|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Панфилов Василий Сергеевич
Просто выжить 3 (рабочее название)
Become a Patron!
Первая глава
— Его Величество в парке, — с намёком на поклон сообщил придворный, — он соизволил сообщить, что готов дать аудиенцию сразу же по вашему прибытию.
В голосе придворного звучало привычное осуждение непутёвого монарха, но попаданец отметил, что былые пренебрежительные нотки ушли.
Немолодой лакей, важно неся себя и оттого ступая излишне медлительно, проводил генерала к беседке. Король с несколькими придворными что-то обсуждал, стоя перед макетом города — не иначе, очередная Великая Стройка намечается.
— Друг мой, — весело сказал король, завидя Фокадана, — пойдёмте, нужен ваш совет.
Прогуливаясь по дворцовому парку, Людвиг вёл себя так, будто Алекс отсутствовал несколько дней. Монарх мало изменился за четыре года, разве что пропало ощущение лёгкой безуминки в глазах, и появилась уверенность в себе.
Отречения в пользу дяди и двоюродного брата, наметившееся пару лет назад, не предвидится. Учитывая очевидную асексуальность чудаковатого короля и его категорическое нежелание жениться, беспокоиться запасной ветви Виттельсбахов не о чем. Власть фактически в руках у Луитпольда и его сына, тоже Людвига, а корона подождёт.
Его Величество как-то договорился с дядей Луитпольдом и поделил с ним обязанности правителя. Людвиг царствует, но не правит, оставив себе представительские функции, попутно курируя образование и культуру. Дядя с кузеном взяли на себя финансы, промышленность и армию.
Получается недурно, Бавария ныне одна из самых благополучных стран мира. Не самых сильных, а именно благополучных — последнее в том числе благодаря сокращению армии. Русские союзники настояли.
На проекты Людвига тратится никак не меньше двадцати процентов дохода, но поскольку Его Величество с превеликим энтузиазмом занимается возведением общественных зданий, то деньги из казны на хотелки монарха выделяются без вопросов. Строительство школ, университетов и театров общество воспринимает очень положительно.
Образ мудрых Виттельсбахов, ухитрившихся поставить на службу народу даже свои недостатки, регулярно выплывает в прессе. Династия популярна и считается благословенной — не без подачи Луитпольда, разумеется. К слову, после договора двух ветвей, количество заговорщиков в стране резко уменьшилось.
— Ваше Величество? — Прервал молчание задумавшегося короля Фокадан.
— Людвиг! — Возмущённо парировал тот.
— Ваше Величество Людвиг, — невозмутимо повторил старую шутку попаданец, на что монарх рассмеялся облегчённо.
— Вопросы по скаутскому лагерю возникли. Конечно, друг мой, вы описали структуру уже существующих у ИРА, но я хочу понять дух, саму суть этих ваших детских лагерей. Всё-таки отличии у двух стран имеются, и довольно-таки существенные, так что бездумное повторение может даже навредить.
— Дух? Хм... Но вы правы, что решили спросить у меня. Основное отличие — контингент. Первое и самое важное, в скаутских лагерях ИРА совсем другие дети. Голодные, озлобленные, многие из них привыкли воровать, убивать и торговать своим телом. Не потому, что они испорченные, а потому, что иначе от голода умерли бы они сами и умерли их близкие.
— Преступники поневоле? — Монарх задумался ненадолго, — да, похоже. Эти взрослые могут выбирать, становиться ли им на скользкую дорожку, да и то не всегда. Дети же невинны по своей сути.
Попаданец поморщился, насчёт невинности детишек он бы поспорил — в своё время сталкивался с малолетними отморозками, коих нельзя было назвать иначе, чем тварями. Нормальные родители, не бедные, внимание есть... просто отбраковка, по-видимому.
— Н-да... так что контингент, сами понимаете, непростой. Перевоспитывать нужно быстро, недорого и желательно безотходно. Именно желательно, — повторил Алекс, видя возмущение монарха, — мы не настолько богаты, чтобы прыгать вокруг каждого. Хотелось бы, но нет.
— Решение простое — лагерь армейского типа с жёсткой дисциплиной.
— Не ново, — перебил Людвиг, — да, извини...
— Верно, не ново. Только и отличие существенное — прежде всего мы не ставили цель сломать детей под армейские стандарты. Жёсткая дисциплина, но не палочная и не карцерная. Учим не маршировке, а интересному: стрелять, фланкировать, ходить по следу. А главное — инициация, как раньше, у предков. Выполняют определённые задания, показывают храбрость, какие-то умения, выдержку — постепенно вроде как поднимаясь по ступенькам к сияющему образцу в виде великолепных капралов и сержантов.
— Великолепных, это в смысле ветеранов?
— Да, все ветераны, прошедшие минимум одну войну, а многие и по две-три. Медалями увешаны, уверенный взгляд, повадки матёрого хищника. Соревнования постоянные среди детей для выявления лидеров, которых ставим во главе отрядов. Отряды друг с другом соперничают, а чтоб злобы не возникало, время от времени перемешиваем — не навсегда, а на какой-то промежуток времени. Тогда они договариваться между собой начинают, сотрудничать.
— Жёстко, — с долей сомнения сказал Людвиг, — этакий лагерь юных спартанцев получается. Волчья иерархия какая-то.
— Волчья, — согласился Фокадан охотно, — а деваться-то куда? Контингент... впрочем, пораспрашивай офицеров о нравах в военных школах, много интересного услышишь. Что-то мне подсказывает, что нравы у ирландских волчат помягче могут оказаться.
Его Величество скривился, но кивнул задумчиво:
— Спрошу. И каковы ступени инициации?
— Мм... с этим сложнее, мы новичкам, только прибывшим под опеку ИРА, скорее путь показываем. Лагерь военного образца, капралы и сержанты из числа самых заслуженных и харизматичных, да всё это вперемешку с рассказами о сланных предках и подлых англичанах.
— Общий враг и некие идеалы? Разумно. Правда, не вижу пока, как это повернуть на баварский лад, но ничего, разберусь. Тем паче, контингент у меня не столь запущенный. Так что там дальше?
— Образование к инициации плотно привязываем. Не просто лидерские качества, храбрость и некие навыки, но и мозги, желание и умение учиться. Образование ныне — привилегия. Возможность окончить хорошую школу есть только у представителей среднего класса и редких счастливчиках из бедноты. Прочие довольствуются умением бегло прочитать вывеску, накарябать своё имя в рабочем контракте, да подсчитать сдачу в зеленной лавке.
— В Баварии с этим получше, — не согласился монарх, — у нас давно всеобщее образование введено, да неплохо, скажу тебе.
— В Баварии... не стоит сравнивать благополучное государство с Ирландией.
— Ты прав, Алекс, извини.
— Многие события привязали к школе. Футбол, к примеру, с первого класса. Регби со второго — хоть в шесть лет сдал экзамены, хоть в двенадцать. Не обязаны играть, но имеют право.
— После школы-то играют? — Понимающе хмыкнул Людвиг.
— Играют, но нет соревновательного момента, нет официального признания их взросления. Жилы рвут, чтобы в следующий класс перейти! В третьем классе хоккей на траве, лакросс и прочие игры с палками начинаются. В четвёртом, как некий особо важный этап взросления — борьба. В средней школе, начиная с пятого класса, бокс изучают. Шестой класс — фехтование и фланкирование. Ну и в старшей школе уже огнестрельное оружие, стрельба, тактика рейнджеров и сапёров, выживание в дикой природе.
— Небезынтересно, — кивнул монарх задумчиво, — таким образом вы показываете им, что оружием владеть может только достойный. Прививается уважение к оружию и самоуважение. Мнится мне, что выпускник такой школы, окончивший все восемь классов, не станет развлекаться субботними кулачными боями по тавернам.
— Количество драк даже у взрослых стало снижаться, — засмеялся Алекс, — они видят бокс и борьбу как спорт, с соревнованиями и прочей атрибутикой. Драться в пьяном виде почти перестали, теперь если конфликт возникает, то совсем как у дворян — секунданты.
— Неужто стреляются?! — Восхитился король.
— Редко. Чаще, как протрезвеют, мирятся. Если же нет, то начинают условия поединка обговаривать. Стараются, чтоб на равных дуэль проходила — бокс, борьба, на тростях фехтовать могут. Стараются подобрать что-то такое, где шансы у противников будут равны. Порой экзотика какая из-за таких вот правил получается — кто дольше на неосёдланном мустанге продержится или выше на скалу влезет.
— На ножах перестали? — С ехидцей поинтересовался Людвиг.
— Не напоминай, — подыграл Алекс под весёлый смех друга, скривив физиономию, — после кабанчика эпидемия целая началась, пришлось вводить закон, что таковые дуэлянты изгнанниками становятся. Биться друг с другом до смерти ИРА запретила до освобождения Ирландии.
— С чужаками, выходит, можно?
— Нужно, — убеждённо ответил Фокадан, — мужчин-то мало, пришлые порой в наших городках позволяют себе лишнего. Если не окорачивать, плохо может кончится.
— Прецеденты?
— Были, — неохотно ответил попаданец, — где-то наши слабоваты в коленках оказались, где-то пришлые сильны. Власть в городке подминали и начинали свои порядки наводить. Какие порядки могут наводить мужчины в городке, где большая часть населения — женщины и дети, да ещё и чужие по крови, сам догадаться можешь. Так что ныне реагируем очень жёстко, при необходимости фении отряды собирают и вычищают наглых чужаков.
Его Величество кивнул, ничего не говоря, и несколько минут они молча шли прогулочным шагом шли по парковым дорожкам, сопровождаемые следующими в отдалении лакеями и охраной.
— Как тебе Мюнхен? — Людвиг перевёл тему разговора.
— Восхитительно! — Искренне ответил Фокадан и монарх расцвёл, начав рассказывать о том, что сделать успел и что намеревается. Планов было громадьё и некоторые проекты требовали немалых трат. Но ведь и результат осязаем!
Как только деятели искусства убедились, что программа культурной революции всерьёз и надолго, и что достойным личностям не грозит забвение и безработица, у Людвига появились преданные поклонники и защитники. Патриотизм баварской интеллигенции зашкаливает, они готовы буквально грудью защищать своего короля.
Скептиков, коих было поначалу немало, убедила программа Детство, и колоссальные вливания в образование и детский досуг. Школы обычные и специализированные, спортивные секции для детей под патронажем династии, детские городки, огромное количество парков и сквериков.
Добила баварцев молочная кухня и множество мелких преференций в пользу женщин с малышами. Уступать место беременной женщине или женщине с маленьким ребёнком — право слово, ну что в этом такого? Воспитанные люди и помыслить не могут об ином поведении.
Вроде бы мелочи, но закреплённые законодательно, они стали поводом для гордости за родное государство. Вкупе с рядом иных социальных обязательств государства перед гражданами, это делает Баварию самым передовым государством Европы.
Напоминать, что все эти завоевания, коими так гордится Людвиг, позаимствованы в КША — наследие войны Севера и Юга, а частично пришли из ИРА, не стал.
Тем паче, что приписать себе социальные гарантии, попаданец не смог бы при всё желании — ещё свежи воспоминания о государстве иезуитов в Парагвае , где не знали понятия личной собственности, а население процветало.
* * *
В Мюнхене Фокадан задержался почти на две недели, показывая дочке город и нанося визиты знакомым. Компаньоны попытались было приватизировать его время для собственных нужд, но не вышло.
— Экий вы несговорчивый, — досадливо крякнул фон Краузе, прибывший с очередным визитом и чудом застав хозяина особняка, уже собравшегося уезжать на очередную экскурсию, — мы же в общих интересах стараемся.
— Понимаю и ценю, — кивнул попаданец, — только вот свои изобретения пересылаю вам регулярно, а что-то большее — увольте! Управленец из меня неплохой, но просто неинтересно, да и справляетесь вы более чем недурно. Кейси О,Доннел поинтересовался как-то делами нашего с вами предприятия и провёл отдалённый аудит . По его результатам отзывался о вас очень похвально.
— Скажете тоже, — по-мальчишески смутился Краузе лестным отзывом одного из самых известных экономистов.
— Как есть, так и говорю, — развёл руками попаданец, — заодно и мне от Кейси комплимент достался, что друзей и компаньонов выбирать умею.
— Гхм, — шумно кашлянул Краузе, — понимаю. Но ряд мелких деталей...
— А знаете что? — Перебил Фокадан, — давайте с нами? Кэйтлин будет рада, я немало о вас рассказывал. Вы уж простите, но дочка — главный человек в моей жизни, так что сейчас пытаюсь наилучшим образом провести первый в её жизни европейский тур .
— Буду рад, — расчувствовался компаньон, которого только что перевели в друзья семьи — иным предложения о совместном времяпрепровождении и не поступило бы.
Рихард очень серьёзно отнёсся к предложению, и как новоявленный друг семьи, счёл должным несколько изменить программу. Если Фокадан хотел просто провести дочке экскурсию по Мюнхену, то компаньон действовал в духе времени.
— Можно познакомить твою дочь с влиятельными людьми Баварии, — предложил Краузе, — неформально пока, вроде как оказия при путешествии. Возраст у неё не тот, чтобы ко двору представлять, но раз ты проездом, а дочь с тобой путешествует, то вполне допустимо познакомить неофициально.
— Даже не задумывался о таком, — озадачился попаданец, — хотя на поверхности ведь лежало. А ведь при случаем такие знакомства могут здорово выручить. Спасибо!
* * *
Несколько дней спустя Фокадан укладывал дочку спать.
— Пап, — протянула она сонно, — тебя сам король другом называет, мы дворяне?
— Прежде всего мы кельты, — ответил он, целуя ребёнка в лоб, — а потом уже всё остальное.
Вторая глава
Проглядывая газету за утренним кофе, Фокадан время от времени комментировал статьи. Получалось едко, ёмко и небезынтересно — если верить товарищам по ИРА, откуда и пошла эта привычка к утренней политинформации.
Кэйтлин, сидя на стуле и болтая ногами, пила какао, сваренное чернокожей Женевьевой.
— Вам уже десять лет, маленькая мисс, почти невеста, — укоризненно шептала служанка, суетясь вокруг, — так что вы ножкой-то вертите, будто мул хвостом?
— Комаров отгоняю, — нашлась девочка, — ты их не видишь? А они есть!
Чернокожая хихикнула негромко, прикрывая рот пухлой ладонью и погладила подопечную по голове, улыбаясь.
— Ваша взяла, мисс — отгоняйте дальше.
По негласному уговору, побеждал тот из спорщиков, кто мог привести убедительные и забавные аргументы. Чаще побеждает Женевьева, мастерски переключаясь с южного негритянского говора на господскую речь.
Манеры Кэйтлин безупречны для десятилетней девочки, но за завтраком можно дать себе маленькие поблажки. Тихое бурчанье Женевьевы, привычное с детства, делает завтрак уютней.
Девочка, препираясь с нянюшкой, успевала внимательно слушать отца и время от времени задавать вопросы. Она не всегда понимала суть статей, но вместе с комментариями взрослых получалось этакое введение в курс политологии.
— Волнения в Польше, — озвучил Алекс заголовок и бегло пробежал глазами статью, полную велеречивых измышлений не слишком-то умного автора. Поскольку газета берлинская, то отношение к полякам презрительно-сочувственное — вроде как и недочеловеки, но раз под властью Австрии и бунтуют против оной, то почти союзники. Сочувствие острожное, этакая фига в кармане.
— Если верить пруссакам, то восставшие поляки — этакие прекраснодушные романтики, отстаивающие рыцарские идеалы, только что бестолковые донельзя, — подытожил Фокадан, не скрывая скепсиса.
— Я вот австрийский взгляд на эти события пролистал, — Конноли хрюкнул, пытаясь сдержать смешок, — если верить им, то восставшие — сплошь разбойники и насильники.
— Ну-ка, — отобрав газету со статьёй, Алекс просмотрел её и в голос рассмеялся, — так расписывают поляков, что хоть крестовый поход на них объявляй. Исчадья Сатаны, никак не меньше.
— А может и правда, — пискнула Кэйтлин и смущенно замолкла, но видя подбадривающий взгляд отца, заговорила:
— Раз уж австрийцы только гадости о поляках пишут, то может — заранее оправдания готовят? Вспомни, пап, у них же в газетах о поляках ничего хорошего нет. Дворяне тамошние — сплошь самозванцы. Если и дворянство подтверждённое, то их давно нужно было лишить дворянства за бесчестные поступки — они же как паразиты живут, даже в годы бедствий не вставали на защиту Родины . Крестьяне польские — недочеловеки, полуживотные, выведенные селекцией шляхты из самых трусливых и подлых. Так ведь?
— Верно, — согласился Фокадан, — и какой из этого следует вывод?
Он уже понял, что хочет сказать дочь, но приучает формулировать мысли и произносить речи.
— Австрийцам нужна земля, но не нужны поляки, — уже уверенно сказала Кэйтлин после короткого раздумья, — дворяне не нужны, да и горожане не требуются. Крестьян же, раз их полуживотными называют, но с оттенком жалости, сгонять с земель не будут. Наверное как в Индии сделают — высшие касты, низшие. А статьи эти — подготовка общественно мнения.
— Немного коряво, но в целом точно, — согласился Алекс и девочка просияла. Не так давно ей исполнилось десять лет — тот самый возраст, когда мозги уже появились, а гормональные взбрыки ещё впереди. Чудо, а не ребёнок!
— Командир, — нерешительно начал Конноли, кинув в сторону Кэйтлин извиняющийся взгляд. Фокадан повёл бровью, и дочка послушно встала из-за стола — пришло время взрослых разговоров. Подслушивать она не станет, не то воспитание.
— Тут такое дело, командир — англичане вокруг виться начали. Данные всё больше косвенные, да чуйка моя, но прими к сведению. С таким раскладом не стоит через Польшу ехать, могут провокацию устроить.
— Через Данию, — решил Фокадан, ни секунды не сомневаясь в словах бывшего ординарца, ставшего адъютантом, — позиции русских там сильны, но нет такого бардака, как в вассальных немецких княжествах. Напросимся под крылышко военных моряков, должны навстречу пойти. Ещё какие соображения имеются?
— Как не иметь, — тягуче откликнулся Бранн Данн, один из ближников Фокадана, некогда техасский рейнджер и ветеран двух войн, — ловушки нужно ставить.
— Стоит ли? — С сомнением поинтересовался Конан Райли, такой же матёрый вояка, — местные власти нервно трупы воспринимают. Спрятать тела в большом городе можно, но только если знаешь город как азбуку, иначе запалиться легко.
— Головорез, — привычно буркнул Бранн рослому Конану, — а головой подумать? Нам не уничтожать этих поганцев нужно, а понять хотя бы — точно ли это англичане, да какой у них уровень. Робу я верю, сам склоняюсь к такому же мнению, но проверить нужно. Мало ли, может местные решили английскую карту разыграть. Придавим человечка, а он из союзных окажется. Так, командир?
— Вполне, — согласился Фокадан, сворачивая газету, — русские или австрийцы вполне могут сыграть втёмную английских контрабандистов, — те на библии поклянутся, что на английские спецслужбы работают. Подведут нас к силовому решению, а потом за яйца прихватят — для лучшего сотрудничества. Провокации от лица противника в разведке не редкость, сами так работали.
— Кто как, — хмыкнул Бран, ехидно покосившись на силовика Конана, — кто мозгами больше, а кто и мышцами.
Началась привычная беззлобная перебранка двух заклятых друзей, в которую охотно влез Конноли, шуточно подзуживая. Алекс не прерывал весёлую свару, обдумывая ситуацию.
— Сделаем так, — молвил он и ближники немедленно замолкли, — поставим по пути сторожки, чтобы понять немного наших преследователей. Тебе, Бран, придётся выехать вперёд, да готовить ловушки. Продумай ситуации, в которых наши преследователи могут спалиться — меня кто-то на английском будет обсуждать в их присутствии, ирлашек ругать. Впрочем, не мне тебя учить. В Дании к русским подойдём с жалобами, а по реакции и посмотрим — англичане балуются или союзники подход к нам нащупать желают.
— Принято, командир, — отозвался фений, — к вечеру в дорогу соберусь.
* * *
Бран не оговорился по старой памяти — генерал, как и многие вояки, числился в активном резерве. Борегар пару лет назад провёл закон, позволяющий не платить бывшим военным жалование из казны, поскольку они не состоят на действительной службе, но дающий возможность мобилизовать в случае необходимости.
Поскольку ополчение КША и без того поддерживало высокую боеготовность, закон восприняли как нечто совершенно естественное. Немногие оценили иезуитскую хитрость, подводящую резервистов под действие армейских законов, кажущихся естественными в милитаризованном государстве с беспокойными соседями.
Креолу запали в голову рассуждения попаданца о швейцарской армии двадцатого века. Подробностей в том давнем разговоре Алекс не приводил, рассуждая вроде как умозрительно, но концепция вооружённого народа джентельменам Юга близка и понятна.
Профессиональный костяк в армии КША остался, но территориальные войска получили наконец официальный статус. Владельцам приграничных ферм, обладающим званием офицера или сержанта территориальных войск по совместительству, нововведение пришлось по душе — как ни крути, но быть частью Системы порой выгодно. Разговор с мелкими чиновниками и скандальными соседями строится иначе, да и с нарушителями границы можно не церемониться.
Немаловажен и экономический аспект закона. Экономика Юга хоть и выросла после войны с Севером, но куда меньше, чем хотелось бы — сказалась война в Европе, аукнувшаяся в обеих Америках. Пусть в Конфедерации не голодают, да и промышленность развивается, но надежды на сверхбыстрое развитие экономики не оправдались.
Фокадан отказался от жалования консула, получив взамен большую степень свободы. Схема вышла хитрая — консулом попаданец стал нештатным , с правом заниматься торговлей и посредничеством. Формальное отсутствие дипломатического иммунитета нивелируется генеральским званием.
Поскольку не состоит на службе действительной, то жалование генерал-майора Конфедерации не выплачивается. Не выплачивается оно и второму лейтенанту Конноли, сержантам Конану Райану и Брану Данну, из доверенных людей Фокадана. Взамен всё та же схема — право иметь заработок на стороне, используя возможности официальных структур КША.
Отсутствие жалование от КША фениев не огорчает, Фокадан платит куда как больше, да и проценты за кое-какие сделки начальника порой капают. Жить можно, и очень неплохо. Тем паче, что пусть жалования от правительства они не получают, но вот пенсия им положена — раз уж на службе. Такой вот хитрый выверт законодательства позволяет привлечь на государственную службу полезных людей, ни выплачивая ни цента.
Приняв закон о пенсиях для резервистов, КША ничего не теряет. Через пятнадцать-двадцать лет, когда оных пенсионеров станет достаточно много, Конфедерация окрепнет... или канет в Лету.
* * *
Первым делом Фокадан представился русскому послу Степанову. Своих дипломатических представителей у КША в Дании по ряду причин пока нет, интересы Конфедерации представляли русские.
Немолодой дипломат начинал своё путь как военный, но получив на Крымской войне тяжёлое ранение бедра, подал в отставку, едва дослужившись до поручика.
-... оно и к счастью, — весело смеялся дипломат, рассказывая официальную историю молодости. Привычно подвернув покалеченную ногу, Степанов уютно устроился в кресле напротив Алекса, потчуя того рассказами под кофе.
— Пожалуй, — улыбнулся попаданец, — не сочтите за лесть, но храбрых офицеров ведром черпать можно, а вот дельных дипломатов мало.
— Как ни печально, но вы правы, — развёл руками дипломат, и тут же весело рассмеялся:
— Печально для державы, но как ни стыдно — хорошо для меня!
Засмеялся и Фокадан, с русским было удивительно уютно. Невысокий, кругленький, с седой бородой, он здорово походил на сусальную версию Деда Мороза внешне и ещё больше — внутренне — на первый взгляд. Этакий добрый дедушка.
Очень правдоподобно играет, но в выжимке от Патрика, Степанов значился как очень серьёзный разведчик. Достоверных сведений добыть удалось немного, но они впечатляли — одна только прогулка через Афганистан впечатляла. По косвенным данным, дипломат не просто наладил контакты с сикхами, но и успел немного пошалить в Индии.
В Данию Степанова направили во время последней войны, и дипломат прижился, сместив с поста былого посла — Вильгельма Августовича Коцебу, заняв в итоге его место. Опять-таки по косвенным данным, Степанов не просто ловко воспользовался возможностью для смещение члена влиятельной пронемецкой семьи, но и руководил всей операцией, как умелый дирижёр.
— У нас ещё хуже, — доверительно сказал Фокадан, чуточку наклоняясь вперёд, — меня консулом попросили, представляете?
— Да полноте! — Замахал полными ручками Степанов, — вы как раз таки не худший представитель!
— Уничижением не страдаю, но ведь социалист известный, волнодумец и практически атеист — да консулом!
Говоря это, Алекс поймал глаза собеседница и уцепился, пытаясь прочитать. Короткое противостояние закончилось ничьёй, но Степанов всё-таки признал его пусть не за ровню, но за серьёзного человека. Разговор пошёл откровенней, уже без хиханек.
— ...англичане, значит?
Фокадан кивнул и перечислил настораживающие моменты.
— За время поездки из Мюнхена в Данию несколько раз ловушки хитрые ставили — англы это, безусловно. Песенку английских моряков просвистеть наняли человека... не мне вам рассказывать. Если время есть, таких вот мелких ловушек выстроить можно десятки. Во время службы в полиции Нью-Йорка и Береговой Охране Луизианы кое-чего нахватался.
Степанов серьёзно кивнул и ненадолго задумался, прикрыв ярко-синие глаза.
— Каков их уровень, по вашему мнению?
— Опытные контрабандисты. Похоже, что это и есть основная их профессия, а секретная служба Англии — подработка.
— Знакомо, — кивнул русский, — мелкие поблажки своим преступникам.
— Исполнителей вычислил, а вот руководителя не смог, — чуточку нехотя сказал Фокадан, почти не играя. — Рядом ведь ходит, поганец, но не хватило ни людей, ни профессионализма. Да и дочкой рисковать боюсь.
— А сами готовы рискнуть? — Индифферентно спросил Степанов, — хороший скандальчик может получиться.
— Я так понимаю, в свои планы посвящать не будете? Втёмную?
Дипломат изобразил обиду, но под скептическим взглядом попаданца сдался:
— Не буду, уж простите. Дания основательно почищена от английской агентуры, но осталось вражин куда больше, чем хотелось бы. Помимо англичан ещё и пруссаки есть, шведы, французы и вовсе уж мелочь.
— Наживка? — Поморщился Фокадан, — не мальчик уже, рисковать ради чужих прожектов.
— Господь с вами, какой риск?! Хотели бы убить, так давно убили бы! Нехитрое дело — револьверщика подослать, аль отраву в еду подсыпать. Не было ведь таких происшествий? Больше похоже, что похитить хотят для последующего суда. Может, скомпрометировать попытаются — ныне модно с фотографическими карточками баловаться. Опием угостят, да снимков погаже наделают.
— Хм, — Фокадан потёр подбородок, всем видом давая понять, что поддаётся уговорам.
— Неужто не хочется разорвать эти паучьи сети? Спровоцировать их немножко, пусть спешат, пока вы в Петербург не прибыли. Глядишь, удалим хоть часть звеньев в этой преступной цепи? В Москве, конечно, риску изначально поменьше будет, но ведь будет! А так хоть знать будем, за кем приглядывать. А?
Третья глава
— Никогда не подозревал, что обязанности наживки могут быть так утомительны, — выдохнул Фокадан вечером третьего дня, ввалившись в гостиную снятого особнячка едва ли не заполночь.
— С непривычки, — тоном знатока сказал Бран, оторвавшись от чтения, — пару раз так поработаешь, привыкнешь.
— Нет уж, — с нервным смешком отозвался Алекс, устало присаживаясь на диван с кожаной обивкой и вытягивая натруженные ноги, — даже не хочу привыкать. Когда в политику пришёл, приходилось и слежкой заниматься, и от слежки уходить, потом работа в полиции и береговой охране. Вроде бы много общего должно быть, ан нет, ничего похожего.
— Совсем другая работа, командир, — рейнджер закрыл книжку и положил ногу на ногу, — хуже нет, чем наживкой работать. Самому приходилось и не скажу, что понравилось. Надёжные парни спину прикрывали, все дела, но всё едино нервная работёнка. У тебя ещё хуже — может, русский и профи высокого полёта, но его людей не знаешь и не уверен в них. Сработанность по нолям, командной игры нет как таковой.
— Да и чёрт знает этого дипломата, — с досадой выдавил Фокадан, — не уверен в намерениях, понимаешь? Может, ему для какой-то своей игры выгодней, чтоб меня подрезали. Сегодня вот начал перебирать аргументацию и задумался — вроде бы и убедительно, но и аргументы против тоже есть. Ты меня не первый год знаешь, я тот ещё параноик, а тут как отрезало — будто с цыганкой пообщался.
— Очень может быть, — согласился Бран после короткого раздумья, — сам пару раз в такие ситуации попадал, да и ребята вляпывались. Цыганщина или нет, но такие мастера уговоров встречаются. Думал сказать тебе, но что-то засомневался — очень уж уверенно ты выглядел.
— Бран... мать твою за ногу... — Алекс зашипел, сдерживая ругательства, — ты что, думать разучился? В следующий раз лучше покажи себя недоверчивым параноиком. Засомневался он!
— Прости, командир, — искренне сказал ближник, — обстановка непривычная сыграла — все эти дворцы и графья как мешком по голове ударили.
— Ладно, все мы хороши, — примирительно пробурчал Алекс, — поесть что оставили?
— С Женевьевой-то? У неё и захочешь, а голодным не останешься — на кухне тебя всё дожидается, сейчас распоряжусь.
— Давай. Сам ко мне присоединяйся, поговорим заодно о разном.
В столовую Алекс не пошёл, уютно устроившись на просторной кухне, пропахшей пирогами и специями. Размотав укутанный полотенцами пирог с ягодами, отрезал себе здоровенный кусок и налил морса.
— Ум, вкуснятина, — пробурчал попаданец, прожевав кусочек, — даже для Женевьевы отменно.
— Себе отрезать, что ли?
Несколько минут мужчины ели молча, потом Алекс несколько нехотя начал разговор:
— Неприятно говорить, но тебе выговор. Объяснить, за что?
— Не надо, — вздохнул Бран, — понимаю. Мешком там или нет, а подойти обязан.
— Обязан. Так что представление на звание второго лейтенанта пока не буду посылать, походишь сержантом.
— Понятно, что уж тут — не дорос, раз не решился перехватить ситуацию, хотя видел проблему, — уныло согласился собеседник.
— Теперь по ситуации в целом. С мнением Степанова склонен согласиться — убивать меня не хотят. Не факт, что ситуация не измениться, но пока так — скорее всего и правда то ли похитить собираются, то ли опий подсунуть и с голыми мальчиками сфотографировать.
— Фантазии у тебя, командир! — Поморщился Бран, отложив в сторону надкусанный пирог, — аж аппетит испортил.
— Скажешь, невероятно?
— Как раз вероятно, — нехотя признал рейнджер, корча брезгливую гримасу, — им важно дискредитировать ИРА, ради этого на любую подлость пойти могут. Слишком уж эпическими первые капитаны выходят — писатель и инженер, издатель и поэт, экономист и управленец. Виллем и вовсе — основатель новой религии де факто. Да герои войны сплошь.
— Только герои могут стать основателями чего-то значимого, — кивнул попаданец без лишней скромности, — твои приключения вполне сойдут за хороший эпос.
— Сойдут, — кивнул Бран, чуть улыбаясь, — я начал мемуары пописывать. Гриффин в своём издательстве обещал найти соавтора, так что будет и эпос.
Фокадан кивнул молча, подобные вещи у товарищей по движению поощрял с самого начала. Десятки активистов ИРА стали писателями и поэтами. Большая половина произведений написана с помощью соавторов из издательства Гриффина и всё равно не блещет выдающимися литературными достоинствами. И что?
Они всё равно настоящие писатели, что поднимает престиж ИРА. А кое-кто, между прочим, расписался и стал писателем уже профессиональным, зарабатывающим на жизнь пером. Худо ли?
Мало-мальски талантливым активистам старались помогать. Стипендии в колледж и университет, уроки музыки и живописи, помощь при устройстве на работу и многое другое. Непотизм в это время считается чем-то естественным, так почему же ИРА должна делать иначе?
Зато и результат налицо: кельты видят помощь ИРА, отсюда и отношение к организации, как к благой силе. Вторая сторона монеты — в ИРА стремятся люди, считающие себя талантливыми. Поскольку помогают прежде всего активистам, то молодняк стремится выслужиться, показать себя лучшим образом.
— Долго ещё будешь бегать?
— Завтра крайний срок, — чуточку раздражённо ответил Фокадан, — не выйдет ничего, так сверну операцию к чёртям. Такое впечатление, что Степанов не столько преследователей моих выловить хочет с поличным, сколько свои дела какие-то решает.
— Скорее всего так и есть, — хмыкнул рейнджер, — у таких людей даже поход в туалет может решать оперативные задачи.
— Думаешь?
— Видно, командир, — уверенно сказал Бран, — сталкивался с такими. Класс пониже, конечно, но типаж тот же. Главное, чтоб он в своих же интригах не запутался.
— Главное, что меня в них не запутал, — устало поправил Алекс и потёр глаза руками, — ладно, я спать. В семь разбудишь.
* * *
Поминутно поминая недобрыми словами изменчивую датскую погоду и ёжась от пронзительно ветра, Фокадан спешил на очередную встречу, оскальзываясь кожаными подмётками ботинок на мокрой от дождя брусчатке. Завидев ресторанчик с искомой вывеской, нырнул внутрь, окидывая взглядом почти пустое помещение, на диво светлое и чистенькое.
Пахнуло теплом и головокружительными ароматами с кухни. В уютной атмосфере попаданец немного расслабился и отмяк, ища взглядом нужного человека. Искомый хайлендер обнаружился в углу, и Алексу резанула по глазам некоторая аляповатость оного.
Сурового вида бородач оделся так, чтобы всем стало понятно — это именно хайлендер и никто иной. Только вот одежда и аксессуары несколько нарочиты. У попаданца сразу же появилась ассоциация с русским, наряженным в косоворотку, обутым в смазанные дёгтем сапоги и пританцовывающим барыню, отбивая ритм деревянными расписными ложками.
Среди депортированных шотландских горцев бывали и такие, спору нет. Несколько поколений в отрыве от родины и клана, нередко порождали таких вот лубочных патриотов. А может, просто подсадной.
— Данлоп ?
— Он самый, — отзывается здоровяк, — я уж вас совсем заждался. Сижу как сыч среди ворон, хо-хо-хо!
Брутальный подставной загудел что-то фоновое, заученно вворачивая якобы хайлендерские фразочки. Не то чтобы попаданец хорошо знал горную Шотландию и тамошних выходцев, но сталкивался, было дело. От Данлопа же разило спецслужбами, как мочой из квартиры старой кошатницы. Самое же обидное, что масса мелких деталей показывала человека из низов спецслужб, скорее даже талантливого уголовника, завербованного за обещание покровительства от Системы. Недооценивают генерала КША, обидно, понимаешь ли.
— Кофе, — мельком оглядев накрахмаленную до хруста скатерть, бросил попаданец веснушчатой официантке, — выпечка есть? Давайте.
Пару минут спустя упитанная девица принесла поднос с кофейником, кувшинчиком со сливками, большой чашкой и тарелкой с рогаликами. Кофе оказался посредственным, а вот выпечка отменной.
С трудом подавив неприятие к ситуации и личности собеседника, Алекс с самым дружелюбным видом начал слушать пустую болтовню, поддакивая в нужных местах. По легенде, представленной попаданцу, поддельный хайлендер имел связи у местных контрабандистов, заодно борясь против английской тирании.
— Понимаю, понимаю, — прожевав намазанный маслом рогалик, покивал Фокадан, выслушав очередной душераздирающий и откровенно завиральный спич от трагедии семьи Данлопа во время изгнания, — многие тогда потеряли не только Родину, но и всё имущество. МакМилланы — те, что с Гебрид , ферму потеряли.
Слабо разбираясь в шотландской истории, Алекс нёс откровенную ересь. К его разочарованию, подставной не выдержал простейшей проверки, горячо поддакивая любой ерунде.
Угостив нового друга кофе и выпечкой, договорился о встрече вечером.
— С друзьями познакомлю, — старательно коверкая слова на шотландский манер, выговаривал Данлоп, — золотые парни! Все как один английских псов ненавидят!
Распрощавшись с патриотом, поймал извозчика.
— Нюхавн ? — Удивился тот, — господин, вы уверены? Район не из спокойных.
— Дела, — коротко бросил тот.
— Пятьдесят эре, — назвал извозчик явно завышенную цену, не горя желанием ехать в облюбованный моряками район. Фокадан молча кивнул, не став торговаться.
— Вот, господин, — вымолвил бородатый водитель кобылы десять минут спустя, — Нюхавн там начинается. Дальше не поеду, уж простите.
Расплатившись, Алекс соскочил с подножки экипажа и расплатился, зажав трость под мышкой. Прогулочным шагом экскурсанта генерал направился вдоль канала, с любопытством озираясь по сторонам.
Не успел он пройти и полусотни метров, как нарвался на карманника, или скорее — карманник нарвался на него. Попытка залезть в карман закономерно оказалась неудачной, попаданец молча перехватил кисть — резко, на излом. Схватившийся за сломанные пальцы молодчик тихо заскулил, отскочив в сторону.
Фокадан же с любопытством глядел на приближающихся дружков вора, накручивающих себя грязными и довольно-таки убогими ругательствами. Не добежав десяток метров до попаданца, троица замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Уже молча подобрав покалеченного дружка, ушли, то и дело оглядываясь.
— Развитый инстинкт самосохранения, — одобрительно пробормотал Алекс вслед, опустив руку с тяжёлой тростью, и продолжил экскурсию. Оценив гостя должным образом, местная гопота не стала связываться и мстить. Попаданец уже знал на опыте, как хорошо босота определяет серьёзных людей, буквально спинным мозгом чуя тех, кто может одарить нешуточными неприятностями.
Время приближалось к полудню и малость распогодилось, так что в шерстяном костюме Фокадану стало даже жарко.
— Вот же бестолковый климат, — тихо ругнулся он, поглядев на высунувшееся из облаков блёклое северное солнце.
— Сладкая девочка, — господин хороший, — негромко сказал подошедший сутенёр, показывая на девочку. Алекс коротко хохотнул, оценив гренадёрские стати дамочки под тридцать. Уж на что попаданец высоченный по меркам девятнадцатого века, но девочка выше минимум на полголовы и тяжелей килограмм на тридцать. Хмырь с обиженным видом пожал плечами и отошёл.
Пару минут спустя нарисовалась немолодая женщина явно финского происхождения.
— Молоденькие девочки интересуют? — Спросила финка, похабно подмигивая, — свеженькие совсем, есть целочки. Одна ещё кровь не пускала ! Беленькая, свеженькая...
Фокадана передёрнуло от омерзения и баба понятливо испарилась, ощутимо побледнев.
Больше к прогуливающемуся генералу никто не подходил. Нечасто, но и такие гости в Нюхавн заходят — не в поисках клубнички, а нервы себе пощекотать или ради серьёзных дел. Когда же необычный посетитель зашёл в Морскую Королеву, где издавна собирались серьёзные личности из местного криминалитета, интерес к экскурсанту как отрезало.
— Мир дому сему, — негромко сказал Алекс на немецком, с видом завсегдатая проходя вглубь помещения. Не обращая внимание на замолчавших посетителей, провожающих глазами каждое движение, спокойно подошёл к стойке и сказал негромко бармену:
— Дело есть для серьёзных людей, слежка и силовые акции. Кто заинтересуется, пусть в Короне меня ищет.
Не став дожидаться ответа, вышел и прошёл дальше по улице.
Не успел Алекс допить кружку пива, заедая копчёной рыбой, как его отыскали двое мужчин серьёзного вида. Немолодые, сдержанные в движениях и мимике, похожие на отставных моряков из тех, кто скопил к старости небольшой капиталец и заякорился на берегу. Молча кивнув попаданцу, уселись за столик.
Фокадан знаком привлёк внимание разносчицы, заказав два пива и закуску. Несколько минут пили и ели степенно, соблюдая нехитрые правила серьёзных людей.
— Встреча предстоит, — начал Алекс, запив рыбку глотком пива, — с людьми, которым нет доверия. Подстраховка нужна, да не шпана, а серьёзные люди из тех, кто умеют раствориться в толпе и не боятся крови.
Уголовные авторитеты переглянулись, и один из датчан встал, допивая пиво.
— Не мой профиль.
— Йенс, — буркнул оставшийся, — подробности.
Попаданец короткими фразами обрисовал ситуацию, не слишком вдаваясь в детали.
— Бюджет?
— В разумных пределах не ограничен.
— Я и полсотни молодцев смогу привести, — хмыкнул Йенс, — да не шпану, а людей бывалых.
— Вот и приводи, — кивнул Алекс, — вряд ли они понадобятся, но район нужно перекрыть намертво — как по суше, так и по морю. Справишься?
— Легко, — уверенно кивнул уголовник, называя цену.
— Даже торговаться не буду, — согласился попаданец, — только учти, мои противники могут под полицейских рядиться или под военных.
— Против государства не работаю, — коротко сказал уголовник, привставая со стула.
— Англия.
Йенс сел обратно, нехорошо прищурившись и глядя генералу в глаза.
— Не врёшь, — констатировал он минуту спустя, — кто ты есть, чтобы тобой Англия заинтересовалась?
— Фокадан.
— Тот самый? Стрёмно влезать в разборки такого уровня, — задумчиво сказал Йенс, — но англичане... я в деле, генерал. Датчане помнят про копенгагирование.
* * *
Встреча с Данлопом состоялась в Вестербро, специфическом пригороде датской столицы, где располагались бойни, мясные лавки и ночлежки для крестьян, пригоняющих скот. Достаточно интересная архитектура, с причудливо смешавшимися приметами цивилизации и средневековья. Много ревущего скота, навоз, споры крестьян с богатыми перекупщиками и явно сомнительные личности, по свойски общающиеся как с господами, так и с плебсом.
— Всё-таки надо было сапоги обуть, — буркнул Алекс сам себе, вляпавшись в очередную кучу, — не убирают здесь, что ли? Хотя попробуй убрать посреди стада, разве что ночью лопатами скребут.
— Прекрасно выглядите, сэр, — похвалил попаданца подошедший Данлоп, — вы тут легко за своего сойдёте. Алекс заметил нотку пренебрежительного самодовольства в мимике собеседника, но кивнул с польщённым видом. Одевшись как небогатый горожанин из тех, кто любит пастись в местных трактирах (без накрутки дешевле), он легко бы растворился толпе.
— В номерах с ребятами договорились встретиться, — продолжил тем временем поддельный хайлендер, — вы уж простите, сэр, но мы английской агентуры побаиваемся.
Фокадан кивал, с трудом сдерживая нервную усмешку. Глупейшая ситуация, в которой оказался по милости цыганщины Степанова, одновременно пугала и забавляла. С одной стороны, последствия авантюризма могут быть очень неприятными. С другой — количество причастных людей в Вестербро подбирается, пожалуй, к сотне и все старательно маскируются. Учитывая невысокий уровень большинства интересантов , оно как бы и смешно, но мутные личности в этом районе скорее норма.
Вроде бы легко пальцем ткнуть в подозрительного человечка, но отличить английского шпиона от нанятого Фокаданом честного вора, местного барыги или иного привычного для Вестребро жулика почти нереально.
Данлоп начал шествие по району, всячески демонстрируя уход от слежки и прочие шпионские забавы, популярные в дешёвых детективах, распространённых в среде низшего класса. Алекс с серьёзным видом повторял за ним, прячась то за бычьим крупом, то выворачивая куртку наизнанку.
— Оторвались, — торжественно сказал горец, приведя попаданца к задку дешёвой ночлежки, — здесь договорились встретиться.
Поднимаясь на второй этаж по наружной лестнице, Алекс глянул мельком на двор и увидел мешанину всевозможных сарайчиков и пристроек.
— Здесь целый взвод разместить можно, — мелькнуло в голове.
В грязном, тёмном, удивительно затхлом номере с крохотным оконцем, их уже ожидали борцы за свободу. Троица, активно дымящая дешёвыми сигарами, так живо напомнила Труса, Балбеса и Бывалого, что попаданец хохотнул.
— Рад видеть шотландских патриотов, — тут же замял он неловкость, растекаясь ручьём на тему патриотизма и финансирования ячеек новых братьев. Что заставило его это сделать, Алекс и сам не понял, но вглядевшись в лица шотландцев, аж похолодел.
— Ну Степанов, паразит, — мелькнуло в голове, — никакой опасности... Да они же меня убивать собрались!
Троица при словах о финансировании переглянулась и заулыбалась единым организмом, рассыпавшись в ответных приветствиях и комплиментах. Героями знаменитой комедийной серии они уже не казались, сходство осталось только по типажу фигур. Очень опасные ребята — настолько опасные, что Фокадан засомневался — справится ли он с каждым по отдельности.
— Много слышали о вас, о героической борьбе ирландского народа с проклятыми английскими оккупантам, — елейно сказал Балбес, — нам бы не помешала помощь — любая помощь. Горько говорить, но почти все проекты упираются прежде всего в нехватку денег — шотландцы готовы бороться за свободу, но национальный характер у нас такой, что прежде хайлендер должен увидеть некий фундамент организации, куда он понесёт свой кирпичик.
— Нужны средства и Вождь, — барственно кивнул Фокадан, изображая тщеславного человека, увидевшего возможность вознестись, — средства возможны, даже в самое ближайшее время. Но разумеется, хотелось бы получить некие гарантии.
Генерал построил свою речь несколько туманно, но так, чтобы понятливый человек догадался — деньги он может дать под гарантии признания Вождём. Не из кармана вытащит, но почти, они совсем рядом.
Троица снова переглянулась и попаданец отметил мельком, что Данлоп у них вовсе не принимается в расчет. Начался разговор о Свободе и на стол, покорябанный поколениями крестьян, троица поставила бутылку.
— За Союз, — пафосно сказал Балбес, якобы обладающий брутальным именем Кнут, — за победу!
Подняв тяжёлые стопки из мутного пузырчатого стекла, они напряжённо уставились на Фокадана. Не желая пить отраву, тот провернул трюк, возможный только в полутёмной, изрядно задымлённой комнате. Подняв руку так, чтобы она заслоняла лицо, жестом фокусника вывернул стопку себе в рукав.
По руке пробежал холодок, а сам попаданец, уловивший запах сонной отравы, знакомой ещё по Нью-Йорку, пьяно заулыбался имитируя отравление. Шотландцы заулыбались в ответ и поднесли стопки к губам, даже не пытаясь делать вид, будто отпивают.
— Ещё? — Спросил Данплоп не своим голосом и протянул новую стопку.
— Погоди, — остановил его Балбес-Свенд, пусть сперва деньги даст... на благое дело.
— Лорд...
— Я сказал! — Негромко рыкнул богатырь, и Данлоп заткнулся. Взяв Фокадана под руки, вывели его во двор, попутно расспрашивая о деньгах и вытащив оставленный напоказ револьвер.
— Двацать тыщь, — невнятно сказал он, не поднимая головы, — тама.
Вели его дворами, но через несколько минут конвоиров с пленником догнал прилично выглядящий господин с явным телохранителем, начавший выговаривать что-то тоном недовольного начальника. До попаданца донеслись только обрывки фраз спора Кнута-Балбеса с начальником, происходящего в нескольких метрах.
— ... назад... фотографии... в море...
Ситуация зашла слишком далеко: куратор непременно проверит степень адекватности подопечного, а значит — полагаться на Степанова, нанятых молодцев и удачу опасно. Могут и не успеть.
Стараясь сделать эти движения естественными, не нервируя поддерживающих его борцов, Алекс сунул руку в карман брюк, нащупал через прорезь прикреплённый в паху дерринджер и осторожно вытащил, взводя курок. Затем он оступился, наваливаясь всем весом на Труса-Олава и стреляя в бедро богатырю.
Оттолкнувшись, попаданец зацепил Труса конечностями и повалился в партер. Используя эффект неожиданности, несколько раз ударил того головой об утоптанную землю и тут же вскочил, выхватывая спрятанный в ремне короткий, не очень-то удобный тычковый кинжал.
Лорд с телохранителем полезли за револьверами в карманах сюртука — медленно, очень медленно на взгляд человека, участвовавшего в скоротечных городских перестрелках. Генерал упал, и перекатился за тяжело стонущего Бывалого, в которого тут же вонзились две револьверные пули.
Сдвоенные выстрелы прогремели и с другой стороны, после чего куратор с телохранителем схватились за простреленные плечи, роняя оружие.
— Стоять! — Скомандовал Фокадан дёрнувшемуся было Балбесу, — и тот послушно остановился, изменившись в лице.
— Не советую сопротивляться, — прозвучал голос Конноли, подходящего с коротким винчестером, — стрелять буду в колени. Охота остаться инвалидом — только дёрнитесь. Степанов прибыл минуту спустя, вместе с полицией и представителями посольства.
— Сэр Джадсон, — начал русский дипломат, обращаясь куратору, — какая встреча! Не ожидал, что представитель английской дипломатии будет якшаться с такими уголовниками!
— С уголовниками якшался вон тот тип, — невозмутимо сказал Джадсон, указывая на Фокадана, — я здесь гулял. Господа, я так полагаю, вы хотите дождаться, пока я истеку кровью?
— Что вы, что вы, — с видом оскорблённого в лучших чувствах человека сказал Степанов, — вы должны ответить перед законом!
* * *
Вечером, после утомительных процедур в полиции и жандармерии, Фокадан вернулся в снимаемый особнячок предельно усталый, но спокойный. Ситуация с покушением разрешилась наилучшим образом — английский дипломат не самого низкого ранга попался с поличным, перед десятком свидетелей пытаясь убить человека.
Скорее всего, выкрутится — формально Алекс первый начал стрельбу, пусть и не в англичанина. Тем не менее, у властей Дании появился повод для целого ряда действий, да и показания подельников прозвучали. Начались обыски, аресты, писались грозные письма и дипломатические ноты .
Всё бы хорошо, но покоробило отношение Степанова. Русский дипломат извинился за опоздание, наговорив много тёплых слов о храбрости и уме. Но осадочек остался.
Отношение к Алексу, как к расходному материалу, готовность принести жертву, дабы схватить старого врага, получить дипломатическое преимущество и хороший повод для целого ряда интересных действий. Консула, представителя чужой страны.
Учитывая письмо-вездеход от самого императора, фавор у Чернова и немалую известность самого Фокадана — настораживает. Ясно только, что его использовали в сложной интриге и судя по всему, с поимкой Джадсона она только началась.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
