/* Прим. автора: это не плохая осведомленность, это — демагогия. Сам директор в ситуации с домовиками отлично разбирается*/
— Пока что на Гермиону нападали только последователи Света, — резонно заметила Сейлина.
— ... — ответ Дамблдора стоило законспектировать. Несколько новых слов в нем обнаружил даже я. А уж как он эти слова комбинировал... — ... этого ... Дароу ... и ... на ... в ... под ... и трижды сверху! Даже Малфоя не сумел как следует подставить! Теперь, после суда, на котором старший Малфой — отмолчался, а младший — сильно помог Гарри, рассчитывать на то, что сработает закладка недоверия к нему, которую я вложил в сознание Гарри — уже не приходится. Одна надежда — что с Гринграссами рассорится... Но этот мелкий белобрысый — слишком хитер, чтобы допустить такое. Из-за него Гарри, Избранный, который должен был привести Кодексы крови к окончательному забвению — сам воскрешает их один за другим! Старые рода, давно уже не обращавшиеся к их нечестивой мощи — вспоминают о том, что является основой их силы... Того и гляди, вместо единого государства, способного бросить вызов инквизиции — получим вновь феодальный Авалон, где маги всегда готовы сцепиться друг с другом по самому малейшему поводу. Магическому миру нужна сильная централизованная власть, а не распря независимых владетелей, набирающих себе свиту из магглорожденных и полукровок под обещание Покровительства!
— Так ведь инквизитор же приедет в Хогвартс...
— Это-то как раз и неплохо. Пожалуй, самое лучшее известие за все это лето, — усмехнулся Дамблдор. — Пусть дети полюбуются на этого фанатика... дементоры ему, видите ли, не понравились... Может быть — даже кого-нибудь из чистокровных удастся переманить на нашу сторону... потом они все равно погибнут в борьбе с Волдемортом... или, еще лучше — с Инквизицией... Но своей гибелью они послужат вдохновляющим символом...
— Все это хорошо... — задумалась Сейлина. — Но зачем Вы позвали меня? Светлый принц все еще не желает видеть меня перед своим престолом после поражения, которое я потерпела от Тьмы... Мой голос не будет услышан. Чем я могу помочь Вам?
— Думаю, девочка моя, ты можешь быть полезна именно в силу приверженности той Силе, которая отправила тебя в наш мир. Я хотел бы знать: то, что Гарри испытывает к мисс Грейнджер — это настоящее глубокое чувство? Или же подростковый каприз, который развеется при настоящих трудностях? Я... я боюсь ошибиться... Как ошибся с Блэком...
— На этот вопрос я могу ответить, даже не отправляясь к Грейнджерам, — улыбнулась Сейлина. — Гарри испытывает к Гермионе настоящее, серьезное чувство, а отнюдь не подростковое желание "поскорее перепихнуться". Так что я бы посоветовала держаться от мисс Грейнджер подальше — любая угроза девочке может быть воспринята Избранным... хм... неадекватно. Вплоть до того, что он пойдет за любым, кто пообещает ему ее безопасность.
— ... — Дамблдор, всегда спокойный, выдержанный Дамблдор — снова выругался. Сдает старик... или представляется таковым? Перестал доверять Посланнице Света? Этоможет быть опасно.
— Господин директор? — испуганно спросила Сейлина. — Что с Вами?
— Прости, дитя... Просто ты указала мне на совершенную мной ошибку. Если демоны, что пробрались в мою школу пообещали Гарри безопасность для девочки... А тут я, старый дурак, с предложением "проверить усиленную ими защиту"! И как теперь убедить мальчишку, что я действительно заботился об их безопасности, а не пытался проделать в защите "черный ход" для себя? А уж если он узнает, кто именно набросил на Гермиону Полог Отчаяния... Боюсь, как бы нам не получить в итоге нового Темного лорда, более страшного, чем предыдущий. Одна надежда — что и в таком случае его столкновение с Волдемортом — неизбежно.
Дамблдор тяжело опустился в кресло, жестом отпустив Сейлину. Поверженная тихонько вышла, оставив Великого Белого размышлять над изменениями планов в связи с изменившейся ситуацией.
Глава 31. Вселенная и числа.
Из машины Грейнджеров я вылезал под мантией-невидимкой. Директору надо было продемонстрировать, что добрый мальчик Гарри еще не поумнел настолько, чтобы усомниться в ее маскировочных свойствах. И удовлетворение, разлившееся от "незаметного" наблюдателя, накинувшего на себя дезиллюминационные чары, но не озаботившегося даже элементарной ментальной маскировкой, показало, что, по крайней мере, его обмануть удалось. Мы же с Миа старательно запомнили параметры ауры этого незнакомца, чтобы не ошибиться при следующей встрече. Я сделал некие предположения о личности наблюдателя, но поскольку в ауре не было следов проклятья либо же увечий — пришлось признать эти предположения несостоятельными. Лезть же в сознание данного мага, чтобы выяснить его имя, я не стал сам и не позволил Миа. Во избежание.
На входе в вокзал Миа попрощалась с родителями, и "заметив", как я выхожу из-за угла, где сбросил мантию, кинулась ко мне. Мы обнялись, и, держась за руки, прошли сквозь магглоотталкивающие чары.
На платформе 9 и 3/4 Миа вновь устроила показательные обнимашки с Луной. Конечно, после нашего с ней демонстративного наезда на Дом Рейвенкло в компании профессора Флитвика — тиранить мисс Лавгуд не решился ни один из представителей факультета умников. Ведь даже самым тупым из них было понятно, что Флитвик — есть Флитвик. Сказал, что будет расспрашивать Луну — сделает. И мало решившимся тиранить ученицу — не покажется. Но и особенной радости от общения с ней "собратья по Дому" не испытывали. Так что основным кругом общения для седой девочки оставался Внутренний, ну и Джинни. А от такого до появления очередного смельчака, который понадеется проскользнуть мимо внимания чемпиона дуэлей и профессора с немалым опытом — один шаг. Так что очередная демонстрация доброго отношения со стороны компании Мальчика-который-Выжил — была вполне уместна.
Любопытно, что, хотя в толпе и были слышны шепотки "Лунатичка Лавгуд!", но как только в сторону говорящих обращался пылающий взор Миа — языки сами собой втягивались туда, где им самое место. Историю "героических мстителей за честь Дома Рейвенкло" и их бодрой пробежки по Хогвартсу еще помнили.
Следующей к нашей компании подошла Джинни, конвоируемая близнецами. Рон крутился поблизости, но не подходил. К чему бы это? Неужели мы наблюдаем зачатки интеллекта и инстинкта самосохранения?
— Здравствуй, Гарри, — начала рыжая, потупив глаза.
— Привет, Джинни, — отозвался я. — Спасибо, — девочка удивленно посмотрела на меня. — Твое письмо очень помогло мне.
— Оно дошло? — Джинни вспыхнула счастьем.
— Дошло, — кивнул я. — Кривыми и окольными путями, но дошло. Спасибо. Фред. Джордж, — поздоровался я с близнецами.
— Гарри, Гермиона, — кивнули они в ответ. — Вручаем вам нашу маленькую сестренку. Позаботьтесь о ней.
Джинни стояла красная, в тон прически. Миа же серьезно кивнула. Кажется, идея "мы в ответе за тех, кого приручили" — нашла в ней свою верную сторонницу. И не то, чтобы я сильно против этого возражал.
Близнецы стремительно умчались в голубую даль. Рон же продолжил крутиться где-то неподалеку, разрываясь между желанием уйти, и глубокой подозрительностью. Кажется, он серьезно подозревал, что я прямо на вокзале, или же в Хогвартс-экспрессе сотворю с его сестрой то, что имел возможность, но не сделал за весь прошлый год. Похоже, с предположениями о зачатках интеллекта я несколько поторопился.
Рубиновые близняшки, появившись на платформе, серьезно кивнули нашей компании, и, весело щебеча, уволокли Рона дальше вдоль вагонов, туда, где среди множества других аур ощущалось и присутствие Лаванды Браун. Джинни выдохнула, хотя краснота так и не сошла с ее щек.
Я поманил девочек за собой, и мы забрались в первый же попавшийся вагон, и двинулись по коридору, заглядывая в прозрачные двери в поисках "выглядящего больным и усталым незнакомца в потрепанной и прожженной в нескольких местах мантии". Все-таки, на случай появления дементоров я хотел иметь поблизости кого-нибудь, кто гарантированно сможет их отогнать, не светя на всю округу магией Изначального Разрушителя.
Тяжелый и неприятный волчий запах накрыл меня буквально в следующем вагоне. Перед глазам поплыли каменные ступени Сорокопута, рушащиеся хрустальные купола Тизки, и даже каменные коридоры Клыка. И, хотя я уже не принимал участие в последней кампании, но эхо той резни еще долго гуляло по Великому Океану.
Уголки моих губ приподнялись, но не в улыбке, а скорее — в оскале.
— Тише, Гарри, тише, — Миа погладила меня по руке. — Я все понимаю, но постарайся...
— Хорошо, — ответил я, взяв эмоции под жесткий контроль. В конце концов, то, что накрыло друга отца этого тела — это не проклятье Вульфена... Хотя и воспринимается как нечто похожее. Очень похожее. Просто невероятно...
Я сконцентрировался на ощущении лежащей в моей руке тонкой ладошки. Это помогло, и я смог справиться со своими чувствами. Так что мы забрались в найденное купе, и стали дожидаться появления слизеринцев. Когда же Драко, Дафна и Астория пришли, мы потеснились, с некоторым трудом упаковываясь в не такое уж и просторное помещение. Я прикинул, что если не в этом, то в следующем году обязательно надо будет раскрутить Флитвика на чары расширения пространства, так как скоро мы уже перестанем помещаться в одном купе. Да и Рубинов пора уже отрывать от команды Величайшего, но увы, непризнанного, Рыжего Героя Современности.
Когда мы все-таки упаковались, Джинни попыталась что-то сказать, но я приложил палец к губам и покачал головой. Время и место для откровенных разговоров было выбрано далеко не лучшее.
Так что вместо откровений о ковенах хаосопоклонников, эмпатических способностях и "спящих" преподавателях, мы занялись обсуждением предстоящей всем, кроме Астории, Луны и Джинни, нумерологии.
Как выяснилось из учебника, внимательно изученного нами на каникулах, нумерология волшебников имела примерно такое же отношение к математике магглов, как астрология к астрономии. То есть, что-то общее, несомненно, было... но не так уж много.
Символические значения чисел и геометрических фигур, исчисления Древа Сефирот и сферы эманаций Эйн-Соф... Все это вместе составляло сложную, временами — противоречивую и несовместную систему, которую только гений Алого Короля* мог превратить в стройные ментальные техники Высших исчислений, позволяющие Тысяче сынов эффективно бороться с бурями Эфира. Мне, знакомому с техниками Песеджет не по наслышке, было очевидно, что создатели этой системы начали движение в правильном направлении, хотя до основных результатов было еще далеко. Начали... Но почему-то остановились на полушаге. Хотя... Возможно это я слишком самоуверен. В конце концов, судить по школьному учебнику, осознанно упрощающему предмет для понимаия его детьми, судить о современном состоянии дисциплины — несколько опрометчиво.
/*Прим. автора: Магнус Красный, Алый король, примарх Пятнадцатого легиона — Легиона Тысячи сынов, к которому в свое время принадлежал и Морион*/
Тем не менее, когда я начал объяснять ребятам упражнения элементарного уровня, которые предлагались любому, кто показывал желание вступить в боевое братство Тысячи сынов, спящий Ремус отчетливо вздрогнул. Палево, конечно. Но "то, что нельзя скрыть — следует выпячивать". Судя по подслушанному разговору с "профессором Трогар", Дамблдор уже убежден, что "наивный ребенок поверил демонам варпа, пообещавшим ему знатный ништяк". Убедить его в обратном — не получится, да и не надо. Но лучше будет, если в поисках доказательства своим мыслям Дамблдор надет то, что я посчитаю нужным ему показать.
Младшая троица реагировала на заумные рассуждения по разному. Астории было немного скучно... зато она понимала большую часть сказанного. Положение дочери древнего рода предполагало доступ к знаниям, недоступным иным прочим.
Джинни напряженно прислушивалась к разговору. Похоже, понять, о чем идет речь, ей удавалось в лучшем случае — в общих чертах. Но рыжая очень старалась.
Луна откровенно веселилась. Числа и их комбинации радостно вспыхивали в ее сознании, широко открытом навстречу каждому, кто пожелал бы ее прочитать... мир его праху. Заблудиться в лабиринтах безумия, скрывающих глубины сознания юной Малкавиан было нетрудно даже опытному менталисту. Так что разум Луны с точки зрения легилемента представлялся болотом. Веселая, зеленая полянка, на которой так хочется покататься, полежать, поиграть, но одно неверное движение — и под тобой трясина без дна. Когда девочка повзрослеет — болото станет зимним, скрытым тонкой коркой льда, способной удержать неосторожного на поверхности... но все таким же коварно-обманчивым. Миа, в своем упоении растущей Силой и умениями, пару раз уже чуть не попалась в эту ловушку. К счастью, с помощью самой Луны, найти в этой трясине надежные тропы было вполне возможно, и рейвенкловка не позволила моей подруге сорваться, как сорвался в свое время я. Тогда только помощь сюзерена и несколько капель пылающей крови Тьмы позволили мне удержать свой разум от распада и выделить Малкавиан как отдельную ипостась, грань своего существования, не дав себе полностью превратиться в Безумного Пророка. О том, что в процессе этой Перемены я пару-тройку раз умер и восстал перед троном, скрытым в Лабиринте — можно даже не упоминать. Ибо мелочи. "Ерунда, дело житейское". Хотя о пирогах так, конечно, не говорят. А плюшка получилась немалая.
Предаваясь воспоминаниям о былом, я заметил, как глаза Луны на мгновение остекленели. Кажется, девочка впала в настоящий транс, и сейчас порадует нас Истинным Пророчеством. Я коснулся сознания Кай, и мы приготовились выслушать Безумного пророка.
Тень от тени бронзовой стены
Вновь идет сквозь огненные сны.
Как и полагается пророчеству, данное изречение было, мягко говоря, невнятным. Хотя... если девочка назвала стену "бронзовой" только для рифмы... Нда. Вот только этого нам здесь и не хватало. Ну что ж. Теперь будет. И это открывало интересные перспективы в Игре.
Глава 32. Игры былого и грядущего.
Разговор о числах и их роли в мироздании постепенно исчерпал себя. И, видя, что мне по-прежнему трудно находиться рядом с волком, ребята затеялись играть в варп-шашки. Всей компанией.
Тут стоит сказать, что варп-шашки в чем-то очень похожи на зе-нарри, любимую игру халиссийских горцев. Вот только в отличие от зе-нарри, где фигурка, изображающая игрока, выставляется на поле, но мастера избегают к ней прикасаться, в варп-шашках такую фигуру выставляют на поле крайне редко. Предполагается, что игрок — это скорее поле и его изменяющиеся правила. Ну и, наверное стоит упомянуть, что для поля варп-шашек не существует единого пространства и стрелы времени, что, временами, далеко не очевидно для стороннего наблюдателя, но оказывает большое влияние на ход игры. Ведь в варп-шашки никогда не играют вдвоем. Как минимум, третьим на поле присутствует сам Неделимый. Иногда фишки перемещаются произвольным образом, а то и вовсе исчезают, или же появляются на поле, меняя всю картину. Игроки же отнюдь не обязаны действовать друг против друга. Перед началом игры каждый загадывает себе цель, и старается достигнуть ее, сражаясь, шпионя или же заключая союзы, временные или же постоянные... Все возможно, но ничто не истинно.
