Фанфик по Наруто: "Спасти мир, еще раз"

— Эй, ты что творишь, придурок?! — возмутилась девушка, врезав брату по ребрам.

— Уф-ф, отвали от меня! Не видишь? У меня глаза сейчас разъест! — взвыл Наруто, отчаянно заливая глаза водой. Нигаи недоуменно подняла бровь, а потом до нее дошло, что случилось.

— Ты что, полиролью в глаза брызнул? — не веря собственным словам спросила Нигаи.

— Угу... — буркнул джинчуурики, почувствовав долгожданное облегчение.

— Совсем сдурел? — воскликнула его сестра, с беспокойством глядя на красные, как пара спелых томатов, глаза брата.

— Я случайно, — простонал Узумаки, стараясь проморгаться.

— Вот ведь бестолочь! Пошли, надо отвести тебя к врачу, — сказала Нигаи, вытаскивая джинчуурики из-под живительной водяной струи и закрывая кран.

— Да я и сам дойду, не маленький! — возмутился Наруто, вырываясь из рук сестрицы.

— Точно? — с сомнением в голосе спросила Нигаи, наблюдая за неуверенной походкой джинчуурики.

— Да! — ответил Наруто, выходя в коридор. — Спасибо за заботу, но в этом случае она излишня, — джинчуурики выдавил из себя слабую улыбку, глядя на обеспокоенную Нигаи — теперь он понял, что вся ее вредность и безразличие были лишь неуклюжей маской, под которой скрывалась по-настоящему любящая сестра.

— Ну, как знаешь, — ответила куноичи, надув губки и независимо отвернувшись к умывальнику, всем своим видом демонстрируя, что и она не нуждается ни в чьей помощи. Джинчуурики улыбнулся еще шире и сложил свою любимую печать.

— Кагэ Буншин но Дзюцу! — воскликнул Наруто, призывая трех клонов. Сестра едва не подпрыгнула до потолка от неожиданности и с негодованием уставилась на брата, но когда увидела вооружающихся тряпками и мочалками копий, мигом подобрела.

— Ты же не думала, что я брошу тебя вместе с Кангэном наедине с этим срачельником? — задал риторический вопрос Наруто, широко улыбаясь и узко щуря поврежденные глаза.

— Спасибо. А теперь беги, не то ослепнешь! — растроганная Нигаи силой вытолкнула брата на улицу и отправилась раздавать указания его клонам, удивляясь, откуда у Наруто столько сил, чтобы вызывать двойников для решения бытовых задач, чего себе никто в их семействе не позволял. Когда дверь за его спиной закрылась, джинчуурики с облегчением вздохнул, а потом зашипел от возвращающейся боли. Забежав в ближайший куст, Наруто обратился к своему персональному лекарю.

— **Курама, мне нужна твоя помощь! — воскликнул джинчуурики.

— **М-м-м? — лениво поинтересовался демон, размышляющий под раскидистой кроной мутировавшего дуба Леса Смерти.

— **Я полиролью в глаза попал, жжет ужасно! — пожаловался Наруто. Лис тяжко вздохнул и сокрушенно покачал головой.

— **Я уже говорил тебе, что ты балбес? — задал риторический вопрос кицунэ.

— **Так ты поможешь, или мне в клинику бежать? — взвыл Наруто.

— **Конечно помогу. Садись поудобнее и закрой глаза, несчастье ты мое белобрысое... 30

Кушина спускалась в подземную лабораторию клана, расположенную под северным крылом деревенского госпиталя и примыкающим к нему кварталом Узумаки. Сетчатая кабинка лифта двигалась мучительно медленно, но неотвратимо, как сама судьба. Могучая куноичи, которую в народе считали безжалостной стервой, на подконтрольной Узумаки территории растеряла все свое былое величие и бесстрашие. Не было совершенно никакого смысла притворяться, что все хорошо, ведь родня и так прекрасно знала, что все хуже некуда. Раздался глухой металлический лязг, и кабинка остановилась на предпоследнем минус пятом уровне. Кушина взялась за рукоять сетчатой двери и отодвинула ее в сторону, освободив себе дорогу в ярко освещенный мертвым светом электрических ламп коридор с белыми стенами. Уже через несколько шагов ее путь преградила очередная дверь, на этот раз представлявшая собой монолит из серебристого металла, испещренный печатями с крохотным окошком из кварцевого стекла, намертво утопленного в полотно. Кушина молча кивнула привратнику, глядящего на нее из узкой зарешеченной прорези в толстой стене, приложила металлическую карточку к темному пятну считывателя, и дверь медленно поползла к потолку по паре вмурованных в бетон рельсов. Толщина укрепленного фуиндзюцу дверного полотна внушала уважение — оно и не мудрено, ведь по стандартам Узумаки преграда должна была выстоять в течении часа против демонов третьего ранга, значительно превосходящих по силе большинство шиноби. Но даже этого для наученных горьким опытом красноволосых шиноби было недостаточно — пятью метрами далее по коридору в потолок уползала точно такая же дверь. Привычная к подобной процедуре Кушина терпеливо выждала десять секунд, пока несколько тонн металла уберутся с дороги, и продолжила свой путь, нацепив металлическую карточку на шнурок, а шнурок на шею.

Подземное помещение поражало воображение своими размерами — в нем запросто поместился бы с десяток резиденций Хокаге. Колоссальное пространство было разделено на несколько уровней металлическими переборками, на которых располагались отдельные застекленные лаборатории. Сложно было представить, сколько ресурсов было вложено в постройку столь грандиозного сооружения, но эти ресурсы у Узумаки были. Их таланты крайне высоко ценились всеми Великими Странами, мастерски проделанная работа хорошо оплачивалась, а помощь в защите Киригакуре от Девятихвостого была вознаграждена баснословной суммой в обход Хокаге, предпочевшего отсидеться вместе со своими солдатами за высокими стенами Конохи. В результате, Узумаки добились почти полной автономности, при этом оставаясь на территории Деревни Скрытого Листа. Не все были в восторге от столь тесного соседства с любителями побаловаться с потусторонними тварями, но поделать с этим ничего не могли. Слишком уж большая сила стояла за спиной каждого красноволосого шиноби великого клана, и перечить им, как и отказываться от их поддержки, было неблагоразумно. 'Странно только, что Наруто и Нигаи цветом волос в отца пошли — прежде считалось, что в геноме Узумаки этот признак доминантный...' — на мгновение отвлеклась от своих мрачных дум Кушина. Впрочем, вскоре ей напомнили, зачем она сюда явилась.

На минус пятом уровне расположилась лаборатория с тонкими металлическими переборками без окон, но зато с гермозатворами, напоминающими корабельные водонепроницаемые двери. Это была ее личная 'ремонтная мастерская', в которой пятеро лучших мастеров фуиндзюцу неустанно латали и модернизировали и без того невероятно сложную печать, сдерживающую Девятихвостого. Постучавшись для приличия, Кушина вошла внутрь первого отсека и заперла за собой дверь. Пятерка немолодых мужчин в белых халатах, доселе скучавших за письменными столами с умным видом, тут же вскочила на ноги и кинулась обслуживать мрачную джинчуурики.

— Приветствуем вас, Кушина-сама! — заговорил самый старший из присутствующих, чья некогда кроваво-красная шевелюра практически полностью поседела, а необычайно ясные и живые янтарные глаза скрывались под парой очков с толстыми линзами. С учетом феноменальной живучести Узумаки, все еще крепкому на вид мужчине было не менее восьмидесяти лет, и сомневаться в его мудрости не пристало даже такому скептику, как джинчуурики Девятихвостого. Хотя, в последнее время, слепая вера рассыпалась в пыль, ведь все эти высоколобые мужи так и не придумали, как предотвратить надвигающуюся катастрофу.

— Приветствую, — вяло ответила Кушина, без лишних разговоров проходя в медицинский отсек с омерзительно белыми стенами, вдоль которых теснились многочисленные полки со свитками и разноцветными склянками с краской. — Неужели нельзя перекрасить стены? Вы будто специально делаете все возможное, чтобы я думала о смерти! — возмутилась красноволосая, снимая верхнюю одежду.

— Мы ни в коем случае не пытаемся вас огорчить, Кушина-сама! Вы не хуже нас знаете, что отражающее демоническую чакру покрытие содержит мышьяк, который дает белый цвет... — начал заумную речь один из мастеров, но джинчуурики перебила его на полуслове, не желая выслушивать очередную отговорку, которыми ее потчивали уже не первый год.

— Новый препарат вызвал ухудшения самочувствия, — мрачно проговорила Кушина, стягивая облегающую футболку и оставшись в одном лишь бюстгальтере и нижнем белье. Ученые, привычные к подобному зрелищу, в свете таких новостей и вовсе не обратили внимания на все еще безумно привлекательную фигуру жены Хокаге.

— Прошу вас, опишите симптомы как можно подробнее, — сказал старший мастер, тут же вооружившись блокнотом и карандашом.

— Тошнота, мигрени, головокружение, сонливость, рассеянность внимания и общая слабость, — перечислила Кушина, опускаясь на жесткое пластиковое кресло посреди медицинского отсека.

— Зрительные и слуховые галлюцинации были? — осведомился ученый.

— Нет, — ответила Кушина, удивившись, что ей рискнули скармливать дрянь с подобными возможными побочными эффектами.

— Тогда все в пределах нормы. Это обыкновенная реакция организма на смену препарата, присущая любому лекарственному средству, даже полностью медикаментозному, — ответил ученый, поправляя очки и откладывая блокнот на стол.

— Вы не дослушали. Появились рези в животе, в районе центра печати, — раздраженно проговорила Кушина, зябко ежась в прохладном помещении с принудительным кондиционированием. Тут с ученых слетела вся их невозмутимость и спокойствие.

— Мы вынуждены провести полную экспертизу печати, Кушина-сама, — главный ученый поставил подопытную перед фактом, остальные же засуетились возле полок, вооружаясь свитками и склянками со шприцами.

— Да неужели? — спросила джинчуурики, невесело ухмыльнувшись — другого исхода она и не ожидала.

Как же ее раздражало подобное отношение со стороны, пусть и дальних, но все-таки родственников. Для них она была не более, чем проржавевшей клеткой с опасной тварью внутри, и вопрос состоял не в том, нужна ли ей замена, а в том, как скоро она потребуется. Словно в подтверждение ее мыслям, мастера фуиндзюцу остались безразличны к ее кривляниям, и один из них, самый молодой, а, следовательно, и самый ловкий, вытянул ее руку вдоль пластикового подлокотника и смазал сгиб локтя спиртовым раствором, приготовившись сделать инъекцию. Стиснув зубы, Кушина стерпела почти безболезненный, но жутко обидный укол, и принялась завороженно наблюдать, как от места инъекции медленно расползается сложнейший узор из черных линий. Печать, изначально прекрасно умещавшаяся на животе, стараниями этих яйцеголовых разрослась по всему ее телу и даже по лицу, разве что интимные места еще не были задействованы. Впрочем, Кушина ни на секунду не сомневалась, что в скором времени дело дойдет и до них, как не сомневалась и в том, что это циничное старичье не получит никакого сексуального или хотя-бы эстетического удовольствия от работы с пока еще живой джинчуурики Девятихвостого. Впрочем, их не за что винить — среди настоящих ученых других людей и не бывает.

Когда рисунок полностью проявился, мастера фуиндзюцу собрались кружком вокруг татуированной куноичи. Каждый принялся изучать свой фрагмент печати, и зачастую это требовало тактильного контакта, отчего Кушина была далеко не в восторге. Снимки ее кэйракукэй с мельчайшими подробностями переносились на пустые свитки с помощью несложного дзюцу. Зловещую черную опухоль, пустившую свои дьявольские корни в окружающий ее спиралевидный очаг чакры, было видно невооруженным взглядом. Кушина нервозно поджала губы и отвернулась, не желая давать пищу для своего воображения, рисующего картину того, как отвратительный девятихвостый демон пожирает ее кишки.

Осмотр занял чуть менее получаса, после чего обеспокоенный глава ученой когорты сделал неутешительный вывод.

— Первый защитный контур печати перегружен, но не поврежден. Предполагаю, что источником болей являются движения Кьюби. Возможно, скоро он окончательно пробудится, и тогда печать подвергнется серьезному испытанию, — сказал он тревожным голосом. Кушина, абсолютно уверенная в том, что сейчас мастера подправят пару штрихов, прожгут узор на ее коже с помощью свитков с мощными фуиндзюцу, и отпустят ее на все четыре стороны, как не единожды было прежде, потеряла дар речи.

— Ч-что значит п-пробудится? — дрожащим голосом спросила джинчуурики.

— Вероятнее всего, лис оправился от полученных ран и восстановил силы, — предположил ученый, ожесточенно строча что-то в блокноте.

— Вы же говорили, что он никогда не прийдет в себя! — воскликнула Кушина, вскочив на ноги и схватив мастера фуиндзюцу за грудки.

— Сохраняйте спокойствие, Кушина-сан, я не меньше вашего расстроен тем, что наши прогнозы оказались неверны! — возмутился старик, вяло отбиваясь от разбушевавшейся куноичи. Его коллеги неуверенно переглядывались, не зная что предпринять.

— Спокойствие? Меня скоро сожрет изнутри эта проклятая тварь, а ты просишь меня сохранять спокойствие?! — взвыла джинчуурики, швыряя ученого в стену. Остальные мастера фуиндзюцу, наконец, решились на активные действия и, с немалым трудом, вчетвером, скрутили руки разбушевавшейся джинчуурики за спиной.

Ученые силой усадили взбесившуюся пациентку на кресло, пристегнув ее прочными ремнями с металлическим кордом, покрытыми чакроподавляющими печатями.

— Кушина-сама, прошу вас, успокойтесь! Уверяю вас, мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы лис не вырвался на свободу! — сказал глава мастеров, поднимаясь с пола и поправляя сползшие на кончик носа очки.

— Да неужели? За двадцать лет ничего путного так и не сделали, а теперь и вовсе до смерти залечите своей дрянью! — прорычала Кушина, с тихой злобой глядя на шепчущихся ученых.

— В наших же интересах, чтобы вы жили как можно дольше, Кушина-сама. Перезапечатать Девятихвостого мы не сможем, и вы это прекрасно знаете, — невозмутимо ответил глава ученых. Куноичи стиснула зубы и медленно выдохнула, отгоняя так некстати нахлынувшие эмоции.

— И каковы будут ваши предложения? — спросила джинчуурики куда более спокойным голосом. Мастер фуиндзюцу помолчал несколько секунд, смотря в стену за спиной пациентки невидящим взглядом, а потом предложил первые пришедшие на ум решения.

— Мы можем расширить печать за счет ваших интимных зон. Есть два варианта модернизации — в первом случае мы отделим от Кьюби часть его чакры, и когда печать все-таки сломается, он будет не так силен. Или же мы можем добавить седьмой защитный контур, и печать будет сложнее разрушить, что даст нам еще немного времени, — задумчиво проговорил главный ученый. Кушина сурово нахмурилась — оба варианта ей не нравились. Но стоило ей только открыть рот, как ученый вновь заговорил. — Мы не можем принять это решение самостоятельно — нужно созвать совет клана. Кроме того, не исключено, что молодежь предложит что-нибудь более эффективное.

— Вы уверены, что у нас есть на это время? — спросила Кушина, брезгливо поморщившись от несоблюдения элементарных норм этикета, но тихо порадовавшись, что к решению проблемы привлекут других специалистов, хоть и не столь высокого уровня, как эта дряхлая пятерка.

— Не беспокойтесь — это самая крепкая печать в истории. По нашим прогнозам, она выстоит не меньше полугода, даже если Девятихвостый обрушит на нее всю свою мощь. Ученый говорил с нескрываемой гордостью за свое творение, не отдавая себе отчета в том, что для молодой матери троих детей полгода — все равно, что один день.