Старый замок 1

Старый замок

книга первая

Беглянка

Глава 1

— Вон он! Приехали! — Парнишка-проводник ткнул пальцем в сторону возвышающегося посреди озера каменистого островка и уставился на меня ожидающим взглядом.

— Мы же договорились — до самых стен, — сухо отрезала я, направляя коня к поросшей подсохшим пыреем довольно высокой песчаной насыпной дороге, соединяющей берег с местом, до которого добиралась почти полторы декады.

Последние три дня — в сопровождении этого нахального и болтливого недоросля, и за это время он намозолил мне глаза хуже овода. Я уже с удовольствием отправила бы его назад, да владелец придорожного трактира, сдавший отпрыска внаем, вместе с противным мальчишкой предоставил и вьючную лошадку, без которой Кышу просто не под силу было увезти весь мой багаж. А взять меньше никак не получалось, и так отбирала лишь самое необходимое. Мне еще повезло, до того самого трактира мы добирались с попутным торговым обозом, и пока я тряслась в телеге, Кыш немного отдохнул.

Проводник злобно ругнулся себе под нос, но я сделала вид, будто ничего не расслышала, увлеченная изучением своего нового владения. Хотя это зрелище ожидаемо особой радости не доставило. Даже отсюда были видны редкие, осыпавшиеся зубцы полускрытой кустами ограды и провалившаяся крыша донжона, густо оплетенного какой-то вьющейся зеленью.

Впрочем, буйная растительность была пока единственным, чем мог бы похвалиться островок, но я справедливо подозревала, что это кажущееся достоинство замка Глоэн станет самым первым и самым непобедимым изъяном, едва мне придется браться за наведение порядка во дворе и в саду.

— Дальше не поеду! — категорично объявил парнишка, едва мы добрались до первых густых кустов, и на этот раз не поддался ни на какие уговоры и посулы.

Решительно спрыгнул с коня, привязал к своему седлу повод флегматичной кобылки и принялся отвязывать тюки с моим имуществом. День клонился к вечеру, и паршивец явно мечтал к ночи налегке добраться до места нашей последней ночевки — небольшой рыбацкой деревушки, каких много в этом озерном краю.

Пришлось смириться с его упорным нежеланием ехать дальше, слезать с Кыша и помогать. Едва получив расчет, парень вскочил на коня и торопливо помчался прочь, забыв даже сказать хоть пару слов на прощание.

— Храните его светлые боги, — хмуро глянула я вслед уводимой проводником кобылке, приказала Кышу лечь и принялась привязывать багаж к седлу.

Самой мне теперь придется идти пешком, и вряд ли этот путь покажется легким, хотя до ворот не более сотни шагов. Однако вовсе не по присыпанной песочком дорожке, а по зарослям крапивы, сныти и чертополоха, вымахавшим почти в человеческий рост.

— Кыш, тебе выпала честь первому ступить в наши владения, — невесело сообщила я животному и указала на кусты — вперед!

Верный питомец покорно вломился в заросли сорняков, и мне пришлось, покрепче стянув завязки дорожной шляпы, продираться следом, мысленно заклиная мохнатого друга потерпеть и не метить тропу. Хотя и не в привычках Кыша уподобляться в этом вопросе обычным лошадям, зато он довольно мстителен. И едва заподозрив малейшую обиду или несправедливость, немедленно выразит свое недовольство. Таким способом, какой сочтет подходящим случаю.

Ворота, собранные под кованые пластины из добротных плах мореного дуба, оказались целыми и даже накрепко запертыми, но меня это не огорчило. Рядом вдоль каменной ограды вилась еле заметная стежка, протоптанная невесть какими существами в зарослях лопухов и борщевика. Она-то и привела нас к узкому пролому в стене, на первый взгляд не очень подходящему для прохода лошади с грузом. Однако Кыш вовсе не был чистокровным представителем своего рода и потому обладал редчайшими способностями, позволяющими ему не только пробираться по кручам и узким тропкам с грациозностью газели, но и многое другое.

Вот и теперь он спокойно взобрался вслед за мной по обломкам стены к самой широкой части пролома, проследил желтовато-зеленым глазом, как осторожно его хозяйка проверяет тропу, и, обгоняя меня, в три огромных прыжка оказался во дворе.

Тут травы было меньше, и хотя она умудрялась пробиваться даже через щели плотно подогнанных плит песчаника, зато выросла чахлой и мелкой. Роскошные заросли сорняков рвались в основном из углов, куда осенние ветра из года в год наметали мусора и палой листвы.

Мы шествовали по двору неторопливо, как строгий капитан, принимающий под свое командование новую шхуну, попутно изучая все, на чем останавливался взор. Кыша в основном интересовали трава и росшие под окнами одичалые кусты смородины, так как ячмень, взятый на последнем постоялом дворе вместе с проводником, закончился еще вчера вечером, и другого взять было неоткуда. Впрочем, потомка дикого урга и горной пастушьей лошадки это обстоятельство не особо беспокоило. В наследство от папаши ему достались всеядность и почти лисья добычливость. Ну а от матери — обманчиво кроткая внешность и выносливость.

Меня же больше беспокоило, в каком состоянии колодец, — ходить за водой на берег совершенно не хотелось. Еще я упорно искала взглядом дрова, о которых говорилось в описании, сделанном прежним владельцем. Хотя он вполне мог и приврать, ведь точно знал, что ни один дурак не станет тратить уйму сил и серебрушек, чтобы вернуться в Тагервелл и потребовать неустойку.

Разномастные хозяйственные строения, окружавшие двор со всех сторон, безмолвно свидетельствовали о прошлом процветании хозяев Глоэна, но я, не обращая на них внимания, упорно продвигалась к центральному дому, который стряпчий, продававший замок по доверенности, важно именовал дворцом. Но еще в тот момент, когда я бдительно изучала план замка, было предельно ясно, что никак не может претендовать на это громкое звание двухэтажный дом с двумя угловыми башенками по фасаду и донжоном, прилепленным с тыльной стороны. Зато вполне достоин стать моим новым жилищем, особенно если там и в самом деле есть двери, стекла и работают печи.

Добравшись до высокого парадного крыльца, я покопалась в карманах и извлекла почерневший от старости ключ, но торжественное открытие не состоялось. Кыш вдруг напрягся, зашипел вовсе не по-лошадиному и плавно, как кошка, скользнул вдоль стены к углу, за которым, как мне помнилось, был еще один, черный вход, ведущий на кухню и в помещения для прислуги.

Я двинулась за мохнатым другом, сразу позабыв про усталость и хозяйственные заботы, на ходу доставая из висевшего на плече чехла тонкий, как спица, дротик. Не очень надежное и не совсем женское оружие, но другого у меня, к сожалению, не было, если не считать упакованного в один из тюков топорика да умений, отточенных в тренировочном зале Леброта.

Картина, представшая передо мной, едва мы заглянули за угол, насторожила и возмутила до глубины души неожиданным открытием. Судя по всему, в моем новом владении уже кто-то жил. Возле заднего крылечка сохли багры и весла, а на колышках, вбитых в трещины стены, висели сети. На усыпанных чешуей каменных ступеньках стояло деревянное корытце, накрытое рогожкой, и все это было пропитано ядреным рыбным духом. То ли уже солилась рыба, то ли потроха забыли выбросить. Но запах довольно свеж, значит, рыба поймана совсем недавно, не ранее вчерашнего дня. А судя по еще не просохшим веслам, неизвестный рыболов или рыболовы сейчас находятся в доме.

В моем доме.

Да и где им еще быть, расстроенно вздохнула я, если солнце уже склонилось к заросшим лесом холмам на горизонте, а небо уверенно и неуклонно затягивает темной тучей? Все нормальные люди к этому времени стараются доделать дела и устроиться поуютнее с книгой в руках или заняться чем-нибудь интересным.

И мне тоже пора располагаться на ночлег, только теперь придется вначале решать, как поступить с незваными квартирантами. Вызвать нахальных гостей во двор и предложить убраться или войти с главного входа и попробовать выгнать их изнутри?

Как водится, у каждого плана имелся не один недостаток, и сейчас было бесполезно даже пытаться понять, какой путь окажется надежнее. Или ни о какой безопасности тут вообще не может быть и речи?

Но во всех случаях — не стоять же мне за углом до тех пор, пока рыбакам не приспичит прогуляться?

Мы с Кышем порядком устали и просто мечтали плотно перекусить и свалиться на собственную постель, где можно отоспаться за все прошедшие дни. Выходит, придется рискнуть... и, наверное, мне все-таки лучше войти через парадный вход, а не мяться у черного, подобно бедной родственнице.

Я даже руку уже положила на шею Кыша, намереваясь тихо развернуть его назад, как вдруг он уверенно шагнул в сторону заднего крыльца, и не сразу, но до меня все же дошло, какой довод стал главным в выборе питомца. Конечно же рыба, урги ее просто обожают и даже умеют ловить. Но никогда не откажутся обчистить чужие низки и бочонки с заломом.

— Кыш! — взмутилась я, едва осознав, в какое неприглядное положение поставит меня животное, если сейчас украдет чужое. — Нельзя! Назад!

Но он, словно ничего не слыша, упорно двигался вперед, и мне поневоле пришлось уступить. Ну не драться же с собственным конем на потеху наглым захватчикам?

Я сумела задержать его лишь возле нижней ступени крыльца и красноречиво показала кулак, отчетливо понимая, что самой мне медлить теперь нельзя. Возможно, кто-то как раз смотрит на нас через окно или еще откуда-нибудь, и эти минуты моего сомнения станут тем самым пресловутым первым впечатлением. Хотя и лезть прямиком к двери тоже было довольно безрассудно.

Оглядевшись по сторонам, я наткнулась взглядом на багор и поняла, что нашла самый лучший выход. Сдвинув на спину пенал с оружием, подхватила длинную жердину и несколько раз сильно ударила в дверь. Прислушалась и ударила еще пару раз. И когда совсем уже собралась стукнуть еще, дверь тихо, без скрипа и лязга засовов, отворилась. Я отступила на шаг и впилась в захватчика изучающим взглядом, удобнее перехватывая багор. Хотя это совсем не мое оружие, но для первого удара сойдет.

Незнакомец был выше среднего роста, крепок и жилист, насколько позволяла судить свободно болтающаяся на его плечах простая серая рубаха. Мускулистые руки, шея и босые ноги, выглядывающие из обтрепанных полотняных штанов, были загорелы почти до цвета чая. А вот обрамленное русыми волосами и более темной бородкой довольно молодое худощавое лицо оказалось намного светлее, стало быть, на рыбалку он ходит в шляпе.

— Ну чего тебе? — Недовольно хмурясь, захватчик пристально оглядел нас с Кышем, и его губы сложились в пренебрежительную ухмылку.

С этого мгновения он стал для меня врагом, и ни о каких мирных переговорах я больше даже не помышляла.

— Это мой замок, — сообщила я холодно и высокомерно и категорично заключила: — И постояльцев я не пускаю.

— А документы в порядке? — язвительно осведомился незнакомец, но трудно было не заметить мрачно сдвинувшиеся брови и не сделать верные выводы.

Он и сам знал, что ни одна молодая особа не решится на такой трудный путь ради того, чтобы занять не принадлежащее ей имение.

— Разумеется, — еще более ледяным тоном процедила я, и не думая лезть за купчей. — Поэтому убраться вам надлежит немедленно.

— Не очень-то благородный поступок — выгонять человека на ночь глядя, — едко усмехнулся он, но даже не сдвинулся с места.

— Гораздо благороднее на ночь глядя выгнать женщину из ее собственного дома, — немедля не менее ехидно парировала я, непримиримо глядя в лицо мужчины, и тут же ощутила острый укол досады, рассмотрев мелькнувшую на узких выразительных губах самодовольную усмешку.

Он обыграл меня, как селянку, обошел, не сделав ни малейшего усилия, с первого взгляда определив мой характер и воспитание. И мгновенно выстроил диалог таким образом, чтобы в три хода прийти к нужным результатам.

— Но я же вас не выгоняю, — с преувеличенным огорчением тяжко вздохнул наглец, — и готов компенсировать исключительно по неведению нанесенный вашему дому ущерб. В силу моих возможностей — рыбой и помощью с багажом. Если вы откроете парадный вход, то найдете на втором этаже довольно удобные комнаты. Я готов доставить туда ваши тюки. А завтра начну подыскивать себе новое место.

Ну разумеется, после этого мне ничего не оставалось, кроме как мрачно кивнуть и решительно дернуть Кыша за повод, тем самым показывая ему, что не стоит облизываться на чужую рыбу. Вот расплатятся с нами за постой — сама выдам другу его долю. Кыш возмущенно фыркнул, нехотя развернулся и тотчас отомстил нахальному захватчику чужой территории за недогадливость и негостеприимство, оставив возле крылечка духовитую кучку.

Пришлось сделать вид, будто я не заметила брезгливо сморщенного носа незваного постояльца и не нахожу ничего предосудительного в подобном деянии животного. Никому до сих пор не удалось приучить чистопородных лошадей ходить в песочек.

А о том, что Кыш к таким животным не относится, наглому захватчику чужих замков знать вовсе не обязательно.

Вернувшись к парадному крыльцу, я привязала Кыша к столбику перил и отправилась отпирать дверь. Замок открылся на удивление легко, видимо, последний владелец был человеком заботливым. Непонятно только, почему продал Глоэн, прожив тут всего полгода. Стряпчий как-то вскользь упомянул, будто климат ему не подошел, и поспешил перевести разговор на другое, а я не стала настаивать. И сама отлично знала, если бы здесь все было так прекрасно, как расписывал посредник, проевший на таких делах зубы, то не видать бы мне Глоэна как своих ушей. В других местах за ту же цену предлагали от силы заброшенный постоялый двор.

Распахнув дверь, я с минуту стояла молча, внимательно оглядывая весьма просторное сумрачное помещение, которое горожане гордо называют прихожей, а селяне — сенями. По обе стороны этой комнаты имелись закрытые двери, а в центре начинались ступени ведущей на второй этаж довольно широкой деревянной лестницы. И по мере того как мой взгляд постепенно привыкал к сумраку, я осознавала все отчетливее, как сильно поспешила похвалить бывшего владельца. Если, покидая Глоэн полгода назад, он и удосужился смазать запоры, то смести пыль с пола и подоконников никак не мог. И значит, незваный квартирант живет тут уже не первый день, раз успел заняться уборкой помещений. Впрочем, он ведь ясно дал понять, насколько хорошо знаком с расположением комнат и даже успел изучить их и выбрать самые удобные. Следовательно, побывал здесь далеко не один раз, а не довольствовался только лишь кухней.

До этого момента я даже не задумывалась о том, стоит ли позволять самозваному постояльцу таскать в дом багаж. Но после сделанного мной маленького открытия вопрос решился сам собой.

Разумеется, нет.

Если следовать советам Леброта, то мне этого жулика и в дом пускать не следует, не то что доверять ему свои вещи. Незваный квартирант вполне может устроить неожиданно появившейся хозяйке, сломавшей все его планы, какую-нибудь пакость, ведь проследить за добровольным помощником мне просто не под силу. Для этого пришлось бы самое малое бегать за ним следом вверх-вниз.

Я уже ясно осознавала, что первым делом нужно пойти взглянуть, открыт ли отсюда проход на заднюю половину. И если да, то как можно скорее запереть его и парадную дверь. Ну а если замки окажутся слабоватыми, то и забаррикадировать чем-нибудь тяжелым. Затем обойти весь дом, проверить все окна и выходы в пристроенный к северной стене донжон и угловые башни.

Вот только после всего этого вряд ли у меня останутся силы доползти хотя бы до умывальни. Впрочем, зачем мне идти в умывальню, если там не может быть воды?

Стало быть, придется притвориться рассеянной неумехой из той непонятной мне породы девиц, которая без помощи служанки не может заплести собственные волосы и не знает, сколько времени варится яйцо. А потом положиться на собственные умения да слух потомка урга. Вдвоем с Кышем с одним наглецом мы как-нибудь справимся.

Внезапно снаружи донеслись яростная ругань рыбака и недовольное шипение полуурга, и я поспешила вернуться на крыльцо. Долго гадать, какие события тут произошли, мне не пришлось. По-видимому, очень не любивший стоять на привязи Кыш снова решил поступить по-своему. Перекусил повод и направился следом за мной, а подоспевший постоялец, судя по возмущенной морде животного, попытался его остановить. Ну и, само собой, получил еще один запашистый подарок, прямо на сапоги.

— Я сама занесу багаж, — притворно смутилась я. — Достаточно будет, если вы дадите мне рыбы.

Выждав, пока стиснувший от негодования зубы рыболов кое-как оботрет травой сапоги и, преувеличенно прямо держа спину, удалится за угол, я укоризненно взглянула на невозмутимо жующего обрывок повода Кыша и пригрозила:

— Еще раз напачкаешь во дворе — привяжу на цепь и поставлю в стойло.

Отпрыск урга наклонил голову и попытался виновато лизнуть мою руку.

— Не пользуйся моей добротой! Кто теперь будет чистить нам перед крыльцом?

Кыш поднял на меня зеленые глаза, покосился на тучу, уже накрывшую большую часть неба, и шумно, как лошадь, вздохнул. Мол, дождь помоет, не понимаешь, что ли?

— Тащи теперь багаж сам, дверь тут широкая, — решила я воспользоваться его провинностью и легонько подтолкнула мохнатого жулика к входу.

Упрямиться знавший свою вину Кыш не стал: протиснулся в проем и побрел вперед, принюхиваясь, как собака, взявшая след.

— Сама знаю, что он чувствовал себя здесь полным хозяином, — буркнула я мрачно и направила зверя к лестнице: — Наверх. Отрабатывай свою невоспитанность.

Кыш снова презрительно фыркнул, легко взбежал по лестнице до арки, ведущей в темный коридор второго этажа, и замер, всем своим видом давая понять, что отказывается идти дальше.

— И на том спасибо, — бурчала я, отвязывая мешки и сундучки и снимая упряжь, только с виду похожую на обычную. — А теперь иди погуляй, да не вздумай трогать чужую рыбу. Завтра своей наловим.

Глава 2

Потомок урга легко и почти бесшумно скользнул вниз, мохнатые лапы у него заканчивались не копытами, а жесткими подушечками, под которыми таились здоровенные когти. Обычно Кыш их прятал и ходил на подушечках, издали слегка походивших на копытца. Но при необходимости, желая полакомиться птичьими яйцами или перейти пропасть по бревну, выпускал когтищи и карабкался по скалам и стенам, словно огромный кот.

Темно-серая кисть хвоста махнула в проеме распахнутой двери и исчезла, а я взялась было за ручку сундука, постояла... и раздумала прямо сейчас тащить его в комнату. Дверь, ведущая из сеней в ту сторону, где были расположены кухня, столовая и комнаты для прислуги, влекла меня ароматом опасности и тайн.

Но прежде чем туда направиться, мне пришлось присесть прямо на ступени и стянуть сапоги, надоевшие почти до тошноты. Никогда раньше мне не приходилось столько дней подряд почти не снимая носить эту хоть и удобную в путешествии, но весьма непривычную обувь. По заведению, которое про себя я называла конторой, а для клиентов — салоном, удобнее всего было ходить в мягких вышитых туфельках на низком каблучке. Ну а на прогулку надевала ботиночки, фасон и высота которых менялись в зависимости от погоды и платья.

— А вот здесь придется ходить босиком, — сердито прошипела я, рассматривая покрасневшую, припухшую кожу на пятках.

Достав из багажа вязаные носки, в которых спала во время путешествия, я со вздохом облегчения торопливо натянула их на ноги и почти бегом помчалась вниз. И первым делом, добравшись до входной двери, задвинула внушительный кованый засов. А лишь после того, облегченно вздохнув, принялась за изучение своего нового дома.

В правую от входа, более широкую, двустворчатую дверь я заглянула лишь затем, чтобы убедиться — это большая парадная гостиная, весьма скудно обставленная обшарпанной старинной мебелью. В глубине комнаты виднелись еще двери, но выяснение, куда они ведут, я оставила на завтра. Сначала с невольным трепетом приоткрыла ведущую влево от входа дверь. За ней оказался довольно широкий коридор, вдоль которого виднелось несколько дверей. Первая, торцевая, вела в полутемную дворецкую, совмещенную с гардеробной, и входить в нее я не стала. Судя по пыли на столе и закрытых ставнях, этой комнатой незаконные квартиранты не пользовались. А вот следующая дверь, с широкими створками, наполовину застекленными старинным, мутноватым стеклом, предсказуемо оказалась столовой, и несколько секунд я стояла, прижавшись к ней ухом и пытаясь понять, не столкнусь ли с захватчиком, если попытаюсь ее открыть.

Хотя... а если даже и столкнусь, я ведь в своем собственном доме? И значит, имею полное право его осмотреть. Да и что может быть сильнее женского любопытства, не мне ли этого не знать?

Осторожно толкнув дверцу, я очутилась в просторной столовой, обставленной старинной мебелью по моде прошлого века. Посредине, под кованой люстрой, на одном рожке которой висел вполне современный масляный светильник, стоял длинный и широкий обеденный стол, окруженный редкой толпой явно собранных из других комнат стульев. А возле огромного и, несомненно, прожорливого камина в окружении столь же разномастных кресел приютился еще один столик, на этот раз овальный и невысокий. Едва разглядев эти тесно сдвинутые сиденья, несколько расставленных по столешнице тарелок и бокалов, а главное — еще не засохшие остатки еды, я почувствовала, как по спине пополз ледяной сквознячок. Человек, живущий в одиночку, не может пить одновременно из четырех бокалов и есть четырьмя вилками. И значит, я в намного большей опасности, чем представляла еще пять минут назад.

Как вылетела из столовой, как домчалась до передней и трясущимися руками заперла дверь в коридор на огромный старинный засов, я не помнила. Немного пришла в себя лишь после того, как жарко поблагодарила строителей замка за модную в прежние времена предосторожность: запирать на ночь хозяйскую, чистую часть дома от той, где жили и работали кухарки и домашние слуги. Иначе мне прямо сейчас пришлось бы срочно решать, каким из немногих предметов, припасенных для защиты, стоит пожертвовать, чтобы пережить эту ночь.

Немного успокоившись, я пробежалась по первому этажу, проверяя запоры ставень и примыкающие к гостиной комнаты, дальняя из которых оказалась кабинетом, а ближняя, более просторная, по-видимому, когда-то служила библиотекой. Никаких книг в ней давно не было, лишь валялось на полках несколько проеденных мышами растрепанных ученических тетрадей да пара пыльных рукописей. Но я все же прошла вдоль стен, внимательно изучая деревянные панели. Лорд Глоэн, выстроивший когда-то этот дом, вполне мог именно отсюда устроить вход в потайные коридоры, хотя стряпчий клятвенно уверял, будто никаких ходов под замком нет.

Не найдя ничего подозрительного, я торопливо поднялась на второй этаж, проверила все комнаты и вскоре обнаружила те покои, о которых упомянул главарь обосновавшейся тут банды.

Видимо, раньше в них жили хозяева Глоэна, так как комнаты оказались просторнее других и размещались в центральной части, а кроме того, выходили окнами на насыпь, соединяющую остров с берегом. Покои состояли из двух помещений, первое — кабинет или гостиная, и спальня. Как я и подозревала, здесь было довольно чисто, на кровати лежали почти новые тюфяки и одеяла, а в углу нашлась невероятная роскошь для такого старого дома — дверка в небольшую умывальню.

Вот теперь я окончательно убедилась в правоте собственных подозрений. Вовсе не ютился главарь незваных гостей Глоэна в тесных комнатках для прислуги и, судя по виду из окна, вполне мог издали заметить наше появление. И раз успел унести отсюда свои вещи, значит, имел достаточно времени, чтобы заранее придумать, как вести себя с хозяйкой имения, свалившейся как снег на голову.

Мне отчетливо припомнилось, в каком виде этот интриган вышел навстречу, и язвительный смешок сам сорвался с губ. Вот уж кем-кем, но глупенькой, сластолюбивой девицей, пускающей слюни при виде загорелой мужской шеи, я никогда не была, несмотря на все совершенные за последние полгода промахи.

В последний раз осмотрев бесполезную умывальню, я едва не зарычала от ярости на саму себя за вопиющее невнимание. К стоящей на каменном постаменте старинной медной ванне были снизу подведены медные же трубки, заканчивающиеся новым краником, и на его блестящем носике медленно росла прозрачная капля. Посредник, продавший мне Глоэн, абсолютно ничего не знал про это удобство, иначе никогда бы о нем не забыл и не смолчал.

И вот это новшество резко меняло все мои прежние представления о незваных гостях.

Никто и никогда не привезет в расположенный в глуши заброшенный дом, где собирается прожить лишь одно лето, чтобы вдоволь насладиться рыбной ловлей и покоем, дорогостоящие медные трубы. И прилагающийся к ним еще более ценный насос, работающий на магических камнях. Пару-тройку лун несколько здоровых мужчин вполне обошлись бы без купальни и насосов, достать десяток ведер воды из колодца — для них просто развлечение. Кроме того, летом можно купаться и в озере, вода здесь самая чистая в империи и даже имеет целебные свойства.

А поскольку захватчики начали проводить в покои воду и ставить котел для ее нагрева, то, скорее всего, надеются однажды завладеть этим замком. Вот теперь мне стало понятно, почему так быстро сбежал прежний владелец и отчего все падает цена Глоэна. И становится зловещим осторожное предупреждение стряпчего о том, что я потеряю не менее пятой части стоимости замка, если решусь его продавать, не прожив тут хотя бы десять лет.

На несколько минут я застыла у окна, глядя невидящим взглядом на гаснущие в потемневшем предгрозовом небе отсветы заката и пытаясь решить неожиданно ставший самым насущным вопрос — как поступить?

Остаться и начать борьбу с подлой бандой или собраться и уехать? Денег, отложенных на жизнь, мне хватит, чтобы купить в захолустном городке неказистый домишко, но ради того, чтобы прокормить себя и Кыша, придется искать работу. А это очень непростая задача, если не имеешь рекомендательных писем или знакомых. Работать же прачкой или простой служанкой нет никакого желания. И вовсе не из-за боязни испачкаться, как раз грязной работы мои руки не боятся.

Просто, едва устроившись на такую работу, я мгновенно стану для всех окружающих человеком второго сорта. Никто не станет считаться с моим мнением, никто не будет церемониться в выражениях, а наглые прыщеватые отпрыски хозяев непременно начнут зажимать в темных уголках или щипать за мягкие места. И зачем мне тогда Глоэн, купленный лишь ради того, чтобы лет через пять я могла появиться в столичном обществе хоть и небогатой, но знатной наследницей старинного рода? Ведь стряпчий сразу предупредил о главном условии — простолюдинам этот замок не продается, и мне пришлось показать ему собственные документы, не видевшие свет почти десять лет. С тех самых пор, как, став в одночасье бездомной и нищей, я оказалась на пороге широко известного салона Луизьены Бенро "Женские тайны" с зажатой в кулачке серебряной цепочкой, одной из трех последних вещиц, оставшихся у меня от прежней жизни.

— Я могла бы дать тебе за эту подвеску пару советов, — подумав, сообщила строгая, сухощавая старушка с роскошной голубовато-серебряной прической, — но не вижу в тебе достаточной наглости и смелости, чтобы им последовать. И потому поступлю иначе — возьму тебя писарем, зрение в последние годы начало сдавать, а большинство клиенток просят подробно записывать им мои наставления. Так уж устроены у них мозги, из всего сказанного помнят только те слова, какие им понравились, и словно не слышат остального. Но про свой титул тебе придется временно забыть, зато никто не осмелится тебя оскорблять и обижать, а если проявишь усидчивость и сообразительность, то обещаю научить тебя всем своим секретам.

Луизьена не обманула, она вообще никогда не лгала, хотя зачастую просто недоговаривала тех подробностей, о которых говорить было нельзя или абсолютно бесполезно. И когда через восемь лет, после настоятельного совета своего целителя, старушка переехала на юг, то и на самом деле уступила мне свой салон за весьма условную плату.

"А меня хватило только на два года", — горько выдохнула я и тут же больно хлопнула себя по губам. Заслуженное наказание за нарушение данного перед образом светлых богов обета — не вспоминать о совершенных ошибках и оплошностях. Жалобами и сетованиями ничего не вернешь и не изменишь, да и салон я продала очень выгодно, купив взамен вот этот самый несчастный замок.

Значит, нужно попытаться бороться за свою мечту, ведь как-то же прожил тут прежний хозяин целых полгода?

На маленькие квадратики заключенного в свинцовые переплеты толстого старинного стекла упали первые крупные капли дождя, и я невольно заторопилась. Кыш не любит спать в сыром месте, а поскольку сараи и конюшни мы пока осмотреть не успели, придется впустить его в переднюю. Я давно не опасалась, что упрямый смесок испачкает пол, такого он никогда себе не позволял, переняв от ургов почти кошачью чистоплотность в своем логове. А логовом считал любое место, которое подходило для ночлега.

Торопливо спустившись вниз, отодвинула засов, и тотчас мимо меня, наградив укоризненным взглядом, протиснулась мохнатая туша Кыша.

— Ну ты же сам виноват, — бросила я другу наставительно. — Гулял до самого дождя. Мог бы попроситься домой раньше.

И тут же поняла, как несправедливы эти упреки. Кыш старался при незнакомых людях не показывать своей принадлежности к немногочисленному семейству ургов, выведенных, по слухам, в давние времена одним из сумасшедших магистров заброшенных земель.

Зверь по-собачьи отряхнулся, мягко прошел в угол между дверью в кухонный коридор и лестницей и недовольно поскреб дубовый пол, намекая на обязанность хозяйки позаботиться о пучке соломы.

— Сейчас, — вздохнула я и побрела в гостиную, где видела порядком вытоптанную коровью шкуру.

Соломы или просто травы попытаюсь раздобыть завтра, сегодня совсем не осталось сил. Кыш следил за моими действиями с любопытством и отошел от облюбованного места, лишь когда я вернулась, волоча за собой его будущую постель.

А едва шкура кое-как втиснулась в угол, бесцеремонно меня отодвинул и принялся устраиваться, больше походя в этот момент на огромную сороку, чем на коня.

— Кыш, — подозрительно осведомилась я, только теперь учуяв знакомый запах, — а где это ты успел разжиться рыбкой?

Сообразительный зверь этого вопроса словно не услышал, потоптался на своей подстилке и лег, свернувшись в клубок и положив довольную морду на вытянутые лапы.

— Учти, будешь сидеть на цепи, — пригрозила я, точно зная, что никогда не позволю себе так поступить с единственным преданным существом.

Тем более теперь, когда нам угрожает серьезная опасность и, возможно, только от скорости Кыша будет зависеть моя жизнь. Вот только говорить об этом вслух не стоит. Хотя я пока и не заметила слуховых трубок, с помощью которых лорды Глоэна вызывали к себе в покои слуг, это вовсе не значит, что этого несомненно полезного приспособления здесь нет. Ну а про возможность с их помощью незаметно подслушивать чужие разговоры известно всем.

Глянув на невинно-простодушную морду Кыша, я спрятала непроизвольную улыбку и побрела к лестнице, мечтая только об одном: упасть на постель и не думать ни о чем хотя бы до завтрашнего утра.

Стук в дверь, неподалеку от которой устроился Кыш, ударил мне, казалось, прямо в спину, и я нехотя остановилась, надеясь, что у наглого квартиранта хватит деликатности постучать пару раз и уйти. Но он стучал и стучал, все громче и громче, и невольно пришлось вернуться.

— Кто там? — выкрикнула с недовольством, как только стук на мгновение прекратился.

— Ваш квартирант, леди Глоэн, — сообщил стоящий за дверью незнакомец и с еле заметной насмешкой добавил: — Танрод Хаглен, можно просто Род.

— Чего вы хотите, лорд Хаглен? — утомленно осведомилась я и презрительно скривилась.

Никогда раньше мне не доводилось слышать этого имени, и значит, оно либо вымышленное, либо недостаточно знатное.

— Я принес вам рыбу, пожарил свежей. — Вот теперь он явно смеялся. — Вяленая, к сожалению, пропала.

— Мне очень жаль, — я погрозила кулаком навострившему уши Кышу и притворно зевнула, — но я уже почти уснула, когда вы начали стучать, и теперь мечтаю только досмотреть сон.

— Еще мне хотелось бы обсудить одно выяснившееся обстоятельство, — продолжал настаивать нахальный квартирант. — Я получил письмо из Тагервелла.

— И это обсуждение никак не подождет до утра? — Снова нарочито зевнув, я поспешно выпустила рубашку из-под ремня и взлохматила волосы.

Нужно выглядеть правдоподобно, если все же придется открыть двери.

— Если мой человек в столице не получит срочного ответа, то начнет действовать, — с суровостью судьи, знавшего обо мне нечто неимоверно предосудительное, заявил Танрод.

— Ну и пусть начинает, — вмиг раздумав открывать дверь, обозлилась я и процедила ледяным голосом: — Спокойной ночи. Надеюсь, завтра вас не будет в моем замке.

И решительно направилась прочь.

Поднимаясь по лестнице, я ожидала очередного удара в дверь, предсказуемо рассчитывая на продолжение разговора. Мне давно очень хорошо известно об упорстве мужчин и нелюбви к необходимости оставлять на потом нерешенные проблемы.

Однако самозваный квартирант стучать больше не стал, и это можно понимать как угодно, но мне и в самом деле сейчас не до него. Дождь всегда нагонял на меня непреодолимую сонливость, и иногда я даже отменяла в такую погоду важные встречи с клиентами. Да и к тому же не знала за собой ни одной серьезной провинности, за какую бы императорские дознаватели, а только они имели право допрашивать титулованных особ, могли призвать Вельену ле Морнье к ответу. Да и несерьезной, кстати, тоже.

И за это огромное спасибо мудрой Луизьене, десять лет назад твердо заявившей пятнадцатилетней ученице, что зваться своим родным именем ей не стоит ни в коем случае. Мало ли как повернется в будущем судьба, и чтобы не пришлось однажды кусать локти, лучше всего бедной сиротке графине Вельене ле Морнье пожить в одном из закрытых монастырей.

— А если меня станут искать? — задала я тогда справедливый вопрос и получила в ответ насмешливый взгляд выцветших карих глаз:

— Выяснится, что ты сбежала. Вот только позавчера. А о том, как поступить дальше, будем думать, если такое случится. А пока я подберу тебе изящное имя и неброскую внешность, и не вздумай кому-нибудь показаться ненапудренной или проболтаться. Как только я об этом узнаю, наш договор будет расторгнут.

Белобрысая, кудрявенькая и довольно невзрачная Эвелина Бенро прожила в "Женских тайнах" почти десять лет, и все клиенты были уверены, что это моя настоящая внешность. Луизьена, довольно быстро убедившаяся в честности и сообразительности новой помощницы, а также в правильности своего выбора, через несколько месяцев по всем правилам удочерила "троюродную племянницу", и никому в голову не пришло проверить, есть ли у нее документы, подтверждающие это родство.

Природное обаяние мадам Луизы, подкрепленное тугим кошелем, как я убедилась за эти годы, всегда неотразимо действовало на любых чиновников.

Тем временем воспитанница Вельена ле Морнье с отличием окончила обучение в приюте для знатных сирот при монастыре Святой Матери, расположенном в старинной неприступной крепости Дебруин. Уехала юная послушница оттуда почти четыре года назад по приглашению одинокой знатной дамы, пожелавшей остаться неизвестной.

Глава 3

В спальне я зажгла масляный светильник, еще раз проверила ставни и легла спать, во всю ширь распахнув двери в коридор. Слух и нюх у Кыша в десятки раз тоньше человеческого, поэтому он никогда не пропустит хоть малейший скрип или чужой запах. И можно не сомневаться, примчится быстрее ветра, если заподозрит, что хозяйку обижают.

Припомнив, как достался мне такой редкий зверь, я не удержалась от довольной улыбки, ведь денег, чтобы заплатить за него полную стоимость, у меня тогда еще не было.

Это случилось пять лет назад в предгорном поместье одного из клиентов Луизьены, богатого господина Н., занимающегося разведением племенных лошадей и редких животных.

Мало кто знал, что кроме полезных советов, наставлений по ведению домашнего хозяйства, обучения дам умению недорого и модно одеваться и экономно тратить деньги мужа, Луизьена занималась и соглядатайством. Разумеется, эта услуга оказывалась лишь проверенным клиентам, тайно и очень недешево. Вот и в тот раз, обиженный неожиданной холодностью жены, господин Н. пожелал узнать, не завела ли его супруга тайного воздыхателя, и ради его спокойствия мне пришлось ехать к ним в поместье, якобы с целью присмотреть домашнего питомца для несуществующей клиентки.

Впрочем, обычно никто не удивлялся таким прихотям клиентов салона, Луизьена умела с самым важным и загадочным видом по секрету сообщать, что у нее инкогнито просит советов даже "Сама!", ну вы же понимаете кто?

В первый же день, отрабатывая легенду, я отправилась прогуляться вдоль вольеров и возле одного из них, не выдержав умильно-просящего взгляда маленького, со среднюю собаку, мохнатого жеребенка, просунула ему сквозь решетку выуженный из сумочки сладкий сухарик. Лакомство с неожиданной скоростью и хрустом исчезло в пасти животного, и, не удержавшись, я дала еще сухарь, потом еще. А когда обнаружила, что сухарики закончились, в шутку достала из сумочки прихваченную для себя в дорогу недоеденную плитку шоколада. В зеленых с золотинкой глазках зажегся жаркий интерес, заставив меня заподозрить, что кормлю я вовсе не чистокровного жеребенка, но прятать в сумку сладость под этим жаждущим взглядом не хватило решимости.

Первые кусочки зверь пробовал осторожно, но следующие хватал на лету — совать сквозь решетку пальцы я побоялась. Вскоре закончилось и это угощение, и мне пришлось двинуться дальше, но неожиданно вслед понеслось громкое и обиженное "у-у-у-у!".

Пришлось признать, что я нечаянно обрела симпатию малыша, но ни денег на милое животное, ни места, где его можно содержать, у меня не было. Огорченно сжав губы, я уходила все дальше, когда вдруг кто-то довольно сильно пнул под коленку. Едва удержавшись на ногах, я оглянулась и остолбенела, обнаружив рядом с собой прикормленного зверя, пытающегося ухватить зубами мою нарядную сумочку.

— Кыш! — поднимая сумку повыше, строго прикрикнула я. — Кыш! Кыш!!!

Но малыш оказался очень упрямым, и расстались мы только после того, как прибежал расстроенный конюх и, надев на жеребенка ошейник с намордником, насильно утащил его прочь. Но несмолкаемое жалобное "у-у-у-у!" провожало меня до самого дома, и поздней ночью, мучаясь раскаянием, я несколько раз приоткрывала окно, чтобы неизменно слышать непрекращающийся, по-волчьи тягучий горестный вой.

К вечеру второго дня хозяин поместья не выдержал, вызвал меня в кабинет и мрачно предложил забрать животное в уплату за услуги. Вот тогда и выяснилось, что кормят полукровок ургов любыми объедками, по преданности хозяевам они не уступают собакам, а по чистоплотности — кошкам, и через год зверя можно будет начинать приучать к седлу.

Я везла в столицу Кыша, на другие имена полуург отзываться не пожелал, в коляске, прикрытого пледом, и время от времени давала слизать с ладони кусочек шоколадки, мечтая только об одном — чтобы Луизьена не выставила моего питомца из дома. К тому моменту я уже точно знала: если не удастся уговорить хозяйку салона, то уходить нам придется вдвоем.

К счастью, хитроумная и многоопытная Луизьена была весьма проницательной особой и сразу все поняла. И сообщила кратко, но твердо, что в дом лошадь не пустит никогда. Однако в пустующей конюшне можно устроить для Кыша теплое местечко, и умеющая держать язык за зубами кухарка сегодня же получит приказ собирать для него объедки. Но кормить своего зверя и ухаживать за ним мисс Эвелине придется самой, и никто не должен заподозрить, кого она завела.

С тех пор мне пришлось вставать до рассвета и несколько раз в день бегать в конюшню, стараясь не оставлять питомца в одиночестве надолго. Хотя первым делом я отучила его выть. Едва Кыш пытался вытребовать лакомство упорным воем, ему доставались на обед только овес и овощные очистки, а я сразу становилась глухой и строгой, а уходя, забывала почесать его за ушком. Зато потом, когда стало можно на нем кататься, я старалась почаще находить повод вырваться за город. Уезжала в рощу или к реке, выбирала пустынное местечко и душой отдыхала от упрямых, непонятливых и амбициозных клиенток, от притворной и приторной вежливости и необходимости говорить вовсе не то, о чем думаешь.

Потому-то, когда интуиция и здравый смысл настоятельно посоветовали мне на некоторое время исчезнуть из столицы, я выбирала для себя место, где смогу жить, позволяя Кышу гулять свободно, не опасаясь за его здоровье. Ну и, разумеется, не оглядываясь на чужие взоры и суждения и понемногу готовясь вернуться в прежнюю, знакомую и привычную, жизнь, из которой судьба выбросила меня так грубо.

Тихий рык почему-то оказавшегося в моей спальне Кыша раздался в самый глухой предрассветный час, но я и не подумала сердиться на верного зверя. Знала совершенно точно — по пустякам он никогда бы не стал так рычать. Мигом вскочив с постели, натянула на ноги носки, набросила поверх темной мужской пижамы вязаную шаль и, ежась от утреннего холодка, побрела вслед за устремившимся прочь зверем. Однако Кыш почему-то повел меня не вниз, а к двери одной из спален, выходящей окнами на задний двор, и открывала ее я очень осторожно. Но небольшая спаленка оказалась пустой, и я тотчас вспомнила, что как раз в этой комнате разбито одно стекло и через маленький квадратик можно рассмотреть крылечко черного входа.

Отставив в сторону светильник, я немедленно на цыпочках пробралась к окну и осторожно открутила барашек ставень. Затем, почти не дыша, опасаясь скрипом привлечь внимание, осторожно распахнула створку, по обычаю этих мест открывающуюся внутрь.

Начавшая светлеть ночь плеснулась в комнату струей прохладного воздуха, неожиданно для меня разбавленного запахом дыма и приглушенными мужскими голосами. Я вмиг прикрыла дыру шалью и приникла к ней, стараясь рассмотреть происходящее сквозь небольшую щель.

Освещенное светом, падающим из распахнутой двери, крыльцо сверху было видно не полностью, зато стоящую возле него нагруженную тюками лошадь удалось рассмотреть превосходно.

— Неужели они так быстро нашли себе новое место? — недоверчиво сопела я, вглядываясь в двух плечистых мужчин, торопливо вышедших на крыльцо, и тут же поняла, как рано начала радоваться.

Незваные квартиранты быстро и ловко сняли со спины животного по тюку и поспешно утащили их в дом. Через пару минут вернулись, забрали остальной багаж, и из темноты тотчас появился еще один незнакомец, ведущий в поводу лошадь с всадником на спине. За короткие мгновения, пока приехавший слезал с лошади, я успела его рассмотреть и сравнить с уже виденными мужчинами. Этот был ниже остальных, худощавого телосложения и больше походил на подростка или переодетую женщину. Его спутник немедленно увел куда-то лошадей, а парень устало поднялся по ступеням, утверждая меня в печальном выводе — число незваных квартирантов в моем замке не уменьшается, а, наоборот, прибывает. Значит, очень правильно я поступила вчера вечером, не открыв дверь господину Танроду Хаглену, еще неизвестно, какие планы он вынашивал на мой счет.

Да и поскольку имя это вряд ли настоящее, верить ему нельзя ни в коем случае. Человек, солгавший один раз, непременно солжет и второй. А он вчера и солгал: обещал подыскать себе другое место, но вместо этого ночью привез сюда новых приятелей, которых теперь правильнее будет называть бандитами. Хотя бы до тех пор, пока они не сумеют доказать неверность этого звания, в возможность чего мне абсолютно не верилось.

Впрочем, какое это имеет значение, если передо мной сейчас стоит самый главный вопрос — как теперь тут жить и нужно ли вообще здесь оставаться? Может быть, пора уже бросать так тщательно подобранные вещи и прямо сейчас бежать куда глаза глядят?!

Как бы то ни было, вначале все-таки необходимо умыться и переодеться, не бежать же в пижаме? И хоть немного перекусить, вечером мне едва хватило сил сжевать немного вяленого мяса с куском хлеба, купленного у рыбаков. Кыша тоже нужно перед дорогой накормить, но прежде отпустить погулять. Если он и в самом деле сожрал вчера соленую рыбу, то сейчас наверняка мучается жаждой, а в узкую дверцу, ведущую в умывальню, определенно не пролезет. Ну а распаковывать тюки и искать для него миску нет ни времени, ни смысла.

Первым делом я торопливо, как солдат по тревоге, привела себя в порядок, и Кыш, спустившийся в прихожую, терпеливо ждал, красноречиво поглядывая на дверь. Но не рычал и никаких признаков беспокойства не проявлял, значит, никого из чужаков рядом не было, потому-то я так бесстрашно отперла и приоткрыла входную дверь.

И тут же сообразила, как сильно недооценила изобретательность бандитов. Едва створка сдвинулась, где-то неподалеку раздался грохот падающих кастрюль и ведер, и новоявленная леди Глоэн мысленно едко сообщила себе, как нужно называть такую наивность. Ведь сама отлично знала и не раз использовала этот простой сигнал, используемый в тех случаях, когда не нужно таить свои намерения от объекта слежки.

Я потянула ручку назад, но Кыш, уже почуявший свободу, нахально меня оттеснил и, одним прыжком преодолев крыльцо, вмиг скрылся в рассветном тумане. Я поспешила захлопнуть за ним дверь и задвинуть засов, прекрасно понимая, насколько ненадежна эта защита. И как непросто теперь будет сбежать из дома, который должен был стать для меня мирным причалом, где невзрачная простолюдинка превратится в утонченную знатную даму. А стал смертельной ловушкой, выхода из которой мне больше не видится.

Снаружи в дверь вежливо постучали, и сразу же раздался знакомый голос вчерашнего рыбака.

— Леди Глоэн! — мягко и с еле заметной укоризной позвал он. — Я знаю, что вы здесь. Откройте, пожалуйста, нам нужно поговорить.

— Мне — не нужно, — непримиримо отозвалась я, торопливо шагнув в сторону, под прикрытие каменной стены.

— Именно вам и нужнее всего, — терпеливо сообщил он, — иначе вы напридумываете себе каких-нибудь глупостей.

— Значит, я дурочка, — согласилась я с притворной невозмутимостью, доставая из ножен узкий, как шило, стилет.

Сунула его в рукав так, чтобы можно было вытряхнуть одним движением, и подавила огорченный вздох. Если придется бросать любимое оружие, оно, скорее всего, будет потеряно навсегда, а все сидящие на черной половине бандиты начнут за мной жесточайшую охоту.

— Всего на несколько слов, я хочу показать вам один предмет, — продолжал настаивать бандит, но я лишь презрительно усмехнулась.

Жизнь давно отучила меня верить людям с первой встречи. Да и после второй и третьей — тоже, особенно мужчинам. Как выяснилось, большинство представителей сильного пола намного лживее и коварнее женщин, хотя обычно рьяно обвиняют в этих пороках именно своих подруг и невест.

"Так всяк ведь по себе судит, — пожимала обычно плечами Луизьена. — Так уж повелось — воры, лжецы и подлецы не верят в существование честных и добрых людей. Ну а глупцы считают себя умнее других".

— Не нужны мне ваши предметы, — отказалось я и нехотя солгала: — Я еще сплю.

— А обманывать некрасиво, — наставительно заметил Хаглен. — Спящие люди не открывают дверей, а вы открыли, я нарочно сделал сторожку. И раз вы уже проснулись, будьте так добры, уделите мне минутку внимания.

— Вы уже несколько минут рветесь в мой дом, хотя и так заняли без разрешения почти половину, — немедленно огрызнулась я. На дух не переношу поучения незнакомых людей. — И за это время могли бы уже раз пять сообщить, почему мешаете мне отдохнуть с дороги.

— Леди Глоэн, — с легким раздражением процедил квартирант, — я тоже устал и не менее вашего хочу отдохнуть. И никогда не стал бы вас тревожить, если бы не подозревал, как неверно вы можете истолковать некоторые вещи. Видите ли, я нахожусь тут не в одиночку. Мне было точно известно, что этот замок пустует не первый год, и мы с друзьями намеревались пожить здесь некоторое время, отдохнуть, половить рыбу. Даже воду провели от колодца с помощью магического насоса. И как раз сегодня приехало еще двое моих друзей. Они несколько дней в пути, устали, промокли и простыли, поэтому пока освободить ваши комнаты мы не сможем. Но предлагаем хорошо заплатить за постой и за молчание, некоторые из нас тут инкогнито.

— Сколько дней вы собираетесь здесь жить? — тотчас выпалила я, начиная сомневаться в первоначальных выводах.

Настоящим бандитам и контрабандистам несвойственно выражаться таким языком, и выдумывать такие причины — тоже. Хотя и этот явно не говорит всей правды: у знатных и богатых лордов хватает мест, где можно за небольшую плату отдохнуть со всеми удобствами.

— Если вы сдадите нам пустующие спальни на втором этаже, то до осени. Золото вы получите сразу, через гномий банк, больше, чем обошелся вам этот замок.

— Я и в самом деле настоящая дурочка, — холодно фыркнула я, — раз трачу время, выслушивая ваши байки.

— Это не байки, — сердито огрызнулся Хаглен, — а деловое предложение. Судя по количеству вашего багажа и отсутствию слуг, лишними эти деньги для вас не будут, и значит, сейчас вы просто боитесь обмана. Но это можно легко разрешить, у меня есть почтовая шкатулка, и прямо сегодня, как только откроется гномий банк, я переведу деньги на ваше имя и отдам вам присланный отчет. Взамен вы подпишете договор. Решайтесь, а то тут ваш конь уже стоит у крыльца. Кстати, возле колодца бадья с водой, это как раз для лошадей.

Я не поверила ни единому слову, жизненный опыт давно убедил, что такие сказочно щедрые условия бывают лишь в ловушках, и клюют на них только жадные глупцы, готовые поверить в любую сказку, если у них над ухом позвенеть золотыми монетами.

Раз он так мечтал ловить свою рыбу именно здесь и знал, что Глоэн пустует, то мог бы его просто купить. И никакого значения не имеет условие продажи, в столице достаточно людей, не имеющих ничего, кроме титула. Имея такие деньги, он вполне мог приобрести этот остров на подставное лицо и точно так же потом продать, затратив гораздо меньше, зато имея право делать все, что ни пожелается, не оглядываясь ни на какого законного хозяина. А сейчас ничто не мешает этим аферистам просто прибить меня или захватить в плен, пока я буду читать якобы гномий отчет. Ведь никто меня не хватится, и никто не свяжет исчезновение с этими людьми, особенно после того, как они покинут Глоэн. Тем более если бандиты додумаются на некоторое время поселить тут под моим именем любую женщину.

Выходит, никакого выбора у меня нет, и единственное спасение — бежать. Бежать изо всех сил, так, как убегают от лесного пожара, не останавливаясь и не отдыхая. В том, что "рыбаки" устроят погоню, после их настойчивости я даже не сомневалась и теперь пыталась лишь сообразить, как бы вырвать у судьбы пару-тройку часов форы.

Замысел, как можно одурачить бандита, родился почти мгновенно, за десять лет работы на Луизьену мисс Эвелина Бенро научилась принимать решения не раздумывая, клиенты не верят медлительным и неуверенным. И едва план сложился окончательно, я начала действовать. Без предупреждения щелкнула засовом, стремительно отскочила к лестнице и громко крикнула:

— Входи.

Квартирант вошел в дом не сразу, немного посомневался, помедлил и наконец все же распахнул дверь. Недоверчиво огляделся, заметил стоящую на нижней ступеньке лестницы напряженную женскую фигурку и едко усмехнулся, рассмотрев, как я одета. Однако смолчал и шагнул внутрь, ожидая дальнейших указаний. Но я упорно молчала, и рыбак успел сделать в мою сторону несколько шагов, прежде чем что-то почувствовал и догадался оглянуться.

Мохнатый конь стоял у него за спиной, загородив собой выход.

— Странная у вас лошадь, — успел сказать бандит, прежде чем Кыш, подчиняясь неслышному щелчку моих пальцев, прыгнул на него, сбил с ног и придавил к полу тяжелой лапой с прорезавшимися стальными когтями. — Вы... — прохрипел мужчина, пытаясь вытащить зажатую телом зверя руку, но Кыш, почувствовав сопротивление, придавил еще сильнее и свирепо оскалил вовсе не лошадиные клыки.

— Сейчас я вас освобожу, — пообещала я, поспешно убегая наверх. — Только не двигайтесь. И не злите его, иначе перекусит вам горло.

Разумеется, я солгала, такому Кыша никогда не обучали. Но вот защищать хозяйку его пришлось натаскать, после того как однажды на меня напали в портовом районе.

Неизвестно, чего хотели трое довольно неприятных личностей, ограбить меня или позабавиться и сдать в ближайший веселый дом. Выяснять детали у меня в тот момент не возникло никакого желания. Поэтому я просто швырнула негодяям под ноги алхимический флакончик с жидким огнем и стремительно помчалась к стоянке извозчиков, точно зная, что занятым тушением своих лохмотьев жуликам в ближайшие полчаса будет не до погони.

Собиралась я так проворно, словно дом уже горел. Утешало только одно — распаковать свои вещи мне вчера не хватило сил, и теперь можно не тратить на сборы драгоценные секунды.

Тот тюк, где были самые необходимые в дороге вещи, я выставила в коридор первым. Потом прихватила корзинку с остатками еды, саквояж с самым ценным и куртку — больше Кышу не унести, ведь убегать придется очень быстро. По крайней мере, до той деревни, где дороги расходятся в три стороны.

Сбежав вниз, обнаружила, что рыбак ведет себя очень смирно, только смотрит весьма красноречиво. С мрачным укором, усталостью и толикой презрения. В первый миг я рассмотрела во взгляде мужчины и каплю надежды, но она быстро угасла, едва он разглядел узлы в моих руках.

— Вы делаете ошибку.

— Не думаю. Но разговаривать об этом некогда. Сейчас я вас усыплю и уеду, и не смотрите так безнадежно, я не убийца и чужая жизнь для меня священна. Могу пообещать никому ничего о вас не рассказывать, если вы не станете меня искать.

Он приоткрыл губы, пытаясь возразить, и в этот миг я ловко выплеснула ему в рот приготовленное снотворное.

— Меня зелье не возьмет, — хмуро усмехнулся рыбак, облизывая пролившиеся капли. — На мне защита. Лучше давайте...

Больше ничего сказать он не сумел, обмяк и засопел ровно, как и положено человеку, спящему глубоким сном.

— Может, другое и не взяло бы, — пробурчала я, торопливо седлая Кыша, — а это моей тетушке привозили из Хамдира.

Через несколько минут мы с Кышем уже крались по двору к тому месту, где в стене был пролом, а чуть позже, умело преодолев это препятствие, мчались прочь от старого замка, куда еще вчера я так стремилась в надежде на спокойную жизнь.

Глава 4

Почти два часа, пока окончательно не рассвело, я неслась, не останавливаясь. И лишь добравшись до лежащей в окружении трех крохотных озер обширной каменистой возвышенности, поросшей редким смешанным лесом, решила передохнуть.

Отъехав шагов на триста от тропы, остановилась в тени огромного валуна, расседлала Кыша и отпустила напиться и поохотиться. Здесь почти из-под каждого куста выскакивали зайцы и взлетали птичьи стайки, и полуургу с его ловкостью ничего не стоило поймать себе пищу. Немного оглядевшись, я сунула свои тюки в расщелину, под защиту густых зарослей боярышника, и направилась к берегу озерца, рассчитывая по дороге набрать малины или птичьих яиц. Если питаться совсем скудно, то оставшейся в корзинке еды хватит мне дня на три, и за это время мы вполне сможем добраться до деревни, где я нанимала мальчишку-проводника.

Но пока я мчалась в никуда из собственного, так давно желанного дома, постепенно пришло понимание, как непросто нам будет спрятаться от преследователей в этом пустынном краю. Намного труднее, чем в столице. Это там я была лишь песчинкой из многих тысяч таких же песчинок, и достаточно было сменить прическу или цвет волос и переодеть платье, чтобы стать невидимкой для самых ловких сыщиков. А тут мне неизбежно придется проезжать через малочисленные деревушки, покупать еду и ночевать у местных жителей, и все эти не избалованные новостями и развлечениями люди с невероятной дотошностью изучат нас с Кышем с головы до ног. И потом так же точно опишут, и что ела, и куда отправилась чересчур смелая дамочка. Если, разумеется, найдется желающий купить эти сведения, а он непременно появится, в этом я почему-то не сомневалась. Следовательно, придется объезжать деревни, и это во много раз легче сказать, чем сделать.

Сидя в обозной телеге по пути в Глоэн, я от нечего делать занималась изучением карты и расспросами словоохотливых попутчиков и выяснила, что вовсе не случайно дорога виляет, как убегающий от лисы заяц. Некоторые озерца просто невозможно объехать вокруг, попадешь либо на замшелые россыпи валунов, либо в коварно заросшее роскошной травкой болото.

И значит, сбежав с таким риском из замка, я пока всего лишь немного усложнила бандитам задачу. Но если они очень пожелают нас поймать, то вполне могут это сделать. Ведь если верить рыбаку, им зачем-то очень нужно держать свое пребывание в Глоэне в тайне, а если я буду гулять на свободе, то никакой уверенности в сохранности этой тайны у странных квартирантов не останется. И никто не примет во внимание честное слово, которое я давала Хаглену. Особенно если припомнят, что чуть ранее я пообещала его просто отпустить.

Таким образом, мне остается лишь надеяться, что запертый в прихожей рыбак проспит хотя бы часа три и у нас с Кышем пока еще есть в запасе немного времени. В противном случае по нашим следам уже скачут несколько сильных и хорошо вооруженных мужчин, и от одного лишь предположения, чем грозит встреча с ними Кышу и мне самой, начинали дрожать колени.

Плеснув в лицо воды, я тщательно ополоснула ладони, вдосталь напилась и неожиданно для самой себя горько всхлипнула от обиды. Ну вот откуда берутся люди, которым обязательно нужно влезть в чужой дом, в чужую жизнь и в чужие дела?

И почему я вынуждена снова, как воришка, бежать из собственного жилища, разом теряя все принадлежащее мне по праву, своим трудом заработанное и выстраданное? В чем провинилась перед судьбой, одним мановением могущественного пальца сокрушившей мечты, согревавшие мне душу в последние полторы луны.

Не такие уж нахальные или амбициозные, как у многих моих клиенток из "Женских тайн". Луизьена, помнится, даже завела книгу внушительных размеров, с обтянутыми сафьяном корочками, а на первой странице красиво вывела крупными буквами:

"Список знатных и богатых дам и девушек, желающих получить совет, как женить на себе принца".

А дальше — сто пятьдесят страниц, пестрящих известными и не очень именами, различными титулами и званиями. Но что занятнее всего, никто из клиенток не отказался от чести быть занесенной в этот нескончаемый список. Многие даже гордо заявляли Луизьене, что их имя станет тут последним, если, разумеется, советы будут надежными.

— Советы самые надежные, — уверенно улыбалась лукавая старушка. — Собраны из подлинных воспоминаний самых великих герцогинь и императриц, вышедших за принцев не по предварительному сговору и не ради политической выгоды. Можете проверить, все книги лежат в библиотеке.

Были и такие, кто проверял, мрачно усмехнулась я, припомнив знатных клиенток. И едва ли не впервые в жизни вдруг выясняли, что императрица Доленси и в самом деле очаровала наследного принца, будучи всего лишь простой помощницей лекаря. Но сначала вытащила его высочество по тайному ходу из осажденного замка и целую луну боролась с судьбой за его жизнь. А императрица Алексения, знавшая девять языков и служившая обычным толмачом, раскрыла заговор послов, намеревавшихся отравить императорскую семью, но женился на ней принц не только за это, Алексения к тому же была редкой красавицей.

А вот у меня никогда не было желания взять в семейный плен принца или герцога.

Избави боги!

Насмотрелась на капризы знатных клиентов, пока была Эвелиной Бенро. Нет уж, пусть лучше они достанутся охотницам за высокими титулами.

Мне пока хотелось всего лишь хоть немного спокойно пожить в собственном доме, где никто не будет будить по утрам и варить на завтрак клейкую и серую, но полезную овсянку. Поэтому и дом я купила хоть и далеко не завидный, зато в такой глуши, куда даже бандиты не забираются. Даже не подозревая, что и тут найдутся какие-то подозрительные жулики. Хотя от себя не скроешь — был момент, когда мне очень хотелось поверить, что они и в самом деле просто рыболовы. И только много позже, уже проскакав с десяток миль, я наконец отчетливо поняла, почему все же не поверила. Обычный рыболов не стал бы хитрить и лукавить, а сразу сообщил бы про свои планы и друзей и попросился на постой.

Стало быть, правильно я поступила, и нечего жалеть о брошенных мешках и сундучках, жизнь и свобода дороже, сделала я вывод, вытерла слезы и торопливо направилась к спрятанным у валуна вещам. Долго отдыхать нам нельзя.

Кыш бродил где-то более получаса и вернулся довольный и благодушный, с чисто вымытой мордой. Видимо, охота была удачной, и можно будет не волноваться хотя бы о нем, вздохнула я облегченно и сразу принялась седлать мохнатого друга. Самой мне хватило десятка маленьких сыроежек и краюшки хлеба, плотно завтракать по утрам я не привыкла.

Привязав к седлу нехитрый багаж, я немного помедлила и решила оглядеть местность, просто так, на всякий случай. Вскочила в седло, приказала полуургу встать возле валуна и, поднявшись на его спине во весь рост, перебралась на камень. Вверху его бока оказались шероховатыми и поросшими пятнами лишайника, зато самая макушка была почти плоской, и мне удалось встать там во весь рост. Через пару минут я рассмотрела кривую сосенку, мимо которой проехала, направляясь сюда, куртинку бузины за ней, стайку кривоватых вязов, стоящих почти у полузаросшей тропы. Некоторое время внимательно вглядывалась в том направлении, не понимая, почему так неспокойно на душе, но не желая отказываться от предупреждений собственной интуиции. Пусть и не всегда исполнялись ее намеки, но и нескольких случаев хватило, чтобы лишний раз не рисковать.

Однако вокруг было тихо и спокойно, и значит, нам можно продолжать путь. Видимо, на этот раз моя интуиция выдала ложную тревогу. Облегченно выдохнув, совсем уже собралась слезать с валуна, как мое внимание привлекли вьющиеся над тропой точки. Далеко не сразу пришло понимание, кто это там летает, на миг даже подумалось, что бабочки. Но я тут же едко посмеялась над собой: не бывает таких крупных бабочек, которых можно рассмотреть за триста шагов. Следовательно, это могут быть только птицы, здесь их просто немерено. Когда мы мчались по дороге, стайки прыскали почти из-под лап Кыша. Выходит, сюда кто-то едет, осознала я, и вмиг шлепнулась на живот. Дорогу видно почти так же, зато саму меня теперь не смог бы заметить даже самый внимательный следопыт.

Птицы взлетали над тропой все ближе, и вскоре я отчетливо рассмотрела троих быстро скачущих всадников. Коротко блеснули на солнце заклепки и кольца упряжи, потом рукоятки висевших за спинами арбалетов. И это открытие ударило по мне оглушающим пониманием, чем грозит нам встреча с негодяями. Рисковать они более не намерены и собираются расстрелять Кыша издали. А вполне возможно, и меня заодно. В этих местах достаточно привязать к телу камень и сбросить его в любое озеро. Никто и никогда тебя больше не найдет.

Вот теперь мне стало предельно ясно, как нужно поступить. Не стоит ехать в столицу, лучше всего пробираться на юг, к побережью, в любой портовый городок. Там я смогу выставить проклятый замок на продажу, оставив доверенность на имя матушки Мелисанты, моей бывшей наставницы из монастыря Святой Матери. Луизьена никогда не лгала там, где можно было просто попросить помощи друзей или заплатить. В моем случае пригодились оба способа. Матушка Мелисанта была старинной и верной подружкой Луизьены, но и от пожертвований монастырю никогда не отказывалась. И записывая девицу Вельену ле Морнье в свои воспитанницы, потребовала только одного — чтобы мы лично привозили эти пожертвования два раза в год и рассказывали ей обо всех изменениях в моей жизни. Особенно о здоровье и всяких, даже незначительных болячках, не говоря о шрамах и переломах. Попасться с поличным хитроумная монахиня не желала ни в коем случае.

Разумеется, в таком случае от продажи Глоэна монастырю достанется часть вырученной суммы, зато никто не сможет добраться до нас с Кышем.

Пробираться на юг я решила напрямик, по бездорожью, пока не наткнусь на какую-нибудь тропу, а там уже буду думать, как поступить дальше. И весь день упорно выполняла это решение, обходя холмы и болотца, преодолевая каменистые пустоши и клочки леса. Любая лошадь уже свалилась бы от усталости или сломала ногу, а Кыш спокойно прыгал с камня на камень и переплывал озера и речушки, благо стояла середина лета и вода была теплая. Я давно ехала босиком, обувая мягкие ботиночки только перед зарослями колючих кустов. Каждые два-три часа мы устраивали привал, и на третьем привале Кыш приволок к валуну, возле которого я сидела, увесистый хвост от крупной рыбины, в одиночку слопав сначала все самое вкусное, на его взгляд.

— Молодец, — с чувством похвалила питомца.

Мечта научить мохнатого друга ловить рыбу не только для себя, но и для хозяйки родилась у меня еще в столице.

Сняв с пояса прицепленную на цепочку зажигалку, единственную магическую вещь, которую имела, я разожгла костерок и бережно повесила зажигалку на место. Маги в нашем мире очень редки, и потому сделанные ими предметы и зелья неимоверно дороги и доступны только самым богатым людям. Лично мне эту вещицу подарил один из клиентов за выполнение весьма деликатного поручения.

Вскоре над жарко горевшим костерком из собранных по дороге сухих веток и сучков шкворчала жирком нанизанная на палочку рыба, источая аромат на милю вокруг.

Кыш заинтересованно следил за процессом приготовления еды и, как обычно, получил свою долю, а на следующем привале притащил мне почти целую рыбину, выев только внутренности и голову.

— Умница, — от души похвалила я друга и почесала за ухом, точно зная — теперь чуткий зверь не забудет, за какой поступок получил одобрение.

Отныне угроза голода для меня не существовала, и значит, добираться до деревень я могла не спеша. Тем более что селения здесь, в самых болотистых и пустынных землях империи, встречались реже, чем в других областях, и поэтому местный народ был более нелюдим и недоверчив, а зачастую и слишком воинственен. Оттого всякие лекари, сказители, комедьянты и менестрели появлялись здесь нечасто, предпочитая путешествовать с обозами.

К вечеру я добралась до неизвестно какого по счету озерца и решила встать тут на ночлег, выбрав в стороне от тропы довольно высокий и раскидистый дуб. Отпустив Кыша, быстренько умылась, привязала к багажу веревку, сняла обувь и полезла наверх. Не самое любимое занятие, но Леброт, наставник по боевым искусствам, которого Луизьена наняла для меня после случая в порту, всегда говорил, что научиться метко бросать клинки — это только полдела. Мало кому удается таким способом убить обидчика с первого удара, и до тех пор, пока не подействует намазанное на клинок зелье, лучше к нему не приближаться. Раненый в ярости может легко поймать и прибить свою жертву, поэтому каждый метатель обязательно должен уметь быстро бегать и лазать по заборам и деревьям.

Вскоре я уже растянула между двумя толстыми ветвями крепкую веревку, привязала к ней полотнище походного одноместного шатра и, замотавшись в одеяло, устроилась в своем сооружении, как в люльке. К этому времени почти стемнело, смолкли дневные птички, зато заухал где-то филин, мяукнул дикий кот и зашуршала под ночным ветерком густая листва, не пропускавшая света даже единой звездочки.

Укладываясь спать, я собиралась немного спокойно поразмыслить над свалившейся на меня новой бедой, но сама не заметила, как пригрелась и уснула.

Разбудили меня утренний прохладный ветерок и тихое похрапывание Кыша, устроившегося немного ниже. Несколько секунд я слушала его, недоумевая, как зверь оказался в моей спальне, потом приоткрыла глаз, рассмотрела нависающий надо мной шатер из листьев и ветвей и заторопилась. Солнце уже почти встало, и нам пора было бежать дальше. Возясь с затянувшимися узлами и багажом, я с огорчением признала способ ночевки на деревьях не очень подходящим для девушек с обычными, как у меня, способностями. Возможно, мое мнение было бы иным, если бы тренироваться в лазании по стволам удавалось упорнее и чаще. Зато теперь стало предельно ясно: в следующий раз нужно постараться устроиться где-нибудь в кустах или в расщелине между камней.

Хотя Леброт, наоборот, очень рекомендовал залезать повыше, туда, где не достанут стайные хищники вроде волков, гиен и гигантских водных крыс.

Глава 5

К исходу дня выяснилось, что на этот раз мне не придется ни искать кусты, ни влезать на дерево. Оглядывая каменистый склон приземистого холма в поиске укрытия от начавшегося дождя, я совершенно случайно заметила прилепившуюся между огромными валунами замшелую кровлю шалаша.

Подъехав поближе и внимательно оглядев неказистое и неприметное сооружение, я решительно спешилась и заставила Кыша проверить, нет ли там жильцов. Полуург обнюхал находку, огляделся вокруг и спокойно уставился мне в глаза, хотя я и сама уже видела по нетронутым зарослям сорняков, что пустует эта хижина довольно давно. Не менее года, а может, и больше.

Но прежде чем отодвинуть камень, подпиравший узкую и низкую дверь, связанную из толстых жердей, я все же достала оружие и приказала Кышу следить.

Однако внутри шалаша, довольно умело сложенного без раствора из камней и жердей, никаких признаков недавнего присутствия людей не оказалось. И хотя тут было весьма неприютно, зато сухо и намного теплее, чем под струями дождя. Я оглядывала разбросанные старые шкуры, дрова и остатки примитивной лежанки и понимала, что когда-то тут произошло нечто нехорошее. Всюду следы поспешного обыска или драки... сказать точнее я пока не могла. Да и не желала ни вникать в тайну произошедших здесь событий, ни наводить в хижине порядок. Вот только времени и сил, чтобы искать другое укрытие, к этому моменту у меня не оставалось. Да и дождь накрапывал все сильнее. Пришлось принять этот подарок судьбы и расседлать Кыша.

Пока я затаскивала в самый свободный уголок свое нехитрое имущество, мой мохнатый друг исчез в пелене дождя: похоже, такая полудикая жизнь нравилась ему все сильнее. С губ невольно сорвался огорченный вздох, лично я никогда не мечтала жить в шалаше и теперь с тоской вспоминала хоть и потрепанные временем и ветрами, но надежные стены своего нового дома и удобную кровать в спальне второго этажа.

Мысли невольно вернулись к преследователям, хотя я не забывала о них весь день, время от времени оглядываясь и всматриваясь вдаль в поиске коварной стайки птиц. Над нами с Кышем они сегодня тоже кружились, и я все чаще ехала не в обход встречных озер, а посылала зверя вплавь напрямик, надеясь таким простым способом немного успокоить пернатых предателей. Хотелось надеяться, что "рыбаки" не станут ломиться через эти дикие места так же упорно, как мы, и вскоре откажутся от своих намерений. Но какое-то неосознанное, почти интуитивное предположение, вертевшееся на краю сознания, никак не давало мне покоя, как ноющий от холода зуб. И как я ни старалась, однако так и не смогла понять, почему мне кажется, будто я упускаю нечто важное.

Пока я копалась в своих мыслях, привычные к работе руки уверенно наводили порядок в хижине, и вскоре она стала не такой уж неудобной, как казалось с первого взгляда. Дальний угол занимала лежанка, и когда я сложила на поперечины сорванные жерди, подбирая их вытертой стороной кверху, и укрыла шкурами, приставив одну к стене, для защиты от осыпавшегося с камня мусора, в случайном пристанище стало намного свободнее.

Переложив вещи на лежанку, взялась за дрова, чувствуя невольную признательность к запасливому хозяину хижины, еще час назад о горячем ужине мне и мечтать не приходилось. Смешно ведь искать сухие сучья под дождем.

Под завалом порубленных веток и чурбачков нашлась низкая шарообразная печь с пристроенной к боку валуна и выведенной куда-то наружу трубой. Примерно такие, только побольше, северяне и жители восточных степей строили в своих жилищах для обогрева и приготовления пищи. Пекли в них и хлеб, прямо на горячих камнях стенок или пода, но при воспоминании о запахе румяной корочки мне оставалось только облизнуться, муки у нас не было. Я вообще не везла с собой съестных припасов, потому и договорилась с отцом своего проводника, чтобы дней через десять прислал в Глоэн одного из тех торговцев, которые в поисках покупателей не боятся забираться в самые отдаленные поместья.

Закончив складывать дрова, взялась за найденную под ними обшарпанную метелку, смела к печи кору, обломки веток и прочий мелкий мусор, намереваясь все это сжечь. Однако в печи лежал довольно толстый слой золы, и, немного посомневавшись, все же решила ее выгрести. Общеизвестно — в нечищеных печах тяга хуже, особенно в дождь. Выбрала ветку покрепче, с сучком на конце, и принялась за работу. И, как оказалось, правильно сделала: под печи был выложен плоскими камнями, на которых, после того как дрова прогорят, будет очень удобно испечь ломтики рыбы, оставшиеся у меня от последней добычи Кыша. Работа двигалась споро, и вскоре осталась только кучка золы возле дальней стенки. Ее вполне можно было и не трогать, но врожденная аккуратность и воспитанная Луизьеной привычка доводить все дела до конца не позволили мне отступить.

Перехватив свою самодельную кочергу поудобнее, я почти нырнула в печь, и всего за десяток энергичных движений угол был почти очищен. Уже в предчувствии окончания работы сделала последний скребок, как вдруг сучок задел за что-то и в следующую секунду со скрипом вывернул из-под золы очень странную вещицу. В тот же миг встревоженно заголосила моя интуиция, и я замерла, озаренная неожиданной догадкой. Значит, и в самом деле кто-то искал тут вот эту штучку, которую еще ранее хозяин хижины постарался очень хорошо спрятать.

Предмет, выуженный мной из золы, более всего был похож на продолговатый камушек, и если бы хозяин хижины догадался подсыпать в золу камней, я бы его просто выбросила. Но теперь подвинула к падавшему из распахнутой дверцы неяркому свету и поскребла сучком. Несомненно, металл, причем дешевый, чугун или железо, но не серебро и даже не медь. С одной стороны виднелась разделяющая округло-плоский предмет трещина. Это либо пенал, либо шкатулка. Интересно, что можно хранить в таком месте, рядом с жаром печи? Наверняка не металл, он вполне мог расплавиться.

Мне очень хотелось бросить золу с печкой и поковырять шкатулку, но снаружи быстро темнело, и в хижине становилось все прохладнее. Пришлось завернуть находку в платок, спрятать в сапожный кармашек и закончить работу. Вскоре в печи трещали дрова, освещая хижину яркими языками пламени, с краю стоял маленький медный котелок, в который я время от времени добавляла воды из стоящей под струями дождя кружки. Желание выпить горячего травяного чая стало почти навязчивым. В прошлую ночь я не решилась разжигать большой костер из опасения, что по нему меня найдут, а в такой дождь никакого дыма не видно на расстоянии даже полусотни шагов. Хоть в чем-то мне повезло.

Котелок запарил вскипевшей водой, сыпанула в него горсточку собранных днем листьев смородины, малины, барбариса и занялась ужином. Отгребла в сторону угли и разложила на горячих камнях пода ломти рыбы, шкурой вниз, чуть присолила и поспешила снять чай, пока не появился запах пареного веника. И едва поставила котелок на прибитые к широченному чурбаку плашки, изображающие стол, как в узкую дверцу протиснулась мокрая мохнатая морда с полусъеденной рыбиной в зубах.

— А ты не мог найти себе на сегодня другое укрытие? — сам сорвался с губ безнадежный вопрос, на который, как я уже поняла, ответа у полуурга не было.

Пришлось забирать у него добычу и отступать к самой лежанке, пока он протискивался внутрь, отряхался и устраивался у порога, заняв почти половину помещения. "Нет, решено, — вздыхала я, ужиная под внимательно-укоризненным взглядом зеленых глаз, — больше никаких шалашей, завтра постараюсь найти дерево пораскидистее".

Однако судьбе почему-то не понравились мои планы, и никуда наутро мы не пошли. Просто не смогли. Дождь лил не переставая, и выйдя прогуляться, я вмиг вымокла почти до нижнего белья. Пришлось развести огонь и развесить одежду и сапожки сушиться над печуркой. Сама я тем временем сидела на лежанке и осторожно очищала щепкой найденную вчера шкатулку, пытаясь заставить интуицию подсказать, нужно мне ее открывать или лучше оставить в покое.

И я уже склонилась к благоразумному решению не испытывать судьбу, как она снова посмеялась надо мной и моими предосторожностями. Стоило мне чуть сильнее надавить, вычищая золу из трещинки, и верхняя часть вдруг подалась, легко откинувшись в сторону. От неожиданности я не столько испугалась, сколько растерялась, и на несколько секунд замерла, боясь пошевелиться и готовясь отшвырнуть находку и бежать куда подальше.

Однако время шло, но ничего не происходило. Молчала и интуиция, и постепенно я успокоилась и принялась изучать содержимое шкатулки. Хотя почти сразу рассмотрела выложенное чешуйками слюды нутро, только теперь осознав, как заботливо защитил от жара свое сокровище неизвестный строитель хижины.

Слюду я снимала понемногу, затаив дыхание и одновременно сердито ругая себя за глупое любопытство. И точно зная, что до конца жизни буду себя корить, если так и не посмотрю, ради чего хозяин шкатулки прятал ее с таким старанием. Ведь простые и дешевые вещи не упаковывают так бережно и не хранят с такими предосторожностями. Хотя был момент, когда я почти готова была отступить от изучения таинственного предмета, ощутив сквозь слюду под пальцами нечто твердое и вместе с тем гибкое, но уже в следующий миг слетели последние чешуйки, и на стол выскользнула простенькая цепочка-браслет.

По крайней мере, так мне показалось в первый момент, но я тут же рассмотрела ее подробнее и осознала свою ошибку. Это были четки, точно такие, с какими сидят у ворот храмов калеки и какие любят перебирать благочестивые старцы различных пустошей и монастырей. Лишь одним они отличались от всех прочих — размером. Каждая косточка, выточенная из неизвестного мне серо-зеленого камня, была размером с пшеничное зернышко, а для того, чтобы разобрать выбитые на них знаки, нужно было купить алхимическое стекло.

Я рассматривала их с недоумением и смутной тревогой, не понимая, почему хозяин спрятал такой крохотный и невзрачный предмет с такой тщательностью, и все отчетливее понимала, что уже не смогу положить браслет назад в печь и засыпать золой. Ведь неизвестно, куда делся его прежний хозяин. Если его убили и бросили в озеро, то он больше никогда сюда не вернется, и крохотные четки так навсегда и останутся в этой заброшенной избушке, куда даже я никогда не найду дорогу во второй раз. Изучать и запоминать холмы, озерца и рощи, мимо которых вчера промчалась, у меня не было ни сил, ни желания, да и весьма однообразны они в этом краю тысячи озер.

До самого вечера я носила четки в верхнем кармане куртки и упорно размышляла над непростой задачкой, а когда разожгла печь, чтобы пожарить принесенную промокшим Кышем рыбу, окончательно решила взять неожиданную находку с собой. Оставалось только придумать, как ее спрятать. Необычайный ларчик был невелик, но рискнуть носить его в одном из карманов или в поясе вместе с деньгами я никак не могла. Откуда-то родившаяся уверенность в особой ценности редкой вещицы все крепла, по мере того как я ее изучала, хотя мне с первого момента было понятно, что в этот раз судьба подбросила загадку не из обыденных.

Устроившись спать, я долго вертелась на неудобном, жестком ложе и куда только не пристраивала мысленно свою находку, пока не уснула. А утром, убедившись, что дождь так и не прекратился, снова устроилась за столом, вертя в руках четки и думая только о том, где их не смогут найти воры, отобрать грабители и не потеряю я сама. Задумки возникали и исчезали, не выдержав доводов разума, карманы и потайные местечки в походной одежде внимательно рассматривались и отвергались, а надежное укрытие так и не находилось.

В очередной раз отбросив куртку, которой, как я осознала, можно лишиться чуть ли не десятком способов, я решила на время забыть про четки и взяла со стола расческу. Во время службы у Луизьены мне пришлось постоянно красить и подвивать волосы, поэтому они всегда были суховаты, и три месяца назад, вернувшись к родному имени, я безжалостно отрезала по плечи эту неимоверно путающуюся гриву. Расчесывая волосы и заплетая на висках в две косицы, которые позже собирала на затылке вязаным шнурком, я по-прежнему пыталась решить трудную задачку, мысленно прикладывая четки ко всем своим вещам.

А когда взяла в руки шнурок, вдруг поняла, что решение все время было рядом. Расческа в тот же миг была отложена в сторону, а из тюка появилась шкатулка с теми немногими драгоценностями, которые у меня остались. Все серьги, ожерелья и броши, в которых ходила по салону и в столице Эвелина Бенро, пришлось продать, ни одна заметная вещица не должна была связывать леди Вельену Глоэн ле Морнье с салоном, за поимку предыдущей хозяйки которого один из самых знатных и могущественных лордов империи пообещал весьма заманчивое вознаграждение. Тайно, разумеется.

В моем ларце для рукоделия, с помощью которого я намеревалась коротать одинокие вечера в замке Глоэн, нашлись и вязальный крючок, и иголка с нитками, а также мешочек с бисером и мелкими бусинками. И уже к обеду на моей левой руке красовался вязаный браслет, расшитый бисером, бусинками и мелким дешевым жемчугом. Примерно такие продавали знахарки и травницы, пропитывая заговоренными снадобьями и зачаровывая против простуды и легких пищевых отравлений.

Весь вечер, занимаясь неотложными делами, я поглядывала на обновку и потихоньку радовалась собственной сообразительности. Шкатулке и слюде тоже нашла место. Золотистые чешуйки сложила в пустую пудреницу: многие дамы, собираясь на бал и желая покорить кавалеров таинственным блеском, добавляют в тени и помаду измельченный перламутр или слюду. А в шкатулку, хорошенько оттерев ее золой, ссыпала стручки с крохотными семенами душистой северной ванили. Продавец клялся, что она будет отлично расти в этих местах, особенно в оранжерее. И хотя оранжереи у меня пока не было, зато была мечта, и потому я запаслась семенами самых любимых растений.

Утром, распахнув дверцу, я рассмотрела густой туман, пышным облаком закрывший мое временное пристанище. Зато дождь уже прекратился, поэтому огорчаться я не стала, выпустила Кыша гулять и принялась упаковывать вещи и готовить завтрак.

Примерно через час, когда туман рассеялся, я уже была готова продолжать путь. Оседлала Кыша, привязала к седлу мешки, закрыла и привалила камушком дверь. Может быть, однажды эта хижина выручит еще какого-нибудь беглеца. Наконец влезла в седло и легонько хлопнула друга по шее:

— Но, Кыш!

Однако полуург почему-то не ринулся вперед, а наоборот, чуть отступил и свирепо зарычал. Я потянулась к оружию и вдруг рассмотрела две темные мужские фигуры, словно собравшиеся из тумана.

— Не поднимайте оружие, леди Глоэн, если не желаете зла своему коню, — строго и сухо объявил один из незнакомцев, и я с ужасом узнала голос рыбака.

Но руку от чехла все же убрала — два гномьих арбалета, поблескивавшие остриями стальных болтов, нацеленных в грудь Кышу, оказались убедительнее любых аргументов.

— Правильный выбор, — холодно усмехнулся рыбак. — Постарайтесь и дальше так же поступать. И помните: мы вас везде найдем, если вздумаете о нас болтать.

— Лучше бы ей зелья налить для надежности, — мрачно буркнул второй бандит, и я сразу узнала этот голос.

Потому только крепче сжала губы и кротко опустила взгляд. Какие бы деяния ни приписывала молва маркизу Кэрдону Сангирту, но в тайном убийстве врагов он никогда не был замечен.

Хотя я ему не враг — просто случайно влезшая в чужие тайны дурочка, как начинаю понимать все отчетливее.

— За неудобства мы оставим вам насос и кое-какие вещи, — не дождавшись от меня ни слова, сухо сообщил Танрод Хаглен, и в его голосе мне почудилась усталость и как будто разочарование.

Однако я снова промолчала, спорить с ними сейчас вовсе не в моих интересах. Хотя и верить словам этих знатных сообщников довольно безрассудно. Вряд ли они намерены отвести меня именно в Глоэн, а если даже и так, то наверняка вначале возьмут клятву в полном повиновении. Ведь ни один свободный человек не будет покорно ехать с похитителями целых два или три дня, даже не попытавшись сбежать.

— Тогда прощайте, леди Глоэн, — бесполезно прождав долгую минуту, уже с откровенной досадой выдохнул рыбак, опустил прямо на мокрую траву арбалет и сделал руками стремительный широкий жест, словно бросая на нас веревочную петлю.

Я вмиг пригнулась, прижалась покрепче к Кышу, обнимая его за шею, и крепко зажмурила глаза, предпочитая не видеть перед смертью ни встающего за дальними деревьями солнца, ни тонущих в темной воде озера клочьев тумана.

Глава 6

Не знаю, сколько я так сидела, время словно остановилось, а потом вдруг почувствовала, как Кыш куда-то двинулся, и поторопилась распахнуть глаза. И мгновенно онемела от изумления — передо мной высилось уже узнаваемое крыльцо светло-серого каменного дома, а вокруг поднималась полуразрушенная ограда замка Глоэн.

— Подожди, Кыш, — остановила я попытавшегося влезть на ступеньки зверя и направила его в сторону заднего крыльца, верить на слово таким мужчинам, как эти "рыбаки", меня навсегда отучила Луизьена.

Черный вход я изучала так долго, что Кыш заскучал, начал вертеться, принюхиваться к чахлой траве, и мне пришлось с него слезть. Но и после этого я не сразу решилась ступить на крыльцо, чудесным образом лишившееся всех доказательств недавнего обитания толпы бандитов. Не было ни весел, ни сетей, ни рыбного запаха, ни каких-либо иных примет. Даже пыль, появившаяся на каменных ступенях, выглядела так, словно лежит тут уже не менее полугода, а то и дольше, а плотно закрытые ставни на окнах, недавно сиявших чистыми стеклами, теперь ржавой завесой закрывал разросшийся плющ.

Наконец я решилась. Прошагала по ступеням, подергала ручку и, тяжело вздохнув, отступила. Судя по всему, черную дверь заперли изнутри, а ключа от нее у меня не было.

И пока шла к парадному крыльцу, успела отчетливо осознать, как неправильно все обнаруженное мной здесь. Не было, на мой взгляд, у незваных квартирантов никакого веского повода так поступать, вот ни малейшего.

Лорд Танрод Хаглен оказался магом, и не каким-нибудь рядовым, а магистром. Только им доступно искусство мгновенного переноса людей и предметов, и стоили такие услуги баснословно дорого.

Хотя находилось достаточно желающих платить любую цену, лишь бы не трястись по разбитым дорогам империи по несколько декад. Поэтому все маги высшего уровня были очень богаты и имели не только титулы, но и не по одному поместью.

И в таком случае абсолютно незачем было магистру ловить рыбу именно в моем озере. Но даже если допустить, что у Хаглена имелось какое-то секретное дело, требовавшее его присутствия, он вполне мог бы заставить меня выпить зелье послушания. Имеются у них такие, хотя поить ими свободных жителей строго запрещено. Но ради Кыша я бы выпила зелье совершенно добровольно и любую бумагу подписала. Даже перед всеми богами поклялась бы чем угодно и на чем угодно.

И сидела бы после этого зелья в своей комнатке тихо, как мышка, боясь даже нос высунуть, пока эта странная шайка не завершила бы свои темные делишки.

Но они предпочли вернуть меня в замок и уйти, тщательно заметя за собой все следы. И теперь мне почему-то кажется очень важным как можно скорее понять, ради чего они все это проделали.

На парадном крыльце я не задержалась, сообразив по пути, как важно было "рыбакам", чтобы я сидела здесь живая и невредимая. Вот зачем — пока не знаю. Хотя бродят уже в голове смутные предположения, но для того чтобы они стали точными догадками, мне не хватало информации.

И взять ее совершенно негде: все мои бывшие, хорошие и не очень, знакомые стали абсолютно чужими людьми в тот самый миг, как на пол осыпался ворох белых кудряшек, а на мою голову упали первые капли каштановой краски, возвращая волосам родной цвет.

Хотя, разумеется, я взяла с собой самую дешевую почтовую шкатулку, всего на три камня в месяц, но первый уже истратила, сообщив Луизьене о благополучном прибытии на место. И следующее письмо имею право послать лишь через шесть дней. Но все равно не стану ничего спрашивать у названой тетушки, не тот мадам Луиза человек, чтобы сразу не понять, почему я вдруг заинтересовалась такими слухами.

Дверь распахнулась так же мягко, как несколько дней назад, и я точно так же пустила вперед Кыша. Он проскользнул в прихожую, обнюхал дверные ручки и перила лестницы, фыркнул и оглянулся, взглядом требуя, чтобы я сняла с него сбрую и багаж. Спорить не стала — раз зверь не чувствует ничего странного, значит, мои подозрения верны. "Рыбаки" и в самом деле покинули мои владения, и никого чужого тут теперь нет.

Сложив вещи возле лестницы, выпустила друга гулять, заперла за ним входную дверь и подошла к входу на черную половину. Засов был отодвинут и пылен, и у меня достало сообразительности не засмеяться над этим открыто. У мага вполне хватит сил и совести присматривать за мной, и если верить гуляющим по империи слухам, издевательств они не прощают. Я оглянулась на так и валявшуюся в углу шкуру, и при одном воспоминании о том, как укоризненно смотрел на меня лежавший на ней магистр, желание веселиться растаяло окончательно.

Пыль и запустение, властвовавшие в этой части дома, не удивили, хотя, на мой взгляд, маг немного перестарался. Ну не могла же я не натоптать тут за эти дни?

Или все же могла, если бы заболела, например?

Но скорее всего, Хаглен просто из вредности дунул каким-нибудь заклинанием, мстя мне за несговорчивость.

Заглянув в дворецкую и столовую, я с опаской побрела дальше. Все происходящее было непонятно и потому вызывало невольную тревогу.

Следующей по правой стороне коридора была узкая дверка, запертая на засов, и, немного посомневавшись, решила без Кыша ее не открывать. Судя по расположению, там лестница в подвал, а подвалы я недолюбливаю еще с тех пор, как Коранда запирала меня за малейшую провинность.

Очередная, довольно широкая дверь вела налево, и за ней нашлась кухня. И вот здесь обнаружились следы небрежной уборки и закопченный котел на широкой и еще теплой плите. В котле было жаркое, и судя по стоявшей на столе немытой миске, этим мясом уже кто-то завтракал.

А рядом с миской лежала большая початая коврига деревенского хлеба и стояла керамическая кружка, из которой торчала скрученная в трубку записка.

Несколько секунд я колебалась, потом вздохнула, взяла листок и осторожно развернула.

"Простите нас, леди Глоэн, за доставленные неудобства и волнения и знайте, никакого вреда вам никто причинять не собирался. Я тоже не убийца и пустыми обещаниями не бросаюсь. Ключ от ворот в ящике буфета, деньги там же. Но нас тут не было. И еще: к вам едет торговец, не позволяйте ему ночевать в замке. Род".

Дочитав записку, бросила ее на стол и хмуро усмехнулась. Какой вы мне "Род", ваша магическая светлость. И словно в ответ листок вспыхнул зеленоватым пламенем и через миг осыпался легким, невесомым пеплом.

К буфету шла неохотно, хотя иметь ключ от ворот мне все же полагалось. И я, кстати, спрашивала о нем у продавца, но он, помнится, состроил очень скорбное лицо:

— Извините, леди Вельена, но дом заперт, а во дворе запирать нечего. Да и не от кого, там ближайшая деревушка на пять домов в полудне пути. Лорд Глоэн, построивший некогда замок, более всего ценил уединенность и покой.

Тогда меня устроило это объяснение, а вот теперь вдруг появились смутные подозрения, что стряпчий намного больший жулик, чем тогда представлялся. И далеко не так рьяно он нахваливал свой товар, как ему положено по должности.

Стоящий в углу массивный буфет был из тех редких вещей, которые, однажды заняв облюбованное местечко, прочно врастают в него всем своим неподъемным телом и больше за века существования дома не сдвигаются даже на волос. И ящики у него были такие же надежные, с коваными петлями и ручками и непременными ключами с замысловатыми головками.

Но меня почему-то сразу потянуло к среднему, более узкому ящичку, и интуиция не обманула. Ключи были именно там, и не только от ворот. Целая связка больших и малых, мне даже интересно стало, найдется ли в этом доме столько замков? Но я тут же о них забыла, рассмотрев парочку увесистых мешочков из плотного полотна, в каких обычно выдает золото гномий банк. Душу неприятно кольнуло все крепнущее подозрение, что меня снова собираются купить со всеми потрохами, причем втемную, не удосуживаясь объяснить, какие услуги я должна буду магу за такое щедрое подношение.

Ведь даже полному дураку понятно, как сильно переоценил мое беспокойство лорд Танрод Хаглен. И более обеспеченные и знатные особы, чем я, целую декаду с удовольствием гуляли бы по озерам за пятую часть этого вознаграждения.

Очень неохотно распустила шнурок на первом кошеле и тяжело вздохнула, разглядев рыжеватый блеск монет. Да за эти деньги можно нанять слуг и отремонтировать донжон, в котором, по словам посредника, первый хозяин разместил лабораторию, а один из его наследников — тренировочный зал. А вот мне всегда хотелось иметь оранжерею, хоть небольшую, такую, какая была в родительском доме.

Воспоминание о доме, где прошли самые счастливые и самые горькие пятнадцать лет моей жизни, испортило настроение окончательно, и я резко задвинула ящик, взяв из него только связку ключей. Позже придумаю, куда спрятать неожиданно свалившееся богатство, сейчас мне не до него.

Следующая за кухней комнатка оказалась довольно удобной купальней, и бак для воды, вмазанный в выходящий сюда обогреватель печи, приятно согрел ладони. Решено, как только осмотрю дом, первым делом пойду купаться, все равно идти мне уже никуда не нужно. Да и нет никакого желания, если не кривить душой.

Именно этого мне хотелось последние полгода, а если разобраться, то и все десять лет с тех пор, как дядя Енгор, вызвав меня к себе, сухо сообщил, что моей руки попросил барон Прилерс. И хотя дядя выговорил у жениха три дня на размышления, но отказывать ему не намерен, так как считает барона очень достойной для меня партией. Я только молча поклонилась и покорно побрела в свою комнату, хотя никакого права решать мою судьбу дядюшка не имел. Но завещание, где я называлась единственной наследницей отца, куда-то исчезло сразу после его гибели. И когда через три месяца после похорон моя мачеха Коранда вышла замуж за моего же двоюродного дядю, именно он стал считаться полновластным хозяином дома и имения.

Поэтому рано утром следующего дня, когда весь дом еще спал, я нацепила на себя три самых лучших своих платья, прихватила скромные сбережения и украшения и удрала через крыши хозяйственных построек, где иногда пряталась, чтобы выплакаться без свидетелей. И где давно уже изучила каждый уголок и нашла неприметные лазейки. В тот день я еще верила, что сумею добиться справедливости, если правильно возьмусь за дело, и именно это соображение привело меня за советом в "Женские тайны".

— Разумеется, ты можешь подать прошение, — с сочувственной усмешкой пояснила Луизьена спустя год после того, как я стала Эвелиной Бенро, — и дознаватели начнут расследование. Но тебя немедленно отправят к дядюшке, так как по закону ты еще несовершеннолетняя и до двадцати двух лет не имеешь права распоряжаться ни имуществом, ни своей судьбой. Я уже не говорю о том, как покарают за обман меня и какое наказание ждет Мелисанту, но и тебе самой хватит оскорблений и издевательств по самую макушку. Боюсь, уже дня через три ты проснешься в одной постели с ненавистным тебе бароном и будешь вынуждена нацепить свадебное платье и сказать "да" в храме Судеб.

Тогда я ей просто поверила, а позже, выслушивая истории и жалобы клиенток, отчетливо осознала правоту приобретенной тетушки. Девушки, как знатные, так и простолюдинки, не имели почти никакой свободы выбора. Отцы, деды, дядья и братья старались пристроить их как можно скорее, и как я начала понимать к двадцати годам, вовсе не ради счастья дочерей и сестер. Основным, хотя и завуалированным поводом для такого рвения всегда становилась жадность, ведь за "старых дев" такие же прижимистые женихи просили гораздо большее приданое. А если вспомнить, что девушку придется кормить, одевать и развлекать лишних пять-семь лет, то вполне понятно стремление пристроить ее сразу после пятнадцатилетия, когда девицам разрешено вступать в священный союз.

Купальня оказалась последним помещением перед сенцами черного входа, дальше коридор делился на две лесенки. Одна вела вниз, другая наверх, и это значило, что потолки в комнатах для прислуги вдвое ниже, чем в гостиной и столовой. Ради интереса я сделала несколько шагов и приоткрыла первую дверь. Очень узенькую, скудно обставленную комнатку вполне можно назвать кельей для монашек, это ее ничуть не оскорбило бы.

В конце лесенки, ведущей вниз, нашлись две такие комнатки, причем оконца в них были прорезаны под самым потолком. В верхней части комнатки были чуть шире. Их было три; одна, как я поняла, расположена над купальней и сенцами. Несколько минут я стояла, рассматривая неказистые деревянные кровати с набитыми сухой травой тюфяками, узкие оконца и сундуки для вещей, стоящие возле крохотных тумбочек и служащие сиденьем, и начала краснеть, как застигнутая за облизыванием ложки горничная.

Лишь теперь до меня дошло, как тесно и неудобно ютились здесь семь или восемь привыкших к удобству "рыбаков" и как досадовали они на мое упорное нежелание сдать им несколько просторных спален. Но тем не менее расплатились очень щедро, и значит, для них очень важно сохранить свою "рыбалку" в тайне от всех. В таком случае я должна завязать сто узелков на воображаемом платочке, куда спрячу все воспоминания о произошедших за последние три дня событиях.

Иначе не спасет нас с Кышем ни удаленность этого места, ни умение бросать дротик. А кстати, где у меня Кыш?

Глава 7

Вылетев из спаленки для прислуги, я промчалась в сени, распахнула дверь и выскочила на крыльцо. Утреннее, промытое вчерашним дождем солнце щедро заливало двор теплыми лучами, травка, не примятая ни одним сапогом, бодро зеленела, а у одного из неопознанных мной хозяйственных строений Кыш увлеченно поедал из широкой бадьи что-то явно привлекательное для него.

Не помня себя от отчаяния, я ринулась туда и, срывая горло, грозным криком отогнала питомца от дармовой еды. А потом несколько секунд ошеломленно рассматривала кучку сваленных в бадью продуктов. Ломтей черствого хлеба и подсохших недоеденных кусков копченостей, вялых овощей, мелкой сырой рыбы и той самой нелюбимой мной утренней каши. И все отчетливее осознавала, как сильно ошибалась, думая, будто магистр отыскал меня по следам. На самом деле поймать нас с Кышем и вернуть сюда он мог еще два или даже три дня назад, раз находил меня мгновенно по каким-то одному ему известным приметам.

Но не стал, и теперь я понимаю почему. Сначала ему нужно было подыскать место для своих друзей, потом навести порядок в моем доме. И лишь сегодня утром, едва закончив все дела, лорд Хаглен ринулся спасать меня. От холода, от голода... ведь знать об умении Кыша охотиться и рыбачить он никак не мог.

— У! — с обидой тихонько муркнул зверь, оттесняя меня от бадьи, но я и сама уже отступила, осознав, как это было бы неправильно — сначала спасти нас, а потом отравить.

Если бы он хотел нас убить, то вполне мог бы перенести не сюда, а севернее, в непроходимые болота, полные неистребленной нечисти. Или вообще не догонять, ведь я вполне могла встретиться со стаей волков или забрести в болото.

Мне вдруг отчетливо вспомнилось светившееся во взгляде магистра разочарование, и душу опалило запоздалой досадой. Случаются иногда у меня такие промашки, не сразу понимаю, чего именно желает слишком осмотрительный собеседник. Лишь много позднее, когда спокойно обдумаю встревожившие меня взгляды или слова, вижу отчетливо, какого ответа от меня ожидали.

Вот и теперь точно знаю: Хаглен еще надеялся, что сумеет со мной поговорить. Наверняка ждал моих упреков или просьб, не важно, чего именно. Лишь бы у него была возможность, не опускаясь до оправданий, объяснить мне всю глубину моего заблуждения.

И это самая распространенная человеческая ошибка, по определению Луизьены.

"Если бы люди могли спокойно существовать, никому не объясняя своих обид и желаний, — всегда огорченно вздыхала тетушка, доказывая очередной упрямой клиентке ее неправоту, — то так и остались бы немыми, как рыбы. А поскольку все мы говорим — следовательно, без этого человечеству просто не выжить. И хотя молчуны еще встречаются, но жизнь у них стократ сложнее, чем у тех, кто умеет договариваться".

— Как ты была права, тетушка! — сердито вздыхала я, направляясь к дому. — Жаль только, некоторые под маковку набитые тайнами магистры до сих пор не знают таких простых вещей.

Следующие три дня я жила так, как мечтала, покупая Глоэн. Вставала с постели, когда солнце уже успевало прогреть воздух и камни крылечка, неспешно умывалась и завтракала чаем и горячими лепешками. Как выяснилось, незваные квартиранты оставили солидный запас продуктов. В основном муки, жира, круп, сыра и копченостей, и я невольно виновато хмурилась всякий раз, когда отрезала ломтик окорока или зачерпывала из ларя миску муки. Хотя чаще я просто жарила рыбу, Кыш каждый день притаскивал на крыльцо полусъеденные тушки огромных карпов и сигов. Все, что нами не съедалось, я солила и вешала сушить. Хоть зимы тут теплые и короткие, но запас никогда и никому еще не помешал.

Потом я понемногу наводила в доме порядок и снова поминала мага, теперь уже недобрым словом. Незачем было так щедро прикрывать следы своего пребывания пылью. После уборки я ходила на озеро купаться, извилистая тропка вела через запущенный сад к небольшой калитке, выходящей на незаметную от насыпи крохотную пристань.

На берегу возле бревенчатого настила валялась рассохшаяся лодка и стояла покосившаяся купальня, заходить в которую не было никакой нужды. С причала ступени вели в прозрачную воду, сквозь которую просвечивало желтое песчаное дно, и я подозревала, что это единственное место на острове, где магистр не стал возвращать былое запустение. Кроме, разумеется, той самой дыры, через которую мы убегали. Сейчас она была завалена камнями, валявшимися ранее под стеной, и вряд ли кто-то решился бы перелезать во двор в этом месте.

На четвертый день меня разбудило рычание Кыша, по-прежнему спавшего в прихожей. Почему-то ни одно из запущенных строений, протянувшихся вдоль северной стены, не понравилось моему другу.

Я вскочила с постели, ринулась к приоткрытому окну и, встав за занавеской, оглядела ведущую к воротам насыпь. Всадник, едущий по ней в сторону Глоэна, был отлично виден в свете встающего за его спиной солнца. За всадником следовала запряженная парой лошадей повозка, и это стало для меня огромной неожиданностью. До этого момента я почему-то считала, что купцы разъезжают по деревням в одиночку.

Только теперь мне стало ясно, почему Танрод Хаглен счел нужным написать о необходимости держать торговца подальше от дома. Я искренне порадовалась тому, что не отмахнулась от этого намека и приняла все меры предосторожности. Надежно спрятала деньги и документы, приготовила для себя пути отступления и оружие. И каждый вечер, усаживаясь в кресло у распахнутого окна насладиться заслуженной чашкой чая, подолгу обдумывала способы, какими можно без особых усилий последовать простому на первый взгляд совету магистра.

Ведь торговец вполне мог приехать на закате или в дождь. А мог и заявить, будто ранен шалым медведем или вепрем. Как отказать человеку в таком случае?

Мне повезло, что времени было вполне достаточно, как и почерпнутого у Луизьены опыта общения со слишком назойливыми клиентами, чтобы постепенно изобрести несложный, но действенный способ нарушения святого закона гостеприимства.

Все необходимое было приготовлено мной еще вчера, поэтому много времени сборы не заняли. Я просто нанесла вокруг глаз чуточку зеленоватых теней, размазала по лицу и шее пару капель жирных румян и бросила на щеки по щепотке толченого кармина. А в завершение, стряхнув пуховкой излишки, обвязала голову платком, пониже надвинув его на лоб. Именно так выглядят люди, подхватившие болотную краснуху.

Болезнь эта не смертельная, зато очень прилипчивая и даже здорового мужчину может уложить в постель не менее чем на полторы декады. А кроме того, против нее бессильны любые зелья и не защищают от заражения ни дешевые обереги, ни защитные амулеты, какие обычно имеются у богатых путешественников. Только магистры умеют выжигать заразу заклинаниями, но берут за это очень недешево, как за все свои услуги. Впрочем, вряд ли торговец возит с собой какого-нибудь магистра. Не так много их в империи, мне и в Тагервелле приходилось сталкиваться с магами лишь несколько раз.

Но прежде чем идти встречать торговца, я все же предприняла еще кое-какие меры и выпустила Кыша, запретив ему рычать. Нечего пугать людей раньше времени, хотя, вполне возможно, пугать и вовсе не придется.

Всадник продрался сквозь заросли сорняков по протоптанной Кышем тропке прежде, чем я дошла до ворот, и уже стучал в них подвешенным на этот случай деревянным молотком.

— Кто такой? — хриплым, умирающим голосом осведомилась я, взобравшись по лесенке на высокое крылечко привратной будки и выглянув в зарешеченное оконце.

— Торговец Мелох, открывай, — буркнул он, одарив меня небрежным взглядом. — Твоя хозяйка товары заказала.

Значит, трактирщик поверил, будто слуги отправились сюда раньше меня, усмехнулась я про себя, а вслух сердито огрызнулась:

— Лежит пластом моя хозяйка! Проклятый обозник набрал разного сброда. Жди, сейчас отворю.

— С чего это она лежит? — глянул он, едко прищурясь. — С голоду?

— Не смешно, — возясь с ключом, сухо оборвала я неуместные шутки. — Тут с голоду только ленивый сляжет. Ну, заезжай да вези товары, я сама расплачусь.

— Не тревожься, задарма не оставлю, — грубо пошутил торговец, не нравившийся мне все сильнее.

Не так, по моему представлению, должны вести себя люди, которым нужно завоевать симпатию постоянных клиентов.

Но пока я решила смолчать и посмотреть, до какого предела может дойти его наглость. Не самое умное дело спорить с единственным согласившимся приехать сюда торговцем, хотя сейчас мне вполне хватает продуктов и всяких мелочей. Но если я с ним рассорюсь, то через пару-тройку лун, как раз к тому времени, как пойдут осенние дожди, мне придется самой ехать за необходимым. Или посылать слуг, если Луизьена к тому времени подыщет мне подходящих. Брать сюда тех, кого предлагал посредник, я никогда бы не решилась.

Мелох проехал до колодца и только там спрыгнул с коня, небрежно привязав его возле лохани с водой. Потом внимательно огляделся и направился прямиком к крыльцу.

Хорошо, что я догадалась запереть дверь на замок.

Взбежав на ступени и подергав засов, он ничуть не разочарованно повернул назад и теперь приближался ко мне уверенной походкой победителя.

В это время в воротах показался крепкий мужичок в надвинутой на лоб войлочной шляпе, какие многие возчики не снимая носят круглый год. Он вел лошадок, с трудом тащивших через заросли кустов и лопухов крытую повозку, и время от времени отмахивался свободной рукой от вившихся вокруг его потной рожи мошек.

Возле ступеней будки, где я так и стояла, этот кучер даже не подумал останавливаться — пошагал дальше, твердо стуча каблуками подкованных сапог.

Вздохнув, я двинулась следом, начиная понимать, как глупо снова влипла. Никогда не были эти гости торговцами, и товаров у них не было. Не ходят конюхи в подбитых железом сапогах, да и повозка, попав на камни двора, покатилась слишком легко, погромыхивая какой-то пустой посудой. Значит, нам с Кышем опять предстоит бой, не зря я предприняла на этот случай особые меры. Надеюсь, с одним жуликом справлюсь, а если повезет, то и с двумя. Ну а если в повозке скрываются еще пособники, то и Кышу достанутся живые игрушки, и я не виновата, если они потом не досчитаются пальцев или ушей.

Я брела следом за конюхом, беззаботно помахивая руками и стараясь держаться поближе к лошади. Самое секретное оружие из всех, какие Леброт принес после памятного нападения, было уже на мне и грело душу своей надежностью и незаметностью.

— Женщинам не стоит таскать с собой длинных и тяжелых ножей, — наставительно сообщил мне тогда учитель, доставая маленький пенал. — Все равно ничем они вам не помогут. Мужчины сильнее, выше, и руки у них длиннее. И тебе нужно будет очень изловчиться, чтобы не только подобраться к негодяю вплотную, но и поразить его с первого удара. Иначе он из тебя бантиков нарежет твоим же собственным ножом. А вот это другое дело, все женщины царапаются, и никто на эти царапины внимания не обращает. Но надежнее все же, если все остальные ногти на твоих руках будут коротко острижены, тогда никто не заподозрит подвоха.

И распахнул коробочку, в которой лежало два мизинца, так мне показалось в тот миг. На самом деле это были длинные кожаные наперстки, заканчивающиеся острыми, как бритвы, коготками. К ним прилагался флакон с сильным парализующим зельем, и я уже успела убедиться в его надежности. Но пользоваться тайным оружием старалась только в самых крайних случаях, опасаясь попасться императорским дознавателям. Подобные зелья были настрого запрещены.

— Ну и долго ты будешь плестись?! — вынырнув из-за лошади, встал на моем пути назвавшийся торговцем мужчина. — Мы выехали за полночь, устали и хотим умыться и перекусить.

— Но хозяйка... — дала я ему последний шанс отступить, однако Мелох его не оценил:

— Кому другому будешь рассказывать эти сказки, а мне тебя хорошо описали. И особо сообщили, что на знатную госпожу ты похожа, как я на белошвейку.

— Но в дом ты все равно не попадешь, — не желая больше лгать и изворачиваться, сухо отрезала я.

Лжеторговец тут же оказался рядом, ловко перехватил запястье моей правой руки, вскинутой ему навстречу, и крепко притиснул меня к себе:

— Зря ты мазалась этой гадостью, куколка, я уже болел краснухой. И отлично знаю, как она выглядит. Но не волнуйся, сначала я тебя выкупаю.

— Ты знаешь, что бывает за нападение на знатных девушек? — осведомилась я так холодно, как сумела.

— Простого селянина или наемника могут и повесить, — уверенно сообщил Мелох, — а знатному мужчине достаточно жениться и заплатить штраф. Но ты же не будешь так расточительно тратить деньги нашей семьи?

— Неужели ты знатный господин? Тогда почему до сих пор не женат? — изумилась я, отстраняя лицо от пахнущего вином и луком наглеца и пытаясь высвободить зажатую его телом вторую руку.

— Не сомневайся, не безроднее тебя, — нагло ощупывая мое бедро в поиске кармана, снова ухмыльнулся Мелох, и в этот миг я сумела наконец выдернуть левую руку и попыталась оцарапать щеку лжеторговца.

Но он снова оказался быстрее — вывернулся ужом, сильно дернул меня за плененную руку, и когда я почти падала на него, цепко поймал и левое запястье.

— Кыш! — закричала я отчаянно, сообразив, как легко обернуть мое секретное оружие против меня самой, и в тот же миг, дико взвыв, наглец отпустил мои руки, рухнул на колени и задергался, словно попал под град невидимых, но очень жестоких ударов.

Его то колотило о камни, то выгибало дугой, а чуть поодаль Кыш яростно трепал обмякшего, как тряпка, конюха.

Но отозвать своего зверя мне уже не хватило сил. Из моего тела словно разом вытащили все кости, а ноги и спина вдруг стали вялыми, как из пуха. Упрямо закусив губу, я с трудом добрела до крыльца и неловко рухнула на каменные ступени.

— Что здесь происходит? — внезапно строго произнес кто-то знакомым голосом рыбака.

Оглянувшись, я рассмотрела выходящего из-за угла магистра и, сообразив наконец, с кем имею честь быть знакома, истерически хихикнула. И тотчас покрепче прикрыла ладонью рот.

Весьма невежливо и даже опасно смеяться над старшими императорскими дознавателями. А о том, что магистр имеет именно такое звание, красноречиво доложила висевшая на его груди звезда правосудия.

Покосившись на меня, Танрод Хаглен шагнул к замершим лошадкам, как-то особенно погрозил пальцем Кышу, и тот, перестав трепать кучера, ринулся ко мне. Несколько секунд магистр любовался на тихо скулившего лжеторговца, затем взмахом руки отправил куда-то подальше сначала его, затем и кучера. И уверенно пошагал к воротам с явным намерением их закрыть.

Собрав все последние силы, я медленно взобралась на крыльцо и, пошатываясь, побрела в сторону кухни. Нужно было умыться, спрятать когти и заодно выпить бодрящего зелья. Мечтать о том, чтобы магистр ушел, не пожелав задать мне несколько вопросов, было бы откровенной глупостью.

Когда я уже более уверенным шагом вернулась на крыльцо, дознаватель спокойно сидел на моем месте, подтверждая этим верность моих выводов.

— Зачем вы их впустили? — строго осведомился он, наблюдая за бредущими по направлению к колоде лошадьми.

— Я не забыла вашего предупреждения не оставлять торговца ночевать! — невольно сорвалась с моих губ еле сдерживаемая обида. — Но там ничего не было о том, что их нельзя и в ворота пускать!

— А догадаться вы не могли?

— Ну вот теперь в следующий раз догадаюсь, — хмуро пообещала я, посмотрела искоса на небритую щеку незваного гостя и осторожно предложила: — Завтракать будете?

— Я бы поспал, — вдруг признался он и суше добавил: — Могу и в каморке конюха.

— А у меня есть такая каморка? — всерьез изумилась я, глянула на поджавшего губы дознавателя и раздумала шутить. — Но я хотела предложить вам спальню на втором этаже, как раз вчера убрала в соседней с моей.

— Извините, — сразу оттаял он. — Тогда я пойду, перенос берет много сил.

Встал и прошел мимо меня в дом.

— Чаю принести? — спросила я вслед.

— Лучше к обеду, раньше не проснусь, — ответил он уже с лестницы, и я, пожав плечами, направилась на кухню.

Хотелось перекусить и спокойно поразмыслить, что именно произошло с Мелохом. Ведь коснуться его когтем я так и не успела.

Глава 8

Магистр появился на пороге столовой далеко за полдень, когда я уже подумывала, не стоит ли сходить его разбудить. Несколько мгновений гость молча стоял на пороге, осматривая комнату, которую я привела в порядок первой. Не в такой, разумеется, как любила Луизьена. При ней комнатки второго, жилого этажа нашего сравнительно небольшого дома были заставлены диванчиками и креслами, кушетками и пуфиками, на которых уютно дремали кучки пледов, подушек и думочек. А еще она обожала до блеска натертые полы и неизменно белоснежные салфеточки на столах и поставцах.

Мне тоже нравились мягкие кресла, но, помимо них, я любила простор распахнутых окон, низкие столики с полными фруктов блюдами, книжные полки и большие вазы с цветами. Разумеется, ничего из всего этого у меня не было и в помине, кроме чисто промытого пола, свежей скатерти, единственной, которую я привезла, и букета набранных в саду розовых ирисов.

Пока дознаватель стоял, не решаясь или не желая шагнуть внутрь, я тоже успела его внимательно рассмотреть и с огорчением признать, что меня снова собираются обмануть. Вовсе не эта одежда была на нем в тот момент, когда он утром появился в моем дворе. Все, кому приходится работать с клиентами, постепенно приобретают привычку обращать внимание на то, как одет пришедший за советом человек. Затертые локти или слишком тщательно уложенные волосы могут многое сказать вдумчивому взгляду.

— Будете обедать? — осведомилась с вежливым холодком, не желая, чтобы магистр воспринял приглашение как мою готовность перейти к дружеским отношениям.

— Спасибо, — суховато поблагодарил он и прошел к столу.

Сам снял крышку с супницы, сам налил себе рыбного супа, сам нашел соль и перец, а потом и жареного сига.

Я спокойно наблюдала за его действиями и начинала понимать, что дознаватель тоже не желает, чтобы его считали в этом доме другом. Пожалуй, даже еще более, чем я. И это можно понять — многие готовы на все, лишь бы стать своими для людей, имеющих в империи силу и власть.

Но только не я. Мне давно стало ясно, как далека я от тех девушек, которые мечтают каждый день пачками получать приглашения на обеды, балы, пикники, катания и охоты. Слишком хорошо знаю изнанку этой праздной жизни по рассказам тех же самых девушек и дам, только уже досыта хлебнувших горечи подлых интриг.

— Вы странная женщина, леди Глоэн, — отодвигая пустую тарелку и вытирая губы зеленоватым платком, буркнул вдруг магистр и в упор глянул на меня серыми, как утренний туман, глазами.

— Девушка, — коротко поправила я, нарочно не пряча недовольную усмешку.

Меня давно уже не смущают подобные пробные выпады незнакомых мужчин и никаких надежд тоже не пробуждают. Просто человек желает сразу выяснить для себя, насколько свободно может рассуждать на довольно щекотливые темы.

— Извините. — Дознаватель снова смолк, задумчиво катая по столу раннее яблочко, найденное мной недавно в траве.

В ответ я лишь небрежно улыбнулась, мы не на званом приеме, чтобы сыпать притворными любезностями. Его сюда вообще никто не звал — как я успела убедиться, когда немного успокоилась, в повозке больше никого не было. А с двумя подлецами мы с Кышем справились сами. Хотя и с помощью неизвестно откуда взявшейся защиты, но я ведь никого не просила ее на меня вешать? Мне просто нечем расплачиваться за подобную роскошь.

И хотя я не могу не догадываться о намерении лорда Танрода Хаглена вызвать меня на откровенный разговор, но облегчать ему задачу не собираюсь. Никогда не стоит забывать, с кем беседуешь и как тщательно учат дознавателей вытаскивать из людей самые сокровенные тайны.

— Тогда позвольте узнать, — так и не дождавшись ответа, недовольно осведомился магистр, — почему вы не наняли слуг?

— У меня было на это четыре веские причины, — спокойно сообщила я, ответ на этот вопрос был готов еще месяц назад.

— Да? — едко усмехнулся магистр, но я снова промолчала.

Если вам так интересно, ваша светлость, то задавайте вопросы.

— А как вы намерены зимовать здесь в одиночку? — помолчав, с излишней сердитостью уставился на меня Хаглен.

— Зима еще не скоро, — невозмутимо откликнулась я и, решив слегка поддержать разговор, так же пристально глянула в колючий туман его глаз. — Или у вас есть надежные люди, готовые жить в этой глуши за небольшое жалованье?

— А зачем вы вообще ехали в эту глушь? — тотчас дерзко прищурился маг, и по этой подначке я сразу поняла, что вот к этому вопросу он меня и подводил. Не догадываясь, как хорошо я подготовилась на него отвечать.

— На это у меня было пять достаточно важных причин, — с самым серьезным видом сообщила я. — Но вам могу назвать только одну.

— Какую?

— Мне не хватало денег, чтобы купить достаточно надежное и уединенное имение ближе к побережью.

— Но зачем вам целое имение? — Дознаватель явно пытался заставить меня оправдываться, и я решила немного ему подыграть.

— Чтобы мой конь мог спокойно гулять, не попадаясь на глаза соседям.

— А разве вам не скучно будет жить отшельницей? Ведь к соседям можно ходить в гости или приглашать их к себе на чай, — прищурился он, потихоньку подбираясь к моим тайнам.

— Я не люблю ходить по гостям, — честно призналась, кротко улыбнувшись дознавателю.

Не стоит говорить ему о том, как надоели мне всяческие чаепития за десять лет, которые я провела за чайным столиком, выслушивая бесконечные откровения. Луизьена предпочитала беседовать с клиентками в уютной гостиной, помогавшей им забыть о всякой осторожности.

На этот раз незваный гость молчал намного дольше, и постепенно бледно-розовый плод в его сильных пальцах покрывался темными пятнами.

— Можно спросить, — наконец выдавил магистр, и взгляд его серых глаз стал острым, как нож, — почему вы не подали прошение о возврате вам родового имения?

— Это очень бестактный вопрос, — помолчав несколько мгновений, сообщила я очень сухо, — но вы мне сегодня помогли, и поэтому отвечу. В первый раз мне посоветовали забыть о потерянном имуществе десять лет назад, когда я пришла в монастырь. А когда спустя шесть лет я уехала оттуда по приглашению одной леди, она в точности повторила слова наставницы, и у меня не было причин ей не верить. К тому моменту я отчетливо понимала, насколько подлы и жестоки моя бывшая мачеха и ее муж, всю жизнь ненавидевший моего отца и завидовавший ему. И теперь ничуть не жалею, что последовала добрым советам, дядя Енгор способен на все, лишь бы не расставаться с чужими деньгами.

— Но вы решились купить Глоэн, воспользовавшись собственным именем, — задумчиво смотрел на меня дознаватель.

— Увы, другого не имею, — невесело усмехнулась в ответ. — А без подлинных документов, только по свидетельству монастыря, этот замок не продавался. Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство? Я тоже хочу задать вопрос... только один. Куда мне теперь деть чужих лошадей?

— Это очень сложная проблема, — теперь его глаза хитро смеялись, — и сначала мне хотелось бы узнать — вы еще не передумали взять на службу надежных людей?

— Какие услуги потребуются от меня за этих слуг? — невольно помрачнела я.

Трудно не понять, кого может подсунуть мне дознаватель. Верных ему соглядатаев и тюремщиков в одном лице.

— Никаких. — В мгновенно промерзшем голосе магистра явственно слышалась досада.

— Вы зря сейчас сердитесь, — я встала со своего места и посмотрела на собеседника сверху, — и не хотите понять простой вещи. Я десять лет мечтала о своем доме, поймите, о своем! Где буду жить так, как хочу я! Где никто не будет меня будить на рассвете, кормить на завтрак клейкой овсянкой и диктовать, какое платье надеть к ужину! Вам никогда не приходило в голову, как устает человек жить по чужим правилам? Десять лет садиться, когда позволят, гулять, когда разрешат? И поэтому я просто не могу не опасаться, что за ваших вышколенных и надежных слуг мне придется расплачиваться не монетами, а так нелегко доставшейся свободой.

— Извините, — догнал меня ничуть не расстроенный голос, когда я выскочила в коридор, начиная с огорчением понимать, с какой легкостью ему снова удалось вырвать из меня это признание.

Поэтому ни останавливаться, ни отвечать и не подумала, почти бегом взлетела по лестнице и заперла за собой на засов двери своих комнат. Мне требовалось хотя бы полчаса, чтобы успокоиться и понять, каких поступков следует ждать от лорда дознавателя. И насколько он поверил моим признаниям. Хотя, если разобраться, ни в чем серьезном я не солгала. Вельена ле Морнье действительно думала и действовала именно так, как я объяснила магистру.

Однако все дело в том, что я не всегда была ею, и это было изобретение Луизьены.

— Чтобы ты не чувствовала себя предательницей своего титула и имени, — твердо заявила она мне едва ли не в первые дни моей службы в качестве мисс Эвелины, — представь, что твое собственное имя и твоя прежняя внешность — это твой маленький дом, и он всегда ждет тебя в монастыре Святой Матери. Ведь ты и в самом деле можешь в любой момент, как только пожелаешь, туда уехать, я уже договорилась со знакомой монахиней. А тут ты временно живешь в съемной квартире, которую зовут "мисс Эвелина". Разумеется, она не такая удобная и красивая, как твой собственный дом, но ведь так и должно быть. Свой дом всегда лучше тех, где приходится оставаться ради необходимости. И едва ты это твердо запомнишь, сразу станет легче жить и думать о будущем, ведь твой дом не потерян и не испорчен, он будет ждать столько, сколько нужно.

И пусть магистр как хочет хитрит и проверяет мои слова, Луизьена уже неоднократно испытала меня зельем правды, и проверяющий браслет не покраснел ни одного разу.

Но не "рыбаку" меня судить. Он снова схитрил, сначала сходил куда-то и переоделся, а потом явился есть мой суп. И теперь я твердо уверена: в Глоэн его тянут вовсе не мои поварские таланты и тем более не особая симпатия ко мне самой. Я бы даже сказала, ему очень не хочется, чтобы у меня возникли какие-то надежды на его мужское внимание.

Хотя мисс Эвелина и казалась на первый взгляд довольно бледной молью, но с возрастом мне становилось все сложнее скрывать довольно женственную фигуру от проницательных мужских глаз под нарочито свободными блузами и юбками. И потому я точно знаю, как ведут себя и о чем разговаривают мужчины, испытывающие ко мне определенный интерес. И даже больше: с год назад едва не попалась в хитроумную ловушку одного сладкоречивого лорда, хорошо еще догадалась подсмотреть за ним через потайное окошко.

Спору нет, некрасиво было с моей стороны использовать установленные Луизьеной специально для наблюдения за подозрительными клиентами глазки и прослушки в личных целях. Зато после не пришлось черпать полной ложкой боль и унижение. Как выяснилось, разорившийся лорд решил за мой счет поправить свои финансовые дела. Подлец собирался обольстить меня, а затем шантажировать угрозой огласки этого события. Никакие серьезные или честные намерения в его планы и близко не входили. И, несомненно, все у него получилось бы, несмотря на мой теоретический опыт, ведь даже самым благоразумным девушкам хочется иметь рядом надежное плечо, к которому можно прислониться вьюжными зимними вечерами.

Я тяжело вздохнула и тут же с досадой заставила себя прикрыть эту страницу своей жизни, вернее, жизни Эвелины Бенро. Не стоит расстраиваться из-за прежних ошибок, когда на носу новые неприятности. Луизьена любила повторять, что у нее начинает портиться настроение, если кто-то пытается за пустяшную услугу всучить чересчур большой гонорар. Или вдруг без всякого повода дарит дорогой подарок. Как она успела убедиться, вовсе эти добрые люди не так уж добры и отлично умеют считать свои денежки. И стоит только наивно принять незаработанный дар, как тебе тут же "по дружбе" подсунут абсолютно невыполнимое либо недостойное твоего положения задание.

"Так вот в чем дело!" — сообразила я наконец, почему так насторожила меня помощь магистра, хотя и своевременная, но в то же время слишком назойливая. Память услужливо нанизала события на нить времени, словно бусины спрятанных мной четок, и теперь, выстроенные в рядок, они стали понятными, как собранные воедино кубики простейшей головоломки.

Сначала он пытался просто помочь мне с вещами, навязаться на чай и разжалобить, попросившись на квартиру. Потом не стал защищаться, позволил себя усыпить, хотя теперь я не верю, что у магистра настолько слабые защитные амулеты.

Потом позволил мне вдоволь наскитаться, вымокнуть в озерах, просидеть пару дней в тесной хижине... хотя, вполне возможно, не знал о ней и надеялся, что мы мокнем где-нибудь под кустом. А затем решительно, одним махом вернул нас назад, прежде набив подвал продуктами и оставив щедрое вознаграждение за мнимые обиды. Не забыв туманно намекнуть на нечестного торговца. И вскоре тот на самом деле появился и вел себя столь же нагло, как и глупо.

— Поздравляю, леди Вельена, — ехидно поклонилась я своему отражению в зеркале. — Наконец-то вы догадались, почему лорд магистр появился так вовремя!

Ну а как он мог не появиться, если сам и подстроил этот спектакль? Вот теперь мне понятно, почему дознаватель так поспешно отправил отсюда своих артистов. Это я снова оказалась не так пуглива, да и Кыш повел себя весьма кровожадно.

И тогда лорд предложил очередной щедрый подарок — надежных и преданных слуг, точно зная: от такого не откажется ни одна знатная девушка, оказавшаяся на моем месте. Но я отказалась и теперь должна ждать очередного шага, так как все больше убеждаюсь: Танрод Хаглен по-прежнему весьма сильно заинтересован в моем замке.

И значит, нужно срочно написать Луизьене, чтобы не искала мне слуг, боюсь, этим несчастным никогда не удастся сюда попасть.

Глава 9

Несколько минут я обдумывала, как именно написать письмо, и с каждым мгновением все сильнее понимала: в этот раз придется обойтись самыми сухими и деловыми выражениями. Хотя письмо попадет к тетушке через третьи руки, забывать о возможностях старших дознавателей не следует. И о том, как ревностно они блюдут законы империи и хранят верность императору, не давая на этом пути послаблений ни собственным друзьям, ни родственникам.

Покончив с письмом, я снова задумалась, на этот раз над тем, чем заняться. В последние дни я посвящала послеобеденное время отдыху и купаниям, но сегодняшнее происшествие, хотя и закончилось благополучно, все же оставило в душе тяжелый осадок. Мне почему-то становилось беспокойно от одного вспоминания о том, что нужно раздеваться на пустынном причале, и спорить с собственными предчувствиями я не решилась.

Но и сидеть в доме в такой день тоже не хотелось, и, поразмыслив еще немного, я решила просто погулять по саду, тем более что там нашлись заросшие земляникой пригорки и начинали падать ранние яблоки. Переодевшись в легкое светлое платье и прихватив самую простенькую шляпку, я решительно распахнула двери в коридор. Если мои выводы верны, магистра в моем доме уже нет, наверняка отправился устраивать очередную интригу.

И его действительно не было, однако дверь комнаты, которую я предложила лорду так неосмотрительно, оказалась запертой на ключ. Хотя, как мне помнится, еще вчера никакого замка в ней не имелось. Но я вполне могу и ошибиться, привыкла за годы службы у Луизьены изучать людей более внимательно, чем обстановку.

Да и взламывать дверь или даже просто стучать в нее не стану, как и устраивать магистру допрос, когда он снова заявится. В последнем я теперь уже почти не сомневалась.

На парадном крыльце меня ждал небольшой сюрприз, вмиг разрушивший все планы. На нижней ступеньке лежала огромная обезглавленная рыбина, а перед ней развалился довольный, чисто вылизанный Кыш. Похоже, ему удалось найти рыбное местечко.

Пришлось разворачиваться и идти на кухню — тащить рыбину в руках, особенно в светлом платье, далеко не самый разумный поступок.

Мимо столовой я прошла, даже не приостановившись, незачем там сидеть лорду дознавателю. Насколько мне известно, люди они очень занятые и время на пустяки не тратят. И это только лишний раз подтверждает мои подозрения, что в этих местах у магистра имеется какое-то очень важное дело.

Потому-то и на кухню, где хранилось в уголке несколько корзин, я шагнула так же уверенно, распахнув дверь одним рывком. Но тут же резко замерла, словно меня окатили ведром ледяной воды.

Кухня была не моя.

Свою я еще в первый день после возвращения отмыла от пыли, обмела закопченные потолки и даже столы поскоблила ножом. Но до идеальной чистоты ей было очень далеко. А теперь она стала именно такой, в какую без тени смущения пустит гостей любая хорошая хозяйка. Столы, полки и скамьи выскоблены до желтизны, мягко поблескивают натертые воском дверцы буфета, чуть шевелятся на приоткрытом окне крахмальные полотняные занавески, вышитые белым шелком, сияют начищенной медью незнакомые кастрюли.

И посреди всего этого хрустящего кухонного великолепия, растерянно на меня уставившись, стоит немолодая женщина в фартуке и поварской косынке и с ножом в руке.

"Вот, значит, как!" — вспыхнула в душе неожиданная обида. Стало быть, не пристало лорду дознавателю вкушать суп, приготовленный мной в недостаточно блестящем котелке, и именно поэтому он поспешил предложить мне слуг. Ну так я и не против, но больше за один стол с ним никогда не сяду. За десять лет успела просто возненавидеть лощеных снобов, не гнушающихся пить чай Луизьены и пользоваться ее услугами, но никогда после не решившихся пригласить тетушку на обед. Даже не догадываясь, что в таком случае вовсе не они окажут ей честь.

Гордо выпрямившись, я развернулась, чтобы уйти, и уперлась в морду заглядывающего в кухню Кыша. Взирал он с очень нехорошей заинтересованностью, видимо, понравилось расправляться с врагами.

— Фу, — выдохнула я нехотя, слегка обернулась к онемевшей кухарке и сухо сообщила: — На парадном крыльце свежая рыба, да корзину прихватите.

Снова отвернулась и решительно направилась к черному выходу, потянув за собой зверя. С каждым часом я все сильнее подозревала, как опасно вскоре будет ходить моему питомцу во дворе и по саду. Вряд ли магистр не защитил своих слуг мощными амулетами. Ну и "друзей рыбаков", как мне теперь кажется, далеко не навсегда покинувших мои владения.

Через двор я шла стремительно, почти бегом, подгоняемая бушующим в душе возмущением. Но, едва миновав донжон, вдруг припомнила про лошадей и, сбавив на миг шаг, оглянулась. Возле колодца уже не было ни повозки, ни животных, и это вызвало невольный смешок. Слишком уж рьяно спешил исполнить мои желания, даже невысказанные, лорд дознаватель, словно это были приказы самого императора или по крайней мере принцессы Онгильены.

Наверняка многие девушки приняли бы такую услужливость за выражение внимания или даже ухаживания, но не я. Самый распространенный вопрос, с каким обращались приезжавшие к Луизьене господа в низко надвинутых на лоб темных шляпах с широкими полями, звучал примерно одинаково: "Как добиться расположения госпожи Н. или мисс Л.?" Однако после осторожных расспросов тетушки обычно выяснялось: только семеро из сотни намеревались после достижения цели предложить вожделенной прелестнице свое имя и титул. Причем большинство из этой семерки благородных господ изначально желали покорить либо принцессу, либо богатую наследницу или вдовушку.

И я была бы последней наивной простушкой, если бы не сделала из этого факта надлежащих выводов и не возвела их в ранг собственного жизненного девиза.

До первых, неимоверно запущенных, наполовину высохших ягодных кустов, определявших для меня границу сада, я шла уже медленней, пытаясь сообразить, где мне поселить кухарку. Маленькие комнатки, предназначенные для этого строителем Глоэна, вызывали у меня почти отвращение, а на спальни второго этажа, боюсь, уже положил глаз лорд дознаватель. И хотя я не намерена была сдаваться без боя, но не могла не понимать, насколько неравны наши силы.

Ведь едва я успела спросить, во что мне обойдутся вышколенные слуги, как он тотчас, не торгуясь, привел кухарку, и это нужно расценивать как полное согласие со всеми моими требованиями.

И теперь меня все сильнее грызло любопытство: насколько необыкновенными достоинствами должен обладать мой скромный, затерянный в глуши болот дом, чтобы заваленный делами и поручениями лорд старший дознаватель закручивал вокруг меня такие сложные интриги и бросался выполнять мои желания?

Ну ведь не ради же койки в небольшой спальне и тарелки рыбного супа! Да за такое обычный наемник не стал бы даже дрова рубить, предпочтя оплатить медной монеткой!

Огромная куча травы, возникшая прямо посреди тропинки, едва я обогнула бывший малинник, заставила меня на миг замереть, а затем осторожно отступить к следовавшему по пятам Кышу. И снова обозлиться на обнаглевшего магистра, распоряжающегося в моем маленьком имении, как в собственном доме. Вот откуда в моем саду эти кучи и что стало с обнаруженными мной целебными травами?

— Н-но, — прикрикнул уверенным баритоном кто-то невидимый, и из-за кучи травы показалась лошадиная морда.

А потом над ней мелькнули блестящие зубья вил, и огромная охапка травы, взмыв вверх, перенеслась, как мне казалось, прямо на голову животному. Еще пара таких же движений, и мне стало видно стоящего за стожком мужчину в простой одежде, подходящей конюхам и садовникам.

Он меня тоже рассмотрел, но не остановился, пока не собрал всю траву. И лишь когда загрузил ее на телегу и приткнул сбоку вилы, снял шляпу и замер передо мной с самым покорным видом.

— Кто вы такой? — осведомилась я, припоминая, что слуги не имеют права заговаривать с хозяевами первыми.

— Петерс, — вежливо склоняя голову, сообщил он, — слуга вашей светлости. Лошадки, рыбалка, сад и вся прочая мужская работа на мне, а моя жена Линта будет убирать и готовить.

— Кто вас нанял и когда? — помолчав, осведомилась я, хотя уже понимала, что правду он мне никогда не скажет, даже если сам ее знает.

— Посредник в Саркане, — уверенно сообщил Петерс. — Еще утром все получили, и договор, и подъемные, и амулет переноса.

— Я леди Вельена Глоэн, — пришлось представиться мне, едва услыхав это название.

Именно там, в маленьком городке Саркан, затерянном в восточных предгорьях Великих Сиреневых гор, находилась цитадель магов, и никто посторонний не мог поселиться в городке без разрешения ее правителей. Да и гостей в Саркане не особенно жаловали, а для тех, кто изредка приезжал с просьбами или делами, по слухам, были построены постоялые дворы и гостиницы за городской стеной.

И теперь стало совершенно ясно, как мало зависел этот поворот моей жизни от меня самой, ну разве что супом я могла бы лорда Танрода и не кормить.

— Там есть полянки с целебными травами, — сухо сообщила я Петерсу. — Мне бы не хотелось, чтобы они исчезли.

Развернулась и побрела к земляничнику, уговаривая себя не переживать из-за таких мелочей, не стоят все интриги наглого магистра моих слез. Да и плакать пока не о чем... если, разумеется, отбросить стойкое ощущение, что меня нагло обокрали.

Гуляла я долго. Наелась земляники, нашла первые спелые малинки и набрала полную шляпу падалицы. Под огромными яблонями лежала густая тень и было почти прохладно, поэтому про всякий загар я забыла. Когда решила вернуться домой, старательно выбирала путь по самым тенистым полянкам.

Солнце настигло меня, стоило выйти из сада, и я поспешила к дому, старательно отворачивая лицо от пронырливых лучей.

Кыш, выспавшийся в кустах полюбившейся ему смородины, бежал следом, и если бы он не зарычал, я определенно столкнулась бы с мужчиной, незыблемо, как скала, стоящим перед черным крыльцом.

— Добрый день, леди Глоэн, — вежливо произнес он, с откровенной насмешкой изучая мое озадаченное лицо. — Разрешите представиться — лорд Варт, друг лорда Хаглена.

И он не солгал, девичье имя матери лорда, маркизы Теолины Сангирт, было Теолина Варт, и ее сын имел на него полное право.

— Фу, — оглянувшись на Кыша, пренебрежительно бросила я и прошла мимо лорда на крыльцо, начиная подозревать, что уже завтра у меня не останется ни единой свободной спальни.

И значит, зря я поила лукавого магистра дорогим зельем, напрасно переплывала озера, спала в гамаке и жарила на камнях рыбу. Все равно мне навязали незваных квартирантов, только заплатили намного меньше, чем обещали сначала. И это было бы очень обидно, если бы не грело душу воспоминание о подаренном судьбой и спрятанном в простом вязаном браслете артефакте.

Лорд Танрод встретился мне в коридоре — выходил из ближайшей к лестнице спальни, и выражение лица у него было озабоченное и деловое. Разглядев мою небрежную, холодную усмешку, магистр нахмурился, и в его взгляде мелькнула почти неприкрытая досада. Кыш, так и бредущий следом, зашипел, как змея, и мне пришлось оглянуться и нехотя выдавить:

— Фу.

— Вы спали, леди Глоэн, — мягко произнес Хаглен, — а у меня произошли непредвиденные перемены в планах. Поэтому я взял на себя смелость пригласить лорда Варта, мне нужна его помощь.

— В рыбной ловле, — догадливо улыбнулась я, полюбовалась на его скривившееся лицо и сухо добавила: — Но я никогда не сплю днем. И учтите, овсянкой в моем доме не кормят.

И направилась дальше в сопровождении ставшего очень бдительным Кыша.

— А лошадей в вашем доме кормят в столовой или гостиной? — ехидно буркнул Хаглен вслед, надеясь, что я пропущу эту подколку мимо ушей.

— Он не лошадь, — холодно отчеканила я, остановившись и снова поворачиваясь к магу лицом. — Он самый верный и преданный друг, и надеюсь, у ваших приятелей хватит благоразумия не причинять ему вреда.

— Иначе? — живо заинтересовался маг.

— Иначе вам придется меня убить. — Ярость, прозвучавшая в моем голосе, потрясла даже меня саму.

Поразился и магистр, даже рот приоткрыл и тотчас сжал в узкую полоску.

— Думаю, этого не потребуется. Вы познакомились со слугами? Надеюсь, они вам подходят? — Передо мной снова был спокойный и уверенный в себе дознаватель.

— Мне все равно, — равнодушно бросила я. — Ведь они же за вами будут ухаживать.

И прошла в свою гостиную, оставив дверь распахнутой. Кыш скользнул следом, выбрал свободный уголок между дверью и камином, покрутился на голом полу, укоризненно посматривая на меня.

— Подожди, сейчас принесу постель, — хмуро пообещала я, только сейчас сообразив, что он не доверяет появившимся в доме людям.

Когда я наконец втащила наверх кое-как свернутую погромыхивающую шкуру, дознаватель снова стоял в коридоре и наблюдал за мной с непонятным любопытством. Но когда я проволокла свою ношу мимо него, вдруг учтиво произнес:

— Леди Глоэн, можно вопрос?

— Можете звать меня мисс Вельена, — разрешила я, не останавливаясь, шкура так и норовила развернуться.

— Зачем вам эта рухлядь?

— Это для вас рухлядь, а для моего друга — постель, — поджала я губы.

— Можно я сделаю ему валяный коврик? — почему-то вдруг стал очень любезным магистр.

— И напихаете в него каких-нибудь заклинаний, — рассмешило меня его предложение.

— Нет, клянусь. Просто эту шкуру лучше сжечь, в ней могут быть блохи.

— Не могут, — не поверилось мне. — Им там есть нечего.

Шкура все-таки вырвалась у меня из рук, развернулась и, громыхнув, упала на пол.

— Подождите, — удержал меня за локоть маг, прошептал что-то непонятное, и шкура превратилась в толстую мягкую кошму с изящным орнаментом по краям. — Куда? — подхватив ее, направился к моим комнатам дознаватель, и я снова не удержалась от смешка.

Если бы я так вела себя, когда выслеживала неверных мужей или доставала нужные Луизьене сведения, нам с ней не удалось бы заработать и пятой части наших гонораров.

— В этот угол. — Указав на выбранное Кышем место, я шагнула к сидевшему у стола зверю и почесала за ухом: — Иди ложись.

Он лизнул мне руку и скользнул на новую постилку мимо мага, не обратив на того никакого внимания. Понюхал кошму, потоптался и наконец лег, свернувшись, как кот.

— Полуург, — задумчиво постановил дознаватель и пытливо глянул на меня: — Откуда он у вас?

— Лорд Хаглен, — светски улыбнулась я, — в ответ на ваш вопрос мне хочется узнать — вы поселись в этом доме, так как подозреваете меня в ограблении Саркана или заговоре против императора?

Некоторое время он смотрел изучающе, потом разочарованно хмыкнул:

— Извините, мисс Вельена. Позвольте в компенсацию за бестактность немного освежить ваши комнаты?

— Если хотите. Мы даже можем выйти, — пожала я плечами и задумчиво осведомилась: — Хотя мне непонятно, ради чего вы тут так напылили?

— Надеялся, что не придется гоняться за вами по озерам, — усмехнулся он и ехидно добавил: — А выходить не нужно, а то начнете подозревать меня в проверке ваших сундуков.

— Поздно. — Мне снова стало смешно. — После того как мои вещи три дня лежали тут в вашем полном распоряжении, я никогда не поверю, будто их не проверяли. Да и не гонялись вы за нами, просто пометили и спокойно делали свои дела.

— Ну если вы считаете меня таким черствым, то почему не сбежали, пока жили тут в одиночестве? — огрызнулся он, продолжая водить руками и изредка бросать почти неслышные команды.

— Надоело бегать, — улыбнулась ему лучезарно, как заядлая поклонница светских обедов и приемов. — Да и некуда мне бежать. Другого дома у меня нет.

— Вы можете написать прошение.

— Чтобы мачеха с дядей вываляли меня в грязи с ног до головы? — засмеялась я уже откровенно. — Ну уж нет. Я и так знаю, на какие гнусности готовы пойти подлые люди, лишь бы не расставаться с чужим добром.

— Меня вы тоже относите к таким? — помрачнел Хаглен.

— А вот о вас я думаю меньше всего, — сухо огрызнулась, в душе ругая себя за болтливость.

Снова до меня дошло слишком поздно, куда он вел разговор.

— Готово, — так же сухо сообщил магистр и сбежал, не дожидаясь моей благодарности.

Впрочем, я не особенно и расстроилась, начиная подозревать, что сейчас он просто возвращает моим покоям тот вид, какой был тут перед моим приездом.

Глава 10

После ухода магистра я прошлась по комнатам, отмечая, насколько светлее стало в моем жилище. Затертая ситцевая обивка оказалась новехонькой и шелковой, как и занавеси, мебель тоже перестала казаться старинной. Но никаких новых вещей не прибавилось, и значит, их просто не было.

Изучив свои комнаты, я решила пройтись по свободным пока спальням и убедилась, что и в них стало так же уютно и свежо. А кроме того, там появились отгороженные от комнат умывальни, хотя и крохотные, но очень удобные. И теперь я могла сделать уверенный вывод — вовсе не жил он тут ни одного дня, прежний собственник Глоэна. Чувствуется, несмотря на чистоту, что все эти новшества и ремонт сделаны вовсе не этой весной и даже не в прошлом году. Поэтому ничего и не знал об этом посредник, иначе мне никогда не хватило бы денег на покупку замка.

И как мне теперь становится все понятнее, вовсе не я должна была купить это имение, просто случайно опередила очередного подставного владельца.

Но теперь, когда уже немного пожила тут так спокойно, как мечтала, рассмотрела запущенный сад, причал и невероятно красивый вид, открывающийся с караульной башни, никому не удастся заставить меня продать или уступить свой замок.

Я вернулась в собственную гостиную, села в кресло и задумалась над сложным вопросом, как добиться того, чтобы магистр и его друзья перестали видеть во мне помеху и прекратили изобретать планы моего выживания?

Судя по всему, лорд Хаглен хотя и интриган, но не подл и не жесток, и с ним, как мне кажется, будет довольно несложно если не подружиться, то хотя бы не враждовать. Не нужно лишь вступать в душевные беседы, мастерство дознавателя выводить разговор на интересующую его тему достойно всяческих похвал.

Сложнее обстояли дела с маркизом.

Луизьена всегда повторяла, что большинство мужчин бывают добрыми и милыми только до тех пор, пока их гладишь по шерстке. И тут же добавляла, что многие женщины с ними в этом схожи.

Вот только дело в том, что Кэрдон Сангирт, или, как он скромно представился, лорд Варт, никогда не был таким, как все. Вернее, он относился к тому редкому типу мужчин, которые бегали не за дамами, а от них. И притом никто не мог бы обвинить его в сердцеедстве, хотя вряд ли кто-либо разбил больше сердец, чем маркиз, причем даже не ведая об этом.

Девушки находили в этом ехидном жестковатом мужчине какие-то несуществующие достоинства и провожали его преданными взглядами опоенных валерьянкой кошек, а он видел в них только назойливых существ, портящих ему жизнь.

Прежде маркиз был довольно удачно женат, но года три назад произошла трагедия. Одна из влюбленных дурочек сумела увести на балкон его жену и убила, сбросив на камни. Почему она считала, что маркиз полюбит ее за это, мне до сих пор непонятно, но Кэрдон с тех пор стал еще язвительнее и холоднее. И почему-то еще притягательнее для сентиментальных девиц, каждая из которых считала себя самой подходящей на роль его утешительницы, а потом и невесты.

А он по-прежнему не обращал на них никакого внимания, занятый тайными поручениями императора и какими-то, никому не понятными интригами. Вот и здесь сидел упорно, как пчела на вазочке с вареньем, хотя имел три довольно крупных имения. Одно из них располагалось на берегу Южного моря, всего в полудне пути от Тагервелла, и лорд вполне мог ловить серебристых форелей с борта собственной шхуны, вместо того чтобы ждать поклевок на моем причале.

И теперь я осознавала совершенно отчетливо одно обстоятельство: маркиз вмиг запишет меня в ярые враги, если я просто попытаюсь с ним учтиво заговорить или хоть чем-либо напомню его назойливых расфуфыренных обожательниц.

Следовательно, придется некоторое время изображать ничем не примечательную, почти невидимую серую мышку. Возможно, кому другому такая задача покажется неосуществимой, я же буду считать это всего лишь очередным заданием, причем неплохо оплаченным.

Первую выгоду от принятого решения я обнаружила очень скоро, как только возник вопрос, в чем идти на ужин. Вернее, вначале появилась Линта. Аккуратно постучала в дверь, а получив разрешение, вошла, скромно склонив голову и пряча под фартуком руки.

— Леди Глоэн, ужин готов. Когда прикажете подавать?

— Спросите у лорда Хаглена, — невозмутимо ответила я. — Потом передадите мне его ответ. И еще, Линта, постарайтесь запомнить: утром можно готовить все, что ни пожелают гости, кроме овсянки. Эта каша в моем доме категорически запрещена. Лично я утром пью чай с лепешками или любой сдобой.

— Я поняла, — кивнула она и исчезла.

А через минуту появилась и сообщила, что лорд приказал подавать на стол, гости придут ужинать через четверть часа.

Уходя, Линта скользнула взглядом по моему простенькому платью, и в ее глазах мелькнуло то ли сочувствие, то ли любопытство, выяснять я не стала.

Дознаватель решил устроить мне испытание, пока даже не догадываясь, что оно меня ни грана не встревожило. Разумеется, мне отлично известно, с какой скоростью должна бегать знатная дама, чтобы за пятнадцать минут выглядеть так, как предписано негласными правилами высшего света. И все равно она в них не уложится и примчится в столовую самой последней, застегивая на ходу пуговки или завязывая пояс.

Но я ведь решила стать почти невидимкой?

Несколько взмахов пуховкой, неяркая помада на губы, туго стянутые шнурком волосы, а сверху — накладной шиньон. Из своих волос такие прически у меня пока не получаются. Легкий и широкий, как накидка, шарф на плечи и капля духов за ушко. Вот и вся подготовка.

— Кыш, идем гулять, — позвала я, выпустила обрадовавшегося зверя на крыльцо и отправилась в столовую.

И успела как раз вовремя: никого, кроме Линты, тут пока не было. Я оглядела ставшую очень уютной комнату, белоснежную скатерть на столе и одинаковые новые стулья. А потом посчитала приборы и похвалила себя за догадливость — кухарка накрывала на четверых. Причем ставила приборы по два с каждой стороны длинного стола. И вот это меня не устраивало ни в коей мере. Сидеть рядом с кем-то из нахальных гостей и есть все, что он сочтет нужным складывать на мою тарелку, я не собиралась.

Поэтому молча прошла к торцу стола и окликнула кухарку, хотя вполне могла бы и сама передвинуть стул и посуду:

— Линта! Пожалуйста, поставь мне стул вот здесь. И запомни — это мое место, и никому другому садиться сюда не позволено.

Усаживаясь на принесенный стул, я поблагодарила служанку коротким кивком головы. Внимательно следя, как Линта, пряча огорченный взгляд, ловко переставляет посуду, начала догадываться, что женщина получила совершенно другой приказ. Следовательно, ни в чем она не виновна, так как искренне считает истинным хозяином этого имения лорда Хаглена или кого-то еще, а саму меня — кем-то вроде ширмы.

Гости появились за пару минут до назначенного времени, Линта только успела положить мне кусок жаркого и пододвинуть соусник. От густого супа с копченой гусятиной я отказалась, еще раз мысленно похвалив себя за правильное решение. Сев рядом с гостями, я непременно получила бы полную поварешку, а то и две этого весьма острого и жирного варева.

— Но я сразу предупреждаю... — зло процедил, входя последним, лорд Варт и на миг замер, услыхав учтивое пожелание магистра:

— Приятного аппетита, мисс Вельена!

— Спасибо, — невозмутимо отозвалась я и коротко улыбнулась примолкшим мужчинам. — Прошу к столу.

— Благодарю, — хмуро блеснул глазами дознаватель и, шагнув в сторону, представил мне нового гостя: — Лорд Ултон.

— Леди Глоэн, — равнодушно кивнула я молодому мужчине, которого хорошо знала как графа Лювена Мерелто.

Больше я на них внимания не обращала, спокойно резала и жевала свое жаркое, запивая горячим ромашковым чаем. Затем выбрала румяный кусок пирога с яблоками и наконец решительно поднялась из-за стола.

— Позвольте мне вас покинуть, господа, и спокойной вам ночи, — произнесла я и ушла из столовой.

Не очень любезно и совсем не по этикету. Но ведь я им его и не обещала?

Зато собиралась позаботиться о Кыше и потому направилась прямиком в кухню. Тут тоже ужинали. Супруги сидели за приставленным к окну столом и неторопливо черпали из мисок суп.

Заметив меня, Линта поспешила подняться, но я ее остановила:

— Ешьте спокойно. Я лишь хотела сказать, что рано не встаю и будить меня не нужно. Вернее, запрещается. Еще о моем звере. Он ест все, но очень любит грызть кости, поэтому складывайте объедки в бадью или просто возле крыльца. Спокойной ночи.

— Простите... леди Глоэн, — поднялся из-за стола Петерс, — а где он спит?

— Пока к вам не привык, будет спать в моей гостиной, — коротко объяснила я, не веря, будто Линта могла не заметить такую внушительную кучу черного меха, — а потом устрою в прихожей.

— А гулять? — недоуменно свел брови мужчина.

— Выпускаю рано утром... и не бойтесь, первым он никогда не нападает. — Я посмотрела на задумчиво примолкших слуг и поспешила сбежать.

Мимо столовой брела неспешно, пытаясь решить неразрешимую на первый взгляд задачку: как на рассвете выпускать Кыша погулять, но самой не вставать слишком рано. Однако, как ни крути, получалось одно: если я не хочу вылезать спозаранку из постели и одеваться, как принято, когда в доме живут посторонние, то придется кому-то доверить зверя. А вот этого мне не хотелось просто до тошноты.

— ...буду только счастлив! До зубовного скрипа жаль попусту тратить энергию. Но если ты ошибаешься... — сердитым голосом рычал за неплотно прикрытой дверью маркиз, и я невольно прибавила шагу.

— Не беспокойся, — донесся мне вслед усталый смешок магистра. — В случае чего мы тебя прикроем.

Кыш предсказуемо сидел на крыльце мокрый и довольный, и я искренне порадовалась, что нигде не вижу рыбы. Как выяснилось, рано веселилась — рыба лежала в оставленной кем-то огромной корзинке, я об нее едва не споткнулась.

Целую минуту я стояла, глядя на темнеющее небо и почесывая за ухом счастливо мурчавшего Кыша, и пыталась придумать, как пройти на кухню мимо столовой и не попасться на глаза гостям. Ведь никогда не поверят, что я брожу под дверьми не ради того, чтобы подслушать их тайны. И ничего не докажешь, все судят других по себе. Да и доказывать свою невиновность я просто ненавижу.

Пришлось спускаться с крыльца и в сопровождении Кыша брести к черному входу. Тащить в зубах корзину мой питомец не пожелал, поэтому шли мы налегке.

Я едва достучалась до куда-то пропавших слуг, и когда наконец дверь распахнулась и возникла освещенная со спины мужская фигура, сухо буркнула, чтобы забрали с парадного крыльца рыбу. Слуга молчал, видимо, от растерянности, а я не стала ждать ответа, развернулась и отправилась назад.

Корзина так и стояла на крыльце, когда мы до него добрались, и я оставила дверь распахнутой. Да и зачем ее запирать, когда дом полон умеющих отлично обращаться с оружием мужчин и среди них сильный маг.

Оставаться в прихожей Кыш снова не пожелал, и пришлось взять его с собой. Пока мы поднимались по лестнице, мне пришла в голову требовавшая срочной проверки мысль. Окно моей гостиной выходило как раз на парадное крыльцо, и теперь оставалось испытать, пролезет ли Кыш в открытую створку. О том, как он взберется по стене, сложенной из грубо отесанных камней, я не беспокоилась, при желании полуург смог бы влезть и на башню.

Распахнув створки во всю ширь, я убедилась в правильности своих предположений. Кышу не составит особого труда проскользнуть в это окно. Несколько раз повторив питомцу слово "гулять", похлопывая по подоконнику, отодвинула в сторону кресло, заперла дверь на засов и, чувствуя себя гордой тем, что решила такую сложную задачку, отправилась в спальню. Пока на улице стоит хорошая погода, этот способ будет меня выручать, ну а по дождю Кыш, как все кошки, и сам гулять не любит и ходит лишь, если сильно приспичит.

Глава 11

Когда я проснулась, утро заливало комнату потоками солнечного света, в кустах у крыльца трещали какие-то птички, а ветерок, шевеливший на окне занавески, принес запах жареной рыбы.

Кыша в гостиной не было. Подойдя к окну, я убедилась, что все он понял правильно, — на подоконнике виднелось несколько черных волосков.

Неторопливо умывшись, одевшись и прихватив шляпку, я отправилась вниз, надеясь, что приду завтракать последней и никого из гостей уже не будет.

Однако ошиблась, в столовой сидел за столом маркиз Сангирт и неторопливо поглощал омлет.

— Доброе утро, лорд Варт, — произнесла я как можно прохладнее, налила себе чашку чая и неторопливо прошла к облюбованному с вечера месту.

Дверь хлопнула, когда я ставила на стол чай. Усаживаясь на свой стул, я озадаченно рассматривала опустевшую столовую, недоеденный омлет лорда и начинала подозревать, что нервы у него определенно не в порядке. Разумеется, я ему от всей души сочувствовала, трудно пережить такую страшную трагедию и остаться спокойным. Но не могла понять его друзей и родственников, неужели они не замечают странностей в поведении маркиза?

Минут пятнадцать я спокойно пила чай с пышными оладьями и медом, и уже почти наелась, как дверь распахнулась, и на пороге возник магистр Хаглен. Выглядел он весьма странно, прямо на рубашку и темные штаны было натянуто полупрозрачное голубое женское платье самого модного фасона. За его спиной стоял лорд Варт, и оба они смотрели очень подозрительно, видимо, ждали моего замечания.

— Доброе утро, лорд дознаватель, — кротко произнесла я, тяжело вздохнула и несчастно осведомилась: — Вы, наверное, прямо из засады? Чаю хотите? Еще горячий.

Он почему-то очень удивился, даже рот приоткрыл, потом закрыл, снова открыл, но ничего так и не сказал, только как-то странно закашлялся, как будто подавился.

Я тоже молчала, делая вид, будто не замечаю ни его вытаращенных глаз, ни ехидной ухмылки маркиза.

— Леди Глоэн, — наконец прорезался у мага голос, и, сделав рукой какой-то странный жест, он направился к столу.

Голубое платье словно растаяло, и я облегченно выдохнула. Нелегко сохранять невозмутимое выражение, разговаривая с мужчиной, одетым подобным образом, хотя, насколько я понимаю, это был какой-то магический фокус.

— Да? — подняла я на мага кроткий взгляд. — Приказать кухарке согреть чай?

— Не нужно. Будьте любезны, ответьте мне на один вопрос... Вы имеете какие-нибудь способности к магии?

— А разве вы сами не можете это определить? — изумилась я. — Как говорят, вам достаточно взглянуть.

— Нет, не достаточно, — хмуро буркнул он, шлепаясь на стул. — Так я жду ответа.

— У меня никогда не было никаких способностей, — бросила я на магистра укоризненный взгляд. — Иначе в монастыре непременно бы заметили.

О том, что Луизьена водила меня проверять к императорскому целителю, я, разумеется, смолчала. Всем, кто имеет хоть малейшие способности, настрого запрещено работать в салонах и конторах наподобие "Женских тайн".

— А какие вы носите амулеты? — прищурился Хаглен.

— Лорд старший дознаватель! — возмутилась я, вскакивая с места. — Вы забываетесь! Это вы влезли в мой дом, притащили друзей и слуг и пытаетесь плести тут какие-то подозрительные интриги! Но я же не устраиваю вам допросов по три раза на дню!

— А почему вы называете меня старшим дознавателем? — Голос магистра вдруг стал прямо-таки липким от сладости, но меня уже захлестнула волна возмущения.

— Лорд Хаглен! — рявкнула оскорбленно. — Хоть я и воспитывалась в монастыре, но звезды старших магистров все же видела! А у вас именно такая, с двенадцатью лучами, а не с шестью, как у младших дознавателей, висела вчера утром на пузе, когда вы выскочили из-за угла спасать своих комедиантов! Я хорошо рассмотрела, она ведь с мою ладонь!

— Не могли вы ее видеть, — сердито огрызнулся магистр и тут же уставился на меня въедливым взглядом: — А о каких комедиантах идет речь?

— О тех, которые изображали здесь торговцев! И не делайте такое удивленное лицо, оттого вы и знали заранее, как они себя поведут! Я только потом поняла, как ловко все было подстроено! Сначала вы меня якобы спасаете, а потом я в благодарность пускаю вас пожить. Но вот о том, что я могла испугаться по-настоящему и остаться заикой или припадочной, вы ведь не обеспокоились? Разумеется, какое вам дело до бедной монашки!

— Леди Глоэн! — Вот теперь и он поднялся со стула, выпрямился во весь рост и смотрел на меня сверху, прожигая темным взором, в котором посверкивали молнии ярости. — Какое вы имеете право так обо мне думать?

— Как заслужили, так и думаю! — ответила я не менее гневным взглядом. — Вы все время забываете, что это мне ровно ничего от вас не нужно! Ни ваших труб, ни занавесок! И именно я все время терплю ваши оскорбления и нападки! Вы умышленно привязали к дверям те кастрюли, чтобы я испугалась и сбежала! И намеренно якобы уснули от моего зелья, хотя с вашими амулетами вам наверняка и яд не страшен! А потом, как дикие вепри, гонялись за мной вместе с этим лордом Вартом! И нападение разыграли, и все остальное, лишь бы выжить меня из моего дома!

— Да не должны были вам его продавать! — рявкнул он свирепо.

— Не волнуйтесь, это я уже поняла, — горько усмехнувшись, презрительно бросила ему в лицо. — И никогда бы сюда не приехала, если бы догадалась раньше, как обстоят дела. Но теперь не уеду, и не надейтесь! Мне тут нравится! Кыш!

Дверь распахнулась, и мой мохнатый друг, уже давший знать о своем присутствии тонким поскуливанием, ворвался в комнату. Стремительно скользнул ко мне, замер рядом, оглядывая стоящих напротив мужчин и беззвучно скаля вовсе не лошадиные зубы.

С огорчением осознавая, как глупо нарушила все собственные планы быть тихой и незаметной, я молча прошла мимо лордов к двери и уже шагнула в коридор, когда меня догнал голос лорда Варта:

— Леди Вельена, можно я задам вам один вопрос?

Я подавила тяжелый вздох, и нехотя повернулась:

— Какой?

— Когда вы меня узнали?

— Возле заброшенной хижины, — хмуро буркнула я, не желая слишком учтиво разговаривать с этим чрезмерно подозрительным лордом.

— А почему ничего не сказали, когда я назвался Вартом?

— Ну это же имя вашей матери, и вы имеете на него полное право, — пояснила ему, пренебрежительно дернув плечом, и двинулась дальше.

Больше они меня не останавливали, и мы с Кышем отправились в сад, заедать земляникой горечь несправедливых обвинений.

Там меня и нашел Петерс, посланный женой сообщить, что обед готов.

К этому моменту я полулежала на кучке накошенной травы, осоловевшая от солнца и земляники, и не хотела никакого обеда, но слуге этого говорить, разумеется, не стала. Поднялась с помощью предупредительно поданной руки, отряхнула подол и вдруг вспомнила, какой вопрос хотела ему задать:

— Скажите, Петерс, а вы не видели в тех сараюшках каких-нибудь досок?

— Если леди соизволит подсказать, зачем ей нужны эти доски... — осторожно намекнул он.

— Можете звать меня мисс Вельена, — задумчиво глядя в добродушное лицо с хитроватым взглядом карих глаз, разрешила я. — А доски — на скамейку. Знаете, бывают такие, широкие и со спинкой? Тут очень приятно гулять, но абсолютно негде присесть.

— Мне кажется, я видел в каретном сарае садовые стулья и столы, может, лучше их помыть? И где вы хотели бы сидеть?

— Вон там, под березой, и под теми яблонями. А если мебели хватит, можно поставить возле малинника, там поблизости растет какое-то деревце.

— Вишня, — подсказал Петерс и кротко напомнил о цели своего прихода: — Так что мне передать Линте?

— Пусть лорды обедают, когда пожелают, я буду есть в своих комнатах примерно через час, — решила я.

С минуту понаблюдала за уходящим слугой, гадая, сколько же лет он здесь служит, раз так хорошо знает, где и что стоит, и неторопливо пошла следом. Кыш, дремавший под густым кустом бузины, немедленно вылез оттуда, отряхнулся и, потянувшись, как кошка, побрел следом.

Почти дойдя до малинника, я нечаянно оступилась, попав ногой в чью-то незаметную в траве нору. Само собой, событие обыденное, и все быстро проходит, если туго перевязать щиколотку и пару дней не перетруждать. Однако у меня не было с собой ничего, кроме маленького платочка, абсолютно не подходящего для этой цели. Пришлось ехать на Кыше.

Зверь послушно прилег, чтобы я могла сесть на него боком, затем мягко поднялся и заскользил так плавно, как не может ни одна лошадь. Еще издали я заметила стоящих у черного входа мужчин и поспешила свернуть налево, намереваясь обогнуть дом со стороны конюшен и сараев. Тем более что мне давно хотелось рассмотреть донжон.

Самая большая башня моих владений была круглой и внушительной, как Тагервеллская тюрьма, только оконца чуть больше. Да крыша похуже, хотя вблизи разрушения стали почти незаметными. А вот дверь, к которой вело узкое каменное крыльцо, прилепленное в самом углу между стенами дома и башни, оказалась такой же крепкой, как замковые ворота.

И хотя мне очень хотелось прямо сейчас подняться на крылечко и попытаться открыть эту дверь, при воспоминании о больной щиколотке от этой идеи пришлось отказаться.

Объехав вокруг дома и полюбовавшись на сложенные неподалеку от хозяйственных построек небольшие стожки, я добралась до крыльца и обнаружила, что двери распахнуты настежь. Это, да еще нежелание ковылять по лестнице под изучающими взглядами лордов, подтолкнуло меня к небольшому эксперименту. Кыш не раз вносил меня на довольно крутые холмы, но вот ездить на нем по лестнице пока не приходилось. Ну так все бывает впервые, а сейчас как раз подходящий случай.

— Кыш, неси на место, — шепнула я, покрепче вцепляясь в мохнатую гриву, и мы поехали.

Вернее, ехала я, но Кыш ничуть не считал себя обиженным. Урги намного сильнее тягловых быков, хотя почти вполовину мельче. А мой мохнатый друг, хотя не может сравниться статью с рослыми жеребцами имперских гвардейцев и невысок, как самая неказистая из степных лошадок, намного превосходит их силой, ловкостью и стремительностью.

Полуург почти скользил по ступеням и вмиг доставил меня на второй этаж. До дверей моих комнат оставалось несколько шагов, и я уже почти поверила, что доберусь до кресла без свидетелей, как на пороге соседней спальни возникла крепкая фигура лорда дознавателя.

Он смотрел, как я еду к своей двери, холодным взглядом прищуренных глаз, и тонкие губы кривила малопонятная ухмылка. Однако мне сейчас было вовсе не до него, я как раз пыталась сообразить, как открыть дверь. Но ничего не получалось, и если развернуть Кыша боком я еще сумела бы, то дотянуться до замочной скважины могла, лишь изогнувшись самым немыслимым образом. Ну, значит, придется добираться на собственных ногах.

— Кыш, ложись!

Послушный зверь тотчас прилег, и я, сделав несколько осторожных шагов, ухватилась за дверную ручку и поспешно отперла замок. И сразу же, оставив незакрытую дверь под охраной Кыша, поковыляла к шкафу, где утром нашла стопку льняных салфеток.

— Что у вас с ногой? — раздался от двери голос магистра, обретший прокурорскую холодность.

— Ничего страшного, — как можно легкомысленнее отмахнулась я. — Сейчас завяжу, и все пройдет. У меня так уже было.

— Покажите.

— Лорд Хаглен! — возмутилась я, обнаружив спокойно вошедшего в мою гостиную мага. — Я никогда не лгу! Раз говорю, что пустяк, значит, так и есть!

— И с пустяком вы ехали по лестнице? — желчно усмехнулся он.

— Просто не хотела разбередить, пока не сделала тугую повязку, — пояснила, усаживаясь на стул. — В саду у меня не нашлось подходящей тряпицы. Идите обедать, я справлюсь сама.

— Откуда только берутся такие самостоятельные леди? — и не подумав отступать, едко фыркнул он. Наоборот, сбросил темный камзол из плотного шелка, закатал рукава рубашки и, подвинув ко мне еще один стул, властно осведомился: — Какая нога?

— Правая, — тяжело вздохнула я и сдалась. Но, приподнимая ногу, чтобы положить на стул, сухо добавила: — А такие леди обычно в пятнадцать лет сбегают из дома, чтобы не оказаться замужем за толстым лордом более чем в три раза старше себя.

— Так... — Немного отдернув подол, лорд одной рукой взялся за мою ногу повыше лодыжки, а второй осторожно снял туфлю и положил ладонь прямо на болевшее место. — Действительно вывих. Как вы умудрились?

— Там нора, в траве не видно, — сообщила почти виновато. — Обычно я хожу осторожно.

— Я залечил, — опуская мою ногу на стул, сообщил магистр. — Но до завтра вам лучше двигаться поменьше. На всякий случай нужно перевязать, давайте вашу салфетку.

Вышитый мережками кусок ткани в его руках потек, удлинился, становясь лекарским бинтом, и вдруг, змеей ринувшись на мою лодыжку, в считаные секунды обернулся вокруг нее самой аккуратной повязкой из всех, какие я видела.

— Как ловко! — восхитилась я и, с уважением покосившись на надевающего камзол лорда, искренне выдохнула: — Большое спасибо!

— Не за что, — небрежно отмахнулся он и ехидненько добавил: — Мы же живем в вашем доме!

— И то верно, — слащаво поддакнула я и вдруг вспомнила, о чем хотела спросить, когда он лечил мою ногу: — А можно вопрос?

— Когда мы отсюда уедем? — съязвил маг.

— Это я и сама знаю. — Терпеть его шпильки я не собиралась, несмотря на благодарность за лечение. — Мне интересно другое.

— Что именно? — вдруг насторожился он.

— Когда я приехала, вы ходили тут в простой и удобной одежде, а теперь вдруг начали в такую жару наряжаться в камзолы?

— Ради вас, неужели не понятно? — обиженно насупился лорд, но по его губам скользила насмешливая ухмылка.

— Так мне и показалось, — задумчиво пробормотала, начиная понимать, как неверно еще утром представляла себе интересы лордов, облюбовавших мой дом. — А не знаете ли вы, где лежит ключ от донжона?

Ехидная ухмылка стремительно сползла с его губ, а глаза на миг изумленно расширились и тотчас снова подозрительно сузились.

— Нечего вам там делать, крыша может рухнуть в любой момент.

— Я как раз собиралась попросить вас ее обрушить, — сообщила, старательно принимая самый невинный вид. — Мне давно хочется иметь оранжерею.

— Что? — Несколько секунд маг сверлил меня таким пронзительным взглядом, словно я украла его дознавательскую звезду, потом осторожно поинтересовался: — И кто будет ее строить?

— Найму артель. Им нужно будет всего-то вытащить обломки крыши и накрыть башню стеклянными рамами.

— Ну да, — кивнул он сам себе. — Ведь деньги у вас теперь есть.

— Вы очень сообразительный, — подтвердила я, уже почти точно зная, где находится то, ради чего Хаглен так расточительно тратит силы на драгоценные переносы.

В моем донжоне. И не зря дверь там такая крепкая, правильно я поступила, когда не стала слезать с Кыша и взбираться на то крылечко. Все равно мне никогда не удалось бы ее открыть.

— Должность обязывает, — с ехидцей подтвердил маг.

И вдруг сел на тот стул, где недавно лежала моя нога, оказавшись так близко от меня, что в иной ситуации или с другим мужчиной я бы насторожилась. А вот этот более не вызывал во мне никаких опасений, хотя я не смогла бы точно назвать тот миг, когда вдруг поверила в его порядочность.

— Вы тоже очень догадливы, мисс Вельена, — сообщил лорд с легким вздохом. — Не знаю даже, радоваться или волноваться.

— Радуйтесь, — твердо разрешила, глядя прямо в неожиданно прорезавшуюся прозелень серых глаз. — Я еще и никогда не выдаю чужих тайн.

— Но и свои защищать умеете, — поддакнул он словно в шутку, но мне уже было ясно, что магистр никогда не говорит ни одного слова просто так, ради поддержания разговора.

— У меня нет тайн, каких следует стыдиться! — И пусть это прозвучало чуть резковато, но было истиной. — Я никого не обманула, не убила и не обобрала. А выдавать людей с добрым сердцем, помогавших запуганной девчонке скрыться от злобной мачехи, не стану даже под пытками.

— Мисс Вельена... — лорд осторожно погладил мои пальцы и тотчас убрал руку, — но ведь я вас и не просил никого выдавать! Пусть они живут спокойно, эти ваши добрые люди. Но вот про мачеху... если не очень тяжело...

— Я стала другим человеком за десять лет, — помолчав, тихо призналась в ответ, — и давно уже не желаю ей зла. И хорошо понимаю, как глупо и неправильно столько лет думать о мести. Но вот ходить в подвалы не могу до сих пор... она запирала меня в темноте за самые мельчайшие ошибки и проступки. Не там села, не так посмотрела... Иногда я проводила там по полдня, а один раз она оставила меня на всю ночь, якобы забыла.

Смолкла и отвернулась к окну, не желая ни его жалости, ни ненужных и бесполезных слов утешения, все они давно сказаны мной самой себе. Да и вспоминать о прошлом тоже зарекалась, но снова сорвалась и сейчас уже жалею.

— Мисс Вельена, — деликатно напомнил о себе лорд, — оранжерею лучше пристроить к дому с южной стороны и сделать туда выход из гостиной. В донжоне неудобно, нужно разбирать три этажа, прорубать окна...

— Я уже поняла, — спокойно остановила я его. — И не беспокойтесь, ходить в башню не собираюсь. А сейчас мне нужно переодеться к обеду.

— Мы вас подождем, — пообещал маг, вставая.

— Не нужно, я попросила Линту принести еду в эту комнату.

Дождавшись, пока в коридоре стихнут его твердые шаги, я заперла дверь на засов и отправилась в умывальню, такие подробные воспоминания о жизни в родном доме после гибели отца всегда доводили меня до слез.

Глава 12

Ужинать я тоже решила в своих комнатах, и принесшая поднос с едой Линта поглядывала на меня со странной смесью сочувствия и интереса. Почти как на лошадь, внезапно снятую с забега.

Мне даже показалось, будто ей хочется о чем-то спросить или рассказать, зато я не испытывала никакого желания ничего и ни с кем обсуждать. Ни свои заботы, ни тайны постояльцев. Мне хотелось хотя бы дней десять спокойно за ними понаблюдать и сделать собственные выводы, а не принимать на веру те сведения, которые мне понемногу выдают.

В следующие несколько дней это удавалось весьма неплохо. Я неизменно завтракала позже всех, даже не пытаясь выяснить, был ли кто-то в столовой до меня или нет, а обедала и ужинала в своей комнате, обмениваясь с Линтой ничего не значащими вежливыми фразами.

Магистр в эти дни на глаза не попадался, но другие постояльцы иногда мелькали во дворе или в глубине коридоров. Хотя, как мне постепенно стало понятно, называть их постояльцами не совсем верно, лишь немногие оставались в Глоэне на ночь, остальные бесшумно появлялись на несколько часов и так же тихо исчезали.

Зато я заметила некую закономерность. В некоторые дни приходило больше "гостей", иногда пять-шесть, в остальные — лишь один-два.

И хотя я всячески старалась не следить за ними и даже не показывать своего интереса, но постепенно выяснила, что приходят одни и те же, и многих из этих людей я знала. Все достаточно богатые и влиятельные лорды, и почти все могли бы себе позволить купить для отдыха и рыбалки не только Глоэн, но и половину озерного края.

Вывод напрашивался сам собой: раз искали подставного владельца — значит, никому из них нельзя было покупать этот замок. И теперь, сидя после завтрака за рабочим столиком, над закрепленной в зажимах доской с заготовкой, я пыталась решить весьма сложную задачку. Еще немного уменьшить список причин, из-за которых Глоэн не находил себе состоятельного и рачительного хозяина, а с печальным постоянством переходил из рук в руки случайных владельцев.

Хотя к этому времени этих мотивов осталось не так уж много.

И главный — если никому из приходящих сюда магическим путем лордов нельзя было открыто выказать свою заинтересованность заброшенным, полуразрушенным имением, то все они замешаны в чем-то не совсем законном или принадлежали к какому-то тайному обществу.

Этот мотив намного опережал по числу выявленных мной доводов все остальные. Хотя было у меня и еще одно подозрение: некогда тайным, известным только магистру условием были определены какие-то особые требования к владельцу Глоэна. Однако оно казалось мне слишком сложным, да и не находила я в себе никакой исключительности.

Следовательно, дело в чем-то другом, но вот в чем именно, сообразить я никак не могла, крайне не хватало информации.

В дверь постучали довольно решительно, вовсе не так, как обычно стучала Линта, и едва я крикнула "войдите", на пороге возник маркиз Сангирт.

— Добрый день, леди Глоэн, — произнес он, улыбаясь так любезно, что я мгновенно насторожилась, предчувствуя подвох.

И потому ответила как можно суше:

— И вам тоже, лорд Варт.

— Можно посмотреть, чем вы занимаетесь? — смело приближаясь к моему рукоделию, поинтересовался лорд и снова ослепительно улыбнулся, мне даже скулы оскоминой свело.

Все молодые и не очень лорды излучали точно такие же улыбочки, пытаясь очаровать Эвелину Бенро, когда она стала хозяйкой "Женских тайн".

— Вам это неинтересно, лорд Варт, — попыталась я осадить его ледяным тоном. — Лучше коротко скажите, зачем я вам понадобилась.

— Мне очень интересно, — продолжал сиять, как начищенный подсвечник, маркиз. — Я всегда мечтал узнать, чем может с таким усердием заниматься молодая прелестная леди несколько вечеров подряд.

В два шага он оказался за моей спиной и смолк, уставившись на картину. Не знаю, что именно он там рассмотрел, мне ясно виделось совсем иное. Погожее летнее утро, кротко улыбающаяся мать в светлом свободном платье сидит у распахнутого окна, а поглядывающий на нее отец за большим обеденным столом пишет письма. Перед матерью стоит натянутый на подрамник холст, и старичок художник в пятнистой рубахе торопливо наносит на него мазки. Я тоже сижу за столом и, старательно подражая художнику, вожу по листу бумаги вымазанной в краске кистью.

Подлинник портрета, на котором, кроме матери, старичок изобразил и отца, сидящего на подлокотнике ее кресла, мне удалось несколько лет назад обманом выкупить у Коранды. Но сейчас он хранится в Дебруине, у матушки Мелисанты, брать с собой в Глоэн единственную вещь, какой по-настоящему дорожу, я не решилась.

Зато взяла копию, очень точно написанную на доске одной из воспитанниц монастыря, и теперь пытаюсь сделать из нее мозаичное панно, тщательно подбирая по цвету осколки полудрагоценных камней, жемчуга и бисера.

Лорд подозрительно примолк, видимо, подыскивая слова, в которых я вовсе не нуждаюсь.

— И надолго вам хватит этой работы? — наконец осведомился он, возвращаясь к роли сердцееда, но я ему уже не верила.

Пока не могу понять, что именно понадобилось от меня постояльцам на этот раз, зато одно знаю точно: зря маркиз расточает обольстительные улыбки. Никаких нежных чувств они у меня не вызывают.

— Не знаю, — равнодушно отозвалась я. — Для меня важна не скорость. А о чем вы хотели поговорить?

— Леди Глоэн... — Отойдя к окну, маркиз выглянул в него и вдруг с улыбкой искусителя предложил: — Я хотел пригласить вас погулять. Вы слишком много сидите в комнате, а в саду так чудесно! Собирайтесь, где ваша шляпка?

Это было неправдой, я каждый день после завтрака ходила в сад, обретавший все более ухоженный вид. А после обеда купалась на пристани, сажая Кыша на тропинке охранять мой покой. Хотя после просьбы не ходить на причал рыбачить в эти часы я не встретила там ни одного постояльца.

И маркиз прекрасно об этом знал, но почему-то нагло лгал, и мне вдруг стало интересно, ради чего или ради кого он так старается. Но и идти вместе с ним я никуда не собиралась, не желая становиться инструментом его интриг.

— Лорд Варт, — мой голос стал холоднее и суше промороженного снега, — я гуляю только тогда, когда этого хочется мне. Но если у вас есть веские причины на некоторое время увести меня подальше от дома, то я могу до ночи не выходить из своих комнат.

— Нет у меня никаких особых причин, — оскорбился он вполне правдоподобно. — Неужели вы не верите, что можете вызвать искренний интерес мужчины?

— Ну почему же, — постаралась я усмехнуться как можно высокомернее. — Я как раз хорошо знаю, что нравлюсь некоторым мужчинам. Но вас среди них нет, вот в этом я совершенно уверена.

— Вы жестокая сердцеедка... — с наигранной печалью патетично произнес он, и я вдруг сообразила, ради чего маркиз так старательно морочит мне голову.

Пытается от чего-то отвлечь... или кого-то собой прикрыть. А если учесть, что он так и стоит у окна, то значит, именно туда и старается меня не пустить.

Следовательно, во дворе прямо сейчас или чуть позже должно произойти событие, которое мне лучше не видеть, и если бы меня попросили по-хорошему, я и близко к окну не подошла бы. Но теперь чувствую себя глубоко оскорбленной, уязвленной и совершенно не желаю идти на поводу у этого интригана.

— Извините. — Не испытывая никакого сожаления, я встала с места и направилась в спальню, там тоже есть окно и смотрит оно в ту же сторону.

Уже дошла до двери и взялась за ручку, как Сангирт сообразил, куда я иду, и стремительно ринулся наперерез:

— Мисс Вельена, простите... — Пытаясь меня остановить, маркиз крепко вцепился рукой в мое запястье.

В тот же миг в моей душе вскипело щедро приправленное страхом возмущение. С детства не выношу, когда меня хватают за руки, а случай в порту значительно усилил эту ненависть.

В следующее мгновение лорд отлетел в сторону, словно от удара гигантской лапой, и с возмущенным вскриком рухнул на ковер. Но тотчас вскочил на ноги, глядя на меня сузившимися от гнева глазами, и я не стала ждать ответного удара.

Заскочила в свою комнату, захлопнула дверь и задвинула надежный засов. Затем бросилась к распахнутому окну, на ходу доставая из кармана свисток, которым подзывала Кыша.

Зверь примчался через минуту, черной стрелой взлетел по стене и протиснулся мимо меня в комнату, но я уже во все глаза следила за необычайным зрелищем. В распахнутые ворота замка пестрой змеей вползала вереница тяжело груженных телег и повозок, во главе которой пара лошадей тащила небольшой дорожный дормез.

— Леди Глоэн! Вельена! — вепрем ломился в мою спальню маркиз. — Откройте, я вам все объясню!

Но я лишь указала Кышу на дверь и, велев сторожить, продолжала следить за подъезжавшим к крыльцу дормезом. Только закрыла легкие занавески, оставив узкую, но вполне достаточную для наблюдения щель.

Карета тем временем добралась до крыльца, и к ней немедленно подскочил Петерс, услужливо распахнул дверцы и подал руку русоволосому мужчине в нижней рубахе и коротких, чуть ниже колена, подштанниках. Но все это виделось мне словно сквозь туманное светло-серое дорожное женское платье и соломенную шляпку.

Как я начинала понимать, это была очередная маска лорда дознавателя, почему-то не действовавшая на меня. К этому времени я уже начала догадываться о причинах своей особой проницательности, но собиралась сделать еще несколько опытов, чтобы подтвердить эти подозрения. Лучше не спешить, когда так мало разбираешься в магических делах. А узнать подробнее о возможностях магов было просто неоткуда, магистры Сарканской цитадели хранили свои тайны очень ревностно.

Петерс тем временем подал руку следующей гостье, и я онемела от изумления — на стройной девушке было надето мое собственное бежевое дорожное платье, отделанное по воротнику и манжетам более темным бархатом. И шляпка на ней была моя, но видневшиеся из-под нее локоны оказались намного светлее, чем у меня.

В этот момент Петерс склонился перед гостями с такой учтивостью, какой никогда не доставалось мне, и сделал широкий жест в сторону распахнутой, как я предположила, двери. Девушка в моем платье шагнула на ступени первой, магистр неторопливо последовал за ней, украдкой бросив взгляд на окна моих комнат.

Я поспешно отпрянула от окна и очень порадовалась, что стояла в спальне, скрытая занавеской, а не смотрела на крыльцо из окна гостиной. Иначе оказалась бы прямо перед лордом дознавателем, и вряд ли бы он ничего не заметил. Хотя мне давно было понятно, что магистр безошибочно находит меня каким-то своим способом, встречаться с ним взглядом, когда он гуляет в таком виде, никакого желания нет.

Тихо шипевший Кыш внезапно успокоился и лег, и тут же раздался стук прикрываемой входной двери.

Шагнув ближе, я прислушалась, пока даже не надеясь, что маркиз, явно выполнявший указания друга, решился уйти. Но вдруг расслышала знакомый скрежет ключа и, еще не веря себе, осторожно приоткрыла створку. Однако Кыш продолжал молчать, и тогда я осмелилась выйти в гостиную. На цыпочках пробралась к выходу и поспешно задвинула внутренний засов.

Мне нетрудно посидеть в своих комнатах, но запираться я предпочитаю сама, а не ждать, пока закроют те, кого нельзя назвать иначе, как недругами.

Закончив с этим делом, просто из любопытства заглянула в шкаф и обнаружила свое дорожное платье на месте. У меня сразу камень с души свалился, все же приятнее, когда воруют не саму одежду, а всего лишь фасон.

"И не только фасон, но и внешность", — внезапно сообразила я так ясно, словно смогла отчетливо рассмотреть лицо гостьи. Даже глаза прикрыла, припоминая каждое ее движение, каждую черточку склоненного лица. Жаль, шляпа на ней была настоящая, а не призрачная... хотя рисунок высоких скул и наклон головы мне откуда-то явно хорошо знакомы.

Некоторое время я пыталась припомнить, где и при каких обстоятельствах встречала эту леди, попутно складывая и убирая свое рукоделие. Такой уж у меня характер — пока разум занят разгадыванием какой-либо тайны, никакими делами, требующими полного внимания, лучше не заниматься. И тем более панно, ведь приклеить крошечный камушек не того цвета легко, а вот заменить его очень трудно, почти невозможно.

За это время мне пришла в голову неожиданная мысль. А где лорды собирались поселить новую гостью, если привезли ее в моем платье и наверняка под моим именем? И сразу вспыхнула в душе глухая обида — ну почему они не могут поговорить откровенно? Все время устраивают какие-то сложные интриги, пытаются добиться своей цели обманом.

Да ведь маркиз почти готов был меня обольстить ради моих комнат, и хотя я предпочитаю надеяться на его порядочность и отсутствие грязных намерений, всем известно, как легко вспыхивает в мужчинах неуправляемая страсть.

К этому моменту я уже накрепко заперла окна и полулежа устроилась на своей кровати, раздумывая, как поступить. Нет, добровольно отдавать свои покои незнакомке я не собиралась ни за какие сокровища, но приближалось время ужина, и воспоминание о нем все сильнее портило мне настроение. Как выясняется, я очень ревностно отношусь к наконец-то появившемуся собственному дому, своей комнате и своему месту за столом, на которое сегодня явно постараются усадить эту самозванку.

О том, что лорды намерены не только сегодня устроить ее на моем месте, но и вообще заменить меня ею, я старалась не думать, найдя по крайней мере три важных довода в свою пользу. Самозванка должна быть готова прожить тут не один год, не иметь, как и я, ни жениха, ни мужа, ни родни и уметь точно так же хранить тайны. Иначе этот обмен не имеет никакого смысла. Да и меня в таком случае придется куда-то пристраивать, а это тоже непросто. Ведь хотя я и могла бы сыграть любую девицу подходящего возраста, но Кыш никогда не сможет долго изображать обычного коня.

Раньше я опасалась бы, что лорды хотят меня убить или запереть в дальнем монастыре, но теперь, когда пожила рядом с ними несколько дней, уверена — ну, почти, — что так делать они не станут никогда.

Но никак не могла пока понять, ради чего они устроили этот маскарад.

Ключ скрипнул в двери, когда я почти уверилась, что лорды решили ужинать без меня. Сгоряча даже придумала, как выбраться из комнаты с помощью Кыша и заявиться в столовую в самый разгар ужина. Но представила со стороны, насколько смешно и глупо буду выглядеть, пытаясь спихнуть самозванку со своего стула, и решительно отказалась от этой авантюрной затеи. Проще один вечер обойтись без ужина, тем более в буфете у меня стоят вазы со сдобными сухариками и яблоками.

Заслышав скрип, я насторожилась, гадая, как поступит лорд Варт, обнаружив, что дверь заперта изнутри. Но тут засов тихонько звякнул, и послышался шорох открывающейся двери. "Все ясно, — вздохнула я огорченно, — это заявился лорд дознаватель". Других таких сильных магов, судя по моим наблюдениям, здесь не было, а для Хаглена запертых дверей не существовало.

— Мисс Вельена? — осторожно осведомился он, не обнаружив меня в гостиной, и мне пришлось вставать с постели.

У лорда дознавателя хватит наглости проверить и спальню.

И действительно, не успела я сунуть ноги в мягкие домашние туфли и расправить юбку, как он возник на пороге. На этот раз лорд был одет как житель приморских городов, в белую рубашку с широкими рукавами и светлые замшевые штаны с ярким кушаком. Я незаметно облегченно выдохнула. Разговаривать с мужчиной, облаченным лишь в нижнее белье, — слишком смелый поступок даже для девушки, которой пришлось изучить все тонкости человеческих отношений. Однако некоторые детали — чисто теоретически.

— Мы можем побеседовать? — окинув меня пристальным взглядом, учтиво осведомился магистр.

— Конечно, — спокойно ответила я, вмиг убедившись в беспочвенности самых плохих подозрений. — Вас устроит моя гостиная?

— Разумеется, — согласно кивнул он и предупредительно посторонился, пропуская меня вперед.

Мне хотелось рассмеяться над этой неуклюжей предосторожностью, наверняка лорд Варт уже рассказал, как я сбежала от него в спальню, но я прикусила губу и смолчала. Не стоит портить насмешками начало серьезного разговора.

Глава 13

Пока я шла к любимому креслу, сами собой вспыхнули свечи, разогнав мягкие вечерние сумерки, затем стукнул отодвинутый стул. Магистр сел к столу, положил перед собой руки, особенно выделявшиеся загаром на фоне рубашки, и хмуро посмотрел на меня.

Я ответила спокойным взглядом человека, которому нечего опасаться или стыдиться, и приготовилась выслушивать обвинения.

— Вы можете простить лорда Варта? — спросил он вдруг с тяжелым вздохом, и я невольно подняла в изумлении бровь.

Как интересно! Оказывается, я не ошиблась, и маркиз действовал по просьбе друга! Но в таком случае почему лорд дознаватель считал нужным запретить мне смотреть на его прибытие с той леди? Или стеснялся своей одежды? Так кто ему мешал при подъезде надеть хотя бы штаны? Или его спутница всерьез считает его женщиной? Но в любом случае Сангирт перестарался, и простить его мне будет не так-то легко. Хотя все равно придется, и за это можно попытаться получить немного информации.

— Могу, — неохотно буркнула я, — если узнаю, ради чего он лгал и сначала пытался меня обольстить, а потом поймать... с некоторых пор совершенно не выношу, когда меня хватают за руки.

— Он схватил вас за руку? — насупился маг.

— И довольно крепко, но у меня защита. Однажды на меня напали в портовом районе... пришлось купить.

Я не сказала ни одного слова неправды, начиная догадываться, что дознаватель может распознавать ложь. И слукавила лишь в одном — рассказала только о той защите, про которую знала наверняка. Такой амулет на самом деле висит у меня на шее, но действует абсолютно по-другому. Нужно повернуть центральный камень, чтобы вырвалось облачко парализующей пыльцы. На саму меня она не подействует, так как маг, готовивший подвеску на заказ, за основу взял мою собственную высушенную кровь. Но этот амулет пригодится лишь в самом крайнем случае, когда уже не останется никакой надежды спастись другим способом.

— Извините меня, мисс Вельена, — помрачнев еще сильнее, тихо скрипнул зубами маг. — Это я виноват. Попросил отвлечь вас... обычно лорд Варт легко находит общий язык с девушками.

— Ну разумеется, — неожиданно начиная свирепеть, ядовито процедила я. — Зато девушки после встречи с этим лордом не могут найти себе места от тоски. Но ему ведь глубоко безразлично, как они потом живут.

— Вы его так ненавидите, — изумился дознаватель. — Возможно, когда-то раньше он вас обидел... ненароком?

— Снова допрос, — разочарованная усмешка невольно скользнула по моим губам, — но я отвечу, чтобы не было недопонимания. Раньше я ему даже сочувствовала, знаю по себе, как нелегко терять близких людей. Но теперь он все сильнее раздражает меня своей глубочайшей уверенностью в собственной обворожительности. Или в очаровательности? Лорд дознаватель! Как-то странно вы смотрите... Неужели?..

Вот теперь, глядя на виновато прячущего взгляд магистра, я начала понимать, как неправа была, жалея маркиза Сангирта, вынужденного терпеть назойливое внимание придворных прелестниц. Все наоборот, жалеть нужно было их, так как он обладает либо особой способностью к очарованию, либо каким-то амулетом. Хотя амулет он мог бы снимать, чтобы не привлекать целое стадо влюбленных дам... значит, все же способность.

— Но ведь он не маг? — вырвался у меня раздосадованный вопрос.

— Это очень сложно объяснить, мисс Вельена, — уклончиво вздохнул магистр. — Ведь далеко не каждого можно назвать певцом, но очень многие поют просто так, не на сцене и не за деньги. Просто напевают во время работы или качая детей. Быть магом — это такой же талант, как пение, и если он достаточно велик, можно развивать его и совершенствовать. Или так и мурлыкать себе под нос легкие песенки.

— Значит, у него есть дар, — решительно подвела итог его туманным пояснениям, — и он им вовсю пользуется. Тогда у меня есть другой вопрос — зачем вам нужно, чтобы я влюбилась в этого сердцееда?

— Вы уверены, мисс Вельена, что лорд дознаватель тут именно я? — притворно нахмурился магистр, явно желая отделаться шуткой.

— Не совсем. Всего пару часов назад я едва не сочла вас "леди дознавателем", но мою уверенность поколебало видневшееся под серым платьем мужское белье, — язвительно отшутилась в ответ.

— Какое... — нахмурился магистр, неверяще всматриваясь в мое лицо, и вдруг его уши предательски заалели, как у подростка, пойманного с поличным за подглядыванием в женской купальне. — Не может быть.

— Вы же знаете, что я не лгу, — мимоходом проверив его способность, уставилась на мага испытующим взглядом. — Так признавайтесь, ради чего я должна была влюбиться в маркиза? Он мечтает стать хозяином Глоэна?

— Вы умеете придумывать чудовищные вещи, мисс Вельена. — Магистр разом как-то осунулся, возле губ прорезались глубокие складки, делавшие его много старше. — Мы просто пытаемся найти вам надежное место как можно дальше отсюда. Жить здесь далеко не безопасно для молодой леди, и может стать еще хуже.

— То есть, как я понимаю, мне нужно было влюбиться в лорда Кэрдона и сбежать от него подальше? Или он должен был вдруг пожалеть одну из наивных дурочек и жениться на ней? Или это я сама с горя выскочила бы замуж за какого-нибудь надежного и порядочного лорда?

Моему возмущению не было предела, и, гневно взирая на все темнеющее лицо магистра, я выдумывала все более невероятные варианты будущей собственной тихой и спокойной жизни.

— Это слишком непростой разговор, а нам пора идти в столовую, — буркнул он наконец. — Давайте договорим после ужина? Или завтра утром?

— Как я пойду в столовую, если там уже сидит моя копия? — огрызнулась я, хотя была очень не прочь перекусить. Волнения и тревоги всегда вызывали у меня аппетит.

— Она больше не похожа на вас, — сухо сообщил лорд, — и ужинать будет в своей комнате.

— Вот как?! — на миг удивилась я и тут же рассердилась на себя за недогадливость. Ну разумеется, раз лорд Хаглен разгуливает в шелковой рубашке, прибывшая незнакомка уже похожа не на меня, а на даму в сером платье, которую изображал он. — А почему ваша спутница не желает идти в столовую? Вроде выглядела она очень здоровенькой! И, кстати, подскажите, а откуда это "я" вернулась?

— После ужина, — непреклонно заявил магистр, вставая из-за стола.

— Нет, — отказалась, упрямо поджав губы, и тогда он, сделав к креслу несколько шагов, приглашающим жестом протянул ко мне руку.

Я только крепче вцепилась в подлокотники, не желая сдаваться, пока он не ответит на последний вопрос. Последний хотя бы на сегодня, там видно будет.

Но лорду, видимо, изменило терпение, и он, чуть склонившись, взял меня за запястье и потянул с кресла.

— Лорд Хаглен!

"Я ведь предупреждала!" — хотелось крикнуть мне, но подозрение, вспыхнувшее в мозгу ярче праздничной свечи, заставило смолчать и крепче сжать губы с самым возмущенным видом.

А в душе я просила, горячо умоляла спрятанную в вязаный браслет чудесную вещицу стерпеть, не бить этого пройдоху, ведь он вовсе не собирается обидеть меня, он ищет ее, неведомую силу, наказывающую обидчиков по заслугам.

— Ну почему вы все время спорите, мисс Вельена? — мягко уговаривал магистр, поднимая меня с кресла и едва не прижимая к себе, а я молча улыбалась, чувствуя себя почти счастливой и веря, что четки все-таки услыхали мою истовую мольбу. — Вельена? — Неожиданно голос лорда дрогнул, он нервно сглотнул и, недоверчиво кривя губы, странно серьезным голосом тихо осведомился: — Отчего вы молчите?

— Вам не кажется, — сообразив, что происходит нечто неладное, осторожно отодвинулась я от него и невольно вздохнула, заметив, как на миг обиженно дрогнули и тут же поджались губы лорда, — что вы слишком несправедливы ко мне? То "почему спорю", то "почему молчу". С вами очень трудно разговаривать, все время проверки, допросы, претензии, причем все необоснованные. Но я снова сделаю вам уступку и отправлюсь с вами на этот ужин. Только подождите немного, мне нужно переодеться.

Резко выдернула руку из его ладони и прошла в спальню, нарочно хлопнув дверью. Мне нужно хоть несколько минут, чтобы попытаться понять, какую интригу он снова затевает. Но пока поспешно переодевала платье и прикрепляла другой шиньон, никакого отчетливого объяснения так и не придумала и отложила эту задачку на потом, когда смогу спокойно припомнить каждое слово и оценить каждый взгляд.

Выйдя в гостиную, я не сразу нашла взглядом стоявшего у распахнутого окна Хаглена и сочла, что он ушел, не дождавшись меня. И этот обыденный, по сути, поступок полузнакомого мужчины почему-то кольнул душу неожиданно острым разочарованием.

— Вы быстро переоделись, — подходя ближе, с бледной учтивой улыбкой преподнес лорд ничего не значащий комплимент, и мне вдруг захотелось сделать нечто необычайное... уколоть его или как-то задеть, чтобы разбить эту стеклянную улыбку.

— Мне это нетрудно, — вздохнула с преувеличенной грустью. — Не приходится много времени тратить на прическу. Хотите, открою маленькую тайну? Это не мои волосы... свои мне пришлось отрезать.

Искоса глянула в застывшее лицо лорда, горьковато усмехнулась, понимая, сколь напрасной оказалась эта попытка, и пошла вперед. Но в коридоре он меня решительно обогнал и, как подобает истинному лорду, в одиночку преодолел пару ступенек, прежде чем обернуться и подать мне руку.

Я положила пальцы на его ладонь почти бездумно, но он стиснул их крепче, чем предписывал этикет, и пока мы добрались до прихожей, жар его руки жег мне душу новыми подозрениями. Неужели решил сам взяться за мое соблазнение, раз не получилось у Кэрдона? Ведь не мог же у лорда дознавателя, имеющего возможность посещать в императорском дворце торжественные приемы и званые ужины и встречающего там признанных придворных красавиц, ни с того ни с сего пробудиться интерес к бедной владелице самого старого и неказистого замка?

Но раз так, то мне нужно держать себя с ним как можно строже и ни в коем случае не давать никаких обещаний, иначе не успеешь оглянуться, а маг уже запутает, как паутиной, словами и взглядами. Вон как ловко подвел меня к проверке амулета, до сих пор по спине холодок, как представлю, что могла бы лишиться чудесного артефакта.

До меня уже в полной мере дошло, как удобно и полезно иметь эту вещицу, ни один маг или знатный лорд не явится под чужим обличьем и не задурманит голову лживыми обещаниями. И я ничуть не сомневалась, как много найдется богатых и знатных лордов, жаждущих надеть на свое запястье мои четки.

В коридоре Хаглен предупредительно подхватил меня под руку, и я покорно шла рядом, старательно пряча горькую усмешку. За последние десять лет мне не раз приходилось чувствовать себя дичью, и эту роль я ненавидела еще сильнее, чем темные подвалы.

Однако у входа в столовую лорд дознаватель неохотно снял мою руку со своего локтя и, учтиво усмехнувшись, распахнул передо мной двери. Я поблагодарила таким же вежливым кивком и направилась к своему месту, по пути искоса рассматривая сидящих за столом гостей.

Лорд Варт пристально изучал стоящие перед ним блюда, хотя Линта не отличалась склонностью к изысканным кушаньям. Зато готовила много и вкусно, и когда случался наплыв постояльцев, еды хватало всем. В остальное время не съеденные за ужином рыбу и мясо подавали на завтрак и доедал Кыш.

Рядом с маркизом сидел другой частый гость, граф Мерелто, звавший себя лордом Ултоном. Дождавшись, пока я займу свое место, магистр уселся напротив друзей.

— Линта, налей мне суп, — попросила я кухарку, и когда она оказалась рядом, очень тихо поинтересовалась: — Как чувствует себя моя спутница?

— Леди Ванде нехорошо, — понятливо глянув мне в глаза, печально поджала губы Линта. — Она кушает в своей комнате.

— Как жаль... — вздохнула я лицемерно, пытаясь сообразить, где могла раньше слышать это имя и почему оно мне так хорошо знакомо.

— Я могу попробовать ее уговорить, — неожиданно поднялся с места Сангирт, и все присутствующие настороженно притихли, словно он сказал нечто бестактное.

А мне вдруг стало очень интересно, что именно намерен мне доказать этим поступком придворный сердцеед.

— Если вас не затруднит, — улыбнулась ему самой приторной из своих улыбок и неторопливо принялась за суп, не собираясь заранее придумывать слова, которыми встречу загадочную леди Ванду.

Вот появится, тогда и пойму, как себя с ней вести, ведь не зря же она показалась мне знакомой? Очень многие знатные дамы в открытую или тайком приходили в салон мадам Луизы, и я их ничуть не осуждала. По себе знала, как тяжки и непреодолимы могут быть беды знатных девушек. И угадывать, кем именно она окажется, тоже пока не пыталась, в любом случае у меня есть перед ней большое преимущество: мне ее узнать легко, а ей меня — нет.

Но когда дверь распахнулась и на пороге появилась леди в простеньком светло-сиреневом платье, я на миг потеряла дар речи. В столовую робко входила принцесса Онгильена собственной персоной, и оставалось только гадать, как я могла не узнать ее сразу же, едва ее высочество вышла из кареты? Ведь была отлично с ней знакома, и далеко не один раз видела так же близко, как лорда Хаглена сегодня. Принцессам тоже бывают нужны хорошие советы, и иногда даже чаще, чем остальным девушкам.

Хотя зря я обижаюсь на свою память, ведь на Онгильене в тот момент была моя личина... или как это называется у магов? Лицо ее высочества и сейчас видится мне сквозь призрачно-зыбкую пелену, значит, для всех остальных она сейчас не похожа на саму себя. Выходит, я и магистра узнала не в первое мгновение именно из-за этого?

И вдруг я отчетливо сообразила, что лорд Хаглен ехал рядом с принцессой в этих своих подштанниках весь день... или даже несколько дней, не зря же я не встречала его в последнее время. Значит, они связаны намного теснее, чем просто знакомые. Так уж воспитывают принцев и принцесс, с младенчества обучая никого не подпускать близко, кроме самых испытанных и надежных слуг и охранников. И поэтому ехать целый день в одном дормезе она могла только с человеком, которого очень хорошо знает и кому доверяет не только свою жизнь и честь, но и все свои тайны.

Стало быть, все случившееся полчаса назад в моей гостиной было просто интригой: и горячие руки, и полные осторожной надежды взгляды, и то особое, непонятно каким седьмым чувством ощущаемое неуловимое тепло зарождающейся нежности... У меня на душе как-то резко стало пусто и холодно, словно погас последний солнечный лучик и подул осенний вечер.

Осталась только одна задача — ни в коем случае не раскрывать принцессе своей тайны. Она всегда была очень внимательной и славилась умением узнавать придворных дам и служанок по голосам. На веселых зимних карнавалах еще никому не удалось обмануть Онгильену, выдав себя за другую.

— Добрый вечер, — кротко приветствовала нас лже-Ванда, и я с приветливой улыбкой молча кивнула в ответ.

Нельзя же разговаривать, когда жуешь? А я как раз засунула в рот весь кусочек хлеба, которого мне хватило бы, чтобы доесть суп.

Сангирт очень бережно усадил принцессу рядом с магом, учтиво склонился к ней, подвинув тарелку, и нехотя направился к своему месту, а я на несколько секунд не только жевать, даже дышать перестала. Крайне редко, но случалось мне заметить в отношениях и душах людей нечто совершенно особое, и не важно, жесты то были, слова или просто взгляды. Всегда мимолетные, как проблеск молнии, но выразительные, как удар кинжала, на мгновение освещавшие такие сокровенные глубины чувств, каких никто и никогда даже не предполагал.

И теперь я точно, словно получив подробное сообщение, знала, почему маркиз Сангирт так упорно убегает от своих поклонниц. И подозревать его отныне могла только в одном — в преждевременной гибели жены.

Вот только сейчас важнее всего не то, кого подозреваю я, а в чем подозревают меня.

Вернее, обязательно начнут подозревать, едва Онгильена опознает меня по голосу. Да я даже сама не могу пока придумать, чем доказать, что я вовсе не шпионка императора или, еще хуже того, герцога Бетдино. Ведь именно герцог уже пять лет является официальным женихом Онгильены и весьма недоволен тем, что их свадьба не раз откладывалась по разным причинам.

И как раз Альгас Бетдино был тем самым клиентом "Женских тайн", из-за которого я вынуждена была бросить налаженное дело и бежать подальше от столицы, чтобы несколько лет пожить в глуши и заставить его о себе забыть.

Но кто из этих вежливых лордов, так мирно жующих жаркое за моим столом в моем доме, поверит, будто я купила Глоэн совершенно случайно, а не ради выполнения задания Бетдино?

Абсолютно невыполнимого, о чем я ему сразу сообщила. Но он только язвительно засмеялся в ответ и ядовито напомнил о не менее сложных заданиях, выполненных мной для знатных леди и лордов, и о том, что платит он такими же полновесными империалами.

В тот раз мне не хватило убедительных аргументов объяснить ему, насколько неточна эта информация и ошибочны сделанные им выводы, и пришлось отступить, получив жесткий намек, как сильно я пожалею, если попытаюсь с ним шутить.

Но я и сама это знала, герцог слыл весьма жестоким человеком и держал в трепете не только свое огромное герцогство, но и соседние восточные области, в которых числился наместником императора.

Глава 14

Ела я молча и неторопливо, очень надеясь, что лорды и леди, насытившись, первыми покинут столовую. Ничуть не бывало — они тоже смаковали поданные к чаю запеченные с медом и корицей яблоки так заинтересованно, словно это был необыкновенный десерт из самых редких свендимских фруктов.

И настал момент, когда мне стало ясно, что сидеть тут далее бесполезно, и пока лорды не убедятся в результатах затеянной ими проверки, спать никто из них не пойдет. Тяжело вздохнув, я отодвинула тарелку и только собралась встать, пожелать всем спокойной ночи и посмотреть, что за этим последует, как со своего места поднялся лорд дознаватель.

— У нас мало времени и много дел, — произнес он хмуро, подходя к двери и делая какой-то знак, — а леди Вельена, судя по всему, не желает с нами разговаривать. И это может означать только одно — она раньше встречалась с леди Вандой и не хочет в этом признаваться.

Я мрачно усмехнулась в ответ. Странно было бы, если бы старший дознаватель не смог сделать такой простой вывод.

— Но я могу дать честное слово не выдавать леди Вельену, — нежным голоском пообещала принцесса, и я ей сразу поверила.

Несмотря на кукольную наивность голубоглазого личика и хрупкость стройной фигурки, ее высочество обладала довольно твердым характером, хотя это и не помогло ей избежать нежеланной помолвки. Император, весьма обоснованно опасавшийся, что герцог Бетдино отделится от империи и объявит себя королем, желал с помощью этого брака склеить разваливающуюся империю. Мысли о том, что, женившись на Онгильене, герцог может потеснить с императорского трона и его самого, и несовершеннолетнего наследника, в голову правителя, похоже, не приходили. Или у него был приготовлен на этот случай еще один, более хитроумный план.

— Дайте, — немедленно согласилась я, рассмотрев в ее словах спасительный выход, и твердо добавила: — Тем более что я могу поклясться любой клятвой и на любом амулете, что никогда и ничего против вас не замышляла.

Глаза принцессы потрясенно расширились, но она очень быстро взяла себя в руки и не менее твердо произнесла:

— Клянусь никогда и никому не выдавать тайн леди Вельены и принимаю ее в число своих доверенных друзей.

— Спасибо, — благодарно выдохнула я, стараясь пока не думать, в какую западню сунула свою несчастливую голову.

— Онгильена! — слился с моим голосом возмущенный рык маркиза, от расстройства выдавшего возлюбленную. — Нужно было сначала проверить ее на амулете и взять клятву!

— Как вы неосмотрительны! — расстроенно вторил граф Мерелто.

— В следующий раз дождитесь, пожалуйста, нашего решения, — стараясь не встречаться со мной взглядом, хмуро вздохнул лорд дознаватель. — Ваши враги очень хитры и изобретательны.

— Враги с ее высочеством у меня общие, — сжав от обиды губы, сухо огрызнулась я.

— Я уверена в леди Вельене, — так же неуступчиво нахмурила тонкие бровки принцесса, — и вы прекрасно знаете, что мое предчувствие никогда не ошибается! Я еще в прошлый раз просила нас познакомить, не пришлось бы ездить туда-сюда.

— Вы можете звать меня мисс Вельена, или просто Велья, — почтительно предложила я. — И если сочтете нужным сообщить мне какие-то новости или пожелания — я к вашим услугам.

Онгильена была моложе меня почти на два года, зато много выше по статусу, и правила допускали такое упрощенное обращение. А кроме того, когда я была Эвелиной, ее высочество иногда называла меня просто Вели, и теперь не было смысла возвращаться к строгим правилам.

— Новости есть у лорда Хаглена, — властно оглянулась ее высочество на дознавателя. — Мы хотели вас подкупить, но сейчас я начинаю сомневаться в верности этого плана. Поймите меня правильно, Велья, последнюю луну вы были в наших делах... большой загвоздкой. Без Глоэна нам никак не обойтись, и его хозяину мы должны всецело доверять. Но если привезенные нами новости вас обрадуют, то я буду за вас очень счастлива. Теперь мне стало понятно многое из того, что раньше вызывало недоумение.

— А можно один вопрос?.. — На некоторое время я замялась, пытаясь понять, не слишком ли спешу. — Но если вы не пожелаете ответить, я не обижусь. Чем так ценен Глоэн? Ведь тут самая глушь... дальше только озера, болота и скалистые предгорья.

— Я сам могу ответить, — севший на свой стул магистр угрюмо крутил в пальцах десертную вилочку, — и думаю, мисс Вельена тоже догадалась бы, если бы задала себе простой вопрос: "Почему первый лорд Глоэн построил свой замок именно здесь?"

— Да на этот вопрос я могу найти десяток вполне правдоподобных ответов, — непримиримо усмехнулась я в ответ. — Например, он был трусом и желал жить в месте, куда никогда не доберутся никакие враги. Пятьсот лет назад нашу Равернскую империю раздирали распри, и она постоянно с кем-то воевала. Или лорд болел страшной болезнью и потому стал изгоем. Или разочаровался в людях и не желал с ними встречаться. Он мог заниматься каким-нибудь противозаконным делом, быть тайным многоженцем или немыслимым ревнивцем. Ну и еще примерно столько же объяснений.

— А на самом деле он был алхимиком, мы точно установили, — дружески улыбнулась принцесса. — И специально искал место, где можно усиливать зелья. Вам же известно, что у всех алхимиков есть магические способности?

— Ну... об этом я слышала, но никогда не думала, что ради усиления снадобий нужно забираться в самую глушь. — Неожиданная догадка ошеломила меня своей простотой.

— Это одна из тайн Сарканской цитадели, — не обращая внимания на сердито кашлянувшего магистра, пояснила Онгильена. — Чтобы не выпускать из рук прибыльный заработок, маги захватили все известные в империи источники чудесной энергии, и на каждом стоит башня, в которую можно попасть только за плату.

— Ваше высочество! — предупреждающе произнес Хаглен, но она небрежно отмахнулась:

— Мисс Вельена очень сообразительна и сама догадалась бы через несколько дней. А раз она теперь с нами, нечестно пользоваться ее помощью втемную. Или вы сами хотите все объяснить?

— Не нужно, — отказалась я. — Теперь мне многое стало ясно. Не пойму только, почему ваше высочество каждый раз трясется в карете или на лошади, если лорд старший дознаватель может открыть магический путь?

— Амулеты, — вздохнула принцесса. — Именные императорские. Если я пойду через портал, то и придворный маг, и цитадель в тот же момент получат точный отчет, откуда и куда я ходила, и будут обязаны доложить отцу. А мне обязательно нужно хотя бы раз в луну заряжать охранные амулеты и браслет личины, без них шпионы Бетдино мгновенно найдут мое укрытие.

— И долго вы собираетесь так прятаться? — поинтересовалась я затаив дыхание. — Ведь его терпение когда-нибудь лопнет. Он и сейчас, насколько мне известно, зол почти до бешенства.

— У нас есть план, — попытался заморозить меня взглядом маркиз Сангирт, — но вам знать его подробностей не нужно. Лучше выслушайте новость, которая касается лично вас.

Пришлось смолчать, хотя я была абсолютно не согласна с этим сердцеедом, пока еще не попросившим у меня прощения. Хотя и не знаю таких слов, какими лорд мог бы его вымолить. Но настойчивые упоминания о каких-то новостях заинтересовали меня не на шутку.

— Восемь дней назад имперский суд разбирал дело о наследстве леди Вельены ле Морнье, открытое по результатам расследования тайного дознавателя лорда Ултона, — сухим официальным тоном объявил лорд старший дознаватель.

"Так вот чем занимается граф Мерелто", — сообразила я, начиная понимать еще одну тонкость. Никогда не попадают в Глоэн люди, которым полностью не доверяет старший дознаватель и которым нет нужды тайно усиливать или зачаровывать оружие, амулеты и зелья.

И тут мне вдруг ясно припомнилось, откуда я знаю леди Ванду. Довольно высокая и крепкая немолодая леди, дальняя родственница императора, была одной из компаньонок принцессы. И судя по тому, как свободно чувствовал себя в этой личине старший дознаватель, пользовался он ею довольно часто.

— Вы желаете выслушать подробное постановление? — хмуро взирал на меня Хаглен.

— Нет. Только самое главное, — поспешила отказаться я.

— Хорошо. — В его голосе отчетливо прозвучало облегчение. — Вам возвращено все имущество, принадлежащее вашим родителям, и кроме того, приданое вашей мачехи и все имущество дяди. Хотя он был очень небогат. Преступники приговорены к пожизненному наказанию за попытку обмана и оскорбление суда. Сейчас вашим имуществом управляет выбранный лордом Ултоном управляющий, но если вы желаете назначить кого-то другого, назовите имя.

— Меня устраивает выбор лорда, — снова качнула головой, ясно понимая, какой вопрос сейчас больше всего интересует сидящих вокруг меня людей.

Не откажусь ли я от Глоэна и не помчусь ли в тот дом, который много лет снился мне по ночам, заставляя горько плакать, когда оказывалось, что все было лишь сном. И не придется ли им снова искать человека, готового жить здесь, встречать их и провожать, крепко храня тайну.

— Мне давно хотелось пожить в таком месте, как Глоэн, — глянув в глаза принцессы, произнесла с улыбкой, — и покидать его я пока не желаю.

— Спасибо... — Внезапно губы Онгильены дрогнули, и она поспешно отвернулась к окну, но уже через пару мгновений повелительно махнула сотрапезникам: — Идите, мисс Вельена меня проводит.

Хмурые лица мужчин выражали явный протест и несогласие с таким решением Онгильены, но ослушаться ее не осмелился ни один. Хотя наверняка все не хуже меня понимали, как мало значит сейчас слово принцессы, которую ее собственный отец отдавал в уплату за мнимое спокойствие страны, как рабыню, как неодушевленную вещь.

— Вели! — едва за ними закрылась дверь, ринулась ко мне Онгильена, и я немедленно шагнула навстречу. — Как я рада... ты не представляешь. Я была просто в отчаянии, когда ты исчезла, ведь даже поговорить не с кем, все вокруг меня — отцовские шпионки. Он верит обещаниям Бетдино, но и я сама, и мои друзья не столь наивны.

— Ваш отец тоже далеко не наивен, — осторожно вздохнула я, на миг бережно обняв худые плечики принцессы. — Боюсь, он уже придумал план, как обвести герцога вокруг пальца. Но я заранее могу сказать, герцог стократ осторожнее, хитрее и коварнее, чем считает его императорское величество. И еще он весьма жесток, и поэтому я пока не знаю способа его обмануть. Ведь он не отступится, и даже если вы разыграете собственную гибель, потребует отдать ему Наэльсину.

— Мне невозможно устроить собственную смерть, — скорбно поджала губы ее высочество. — По требованию Бетдино помолвку провели магическими кольцами в храме Судеб. Пока мое кольцо не осыплется с его руки, герцог будет знать, что я жива. Никто не может снять эти кольца, кроме верховного магистра Саркана, и только с согласия жениха.

— И сколько у вас осталось времени? — поинтересовалась я, стараясь не показывать своей растерянности: как оказалось, положение принцессы намного хуже, чем мне представлялось раньше.

— Свадьбу назначили на осенний праздник урожая, — горько усмехнулась она. — Но Бетдино потребовал, чтобы ему выдали амулет переноса и шкатулку с напоенными силой камнями. Говорит, был бы последним дураком, если бы поверил, будто ни у кого не возникнет соблазна убить его тотчас после свадебного ритуала.

— Я же говорю, он осторожный и подлый гад, — вздохнула я.

В этот момент дверь приоткрылась, и появился красивый профиль маркиза, рассматривающего нас с самым подозрительным видом. Несколько секунд я раздумывала, стоит ли рассказывать Онгильене про его злую проделку, но не решилась огорчать ее еще сильнее. Девушке и так тяжело, а Кэрдон пока поддерживает в ней надежду на чудо.

Потом мы неспешно брели по двору за сердито сопевшим маркизом, тихонько шептались о всякой девичьей ерунде, и я старалась хоть немного развеселить ее высочество, восхищаясь про себя ее стойкостью и силой характера. Большинство попавших в такую же ситуацию девушек, приходивших в последние десять лет в "Женские тайны", могли лишь безудержно рыдать и не способны были не только выполнить простейший совет, но даже до конца дослушать нас с Луизьеной.

Возле донжона Онгильена со мной распрощалась, сообщив, что утром мы уже не увидимся. Они собирались выехать в обратный путь очень рано, как только напитаются магией ее амулеты.

И хотя мне очень хотелось ее проводить и поговорить еще раз, спорить я не стала. Пока не настолько безоговорочно доверяют мне защитники принцессы, чтобы не заподозрить какую-нибудь ловушку.

Едва дверь донжона захлопнулась, оставив меня в одиночестве, из темноты выскользнул Кыш, прижался теплым мохнатым боком, разом снимая с души половину печали.

— Идем домой, — шепнула я, устраиваясь на его спине и покрепче обнимая мощную шею.

Зверь за несколько секунд донес меня до крыльца, на миг замер, примериваясь, затем легко прыгнул на стену и вмиг оказался на подоконнике. Еще прыжок — и мы посреди комнаты, где все осталось точно так, как было в тот момент, когда лорд дознаватель вел меня на ужин. Но моя жизнь за эти пару часов успела сделать очередной, абсолютно неожиданный для меня крутой поворот, и теперь мне больше всего хотелось попытаться понять, куда может привести меня новая тропа.

Глава 15

Проснулась я перед рассветом от громкого стука в дверь и некоторое время лежала, не веря в неожиданную наглость постояльцев. Ведь за окном едва лишь начинал светлеть край неба, и мне можно было поспать еще не менее пяти часов.

Потом вспомнила про принцессу, резко вскочила с постели и, путаясь в широких полах пеньюара, помчалась к двери. Торопливо отодвинула засов, толкнула створку и оказалась лицом к лицу с бледным, взлохмаченным магистром.

— Что случилось? — Первым делом почему-то подумалось, что на Глоэн напали.

Не знаю кто — маги, люди Бетдино или гвардейцы императора, но нужно срочно куда-то бежать.

Лорд смотрел на меня, и его лицо с каждой секундой все мрачнело, а сквозившая в глазах тревога все быстрее сменялась растерянностью, потом досадой.

— Извините... мне показалось.

— Не извиню, — разозлилась я, отвернулась и направилась к стоящим у камина креслам. — Проходите и объясняйте, что произошло? И где принцесса?

— Леди Ванда, — хмуро поправил он, неспешно проходя в комнату. — Они уже уехали. А мне сообщили, что вы не пришли ночевать.

— Допустим, — обдумав его слова, сухо кивнула, начиная понимать, что нахожусь под постоянным надзором. — И почему же тогда вы стучали? Насколько мне известно, вам очень хорошо удается открывать запертые двери.

— Когда у меня есть запас энергии, — неохотно процедил лорд дознаватель, немного посомневался, подошел ближе и сел напротив. — А сейчас его нет. Я отправил лорда Ултона и остальных друзей в разные поселки и города, через которые будет проезжать леди Ванда, там мы держим запасных лошадей, а лорды садятся на место кучера. Потому и дорог перенос, что берет слишком много сил.

"Ну так идите отдыхать", — хотелось сказать мне, но удалось промолчать. Хаглен разговорился явно неспроста, и я начинала догадываться, какой вопрос его сейчас тревожит. Откуда ее высочество так хорошо меня знает?

— А кто сказал, будто меня нет дома? — так и не дождавшись объяснения, сама задала вопрос.

— Петерс. Он закрывал за нами двери, когда мы пошли в донжон, а парадный вход был заперт еще перед ужином. Нечего плотникам делать в доме по ночам.

— Каким еще плотникам?! — Я ошеломленно вытаращилась на магистра, и тот вдруг как-то расслабился, посветлел, и сразу стало понятно, как сильно он устал.

— Вы не против чашки чая, мисс Велья? — вовсе не ожидая моего согласия, пробормотал Хаглен и дернул за подлетевшую к нему кисть колокольчика, всего несколько дней назад появившегося в моей гостиной.

Линта появилась в дверях через несколько минут, и у нее в руках был накрытый салфеткой поднос.

Кухарка молниеносно придвинула ближе столик, расставила чашки и тарелки с едой, потом, заметив, как я кутаюсь в тонкий пеньюар, бросила в камин нечто невидимое, и по поленцам сразу побежал веселый огонек.

— Линта, разве ты маг? — изумилась я, начиная понимать, как много до сих пор было вокруг меня тайн.

— Куда мне, — добродушно улыбнулась женщина. — Просто подмастерье. Но огонь и вода повинуются, здесь хороший источник.

— Я за тебя рада. — По-видимому, улыбка у меня получилась слишком жалкой, раз кухарка поспешила сбежать.

— Так где у нас плотники? И сколько их? — От растерянности я вспомнила про принесенную лордом новость лишь к тому моменту, когда чая в моей чашке осталось на донышке.

— Всего шестеро, а спят они в казарме, это такое небольшое каменное здание возле конюшни, — намазывая на лепешку масло, спокойно пояснил дознаватель. — Мы с Петерсом немного подновили там пару каморок, остальные они отремонтируют сами. Но сначала построят оранжерею.

— Может, сначала им все же следует сделать комнатки себе? — засомневалась я, но лорд только усмехнулся в ответ:

— Спать здоровые мужики вполне могут и в конюшне на сене, а сюда через четыре-пять дней придут дожди. Нужно к этому моменту подвести оранжерею под крышу, иначе балки намокнут. Я их специально в дороге сушил.

— Как-то мне становится не по себе от всех этих ваших благодеяний, — не выдержала я. — То наследство, то оранжерея... И кстати, а вы не забыли, что я не собиралась ворошить эту историю с наследством? У меня там еще живут тетушки и двоюродные бабки, начнут мыть мои косточки.

— Ничего они не начнут, — нахмурился маг. — Ваш дядя успел всем плюнуть в суп. Но вы же не забыли, что теперь мы в одной связке? Хотя на это мы и не надеялись, как сказала леди Ванда, собирались вас подкупить. Но я не прочь услышать, где она успела познакомиться с бедной монашкой и почему не узнала вас сразу?

— Вы все время меня в чем-то подозреваете! — Пришлось срочно состроить самый оскорбленный вид. — А кроме того, забываете одну тонкость. Многие монахини, выходя на улицы городов, прикрывают лица вуалью, не желая привлекать к себе внимание. Кстати, нашими одеждами часто пользуются дамы из притонов и обычные мошенники.

— Потому цитадель и выдавала всем монашкам особые амулеты, — испытующе глянул на меня лорд.

— У меня тоже такой есть, хотя я и не монахиня, а воспитанница, — учтиво сообщила я и снова смолкла, ожидая, потребует он показать подвеску или нет.

— Извините, — помолчав, суховато буркнул лорд и небрежно добавил: — Как только восстановлю силу, перенесу сюда новую мебель и сундуки с вашей одеждой. Мы временно сложили все в гостиной.

Вот теперь дознавателю удалось поразить меня так сильно, что я несколько секунд смотрела на него, как на шута, изрекшего заведомо глупую шутку.

— Мисс Вельена, — морщась, словно случайно откусил половину лимона, пояснил маг, — вы забываете, что я видел все ваши вещи и знаю, как мало этого для того, чтобы жить в глуши. Ведь тут нет ни лавок, ни портних, а вы молодая девушка.

— И эта девушка, — стараясь не рассмеяться, кротко сообщила я, — отлично знала, куда едет, и не собиралась переодеваться к обеду и ужину. Да я вообще взяла с собой больше мужской одежды, в ней удобнее ездить верхом. Я люблю собирать грибы и ягоды и намеревалась вместе с Кышем летом наловить рыбы, а осенью заняться охотой. Я даже сходила в коптильню и посмотрела, как коптят мясо. А другая одежда у меня есть, хозяйка была очень богата и не скупилась на наряды. Просто невозможно было все это увезти сюда, поэтому самые нужные вещи я оставила на хранение в монастыре, остальное раздала бедным воспитанницам.

Лорд слушал меня, все сильнее сжимая губы, и теперь я старалась на него не смотреть, ведь во всем сказанном мной не было ни слова лжи. Мне вдруг жалко его стало: в конце концов, он потратил время и силы на то, чтобы доставить сюда эти наряды. Хотя сам виноват, мог бы поговорить со мной, прежде чем изобретать такие каверзные планы.

— Но я очень ценю вашу заботу и благодарна за нее, — мягко закончила я свое пояснение. — И теперь не важно, с какой целью вы все это покупали. Но если там есть какие-то сюрпризы, лучше уберите заранее. Я с детства не выношу, когда мной командуют и пытаются управлять силой или хитростью. И никогда этого не прощаю.

— Значит, — допив чай, пристально глянул он на меня, — вы не простили лорда Варта?

— Маркиза Сангирта, — поправила я холодно. — Так он пока и не искал моего прощения.

— Но я ведь объяснил!

— Лорд дознаватель! Вы пояснили мне свои причины и выданное вами указание, но он ведь не глупый ребенок и сам выбирал способ, каким можно не подпустить меня к окну, чтобы я ничего не рассмотрела. Со мной легко договориться, я не слабонервная леди и не визгливая фаворитка! А он обрушил на меня свое обаяние полной мерой, да еще и попытался запугать!

— Но к тому моменту мы знали, что на вас оно не действует! — мрачно взрыкнул лорд, сминая в кулаке булочку.

— Не подействовала обычная доза, — начиная понимать, как задело маркиза мое равнодушие, медленно произнесла я, — значит, можно попробовать на мне самые сильные чары? Я для него кто — подопытная крыса? А если бы в этот раз у лорда все получилось, кем бы я сейчас была, можете объяснить? Его любовницей или очередной несчастной поклонницей с разбитым сердцем? Такой ведь проще управлять, чем самостоятельной и неглупой леди, имеющей собственные взгляды и убеждения, не так ли?

— Леди Вельена... — морщась, как от боли, выдавил магистр, — ничего такого не произошло бы. Я ведь уже был здесь. И если бы он случайно вас очаровал, я сумел бы это снять.

Некоторое время я пыталась представить, как бы это выглядело на самом деле. Сколько жгучего стыда и ненависти испытала бы, получив освобождение от навязанной любви, и как много своих секретов открыла бы этим интриганам в том унизительном состоянии. С каждой минутой мое настроение портилось все сильнее, и наконец наступил момент, когда терпеть дольше присутствие мага стало просто невозможно.

— Как я подозреваю, лорд старший дознаватель, — процедила я ледяным тоном, — вам никогда не удастся понять, какую душевную боль и обиду чувствуют невинные люди, подвергнувшиеся подобной жестокой проверке, и насколько им безразлично, ради чего над ними так поиздевались. Идите спать, я устала и хочу отдохнуть.

Отвечать он не стал, молча покинул мою комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

— Карауль, — приказала я наблюдавшему за нами Кышу, ставя перед ним блюдо с остатками завтрака, и отправилась в спальню, чувствуя себя такой разбитой, словно проскакала не менее тридцати лиг.

Во второй раз я проснулась, когда утреннее солнце почти ушло из комнаты, оставшись только на камнях наружного подоконника. Где-то неподалеку стучали молотки и грызли дерево пилы, деловито перекрикивались незнакомые мужчины, и ветерок заносил в комнату едва уловимый запах свежих стружек и дыма.

Повалявшись несколько минут, выбралась из постели и начала одеваться, пытаясь разобраться в собственных ощущениях и желаниях. Обида и злость на заговорщиков исчезли почти бесследно, никогда я не умела ни на кого долго сердиться. Даже на тех, кто обидел меня не на шутку, если понимала, что сделано это было ради чего-то значительного. Например, ради спасения принцессы. Но встречаться сейчас с дознавателем все равно не желала, поэтому позвонила в колокольчик, вызывая Линту.

Кухарка пришла с чайником и хлебной корзинкой, улыбнулась мне так открыто, как никогда раньше, и, пока накрывала на стол, ответила на вопрос, где лорд Хаглен:

— Ушел спать в донжон и велел не будить.

— А там есть где спать?

До сих пор донжон почему-то представлялся мне горами обломков и мусора, среди которых на вывалившихся из стен камнях сидят собирающие магию гости.

— Там все есть, только магам слишком долго находиться нельзя, опьяняет, — с огорченным вздохом пояснила Линта. — Но он не хочет оставить замок без охраны. Хотя и мы с Петри не такие уж беззащитные, да и ваш зверь двоих стоит.

— Я не маг, но умею стрелять из лука и бросать ножи, — пришлось признаваться мне, раз зашел разговор о безопасности.

В таких случаях лучше знать заранее, кто на что способен, как говорит Луизьена.

— Вас мы в случае чего сразу отправим подальше, — преспокойно огорошила меня неожиданным признанием Линта, забрала поднос с грязной посудой и ушла.

И пока я ошеломленно жевала лепешки, запивая успевшим остыть чаем, в моем сознании происходил самый настоящий переворот. Только теперь до меня начало доходить, насколько серьезно и опасно все то, во что я вляпалась, и как может повернуть моя судьба, если император докопается до тайн Глоэна. Ну а о том, что никакой судьбы у меня не будет вообще, если это окажется герцог Бетдино, я знала с самого начала.

Отправляясь гулять, я уже отчетливо осознавала, как мало теперь волнует меня оранжерея и прочие хозяйственные заботы, и потому, спускаясь по лестнице, даже не подумала заглянуть в гостиную. И на парадное крыльцо тоже не пошла, не желая встречаться с плотниками. Прошла мимо столовой и кухни, спустилась по черному крыльцу и направилась в сад, туда, где под огромной яблоней Петерс натянул полотняный навес и расставил плетеную мебель.

Линта всегда приносила сюда с утра кувшинчик с квасом и сухарики, а иногда позже приходила и сама, выяснить, чего мне хочется на обед. Но сегодня на это можно не рассчитывать, кухарка готовит большой котел похлебки и жарит рыбу, кормить рабочий люд.

Через час пришел Кыш, пахнущий рыбой и солнцем, видимо, валялся на берегу после завтрака. Я велела ему лечь, достала жесткую щетку и принялась расчесывать лохматую гриву, самое любимое развлечение полуурга после поедания сладостей.

И никогда бы не заметила появившегося неподалеку магистра, если бы преданный зверь не приподнял голову, выразительно глядя в ту сторону.

— Вы пойдете на обед, мисс Вельена? — непринужденно усаживаясь на соседнее кресло, осведомился лорд, снова преобразившийся в рыбака, встретившего меня в первый день.

Простые штаны и рубаха с полураспущенной на груди шнуровкой, босые ноги. Только бородки не было.

— Пойду, — кивнула я и сделала лорду комплимент: — А без бороды вы значительно моложе.

— Как? — схватился он за подбородок и замер с выпученными глазами.

Несколько мгновений смотрел то на меня, то куда-то вверх, на темно-зеленый полог, и наконец решился:

— Дайте мне руку, мисс Вельена... Да не бойтесь, я не кусаюсь.

— Я и не боюсь, — гордо вздернула я нос, даже и не думая выполнять распоряжение мага.

Не настолько я пока ему доверяю, чтобы беспрекословно подчиняться.

— Леди, — явно начал сердиться дознаватель, — я понимаю, как странно мы вели себя все это время... по вашему мнению, разумеется! Но и вы поставьте себя на наше место. Как сообщил мой доверенный человек, замок купила никому не известная сумасшедшая леди, которая уже едет сюда без слуг и охраны. Мы немедленно попытались разузнать, откуда вы взялись, но ближайшие родственники заявили, будто девица с таким именем десять лет назад сбежала с матросом и их следы затерялись где-то на просторах Южного моря.

— Слышала я эту байку, — фыркнула хмуро, — и никогда не понимала, как могли поверить в такую чушь хорошо знавшие меня родственники? Но мы сейчас говорили не об этом. Для чего вам моя рука? Запомните на всякий случай — я не позволяю вам брать мою кровь и проводить какие бы то ни было ритуалы.

— Я не прикоснусь к вашей руке, — метнул в меня возмущенный взгляд дознаватель. — Просто проведите ладонью по моему подбородку.

— Лорд Хаглен! — Мои руки сами спрятались за спину. — А вы уверены... что не слишком хватанули вашей магии?

— Что значит "хватанул"?

— Как мне сказали, маг начинает пьянеть, если долго находится рядом с источником. — Произнося эти слова, я внимательно следила за магистром, отлично зная, как сильно не любят выпившие признаваться в опьянении.

— И вы считаете меня настолько пьяным, чтобы приставать к вам с непристойными предложениями? — подозрительно прищурился дознаватель.

— Я пока ничего не считаю... но гладить вас не намерена!

Лорд на миг снова выпучил глаза, потом как-то странно хрюкнул, словно подавился, и вдруг начал смеяться. Сначала тихо, потом все громче и откровеннее и через полминуты хохотал так, как будто услыхал невероятно смешную байку.

Я наблюдала за ним, снисходительно улыбаясь: все признаки налицо, хотя и не хватает винного духа. Но магия ведь не пахнет? И значит, сейчас тут хохочет, складываясь почти пополам, вовсе не лорд дознаватель, а переполняющая его энергия.

— Мисс Вельена, — отсмеявшись, лорд снова стал серьезен, но в глазах еще светились искорки этого ненормального веселья, — чтобы дойти до опьянения, мне нужно посидеть в донжоне еще часов пять, а этого я себе позволить не могу. Но и накопившегося за ночь резерва уже тоже нет. Я перенес в ваши комнаты сундуки и мебель и помог Петерсу починить лодку, он собирается плавать на западный берег за раками. А вас я вовсе не прошу меня гладить, просто собирался проверить ваш дар.

— Нет у меня никакого дара, — твердо отказалась я от причисления к клану магов. — И потому объясните подробнее, зачем вам нужна моя рука?

— Чтобы вы убедились, что моя борода на месте! — разочарованно огрызнулся лорд. — Я ее нарочно полчаса назад вырастил заклинанием, причем перед зеркалом! Но вы почему-то ее не видите... хотя постойте, у вас есть зеркальце?

— К сожалению, нет. — Мне с трудом удалось сдержать довольную улыбку: мисс Эвелина вынуждена была везде таскать с собой дамский кошель, где, кроме зеркала, лежали светло-сиреневая помада, пудра и прочие вещицы, необходимые для поддержания образа бледной моли.

— Боюсь, магическое не подойдет, — подумав, сообщил магистр. — Хотя...

Он как-то по-особому сощурился, щелкнул пальцами и придвинул их ко мне, словно протягивая какую-то вещь. Вот только ничего в его руках не появилось. Я недоверчиво взглянула на притихшего в предвкушении лорда, нахмурилась и присмотрелась внимательнее, так, как будто намеревалась отыскать крохотную соринку или занозу. Даже головой слегка повела, как делала, подбирая мозаику, чтобы тени легли иначе.

И вдруг поняла, что вижу, но не ощутимый предмет, а зыбкое призрачное марево, словно от сухой земли в жаркий день. И оно было круглым, более плотным по краям и тонким в середине.

Вот туда-то, в эту призрачную середину, я и ткнула пальцем и едва слышно охнула, почувствовав под рукой твердую поверхность неведомого предмета. Она была чуть теплой и слегка колючей, как расчесанная шерсть Кыша.

— Это что такое?!

— А что именно вы видите? — заинтересованно взирал на меня лорд дознаватель.

— Ничего. То есть почти, едва заметное марево, — начиная сердиться за эти шуточки, суховато сообщила я.

— Редчайший случай, — почти восхищенно уставился на меня Хаглен. — Почти полное неприятие магии и магических предметов. А вот я отлично вижу и это зеркало, и свою бороду в нем.

— Да? — С сомнением глянув на лорда, я наконец решилась, быстро протянула руку и провела по его подбородку пальцами. И то, что они ощутили, потрясло меня до такой степени, что неосознанно провела еще и еще. — В самом деле... мягкая... шерсть.

— Мисс Вельена... — Маг вдруг придвинулся ближе и как-то нервно сглотнул, глядя мне в лицо, а я смотрела на дернувшийся кадык и впервые в жизни не могла найти слов, чтобы достаточно вежливо, но твердо осведомиться, в чем дело.

И он понял это молчание по-своему — отбросил в траву призрачное зеркало и осторожно коснулся пальцами выбившейся из моей прически пряди волос.

— Вам говорили, как вы красивы?

— Нет... — не сразу нашелся ответ. — Вернее... некоторые говорили, но я не верила.

— Почему? — Лорд бережно поглаживал мой локон, потом почти невесомо провел пальцами по виску, опускаясь вниз по щеке к подбородку.

— Может, мне не стоит этого рассказывать? — сразу напряглась я, подозревая начало допроса.

— Не нужно... я сам расскажу. Ваши загадочные серые глаза иногда отсвечивают синевой закаленного кинжала... и тогда вы кажетесь самой колючей и недоверчивой девушкой в империи. Но иногда этот колдовской туман становится глубокой синевой вечернего неба... и в такие моменты все чудесным образом меняется. Для вас поют соловьи, распускаются ночные фиалки и покрываются лотосами озера, ради вашего взгляда хочется совершать подвиги и безумства.

— Хаглен... — зачарованно смотрела я в глаза склонившегося ко мне мужчины и почти с ужасом понимала, что еще мгновение — и я поверю во все эти сказки, — если вы шутите... лучше замолчите прямо сейчас.

— Наедине можете звать меня Род, и я не шучу, — невесело усмехнулся он, немного помолчал, нехотя отодвинулся и другим, более деловым и сухим голосом добавил: — Но пока отступлюсь. Просто не имею сейчас права на такие... поступки. Но постарайтесь не заводить поклонников, пока я решаю проблемы ее высочества.

— Каких еще поклонников? — неверяще вытаращила я глаза, чувствуя себя одновременно победившей и глубоко обманутой. — Вы думаете, плотники начнут оказывать мне знаки внимания?

— На плотников не надейтесь, в артели все люди надежные, семейные. — В глазах лорда дознавателя светилась насмешка, но в голосе скользнула тоскливая нотка. — А поклонники набегут во дворце. Я начинаю понимать, что с вашими способностями... ну или с вашим амулетом, вы сейчас значительно нужнее ей рядом, а не здесь. А теперь пойдемте в дом, мне необходимо проверить, насколько сильна эта способность.

* * *

* * *

* * *

* * *

Здесь ознакомительный кусок, полностью книгу можно купить на призрачных мирах.