Страсти по-драконьи

Сегодня чаша его терпения переполнилась и, дав трещину, поспешно стала опорожнятся, растекаясь по телу неприятным леденящим душу холодком, заставляя его, сжимаясь в тугой клубок, напиваться в одиночку, сидя в полутемной комнате. Хуже всего было то, что пить Тодо не умел, от слова совершенно, поэтому не было ничего странного, что уже после пары глотков на щеках обычно бледного юноши проступили розоватые пятна румянца, подчеркнувшие и без того высокие скулы. Вздохнув и сделав очередной глоток, он закашлялся. Схватившись длинными тонкими пальцами за горло, и глазами полными слез уставился на свое отражение в зеркале, перед которым по утрам придирчиво выбирал себе костюм. Да, выбор костюма давно превратился для него в некий ритуал, потому что молодому человеку хотелось, чтобы Сид, а попросту император Исидор Аль Савид смотрел только на него. Но что бы он на себя ни надевал, какими бы кружевами ни оторачивал рукава камзолов и как бы идеально ни выглядел, взгляд склонного к непостоянству Императора был обращен на кого угодно, но только не на него. Даже на заседаниях Совета и на переговорах Сид со скучающим выражением на лице рассматривал увешивающие стены картины и гобелены, периодически роняя своим бархатистым низким голосом ленивое: "Советник, огласите наше мнение" или "Советник, зачитайте справку".

Нет, когда он, третий сын императора Драконов, Тодо Кога, ехал в эту дикую страну гарантом мира, ничего не предвещало этих мучений. Кто знал, что старый Император, отец нынешнего, решит откинуть "хвост", а нынешнему придет в голову сделать Тодо своим советником? Нет, поначалу он гордился, пока не поймал себя на том, что, не отрывая взгляда, следит за каждым жестом, ловит каждый взгляд и ждет. Ждет, когда же и его позовут в ночной темноте составить компанию скучающему молодому императору. Но время шло, а его очередь так и не приходила. Мало того, в какой-то момент Сид попросил найти ему бордель поприличнее. И это его, первого советника и третьего сына Императора, пусть и другой страны. Но Тодо, как лучший из лучших, стиснул зубы и совершил обход столичных борделей, во время которого имел удовольствие познакомится с совершенно потрясающей женщиной, которую вся столица знала как "мадам Ло". Собственно, никто и не удивился, когда с невозмутимым лицом молодой советник сообщил, что его выбор остановлен именно на ее заведении. Только чем чаще совершал визиты в этот бордель император, тем мрачнее становился советник, замыкаясь в себе и застывая в напускном безразличии, как скорпион, попавший в янтарную каплю. А сегодня, сегодня он просто стал свидетелем, кого именно Сид выбирал там, в особняке за высокой оградой, увитой розами. И увиденное пронзило сердце острой болью, доказывая, что в этом мире его императору может быть интересен кто угодно, но только не он, Тодо Кога.

Когда на дне бутылки осталось обжигающе горькой жидкости всего на пару глотков, юноша решительно, насколько ему позволяло количество выпитого, поднялся на ноги и пошатываясь выбрался из своих покоев, находившихся в противоположном от императорских крыле. Завернувшись в плащ по самый нос и нахлобучив на растрепанные волосы шляпу, он нетвердой походкой направился по мостовой в сторону особняка госпожи Ло. Собираясь выплакаться на груди этой очаровательной женщины, которая, казалось, могла дать ему, советнику, самый необходимый сейчас совет, как излечиться от первой, к тому же совершенно безответной любви. Тодо смутно помнил как он добрался до борделя, и как рыдал, обнимая руками подушку в кабинете Ло, взахлеб рассказывая, какой Сид идиот, и что угораздило его, третьего сына, влюбиться в эту канарейку, которая в его сторону даже не смотрит. И что завтра, он, Тодо, обязательно женится, назло всему миру, и обязательно будет любить свою жену и растить с ней кучу детишек, а император может от зависти сдохнуть, и ему, Тодо Кога, будет абсолютно все равно. Он в пол уха слушал, что ему отвечала Ло, и не забывал довольно тереться головой о кончики пальцев, перебирающие длинные белоснежные пряди уже расчесанных волос. Правда вопрос с женитьбой как-то неожиданно заглох и снова все вернулось к тому, с чего начиналось: к слезам, любви и, наконец, признанному желанию урвать хотя бы одну ночь, потому что нет большего счастья... Какой еще бред он нес, достоверно вспомнить Кога не мог, и очень тому радовался. Потому что не было стыдно, когда вот так не помнишь. Как и не мог припомнить, сидя перед зеркалом на пуфике, как оказался в незнакомой комнате. Перед глазами все плыло, и четкой картинка никак не становилась. Лицо почему-то закрывала изящная, украшенная драгоценными камнями полумаска, оставляя открытыми лишь рисунок скул, чувственно изогнутые губы и линию подбородка. А на обнаженные плечи был накинут просто кусок тяжелого расписного шелка в причудливых узорах, отороченный белоснежным мехом. Подобный "наряд" выгодно оттенял длинные локоны, ставшие вдруг темно-шоколадными, уложенные в замысловатую прическу. Когда вокруг него, ничего не понимающего от шумящего в голове алкоголя, перестали суетиться мальчики-служки, Ло, наклонившись к уху, доверительно шепнула: "Сегодня вечером поработаешь у меня. А завтра... Завтра вернешься к своим обязанностям. Глядишь и с любовью все наладится". Вот Тодо и сидел на этом самом чертовом пуфике, в завешенной тяжелыми бархатами комнате в ожидании непонятно чего и пытался сообразить, что именно подразумевала под словами "сегодня поработаешь у меня" любезная владелица борделя.

Ночь была тем блаженным временем суток, когда, наконец, спадал жестокий зной, погружая страну Фениксов в желанную прохладу. Столица сверкала всем своим ночным великолепием — и сейчас, сверху, это было видно, как никогда.

— Ты — грязный мошенник, — глубокомысленно высказался кобальтово-синий огромный дракон, взмахивая кожистыми крыльями и стараясь закрыть своего наездника от встречного ветра.

— Я — император, — мягко напомнил Исидор, бессовестно разъезжающий на очень ценном и крайне нахальном подарке из Империи Кога. Втором из полученных подарков. Первым подарком являлся советник Тодо.

— Но это не мешает тебе быть грязным мошенником, — резонно возразил Фэй Лун, который, кажется, был единственным существом во владениях Сида, который безнаказанно мог с ним так разговаривать.

— Вот скажи мне, чего тебе ночью не спится? — поинтересовался Фэй Лун. — Всё по злачным местам да по девочкам.

— По мальчикам, — поправил Сид.

— А, ты всё равно до сих пор ещё не понял отличий, — натурально фыркнул дракон, покосившись на правителя прозрачным цитриново-желтым глазом. — Вот завтра послы приедут от этих... как их... ну, тех... ну...

Исидор усмехнулся, но ничего не ответил. Желание Фэй Луна повоспитывать своего императора порой было достойно восхищения.

— Так, садимся возле особняка, — напомнил он трещащему без умолку созданию.

Фэй Лун возмущённо засопел, но ничего не ответил, потому что у госпожи Ло жила очень симпатичная золотистая дракониха, и спорить с Сидом было не практично ему не хотелось.

Госпожа Ло встретила императора почтительным поклоном и той улыбкой, которая всегда предвещала что-то новое и восхитительное. Каждое посещение заведения этой женщины оставляло только самые яркие впечатления. И не только эстетические.

Подведя Исидора к будуару, хозяйка шепнула, что сегодня императора ожидает нечто особенное. И тут же скрылась в коридоре, оставив Сида одного. В словах Ло он не сомневался, поэтому без колебаний толкнул плотно прикрытую дверь, проникая в помещение.

Какой кудесник укутывал эту комнату в тёмные объятья бархата для Исидора осталось неведомым. Но вот сидящий возле зеркала юноша, словно платиновое изваяние приковывал взгляд, заставляя забыть обо всём остальном.

"Маска? Ай да Ло! Ай да госпожа!"

Находка, а может выходка, женщины ему понравилась. Император грациозно направился к юноше, и, остановившись рядом, поднёс руку к полускрытому лицу. Провёл указательным пальцем по скуле, ощущая прохладу кожи. Поймав за подбородок, приподнял лицо, пытаясь сквозь прорези маски всмотреться в глаза:

— Как тебя зовут? — спросил Сид тихо и, даже, можно было сказать мягко. Но любой мог бы без колебаний понять, что эти слова произнес император.

— Юме, господин, — чуть заикаясь, ответил юноша, глядя снизу вверх расширившимися то ли от ужаса, то ли от алкоголя, чей аромат весьма однозначно окутывал стройную фигуру "подарка", глазами. По скуле, в том месте, где ее касались пальцы императора, пошли розоватые пятнышки, довольно быстро слившись в одно, размытое пятно, румянца. Сейчас там, за черными зрачками, поглотившими всю радужку глаз, шла настоящая борьба между паническим ужасом, который рождал непреодолимое желание вскочить и удрать, весьма не благородно сверкая голыми пятками, и затаенным восторгом, от которого хотелось расслабленно вздохнуть и забыть о своей гордости, забыть обо всем, и просто утонуть в касаниях любимых рук. И это напряжение, сквозившее во взгляде, которое можно было истолковать совершенно по-разному, выдавали еще и почти побелевшие кончики пальцев, безотчетно сжимающие тонкую серебристую свирель, которую, видимо, кто-то из служек успел впихнуть ему в руки. "Интересно, — мелькнула отрешенная мысль, — откуда госпожа знает, что я умею играть на свирели?"

"Надо же", — подумал император. — "Мечта. Ло склонна к символизму".

— Красиво, — улыбнулся он уголками губ.

От Исидора не ускользнуло ни напряжение, ни взгляд парня.

"Первый раз?" — удивлённо изогнул бровь и погладил по подбородку, но теперь уже осторожно и нежно. Острый запах национального крепкого напитка давал понять, что перед ним сидит невинный мальчик, в первый раз приступивший к своим "обязанностям".

В конце концов, для того, чтобы получить — сначала нужно отдать. И император, который провёл не одну ночь так, прекрасно это понимал.

Взгляд Сида скользнул вниз, остановившись на свирели.

— Сыграй мне, — обронил феникс, конечно, не просьбу, но и не суровый приказ.

"Угу, конечно, куда красивее моего настоящего имени", — совсем сник Тодо, наклоняя голову и позволяя шелковым прядям упасть на лицо, чтобы скрыть печальную складочку, залегшую рядом с левым уголком рта. Ему было уже все равно, после того как Сид только что отдал предпочтение маске, за которой прятался юноша. Даже любовь куда-то улетучилась, оставив после себя глухое, царапающее сердце острыми коготками, разочарование. Этот императорский выбор еще раз подчеркивал, что даже продажный мальчишка был достойнее его взгляда, чем он, первый советник, гордый и умный юноша.

"Нет, умный напившись, улегся бы спать, а не как ты примчался в бордель плакаться на жестокую и несправедливую судьбу", — ехидно выдало подсознание. Юноша поднял тонкую тросточку свирели, прикладывая ее к губам и привычно закрывая кончиками пальцев отверстия, чтобы, тихонько вздохнув, позволить этой грусти и разочарованности выплеснуться в первых звуках очень печальной и в тоже время легкой мелодии. Он играл, глядя перед собой, но казалось, никого не замечая. Не замечая даже того, как тяжелая парча поползла с округлых плеч, открывая взору белоснежную, светящуюся серебром кожу, и как единственным его одеянием остались волосы, шоколадным водопадом скользящие по гордо выпрямленной спине. Только в голове бродили какие-то полупьяные и почти сумасшедшие мысли о том, что он первый раз вообще для кого-то играет, и что хорошо, что во дворце он никогда не играл, и что, наверное, император его убьет, ну или будет жутко разочарован, если узнает, кто прячется за маской.

Тодо не мог заметить, каким жадным взором император следит за соскальзывающей тканью, открывающей изгиб шеи, линию плеч, тонкие ключицы. Словно впитывал в себя мягкое серебристое сияние кожи, по которой стекал шоколадный шёлк волос. Звуки свирели выплетали красивую мелодию, будто превращая ноты в тончайшие нити, такого же оттенка, что и кожа этого прекрасного создания в маске.

Не прерывая игры Юме, Исидор обошёл его и присел рядом на пуфик, принявшись легко пропускать длинные пряди сквозь пальцы. Смотреть на волосы было приятно, а прикасаться к ним ещё приятнее.

"Хорошо играет, — отметил про себя Сид, — неплохо бы иметь при дворе такого музыканта".

Когда мелодия оборвалась, повисая последней протяжной нотой в ставшем словно вязким воздухе, Юме наконец обратил внимание на то, что император оказался как-то подозрительно близко, до такой степени близко, что можно было ощутить его дыхание на собственной коже. Пару секунд он следил за тем, как очередная прядка соскальзывает с ухоженных пальцев Его Величества, а потом залившись более ярким, чем прежде, румянцем отпрянул, сдвигаясь на самый краешек пуфика, чуть не падая с него и пытаясь удержать ткань, призванную, как он надеялся, скрывать абсолютную наготу тела.

"И я этого хотел? — мысли путались и цеплялись одну за другую. — Хотел. Но что-то я, кажется, не готов". При ближайшем рассмотрении можно было заметить как судорожно вздрагивала грудь при каждом вдохе и как приоткрытые, чуть припухшие от игры губы, жадно ловили воздух, которого сейчас отчаянно не хватало. А еще, что, несмотря на идеальные формы тела, молодой человек, скрывающийся за маской, был непозволительно юн, хотя, судя по всему, в росте Сиду и не уступал.

Заметив предпринимаемые манёвры к бегству, Исидор быстро подхватил мальчика, обвивая рукой талию.

— С края можно и упасть, — тихо произнес на ухо пробирающим до костей шёпотом, совсем не похожим тот ленивый тон, который Тодо слышал так часто на совещаниях.

— Где ты научился так играть? — губы Сида почти касались мочки юноши, а рука крепко обнимала.

Ему не хотелось пугать своими действиями и без того напуганного музыканта. Очень красивого музыканта.

"Интересно, что у него с лицом?"

В мысли Исидора вдруг закралось подозрение, что это маска неспроста надета на лицо юноши. Если Ло позволила ему в таком виде "выходить" к клиентам, то явно было то, что должно было остаться под этой маской.

Второй рукой он продолжил невесомо прикасаться к шоколадным прядям. Правда, при этом возникало желание, чтобы эта ласка никогда не прекращалась.

Одних объятий и этого шепота над ухом хватило для того, чтобы Юме задрожал подобно осиновому листу и попытался сжаться в клубочек, что-то лепеча. И в этом сбивчивом лепете можно было разобрать только "Старик" и "господин". Видимо, мальчик подразумевал нечто вроде "старик научил, господин", но сказать это внятно не позволяло то ли опьянение, то ли изрядная доля страха и непонимания, а что же собственно дальше. Хотя Тодо то как раз понимал что дальше и с каждой секундой ему становилось все хуже, потому что в данной области похвастать опытом и знаниями он не мог вообще ни в какой степени. Из-за сильного волнения и бешено стучащего в виски алкоголя, юноша вдруг жалобно всхлипнул и обмяк в объятиях мужчины, теряя сознание. Изящная рука упала, и пальцы, разжавшись, выпустили свирель, отчего та с тихим звоном покатилась по полу. Пальцы второй руки дрогнули, отпуская последние спасительные сантиметры ткани, позволяя им укутать тяжелым пологом ступни. Запрокинутая голова и рассыпанные волосы довершали прелестную картину.

Зрачки Исидора мгновенно расширились, стоило ему услышать жалобный звук. Он молниеносно подхватил мальчика, чтобы тот не рухнул с пуфика.

— Юме, — тихо позвал он юношу и, не услышав ответа, покачал головой.

Насколько ему было известно, в заведении Ло к "работникам" относились хорошо. Некоторые здесь даже были по собственной воле.

Подхватив потерявшего сознание музыканта на руки, в один миг забыв и о свирели и о парчовой накидке, Сид перенёс его на кровать, осторожно уложив на застеленную серебристыми шелками широкую кровать.

— И откуда ж ты такой взялся? — пробормотало Его Императорское Величество, внимательно рассматривая полускрытое маской лицо и понимая, что оно обладает исключительной красотой и грех закрывать хотя бы часть его. Тыльной стороной руки Сид ласково провёл по щеке. И как такое чудо угораздило здесь очутиться?..

Протянув руку к изящной, вырезанной из дерева треноге, которая заменяла тут подставку для масел и благовоний, обмакнул кончики пальцев в первую попавшуюся медную тарелочку и, склонившись, поднёс к носу юноши. При этом опираясь на постель другой рукой, и практически нависая над "мечтой".

Это было очень странное, совершенно неожиданное сейчас ощущение, словно кто-то укутал теплым одеялом, а желание открывать глаза пропадало. Хотелось, наоборот, чуть не урча, потереться, завернуться в этот теплый саван и никогда из него не выбираться. Медленно приходя в себя, Тодо погружался в похожее на транс состояние, от этого пьянящего аромата, свежего и в тоже время смутно что-то напоминающего. Только он никак не мог сосредоточиться, чтобы вспомнить что. А еще чудный запах то пропадал, то возникал снова, и чем чаще он пропадал, тем сильнее хотелось сделать так, чтобы он постоянно витал в воздухе. Не открывая глаз и улыбнувшись, еще немного слабо, но очень явно, юноша поднял руку и попытался поймать пальцы, смоченные маслом, а поймав их, он безотчетно притянул их кончики к губам и лизнул, не сдержав еле уловимого урчания. Ресницы вздрогнули, открывая затянутые пеленой удовольствия глаза цвета серого жемчуга, глаза, в которых отражался только Исидор. Впрочем, на вопрос что же там под маской скрывалось, Его Императорскому Величеству навряд ли кто ответил, ибо что было под ней — видела только госпожа Ло, а эта смолчала бы, чтобы за подобные шуточки не лишиться головы.

Сид едва заметно улыбнулся, когда губы юноши коснулись его пальцев.

— Так-то лучше, — он погладил чуть приоткрывшиеся уста. — Как ты себя чувствуешь?

Император говорил шёпотом, чтобы не разрушить тонкий покров покоя, сквозь который проникало звонкое урчание, ласкающее императорский слух лучше пения свирели.

Не особо долго раздумывая, Исидор подвинул мальчика с края и устроился рядом, мягко приобнимая и, продолжая нежно касаться губ.

Чем дольше он находился возле этого создания, тем сильнее крепла в нем уверенность, что следует забрать мечту во дворец. Навсегда забрать.

— Хорошо, — пролепетал немного заплетающимся языком Юме и снова расслабленно улыбнулся. Эта улыбка, блуждающая по его губам, придавала ему странное очарование, делая еще менее похожим на человека. Губы вновь приоткрылись, чтобы сомкнуться на кончике одного из пальцев, почти жадно слизывая с него остатки масла. "Это выжимка из какого-то растения, — отстраненно подумал Тодо. — Что-то очень знакомое — никак не могу только вспомнить, что....". Но мысль потерялась, так и не будучи додуманной до конца, а сам юноша чуть повернулся, почти переворачиваясь на бок и все так же не сводя с Императора плывущего взора.

По мнению Сида, это "хорошо" было понятием весьма обтекаемым. Взяв ладошку юноши в свою руку, поднёс длинные пальцы к губам, принявшись мягко прикасаться к ним, даря тёпло, разливающееся по серебристой коже.

При этом лилово-аметистовые глаза Аль Савида безотрывно смотрели на лежащего возле него мальчика. Исидор только почувствовал, как с собственных плеч соскользнули шёлковые пурпурные одежды по цвету точь-в-точь как длинные волосы Его Величества.

— Так что ты говорил про старика?

— Старик научил играть, господин, ах.... — и правда, куда как внятнее протянул юноша, задрожав всем телом от этих вкрадчивых прикосновений губ к собственным пальцам. По комнате прокатился тихий стон, полный удовольствия — что бы там ни было, а масло, дурманящее своим ароматом и без того нетрезвый мозг юноши, делало свое дело, полностью убаюкивая сознания и пробуждая тот единственный инстинкт, те потаенные желания, что владели Тодо еще в пределах дворца.

— Нравится? — проурчал огромным хищным зверем император, услышав трепетный стон. Старик сейчас его не особо волновал. Потом расспросит. Может быть.

Исидор провел языком по ладони, очерчивая рисунок линий. При этом он смотрел прямо в глаза Юме, не давая возможности отвести взгляд. Вторая императорская рука скользнула по ноге мальчика, оглаживая от колена до бедра. Легко, едва прикасаясь, словно Его Величество играл на клавишном инструменте, который мог разрушиться, если прикоснуться чуть сильнее.

В полумраке комнаты маска, казалось, мерцала, превращая эту мечту в самую недосягаемую и желанную вещь на свете.

Ответом ему был долгий протяжный стон, с примесью даже не урчания, а почти курлыкания, этакими гортанными перекатами звуков, делающими эти томные вздохи более осязаемыми. Юме выгнулся под ласкающей его рукой, задрожал, как натягиваемая на лютню струна. Он был мягок и отзывчив, он был полностью открыт для своего нежданного, но желанного любовника и, забыв о смущении, таял под почти невесомыми прикосновениями. И лишь подрагивающие ресницы выдавали все еще поднимающее голову легкое смятение.

Исидор улыбнулся и, не отпуская руки мальчика, склонился к полускрытому маской лицу. Пурпурные пряди соскользнули с императорских плеч, пряча от всего окружающего самый первый поцелуй третьего сына правителя страны Кога с тем, в кого он был отчаянно влюблён. Стоны тонули, исчезали в жаре ласкающих губ, выпивались до дна с каждым новым вдохом.

Рука прошлась по бедру, огладила живот, поднялась выше на грудь. Нельзя быть грубым с мечтой. Иначе она может растаять и больше никогда не предстать перед взором мечтателя.

Тодо проснулся от дикой головной боли и жажды. С тихим стоном усевшись на кровати и обхватив руками голову, на которую было что-то напялено, он минуты три пытался сфокусировать взгляд и сделать так, чтобы похмельная боль не билась в виски с такой силой. Когда удалось нормализировать свое состояние почти полностью, он аккуратно посмотрел по сторонам. Комната была не его. Какая-то странная темная, в бархатах, с большим трюмо и валяющимися на полу кусками ткани. Пока он пытался сообразить, что это за логово, пальцы наткнулись на инородный предмет, закрывающий пол-лица, деловито ощупали, похмельный мозг немного подумал и выдал результат — маска.

"Так, я с похмелья, непонятно где, в маске, — юноша потянулся, пытаясь слезть с кровати, — ой ёёё... И все тело болит..." Рука, скользнувшая по шелковистым простыням, вдруг на что-то наткнулась. Кога замер и медленно опустил взор. Лицо парня стало еще бледнее, чем было, и удивленно вытянулось. Потом удивление сменилось проступившей над губой испариной и почти благоговейным ужасом. Он пару секунд не шевелился, а потом, буквально упав с кровати, чуть не на четвереньках, по пути подхватив какие-то одежды, почему-то оказавшиеся пурпурного цвета, вылетел из комнаты.

"Это же я приперся вчера к Ло — вот ведьма старая! Это было ее "поработай?!", — на бегу завернувшись в прихваченную одежду, Тодо ворвался в кабинет госпожи и, схватив со стола колокольчик, принялся трезвонить что есть силы. Парня ощутимо потряхивало.

— О, какой чудесный оттенок алого, — раздался позади него спокойный и совершенно не сонный голос Ло. — Тебе идет, Тодо, очень.

— Идет? — советник чуть не подпрыгнул и, резко развернувшись, гневно уставился на хозяйку борделя полными ярости и растерянности глазами. — Это была твоя работа? Что, что он там делал?!

— Ну, если судить по следам на твоей шее, то ответ более чем очевиден, — с легкой улыбкой протянула женщина, увидев как юноша тут же коснулся ладонью шеи, словно в попытке закрыть следы чужих прикосновений. — И не надо разводить тут панику. Сейчас снимем с тебя маску, и пойдешь отдыхать. А утром сделаешь вид, что ничего не было.

— А утром у меня посольство, а я... вот... — перебил ее Кога и ткнул кончиком пальца в свою шею. — И вообще, это была идиотская идея. А что если бы он снял с меня это украшение? — он так отчаянно махал руками, что накидка поползла вниз и ему пришлось срочно ее ловить.

— Хорошая идея, хорошая.... И император доволен. Он же доволен? — подойдя, Ло провела коготком по подбородку юноши и улыбнулась: — И ты с утра будешь доволен. Ты же мечтал о его любви. И я довольна — прибыль все-таки. — Она коснулась маски, тихо щелкнул потайной механизм, освобождая лицо юного дракона из плена причудливого украшения. Неприметный мальчик-служка притащил одежду Кога, в которую тот принялся быстро облачаться, стараясь не смущаться от мысли, что на него кто-то мог смотреть.

— Дурацкая, — напоследок выпалил мальчишка, уже одевшись, и пулей выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Перед осознанием того, с кем и в каком виде он провел эту ночь. Добравшись до своих покоев, Тодо рухнул на постель и, закрыв руками лицо, провалился в беспокойный сон, мучимый одной мыслью: что теперь делать.

Когда кто-то доволен — это хорошо. Когда довольны трое — это прекрасно. Когда доволен Фэй Лун — это выброс во Вселенную огромного потока позитивной энергии, который грозит нарушить мировое равновесие и послать всё бытие к чёртовой бабушке.

Едва завидев Сида с прячущейся в уголках губ улыбкой и довольно потягивающегося аки кот после гулянки, дракон опустил крыло, давая возможность взобраться к нему на спину.

— Как поблудили-с? — поинтересовался змей у Его Императорского Величества, когда тот распрощался с любезной госпожой Ло, пообещав непременно вернуться.

— Знатно, — кивнул Исидор, усаживаясь. — Знаешь, сегодня... это была мечта.

Дракон фыркнул, ясно давая понять, что именно он думает о мечтах и фантазиях Аль Савида, но уточнять не стал.

Сделав взмах огромными крыльями, дракон поднялся со своим наездником в воздух, взяв курс на дворец.

Исидор явно не думал о предстоящих переговорах. Тодо сумеет подстраховать в любой ситуации. А вот ночная мечта была слишком хороша, чтоб встретиться с ней всего раз.

Тодо стоял перед зеркалом и недовольно поджимал губы, рассматривая свое отражение. Свободные прямые брюки, расшитые серебристыми драконами по небесно-голубому шелку, широкий пояс, обвивающийся вокруг талии и удерживающий брюки на бедрах. В тон брюкам чеонгсам с высоким воротником-стойкой, не скрывающий при этом пояса, контрастом проглядывающего в прорези застежек. Все помеченные поцелуями участки тела были надежно скрыты тканью. Волосы вновь приобрели свой чудесный серебристый оттенок, и только проскакивающая в глазах тень похмельной боли, которая не ушла даже после принятия лошадиной дозы обезболивающего порошка, намекала, что юный дракон очень бурно провел предыдущую ночь. Специфический, и даже скорее всего не характерный для Кога наряд, завершали широченные браслеты, под которыми скрылись следы пальцев излишне страстного императора.

— Мда, — глубокомысленно прокомментировал юноша свой внешний вид, печально вздохнул и, подхватив со столика тонкую папку с документами, направился к тронному залу, куда с минуты на минуту должны были прибыть заграничные послы. Войдя в зал, он как всегда бесстрастно оглядел присутствующих, некоторым сдержанно кивнул, некоторым даже чуть улыбнулся и, поднявшись по ступенькам, замер у трона в ожидании, когда церемониймейстер объявит о прибытии послов и выходе императора.

Когда Аль Савид появился в зале, первое, что могло придти на ум — это то, что государя занимают только дела и потребности его страны. И все простые радости мира ему чужды и неведомы.

Аккуратно уложенные пурпурные волосы, белые одежды, расшитые шёлком цвета снега на вершинах гор, неизменный тэссен на широком поясе и золотой перстень-печать с изображением феникса. Ничего лишнего.

Заняв своё место, Исидор задержал свой взгляд на Тодо, чуть нахмурив тонкие брови. Что это с ним сегодня? Серьёзнее чем обычно, но словно... словно совершенно не видит зала и неугомонных послов. Да ещё и не кинул ни единого взгляда в сторону своего императора.

Сид прекрасно знал, что первый советник влюблён в него. Но дабы не допустить конфликта между драконами и фениксами, твёрдо для себя решил, что не будет даже замечать взгляда юного дракона. Хоть сие определение и не подходило.

"Так, не смотреть на него, — периодически напоминал себе Кога, не забывая при этом улыбаться послам и проговаривать требующие внимания части договоров, касающихся торговых пошлин, пограничных стычек и прочей уже ставшей привычной ерунды, — главное на него не смотреть, а то я забуду все, о чем собирался сказать послам, и грохнусь в обморок. Точно грохнусь. Как там. Ах да, как приличный юноша". Тодо, воспользовавшись тем, что все были заняты изучением документов, чуть отвернулся и поднес пальцы к губам, скрывая усмешку и тихий, немного нервный смешок. "Угу, очень приличный. Приличные юноши не прикидываются работниками борделя. И не пьют с горя. Да и не спят с мужчинами". Придя к выводу, что он какой угодно юноша, но не приличный, советник снова улыбнулся и наклонил голову, отчего волосы серебристым водопадом соскользнули со спины, на миг открыв затылок и небольшой участочек шеи, выглянувший из-под высокого воротника. На которой красовался нежно-фиолетовый след от поцелуя. Но вот еще секунда — и снова ткань и волосы скрыли следы чьего-то преступления, словно примерещилось.

В отличие от приличного юноши Сид очень даже смотрел на советника, пытаясь понять, что с ним такое. При этом император тоже умудрялся сохранять на лице приветливое выражение и впопад отвечать на задаваемые вопросы.

Ночная мечта упорно не хотела покидать разум императора. Действительно уж, мечта. Ло, наверняка, специально вывела мальчика раньше, чем Сид проснулся. Чтобы не растаяло очарование и таинственность. Словно эта мечта была только для него. Персональное удовольствие.

Скользя взглядом по пунктам договора, Исидор отметил, что даже если Юме пока таким не является, то это очень легко исправить. Словно что-то почувствовав, император повернул голову в сторону Тодо. То, что он увидел, казалось, длилось всего мгновение, как промежуток между ударами сердца. Но именно увиденное заставило левую бровь недоумённо поползти вверх. Кажется, кому-то было совершенно наплевать на оба государства, раз посмел протянуть лапы мало того, что к столь юному невинному созданию, так и ещё первому советнику самого императора.

Ну, кто бы ни был этот кто-то, на фениксов и драконов вместе взятых, ему точно было наплевать, потому что даже движения, ставшие более плавными, и словно взвешенными, наполнившиеся каким-то новым уже не мальчишеским очарованием, точно указывали: одними поцелуями дело не ограничилось. Впрочем, на самого советника, кажется, это не произвело ровным счетом никакого особо впечатления, потому что не считая смены одежды и полного игнорирования императора как такового, в остальном он был все таким же: собранным, внимательным, предупредительным и остроумным.

Когда все документы были подписаны, и послы удалились довольными и даже считающими себя в выигрыше, Кога молчаливо собрал со стола документы, сложил их в папочку и первый раз за все время повернулся к императору.

— Ваше Величество, если у вас нет ко мне никаких дел и срочных поручений, позвольте откланяться, мне следует оформить договора, — и все так же упорно смотря сквозь Сида, он чуть улыбнулся. Конечно, сейчас оформление договоров было самым приоритетным для него делом.

Выдержав некоторую паузу, император откинулся на спинку кресла и аккуратно вынул из-за пояса веер. Чернильно-фиолетовый сегмент раскрылся с едва уловимым слуху шуршанием, явив взору собеседника изображения белоснежных фэнхуанов.

Исидору явно было до договоров так же, как и до храпящего сейчас в своём горном озере Фэй Луна, который клялся, что не переносит воды и водяные драконы, вообще, на порядок ниже воздушных, поэтому последние дружбы с ними не водят.

— Договора подождут, — взмах чернильного-белого веера. — У меня к тебе вопросы... другого плана. Мне нравится твоя служба, Тодо. Но скоро закончится срок твоего пребывания здесь в качестве гаранта.

Император сделал паузу, глядя на мальчика.

— Прибывает твой отец, и мне бы хотелось знать — желаешь ты вернуться домой или останешься?

Вот так издалека Сид подбирался к интересующему его вопросу.

"Ну вот, почему именно сегодня? — почти простонал про себя внешне совершенно спокойный советник, — ну почему сейчас? Он что, до завтра подождать не мог?". Тело юноши все еще испытывало некий дискомфорт, и после бурных возлияний тоже, а потому долго стоять — он был просто не в состоянии. "Извини, Сид, но мне сегодня не до церемоний" — мысленно оправдавшись перед Императором, Кога чуть попятился и нашарил рукой кромку стола, опустил на него папку, а потом и сам присел на самый краешек. Иногда, под дурное настроение, он мог себе позволить вот так вот слегка прислониться к столу, чтобы не походить на солдата на построении.

— Если вас все устраивает в моей службе, я бы хотел просить не отсылать меня обратно. — Ровным, выверенным до полутона голосом произнес он, и в первый раз за все утро и уже часть дня глянул на Императора, и тут же отвел взор. На щеках проступил легкий румянец. Ночь он, конечно, помнил смутно, но зато четко помнил с кем рядом проснулся.

Действие Тодо не ускользнуло от императора. Тонкие брови сошлись на переносице.

"Так, так".

— Ты бледен, Тодо, — произнёс он ровным голосом, — тебе нездоровится?

Не заметить румянца Сид не мог, но и акцентировать внимания на этом не собирался.

— Я не в восторге от перспективы, что Император Кога объявит нам войну из-за того, что мы довели до изнеможения одного из их лучших представителей его страны.

Кстати, Сид совершенно не лукавил. Ум парня его действительно восхищал.

Император встал, и, сделав несколько шагов, оказался возле советника.

— Конечно, ты можешь заявить, что это касается только тебя, но...

Веер хищно щёлкнул, мгновенно закрываясь. И тут же отполированные заточенные спицы отвели серебристо-белую прядь с шеи парня, открывая взору предательскую отметину.

— Это хоть произошло по твоей воле?

— Да мне как-то не очень хорошо спалось, Ваше Величество, — настороженно протянул молодой человек, ощущая, что подвох где-то тут рядом. — Душно, знаете ли, да и перед переговорами переживал, мало ли, где чего не додумал. Ну, как оно бывает иногда.

"Пора мне уносить ноги, вот прямо сейчас, а то... — что "а то" Кога додумать не успел, потому что Император, в который раз поражая его своим проворством, оказался рядом и деловито сметя с шеи пряди волос, дернул ворот. — Я труп". Это было первое и очень хорошо осознанное заявление, пусть и прозвучавшее только в голове советника. Юноша шумно сглотнул и отвел взор — ему явно было что скрывать, да и румянец на щеках проступил явственнее.

— Да как сказать, — еле слышно пробормотал он ехидно, но тут же взяв себя в руки добавил: — Это, и правда, мне кажется, касается только меня, но да, по моей воле.

На этом прилив храбрости закончился, и Тодо снова отвернулся, желая раствориться в воздухе, чтобы не отвечать на дальнейшие вопросы.

Мало того, что он соврал про то, как ему спалось, так и след на шее был не один, от загривка к ключицам тянулись следы синевато-фиалковых страстных прикосновений.

Исидор фыркнул, явно выражая своё личное отношение к тому, что там казалось юному дракону. На этот раз он прикоснулся пальцами к расчертившим белую кожу следам, проведя невидимую траекторию от шеи ключицам, явно совершенно не думая о том, что румянец парня стал ещё ярче.

— Понятия "как сказать" и "по моей воле" — очень разные вещи, советник, — улыбнулся Сид. Впервые, наверное, за всё время служения ему среброволосого дракона. Улыбнулся мягко, искренне.

Пальцы скользнули неожиданно ласково к шёлковым прядям.

— Ты ещё слишком молод, Тодо. И не следует бездумно так поступать.

"Убью на месте, если попадётся на глаза" — сделал для себя вывод Сид в отношении того, кто такое сотворил с Кога. Выглядел мальчик и впрямь неважно. Император аккуратно отобрал папку у юноши, легонько стряхивая с нее длинные тонкие пальцы.

Только титаническим усилием воли заставив себя не задрожать и не отшатнуться, Тодо выдержал эту "пытку" скольжения пальцев по своей коже, которая отзывалась довольно болезненными уколами в тех местах, где Император прикасался к телу.

— Ну, — протянул мальчишка дрогнувшим голосом. — Знаете, как это в первый раз бывает: и немножко стыдно, и хочется... — доверительно так сообщил, не глядя в сторону Сида. — Так что "как сказать" и "по моей воле" весьма характеризуют весь процесс. — По губам скользнула легкая улыбка. На самом деле в данный момент юноша как-то даже и не задумывался о том, что император может его не так понять исключительно потому, что не знал, что слова "я вас люблю" до сегодняшнего утра крупными буквами были написаны у него на лбу.

— Эй, Тодо, — неожиданно тишину зала нарушил веселый окрик, и за одной из приоткрывшихся боковых дверей нарисовалась чья-то спина. — Тодо, тебя наш дракон еще не съел? — продолжала спина разглагольствовать, как ни в чем ни бывало.

— Я тебя по всему дворцу искал, вот принес тебе перекусить... К тому же мы собирались продолжить... — На этом слове фраза оборвалась, потому что глава личной охраны первого советника Шин Луань, развернувшись, и наконец, протиснувшись в помещение, замер, ошарашено пялясь на застывшую у стола пару. Шин был выше Сида на полголовы и являлся почти полной его противоположностью. Темноволосый, улыбчивый, можно сказать душа компании, и безмерно привязанный к охраняемому объекту. То есть, конечно, в том, что он принес Кога обед, ничего не было, если бы не странности, которые сегодня творились с советником.

— Ваше Величество, -, весьма изящно, несмотря на габариты и поднос в руках, поклонился молодой дракон, когда его отпустил первый ступор. — Я вот господину первому советнику обед принес, а то он плохо питается в последнее время.

"Да чтоб тебя самого дракон съел!"— гневно пронеслось в мыслях у Его Величества.

— Да и спит он не лучше, — холодно заметил император, посмотрев на Шина лилово-грозовым взглядом. Никогда такой взгляд не предвещал ничего хорошего. Это знал каждый подданный Аль Савидов.

— У нас конфиденциальный разговор, — сообщил Сид, совершенно непрозрачно намекая Луаню, что а-шёл-бы-ка-ты-парень-пока-за-дверь. — Даю гарантию, что советник Кога не лишится чувств от голода и скоро присоединится к своим людям.

Поглядев на отобранную папку, император перевёл взор на Тодо. И неожиданно осознал, что душу болезненно колют маленькие иголочки ревности. Чёрт, в конце концов, Сид прекрасно знал, о ком по ночам мечтает юный дракон. А тут такой поворот! Утёрли нос. Ничего не скажешь.

— Да, кстати, договорами займусь я сам, — сообщил Кога Исидор. — И давно вы знакомы?

Шин пару секунд смотрел на императора. По ощущениям казалось, что молодой дракон мысленно вздыбил пластины

на загривке, то ли потому, что его упрекнули в плохо выполняемой работе, то ли тоже приревновав.

— Я прослежу, чтобы этого больше не повторялось, — очень любезно ответил воин и, поклонившись, попятился к двери. — Позвольте откланяться.

Когда дверь за молодым человеком закрылась, Тодо выдохнул, хотя ситуация в которую он попал, была из разряда "хуже не придумаешь". За время этого чудесного диалога между Шином и Сидом советник успел раз пять сменить окрас с густо розового до серебристо-серого, в тон волосам так сказать.

— С детства, — нашел в себе силы все-таки выдавить ответ на, казалось бы, простой вопрос. — Он меня на десять лет старше, и всегда за мной приглядывал, чтобы не случилось чего.

Угу, особенно сейчас, с такими следами на шее, это очень подходило под "чтобы не случилось чего".

— А что? — хоть и несколько опасливо не смог не уточнить Кога.

Кивнув воину и выслушав слова Тодо, Император несколько озадачился:

— Так значит это он?

Нет, он симпатизировал темноволосому дракону, спору нет. Но себе Исидор Аль Савид симпатизировал ещё больше. Так что...

Отодвинув ногой стул, указал на него Тодо:

— Садись, а то смотреть на тебя больно. До завтра у тебя свободное время. И лучше за него приобрести прежнюю форму и не умножать отметины на теле. Иначе на турнире в честь приезжающего Императора Кога, мало не покажется никому.

Сейчас в Исидоре явно бушевал тайфун, но показывать этого он не собирался. Особенно сероглазой причине стихийного бедствия. Сид и сам не подозревал, что может так взбеситься из-за того, что кто-то "положил глаз" на этого дракона.

Послушно рухнув на стул, Тодо пару минут недоуменно смотрел на императора.

— Кто он? — наконец выдавил из себя юноша и моргнул. Кажется до него не совсем дошло о ком или о чем именно его спрашивал Исидор. Но недоумение быстро сменилось задумчивостью, причем взгляд скользнул почему-то по рукам, точнее по запястьям, забранным браслетами. — А они сойдут за ночь? — словно раздумывая, протянул молодой человек и снова посмотрел на Сида, обезоруживающе улыбаясь, даже как-то немного беспомощно. Являя миру ту свою сторону, о которой знали не многие. По сути, советник оставался ребенком, очень умным, но ребенком.

Некоторое время Сид молча смотрел на это чудо природы, а потом вздохнул. Кажется, мальчик так и не понял сути вопроса. Как говорил один мудрец: "Зажечь свечу — хорошо, а ругать темноту — глупо". Что он прицепился к парню? В конце концов, пусть Кога сам разбирается со своим сыном. Это дела семейные.

А вот улыбка у этого дракончика и впрямь была чудесной. Искренней. Настоящей.

— Эх, ты, — неожиданно усмехнулся Его Величество, пробежавшись пальцами по снежно-серебряным прядям. — Ну, если решишь повторить это прямо в ночь перед приездом отца, то быть беде. А так пока ещё есть время. И думай, прежде чем делать такие вещи. На сегодня у меня всё.

Этим Исидор дал понять, что он больше не задерживает советника.

— Не, нет что-то желания повторять... — начал было бормотать Тодо, сползая со стула и подергивая чеонгсам. — В общем, я понял, спасибо, — он низко наклонил голову, пряча нарисовавшееся на лице выражение "уф, пронесло". При этом юноша явно никак не мог понять что это Император вдруг стал такой любезный, заботливый, и к волосам так прикоснулся, что потянуться вслед за пальцами и не потереться, заурчав, стоило огромного труда.

— Тогда я пойду... Там... Отдыхать в общем, — снова смутившись, пробормотал Кога и, не дожидаясь ответа, пулей вылетел в ту же дверь, через которую ранее в зал вошел Шин.

Некоторое время император молча смотрел на закрытую дверь. Потом перевёл взгляд на папку с документами. Что ни говори, а послы ему были сейчас не особо важны.

Выскочив за дверь, Тодо сполз по стене, прикрывая ладонями лицо и немного нервно похихикивая. Ситуация складывалась лучше не придумаешь: судя по всему Сид решил, что следы на нем оставил Шин. Только вот с чего это вдруг императора заинтересовала личная жизнь своего советника — было неясно. Немного еще посидев так, юноша поднялся и поспешил к своим покоям. Даже без этого договора дел у него было больше чем надо — какой там отдых.

* * *

За заботами и хлопотами по государственным делам прошло четыре дня. За это время Кога совершенно забыл, что вообще существует бордель и он там что-то делал. Более того, все, что касалось борделя, он пропускал мимо ушей и был крайне счастлив. Единственное, что его заботило, это был Шин, подставлять которого совершенно не хотелось, но так уж получалось. То Его Императорское величество их в саду застанет за фехтованием, то наткнется у озера, где купаются, то зайдет за документами, когда Шин серебристый шелк волос перебирает. К тому же у Тодо начало создаваться ощущение, что Луань намеренно не отходит от него ни на шаг и не оставляет в одиночестве, особенно после того, как еще сразу после отъезда послов припер его к стенке и вытряс подробности, попутно рассказав все, что он думает про умницу Тодо.

Все, кто ходил к госпоже Ло, непременно считали, что маленькая хрупкая хозяйка заведения непременно ведьма. И только сама Ло никогда не говорила о своём истинном происхождении, мудро не опровергая ни одного пущенного слуха. Народ развлекался, перенося из уст в уста байки, а Ло продолжала жить спокойной жизнью. Ровно до того момента, пока Исидор Аль Савид, император страны Фениксов, не распахнул золочёные двери в кабинет чёрноглазой госпожи и не потребовал, чтобы в эту ночь его принял Юме — тот мальчик в маске, который был преподнесён в качестве подарка четыре ночи назад.

Как только ни изворачивалась хозяйка борделя, чего только ни говорила, вплоть до того, что Юме выкупил один придворный на это время, и что мальчик был нездоров. "Первый раз, Ваше Величество поймите, Ваше Величество. Всё не так, как вы подумали, Ваше Величество..." — и тому подобное.

На что Исидор заявил, выслушав оправдания женщины, что если сегодня вечером Юме не будет, бордель закроют ко всем канарейкам. И даже намекнул, что при таком раскладе выкупит мечту в маске, чтобы другие рук не распускали.

Осознав глубину лужи, в которую они попали, Ло и её бордель, женщина оставила все дела управляющему, предварительно прихватив чёрный плащ из кабинета, и исчезла в неизвестном направление. Через некоторое время синий бархат ночи был рассечён взмахами сильных золотых крыльев. Гуан Ли — дракониха и подруга Ло, несла свою госпожу к белокаменным стенам императорского дворца, где любыми способами нужно было повидаться с первым советником Кога.

Тодо Кога, ничего не подозревая, и потому очень счастливый, как раз нежился в купели с тёплой водой. Серебристые волосы рекой текли с бортика на пол и ластились к рукам сидящего рядом Шина.

— Наденешь на меня то серебристое кимоно? — немного капризно поинтересовался Тодо. — Мне нравятся бабочки, которыми оно расшито.

Шум за дверями раздался как раз в тот момент, когда охранник одевал на него тонкий расшитый шёлк. И когда в покой влетела Ло, на неё из-за широкого бронзового плеча черноволосого дракона, одетого только в шальвары, уставились два жемчужных встревоженных глаза.

— Ага! И этот тут! — сделала вывод Ло, осмотрев спину Шина. — Ну что ж, жизнь — суровая штука, господин первый советник.

Отодвинув телохранителя и подцепив длинными ногтями шёлк кимоно, "госпожа" внимательно посмотрела на Тодо. Со стороны это смотрелось забавно — женщина едва достигала плеча Луаня, но при этом вела себя так, словно перед ней был один из детёнышей золотистой Ли. А советника так и вовсе считала за молочного дракончика, которого видела в свите императора Кога.

— Ты что сделал с императором, м? Или это у драконов в крови? — поинтересовалась она, прищурив тёмные глаза. — Знаешь ли ты, невинное дитя, что теперь этот павлин, — Ло была сейчас очень нехорошего мнения об Исидоре Аль Савиде, — желает, чтобы мечта в маске сегодня ночью ждала его с распростёртыми объятьями? И его крайне огорчило твоё отсутствие вплоть до уничтожения борделя?

— Что значит и этот тут?! Что значит суровая?! — одновременно воскликнули Шин и Тодо, но если Луань был возмущен, то в голосе Кога скользнула тень страха. Юноша так и не шелохнулся, когда Ло принялась его оценивающе осматривать.

— Я ничего с ним не делал, — пролепетал Тодо. — Нет, я не могу. Я больше не пойду.

Пытаясь отступить и спрятаться за Шином, продолжил отнекиваться советник. Луань же попытался вклиниться между Ло и Кога

— Это все твои проделки, старая ведьма, — гневно сверкая золотом глаз влез в разговор телохранитель. — Его Высочество с тобой не пойдет, он не одна из твоих шлюх. Найди ему замену, этому индюку любой сойдет, раз он не может отличить объятия особы императорских кровей от объятий продажной девки.

Как бы Шин не выглядел до этого, сейчас он напоминал разъяренного черного боевого дракона, коим в сущности и являлся.

— А ты бы сумел отличить? — неожиданно в лоб спросила женщина, переведя взгляд на Шина, так уверенно сейчас назвавшего императора домашней напыщенной птицей.

— В чём разница? Может, расскажешь, янтарноглазый?

В этот момент слова Луаня были не так уж и далеко от истины. Ло было восемьсот тридцать два года, поэтому "старая ведьма" воспринималось почти как констатация факта.

— Тодо, — она посмотрела на юношу, — ты должен в любом случае пойти... и разочаровать императора во всём. Чтоб он и думать забыл о маске, и мечтать не надеялся.

Усмехнулась, качнув головой:

— Иначе, дракончики, возмещать вам ущерб золотом. Я не звала тебя, младший сын Кога. Ты пришёл сам. И я знаю, что тебе было хорошо. Чего стоила только твоя улыбка утром во дворце.

— Да, я смог бы, — выдвинув воинственно подбородок, выпалил Шин. — Я никогда бы не спутал объятья влюбленного с тем, кто привык продавать себя. Мы заплатим.

Его воинственная речь не давала смущенному и немного раздосадованному Тодо даже слово вставить, но вот обещание заплатить словно привело советника в чувство.

— Шин подожди, я же правда пришел сам. К тому же, думаю, у нас не будет столько, сколько Госпожа попросит. Не у отца же просить... — по щекам советника расползся румянец. — Я же не буду с ним снова, просто...

— Я сказал нет! — рявкнул Луань так, что задрожало зеркало, а по воде в купели пошла рябь. — Как твой брат, я против.

Тодо обескуражено потупился. Раньше Шин никогда так открыто не перечил ему, потакая любым капризам, и никогда не заявлял перед посторонними, что он племянник Императора. Причем любимый племянник.

— Влюблён может быть и простой раб, Шин, — спокойно ответила Ло, мягко поправляя теперь кимоно на мальчике, которое имела неосторожность слегка смять. — Я понимаю, что тебе не хочется пускать Тодо. Но он давно взрослый человек, если ты не заметил.

Женщина говорила спокойно, но в голосе явно слышался подкол.

— К тому же сам понимаешь, хорошо отлаженное дело развалить можно в один миг, а вот восстанавливать очень долго. Сказать "нет" у тебя превосходно получилось, а вот как насчёт найти выход из положения?

— Нам не нужна ещё одна война между драконами и фениксами, — раздался тихий звенящий голос, заставивший всю троицу посмотреть на вход. — Когда откроется правда — приятного будет мало.

Возле дверей стояла стройная девушка, одетая в золотистый чеонгсам, расшитый чёрным шёлком.

— Ситуация неприятная, но и из неё можно найти выход.

Хризолитовые глаза задумчиво взглянули на двух драконов.

— Я... — уже собрался гневно вскинутся Шин и замер, во все глаза глядя на вошедшую. Однако его пыл это появление охладило не слишком. — Не вмешивайся, Дева, — чуть сбавив обороты, но все еще немного сердито бросил он. — Война и так будет, если дядя узнает об этом "похождении".

Тодо тем временем молчаливо рассматривал себя в зеркале, делая вырез кимоно то глубже, то почти запахивая его полностью, и о чем-то усиленно размышлял.

От внимательных глаз Ло не ускользнули действия советника.

— Вырез можно и вовсе убрать, — шепнула она Тодо, пока Гуан говорила с Шином.

— Почему не вмешиваться? — чуть склонила голову Гуан Ли, и маленькие хрустальные колокольчики на золотых спицах, поддерживающих волосы, едва слышно звякнули.

— Только потому, что вам так не хочется, господин Луань?

— И тон надо взять более темный, — негромко ответил мадам Ло Тодо. — Может, цвет корицы. Тогда кожа будет бледнее. И волосы заложить.

Он приподнял пряди и оглядел точеный профиль. Шин тем временем, набычившись, смотрел на девушку.

— А что, если и так? К тому же, что мы будет делать, если этот индюк все поймет?

Но Дева Луаню, который был явно по девочкам, понравилась.

— Угу, — согласилась Ло, осмотрев шею парня, — все закладывать не надо. Этого распутника обязательно потянет их расплетать. А волосы у тебя, дракончик, очень красивые.

Краем уха она слушала разговор и размышляла, как бы поскорее улизнуть из дворца, чтоб при этом Шин не мчался за ними и не орал всякие непотребства. Тогда точно Исидор подумает, что что-то не так. Особенно если прилетит на этом синем трепле — Фэй Луне.

— Если так, то это нелогично, господин, — снова качнула головой Гуан, сопровождая действия звоном колокольчиков. — Если узнает, то может и позлиться, но лезть никуда не станет. А сейчас Исидор желает только мечту в маске. Каждый из нас прекрасно понимает, что бывает с человеком, когда желание достигает пика, превращая жаждущего в вулкан. И не следует делать так, чтоб появилась лава.

О Шине она знала давно. Но предпочитала держать свои симпатии при себе.

— Пойдем, — решительно поднявшись, Тодо запахнул кимоно и направился к неприметной дверке в дальнем углу покоев, не обращая на бушующего Шина внимания. "Я его оттолкну и все, — размышлял советник Кога, — совсем все. Надо забыть о нем, о , как пахнет его кожа и волосы, как он целовал и прикасался ко мне. Нет и не было этого". На глаза набежали неожиданные слезы, заставившие его остановиться и закрыть руками лицо.

— Вот не надо мне тут про лаву! — возмутился Шин и шагнул к девушке — впервые особа женского пола ему перечила, а не падала сразу в объятья. — А мое желание, чтобы он сидел тут!

— О, интересно, что бы сказал император Кога, узнав, что его сын должен подчиняться указаниям простого воина как обычный горожанин?

Гуан сделала шаг назад, тем самым уводя Шина из комнатки и не давая возможности думать о чём-то другом, кроме как над сердитым ответом на её колкости. В объятья сия особа явно не собиралась.

Ло осторожно обняла юношу за плечи:

— Ну, чего ты, дракончик, — шепнула на ухо, — не надо так расстраиваться.

Она видела уже не первый раз молодого советника в таком состоянии, и это очень огорчало. Но не уменьшало решимости увести советника из дворца.

— Мы ещё не знаем, как повернёт судьба дальше. Что ни делается — всё к лучшему.

— Что значит простого? — возмущенно засопел Шин, инстинктивно следуя за девушкой, чьи глаза по его мысленным подсчетам не должны были давать спокойно спать ближайшие месяца три, а то и четыре. — Я его брат, и в конце концов старше, чем этот молокосос! Он обязан мне подчиняться.

Не прозрачно так намекнул Луань на свое происхождение.

— А разве кроме императора кто-то имеет право отдавать приказания наследнику престола? — не унималась Гуан. Ну, подумаешь по титулу выше и что? Обычно с титулованными особами она предпочитала не связываться. Разве что с Фэй Луном можно было поиграть в го на досуге.

— Что за шум, а драки нет? — неожиданно раздался низкий голос откуда-то сверху, и оттуда же опустилась огромная когтистая лапа, подхватывая девушку и поднимая её вверх.

— Шин, приличные драконы уже давным-давно спят, — наставительно произнёс Фэй Лун, а это был именно он, оглядывая Ли со всех сторон как маленькую золотую куколку. — А чего, хороша боярыня и в человеческом обличии.

— Легок чёрт на помине, — пробормотала Гуан, — поставь на место и не таскай. И что это у тебя за ухом?

— Вот уж не тебе рассуждать о приличиях, — огрызнулся Шин, вперивая в еще одного гостя колючий злой взгляд. — И поставь девушку на место.

Луань вдруг нахмурился и заозирался — то, что случилось дальше, напоминало то самое извержение вулкана. Молодой человек буквально вспыхнул: из золотистых глаз струилось жидкое пламя, текло по трепещущим волосам, капало с кончиков пальцев.

— Я спалю этот чертов бордель ко всем канарейкам, — взревел не хуже пламени Луань.

— Подарок, — возвестил Фэй Лун, возвращая на землю Гуан Ли.

Из-за уха дракона натурально торчал розовый бамбуковый зонтик, расписанный большими фениксами, который, правда, при его габаритах казался весьма подозрительным украшением.

Глянув на пылающего Шина, дракон фыркнул:

— Мне идёт?

Для большей демонстрации Фэй Лун начал поворачиваться во все стороны, переваливаясь с лапы на лапу, и грозя смести кобальтовым хвостом двоих соотечественников. Ойкнув, Гуан Ли отпрыгнула назад, но не удержавшись, ухватилась за обнаженное плечо Шина.

— Придворные дамы сказали, что я божественен, — сообщил Фэй Лун, делая вид, что ничего не слышит о борделе, и что это совсем не он привёз туда императора.

Следом за этим дифеле случилось сразу три события. Сначала вспыхнул зонтик, от юркого язычка пламени, проскочившего между пальцев окончательно взбешенного Шина. Следом юноша ощутил дивный аромат и инстинктивно обнял прильнувшее к нему тело, грозя сжечь его в прах. Но как только на груди забилось чужое сердце, отсчитывающее минуты жизни, жидкое пламя исчезло, как и бушующий в груди пожар, оставляя ощущение уютного тепла и правильности происходящего. Шин замер, глядя на скованную кольцом его сильных рук красавицу Гуан.

— Э-э-э, — содержательно выдал Фэй Лун, осматривая зонтик, который упал на землю и напоминал сейчас гигантскую обгоревшую спичку.

Соболиные брови девушки сошлись в одну линию, и тут же отчётливо послышался звон пощёчины.

— Может ты и императорский племянник, но права распускать руки это не даёт.

Хризолитовые глаза гневно сверкали, заставляя смотреть только в них и позабыть обо всём на свете.

— Нет, ну такой подарок был, — продолжал бубнить Фэй Лун, явно не обращая внимания на то, что происходило внизу. — Вот что я теперь скажу Тахмине? Или Шарине? Или Субахад? Хм...как же её звали?

Фэй Лун явно не помнил имени придворной дамы, но продолжал сетовать на случившееся.

Пощечина чуть не заставила Шина вспыхнуть снова, но вместо этого он лишь крепче прижал к себе девушку и впился ей в губы чуть злым поцелуем.

— Вот теперь хоть понятно за что, — выдохнул он, когда воздух закончился, и Луаню пришлось отстраниться.

— Порядочный дракон, — посмотрел он на Фэя., — Ты сначала имя дамы вспомни, потом с зонтиком разберемся.

— Шин... — начал было Фэй Лун, но тут же зажмурился, когда Гуан, не церемонясь, огрела Луаня веером по шее.

— Ну, я пытался предупредить, да, — попытался оправдаться дракон и тут же подхватил Гуан за талию, усадив к себе на спину, — мы полетели, а то, когда симпатичная девушка дерётся с симпатичным парнем, у них может получиться симпатичный труп.

Фэй Лун взмахнул крыльями и начал подниматься в воздух. Спорить с племянником императора Кога больше не хотелось

— Ну да, — потирая шею и глядя несколько растеряно во след улетевшей парочке протянул Шин. — Все по борделям, а я как всегда паши, еще и по шее получил.

Юноша вздохнул и подошел к заваленному бумагами столу Тодо, правда перед глазами так и мелькало видение прекрасных хризолитовых глаз Девы.

Ночной ветер во время полёта приятно холодил тело дракона.

— Чего насупилась? — поинтересовался Фэй Лун у молчащей наездницы.

— Ничего, — фыркнула Гуан Ли, резко смахнул набежавшую на глаза слезу. Почему вот, если тебе кто-то нравится, то обязательно его поведение не лезет ни в какие рамки?

— А чего тогда ревём-с?

— Закрой пасть и отвези меня домой.

-Ладно, ладно, суровая госпожа, — пробубнил дракон.

Когда бумаги были разобраны, а за окнами наступил непроглядный мрак, Шин разлегшись среди подушек, неторопливо потягивал из бокала вино и курил кальян. "И правда что ли жениться? — размышлял Шин. — Вон какая красавица, а глазищами-то как сверкает".

Молодой мужчина улыбнулся.

— Ну ладно, Гуан Ли, мы еще посмотрим, — додумать он не успел, проваливаясь в объятия сна, даже не подозревая о том, какую яму ему рыл, сам того не ведая, Тодо.

* * *

Пока во дворце разыгрывалась очередная сцена трагикомедии, в которую молодой советник умудрился превратить не только свою жизнь, но еще и жизни тех, кто его окружал, Тодо готовился к приему императора. Он молчал, пока его волосы меняли цвет, и когда на вымытые и натертые благовониями плечи ложились тонкие шелка, лишь вздрогнув от тихого щелчка с которым закрылась маска. И Сида он ждал, забившись в дальний угол роскошного ложа, низко уронив голову, и болезненно кутаясь в кимоно цвета корицы.

Император Аль Савид не заставил себя ждать. В покои Юме он зашёл неслышно. Лишь щелчок замка дал понять юноше, что теперь он не один. Исидор молча приблизился к постели, не отрывая взгляда от склонённого лица в маске и от побелевших пальцев, сжимающих ткань кимоно. Ло была права. Для того, чтобы понять, что парень нездоров, достаточно было на него один раз взглянуть.

Когда Юме увидел Сида, он непроизвольно вздрогнул, и вдруг упал на ложе, пряча в шёлках лицо. Вначале можно было бы подумать, что он снова лишился чувств, но стоило прислушаться и стали уловимы тихие всхлипы. Юноша горько рыдал навзрыд.

Сид присел на кровать и осторожно положил руку на плечо мечты. Ощутив трепет тела, зрачки императора мгновенно расширились, затопив собой всю лиловую радужку. Кому продали этого ребёнка на четыре дня? Почему он плачет? Что с ним делали за это время?

— Тебе плохо? — мягкий шёпот императора успокаивал, пальцы принялись осторожно поглаживать шоколадный шёлк волос. — Что-то болит?

Сид склонился над юношей, прислушиваясь к дыханию и всхлипываниям.

Юме доверчиво всхлипнул и помотал головой, мазнул по щекам каштановый шелк.

— Нет, господин, — пролепетал юноша и словно немного боязливо отодвинулся. — Все хорошо, господин.

Он выпрямился и, вздрагивая от еле сдержанных рыданий, чуть отвернулся, прикрывая кончиками пальцев подрагивающие бледные губы. Шелка предательски скользнули с плеча, открывая безупречную линию шеи, самого плеча и лопатку, через которую тянулся тонкий, уже зарубцевавшийся, но явно свежий шрам, результат последней тренировки с Шином, о которой Тодо совершенно забыл.

Внимательный взгляд лиловых глаз цепко осмотрел открывшуюся отметину.

— Он за это заплатит, — тихая угроза прошелестела по комнате, словно шёпот мог превращаться в ядовитую змею. Император посмотрел на полумаску, скрывающую лицо мальчика. А может первые мысли были ложны? Может эта маска вовсе не продуманный ход Ло, а предмет, скрывающий последствия жестокого обращения?

Сид протянул руку юноше, больше не делая никаких движений, чтобы не спугнуть это дрожащее создание.

— Иди ко мне, — мягко позвал, — обещаю — я не причиню тебе вреда.

Этот змеиный шепот немного отрезвил и заставил заработать мозг. "Это он про что? — немного удивился Тодо и тут же вскинулся. — Черт, там же Шин зацепил меня хлыстом на тренировке". Юме инстинктивно, словно стесняясь уродства, закутался в шелка и закусил губу, словно досадуя, что любовнику довелось увидеть такие отметины у него на теле. Просьба-приказ заставили жемчужные глаза посмотреть с недоверием и надеждой, словно говоря "не обмани меня, не выпусти из объятий". Мальчик оперся ладонями и коленями о ложе, шелк скользнул, обнажая плечи и ноги от бедра до колена, в разрезе тонкого кимоно. Прогнувшись в пояснице, он подобрался к Императору и опять замер.

Сид некоторое время наблюдал за движениями парня, а потом осторожно перехватил его руку за запястье и потянул к себе.

Собственно, он совершенно не удивился, ощутив лёгкость тела, спрятанного под шелками цвета корицы.

— Вот и славно, — прошептал, усаживая юношу к себе на колени и аккуратно обнимая. Объятья Исидора были крепкими, но мягкими, они, словно, укутывали собой, приносили покой и помогали расслабиться. Плечо императора было так близко, что грех было на него не положить голову и укутать шоколадным шёлком.

Юме тихо ойкнул и затих уткнувшись носом в шею императора. От мысли, что это последний раз, когда он может вот так прижаться, на глаза снова навернулись слезы. "Реву, как девица, — с грустью подумал Тодо. — Так, надо сделать что-то, чтобы он потерял ко мне интерес. Чтоб такого... Точно!"

— Нам не стоит больше встречаться, Господин, — тихо и печально пропела мечта, — вскоре меня заберут отсюда и я не хотел бы, чтоб ваше сердце тронула печаль.

— Что значит, заберут? — лиловые глаза гневно сверкнули.

Но взглянув на мальчика и заметив влажное мерцание сквозь прорези маски, Сид смягчился.

— Судя по твоим слезам, ты этого не хочешь, — император взял руку юноши и поцеловал её в ладонь. — Ведь так же?

Говорил очень тихо и только сильнее прижимал к себе сжавшегося мальчика.

— Расскажи мне, кто должен это сделать?

"Вот же ж!" — Тодо, согревшись в объятиях своего любовника, успокоился и, как говорится, поймал волну, то есть начал вдохновенно врать и играть. А и то и другое советник Кога умел делать виртуозно.

-Я не могу сказать, Господин, — с явным страхом в голосе проговорил Юме. — Он хороший человек, Господин, и почти не бьет меня, только если я делаю что-то не то. Он обещал увезти меня к себе на родину и дал Мадам хорошую цену. Я, и правда, столько не стою, — мальчик говорил все это так, словно в который раз убеждал себя в том что это правда.

— Он хороший, — тихо шепнул и зарыдал очень горько, только на дне жемчужных глаз бесновались дьяволята.

— А имя... есть у этого хорошего человека, который тебя почти не бьёт? — Сид подхватил пальцами узкий подбородок и внимательно посмотрел в серые глаза.

От взгляда императора по коже шли мурашки. И пальцы держали крепко, хоть и не сжимали до такой степени, чтоб ощутить боль.

— Как ты здесь оказался, Юме? — прямо спросил мужчина, подразумевая попадание в бордель. — Ты же дракон, верно?

Собственно, спорить было бессмысленно, потому что Сид обладал немалой силой и легко определял, к какой расе кто принадлежит.

— Меня продал сюда мой бывший хозяин, — вдохновенно врал, даже не краснея, Тодо, надеясь, что Ло подслушивает и в курсе его слов. — Я не хотел с ним спать и сопротивлялся. А после вас, Господин, он снова купил меня, и теперь забирает обратно. А принадлежал я ему с рождения, — кончик языка скользнул по губам, очерчивая контур и маня. — Шион, я всегда называл его так.

Было легко поверить, что этот цветок из дома не отпускали.

Сид прекрасно помнил, что был первым у этого юноши. Император осторожно перевернулся, укладывая Юме на шелка постели и, теперь нависая над ним.

— А почему ты тогда так плачешь?

Тыльная сторона ладони ласково прошлась по скуле мальчишки. Этот цветок был слишком хорош, чтобы отпустить вообще куда-либо.

Император провёл пальцами по маске:

— Почему ты её носишь?

— Он не хотел, чтобы кто-то видел мое лицо, он говорил, что мой образ принадлежит лишь ему, — тихо пробормотал мальчик и, замолчав, прильнул к императору. Только в глазах цвета светлого жемчуга, которые смотрели на мужчину, застыла грусть и обреченность.

"Какой актёр! Браво!" — мог бы сказать Исидор, знай, какой спектакль перед ним разыгрывает первый советник.

Но волей случая, Сид сам был участником этого представления. Взглянув на мальчика, мужчина крепче прижал его к себе, начав поглаживать по волосам.

— Что... за эти четыре дня он делал с тобой?

Пальцы императора были нежными и ласковыми, а голос тихим и убаюкивающим.

"Чтоб такого рассказать? — Юме, словно испугавшись, отвел взгляд и чуть прикусил губу. Перед глазами мелькнула картина гоняющегося за ним Шина, узнавшего о его подвиге в борделе.— А почему бы и нет".

И Юме, сбиваясь и всхлипывая, рассказал о тяготах придворной жизни и том, как Шин учил его уму-разуму, хотя судя по результату, в этом не преуспел. Добавив пару постельных сцен, но не очень вдаваясь в подробности, мальчик затих.

Чем больше говорил Юме, тем темнее становились глаза императора. Сейчас его не особо волновало, кем является при дворе этот Шион. Но Аль Савид точно знал, что мало "хозяину мечты" не покажется. К тому же мысленно Исидор уже составил определенный план действий и отступать от него не собирался.

Утро третьего сына Императора Кога началось непривычно — с тишины, легкого аромата цветов и ощущения, что он выспался. Обычно пробуждение сопровождалось воплями Шина, который чуть не по-черному матерясь, рассказывал что солнце уже высоко, в четвертой строке документа о податях провинции Мейлань он снова пропустил запятую, да и вообще скоро заседание императорского совета.

"Что-то небывалое — Шин не орет, — юноша повернул голову и открыл глаза. За окном во всю светило солнце, — я таки проспал. Надо же было так заснуть в этом борделе". Но тут взгляд зацепился за знакомую верхушку золотого кипариса, заставляя разом проснуться и слететь с кровати. Он был во дворце, но что хуже всего, его лицо скрывала полумаска.

На самом деле всё пошло совершенно не так, как запланировала госпожа Ло и первый советник Императора Страны Фениксов. Около двух часов ночи Исидор вошёл к хозяйке и объявил, что забирает Юме к себе во дворец. За мечту было заплачено золотом и велено послать на далёкую родину прежнего хозяина парня, если тот вздумает что-либо требовать.

По пути во дворец Гуан Ли перевспоминала всех рогатых драконов, которые отвечали по мнению жителей империи Кога за все неприятности. Потому что именно ей хозяйка поручила сообщить "господину Луаню" в какую лужу сел его подопечный. Мотивируя свой выбор тем, что Гуан неплохо может с ним справиться и что пусть редко, но он её слушает.

Конечно, входить к спящему — нехорошо. Но Ли не решилась воспользоваться парадным входом и проникла в покои Шина через чёрный, так же как и вчера они это сделали с Ло.

— Господин Луань, — негромко позвала девушка, стоя на достаточном расстоянии от спящего темноволосого красавца.

Господин Луань крепко спал и видел прекрасный сон, в котором Гуан нежно улыбалась ему и перебирала чуть вьющиеся черные волосы, пока он курил кальян.

— Просто Шио, — пробормотал он и с улыбкой перевернулся на другой бок, даже не подумав проснуться.

Поняв, что на неё не отреагировали, Гуан едва слышно фыркнула и подошла поближе к кровати. При ходьбе изумрудные драконы на оливковом чеонгсаме начинали переливаться золотистыми отблесками, не уступающими блеску глаз драконихи.

Шин во сне казался весьма миролюбивым существом, возле которого хотелось присесть рядом и просто смотреть, ощущая покой и умиротворение, и не замечать собственной улыбки, в которую норовили изогнуться губы.

Но на этом всё и заканчивалось. Ибо Гуан представляла, что сейчас устроит просто Шио, услышав историю о Тодо.

— Господин Луань! Мне нужно поговорить с вами! — красавица повысила голос, легко потряся Шина за плечо.

Может молодой дракон и спал, но отточенные до автоматизма навыки одного из лучших воинов империи Кога даже и не думали дремать. Он почти неуловимо быстро перехватил руку девушки за запястье и дернул ее на себя, опрокидывая на кровать и придавливая к простыням своим телом. Приоткрыв мутные ото сна глаза, он увидел Гуан, и в который раз убедившись, что сон более чем хорош, жадно ее поцеловал, пробормотав что-то про шумных красавиц, которые хотя бы в его сне могли бы помолчать и быть к нему понежнее.

На что зубы красавицы тут же впились в нижнюю губу Шина, и девушка начала сталкивать с себя воина, в одно мгновение забыв, зачем, собственно, явилась в его покои.

— Отпусти меня! — Гуан попыталась вырвать свои руки из приковавших их к простыням рук Шина. — Разве мало тебе дворцовых девок? Или всё равно кого тащить в постель?

Она попыталась коленом оттолкнуть молодого мужчину, но послышался треск и оливковый чеонгсам немилосердно разошёлся по швам, обнажая длинные ноги девушки.

Тихо, но угрожающе рыкнув, Луань перехватил девичьи запястья одной рукой, второй огладил обнажившееся бедро и, скользнув к колену, резко отвел его в сторону, прижимаясь к девушке еще теснее. Надо заметить, что спал молодой человек в одной набедренной повязке из тончайшего шелка.

-Ну их к канарейкам, этих дур, — пробурчал он. — А ты мне нравишься. Еще б не пыталась каждый раз поколотить...

И он снова принялся ее целовать.

На мгновение Ли замерла, поняв, что оказалась в очень невыгодном положении. Но почувствовав прижавшееся к ней горячее тело, начала вырываться с удвоенными усилиями, напрочь забыв все наставления госпожи Ло.

— Отстань! Прекрати! Что ты делаешь?

Хотя было ясно, что делал Шин. Просто предельно ясно. И за гневными фразами и сопротивлением на самом деле скрывался страх.

Луань после очередного рывка девушки замер и уставился на нее уже более осмысленным взором. Мужчина озадаченно моргнул, он вроде уже не спал, а Гуан никуда не девалась.

-Доброе утро, — выдавил Шин и замолчал, пытаясь сообразить как Ли оказалась в его постели, да еще и в таком виде.

— Доброе? — задохнулась дракониха от возмущения и тут же, не думая о последствиях, залепила звонкую пощёчину озадаченно рассматривающему её воину. Кажется, у них это вошло в привычку.

— Слезь с меня немедленно! — прошипела змеёй, резко двинув бёдрами, от чего оливково-изумрудная ткань и вовсе сползла на простынь.

— Точно не сплю, — резюмировал все действо Шин, потирая щеку, на которой отпечаталась ладонь девушки. И тут же замер ощутив ее движение. — А вот так делать не надо.

Выдохнул немного хрипло и просто обнял ее.

— Полежи так немного, — попросил спокойно и уткнулся носом в ее висок. — Извини, что напугал, — прошептал еле слышно и, кажется, снова задремал.

Хотелось было возразить — это почему она должна лежать, но язык почему-то онемел. Впрочем, как и всё тело. Закрыв глаза, Гуан сделала глубокий вдох.

— Зачем? — всё же спросила шёпотом, понимая, что до сих пор находится в кольце сильных рук воина.

Шин что-то неразборчиво пробормотал и лишь крепче обнял Ли, проваливаясь в крепкий предрассветный сон.

Когда Луань снова открыл глаза, покои заливал равномерный золотистый солнечный свет. Повернув голову, он обнаружил темноволосую макушку, в которую было уютно утыкаться носом. Через грудь оказалась перекинута изящная рука, судя по украшениям принадлежащая помощнице Ло.

— Кажется, я проспал что-то важное в своей жизни, — пробормотал немного ошарашенный юноша и попытался выбраться из-под девушки, не разбудив ее.

Толком не спав ночью — сначала гонялась за советником императора, а потом пыталась угомонить расшалившихся детей, каковых у Гуан было трое — девочка и два мальчика-близнеца — несказанно обрадовавшихся, что "прилетел дядя Фэй". Вымотанная за ночь, Ли сама не заметила, как, согревшись возле Шина после прохладного утра, и сама крепко заснула. Откуда взялись малыши, и как Гуан стала матерью — отдельная история, но мало ктоо знал, что они ей не родные.

Шин, поняв, что выбраться, не разбудив, не получится, замер, приподнявшись на одном локте и с интересом разглядывая спящую Гуан.

— Какая ты нежная, милая и беззащитная, когда спишь, — тихо прошептал он, отводя с лица шелковистую прядь и нежно касаясь пальцами скулы Ли.

Уголок губ дрогнул в улыбке, и она что-то неразборчиво пробормотала, инстинктивно прижавшись к Шину ещё крепче. Кто б сказал Гуан, что она будет так лежать и улыбаться телохранителю Тодо Кога — выщипала бы все перья и обозвала последней канарейкой в империи.

Во всяком случае сейчас её не смущал ни Шин, ни разорванный чеонгсам, ни проданный Исидору Аль Савиду семнадцатилетний наследник империи драконов.

Луань аж забыл как дышать, увидев улыбку, коснувшуюся губ девушки, и словно желая продлить этот момент, скользнул по ним кончиками пальцев, собирая сонное очарование.

— Гуан, просыпайся,— наклонившись к ней, проговорил Шио и почти невесомо поцеловал девушку.

Поцелуями будили очень давно. Ещё в детстве. Девушка снова улыбнулась, и смоляной веер ресниц дрогнул. Прозрачно-золотистые глаза сонно взглянули на склонившегося над ней парня. Секунду длилось непонимание, а потом в прозрачном золоте вспыхнул медовый водоворот. В то же мгновение Ли оказалась на другом конце кровати, поправляя подол разорванного чеонгсама.

Шин обескуражено вздохнул, и повернувшись спиной, спустил ноги с ложа, наклонился, демонстрируя перекатывающиеся под бронзовой кожей мышцы, и подобрав шальвары, проворно в них юркнул, в деловитом молчание обматывая вокруг талии широкий пояс.

— И даже не думай снова меня ударить, — когда ему надоело молчать, бросил юноша и подошел к шкафу, извлекая из него длинный темно-зеленый чеонгсам, расшитый фениксами. — Вот, — новая одежда упала на смятые простыни, — переоденься. А то люди не поймут. — Снова помолчал. — И кстати, зачем ты пришла ко мне ни свет ни заря?

Пару секунд Ли созерцала картину, включающую в себя спину молодого человека и обматывание поясом.

"Совершенно не умеют расшивать пояса эти дворцовые портные!" — неожиданно отметила девушка, которая сама этим занималась на досуге. Правда, на такой фигуре что угодно будет смотреться, но всё же... Гуан мотнула головой, прогоняя подобные мысли.

— Не ударю. Нечем, — не удержалась, чтобы не съязвить, но лимит рукоприкладства судя по всему на сегодня был исчерпан.

— Уже не такая рань, — послышался треск дорываемого оливкового одеяния и откидывания его в сторону. — Я пришла предупредить тебя, что вчера юный наследник престола Кога доигрался до того, что Исидор выкупил его у госпожи Ло.

Гуан замолчала, чтобы дать Шину осмыслить сказанное.

На удивление, молодой человек отвернулся, как только услышал звук рвущейся ткани. Он отошел к столу и теперь неторопливо просматривал какие-то документы в папке.

— Бесспорно, отличное приобретение, — пробормотал юноша и замер. Лист в его руке дрогнул и осыпался пеплом на стол.

— Чего!? — раненым зверем взревел Шин и резко развернулся к Ли, надеясь, что она пошутила.

— Ну вот, а потом начнётся поиск недостающих частей документа — мрачно прокомментировала Гуан, увидев пепел на пальцах парня.

— Скажу больше, рассказывая о своём бывшем хозяине, которому он принадлежал с рождения, Тодо назвал имя Шион.

уан встала с кровати и сохраняя невозмутимый вид облачилась в чеонгсам. Наряд явно был ей велик, отчего девушка казалась совсем хрупкой.

Она приблизилась к Шину:

— Тебе лучше отыскать Тодо до приезда императора, — при этом она застёгивала драгоценные пуговицы на одеянии.

— Сегодня я тебе его верну.

Шин некоторое время сверлил девушку тяжелым взглядом, словно о чем-то усиленно размышляя, а потом его лицо разгладилось, словно не о чем было и беспокоиться.

— Значит так, — обойдя ложе, он очень серьезно посмотрел на девушку. — До прибытия дяди осталось полторы недели. Найти этого мелкого умника проще простого, нужно только у Фэя спросить. Сложнее его оттуда будет выкрасть. К тому же нельзя, чтобы во дворце узнали о пропаже Тодо. Так что сейчас, Дева, ты мчишься к Ло, вместе находите подходящего мальчика и тащите его мне. А я пока займусь распусканием слухов, что советник заболел. Да, и скажи старой ведьме, что мальчик за ее счет.

Хризолитовые глаза в одно мгновение потемнели от гнева, а тонкие крылья носа затрепетали, втягивая воздух — ишь, раскомандовался! Но с другой стороны, Гуан была далеко не глупа и прекрасно понимала, что Шин говорит дело. Советника нужно как можно скорее разыскать и вернуть на законное место, и на время кем-то подменить.

— Фэй Лун друг императора. Главное, чтоб он ему не проболтался раньше срока, — задумчиво протянула девушка, правда, теперь уже словно не замечая Луаня. То, что Фэй прекрасно определил, кого купил Исидор, сомнений не вызывало.

— А при чём тут счёт? — посмотрела на Шина, изогнув бровь. — Ты собираешься что-то делать с мальчиком?

— Я — ничего. Но он будет тратить свое время, которое, как я знаю, в заведении Мадам стоит немалых денег, — насмешливо обронил Шин, благоразумно смолчав, что мелкий паршивец назвал Исидору его родовое имя. Накинув расшитый драконами халат и застегнув на нем пуговицы, юноша направился к выходу из покоев.

— И да, — обернувшись, он немного ехидно посмотрел на девушку, — спать и просыпаться рядом с тобой — это счастье, ибо ты молчишь, и на вид очень мирная.

И тут же скрылся, уносясь отдавать необходимые распоряжения и вытрясать из Фэя, где петух прячет мелкого умника.

И сделал это очень вовремя, потому что вдогонку ему полетел сложенный чёрный с малахитовыми разводами веер Гуан Ли.

* * *

Конечно, "вытрясать из Фэя" было сказано весьма громко. Дракон был крайне доволен своей жизнью и плескался в гроте с тёплой водичкой. Вокруг него суетились речные зеленоглазые нимфы, которые, взобравшись — кто на скалу, о которую спиной опёрся довольный Лун, кто на ветви ив, поливали его из серебряных кувшинов настоями трав. Этакая терапия из рук прекрасных дам.

Фэй довольно шлёпал хвостом по прозрачно-аквамариновой воде и изредка отпускал шутки, от которых нимфы заходились звонким хохотом.

Шин чуть поморщился, углядев картину блаженства синехвостого дракона. Несмотря на репутацию серцееда, Луань старательно избегал женского общества, не желая жениться по глупости.

— Добрый день, Фэй, — начал юноша издалека. — Неприятно осознавать, но мне нужна твоя помощь.

— Да ну, — не поверил дракон, внимательно оглядывая племянника императора. — Вид у тебя недостаточно скорбный что-то. Значит, не всё так плохо.

Шина вдруг обдало фонтаном из мельчайших брызг, и что-то жемчужно-розовое быстро юркнуло, словно прячась за спину Фэя.

— Упссс, — глубокомысленно выдал дракон.

Луань обреченно вздохнул, разглядывая расплывающиеся на халате влажные пятна.

— Хорошо провел ночь, — хмыкнул молодой человек и с интересом уставился на Фэя, пытаясь разглядеть кто там за ним прячется. — Так вот. Я хочу знать, где Исидор держит нашего больно умного Тодо.

— Хм, — Фэй Лун явно задумался. — Значит, это был всё-таки Тодо. А я надеялся, что меня впервые в жизни обманывает моё драконье чутьё.

Пока Лун размышлял, из-за него робко выглянула мордашки явно ещё молочного дракончика и фризово-сиреневый глаз с любопытством принялся рассматривать неожиданного гостя.

— В любом случае он неподалёку от его покоев, такое чудо Сид точно не доверит никому.

Детей Шин любил, а потому почти прослушал все, что ему говорил Лун, во все глаза пялясь на малышку. Неожиданно усевшись, юноша поманил кроху к себе.

— Только Тодо говорил, что менял цвет волос и маску надевал, — продолжая выманивать ребенка, обронил Шин. — Как эта маска может сниматься? Мне же придется его выкрадывать на время советов. А потом совсем забрать, дабы дядя ничего не пронюхал. — Луань выразительно глянул на Фэя, мол, только попробуй доложить.

Это он, конечно, сделал совершенно напрасно, ибо Фэй Лун за такие взгляды мог и шею свернуть. Как бы он ни называл императора — Исидор был его другом. И как бы он ни вёл себя, всё равно оставался верным сыном своей родины. Собственно, он и жил в стране фениксов с целью мирного урегулирования подобных ситуаций. И под своим непристойным поведением здорово это скрывал.

— А почему бы не рассказать Сиду правду, а?

Предложение было смелым, но не лишённым здравого смысла.

Из-за Фэй Луна робко показалась жемчужно-розовая малышка, крылья которой радужно переливались на солнце. Она вопросительно посмотрела на Луна, а потом на Шина, словно спрашивая.

— Не бойся, Чжан, — обратился Лун к ребёнку. — Шин хороший, хоть иногда с виду этого и не скажешь.

Кроха осторожно приблизилась к юноше.

— Чжан, — тепло улыбнулся Шин и, протянув руку, очень ласково почесал малышку у ушек. — А я Шио.

— Я тоже считаю, что лучше было бы сказать правду, — юноша покосился на Фэя, — но, думаю, это должен делать Тодо. А его уговорить будет ой как непросто. Подумай, каково ему будет признать, что ради того, чтобы попасть в постель к Сиду, он опустился до роли, кхм... — Шин посмотрел на малышку. — Ну ты в курсе, в общем.

— Думать головой надо было, а не очаровательной драконьей задницей, — достаточно резко высказался Фэй Лун, и Чжан, тянущаяся к рукам Шина, вдруг тихонько хихикнула. Тесное общение с дядей Фэем не могло не оставить отпечатка.

— В любом случае откроется правда. Тодо не сумеет долго обманывать Исидора. Особенно, если учесть, что свою мечту он будет беречь как зеницу ока. И чтоб не снял маску первый. А то будет "Здравствуйте, Ваше Величество. Что, говорите? Что я тут делаю? Как что? Укрепляю связи между нашими государствами нетрадиционными способами".

Фэй вздохнул, а Чжан издала тихий мурлыкающий звук, довольная прикосновениями юноши.

— Ладно, сам попытаю Сида. Во мне он не видит ни соперника, ни врага.

— Ты чему детей учишь? — возмущенно зашипел Шион, устраивая Чжан у себя на коленях и продолжая ласково почесывать надбровные пластинки. — Думаю, его императорское величество будут в шоке.

— Тодо жалко, — вдруг ни с того ни с сего выдал Луань. — Все-таки мальчишка влюблен по-настоящему, наверное будет лучше увезти его после того, как все раскроется.

— Я? — дракон ухмыльнулся. — Знал бы ты чему их учит родная мать! Но это к делу не относится. Сид? В шоке?

Фэй Лун расхохотался, зашлёпав хвостом по воде.

— Ой, насмешил. Пожалуй, сначала будет удивлён. Возможно, несколько рассержен. Но не больше. А Тодо...

Фэй Лун на какое-то время замолчал.

— А ты сам-то спрашивал у Тодо, чего он хочет больше всего? Может, его душа лучше себя чувствует в маске из серебра, чем в маске услужливости и лицемерия на совете?

Так или иначе, не все советы проходили гладко. Не все желали подписывать договоры и заключать контракты. И приходилось приложить немало усилий, чтоб всё окончилось благополучно.

— А кто у нас мама? — продолжая играть с Чжан, осведомился Шин — его просто пленила радужная малышка, и на разом смягчившемся лице воина явственно читалось: хочу такую же.

— Да у него и так на лбу написано, чего ему хочется на самом деле, — со вздохом проворчал Луань. — Только наследников он Исидору не родит...

Фэй Лун тем временем сорвал веточку ивы и принялся медленно её жевать. Заслышав о наследниках, дракон поперхнулся. Тодо и процесс деторождения не укладывались вместе в одной голове.

— Мама — самая красивая, — неожиданно зазвенел переливающимся ручейком голос ребенка на фоне откашливающегося Луна.

Чжан доверительно глянула на Шина, мол, правда-правда, сам бы увидел — согласился б в ту же секунду.

— Мама ещё и боевая, — пробормотал Фэй Лун. — Вчера ты с ней имел честь познакомиться посредством пощёчины, препираний и ударов веера.

Не обращая внимания на кашляющего Фэя, Шин во все глаза глядел на малышку. Заслышав про маму, Луань лишь хмыкнул и неожиданно выдал:

-Чжан, а хочешь, чтобы кроме красивой мамы, и недурственного собой дяди Фэя, у тебя был бы еще и красивый папа?

Огромные фрезово-сиреневые глаза удивлённо взглянули на Шио:

— Папа? Такой как вы?

Окрещённый недурственным собой Фэй Лун снова закашлялся.

— Шин, тебе мало тумаков?

Час от часу не легче! Молодёжь творила, что хотела, ровным счёто даже не думая считаться с кем-либо ещё.

— Да ладно тебе, Фэй, какие тумаки? — Шин чуть поморщился. — Это Тодо опять-таки думать о роде надо, а я что? Так, племянник, — отмахнувшись от Луна, Луань снова обратился к крохе, уютно устроившейся у него на коленях.

— Точно, именно такой как я, — очень серьезно сказал Шио и чуть улыбнулся.

— У Гуан очень много вееров, — непрозрачно намекнул Фэй Лун, усмехнувшись и глядя на умильную картину. — Один из них подарил, кстати, сам Исидор.

Хоть дракон и язвил, это не мешало ему усиленно соображать как мести хвостом перед Сидом, чтоб тот разоткровенничался насчёт Тодо.

Малышка кивнула, сопроводив это действие едва различимым мурлыкающим звуком.

* * *

Тодо уже третий день с тех пор как было объявлено о его болезни, безбожно опаздывал. Мало того, его поведение стало резко возмутительным. То он являлся завернутым в арабские шелка так, что были видны только шалые глаза цвета жемчуга, а то так улыбался, что мысли окружающих уплывали в сторону чего угодно, только не политики. Но самым возмутительным было то, что юный советник Кога, кажется, принципиально избегал своего Императора.

Вот и сегодня он влетел, подобно весеннему ветру, в рыже-алых шелках и замер, улыбнувшись так, что сердце ухнуло куда-то в низ живота, а потом поклонился, и во взметнувшейся серебристой пелене мелькнуло шоколадное золото мечты.

Исидор Аль Савид не мог уже чёрт знает сколько времени ни нормально поговорить со своим советником, ни как следует отдохнуть с принадлежавшим теперь ему юношей в маске. Кстати, маску так и не получалось снять. К Юме Сид приходил совсем ненадолго и совершенно измотанным из-за подготовки к приёму Императора Кога. К тому же было видно, что мальчик очень боится того момента, когда маска упадёт на шелка постели, и Сид увидит его настоящее лицо. А чтоб это юное создание его боялось, Сид абсолютно не хотел.

Ещё и Тодо вёл себя так, что самым первым желанием было спрятать советника подальше от глаз драконьего императора, иначе точно быть беде.

Неожиданно Исидор нахмурился. Показалось или?..

Восторженное создание тем временем что-то щебетало о повышении пошлин на вывоз сырья, о налогах на содержание драконов и о смете на предстоящий праздник в честь визита сиятельного отца.

Убеленное сединами собрание зачарованно кивало напевным словам Тодо, а шоколадная прядка игриво мелькала перед самым носом Сида.

— Повышать налог на содержание драконов не имеет смысл, — спокойно проговорил император, не отрывая глаз от советника, словно прожигая своим взглядом, пытаясь увидеть заново, рассмотреть то, чего никогда в нём не видел.

С императором спорить не стали. И по окончании совета поспешили откланяться, услышав, что все свободны, а вот советнику Кога стоит остаться для обсуждения некоторых вопросов, связанных с визитом его отца.

"Злится, Исидор точно злится, — по одному только тону безошибочно определил Тодо, но задерживаться ему никак было нельзя. В императорских покоях его ожидал Шин, и надо было занять место Юме очень быстро, — надо как-то отмазаться".

— Ваше Величество, ну вот никак не могу — прописан постельный режим, — выпалил юноша и с завидной для больного прытью попытался улизнуть в мало понятном направлении.

Впрочем, это было весьма проблематично, потому что Исидор оказался в один миг рядом с советником, сумев аккуратно перекрыть все пути к бегству.

— Раз так получилось, то, скорее всего, ты не будешь принимать участия в турнире, да? Ну, в честь императора Кога, — спокойно так уточнил, очень внимательно глядя на подбородок и неотрывно — на губы Тодо, словно что-то задумывал. А, возможно, и просто размышлял.

— Да, кстати, надеюсь, твой батюшка не против твоих отношений с Луанем?

Произнёс это Сид с такой очаровательной улыбкой, что Его Величество хотелось тут же размазать по потолку с красивейшими фресками, изображающими приём послов отцом Аль Савида.

— Это еще почему? — инстинктивно отступая от Исидора, слабо возразил юноша, и тут же весьма натурально закашлял, прикрывая ладонью рот и заодно подбородок. — Я надеюсь к тому моменту выздороветь. Или Ваше Величество опасается конкуренции в мастерстве управления боевым драконом? — не смог не съехидничать Тодо и тут же смутился, но лишь на миг. — Мне кажется, источники Вашего Величества недостоверны, потому что Шин к моим... — Он запнулся чуть не ляпнув "любовным утехам", — в общем, он тут не причем, — уверенно закончил врать юный Кога. "А вот если батюшка прознает кто причем, заморозит, точно заморозит... Меня. За подвиги".

На ехидство тут же был получен грозовой лиловый взгляд.

— Надежды имеют свойство не оправдываться, советник, — ледяным тоном заявил Его Величество, — и вам это должно быть известно лучше меня. Вашу дерзость я пока спишу на плохое самочувствие и не буду заострять внимание на мелочах.

Хотя именно это он сейчас и делал. Сид и сам не мог понять, почему так взъелся на юношу.

— То, что не Шин, меня не особо радует, — как-то очень быстро Исидор оказался за спиной Тодо, и тот мог только почувствовать, как длинные пальцы легко и быстро вплелись в серебристый шёлк волос.

Тодо замер, ощущая как пальцы возлюбленного стали привычно перебирать волосы.

— Ваше великодушие не ведает границ, — с легким поклоном вымолвил юный советник Кога., — А что, Ваше Величество, думаете стоит обратить внимание? — на скулах вспыхнул румянец, а в голосе скользнули доверительные нотки, словно он спрашивал совета у более мудрого и опытного в подобных делах.

— Но как-то неприлично, он все-таки родственник, — вконец смутившись, пробормотал Тодо и мотнул головой, так что шоколадная прядь игриво скользнула по пальцам Сида.

— Стоит, — уверенно кивнул Сид, аккуратно накручивая на указательный палец шоколадный шёлк.

"Так, так, — глаза императора сузились, — значит заболел". Такой цвет волос он видел только у одного человека.

— Тодо, расскажи, как выглядела твоя мать?

Пальцы мягко проскальзывали, то закручивая предательский локон, то мягко отпуская:

— Какова была из себя Императрица Кога?

— Раз Ваше Величество желает, — как можно спокойнее проговорил Кога, — я всенепременно обращу внимание на Луаня.

В мелодичном голосе скользнули ядовитые нотки и тут же пропали, сменившись удивлением.

— Моя мать? — чуть рассеянно протянул юноша. — Я ее почти и не знал, но говорят, она была женщина редкой красоты с чудными волосами цвета розового жемчуга, — чуть грустно вздохнув, Тодо опустил голову.

— Ты никогда не рассказывал, что с ней произошло, — мягко уточнил Исидор, продолжая перебирать прядки.

"Ага, так значит смесь серебра и розового жемчуга даёт вот такой чудесный каштановый оттенок", — иронично усмехнулся про себя Аль Савид, решив, что послушает Тодо и отпустит его.

Но и сам и секунды не задержится в зале совета.

"И что это его вдруг моя матушка заинтересовала? — закусив от досады губу, тихо злился про себя Тодо. — Шин меня убьет, если я тут застряну".

— Она умерла, Ваше Величество, сразу после того, как родила меня, — в голосе скользнули неуверенные нотки, и юноша нахмурился — перед глазами снова мелькнул смутный обрывок воспоминаний из детства: огромная зала, устланная мехами, Шин, читающий ему еще не очень уверенно сказку, и отец, о чем-то спорящий с красивым статным юношей, чьи волосы и глаза были необычайно редкого цвета дыма. Тодо мотнул головой, отгоняя видение.

— Могу я идти? — тихо поинтересовался он.

Кстати, между юным Кога и его старшими братьями было по меньшей мере тридцать пять лет разницы, но эту тему деликатно старались в разговорах обходить.

Сид едва слышно фыркнул. Но всё же достаточно, чтобы Тодо расслышал и понял, что император думает о мысли поскорее смыться из зала и не оставаться больше с фениксом один на один.

— Извини, мне очень жаль, — сказал Исидор, осторожно убирая руку от советника. — Да, ты свободен. Только хочу предупредить, что сегодня я... занят.

Подтверждение этого "занят" сопровождалось кручением в руках большого серебряного ключа ... от комнаты Юме.

Дело складывалось совсем не в пользу мечты, ибо идти до своих покоев, и, соответственно, комнат, где устроен парень, императору было минут пять-семь.

И спасти Тодо сейчас могло только чудо, так как долететь до пристанища Юме, да еще и так, чтоб не заметил Сид, не представлялось возможным.

Но говорят же, что когда что-то крайне необходимо — оно придёт само, и не будешь знать, что с ним делать. И оно пришло. Точнее нахально всунуло ноздри в распахнутое окно и, обведя помещение цитриново-жёлтым глазом радостно возвестило:

— О! Вот они! Сид, то бишь, Император страны, мать её, фениксов, вопрос жизни и смерти. Мне нужно срочно с тобой поговорить.

— Хам, — невозмутимо изрёк Исидор и, сделав жест, позволявший Тодо покинуть зал, направился к Фэй Луну, потому что был на сто процентов уверен, что тот будет говорить о самом Аль Савиде.

Появление Фэя было для молодого советника просто подарком небес. Быстро со всеми распрощавшись и, пообещав про себя подарить ошейник с рубинами несносному дракону, юноша выскочил из зала и понесся обходными путями к покоям Юме.

— Уф, еле вырвался, — выпалил Тодо, врываясь в будуар и начиная на ходу раздеваться. Шин неодобрительно покачал головой и принялся помогать, выпутываться из шелков.

— Знаешь, — когда защелкнулась маска и все уже было готово, а Шин устало уронил голову ему на колени, протянул молодой Кога. — Я снова видел того дымчатого юношу. Неужели ты совсем не помнишь?

— Это просто сон, — как можно спокойнее произнес Шин, внутренне напрягаясь. — Ты же знаешь, не бывает дымчатых драконов. Это миф, легенда.

Он привстал, глядя ему в глаза.

— А давай уедем. Прямо сейчас. Поедем навестим мою мать, ты же знаешь, как она тебя любит. Прошу, давай вернемся домой, — Шио поднял руку и коснулся пальцами подбородка, легонько поглаживая.

— Шио, — Юме накрыл ладошкой его пальцы, прижимаясь к ним и грустно улыбаясь. — Ты же знаешь, что я люблю его и не могу уехать...

— Ну, знаешь, это уже сверх всякой меры, — бушевал тем временем Исидор, которому Фэй Лун накапал свежих новостей, что Империя Лис не собирается платить условленный взнос за ввоз в государство своих сородичей, и инари только и делают, что шпионами шастают по территории фениксов.

Правда, не совсем понятно, почему Луну понадобилось сказать это прямо сейчас. Скорее всего причиной была старая лиса, которая забралась спать к нему пещеру и всю ночь щекотала хвостом нос. А отсюда вытекает, что высокоорганизованные мозги Фэй Луна не смогли отдохнуть на должном уровне, и дракон сегодня не в духе.

Кое-как обсудив ситуацию с лисами, Исидор согласился с драконом по всем пунктам и со спокойной душой отправился к Юме, намереваясь весь остаток дня и ночь посвятить ему.

Открывшаяся императорскому взору картина заставила на секунду замереть, а потом медленно, но верно закипеть от праведного гнева. Уму не постижимо! Этот Луань не только протянул руки к юному дракону, но и ещё пробрался к его... Его, Исидора, Мечте! Прикасаться к которой руками было запрещено законом.

— Славно вы исполняете вашу работу, господин Луань! — хлыстом рассекла воздух холодная констатация факта.

"А мне думается, отвратительно, — глядя на то, как смертельная белизна закрывает лицо Тодо и как расширяются от удивления и ужаса его глаза, вяло размышлял Шин, — выполнял бы хорошо, тут бы не сидел". Он поднялся и медленно повернулся.

— А у меня обеденный перерыв, — выдал вконец обнаглевший Луань, всем видом предвкушая хорошую драку. — То есть свободное личное время.

Было видно, как тонкие пальцы Юме сжали чеонгсам юноши, а губы неслышно прошептали: "Шион, не надо".

— А с каких пор ваше свободное время проходит на территории императорских покоев? — теперь Сид говорил спокойно. Однако от этого легче не стало. Голос императора напоминал пламя, которое едва касается лёгкого шёлка и тут превращает его в пепел.

— И с каких это пор вам позволено прикасаться к тому, что вам не принадлежит?

Молниеносно Сид оказался возле Луаня, сделав неуловимое движение веером, и в руках у Юме остался кусок чеонгсама Шиона. Лиловые глаза стали цвета грозового неба, а в покоях стало заметно жарче. Пурпурные волосы его величества, казалось, начали гореть и переливаться на свету неестественно ярким цветом.

— Оно проходит так и там, где мне угодно, — воинственно выпятив подбородок, выдал Луань и не менее быстро отступил, закрывая собой мальчика. — К тому же он мне принадлежит более чем вам, и я его забираю.

— А... господин Шион, — император кивнул головой, словно, что-то припомнил. — Так вот кто стремится перепортить всех юных драконов в моей стране.

Закрыл собой Шин Юме очень зря, так как в то же мгновение Сид выбросил руку вперёд и, начертив в воздухе пламенеющий ослепительным пурпуром иероглиф, метнул в Луаня мощнейший сгусток чистой сияющей энергии, которая не коснулась воина, но ударной волной отбросила его к стене. Точнее к окну, которое тут же с хрустальным звоном разбилось, и дракон оказался на улице.

Шин инстинктивно закрылся, сливаясь со стихией в одно целое, не зря поединки между ним и Сидом считались самыми зрелищными.

— Канарейка крашеная! — раздался его задиристый полувозмущенный и в тоже время полный веселья вопль, смешаный со звоном стекла. — Я тебе на турнире хвост общиплю!

Вылетевший из окна юноша был зрелищем красивым и неожиданным, так что когда перевоплотившийся дракон приземлился на землю, складывая за спиной мощные крылья и рассекая воздух шипастым хвостом, зрители поспешно ретировались.

Шин тем временем задумчиво смотрел на разбитое окно, за спиной трепетали развернутые крылья. Выглядел он сейчас более, чем диковинно, мощные чешуйчатые пластины, закрыв почти всё тело, проходили по шее и замысловатым воротником обнимали скулы.

— Вмешаться или нет? — протянул дракон, почесывая когтями одну из лицевых пластин.

Ответом на риторический вопрос послышался гневный драконий рёв, хоть поблизости не было ни одного дракона. Точнее, не было в истинном облике. Зато неподалёку стояла Гуан Ли, нежно-персиковый чеонгсам которой был бессовестно прожжен и свисал обгоревшими лохмотьями вместо ещё совсем недавно бывшего дорогим шёлка.

Когда Луань живым огнём вылетел из окна, несколько сгустков пламени попало на девушку, которая прибыла во дворец по поручению Ло.

Шин медленно повернул голову, готовый узреть там по меньшей мере своего дядюшку, но увидел лишь Ли.

"Если день не задался, так на все сто", — мрачно подумал юноша и нахмурился. Девушку надо было удивить, удивить настолько, чтобы она забыла о сожженном чеонгсаме. На глаза Луаню попался куст с белоснежными розами, надо заметить любимый куст Императора. Так что мысленно показав Сиду кукиш, юноша подскочил к кусту и смел с него все цветы. После чего подлетел к Ли и встав на одно колено выпалил:

— Ли Гуан, выходи за меня замуж, — морду Шио спрятал в букете и теперь оттуда посверкивали улыбчивые золотистые глаза. Глаза, в которых читалось "этот новый фасон с подпалинами тебе весьма к лицу".

Гуан уже было набрала воздуха в грудь, дабы высказать всё, что думает о племяннике императора, и послать его далеко не в императорское место, но узрев Шина в таком положении, изумлённо хлопнула ресницами и недоумённо уставилось на парня.

Сознание растягивалось в две противоположные стороны. С одной — Шио ей нравился, как бы она ни размахивала веером, с другой — этого не могло быть. Просто не могло быть.

Однако склонившись, осторожно забрала у юноши цветы. Сегодня, и правда, был явно не Сидов день.

— Меньше курите, Ваше Высочество, а то потом вам мерещится ваша невеста, — она произнесла ровным голосом.

— И ничего мне не мерещится, — возмутился Шин, вскакивая на ноги, и, ухватив Ли за руку, потянул ее за собой прочь из дворцового сада. Вмешиваться в дела двух влюбленных идиотов настроения уже не было, а вот развлечься самому весьма даже хотелось. К тому же идея жениться на Гуан, ярким росчерком пряного дурмана мелькнувшая в голове, крайне нравилась этому несносному воину, крайне редко склонному к подобным авантюрам.

— Сначала в лавку за платьем, — вдохновенно вещал Шион, — а потом в Храм.

За всем этим юноша совершенно забыл, что пребывает в боевой форме.

Поняв, что Луань не шутит, Гуан даже не сопротивлялась. Первая часть была дельной. Ходить в опаленном чеонгсаме, пусть даже прикрываясь охапкой императорских роз, всё равно дело неприличное.

— У меня трое детей, — заявила девушка, стараясь поспевать за тянущим её бойким кавалером. — И ни гроша в кармане. И полное отсутствие какой-либо родословной. Да! И прекрати пугать людей!

Последнее явно было намёком, что неплохо бы принять человеческую форму.

— Все это неважно, — уверенно заявил Шин, замирая и возвращаясь к привычному виду. — Деньги, род — ерунда все. А дочка твоя за наш брак, — и затолкал спутницу в лавку, сверкая обнаженным торсом.

— Откуда ты знаешь о моей дочке? — Гуан даже споткнулась о высокий порожек при входе в помещение, но вовремя ухватилась за локоть парня. — И что значит "за наш брак"?

"Явно что-то курил, причём не одни сутки подряд", — сделала вывод девушка.

— Да как-то заходил к Фэю в грот, она с ним плескалась, — доходчиво объяснил Шин, который уже успел подобрать себе темно-синий в драконах чеонгсам и разрывался теперь в выборе одежды для Ли между нежно-золотистым и изумительным фиалковым оттенком. Купив в итоге оба он развернулся к девушке. — Надевай какой по нраву. Ну, то и значит, сказала, что хочет такого папу как я.

Если Луань и курил, то это было что-то неизвестное и очень забористое.

— Старый мошенник! — возмутилась Ли, выпустив при этом добрую часть букета и приковав к себе взгляды петушившихся продавцов.

— Оба нравятся! — сказала неведомо откуда взявшаяся наглость вместо самой девушки, но всё же не помешала облачиться в фиалковый чеонгсам.

— Она много чего говорит, болтушка мелкая, — пробормотала дракониха.

— Да, я всегда говорил Фэю, что он мошенник, — фыркнул Шин, расплачиваясь за приобретения и ожидая, пока девушка оденется.

— Устами ребенка... — намекнул юноша и, отдав распоряжения чтобы второй наряд отправили к нему, снова потащил Гуан вверх по улице, к Святилищу.

— Что? Прямо сейчас? — обескуражено поинтересовалась Гуан, пытаясь поспевать за Шио. Она думала, что всё ограничится покупкой одежды взамен испорченной.

— Кстати, этот ребёнок и не такое говорит, — непрозрачно намекнула девушка. — А уж если они начинают говорить втроем...

Гуан не стала рассказывать, о чём говаривали старшие братья Чжан — близнецы Тао и Донг, которые давно уже вышли из юного возраста.

— А что зря терять время? — хмыкнул Луань, когда впереди показались широкие ступени, ведущие к Святилищу, своими изящными шпилями подпирающему небеса.

— Кстати, дядя Фэй, — тут его голос саркастически дрогнул, — и не такому еще научит, так что за воспитание детей надо браться всерьез.

Как это всерьез и что такое вообще воспитание детей, Шин представлял себе очень хорошо, но распространятся на тему, что его, можно сказать, единственный воспитанник умудрился влюбиться в мужчину и ради него совершить чуть не преступление против сразу двух государств, не стремился.

Гуан снова прокашлялась, но пока сдавать позиций не собиралась. Так как была на сто процентов уверена, что возле алтаря Луань точно передумает и на этом закончится их славная прогулка в Святилище.

— А чем тебе Фэй не угодил? — всё же осведомилась девушка, следуя за внезапным женихом. — Ты что-то только и делаешь, что пытаешься негативно отозваться о самом уважаемом драконе в империи фениксов.

— Это кто самый уважаемый дракон? — Шин споткнулся о ступеньку и чуть не шмякнулся на следующую, но вовремя удержал равновесие. — Этот старый развратник? Да чему он хорошему может научить?

Луань вдруг запрокинул голову и громко рассмеялся — даже смех у него был похож на тихое гудение пламени, пока еще ласковое и теплое.

— На меня посмотри и сразу поймешь, ничему хорошему этот "уважаемый дракон" научить не может, — неожиданно выдал он, отсмеявшись, и, подхватив девушку на руки, почти взбежал по ступеням, толкнул двери Святилища и юркнул в черный открывшийся провал. Дверь медленно закрылась за ними, словно намекая, что обратного пути для них обоих уже не будет.

* * *

Стоило Шину вылететь на улицу, разбив спиной стекло, Юме шарахнулся к стене и замер, глядя на императора полными ужаса глазами. "Твою ж, — пронеслось нечто нецензурное в голове советника, — надеюсь Шио успел хоть пластины воплотить. Да и крылья бы не помешали". Тодо сглотнул, прикинув сколько пришлось бы пролететь кулем от окна до земли брату, и побледнел еще больше.

"Сделай уж милость, ящерица бесцветная" — было написано на лице Исидора в ответ на вопль выброшенного в окно соперника. Император, правда, даже не потрудился выглянуть в окно, чтобы справиться о том, как приземлился ставший в одно мгновение ненавистным охранник его советника. Кста-а-а-ти. Советник.

Сид резко развернулся и посмотрел на прижавшегося к стене Юме.

Был только один способ узнать действительно ли похожи все юные драконы и, если да, то развеять все свои подозрения. Шагнув к юноше и удерживая его одной рукой за плечо, Сид черкнул по воздуху указательным пальцем, и слабо замерцавшая пурпурная ломаная линия опустилась на маску парня. Послышался треск металла, и драгоценные осколки, медленно съехав по белой коже, с тихим звоном упали на пол.

"Убьет, точно убьет", — мелькнула и пропала суматошная мысль, и Тодо инстинктивно мотнул головой, закрывая лицо шоколадной завесой волос.

— Господин, — весьма натурально дрожа всем телом, протянул парнишка так, словно его убивать собирались. — Не надо, Господин.

Правда, Сида навряд ли бы обманула эта дрожь, за которой скрылось напряжение хорошо натренированного тела воина.

— Значит, господин? — голос Исидора звучал невероятно мягко и ласково.

Правда, Тодо вряд ли бы повелся на эту смесь елея и яда. Ладонь императора тут же оказалась на скуле юноши, повернув лицо к себе. Гнев уступил место холодной ярости. Это совсем не значило, что Сид стал менее опасен, но, во всяком случае, воздух вокруг него перестал мерцать красноватым сиянием.

— Я жду объяснений, советник Кога. Прямо здесь и сейчас!

— А вам что-то не понятно, Ваше Величество? — неожиданно спокойно поинтересовался Тодо, в голосе которого скользнула горькая ирония. В шоколадном обрамлении его лицо казалось еще более юным и в то же время наполненным каким-то строгим внутренним благородством. — Мне, кажется, я не ошибся, Вы слегка разочарованы, что у нас с Юме одно лицо на двоих.

Он горько улыбнулся и дернул плечом, отчего серебристые шелка кимоно предательски скользнули вниз, обнажая плечо.

— Или вам интересно, как я мог пасть так низко, чтобы продавать себя в борделе?

Сид ещё тяжёло дышал, словно, ещё немного и он накинется на первого советника, третьего сына императора страны драконов, и разорвёт без суда и следствия. Прямо у этой стены.

Лиловые глаза скользнули по обнажившемуся участку тела.

— Меня не интересует все это, — произнёс император леденящим душу голосом. — Хотя подробности весьма занятны. Меня больше интересует другое. Зачем. Ты. Это. Сделал. Зачем?

Пальцы ощутимо впились в плечо Тодо.

Тодо чуть поморщился от легкой боли в плече, но не смог оторвать от императора ошарашенного взора.

"Он правда ничего не понимает или притворяется? Хотя скорее издевается", — Тодо гневно сверкнул глазами.

— Разве неясно? — ядовито осведомился он. — Про вас так сладко рассказывали придворные сплетники, что сложно было удержаться от соблазна и не попытаться узнать самому, каково это — жар объятий Исидора Аль Савида, Императора-Феникса.

Тодо было нестерпимо больно говорить это, но еще больнее было осознавать, что Сиду всегда было плевать и на него и на его чувства, он даже не замечал, как по щекам потекли слезы.

Исидор молча смотрел на юношу. Ослабив хватку, он отпускать явно не собирался. У него и в мыслях не было того, о чём сейчас рассуждал Тодо. И, если мальчик и не замечал скатывающихся на шёлк кимоно хрустальных капель, то Сид их видел очень даже хорошо.

— И сумел ли тебя согреть этот жар объятий? — спокойно спросил император, тыльной стороной руки мягко осушая влажную дорожку на щеке Юме. Несмотря на старание держаться за собственную гордость и достоинство, перед ним был всего лишь тот мальчик из укутанных тёмным бархатом комнат госпожи Ло, который тихо и отчаянно плакал у него на груди.

С неожиданной для него силой молодой Кога рванулся прочь, отталкивая от себя Императора. Внутри все жгло от смеси стыда, желания быть любимым именно им — этим жестоким насмехающимся над ним мужчиной — и горечи разочарования, от понимания — счастье закончилось. Изящные пальцы впились в ткань, укутывая плечо, на котором алели следы прикосновений Сида.

— Ответ такой же, как на вопрос, нравится ли Вашему Величеству покупать любовь за деньги? — выпалив очередную дерзость, юноша скрылся за ширмой, где была купель. Послышался шелест ткани и плеск воды.

Вот никогда. Вот хоть убейте на месте, Аль Савид не сумел бы сказать, почему постоянно прощает Тодо все его дерзкие слова. И самое большее, что мужчина мог сделать — метнуть на юношу потемневший рассерженный взгляд. Не больше. В воспитательных целях чем-то огреть Тодо мог только несносный Луань.

Сид посмотрел на лежащую на полу маску и вдруг усмехнулся. Ну что ж, от только что произошедшего мало что изменилось. Отстегнув пояс вместе с веером, император отбросил их на постель. Вслед полетели эбеново-чёрные шелка одежд и обсидиановая заколка, удерживавшая пурпурные пряди.

— Ты так и не научился давать прямые ответы на чётко поставленные вопросы, — улыбнулся император, отодвигая ширму рукой и появляясь в помещении, сверкая белизной кожи и витой родовой татуировкой, обнимающей узорным шафрановым покрытием всё левое бедро.

На свое несчастье юноша, погрузившийся на самое дно купели, не слышал ни как отодвинулась ширма, ни как вошел в помещение Исидор, да и вопроса не слышал тоже. Зато Император мог в полной мере насладиться видом его стройного обнаженного тела, когда юный Кога вынырнул из воды и, выпрямившись, мотнул головой, сбрасывая на плечи идеальное серебро волос. Он обернулся, лишь ощутив взгляд, скользящий по спине. Замер с гордо вскинутой головой и жемчужным взглядом полным непролитых слез и недоумения.

Красота переливающегося серебром юного дракона заставила Сида на какое-то мгновение застыть но, поймав взгляд серых глаз, феникс решительно преодолел разделяющее их расстояние. При каждом шаге татуировка вспыхивала огненными всполохами, приковывая к себе взор, не давая возможности смотреть на что-то другое. Только на неё и её владельца.

Император недолго размышлял, погружаясь в теплые прозрачные воды и притягивая к себе "мечту". Он скользил лиловым взглядом, изучая, словно оглаживая каждую черточку лика Тодо. Дыхание самого желанного мужчины обжигало губы юного дракона.

— Почему ты плачешь? — шепнул Сид, продолжая прижимать к себе мальчишку.

Он первый раз видел Исидора вот таким, закутанным в шелка льющихся вниз алых волос, в первый раз отчетливо мог рассмотреть каждый причудливый завиток татуировки, покрывающей бедра Императора. Но это почти благоговейное восхищение, заставляющее сердце биться сумасшедшей пойманной в силки птицей, не помешало ему в первый миг отшатнуться, пытаясь уйти от прикосновений властных рук, так беспардонно разрушивших очарованность.

— Потому что ты самый ужасный, жестокий и вечно насмехающийся надо мной мужчина, в которого я мог бы влюбиться, — выдохнул в первый едва ощутимый поцелуй Кога, переборов себя и лишь крепче прижавшись к обнаженной груди любовника чарующе напевным голосом.

— Мог влюбиться или влюбился? — шепнул Сид. Сейчас это был самый важный вопрос, и от ответа Тодо зависело слишком многое.

Мечта оставалась мечтой. Исчезновение маски и изменение цвета волос были не такими уж и важными вещами, чтобы заставить Исидора разочароваться.

Целовал император своего возлюбленного мягко и вдумчиво, только руки прошлись по обнажённой спине, с силой вжимая в себя юного дракона, давая понять, что никто не отменял прав Аль Савида на купленную мечту.

Тодо нахохлился, как воробушек, и несколько минут молчал, он даже отвернулся от Сида и смотрел на зеркальную поверхность воды, словно искал в ней что-то — какие-то ответы на вопросы, поставленные перед ним жизнью. Пальцы лежащие на боку у Императора чуть дрогнули, когда тело выгнулось, отвечая на этакую немного собственническую ласку, а Кога метнул на любовника взгляд, неожиданно холодный и спокойный.

— Влюбился, — произнес он так тихо, что этот шепот можно было спутать с шелестом легкого ветерка, запутавшегося в листве деревьев или в ковыле. Но по этому тихому и уверенному признанию, было понятно куда как больше. Начиная с того, что твердить о своей любви вечно он не будет, если ее сейчас отвергнут, и что только из-за сильного чувства такой, как он, мог пасть так низко, чтобы надеть на себя снятую недавно маску.

Исидор не сказал ни слова, но юный советник мог почувствовать, как собственнические прикосновения растаяли, словно утренний туман, превратившись в мягкие осторожные поглаживания, а объятье рук стало нежным и тёплым.

По помещению разливалось золотистое мерцание, казалось, окрашивающее всё вокруг в неясный желтоватый тон. Если б Тодо на секунду мог оторваться от внезапно ставших прозрачно-аметистовыми глаз императора, неотрывно смотрящих на него, то смог бы понять, что Сид обнимает его двумя медно-красными крыльями, которые могут вот-вот перейти в мерцающую пульсирующую дымку и проникнув сквозь белую кожу юноши, раствориться в нём, слиться с его кровью, остаться в лёгких и заменить дыхание. Потому что фениксы раскрывали свои крылья только тогда, если согласны были что-то принять и отдать бесспорно.

А ему вовсе не хотелось отрываться от лиловых глаз. Замерев в нежных объятиях, молодой дракон всматривался в глаза своего любовника, словно искал в них подтверждение тому, что это не сон, что его не обманут и не оставят, что он правда нужен, и неожиданно любим. Мягкое тепло, которое окутывало все тело, проникало под кожу, сплеталось в причудливом танце с текущей по жилам кровью, убаюкивало, заставляя еще крепче прижиматься, вслушиваться в биение чужого сердца рядом и улыбаться. Ресницы дрогнули, когда Тодо прикрыл глаза и умиротворенно выдохнул, провел кончиком носа по шее возлюбленного и замер.

* * *

Когда утро начинается с тихого дыхания, тепла прильнувшего тела, легонько щекочущего щёку серебристого, как предрассветные туманы в провинции Ютынь, шёлка волос — это хорошо.

Когда утро начинается с нежных прикосновений изящных пальцев, очерчивающих каждую чёрточку на лице, едва различимого шёпота "Доброе утро, мой дракон" и сияющего тёплым медово-янтарным светом глаз — это тоже замечательно.

Однако Фэй Лун не мог искренне радоваться ни за тех, ни за других, ибо с самого утра прямо в озеро, где самый уважаемый гражданин Империи Аль Савид изволил принимать ванну, было доставлено известие одним из разведчиков Луна, летающим ящером Аэно, что император Кога прибывает раньше назначенного срока. Причём не просто раньше, а непозволительно раньше, то бишь сейчас.

Это совершенно не обрадовало Луна, который прекрасно знал, что творится во дворце. С точки зрения отставного генерала армии Кога бороться с этим было невозможно.

Но, тем не менее, предупредить Тодо и Шина было необходимо. А также сообщить Сиду, что он в полном э... гроте.

Поэтому пришлось махнуть во дворец, так и не поменяв драконьего облика, прошествовать во дворцовый дворик, куда выходили окна счастливых супругов, а также окна Юме, и, особо не церемонясь, выбив стёкла и там, и там, громогласно возвестить: — Шухер, господа! Сегодня прибывает Гинту Кога. Необходимо быть при параде и с бесплатными ватрушками для его свиты. То есть, с добрым утром!