Баффер

Отскочивший от меня мужчина в пятнистом обмундировании матюкнулся. Согнувшись, я видел только ноги. Вот стоит пара в туфлях, вот две пары в берцах.

Берцы шагнули ко мне, горло сдавило, мир качнулся назад.

— Сиди прямо. Давай, повтори ему.

— Вы задержаны в ходе спеоцперации. Любая попытка сопротивления приведет к вашему уничтожению на месте. У вас на шее ошейник со взрывчаткой.

— Пить...

— Вам введен препарат, снижающий координацию, это побочный эффект, терпите.

— Где я...

— Вы задержаны..

Я отключился от звуков. С координацией и в самом деле были проблемы, хотя сознание было довольно четким. Это напоминало опьянение — все мысли на месте, но дальше черепной коробки не вытолкнуть. От суетни десятков обрывков ощущений голова раскалывалась, меня тошнило. Понятно — меня задержали. Понятно — мне что-то вкололи. Ошейник? Понятно. Понятно.

Я уцепился за это слово, пережидая сумбур. Дернулся проверить пальцы, но руки были скованы за спиной, и я чуть не свалился со стула. Пить нельзя, опять тошнить начнет, побочный эффект препарата... Как же муторно!

Эффекты? Эй, как там эффекты?

Заклинания на месте, и до окончания действия еще восемь часов. Уже хорошо, значит, снимать чужую магию тут или не умеют, или умеют не все. Мысли плыли, но я уцепился за 'список эффектов', пусть даже это был не список, и пытался сконцентрироваться. 'Эффекты!'

Эффект — отравлен.

Осознание этого факта едва не заставило задергаться, пытаясь вскочить, мелькнула и тут же ушла в пустоту недоступные осознанию мысли, что это первый отрицательный эффект, наложенный на меня, и это первый эффект, наложенный не мной. Важнее было то, что я пока никак не могу противодействовать этому отравлению. Но могу спросить.

— Погано... сколько?

Какая сволочная химия! Больше одного слова вытолкнуть из себя не удавалось, заклинанием не помочь.

— Терпите. Не проявляйте враждебности.

Какой он вежливый. Специально отбирали?

— Вы задержаны...

— Пнял.

— Хорошо. У вас на шее ошейник...

— Пнял.

— Стоит вам отойти от детонатора на двадцать шагов и вам оторвет голову. При малейших признаках угрозы человек с детонатором приведет устройство в действие.

— Пнял.

— Если у человека с детонатором изменится или исчезнет пульс, то ошейник взорвется.

— Угу.

— Сидите здесь. Терпите. Скоро эффект препарата закончится.

Я кивнул, скривишись от накатившего головокружения, и согнулся, пережидая очередной приступ слабости. Терпеть я умею.

Чем меньше двигаться, тем меньше кружится голова, и тем легче мне. Вскоре я нашел положение, при котором было легче, и так и сидел, полусогнувшись, с прикрытыми глазами. Широкий пластиковый ошейник плотно охватывал шею, не мешая глотать и не давя. Мимо ходили люди, я постоянно был под присмотром. Одна пара кроссовок постоянно была рядом, наверное, это тот самый "человек с детонатором". Или это обманка, а мой палач сидит в соседней комнате и смотрит на меня через камеру.

— Этот?

— Да.

— Поднимайте.

Меня подхватили с двух сторон, без церемоний но не выворачивая руки, и потащили. Я пытался перебирать ногами, почти успешно. Мои сопровождающие не обращали на это внимание.

— Вы готовы к беседе?

— Пон... да, готов.

— Давай.

И снова укол в плечо. Метров через десять я уже смог двигаться самостоятельно, и когда меня посадили на табурет даже не потребовалось снова сгибаться пополам, чтобы не рухнуть на пол. Кажется, это был не антидот, а какой-то стимулятор. Поежившись, представив, чем этот праздник химии мне аукнется в ближайшую неделю я наскоро проверил свое состояние. Болит скула, та самая, которой я бился о "холодное", ныли несколько мест на теле и руках, видимо от уколов, но судорогами меня больше не било, и сидеть можно было прямо. Еще бы выпить чего-нибудь холодненького, и почти хорошо было бы.

Сидевший за столом мужчина был похож на доктора Ватсона в исполнении Соломина. Коротко стриженый, светловолосый, лет тридцати с небольшим, с простыми чертами лица и аккуратной щеточкой усов, рассматривает бумаги с равнодушным видом, не обращая на меня внимания.

Ну да, как же. Стандартный прием у любого, кто сидит за столом с той стороны.

Решив ответить таким же равнодушием огляделся, благо наконец смог проморгаться от рези в глазах.

Это не полицейский участок, там, судя по сериалам, комнатки куда поменьше. Переговорная средней руки фирмочки, с составленной в углу мебелью, метров тридцать площади. Один стол оставили на месте, его занимает следователь, у двери стоит охранник, одна рука на автомат положена. Я почти в центре на жестком табурете, словно найденном на съемочной площадке фильма о Гулаге.

Светленько. Чистенько.

Страшненько.

Руки, скованные за спиной, заломило.

Иногда быть маленьким человечком нужно и даже полезно, но сейчас был тот момент, когда быть жалким значило вскоре стать мертвым. "Жалкий и беспомощный" это совсем не то, что "жалкий и опасный". Первого могут простить, во имя своего великодушия, второго же раздавят как подозрительного паучка, кто его будет разбирать, вреден или нет? Вот только начинать разговор первым я не буду.

Выпрямиться, закрыть глаза.

Вдох, задержать дыхание, долгий выдох. Вдох, задержать дыхание, выдох. Ну, когда ты меня остановишь?

Вдох, задержать дыхание...

— Гражданин Михайлов, вы задержаны для выяснения обстоятельств гибели граждан. Советую прямо отвечать на поставленные вопросы. В случае, если вы попытаетесь применить силу вы будете уничтожены на месте. За происходящим в комнате ведется наблюдение.

Выдох. Как раз успокоился. И сообразил, что зря понтуюсь, могут принять за магическую технику.

— Уничтожен? То есть без суда и следствия?

— Отдан приказ проявивших агрессию к людям игрунов уничтожать.

Приказ, значит? Разделили людей и... нелюдь. Даже выбрали название для врага — "игрун" почти как "умрун". И несерьезно звучит, "прикончить игруна" это совсем не то же, что "убить человека".

— И где я людям вредил?

— Ну как же, вот ведь доклад. — Он двинул вперед одну из бумаг. — При изучении произошедшего во время ограбления сберкассы видно, что вы применили магию к гражданам Ищенко и Кривцову, что стало причиной увечий одного и смерти второго.

У них есть кто-то, способный видеть невидимое? Скверно. Хотя, могли и просто ситуацию просчитать.

— А ничего, что они грабители, и один из них убил за минуту до этого кассиршу?

— У нас в стране меру наказания определяет суд! А не опасные для общества мутанты!

Теперь я еще и мутант. Зашибись. Если меру определяет суд, то почему магов можно "без суда и следствия"? Только хрен я это вслух скажу.

— Конечно же, вы арестовали всех, кто участвовал в расправе? Там не только я был.

— Нет, зачем? Люди действовали в состоянии аффекта, вызванного вашими действиями.

— Моими? У вас есть какие-то доказательства, что мной применена магия?

— Вы неправильно оцениваете происходящее. Нам — он выделил это слово. — Доказательств не нужно. Вы живы только потому, что не участвовали в непосредственном нанесении вреда. Поэтому вас было решено пригласить — Он опять выделил произнесенное. — Для выяснения степени вашей полезности государству и обществу.

Что во враче, что в следователе — в любом обличенном властью человеке рано или поздно, но начнешь искать что-то хорошее, подлаживаться в надежде, что это повлияет на отношения, а главное — на результат. Иногда это хорошо, не зря говорят, что можно помочь болезни, а можно врачу. Но что-то мне подсказывает, что подлаживаться под этого... усатого... будет делом зряшным.

Я повертел головой, потер подбородком ошейник и окончательно успокоился.

— А имечко ваше позвольте узнать?

Интонацию он прочитал, и это ему не понравилось. Почему, спрашивается, все казенные люди так не любят, когда их именами интересуются?

Дверь открылась. Ни усатый, ни охранник не дернулись.

— Иванцов, спасибо, что подменил. Привет, Михалыч, ну что же вы так? Ушли, не попрощались, я же предлагал вам поговорить?

В кабинет прошел мужчина в камуфляже, приветливо мне улыбнулся, встал за спиной следователя, положив тому руку на плечо.

— Андрей, давай, я дальше сам.

Следователь кивнул, недовольно на меня посмотрев, и вышел. Документы остались лежать на столе, и подполковник Сергеев тут же поворошил их с небрежным видом. Аура у него была пока еще зеленая, но гораздо более насыщенная. Или я стал лучше это видеть, или за эти несколько дней он уже не раз встречался с подобными мне.

— Так, что вы тут уже узнали?

— Что меня обвиняют в смерти грабителя и убийцы. — Черт, ну прямо по нотам отыгрывают. Злой ушел, добрый пришел. Хотя для библиотечной крысы, трудящейся курьером, сценка вполне убедительная. К тому же у них может просто не было времени сыграть что-то более убедительное.

— А, это пустяки. С этими событиями, — кивок за окно, — такие мелочи на самом деле уже и в расчет не идут.

— Значит, вы совершенно не собирались со мной встречаться?

— Наоборот! — Он встал со стула и обойдя стол присел на столешницу. — Вот именно вас я включил в список тех "игрунов", которых надо брать живыми, целыми и невредимыми. По возможности.

— Даже так? — Играть заинтересованность я не стал. Сам скажет. — Можно наручники снять?

— А сами?

— Боюсь. Этот, усатый, мне за порчу госимущества тут же пять лет расстрела выпишет.

— Да, может. Строгий — жуть! Сними. — Последнее было моему охраннику, через пол-минуты я растирал запястья. Сильно врезавшиеся в тело стальные дужки оставили следы, заболевшие втрое сильнее, когда я увидел эти багровые полосы.

— Попить можно чего-нибудь? Во рту словно мамонты гадили.

— Это после той химии, что вам всадили при захвате. Лучше потерпеть полчасика, а то опять блевать потянет.

— Потерплю. Кстати, я надолго задержан?

— Строго в соответствии с законом. На трое суток, потом продлим на десять, а затем до трех месяцев. По подозрению в совершении актов терроризма и других особо тяжких преступлений. Ну, это формулировка для отмазок. Чрезвычайное положение, сами понимаете! — Он развел руками. — А так вообще можете считать себя мобилизованным.

Вроде и с улыбкой сказано, а вроде и посмей не согласиться.

— Привлекаем вас в соответствии со статьей 13 пункт "е". Для выполнения работ.

Я вспомнил читанный листок с текстом закона. Да, было там что-то такое..

— Привлекать можно трудоспособное население, а у меня инвалидность.

— Ничего страшного, мы уже знаем, что вы способны трудиться на благо родины. Вот справки с ваших работ. — Он вытащил из папки три листка. — Вот рекомендации лечащего врача. Вот характеристики соседей. Кстати, ни одной отрицательной, как вам удалось?

— Всегда здороваюсь при встрече. Такое ощущение, что вы только и занимались, что моими поисками.

— Э-э, всего-то несколько запросов и хорошо отлаженная работа государственной машины. Слегка намекнуть исполнителям, и... — Он сделал руками неопределенный жест, показывая, как все быстро свершается после "намека". — Приношу свои извинения за некоторую жесткость приглашения, но обстоятельства, сами понимаете.

— И по какой-же части я могу выполнять работы? Гоняться за демонами?

— Было бы неплохо. Нормальных людей у мракоборцев мало, или недоучки, или те, кого только в ошейниках и можно использовать. — Не дожидаясь моей реакции он перебил — Простите, но снять не могу. Инструкции строжайшие. Но можете быть уверены, что вам обеспечена максимальная безопасность. Просто не выходите из здания, и все будет хорошо.

Я не смог сдержать слабой ухмылки. Мракоборец, значит? А как называются те, с кем борятся авроры? И ведь умные люди, тот командир отряда на разломе понимал, как важно правильно называть себя. "Игруны" и противостоящие им "мракоборцы". Кажется, линия государственной политики четко определена.

— В чем же моя привлекательность для бойцов со злом?

Он улыбнулся, показывая, что оценил комплимент, и неожиданно серьезно ответил:

— Большинство магов получили простенькие, хоть и мощные умения. Фаерболы, молнии, заморозка. Но анализ ваших возможностей показал, что вы пользуетесь заклинаниями из диэндишной системы. До пятого круга включительно. "Придержать монстра", "замешательство", "невидимость", "обращение к высшим планам" — это четко определенные заклинания из докладов видевших вас.

— Разве мало игроков из "Балдур Гейт" или "Невервинтера"?

— Есть такие. Но все — первый-второй круг. А тут вдруг пятый! И этот сильный маг помогает нашим ребятам в критический момент!

— Неужели у вас такой кадровый голод?

Подполковник кивнул.

— Более чем. Сейчас пока еще довольно тихо. — Я вспомнил разрушенное здание и, наверное, не удержал лицо. — Тихо, Михалыч, тихо. Аналитики дают основной всплеск через две-три недели. Самое сложное не в том, чтобы научиться магичить, а в том чтобы понять, какая именно игра тебя захватила.

Сколько нового. Игра захватывает? Это еще не максимум?

— И сколько магов, по вашим подсчетам, будет?

— Примерно одна-две десятых процента населения.

Оговорочка. Не граждан, не людей — населения. Это его отношение, или тест для меня? Сделаю вид, что не заметил. Секунд пять я переводил это в реальные цифры, потом понял, что миру конец. А меня уже не выпустят. Кадрового голода при таком соотношении магов и людей не может быть, значит я им нужен для другого.

— Что Док сказал, я не откину копыта? После той драки меня сильно дергало.

— Вам будут обеспечены лучшие условия.

Это прозвучало как приговор. Дальше я не слушал, уйдя в свои мысли.

Дока я помню с тринадцати лет, с моего первого приступа. Двадцать два года исследований, последнее обследование четыре месяца назад. Я стал магом. Сложная, самостоятельная магия, и есть возможность посмотреть, что ее получение поменяло во мне.

Меня не выпустят.

Зато теперь ясно, почему допрос без химии. Боятся, что помру.

— Михалыч?

— А? — Я поднял голову. — Простите, задумался.

— О чем же?

— Есть какие-нибудь сведения о лекарях? Клириках, хилах?

Он практически ничем не показал своей реакции, но явно повеселел. Ну да, библиотекарь хочет жить, его можно поймать на этом.

— Нам таких спецов не давали. Но если они и есть, то я обязательно сообщу вам об этом.

— Спасибо. Может, есть какие-то классы с "излечить болезнь"? Во многих играх есть такое или подобное заклинание, наведете справки?

Он с показной печалью посмотрел на меня:

— Михалыч. Дорогой вы мой. У нас есть один парень, он докачался до самых высот в своей игре, собрал все возможные заклинания. А получил тот набор, который у него был, когда он наскоро созданным персонажем объяснял своей девушке как начинать. Магов много, но понять, что они умеют не всем удается. А иные заклинания и вообще невозможно использовать без вреда для самого мага. Так что даже у боевиков запрет на использование той магии, действие которой они не могут предсказать на сто процентов.