Пророк

Решительно вытряхнув одну пастилку я сунул ее за щеку и кивнул:

— Веди.

Столовая оказалась на первом этаже, большая, десятков на шесть столов. Копчушка сидел за крайним, у окна, с еще более сонным видом ковыряясь в своей тарелке. При моем появлении он только дернул головой и снова уставился в макароны.

— Вижу, Лакер тебя оформил?

— Да, работаю в поте лица.

— Хорошо. Потому что у нас здесь кто не работает — тот не ест.

— Суровый обычай.

— Ничего сурового, это правило работы общаги. Нет работы — нет статуса социального гражданина и нет бесплатного питания.

— А если работать не можешь?

Он снова повозил вилкой в тарелке:

— Работать может каждый. Если болен — оформим тренировочным пособием для медиков, пусть учатся на тебе. Если старый совсем — регистратор на шею и сажаем вахтером.

— Не проще повесить камеру?

— Проще. Но не всегда — лучше. Единственное гарантированное нам государством право — право на работу. Оно же наша единственная обязанность.

Девчонка лет шестнадцати принесла поднос, быстро сгрузила на стол макароны с мясом, салат и кружку:

— Приятного аппетита!

— Спасибо!

Судя по запахам еда была хорошо приготовлена, причем из хороших продуктов. И порции маленькими не выглядели.

— Неплохо живете. Здесь всегда такое изобилие?

— Часть заработанного идет на счет общаги, ремонт всякий там и прочее, так что нормальную жранину позволить себе можем. Социки налогов не платят, но все равно что-то надо отчислять, чтобы не в свинарнике жить.

— С заработка вроде моего только и ремонт устраивать.

Копчушка, с сомнением разглядывавший свисавшую с вилки макаронину, все-таки решился и жуя пояснил:

— Ты социк, тебе еда и жилье положены от государства. По-ло-же-ны! Так что высокая оплата тебе не светит, лишь ровно столько, чтобы имелся смысл вообще работать. Вот минималка для урезанцев не меньше десятки в час. Но у них уже и налоги, и соц.взносы, так что на круг в остатке может и не сильно больше выходит. Хотя права другие, да.

— Сложно тут у вас.

— У нас, Американец, теперь — у нас.

— Я и говорю.

Доев "червячков" и запив их ароматным чаем я быстро огляделся. Почти все столы заняты, люди самые разные, есть юнцы вроде девчонки-разносчицы, есть и старики — впрочем, вполне бодрого вида. Транслировалась какая-то музыка, но я отключил очки, решив посидеть в относительной тишине.

— Копчушка?

— Что?

— Ты поясни, как вообще в социки попадают? Это по личному выбору или я чего-то не понял?

Взгляд привлек знакомого поведения тип. Вроде самый обычный и одежда ничем не отличается, но было в нем что-то барское. Четыре к одному, что это чиновник достаточно высокого ранга. И что он здесь делает? С фингалом, как отсюда видно, под глазом?

Копчушка проследил за моим взглядом и ухмыльнулся:

— Разное бывает. Лишенцы, к примеру...

— Кто, прости?

— Ну вот жил чиновник, и стало про него известно, что ворует. Или — что воровал. Много украл, прощать не будут.

— Судьи?

— Да причем тут суд? Люди не простят. Выставят на голосование и все, вне закона.

— А полиция?

— Милиция у нас, ты не путай, полицию на угольки перевели. И что менты сделают? К каждому бывшему вору охрану приставят? Нет уж, решения общества в подобных вопросах имеют большее значение, чем закон государства. Вынесут, а кому исполнить — найдется.

— И что, убьют?

— Могут убить, могут изувечить... много чего могут. Смотря что натворил.

— И не посадят?

— За что? Его люди приговорили, за что сажать — что мусор на помойку дотащил?

— И как же законы?

— Американец, законы — это у государства. И список неприкасаемой номенклатуры там четко прописан. А каждую вороватую сволочь законом защищать у государства в бюджете денег нету. Так что такой человек признает себя виновным, обнуляет учетку, процедура простая, и как честный неимущий социк уходит в общагу на пять лет. Безымянный, не имеющий отношения к прежним делам.

— А через пять лет возвращает все, что оставил жене-детям и живет дальше?

— Так понять, откуда у него снова деньги появились, дело двух минут. Да и семейную ответственность никто не отменял, жена с детьми на соседней улице будут снег убирать. Или на соседнем фонаре ножками болтать.

— И что, это на всю жизнь?

— Смотря что натворил. Теоретически пять лет без новых проступков это чистый лист, получаешь право требовать урезанное гражданство и начинаешь новый отсчет — еще пять лет честного труда и здравствуй, прежний статус. Это для всех выход — если по мелочи, то получаешь свой пятачок и идешь трудиться. Или в армию, один хрен у бойцов прав меньше, чем у нас с тобой. Правда там при правильном поведении через пятак выходишь без проблем...

— А здесь? Могут быть?

— Здесь всякое бывает. Потом поймешь.

— Не обижайся, но по-моему это какой-то идиотизм.

— По-моему тоже. Но это работает. Не должно, не может, но работает. А если так, то лучше не трогать. Мы уже пуганые в этом смысле.

Он снова помрачнел, быстро закинул в себя порцию, и решительно вытащил стим из коробки.

— Черт его знает, как Камешек со всем справлялся!

— С чем?

— Да с нарядами, будь они неладны! Туда людей отправишь — тут недостаток, этому дашь — у другого не хватает! И всем чего-то надо, сволочам!

Я открыл было рот, чтобы предложить помощь, но вовремя захлопнул. Рановато мне в советчики лезть.

— Поначалу всегда так.

— Да знаю я, знаю! Но со стороны казалось, что будет просто.

— Если могу чем-то помочь...

— Да чем ты поможешь, самому разъяснять все нужно.

Я скосил глаза на сидящего бывшего чиновника, но советовать привлечь к делу не стал. В самом деле, сначала надо как следует разобраться. Комендант поднялся и решительно поплелся в выходу, сразу запустив какую-то планирующую программу в очках.

— У вас свободно?

— Кажется да. Присоединяйтесь.

— Спасибо.

Рядом опустился типичный интеллигент. И одет как все, и ничем не выделяется, но все равно понятно, что человек работает больше головой, а не руками.

— Ниночка!

Девчонка, проходившая мимо, дернула головой. Слышу, мол, слышу. Но направления не изменила.

— Второй день здесь. Сложно, я домашний человек. Привык сидеть в своей скорлупке. Букварь.

Я не сразу понял, но при виде протянутой руки сообразил:

— Американец. Возвращенец.

— Это видно. Одежда, очки. Акцент.

— Серьезно? Вроде никто не обращал внимания.

— Может, это потому что часто говорил с теми, у кого такой же акцент.

— Работали на удаленке?

Он покивал и протянул подошедшей разносчице карточку. Та взяла ее чуть слишком манерно, явно демонстрируя пренебрежение, мазнула по висящему на поясе считывателю. Машинально я посмотрел в ее учетку, пока еще неопытно пытаясь разобраться, кто передо мной.

Нина... семнадцать лет... образование... увлечение... статус — социальное гражданство (судебный договор). Надо же, такая молоденькая и уже что-то натворила? Личные записи, занятость — работник службы быта общежития социального минимума. Отзывы. Заметки. Опа — список оказываемых услуг, начинается бытовыми и заканчивается вполне недвусмысленным перечнем сексуальных, с ссылкой на прайс.

Ничего особенного, но это открытый статус, так что девочка работает уборщицей, официанткой, нянькой и проституткой.

Мысленно пожав плечами я ковырнул салат точно с той же миной, что и Копчушка несколько минут назад, скользнул взглядом по Букварю. Типичный бывший, да еще и сам признался, что кабинетный сиделец.

— Айтишник?

— Да.

— Бывает.

Как и множество других профессий программисты пострадали от развития технологий. В целом ничего удивительного, все обслуживающие элементы рано или поздно заменяются автоматикой, так же случилось и с этим. Зачем нужен высокооплачиваемый специалист, если достаточно четко сформулировать сценарнику требования? Сначала курьез, как же — "машина программирует машину", но всего через какой-то год с рынка труда стали пропадать вакансии. Своих симов я как раз тогда и начал создавать, просто потому что теперь это стало доступным даже полному гуманитарию вроде меня. Конечно, еще остаются настоящие творцы, пишущие "белый" код, но большая часть программного обеспечения заменяется на сделанный бездушными железяками "черный"... в котором, как признался мне один из умников, люди уже мало что понимают. Другие принципы. Хорошо тем, кто умел что-то еще, а что делать чистым кодерам?

Разговор пошел нейтральный — о качестве местной еды, о бытовых условиях, о предложениях работы. Букварь пока себе ничего "внятного", как он выразился, не подобрал, поэтому платил за еду лично. Намек на достаточное предложение вакансий типа моей он отверг, считая подобное тратой времени. Ну, хозяин — барин. Зато узнал, что деньги здесь можно тратить вполне свободно, у иных социков свободных средств даже больше, чем у иных полноправных. Так что прикупил себе булочку и пошел обратно.

— Ты, почтенный, не серчай. Оплошал, давно ворья такого наглого не видел. Стража кинулась, но успел утечь, да все, что в кошельке было ухватил.

Очки были уже подключены, так что мой выразительный вздох в игре отобразился, старик тут же зачастил:

— Зато товар не пропал, вот он, все два ящика. Здесь недалеко, отволок до стражницкой, на это сил хватило, да.

— Только у меня теперь вообще денег нет. Даже заплатить вторую часть твоего гонорара нечем.

— Так отвезем товар, расплатятся, тогда и расчет сделаем.

Выражение лица у прохиндея было самым невинным. Впрочем, чего ожидать от обучающей программы, сам-то забыл, что здесь все деньги при смерти остаются в трупе.

Булочка оказалась вполне приятной, откусывая по кусочку я взвалил на плечи оба ящика и под чуть дребезжащий голос старика двинулся в путь.

— Илейко-то? Хороший торговец, но поболтать большой любитель. И эта его любимая сказочка — уж в зубах навязла! Поначалу оно интересно было, про все эти чудеса да про миров сочетание, а потом что ни разговор так про великую силу и великую ответственность. Хотя мало ли случаев бывает, вот еще ходил я с одним...

— Погоди, старик, что за сказочка?

Проводник очень натурально сморщился. Мало того, что я почти сразу начал расспрашивать его о прошлых нанимателях, так еще и перебивал постоянно.

— Да говорил он всем, что нашел способ нашу магию в свой мир тянуть. И обратно, что характерно, а всем известно, что светлые пришельцы сюда потому и рвутся, что в вашем мире нет таких чудес. А он все твердит, что чудесам правила не писано, видано ли! Нет, нормальному торговцу нужно прислушиваться к чужим словам — где узнаешь о новом товаре, где о недостатке в старых, а то иной раз...

Я снова отключился от его болтовни. Булочка кончилась, до конца дороги еще часа два плестись, награду то ли получу, то ли нет, да и убить слабого купчишку может каждый. Зачем я в это ввязался?

Романтик хренов.

Зевнув, я дотянулся до сумки, вытряс еще одну пастилку стима и устроился в кресле поудобнее.

— Значит, Илейка что-то там нашел? Слушай, а чем тут у вас вообще торговый люд промышляет? И это — у кого из ваших перехватить можно, если процент нормальный? Мне теперь оборотный капитал нужен, так кто может выручить?

5.

— Дошли, вроде бы?

Глаза слипались, стим приглушал усталость, но не убирал ее. Кофе был бы лучше, он хотя бы вкусный. Чашки до пятой-шестой. Слишком длинный день. Слишком много впечатлений. Отвык.

Сквозь зевок прорвался дребезжащий голос:

— Дошли, почтенный. Вот и трактир, сюда, стало быть, товар заносите.

Старик бубнил все время, что мы шли. Я опасался устраиваться поудобней, заснуть было бы некстати, отвлекался чтением новостей и просмотром какого-то местного сериала. Сейчас на поле сбоку лисенок Ликки-Фокс вел свой пароходик и насвистывал веселую песенку. Жизнь полна неожиданностей, и в какой-то момент внезапно оказалось, что технология уже позволяет любой образ на картинке заменить другим, не затрагивая сюжета. На Микки распространяется авторское право? Пусть у нас будет Ликки! А сценарии запатентовать нельзя, хотя и пытались — достаточно слегка изменить шаблон записи, внеся миллисекундные задержки, микронные искривления, и толковый адвокат наглядно сможет доказать, что это оригинальная идея, пусть и весьма похожая. Или занянуть процесс, давая время выпустить сотню новых серий, по десятку за день. Кино и мультипликация постепенно уходили в историю вслед за каретных дел мастерами. А традиционная игровая индустрия стремительно съеживалась под валом тысяч мелких проектов и проектиков, захлестнувших все среднее и оставив большим деньгам только нерушимые в силу сложности обеспечения сценарные мегапроекты.

Правда, пришлось думать, что делать с фейковыми изображениями политиков или потоком предел-анимированного чайлд-порно, но все имеет свою темную сторону.

— Уважаемый, примите товар, из Адара несем.

Трактирщик показательно затягивал процесс, то присматриваясь к горлышку бутылки, то еще раз пересчитывая все два ящика. Вероятно, здесь должна быть обязательная часть, обучающая правильному поведению с игровыми персонажами, но я не давал повода придраться к поведению и снизить награду за выполнение. Еще раз кашлянув и для вида бросив на меня строгий взгляд трактирщик показательно бережливо отсчитал монетки, не удержавшись от глубокомысленного "не ценит нынешняя молодежь заработанное, все спустить норовит" и намекая на скидки, если я все полученное решу потратить на амуницию.

Я не поддался и постарался побыстрее свалить.

Старик ждал за дверями.

— Вот заработанное.

Есть все-же что-то странное в играх. Я понимаю, что этот старик — всего лишь картинка, точно такая же как и трактирщик, или как вот эти пьянчужки, спешащие мимо, или эта курица, что клюет пыль в десятке шагов от нас. И разговоров никто не ведет, просто игра озвучивает мгновенно составленный сценарий диалога. Но тем не менее реагирую на "не-происходящее", признав его реальным. Всегда удивляла реакция тех, кто считал игровые миры реальностью. Им словно не хочется понимать, что все вот эти эмоциональные и красочные существа просто картинки на карточках в огромной машине развлечений, вынимаемые в ответ на определенные реплики. Когда я собирал первого сима то очень удивился ограниченности ситуаций, к которым требовалось подобрать нужные реакции. Понадобилось лишь два месяца чтобы научить программу предсказывать три-четыре следующих реплики собеседника с почти стопроцентной вероятностью. А потом вынуждать людей говорить именно то, что я хочу от них услышать. Захар подобное любил, а я ему сильно завидовал. Казалось, что это невероятный ум и гениальная способность предвидеть. Ни черта, просто затверженный сценарий нескольких выводов собеседника на определенные реакции. С последующим использованием созданного положения в заранее определенных целях.

Вздохнув, я прислушался к бесконечному бормотанию старика. Сейчас меня склоняют испытать на нем основное умение выбранного игрового класса — подкуп ради увеличения лояльности носильщика. Временное повышение репутации, которое используется для того, чтобы узнать необходимую информацию — куда лучше нести товары, у кого из местных можно получить скидки, где видели бандитов или игроков с плохой репутацией. Проверив счетчик достижения и убедившись, что сегодняшний урок в пол процента выполнен я поддался увещеваниям: