| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Лицо профессора Квиррелла выражало неодобрение, однако в его глазах пряталась улыбка.
— Мистер Поттер, а я разве требовал кого-нибудь убивать? Иногда полезно оставлять оппонента в живых, и на уроках в Хогвартсе это обычно даже предпочтительно. Отвечая на ваш вопрос: я бы просто ударил его по шее краем стула.
Слизеринцы захихикали, но скорее в поддержку Гарри, а не над ним. Остальные онемели от ужаса.
— Мистер Поттер только что показал нам, почему он самый опасный в классе ученик. Я попросил его назвать необычные способы применения вещей в бою. И он мог бы предложить укрыться от проклятия за столом, или сделать стулом подножку, или обмотать одежду вокруг руки, создав импровизированный щит. Но каждое предложение мистера Поттера было атакующим, а не оборонительным, и более того, смертельным или потенциально смертельным.
Что? Нет, не может быть... У Гарри внезапно закружилась голова. Он попытался вспомнить все свои идеи: должен же найтись контрпример...
— Другие, менее смертоносные приёмы мистер Поттер счёл недостойными рассмотрения, — продолжил профессор Квиррелл, — и поэтому ему пришлось придумывать невесть что, лишь бы в итоге оно приводило к смерти врага, стандарту, который он сам для себя установил. Это указывает на наличие черты характера, которую называют готовностью убить. Она есть у меня. Она есть у мистера Поттера, и именно благодаря ей он сумел выйти победителем в схватке с пятью старшекурсниками из Слизерина. У Драко Малфоя такой черты нет — пока нет. Мистер Малфой способен не моргнув глазом рассуждать про обычное убийство, но даже он был шокирован — да, мистер Малфой, я видел это по вашим глазам, — когда мистер Поттер предложил использовать в качестве орудий убийства части тел своих однокурсников. В вашем разуме есть ограничители, которые заставляют от таких мыслей отворачиваться. Но мистер Поттер думает только об убийстве врага. Он не будет церемониться при выборе метода, отворачиваться от подобных мыслей, у него нет ограничителей. Даже несмотря на то, что его гениальное воображение ещё не заточено на генерацию практичных решений, готовность убить делает Гарри Поттера самым опасным учеником в классе. Ещё один, последний балл — пожалуй, даже балл факультету — присуждается ему за обладание этим незаменимым для истинного боевого мага качеством.
Рот Гарри был широко раскрыт в безмолвном удивлении. Он отчаянно искал, чем возразить. Это же совершенно не обо мне!
Но он видел, что остальные ученики уже начинали верить сказанному. Разум Гарри лихорадочно искал возможные опровержения, но не нашёл ничего, что могло бы выстоять против авторитетного мнения профессора Квиррелла. На ум не приходило ничего лучше, чем: «Я не психопат. Я просто мыслю творчески». Звучало довольно зловеще. Нужно было сказать что-то неожиданное, чтобы все остановились и пересмотрели...
— А теперь, — сказал профессор Квиррелл, — мистер Поттер. Огонь!
Ничего, конечно, не произошло.
— Ладно, — вздохнул профессор Квиррелл. — Все когда-то были новичками. Мистер Поттер, выберите ученика и используйте на нём заклятье Простого удара. Я не закончу сегодняшний урок, пока вы этого не сделаете. И я буду отнимать баллы у вашего факультета, пока вы не решитесь.
Чтобы профессор Квиррелл не начал тут же снимать баллы, Гарри осторожно поднял палочку.
Медленно, как во сне, Гарри повернулся к слизеринцам.
Взгляды Гарри и Драко встретились.
Драко не выглядел испуганным ни на йоту. Он не делал видимых знаков, какие Гарри подавал Гермионе, но рассчитывать на это было бы глупо — другим слизеринцам такое поведение могло показаться странным.
— Что за сомнения? — сказал профессор Квиррелл. — Уверен, есть лишь один очевидный выбор.
— Да, — ответил Гарри. — Один очевидный выбор.
Он взмахнул палочкой и произнёс:
— Ма-ха-су!
В классе установилась гробовая тишина. Гарри потряс левой рукой, пытаясь избавиться от ноющей боли. Стало ещё тише. Наконец профессор Квиррелл вздохнул:
— Да, да, очень изобретательно, но от вас требовалось выполнить упражнение, а не найти способ уклониться от него. Одно очко с Когтеврана за нарочитое недопонимание инструкций ценой невыполнения поставленной задачи. Все свободны.
И пока никто не успел ничего сказать, Гарри пропел:
— Шутка! КОГТЕВРАН!
Ещё мгновение в классе висела задумчивая тишина, а затем шёпот быстро перерос в гул разговоров.
Гарри повернулся к профессору Квирреллу, им было что обсудить...
Квиррелл вдруг скособочился и, шаркая, поплёлся к своему стулу.
Нет. Неприемлемо. Им точно надо поговорить. Плевать на походку зомби, профессор Квиррелл, наверное, придёт в себя, если его немного растормошить. Гарри уже двинулся было вперёд...
НЕПРАВИЛЬНО
НЕТ
ПЛОХАЯ ИДЕЯ
Гарри вдруг качнуло из стороны в сторону и он остановился, чувствуя лёгкое головокружение.
А затем толпа когтевранцев обрушилась на него и забросала вопросами.
Глава 17. Выбор гипотезы
«Начинаешь видеть истинное устройство мира, чувствовать его ритм».
Четверг.
7:24 утра, если быть точным.
В руках Гарри покоился учебник, а сам он сидел на постели.
Ему только что пришла в голову идея поистине блестящего эксперимента.
Конечно, он опоздает на завтрак на час, но не зря же у него были шоколадные батончики. Эксперимент нужно провести незамедлительно.
Гарри отложил книгу, соскочил с кровати, подошёл к сундуку, открыл отсек, ведущий в подвал, спустился и начал передвигать ящики с книгами. Конечно, стоило уже давно всё распаковать, но он отставал в соревновании с Гермионой, так что времени катастрофически не хватало.
Гарри нашёл нужную книгу и быстро взобрался назад по лестнице.
Остальные мальчики уже проснулись и собирались идти на завтрак.
Гарри просмотрел оглавление, нашёл список первых десяти тысяч простых чисел, открыл нужную страницу и протянул книгу Энтони Голдштейну:
— Ты не мог бы мне помочь? Выбери два трёхзначных числа из этого списка. Только не говори какие. Перемножь их между собой и скажи результат. А! И, пожалуйста, перепроверь. Даже не представляю, что случится со мной или со вселенной, если ты ошибёшься.
Поведение собеседника говорило многое о жизни когтевранцев в эти дни — ведь Энтони и бровью не повёл и даже не спросил что-нибудь в духе: «Ты свихнулся?», или «Как-то странно. А зачем тебе?», или «Что значит — не представляешь, что случится со вселенной?».
Вместо этого Энтони молча взял книгу, достал пергамент и перо. Гарри отвернулся и зажмурился, чтобы точно ничего не увидеть. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, держа наготове блокнот и механический карандаш.
— Готово, — сказал Энтони. — Сто восемьдесят одна тысяча четыреста двадцать девять.
Гарри тут же записал 181 429 и повторил число вслух, а Энтони подтвердил, что ошибки нет.
Затем Гарри бегом спустился на нижний этаж сундука, посмотрел на часы (они показывали 4:28, то есть сейчас было 7:28) и закрыл глаза.
Через полминуты он услышал звук шагов и шум закрывающейся крышки сундука. (Гарри не боялся задохнуться. Если покупаешь действительно хороший сундук, то в придачу получаешь чары свежего воздуха. Замечательная штука — магия: можно смело забыть о счетах за электричество.)
Когда Гарри открыл глаза, он, как и надеялся, увидел на полу сложенный листок — подарок от будущего себя.
Назовём его «Бумажка-2».
Гарри вырвал лист из блокнота.
Назовём его «Бумажка-1». Конечно, это тот же лист бумаги. Если присмотреться, то можно увидеть, что оторванные концы идеально совпадают.
Гарри мысленно представил алгоритм, по которому собирался действовать дальше.
Если он развернет Бумажку-2 и она окажется чистой, он напишет «101 × 101» на Бумажке-1, свернёт её, час позанимается, в нужное время вернётся, положит Бумажку-1 (которая станет Бумажкой-2) в сундук, выйдет из него и присоединится к однокурсникам за завтраком.
Если Гарри развернёт Бумажку-2 и на ней будут написаны два числа, он их перемножит. Если в результате получится 181 429, Гарри перепишет числа с Бумажки-2 на Бумажку-1 и отправит её в прошлое. Если же нет, Гарри прибавит двойку к числу, написанному справа, и запишет новую пару чисел на Бумажке-1. Только если не получится больше 997: тогда Гарри прибавит двойку к числу слева, а справа запишет «101».
Если на Бумажке-2 будет написано «997 × 997», то он оставит Бумажку-1 чистой.
Таким образом, единственной стабильной временной петлёй будет та, в которой на Бумажке-2 записаны два простых множителя числа 181 429.
Если план сработает, Гарри сможет использовать данный алгоритм для получения любого ответа, который легко проверить, но сложно найти. Он не только докажет, что при наличии Маховика времени P = NP, — нет, это лишь частный случай всех задач, которые можно решить с помощью такой уловки. Гарри сможет вычислять с её помощью комбинации кодовых замков и любые пароли. Он даже сможет найти вход в Тайную Комнату Слизерина, если придумает систематический способ описания её местоположения в Хогвартсе. Блестящая махинация даже по меркам Гарри.
С трудом сдерживая волнение, Гарри поднял Бумажку-2, развернул её и увидел неровно написанные слова: НЕ ШУТИ СО ВРЕМЕНЕМ Дрожащей рукой Гарри вывел «НЕ ШУТИ СО ВРЕМЕНЕМ» на Бумажке-1, аккуратно её сложил и решил не проводить поистине блестящих экспериментов хотя бы до пятнадцати лет.
Более пугающих результатов, наверно, не получал никто за всю историю экспериментальной науки.
Только час спустя Гарри хоть как-то смог сосредоточиться на учебнике.
Так начался его четверг.
* * *
Четверг.
15.32, если быть точным.
Гарри и все остальные мальчишки-первокурсники собрались на поляне вместе с мадам Хуч. Рядом с каждым на траве лежало по метле. У девочек этот урок проходил отдельно. По каким-то причинам они не хотели учиться полётам при мальчиках.
Гарри всё ещё не смог полностью оправиться после утреннего происшествия. Его продолжал терзать вопрос: каким образом из множества стабильных временных петель была выбрана именно эта?
А ещё: метла? В самом деле? Ему что, и правда придётся летать на чём-то похожем на отрезок прямой линии? На объекте, чуть более удобном для сидения, чем крошечный камешек? Да кто только сообразил использовать их в качестве летательных средств, исключив все прочие варианты? В первый раз услышав про мётлы, Гарри понадеялся, что это просто фигура речи, но нет — сейчас перед ними лежали предметы, которые можно было описать только одним образом — обычные деревянные мётлы, какими метут пол на кухне. Скорее всего, человек, придумавший это, просто застрял на идее с мётлами и не смог переключиться на что-то другое. Наверняка так и было. Не может же быть, чтобы, начиная с чистого листа разработку удобного летающего устройства, кто-то в итоге получил приспособление для уборки помещений.
На дворе стоял погожий денёк. В ясном голубом небе ярко сияло солнце, словно специально настроенное ослепить всякого, кто посмеет подняться в воздух. А под ногами была сухая, прогретая и почему-то казавшаяся сейчас очень, очень твёрдой земля.
Гарри неустанно напоминал себе, что это занятие для всех учеников, а значит оно наверняка рассчитано даже на самых недалёких из них.
— Вытяните правую руку над метлой, или левую, если вы — левша, — скомандовала мадам Хуч, — и скажите ВВЕРХ!
— ВВЕРХ! — крикнули все.
Метла Гарри сразу же легла ему в руку.
Что, в кои-то веки, вывело его вперёд всего класса. Похоже, правильно сказать «ВВЕРХ!» сложнее, чем кажется на первый взгляд — большая часть мётел каталась по земле или уворачивалась от незадачливых наездников.
(Гарри был готов спорить на деньги, что Гермиона, у которой занятия по полётам прошли сегодня чуть раньше, справилась не хуже. Не может быть, чтобы у него что-то получилось с первого раза быстрее, чем у неё, и если вдруг выяснится, что исключением из правила стало катание на метле, а не какое-нибудь интеллектуальное занятие... уж лучше смерть.)
Когда, наконец, все научились призывать мётлы, мадам Хуч показала, как именно нужно на них садиться, и прошлась по полю, поправляя стойку и захват рук. Видимо, даже тех детей, которым позволяли летать дома, никто не учил делать это правильно.
Окинув орлиным взором своих подопечных, мадам Хуч кивнула:
— А теперь, когда я дам свисток, как следует оттолкнитесь от земли.
Гарри сглотнул, пытаясь совладать с подступающей тошнотой.
— Держите мётлы крепко, поднимитесь на несколько футов, а потом обратно вниз, слегка наклонив метлу. По моему свистку — три... два...
Одна из мётел взметнулась к небу под аккомпанемент детского вопля, но не радости, а ужаса. Поднимаясь всё выше, мальчик вращался так быстро, что узнать его белое от страха лицо было невозможно...
Как в замедленной съёмке, Гарри соскочил с метлы, на ходу пытаясь вытащить палочку. Он сам не понимал, что будет с ней делать. Он побывал только на двух уроках Чар, и, хоть на последнем они и изучали заклинание левитации, у Гарри оно получалось только один раз из трёх и он уж точно не мог левитировать людей...
Если во мне есть хоть какая-то скрытая сила, давай проявляйся НЕМЕДЛЕННО!
— Вернись, парень! — прокричала вслед мальчику мадам Хуч (самый, кстати, бесполезный совет в мире по укрощению взбесившейся метлы, особенно от инструктора по полётам; полностью автономная часть мозга Гарри тут же внесла мадам Хуч в список известных ему идиотов).
Метла взбрыкнула и сбросила наездника. Сперва его падение казалось очень медленным.
— Вингардиум левиоса! — заорал Гарри.
Заклинание не сработало — он это почувствовал.
БАМ — глухой неприятный хруст, и вот мальчик лежит на траве, скорчившись, лицом вниз.
Гарри спрятал палочку и на всех парах рванул к раненому. Затормозив перед ним одновременно с мадам Хуч, Гарри потянулся в кошель и попытался вспомнить название... без разницы, достаточно сказать: «Аптечка!» — и вот она уже в руке, и...
— Сломано запястье, — заключила мадам Хуч. — Успокойся, у него всего лишь сломано запястье.
Словно что-то щёлкнуло в мозгу Гарри, выключая Режим Паники.
Перед ним лежал открытый Набор Целителя Плюс, а в руке он держал заполненный жидким огнём шприц, который смог бы спасти мозг пострадавшего от кислородного голодания даже при сломанной шее.
Гарри судорожно перевёл дыхание, но сердце стучало так громко, что он сам себя слышал с трудом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
