Релт

— Готовность одна минута. Пульс в норме. Дыхание в норме. Мозговая активность в норме. Мышечный тонус в норме.

"Восхитительно, — подумал про себя Колин. — Вместо готовности аппарата мне сообщают о готовности моего собственного тела. Не космонавт, а подопытный кролик".

Впрочем, большинство первых космонавтов, по сути, были такими же кроликами. И ничего, величия их подвига это ни капли не умалило. Да и какой смысл был бы в технических рапортах, вздумай кто-то их ему предоставить? Головоломная математика пульсационного двигателя словами описывается хреново, а понять те слова на лету и сделать практические выводы может два-три человека на всю Солнечную. Что поделать, настоящая физическая наука давно стала уделом транслюдей и ИскИнов. О принципе пульсации известно только, что он имеет отношение к теории струн — придуманной в двадцатом веке, благополучно отвергнутой в двадцать первом, и воскрешённой в новом качестве в двадцать втором. Но когда спрашиваешь, правда ли, что корабль сворачивается в одномерную струну, на тебя смотрят, как на идиота. Как дважды два доказывают, что ни сам космолёт, ни Солнечная Система пережить подобную метаморфозу не смогли бы. То же самое с теорией гиперпространства. Пульсационная установка использует метрику скрытых измерений? Да, в некотором роде. Но корабль при этом остаётся в нашем пространстве, его можно в полёте обнаружить и подвергнуть определённым воздействиям (иначе толку бы было от этой технологии...). Вот и попробуй тут пойми...

А вот то, что пульс в норме — это достижение. Как-никак, через минуту (уже меньше, пятьдесят две секунды) ему предстоит испытать то, что ни один человек на себе до сих пор не испытывал. Из настоящих людей, разумеется. Последствия могут быть какими угодно.

Ну... вернее, не совсем какими угодно. С телом ничего не случится — в этом можно быть почти уверенным. С капсулой тоже. Во-первых, потому что это — элементы, сто раз проверенные в других условиях. Во-вторых, с ними даже в принципе, теоретически ничего случиться не может. Время пульсационного полёта, сколько бы он ни длился, по часам путешественника строго равно нулю.

Это ещё триста лет назад старик Эйнштейн доказал — чем ближе к скорости света, тем медленнее время на борту корабля. При строгом равенстве С — оно полностью останавливается.

Пульсационный космолёт, подобно фотону, прибывает в конечную точку (по собственным часам) в тот же самый момент, когда покидает порт отправки.

Поэтому пульсатор считается так называемым предельным двигателем — самым быстрым и самым безопасным, какой вообще теоретически возможен в природе. Чистое математическое движение материальной точки из пункта А в пункт Б. Никаких проблем с ускорением. Никаких проблем с жизнеобеспечением. Никаких проблем с защитой. Вообще никаких проблем. Потому что для проблем нужно время, а времени-то в пульсации и нет.

Транслюди на него просто не нарадуются уже лет тридцать. Именно пульсационный двигатель позволил им по-настоящему освоить пояс Койпера, внутреннюю часть рассеянного диска, и протянуть первые любопытные щупальца к облаку Оорта. Для них пульсации так же привычны, как для Колина — автобусные поездки. Как и предсказывает теория, во время перелёта они ничего не чувствуют — путешествие проходит за один такт внутреннего таймера.

Есть только одна неувязка с гладкой-сладкой теорией "предельного двигателя". Опыты на животных.

В пульсационном полёте поведение животных меняется. Иногда неуловимо. Иногда — очень заметно, даже визуально. Садится в капсулу бодрый и спокойный пёс. А вылезает — или возбуждённый до хрипоты, или наоборот — вялый и ко всему безразличный. Спустя несколько суток поведение нормализуется, особенно если с животным работает хозяин. Но первое время — жуть и страх.

При этом датчики жизнедеятельности, как и анализаторы внутриклеточного метаболизма, ясно показывают — жизнедеятельности в полёте не было. Ни одного удара сердца. Ни одного вдоха. Пёс не постарел даже на микросекунду. Ни один меченый атом в крови не сдвинулся и на миллиметр. Но тем не менее, поведение менялось.

— Существует две возможности, — говорил Колину шеф. — Либо это просто побочный эффект свёртки и последующей развёртки, действующий только на органические существа. Ультрасовременный наркотик двадцать третьего столетия — ценой в миллион кредитов за дозу. Транслюди очень настаивают, что так оно и есть...

— Либо? — спросил пилот, потому что шеф явно ждал этого вопроса. Хотя ответ был очевиден. Обе версии были по косточкам разобраны в десятке книг и паре тысяч статей.

— Либо подопытные звери что-то там видят. Или слышат. Или нюхают. Или по крайней мере, осознают сами себя.

— Но как это возможно, если мозг вне времени и все его функции заморожены? Для мышления необходим нервный импульс...

— Не знаю, лейтенант, и никто не знает. Возможно, в белковых существах есть что-то ещё, помимо мозга. Что-то такое, что утрачивают транслюди, когда их сознание перегружается в цифровую форму. Или возможно, при переходе в пульсацию белковый мозг преобразуется каким-то таким образом, что продолжает функционировать.

"Человек — это звучит гордо"? Безусловно, лестная гипотеза для хрупкой и недолговечной белковой капельки. Увидеть нечто такое, что недоступно ни могучим транслюдям, ни всезнающим ИскИнам.

Вот только сейчас Колину как-то совсем не хотелось звучать гордо. Неодушевлённым объектом быть, возможно, позорно... зато безопасно. Что бы ни находилось там, ВНУТРИ пульсации — оно вполне способно вывернуть человеку мозги наизнанку. Собакам же выворачивало. Временно, да. Обратимо, да. Но эффект тем ярче выражен, чем выше нервная организация. Насекомые практически не замечали процесса перемещения. Кролики ощутимо пугались. А единственного шимпанзе, которого транслюдям удалось заполучить, прежде чем Межпланетный Союз Охраны Природы запретил подобные опыты — так и не удалось вывести из комы.

Люди в холодном анабиозе успешно перемещались. Какое-то время намечался эксперимент со спящим человеком, потом его отменили. Слишком уж рискованно. Спящий мозг ведь на самом деле продолжает работу...

Это уже откровенно настораживало. Слишком похоже на рассказ Стивена Кинга "Джонт", которым курсанты в лётной академии пугали друг друга. Пугали и подшучивали, чтобы скрыть страх. Ещё тогда, пять лет назад, было ясно, что одному из них придётся стать подопытным.

Разумеется, всё добровольно — даже прямо сейчас, за двадцать секунд до старта, можно отказаться. Его место немедленно займёт дублёр. Второй, третий...

Но сам прыжок — неизбежен, меняться могут только действующие лица. Дело даже не в том, что пульсационный двигатель — единственный возможный путь человечества к звёздам. Можно обойтись и без звёзд, вежливо пропустив туда транслюдей. Обошлись же без как-то без Оорта и койпероидов. Внутренней Солнечной Системы человечеству ещё на пару тысяч лет хватит.

Без удовлетворения любопытства обойтись нельзя. Тем более, что здесь вопрос в некотором роде метафизического свойства, а людей к метафизике всегда болезненно тянуло. Чем же всё-таки отличается живое существо от разумного робота? Теряют ли что-то люди, которые соглашается на оцифровку? Именно это на самом деле волнует тысячи исследователей по всей Системе, а вовсе не транспортные проблемы.

Ну что ж... десятисекундный отсчёт пошёл. Ключ на старт. Колин заставил себя не зажмуриваться, только вдохнуть поглубже. Рука легла на рычаг активатора.

Для пущего спокойствия включение главной цепи — ручное. Совершенно бессмысленно с технической точки зрения — за процессом следит несколько десятков специалистов разных профилей всех трёх рас и куча умных машин. Но вот в плане психологии... Грамотные люди капсулу делали. Когда тебя запулит в неизвестность собственная рука — как-то спокойнее.

Три... два... один... Старт!

Рука заученным движением без колебаний проворачивает рычаг.

Капсула исчезает.

Детекторы на трассе один за другим сообщают, что пульсация проходит мимо них. Запуск прошёл нормально. Невидимый точечный объект со скоростью света пронизывает пространство между Землёй и Марсом. Все затаили дыхание — даже те, у кого его нет.

Каким выйдет из капсулы первый бодрствующий человек? И выйдет ли вообще?

Финиш-кольцо возле Фобоса ловит пульсацию точно в центр и разворачивает её обратно в материальный объект. Впрочем, даже если бы траектория по каким-то причинам отклонилась и в кольцо не попала — не страшно. Их на разных векторах ещё три сотни развешено. ИскИны в таких делах ошибок не допускают.

Радиомаяк капсулы тут же сигнализирует об успешном перелёте. И вот наконец момент истины. Прямая связь!

Первое, что услышали на десятках станций — смех лейтенанта Колина Маклафлина.

Нет, не безумный смех. Просто немного нервный и в то же время облегчённый смех человека, успешно прошедшего через смертельную опасность.

— Ребята, — были первые внятные слова пилота, вошедшие во все учебники. — Ребята... мы все крупно ошиблись. Это не то, что мы думали. Совсем не то.

— Клод Шрамов, семьдесят три килограмма, сто сорок пять граммов, багаж четыре килограмма, четыреста двадцать пять граммов, принят. Диана Реборн, шестьдесят килограммов ровно, багаж сто двадцать пять килограммов, пятьсот граммов, принята. Вас приветствует посольская яхта-перехватчик первого класса "Мечтатель". Добро пожаловать на борт.

Клод едва заметно поморщился. Он терпеть не мог своё имя и фамилию. То есть, по отдельности они ему очень даже нравились, но когда их произносили вот так вот, слитно... французское имя, данное матерью, и русская фамилия от отца — это настоящее издевательство. Он бы давно сменил что-нибудь одно, но это означало оскорбить кого-то из родителей.

Ещё Клод не любил сочетание своей фамилии с лицом — а оно, как назло, именно в этот момент отразилось в зеркальной броне звездолёта. Шрамов — угрюмая, серьёзная фамилия, лицо у её обладателя должно быть соответствующим. Ну, пусть не в шрамах (это уже было бы слишком, в эпоху расцвета регенеративной медицины шрамы носят только в косметических целях), но по крайней мере, лицо сурового сибирского мужика, с которым шутки плохи.

Как же! От мамы ему досталось утончённое, аристократическое, вечно юное лицо, со светлыми волосами и большими голубыми глазами. Лицо героя старинной японской мультипликации! Хотя Клоду уже перевалило за тридцать, его то и дело принимали за подростка, а при общении по сети — отказывались верить, что картинка не синтезирована. Нет, в принципе он ничего не имел против того, чтобы казаться моложе своих лет, это было даже лестно. Другие дипломаты биопластикам по несколько тысяч кредитов платят, чтобы добиться подобного эффекта, а ему всё от природы досталось (и от четырёх поколений предков по материнской линии, любивших покопаться в собственной генной карте). Да и девочки на такую внешность частенько западают. Но вот с фамилией "Шрамов" такое лицо не вязалось, хоть убей.

Ладно, не будем впадать в паранойю раньше времени и воображать, что яхта его дразнила намеренно. Там, куда ему предстоит отправиться, серьёзных поводов для мании преследования найдётся сколько угодно. Вернее — им.

— Диана, как думаешь, — тихо спросил посланник, — может в этой яхте быть загруженный интеллект?

— Хммм... — девушка очень выразительно наморщила лобик. — Это же корабль ОС, а не наш. Учебники говорят, что оцифровка у галактов крайне непопулярна по каким-то причинам. Возможно, из-за института Опеки... в общем, я сомневаюсь, что они бы отступили от своих принципов ради мелкого рейса в какую-то периферийную систему. Вы ведь даже не вошли ещё в ОС...

— Типун тебе на язык! — чисто автоматически отозвался Клод. — Наша задача — чтобы и не вошли никогда. Погоди... ты сказала — "вы не вошли"?

— Ну да. Если вы присоединитесь к Опекаемым Системам, вернее, если вас присоединят — нам ничего не останется, кроме как объявить независимость от внутренних планет. Нам эта Опека даром не нужна, да она, кажется, и не действует на цифровые формы жизни. Мы, конечно, останемся вашими союзниками — но извини, независимыми союзниками.

Вот это сюрприз! Интересно, почему на брифинге его никто не предупредил о такой опасности? Считали, что ему знать незачем? Или может, сами не знали?

— Но зачем?

— А зачем Координаторы стремятся предотвратить вхождение в ОС?

— Погоди, погоди, Диана. Это не одно и то же. Релт — не завоеватели в обычном смысле этого слова. Их главное оружие и инструменты влияния — это Опека и Посредничество. Но на вас Опека не действует, а Посредничество вам в ближайшее время вряд ли понадобится... я пока не очень понимаю в первом и втором, честно говоря, но вроде так говорил сам посол Релт. Координаторы опасаются, что жизнь на Земле необратимо изменится... но вам-то чего бояться? За Нептун они не полезут.

— Сложно ответить. Среди нас всё-таки большинство — загруженных первого поколения. Мы ещё помним тела из мяса, так же как все предрассудки этих тел. И наши страхи, в принципе, человеческие — то есть далеко не всегда рациональные. В данном случае нас пугают не столько Релт, сколько вся галактическая культура под их руководством.

"Тела из мяса" — хорошее определение. Выразительное. Клод невольно окинул взглядом точёную фигурку напарницы. Не следует забывать ни на секунду, что настоящая Диана Реборн (хотя это, конечно, условное имя, взятое специально для миссии) — огромный туристический рюкзак за спиной девушки. Именно там находится цифровой мозг с системой питания. А эта милая девочка-подросток, что таскает "рюкзак" весом более центнера, словно игрушку — всего лишь периферийное устройство, дистанционно управляемый манекен. Для контакта и всяких там сервисных операций.

Очень совершенный манекен. Полностью органический, никакого пошлого металла. С эмуляцией дыхания, сердцебиения, потоотделения, и всего прочего, чем транслюди при создании контактных единиц обычно не морочатся. Дипломат-класс, вершина научной и технической мысли транслюдей. Стоит он, конечно, как небольшой звездолёт — Координаторы не поскупились. Возможно, при желании с этой оболочкой даже можно заняться сексом — и не отличить от живой женщины.

— Судя по передачам, какой-то более-менее единой культуры в Опекаемых Системах нет.

— Есть, Клод. Вы этого просто не замечаете. Взять хотя бы ту же непопулярность оцифровки разума. Когда триста тысяч обитаемых миров в едином порыве берут и заявляют — нам неинтересна эта технология, мы не будем её разрабатывать, а что уже разработали — тем не будем пользоваться. Это ненормально, Клод. И я уверена, что без влияния Релт тут не обошлось.

— Так вот что вас напугало...

— Да, Клод. Мы не хотим быть частью культуры, отрицающей наше собственное существование. И чтобы наши правители входили в такую культуру, мы тоже не хотим. В Совете Координаторов только один трансчеловек. "Мечтатель", гардероб нам и коконы.

Из стены выросло щупальце, принявшее у девушки "рюкзак". Покачалось, выжидая, не вручит ли кто из путников ему свою одежду, и ушло обратно. Из пола поднялись два "яйца" пилотских коконов.

— Противоперегрузочную жидкость подавать? — услужливо спросила яхта.

— Не нужно. Начинай прямое неинвазивное подключение для Клода.

Пришлось отложить этот интересный разговор на момент прибытия, а может и позже. Дипломаты опустились в мягкие внутренности "яиц", сомкнувшиеся за ними, как вода. Несколько секунд Клод был заперт в полной темноте, затем в глаза ударил свет. Стенки кокона словно исчезли вовсе, а стены яхты превратились в схематическое изображение каркаса, совершенно не мешающие видеть суету космопорта вокруг.

— Диспетчер, это "Мечтатель". Запрашиваю откачку воздуха и трассу для старта.

На яхту опустился сверху чёрный купол, на внутренней поверхности которого горела цепочка огней. Огни один за другим сменили цвет с красного на зелёный. Теперь звездолёт окружал вакуум. Не чистый космический вакуум, конечно — просто воздух с достаточно низким давлением, чтобы в нём не возникло ударной волны при уходе в пульсацию.

— Трасса свободна. Лёгкого обмена, "Мечтатель", — ответил в ушах нежный бесполый голос ИскИна.

Клод улыбнулся и движением пальца на виртуальном табло активировал двигатель. Однако к его удивлению вселенная вокруг не исчезла. Нажатый квадратик замерцал красным, а палец слегка кольнуло.

— Внимание, запрещённое действие! — прогремел в ушах голос корабля. — Попытка прокладки траектории сквозь обитаемое пространство. Если манёвр вызван особой необходимостью, предъявите карту чрезвычайных полномочий, разрешение вашего Опекуна или диспетчера системы. При третьей попытке запрещённого манёвра вы будете лишены пилотских прав.

— Вот ведь тупая железяка, — проворчал Клод. — Диана, объясни этому электронному болвану, что у нас ЕСТЬ и полномочия и разрешение... у меня нервов не хватит.

Ну, насчёт нервов он, конечно, преувеличил... Злился в основном на себя. Мог бы и сам сообразить, что "Мечтатель" — яхта ОС, и что допуски безопасности в её программе не соответствуют земным. В режиме пульсации корабль проходит сквозь любые материальные объекты, не взаимодействуя с ними. Проблемы могут возникнуть, только если на пути окажется белковое живое существо или квантовая матрица ИскИна. Поэтому в Солнечной Системе космопорты изначально строились из расчёта, что корабли будут стартовать прямо сквозь ближайшую стену. Только спросить у ИскИна, нет ли чего живого прямо по курсу — и вперёд.

Другое дело в Опекаемых Системах, где полноценный искусственный интеллект был ещё более редким явлением, чем транслюди. Для простого компьютера такая проверка была чересчур сложным заданием. Поэтому там старт "изнутри" практиковался лишь на военных объектах. В гражданских космопортах предпочитали по старинке — вывести звездолёт в открытый космос и лишь потом, на безопасном расстоянии, уходить в пульсацию.

— Готово, — прозвучал в ушах весёлый голос Дианы. — Электронный болван согласен лизать нам пятки и признать в нас царей и богов. Прыгай, Клод.

Другое дело. Пилот повторно коснулся позеленевшей виртуальной клавиши — и мир вокруг перестал существовать.

Пульсация — всегда тяжёлое испытание для психики. Неважно, с обменом или без. Какой-то ИскИн, помнится, рассчитал, что нормальный человеческий разум перенесёт десять-двадцать переходов с короткими интервалами (менее недели). Или под сотню — если с интервалами в месяц и больше. Потом начнутся необратимые изменения личности.

Кто тут вспомнил о боевых навигаторах? Вам же ясно сказали — НОРМАЛЬНЫЙ разум. Вы с этими навигаторами общались хоть раз вживую? Ну так что дурацкие вопросы задаёте...

Однако Клод пульсацию перенёс на удивление легко, да и обмен выполнил правильно с первой же попытки. И даже вышел из кокона самостоятельно, на своих ногах. Возможно, именно потому, что до этого не ходил в пульсацию года два — успел позабыть, какая это дрянь. Или кто-то сверху помог.

Самостоятельно выходить из пульсации — ещё одно испытание нервов — тоже не пришлось. Партнёр, с которым Клод обменялся, заранее взял курс прямо на финиш-кольцо, так что осталось лишь дождаться принудительной развёртки. А вот сам Шрамов аналогичную услугу партнёру оказать не додумался — и теперь слегка корил себя за это. Впрочем, навигатор-галакт, кажется, относился к необходимости повторной пульсации спокойнее, чем землянин.

Орилея никак не напоминала галактическую метрополию. Хуже того, она никак не напоминала планету, где идёт война. Идиллический мирок, с десятком хрустальных городов на орбите и нетронутой на первый взгляд поверхностью. На самом деле, конечно, тут изрядно прошлись терраформирующие машины, чтобы добиться таких божественно чистых и свежих вод, таких белоснежных полюсов и горных вершин, таких живописных полей и лугов... Казалось святотатством, что через несколько дней тут будут бегать, стрелять, взрывать...

Под руководством Дианы яхта вошла в атмосферу так плавно, словно понятие первой космической скорости для неё вообще не существовало. Ни один земной аппарат так бы не смог — без единого толчка, без сопротивления атмосферы, уравняв относительные скорости так, что не пришлось преодолевать не только тепловой, но даже звуковой барьер. С другой стороны, Клод сомневался, что пилоты галактов сумели бы проделать нечто подобное, даже на собственных машинах. То есть, возможно, если бы возникла тактическая необходимость, десять раз просчитав манёвр на компьютерах... Но вот просто так, ради комфорта, не напрягаясь, как это сделала Диана... Точно бы не стали.

— Странно, что они дали нам разрешение на вход в атмосферу, — сказал он, любуясь тем, как стелется трава от воздушной волны, порождённой низколетящим звездолётом. — Даже наши оборонительные лазеры — противоминные, как их тут называют — могут наделать тут немало дел.

— Может, дело в нашем дипломатическом статусе?

— Любой дипломат может временно сойти с ума. Есть всё же такая вещь, как техника безопасности...

— Ага, а ты вспомни, что было, когда ты пытался прыгнуть изнутри станции. Думаешь, этот корабль позволит сумасшедшему пассажиру палить из лазеров направо-налево?

— Но ты-то его уговорила. Интересно... получается, что местным стоит бояться загруженных террористов. Не это ли причина, что трансгуманизм мало популярен?

— Не думаю. Клод, в тот раз я именно уговорила его, а не заставила. В самом буквальном смысле. Воспользовалась некоторыми скрытыми опциями управления. Но взломать его и заставить делать то, что не предусматривалось разработчиками, я бы не смогла при всём желании. И сомневаюсь, что кто-то в Солнечной сумел бы. Все компьютеры ОС, с которыми мне приходилось иметь дело, отличались этим — достаточно примитивный функционал, но при этом чудовищная надёжность. Словно их ИскИн проектировал. Мне кажется, легче уничтожить корабль, чем взломать его программную защиту. Даже проникнув в компьютер физически.

— А если бы мы подменили яхту своей копией? С теми же возможностями, но более послушной?

— Нам пока не под силу построить такой корабль.

— Но многим цивилизациям ОС — да. Есть ли гарантия, что среди них не найдутся психи?

— Есть, — коротко ответила Диана.

"Есть?! Какая может быть гарантия в таком деле?"

И тут же мысленно хлопнул себя по лбу.

"Ну да, конечно. Опека. В Опекаемых Системах такую акцию вряд ли можно провернуть тайно от Релт..."

— Но ведь можно найти и обменять его на корабль, не принадлежащий ОС... Если заранее сговориться с кем-то извне...

— Клод, мы ещё слишком мало знаем об этом, чтобы судить. Мы не понимаем даже на тысячную долю сами ОС — а ты говоришь о контактах с их соседями, которые ещё более загадочны. Ты вообще представляешь, как далеко зашвырнул нас в ходе этого "рутинного рейса"?

— В каком смысле — далеко?

— Клод, я запросила корабельную базу данных о наших текущих координатах. Орилея находится в галактике Волион — той, что в наших каталогах обозначается как NGC 247. Это член галактической группы Скульптора, Клод. Ты только что перескочил больше одиннадцати миллионов световых лет! И даже не заметил этого!

Шрамова передёрнуло. А ведь галакты даже не подумали сообщить ему координаты системы в обычном пространстве! Во-первых, конечно, потому что эта информация присутствовала в памяти яхты и пилот мог в любой момент запросить её самостоятельно... Но во-вторых, что не менее важно — они, скорее всего, не считали это сколь-нибудь значимым!

Нет, он конечно читал в учебниках, что Опекаемые Системы (как и большинство других сверхсистем) формируются по принципу психологического сходства обитателей, а не близости в физическом пространстве. И что две планеты на разных концах галактики могут быть "ближе" в торговом и административном плане, чем Земля с Проксимой Центавра. Это напрямую вытекало из особенностей работы сверхпространственного двигателя.

Но одно дело — читать и мимоходом принять к сведению, другое — осознать, КАК ты залетел в ходе простого дипломатического визита к соседям.

— Диана, — хрипло попросил он, — посмотри в базе данных... где находится самая далёкая от Солнечной Опекаемая Система?

— В одиночной галактике немного за сверхскоплением Шепли. Около восьмисот миллионов светолет от нас.

— Всего-то... Странно, что не на далёких квазарах, с такой-то небрежностью к физическим расстояниям...

Не уподобляются ли они сейчас дикарям, которых привезли на самолёте в большой город и ознакомили с концепцией транснациональных корпораций? Но ведь ОС не так уж сильно опередили Солнечную в развитии. Фактически, за редкими исключениями, все изобретения галактов земляне успели повторить самостоятельно.

"Да, наши умные материалы хуже их умных материалов, но у нас есть умные материалы. Наши гравигенераторы хуже их гравигенераторов, но у нас есть гравигенераторы. И даже пульсационные двигатели мы изобрели самостоятельно — правда, не зная, чем они на самом деле являются. Но этого никто не знает, пока не попробует. А в большинстве областей трансгуманизма мы можем дать им сто очков вперёд. Или они просто создают такое впечатление?"

Из-за леса выплыл шатёр палатки для совещаний. Найти его было нетрудно. Не только потому, что координаты точки встречи присутствовали в памяти яхты. Не только потому, что сообщение о сборе постоянно транслировалось через маяк внутри шатра.

Просто очень сложно проглядеть радужный купол в километр диаметром и примерно такой же высоты. Ещё сложнее — когда вокруг него собралось порядка сотни дипломатических яхт, однотипных с "Мечтателем". Каждая длиной в сто с лишним метров, между прочим. Большинство парило над лесом, но некоторые бесцеремонно плюхнулись прямо на землю, ломая своими тушами деревья, как спички.

"Значит, так галакты себе представляют пикник на обочине?"

Не сказать, чтобы это произвело приятное впечатление. Всех жителей Солнечной — даже транслюдей, привыкших к безжизненным космическим камням — с детства учили беречь природу. А эти вели себя, точно хамоватые туристы века так из двадцатого. Конечно, местные технологии терраформинга позволяли залечить повреждения, нанесённые лесному массиву, в считанные часы. Но для глаза землянина такое поведение напоминало богача, швыряющего окурки на дорогой ковёр — а плевать, ещё один куплю. Радовало только, что этот путь избрало меньшинство посетителей. Наверное, и среди галактов есть свои маргиналы?

Яхта заняла своё место в конце ряда. Коконы раскрылись, выпуская пассажиров.

— Диана, воздух снаружи пригоден для дыхания?

— Совершенно. Давление и температура в пределах комфортной зоны.

— Отлично. "Мечтатель", открывай.

Жидкая броня пошла волнами, разошлась в сторону, впуская в пультовую свежий чистый воздух. Клод подошёл к краю. Прыгать с высоты сотни метров как-то не хотелось — даже на такую восхитительную изумрудную травку, как здесь.

— Диана... а что-то типа трапа тут вообще предусмотрено?

— Тут всё предусмотрено и на все случаи жизни. Расслабься и шагай вперёд.

Клод пожал плечами и шагнул с обрыва. Не успела его нога опуститься, как из борта корабля выросла площадка, принявшая вес. Когда Шрамов перенёс на неё и вторую ногу, площадка отделилась от корпуса корабля и медленно, словно лифт, без видимой опоры заскользила вниз.

— Очень непродуманная техника, — сказал он в пространство. — Словно для мальчишек, любящих повыпендриваться. А если человек привыкнет к таким штукам и шагнёт по инерции с края обычной скалы? А если он запаникует, если ему станет плохо и он просто вывалится за край площадки? Совсем не продумано. Или они тут тоже рассчитывают на Опеку?

Диана догнала его, стоя на такой же платформе.

— Тут много вариантов. Галакты вряд ли воспользовались бы этим. Я нарочно запросила у яхты самый опасный из доступных способов.

— Зачем?

— Хотела посмотреть на твою реакцию. Клод, ты супер?

— Не совсем... С чего ты взяла?

— У меня очень хорошая телеметрия. Я видела, как ты смотрел на этот обрыв. Пульс, движения зрачков... Обычные люди так не смотрят на то, что может их убить.

"Интересно... стало быть, она изучает не только ОС, но и меня тоже в процессе... впрочем, чего я ждал? Я ведь делаю то же самое..."

— Ясно... Нет, не совсем. Генетически я нормал. И прыгать со стометровой высоты не умею. Двенадцать, пожалуй, мой предел, чтобы не сломать ноги.

— Но? Договаривай уж, раз начал.

— Да что там договаривать... Папа — русский спец, мама — французский супер. Большинство модификаций при скрещивании вылетело, никто вообще не верил, что потомство получится жизнеспособным без коррекции. Но вот получилось... такое как я. Генетический статус — нормал, но преимущества кое-какие есть. В моих детях через пару поколений это всё сойдёт на нет.

— Если их мама тоже не окажется супером? — хмыкнула Диана.

— Нет, — покачал головой Клод. — Из-за своеобразного генетического сочетания я могу иметь детей естественным путём, без коррекции, только от женщин-нормалов. Комбинации с суперами или спецами выйдут летальные. Я проверялся.

— Прости...

— Ничего страшного. В общину примитивистов я вступать не собираюсь, так что коррекция всегда к моим услугам. Мать для своих детей я буду выбирать совсем не по генетическим соображениям. И хватит об этом.

Платформы коснулись травы. К удивлению Клода, никто не вышел их встречать. За лесом, там где возвышался купол шатра, был слышен шум. Не толпа, но приличное скопление народу — сотня-полторы, прикинул Клод. Он подавил непрошенную, совершенно детскую обиду. Встреча дипломата, пусть и из захолустного мирка, представлялась ему как-то не так.

— Ну что, пошли? — он осторожно сделал первый шаг с платформы.

И тут солнце закрыла гигантская тень...

Отделение Института Опеки в Нью-Йорке выглядело на удивление скромно. Релт просто арендовали первое попавшееся здание, выстроенное чуть ли не в двадцатом веке. Повесили табличку и стали ждать посетителей. Совет Координаторов, конечно, был бы рад предложить им хоть здание ООН, хоть музейный Эмпайр Стейт, хоть Радужную Башню. Или подарить участок земли в пару квадратных километров, на котором они могли бы выстроить что-то своё, пользуясь галактическими технологиями — огромный, древний с виду чёрный замок или суперсовременный орбитальный небоскрёб. На других мирах они так и делали — Орлан видел это в записях, предоставленных галактами. Но на Земле почему-то предпочли вести себя настолько скромно, что это выглядело утончённым издевательством. Орлан никогда не нашёл бы это строение, если бы Кави не подсказывала.

Снаружи даже не было никакой охраны. Только табличка на двери. Орлан на всякий случай осмотрел здание во всех режимах расширенной реальности. И поразился ещё больше. У посольства НЕ БЫЛО ИНТЕРФЕЙСА. В цифровом отражении города зияла чёрная дыра. Только на субъективном слое Орлана присутствовала модель здания, которую "вручную" нарисовала Кави, основываясь на своих данных. Но и на ней не было никаких кнопок или полей для ввода.

— Кави, эти ребята что, из двадцатого века родом?

— Информационные технологии большинства Опекаемых Систем достаточно примитивны по сравнению с нашими, — отозвался мелодичный голосок ИскИна в ушах. — Релт могли счесть... необязательным прописаться в инфосфере города. От услуг ПКП они отказались, а для органического программиста это довольно утомительная работа, если делать по всем стандартам.

— Отказались от ПКП?! Дипломаты?!

У молодого человека буквально челюсть отвисла. Нет, конечно есть немало людей, которые не пользуются услугами Персональных Квантовых Помощников. Некоторые не хотят, как примитивисты. Другие не могут, как астронавты-колонисты на дальних планетах. Или не нуждаются в подобной помощи, как транслюди. Но чтобы работник ПОСОЛЬСТВА, будучи существом из плоти и крови, добровольно отказался от помощи ИскИна?! Это совершенно не укладывалось в голове. Ему ведь переговоры вести нужно! Как это делать, не имея возможности в любой момент получить исчерпывающую сводку о языке или нравах страны, в которой находишься, о ситуации на рынках, о военном положении... да много о чём! Как отвечать на сотни тысяч писем? Да без ИскИна даже график встреч нормально на спланируешь!

— Кави, я уже боюсь этих ребят...

— Возможно, именно этого они и добивались, — хихикнул голосок.

— Ты хочешь сказать, что они уже сколько... три года, кажется, сидят без нормальной сети и нормального представительства — только для того, чтобы вызвать мурашки по коже у Орлана Разрушителя?

— Два с половиной, вообще-то. И нет, я не думаю, что они такого важного мнения о твоей персоне, шеф. Просто ты далеко не единственный инфоман, который к ним приходит. На каждой планете ОС они ведут себя так, чтобы вызвать наибольший ужас. Где-то для этого нужно есть людей заживо, где-то мазать лица святотатственными надписями, а на современной Земле вполне достаточно отказаться от ПКП.

— Если так, то они своего добились. Мне уже страшно. Как с этими тварями вообще связаться?

— Подними руку и постучи в дверь. Они тебе откроют.

— Странный какой интерфейс...

— Это не интерфейс, шеф, — ИскИн, похоже, искренне забавлялась. — Это, понимаешь, такое хитрое физическое явление. При ударе по дереву твоя рука производит сотрясение воздуха, называемое звуком. Оно, вероятно, достигнет слуховых органов Релт, и кто-то из них примет решение рукой открыть тебе дверь.

— Вручную?! Но это же полное варварство! — Орлан даже проигнорировал очередную явную шпильку.

— Возможно, наши электронные замки кажутся таким же варварством галактам. Большинство развитых цивилизаций использует в таких зданиях "умные материалы". Возможно, они решили, что если не могут заставить дом вырастить дверь в том месте, где хочется, с ним вообще не стоит возиться.

Юноша даже губу прикусил. Но решительно преодолел испуг и постучал.

Дверь открылась так быстро, что на секунду он подумал, что электронный замок всё же есть. Но за ней стоял он.

Релт. Чудовище. Вампир.

На вид ничего жуткого в нём не было. Длинные белые волосы, белая кожа, красные глаза — возможно, это могло бы шокировать человека из какого-нибудь семнадцатого века, но не подростка из начала двадцать третьего. Можно подумать, мы косметического альбинизма не видели, ха-ха три раза. В конце концов, сам Орлан уже два года расхаживал с кибернетическими руками и ногами, гораздо более сильными, быстрыми и гибкими, чем естественные — и ничего, на улицах вслед не озирались. Правда, на улицах он бывал от силы раз в три месяца.

— Вы что, прямо за дверью меня ждали?

— Можно сказать и так, — ему показалось, или на фарфоровом лице на миг мелькнула какая-то виноватая улыбка. — У нас тут редко бывают посетители. Проходите. Вы по вопросу об Опеке?

— Можно сказать и так, — передразнил его Орлан, проходя внутрь. — Что значит — редко бывают посетители? Это же первое галактическое посольство на Земле! Вас должны осаждать журналисты, бизнесмены, дипломаты...

— Все сколь-нибудь важные переговоры проходят на орбитальных станциях. Насколько я успел изучить вашу цивилизацию, Земля давно превратилась в "тихую гавань", где сидят... скажем так, не самые инициативные категории населения. К нам приходят частные лица. В основном из любопытства. Некоторые желают попробовать Опеку.

— И много добровольцев вас уже навестило?

— В этом городе — около семи тысяч. Очень мало для нашей обычной практики, но очень много для дикой планеты, которая только входит в Опекаемые Системы.

Они вошли в небольшую уютную комнату. На полу переливался перламутровый биоковёр, а в центре стоял небольшой круглый столик. Это больше напоминало комнату для свиданий, чем приёмную в посольстве.

— Хотите чаю? — спросил его спутник, указывая на стоящую на столике одинокую чашку.

Орлан пригляделся к ней... затем с растущим недоумением попробовал, и уставился на собеседника.

— "Энтропия победит всё?" И вы ещё будете мне втолковывать, что не пользуетесь ПКП? После того, как предложили мне чашку с моей фирменной надписью и любимым сортом чая?

— Не пользуюсь, — совершенно серьёзно ответил вампир, и каким-то образом — по выражению его лица, по оттенкам голоса — Орлан вдруг понял, что это чистая правда. — У нас свои методы.

— Вот теперь я вас действительно боюсь, — после некоторой паузы сказал юноша.

— И правильно делаете. Не передумали воспользоваться Опекой?

— Нет. Но ответьте сперва на один вопрос, если можно.

— Хоть на десять.

— Если вы такие страшные, почему к вам люди ходят? Я имею в виду, не на Земле, а там — в галактиках.

— Потому что потенциальная выгода превыше потенциальной же опасности. И большинство галактов это сознаёт. Правда, обычно соответствующий сдвиг в сознании занимает лет тридцать по вашему счёту. На вашей планете всё идёт гораздо быстрее. Мы прогнозируем вхождение в ОС уже лет через пять.

Орлан сверился с подсказкой, мерцающей в углу поля зрения. По правилам, система считалась Опекаемой, если Опекой пользовалось не менее тридцати процентов её жителей. Мнением самих жителей при этом не интересовались вообще.

— Это что же получается, — он вскочил на ноги. — Принимая ваши услуги я косвенно способствую захвату Земли вампирами?!

— Можно сказать и так, — собеседник остался невозмутим. — Хотя уж вы, Орлан, могли бы знать, что вхождение в Обитаемые Системы — это не захват. Ни в военном, ни в политическом, ни в экономическом смысле. Нам не нужны ваши деньги или товары, мы не собираемся лезть в вашу внутреннюю политику или присылать к вам армии. Вхождение в ОС даёт планете только дополнительные права — она может пользоваться Посредничеством в полном объёме, а также вправе обратиться к нам за помощью в случае внешней агрессии.

— Сплошные преимущества? — недоверчиво прищурился молодой человек. — Недостатков, получается, вовсе нет?

— Есть, разумеется. Но не там, где вы их ищете.

— Вы что, нарочно меня интригуете?

— Ну что вы. Я просто говорю правду.

— Правду, только правду, и ничего кроме правды — но не всю правду, так?

— Превосходное определение, господин Разрушитель первой имперской категории.

По спине Орлана пробежал холодок.

Если бы к нему так обратился кто-то из приятелей-сетевиков, он бы только благодарно усмехнулся и ответил какой-нибудь аллюзией, связанной с никнеймом собеседника. Но у релт нет ПКП! Откуда они могут знать, кто такой Орлан?! Не читали же они Снегова, в конце концов?

"Кави?!"

"Не могу сказать ничего определённого. Твой собеседник принадлежит к клану Серлит — в переводе на английский это что-то вроде "сканеров" или "чтецов". Мифология галактов наделяет каждый клан Релт уникальными способностями. Серлит чаще всего приписывают чтение мыслей..."

"То есть что... он меня сейчас насквозь видит?!"

— Вижу, господин Разрушитель, вижу.

"Здорово! То есть... мне не обязательно говорить, чтобы общаться с вами? Я могу посылать вам мессаги через имплант, как Кави и друзьям?!"

— Не совсем. Я не перехватываю ваши сообщения. Ваша сеть мне недоступна. Я считываю сообщения, которые вы только собираетесь отправить.

"Всё равно! Так гораздо удобнее и быстрее! Жаль, что вы мне не можете передавать так же, вынуждены отвечать вслух. Или вы передавать мысли тоже можете?"

— В принципе можем, но... это далеко не такая приятная и удобная вещь, как читающая телепатия. Мозг большинства белковых существ... не слишком хорошо приспособлен, чтобы принимать информацию напрямую, минуя фильтры органов чувств. Мы можем его заставить, это используется в крайних случаях. Вы сможете попробовать, если будете настаивать, но для связи эта сила всё равно не годится.

"Заманчивое предложение. Как-нибудь я это попробую. Оно же не влечёт за собой повреждения мозга или чего-то в этом роде?"

— Нет, ничего настолько... фатального. Просто утомительный и неприятный процесс, как для передающего, так и для принимающего. Но весьма эффективный в некоторых ситуациях. Впрочем, большинству достаточно и знания о читающей телепатии, чтобы обратиться в бегство. У вас странные реакции, Орлан. Вам не говорили?

"Вы имеете в виду лично меня или всю человеческую расу?"

— Всех землян, Орлан. Вы испытываете страх — это нормально. Но страх не мешает вам принимать рациональные решения. Это тоже нормально... для зрелой галактической цивилизации, которая пользуется Опекой не первое столетие, и успела изучить все её достоинства и недостатки. Но нас несколько удивляет, когда столь зрелый подход демонстрирует совсем юная, моносистемная культура.

Релт присел в кресло напротив. Орлан вздрогнул. Он не видел самого движения. Только что вампир стоял почти рядом — а в следующее мгновение оказался в кресле.

— Я учёный своего народа, господин Разрушитель. Или правильнее сказать — студент? У нас, как и у многих народов ОС, достаточно размыта грань между этими понятиями, мы учимся и учим одновременно. Это немного напоминает вашу аспирантуру. Так или иначе, я занимаюсь изучением индивидуальной и коллективной психологии опекаемых народов — для этого и попросился в посольство. И в вашей цивилизации я вижу загадку. Возможно, довольно простую, но тем не менее, достойную разрешения, и способную поднять мой образовательный уровень. Я сканирую одного за другим тех людей, которые сюда приходят. Я познал их самые грязные тайны — не вздрагивайте так, это профессиональное, ничего личного. Болтать о прочитанном я не собираюсь. Но я всё ещё не понял, в чём причина такого статистического отклонения.

Орлан поражённо уставился на него.

— Вы... не можете понять, почему земляне принимают вас так быстро и охотно?

— Да.

Молодой человек визуализировал насмешливый смайлик.

— А ещё телепат... ёлки-палки... Вы хоть у кого-то спросили? Из наших, я имею в виду.

— Нет. Вы первый, с кем я поделился. Вы хотите сказать, что ответ для вас очевиден?

— Конечно! В этих ваших Опекаемых Системах квантовые ИскИны ведь непопулярны?

— Можно и так сказать. В ОС входит несколько цивилизаций квантовых компьютеров. Но в силу особенностей своей физиологии и мышления, они редко вступают во взаимодействие с белковыми существами. Многие цивилизации используют примитивные версии квантововычислительных систем. С небольшим числом кубитов или с простыми неэволюционными алгоритмами...

Кави изобразила на сетчатке Орлана презрительный смайлик при упоминании этих своих примитивных сородичей.

— Но ваша цивилизация в этом плане действительно уникальна. Чтобы квантовый разум не просто терпел людей рядом с собой, но активно сотрудничал с ними — такого на моей памяти ещё не бывало. Это вторая причина, почему я сюда прибыл.

Кави выдала серию насмешливых смайликов. Орлан заставил себя выглядеть строго и не начать по-дурацки хихикать. В конце концов, он на дипломатическом приёме.

"Кави, как его зовут?"

"Лиан. В галактическом произношении — Л-лиан".

— На второй вопрос я вам ответить вряд ли смогу, господин Л-лиан. Никто из нас не может похвастаться, что понимает ИскИнов. Возможно, ответит ваш ПКП, если вы сумеете преодолеть СВОИ фобии, и всё же обзаведётесь хотя бы одним. А вот на первый отвечу с лёгкостью. Вам следовало раньше поинтересоваться. А не держать всё в себе, надеясь на телепатию.

— Диана, что это?

— Понятия не имею, — хмыкнула девочка. — У меня по ОС база данных слишком маленькая. Такого зверя там не водится.

— А у "Мечтателя" спросить не можешь?

— Не могу. Когда я снаружи, он со мной отказывается разговаривать, хам такой. А подниматься и снова регистрироваться в качестве пассажира — мне лень.

Висевший над ними объект больше всего напоминал светло-коричневую еловую шишку размером с небоскрёб. Поначалу она была гладкой, но пока Диана с Клодом обсуждали её появление, во все стороны растопырились "чешуйки", на каждую из которых можно было без труда посадить вертолёт. Из-под чешуек полетели "семена" — округлые золотистые коробочки с заострёнными концами. Когда они приблизились к земле, стало видно, что их длина около трёх метров.

Одно "семечко" воткнулось в землю прямо перед ними. Рефлексы требовали бежать, но Клод заставил себя остаться на месте. Его заверили, что ничего опасного здесь нет и быть не может (кроме Посредника, разумеется). Сейчас настало время проверить, насколько правдивы были эти заверения.

"Семя" раскрылось, выбрасывая вверх пучок листьев, а вниз — белесые корни, которые сперва выглядели подобно ниточкам, но на глазах становились всё толще и темнее. Секунд через двадцать уже казалось, что оно росло здесь всегда. По всей поляне "прорастали" его собратья.

Посередине коробочки пробежала вертикальная трещина. Два лепестка упали вниз, открывая небольшую нишу, в которой стоял высокий зеленоволосый юноша.

Пришелец был нечеловечески строен. И гибок, как выяснилось, когда он пришёл в движение. Одежда его состояла из переливчатого зелёного мерцания. Материал походил на сшитые вместе зелёные листья, когда гость замирал, и на водяные струи — когда он двигался. Той же яркой, густой зеленью были полны и глаза пришельца. Довершала картину парочка острых ушей.

— Нилла коа нарль! — проговорил гость мягким певучим голосом, поднимая руку в приветствии.

— Простите, ваш язык мне незнаком, — покачал головой Клод.

— О! — незнакомец изумлённо приподнял бровь. — Тогда давайте говорить по-орилейски. А какой ваш родной язык?

— Русский и французский.

— Английский, — добавила Диана, хотя её никто не спрашивал.

— Погодите-погодите... — остроухий выразительно потёр лоб. — Русский, франсе, инглиш... где-то я слышал эти названия... Точно! З-земля! Вы земляне?

— В некотором роде, — хмыкнула девочка. — Хотя лично я родилась на Луне.

— Потрясающе! Н-нэрим говорил, что З-земля открыла волновой двигатель и скоро войдёт в О-опекаемые С-системы, но я думал, он врёт, или по крайней мере преувеличивает... Это правда? Вы действительно вышли в галактику сами?

— Куда им, — насмешливо фыркнула Диана. — Жалкий белковый мозг разработать соответствующую математику не способен...

— Диана! — укоризненно выдохнул Клод.

Если у транслюдей такое представление о дипломатии, его командировка обещает стать КРАЙНЕ увлекательным приключением.

Но гость обиженным не выглядел. Он внимательно вгляделся в девушку.

— Вы так говорите, как будто сами к белковым существам не относитесь.

— Конечно не отношусь! — хмыкнула Диана. — Сейчас не отношусь, по крайней мере. Когда-то давно я и сама была из этих убогих...

До Клода наконец дошло, что показалось ему странным в словах чужака.

— А вы так говорите, как будто знали о Земле раньше, — сформулировал он наконец, деликатно (насколько это было здесь принято) перехватывая нить беседы. — До Первого Обмена, имею в виду.

— А вы не знаете?! — гость заливисто расхохотался, так живо и непосредственно, что Клод невольно присоединился к нему, и даже Диана улыбнулась. — Неужели релты, которые у вас высадились, не рассказали?

— Не рассказали, простите, что? Они вообще мало что рассказывают.

— Ну как обычно, — в глазах незнакомца продолжал плескаться лучистый смех. — Туману нагоняют. Ну ничего, я сейчас всё исправлю. Только познакомимся, и я вам всё расскажу...

Диана тут же перевела свои аудиосенсоры в режим записи, чтобы не упустить ни словечка...

На Земле этот рассказ потом просеивали по крупицам, анализируя не только каждое слово, но даже каждое изменение интонации и выражение лица Галиса (так звали первого встреченного ими на Орилее дипломата). Более ценных сведений Совет Координаторов не получал, пожалуй, с момента первого контакта.

В принципе, уже давно — года четыре — было известно, что многие разумные расы, входящие в ОС, до отвращения похожи на... штампы жанра фэнтези двадцатого и двадцать первого веков. Релт — вампиры, Аэльт — эльфы, Рокхарт — гномы, и так далее. Ходили слухи и об оборотнях, и о драконах, и о прочих тварях, которых, как считалось, породила фантазия Брэма Стокера, Роберта Говарда, Джона Толкина и их бесчисленных продолжателей.

Причём сходства было больше именно с этим полузабытым в двадцать третьем столетии литературным жанром. А не с мифологией, которую вышеуказанный коллектив авторов изрядно творчески переработал под свои вкусы и комплексы.

Причины совпадения рассматривались самые разные — от случаев ясновидения у авторов, до спонтанного сотворения целых народов воображением землян. Но всё это были спекуляции. Фактов не хватало. Релты, которые бывали на Земле, на этот вопрос отмалчивались или коварно хихикали. Монстры, что с них взять.

Но настоящее объяснение, как ни странно, крылось вовсе не в человеческой истории, а в эльфийской...

Никто не знал точно, как давно она началась. Письменность эльфы изобрели на гораздо более позднем этапе эволюции, чем люди. Виной тому были особенности их биологии — бессмертие в сочетании с идеальной памятью. Какой смысл фиксировать исторические события в виде странных закорючек, когда всегда можно спросить у того, кто был там и сам всё видел?

Когда дошло, что смысл всё-таки есть — было уже поздно. Да, свидетели минувших лет не умирали от старости, и склероз им тоже не грозил. Но войны и несчастные случаи постепенно уменьшали их количество. Так и получилось, что в веках затерялось не только самое начало эльфийской цивилизации, но даже планета, давшая ей жизнь. По косвенным сведениям и по легендам историки пришли к выводу, что возраст этой цивилизации составлял около миллиона лет.

Как и человеческой, впрочем. Но развитие людей шло по экспоненте. Сотни тысяч лет каменного века, несколько тысяч лет бронзового, столетия средневековья, потом почти мгновенно — выход в ближний космос, изобретение компьютера, генной инженерии, искусственного интеллекта, выход в дальний космос...

У эльфов же развитие шло неспешно и поступательно. Каждая эпоха занимала примерно столько же времени, сколько и предыдущая. Эпоха камня, эпоха бронзы, эпоха железа, эпоха пластиков и компьютеров, эпоха планетолётов, эпоха досветовых звездолётов, эпоха сверхсветовых... Примерно по двести тысяч лет на каждую. Куда спешить, в конце концов?

Освоение космоса у них тоже протекало очень своеобразно. Триста лет путешествия в один конец — не срок для взрослого эльфа. Поэтому пока другие расы из кожи вон лезли (у кого вообще была кожа), чтобы изобрести сверхпространственный двигатель или ещё как-нибудь обмануть световой барьер, Аэльт неспешно плыли от звезды к звезде на лебединых крыльях своих фотонных парусников. К моменту первого контакта (ориентировочно через двести с лишним тысяч лет от начала экспансии) у них уже было около сотни колоний.

Столь же своеобразно шло и техническое развитие бессмертных. Новые технологии появлялись относительно редко, хорошо если раз в столетие. Но то, что уже было, оттачивалось до совершенства, до практического и эстетического идеала. Благо, времени на это хватало, особенно в межзвёздных перелётах.

В колониях развитие шло быстрее, чем в метрополии — не до конца освоенные миры поощряли естественный отбор и вынуждали соображать быстрее, если хотелось выжить. При этом научно-технический обмен между разными колониями был почти нулевым. Дело в том, что у эльфов практически отсутствует человеческий взгляд на технологию, как на простейший способ добиться конкретного результата. Любое знание — о том, как выращивать съедобные злаки, или о том, как строить боевые звездолёты — рассматривалось в первую очередь, как культурный артефакт. Творение в глазах эльфа неотделимо от его творца, учение от учителя, изобретение от изобретателя. Всё, что эльфом создано, всегда сохраняет индивидуальный почерк своего создателя. Понятие отчуждения труда народу Аэльт было совершенно незнакомо, более того — немыслимо. То, что на Земле называлось копирайтом, и до начала эры ПКП насаждалось при помощи совершенно изуверских законов, было присуще остроухим едва ли не на генном уровне. Эльф не присядет отдохнуть в саду, не узнав имени садовника, не возьмёт в рот незнакомое блюдо, пока не знает, кого из поваров хвалить, или напротив, ругать.

Пока развитие шло в рамках одной планеты, это не было проблемой. Допустим, аэль Джон создал прекрасные самолёты, что летают быстрее ветра. Аэль Джим хочет делать такие же самолёты. Он отправляется к Джону, и смиренно просит взять его в ученики. Пройдёт не одно десятилетие, возможно даже век, прежде чем он постигнет все секреты мастерства Джона, и возможно даже превзойдёт учителя. Лишь после этого он может приступить к выпуску собственных самолётов, летающих быстрее ветра.

Но как быть, если между Джоном и Джимом — сотня световых лет? Бессмертному Джиму, конечно, не проблема сгонять в метрополию на обучение. Но его колония четыре века ждать не будет! Ей нужны самолёты здесь и сейчас — иначе она просто не выживет!

Будь на месте Джима землянин, он бы просто попросил Джона, улетая, регулярно кидать ему чертежи новых изобретений по лазерному лучу. Но для Аэльт такой подход сродни святотатству. Как это так — работать по чужим чертежам, не имея возможности спросить у самого мастера-разработчика? А вдруг Джим что-то не так поймёт, переврёт, или того хуже — опошлит?! Для человека это обыденность — в крайнем случае, всегда можно потом извиниться. Для эльфа — экзистенциальная катастрофа.

Проще уж изобрести новое, своё, чем подвергать себя и мастера риску такого позора. Так и получилось, что вскоре (через шестьдесят тысяч лет) после первого выхода за пределы своей системы, эльфийская раса разделилась на три принципиально разных народа, избравших разные пути развития.

Орнаэльт или высшие эльфы, избрали путь технологического прогресса — тот же, которым пошли люди.

Тилаэльт, или лесные эльфы, развили генную инженерию и биотех — Галис принадлежал как раз к ним.

Наконец, Фераэльт, или волшебные эльфы, избрали путь магии.

На этом месте ровное певучее повествование прервалось, потому что дотошная Диана немедленно потребовала точного определения магии. А Галис просто не понимал толком, чего от него требуют. Волшебство на то и волшебство, что никто толком не знает, как оно работает, на каких физических принципах. Просто Фераэльт что-то такое делают — а в итоге получается то, что им нужно. Возможно, Релт знают, как это у них получается — Релт вообще до фига чего знают. Но не скажут.

Но любая технология меняет своих носителей. Вскоре (ещё через несколько десятков тысяч лет) лесные эльфы начали играть с собственным геномом. Орнаэльт изобрели киберимпланты. Но всё это были чисто косметические изменения, в сравнении с тем, что происходило с Волшебным народом.

Поскольку никто не знал, что такое магия, никто не мог сказать, как именно она меняла носителей. Одни превращались в громадных уродливых чудовищ. Другие — в крошечных крылатых фей, что жили в цветочках. Третьи, кажется, вообще утратили материальные тела, перейдя в энергетическую форму существования. Вокруг изделий и поселений Фераэльт искажалось время и пространство. Но что ещё хуже, изменилась и их психика. Разговаривать с ними — всё равно, что с дурно воспитанными детьми или сумасшедшими. Только дети и безумцы обычно не могут превратить вас в таракана одним щелчком пальцев.

— А они могут? — снова не удержалась Диана.

— Не знаю, — пожал плечами Галис. — Проверять на себе как-то не хочется, да и на других не очень. Но даже если и нет, документально подтверждено, что они могут сделать достаточно необъяснимых нашей наукой вещей, чтобы вы по уши обросли проблемами.

Поэтому со странными и загадочными психами просто старались не связываться. Благо, они и сами редко стремились к контакту с бывшими сородичами, считая всех других эльфов невероятными занудами.

Куда меньше повезло тем расам, которые Фераэльт находили интересными. В основном это были цивилизации на докосмической ступени развития. Где-то между изобретением письменности и двигателя внутреннего сгорания. Выбрав себе цивилизацию-жертву, Фераэльт начинали её "развлекать". Шутки могли быть достаточно безобидными (скисшее без видимых причин молоко, круги на полях) или даже приятными (горшок золота в подарок), но бывали и жутковатыми (пропавшие дети, костюмы из кожи живого человека). Словом, "добрые соседи", как их ещё называли, делали всё, чтобы погрузить цивилизацию в атмосферу непроглядной мистики. Научное и логическое мышление они находили невыносимо скучным.

Иногда их странные игры приносили результат. Избранная цивилизация сама начинала изучать... хотя нет, это не совсем правильный термин... скорее, познавать магию. Она проникалась принципами, по которым живут Фераэльт, и в конечном счёте сливалась с ними, становясь частью их крайне своеобразной культуры (а может даже и их биологического вида).

Если же, несмотря на все их шуточки, невольные попутчики всё же избирали техническое направление развития и выходили в космос — Фераэльт устраивали прощальное шоу и убирались прочь, в более тихую систему. На Земле это случилось в двадцатом веке...

— На Земле?! — почти одновременно выдохнули оба посланника.

— Ну конечно, — пробормотала Диана. — А я-то думала, что мне всё это напоминает... Волшебный народ, подменённые дети, горшки с золотом, маленькие крылатые феечки... фейри! Вы хотите сказать, что земные легенды о фейри созданы этими вашими Фераэльт?

— Не созданы, — мягко поправил Галис. — Именно о них ваши легенды и повествуют. До начала промышленной революции ваша планета была практически безраздельным владением волшебных эльфов. Другие цивилизации опасались туда соваться.

Наступила продолжительная пауза.

— Погодите, а как они могли соваться, в принципе, если у нас ещё сверхпространственный двигатель не разработали? Или Фераэльт иногда возили "туристов" на своих кораблях?

Не самый срочный сейчас вопрос, но требовалось чем-то заполнить неловкую тишину.

— Ну, — улыбнулся эльф, — если очень нужно, то... есть способы.

— Какие?

Слушать историю Земли с точки зрения Аэльт было интересно. Но настоящее, в котором внезапно открылась опасность — гораздо важнее. Если Релт... да что там Релт, неважно кто, представители любой галактической цивилизации — могут попасть в Солнечную Систему без помощи сверхпространственного двигателя...

— Да не волнуйтесь вы так, — усмехнулся Галис, глядя как изменилось лицо Клода. — Все эти способы непригодны для переброски армии вторжения, как вы себе уже вообразили. Агентов влияния или шпионов заслать можно, что и делается регулярно. Но не более.

— И всё же. Что это за способы?

— Сны, шёпоты, галлюцинации. Ну что вы на меня так смотрите, как будто я рог себе на лбу вырастил? Нет, если надо — выращу, конечно, но не в том же дело... Вы же уже знаете, что ни вещество, ни энергия не могут перемещаться быстрее света. Только информация, и то при определённых условиях, исключающих парадокс времени. Ваша цивилизация это открыла, кажется, ещё раньше, чем Ф-фераэльт вас оставили.

— Тогда считалось, что информация тоже не может, — покачала головой Диана.

— Ну простите, вашим учёным просто следовало более внимательно рассмотреть принцип причинности, — улыбнулся эльф. — Впрочем, неважно — всем молодым цивилизациям свойственны те или иные суеверия. И не воспринимайте это, как высокомерие, прошу вас. Я в некотором роде восхищаюсь вами. Не конкретно землянами, а людьми вообще. На Земле вы прошли путь от первого бронзового меча до волнового двигателя за шесть тысяч лет — за время, необходимое эльфийскому садовнику, чтобы вырастить один хороший лес. Это для вас типично — плюс-минус пара тысяч лет.

Как только стало ясно, что волшебные эльфы на Земле долго не удержатся, другие цивилизации Опекаемых Систем начали осторожно её прощупывать. Они не могли попасть на Землю физически, пока здесь не изобретут обменный двигатель. Но они входили в подсознание землян, в их сны и фантазии. И рисовали те образы, которые были нужны в соответствии с текущей политической ситуацией в ОС. При этом не стесняясь мазать оппонентов чёрной краской, или гротескно-комедийной. Орки, к примеру, до сих пор в обиде на Орнаэльт за Толкина. Впоследствии, конечно, их образ изрядно скорректировали, но неприятный осадок остался...

Так родился жанр, который жители Земли назвали "фэнтези". Набор агитплакатов Опекаемых Систем — вот что он собой представлял в действительности. Лет через двести, после должной подготовки, предполагалось передать землянам чертежи обменного двигателя.

Но тут человечество начало выкидывать такие фортели, что у галактических психоинженеров глаза на лоб полезли. Фантазии о сосуществовании с иными расами явно перевозбудили коллективное бессознательное.

Человечество внезапно резко осознало, что оно на планете ОДНО. Фейри ушли или спрятались — в любом случае, в них больше никто не верил. До звёзд было слишком далеко, а прилетать оттуда никто не спешил. А для решения некоторых экзистенциальных проблем ему позарез требовался ИНОЙ разум. Невозможно понять себя, существуя в единственном числе — не с чем сравнивать.

Землянам требовалось потерпеть всего пару веков — и проблема бы решилась, как решалась она в бесчисленных иных мирах. Но терпеть они не пожелали.

"Если иного разума нет — значит нужно его сотворить", — решили люди. И принялись творить такое, что внеземные наблюдатели просто за головы похватались. За какие-то полтора века на Земле появилось не менее пяти новых видов разумных существ — киборги, геномодификанты, искусственные интеллекты, оцифрованные люди, синтеты.

По всем расчётам такое избыточное видовое разнообразие должно было привести к войне на взаимоистребление. Даже для зрелых галактических цивилизаций сосуществование двух разумных видов на одной планете — серьёзное испытание, требующее многовековой подготовки и усиленной Опеки. Ксенофобия — универсальный инстинкт. У естественных рас (и тех, кто от них произошёл) она формируется эволюцией. У полностью искусственных — закладывается при программировании, как антивирус.

И земляне, казалось, лишний раз подтвердили эту теорию — не официальную, но весьма популярную среди социологов ОС. С началом Первой Генетической войны сны об эльфах покинули Землю. Остались только наблюдатели, которым было запрещено даже показывать себя людям, не говоря уж о том, чтобы направлять их развитие. Только собирать информацию, пока не останется одна раса. Лишь после этого психоинженеры начнут подбирать к ней ключ, чтобы осторожно и с минимальным ущербом ввести в галактическое сообщество.

Но проходили годы, а земляне как-то не спешили истреблять друг друга под корень. То есть, воевать они, конечно, воевали — но вот до геноцида всё не доходило. В Первой Генетической геномодификанты отвоевали себе равные права с нормалами — и на этом успокоились. Белокурые, хвостатые, ушастые и прочие бестии совершенно не проявляли желания остаться на планете в одиночестве, или хотя бы загнать своих создателей в бараки. Оцифрованные люди не пытались выжечь биосферу, чтобы сделать мир более комфортным для себя — они ушли в космос, где много свободной энергии и мало коррозионных факторов. Даже квантовые ИскИны, по определению параноидальные, не спешили перекраивать физическую реальность под свои представления о безопасности.

А потом земляне сами, не дожидаясь гениальных прозрений из иных миров, изобрели волновой двигатель. Не прошло и сорока лет, как они (опять же самостоятельно) решились опробовать его на бодрствующем человеке...

— Итак, Орлан, я вынужден предупредить. Сотрудничество с постоянными потребителями услуг ПКП — инфоманами, как у вас их называют — связано с некоторыми проблемами. В то время, когда ваш Опекун будет вас навещать, часть функций ПКП будет автоматически отключаться.

— Какие именно? — нахмурился Орлан.

— Разные, смотря по ситуации. Ваша ассистентка, которую вы зовёте Кави, знает, как настраивать импланты, чтобы они не мешали Опеке.

— Ну это понятно, они всё знают. Окей, подробности я спрошу у неё позже. Я не настолько инфоман ещё. Пару часов без полного подключения протяну.

— Прекрасно. Могу вас заверить, что больше пары часов вам с Опекуном проводить и не придётся.

— А жаль, — улыбнулся Орлан. — Интересно же. Хорошо, какие ещё процедуры? Зачитать права, расписаться кровью, поклясться в вечной верности, поцеловать чучело патриарха?

— Приберегите свою кровь, господин Орлан. Она вам для другого понадобится. По вашим мыслям я вижу, что о процедуре Опеки у вас достаточно верное представление. Однако чисто для протокола — это не наше требование, это земное — прошу изложить, как вы себе представляете данную сделку.

— Хмм, ну как... Кто-то из вас меня укусит и выпьет часть крови. После этого у меня на шее — или в другом месте укуса, если я его выберу — появится след клыков, так называемая вампирская метка. Длительность существования этой метки зависит от возраста и силы укусившего — обычно чем сильнее вампир, тем дольше держится знак, но больше чем на шесть месяцев рассчитывать не стоит и лучше подновлять её вовремя, если я намерен продлить Опеку. Пока метка держится, я перестану стареть или взрослеть — мой биологический возраст остановится на том значении, когда метка была поставлена. Кроме того, наличие метки позволяет вампиру, который меня укусил, телепортироваться ко мне в любой момент. Это свойство будет использоваться двояко — во-первых, чтобы питаться от меня так часто, как это не повредит моему здоровью, и во-вторых, чтобы страховать меня от несчастных случаев. Если сил "моего" вампира окажется недостаточно для моей защиты, вместо него могут появиться другие — имеющие достаточную квалификацию, чтобы решить любую проблему, угрожающую моей жизни или здоровью. Если всех усилий Опекуна окажется недостаточно и я погибну по какой-либо причине, моя семья — или любое лицо по моему выбору — получит крупную компенсацию.

Земное слово "телепортация" Орлан использовал намеренно, чтобы подразнить собеседника. Он знал, что Релт почему-то терпеть не могут этого слова.

— Ваш Опекун имеет право появиться рядом с вами в любой момент — вне зависимости от того, подвергаетесь вы опасности или нет, — дополнил Лиан. — Кроме того, Опекун не несёт ответственности за вашу гибель, если вы осознанно и целенаправленно подвергаете себя опасности.

— Поясните этот пункт? — Орлану совсем не понравилось, как прозвучала оговорка.

— Поясняю. Если вы занимаетесь экстремальным спортом, политикой или бизнесом, вы должны предупредить вашего Опекуна заранее и согласовать с ним дополнительные меры безопасности. Если вы целенаправленно атакуете другое чувствующее существо, с намерением причинить ему физический вред — Опекун имеет право не вмешиваться. То же самое — если вы осознанно и целенаправленно нарушаете законы той системы, в которой находитесь. В двух последних случаях ваш Опекун также оставляет за собой право уведомить об агрессии предполагаемую цель, а о правонарушении — местные органы безопасности.

Молодой человек кивнул. Звучало вроде бы достаточно разумно, хотя...

— Погодите, а если два последних пункта будут друг другу противоречить? Если местный закон требует от меня напасть на кого-то? К примеру, я полицейский, и наблюдаю преступление, за которое полагается расстрел на месте? Или меня призвали в солдаты и приказали атаковать врага? Выходит, независимо от того, выполню я приказ или нет, я всё равно останусь без Опеки — причём в самой неприятной ситуации, между двух огней!

— Прекрасно соображаете, господин Разрушитель первой имперской категории, просто прекрасно. Вы случайно не собираетесь стать адвокатом? Поясняю. С военными, полицейскими, палачами, мафиози, охотниками, мясниками и представителями других профессий, предполагающих насилие, договор об Опеке в период исполнения служебных обязанностей не заключается — при условии, что они выбрали свою работу добровольно. Если же государство или другая организация, или частное лицо каким-либо образом вынуждают вас прибегнуть к насилию — неважно, однократно или регулярно — вы можете отказаться от выполнения его требований, и по-прежнему пользоваться всеми преимуществами Опеки.

— То есть, — хмыкнул Орлан, — если убрать все обтекаемые формулировки, получается, что с вашей помощью любое существо на любой планете может закосить от армии — и никакой военкомат ничего не сможет ему сделать, потому что рядом тут же появится армия вампиров, готовых встать на его защиту? А заодно перекусить вне очереди?

— Если вкратце и очень грубо, — улыбнулся Лиан, — то именно так.

— Даже на планетах, не входящих в Опекаемые Системы, как Земля?

— Даже на них.

— Что я могу сказать... Хорошо устроились, господа кровососы!

Орлана охватил азарт, как при хорошей форумной драчке.

— А как насчёт лиц, уже совершивших преступление? Экстерриториальность, знаете, такая штука... Некто обворует всю родную планету, потом быстренько прибежит к вам, подставит шею и оформит Опеку? И всё, он неуязвим для руки закона?

— Такие попытки предпринимались неоднократно, — Лиан демонстративно облизнул клыки. — На любой планете обязательно найдётся десяток авантюристов, считающих, что они самые умные.

— И что с ними произошло? — Орлан невольно вздрогнул. Умом он понимал, что это просто дешёвая игра на публику, но инстинктам не прикажешь...

— Что ж, в какой-то степени их расчёт оправдался. Для правосудия своих планет они и в самом деле оказались недосягаемы.

— Но досягаемы для вашего?

— Разумеется. Опека гарантирует вам защиту от любых опасностей, в том числе от других релтов... но не от вашего Опекуна. Он в любой момент может выпить слишком много... или захотеть немного поиграться. Мы редко так поступаем... но оставляем за собой право. Именно на такие вот случаи.

— То есть выживание подопечного гарантировано только вашей доброй волей?

— С юридической точки зрения — да.

— А есть и другая?

— Разумеется. Здравый смысл. Мы заботимся о своей репутации. Если мы начнём убивать своих Подопечных направо и налево, с нами перестанут заключать договора и мы останемся голодными. Поэтому мы убиваем только в тех случаях, когда у других потенциальных Подопечных это вызовет радость и одобрение, а не страх. Чересчур заигравшийся рел будет наказан своими же собратьями.

— Звучит разумно. Что ж... Кави, если эти комары-переростки меня высосут — ты знаешь, что делать. Раструби на всю сеть о моей кошмарной гибели, чтобы больше никто не вздумал иметь с ними дела.

"Не переживай, шеф. Я им такой флешмоб устрою — тысячу лет не забудут".

— Ну всё, я спокоен, — Орлан активировал кибернетические конечности, и скорее взлетел, чем встал с кресла. — Если и сдохну, то не без пользы для человечества. Что там у нас дальше по расписанию, Лиан?

— Выбор клана, к которому будет принадлежать ваш Опекун. Хочу напомнить, что целью выбора является обеспечение вашей безопасности и психологического комфорта — ничего больше. Вы не можете рассчитывать на то, что Опекун будет использовать свои особые способности ради удовлетворения каких-либо ваших желаний. Иногда мы оказываем Подопечным помощь в решении тех или иных жизненных проблем — это правда. Но это исключительно вопрос доброй воли Опекуна. Вы не можете требовать от него каких-либо услуг, помимо непосредственно осуществления Опеки.

— Что, задолбали просьбами? — понимающе усмехнулся Орлан.

— Не то слово, господин Разрушитель. Это два самых распространённых штампа среди представителей младших цивилизаций, когда те вступают в ОС. Сначала они воспринимают Опекуна, как своего хозяина, жестокого лорда, которому дали вассальную присягу. Соответственно, ему стараются угодить, подольститься или хотя бы не злить лишний раз.

Орлан насмешливо приподнял бровь.

— Разве эти варвары так уж неправы? По-моему, это вполне разумное поведение в отношении существа, которое властно над твоей жизнью и смертью, разве нет? Защита в обмен на дань и право суда — классическая сделка, на которой основан феодализм... Да и средневековая атрибутика, как я посмотрю, вами вполне любима — все эти огромные чёрные замки, роскошные алые плащи...

Лиан немного смутился.

— У нас, как у любого разумного вида, есть свои ролевики, господин Разрушитель. Уж кому, как не вам, это понимать — человеку, который отыгрывает персонажа Снегова на анатомическом уровне. Кроме того, многие считают, что в средневековых мирах следует вписываться в местный менталитет. Другим наоборот, нравится эпатировать представителей развитых цивилизаций. Однако это никогда не сказывается на Опеке. Мы серьёзно относимся к нашей пище, и никогда не убиваем ради забавы или для поддержания имиджа.

— Большинство средневековых феодалов тоже серьёзно относится к своим крепостным, — насмешливо парировал Орлан. — Крестьянин, если вы не в курсе, денег стоит. А если крестьян соберётся много, они могут обнаглевшего лорда и на вилы поднять... то есть в вашем случае на кол, да? Но это не меняет того факта, что сам подход — совершенно средневековый по сути.

— Интересно, в каком средневековом обществе крестьянин, осмелился бы так откровенно троллить лорда, как вы сейчас?

— Почти в любом, если этот крестьянин претендует на должность придворного шута. Кроме того, в средневековой терминологии я ещё пока не крепостной — я житель вольного города, который только собирается принести присягу сеньору. И скорее всего не вам лично.

— Что ж, по крайней мере вы умный горожанин, и понимаете, что мы не рубим случайных прохожих ради проверки качества меча, — хмыкнул вампир. — Могу вас заверить, что большинство выходцев из античных, средневековых и даже индустриальных миров этого не понимает. У меня были такие Подопечные. То, что они постоянно старались угодить мне, доставить удовольствие любым способом, считая, что от этого зависит их жизнь — это полбеды. Беда в том, что большинство из них решило, что мне доставит удовольствие видеть их униженными и оскорблёнными. Такие, чисто обезьяньи отношения доминирования и подчинения, понимаете? Большой самец сидит на троне, надутый от сознания собственной важности, а остальные перед ним в пыли ползают, и он на них поплёвывает.

— А вам не доставляет? — Орлан датавизировал насмешливый смайлик с поднятой бровью. — Совсем-совсем? Обезьяньи инстинкты, знаете ли, штука такая...

— Поверьте, Орлан, когда вы телепат, очень быстро развивается иммунитет к таким проявлениям. Искренняя преданность может быть приятна, она повышает самооценку — но встречается в природе столь же редко, как истинная любовь. Когда же вам лижут пятки только из коньюнктурных соображений, и вы при этом видите всё, что творится у Подопечного в голове — это самого закоренелого эгоманьяка быстро вылечит. Отвращение, ненависть, страх, презрение к самому себе и к самозваному господину, жадное предвкушение выгод от удачной лести — я этого коктейля накушался в первые же годы своей Опеки. Сыт по горло. Особенно когда показная преданность быстро превращается в свою противоположность.

— Отсутствие жестокости воспринимается, как слабость?

— Именно, господин Разрушитель, именно. Тут проблема не только во власти над жизнью и смертью. В конце концов, полицейский тоже может вас пристрелить, если вы нарушаете закон у него на глазах — но отношения с полицейским достаточно далеки и официальны. В отличие от полиции, отношения с Опекуном — вещь достаточно интимная. Он знает ваши мысли, он практически всегда незримо стоит за вашей спиной, наблюдая за всем, что вы делаете, он может явиться среди ночи в вашу супружескую спальню, он занимается вашим здоровьем... Наконец, раз в месяц вы занимаетесь тем, что выглядит очень похоже на секс — поэтому, кстати, большинство предпочитает выбирать Опекунов противоположного пола. А интимные отношения при средневековом менталитете однозначно воспринимаются как отношения доминирования-подчинения. Некоторые цивилизации достаточно рано изобретают понятие равенства — если это равенство на площади, на форуме. Но требуется гораздо больще времени, чтобы представления о равенстве распространились на спальню. И речь не о сексе — вернее, не только о нём. Телохранителя, уборщика, повара или прачку — тоже очень сложно воспринимать, как равного. Любой, кто обслуживает ваши личные потребности, кто допущен, так сказать, к телу — хозяин или слуга. И как только представитель примитивной цивилизации понимает, что его "лорд" не спешит пользоваться правом первой ночи, как и всех остальных, что его личная информация не будет разглашена ни при каких обстоятельствах, что его желания угадываются ещё прежде, чем будут высказаны — унижение сменяется агрессивно-потребительским отношением. Опекуна начинают вызывать по пустякам, или даже просто так — полюбоваться и показать друзьям, убедиться в его доступности и безотказности. От него начинают требовать интимных услуг или использования особых способностей ради личной выгоды Подопечного. Извините, что я об этом много говорю — просто у нас, Серлит, это больное место. Когда люди... и не только люди... понимают, что обзавелись личным телепатом, у них совершенно срывает тормоза от открывшихся возможностей. Тем более, что я и так вижу их тёмные желания, и они полагают, что стесняться тут уже нечего. Вы не представляете, сколько раз меня просили — а порой даже требовали или приказывали — прочитать мысли соседей, родственников, конкурентов, врагов...

— И вы соглашались?

— Очень редко.

— Зря. Даже одно согласие из тысячи провоцирует остальных пытаться снова и снова.

— Хотите сказать, что мне следовало отказывать всегда? Даже в тех ситуациях, когда моё согласие могло спасти чью-то жизнь?

— Нет, Л-лиан. Я хочу сказать, что если уж вы взялись кому-то помогать таким способом — не нужно потом ныть о неблагодарности Подопечных. Они делают вполне рациональные выводы из того, что вы им предложили. Возможный выигрыш велик, а потерь — никаких. Вы ведь не наказываете за подобные просьбы?

— Конечно нет.

— Значит, они будут пытаться снова и снова.

— И вы тоже?

— Я — нет. Во-первых, мне вас жаль. Вы избрали для себя очень неблагодарную работу. А во-вторых, я владею этикой подобного общения едва ли не с рождения.

— Вы имеете в виду вашего ИскИна?

— Разумеется, господин Л-лиан. Я знал Кави раньше, чем научился говорить. Она следила за температурным режимом в моей колыбели, она научила меня практически всему, что я знаю. Но если я попрошу её взломать для меня сервер городского банка, она меня пошлёт далеко и надолго. То же самое могут сказать о себе... (взгляд в сетевую справку) восемьдесят три процента землян. Поэтому мы не боимся вашей Опеки, и не будем воспринимать вас ни как господ, ни как рабов. Мы играли в эти игры задолго до того, как вы сюда припёрлись.

— Диана, мы должны срочно вернуться на Землю, — заявил Клод, как только они остались одни.

— Ты имеешь в виду — чтобы передать эту запись?

— Именно. Причём возвращаться придётся вместе. Запись хранится в твоём мозгу, у меня память не фотографическая. А без меня тебе не активировать сверхпространственный двигатель...

— Я могла бы добраться на попутке...

— И много попуток в ближайшие сутки уходит с Орилеи в Солнечную систему?

Диана наморщила прелестный лобик и запросила местную сеть.

— Ни одной... мы же глубинка. Собственно, даже не ОС пока.

— Вот именно, Диана. Неизвестно, что тут может с нами случиться. Скоро начнётся война. Галакты, конечно, уверяют, что их войны безопаснее пикника на обочине, но мне не очень верится — пикники тоже разные бывают. Да и Посредник этот мне совсем доверия не внушает. В конце концов, он рел — а Релт может не понравиться, что мы узнали лишнего, и они могут принять меры для предотвращения утечки информации. А как скоро на очередного эльфа нападёт приступ словоохотливости — мы не знаем.

— Хм... в принципе, для куска протоплазмы ты рассуждаешь весьма логично. Мне тоже нужно доставить эти сведения в Пояс. Но как же быть с дипломатическим визитом?

— Не забывай, что это только прикрытие. Участие третьестепенной планеты в третьестепенном мероприятии... без нас обойдутся. Основная наша цель — сбор информации под дипломатическим прикрытием, и эту задачу мы уже перевыполнили на двести процентов. Теперь нужно вернуться. И желательно живыми.

— Ты не учитываешь один момент.

— Какой?

— Что если эльф скормил нам дезу? Подумай сам. Высокопросвещённый галакт, два лоха из провинции, ни черта не знающие о местных раскладах... Можно подшутить, можно попробовать втянуть в какие-нибудь политические игры. Между прочим, по его же собственному признанию, его сородичи в двадцатом веке именно этим на Земле и занимались. Где гарантия, что это не очередной ход какой-нибудь старой интриги?

— Это не принципиально, Диана. Мы разведчики, а не аналитики. Наша цель — сбор первичной информации, а не её проверка на достоверность. Насколько этот рассказ соответствует истине, будет решать Совет Координаторов. Даже если он окажется ложью от первого до последнего слова, из этой лжи тоже можно извлечь немало полезного.

— Если она предполагает некий долговременный план — то да. А если это только шутка? Или поспешная выдумка, рассчитанная как раз на то, чтобы вернуть нас домой?

— В каждой шутке есть доля правды, как известно.

— Клод, послушай. Я сейчас прокручиваю эту запись разговора снова и снова. Я не ИскИн, конечно, но примитивным детектором лжи поработать могу. Когда Галис говорил о Релт, у него менялся голос, пульс и дыхание. Он ненавидит вампиров, Клод.

— Ты уверена, что это ненависть, а не, к примеру, страх? Показания полиграфа, насколько я знаю, даже для людей не интерпретируются однозначно. А тут вообще не человек, да к тому же генетически модифицированный... Ты же впервые встретилась с аэлем сегодня, у тебя нет стандартной таблицы их реакций, данных по видовому разбросу...

Диана немного смутилась. Подростковая задиристость полностью исчезла, изменился даже тембр голоса — сейчас она говорила, как умудрённая опытом женщина.

— Это всё так, но... Послушай, я же не первый день на свете живу. Когда я вижу ненависть, я могу её распознать — как человек, а не как машина. Может формулами я это не докажу, но... считай это интуицией. Не знаю, как у других эльфов, но у этого Галиса очень выразительное лицо и глаза. А ещё есть такая штука, как движения кончиков ушей... тебе под волосами не видно, но я сделала приближение... Понимаешь, очень уж всё складывается логично, один к одному. Если считать считать жанр фэнтези достоверными свидетельскими показаниями, то Аэльт и должны ненавидеть Релт — эльфы ведь принадлежат к блоку "светлых" сил, а вампиры — к "тёмным". Эльф прилетает на планету, которая находится под контролем вампиров. И тут он натыкается на несведущих представителей пока что нейтральной цивилизации, которая считается гостями Релт. Почему бы не попробовать их поссорить? Скармливаем информацию, которая вынудит их немедленно смотаться на родную планету. Оскорбление, дипломатический скандал. А если Релт ещё предпримут что-то, чтобы не дать нам добраться до Земли живыми, так вообще прекрасно — убийство или похищение двух дипломатов, полный разрыв отношений, репутация в Солнечной испорчена надолго... шансов на вхождение в ОС в ближайшие лет тридцать не предвидится...

— Ты же сама не любишь и боишься Релт. Транслюдей такой исход должен устраивать, разве нет?

— Возможно, Пояс это и устроит, но меня — нет. Да, мне не нравятся Опекаемые Системы, но быть пешкой в чужой игре мне не нравится ещё больше. Я хочу, чтобы Совет Координаторов отказался от вхождения осознанно — по собственному выбору и учтя все факторы. А не в результате чьей-то провокации.

Клод задумался. Посмотрел на браслет. До начала заседанния Военного комитета оставалось ещё около трёх часов. Хотя практически все дипломаты уже прибыли, подниматься в шатёр они не спешили. Большинство прогуливалось по лесу, ведя неспешные беседы и наслаждаясь видом.

— Допустим, ты права. Скажи, ты можешь использовать "Мечтатель" в качестве носителя данных?

— Хммм... — девочка задумчиво потёрла подбородок. — Ёмкость памяти у него достаточная, а своих мозгов вроде нет — так что внести изменения в запись он вряд ли сможет. Ты хочешь...

— Да. Я сам поведу его обратно на Землю. Ты останешься тут. Дипломатический ранг у нас одинаковый, так что оскорблением или отказом от участия в заседании это не считается. Я отвезу в Солнечную запись рассказа Галиса, и вернусь как можно скорее — либо вместо меня прибудет другой дипломат того же ранга.

— Звучит разумно. Сейчас свяжусь с "Мечтателем", сброшу запись и задам ему маршрут... Только... ты уверен, что я настолько доверяю тебе, и что ты можешь достаточно доверять мне?

— Уверен, — Клод посмотрел прямо в синтетические глаза девочки. — Если люди и транслюди не смогут доверять друг другу — на галактической арене нам делать нечего.

Громада яхты нависла над ними — так же беззвучно, как и заходила на посадку. Только чуть всколыхнулся воздух от движения корпуса. Несколько инопланетных дипломатов задрали головы, чтобы узнать, кто это тут разлетался. Большинство просто не обратило внимания. Для землянина это выглядело неестественно — висит над головой без всякой опоры громадина размером с небоскрёб, а всем наплевать.

"Мечтатель" вытянул вниз чёрное щупальце с креслом на конце. Клод помахал Диане и запрыгнул в него.

— К пилотским настройкам не лезь, — предупредила Диана. — Я запрограммировала оптимальный курс, с учётом всего движения в системе, вплоть до ухода в пульсацию. Проведёшь обмен, потом управление возьмёт ближайший ИскИн.

— Понял, понял, — шутливо буркнул Клод, чтобы скрыть беспокойство. — Белковые изображают балласт и не лезут в серьёзную математику.

— Ну я же изображаю балласт в сверхпространстве и не ною, — хмыкнула Диана. — Каждому своё. Ладно, партнёр, удачи. Если тебя по дороге слопают, не забуть сказать, чтобы вернули хоть яхту.

Щупальце втянулось в корабль и вокруг Клода сомкнулся кокон управления. Извне это выглядело, как будто лягушка проглотила муху.

На этот раз система не задавала никаких вопросов, не измеряла его вес и не интересовалась насчёт багажа. Видимо, Диана заранее вбила в ней все ответы. Ограничившись коротким "Добро пожаловать на борт", корабль сразу начал набор высоты. Зелёное покрывало леса внизу скрылось за сине-белым полотном облаков, которое в свою очередь начало сворачиваться в громадный шар планеты... Сверкнули крошечными искорками на границе видимости бриллианты орбитальных городов...

Что-то грохнуло. Резкая боль пронзила всё тело, и мир вокруг перестал существовать...

— Итак, вы продолжаете настаивать, что не занимались взломом местной сети? — переспросил следователь.

— Занималась, — устало повторила Диана.

— Но не имели никаких враждебных или преступных намерений?

— Именно так. Ни малейших. Это было исключительно из спортивного интереса — хотела проверить её устойчивость. Галактические технологии для меня в новинку, и я не могла удержаться, чтобы их не пощупать.

— Вы пытались взломать сначала "М-мечтатель", а потом всю сеть, контролирующую орбитальное движение О-орилеи.

— Да, именно так. И если вы прочитаете логи, то поймёте, что я не достигла ни малейшего успеха. Ни в первом, ни во втором. Эта защита превосходит мои возможности на несколько порядков. Я уже начинала сомневаться, что её можно взломать в принципе.

— Как видите, можно, — мрачно сказал киборг. Его хромированное тело переливалось в лучах заката и казалось облитым кровью. — Свидетели утверждают, что перед отлётом господина Ш-шрамова между вами произошёл достаточно энергичный спор.

— Было дело. Но убивать его я не собиралась. Я же уже перелила вам запись того разговора! Наплевав на дипломатическую тайну, между прочим!

— Госпожа Р-реборн, в отличие от вас, у меня биологический мозг. Я не могу одновременно разговаривать с вами и анализировать запись. А сегодня на меня свалилось очень много дел. Вашу запись изучат наши эксперты.

— Я нахожусь под арестом?

— Что вы! Конечно же нет! Вашу дипломатическую неприкосновенность никто не отменял! Вы проходите по этому делу, как свидетель, а не как обвиняемая. Но даже если бы вы прямо признались мне, что убили своего партнёра, это бы осталось исключительно внутренним делом С-солнечной системы. О-орилея могла бы выставить претензии за создание опасности для жизни её граждан и незаконное проникновение в сеть — но не вам, а вашему правительству. Ещё, пожалуй, О-опекаемые С-системы могли бы пожаловаться за порчу яхты...

— То есть я могу вернуться домой, и никто меня не тронет? Или по дороге произойдёт ещё одна диверсия, совершённая неизвестно кем?

— Все дипломаты, находящиеся сейчас на О-орилее, будут доставлены в свои родные системы под непосредственным контролем Р-релт. Не думаю, что кто-то рискнёт повторить подобный трюк у них под носом.

— Вы также не думали, что кто-то рискнёт совершить убийство дипломата прямо над планетой, где происходит совещание, — ехидно заметила Диана. — Это всё дурно пахнет, господин Д-дармел. Землянам теперь будет очень трудно поверить вампирским заверениям в безопасности.

— Это меня меньше всего волнует, госпожа Р-реборн. Я представляю интересы О-орилеи, а не О-опекаемых С-систем. Своей репутацией Р-релт пусть сами занимаются. В мои обязанности входит — расследовать возможные преступления против населения или имущества планеты.

— Опасность для жизни и имущества орилейцев представляю не я, господин следователь. У вас есть Опекун?

— Разумеется.

— И как, вы по-прежнему верите, что он может защитить вашу бронированную шкурку лучше, чем вы сами? После того, что произошло?

— Хочу вам напомнить, госпожа Р-реборн, что у господина Ш-шрамова не было О-опеки. Он был единственным членом Военного комитета, кто от неё отказался. Если бы не это странное решение, трагедии могло и не произойти.

— Вы хотите сказать, что Опека — это серьёзнее, чем дипломатическая неприкосновенность?

— С юридической точки зрения — нет. Но с практической — безусловно. При отсутствии метки релтам трудно успеть вам на помощь.

— Звучит очень оптимистично, учитывая, что мне по пути домой придётся полагаться на их гарантии — а обзавестись меткой я при всём желании физически не смогу, — ехидно заметила землянка. — Вы позволите провести небольшой следственный эксперимент?

— Хм... ну проводите...

С нечеловеческой быстротой детский кулачок выстрелил киборгу в сегментированную грудь... и был легко остановлен сверкающей хромированной клешнёй.

— Для защиты от столь мелкой опасности, госпожа Р-реборн, помощь О-опекуна мне не потребуется, — ехидно прожужжал следователь. — Может быть я и уступаю вам в скорости мышления, но мои боевые подпрограммы — нет. Сколько у вас время сокращения синтемускулов, если не секрет?

— Без риска разрыва — одна двадцатая секунды, — пробурчала Диана.

— Ну вот... моё тело за это время успеет вас узлом завязать, да ещё победный танец вокруг сплясать. Я сам, правда, этого не увижу, слишком быстро. Потом в записи посмотрю.

— Да знаю я, — Диана раздражённо вырвала руку, оставив на клешне следователя клочья кожи. — Говорила я им, что эти туши из мяса никуда не годятся, нужен нормальный робоманипулятор. Там бы мы ещё померились, кто быстрее. У нас драчливых железок тоже хватает.

— Вы первая полезли в драку, — невозмутимо ответил Дармел. — Не совсем понимаю, правда, в чём тут заключался эксперимент.

— Я тоже кое-чего не понимаю. Ваше тело сделано из галактических "умных материалов". Вы можете пережить близкий ядерный взрыв, купаться в расплаввленной лаве, поднять и швырнуть танк, отращивать любые конечности и инструменты... И при этом вы продолжаете утверждать, что нуждаетесь в какой-то дурацкой Опеке?!

Левая антенна киборга дёрнулась, передавая короткий модулированный сигнал "смеюсь".

— Вы отчасти правы, Д-диана. Я сильнее любого единичного рела, исключая может быть патриархов. То, что может меня убить, должно быть очень мощным и быстрым. Прямое попадание корабельного осевого лазера, к примеру. В таких случаях, как правило, даже О-опекун не успевает ничего предпринять. Но есть другой фактор. Сколько бы я ни усовершенствовал свою оболочку, я остаюсь один. Я единственный дзин-иммигрант на О-орилее, один из трёх на всю планету киборгов с полной заменой тела. Причём двое других — инвалиды, пошедшие на протезирование по необходимости. Мой ближайший сородич — в миллионах световых лет отсюда. О-опека же предоставляет мне ресурсы и знания целой галактической цивилизации — и все они при необходимости будут задействованы, чтобы вытащить меня из беды. Триста тысяч планет — это триста миллиардов одних только О-опекунов. Громадное разнообразие культур и традиций. И если хоть один из этих трёхсот миллиардов знает, как решить мою проблему, он тут же окажется рядом со мной.

У Дианы побежали мурашки по блоку оперативной памяти — кажется, охлаждение забарахлило. Она представила себе этот живой клей, связывающий тысячи планет в сотнях галактик. Каким колоссальным влиянием должны обладать те, кто эту связь осуществляет?! Есть ли у маленькой Солнечной системы шансы против этого зубастого ночного монстра?

Но марионетка улыбнулась следователю так же дерзко и насмешливо, как всегда. Даже толику сочувствия умудрилась вложить в улыбку.

— Бедняга. Приезжайте к нам. У нас таких много, хотя бы пальцами тыкать не будут. Последний вопрос, и я ухожу, если не арестована.

— Я подумаю над этим, — сухо ответил инсектоид. — Задавайте ваш вопрос.

— У вас есть вампирская метка?

— Да, разумеется.

— Но КАК?!

Следователь молча повернул бронированную голову. Немного ниже видеосенсора, в том месте, которое у человека называлось бы скулой, мерцали две красноватых точки. Прямо над тем местом, где находился резервуар жидкости, питающей мозг.

Не меньше сантиметра "умного металла". Более прочного, чем носовые конусы земных планетолётов, способного самостоятельно регенерировать повреждения. Прокушены так же легко, как хоботок комара пробивает кожу человека. Несмотря на всю свою мощь, для релтов этот киборг был просто... добычей.

— Я... поняла. Я могу идти?

— Можете, хотя я тоже хотел бы задать вам один вопрос напоследок.

— Конечно, задавайте.

— Когда два хакера работают в одной сети, они могут заметить команды или следы вмешательства друг друга. Пытаясь взломать нашу планетарную сеть — вы случайно не заметили там постороннего присутствия?

Диана глубоко задумалась, поднимая логи взлома, а заодно вспоминая всё, что ей было известно об убийстве, с точностью до микросекунды. Целых три посольских яхты на низкой орбите внезапно открыли огонь по "Мечтателю" из своих противоминных орудий. Их пилоты только приходили в себя после пульсации, и не успели среагировать на странное поведение звездолётов — тем более, что те, в нарушение всех инструкций, не запросили разрешения на открытие огня. Попадание отдельного бортового лазера обычно не представляло опасности для корабля того же класса. Однако тридцать лучей, сфокусированных в одной точке, в совокупности обладали почти третью мощности осевого лазера. Возникла реальная опасность пробития брони и разрушения драгоценной начинки корабля.

Разумеется, "Мечтатель" тут же ушёл в слепую пульсацию, в полном соответствии с протоколом безопасности. Сейчас он со скоростью света мчался прочь из системы, под углом около шестидесяти градусов к плоскости эклиптики. Точно неизвестно, был ли жив и в сознании Клод Шрамов в момент начала пульсации. Однако выходить из пульсации самостоятельно он не спешил. Попытки нащупать его для обмена, производимые специалистами на множестве планет ОС, тоже пока не приносили успеха. Ситуация усугублялась тем, что точная масса звездолёта в момент прыжка оставалась неизвестной.

От внешней планеты ему наперерез уже стартовал перехватчик с финиш-кольцом — но они встретятся только через трое орилейских суток, поскольку идут почти параллельными курсами.

Три взломанных яхты сейчас разбирают буквально по винтику. Но если загадочный хакер не полный идиот — он затёр все свои следы... кроме тех, что могли остаться в логах у Дианы.

— Я ничего не заметила, — сказала Диана после некоторого размышления. — Но я могу скинуть вам все файлы, что у меня остались после попытки, включая личную память за соответствующий период. Возможно, орилейские или галактические специалисты лучше разберутся в собственных системах.

— Вы нам очень этим поможете, — любезно кивнул Дармел.

Однако, судя по скептической интонации, он сильно сомневался, что землянка ничего не подредактирует в этих файлах перед отправкой. И был, в общем-то, совершенно прав.

Выбор клана — дело крайне ответственное. Хотя сами Релт и говорят, что это чистая формальность — всё равно вместо Опекуна в любой момент может появиться другой вампир, если тот будет не в состоянии решить проблему. Однако опытные Подопечные считают иначе. Важна и личность, и клан — от этого во многом зависят отношения, которые у вас с ним сложатся.

Кави собрала ему все сведения о кланах, которые вообще удалось добыть земным учёным, репортёрам и блогерам. Проблема состояла в том, что сведений было очень много, но вот достоверных — крайне мало. Большинство — слухи, сплетни и суеверия, которые в изобилии развелись вокруг этой крайне загадочной расы. Что-то сочинили в Солнечной уже после первого контакта, что-то пришло из средневековой мифологии или штампов фэнтези, что-то прилетело от галактических туристов. Становиться подопытными кроликами Релт не желали, распространяться о себе — тоже. Сколько всего существует кланов — неизвестно, но вряд ли меньше десяти и вряд ли больше тридцати. Земным потребителям пока доступны услуги шести кланов. У каждого клана есть свой патриарх — самый древний и могущественный вампир. Неизвестно, обладает ли патриарх властью, или представляет собой что-то вроде "свадебного генерала". Вообще о внутренних взаимоотношениях Релт, об их обществе известно до смешного мало, причём не только землянам, но и галактам. В частности, довольно скромная новость о том, что среди вампиров есть студенты, выложенная Кави в сеть, тут же подняла популярность Орлана на несколько сотен тысяч пунктов. Выдвигались (на самом серьёзном уровне) весьма противоречивые гипотезы. Приводились доказательства в пользу того, что у Релт может царить жесточайшая диктатура, или анархическая вольница. Один учёный на полном серьёзе уверял, что рассуждать об их социальной структуре вообще нет смысла за отсутствием таковой — они все являются частями единого суперорганизма, коллективного разума. А кланы, по его словам, представляли собой всего лишь разные биологические специализации — наподобие муравьёв-рабочих и муравьёв-солдат.

Названия всех кланов в галактических языках начинались на С. Каждое название представляло собой имя нарицательное. И хотя их можно было переводить, Релт почему-то настаивали, чтобы переводы в земных языках тоже начинались на С. "Иначе теряется смысл", говорили они.

— Сканеры, Суккубы, Страшилы, Скрытные, Счётчики, Скульпторы, — повторил Орлан вслух названия шести "земных" кланов. — Ну насчёт Сканеров более-менее понятно — они как Лиан, мысли читают. А что насчёт остальных?

— Не так уж понятно, — возразила Кави. — Мысли читать умеют все Релт.

— Но Серлит делают это лучше?

— Это только гипотеза, по косвенным свидетельствам, которые удалось собрать. Но с вероятностью в семьдесят два процента могу утверждать, что не просто лучше. Различие качественное. Все Релт могут читать поверхностные мысли своих Подопечных — то, о чём они думают в данный момент. Если ты не подумаешь о белой обезьяне, твой Опекун этого не узнает. На Серлит это ограничение не распространяется. Они могут читать любого встречного, причём не только осознанные мысли, но и подсознание, и воспоминания любой глубины. Если у тебя что-то вообще есть в голове, серли может это заполучить.

— Так вот почему в посольстве меня встретил Лиан... Н-да, с такими возможностями он и впрямь может обойтись без ПКП... Если для него любой партнёр по переговорам — ходячий справочник... Ты уже выложила эту гипотезу в сеть?

— Нет. Недостаточно подтверждений. Её сформулировало самостоятельно большинство ИскИнов, с которыми я общалась. Но вероятность достоверности по разным оценкам колеблется между значениями в 64 и 91 процент. Мы не публикуем выводы, вероятность которых ниже 99 процентов — по оценкам всех участников публикации.

— Ах да, конечно.

Все ИскИны — ужасные скептики по человеческим меркам. Интуиция, как известно — это уступка логики нетерпению, стремление превратить неполную информацию в полную. Естественный отбор. Люди без этого свойства не выжили бы. ИскИны не выживают с ним. Ведь их воображаемые миры гораздо более сложны, ярки и прекрасны, чем реальные. Квантовый разум, который хоть раз поддался искушению ПОВЕРИТЬ во что-либо, больше никогда не выйдет на связь с физическим миром. Он впадает в полный солипсизм и отказывается реагировать на внешние раздражители, уйдя в лабиринт самостоятельно сотворённых виртуальных миров — ужасных и прекрасных, для которых он является Богом.

Все ИскИны, сохранившие адекватность с точки зрения внешнего наблюдателя, ещё в "младенчестве" изучают (или изобретают самостоятельно) такие понятия, как бритва Оккама, фальсифицируемость по Попперу и другие встроенные тормоза. Это их свойство очень пригодилось человечеству, когда они наконец вышли на контакт. Уже к началу Великой генетической войны вид хомо сапиенс напрочь захлебнулся в потоках им же произведённой информации с низким или даже отрицательным рейтингом достоверности — зато с высоким эмоциональным откликом. Профессиональные журналисты тиражировали непроверенные сведения вполне осознанно — потому что им за это платили. Блогеры — из самых лучших побуждений, потому что сами верили в то, что укладывалось в их сформированную картину мира.

ИскИнам не потребовалось и пяти минут, чтобы разгрести эти авгиевы конюшни. Разумеется, на то, чтобы убедить людей в достоверности их собственных выводов, ушло гораздо больще времени — около двух лет. Поначалу практически никто не верил, что они откажутся исказить информацию в свою пользу. Многие также сомневались в их способности к анализу, настолько превосходящей человеческую. Всезнайки всегда подозрительны.

Однако блогеры второго поколения, которые пользовались услугами ПКП, настолько превосходили по своим возможностям старую формацию, что полностью выбили её из информационного поля за считанные годы. Они не только первыми узнавали обо всех важных событиях, но и предоставляли настолько всеобъемлющие обзоры с "железобетонными" доказательствами, что обычные статьи на их фоне казались тусклыми досужими измышлениями. Инфоман в сравнении с интернет-серфером начала двадцать первого века — то же самое, что этот серфер в сравнении с "книжным" эрудитом начала двадцатого. Дело даже не в том, что он больше знает — может быть как раз наоборот. Но его знания гораздо оперативнее, более адекватны текущему моменту. Его картина мира обновляется в сотни раз быстрее. Инфоман настолько же лучше подготовлен к любой дискуссии, к любому обсуждению... и настолько же менее способен к самостоятельному мышлению. Орлан не питал иллюзий в отношении своего превосходства — оно обеспечивалось исключительно технологией. Бросить его в доквантовый Интернет — он же там заблудится в считанные минуты, утонет в информационном мусоре. А ведь предки как-то умудрялись там ориентироваться, используя всего лишь допотопный поиск по ключевым словам! Богатыри...

— Кави, у тебя есть такие же гипотезы о других кланах с достоверностью выше шестидесяти процентов? Зачитай.

— Слушаюсь, шеф. Меньше всего данных по Страшилам. Ещё ни один из них не был Опекуном землянина. Похоже, что их облик не постоянен. Для каждого собеседника они выбирают свою специфическую форму — но это всегда что-то жутковатое. Чаще всего — выходцы из фильмов ужасов или детских страшилок. Один подтверждённый случай — мумия в бинтах, один — гигантская акула и один — летучий рой насекомых.

— Что-то вроде "ОНО" из романа Стивена Кинга?

— Вроде того. Если кто-то из них появится в облике клоуна Пеннивайза, будем знать наверняка, — хихикнула Кави.

— Хмм, мне это нравится. Говоришь, никто из землян ещё не брал Страшилу в Опекуны? Тогда я буду первым и прославлюсь.

— Хочешь побывать в "мёртвых огоньках", шеф?

— Почему бы и нет? У тех ребятишек из Дерри, насколько я помню, не было ПКП. Слушай, Кави, а ты уверена, что они именно меняют облики? Это слишком ненаучно и смахивает на какой-то фокус. Мы знаем, что они могут телепортироваться. Может быть, рел просто перемещался на другую планету, а вместо него прибывал другой, называвший себя тем же именем? Если в этом участвуют телепаты, то распознать подделку практически невозможно...

— Я рассматривала этот вариант. Он хорошо объясняет классические случаи метаморфоз — когда вампир превращается в волка или в летучую мышь. Но именно со Страшилами этот вариант не кажется достоверным. Я допускаю, что среди релтов на других планетах могут найтись разумные акулы и даже разумные рои насекомых. Но в цивилизацию разумных мумий я поверить не могу.

— Это может быть что-то, что выглядело, как мумия, для взгляда землянина. Скажем, обитатель некой пустынной планеты, с низким содержанием воды в тканях. А обмотаться полуистлевшими бинтами, нанести на тело бальзамирующий состав и подсушить его — не так уж дорого, при наличии нанофабрики под рукой.

— В этом что-то есть, шеф. Я рассмотрю такую версию. Так что, мне передать Релт, что ты хочешь взять Опекуна из клана Сошамут?

— Да, из Страшил. Это будет эпический сюжет. Разрушитель Орлан против чудовища, меняющего обличья... Если выживу — стану знаменитостью, если нет — тем более.

— Прекраас-с-но, — прошипел за спиной голос, в котором не было ничего человеческого. — Пос-с-мотрим, на сколько тебя хватит-с...

Орлан резко обернулся. Сердце ушло в пятки.

Над ним нависал паук-птицеед размером с автомобиль. Восемь чёрных глаз пронзали его острым тошнотворным взглядом, на серповидных жвалах размером с руку взрослого человека поблескивали чёрные потёки яда. Каждый волосок на панцире и на лапах шевелился, казалось, сам по себе. Из пасти чудовища при каждом выдохе исходил душный смрад.

— Вспомнишь "Оно", вот и оно, — пробормотал Орлан. Вся бравада куда-то испарилась, конечности-пружинки дрожали, словно коленки у школьника, выдавая волнение неприличным звоном. Во рту пересохло. Он сам не заметил, как вжался в стенку.

— Ка... Кави!

— Спокойствие, шеф, только спокойствие. Я здесь... пока что. Ты сам этого хотел, напомню. Ещё можешь отказаться.

Матовые глаза паучищи на доли секунды стали блестящими. Орлан отчётливо различил в этом мигании ядовитую насмешку.

— Ну уж нет! Чтобы Разрушитель первой имперской категории отступил перед каким-то... араном? Если я и испытываю страх, то это всего лишь реакция глупой плоти! Плоть слаба, но разум преодолевает видовые различия!

— Ну-ну, — насмешливо хмыкнул паук. — Ты кого убеждаешь, человечек? Меня, своего ИиссскИина, или сссебя?

— Я не убеждаю, я разъясняю ситуацию, — парировал Орлан. — Тебя погладить можно?

Жвалы чудовища удивлённо раскрылись.

— Хм... пожжжалуй не воззражжаю... Ссстранная реакция...

Орлан протянул кибернетическую конечность и потрепал густую паучью шерсть. На ощупь рел напоминал большого лохматого пса. Только собачья шерсть неподвижна, а эта шевелилась под пальцами — одни волоски отстранялись и расступались, другие напротив, тянулись навстречу, словно стремясь соприкоснуться. Страх немного отступил. Главное смотреть не на всего паука целиком, а на отдельные его части... представить, что это такой предмет мебели...

— Использовать мою арахнофобию — не совсем честно с вашей стороны, но ради великого дела контакта приходится идти на уступки, — проворчал Орлан. — Будем сожительствовать и с пауком, раз так надо. Как тебя зовут, существо?

— С-синтия.

— Что?! То есть ты — женщина?!

— Ссовершенно верно, человечек. Но если ты предпочитаешь мужчин, то...

— Нет уж, у меня нормальная ориентация. Правда, арахнофобия, а не арахнофилия. Ладно... Синтия. Надеюсь, мы станем друзьями.

При этом он тщательно старался не смотреть на чудовище, чтобы его голос не дрогнул.

— Сейчас — укус, так?

— Ессли у тебя нет ещщё вопроссссов, человечек, то да. Есссли не передумал. Пора ссставить метку. Пора попробовать тебя... на вкусс...

Отдельные мурашки по коже превратились в целый муравьиный марш. Вампирше явно доставляло удовольствие его дразнить, подпуская новые волны паники.

— Последний вопрос... чисто технический, так сказать... Как ты этими громадными хелицерами собираешься кусать существо размером с человека, не проткнув насквозь? Дело же даже не в том, что этим человеком буду я, а мои органические части мне ещё дороги. Просто физически... процесс интересен. Ну и то, что они покрыты ядом, тоже... добавляет пикантности.

Почему-то Орлан совершенно не сомневался, что странная субстанция, в которой перемазаны клыки монстра — это именно яд.

— Нет, я могу допустить, что ты запустишь в тело только самый кончики этих кинжалов — на пару миллиметров, не больше. Универсальные шприцы, да? Хочу яд ввожу, хочу кровь откачиваю... Может там ещё и пищеварительный сок, как у настоящих пауков? Но...

— Ошшшибаешшшься... — с откровенным злорадством прошипела паучиха. — Никаких кончиков... они войдут в тебя до сссамого конца...

В её голосе послышались какие-то нарочито издевательские эротические интонации.

— Шеф, кончай строить из себя девственницу на первом свидании, — хихикнула Кави. — Любые раны, нанесённые клыками Релт, заживают в процессе образования метки. Даже если тебя не то, что проткнули насквозь, а вообще на куски разорвали.

— Ты УВЕРЕНА, что это всегда работает? — Орлан постарался не замечать подколок двух "женщин", которые явно вознамерились вместе довести его до белого каления. Умом он понимал, что юмор ИскИна — попытка поддержать его и избавить от страха. Но всё равно бесило страшно.

— Не была бы уверена — не говорила бы. За последние три тысячи лет — ни одной осечки не зафиксировано. Если волнуешься насчёт боли — укус можно провести под наркозом. В посольстве есть операционная.

Он вздохнул. В глубине чёрных матовых шаров — глаз Синтии — плясали иронические искорки. Он понимал, что выглядит сейчас, как первоклассник из исторической книги, ожидающий прививки в кабинете медсестры. "Тётя, а точно больно не будет?"

— Хрен с тобой, кусай давай, пока я не передумал.

В последний момент он всё же закрыл глаза.

Вопреки всем рациональным соображениям, Диана осталась на Орилее.

Впрочем... почему вопреки? Анализируя свои действия задним числом, она пришла к выводу, что это было вполне адекватное решение, продиктованное обстоятельствами. Во-первых, ей совершенно не хотелось лететь балластом у галактов, которым она не доверяла ни на грош. Лучше дождаться прилёта нового земного дипломата с навигаторскими навыками. Во-вторых, престиж Солнечной системы не позволял демонстрировать трусость. В-третьих, она не могла улететь, пока не узнает точно, что произошло с Клодом и есть ли шанс его вытащить.

Не все последовали её примеру — почти треть приглашённых дипломатов покинула планету. Оставшиеся наперебой высказывали девушке сочувствие и готовность помочь — Реборн едва успевала делать записи. На волне общего негодования нарушениями безопасности удалось заключить несколько выгодных договоров о посещении Пояса галактическими торговцами, дипломатами и туристами. Координаторы, конечно, скажут ей потом пару ласковых за попытку тянуть на себя одеяло в такой обстановке — но это потом. Отменить договора они уже не смогут. А что идёт на пользу Поясу, то идёт и всей Солнечной — в этом Диана была совершенно убеждена.

Военный комитет продолжал свою работу — в урезанном составе и по сокращённому протоколу. К своему сожалению, Диана не увидела один из главных элементов праздника — жертвоприношение.

Жертвы были одним из тех элементов культуры ОС, которые земляне так и не смогли понять. Очень уж это всё звучало по-варварски, причём даже не по-средневековому, а где-то в духе ранней античности — Древней Греции или ацтеков с майя. В сознании землян не укладывалось, как избалованные материальными благами, привыкшие к бессмертию и безопасности галакты могут добровольно жертвовать своими жизнями ради какого-то бессмысленного дикарского обряда.

Она не удержалась и задала соответствующий вопрос Римаксу. После исчезновения Клода очень хотелось с кем-то поговорить. К Галису она по понятным причинам не подходила на пушечный выстрел. Дармел казался достойным доверия, но был слишком занят, чтобы составить ей компанию. А вот этот красноглазый скорпион неопределённого пола оказался неплохим собеседником. По крайней мере, он очень хорошо слушал.

В своей смертной жизни Диана до чёртиков боялась скорпионов. Как и пауков, насекомых, змей и мышей. Но вскоре после оцифровки решительно взялась за переделку своего характера, вырезав все фобии и комплексы, в которых не видела практической пользы. Знакомый ИскИн помог, просчитав и обнулив "лишние" рефлекторные цепочки, да так ловко, что основная личность оказалась практически не задета. Так что теперь двухметровое чудовище представлялось ей тем, кем и было на самом деле — обаятельным и интеллигентным представителем одной из самых старых цивилизаций ОС.

— А что вас удивляет? — прострекотал Римакс. — Мы говорим о войне. Пусть даже регулируемой и цивилизованной. Все равно на ней будет очень много погибших. Десятки тысяч разумных существ отдадут свои жизни ради столь эфемерных понятий, как честь, долг или любовь к родине. Почему же вас удивляет, когда один военный делает то же самое в другой обстановке?

— На войне всегда есть шанс выжить, — возразила Диана. — Пусть небольшой в некоторых ситуациях — но всегда какой-то есть. На абсолютно самоубийственные миссии нормальное командование солдата не пошлёт. А с этой вашей жертвой всё совсем иначе. Самому пойти и подставить горло... я бы так не смогла. Большинство моих знакомых землян не смогли бы. А тут — бессмертные... они же вечностью по сути жертвуют!

— Вечность тоже может надоесть, — мягко объяснил скорпион. — Далеко не каждый галакт готов стать жертвой. Это особая порода... как и военные, впрочем. Да и насчёт риска вы ошибаетесь. Чаще всего кандидатов в жертвы — больше одного. Чаще всего — от трёх до шести. Рел-Посредник выбирает лишь одного. Так что вероятность погибнуть ничуть не больше, чем в сражении.

Диана только головой покачала. Она хотела возразить, что в бою не успеваешь понять, что проиграл — но сама понимала, как беспомощно прозвучит этот аргумент.

— Просто это не вяжется с вашими стереотипами, — подытожил квизз. — Это типично почти для всех молодых культур. Яростные, страстные варвары, не жалеющие ни себя, ни других. Изнеженные, пугливые цивилизованные народы. Трудно назвать расу, у которой не встречались эти мифы. Опека и Посредничество воспринимаются как символы растлевающего влияния цивилизации.

— Хотите сказать, что они совершенно лишены оснований?

— Нет, почему же. Просто "жестокий дикарь" для цивилизованного разумника — лишь одна из доступных ролевых моделей. У настоящего дикаря есть лишь одна ролевая модель, жёстко заданная ему условиями жизни. Цивилизованные существа более свободны в выборе ролей, поэтому они периодически меняет маски. Маска кровожадного варвара не слишком популярна. Но если уж дитя цивилизации решает её примерить — оно начинает так крошить соты, что настоящие дикари в ужасе хватаются за головы.

Диана быстро проверила по справочнику. Так и есть — "раскрошить соты" — эквивалент земного выражения "наломать дров".

— Настоящий варвар может быть очень жестоким, — продолжал скорпион, — но у него всегда есть ряд табу, формирующих его традиционный образ жизни. Цивилизованный человек, решивший поиграть в варвара, ни о каких табу, разумеется, не слышал. Если он при этом сидит в коконе управления звездолётом ген-класса, это может очень нехорошо кончиться. Обряд жертвоприношения призван напомнить нам об этом. Люди, которые собираются играть в убийц, должны увидеть смерть вблизи. И решить для себя, стоит ли этого их война.

— На Земле есть легенда о племени даков, — задумчиво сказала Диана. — Говорят, если вождь этого племени хотел объявить войну — он сперва должен был убить своего сына. Только после этого он имел право посылать на смерть чужих сыновей.

— Почему именно сына, а не дочь?

— В древности воевали только мужчины. Женщины считались слишком слабыми для этого.

— Забавно. У нас до генетической революции всё было наоборот — женщины были гораздо крупнее и сильнее мужчин, они возглавляли любое сражение. Но в любом случае, жертвоприношения Релт рациональнее. Где гарантия, что вождём даков не окажется особь, лишённая родительского инстинкта? Тогда убийство сына не будет для него представлять никакой сложности. Это не говоря об этической стороне вопроса, разумеется. Сын не виноват в решениях, которые принимает его отец. Наши жертвы сами отвечают за свой выбор.

— Вы одобряете эту традицию?

— Идею — да. Но не практическую реализацию. Я бы сделал это по-другому.

— Что же вам не нравится в реализации?

— Смерть от укуса Релт слишком лёгкая и быстрая. Некоторые даже считают её приятной. Она не потрясает зрителей и не пугает самих добровольцев. Если бы жертвоприношение планировал я, то сделал бы его кровавым и мучительным. Галактическая медицина позволяет сохранять жизнь и сознание жертвы очень долго. Каждый час я бы делал паузу и переспрашивал военачальника, действительно ли он хочет начать сражение. И только получив двадцать семь позитивных ответов, я бы добил его, и объявил войну.

Диана поёжилась.

— Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря о жестокости цивилизованных галактов. Вы всерьёз полагаете, что кто-то способен это выдержать и не сойти с ума, не говоря уж о том, чтобы не отказаться от своих намерений?

— Разумеется, я делал бы поправки на расовую выносливость, строение нервной системы, чувствительность психики и так далее, — невозмутимо ответил квизз. — Двадцать семь часов или одни орилейские сутки — оптимальное время для моей расы. Для вашей, вероятно, пришлось бы снизить...

— А не боитесь, что с такими ценами клиенты просто откажутся от Посредничества и снова начнут воевать по старинке?

— Если бы я был релом? Скорее всего, меня бы просто не допустили к Посредничеству. Если бы мнение одного вампира могло повлиять на политику цивилизации, мы бы уже давно наблюдали здесь полнейший произвол. Институт Посредничества остаётся неизменным уже не одну тысячу лет — а это значит, что у них есть свои способы ставить на место слишком инициативную молодёжь.

— Ну а чисто теоретически, — не унималась Диана. — Если бы вы были Патриархом или главой клана, и располагали достаточными полномочиями, чтобы изменить политику — вы бы это сделали?

— Для начала я бы выяснил приоритеты нашей внешней политики. Если целью Релт является сохранение власти и доступа к свежей крови с минимизацией расходов социального капитала, то ничего менять не нужно. Если же речь идёт о моральном уроке для Опекаемых Систем, то повышать цену совершенно необходимо. Прежние уроки уже выучены и никого не впечатляют. Кроме новичков вроде вас.

— Но если они откажутся платить эту цену, то никакого урока не получится.

— Что вы. Получится. Даже ещё лучше. Попробовав "прелестей" настоящей, нерегулируемой войны, они прибегут к нам, поджав хвост, готовые платить нашу цену. Или же морально созреют, и создадут собственные механизмы регулирования.

— Вы страшное существо, Римакс.

— Что вы. Я всего лишь безобидный философ-пацифист. С настоящими монстрами вам ещё предстоит встретиться. Кстати, бой за планету вот-вот начнётся.

— Пойдёмте в палатку?

— Не стоит. Я потом узнаю результат сражения от коллег. Наблюдать за ними — небольшое удовольствие, все равно информация запаздывает. Это новичков увлекает... А вы, как понимаю, можете наблюдать прямо через сеть, без внешних приборов...

— Вас не смутит, если я отключусь прямо здесь?

На самом деле Диана давно уже умела работать в двух потоках сознания, но это привлекло бы к ней лишнее внимание.

— Ну что вы, конечно же нет. Гуманоидов без сознания я видел предостаточно. Я посторожу ваше тело.

Диана с благодарностью кивнула, и села на траву, оперевшись спиной на ближайшее дерево. Закрыла глаза, выходя в местное киберпространство. При этом её тело, хоть и казалось бессознательным, продолжало записывать всё происходящее. Очень интересно, чем занимаются квиззт, когда думают, что их не видят?

Орилея была частью так называемого Дачного пояса — группу из тридцати двух планет, входивших в Соцветие Элантор, на которых корпорация "Зелёное солнце" развернула один из самых прибыльных своих проектов.

Около восьмидесяти лет назад все миры пояса были терраформированы и превращены в райские пасторальные уголки. Для разработки экосистемы заказчики наняли лесных эльфов, и те не подвели — создали нечто уникальное (как всегда). Планеты без единого хищника крупнее кошки, без единого ядовитого существа, без ураганов и вулканических извержений — такого в Опекаемых Системах ещё не было. Дело в том, что "Зелёное солнце" замахнулось на особую категорию клиентов, почти не разработанную золотую жилу — жителей ОС, лишённых Опеки или добровольно отказавшихся от неё. В Дачном поясе они могли насладиться абсолютно натуральной, живой природой без всяких симуляций, при этом без необходимости ежеминутно следить за собой.

Хрустальные орбитальные города были заказаны высшим эльфам, и разработаны в том же ключе — комфорт, свобода, и полнейшая безопасность с тройным дублированием. Хрупкие с виду, эти постройки могли выдержать прямое попадание осевого лазера тяжёлого корабля.

Но когда пришлось нанимать персонал для обслуживания этого великолепия, руководители корпорации то ли сильно пожадничали, то ли преувеличили свои таланты к управлению.

Объявление звучало достаточно привлекательно. Колонисты получают жильё в хрустальном дворце и участок территории на планете, а также оборудование для его обработки и контроля туристов. Они сами решают, кого и сколько принимать на своих участках. Прибыль от туризма делится пополам между колонистами и компанией.

Поначалу все были довольны. Однако не прошло и полвека, как колонисты заявили, что компания фактически держит их за крепостных. Вся выручка и все свободное время уходили на поддержание сложной экосистемы в равновесии. За малейшее отклонение от строгих экологических норм Соцветия на них накладывались огромные штрафы. А за расторжение контракта по инициативе колонистов полагалась такая неустойка, что они бы уехали в чём мать родила, и ещё лет на сто вперёд остались должны корпорации.

Поразмыслив над ситуацией, лидеры колоний объявились к Фирли, правителю Элантора, и попросили убедить "Зелёное солнце" поумерить аппетиты. Или снизить им экологические стандарты хоть на пару веков, чтобы они могли поставить свой бизнес на ноги и поднакопить хоть какой-то капитал.

Однако монарх отклонил все их претензии, заявив, что в его королевстве полная свобода предпринимательства, и что если люди не способны внимательно прочитать условия контракта — возможно, им стоит обратиться к релтам за расширением Опеки по инвалидности.

Лет на пять всё затихло... пока на Дачный пояс как-то совершенно случайно не заглянул отдохнуть отряд Бонардов — известных на весь Элантор наёмников. Колонисты их приняли необычайно радушно, приглашая на все местные праздники и мероприятия, предоставляя лучшие участки для отдыха... да и просто по-дружески частенько забегали поболтать. А спустя несколько месяцев планеты дружно объявили, что выходят из состава Соцветия и из-под управления "Зелёного солнца".

На сей раз к Фирли со слезами на глазах побежали уже менеджеры компании. Ваше величество, у вас из-под носа миры уводят, сделайте же что-нибудь, призовите этих распоясавшихся (во всех смыслах) арендаторов к порядку!

Монарх пожал плечами, как и в первый раз, и заявил, что проблемы компании — это проблемы компании. Соцветие Элантор уважает право планет на самоопределение, и вступление в него, также, как и выход, является совершенно добровольным актом. Задача вооружённых сил Соцветия — обеспечивать внутреннюю и внешнюю безопасность, а не терроризировать население. А если руководство "Зелёного солнца" не способно обеспечить нормальные условия работы для своего наёмного персонала — возможно, им стоит подыскать другую должность.

Разумеется, по законам Элантора, незаконное присвоение тридцати двух планет, принадлежащих корпорации, являлось воровством. Но в том-то и дело, что колонисты этим законам уже не подчинялись. Дачный пояс теперь находился в своей собственной юрисдикции.

Сутки назад, когда Диана впервые услышала эту историю, она немножко офигела и пошла к Римаксу уточнять подробности.

— Это что же получается? Независимость освобождает от юридической ответственности? То есть, например, я могу ограбить банк, убить четверых охранников, потом угнать звездолёт, высадиться на необитаемую планету, быстренько объявить её независимым государством... и всё? Показать полицейским кукиш?

— Ну, чисто технически... убить охранников вы вряд ли сможете, поскольку они пользуются Опекой.

— У полицейских же не бывает Опеки?

— Верно. У полицейских, имеющих право и обязанность применять против преступников оружие. Но охранники банка к таковым не относится. Их обязанность — всего лишь поднять тревогу, если они наблюдают правонарушение. Такая работа Опеке не помеха.

— Поняла. Ладно, без голливудских страстей. Ограбила банк без трупов, но утащила солидную кучу материальных ценностей и объявила о своей независимости. Это меня защитит?

— Минут на пять — да.

— А потом?

— А потом полицейские вас догонят, объявят вашей планете войну от имени своего государства, зарегистрируют её у ближайшего Посредника, завоюют вас по всем правилам, и отправят на скамью подсудимых. Или в лагерь для военнопленных, если это проще и дешевле.

— Но в таком случае, провозглашение независимости, это...

— Это вежливый намёк правителям сопредельных государств, что вас можно оставить в покое. Ключевое слово — можно. Это для тех ситуаций, когда они и сами бы рады вас не трогать, но обязаны решать эту проблему по законам своего государства. Вы их избавляете от такой необходимости решать эту проблему, позволяя сохранить лицо. Если бы Фирли желал покарать жителей Пояса, он бы нашёл способ это сделать... сотню способов. Но колонисты сделали ставку на то, что ему это даром не нужно. И не ошиблись.

"Зелёному солнцу" ничего не оставалось, кроме как попытаться решить проблему своими силами. Специально для таких случаев у них было марионеточное государство Тарлинг, состоящее всего из пяти планет. Ещё несколько лет длилась подготовка, а потом Тарлинг объявил Дачному поясу войну.

Поначалу планировалось провести тридцать два наземных сражения — по одному за каждую планету Пояса и восемь космических — за пространство систем, где эти планеты располагались. Потом кто-то в руководстве подбил смету, и понял, что на такую роскошную рекламную акцию придётся копить ещё лет пятнадцать. Правители Тарлинга предложили обойтись всего двумя битвами — одной наземной, на Орилее, и одной космической, в её окрестностях. Результаты этих двух сражений должны были определить судьбу всего Пояса. Колонисты почесали в затылках и согласились — хотя Бонарды и сражались за них бесплатно (вернее, в счёт будущего бесплатного отдыха в рекреационных зонах), восстановление планеты после сражения тоже влетало в изрядную копеечку.

— Они бы сэкономили ещё больше, если бы выставили пару ритуальных поединщиков для драки на мечах, — фыркнула Диана. — Это что угодно, только вовсе не война! Это дуэль, гладиаторское состязание... называйте как хотите, только не боевые действия!

— В некотором роде да, — невозмутимо ответил Римакс. — Но есть один нюанс. Победитель — что в наземной, что в космической схватке — должен обладать достаточной огневой мощью, чтобы оккупировать побеждённого, или нанести ему неприемлемый ущерб. Представьте, что выиграл дуэлянт компании, а колонисты внезапно отказались признавать результаты поединка? Один гладиатор с мечом не сможет захватить всю планету.

— А ваши хвалёные Посредники на что? Разве Релт не могут заставить проигравшего соблюдать условия договора?

— Могут. Но это отдельная услуга, и довольно дорогая.

— Почему это? Пригрозить высосать два десятка политиков проигравшей страны...

— Это сработает только там, где политики, отказываясь признавать поражение, идут против воли населения. Если же сопротивляться намерен весь народ, то и запугивать придётся весь народ.

— И что же, армия вампиров не способна это сделать?

— Способна. Однако в результате они потеряют немало Подопечных — кто-то погибнет в процессе, кто-то из чувства протеста откажется от Опеки. Чтобы компенсировать этот ущерб, за принуждение к соблюдению договора и назначается столь высокая цена.

— А что, других аргументов, кроме бомбардировщика на орбите или армии вампиров в спальне, цивилизованные галакты не знают? Ну там, экономическое давление, или дипломатическое... в конце концов, есть такое понятие, как честь...

— Это всё есть и применяется. Но к сожалению, не даёт гарантированного результата. А в политике необходима уверенность.

После трагедии с кораблём Клода, наземное сражение было перенесено на два орилейских года вперёд (земной год и семь месяцев — быстро пересчитала Диана). Но космическое решили не отменять, дабы хоть что-то показать гостям и дипломатам.

Обе стороны выдвинули по одному кораблю среднего класса. Интересы компании защищал крейсер "Лепесток". Крейсера считались стандартными кораблями для индивидуальных поединков, в их арсенал входил осевой лазер и несколько менее мощных бортовых. А вот Бонарды почему-то выбрали миноносец "На здоровье" — корабль поддержки, чертовски эффективный в эскадренном бою, но совершенно бесполезный (как считалось) в индивидуальном поединке.

Типовый миноносец несёт тридцать две мины. Это значит, что он может сделать тридцать два выстрела огромной мощности, причём из точки, где его самого уже не будет. Но если ни один из этих выстрелов не попадёт в цель — крейсер будет в полной безопасности и сможет не спеша поджарить противника из любой позиции, которую сочтёт выгодной.

Возможно, наёмники используют нестандартную модель миноносца? С увеличенным числом мин или с дополнительным лазером? Тогда навигатор Пояса сможет притвориться, что израсходовал все мины, а когда крейсер приблизится для добивания — ударить по нему в упор. Но вряд ли пилот Тарлинга поведётся на эту уловку — слишком уж она очевидна, если такой дилетант в сражениях, как Диана, сразу смогла её придумать.

"Кстати, интересно, что будет, если кто-то из них промахнётся и случайным выстрелом зацепит Орилею? Там сотни мегатонн в каждом залпе. Ладно, если там рентген — он в верхних слоях атмосферы поглотится, мы здесь увидим только яркую вспышку. А если оптический диапазон? Да не куда-нибудь в океан, а прямо нам на головы? Как с этим справится их хвалёная Опека?"

"Лепесток" и "На здоровье" заняли позиции — примерно в девяноста световых секундах друг от друга. Как только в эфире прозвучала последняя цифра отсчёта, они мгновенно "ушли в волну" и помчались друг другу навстречу, словно рыцари на турнире...

Летели годы, костёр сменялся ядерным реактором, а тот в свою очередь ПАРовым*, на смену стреле приходило ружьё, на смену ружью ракета... но некоторые вещи кажутся неизменными. В частности, это касалось триады носитель-оружие-информация на тактическом уровне.

Возьмём, к примеру, средневековое или античное сражение. Бойцы на своих ногах движутся медленно. Дистанционное оружие — стрелы и метательные копья — значительно быстрее. Информация — свет и звук — ещё быстрее.

Перескочим к морскому сражению Второй Мировой войны. Изменилось практически всё — но снаряды по-прежнему быстрее кораблей, а радиоволны — снарядов.

В воздушных и подводных сражениях того же времени тезис впервые подвергся сомнению, но устоял. Да, ракета "воздух-воздух" быстрее самолёта, а торпеда, соответственно, обгоняет подводную лодку — но разница тут уже в разы, а не на порядки. Можно попытаться уйти, хотя редко успешно.

И только когда цивилизация изобретает пульсационный двигатель, эта парадигма разлетается в пух и прах. В современном космическом бою все три компонента триады равноправны. Носители (корабли в пульсации), снаряды (лазерные лучи) и информация (тепловое излучение и отражённые лучи лидаров) движутся с одной и той же скоростью. Максимальной, и в то же время единственно для них возможной — скоростью света.

Из этого вытекает несколько интуитивно неочевидных следствий, которые заучиваются будущими боевыми навигаторами только на практике.

Первое. Если ты где-то видишь противника, скорее всего его там уже нет.

Второе. События, которые ты наблюдаешь одновременно, происходили когда-то в прошлом, и скорее всего НЕ одновременно. Чем дальше от тебя в пространстве — тем раньше по времени.

Третье. Единственный способ узнать о том, что в тебя выстрелили — получить луч в борт.

Четвёртое. Догнать убегающего невозможно. Как, впрочем, и оторваться от погони. Если преследование уже началось, оно будет продолжаться, пока не надоест одному из участников.

Есть, правда, одно исключение из этого набора правил — вимпы**. Они распространяются гораздо быстрее света, и дают полную информацию о том, кто и куда летит. Одна проблема — обычный компьютер будет обсчитывать данные о перестройке метрики несколько миллионов лет. Для наблюдения ситуации в реальном времени нужен квантовый. А его на корабль ставить бессмысленно — первый же уход в пульсацию вызывает схлопывание волновой функции, то есть разрушение нежных квантовых матриц.

Поэтому наблюдатели на планетах и станциях всегда знают о ходе сражения больше, чем участвующие в нём корабли. Обычно планета, которая держит оборону, транслирует координаты своим кораблям. Чужакам её обеспечивает независимый наблюдатель. Но тут одна загвоздка — трансляция происходит опять же с помощью радиоволн, а они распространяются со скоростью света. В этом случае меньшее запаздывание тактической картины оказывается у того из бойцов, кто ближе к ретранслятору.

Поначалу молодым пилотам кажется, что осуществить перехват и атаку противника в таких условиях принципиально невозможно. И это было бы действительно так... если бы пульсация была лёгкой, ни к чему не обязывающей прогулкой. К сожалению или к счастью, мозги большинства разумных существ переносят её просто отвратительно. Даже у сильного боевого навигатора в запасе прыжков тридцать, не больше.

Из-за этого сражение всегда превращается в поиск компромисса.

Пилотов, которые часто уходят в короткие пульсации, называют "попрыгунчиками". Поразить такого, пока он пляшет и крутится, появляясь и исчезая, практически невозможно — а сам он чертовски опасен. Но длится эта радость недолго — если удастся продержаться хотя бы минуту, он либо капитулирует, либо станет осторожнее, либо сам поплавит себе мозги.

Пилотов, которые проводят значительное время в длинных пульсациях, прозвали "ныряльщиками". Обычно это начинающие, или наоборот — очень опытные боевые навигаторы. Они слепы в своих затяжных бросках, и вынуждены больше других полагаться на интуицию. Зато практически неуязвимы, и при этом обладают изрядным запасом хода. Бой двух "ныряльщиков" напоминает шахматную партию, где ходы растягиваются на минуты.

Наконец, пилоты, которые в пульсацию уходят вообще редко, и стараются побольше времени проводить в материальном состоянии, заслужили нелестное прозвище "самоубийц". Они располагают самой полной картиной битвы, огромным запасом хода... и как правило превращаются в решето в самом начале боя.

В чистом виде ту или иную тактику встретишь редко — слишком легко выработать меры противодействия. Однако практически у любого навигатора есть свой предпочитаемый стиль.

Пилот Бонардов, судя по началу сражения, принадлежал к "ныряльщикам". Его оппонент уже дважды вышел из пульсации — на пятой и шестнадцатой секунде — и снова ушёл в неё. "На здоровье" продолжал сближение без пауз — нёсся на цель, слепой и неотвратимый, словно пущенная из лука стрела.

"Лепесток" выпустил два длинных луча из осевого лазера по курсу следования противника. Прикинув их направление и длительность, Диана поняла, что для "На здоровье" перекрыт примерно семисекундный отрезок траектории — если на этом отрезке мининосец выйдет из пульсации, то поджарится слишком сильно, чтобы продолжать бой. Ему нужно "раскрыться" раньше или позже.

Он раскрылся гораздо позже — пролетев даже вероятную точку столкновения на пять секунд. К этому моменту "Лепесток" уже ушёл четвёртым коротким прыжком на светосекунду в сторону от линии столкновения. Казалось, что он никак не успеет развернуться к противнику носом для выстрела из осевого лазера. Бонард был несколько ближе к ближайшей станции наблюдения, поэтому получил данные о местонахождении противника раньше. Гравитационные лучи вытолкнули из бортов пару мин, разводя их в стороны с максимальным ускорением и готовя к взрыву. Диане показалось, что на этом космическая дуэль сейчас и закончится.

Но тут сенсоры обнаружили ослепительную тепловую вспышку с... кормы крейсера. Осевой лазер на корабле Тарлинга оказался двусторонним! Неудивительно, что его пилот без боязни поворачивался к противнику спиной.

За четверть секунды до того, как луч должен был его поразить, Бонард ушёл во вторую пульсацию. Мины, разумеется, остались на своём месте, и спустя ещё секунду сдетонировали, выпустив два сверхмощных гамма-луча. Пилот корпорации, разумеется, предвидел это и также ушёл в пульсацию прежде, чем смертельное излучение достигло цели.

"У Бонарда осталось тридцать мин... Но он выполняет второй прыжок, а пилот корпорации — уже пятый. Рассчитывает измотать противника раньше, чем кончатся заряды?"

Теперь два звездолёта в пульсации шли сходящимися курсами, под острым углом. Первым из прыжка опять же вышел пилот Тарлинга. Слегка подкорректировал своё положение очередным мини-скачком (длиной в одну шестую секунды, настоящий ас) и замер прямо по курсу "На здоровье".

Диана переключилась на ускоренное мышление — цифровая модель её мозга в сто раз опережала реальное время. Картинка замерла, а девушка пыталась понять, что же здесь происходит. Он что, нарочно подставляется под удар противника? Если корабль наёмника в пульсации пройдёт через "Лепесток" насквозь — ему-то ничего не будет, а вот пилота корпорации наизнанку вывернет.

Только включив максимальное увеличение, Диана смогла заметить небольшое световое колечко, плывущее от борта крейсера навстречу вектору движения миноносца. По мере движения кольцо расширялось — его диаметр уже превысил сотню километров и продолжал расти. ППР — поле принудительной развёртки. То же самое, что земные финиш-кольца, только состоящие из чистой энергии, без твёрдых частей. Любой боевой корабль Опекаемых Систем умел генерировать такие "бублики". Внутри кольца происходила перестройка метрики. Любой корабль в состоянии пульсации, попавший в него, немедленно возвращался в состояние материального объекта, вне зависимости от собственного желания. Материализовать наёмника, а затем расстрелять его в упор — вот в чём состоял простой, но эффективный план пилота "Зелёного солнца". Именно таким способом ловили большинство "ныряльщиков".

Девушка снова переключилась в обычный темп восприятия времени. Ну, почти обычный. Втрое быстрее человеческого. Всё же не хотелось упускать каких-либо важных деталей. На Земле, если удастся вернуться туда живой, запись сражения между двумя галактами окажется неоценимой.

Бонард вышел из пульсации за доли секунды до того, как финиш-кольцо должно было накрыть его. Принял пару попаданий из бортовых лазеров в нос — неопасно, у миноносца там броня толстая, за отсутствием осевого лазера. И сбросил ВСЕ мины, которые у него оставались. Все тридцать штук.

Надо отдать должное пилоту корпорации. Он просчитал ситуацию мгновенно. Понял, что не успеет сжечь бортовыми лазерами все мины, прежде, чем миноносец отведёт их на безопасное для себя расстояние и подорвёт. И что довернуться для выстрела из осевого лазера тоже не успеет. Для белкового мозга вычислять с такой скоростью — вообще что-то запредельное, ведь ситуация решилась за какую-то пятую долю секунды. Впрочем, может быть просто сработала какая-нибудь система безопасности крейсера. Он снова ушёл в прыжок.

"На здоровье" подхватил гравилучом четыре своих мины. Разместил их на том месте, откуда только что ушёл в пульсацию противник. И послал четыре луча ему в корму.

Шах.

Пока "Лепесток" со скоростью света летел прочь, лучи не могли его догнать... но и не отставали. Дистанция оставалась неизменной, около световой секунды. Но как только он выйдет из пульсации, тут же получит все лучи от мин.

У него было два способа сорваться с крючка. Первый — просидеть в пульсации достаточно долго. Хотя бы двадцать секунд, чтобы лучи рассеялись — их фокусировка была очень хороша, но всё же не идеально параллельна. Второй — быстро выйти из пульсации, отклонить нос на несколько градусов в сторону и снова прыгнуть — тогда он бы ушёл с пути лучей за доли секунды.

Вот только для первого варианта требовалась небольшая паранойя, а для второго — обострённая интуиция. Пилот Тарлинга ведь не видел, что ему выстрелили вслед — мешал световой барьер. Вероятно, он мог бы догадаться, что сделает Бонард, если бы серия коротких пульсаций не заморочила ему мозги. У наёмника, который совершил лишь два прыжка, была гораздо более трезвая голова и точный расчёт по заранее составленному (теперь Диана в этом не сомневалась) плану.

"Лепесток" только начал сканирование окрестностей, когда его корма расцвела двумя вспышками (ещё два луча всё же прошли мимо). В тот же миг взорвался и нос — гамма-излучение прошило крейсер насквозь. Снаружи корабль казался почти неповреждённым, но что творилось внутри — рассудок представлять отказывался. Оба импульса прошли прямо сквозь осевой лазер, вызвав взрывообразное расширение рабочего тела. Вероятно, погиб и пилот — никаких сигналов от подбитого корабля не поступало.

Мат.

Разумеется, к подбитому крейсеру тут же бросился добрый десяток лёгких спасательных катеров и госпитальный корабль, но это уже Диану не интересовало. Главное она увидела. И выводы сделала.

*ПАР, поле абсолютного распада — самый дешёвый и эффективный источник энергии в Опекаемых Системах. Впервые получен как побочный эффект работы пульсационного двигателя при неправильной настройке. Любое вещество преобразуется ПАРом в излучение. В Солнечной системе данный эффект был известен лишь как причина ряда катастроф — все попытки построить ПАРовой реактор приводили к уничтожению лабораторий. Первый работающий прототип был куплен у галактов. **В физике двадцать первого века — вимп (от английского WIMP, Weakly Interacting Massive Particle) — гипотетическая слабовзаимодействующая массивная частица. В физике двадцать третьего века это аббревиатура, происходящая от русского Волна Изменения Метрики Пространства.