал пререкаться, но слов его Мериам уже не слышала: торопилась на урок.

Адептка Ики в задумчивости стояла перед библиотечными полками и, сверяясь со списком, выбирала книги, когда кто-то обнял её и, запрокинув голову, поцеловал. Мериам зарделась, напомнив о библиотекаре.

— Он занят, — сообщил на ухо Шардаш, ловко выудив без помощи рук том с верхней полки и слевитировав его на пол. — У меня свободные полчаса, пришёл узнать, почему ты не собираешься к родным, как хотела?

— Не хочу провалить сессию, и деньги нужны, — честно призналась Мериам, гладя обнимавшие её руки.

— Конечно, зарабатываю я не золотые горы, но избавить от общения со сварливым гномом могу.

— Вовсе мастер Гримм не сварливый! — адептка развернулась к Шардашу и упёрлась в грудь ладонями. — Мне у него интересно.

— Оно и понятно: не ты беспокоишься, не случилось ли чего.

Профессор отпустил Мериам, забрал список литературы и быстро сложил горкой все нужные книги. Адептка восхищённо глянула на него. Неужели она тоже когда-то так сможет?

— А вы не беспокойтесь, я защитный медальон ношу.

Мериам расстегнула ворот платья и, потянув за цепочку, вытащила каплю янтаря с тончайшей вязью рун по серебряной оправе. Его подарил Шардаш сразу по возвращению в Бонбридж. Часть рисунка нанёс сам, вплетя чары ордена Змеи.

— Спокойным я могу быть только тогда, когда ты рядом, — отрезал профессор и, не удержавшись, коснулся хранившего тепло девичьего тела камня. Такого же сияющего, как волосы и кожа Мериам, видневшаяся в скромном вырезе.

— Тогда почему вы только директору и паре учителей обо мне рассказали?

Мериам вспомнились обидные слова Альберта и намёки Инессы. Ведь и правда, при адептах Шардаш ни разу её даже по имени не назвал, не говоря о том, чтобы обнять или поцеловать. Со стороны действительно казалось — обычная история. Очередная адептка безответно влюблена в профессора, а тот её игнорирует.

Шардаш взмахнул рукой, подняв книги в воздух. Убедившись, что заклинание пластично и не заставит Мериам ловить рассыпавшуюся литературу на лестнице, сотворил кусок бечевки, перевязал ими тома и вручил свободный конец адептке:

— Держи. Как собачку за собой поведёшь. Затем простой отменой разблокируешь.

— Аруном? — переспросила Мериам.

Профессор кивнул и с сожалением констатировал, что ему пора.

— А ответ на мой вопрос? — напомнила адептка.

— Какой ответ, если я для тебя 'вы'? — усмехнулся Шардаш. — Всего дважды, и то в минуту опасности без холодной вежливости обошлась. А насчёт официальных отношений... Право, не знаю, нужны ли они тебе. Сама понимаешь, при учениках целовать можно только невесту — так это трактуют люди. А так посплетничают и успокоятся. Заодно и ты подумаешь, кто я тебе: ты или вы.

Мериам стало стыдно. Вернувшись в Бонбридж, она почти всё время уделяла учёбе и работе, с профессором виделась урывками, даже поужинать из-за отчётов мастера Гримма отказалась. Шардаш не забыл, обиделся. И сейчас смотрел с укором.

— Прости, — покаянно склонив голову, прошептала адептка, — я никак привыкнуть не могу. На занятиях 'вы', так — 'ты'. А целовать вовсе при всех не надо, просто не сторонись, не делай вид, что я просто адептка Мериам Ики.

— 'Оборотнева невеста'— не самое обидное прозвище, — заметил Шардаш, погладив её по волосам. — Зная отношение других ко мне, можно заработать куда более гадкое. И презрение всего класса. Готова терпеть? Потому что придётся. Разберись со своими чувствами, заодно и адепты перестанут судачить о моём происхождении, воспримут всё спокойнее — как очередную интрижку. Впрочем, ты и не говорила, что любишь, а девушки в твоём возрасте склонны к опрометчивым поступкам...

— Люблю! — выпалила Мериам.

— Вот если твоё 'люблю' доживёт, скажем, до марта, тогда официально будешь считаться моей, — рассмеялся Шардаш.

— Невестой? — взволнованно закончила фразу адептка.

— Пока просто моей. Ладно, занимайся, а то у меня дела.

Профессор поцеловал Мериам и направился к выходу. Задумавшаяся над его последней репликой адептка едва успела окликнуть, чтобы задать рождённый подозрениями вопрос:

— У тебя разве не серьёзно, раз просто, а не невеста?

— У нас немного иначе ухаживают, — пояснил профессор. — Если делают предложение, то свадьба не позже конца нового лунного цикла. И всё, пока смерть не разлучит, либо один из супругов позорно не сбежит, став изгоем. Вот и даётся время подумать. Обычно месяца четыре. Это и означает 'просто моя'. Невеста без предложения, но уже представленная клану как чья-то возлюбленная. Так что серьёзно. Для несерьёзно есть другие женщины. Вернее, были.

Не успел Шардаш выйти из библиотеки, как к нему подлетел фамильяр и с радостным возгласом: 'Наконец-то я нашёл вас, господин!' вручил конверт. Рассмотреть магическую печать на духе профессор не успел: фамильяр поспешил улететь, сопровождаемый восхищёнными возгласами выстроившихся в очередь к библиотекарю учеников. Они по-новому взглянули на Шардаша: духи носят почту только важным особам.

Предчувствуя очередной неприятный сюрприз, профессор взломал сургуч без печати, пробежал глазами письмо и понял, что читать его надлежало подальше от любопытных глаз. Хотя, признаться, Шардаш предпочёл бы и вовсе не получать этого конверта.

Быстро спрятав хрустящую бумагу в карман, профессор зашагал к западному крылу второго учебного корпуса, по пути позвав Серого Тома. Призрак возник после третьего окрика и сразу получил задание: проследить за фамильяром и доложить, если он встретится с кем-то в Бонбридже.

— И разговор подслушать? — лукаво подмигнул дух.

— Будь любезен. После через своих узнай, полетит ли фамильяр прямиком в столицу. Отблагодарю, не сомневайся, — улыбнувшись, заверил профессор.

Духи только на первый взгляд не имели потребностей.

Серый Том кивнул и, пройдя сквозь стены, поспешил слиться с декабрьским студёным воздухом.

2.

Королева Раймунда с такой силой сжала ладонь, что едва не поранилась. Камень перстня оставил глубокий красный след на нежной коже.

Глаза Раймунды пылали гневом. Поднявшись, она склонилась над светящимся шаром и прошипела, не скрывая чувств: 'Хоть на что-то ты годен?! Если не можешь, найду другого. Пошёл прочь!'

Ударив по хрусталю, грубым образом оборвав связь, королева отошла к окну. За ним раскинулась Наисия. Снег укрыл столицу пуховым одеялом, наградил искрящейся россыпью серебра на крышах и кронах деревьев.

Из покоев Раймунды была видна река, и королева сейчас следила за крохотными тёмными точками на льду — катавшимися на коньках горожанами. Если бы захотела, она услышала бы их смех: зимний воздух облегчал работу мага, помогая усиливать звуки, но зачем тратить силы на безделицу?

Над королевским парком пронёсся всадник на крылатом коне. Кто-то из высшей знати, потому как любому другому подобное лихачество стоило бы нешуточного наказания. Всадник натолкнул Раймунду на мысль. Хлопнув в ладоши, она вызвала фамильяра. Дух появился сразу, почтительно спросив, что угодно госпоже.

— Найти оборотня. Того самого, чью девицу ты сопровождал на ужин. И передать письмо. Жди!

Королева подошла к секретеру, задумалась и не потянула руку к гербовым листам, а достала из потайного ящика пергамент тончайшей выделки. Раймунда с любовью коснулась пальцами желтоватой кожи и вывела на ней две руны — Огня и Молчания. Касание волшебной палочки заставило их вспыхнуть и, почернев, исчезнуть. Не удовлетворившись этим, королева провела ладонью над пергаментом. Пальцы окутал голубоватый дымок и туманом опал на секретер.

'Artegero', — на выдохе произнесла Раймунда и с удовлетворением рассмотрела творение своих рук. Теперь письмо окажется тайной для всех, кроме адресата, да и тот на следующий день найдёт лишь горстку пепла.

Обмакнув перо в чернила, королева ровным, аккуратным почерком, которому позавидовал бы любой писарь, вывела на пергаменте:

'Уважаемый профессор Тревеус Шардаш!

Полагаю, вы не откажитесь послужить на благо королевства? Учитывая ваше прошлое и настоящее, рассчитываю получить положительный ответ. Император ФасхХавел помог вам, не так ли? Значит, вы либо его друг, либо должник. Мне это не важно, важно другое — вы сможете избавить Лаксену от большой беды. Не секрет, что Империя мечтает поглотить нашу страну, а теперь, когда Темнейший вернул перстень, судьба государства висит на волоске. Вы хорошо знаете тёмных, понимаете их лучше любых других магов. Кому, как не вам, разгадать хитрые намерения врага? Нет, я не прошу ехать в Империю, всего лишь докладывайте о действиях императора.

Магистр ордена Змеи — доверенное лицо Темнейшего. Проявите фантазию, разговорите Асваруса. И ни слова о том, что движет вами! Пусть все считают это простым любопытством.

И, самое главное, сделайте так, чтобы перстень с розами покинул пальцы императора. Если вы сможете, моя благодарность будет столь велика, сколь может предложить королева'.

Запечатав письмо воском, Раймунда обошлась без личной печати, воспользовавшись заготовленной на подобный случай палочкой.

— Отнеси Тревеусу Шардашу, — приказала королева фамильяру. — Обо мне — ни слова. Вероятно, он сейчас в Бонбридже, в Ведической высшей школе. Как сделаешь, найдёшь человека с моим кольцом и получишь новые указания.

Дух забрал конверт и исчез.

Раймунда опустилась в кресло и, заметив следы от кольца на ладони, быстро уничтожила их.

Атласные перчатки скрыли тонкие пальцы, украшения вновь поблескивали поверх ткани.

Подумав, королева решила переодеться: после волнений полезны прогулки на свежем воздухе. Ставить в известность супруга о том, куда она едет, Раймунда не собиралась. Между ними никогда не было близости и доверия, хотя Страдену казалось иначе. Он обожал жену, а она всего лишь позволяла себя любить.

Замуж за короля Раймунда вышла исключительно ради власти: аристократка из древнего рода могла выбрать любого жениха. Королева предпочла быть во всём первой и вот уже восемь лет пленяла улыбкой подданных. С детьми медлила, видя, что власть Страдена под угрозой.

Беременная магиня — беспомощное существо, а дети — потенциальный рычаг давления на королевскую семью. Нет, пока Лаксене угрожает Империя, Страден не дождётся наследника. Зачем только этот идиот брал деньги у Темнейшего? Раймунда пыталась объяснить, к чему это приведёт, но женщина, даже если она королева и магиня, все равно считается женщиной. Конечно, мужчина всё лучше знает! Теперь Раймунда видела, как 'хорошо' всё просчитал супруг — император наводил в чужом королевстве свои порядки, а Страден терпел, не имея возможности сказать хоть слово.

Когда Темнейший объявился в Наисии, Раймунда решила воспользоваться шансом и очаровать его, а затем убить утомившегося после страстной ночи врага. Близость с демоном королеву не смущала. В конце концов, спала же она с полукровками — сыновьями вампиров низших кланов и изгнанных демонов, иногда попадавшихся в Лаксене. Они её устраивали — куда темпераментнее большинства людей, разве что грубы. Тут же и вовсе не требовалось желать любовника.

Король Страден давно был рогат, хотя не подозревал об этом. Как, впрочем, и любовники Раймунды не знали, с кем провели ночь: морок показывал им образ совсем иной женщины. Они хвастались перед друзьями силой обаяния, с помощью которого завоевали мелкопоместную дворянку, напрочь лишённую магии.

Только один человек, кроме мужа, мог похвастаться, что видел королеву в постели без морока. Отношения их, странные, лишённые привычных признаков любви, длились давно и походили на дружбу, скреплённую редкой близостью.

Если же что-то пойдёт не так, рассуждала Раймунда, и она забеременеет от Темнейшего, то всё равно останется у власти и затем уничтожит императора. Как бы королева ни относилась к супругу, Лаксену она любила всем сердцем.

Увы, император остался равнодушен к чарам Раймунды. Более того, сразу заподозрил ловушку и показал себя во всей красе. Королева как магиня оценила и больше не предпринимала попыток сблизиться.

На тот ужин с Мериам Темнейший пригласил Раймунду сам и лично отобрал замаскированную и тщательно спрятанную волшебную палочку, промурлыкав, что ему не хочется сломать шею такой прекрасной женщине, пусть даже чистокровному человеку.

— Магов я уважаю, Раймунда. Разумеется, тех, кто имеет за душой что-то, кроме диплома. Ваши силы мне известны. И планы тоже, — заняв своё место, улыбнулся Темнейший. — Не надо повторять дурость тех паладинов, которых вы, да, именно вы, а не ваш муж, регулярно посылаете ко мне. Трупы, увы, не слишком привлекательны. И мужа вашего жалко: его тогда тоже придётся убить. Чтобы не мучился.

Именно поэтому в тот вечер лицо королевы не покидал испуг. Она силилась понять, как, не читая мысли, Темнейший узнал обо всём. Раймунда убедилась, что её шпионы нагло врали, а имперцы водили их за нос. Ждать, пока Темнейший наиграется, она не собиралась, надлежало действовать: император в скором времени нанесёт удар.

Служить ФасхХавелу? Никогда! Род Астурциев не склонит голову перед демонами, и если король медлит, королева будет бороться сама. Отныне никаких наёмных убийц — собирать сведения, выжидать и лишить могущества. Когда перстень окажется в Лаксене, с императором будет покончено. Кольцо однажды признало Шардаша, признает и второй раз.

Раймунда проверила — профессор верен короне. О семье, увы, ничего узнать не удалось, но вряд ли она помешает тому, кто и прежде убивал тёмных, проклясть Джаравела ФасхХавела. И даже столь сильному противнику придёт конец.

Улыбнувшись, предвкушая скорое торжество над попортившей столько крови Империей, королева направилась в гардеробную и сама, без помощи служанок, разоблачилась до белья. Выбрав мужской наряд для верховой езды, Раймунда переоделась и, оставив вместо себя фантом в спальне, перенеслась в конюшню. Взмах палочки — и все двуногие обитатели погрузились в сон.

Для всех королева почивала у себя, пока Раймунда Серано-Астурция занималась своими делами. А дел предстояло много: не только развеяться, но и найти одного человека, и переговорить с ним.

Крылатый жеребец узнал её издали и призывно заржал. Королева одарила его тёплым словом и оседлала. Вспомнились предупреждения конюха и настойчивые просьбы Страдена кастрировать коня, чтобы тот не покалечил хозяйку. Раймунда наотрез отказывалась, отговариваясь женскими прихотями.

Жеребца подарил ей, предварительно зачаровав от агрессии, тот самый мужчина, с которым она намеревалась встретиться. Королеве казалось, если нож коснётся коня, то причинит вред и дарителю.

Магия полностью контролировала разум животного, а наложенный на него и владелицу 'антиглаз' сделал невидимым для слуг и стражи.

Расправив белоснежные крылья, жеребец взмыл в небо, радуясь возможности размяться.

Оказавшись в городе, Раймунда сняла чары и, уже видимая, понеслась над крышами, наблюдая картины повседневной жизни подданных. Вот дети играют в снежки, вот выписывают 'восьмёрки' девушки и юноши на льду, вот устроили скачку маги. Один обогнал её, едва не сорвав порывом ветра капюшон с лица. Королева узнала его, но не окликнула: сейчас она не правительница Лаксены.

Когда дома начали стремиться к земле, копыта жеребца коснулись мостовой.

Заехав в тёмный переулок, куда побоялись бы заглянуть поодиночке стражники, Раймунда расстегнула ворот куртки, провела пальцами по брошке-саламандре на жилете и прошептала: 'Ты где?'. После долгого молчания она услышала: 'Белый клык'.

Жеребец тут же сорвался с места, походя обдав дождём камушков какую-то 'тёмную личность', ожидавшую лёгкой добычи, и понёсся в противоположный конец города. Раймунда решила, что по земле выйдет быстрее: меньше шансов быть узнанной. Крылья коня скрыты иллюзией, для всех он — обычная лошадь, а королева — худощавый юноша.

Название 'Белый клык' носил трактир на берегу реки у самого выезда из города. Попасть туда можно было, миновав запутанный лабиринт узких улочек, населённых беднотой. Столовались в трактире личности, документы у которых предпочитали не спрашивать. Ближе к ночи забредали и некроманты — иссохшие, желчные, пропахшие кладбищем. Сколько раз власти сносили этот притон, столько же он возрождался.

Содержал 'Белый клык' косоглазый гном, не скупившийся на услуги вышибал. Двое плечистых высоченных троллей справились бы практически с любым мужчиной, а пластины на их груди отразили бы магический удар.

В трактир не принято было входить без приглашения, а если уж пригласить некому, надлежало смиренно доказать, что пришёл по делу.

Раймунда спешилась, привязала жеребца к коновязи, предварительно расставив 'сюрпризы' для любителей чужой собственности, и смело направилась к троллям. Те, сперва не разглядев, преградили дорогу, а потом заулыбались, скаля щербатые рты: 'О как, Саламандра пожаловала!'.

В 'Белом клыке' королеву знали как Саламандру — всё из-за броши, которую в своё время приколол на её платье тот самый человек, к которому она шла.

Раймунда толкнула дверь и шагнула в низенькое, пропитанное табачным дымом, помещение. Закашлявшись, королева скользнула глазами по столам и нахмурилась: неужели напрасно приехала?

— Я здесь, — поманил мужчина у стойки.

Несмотря на свет масляных ламп — освещение в 'Белом клыке' было самым дешёвым, — рассмотреть незнакомца не получалось, глаз будто бы скользил мимо. Раймунда узнала маскировочные чары. Ему, ещё больше, чем ей, надлежало скрывать своё лицо. Днём — один, ночью — другой.

Королева подошла и протянула руку. Мужчина пожал её — любой другой бы поцеловал. Пожалуй, Раймунде хотелось бы получить именно поцелуй, но решала не она.

Блеснули массивные перстни на пальцах, выдавая мага. Ещё один скрадывал морок. Его видели только законопослушные подданные, зато их взгляду было недоступно другое кольцо — подарок Раймунды. Некогда оно украшало её руку.

— Что-то случилось? — заботливо поинтересовался мужчина, предложив переместиться в свободный уголок. Таковых не оказалось, но маг просто вытащил палочку, и компания за дальним столом поспешила пойти подышать свежим воздухом.

— Да не без этого, — вздохнула Раймунда. — Я бы не побеспокоила просто так. Да и не виделись мы давно, рассказал бы, где тебя носило. Вчера Страден не позволил поговорить.

— Не ругай мужа, — улыбнулся мужчина, — он не виноват, что родился королём. А я его подданный, между прочим, и у меня есть обязанности перед страной. Ездил я на острова, высматривал, выспрашивал. Потом очередные защиты в Академии... Жаль, ты не получила учёную степень. Самообразование — это хорошо, но систематические занятия лучше.

— Я замуж вышла, как и положено девушке моего круга, — кисло улыбнулась Раймунда, сделав привычный заказ на двоих. — И так до последнего тянула. Да и родные воспротивились бы, потому как дочь, всерьёз занимающаяся магией, — позор для столь высокого рода. Ты мужчина, Элалий, а я женщина. Ты — гордость, я стала бы позором. Вот и весь ответ. Но благодаря тебе могла бы превзойти всех кандидатов магических наук. И превзошла бы, если бы родилась мещанкой.

— И не только кандидатов — ты давно доктор магических наук. Увы, учёную степень выписать не могу, хотя давно её заслужила. По закону права не имею даже экзамен назначить. И учить мне тебя больше нечему.

Королева покачала головой и кокетливо улыбнулась, хотя знала, граф Саамат не лукавил, из неё вырос сильный маг. Хотя и не такой, как Элалий Саамат — тот самый мужчина, к которому она всегда возвращалась и с которым делилась всеми секретами.

Подавальщик — женщин в заведении не держали — сгрузил на стол содержимое подноса и удалился.

Граф Саамат разлил по кружкам вино и отрезал Раймунде кусок бараньей ноги, занявшей полстола.

— Как вы галантны, милорд, — проворковала королева, подставляя тарелку.

— Положение в обществе обязывает, — улыбнулся граф Саамат и изменил плетение чар, чтобы Раймунда могла видеть его.

Довольно высокий, крепко сложенный, со стороны он походил на наёмника, которых немало бывало в 'Белом клыке', но аристократические, точёные черты лица выдавали человека иного рода — боевого мага.

— Кто это тебя так? — отреагировала королева на царапину на щеке собеседника и, потянувшись через стол, положила на неё ладонь. — Едва глаза не лишился! Элалий, опять не договариваешь!

Лечебная магия за считанные минуты затянула кожу. Довольно улыбнувшись, Раймунда принялась за еду.

— Да, ерунда! — отмахнулся граф Саамат. — Пугать не хотел. Нежить напала, неудачно подставился. Глупо, правда? Такому-то магу как я! Узнали бы в Академии, на смех бы подняли.

— И лишились бы денег, — усмехнулась королева. — Род Саамат немало вложил в Академию чародейства. Помнится, твои родители тоже пожертвовали крупную сумму. Да и ты, сколько денег, сил и времени ты тратишь на этих бездарей!

— По всей Лаксене, заметь, — рассмеялся граф Саамат и предложил выпить за встречу.

Разговор крутился вокруг последних новостей, визита императора и поездки графа Саамата на далёкие острова, по которым некогда прокатилась страшная война. Он искал разного рода артефакты и обещал подарить один Раймунде. Затем королева решилась перевести беседу на перстень с розами и поведала о своём плане.

— Хочешь дружеский совет? Не рискуй. Он прочитает мысли, узнает, что это опять ты, и убьёт. Его ведь до сих пор сдерживали две вещи: твой пол и нежелание войны. Да, смешно, но Темнейший не трогает женщин. Наверное, воспитание матери, потому что демоны не столь разборчивы. И уважает — сама сказала, он признаёт твою силу. Это важно, Раймунда, император считает тебя равным существом.

— Да, знаю, люди для демонов — что животные. Один такой без малого сорок человек убил за то, что алхимик ему дорогу перешёл. Это он так мстил, представляешь? — позабыв об этикете и изысканности манер, королева с жадностью поедала ужин, обильно запивая его дешёвым вином. — Будто кур резал. А император не убьёт, если я далеко буду. Эльфы сразу границы Империи перейдут, дроу тоже возмутятся, человеческие королевства подтянутся. И затеет Темнейший заварушку, в которой может не выжить — при всей своей силе он не бессмертный, мы с тобой завалили бы в честном бою.

— Угу, и сами полегли до того, как он испустил бы дух.

— Хорошо, Элалий, подстрахуй меня. Я фамильяра к одному оборотню послала... Он будет за императором приглядывать и попытается забрать перстень. Не силой, разумеется, а хитростью. Кто на какого-то профессора магии подумает? К тому же, они знакомы. В общем, фамильяр потом тебя найдёт, расскажет всё о том Шардаше, опишет. Ты, пожалуйста, навести профессора, чуть-чуть покопайся в голове.

— Убрать воспоминания о тебе? — догадался граф Саамат.

Раймунда кивнула и с мольбой уставилась в карие глаза. Даже плаксиво скривила губы.

Под напором королевы граф Саамат согласился, 'но только по дружбе'. Раймунда успокоилась: теперь всё точно будет хорошо.

Когда ужин подходил к концу, королева, замявшись, спросила, занят ли у графа Саамата оставшийся вечер, не выкроет ли он для неё часок.

— А что? — маг промокнул губы платком. — Что-то предлагаешь?

— Себя, — смело ответила королева.

— Что, любовники кончились, обо мне вспомнила? — рассмеялся граф Саамат. — Ладно, по старой дружбе. И не там, куда ты меня в прошлый раз затащила. Клопы мне не нравятся.

Раймунда улыбнулась и предложила его спальню. С Элалием Сааматом она не была полгода, но до сих пор помнила вкус целовавших её губ — плодовое вино.