Недоучка

Курс первый

Мне надо выговориться, иначе я точно сойду с ума, не дождавшись окончания этой запутанной истории.

Поймите меня правильно. Я — здоровый мужик тридцати четырёх лет от роду, вполне состоявшийся в жизни: неплохая должность начальника отдела продаж в крупной компании, занимающейся комплектующими для IT-систем, уютная трёхкомнатная квартира, купленная на кровно заработанные деньги (даже не в ипотеку!), новенькая "Мазда" в гараже (ну, не люблю я представительский класс!), невеста... Хотя нет, невесты уже не было. Видите ли, ей так хотелось романтики, что она устала ждать её от меня и решила поискать с кем-нибудь другим. Скатертью дорога! Я привык просчитывать своё будущее, мой отдел — тщательно подобранная команда профессионалов, а семья в моём понимании требует ещё более тщательного отбора тех её членов, которых этому самому отбору возможно подвергнуть. И настолько ненадёжные люди мне в моей команде не нужны, это факт. Так что Маришка сама выбрала свой путь, а я постарался ясно дать ей понять, что хода назад не будет. Пусть я не романтик, но могу дать своей семье надёжность, поддержку и стабильность, а там пусть каждый выбирает сам, хватит ли ему этого для счастья.

В общем, мне трудно понять, с чего вдруг всё пошло наперекосяк. Уход Маришки не стал для меня трагедией, с родителями отношения были ровными, чему немало способствовало разделяющее нас расстояние: без малого четыре тысячи километров и несколько государственных границ, и это не считая часовых поясов. Не было ни автомобильной аварии, ни нападения кровожадного незнакомца, даже устрицы и креветки в незнакомом ресторане не проявили внезапно свой коварный нрав, — просто потому, что и устриц никаких не было, я поужинал варёной картошкой с салатом из свежих овощей и завалился спать, пообещав себе, что уже завтра — в первый же день честно заработанного отпуска — схожу в ресторан и съем нормальной мужской еды, а не этой мечты диетствующей анорексички.

А проснулся в чулане под лестницей.

Помню, что первой мыслью после осознания нового места пребывания было облегчение: дома не ждали голодные младенцы, на работе в силу отпуска ничего без меня не рухнет, а единственных домашних животных — парочку гурами в аквариуме — забрала с собой Маришка при расставании.

Потом пришла ненависть.

Я терпеть не могу сагу о Гарри Поттере. И попаданцев — весьма модный нынче жанр — просто ненавижу! Во многом этому поспособствовала бывшая невеста, десятки пересмотревшая фильмы, зачитывающаяся фанфиками и даже пытавшаяся накарябать что-то самостоятельно, к счастью, быстро осознав, что её писательские способности стремятся к нулю. Если бы ещё она не пыталась увлечь этой белибердой меня, цены бы ей не было, но вежливые отказы она не воспринимала, а доводить дело до скандала мне не хотелось. В итоге я обычно засыпал максимум на двадцатой минуте фильма, а от зачитываемых вслух фанфиков успешно спасали беспроводные наушники (хвала моей догадливости и длинным волосам, которые я носил в память о металлической юности).

Вопрос "почему именно я?" не вставал в силу своей неконструктивности. Потому что так вышло, спросить не у кого, придётся работать с тем, что имеется в моём распоряжении. Несмотря на накопленный жизненный опыт, я в этом мире — всего лишь бесправный ребёнок, на которого кто-то там возлагает большие планы, а все, кто тут, рядом, вокруг — рады бы избавиться, но почему-то не могут. Всё, что я могу, это сломать систему, и даже ранняя смерть вряд ли остановит меня, хоть самоубийство всегда мне претило. Потому что не получалось у меня считать окружающую действительность чем-то иным, нежели версией продвинутой компьютерной игры. Очень может быть, что умерев тут, я проснусь в своей квартире в первый (да пусть даже и в последний) день отпуска, и всё будет по-старому.

Конечно, хотелось бы пожить с определённым комфортом, но тут уж как повезёт.

Детское тело, временно принадлежавшее мне, хотело жрать и в туалет, перманентно мучилось головными болями, обладало отвратительным зрением и было хилым до чрезвычайности. Чёрт его знает, был ли канонный Поттер от природы таким дохляком или это детство в семье Дурслей подкосило его здоровье, но наслаждаться плодами его телесной деградации пришлось мне. Никакой памяти от прежнего владельца этого тела мне не досталось, что могло быть как плюсом, так и минусом, но я, поколебавшись, решил счесть всё же плюсом. Во всяком случае, симулировать потерю памяти мне не пришлось — у меня и так её не было. Гарриной, во всяком случае, моя не в счёт.

Наверное, это было наилучшим выходом: по обмолвкам не на шутку перепуганных родственников, накануне Гарри крепко перепало от Дурсля-младшего, так что чета Дурслей-старших быстро сообразила, что полученное Гарри сотрясение мозга не прошло бесследно. И им пришлось всё же обратиться в клинику за помощью: нелюбовь нелюбовью, но Гарри всё-таки ходил в школу, о нём знала куча соседей, и дальнейшее небрежение здоровьем племянника могло дорого обойтись всей семье.

Разумеется, про то, что к состоянию моей временной тушки приложил в прямом смысле руку их собственный сын, Дурсли не заикнулись. Что они там наплели врачам, я не слышал, да меня оно и не интересовало. Полиция не приходила — и ладно, значит, вечное "упал с лестницы" сработало и в этот раз. Социальные службы, правда, сочли необходимым прикрепить ко мне куратора — для наблюдений, чтобы не запирать в клинику для "лиц с ограниченными ментальными возможностями", но это вполне можно было пережить. Под руководством миссис Браун я осваивал программу начальной школы, заново знакомился с городком, в котором имел честь проживать, изучал историю приютившей меня семьи, и всё такое. Ничего из ряда вон выходящего со мной не случалось, чего очень опасалась тётя: мне удалось подслушать пару разговоров её с мужем, в которых она высказывала опасение, что я выкину что-нибудь ненормальное в присутствии куратора. Обошлось. В клинике мне подобрали очки, назначили лечение, посоветовали гимнастику для глаз, известили, что в будущем понадобится операция для коррекции зрения, но только после того, как перестану расти. Я со всем соглашался, не забывая, впрочем, что никакого будущего у меня могло не быть. Честно говоря, я не помнил, чем эта история закончилась: Маришка упорхнула в свободное плавание раньше, чем успела донести до меня эту совершенно ненужную мне информацию, но, если судить по предыдущим книгам, главному герою вряд ли светило что-то, кроме героического посмертия в памяти благодарных потомков. Ну и пусть его. Поднимать на щит благополучие волшебного мира (или как там его?) я не собирался: я же не Поттер.

Так незаметно прошёл год. Я без труда освоил школьную программу (ну, тут гордиться, разумеется, нечем: основной сложностью было не демонстрировать совсем уж откровенно реальный уровень моей образованности), затвердил правила проживания в доме родственников (после возвращения из клиники Дурслям пришлось переселить меня из чулана в спальню, иначе у миссис Браун возникли бы справедливые вопросы, а Дадли, вняв недвусмысленному запрету родителей, оставил меня в покое) и даже постепенно втянулся в размеренную жизнь крохотного английского городка. Не то чтобы я ждал каких-то невыразимых чудес — вовсе нет. Я вполне допускал, что мне выпала честь прожить жизнь Гарри-не-волшебника, что, конечно, значительно продлит моё пребывание в этом теле, зато после совершеннолетия я волен буду идти куда угодно, не ограничиваясь рамками придуманного в прошлой жизни текста. Ну, ведь не случилось же со мной ничего такого особенного за этот год? Не считая самого факта переноса, но что я в реальности знаю о прошлых или будущих жизнях? Может, на мой дом там, в прошлом, метеорит упал, все умерли, вот сознание и переместилось, а память каким-то чудом сохранилась, вот и всё.

Всё переменилось в один прекрасный летний вечер, слишком душный даже для июля, но всё равно замечательный... Бывший таковым ровно до того, как Вернон, только сейчас добравшийся до разбора утренней почты, среди счетов и рекламных проспектов обнаружил запечатанный воском конверт из материала, слишком плотного для бумаги, но слишком фактурного для пластика. Я в тот момент вдумчиво мыл посуду, почту утром забирал Дадли, но весь гнев Дурсля-старшего всё равно обрушился на мою голову. Среди воплей и непечатных выражений мне кое-как удалось вычленить основную мысль сего спича: дядю интересовало, кто мог писать мне, а пуще того — оформить послание столь пафосно.

-Не знаю, дядя, — как мог вежливо ответил я, хотя, разумеется, знал. — А почему вы решили, что это письмо для меня?

Дядя опешил. Посмотрел на тётю в поисках поддержки. Потом сунул письмо мне под нос:

-Читай, мальчишка! Что тут написано?!

-Ничего, дядя, — как можно спокойнее ответил я, хотя ясно видел изумрудные чернила и прихотливо изукрашенные завитушками буквы незнакомого почерка.

-Вот как? — дядя вновь обменялся с тётей взглядами. — Ну что ж... Ступай в свою комнату и носа оттуда не высовывай, пока я не разрешу! Ясно?

-Ясно, дядя, — я выключил воду, вытер руки и покорно ушёл наверх. Судя по тому, что нареканий за недомытую посуду не последовало, иного от меня не ждали.

За последующую неделю этих писем пришло, наверное, штук сто, дяде даже, несмотря на тёплые деньки, пришлось разжечь камин. Горел пергамент плохо, чернила вовсе никак не хотели отдаваться жарким объятьям пламени: сквозь оранжевые языки в камине чётко просматривалась зелёная вязь посланий. Но дядя упорно заваливал странную корреспонденцию дровами, и, в конце концов, сдалась и она, оставив после себя слой жирного пепла.

На десятый день письмо принесла сова: обычная серая неясыть (правда, я не знал, насколько обычной является этот вид сов для нашего городка, да и породу опознал лишь потому, что вчера как раз крутили по телевизору научно-популярную программу про птиц). Она долго сидела на заборе, разделявшем наш участок и участок миссис Фигг, кошки которой почему-то упорно игнорировали беззащитную добычу, но, так и не дождавшись внимания хоть от кого-нибудь, улетела ни с чем.

Тем же вечером нас посетил великан.

Должно быть, с той совой они бы составили прекрасную пару в соревнованиях по неуместности присутствия в нашем доме, но организатор оных где-то прятался, ограничиваясь письмами, так что нам пришлось справляться самостоятельно.

Разумеется, я никуда с великаном не пошёл. Я вообще не склонен доверять незнакомым мужчинам, которые носят в кармане мышей и сов и зовут меня в ночь. Даже если они знают меня по имени.

Особенно если знают.

Так что этому... Хагриду пришлось убираться вон без меня. Он и убрался — пригрозив напоследок пожаловаться какому-то там "великому человеку". Ну-ну. Пусть жалуется.

После его ухода на пороге осталось письмо, которое попустительством родителей внезапно оказалось в толстых лапищах Дадли.

-"Мистеру Гарри Поттеру" — кривляясь, писклявым голоском прочитал он. — Вам предоставлено место..." Где-е?! В школе волшебства?! Мам, пап, почему ему, а не мне?! Я тоже хочу!

-Дадли, немедленно брось эту пакость! — ледяным тоном отчеканила Петуния, но избалованного вечно всё разрешавшими родителями Дадли так просто было не пронять. Кузен носился по дому, пиная и швыряя всё подряд, разгромил гостиную и уже вплотную подобрался к родительской спальне, как пришла миссис Браун.

-Что ты об этом думаешь, Гарри? — спросила она, ознакомившись со злосчастным письмом (деваться было некуда, мне пришлось признать, что на этом письме буквы я вижу).

-Розыгрыш или провокация, — я пожал плечами. — Мы с тётей подали документы в "Роттингс". И уж точно не оставляли заявок в волшебные школы.

Миссис Браун покачала головой, явно не желая расставаться с подозрениями. Дадли получил успокоительный укол, Петуния — порцию капель, дядя предпочёл выглотать сто грамм коньяка. Мне тоже пришлось согласиться на капли, чтобы не выбиваться из общей картины — что ж, хоть руки перестали дрожать. Письмо дядя, несмотря на протесты куратора, сжёг, объяснив, что не хочет опять волновать сына.

На следующий день я полол клумбы в саду, когда из дома донёсся вопль Дадли:

-Мам, там к нам какая-то сушёная селёдка припёрлась!

Спорю на сто фунтов, орал так Дадли специально, чтобы та самая "сушёная селёдка" его услышала. Знать бы ещё, кого он так обласкал? Впрочем, меня это не касалось, так что я вернулся к прополке, мечтая о самом большом мороженом и стакане с ледяной газировкой: очень уж жарко!

Оказалось, ещё как касается.

"Сушёная селёдка" не побрезговала дойти до садика в поисках трудящегося в поте лица меня. На её лице не дрогнул ни один мускул, когда она оглядела мои драные на коленках штаны, испачканные в земле руки и потёртую кепку на вечно лохматых волосах.

-Мистер Поттер, я — заместитель директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, зовут меня профессор МакГонагалл, и у меня к вам очень серьёзный разговор. Потрудитесь привести себя в надлежащий вид, я буду ждать вас в гостиной.

За её спиной оскорблено фыркнула тётя Петуния. Тётю можно было понять: в конце концов, это её гостиная, так с чего какой-то селёдке распоряжаться в ней, будь она хоть сто раз заместителем директора?

-Мы не подавали заявку в вашу школу, — сказал я.

-Это не имеет значения, — отмахнулась она. — Ваши родители сделали это сразу после вашего рождения.

-Я сирота.

Селёдка ещё сильнее поджала губы.

-Я жду вас в гостиной, — напомнила она непререкаемым тоном и величественно удалилась.

Пришлось мыть руки и идти.

Селёдка ознакомила меня с неимоверно ценной информацией, что мои родители были волшебниками, и я, значит, тоже, и вручила мне очередное злосчастное письмо, которое пришлось прочитать под её неумолимым взором.

-Скажите, а вы ко всем ученикам ходите? — спросил я, комкая пергамент

-Да, я в обязательном порядке посещаю всех маглорождённых учеников, это часть моих обязанностей, — немного нервно ответила она.

-Тогда почему к нам вчера пришёл какой-то невоспитанный великан?

-Хагрид — сотрудник Хогвартса, он — смотритель Запретного леса.

-Почему же ко всем маглорождённым ходите вы, а ко мне послали лесника? Он уполномочен проводить подобные знакомства?

-Так решил директор Дамблдор.

-А что по этому поводу говорит Устав вашей Школы?

-В Уставе школы такие мелочи не прописаны, — заместитель директора оскорблено поджала губы.

-Хорошо, допустим. Тогда другой вопрос: вы утверждаете, что мои родители были волшебниками, почему же тогда я вырос в немагической семье?

-Так решил директор Дамблдор, — с той же интонацией повторила МакГонагалл.

-То есть, он не только директор школы, но и председатель Комитета по опёке и попечительству?

-Он — председатель Визенгамота, этого достаточно!

-А что это такое?

-Сейчас вам ни к чему это знать, мистер Поттер! У меня не так много времени, чтобы тратить его на пустые разговоры.

-Вовсе они не пустые, миссис МакГонагалл, — возразил я, намеренно опустив обращение "профессор". — Мне очень интересно, почему какой-то директор школы определил, с кем мне оставаться после гибели родителей? И почему, если я маг по рождению, меня не оставили воспитываться в магическом мире? Неужели у моих родителей не осталось вовсе никаких магических родственников?

-Так было нужно, — сурово ответила женщина. — Вряд ли вы сейчас сможете понять это, вы — ещё ребёнок.

-А мои дядя с тётей? Они взрослые!

-Они маглы, — последовал ответ. — Им не понять.

-Что ж, — заключил я, — по всему выходит, что никакой магии не существует, кем были мои родители, вы не знаете, а всё это — не слишком тщательно продуманный фарс с целью заманить меня в какую-то мутную компанию. Нормальные школы не скрывают своё местоположение, печатают рекламные буклеты, имеют доступную для ознакомления программу обучения и уж точно не воруют детей и не подкидывают их по ночам под двери добропорядочным гражданам. Не знаю уж, зачем вам понадобился именно я, но играть в ваши игры я не намерен! — наверное, я не слишком сейчас походил на одиннадцатилетнего ребёнка, выросшего в чулане, но сил и желания изображать из себя тупого недоросля не было.

-Вы не поняли меня, мистер Поттер, — отбросив всякую доброжелательность, процедила эта дама. — Я не спрашиваю вашего согласия. Я информирую вас.

-Ну вот, пошли в ход угрозы! Зачем я вам нужен? Что во мне такого особенного?

Нехитрая биография Мальчика-Который-Выжил была немедленно обрушена мне на голову со всем возможным пафосом.

-И что? — старательно не понял я. — Сами говорите, что меня там пристукнут эти ваши недобитые сторонники этого... Волондорта — я старательно исковеркал имя убийцы моих родителей, но селёдка всё равно вздрогнула, — так чего я там позабыл? Магический мир прекрасно обходился без меня целых десять лет! Вон сколько книжек понаписали. Ещё лет десять пообходится, а там и забудут.

-Вы — последний отпрыск древней магической фамилии, — зашла МакГонагалл с другого бока.

-И что? — с тем же тупым выражением лица спросил я. — Вы сами меня в обычный мир сплавили, так чего теперь? Какой из меня аристократ? Я в чулане вырос! Да я за один стол со всякими лордами не сяду — в тридцати трёх вилках запутаюсь и не тот мизинец оттопырю!

Где же дядя с тётей? Они, сколько я помню, так ненавидели волшебство, что мне всю жизнь доставалось, как я теперь понимаю, только за то, что мои родители были волшебниками, хотя я за собой ничего такого не помню. Правда, я всего-то чуть больше года помню из этой жизни, может, в детстве владелец этого тела чудил напропалую? А я, как тут выражаются, магл? Вот будет сюрприз для всех этих.... колдунишек!

Понятное дело, ничего лично мне плохого маги пока не сделали. Но вот за исковерканное детство Гарри (кстати, а мне от него ведь тоже перепало, пусть и чуть-чуть!) я на них был крепко обижен. Да и впереди, если вспомнить те крохи, что задержались в моей голове из прошлой жизни, у этого тела ничего радужного.

Разумеется, я не питал надежды, что мне удастся отвертеться от Хогвартса. Разве что мне совсем уж невероятно свезло, и магические способности ушли вместе с душой Гарри на новое перерождение. Но профессор не выглядела сколько-нибудь удивлённой при виде меня, а ведь должны они как-то уметь отличать магов от маглов? Или на первый взгляд этого не видно?

Ясное дело, не отвертелся. Селёдка, потеряв терпение, как-то хитро заколдовала моих родственников, и те сами выперли меня за покупками, только что пирожков в дорогу не испекли, и то лишь потому, наверное, что не успели. Я обозлился. Если прежде я просто хотел поломать систему и вывернуться из заранее любовно выстроенных планов директора, то теперь я решил ещё и мелко гадить всей этой шайке-лейке столько, сколько смогу. Даже возможная ранняя смерть не пугала меня: повторюсь, считать этот мир родным, пусть даже и прожил в нём год, я до сих пор не смог и по-прежнему надеялся после смерти вернуться домой. А нет — так какая разница, всё лучше, чем жить в рамках ещё дома надоевшего мне мира!

Началось всё с банка. Хотя нет, началось всё с косых взглядов местных жителей на надетое на мне тряпьё и хлябающие ботинки, которые были мне велики на три размера. МакГонагалл поджимала губы, намекающее вздыхала и наконец поинтересовалась, почему я не удосужился надеть что-нибудь приличное.

-Это моя самая приличная одежда, — проинформировал я, и она заткнулась, переваривая. В банке, не слушая её назидательного "на покупки к школе вам хватит тридцати галеонов", я нагрёб золота целый кулёк и в карманы напихал ещё. Я — не канонный Поттер, при всём желании позлить всю эту слишком светлую кодлу выглядеть оборвышем мне здорово надоело, а шмотки стоят денег. Вот только карманники существуют и здесь, поэтому мне как можно скорее нужен кошелёк. Надеюсь, эта магия поможет защититься от всякого ворья, или нафига она тогда нужна такая?

Ещё раз великолепно подставить мою провожатую удалось перед уходом, когда она непререкаемым тоном потребовала вернуть ей ключ обратно.

-Не отдам, — заявил я. — Это мой сейф и мой ключ, с чего это я должен его каким-то посторонним людям отдавать? Небось был бы он у меня все эти десять лет, мои родственнички не попрекали бы меня каждым куском хлеба!

-Вы отвратительно воспитаны, мистер Поттер! Немедленно отдайте мне ключ, я должна вернуть его директору!

-Опять директор? А у него, позвольте спросить, ключики всех учеников хранятся или только мне такое исключение?

-Директор — ваш опекун в магическом мире, естественно, ваш ключ хранился у него. У других учеников ключами распоряжаются их опекуны.

-Опекун? Не больно-то он наопекал меня за все эти годы. Небось и зарплату за это получал? Нет уж, не надо нам таких опекунов, сами справимся.

Профессор с силой сжала мою руку. Вряд ли она намеревалась в самом деле отбирать мой ключ силком, но мне и того хватило.

-Помогите! Сироту грабят! — во всю мощь лёгких заорал я. На нас стали оглядываться посетители. Профессор мигом отпустила меня и зашипела рассерженной кошкой:

-Что вы себе позволяете, мистер Поттер?!

-Это вы себе позволяете невесть что, — обиделся я, — а я всего лишь защищаю то немногое, что у меня наконец-то появилось своего. Вы-то сами свой сейф тоже доверите первому попавшемуся проходимцу? Или подумаете сперва? — я торопливо сунул ключ за щёку. Плевать на гигиену, пусть только попробуют отобрать! Проглочу и не поморщусь! Сквозь толпу к нам уже спешил гоблин, МакГонагалл даже не успела придумать достойный ответ, как нас мигом выдернули из толпы и оттеснили в угол. Рассерженному сотруднику банка я объяснил суть своих претензий (ключ во рту страшно мешал, но гоблин меня понял). Профессорша осталась с носом: никаких правоустанавливающих документов, дозволяющих Дамблдору распоряжаться ключом от моего сейфа, в банке не оказалось, а для гоблинов оно означало, что их как бы и вовсе не существует (не удивлюсь, если их и вправду на свете нет!). Ключ остался при мне, а директор остался с носом: если только гоблины узнают, что он опять пытался отнять у меня ключ, последуют финансовые санкции. Как я понял, для гоблинов честь была не пустым звуком, и им плевать, сколько лет владельцу сейфа: неприкосновенность счёта должна быть обеспечена в любом случае. А до человеческих разборок им и дела нет.

Первой покупкой в волшебном мире стал безразмерный кошелёк с привязкой к владельцу. Я с облегчением сгрузил в него наличность: хоть уличных воришек можно не опасаться! Ключ на тонкой, зачарованной гоблинами цепочке висел на шее, даря радость от первой победы и вселяя хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне.

Дальше пришёл черёд здоровенного сундука (ну, не доросла ещё местная инженерная мысль до чемоданов на колёсиках), хорошо хоть, производители догадались наложить чары облегчения веса, а то фиг бы я такую хреновину один поднял! В одёжном же магазине МакГонагалл меня оставила ненадолго, отговорившись какой-то ерундой. Сквозь мутное стекло лавки я видел, что она поспешила к видневшейся неподалёку почте, или, как тут говорят, совятне. Небось докладывать побежала, ага. Да и чёрт с ней.

-Первый раз в Хогвартс, да, дорогой? — мадам Малкин была очень приветлива, очень деликатна, и её совсем, вот ну ни столечко не интересовал мой шрам, так что я успокоился и позволил обмерить меня со всех сторон и подобрать комплект стандартных ученических мантий. Заодно разжился одёжкой на каждый день: не сверкать же мне в школе дадлиным тряпьём, в Лондон я сам не выберусь, а в Литтл-Уиннинге тем более одежду не купишь, сразу доложат тётушке, а она поднимет закономерный вопрос: откуда деньги? Я, конечно, в банке поменял на всякий случай немного золота на фунты, но осторожность не помешает.

-Тоже в Хогвартс? — с ленцой протянул белобрысый мальчишка, только что взгромоздившийся на соседний табурет рядом со мной. Точно, в фильме было что-то такое.... Благо этот самый фильм Маришка со мной пыталась посмотреть раз двадцать, и до этого места я ещё не успевал заснуть.

-А куда ж ещё? — философски протянул я.

-Мой папа покупает мне учебники, а мама выбирает палочку, — сообщил он. Я неопределённо пожал плечами: что следует отвечать, я не знал. Что МакГонагалл пошла настучать на меня директору за своеволие? — А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую... а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу.

-А с кем ты собираешься там гоняться? — не удержался я. — Раз метлу иметь нельзя, у тебя её отнимут, и всё.

Блондин слегка подвис — точь-в-точь мой комп при установке обновлений.

— А у тебя есть своя собственная метла? — уточнил он. Мне очень хотелось ответить, что у меня есть собственный пылесос, но, во-первых, пылесос был не мой, а тётушкин, а во-вторых, мелкий всё равно не знает, что такое пылесос, так что хорошая шутка только пропала бы даром. Поэтому я только помотал головой.

-А в квиддич играешь?

-Нет, — ответил я, раздумывая: сразу признаться ему в моём плебейском воспитании или чуть погодить.

-А я играю. Жаль, что первокурсникам запрещено играть в факультетских командах, мой отец считает, что будет преступлением, если меня не возьмут туда. А почему твои родители запрещают играть тебе в квиддич?

-Не запрещают, — вздохнул я. — Они некоторым образом умерли десять лет назад. По крайней мере, мне так говорили.

Блондин нахмурился, явно что-то просчитывая. Ну да, он-то вырос в этом мире, наверняка изучал генеалогию и должен помнить, что десять лет назад закончилась война, и теперь, небось, судорожно соображает, не прикончили ли в ней какую-нибудь супружескую пару из знакомых ему семей.

— Мне очень жаль, — наконец, произнес он, видимо, не справившись с задачкой. — Но они были из наших или нет?

— Они были волшебниками, если ты об этом. Но я, представь себе, узнал об этом совсем недавно.

-Как так? — недоумённо спросил он.

-А вот так. Великий волшебник Дамблдор законопатил меня на десять лет к маглам, как тебе это понравится?

На секунду на его красивом лице скользнуло отвращение, тут же сменившееся обычной вежливой маской:

-Но зачем? И кто допустил такой произвол?

-Представь себе, мне бы тоже хотелось об этом узнать.

-Это преступление! — яростно воскликнул он, раздувая тонкие ноздри. — Мой отец узнает об этом! Я Драко, Драко Малфой, — он протянул мне руку.

-Гарри Поттер, — я пожал его ладонь, оказавшуюся удивительно крепкой для такого щуплого мальчишки. Он округлил глаза:

-Тот самый?!

-Понятия не имею, что значит "тот самый", — как можно беспечнее откликнулся я. — Я о магии-то узнал пару дней назад. А всё, что помню о себе, касается лишь унылой жизни с магловскими родственниками.

-Вижу, ты не слишком ладишь с ними?

-Они ненавидят волшебство! Моя мама была волшебницей, а её сестра — нет. Она терпеть не могла свою одарённую сестру! И Дамблдор отдал меня на воспитание ей! Мне всё детство доставалось за то, что я не такой, как все, — пусть я этого детства и не помню, но в каноне было именно так, да и за прошедший год меня не больно-то жаловали дома.

-Это ужасно! — воскликнул он.

-Их можно понять, — вздохнул я. — Каково маглу справиться с волшебным ребёнком? Да они ведь и не просили меня им отдать.

Наш в высшей степени занимательный разговор был прерван появлением чем-то очень недовольной МакГонагалл. У меня начинает складываться ощущение, что недовольство — её естественное состояние, в другом настроении я её ещё не видел!

-Это за мной, — вздохнул я. — До встречи в школе.

-До встречи в поезде, — поправил Драко. — Расскажу тебе про факультеты. Должен же ты знать, куда следует поступать последнему отпрыску благородного Рода Поттеров!

-Надеюсь, вы закончили с гардеробом, мистер Поттер? — ледяным тоном осведомилась профессор. Мадам Малкин торопливо сунула мне несколько свёртков с одеждой, и я последовал за своей суровой сопровождающей.

В книжном, пока мне собирали комплект для первокурсника, я, игнорируя испепеляющие взгляды селёдки, почти не глядя покидал на прилавок кое-какую дополнительную литературу. Пусть я не рвусь в волшебный мир, но совсем ничего не знать о нём и уподобляться невеждам в чужой стране я не хочу. Если иностранца в худшем случае депортируют (ну, если съедят в каком-нибудь диком племени, конечно), то незнание реалий волшебного мира может мне аукнуться куда худшими последствиями. Не хватало мне ещё ударов исподтишка, и так проблем хватает. Ну и просто для интереса литература нужна, читать я люблю.

-Сова? Мне? Зачем мне этот комок перьев, профессор?!

Птица недовольно ухнула, продавец, не удержавшись, тоже что-то такое буркнул в защиту питомца. Я сбавил тон:

-Не сомневаюсь, это самая красивая сова в Магической Британии, но зачем она мне?

-Носить почту, — как о чём-то само собой разумеющемся сообщила МакГонагалл.

-Кому мне писать? Гоблинам? Директору? Самому себе? Или магловским родственникам, которые не пустят эту птицу на жаркое исключительно из-за врождённой брезгливости?

-В школе вы непременно обзаведётесь друзьями. Неужели вы не собираетесь писать им писем?

-Друзьям, с которыми я учусь в одном интернате? Вы это серьёзно? Что помешает мне просто поговорить с ними?

Должно быть, было в моём лице что-то такое, что профессор махнула рукой и увела меня в другой магазин. Хвала высшим силам, он был последним.

Старикашка, если верить рекламе, изготовлявший палочки ещё моим хвостатым предкам, бубнил что-то высокопарное, пока его линейки измеряли мне всякие места.

-То есть, вот вы сейчас измерите меня, — скучающим тоном протянул я, когда он завёл песню про совместимость палочки и волшебника, — подберёте мне палочку, а потом я вырасту, и палочка перестанет мне подходить?

-Конечно нет! — вознегодовал волшебник.

-Тогда к чему это всё? — я поймал магическую линейку и выразительно потряс ею.

Обиженный мастер отозвал все свои измерительные приборы и ушёл в подсобку, откуда вскоре приволок для меня кучу коробочек с палочками. Я не удержался от гнусной ухмылки, представив себе, как вытянутся лица взрослых волшебников, если сейчас вдруг выяснится наконец-то, что ни капли магической силы во мне нет, и всё было зря. Олливандер, видимо, счёл мою гримасу выражением бурной радости, потому как тут же разразился высокопарными рассуждениями о светлом миге обретения первой палочки, ожиданием которого живут все юные волшебники все одиннадцать лет своей, без сомнения, скучной и никчемной жизни, потому как никакая жизнь не может быть достаточно прекрасной без палочки. Под разговоры он успел всучить мне на примерку с десяток палочек, так и оставшихся в моей руке бесполезными деревяшками. Интересно, лениво размышлял я, он остановится только тогда, когда убедится, что ни одна из его палочек мне не подходит, или всё-таки раньше? Мне никак не улыбалось провести в этой пыльной лавке ещё несколько часов. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел.

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно.

Очередная палочка вдруг нагрелась в моей ладони, едва не оставив на ней ожог.

-О! — воскликнул старик. — Норовистая, правда? Не сомневаюсь, что такой герой как вы, мистер Поттер, без труда усмирит эту превосходную палочку!

-С чего вы взяли, что я герой? — огрызнулся я, вернув палочку на прилавок.

-Ваша скромность, несомненно, делает вам честь, — он подмигнул мне и принялся упаковывать палочку в коробочку. — Думаю, мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер.

-У меня в планах нет ничего особо выдающегося.

-Это не имеет значения. Вас выбрала очень мощная палочка с весьма интересной историей. Да-а, с очень любопытной историей. Феникс, подаривший перо для вашей палочки, был столь щедр, что отдал не одно перо, как обычно, а целых два. И — что скрывать! — сестра вашей палочки оставила вам на лбу этот шрам, — весьма гордый собой, мастер палочек протянул мне коробку с палочкой, упакованную в коричневую обёрточную бумагу.

-Вы что, издеваетесь? — зло спросил я, на всякий случай спрятав руки за спиной. — Прекрасное начало учёбы, ничего не скажешь! Вы хоть представляете себе, что всякий раз, доставая эту палочку, я буду думать о том, что из такой же убили моих родителей? Да я в руки её не возьму!

-Что за нелепая истерика? — возмутилась доселе молчавшая МакГонагалл.

-Он сам сказал, что палочка выбирает хозяина, а не наоборот, — упрямо сказал я. — И сам сказал, что моё мнение ничего не значит, раз меня такая палочка выбрала. Больно надо, чтобы эта палка из меня нового тёмного лорда воспитала!

Олливандер явно понял, что сам себя загнал в ловушку россказнями про умные палочки, и теперь лихорадочно искал выход из тупика. Я наслаждался его замешательством.

-Но вы ведь сами видели, мистер Поттер, что ни одна другая палочка вам не подошла, — осторожно заметил он.

-Во-первых, я перепробовал далеко не все ваши палочки, — хмыкнул я, — а во-вторых, я всегда могу поискать в другом месте. Вы ведь точно не единственный, кто делает палочки, разве не так?

Он пожевал губами. Не то чтобы он смог бы заработать на мне кучу денег, но я был для него, выражаясь официально, статусным клиентом, упускать которого ему было невыгодно. Поколебавшись с полминуты, он со вздохом убрал свёрток с отвергнутой палочкой куда-то под прилавок и предложил продолжить примерку. Битый час я размахивал всё новыми и новыми палочками, пока наконец-то одна из них не потеплела и не выстрелила снопом золотых искр. От усталости я даже не запомнил, из чего она сделана (почему-то тут придают этому очень большое значение, ума не приложу, почему). Олливандер кое-как замотал коробку в бумагу и с явным облегчением выпроводил нас из лавки.

Оставшийся до школы месяц прошёл тихо. Должно быть, МакГонагалл очень сильно заколдовала Дурслей, потому что ни единой претензии в адрес волшебства, волшебников, магии и прочего я не услышал. Нет, мне по-прежнему приходилось выполнять работу по дому, но я ничего не имел против: непосильными мои задания не были, в своём родном детстве я тоже не бездельничал, а дом, в котором мы сейчас живём, как и любое жильё, требует забот.

Между делом мне удалось выяснить расписание электричек до Лондона, прикупить в дорогу не скоропортящийся перекус типа воды, консервов, шоколада, печенья и сухофруктов. На всякий случай взял с запасом: по себе знаю, в пионерском лагере от ужина до отбоя времени много проходит, порой такой голод накатит, что подушку бы сжевал. Вряд ли в интернате дело обстоит по-другому. Не помешает и запас чая и кофе — по той же причине. Походный набор из миски, кружки и столовых приборов, аптечка, компас, запас карандашей и бумаги (не буду же я дневник пером на пергаменте карябать, верно?) — я собирался как в тыл врагу или в дальний поход, да оно, собственно, почти так и было. К счастью, Дурсли регулярно посылали меня за покупками, и пусть тётя всегда тщательно проверяла чек и сдачу, наличие собственных неучтённых средств позволило мне потихоньку разжиться целой кучей необходимых вещей. Я бы и электрочайник с собой взял (кипятильники мне как-то не попадались), но из пролистанной от скуки Истории Магии уже знал, что электроприборы в Хогвартсе не работают. Учебники кстати оказались ничего так, интересные, а уж зелья вообще напомнили мне родных племяшек детсадовского возраста, которые из нарванной травы, дохлых жуков и птичьих перьев вечно что-то такое "готовили" для своих кукол и плюшевых мишек на игрушечной кухне.

Помагичить самостоятельно меня нисколько не тянуло. В своё время взрыв на уроке химии в школе навсегда отвратил меня от рискованных экспериментов с незнакомыми приборами и веществами и намертво привил обыкновение соблюдать технику безопасности. Пусть взрывал и не я, да и одноклассники мои, хоть и полежали в больнице, но серьёзных увечий по чистой случайности избежали, но я прекрасно понимал, что везёт не всегда и не всем.

Что меня очень беспокоило, так это отсутствие документов о среднем образовании. А ну как моя эскапада удастся, тогда в магическом мире мне места не останется! Хорош я буду: здоровый совершеннолетний лоб со знаниями начальной школы! Как-то ведь предстоит устраиваться в жизни? Но тётя, едва я заикнулся о заочном обучении, только фыркнула и посоветовала катиться к своим ненормальным, раз уж я им так дорог. Облом. Придётся как-то доставать учебники за среднюю и старшую школу и учиться самому. Математику, физику, географию я ещё сдам, но есть ещё всякая ерунда вроде истории, литературы и кучи других ненужных предметов, за годы моего взросления напрочь выветрившихся у меня из памяти. А тут наверняка и программа другая.

К сожалению, достать учебники во время вылазок мне не удалось: то ли их не продавали открыто, то ли за ними нужно было ехать в Лондон.

В день отъезда мне обломился аттракцион невиданной щедрости: дядя довёз меня до лондонского вокзала, откуда уходил поезд в школу. То ли остатки магии профессора ещё не выветрились, то ли свою руку приложила тётя, испугавшаяся пересудов соседей: куда да почему их племянник направился в одиночку с огромным сундуком? — меня это мало интересовало. Не пришлось добираться на перекладных, и ладно. Остатков воспоминаний из фильмов хватило, чтобы сообразить, как пройти на платформу с дробным номером (экие затейники маги, а чего ж не экспоненту в ряд Тейлора разложили, ещё забавнее было бы!). Паровоз уже стоял там, раздувая пары: вызывающе алый и безнадёжно устаревший. Дети и взрослые кишели вокруг, генерируя обычные для вокзалов шум и сутолоку, меня чуть не сбил с ног здоровенный парень с полудюжиной чемоданов на тележке, окружённый стайкой девушек: все как одна нарядные, надушенные и отчаянно флиртующие, несмотря на совершенную неуместность обстановки. Посторонившись, я проследил, как весёлая компания грузится в вагон: ни кондуктора, ни контролёра на входе не было, билеты и документы не проверяли. Должно быть, проверят позже, решил я и последовал примеру старшекурсников.

До отхода поезда оставалось не менее получаса, так что мне без труда удалось найти свободное купе. В своей прошлой жизни я обожал ездить в поездах дальнего следования: грузить чемоданы на багажные полки, липнуть к окну, разглядывая вокзал, который с этого ракурса казался чем-то особенным и необычным, провожать глазами убегающие вдаль строения и деревья, когда поезд наконец тронется, предъявлять билеты серьёзному проводнику, который всякий раз писал себе в книжечку что-то несомненно важное и секретное... Бегать за кипятком к титану в начале вагона, пить чай из стаканов с подстаканниками, заедая бутербродами в промасленной бумаге и неизменными варёными яйцами, застилать постель выданным проводником бельём, которое пахло совсем не так, как дома, и частенько бывало влажным... В детстве мы каждый год ездили к морю, а иногда получалось вырваться на новогодние праздники к далёкой бабушке в Воронеже, и эту любовь к поездам я сохранил на всю жизнь, лишь в целях экономии времени иногда пересаживаясь на самолёты.

Здесь ни титана, ни белья, ни подстаканников не наблюдалось. Да что говорить — мы успели тронуться и отъехать на приличное расстояние, а никто так и не спешил проверять билеты или хотя бы пересчитать учеников: все ли успели сесть на поезд! Взрослых вообще не было видно, лишь однажды в купе заглянула девушка, представившаяся старостой, и спросила, не нужна ли мне какая-то помощь? Помощь мне не требовалась, так что девушка кивнула и исчезла, оставив меня наедине с мыслями.

В дверь постучали.

-Извините, вы не видели жабу? — робко спросил круглолицый мальчик, едва просунув голову в узкое пространство между стеной и чуть приоткрытой дверью.

-Нет, не видел. Но ко мне заглядывала девушка, спрашивала, не нужна ли помощь. Попробуй найти её, она староста, вдруг найдёт твою жабу магическим поиском, — я подробно описал, как выглядит девушка.

-Спасибо, попробую, — мальчик покраснел и исчез.

Некоторое время меня никто не беспокоил. Драко Малфой, собиравшийся найти меня в поезде, всё не шёл и не шёл: может, передумал, а может, и забыл. Я перекусил захваченным из дома сухпайком, свернул из форменной мантии подобие подушки и решил скоротать остаток пути за чтением: не всё же в окно пялиться, тем более что там ничего, кроме довольно однообразных пейзажей, не показывали.

-Не желаешь ли чем-нибудь перекусить, милый? — в купе заглянула пухленькая симпатичная разносчица с лотком всевозможных сладостей — сплошь незнакомых. Из любопытства я взял на пробу немного наименее подозрительных вроде сахарных перьев и сдобных котелков. На вкус они оказались очень даже ничего, так что я завалился обратно на диванчик, с удовольствием жуя добычу. Под книжку и перекус время полетело незаметно. За окном потихоньку сгущались сумерки. Спина от долгого лежания затекла и ныла. Я отложил книжку и с наслаждением потянулся.

В дверь снова постучали, и на пороге, не дожидаясь ответа, объявилась пышноволосая девочка, уже переодевшаяся в школьную форму.

-Здравствуй, я Гермиона Грейнджер, первокурсница, — скороговоркой протараторила она. — Мы уже скоро приедем. Можно я у тебя посижу? В моём купе подрались мальчишки! — последнюю фразу она выговорила с непередаваемым отвращением. — А в других купе полно народу.

Я вздохнул — ну никуда не деться от канона! — и кивнул ей на сиденье напротив. Девочка присела и во все глаза уставилась на меня. Похоже, она так и не заметила, что я не представился: пусть это невежливо с моей стороны, но мне хотелось как можно дальше оттянуть неизбежный поток расспросов после того, как ей станет известно моё имя. Я довольно слабо представлял себе, о чём вообще можно разговаривать с двенадцатилетними девочками, Гермиона на удивление тоже помалкивала — видимо, выбирала, с какого из тысяч вопросов начать разговор.

-Моя тётя бы обзавидовалась твоей причёске, — наконец, сказал я. Девочка изумлённо округлила глаза: похоже, она ждала чего угодно, только не этого! — Она делает химическую завивку, но её волосы и вполовину не такие пышные, как твои!

-Они жутко непослушные, — пожаловалась она, безуспешно попытавшись заправить копну волос за уши. — А что ты читаешь? Готовишься к занятиям? Я уже все учебники за первый курс выучила! Надеюсь, это поможет мне стать лучшей ученицей! Не зря ведь меня пригласили в Хогвартс — это очень важное и ответственное дело! Мои родители маглы, и я совсем-совсем не ожидала, что стану волшебницей!

-О, — только и смог выговорить я, сражённый потоком её слов.

-Ты на какой факультет хочешь? — не унималась она.

-А есть разница?

-Конечно! — искренне возмутилась девочка. — Я считаю, что мне лучше всего подойдёт Гриффиндор! Так учились самые храбрые и благородные маги! Сам директор Дамблдор учился там! Но и Равенкло тоже неплох: это факультет самых умных!

-Но ведь программа обучения одинакова, разве нет? — попытался я вклиниться в поток её восторгов. Гермиона смерила меня жалостливым взглядом:

-Ну и что?

Взывать к здравому смыслу тут бесполезно, понял я, и тут меня осенило:

-Гермиона, а у тебя нет случайно учебников для обычной школы?

-Есть, дома, а что? — с подозрением спросила она.

-Да я вот не хотел бросать учёбу в обычной школе, — вздохнул я, — но тётя категорически отказалась покупать мне учебники. Сказала, что хватит с меня и волшебного образования.

-Конечно, я непременно дам тебе учебники, — защебетала она. — С возвратом, разумеется, мне же тоже нужно повторять! Только домой я попаду не раньше рождественских каникул.

-А если я передам через тебя деньги, твои родители смогут приобрести для меня учебники?

-Разумеется! — воодушевилась она. — А почему ты ещё не переоделся? Мы скоро приедем. Я могу выйти и посторожить, а ты...

-Не надо, — торопливо отказался я, расправляя и набрасывая на себя форменную мантию. Зачарована она была на славу: ни единой складочки не осталось.

-Кстати, я до сих пор не знаю, как тебя зовут, — попеняла мне она. — Между прочим, это невежливо!

-Гарри, — представился я.

-Так вот, Гарри...

Остаток пути прошёл под неумолчную трескотню Гермионы. К счастью, натренированный бесконечными совещаниями на работе, я быстро отключился, воспринимая непрерывный монолог девочки как фоновый шум. Собеседник ей явно не требовался: хватало редких поддакиваний или даже нечленораздельного мычания, главное — чтоб с утвердительной интонацией. К счастью, до станции оставалось немного, а там нас разделило бескрайнее море учеников, так что вновь встретились мы уже в замке перед распределением. Знакомый мне блондинчик Малфой сверкал роскошным фингалом под глазом, но побеждённым не выглядел. Его рыжий оппонент с опухшим носом наседал на Малфоя, как драчливый петушок на индюка. Дело явно шло к очередной драке, но всю малину испоганила МакГонагалл, одним взглядом пригвоздившая задир к полу. Взмахом палочки она замаскировала боевые ранения — "чтобы не позорить ваши будущие факультеты недостойным внешним видом!", порекомендовав после распределения обратиться за помощью в медицинское крыло, и повела нас в Большой зал. Я наскоро оценил обстановку. Бородатый мужик на троне — это точно директор, больше некому. Мужик в тюрбане — что-то Маришка про него жужжала, обидел он её обожаемого Гарричку, что ли? Точно помню, что под тюрбаном у него какой-то секрет, но поскольку я твёрдо решил не нарываться и не лезть в герои, пусть те секреты директор сам разгадывает. Больше никого из преподавательского состава я ожидаемо не помнил — вот ещё! Это Маришка бы тут скакала козочкой: кто-то там ей сильно нравился вроде... Или наоборот? Не, наоборот — это тип в тюрбане. Чёрт, я совсем запутался!

За размышлениями и разглядыванием персонала я пропустил почти всё распределение и очнулся лишь, когда под сводами зала громко прозвучала моя фамилия.

-Так-так-так! — прошелестело у меня в голове, едва шляпа оказалась на моей макушке. — Поттер, значит?

Я торопливо мысленно разложил функцию в ряд Фурье. Очень надо, чтобы всякие посторонние у меня в мозгах копались! А вдруг я как раз маришкин день рожденья вспоминаю, как мы сначала в шахматы на раздевание играли, потом в Твистер, потом Миха притаранил ещё пива, а потом вообще восемнадцать плюс, а мне пока всего типа одиннадцать. Кстати, после того дня рожденья мы встречаться начали — с Маришкой, не с Михой, — но это совсем другая история, а пока меня очень интересует абсолютное значение икс, которое...

-Равенкло! — выкрикнула шляпа и чуть ли не сама сползла с моей головы. МакГонагалл подтолкнула меня к столу под синим флагом. Показалось, или она была разочарована? Впрочем, мне-то что за печаль? Вот дедушка на троне точно на миг зажал в кулаке бороду и чуть ли не по столу стукнул, но в последний миг удержался. Да и чёрт с ними со всеми!

Следующие несколько дней показали, что весь мой прошлый жизненный опыт совершенно никуда не годится. К такому меня жизнь точно не готовила! Маришку бы сюда, пусть бы на своей шкуре испытала всю прелесть плюющегося чернилами полтергейста, исчезающих ступенек, уроков в разных концах замка, куда ещё нужно успеть добраться, не говоря уже о несомненном "удобстве" перьев с чернилами. Единственная радость, понятная каждому, кто ездил в лагерь или учился в интернате, — кормили много и вкусно, и всегда можно было заначить ссобойку, чтобы не умереть с голоду долгими осенними вечерами. По ночам всегда хочется жрать, это закон природы! Поскорее бы освоить нужные чары, а то надоело давиться всухомятку, а запасы чая и кофе прямо-таки терзают и соблазняют!

Хотя нет, вру. Две радости. Сокурсники меня особо не трогали: не принято. Вот с других факультетов дети доставали ("а покажи шрам! А расскажи, как ты Неназываемого завалил!"), но от них всегда можно было сбежать. Не знаю, как бы я выкручивался, если бы то же самое ждало меня в факультетской гостиной!

Вот иду, например, с ужина, никого не трогаю, собираюсь повторить задание для завтрашних Чар, как вдруг вылетает из-за угла рыжий мальчишка, которому Драко перед распределением нос расквасил, и заявляет:

-Привет, Гарри! Я Рон! Рон Уизли! Эх, жаль, я тебя в поезде не успел найти, а то бы ты сразу понял, что самый лучший факультет — это Гриффиндор! А теперь тебе семь лет у этих заучек мучиться!

-Любому здравомыслящему человеку ясно, что лучший факультет — это Слизерин, — слышу из-за спины холодный, подозрительно знакомый голос, характерно тянущий гласные. — Не думай, Поттер, что я как-то хочу оскорбить тебя, — замечает он, появляясь на глаза, — но если бы нам не помешали при нашей первой встрече...

-Это где вы успели повстречаться? — с подозрением орёт Рон, а я начинаю искать пути отступления, полагая, что они прекрасно разберутся без меня, но только делаю пару шагов, как на меня вылетает уже знакомая мне Грейнджер. Судя по цвету галстука, она попала в свой обожаемый Гриффиндор, как и собиралась.

-Гарри Поттер! — воскликнула она, бухая на пол здоровенную, туго набитую сумку. Моя бабушка с такой на рынок за картошкой ходит. Что же там носит Гермиона? Неужели, как и я, заначку на ночной перекус? Ну и аппетит у неё в таком случае! — Как я могла не догадаться, что это ты! Можешь не сомневаться, я всё о тебе знаю! Я целую кучу книг про тебя прочитала!

-Вот как? — ошеломлённый её напором, я отступил, но сзади, как назло, сопели Малфой и Уизли, готовые вцепиться друг другу в глотки. Я окружён и беспомощен! — И что же заставляет тебя верить, что всё, прочитанное тобой, соответствует действительности?

-Как ты можешь, Гарри! — искренне возмутилась она. — Это же книги!

-Гермиона, — вздохнул я. — Я десять лет прожил с маглами. О том, что в мире есть магия, узнал всего месяц назад. Я ни черта не помню, что там было в моём сопливом детстве! Откуда, по-твоему, авторы книг могли почерпнуть правдивую информацию?

-Но... Но... как же так?

-Историю пишут победители, — ввернул я банальность. — Причём, как правило, на свой лад.

-Но не могут же они совсем уж откровенно врать!

-Сама подумай, — на досуге я тоже пролистал пару книжек, где упоминалась моя драгоценная персона, так что совсем уж в теме не плавал. — Везде написано, что я якобы отразил лбом смертельное заклинание, отразившееся в Неназываемого. Отчего тот развоплотился, а у меня остался шрам. Так?

-Так, — кивнула она. Рон и Драко с энтузиазмом грели уши на нашей беседе, даже драться позабыли от любопытства.

-После чего меня нашли в развалинах и надёжно спрятали. На самом деле, передали маглам и забыли на десять лет, но не суть. Ты никаких логических неувязок не видишь?

-Я вижу, — вмешался вдруг Драко. — Авада не оставляет шрамов. Она убивает! От неё даже магического щита нет. Можно спрятаться за какой-нибудь преградой или уклониться.

-Вот именно, — кивнул я. — А самое главное — непосредственных свидетелей той исторической схватки нет! Кто сказал, что это была именно авада, и что она именно отразилась и прихлопнула того маньяка? Да с чего вообще все взяли, что это как-то связано со мной? Может, меня не в развалинах нашли, а с собой принесли и подкинули!

Редкие отрывистые хлопки заставили меня прервать свой спич. Я оглянулся.

-Балл Равенкло за безупречное логическое построение, — черноволосый крючконосый профессор (мы уже знали, что он преподаёт зелья, а зовут его Снейп) прекратил аплодировать и спрятал ладони в складках непроглядно чёрной мантии. — Отрадно видеть, что слава не настолько затуманила вам мозги, как можно было бы ожидать, мистер Поттер.

-Спасибо, профессор Снейп, — вежливо ответил я. — Я нисколько не заслуживаю всеобщего восхищения. Если позволите, я приведу пример из магловской истории. Как-то в океане обнаружили дрейфующую яхту без следов повреждений, а на ней — ни следа команды или пассажиров, кроме грудного младенца. Все приборы связи были в порядке, топлива и продуктов достаточно. Никто до сих пор не знает, что случилось на той яхте, но спасённую девочку никто и не подумал величать Девочкой-Которая-Выжила и приписывать ей некие сумасшедшие подвиги! Думаю, мне просто повезло в детстве, но везение никак нельзя поставить мне в заслугу.

-Возможно, вы небезнадёжны, Поттер, — уронил профессор. — Рассчитываю увидеть такую же рассудительность на своих уроках. Имейте в виду, я не потерплю ни малейшей попытки превратить учебный класс в фанатское сборище!

-Я понял, профессор Снейп. Конечно, профессор Снейп.

-Ууу, мышь летучая! — злобно прошипел Рон вслед уходящему преподавателю. — Фред и Джордж рассказывали, он просто зверь! И Гриффиндор ненавидит! Никогда в жизни не дал грифам ни единого балла, зато слизням своим десятками раздаёт.

-Всё дело в том, Уизли, что профессор Снейп справедлив и раздаёт баллы только тем ученикам, у кого есть мозги, — надменно высказался Малфой. — При таком раскладе у грифов нет ни единого шанса!

-Да хватит вам про глупости! — сердито сказала Гермиона! — Гарри! Но зачем бы кому-то было сочинять про тебя неправду? Это же история!

-Очень просто, — я вздохнул, собираясь сказать очередную прописную истину. — Ищи, кому выгодно, вот и всё.

-Но кому это вообще может быть нужно?

-Пожирателям! — влез Рон.

-Боюсь тебя разочаровать, но к маглам меня законопатил Дамблдор. Собственноручно.

-Ты наверняка не всё знаешь! — Гермиона с жаром кинулась защищать своего кумира.

-Да я вообще практически ничего не знаю! И вряд ли узнаю уже: столько времени прошло! Я даже не знаю, есть ли у меня родственники со стороны отца!

-Есть, — огорошил меня Малфой. — Я! Блэки с Поттерами в довольно близком родстве по нашим меркам, а моя мама в девичестве Блэк.

-Фууу! — Рон сделал вид, будто его сейчас стошнит. — Лучше вообще никого не иметь из родни, чем с Малфоями породниться.

-Тебе хорошо говорить! — одёрнула его девочка. — У тебя огромная семья, а у Гарри — никого!

-Слушайте, вы так мило между собой общаетесь... Я пойду, пожалуй, у меня там чары недоделаны!

А МакГонагалл в кошку превращается. То-то она так фыркает в человеческом обличье!

-Поттер! — рявкнул профессор Снейп сразу после вступительной речи, и я понял, что этот человек вряд ли забывает о своих обещаниях или меняет намерения. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

-В какой пропорции, сэр? — брякнул я. Снейп посмотрел на меня с интересом.

-Хорошо, попробуем другой вопрос. Если я попрошу вас принести мне безоар, где вы будете его искать?

Насколько я помнил из прошлой жизни, безоаром называли мифическое противоядие от всего на свете. Ещё вроде бы так называли окаменевшие в кишечнике животного колтуны волос или что-то в этом роде. Знать бы ещё, существует ли вообще этот безоар в реальности? Но профессор Снейп не производил впечатления любителя фантастики. Что ж, где противоядия, там и яды, верно?

-В аптеке, профессор Снейп?

-Вы не уверены в своём ответе, мистер Поттер?

-Возможно, в упомянутой вами гипотетической ситуации вы бы предпочли, чтобы я провёл изыскания в кишечнике травоядного животного, сэр, — выдавил я, — но сам процесс поиска меня... смущает.

Снейп дёрнул бровью:

-Что ж, следующий вопрос вряд ли будет столь же губителен для вашей тонкой душевной организации. В чем разница между волчьим лыком и клобуком монаха?

Вопрос явно с подвохом, лихорадочно соображал я. Это как объяснить разницу между огурцом и помидором. В чём вообще разница между одним растением и другим? Но Снейп явно ждёт краткого ответа: вряд ли ему понравится, если я возьмусь расписывать отличия в течение всего урока (даже если бы я их знал). А значит, что? Что их... нет?

-В названии, профессор Снейп.

-Может быть, вы нас даже порадуете официальным названием этого растения?

Вот теперь я точно влип. Может, ему латынь ещё вспомнить? С чего он вообще решил, что первокурсник должен знать такие тонкости? Должно быть, рассчитывает, что я, как и любой чистокровный волшебник, получил домашнее образование, а потому ответы на его каверзные вопросы должны у меня от зубов отскакивать.

Что-то вертится на краю сознания, связанное с волчьим лыком. Что-то я читал такое накануне — про оборотней, какое-то зелье специфическое для них варится с добавлением особой травки...

-Если я правильно помню, то волчье лыко кладут в зелье против оборотней, — рискнул я. — В книге оно называется аконитовым. Возможно, это аконит?

-Вы непозволительно долго думаете, — заметил Снейп. — Готовясь к моему уроку, недостаточно ограничиться беглым пролистыванием учебника. Вы обязаны вызубрить его наизусть, иначе однажды ваш друг умрёт у ваших ног, пока вы будете соображать, волчьим лыком он отравился или клобуком монаха, и где же взять безоар! Однако недостаточное прилежание вы довольно сносно компенсировали умением рассуждать, поэтому баллов я не сниму. Сядьте.

Я плюхнулся на скамью. Не будь в лаборатории так холодно, я бы обливался потом! Суров мужик!

Потом мы варили какую-то бурду, и я бы в жизни не догадался, что получившаяся в моём котле субстанция хоть каплю походит на нужное зелье, однако профессор, к моему удивлению, оценил результат на удовлетворительно.

Выбираясь из класса, я твёрдо решил, что вызубрю эти чёртовы зелья, как мои родители — основы научного коммунизма! Нервные клетки не восстанавливаются!

Вот с чарами особых проблем не возникло. Я достаточно поиграл в компьютерные игры в своё время. Представив, что палочка — это мышка, а её кончик — курсор, я здорово упростил себе задачу и даже заработал несколько баллов. Не то чтобы они меня сильно волновали, конечно. Зато боязнь высоты, от которой я жутко страдал в прошлой жизни, никуда не делась. Видимо, это всё-таки свойство разума, а не тела. В общем, на полётах я предсказуемо опозорился. Не особо я и расстроился, главное — не сломал ничего, падая, а на насмешки наплевать.

Директор взял за правило через раз напоминать за завтраком, что в коридор на третьем этаже соваться не следует. Не пойму: это он нас всех за дебилов беспамятных держит или рекламирует? Если б не Уизли, с грацией бегемота набивающийся мне в друзья, я б и внимания не обратил, но рыжий гриффиндорец, оправдывая фамилию, успел насобирать слухов, напроситься на чай к косматому леснику и теперь отчаянно стремился вывалить на меня адскую смесь подслушанного и собственных фантазий про какие-то недообкраденные сейфы, запретные коридоры и страшные тайны Дамблдора. В конце концов, я не выдержал, припёр его к стенке и на пальцах объяснил, что меня ни капельки не волнуют чужие секреты, совать без приглашения свой нос в дела взрослых людей неэтично, а ещё я терпеть не могу навязчивых идиотов, настырно лезущих в моё личное пространство, так что хватит об меня дружить! Подозреваю, половину слов он доселе не слышал, но отстал, разочаровано помаргивая рыжими ресничками. Вот только боюсь, это был не последний его набег на мою крепость, да и чёрт с ним. Буду сидеть в гостиной, там он меня не достанет. Или в библиотеке: мадам Пинс очень не любит посторонних дел и досужей болтовни в своей вотчине. Я с прошлой жизни устал от таких вот прилипал, жаждущих погреться в лучах чужой славы, так что ничего у рыжего не выйдет. Может, он и хороший парень, но впечатление о себе успел крепко испортить. Драко вон тоже обхаживает меня, как девственница единорога, но деликатно и издалека, то есть, почти не раздражает. Да, я интроверт, социофоб и заучка. На самом деле нет, но заводить тесные связи в магическом мире не планирую. Глазом моргнуть не успею, как окажусь опутан дружескими связями, взаимными обязательствами, долгов каких-нибудь нахватаю... Ну их всех. В одиночку спокойнее, а Равенкло — рай для застенчивых интровертов, тут никто ни к кому не лезет, и это плюс. Если б ещё жить можно было не всем в одной спальне, а поодиночке, вообще красота была б! Удивительно, места в замке завались, а мы теснимся. Ну да, аромат чужих носков здорово способствует налаживанию социальных связей, как же, как же...

Так и получилось, что никакими тесными дружескими связями я до сих пор не обзавёлся. Прилежно делал уроки, не задирался с однокурсниками, впахивал на зельях (несмотря на все усилия, от Снейпа мне частенько влетало) и ждал, когда начнут случаться всякие пакости, для которых, собственно, меня сюда и притащили. А они всё не случались и не случались, и я позволил себе расслабиться.

-Гарри, ты в каком костюме на праздничном пиру будешь?

-А в честь чего праздник?

-Ты чего? Хэллоуин же!

Так вот незаметно мы дожили до конца октября. Я понял, что слишком глубоко ушёл в себя: не заметить расставленные по всем углам зубастые тыквы мог разве что слепой... ну или весь из себя задумавшийся Гарри Поттер, которому плевать на все буржуйские праздники вместе взятые.

-А! Тогда я — е в степени икс! Чтоб ни проинтегрировать, ни продифференцировать!

Собеседник мой (смешливый парень с еврейской фамилией и очень простым именем, которое я никак не мог запомнить) свёл глаза в кучку и удалился, отягощённый новыми знаниями, а я принялся собираться на завтрак. Если верить объявлению, уроки у нас сегодня только до обеда, погода на улице прекрасная, значит, можно будет подышать свежим воздухом, лишь бы никто в попутчики не набился.

Но планам моим не суждено было сбыться. У меня и так-то всякий раз после ЗОТИ голова побаливала (неудивительно — вы бы понюхали нашего препода, вас бы там и стошнить могло!), но сегодняшний урок побил все рекорды. Голова моя по ощущениям уподобилась печке, в которой азартно шуровали раскалённой кочергой, вороша плотненько напиханные петарды. Не знаю, как бы я отсидел другие уроки, но, на моё счастье, ЗОТИ была последней парой. Мне было так плохо, что вместо обеда я дополз до спальни, проглотил пару болеутоляющих таблеток из аптечки и, не раздеваясь, прилёг на кровать. Не поможет — придётся сдаваться доктору, решил я, но боль потихоньку стала отступать, и я незаметно уснул.

А проснулся от яркой вспышки Люмуса в глаза и облегчённого вопля:

-Гарри! Ты живой! Как ты нас напугал!

Проморгавшись, я обнаружил, что вокруг моей постели столпилось ну очень изысканное общество: чуть ли не половина обитателей башни Равенкло, все деканы, медсестра и директор Дамблдор собственной бородатой персоной. Не думаю, что они дружно пришли осведомиться о моём здоровье, тем более что про головную боль я никому ничего не сказал.

-Что случилось? — хриплым ото сна голосом спросил я.

-Ты нашёлся! — воскликнула какая-то экзальтированная девица.

-Да я и не терялся вроде...

Так вот и вышло, что самое интересное я бездарно проспал. В суматохе подготовки к праздничному пиру никто не обратил внимания, что меня не было на обеде, да и потом все носились, доделывали костюмы, пытались наколдовать грим пострашнее, в общем, готовились к празднику. А посреди праздничного ужина в зал ввалился Квиррелл, обрадовал всех ошеломительной новостью про тролля в подземелье и рухнул в обморок. Оставим за кадром вопрос о компетентности преподавателя защиты от тёмных искусств, если тролль к этим самым искусствам имеет самое прямое отношение. Оставь директор учеников в безопасном Большом зале до устранения опасности, всё могло бы закончиться совершенно не так. Но Дамблдор решил отправить четыре факультета по гостиным — причём два из них в тех самых подземельях и базируются. Да и просто бродить толпе детей по школе, где разгуливает тролль, как-то не совсем умно. Но ладно. Старосты взялись пересчитывать студентов, и тут выяснилось, что на ужине присутствуют не все, в том числе нет и любимой погремушки волшебного мира — Гарри Поттера. Вот тут-то все и забегали! Детей всё-таки оставили в Большом зале, преподаватели отправились прочёсывать школу, директор отправил домовиков (я не знал, кто это, но мне тут же объяснили, то это такие волшебные слуги у магов) проверять пустые классы и подземные ходы. Какую-то первоклашку сняли чуть ли не с унитаза — и это ей крупно повезло: пара минут промедления, и снимали бы её не домовики, а тролль. В итоге всё окончилось благополучно: дети не пострадали, тролля укокошили и честно разделили между Квирреллом и Снейпом: одному — наглядное пособие, а второму — всё, что останется после ЗОТИ — на ингредиенты. И только я никак не находился. Хагрид уже готов был отправиться прочёсывать Запретный Лес, как кто-то решил на всякий случай сперва проверить спальни.

-Да у меня голова после уроков очень разболелась, — признался я, догадавшись, что от меня ждут если не оправданий, то хотя бы объяснений. — Я подумал, что если совсем поплохеет, придётся идти в Больничное крыло, но решил сначала полежать и сам не заметил, как уснул.

Надеюсь, они не ждут, что я извиняться буду? А ещё билась у меня на краю сознания подленькая мыслишка: если бы я появился на том злосчастном пиру, стали бы искать ту несчастную первоклашку, которую чуть не затоптал тролль прямо в туалете? Или выразили бы официальные соболезнования родителям, а в холле вывесили портрет с траурной ленточкой?

Но я ничего не сказал и отправился вместе с сокурсниками в гостиную — по распоряжению директора торжественный ужин был подан туда. Есть хотелось просто неимоверно!

Вот уже которую неделю мне казалось, что вокруг меня что-то затевается. Для начала меня изловил после занятий декан и зачем-то прочёл лекцию по правилам поведения в школе, хотя я до сих пор в нарушении оных замечен не был. Неужели что-то поменялось, и Флитвик решил, что я не удержусь? Потом Гермиона зажала в угол и поинтересовалась, не знаю ли я кто такой Фламель. Я послал её в библиотеку. Потом Рон, будто забыв, что мы с ним никакие не друзья навек, по секрету сообщил, что его брата подрал трёхголовый пёс, и он лежит в Больничном крыле.

-Пёс? — старательно не понял я.

-Джордж!

-Сам виноват. В следующий раз внимательнее отнесётся к выбору домашнего любимца!

-Ты что?! Кто ж такого дома заведёт? Он знаешь какой здоровенный?

-Где же он его нашёл?

-Ну, мои братья — они такие шутники! Они весь замок облазили, вот прямо весь-весь! Они захотели посмотреть, что прячет директор в запретном коридоре. А там этот пёс!

-Идиоты, — припечатал я. — Знатно пошутили. А если б этот пёс их сожрал, как бы это понравилось вашим родителям?

-Ну, не сожрал же! — легкомысленно отмахнулся Рон. — Зато знаешь, что они узнали? Пёс сидит на люке! Директор что-то прячет в замке, а охраняет это пёс!

-Боюсь тебя огорчить, но это, видимо, канализация. Пёс-то наверняка не только ест, но и гадит, тут бы весь замок уже провонял: я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь выгуливал во дворе этакое страшилище.

-Да нет же! — от избытка чувств Рон замахал руками и чуть не сбил с меня очки. Пришлось отступить на пару шагов. — Для уборки чистящие чары есть. Директор точно там что-то прячет! Давай сбегаем и посмотрим?

-С дуба рухнул? — я покрутил пальцем у виска. — Думаешь, пока пёсик меня кушать будет, ты в люк залезешь? У него целых три пасти, ты сам сказал. Поэтому для успеха операции тебе потребуется как минимум трое попутчиков. А тебе ещё обратно вылезать!

-И вовсе не об этом я думал, — обиделся Рон. — Ты же герой! Придумал бы что-нибудь! Интересно же, что там в люке спрятано.

-Интересно — так пойди и спроси у директора.

-Ага, так он мне и сказал, — он шмыгнул носом.

-Ну и не твоего ума это дело, значит. Да я близко к тому коридору не подойду! Ищи себе другую наживку!

-Да ты — самый обыкновенный трус! — Рон сжал кулаки. — И вся слава твоя выдуманная! Да я сам туда пойду и всё узнаю! И все увидят, что я гораздо храбрее тебя!

-Десять баллов с Гриффиндора за безобразное поведение в коридоре, мистер Уизли, — точно карающий глас с неба, раздался холодный голос Снейпа. — В чём дело? Мистер Поттер?

-Я отказался идти с Роном в запретный коридор, и он разъярился, — честно признался я.

-Стукач! — заорал на меня Рон.

-Тихо! За ваши отвратительные вопли я снимаю с Гриффиндора ещё десять баллов. Вижу, у вас слишком много свободного времени и лишней энергии, мистер Уизли. Думаю, две недели отработок с Филчем пойдут вам на пользу. Мистер Поттер, я рассчитываю, что на деле вы окажетесь столь же благоразумны, сколь и на словах.

-Не беспокойтесь об этом, профессор Снейп.

-Я прослежу. Мистер Уизли, следуйте за мной.

Наградив меня напоследок испепеляющим взором, Рон, спотыкаясь, поспешил за Мастером Зелий.

Никакой вины за собой я не чувствовал. Если рыжий лишён инстинкта самосохранения, кто ж ему доктор? А подставляться самому, чтобы выгородить перед Снейпом это лохматое недоразумение, я не собирался. Вот ещё! Не хватало, чтобы мне ни за что отработки назначили.

Последним в череде странных встреч был Малфой.

-Ты знаешь, что в замке хранится Философский камень?

-Эээээ... И что я в связи с этим должен предпринять?

-Разве тебе не любопытно?

-Абсолютно. Я вообще всю жизнь был уверен, что Философский камень — выдумка.

Драко одарил меня снисходительным взглядом умудрённого опытом старца:

-Разумеется, нет! Это только тупые маглы могли обозвать величайший алхимический конструкт выдумкой!

-Ну, хорошо, пусть не выдумка. С чего ты взял, что он в замке?

-Я имею обыкновение держать глаза и уши открытыми, Поттер, — надменно произнёс он. — Разумеется, камень охраняют! Но откуда он в школе? Ведь камень принадлежит Фламелю!

-А-а, так вот почему Гермиону так интересовал Фламель! — осенило меня. Малфоя перекосило:

-Будут ещё всякие грязнокровки совать нос в дела величайшего алхимика современности!

-Малолетним чистокровкам, значит, можно? — ехидно спросил я. — Драко, успокойся. Кто бы ни принёс в замок камень, он принёс его явно не для нас с тобой.

-Неужели тебе не хочется заполучить хоть кусочек?

-И что я с ним делать буду? Под подушкой хранить? А если вдруг кто узнает, что камень у меня, я превращусь в ходячую мишень для всех осведомлённых, не обременённых излишними моральными принципами.

-Значит, ты не пойдёшь со мной его искать?

-И не подумаю даже. Эпидемия у вас, что ли? Философско-каменный вирус косит стройные ряды учеников Хогвартса. Грейнджер и Уизли с радостью составят тебе компанию!

-Обойдусь своими силами, — процедил он. — Маглокровка и Предатель Крови мне не конкуренты!

Я схватился за голову. Во что меня пытаются втянуть? Кто бы ни задумал этот квест, неужели он всерьёз рассчитывает, что я поведусь на такую примитивную провокацию?

-Знаешь, если бы это были скачки, я бы на тебя не поставил.

-А на кого? — мгновенно ощетинился он? — На этого рыжего нищеброда с поломанной палочкой?

-На директора, пожалуй. Кто ж ещё мог припереть в школу такую редкость, а потом старательно пугать школьников запретным коридором, прекрасно зная, что полшколы не упустит шанса поискать приключений на нижние полушария мозга?

-Думаешь, он спрятан в коридоре? А смертельная опасность — это наложенная директором защита?

-Спроси у Уизли, — фыркнул я. — Только не у Рона, а у того, кто в Больничном крыле лежит. Думаю, он много интересного может рассказать. Если захочет, конечно.

-Я предпочту думать, что ты так неудачно пошутил, — рассерженно заявил Малфой. — Иначе мне придётся вызвать тебя на дуэль за оскорбление чести Рода! Малфои не ведут дела с грязнокровками и Предателями Крови, запомни это, если не хочешь проблем с моей семьёй!

-Да иди ты... Запретным лесом! Тоже мне, Д'Артаньян волшебного мира!

Разумеется, мне пришлось объяснять ему, кто такой Д'Артаньян, после чего Драко разобиделся ещё пуще: как же, сравнили с грязнокровкой!

Какой же он, в сущности, ещё ребёнок!

В следующий раз Драко подошёл ко мне незадолго Рождества.

-Благодарю за информацию, Поттер, — церемонно произнёс он, по привычке растягивая гласные до полного безобразия. — В запретном коридоре действительно сидит цербер. Мой отец... не узнает об этом.

-Что так? — полюбопытствовал я, ибо стучал Драко отцу с энтузиазмом голодного дятла. Или даже целой столярной артели.

-Отец быстро наведёт тут порядок, — убеждённо сказал он. — И я ничего не узнаю. А мне интересно!

-Что именно? Как выглядит цербер изнутри? — невинно поинтересовался я. Он насупился:

-Я, между прочим, куда умнее этих Уизли и не полезу ему в пасть! Должен быть способ усмирить это животное, и я его узнаю!

-Но зачем?

-Мне скучно. Этого достаточно!

Я пожал плечами. Хочет быть съеденным во цвете лет — его дело. А я лучше трансфигурацию лишний раз почитаю, а то МакГонагалл точно Снейп покусал!

Праздники в школе — есть в этом что-то неправильное и унылое, как ни крути. Но Дурсли вряд ли бы обрадовались моему приезду, да и, чего греха таить, Рождество в замке — это как минимум романтично! В моё время за такое большие деньги платили, а тут меня ещё и кормить бесплатно будут! Народ весь поразъехался: в нашей башне едва ли с десяток человек со всех курсов наберётся. Такая же картина и на других факультетах, к слову, так что в Большом зале даже не стали четыре стола сервировать: накрыли один для всех, включая преподавателей. По правде сказать, невеликая радость давиться едой на глазах у профессоров, ну да ладно, переживём. А вот Дамблдор мог бы за долгую жизнь выучить понятие такта и оставить в покое того же Снейпа. Зельевар при любом раскладе не лучшая мишень для чугуниевого директорского юмора, это даже мне понятно, хотя я с деканом Слизерина не слишком лажу. А Рон вон сидит, злорадствует. Интересно, он-то что забыл на Рождество в школе, у него вроде нормальная семья? Решили сэкономить на праздничном ужине? Ой, нет, нафиг такие мысли, это всё Малфой и его дурное влияние!

Сокурсники вовремя просветили меня насчёт принятых тут "подарков вежливости" — сладости для приятелей, сувениры или открытки для хороших знакомых и прочая милая чепуха. Фигурки с символом года, кстати, дарить не принято. Ну, тут вообще китайский календарь не в моде. По совету старшекурсников я заказал совиной почтой и ею же отправил несколько символических подарков. Долго думал, но всё же отправил наборы конфет Дурслям — с виски, сливочной помадкой и с ореховым кремом. Оказывается, с коммуникационными проблемами сталкиваются многие маглорождённые, поэтому крупные совятни давно уже оказывают посреднические услуги: принимают сов от учеников, а их родным посылки отправляют уже магловской почтой. Так что Дурслям не придётся отнимать мою посылку у совы.

Рождественское утро встретило меня тишиной и негой: с первого курса я остался в башне один, и никто не мешал мне валяться в кровати до полудня, лениво заедая подаренными конфетами поданный прямо в гостиную праздничный завтрак. Среди разноцветных упаковок со сладостями заметно выделялись два свёртка: может, грубоватой небрежностью, с которой они были упакованы, а может, отсутствием поздравительной карточки — непременного атрибута любого подарка по принятым тут правилам. Анонимные подарки мог отправить какой-нибудь враг или просто недоброжелатель, поэтому их полагалось сперва проверять на злокозненные чары и зелья и лишь потом вскрывать — желательно чужими руками. Но я позволил себе проявить преступную беспечность и вскрыть их самостоятельно: не своими же ногами эти подарки пришли в башню, а значит, их наверняка уже проверили и сочли безопасными. В одном из свёртков обнаружилась грубоватая, явно самодельная то ли свирель, то ли флейта, короче, дуделка какая-то (музыкант из меня тот ещё!). Ума не приложу, кому и зачем понадобилось одаривать меня столь странным предметом, да ещё и анонимно! Последний же свёрток, хоть и самый объёмный, оказался почти невесомым. Нечто воздушное, серебристо-серое, текучее как вода с шуршанием опустилось на пол, едва я развернул бумагу. Внутри оказалась записка.

Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне.

Пришло время вернуть ее его сыну.

Используй ее с умом.

Желаю тебе очень счастливого Рождества

Буквы были мелкими, вычурными, украшенными прихотливыми завитушками. И чернила — глубокий изумрудный оттенок, знакомый мне ещё по приветственному письму из Хогвартса.

Что вы задумали, директор? Для чего вы мне прислали эту вещь, чем бы она ни была? Неужели у вас не нашлось минутки, чтобы вернуть мне наследство отца раньше? Неужто поскупились на хоть самый простенький подарок для своего подопечного, зато от себя?

Поколебавшись, я упаковал подарок обратно в бумагу и сунул на дно сундука. Вряд ли Дамблдор стал бы дарить мне что-то по-настоящему опасное. А разбираться с непонятной вещью мне было откровенно лень. Так что пусть полежит.

Каникулы прошли так же, как рождественское утро: лениво, неспешно и благодушно. Я вволю выспался, начитался — в кои-то веки не учебников! — налопался всяких вкусностей, наигрался в снежки с ребятами. В моём родном городе (в той, прошлой жизни) снежные зимы давно ушли в прошлое, а здесь намело громадные сугробы, в которых мы рыли ходы, строили крепость и устраивали снежные битвы. Старшекурсники по первости кривили губы, мол, зазорно с малышнёй возиться, но на деле почти никто не устоял перед удовольствием вволю побеситься на улице.

Вливаться после отдыха в учёбу было, конечно, очень тяжело. А профессора, как сговорившись, нагружали нас просто невообразимым по объёму домашним заданием, будто каждый из них считал, что его предмет — единственный. Я очень жалел, что мадам Пинс будет очень возражать, если я раскину в библиотеке раскладушку и попрошу домовиков приносить мне ужин прямо сюда. За некоторыми изданиями образовалась самая настоящая очередь! Самый шустрый получал в своё распоряжение вожделенный фолиант, но, увы — без возможности покинуть гостеприимные стены библиотеки. А готовиться к тем же зельям под голодными взглядами не столь удачливых учеников — удовольствие маленькое. Да и частенько находились ребята пошустрее меня. Со своим курсом я мог готовить уроки сообща, но представители других факультетов соглашались скооперироваться неохотно. Та же Гермиона лютым волком смотрела на соперников. С ней не только я предпочитал не связываться: на своём факультете она тоже не снискала глубокого расположения и чаще всего делала уроки в одиночестве. Несколько раз ко мне подсаживался Драко: обычно только для того, чтобы воспользоваться отобранной мною литературой, если свободных экземпляров не было, а я был не слишком занят. Но пару раз в разговоре всё же всплыла тема запретного коридора: юный Малфой утверждал, что им рьяно интересуются не только школьники, но и профессор Квиррелл.

-Может, он патрулирует его от школьников? — рассеянно отмахнулся я, старательно конспектируя свойства ромашки лекарственной. Вот повезло: Снейп и Спраут задали похожие темы, этак я разом с двумя предметами разделаюсь!

-Да нет же! Я сам видел! — горячо зашептал Драко, параллельно дописывая эссе по трансфигурации. — И Уизли эти так и трутся возле той двери! Они не должны успеть первыми! Первыми всегда должны быть Малфои, это закон природы!

Я вполуха слушал излияния юного мажорчика, а сам не мог отделаться от дурного предчувствия. Рано или поздно эти прогулки очень плохо кончатся!

Я как в воду глядел. Цербер сорвался с цепи.

Тем вечером я засиделся в библиотеке: МакГонагалл задала совершенно зубодробительную тему для самостоятельного изучения, пригрозив контрольной, а литература хоть и была в свободном доступе, но перелопатить её надо было столько, что из просмотренных мною томов вышла бы вторая башня Равенкло, если б мне пришло в голову сложить их стопочкой. До отбоя оставался едва ли час, до конца эссе ещё полфута, и тут Его Летучемышиность Повелитель Бровей Правой и Левой Хтонический Ужас Подземелий профессор Северус Снейп с самым неприступным видом проследовал мимо меня прямиком в Запретную секцию. Ну, пошёл и пошёл, мало ли что может понадобиться преподавателю в библиотеке, решил я и с жаром накинулся на неприступные торосы трансфигурации. До башни я за пять минут добегу... Ну хорошо, хорошо, пусть за десять, накинем времени на случай исчезающих ступенек и происков Пивза, всё равно за оставшееся время я как раз успею дописать пару абзацев...

Колокол, извещающий об окончании времени работы библиотеки, выдрал меня из пучин сокровенных знаний Феопула Мидойского. От неожиданности рука дрогнула, перо запнулось за пергамент, едва не посадив кляксу.

-Поттер, вам особое приглашение требуется? — надо мною чёрным коршуном навис профессор Снейп. — Через четверть часа отбой. Извольте не задерживаться, иначе я сниму баллы!

-Сейчас, профессор Снейп! — я торопливо подул на пергамент, чтобы поскорее высохли чернила, и сунул записи в сумку. Мадам Пинс взмахнула палочкой, отправляя фолианты по своим местам. Снейп всё не уходил, сверля меня подозрительным взором. Я похватал вещички, попрощался с библиотекарем и двинулся на выход, подавив желание как следует потянуться: тело всё затекло от долгого сидения в одной позе. Небось с профессора станется снять с меня баллы за чересчур громкий и немузыкальный хруст суставами!

Задумавшись, я не придал значения глухому бряцанью, мягким ударам и еле слышному ворчанию, что слышались из коридора. Замок велик, здесь шныряют призраки, шалит полтергейст, переговариваются портреты, посвистывают сквозняки... Да мало источников звуков может быть в столь древнем строении! И даже успел сделать шаг за пределы библиотеки, как некая неведомая сила смела меня с ног и впечатала в стену, забив рот жёсткой, резко пахнущей шерстью! Ошалев от неожиданности, я с каким-то тупым изумлением уставился на пол, где шипела, испаряясь, капля густой, пенистой слюны. В тот же миг что-то сдавило мне горло, я почувствовал рывок и понял, что лечу куда-то назад, в конце пути больно стукнувшись мягким местом о каменные плиты пола.

-С дороги, Поттер, вы мне мешаете! — рявкнул Снейп, отпуская мой воротник и поднимая палочку. В дверях библиотеки, жарко дыша тремя пастями, роняя ядовитую слюну, стоял цербер. Я торопливо отполз к столам, убираясь с линии огня.

Была бы это обычная собака, я счёл бы её щенком-подростком. Младенческая большеголовость, округлость морд, трогательные мохнатые ушки — цербер бы мог вызвать умиление... если бы имел всего одну голову и был раз этак в двадцать поменьше! Сердито толкаясь мордами, пёсик силился протиснуться в узковатый для него дверной проём, рыча и огрызаясь сам на себя. Обрывки цепей на его шеях бились о стены и путались в собачьих лапах. Какой-то миг я имел редкую возможность без помех любоваться этим сюрреалистическим зрелищем, а потом Снейп обрушил на адское животное шквал заклинаний.

Увы, красивой и быстрой победы не получилось. Собачий аналог Горыныча проявил редкую устойчивость к магии и в основном только отфыркивался, единожды тоненько взвизгнув, когда каким-то заклинанием Снейпу удалось задеть чувствительный кончик носа центральной головы. Головы меж тем пришли к согласию и перестали лезть в двери разом, перейдя к резким одиночным выпадам в сторону профессора. Новая тактика принесла псу успех, чего не скажешь о Снейпе: я с ужасом уставился на часто застучавшие по полу капли крови, а профессор рявкнул что-то очень эмоциональное, но не имеющее никакого отношения к латыни. Боль подстегнула его фантазию: с очередным взмахом палочки он выдал что-то совершенно изуверское и изловчился-таки достать проклятую тварь. Лапы трёхголового гиганта подломились, и пёс тяжело рухнул на пол, конвульсивно дёргая задними конечностями. Внушительные когти оставляли на каменном полу глубокие царапины, выбитой крошкой мне запорошило глаза, но я не смел двинуться без разрешения. Одна из голов в падении протиснулась-таки в дверь библиотеки и рухнула практически вплотную ко мне, забрызгав слюной мантию.

-Вылезайте, Поттер, живо, — сдавленным голосом приказал профессор Снейп. — Надолго эту псину не успокоить, вам нужно убраться отсюда, пока он не пришёл в себя.

Я не рискнул спрашивать, откуда в школе взялось это чудовище. Предполагается, что я понятия не имею, что творится в запретном коридоре, вот и буду помалкивать. В конце концов, взялся же откуда-то тролль... Правда, цепи наводят на мысль, что пёсик имеет хозяина, но то уж вовсе не моего ума дело. Ясен пень, в школе творится нечто странное, и чем дальше я от него буду держаться, тем целее будет моя шкура. Вон, сам профессор Снейп не уберёгся! Я заикнулся было о Больничном крыле, но Снейп рыкнул не хуже цербера, и я мигом заткнулся. Всё-всё, он взрослый маг и сам знает, что ему делать. Идти в гостиную? С удовольствием пойду, как бы только эту тушу волосатую в дверях обойти? Надеюсь, баллы с меня Снейп не снимет? Я же не по своей вине задержался после отбоя.

-Да ить что ж это творится?! Это что ж за живодёр зверушку изобидел?! Пушок! Лапушка моя! Убили, как есть убили маленького!

Лицо Снейпа приобрело хищное и даже в чём-то голодное выражение.

-Ррррубеус! — прорычал он, не смущаясь отсутствием собеседника в зоне прямой видимости. — Это твоих рук дело?

-Профессор Снейп! — неподдельно обрадовался голос, и в библиотеку заглянула косматая голова лесника. Всё остальное не помещалось: проход перегораживал бессознательный цербер. — Вы посмотрите только, что с щеночком моим сделали!

-Этот щеночек только что чуть не сожрал меня и Поттера в придачу! — рявкнул Снейп. — Каким таким отделом мозга додумался припереть в школу тварь пятого класса опасности, ты, безмозглый выкидыш двурогой матки пещерного демона?!

-Дык директор Дамблдор велел, — простодушно сказал Хагрид. — Пушочек маленький ещё, уж так жалко его закрывать было!

-Ах, Дамблдор! — голос Снейпа модифицировался практически до змеиного шипения. — А покрепче привязать своего монстра ты не пробовал?

— Дык привязан же он был! — горестно вздохнул Хагрид. — Своими руками заклепал... Бедняжечка, он так скулил! Уж такой он ласковый, ни в жисть никого не тронул!

Маленькая лужица крови, натёкшая у раненой ноги профессора, весьма красноречиво свидетельствовала об обратном. Хагрид проследил выразительный взгляд профессора и заполошно взмахнул руками:

-Да ить что ж такое? Не мог он, никак не мог! Изобидел его кто-то, вот он и... Давайте, перевяжу я, профессор Снейп! — великан потянул из кармана необъятной площади платок, явно не знавший стирки с момента покупки. От неловкого движения из подмышки лесника выскользнула какая-то книжка, рядом с его лапищами выглядевшая совсем крошечной, и грохнулась на пол, бесстыдно раскинув страницы. Снейп с отвращением поднял книгу и переменился в лице:

-Драконы?! Разведение драконов в домашних условиях?! Хагрид, ты вконец ополоумел? Тебе цербера мало, ты решил в школу дракона притащить?!

Хагрид всхлипнул и вытер огромную слезинку не оценённым профессором платком.

-Дык я того... Всю жизнь мечтал же! А тут выпил маленько, ну и того... перекинулся в картишки. А тому платить нечем стало, поиздержался, видать, в дороге-то. Нынче всё дорого. Вот и предложил мне, возьми, мол, яйцо в уплату. А я что ж? Я завсегда с радостью! В камин положил, значить, будто мамка его пыхает. Он же маленький ишшо! Жалко животинку!

-А учеников тебе не жалко? У них мамок нет? — окончательно взбеленился профессор. По-моему, он позабыл, что у его занимательной беседы есть зрители. Мадам Пинс, конечно, не в счёт, но вот при учениках проф никогда прежде не позволял себе выяснять отношения с другими преподавателями в непарламентских выражениях. А тут как с цепи сорвался! Может, это укус на него так подействовал? Вдруг у цербера слюна ядовитая, и от неё люди с катушек и тормозов слетают?

-А нас ты пожалеть забыл? — Снейп, позабыв про больную ногу, наступал на Хагрида, в ярости размахивая книжкой. При разнице в габаритах они смотрелись как Том и Джерри из мультика! — Эта милая животинка что от школы оставит, ты подумал? Об ответственности за контрабанду драконов тоже чужая голова думать должна?! Кому ты доказывать собрался, что яйцо в карты выиграл, а не в кармане привёз, министерским ищейкам, которые спят и видят, как ещё насолить Альбусу?

Хагрид горестно рыдал в платок, твердя про "милых зверушек", и что "он не хотел...". Снейп перевёл дыхание и тут вспомнил о моём присутствии (мадам Пинс ещё при первом рыке цербера скрылась между стеллажами и с той минуты ни звуком себя не выдала).

-Поттер! — почти с ненавистью выдохнул он.

-Да, профессор Снейп? — обречённо спросил я.

-Драклы вас занесли в библиотеку этим вечером! Другого времени не нашли для уроков?

-Много задали, сэр, — пискнул я, но Снейп только отмахнулся: видимо, это был риторический вопрос.

-Марш в гостиную, и чтоб ни звука не сболтнул, ясно вам? О, Мерлин, вас же проводить следует, мало ли кто вам по пути встретится, раз у нас тут церберы как у себя дома прогуливаются!

-Ить я б мог тово... мальчонку сопроводить... — заикнулся Хагрид, но Снейп так рыкнул на него, что Пушок бы обзавидовался! Профессор взмахнул палочкой, и между нами из ниоткуда появилось серебристое полупрозрачное копытное: то ли олениха (рогов у животного не было), то ли газель какая, я в них не очень-то разбираюсь.

-Директор, в библиотеке цербер и Поттер, — скороговоркой выдал зельевар, и этот... недопризрак умчался прочь, презрев всякие глупости вроде стен и перекрытий.

-Это призрак? — рискнул спросить я.

-Это Патронус, — сердито ответил Снейп, — и, Мерлина ради, помолчите, я не настроен сейчас читать вам лекции по ЗОТИ!

Буквально через пару минут посреди библиотеки вспухло пламенное облако, сверкнуло искрами, рассыпалось перьями, и на пол ступил сам директор — серьёзно встревоженный, в наспех наброшенной мантии, с огненной птицей на плече. Как по волшебству, пламя свернулось и растаяло безвредными искрами, не причинив ни малейшего вреда библиотечным фондам.

-Гарри, мальчик мой, ты не пострадал? — первым делом осведомился он.

-Я — нет, а профессора Снейпа цербер за ногу укусил, — наябедничал я. Снейп одарил меня далеко не самым ласковым взглядом и демонстративно подновил заклинания на пострадавшей конечности.

-Я прекрасно обойдусь своими силами, Альбус, — буркнул он, — а мистеру Поттеру не мешало бы укоротить язык!

-О, прошу тебя, не сердись, Северус! У мальчика доброе сердце, он беспокоится о тебе.

-Лучше бы он о себе беспокоился и не засиживался в библиотеке до последней минуты!

-Перестань, Северус! Гарри никак не мог знать, что сегодня случится такая неприятность. Его прилежание заслуживает только похвалы!

И тут цербер чихнул.

-Будь здоров, — машинально ляпнул я. По опешившим лицам волшебников понял, что сказал что-то не то, и поспешил поскорее отвлечь внимание от собственной персоны:

-Смотрите, он просыпается!

-Я провожу мистера Поттера в гостиную, а вы займитесь своим протеже и его домашним животным, — сообщил Снейп.

-Директор Дамблдор! Ить что ж это будет-то, а? Животинка пострадала, а кто виноват-то? Не сам же он цепи перегрыз!

Снейп с директором переглянулись и как по команде уставились на меня.

-Я не грыз! — открестился я.

-О, не беспокойся, мой мальчик, никто не обвиняет тебя... — начал директор, но тут Снейп не выдержал и за шиворот выволок меня из-за стола, где я прятался, а потом и из библиотеки, безо всякого пиетета ступая прямо по церберу.

-Северус, ты же ранен! — крикнул вслед Дамблдор, но Снейп только отмахнулся и с остервенением поволок меня дальше по коридору. Раза три мы свернули в совершенно незнакомые мне коридоры, пробежались по лестнице, на которой я никогда не бывал, и внезапно очутились прямо у входа в равенкловскую гостиную — гораздо быстрее, чем я мог бы ожидать.

-Что утром зелёное, днём красное, вечером синее? — со скукой спросил охраняющий двери ворон.

-Палитра RGB, — ляпнул я. Ворон свёл глаза в кучу.

-Смородина! — рявкнул доведённый до белого каления профессор. — Или слива. Фрукт какой-нибудь! Открывай немедленно!

Ворон со скрипом повиновался. Декан забросил меня в проход и удалился, подволакивая ногу, а ворон, нахохлившись, забормотал что-то себе под клюв, перебирая возможные варианты ответа. Палитра среди них никак не находилась. Ворон был очень недоволен.

-Что случилось? — надо мной сурово нависла староста Равенкло.

-Задержался в библиотеке с домашним заданием, и профессор Снейп захотел проконтролировать моё возвращение в башню, — уклончиво ответил я.

-Баллы снял?

-Неа.

-Наплюй и забудь, — посоветовала она и удалилась.

Как там они разбирались с пёсиком, я так и не узнал. На память о происшествии остались лишь глубокие царапины на пороге библиотеки да слегка прихрамывающий Снейп, злющий, что твоя мантикора с отдавленным хвостом. Хагрид всюду ходил с огромным платком — братом-близнецом тогдашнего, то и дело ударяясь в слёзы. Меня так и подмывало расспросить его, куда дели цербера и что в итоге решили с дракончиком, но я мужественно держался. А вот почему отменили уроки ЗОТИ, было совершенно непонятно.

-Безобразие! Скоро экзамены, а у нас целый предмет не преподаётся! Как мы сдавать будем? — шумно возмущалась Грейнджер посреди коридора. — И в библиотеке дополнительную литературу не дают, мадам Пинс сказала, что рано! Как может быть рано читать книги?!

-Грейнджер, весна только началась, какие экзамены? — насмешливо одёрнула её девчонка с красным гриффиндорским галстуком. — Да от Квиррелла толку никакого не было на уроках, что он есть, что его нету! Не пойму, чего ты возмущаешься? Я вот радуюсь, что больше нюхать это убожество не надо!

Меня же, улучив момент, прижал к стене Драко и жарко зашептал на ухо:

-Поттер! Я точно знаю, что Квиррел лазил в люк тогда, когда пропал цербер! Я проследил за ним! Собаки в комнате не было, Квиррел залез внутрь, а обратно не вылез!

-А ты его что, ждал, что ли? — удивился я. Драко смутился:

-Ну, не совсем... Но его с тех пор никто не видел, понимаешь?! И пса тоже!

-Одно из двух, — глубокомысленно сказал я. — Или Квиррел уменьшил пса и взял его с собой, или воспользовался оказией и прошмыгнул мимо, пока пёсик гуляет.

-Где гуляет? — не понял Драко.

-Как это где? За пределами комнаты. А что, замок большой, коридоры широкие, тёмных углов много, есть где спрятаться...

-Ты... ты намекаешь, что цербер может свободно разгуливать по школе?! — лицо Малфоя стало белее мела. Я развёл руками:

-Почём мне знать? Может, у вас тут так принято. Я же, в сущности, необразованный и невоспитанный маглорождённый.

-Не говори так, — поправил он. — Твои родители были волшебниками, так что ты чистокровный, пусть и в первом поколении. А отцовской линии вообще последний представитель древнего рода!

Шутки шутками, но ещё долгое время Малфоя вне учебных классов можно было увидеть исключительно в большой компании однокурсников. Должно быть, он рассчитывал, что при нападении опасная тварь удовольствуется более беспечными детишками, а ему удастся сбежать.

Драконья эпопея закончилась практически бескровно: в скором времени в школу открыто прибыл отряд драконологов. Суровые дядьки в защитных плащах и комбинезонах погрузили яйцо в специальный зачарованный контейнер и портключом убыли в драконий заповедник.

-К мамке какой приёмной подложат, — лесник смахнул слезу. — А то в этот... как его... ункибатор засунут. Будет расти мой Норберт без папочкиииии! — великан протяжно всхлипнул и уткнулся в платок. Я же облегчённо перевёл дух. В заповеднике дракону самое место! Я не поленился пролистать кое-какую справочную литературу и очень порадовался, что Снейп успел вовремя пресечь это безобразие. Рождаются драконята мелкими, но растут со скоростью бамбука, а огнём пыхают с первых минут жизни! Да мы бы все тут переквалифицировались в одну большую пожарную команду, работающую круглосуточно! А уж какие здоровые вырастают эти ящерицы... Не понимаю, на что Хагрид рассчитывал?

Профессор Квиррел так и не вернулся, и в конце концов часы ЗОТИ распределили между собой Снейп, Флитвик и какой-то мелкий чин из аврората, спешно присланный Министерством. Никаких объявлений по поводу пропажи целого преподавателя не последовало. Был человек — и нет его. Директор лишь пообещал нам к новому учебному году подобрать учителя на постоянной основе, а пока пришлось обходиться тем, что есть.

Только в самом конце учебного года я хотя бы в общих чертах узнал, что произошло в тот памятный вечер. Пронырливому Малфою удалось подслушать беседу отца с профессор Снейпом, с которым Малфой-старший (большая удача!) находился в приятельских отношениях ещё со школы. Конечно, в разговоре всплыло далеко не всё, но и тех крох информации, что выудил Драко, мне хватило с лихвой.

Цербера выпустил Квиррелл! На обрывках цепей в комнате и тех остатках, что болтались на ошейниках, нашли следы взрывного проклятья. Непонятно, что хотел учитель ЗОТИ: взорвать самого пса и тем самым освободить себе дорогу, или же любитель тюрбанов изначально планировал отпустить животное на прогулку по школе, полной беззащитных детей, посеять панику, а самому под шумок забраться в люк? Как бы то ни было, первая часть плана ему удалась: цербера он выпустил и в люк залез. И сгинул, поскольку профессора подвела обыкновенная безграмотность: под люком росла целая колония Дьявольских силков. Это такие растения, объяснил мне Драко, которые обожают обвивать всякого, попавшего в ним в лапы (я уточнил, как выглядят лапы у цветов, за что тут же схлопотал от него в лоб). То ли профессор подзабыл, как бороться с силками, то ли запаниковал от неожиданности, уже никто не скажет, но эта ошибка стала последней в его жизни. Руководство школы решило не поднимать шум, по-тихому сплавило труп на кладбище, цербера под неумолкаемый рёв Хагрида передало в частный заповедник за кругленькую сумму и сделало вид, что всё в порядке.

-Они ещё Отдел Тайн обсуждали, — возбуждённо говорил Драко, — но невыразимцам цербер ни к чему, и Квиррел тоже ни к чему, он совсем бесполезный был! А знаешь, как цербер выключается? Ему нужно было спеть! Или включить музыку!

Я кивал, а сам вспоминал корявенькую дудочку, подаренную мне на Рождество, и подсчитывал, сколько же слоёв у закрученной вокруг меня интриги, и почему мне всё чудится торчащая оттуда седая борода с колокольчиками?

Школа побурлила слухами насчёт дракона и пропажи Квиррелла, да и утихла: предстоящие экзамены затмили всё. Даже Философский камень перестал будоражить умы посвящённых в тайну его присутствия в школе. Да полноте, был ли тот камень, или слухи о нём были всего лишь умело состряпанной фальшивкой?

После оглашения итогов экзаменов нас собрали на традиционный Прощальный пир. Кубок школы с минимальным перевесом снова взял Слизерин. Их декан с мрачным удовлетворением любовался своими подопечными. В своей неизменной чёрной мантии за праздничным столом он смотрелся вороном на погосте. К лету он практически перестал хромать, зато подозрительность свою довёл практически до паранойи. Куда бы я ни шёл, всюду мне чудился сверлящий спину взгляд непроницаемо чёрных глаз. Под конец я уже не знал, куда деваться от такого внимания, и предстоящих каникул ждал как манны небесной. Даже Дурсли за эти месяцы несколько утратили ореол бездушных злодеев: во всяком случае, в сравнении с цербером они проигрывают подчистую!

С Гермионой мы на прощание обменялись магловскими адресами и номерами телефонов. Девочка клятвенно обещала, что свяжется со мной летом и поможет достать учебники, раз уж на рождественских каникулах не вышло: она с родителями была за границей. Надеюсь, дядя с тётей не станут сильно возражать против нашего общения. В любом случае, немного фунтов у меня ещё осталось, а на крайний случай попробую выбраться в Лондон под предлогом визита к Грейнджерам (Гермиона похвасталась, что знает проход на волшебную улицу) и загляну в Гринготтс.

Несмотря на нелюбовь родственников, я намеревался сполна насладиться каникулами. Конечно, какое-то время займёт домашнее задание, ещё нужно будет подтянуть дисциплины обычной школы, да и колдовать нам, маглорождённым, вне Хогвартса запретили, но я как-нибудь стерплю. Первый курс я пережил, считай, без потерь, даже умудрился не заработать ни единого взыскания или отработки. Был ли это пробный раунд? Или неведомые мне игроки пока только присматриваются к фигурам, оценивают их мощь и влияние? Ответов я не знал, но чувство противоречия подталкивало поломать им, игрокам, все их планы до единого!

Кем бы они ни были.

Каникулы

Чёрт меня дёрнул вернуться домой. Да лучше б я в каком-нибудь отеле перекантовался до осени! Я говорил, что мои магловские родственники ничто против цербера? Трижды ха! Забудьте! Цербер, в конце концов, милый пёсик, почти что ручной, особенно если рядом есть Хагрид. А вот моих родичей никаким Хагридом не приручишь, и дрессировке они не поддаются.

Для начала, добираться домой мне пришлось самостоятельно. На вокзале меня никто не встретил: я сперва решил, что дядя припарковался где-нибудь подальше, где стоимость парковки дешевле, но время шло, все ученики успели разъехаться, перрон опустел, а дядя так и не появился. К счастью я не забыл ещё, как планировал самостоятельное путешествие до Лондона перед началом учебного года, так что с грехом пополам добраться в Литтл-Уиннинг удалось без особых приключений.

Я не был дома почти десять месяцев, и возвращаться, признаться, было несколько страшновато: отвык. А вдруг и они отвыкли и сейчас вовсе не пустят меня на порог? Скажут, мол, что ты тут делаешь, незнакомый нам мальчик? Иди, откуда пришёл. Разумеется, я выкручусь, и не из таких переделок выкручивался в прошлой жизни, но этой тушке ещё даже двенадцати не исполнилось, у меня вполне могут быть проблемы с законом. В смысле, с отделом опёки и попечительства, или как тут этот орган называется? Да у меня даже документов нет! И никакой отель мне не светит!

Ха. Не того я боялся! Дома царил настоящий театр абсурда.

Во-первых, посреди тщательно вычищенной и любовно обставленной тётей гостиной стоял здоровенный аквариум с плавающей в нём страховидлой. По некотором размышлении я признал в страховидле самца красноухой черепахи. Оный самец безмятежно возлежал на плотике под лампочкой, свесив одну лапу в воду, и казался абсолютно удовлетворённым жизнью. Ну, черепахи, конечно, обладают не слишком выразительной мимикой, но на умирающего этот рептилоид не походил. На том же столе стоял аквариум поменьше, со сдвинутой крышкой. В нём на первый взгляд никого не было. После тщательного осмотра обитатель тоже не нашёлся. Значит, кто бы тут ни сидел прежде, он уже благополучно сбежал.

Всё бы ничего, но тётя терпеть не может домашних животных! А всяких холоднокровных ещё и боится до визга.

Во-вторых, в доме было подозрительно тихо. Ну, ладно Дадли может носиться по улицам в компании таких же отмороженных дружков и искать на попу приключений. Ладно, дядя мог уехать на работу, хотя какая работа в субботу? Но тётя? Если она не смотрела свои бесконечные сериалы, то шуршала на кухне, натирала хрусталь, искала несуществующую пыль на шкафах или выгуливала по комнатам пылесос. Да что угодно она могла делать, но при этом обязательно были хоть какие-нибудь звуки! Не могли же все уйти из дома и оставить его открытым?!

-Сдристни с дороги, очкарик! — Дадли больно толкнул меня в спину, освобождая проход в гостиную. Ага, вот и первый член моей сумасшедшей семейки. — Чёрт, опять Гермиона сбежала! — горестно воскликнул он, увидев пустой аквариум.

-Кто?!

-Гермиона, — буркнул он. — А это вот Парис, — он ткнул в черепаху похожим на сардельку пальцем. — Ещё Агамемнон есть, но я его прячу, иначе маму удар хватит.

-Зачем они тебе?

-У нас в школе ремонт, — пояснил Дадли, — всякую живность из зооуголка раздали по домам самым достойным.

-Как же тётя согласилась? — удивился я.

-Наша миссис Криспис — лучшая подруга мамы. Не могла же мама позволить счесть себя недостойной! — Дадли скривился. — Такая честь! — явно передразнивая, процитировал он.

Я пожал плечами, не зная, что сказать. Наверное, колдовство МакГонагалл ещё не до конца выветрилось, иначе тётя ни за что не пустила бы на порог скользкую гадость вроде Париса, а Дадли согласился бы на них с единственной целью: как следует помучить.

-Вот ты ими и займёшься! — непререкаемым тоном объявил кузен. — И не забудь вести дневник наблюдений, а то мне за них ещё в школе отчитываться!

-Я не умею, — заранее понимая безнадёжность возражений, сказал я.

-Твои проблемы. Но если они сбегут, мама тебе голову открутит.

-Тебе же не открутила.

-Мама в гости пошла к этой миссис Криспис, а папа сегодня в гольф играет с партнёрами. Иди ищи Гермиону. Можешь даже что-нибудь своё... ненормальное сотворить, я тебя не выдам.

-Я палочку в школе оставил.

Это была чистая правда: опасаясь возможного гнева родственников, я договорился с Флитвиком и оставил в школе почти все свои магические пожитки, за исключением учебников, необходимых для приготовления летнего задания. Конечно, так было не принято, но декан внял моим рассказам о неадекватной семейке, принял участие и позволил это небольшое отступление от школьных правил.

-Ну и дурак, — припечатал он.

Агамемнон оказался безобидным ужиком. Тёте его действительно показывать не стоило: если черепаху она худо-бедно стерпела, черепахи безобидные, то при виде змеи оно точно выйдет в открытый космос! А лягушка нашлась в ванной. Мы с трудом изловили её (уж очень она шустрой оказалась), засунули в аквариум и придавили томом Британской энциклопедии из дядиной библиотеки. Странички толстенной книжищи были девственно нетронутыми и приятно пахли типографской краской, что вызвало у меня невольную ухмылку.

Тётя вернулась к традиционному английскому пятичасовому чаю, да не одна, а с подругой. Меня вовсе не заметила (я заранее спрятался в чулане, откуда беспрепятственно мог подглядывать в щель между дверью и косяком), Дадли велела пойти погулять, а сама заперлась с гостьей на кухне, откуда вскоре раздался звон бокалов, шум воды и женское хихиканье.

-И вот так чуть ли не каждый день, — печально сообщил Дадли, присоединяясь ко мне в чулане. — Фу ты, ну и пылища!

-Тебе же погулять велели, — рассеянно отозвался я.

-Тебя не спросил. На вот, — он сунул мне тоненькую стопку растрёпанных листов, отпечатанных на машинке. Это оказалась инструкция по содержанию доверенных Дадли обитателей зооуголка.

-И где я всё это должен взять? — возмутился я, ознакомившись с разделом о кормлении.

-Почём мне знать? Поди у миссис Криспис спроси, она с мамой чай пьёт.

Судя по звукам, пили они не чай, но спросить действительно стоило. Наверняка ведь тётя согласилась на всех этих скользких тварей, заранее намереваясь взвалить уход за ними на меня. И если что-то с ними случится, мне не поздоровится!

Кто бы сомневался — весь этот зоопарк немедленно переехал ко мне в комнату! Причём перетаскивал аквариумы я, тётя командовала, старательно отворачиваясь от их обитателей, а Дадли за её спиной громко злорадствовал. Хорошо, что с кормом для моих новых подопечных проблем не возникло: он продавался в обычных зоомагазинах и стоил не настолько дорого, чтобы тётю хватил удар от ненужных трат. Она бы не преминула удержать эту сумму из моих карманных денег, да вот незадача — их у меня отродясь не водилось.

После уроков профессора Снейпа трудно сохранить в себе брезгливость, поэтому я бестрепетно скармливал ужику замороженных мышат (разумеется, предварительно разморозив), а черепахе и лягушке — мотыля. С дневником наблюдений тоже не возникло проблем: ест, спит, плавает, что тут ещё придумаешь? Конечно, применив весь свой десятимесячный опыт по написанию бесконечных эссе, я мог бы даже из таких скудных исходников накатать изобилующую натуралистическими подробностями эпопею, но мне было откровенно лень. Да и что греха таить — животные здорово скрашивали мне летнюю скуку.

Особенно ужик.

Как-то само собой получилось, что он очень полюбил греться у меня на руках или на шее: заползал в рукав или под воротник и, обвившись тонким чешуйчатым тельцем, долго дремал там под шуршание моих учебников, пока я не ссаживал его обратно в террариум, чтобы отправиться помогать тёте готовить, полоть клумбы или стричь газон. Не было и речи о том, чтобы взять его с собой: тётю бы удар хватил, а дядя размазал бы мерзкую тварь ботинком и не посмотрел, что это летнее задание его сына. Своих заданий из Хогвартса мне, как ни растягивал, хватило ненадолго, новых учебников достать было неоткуда, да и погода не радовала: удушающая жара сменялась ливневыми дождями, так что и думать нечего было удрать в парк и хоть немного развеяться.

В один из таких вечеров я привычно играл с Агамемноном, наслаждаясь зрелищем перетекающих в моих пальцах антрацитовых змеиных колец, и тихонько вслух жаловался ему на невыносимую скуку бытия.

-Одиночес-с-с-тво — путь к с-с-с-самос-с-с-соверш-ш-ш-шенс-с-с-ствованию, — отчётливо произнёс змей с заметным присвистом.

-Хочешь сказать, к концу лета я стану самим совершенством? — уточнил я.

-Человечес-с-с-с-кий детёныш-ш-ш-ш с-с-с-слиш-ш-ш-шком мал, — возразил уж.

-Постой, мне не показалось? Ты точно разговариваешь?

-Я не могу с-с-с-тоять! У меня нет ног!

Змей выдал несколько совершенно нечленораздельных шипящих фраз (или трелей? Как это называется?). Наверное, он так смеялся. Но всё-таки мне удалось выяснить, что он совершенно определённо самец, на свет появился из яйца, как и полагается любой уважающей себя змее, вырастили его и заботились о нём люди, пока кто-то из них не принёс его в школу. Но он знает точно, что с людьми ему прежде разговаривать не доводилось, и только смутная память предков в его крови подсказывает, что эта редкая особенность иногда встречается среди нас, нелепых прямоходящих гигантов, лишённых даже такой милости природы, как прекрасная чешуя.

Я только вздохнул. Кажется, у меня обнаружился очередной никому не нужный талант. Который, разумеется, лучше не светить, иначе, вот к бабке не ходи, всякие ушлые бородатые личности его немедленно попытаются пристроить к делу. Или опять придумают что-нибудь возвышенное и канонизируют. Оно мне надо?

А вот наведаться в Косой переулок за дополнительной литературой мне бы точно не помешало. Только вот как обставить поездку, если письмо со списком учебников придёт только в конце августа, а Гермиона ещё не вернулась из Франции, куда укатила с соскучившимися по ней родителями почти на целый месяц? Всё-таки, улучив момент, когда родственников не было дома, я позвонил по оставленному ею номеру и наговорил на автоответчик коротенькое нейтральное послание: спросил, как дела, выразил надежду на встречу и заодно напомнил про обычные школьные учебники. Оставалось только ждать.

Гермиона вернулась только в двадцатых числах июля, загоревшая, посвежевшая, с аккуратной стрижкой вместо прежних буйных лохм и с целым ворохом книжек, прикупленных в зарубежных магических лавках. Просто в один прекрасный день объявилась у нас на пороге вместе с родителями и, с видом пай-девочки трепеща ресницами, наплела тёте, что вот, мол, возвращается домой с родителями и упросила их по пути заехать к однокурснику и познакомиться с его чудесной семьёй, о которой он рассказывал столько хорошего. Она, конечно, очень извиняется, что без приглашения, но никак не смогла устоять перед искушением увидеть знаменитые розы, о которых наверняка знает весь Литлл-Уиннинг! За спиной Гермионы переминались с ноги на ногу её родители — видно было, что им очень неловко, но устоять перед её пробивной силой они не смогли.

В другой раз тётя незваных гостей с крыльца бы спустила, ещё и на дорожку отборных эпитетов отсыпала (хотя какой в английском языке мат? Смех один!), но лесть и распитый бокал любимого вина в компании с миссис Криспис, любопытно выглядывающей из кухни, сделали своё дело, и в дом визитёров всё-таки спустили. Пока взрослые обменивались дежурными приветствиями и комплиментами, Гермиона бесцеремонно сгрузила мне несколько свёртков, осведомилась, где моя комната, и утянула меня туда.

-Что это тут у тебя? — изумилась она при виде расставленных где попало аквариумов.

-Летнее задание Дадли, — честно признался я, поправляя Британскую энциклопедию на аквариуме с лягушкой. Что характерно, дядя до сих пор не заметил убавления в своей библиотеке, что не могло не намекать на. Гермиона-младшая сонно лупала глазами на выглядывающей из воды коряге, старательно скрывая вольнолюбивый нрав.

-Но почему его выполняешь ты, а не он?

-Это вопрос из серии "почему солнце встаёт на востоке", — вздохнул я. — Зато меня почти не трогают и выпускают погулять за кормом в зоомагазин. Чем не жизнь?

-Ты извини, что я так без предупреждения, — Гермиона состроила смущённую мордочку. — Но ты не отвечал на письма, и я подумала, что с тобой что-то случилось.

-Я не получал никаких писем, — честно признался я. Можно было бы заподозрить моих дражайших родственничков, но почту забирал я, и там совершенно точно не было ни одного конверта на моё имя!

-Но сова бы не отдала его в руки никому другому... — Гермиона осеклась. — Наверное, это та самая защита, про которую говорил Дамблдор! — осенило её. — Поэтому и совы не находят твой дом!

-Совы с письмами о зачислении в Хогвартс меня прекрасно нашли.

-Так то хогвартские! Наверняка для них сделали исключение!

-Меня больше волнует не исключительность хогвартских сов, а некая защита, которая якобы стоит на моём доме, но я о ней почему-то не знаю, зато знаешь ты.

Гермиона слегка покраснела.

-Я уточнила у профессора МакГонагал, — извиняющимся тоном пояснила она.— Я сказала ей, что ты совсем одинок, и мне хотелось бы навестить тебя летом. Мне пришлось спрашивать разрешения у самого директора Дамблдора! Он объяснил мне, что ты очень хорошо спрятан, но... но... но у меня доброе сердце, и не будет большого вреда, если я загляну к тебе в гости.

Очень интересно. В какую игру вы опять играете, директор? Опять решили побыть добреньким за чужой счёт? Накопить очков в свою пользу за участие в жизни сироты, но и рук не замарать? Или надеялись, что Дурсли закатят скандал незваным гостям, а потом отыграются на мне?

-Ты могла бы написать мне обычной почтой, — подсказал я. Она густо покраснела. — Что, тебе до сих пор нравится использовать всё магическое и не хочется пользоваться скучными магловскими способами? — поддел я.

-Гарри! Я всего лишь хотела показать родителям, как работает совиная почта!

-Честно говоря, я рад, что эта защита, если она, конечно, есть, сработала. Видишь ли, мои родственники очень не любят магию и всё с ней связанное, так что, если бы совы долетели, мне бы не поздоровилось.

-Ой, — Гермиона прижала ладонь ко рту. — Я и не подумала, что всё настолько плохо.

-Забудь, я же ни с кем это особо не обсуждал. Обошлось — и обошлось.

Кое-как мы сгладили взаимную неловкость. Я поблагодарил Гермиону за привезённые книги, пообещав при первой же возможности выбраться в банк и отдать ей деньги. Показал своих подопечных (уж категорически потребовал, чтобы не я смел давать его в чужие руки). Гермиона, только протянувшая руки к Агамемнону, услышав шипение, боязливо отпрянула, а я с облегчением закрыл террариум. Зато она отыгралась на моём дневнике наблюдений, раскритиковав записи в пух и прах за сухость изложения и отсутствие подробностей.

-Гермиона, это не эссе на три фута по УзМС! — возмутился я. — И вообще, это не мой дневник, а Дадли, а он всё равно лучше не напишет.

Разговор плавно свернул на домашние задания. Я наотрез отказался отдавать их Гермионе на проверку (нечего меня контролировать, и вообще, что, я, здоровый мужик, не справлюсь с домашкой для двенадцатилеток? Курам на смех!), зато мы всласть поспорили над предпосылками к очередному гоблинскому восстанию в тринадцатом веке, уходившими корнями в магловскую историю того периода. Когда за Гермионой поднялись родители, по всей моей комнате валялись обрывки бумаги с записями, Британская энциклопедия очень удачно лежала на аквариуме картой мира наружу, а мы азартно перетягивали учебник по истории магии, стремясь уличить оппонента в подтасовке или хотя бы неверной трактовке фактов. И со всей ответственностью заявляю, что никакой многолетний жизненный опыт из прошлой жизни ни капли не помог мне одержать победу в этом споре!

Наконец, Грейнджеры ушли. Лучащаяся довольством тётя хвасталась дяде, что получила двадцатипроцентную скидку на их услуги. Ну и что, что клиника в Лондоне? Зато она известная, престижная и наверняка очень качественная! Я украдкой перевёл дух: кажется, гроза пронеслась стороной. Всё-таки людям, никогда не жившим в токсичных семьях, тяжело понять, что самый невинный поступок неадекватными родственниками может — и будет! — расценен как повод к очередному витку войны. Гермиону, судя по всему, в семье любили. И я не мог винить её за отсутствие специфического жизненного опыта, который позволил бы ей не экстраполировать принятые в её семье тёплые отношения на другие семьи.

-Тили-тили-тесто, жених и невеста! — Дадли, глумливо усмехаясь, воздвигся в дверном проёме, глядя, как я собираю по всей комнате последствия нашей научной дискуссии.

-Да не дай бог! — открестился я. — Чтоб потом всю жизнь огребать за супружеский долг не по уставу?

Младший Дурсль подвис. Я почти воочию видел, как под внушительной костью его покатого лба с трудом шевелятся мысли.

-Ты это... — он, видимо, вспомнил, что терпеть меня не может. — Где мой дневник? Миссис Криспис сегодня спрашивала.

Я подал ему дневник.

-У-у-у, сколько писать! — разочарованно протянул он, заглянув в тетрадь. Увы, сдать дневник, написанный моим почерком, он никак не мог.

-С-с-с-слиш-ш-ш-шком много мяс-с-с-са, — прокомментировал Агамемнон из террариума, растягиваясь под лампой во весь свой невеликий рост. Дадли вздрогнул:

-Чего это он?

-В смысле? — на миг мне показалось, что Дадли понял, о чём шипит змей, и это не на шутку меня испугало.

-Шипит!

-А! — я облегчённо выдохнул. — Наверное, есть хочет. Пойду принесу ему мышь.

Интересно, насколько далеко способна зайти тётя, алчущая одобрения от соседей и подружек? Потому что так старательно на протяжении нескольких недель не замечать в собственной морозилке мороженых мышей может только очень зависимый от общественного мнения человек! Наверное, ей не помешала бы помощь хорошего психолога.

Гермиона позвонила мне на следующий же день — не выдержала:

-Гарри, ты почему не сказал, что звонил мне?! Я так тронута твоим вниманием!

Так, я, кажется, ступаю на скользкую почву. Девочки тринадцати лет влюбчивы как кошки, даже если они и на каникулах не расстаются с трёхтомником кратких комментариев к системному анализу высших зелий, а я всё ж постарше буду раза этак в три, чем заселяемое мною тело. Надо бы поостеречься.

Но отказаться провести свой день рождения с Грейнджерами в Лондоне было выше моих сил. Не будь такого щедрого предложения — сидеть бы мне взаперти: у Вернона деловой ужин с партнёрами наметился аккурат на тридцать первое июля, а предъявлять им неизвестно откуда взявшегося племянника, о котором до того и словом не обмолвился, дядя явно не хотел.

Мы чудесно провели время: сначала вдосталь нагулялись по зоопарку (даже мне, несмотря на груз прожитых лет, было интересно), потом пообедали в пиццерии, заглянули в парк развлечений. С трудом, но уговорили родителей Гермионы погулять по Косому переулку. Низко надвинутая бейсболка, зеркальные очки — и вот уже никто не узнаёт во мне меня!

Зашли в Гринготтс (я с облегчением расплатился с Грейнджерами за книжки), угостились вкуснейшим мороженым, заглянули в лавки за школьными принадлежностями. Традиции традициями, но в конце августа тут не пройти будет, а торговцы явно получают списки из школы не в последний день каникул: им же ещё товар закупить надо, да и основной перечень принадлежностей остаётся неизменным из года в год. Пользуясь оказией, я попытался раскрутить продавца в книжной лавке на информацию о разговаривающих змеях. Он так юлил, будто я пытался незаконно приобрести порножурналы для тех, кому за сорок! В конце концов удалось выяснить, что змееустость — это очень редкий тёмный дар, которым обладали прямые потомки самого Слизерина, а последним из них был как раз безвременно почивший Тёмный Лорд. А так змеи не разговаривают, конечно, Агамемнон не соврал: дело было не в нём, а во мне. Сей факт толкал на интересные размышления о белых пятнах в моей родословной, но думать об этом было не место и не время: мне и так едва удалось скрыть от Гермионы свой исследовательский интерес. Никакой литературы мне, разумеется, не продали: мал ещё темномагические фолианты покупать.

Вернувшись в Литлл-Уиннинг, я, как и обещал тёте, сперва позвонил домой. Если бы дядины посиделки (то есть, конечно же, торжественный ужин с партнёрами) ещё не закончились, то гулять бы мне до темноты, но телефон встретил меня равнодушными длинными гудками. Мало ли, тётя была с гостями занята, подумал я и через полчаса перезвонил ещё. На третий раз я решил, что буду звонить до исступления: ну должен же кто-нибудь подойти к телефону, хотя бы для того, чтобы прекратить этот бесконечный звон? Ха, это я так думал, а моим дражайшим родственникам явно было наплевать!

-Мальчик, ты закончил? — в стекло телефонной будки постучался пожилой, обильно усатый и богатый животом дяденька. — Не занимай телефон, людям звонить надобно, а ты балуешься!

Я пустил его к телефону, а сам дошёл до ближайшей лавочки и крепко задумался. По всему выходило, что дома что-то случилось: ну не могли же Дурсли всей семьёй отправиться погулять в десять вечера!

Конечно, они могли сейчас мирно распивать коньяк в гостиной, а телефон прикрыть подушкой, но такое развитие событий казалось мне гораздо менее вероятным.

Я плюнул на договорённости и пошёл домой. На месте разберусь. В крайнем случае, скажу тёте, что не смог дозвониться. Жаль, тут до мобильников ещё не додумались: показал бы тёте список исходящих, да и всё...

Окна в доме светились, но входная дверь была приоткрыта, а на крыльце растоптали что-то тёмное и липкое, и я понял, что предчувствия меня не обманули. Тяжёлый алкогольный дух набросился на меня с порога, забивая органы дыхания, так что пришлось даже выскочить на крыльцо и немного отдышаться. От простого культурного распивания коньяка в хорошей компании такого духмяного эффекта не бывает, это я вам как крупный специалист по дружеским попойкам говорю!

Закрыв лицо рукавом (слабое подобие респиратора, дающее разве что иллюзию защиты!), я добрался до гостиной и открыл окна. Повсюду валялись свидетельства того, что в этом помещении очень хорошо посидела тёплая компания, не чурающаяся милых домашних дебошей: пустые бутылки под столом, частично разбитые и лежащие в луже собственного содержимого, объедки в тарелках, куриные кости в любимой тётиной вазе и вершина тётиного кулинарного искусства — огромный торт, над которым она колдовала несколько часов, точнее, его остатки, аккуратно разложенные прямо на ковре. Самих Дурслей нигде не было.

-Ни хрена себе переговоры прошли! — потрясённо проговорил я. Если у них всё время так, то я удивляюсь, почему тётя до сих пор не выгнала дядю из дома. Тут же уборки на неделю!

Выходя из гостиной, я споткнулся о черепаху.

-Парис?!

Но какого чёрта?

Я поднял черепаху и пошёл к себе. Ну, если это драгоценный кузен постарался, будет ему и уход, и присмотр, и дневник наблюдений!

Предчувствия меня не обманули. Британская энциклопедия валялась на полу. Ни лягушки, ни змеи, но и такого бардака, как в гостиной, не было.

Да что тут происходит вообще?!

Запустив Париса в аквариум, я отправился искать остальных — а что делать? Шёпот Дурсля-младшего настиг меня, когда я спускался по лестнице:

-Эй, мелкий! Эти... ушли?

-Кто? — ну, хоть кто-то живой в этом доме! Сейчас он мне всё расскажет! — Гости? В гостиной никого нет.

-Чёртики! — всхлипнул он.

-Какие ещё чёртики?!

-Мелкие, зелёные и лупоглазые.

-Ничего не понимаю, — я сел прямо на ступеньки. — Что тут происходит? В гостиной бардак, животных на месте нет, дяди и тёти тоже нет, ты про каких-то чёртиков толкуешь...

-Тут такое творилось!

Из его сбивчивого рассказа, выходило вот что. Сперва, когда я умотал в Лондон, всё было нормально: тётя готовила торжественный ужин и драила дом, дядя репетировал торжественную речь, Дадли уныло мыл шею и уши, чтобы выглядеть примерным мальчиком. Потенциальный дядюшкин партнёр с супругой пришли, как и договаривалось, к четырём, воздали должное тётиному кулинарному искусству, похвалили дом, сад и Дадли. За чаем мужчины обсуждали дела, женщины мило щебетали о детях, Дадли изнывал от скуки и мечтал смыться к своей приставке. Но вскоре скучать не пришлось не только ему, но и всем присутствующим, в дополнительных развлечениях не нуждавшимся.

Дом наводнили зелёные лупоглазые существа. Они ругались. Они таскали объедки из кухни и раскидывали по гостиной. Они сыпали в причёски дамам мелкий мусор. Они катались на шторах и перекидывались тортом. Они подлили Дадли в стакан с соком дядиного виски.

После этой фразы у меня зародилась мысль, что дело было в палёном алкоголе, и все эти безобразия родственнички натворили совершенно самостоятельно.

-А где сейчас все взрослые? — уточнил я, поднимаясь на ноги.

-Папа на кухне, маму успокоительными каплями отпаивает. А гости на такси уехали.

Пустые бутылки из-под "успокоительных капель" в количестве трёх штук мирно лежали под столом. Ещё одна, початая, гордо возвышалась на столе в окружении тарелок с остатками закуски. Дядя и тётя, обнявшись, тихонько напевали "Зелёные рукава", причём дядя дирижировал вилкой, а тётя отбивала такт ногой. Запустивши морду в тарелку с овощным салатом, ярко-зелёная здоровенная игуана мирно пережёвывала свой поздний ужин, прекрасно вписываясь в сюрреалистическую действительность.

-О, явв-в-вился, — дядя, прервав песнопения на полуслове, ткнул в мою сторону вилкой. — Т-т-тун-ни, отп-п-правь п-п-паршивца за д-доб-бавкой.

-Я несовершеннолетний! — огрызнулся я. Игуана подцепила очередной листик салата. На мой взгляд, морда у неё была исключительно брезгливая.

-Вып-порю! — дядя сделал попытку выбраться из-за стола, одновременно вытаскивая ремень из брюк. Объёмистый живот, скрывавший оную деталь туалета, здорово мешал поискам.

-Вернон, ну не здесь же! — игриво хихикнула тётя и набулькала себе ещё полбокала.

-Па-адаж-жи, я долж-жен нак-кзть этого ненор-рмальнго, — дядя воинственно взмахнул руками, чуть не сбросив со стола игуану, и сел мимо стула. Подняться мешал лишний вес и катающиеся вокруг бутылки, а тётя не спешила на помощь к обожаемому мужу, продолжая хихикать.

-Эт-то он вин-нват! — пожаловался дядя, махнув в мою сторону пухлой рукой, испачканной в соусе. — См-мот-трит!

-Тощ-щно! — тётя приложилась к бокалу. — Но! — она воздела к потолку идеально наманикюренный палец, — он уедет в эту свою н-ненормальн-ную школу! И мы заживём!

-Заж-жвём! — согласился дядя, целуя её коленку.

Я озверел. Мне, безусловно, влетит, когда они протрезвеют, но молча терпеть алкогольные выходки при несовершеннолетнем ребёнке (и это я не о себе, а о Дадли!) я был не намерен.

-Хватит пить! — стараясь не слишком повышать голос, проговорил я. — Допились уже до галлюцинаций! Не удивлюсь, если они уже жрут друг друга, потому что вот это точно заводил не я!

Это флегматично сожрало ещё кусок салата и отвернулось от миски.

-Иди в чулан, негодный мальчишка! — без особого огонька велела тётя, подтягивая к себе миску с недоеденным игуаной салатом. Я схватился за голову и ушёл куда послали.

За шваброй. Должен же кто-то найти разбежавшуюся по всему дому живность, а шваброй очень удобно шуровать под диванами и шкафами.

-Как это — жрут? — бледный Дадли, как оказалось, последовал за мной и весь разговор подслушал из коридора. Вид пьяных родителей произвёл на него весьма тягостное впечатление. Плюс наверняка сказывался алкоголь, подлитый ему в сок (я решил поверить кузену хотя бы в этом).

-Ртом, — грубо сказал я. — Подозреваю, что одной лягушкой у тебя стало меньше, потому что уж тоже сбежал.

-Миссис Криспис меня убьёт.

-А ты купи новую и ничего ей не говори.

-С-с-слиш-ш-шком больш-ш-шая еда, — услышал я знакомый присвист и опустил взгляд. Ужик вился у моих ног, дразнясь длинным раздвоенным языком. Я знаю, конечно, что змеи всё время высовывают язык, но именно сейчас мне чудилось в его повадках нечто издевательское. Должно быть, я просто устал.

-О, Агамемнон нашёлся, — прокомментировал я, поднимая змея с пола. Он был совсем холодный.

Лягушка нашлась в недопитой чашке чая в гостиной. Как она там оказалась и почему не попыталась сбежать — ума не приложу. Я настолько вымотался, что мне было уже всё равно. Рассадив живность по своим местам (игуану я решил не трогать — чёрт её знает, откуда она взялась, может, тоже похмельный глюк, а я её ловить начну, вот смеху-то будет...), я кое-как сполоснулся под душем и уполз спать. Что там делали мои дражайшие родственнички, меня ни капли не волновало.

Утро началось со звонка в дверь. Хорошо, что я уже успел встать, потому что других обитателей дома было не видно и не слышно. Высокий представительный мужчина, совершенно седой, в тщательно отглаженном костюме и с тяжёлым кожаным портфелем, недоверчиво посмотрел сначала на меня, потом на номер дома и опять на меня. У обочины дожидался автомобиль стоимостью этак в десять дядиных годовых доходов.

-Доброе утро, сэр. Чем могу вам помочь?

-Доброе утро, — здоровяк ещё раз посмотрел на номер дома. — Вернон Дурсль тут живёт?

-Дядя ещё спит, наверное, — объяснил я, правильно истолковав его неуверенность. — Я его племянник, сэр. Приехал... эээ... вчера вечером.

-То-то я тебя не помню! — он с облегчением расплылся в улыбке. — Я тут у вас забыл кое-что вчера. Позволишь пройти?

Я посторонился. Полагаю, это дядюшкин вчерашний гость. В таком случае, его вряд ли смутит вид разгромленной гостиной — он же сам наверняка принимал в погроме деятельное участие!

-Мировой мужик твой дядя, — доверительно сказал мне он, действительно, не выказывая ни капли удивления или смущения. — Ух, мы с ним вчера посидели!

Визитёр проследовал прямо в гостиную, где после недолгих поисков вытащил из недопитого бокала пару бриллиантовых запонок. Швейцарские часы обнаружились на статуэтке кошки, надетые на манер гламурного ошейника.

-Доброе утро, мистер Мейсон, — раздался придушенный голос дяди. Стоя в дверях гостиной, он пялился на отглаженного, выбритого и наодеколоненного гостя, машинально подтягивая сползающие пижамные штаны.

-Доброе утро, — откликнулся тот, заворачивая запонки в чистейший носовой платок. — Толковый у тебя племяш. Вежливый, обходительный. Повезло тебе. Мои-то все сплошь шпана.

Дядя издал нечленораздельный горловой звук и в бессилии привалился к косяку.

-Я тут подумал, — беспечно продолжил мистер Мейсон (наконец-то я узнал, как его зовут!), виртуозно не обращая внимания на затрапезный вид собеседника, — нравишься ты мне. Жду тебя в понедельник с бумагами. Будем подписывать контракт. Передавай привет Петунии от Сесиль.

-А!.. Да-да... непременно... — слабо выговорил Дурсль. Кажется, его не держали ноги.

Я проводил будущего дядиного партнёра до выхода.

-Ну, бывай, — сказал он мне и уехал на своём дорогущем автомобиле.

Тётя вызвала клининговую компанию и на весь день уехала с дядей и сыном в парк развлечений. Я оказался предоставлен себе на весь день. За всё утро вся честная компания не сказала мне ни слова. Только глаза прятали.

Да не очень-то и хотелось.

Клининг провозился до обеда и откланялся, оставив в гостиной счёт. Сумма там, полагаю, была астрономической, но это уже дядины проблемы. Ничего, заключит в понедельник контракт со своим Мейсоном, расплатится, злорадно думал я, потроша холодильник. Есть хотелось ужасно.

Печальная игуана, с трудом передвигая слабеющими конечностями, кое-как доползла до солнечного квадрата на полу кухни, и с облегчением замерла, затянув глаза плёнкой. Надеюсь, она не собирается отдать концы прямо здесь и сейчас? Я предложил ей немного овощей, к которым ящерица отнеслась совершенно равнодушно. Воду в миске она тоже проигнорировала. Чёрт её знает, откуда она взялась, но жалко её. Не сама же она сюда пришла!

Перекусив в своей комнате (а вдруг Дурсли раньше времени вернутся? Не хотелось бы, чтобы они застали меня на кухне!), я сбегал вниз посмотреть, как там игуана. Увиденное мне не понравилось: она всё так же безучастно валялась на полу рядом с нетронутыми мисками. Где у нас в городе принимает ветеринар, я не знал, да и нет никакой гарантии, что он вообще разбирается в рептилиях. Но и бросать животное вовсе без помощи мне претило. В конце концов, я завернул игуану в полотенце, посадил в коробку и отправился в зоомагазин, где покупал корм для дадлиного зверинца. Должны же они хоть что-нибудь понимать в экзотических животных, раз ими торгуют!

В зоомагазине меня первым делом отругали за замученную ящерицу. Еле отболтался, что приехал в гости к родственникам, а им кто-то из друзей сделал такой вот оригинальный подарок. К сожалению, от клиентов они к себе животных не принимали, зато надавали мне кучу рекомендаций по содержанию и уходу, а заодно определили, что это самка примерно двух лет от роду. Террариум для игуаны стоил как все мои учебные принадлежности за второй курс, к счастью, деньги были, спасибо Грейнджерам, выгулявшим меня в Гринготтс. Но что с этой живностью делать дальше, я не представлял. Кто за ней будет ухаживать дальше? Попробую всучить Дадли в школу, что ли...

Домой пришлось добираться на такси. Хорошо, что Дурсли ещё не вернулись, иначе не миновать бы мне страшного скандала на тему "откуда у этого ненормального деньги?". А как теперь объяснить, откуда террариум? Не с собой же ящерица его принесла! Сплошные проблемы.

Кто бы сомневался, часть вторая! Подозреваю, драгоценных моих родственничков мучили провалы в памяти после вчерашнего, так что вопрос, откуда в их прекрасном доме взялась незнакомая игуана, так и не поднялся, но уход за ней предсказуемо свалился на меня. И если прочий зоопарк к осени должен был вернуться к Дадли в зооуголок, то насчёт игуаны тётя была непреклонна: я забираю её в школу. Никакие доводы, что мне некуда девать животное, что нам нельзя держать ящериц (про жаб я благоразумно умолчал), что она замёрзнет насмерть в продуваемом всеми ветрами замке, не сработали.

Что ж, философски рассудил я, поглаживая чешуйчатый гребень Клио, могло быть и хуже. К примеру, за хвост — и башкой об угол. Договорюсь с Флитвиком, он наверняка подскажет согревающие и очищающие чары. На крайний случай Хагриду подарю, совру, что это карманный дракон, то-то он обрадуется!

Домашние дела, уход за разросшимся зверинцем, самостоятельное осваивание цивильной школьной программы — всё это жрало прорву моего времени, так что телефонный звонок от Геримоны в конце августа стал для меня полнейшей неожиданностью: как, уже?.. Однокурсница интересовалась, куда я пропал и не хочу ли составить ей компанию в посещении Косого переулка, а то в письме указали кучу дополнительных учебников, про которые в июле мы ничего не знали.

-Каких учебников? — машинально переспросил я.

-По ЗОТИ, Гарри, ты что, письмо не читал?

И тут до меня дошло, что письма-то я не получал.

-Понимаешь, какая штука, Гермиона, — медленно сказал я, — не пришло мне письмо. Может, меня вообще уже исключили из школы, а я сижу тут и ничего не знаю!

-Глупости! — решительно заявила она, — если бы тебя исключили, то уж точно сообщили бы об этом. Да вообще, с чего им тебя исключать? Ты же хорошо сдал экзамены! Наверное, это опять защита на твоём доме сбоит!

Что мешало совам найти меня где-нибудь вне дома, её теория не объясняла.

В конце концов, безапелляционно заявив, что они за мной заедут, Гермиона положила трубку. Дивно. Зачем её родителям делать огромный крюк аж до соседнего города, вместо того, чтобы из Лондона напрямик отправиться в Косой, история умалчивает. Гермиона не похожа на избалованную принцесску, которой родители по первому писку обеспечивают все хотелки, тогда почему она ими вертит, как хочет? Неужели напела им в уши историй про несчастного сироту, угнетаемого жестокими родственниками, и теперь они пытаются позаботиться обо мне просто из сострадания? Мда-а, не хотелось бы. Я предпочитаю заботиться о себе сам и не быть никому обязанным.

Мне всё-таки пришлось ехать в Лондон с Грейнджерами. Остановить Гермиону, решившую кого-нибудь осчастливить, — да проще бронепоезд с запасного пути вручную укатить!

-А ведь можно было всё совиной почтой заказать, — с тоской протянул я, глядя на огромную очередь у книжного магазина.

-Ага, особенно мантии, — съязвила Гермиона, и вопрос на том закрылся сам собой. Действительно, мы отложили покупку школьной формы на конец августа: мало ли, резко вырастем, с подростками такое бывает. А как одежду без примерки покупать?

-Только сегодня! Только сейчас! Уникальная возможность! — надрывалась заколдованная вывеска.

-Там какая-то презентация, — я решительно остановился. — Смотри, сколько народу. Ты только подумай, сколько времени мы потеряем в очереди! Уж книги-то точно можно заказать почтой.

-Ты не понимаешь! — воскликнула она. — Это наш новый учитель ЗОТИ презентует свою новую книгу! Я просто обязана там побывать.

-Гермиона, ты с этим учителем весь учебный год в одном замке проведёшь. Думаю, он не откажет тебе ни в автографе, ни в ответах на сто тысяч миллионов твоих вопросов, если так уж тебе надо.

Старшим Грейнджерам тоже не хотелось стоять в очереди. В общем, втроём мы Гермиону кое-как уговорили, но в ответ пришлось сразу же идти на почту и оформлять заказ. Вот настырная! Потом она объявила, что ей совершенно необходима личная сова. Тут уже заупрямилась миссис Грейнджер: мы до сих пор не купили школьную форму, и тратить время на животных она совершенно не собиралась. В итоге в зверинец мы попали уже совсем вечером, когда умаявшиеся родители присели отдохнуть в кафе, а нас с Гермионой отпустили погулять самостоятельно.

Пока девочка придирчиво выбирала совёнка, я разговорился с продавцом и в итоге стал обладателем прекрасного террариума для игуаны — компактного, с чарами облегчения веса и расширения пространства, с поддержанием температуры и влажности. Внутри был настоящий кусочек тропического леса — с песчаной поляной, небольшим прудиком и кучей влажной зелени. К сожалению, не было смысла просить продавца уменьшить покупку — я бы не смог её увеличить обратно, но и отвечать на миллион гермиониных вопросов не хотелось, так что я попросил упаковать аквариум получше.

Сплошные расходы с этой ящерицей! И куда теперь девать обычный террариум, ума не приложу.

Покончив с покупками, я вернулся к Гермионе — и вовремя. Она, совершенно счастливая, прижимала к себе комок ярко-рыжего меха, в котором с трудом угадывались очертания толстых лап и приплюснутой морды. Судя по неописуемо довольному продавцу, покупка уже состоялась.

-Как-то это не сильно похоже на сову, — заметил я.

-Ах да, сова... — Гермиона смутилась, но спустить с рук волосатое чудовище явно была не в силах. Продавец смахнул с прилавка несколько монет и с преувеличенным вниманием уставился в клетку с нюхлерами. — Понимаешь, Гарри, я просто не могла его тут оставить. Косолап такой одинокий! Знаешь, сколько лет он тут сидит?

-Но ты собиралась купить сову, — безжалостно напомнил я. — При всех неоспоримых достоинствах этого зверя он совершенно точно не умеет летать.

Кот протяжно зевнул, явив миру две пары великолепных клыков, и басовито мяукнул, отчего у меня разом заныли все кости. Похоже, с этим зверем лучше не ссориться.

-Ну... — она посмотрела на меня глазами раненой лани. Этот взгляд я хорошо знал ещё и прошлой жизни — Маришка очень умело им пользовалась, когда на неё нападало магазинное настроение, а зарплата, которую она целиком оставляла себе "на булавки", внезапно заканчивалась.

-Понятно, — вздохнул я, роясь в карманах. — Иди, выбирай. У тебя, кажется, день Рождения скоро? Вот, будет тебе подарок.

-Гарри, ты самый лучший! — восхищённо вскричала она и умчалась выбирать птицу. Кот обречённо вис на её плече подобно большой растрёпанной горжетке.

-Эти девчонки! — я возвёл глаза к потолку. Продавец понимающе хмыкнул из своего закутка.

Когда мы возвращались, толпа у книжного практически рассосалась, но внутри ещё толпился народ.

-Может, зайдём? — тоскливо протянула Гермиона, сквозь окно пожирая взглядом долговязую фигуру писателя. — Мы быстренько. А?

-Гермиона, тебя ждут родители — это во-первых. А во-вторых, ты уверена, что в книжный магазин пускают с котом и совой?

Она сникла, но спорить не стала.

Родители её, конечно, были в шоке, но ругать излишне зверолюбивую дочь не стали. В конце концов, за пределы установленного бюджета она не вышла, а большую часть года зверинец всё равно обитает в школе.

День отъезда выдался пасмурным и ветреным. Я всерьёз опасался, что хляби небесные не удержат в себе все эти сотни тонн воды и выльют их — мне на голову, на сундук, на террариум с игуаной... Вдобавок, у дяди вечером забарахлила машина, сам он разобраться не смог и с самого утра висел на телефоне, ругаясь с сервисом. Пришлось мне вспомнить июньский опыт и добираться до Лондона самостоятельно. Письмо из школы, кстати, так и не пришло, билета на Хогвартс-Экспресс у меня не было, поэтому я заранее предвкушал проблемы с посадкой на поезд. Неважно, что у нас эти билеты так никто ни разу и не проверил: они вполне могли служить магическим пропуском на перрон или в сам вагон. Кто их знает, как у них там всё устроено.

Я опасался опоздать, но обошлось: до отхода экспресса оставалось минут сорок. Мне повезло очень удачно столкнуться с Гермионой у самого прохода на платформу девять и три четверти: она тут же отобрала у папы и всучила мне огромный свёрток с моим комплектом учебников по ЗОТИ, жалуясь, что он не влез в её чемодан. Меня терзали сомнения, что все семь — или сколько их там — учебников непременно пригодятся нам в течение второго курса, но спорить я не стал. Может, Гермиона, как всегда, подошла к делу с размахом и по привычке заказала всю библиографию нашего нового профессора. А может, оный профессор оказался тем ещё ушлым малым и под шумок толкнул школьникам залежалый тираж своих сочинений.

Мы вежливо раскланялись с Грейнджерами. Времени до отхода поезда оставалось как раз, чтобы спокойно войти в вагон и выбрать купе, поэтому я не стал тянуть и шагнул сквозь преграду.

Это-то меня и спасло. Разбегись я, как того требовала озвученная мне когда-то инструкция, и сиять бы на моём лбу роскошному синяку. А так всего лишь на ногах не удержался и сундук с тележки уронил. Мелочи, говорить не о чем.

-Гарри, что такое? Ты почему остановился?

-Я не могу пройти сквозь барьер, — объяснил я. — Наверное, это потому, что у меня билета нет.

-Не может быть! Как же тогда попадают на перрон родители школьников? У них никаких билетов нет. Дай-ка я попробую, — Гермиона решительно отодвинула меня с дороги и храбро бросилась на приступ барьера. Как и ожидалось, она с лёгкостью попала на ту сторону.

-Странно, — сказала она, выныривая. — Вот что, давай я загружу наш багаж в поезд, и мы подумаем, как тебе помочь.

-Мой-то зачем? Я же в школу всё равно не попаду. Как я потом его возвращать буду?

-Гарри, я уверена, что это какое-то недоразумение! Ты обязательно поедешь в Хогвартс, поверь мне! Папа, ну помоги мне убедить его! Вы, мужчины, такие упрямые, никогда не хотите слушать, что мы вам говорим, а когда мы оказываемся правы, вы всегда так удивляетесь!

-Гермиона! — воскликнула миссис Гренджер. — Что ты такое говоришь?

-Разве не ты учила меня этому, мамочка? — она невинно захлопала глазами.

Пока мы препирались, через барьер с лёгкостью прошло несколько человек.

-Послушай, не смог пройти не только я, но и мой багаж. Я же толкал тележку перед собой, — я попытался воззвать к её разуму. — Давай ты просто сядешь в поезд и поедешь в школу, а я как-нибудь сам разберусь.

Сидящий на чемоданах Косолап горестно мяукнул. Должно быть, его тоже утомила ненужная активность хозяйки.

-Сейчас, — она нырнула сквозь барьер вместе с чемоданами, но через миг высунулась обратно. — Пап, мам, подержите Косолапика, я сейчас за ним вернусь!

Кот покорно обвис в руках мистера Грейнджера. Я схватился за голову и сел на сундук. Надо подумать, что мне дальше делать. В Хогвартсе меня видеть не хотят, это уже дело ясное. Возвращаться к Дурслям? Но что я им скажу? Как они отреагируют на то, что меня выгнали из школы? И чем я буду заниматься целый год? В обычную общеобразовательную школу в начале сентября меня не возьмут, это ясно.

Пока я предавался унылым мыслям о своём безрадостном будущем, к нам опять присоединилась Гермиона. Вот неугомонная!

-Доча, ты не опоздаешь? — озабоченно спросила миссис Гренджер, поглядев на золотые наручные часики.

-Вовсе нет, ещё целых восемнадцать минут! Гарри, я отправила сову профессору Флитвику. Если мы не сумеем решить твою проблему сейчас, то он тебе поможет.

-Почему ты так уверена, что он станет мне помогать?

-Потому что ты студент его факультета, — искренне удивилась она. — А теперь давай попробуем пройти вместе. Вдруг он тебя со мной пропустит.

Ничего у нас, разумеется, не вышло. Одна Гермиона свободно ходила туда-сюда, но стоило ей взять меня за руку, как магический проход превращался в монолитную кирпичную стену, каковой, собственно, и выглядел.

-Я думаю, тебе лучше сесть в поезд, — сказал я, когда мне надоело биться о стену. — Когда-нибудь твоя сова долетит до школы. Даже если меня исключили, они, надеюсь, найдут способ сообщить мне об этом.

-Но что ты будешь делать? Просто сидеть тут? — воскликнула она. — Ах, почему я не догадалась написать профессору Флитвику, что ты будешь у нас! Теперь тебе придётся сидеть на вокзале.

-Ничего страшного, подожду, а вечером, если что, поеду домой. Не беспокойся за меня и иди уже, а то опоздаешь.

Гермиона, повздыхав, расцеловалась с родителями, подхватила Косолапа, помахала на мне на прощание и скрылась, наконец, за барьером.

До отхода поезда оставалось каких-нибудь пять минут, когда на площадку перед проходом в прямом смысле этого слова свалился с неба старый, наполовину ржавый и каким-то чудом до сих пор не развалившийся старый форд, из которого горохом посыпались неисчислимые Уизли.

-Гарри, деточка, что же ты тут один сидишь! — тут же заворковала мать семейства, одновременно одёргивая на дочери мантию, раздавая подзатыльники близнецам и пытаясь вытереть нос Рону. — Неужели Рона ждёшь? Как трогательно! Такая дружба!

-Вовсе нет, — попытался возразить я, но в общем гвалте меня не услышали. Вопрос, откуда эта тётка меня знает, можно было считать риторическим: наверняка Рон разболтал.

-Дети, быстрее идите на перрон, поезд вот-вот уйдёт! Джинни, малышка, ты первая! Такой день, такой день! Моя доченька едет в Хогвартс. Артур, ну сколько можно копаться! Мы обязаны проводить нашу девочку и помочь ей с багажом. На мальчишек никакой надежды нет. Перси, к тебе это не относится, ты всегда радуешь мамочку!

Господи, как они живут изо дня в день с такой мамашей? Хорошо детям, они десять месяцев в году в школе, а отец семейства? Я бы чокнулся.

Наконец, старшие Уизли с дочуркой, кидавшей на меня странные взгляды, скрылись за барьером, следом прошёл парень, которого говорливая тётка назвала Перси. Я остался с близнецами и Роном.

-Гарри, ты что тормозишь, поезд уйдёт! — Рон схватил тележку и кое-как взгромоздил на неё обшарпанный сундук. — Это всё вы двое виноваты! Из-за вас опоздаем сейчас!

-Не опоздаем, братец Ронни.

-На подножку вскочим, верно, братец Дред?

-Так точно, братец Форж.

-Наши малыши боятся опоздать! Поможем им?

-Непременно!

-Уберите руки! — не своим голосом заорал я, когда близнецы подхватили меня с двух сторон и потащили к барьеру.

-Ой-ой, малыш Гарри боится, братец Форж!

-Нет, братец Дред, он хочет сказать, что мы позабыли его сундук!

-Малыш Ронни, захвати сундук Гарри, видишь, у нас руки заняты!

И на полной скорости мы всем кагалом врезались в разделяющий барьер.

Повезло — первыми со стеной столкнулись своими чугунными лбами Фред и Джордж. Мне всего лишь оттоптали ноги и больно заехали локтем по рёбрам. Близнецам же досталось и от стены, и от врезавшегося в них младшего брата.

-Опять вы со своими дурацкими шуточками! — разозлился Рон. — Я всё маме расскажу! Пустите, я первый пройду.

Вырвавшись от братьев, я присел на свой сундук с интересом уставился на бесплатное представление. Рон не сразу понял, что пройти на перрон не получится. Он бился об стену, стучал по ней кулаком, даже попытался выковырять кирпич, но всё было бесполезно. Проход закрылся.

-Как же мы попадём в школу? — Рон, шмыгнув носом, отошёл от стены. — Поезд ушёл уже. И мама с папой там остались...

-Не кисни, Роннинкинс!

-Тебе повезло родиться братом самых гениальных изобретателей столетия!

-Зачем нам этот скучный поезд?

-У нас есть транспорт гораздо лучше!

-Самый крутой и волшебный летающий автомобиль!

-Вы оба совершенно рехнулись, — убеждённо сказал я, хотя с самого начала собирался не вмешиваться. — У вас наверняка даже прав нет.

-Глупый Гарри думает как магл!

-Зачем права тем...

-У кого есть палочки!

-Давай, малышня, грузитесь! Долетим в лучшем виде!

-Гарри? — Рон неуверенно оглянулся на меня.

-Я с ними не полечу, — категорически заявил я. — И тебе не советую.

-Но это же мои братья...

-И что?

-Мама убьёт меня, если я не попаду в школу.

-Рон, если ты не попадёшь в школу, об этом узнают профессора и как-нибудь тебя в эту школу вернут. А вот если ты с неба упадёшь, то возвращать будет некого. Послушай, на перроне твои родители. Если они не смогут пройти обратно, то наверняка поймут, что что-то тут не так.

-Мама наверняка подумает, что я уже сел в поезд сам, — он шмыгнул носом.

-В крайнем случае, можно добраться до Дырявого котла и попросить кого-нибудь из взрослых связаться со школой.

-Но я не знаю, как попасть в Котёл! Я не умею аппарировать!

-Зато я знаю. Зачем аппарировать? В него можно попасть из магловского Лондона.

-Ну уж нет, я к маглам не пойду, — решительно отказался он. — Лучше уж с близнецами. Э-эй, Фред, Джордж, подождите! Я с вами!

И вот я остался один. Неугомонная рыжая семейка убралась на своём драндулете — вихляющем и ежесекундно проваливающемся в воздушные ямы. Будет чудом, если они долетят хоть куда-нибудь и не развалятся по дороге, не упадут и не заблудятся. Интересно, хоть кто-нибудь из них вообще знает дорогу?

В моей части вокзала, должно быть, ещё действовали отвлекающие внимание чары, потому что никто не видел ничего странного одиноком мальчишке, восседающем на огромном сундуке. Где-то внутри сидела в волшебном террариуме игуана. Я очень надеялся, что ей не повредили все эти безобразия.

Понятия не имею, сколько той сове часов лететь, но явно, что небыстро. Я приготовился к долгому ожиданию: достал пачку печенья, бутылку воды и первую из книжек нашего нового учителя защиты. Как я и ожидал, никакие это были не учебники. Сплошная беллетристика, но довольно увлекательная, так что несколько часов минули незаметно.

Должно быть, почтовые совы летают быстрее обычных или умеют как-то проделывать что-нибудь вроде аппарации. Я ещё даже первой книжки не дочитал, время едва перевалило за два пополудни, а рядом со мной из ниоткуда материализовался профессор Флитвик с палочкой наголо.

-Добрый день, Гарри, — дружелюбно приветствовал он меня. — Вижу, что это была не шутка. Видишь ли, я получил очень странное письмо...

-Добрый день, профессор! — обрадовался я. — Это Гермиона вам писала. Тут такая штука случилась...

-Это всё очень странно, Гарри, — сказал Флитвик, выслушав мой сбивчивый рассказ. — Никто тебя не исключал, конечно же, и письмо тебе отправили, как и всем студентам. — Он поводил палочкой вокруг строптивой стены. — Здесь я вижу остатки какой-то странной магии... Вот что. Ты подожди меня, я за тобой скоро вернусь и заберу в школу, но сперва мы как следует изучим испортившийся барьер. А сейчас я тебя ненадолго оставлю, если ты не возражаешь: мне немедленно нужно найти Уизли. Вот уж выдумали — путешествовать на магловской машине! Ты не заметил, они наложили чары невидимости?

-Не знаю, профессор, — сказал я. — Я машину видел. А маглы, может, и не видели. Вдруг там маглоотталкивающие чары стоят?

-Сейчас разберёмся. Никуда не уходи! — велел он на прощанье и аппарировал.

Он мог бы и не предупреждать: куда бы я ушёл, раз меня наконец-то нашли? Вообще, странно, конечно, почему так вышло с письмом и с поездом, и всё это мне здорово не понравилось. Я прямо-таки кожей ощущал, как вокруг меня начинают закручиваться чужие интриги, из которых мне только чудом удалось ускользнуть на первом курсе.

-Великий Гарри Поттер, сэр, не уехал в школу! Добби так счастлив! Добби очень старался. Добби накажет себя, прижмёт пальцы печной дверцей. Но Добби помог волшебнику Гарри Поттеру, сэру. Гарри Поттер не должен был поехать в школу! В Хогвартсе будут твориться ужасные дела! Добби хотел спасти Гарри Поттера, сэра.

-Раскудрить твою налево через семь гробов с гвоздями и кактус сверху! — в сердцах сказал я. — Это что за хрень зелёная?

Оборванное лупоглазое существо, в котором с большим трудом можно было узнать домового эльфа (в Хогвартсе они выглядели значительно приличнее!), восторженно запричитало и принялось биться об пыльный асфальт вокзала:

-Великий Гарри Поттер, сэр, заговорил с недостойным Добби! Добби так счастлив! Добби старался!

Чёртики. Зелёные лупоглазые чёртики. Твою ж мать...

-Это ты, что ли, устроил весь этот бардак? — заорал я. Клянусь, была бы у меня волшебная палочка, я непременно опробовал бы на нём какую-нибудь мерзость.

Например, заклинание, превращающее крысу в бокал. Он, конечно, не крыса, но заклинание наверняка сработало бы хоть как-нибудь. И не факт, что этому чокнутому бы понравился результат.

-Добби плохой, плохой эльф! — вопило это недоразумение, не прекращая биться о землю. — Добби ослушался хозяина. Добби накажет себя! Добби об...

Что хотело сказать это существо, навсегда осталось загадкой. Умолкнув на полуслове, эльф застыл нелепой куклой, и только следы в пыли напоминали, что передо мной вообще-то живое существо.

-Чужой домовый эльф пристаёт к Гарри Поттеру. Очень подозрительно, — сказал профессор Флитвик, опуская палочку. — Гарри, ты знаешь его?

-Впервые в жизни вижу, — честно признался я. — А вот он меня откуда-то знает. И признался, что это он не пускал меня в школу.

-Ещё интереснее... Так, что тут... Остаточный след магии действительно схож с магическим отпечатком этого эльфа... Вот что, Гарри. Разбираться нам с тобой, что тут происходит, лучше всего в школе. О своих однокашниках не беспокойся: я сообщил профессору МакГонагалл и профессору Снейпу, думаю, они в самом скором времени найдут наших путешественников, и всё будет хорошо. Мы же, конечно же, не будем догонять поезд, а воспользуемся портключом. Видишь этот подсвечник? Тебе нужно будет взяться за него одновременно со мной, я произнесу кодовое слово, и мы перенесёмся в школу. Держи сундук, а я возьму эльфа. Нехорошо, конечно, оставлять барьер в таком виде. Но мы сначала всё выясним, а потом непременно приведём его в порядок. Ну, держись крепче.

Я ухватился за подсвечник, свободной рукой крепко сжимая ручку сундука. Хорошо, что террариум был внутри! Я б ни за что не удержал одной рукой всё вместе. Профессор Флитвик подхватил тело эльфа, произнёс что-то на латыни, и нас закружило в водовороте перемещения.

Курс второй

Я сидел в кабинете директора, а передо мной на столе стояли чашка чая, блюдце с печеньем и лежала тонкая стопка писем, которые так и не дошли до меня в течение лета. Все эти письма перехватывал чокнутый домовик Добби, с чего-то вообразивший, что мне грозит какая-то мифическая опасность. Два письма от Гермионы, одно — внезапно от Драко, одно из Хогвартса... Последнее письмо повергло меня в недоумение.

-Профессор Флитвик, почему Отдел по надзору за колдовством несовершеннолетних предъявляет мне претензии за несанкционированное волшебство и угрожает сломать мою палочку?

-Видишь ли, Гарри, — вместо декана ответил директор, — на палочку каждого волшебника наложено специальное заклинание, позволяющее отследить, кто где колдует. Согласись, что детям колдовать без присмотра просто опасно. Поэтому Отдел по контролю отслеживает всякие случаи неразрешённого волшебства и напоминает детям о запрете на колдовство на каникулах. Не беспокойся, мой мальчик, никто твою палочку не сломает. Я всё улажу.

-Но тут написано, что второго сентября будет разбирательство в Визенгамоте.

-Хм. Даже так? Ну, что ж, думаю, что уважаемый Филиус не будет против сопроводить тебя в Министерство и помочь тебе с этой небольшой неприятностью. А сейчас...

Но я вспомнил кое-что ещё.

Тридцать первое июля! День, когда, по мнению Надзора, я совершил правонарушение. День моего рождения. День, когда в доме Дурслей творилась всякая дичь.

-Видите ли, мистер Дамблдор, я никак не мог сотворить незаконное волшебство при помощи своей палочки. Моя палочка на лето осталась в Хогвартсе. Профессор Флитвик любезно разрешил мне оставить её здесь, потому что мои родственники очень не любят колдовство.

Директор спал с лица. Да что там — он сдулся, как проколотый воздушный шарик!

-Филиус, это правда? — слабым голосом спросил он.

-Абсолютная.

-И вот ещё что, господин директор. В тот день у моего дяди была назначена важная встреча...

Я сбивчиво пересказал историю того сумасшедшего дня. Во время рассказа уважаемые профессора мрачнели прямо на глазах и к концу повествования вид имели практически похоронный.

Я мог их понять.

Если верить тому, что директор наплёл Гермионе, на доме Дурслей якобы стоит какая-то мощная защита. Но при этом мою почту невозбранно ворует чужой домовик, а в сам дом проникает незнакомец и, никем не замеченный, вволю колдует над моими несчастными родственниками.

Вопрос, почему при этом Надзор считает, что колдовал я, остаётся открытым.

Посреди немой сцены в кабинет ворвался злющий Снейп и с порога рявкнул:

-Мы нашли их, Альбус! Дети в школе!

И только потом заметил, в какое изысканное общество он попал.

Включая оборванного домовика, до сих пор в виде статуэтки нелепой формы лежащего на ковре возле стола.

Пока Хогвартс-экспресс мчал по бескрайним вересковым пустошам Шотландии, педагогический состав развил бурную деятельность. Начали они с самого простого — с Уизли: троицу братьев рассерженная Минерва немедленно отправила к Филчу, велев занять их чем-нибудь крайне неприятным, а вот с машиной пришлось повозиться.

Разобравшись с самодеятельными путешественниками, профессура обратила своё внимание на меня. Кучно и по отдельности они аппарировали на злополучную платформу 9 и Ў, чтобы изучить барьер с двух сторон. Они обследовали каждый миллиметр меня и моего багажа, чтобы убедиться, что домовик не оставил мне ещё каких-нибудь сюрпризов. Игуану, конечно, пришлось достать — сначала из сундука, а потом из террариума. Я честно рассказал историю появления рептилии у меня. Пока Флитвик изучал чары на террариуме, ящерица увидела Снейпа.

Мерлин, как она к нему рванула! Как истосковавшаяся в разлуке невеста — к жениху, увёзшему ключ от пояса верности с собой в крестовый поход и вот наконец-то вернувшемуся десять лет спустя. А добежав — вскарабкалась по рукаву мантии на плечо профессора зельеварения, где и успокоилась, мирно уложив башку ему на воротник.

-Поттер, немедленно уберите своё животное! — сдавленно потребовал Снейп.

-Не могу, профессор, — честно ответил я. — Она может укусить кого-нибудь, если я попытаюсь стащить её силком.

Ближайшим объектом для кусания был сам зельевар, и он это понял. Взглядом, который он на меня метнул, можно было бы одновременно поджечь все горелки под котлами в нашем классе и все свечи в Большом Зале.

-Ты ей понравился, Северус! — нарочито сладким голосом сказала профессор МакГонагалл. Вот уж кто точно получил истинное удовольствие от этой неловкой сцены! — Она такая милая. Как её зовут, Гарри?

-Клио.

-Чего ещё стоило ожидать от Поттера! — прошипел Снейп. — Даже ящерица не избежала печальной участи засветиться в лучах вашей славы.

Я недоумённо посмотрел на него. Летом я дал игуане первое пришедшее на ум греческое имя — ну, просто потому, что все остальные питомцы носили древнегреческие имена. Почему Снейп считает, что в этом есть какой-то глубокий сакральный смысл? Возможно, сам он действительно живёт с такими установками и даже шнурки завязывает не только с утилитарной целью (чтоб ботинки не свалились), но и с какой-нибудь возвышенной, но я совершенно не такой. Я простой, как шиллинговая монетка. Всякие высокие материи и многослойные ассоциации мне недоступны.

И вообще, мне всего двенадцать, я что, по его мнению, должен знать всю греческую историю и мифологию впридачу?

-Одно из значений имени Клио — слава или дарующая славу, — пришёл на помощь мой декан, правильно истолковав мои затруднения.

-Я не знал. Но если уважаемого профессора так нервирует это имя, могу выбрать любое другое. Игуане наверняка без разницы.

-Не думаю, что у тебя получится, Гарри. В момент дарования имени формируется привязка фамилиара к хозяину.

-Если это фамилиар, то явно не мой, — я указал на игуану, распластавшуюся на профессоре Снейпе.

-Я не нуждаюсь в домашних животных, Поттер. И потрудитесь немедленно убрать свою зверушку, пока я не расширил изучаемый вами курс за счёт зелий на её основе!

Игуана ласково потёрлась головой о его щёку, вызвав тем самым смешки у всех присутствующих.

-...Мисс Клио, — тщательно подбирая слова, проговорил Снейп, — будьте так любезны, покиньте внешнюю поверхность моего организма и потрудитесь переместиться в ваш террариум. У нас масса дел.

И чтоб нам всем провалиться, но она так и сделала!

-Северус, ты как хочешь, а это не простое животное, — убеждённо сказала Минерва. — Посмотри, она тебя прекрасно слушается. Это невероятно!

-Так, Гарри, — отсмеявшись, сказал Флитвик. — Твою ящерицу мы изучим позже. А сейчас давай проверим твою волшебную палочку.

Как я и думал, палочка моя оказалась совершенно чиста. Последнее заклинание из неё было выпущено в июне, когда мы сдавали экзамены. Да и к прочим принадлежностям явно никто за эти месяцы не прикасался.

-Значит, всё-таки домовик, — заключил профессор чар. — Ума не приложу, кому могло прийти в голову так глупо и гадко шутить? Могли пострадать дети... И твоя семья пострадала... Скажи, ты ни с кем не ссорился на первом курсе?

Я напряг память. Вроде не было ничего такого. Всякие мелкие стычки не в счёт — они неизбежны, и мы забывали о них, едва они заканчивались.

-Ничего такого не припоминаю, господин декан.

-Хорошо, Гарри. Ты можешь отдыхать. С домовиком мы постараемся разобраться сами. Думаю, до Распределения тебе лучше не покидать пределы гостиной. Договорились?

Я кивнул. Нарушать приказ декана, пусть и столь мягко сформулированный, я не собирался.

Мне было очень грустно. Весь первый курс я старательно прикидывался валенком и упорно избегал расставленных на меня ловушек. Случались, конечно, проколы вроде цербера в библиотеке, но в них уж точно никак нельзя было меня обвинить. И на тебе: не успел начаться второй курс, а я уже совершенно фантастически вляпался.

-Когда дающий получает больше, чем берущий? — проскрипел ворон на входе в нашу гостиную.

-В сексе, — буркнул я, нисколько не задумавшись, как дико, должно быть, выглядит такой ответ в устах ребёнка, каковым я, по мнению окружающих, являлся.

-Испорченный мальчишка, — проворчал сторож, но проход открыл.

Наконец-то я смог спокойно прочитать письма. Ничего особенного в них не было. Гермиона сперва спрашивала, как у меня дела и не обижают ли меня родственники, а во втором письме выражала обеспокоенность моим молчанием. Драко же прислал чрезвычайно вежливое послание, в котором завуалировано выразил сочувствие, что мне приходится проводить лето у маглов, очень тонко и изящно проехался по Дамблдору и в заключении оставил крайне официальное приглашение прибыть в гости в малфоевский Мэнор, как только у меня возникнет такое желание. Вряд ли мне удалось бы попасть к нему в гости (как это, скажите на милость, я могу сделать из Литлл-Уиннинга, не имея палочки?), так что это письмо тоже с натяжкой можно было отнести к числу неважных. Но мне всё равно было приятно.

Я разобрал вещи, покормил игуану и удобно устроился в кресле с очередным томом приключений Гилдероя Локхарта.

Сегодня среда и сегодня разбирательство в Министерстве по поводу якобы использовавшегося мною волшебства. Флитвик сопровождает меня в Лондон, и я знать не хочу, как выкручивались остальные преподаватели с заменами. Хотя я рад, что со мной не отправился Дамблдор. Мне, конечно, не двенадцать, как этому телу, но тягаться в искусстве интриг на равных со столетним стариком я не готов.

В Министерстве мне понравилось. Все бегают, суетятся, прям как наш отдел под конец месяца, когда до выполнения плана тринадцати процентов не хватает. Даже статуя в Атриуме — ну один в один наш холл, где шеф велел Аполлона в натуральную величину поставить. Чтоб, значит, приобщить персонал к искусству. Надо ли говорить, что на Пасху оный статуй подвергался всяческим глумлениям и издевательствам?

Процедура взвешивания палочек меня позабавила, но я мужественно сдержал улыбку. Интересно, ну, узнает местный вахтёр, или как там его, сколько весит моя палочка. И дальше что? Что он намерен делать с этой информацией?

Декан всё же заметил и правильно истолковал моё веселье. Пока мы спускались в лифте, он объяснил, что весы на самом деле не взвешивают, а фиксируют основные параметры палочки: из чего она сделана, кому принадлежит, и так далее. Впервые я задумался, что волшебная палочка в мире магии служит чем-то вроде удостоверения личности. Причём довольно-таки ненадёжного: кто угодно может взять чужую палочку, натворить безобразий и остаться безнаказанным. Удивительно только, почему волшебники не пользуются двумя-тремя палочками одновременно. Вот разоружили тебя в драке, а ты, пока противник бурно радуется, р-раз — и достаёшь вторую палочку. И бьёшь ему промеж глаз чем-нибудь замысловатым... Конечно, если покупать палочки только у проминистерского Олливандера, который на все свои изделия лепит министерский надзор, то вся затея теряет смысл, но я ни за что не поверю, что у нас в Британии нет нелегального рынка чистых волшебных палочек. А ещё есть бедные семейства, которым его изделия попросту не по карману, но как-то же выкручиваются и палочки покупают. Хотя, вон Рон в том году приехал в школу вообще со сломанной палочкой. Гермиона рассказывала, он такое на трансфигурации ею вытворял, что МакГонагалл не выдержала и написала его родителям. И потребовала купить ребёнку нормальную палочку, потому что он мало того, что сам толком учиться не может с этой ковырякой, так ещё и представляет опасность для окружающих. Синяя изолента — она, конечно, и в волшебном мире синяя изолента, а всё, перемотанное синей изолентой, живёт вечно, но надо бы и здравый смысл иметь. Ну, в случае с Уизли дело не в бедности, как мне кажется, а в безалаберности родителей. Нашлись же у семьи деньги на машину? А как они за детьми следят, я уже на вокзале видел. Трое детей в поезд не сели, а им хоть бы хны.

Зал суда до боли напоминал родную потоковую аудиторию, в которой я провёл не самые худшие дни своей жизни. О, сколько часов блаженного сна подарили нам задние ряды! Сколько бутербродов было съедено там же! А однажды ребята притащили даже пиво... Как сейчас помню, была пара философии, дедок вдохновенно вещал про солипсизм, а тут мы. С пивом. Зря он тогда затеял дискуссию, ох, зря...По причине обилия выпитого подробности не сохранились в моём сознании, но автомат по экзамену мы тогда всей компашкой отхватили. До сих пор приятно.

Мне велели сесть в высокое каменное кресло. Обрамляющие его цепи сурово шевельнулись, но обмякли, повинуясь движению палочки мужика в фиолетовой мантии. Понятно, я все-таки считаюсь не совсем закоренелым преступником. А ничего так, сидеть можно. Холодно, правда, и жестковато, но никто и не обещал правонарушителям комфорт.

Гулко бухнул колокол, отбивая девять часов, и заседание началось.

И началось оно со скандала. Сторона обвинения — невысокая, пухленькая дама средних лет, которую представили как мадам Амбридж, настаивала на применении веритасерума, чтобы точно вывести на чистую воду малолетнего негодяя, которым я, по её мнению, являлся. Представлявший сторону защиты Флитвик напирал, что веритасерум к несовершеннолетним применять незаконно, ссылался на нормы британского и международного права и требовал соблюдения протокола. Слушать их виртуозный обмен аргументами можно было бесконечно, но кое-кто уже начал позёвывать, а у меня здорово замёрзла задница, так что я робко кашлянул и сам согласился выпить их зелье правды. Я практически ничем не рисковал: единственная моя тайна — это происхождение, но попробуй ещё догадайся задать такой вопрос! Оба спорщика посмотрели на меня с обидой. Видимо, у них ещё было неиспользованных аргументов, а я прервал такое чудесное развлечение в самом разгаре. Судья застучал молотком, призывая к порядку.

Зелье мне дали — три капли на стакан воды. Я старательно прислушивался к ощущениям, пытаясь уловить, когда начнётся приступ неконтролируемой болтливости, но пока ничего особенного не ощущал. Может, это и была просто вода, безо всякого зелья?

-Полагаю, прошло достаточно времени, чтобы зелье подействовало, — сказал судья. — Сейчас проверим. Ты Гарри Джеймс Поттер?

-Это сложный философский вопрос, — я даже нахмурился. Как можно не понимать таких элементарных вещей? — Если что-то ведёт себя как утка, выглядит как утка, крякает как утка, является ли оно уткой на самом деле? В метрике написано это имя, люди зовут меня так, но я заглядываю вглубь себя и сомневаюсь: достаточно ли во мне гаррипоттеровости, чтобы называться этим именем? Можем ли мы с уверенностью говорить, что являемся теми, кем, как нам кажется, мы являемся? Однажды философу приснился сон, в котором он был бабочкой, и, проснувшись, он долго не мог понять: он философ, которому снится, что он бабочка, или же он бабочка, которой снится, что он философ...

-Замолчи немедленно! — взвизгнула мадам Амбридж. — Как смеешь ты издеваться над Визенгамотом, негодный мальчишка?!

-Ну же, Долорес, зачем так сурово! — мягко пожурил её полный дядька в такой же, как у судьи, фиолетовой мантии. — Вы же видите, юноша из Равенкло, они там физически не могут не размышлять о смысле бытия. Задавайте более конкретные вопросы.

-Что может быть более конкретным, чем имя?

-Что может быть менее постоянным, чем имя? — вернул он шпильку. Это явно был какой-то намёк, потому что Амбридж подавилась словами и умолкла, сверля то его, то меня злющим взглядом.

-Мистер Гарри Джеймс Поттер, вы присутствовали тридцать первого июля в доме ваших магловских родственников.

-Некоторое время присутствовал.

-В какое время вы там находились?

-До десяти утра и примерно с девяти вечера.

-Где вы находились в остальное время?

-Я с мисс Грейнджер, миссис Грейнджер и мистером Грейнджером отмечал свой день рождения.

-Кто это?

-Мисс Грейнджер учится со мной на одном курсе на факультете Гриффиндор. Мистер и миссис Грейнджер — её родители.

-Вы использовали волшебную палочку, когда проводили с ними время?

-Нет.

-Вы использовали волшебную палочку, когда находились в доме своих родственников?

-Нет.

Зал зашумел. Судья вновь стукнул молоточком, требуя тишины.

-Как вы можете подтвердить, что не использовали палочку? — вкрадчиво спросил он.

-Я уверен, что не использовал свою волшебную палочку, потому что не мог её использовать.

-Почему вы считаете, что не могли её использовать?

-Моя волшебная палочка летом находилась в Хогвартсе.

-Почему вы оставили палочку в школе?

-Я опасался, что мои родственники сломают её.

На этот раз судье трижды пришлось просить тишины, но добился он только, что вопросы стали задавать по очереди, а не все одновременно. Из меня вытянули все подробности того сумасшедшего вечера — и про дядю, и про тётю, и про животных, и про Дадли... Хорошо ещё, что день рожденья с Грейнджерами их не интересовал. Ни к чему им знать, что мы по Косому переулку шлялись. Не то чтобы это секрет, но всё-таки не нужно. Профессор чар передал суду для осмотра мою волшебную палочку, которую мне до сих пор даже не позволили взять в руки. Особенно усердствовала мадам Амбридж, но и она в итоге признала: этой палочкой не пользовались уже очень давно. В нужный момент Флитвик кашлянул, привлекая внимание, и сообщил, что вся эта история может быть тонко спланированной провокацией, потому что в деле замешан чужой домовый эльф.

-Мы выяснили, кому он принадлежит, — печально вещал маленький профессор. — Позвольте мне не называть фамилию этого уважаемого семейства. Я не могу позволить себе бросить тень на их репутацию, ведь нет никаких доказательств, что их не попытались подставить таким некрасивым способом. Эльф вёл себя крайне нетипично.

Всё. Я мог вставать и идти домой. Как только выяснилось, что магией я не пользовался, почтенное собрание мигом утратило ко мне интерес и с азартом кинулось обсуждать тему с кражей чужого эльфа. Флитвик охотно делился подробностями расследования: видимо, фамилия семейства в самом деле была очень известной, а потому дело принимало явный политический подтекст. А кому хочется быть замешанным в чужих политических играх? Уж точно не нашему декану.

Сомневаюсь, что директор одобрил эту эскападу. Удивляюсь, почему он прямо не запретил Флитвику говорить про эльфа!

А ещё меня очень интересует, почему колдует эльф, а извещения о наказании посылают мне? Он же не моей палочкой колдует!

Должно быть, я зазевался и сказал это вслух, потому что спорщики умолкли на полуслове и посмотрели на меня так, будто с ними заговорил не я, а кресло, к которому я, наверное, уже примёрз. Не удивлюсь, если моя нижняя часть покрыта инеем.

Судья, опомнившись, застучал молоточком:

-Регламент, господа, регламент!

Будто бы не он минуту назад кричал громче всех, высказывая свою точку зрения. Интересно, это только мне так повезло, или у них всегда суд похож на детский утренник?

-В самом деле, увлеклись слегка, — согласилась немолодая, коротко стриженная дама.

-Я потом вам объясню, мистер Поттер, — пришёл мне на выручку декан.

-Мне не нравится ваш интерес, Поттер! — объявила мадам Амбридж. Кажется, её розовое платье, розовая мантия и розовый бантик на крашеных, не удивлюсь, если накладных, волосах будут мне сниться в кошмарах.

-Вы хотите колдовать на каникулах?

-Нет, мэм?

-А почему? — с детским интересом спросила она.

-Из чувства самосохранения. В школе мы колдуем под присмотром взрослых педагогов, но у мадам Помфри всегда есть пациенты — жертвы неудачного колдовства. Если же колдовать без присмотра, то помочь будет некому.

Амбридж прищурилась. Ей явно очень не хотелось мне верить, точнее, очень хотелось бы поймать меня на чём-нибудь неблагонадёжном, но никак не получалось.

-Скажите, мистер Поттер, а что вы думаете о политике Министерства? — наконец, нашлась она.

-Ничего, — автоматически ответил я.

-Что?!

-Я не думаю о политике министерства. Я ребёнок, — терпеливо пояснил я. — Когда я стану старше, то, наверное, начну думать. Но не сейчас. Простите, мадам Амбридж.

В общем-то, на том всё и закончилось. Меня признали невиновным по всем статьям, аннулировали запись о неправомерном применении волшебства в личном деле и вернули палочку, напоследок велев пользоваться ею с тем же благоразумием, которое я демонстрировал под веритасерумом.

-Вам не показалось, что этот "суд" был плохо срежиссированной инсценировкой? — осторожно уточнил я, когда мы покинули стены Министерства.

-Показалось? Хм, нет, не показалось, Гарри. Я в этом практически уверен. Настоящий суд проходит совсем не так. Думаю, тебя хотели либо запугать, либо прощупать.

-Либо и то, и другое? Но письмо из Надзора было настоящим?

-Письмо — настоящее. А вот разбирательство... Да если б каждого школьника, который решил поколдовать на каникулах, судили полным составом Визенгамота, наш суд был бы завален работой.

-Почему оно вообще пришло? Я же не колдовал.

-Видишь ли, Отдел отслеживает колдовство не лично каждого учения, а территориально. Ты — единственный студент в вашем городке, поэтому, когда кто-то поколдовал, письмо пришло тебе.

-Получается, если на меня в моём доме нападут гипотетические враги, о которых твердит директор, ко мне придёт не отряд авроров на помощь, а письмо об исключении из школы?

-Звучит не слишком обнадёживающе, верно? — вопросом на вопрос ответил он.

-Как же тогда профессор МакГонагалл колдовала у меня дома?

-Возможно, тогда у тебя ещё не было палочки?

-А если несколько человек начнут колдовать в разных частях города, все письма всё равно мне придут?

-Таких тонкостей я не знаю, — маленький профессор развёл руками.

-Почему мадам Амбридж против меня что-то имеет? — я решил сменить тему. — Я её в первый раз вижу.

-Видишь ли, Гарри, — вздохнул он, — хоть ты ещё и ребёнок, но был и остаёшься знаковой фигурой на политической арене после того Хэллоуина. Ты можешь ничего больше в своей жизни героического не совершить, но в памяти людей останешься как победитель Тёмного Лорда.

-Даже несмотря на то, что мне было полтора года, и никто не знает, то там на самом деле произошло?

-Такова участь всех мифов, — грустно сказал он. — Я предполагаю, что мадам Амбридж считает тебя креатурой директора, к которому испытывает явную неприязнь. Сам по себе ты её мало интересуешь.

-Хотел бы я, чтобы мной вообще перестали интересоваться.

-Людям нужен символ. Невинный ребёнок, победивший жуткого чёрного мага, — что может быть удачнее этого образа?

-Беспроигрышный вариант, да, профессор?

-Именно. В него хочется верить. Понимаешь, о чём я?

-Понимаю. Но что, если я совсем не такой, каким они все меня воображают?

-Постарайся сделать это их проблемой, а не своей.

В Хогвартсе, едва я успел распрощаться с Флитвиком, на меня налетел белобрысый вихрь по имени Драко.

-Поттер! — чрезвычайно взволнованно выдохнул он. — Чем угодно могу поклясться, мой отец не посылал к тебе домовика!

-Во-первых, как ты можешь клясться в том, в чём не можешь быть уверен, а во-вторых, причём тут твой отец?

Он побледнел и отступил на шаг, догадавшись, что сболтнул что-то не то.

-Так это ваш домовик ко мне пристал? — осенило меня.

-Добби действительно принадлежит Дому Малфоев, — неохотно выдавил он. — Ты не знал?

-Откуда? Мне никто ничего не сказал. Даже на суде Флитвик отказался называть фамилию, мол, не хочет дискредитировать честное имя семьи, пока не доказано обратное.

-Это он правильно сделал, — повеселел Драко. — Мой отец будет рад, когда узнает об этом.

-Ты-то откуда знаешь?

-К нам уже приходили с обыском. И вчера, и сегодня. Ничего не нашли, но отец в ярости и мама недовольна.

-Разве можно заколдовать чужого домовика?

-Не знаю! Но мой отец непременно выяснит это и накажет того, кто посмел нанести нашему роду такое оскорбление!

Яркая магниевая вспышка ослепила нас, больно резанув по беззащитным глазам. Проморгавшись от радужных кругов, я увидел, как Драко с чрезвычайно брезгливым выражением лица держит за шиворот щуплого мальчишку с громоздкой колдокамерой в руках.

-Ты! — с ненавистью выплюнул он. — Подслушиваешь! Вынюхиваешь тут!

-Я ничего не подслушивал, — заскулил мелкий.

-Кто дал тебе право фотографировать наследника древнего рода без разрешения?

-Да не нужен ты мне! Я Поттера хотел сфотографировать!

-Недоумок! Поттер — последний представитель рода! Его фотографии — достояние нации. И мои — тоже!

-Ну, это ты загнул, Малфой, — хмыкнул я. — Достояние нации, скажешь тоже! Но я категорически против того, чтобы меня фотографировали без спросу, ясно тебе? — это я уже сказал перепуганному пацану. Тот упрямо поджал губы, прижимая к себе драгоценную камеру, и я понял: не отступится.

-Я иду к профессору Снейпу, — заявил Малфой. — Пусть заставит этого удалить мои снимки. Мне не нравится, что кто-то ими воспользуется без спросу. Небось денег решил заработать, мелкое маглокровное чудовище?

-С чего ты взял? — удивился я. — У него что, статус крови на лбу написан?

-Все маги с рождения знают, кто такие Малфои, — надменно сообщил Драко. — Ни один нормальный ребёнок из магической семьи не додумался бы до такой глупости.

-Я считаю, что статус крови тут ни при чём, — упрямо сказал я. — Это вопрос воспитания.

-Вот пусть его наш декан воспитает, если родители не смогли, — отрезал Малфой. — Я не собираюсь страдать от недоделок какой-то магловской семьи! Ты, Поттер, идёшь со мной!

-Зачем? — с тоской спросил я?

-Потому что твои снимки у него тоже есть! А если его сейчас не укоротить, он всю школу за тобой бегать будет.

-Драко, я ценю твою заботу обо мне, но очень прошу: не втягивай меня в свои разборки.

-Что тут происходит?

-Добрый день, профессор Снейп! — просиял Драко. — Вот этот вот ребёнок фотографирует меня без разрешения! А у меня, между прочим, от вспышки глаза болят! Я непременно сообщу отцу об этом.

"Маленький избалованный нахал!" — так и читалось на лице зельевара. Но, видать, по школе не зря ходят слухи об особых отношениях Снейпа с Малфоями: вместо того, чтобы отправить Драко на хутор бабочек ловить, он молча повернулся к пацану и уставился на него самым грозным из своих взглядов.

-Да неправда всё это, — заныл тот. — Я вообще Поттера хотел сфотографировать! Я про него столько читал! Я всё-всё про него знаю!

Если до этого у мелкого ещё был шанс как-то выкрутиться, то после упоминания моей фамилии — ни малейшего. Она, а ещё цвет его галстука (гриффиндорец, кто бы сомневался!) моментально привели Снейпа в состояние тихого бешенства.

-Как вас зовут? — отрывисто спросил он.

-Я Криви, Колин Криви.

-Первый курс Гриффиндора, я правильно понимаю? Напомните мне, пожалуйста, мистер Криви: есть ли в списках предметов, необходимых первокурснику, колдокамера?

-Н-нет...

-Превосходно, что вы не жалуетесь на память. А знакомо ли вам понятие неприкосновенности частной жизни?

Пацан уныло молчал, уставившись на свои ботинки.

-Понятно. Камеру я изымаю. Ваши родители могут получить её у меня, предварительно уведомив меня о визите.

-Я маглорождённый, — Колин сжал кулаки.

-Тем более. Демонстрация маглам волшебных предметов и изделий запрещена. Вы ведь собирались показывать родителям фотографии, не так ли? Значит, камера пробудет у меня до окончания вами школы.

-Профессор Снейп, пожалуйста! — умоляюще сказал первокурсник. Надо же, с первого раза запомнил, как зовут нашего сурового профессора! — Папа сам купил мне камеру, когда мы были в Косом, он так радовался, что я волшебник, и мама тоже, и брат мой очень надеется, что тоже волшебник и приедет в Хогвартс. Они же видели все волшебные штуки, и нас профессор МакГонагалл провожала, и она не сказала, что нельзя, они же моя семья, я так хотел их порадовать!

-Вы слишком много болтаете не по делу, мистер Криви, — оборвал его Снейп. — Это может выйти вам боком. Отдайте мне камеру и ступайте, пока я не снял баллы с вашего факультета и не поднял вопрос о наказании с вашим деканом.

Криви всхлипнул, но только крепче прижал к себе подарок отца. Снейп едва заметно поморщился:

-Акцио колдокамера. Пять баллов с Гриффиндора.

Первокурсник развернулся и опрометью бросился прочь, глотая слёзы.

-Вы тоже свободны, Драко, — проронил профессор. — А вас, мистер Поттер, я попрошу остаться.

Меня обсыпало мурашками. Что ещё успело случиться?

-Вижу, благоразумия вам хватило ненадолго. Жажда быть в центре внимания победила? Известность кружит вам голову?

-Это случайно вышло. Мы с Драко разговаривали, и тут этот Криви с камерой... Я попросил Драко не впутывать меня в его разборки, но он не захотел.

-В прошлом учебном году вам ничто не мешало разворачиваться и уходить. Что поменялось в этом году?

-Простите, профессор, — я опустил глаза. — Вы правы.

-Отрадно слышать, — сухо ответил он. — Возможно, в вашей черепной коробке ещё сохранились какие-то остатки мозга. Рекомендую пользоваться ими по назначению почаще, а не от случая к случаю.

-Я понял, профессор Снейп.

Он ещё помолчал немного, потом рявкнул "Ступайте!" и ушелестел куда-то своей мантией. Я перевёл дух. Надо же на ровном месте так вляпаться!

Не знаю, что произошло, но наутро Криви снова бегал с камерой. Правда, вёл себя смирно, к людям не приставал, а от меня и вовсе шарахнулся. Удовлетворить любопытство мне помогла Гермиона, изловившая меня у Большого зала, когда я выходил с обеда.

У этой личинки паппараци, оказывается, хватило духу пожаловаться самой МакГонагалл. Та, охваченная праведным негодованием, вызвала Снейпа и потребовала вернуть ребёнку имущество, поскольку в уставе Хогвартса прямого запрета на колдокамеры нет, и в перечне запрещённых к провозу предметов они тоже не упоминаются. Снейп отказался. Слово за слово, оба пошли на принцип и упёрлись рогом. В итоге в конфликт пришлось вмешаться директору. Камеру Криви вернули, но с условием никого без спросу не фотографировать: ни людей, ни привидений, ни волшебных тварей, вести себя тихо, никуда не лезть и вообще поменьше привлекать к себе внимание.

-Представляю, что будет, если он решит сфотографировать кентавра, — задумчиво сказал я.

Гермиона хихикнула и продолжила делиться сплетнями из факультетской гостиной. Вчера Гриффиндор лихорадило по другому поводу, а именно из-за дикой выходки братьев Уизли. Их сумасшедший полёт попал в газеты, в том числе магловские, машину еле поймали где-то на просторах Уэльса, куда их неизвестно как занесло. Братья ответить на этот вопрос не смогли, поскольку гениальный план догнать Хогвартс-Экспресс провалился из-за разницы в скорости между автомобилем (пусть даже летающим) и поездом, а сами они заблудились практически сразу. В итоге машину кое-как посадили и немедленно конфисковали, школьников отправили в Хогвартс, со случайными свидетелями разбираются специалисты из Министерства, а отцу семейства грозит разбирательство, крупный штраф и чуть ли не увольнение, поскольку он сам уличён ровно в том, против чего его отдел борется, а именно незаконном использовании заколдованных магловских механизмов. Матриарх Уизли с утра, пока я был с Флитвиком в Лондоне, прислала пачку громовещателей ("это такие кричащие письма, Гарри"), Снейп, как всегда, настаивал на исключении, но МакГонагалл в итоге ограничилась отработками и даже не выгнала близнецов из команды по квиддичу, поскольку таких игроков ещё пойди найди, а кубок-то хочется...

Я немножко подержался за голову и риторически вопросил, какого чёрта взрослые педагоги устраивают свои разборки при детях, а участие в дурацкой игре амнистирует даже самых злокозненных нарушителей, что делает дисциплинарные взыскания абсолютно бесполезными.

-Ну, они взрослые, им виднее, — неуверенно ответила Гермиона. — А ты как? Разобрались, что у тебя случилось?

-Пока разбираются, — туманно ответил я. — Кстати, спасибо, что отправила письмо, меня как раз Флитвик и забрал с вокзала.

-А я говорила! — торжествующе сказала она. — Тебя из-за этого дела вчера на занятиях не было?

-Ну... да... — неуверенно ответил я и по наитию добавил: — только меня очень просили ни с кем эту тему не обсуждать. Тайна следствия.

Гермиона, хоть и изнывала от любопытства, важно покивала. Ипостась хорошей девочки оказалась сильнее желания сунуть нос в мои секреты.

Первый же урок по ЗОТИ раз и навсегда утвердил меня в мысли, кто же будет моим любимым школьным учителем.

Конечно же, он!

Несравненный!

Великолепный!

Неотразимый!

Гилдерой Локхарт!

Сперва, когда он задал тесты по своим книгам, я не понял всей глубины его замысла. Бесконечные самовосхваления заставили меня подозревать кое-что.

Но когда он выпустил пикси...

Всё встало на свои места.

Чёрт знает, когда в этом мире изобретут интернет. Я и про свой мир не знаю точных дат. Но перед нами стоял взрослый, откормленный, нахальный форумный тролль, чрезвычайно уверенный в собственной безнаказанности. Последующие уроки, когда он заставлял учеников изображать сценки из своих книг, только утвердили меня в этой мысли. А уж когда он взялся давать советы остальным преподавателям... Причём делать это Гилдерой предпочитал максимально публично — на уроках, за едой, посреди толпы в коридоре, а говорил он очень громко и демонстративно.

Я полюбил его сразу и навсегда. Я ловил каждое слово этого златокудрого гения, с трудом сохраняя постное выражение лица, когда он, например, на уроках травовологии рекомендовал профессору Спраут кормить юных мандрагор молоком единорогов из бутылочки, а кусачей плотоядной ромашке давать молодые побеги дуба "поточить зубки".

Профессору астрономии он посоветовал "обратить свой взор с небес на землю, где горят гораздо более яркие звёзды". Снейпу предложил "чаще улыбаться и принимать ванны с умиротворяющей пеной", потому что "от отсутствия улыбок портится цвет лица". Снейп прошипел что-то вроде "от яда цвет лица портится ещё сильнее, запомните" и сбежал с обеда, чем немедленно записал себя в любимые объекты троллинга... Один только Флитвик, как мне показалось, сразу раскусил нового преподавателя и в ответ на совет по модификации какого-то заклинания очень вежливо ответил что-то вроде "благодарю вас, коллега, я непременно обдумаю ваши рекомендации", и тролль отстал.

Ласковое слово и дружеский совет Локхарт находил для каждого. На уроках творилось чёрт знает что. Ученики, оказавшиеся заложниками ситуации и не имевшие ни малейшей возможности понять, что на самом деле тут происходит, покорно изображали то крестьян, то оборотней, то ведьм, а белозубый профессор героически то спасал, то побеждал их, не забывая принимать максимально фотогеничные позы.

Я от участия в сценках отказался сразу и наотрез. Сказал, что поражён его великолепностью и хочу со стороны во всей полноте наблюдать сияние его чистого гения. Он разрешил.

Колин Криви влюбился в Локхарта самозабвенно. Это был единственный человек в замке, который разрешал себя фотографировать везде и в любом виде. Но при этом не забывал изводить несчастного первокурсника бесконечными придирками к недостаточной выдержке, дрожащим рукам и неумению выбрать ракурс, в котором роскошная мускулатура профессора выглядит наиболее эффектно. Бедный ребёнок, не понимая, что его, вообще-то, едят, изо всех сил старался соответствовать высочайшим требованиям своего кумира, который, увы, никогда не был им достаточно доволен.

К сожалению, даже наш факультет умников оказался ослеплён фальшивым блеском этого бриллианта от педагогики. Филиус ухмылялся в бороду и ждал, когда мы решим эту простенькую задачку самостоятельно. Я же вовсе не собирался признаваться так скоро. На моей стороне был долгий жизненный опыт и активная виртуальная жизнь, оставившая немало шрамов после сетевых схваток. Они же были всего лишь детьми, которым вместо приличного преподавателя подсунули крашеное чучело. Локхарт и Снейп казались великолепным образчиком классической пары антагонистов: с одной стороны — угрюмый мизантроп, язва и гений, известный нарочито небрежным внешним видом, пренебрегающий телесным в угоду духовному, с другой — вечно фонтанирующий счастьем нарцисс, ухоженный и разодетый, за влюблённостью в собственную персону скрывающий внутреннюю пустоту.

Между прочим, кто считает Снейпа неряхой, пусть посмотрит на ярчайшую белизну его воротничков и манжет. А потом подумает, сможет ли сам похвастаться такой же. Я, например, не могу.

Шло время, но никаких новостей про домовика не поступало. Я долго думал, стоит ли мне лезть в это дело, но решил, что да, стоит. В конце концов, пострадали мои родные. А мне ещё жить с ними.

Профессор Флитвик на прямой вопрос ответил очень уклончиво. Мол, домовик больше меня не побеспокоит, с Дурслями всё в порядке, всех расколдовали, и они даже не знают, что были заколдованы. А строжайшая секретность вызвана тем, что никаких чар — ни защитных, ни хотя бы следящих — на доме Дурслей обнаружено не было. И всех очень интересует, кто мог их снять — домовик, что очень маловероятно, или пославший его маг, что ещё невероятнее, поскольку чары накладывались самим Дамблдором.

-Или чар вовсе не было, — брякнул я.

Флитвик посмотрел на меня странно, но никак не прокомментировал. Зато рассказал, что не зря сдал эту историю Министерству: к расследованию подключился Отдел Тайн, который чрезвычайно заинтересовался и необычным домовиком, и подозрительно нестойкими защитными чарами.

В общем, меня со всех сторон окружили заботой и защитой, можно было расслабиться и спать спокойно.

Игуане очень понравился замок. Особенно она полюбила, когда я в свободное от уроков время сажал её на плечо и отправлялся бродить по бесконечным коридорам Хогвартса. Главной проблемой было не пересечься с извилистыми маршрутами профессора Снейпа. Клио питала к нему неизъяснимую приязнь. Она чуяла его задолго до того, как зельевар появлялся из-за поворота, стремглав сбегала на пол и отправлялась любить своего профессора. Иногда я успевал поймать её, но чаще — нет, и тогда мы вдвоём — я и ящерица — удостаивались гневной отповеди Снейпа. Меня он звал недоумком и болваном, её — на вы и исключительно вежливо. После всё временно возвращалось на круги своя — до следующей встречи.

На мой взгляд, влюблённая игуана развлекала профессора чрезвычайно. Ну не верю я, что он не смог отвадить от себя приставучую ящерицу!

Меня очень волновало, что в Хогвартсе холодно. Игуаны — холоднокровные, от слишком низких температур они могут заболеть и даже умереть. В террариуме Клио чувствовала себя прекрасно, но во время прогулок пришлось что-то решать с обогревом. Всевозможные ошейники, зачарованные кольца и прочие амулеты она носить не соглашалась и сдирала, едва мне удавалось их на неё нацепить. Флитвик показал мне согревающие чары, но у меня они пока держались не более пяти минут. Приходилось постоянно просить старост о помощи. Подозреваю, я им смертельно надоел со своими просьбами, но Клио была такой милой и так всем нравилась, что меня пока терпели.

В середине октября меня нашла заплаканная Гермиона и пожаловалась, что нигде нет её кота.

-Я боюсь, что Рон с ним что-нибудь сделал. Он терпеть не может Косолапа, потому что котик всё время охотится за его крысой.

-Не переживай, — успокоил я её, — всё с твоим котом в порядке. Он подружился с Клио и дрыхнет с ней в обнимку в нашей гостиной. А Рону передай, что никакой кот в зачарованную клетку не пролезет, пусть не переживает.

-У него нет клетки, — Гермиона, услышав, что кот жив, повеселела. — Короста у него просто так живёт.

-Ну, тогда сам дурак. В замке полно кошек. Да крыса и сама может сбежать!

-Фамилиары не сбегают, — возразила она.

-Да? А что, по-твоему, постоянно делает Клио?

Мы посмеялись.

-Рон на тебя обижен, кстати, — сообщила она.

-За что? — изумился я, потому что за всё время после встречи на вокзале общался с шестым Уизли ровно ноль раз.

-Он считает, что ты его подставил, отказавшись лететь на машине. Вот если бы ты полетел, то тебе бы всё простили и никого не наказали.

-Я ему сразу сказал, что не советую лететь. Если он поступил по-своему, то кто ему доктор?

Она развела руками:

-Это же Рон... А его сестра по тебе фанатеет и очень расстраивается, что ты на другом факультете.

-Ужас какой, — я содрогнулся. — Мало мне Криви было...

-Криви она предложила галеон за твою фотографию.

-Откуда у неё деньги? Ты же сама говорила, что они очень бедные.

-Откуда мне знать? Может, родители подарили на поступление, Рон вечно жалуется, что Джинни в семье балуют больше всех. Так что будь осторожен.

-Думаешь, жажда наживы перебьёт Колину инстинкт самосохранения? У него же мигом отберут камеру, если он только попробует меня сфотографировать.

-Кто знает? Люди иногда совершают странные поступки... Я пойду, Гарри, у меня ещё эссе по гербологии. Передай Косолапу, что я по нему скучаю.

-Непременно.

Рыже-зелёный клубок перед камином при моём появлении зашевелился, и в гуще меха приоткрылась щёлочка жёлтого кошачьего глаза.

-Привет, Косолап. Хозяйка твоя обыскалась тебя, а ты тут с Клио бока пролёживаешь. Велела передать, что скучает.

Кот зевнул, продемонстрировав две пары идеально белых клыков.

-Колбасу будешь?

Он потянулся всем телом, вытянув толстенные лапы и чуть не сбросив игуану, свернулся ещё более тугим клубком и снова погрузился в сон.

-Ну и фиг с тобой.

Я сбегал за учебником по трансфигурации и вернулся в гостиную.

Что может быть более умиротворяющим, чем спящий у камина кот?

Разве что спящая в коте игуана.

Тридцать первого октября я проснулся утром от того, что у меня болит голова. Тупая давящая боль поднималась от затылка, охватывала голову стальным обручем и раскалённым гвоздём вгрызалась в лоб, прямо под знаменитый шрам. Прошлогодний Хэллоуин меня кое-чему научил, поэтому я не стал экспериментировать с таблетками, а сразу пошёл сдаваться мадам Помфри. Она минуты две сосредоточенно водила вокруг меня палочкой, потом нахмурилась и велела оставаться в Больничном крыле.

-Я передам преподавателям, что вы заболели, мистер Поттер. Не стоит вам сегодня напрягаться. Вот, выпейте. Это очень хорошее болеутоляющее. Вы сейчас немного поспите, а потом я на вас посмотрю. Если всё будет хорошо, то сможете вечером попраздновать с друзьями, хотя я рекомендую вам провести ночь здесь. Такие сильные головные боли в вашем возрасте — не норма. Часто они у вас бывают?

-Очень редко, — ответил я, вспомнив прошлогодний Хэллоуин.

-Ложитесь вот сюда. Я сейчас поставлю ширму, и никто вас не побеспокоит.

Зелье действительно приглушило боль и усыпило меня. Я проспал почти до обеда, а проснулся с гудящей головой, совершенно мокрый от пота. Мадам Помфри помогла мне привести себя в порядок, попыталась накормить обедом, который я едва ковырнул, споила мне очередное гадкое зелье и велела отдыхать дальше. Я уснул — и проспал до самого утра, когда выяснилось, что я опять пропустив всё веселье.

Слухи по школе ходили один страшнее другого. Будто портал в Преисподню открылся, и все голодные демоны ринулись в наш мир обедать, а не старую ронову крысу подвесили за хвост, снабдив глумливой надписью. Крысу, конечно, жалко, но говорят, она живая, только заколдована. А Гермиона может спать спокойно, её кот теперь вне подозрений: коты как-то не имеют обыкновения расправляться со своими жертвами подобным образом.

-Профессор Снейп сначала велел выкинуть крысу, а потом передумал, — рассказывала Гермиона. — Сказал, что если ещё кого-нибудь окаменят, то он будет на ней испытывать экспериментальное зелье из мандрагор.

-Есть риск?

-Директор думает, что есть, — вздохнула она. — То есть, он прямо не сказал, что есть, но я подумала... Он сказал, что её очень сильно заколдовали, и это не школьник, потому что в школьной программе такого заклинания нет.

-Мало ли, кто-то из чистокровных привёз в школу фамильное заклинание.

-Но зачем? Кого они хотели напугать крысой?

-Может, тренировались?

-Может. Но тогда нужно ждать следующих нападений. Я велела Косолапу никуда одному не ходить и быть осторожнее. А ты присмотри за Клио.

-Она никуда не ходит без меня.

-Кроме тех случаев, когда бегает за профессором Снейпом, — улыбнулась Гермиона. Байка о нежной привязанности моей ящерицы к зельевару давно ушла в народ и постепенно превращалась в школьную легенду.

-Что опять происходит? — вздохнул я. — Предполагается, что мы сюда приехали учиться, а Хогвартс — самое безопасное место в Британии. А тут то тролли по коридорам гуляют, то каменных крыс по стенам вешают...

-И Квиррел в том году погиб.

-Вот именно. А всем как будто всё равно. Был человек — и нету. Интересно, его гибель расследовали?

-Наверное. Нам же сказали, что его Дьявольские силки задушили.

-Не верю я, что профессор ЗОТИ мог погибнуть от каких-то кустиков.

-Ну не герболог же он. Хотя ты прав. Очень странная смерть.

А я вспомнил, что чужой домовый эльф твердил о том, что в школе будут твориться жуткие дела, и крепко задумался.

Малфой, конечно, может не знать, какие делишки проворачивает его отец. Поэтому он так легко согласился поклясться в начале учебного года. Но эльф принадлежал дому Малфоев, Драко подтвердил. И страшные события уже начались, пусть и пострадал пока всего лишь безобидный фамилиар. Какая-то связь между событиями определённо есть, но не факт, что старший Малфой лично приложил к ним руку. Будь в школе действительно опасно, он не пустил бы сюда единственного наследника.

Нет, это крайне опасное направление мыслей. Я отнюдь не собираюсь лезть в чужие секреты, которые грозят непонятно какой карой излишне любопытному носу. Пусть этим занимаются взрослые. А всё, что могу сделать я, — это не ходить где попало и не лезть не в своё дело.

К сожалению, одной крысой неизвестный злоумышленник не ограничился.

Сегодня был первый в этом сезоне матч по квиддичу. Я не интересовался игрой (мало удовольствия мёрзнуть на трибуне, пытаясь сквозь очки понять, кто есть кто вон из тех цветных пятнышек, мечущихся в небе, и что они там, собственно, делают), но решил воспользоваться погожим деньком и отправился бродить вокруг замка. Незаметно я добрёл почти до самой границы Запретного Леса, где заканчивалась территория, разрешённая для прогулок. Возле хижины лесника разворачивалась очередная серия моего любимого сериала: несравненный Гилдерой Локхарт и новая жертва его обаяния — Рубеус Хагрид. Голос у нашей звезды педагогики достаточно звонкий, а лесник в принципе тихо разговаривать не умел, так что я невольно стал свидетелем их беседы. Разумеется, я не стал бы специально подслушивать, но дорожка вела мимо, а скакать по грядкам подобно обезумевшему кролику мне не хотелось.

Насколько я понял, Хагрид жаловался Локхарту, что кто-то повадился душить у него петухов. Про кур ничего не говорилось — то ли их вовсе не было, то ли душитель выбирал жертв исключительно по половому признаку. Это могли быть лисы, хорьки или какая-нибудь голодная зверушка из Запретного Леса, но Локхарт не упустил случая воссиять над простым смертным. Он сыпал названиями самых лютых тварей, которые питали нездоровый интерес к курятине, живописал их кровожадность и опасность и тут же заверял доверчивого лесника, что непременно уделает всех этих монстров одной левой, пусть только появятся в зоне досягаемости. Подежурить ночью и поймать бестию на месте преступления, что характерно, не предлагал. Видимо, комфорт и возможность наслаждаться отдыхом в собственной постели наш герой ценил куда выше, чем жизни нескольких птичек, которых всё равно съедят — не монстры, так люди. Но Хагрид принимал всё за чистую монету, всему верил и искренне восхищался преподавателем ЗОТИ, не замечая, что помогать ему никто не собирается.

Чем их беседа закончилась, я так и не узнал: тропинка увела меня обратно к замку. Со стороны стадиона доносились торжествующие вопли: видимо, матч уже закончился. Значит, можно возвращаться, не боясь дурацких вопросов, мол, что это я делаю в школе, когда все смотрят игру?

В холле под потолком носился Пивз, швыряясь в школьников водяными бомбочками и истошно завывая:

-Чудовище на свободе! Грязнокровки умрут, умрут, умрут!

-Пивз! — по главной лестнице, путаясь в полах слишком длинной мантии и в собственной бороде, спешил Дамблдор. — Что ты такое кричишь? Прекрати немедленно!

-Убийство! — ещё громче завопил полтергейст, кувыркаясь и корча одновременно и радостные, и злобные рожи — В замке убийство! Труп на четвёртом этаже!

-Мерлин! — директор остановился на полпути. — Пивз, это правда? Если ты нас обманываешь, тебе не поздоровится!

-Признайся, старый хрыч, тебе не хочется, чтобы это было правдой! — Пивз, тщательно прицелившись, запустил в директора последней водяной бомбочкой, но попал в пробравшуюся наконец сквозь толпу болельщиков Минерву МакГонагалл.

-Старосты! — прогремел её усиленный Сонорусом голос. — Немедленно отведите всех учеников в факультетские гостиные. До новых распоряжений покидать их запрещено!

Только этого нам и не хватало.

Мы расходились пришибленные. Осознание того, что пока все веселились и развлекались, кто-то в этих коридорах хладнокровно и расчётливо убивал ребёнка, угнетало. Кто, кого — это были понятные и, в общем-то, простые вопросы, на которые ответ мы узнаем очень скоро. Но больше всего мучил вопрос — зачем? В школу пробрался маньяк? Или кто-то в запале подростковой вражды решил преступить черту? Это ведь не так просто — взять и убить.

Мне не хотелось ни обсуждать случившееся, ни строить предположения. Посадив игуану на плечо, я забрался на кровать и задёрнул полог.

Интересно, если я решу прервать обучение в Хогвартсе под предлогом опасности для жизни, выпустят ли меня отсюда? Или руководство школы вообще решит отправить всех по домам? Мы тут торчим как заложники, никуда не деться. Ладно ещё, у кого родители маги, тех могут забрать домой. А маглорождённые?

Про какое чудовище орал Пивз? Он что-то видел или просто сочиняет, как обычно это делает? Если видел, то нельзя ли его допросить? И почему он так радуется?

Тысяча вопросов, ни одного ответа.

Самое страшное, если директор решит замять ситуацию. Как тогда, на первом курсе, с троллем.

И что нам всем тогда делать?

Да, мне страшно. И я ни капли этого не стыжусь.

Некоторые подробности происшествия мы узнали только через несколько часов — от декана, который с другими преподавателями принимал участие в осмотре места происшествия. Пострадал гриффиндорский первокурсник — тот самый всех задолбавший Колин Криви. Его так и нашли в одном из коридоров — окаменевшего, с перекошенным от ужаса лицом и расплавленной камерой в руках. Ярко-красная надпись на стене рядом гласила:

"Тайная комната снова открыта. Трепещите, враги наследника!"

Видимо, крыса была действительно тренировкой.

А ведь если бы Снейп не вернул ему камеру, пошёл бы Колин в тот коридор? Может, и не пошёл бы, и остался бы жив... Директор, конечно, утверждает, что Криви только окаменел, но кто знает, сумеет ли Снейп сварить нужное зелье? И как напоить им каменного человека?

Может, каменный — это эвфемизм? А на самом деле это приступ кататонии... или каталепсии... Забыл, как называется.

Рекомендованные нам методы безопасности — не ходить в одиночку, перемещаться только по знакомым коридорам, желательно в сопровождении взрослых, — выглядели насмешкой.

-Что такое, Гарри? — спросил декан, когда я выскользнул из гостиной следом за ним.

-Профессор Флитвик, Криви запретили фотографировать людей без их согласия, верно? Значит, он пытался сфотографировать вовсе не человека. И Пивз что-то кричал про чудовище... Выходит, у нас в самом деле по школе бродит монстр?

-Твои рассуждения не лишены логики, — вздохнул маленький профессор. — Но утверждать что-либо с достоверностью мы не можем. Пивза допросить невозможно, он нематериален и даже не призрак.

А ведь Колин мог сфотографировать кого-нибудь без спросу. Не вынесла душа поэта, так сказать. Застукал за чем-то вопиюще предосудительным и решил зафиксировать компромат, невзирая на последствия. Кто ж знал, что они могут быть пострашнее конфискованной камеры?

Но этого мне Флитвик никогда не скажет, даже если будет, вот как сейчас, метаться между двумя крайне неудобными версиями не зная, какая из них хуже, и боясь сказать лишнее слово.

-Официального расследования опять не будет?

Он на миг отвёл взгляд.

-Это решает директор.

"Я мальчик, я маленький мальчик, я всего лишь второкурсник, я не могу нести ответственность за всех этих детей".

Я вернулся в гостиную, твердя про себя эту нехитрую мантру, которая ни хрена не помогала.

Потому что именно сейчас я чувствовал себя вовсе не на двенадцать лет. И даже не хитрым шпионом, затаившимся под маской не слишком инициативного ребёнка. Мне на плечи давили все мои тридцать с хвостиком, и всё внутри вопияло и требовало немедленно схватить в охапку весь наличный состав факультетов, выволочь их из замка, по пути набив лицо гаду директору, в критический момент больше пекущемуся о репутации собственной жопы, чем о безопасности вверенных ему детей... Заодно самому убраться на безопасное расстояние и вызвать правоохранительные органы.

Но я никак не мог решиться.

Что тут происходит на самом деле? Директор опять взялся натаскивать ручного героя, не пожалев даже других учеников? Или же всё гораздо проще, никто не строит насчёт меня никаких планов, а у меня паранойя и мания величия? Непонятное чудовище — оно точно существует, Пивз не врал? А вдруг правы мы с Гермионой, предположив, что кто-то не слишком щепетильный изучает семейное проклятье на живых мишенях? Если сложить нашу версию с воплями безумного домовика, то мы получим в итоге, что виноват... Драко?

Но эта версия выглядела настолько топорной, примитивной и бессмысленной, что не выдерживала никакой критики.

Не говоря уже о том, что Драко присутствовал на сегодняшнем матче. Он вообще ни одной игры не пропускал, насколько мне было известно. Про явление домовика он и знать не мог, потому что в тот момент ехал в поезде. А когда эта история выплыла наружу, успел получить весточку из дома, потому и побежал ко мне с извинениями.

В общем, не знаю, как там со старшими Малфоями, а младший точно вне подозрений.

Остаётся вариант, что домовик и пострадавшие никак не связаны — ни через Малфоя, ни сами по себе. Такое вот кошмарное совпадение.

Можно ли заколдовать чужого домовика?

Наверное, можно. Что угодно можно заколдовать.

А ещё домовик может сойти с ума. Есть ведь у него разум? Он двигается, говорит, владеет магией, значит, разумен...

Нет. Я так ни до чего не додумаюсь.

-Ты где был? — сурово спросила староста, увидев меня возвращающимся.

-С деканом разговаривал.

-Понятно. Напоминаю о новых правилах: по одному не ходить, находиться только в постоянно используемых частях замка — учебных классах, Большом зале, башне факультета. Из класса в класс нас провожает преподаватель. Всё понятно?

-Не всё. Если это действительно монстр, чем нам поможет передвижение группами? Он окаменит сразу не одну, а несколько жертв?

-Не знаю, — её тон немного смягчился. — Таково распоряжение директора.

-Как думаешь, это монстр или кто-то из учеников балуется запрещёнными проклятьями?

-Вряд ли у школьника хватит сил на такое, — она нахмурилась. — Это же высшая тёмная магия!

-А если монстр — то кто?

-Есть целая группа существ, которые могут вызвать окаменение. Но ты прав: можно собрать по ним информацию, сделать доклад для факультета, решить, кто наиболее вероятен, и продумать способы самозащиты.

Равенкло — это клиника.

Почему никого, кроме меня и Гермионы, не волнует вопиющая неправильность происходящего? Помер профессор? — ну и Мордред с ним. Тролль прогулялся по школе (и это я не о Локхарте!)? — пренебречь, вальсируем. Какая-то неизвестная хтонь нападает прямо в замке и уже перешла с крыс на учеников? — сосредоточимся и поищем способы самозащиты. Обратиться за помощью к компетентным людям? — не, не слышали. Сплошное самообслуживание.

Я слишком избалован цивилизацией, чтобы оценить всю прелесть местного образования.

Конечно же, наш штатный тролль не смог обойти вниманием такую жирную тему. Весь следующий день он лучился самодовольством, по одному отлавливая несчастных, не успевших сбежать, и вдохновенно вещал им, как одной левой расправится с неведомым ужасом, поселившимся в замке. Одна из таких лекций пришлась аккурат на наш урок, и я испытал дежа вю, невольно сравнив сегодняшний спич Локхарта со вчерашней беседой его же с Хагридом.

Но разговоры были лишь подготовкой. Основной вброс тролль произвёл вечером, организовав в школе Дуэльный клуб.

Ну, конечно же, именно его нам всем и не хватало!

Я представил себе, как по всем правилам Дуэльного кодекса веду бой с каким-нибудь Барлогом, и затряс головой, пытаясь избавиться от чересчур яркой картинки. Ни за что не поверю, что директор пригласил Локхарта в школу не специально!

Идти очень не хотелось: я заранее ждал какой-нибудь подставы, но любопытство пересилило. Таких мастер-классов мне больше нигде не увидеть — и это я сейчас не о дуэлях! Наверняка мой любимый преподаватель придумал что-нибудь ошеломительно нелепое. Я буду полным идиотом, если упущу такое зрелище! Главное — суметь удержаться среди зрителей и не дать затянуть себя в массовку. Возьму-ка я с собой игуану...

Человек с ящерицей на руках не может быть никем иным, кроме как зрителем.

Правда ведь?

В качестве противника для первой показательной дуэли Локхарт избрал Снейпа, окончательно убедив меня, что сентенция о ядах была услышана и не забыта. На мой взгляд, свои силы он несколько переоценил: профессор зельеварения крайне злопамятен, а самое главное — гораздо сильнее как маг, в чём я имел возможность убедиться на первом курсе в библиотеке. Зато сдержанность зельевар явно оставил сегодня в лаборатории, вместо неё прихватив мстительность. Так что полетал наш преподаватель ЗОТИ знатно, — Снейп явно не просто использовал обычное обезоруживающее заклинание, демонстративно озвученное на весь зал, а втихаря применил что-нибудь из грязных приёмчиков. От обычного экспеллиармуса так не летают. Локхарт даже на миг утратил своё обычное самодовольство. Попытался что-то там вякнуть, но вышло неловко и неубедительно, так что он быстренько постарался отвлечь нас от этого досадного инцидента и принялся делить присутствующих на пары.

Ну да, против модератора с банхаммером даже тролли не выстоят.

Участвовать я не собирался, а потому отошёл подальше, демонстративно поглаживая Клио. К счастью, мне удалось втолковать ей, что сейчас не лучший момент для обнимашек с любимым профессором. Клио плотно обвила мою шею хвостом и не сводила взгляда со Снейпа, но не двигалась с места, за что я был ей очень благодарен.

Услышав свою фамилию, я не поверил своим ушам. Какого чёрта?!

-Я не участвую, профессор, — вежливо сказал я. В конце концов, мы не на уроке, участие в дуэлях — штука сугубо добровольная. И как можно не заметить сидящую на моём плече игуану? Он полагает, что я вместе с ней в драку полезу?

Но тролль явно спешил взять реванш за недавнее поражение и стремился отыграться хоть на ком-то.

-Не тушуйся, малыш, — он снисходительно потрепал меня по плечу, едва успев отдёрнуть руку от злобно клацнувшей игуаньей пасти, и, ухмыляясь, погрозил ей пальцем. — Хороший момент, чтобы заработать ещё немножечко славы, не находишь?

Я не находил.

-Профессор Локхарт, я не хочу драться. Я пришёл только посмотреть.

-Ах, Гарри, сколь печальна судьба дуэлянта, посвятившего себя созерцанию! Ты ведь не думаешь, что неведомое чудовище, наводящее ужас на Хогвартс, можно победить взглядом? Если, конечно, это не мой взгляд! Взгляд пятикратного обладателя титула "Лучшая улыбка года!" — он самодовольно улыбнулся.

-Хотите сказать, это вы окаменили крысу и гриффиндорского первокурсника? — прошипел Снейп.

-Ах-ха-ха, какая смешная шутка, милый Северус! Мне даже почти стало весело! Тренируйтесь почаще, друг мой, и когда-нибудь сможете хотя бы отдалённо приблизиться к искусству привлекать к себе внимание не только школяров на уроках.

Переборщил.

"Милого" Снейп ему не простит.

-К барьеру! — отрывисто скомандовал зельевар. — Полагаю, тупоголовое стадо баранов младшего школьного возраста, населяющее этот замок, с первого раза не усвоило прелести тонкого искусства дуэлей. Стоит преподать им ещё один урок. Что же вы, господин обладатель лучшей улыбки? Испугались скромного учителя зельеварения?

Локхарт сглотнул и медленно встал в исходную дуэльную позицию. Кажется, до него начало доходить, чем заканчиваются споры с модераторами.

Вряд ли в таких терминах, но всё-таки.

Вокруг дуэлянтов немедленно образовалось пустое пространство локтей в двадцать: попасть под шальное заклятье никому не хотелось. Снейп шевельнул палочкой, устанавливая защитный купол, на миг полыхнувший всеми цветами радуги. Профессор Защиты же, что характерно, и не подумал озаботиться безопасностью зрителей.

И началось избиение младенца. Снейп демонстративно пользовался совсем детскими, изучаемыми в школе заклинаниями, раз за разом впечатывая недруга в пол. Локхарт пытался отбиваться заклинаниями посложнее, но безуспешно: зельевар отмахивался от них, как от назойливых комаров, и методично продолжал избиение, сопровождая каждый выпад издевательским комментарием.

-Что же вы, Локхарт! — насмехался он. — Ведь это так просто! И вот так просто! А так ещё проще! Не вижу вашей улыбки, господин профессор ЗОТИ. А ведь вы хвалились, что она защищает не хуже щитовых чар!

Локхарт дышал всё чаще. Мокрая чёлка прилипла ко лбу, тщательно уложенные золотистые локоны растрепались, одежда пришла в полнейший беспорядок и кое-где зияла дырами. От напомаженного франта остался ощипанный курёнок, едва трепыхавший крылышками.

Отчаявшись зацепить вёрткого противника напрямую, Локхарт взмахнул палочкой и выкрикнул:

-Serpensortia!

Тоненько тренькнув, истаял защитный купол: видимо, у него тоже был предел прочности, который только что истощился.

На помост между дуэлянтами шлёпнулась змея!

Никогда такую не видел. Аспидно-чёрная, с зелёным и оранжевым узором, она яростно раздувала клобук, а по бокам от беспокойно метавшегося раздвоенного языка угадывались явно ядовитые зубы.

Змея была очень, очень недовольна таким небрежным к себе отношением. И собиралась безотлагательно покарать обидчиков, не разбираясь, кто прав, кто виноват, о чём недвусмысленно известила зрителей яростным шипением, звучавшим для меня площадной руганью.

Одному Мерлину ведомо, каких усилий мне стоило сдержаться и не ответить! Привыкнув болтать с Агамемноном, я чуть было по привычке не ляпнул формальное змеиное приветствие, долженствующее если не успокоить, то хотя бы немного умиротворить змею и склонить её к диалогу. Но делать этого было категорически нельзя! Не тот это талант, которым стоит светить в нашей школе!

Секунды промедления могли бы стоить мне если не жизни, то здоровья. Не знаю, то там перепутал Локхарт от расстройства, но сделал это виртуозно.

Змея бросилась не на Снейпа.

Она кинулась на меня.

-Болван! — в сердцах вскричал зельевар. — Не двигайтесь, Поттер. Сейчас я её уничтожу.

-Ах, не стоит беспокойства, — насмешливо откликнулся Гилдерой. — Неужто я не справлюсь с защитой этого милого ребёнка?

В этот миг я как никогда был близок к тому, чтобы пересмотреть своё отношение к профессору ЗОТИ. Троллинг хорош, когда на кону не стоит чья-нибудь жизнь. Не знаю уж, какого эффекта он хотел добиться своим якобы изгоняющим заклинанием, но змею от него приподняло и шлёпнуло со всей дури обратно, отчего она пришла в совершенно неконтролируемую ярость и стрелой бросилась на меня, ловко увернувшись от пущенного вслед Снейпом заклинания.

Спасла меня Клио. Казавшаяся сонной и безучастной, ящерка зелёным ртутным росчерком скользнула по моей руке — вниз, на пол, уклонилась от короткого, резкого змеиного броска, только чудом избежав ядовитого укуса, и жадно впилась призванной змее в основание шеи.

Хлестнул чёрно-зелёный с оранжевыми всполохами хвост — раз, другой...

Затих.

Игуана брезгливо приоткрыла пасть. Змея выпала и осталась лежать на помосте неопрятной кучей, через миг уничтоженной профессором Снейпом.

Узрев любимого профессора в зоне прямой досягаемости, Клио радостно бросилась к нему, вскарабкалась на его ботинок и затихла, умиротворённо прижавшись головой к краю его мантии.

-Как она это сделала? — ошеломлённо выговорил я. — Игуаны не хищники. Игуаны травоядные! Она же не мангуст! Как?!

-Это всё, что вас сейчас интересует, Поттер? — не сдержался Снейп.

-Разве может сейчас интересовать что-то другое? А она не отравится? Вдруг та змея ядовитая была целиком?

-Убирайтесь отсюда вместе со своей ящерицей! А с вами, мистер Локхарт, мы поговорим отдельно.

Вот так бесславно, почти не начавшись, окончилась история Дуэльного клуба в Хогвартсе. О выходке моей игуаны школа судачила дня три, но в итоге все решили, что магическая привязка могла дать ящерице невиданные прежде возможности. Я не стал никого разочаровывать и сообщать, что никакой привязки не было: меньше слухов — мне же проще. Клио не изменила своим привычкам: по-прежнему питалась исключительно растительной пищей, нежно любила профессора Снейпа, частенько дрыхла на Косолапе и обожала кататься у меня на плече по школьным коридорам. Жаль только, что наши прогулки из-за принятых мер безопасности практически сошли на нет.

Локхарт на некоторое время немного утратил блеск былого великолепия. На уроках не сиял, ограничиваясь бесконечными тестами, не приставал к коллегам с глупостями и даже мантию носил скромного жемчужно-серого оттенка... прекрасно подчёркивающего красоту его глаз, о чём он раз пятнадцать объявил за завтраком. От расспросов о неведомом ужасе самозваный профессор ловко уклонялся, делая загадочное лицо и заваливая вопрошающих тоннами пустой болтовни.

Однако Хагрида не так-то просто было сбить с цели. Не раз и не два я становился невольным свидетелем попыток полувеликана уговорить Локхарта помочь. Простодушный лесничий никак не мог понять, что Локхарту он со своими курами попросту неинтересен, верил всем его отговоркам и, тяжело вздыхая, каждый раз соглашался ещё немножечко подождать.

-Да поставьте вы капкан, — однажды не выдержал я, не подумав, что вызову подозрения в подслушивании. Но Хагрид даже не задумался об этом, приняв мой совет близко к сердцу, и долго благодарил за хорошую идею, сетуя, что она не пришла в голову ему самому.

Из-за введённых мер безопасности общаться с другими факультетами стало практически невозможно. За трапезами в Большом зале я несколько раз ловил на себе заинтересованные взгляды Гермионы, но старосты, блюдя дисциплину, не давали мне и шагу ступить вне разрешённых маршрутов. В конце концов, мы почти случайно пересеклись в библиотеке: я обычно приходил туда гораздо позже.

-Гарри, — нерешительно спросила Гермиона после того, как мы обменялись приветствиями, — что бы ты сделал, если б заметил, что твой знакомый ведёт себя странно?

-Смотря насколько странно, — я потёр лоб. — Одно дело, если б он, к примеру, ударился в веганство или внезапно уверовал, что земля плоская и стоит на трёх слонах...

-Гарри! — возмущённо перебила она.

-...И совсем другое, если б он на людей кидался, — закончил я. — Что у тебя случилось?

-Не у меня, — вздохнула она. Видно было, что разговор даётся ей нелегко. — Одна... одна девочка с нашего факультета ведёт себя... необычно.

Повисла пауза, во время которой я сверлил однокурсницу выжидательным взором, а она отводила взгляд, кусала губы, теребила полу мантии, словом, всячески демонстрировала неуверенность и нервозность.

-Это Уизли, — наконец, решилась она. — Джинни Уизли, сестра Рона.

-Это которая фанатка книжного Гарри Поттера?

-Да, — она слабо улыбнулась. — Рон не слишком ладит с ней: она девочка, самая младшая в семье, родители её явно баловали... Скорее всего, велели ему заботиться о ней, а им обоим эта забота в тягость.

-Могу себе представить "заботу" в исполнении Рона, — не удержавшись фыркнул я. — Я, конечно, не так уж хорошо его знаю, но он, по-моему, сам о себе не способен позаботиться.

-Это очевидно любому, что знает Рона дольше пяти минут, — согласилась Гермиона. — Но я не про него хотела рассказать, а про Джинни. Она плохо выглядит. Бледная очень, слабая, однажды чуть не упала в обморок посреди гостиной, но в больничное крыло идти отказалась. Часто плачет. Что-то постоянно пишет в тетрадке, но это как раз меня не беспокоит: девочки часто ведут дневник. Однажды я слышала, как её однокурсницы обсуждали, что Джинни порой не ночует в спальне.

-Гермиона, — вздохнул я, — скажи мне, пожалуйста: ты-то тут причём?

-То есть? — не поняла она.

-Какое тебе дело до практически незнакомой тебе первокурсницы? Ты староста? Декан? Родственница?

-Я хочу помочь! Если мы все станем равнодушно проходить мимо тех, кому нужна помощь, это будет просто ужасно!

— Смотрите на ваших экранах: снова в эфире супергёл Гермиона — спаситель человечества, — буркнул я. — Мне кажется, не стоит тебе в это дело лезть. Если бы твоя помощь нужна была, тебя бы о ней попросили. Рон что-нибудь говорил тебе про сестру?

-Я пыталась обратить его внимание, что с ней что-то не так, но он сказал мне не лезть не в своё дело.

-Знаешь, если ты в самом деле считаешь, что Джинни не просто скучает по дому и стрессует от непривычной школьной жизни, обратись к декану или к мадам Помфри. Если бы кто-то из моих однокурсников показался бы мне странным, я бы обязательно обратился к взрослым. Вдруг он заколдован?

-Даже не знаю, кому можно довериться, — вздохнула она. — Вдруг я ошиблась? Очень деликатный вопрос.

-Как по мне, чистое безумие доверять взрослым, которые, обнаружив признаки присутствия в школе неведомого монстра, просто велят детям не ходить по одиночке. Но это не причина лишать этих взрослых возможности выполнить свои обязанности.

-Я подумаю, — вся в сомнениях, сказала Гермиона.

К сожалению, принятых мер безопасности оказалось недостаточно. Не прошло и двух недель, как в школе появились новые жертвы: хаффлпаффский второкурсник и безобидное привидение Почти Безголового Ника. Кажется, это было факультетское привидение Гриффиндора, но я не был в том уверен. Наш класс буквально наткнулся на этих двоих по дороге с обеда на трансфигурацию. Должно быть, мальчик отстал от своих буквально на минуту, чтобы заглянуть по естественной надобности. На пороге его и встретили...

Выглядели они, надо сказать, ужасно. Застывшее, точно восковое, тело ребёнка, ужас, отразившийся в глазах и исказивший неподвижное лицо, рука, поднятая в тщетной попытке отгородиться от неведомой нам опасности... Я никак не мог осознать, что вот это замершее на полу тело — не муляж, не манекен, не искусно выполненная кукла, а мой однокурсник, с которым мы буквально вчера сидели в одной аудитории на истории магии. Зачем, кому могло понадобиться делать с детьми такое? И почему, мантикора его заешь, бездействует директор? Почему школа ещё работает?!

Призрак чёрной занавеской колыхался сверху, влекомый едва заметным сквозняком. Должно быть, Безголовый Ник пострадал случайно — не могу себе представить, кому могло помешать безобидное привидение.

Если только не предположить, что неведомый злоумышленник решил поэкспериментировать не только на детях и крысах.

Сопровождавшая нас профессор МакГонагалл при виде жертв переменилась в лице, но самообладания не утратила. Повинуясь взмаху её палочки, яркая серебристая кошка, появившаяся из ниоткуда, выслушала сообщение и умчалась к Дамблдору. Вторая кошка отправилась к Снейпу. За ними последовали третья, четвёртая... Когда к преподавателю полётов отправился последний Патронус (как я понял, декан Гриффиндора известила о происшедшем всех преподавателей, у которых сейчас шли уроки), МакГонагалл обратилась к нам:

-Не расходиться! Занятия отменяются, сейчас я провожу вас в гостиную факультета. Пострадавшие будут отправлены в больничное крыло.

Зачем призраку в больничное крыло, отстранённо подумал я. С другой стороны, надо же ему где-то находиться...

-Джастин не умер? — пискнула какая-то девочка.

-Полагаю, нет, — мягко сказала профессор трансфигурации. — Ваш однокурсник всего лишь окаменел. Когда поспеют мандрагоры, профессор Снейп сварит лечебное зелье и вылечит всех пострадавших.

А вдруг мандрагоры не подействуют, подумал я. Или подействуют не до конца? Кто знает, как окаменение сказывается на живых организмах? Последствия могут быть какими угодно. К примеру, останется у того же Криви каменная нога. Или печень.

-Профессор МакГонагалл, — словно со стороны услышал я собственный голос, — если профессор Снейп знает, как сварить лечебное зелье, то он, получается, знает, кто окаменил пострадавших?

-С чего вы взяли?

-Не будет же он варить зелье наобум. Он ведь Мастер!

-Ступайте в гостиную, мистер Поттер, — потребовала она, оставив мой вопрос без ответа. — Не задерживайте курс.

Мы просидели в гостиной до самого ужина. Преподаватели, должно быть, в очередной раз прочёсывали школу. Я очень надеялся, что они догадались хотя бы вызвать авроров. Должна же у директора быть хоть капля благоразумия!

Зря надеялся. Когда в гостиной объявился Флитвик, чтобы отвести нас в Большой зал на ужин, а заодно сообщить, что в замке не нашли никого и ничего подозрительного, я окончательно пал духом. Сколько можно заметать пыль под ковёр, надеясь, что всё само собой обойдётся? Директор выезжает на том, что окаменели маглорождённые, и родителям попросту неоткуда узнать о несчастье, случившемся с их детьми. Не удивлюсь, что, если дети не оживут, маги попросту подправят магловским семьям память, чтобы те понятия не имели, что у них когда-то были какие-то там дети.

Надо было улучить момент и поговорить с деканом о моём отъезде. Самостоятельно выбраться из школы невозможно, значит, надо как-то убедить его... в чём? В том, что в школе небезопасно? Так это он и без меня знает. Что мне необходимо срочно уехать? Да нам всем надо валить отсюда как можно скорее!

Но маленький профессор уже выводил студентов из гостиной. Удобный момент был упущен.

Не знаю, чего намеревался добиться директор, замалчивая чрезвычайную ситуацию. На следующий день за завтраком он сделал очередное объявление, что опасность, грозящая ученикам, минимальна, а при соблюдении установленных правил поведения и вовсе отсутствует. Особо он напирал на то, что Джастин оторвался от своей группы и ходил один, поэтому и пострадал.

Интересно, мы теперь и в туалет строем должны ходить, зло подумал я, ожесточённо вонзая вилку в сосиску. Аппетита не было. С куда большим энтузиазмом я бы сейчас вонзил кулак директору в печень.

Дамблдор настоятельно просил "не сеять панику и не создавать ненужный ажиотаж" вокруг творящегося в школе беспредела. Полагаю, его слова следует понимать так, что почта теперь наверняка досматривается, а желающих покинуть школу из неё попросту не выпустят.

Я всё-таки задал прямой вопрос декану — и получил такой же прямой ответ, что сия тема находится не в его компетенции. Заместитель директора, к которой я осмелился обратиться с той же просьбой, категорически мне отказала.

-Не выдумывайте, мистер Поттер, никто не покидает школу во время учебного процесса. Если вы будете благоразумны и станете соблюдать все указанные вам правила, то никакая опасность вам не страшна.

К директору я не пошёл. Понял, что бесполезно.

Почти до самого Рождества в школе было относительно тихо, если не считать того, что мы фактически находились на осадном положении. Успеваемость резко упала: сложно целиком посвятить себя усвоению новых знаний, когда ты не знаешь, из-за какого угла на тебя выскочит Ужас Слизерина.

Да-да, нас наконец-то просветили насчёт легенды о Тайной Комнате и об Ужасе, который там якобы запер Салазар Слизерин, покидая школу. Особо упирали на то, что это именно легенда, а не историческая хроника, а значит, она не доказана и вообще неправда. Понятия не имею, чем древнему магу не угодили маглорождённые двадцатого века, что он аж за тысячу лет до появления их в школе завёл себе кошмарную зверюшку. Среди учеников упорно гуляли слухи, что Тайную Комнату открывали лет пятьдесят назад, и тогда в школе погибла ученица.

-Это не слухи, — огорошил меня Драко, с которым мы почти случайно (это на мой взгляд, а он, скорее всего, караулил меня целенаправленно) пересеклись в библиотеке. — Тайную Комнату открывали, она не легенда и не выдумка. Отец рассказывал, что тогда монстра выпустил Хагрид. Его исключили и палочку сломали, да вот Дамблдор подобрал и пристроил на тёплое местечко.

-Почему же он не в Азкабане? — удивился я. — Это же убийство с отягчающими, или я чего-то не понимаю в системе магического правосудия?

-Какое у нас правосудие?! — Драко скривился. — Маминого кузена в Первую Магическую вообще не судили, а он всего лишь каких-то маглов взорвал! Может, вообще маглы сами взорвались, а он рядом стоял. Отец говорит, тогда мутная история была, Хагрида уличил какой-то полукровка, к его словам вообще прислушались только потому, что он старостой был и лучшим учеником школы. Вышло слово против слова, руководство пошло на компромисс: Хагрида не посадили, а Риддлу этому вручили награду "За заслуги перед школой", можешь сам в Зале наград посмотреть.

-Хороша награда, которую дальше школы не унесёшь, — хмыкнул я.

-Зато почётно, — он пожал плечами.

-Ты думаешь, это опять он?

-Сомневаюсь, — Драко скривился. — Он на виду всё время и больше озабочен дохлыми петухами, чем окаменевшими учениками.

Сзади раздался какой-то звук. Мы обернулись и увидели Джинни Уизли, нагнувшуюся за обронённым пером. Выпрямившись, девочка бросила на нас неприязненный взгляд и уткнулась в свой пергамент.

Выглядела она и впрямь скверно — бледная, болезненная... И руки у неё дрожали, я заметил.

Переглянувшись, мы с Малфоем вернулись к беседе.

-Как тебе Локхарт? — со вздохом спросил он, разворачивая свиток для написания очередного эссе.

-Он гений! — честно признался я. — Не знаю, каким чудом его занесло к нам в школу, но это большая удача для нас всех. Жаль только, на следующий год он не останется. Я бы с удовольствием брал у него дополнительные уроки, так ведь он не согласится!

Драко вытаращился на меня так, будто я при нём только что достал из кармана Ужас Слизерина.

-Поттер, — отдышавшись, сказал он. — Ты большой оригинал.

-Наверное, — засмеялся я. — Дамблдор, когда брал его на работу, вряд ли ожидал такого эффекта. Знаешь, я бы не отказался, чтобы Локхарт вёл у нас уроки вместо какой-нибудь гербологии.

-Мерлина ради, как ты собрался экзамен по ЗОТИ сдавать в конце года? Ты уверен, что твой любимый преподаватель сможет нас подготовить? Пока что я не вижу, чтобы он нас хоть чему-нибудь учил по программе.

-Драко, с чего ты взял, что я говорю о ЗОТИ?

В его светлых глазах отразилось недоумение. Кажется, он был близок к тому, чтобы повертеть пальцем у виска, — если, конечно, наследнику Малфоев к лицу употребление таких плебейских жестов. Я оглянулся — Джинни встала со своего места и что-то тихо обсуждала с мадам Пинс у стойки библиотекаря. Больше никого рядом не было, подслушать нас было некому.

-Только тс-с! — предупредил я. — Мне интересно, кто ещё догадается самостоятельно... Драко, ну неужели ты до сих пор не понял? Локхарт даёт нам кое-что поважнее сведений о каких-нибудь гриндилоу. Он учит нас, как устраиваться в волшебном мире, не имея ничего, кроме наглости и грамотной самопрезентации. Сам посуди: он впихнул свои развлекательные книжки всей школе под видом учебников и наверняка неплохо заработал на этом. Он ни пикси не знает по программе, творит на уроках что хочет, раздаёт обещания, которые не собирается выполнять, и всё это за счёт бюджета Хогвартса. А что он с нашими преподавателями, своими коллегами, творит? Да они уже не знают, куда деваться от его советов! То есть, он развлекается в своё удовольствие и ещё зарплату за это получает. И никто ничего не может ему сделать! Никакого увольнения по причине профнепригодности и несоответствия занимаемой должности, ничего! По-моему, это гениальный бизнес-план! А в конце года, ручаюсь, он соберёт денежки, комплименты и письма от ликующих поклонниц и сделает всем нам ручкой.

-Поттер! — загорелся Драко, — нам обязательно нужно обсудить это с отцом! Я и подумать не мог, что... Тьфу, я же тебя столько времени ловил, чтобы предложить! Приглашаю тебя провести это Рождество в нашем Мэноре.

Скрипнул стул — это Джинни вернулась от мадам Пинс.

-Э-э, — задумчиво протянул я, потому что не знал, как положено реагировать на подобные предложения. — Спасибо, конечно, но я даже не знаю, удобно ли это. Я никогда ни к кому не ездил в гости на несколько дней.

-Ты совершенно зря беспокоишься, — заметил он. — В наших кругах — он особо выделил слово "наших", — это обычная практика. Дамблдор совершил преступление, лишив тебя подобающего твоему статусу воспитания!

-И ты хочешь компенсировать мне десять лет у маглов неделей в Мэноре? — поддел я.

-Я хочу весело провести Рождество! Поверь, взрослым до нас не будет никакого дела, а для всего прочего есть домовики.

-И никакого Ужаса из Тайной Комнаты, — согласился я. — Что ж, наследник Малфой, я принимаю ваше приглашение. Расскажешь, как положено себя вести, что дарить, и вообще, как там у вас всё устроено?

-Расскажу! — повеселел он. — Не думаю, что директор обезумел настолько, чтобы запретить тебе погостить у нас.

-Он вполне может запретить всем ученикам покидать школу.

-И как он это объяснит родителям?

-А как он объяснит родителям, когда дети начнут жаловаться, что по школе шляется Ужас Слизерина и окаменяет крыс, учеников и привидений?

-Хороший вопрос, — согласился Драко. — Надеюсь, до запрета покидать школу у него не дойдёт.

-Знаешь, когда я после двойного нападения попросился покинуть Хогвартс, мне запретили прямым текстом.

-Кто? — побледнел он.

-МакГонаналл. А Флитвик самоустранился. Сказал, что это не в его компетенции.

-А директор?

-К директору я не пошёл. Смысл? МакГонагалл во всём поёт с его слов...

-Мой отец узнает об этом, — яростно сказал Драко. — За кого нас тут держат? Мы не арестанты какие-нибудь, а Хогвартс — не Азкабан!

-Угу, Хогвартс — полигон для тренировки волшебных тварей, — поддакнул я. — На первом курсе был тролль, на втором вот неведомый питомец Салазара... Интересно, сколько учеников доживёт до выпуска? И каждый ли год здесь такое веселье, или это только нам так повезло?

Позади нас послышалась какая-то возня, и через минуту мимо пролетела Джинни с охапкой своего барахла в руках.

-Подслушивала, — констатировал Драко. — Интересно, что её так возбудило?

-Может, что мы катим бочку на директора? Уизли вроде как его сподвижники, если слухи не врут.

-Думаешь, настучит?

-Да на здоровье, — хмыкнул я. — всё то же самое я с удовольствием повторю Дамблдору в лицо. Пусть попробует доказать, что я в чём-то не прав.

На следующий вечер во время ужина сова сбросила мне записку от Малфоя.

Поттер, с отцом я договорился, на Хогвартс-Экспресс не садись, он заберёт нас порт-ключом со станции. Попробуй только отказаться — прокляну!

Дальше прилагались рекомендации, что взять с собой и как себя вести, а также список уместных подарков, которые я как последний представитель и наследник рода Поттер мог преподнести чете Малфоев и их наследнику. Я был безмерно благодарен Драко за консультацию, потому что ужасно боялся облажаться и выставить себя совсем уж неотёсанной деревенщиной.

Подарки я немедленно заказал совиной почтой: их должны были доставить адресатам утром после Рождества. Очень удобно, не нужно самостоятельно бегать по магазинам и тащить в гости свёртки. Потом я предупредил Флитвика, что собираюсь на Рождество к Малфою. Он явно обеспокоился, но прямо возражать не стал, да и с чего бы ему? Мы же не нарушаем правила школы, да и Драко сказал, что подобные визиты в аристократической среде в порядке вещей. Из меня, конечно, аристократ как из укропа новогоднее дерево, но фамилия обязывает...

Вечером накануне отъезда меня внезапно вызвали к директору. Провожал меня не Флитвик, как следовало бы ожидать, а профессор Снейп — бледный, встревоженный и, как мне показалось, чем-то очень напуганный. Я не рискнул даже заикнуться о причине вызова, очень уж он нехорошо выглядел. Неужели директор решил запретить мне поехать в гости? Но тогда причём тут Снейп?

В кабинете директора кроме него самого и моего декана обнаружился высокий блондин, нервно крутивший в руках вычурную трость, в котором я по некотором размышлении признал отца Драко. Мы ни разу не встречались прежде, но исключительное фамильное сходство не оставило места для сомнений.

Сердце пропустило удар. Что-то случилось?..

-Добрый вечер, — вежливо поздоровался я со всеми сразу. Старший Малфой отрывисто кивнул, директор же немедленно утопил меня в сиропе слащавой улыбки:

-Добрый вечер, Гарри, мальчик мой. Ты уж прости старика, что побеспокоил тебя, но некоторое деликатное дело, с которым ко мне обратился лорд Малфой, по его мнению, не терпит отлагательства, так что пришлось попросить тебя прервать свой заслуженный отдых.

И к чему это вступление, лениво подумал я. Исподволь зародить во мне неприязнь к Люциусу Малфою, что тот якобы помешал мне отдыхать? Чушь какая. Или вирус велеречивости, поразивший оба полушария мозга нашего дорогого директора, не позволяет ему выражаться кратко и по существу даже в таком сугубо рабочем моменте?

-Поттер, — сурово сказал Снейп, — вы обсуждали с кем-либо досадное происшествие на платформе 9 и Ў?

-Только с Гермионой Грейнджер, сэр. Это она помогла мне попасть в школу, отправив сову профессору Флитвику. На следующий день она спросила, чем всё закончилось, а я сказал, что в интересах следствия меня попросили не распространяться о деталях. Больше мы на эту тему с ней не говорили.

Снейп кивнул, давая понять, что я поступил верно, и задал следующий вопрос:

-Обсуждали ли вы этот инцидент с Драко Малфоем?

-Драко принёс мне извинения за доставленные неудобства, сказал, что никто из семьи не посылал ко мне домовика, и что его семья приложит все усилия, чтобы найти виновника, — уклончиво ответил я. — Это было в тот раз, когда нас застукал Криви и начал без спросу фотографировать.

-Насколько мне известно, вчера вы с мистером Малфоем имели длительную беседу в библиотеке.

Они все смотрели на меня: Флитвик, которого, как я понимаю, пригласили сюда в качестве дуэньи (всё-таки он был моим деканом) — с вежливым любопытством, Дамблдор — с осуждением, Люциус Малфой — с болезненным интересом, Снейп — с плохо скрываемым нетерпением. Неприятная догадка кольнула меня, но я нашёл в себе силы ответить относительно спокойно:

-Драко пригласил меня на Рождество в Мэнор, сэр. Кроме того, мы обсудили профессора ЗОТИ и его выдающуюся методику преподавания, — на этом месте у Снейпа явно дёрнулась щека, — а также легенду о Тайной Комнате.

-Что именно сказал вам Драко о ней?

-Профессор Снейп, — не выдержал я, — Драко... он?..

-Да, мистер Поттер, Драко разделил участь тех несчастных, что с осени находятся в больничном крыле. Теперь вы понимаете, надеюсь, сколь важны ваши показания, и не солжёте ни буквой.

Я как мог пересказал нашу беседу. Снейп хмурился всё сильнее, Малфой-старший, казалось, сейчас завяжет свою трость узлом.

-Достаточно, — прервал он меня. — Мистер Дамблдор, я требую объяснений. Почему школьникам не были обеспечены достаточные меры безопасности? Почему Попечительский совет, Департамент охраны порядка и Отдел по контролю опасных существ до сих пор находятся в неведении? Почему школа продолжает функционировать в обычном режиме, хотя находиться в замке опасно для жизни?

-Вы безусловно преувеличиваете, лорд Малфой, — начал было Дамблдор, но Малфой прервал его резким стуком трости о пол:

-Довольно! Мой единственный сын, наследник рода, находится между жизнью и смертью, и одному Мерлину известно, удастся ли вернуть его к полноценной жизни! Пятьдесят лет назад школе удалось замять трагедию, когда пострадала всего лишь маглорождённая студентка, но сейчас дело коснулось чистокровных родов, и я не позволю замолчать ситуацию в угоду вашим тайным планам! Попечительский совет извещён о происшествии и намерен собраться на внеочередную сессию этой ночью. Ждите глобальных перемен, директор. Вы из года в год показываете себя как крайне скверный управленец. Настала пора положить этому конец!

-Прошу вас, не горячитесь, — мягко попросил Дамблдор. — Безусловно, все мы крайне сожалеем, что ваш сын пострадал...

-А о Криви и Джастине не сожалеете, значит? — ляпнул я и тут же пожалел об этом, оказавшись в перекрестье четырёх крайне эмоциональных взглядов, относительно дружелюбным из которых был лишь взор профессора Флитвика.

-У вас есть что добавить, мистер Поттер? — прохладно осведомился Малфой.

-Есть, — угрюмо сказал я, предвкушая грандиозную выволочку от педсостава за вынос сора из избы. Ну и наплевать! — Когда начались нападения, нам всего лишь сказали не ходить никуда по одиночке. Как будто это могло бы помочь, если бы монстр напал!

-Да, — уронил Малфой, — безусловно, это отличный способ защиты. Чем больше окаменелых студентов окажется на больничных койках, тем меньше хлопот у преподавателей будет с оставшимися детьми. Великолепно придумано, господин пока ещё директор. Что-нибудь ещё, мистер Поттер?

-Когда я попросил разрешения у профессора МакГонагалл покинуть школу, так как опасаюсь за свою жизнь, она мне отказала под предлогом, что прерывать обучение нельзя.

-Это правда? — пожалуй, даже жидкий азот мог бы показаться горячим в сравнении с тоном, которым Люциус произнёс эти два слова.

-Таково моё распоряжение, — ничуть не смутившись, сказал директор. — Ни к чему сеять панику. Школа вполне способна справиться с этой небольшой проблемой самостоятельно.

-Покушение на жизнь наследника Малфоев вы считаете небольшой проблемой? Вы и впрямь засиделись в этом кресле, Альбус. Попечительский совет в лице меня как председателя требует начать немедленную эвакуацию детей.

-Неужели вы хотите вытащить уставших детей из их тёплых постелей и отправить в дальнюю дорогу среди ночи?

По-моему, Дамблдор откровенно издевался над Малфоем. Иначе я не могу объяснить его потрясающий покерфейс, когда его в прямом смысле взяли за нижние полушария мозга и привлекли к ответу.

В конце концов, так обращаться с отцом пострадавшего ребёнка по крайней мере неэтично.

-Полноте, Люциус! Придержите гиппогрифов. Все нападения до сих пор случались в коридорах. В спальнях детям ничего не угрожает.

-Завтра намечен отъезд детей на каникулы? — осведомился Малфой, хотя и так прекрасно был осведомлён. — Потрудитесь проверить, что абсолютно все учащиеся покинули замок.

-Это невозможно, — безмятежно ответил Дамблдор. — Многих детей никто не ждёт на зимние каникулы. Правда, мистер Поттер?

-Уж не намекаете ли, что специально подстроили нападение на моего сына, чтобы мистер Поттер не смог отпраздновать с нами Рождество? — опасным голосом осведомился Малфой.

Они друг друга стоят, понял я. У директора и этого лорда какие-то свои давние тёрки. Малфой, безусловно, испытывает отцовские чувства к Драко, но упустить возможность втоптать оппонента в грязь не может.

-Господа, — внезапно дал о себе знать мой декан, — время уже позднее. Думаю, Гарри рассказал всё, что знал. Давайте отпустим мальчика спать.

-Профессор Флитвик, я ведь не останусь в замке на каникулы?

-Прости, Гарри, но мы не можем отпустить тебя в гости, — сокрушённо сказал директор. — Думаю, ты и сам понимаешь, насколько будет неуместным твой визит в семью, которую постигло такое горе. К тому же мистер Малфой будет очень занят в ближайшие дни.

-Это уже не вам решать, мистер Дамблдор. Простите, мистер Флитвик, но мы ещё немного задержим мистера Поттера. Как мы все уже убедились, даже самые невинные вопросы этого ребёнка вскрывают такие бездны попустительства и самодурства, что следует удивляться, как школа до сих пор сумела устоять!

Отлично. Теперь и Люциус принялся стравливать меня с директором. Я им что, шарик для пинг-понга?

-Есть ли у нас надежда, что ты вернёшься в школу после каникул, Гарри? Не покинешь её подобно трусливой крысе, покидающей тонущей корабль?

-Сколько пафоса! — брезгливо поморщися Малфой.

-Не знаю, сэр, — ответил я директору. — Образование, конечно, очень важно, но жизнь дороже.

-Дети должны быть вывезены из замка, это не обсуждается. А вот преподавательский состав я попрошу остаться.

-Неужели ты в самом деле готов поверить лжи пятидесятилетней давности и предъявить обвинения Хагриду? — Дамблдор осуждающе покачал головой. — Люциус, ты ведь был таким хорошим мальчиком! Ярким, талантливым, многообещающим! Как же так получилось, что ты превратился в то, что ты есть?

-Должно быть, я вырос, господин директор. Впрочем, моя биография никакого отношения к расследованию не имеет. Довольно пустой болтовни. Мистер Поттер, есть ли что-либо ещё, о чём вы не сочли нужным нам сообщить?

-Я не уверен, что это важно, мистер Малфой. Но мы с Гермионой подумали, что окаменить может и человек, если он знает нужное заклятье. Сначала он тренировался, а потом начал сводить счёты.

-Могли ли ваш разговор с моим сыном подслушать?

-Рядом с нами крутилась одна девочка с первого курса. Мне показалось, что она прислушивалась к нашей беседе. И... моя подруга говорит, что эта девочка странно себя ведёт. Часто плачет, не ночует в своей спальне. Выглядит совсем больной, но к мадам Помфри не обращается. И всё время что-то пишет.

-Где пишет? — не понял он.

-В обычной магловской тетрадке. Гермиона потому и обратила внимание, что тетрадка очень старая, сейчас таких не делают уже. А девочка чистокровная.

-Какая нелепость! — деревянным голосом сказал он. — Отчего же ваша подруга до сих пор не сообщила о девочке декану?

-Я предложил ей, но она сказала, что не знает, кому можно доверить столь деликатную проблему.

-Вот достойные плоды вашего воспитания, Альбус, — Малфой указал на меня. — Дети боятся обратиться за помощью к взрослым, потому что не доверяют им. Во что вы превратили школу, господин светлый волшебник? В полигон для своих будущих соперников?

-Фамилия, Поттер, — скомандовал Снейп. — Эта первокурсница могла стать свидетелем чего-то страшного. Крайне неразумно с вашей стороны было не сообщить о девочке хотя бы старостам.

-Джинни Уизли, сэр. А со старостами Гермиона говорила, они её отправили подальше.

-Исключено, — завил директор. — Уизли — старая чистокровная семья, беззаветно преданная делу света. Они никак не могут быть замешаны в этой истории. Думаю, Гарри, тебе действительно пора спать.

-Северус, не будете ли вы так любезны?.. Мне нужно обсудить с директором несколько чрезвычайно важных вопросов.

-Хорошо, Филиус, я провожу мистера Поттера в башню, — сказал Снейп. — Идёмте, Поттер. Если у нас появятся ещё вопросы, вас вызовут.

-А как быть с каникулами? — рискнул спросить я.

-Вы узнаете об этом завтра. Живее, у нас у всех ещё масса дел!

Я попрощался с присутствующими — они едва заметили меня, увлечённые новым витком спора, — и поспешил вслед за профессором. Должно быть, он знал короткий путь к башне, потому что коридоры, по которым мы шли, были мне сплошь незнакомы. Но здесь горели факелы, портреты провожали нас заинтересованными взглядами, и, в целом, коридор выглядел вполне обжитым и часто посещаемым. Он лежал в стороне от путей, по которым обычно перемещались ученики, зато учителя им, по всей видимости, пользовались часто.

За очередным поворотом послышались мягкие шаги и как будто шлепки. Снейп остановился, ухватив меня за плечо и выставив палочку. Из-за угла нам навстречу вывернула самая странная компания, которую я мог ожидать встретить: моя игуана в сопровождении Косолапа! Увидев любимого профессора, она рванула к нему со всех лап, издавая те самые шлёпающие звуки. Со стороны бегущая игуана выглядела очень забавно, но я не рискнул даже улыбнуться.

Добежав, Клио остановилась, одарив профессора преданным взглядом, и выронила из пасти две ярко-зелёные чешуи.

-Мерлин всемогущий! — выговорил профессор Снейп. В его лице, и так не отличавшемся особым румянцем, не осталось ни кровинки. — Поттер, ваша бесценная ящерица только что разгадала секрет чудовища Слизерина. — Он нагнулся подобрать чешую и мимоходом погладил игуану по голове. — Мисс Клио, рекомендую вам и вашему спутнику вернуться в свои гостиные. Судя по вашему подарку, в коридорах этой ночью небезопасно. Поттер!

-Да, профессор Снейп?

-Что бы ни случилось, упаси вас Мерлин от самодеятельности! От меня ни на шаг, ясно?

-Понятно, сэр.

Он скользнул к стене, распластался по ней, как огромная чёрная клякса, и крайне осторожно пустил в соседний коридор поисковое заклинание. Я аккуратно пристроился рядом и тоже посмотрел туда — совсем чуть-чуть, мне практически ничего не было видно из-за Снейпа.

Достаточно для того, чтобы увидеть уползающий в перпендикулярный коридор колоссальный змеиный хвост!

Снейп рванул меня на себя, разворачивая и прикрывая собой, прикрыл мои глаза ладонью и втолкнул в какой-то закуток, загородив вход своей широкой спиной. Голова моя взорвалась болью, невыносимый шёпот доносился, казалось, со всех сторон, и ничего хорошего он не обещал.

Убить. Разорвать. Растерзать.

Я чуть не заорал от ужаса, когда моей ноги под задравшейся штаниной коснулось что-то холодное и чешуйчатое. Исхитрившись вывернуться из-под руки профессора, я глянул вниз и увидел извивающийся кончик хвоста. Снейп сильнее вжал меня в стену, как будто это могло защитить нас от чудовища. Боль в голове усиливалась, казалось, с каждым ударом сердца. Я уже почти не мог дышать, и в какой-то миг меня накрыло паникой, что я никогда не выберусь из этого угла и умру здесь в муках.

Помню только, что я кричал, срывая голос, и рвался из рук профессора, и в кровь рассадил кулаки, когда бил ими о каменные стены в тщетных попытках освободиться.

— ... и кричал "он рядом, он рядом!". По словам профессора Снейпа...

-С ним всё в порядке? — перебил я директора на середине фразы.

Я очнулся в больничном крыле минут двадцать назад и сразу же наткнулся на ласковый взгляд Дамблдора. Теперь он развлекал меня подробностями остатка вчерашней ночи, а я мог думать только о том, каким бы способом избавиться от его навязчивого внимания.

-Как приятно видеть, что в таком юном сердце уже живёт доброта и внимание к ближнему! К счастью, нам всем очень повезло: никто из обитателей замка не пострадал. Всё же, скажи мой мальчик, что тебя так испугало?

-Там был хвост, — угрюмо сказал я. — Зелёный и чешуйчатый. Он меня трогал! А после детства в чулане я боюсь замкнутых помещений. Панические атаки случаются. В том закутке было так тесно...

-Ты уверен, что тебе не показалось?

-Профессору Снейпу тоже показалось?

-Ты же понимаешь, что мы должны тщательно проверить все факты? Ни к чему сеять напрасную панику.

-Мда-а, — потянул я, закрывая глаза и откидываясь на подушку. Голова болела просто немилосердно. — Страус — птица гордая, но полы, к сожалению, бетонные...

От продолжения этого затянувшегося, но всё равно бесполезного разговора меня спасла мадам Помфри, безапелляционно заявившая директору, что время посещения истекло. Не без труда заставив Дамблдора покинуть больничное крыло, она поправила мне подушки, выслушала сбивчивые жалобы, напоила зельем от головной боли и посоветовала поспать.

-После такого нервного потрясения неудивительно, что ты попал в мои владения.

-Но я опоздаю на Хогварт-Экспресс! Неужели школу ещё не эвакуировали?

-Пока нет, — вздохнула она. — Отдыхай, торопиться тебе некуда.

Болеутоляющее средство, как мне было уже известно, обладало снотворным эффектом. Сонная одурь навалилась внезапно, и я, решив не противиться ей, уже проваливаясь в её ласковые объятья, почувствовал, как легко пробежала по простыне и свернулась под моей рукой моя Клио.

Меня разбудили приглушённые голоса, которые разговаривали где-то за пределами видимости, ограниченной белой ширмой.

-Почему, Северус? Почему я не могу забрать своего сына домой?

Он очень старается говорить тихо, но эмоции предают, и он срывается почти на крик. Теперь я знаю, что кричать шёпотом можно.

-Они живы? Ты уверен?

-Уверен. Люц, я сделаю всё, что смогу. Мне лучше держать всех пострадавших под наблюдением, а Драко... Ему сейчас всё равно.

-Скажи, что тебе нужно? Я обеспечу тебе что угодно, любые ингредиенты, только скажи. Почему ты тянешь?

-Мне нужны свежие мандрагоры. Посадки в школьных теплицах созреют через несколько месяцев.

-Ты издеваешься? Мерлин, да закажи ты эти дракловы мандрагоры! Тебе директор запретил?

-Люциус, я ещё не утратил здравый смысл, как бы тебе ни хотелось обвинить меня в обратном. Я в состоянии заказать ингредиенты. Но в Магической Британии, к сожалению, мандагоры живут по одному жизненному циклу, и если у нас мандрагоры не созрели, то они везде не созрели!

-Не кричи. Закажи на континенте.

-Люц, я не учу тебя играть на бирже, так не учи меня варить зелья. У меня будет только одна попытка, поэтому зелье должно быть безупречным. Как только я найду ингредиенты подходящего качества...

-Хорошо-хорошо, я понял. Если нужны деньги, ты скажи, Попечительский совет выделит, сколько нужно. Не экономь.

-Я понял.

-Что ты мне суёшь?

-Умиротворяющий бальзам. Тебе сейчас нужна холодная голова.

-Я выгоню Дамблдора из Хогвартса. Он опасен для детей! Что за безобразие он тут развёл? Можно перехватить сов, которых дети отправляли родителям, но почему никто из преподавателей не обратился в аврорат?

Скрипнула дверь, послышались торопливые шаги.

-Профессор Снейп, мистер Малфой! Я пустила вас сюда проведать младшего мистера Малфоя под честное слово, что вы не побеспокоите других пациентов. И что я слышу? Прошу вас покинуть Больничное крыло и идти разговаривать в другое место. Там вы можете кричать сколько угодно!

-Простите, Поппи, но вашим пациентам вряд ли помешал наш разговор. Не думаю, что они способны осознавать действительность в том состоянии, в котором сейчас находятся.

-Да что же такое творится! Сперва директор пришёл, мучил мальчика чуть ли не час, теперь вы тут дискуссию затеяли! Мне еле-еле удалось Гарри усыпить, у него невыносимые головные боли.

-Мерлин! Поттер!

Заслышав приближающиеся шаги, я успел повернуться на бок, натянуть одеяло повыше и притвориться спящим, прежде чем профессор Снейп рывком раздвинул ширму. [Author ID1: at Sun Aug 11 02:54:00 2019 ]

-Почему вы не отправили его с остальными учениками?

-А мне кто-нибудь об этом сказал? Директор с утра приходил — ни словечком не обмолвился.

Я осознал, что притворяться спящим уже глупо, и постарался изобразить только что проснувшегося: заворочался в постели, сонно моргая и бормоча какую-то несвязную чушь.

-Где Флитвик? Поттер — его студент, пусть сам решает, как, а главное — куда девать мальчишку, коль скоро Ховартс-Экспресс уже ушёл.

Я вспомнил выражение "поезд ушёл" и пригорюнился. Деваться мне в самом деле было некуда. Дурсли не захотят видеть меня в рождественский вечер, а в гости, кроме Малфоев, меня никто не приглашал.

Поздравляю, Гарри. Это самое нелепое Рождество в твоей жизни, и без того изобилующей досадными случайностями.

-Северус! Зачем вы разбудили ребёнка? Гарри, малыш, как самочувствие?

-Я не малыш! — хриплым со сна голосом возмутился я. — Почему я всё ещё больнице? Этот хвост укусил меня?

-Это был василиск, Поттер, — устало сказал Снейп. — Он вас совершенно точно не кусал, в противном случае вы бы сейчас лежали не здесь.

-А где? — глупо спросил я. — В Мунго?

-В гробу.

-Откуда в школе взялся василиск? Это он окаменял учеников? А почему директор утверждает, что мне показалось и вам тоже?

-Поттер, я совершенно не намерен сейчас отвечать на тысячу ваших глупых вопросов. В школе действительно завёлся василиск, и это всё, что вам достаточно знать. Все ученики эвакуированы, — к сожалению, кроме вас. Ума не приложу, как Флитвик умудрился про вас забыть!

-А куда мне теперь деваться?

-Понятия не имею. Обратитесь к своему декану.

Снейп о чём-то ещё пошушукался с Малфоем, и они ушли.

-Вот сухарь, — посочувствовала мадам Помфри, поправляя мне подушку. — Не печалься, Гарри. Флитвик обязательно что-нибудь придумает!

-Не знаю, что тут можно придумать, — вздохнул я. — Мои родственники не будут рады видеть меня дома. Директор навязал им меня после гибели моих родителей, и всю мою жизнь они не устают напоминать мне, что я им в тягость.

-Как же он так неосмотрительно? — медик осуждающе покачала головой.

Я пожал плечами. Обсуждать директора с мадам Помфри мне совершенно не хотелось.

Декан мой объявился часа через два, весьма озабоченный и явно уставший. Его мантия несла на себе следы активного изучения каких-то давно заброшенных местечек, — должно быть, он в очередной раз помогал коллегам обыскивать замок в поисках василиска. Или же укреплял защиту замка, — честно говоря, я надеялся, что, раз уже вмешался Попечительский совет, поимкой монстра займутся компетентные органы, а не школьные учителя.

-Прости, Гарри, — виновато сказал мой декан, — я был совершенно уверен, что ты уехал вместе со всем курсом. Директор лично обещал позаботиться о тебе.

Что-то мне директорская забота вечно боком выходит. Разумеется, сказать это вслух в таком приличном обществе совершенно не представлялось возможным, но удержаться от маленькой гадости я не смог:

-Понимаю, сэр. Коллективная ответственность превращается в коллективную безответственность.

-Довольно грубо по форме, но, к сожалению, верно по сути, — вздохнул он.

— Вы ловите василиска?

Флитвик взмахнул палочкой, и его испачканная, а кое-где и порванная мантия тут же приняла приличный вид.

-Справедливости ради, ловят специалисты по волшебным тварям, а мы всего лишь не мешаем в меру своих скромных возможностей, — признался он. — К счастью, мистеру Малфою удалось отыскать настоящих энтузиастов своего дела, которым для работы и праздник не помеха.

-Почему директор не мог сразу вызвать этих специалистов? — спросил я. — Получается, что до маглорождённых нет никому дела, но стоило пострадать наследнику аристократического рода, как все зашевелились. Как-то со стороны оно не слишком красиво смотрится.

-Это политика, Гарри, — грустно сказал он. — Я не могу сказать тебе больше. Ты ещё ребёнок и лучшее, что можешь сделать, — это держаться от неё подальше. Оставь эти игры взрослым.

-Да я бы и рад! — в сердцах сказал я, — но что делать, если эти взрослые упорно тянут меня в свою игру, не считаясь с моим мнением?

-Сопротивляться. Но об этом, если захочешь, мы более подробно поговорим с тобой позже. А сейчас нам нужно решить, что с тобой делать. Я взял на себя смелость посетить твоих магловских родственников... Думаю, ты не будешь слишком шокирован, узнав, что они категорически отказались принимать тебя на каникулы.

-Я ожидал этого, — кивнул я. — Они ненавидят волшебство и рады были бы никогда меня больше не видеть.

-Совершенно недопустимо, что ребёнок вынужден расти в такой травмирующеей обстановке, — неслышно появившаяся рядом с нами мадам Помфри вручила мне поднос с обедом и склянку с зельем. — Простите, что перебиваю, Филиус, но Гарри следует принять зелье, а на голодный желудок это не рекомендуется. Гарри, я непременно займусь твоей головой, когда вы все вернётесь в школу. Ты можешь также обратиться в Мунго, если не хочешь ждать.

-Поппи, чтобы Гарри приняли в Мунго, ему необходимо сопровождение опекуна или родственника, — напомнил профессор.

-Да, думаю, директор не будет рад водить меня за ручку к доктору, — согласился я. Мадам Помфри покачала головой:

-Какая нелепица! Из-за небольшого юридического казуса мальчик лишён необходимой медицинской помощи! Возмутительно!

-Мне кажется, сейчас не лучший момент, чтобы тревожить директора такой мелочью, — осторожно сказал я. — Он, наверное, очень занят.

-Поппи, сейчас нам следует решить, куда деть мистера Поттера на каникулы. Визит к Малфоям совершенно исключён.

Вариант напроситься к Грейнджерам я отмёл, едва он пришёл мне в голову. Родители наверняка хотят пообщаться с Гермионой, которую очень любят и скучают по ней, и терпеть рядом практически незнакомого им мальчика, пусть он считается другом их дочки, им совсем не улыбается. Я мог бы снять номер в какой-нибудь гостинице, но увы: этому телу не исполнилось и тринадцати, в магловских отелях меня одного не поселят, а в магические я сам не хочу.

В конце концов было решено приписать меня к группе таких же неудачников: у кого-то родственники уехали на все праздники, кто-то сам не хотел возвращаться, в общем, нас всех объединяло одно: нам некуда было податься из школы до летних каникул. Таких ребят набралось человек двадцать со всех курсов. Присматривать за нами приставили профессора древних рун и мадам Хуч — по очереди. Попечительский совет снял нам небольшой коттедж, домовые эльфы Хогвартса обеспечили какой-никакой быт. Нам даже разрешили взять с собой палочки и отрабатывать простейшие заклинания под присмотром взрослых.

Там-то меня и нашёл через пару дней директор, и от новых подробностей его "заботы" у меня волосы встали дыбом.

-Конечно же, я не забыл про тебя, мой мальчик! Как ты такое мог подумать? Филиус поспешил, отправив тебя сюда. Я договорился с семьёй Уизли, они очень рады будут приютить тебя. Какая жалость, что тебе не удалось встретить Рождество в этой чудесной семье! Но мы с тобой сейчас всё исправим! Скорее же собирай вещи! Я лично доставлю тебя к этим прекрасным людям, чтобы ты смог насладиться настоящим семейным теплом и уютом, которого был лишён столько лет!

-По чьей вине? — угрюмо спросил я, совершенно охренев от очередной директорской инициативы.

-Тот-кого-нельзя-называть был совершенно безжалостным, — благостно сказал Дамблдор. — Его не интересовали семейные ценности. Он наслаждался мучениями людей и убивал для развлечения!

-Директор, но ведь это вы отправили меня в семью, которая ненавидит волшебство и всё, что с ним связано! — не выдержал я. — А ведь у меня есть родственники в магическом мире. Я мог бы расти в нормальной семейной атмосфере. Сокрушаясь о моей несчастной судьбе, вы почему-то опускаете момент, что лично приложили к ней руку.

-Ты жесток, мой мальчик, — драматически прошептал директор, и в уголках его глаз блеснула влага. — Когда-нибудь ты вырастешь и поймёшь, что всё, что делал или не делал я, было во имя всеобщего блага. И то, что кажется тебе грандиозной ошибкой, было продиктовано только любовью и заботой.

Я не удивляюсь, что при таком подходе у него тёмные лорды из школы выпускаются.

-Ага, любовью и заботой, ну конечно. Как же я сам не догадался? Вот только к кому была та любовь? Явно не ко мне.

-Ты слишком мал ещё, Гарри, чтобы понять меня, — он покачал головой. — Но что же мы так непозволительно долго тянем время? Я разрешу эльфам помочь тебе со сборами, — думаю, это не повредит тебе.

-Директор Дамблдор, — я слегка повысил голос. — С чего вы взяли, что я поеду к каким-то там Уизли? Я их знать не знаю. То, что их сын учится на одном курсе со мной, не означает, что мне нужно торчать у них на каникулах. Мне и тут неплохо.

-Ты слишком суров к своем другу, — директор осуждающе покачал головой. — Временная размолвка не должна становиться между вами.

-Не знаю, кого вы точно имеете в виду, но никто из семьи Уизли никогда не был моим другом, — отчеканил я. — И я убедительно прошу вас не выказывать мне какой-то исключительной заботы. Она ставит меня в весьма неловкое положение.

-Своим отказом ты ставишь меня в неловкое положение, — укорил он. — Артур Уизли — очень занятой человек, Молли присматривает за семью детьми, но они нашли в себе силы и желание помочь тебе. Ты поступаешь очень некрасиво, отказываясь.

-Это вы поступаете некрасиво, навязав этой семье меня, — парировал я. — Ваша инициатива — вы и объясняйтесь. Могли бы сперва поинтересоваться, хочу ли я ним в гости. А попытка засунуть меня в толпу незнакомых людей, прикрываясь семейными ценностями, — это не забота, а насилие.

-Мне очень не хотелось прибегать к этому аргументу, но ты вынуждаешь меня сделать это: здесь я твой директор, и тебе придётся подчиниться моим распоряжениям.

-Что-то я не припомню в Уставе Хогвартса пункт, по которому директор имеет право распоряжаться, с кем дружить и к кому ходить в гости ученикам.

-Что-то мы все упустили в твоём воспитании, Гарри, — вздохнул он. — Что-то очень важное. Ты стоишь на пороге начала взросления. Юности свойственен бунтарский дух, но так легко в порыве отрицания утратить истинные идеалы света и пойти по скользкой дорожке.

-Я хочу вырасти достойным членом общества, — парировал я. — А идеалы света пусть останутся для верующих и фанатиков. Никогда не понимал смысла в религиях!

-Ты очень разочаровываешь меня, Гарри. Подумай об этом. Ещё не поздно повернуться к свету.

-Я вам что, мотылёк — на свет лететь? — довольно зло спросил я, потому что вся эта благостная байда здорово меня достала — Спасибочки, я знаю, чем такие мотыльки заканчивают. А если вас не устраивает моё желание вырасти достойным человеком, то это не мои проблемы.

-Эгоизм не приведёт тебя к успеху, мой мальчик. Прошу тебя, задумайся! Никогда не поздно признать свои ошибки и встать на путь добра и справедливости.

Когда директор наконец ушёл, я рухнул на кровать, вытирая обильный пот. Всё-таки, моя паранойя была права, и вокруг разворачивается очередной акт многоуровневой интриги. Вряд ли директор лично выпустил василиска, но воспользоваться ситуацией сумел с блеском. Какое счастье, что Попечительский совет вмешался! Жалко пострадавших, надеюсь, Снейп добудет те клятые мандрагоры и сварит зелье.

Возвращаться в школу отчаянно не хотелось. Но что-то подсказывало мне, что так просто никто меня из Хогвартса не отпустит.

У Дамблдора явно были на меня какие-то далеко идущие планы, раз уж он не погнушался такой топорной манипуляцией. Кто знает, будь мне в самом деле двенадцать, не повелся бы я всерьёз на его сладкие речи?

Воспоминания о прошлой жизни навалились на меня, погружая в пучины чёрной меланхолии. Я страстно хотел домой.

И не имел ни малейшего понятия, существует ли тот дом и можно ли до него вообще как-то добраться.

Нам разрешили вернуться в школу, когда январь перевалил за середину. Как нам рассказал декан на первом же общефакультетском собрании, приглашённые специалисты излазали весь замок, от крыши до таких подвальных глубин, куда десятилетиями не ступала нога человека, за исключением, пожалуй, самых чокнутых любителей приключений из числа школяров, но не нашли и следа монстра. Школа была признана условно безопасной, но на всякий случай в ней осталась пара дежурных зоологов. Пока суть да дело, те с удовольствием знакомились с фауной Запретного леса и, кажется, совсем не возражали против затянувшейся командировки.

Директор благостно улыбался и утверждал, что всё под контролем, а детям ничего не угрожает. Но Больничное крыло хранило в себе окаменевшие свидетельства того, что он всё же склонен выдавать желаемое за действительное. Каким-то чудом ему удавалось сдерживать слухи: во всяком случае, я не слышал, чтобы кто-то обсуждал василисков. Зато Локхарт разливался соловьём, что только благодаря его гениальным умениям и стараниям Хогватс избавлен от ужасного чудища. В подробности, правда, не вдавался, из чего я заключил, что на время поисков его попёрли из школы вместе со студентами, чтоб не путался под ногами.

Хагрид похвастался мне новым роскошным петухом, прикупленным им взамен невинно убиенных птичек. Новое приобретение злонравно топорщило гребень, сверкало глазами, воинственно задирало стальной клюв и скребло пол курятника с таким видом, что на месте неизвестного душителя я бы поостерёгся подходить к такой птичке. Неизвестно ещё, кто кого! А уж как он орал... Даже у нас в башне слышно было!

-Я ужо поостерегусь теперь! — воинственно заявил лесник, потрясая огромным, с мудрёным механизмом и кучей заклинаний капканом. — Старым-то моим никого изловить не удалось. Ну, теперь пускай только сунется!

Меня вызвали к директору, не прошло и нескольких дней после возвращения. В кабинете нашего светоча мудрости также обнаружился презлющий Снейп, мой декан и тот самый зоолог, что охотно болтал с школьниками, в том числе делясь деталями обследовании замка. Во всяком случае, об обнаруженных потайных ходах он нам рассказал в подробностях, особенно упирая на то, что их запечатали — и не только магией! Я сам видел, как сникли некоторые студиозусы, видимо, вовсю использовавшие тайные ходы в своих не совсем одобряемых Уставом школы целях.

-Это был василиск, директор! Хотите сказать, что нам показалось — всем троим? Филиус тоже повстречался с Великим змеем Салазара, к счастью, как и мы, только с его задней частью. Но Поттеру, как известно, и того хватило, чтобы загреметь в больничное крыло.

-Мы не обнаружили никаких следов пребывания змея в Хогвартсе, — заметил зоолог, — а дети склонны преувеличивать.

-При всём уважении, мы с коллегой Северусом далеко не дети.

-Я не это имел в виду, — приглашённый специалист смешался. — Василиск давно мог уползти и...

Снейп молча выложил перед ним несколько зелёных чешуй. Я увидел, как изумление на миг отразилось на лице Флитвика, но буквально за несколько мгновений он справился с эмоциями и вместе с зоологом склонился над чешуёй.

-Мы это уже видели, профессор Снейп, — прохладно сказал зоолог, выпрямившись.

-Ошибаетесь, мистер Перкли. Вы видели вот это, — на стол встала прозрачная колба с чем-то зелёным, что я не мог разглядеть со своего места, — а этот биоматериал я получил сегодня. В связи с чем у меня назрел вопрос к вам, мистер Поттер: откуда ваш фамилиар взял чешую василиска?

-Понятия не имею, сэр, — честно ответил я, а потом до меня дошло. — Ой, то есть, вы хотите сказать, что Клио вам опять притащила чешую? Не мне, а вам?

-А вот с этого места поподробнее! — Снейп впился в меня самым лютым из своих взглядов. — Поттер, отвечайте быстро и по существу: что приносила вам игуана, о чём вы не удосужились сообщить компетентным лицам?

-Ничего, сэр, — со всей искренностью ответил я. — Я просто удивился, что она понесла находку вам, а не мне, ведь считается, что Клио — мой фамилиар. — Я оглядел присутствующих, на лицах которых появились понимающие усмешки, и добавил: — Хотя я иногда в этом сомневаюсь.

Снейп ещё попрожигал меня взглядом, но я оказался огнеупорным, так что он повернулся к директору:

-Что вы скажете на это, Альбус? По-прежнему станете утверждать, что нам показалось, а в школе совершенно безопасно? Новые нападения — всего лишь вопрос времени!

-Мои коллеги обыскали школу сверху донизу, — вставил мистер Перкли. — Надёжнее только разобрать её по камешку, но жаль, всё-таки памятник архитектуры, — неуклюже пошутил он. — Не представляю, где змей может прятаться!

-В лесу, — брякнул я, хотя сперва намеревался молчать. На меня посмотрели, как на умственно отсталого. Хм, не так уж они и не правы: если василиск — рептилия, а рептилии холоднокровны, то он замёрзнет на фиг в снегу, если только не обладает какой-нибудь магической защитой. Клио вот не обладает, хотя вроде бы магический фамилиар.

-Если василиск прячется в лесу, то он должен как-то попадать в школу, Гарри, — снизошёл до объяснений Флитвик. — А все обнаруженные ходы заделаны.

-А вдруг есть необнаруженные? Хотите сказать, что и Тайную Комнату тоже нашли?

-Тайная Комната — это легенда, мой мальчик, — ласково сказал Дамблдор.

-Про чудовище Слизерина тоже так говорили, — заупрямился я. — А василиск — вот он, я сам видел. Надо же ему где-то жить? На стене была надпись, что Комната открыта, значит, она существует!

-Или это мистификация, мистер... эээ... Поттер, — теряя терпение, сказал мистер Перкли.

-Значит, надо найти того, кто вызывает змея, — бесхитростно сказал я. — Вряд ли он ту надпись на стене хвостом накарябал. И крысу змей не смог бы повесить, это дело рук человека.

-В кого вы только такой догадливый?! — в сердцах сказал Снейп, а Флитвик довольно улыбнулся:

-Равенкло! Мой ученик!

Я понял, что выгляжу глупо. Разумеется, они все давно поняли! Трудно было не догадаться, хотя бы на основании того, что любое рандомное чудовище не умеет писать. Да и в надписи упоминался какой-то Наследник Слизерина... Неужели Снейп уверен, что никто в школе не пришёл к тем же выводам?

-Полагаю, мы узнали от мистера Поттера всё, что хотели. Предлагаю отправить его в гостиную, позаботившись о том, чтобы он не разболтал всё, услышанное здесь, каждому встречному.

-Не торопись, Северус, — попросил Дамблдор. — Скажи, Гарри, а твоя игуана... она ничего не рассказывала тебе о чудовище Слизерина?

Я вытаращил глаза на директора.

-Э-э, господин директор... Игуана — рептилия, она не умеет говорить. Я не уверен, что она вообще способна издавать звуки, никогда не слышал от неё ничего такого.

-Фамилиары способны общаться с хозяевами по-особенному, — заметил директор, всё так же жадно глядя на меня.

По моей спине стекла струйка холодного пота. Он что, подозревает меня в змееустости? Но как? С чего бы ему сделать такие выводы? Кто-то следил за мной? Но я только разговаривал с Агамемноном в своей комнате у Дурслей, там точно не было никого постороннего! Может, мне подсадили в комнату жучок, а я не в курсе? Или Агамемнон — сам шпион Дамблдора? Может, он и в нападениях меня подозревает, то есть, в подстрекательстве к оным чудовища, нападала-то змея?

Не желая вдаваться в долгие объяснения, я только замотал головой, яростно отрицая всякую причастность к досужим разговорам с рептилиями.

-Простите, мистер Поттер, а где сейчас ваш фамилиар? — вмешался зоолог.

-Гуляет где-то с Косолапом. Они очень сдружились.

-Косолап — это?..

-Это кот моей однокурсницы. Точнее, полукниззл.

-Коллеги, раз уж игуана мистера Поттера способна находить следы василиска, мы могли бы использовать её для его поимки?

-Нет! — хором ответили директор и оба декана.

-Детям не место в поисках опасных тварей!

-Если василиск действительно не уполз, то он может повредить Гарри. Магическая Британия понесёт невосполнимую утрату.

-Насчёт невосполнимости можно поспорить, но Поттер в служебном расследовании лишний.

-Профессор Снейп, я попробую объяснить Клио, что от неё требуется, — осторожно сказал я. — Она вроде не против общаться с вами, и моё присутствие не потребуется... Правда, не уверен, что она поймёт меня.

-Мы подумаем об этом, — вместо Снейпа ответил Флитвик. — А сейчас тебе лучше вернуться в гостиную. Мы рассчитываем на твоё благоразумие, Гарри.

-Я никому ничего не скажу, господин декан, — понятливо откликнулся я. — И уж точно не полезу ловить чудовище самостоятельно. Я не самоубийца!

По дороге в гостиную (меня провожал староста, терпеливо ждавший в коридоре в течение всей беседы) я размышлял, почему при доказанном присутствии василиска наша бравая команда ликвидаторов не приняла решение о повторной эвакуации учеников, и пришёл к неутешительным выводам.

Подобный вариант уместен только при одном условии.

В причастности к нападениям подозревают школьника.

После возвращения с каникул меня не оставляло ощущение чужого взгляда в спину. За столом в Большом зале, в потоковой аудитории на истории магии, в коридоре, когда нескольким преподавателям нужно было развести толпу учеников в разные концы замка на занятия, — всюду преследовал меня этот невероятно тяжёлый изучающий взгляд, от которого у меня уже развилось что-то вроде нервной чесотки. Клио, которую я с молчаливого согласия преподавательского состава частенько таскал на занятия, никак на эти взгляды не реагировала, что позволяло предположить, что смотрит на меня всё-таки не василиск сквозь стены, а иная любопытная зверушка. Ну, или человек.

В школу зачастил Малфой, который, как я помнил из послушанного разговора с профессором зельеварения, намеревался выгнать из школы Дамблдора. Тот наоборот, частенько стал отсутствовать в Хогвартсе, возвращался озабоченным и сердитым, а на ужинах в Большом зале выглядел нахохлившимся Санта Клаусом.

От Малфоев, кстати, я получил чрезвычайно вежливое письмо, в котором меня благодарили за поздравления, приносили извинения за отсутствие ответных знаков внимания в связи с печальными событиями в семье и повторяли приглашение, "когда досадная неприятность, приключившаяся с наследником Рода, будет улажена".

Локхарт цвёл и пах. Несмотря на то, что в школу опять вернулись специалисты по опасным тварям (в дополнение к тем двум, что оставались на дежурство), он вовсю хвастался, как чуть ли не в одиночку напугал опасную тварь ослепительной улыбкой и сеточкой для волос, отчего она забилась в самый дальний угол замка и боится высунуть оттуда даже кончик хвоста. К сожалению, мне никак не удавалось в полной мере насладиться его высокохудожественной болтовнёй: мешало беспокойство за пострадавших и знание, что Ужас Слизерина никуда не делся.

Он может быть за любым поворотом.

Сидит.

Выжидает.

Сюрреалистичное зрелище сидящей змеи (почему-то в очках и за компьютером), вставшее перед внутренним взором, немного отрезвило меня, но Локхарта за пляски на костях я так и не простил.

Уверен, ему, даже если б он узнал об этом, было бы совершенно всё равно.

На послеобеденную историю магии мы с Гермионой теперь ходили вместе: всё равно сидеть в одной потоковой аудитории, так какая разница, с каким факультетом ей идти, с Гриффиндором или Равенкло?

-Я думаю, по школе ползает василиск, — как-то призналась она мне по секрету, пока мы у выхода из Большого зала ждали припозднившихся однокурсников.

-Почему ты так решила? — ошеломлённо спросил я. Верный обещаниям, я ни слова никому не сказал и даже в дискуссии о Тайной Комнате старался не вступать.

-Секрет Полишинеля, — пожала плечами начитанная девочка. — Окаменять способно пять групп магических созданий, но только два вида встречаются в Британии, причём лишь василиск способен к самостоятельному существованию вне организованных заводчиками питомников. Гербовым животным Слизерина является змея, а василиск — король змей. Всё сходится. Мне страшно, Гарри! — вдруг сказала она и зарыдала, уткнувшись мне в плечо. Я растерянно погладил её по спине, понятия не имея, как утешать рыдающих подростков.

Сильный толчок в спину чуть не сбил меня с ног, а вместе со мной — и Гермиону. Чем-то крайне недовольная младшая Уизли протолкалась мимо нас к своему курсу и затерялась в толпе, напоследок злобно зыркнув на нас исподлобья. Мне показалось, что я узнал тяжёлый взгляд, преследующий меня, но с достоверностью утверждать бы не взялся.

-Джинни так изменилась... Знаешь, я пыталась поговорить с нашим деканом про неё, но она меня и слушать не захотела, — вытерев слёзы, тихо сказала Гермиона, глядя вслед девочке..

-Я тоже сказал, — утешил я. — Флитвику и директору. Дамблдор сказал, что такая светлая семья, как Уизли, просто не может быть замешана ни в чём дурном. Тебе не кажется, что в родословной нашего директора где-то потоптались страусы?

Она даже нашла в себе силы слабо улыбнуться:

-Это ведь делает хуже только самой Джинни. Если ей нужна помощь, она не сможет получить её, пока все думают, что с ней ничего дурного не может случиться.

Профессор Аврора Синистра, провожавшая нас на занятия, увидев заплаканную Гермиону, без возражений позволила ей по дороге задержаться в дамской комнате и привести себя в порядок, благо времени до урока ещё хватало.

-Может быть, вам нужна помощь мадам Помфри, мисс Грейнджер? Проводить вас в больничное крыло?

-Спасибо, профессор Синистра, не нужно, я справлюсь, — Гермиона вытерла опять набежавшие слёзы и скрылась за дверью.

Клио, которую я сегодня таскал с собой на занятия, беспокоилась. Она никак не хотела сидеть на плече, вертелась, царапая меня мощными когтями, в конце концов сбежала на пол и побежала по коридору, но через несколько метров остановилась и уставилась в стену, грозно встопорщив кожистый воротник.

Убить!.. Растерзать!..Уничтожить!..

Бесплотный голос, шедший, казалось, из ниоткуда, ввинчивался в уши, — знакомый голос, страшный голос. Я уже слышал его, когда прятался с профессором Снейпом в том коридоре. От него ныли зубы и кости, и дрожь вдруг охватила меня, которую я никак не мог унять.

Клио раззявила пасть и ещё сильнее встопорщила воротник, грозно переступая с лапы на лапу, точно в каком-то диком танце, но не издала ни звука.

-Вы слышите? Профессор, вы слышите?!

-Тишина в коридоре! — крикнула профессор, и в наступившей вдруг (не иначе как от неожиданности) тишине отчётливо зазвучало:

Растерзать!..

-Шипит! — пискнула какая-то девочка, и только тогда я осознал, что бесплотный голос звучал не на английском.

Голос, казалось, стал ближе. Он заполнял собой коридор, обволакивая нас в нём заставляя цепенеть, утрачивать волю, замирать покорно бестолковыми куклами...

Из дамской комнаты с воплем выскочила Гермиона:

-Там кто-то есть! — и подавилась собственным криком, увидев нас — молчащих, ошеломлённых, ничего не понимающих.

-Клио! — опомнился я. — Куда оно ползёт? Ты же чувствуешь его? Покажи нам?

Ящерица, будто бы вовсе не обращая на меня внимания, металась вдоль стены, трепеща распахнутой кожистой складкой. От волнения она уже поднялась на задние ноги, парадоксальным образом не выглядя при этом неуклюжей. Синистра взмахнула палочкой. Занятый наблюдением за игуаной, я даже не разобрал, какой у профессора патронус, но, признаться, это меня сейчас волновало меньше всего.

-Отступаем? — спросил я у неё, наблюдая за бешеной пляской Клио. — Смотрите, она как будто показывает, где прячется чудовище! Неужели оно умеет проходить сквозь стены.

-Этот замок очень старый, мистер Поттер, — ответила она. — В стенах могут быть ходы, о которых мы ничего не знаем. Курс, слушай! — повысила голос профессор. — Все посмотрели на ящерицу? Видите, где она находится? Отступаем в противоположном направлении — бегом! Сейчас придёт помощь!

А я остался. Не смог бросить Клио. Ну, и должен же был кто-то присмотреть, куда ползёт чудовище, пока остальные бегут.

Профессор осталась со мной — прикрывать отступление. С палочкой наголо она дождалась, когда мимо пробегут почти пять десятков перепуганных второкурсников, и рявкнула:

-Чего вы ждёте, мистер Поттер?

Я беспомощно указал на игуану.

-Не вздумайте следовать за ней, а лучше всего присоединяйтесь к вашим однокурсникам. Здесь разберутся без вас.

С противоположной стороны в коридор влетели Снейп, Перкли и двое незнакомых мне людей в чёрно — зелёной форме.

-В стене ползёт! — мигом сориентировался один из них — тот, что постарше. — Мистер Снейп, там есть что-нибудь известное вам, что мы ещё не обследовали?

-В стене могут быть трубы, — неуверенно ответил тот.

Неуверенный Снейп — это оксюморон, решил я. Игуана, впав в исступленье, бросалась грудью на стену под внимательными взглядами ловцов. Убедившись, что больше мне здесь делать нечего, я развернулся и опрометью бросился прочь.

Запыхавшийся и потный, я влетел в толпу однокурсников, к которым уже успел присоединиться Фливик.

-Там уже Снейп пришёл, — выдохнул я, пытаясь отдышаться. — То есть, профессор Снейп, конечно же. И эти... ловцы.

-А профессор Синистра? — спросил кто-то.

-Когда я уходил, она ещё там была.

Нас затолкали обратно в Большой зал, куда в скором времени начали стекаться и все остальные курсы. Занятия были сорваны: все только и говорили, что монстр опять на свободе. Предприимчивая Гермиона, пользуясь тем, что учебники у нас были с собой, мигом организовала кружок самоподготовки для самых ответственных. От скуки я присоединился к ним: мы успели сделать сегодняшнюю домашку, почитать историю магии вместо Биннса и уже затеяли ленивый спор о способах разделки драконьей печени, как в зал наконец-то вошёл директор.

-Опасность миновала! — торжественно объявил он. — Сейчас деканы проводят вас в гостиные факультетов.

Школьники загомонили. Всем хотелось знать подробности, но преподаватели были на редкость неразговорчивыми. Нас разогнали по гостиным, предупредив, что покидать их строжайше запрещено, а ужин будет подан прямо в них.

-Ну и бардак у нас творится! — сказал я, падая в ближайшее кресло. — Интересно, сколько ещё народу должно пострадать, прежде чем либо всех опять отправят по домам, либо найдут нападавшего?

-А ты не лезь на рожон, Поттер, и всё будет в порядке, — посоветовала староста.

-А я, можно подумать, лез! — обиделся я.

-А кто ящерицу на монстра натравил?

-Она сама справилась.

-Ври больше!

-Многие фамилиары стремятся защищать своих хозяев, — вмешался один из старшекурсников. Между ним и старостой завязался ожесточённый спор о достоинствах и недостатках разных фамилиаров, а я, лишённый их внимания, подумал-подумал, да и завалился в постель с очередным томиком приключений Локхарта.

Лёгкое чтение — не худший способ расслабиться после стресса.

Интересно, какую книжку напишет он про этот год в Хогвартсе? В том, что непременно напишет, у меня не было никаких сомнений.

Уже совсем поздно вечером, почти перед самым отбоем, профессор Снейп принёс мне умаявшуюся Клио, сладко спящую у него на руках. С моей помощью переложив её в террариум, он подчёркнуто нейтральным тоном осведомился, можно ли будет одалживать игуану в случае необходимости.

-Это уж как она захочет, — рассеянно ответил я, почёсывая подбородок дремлющей рептилии.

-Рекомендую вам по возможности чаще брать её с собой, — сухо заметил Снейп. — Не худшая из возможных сигнализаций.

-Вы что-нибудь обнаружили, сэр? — рискнул спросить я.

-Ничего такого, о чём вам следует знать. Спокойной ночи, мистер Поттер.

-Спокойной ночи, сэр.

Он ушёл, а я ещё долго сидел у камина в гостиной, лаская игуану и думая о том, как всё сложно и непредсказуемо, и что мне теперь со всем этим делать.

Четырнадцатое февраля обрушилось на Хогвартс подобно грязевому потоку, сметающему беззащитные селения. Розовая мантия Локхарта, розовые гирлянды на стенах, розовые тоги на гномах, исполнявших роли пеших купидонов, — в этом царстве розового не хватало только Амбридж. Она с нашим профессором ЗОТИ слилась бы в розовом экстазе, и только Снейп бродил бы рядом, капая ядом и эффектно взмахивая полами беспросветно чёрных одеяний...

Я сунул в рот ложку овсянки — и, закашлявшись, принялся ожесточённо отплёвываться от попавших в кашу розовых, чтоб их, конфетти в форме сердечек, в изобилии сыплющихся с потолка. Мда, с этим Локхарт явно переборщил, хэллоуинские летучие мыши хотя бы не гадили в тарелки.

-...уверен, наш любимый профессор зельеварения не откажет вам! — вещал сияющий Локхарт, — но помните, дети, что власть любовного напитка недолговечна, так что спешите насладиться страстью, даруемой оным!

Профессор МакГонагалл ожесточённо закашлялась. Дамблдор погладил бороду:

-Ну-ну, мой мальчик, не стоит столь увлекаться. Тут всё-таки школа!

Снейп же посмотрел на нашего штатного тролля с некоторым исследовательским интересом. Возможно, он прикидывал, не удастся ли подлить моему любимому преподавателю любовного зелья, дабы тот воспылал "недолговечной страстью" к кому-нибудь из хагридовых любимцев.

Жаль всё-таки, что Амбридж в министерстве. Уверен, будь она здесь, Снейп бы точно не удержался!

Я уже вставал из-за стола, когда один из гномов требовательно вцепился в полу моей мантии, не давая двинуться с места.

-Ты Гайи Поттей? — хрипло спросил он? — Тебе музыкальное послание! От дамы! — и без паузы заголосил, аккомпанируя себе на расстроенной лире:

Глаза зеленей лягушки,

А в черни лохматых волос

Скрываются милые ушки,

А ниже — породистый нос.

Я страстью объята, мой милый,

Приди же, давно тебя жду!

Мы вместе с невиданной силой

Сольёмся в любовном бреду!

-Да, бред вышел качественный, — растерянно пробормотал я. Гном свернул свиток, с которого читал сие любовное послание, и попытался вручить его мне. Я попятился.

-Вот оно, тяжёлое бремя славы! — пафосно провозгласила староста. — Шевелись, Поттер, не задерживай всех. У вас сейчас гербология.

-Какой ужас! — искренне сказал мой сосед по столу Энтони. — Не хотел бы я, чтобы моя девушка сочиняла мне такую ерунду!

-Я понятия не имею, кто это сочинил! — в ужасе открестился я. — И надеюсь, что не узнаю никогда! В двенадцать лет стремиться сливаться в страсти — это, ну, такое... как бы сказать... Не по возрасту, в общем.

-А вдруг она тебя старше? — поддел он.

-Тогда ещё хуже! Порочная страсть к детям, вот это всё...

В толпе у выхода из Большого зала, где мы стояли, ожидая, пока нас выпустят, кто-то всхлипнул. Невольно оглянувшись, я увидел Джинни: она с ненавистью смотрела на меня, смаргивая крупные злые слёзы.

Не понял. Это она, что ли, написала? Вот не было печали!

Оно, конечно, нехорошо — так высказываться о неуклюжих виршах маленькой девочки, я же вроде как не прыщавый подросток, а здоровый мужик... Но, во-первых, все всё равно видят меня именно подростком, а во-вторых, как ни крути, стихи были скверными.

День прошёл... напряжённо. В любой момент из-за угла мог вывернуть гном, припереть тебя к стенке и осчастливить очередным посланием. Школьники быстро разобрались, что писать можно не только любовные записки, и с удовольствием обменивались извращённым аналогом голосовых сообщений, наслаждаясь полной анонимностью. Не избежали печальной участи и преподаватели: так, Снейп получил два признания в любви, четыре пожелания вымыть голову и девятнадцать проклятий разного рода витиеватости — и все в Большом зале! Должно быть, авторы посланий специально так подгадывали, чтобы насладиться его реакцией, но тут он их сделал: выслушивал гномов с одинаково каменным выражением лица, как будто происходящее его никак не касалось, а пергаменты тщательно складировал в одну стопку. Не удивлюсь, если он намеревался в тишине и уюте своих подземелий сличать почерки!

Локхарт посматривал на коллегу с откровенной завистью. Он, конечно, похвастался перед нами, что неизвестные доброжелатели прислали ему чуть ли не пять дюжин валентинок, но такого разнообразия "музыкальных открыток" ни у кого больше не было!

Справедливости ради, никого из преподавателей не обошли вниманием. Даже Филчу прислали валентинку от имени Миссис Норрис с трогательным признанием в любви. Не знаю, кем был этот анонимный доброжелатель, но он чёртов гений: я видел, как в уголках глаз старого сквиба блеснула влага. Он несколько раз перечитал скромное послание, потом тщательно свернул его и убрал за пазуху.

Один только директор восседал на троне и с каждым приемом пищи выглядел всё грустнее: ему единственному из всех не досталось даже самой малюсенькой записочки.

-Да ить что ж энто деется такое, а?! — громовой возглас Хагрида вспорол мирное бормотание Большого зала во время праздничного ужина. — Да куда только вы смотрите все! Энто что ж, выходит, рыжуха энта петухов моих душила? Вы погляньте, господин директор, каков улов у меня нынче вечером! Как есть самолично попалась энта девица! Эх, не зря капкан новый заказывал, изловил-таки бестолочь злокозненную!

-Рубеус! — ахнула Минерва. — Вы что, поставили капкан на учеников?!

-И вовсе даже не на учеников, — обиделся он. — А на тварюку ту, что у меня всех петухов передушила. Кто ж знал, что энто школяры хулиганят? Мистер Локхарт уж каких только бестий мне не называл, до сочной курятинки охочих, ну я и решил... того... изловить окаянную! Уж больно петушков-то моих жалко, ух, красавцы какие были!

Я уткнулся взглядом в тарелку, стараясь ничем себя не выдать. Хоть бы он не проболтался, кто его насчёт капкана надоумил!

Рыжая, надо же! Не так много в школе рыжих. Неужто Гермиона права, и Джинни действительно вляпалась во что-то нехорошее?

-Идёмте скорее, Хагрид! Девочке нужно немедленно помочь! — директор решительно поднялся с трона. Следом двинулись Минерва и лесничий. Железные нервы у мужика — увидеть в капкане ребёнка и не кинуться тут же освобождать и утешать, а позвать сперва кого-нибудь из профессуры. В таком деле без нормального свидетеля никак! Надеюсь, его не накажут: он же не хотел повредить детям. В конце концов, капкан — не то место, куда можно угодить случайно: в нашем возрасте трудно не знать, что это такое, а значит, рыжая целенаправленно лезла именно к петуху. Должно быть, Джинни (если это она, конечно) действительно не в себе, умница Гермиона ещё когда это заметила, но всем наплевать, как всегда...

В зале послышались отдельные удивлённые возгласы: ученики спешили поделиться мнением насчёт неожиданной добычи лесника. На кой чёрт рыжей понадобились петухи, хотел бы я знать?!

Флитвик встал из-за преподавательского стола. Я торопливо дожевал свою порцию и одним глотком прикончил чай. Декан обещал тех, кому нужно, после ужина проводить в библиотеку, и мне не хотелось его задерживать. Праздник праздником, но библиотечные книжки сами себя не сдадут, да и к завтрашней гербологии нужно было кое-что уточнить.

Я так спешил, что совершенно не заметил бегущего к выходу Рона, который тащил сразу две сумки. Ну, сумки — это я уже потом увидел, когда мы ползали по полу Большого зала, потирая ушибы и ругаясь сквозь зубы, и собирали рассыпавшиеся вещи. Врезались мы друг в дружку будь здоров: лоб у меня просто горел! Одна из сумок Рона, кстати, была откровенно девчачьей, и я предположил, что она принадлежит его сестре. Почему девочка оставила свои вещи брату, да ещё на ужине, — вопрос, конечно, интересный, но лезть с ним к Рону было откровенно неуместно. Может, это вообще его подружки вещи, а я тут насочинял себе целый детектив!

Кое-как рассовав шмотки по местам (мне, к счастью, помогали однокурсники, а не то я бы непременно опоздал), мы разошлись, на прощание буркнув друг другу "смотри, куда прёшь, дебил" — "сам смотри, идиот". Обменялись, так сказать, любезностями.

Нравится мне, что у Спраут и Снейпа частенько похожие задания. Наверное, они согласовали учебные планы, и это здорово: так информация гораздо лучше запоминается, да и домашку делать проще. Таких охочих до знаний психов, которым наплевать даже на день Влюблённых, набралось человек семь. Мы засиделись почти до отбоя и опомнились, когда за нами, сверкая победоносной улыбкой, явился Локхарт.

-Скорее, скорее, мои маленькие любители знаний! — вскричал он. — Собирайте свои пергаменты и книжки и торопитесь на выход. Не будем задерживать нашу великолепную мадам Пинс: ей наверняка есть чем заняться этим прекрасным вечером! Да и у меня, признаться, были кой-какие планы, но тс-с! Они не для ваших маленьких ушек. Ведь не думаете же вы, что обладатель самой сногсшибательной улыбки может остаться в одиночестве в такой вечер!

Я подавил ухмылку. Некоторые вещи совсем не меняются! Честно говоря, я был уверен, что он здорово привирает насчёт планов на вечер: нарциссы не нуждаются в возлюбленных, им и зеркала достаточно, но послушно сгрёб конспекты и письменные принадлежности, вернул на стойку библиотечные книги и подошёл к преподавателю.

-Позвольте высказать вам своё восхищение, профессор Локхарт! — искренне сказал я. — Гномы — это было гениально! А можно, они у нас насовсем останутся? Так удобно!

-Кгхм, — откашлялся он. — Я подумаю об этом, дорогой Гарри. Ты ведь понимаешь, что наш директор... он довольно стар уже, а пожилым людям трудно приспосабливаться к новинкам, пусть они сто раз удобны! Не думаю, что он так сразу согласится сделать хогвартскую почтовую службу. А было бы славно! Я назвал бы её своим именем...

Хвала Мерлину, что не моим, подумал я, выходя вместе со всеми из библиотеки.

Было очень тихо. Факелы горели через один, портреты в большинстве своём спали. Окна затянуло изморозью: мороз сегодня стоял нешуточный, я слышал, даже в Хогсмит днём осмелился пойти едва ли десяток смельчаков. Заворожённые этой тишиной, мы шли, стараясь производить как можно меньше звуков, и даже неумолчный Локхарт прикрутил краник своего красноречия и только улыбался сам себе, когда ему удавалось разглядеть собственное мутное отражение в полированных деталях расставленных тут и там доспехов.

Полный ужаса крик, раздавшийся где-то впереди, в хитросплетениях коридоров, расколол безмолвие, почти болезненно вонзившись в уши, — и внезапно оборвался, точно его выключили.

-Ну что ж, — как-то отрешённо произнёс Локхарт, извлекая откуда-то зеркальце и принимаясь поправлять чёлку. — Полагаю, сейчас самый лучший момент доказать, что я не зря ношу все свои титулы. Но сперва следует привести себя в порядок. Это очень важно — выглядеть в битве достойно, чтобы благодарные потомки смогли увековечить мой светлый облик во всей красе!

Он тролль, но всё-таки гений, подумал я. В зеркальце Локхарт должен был прекрасно видеть ту часть коридора, откуда донёсся крик...

Но его это не спасло.

Красавец и пустозвон, герой собственных книжек и любимец сотен женщин, обладатель самой дутой репутации и гигантского самомнения замер на месте, подняв руку к волосам, и его воспетая журналами улыбка навечно отпечаталась на холёном лице.

Мы как по команде развернулись и бросились обратно. Сквозь топот ног и сбитое дыхание мне чудилось тихое шуршание чешуи о каменные плиты пола: кто бы ни нагонял нас, он приближался быстрее, чем мы бежали. Стоило бы разделиться, чтобы хоть кому-то удалось спастись, но проклятый коридор, длинный и извилистый, как кишка, не баловал нас перекрёстками — одними лишь запертыми дверями. Наконец, нам повезло: Терри, бежавший впереди всех, дёрнул очередную дверь, и она поддалась, явив нам пыль и запустение давно заброшенного класса. Даже рыцарь, стоявший в вечном карауле у входа, был весьма потрёпанным: доспехи были изрядно выщерблены, кое-где тронуты ржавчиной, а в остатках плюмажа завелась моль.

Просто удивительно, сколько ненужных мелочей отмечает захлёбывающийся в адреналине мозг.

-Скорее, Гарри! — но на последних метрах я споткнулся о выщербленные плиты и пребольно стукнулся коленками об пол, так, что не сразу сумел подняться. Кто-то ухватил меня за шиворот, силясь вздёрнуть на ноги и затащить-таки в класс, и я уже почти поднялся, но невольно зацепился взглядом за нагрудник доспехов, в котором отразилось что-то зелёное.

Мне показалось, что я моргнул. Прикрыл глаза всего лишь на мгновение — и вот уже надо мной вместо полумрака хогвартских коридоров белизна потолка, и характерный запах подсказывает, что я в Больничном крыле.

-Как вы себя чувствуете, мистер Поттер?

-Спасибо, хорошо, — автоматически ответил я и только тогда осознал, что спрашивал меня Снейп. — Что случилось?

-Не будь я Мастером зельеварения, вы прекрасно дополнили бы собой хогвартский сад скульптур, — скривился он.

-Я попался василиску? — так вот что зелёное почудилось мне отражённым в доспехах! Счастье, что он только окаменил, а не сожрал меня. — А... давно я тут?

-Всего лишь неделю. На ваше счастье, лорд Малфой сумел оттыкать поставщика свежих мандрагор раньше, чем поспеет урожай в наших теплицах.

-Передайте ему, пожалуйста, мою искреннюю благодарность! — попросил я. — И вам тоже спасибо, профессор, — за зелье и за заботу... А как Драко? С ним всё в порядке?

-Поттер, глаза разуй, я тут, — послышался откуда-то слева знакомый манерный голос. — Жив, здоров, чего и тебе желаю, как ни странно.

-Скорее уж, обуй, — проворчал я, — я ж ни Мерлина не вижу без этих мордредовых очков!

Тут же кто-то сунул мне очки, и я наконец-то смог нормально оглядеться.

-А профессор Локхарт? — вспомнил я. — Как он?

-А что ему сделается! — беспечно откликнулся Драко. — Лежит себе, тихий такой, молчаливый. Всегда бы так!

-Не говори так, — попросил я. — В том коридоре он прикрыл нас, давая возможность сбежать. Я сам виноват, споткнулся буквально на пороге.

-Я не вёдрами варю оживляющее зелье, мистер Поттер. Дойдёт и до мистера Локхарта очередь.

-А кроме меня и профессора кто-нибудь ещё пострадал? Мы слышали крики... И кто-то помогал мне подняться, когда я упал...

-Пострадало ещё трое учеников, если вам так уж это интересно, но скоро все будут вылечены.

-Профессор Снейп, а василиск может окаменять только магов? Маглы погибнут? Или нет?

-Понятия не имею. Зачем это вам?

-Я так хорошо отдохнул! Чувствую себя просто превосходно. Только сейчас понимаю, что всю осень и зиму у меня постоянно болела голова, а сейчас не болит. Будто заново родился. А маглы как раз увлечены идеей криозаморозки, чтобы заморозить тело, а потом через несколько десятилетий, когда наука шагнёт вперёд, разморозиться, и человек будет жить дальше. Например, он болеет какой-нибудь болезнью и хочет дотянуть до того, как эту болезнь научатся лечить. Ну, или просто хочет попасть в будущее. Только василиск же надёжнее! Сколько вообще человек может находиться в состоянии окаменения? Не повредит ли это ему? Мадам Помфри! Можно вас попросить обследовать всех окаменевших? А я сделаю сравнительный анализ их состояния. Вдруг мимо нас ползает прекрасный источник омоложения и обновления организма, а мы не в курсе!

-Равенкло — это диагноз! — с невыразимым отвращением проговорил Снейп и ушёл, не прощаясь.

-Ну-ка, Гарри, давай я тебя осмотрю, — мадам Помфри решительно подняла палочку. — Такие потрясения без последствий не проходят.

Она долго махала палочкой, изучая какие-то неведомые мне подробности о моей скорбной тушке, в конце концов велела отдыхать — и Малфою тоже, и ни в коем случае не волновать друг друга! Я подавил улыбку: очень уж забавно оно прозвучало!

-Ну, ты загнул! — с гремучей смесью уважения и снисхождения сказал Драко, по-простецки плюхаясь на мою кровать. — Не успел в себя прийти, а уже прожекты строишь.

-Да оно на поверхности лежало! — заикнулся было я, но он замахал руками:

-Избавь меня от подробностей! Лучше послушай, что тут было, пока ты изволил отдыхать...

Я слушал, и у меня волосы шевелились.

Как принято у исследователей, мандрагоровое зелье Снейп сперва испытал на том, кого не так жалко. Нет, не на гриффиндорском первокурснике, а на старой роновой крысе — первой жертве василиска. Зелье сработало как надо — поначалу. А вот потом...

-...И вместо крысы появился какой-то мужик! — возбуждённо говорил Драко. — Это анимаг был, представляешь? Незарегистрированный! Он столько лет жил в семье этих рыжих нищебродов! И никто ничего не понял. Вот тупые, крысы столько не живут, это даже я знаю! Снейпа аж перекосило, когда он этого Петтигрю увидел!

-Драко, ты-то откуда знаешь такие подробности? — не выдержал я. — Когда Снейп крысу оживлял, ты должен был памятником самому себе давить больничную койку!

-От отца, — невозмутимо ответил он.

-С чего бы он рассказывал тебе такое? Это, небось, секретная информация!

-Мой отец, Поттер, доверяет мне, — подчёркнуто нейтрально выговорил Малфой. — Он не считает нужным ограничивать мне доступ к важной информации, которая прямо касается нашего Рода. Этот крысюк, которого декан обнаружил, считается погибшим, а за его убийство — его и каких-то маглов — мамин кузен Сириус Блэк сидит в Азкабане более десяти лет. Ему пожизненное дали без суда и следствия, а этот выродок жив! Если Уизли знали и покрывали его, я сотру их с лица земли!

-Тише ты! — шикнул я. — Сейчас Помфри прибежит и выгонит тебя отсюда. Ты же сам сказал, что они не знали!

-Но как можно не заметить, что у тебя в доме одна и та же крыса десять лет живёт!

-Ты переоцениваешь силу их могучего интеллекта. И что вы теперь будете делать?

-Мама хочет добиться оправдания или хотя бы пересмотра дела. Там старая и очень мутная история. Этот Блэк якобы был Хранителем Фиделиуса твоих, Поттер, родителей и выдал их Тёмному Лорду. А потом грохнул Петтигрю и сел в Азкабан. Как ни крути, чушь какая-то выходит.

Я взялся за голову.

-Можно, я не буду думать об этом прямо сейчас? — жалобно попросил я. — Я уже запутался. Кто кому родня, враг или друг.

-Я тебе всё объясню, — снисходительно сказал он. — Летом ты едешь в Мэнор, и это не обсуждается. Хотя бы на месяц. Раз уж Рождество у нас украли... А дальше посмотрим.

-Я не понимаю, в чём твой интерес. Если Блэк был на стороне моих родителей, то он, получается, враждовал с твоим отцом, разве нет?

-Поттер, — устало сказал Драко, — я же сказал — в Мэноре! Стены имеют уши, если ты до сих пор не понял эту прописную истину.

-А вдруг я не смогу попасть к тебе в гости?

-Мой отец сделает так, что сможешь.

-Зачем ему это?

Драко посмотрел на меня с жалостью.

-Поттер, несмотря на то, что ты такой тупой, ты какая-никакая, а политическая фигура. Надеюсь, до тебя уже дошло, что магическое сообщество полярно? Тебе следует жить с открытыми глазами. Пора бы уже понимать, что каждый из полюсов будет тянуть тебя к себе.

-Угу, как коктейльную вишенку на тортике: есть невозможно, зато красиво, — буркнул я. — Какой слог! Я в восхищении! Это тебя папа научил?

-Нет, мои речи пишет специально обученный человек! — огрызнулся он. — Ты мне не веришь? Ты сам до сих пор не заметил, что тебя делят, как... — он замялся, подбирая сравнение.

-Как шкуру неубитого медведя? — подсказал я.

-Хорошее выражение, — одобрил он. — Мы, во всяком случае, делаем это открыто, если ты понимаешь, о чём я.

-Трудно не понять. Ты мог бы всерьёз побороться за чемпионство в соревновании "самый толстый намёк года"! А Снейп, я так понимаю, и нашим, и вашим?

-С чего ты взял? — он ещё больше побледнел, хотя и так отличался изрядной белокожестью.

-Да это очевидно. Он, по-моему, и не скрывается.

-Сам у него спроси. Или у отца.

-Чьего?

-Моего, дубина! Я начинаю подозревать, что профессор Снейп не доварил зелье, и мозги у тебя до сих пор остались каменные!

-Интересное наблюдение, — от звуков холодного голоса своего декана Драко подскочил на месте и с ужасом уставился на как всегда неслышно объявившегося в помещении зельевара. Ей-богу, иногда мне кажется, что Снейп в родстве с призраками! Или хотя бы берёт у них уроки. — Право, я даже не знаю, негодовать ли мне из-за скверной оценки моих навыков в зельеварении или же одобрить точную и бескомпромиссную оценку умственных способностей вашего однокурсника. Мистер Малфой, к вам отец с визитом. Мистер Поттер, прежде чем армия ваших поклонников прорвётся в палату, нам нужно побеседовать.

Младший Малфой, просияв, исчез, а Снейп наложил чары от подслушивания и одарил меня крайне тяжёлым взглядом.

-Вам что-нибудь говорит фамилия Риддл? — начал он без предисловий.

-Драко сказал, что так звали ученика, который пятьдесят лет назад помог найти того, кто открывал Тайную Комнату, за что получил награду. Только, сэр, не очень-то я верю в эту историю.

-Правильно не верите. Риддл сам открыл Тайную комнату и выпустил василиска, жертвой которого стала мисс Миртл...

-Плакса Миртл? Наше привидение? Ой, простите, профессор, я вас перебил. Но что тогда его награда до сих пор делает в школе?

-Этот вопрос к делу не относится. Вы можете задать его директору. Вам следует знать, что Риддл оставил после себя массу темномагических артефактов. Один из них невыясненным способом попал в школу. Его воздействию подверглась... подвергся один из учеников. Мы имеем все основания подозревать, что он имеет самое непосредственное отношение к нападениям.

-Ученик или артефакт?

-Оба, Поттер. Директор считает, что атака в первую очередь была направлена против вас.

-Однако когда я попросился уехать из школы, мне отказали, — буркнул я. — Это Джинни Уизли была, да, сэр? Гермиона её ещё вон когда заподозрила.. А капкан Хагрида вернул ей способность соображать, получается? Ни один магический артефакт не сравнится по силе воздействия со старой доброй сталью!

-Мы не будем обсуждать личность пострадавшего ученика, — с нажимом проговорил Снейп. Понятно, белобородый ему запретил, правда, непонятно, зачем? Это же очевидный вывод! — Я здесь по поручению бывшего директора.

-Диппета?!

-Альбуса, Поттер, Альбуса Дамблдора. Решением Попечительского совета он временно отстранен от должности директора Хогвартса.

У меня на языке вертелся вопрос, почему же тогда Снейп до сих пор продолжает выполнять его приказы. Яснен пень, дело тут не в том, кто директор школы. Какие-то у них с Дамблдором свои замутки, куда мне лезть совершенно не стоит.

Однако круто за Дамблдора Малфой-старший взялся!

Впрочем, за дело.

-...Повторюсь, под угрозой в первую очередь ваша безопасность, поэтому вам следует соблюдать особенную осторожность.

-Может быть, мне следует покинуть школу?

-В школе за вами хотя бы есть кому присмотреть, Поттер! Странно, что вы этого не понимаете. Как вы намерены сдавать экзамены, если сбежите из школы?

-Получу магловское образование, — хмыкнул я.

-Если успеете, прежде чем ваш магический дар разнесёт всю округу. Магия, мистер Поттер, — это не банка с вареньем, её нельзя поставить на полку и забыть о ней. Поэтому вы остаётесь в школе и внимательно смотрите по сторонам. О любых подозрительных вещах незамедлительно сообщаете кому-либо из преподавателей.

-Угу, и выйдет, как с Джинни вышло. Кто всерьёз воспринимает детские бредни, да, профессор?

-Профессор МакГонагалл признала свою ошибку. К вашим словам прислушаются, Поттер. Постарайтесь не злоупотреблять этим.

На следующий день ко мне пустили Гермиону.

-Еле уговорила мадам Помфри, — пожаловалась она. — Гарри, я так за тебя испугалась! Как ты себя чувствуешь?

-Хорошо. Пью зелья и дурею от скуки. Расскажи, что в школе творится, а то мадам Помфри бдит, и нам никто ничего не рассказывает.

Вчера перед уходом Снейп посмотрел на меня и — не приказал, а сообщил:

-Вы не будете говорить об этом ни с кем из своих друзей.

После такого напутствия мне бы и в голову не пришло распускать язык. И не потому, что я очень боюсь Снейпа, — я его вовсе не боюсь, — а потому, что он производит впечатление наиболее здравомыслящего человека из всего местного паноптикума, с кем я уже успел познакомиться. Как бы смешно это ни звучало. Поэтому в разговоре с Гермионой я старательно прикидывался совершенно неосведомлённым.

— Это Джинни Хагриду в капкан попалась?

-Она, — кивнула Гермиона. — Нам, конечно, преподаватели ничего не рассказали, но когда это у Рона язык за зубами держался? Он после встречи с родителями разболтал, что петухов душила и надпись написала точно его сестра. А значит, Джинни либо сама причастна к нападениям, либо знает того, кто во всём виноват. Но её забрали в Мунго, поэтому мы вряд ли что-то узнаем. Хагрида, кстати, даже не наказали, потому что он не специально, а если бы не он, то никто бы ничего не понял, что с ней творится.

-Ага, притом, что и ты, и я говорили взрослым, что с ней что-то не то, — хмыкнул я.

-Ну да. А Дамблдора сняли с поста директора за то, что он не обеспечил безопасность учеников и пытался замолчать ЧП.

-Ничего себе! Я думал, он вовсе непотопляемый!

-Так ведь ты пострадал. Мальчика-Который-Выжил Дамблдору не простили, — Гермиона слабо улыбнулась, зная, как я отношусь к своей дутой славе. — Сам министр у нас побывал. Такую речь произнёс! Я законспектировала кратенько тезисы, потом почитаешь. А что писала пресса, даже повторять не хочется.

-Но ты, конечно же, всё сохранила, — я тоже заулыбался.

-Конечно. Это же доказательный материал, Гарри!

-Действительно, и как я сам не догадался? А кто у нас теперь директорствует?

-Профессор МакГонагалл до конца года назначена временно исполняющей обязанности директора, а что будет дальше, никто не знает. Василиска так и не поймали, он в лес уполз.

-Как — в лес? — не понял я.

-Через центральный вход школы. Его куча народу видела. Профессор Снейп потом два дня одно только успокоительное варил и умиротворяющий бальзам.

Судя по голосу, Гермиона страшно сожалела, что сама пропустила такое редкостное зрелище. Василиска, а не Снейпа.

-Хорошо, что это они его видели, а не он их... Но там же зима! Он замёрзнет! Зачем его понесло в сугробы? Не мог уйти привычной дорогой?

-Должно быть, Джинни или её помощник смогли вызвать василиска, а потом она попалась, и загонять его обратно стало некому. Вот он и сбежал, как смог. Тебе что, жалко его?

-Конечно. Он же не виноват, что какие-то придурки решили поиграть в тёмных магов.

-Мне тоже жалко, — вздохнула она. — И профессору Снейпу жалко. Сама слышала, как он сокрушался, что столько ценных ингредиентов уползло в лес. Надеюсь, что магические рептилии защищены от холода.

-Или к весне Снейп получит несколько тонн замороженной змеятины.

-Оттаявшей!

-Да без разницы. Но лучше пусть он сбежит.

-А ведь Тайную Комнату так и не нашли. Если василиск выползал оттуда, значит, может и заползти обратно. Вряд ли он все эти годы спал в каком-нибудь подвале. А значит, он наверняка охотился в Запретном лесу.

-Или спал.

-Гарри, змеи не могут проспать пятьдесят лет и не погибнуть от истощения.

-Но он магический!

-Ладно. Но я всё же рассчитываю, что в школе теперь безопасно.

-Хотелось бы верить... Кстати, ты не знаешь, где моя Клио?

Гермиона хихикнула самым хулиганским образом.

-Она у Снейпа живёт, и на каждом уроке зелий мы можем видеть, как она выражает ему свою любовь!

-Мерлин! — простонал я. — А он мне ничего не сказал вчера! Э-э... Только зелье отдал и спросил о самочувствии.

-Думаю, ему не до ящерицы было, — всё ещё улыбаясь, предположила она.

-Или ему на самом деле приятно, но он ни за что этого не признает!

Пострадавших начали отпускать из Больничного крыла через неделю после оживления. Мадам Помфри хотела убедиться, что все мы находимся в добром здравии. Увы, без досадных случайностей не обошлось: мандрагор, оплаченных Попечительским советом, не хватило. Оставалось ждать, когда созреет школьный урожай, чтобы оживить профессора ЗОТИ и Почти Безголового Ника. Подозреваю, что Снейп нарочно оставил их напоследок, как наименее ценных членов экипажа. Видимо, сатисфакция, полученная на первом и последнем занятии Дуэльного клуба, не показалась профессору зельеварения достаточной. Способ, выбранный профессором для мести обидчику, не делал ему чести, но формально придраться было не к чему.

-Как же мы теперь будем изучать ЗОТИ? — расстроено спросила Лайза Турпин, когда окончательно стало известно, что Локхарта в добром здравии мы увидим в лучшем случае в конце весны.

-Можно подумать, он нас чему-то учил, — пренебрежительно фыркнул Голдштейн. — Да даже Снейп на замене — и то лучше!

-Снейп который год просит у Дамблдора должность преподавателя ЗОТИ, — заметила староста. — Но директор ему каждый раз отказывает. Интересно, новый директор будет к нему благосклоннее?

-Может, он хочет сбежать из школы? — предположил Терри. — Все знают, что больше года на этой должности ещё никто не продержался!

-А что ему мешает просто и без затей уволиться?

-Откуда я знаю? Полный пансион, лаборатория и ингредиенты за казённый счёт!

-Зачем тогда ему ЗОТИ?

-Так он со школы тёмной магией увлекается. В Первую Магическую он был среди сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть. А потом почему-то переметнулся к Дамблдору. Подозреваю, под его руководством мы бы изучали не столько защиту, сколько сами тёмные искусства.

-Ты так говоришь, как будто это что-то плохое. В наше время к тёмной магии незаслуженно отнесены совершенно безобидные и даже крайне необходимые разделы. Ни один достаточно старый Род не обходится без кровных ритуалов. Определить, жив человек или нет, установить степень родства, найти без вести пропавшего родича — как они себе представляют всё это без старых ритуалов, для которых нужна кровь? Нельзя всё огульно грести под одну гребёнку! Те же Империус и Круциатус причиняют куда больший вред, но их никто не спешит запрещать, всего лишь отнесли к непростительным. Однако же авроры спокойно их применяют. А кровные ритуалы запрещены даже для них.

-А Отдел Тайн?

-А кто может сказать, чем занимается Отдел Тайн? То-то же.

-Хотела бы я там поработать, — мечтательно сказала девочка в ожерелье из пивных пробок.

-Лавгуд, даже если ты туда каким-то чудом попадёшь, они не станут искать твоих морщерогих кизляков, мозгошмыгов и прочих вымышленных созданий, — насмешливо сказал Голдштейн. — Разве что ты пойдёшь на поклон к Хагриду, и он выведет их специально для тебя. Но и тогда они не будут представлять никакого интереса для невыразимцев.

-Я знаю, — беспечно отозвалась она, ничуть не обидевшись. — В Отделе Тайн я занималась бы совсем другим... Гарри, — внезапно сказала она, — ты не знаешь, куда уполз василиск?

-Нет, — оторопело сказал я. — Когда он уползал, я некоторым образом был не совсем пригоден для наблюдений.

-Жаль, — вздохнула Лавгуд. — Я бы хотела посмотреть ему в глаза.

-И окаменеть! — Голдштейн, не скрываясь, покрутил пальцем у виска.

-Ты не понимаешь, — она качнула белокурыми локонами. — Это был бы уникальный мистический опыт!

-Вон Поттер получил этот опыт! — заржал он. — Иди спроси у него, понравилось?

-Представь себе, да! — фыркнул я. — У меня наконец-то перестала болеть голова.

-Хм, пожалуй, я ошибся. Твоей головой аваду отбивать можно, что ей какой-то василиск! Эй, Лавгуд, аваду не хочешь испытать?

-Нет. Я ведь не смогу потом проанализировать свои ощущения.

— Да что с тебя взять, Луна! Блаженная какая-то... Идёмте, ребята. Посмотрим, кто у нас сегодня ЗОТИ ведёт. Хорошо бы Снейп! Он хоть и злющий, как собака, но объясняет отменно!

До конца учебного года Джинни так и не вернулась в школу. По обмолвкам Малфоя, в Министерстве затеяли расследование, откуда у первокурсницы из семьи, за которую, между прочим, поручился Дамблдор, взялся темномагический артефакт такой силы, а в самой семье многие годы проживал незарегистрированный анимаг. К самому Дамблдору тоже накопилось немало вопросов. Ведь сумела же Джинни тот артефакт как-то пронести в школу! Почему молчала защита, о которой так много и вдохновенно вещал директор? И почему он упорно замалчивал, что в Хогвартсе неведомое создание нападает на учеников?

Драко же к середине весны утратил обычную спесь и ходил мрачнее тучи. Однажды он не выдержал и признался мне, что тот самый артефакт, как оказалось, когда-то был оставлен на хранение его семье, но сменил владельца незадолго до учебного года. Каким-то образом там был замешан и злополучный домовик, испортивший мне отъезд в школу, но подробностей Драко не разглашал. Мне показалось, он и сам толком не знал, что делает его отец, а то, что Люциус Малфой явно приложил к этой многоходовке свою руку, было ясно как день. Я даже заколебался в своём решении посетить Мэнор этим летом.

На самом деле, в гости я рвался не из желания завязать отношения с представителями противоположного лагеря и даже не в поисках новой информации. Просто мне было отчаянно скучно на каникулах, а визит к однокурснику вполне укладывался в местные рамки этикета и сулил новые развлечения. Тётя вряд ли будет возражать: думаю, она была бы не против, если бы я вовсе исчез из её жизни. Я бы так и сделал, но вот незадача: несовершеннолетнее тело, в котором я обретался, не могло проживать одно ни по магловским законам, ни по магическим. Хотя я бы, безусловно, справился.

Ограничения на свободное передвижение по школе были сняты. Сотрудники отдела по контролю за опасными тварями в поисках василиска обнаружили в Запретном лесу колонию акромантулов, чем повергли Хагрида в пучины тоски и безысходности: колонию было решено уничтожить. Акромантул — источник целого ряда ценнейших ингредиентов, но огромные хищные пауки рядом со школой — это нонсенс. Да и в лес никто за ними не пойдёт: слишком высок риск, добыча подобных ингредиентов давно организована на фермах.

Гермиона, из доброты душевной утешавшая великана, рассказала, что Хагрид когда-то сам вывел первого паука из яйца, а потом привёз ему пару.

-Ему бы не в школе лесником работать, а где-нибудь в исследовательском комплексе. Наверняка же тут есть такие. С его любовью ко всяческим монстрам и талантом к селекции...

-Вряд ли у него выйдет, — покачала головой Гермиона. — Во всяком случае, не в Британии. Здесь все производственные и исследовательские мощности сосредоточены в руках кланов! Я специально изучила этот вопрос в библиотеке и консультировалась у чистокровных. Кто-то посторонний может войти в этот бизнес только через вхождение в семью.

-Но зачем Хагриду бизнес? Он же простой рабочий будет.

-А вот и нет. Ему же интересно не навоз выгребать, а скрещивать и новые виды выводить. Это надо в зарубежные питомники обращаться, но кому там нужен сотрудник без образования и без протекции?

-Всё как у нас. Будь ты хоть сто раз талантливый самоучка, путёвку в жизнь получают те, у кого есть деньги и связи.

Профессора ЗОТИ нам вернули только в конце апреля. Неунывающий и беспощадно оптимистичный, он начал свой первый после болезни урок с описания собственного свежеприобретённого опыта общения с василиском, а потом внезапно устроил фронтальный опрос по всем темам, пройденным в его отсутствие.

-Неужели у него мозги на место встали? — с осторожной радостью высказался Терри после урока.

Впрочем, время показало, что он ошибался. Буквально пару занятий спустя Локхарт вернулся к своей обычной системе преподавания. Но надо отдать ему должное: среди общего потока бреда прозвучало несколько весьма интересных заклинаний, которые потом я нашёл в библиотеке. С этой добычей уже можно было идти к Флитвику и просить факультатив, но я решил отложить это до осени: учебный год заканчивался, близились экзамены. Пострадавшим предлагали перенести аттестацию на осень, и кое-кто, я слышал, даже воспользовался этой возможностью. Но не Драко: он лишь высокомерно вздёрнул подбородок и пояснил, что наследнику семьи Малфоев не к лицу академические задолженности. Однако аккуратно посещал все дополнительные занятия. Мне тем более не пристало откладывать экзамены, да и, что скрывать, их результат меня волновал мало. Во-первых, в магическом мире хоть какой-то вес имеют лишь аттестации в конце пятого и седьмого курса, а во-вторых, я всё равно намеревался делать карьеру в магловском мире.

Вот только придумаю, как магловскую среднюю школу закончить.

Несмотря на пофигизм, сдать экзамены мне удалось вполне прилично, даже зелья натянул на "выше ожидаемого". Утомлённый суетой последних дней, я неспешно собирал вещи, в который раз прикидывая планы на лето. Вещи на этот раз пришлось брать с собой — хорош бы я был в гостях у Малфоев без палочки! Драко объяснил, что в чистокровных семьях запрет на колдовство несовершеннолетних не действует: предполагается, что старшие родственники вполне способны проследить за юным волшебником, а в случае чего — справиться с последствиями неправильного колдовства или обратиться за помощью. Игуана же оставалась в замке, и тому было как минимум две причины. Во-первых, я отчаянно не хотел тащить её домой. Это прошлым летом моих родичей домовик заколдовал, а как они, расколдовавшись, отнесутся к моей питомице, мне даже думать не хотелось. Девять шансов из десяти, что плохо. Даже девяносто девять из ста. А во-вторых, ко мне обратился один из зоологов и, всячески извиняясь за излишнее внимание к чужому фамилиару, спросил, можно ли летом хоть иногда заполучать Клио в Хогвартс: маги всё-таки надеялись отыскать следы василиска. Я, проштудировав все доступные в нашей библиотеке фолианты о фамилиарах, уже имел представление, насколько мучительна для магических спутников длительная разлука с хозяином. Так что подобная просьба была... не скандальной, но всё-таки на грани допустимого. Но... Вряд ли я смогу обеспечить ящерице безопасность дома. А тут у неё оставался целый Снейп, которого она беззаветно любила и до сих пор регулярно к нему сбегала, хотя после моего пробуждения старалась побольше проводить время со мной. Я побеседовал с игуаной (книги не врали — она действительно меня понимала и даже как-то ухитрялась выразить свой ответ, не произнося ни звука), посоветовался с Флитвиком, а с его поддержкой — и со Снейпом, и дал добро. Заодно решил проблему, как добираться домой: вскользь упомянув, как в прошлом году родственники не приехали за мной на вокзал, я получил от декана сумасшедшее по щедрости предложение не трястись день в Хогвартс-Экспрессе, а в сопровождении самого Флитвика воспользоваться портключом прямо к дому. Откуда он знает, где я живу, можно было не спрашивать: наверняка декан принимал самое деятельное участие в попытках выяснить, что такое творится в доме моих родственников.

Драко обещал прислать портключ с совой, и я попросил по возможности сделать это ночью, чтобы не нервировать дядю и тётю. Я в любом случае собирался с ними побеседовать — хотя бы с тётей для начала, — но ни к чему портить с ними отношения ещё больше, привнося в их жизнь дополнительные следы волшебного мира.

У меня оставалось всего одно незаконченное дело. Тянуть было больше нельзя, и накануне отъезда я, собравшись с духом, отправился наносить самый важный на сегодняшний день визит.

Локхарт собирал чемоданы. Большая часть уже стояла у входа, а в последний, повинуясь взмахам палочки, слетали со стен и аккуратно укладывались его многочисленные портреты.

-Жаль, что вы уезжаете, — просто сказал я, так и не придумав ничего умного. — Мне будет не хватать ваших уроков. Спасибо за науку, и вообще... И спасибо, что спасли нас тогда, в коридоре. Дали подсказку и позволили сбежать.

-Это моя работа, — усмехнулся он, и усмешка эта была совсем не похожа на его обычные ужимки. — Я всё-таки профессор ЗОТИ! Защищать учеников от монстров — мой долг!

Он помолчал немного, укладывая очередную порцию портретов, — на первый взгляд небрежными, но на деле чрезвычайно выверенными движениями, — и тихо спросил:

-Ты догадался, да?

-Да, — честно сказал я. — Здорово, что вы были с нами. Вряд ли этому учат где-то ещё, у этого предмета и названия-то нет...

-Зато есть ЗОТИ, — заметил он. — Нелепый предмет, на который можно приглашать кого угодно, всё равно в Хогвартсе последние десятилетия его толком не преподают.

-Это правда, что должность профессора ЗОТИ проклята?

-Понятия не имею. Я не разрушитель заклятий, Гарри. Не думаю, что можно проклясть что-то нематериальное, вроде должности. Скорее, это человеческий фактор.

-Думаете, нас не учат намеренно?

-Никогда не задумывался, — он пожал плечами. — Директор, к слову, не догадался.

-Иначе он бы вас не подпустил к Хогвартсу, — улыбнулся я. — А наш декан, мне кажется, всё про вас понял.

-Хитрый жук он, этот Флитвик. Ещё бы он не понял, он и мой декан тоже!

-Вы учились на Равенкло? — удивился я.

-Что, не похож? — он подмигнул мне и закрыл чемодан.

-Какая разница? — спросил в ответ я, и профессор довольно улыбнулся. У меня мурашки пошли от такого взаимопонимания!

-Предвосхищая твои вопросы: нет, я не могу остаться. Моя новая книга ждёт меня! Думаю, это будет бестселлер. Ещё никто и никогда не писал книгу о своей встрече с Ужасом Слизерина!

-Должно быть, потому, что мало кто выживал после встречи с ним, — подсказал я.

-Не исключено, — согласился он. — И — нет, не нужно мне писать, Гарри. Я не отвечу. Надеюсь, ты понимаешь, почему?

-Понимаю, — вздохнул я. — Я так и думал. Но всё равно жаль.

-Пусть это будет самой страшной потерей в твоей жизни, — легкомысленно отозвался Локхарт.

Мне страшно хотелось поговорить с ним ещё. Кажется, это был первый встреченный в магическом мире человек, которого совершенно не интересовал Мальчик-Который-Выжил. В фокус внимания Локхарта помещался только один человек: он сам. Я для него был всего лишь одним из многих десятков утомительных детей, населяющих Хогвартс, и это было прекрасно!

-Вы не сердитесь на профессора Снейпа? — рискнул спросить я. Почти бывший почти профессор ЗОТИ посмотрел на меня с интересом, в котором сквозило что-то энтомологическое.

-За эту небольшую шутку с зельем? Ты, должно быть, решил, что профессор Снейп сделал, или, вернее сказать, не сделал это специально?

-У меня несколько версий, — сказал я и, ободрённый его заинтересованным кивком, продолжил: — Первая и самая невероятная — досадная случайность, мандрагор действительно не хватило, а профессор сначала оживлял детей, оставив напоследок наименее ценных пострадавших... Ой. Простите, профессор Локхарт!

-Ничего-ничего, я знаю, что обо мне думает наш дорогой Северус, — со смешком отозвался Локхарт. — Это даже забавно.

-Его могли попросить, — добавил я, — и это моя вторая версия. Дамблдор, или Попечительский совет, или кто угодно... На самом деле неважно, кто.

-Ошибаешься, — заметил он. — Это важно. Если профессора Снейпа действительно попросили, не мешает знать, кто и зачем это сделал. Этот неизвестный не желал моего возвращения как Локхарта или как профессора ЗОТИ, вот что интересно!

-Вы правы, я не подумал об этом, — смущённо признался я. — Но ведь, кроме Флитвика, никто ничего не понял...

-Я не думаю, что это мог бы быть Флитвик, — безмятежно отозвался Локхарт. — Кто угодно мог догадаться, но не признаваться в открытую. Но мне интересно, какие версии ещё у тебя есть.

-Третья и четвёртая версия очень похожи. Профессор Снейп мог сказать всем, что мандрагоры кончились, потому что хотел отомстить вам. Или же считает вас настолько неподходящим для преподавания, что решил вывести вас из учебного процесса. Или наоборот — он мог сочувствовать вам и понимать, что вы могли чувствовать себя неловко после того, как не поймали василиска, поэтому решил помочь пережить конец года без потерь, а там экзамены, суета, и вы можете спокойно скрыться, не привлекая ничьего внимания.

-Юные воронята способны сочинить неочевидное логическое построение даже в совершенно очевидных случаях. Кстати, ты назвал далеко не все возможные варианты, — он отвернулся к зеркалу и принялся оправлять головной убор. — Я предпочитаю думать, что Северус оказал мне услугу, и мне совершенно безразлично, что думает на этот счёт он сам. Преподавание оказалось довольно утомительной и скучной штукой и быстро перестало развлекать меня.

-Поэтому вы устроили отменное развлечение на День влюблённых.

-Рад, что ты оценил. Люди в большинстве своём скверно контролируют себя и открыты для любых манипуляций. Отдельные личности, познавшие, как им кажется, вершины самоконтроля, не менее управляемы, хотя им кажется, что уж они-то защищены со всех сторон. Такие самоуверенные болваны ловятся ещё легче, хотя уверены, что держат всё под контролем.

-Это вы профессора Снейпа имеете в виду? Или Дамблдора?

-Позволь мне не называть имён.

-Хорошо, — вздохнул я и добавил невпопад: — а гномов действительно жалко.

-Да, — согласился Локхарт. — Мне тоже.

В Большом зале заканчивался последний в этом учебном году завтрак. Я давно собрал вещи, а Клио со всем почтением передал в столь любимые ею руки профессора Снейпа, поэтому мог себе позволить неспешно наслаждаться едой, а не сломя голову запихивать в чемодан последнюю пару забытых под кроватью носков. Увы, идиллия была бессовестно разрушена.

-Поттер, тебя профессор МакГонагал вызывает, — Перси Уизли невозмутимо возник у нашего стола. — Проводить?

-Проводи, — согласился я: этот из Уизли был довольно вменяемым, а куда идти, я всё равно не знал. Настроение стремительно покатилось вниз, дурные предчувствия подняли головы. Зачем я нужен МакГонагалл? Вот чую всем собой, ждёт меня какая-то феерическая пакость...

-Доедай, я подожду, — сказал он, но я уже поднимался. Не хочу заставлять его ждать: наверняка он присматривает за своим факультетом, чтобы никто ничего не забыл, и все вовремя расселись по каретам.

-Сливочные тянучки, — совершенно серьёзно сказал Перси горгулье у директорского кабинета. — Ступай, Гарри. Я тебя подожду здесь.

-А тебе разве не нужно приглядеть за своими? — заикнулся я, но Перси был непреклонен:

-Профессор МакГонагалл велела мне позвать и сопроводить тебя. Ты под моей ответственностью.

А то на Равенкло людей мало, злился я, поднимаясь по неудобной винтовой лестнице. Прямо некого попросить было. Да хоть напрямую мне сказать! Обязательно надо было меня с Уизли сводить?

-Добрый день, мальчик мой! — вместо строгой и. о. директора в кабинете восседал Альбус Дамблдор во всём своём бородатом великолепии и даже не смущался, что его присутствие здесь совершенно незаконно.

-А где профессор МакГонагалл? — ошеломлённо уточнил я.

-Думаю, собирает своих львят в обратный путь, — он подмигнул мне. — Ты уж прости старику этот маленький обман, но мне крайне нужно было встретиться с тобой до твоего возвращения домой. Прости, что не могу предложить чаю: теперь в этом замке я такой же гость, как все вы... Пообещай мне, Гарри! — он повысил голос. — Пообещай мне, что будешь осторожен! Твои опекуны могут быть строги с тобой, но их дом — твоё единственное убежище, помни об этом. Я могу рассчитывать на твоё благоразумие?

-Мистер Дамблдор, — вздохнул я. — К чему этот спектакль? Куда я подамся? Мне даже тринадцати лет не исполнилось. Да меня первый же патруль повяжет, чуть только заподозрит в бродяжничестве!

-Я знаю, Гарри, что твои родственники бывают излишне строги с тобой, — сокрушённо сказал он. — Но они — твоя единственная кровная родня, твоя защита и опора в этом жестоком мире...

Мда, думал я по бормотание директора, кто-то явно скверно учил генеалогию. В магической Британии родственников у меня просто завались!

-Родная кровь таит в себе ключ к материнской защите, без которой ты не выживешь!

Меня так и подмывало спросить, практиковала ли моя мама кровную магию, как выходило из его слов, но я сдержал себя. Этак я и до вечера отсюда не уберусь!

-Я мог бы навестить тебя! — с видом, будто ему только что пришла в голову хорошая мысль, объявил Дамблдор. — Скажем, в июле. К твоему дню Рождения. Думаю, это отличная идея!

-Тётя и дядя не обрадуются, сэр, — сказал я. — Они страшно не любят волшебство и могут закатить скандал, если увидят вас.

-Ах, пустое, мой мальчик. Думаю, если ты скажешь им, что хочешь немного пообщаться со стариком директором, они не будут возражать.

У меня словно в голове что-то щёлкнуло.

-Вы больше не директор, мистер Дамблдор, — чётко сказал я. — Ваше присутствие в кабинете вообще незаконно. Я не хочу быть втянутым в криминальную деятельность, я законопослушный гражданин и таковым намереваюсь остаться. И не нужно приходить ко мне в гости и нервировать моих родственников: они не будут рады визиту волшебников, а если вы их заколдуете, то не обрадуюсь уже я!

-Гарри-Гарри! — бывший директор укоризненно покачал головой. — Всё такой же порывистый! Скажи, Шляпа не предлагал тебе Гриффиндор?

Я поднялся с кресла:

-Прощайте, мистер Дамблдор. Скоро отъезд, мне нужно собрать вещи.

Никакого иного предлога сходу выдумать не удалось. Проклятая вежливость!

-Разве я отпускал тебя? — в его голосе появились металлические нотки.

-А разве мне требуется разрешение? На каком основании вы вообще меня задерживаете?

-Как быстро очерствело твоё сердце! — он вздохнул. — Что ж, ступай, если табель о рангах значит для тебя больше, чем простое человеческое участие. Но помни! Помни, о чём я молил тебя! Нет ничего важнее в твоей жизни, знай это! Змея поднимает голову!

-Когда в школе поднимал голову василиск, вы не больно-то беспокоились, — хмыкнул я. И поскорее покинул кабинет, пока Дамблдор не завёл очередную шарманку о всеобщем благе.

У горгулий меня дожидался чем-то встревоженный Филиус Флитвик.

-Я отпустил мистера Уизли, — объяснил он в ответ на мой немой вопрос. — Наверняка у него масса дел. Что от тебя понадобилось профессору МакГонагалл?

-Не ей, — вздохнул я. — Мистеру Дамблдору.

По дороге к гостиной я как мог связно пересказал странную беседу с бывшим директором, после чего мой декан нахмурился ещё сильнее.

-Это всё очень странно, Гарри. Не понимаю, зачем он вернулся в школу, да ещё эта беседа... Впрочем, об этом я подумаю без тебя. Как удачно, что ты не будешь добираться Хогвартс-Экспрессом! И вот ещё что... Зайди ко мне на минуточку в кабинет.

В кабинете Флитвик уверенно откинул крышку одной из шкатулок, в изобилии теснившихся на полках, откуда достал тончайшую цепочку из какого-то очень светлого металла.

-Это портключ, Гарри. Официальный, зарегистрированный в Министерстве портключ в Хогвартс. Ты даже представить себе не сможешь, каких трудов стоило выбить разрешение на его создание! Цепочка очень тонкая, если порвать её, ты перенесёшься ко входу в нашу гостиную. Не бойся случайно повредить её: она зачарована от случайных повреждений. Надень на руку. Думаю, небольшой браслет не будет сильно бросаться в глаза. И помни, Гарри, причина должна быть действительно веской! Если тебя не будет пропускать барьер на платформу, нападут враги или звери, смело активируй портключ. Но если ты решишь воспользоваться им из лени, чтобы не трястись полдня в поезде, или из любопытства, или в разгар ссоры с однокурсниками, знай: я буду очень разочарован.

Я с благодарностью застегнул браслет на запястье. Под рукавом его совершенно не было видно. Сейчас я как никогда ясно видел, в чём отличие заботы директора от заботы декана. И разница эта была явно не в пользу Дамблдора!

До отъезда ещё было немного времени. Поколебавшись, я всё же поднялся в совятню и отправил коротенькую записку в Попечительский совет школы. Мне ни к чему неприятности, а со своими Дамблдор пусть разбирается сам.

Гермиона выскочила на меня из-за угла столь стремительно, будто сидела в засаде.

-Гарри! — вскричала она и крепко вцепилась в мою руку, точно боялась, что я сбегу. — Мы ведь увидимся летом?

-Понятия не имею, — честно ответил я. — Мне бы разобраться, что дома творится... Честно говоря, я сам не знаю, где проведу лето. Нет-нет, не надо мне пересказывать прошлогодние сказки от Дамблдора. Хвала Мерлину, он больше не директор, а моей защитой занимаются более компетентные люди. Прости, что не могу сказать большего, я обещал молчать.

-Я могу хотя бы написать тебе? — расстроено спросила она.

-Непременно. Давай договоримся о контрольных датах: если письмо не придёт, то будем знать, что опять что-то случилось.

-Ещё позвонить можно, — она повеселела. — Летом я с родителями наверняка уеду куда-нибудь... Не знаю ещё, куда, они готовят мне сюрприз. Но мы обязательно свяжемся! Мне же нужно будет отдать тебе учебники.

-Какие учебники? — не понял я.

-Из обычной школы, Гарри, ты что, забыл?

-Забыл, — вздохнул я. — Тётя отказалась помочь мне сдавать аттестацию в обычной школе. Сказала, хватит с меня Хогвартса.

-Мы что-нибудь обязательно придумаем, — пообещала девочка. — До встречи на каникулах!

-До встречи, — кивнул я, и мы разошлись.

Флитвик незаметно выудил меня из толпы, когда школьники грузились в кареты, которые должны были отвезти их на вокзал. Мгновение — и мы стоим в уютном тупичке, скрытом от посторонних глаз обильной зеленью, откуда до дома моих родственников рукой подать.

-Я взгляну на него, пожалуй, — декан легко набросил на себя невидимость. Я остался ждать.

-Как я и подозревал! — он возник рядом минут через десять, точно и не уходил никуда. — Гарри, в чём бы ни пытался тебя убедить Дамблдор, никакой особой защиты на твоём доме нет. Я поставил простенькие защитные и оповещающие чары, если вдруг появится домовик или маг, я об этом узнаю. Что-то большее не в моих силах. Да и сильные заклинания конфликтуют с магловской техникой, твои родственники наверняка обратили бы на это внимание.

-Спасибо, профессор Флитвик, — искренне сказал я. — Не думаю, что нужно что-то ещё, жил же я как-то в этом доме десять лет, и ничего... А если нужна мощная магическая защита, то мне лучше жить на территории магической Британии, верно?

-Верно. Хорошего тебе отдыха, Гарри!

-И вам, профессор Флитвик.

Воздух с хлопком заполнил пространство, где только что стоял маленький профессор. А я, подхватив багаж, двинулся домой — к родственникам и к неизвестности.

Каникулы.

Дом... Чисто выметенное крыльцо, ухоженный палисадник, аккуратная живая изгородь, на стенах видны следы недавно обновлённой краски. Дурсли любили свой коттедж и относились к нему куда внимательнее, чем к навязанному им сироте... Впрочем, не мне их винить. Я вон тоже всеми силами пытаюсь вывернуться из директорских планов.

Десять месяцев я не был тут, в месте, которое настоящий Гарри Поттер привык считать своим домом, и к которому я тоже успел привыкнуть. Его обитатели за время моего отсутствия наверняка наладили быт (без животных, подкидышей и незваных гостей), отвыкли от посторонних в доме и, возможно, даже постарались забыть, что на свете где-то болтается ещё один их родственник. Имею ли я право врываться в их размеренную жизнь? Кто я им, в сущности? Постоянное напоминание о той силе, которая в прошлом не раз оказывалась сильнее, порой самым унизительным образом, и теперь не даёт забывать о себе, навязывая свою волю. Надо ли им это? За что им это? Не лучше ли мне сейчас развернуться и уйти прочь из этого аккуратного мирка, где мне никогда не будут рады? Деньги у меня есть на первое время, а там можно будет добраться до Лондона и заглянуть в банк, потом, наверное, прилетит сова от Малфоя, и я поеду в гости. Тёте можно написать письмо, чтобы знала, что я не пропал. Вот только что делать с документами?..

Из размышлений меня выдернул звук открывающейся двери.

-Гарри? — изумилась тётя. — Ты что тут сидишь?

-Извините, тётя Петуния, — я вскочил на ноги, — задумался.

-Разве ты не должен быть сейчас в школе?

-Мой декан помог мне добраться. Он не хотел, чтобы я ехал поездом.

-Почему же?

-Это долгая история...

Тётя смерила меня долгим, тяжёлым, донельзя усталым взглядом, но всё же посторонилась, позволяя войти в дом.

-Я рассчитываю на объяснения, — сухо проинформировала она. — Скоро вернутся Дадли и Вернон, и я намерена убедиться, что ты не привёз нам очередных проблем, как у вас, у ненормальных, принято.

-Тётя, вы даже представить не можете, насколько вы сейчас правы, и как я разделяю ваше негодование! — вздохнул я.

-Убери вещи и спускайся, — велела она. — И поторопись!

Я кое-как втащил сундук на второй этаж. Надеюсь, дядя не нагрянет с инспекцией моих вещей и не отберёт его как нечто ненормальное, не могущее находиться в доме добропорядочных граждан... Я вспомнил, как эти самые граждане отжигали прошлым летом, и ухмыльнулся. Что-то декан говорил насчёт того, что Дурслям подкорректировали память, но кто знает, насколько? Свинство, конечно, так с живыми людьми обращаться, но в конкретном случае пришлось признать, что коррекция воспоминаний была меньшим злом: родственники мои извелись бы, если бы помнили, что их заколдовали, так что лучше пусть спят спокойно.

Тётя ждала меня в гостиной. Присев на краешек указанного мне стула, я глубоко вздохнул и украдкой вытер о штаны вспотевшие ладони. Проще с Локхартом от василиска убегать было, чем сейчас с тётей один на один беседовать, честное слово!

-Я тебя внимательно слушаю.

-Во-первых, я выяснил, что не смогу уйти из этой школы, — осторожно начал я. — Родители заключили с ней контракт вскоре после моего рождения и оплатили учёбу.

-Вот как? — на её ухоженном лице появилась тень заинтересованности. — Чем же ты так недоволен? Разве таким, как ты, не должны нравиться все эти летающие мётлы и крысы, превращённые в чашки? Помнится, моя сестра была уверена, что Хогвартс — лучшая школа в мире.

-Вот бы потеха вышла, если б я родился обычным, а контракт уже заключили, — буркнул я. — Наверное, когда она училась, по школе не бродили тролли и не ползали гигантские змеи.

-Что ж ещё ожидать от школы для ненормальных? — идеально нарисованная бровь не двинулась ни на миллиметр. Интересно, это у тёти нервы покрепче, чем мои, или она мне не верит?

-Хотя бы того, что её директор будет пытаться защищать учеников, а не станет заметать пыль под газетку. Серьёзно, тётя, у нас весь год по школе василиск ползал и нападал на детей, так пока он меня и сына председателя Попечительского совета не окаменил, никто и не почесался!

-Господь милосердный! — выдохнула она. — О, нет, избавь меня от объяснений! Я не желаю слышать никаких подробностей.

-Извините, я не подумал, — быстро сказал я. — Звучит, как выдумка, я понимаю...

-От Дамблдора я ничего другого и не ожидала, — едко сказала она. — Он всегда был пренеприятным типом, а характер у таких с годами только портится. Что ж, раз ты здесь и продолжаешь действовать мне на нервы, всё закончилось благополучно.

-Да, профессор Снейп сварил нужное зе... лекарство и всех спас, а василиск удрал в лес.

-Снейп? Такой чернявый, носатый, с отвратительным характером?

-Вы его знаете? — изумился я.

-Превосходно знаю! — прошипела она. — Не самое лучшее знакомство, но Лили была от него без ума, пока не пошла в эту вашу школу. Потом поумнела, конечно, но поздно было. Неприятный тип. Но верный. Ухлёстывал за моей сестрицей, пока она не дала ему от ворот поворот. Вот только, уверена, останься Лили с этим носатым, а не со своим оленем, были бы они все сейчас живы.

-Почему оленем? — только и смог выговорить я, потрясённый такими откровениями.

-Неважно. Гадом твой папаша был первостатейным, какие бы Лили ни пела ему дифирамбы. Это же так весело: издеваться над обычными людьми, беззащитными перед выходками его и таких же, как он, его дружков! Превратить чашку в крысу, насовать в карманы жабьей икры, испортить свадьбу... Они и Лили научили смотреть свысока на нас, тех, кто не владеет магией.

-Но ведь школьникам запрещено колдовать на каникулах! — воскликнул я. — За это могут отобрать палочку и исключить из школы.

-Должно быть, тогда этот запрет ещё не действовал. Впрочем, они и в школе вели себя так же, гоняли тех, кто послабее и не может дать отпор. И нападать предпочитали толпой, уж сколько Лили жаловалась, что они Снейпу её ненаглядному прохода не дают... Значит, он теперь профессор? Неплохая карьера для нищего мальчишки с окраин Коукворта!

-Он не просто профессор, он учёный с мировым именем, — сказал я, убедившись, что продолжать воспоминания она не собирается. — А в школе торчит, потому что его Дамблдор заставил.

-Ваш директор всегда любил потаскать каштаны из огня чужими руками, — тётя поджала губы. — Одно то, как он с тобой обошёлся, прекрасно свидетельствует о его воспитании! Тебя подкинули на крыльцо, как котёнка! Ночью, в ноябре, в одном одеяле! Даже из рук в руки передать ребёнка побрезговал!

Резко поднявшись, тётя вышла. Я слышал, как на кухне звякнул стакан, стукнул о стол графин, потом зашумела вода: предельно аккуратная, тётя никогда не позволяла себе принести в гостиную даже стакана воды. Пищу надлежало принимать строго на кухне, если только она не устраивала торжественный приём, как было в прошлом году.

-Дамблдор сказал, что мы должны воспитать тебя, — сказала она, вернувшись и опустившись в своё любимое кресло. — Он приходил к нам... позже. Много позже того, как оставил тебя на нашем крыльце. Я была очень зла.

-Уверен, он даже не понял, что сделал не так, — пробормотал я. — Представляю, сколько вам пришлось хлопотать, чтобы выправить документы.

-Не только это. Я, знаешь ли, не слишком ладила с сестрой. Особенно после того, как она повадилась таскать к нам своих отвратительных дружков. Никто не спросил меня, хочу ли я воспитывать чужого ребёнка. Нужен ли нам вообще второй ребёнок, хватит ли нам на него денег и сил... Сильные мира сего не любят задумываться о таких прозаических вещах, как полная кладовая припасов или медицинская страховка. Он сдал тебя нам как в камеру хранения, а потом объявился и потребовал вернуть и отправить в школу. Но дети не могут смирно лежать на полке десять лет.

На мой взгляд, такое поведение прекрасно вписывалось в манеру Дамблдора вести дела.

-Он больше не директор. Его сняли с должности после замалчивания истории с василиском, но я боюсь, что он ещё вернётся. Ему очень надо воспитать из меня караманного героя, послушного его воле, он сам говорил, что отправил меня к вам, чтобы закалить волю, а то в том мире меня якобы избаловали бы.

-Ах, он... испытатель!.. — тётя явно проглотила нецензурный эпитет, не достойный быть употреблённым благовоспитанной леди из хорошей семьи. — Значит, у него эксперименты, а мы отдуваться должны? У меня была прекрасная, устроенная, распланированная жизнь, пока на пороге не объявились эти ненормальные! Вот уже больше десяти лет я вынуждена жить не своей жизнью, и всё благодаря тому, что школьный директор слишком много на себя берёт! Пусть я не хочу ничего общего иметь с этими вашими штучками, но я рада, что его уволили! Такие люди не должны быть допущены к детям!

-Он хочет воспитать из меня убийцу, — тихо сказал я. — У него противостояние с одним типом, который... который убил моих родителей. И теперь Дамблдор хочет, чтобы его убил я.

-Изумительно, — голос её дрогнул. — Я все эти годы понять не могу, как Лили дала себя втянуть в эту войну? Она всегда была домашней девочкой, улыбчивой, приветливой... А в той школе её как подменили. Стала заносчивой, грубой, всё время пеняла мне, что я обычный человек... И родители всегда ею восхищались: как же так, дочь волшебница, чудо! Заморочили ей голову... А теперь и до тебя добрались.

Она достала из кармашка домашнего платья белоснежный, тщательно отутюженный платок и промокнула глаза.

-Я же пыталась! Пыталась объяснить ему, когда он заявился к нам со своими увещеваниями! Просила забрать тебя и отдать в семью волшебников. Но кому нужно мнение никому не интересной маглы, так вы нас зовёте, да? Да хоть бы кто-нибудь из этих важных господ объяснил нам, что делать с ребёнком, который ещё не говорит и мало что понимает, зато отлично умеет поджигать занавески и взглядом бить посуду! Мы ни пенни на твоё содержание не увидели за все эти годы, зато уж наставлений Дамблдор нам на все десять лет отсыпал! "Девочка моя, всё, что нужно этому несчастному ребёнку, — это твоя любовь!" — передразнила она. — Про еду и одежду великим людям думать недосуг, это мы, простые смертные, тащим на себе весь воз обычных бытовых проблем. А мы с Верноном ведь хотели второго ребёнка завести. Девочку... А тут ты. Постоянно — как напоминание, не отвернуться, не забыть...

Она снова промокнула глаза.

-Тётя, я прекрасно понимаю, что я вам в тягость, — осторожно сказал я. — Вы не выбирали стать приёмными родителями, вас не готовили, не учили этому, и отказаться вы не могли. Я читал... ну, про приёмные семьи. Вы не обязаны меня любить, конечно. Я могу чувствовать обиду на несправедливость, но я признаю, что вы имеете право на эти чувства. Пусть вы не баловали меня, но, по сути, жили не своей жизнью, а навязанной вам Дамблдором. А он... Он не хотел, чтобы у нас были нормальные семейные отношения. Он точно знал, что вы никогда не были довольны мной, но считал это приемлемым.

-Он сказал, что у него нет другого выхода, — тётя прижала пальцы к вискам, будто у неё нестерпимо разболелась голова. — Ты должен тут жить до совершеннолетия. Защита... Материнская защита, вот что. Пока ты считаешь этот дом своим...

-Нет никакой защиты, — сказал я. — Мой декан, который проводил меня сюда, сказал, что ничего такого нет. И мы не знаем, было ли тут что-то раньше. Ваш дом ничем не отличается от других домов Британии.

-И это значит... — медленно начала тётя.

-И это значит, что мне лучше убраться отсюда как можно скорее. Дамблдор раззвонил по всей Британии, какой я могучий герой, меня там каждая собака знает, включая его противников в той войне. Если бы он не рассказал всем обо мне, может, и защиты бы никакой не понадобилось.

-Бог мой, это просто невыносимо! — простонала она. — И что ты намерен делать? Не скрою, мы все были бы только рады, если бы ты больше не возвращался сюда, но это невозможно. Ты несовершеннолетний по любым законам, у тебя нет жилья и своего дохода, без опекуна тебе не обойтись.

-Я не знаю. Пока я пытаюсь найти родственников с папиной стороны, но в школе это довольно трудно сделать. И ещё меня в гости звали на каникулах, так что летом я не буду долго вам докучать. Просто хотел, чтобы вы знали... Я очень боюсь провокаций. Боюсь, что могут найти меня здесь.

-Я так и знала! — трагично сказала тётя. — Опять от тебя сплошные проблемы! Моя сестрица, вечная ей память, — настоящая ведьма! Только она может продолжать приносить нам неприятности даже после смерти. Ступай. Мне нужно подумать.

Я послушно поднялся со стула.

На пороге меня остановила брошенная в спину фраза:

-Гарри... Мне жаль, что с тобой в школе произошла неприятность. Надеюсь, ты сейчас в порядке.

-Я... Да, в порядке. Спасибо, тётя.

Часы гулко пробили час пополудни.

Продолжался обычный летний день.

Дядя в командировке, Дадли на спортивных сборах... Этих нескольких дней тишины и покоя до возвращения родственников мне хватило, чтобы заново адаптироваться к семейной жизни, размеренной и тихой после общей спальни и магических практик на уроках. Но покой в душе всё не наступал. Разговор с тётей не выходил у меня из головы. Сложным он вышел. Неоднозначным. Тётя вовсе не была такой уж негодящей опекуншей. За попытками казаться чёрствой и равнодушной к навязанному сироте проглядывали настоящая человечность и тревога. И... да. Она как будто сама себя убеждала испытывать от меня лишь раздражение. Побороть в себе зарождающуюся привязанность. Возможно ли, что все десять лет она боролась с тёплыми чувстами к Гарри, навязанному ей на воспитание?

Тётя по большей части отмалчивалась, но порой я ловил на себе её бросаемые украдкой задумчивые взгляды. Она без слов позволила мне помогать ей на кухне и даже не подумала ограничивать в еде, что прежде случалось с печальной периодичностью. Но к общению не стремилась, старательно игнорируя меня большую часть дня.

Письма от Малфоя я ждал не раньше июля: надо же ему отдохнуть после школы, пообщаться с семьёй, да мало ли дел может быть у подростка на каникулах! Пользуясь затишьем, я частично расправился с летним заданием, пролистал позабытые прошлогодние учебники по обычной школьной программе... На втором курсе мне как-то было не до них. Ну что ж, хоть сейчас дошли руки. Ничего сложного для себя, разумеется, не обнаружил, но эти книги по какой-то замысловатой ассоциативной цепочке натолкнули меня на размышления о собственном будущем.

Который год я живу в теле ребёнка. Сейчас я и сам с уверенностью не могу сказать, кем являюсь на самом деле: Гарри Поттером почти тринадцати лет от роду или же тридцатичетырёхлетним начальником отдела продаж... погодите. А надо ли мне плюсовать прожитые тут годы к моему реальному возрасту? Чушь какая-то лезет в голову... Почему я до сих пор отчётливо помню свою прошлую жизнь, точно только вчера вернулся домой с работы, предвкушая честно заработанный отпуск? Даже цвет носков директора в последний мой рабочий день помню: хиппи и активный последователь каких-то странных духовных практик, он не мог себе позволить слишком вольного стиля в одежде (мы вот-вот должны были выйти на международный уровень, пусть пока лишь в пределах Восточной Европы), и единственное, в чём позволял себе некоторую вольность, это носки. Как он сам говорил, непросто в наше время найти мужские носки не в серо-чёрной гамме, зато, когда за столом переговоров собеседник внезапно видит между твоим идеально начищенным чёрным ботинком и выглаженными чёрными брюками что-нибудь ярко-оранжевое, выражение его лица — бесценно! Некоторые даже теряются ненадолго — редко, но шеф всегда умел повернуть диалог в свою пользу, воспользовавшись заминкой собеседника.

Так вот, скажите мне, почему всю эту чушь я отчётливо помню, а годы жизни тут точно подёрнуты дымкой забвения? Спроси меня кто, как я провёл первый год жизни в новом мире, я не смогу дать чёткого ответа!

Помимо того, я чувствовал, что детское тело и преимущественно детское окружение начали очень сильно влиять на меня — и далеко не в лучшую, на мой вкус, сторону! Понятное дело, что окружающие ждут от меня детских реакций, но на самом-то деле я взрослый! Неужели таково страшное воздействие этого мира, и я стремительно деградирую, скатываясь до уровня ребёнка? Я и в прошлой жизни нечасто позволял себе рефлексировать, предпочитая жить в настоящем и мечтать о будущем, а не вглядываться в прошлое до боли в глазах и тоски по несбывшемуся. Но сейчас мне казалось, что я довёл свой принцип невмешательства до абсурда, позволив событиям случаться со мной — независимо от моей собственной воли. Это пугало меня, но решить, готов ли я к открытой конфронтации с теми, кто имеет на меня свои планы, не получалось. Недеяние и пассивное сопротивление как-то незаметно переросли в аморфное существование, прератив местечкового героя в бесхребетного слизняка. Этого ли я хотел, когда раздумывал над стратегией поведения перед первым курсом? Определённо, нет, так когда и как всё пошло не так?!

Первые дни дома я практически не выходил из комнаты. За долгие месяцы постоянного нахождения среди гомонящей толпы подростков я настолько устал, что нуждался в одиночестве, как в лекарстве. Даже спуститься к обеду или ужину было сродни пытке, особенно когда вернулся Вернон, а вскоре мы ждали и Дадли. У мистера и миссис Дурсль только и разговоров было по вечерам, сколь талантлив их золотой сыночек. Разумеется, я в них участия не принимал, да любящим родителям и не требовались зрители, но мне и без того было слышно, как то тётя, то дядя то и дело принимаются на все лады расхваливать Дадли, а второй (или вторая) во всём соглашается и поддерживает.

Упиваясь одиночеством и наслаждаясь отсутствием писем от кого бы то ни было, я радовался, что так удачно разрешилась проблема с летним приютом игуаны. Тут ей явно было не место.

Надо было срочно решать вопрос с отселением. Светить перед родственниками своими капиталами мне представлялось недальновидным, а без них жильё не приобрести и даже не снять. Значит, магловские поселения отпадали. В магическом мире существует такая штука как оборотное зелье, но для заключения сделки мне всё равно придётся подтверждать свою личность, а Гарри Поттер, всем известно, ещё несовершеннолетний. Да я и знать не знаю: может, достать оборотку сложнее, чем ребёнку купить недвижимость!

А ведь у Поттеров должен был быть дом. Мэнор или коттедж, да что угодно! У всех чистокровных семей он есть. Куда же он делся после войны? Ведь формально я — наследник Рода Поттер. Почему же мой якобы заботливый опекун ни разу не проявил участие в этом вопросе и не помог сироте (то есть, мне) вступить в наследство?

Сова от Малфоя постучалась в моё окно на рассвете четвёртого дня моего возвращения из школы — гораздо раньше, чем я ожидал. Она выглядела усталой, — к счастью, мне было чем угостить её: по наущению старших я ещё в школе заказал сублимированный совиный корм, которым традиционно подкармливают почтовых птиц получатели писем. Поклевав угощение и напившись, сова нахохлилась на шкафу, а я развернул пергамент.

"Наследник Поттер, Наследник Малфой приветствует тебя, желает доброго здравия и преумножения богатств Рода.

Наше рандеву, запланированное на дни блаженного летнего отдыха, несомненно, сбудется, как только сумею я выкроить свободное время в расписании. За недели, проведённые в школьных стенах, скопилось немало дел, требующих моего пристального внимания. Кому, как не тебе, понимать, как много требуется от юной поросли, единственной ветви достойного Рода, коей предстоит в будущем нести ответственность за себя и потомков перед лицом предков!

Как ни алкал я отдохновения после трудовых школьных буден, но дела мирские тяготят меня с каждым днём всё сильнее. Столь много желающих насладиться гостеприимством нашей семьи, что ни дня без любезных визитёров не обходится в нашем чудесном доме. И нет конца-края сим достойным людям, желающим выразить нам своё почтение. Посему прошу тебя не держать зла на меня, ибо не по своей воле нарушаю я нашу договорённость, а токмо в силу непреодолимых обстоятельств.

Засим остаюсь признательным тебе за понимание, любезный твой друг Драко, Наследник Малфой"

Ниже этого довольно бессвязного и пестрящего стилистическими ошибками текста располагался довольно приличный рисунок — круглая виньетка, будто оправа для зеркальца, в которую так и просился какой-нибудь текст. Битый час я провёл над посланием, пытаясь найти скрытые буквы: смачивал водой, уксусом и жидким мылом, украдкой прогрел над плитой на кухне, смотрел на свет, — словом, испробовал все известные мне средства, кроме колдовства. Впрочем, подходящих заклинаний я всё равно не знал, да и не мог Малфой не знать о Надзоре. Вконец отчаявшись, я из чистого упрямства начал капать по капле из каждого пузырька с зельями из имевшейся у меня колдомедицинской аптечки. В конце концов, какой-то из составов подошёл, и я осторожно нанёс его тонким слоем на пергамент, с трудом вчитываясь в проявившиеся довольно расплывшиеся буквы.

"Поттер, у нас обыски. Не знаю, как тебя безопасно пригласить. Отец не дал указаний"

Вот не было печали! Плюнув на приличия, я схватил обычный листок в клетку и принялся строчить ответное послание, которое должно было выглядеть максимально магловским.

"Наследник Поттер приветствует Наследника Малфоя и имеет кое-что сказать по существу.

Малфой, ты если где умных слов нахватался, сперва выучи, что они означают, а то позорище выйдет. Рандеву — это любовная встреча, понимаешь, любовная! Я не пойду с тобой на свидание! Мирские дела его тяготят, видите ли! Ты когда успел постриг принять, а? А "токмо" — просторечное, даже плебейское выражение, юному аристократу вроде тебя не пристало употреблять его в официальной переписке.

Ладно, к делу. Я красиво говорить не обучен, так что просто скажу тебе: бросай ты это гиблое дело, всякому гостеприимству есть предел. Отдыхать тоже надо. Я тут в Лондон собираюсь по делам, давай встретимся, как подобает Наследникам, поговорим о своём, прогуляемся. Уж как-нибудь потерпят твои гости несколько часов. Как тебе такая идея?

Как свеча греет, но не сжигает сие послание, так моё расположение к тебе не ведает преград.

С наилучшими пожеланиями, Г. П."

Приписку я написал проверенным временем классическим способом: молоком, для чего пришлсоь опять красться в кухню и потрошить холодильник. Благо, перья у меня были, а то с шариковой ручкой я бы намучился! Она была короткой и совершенно некуртуазной:

"Аврорат? Или дедуля воду мутит? Приходи на встречу, обмозгуем"

С чего мне помогать Малфою, я и сам понять не мог. Не хотел ведь никуда вмешиваться. Но, если уж по-честному, он ко мне относился вполне доброжелательно, делился ценной информацией и даже в гости вон пригласил. Не могу же я вовсе обходиться без общества! Это попахивает чёрной неблагодарностью, а неблагодарным я быть не хотел.

Отдохнувшая сова охотно позволила мне привязать письмо к лапе и покинула дом. Я же, беспощадно разбуженный её визитом в несусветную рань, но слишком, как мне казалось, взволнованный, чтобы уснуть, рухнул в кровать, чтобы хоть поваляться, но незаметно для себя задремал.

Утром дядя старательно начистил ботинки, носовым платком любовно вытер несуществующую пыль с фар своего обожаемого автомобиля (ещё бы не воображаемую — я намывал эту машину половину вчерашнего дня, и дядя каждый раз находил, к чему придраться!), уселся за руль и укатил куда-то с чрезвычайно важным видом, а тётя, вставшая едва ли не затемно, развила бурную деятельность, немилосердно гоняя меня по всё новым и новым поручениям. Что послужило причиной такого ажиотажа, мне сообщить не посчитали необходимым, но загадка разрешилась очень скоро: к обеду дядя вернулся, а на переднем сиденье сидел лопающийся от гордости Дурсль-младший. Тётя турнула меня с кухни, велев уйти наверх и не путаться под ногами, а сама бросилась на улицу. Из окна я видел, как она, добежав, обнимает только-только вылезшего из машины сына, воркуя над ним по неистребимой материнской привычке, как он отмахивается от её нежностей, а отец рядом горделиво топорщит усы, сложив руки под объёмистым животом. Наобнимавшись, семейство двинулось к дому, а я счёл нужным убраться к себе, как мне и велели. Ни к чему портить тёте радость от возвращения сына.

К обеду мне, к счастью, разрешили спуститься. Дадли вовсю расписывал, как здорово было на сборах, как он всех победил, и как его тренер мистер Стивенсон даже ставил его в пример прочим мальчишкам. Тётя слушала любимого сыночка с упоением, подперев щёку рукой и забывая даже жевать. Дядя не забывал, но лучился тем же экстатическим восторгом. Я скромно поглощал свою порцию, бессловесный статист на этом празднике жизни. Да от меня и не ждали другого: взятый из милости подкидыш должен был быть всю жизнь благодарен уже за то, что ему позволили скромно притулиться в углу и наслаждаться картинками чужой красивой жизни.

Урод Дамблдор. Какой же гнусный, расчётливый моральный урод, зла на него не хватает! Намеренно ли, инстинктивно ли желая наказать навязанного ребёнка за перекособоченную жизнь, Дурсли переходили все границы в слепом обожании сына, демонстративно балуя его на глазах у племянника. Вели бы они себя так же, не будь у них под боком привычного зрителя? Они ведь даже не задумывались о том, какой колоссальный вред наносят собственному ребёнку — и избалованностью, и показательным пренебрежением к его двоюродномому брату, — и как их собственная психика раз за разом возводит всё новые барьеры, пытаясь оправдать очевидно несправедливое, некрасивое, неэтичное отношение к приёмному ребёнку — всецело зависимому от них и уж точно не виноватому в том, что с ним случилось, существу.

Завидовал ли я Дадли? Реальный Поттер, скорее всего, завидовал. Он был ребёнком и наверняка страдал от очевидной своей ненужности приёмной семье. Я же был взрослым, состоявшимся мужчиной, и обижаться на такое мне было бы попросту нелепо. Но я в очередной раз твёрдо убедился: от Дурслей мне необходимо было съехать как можно скорее. Быть может, избавившись от вечной обузы в виде ненормального племянника, они сумеют наладить свою жизнь и потихоньку исправить огрехи в воспитании единственного сына. Правда, желаемую девочку тётя вряд ли уже сможет родить, и дело не только в возрасте: Дадли не потерпит конкурентов.

Всё когда-нибудь кончается, кончился и щедро сдобренный сиропом семейных ценностей обед. Тётя осталась мыть посуду, а меня отправила в сад — полоть дорожки, где и нашёл меня — ещё одни свободные уши, на которые можно излить фонтан похвальбы, — Дадли.

К своему удивлению, я был почти рад видеть кузена. Он был островком стабильности в этом сумасшедшем мире, и хотя здорово похудел с нашей последней встречи, но остался всё тем же вредным и несносным подростком, которого я помнил, избалованным до чрезвычайности. Первым делом он похвастался мне новенькими боксёрскими перчатками (он частенько любил так делать, видимо, чтобы заставить меня завидовать. Подозреваю, эта привычка была у него с раннего детства, но память Гарри так и не проснулась во мне, так что я мог только строить предположения), потом небрежно заметил, что стал чемпионом округа по боксу среди юниоров в своём весе, и в конце со смесью страха и запретного любопытства поинтересовался, как мне учится в моей "ненормальной школе".

-Увы, мои школьные будни не столь радужны, — хмыкнул я. — Меня всего-то чуть не сожрал василиск... Это такая здоровенная змеюка размером примерно с поезд метро.

-Врёшь! — уверенно бухнул он.

-Да если бы... — я кратенько пересказал ему эпопею с василиском.

-Хорошо, что я нормальным родился! — выдал он. И тут же с жадным любопытством спросил: — А как оно... ну... окам... камен... ну, каменным быть?

-Да никак. Я даже понять ничего не успел: бежал по коридору, споткнулся, очнулся в больничном крыле... Одна радость, что директора после того случая сняли!

-У нас бы сняли тут же! — с затаённой гордостью сообщил Дадли. Собственно, гордиться тут было нечем, но он не мог не указать, что хоть что-то у него лучше, чем у меня. — А вы не могли заколдовать эту змеюку?

-Не могли, — сказал я. — Она же тоже магическая и древняя, как мамонт, говорят, ей не одна тысяча лет. С ней даже профессиональные ловцы не справились. А нас вообще учат какой-то ерунде: крыс в чашки превращать, мандрагоры пересаживать... Ни математики, ни языков, ни спорта толкового — ничего!

-Да ну, круто без математики!

-Это ты сейчас так думаешь. А вот представь, что тебе сказали: вот, Дадли, ты умеешь боксировать, так что будь любезен ближайшие семь лет только боксом заниматься. Не хочешь? Неинтересно? А тебя никто не спрашивает, родился с таким талантом — изволь перчатки на лапы — и в зал. Ты бы, может, физику хотел изучать или автомобили ремонтировать, но это никого не интересует. А через семь лет обнаруживается, что ты кроме бокса ничего не умеешь, а кругом сплошной семейный бизнес и кумовство, и работать тебе, в лучшем случае, подавальщиком полотенца на ринге, хотя ты боксёрскую школу с отличием окончил. Ну, может быть, пристроишься в лабораторию новые пропитки для перчаток изобретать, и то по знакомству, если повезло завести связи во время учёбы. Но так далеко не всем везёт... Там надо родиться, чтобы быть своим. Дамблдор совершил большую ошибку, отправив меня к вам. Я чувствую себя чужим и там, и тут, хотя кругом люди, которые наперебой утверждают, как любили и ценили моих родителей.

-Дамблдор? Это директор ваш? — уточнил он. Тема волшебства, хотя и была запретной (а точнее, именно потому, что была категорически запрещена) манила его чрезвычайно: я никогда не пытался причинить ему вред при помощи магии, поэтому Дадли не видел ничего опасного в простых разговорах. Разумеется, если рядом не было родителей: тех трясло от одного только упоминания волшебства. — А почему он?

-А кто его знает? Решил — и сделал. Он же типа величайший светлый волшебник столетия, кто ему указ?

-Какой ему в том прок?

-Наверное, чтобы я был сговорчивее.

-Ты ему что-то должен?

-Это он так считает. Должен кое-что. Убить бессмертного тёмного властелина.

-Чего-о? — кузен округлил глаза.

-Этот тёмный властелин моих маму и папу убил, а меня не смог. Дамблдор считает, что я обладаю некоторой властелиноустойчовостью. А значит, могу их, властелинов, распрекрасно убивать. Моё мнение в его расклады не вписывается.

-А чего он сам его не грохнет, раз такой могучий? — не понял Дадли.

-Не знаю. Видимо, великим светлым невместно марать руки. А вот детей для этого выращивать — за милую душу... Самое противное, что он растрепал по всему свету, что я якобы готовлюсь этого властелина прикончить, и теперь властелинские приспешники могут объявить на меня охоту. Короче, я не горю желанием туда возвращаться.

-Он совсем дурак? Даже если бы ты умел убивать властелинов, зачем выдавать тайну, пока ты мелкий?

-Опять же — не знаю. В этой истории столько дыр, что швейцарский сыр обзавидуется! На всякий случай я всем вру, что вы меня ненавидите и всячески издеваетесь. Ну, чтоб никто не попытался на меня через вас надавить... А по-хорошему, сваливать мне надо отсюда. Жаль только, что близких родственников у меня не осталось. И до совершеннолетия далеко. Но я что-нибудь обязательно придумаю!

Дадли покрутил лобастой башкой. Мои школьные проблемы дразнили его любопытство, как всякая запретная тайна, но не настолько, чтобы он всерьёз посочувствовал мне. То, что было для меня суровым испытанием, для него звучало страшной сказочкой, мало соотносящейся с реальностью.

-Ты чё, сбежать оттуда собрался? — наконец, выдал он.

-Хотелось бы, — буркнул я. — Знаешь ли, мало радости, когда за тобой гоняются голодные монстры, а среди самых отъявленных злодеев на тебя объявлена охота. А мне же как-то дальше учиться надо! Хорош я буду — без аттестата о среднем образовании. У них там ни колледжей, ни университетов, ничего! Походил в Хогвартс семь лет — и хватит. Тебе нереально повезло, что ты родился в обычной семье и ходишь в нормальную школу.

Дадли приосанился. Грубая лесть, на которую так падко было его простое сердце, смягчила его крутой норов.

-Ну, ты и влип, — констатировал он. — Зато предки мозг не выносят — учёба, колледж...

-Никакой разницы, — я пожал плечами. — Выносят экзаменами — после пятого курса, после седьмого... Тут твои родители ненавидят магию и наказывали меня за её проявления, а там моего однокурсника родной дядя в окно выкинул за то, что магии в нём нет. И никто ему и слова не сказал.

-И что? — с жадным любопытством спросил кузен, предвкушая кровавые подробности.

-Ничего. У самой земли магия проснулась, и он отскочил, как мячик.

-А если бы нет?

-Не знаю. Многие чистокровные семьи считают сквибов позором рода и стараются от них избавиться. И ничего им за это не бывает. В общем, тут жить гораздо безопаснее и, честно говоря, интереснее. Бытовые заклинания — удобная штука, не поспоришь, но в нормальном мире куда больше возможностей достичь положения в обществе, получить нормальную работу, в общем, состояться в жизни.

Кузен скривился. Понятное дело, сейчас ему гораздо интереснее махать кулаками на ринге или залипать в приставку, а не думать о будущем и готовиться к взрослой жизни. Может, он даже мнит себя крутым профессиональным боксёром, кто его знает. Хотя отец намерен передать ему фирму, я слышал, как они обсуждали это с тётей. Что ж, это их жизнь, их дело.

Мне бы со своими проблемами разобраться.

Лето катилось своим чередом. Совы от младшего Малфоя всё не было, но я не слишком переживал: обыски — дело такое, увлекательное. Вряд ли у белобрысого семейства есть время на что-то ещё. Сдаётся мне, что повышенное внимание со стороны органов правопорядка было лишь способом потрепать Малфоям нервы. Всё, что там могли найти, наверняка давно спрятано туда, куда ни одно старое семейство посторонник не то что не пустит, — оные посторонние и догадаться не должны, что такое место вообще существует! Драко как-то рассказывал мне про семейные схроны, ясное дело, без особых подробностей, но я всё равно впечатлился. Не всякий банк обладает такой защитой!

Знать бы ещё, что ищут. Не те нынче времена, чтобы вот так запросто врываться в дома мирных граждан, особенно если глава семьи — председатель Попечительского совета школы. Мирное время требует вежливого обращения с подозреваемыми. Небось, когда чокнутый домовик у меня дома чудил, никто у Малфоев комоды не выворачивал, Драко непременно бы сказал. Что ж такого авроры накопали на Малфоя-старшего?..

Тётя всё ещё молчала. Единственное, чем она дала понять, что помнит о прошедшем нелёгком разговоре, это убедительная просьба не впутывать в моё противостояние с бывшим директором Вернона и Дадли. Видимо, сама тётя не отказалась бы впутаться и от души наплевать ему в бесстыжие очи. И даже волшебные очки бывшего директора не спасли бы. Я сильно надеялся, что с утратой кресла Дамблдор подрастерял часть возможностей, да хотя бы без спросу вламываться в дома учеников ему сейчас должно быть запрещено! Но... Это же Дамблдор! С него станется и без разрешения сюда заявиться и опять удариться в свои фокусы. Какой всё-таки упёртый и вредный старик. Из той категории, что свято уверены в собственной разумности и скудоумии всех остальных людей поголовно. Я таких ещё в прошлой жизни терпеть не мог, у меня родной дед такой был. По наблюдениям, гениальность этих упрямцев только в их воображении и существует, зато гонору... С другой стороны, юридически он мне никто, и я имею полное право вызвать авроров и попросить избавить меня от его навязчивого внимания.

Но время шло, а незваные гости не спешили нарушать мой покой. Не знаю, тётя ли поговорила с дядей и сыном, остатки колдовства не выветрились, или звёзды так встали, но меня особо не дёргали. Как-никак они десять месяцев в году живут своей жизнью, а я у них в гостях, так что следует как можно меньше докучать хозяевам своим присутствием. Вопрос об отделении настырно маячил на краю сознания и не желал уходить. Чем дальше, тем меньше мне хотелось находиться в доме моих родственников.

К нам внезапно зачастила старушка-кошатница из соседнего дома. Тётя, не слишком любившая соседку (бабка была весьма склочной, а её кошки гадили у тёти на газоне и валялись на клумбах, чем вызывали тётину священную ярость), всё же вынуждена была принимать её в доме: та слыла записной сплетницей и в два счёта могла утопить репутацию кого угодно. Но когда она повадилась напрашиваться в гости чуть ли не каждый день, тётя всерьёз задумалась, как отказать ей от дома.

Сонные летние дни настраивали на умиротворённый лад. Я безропотно помогал тёте по дому, вечерами неспешно ковырял домашнее задание и тихонько таскал книги из обширной семейной библиотеки. Дурсли не были завзятыми книгочеями, но иметь хорошее собрание книг было приличным и нормальным, а потому родственники мои не поскупились, заполняя книжные шкафы. Неплохая подборка английской и зарубежной литературы, книги по естественным наукам, красочные энциклопедии — многое из этого, наверное, было когда-то приобретено для всестороннего развития Дадли, а теперь, не оценённое младшим Дурслем, скрашивало моё одиночество. Планов на ближайшее будущее у меня было мало: отдохнуть, добраться до банка и снять денег, скататься в гости к Малфоям, — вот, пожалуй, и всё. Приближался день рождения кузена, и я надеялся отбрыкаться от участия в семейных торжествах: Дурсли наверняка предпочтут насладиться праздником без меня, кроме того, лучшего случая тишком съездить в Лондон может не представиться. Жаль только, что я никак не мог дать знать Драко, что буду в столице: мы могли бы увидеться, но совы у меня не было, а сам он на предложение встречи так и не ответил. Может быть, не смог прочитать начертанные молоком фразы: в конце концов, он точно не изучал биографию вождя мировой революции в переложении для детей младшего школьного возраста, из которой я почерпнул этот оригинальный способ шифровки.

Тут я вспомнил, что на Диагон-аллее есть общественная совятня, и в голове мигом сложился план: добраться до Лондона, попасть в магический квартал и оттуда уже отправить Малфою весточку. Уж ему-то гораздо проще будет добраться до меня с помощью отца, если Люциус не вывез семью за пределы страны подальше от обысков.

А если кто-нибудь из чересчур глазастых обывателей вознамерится полюбопытствовать, какие такие общие дела могут быть у младшего Поттера и младшего Малфоя, я им прямо скажу: не ваше дело!

Иксренне пёкшийся о досуге несчастного Драко, изнывающего среди родных стен, домашних заданий и обысков, я написал ему о донимавшей нас соседке и даже украдкой сделал пару кадров, чудом отыскав на давно позабытом Дадли полароиде остатки неиспользованной плёнки. К счастью, она не успела совсем уж прийти в негодности, и фотографии получились вполне различимые. Волшебному пергаменту не помешло бы волшебное многофункциональное устройство, принтер там, сканер и прочая периферия, но чего нет, того нет, и пришлось Драко удовольствоваться мутноватой фотографией и кое-как накарябанным потретом старушки и одного из её котов (как по мне, они все были на одно лицо, притом разбойничье, причем со старушкой вместе!). Не то чтобы я рассчитывал на какую-то информацию — вовсе нет, уж эта-то соседка казалась мне самым безобидным и чудаковатым созданием, разве что слегка навязчивым и повёрнутым на кошках, так свойственном многим людям старшего возраста! Просто хотел немного развлечь приятеля, чья скука в родовом гнезде несколько затянулась. Но Драко, казалось, вовсе забыл о моём существовании, и письмо так и лежало неотправленным я ящике письменного стола.

Но вот, наконец, поздней ненастной ночью малфоевский филин бесшумно опустился на моё окно, требовательно стукнул клювом по стеклу и терпеливо подождал, пока я, сонный и встрёпанный, вылезу из кровати, соображу, что происходит, и впущу его, промокшего и озябшего, в комнату. Поразительно воспитанная птица. Письмо было совсем коротким, на пару строк: Малфой сообщал, что у них всё по-прежнему, интересовался, как у меня дела, и обещал подумать, как устроить встречу. Даже никакой конспиративной приписки не было, из чего я заключил, что в прошлый раз ему просто захотелось поиграть в шипонов.

Дописав к уже готовому письму несколько фраз, я нерешительно приблизился к шкафу. Филин, нахохлившийся сверху одним большим комом влажных перьев, недовольно приоткрыл один глаз. Обратно в дождь и ветер ему явно не хотелось. Если бы птичья... эээ, морда? Лицо?.. В общем, если бы птичья мимика существовала, филин бы наверняка продемонстрировал бы мне чисто малфоевское высокомерие. Но он и так неплохо справился, а я, поразмыслив, решил, что свинство это — выгонять усталую птицу, только что пролетевшую чуть ли не всю страну. Интересно, где там у Малфоев спрятано их ненаносимое Имение?

-Ладно, отдохни до утра, погода собачья, — вслух сказал я. Филин сомкнул веки и ещё больше нахохлился.

А утром демонстративно встретил проснувшегося меня, восседая на подоконнике и всем видом показывая, что исключительно из-за моей нерасторопности он не может немедленно отправиться в путь. Я что-то говорил о воспитанности? Забудьте, эта птица наверняка проходила курс этикета у профессора Снейпа! И ей отчаянно не хватало его знаменитых дрессированных бровей.

Ответ я получил уже к вечеру, и если бы Драко был чуть менее воспитанным, чем полагается быть наследнику древнего аристократического рода, оный ответ наверняка содержал бы немало нецензурных слов. Но воспитанным Драко всё-таки был, поэтому всего лишь позволил себе чуть большее, чем считается приличным в личной переписке, количество восклицательных знаков. Из его довольно сумбурного письма (тут уже не помогло никакое воспитание) я с огромным удивлением узнал, что наша якобы случайная соседка — одна из ближайших сторонников Дамблдора, а коты — вовсе даже никакие не коты, а книззлы, магические животные, содержание которых в маггловских поселениях строжайше запрещено! Любой книззл уделает обычного кота влёгкую, а ещё они, коты и книззлы, между собой отлично скрещиваются, что плохо сказывается на популяции нормальных городских кошек и зарплате сотрудников отдела по контролю за волшебными животными: как же, недоглядели! А старушка сама и не маг даже, а вовсе сквиб, но та ещё проныра, сплетница и шпионка.

Не верить Драко у меня причин не было: он наверняка консультировался со своим отцом, чему явным подтверждением служил приложенный к письму увесистый пакет колдографий, а лорд Малфой просто обязан знать в лицо своих противников. Не такая уж мелкая сошка эта бабуля, раз уж выбилась в доверенные лица самого Дамблдора! Я понял, что медлить больше было нельзя. Великий Белый не успокоился даже после отставки и вплотную подобрался к моей семье. Да, эти люди не были лично мне родными (только этому телу, доставшемуся мне по какой-то прихоти природы), но они заботились обо мне, как могли, и их даже не спросили, хотят ли они влезать в самую гущу магических разборок, когда подбросили им младенца на порог.

Обратно Малфою улетело совсем уж беспардонное "Драко, мне пора валить. Приютишь ненадолго бездомного героя?", а утром я собирался поговорить с тётей. Она, конечно, очень занята подготовкой ко дню рождения Дадлипусечки (который ненавидит, когда его так называет родная мать), но я очень рассчитываю, что сумею убедить её уделить мне несколько минут.

День рожденья Дадли семейство Дурслей решило с размахом отметить в Лондоне. Стоило мне намекнуть тёте, что я готов избавить их от своего утомительного присутствия под предлогом визита к друзьям, как она немедленно согласилась и даже расщедрилась на несколько фунтов на обратную дорогу.

Несмотря на нервозную обстановку, егодняшний вечер определённо можно было считать неплохим: никого из родичей дома нет, превосходный обед, заказанный навынос, и новая книга — не учебник, а томик научной фантастики. До общедоступного интернета здешней реальности ещё расти и расти, к плотским удовольствиям моё тело в силу возраста приспособлено плохо, приходится сублимировать. Не телевизор же мне смотреть!

Читал я в саду, угнездившись в старых, слегка скрипучих качелях, которые тётя отчего-то не позволяла мужу выкидывать, ограничившись тем, что перенесла их в наиболее закрытый кустарником от соседей уголок участка. За годы жизни здесь я не забыл родной язык и до сих пор думал на нём, а вот с восприятием текста на английском порой испытывал определенного рода трудности. Возможно, именно поэтому — или же из-за лени и пофигизма — я до сих пор не вырвался в лучшие ученики курса.

-За тобой и твоим домом следят, Поттер.

Обладатель этого голоса никак не мог находиться здесь, но определённо был, пусть даже я его не видел.

-Какого чёрта ты тут делаешь и как сюда попал? Предполагается, что никто не знает, где я живу!

-После прошлогоднего скандала только самый глухой и тупой не знает, где ты живёшь.

-Если ты думаешь, что это меняет дело, то здорово ошибаешься. Тут стоит защита.

-Всего лишь несложная сигналка.

-Ты не ответил на мой вопрос.

-Ты же сам хотел поговорить, — качели скрипнули, принимая на себя тяжесть ещё одного тела. — В Лондоне слишком много народу.

-Здесь тоже, — я покосился на невидимого Малфоя, силясь разглядеть хотя бы тень его присутствия. — Считай, за каждым забором по соглядатаю, а то и не по одному. Чтоб ты знал, у нас тут соседи обожают подсматривать, что творится на соседних участках. Одна бабка чего стоит! Это ты молодец, что не снял невидимость, я б не отмылся от сплетен!

-Отец запретил.

-А, так он в курсе? И не протестовал, когда единственный сын отправился в логово ужасных маглов?

-Отец направил меня туда, где точно не будут искать. Он не любит, когда я присутствую при обысках.

-Возможно, потому, что твоя защита сознания не столь хороша? — невинно спросил я.

Дуновение, легчайшее шевеление воздуха, — и в мою шею упёрлось острие палочки, а голос Драко прошипел:

-Что ты об этом знаешь?

-Да я наобум ляпнул, — засмеялся я. Нажим палочки усилился. — Драко, перестань, мне больно. Шуток не понимешь? Скажи лучше, кто за мной следит, и откуда ты об этом знаешь?

-Ты идиот, Поттер, — палочка убралась. — И я тоже, поскольку возомнил, что у тебя дома нам удастся поговорить без свидетелей, пока старушка Фигг временно нейтрализована отделом по контролю. Мерлин, спаси моих родителей: их сын вырос идиотом. Разве могут национального героя оставить без свиты?

-Сигналку, о которой ты говоришь, скорее всего, установил Флитвик. До него никакой защиты на доме не было, что бы там ни трындел Великий Белый. И ты не ответил на мой вопрос.

-И не отвечу, — надменно прошелестела пустота рядом с моим ухом. — Такой информацией не разбрасываются. Скажу лишь, что следящих как минимум трое, и они отнюдь не друзья.

-Твой отец просветил тебя?

-Дошло наконец-то. Лорд Малфой приглашает тебя на разговор. В любое удобное время, я оставлю тебе портключ и связной пергамент.

Я затряс головой: то, что предложил Драко, было за гранью. С чего бы это Лорд Малфой так расстилался перед обычным школяром? Красивой визитки из меня не выйдет, я слишком упрямый и слишком не хочу участвовать в магической гражданской войне.

-Эм... неожиданно, — выдавил я. — А я не помешаю твоему родителю?

-Не помешаешь, Поттер. Думай головой: дал бы он тебе портключ, если бы не был готов к встрече?

-Мало ли что.

-Отец сейчас слишком занят уборкой после гостей, если ты понимаешь, о чём я. Думаю, твой дружеский визит развлечёт его и настроит на менее агрессивный лад, — церемонно сообщил Малфой.

-Я принимаю твоё приглашение, Наследник Малфой, — не менее церемонно сказал я. — Прежде чем отправиться с тобой, мне надлежит известить своих дражайших родственников. Как будем держать связь?

-Через пергамент, дубина!

-А, точно... ох ты ж, Мерлинова бабушка да не с Мерлиновым дедушкой, Статут! Трижды драный гоблинами Статут! Нам же нельзя колдовать на каникулах!

-И что? — недоумённо спросил Малфой. — Кто-то колдует?

-Ты! Аппарация!

-Портключ, Потер! Какая, к Мерлину, аппарация? С меня бы вся невидимость слетела тут же. Соображать надо!

-А портключ министерские не засекут?

-Пф-ф! Если бы они могли засекать портключи, десять лет назад Азкабан забили бы постояльцами под самую крышу.

Я задумался, пытаясь вообразить, где ещё может быть подвох. Выходило, что я слищком мало знал о магическом мире, чтобы иметь возможность полноценно рассуждать о его опасностях. Упёршись в своё отрицание, как баран — в новые ворота, я как последний дурак серьёзно ограничил собственные возможности и увеличил число опасностей, в которые могу вляпаться просто по незнанию.

Щелчок по носу вышел болезненным, но справедливым. Детские реакции этого тела имели куда большее влияние на моё мышление, чем я считал. А позиция "я взрослый и из будущего, а вы вообще все выдуманы" была отнюдь не взрослой и на практике оказалась скорее кривлянием, чем стратегией.

Об этом стоило поразмыслить, но невидимый Драко продолжал находиться где-то рядом, он был гостем и свидетелем, которому следовало уделить время, но не раскрыться при этом.

И с чего я взял, что каникулы — это хорошо и просто?

-Послушай, Драко... Я рад тебя видеть... то есть, слышать, но меня не отпускает ощущение, что в твоём присутствии здесь есть что-то неправильное.

Не совсем детское построение фразы, но лучшего я сейча выдумать не смог.

-Отец считает, что моё присутствие дома сейчас ещё более неправильное, — бесстрастным тоном отозвалась пустота рядом со мной. — Я предпочитаю полагаться на его опыт и знания. Не говоря уже о том, что общение с тобой — наилучшее алиби для меня, если ты понимаешь, о чём я, если, конечно, случится что-то из ряда вон выходящее, в чём я буду заподозрен врагами семьи. Но если тебе невыносимо моё общество, то я свяжусь с отцом и избавлю тебя от него.

-Ты бы дышал хоть иногда, — буркнул я, потому что со стороны невинная фраза о неправильности могла быть истолкована как желание избавиться... и ещё сотнями способов, о которых я не подозревал, не имея представления о мышлении волшебников, в особенности — подростков-волшебников. Свой собственный опыт казался мне скверным образцом. — А ещё подумай, что ты сейчас сказал, и как можно истолковать твою последнюю фразу. Кого и от чего ты собрался избавлять, мистер Мой-Отец-Говорит?

-Перестань цепляться к словам, Поттер, — сказаь Драко нормальным голосом. Качели чуть шевельнулись от его невидимого движения, лица коснулось движение воздуха, — должно быть, Малфой отмахнулся. — Ты прекрасно понял, что я хотел сказать. Тебя МакКошка покусала перед отъездом, что ты сейчас такой занудный?

-Нет, — с облегчением выдохнул я. Нормальный Драко, чего я вдруг засомневался? — Просто думал всё утро, кто я в масштабах этого мира... даже обоих миров, как следует себя вести в нём, в какую сторону двигаться... Все эти странные мысли, которые периодически лезут в голову, знаешь.

-Это взросление, — спокойно сказал Драко. — Мой отец рассказывал мне, что порой подростком быть очень трудно. Мысли, которые тебя одолевают, кажутся очень глубокими и умными, но если ты их запишешь, через какое-то время поймёшь, что это была полная ерунда.

-Скажи, о великий учитель мудрости, мысль, что твоё присутствие здесь могут посчитать странным и компрометирующим те, кто, по твоим же словам, следит за моим домом, является глупой или полной ерундой? Я имею в виду, что Гарри Поттер, разговаривающий с пустотой, наверняка покажется странным.

-Но у вас... у маглов, я имею в виду, есть же эти странные штуки, которые позволяют разговаривать с собеседником на расстоянии, — неуверенно сказал Драко.

-Это называется телефон, — вздохнул я, — и для разговора мне придётся пройти в дом, потому что этот аппарат работает на электричестве и привязан к телефонной розетке и электросетям дома... Впрочем, это сложно объяснять. Просто поверь, на улице я никак не мог бы разговаривать с далёким собеседником без ничего. — Не в это время, о да. До массового применения беспроводной связи оставались десятилетия, если я верно помнил историю. И мне всё равно потребовалось бы держать телефон в руках.

-Полагаю, что следят за тобой маги, и для них эта особенность ваших технологий будет неочевидной, — выдал Малфой.

-Ты переобщался с папой или заранее зазубрил текст?

-Я переобщался с профессором Снейпом, — проворчал Малфой. — Он, если помнишь, друг нашей семьи и немало времени уделяет мне, так как считает, что отец слишком балует меня.

-Он знает, где ты? — удивился я.

-Знает, — подтвердил Малфой, — он тоже посчитал, что это неплохое алиби для меня и вообще подтверждение, что мы дружим, а защита, о которой талдычил Дамблдор, свободно пропускает меня, что свидетельствует о моих добрых намерениях. Не смотри на меня, как на идиота, я знаю, что это звучит глупо, и Снейп не может так думать всерьёз. Но он уверен, что так подумает большинство обываетелей, если правда о моём визите сюда вдруг станет достоянием общественности.

-Снейп всё ещё не вернулся с войны, — выдал я шаблонную фразу. Поскольку не знал, что сказать.

-Мы все в каком-то роде в ней живём. Все, кого коснулась Первая Магическая.

-Я спросил, потому что в прошлом году мне предъявили претензию за использование магии домовиком. В этот раз я даже откосить не смогу, потому что моя палочка с собой, а не в школе. И мне всё ещё интересно, что там с тем домовиком.

-Мой отец... он сказал, что ещё не готов доверить мне эту тайну, — сдавленным голосом произнёс Малфой.

-Я, в общем-то, не удивлён.

-Ты не понимаешь, Поттер! — воскликнул он. — Это первый раз, когда отец отказал мне в информации! Если бы он был ни при чём, он бы сразу мне всё рассказал! Получается, он действительно замешан в этой истории, а я... а я солгал тебе, когда клялся, что Дом Малфоев домовика к тебе не посылал.

-Не солгал, а добросовестно заблуждался.

-Это не имеет значения.

-Имеет. Ты не имел умысла на обман, вот что важно. И думаю, что не ошибусь, если предположу, что гораздо больше вероятной лжи тебя пугает, что твой отец способен на неблаговидные поступки по отношению к тем, кого ты считаешь близкими. Забывая при этом, кто он и кем был в Первую Магическую.

Драко молчал так долго, что я начал подозревать, что он покинул меня. Но спустя несколько минут я услышал его нетвёрдый голос:

-Мне нужно подумать обо всём этом. Я ничего не знаю о том, насколько мой отец вовлечён в это ужасное недоразумение с домовиком.

-Где он, кстати? — полюбопытствовал я. — Не хотелось бы, чтобы он снова смог добраться до меня, если вдруг захочет опять причинить мне пользу.

-Добби больше никому не причинит ни пользы, ни вреда, — сухо проинформировал Малфой. — Его забрали невыразимцы. От них, как понятно любому разумному человеку, никакой домовик не сбежит.

-Что в очередной раз доказывает, что не всё так просто с этой глупой историей, — пробормотал я. — С чего бы Отделу Тайн интересоваться каким-то домовиком?

-Поттер, ты два года учишься в Хогвартсе и до сих пор поразительно невежественен, — я не мог видеть, но прямо прочувствовал, как Драко морщится при этих словах. — Не простому домовику, а домовику Дома Малфоев. Да любой был бы рад наложить лапу на наших слуг! Они все надеются выбить из них какие-то важные сведения! Ха! Мой отец не настолько глуп, чтобы доверять этим скучным умникам в одинаковых мантиях. Ни один наш домовик не выдаст ни одной семейной тайны. Мы, чистокровные, отпрыски древнейших и благороднейших семей, умеем защищать свои секреты.

-На каждую хитрую задницу найдётся свой болт с резьбой под восемнадцать.

-Что ты там бормочешь? Не знаю, что означают все эти странные слова, но неверие в наше могущество оскорбительно! Я прощаю тебя лишь потому, что ты воспитывался среди отсталых маглов, понятия не имеющих о куче важных вещей. Дамблдор поступил ужасно безответственно. Последний представитель старого Рода — магловоспитанный! Это просто плевок в лицо всему аристократическому сообществу Магической Британии!

Рассуждения о чистокровности, достоинствах магической аристократии и её подобающем месте в обществе Драко мог вести бесконечно, не прерываясь на обед, сон и задирание мелких недругов вроде маглорождённых и членов семьи Уизли. Я понимал, что в этих идеалах он воспитывался всю жизнь, что дома наслушался, как подобные беседы ведут взрослые, и что он попросту не мог вырасти иным, но всё равно это было... забавно.

Придумать достойный ответ я не успел: Драко уже нормальным голосом сообщил, что ему пора возвращаться.

-Мой связной камень нагрелся, а это значит, что отец велит мне возвращаться домой. Я говорю это специально для тебя, Поттер, чтобы ты не подумал, что я не готов продолжать беседу, или что-то в этом роде.

-Передай лорду Малфою, что я готов с ним встретиться в любое удобное для него время. Только предупрежу родственников. И... Мне всё равно нужно в Лондон. Давай встретимся там и погуляем без взрослых.

-Я обдумаю твоё предложение, — важно сообщил Драко. — До встречи, Поттер.

-До встречи, Малфой.

Воздух вокруг меня пришёл в движение, ринувшись заполнять пространство, где только что сидел мой одноклассник. А я остался сидеть на качелях.

Мне было о чём подумать.

Очень мало, что из моей повседневности мог счесть интересным род Малфой. Разве что непонятную силу, отголоски которой, возможно, пытался во мне услышать Драко. Или же мне следовало уделить больше внимания их наследнику, который постоянно крутился у меня под ногами. С другой стороны, я был замешан в истории, к которой так или иначе имел отношение лорд Малфой: сначала меня изводил их домовик, потом эта история с василиском, чудом не закончившаяся трагедией... Я долго думал о ней и в итоге склонялся к тому, что Люциус не так уж виноват, как казалось на первый взгляд. Драко рассказывал о нём достаточно, чтобы считать этого человека достаточно хорошим отцом. Не думаю, чтобы он был готов хладнокровно рисковать единственным наследником.

Но Малфой — с разрешения отца, через глубоко законспирированный... то есть, заколдованный пергамент — совершенно чётко обозначил: авроры искали конкретную вещь. Обычную чёрную тетрадку, о которой твердила Уизли, и которая, по её утверждению, позволила ей управлять древним змеем. Логика доблестных борцов с... то есть, конечно же, за правопорядок, была предельно проста: если домовик, принадлежащий некой семье, твердит о грядущих опасностях, которые вскоре начинают происходить, и связаны оные с неким же предметом, значит, этот предмет принадлежит именно этой семье. И стоит на всякий случай потрясти их посильнее: вдруг наружу вывалятся и ещё какие-нибудь секреты, никак не могущие быть обнаруженными у добпропорядочных граждан? Вывод напрашивался сам собой, и мне даже пришло в голову, что вся эта скверная история могла быть срежиссирована заранее вплоть до тетрадки. Но кому столь могущественному перешли дорогу разом и Малфои, и Дамблдор? Не так просто добыть тёмный артефакт такой невероятной силы, да ещё и беспрепятственно пронести его в школу. Дамблдор, несомненно, облажался по полной программе, но и Малфоям не поздоровилось: они реально рисковали потерять единственного ребёнка. И ещё неизвестно, как скажется влияние василиска на пострадавших в далёкой перспективе. С этой точки зрения я тоже был в группе риска, но старался об этом не думать. Наверное, если пережившим окаменение грозили потом какие-нибудь неприятные последствия, об этом непременно написали бы в какой-нибудь умной книжке. Во всяком случае, мне нравится думать именно так. Не худшее утешение при отсутствии прочих.

И причём тут, чёрт побери, домовик? Из рассказов чистокровных однокурсников и редких личных наблюдений у меня сложилось впечатление, что со свободой воли у эльфов большая напряжёнка. Они послушно исполняли волю хозяина, наказывая себя за малейшую неисполнительность или скверную работу, и... да и всё, наверное. Домовик, плетущий интриги? Домовик, идущий против воли хозяина? Домовик, пекущийся о незнакомом ребёнке не как о требующем заботы объекте, а как о некоей политической, или, если угодно, сакральной фигуре?.. Было в этом что-то откровенно противоестественное. Либо Добби был результатом случайной мутации, либо под благополучие повседневной жизни волшебников автор этого проекта заложил бомбу. Если домовиков в самом деле можно перепрограммировать, преодолевая их безусловную верность семье, то они превращаются в уникальное орудие мести, диверсий, покушений и шпионажа.

Утро начинается не с кофе. Утро начинается у всех по-разному. У меня оно началось с грандиозного скандала внизу, от звуков которого я и проснулся. Тихонько прокравшись к лестнице, я осторожно глянул сквозь перила вниз...

И обомлел.

Тётя Петуния, уперев руки в бока поверх безупречно белого передника, вдохновенно ругалась с Альбусом Дамблдором, который даже ради визита в магловский дом не удосужился сменить очередную вырвиглазную мантию на что-нибудь приличное или хотя бы нейтральное. Статут Секретности придумали трусы, да, господин бывший директор? Ну, зато тёте не надо будет объясняться с соседями из-за криков: неудивительно, что люди кричат, пытаясь выгнать из собственного дома настырных старикашек в подобном облачении!

Удивительно, как тётя ещё не прибила Дамблдора за то, что он зовёт её "девочка моя"?

-Нет здесь никакого Поттера! И не будет больше! Убирайтесь прочь! И палку свою уберите, я знаю, что при маглах колдовать нельзя.

-Как ты посмела лишить крова национального героя?!

-Это у вас там он национальный герой, а тут обычный противный мальчишка. Вот и забирайте его себе и молитесь на него, а в мою семью не лезьте.

-Неужели ты позабыла всё, что я тебе рассказал о кровной защите?

-Нет на нашем доме никакой защиты!

-Как это — нет? Да я сам! Своими руками!..

-Вот своими руками и вешайте её где угодно, только не здесь. Слышите? Я не желаю больше видеть вашего Поттера в своём доме! Вам он нужен — вы с ним и нянькайтесь. Я двенадцать лет своей жизни на него положила, с меня довольно. Подите прочь немедленно, или я полицию вызову!

Я как можно тише скрылся в своей комнате и схватился за пергамент.

"У меня тут Дамблдор с тётей лаются! Меня делят"

Ответа не было мучительно долго — минуты три, не меньше. Понятное дело, Драко не обязан таскать пергамент с собой, и три минуты — это просто офигеть как быстро, но в тот момент они показались мне... нет, не вечностью, но уж пара лет точно в них уложилась. Наконец, на желтоватом листе проявились неровные, явно наспех накарябанные буквы:

"Отец в Лондоне. Могу прислать домовика"

Первым желанием было орать, как перепуганный младенец, мол, заберите меня отсюда как можно скорее! Видеть Дамблдора я категорически не хотел и в то же время хотел, чтобы он убедился, что здесь я точно не живу. С другой стороны... Вот Малфою-старшему я зачем-то нужен. Он этого не отрицает, предлагает деловую встречу и готов взять на себя решение проблем с её организацией. Но если я сейчас возьмусь жаловаться и попрошу меня спасти, то автоматически стану ему должен, и ещё неизвестно, чем мне это аукнется.

"Дамби засечёт. Пока ситуация не критическая"

Крики внизу сменились бомотанием. Я испугался, что бывший директор как-то ухитрился перекричать мою тётю, сейчас заколдует её до состояния полной невменяемости, поднимется наверх, увидит меня, и... И как потом моим здешним родственникам жить с заколдованной тётей? Я настолько испугался, что решил ещё раз попробовать подсмотреть и определить обстановку на глаз.

Но тётю не так-то просто было угомонить, а тут ещё за какие-то минуты собралась группа поддержки в виде вездесущих соседок, поинтересовавшихся, что же такого интересного происходит у такого респектабельного семейства Дурсль, и не нужна ли миссис Дурсль, душечке Петунии и милейшей Петти какая-нибудь помощь? И кто-то, не выдержав градуса абсурда, позвонил-таки в полицию, так что к общему веселью добавился пролицейский наряд. Дамби в своём нелепом для маглов наряде смотрелся среди этого цветника крайне озабоченных своим внешним видом женщин то ли клоуном, который ошибся утренником, то ли просветлённым старцем, несущим свет новой веры потенциальной пастве, которой и своих светильников вполне хватает.

Я не обольщался, что эта пёстрая компания сумеет как-то противостоять сильнейшему (по слухам) волшебнику столетия. Они всей толпой ему на один чих, ему даже не будет за это ничего. Подумаешь, какие-то маглы, тьфу, плюнуть и растереть. Ну, пришлют команду обливиаторов, всего-то... Я был наслышан от соучеников и взрослых, как у магов принято решать такие проблемы. И методы эти мне крайне не нравились. Никто из этих людей не был виноват в том, что Дамблдору попала под хвост особо едучая вожжа.

Нужно было что-то решать — и срочно! Я заметался по комнате, старательно упихивая немногочисленные пожитки в раскрытую пасть сундука. Чёрт его знает, как оно обернётся, но лучше быть готовым сдёрнуть отсюда в любую секунду. Уже неважно, каким способом. Честно говоря, я был готов даже вылезти через окно, наплевав на второй этаж, и уйти огородами, то есть, чужими палисадниками! Внезапный визит бывшего директора настолько выбил меня из колеи, что за каких-то полчаса я взвинтил себя почти до паники. Я даже сам себе не мог внятно объяснить, почему, но Альбус Дамблдор пугал меня до чёртиков.

Сборы заняли каких-то несколько минут — не так уж много было у меня вещей, которые я удосужился достать из сундука. Учебники, помня о нелюбви родичей к волшебству, я предусмотрительно держал в сундуке, доставая только для выполнения летнего задания, а одежды у меня было немного. Скандал внизу опять разгорелся: судя по обрывкам слов, полисмены настойчиво просили незваного гостя покинуть чужую территорию, а тот был близок к тому, чтобы воспользоваться палочкой. Я сунул в карман связной пергамент и захлопнул сундук. Должен же быть какой-то выход! Да за меня даже тётя вступилась! Не может же так быть, чтобы я не выкрутился!

Внизу что-то сверкнуло и глухо бумкнуло. Пахнуло озоном. Я бросился к окну, но по дороге споткнулся о стоящий на пути сундук и полетел прямо на него, охваченный только одной панической мыслью: помощь! Мне нужна помощь!

Запястьем я пребольно врезался прямо в угол, обитый толстой металличской пластиной. От боли и от удара всем телом меня оглушило, в глазах потемнело, вокруг всё завертелось, я почувствовал, что лечу... или падаю в бесконечную пропасть, пытающуюся завязать меня многомерным узлом...

И оказался в Хогвартсе.

Наверное, я словил шоковое состояние, потому что опустился на так кстати переместившийся вместе со мной сундук и несколько минут тупо пялился в стенку холла. Ни единой мысли не было у меня в голове в тот момент.

Сколько я так просидел — не знаю, вряд ли больше пяти минут. В какой-то момент ощутил небольшой дискомфорт и по некотором размышлении установил, что у меня, кажется, болит рука. Посмотрел — и действительно, я здорово распахал себе запястье об оковку сундука. Вяло полюбовавшись узенькой дорожкой запёкшейся крови, я вновь уставился в стенку, смутно чувствуя, что что-то не так. С моей рукой не так. Как-то она не так выглядит, и рана тут ни причём.

Браслет!

За эти недели я успел настолько привыкнуть к тому, что он болтается на моём запястье, что совершенно перестал обращать на него внимание. От случайного повреждения, по уверениям Флитвика, он был надёжно защищён, да и забыл я про него уже, если честно. И если бы не чёртов сундук, так вовремя подвернувшийся мне под ноги, неизвестно, чем закончился бы этот день. Видимо, падая, я разодрал не только запястье, но и браслет, который среагировал на моё отчаянное желание слинять из тётушкиного дома. А поскольку в тот момент я лежал на сундуке, моё имущество перенеслось сместе со мной.

Версия выглядела довольно складной, впрочем, другой у меня всё равно не было. Наверное, нужно было подняться, попробовать отыскать кого-нибудь из преподавателей (вряд ли замок на все каникулы оставался необитаемым) или попробовать вызвать местного эльфа, но у меня не было сил даже подняться с сундука. Как будто если долго на нём сидеть, то все проблемы решатся как бы сами собой, без моего участия.

Хм, помнится, в начале учебного года эта стратегия сработала. Как известно, если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно увидишь в ней своё постаревшее отражение, а проблемы станут неактуальными за утратой срока давности.

На крайний случай всегда можно попробовать утопиться на радость врагам и случайным прохожим с комплексом спасателя.

-Драные подштанники Мерлина, Поттер! Как вы сюда попали?

-Попал, — глупо ответил я, демонстрируя великолепно рассерженному профессору зельеварения своё разодранное запястье. Теорему можно считать доказанной: у меня действительно волшебный сундук. Сейчас проф выльет на мою голову пару вёдер отборного яда, но потом всё равно поможет. Такой уж он у нас добрый самаритянин. — В дом моих родственников пытался вломиться Дамблдор. А я споткнулся о сундук и каким-то образом порвал браслет профессора Флитвика. И оказался тут.

-Очень информативно, — сухо отметил профессор. — К моему огромному сожалению, уважаемый профессор Флитвик в настоящее время отсутствует в Хогвратсе. Понимаю, что визит мистера Дамблдора после его смещения с поста директора выглядит по меньшей мере странно, но отказываюсь считать его причиной для демонстрируемой вами истерики с членовредительством. К вашему сведению, у меня нет ни малейшего желания работать воспитателем детского сада в мой законный отпуск.

-Я вовсе не намеревался докучать лично вам, сэр, — как можно вежливее пояснил я. — И попал я сюда совершенно случайно, на Хогвартс был зачарован сам браслет, так мне когда-то объяснил профессор Флитвик. А вообще я в гости к Малфоям собирался. Меня звали.

-Вы — одна большая ходячая неприятность, — счёл нужным сообщить мне профессор. — Удивительно, как вы добиваетесь такого эффекта, не прикладывая к тому никаких специальных усилий. Видимо, магловские учёные в чём-то правы, рассуждая о наследственности. Были бы вы хулиганом вроде близнецов Уизли, или бесталанным балбесом, как их младшенький, этот эффект был бы понятен и объясним, но вы ведь демонстративно благонадёжны! И в то же время умудряетесь, даже ничего не делая, одним своим существованием вносить разлад в жизнь окружающих вас людей! Должен вам сказать, что сейчас вы удивительно некстати! Ровно через двенадцать минут я должен добавить в экспериментальное зелье новую серию ингредиентов, и мне заранее страшно представить, что с вами может случиться за это время!

-Я подожду, — поспешно сказал я. — С места не сдвинусь, честное слово!

-Сделайте одолжение! — язвительно сказал профессор. — Если вы действительно выполните это обещание, я подумаю, что с вами делать. Если же нет...

-Обещаю, профессор Снейп!

Он смерил меня тяжёлым недоверчивым взглядом, но всё же кивнул:

-Что ж, проверим, насколько простирается ваш самоконтроль. Вряд ли вы способны управлять стихией, что привносит хаос в вашу жизнь, но ведь можете постараться сделать себя менее невыносимым! Я пришлю вам с домовиком настойку бадьяна.

С этими словами он эффектно развернулся на месте ("картинный взмах мантией номер сто сорок четыре", шутили девочки в нашей гостиной) и сгинул в глубине Хогвартских коридоров.

А я остался любоваться великолепием просторного холла, которое успел за эти два года изучить до последнего камушка.

Эльф с обещанным зельем явился буквально через минуту. С ума сойти можно, Снейп позволил мне самостоятельно обработать порезы! То ли счёл, что повреждения слишком легки, чтобы беспокоить почтенную мадам Помфри (которая наверняка в отпуске), то ли то была попытка продемонстрировать презрение к надоевшему ярмарочному герою, заранее считая несущественными любые его травмы, хоть бы я лежал перед Снейпом с прокушенной ногой! Должно быть, такие противоречивые чувства превращали жизнь профессора в бесконечную череду когнитивных диссонансов, делая его ещё более непредсказуемым. У кого угодно нервы сдадут, если приходится выбирать, какое отношение следует сейчас продемонстрировать, а о том, что ты чувствуешь на самом деле, давным-давно остались лишь смутные ощущения, ты слишком много лет жил под масками, вконец заплутав между ними и забыв собственное лицо.

На этой одухотворённой ноте я закончил обрабатывать раны, и эльф, щелчком пальцев отправив в небытие окровавленные тампоны, исчез.

Положение моё вовсе не выглядело безвыходным. Несмотря на тщательно выпестованную суровость, есть младенцев профессор Снейп всё-таки брезговал, предпочитая более сбалансированную пищу. К тому же он приятельствовал с Малфоями, что в моём положении было вовсе уж невероятным читерством. Вот встретился бы мне в замке вместо него какой-нибудь Филч, что бы я делал? Уговорить его связаться с Малфоем-страшим, изложить ситуацию, и дело в шляпе. Какая разница, откуда забирать гостя — из дома или из школы, если ты пользуешься портключом или аппарацией? Из школы даже проще, не нужно маскироваться...

-Отрадно видеть, что вы способны не только давать обещания, но и выполнять их, — профессор Снейп возник рядом, как чёртик из табакерки, и, конечно же, не удержался от очередной порции яда. Несмотря на всю мифологичность образа, по Хогвартсу профессор всё-таки не летает, а ходит, причём быстро, бесшумно и незаметно, и этому вот умению стоило бы поучиться, но он, к сожалению, не даёт уроков. Я невольно вспонил запутанные коридоры своего университета из прошлой жизни, откуда не раз и не два приходилось выводить заплутавших гостей и первокурсников, потом адскую планировку новейшего офисного здания, где наша фирма снимала целый этаж, и пригорюнился. Толку мне от умения махать палочкой и варить лягушек? Я-то надеюсь вернуться обратно, а там мне пригодятся совсем другие вещи, нежели школьная программа вымышленной школы.

-Что же мне с вами сделать? — раздумчиво произнёс профессор, разглядывая меня, будто бы я был неким гигантским вариантом флоббер-червя, которого ему предстояло разделать для очередного зелья. — Здесь вы остаться, разумеется, не можете: Хогвартс — не детский сад и не летний приют для героев, с вами просто некому тут нянчиться. Имейте в виду, Поттер, я бы сию секунду отправил вас к тётке, и останавливает меня только одно соображение: сюда вас отправил артефакт уважаемого профессора Флитвика. Поскольку вы целый год носили его безо всяких эксцессов, и он не среагировал даже на василиска, ситуация и впрямь была критическая, хотя мне сложно представить, что такого ужасного вы увидели в лице бывшего директора. Не делайте такое глупое лицо, разумеется, я знал о вашем браслете. Все преподаватели знали на случай, если вас внезапно занесёт сюда невесть откуда. И, предвосхищая очередной ваш вопрос, — да, директор тоже знал. С чего бы нам скрывать от него информацию? Не вздыхайте так печально, разумеется, я вас не брошу. Если обычное стечение обстоятельств то и дело приводит вас на край пропасти, страшно даже представить, к чему приведёт вас ваша инициатива.

И тут меня осенило:

-Профессор Снейп, меня ведь приглашали в гости Драко Малфой и его семья. Может быть, вы могли бы, если, конечно, вас не затруднит, доставить меня к ним? — и по наитию добавил: — буду должен.

-Разумеется, будете, — поморщился профессор. — Я никогда не был склонен к благотворительности, а свободного времени у меня не так много, чтобы я мог тратить его на возню с вами. Вы можете уплатить свой долг немедленно. Я понимаю, что мои условия будут для вас в тягость и в целом не одобряемы обществом, но они продиктованы насущной необходимостью. Поэтому я прошу вас оставить мне вашу ящерицу ещё на некоторое время. Я знаю, насколько мучительно не иметь возможности поддерживать связь с фамилиаром и, безусловно, предоставлю вам возможность общения с мисс Клио. Не будь у меня настолько сильной нужды, я вернул бы вам вашу питомицу немедленно. Но её необычные способности всё ещё нужны мне, поэтому я вынужден просить вас об одолжении.

Он помолчал немного и с недовольным видом добавил:

-Разумеется, я пойму и приму ваш отказ, вы действительно имеете на него право. И, безусловно, не оставлю вас до начала учебного года прозябать в холле Хогвартса. Подобного рода одолжения не терпят принуждений, но было бы весьма великодушно с вашей стороны удовлетворить мою просьбу.

-Конечно же, профессор Снейп, я понимаю вас, — я выдавил кривую улыбку, долженствующую означать вежливое согласие. Честно говоря, профессор своими загадочными потребностями снял с моих плеч тяжкое бремя необходимости устроить достойную жизнь Клио. Я о себе-то сейчас не мог позаботиться, не то что о питомице! И, что бы он там ни вещал, никакой мистической связи я с этой рептилией не ощущал, хоть она и была весьма милым существом и здорово помогла нам в той мутной истории с василиском. — Я хотел бы сперва удостовериться, что Клио не тоскует в разлуке, а после принимать решение. Со своей стороны я готов удовлетворить вашу просьбу, поскольку, так понимаю, вы заняты изучением следов василиска в школе, а без Клио вам, конечно же, будет гораздо труднее.

Снейп посмотрел на меня с тшательно скрываемым интересом, потом кивнул:

-Ваша просьба разумна и свидетельствует о том, что вы на удивление добросовестный хозяин. — Помолчав, он добавил: — Вынужден признать, что ваша благосклонность весьма кстати, и я благодарен вам за неё. Рассчитываю, что вы не намерены злоупотреблять моей благодарностью и не выйдете за рамки отношений, принятых в Хогвартсе между преподавательским составом и учащимися.

-Разумеется, профессор Снейп, — я с трудом подавил улыбку, представив, каким именно образом мог бы попытаться "выйти за рамки". Пригласить его распить бутылочку-другую на выходных? Прошвырнуться по увеселительным заведениям магловского Лондона? А то монашеское обитание детском теле за эти годы мне здорово поднадоело. А я ещё и веду себя как благовоспитанный ребёнок из религиозной семьи, даже не хулиганю... в основном, потому, что давно вышел из детского возраста, и детские же развлечения мне не особо интересны, а взрослые недоступны — в силу опять же юного возраста, так что разгульные похождения с профом, увы, мне не светят ни при каких обстоятельствах.

И в этот момент нашу высокоинтеллектуальную и полную взаимного уважения беседу прервал появившийся из ниоткуда полупрозрачный павлин, обратившийся к профессору Снейпу человеческим голосом:

-Северус, срочно нужна твоя помощь. Нужно найти Поттера и как можно скорее доставить его в мэнор. Драко пригласил его на каникулы, но мальчик внезапно пропал. Подробности при встрече. Буду должен.

Договорив, павлин рассыпался мириадами сияюших искр, вскоре погасли и они. Патронус, вспомнил я. Что-то такое я видел ешё на первом курсе, но Снейп тогда был укушен цербером и объяснять про неведому зверушку отказался.

-Ай да я! — совершенно не характерным для него довольным голосом сказал Снейп. — Поттер мне должен, Малфой мне должен, а я и палец о палец не ударил. Что вы так вытаращились, мистер Поттер? Могут у меня быть в жизни простые человеческие радости?

Ну, разве мог день, начавшийся так по-дурацки, закончиться нормально? Со всей возможной вежливостью, но крайне нелюбезным тоном Снейп осведомился, не буду ли я против сперва переместиться в мэнор многоуважаемого семейства Малфоев, дабы не длить сверх необходимого всеобщую нервозность и не загрязнять холл Хогвартса своими шмотками, а уж после в спокойной обстановке проведать Клио? Я не возражал. Честно говоря, общество зельевара, которого посреди заслуженного отпуска вынудили решать проблемы самого его нелюбимого ученика, хотелось покинуть как можно скорее. Я даже не стал заикаться про эксперимент, который вроде как булькал в котле где-то в подземельях. Снейп не маленький, сам разберётся и уж точно не нуждается в моих советах. Даже если результатом его небрежения станет взлетевший на воздух Хог, хотя в таком случае я бы поставил, что это была бы спланированная акция, тщательно замаскированная под несчастный случай.

Проф, видимо, был частым гостем в мэноре: заручившись моим согласием, он велел мне держать пожитки крепче, ухватил меня за рукав, и нас закружило в вихре аппарации.

Должно быть, у вихря было ко мне что-то личное, унаследованное от его создателя: через пару мгновений он аккуратно проявил Снейпа посреди незнакомого мне холла, выплюнул меня рядышком и окончательно развеялся.

-Хватит разлёживаться, Поттер, это крайне невежливо с вашей стороны — будучи в гостях, встречать хозяина дома, лёжа на его полу, — сварливо сказал профессор, привыкший к такому способу перемещения. Я же ощущал себя недожёванной жвачкой, по чистой случайности не успевшей прилипнуть к чужому ботинку. Ковёр, на котором я лежал, был восхитительно мягок и почти уютен, голос профессора Снейпа казался сладкой колыбельной, и даже ободранная о сундук рука, на которую я крайне неудачно хлопнулся после перемещения, ныла почти приятно.

"Так, с меня хватит", объявил доставшийся мне с чужого плеча организм и выключил свет.

Пришёл в себя я в незнакомой комнате с высокими потолками, длинными, от пола почти до потолка, стрельчатыми окнами, лёжа на кушетке с подсунутым под ноги валиком. Остро пахло чем-то назнакомым и пряным.

-Полюбуйтесь на себя, Поттер, — сварливо сказал Снейп, наклоняясь надо мной с какой-то склянкой. На лоб плюхнулся влажный компресс, по щеке побежала тонкая струйка, за шиворотом сразу стало мокро и противно. — И это национальный герой! Как кисейная барышня, в обморок падает!

-У меня стресс, — противным голосом проблеял я — чисто из подросткового чувства противоречия желая позлить профессор. — И посттравматический синдром. А ещё... — я хотел сказать "воспаление сапога и разрыв портянки", но заткнулся на полуслове, осенённый внезапной мыслью: я не знаю, как на английском портянки! — И вообще, я в герои не просился. Можете отчислить меня из их рядов по медицинским показаниям.

Профессор выпрямился, глядя на меня странным изучающим взглядом.

-Я понять не могу, — сказал он наконец, — вы прикидываетесь немощным и безобидным, чтобы ввести в заблуждение своих многочисленных врагов и потенциальных противников, или считаете, что это весёлая шутка?

-У меня нет врагов, — автоматически ответил я. — А все те тиражируемые в прессе негодяи, жадущие моей смерти, — это враги канонного Поттера из легенд времён Первой Магической. А с террористами должны бороться спецслужбы, а не дети, что бы там про них великие светлые волшебники ни шептали.

-Какая очаровательная наивность! — смутно знакомый, хорошо поставленный голос вплёлся в нашу беседу с изяществом мизерикорда, одним взмахом обрывающего нить ставшей в тягость жизни. — Политической фигуре первой величины, которую из вас сделал Дамблдор, не удастся отсидеться за спинами авроров и домохозяек. Если вы не придёте на войну, то война придёт к вам в дом и возьмёт своё. Такова жизнь. Добро пожаловать в мой дом, мистер Поттер. Драко очень ждал вашего визита.

Еле слышно зашуршала мантия, и за правым плечом Снейпа возникла фигура хозяина дома. Холёный длинноволосый блондин классической красоты имел вид человека, с рождения уверенного в своей непогрешимости и исключительности, но при этом старательно поддерживал на лице дружелюбное выражение. Прежде мне довелось увидеть его всего один раз — зимой, когда Драко попался василиску, — и я отметил, что сейчас Люциус выглядит гораздо лучше.

-Здравствуйте, лорд Малфой, — обречённо сказал я, понимая, что светлые, тёмные, тёмно-серые или фиолетовые в крапинку, местные политические силы приложат все усилия для того, чтобы втянуть меня в свою игру. Я не отличаюсь особым умом и сообразительностью, гениальностью в магических науках или какой-то иной одарённостью. Статусная цацка, которую хотят иметь при себе, чтобы дразнить всех, кому она не досталась, — вот кем я ощущал себя под пристальным взглядом Малфоя-старшего.

-Мистер Поттер исключительно благонадёжен и до неприличия законопослушен, но при этом постоянно влипает в неприятности, — проинформировал Снейп. — Очень рад, что теперь он — твоя головная боль, Люциус, по краней мере до конца каникул. А я умываю руки.

-Я ничего не делал! — обиженно сказал я. — Дамблдор сам ко мне пришёл. И василиск сам приполз. И, если уж на то пошло, МакГонагалл перед первым курсом тоже сама ко мне пришла, а я тогда понятия не имел, что вы вообще существуете!

-Именно это я и имел в виду, — саркастично ответил профессор. — Вы — ходячий катализатор для всякого рода хаотических процессов, преимущественно с негативным эффектом, если вы понимаете, о чём я.

-Понимаю, — буркнул я. — Я даже знаю, что такое энтропия. И что она всё время увеличивается. И три закона термодинамики тоже знаю. И причём тут желание Дамблдора непременно запихнуть меня на борьбу с абстрактным злом?

-Дамблдор — не единственный участник бывших и грядущих процессов перестройки магического сообщества Британии, — вставил Малфой. — Самый упрямый, я бы даже сказал, упёртый, категоричный в суждениях и крайне негибкий. Нам необходима молодёжь со свежим взглядом, ясными мыслями и открытым сердцем, благовоспитанная и чтящая традиции. Только тогда мы сумеем противостоять засилью магглолюбцев и выживших из ума стариков, ничего не видящих дальше своего кресла и меню завтрашнего обеда.

Ну вот, пошли политические лозунги... Я, конечно, понимал, что не из одного только человеколюбия Малфой решил дать приют беглому герою, да и Драко говорил, что у его отца ко мне свой интерес, но чтобы вот так, в лоб, можно сказать, с порога начинать вербовку? Наверное, у Люциуса политическая пропаганда — это рефлекс, как у профессора — привычка язвить в любой ситуации. И кто тут ещё будет рассуждать о ригидности мышления?

-Полагаю, я тут больше не нужен, — прохладно сказал профессор, взмахом палочки уничтожая нагревшийся компресс. — Рекомендую не заставлять Поттера выбирать политическую сторону прямо сейчас, Люц. Как видишь, он несколько скорбен головой и может быть неадекватен. Поттер, я свяжусь с вами позже и сообщу, как и когда вы сможете увидеться со своим фамилиаром.

Кивнув на прощание, Снейп отступил на пару шагов и аппарировал.

Мы с Малфоем остались наедние.

Оценив обречённость в моём взгляде и общую непарадность атмосферы, Люциус благородно не стал задавать никаких вопросов, устраивать торжественную церемонию знакомства и даже Драко не позвал, а перепоручил меня вызванному домашнему эльфу, велев тому позаботиться о моей персоне со всем тщанием, и сообщил, что будет ждать меня в малой гостиной через час, если, конечно, к тому времени я буду себя сносно чувствовать. Кисейной барышней мне быть очень не нравилось, так что для себя я решил, что ни за что не пропущу встречу с хозяином, даже если меня на неё придётся нести!

Мы сидели в мягких креслах, в полном молчании, в безупречной английской гостиной, выдержанной в синих и голубых тонах. Удивительно, что не в зелёных, впрочем, откуда мне знать, может, у них тут все цвета радуги в интерьерах обыграны, домище-то вон какой здоровенный. Даже не домище — имение.

Мэнор.

А его глава сидит сейчас напротив меня, в безупречном домашнем костюме, подобающем английскому аристократу, между нами крохотный столик, безупречно накрытый к чаю, классический английский файф-о-клок, не к чему придраться.

И вся эта выхолощенная безупречность выглядит донельзя естественно, и в то же время я прекрасно вижу, что безупречный Люциус Малфой безумно нервничает.

Драко в гостиную не пустили. Лорд Малфой вежливо попросил оставить его, лорда, со мной наедине. Малфой-младший обиделся:

-У тебя появились от меня секреты?! Ты мне не доверяешь? Мне?!

-О, я не сомневаюсь, что позже мистер Поттер расскажет тебе всё, что посчитает нужным, но некоторые разговоры следует вести наедине.

Я был благордарен мистеру Малфою за эту приватность, но понятия не имел, как распорядиться предоставленными возможностями. Не чай же он меня пить позвал, в самом деле! Хотя чаю хотелось: не очень мой сегодняшний день изобиловал приёмами пищи. Но накрытый столик выглядел скорее данью традициям, чем реальным приглашением угоститься, поэтому я не решался даже прикосунться к чашке, наполненной услужливым эльфом, которого хозяин тот час же отослал прочь.

-Вы можете не беспокоиться за свою безопасность, принимая еду в моём доме, мистер Поттер, — заметил лорд Малфой. — Еда не содержит ни ядов, ни зелий, она свежая и приготовлена из превосходных продуктов.

-Я вовсе не хотел выказать вам недоверие, лорд Малфой, — как мог учтиво сказал я, чувствуя себя деревенщиной на королевском приёме. — Просто всё это — я обвёл рукой гостиную — выглядит настолько идеальной экспозицией, будто декорации в театре или кино подготовлены к следующей сцене. Неловко её нарушать.

-Я не буду спрашивать, что такое кино, — усмехнулся Малфой и первым поднял чашку с чаем. — Насколько мне известно, это чрезвычайно модный у маглов вид изобразительного искусства.

-Уже даже не изобразительного, его давно отдельным видом считают, впрочем, это неважно. Я думаю, вы меня пригласили не для разговоров об искусстве. Драко неоднократно мне говорил, что вы заинтересованы во мне, но я, признаюсь, каждый раз терялся, почему. Мы же, как бы это поделикатнее выразиться... считается, что мы принадлежим разным сторонам. Правда, я еще не разобрался, чего именно это стороны, и где среди них мне место. Пока что склоняюсь к мысли, что вообще в любом месте, где их нет. Не люблю войны.

-Войны любить не принято, — Малфой поставил чашку и чрезвычайно изящно взял с тарелочки крохотный, на один укус, бутерброд. Я последовал его примеру, чтобы не обижать хозяина излишним недоверием, раз уж он так воспринял мою неловкость. — Зато это крайне удобный инструмент решения проблем, причём любой из противовоборствующих сторон, независимо от их количества. При любом исходе победившая сторона будет признана добром, а все проигравшие, соответственно, — злом.

-Историю пишут победители, — кивнул я, хотя не помнил, кому принадлежит эта избитая цитата.

-А вы — интересный собеседник, мистер Поттер, — Люциус снова глотнул чая и крайне изящно откинулся на спинку кресла — так, чтобы его идеальная осанка осталась такой же идеальной. Я испытал невольный приступ зависти, вспомнив, как сам корчился за компьютером, какое бы удобное кресло ни согревало мою задницу.

-Драко сказал, что вы хотели побеседовать со мной, но так и не озвучил причину вашего интереса.

-Я запланировал беседу с вами сразу же после досадного случая на вокзале, но, пока вы в школе, организовать нашу встречу было крайне затруднительно. К сожалению, иногда на пути наших планов встают совершенно непреодолимые обстоятельства. Я имею в виду инцидент с василиском, из-за которого вы не смогли навестить нас в Рождество.

Инцидент, надо же. Трудно ожидать такой утончённой вежливости от человека, едва не потерявшего единственного сына из-за попустительства директора школы.

-Драко отзывается о вас как о достаточно способном молодом человеке.

О да. Даже удивительно для умеренно молодого человека слегка за тридцать, которого я ещё помню. Я им был когда-то, невероятно давно, и очень не отказался бы вновь увидеть его утром в зеркале. Даже если мне придётся немедленно этого самого человека побрить.

-Я склонен ему верить, несмотря на то, что вы учитесь на разных факультетах, и он не имеет возможности пристально наблюдать за вашими успехами или неудачами. То, что шляпа распределила вас в Равенкло, несомненно, говорит в вашу пользу, однако история хранит немало свидетельств того, что факультет воронов — это ещё не гарантия высокого интеллекта. Гилдерой Локхарт тоже когда-то окончил Равенкло, но ума ему это не прибавило.

-Вынужден с вами не согласиться, мистер Малфой, — я подавил смешок. — Мистер Локхарт в некотором роде чрезвычайно одарён, хотя, конечно, к защите от тёмных искусств это не имеет никакого отношения.

-Возможно. Искусство болтать чушь с серьёзным видом — тоже в некотором роде талант. Но я полагаю, вы достаточно умны, чтобы понимать, что сами по себе интересуете меня ровно в той же степени, как любой школьник, обучающийся рядом с моим сыном. Пока вы не представляете угрозу для него и не сулите выгоды, вас для меня не существует.

-Зато игнорировать существование Мальчика-который-выжил вы не можете, верно?

-Именно, — Малфой едва заметно растянул губы в вежливой улыбке, но глаза его оставались холодными. — Вы, мистер Поттер, весьма заметная политическая фигура. Я бы сказал, знаковая, и малый возраст пусть вас не смущает. Более того, я уверен, что даже после вашей смерти, случись с нами такое несчастье, вы не перестанете влиять на политическую жизнь Магической Британии.

-Скорее наоборот, — пробурчал я. — Ни одна гадалка не сумеет предсказать, что можно натворить во имя геройски погибшего меня. И даже та условная сторона, на которой играют политические протвиники, не будет иметь никакой силы. Герой-то мёртвый, а значит, возразить уже не сможет.

-Вы удивительно верно понимаете сложившуюся ситуацию, — Люциус благосклонно кивнул. — Однако, тот факт, что вы живы, никак не влияет на текущий расклад. Никому не интересно, о чём вы думаете и чего хотите, мистер Поттер, — его голос внезапно утратил мягкость и стал хлёстким и стылым. — Идёт игра, большая игра, и вами с превеликим удовольствием воспользуются все, кому это будет выгодно. Драко рассказывал, у вас с мистером Дамблдором вышло некоторое... недопонимание. Уверяю вас, Великий Белый обошёлся с вами очень мягко, можно сказать, попустительски. Обычно он не столь снисходителен к своим соратникам, которые осмелились иметь собственное мнение. И с большим удовольствием пускает их в расход.

-Как будто великий тёмный поступает по-другому, — съязвил я. — Я прекрасно понимаю, что все от меня чего-то хотят. Не понимаю только, чего именно, но подозреваю, что эти самые все хотят разного и тоже не всегда отдают себе отчёт в своих желаниях. И вы тоже, мистер Малфой, чего-то от меня хотите, иначе не настаивали бы на встрече.

-Верно, — он медленно кивнул. — Я не скрываю своих намерений и этим, надеюсь, отличаюсь в лучшую сторону от прочей толпы. Планируя встречу, я не знал, кого увижу перед собой: недалёкого ребёнка, зазнавшегося юнца, обычного мальчишку или будущего Главу Рода. Сейчас я вижу, что вы довольно понятливы для своего возраста, что отчасти вселяет в меня надежду.

Возможно, будь я обычным подростком, тем более, настоящим Гарри — не знавшим семейной любви и долгие годы не слышавшим ни единого доброго слова в свой адрес, — я купился бы на его речи с потрохами. Но под шкурой одинокого подростка прятался опытный продажник, ветеран переговорных схваток, глубоководный интернет-серфер и просто житель двадцать первого века, избалованный высокими информационными технологиями. В конце концов, мне было просто интересно, зачем я с такой силой понадобился Люциусу Малфою.

А соглашаться или нет на его предложение, я ещё крепко подумаю.

-Давайте поговорим конкретно: в чём именно заключается ваша потребность во мне?

Топорный канцелярит, которого сложно было ожидать от подростка, заставил лорда Малфоя на несколько секунд взять паузу. Надеюсь, он решит, что я просто важничаю и пытаюсь подражать взрослым разговорам. Чёрт его знает, что у него на уме: всё-таки, Малфои — это высший пилотаж, противники совсем не моего уровня. За них играют поколения чистокровного рода, репутация, положение в обществе и элементарная осведомлённость о здешних нравах и обычаях. Я же не то что в Магической — даже в обычной магловской Англии до сих пор порой чувствовал себя понаехавшим самозванцем.

-Вы знаете, что у вас был магический крёстный?

Я пожал плечами. Настоящий Гарри, может быть, и знал, хотя откуда ему, вряд ли Дурсли были в курсе, а были бы — не рассказали бы.

-Разве в магическом мире исповедуют христианство?

По выражению лица Малфоя я понял, что это самый глупый вопрос, который я мог задать.

-Магический крёстный не имеет никакого отношения к религиозным традициям маглов. Это защитник и наставник младенца, который должен заменить ему родителей, если те погибнут. Сириус Блэк был обвинён в том, что предал вашу семью и вас лично, мистер Поттер, став косвенной причиной гибели ваших родителей. Я не буду вдаваться в политические тонкости, но вы должны знать, что он никак не мог так поступить. Его бросили в Азкабан без суда и следствия, по одним только нелепым подозрениям, утверждая, что он сам признался в преступлении, и сам Дамблдор пальцем о палец не ударил, чтобы вытащить своего соратника из тюрьмы. И все эти поборники справедливости дружно сделали вид, что не знают, что магический крёстный не может причинить вред крестнику. Много лет Вальбурга Блэк пыталась добиться хотя бы свидания с сыном, но ей не позволили даже такой малости. Моя жена из Блэков, после смерти Вальбурги она сама не раз пыталась что-то сделать для Сириуса, но ей не удалось.

Он помолчал немного, потом продолжил — чуть тише и суше:

-Не могу сказать, что питаю тёплые чувства к этому глупому мальчишке. Как он гордился, что пролез под крылышко Дамблдора, как упивался своей ненавистью к семье и тем, кто предпочёл покровительство Тёмного Лорда! Но Нарцисса жалеет его, а мне будет невыразимо приятно посмотреть ему в глаза, когда он поймёт, кто вытащил его из Азкабана. Полагаю, он никогда мне этого не простит, — его губы на миг тронула язвительная усмешка, которая тут же исчезла. — Возможно, он даже поймёт истинную цену тех, кого считал друзьями и единомышленниками, но кто за эти годы не приложил ни малейших усилий, чтобы разобраться в этом мутном деле. Впрочем, я давно уже не верю в чудеса.

-Я всё же не понимаю, причём тут я, — пробормотал я.

-Если бы Сириус не угодил в тюрьму, вы воспитывались бы в семье Блэков, как и подобает наследнику Рода, — заметил Люциус, собственноручно наливая себе остывшего чаю. Видимо, разговор был действительно важным для него, потому что лорд и не подумал вызвать домовика. Полагаю, он с куда большим удовольствием выпил бы чего покрепче (в чашку он заглянул с откровенной печалью), но не считал меня достаточно подходящей компанией. Хотя я бы, честно говоря, с удовольствием присоединился. Тело-то у меня детское, а мозги вполне себе взрослые, и пуританская жизнь за эти годы меня порядком достала. А тут ещё такие новости! — Я считаю, что Дамблдор потому и не торопился вынимать своего бывшего соратника из тюрьмы, иначе пришлось бы вынимать и вас из магловской семьи и воспитывать, как полагается. А ему вы нужны невежественным и управляемым, а то ведь Блэки непеременно засорили бы вам мозги всякой вредной чепухой вроде этикета, истории, языков, заклинаний, а также нравов и традиций аристократического Рода.

-Вы уверены? — от неожиданности у меня дрогнули руки, и я чуть не уронил чашку себе на колени. Пришлось быстро поставить её на блюдце, выдав громким звуком, насколько я на самом деле нервничал. Не из-за предположений Люциуса о моём прошлом, а вообще из-за всей этой ситуации. Как бы я ни старался никуда не вмешиваться, меня вмешали в историю без моего желания.

-Это всего лишь мои предположения, — лорд Малфой опять скупо улыбнулся. — Доказательств у меня нет, разумеется. Но почему тогда почтенный председатель Визенгамота не только сам не поднял вопрос о пересмотре дела сразу после поимки якобы убитого Блэком Петтигрю, но и всячески препятствует мне, когда я занялся этим?

-Потому что может, — машинально ответил я. На моё удивление, Малфой одобрительно кивнул.

-Что ж, мистер Поттер, поскольку я вижу в вас весьма серьёзного и разумного молодого человека, давайте поговорим конкретно.

-Ну?! — Драко ждал меня в гостиной, чуть не подпрыгивая от нетерпения. — О чём с тобой отец говорил?

-Он хочет вытащить из тюрьмы Сириуса Блэка, — неохотно ответил я.

-Я знаю, — кивнул Драко. — Он с самой зимы об этом говорит. Или с весны? С того, как профессор Снейп испытал своё зелье на крысе и отыскал давно числящегося геройски погибшим Питера Петтигрю. Мама очень просила. Но причём тут ты?

-Блэк — мой крёстный, как оказалось. Лорд Малфой считает, что мой статус Мальчика-который-сам-знаешь-что-сделал поможет надавить на Визенгамот и ускорить принятие решения. Лишь бы только Дамблдор поперёк не встал.

-О, это было бы здорово! — выдохнул он. — Поскорее бы. Двенадцать лет в Азкабане ни за что, ты можешь себе это представить?!

-Нет, — честно ответил я. Драко вытаращил глаза:

-Ты что, не знаешь, что такое Азкабан? И кто такие дементоры, тоже не знаешь? Ты три года в мире магии!

-Да знаю я. Но представить не могу. Масштаб произошедшей трагедии столь велик, что просто не вмещается в мою голову, она, видишь ли, не слишком велика. И позволь мне пока и дальше не пытаться осознавать этот кошмар, иначе я, чего доброго, убегу вдаль, оглашая окрестности вашего мэнора нечленораздельными криками ужаса, а это совсем не то поведение, которого стоит ожидать от благовоспитанного потомка аристократического рода.

-Хорошо, — Драко глубоко, прерывисто вздохнул. — Ты тоже считаешь, что Дамблдор способен помешать нам вытащить Сириуса? Но почему?

-Ну, он же позволил законопать его в тюрьму без суда и следствия. Твой отец мне очень подробно всё объяснил. Он считает, что Дамби специально так сделал, чтобы не доверить воспитание ребёнка Поттеров потомку сумасшедших Блэков. Даже несмотря на то, что они вроде как считались союзниками. Знаешь, это всё очень здорово похоже на предательство.

-Понимаю. Альбус очень не хочет терять на тебя влияние.

-Хотя оно существует только в его воображении, — проворчал я. — Я в герои не рвусь. И никогда не рвался. И плясать под дудку сумасшедшего старика, одержимого идеей фикс, не собираюсь. А Дамблдор может пойти и повеситься на собственной бороде. Повисит на ней девять дней, девять ночей, может, обретёт чего полезного. Вдруг мудрости прибавится, которой он так любит хвалиться.

-Оригинальная трактовка скандинавской мифологии, мистер Поттер, — кисло сказал профессор Снейп. Полюбовался на наши ошарашенные лица и добавил: — Не льстите себе, я здесь не ради ваших глупых мальчишечьих разговоров и даже не ради вашей драгоценной персоны. Хорошего вечера, Драко, рад видеть тебя в добром здравии.

-Здравствуйте, профессор Снейп! — просиял Драко. — Отец сейчас занят, но, может быть, я вам могу помочь?

-Благодарю за заботу, Драко, сейчас у меня дело к миссис Малфой.

-Мама говорила, что хотела заказать у вас какие-то зелья, — кивнул Драко. — Вас проводить? Маме с утра нездоровилось, она, должно быть, у себя в малой гостиной.

-Твоя уважаемая матушка уже знает о моём прибытии. Я предпочту подождать её. Никогда не следует торопить женщину, Драко, если только это не глупая школьница, которая пытается выполнить элементарное задание за отведённое на урок время.

Я не удержался и прыснул. Вот уж от кого — от кого, а от Снейпа я меньше всего ожидал услышать рассуждения о тонкостях обхождения с прекрасным полом!

-Я сказал что-то смешное, Поттер? — ледяным тоном осведомился Снейп.

-Просте, сэр, — я с трудом унял неуместное хихиканье. — Просто это было очень неожиданно. Я имею в виду, что никак не ожидал, что вы можете говорить со школьниками о чём-либо ещё кроме зелий и дисциплины.

-С вашей стороны очень глупо ожидать, что я привязан к котлу подобно цепной собаке, — сухо сказал профессор. — Впрочем, до иных разговоров следует дорасти. Возможно, я действительно поторопился, ожидая обнаружить в вашей черепной коробке большое количество интеллекта. Берите пример с Драко: он не позволяет себе неподобающего веселья, а с должным почтением внимает моим словам.

-Северус, дорогой! — миссис Малфой очень вовремя присоединилась к нашему обществу, избавив меня от необходимости выслушивать нотацию от профессора. — Как хорошо, что ты уже здесь, у меня ужасные мигрени, а твои чудесные зелья закончились!

Драко ухватил меня за рукав и потянул к выходу.

-Маме лучше не мешать, — пояснил он, когда мы оказались в коридоре — таком широком, что в нём вполне можно было бы проводить репетиции парада. — Когда ей нездоровится, её раздражает абсолютно всё, даже я!

-Да, раздражение от Драко Малфоя — это явный признак нездоровья, — с умным видом покивал я, с трудом сдерживая смех. Драко тащил меня за собой, будто буксир — сухогруз через Суэцкий канал, словно позабыв, что я вполне способен передвигаться самостоятельно. — Пусти меня уже, а. Я не тюк с поклажей и не твоя любимая собачка.

-Заблудишься! — нахально сообщил он, но рукав выпустил и немного сбавил ход. — Идём в сад, там нас никто не побеспокоит.

Я уныло поплёлся за ним. До вечера было ещё так далеко, этот кошмарный, суматошный, бесконечный день никак не желал заканчиваться, а я уже невыносимо устал, и даже позорный обморок не дал мне передышки. Меньше всего мне сейчас хотелось обсуждать свои планы с Драко: Мерлиновы подштанники, да я сам имел о них весьма смутное представление! Но целеустремлённость мелкого Малфоя была подобна стенобитному орудию: снедаемый любопытством, он пёр напролом, невзирая на своё аристократическое воспитание, моё плебейское упрямство и прочие назначительные в его представлении вещи.

-Чего это Снейп к вам так зачастил? — спросил я, когда мы, как и подобает воспитанным мальчикам из благородных семей, чинно расселись в беседке. — Ладно ещё утром, когда он меня притащил, но увидеть его сейчас без предупреждения — это было серьёзное испытание для моих потрёпанных нервов, имей в виду! Лучше сразу признайся: он часто так делает? Мне следует ходить и оглядываться, будто бы тут филиал Хогвартса? Может быть, у него тут даже есть личная комната и любимое блюдо в вечернем меню?

Драко совсем не аристократически фыркнул:

-Не думаешь же ты, что у декана нет других дел, кроме как наносить визиты! Мама заказала ему кое-что, он принёс, как договаривались. Если бы ты утром не свалился ему на голову, ему бы не было нужды аппарировать туда-сюда несколько раз на дню. А если ты сейчас о том глупом слухе, что профессор Снейп — якобы мой крёстный, то нет, это совершенно исключено! Я очень горжусь тем, что профессор Снейп — друг нашей семьи, он варит для нас зелья, он учил меня задолго до поступления в Хогвартс, но он никак не может быть моим крёстным. Нет, нет и нет! Мой отец говорит, что он — прекрасный человек, но у него сложный характер, как по мне, так даже ужасный, хотя со мной он всегда обращался подобающе, но крёстный — нет, невозможно! Малфои — древний аристократический род, а профессор Снейп пусть и прямой потомок рода Принцев, но он — полукровка, притом по отцовской линии. Мой отец никак не мог выбрать в крёстные единственному наследнику такую неподходящую кандидатуру!

-Драко, остановись! — взмолился я. — Эту якобы глупую сплетню о том, что Снейп — твой крёстный, я вот только что от тебя впервые услышал. В нашей гостиной, знаешь ли, не принято прилюдно обсуждать других учеников, а кто там о чём шушукается по углам, мне неизвестно.

-Ах да, — Драко нахмурил брови и тут же немедленно принял снисходительный вид. — Ты же общаешься только с этой заучкой из грифов, а ей-то откуда знать! А нищие рыжие неудачники никогда бы не додумались завоевать твоё внимание действительно важной информацией!

-Это ты сплетни о твоей семье сейчас назвал важной информацией?

-Моя семья, Поттер, влиятельна и богата, так что даже слухи о нас — важная информация, — высокомерно процедил он. — Мой отец говорит, что глупые сплетники могут болтать любую чушь, она всё равно сыграет нам на руку, потому что из их бредней мы узнаем, кто и как пытается нас очернить или подставить!

Я взялся за голову:

-Моя голова сейчас лопнет! Как вы выживаете в своих высоких аристократических кругах, а? Как вообще можно запомнить всю эту чушь: кто на кого как посмотрел, что сказал и куда послал потом, и как влияет цвет подштанников министра на курс галеона к фунту? А главное — зачем? Почему нельзя, чтобы всё было просто и понятно?

-Потому что человеческое общество — сложная структура, — наставительно заметил Драко, явно кого-то цитируя. — Да простит мне Мерлин такую вольность, но даже маггловское общество сложнее, чем тебе хотелось бы, а мы, маги, неизмеримо выше их по уровню развития. Тебе следует учиться, чтобы не выглядеть неотёсанным невеждой.

-А можно я вернсь в свой скучный мир маглов и буду тихо-мирно загнивать на дне человеческих судеб? — жалобно попросил я. Драко одарил меня кривой усмешкой, показывая, что он оценил шутку.

Вот только я не шутил.

Зато, свернув на любимого конька превосходства магов над маглами, Драко отвлёкся от нашей беседы с его отцом, подробности которой ему ужасно хотелось узнать. Не забыл — о, я и не рассчитывал на подобную роскошь! Но даровал мне небольшую передышку, и я мог собраться с мыслями, уложить всё сказанное Лордом Малфоем в своей голове и хоть начерно прикинуть, как мне быть дальше.

Ага, разбежался.

Рано я обрадовался: если уж мелкому Малфою попала вожжа под хвост, его с толку не собьёт даже Хогвартс-экспресс.

-Не дури, Поттер, — миролюбиво сказал он. — Нечего тебе делать среди маглов, ты же маг, а не безродное отребье с Лютного, отродясь в руках не державшее ничего ценнее краденой палочки. Это им закон не писан, вот и бегают туда-сюда, не гнушаясь поворожить над простецами ради скудной добычи... Хм. Не то чтобы я предрекал тебе стезю мелкого криминального элемента... Но тебе следует хорошо подумать и правильно выбрать сторону. Ты не сможешь отказаться от магии, она — суть от сути твоей, если ты вдруг ещё не понял этого за два года в Хогвартсе. Думай хорошо, Поттер, и выбирай правильно. О чём вы договорились с моим отцом?

Всё-таки у Драко были отличные учителя. Даже завидно немного.

Пересказывать ему весь разговор я, разумеется, не стал: хватит с него и нескольких общих фраз. В конце концов, лорд Малфой может сделать это самолично, если вдруг посчитает нужным. Ещё и видео покажет, то есть, воспоминания, я читал о таком, удобная штука! Жизнь в детском теле среди детей здорово отупляет: я так привык к роли безответного ребёнка, который хочет лишь, чтобы его оставили в покое, что совершенно упустил из виду собственные интересы. Малфой-старший и не догадывался, что своим интересом ко мне вынудил надоевшую, едва ли не сросшуются со мной маску потрескаться, и навёл меня на крайне занятные мысли.

Вы желаете заполучить себе бренд "Мальчик-который-выжил" и меня самого как лицо его? Что ж, вы его, может быть, и получите — но на моих условиях. В конце концов, я был не худшим специалистом по продажам в те благословенные времена, когда понятия не имел ни о каких Поттерах!

-Вот твои комнаты, — услужливый эльф мигом распахнул перед нами двери комнаты, перед которой остановился Драко. — Ужин в восемь, обычно у нас бывают гости, поэтому накрывают в Парадной столовой. К ужину следует являться при полном параде, на что намекает название столовой... Завтракаем мы обычно в Малой столовой, но не возбраняется требовать завтрак в свои комнаты или вовсе в постель. Обедаю я обычно где-нибудь вне дома. К пятичасовому чаю матушка обычно зовёт подружек, мы с отцом им не мешаем. Милли! С этого момента поступаешь в распоряжение к мистеру Поттеру. Обращаться с ним как с дорогим гостем, ты меня поняла?

-Милли поняла, — эльфийка согнулась в поклоне. — Милли умеет принимать гостей. Милли знает, что позволено хозяевам, то не позволено гостям.

-Летом у меня обычно много занятий, — Драко уже потерял интерес к эльфийке. — Хогвартс Хогвартсом, но мне следует учиться управлять семейными капиталами и готовиться занять пост Главы Рода. Разумеется, я рассчитываю, что это случится нескоро.

-Жаль, что меня такому научить некому, — вздохнул я. — Я же ничегошеньки не знаю ни о том, как следует вести себя Наследнику, ни об обязанностях главы рода... Да я даже о семейных капиталах понятия не имею. Только о детском сейфе в Гриноготтсе , но ведь у Поттеров наверняка было что-то ещё!

-Разумеется, — Драко нахмурился. — Но об этом тебе должен был рассказать твой опекун в магиеском мире.

-Мой опекун — тётя Петуния, но она магл.

Он отмахнулся:

-Это в магловском мире она имеет на тебя какие-то права, а здесь твоим опекуном может быть только маг.

-Вспомнил! — я действительно вспомнил свой первый поход на Диагон-аллею с МакГонагалл. — Макгонагалл говорила, что мой опекун тут — Дамблдор.

Он скривился:

-Сочувствую. Неудивительно, что ты ничего не знаешь.

-Я не понимаю, зачем он отдал меня тёте. Сам он утверждает, мол, чтобы я не вырос избалованным. Но это очень глупо звучит: неужели нельзя было подобрать нормального воспитателя? Уж не сложнее, чем магловоспитанного волшебника на главу рода переучивать.

-Влияние, Поттер. Кто знает, чему этот воспитатель успел бы тебя научить? А так тебя вытащили от ужасных родственников, показали красвую сказку, а потом намекнули, что Родина в опасности. Смекаешь?

-Нет, — честно ответил я. — Я мог бы в этой сказке жить с рождения. А Дамблдор её у меня отобрал, а потом попытался вернуть ворованное под видом подарка. Это очень мерзко звучит. Директор сам себе противоречит, утверждая, что не хотел растить меня с осознанием, будто я — центр мироздания, но сейчас делает всё, чтобы я этим самым центром себя почувствовал.

-Ты, Поттер, вот о чём подумай, — Драко сосредоточенно нахмурил брови. — На фоне полного небрежения достойным воспитанием намеренное натаскивание на одну цель и идею свидетельствует о том, что герой предназначен для достижения конкретно этой одной цели, и выживание его не планируется.

Была у меня такая... не мысль даже — отголоски её. Но раз уж Малфой, которому не лили в уши килотонны сиропного бреда про избранность, прочитал ситуацию насквозь, значит, дела мои и вправду плохи.

-Можно, я эмигрирую в Австралию? — вежливо спросил я.

-Не раньше, чем сдашь СОВ, — "обрадовал" Драко. — Первые пять курсов в Хогвартсе — обязательны.

-А если я не хочу учиться?

-А тебе что лишнее — память или магия?

-Хогвартс, пока в нём сидит Альбус, — съязвил я.

-Так ведь уже не сидит.

-Я боюсь, что приеду осенью, а там на троне опять он, — пожаловался я. — Будто и не уходил никуда.

Драко содрогнулся:

-Ну и фантазии у тебя! Отец не допустит. Пока он — Председатель Попечительского совета, Дамблдору обратно хода нет.

Я покачал головой:

-Как сказать. Твой отец хоть и крупная фигура, но, прости, против Альбуса мелковат. И, знаешь, я уверен, что он и сам это понимает, поэтому в открытую вряд ли станет с ним бодаться. А вот с единомышленниками... Толпой, как говориться, и батьку сподручнее бить. Возможно, что этот их клуб по интересам в своё время в пику Альбусу и создали, только потом он вышел из-под контроля. Нет-нет! — я замахал руками, увидев, что Драко набрал в грудь воздуха, собираясь утопить меня в пучине политических лозунгов. — Я не хочу идеологических споров. Террористические методы — не лучшая основа для любого правопорядка, это моё личное мнение, которое я менять не намерен.

Малфой сдулся, как воздушный шарик.

-Бесполезно, — он махнул рукой. — Тебе ещё учиться и учиться, прежде чем с тобой возможно будет вести дискуссии, не ужасаясь глубине твоего невежества. Это дружеский совет, имей в виду, если ты намерен жить дальше, а не героически умереть под аплодсменты Бороды. Дамблдор поступил бесчестно, лишив тебя подобающего воспитания. Боюсь, эти пробелы тебе вряд ли удасться толком исправить.

Я пожал плечами. Кое в чём я был с ним согласен... Вот только оставаться в магическом мире я всё равно не планировал. Дамблдор мог бы собой гордиться: если он желал уберечь последнего Поттера от участи главы благородного семейства, он этого добился.

Ночью я долго не мог уснуть. Чужой дом, незнакомая спальня, много событий за день — всё это было пустяками по сравнению с осознанием того, что моя жизнь круто изменилась. От моего намерения не высовываться и сидеть тихо, никуда не вмешиваясь, не осталось и следа: всё случилось само без моего на то желания и даже против него. Желая увернуться от интриг бывшего директора, я по уши оказался замазан в интриги семейства Малфоев. Сам не заметил, как купился на вроде бы безобидные попытки наладить дружеские отношения со стороны Малфоя-младшего, прельстился сладкими речами Малфоя-старшего и в конце концов оказался у них под крылышком, хотя все вокруг упорно считали нас злейшими врагами — по умолчанию. Как будто прошедшая война раз и навсегда рассадила нас по разным коробкам, но при этом люди, приложившие руку к судьбе настоящего Гарри, словно забывали, что ребёнок, воспитанный в мире обычных людей, в магический мир придёт таким же tabula rasa, как любой магл, имей он хоть двадцать поколений безупречно чистокровных предков.

Наверное, тем мне и приглянулись Малфои: они сразу честно заявили, чего от меня хотят, не прикрываясь глупыми сказками о благих намерениях. Разговор с позиции выгоды был мне понятен, хотя я ни на минуту не забывал, что мне наверняка сообщили лишь о мизерной части имеющих ко мне отношение планов. А о своей роли в истории с василиском Малфой-старший и вовсе аккуратно умолчал, хотя не раз намекал, что непременно расскажет. Да, это был риск, но я рисковал в любом случае: Гарри Поттер был нуждающимся в заботе взрослых сиротой, но он был и символом, который всяк норовил использовать на своё усмотрение. Предельная объективизация, не оставляющая ему — мне — права самостоятельно распоряжаться собственной жизнью.

Малфой-старший будто бы только меня и ждал: стоило мне согласиться немного ему помочь, как он немедленно развил бурную деятельность. Пока он кому-то писал, с кем-то встречался, что-то планировал, меня взялась ненавязчиво опекать миссис Малфой. Ей-то, ошалев от скорости происходящих со мной событий, я и задал сакраментальный вопрос, всё не дававший мне покоя: зачем Малфоям Сириус? Люциус отвечал на него крайне уклончиво, мне же хотелось конкретики.

-Дело ведь не только в родственных чувствах, верно? Сириус был ярым сторонником Дамблдора в прошлой войне, а значит, вашим противником.

-Ах, Гарри-Гарри, — улыбнулась Нарцисса. — Все эти войны, соперничество, интриги — это мужские интересы. Я же в первую очередь жена и мать. И мне надлежит заботиться о своей семье, а мой непутёвый кузен — всё же часть её, пусть Вальбурга и выжгла его с гобелена. Но он — последний их Блэков, а я не хочу, чтобы Род, давший мне жизнь, зачах. Мой долг — позаботиться о его возрождении. Даже если мне суждено потерпеть неудачу, я буду знать, что сделала всё, что смогла.

-А лорд Малфой? Неужели он рассчитывает, что Сириус решит сменить сторону?

-Сириус очень упрям, — леди Малфой качнула головой, — а мой муж очень умён и не верит в детские сказки о втором шансе. Если не можешь приобрести, стоит подумать над тем, что потеряет противник.

-Вы думаете, Сириус разочаруется в Дамблдоре? — осенило меня.

-Я надеюсь лишь, что он не будет предан Альбусу столь же безоглядно. Проведя в тюрьме столько лет по ложному обвинению, мой кузен не получил от патрона ни второго шанса, ни хоть какой-нибудь поддержки. Тёмный Лорд, которого так боятся обыватели, был куда милосерднее к своим последователям. Представляю, какое лицо будет у Сириуса, когда он узнает, кто хлопотал о его освобождении! — она на миг мечтательно зажмурилась. — Чёрные, белые, правые, неправые — всё это пустяки. Последнего из Блэков Альбус не получит.

В конце концов, жить у Малфоев оказалось не так уж плохо, как рисовало больное воображение сторонников Дамблдора. К моему удивлению, каникулы у Драко оказались расписаны чуть ли не поминутно. Под чутким руководством отца он учился тому, чему не учат в Хогвартсе: языкам, тонкостям этикета и дипломатии, особенностям управления имением и семейным бизнесом. Как хороший хозяин, Драко уделял мне достаточно внимания, в то же время давая возможность побыть одному или заняться своими делами. Я бы с удовольствием составил ему компанию на некоторых занятиях, но не хотел ставить его в неловкое положение своей просьбой: а вдруг это будет сочтено покушением на семейные тайны или чем-то вроде этого?

Не желая маячить в чужом доме сверх необходимого (да, меня пригласили в гости, но я ещё с прошлой жизни хорошо усвоил истину "дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?"), я подолгу гулял в парке, читал, доделывал летние задания и перелистывал магловские учебники за прошлый год, прикидывая, как бы мне сдать экзамены за среднюю школу и не спалиться своим университетским образованием. Малфои приставили ко мне домовика — одновременно и помощника, и, как я понимаю, соглядатая. Скрывать мне было нечего, так что я с удовольствием пользовался возможность свободного перемещения: навестил банк, исходил пешком Лондон и его окрестности, даже встретился с Гермионой, которая по собственной инициативе притащила мне новые школьные учебники и засыпала ворохом неужных подробностей о программе средней школы, тяготах экстерната и ожиданиях от предстоящей поездки с родителями по материковой Европе. Возможно, она просто соскучилась, а с друзьями вне Хога у неё, как я знал, всё было очень и очень грустно. Хотел было погулять и по другим городам Британии, но домовик, отчаяяно тягая себя за уши, печально сообщил, что не может нарушить приказ хозяев. Пару раз позвонил тёте — сообщить, что со мной всё в порядке, и к ним я уже не вернусь — во всяком случае, до лета точно, а там как карта ляжет, — а ещё договориться о встрече. Мне нужно было забрать свои магловские документы — метрику, сведения о неоконченном среднем образовании, медицинскую карточку, и так далее, — а ещё подписать разрешение на посещение Хогсмита. Дурацкая формальность, но она могла стоить мне даже той иллюзии свободы, которую обретают третьекурники Хогвартса в некоторые выходные дни. Документы пообещали в конце лета (сразу по возвращении из поездки) забрать Грейнджеры, которым это было куда проще сделать, чем мне добираться из магической части Лондона, рискуя засветиться или наткнуться на соглядатаев возле тётиного дома. Малфоевская книжка по этикету, которую Драко то ли великодушно разрешил почитать, то ли, чем чёрт не шутит, сам же мне и подсунул, рекомендовала ответить на помощь небольшим, но хорошим презентом. Подумав, я заказал для Грейнджеров отличный набор деликатесов — благодаря доставке совиной почтой, это было совсем просто сделать, а для мамы и папы Гермионы совы были вовсе не новостью. Гермиона в ответном письме сообщила, что без подарка можно было и обойтись, но чувствовалось, что ей было приятно.

-Ты слишком добр к этой выскочке, — сообщил мне Драко тем же вечером. — Зачем тебе поддерживать неподходящие знакомства? Общение с Грейнджер не сможет обеспечить тебе ни поддержки в обществе, ни связей, ни денег. Возможно, она довольно умна для своего возраста, но её происхождение не позволит ей сделать сколько-нибудь приличную карьеру.

-Ну и зря, — откликнулся я. — Глупо не использовать потенциал человека только потому, что тебе не нравится, откуда он родом. У Гермионы есть мозги и пробивная сила. Пустая трата ценных ресурсов эти ваши расовые предрассудки, вот что я тебе скажу. А мне просто нравится общаться с человеком, который не строит насчёт меня никаких далеко идущих планов и не встраивает меня в виде фигуры в своей политической борьбе. Очень освежает, знаешь ли.

Драко покраснел некрасивыми алыми пятнами и сжал челюсти.

-Извини, если обидел тебя, — спохватился я, кляня себя за длинный язык. — Я очень благодарен тебе и твоему отцу за помощь, вы действительно многое сделали для меня, но я устал постоянно взвешивать каждое сказанное или услышанное слово на предмет скрытых смыслов и отдалённых последствий.

-Привыкай, — с деланным равнодушием ответил он, остывая. — В высшем обществе иначе нельзя. Что ж, если ты не можешь обойтись без своей лохматой подружки, хотя бы не женись на ней, когда повзрослеешь. Тебе, как последнему представителю рода, надлежит очень тщательно выбрать себе невесту. И лучше тебе озаботиться этим в ближайшее время, пока достойные кандидатуры ещё не разобраны твоими соперниками.

-Я подумаю, — уклончиво ответил я. Не говорить же ему, что я вовсе не собирался жениться сразу после школы, дабы как можно скорее обогатить род Поттеров десятком свеженьких ребятишек!

-Ты приспособленец, Поттер, — с сожалением констатировал он. — У тебя вообще есть своё собственное мнение? Я уже не говорю о желании его отстаивать!

-Есть. Я не желаю принимать участие в фарсе под названием "Мальчик-Который-Выжил". И вообще, у меня эта, как её, психологическая травма после того, как для меня открылся мир магии, прогрессирующая с годами ввиду отсутствия положенной терапии.

-Надеюсь, эта штука не заразная? Я бы тебе посоветовал обратиться в Мунго, вдруг это лечится. Маглы ничего не понимают в медицине!

-Поверь, Драко, — я скорчился от смеха, — в психологических травмах маглы понимают куда больше волшебников. Правда, лечить всё равно толком не умеют...

Драко повёлся и тут же прочитал мне короткую, изобилующую экспрессивными высказываниями лекцию о несовершенстве маглов по сравнению с магами, о величии магической медицины, о человеческой глупости вообще и моей в частности, — словом, поступил именно так, как я от него и ожидал. Приятно видеть такую стабильность, а мелкий Малфой, к моему удивлению, несмотря на всю отцову муштру, вёлся на на мои манипуляции и подначивания, как миленький.

Между делом я попытался выяснить судьбу Добби.

-Этот чокнутый домовик больше никогда и никому не причинит вреда, — надменно напомнил мне младший Малфой. — Предать доверие хозяйской семьи немыслимо для домового эльфа! Этот гадёныш точно рехнулся, раз полез приставать к тебе и пытался распространять про нашу семью порочащие сведения.

-Ты говорил, его Отдел Тайн к себе забрал, — заметил я. — Якобы искать проклятия, а на самом деле, думаю, они хотели найти компромат на вашу семью.

-Ха! — Драко приосанился и заговорил ещё надменнее и презрительнее. — Ни один человек в мире, будь он самым гениальным и умным невыразимцем, не сможет выпытать тайны Малфоев у домовика! Это попросту невозможно!

-Ну, допустим. А что насчёт проклятий? Ведь должен был Добби с чего-то поехать крышей? Он же мне вредил всерьёз! И при этом пытался защищать от какой-то неведомой опасности. И, хочу заметить, "страшные дела" в школе действительно творились, даже нам с тобой перепало.

-Уж не думаешь ли ты, что мой отец... — угрожающе начал Драко, но я поднял руки:

-Мы с тобой ещё в сентябре пришли к выводу, что мистер Малфой Добби не науськивал. Но его мог заколдовать кто-нибудь другой.

Драко завис. С одной стороны, он должен был отстаивать крутость Малфоев, благодаря которой даже семейных домовиков не мог заколдовать ни один злоумышленник. С другой, тогда подозрение в организации выгула василиска автоматически ложилось на самих владельцев уличённого в неподобающем поведении домовика. Сложный выбор, что и говорить.

-Отец упоминал, что Добби подвергся воздействию тёмного артефакта, — наконец, неохотно сказал он, и я понял, что подробностями Люциус не делился даже с обожаемым сыном. Про артефакт он упоминал ещё в школе, явно не зная толком, о чём говорит, и сейчас вряд ли знал сильно больше. — Какая-то чёрная тетрадка. Авроры в начале лета весь мэнор перевернули, когда искали что-то вроде неё. Не знаю, почему домовик решил, что в школе будет опасно, и зачем полез к тебе. Наверное, ещё следствие не окончено, иначе отец бы мне непременно рассказал.

Я сомневался, что Люциус станет подробно расписывать сыну, как облажался, строя коварные планы, но, честно говоря, в безусловную виновность лорда Малфоя мне и самому не очень верилось. Вот в преступную небрежность при работе с артефактами — да, вполне. А Добби... ну, вдруг он сунулся не в то место и не в то время. Много ли надо такому мелкому существу? Он же и не человек к тому же. Наверняка на него магия действует как-нибудь по-другому. Мне больше интересно, откуда он узнал мой адрес... Письма Драко читал, что ли, после того, как отнял их у совы?

Не успел я опомниться, как Люциус организовал мне встречу с прессой. Я сперва напрягся, а потом расслабился: от меня на самом деле почти ничего не требовалось. Содержание статьи лорд Малфой и стервозного вида журналистка обсудили между собой, пусть и в моём присутствии, от меня же требовалось не лезть с инициативой и мило позировать для фото. Авторы собирались сыграть на родственных чувствах читателей и представить всё как стремление измученного сиротской долей и долгой жизнью у маглов ребёнка обрести единственного оставшегося в живых близкого человека, то есть крёстного, пусть даже я никогда не видел его в сознательном возрасте. Но Рита Скитер, как отрекомендовали мне хищную дамочку, заверила, что ход беспроигрышный. Я в силу внезапно вспыхнувшей во мне семейной любви не верил, но спорить не стал: в конце концов, деньги Скитер платит Малфой, вот он пусть её и контролирует. Первоначальная паника сменилась неким отстранённым любопытством: какие ещё сюрпризы мне сумеет подкинуть моя нынешняя жизнь? Тактика невмешательства, к моему глубочайшему сожалению, себя исчерпала. Мне пришлось признать, что рано или поздно, но меня обязательно используют в своих интересах. Всё, что я могу, это проследить, чтобы мои интересы тоже учитывались. Насчёт роли героя, уготованной мне обществом, я не обольщался: мне слишком хорошо было известно, как легко можно раскрутить в прессе такую сказку, так что никаких угрызений совести я не испытывал. Я не был должен этому миру ни повторное убиение их непрофессионально помершего чёрного властелина, ни других подвигов во имя светлого будущего, ничего.

Пользуясь случаем, я задал Люциусу вопрос об эмансипации. Возвращаться к тёте после такого скандального отбытия я не собирался, но и жить с незнакомым зэком, который, скорее всего, психически нестабилен, мне совсем не хотелось. Хозяин уклончиво сообщил, что работает над этим, и поспешил завершить разговор.

-Отцу не дадут опёку над тобой, — с некоторым сожалением высказался Драко, когда я поделился с ним своей проблемой. — Мы, конечно, родственники, но предубеждения против нашего семейства всё ещё слишком сильны среди необразованной части общества. К сожалению, именно из этой части набирают всякий сброд, заседающий в Визенгамоте.

Драко явно опять пел со слов отца, но это было даже забавно. Опеку надо мной, ну надо же! Если Драко так легко говорит об этом, значит, его отец обдумывал эту мысль, даже обсуждал её с сыном, но признал непригодной. В этот момент я понял, что ради своих интересов Люциус готов на что угодно, даже на принятие в семью сына своих непримиримых противников, ставшего косвенной причиной краха его господина много лет назад.

-А жаль, — закончил он. — Хотел бы я посмотреть на морды Уизелов и МакКошки, когда они бы узнали!

Достойный сын своего отца.

Скандальные статьи Скитер буквально взорвали тихое общество обывателей магической Британии. Читатели завалили редакцию письмами — обычными и вопиллерами. Ушлая редакция не растерялась и стала печатать избранные цитаты в своих выпусках. Тиражи "Пророка" взлетели вдвое. Я из любопытства пару раз сунул нос в газету, содрогнулся и с тех пор предпочитал обходить магическую прессу стороной, довольствуясь краткими пересказами Драко. Младший Малфой не скупился на эпитеты, комментируя очередной тщательно выверенный вброс Люциуса и Скитер и реакцию на него публики. Не знаю, что творилось в Министерстве, но Малфой утверждал, что примерно то же самое: маги в большинстве своём придерживались активной гражданской позиции (когда она не угрожала их личной безопасности и благополучию) и наверняка очень постарались парализовать почтовую службу Министерства нескончаемым потоком сов. Они бы и Дамблдора достали, но тот, по слухам, покинул Британию, а посланные к нему совы неизменно возвращались обратно с нетронутой корреспонденцией.

-На суд ему придётся явиться, — возбуждённо говорил Драко. — Не может быть, чтобы заседание Визенгамота прошло без председателя. А просто так пропустить его даже Дамблдор не может себе позволить. Это не Историю магии прогулять!

Я неопределённо пожал плечами. Судебная система магической Британии была для меня загадкой.

-Ты скучаешь по крёстному? — после паузы осторожно спросил он.

-Я его даже не помню, — честно признался я. — Не уверен даже, что дети вообще могут помнить такие ранние события своей жизни.

-Он мог бы забрать тебя к себе. И тебе бы не пришлось больше жить с этими ужасными маглами, — напомнил Драко.

-Я знаю, твой отец мне очень подробно всё рассказал. Но вопрос, в каком состоянии будет Сириус после отсидки. Вдруг он вообще невменяем? Ты же сам говорил, что арестанты в Азкабане сходят с ума и умирают.

-Ну... Блэки крепкие! А ещё говорят, что у них есть фамильное безумие. Не может же быть два безумия в одной голове?

-Не думаю, что к психиатрии применимы принципы простейшей арифметики, — буркнул я. — Я бы вообще предпочёл с Блэком не встречаться, особенно в первое время. Пока его не признают вменяемым. Пускай он невинно осуждён, но тюрьма не могла на нём не сказаться. А я побаиваюсь безумцев. Если начистоту, то ужасно боюсь. Можно это как-нибудь устроить?

-Разумеется, — кивнул Драко. — Отец не допустит его к нам до обследования. Хвала Мерлину, в Мунго отличные специалисты, а маме уже рекомендовали клинику в Швейцарии, где занимаются реабилитацией пострадавших от магического воздействия. Последствия контакта с деменоторами — это их профиль, дементоры ведь тоже магические существа.

"Алкоголики — это наш профиль", вспомнил я, но промолчал: в этом мире точно никто бы не опознал бессмертную цитату из "Кавказской пленницы".

-Суд уже совсем скоро. Как только Дамблдора отыщут, так и... На отца три юриста работают, они такого раскопали о тех временах, что эти напыщенные старики, члены Визенгамота, будут только рады отдать нам Сириуса, лишь бы мы не стали ворошить прошлое у всех на виду.

-Тебе явно не терпится с ним побеседовать.

-Я многое хотел бы у него спросить, — уклончиво ответил Драко, — но понимаю, что в первую очередь ему необходимо будет лечение... Не удивлюсь, если он вообще не в себе и без памяти.

-И как тогда суд будет его допрашивать?

-У нас есть Петтигрю, к чему ещё какие-то допросы? — самоуверенно отмахнулся он. Я подумал и согласился: мало ли, какие тут порядки в суде. Может, у них так принято.

-Аврорат сейчас стоит на ушах, им же, получается, старое дело пришлось из архива достать, а люди ведь как мыслят: раз с самим Блэком так обошлись, что говорить о людях попроще? Небось весь Азкабан набит невиновными сидельцами, и надо по такому случаю потребовать пересмотра вообще всех дел за то время.

-Думаешь, твой отец это специально?

-Конечно! — Драко довольно ухмыльнулся. — Такие последствия даже я смогу просчитать, а у отца опыта гораздо больше!

Вся эта возня настолько занимала своё внимание, что я совершенно забыл о нашей с профессором договорённости. Снейп регулярно захаживал к Малфоям, предпочитая проводить время с Люциусом и — иногда — с Драко, которому, как я понял, он давал частные уроки. Поэтому я здорово удивился, когда в свой очередной визит зельевар возжелал пообщаться со мной: как-то я уже успел привыкнуть, что в его системе ценностей болтался где-то в низу, после списка любимых ингредиентов для зелий, но всё же, надеюсь, повыше Ежедневного Пророка. И почувствовал себя последней свиньёй и худшим хозяином в мире, когда увидел в руках Снейпа террариум. Игуана показалась мне какой-то вялой и немного выцветшей, словно её постирали с отбеливателем. Наверняка Снейп ухаживал за ней наилучшим образом, но он, получается, был прав, когда объяснял мне, что фамилиары чахнут без внимания хозяев.

-Ах ты ж моя красавица! — дрогнувшим голосом сказал я. Клио распласталсь по стеклу, силясь преодолеть невидимый барьер. Я торопливо откинул крышку и запустил руки в террариум. Странное чувство покоя и правильности охватило меня, когда игуана оказалась на моём плече и принялась изо всех сил тереться жёсткой щекой о мой висок. Есть ли у ящериц щёки? Ой, да какая разница! Я плюнул на приличия и вывалил на игуану все ласковые слова, какие только сумел вспомнить. Фамилиар... Выходит, привязка действительно осуществилась? Между мной и животным, которое само чуть ли не похмельный глюк? Во дела!

Снейп великодушно не стал комментировать нашу нежную встречу. Редкая деликатность.

Ходить с увесистой ящерицей в обнимку — нелёгкий труд, поэтому я присел в первое попавшееся кресло, чем моя питомица немедленно воспользовалась.

-Она очень скучала, — помедлив, сообщил профессор, пока я мерно поглаживал свернувшуюся на моих коленях Клио.

-Я тоже скучал, — признал я. Действиельно, скучал, правда, осознал это только сейчас. Мифическая связь между фамилиаром и хозяином действительно существует, даже если я в неё не верю.

Чешуйчатая шкурка под руками казалась тёплой, будто Клио долго лежала возле жарко натопленного камина. Профессор деликатно отвернулся и рассеянно разглядывал корешки книг, хотя вряд ли мог найти среди них что-то, соответствующее его взыскательному вкусу.

-Будет правильным оставить мисс Клио у вас, — сказал он, не оборачиваясь. Почудилось, или в голосе профессора действительно проскользнули нотки сожаления? Чудеса... — Я непростительно злоупотребил вашим разрешением, пускай и в интересах дела. Но более пренебрегать вашей связью у меня нет морального права.

Повернувшись ко мне, он слегка приподнял руку с палочкой и торжественно объявил:

-Признаю, что между нами нет долгов!

Я понятия не имел, что нужно делать, и на всякий случай повторил за ним. Крохотная золотая вспышка окутала левое запястье профессора, оставив после себя запах озона и почему-то прелых листьев, а Снейп в неподдельном изумлении уставился сначала на свою руку, а потом на меня.

-Очень интересно, — медленно сказал он. Я понял, что что-то пошло не так, но, скорее, в правильном "не таком" направлении, поскольку профессор хоть и выглядел до крайности озадаченным, но сквозь удивление на его лице постепенно проступало мрачное удовлетворение.

-Что-то не так? — рискнул уточнить я, хоть и понимал всем своим существом, что сейчас следует молчать в тряпочку. Но любопытство оказалось сильнее, а видеть профессора Снейпа настолько выбитым из колеи мне прежде не доводилось.

-Всё не так, Поттер, — без привычной уже злости ответил он. — Когда это с вами что-то шло по плану? Но сейчас ваша склонность к генерации хаоса оказалась очень кстати. Возможно, я даже должен поблагодарить вас, но уверен, что позже непременно выяснится, что даже благим переменам в вашем исполнении обязательно сопутствуют подводные камни. И упаси вас Мерлин и все его прабабки хоть кому-то заикнуться о том, что сейчас произошло!

Я благоразумно не стал уточнять, что вообще не понял, что сейчас произошло. Иначе, уверен, не избежал бы лекции о том, как измельчали ныне воспитанники факультета Равенкло, сколь скуден ум современной молодёжи, и насколько я лично ленив и ограничен, раз не знаю таких элементарных вещей. Ну нафиг, подробностей проф мне всё равно не скажет, так зачем же выставлять себя в дурном свете просто так?

Вместо этого я ещё раз погладил разомлевшую на моих коленях Клио и сделал одухотворённое лицо.

Процесс по делу Блэка сделали закрытым. "Пророк" надрывался, строя предположения, почтовые совы сбивались с крыльев, общество бурдило от слухов. В Министерстве и в редакции газеты, если верить Драко, настроили автоуничтожение вопиллеров. Поскольку информацию ему сливал Малфой-старший, этим сведениям можно было верить.

Я недооценил собственную популярность в народе. Эльфы, занимавшиеся разбором почты в мэноре, сбивались с ног: меня завалили письмами, читать которые у меня не было ни малейшего желания. Что такого важного мне могли сказать незнакомые люди, осведомлённость которых о моих делах строилась на слухах, домыслах и пропаганде? Несколько посланий оказались с неприятными сюрпризами; Люциус, сообщив мне о них, крайне прохладным тоном пообещал заняться этим. От его спокойного голоса меня мороз пробрал по коже: за кажущимся спокойстивем и будничным тоном крылся темперамент расчётливого интригана и убийцы. Я напомнил себе никогда, ни при каких обстоятельствах не вступать с Малфоями в открытую конфронтацию. При всех своих талантах и заёмной славе я сиятельному блондину и подмётки не годился. Да что там, его сын размазал бы меня по стенке, не запачкав рук! В этом обществе нужно было родиться, причём — в очень специфичной семье, имеющей достаточно средств, чтобы дать отпрыскам достойное воспитание, и достаточно морали, чтобы разъяснить потомству необходимость оного. Даже будь я настоящим Поттером и расти в кровной семье, не факт, что сумел бы достичь подобного уровня.

Суд назначили аккурат на мой день рождения, что и к лучшему: я ужасно не хотел никакой праздничной суеты. За проведённые здесь годы я так и не научился считать тридцать первое июля своим настоящим праздником: дома-то я родился в феврале... Зато Малфои не могли думать ни о чём, кроме своей аферы с Блэком, а потому можно было не опасаться от них нового всплеска гостеприимства — на этот раз празднично-поздравительного.

Дата, как я понимаю, была выбрана неслучайно. Дамблдор в этот день точно должен был быть в Британии: он ни за что бы не пропустил день рожденья своего карманного героя после такого позорного провала, какой с ним случился в школе. Надо же как-то реабилитироваться в моих глазах, раз через тётку не удалось!

Меня на суд ожидаемо не пригласили: я был пусть и статусным, но всё-таки случайным лицом, небольшим нюансом, который Люциус намеревался использовать в свою пользу. В этот день должен был, наконец, состояться процесс, которому не дали свершиться тринадцать лет назад, процесс знаковый и скандальный. Действующая власть облажалась по полной программе, причастные отчаянно не хотели признавать ошибку и с большим удовольствием оставили бы всё как есть, но магическое сообщество не оставило им такой возможности. Обыватели жадали крови, пусть и вирутальной: двенадцать лет назад они с тем же азартом клеймили Блэка и жаждали расправы над предателем.

По идее, я должен был бы места не находить от волнения: пускай даже я не испытывал никаких родственных чувств к Блэку, но сейчас решался и вопрос моей независимости от Дурслей. Но я никак не мог заставить себя чувствовать хоть что-то, кроме равнодушия. Всё происходящее казалось ещё более ненастоящим, чем всегда, будто вовлечены в процесс были не знакомые мне люди, а безымянные статисты, о которых не помнит даже сам режиссёр фильма, а уж зрителям и вовсе на них плевать. Эгоизм это или своеобразная защитная реакция, я не знал, да и не пытался анализировать. Всё, чего мне хотелось в эти дни перед судом, — это спрятаться куда-нибудь, никого не видеть и не слышать.

Письмо от Дамблдора пришло аккурат накануне суда. Мне передал его Драко, честно предупредив, что сперва эльфы проверили его на предмет подозрительного содержимого.

-У нас принято проверять всю почту, даже отец сам не вскрывает послания! А вдруг там яд или проклятье?

Я с сомнением посмотрел на свиток в его руке, вспомнил письма "с сюрпризами" от "поклонников" и качнул головой:

-Пусть у тебя пока побудет. Понятия не имею, что там, и знать не хочу. Прочту после суда.

-Как хочешь, — Драко пожал плечами и опустил руку. — Передам отцу, пусть у него полежит... А ты знаешь, что артефакт, который мелкая Уизли спёрла, так и не нашли? — безо всякого перехода спросил он.

-Именно спёрла? Откуда?

-Не знаю, — сознался он. — Но откуда у нищей семейки средства на тёмные артефакты такой силы? Даже мой отец не захотел больше рисковать и хранить его в мэноре. Точно спёрла. Или Артур Уизли у кого-то конфисковал, а она взяла поносить.

-Неужели он такскает такую работу на дом? Он что, совсем того, чокнутый?

-Разве нормальные люди станут заводить столько детей, когда самим денег едва хватает? — ухмыльнулся Малфой.

-Но причём тогда ваш домовик? Это же он ко мне пристал! — не понял я. — Ты же говорил, что артефакт вообще у вас сперва искали!

-Это я и сам хотел бы узнать. Но отец пока ничего не говорит. Знаю только, что Хогвартс перетрясли по камешку, но ничего не нашли. Рыжая молчит, но раз василиск вырвался у неё из-под контроля, значит, артефакт она потеряла или отобрали. Очень интересно, где он всплывёт.

-Надеюсь, в Хоге был только один василиск, — проворчал я, — и он не вернётся в оставленную квартирку.

-Обязательно вернётся, — убеждённо сказал Драко. — Где ему ещё жить? Это всё-таки фамилиар самого Салазара!

-Это василиск тебе лично сказал? — ехидно спросил я. — Мало ли кто и когда завёл здесь василиска. Может, лавры Салазара покоя не давали, вот и последовал его примеру.

-Скучный ты.

-Зато ты весёлый. Однажды василиск тебя уже поймал. Твоему отцу это здорово не понравилось.

Драко помрачнел, но ничего не сказал. А я погладил Клио: для защиты нас от чудовища Слизерина моя ящерица сделала больше всего педагогического состава вместе взятого.

Газеты было страшно брать в руки. С передовицы попеременно скалились незнакомые мне мужчины потрёпанного вида, надменно смотрел лорд Малфой и показательно хмурил брови министр магии.

"Сириус Блэк — предатель или герой?"

"Скандал в одном из священных двадцаит восьми: семья государственного служащего много лет укрывала беглого преступника!"

"Кто виноват в угасании Рода Блэк?"

и даже

"Что скрывают Уизли? Светлое семейство играет за тёмных?"

Мне хватало заголовков, Драко же каждый раз внимательно читал прессу, морщился и хмурился, старательно воздерживался от комментариев в моём присутствии, зато подолгу обсуждал статьи с отцом, после чего имел вид озадаченный и задумчивый.

Я так понимаю, оппозиционной прессы тут вовсе не существовало. Кто владеет "Пророком", то властвует над умами и устремлениями граждан, такие вот дела. Глядя, как лихо Малфой обстряпывает свои делишки, я засомневался, не выпустил ли случайно на свободу джинна... Впрочем, он бы и без меня сумел провернуть всё так, как ему надо. Делец высшей пробы, штучная работа, мир замер в благоговейном восхищении...

Тьфу, привяжется же такое.

Я отложил в сторону потрёпанный том комментариев к малому сборнику бытовых заклинаний девятнадцатого века. Понятия не имею, зачем Флитвик включил его в список рекомендуемой литературы. Тут же сплошная поэзия! У меня после его прочтения мозги набекрень! Я же пятистопным ямбом думать начинаю! Или хореем.

-Поттер, усмири свою равенкловскую натуру, и пойдём полетаем. Отец купил мне новую метлу. Оставь уже книжки, смотри, какая чудесная погода!

-Нет в тебе высокого стремления к сиянию чистого разума! — наставительно сказал я, но книжку отложил. Проветриться не помешает: сегодня суд, и все, кроме меня, здорово нервничали, так что в коне концов я подхватил вирус вснобщнго безумия и начал переживать из-за того, что не переживаю об исхрде дела. Идиотский выверт сознания! А бьющий в лицо ветер, обманчиво хрупкое древко метлы в руках и пугающая бездна под ногами прочищают мозги не хуже философских трактатов, особенно если вы боитесь высоты так же, как боюсь её я. Драко перевыполнил годовой план по насмешкам: по его мнению, два метра между мной и землёй — это никакая не бездна, а пустяк, докси на смех, а наследнику благородного рода не пристало бояться высоты, как какому-нибудь презренному маглу. Возможно, что в его словах была доля правды, но об этом я намеревался поразмыслить в более подходящее для философских размышлений время. Например, когда между мной и землёй будет не воздух и тонкое древко метлы, а уютное кресло, твёрдо стоящее на полу.

К счастью, долго летать нам не пришлось: профессор Снейп, в очередной раз заруливший в гости к Малфоям, нашёл минутку для своих студентов и уволок нас в дом, по дороге прочитав мне длинную, изобилующую витиеватыми эпитетами, насыщенными гиперболами и ужасающими предсказаниями лекцию о скудости моего ума и гипертрофии моего же самомнения. Я честно выслушал, изредка вставляя "да, профессор" и "вы совершенно правы, профессор Снейп", чтобы он не подумал, что зря старается. Драко рассказывал, что у Снейпа с Блэком ещё со школы страшная вражда, и выпущенный из тюрьмы Блэк для профессора как сопливая рука первокурсника, без спросу тянущая с полки шкурку бумсланга. То есть, убил бы, если б мог, но статус не позволяет.

Источник такой осведомлённости не подлежал сомнению. Лорд Малфой не видел ничегого зазорного в том, чтобы сливать сыну не только важную информацию, но и всяческие сплетни, от которых в этом мире порой зависело очень и очень много.

-Это мой отец попросил Поттера поучаствовать, — наконец, признался Драко, устав давиться от еле сдерживаемого смеха. — Ему самому в жизни бы не додуматься до такой простейшей интриги. Извини, Поттер, но ты правда простак.

-Неужели? — Снейп исполнил свой коронный трюк с одной бровью, задранной чуть ли не до линии роста волос. — И вы даже собираетесь отказать себе в удовольствии и не повиснете на шее у этого блохастого недобитка с радостными воплями и просьбами забрать вас подальше от магловской семейки?

-Да я его в глаза не видел никогда, — проворчал я. — То есть, в жизни не узнаю, даже если встречу лицом к лицу. И... как бы это толерантнее выразиться... Он, Мерлин и Моргана, зэк! Почём мне знать, какие червяки в его голове завелись, пока он нары давил?! А местные зверушки, говорят, очень этому способствуют. Словом, сэр, я не знаю и знать не хочу, какая между вами кошка пробежала, но с Блэком создавать крепкую семью не намерен ни в каком виде.

-А как вы намереваетесь дальше жить? — безжалостно спросил он. — Осмелюсь напомнить, если вы запамятовали, что Дурсли отказали вам от дома. Полагаете, карьера приживала будет вам к лицу?

-Это больной вопрос, — вздохнув, признал я. — Очень хотел бы вам сказать, сэр, что знаю на него ответ, но это не так. А как вообще у вас тут решаются проблемы сирот, у которых нет родственников?

-Если у сироты нет родственников, то он либо отщепенец, либо маггл, либо принадлежит к низшим слоям общества. Такие дети никого не интересуют. Все более-менее приличные семьи заботятся о детях — и своих, и родственников, если с теми что-то случилось.

-То-то меня Дамблдор аж к тётке сплавил, больше не к кому было, что ли? — пробурчал я.

Снейп зло сверкнул глазами:

-Ситуации бывают разные, Поттер. Некоторым не очень везёт в жизни с самого старта, и очевидно нелогичные и несправедливые вещи с ними проделывают специально.

Это прозвучало настолько лично, что я невольно задумался, какие скелеты профессор хранит в потяённых шкафах своей мрачной души.

-Я так и думал, что специально, — пришлось сделать вид бесчувственного чурбана, не понимающего намёков. Уверен, что понимающему Поттеру Снейп бы не обрадовался. — Даже понятно, зачем, это ведь очевидно.

-Считаете себя самым умным? — прошипел он по привычке. — Впрочем, тут много ума не надо, всё действительно очевидно для того, кто умеет наблюдать и делать выводы. Жаль лишь, что пришлось ждать столько лет, чтобы увидеть бесславный конец этой пьесы.

-Отнюдь, — мягкий голос Малфоя-старшего разбавил странную атмосферу нашего диалога. Хозяин дома, став невольным свидетелем нашего разговора, остановился посреди лестницы, сложив руки на перила, и глядел на нас со странной смесью превосходства и уважения. — Отнюдь не конец, друг мой. Всего лишь конец одного акта и антракт. Уверен, уважаемый председатель Визенгамота приготовил нам немало занятных сюжетных поворотов.

Он неторопливо спустился, шелестя полами домашней мантии светло-лилового оттенка. Неожиданный выбор цвета, возможно ли, что наряд ему выбирала жена, руководствуясь собственным вкусом? Может, у аристократов так принято?

-Не рановато ли вы примерили судебную мантию, лорд Малфой? — язвительно поинтересовался Снейп, и тут до меня дошло, что цвет одежды Люциуса был не слишком завуалированной отсылкой к формаенным мантиям членов Визенгамота, пусть и был гораздо светлее.

-Это подарок моей жены, — невозмутимо ответил тот. — Я не могу оскорбить мою драгоценную супругу отказом по столь незначительному поводу, как цвет ткани. К тому же, это домашняя одежда, и она вряд ли станет причиной двусмысленных ситуаций. Не будь брюзгой, Северус.

Снейп замолчал так резко, словно его выключили, лицо его закаменело. Выпрямившись так сильно, что ещё секунда — и он переломился бы пополам, Снейп сухим безжизненным голосом сказал:

-Раз вы в домашнем, лорд Малфой, следовательно, заседание уже закончилось. Я не ожидал, что вы справитесь настолько быстро. Могу я поинтересоваться результатом?

Люцицс добродушно засмеялся. У хозяина дома явно было очень хорошее настроение. Можно было не сомневаться: дела идут в точности с его планами.

-Северус, ты всё такой же бука, как в Хогвартсе, словно и не прошло столько лет! Я понимаю твою неприязнь к Сириусу и признаю, что она имеет под собой веские основания. Но всё же, прошу, отвлекись от неё хоть на минуту и оцени, как красиво мы посадили в лужу весь Аврорат, половину Визенгамота и самого министра впридачу! Я не ожидал, что это будет настолько легко! Всего-то одна вовремя пойманная крыса, несколько удачных фотографий мистера Поттера и две жалостливые семейные истории — и половина домохозяек рыдает над Пророком, покуда их мужья готовы штурмовать Министерство, позволяющее себе отправлять в Азкабан без суда и следствия представителей древнейших аристократических родов!

-Я надеюсь, вы знаете меру в своих родственных чувствах и не собираетесь впридачу к Блэку вытаскивать из Азкабана ещё и Беллу? — голос профессора так и сочился ядом.

-Не собираемся, — миссис Малфой, неслышно спустившись следом за мужем, обняла его, положив голову ему на плечо. Её бледно-голубая мантия казалась простой и чуточку домашней — достойный выбор для мирного вечера в кругу семьи. Малфоям было что отпраздновать. — Я люблю свою взбалмошную сестрёнку и скучаю по ней, но с той, что сидит сейчас в окружении дементоров, мы вряд ли нашли бы общий язык. Тёмный Лорд повлиял на Беллатрикс не лучшим образом, и даже муж не сумел удержать её от безумия. К сожалению, ей не так повезло в семейной жизни, как мне, — она ласково погладила мужа по руке. Люциус трепетно поднёс к губам тонкие пальчики супруги. Драко рядом со мной готов был растечься сладкой лужицей умиления. Он очень любил своих родителей, а родители любили его и друг друга.

Проф явно чувствовал себя чужим на этом празднике жизни, но повернуться и уйти не мог. Люциус словно нарочно тянул паузу, не спешил делиться подробностями заседания и даже результатов ещё не сообщил, а Снейпа это страшно бесило.

-Ну же, дорогой, не тяни, — ласково сказала Нарцисса мужу. — Разве ты не видишь, что наши гости и даже наш сын изнывают от любопытства! Боюсь, ещё минута — и кто-нибудь из них потеряет терпение!

-Ты права, дорогая, с такими новостями не стоит держать паузу, — согласился Малфой. И, противореча своим же словам, предложил жене руку, проводил её — и нас всех — в голубую гостиную (смешно, я так и не смог привыкнуть, что комнаты в мэноре частенько имеют названия. Эти аристократы такие странные!), усадил её в удобное кресло, предложил всем напитки и только потом соблаговолил поделиться информацией.

Здешняя судебная система всё-таки очень отличалась от той, что я знал в прошлой жизни. К счастью, лично мне не довелось познакомиться с ней ни в каком из статусов, но даже обрывочных знаний хватило, чтобы увидеть различия. Картонный суд надо мной в начале второго курса я во внимание не принимал: и так ясно было, что он в большей степени был постановкой, призванной впечатлить неопытного подростка, но и сейчас, в деле Сириуса, никто не стал затевать долгое расследование, сбор доказательств и подготовку многотомного дела. Все свидетели, каких смогли отыскать, заслушивались прямо в зале суда, и первейшим из них был несчастный Петтигрю, которому предательство так и не принесло счастья. Не считать же таковым долгую и относительно сытую жизнь в семействе Уизли: десять лет в крысином облике не прошли для бывшего Хранителя Фиделиуса даром. Подёргивания носом, тремор, непроизвольные попытки бухнуться на четвереньки, высокий и визгливый голос — крысиные повадки прилипли к Питеру накрепко, и он, что самое ужасное, этого уже не замечал. Единственным желанием его было выторговать свою жалкую жизнь у Визенгамота, но и этого ему не удалось: разозлённые необходимостью признавать свои ошибки и грядущей неотвратимой выплатой солидной компенсации семейству Блэк, члены суда сполна отыгрались на том, кто стал причиной этой некрасивой ситуации. Несмотря на призывы Дамблдора к милосердию и всепрощению, Петтигрю единогласно признали виновным и приговорили к высшей мере — поцелую дементора. Этого вердикта поддельный фамилиар Уизли не перенёс: тоненько вскрикнув, обвис на цепях, напоследок ознакомив собравшихся с содержимым своего кишечника и мочевого пузыря. По залу поплыл отвратительный запах, заседание пришлось прервать "по техническим причинам", а после и вовсе перенести его окончание на другой день: обвиняемый до исполнения приговора не дожил, скончавшись от разрыва сердца прямо в зале суда. До обсуждения помилования Блэка и выплаты причитающейся ему за страдания компенсации дело так и не дошло, что несколько обеспокоило лорда Малфоя: отдельным горячим головам могла придти в голову мысль, что где один предатель, там и два, а там и до попытки ручного усекновения последнего из Блэков недалеко. В целом же Малфой был очень доволен исходом суда, а я про себя тихо радовался, что меня туда не позвали.

-Значит, предатель мёртв? — с деланным равнодушием осведомился Драко. Дождавшись утвредительного ответа отца, он повернулся ко мне:

-Ты должен радоваться, Поттер! Гибель твоих родителей отмщена!

-Я не привык радоваться смерти, — огрызнулся я. — Даже если это последний поддонок вроде Петтигрю, я всё-таки цивилизованный человек, а не варвар. Смерть этой сволочи не отменит всего плохого, что произошло из-за его предательства, и не вернёт мне родителей. А в принцип равновенсия и бумеранга я не верю, извини.

-Вынужден согласиться с вами, Поттер, — сухо сообщил профессор, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Петтигрю не заслужил столь лёгкую смерть. Ни о каком справедливом возмездии и речи быть не может.

-Ты пристрастен, Северус, — грустно сказала Нарцисса. — Уверена, для тебя нет той меры страданий, которая бы искупила это предательство. Но всё уже закончилось. Преступника покарала сама магия!

-И слабое сердце, — буркнул я. — Уизли на нём опыты ставили, между прочим. И василиск свои силы опробовал. И даже профессор Снейп мандрагоровое зелье испытывал. И Рон был так себе хозяином, на него кто только не жаловался, что он не следит за своей крысой. Всё вместе вполне тянет на чистилище, вам не кажется?

-Быть питомцем Уизли — как раз судьба по размеру для Петтигрю, — ядовито сказал Снейп. — Безмозглые идиоты даже не поняли, что нормальные крысы столько не живут!

-Вырожденцы, — поддакнул Драко. Снейп мельком глянул на него и встал с кресла:

-Прошу меня извинить, — он слегка поклонился Нарциссе. — Мне нужно побыть одному.

-Вот пример долгой ненависти, которая так и не нашла выхода, — сказал Люциус сыну, когда Снейп нас покинул. — Мстить следует сразу, иначе за годы ненависть отравит тебя самого.

-Получается, что всё это время профессор Снейп ненавидел не того человека? — уточнил я.

-О, у Северуса всегда хватало причин для ненависти к Блэку, — Люциус чуть качнул головой. — Между нами, мистер Поттер, профессор Снейп нисколько не сожалеет о том, что Сириус отсидел в Азкабане по ложному обвинению. Его бы воля — и Сириус не вышел бы оттуда никогда. Впрочем, это дела давние и вас мало касающиеся.

-Что будет дальше? — спросил я.

-Дата нового разбирательства ещё не назначена, но я уверен, что Дамблдор не станет тянуть, — Люциус неприятно улыбнулся. — Ему просто не позволят. Сегодня Альбус был очень недоволен своей ролью. Полагаю, следует намекнуть заинтересованным лицам, что старик тяготится своими обязанностями. Это будет очень интересно. Не беспокойтесь, мистер Поттер, в моём доме вы — желанный гость, и никто не посмеет посягнуть на вас, будь то даже Великий Белый! Вы помогаетет вершиться великой справедливости... Звучит отвратительно похоже на речи Альбуса, не так ли? — он едва обозначил улыбку. — В отличие от него, мои цели прозрачны. Я желаю благополучия себе и своей семье, посрамления врагам и процветания бизнесу. И никакого всеобщего блага!

Люциус решил работать на контрасте, думал я, автоматически кивая в ответ на слова хозяина. Круто же его допёк Альбус своей мышиной вознёй!

О делах мы больше не говорили. Нарцисса потихоньку отвлекла мужа чем-то и знаком велела нам сматываться. Драко заикнулся было, что у Поттера-то сегодня днюха, какая удача! — но я тихонько ткнул его кулаком в рёбра, а потом наедине объяснил, что не надо так. Домовик принёс нас еды, мы с комфортом устроились в беседке и обсуждали свои нехитрые мальчишечьи дела, когда наше уединение нарушил Малфой-старший. Едва убедившись, что мы в порядке, он схватился за один из столбов, поддерживавщих крышу беседки, и с полминуты стоял так, пытаясь усмирить выражение собственного лица — а оно было ещё какое зверское!

Немного спокоившись, Малфой в трёх словах пояснил нам причину своего внезапного появления. Несколько минут назад свиток, что адресовал мне неугомонный бывший директор (а я отказался читать), засветился оранжевым светом и исчез, прихватив с собой лежавшее рядом пресс-папье, коллекционное перо и серебряную чернильницу с лучшими китайскими чернилами. Нормальный законопослушный гражданин Магиченской Британии в такой ситуации имел бы полное право вызвать авроров, но Люциус этим самым гражданином был разве что с очень большой натяжкой. Да и авроры надоели ему хуже комариного писка по ночам, но и оставлять просто так наглое вторжение в свою жизнь и хищение письменных принадлежностей он не собирался, о чём и сообщил нам в крайне вежливой, чрезвычайно богатой на метафоры форме. Я мысленно поаплодировал. Хотел бы я тоже так уметь: ни одного непарламентского выражения, а собеседник чувствует себя как обгаженный!

Эльф, явившийся сообщить о том, что у парадного входа толчётся безо всякого вызова явившийся аврор, вызвал у Люциуса ещё более гадкую ухмылку, чем секунду назад.

-Вы вовремя, мистер Уоррингтон, — холодно сообщил он, глядя сверху вних на мгновенно побагровевшего (в тон форменной мантии) слегка полноватого аврора с бегающим взглядом глубоко посаженных маленьких глазок. — Я как раз собрался подавать заявление по поводу зловредной кражи фамильного письменного прибора, совершённой посредством незаконного портключа, замаскированного под письмо от мистера Дамблдора. Отвратительный образчик бесцеремонного вмешательства в частную жизнь добропорядочной семьи, вы не находите?

-Не заговаривай мне бороду, Малфой! — воинствующе заявил абсолютно лысый и до синевы выбритый аврор. — Я здесь насчёт похищения и незаконного удержимого... удерживания... удержания... — он запнулся, но запала не утратил — ...мистера Поттера!

-Я вообще-то в гостях, — хмыкнул я, демонстративно пододвигая к себе тарелку с куском торта. Услужливый эльф немедленно наполнил чаем изящную фарфоровую чашку — такую тонкую, что она казалась почти прозрачной. Костяной фарфор, ну надо же. У Малфоев губа не дура!

В вечернем воздухе поплыл аромат бергамота. Уоррингтон невольно принюхадся, толстая бородавка на его носу задёргалась, будто подпрыгивая.

-В гостях? — неверяще повторил он. — У этих... у Малфоев?

-Драко — мой друг, — подтвердил я, облизывая ложку. — Он меня ещё в Рождество в гости звал, да только василиск помешал. Вы что-то перепутали, мистер... Уоррингтон. Похитить меня пытался Дамблдор ещё несколько недель назад. Явился в дом моих родственников, собрал толпу соседей, орал, нарушал Статут, угрожал палочкой, а они, между прочим, маглы и магию очень не любят. Даже полицию пришлось вызывать. Долго же вы собирались мне на помощь!

Драко бессовестно наслаждался ситуацией. Люциус, судя по едва заметной ухмылке в уголках губ, — тоже.

-Что вы делали у маглов? — спросил аврор, изо всех сил стараясь казаться важным и деловым.

-Я там живу, между прочим, — оскорбился я. — Волей самого Дамблдора, это он меня к ним законопатил после того самого Хэллоуина, если вы понимаете, о чём я. Сказал же: родственники они мне. Магловские.

-Я должен разобраться, — заявил Уоррингтон. — Альбус Дамблдор сообщил нам, что не смог вызволить мистера Поттера из заточения, а его портал принёс какой-то мусор. Великий волшебник не стал бы лгать аврорату!

-Ну конечно, из заточения! — я демонстративно сунул в рот ещё кусок торта, хотя в меня уже не лезло. — Как будто сами не видите, как меня тут угнетают деньрожденским тортом и элитным чаем!

-И пресс-папье папино пусть вернёт! — не выдержал Драко. — это не мусор, а семейная реликвия!

-Прошу следовать за мной, — сухо сообщил Люциус и эффектно (но всё же не так, как профессор Снейп, на которого Малфой явно равнялся) взмахнул мантией. Через пару шагов он остановился и бросил, не оборачиваясь: — оставьте в поке детей. Мистер Поттер в моём доме находится в совершеннейшей безопасности, чего нельзя сказать о доме его магловских родственников. Подумать только, на нём даже простейших сигнальных чар не было, пока почтеннейший профессор Флитвик не озаботился! Потрясающая безалаберность! И мистер Дамблдор ещё смеет пенять мне на недостаточную защиту национального героя? Как некрасиво с его стороны! Я бы даже сказал, непрофессионально!

Уоррингтон запыхтел, как каша в котелке, но всё же последовал за лордом Малфоем, буравя его спину ненавидящим взглядом. Спине было абсолютно всё равно.

-Этот тип у нас всё лето ковырялся, — пожаловался Драко, когда его отец и внезапный посетитель ушли. — Надоел ужасно! Всё старался влезть куда-нибудь, разнюхать что-то. Домовики замучались устранять беспорядок после его визитов!

-Хорошо, что я письмо тебе отдал, — невпопад ответил я. — Драклы знают, куда бы меня занесло.

-Я раньше и не думал, что наш бывший директор может быть настолько глуп! — сокрушённо сказал Драко. — Неужели он рассчитывал, что ты будешь носить его послание с собой, будто бы сентиментальная барышня — любовное послание от прекрасного юноши? Это нелепо!

-Или он рассчитывал порыться в моих вещах, покуда Уоррингтон будет разыгрывать ту же сценку, — хмыкнул я. — Я даже догадываюсь, зачем. От отца мне досталось кое-какое наследство, на которое Дамблдору не удалось наложить руку. И уж оно-то точно хранится в моём сундуке. Но ты прав, Альбус зря надеялся, что я сохраню его послание. Пожалуй, все последующие письма от него будут упокоены в магловских выгребных ямах, там им самое место!

-А из тебя ещё выйдет толк, — одобрительно сказал Малфой, тщетно пытаясь призвать к порядку неумолимо разъезжающиеся в ухмылке губы.

Пресс-папье, перо и чернильницу Малфоям вернули следущим же вечером. Правда, в чернильнице не осталось ни капли чернил, хоть она и была зачарована на непроливаемость.

Даже Председатель Визенгамота не в силах бесконечно оттягивать неизбежное. Как ни старался Дамблдор затянуть расследование, новый суд по делу Блэка назначили всего через неделю. Как объяснил Драко, расследовать тут было больше нечего. Настоящий предатель пойман и даже уже наказан, а значит, и с Блэком дело ясное. Я дивился такой безалаберности, но помалкивал. Если уж они крёстного в тюрягу укатали вообще безо всякого суда, то чему мне сейчас-то удивляться?

Но домой Люциус вернулся далеко не столь довольный, как после первого процесса. Министерство, осознавшее неотвратимость выплаты солидной компенсации последнему представителю древнейшего тёмного рода за незаконное заключение в Азкабан, прикинуло размер этой самой компенсации, сравнило с состоянием государственной казны и ужаснулось. Вину за предательство Поттеров с Сириуса сняли, но ряженых задниц из Визенгамота очень интересовало, не виновен ли последний Блэк в чём-нибудь ещё? Малфою прозрачно намекнули, что расследование может занять не один месяц — настоящее, правильное, абсолютно законное и по всем циркулярам оформленное расследование. "Вы ведь этого хотели, лорд Малфой, не так ли?".

Малфой хотел результата и желательно побыстрее, но поделать ничего не мог. Ряжеными задницами назвал членов Визенгамота именно он, когда вернулся со второго заседания, и ни у кого, даже у утончённой Нарциссы, не возникло ни малейших вопросов, отчего это лощёный аристократ употребляет слова, более подобающие какому-нибудь отщепенцу с задворков Лютного. Впрочем, тамошняя публика вряд ли ограничивалась настолько безобидными ругательствами.

От летних каникул оставалось всего ничего — каких-то две недели. Домашние задания были выполнены, программа магловской школы просмотрена, все запланированные визиты нанесены. За учебниками и прочим барахлом к школе все традиционно ходили в последние дни августа, и заняться мне было абсолютно нечем. В деле эмансипации меня постигло фиаско: удачный, пусть и внезапный, побег из дома не приблизил меня к заветной цели ни на шаг. Лорд Малфой не показывал ни малейших признаков, что тяготится предложенным мне гостеприимством, но я сам тяготился им, как любой воспитанный гость, которому пришлось задержаться на чужой территории в силу непредвиденных обстоятельств. Поэтому, когда в одно прекрасное утро ко мне заявился Драко и непререкаемым тоном велел собирать шмотки, я первым делом подумал, что мне предстоит возвращаться на Тиссовую. И даже уточнил, кто меня туда доставит, на что Малфой совсем не аристократично закатил глаза:

-Какие маглы, Поттер? Мы едем на Лазурный Берег. У нашей семьи там вилла, и каждое лето мы обязательно проводим там хотя бы неделю. Мама считает, что papa не помешает отдых, он совсем измучился с этим Блэком!

-Но зачем вам я? — заикнулся я, но Драко жестом показал, что он думает о моих умственных способностях, и вызвал эльфа.

На море было хорошо. В прошлой жизни я объездил все мало-мальски популярные курорты в Турции, Египте и Таиланде, а вот во Франции бывать не доводилось. Гарри же, скорее всего, попал на море впервые: вряд ли Дурсли баловали нелюбимого племянника развлекательными поездками. Драко наконец-то оставил все свои дополнительные занятия и стал тем, кем и являлся: тринадцатилетним подростком на каникулах, беспечным и шкодным. По большей части мы проводили время на пляже: Малфои, бывавшие здесь неоднократно, давно успели изучить все туристические достопримечательности, продемонстрировать сыну исторические объекты и провести экскурсию по местному магическому кварталу, мне же ничего из этого сейчас не было интересно. Море, солнце и блаженное ничегонеделание — как же мне не хватало этого вот полурастительного существования за всё время, что я торчу в выдуманном мире детской книжки!

Но даже в этом уединённом райском местечке меня не хотели оставить в покое из далёкой Англии.

Сова была незнакомой (не то что бы я лично знал всех существующих на свете сов, но личных сов немногих своих респондентов узнавал прекрасно, а служебные птицы были все одинаковые) и крайне измученной. Дожидаясь, пока я заберу письмо, она едва могла держать равновесие, да и палящее солнце наверняка причиняло ей неудобства: совы — ночные хищники.

Освобождённую от ноши сову вышколенный эльф унёс в дом — подлечить, накормить и устроить на отдых, а я развернул письмо — и после первой же строчки выронил его в песок, бессильно уронив голову на руки.

-Что там? — полюбопытствовал Драко.

-Уизли зовут в гости. Ума не приложу, с чего им в голову пришла такая идея. Небось опять Альбус воду мутит, пухоедов ему в бороду!

-Поедешь? — поддел он.

-Сдурел? Я шестого едва знаю, и то потому, что учимся на одном курсе, а прочих разве что в лицо узнаю при встрече... и то не всех.

-Я скажу отцу, — задумчиво проговорил он. — Это может быть провокация.

-Или банальная человеческая глупость. Инсендио!

Пергамент в несколько мгновений превратился в горсть жирного пепла, который я тщательно растёр с песком, а получившуюся смесь не поленился донести до моря.

-Ещё подуй вслед, — хмыкнул Малфой, и я скорее в шутку, чем всерьёз намереваясь собрать все четыре стихии, сдул с ладоней песок и пепел, а потом тщательно вымыл руки. В символизм я не верил, но картинка показалась мне достаточно гротескной, чтобы довести её до логического завершения.

-Сову жалко, — я плюхнулся на песок рядом с Драко.

-Ничего, Динки быстро приведёт её в порядок.

-Ты не понял. Ей же возвращаться к ним обратно. А она вон какая тощая! Не долетит ещё... Может, оставим её и возьмём с собой?

-Воровать чужих сов неприлично, имей в виду, — попенял мне Малфой больше в шутку, чем всерьёз. — Мне тоже жалко.

-Придумал! Я куплю её! — я растянулся на песке, не обращая внимания на то, что он тут же забился мне в волосы, и закрыл глаза.

-Поттер, ты можешь хоть иногда прикручивать краник своего альтруизма и спасать не всех подряд, а хотя бы через одного? — простонал Драко.

-Да я вообще не по этой части!

-Заливай больше! Душераздирающая история спасения игуаны навсегда в моём сердце как образчик редкостной смеси идиотизма и благородства.

Я проклял тот день, когда рещил поделиться с Драко забавной историей из жизни ящериц, но решения не изменил. Если это действительно сова Уизли, а не арендованная в общественной совятне, я просто обязан спасти её от жестокого обращения! Моя версия героя магического мира будет специализироваться исключительно на спасении животных, точка. А люди пускай как-нибудь позаботятся о себе самостоятельно.

Клио подняла чешуйчатую голову и смерила Драко сонным взглядом. Ей очень нравилось нежиться на горячем песке, на худой коней годилось и моё костлявое плечо, лишь бы под палящим солнцем. Море ей, наоборот, не нравилось, ну так она и была обычной игуаной, а не галапагосской. Было бы забавно, если бы в доме моих родственников материализовалась именно морская ныряющая ящерица: как бы я обеспечивал ей достойные условия обитания без магии? Нет, всё-таки моя Клио — абслютно беспроблемное домашнее животное. Точно компенсируя долгие недели разлуки, она крайне неохотно соглашалась возвращаться в террариум, предпочитая проводить время где-нибудь поблизости от меня.

Сова всё-таки оказалась казённой: позже Малфой продемонстрировал мне кольцо на её лапке, а затем велел эльфу отпустить птицу. За несколько дней сова отдохнула и слегка отъелась, и теперь я был спокоен за её судьбу.

Письма из Хога пришли, как и положено, в самом конце августа, ознаменовав собой конец лета и блаженного ничегонеделания. Мне страшно не хотелось тащиться за покупками, толкаться среди суматошных учеников, их родителей, скучающих обывателей, мелких жуликов и торговцев всех мастей, но кого в этом мире интересовало моё мнение? Гермиона прислала одно за другим три письма, каждое всё более нервное. Её волновало буквально всё: где я провожу лето (с кем, она и так знала), сделал ли летние задания, когда собираюсь за покупками к школе, как поживает игуана. Сама она, если верить письмам, отлично отдохнула, путешествуя с родителями по Европе, кот её был пушист, сова быстрокрыла, а жизнь прекрасна. Увы, мне нечем было её порадовать: я был подобен колобку, который от дедушки и бабушки ушёл (в моём случае от дяди и тёти), благополучно миновал зайца и, возможно даже, волка, но никуда пока не пришёл, а ещё смутно догадывался, что где-то впереди поджидают новые голодные хищники — отнюдь не с целью культурно обогатиться за счёт моих песенок. Дело Сириуса забуксовало в самый ответственный момент, Дамблдор мутил воду, а хуже всего, что я фактически был бездомным. И вряд ли я сумею решить проблему с жильём за те крохи времени, что остались мне до школы.

Возвращение в Англию прошло скучно и буднично, а сразу после него нас захватила ежегодная игра на выживание "подготовься к школе за один день на радость её администрации". Возможно, письма рассылали в последний день, потому что наш преподавательский состав устраивал из суматошного забега школяров по лавкам что-то вроде тотализатора. Проигравшими всегда оставались ученики, которые в спешке могли остаться, к примеру, без котла. Или каких-нибудь очень важных потрохов для зельевариения... Интересно, зачем мы вообще каждый год закупаемся всякой дрянью, если на зельях используем расходники из снейповского шкафчика?

В сопровождении Люциуса я посетил Гринготтс, где пополнил запасы золота. "Надо строить зиккурат", неотрывно крутилась в голове фраза из прошлой жизни, дурацкая и неуместная, но никак не хотевшая уходить из головы. Зиккурат мне без надобности. А вот дом было бы построить неплохо. И узнать, что там с моим родовым жилищем. Не провалилось же оно сквозь землю! И у кого бы уточнить этот важный момент, не у Дамблдора же, в самом деле, пусть он и считается моим опекуном в магическом мире. Вряд ли от него можно дождаться чего-нибудь менее бесполезного, чем очередная душеспасительная беседа, с него станется ешё и в каком-нибудт смертном грехе меня обвинить, например, в оскорблении памяти предков низменным интересом к семейной недвижимости, в которой они имели несчастье упокоиться. Лорд Малфой, как ни крути, был куда более перспективной кандидатурой.

-Мемориал? — я обалдел. — Вы сделали из дома моих родителей мемориал?

Чиновник на миг отвёл взгляд, но тут же его лицо вновь сделалось спесивым и безразличным. Ну да, сразу после войны никто не подумал, что у погибшей четы вообще-то есть сын, и ему, когда он войдёт в более-менее сознательный возраст, нужно будет где-то жить. Удобно уважать память павших героев за чужой счёт, но выжившим героям тоже не помешала бы капелька уважения — хотя бы к базовым потребностям.

-И где я теперь, по-вашему, должен жить?

-У родственников, — равнодушно бросил чиновник. — Не под мостом же вы жили все эти годы.

Сопровождавший меня Люциус поудобнее перехватил трость.

Ситуация вышла крайне некрасивая. Очень не понравилось мне, что ко мне относились как к стервятнику и осквернителю могил. Юридически эти хранители культурного наследия были кругом не правы, но бежать ко мне с распростёртыми объятьями, стремясь загладить вину, что-то никто не спешил. Одно то, что я был несовершеннолетним, сделало восстановление справедливости практически невыполнимым: сам я не имел права решать вопросы с наследством или покупать недвижимость, а мой официальный опекун что-то не спешил проявлять заботу. Если бы не Малфой-старший, остался бы я у разбитого корыта. Люциус заявил о намерении позаботиться о восстановлении моих порушенных прав, чиновник хлопнул рыбьими глазами, и мы ушли. Малфой пообещал новости не раньше конца сентября — по сравнению с "никогда" это было крайне быстро! — а до тех пор выкинуть из головы всё лишнее и спокойно учиться.

В Хогвартс я ехал в смешанных чувствах. С одной стороны, самые животрепещущие бытовые проблемы в ближайшие десять месяцев за меня будет решать школа. С другой, они всё равно никуда не денутся. С третьей, не окажусь ли я должен Люциусу за эту внезапную помощь? Сходил же он со мной в Министерство, хотя вовсе не был обязан этого делать, а перед тем наверняка договорился о визите, и дальше вон собирается хлопотать за меня. Сколько бы ни болтал Драко, что я ценный политический ресурс, мне в это мало верилось. Вот в роль дурацкого вымпела эпохи коммунизма, который из колхоза в колхоз передают как знак почёта, — вполне. От вымпела и действий-то никаких не требовалось, только присутствовать, что вполне укладывалось в схему взаимодействия со мной сильных мира сего. Только Малфой честно признался, что роль мне уготована чисто декоративная, а Дамблдор приправил бы это дело сладкими речами о невинном детстве, беззаботность которого непременно нужно сберечь.

Пока поезд деловито стучал колёсами, а однокурсники взахлёб делились новостями, я так и так мысленно прикидывал планы на ближайшее будущее и всякий раз упирался лбом в собственную недееспособность. Магловские документы, которые мне передала Гермиона, в волшебном мире стоили меньше бумаги, на которой были напечатаны, да и в обычном ничем не могли мне помочь: меня скорее упекли бы в приют как беспризорника, а у тёти были бы неприятности. Дамблдор подложил Поттеру огромную свинью, воспитывая в мире маглов героя, которому жить и действовать предназначалось в мире магии.

А расхлёбывать это варево предстояло совершенно в этом не заинтересованному мне.