Selbstmatt. Часть 3 - Правитель.

Нет слов. Просто нет слов.

— Свинья ты, Намикадзе, — покачала я головой. — Честное слово, если бы ты сам пробовал заключить контракт, то получил бы свиней, просто за свой характер.

— Знаешь, я до сих пор недоумеваю, почему у тебя контракт именно с голубями, — притворно вздохнул блондин. — Судя по манере тащить все к себе, это должен быть хомяк...

— Обломись, милый, — ласково ответила ему Кушина, усевшаяся рядом. — Это фамильный контракт Узумаки.

Что? Я почувствовала, как меня начал разбирать нервный смех. А что, логично!

— Кстати, слышала, что Рин беременна? — повернулась тем временем женщина ко мне. — Говорят, ее дети родятся в январе...

Ай да Какаши! Вот уж от кого, а от него не ожидала...

— А ведь они с Какаши на год младше тебя, — усмехнулся Намикадзе. — И как тебе еще не стыдно?

Сволочь.

— Намикадзе, сдохнуть хочешь? — я подняла кулак, окутавшийся чакрой.

— А что? — округлил глаза этот свинтус. — Давай же, решайся... В конце концов, я хочу погулять на твоей свадьбе.

— Это месть, да? — хмуро поинтересовалась я.

— А если и так, то что? Не все же тебе меня сватать... Или ты боишься?

Да что он может знать? Столешница под пальцами жалобно хрустнула.

Внутри что-то лопнуло. Не знаю, что это было... Перед глазами словно красная пелена стояла, и я совершенно не помню, что творила ближайшие несколько секунд, однако когда эта пелена рассеялась, я поняла, что стол передо мной сломан, а Джирайя держит меня за локти, притом явно используя чакру. Опс... Похоже, все же Минато меня изрядно выбесил. И поделом ему! Пусть не сует свой нос, куда не надо!

— Джи, отпусти, — произнесла тихо я. — Я уже спокойна.

— Да ну? А кто только что обещал отправить моего ученика на встречу с Шинагами?

— Я действительно спокойна, — я говорила чуть ли не по слогам. — Пусти, мне нужно проветриться.

— Но...

— Джирайя, — покачал головой Намикадзе, обходя нас по кругу. Хм, а откуда это у него фонарь под глазом? Похоже, я его все-таки достала... — Отпусти ее. Так будет лучше.

Уже спустя какую-то минуту я шла по вечерним улицам Конохи, стараясь не попадаться никому на глаза. Редкие встреченные прохожие шугались от моего Ки, впрочем, мне было не до них.

Что со мной вообще творится? По идее, шиноби уровня джонина и выше прекрасно контролируют свои эмоции, а менталисты и тем более. И, тем не менее, это вывело меня из себя. До безумия, до состояния берсеркра. Как это вообще возможно? Признаю, я не самый адекватный человек, да чего уж там — порой веду себя как неуравновешенная истеричка. Но до такой степени?

Напрашиаются три вывода, и отнюдь не взаимоисключающих. Первый — мне ухитрились незаметно поставить закладку, из-за чего психостабильность полетела к Джуби под хвосты. Второй — я все-таки напутала с системой самогендзюцу, что неудивительно, учитывая их количество. И третий... Самый паршивый, потому что я понятия не имею, что с ним делать.

Я отчаянно боюсь сколь-либо длительных отношений. Пофлиртовать — это ладно, хоть я и не очень хорошо помню, как это делают. Переспать — тем более, все же в этом мире женщинам часто приходится ложиться под сильных, чтобы заполучить хоть что-то; хоть и не очень-то хочется идти на что-то подобное, но в исключительных обстоятельствах можно. Но длительные отношения, семья, дом?

Нет. Не знаю и не умею. Да и я еще в пятнадцать лет смирилась с тем, что ни семьи, ни детей у меня не будет.

Никогда.

Минато пришел на следующий день. Извиняться. С несколькими бутылками саке, запечатанными в свиток и все еще не сведенным фонарем под правым глазом. Хм, предлагает напиться? В другое время я бы отказалась, но сейчас слишком многое завертелось, и банально требовалось сбросить напряжение.

— Так, эту бурду будешь пить сам, — мы расположились на одном из подземных этажей, в лаборатории. На данный момент я перерывала шкаф в поиске склянки с разбавленным спиртом, хранившейся там как раз на такой случай. — Вообще, это ваше саке... бр-р-р. Слишком слабое.

— Я думал, что иду утешать тебя, а не устраивать соревнования "кто больше выпьет", — нервно улыбнулся блондин. — Впрочем, одно другому не мешает, верно?

— Верно, — искомая склянка обнаружилась в дальнем углу. Хм, ну один-то раз можно... — Если пить только саке, то Джи мне проиграет.

— Хм, надо будет как-нибудь развести его на деньги... — задумчиво произнес Минато, пытаясь налить в чоко. Ага, счаз! Керамическая посудина была вырвана из его руки, а вместо нее там оказалась колбочка. — Эй!

— Нажираться, так не одной, — я плюхнулась на стул напротив него.

— Надеюсь, она хотя бы чистая... — задумчиво осмотрел стекло на свет Намикадзе.

— Я, вроде бы ее вымыла... — неразборчиво произнесла я, но Минато услышал и круглыми глазами взглянул на меня. — Шучу. Наливай уже...

— За что пить будем? — вздохнул блондин.

— За счастливую семью, — глухо произнесла я. — И счастье в личной жизни...

Выпили. Ух... Пришлось распечатывать провиант из одного из свитков и срочно закусывать. Заедать спирт роллами — это уже непередаваемый местный колорит...

— Прости уж, что тогда задел больную тему, — начал Минато, помотав головой. — Ты была замужем, верно?

— Не успела... — вхдохнула я.

— Тебе же было двадцать... сколько-то там на момент нашей встречи, — нахмурился мой собутыльник.

— Двадцать восемь, — припомнила я.

— Ого... То есть, тебе уже за сорок? — округлил глаза блондин. А ведь и точно... — Но гражданские заключают браки в пятнадцать-шестнадцать лет.

Бр-р-р... Не хочу об этом вспоминать. Я снова глотнула прямо из колбы. А ведь умолчать не удасться, Минато все равно мне весь мозг проест. Затем и пришел...

— А мне и было пятнадцать, когда все мои погибли, — покачала головой я, и Намикадзе подавился саке. — Родители, брат с сестрой, подруга и парень...

— Которого ты любила?

— Честно? Сама не знаю. Я хотела быть как все, хотела большую и дружную семью, хотела детей. А он был моим другом детства, и мы бы сошлись характерами.

Влад был... Таким близким и родным. Мы жили по-соседству, и сколько я себя помню, он всегда был рядом. И поэтому когда он предложил мне встречаться, я ни раздумывала ни минуты — лучше я бы все равно никого не нашла. Симпатия была с самого начала, а вот любовь пришла уже потом, без влюбленности. Вот такой я всегда была рассчетливой...

Я еще раз глотнула прямо из колбы. М-да, надо будет поискать еще одну, а то тут только на один глоток и хватит... Встав со стула, я дошла к шкафу и начала искать еще запасы.

— И больше никого не было? — поинтересовался друг.

— А ты вспомни, как я выглядела на момент нашей встречи! — добавка никак не желала находиться. Да что же это такое... — Я год провела в больнице, чтобы вернуть возможность кое-как ходить. Потом училась и работала, чтобы расплатиться с долгом... А затем обнаружила, что вокруг много красивых девушек, рядом с которыми я даже не пустое место, а так, еще хуже. Я даже рожать не могла после того случая...

Склянка наконец-то нашлась, и не одна. Ну, ненадолго хватит...

— Выпьем за детей! — развернувшись, я шутливо отсалютовала колбой и отхлебнула прямо из нее. Бр-р-р... В голове уже начинало гудеть.

— Кампай, — хмуро отсалютовал Минато. — Тогда какие у тебя сейчас проблемы? Тело здорово...

— Минато, мне страшно, — честно ответила я, прислонившись к шкафу. — Я уже и не помню, каково это...

— Хочешь, я скажу, как это выглядит со стороны? — а взгляд у Намикадзе почти трезвый... — Ты боишься быть отвергнутой. Куча комплексов и плохих воспоминаний... Понятия не имею, как с таким паршивым характером и самоуверенностью можно иметь столь низкую самооценку.

— Намикадзе... — у меня снова зачесались кулаки. — Тебе поставить второй фингал, для симметрии?

— Прости-прости, отвлекся, — взмахнул руками он. — Знаешь, хоть тебе и сорок, но при личном контакте ты ведешь себя словно тебе четырнадцать лет... ладно, максимум пятнадцать. Знаешь, я хоть и не ахти какой менталист, но я скажу тебе, что из всего, что ты мне наговорила, следует только одно. Ты так и осталась той девчонкой, что потеряла свою семью, оттуда все твои срывы. И сейчас ты боишься просто того, что тебя не примут.

— Твоя правда, свинтус белобрысый, — кивнула я, направляясь к стулу. Ой, а как пол-то под ногами пляшет! Ну да, почти литр спирта дает о себе знать. Странно еще, что кроме болтливости и ухудшения настроения никаких других эффектов нет, мысли относительно ясные... хвала самогендзюцу, однако! — Правда вот, я все равно понятия не имею, что делать.

— Но Орочимару-сан тебе нравится, не спорь.

Неужели я настолько легко читаема?

— Он? Наглая, самодовольная, бледная зараза, которая обладает уникальным талантом выводить меня из себя парой фраз?

— Так да или нет? — отхлебнув саке, поинтересовался блондин.

— Да, — честно ответила я. — Он абсолютно мой тип.

— Ну и вкус у тебя...

— Эй, я же не обсуждаю Кушину!

— И тогда какого биджу ты от него бегаешь?

Сама хотела бы знать...

— Намикадзе... Сейчас не время.

— А когда будет время? Нара мне выдвинул прогноз по твоим действиям. Потребуется не менее десяти лет, чтобы все страны объединились под вашей властью. А потом укреплять империю, утверждать власть... Не боишься опять опоздать?

— Боюсь. Но долг... Минато, я не имею права. А он — правитель, и нельзя исключать вероятность династического брака...

— И что планируешь делать?

А что тут делать? Моя эмоциональная стабильность и так под угрозой.

— Да ну это все нафиг, — буркнула я. — Как была одна, так и буду.

— А Орочимару? — прищурился блондин. — Что, если ты ему нравишься?

— Ты издеваешься? — я чуть не подавилась. — Ну вот что ему тут может понравится? Даже если забыть о таких красавицах, как Цунаде и твоя жена, тут ему даже посмотреть не на что, в сравнении с другими куноичи.

Что? Да, я комплексую — и что с того? Увы, природа не одарила меня ни фигурой, ни ростом, и сейчас я выгляжу как мелкая злобная плоскодонка. Картину завершает то, что я никак не отращу волосы. Впрочем, эта же проблема у меня была и в прежнем теле — я никогда не отличалась ни ростом, ни наличием приличного бюста. Грудь, стыдно сказать, только к двадцати годам достигла второго размера...

— И это сказал человек, который может менять тела... — притворно-горестно вздохнул Минато. — Хочешь узнать мое мнение?

— Говори, не тяни Джуби за хвосты.

— Вы хоть гениальные, но идиоты, — усмехнулся мой собеседник. — Рассчитывать техники, проводить эксперименты, плести интриги — всегда пожалуйста. Но вот выстраивать отношения... Не знаю, что там у вас в прошлом произошло, но в этом плане вы ничего не умеете.

Прав, скотина...

— Ну прости уж... — я пожала плечами. — Мне проще лечь под того же Шимуру, чем разобраться во всей этой неразберихе. А то, что ты сказал про Орочимару... Забудь.

— Неужели твоя эмпатия тебе ничего не говорит?

Эмпатия... Вот, кстати, еще один плюс от того, что я напилась — эмпатия и сенсорика предельно притупились. Просто шикарно! Да вот только постоянно пьяным быть невозможно.

— Минато... отстань.

— И что дальше будешь делать?

— Самогендзюцу, — пожала плечами я. — Так проще будет. Не хочу сорваться во время битвы...

— Тут тебе даже самогендзюцу не поможет, — покачал головой блондин. — Только глобальная коррекция личности. Может, сформировать псевдоличность и запечатать?

— Может...

— А может, и нет, — прервал меня голос от двери.

Шиматта. Медленно обернувшись, я увидела Орочимару. Вот что значит — решила выпить... А ведь в таком состоянии не то, что эмпатия не работает, в таком состоянии даже сенсорику поддержать невозможно.

Больше никогда не буду пить!

— Орочимару-сан, вы донельзя вовремя, — голос Минато звучал довольно. А взгляд... был совершенно трезвым. — Давно стоите?

— Достаточно давно.

Сволочи. Оба.

Глава 19.

Письмо с просьбой придти домой пораньше было... мягко говоря, неожиданным. Прямо как в тех глупых историях, которые Джи отчего-то считает смешными. Вот только если бы не авторство этой записки. Намикадзе, он же бастард Яманака — и именно как менталист Хокаге просил встречи. С подробными объяснениями что, как и почему.

Психическая нестабильность — одно из самых опасных состояний для шиноби. Чуть ли не каждая битва один-на-один начинается с разговоров, где шиноби прощупывают почву, пытаются составить психологический портрет соперника, ищут точки воздействия. И если точка найдена, и воздействие было успешным, то противник имеет все шансы утратить контроль над собой, что уже половина поражения. И именно поэтому так велико почтение к менталистам: надо уметь установить закладки и загладить психологические травмы так, чтобы не навредить личности и не нарушить эмоциональный баланс.

Шиноби с нестабильными эмоциями — наполовину труп. Шиноби с нерешенными личными проблемами — труп.

Именно поэтому Шимура настаивает на принудительном лишении эмоций своих оперативников. Именно поэтому каждый более-менее опытный АНБУ владеет самогендзюцу, которое позволяет отсекать эмоции в бою. И именно поэтому Яманака тщательно следят за психологическом состоянием каждого более-менее сильного шиноби, хотя бы затем, чтобы тот не пошел вразнос.

Вздохнув, Белый Змей устало потер переносицу. Он стоял в коридоре второго подземного этажа уже минут пять, слушая разговор, доносящийся из одной из лабораторий. И впрямь... Это было понятно уже давно. Редкие срывы не вписывались в психологический портрет... пусть будет коллеги. Это должно было насторожить — не насторожило.

— Но Орочимару-сан тебе нравится, не спорь, — слух, немного усиленный чакрой, позволял уловить каждую фразу.

Намикадзе... Порой он согласен с Карадой. Да, серьезный, ответственный и собранный человек. Но при том — обладатель на редкость паршивого характера, незаурядного воображения, долгой памяти и неординарной мстительности. А в сочетании с его любопытством, отличным знанием психологии и навыками менталиста получается психологическое оружие массового поражения.

— Он? — голос девушки звучит скептически. — Наглая, самодовольная, бледная зараза, которая обладает уникальным талантом выводить меня из себя парой фраз?

Невеселая усмешка расползается по лицу. Предельно точно — и предельно ясно.

— Так да или нет? — чего еще добивается бастард Яманака?

— Да, — что? — Он абсолютно мой тип.

И это после всех аргументов? Спокойствие дает трещину, и улыбка превращается в нервную. Слов нет... как цензурных, так и не очень.

— Ну и вкус у тебя... — голос Намикадзе смеется. Да уж, по рассказам Цунаде, с ним согласно большинство куноичи Конохи...

— Эй, я же не обсуждаю Кушину!

— И тогда какого биджу ты от него бегаешь?

Да, действительно интересно. Теперь можно будет и поговорить на эту тему, долго, вдумчиво и обстоятельно...

— Намикадзе... Сейчас не время.

Вот как? И когда оно будет? Жизнь шиноби коротка, сорок лет — уже старость. После тридцать янь-чакра начинает медленнно угасать, после сорока держатся только специалисты в гендзюцу, ирьенины и мастера ниндзюцу. Поэтому шиноби так спешат жить...