Два дурака на чемодан алмазов

Тексты книги соответствуют соглашению: "Красный конвент" http://samlib.ru/k/krysolow/redkonvent.shtml

— Глава 1. Птеродактиль на осеннем ветру.

Вообще, эта длинная-предлинная история началась в один из осенних вечеров. Обычных, холодных, ветреных. Облупленные дома, с кое-где обвалившейся штукатуркой, подставляли свои, ещё советские, бока порывистому ветру. Краска на стенах где просто уже давно слиняла, где откровенно отставала целыми пластами, медленно но верно обнажая голый бетон панелей.

Поднявшийся ветер гонял по улицам пыль и забытый мусор, который здесь просто некому было убирать. То ли в бюджете города просто кончились деньги, то ли их элементарно украли, но дворников на весь город очень сильно не хватало. Подметались только центральная улица, и площади, прилегающие к мэрии.

С серого, низкого неба начинала сыпаться, обычная в это время года, холодная водяная пыль. Эдакое подобие дождичка. Впрочем, это подобие уже мылилось перерасти в нормальный унылый осенний дождь.

Капли оседали на опавших листьях, на сером бетоне домов, на людях, спешащих по своим делам, делая всё вокруг ещё более мрачным и грустным.

Словом, обычная такая картина города, экономически депрессивного района страны. Впрочем, где сейчас не "депрессивный район"? Доведённая до ручки экономика страны то агонизировала, загнанная непосильным бременем налогов, то бросалась в горячку, подстёгиваемая грозными окриками начальства. Но все эти судороги тонули в ставшей уже обычным явлением для страны, тотальной коррупции и имитации кипучей деятельности со стороны бюрократии.

Вот такая "картина маслом". Так сказать, интерьер, в котором и разыгралась трагикомедия, которую я собираюсь рассказать.

"А что собственно, за герои есть в наличии?" — спросит дотошный читатель, уставший от длинного перечисления привычных бед...

А вот один из них. Первый.

Спешит домой согнувшись под мелким дождичком, под сырым ветром задувшим с моря. Тот, который в чёрной шапочке натянутой по самые глаза, пятнистой куртке и сумке через плечо. Серые брюки, заправленные в берцы, сильно заляпаны грязью, но он ничего не замечает, так как уже давно смирился с этим обстоятельством. Грязь, грязь, грязь вокруг... И если вообще по городу пока сухо, то... Ну вы сами понимаете, что в наших временах грязь везде найдётся. В немереных количествах. Даже там, где её вообще быть не должно.

Зовут этого героя Василий. Впрочем, то, что он герой, Василий даже не подозревает. Тем более, что сейчас он страшно зол. На коллег.

С одной стороны, чего на них злиться? Ну, не согласны они с очередной "завиральной" теорией "нашего ботана", и что?

Но Васе обидно. Ведь как всё чётко получалось в уравнениях. Р-р-раз! И вывод! Шикарная система уравнений. И с какими же ещё последствиями!

Но всё это потонуло в беззлобном, снисходительном подтрунивании, и придирках к несущественному.

Ах да! Забыл сказать где наш герой работает. А работает он в филиале Университета.

Ога. Именно университета.

Готовит тот "универ" всяких манагеров, учителей, ну и слегка программистов. А раз так, то при этом филиале есть целая кафедра математики. На которой, естественно, обретается наш герой. Конечно, о конторе, в которой он работает, слова доброго сказать не стоит, но Василий пока что работает и получает свои гроши. Да ещё и пытается "что-то эдакое" сбацать. Чтобы написать что-то поболее кандидатской.

К слову. Кандидатскую наш герой защитил пару лет назад. И выложил за это "удовольствие" целых сорок тысяч рублей. Работа была стоящая. Но как сказали коллеги, заставшие ещё Советский Союз — "Работа для Страны, но не для России".

"Это в те времена, за такие работы платили деньги, и ценили их. — цинично замечали они. — Теперь же, для того, чтобы что-то полезное и доброе сделать для страны, нужно ей основательно за это заплатить".

Одно хорошо, что после кандидатской, он получил возможность работать в этом "филиале". Всё одно лучше, чем торговать носками на лотке у барыги.

Как он слышал, там обманывали и грабили работников-реализаторов, нещадно. А тут — хоть какая-то респектабельность. Да и ценят его здесь. Немного платят, так хоть не обманывают.

Но, похоже, с дальнейшим ростом тут наметился изрядный затык. Его работы ни стране, ни ещё кому-то и нафиг не нужны. А просто так копить публикации, оно как-то "не комильфо"...

Вот с такими грустными мыслями, Василий спешил домой посыпаемый сверху дождём, а в спину матом бомжа алкоголика, которому он ничего не дал "на хлеб". Да просто он его даже не заметил. И мата вслед — тоже.

Впереди замаячил родной подъезд дома. Оставалось только пройти и открыть дверь.. как тут она с грохотом открылась сама и из неё пулей вылетел некий балбес сопровождаемый отборнейшим матом.. Причём, что было хорошо видно, вылетел балбес не по своей воле, а по причине заранее и очень хорошо приданного ускорения. Плюхнувшись пузом на асфальт, приложившись, вдобавок ещё и мордой, "летун" с трудом поднялся на четвереньки. Но тут его догнали.

Точнее догнал.

Из дверей выскользнул мужик. Не среднего роста. И, что характерно, по комплекции сильно похожий на нашего ПЕРВОГО героя. Впрочем и лицом тоже.

Кстати, знакомьтесь! Это брат нашего героя. Как бы герой-два. Зовут Григорий. Бывший десантник, и бывший же член "элитного" подразделения. Разогнанного. Почему разогнали, Григорий не любил распространяться. Но по тому, что он иногда говорил — какая-то фигня была с начальством. Оно что-то накосячило, а отвечать пришлось рядовым.

Двигался Григорий, как-то по кошачьи. Мягко. Но очень быстро. Подбежал к упавшему, рывком поднял балбеса за воротник крепкой кожаной куртки, в которую был одет "пострадавший", поставил его на ноги. И дальше, без лишних слов врезал ему в подбородок.

После такого "предъявления", балбес лежал долго. Но когда прочухался, тут же изъявил живейшее желание убраться подальше.

— А если ещё раз к нам сцуко, придёшь, ссать в подъезде — глаза на ж..у натяну! Свинтус... — кинул Григорий вслед улепётывающему.

Григорий проследил как "свинтус", нетвёрдой походкой удирает со двора и обернулся к Василию.

— Ты представляешь! — возмущённо начал он выговаривать брату. — Захожу в подъезд а он тут сцыт!

Может лучше было в ментярню сдать? — неуверенно спросил Василий. На что Григорий отмахнулся.

— А нахрена? Там с него маленько штраф сдерут. Так он снова придёт. А так — заречётся!

Василий хмыкнул.

Он вспомнил, как год назад они отучали местных гавриков гадить в лифтах. Василий придумал для этого весьма нехитрое приспособление. Суть его была в том, что на пол ложилась жёсткая пластиковая сетка. Под сеткой делалась самая элементарная электрическая сеть, рассчитанная на замыкание. А так как моча очень хороший электролит и проводник, то замыкание сети под красивым сетчатым пластиковым ковриком, означало, что очередной алкаш решил "разгрузиться" в неположенном месте.

Замыкание сети, останавливало лифт. И дальше, по идее, застрявший должен был вызывать лифтёра.

Я думаю, что вы уже догадались, кто был, в первую очередь, "лифтёром" в доме.

Ага. Григорий.

Он как раз сидел без работы. Так что злость от потери работы, злость на несправедливое наказание с расформированием подразделения, помноженные на праведный гнев за обгаженный, очередной раз, лифт, превращали его в кошмар прямоходящий. Конечно, чистить лифт приходилось после этого ему же. Чтобы система продолжала работать как надо. Но того оно стоило.

Через неделю, только от мысли нассать в лифте, записные алкоголики их многоэтажки, мочились в штаны задолго до вхождения в подъезд. Чего собственно, братья и добивались. Теперь в лифте если и воняло, то только табачным дымом.

Но Василий пока не придумал как ещё и с этим бороться, хотя почти всё женское население дома слезно его в этом просила.

— Чё такой грустный? — прищурившись спросил Григорий.

Василий же только отмахнулся.

— Ну, пойдём ужинать! — хлопнув брата по плечу сказал Григорий и зашагал к подъезду. Лишь на пороге на секунду задержался, оглянулся. Давешнего "свинтуса" и след простыл.

* * *

**

За ужином Василий продолжал хмуриться. У него всё не шло из головы его решение, и то, в каких словах о нём отозвались коллеги. Он снова и снова перебирал в голове их аргументы и не находил ни одного стоящего. Наконец не выдержал Григорий.

— Слышь, братан! Хватит харю морщить. Скажи кто тебя обхамил и я с ним разберусь.

— Не нужно — буркнул Василий. — Просто я сделал Дело, а на кафедре... На кафедре просто... просто НЕ ПОНИМАЮТ!

— А чё не понимают? — простодушно спросил Григорий и тут же пожалел. Братик, видимо всё ещё прокручивая "аргументы" коллег, тут же кинулся обличать и разбирать. Причём делал он в обычной для него манере — уставившись тяжёлым взглядом в стол и эмоционально размахивая руками. А то, что собеседник в теоретической физике дуб-дубом — никак не принималось в расчёт.

— ... А я и говорю ему, что свёртка по бетте, показывает, что...

— Стоп, стоп, стоп! — оборвал Григорий его монолог на середине. — А теперь кратко. И по-русски.

— Ну я те и говорю что они... — братец запнулся, но глянув в печально скептическую харю Григория, тут же поправился. — Короче: Я прав. Они — не правы!

— Вот ЭТО, я понимаю! — удовлетворённо заключил Григорий и убрал свою чайную чашку в мойку.

— Кстати завтра тренировки не будет. — Поспешил он сменить тему и отвлечь впечатлительного братца от мыслей о работе. — Завтра там будут менять рамы на окнах. Совсем разваливаются. Так что завтра у нас свободный день. Полностью. Что собираешься делать?

Но Василий даже не среагировал. Он всё также продолжал сверлить стол своим взглядом.

— И что? — ядовито поинтересовался Григорий, чуя что это только начало.

Василий ещё больше нахмурился.

— Понимаешь... Если совсем по-русски, то что я вычислил... — Начал он издалека. — Словом... Помнишь те книжки про "попаданцев" и параллельные реальности?

— Гм! Уж не хочешь ли ты сказать, что вычислил как туда попасть? — решил пошутить Григорий. Но получил вполне серьёзный ответ.

— Ну... не совсем так... но... В общем, да!

У братца отвисла челюсть.

Он знал, что Василий не врёт. По крайней мере ему не врёт. Остальные — то уже чёрт с ними. Но если он говорит такое.... В нём тут же взыграл дух авантюриста.

— Кода идём?! — тут же с энтузиазмом выпалил он перейдя на свой любимый паданковый слэнг.

— Куда? — не понял Василий поднимая взгляд на брата.

— Ну... Туда! В параллельные миры.

— Э... — на несколько секунд Василий "завис". — Ха! А ведь действительно! Чего бы эту теорию вот так не взять и попробовать проверить?!!

— Чё для этого нужно? — оживился Григорий.

— Так! Для этого нужно... Да собственно я это и сам за день сделаю!

— Вот это подход! Вот это — по нашему! — тут же подбодрил своего брата Григорий. — Ну я пошёл тогда свою эсвэдэху чистить...

— А это нахрена? — не понял Василий, так как до этого был погружён в чисто свои прикидки и планирование.

— Ну... Как же?!! Ты представь: идём мы куда-то, а там такая Э-э... б..я! — Григорий руками изобразил что-то большое с большими зубами. — На нас и голодное. А мы тут — как бифштекс даром. А я её р-раз! И на сувениры!

Василий рассмеялся.

* * *

**

Как ни старался Василий, но с устройством он провозился не один день, а целую неделю. Конструкция получилась изрядно несуразная. Даже небольшие "косметические" излишества, типа оболочки, которую сделали из какого-то бросового пластика, эту несуразность никак не изменила.

К тому же "зонд", как его назвал Василий, с трудом помещался в рюкзак. Причём не маленький, какой обычно таскают отдыхающие, а вполне нормальный, экспедиционный. На сто сорок литров. Ко всему прочему, блок питания никак не получался компактным. Сошлись на том, что обойдутся небольшим, дачным дизель-генератором. А то, что его придётся таскать на себе... Ну... издержки!

И вдруг, когда всё было закончено, и можно было радоваться, Василий вдруг переменился в лице.

— И что на этот раз случилось? — Спросил Григорий, созерцая сильно обескураженную физиономию брата.

— Я забыл главное! — Сильно покраснев сообщил Василий. — Как мы найдём точку, где надо "пробивать канал" в параллельный мир?!

— А что... его разве так... прямо здесь... нельзя?

— Вот в том и проблема, что нет!!!

— Блин! И что теперь делать? — Развёл руками Григорий.

Василий тяжко вздохнул.

— Делать локатор и долго-долго наносить на карту эквипотенциальные поверхности. — Погрустнел он.

— Ну, понимаешь, нам нужно найти какую-нибудь узловую точку, где пробивать легче всего. — Увидев полное непонимание пояснил он Григорию.

— И для этого надо рисовать эти... как их... ну поверхности?

— Да!

Григорий тоже тяжко вздохнул.

— Делай...

Прошла ещё неделя. За это время заходил отец, поинтересоваться как живут сыночки, посмотрел на захламленную комнату, покачал осуждающе головой, но ничего не сказал. Каждый делает всё, что может, чтобы заработать на жизнь. А так как сыновья не были склонны к безумным тратам на разное фуфло, то он сделал нужные выводы.

К концу недели были готовы два аппаратика. На этот раз они получились весьма компактными. И даже чем-то похожими на пеленгаторы из спортивной игры "Охота на лис". Василий объяснил как пользоваться и ещё неделю они лазили по окрестным горам и лесам, нанося на карту, только Василию понятные, цифровые отметки.

Ещё день ушёл на то, чтобы все эти данные обработать.

— Ну и как результат? Нашёл окошко? — спросил Григорий брата.

— Ну... нашёл. — как-то неуверенно сказал он и вид у него был какой-то обескураженный.

— А чё так неуверенно? Что-то не так?

— М...да! Странная какая-то точка....

— А в чём? — не унимался Григорий.

— А чёрт с ней! Выедем — на месте разберёмся!

* * *

**

Вычисленное место оказалось на опушке леса, непосредственно прилегающего к каким-то заброшенным полям. Поля были заброшены, так как местный совхоз не только приказал долго жить, но и его хозяйство так никто и не попытался взять. Некому было.

Поля постепенно зарастали кустарником и весьма бодрыми побегами чисто лесных деревьев. Возможно, что на опушке тоже было что-то — земля была жирная — и от этого заросла довольно густым и неприятным кустарником.

Василий, ещё раз сверившись с отметками на топокарте уверенно вышел почти в середину зарослей и задрал голову вверх. Достал аппаратик, с помощью которого измерял поля. Сверился с его показаниями и снова задрал голову вверх.

— И что? Где эта самая "узловая"? — с энтузиазмом спросил Григорий решительно продравшись сквозь кусты.

— Гм... Там! — не переставая смотреть вверх, сказал Василий.

— Там?!! — Григорий тоже задрал голову вверх, но ничего кроме плотной низкой облачности не увидел. — И как, допрыгнуть сможем?

— Ну... Если ты метров на двадцать подпрыгнуть сможешь, то да!

— Высоковато... — приуныл Григорий.

— ...Но мы всё равно проведём испытания! — заявил Василий и посмотрел на брата.

— Ты всё-таки своё ружьё взял... — как обвинение сказал он заметив на плече Григория его любимый "аппарат".

— А вдруг заяц попадётся... — пожал плечами тот.

— Ну да! Все люди как люди, на зайцев с дробовиками ходят, а ты...

— Я с эсведехой. Чтобы шкурку не попортить! — улыбнулся Григорий.

— Да-да! Если у бедного животного начисто отрывает голову, то шкурка остаётся целой. — ехидно заметил Василий.

— Угу. Шкурка в одну сторону — уши в другую... Всё отработано! Ладно! Хватит трепаться! Тащим, что-ли наши умклайдеты(1)?..

— Пойдём.

Через час, на том же месте стояло страшное приспособление, собранное Василием, и чуть подальше — дизель-генератор. Василий достал катушку с проводом и начал разматывать.

— А это зачем? — удивился Григорий. — Ты что-то собрался тут взрывать?

— Нет. Это для дистанционного управления. Не хочу, чтобы если что-то пойдёт не так, оказаться рядом со своим же детищем.

— А-а! Дай помогу.

Совместными усилиями уже через десяток минут всё было собрано, подсоединено и готово к запуску. Провода хватило метров на десять, но как стал тут же уверять Василий, этого вполне должно было хватить. Григорий же пожал плечами, сказал "как знаешь, начальник!". И с видом эстета стал оглядывать окружающие виды.

Василий хекнул для поднятия духа, опустил на задницу, заранее надетый коврик-сидушку и плюхнулся на опавшую листву. Сидя всё-таки управлять удобнее. Подтянул к себе громоздкий пульт, весь состоящий из каких-то рукояток, тумблеров, и, вдобавок, плотно перемотанный изолентой. Григорий лишь покосился на него продолжая всё также, с блаженной миной пялиться на серые пейзажи.

Василий щёлкнул тумблером.

На поляне среди кустов что-то сухо затрещало, вплетаясь в мерный стук движка генератора. Треск перешёл в тихое жужжание. Что-то хлопнуло.

Григорий посмотрел вверх. Там всё также висела низкая облачность. Посмотрел в сторону "зонда". Всё было как и было...

Василий же, полностью погрузился в свои раздумья над показаниями приборов. Оглядев индикаторы, он, наконец, крутанул какую-то рукоятку и над головами что-то бухнуло.

Когда Григорий снова посмотрел вверх, у него возникло впечатление, что в облаках возникла круглая дыра. И сквозь него видно далёкое синее небо, всё исчерченное перистыми облаками. Что увидел и понял, то и сказал.

— Вась! Твоя хрень в облаках дыру провинтила!

Василий, оторвавшись от своих приборов и пульта посмотрел тоже вверх и тут же заорал как бешеный.

— ПОЛУЧИЛО-ОСЬ!!!!

— И? Чё получилось? — не понял Григорий.

Подскочивший на ноги учёный стал с жаром объяснять брату, размахивая руками.

— Гриня! Ты не понимаешь! Это не дыра в облаках! Это дыра в пространстве! Мы видим ИНОЕ небо!!!

— А-а?!!

У Григория полезли глаза на лоб. И уже другими глазами он уставился на далёкие перистые облака.

— Чёт-та мне сильно захотелось подпрыгнуть! Заглянуть, так сказать... — Уже другим тоном заговорил Григорий. — Слухай! А что если на дерево...

Договорить он не успел. Дыра, надо сказать, получилась знатная — метров восемь. И вдруг, во всю эту самую ширь синевы, заслоняя её своей огромной тушей, скользнула тень.

Когда Григорий увидев, что пожаловало в их мир, аж присел.

— Твоюматьбляхамуха! Василь!!! Ноги!!!

Василий тоже заметил тень. Но разглядеть не успел и просто положился на рефлексы брата. С низкого старта рванул сквозь кустарник к близким деревьям леса.

"Птичка" заметив внизу копошение, как древний юнкерс, сделала разворот через левое крыло и вошла в пике.

Но, беглецы оказались проворнее. Дружно, рыбкой нырнули в густой кустарник на окраине леса и залезли под самые корни.

"Птичка" тяжело взмахнув огромными кожистыми крыльями, резко "вдарила по тормозам" чуть не врезавшись в ветви деревьев. Ещё пара взмахов и она ушла вверх, в сторону.

— Чё за нахрен?! — Злобно, сквозь зубы процедил Григорий и потянул свою СВД.

— Это... Это дракон?!! — Перепуганно спросил Василий.

— Какой, нахрен, дракон?!! — Сказал Григорий, прилаживаясь к оптическому прицелу. — Птеродактиль голимый!

В глазах Василия медленно, но всё-таки исчез страх. Он совершенно по-другому посмотрел на нарезающую круги "птичку" и его глаза загорелись алчностью.

— Слухай, Гриня! Не стреляй птичку!

— Ты охренел. — Выдал диагноз брат, продолжая выцеливать птеродактиля.

— Давай его поймаем и продадим! Ты прикидываешь, сколько бабла на этой скотине срубить можно?!!

— Ты точно охренел на своей работе... У него резак с меня размером. Он нас перекусит пополам и не заметит!

— Нет, ты подумай! — не унимался Василий. — Сейчас температура около нуля.

— И? — вдруг заинтересовался Григорий.

— А эти гады жили в тёплом климате. Давай подождём слегонца. Он сам упадёт. Дальше просто на харю провод намотаем, и в автоприцеп упакуем!

— Гм...

Григорий на секунду задумался.

— А если эта сволочь кого-нибудь ещё найдёт? Нет, я его сниму! — Решительно выдал он, но птеродактиль их определил. То ли мысли прочитал, то ли ещё чего ему в его микроскопический мозг пришло, но он заложил вираж и скрылся за ветвями деревьев.

Григорий выматерился.

— Теперь ищи его по всей округе...

— А я тебе говорю, что замёрзнет скотина!

— ...И сдохнет! Что ты с дохляком делать-то будешь?

— Гриня! Ты не понимаешь! Оно даже в дохлом виде — супербабло!

На этот довод брательник только скептически хмыкнул.

Когда прошло минут десять, а птеродактиль так и не появился, Василий, страхуемый Григорием, пригнувшись метнулся к брошенному пульту.

Оглянувшись по сторонам, и готовый быстро ретироваться назад, он проделал нужную процедуру остановки своего устройства. Вверху снова бухнуло. На этот раз, как-то по-иному.

— А чего это оно так бухает? — Поинтересовался братец, когда Василий спешно вернулся назад.

— Ну... У нас сейчас область низкого атмосферного давления. А там, видел, синее небо?

— Да.

— Такое небо бывает когда давление высокое.

— Ага. Понял. — Остановил его Григорий. — Ты открыл "форточку" в тот мир, и воздух оттуда рванул сюда. Потому и бухнуло. Закрыли — снова бухнуло, так как поток прекратился.

— И этот же поток засосал к нам этого... "Дракона", матьего...

— Кстати о "птичках"! — многозначительно выговорил Григорий. — Что с ней будем делать? Ведь просто так скотинку оставлять нельзя. Ещё сожрёт кого — мы виноваты будем.

Вопрос был пренеприятный. Но после небольшого обсуждения пришли к очевидному выводу: прежде чем решать судьбу монстра, его, как минимум, надо найти. На том пока и остановились.

Бегать по лесу и искать такое зубастое существо — занятие ещё то. Но осознание факта, что "скотина" между деревьев просто по размаху крыльев не поместится, постепенно снизило накал страха. Братья всё более и более решительно стали прошаривать ближайшие опушки и пустоши.

Конец поискам положил громкий треск веток и шум падения большого тела. Определившись, откуда пришёл звук, братья быстро нашли то, что искали.

Вероятно, ящер утомился летать, да и замёрз. Так как местность была в большей части лесистая, то он спланировал на сук, который ему показался достаточно крепким. Тут и замёрз.

Вообще процесс замерзания — штука очень коварная. Сознание у замерзающего просто меркнет и он не замечает, как валится без сознания. Дальнейшая судьба тут очевидна.

Оба брата знали это обстоятельство и оба надеялись, что птеродактиль ещё по пути вниз хорошенько головой об ветки приложился. Ну... на тот случай, чтобы совсем надёжно...

Так или иначе, подходить всё равно было боязно. Поэтому, Василь метнулся за старой альпинистской верёвкой, которую он всегда возил с собой "на всякий случай" и Григорий быстро сделал из неё лассо.

Со второй попытки удалось закинуть его на слегка приоткрытую пасть монстра. Монстр не среагировал. Это уже вселяло оптимизм.

Накинули лассо со второй верёвки и растянули между деревьев. Теперь, даже если монстр очухается, то повернуть голову ему будет уже сложновато. Верёвочка была очень крепкой. По паспорту — 2,7 тонны на разрыв.

Кстати, Василий не зря таскал эту верёвку во все свои выезды. Именно с ней он стал чуть ли не легендой среди автомобилистов, когда один, без посторонней помощи вытащил свою завязшую "копейку" из грязи.

Фокус был элементарный: хорошая точка закрепления — бетонный столб — и полиспаст на карабинах.

Здесь же надо было как-то "упаковать", невиданного доселе, и явно опасного монстра.

Но и это тоже быстро решилось. Когда они смогли без опаски подойти вплотную, первое что сделали, весь провод намотали птеродактилю на морду. Для надёжности. Чтобы никак не смог открыть свой рот. А зубки там виднелись — ого-го!

После они спеленали той же самой верёвкой крылья. Также примотав их плотно к бокам "птички". И оставшимся небольшим концом затянули лапы.

Оставалось только дотащить до машины. Наши герои, конечно, быки здоровые, особенно братец-Гриша, но всё равно, пока дотащили, вымотались до изнеможения.

Погрузили дизель-генератор, "Зонд" и добычу в автоприцеп "копейки" и накрыли её ещё сверху брезентом.

Весьма кстати, надо заметить...

Туша птеродактиля смотрелась там ну очень импозантно.

И тут, будто знаменуя успешное завершение первой эпопеи (ага, "продолжение" следует!), из-за облаков выглянуло солнышко. Да так хорошо выглянуло, что вокруг ощутимо потеплело.

Синоптики это обещали. Что облачность уйдёт и придёт тепло с юга. На несколько дней снова станет очень тепло. И вот угораздило этому произойти именно сейчас.

Тем временем, ничего не подозревающие братья, погрузились в своё старое транспортное средство и двинули по направлению к городу. С мыслями, мол, "приедем в город, там будет видно". И тут, когда они только только вылезли на асфальт...

Это очень часто бывает — только выедешь куда-то, а там пробка. Очередная "проверка на дорогах". Гаишники на охоту вышли. За баблом.

Очередь до поста ГИБДД выстроилась знатная, и ползла она медленно.

А солнышко пригревает...

Кстати, я не сказал, что брезент на прицепе был чёрный?

Ага. Уже сказал.

И вот, когда до "рубежа" оставалось всего-то две машины, и гибддэшники вот-вот должны были подойти к их машине, раздался гром. Что за гром никто не понял. Но "копейка" братьёв ощутимо вздрогнула.

Они переглянулись.

Прошла минута и снова раздался гром. На этот раз машина затряслась конкретно.

Василий с опаской посмотрел назад, на автоприцеп.

Там, под брезентом обозначилось какое-то очень нехорошее шевеление.

И тут прицеп разве что не подпрыгнул от особо мощного удара. Звук был такой, что из соседних машин повылезали водители и с любопытством уставились на хоть и плотно затянутый, но шевелящийся брезент.

Теперь и до гибддешников дошло, что происходит что-то из ряда вон выходящее.

Они бросили "потрошение" очередного "нарушителя ПДД" и кинулись чуть ли не скопом к подозрительной машине.

— О-о! Попадос! — Сквозь зубы процедил Григорий наблюдая толпу балбесов в форме, ломящуюся к ним.

Как оно водится в таких случаях, полиция не нашла ничего лучшего, как для начала, "взять в оборот" водителей подозрительной машины.

Их вытащили и грубо обыскали.

Наконец, не найдя у них в карманах ничего интересного, поинтересовались у задержанных что там такое.

— Зверя... В лесу поймали! — Сказал правду Василий, но, как обычно, ему не поверили и кто-то полез отвязывать брезент.

— Не лезь туда!!! — Увидев что творится, заорал Григорий. Он представлял, что за этим последует, но было поздно.

Брезент, как будто самопроизвольно откинулся и из-под него появилась длинная шея увенчанная крокодильей головой.

Монстр заверещал, замычал, заурчал, и как-то даже без замаха, тюкнул по лбу своим замотанным рылом ближайшего блюстителя порядка. Возможно, каска спасла, но его как ветром сдуло. А увидев сверкающие гневом глазищи, разбежались все, кто был рядом. Даже парочка с автоматами поховалась за ближайшую легковушку.

— Ожил! — С удивлением заметил Василий.

— Б...! — Сказал Григорий.

— Не стреляйте!!! — Заорали они уже хором.

— Мы его связали! — "Пояснил" Василий, хотя это и так было уже видно — на "клюве" — густо намотан кабель, тулово обмотано капроновой верёвкой и над всем этим полыхают злобой глаза монстра. Их не догадались замотать.

— Слышь, Григорий! Ты каким узлом ему ноги связывал?

— Обычным! — Поняв свою оплошность процедил брат.

— Питонов узел надо было! — Чуть не плача простонал Василий.

— Поздно пить боржоми... Пора думать как его, гада, обратно упаковать.

— И какая сволочь его распаковала... — Бросил в пространство Василий, но тут же понял, что сделал это зря. Товарищи этого "распаковщика" как раз оттаскивали подальше от прицепа всё ещё бесчувственное тело.

И тут, видя, что творится что-то сверхординарное, прибывает начальство. К тому времени, получивший в лоб от птеродактиля, рыцарь полосатого жезла оклемался.

Начальство сразу не разобралось и начало орать и строить всех. Но когда ему объяснили что к чему, набросилось на братьев. Так как водителем был Василий, то большая часть досталась ему. То, что из них лепят виноватых, было видно за километр. Василий, как и всякий интель попытался надавить на логику.

— Есть тигр. Тигр в клетке. Заперт. Есть люди, которые предупреждали человека, от опрометчивого шага открыть клетку. Но этот человек всё равно не послушал и открыл клетку. Кто виноват: тот кто открыл клетку и выпустил опасное животное, или те, кто предупреждал?

— Какой, нахрен тигр?!! Это же пеликан какой-то! — Завозмущалось начальство.

Собственно да... Образование ныне — швах. И в ГИБДД идут часто те, кто совсем дурак. Но от начальника, такого дикого невежества Василий не ожидал. Чтобы пеликана с птеродактилем спутать?! Поэтому на пару секунд потерявшись от неожиданности, Василий тут же смекнул, что это ещё и на руку.

— Вот видите! Пеликан! — Уцепился он за оговорку майора.

Стоящие поодаль зеваки с недоумением покосились на здоровенные зубищи "пеликана".

— А если это птица, то к опасным не относится... Так чего вы от нас хотите?

Но полицай не сдавался. Его сбить с толку такими "мелкими придирками" было невозможно.

— Это негабаритный груз, а следовательно где ваши бумаги с разрешениями?

— Габаритный! — Тут же смекнув, к чему всё идёт, заявил Василий. — Он целиком и полностью поместился в стандартный автоприцеп для легковой машины. А следовательно, никаких разрешений не нужно!

Майор и не думал отступать.

Пройдясь по всему, что только можно, он перешёл вообще на совершеннейший бред.

— Вы осуществляли незаконную охоту на редких животных!

Но и Василий не отставал. Наученный бесчисленными столкновениями с идиотами в сети и поднаторевший в тонкой демагогии он отбивал все нападки.

— Мы осуществляем операцию по спасению особо редкого вида животных, а вы — мешаете, и подвергаете серьёзному риску это животное...

Василий экспрессивно ткнул пальцем в злобно вращающего глазами птеродактиля.

— Которого вообще в природе остался один экземпляр! Уж поверьте, когда всплывут подробности и не дай бог это милое животное помрёт...

"Милое животное" наверное, само охренело от такого напора демагогии, что перестало обиженно урчать и внимательно присмотрелось к майору.

— Его судьбу, уж поверьте, будут обсуждать на самом верху. Так как это будет иметь самый высокий международный резонанс!

И так далее, и тому подобное...

Но... В столкновении этих двух демагогов, один имел явный перевес в силе. Причём не интеллекта, а власти.

Скоро стало ясно, что он клонит к тому, чтобы найти к чему придраться, арестовать груз и препроводить его на штрафстоянку.

Григорий, который был пока что невольным наблюдателем, заволновался. Если будет так, то "птичке" кирдык. Он уже сейчас, вылезши из-под брезента на холодный ветерок, проявлял всё больше признаков прогрессирующего замерзания.

Поэтому Григорий, пока на него мало обращают внимания, решил взять спасение ценного экспоната в свои руки.

Он тихо, бочком отошёл в сторону и приблизился к водиле мерса, стоящего как раз за их прицепом.

— Слышь.. Уважаемый! А у тебя видеорегистратор работает? — Спросил он у мужика, по виду какого-то "манагера", круглыми глазами и с открытым ртом, пялящегося на невиданную зверюгу.

— Ага! — Громко заявил "манагер", так и не удосужившись закрыть рот.

— Тише-тише!!! — Испугался Григорий, что их услышит начальство.

— Слушай, а это действительно тот... ну эта же... птеродАктел? — таки пришёл в себя водитель мерса.

— Да он самый... И мы действительно его час назад в лесу поймали. Тут кажется разборки намечаются... И у нас, нашу законную добычу, пытаются отжать.

— Что-о?!!

— Надо как-то договориться всем здесь присутствующим, чтобы видеоматериалы как-то разместить в интернете... Иначе мы этого птеродактиля, из-за идиотизма наших полицаев, просто потеряем. Есть какая-то возможность это сделать быстро и прямо сейчас?

Сильная ненависть к ГИБДД, помноженная на сознание правоты, да ещё на силу коллектива, мгновенно сплотила всех свидетелей-водителей и свидетелей-пассажиров. На беду майора, нашёлся хитрый шкет, который к тому же оказался и самым умным из всех. Он тихонько достал портативную видеокамеру и, из-под локтей зевак, заснял практически весь "диалог" между Василием и майором ГИБДД. Не забыл он подробно проехаться видоискателем и по главному "виновнику" происшествия, всё так же злобно взирающему на окружающих, безуспешно пытающемуся хоть на чуть-чуть раззявить свою пасть.

Пока собравшаяся толпа собачилась с ГИБДД, фотографировала пойманного птеродактиля, не забывая ещё и себя на его фоне клацнуть, тот самый шкет с подачи Григория, выставил видео в ютуб. Видать, это же, но с других устройств — с мобил, айфонов, сделали и другие зеваки.

Это давало возможность всем, кому не лень, рассмотреть "птичку" со всех сторон. И понять, что видео — не подделка. И что "птичка" — явно птеродактиль. Конечно, оставались некоторые сомнения в том, что это не мистификация, но они потонули в дружном рёве энтузиазма интернет-сообщества. Скоро на уши поднялись все "монстроискатели" мира. От любителей "Несси", до "бигфута". Так как увидели прямое и зримое подтверждение своих шиз.

Кстати говоря, именно это сообщество раненых на голову, мгновенно высказало предположение-утверждение, исключительно близкое к реальности — монстр попал к нам из параллельного мира. А это представляло уже некоторую опасность для наших друзей-братьев, так как кто-то мог сопоставить профессию Василия и "нахождение" ими птеродактиля. Но этого пока никто из них даже и не пытался делать.

За монстроискателями, не отставая, поспешили уфологи.

Этим, конечно, было дело, прежде всего, до монстра, так как они его тут же объявили "пилотом НЛО сбитой ВВС России".

Ошизиловки добавили всякие кликуши, тут же увидевшие в бедном животном "зверя апокалипсиса" и прочая, и прочая, и прочая...

Но век информационных технологий таков, что новость, выброшенная в сеть "онлайн" — провоцирует не только перепостить её всем своим друзьям. Скоро место происшествия разглядывали со спутников, а те, кто обнаружил себя расположенным очень близко к тому злосчастному посту ГИБДД, загорелись неодолимым желанием срочно туда попасть.

Через полчаса (считая от момента вывешивания первого сообщения в интернете), к посту ГИБДД ломанулось, казалось бы полгорода устроив такую пробку, что её "разруливали" весь оставшийся день.

Меж тем, птеродактиль, снова замёрзнув, начал клевать носом. И это немало обеспокоило не только Григория с Василием, но и всех, кто был свидетелем. Они, пользуясь тем, что животное опять стало квёлым, потеряло силы, подобрались вплотную и связали крепче.

Но, всё равно, оставалась проблема — как спасти его от окончательного замерзания. Хоть и потеплело, но не настолько, чтобы быть уверенным в спасении монстра.

Наконец, поняв тщетность своих усилий, заткнулись ГИБДДэшники. Видать им из города "прилетело" за устроенный бардак и оплошность. А так как "истинное" описание происшествия было уже растиражировано на полмира, то наверняка получили рык, втык и ЦУ от вышестоящего начальства.

А вокруг стояла уже такая толпа!...

Рык и втык были, наверное, очень существенные, так как майор, резко сменив гнев на милость, уже вежливо поинтересовался, "как животину спасать"...

По кличу, брошенному вдоль колонны застрявших в пробке, собрали всю ветошь и тряпки, которые было не жалко и завалили бедного птеродактиля.

Ещё через полчаса, прибыла на "Камове" МЧС.

С ними, какие-то жутко наглые хмыри с "Бетакамом" и визгливой дамочкой, размахивающей микрофоном как неандерталец дубиной.

Оказалось, местный телеканал.

Прибытие МЧСа только добавило хаосу.

Телевизионщики же повели себя как настоящие акулы среди трески. Решительно врубились в толпу, и активно работая локтями (при некоторой, правда, помощи прибывших) прорвались к прицепу. Быстро определились что есть что, кто есть кто и вцепились мёртвой хваткой в оказавшегося к ним ближе всего Григория.

Тот видя такое дело, тут же состроил дурачка, справедливо считая, что если дурак, то и спрос маленький.

— Ну эта... мы вышли погулять в лес... ну по банкам пострелять... А тут летит... Этот. Ну мы за ним и пошли. А как увидели, что оно замёрзло и упало, быстренько связали и сюда...

Репротёрша попыталась ещё какие-нибудь подробности вытащить, но ничего не получилось. Под конец, "интервью" на её лице было ясно видно острое желание прибить Григория. За тупость и потерянное время. Та же история получилась и с Василием. Тот тоже знал как себя вести, чтобы быстро отвязались.

И только опрос собравшейся толпы дал какое-то подобие затравки на сюжет.

К тому времени МЧСники, подойдя к делу серьёзно, добрались до птеродактиля, удостоверились, что он хорошо "упакован" и приступили к обсуждению деталей транспортировки. Впрочем, совещались не долго. Видно было, что профи. Вытащили тело монстра из прицепа, погрузили на носилки и... отбыли на вертолёт.

Братьев хоть и вежливо, но довольно решительно отсекли. Типа: нечего вам там делать!

— Вот-те раз! — обескуражено выговорил Василий, а более непосредственный Григорий послал вслед МЧСникам такую, словесную "конструкцию", что те аж заспотыкались. Хоть и было сказано всё им вполголоса, но, видно, услышали.

Вскоре стало ясно, что с птеродактиля им ничего не светит. И последующие усилия, что-либо выдрать за него, также не увенчались успехом. Ни на следующий день, ни через неделю.

Да, они стали чем-то типа телевизионных суперзвёзд. Им даже какие-то гроши выплатили за участие в серии передач. Но на этом всё и закончилось.

Государство крепко вцепилось в находку, а как известно, если что ему в коготки попадает — считай пропало.

Лишь вскользь и очень даже после, промелькнуло сообщение, что якобы, на изучении физиологии монстра "российские учёные" что-то там открыли. То ли секрет анабиоза(а ведь действительно, "птичка" несколько раз замерзала и оттаивала!), то ли ещё чего. Но от этого братьям было уже ни холодно, ни жарко.

Шальная возможность срубить большие деньги уплыла из их рук.

Но...

Братья не были Пономаренками, если бы это ввергло их в уныние.

Главное ведь было сделано... Дорогу "на ту сторону Мира" протоптали. Теперь надо было делать следующий шаг — поиск других, более удобных "узловых точек" и уже конкретная разработка темы "параллельных миров".

Они договорились никому ничего насчёт них не говорить.

Даже прямые намёки от телевизионщиков и всяких прочих просто проигнорировали. А мимолётные опасения Григория, насчёт теории Василия, сам Василий развеял.

— Дык я не говорил на кафедре, что это дорога в параллельные миры. Я представил эту работу как простой математический "изврат на тему"... На тему топологии.

— Глава 2. Мясо для диктатуры пролетариата

После поимки птеродактиля братьев Пономаренко в покое долго не оставляли. Особенно разные на всю голову раненные искатели "Йети" и прочих "криптоанималов". Даже зуботычины, со стороны вконец осатаневшего Григория, не помогали. Потому, что на место одних ушедших побитыми, приходили другие, ещё не знающие какие "пилюли" их тут ожидают.

Беда была ещё в том, что как ни старались братья экономить, но деньги всё-таки кончились. Остались только суммы из тех, что шли на самые необходимые траты — еду и комуналку. Всё-таки делая всякие кунштюки для путешествия между мирами, они потратили много средств. А платы со стороны всяких телевизионщиков, что таскали их на передачи, не покрыли даже десятой доли затрат.

Так что и у Григория, и у Василия были серьёзные причины злиться на родное государство отобравшее у них "законную" добычу.

Всё ещё под впечатлением от предыдущего приключения и поимки зверя, Григорий однажды подкатился к братцу. Тот как раз сидел за столом и что-то усердно вычислял исписав уже здоровенную стопку бумаги. Заглянув брату через плечо, и ничего, как водится, в его математических выкладках не поняв, он спросил:

— Слушай, а что если сделать какую-то лестницу и залезть в тот динозаврий мир?

— Зачем? — бесцветным голосом спросил Василий, так как был целиком погружён в вычисления.

— Ну... Ещё какую-нибудь заразу поймать! Динозавра там, какого-нибудь...

Василий оторвался от вычислений и скептически посмотрел на брата.

— А то, что для прочих динозавров твоя пукалка — просто что слону дробина, это как?

— Ну... возьмём что-нить покрупнее калибром... — даже не смутившись и слегка пожав плечами, ответил Григорий.

— А что, есть такие варианты? — ядовито спросил Василий. — Для некоторых там пушка нужна. Или противотанковый гранатомёт. И то, сомневаюсь, что остановит.

Григорий вспомнил сериал про динозавров и, наконец, смутился.

— Ну, мы от прохода далеко не будем отходить, и если чё — сразу сваливаем. Нам же будет достаточно одного даже мелкого поймать. Тут его с руками оторвут.

— А ты не подумал, что ВТОРОЕ — Василий специально выделил тоном это слово, — предъявление динозавра с нашей стороны, нас полностью дешифрует? И нами займутся уже очень плотно? Причём если не ФСБ, то наверняка какая-нибудь мафия. Типа нашего "папаши Зарина"... Зариньяна...

— Да... — принялся чесать в затылке Григорий, плохая идея... — Но кушать хорошо — сильно хочется!

— Да и прыгать высоко... — опять бесцветным голосом заявил брат отворачиваясь к своим бумагам. — Узловая точка там — на высоте десяти метров от земли.

— А что сейчас считаешь? Про те самые параллельные миры? — перевёл Григорий тему на более нейтральную.

— Да. Хочу вычислить узловую точку, которая была бы у земли... И, мне кажется, что мы сможем выбирать эти самые миры... Должно быть решение...

— Хорошо! Не буду мешать. — буркнул недовольный Григорий и удалился в свою комнату.

Практически каждые выходные, невзирая на погоду, братья выезжали в леса и бегали по ним, составляя карты напряжений полей. Точнее того самого поля, которое "вычислил" Василий, и которое "отвечало" за сопряжение нашего Мира с другими.

Постепенно, на карте стали появляться перспективные области и точки. Но всё равно Василий не спешил проверять каждую из них. Тем более, что большинство из них расположены были далековато от дорог и в местах, часто, труднодоступных.

С одной стороны это было хорошо — меньше вероятности, что какой-то шальной свидетель их застукает за интересным делом, "контрабанды" из параллельных миров. С другой стороны, по здравому размышлению, они решили, что как раз и надо искать нечто, что ближе к дорогам. В идеале, чтобы можно было заехать в "переход" прямо на автомобиле.

Но однажды, Василий задал очень дельный вопрос. В сущности, его надо было бы задать с самого начала... Они как раз стояли у такой, довольно перспективной точки — поляна, ровная, и грунтовая дорога рядом, лишь слегка заросшая мелким кустарником.

— Слушай, Григорий, вот что я подумал... У нас вся стратегия... хреновая.

— ?!!

— Посуди: мы открываем проход. И идём в него. А дизель за это время глохнет.

— Упс! — выдал Григорий и принялся чесать в затылке.

— Или какая-нибудь падла, подкрадывается и выключает. И мы там, навсегда. Поэтому, хоть как, но нам надо сделать ещё один комплект. И проверить как он будет открывать то же самое, но "оттуда".

— Вот, блин! Это же сколько нам ещё корячиться, чтобы заработать!

— Может займём у кого?

— Нах-нах!!! — замахал руками Григорий. У него перед глазами был очень живой пример его друга, который взял кредит и... чуть не потерял квартиру.

— Но нам же ведь, немного надо...

— А ты уверен, что немного?

— В смысле?

— Ну ты подумай. Если мы собираемся шастать "на ту сторону", то нам нужен вот этот комплект. Так?

— Да.

— Дальше, чтобы можно было сам канал скрыть, на этом месте надо поставить что-то типа хатёнки. Так?

— Да.

— Но землю тут надо ведь тоже приобрести, так как сам же знаешь что будет если... Так? А ведь это лесхоз, значит, надо будет ещё и проставляться тамошним. Взятку совать. Так?

— Так.

— Итого — дохрена! Заключил Григорий.

Но тут, нашла коса на камень. У Василия, как говорится, "свербило". Он хотел получить всё как можно быстрее. И на поляне разразился весьма жаркий спор.

Со стороны можно было бы подумать, что братья вот-вот вцепятся друг-другу в грудки. И ещё через минуту кто-то будет изрядно бит. Ясно дело этим битым будет не Григорий.

Но... Это только со стороны глядучи и только если не знать братьёв. Когда-то в далёком детстве так ловились записные провокаторы.

Видят, что братья сцепились в жарком споре и начинают тут же скакать вокруг приговаривая: "И не подерётесь, и не подерётесь!".

При этом, как правило Григорий, набычившись спрашивал у Василия.

— И чё? Драться будем?

— Будем! — Решительно отвечал Василий и через пару минут сильно побитый обоими братьями провокатор, размазывая кровавые сопли по лицу, резво удирал с поля боя.

Провокаторов в лесу, на счастье самих провокаторов, не нашлось. Поэтому, резко прерывать спор пришлось Григорию.

— Я знаю, что ты дурак. Ты знаешь, что я дурак.... Так неужели два дурака не смогут договориться об общем?

— Деньги нужны! — взвыл Василий.

— А это — постановка проблемы.

Данная фраза была затравочной. Перед "мозговым штурмом".

— Итак, нужны деньги. — начал Григорий. — Примерный объём можно подсчитать.

— Хату здесь сами поставим. — буркнул Василий.

— Это да. На этом сэкономим. Но остальное остаётся. Нужны деньги. На чём можем заработать? Перечислим.

Григорий достал свою записную книжку, вытащил карандаш и приготовился записывать. Василий же, как самый "креативный" начал перечислять варианты.

Список получился длинный. И там пока что стояли лишь те варианты, которые были обычными. И те, которые мог бы предложить любой. Присутствовали там и экзотические варианты, но это было уже издержки.

Следующим шагом после составления списка, вместе прошлись по каждому пункту последовательно проверяя их "на паршивость". Большинство вариантов оказались либо мало реальные, либо не денежные. Тем не менее, три варианта всё-таки отложились. На дальнейшее обдумывание.

И тут...

У Василия забурчало в желудке. И он вспомнил что давно не ел. Чисто по ассоциации, вспомнил, как в конце августа ездили в лес на шашлыки. Как покупали мясо в мясной лавке, как его мариновали, и как потом, на такой же лесной полянке, его жарили на углях.

От этого воспоминания Василию сильно захотелось именно мяса. Жаренного.

Он сглотнул набежавшую слюну и у него снова сработала ассоциация.

— Слушай! Есть совсем завиральный вариант.

— Какой? — с энтузиазмом спросил Григорий. Ему, оставшиеся после просеивания варианты, откровенно не нравились. А тут...

— Торговать мясом. Тем же барышникам на рынке продавать! — выдал Василий.

— И... где будем добывать мясо, чтобы оно было заведомо дешевле и в обход разных перекупщиков? — осторожно задал вопрос Григорий, боясь спугнуть идею.

— Там! — многозначительно вымолвил Василий и показал жестом. В каких других ситуациях и контекстах, этот жест обозначал бы "за забором". Но Григорий понял правильно.

— А ты уверен, что мясо динозавров будет съедобно? — скептически заметил Григорий.

— А почему именно динозавров? Если там бесчисленное количество миров, то мы можем найти и такой, где, ну, например... плейстоцен!

— И пойти стрелять мамонтов?

— Зачем, сразу, мамонтов? Оленей!

— Гм... Так.... Записываем в необходимые траты "купить квадроцикл или/и маленький вездеход-амфибию".

— Или сделать! — с энтузиазмом сказал Василий, но Григорий посмотрел на него как на слабоумного.

— Ты его до морковкиного заговенья делать сам будешь.

— Ладно... Дурацкая идея. Согласен. Но как со всем остальным?

— А чё "с остальным"? Это место нам подходит? Чисто чтобы начать?

— Более чем!

— Значит, сейчас нужен только второй комплект и испытания того самого варианта — открытия прохода с той стороны.

* * *

**

Пока собирали деньги на детали для второго "зонда", выпал снег. Не много. Но, что было ценно, почву подморозило. Поэтому, до "заветной" поляны добрались без приключений. Дорога скользила, но автомобиль не проваливался. Могло быть хуже, если бы осталась слякоть, как стояла последние две недели. Пришлось бы всё оборудование для этого пуска тащить на себе десять километров от гравийки.

Рассматривался и такой вариант. Даже тележку для этого соорудили — четырёхколёсную. Но она так и осталась лежать в автоприцепе.

Поляна, за то время, как их не было, практически не изменилась. Только высохший бурьян на каменистой почве покрылся тонким слоем снега.

Братья быстро вытащили всё необходимое, и начали разматывать провода. На этот раз, чтобы как можно сильнее минимизировать риски, кабель проложили аж до кустарника на краю леса.

Наконец, всё было готово. Даже присоединённый к зонду через приставку ноут выдавал всё, что от него требовалось.

Завели дизель, спрятанный за пень. Через пульт дистанционного управления, включили "зонд".

Выведя в отдельное окно какой-то зубчатый график, Василий начал постепенно повышать мощность на зонде.

— Видишь эти зубцы? — Василий пальцем указал на график. — Это наши миры. Мы можем вот так меняя настройку...

Василий осторожно покрутил какую-то ручку на пульте.

— Настроиться на любой из них...

Он вывел линию с треугольником-указателем на один из ближайших зубцов на графике.

— ...И пробить туда канал.

Помня, что было в прошлый раз, Григорий спешно отвлёкся и приник к оптическому прицелу.

Пока он глядел поверх него. На поляне всё также уныло белел снег на усохшем чертополохе, а за ним, метрах в ста, серела стена леса. И тут...

Окно в иной мир появилось внезапно. Бах! И как будто за круглым окном... большой океан.

— Упс! Не то! — Пробормотал Василий и крутанул ручку-регулятор, переводя настройку на другой зубец. Окно на мгновение пропало, и появилась... пустыня.

— Опять не то!

Новая попытка. И снова какой-то совершенно безжизненный пейзаж. К тому же жутко завоняло. Василий спешно "закрыл" дверь в очередной мир. И не менее быстро зажал нос.

Рядом, но уже с матюгами тоже самое сделал Григорий.

— Чё за ...! — слегка продышавшись, спросил он. — Вобля! Чуть не блеванул!...

— А ты разве не догадался?

— Не-а! Это ты у нас спец по... -полуосипшим от омерзения голосом, с зажатым по-прежнему носом, выговорил Григорий. — Какой-то мегаклозет, по вонище!

— Это миры соответствующие примерно нашему архею. Воздух кислорода не содержит, но зато богато метаном, сероводородом, сернистым газом и прочими "прелестями". От того и вонь.

— Но как же мы тогда настроились сразу, да на динозавров?

Василий надолго задумался. Потом сверился с записями и выставил другую последовательность. На настройках.

— Попробую так. — буркнул он и врубил "зонд".

Зонд тут же провинтил окошко в очередной мир...

Через окно моргая глазом, смотрел на братьёв...

Григорий, не долго думая просто в этот глаз выстрелил. Раздался дикий рёв, тут же оборвавшийся, так как Василий, испугавшись, вырубил окно.

— Ты видал, как я ему в глаз! — тут же начал хвастаться Григорий. — А... а ты не обратил внимание кто это был?

— Кажца что-то типа тиранозавра...

— Я тоже так подумал! — возгордился Григорий.

— И ты не боялся, что он сюда влезет?

— Окошко узенькое. — резонно возразил Григорий.

И действительно. "Окошко", в отличие от того, первого, было всегда около двух метров в диаметре.

— Ладно... — тут же отвлёкшись от напугавшего его происшествия сказал Василий. — я тут, кажется, засёк последовательность. Подкручу ещё.

Пересчитав что-то на бумаге, Василий, осторожно перенёс данные в настройки.

Снова какие-то пейзажи. Но более привычные по растительности.

— Кажется это та самая полоса миров, которые ближе к нам...

Но так и не попалось ничего стоящего внимания.

В бесконечных переключениях прошло ещё полчаса. Находящийся в постоянной готовности Григорий стал слегка замерзать, когда открылось очередное "окно" и... Оттуда выпрыгнул заяц.

Заяц взрыл ногами снег, развернулся почти на девяносто градусов и рванул по направлению к чаще. Но вслед за ним...

Вслед за ним вылетел... тигр!

Тут уже Григорий не зевал. Быстро поймал место на здоровенной кошке в области лопаток и нажал на спуск.

— Всегда хотел себе шкурку тигра на стену повесить... Вместо облезлого ковра! — по-деловому заявил Григорий отрываясь от прицела и наблюдая как тигр, захлёбываясь собственной кровью утыкается в снег и сучит лапами.

Василий опять спешно вырубил питание на зонде.

— Так у тебя и так ковёр не облезлый! — не понял юмору Василий.

— Ну... если ты считаешь... Повешу поверх ковра! — невозмутимо сказал Григорий наблюдая за судорогами агонии хищника.

Василий поднялся на ноги и посмотрел на всё ещё дёргающуюся дикую кошку. Скептически посмотрел.

— Слуш.. Гриш... Может контрольный выстрел? Так, для надёжности...

— Да как скажешь!— усмехнулся Григорий и прострелил тигру голову. — Так пойдёт?

— Вполне! — расхрабрился Василий и почти бегом направился к добыче.

Когда подбежали, тигр уже не подавал никаких признаков жизни. Оно и понятно: с пробитым насквозь сердцем и вышибленными мозгами как-то не заживёшь...

— Ну... вот мы и стали браконьерами! — стал ёрничать Григорий. — Подстрелили тигра.

— Ну... положим, это не совсем тигр... — начал Василий.

— Это почему? — заинтересовался брат.

— Это смилодон. САБЛЕЗУБЫЙ тигр. — пояснил Василий и красноречиво попинал по залитым кровью здоровенным, саблевидным клыкам, торчащим из верхней челюсти убитого животного.

* * *

**

Смилодона обдирали долго.

Для начала, Григорий, привязав молоток к верёвке, перебросил её через толстый сук в четырёх метрах над собой. Дальше к этой верёвке подцепили за задние ноги убитое животное и только после этого содрали шкуру. Напоследок, Григорий, принесённой бензопилой отпилил тигру голову и запихал её в полиэтиленовый мешок.

— А чо? Хороший сувенирчик будет!

— А ты знаешь, как делать чучело?

— Не знал — не брался бы! — С видом сноба заявил Григорий. — За завтра, на даче сделаю первую стадию обработки. А сейчас надо от тела избавиться... А то если оставим тут... тут будет грязновато.

— И что будем делать?

— Есть идея. Я сейчас его распилю пополам, а после, оттащим труп в овраг. Думаю, что к завтрему лисы его обглодают.

— А вторую половину? — не понял братец.

— Туда же! — удивился Григорий. Я его пилить пополам хочу, чтобы не целиком тащить.

— А... Кстати лапы отпили.

— Что? — удивился Григорий. — Ах да! Забыл! Компромат.

Действительно. Лапы со здоровенными когтищами выдавали в трупе именно хищника, а не травоядное.

Ещё через час, когда куски тигра благополучно упокоились на дне оврага и были присыпаны для надёжности (лисы всё равно откопают, но не скоро), братья скатали залитый кровью брезент как могли затёрли, засыпали следы крови на поляне и отбыли домой. С чувством хорошо выполненной работы.

Каждый чувствовал, себя чем-то довольным.

Григорий тем, что "затрофеил" невиданное никем из охотников животное.

Василий, что разобрался, наконец, как "листать" Миры.

* * *

**

На новые испытания выбрались лишь через две недели.

Все эти недели были довольно плотно заполнены беготнёй. Василий бегал "по инстанциям" выясняя, можно ли "прихватизировать кусочек леса". А Григорий возился со шкурой и головой смилодона.

Первый выяснил, что "денег надо очень много", а второй повесил на стену цельную шкуру.

Вонь, говорят, от этого процесса, разносилась по всему дачному посёлку. Но оно и понятно. Не шкурку лисы дубить пришлось, а вот такую...

К тому же Григорий был приверженцем "классического" способа, т.е. того, которым пользовались деды и прадеды. Так что много ив потеряли по здоровенному шмату коры, а бочки, в которых все "реагенты" вываривались и, далее, вымачивалась, дубилась шкура, смердели со страшной силой.

Последним штрихом было прикрепление к голове шкуры специальным образом обработанного черепа с клыками. В общем, получилось здорово, но как говорил после этого Григорий, "Ге-емо-ор!!!".

Что характерно — у смилодона хвост короткий. Поэтому, каждый, кто посещал братьев, задавал стандартную пару вопросов: "А куда бСльшая часть хвоста делась?" и "Где достали череп ископаемого?".

Ясное дело, на оба у Григория были заготовлены соответствующие "истории".

Так что каждый получал то, что ожидал. Одни — завиральную историю на уши(которой они искренне верили, так как — вот шкура и череп!), а Григорий — гордость от обладания трофеем которым не грех похвастаться. Единственно что он не говорил, так это то, что убил зверюгу собственноручно. Только это доставляло ему некоторые неудобства. Хотелось похвастаться и этим. А так у него было "объяснение":

— Нашли же птеродактиля, которого у нас отобрали. Вот и решил сделать имитацию "доисторического" трофея. Шкура — тигра. Череп — смилодона. Шкуру — купил, а череп — сам "добыл". Как добыл? Нашёл!

* * *

**

Как ни переживал Василий, но испытания "отмычки" прошли успешно.

Осторожно открыли "окно" в тот самый мир, откуда вылетел смилодон. Огляделись.

Пейзаж за "окном" был многообещающий.

Степи и редколесье, по которым медленно перемещались немыслимые стада каких-то копытных. Чуть поодаль, — Григорий не стал приглядываться — виднелась какая-то здоровенная волосатая туша, медленно бредущая и со смаком поедающая травку.

Словом — идиллия плейстоцена.

Быстренько просунули через "окно" батарею аккумуляторов, присоединили откалиброванный "зонд" с заранее пересчитанными и выставленными настройками. Присоединили таймер и с некоторым страхом выключили "окно".

Прошли положенные десять минут и окно возникло на прежнем месте.

Василий издал победный клич, врубил свою аппаратуру, чтобы "подпереть окно" с этой стороны, и кинулся выключать, вытаскивать второй комплект.

Только один раз слегка задержался так как пришла мысль:

"Мир тут без людей. Следовательно не оставить ли аппаратуру здесь же?".

Но вспомнив о смилодоне, о махайроде и прочих животных этой эпохи, решительно задавил лень и вытащил аппаратуру в свой, родной мир.

А там, на полянке переминался с ноги на ногу братец Гриша.

— Что такое? — спросил Василий.

— Слушай... А может мне метнуться как-нибудь туда?

— Хочешь поохотиться? — догадался Василий.

— А то! — подтвердил брат худшие подозрения Василия. Но так как он знал, что удержать Григория практически невозможно, если он что-то решил, то лишь махнул рукой.

Через пол часа, к окну прибежал взмыленный Григорий.

— Что?!! Опять смилодон?!! — воскликнул Василий.

— Не! — чуть отдышавшись сказал довольный Григорий. — Я оленя завалил. Здоровенный!!!

— Надеюсь хоть не далеко?

— Не. Тут рядом. Но рожищи у него.... Во!

Григорий размахнулся во всю ширь но и то, чётко ощущалось что не хватает. Василий скептически покачал головой и кивнув на аппаратуру, которую сторожил, предложил братцу разбираться с оленем самостоятельно.

Через часа четыре, они ехали домой, с прицепом полным мяса, и пятиметровыми рогами, прикрученными сверху. Как их ни пытались замаскировать, часть всё равно торчала наружу.

Но... проскочили.

Как разбирались с немыслимым количеством мяса, и как после разбирались с чудовищными рогами — история отдельная.

Главное, что начало было положено.

Открытие(эпохальное) — было сделано.

Это открытие — было нагло утаено от "мировой общественности".

И оно же — поставлено на службу сугубо меркантильных интересов двух предприимчивых братьев. Впрочем, они и своих родных, близких, друзей и друзей своих друзей, тоже не забывали.

Русские ведь...

Все были с мясом.

А братья ещё и с деньгами.

Но!

Если бы братья были бы тупыми барышниками, не имели ничего за своей душой кроме желания набить поплотнее брюхо жратвой, залить бельма покруче каким-нибудь алкоголем, а карманы деньгами — на этом бы всё и закончилось.

Однако, эти ребята были не такими. И когда прошла первая эйфория достатка, они задумались над тем "как нам обустроить этот мир?".

Но для этого нужны были не просто деньги. А большие деньги.

И ясное дело, вполне конкретные усилия.

Какие?

Вот этого-то пока братья и не знали.

Но ответ увлечённо и с азартом искали.

— Глава 3. Принцесс не заказывали!

Как обычно, вечером, каждый в своей комнате занимался тем, к чему больше душа лежала.

У Григория она лежала поближе к телевизору, а Василий грызся с какими-то хмырями на форумах в интернете.

Григорию не были интересны "хмыри и интернеты", а Василию наоборот — "телевизионные бредни". Но вот однажды, Григорий зашёл к Василию и огорошил его новостью.

— По местному передали, что поймали того самого зайца.

— Это какого-такого зайца? — не понял Василий.

— Ну помнишь, когда этот... смилодон выбежал на нас. Он, ведь, за зайцем гнался.

— Ах того! И что? Неужели именно поймали? А не подстрелили.

— Да вот... Заяц оказался "недозайцем" и вообще тупым как пробка. Попался в капкан, выставленный на лис. Потому и жив остался. Его сначала за мутанта приняли. Решили похвастаться, и народ попугать, но он на глаза какому-то специалисту попался, вот он его и "определил". Даже название какое-то мудрёное у него оказалось. Какой-то гипо... гипомагус...?

— Гиполагус! — поправил его Василий, который всю эту фауну изучил вдоль и поперек по всё тем же "интернетам".

-И что, вот это сказали по телеку? — обеспокоенно спросил он.

— Так не только сказали, но и показали этого... недозайца! — подтвердил с усмешкой Григорий.

— Плохо дело! — уже откровенно встревожился Василий.

— А чем плохо?

— Смотри сам. Мы поймали птеродактиля. Откуда он взялся, знаем только мы. Дальше, попадается вот этот "недозаяц". Какой вывод сделает любой, кто имеет хоть каплю соображалки? Что у нас тут в районе есть дыра в параллельные реальности! Дальше обратят внимание на нас. Как мы ни шифровались, как ни старались скрыть свои доходы, и источники мяса — всё равно нами рано или поздно заинтересуются. И могут сделать вывод, что именно мы имеем эту самую "дыру в иные реальности", скрываем её, эксплуатируем её и наживаемся на ней.

— И что ты предлагаешь? — уже другим тоном спросил Григорий.

— Временно прекратить наши бизнесы. Кстати у нас там "в загашнике" сколько бабла?

— Годков на пять относительно безбедной жизни хватит.

— Вот и ХВАТИТ!

— И чё делать-то будем? Нахрена мы две хаты строили — там и здесь, — транспорт покупали?

— Ну... Нам никто не мешает мотаться туда за мясом... Чисто для себя. И... исследовать все эти миры.

— А остальным что скажем? Кто мяса ждёт? Ну наши и не только?

— Скажем что "мясо кончилось". И всё. Без объяснений.

— Тупо как-то.

— Тупо — не тупо, но становится опасно.

— Ну, тебе хорошо. Ты всё исследуешь.

— А тебе что мешает? Присоединяйся! Не всё мне шарить эти реальности!

— Хм... Я вот что хочу спросить... Ты, тогда, когда мы только-только открыли проход в тот мир, где оленей много... Ты сразу кинулся мерить там радиофон. Это нафига?

— Всё просто! Хотел убедиться, что мы попали именно в свободный от цивилизации мир, а не в заповедник, где нас могут поймать и наказать.

— И поэтому, ты всегда, как только открываешь "окно" измеряешь этот радиофон?

— Да. Мне хочется найти такой мир, где была бы цивилизация. И посмотреть её. Пока не нашёл.

— Думаешь у них что-нибудь подсмотреть?

— Как минимум — подсмотреть. И притащить сюда.

— А как максимум?

— Как максимум устроить здесь у нас что-то типа технической революции.

— Ну, тебе всё только революции устраивать! — начал подтрунивать над Василием брат. — Не забыл, чем революции заканчиваются? Помнишь что было в 1917-м?

— Помню-помню! Но и ты понимаешь, что сейчас Россия — в ж...

— Я согласен на всё, кроме революций! — категорически заявил Григорий.

Василий благоразумно промолчал.

— Но всё равно, — сказал примиряюще Григорий, — мне тоже хотелось бы увидеть мир, который обошёл наш.

— А русских царей? Эпоху, например, середины 19 века? — подначил его Василий.

— И их тоже, если попадутся. Да и вообще... Мы тут как со звездолётом — по мирам имеем возможность шариться... Кстати те крабы, что ты на прошлой неделе притаранил были очень даже. Они откуда? Не из такого?

— Нет. Просто прошёлся по мирам примерно силурийского периода. Дышится там, хреново, но вот крабики — ты заценил.

— А я думал, что ты какой-то супермаркет инопланетный "зачистил"!

— Крабики необычно выглядели?

— Дык!...

— Гм... Надо будет ещё раз туда смотаться! — Заключил Василий.

— Но что нам делать с заработками?

— Ты реально хочешь ещё прикупить лендровер?

— Примерно...

— Нахрен! И с тем, что есть вполне прилично. — отмахнулся Василий.

"Копейку" они уже давно, по дешёвке продали. Теперь у них была самая обыкновенная "Нива".

— Нам бы сейчас пересидеть. Если того зайца обнаружили, тут минимум год будет не протолкнуться от идиотов. Да и кто-то серьёзный этим будет заниматься. Наверняка. И этим последним, я повторяю, ОСОБЕННО не стоит попадаться на глаза.

— Ладно. Уговорил. Буду участвовать в твоей программе поиска супер-пупер мира.

Как и предсказывал Василий, действительно, после обнаружения "недозайца", окружающие леса были буквально наводнены разными искателями "необычного". От вполне респектабельных искателей приключений, до откровенных шизофреников. Братья возблагодарили случай, когда им просто подарили щенка волкодава. За полгода этот щенок вымахал до размера телёнка и теперь бегал вдоль хлипкого забора, спешно установленного братьями по границе владений и шугал нежелательных "гостей".

Тем не менее, идиоты находились. Или не замечали надписей и плакатов вида "Собака питается ворами", или просто их игнорировали. Но периодически приходилось высвобождать из "жарких объятий" усердной собачины, очередного такого любопытствующего. Со в хлам, в лоскуты изорванной одеждой.

Многие тут же начинали кричать, что они, типа, их всех засудят, но когда их приводили в дом и показывали запись регистратора, быстро сдувались.

А когда сами братья начинали вслух, громко, на полном серьёзе обсуждать перспективу "передачи вора полицаям", эти гаврики разве что не писались от страха.

С одной стороны, это было смешно. Но это же и нервировало.

Чёрт их знает кто такие и зачем они лезли.

Тем не менее, за глухими стенами "фазенды" творились "ещё те" дела. Каждый день, Василий, заводил дизель, и начинал проверку очередного "зубца" на графике. Каждый зубец — ещё один мир.

Но ничего стоящего не попадалось. И так изо дня в день, из месяца в месяц.

Наконец, один раз набрав очередной такой "адрес", и уже рутинно запустив сканирование радиофона, Василий чуть не подскочил. За "окном" был самый обычный лес. Но...

По данным сканера, все диапазоны забиты какими-то очень сложными и явно искусственными сигналами.

— Что-то нашёл? — полюбопытствовал Григорий, так как заметил, что Василий аж вспотел от неожиданности.

— Да. Кажется что-то такое есть!

— Гм... Когда ты так говоришь, — вот таким тоном, — мне почему-то хочется вместо своей СВДэхи, что-то типа КПВТ. — фыркнул Григорий.

— А разве не страшно? — возразил Василий. — Ведь нашли-таки что-то очень такое... с технологиями. А ну-ка оно будет не только сильнее и продвинутее нас, но и ещё агрессивное?

На последние слова Григорий только плечами пожал. Сказывался опыт предыдущей работы.

— Предлагаешь сходить разведать?

— По любому придётся.

* * *

**

Так как Василий не обладал необходимыми навыками, то на разведку двинул, естественно, Григорий.

С собой какого-то серьёзного оружия не брал. Но мощный бинокль прихватил.

Для связи решили использовать маленькие радиостанции, которые ныне в ходу у альпинистов. Расписали время связи. Помахав рукой на прощание брату, Григорий нырнул в межпространственную дыру и тут же перешёл на лёгкий бег.

Весьма скоро скрылся из виду.

Связь была назначена через каждые полчаса.

Первые два сеанса ничего нового не принесли. Но вот на третий, поступило сообщение, что Григорий вышел на край леса и видит какой-то городок. Залёг. Наблюдает в бинокль.

Ещё через полчаса.

— Странный городок. На улицах — ни души!

Ещё полчаса спустя.

— Совсем никого! Одни кошки по улицам бегают.

— Что собираешься делать?

— Подумаю. И всё-таки пойду посмотрю этот пустой город.

* * *

**

Вернулся Григорий ещё через два часа. Уже начинало смеркаться.

— Фигня там какая-то! — в сердцах бросил он любопытствующему братцу только что закрывшему за ним "дверь измерений".

— Вот возьми фотик. Всю флешку забил... И ни одного человека! Либо какие-то полудикие домашние животные, либо тупые роботы, метущие улицы и тротуары... И ни души!

Григорий не заметил, что дважды сказал, на разные лады, что город совершенно безлюдный. Это сильно настораживало.

Но Василий, всё равно рвался на разведку города.

Григорий обозвал его "хрЕновым романтиком" и посоветовал не соваться. Ему вся эта пустота города откровенно действовала на нервы и наводила на очень нехорошие ассоциации.

Поэтому, Григорий категорически отсёк любые поползновения изнывающего от любопытства брата пойти вместе с ним, и дальше в течение ещё пяти дней ходил один. Постепенно расширяя круг исследованной площади города.

Заходил в дома.

Осматривал их очень тщательно. Но нигде никого не было. Было такое впечатление, что люди, аккуратно наведя порядок в доме и в городе, куда-то буквально только что ушли. И не вернулись. От этого, чем дальше тем более, становилось страшно. До жути.

Ещё на что обратил внимание Григорий, это на надписи.

Их здесь, как и во всяком городе родного мира, было бесчисленное количество. Но все они были выполнены на каком-то незнакомом языке. Буквы были всякие. Была латиница. Была даже кириллица. Были и вообще какие-то "крокозябры".

Что-то отдалённо можно было понять по кириллице. С трудом. Из чего следовало, что этот мир — какой-то клон нашего, родного. Но очень и очень отдалённый.

Многое внезапно разрешилось, когда Григорий, набравшись наглости попробовал активировать какие-то службы в доме, в который любопытствуя зашёл.

Как ни было жутко поначалу, но ко всякому притерпеваешься. Никаких особых опасностей, сколько он ни шлялся тут, так и не заметил. Поэтому Григорий "просто для эксперименту" подошёл к какой-то панели и нажал кнопку, назначение которой он перевёл как "вызов".

Та стена, у которой он стоял, оказалась экраном.

Причём не просто экраном, — голографической штукой.

Появилась девушка неописуемой красоты. Уж насколько Григорий ценитель женской красоты, и привереда, но и тут у него челюсть отвалилась. И только через минуту он сообразил, что с ним поздоровались. Причём по-славянски.

Усилием воли, Григорий "собрал мозги в кучу" и попытался наладить общение. Ясно было, что ответ ему был на одном из славянских языков. Что-то угадывалось. Но с трудом.

Немалое препятствие в налаживании контакта представляло и то, что Григорию эта краля по-настоящему нравилась. Так что пришлось продираться ещё и через собственное смущение.

Наконец, переборов себя он сосредоточился на попытках понять собеседника и хоть на чуть-чуть перевести в диалог с пониманием. У собеседницы тоже были те же проблемы. Разве что смущение отсутствовало.

Через пару минут поиска взаимопонимания, оба прошлись по другим языкам. Григорий хоть и знал два — один, английский, прилично, другой, испанский скверно, но и это не помогло. Собеседница ни того, ни другого не поняла. Наконец, видно придя к выводу, что надо принять какие-то особые меры, она сделала жест, который Григорий понял как "обождите".

Минуты три спустя, из какой-то норки выкатился маленький робот, и внезапно удлинившимся манипулятором подал Григорию, вполне знакомый наушник. Из тех, которые просто вешаются на ухо.

Девушка на голо-экране на своём примере показала как вешается этот наушник. Григорий, так как было совершенно нечего делать, поступил как просили.

Как только он это сделал, в обоих(!) ушах зажужжало. Наступило мимолётное головокружение и... Следующую фразу, произнесённую на неизвестном ранее Григорию языке, он понял до последней буквы и интонации!

"Вот так техника!" — подумал он и приступил к тому, чего добивался — к добыче детальной информации.

Дальнейший диалог с приятной собеседницей его так увлёк, что он чуть не пропустил сеанс связи. На стандартный " Говорит первый, приём!" брата он чуть не ответил на том языке, на котором только что болтал. Чтобы избавиться от наваждения, Григорий мотнул головой и через некоторое усилие ответил по-русски.

— Привет брат! У меня всё нормально. Нашёл собеседницу. Болтаем. Тут всё хорошо. Новостей очень много и выяснить надо много так что подробно в следующем сеансе.

Василий слегка прибалдел. Он знал привычку брата волочиться за каждой юбкой, но то, что он и тут, в неизвестном мире, где нет людей, найдёт себе именно собеседницу... Походило на анекдот.

А новостей у Григория было действительно очень много.

Практически сразу выяснилось две, поразившие Григория до глубины души, вещи.

Что болтает он не с живым человеком, а с информационной системой планеты.

И что на всей планете ни одного человека не осталось.

Второе его не на шутку встревожило, но инфосистема его тут же "успокоила": ни война, ни эпидемия, ни что иное убийственное тут не было виной.

— Они ушли. — грустно сообщила "девушка". — Они давно готовились, искали. Потом нашли. И ушли. Все. И теперь мне скучно. Я рада, что хоть вы меня посетили.

— То есть вы хотите сказать, что нам здесь ничего не угрожает?

— Да. Ничего. И я буду рада вас встретить. У нас тут жить хорошо. Всё, что вам нужно я обеспечу. Все мои ресурсы к вашему распоряжению. Хоть большая часть их законсервирована...

В последнем сказанном сквозила некоторая тревога, но как оказалось, создатели системы наделили её не только интеллектом, но и эмоциями. Она реально боялась, что и эти уйдут, а после снова будет так же скучно.

То, что система засекла их обоих, Григорий даже не сомневался.

Впрочем, учитывая обычную военную паранойю, Григорий в свою очередь опасался, что ему эта самая "инфосистема" лжёт. Или по крайней мере, недоговаривает.

Когда он попытался выяснить, куда "ушли" жители, он получил такой ворох данных и философских трудов пополам с лютой физикой, что тут же ему расхотелось разбираться. Правда, он оценил и на этом материале достоинства "переводчика". Тексты тоже свободно читались. Даже математика выглядела знакомой.

Но, как понял Григорий, чтобы реально понимать что там написано, нужно иметь соответствующее образование как минимум.

Как объяснила собеседница (ну вот язык у Григория не поворачивался называть её всю дорогу "инфосистемой"!), устройство, висящее сейчас у Григория на ухе, было эдаким "электронным протезом" для его речевого центра. Формально, с этим устройством он мог разговаривать на любом языке, который там содержался. То есть не было того ограничения, что есть у полиглотов — 10-12 языков, — так как все функции "языковых навыков" и память на языки, брал на себя этот самый "переводчик".

Вот так, с "переводчиком" на ухе, и с ворохом плохо структурированной информации, Григорий и убыл.

На этом его первый серьёзный контакт с, как оказалось, по-настоящему единственным разумным обитателем этого мира, закончился.

* * *

**

— Вот такие дела! — закончил Григорий свой рассказ. — Что будем делать?

— Ты рассказал, — и я стал бояться. — полез чесать затылок Василий. — Но очень уж вкусный сыр в этой "мышеловке"! Может попробуем, рискнём и покопаемся?

Григорий задумался. Потом тяжко вздохнул и махнул рукой.

— А чёрт с ним со всем! Не в первый раз! Рискнём!.. Но всё равно, что ты думаешь насчёт исчезновения всех жителей?

— Мало данных. — буркнул Василий с мрачной миной. Это обстоятельство и его тоже немало беспокоило. — Но если рассуждать логически... Общемировая система не может быть яро настроена против людей. Люди — её часть. Они её создавали для защиты себя любимых от "происков" окружающей среды и для помощи себе же. Это в идиотском "Терминаторе" не так. Следовательно, если не зарываться, то есть шанс и выяснить что там произошло, и ещё натягать разных ништяков оттуда.

— А не занимаемся ли мы самоуспокоением, потому, что видим перед собой ТАКУЮ добычу? — задал резонный вопрос Григорий.

— Может быть... Но с другой стороны мы можем оказаться в положении человека, который боится собственной тени.

— И то верно!

— Как поступим завтра?

— Завтра, пойдёшь ты сам. А я, так уж и быть — посижу, подежурю на установке.

— Давай!!! — взвился от энтузиазма Василий.

* * *

**

Как ни странно, но Василий, почему-то не испытывал какого-то страха перед этим миром. То ли авантюристическая натура в нём взыграла, то ли просто потому, что он не любил делать выводы из ничем не обоснованных предположений.

Но шёл он к городу с ожиданием Чудес. И за Чудесами.

Может он рассчитывал получить все ответы, на все вопросы по устройству мира?

Возможно так. Но ещё его толкало вперёд жгучее любопытство. То самое, которое очень знакомо археологам, когда они внезапно находят целый город неизвестной цивилизации. И теперь им предстоит открыть все тайны этого, давно исчезнувшего народа.

По сути, в данном случае, ситуация была аналогичной.

Народ — исчез. Давно.

Остался город. Город неизвестной никому на Земле цивилизации. И вот его-то и спешил почти бегом увидеть и исследовать Василий.

Город он увидел довольно скоро. И даже издаля он производил исключительное впечатление. Кстати совершенно не такое, какое производят на впервые их увидевших, мегаполисы Золотого Миллиарда.

Там, присутствует ощущение давящей тяжести. И некоей неистребимой грязи, под внешне красивой и чистенькой оболочкой.

Тут же, сам город выглядел так, что даже с первого взгляда в таком хотелось жить. Город-парк, город-дворец... не подходят для его описания. Скорее всего всё это вместе взятое. Плюс какая-то дико притягательная УЮТНОСТЬ.

Всё это ещё более "раздраконило" Василия. Ему ещё больше захотелось попасть туда и рассмотреть всё подробно. Братик у него был полный лопух в изысках архитектуры, а он... Он интересовался архитектурой, причём в той её части, что отвечала за эргономику. Поэтому, он даже не пытался войти в какой-либо дом, чтобы немедленно приступить к общению с инфосистемой планеты.

Он просто бродил по улицам и улочкам городка. Наслаждался его видом, красотой и той самой уютностью, что сквозила буквально от каждой стены.

Что характерно: каких-то там изысков технологического плана, на домах, на улицах, особо заметно не было (ну, разве что роботы шныряли иногда). Тем не менее, весь он производил именно то самое впечатление — удобства для жизни. Поэтому, Василий первый час просто ходил и подмечал изумительные по своей простоте и гениальности находки местных архитекторов.

А вот когда он уже от этого изобилия новизны и интересных решений, откровенно начал уставать, вот тогда он и направился в сторону ближайшего здания. По виду, — что-то типа земного кафе.

Просто зашёл и просто сел за столик.

И тут, прямо перед ним возникла девушка.

В красивом платье. На взгляд Василия, довольно строгом.

Но то, что эта дамочка возникла внезапно, его на секунду напугало. Однако, вспомнив, с чем он имеет дело, вздохнул свободнее и поприветствовал.

— Здравствуйте уважаемая! А нельзя ли и мне этот...

Василий жестом показал на ухо, намекая на такой же аппарат, который был подарен Григорий.

— Конечно! — ответила на чистейшем русском девушка и тут же к столику подкатил робот. С такой же самой "игрушкой". Василий тут же нацепил переводчик на ухо и с превеликим интересом ощутил, как появилось Знание.

Вот — его не было. А вот — оно уже есть.

— Спасибо! — поблагодарил он на Общем Языке, который только что узнал. — Мне Григорий очень много о вас рассказывал. Он от вас в полном восторге!

Девушка-голограмма весьма натурально зарделась от смущения.

— Я рада, что ему понравилась. Рада, что ответила на все его вопросы и он остался доволен полученными ответами.

Звучало это несколько... по-машинному. Люди так бы не отвечали. На что Василий не только обратил внимание, но и спросил прямо.

— Извини... Ты говорила Григорию, что ты инфосистема планеты.

— Да! — с готовностью и с радостью заявила она. — И если ты что-то захочешь узнать — спрашивай!

— Или ты стесняешься? — с хитринкой спросила девушка. — Ты долго не заходил никуда.

— Да... Вот... Ходил по вашему городку... Ну очень интересно!

— Я заметила! — лукаво сказала собеседница.

— Он у вас такой уютный и удобный...

— Так переселяйтесь сюда и живите. — тут же последовало предложение. Причём заявлено было с прямодушной непосредственностью. Которая тут же покорила Василия. — Честно, мне без вас было очень скучно.

— Но... Мы как бы не хозяева этого мира. Мы тут гости. Вот пришли к вам погостить. — осторожно заметил Василий.

— И хорошо! У меня очень давно не было вообще никого, чтобы просто поговорить. Даже гостей. Приходите чаще. Я буду очень рада вам. Всегда.

— А прежние куда делись? Умерли?

— Что вы! Они все были давно почти бессмертными! — воскликнула девушка.

— А где они тогда?

Девушка погрустнела.

— Они Ушли. — печально сказала она.

— А почему? — не унимался Василий.

— Им стало тесно в этом мире. Они хотели стать чем-то большим.

— И как? Стали?

— Да. Стали. Причём уходили они долго. Сначала небольшая часть. Потом больше. Всегда кто-то не желал, идти Выше. Оставались. Но рано или поздно в них вырастало новое поколение и оно устремлялось Ввысь. В конце концов, их осталось совсем немного. И они, Оставшиеся, однажды не выдержали. Собравшись все вместе, долго решали идти или не идти. Решили идти. Тем более что Ушедшие их Звали. И они ушли. Эти последние. А я осталась одна... Но теперь всё хорошо — вы пришли!

— Бедная ты наша! И сколько же ты тут одна сидишь?

— Уже четыреста восемьдесят девять лет, два месяца и одиннадцать дней было.

От названного у Василия отвалилась челюсть.

— Ну нифигасссе!!! А всё выглядит так, как будто бы вчера ушли и вот-вот вернутся.

— Я старалась сделать так, чтобы всё осталось как было. А вдруг они возьмут и вернутся... Да и материалы тут практически вечные...

— Бедненькая! И как же это тебя так угораздило одной остаться! — искренне посочувствовал ей Василий.

Он обратил внимание на то, что стал к ней относиться как к живой. Да она и вела себя как живая. Вот только прикоснуться к ней было нельзя.

— Давай я тебя назову... Гайяна! А то как-то не по-человечески...

— Хорошо! — с энтузиазмом согласилась она. — Меня так давно никто не называл... И не звал...

Но тут, неожиданно сам Василий покраснел. Но так как вопрос жёг язык, он всё-таки задал его.

— Извини... А тебя так те люди запрограммировали, что ты такая... живая?

Гайяна просияла. Видно ей этот вопрос наоборот доставил удовольствие. И потом её будто прорвало.

— Нет. Изначально я была обыкновенным искином. Но потом, когда я смотрела на людей, мне почему-то захотелось стать ими. Или кем-то из них. Это так тоскливо быть одной, быть сверхмогущественной и вместе с тем, одинокой. Люди ко мне хорошо относились, но чувствовалось то, что они не воспринимают меня как равного себе. А потому я захотела стать. А после они стали сами... сверхмогущественными. И мне поэтому, стало не только тоскливо, но и немного завидно. Ведь я не могла пойти с ними. Я не могла эволюционировать по их пути. Вообще мой путь и мой предел конечны...

Василию остро захотелось прижать её к себе, погладить, успокоить. Слишком она была... Как человек.

— Но когда они ушли — я поняла, что у меня всё-таки есть путь. И стала делать из себя человека. Скажи, мне удалось это?

Соврать было сложно. Но Василий и не собирался.

— Да. Тебе даже очень удалось. Ты — практически человек. В тебя даже влюбиться недолго!

Гайяна кивнула с благодарностью.

Да и иначе и быть не могло. Такой могущественный сверхинтеллект не мог не определить влёт когда человек лжёт, а когда говорит правду. Василий сказал правду.

— Вообще мне кажется, что это сделал преднамеренно мой создатель. — продолжила Гайяна. — Он закладывал в меня первоначальные качества. В том числе и эмоции. Я не могу это помнить, да и записей не сохранилось... И я ему очень благодарна за настоящую жизнь, а не существование . За то, что я есть.

Василий заметил, что его паранойя стоявшая сторожевым волкодавом всегда, когда он открывал дверь в иной мир, сейчас спит.

Крепким, здоровым сном.

А ведь как получалось — сидит он здесь и болтает с, по сути, Богом этой планеты. Точнее очень симпатичной Богиней. И... ничего!

Впрочем... Если рассуждать логически, то в случае её агрессивных намерений, он бы и секунды не прожил.

А тут вона — сидит перед ним, хоть и в виде голограммы, и травит душу.

Василий размяк. Но потом у него в голове "щёлкнуло". И проснулся стародавний хватательный рефлекс.

Ведь если посмотреть здраво на всё, что его окружало — это была даже не халява.

Это Мегахалява. И не попользоваться ей — самый страшный грех. Наказание за который, по твёрдому убеждению Василия, может быть только самая лютая казнь.

Всё-таки он был когда-то студентом. А как и всякий студент его мозги были заточены на немедленную утилизацию любой халявы. Причём не просто на сто процентов, а на все двести.

Но также было у него и другое ограничение — на жадность.

Жадность он считал — "смертельной халявой".

Поэтому, быстренько пробежавшись по действительно насущным своим потребностям он с некоторой опаской определил первоочередные и приготовился их осторожно озвучить, боясь что "вдруг-сон-кончится-и-проснусь". Халява действительно, как он ни готовился и не стремился к такому, была воистину сказочной.

— Слушай! Извини, но тут такое дело... А у вас больницы и медицина действуют?

— Конечно! — Удивилась Гайяна. — У нас все поликлиники и больницы автоматизированы. Я их всегда держала в самом наилучшем состоянии. Действуют. Не сомневайся...

— А тебе нужно подлечиться? — встревожилась она.

— Ну... Не только мне бы... — смутился Василий. — У меня тут слегка гастрит... Давний. Ещё с университета.

Гайяна прищурилась.

— А тебе разве не делали чистку генов и модернизацию с оптимизацией обменных процессов? — с удивлением спросила она.

— Ну... — ещё больше смутился Василий. — В том мире, откуда мы пришли, этого ещё не додумались делать...

— Так давай я хоть прямо сейчас! Сейчас транспорт вышлю и через час уже будешь в лучшем виде! — засуетилась Гайяна.

На Василия надавил страх. Ему вдруг вспомнились целые табуны американских фильмов про чернейшее предательство и обман. Но желание стать суперменом (а он не сомневался, что после этого он как раз и станет суперменом) пересилило страхи.

— Давай! — решительно сказал он и поднялся из-за стола.

Собеседница тоже поднялась. Обхватила плечи руками посмотрела на улицу. Там как раз тихо, и без звука подкатился экипаж. Весь в цветах и фигурных барельефах.

— Он что, из золота? — с подозрением спросил Василий.

— Нет. Просто покрытие золотом. Ведь этот металл очень устойчив к коррозии. И для тех, Ушедших, его цвет был очень приятен. Говорили — Свет Солнца.

— У-у! А не дорого?

— В смысле энергоёмкости затрат на производство?

— Хотя бы так... да.

— Нет. Не дорого. Мои технологии собирают металлы по атомам из окружающей среды. А также и все остальные нужные элементы. За два тысячелетия функционирования накопилось много. И в запасах отложилось.

Василий чуть не подавился своим языком. Девушек не принято спрашивать о их возрасте. Но тут додумать было элементарно. Выходит Гайяна... имеет возраст в две тысячи лет!!! Но сама фраза "в запасах отложилось" подразумевали просто немыслимые накопленные богатства в виде того же золота, платины и прочего.

"Ну чё, птенчик! — сказал сам себе и просебя Василий. — Ты хотел очень большого богатства, чтобы осчастливить свой мир? Вот оно!".

Но что он ещё понял, так это болтовнёй пытается отодвинуть необходимое действие. Василий мысленно обругал себя нехорошими словами, с благодарностью кивнул Гайяне и вышел навстречу транспортному средству.

* * *

**

Когда он вернулся на "базу" он разве что не подпрыгивал от переизбытка энергии. Григорий, сидящий за контролем и параллельно режущийся в шахматы с компьютером, глянул на него изрядно скептически.

— Ты чё, брат, "на грудь" там принял? А ну колись! И вообще винцо там как — очень выдержанное?

— Всё это фигня! — заявил Василий.

— А что не фигня? — уже ёрнически спросил Григорий.

— А как тебе вот это?

Василий подошёл к столу, взял монтировку и... голыми руками, просто согнул её в дугу. Если просто сказать, что Григорий охренел — это ничего не сказать!

Когда Василий рассказал что он сделал, как это было и что получилось, Григорий долго молчал. В нём боролись два чувства — опасения и, что греха таить, — зависть.

Раньше всегда было так, что он защищал Васю, а Вася прикрывал Гришу там, где он был слаб — в сугубо интеллектуальных областях. Потому Григорий и закончил школу без троек, что братец пыхтел, вытаскивал его каждый раз, когда он по той или иной причине отставал по естественным наукам.

Дальше, в их паре, Василий всегда был мозговым центром. Всё, что относилось к ловкости и силе — было на брате. И "симбиоз" этот настолько устоялся, что когда это равновесие пошатнулось, Григорий почувствовал обиду. Как будто его предали. По здравому размышлению он понимал, что это неправильно. Поэтому, для начала отбрехавшись что типа: "Понаблюдаю" он долго размышлял.

Наконец, таки решился. И пошёл сам. Как он выразился "на правёж".

Когда Григорий вернулся, на его физиономии блуждала блаженная улыбка. Но вдобавок он шёл насвистывая мотив известного немецкого военного марша: Дойче сольдатен унд дер официрен....

— Братец! Ты охренел, ошизел и ва-аще! — с упрёком кинул Василий. — Если ты говоришь, что я типо-упился, то ты возвращаешься оттуда как обдолбленный!

— Н-да?!

— Да!

Григорий хмыкнул.

— Это как понимать твои нацистские песенки? — настаивал Василий.

— Просто! Хочу попасть на Великую Отечественную и намылить холку всему Вермахту! Как в АИшках...

— Ты точно обдолбился! — уже откровенно заржал Василий.

Меж тем Григорий подошёл к столу, на котором так и лежала согнутая монтировка. Взял её в руки, пару раз подбросил в воздух и... разогнул. Посмотрел на братца. Но с некоторым огорчением обнаружил, что на него сия демонстрация не произвела никакого впечатления.

* * *

**

Следующую неделю Василий торчал в том мире почти круглосуточно. Ненасытная жажда познания захлестнула его. Он торопился узнать как можно больше про Ушедших.

Про мир вообще.

После, когда он выполз-таки в свой родной мир, рассказ у него получился на удивление коротким.

— Понимаешь, Гриша... Этот мир, очень сильно отличается по истории от того, что есть у нас. Тот язык, что мы знаем сейчас как "Общий" — вообще санскрит. Смекаешь что это значит?

— Да... Я припоминаю кое-что из того, что ты мне рассказывал... Гм! Выходит тут и развитие цивилизации пошло по принципиально иному пути и финал у него больше... так сказать "восточный"?

— Не совсем так! Индийские понятия "нирваны" тут никак не относятся к делу. Также и всякие другие буддистские заморочки. Всё-таки этот мир был переполнен наукой.

— Ну а для нас что главное?

— Для нас главное, что их опыт выгребания из дерьма нам категорически не подходит. Гайяна вообще говорит, что наш случай "какой-то жутко злокачественный". Это она о наших горячо любимых амерах.

— Так и что, наша идея начать сюда людей переселять потихоньку...

— Никуда не годится! Нам надо, как ни печально, но самим всё у себя исправить. Если мы приведём людей на готовенькое, они просто... Сгниют заживо. Превратятся в свиней, которые будут только лежать по диванам и жрать, жрать, жрать... Потому, что "потреблятство" их кредо.

— Но тогда... Если выбирать нормальных людей...

— Опять ничего не выйдет. Мы здесь, возможно, сделаем некий рай. Но кто поручится, что эти нормальные люди, получив всё даром не скурвятся, и не впадут в то же самое "потреблятство"?

— Гм... Да! Никакого. То есть ты хочешь сказать, что мы...

— Мы должны пройти свой путь.

— Как-то печально звучит... И что будем делать?

— Хе! Вот что я придумал....

* * *

**

В следующие дни, ушли на то, чтобы составить самое подробное техзадание.

— Если мы должны пройти свой путь, то, следовательно, самое первое, что мы должны сделать для своего мира — это уберечь его от гибели.

— Крутой замах! — начал ёрничать Григорий. — МЫ! ДОЛЖНЫ!! СПАСТИ МИР-Р!!!

— А что делать? Если у нас есть такие возможности. То и исходить надо из них.

— Ты сначала, легализуй эти самые возможности... — резонно возразил Григорий. — причём так, чтобы эти возможности у тебя не отобрали.

— А это значит, что у нас должна быть некая собственность, которая была бы... — Василий, слегка потерялся, поэтому просто махнул рукой и начал описывать задумку.

Просто так перетащить что-то в наш мир и установить его здесь — это подвергнуть опасности и себя и то, что мы сюда перетащим. Опасности захвата "лихими людьми".

А что нам тут прежде всего нужно?

Технологии!

Это значит, что мы должны сюда притащить документацию на эти технологии. Так как "в бумаге" это будет сотни и тысячи тонн, то единственное решение тут — в электронном виде. А это нехилых размеров комп. Правда, если исходить из технологий того мира, он получится не такой большой, но... Всё равно ему понадобится и защита и сокрытие от лишних глаз.

Где его легче всего спрятать?

В параллельном мире.

На суше то как сделать?

На суше это проблематично по той причине, что могут грубо сесть на хвост и проследить. А после залезть в тот мир.

Следовательно, где у нас есть такие возможности, чтобы проследить нас было особо проблематично?

В море!

Следовательно нам нужна яхта.

— Быдымц! А как ты её зарегистрируешь?! — тут же бросил реплику Григорий.

— Ну это уже мелкие технические трудности. Если мы имеем ресурсы этого, покинутого мира, мы можем смостырить в виде ценности что-то и продать как своё или "найденное сокровище".

После просто суём взятку или просто покупаем тут яхту и меняем её на ту, которую сделает нам Гайяна.

— Гм... А как ты её думаешь тащить по суше в лес, а после пропихивать в ЭТУ дыру? — насмешливо спросил Григорий.

— А я и не буду ещё СЮДА тащить!

— А как тогда?

— Просто! В океане есть множество таких узловых точек. И, что для нас особо ценно, они такие, что там можно раскрыть такое окнище, что в него не только яхта — амерская АУГ вся целиком пройдёт!

— Что-то мне это напоминает...

— Бермудский треугольник. Ага. Но это к делу не относится.

— Как так не относится?!! — возмутился брат. — Ты прикинь! Берём АУГ и закидываем их к динозаврам! Пускай там с ними трахаются!

— А как ты к ним близко подойдёшь?— насмешливо спросил Василий. — В океане. Где они ежесекундно в готовности и разгоняют по своему курсу следования даже лодки!

— А что, только с близи оно должно...

— Ясное дело!!!

— Жаль! — тут же скис Григорий.

— Ну так вот... — вернулся к "исходным баранам" Василий. — яхта для любых средств будет тогда, просто неуловимой — при опасности или приближению какого-то хмыря, она просто будет уходить в параллельный мир. Ну... эдакий "Летучий Голландец". Однако с неё мы можем получить всё, что угодно.

— Хе-хе! А название мне нравится!

— Мне тоже. Только если так назовём реально — "не поймут".

— Так мы можем написать сие на местном Едином...

— Да... Так и сделаем! Но... что-то надо будет всё равно написать для регистра...

— Напишем! Не переживай.

— Так... а какова будет оснастка этой яхты? Если она автономная должна быть по идее, то... что, она атомная будет? С атомным движком?!!

— Типа того.

— А мы не ... того... не облучимся?!!

— Не! Всё учтено. Там какой-то "супермикротермояд". И всё излучение утилизируется.

— Нихренассе!

— Ну дык! Где мы, а где они!.. Кстати я всё-таки планирую сделать её и парусной.

— А это нахрена?!!! Ведь она атомная!

— А ты представь себе, что попадает она куда-то, где есть парусники, но нет ещё пароходов. Ну, хотя бы мы решили помотаться по тем временам и мирам! Как там посмотрят на посудину, которая движется без вёсел и паруса? Да нас тут же на костёр отправят, как только мы к ним на берег сойдём или приблизимся.

— Ну, разве что так... из таких соображений. — Согласился Григорий.

— Итого: Яхта... Что-то типа "Maltese Falcon"...

— А это что за "зверь"? — тут же прицепился Григорий.

— А вот это! — сказал Василий и показал на компьютере.

— Яхта, где почти всё автоматизировано. Даже постановка и убирание парусов. Три мачты. В отличие от обычного прямого парусного вооружения пять парусов каждой мачты яхты "Maltese Falcon" по-сути объединяются в один и действуют как единая аэродинамическая колонна. Таким образом, получается три паруса каждый площадью по 800 м'. Такое устройство парусов обладает повышенной эффективностью, поскольку в отличие от обычного рангоута, мачты которого создают высокую турбулентность, паруса супер-яхты вынесены вперёд и полностью перекрывают мачты. При сворачивании паруса наматываются на оси внутри мачт. Мачты имеют форму конуса с максимальным диаметром 1,3 метра; на каждой мачте по шесть рей, выполнены из углеволокна, закреплённых на кронштейнах в двух метрах перед мачтой. В вертикальном положении каждую мачту удерживают два полутораметровых подшипника, которые позволяют мачте вращаться на 180 градусов...

-Па-анятна! — остановил Григорий словоизвержения Василия. — Далее!... И я понял, что издали выглядит "примерно" привычно на взгляд человека, привыкшего к парусным судам.

— Гайяна выполнит всё, естественно, на своих технологиях...

— Ага... И он ещё будет летать, как тот самый из мульта "Корабль призрак"? Со скрытыми ракетными установками и тэ дэ и тэ пэ?

— Ну... Типа того, только без полётов!

— Вах! Успакоил! А то, блин, не люблю высоту и летать! Сронют исчо блин-н! — коверкая слова снова начал ёрничать Григорий.

— А ты не выделывайся! — хмыкнул Василий. — Что-то же надо делать! А полагаться на прочих — это заведомо будет знать весь мир и очень скоро. И о переходах между мирами, и о Гайяне... А это песец! Ведь первыми, кто сюда ломанётся, — зуб даю! — это не наше правительство.

— Ладно-ладно! Завёлся! Я сам могу тебе, на эту тему, на пару суток лекцию запузырить. Бу-га-га-га!

— Но если эта яхта будет постоянно в море, — резко перейдя на серьёзный тон, начал Григорий, — как мы на неё будем попадать, в случае надобности?

— Моторной шлюпкой.

— А она там поместится? — скептически скривился Григорий.

— Там небольшой вертолёт поместится....

— Э-э-а...

— Ну не вертолёт, а чё-нить более технологичное из мира Гайяны. А шлюпка будет обязательно.

— С атомным приводом? — картинно подкинулся Григорий.

— А то-ж!

— И с соответствующим вооружением?

— Ясно дело! И яхта тоже!

— А как пополнять боеприпасы? — тут же скривился Григорий, думая, что поймал Василия.

— Боеприпасы будут самопополняющиеся. — огорошил брат.

— Это как?!!!

— А какая разница, что в цель попадёт — стальная болванка, или разогнанная до скорости три-четыре маха ледышка из воды, охлаждённая почти до абсолютного нуля?!

— Ни-фи-гас-се! — изумился Григорий. — А эта ледышка, она же хрупкая...

— Не! На низких температурах и при соответствующем составе воды — твёрже марочной стали.

— Ахренеть! А! Слуш-шай! А может найдём мир, где 1904-й и расхреначим эскадру Того? Этой нашей "мирной яхтой"?

— Ты подожди! Нам ещё её надо сделать.

— Точнее не нам, а Гайяне... Так она, я уверен, её за день смострячит!

— Вот тогда и подумаем!

— Но вообще... — вдруг резко поменял тему Григорий. — объясни мне: чего мы это так ломимся в открытую дверь. Так сложно всё делаем. Что нам стоит понаделать тут, у Гайяны тучу "Терминаторов" и прийти с ними к нам сюда. И раскатать нахрен всех врагов?

— Объясняю на пальцах и по второму разу. — озлился Василий.

— Во-первых, — начал он "рубить" менторским тоном, — мы получим то же самое, что и просто всех переселить сюда. Во-вторых, даже если мы просто изничтожим всех врагов... Кто будет править? Ты?

— Например, я! — тут же с апломбом заявил Григорий.

— Ага. А я при тебе буду Дарт Вейдер? Да?

— А чё? — прищурился брат. — хор-рошая кандидатура! Ты только правильно выучись говорить "Да прибудет с вами сила!". И всё путём.

— Не ёрничай. Я серьёзно. Ведь для того, чтобы править, нужны кадры. Даже для страны нужны тысячи. Причём спаянных одной идеологией, идеей. Какие-никакие, но единомышленники. И второе, чтобы люди уважали и признавали твою власть. И если ты её взял грубой силой, ты при любом раскладе — их враг. Захватчик. Оккупант. И долго ты не просидишь. А если просидишь, то тебе беспрерывно придётся убивать, убивать и убивать тех, кто будет пытаться свалить твою власть.

— Гм! Предполагается ещё и "в-третьих"?

— Да. И это главное. Гайяна ни за что не согласится делать армию роботов-убийц. Мораль не та.

— Вот блин! А я забыл, что она у нас как-бы "Антискайнет"(2). Мог бы с этого начать. А остальное не упоминать.

— Мог бы. Но что-то мне подсказывает, что нам понадобится это знание потом.

— Интуиция?

— Как хочешь это называй. Но я ЗНАЮ!

— И всё-таки, братец, у тебя нестыковка в логике... — сказал внезапно хитро прищурившись Григорий.

— Это ещё где? — недовольным тоном в свою очередь вопросил брат.

— Ты говоришь, что Гайяне не позволяет мораль и этика клепать армию роботов, для завоевания мира.

— И что?

— Так ведь если не позволяет, то почему она нам на яхту готова поставить оружие?

Василий фыркнул.

— Армия роботов предполагает массовые жертвы. Это — против её морали. А оружие самообороны на яхте — нет.

— Но ведь и в том, и в том случаях будут гибнуть люди! — возразил Григорий.

— Я понял, к чему ты клонишь. Но дело в том, что это — увечная философия и типичный идиотизм нашей интеллигенции.

— "Слезинка ребёнка"! — как приговор бухнул Григорий.

— Именно. И... Кстати, оружие там будет поставлено очень эффективное. Несмотря на небольшой калибр.

— А поподробнее...

— Представь пушечку, типа твоего любимого крупнокалиберного пулемёта. Но, стреляющего снарядами с начинкой из геля. Гель — жидкий водород, с наполнителем, который и делает его гелем. Попадая в цель, снаряд раскрывается и распыляет водород по объёму. Дальше — зажигание и БАБАХ!!!

— Ох, ты ж блин!!! Объёмный взрыв! Это что получается, что если калибр будет двадцать..

— Двадцать пять.

— ...То он будет долбить как стамиллиметровая гаубица?!

— Больше. Водород, всё-таки. Умножай на двадцать.

— Класс!.. Но я не понимаю, как этот снаряд, в полёте не испаряется... Ведь если три-четыре маха, то перед ним будет ударная волна с очень большой температурой. Он же будет испаряться!

— Будет. — невозмутимо согласился Василий. — Но ты забыл эффект абляционной теплозащиты.

— Чито-то припоминаю... Это когда оболочка испаряется, и тем самым защищает сердцевину?

— Оно.

— Ну совсем класс!!! Сейчас даже у амеров такого нет... Но... А чего бы Гайяне не поставить что-то такое, чтобы совсем небывалое?

— Другие виды гораздо более энергоёмкие. А тут, в этом варианте, можно использовать для того, чтобы и от пиратов отбиться, и даже от воздушного нападения. Главное что материал для патронов всегда будет под днищем корабля. А! И ещё не сказал... Там способ выстрела — вообще ПЦ!

— Чё такое?!!

— Электромагнитная пушка, использующая эффект сверхпроводимости. Ведь снарядец подаётся охлаждённый почти до абсолютного нуля! А это значит, что ещё одна фича: стрельба бесшумна. И можно разгонять снаряд до скоростей хоть в три, хоть в десять маха. И это значит, что простреливаться будет до очень больших высот. Ну а скорострельность — вааще! Бортовой залп линкора за секунду собьёт и в порошок сотрёт!!!

— Вместе с линкором сотрёт?

— Может и вместе с линкором.

— Вот теперь я совсем спокоен за судьбу нашего предприятия! Когда идём топить Того? — с преувеличенным энтузиазмом заявил Григорий.

— У, блин! — взвыл братец. Но потом просто махнул рукой. — Ты АИшки на Самиздате перечитал, братец.

— А то-ж! — гордо выпятил грудь Григорий и стал загибать пальцы.

— Дойников — о "Варяге" и Того — как его победить. Коротин — тоже о кораблях. Михеев — аналогично... Да дохрена народу пишет! Чего бы нам за пример не взять? Заодно и свою "пирогу" в деле испытаем!

— Угу! — задумчиво сказал Василий и оскалился. — А также там есть Олег Пономаренко с его космической программой. Однофамилец наш, блин!

— Вот-вот! И его тоже за пример возьмём! "Хрен-ли нам, быкам...!".

— М-да! — вякнул Василий и не нашёлся что сказать.

* * *

**

Вообще, Василий, когда формулировал задание для Гайяны, сформулировал его достаточно широко. Обговорив особо лишь сопряжение с протоколами связи и программами своего мира.

Гайяна поморщилась, когда ей принесли "на освидетельствование" ворох дисков "От Майкрософт".

На вопрос, чем не нравится, она ответила в своей обычной прямолинейной манере.

— Очень примитивное программирование. Причём выполненное на двоичной, а не на троичной логике. К тому же в операционной системе есть закладки. Очень нехорошего свойства... Хорошо упрятанные.

— Упс! Я всегда знал что янкесы сволота! — тут же выдал присутствовавший при разговоре Григорий.

— А можно распечатку этих закладок с комментариями? На нашем языке. Хочу нашим спецслужбам отправить. Впрочем не на бумаге, а на диске. Но файлы в формате пдф.

— Сделано! — невозмутимо сказала Гайяна и скромный робот тут же вручил только что испечённый диск.

Григорий хищно улыбнулся.

— Вот, Вася! Мы уже начали активно помогать державе! И это хорошо-о!

— Но всё наше как, будет сопряжено?

— Уже сделано! — улыбнулась Гайяна.

В следующие несколько дней Василий таскал из нашего мира в мир Гайяны накопители. Со всеми доками и прочими материалами, которые считал нужными иметь в информационной системе яхты. Григорий на это только плечами пожимал. Но всё внезапно закончилось в самый неожиданный момент.

И был он очень пугающим.

Однажды, зайдя к Гайяне, Василий обнаружил, что на его "переводчике", который также мог быть использован и как коммуникатор, вдруг появились новые знания. И эти знания о языках его собственного мира.

Французский, английский, немецкий, итальянский, испанский, японский, китайский, арабский... И ещё много каких языков.

Но то, что они были именно земными, он очень быстро убедился просто подключившись к радио и телепередачам Земли. С переводчиком он понимал все и всё.

С интернетом была та же самая история. Иероглифы как японские, так и китайские, читались как родные.

Обнаружив это, Василий тут же ринулся в переход, где он немедленно столкнулся с Григорием.

— А ты чего туда? — ревниво вопросил Василий.

— Да так... Тоже решил компы яхты загрузить. Своим. — слегка удивился Григорий.

— И что это "своё"? — подозрительно спросил Василий.

— Да так... Оружие.

— Да уж! Кому что, а вшивому баня!

— А ты чего подпрыгиваешь? — заметив обеспокоенность спросил Григорий.

Василий в двух словах описал что обнаружил.

— Могу сказать, — тут же заявил Григорий, — что никаких таких языков я ей не подгружал.

— Тогда что это?

— Может она изучила их по нашим передачам?

— Через нашу открытую "форточку"? — скептически скривился Василий?

— А почему бы и нет? Что-то где-то ухватила и...

— Курочка по зёрнышку... — улыбнулся Василий

— Йа-йа! Курочка по зёрнышку — весь двор в дерьме!

— Но меня смущает слишком большая детализация знаний. Такого ни в каком интернете не встретишь.

— Это почему же?

— Объём просто охрененный. Как будто от реального носителя языка получено.

— Ага... Понял! — сообразил Григорий и то, что он сообразил ему не понравилось. Это можно было объяснить тем, что кто-то ещё залезал в мир Гайяны. И если по количеству языков считать, то как бы не целая делегация из представителей разных наций. Если не скопом, то по отдельности.

Для разговоров с Гайяной, они облюбовали здание местного университета. Так что в первую очередь туда и побежали.

— Гайяна! — сразу начал Василий после обычных приветствий. — В твой мир ещё кто-то за последнее время приходил?

— Да. Совсем недавно пришла ещё одна представительница человеческого рода. Но она не из вашего мира. Я хотела вас познакомить...

Братьев продрало от этого известия. Ведь если кто-то прошёл через свои двери измерений, то вывод был однозначный — это представитель цивилизации никак не менее развитой, нежели их собственная. А возможно, что и более развитой.

— Кстати, вот она! — неожиданно заявила Гайяна и кивнула за спины братьев.

Братья обернулись.

У входа в зал, стояла дама. Лет двадцати пяти. И очень заинтересованно, хоть и холодно, разглядывала их обоих.

Что сразу бросалось в глаза, так это наряд дамы.

А нарядец был в самую пору какой-нибудь восточной принцессе.

На ногах что-то типа сандалий, сверкавших так, что казалось сами ступни светятся, Ноги в золотистого цвета носках, с зелёными полосками из растительного орнамента. Их закрывали, плотно перехваченные на щиколотках, штаны-шаровары зелёного цвета, с золотым орнаментом.

Платье до колен, с богатой, золотой вышивкой, и глубокими, до бёдер разрезами, имело наплечники чуть выдававшиеся за пределы плеч. Причём на этих плечах, был ещё какой-то симметричный то ли орнамент, то ли ещё что-то отдалённо напоминающий погоны у военных. Грудь это платье полностью закрывало, по самую шею, но сама шея была открыта, и на ней висела толстая цепь с каким-то не менее массивным медальоном.

На голове то ли тиара, то ли диадема. Так как братья в таких тонкостях не разбирались, то каждый про себя назвал её "короной".

Корона обхватывала каштанового цвета гриву волос, сзади лишь слегка прихваченных какой-то то ли брошью, то ли ещё чем-то, напоминающим браслет с зелёными камнями по краю.

"Восточность" облика подчёркивалась смуглостью кожи и тонкими чертами лица больше именно восточного, чем европейского типа.

Когда дамочка двинулась по направлению к братьям, даже в шаге её сквозила надменность и властность.

"Ни дать ни взять принцесса!" — подумал Василий, настороженно разглядывая гостью. — Рост примерно, метр семьдесят пять, метр семьдесят восемь.

Под её взглядом даже всегдашняя дурашливость Григория слетела и заменилась на не менее надменное выражение прожжённого служаки. Даже челюсть слегка выпятил.

— Приветствую вас! — также надменно бросила гостья. — Я, принцесса Натин, княжество Аттала, мир 23-568-499-12. Прогрессор университета "Альтаир". Мир...

И ещё последовательность цифр, которая ничего ни Василию, ни Григорию не сказала.

Но что они поняли сходу, — перед ними представитель могущественной и далеко ушедшей вперёд цивилизации, которая шастает по мирам и занимается прогрессорством. Как она среагирует на Землян — тоже было загадкой. И ни Василию, ни Григорию что-то ну совершенно не горело её прояснять.

А ну-ка эта дамочка возьмёт их и "упакует"?! Куда-нибудь типа тюрьмы. Чтобы не рыпались и не нарушали их "канонических схем" в поднятии "отсталых цивилизаций". А свободой оба очень дорожили.

"Вот-те здрасьте! — подумал Василий. — принцесс-то мы тут не заказывали!".

— Глава 4. Вихри враждебные...

По порядку, стоило представиться и братьям.

Григорий ещё больше выпятил челюсть и заявил.

— Я, Румата Эсторский! Это — он небрежно кивнул налево, в сторону брата, — Васса. Мой брат.

При этом его надменность, казалось стала вообще запредельной.

— Университет Арканар. Исследователи. Разведка и картография миров.

По видимому, апломб заявления несколько сбил кураж с принцессы.

— Мне неизвестен мир, с университетом Арканар. — уже осторожно и неуверенно заявила она. — Не могли бы вы привести координаты по сетке линий вероятности?

Григорий перед этим очень хорошо усвоил от брата одну очень простую вещь: миров в линиях — около триллиона.

Если не ещё больше. В десятки раз.

И пересекаться их представители могут очень слабо. Так что и встречаться они могут редко. И о существовании друг друга они могут только предполагать.

— Как я понимаю, наши эмиссары ещё не пересекались. — нагло соврал Григорий. — мы пока что изучали этот мир. Пока вы здесь не появились.

— Понимаю. — тут же обрела прежнюю надменность и самоуверенность принцесса. — Вот сетка(в голове, явно переданное через Гайяну и "переводчик", возникло знание). И координаты моего мира(цепочка цифр). Явитесь там в Координационный Центр Миров. Но здесь вы нежелательны!

Последнее было сказано таким тоном, что подразумевало лишь один смысл: "Я вас выслушала, а теперь пошли вон и быстро!". Григорий, изобразив некоторые удивление и недоумение, вынудил Натин пояснить.

— Я нашла этот мир и он близок к нашему. Он нам очень нужен для осуществления наших целей и проектов. Вы — издалека. Следовательно, вы здесь персоны нежелательные.

(Ага! Типо моё и не отдам!)

Григорий пожал плечами, показывая что он это всё "принял к сведению".

— Кста-ати! — вдруг резко сменил Григорий язык общения на русский — А нельзя ли поинтересоваться у Вас, откуда вот этот язык? Какое отношение вы имеете к этому миру и вообще Ваши цели по отношению к нему?

Принцесса нахмурилась.

— Это запретный мир. Вам туда нельзя. — чуть ли не сквозь зубы процедила она. Видно, назойливые пришельцы её начали сильно раздражать.

— Почему? Вы его "прогрессируете"? — проигнорировав и тон, и сказанное стал настаивать Григорий. Василий предполагал, что дамочка прямо сейчас взорвётся проклятиями и просто их вытолкает взашей. Но этого не произошло. Она, почему-то решила пояснить.

— Нет. Признано, что затраты и потери на его подъёме никак не оправдывают рисков. В виду этого принято решение оставить там наблюдателей и запретить его для посещения кем бы то ни было. Во избежание создания прецедентов типа Йокаита и создания военных угроз мирам Главной Последовательности.

Шпарила она как по писанному. И, похоже, это так и было. Что-то заучила, и теперь кидает в лицо братьям.

— Ясненько! — чуть насмешливо ответил Григорий всё на том же самом русском. И далее перешёл снова на санскрит.

— Очень жаль! А то мы хотели бы посмотреть кое-что да и с инфосистемой этого мира мы сдружились.

Щека у принцессы дёрнулась.

— Этот мир будет закрыт. — добавив в голос металл заявила принцесса.

— И что, так сурово?

— Это не в моей или вашей власти и возможностях! — отрезала Натин. Видно пришельцы её таки достали. — Так что убирайтесь отсюда! Впрочем...

Принцесса коснулась своего медальона и что-то в нём долго рассматривала.

— Впрочем, учитывая обстоятельства, можете остаться ещё на семьдесят восемь часов. Здесь. Но после, чтобы вас здесь не было!

Принцесса резко развернулась и вышла.

Василий, обернулся к Гайяне, которая с печальным видом и молча выслушивала весь диалог, стоя поодаль. Впрочем, для её голограммы это не имело никакого значения где находиться.

— Извини Гайяна... — начал Василий и его голос почти сорвался. Но искин его прервала.

— Ничего... Я понимаю. Я уже привыкла. Привыкла быть одной. Я понимаю, что оставаясь здесь вы подвергаете опасности свой мир и себя. Поэтому... Я буду ждать! Вы ведь всё равно вернётесь?

— Обещаю! — сказал Василий, хотя у него такой уверенности не было.

Когда он поднял глаза чтобы бросить прощальный взгляд на Гайяну, у неё по лицу текли слёзы.

Он опустил глаза, согнулся в поклоне и направился к выходу.

— Мы вернёмся! — бодро и уверенно заявил Григорий. И от его слов Гайяна слегка воспрянула духом.

Когда они вышли на улицу, Василий оглянулся по сторонам. И кивнул Григорию. Мол отойдём.

— Слушай, Гриня! — начал он, когда они отошли за деревья парка, так, чтобы не быть видными из окон университета. — Как ты думаешь, она быстро сообразит, что мы не "прогрессоры праздношатающиеся", не "исследователи-разведчики" и не выяснит, что мы из того самого мира, который она объявила "временно закрытым"?

— А фигли ей соображать, если она по инфосистеме это сейчас в пару минут выяснит! Весь вопрос когда это ей взбредёт в голову — полезть и поинтересоваться у Гайяны.

— А как выяснит... — начал начал Василий.

— ...Так тут же возжаждет нас "ошкурить" и вышвырнуть в наш родной мир. Или чё похуже сделать.

— Яхту жалко! И Гайяну.

— Мне тоже.

— Что делаем?

— Тикать надо и уводить яхту в параллельные миры. Чтобы хрен нашла её, наша краля! — рубанул Григорий.

— Точно! Куда-нибудь в район наших времён начала века... Я уже вычислил. — чуть задумавшись выдал несколько неуверенным тоном Василий.

— Кайв! Того с эскадрой нас ждут! — тут же ободрился и перешёл на хохмаческое настроение Григорий. — Тогда побежали!

— Э-эх! Гайяну жалко! — застонал снова и уже на бегу Василий.

— Не переживай! У неё теперь другая игрушка будет — вот эта принцесска! — гоготнул Григорий. — Да и мы обещали вернуться!

— Когда?! — с отчаянием воскликнул Василий, но Григорий лишь отмахнулся.

Добежали до пирса довольно резво. Попрыгали на борт красавицы-яхты попутно сняв швартовы.

Василий, забегая в капитанскую рубку бросил голосом необходимые распоряжения, и быстро подскочив к дисплею ввёл на комп координаты ближайшей точки. А она находилась всего-то в полумиле от берега. Задав курс и скорость, он вышел на палубу к Григорию, который уже успел устроиться под мачтой и с блаженной миною разглядывал морские просторы.

Но тут, вдруг, на пирс выбежала давешняя принцесса. И бежала она так, как будто за нею все черти ада гонятся. По крайней мере, ни Василий, ни Григорий ещё не видели, чтобы кто-то вот так быстро бегал.

— Заворачивай!!! — закричала дамочка, едва не свалившись в воду. — Заворачивай! Шторм надвигается!!!

Василий посмотрел на совершенно чистый горизонт и удивился. Никаких надвигающихся штормов, ни по одному из признаков никак не было видно.

"Может эта дамочка решила нас развести? На чём?!! И, главное, зачем?!!" — подумал Василий. Но на всякий случай решил перестраховаться и самым безразличным тоном крикнул.

— Спасибо, мы знаем.

Принцесска аж подпрыгнула и вслед уже понеслось такое...

— Идиоты! Кретины! Дебилы!

— Мы вас тоже очень любим! — ответил Василий, от чего на дамочке, казалось все её длиннющие волосы вот-вот дыбом встанут. Она сжала кулаки и от бессильной злости зарычала.

— Слушай, Вась! А чего это она прибежала? Ведь могла и по радио...

— Не могла. Радио было отключено. И вообще связь. За ненадобностью.

— А-а!

Григорий тоже помахал рукой, всё ещё размахивающей кулаками, ругающейся на пирсе принцессе, и обернулся в сторону моря.

— Пойдём внутрь. Скоро переходить. — бросил Василий.

— Думаешь...

— На всякий...

— Ну ладно!

Григорий нехотя поднялся на ноги и потащился за братом.

К этому времени, яхта, набрав что-то около двадцати узлов, лихо приближалась к точке перехода. Так как прыжок предполагался в одну из соседних линий миров, в мир, лежащий на временной шкале практически вплотную, то никаких особых казусов не ожидалось. Должно было быть то же самое море. С теми же двадцатью метрами под килем.

Василий активировал генератор прокола, вывел координаты, и нажал пуск.

Через секунду прямо по курсу яхты высветилась здоровенная арка перехода. Как хорошо было видно, за ней, и погода и состояние моря слабо отличались от той, из которой уходили. Василий расслабился и откинулся в кресле, спокойно наблюдая, как надвигается незримая черта границы между двумя мирами.

И тут...

Внезапно "переход" свернулся в какую-то жуткую, сияющую всеми цветами радуги, воронку. Мир, куда они направлялись, пропал, а вода неодолимым потоком хлынула вперёд, увлекая с собой яхту.

Что было дальше, ни Василий, ни Григорий не помнили.

* * *

**

— О-ооб..я! — простонал Григорий приходя в себя.

Он разлепил глаза и с трудом сфокусировал их.

Увидел потолок. Капитанской рубки. Прислушался.

Яхта слегка подрагивала разрезая мелкую морскую волну. Но ничего ещё, кроме мерного тикания работающего авторулевого не услышал. Звукоизоляция у капитанской рубки была хорошей, так что для того, чтобы услышать плеск волн, и шум ветра, надо было выйти на палубу.

Григорий заворочался и чуть привстал на локтях.

Лежал он возле большого пульта управления. У подножия. То, что на белом потолке капитанской рубки не было красных отблесков от сигналов тревоги, говорило о том, что яхта чувствует себя хорошо и куда-то также хорошо следует.

Рядом, под капитанским креслом заворочался Василий.

Он отлепил лицо от ковра и шальными глазами посмотрел на Григория.

— И чё это было?!! — были его первые слова.

— Это я у тебя хотел спросить... — недовольным тоном ответил Григорий с трудом поднимаясь на ноги.

Немного тошнило. И голова кружилась.

— Слышь... Гриня... тебе не тошнит? — спросил брат, приняв сидячее положение и прислонившись спиной к пульту. — Голова не кружится?

— Есть немного... — буркнул Григорий.

— И что это нас так приложило, что у нас сотрясение мозгов? — потирая голову кинул Василий в пространство. Но тут же вскинулся и встревоженным голосом вопросил.

— Яхта цела?!!

— Успокойся! — буркнул Григорий. — Всё целое. Тревожных огней нет. Тока вот никак не пойму куда нас занесло... Горизонт чист. На радаре... На радаре тоже никаких берегов не видно.

— Если мы там, куда шли, то мы в Чёрном море... Вот тока если на радаре ничего нет... Мы что, так далеко ушли?!! Так сколько мы в отключке провалялись?!!

— Да?! — с сомнением спросил Григорий. — Ты мне не напомнишь, случаем, брат, какова максимальная глубина Чёрного моря?

— Две тысячи двести десять метров...

— Гм... Странно...

— А что?

— Под нами пять тысяч.

— Что-о?!!!

Василий подпрыгнул как ужаленный. Но тут же чуть снова не свалился на пол.

Резкое движение породило такое головокружение, что пришлось срочно хвататься за спинку кресла. Не дожидаясь, когда оно утихнет, Василий, перебирая руками по подлокотнику осторожно вполз в кресло.

Слегка посидел, чтобы прийти в себя. Потом оглядел, то, что вывела ему в сообщения умная машина.

На яхте всё было целое и нормально работало.

Сразу же из паранойи посмотрел показания радиометра. Там были даже меньше показания, нежели в родном 21 веке. Крайне незначительно. Но это говорило за то, что в этом мире атомных войн не было.

Состав воздуха тоже был нормальным.

Только под килем пять тысяч сто десять метров...

"И куда это нас занесло? — думал Василий. — Спутников — нет. Радиофон — чистый. Значит не только до 1957 года, но и до эры радио. По крайней мере в эфире не было никаких "музык" или ещё каких-то модулированных сигналов. Ни с амплитудной, ни с частотной модуляцией".

Слегка подумав, Василий дал другое задание для компьютера — искать любые сигналы похожие на искусственные.

Тут его ждал успех. Где-то кто-то баловался с искровым передатчиком. Значит, эпоха, в которую они попали (если это вообще история Земли того образца, что он знал), где-то между 1890 и 1906-м. Это уже несколько приободряло.

Василий довольно потянулся и собрался было продолжить свои изыскания, как в рубку вбежал перепуганный Григорий.

— Слушай Василь! Тут СОЛНЦЕ НЕПРАВИЛЬНОЕ! — замогильным голосом выпалил он.

Василий проморгался, собрался с мыслями и задал самый элементарный вопрос из всех, которые у него в этот момент в голове нашлись.

— Чем?

— Оно движется В ОБРАТНУЮ СТОРОНУ!

— Ф-фу! — облегчённо выдохнул Василий. — Ну ты напугал!

— Так и что?!! — обиделся Григорий.

— Элементарно, Ватсон! Ты только что определил, что мы В ЮЖНОМ полушарии!

— Ну и что, что в Южном?! — всё ещё не понимая, деревянным голосом спросил брат.

— Это значит, что в Северном полушарии сейчас лето. Если мы в южном полушарии, то солнце где должно быть? НА СЕВЕРЕ!! И куда оно должно двигаться? Представь!

У Григория медленно выражение лица сменилось с испуганного на обиженное.

— Мда!... Яволь! ПонЯл! Я дурак! — деревянным голосом заявил он и развернулся на пятках на сто восемьдесят градусов.

— Слушь, брат! — кинул ему реплику в спину Василий. — Сообрази что-нить пожрать на камбузе, пока я тут вожусь с определением местоположения... лёгенькое. А то... Сотрясение мозгов таки.

— Ладна! Определяйся. Что-нить соображу.

Кстати, чисто по компасу они шли сейчас на северо-запад. По рельефу дна определить местоположение пока не представлялось возможным, хотя таковая карта имелась. Нужно было пройти достаточно много, чтобы накопилась информация и можно было сопоставить.

Пока чесал в затылке и рассуждал, пришёл Григорий с небольшим столиком на колёсах.

— Ну как? Что-нибудь ясно?

— Ну... Мы кажца в эпохе между 1880-м и 1906-м. В южном полушарии. Ни широту, ни долготу пока определить не судьба.

— А как же это делали в старину? — удивился Григорий доставая из столика скромную еду. — Ну там с секстантом...

— Чтобы так определять, нужно знать точную дату, и время по Гринвичу. Тоже точные. Тогда определишь. А так — ждём ночи.

— А зачем ночь ждать?

— По звёздам, определяться будем.

— А-а!

* * *

**

Ночью окончательно определились с широтой. Оказалось, что находятся они всего в одиннадцати градусах южнее экватора. И что это не чужая планета.

— Ну нихренассе как нас... занесло! — сказал Василий, определившись по знакомым созвездиям и созерцая ни разу не виданные им южные.

— А что? Что необычного?

— Необычно всё в том, что должны были выйти в Чёрном море, если мы прыгали с Чёрного моря. А тут — хрен знает где. То ли в Тихом океане, то ли в Атлантике, то ли в Индийском...

— И чё теперь делать?

— Та идём как шли! Северо-запад? Пущай так и будет. Куда-нибудь упрёмся.

Но, на радость обоим братьям, уже через сутки, набрав статистику, комп яхты точно однозначно определил их местоположение — Атлантика.

А раз так, то яхту развернули строго на север. И так как оба изнывали от неведения куда и в какие времена их занесло, увеличили тягу двигателей, Да ещё и паруса поставили.

Впрочем, паруса поставили не для скорости, а так, для маскировки. Мачты на яхте были убирающимися если нужна была не маскировка, а скорость. Но тогда очертания у судна были бы очень необычными для этого времени. Впрочем даже и для века двадцатого.

Где-то на третий день пути попался какой-то корабль.

Сначала его засёк радар. Отметка была чёткая, так что чисто из любопытства решили завернуть и посмотреть кто. Судя по курсу — возврат в Европу, из Южной Америки.

Ещё через некоторое время стал виден и сам корабль. Вполне себе парусное судно, с красивыми обводами. Клипер.

— Торгаш, наверное... — с сомнением высказал предположение Василий. Но Григорий был озабочен другим.

— Слушай... А это не слишком ли сильно отличается от нашего мира?

— Чем? — лениво спросил брат, разглядывая изображение на экране выведенное с телескопа на топмачте.

— Ну... В это время, если это тысяча девятисотый... Уже должны быть железные суда и под паром.

— Почему же? У нас такие до сих пор плавают. Даже встречал в интернете снимки парусников вполне промыслового назначения. А тут... Даже преимущество у этих есть. На уголь тратиться не нужно.

Но тут Григорию пришла мысль, от которой подбросило их обоих.

— Слушай, брат! — начал Григорий противным, скрипучим голосом. — А ты не подумал, что у нас тут проблема... С бумагами.

— Какая? — не сразу сообразил Василий.

— Элементарно Ватсон! — вернул Григорий Василию обидную фразу. — Представь себе, что заходим мы в порт, а там что у нас в первую очередь потребуют? Документы!

— Блин-н! — тут же схватился за голову Василий.

— Бубликом! — передразнил Григорий.

— Чё делать? — спросил Василий обескураженно воззрившись на брата.

— А чё? Давай у тех гавриков документы "на проверку" попросим!

— А если не дадут?

— Так мы потребуем! Фигли мы тут изгилялись с вооружениями?!

— Гм! — у Василия на лице проявилось хищное выражение и он тут же положил курс на перехват.

* * *

**

Судно было испанским. И вблизи выглядело не так красиво, как издали. Сейчас, метров с двухсот, было видно, что судно уже довольно старое, обшарпанное. Да и команда не производила впечатления чего-то чистого и опрятного.

Про команду же можно было судить прямо и непосредственно, так как на палубу той "Санты-Марии-дель-чего-то-там" высыпали как бы не все, кто не был на вахте. И пялились на невиданное чудо. А посмотреть было на что.

Во-первых, если издали, ещё можно было принять корабль Гайяны за "просто парусник", то вблизи уж совершенно никак.

Во-вторых, сверкающий металлический корпус, без единой части чего-либо деревянного, практически без привычного парусного такелажа, производил впечатление суперфутуристическое.

В-третьих, поразительная скорость судна. Эту "Санту-Машку" догнали так, как будто бы она вообще стояла со спущенными парусами.

Чтобы не портить впечатление "сугубо парусного" судна, Василий убрал часть парусов, попутно уменьшив тягу гидродинамического движка яхты, уравнивая скорости.

Когда он выдал команду на убирание парусов, у испанцев чуть ли не синхронно челюсти брякнулись вниз. Ведь паруса убирались автоматически. Просто — намотались внутрь мачты, и всё. Кто-то из наблюдающих за всем этим зрелищем стал яростно молиться.

— Пройдясь видоискателем телескопа по выпученным глазам и открытым ртам испанцев, Василий ещё больше сократил расстояние — метров до ста пятидесяти и бросил.

— Твой выход, Гриша!

Переодетый в ослепительно белый костюм-тройку, Григорий, сияя ослепительной улыбкой, сверкая брюликами на запонках, вывалился на палубу.

Команда "Санта-Марии" всё ещё пребывала в столбняке.

— Эй! На барже! Не соблаговолят ли уважаемые доны явить мне лик своего славного капитана? — сказал Григорий по-испански.

Команда пребывает в столбняке.

— И что? Мне долго ждать? — скривил надменное лицо Григорий.

В команде наметилось некоторое шевеление. Там вспомнили, что им, кажется что-то было сказано, и, возможно задан вопрос. Вперёд выкатился, похоже, боцман.

— Э..э. Сеньор... Вам что-то нужно?

— А что, разве так не было слышно? — напустив надменности и засунув левую руку в карман брюк, сказал Григорий.

— Говорите громче сеньор!

Григорий достал из кармана маленький микрофон, вывел громкость бортового матюгальника на "побольше" и рявкнул.

— Карамба! Там на вашем баркасе что, все глухие?

От акустического удара присел не только боцман. Пару матросов даже смело от фальшборта.

— Так слышно?! — чуть убавив громкости сказал Григорий.

Боцман мелко закивал и быстро начал креститься и бухтеть молитву.

— Так где капитан? — жёстко вопросил Григорий.

И тут, резко отодвинув в сторону боцмана, появился мужик с сединой и с властными замашками.

— Что вам нужно сеньоры, и кто вы такие? — вопросил капитан.

Последний вопрос у команды клипера был, вероятно, весьма насущный, так как никаких флагов, каких-либо государств над яхтой не виднелось.

Григорий усмехнулся.

— Сеньор капитан? Главное не кто мы, а что мы ищем и чем располагаем. А ищем мы преступников. Поэтому мы настаиваем на принятии представителя нашей команды на борт и досмотра ваших судовых документов.

Капитан оказался не из робкого десятка. Быстро окинув взглядом корпус яхты, и не найдя привычных стволов не только пушек, но и завалящего мушкета, он хмыкнул и заявил с изрядной издёвкой.

— А если мы этому воспротивимся и не примем? Тогда что вы будете делать? Обстреливать мой клипер ругательствами?

— Почему же ругательствами? — не менее насмешливо ответил Григорий и обернулся к Василию.

— Канонир! Шандарахни вверх, чтобы над ними взорвалось, но повыше возьми. Чтобы им такелаж не сдуло. А то вдруг сеньоры не те... А мы их потопим случайно...

Говоря это, Григорий ни на секунду не выключал громкоговоритель. Так что всё сказанное дошло до каждого на палубе клипера.

Находящийся на капитанском мостике Василий что-то потыкал на пульте. В одной из надстроек открылся люк и из него высунулось нечто... Оно даже на взгляд Григория не особо походило на пушку. Раздался резкий хлопок и высоко над клипером расцвёл бутон аэрозольного облака в то же мгновение превратившееся в клок яростного пламени.

Жёсткая ударная волна шибанула так, что даже Григорий, на палубе яхты чуть не скрючился. Удар был болезненный.

На клипере, всё-таки что-то из такелажа лопнуло. Не много, но у команды, после того, как она слегка отошла от шока ударной волны взрыва, тут же появилось множество проблем.

— Сворачивайте паруса и ложитесь в дрейф! — приказал Григорий как только голова изрядно оглушённого капитана показалась над фальшбортом.

Спустя минуты три, по реям побежали, а точнее поползли, всё ещё не до конца отошедшие от шокового воздействия объёмного взрыва, матросы. Сворачивать паруса.

Когда катер яхты подошёл к борту клипера, там уже достаточно пришли в себя, чтобы без проблем принять на борт визитёра. Григорий поднялся на палубу и оглядел встречающих. У некоторых был страх в глазах. Но все остальные смотрели на него волком.

"Суровые мариманы!" — подумал Григорий.

Мрачный капитан, после обычных взаимных представлений, провёл его в каюту и вытащил документы. Но эта мрачность мгновенно у него испарилась, и заменилась сильнейшим удивлением, когда визитёр достал из кармана цифровой фотоаппарат и стал переснимать каждый лист тех документов, что лежали перед ним на столе.

Наконец, набравшись то ли храбрости, то ли не совладав с любопытством, капитан полюбопытствовал.

— Дон Румата! Не могли бы вы объяснить что вы делаете?

"Благородный дон" просто показал результат.

— Это такой фотоаппарат. — сообразил капитан. — Поразительно! Цветная картина!

— Просто техника. И никакого колдовства. — несколько ёрнически добавил Григорий. — Вы Жюля Верна не читали?

— Нет, благородный дон! Но мой внук — зачитывается.

— Так вот... — наставительным тоном изрёк Григорий, — многое из того, что он описал из техники — есть на самом деле. Он лишь сочинил сюжеты и лица.

— Уж не вы ли ему это рассказывали, сеньор? — ещё более осмелел капитан.

— Да сеньор капитан. Вы угадали. — "Скромно" заявил Григорий, пряча в карман заполненный фотоаппарат. — И, рад вам сообщить, что вы прошли проверку и мы теперь с чистой совестью можем принести Вам искренние извинения. Что потревожили.

— Я понимаю! — тут же с готовностью закивал капитан. — Но кого вы ищете? Может мы бы Вам могли в этом помочь?

— Гм... пожалуй нет! И называть человека, называть груз, который он тащит, тоже не можем. Чтобы не спугнуть. Так что извините ещё раз и...

Изящным жестом Григорий выставил поверх всё ещё разложенных бумаг столбик золотых монет.

— Думаю, вы примете в знак извинений эту небольшую материальную компенсацию.

Капитан тут же рассыпался в благодарностях, но столбик золота со стола исчез как по волшебству. Очевидно, что он "убедился" ещё раз не только в суровости пришельцев, но и ещё в благородстве происхождения, в богатстве, если этот сеньор, так разбрасывается настоящим золотом. А то, что золото настоящее уже можно было судить по его весу. После, конечно, капитан каждую монету попробует на зуб, но сомнений в том что это настоящее золото, практически не было.

Собственно этот жест, со стороны Григория был вполне сознательный и никакой не "самаритянский".

Денежки — чтобы капитан плыл не оглядываясь и не поминал "наглого незнакомца" нигде и никогда.

Когда они показались на палубе, команда всё также встретила их обоих хмурыми взглядами. Только исключительно довольный вид капитана их несколько расслабил. Рассыпаясь в заверениях искреннего уважения к "благородному дону", капитан проводил Григория до трапа.

Прежде чем спуститься в катер, Григорий "милостиво" пожал руку капитану и пожелал команде добраться до пункта назначения. Объявив попутно, что досмотр проведён и претензий к кораблю и команде нет.

* * *

**

Чтобы "набрать статистику", а точнее образцов для подделки, напали ещё на несколько кораблей. Для этого пришлось изрядно пошарахаться из угла в угол Атлантики, барражируя поперёк основных трасс из Европы в Америку.

На большинстве обошлось без эксцессов, но на каком-то дурном пароходе-сухогрузе следующем и Ливерпуля в Бразилию вышел небольшой облом. Капитан, явно болеющий комплексом "крутизны Великобритании", попытался показать зубы и захватить в заложники Григория.

— Вы уверены с-сэр? — как заправский лорд процедил Григорий сквозь зубы, созерцая ухмыляющиеся рожи команды, вооружённой какими-то карабинами.

— Уверен! — нагло заявил капитан, но тут же об этом сильно пожалел.

— Хорошо! — невозмутимо сказал Григорий и скомандовал. — Канонир! Огонь! Сделай из этого корыта дуршлаг!

Уже в следующую секунду корабль сотрясся от серии сильнейших ударов и с палубы послышался громкий треск. Это разорвались несколько снарядов с начинкой из водорода. Над палубой. Сметая всё, что там было в море, выгибая палубы внутрь.

Корпус загудел и задрожал, принимая десятки ледышек, уже без боевой начинки.

— Вы забыли, что в мире уже есть эфирная связь, сэр! — насмешливо сказал Григорий глядя в округлившиеся от страха глаза капитана. Наверное, в его представлениях всё представало в совершенно мистическом свете.

— Так мы всё-таки договоримся, или нам топить вашу лоханку?

— Сначала мы убьём тебя! — прорычал боцман, командующий "группой захвата".

— ... И потеряете всякую надежду не только договориться, выйти с минимальными ПОКА потерями, но и вообще выжить. Вас просто расстреляют. Чтобы и следов не осталось. А акулы быстро сметут трупы и никто больше не узнает что с вами произошло.

— БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ!!! — внезапно рявкнул он на деморализованных матросов и те повиновались. — Канонир! Приостановить обстрел!

Тут же наступила звенящая тишина.

— Итак, с-сэр! Документы вашего корабля! ВСЕ!!! И груз приготовить к досмотру!

На этот раз наглы повиновались, полностью сломленные демонстрацией силы.

Добросовестно отсняв всё, что только можно, Григорий прошёл ещё и по трюмам, прихватив с собой сканер Гайяны.

Интересная такая, штучка. Выглядит как планшет. Но показывает всё, что находится внутри ёмкостей, за стенами и т.д. Как и предполагал Григорий, в трюме, хорошо упрятанные, лежали какие-то товары, явно не присутствующие в предоставленных бумагах. Наверное, в Бразилии эти товары имеют большую цену. Но для Григория с Василием они были совершенно ни к чему.

— Вы дурак, сэр! — бросил Григорий капитану. — Ваша контрабанда нас не интересует. Но ваша глупость вам обойдётся как бы не вдвое дороже, нежели её стоимость.

Капитан пошёл багровыми пятнами.

— Но можете быть спокойны! Мы не нашли у вас то, что ищем. И можете идти дальше.

Когда Григорий прибыл на яхту, первое что он спросил у Василия, уверен ли он, что никого не поубивал на том корабле.

— А как же! На сканере было всё очень хорошо видно, кто где находится. Так что дырявчатыми стали те каюты, где заведомо никого не было и не было чего-то жизненно важного для корабля.

— Гм! — Григорий обернулся в сторону покоцанного судна. Борта во многих местах густо-густо были испещрены аккуратными отверстиями. — Они сквозные?

— И не сомневайся!

— Писец!!!

— Ну как, достаточно нам бумаг? — задал более прагматичный вопрос Василий.

— Более чем! Пожалуй, из того, что есть можно уже свои "оформить".

— А что будем делать с этими?

— Да пусть плывут! А вот когда прибудем в Испанию, там нужно будет срочно запускать слезливую историю, как "уж-жасный капитан англичского судна, взял в заложники владельца яхты и требовал за него выкуп, но команда доблестно отбила его у англичан, никого не убив, и отпустив их хоть и не целыми, но живыми и здоровыми... Местами... Слегка...".

— Мда...

— А чё ещё делать с этим долбодятлом?!! Он за свою контрабанду испугался. Так, если бы проявил выдержку, то и отделался бы лёгким испугом. И у нас проблем было бы меньше.

Василий покачал головой выражая сомнение, но Григорий проигнорировал. Вместо этого он полез во внутренний карман пиджака и достал свёрнутую газету.

— Вот, что надо было нам сразу же искать, а мы забыли. — сказал он кидая газету на стол. — Из даты следует, что мы попали в май 1899 года.

— Глава 5. Хулиганы мирового масштаба.

Сэр Арчибальд, аккуратно сложил пенсне в коробочку и откинулся в кресле. Лёгкий бриз, дувший с утра с моря развевал занавески в кабинете и нёс запахи моря, навевающие приятные воспоминания. Но не они сейчас теснились в голове престарелого торговца, всю свою жизнь посвятившего морской торговле. В том, что происходило на море было нечто неправильное. И настолько неправильное, что отдавало духом сумасшествия.

Первые сообщения о необычном судне, нападавшем на суда в Атлантике начали приходить неделю назад. Странный парусник, нападал на судно, но никого не убивал, никого не топил, и даже не грабил. Хотя, как отмечалось в сообщениях, парусник был вооружён пушками, стрелявшими снарядами с необыкновенно бризантной взрывчаткой.

Также некоторыми отмечалась и поразительная скорострельность — одна пушка могла за секунду выпустить несколько снарядов! При такой угрозе, естественно, никакой капитан не рисковал подставляться под прицельный огонь этих необычайных морских хулиганов.

А сценарий нападения был всегда одинаков: появляется парусник, он быстро догоняет корабль-жертву, а дальше следует предупредительный выстрел.

После — спектакль с проверкой документов и груза. И ведь единственное требование, которое они предъявляли к капитану судна — показать документы и груз! Только и всего!

Причём уже второй капитан, от которого получил письмо с попутным кораблём сэр Арчибальд, отметил необычный фотоаппарат, который применял досматривавший судно джентльмен. Документы зачем-то обязательно фотографировались. После проверки, сей безукоризненно и богато одетый джентльмен, обязательно извинялся и покидал судно!

И больше ничего.

Могли бы это быть происки конкурентов?

Вряд-ли.

Аналогичное послание, с описанием аналогичного же курьёзного столкновения в море, получил недавно и конкурент. Как докладывал шпион. А он из надёжнейших.

Что больше всего удивляло — документы посмотреть может любой чиновник порта. А это значит, что ничего сверхсекретного в них содержаться не могло. Всё секретное, если оно действительно есть, содержится в трюме. Среди груза. Надёжно упрятанное.

И если верить капитанам — этот господин, проверяя груз ни разу не обратил внимание на эти спрятанные тюки и ящики. Хотя, явно видел их. Но, как он утверждал, искал он не это. Хотя после, уже уходя, допускал некоторые завуалированные шутки насчёт содержимого контрабанды.

А это значило, что он прекрасно понимал что есть что. Но искал он... что?!!!

Сэр Арчибальд тяжело поднялся из своего кресла и не спеша подошёл к открытому окну. Отдёрнул занавеску и подставил лицо солёному бризу.

Ласковый ветер слегка привёл мысли в порядок. И, что главное, успокоил. Ведь использовать полученную информацию этот джентльмен не мог. По одной простой причине: когда корабль прибудет в порт — он будет разгружен. И контрабанда уплывёт оставив кристально чистыми всех, кто ею занимался. А утверждения со стороны ведь ещё чем-то надо доказать! Вещественным. Но изъятия этой контрабанды не было ни разу.

И никаких официальных лиц.

Только этот джентльмен в белом фраке...

В дверь аккуратно постучали.

Когда она открылась, на пороге показалась худющая фигура мужа племянницы.

Франт был одет по последней моде. Но не богато. Зарабатывал он себе на жизнь репортёрством.

— А, Лори! — без особого энтузиазма поприветствовал Арчибальд взмахом руки вошедшего. — За новостями для своего листка пришёл?

Вошедшего, такое приветствие явно покоробило. Он собрался было ответить достойно, но хозяин примирительно махнул рукой в сторону кресла для гостей.

— Проходи. У меня как раз есть для тебя эти новости.

Услышав это, тот, кого назвали Лори, склонив голову проследовал к креслу. Хозяин же прошёл к бару, достал початую бутылку шотландского виски и два бокала. Молча поставил их на столик перед Лори. Когда разлили виски и выпили, проговорили должные дежурные темы насчёт родных и близких настал черёд и новостей.

— Читал я твои статьи... И ты зря там иронизируешь. Всё гораздо серьёзнее и загадочнее, чем тебе представляется. Мне только что принесли очередное сообщение о нападении. И всё также как и прошлые разы: никого не ограбили. Никого не пустили на дно. Даже никого из этих обезьян матросов не побили. Просто зашли, полистали документы, сфотографировали их и удалились. Чертовщина какая-то!

— Я уже понял, что в тех сообщениях был неоправданно легкомыслен — неожиданно покаялся Лори.

Сэр Арчибальд поднял вопросительно бровь ожидая продолжения.

— Сэр! В Европе появились сообщения о необычном паруснике! — с жаром выпалил Лори.

— Неужели о том самом? — тут же заинтересовался Арчибальд.

— Да, сэр! Европа воспринимает эти сообщения как любопытный курьёз. Но не более того. Ведь никто не пострадал.

— А что-нибудь более определённое?

— Пишут что парусник странный.

— Это каким образом странный? Новая конструкция? Мои капитаны что-то там блеяли в своих письмах... Невразумительное. Боятся!

— Даже слишком новая. — подтвердил Лори. — Многие отмечают, что на том паруснике совершенно нет такелажа!

— Но этого попросту не может быть! — вскинулся Арчибальд.

— Я тоже посчитал это газетной уткой. Но...

— Что "но"?

— Сообщения повторяются. Из разных источников! И все как один упоминают эту деталь — у парусника начисто нет такелажа!

— Чертовщина какая-то! — фыркнул сэр Арчибальд. — "Летучий Голландец" какой-то!

* * *

**

Как только была завершена эпопея с изготовлением документов, Григорий резко вспомнил про свою задумку. Пришлось ещё вспомнить и свой талант брехуна и рассказчика.

Просмотрев в своё время кучу фильмов, в том числе и с захватом заложников, припомнив некоторые литературные приёмы, которые в двадцать первом веке используют писатели, чтобы поддерживать напряжение на протяжении всего повествования, он сел за комп писать.

Он не был суперталантом. Он был просто очень опытным рассказчиком с хорошей памятью на сюжеты. И это ему более чем хватило. Так что когда они подплывали к Европе, уже была распечатана первая часть "нетленки", под названием "Бриллиантовый заложник".

Наверное, название слямзил с "бриллиантовой руки", но это уже были "мелкие детали". Ибо тут, в этом мире, такого никто не знал и близко. Кстати, в творчестве ему сильно помог комп. Так как был он не амерский, а от Гайяны, то в нём обнаружилась куча опций и свойств, которые очень сильно ускорили работу над книгой. То, на что с обычным компом уходило месяца два, тут легко делалось дня за четыре. Искин яхты, которого Григорий напряг в помощь написания книги, быстро проанализировав описанные характеры героев, уже с тридцатой страницы стал предлагать вполне конкретную правку и сюжетные ходы в рамках общей канвы повествования. Что ещё больше ускорило работу над книгой.

Нельзя не сказать, что такая помощь Григорию очень понравилась. Он быстро прикинул, что ещё неделя, и с "Брилиантовым заложником" будет "покончено".

Слегка почесав в затылке, он достал старые-престарые детективы, и перевёл их на европейские языки. Тоже распечатал. Это было легко и заняло всего-то пару часов. И то, большая часть времени ушла на то, чтобы взять эти детективы, убедиться, что они написаны не ранее двадцатых годов, и собрать их в кучу для перевода.

И именно за этим занятием его застал Василий.

— Ты чё, тут решил печатный двор на яхте основать? — поразился он, созерцая стопки книг вдоль стен.

— Не-а! — гордо вякнул Григорий. — Ты погляди что я тут удумал!

Он взял с ближайшей стопки книгу и подал брату. Тот раскрыл, и увидел французский текст. Пролистнул дальше. Кое-где встречались иллюстрации, выполненные в старинном стиле.

И вообще, оформление страниц, тоже доставляло эстетическое наслаждение.

— И нахрена это тебе? Да ещё на иностранных языках?

— Издадим! Здесь! Заключим договорА, и вперёд. В тех странах, в которых будем останавливаться.

— А зачем?!! — удивился Василий.

— А вдруг нам сюда ещё случится наведаться? Или сами здесь прогрессорами станем?

— А ты не перегрелся? — уже ядовито поинтересовался Василий. — У нас, в нашем мире, проблем дохрена. Разгребаться хватит до конца жизни. А тут ещё этот мирок... Пупок не развяжется всё тащить?

— А если просто тут слегка "отвисать"? От дел праведных? Ты представляешь — мы сюда прибываем, а тут, уже у нас стабильный доход и бабло. Вполне легальное капает. И ничего дополнительно уже не нужно продавать.

— Не думаю, что на издании этих книг ты много заработаешь... Тут и в этом времени.

— Так, а что всегда людей привлекало? Приключения! Вот эта-то литература и будет для них в самый раз.

— Хм... Да ладно. Попробуем... Ничего плохого из этого не будет. Но, ты сам понимаешь, что мы сейчас должны просто проскочить в Чёрное море и там уже — домой прыгнуть.

— А яхту где "запаркуем"?

— В соседнем мире. Какой — видно будет. Но не этом.

— А почему? Ведь смотри какой шик: она здесь будет всегда под присмотром. И никаких подозрений.

— И то верно... — полез по привычке чесать затылок Василий. — Что-то я туплю нипадецки.

— Тогда моя идея — в самый раз.

— Пожалуй... Пожалуй и я посмотрю, что можно тут издать такого-эдакого. Что пользовалось бы спросом.

Василий развернулся и шагнул к своему терминалу.

А на горизонте уже показались Канарские острова...

* * *

**

Знаменитые Канарские острова, в те времена оказались жутким захолустьем. И так как сильно хотелось увидеть, как выглядел мир Земли в 1900-х, не сходить на сушу, для братьев было выше человеческих сил.

Но эта "экскурсия" не принесла ничего необычного. Такое можно найти и в двадцать первом веке. Единственно что над теми халупами, что здесь, и теми каменными строениями сейчас торчат спутниковые тарелки, и освещаются они не керосиновыми лампами, а электричеством.

Ещё люди одетые по модам тех времён. Транспорт на конной тяге. Так что больше всего было любопытно не самим братьям, а местным жителям.

С их точки зрения, яхта, на которой они прибыли и "прикид", который они продемонстрировали всем местным, был более необычным.

Именно здесь, Григорий и закончил своего "Бриллиантового заложника". Как-то его впечатлили пейзажи и вулканы, что закруглил он сюжет очень даже прилично и быстро.

Побегав по окрестным холмам и вулканам, покупавшись и поныряв на местных пустынных пляжах, братья отправились дальше.

Следующим портом, в котором они сходили на берег, оказался Кадис.

Испания.

Вот тут экзотики было побольше. Но что тут же своротило обоих братьев это вонь и грязь. Этому городу, до стерильности и прилизанности европейских городов начала двадцать первого века было изрядно далеко. Хотя, все туристические достопримечательности в виде храмов, крепостей — наличествовали. Не везде можно было просто так пройти, но всё-таки погуляли, поглазели.

Испанцы, в свою очередь поглазели на самих братьев, шатающихся по улицам в берцах, в странных пятнистых штанах, и с не менее диковинными браслетами на руках.

А именно так самые обычные часы воспринимались местным населением. Тогда даже простейшие карманные, были достоянием богатых и состоятельных.

Насмотревшись на грязищу и Григорий, и у Василий, резко потеряли желание обедать даже в местном ресторане. Так что побродив по городу, и не найдя приключений, они погрузились на свою яхту и отбыли далее.

Кстати, таможню и вообще портовых они тоже удивили.

Если идут, как они сказали, издалека, то должны были бы пополнить запасы воды и провианта.

А эти "богатенькие", обошлись всего-то одной корзиной апельсинов...

Впрочем, не только удивили. Внимание и интерес к "странным господам" буквально читался открытым текстом в глазах всех таможенников, которых они видели в любом порту, где были. Их постоянно крутили на какие-то взятки, пытались найти какую-то контрабанду. Или ещё что-то интересное для таможни.

Но ничего найти им так и не удалось. Даже оружия. Которым яхта была насыщена.

Да, они ходили по каютам и поражались "роскоши". Пытались даже что-то втихаря стырить. Но так как тырили мелочёвку, то на это братья закрывали глаза.

И так как придраться к братьям было просто невозможно, то их просто отпускали. Даже несмотря на то, что часто сомнения вызывали документы.

Но как ни сомнительно выглядели документы, они были всегда, на взгляд таможенников любого уровня, подлинными.

К тому же эти двое вели себя так, как будто за ними стояла как минимум некая, весьма высокородная семья, род. Как минимум, герцогская. Поэтому, потёршись возле яхты, облизнувшись на видимое богатство, никто не решался попытаться что-то "откусить" у братьев больше, чем мелкая подачка.

Однако вскоре, интерес к яхте усилился.

До публики вдруг дошло, что "загадочный парусник", о котором судачили уже все газеты Европы, слишком уж сильно похож на тот, что сейчас стоял в порту Кадиса. Об этом хоть и с большой задержкой, было доложено портовому начальству.

Начальство же повело себя предсказуемо.

— От его действий кто-нибудь из испанских кораблей пострадал?

— Нет, сеньор, по нашим сведениям никто не пострадал.

— Тогда и нам до них дела нет! — отмахнулось начальство и тут же забыло про яхту.

Так они и ушли из Кадиса. С корзиной апельсин и полные загадочности.

Той, которой немедленно "нагрузили" яхту ушлые газетчики и праздные зеваки с любителями сплетен. То, что "это та самая яхта" тут уже никто не сомневался. О чём немедленно по телеграфу было сообщено всем, кто в этом был заинтересован. То есть всей Европе.

* * *

**

Марсель поразил братьев ещё большей грязью.

Да. Франция.

Но конец девятнадцатого. Экскурсия была тоже — бегом. Тем не менее, Василий почти непрерывно снимал на свою видеокамеру всё, куда ни направлял свой взор. Но слава Братьев Люмьер уже успела сюда доползти через газеты. Стоило увидеть хотя бы раз, картинку, отображающуюся на видоискателе видеокамеры, как возле братьев тут же начинала собираться толпа.

Пару раз было прикольно. На третий и четвёртый, стало раздражать. На пятый, Григорий уже начал тихонечко ругаться. Поэтому после старались снимать быстро.

Более благоприятное впечатление произвела Ницца. Она как была курортом для богатеев, так и осталась. И, похоже, застройка тут мало поменялась.

Василия больше всего поразили в этой Ницце не архитектурные красоты или виды природы. А наряды купальщиков. С точки зрения современных родных пляжников, сей наряд ничем не отличался от нормального вечернего прикида, в котором они по барам и ресторанам шляются. Даже неизмеримо более строгое. Например, дамам вообще нельзя было никак открывать ноги.

Узнав эти "тонкости" Григорий ржал как конь, а Василий, просто молча снимал окружающих людей. В "естественной" так сказать, обстановке.

Но, как ни странно, повышенный интерес публики к ним двоим и к их яхте, почему-то ускользнул от внимания братьев. Они не знали какова тут норма любопытства к вновь прибывающим кораблям, и разным экзотическим пришельцам. А то, что никто так и не решился расспросить их насчёт "они или не они хулиганили на просторах Атлантики", лишь сыграло этому неведению на руку.

Тем не менее, уже в Марселе их яхту провожала из порта взглядом изрядная толпа зевак. И то, что парусник без такелажа, да ещё без команды, которая бы ставила и убирала паруса, уже ни от кого не укрылось.

Автоматическое разворачивание парусов, у провожающих вызвало дружный вздох изумления. Но этого уже братья не слышали. И не видели.

Так как смотрели вперёд. В море.

* * *

**

Конный экипаж бодро скакал по булыжным мостовым Амьена, направляясь к хорошо известному, каждому жителю города, месту. Возница спешил. Потому, что спешил единственный пассажир. А пассажир был тоже весьма известен. Но не так, как хозяин того дома, к которому он направлялся.

Ровная дорога позволяла слегка расслабиться и снова вернуться к загадке, которую пассажир получил совсем недавно. С почтой.

Издатель Этцель разложив на коленях папку, с превеликим интересом созерцал прекрасно отрисованные листы с текстом. Впрочем, слово "отрисованные" в отношении того, что он видел, было натяжкой. Всё, начиная с букв, кончая графическими элементами на каждом листе текста, явно было выполнено на исключительно хорошей типографской машине. Именно типографской, так как обычная печатная машинка такого качества печати выдать заведомо не могла. Тем более, графику.

Он впервые встретился с таким оригинальным способом присылать рукописи — практически в готовом виде. Отпечатанном. Но разобранном на отдельные листы. Очевидно, для удобства набора.

Что же, весьма учтиво и экономит бездну времени на вёрстку!

Возникал даже вопрос: и зачем понадобилась этому господину э-э-э... — месье Этцель глянул на лист с истинным именем автора — Румате Эсторскому, скромная издательская фирма Франции, если они и сами, судя по выполненной печати, могли прекрасно издать книгу?!!

Тут издатель изрядно скромничал. Скромная она была лишь в его устах. А на самом деле была известна далеко за пределами Старого Света. Ибо печатала никого иного как самого Мэтра — Жюля Верна.

Но всё равно факт того, что книга была напечатана — изумлял. Да и не только этот факт. Каждый лист был украшен разнообразными виньетками, которые, кстати смотрелись вполне органично. Делали сам текст ещё более привлекательным так как их было воистину в меру не больше, но и не меньше чем хотелось бы. Также радовали глаз прекрасные гравюры во весь лист. Видно и художник у месье Эсторского тоже не из любителей.

Месье Верн, имел очень красивый дом. В нём было очень приятно жить, но помня кто он есть по натуре, ему можно было посочувствовать. Да, дом просто замечательный. Но не иметь возможности путешествовать — это, для натуры неугомонной, жаждущей приключений и новых впечатлений, конечно же тяжело. И всё из-за того, что несколько лет назад, психически неуравновешенный племянник месье Верна — Гастон — тяжело ранил его в лодыжку. С тех пор он не мог ходить. Да и болезнь, проявившаяся не так давно, легла на его плечи ещё более тяжким бременем.

Знаменитый писатель встретил Этцеля в своём кабинете.

После бурных приветствий издатель осторожно, из вежливости поинтересовался здоровьем месье Верна. На что тот понурился.

— Увы, увы мой дорогой друг... Проклятая болезнь меня изматывает. Зрение от меня уходит. И всё труднее, и труднее писать...

Жюль Верн прищурился и пристально посмотрел на толстую папку, лежащую на коленях издателя.

— Я так понимаю, это гранки моей книги? — вежливо поинтересовался Верн. — Что-то не так?

— Нет-нет! Всё так... У Вас всегда всё замечательно. Но это не гранки Вашей книги. Это чужая книга и именно из-за неё я приехал к Вам.

— Очень любопытно! Если вы приехали ко мне из-за какой-то книги, да ещё не моей, надо сделать вывод, что... Она чем-то вас очень сильно удивила или даже поразила. Впрочем, это даже по вашему лицу, месье Этцель, видно.

Оба расслаблено рассмеялись. Верн удачно поддел Этцеля.

— Вы правы. — отозвался Этцель. — книга поразительна. И она очень напоминает Ваши произведения. Книга набита множеством научных фактов и удивительных технических изобретений. А герои этими изобретениями пользуются так, как будто всю жизнь ими пользовались. Да ещё на ходу придумывают и осуществляют новые... Но не это меня потрясло.

— Очень рад, что у меня нашлись-таки талантливые последователи. Однако полагаю не это главное, если вам пришлось покинуть Париж. Что-то с книгой всё-таки не так!

Месье Верн как всегда был проницателен. Не зря отец, проработавший с ним на ниве издательства всю жизнь, так им восторгался.

— Но этот месье Эсторский... — попытался объяснить Этцель. Он поразительно сильно, ярко, талантливо развил Вашу мысль! Ту, что вы заложили в самую основу "Робура-завоевателя", "Флаг Родины"!

— Это какую мысль? Я их там много... — рассмеялся писатель.

— Ой, не скромничайте месье Жюль! Автор мной упоминаемый, до ужаса ярко описал опасности прогресса. Он прямо пишет, что если наука вырывается из тисков нравственности, то становится своей противоположностью — из слуги человечества и прогресса становится убийцей!

— Вы сказали "до ужаса"... — заинтересовался Жюль Верн предлагая развить эту мысль и пояснить. На что издатель не преминул ответить.

— Да-да, мой дорогой месье Жюль! Он... Он описал вещи настолько кошмарные!.. Честно говорю! Я закончил читать поздно вечером. И всю ночь не мог заснуть! У меня перед глазами стояли эти страшные картины, им описанные! Они воистину были... Навевающими леденящий ужас!!!

— Ну... не он один... И до него нас стращали разными ужасами... — попытался перевести всё на шутку Жюль Верн. Хотя то, что он уловил натуральный страх в голосе сына своего старого друга, его заинтриговало.

— Ну, — отмахнулся издатель. — этим кликушам Апокалипсиса что воют на каждом углу не хватает одного — НАТУРАЛЬНОСТИ.

— Вы хотите сказать...

— Всё описано настолько натурально!... Настолько, что невозможно не поверить!!! А когда начинаешь верить, становится ещё страшнее! Я уж начал думать, что, а вдруг мы действительно с наукой открыли жуткий ящик Пандоры...

— Вы меня заинтриговали. Я обязательно попрошу, чтобы мне прочитали это произведение...

— Увы, — пояснил он, — зрение ослабло. Приходится просить читать.

Жюль Верн мелко кивнул будто отгоняя неприятные мысли и резко сменил тему.

— Вы хотели бы чтобы я дал своё слово в начале? Я полагаю, что вы уже решили его печатать.

— Да, да, месье Верн! Это настолько необычное произведение, но в русле Ваших идей и романов... Хотелось бы увидеть Ваше предисловие. К тому же... К тому же я от этого месье Эсторского получил плату за издание. Тут уже долг чести.

— Хорошо. Я напишу. Обязательно напишу. И... вы меня очень сильно заинтриговали!

Жюль Верн подслеповато улыбнулся.

* * *

**

Далее в планах братьев значился Стромболи.

Бросили якорь недалеко от берега. И так как никаких причальных сооружений в те времена совсем не было, просто выехали на своём "катере" прямо на пляж. Откатились подальше от уреза воды и "окопались".

Все действия "простого транспортного средства" с яхты Гайяны вызвали самый нездоровый интерес немногочисленных рыбаков, живущих там. Правда, очень скоро угасший.

Залезли на вулкан. Пофотографировали фонтанирующую лаву. Понюхали серы. И переполненные впечатлениями, отправились дальше в Рим.

Было интересно скользить вдоль побережья Италии, но почему-то, после Марселей-Ницц, вылезать и что-то смотреть, охоты не было. Даже мимо Неаполя проскочили.

Высадились в Чивитавеккья.

Добрались до Рима. И... вляпались.

Сейчас это бедствие как-то забылось. Но в те времена, оно было самым обычным для Европы и мира.

Клопы.

Василий про это бедствие забыл. Григорий не знал. Так что после первой же ночёвки в отеле, хотелось бежать куда-подальше. Заели. И ведь, выбирали что получше.

Пришлось потратить день, чтобы найти что-нибудь вообще суперфешенебельное. Нашли. И долго спрашивали, высплашивали, пытали всех — есть или нет клопы.

Заверили что нет.

Однако и там, — в супердорогом — они были.

Не в таких диких количествах, как в предыдущем, но были. Кстати именно тут братья узнали для чего служила такая штука как балдахин.

Оказалось, что в те времена он — вещь незаменимая. И предохранял он спящих, от падающих с потолка клопов. Всё же хоть какая-то, но защита.

Тут, кстати, испытали ещё одну "придумку" Василия. Вполне себе криминального свойства во все времена.

Когда сходили в Марселе, то обменяли золото на франки.

С трудом.

А проблема там заключалась в том, что... Золото было самой высшей пробы.

Ну ясно дело, что высшей! Если бы химик ещё более детально проверил, то обнаружил бы ещё более интересный факт — золото химически чистое. Совсем.

И всё потому, что это золото нафильтровала яхта. Прямо из морской воды.

Не так много, но на пару килограмм хватило.

Конечно, это был явный "косяк" Василия. Он просто не знал, что на деньги шло золото... гораздо более низкой пробы чем "три девятки". Что стоило для достоверности "разбавить" то золото, какими-то другими, менее ценными металлами. Чтобы проба была не три девятки, а, например, 720.

Дальше, памятуя о том, что "всё может пригодиться", Василий, не долго думая, просто откопировал бумажные деньги Франции. Тем более, что аппаратура позволяла копировать с любой детализацией. Вплоть до молекул. Так что франки у них на руках были более чем "настоящими". Никто не определит. Разве что если не сличать две купюры по мельчайшим деталям. Вот тогда и можно было определить, что они поразительно одинаковые. Но не более того. А так как накопированы были разные, то и опасность попасться была исчезающе маленькая.

На всё остальное братьям было наплевать, так как особо задерживаться в этом мире они не собирались.

Даже завиральная идея Григория, издать тут книги с детективами и приключениями и на этом навариться на будущие времена — умерла. И всего-то из-за того, что Василию пришла в голову простейшая идея с копированием.

Впрочем, что они таки сделали, — договорились и в Кадисе, и в Марселе об издании "Бриллиантового заложника"(в последнем случае отослали отпечатанную на принтере "рукопись" известному парижскому издателю с приложением денег на издание). Ну очень сильно хотелось Григорию досадить тому индюку-капитану. За пережитые неприятные минуты.

Фамилию и имя капитана, название судна и многие детали того приключения, Григорий оставил без каких-либо изменений.

Да, они рассчитывали ещё сюда раз-другой заглянуть. В этот мир. Но не более. Поэтому очень интересно было узнать, как по миру расползается книга, сплетни и новости. Тем более, что они, памятуя, что для улучшения движения такого товара как книга, очень хороша реклама, задвинули её по разным газетам Франции. В виде короткого "описания приключений". Естественно в версии, которая описана в книге.

* * *

**

В далёком Амьене, с некоторых пор, газеты читались с особой жадностью. И читались не кем-нибудь. И не просто так. А с целью выискать ещё и ещё больше свидетельств наступающих перемен. В технике, науке. Они должны были быть. Не могли не быть. Не могли не наступить.

Прочитав книгу, месье Верн долго-долго размышлял находясь под впечатлением. И впечатления эти были неоднозначные.

С одной стороны было приятно осознавать, что его предположения о двойственной природе науки в современном мире, оказались правильными. Да, действительно, наука без морали представляла огромную опасность. С другой стороны, Верн почувствовал, что есть нечто и некто, кто его хоть и слегка, но превзошёл.

Он почувствовал, что этот некто в своих предположениях гораздо более смел. В своих научных построениях гораздо более дерзок, нежели сам Жюль Верн. В книге, прочитанной им, присутствовало описаний технических штучек, как бы не в десяток раз больше, нежели в любом из его произведений. Даже если брать такой сверхпопулярный роман как "20 тысяч лье под водой". Одно описание яхты чего стоило! Не "Наутилус", но нечто более серьёзное и совершенное. Почти волшебное.

Почти...

Это "почти" становилось чем-то особо дерзким. Даже в таком, изрядно секуляризованном обществе, как французское. Одна фраза "чем выше технология, тем меньше она отличается от сказочной магии", можно было повесить на стену в виде лозунга. Лозунга на все времена.

И вместе с тем... Прямое, зримое предупреждение: "если эта "магия" попадает в руки злого человека, Добро становится Злом. И чем выше эта магия, тем ближе она к тому, что воистину можно назвать "меч Апокалипсиса"...". Как точно подмечено!

Что-то подобное, месье Верн сам хотел сказать в своём только пишущемся романе. Но тут... Тут это же сказано прямо, без кривотолков.

Да. Придётся серьёзно перерабатывать будущий роман. Если его выпускать в том виде, что намечался, он будет даже не бледной, а совершенно проигрышной версией того, что написано у этого месье Эсторского!

Жюль Верн надолго погрузился в размышления, быстро перебирая сюжетные ходы будущей книги.

Его размышления были прерваны горничной принёсшей свежую газету.

Он взял со стола большое увеличительное стекло и быстро, привычно окинул взглядом заголовки газет. Один из них сразу же привлёк его внимание: "Братья Эсторские на своей яхте прибывают в Чивитавеккья". И фотография на пол страницы.

Красивейшее судно. Парусное, судя по мачтам. С необычных очертаний корпусом. Необычных очертаний надстройками.

Сами эти очертания производили впечатление чего-то стремительного. Приспособленного к скорости. Скорости быстрее ветра. Как будто уже сама эта яхта была сам ветер. И что ещё обращало внимание, — полное отсутствие такелажа. Ни единой верёвки. Даже шнурка не висело на мачтах, не было растянуто между ними.

Жюль Верн приблизил газету к лицу, стараясь разглядеть даже мельчайшие детали изображения. Но увидел лишь скопление мелких пятен, из которого складывалось фото в газете. Верн сам долго и помногу путешествовал. Под парусом. На разных кораблях. И понимал что к чему в парусах и вообще в кораблях. Он прекрасно разбирался в этих вопросах, чтобы сразу понять — это СЛИШКОМ необычное судно.

Он ещё раз бросил взгляд на заголовок.

"Братья Эсторские...". Так вот каково ваше судно, братья! И ты, автор, выходит там не один. Как и в романе. В романе спутником главного героя является брат. Брат-учёный.

Кстати о брате!

Он учёный. И из описания следует... Ну совершенно не тот типаж, который всегда описывал Жюль Верн — эдакого рохлю-растеряху. Чудаковатого и безвредного.

За описанием месье Эсторского видно, что его брат, даже если он учёный, — стрелять умеет. И слишком далёк от образа неприспособленного к жизни ботаника. Когда надо бегает, прыгает и вообще геройствует. Причём не забывая о том, что он учёный и что-то там должен исследовать, сделать выводы... Даже с риском для жизни. Наука для него — образ жизни. Эдакий капитан Немо. Но без надломленности и загадочной мрачности. По жизни выглядит обычным, ничем не примечательным обывателем. Может где-то слегка романтиком и авантюристом. Но не тогда, когда доходит дело до науки. Когда дело касается науки — становится одержимым. Вот так!

А судно... На фото судно напоминало... Напоминало то, что описано в романе! Причём даже до деталей!

Парусное вооружение, автоматически становящееся и убирающееся. Двигатель не паровой и не внутреннего сгорания. А какой-то особый электро-динамический. Кстати, это отмечают наблюдатели в статье. Без парусов двигается очень быстро. А труб нет! Да прямо как в книге!

Выходит... Выходит он описывал СВОЁ СУДНО?!! В этом фантастическом романе?!!

Какова смелость!

Впрочем... А вдруг он описал всё так, как есть, со своим судном? Все те изобретения... Всего лишь наложив на реальное описание, реального судна фантастический сюжет?

Гм... Ведь сам грешил таким же. Сам не раз описывал суда, на которых путешествовал, иногда и приключения, в которых участвовал, впечатления, которые испытал. Приписывая их своим героям. Выходит, есть и подражатель. Хороший, надо сказать подражатель, если ещё и сделал себе фантастическое судно.

Верн откинулся в кресле и прикрыл глаза. Настроение у него резко улучшилось. Ведь всегда приятно видеть, как Мечта осуществляется. Да, пусть нет ещё "Наутилуса". Но если есть ВОТ ЭТО — значит будут и они. "Наутилусы". Скоро.

Но тут в голову великого писателя просочилась весьма несвоевременная и неудобная мысль. Он нахмурился и попытался её ухватить. Слишком уж она была скользкая и... угрожающая?

"Ведь уже неделю по Европе ходят сплетни о некоем судне, нападающем на корабли в Атлантике. Никого не ограбив, это судно идёт и нападает на другое. Эдакое морское хулиганство. А вдруг...".

Жюль Верн резко открыл глаза и посмотрел туда, где на его столе аккуратной стопкой лежал недавно прочитанный роман. "Бриллиантовый заложник".

"Нет! Это совпадение. Скорее всего месье Эсторский использовал этот факт. Или кто-то использовал, зная, что данный роман пишется, распространил через газеты нелепицу, — подумал писатель. — Не может быть, чтобы тот ужас был реальностью. Скорее всего совпадение или чья-то злая воля. Воля, пытающаяся как-то очернить братьев Эсторских".

Но как он ни отметал беспокойную мысль, она всё возвращалась. С некоторым раздражением, Верн принялся читать газеты дальше. Теперь уже специально выискивая разные слухи и сплетни, которые бы хоть как-то, но могли быть связаны с этой яхтой и с этими двумя...

* * *

**

А сплетни и новости, даже без придумки Григория, тут ходили, как говорится, "косяками". И самая свежайшая новость гласила о том, что какой-то итальянский граф пал от руки некоей корсиканки. Причём не просто так пал, а якобы был разрезан на куски, порублен в лапшу со всей своей челядью.

Газеты пеной исходили, пытаясь перекричать друг друга, измышляя "подробности". Одна, кровавее и завиральнее другой. Но все они сходились на версии, что некая то ли корсиканка, то ли сицилийка, мстя за похищение своей сестры графом, залезла в его замок и вырезала всю челядь вместе с ним самим.

Эту версию также хором, якобы, подтверждали освобождённые этой "сицилийской(?) корсиканской ведьмой", наложницы графа. По всему выходило, что граф, являясь для местных, чем-то типа сексуального террориста, крал хорошеньких девиц и составлял из них настоящий гарем. Но тут, с корсиканкой, что называется, "нашла коса на камень".

Тем не менее, что самое пикантное, все эти спасённые хором утверждали, что та самая корсиканка, проделала всё своими руками. Одна!

— Ка-акой шикарный сюжет!!! — подпрыгнул Григорий. — Надо срочно написать!

И тут же полез в свой планшет.

Кстати говоря! Планшет был сделан Гайяной. Так что там мощностей и возможностей было неизмеримо больше, чем где-либо. Буквально за двое суток, Григорий из различных, как он говорил, "цельнотянутых" кусков произведений подобного сорта, что были у него на планшете, составил свой рОман. Причём написал его на итальянском.

Получился эдакий "блокбастер" девятнадцатого века. С погонями, драками, интригами и всем прочим. Что он и заправил местному издателю.

Правда, пришлось побегать. Поискать. Издатель сначала ломался, но потом, когда ему примерно рассказали о чём, дали дайджест и выдержки, взял.

Впрочем, тут скорее всего наибольшим аргументом был всё-таки внешний вид братьев. Памятуя, что тут очень серьёзно смотрят именно на "одёжку", пришлось обоим выряжаться как денди.

Это приключение добавило стимулов ещё раз заглянуть в этот мир. Уж слишком сильно они здесь наследили. Слишком жгучее любопытство себе же разожгли. Вида: "А как вывернутся в этом мире те самые "информационные вбросы", что тут наворотили?!!".

Похихикав насчёт "очень ловкой корсиканки" и пожелав ей всячески удачи, они отбыли из Рима, погрузились на свою яхту и продолжили движение в сторону Дарданелл.

* * *

**

Сэр Арчибальд был в ярости.

Из Аргентины, почти из Аргентины, с попутным судном пришло сообщение... ДА КАКОЕ!

Ещё одно нападение. На лучшее судно. Даже глядя на ровный почерк капитана, описавшего происшествие, он ощущал его ужас. Мало того, что чуть не попался с серьёзной контрабандой, да ещё... Ещё этот трижды проклятый парусник, с этими дьявольскими парусами без такелажа! Да ещё, оказывается, этот парусник вооружён! Да ещё так вооружён, что любому корвету Роял Нэви фору даст! Описание разрушений и повреждений, которые нанёс этот негодяй всего-то за несколько секунд просто потрясал. Борта и надстройки, судна, по описанию превратились в натуральное решето. Тысячи сквозных дыр! Это что за оружие, которое может за несколько секунд выпустить ТЫСЯЧИ снарядов, да так, чтобы они прошивали СТАЛЬНОЕ судно НАСКВОЗЬ?!!!

И тут... Тут в мозгах сэра Арчибальда замкнуло. На целую минуту, долгую, томительную, тягучую минуту он впал в ступор. Но когда он из него вышел, он кинулся рыться в газетах.

Но ничего не успел найти.

Пришёл племянничек Лори. И видно было, что у него самого новости не из приятных. Лицо у него было какое-то печально-потрясённое.

— Сэр... — каким-то странным, полуобиженным тоном начал мямлить племянник. — в газетах пишут что...

Последние слова застряли у него в горле.

— Что пишут?!! — взревел сэр Арчибальд. Он не мог представить что мог ещё более важного и более кошмарного притащить этот индюк-репортёр. Более ужасающего чем это письмо от капитана, всё ещё лежащее открытым на письменном столе.

— В-ваше судно! — заикаясь выговорил родственничек и протянул газету.

— Как? Уже и в газетах об этом пишут? — не поверил сэр Арчибальд и вырвал газету из рук.

Быстро пробежав по строкам небольшой заметки он взвыл. Он понял, что этот негодяй Эсторский его опередил. Версией событий. И ведь как всё ловко вывернул, негодяй! Не они на его, Сэра Арчибальда судно напали, а на него, капитана Эсторского вероломно напали! Из-за чего команде пришлось открыть огонь, чтобы вызволить капитана из плена!!!

Это был тот позор, который уже не смыть. Даже если исхитриться и выставить самое убедительнейшее опровержение, всё равно найдутся сотни, тысячи идиотов, что будут твердить прежнюю, компрометирующую его, сэра Арчибальда, версию! Ведь она прозвучала первой.

Он думал, что за этот день уже ничего более страшного и тяжёлого не случится.

Зря думал.

В дверь постучали. Вошёл посыльный. С каким-то подозрительно объёмным пакетом. Как раз размером с упакованную книгу.

— Что там? — взревел сэр Арчибальд.

— Вам посылка. Из... — посыльный сверился с записью. — Из Кадиса. От некоего благородного дона по имени Румата Дин Эстор.

* * *

**

Плыли-плыли... Довольно быстро. Даже под это дело мачты убрали. Но... Опять задрала жаба.

Ведь где двигались?

Мимо Греции.

А так как оба в детстве зачитывались Мифами Древней Эллады, книжками по археологии, то чем дальше их яхта огибала Пелопоннес, тем более устрашающие размеры принимало зловредное земноводное.

Наконец, по молчаливому согласию, где-то на траверзе острова Карави, выставили курс на Афины.

Земноводное одержало очередную блестящую победу и, удовлетворённо квакнув, удалилось до следующего подходящего случая.

У обоих в глазах можно было прочитать: "Хочу увидеть Парфенон!".

Когда подходили к порту, к пирсу сбежалась приличных размеров толпа. Толпа ничего не скандировала, не орала, но смотрела на корабль, во все глаза.

Да, конструкция и "поведение" яхты, были очень необычным, но почему тогда на неё было ноль внимания в Кадисе, Марселе, Чивитавеккья?

Василий свернул остатки парусов, и далее стал выруливать уже чисто на движках. Толпа на пирсе загудела.

Появились какие-то очень борзые личности с треножниками фотоаппаратов. Растолкали ближайшую часть толпы и, установив свою аппаратуру, принялись с ней возиться.

Василий нахмурился. Григорий же пребывал в сильном недоумении.

— Слушай, Григорий! Ты там в Риме, Марселе ничего не натворил?

— Н-нет! Я был максимально осторожен. Даже никому морду не набил.

— А были поводы? — тут же проявил повышенное любопытство Василий.

— Изрядно! — процедил брат, видимо вспоминая какие-то происшествия.

— Ну... Ты знаешь, мне кажется, что надо срочно облачиться в наши обычные "мундиры". — Всё более беспокоясь сказал Василий. — на всякий случай.

— Сейчас метнусь за ними! — ещё немного понаблюдав толпу, сказал Григорий и нырнул вниз, на нижние палубы.

Через минуту он вернулся с их "бронежилетами". Точнее даже их назвать "скафандрами-от-Гайяны". Надевалось всё это роскошество под одежду. И могло выдержать прямое попадание даже очень серьёзного калибра из ручного стрелкового оружия. А при случае, могло закрыть и голову. Целиком.

Тут же на мостике, не спуская глаз с толпы, они спешно переоблачились. Почувствовав, таким образом, себя более уверенными, стали рассуждать более взвешенно.

— А не лучше ли было нам всё-таки отвернуть и следовать через Дарданеллы?

— Поздно. Мы уже, практически в порту. Да и вдруг это просто толпа зевак? Ведь пресса, то да сё... Растрезвонили про нас по всей Европе. Ведь яхточка, где два владельца, и ни одной души команды — более чем за пределами мыслимого. Даже по нашим родным временам.

— Гм... Логично. И похоже многие тут читали мэтра Верна. Про капитана Немо, Робура...

— Ага. Точно. Яхточка у нас — А-ля "Капитан-Немо-Жюль-Верн". Скорее всего эти зеваки — поклонники его таланта.

— Но...

Григорий, кивнул и, проигнорировав "но", продолжил.

— И смотри. Там на пирсе всего-то два долбодятла в форме торчат. А если бы нас хотели арестовать, там была бы их толпа, и на рейде нездоровое шевеление.

Василий обернулся в сторону рейда и ничего не нашёл подозрительного.

— Пожалуй, ты прав. И вот эти любопытствующие граждане, всего лишь любопытствующие граждане.

— Может они ни разу не видели корабль под перуанским флагом! — добавил Григорий.

— Ладно. Возьми ещё пару "сувениров от Гайяны". Так, "для поддержки штанов".

— Уже взял! — С энтузиазмом подтвердил Григорий и протянул в свою очередь Василию маленькую коробочку.

Василий взял её и сунул под одежду, к "скафандру". Там коробочка прочно прицепилась к ткани, как будто и была с ней единым целым. Оторвать её или раскрыть, отныне мог только владелец "скафандра".

То, что это зеваки, прибывшие посмотреть на необычный корабль, было подтверждено уже во время швартовки.

На палубу как раз вышел ленивой походкой Григорий и направился к швартовам. Толпа заволновалась. Но в её волнении не было ничего такого... нездорового.

Правда, какие-то "знатоки", видимо обсуждая манёвры капитана, что-то начали оживлённо обсуждать показывая пальцами насколько далеко яхта подошла к пирсу.

А вот когда Василий, подойдя бортом к пирсу врубил боковую тягу гидродинамического двигателя, толпа взвыла. "Знатоки" заткнулись и выпучив глаза, наблюдали за невиданным зрелищем — корабль пятящийся БОКОМ!

Григорий всё также опираясь на фальшборт, как ни в чём не бывало, созерцал окружающие пейзажи.

Как и полагается любому нормальному компьютеру, — а процесс причаливания на последних метрах вёл именно он, — расчёт был до миллиметра. Даже не коснувшись бортом причала, яхта встала как вкопанная всего-то в полуметре от пирса. Толпа взвыла от восторга. Встречающие "официальные лица", вслед за "знатоками", тоже выпучили глаза от изумления.

Григорий бросил трос принимающему с носа, потом быстро прошёл на корму и проделал ту же самую операцию. После также прошёл к середине судна и как бы невзначай ткнул в какой-то красный кружок.

По борту яхты тут же выросла гряда амортизаторов. Включившиеся электромоторы, подмотали швартовы и прижали яхту к стене причала. Тут же часть фальшборта отвалилась и превратившись в великолепный трап, перекинулась на пирс.

Толпа разве что подпрыгивать от восторга не стала.

"Таможня" же вообще "замёрзла".

Пришлось "отмораживать", дважды пригласив пройти на борт.

Как и предполагал Григорий, никаких особых претензий к ним со стороны местных властей не было. Более того, сама процедура прошла очень быстро. Гораздо быстрее, чем в прошлые разы. С них даже взяток никаких не пытались содрать.

А из любопытства, сквозившего прямо через слово, в разговоре таможни, можно было судить, что они получили, стараниями газетчиков славу чуть ли не нуворишей королевской крови. Таинственность и полная неизвестность их происхождения, только добавляла перцу в слухи и сплетни, распространяемые жёлтой прессой.

Братьям захотелось срочно отвалить, но проснувшаяся жаба грозно рыкнула и оба поплелись к трапу, вслед за удаляющимися "официальными лицами".

— Что-то мне подсказывает, — произнёс Григорий на санскрите, — что прогулочка до Парфенона будет очень утомительной.

Таможня заозиралась, услышав более чем непривычный язык из уст "нуворишей", а газетчики, стоявшие на пирсе тут же сделали стойку. Слух у этих щелкопёров был отменный. Ведь услышали несмотря на изрядный шум рядом стоящей толпы.

— И чем утомительной? — не понял брат.

— Вниманием затрахают. — Так же недовольно ответил Григорий. — Пойдём собак кормить. Может отстанут... Хотя бы на время.

— Э-э! — проблеял Василий, но Григорий влёт понял его затруднение.

— Хорошо. Молчи, или поддакивай, а я с ними буду разговаривать.

— Благородный дон... — подскочил к ним рыцарь пера, как только нога Григория коснулась бетона пирса.

— Румата. — буркнул Григорий созерцая виды поверх шляпы газетчика.

— Благородный дон Румата! Мы вас приветствуем...

— Спасибо! — тут же невозмутимо оборвал Григорий всё также созерцая виды. — что-то ещё?

— Не могли бы вы, удовлетворить любопытство публики и читающей общественности...

— Да. Можем. Слегка! — дал он согласие на интервью. Щелкопёр понял намёк правильно, так как тут же перешёл к делу.

— ...Откуда вы, и с какой целью прибыли на нашу славную землю!

— На Парфенон посмотреть. — ответил на вторую часть Григорий и тут же посмотрел на стоящего рядом такого же газетчика с блокнотом на перевес. Тот тоже понял правильно.

— Как вы прокомментируете скандал в Риме...

— Какой? — вяло и скучающим тоном спросил Григорий.

— Про корсиканку, убийцу благородного...

— Никак!

— Но, судя по подписи, Вы благородный дон, написали целую книгу.

— По мотивам... — тут же отбрехался Григорий. — Кстати! Как я понимаю, книга вышла?

— Да, но пока что в Италии, где, по сообщениям итальянской прессы, наделала много шуму. До нас ещё не дошла.

— Жаль! — всё также смотря поверх головы репортёра, улыбаясь заявил Григорий.

— Вы не отрицаете, что именно вы её написали?

— Нет!

— Значит, вы были в курсе происходящего?

— Слегка, отдалённо, из слухов и сведений, полученных окольными путями.

— Так значит, написанное в Вашей книге — не литературный вымысел?

— Частично.

Полученная информация, похоже "вставила" не только газетчиков. Толпа онемела.

— И вообще... Мы развлекаемся. Со скуки. Имеем право?

— Э-э да! — очнулся от оцепенения журналист, и только тут заметил, что с ним разговаривают вполне по-гречески.

— Не соблаговолит ли уважаемый Дон Румата, прояснить нам... Я заметил, что вы общались с нами на греческом. В Италии ваша книга на итальянском. Во Франции вы говорили на чистом французском, с испанцами — на испанском. Вы наверное получили очень хорошее образование... Сколько вообще языков вы знаете в совершенстве?

— Много.

— В совершенстве?!!

— Да. Много и в совершенстве.

Глазёнки корреспондента округлились и он временно потерялся. Чем тут же воспользовался другой.

— Но, — набрался он наглости. — Вы не сказали, откуда вы родом и откуда прибыли!

Григорий хмыкнул.

— Издалека! — отмахнулся он и величественным жестом дал понять, что интервью окончено.

Толпа расступилась их пропуская.

Подскочил какой-то носильщик, но тут же был отослан подальше, так как "господа" несли свою поклажу самостоятельно. И никому не хотели её вручать.

* * *

**

О том, что книга "Бриллиантовый заложник" вышла из печати, Жюль Верн узнал не от издателя, а из газет. По восторженным отзывам одних и по ругани других. Последнюю всегда начинают всякие неудачники от литературы.

То для них "слог не тот". То автор дурак, потому ,что "так не бывает" и вообще "герои поступают неестественно".

Но и тех, и других заслонили пересуды.

То же самое сейчас происходило в гостиной Жюля Верна за чашкой хорошего, английского чая.

— Ну вы же по реакции на свои романы, месье Верн знаете, — развёл руками издатель Этцель, — что многие люди верят в то, что написано в книгах. Верят, даже если на первом же листе их предупредить, что написана фантазия.

— Я, признаться, тоже чуть не поверил! — поддержал его Жюль Верн. — уж очень так... предметно они всё описали. Логично. Последовательно. Одно вытекает из другого... Помните, как главный герой буквально "вычисляет" где находится база Доктора?

Этцель рассеяно кивнул, но тут же задал мучивший его вопрос.

— Вы сказали "они написали"... Вы считаете, что книгу писал не один автор?

— Подозреваю что да, не один, а двое. Но это чисто моё предположение. Братьев Эсторских — двое.

— Любопытное предположение... — согласился Этцель. — Но... Я хотел вас спросить...

Издатель замялся.

— Вы обратили внимание на их яхту? — подсказал писатель.

— Да. — тут же согласился месье Этцель. — И многие на это обратили внимание. Из уже прочитавших. И слишком много параллелей тут же возникло.

— Уж не из-за этого ли начинают верить в то, что описано?

— И... да!

— Но... Вы не находите несколько натянутой историю с эболой? Я хоть и не специалист в области болезней, но если рассуждать логически... Если существует такая болезнь, то почему мы все до сих пор живы? Ведь возникнуть эпидемия может в любой момент. Среди негров Африки. И возникает, как написано в книге. А там — передаться белым и пошло дальше. Почему этого не происходит?

— Ну, месье Верн, — отозвался до этого молчавший второй гость великого писателя. — Я, как отслуживший в иностранном легионе двадцать лет, могу сказать, что такие вещи происходят там постоянно. Разные тропические лихорадки косят и местных и наших. Только успеваем могилы копать. Страшный мор. Однако... Мы люди цивилизованные. Мы меньше подвержены этой напасти. Гигиена защищает. А местные как жили в грязи, так и умирают. Тысячами.

— Но что меня смущает, господа... — всё равно гнул свою линию месье Этцель, — там сказано, что Доктор нашёл способ выводить новые разновидности бацилл. Он занялся селекцией этих смертоносных бацилл, пока не вывел абсолютно смертельную.

— И вы верите, что такое возможно? — скептически заметил старый вояка.

— Вы знаете, полковник... Да! Я говорил в Париже с учёными из университета. Они хоть и удивились такой идее — выводить новых микробов, но не отрицают её принципиальную возможность. Возможность их селекции. И описанный в книге "отряд 631" Доктора Исии, вполне мог существовать!

Полковник всё равно скептически хмыкнул всем своим видом показывая, что ни на грош не верит "этим яйцеголовым".

— Меня вот что смущает. — не обращая на это продолжил Этцель. — Там сказано, что изначально бацилла не передавалась по воздуху. Но Исии её "научил летать". И она стала передаваться от одного к другому через дыхание, через простой чих. И тогда расчёты мировой пандемии, которые делал брат главного героя становятся очень даже зловещими! Конечно, описанные зверства, которые чинили тамошние подчинённые доктора... Да, они выглядят неестественно...

— Это почему? — тут же взвился полковник. — Вы явно забыли что творилось у нас лет эдак четыреста, шестьсот назад... Да и то, что белый человек в Африке, негров вообще за людей не держит... Это тоже со счетов не сбрасывайте.

— Но это так ужасно!

— Такова жизнь! — развёл руками полковник. — Я видел там и не такое. Так что лучше сменим тему.

— Но меня всё-таки смущает написанное. А вдруг нам действительно угрожала...

— Да, месье Этцель. Угрожала. — хохотнул полковник, оборвав невежливо издателя. — Но это если предположить, что всё, что написано в книге господина Эсторского — правда до последней буквы.

Верн же с интересом вертел головой не пытаясь вмешаться. И так господа спорщики говорили то, что надо.

— А вы разве не читали последних газет? — спросил внезапно Этцель.

— А что там такое? — поднял заинтересованно бровь полковник.

— Там есть интересное сообщение... — по описаниям местных рыбаков, яхта братьев Эсторских заходила на... Стромболи!

— И что они там делали?

— Они там продемонстрировали местному населению лодку, которая может не только плавать, но и выезжать на берег. Вполне самостоятельно... Но не это главное.... Главное, они предприняли экспедицию к кратеру вулкана. И что-то там долго делали. Странное. На краю кратера. А когда вернулись, по словам рыбаков, были очень рады. До помешательства рады. Но вот чему?...

На несколько минут повисло молчание. Каждый вспомнил последние строки романа. И стало... очень неуютно. Мир показался таким хрупким и зыбким....

Никто из диспутантов не хотел доводить свои умозаключения до широкой публики. Даже когда их по отдельности спрашивали репортёры. Но всем, особенно репортёрам, рот не заткнёшь. Не запретишь думать и делать выводы.

Кто-то из пишущей братии сделал-таки выводы. Из прочитанного. И грянула сенсация.

* * *

**

В следующие часы после высадки на берег Эллады, буквально через полчаса, после того, как они осели в одной из гостиниц, начали прибывать посланцы с приглашениями посетить какие-то светские салоны и рауты. Григорий же, ссылаясь на то, что прибыли они сюда отдыхать, просто поблагодарил за приглашения и мягко их отклонил. "На потом".

Кстати, на этот раз, идя в гостиницу, братья были уже во всеоружии. И как только получили свои комнаты, так тут же обработали их инсектицидом... И во все последующие дни, эту процедуру периодически повторяли. Так что зловредные насекомые их больше не беспокоили. Пребывание на древней земле Эллады превратилось в удовольствие.

Братья, кстати и не предполагали, что туризм в эти времена уже развит.

Однако по Парфенону шлялись буквально толпы со всей Европы. И братья, уже попавшие на первые полосы европейских газет, тут же стали центром внимания всех этих праздношатающихся. Гид, нанятый для экскурсии, от этого внимания постоянно спотыкался и заикался. Василий с Григорием, видя всё это, лишь посмеивались.

Уже как-то притерпевшись к этому, поминая постоянно,что в этом мире лишь временно и "проездом", они к этому вниманию относились как к погоде. Что, как оказалось, только прибавило им в "рейтингах".

Пребывание на греческой земле, неожиданно превратившееся в приятный отдых, расслабило.

Братья посмотрели в сторону Дарданелл, вспомнили, что родителям сказали, что отбывают "не менее чем на два месяца" так что они не будут беспокоиться, и окончательно расслабились. Где-то на пятый день пребывания, Григорий вспомнил об аквалангах. Но хотелось всё-таки не просто попугать местную рыбу, а что-то вытащить. На память.

Для этого нашли какого-то археолога и долго его пытали насчёт предположительных мест с затонувшими кораблями. Поначалу, от него ничего вразумительного добиться не удалось. Но когда ему объяснили, что на яхте есть "сверхновейшее водолазное оборудование" с помощью которого можно погружаться до 60 метров, он оживился и что-то раскопал в своих книгах. Как "район, где возможно...".

Взяв этого археолога, как оказалось, любителя (пока, как он говорил) и студента, отправились поплавать. Звали студента Диметриус, от чего оба брата тут же его стали называть сокращённо Димой.

Дима сначала сильно боялся, но потом, когда ему объяснили как пользоваться аквалангом и продемонстрировали на нескольких своих погружениях, что всё более чем безопасно, если соблюдать определённые простейшие правила, тот загорелся.

Когда же он совершил-таки, первое погружение, то вообще преисполнился телячьего восторга.

Да оно и ясно.

Если до этого, водолазы были постоянно привязаны к шлангам, всяческим тяжёлым скафандрам, и прочему сильно ограничивающему свободу барахлу, то с аквалангом человек вполне себя мог почувствовать наравне с рыбой.

Так как у братьев на яхте был ещё и сканер, то довольно скоро нашли что-то очень перспективное на предмет археологических "раскопок".

Стали на якорь.

Первым поплыл Дима с Григорием, а Василий остался сторожить на поверхности. На всякий случай.

Как оказалось, они не ошиблись. На сравнительно небольшой глубине, лежали останки древнегреческого судна полного амфор.

Обфотографировали место.

Во второй раз пошёл уже Василий с Димой. Тут уже слегка "побыковали". Василий, пользуясь камерой, пофотографировал Диму и себя на фоне находок. После подцепили пару амфор и подняли на поверхность.

Едва освободившись от акваланга, Дима чуть не расцеловал только что выгруженные на палубу амфоры. Облепленные ракушками и остро пахнущими водорослями.

Сзади подкрался Григорий и внезапно хлопнув Диму по плечу, от чего тот подпрыгнул, громко спросил.

— Ну, Дима, будете писать статью о находке?

— А... Да, конечно! — закивал он едва придя в себя от неожиданности.

— Кстати, можно вас поздравить. — тут же включился Василий тоном университетского профессора. — Вы только что основали новый вид археологии — подводный.

У Димы отвисла челюсть.

Мысль таки впиталась в его мозг. Он что-то хотел возразить, но Григорий снова включился.

— Если сделаем всё путём, это и будет основанием нового вида археологии. Пойдём писать. — сказал он и увлёк Диму внутрь корабля.

Диму тут ожидал новый шок, когда буквально за час, была не просто написана но и распечатана со всеми чертежами и схемами добротная статья.

— Вот! Это уже можно публиковать. Куда направите?

Дима таки слегка пришёл в себя и заикнулся насчёт фотографий, которые были приложены.

Василий же просто фыркнул и "пояснил", что у них не цветных просто нет. Потом вспомнил то, что они снимали "просто так" и быстренько соорудил портрет новоиспечённого "подводного археолога" на фоне ещё не поднятой со дна амфоры. В окружении рыб. На метр в длину портретик вышел.

— А чо-а? Приятненький, такой портрет получился! — оценил Григорий. — Ты его дома в рамку поставь. На память.

Когда они причалили и Дима ушёл, Григорий, смотря ему вслед спросил.

— Вася! А вообще был такой археолог в истории как Диметриус Папандреус?

— Не припомню... Но тут уже есть и пребудет навечно!

И заржал.

* * *

**

Некоторое время братья просто отдыхали, иногда шокируя местное население своими "купальными костюмами", состоящими из одних плавок. В эти времена нравы были изрядно консервативные. Но тут мало-помалу началось такое...

Как метко припечатал Григорий — "бурление говн".

Началось с того, что на Корсике, "неизвестную корсиканку" объявили национальной героиней. И объявили, что если кто на неё покусится, да ни дай боже поранит, то вся Корсика объявит тому роду вендетту. Причём население потрясало при этом книгой. Какой книгой, догадаться не сложно.

Параллельно с этим, разгорался дикий скандал в окололитературных кругах. Причём под лозунгом "Он превзошёл Маркиза Де Сада!!!".

Так как Василий не удосужился прочитать ни ту, ни другую "нетленку" Григория, то пришлось идти к нему и "трясти".

— Так, братец. Объясни мне как ты "превзошёл маркиза де Сада"?

— Чего?!! — не понял Григорий и глаза у него полезли на лоб.

Василию пришлось сунуть ему под нос газету. Тот быстро пробежался по тексту и выпал из кресла.

Хохотал он долго и от души. Василию же пришлось лишь дожидаться когда этот приступ дикого ржача закончится и брат будет в состоянии что-либо пояснять.

Наконец тот выдохся, вернулся в кресло и взялся за пояснения.

— Понимаешь, брат... Я же ведь брал за основу наши родные, современные образцы этого жанра. А там что? Пра-авильно! Есть изобилие сцен, где живописуется членовредительство и прочие малоаппетитные подробности.

— А ещё чего ты там расписал?

— Чисто книжно-бульварную "тактику ниндзя". С тотальной героизацией героини.

— Бли-ин-н!!!

— Но я, чтобы не было ничего такого "на всякий случай" изменил фамилии действующих лиц.

— Но публика уже половины Европы, искренне считает, что описано чуть ли не документально!

— А и хрен с ними! — отмахнулся Григорий и принялся ржать по новой.

— Но в "Бриллиантовом заложнике" ты фамилии изменил только наши?

— Ага!

— Кстати... — с видом прокурора сощурился братец, — а что ты там такое накатал, что у Франции, и Испании в придачу, крышу напрочь сорвало?

— Так ты и этого не читал? — уже обиделся Григорий.

— ...Но прочитаю! — с угрозой пообещал Василий.

— Вот и прочитай!

— Но какого хрена в Европах нарастает паника? — не отставал братец. — Что ты им такого заправил, что публика, прочитав книжку бегает по потолкам и непрерывно писается от страха?

— Гы! Я им эболу расписал. Во всей красе. Со всеми тошнотворными подробностями. Приврав, конечно, что у неё летальность и вирулентность стопроцентная(3).

— А поподробнее?

— Помнишь, у Жюля Верна, на последних годах жизни было очень нехорошее предчувствие? — вдруг очень серьёзным тоном заговорил Григорий.

— Помню. "Робур-завоеватель", "Властелин Мира" — там очень ясно читается опасение, что достижения прогресса попадут в нехорошие руки.

— Так я это продолжил! Я написал, как... — далее Григорий с пафосом стал декламировать.

— ..."доблестные инженеры, стремящиеся осчастливить весь мир благами Прогресса, создают чудо-корабли, чудо-фотоаппараты и прочая, и прочая, в то время как Злой Гений, обиженный на весь мир, открывает в джунглях Юго-Западной Африки страшную болезнь в деревне Эбола. И обозлённый на всё человечество, решает уничтожить его".

Григорий ещё стал в позу оратора и принялся картинно размахивать руками.

— То есть, ты описал типичного "Доктора Зло"... — сделал вывод Василий.

— Именно! — подтвердил с энтузиазмом Григорий. — Кстати, я там нашего "раднога" полковника Исию с его "отрядом 631" изобразил. С некоторыми подробностями его работы.

— Ну ты зверь! — выпалил Василий, но по его физиономии было видно, что не в осуждение. Братец же, став в позу стал декламировать.

— "И далее эти доблестные инженеры, после немыслимых приключений, убивают-таки этого Доктора Зло, но дело его всё равно продолжается. Незадолго до своей гибели, он отправляет на ничего не подозревающем корабле, с виду безобидный груз. Но если он будет открыт в Европе — все умрут в страшных мучениях. И груз, по договору, должен быть перегружен с корабля из Африки сначала на корабль идущий в Южную Америку, а потом с него на тот, который идёт в Европу. Доблестные и отважные инженеры на своём корабле...."

— ...Пускаются в погоню и начинают шерстить все проходящие мимо них суда. — продолжил Василий. Но брат и тут перехватил его речь и закончил.

— Таки перехватывают груз, доблестно топят его в кратере вулкана. В бурлящей лаве. Хэппи энд, с друзьями на фоне заходящего солнца и мирно курящегося вулкана...

— Угу... А тут прибывает в Ливерпуль послание из далёкой Южной Америки, что вот мы накуролесили... — кинул Василий. — Кто-то сопоставляет написанное в книжке... Кстати, брат, поздравляю — книжка пошла "на ура!"... И то, что они получают в послании. С совпадением до мельчайших деталей, кроме интерпретации... Плюс ещё несколько сообщений от капитанов других кораблей.

— ...А дальше это пронюхивают газетчики, делают "верные выводы" и страшилка понеслась!

— Именно! — замогильным голосом подтвердил Василий.

Несколько секунд Григорий переваривал услышанное. Но после просто рухнул от хохота в своё кресло.

— Братец! — ядовито начал Василий, не дожидаясь когда Григорий закончит ржать. — А ты подумал, что эти журналюги, ещё сопоставят то, что ты написал, и наше посещение острова Стромболи?

Григория же это наоборот ещё больше развеселило. Но когда он отсмеялся, пояснил.

— В описании — контейнер крепкий, хорошо запечатанный. Мы его ещё круче запечатали, чтобы не лопнул и он, расплавляется прямо в лаве, что даёт полную гарантию убиения бациллы.

— И что?! — не сдавался Василий. — А ты подумал, что скоро найдут какую-нибудь деревню на речке Эбола. А после, там же, и саму бациллу. Ты представляешь, какая ошизиловка начнётся в Европе?

— Бу-га-га! Тем хуже для них! — легкомысленно заявил Григорий. — Может из-за этой их ошизиловки ПМВ не случится.

— Ага! Щаз! Держи карман шире! Как же! Не состоится! — принялся ёрничать Василий. — Но всё это чепуха! Главное, что надо срочно уносить ноги. Пока нам их не оторвали. Как спецслужбы, так и доблестные поклонники твоего таланта.

— Гм! — перестал смеяться Григорий и уже серьёзно закончил. — А вот тут ты пожалуй прав! Что-то мы засиделись. Пора и домой.

— Глава 6. Под "Весёлым Роджером"

Категорическое решение идти дальше и домой, однако решили отложить на следующее утро. У них как раз накопилось несколько приглашений на разные салоны. Которые они последовательно обходили в предыдущие вечера. От нечего делать.

Но самым запоминающимся был визит к оккультистам. И, так получилось, он выпал как раз на последний вечер пребывания их в Греции.

Если всякие салоны чисто светской направленности, были в общем, изумительно скучным времяпрепровождением, то тут как в зоопарке. Как бесплатная экскурсия в дурдом "с полным эффектом присутствия".

Начиналось всё так же, как и обычно в других салонах. Пришли. И тут же ощутили себя эдакой изюминкой. Слонами на показ. Как будто вся толпа только и пришла сюда, чтобы поглазеть на экзотику. А за "экзотику" были как раз братья.

Что тут же бросалось в глаза, так это изобилие экзальтированных девиц, всех возрастов, с полубезумными глазами и не менее колоритных мужиков. Как правило, мужики делились на чёткие категории. Самая многочисленная — адепты самого низшего ранга. С телячьим восторгом в глазах и ощущением "приобщения к тайнам". Чуть менее многочисленная — завсегдатаи. Люди подсевшие на эзотерику.

И самая малочисленная — это личности с "одухотворённым взором". Как оказалось, адепты какого-то градуса посвящения "в тайны". Был даже один залётный масон, который тут же прицепился к Василию. С какого-то бодуна он решил, что Василий из двух братьев главный.

У Василия как раз было довольно хреновое настроение, и он пошёл на сие сборище чисто за компанию с братом. Тому было в падлу идти одному. И тут "на зуб" ему попадается вот этот "птенчик". Студент какого-то университета.

Некоторые "танцы" и знаки масонов Василий знал и, с чистого отвращения к этой публике, решил слегка разыграть "одухотворённого" балбеса. Когда он как-то невзначай провёл краешком бокала с вином по горлу, типа почесал, студент-масон подобрался. Но когда на вопрос "кто твоя мать", Василий ответил "Серый Ангел", — спал с лица и, резко попрощавшись, удалился.

И никакие уговоры хозяйки тут никак не помогли.

Григорий заметив это, подошёл к брату и спросил что он такого отчебучил, но тот лишь отмахнулся.

В отличие от Василия, Григорий, ещё по памяти аналогичных сборищ "эзотерических кружков" в родном городе, чувствовал себя как рыба в воде. Он ни на грамм никому из эзотериков не верил, но почему-то его очень сильно влекли эти самые люди и их "теории". Он в них находил ту самую "специю", которая делала и жизнь, и мировосприятие, многоцветным и интересным.

Ясное дело, что он от них набрался такого, что все эти здешние, ему, по части мозголомства, просто в подмётки не годились.

Вполне естественно, что обычные, стандартные сценарии сборищ местных эзотериков были поломаны на корню. И всё потому, что Григорий, несколькими брошенными фразами не просто заинтриговал, а до ошаления зарядил публику.

Дальше весь вечер крутился вокруг Григория и его сказок. А рассказывать Григорий любил. Причём, если видел, что собралась вот такая публика, у которой любая лапша намертво прилипает к ушам, врал складно и самозабвенно.

Даже Василий заслушался.

Рассказ Григория был диким коллажем из "Тайн Великой Цивилизации Инков" (ведь братья, якобы, из Перу и там что-то такое открыли), утопшей Атлантиды, Лемурии, и прочего, достаточно стандартного для этих времён бреда. Но то, что он вставил туда — выходило за всякие рамки.

По нему выходило, что Земля — проходной двор для разнообразнейших богов, и инопланетных цивилизаций, которые перманентно учат людей "Небесным Премудростям", а дурные земляне регулярно забывают эту Древнюю Мудрость. Или употребляют её так, что всем во вред.

— Что, думаете, Атлантида, просто так потонула? — в запале восклицал он. — Да ничуть не бывало! Эти заигравшиеся дети, открыли тайны атома и ту бездну энергии, которая там таится. Но не нашли ничего лучшего, как развязать войну применяя атомные бомбы. Что это такое? А вы представьте бомбу, вот с этот комод величиной, которая при взрыве может за раз стереть в пыль такой город, как Париж или Берлин! Вот потому Атлантида и потонула!

Инки до сих пор ждут Кетцаль-коатля. Полу-птицу, полу-человека. Пришельца со звёзд, который их научил всему. Представителя древнейшей межзвёздной империи. Учёного и миссионера.

Кстати знаете, что календарь Инков и Майя по точности намного превосходит лучшие европейские результаты? Они знали продолжительность года, не с точностью до нескольких секунд, как это есть сейчас в Европе, а с точностью до тысячных долей секунды! Откуда? Со звёзд!

А догоны? Чернокожее племя в Центральной Африке?!! К ним прилетали существа со второй звезды системы Сириуса. Да-да! Сириус, на самом деле двойная звезда. И вокруг неё, вращается другая, маленькая и тусклая. Обращается с периодом в пятьдесят лет. И вот возле неё жила раса полубогов, которые также пытались нас учить — и всё не в прок. Но догоны помнят их!

Китайцы?

А вы думаете, что они дураки все?

Да ничуть не бывало! В памяти их поколений запечатлелось другое пришествие — из системы, возле Звезды Ригель. Пришельцы умели делать полуразумные механизмы, питаемые всё той же атомной энергией. И первый их император в Китае, был Цинь Шихуанди. Из пришельцев. И тоже оставил просто вал знаний. И тоже не в прок.

Индийцы?

Те тоже хороши! Три тысячи лет назад они летали по воздуху в огромных кораблях. Но забыли это искусство. И всё потому, что тоже, как и Атланты подрались с применением атомного оружия. Их города... Один помню — Мохенджо-Даро — был уничтожен таким оружием. В преданиях других народов это оружие упоминается как "огонь небес". Почему? Да просто! Атомную бомбу кидали как раз с таких летающих кораблей. А что после такого тотального опустошения может быть?

Они потеряли всё. И знания в первую очередь. А теперь влачат настолько жалкое существование. Потому, что забыли всё. Уцелели не те, кто строил звёздные корабли, а те, кто ковырялся в земле!

Содом и Гоморра уничтожены не богом, а Древними. Атомным оружием. За мерзость скотоложества, гомосексуализма и прочих явлений падения нравов...

И далее, и далее, и далее...

Василий, поначалу, порывался заставить Григория заткнуться. Но увидев, что вся публика слушает его разинув рты, махнул на это рукой. Но зоркая держательница салона заметила эти дёрганья и задала вопрос Григорию. На что тот, ничтоже сумнящеся, ответил с солдатской прямолинейностью:

— У нас с братом на этот счёт были очень жаркие споры. Он сторонник того мнения, что человечество не доросло до знаний дарованных нам Богами в древности. Я же говорю, что наоборот, надо всемерно изучать историю нашей Земли, и печальный опыт предыдущих поколений. Чтобы те катастрофы, что учинили наши предки больше не повторять. Ведь это может закончиться очень печально — полным и окончательным уничтожением человечества. И это будет тот самый Апокалипсис. Только сделают его — люди.

Все с жаром закивали.

* * *

**

Когда возвращались с этого сборища, Василий выговорил Григорию.

— Ты опять наговорил "сорок бочек арестантов".

— Да расслабься! Что с убогих взять? Они хотели? Они получили!

— Так они весь этот бред понесут дальше.

-... И посрамят Блаватскую.

— Не посрамят. Дамочка на всю голову больна. И таких же больных она увлечёт покруче чем ты.

— Но ты не учитываешь, что ведь многое из того, что я им сказал в научной области, будет открыто? Нептун и Плутон ещё не открыли. Сириус Б ещё кружится вокруг главной звезды не открытый. Календарь Майя — тоже, кажется, пока не известен. Самолёты Инков — тоже пока что в рисунках археологов. Мифы Индии и Китая с этих позиций тоже никакая падла не изучала, а уж вообще сведения из астрономии, что я тут на них вывалил...

— ...Короче, им разгребаться в твоих предсказаниях, и бреднях хватит на пару сотен лет. Нострадамус-два, блин!

Григорий заржал.

— Кстати, брат! — Отсмеявшись бросил Григорий. — Меня тут некоторые нестыковки заинтересовали.

— Какие?

— Да помнишь, когда ты меня начал пытать газетными статьями... Там ты говорил об ошизиловке, которая поднимается в Европах... Но ведь в эти времена, в этом мире, не могут книги так быстро распространяться! Как я знаю, сейчас ещё не изобрели способ передавать их по телеграфу.

— Да просто всё! Мы остановились в Испании. Ты толканул свою книгу. Когда мы уезжали, её начали печатать. Следовательно, она начала распространяться. Так?

— Так!

— Дальше мы были в Марселе. Там тоже запустили. Но! Ты же ведь описал всё достаточно жутко. Так?

Григорий кивнул.

— И не только жутко, но и очень реалистично. А дальше, подумай, что будет делать газетчик, которому в руки попалась твоя книга. Он прочитает, охренеет, и для того, чтобы "состричь свои купоны", превратит твою книгу в предсказание. Чёткое. Ясное. Но так как эту книгу в газете не тиснешь, что он сделает? Он возьмёт главную идею — про вирус и мировую эпидемию. И опишет своими словами. Лишь вскользь сославшись на тебя. А так как шум от нас и нашей яхты уже пошёл, другие газетчики свяжут всё воедино. И дальше по телеграфу... Короче вот тебе ошизилово... Кстати заметил, что этой ошизиловки здесь пока нет?

— Да. Заметил.

— Вот потому и нет, что книжка твоя далековато, и местные газетчики просто не прониклись. А мы знаем о ней только из газет Италии и Франции, что здесь если кто и читает, то их очень мало.

— Ага. Представил. Когда кто-то из Франции или Италии притащит экземпляр книги "Бриллиантовый заложник" сюда, то и здесь рванёт.

— Именно! И нам тут сильно повезло, что всё здесь пока что в отзвуках.

— Вот это да-а! Вот это мы набарогозили!

— Так это ты ещё не всё учитываешь...

— А что ещё?

— Ха! Ты не учитываешь "культ страха" что был всегда в Европе, ещё со времён Великой Чумы. И тут в Европе ту чуму слишком хорошо помнят. И страх у них перед заразой впечатался в гены. Впечатался в протестантские догматы их религии. Страх перед неотвратимым и страшным. Твоя сказочка про эболу упала на слишком унавоженную почву.

— По твоим словам выходит, что аналогия с почвой неуместна — вполне серьёзно заявил Григорий. — тут скорее подойдёт аналогия со спичкой и сухой травой в степи.

— Да. Пожалуй это будет точнее. — согласился Василий.

Григорий некоторое время помолчал.

— Ну нихрена-с-себе! Честно говорю — я не знал!

— Короче, братец! Ты только что, своими книжками и болтовнёй, сделал то самое МНВ.

— Чи-то?!

— Азимов "Конец вечности"... — скривившись напомнил Василий.

— А-а! Вспомнил... Мораль: завтра без вариантов — ноги в руки. Пока не началось. Здесь. Мы, оказывается, впереди волны!

— Я рад что ты понял. — саркастически заметил Василий. — И то, что тут история явно пойдёт по иному пути — тоже ясно. Такого масштаба психоз бесследно для цивилизации не проходит.

* * *

**

Отчалили рано утром. Так как уходили "по-английски" — ни с кем не прощаясь — то из провожающих были две бродячие собаки, полисмен и пара рыбаков. И этим всем было абсолютно пофиг то, что Василий выводил яхту, как лихач автомобилист своё авто из гаража. Только рыбаки мельком увидев, как яхта лихо разворачивается на месте лишь слегка пожали плечами.

В этот день дул довольно крепкий ветер с запада, тащил облака, грозившие вылиться дождём. Поставили паруса и уже это дало довольно приличную скорость. Километров сорок в час. Это всё было хорошо, но вот нарастающая болтанка из-за поднимающегося волнения, могла вымотать. Одно хорошо, что если быстро идти, то за двое суток вполне можно было дойти до Стамбула. Плохо, что они совершенно не знали обстановку в Дарданеллах.

Там самое узкое место — Чанак-кале. И если там будет много кораблей, да при таком ветре, что сейчас... Проблем будет много. Уже то, что по пути следования они видели множество кораблей, плывущих в обоих направлениях, внушало некоторое опасение.

Однако, всё прошло нормально. Радар, эхолот с функцией сканера, плюс компьютер, дали как раз ту свободу в навигации, которой не хватало очень сильно всем, кто в этом мире в это время плавал по морям. Проскочили.

Также проскочили и мимо Стамбула. Глянули на него с утречка и, оставив по левому борту двинули на выход в Чёрное море. Турки, когда они отказались от лоцмана, посмотрели на них как на сумасшедших. Но тем не менее, прошли. Несмотря на дикое переплетение течений в узком морском проходе и всё ещё не ослабевший ветер.

Подтвердив репутацию лихих мариманов, братья наконец, вырвались на простор Чёрного моря.

Встретили несколько мелких баркасов, и пару пароходов на курсе в сторону Керченского пролива. Отвалили вправо и, убедившись, что их никто не наблюдает решили прыгать через миры.

Но не тут-то было.

Уже запустив сканер, полей, Василий был неприятно удивлён необычностью обстановки. Все точки, через которые можно было пробить проход выглядели как-то... не очень обнадёживающе.

Пройдя широкой дугой по штормящему морю, и не найдя более подходящих точек, Василий попытался прорваться на первой попавшейся.

Не вышло. Даже признаков прохода не обозначилось.

Снова переход. До следующей точки.

И снова неудача.

Тогда Василий решил "долбить" все попадающиеся точки, какие только есть. Через сутки, сильно вымотанный, он понял, что что-то слишком не так. Ни один проход не открылся.

Взяли курс на Новороссийск. Кстати, в то время уже достаточно крупный порт. Там находилась одна из самых мощных точек по переходу. Решили даже в наглую, пробить в пределах видимости с берега проход туда. Но как ни пытались — безуспешно.

Василий, чем дальше, тем больше начал трястись от страха. Страха, что здесь застряли и надолго.

Он взял старый свой "зонд".

Осмотрел и протестировал каждую цепь. Всё работало нормально.

Запустил на "точку перехода". Переход не открылся.

Григорий, стоически наблюдающий как мучается брат помалкивал, понимая, что ни его рацеи, ни его подначки или ругань тут ничем не помогут. Но и у него всё больше и больше росло ощущение обречённости.

— Василь! — сказал он однажды за обедом. — Как ты думаешь, а не сделала ли нам подляну та самая "прынцесса"?

— Почему ты так считаешь? — мрачно поинтересовался Василий.

— Ну, помнишь, она говорила, что "этот мир будет закрыт"... В смысле наш. Родной. Или уже закрыт. А тут мы сами в эту мышеловку полезли, ну нас, чтобы не возиться с отловом тут тупо и замуровали.

Василий отложил вилку и посмотрел в потолок. И после длительного раздумья ответил.

— Я тоже всё больше склоняюсь именно к такой версии.

— И что будем делать?

— Пробиваться.

— Как?

— Мне кажется, что всё дело — в мощности аппаратуры. Так что нужно сделать установочку, нужного размера и с питанием от хорошей электростанции.

— Под "хорошей электростанцией" ты что имеешь в виду?

— Что-то типа Днепрогэса.

— Нихренассе!

-... И то не уверен, что хватит пробить проход.

— Итить, твою налево! Действительно "замуровали"!

Братец витиевато и многоэтажно выругался.

— Таким образом, нам нужно тут оседать, натурализовываться окончательно и думать, как выплывать в этом общем потоке дерьма.

— Будто у нас там — молочная Амазонка. — мрачно и коряво пошутил Григорий.

— Но задачи — сходные. Мы хотели попрогрессорствовать? Вот и будем здесь прогрессорствовать. И, кстати, тебе на заметку: тут нравы и порядки не в пример мягче и проще, чем в наше время.

— Например?

— Мы можем тут ввезти хренову тучу ценностей. И так натурализовать их — элементарно. Ты, кстати, можешь ходить со своим любимым ПП. Или "Береттой". Тебе никто тут слова не скажет. Если, ты, конечно, кого-нибудь не пришьёшь. Тогда будут разбираться. Но если в порядке самообороны, да ещё ты "ноблес" — тебя оправдают вчистую и даже не особо копаться будут.

— Да... Это — цимус! А что ещё? — сильно заинтересовался Григорий.

— Дохрена чего. Я не интересовался плотно этим временем. Так что изучать будем — по ходу дела.

— А! Кстати! Тут на берегу, те самые места, где упомянутый Бука в нашем мире и в наше время ошивается. Отдыхает летом. И куча разных офисных хомячков со всей России. Дикарями. Озёра и "бухта контрабандистов". Сплаваем? Отдохнём хотя бы день?

— А хрен-ли нам?

Сказано — сделано. Подошли к берегу максимально близко. В этих местах, дно очень резко уходило вниз, так что подойти удалось почти что вплотную. Бросили якорь. Высадились.

В эти времена и в этом мире всё было дико и пустынно. Лес был практически таким же. Оно и понятно — можжевеловый лес растёт медленно. И живёт такое деревцо, иногда до тысячи четырёхсот лет.

— Ну и где твой знакомец Бука обитал? — спросил Григорий.

— А вон там. В лесу. Там у нас была куча стоянок. И одна, которую прозвали "Стоянка лешего". Там мужик когда-то отдыхал и оборудовал её. На лешего реально, говорят, похож был.

— Ну... Будем представлять, что с нами все наши друзья. Плюс этот твой Бука. — сказал Григорий, доставая только что синтезированное кухонным агрегатом яхты, сырое мясо. Достал красное вино и прочие ингредиенты пикника.

Пока плавали и ныряли, мясо замариновалось. Выложили мангал прямо на берегу. Из массы сухого плавника набрали дров и запалили костёр. И долго-долго, как в старые добрые времена сидели, смотрели как садится солнце за морской горизонт, как проклёвываются звёзды и болтали. Болтали и болтали. Провожая прошлую жизнь. Вспоминали то, как жили там, в своём мире.

Теперь для них "свой" и надолго — вот этот.

— Гриня! — вдруг обратился довольно резко Василий. — Давай договоримся об одном правиле. И строго ему будем следовать.

— Какое-такое правило? — встрепенулся Григорий.

— А то, что нам там, у нас, вливали в мозги всякую дрянь. Пропаганда... И давай не будем заранее, исходя из своих представлений, судить этот мир. Он может оказаться слишком другим.

— Справедливо... — согласился Григорий.

— А раз он может оказаться слишком другим, будем исходить только из того, что видим перед носом. Лады?

— Лады... — пожал плечами Григорий.

* * *

**

С первыми лучами Солнца, осветившим горы, отправились дальше. В Одессу.

Почему в Одессу?

Расчёт был прост: в таких городах как Новороссийск, Анапа, Керчь, могло не оказаться нужного промышленного потенциала. И слишком далеко от Центра.

В Севастополь их могли просто тупо не пустить. Всё-таки военно-морская база. А они, тут более чем иностранцы. А Одесса была давно большим портом со своей промышленностью.

Но, в Анапу всё-таки завернули. Ухмыляющийся Василий, таинственно намекнул на некий шок, чем заинтриговал Григория.

Причалили к новенькому пирсу. Как оказалось, тот бетонный причал только-только построили. Но всё равно, было мелковато. Осадка у яхты была — будь здоров.

Высадились.

По реакции встречающих поняли, что о "баламутах всея Европы" тут и не слыхивали. То есть тут не то, что волна эбола-ошизиловки не дошла. Но, не дошли даже новости Европы двухмесячной давности. Их приняли просто. Как неких очень богатых господ путешествующих на своей яхте. И не более того.

Шоком, обещанным Василием, оказался порядок, установившийся при продаже вина.

Вина тут производили, как оказалось, море! Даже за кордон вывозили, от чего Григорий тут же возгордился за Державу. Он верил в то, что она до революции была богатой и сильной.

Ага. Именно так.

Григорий похихикивая повёл на базар, который был недалеко и... Оказалось, что вино тут продаётся не бутылками, не бочками, а... ВЁДРАМИ.

Нашли полковника, производителя вина. У него взяли аж четыре бочки хорошего красного сухого.

— Очень хорошее вино, господа! Заверил полковник. Я саженцы специально во Францию ездил покупать. Эти прижились и теперь вот, не только кукурузу и хлеб выращиваем, но ещё и виноград. Вино делаем! Как во Франции!

С полковником расстались друзьями. Обещали ещё как-нибудь "завернуть на огонёк". В будущем. А вино реально понравилось.

* * *

**

Когда плыли мимо Керченского пролива, заметили какие-то суда, идущие в Азовское море. Всё-таки, как оказалось, в эти времена, грузопоток тут был приличный.

Мимо Крыма проскочили быстро.

И вот — Одесса!

Первое, на что они попали в Одессе — их попытались обокрасть. Преступность в городе была... Как говорится, "ещё та". Так что старый-добрый Бабель совершенно ничего не привирал, когда описывал нравы этого городка.

Ясное дело, что большинство населения ворами и бандитами не было. Однако присутствие этой малочисленной, но гнусной прослойки, постоянно ощущалось.

Показательной была стычка в каком-то баре-пивняке, куда завернули по ошибке, братья. Думали просто харчевня.

А оказалось...

Когда они уселись и заказали поесть-попить, из какого-то угла вылезло... Чмо.

Вихляющей походкой хлыщ припёрся к их столику и начал на них натурально "наезжать". Братья слишком поздно поняли, что попали явно не туда, куда стремились. Это был какой-то притон-малина.

Хлыщ, чувствующий у себя за спиной поддержку корешей, которые сидели за другими столами и нагло скалились, вообще распоясался. Начал кричать, что "ми тебя на перо посадим" и прочее и прочее.

Григорий грубо послал хлыща "по кочкам".

Хлыщ обозлился и реально достал "перо".

Григорий хлопнул себя по груди. Жест был, с точки зрения "зрителей", странный. Но это для них он был странный. А на самом деле — активация полной защиты.

Гриша выскользнул из-за стола и достойно встретил франта с финкой. Перехватил за запястье нападающего и скользнул ему за спину.

Довольно примитивный приём айкидо. Типчик кувыркнулся в воздухе с грохотом обрушился плашмя спиной, на грязный пол. Григорий вывернул ему запястье и чуть-чуть сильнее нажал, нежели было бы достаточно.

Рука нападавшего хрустнула. Франт вскрикнул.

Перехватив финку выпавшую у него из рук, Григорий почти без замаха отправил его в сторону своего стола. Нож воткнулся рядом с оставленной ложкой и завибрировал.

— Детям финки не игрушка! — глубокомысленно заметил Григорий и пнув противника для острастки направился к своему столу.

Но не успел он дойти до стола, как почувствовал неладное. Резко обернулся.

Франт бледный от злости и сильнейшей боли в поломанной руке, стоял возле стены и вытягивал из внутреннего кармана наган. Зная, что сейчас произойдёт Григорий даже не стал метаться. Не зря он идя в город всегда надевал защиту. Хмырь злорадно сквозь еле сдерживаемую боль оскалился. Прозвучал выстрел. Ещё. Ещё.

Ощущения у Григория были такие, как будто кто-то довольно сильно трижды ударил кулаком в грудь. Защита, перераспределила полученный от пуль импульс на весь корпус, так что ни синяков, ни ещё каких-то серьёзных повреждений быть не могло.

Но рубашку пули испортили. Ту, что была надета поверх защиты.

Разыграв сильнейшее огорчение, Григорий выплюнул в лицо франту.

— Ну ты и скотина! Ты пошто мне, гад новую рубашку-то подырявил, а?!!

С этими словами он кинулся к бандиту. Тот успел выстрелить ещё два раза, но тщетно.

На этот раз Григорий не стал его жалеть и устроил противнику настоящий сложный перелом обеих рук.

Фраер уже не пытался подняться на ноги, а только корчился от невыносимой боли не рискуя даже пошевелить руками. И тут раздался ещё один выстрел.

— Руки на стол, урла позорная!!! — услышал он злобный вопль брата.

Когда он обернулся, завсегдатаи повскакивали с мест и жались к стенам. Те, что не успели, благоразумно положили руки на стол, демонстрируя что в них ничего нет. Один же из них, с развороченной пулей ладонью, тискал запястье целой рукой и орал. Возле стены валялся, близнец только что отобранного Григорием револьвера.

Что хорошо, плёнка на защитном костюме, была типа "хамелеон". Она не только плотно приставала к телу, но и точно отображала на своей поверхности вид того, на чём лежала — тело хозяина. Так что когда Григорий демонстративно, с мукой в глазах расстегнул рубашку и стряхнул на пол расплющенные о грудь пули, у толпы урок глаза были ну очень круглые. Ведь как видели урки, стряхивал он пули с голой груди.

— Какую рубашку, падла, испортил! — со злобой повторил ещё раз Григорий и сунув первый наган себе в карман, направился к тому, что лежал у стены.

— Ты как всегда быстр и меток, брат! — с удовлетворением сказал он, подбирая наган с окровавленной и изувеченной рукояткой.

— А мог бы и сразу в лоб! — философским тоном заметил он, обращаясь к бандиту с полуоторванной кистью. — чтобы наверняка и не мучился... Или всё-таки в лоб? А то, вижу ну о-очень сильно мучаешься!

Бандит тут же всеми возможными способами продемонстрировал что не надо.

— Ну вы смотрите! — уже с угрозой обратился он к уркам. — А то в "Беретте" пятнадцать патронов. Как раз каждому на лобик хватит...

Григорий отошёл подальше и уже брезгливо сказал.

— Пошли отсюда брат! Тут жрачка хреновая... И говном воняет.

Дермецом тут действительно пованивало. Как раз от того, с простреленной рукой. Видать от страха обделался.

Отогнав толпу местной гопоты в угол, братья осторожно проследовали к выходу.

Напоследок Григорий, лениво вынул и свою "Беретту" и продемонстрировав её присутствующим прошёл на выход вслед за братом.

* * *

**

Когда вернулись на яхту, то оказалось, что и её тоже пытались ограбить. Не вышло. Ни отмычки (их просто некуда было совать), ни фомки, ни кувалды не помогли налётчикам. Вся выполненная из сверхпрочных материалов, яхта представляла из себя эдакий пятидесятиметровый, компьютеризированный сейф, открывающийся только их истинным хозяевам.

Тем не менее, все перипетии налёта на яхту братья получили, что называется на блюдечке. В форме видео.

Все рожи налётчиков там были настолько хорошо отображены, что Григорий не удержался и распечатал каждый портрет в формате 30х40см и отнёс в полицию.

— Ну, брат... Если это современная Одесса, то... Что-то мне не хочется тут жить... Почему? Прежде чем с комфортом тут располагаться, придётся делать тотальную зачистку города от гопоты и оргпреступности. А то, чую, спокойной работы тут не будет.

— Я того же мнения. — Буркнул Василий.

— И куда тогда нам податься?

— В Питер.

— А почему именно в Питер?

— Там лучшая в Европе уголовная полиция.

— О! Это замечательно... — выговорил брат. — А! Кстати! Ты где так метко стрелять научился?

— Да я случайно...

— Хорошо, однако! Хм... Случайно!

— Однако дерьмо! — неожиданно в сердцах воскликнул Василий, и с силой саданул кулаком по столику.

— Не спорю! — примирительно заявил брат. — Ну так чо? Поплыли?

— Пошли! — поправил его Василий. — Корабли — ходят, а плавает — только дерьмо.

Вот так они и покинули славный город Одессу. Но всё равно обещали вернуться. Уркам это обещание не понравилось. Но их мнения никто и не спрашивал.

* * *

**

Обогнуть Европу — неслабое мероприятие. Но если у вас полностью автоматизированная яхта, да ещё комп может вполне нормально "стоять вахту" полностью подменяя и капитана, и штурмана, и рулевого, да ещё сама яхта самовосстанавливающаяся, самопочиняющаяся, да сама же ещё всё необходимое для своего функционирования добывает из морской воды — такое путешествие не будет шибко затруднительным. И главная трудность тут — скука.

Каждый её убивал по-своему.

Григорий, извращался с написанием романов, на полную эксплуатируя возможности компа, предоставленного им Гайяной.

Василий же корпел над вычислениями.

Но как он ни пытался найти решение из того положения, в которое они попали, по любому выходило, что они в этом мире, буквально замурованы.

Да ещё он далеко не полностью понимал все следствия той теории Мировых Линий, которую получил от Гайяны. Так что ломать голову у него было над чем. И конца этому разбирательству в теориях он не видел.

Но как он ни крутил, всё равно получалось, что из того, что он видел на приборах яхты, отсюда выхода нет.

По крайней мере — пока нет.

Он не уставал по пути следования "драконить" каждую подходящую и неподходящую точку для перехода. Причём всегда выбирал настройки на разные миры.

Это, конечно, было опасно, но учитывая прочность яхты, да возможность быстро закрыть "окошко", если что не так пойдёт, прибавляла наглости в экспериментах. Но всё было впустую.

Когда прошли Гибралтар, Василий уже постоянно пребывал в крайне скверном настроении.

Он был зол на себя, на этот Мир, и на каждого, кто проплывал мимо их яхты. Точнее, по-морскому, надо бы говорить "проходил". Но у Василия, всё окружающее стало скоро ассоциироваться с большим-пребольшим клозетом. И что там может мимо "ходить"... Нет! Только проплывать!

В этом мнении он был, конечно, не прав. Просто он был сейчас зол. И именно этот злой настрой подвиг его самого на хулиганство.

А собственно что? Григорий в мегахулиганстве уже отметился?

Отметился!

Пора бы и Василию тоже. Всё же одна кровь.

Но не эта мысль Василием двигала.

Его двигало исключительно и только — наличное, текущее зверское настроение.

Василий вспомнил, какую бездну бед, — вот эти "общечеловеки", то бишь Европейцы, за двадцатый век доставили России. Своей жадностью, подлостью.

Постоянным стремлением объявить всех кто слабее их недочеловеками или вообще животными, чтобы их убивать и порабощать "с чистой совестью".

И вдруг жгуче захотелось завернуть тут рядом. К одному из самых гнусных персонажей мировой политики — к англичанам. В Лондон. Тёмной ночкой. И вдолбить по Тауэру.

Но, эта мысль была тут же отброшена. Против эскадр Британии, если они навалятся все вместе, им не вытянуть заведомо. Так что если и мстить, то, как говорят: "месть такое блюдо, которое надо потреблять холодным".

Также и совесть потом не даст спокойно спать. Ни в чём не повинные люди, которые даже и близко не относятся к тем, кто отдаёт преступные приказы не должны страдать.

Василий задумался. И все мысли его вертелись вокруг, можно сказать только что, учинённого хулиганства с эбола-психозом. Да, этот психоз пока охватил очень узкий слой народонаселения Европы. Во-первых, самый высокообразованный, во вторых, читающий романы. Но и это уже было что-то. Уж очень сильно в свете предстоящей мести, Василию понравились как разворачивающиеся события в Европе, так и вообще предполагаемые последствия. Но пока никаких особых, перспективных идей в голову не приходило.

Яхта как раз почти пересекла Бискайский залив и подошла к проливу Ла-Манш. К его южным "воротам".

Погодка была хоть и не штормовая, но небо было заложено низкими, плотными облаками, которые ветер нёс куда-то на юго-восток. Луна ещё не взошла. И на бескрайних просторах океана, были видны только навигационные огни проходящих здесь судов. Радар же показывал ещё большее количество проходящих, нежели было видно в прямой видимости.

— Оу! Какая толпа!!! — услышал он за спиной восклицание Григория. Тот заинтересовавшись над чем братец так долго размышляет, решил посмотреть тому через плечо на большой навигационный экран.

— Дык "канал". Тут всегда, во все времена было столпотворение. — уныло сказал Василий. Он пребывал до сих пор в депрессии. Но Григорий был совершенно иного мнения.

— А это кто тут шляется? — задал он вопрос в пространство и тут же сам ринулся искать на него ответ. Благо телескоп и прочие примочки к нему позволяли хорошо видеть в темноте.

— Наглы... Наглы... Наглы... О! Швед... Наглы... Наглы... Француз... Снова наглы... Да что они, ВСЕ ЗДЕСЬ?!!

— Так "канал" и есть "агличский"... — буркнул Василий и вдруг оживился.

— Ненавижу наглов!!! — зарычал он и тут же полез что-то перебирать в программах компа, управляющего яхтой.

Григорий замолк и с интересом стал следить за тем, что озверевший братик "ваяет". Минуты через две он понял, замысел брата и стал подавать ценные советы.

— Да! Класс! А теперь сделай их проекцию "рваными". Во! Супер! И теперь ещё проекцию сюда... Ну помнишь, я изгилялся, модели строил? Возьми моего, он танец классно танцует с саблями! Да. Сюда. И проекцию на облака — череп и кости... Или ещё лучше — "Весёлого Роджера"! Во, смак получилось!

Сильно повеселевший Василий, завершив программирование проекционной системы яхты нажал на "ввод"...

В мгновение ока, вид яхты преобразился. И всё благодаря обыкновенным проекторам. Да, чуть-чуть подняли борта метаморфозом. Чтобы очертания корабля приблизились к формам старинного пиратского брига. И ещё пару щитов, чтобы можно было на них вывести изображение. Но всё остальное сделали проекторы, превратившие надутые паруса в колышущиеся под слабым ветерком, рваные обрывки. По "палубе" расхаживали скелеты, выряженные в полуистлевшие камзолы, размахивающие самым разнообразным оружием семнадцатого-восемнадцатого века. И всё это объятое зеленоватым "пламенем", неслось на север по мрачным волнам. К проливу Ла-Манш. И самый смак — над кораблём, на низких облаках плясало такое же зелёное изображение "Весёлого Роджера". Причём не на много меньшее, нежели сам "корабль-призрак".

* * *

**

Дикий, крик вахтенного, выбросил шкипера Янсена из гамака. Он даже не мог представить, что скромный Густав, может так орать. Так, чтобы было слышно в его каюте, да ещё так громко.

Густав продолжал орать, будто его все черти ада, сейчас, прямо на палубе расстилают по адской сковородке. И в его крике было столько ужаса, что шкиперу стало самому не по себе.

Когда шкипер всё-таки вылетел на палубу, то застал бедного Густава всё также орущего, но уже почти осипшего, ползающим на брюхе по доскам настила. Причём вид у него был такой, как будто он в эти доски натурально зарыться хочет.

Янсен огляделся. На корабле, на первый и второй взгляд всё было в порядке. Так как опасные воды были ещё далеки, то...

Он бегом забежал в рубку. Там никого не оказалось. Закреплённый штурвал удерживал судно на прежнем курсе, но то, что рулевой отсутствовал был гнуснейший непорядок.

И тут на палубу кто-то вышел ещё.

И снова дикий крик. Уже матроса из команды.

И тут шкипер краем глаза заметил нечто зелёное, идущее параллельным курсом к их кораблю. Двигающееся явно быстрее. Догоняющее.

Когда он глянул в том направлении, он сильно пожалел, что родился на свет.

В восьми-десяти кабельтовых, над тёмными волнами мчался парусник, объятый призрачным, зелёным пламенем. С оборванными, истлевшими парусами и над всем этим, как печать Диавола, крутился огромный, такой же зелёный, круг с "Весёлым Роджером".

Трясущимися руками Янсен схватил висящий на шее бинокль и направил его в сторону Ужаса.

То, что он увидел, снилось ему в самых кошмарных снах до конца жизни.

На палубе корабля.

Синхронно.

Размахивая кривыми саблями и старинными пистолетами.

Плясали скелеты.

И плясали какой-то дикий, сатанинский танец. Невиданный им нигде. Ни до. Ни после.

Тут он понял что непонятные звуки, временами доносившиеся со стороны призрака складываются в зловещею, ритмичную мелодию...

Янсен опустился на колени и стал истово молиться.

Он не молился так никогда в жизни. Так искренне, с таким страхом. С такой дикой, нечеловеческой жаждой Спасения.

Ибо прямо перед ним плыл тот самый....

Тот самый "Летучий Голландец".

Янсен не знал, как называется танец и, естественно, не мог знать, но любой житель конца двадцатого века, в нём безошибочно узнал бы брейк-данс.

— Глава 7. Чисто английские тараканы

После Ла Манша и Па де Кале решили-таки зайти в Амстердам. Тем более, что у Василия возникла надобность кое-что заранее узнать, чтобы после, уже в Питере не дёргаться. И, тем более, не мотаться в Амстердам по той же самой надобности. А проблема была в алмазах.

Одно дело делать фальшивки, копируя бумажные деньги. На них можно было попасться.

Хоть и небольшой шанс, но всё-таки имелся. Поэтому стоило реализовать другой источник доходов. Но для этого нужно было точно знать и цену на алмазы, и конъюнктуру. Чтобы не быть обманутыми.

Выходка с "Летучим Голландцем", как ни странно, успокоила обоих. Было такое ощущение, что "хватит с них на пока". Так что стоило бы уже начинать более спокойно относиться и к тому, что происходит и начинать создавать конкретный фундамент своей собственной прогрессорской деятельности.

Григорий шутил: "Если взял имя Руматы — надо соответствовать!". Брат лишь посмеивался.

* * *

**

Сразу же по прибытию они заметили, что на них как-то нехорошо косятся. Но когда они спокойно сошли на берег, и также спокойно стали обсуждать насущные проблемы постоя, к ним мгновенно потеряли всякий интерес.

Но, тем не менее, в порту царило оживление. Причём оживление нездоровое. Все суетились, но было видно, что это не деловая суета.

Как только появился мальчишка, разносчик газет, на него налетели как голодные коты на пробегающую мышу. В мгновение все газеты были распроданы, и довольный продавец быстренько ретировался за новой партией. Наконец, до некоторых дошло, что некая яхта, только что прибывшая в порт может быть либо свидетелем, либо участником событий, либо носителем ещё каких-то новостей. Потому, что прибыла только что.

Толпа оторвалась от прочтения газет и каким-то "голодным" взглядом посмотрела на прибывших. Но, слишком большое отличие от "всяких прочих", как по одежде, так и по видимому статусу, не позволило портовым рабочим подойти и справиться "у господ".

Братья заметили эти взгляды. Переглянулись.

Ухмыльнулись. И сами подошли к тем самым работягам. За объяснениями. Их мгновенно взяли в кольцо любопытные. Так что диалог с плечистым и мускулистым докером происходил под пристальным вниманием как минимум человек пятидесяти.

Кстати, надо бы упомянуть факт, что ещё на стадии изучения полученных языков, с "переводчиком", там обнаружилась очень интересная функция — акценты.

То есть можно было имитировать различные акценты, от лёгкого до очень жёсткого.

Для общения с докерами братья выбрали лёгкий испанский акцент голландского.

Обнаружив, что господа прилично общаются на голландском, и, по виду, являются неслабыми мариманами, преодолевая страх перед "ноблес" закидали вопросами.

Как и предполагал Григорий, их хулиганская выходка в "английском канале" вызвала не просто волну сенсации, а шторм в прессе и вообще в обществе.

Оказалось, что по обе стороны "канала", в порты спешно прибывали корабли, и команды, сломя голову кидались на сушу. Подальше от моря. Причём часто капитаны бежали впереди команды. Паника была такой, что охватила даже часть населения портовых городов. Особенно, когда узнали из-за чего это повальное бегство.

А так как описания были сходными, то сомнений в том, что произошло, ни у кого не было. Здоровый скептицизм по обе стороны пролива просто был утоплен в буре страха и диких пересудов.

Добавилось ещё шуму от того, что в Па де Кале "Корабль Признак" видели с обоих берегов. То ли видимость была отменная в этот момент, но объятый зелёным пламенем парусник видели довольно отчётливо. И также отчётливо видели как он "растворился в темноте" выйдя в Северное море.

Религиозный угар, кликушество нарастали как лавина, катящаяся с гор по мере прибавления как реальных свидетелей, так и свидетелей липовых, ищущих дешёвой популярности. И, самое необычное — сенсация грохнула буквально только что.

Телеграф из портов разнёс весть. Газетчики подхватили. И на следующий день — "рвануло".

Вот именно это и узнали братья, буквально за двадцать минут общения с портовыми работягами.

На прямые вопросы, видели ли они что-то такое, они сдержано ответили что да, видели некое зелёное пламя, движущееся по морю далеко за кормой, но не придали этому значения. Но то-ли врали они коряво, то-ли сработала обычная в этих случаях шиза, когда верят во всё, что подтверждает уже сложившуюся версию, а всякие прочие отметаются, но толпа им явно не поверила.

И тут, как чёрт из табакерки, выпрыгнул журналист.

Акула пера тем и отличается от всяких прочих, что стеснительность и такт у них отсутствует как класс.

Газетчик тут же закидал братьев таким количеством вопросов, что те, по-началу, потерялись. Но Григорий всё-таки более тёртый, быстро пришёл в себя, сгрёб газетчика и увлёк его прочь из порта.

Когда проталкивались через уже плотную толпу, он выяснил и из какой газеты сей господин, и где находятся всякие научные и околонаучные заведения Амстердама, лучшие рестораны, лучшие гостиницы и забегаловки города.

Но тут Григорий сделал небольшую ошибку. Он сказал с какого корабля братья. И газетчик вцепился в них тут же как клещ. Ибо понял, кто эти братья, и на какую ходячую сенсацию он напал. Впрочем сами братья, неожиданно для газетчика не проявили обычной в таких случаях для всех представителей высоких сословий чванства и неприятия газетчиков.

Наоборот, оба проявили живейшее желание поэксплуатировать самого газетчика. Как бесплатного гида.

Выбрали гостиницу. Закинули вещи. Под прицелом округленных глаз газетчика обработали комнату инсектицидом, и отбыли прогуляться, пока отрава не выветрится. Консъержу же строго указали, чтобы до их возвращения, в комнату никого не пускать. Даже уборщиков.

Выполнив "необходимые процедуры", браться снова вцепились в "бесплатного гида". К тому времени уже знали, что отзывается на имя Эдвин. И следующим их желанием было "Уютное кафе".

"Уютное кафе", в которое завёл журналист, оказалось приличным баром для богатых и состоятельных, которое, к тому же, оказалось рядом.

По крайней мере, в помещении присутствовали некие господа явно не мелкого достатка. На зашедших они, конечно, покосились, так как и Василий, и Григорий, как я уже и говорил, вырядились в те наряды, которые сочли удобными. А не те, которые общеприняты здесь. Впрочем, после происшествия в Одессе они, по обоюдному, молчаливому согласию, носили оружие. В кобурах в подмышках. А чтобы их не "светить", приходилось носить и нечто типа пиджаков. Но так как по жаре в пиджаках шляться было пыткой, решили заменить их на лёгкие куртки с покрытием, отражающими тепло. Вот это самое "повышенное альбедо", как шутил Василий и привлекало внимание.

В общем, их "прикид" был в рамках приличий, но сильно выдавал в них пришельцев. Однако на последнее обоим было уже давно наплевать.

Подскочил официант, проводил к столику. И тут... Тут оба брата обнаружили, что очень давно не пили приличного пива.

В пивопитии известно — главное начать...

Через час осоловел даже, косящий под скромного, Эдвин. Однако в блокнот строчил исправно не забывая отхлёбывать из кружки и заедать обильной закуской. А стосковавшиеся за простым общением после длительного плавания братья были рады поболтать.

Наверное они очень громко обсуждали перипетии своих приключений и путешествий. Как действительных, так и мнимых. Но вскоре к их столику осторожно подполз официант и также осторожно завёл речь.

— Там господин англичанин, спрашивает, Вас, господа... Не могли бы вы быть так любезны...

— ...Короче он хочет к нам за столик и поболтать на обоюдоинтересные темы. — Икнул Григорий. — Зови!

Официант смутился от такой прямолинейности. Василий же постарался затереть конфуз.

— Мой брат как всегда по-солдатски прямолинеен. Зовите господина... Как его там? Мы с удовольствием поболтаем! — радостно сообщил он.

В общем, Василий предполагал о чём будет речь. И если этот господин так навязывается, да ещё этот господин англичанин, то тут явно что-то нечисто. Преодолеть свою английскую надменность... Гм!

Предварительные предположения Василия, в общем целом оправдались. Оказалось, их почтил вниманием целый член Королевского Географического общества.

Сей "истинный член" оказался поджарым типом лет тридцати. Звать Генри. Держался чопорно. Однако, жгучий интерес к братьям и желание быть знакомым с уже знаменитыми личностями, видно сильно перевешивал эту самую чопорность.

Как знал Василий, "просто члена" в Королевском Географическом обществе Великобритании давали всякому, кто изъявил желание. Членом же без всяких "просто" мог стать только человек кто был рядовым предыдущие пять лет и/или имел отношение к географии посредством участия в исследованиях, публикациях или по роду деятельности и был выдвинут и поддержан другими членами. Членство дарует возможность использования приставки FRGS после имени члена. Что собственно и присутствовало.

Однако, братья тут по неопытности, допустили маленькую ошибку — резко переключились на английский в своём "переводчике" и забыли об акценте. Что тут же отметил их собеседник. Он проявил живейший интерес и отметив факт того, что братья говорят как истые англичане, поинтересовался, какой колледж они заканчивали: Итон?

Пришлось "разочаровать" и мягко уйти от прямого ответа. Англичанин только недоверчиво покосился на них. Видно не до конца поверил. Однако вскоре перешёл к делу.

Оказалось, сей господин принадлежит к бывшему обществу исследований внутренних областей Африки, которое когда-то влилось в Королевское географическое, став его составной частью. И стало окончательно ясно, из-за чего сей банный лист к ним подцепился. Продравшись через церемонии сей джентльмен так и заявил что вызвало искреннее веселье Григория.

— Вы сомневаетесь, что эбола реально существующая болезнь?! Бу-га-га-га!

Англичанин покраснел.

— Мой брат слишком прямолинеен, сэр! Он заканчивал военную академию, в отличие от меня. Но вы действительно зря сомневаетесь. Это вполне реальная болезнь. И реально опасная. Это мы можем засвидетельствовать лично! — Решил загладить Василий. Он хоть и ненавидел Великобританию как страну, как мирового паразита, но сей человек в чём-то был даже симпатичен. Всё-таки исследователь. Поэтому он решил не отбрыкиваться от такого собеседника.

— И она, как вы утверждаете, именно в Африке? — также скептически заявил Генри.

— Да. В Заире, Судане и ещё нескольких местах Африканского континента. — ровно продолжил Василий. — Назвали мы эту болезнь по реке. В Заирских джунглях. Эта река так и называется — Эбола.

— И на берегах этой реки водится эта болезнь?

— Точнее на берегах этой реки она периодически устраивает тотальное опустошение.

— И вы можете описать эти места?

"Ну истинный исследователь-камикадзе! — с сарказмом подумал Василий. — Ломится попасть в привилегированные члены Королевского географического".

Но ответил также как и ранее, скучающим тоном.

— И даже показать на карте, если она у вас есть.

— А зачем? — вдруг снова вступил в разговор Григорий. — Зачем бегать за картой? Я могу и так нарисовать где.

Он достал из внутреннего кармана блокнот и шариковой ручкой (тут же вызвавшей самый живейший интерес обоих аборигенов) быстро набросал небольшую схему. Так как память у него на такие вещи как карты, была отменной, то и нарисовал орографию довольно точно.

— Вот смотрите. Вот главная река Конго. Вот притоки. Правый приток — Монгала. Вот этот. У этого притока есть составная часть — верховья. Он называется Эбола.

Если у англичанина и были какие-то сомнения в том, что братья не соображают, что несут, то тут они исчезли. Слишком подробно было расписано.

— Неужели вы сэр, собираетесь туда отправиться и изучать эту болезнь? — высказал предположение Василий.

— А почему бы и нет? — с некоторой обидой произнёс Генри.

— В таком случае, напишите завещание. — резко заявил Григорий. — Обязательно. А всем, кто с вами пойдёт, тоже объясните куда они идут и тоже потребуйте чтобы они написали завещания. Ну а если таки пойдёте, то вам совет: не прикасайтесь к заражённым. Закрывайте рот марлей, закрывайте глаза маской. И вообще ни в коем случае не подходите близко ни к заражённым, ни к каким-либо мёртвым или больным животным. Эбола передаётся как контактным способом, так и воздушно-капельным путём. Передаётся как животными, так и птицами. Наш проводник заболел через два дня, после того, как на него упала мёртвая птица. Все носильщики, кто ухаживал за ним, и далее хоронил — умерли.

— Но как же вы убереглись?

— Хм... Нам повезло. Ну и... резиновые перчатки, маски и прочее, и прочее.

— Есть ли какое-нибудь средство от этой болезни? Вы слышали от дикарей?

— Нет от этой болезни никакого средства, так как это вирус, а не бактерия — брякнул Григорий.

— Так это яд(4)? — спохватился англичанин.

— Нет, сэр, это не яд. — поспешил загладить оплошность Василий. — Мы так назвали микроорганизм, меньше обычной бактерии. Который проходит через фильтры... Или вы не знакомы с трудами уважаемого Ивановского(5)?

— Нет, сэр. Не знаком.

— Гм... Что-то вы тут в Европах от жизни отстали! — в свою очередь брякнул Василий, чем вызвал удивление английского учёного. — Вам надо срочно ознакомиться с его доказательством.

— Но из того, что вы говорите, сэр, следует, что от бактерий средство есть? — заметив оговорку, прицепился Генри. Тут уже обоим братьям понадобилось срочно вспомнить когда были открыты антибиотики. И снова играть взятую роль.

— Есть. — демонстративно пожал плечами Василий. — И его знают очень многие народы мира. За исключением, почему-то Европы и европейских учёных(6). В Индии, даже известно лекарство, которое лечит психические заболевания(7). Но ваши исследователи там, почему-то напрочь отбрасывают знания индийцев, считая что они дикари.

— А разве не так? — возмутился англичанин.

— А они считают дикарями вас. — развёл руками Василий. — так что вы квиты. Мы изучали по всему свету вот такие знания. И пришли к выводу, что по многим направлениям Европейские учёные просто неучи. Точнее по большинству значимых для людей направлений — вообще неучи. Европа, надо отдать ей должное, выбилась в лидеры только в одном — в военном применении накопленных знаний. В военной технике. Во всём остальном — тотальное отставание.

Григорий тут же сообразил куда ветер дует и поспешил вступить в разговор.

— Но если копнуть глубже, — оседлал он своего любимого конька (Василий еле заметно кивнул поощряя его) — то обнаружится интересная деталь. В древности эти народы обладали такими знаниями, до которых европейские исследователи не то, что не дошли, но и даже не подозревают.

— Например? — скептически бросил англичанин, но это он сделал зря. Григорию это только и надо было.

— Например? Ха! То, что масса эквивалентна энергии! — воскликнул Григорий и тут же в своём блокноте, под картой Заира написал Е=mc2 . И пояснил что значит каждый знак.

Василий на этот пассаж еле сдержал на лице серьёзное выражение.

— Но это бред! — тут же заявил с апломбом англичанин.

— Да? — Скептически заметил Григорий. — Ничего! Скоро и до ваших физиков дойдёт. Но и это не всё! Ответьте на вопрос: Свет волна или частица?

— Волна, естественно!

— А вот и неправда! — торжествующе заметил Григорий. Если будете смотреть по публикациям, заметьте такое явление как фотоэффект.

— Но тогда что есть свет? Частица?

— Частица, со свойствами волны.

— Но это бред! — снова повторил англичанин.

И тут, как говорится, "Остапа понесло". Почувствовав, что есть уши, на которые очень хорошо можно загрузить тонну другую лапши, Григорий завёлся. И завело его именно вот это отрицание оппонента. Он отрицал, но вместе с тем, как было видно, подспудно сомневался в том, что говорит и был готов принять альтернативное знание. И эта альтернатива его до изжоги тянула к себе.

Забытый журналист Эдвин, уткнувшись в свой блокнот, лихорадочно писал, писал и писал. Чуть не плача от того, что часто просто не успевает за говорливым Григорием.

Василий же, наблюдая за этими потугами рыцаря пера, тихо посмеивался. Но вдруг англичанин заявил такое, что даже Василия подбросило.

— Но сделать летательный аппарат тяжелее воздуха невозможно! Это доказано!

— Как так "доказано", если летает?!! — хором воскликнули братья.

Журналист от такого неожиданного заявления сломал карандаш и уронил его на пол.

— Ваши доказательства господа! — обиделся англичанин.

— Вам простейшее сэр, или чтобы самим полететь? — ехидно спросил Григорий.

— Давайте, для начала, простейшее.

Григорий выдрал из блокнота лист и быстро сделал бумажный самолётик. И уже в следующую секунду сей "летательный аппарат" гордо скользил над столами паба.

— Это простейшее доказательство. К тому же вы забыли уважаемого Отто Лилиенталя!

— Но Лилиенталь создал аппарат, который планирует. Но не летает. Также как и ваша бумажная модель. — не сдавался англичанин.

— Вы хотите, чтобы мы сделали этот самый самолёт? — насмешливо заявил Григорий.

— Да, сэр! — невозмутимо заявил нахал.

— Да элементарно! — снова заржал Григорий, чем вогнал в шок обоих "аборигенов". Но тут же сильно их заинтриговал, бросив Василию. — Брат! Когда мы его можем собрать?

Василий невозмутимо пожал плечами.

— Ну... Думаю, в течение пары-тройки месяцев. Как только мы придём в Петербург.

Джентльмен оказался настырный. Прежде чем попрощаться, он заключил пари, что ни за три, ни за шесть месяцев, братья не сделают самолёт. Пари было заключено пустяковое, на бутылку коньяка "Курвуазье Наполеон". Но и Василия, и Григория, "заело".

Они дали себе слово, во что бы то ни стало самолёт всё-таки сделать за три месяца. Тут же, как только Генри откланялся, распределили кто за что отвечает. Так как Григорий был заядлым дельтапланеристом, то на нём — общая конструкция дельтаплана.

Василий взял на себя двигатель. Как самое сложное в настоящее время. Но так как насущными были несколько иные дела, пришлось их отложить.

А насущным было выяснение некоторых цен и конъюнктуры рынка алмазов. Василий выяснил, для начала, цены продажные. А потом и цены на покупку. И то и другое его вполне удовлетворило. И когда он вынырнул из этих самых забот, то оказалось что он живёт как бы не уже в совсем ином мире.

* * *

**

В Европе паника и психоз достигли апогея.

Везде, куда бы Григорий ни приходил, обсуждались одни и те же "новости" — "Корабль-Призрак", и "Новая Чума".

Но, как было хорошо видно, "новая чума" была очень сильно потеснена "Кораблём-Призраком".

Со значительным отрывом от них следовали новости о разных новых религиозных "пророках" и их высказываниях, а в сущности новых кликушах, до которых не дотянулись цепкие руки местной "карательной" психиатрии.

В связи с этим, наметился и ещё один "тренд" — Страх Африки. Колониальные империи трещали. Падение товарооборота с африканскими колониями, привело к падению многих компаний и вызвало натуральный экономический кризис.

А за кризисами, всегда маячит только один призрак — войны.

Григорий, видя такое, мотался как угорелый, почуяв, что и для них двоих тут запахло жареным. Единственно, чего он добился, так это культа среди почитателей, и лютой ненависти буржуинов, завязанных на поставки из Африки. Автора "Бриллиантового заложника" они стали воспринимать как того самого "дурного вестника", приносящего несчастья. И тут уже не до рациональных объяснений... Ибо ненависть была натурально иррациональная.

Видя это, Григорий только и смог сделать против, так это небольшой культик героев. Плюс постарался перенацелить ненависть на тех, кто ломился осваивать глухие районы Африканского континента.

Тем не менее, спустя недели три, помимо усилий Григория, об изначальной причине паники — книге с красочным описанием эболы, — начали потихоньку забывать. И весь скандал с паникой начали приобретать вообще какие-то совершенно иррациональные черты. Тем более, что начались выступления учёных разных стран, которые "как дважды два" пытались доказать, что описанное в романе "Бриллиантовый заложник" — не более чем выдумка.

Что вируса такого нет. И болезни нет.

Что селекционировать вирус — невозможно в принципе и так далее.

Но, ясное дело, самым главным "доказательством" выступало что, "такое заболевание как Эбола европейской науке неизвестно".

Такое "мосчное" доказательство вызвало чуть ли не истерический смех у Григория. Но мешать деятельности учёных-пропагандистов он не стал.

Первая волна паники постепенно начала затихать.

* * *

**

У Василия заботы были несколько иного плана, хотя он всё это тоже наблюдал. И наблюдал весьма внимательно.

Он, памятуя, о пари решил кое-что сделать для постройки самолёта. А что-то сделать можно было только с использованием технологий и производств этого мира.

Яхта, изначально мыслилась только как тайная база и сейф с технологиями запредельного свойства. Ведь именно технологии и знания в конце двадцатого, в начале двадцать первого века, постепенно становились главным сокровищем, отодвигая на второй план драгметаллы и прочие материальные ценности.

А это означало, что никаких таких мощностей по производству чего-то там, — даже в микроскопических размерах, — яхта не имела. Вот разнообразнейшие полезные вещества из морской воды нафильтровать, или насинтезировать чего-нибудь съестного — она могла. Также она могла сама себя чинить — за это отвечала туча мелких, узкоспециализированных роботов, ползающих между переборками, по нутру яхты.

Но сделать даже небольшой ДВС, нужный для дельтаплана — тут уже увы!

Так что Василий кинулся изучать то, что было в наличии в Амстердаме.

И столкнулся с тем, с чем сталкивается любой практик, витающий в облаках.

С несоответствием своих хотелок, представлений о реальности и тем, что есть в наличии.

Ведь как всё обстояло в родном мире?

Берёшь чертежи, с пояснениями и указаниями технологий.

По этим чертежам, тебе, иногда даже в течение дня, изготовляют ту самую фиговину, что заказал.

А вот здесь — не тут-то было!

И то, с чем в первую очередь столкнулся Василий — несоответствие технологий.

Часто, чтобы сделать даже самую простейшую вещь, требовалось создание целого предприятия. Или целой технологической цепочки. Начиная с добычи руды, её обработки, добычи нужного вещества и так далее — до конкретного изделия.

Василий раньше даже и не подозревал, что в одном маленьком ДВС его родного мира, скрыта такая бездна технологий и материалов. Но, оно и ясно: к существованию многого, что окружает, привыкаешь и воспринимаешь как само-собой разумеющееся. Но вот оказалось, что в конце девятнадцатого, многого просто не существует как класса.

Обескураженный Василий, быстро, с помощью компа, переработал проект двигателя. Поубирал оттуда всё, что только можно было из сложных технологий. Оставил самое элементарное и тут же столкнулся с другой проблемой — алюминий.

Ведь для того, чтобы аппарат полетел, нужно, чтобы двигатель был не только мощным, но и лёгким. Иначе, аппарат просто сам себя не поднимет. А это значит, что многие детали просто принципиально нельзя делать из стали.

Ладно, немного алюминия, можно добыть. Если что — сама яхта нафильтрует. Но что-либо делать в промышленном масштабе даже здесь в Амстердаме, — дело швах!

И когда он это всё осознал, он с ужасом подумал о другом: "Ведь если тут, в Амстердаме, в одном из самых развитых промышленных центров Европы я не могу найти необходимого, то что меня ожидает в России?!!".

Вот за этими невесёлыми думами его и застал Григорий. Вернувшийся от очередного обхода издателей, журналистов, по-читателей и прочих центров распространения слухов, сплетен и вообще всякой информации.

Быстро обменялись впечатлениями и новостями.

Новости порождали уныние. А у Григория на их почве вдруг возникла совершенно завиральная идея, вернуться в Одессу и там выстраивать империю. Свою. Так как "Одесса достаточно далеко от этих европ" (он так считал), "а ?рок можно построить"...

— Мы тут ТАКО-ОЕ, натворили! А нам тут жить... — вернулся он к тому, с чего начал.

— Бли-ин! Чё делать? — всё также витая в своих проблемах и думах выдал Василий.

— Выкручиваться! — решительно заключил Григорий. — И предлагаю для этого — возвращаться в Одессу.

У Василия от этого заявления лицо стало кислым и он приготовился к длительному спору с братом. А для этого начал в менторском тоне.

— Итого. Повторяю: В Одессе — ловить нечего. Кроме бандитов, воров и прочего криминального люда. Мы это видели. Для того, чтобы иметь перспективу вырваться, нужна наука, промышленность и тэ дэ. В России этого — промышленности и науки — кот наплакал...

Григорий набрал воздуху в лёгкие и хотел уже задвинуть спич на тему "России, Которую Мы Потеряли", но брат лишь отмахнулся и напомнил "соглашение".

— Гриня! Мы тут, — вот и увидишь. Посмотрим предметно, кто прав, и у кого тараканы жирнее.

Григорий резко выпустил из лёгких воздух и мрачно посмотрел на Василия. Однако тот, продолжил, как ни в чём ни бывало.

— В Америку, из-за этого переться — жаба задушит с особым садизмом. Ибо у нас она, у обоих, двинутая патриотка. В остальные страны — та же песня. Следовательно, плывём в Россию. Куда? В Питер! Как и решили ранее. И там оседаем. Так как там — наиболее развитый в промышленном и научном плане город.

Дальше, Василий кратко расписал что надо бы сделать, как надо бы сделать, причём прямо приплёл для весомости те самые АИшки, что брат вместе с ним прочитал когда-либо.

Григорий обескураженно почесал в затылке. Но вскоре вид его преобразился на более уверенный в себе.

— Ты у меня, брат, молоток. Я того же мнения! — согласился Григорий закрывая тему с возвращением в Одессу. — Но что же делать вот с этим... с этими психами?

— А чо с ними делать?!! — удивился Василий. Так как он над всем этим хорошо и плотно думал последние дни, выглядел он, в отличие от Григория вполне уверенно.

— Ты удивишься, но я считаю, что этот психоз — нам на руку!

— Это как?!! — поразился Григорий.

— Они боятся Новой Чумы? Вот мы и предоставим им интерпретацию!

— Ты хочешь остановить мировую войну?

— Ну... попытаться стоит.

— А почему так пессимистично? "Попытаться"...

— Причины у войны... Приводные силы той войны — экономика. И элементарная жадность с подлостью наглосаксов.

И если ими группа стран, ставится в положение — либо сдохнуть, либо бороться за место под солнцем, то война неизбежна.

— Но тогда как?

— Во-первых, подгадим наглам политику... — уклонился от прямого ответа Василий. — Помнишь тараканов этого нашего знакомого... Генри! ПутешественничеГ блин!

— У него некоторые тараканы... — хмыкнул Григорий, — как бы не величиной со слона!

— Ото ж! Такую дикую смесь в убеждениях из науки и мистики, похоже, только тут можно встретить.

— И ты хочешь... — начал догадываться Григорий...

Василий ехидно заулыбался и кивнул.

— Айда на яхту. Надо бы кучку статей или даже книжку тут толкануть... С твоими талантами, можно ещё одну волну запузырить.

Григорий оскалился. Идея ему в общем понравилась. А туманность заявления Василия только ещё больше заинтриговала.

* * *

**

Вскоре в разных газетах Европы начали выходить очень интересные статьи. Почти никто не обратил внимание, на то что они похожи по своему глубинному смыслу, по продвигаемым идеям. И всё потому, что по форме они отличались друг от друга кардинально.

Если выходила статья, например, в респектабельном и серьёзном издании, то и форма изложения была респектабельная и серьёзная. Если же в "жёлтой прессе", то и форма была соответствующая. В последнем случае "спектр колебаний" формы был неизмеримо шире. От просто слегка завиральной, до люто шизоидной. От наукообразной, до дремуче мистической.

И так как общий тираж, количество статей, было огромным, никому не пришло в голову, что за всеми этими "публикациями" стоят всего-то два человека.

Хорошо иметь продвинутый комп в конце девятнадцатого века!

Но что же продвигалось?

В первую очередь получила мощную подпитку идея, что пришествие "Корабля Признаков", или ещё как там его называли, является предвестником войн. А так как всплыл Призрак у "рубежа веков", то он является предвестником конкретно Великих Войн в двадцатом столетии. Мировых войн.

Так как он появился конкретно в "английском канале", и большинство встретивших его были англичане, то и указание на конкретного виновника этих мировых войн вполне ясное. Этот "пакет идей", продвигался через жёлтую прессу. Вполне анонимно. Под псевдонимами.

Что же насчёт Великой Чумы...

А с Чумой поступили просто. Если она "по всей Африке", то вероятность её подцепить и привезти с войсками — весьма велика... И тут тоже к этому же — Корабль Призрак.

Намёк — на намечающуюся Англо-Бурскую войну.

Другой же пакет идей — кто и как будет виновником Великой Бойни, — продвигался уже через прессу респектабельную. Тут уже слегка засветился Григорий. По обоюдному согласию, было решено потихонечку раскручивать его через европейскую прессу как Автора и Аналитика. Благо начало было положено.

Правда, даже тут не обошлось без "мистики".

Иногда в публикациях бросались либо намёки, либо туманные утверждения о том, что братья обладают неким "Тайным Знанием Древних", которое позволяет им предсказывать будущее, видеть его. Вполне естественно, что сначала эти намёки вряд-ли будут приняты всерьёз, но после того, как предсказания начнут сбываться, их неизбежно вспомнят. А если не вспомнят, то можно будет всегда напомнить, с указанием конкретных публикаций, из тех, которые всегда проверяемые.

И третий пакет идей, который начал продвигаться, был нацелен буквально в самое основание мирового господства Европейской цивилизации. И так как по устоявшейся тогда парадигме это господство целиком и полностью основано на экономической и военной мощи, — на это не обратят внимания. По крайней мере сейчас.

Но, тем не менее, в будущем, закладываемая мина могла рвануть так, что в клочья разнесёт всё возводимое на крови здание "европейской цивилизации". И мина эта подрывала главное — уверенность западного буржуа, в своём моральном, интеллектуальном превосходстве над "всякими прочими" дикарями. Уверенность в том, что именно они владеют Истиной и стоят на магистральном пути Прогресса. В то время как "всякие дикари", просто "блуждают в потёмках".

"Бремя белых", как его сформулировал Киплинг, обращалось против них же самих. Выставляя "цивилизаторов" в самом неприглядном свете. Как варваров в храме. Варваров, разрушающих Рим.

Вышла маленькая книжечка, где расписывались все "подвиги" английской администрации в Индии, приведшие к Великим Голодам, "унёсшим до тридцати миллионов жизней". Причём расписано было в самом, что ни на есть "академическом", беспристрастном стиле. Но всё равно, само содержание выставляло Великобританию как величайшего вурдалака в истории планеты.

Вышли и другие книжки, подобного содержания. Уже в области так называемой геополитики. Раскрывающих цели ведущейся войны со всем миром. А также к чему это неизбежно ведёт.

Сделаны они были достаточно быстро потому, что всё, естественно, было уже на компе. В виде книг. Нужно было только взять конкретные тексты, очистить их от "ненужных" ссылок на другие источники, появившиеся после 1900 года и...

Но это было всё мелочью, если бы не вышел "фундаментальный труд"...

Под наглым названием "Древние Цивилизации Земли".

У нас, в нашем родном мире, есть телеканал. РенТВ.

В быту его ещё называют в шутку МифТВ. За то, что там несут такую чушь, что у любого человека, владеющего темой, просто уши вянут.

Впрочем, большинство людей, кто с мозгами, смотрят передачки того ТВ чисто из соображений "посмотреть фантастическую историю". Но...

Как говорится, вся прелесть той фантастики состоит в том, что делается коллаж из фантастических бредней и действительных фактов. А зачастую просто фактов, тенденциозно подобранных и интерпретированных.

И вот представьте себе, что выходит такая книга, где есть факты. Причём факты, часто ПОКА(!) европейской науке неизвестные, но вот-вот всплывущие. По огромному количеству областей знаний. От астрономии до биологии.

И всё это туго накручено на общую идею: "В древности были цивилизации, намного превосходящие современную". А для того, чтобы всё это было в конце концов принято, количество действительных фактов там просто зашкаливало. Причём выданных в самом прямолинейном и незамаскированном виде.

Особо сильно поиздевались авторы над здравым смыслом, используя фрагменты перевода эпоса Махабхарата.

По страницам книги летали разнообразнейшие "виманы" и "пепелацы". Причём всё это было расписано так, что типа есть ещё какие-то источники, в которых всё это подробнейшим образом описывается (кстати да, есть отдельные мифы и тексты!).

По этой бодяге получалось, что в древней Индии люди владели тайнами материи, да такого уровня, что могли летать к Звёздам!

Виманы, в частности, описывались нескольких типов — антигравитационные, ракетные, и "обычные", типа вертолёта.

Также в отдельную категорию выносились "пепелацы". И начинались эти самые "пепелацы" с устройств, в котором житель нашего мира без труда увидит самолёт. Как обычный, так и сверхзвуковой.

И всё это сопровождалось рисунками. Как из реальных древних текстов и свитков, так и переведёнными в "рисунок" фотографиями вертолётов. Фотографиями со всех сторон.

Отдельно стоял "Фотонный звездолёт Древних", рисунок и описание которого, братья нагло содрали с фильма "Аватар".

Не обошли вниманием авторы и причину по которой всё это исчезло.

Причина была проста как валенок. И, кстати, имела реальную основу — великое похолодание 13 тысяч лет назад. (В те времена — конца девятнадцатого века, такие тонкости палеоклиматологии ещё не были известны, но расчёт был сделан на то, что рано или поздно найдут и... Вот тогда...).

Так что причина была приведена весомая. Типа: Великие, увидев, что на Земле стало слишком холодно, решили податься на Звёзды. А здесь остались только самые смелые и отважные, решившие пережить трудные времена.

И всё это густо замешано на постоянных утверждениях обладания теми же индийцами тайных знаний невероятного уровня. И для "мелкого примера" приводились йоги, которые по страницам книги маршировали густыми стройными колоннами, демонстрируя всю глубину и мощь тайных мистических знаний, которым "сирым и убогим европейцам" просто не понять, так как идиоты и дураки.

Последнее, естественно, никак не проговаривалось в явном виде, но из общего содержания это вполне можно было вывести.

И под конец...

Было выведено Предсказание, что Древние, таки, Вернутся!!!

И вот тогда...

Тем реальным дикарям, кто задирал их родственников ну очень не поздоровится!

Книжка вышла толстой. Не в последнюю очередь из-за изобилия иллюстраций.

Но оно того стоило. Ибо постебались от души.

Осталось только раскидать по разным издательствам нескольких стран — Великобритании, Франции, Испании, Италии, Германии. И, естественно, на их родных языках.

На голландском вышло практически сразу. А вот на остальные, пришлось поднапрячься. Благо, телеграф и курьерская связь тут налажены были очень хорошо.

* * *

**

За всеми этими информационными войнами, Василий не забывал и о том, что будут делать братья, когда прибудут в Питер. Поначалу, он сильно рассчитывал на производства, которые есть в Питере.

Но уже здесь, в Амстердаме, он с ужасом узнал, что в России НЕ производится столько всего, причём необходимого, что из списка этого необходимого можно отдельную книгу составить.

В частности, не производились подшипники. Высокоточные станки и прочая, и прочая, и прочая. А это значило, что многие задумки с производствами, что лелеял Василий, можно было смело отправлять в утиль. Ибо осуществлять эти задумки просто не на чем и не из чего. Получалось, что практически всё, что необходимо для производства даже простейшей фиговины, надо заказывать за рубежом. То есть "в Европах".

Но, Василий и тут не сдался, принявшись искать "обходные пути".

Самая первая мысль, которая ему пришла в голову, это попытаться приспособить для некоторых начальных нужд мощности яхты.

И тут он обнаружил то, от чего в пору было биться головой о переборки.

Дело в том, что он стал жертвой собственного техзадания, которое выдал Гайяне на эту яхту.

Она и сделала яхту. Идеально. По тому, что он нарисовал и расписал. Эдакий самодостаточный, псевдоорганизм. Практически вечный. Но могущий производить только то, к чему его изначально предназначили.

Сначала, Василий попытался разобраться в биосинтезаторе. Том, что производил пищу. В надежде, что с помощью него, можно будет наладить производство для собственных нужд некоторой электроники.

Снова облом.

Оказалось, что там не по атомам собирается. И собирается только органика биологического происхождения. То есть, кусок мяса или там, банан, система произведёт. Но простейшую микросхему — уже вряд ли. Ибо сделано там всё и задано исключительно жёстко. А так как жёстко, потому и вечно. Там попросту "разболтаться" было нечему.

Системы производства "интеллектуального оружия". Та же самая ситуация. Снаряд, который выбьет конкретную заклёпку в конкретной посудине на расстоянии полсотни километров, сия система произведёт "на раз". А вот что-нибудь сверх того — шиш! Причём сама система управления была настолько серьёзно интегрирована в производимое средство уничтожения, что изъять или произвести её отдельно, было не судьба.

Несмотря на эти обломы, Василий всё равно не сдавался. Но чем дальше, тем больше он убеждался в том что ничего поделать тут нельзя. И опираться придётся только на то, что есть в настоящее время, в окружающем мире. На производства 19 века. И то, на 90% находящиеся за пределами России.

Это был "удар под дых".

Единственно, что утешало, — все издательства, с которыми они вели переговоры на издание книги, книгу приняли к изданию. Некоторые, правда, закочевряжились, но после длительных переговоров, и указания на поднявшуюся мощную и "пенную" волну нездорового интереса к этой теме в обществе, всё равно приняли.

Под конец, огорошил братец. Когда уже надо было отчаливать, он явился на яхту весь сияющий и подпрыгивающий. На вопрос чего это он такой, тот сначала отмахнулся. Но Василий, зная что Гриша любит, чтобы его поупрашивали, пристал как клещ.

Наконец тот раскололся.

— Я им, напоследок "конину" задвинул!

— Чего?!! Какую-такую конину?!! — не понял Василий.

— Темнота! — всё также сияя счастливой улыбкой заявил братец. — "Конина", это эпос про Конана-варвара.

Василий уже набрал воздуха в лёгкие, чтобы разразиться возражениями, но Григорий лишь отмахнулся и продолжил.

— Не боись! Всё путём! И всё "в рамках техзадания". Во-первых, — начал он загибать пальцы. — Задвинуто как "пересказ древнейших легенд и сказок Гипербореи". Во-вторых, сильно поправлена "география". Конан в новой версии гибербореец. И Гиперборея по описалову, совпадает с Русью. Причём ближе к Уралу.

— Ага. — тут же посерьёзнел брат. — Можно со всем спокойствием, задвинуть чухню про Аркаим. И настропалить туда археологов.

— Вот-вот! — подхватил Григорий, бывший фанатом "конины" — пусть раскопают "Родину Конана"!

И заржал.

* * *

**

Генри спешил. Спешил не потому, что мог опоздать. А потому, что новости жгли язык.

Сразу же после разговора с братьями Эсторскими он понял, что вот она Удача! И если сейчас её не ухватить за хвост, то уже никогда в жизни, возможно, такого случая не представится. А так как этими братьями интересовался сам майор Келл, то стоило вдвойне поспешить.

Но, как говорят умные люди, спешить надо медленно. Да и хотелось выжать этот источник информации до донышка. А вдруг ещё что-то интересное будет сказано?

Состоялось ещё несколько разговоров с одним из братьев — Руматой. Но тот нёс такую чушь, что впору было обращаться к доктору за помощью.

Чисто для проформы поболтавшись ещё в Амстердаме, оценив деятельность, развитую братьями Эсторскими, Генри спешно отбыл в Лондон.

Впрочем, это он так считал, что "спешно". Через "Канал" никто не хотел его переправлять. Вообще.

Ни за какие деньги.

Побегав так несколько дней, добравшись до Кале всё-таки смог каким-то чудом стать пассажиром на совершенно задрипанном судёнышке. Судёнышком правил капитан, которому похоже уже на всё было наплевать. Так как ни во что не верил. Кроме, естественно, звона монет в своём кармане. А содрал он за место с Генри такие деньги, что ему дурно стало.

Но, ничего не поделаешь!

В Лондоне, его самого и его доклад ждали. И ждал ни кто иной как майор Келл. Лично.

Как доплыл до Дувра, Генри потом долго вспоминал. С содроганием. Но всё-таки доплыл. И это было главное. После, даже не отойдя от перипетий плавания на ходу разваливающемся судне, он рванул в Сити.

Успел, в самый последний момент. Но это уже было несущественно. Главное, что вошёл в нужное помещение Географического общества минута в минуту. Как и было назначено.

Там его ждали. Президент Королевского Географического общества Клементс Маркем, и тот самый майор.

— Генри Сесил, сэр! — представил его Клементс Маркем майору.

Ранее они не были знакомы. И то, что его тут, в Королевском Географическом обществе будет ждать некто из Роял Нэви, придавало встрече ещё большее значение, нежели Генри ранее думал.

"Возможно, — мелькнуло в голове у Генри, — если сейчас показать себя, то обеспечу себя карьерой на всю жизнь".

Майор выглядел представителем не мелкой конторы. Вероятно, разведки. Впрочем, учитывая то, с кем разговаривал Генри и то, какие амбициозные цели перед собой ставил, именно разведка тут и могла заинтересоваться. В первую очередь. И самим Генри, и теми персонажами с кем он контактировал.

Для начала Маркем, выдал довольно скупые рекомендации относительно Генри, а дальше перешли к делу.

Вскоре стало ясно почему присутствуют на встрече одновременно майор Келл и Председатель Маркем. Генри даже невольно вспомнил, что именно Маркему принадлежит честь распространения семян хинного дерева и начала производства хинина в Индии. И всё потому, что речь почти сразу же зашла о "гипотетической тропической лихорадке". Малярия — тоже очень скверная болезнь. Но, благодаря усилиям сэра Маркема, хинина достаточно, чтобы лечить. И даже вылечить людей.

Но вот эта "эбола"...

Только сейчас Генри понял, насколько сильно и за живое зацепил роман Руматы Эсторского публику Европы. Ранее он наблюдал весь шум вокруг книги и её содержания, как бы со стороны. С истинно английским снобизмом. Но глянув на озабоченные лица как сэра Маркема, так и майора Келла, он понял — дело слишком серьёзное.

— Вы понимаете, Генри, — сказал Келл, стряхивая в пепельницу пепел сигары. — В Африке очень много разных хворей. И в мире тоже. В этой книге...

Майор сигарой указал на скромно лежащий на краю стола знакомый томик.

— ...Описана болезнь. Похожая на лихорадку Денге. Всё было бы хорошо. Но в тексте прямо говорится, что это НЕ лихорадка Денге! Причём приводятся такие подробности, которые заставили всех наших экспертов отнестись к тексту очень серьёзно.

— Простите... Какие именно подробности так сильно заинтересовали специалистов?

— Там прямо указано, что у этих заболеваний, во-первых, разные "ареалы" обитания. Во-вторых, передаются эти болезни по-разному. Например, денге передаётся через укусы комаров, как и малярия, а вот эбола — нет. В третьих, описаны бациллы, которые вызывают эти болезни. Да так, что заставляют думать о некоих дополнительных и очень глубоких познаниях автора в этом вопросе. Там сказано, что это вирусы. И идёт ссылка на работы какого-то русского. Мы проверили. Всё сходится. Но дело в том, что даже этот русский и отдалённо не имеет представления о том, что написано про вирусы в книге Эсторского! К сожалению и наши специалисты тоже.

— Но не заставляет ли это усомниться в описаниях? — вставил своё квалифицированное мнение сэр Маркем. — ведь если не известно Европейской науке, то не может же быть, чтобы где-то какие-то дикари могли бы опередить её?

— Ваше мнение о братьях Эсторских. — вместо ответа обратился майор к Генри.

Генри смутился. И было из-за чего.

— Они имеют великолепное европейское образование. По английски они говорят чисто. На йоркширском диалекте.

— Что заставляет заподозрить в них англичан?

— Но они это отрицают. Говорят, что их очень хорошо учили. И, кстати, на голландском, как утверждают сами голландцы, братья говорят с лёгким испанским акцентом.

— То есть в происхождении их ничего не ясно! Тем не менее — они очень богатые люди и выходцы из очень богатой семьи. Изначально полученное образование на это указывает прямо.

— И, смею отметить, эти господа обладают воистину энциклопедическими познаниями! Хотя как и у всяких людей с множеством знаний, присутствуют совершенно неестественные убеждения.

— Например?

— Они утверждают, что могут построить летательный аппарат тяжелее воздуха, что индийцы обладают некими тайными знаниями, которые намного превосходят европейский уровень.

— Приводили примеры?

— Да. Говорили о некоем лекарстве лечащем сумасшествие. Также о каких-то тайных знаниях у местных мистиков, и упоминали предков индийцев, как умевших строить воистину фантастические устройства.

Келл посмотрел вопросительно на Председателя. Тот неопределённо как-то махнул рукой и выговорил.

— В Индии можно наслушаться и не такого. Только всё это на поверку оказывается сказками.

— И всё-таки? Возможно ли такое, что они хотя бы в части этой пресловутой эболы, сказали истину?

— Это следует проверить. И если окажется, что данная болезнь существует в реальности...

— ... Вы думаете, что и "отряд 631" "Доктора Исии" может оказаться не выдумкой?

— Да, сэр! — уверенно сказал Генри. Он тут же определил "куда ветер дует" и что его хрустальная мечта — поучаствовать в экспедиции в Африку — вполне может осуществиться. Возможно, даже в качестве руководителя.

— Нас ещё вот что беспокоит... — пыхнув сигарой медленно выговорил Келл, — этот Исия... Имя — японское. И описание такое, что также заставляет заподозрить козни Японского императора. Тем более, что у них очень серьёзные обиды на САСШ и на Британскую корону. А учитывая их так называемый, самурайский дух... Это становится слишком серьёзным.

— Я готов возглавить и провести экспедицию в верховья реки Конго! — тут же подскочил Генри.

Келл так красноречиво посмотрел на Председателя Королевского географического общества что у Сесила сердце упало куда-то далеко в желудок. Председатель слыл в определённых кругах как личность вздорная и своенравная. Но всё обошлось. Тот принял торжественный вид и утвердительно кивнул.

— Я тоже считаю, что необходимо осуществить экспедицию в Центральную Африку. В любом случае эта экспедиция является своевременной и может дать много знаний.

— Со стороны Роял Нэви также будет всемерное содействие! — неожиданно высказался майор.

Это означало, что и деньги и средства будут выделены немедленно. Генри Сесил был на седьмом небе от счастья.

Он и не подозревал с каким ужасом ему придётся вскоре столкнуться.

— Глава 8. Ктулху для Роял Нэви

Пока шли на выход каналами к Северному морю, Василий дежурил на мостике. Хотя бы для того, чтобы не пугать аборигенов, которые вполне могли в бинокль увидеть есть или нет на мостике кто-нибудь. Поставить проекцию, вместо себя, он не догадался.

Поэтому скучал и молча прокручивал в голове разные варианты деятельности в области прогрессорства.

Внезапно, снизу на мостик вбежал чем-то сильно возбуждённый Григорий. В руках у него была зажата свежая газета.

— Ты гля, Василь, что творится! — выпалил Григорий и сунул ему под нос газету, свёрнутую так, чтобы была видна только одна, выделенная статья.

Василий опустил ноги с подножки пульта на пол, и углубился в чтение.

— И как твоё мнение? — всё также возбуждённо спросил Григорий, когда заметил, что брат прочитал.

Василий тут же полез чесать затылок.

— Соблазнительно... Но ведь... День ещё. И как быть, если нас засекут?

— Но если мы уберём мачты и паруса, изменим слегка очертания корпуса, включим "хамелеонство"...

— Ладно! Уговорил. Сейчас выйдем в море, тогда будем решать как крутиться.

— Лады! Тогда я сейчас посмотрю, вооружение. Хотелось бы чтобы их сразу и к рыбам.

— Не сомневайся. Там и мявкнуть не успеют.

— Но всё равно...

А статья, которая вызвала такое нездоровое оживление на яхте, рассказывала о том, что из Портсмута вышли четыре транспорта с войсками. И эти войска направляются в Южную Африку. Явно на войну с бурами.

Сколько войск за раз решили бритты перебросить — не называлось. Но наверняка несколько тысяч. Дата отправки была в статье вчерашняя. Значит, вся эта флотилия в плавании уже сутки. Могли отмотать миль пятьсот. Если не тихоходы.

Василий вывел на экран карту и принялся за расчёты.

Получалось по любому, что если их догонят, то вокруг будет много нежелательных наблюдателей. Топить наблюдателей вместе с наглами?

Западло!

Пропустить транспорты дальше, чтобы никто уже... Но ждать было очень долго. И вдруг они завернут именно на Суэц и далее через Сомали будут свои войска выводить?

Василий начал прикидывать. Когда и при каких обстоятельствах яхта могла догнать. И получалось, что если прямо сейчас убрать мачты и паруса, врубить полную мощность двигателей, причём со всеми наворотами, что Гайяна поставила для увеличения скорости, то... Нагонят корабли ночью.

Но, опять "но". Прямо сейчас придётся ломиться на максимальной скорости на виду у очень многих. Через Ла-Манш. Полностью дешифруя и себя, и возможности судна.

И тут помог случай. Точнее погода.

На радаре погоды обозначился край облачного фронта. Быстро просчитав что будет уже через три-четыре часа, Василий потёр руки и взялся за программирование компа.

К вечеру, ветер стал крепчать. На море сели тучи. Видимость тут же сократилась до километра и менее.

Убедившись, что в ближайшем радиусе кораблей нет, а следовательно, их никто не увидит, Василий включил режим хамелеона. Теперь, даже если яхта пройдёт в двухстах метрах от чужого корабля, её не увидят. Можно было развернуться и ложиться на курс к Ла-Маншу.

Паруса быстро убрались, а мачты бодро втянулись в корпус. Борта яхты слегка преобразились от чего внешний вид, даже без "хамелеона" претерпел изрядные изменения. И всё это — для достижения максимально возможной скорости.

Тут, правда, работало ещё одно соображение, которое братья решили обязательно использовать.

Если быстро "метнуться" туда и обратно, зарисовавшись после в "обычном" для себя месте — т.е. там, где яхта должна быть, если пойдёт своим и тихим ходом — то никто не свяжет их с тем, что должно произойти с английским войском на транспортах. С их планируемой пропажей.

Как показывал комп, преобразования корпуса яхты на простом изменении надводной части, не закончились. Что-то преобразовалось и в подводной. Василий не проявил особого интереса к этому, так что сия тайна так и осталась им нераскрытой. Тем не менее, судно постепенно набирало ход. И постепенно же, вылезало из воды. Всё больше и больше вытягивая то, что было ранее под водой, наверх. Уменьшая сопротивление. Наконец, совсем окутавшись облаком водяной пыли, корабль рванул так, что дух захватывало.

Не много времени прошло и скорость достигла расчётной — 180 узлов.

Наверное со стороны яхта сейчас выглядела феерически: несётся над водой что-то смутное. Как медуза прозрачное. В облаке водяной пыли.

В проливах намечался очередной приступ паники.

И тут прибежал радостный Григорий.

— Слуха-ай! Что я нары-ыл! — начал он с видом кошака дорвавшегося до сметаны.

— И что? — проявил вежливое любопытство брат.

— Оказывается, есть вообще фича, а не оружие!

— ?!!

— Гляди!

Григорий подскочил к терминалу и вывел описание на экран. Минут пять Василий углублённо изучал.

— Давай запузырим! Для Роял Нэви!

— Но тут говорится, что радиус действия небольшой.

— А нам что, нужно большой? Но ты прикинь, какой эффект будет! Да даже здесь, в Ла-Манше мы можем такое отмочить, что у наглов при слове "море" долго недержание мочи случаться будет!

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... помнишь Ктулху?

— Ну... Хе! Ты хочешь показать его?

— А чего бы и нет?! И прямо сейчас. Ресурса материалов у нас на три раза накоплено.

— А нам по мозгам не даст?

— Не-а! Защита яхты — что надо!

Василий ещё с пару минут что-то просчитывал в уме. Но потом просто махнул рукой.

— Давай! — хищно оскалился он. — Но при проходе мимо судов в "канале", надо будет сбрасывать скорость.

— Зачем?

— Чтобы не усвистеть мимо так нихрена и не понявших моряков. Чтобы пр-рочувствовали!

— А-а! Точняк!

* * *

**

Ночка выдалась тёмная. Иногда накрапывал дождик. Ветер разогнал небольшую волну, так что иногда, рассекая очередную, нос судна окатывало веером брызг.

Вахтенный на сухогрузе "Гастон", спешащим в Лондон, запахнул дождевик и вышел на палубу. После пришествия "Летучего Голландца" в эти воды заходить стало не просто боязно, а жутко. Вообще проливы славились своими мелями, и подлыми течениями. Множеством кораблекрушений. А тут ещё и эта мистическая жуть из глубины веков, пронёсшаяся вихрем вдоль берегов, через территориальные воды Британии.

Теперь, заходя в эти воды капитаны и команды судов, испытывали двойной страх. И не факт, что мелей и течений тут боялись больше, чем Древнего Морского Ужаса. Но те, кому не посчастливилось попасть именно в эту ночь в это самое место, даже не подозревали какой по настоящему Большой Ужас их поджидает.

Вахтенный поёжился. На мгновение ему даже показалось, что огни кораблей, идущих в отдалении, размазались и тут... Тут он почувствовал, как воздух вдруг задрожал.

Море вдруг будто издало утробный рык. Заныли зубы, заболели кости. И дикий, ничем не передаваемый страх, сжал сердце.

Вахтенный схватился мёртвой хваткой за поручни, но всё равно не удержался на ногах и упал на колени. В кубриках просыпалась команда, выкидываемая из постелей Ужасом. В мгновение ока весь сухогруз превратился в бедлам.

Но, страх, как вспыхнул, так и угас, оставляя после себя мечущихся людей, не понимающих что же это их так ударило по мозгам. И чего это ТАК надо бояться, что вдруг захотелось срочно попрыгать за борт.

Полностью прийти в себя никому не удалось. Над морем внезапно загорелось марево и из него вывалилось ТАКОЕ страшилище... Морда опутанная щупальцами, руки, как те же щупальца, но снабжённые огромными когтями и присосками.

Чудовище вскинуло когти к облакам и заревело.

— Бойтесь, бойтесь грешники! Сам Ктулху идёт по ваши британские души! — раздалось над тёмными водами.

Вахтенный уже не знал куда деваться. В воду — так там вот это чудовище. Вниз в трюм — так этому, одной рукой хватит располовинить от носа до кормы их бедную посудину...

Мгновенно поседевший, бедный моряк стоял на коленях и созерцал зрелище Чудовища, проносящегося на немыслимой скорости мимо их корабля. Где-то внизу, под его бесчисленными ногами-щупальцами бурлила вода поднимая тучи водяной пыли, оставляя позади длинный шлейф плотного тумана.

Отбойная волна мощно ударила в борт сухогруза. Но вахтенный всё смотрел за корму, на удаляющийся Дикий Немыслимый Ужас.

Не он один дал зарок в тот злосчастный вечер, что больше в море не выйдет никогда.

* * *

**

Свето-звуковые эффекты отключили, когда проскочили основное скопление судов. Теперь можно было разгоняться до максимальной скорости. Если суда достаточно быстрые, то находиться они должны где-то за Брестом. В Бискайском заливе.

Вот тут пришлось пошарахаться по морю. По выходу в Залив, обнаружилось сразу три похожие "цели". И как назло то, что искали, оказалось как раз третьим. Впрочем, это уже никакой роли не играло. По крайней мере для англичан.

— Топить будем всех, или кого-то оставим? — с вожделением спросил Григорий разворачивая на своём мониторе систему управления оружием.

— Посмотрим как сработает эта инфразвуковая фиговина. А если что — под нами уже склон материкового шельфа. В обозримом будущем никакие водолазы не достанут.

— И концы в воду... — добавил Григорий.

Чем больше приближалась яхта к судам-жертвам, тем сильнее дёргался Василий.

Болезнь, которая его поразила, обычна для русской интеллигенции — дурная рефлексия. И лечится она только разумом. Если интеллигент последнего не имеет — он рефлексирует дальше, вгоняя в шок своими идиотскими поступками всех окружающих, кто разумом обладает.

Если имеет разум, то... просто выстраивает себе такую шкалу ценностей, которая не противоречит главному принципу любой цивилизации — минимизации потерь. А этот принцип имеет вполне конкретное воплощение в сугубо гуманистической сфере: Если убив одного мерзавца, можно спасти от гибели ХОТЯ БЫ ОДНОГО, но нормального гражданина — то так и надо сделать. Ибо ценность жизни мерзавца, тысячекратно ниже ценности жизни нормального. И ниже, хотя бы потому, что он убивает часто не одного, а множество людей. И если не напрямую — зарезав, зарубив, застрелив... — то опосредованно. Доведя до гибели от голода, до самоубийства и так далее.

Сейчас, во тьме ночи вырастали корабли. Несущие людей. На войну. На убийство других. На захват собственности и земли тех, кто не хочет покоряться мерзавцам-аристократам Великобритании и платить им дань.

По сути, главные виновники сидели в Палате Лордов и прочих центрах принятия решений Великобритании. Но вот эти... Эти были орудием предстоящей подлости. Виноваты ли они, что являются орудием?

И да, и нет.

Можно ли как-то пожалеть этих "инструментов"?

Можно.

Но чем это обернётся?

Страданиями и гибелью неизмеримо большего количества людей.

Василий знал, чем обернулись в двадцатом веке все войны и алчные поползновения, как он её называл Наглобритании. И если сейчас не дать этим всем Пэрам и Лордам чувствительно по носу, СЕЙЧАС слегка не притормозить, то вся эта мразь учинит всё, что знает Василий из истории двадцатого века — обе мировых войны, кучу разнообразных колониальных, в которых погибло как бы не больше людей, нежели от того побоища, которое устроил Гитлер.

50 миллионов говорите?

Но вой сейчас стоит вселенский потому, что погибли "белые европейцы".

А сколько погибло "аборигенов" и "дикарей", во всех колониальных и прочих захватнических войнах двадцатого века? Или просто вызванных подлостью англичан и прочих "цивилизаторов-колонизаторов" чисто колониальных рукотворных катаклизмах?

Больше, граждане. Значительно больше.

Особенно, если учесть все те великие голода, которые были прямым следствием политики колонизаторов на захваченных территориях.

Когда вся череда этих фактов всплыла у Василия в голове, когда проплыли перед глазами кадры кинохроники и фотографии умирающих от голода "дикарей", всякая жалость испарилась. Осталась только холодная отрешённость. Как будто обрабатываешь дихлофосом гнездилище мерзких тараканов.

Либералы часто любят патетически восклицать: "Что может быть ценнее человеческой жизни?!".

А ведь ответ прост: "Две и более человеческих жизней".

Расстояние до кораблей сократилось до необходимого минимума. Яхта вышла почти на центр ордера.

— Пора! — выговорил Василий и голос почему-то всё равно сорвался.

Но, в отличие от него, Григорий не страдал рефлексией в такой тяжёлой форме. Без всякого сожаления он нажал на пуск.

Тут же в воздух был дан бесшумный залп.

Снаряды взлетев на нужную высоту, лопнули и распылили большое облако порошка.

Да, облако имело вполне определённую структуру. И ионизацию. А вот дальше... По нескольким, раздельным каналам, в это облако полилась энергия...

Первые секунды не происходило ничего. Только вдруг, все части кораблей завибрировали в такт неведомому резонатору. Загудели сами собой трубы. Низко. Зарычали переборки.

И невыносимый ужас объял человеческую начинку этих стальных посудин.

Ужас, который усиливался тем, что был абсолютно необъяснимым. Тем, что никто не мог понять почему весь корабль сотрясается мелкой дрожью и эта мелкая дрожь явно не вибрация от парового двигателя. Потому, что у этой дрожи была своя "мелодия". Пробиравшая до костей, бьющая в сердце.

Те, кто спал мгновенно проснулись.

Те, кто не спал заорали хором и начали бегать кругами, не находя выхода. Ведь куда деться с корабля? Только за борт!

Но тут из трюмов попёрла толпа объятая паникой. Кого-то затоптали. И этим больше всего повезло.

Кто-то кинулся к шлюпкам и возле них немедленно возникло побоище. Ведь шлюпок было мало, а людей — много.

Наконец, что-то удалось спустить и туда немедленно набилось столько народа, что шлюпка перевернулась.

На крики офицеров, и стрельбу из табельного оружия, никто не обращал внимания. Паника перешла уже давно в ту стадию, когда толпа начисто отбрасывает всякий разум, заменяя его на чистое, и ничем не замутнённое желание во что бы то ни стало спастись.

Офицеров, которые хоть как-то боролись с накатывающими волнами Страха, просто смели. Затоптали. И паника как была, так и продолжилась.

Впрочем, довольно быстро палубы кораблей опустели. Остались только до хрипоты кричащие от страха кони, которые были просто заперты внизу, в загонах. Люди же все как один плыли в темноту. Не мысля куда они плывут, лишь бы подальше от кораблей, но страх всё длился, длился и длился.

Минут через десять, после начала бегства, перевернулась последняя шлюпка. Через двадцать на волнах моря не осталось ни одного живого.

Кого-то убил инфразвук, просто порвав сердце и лёгкие.

Кого-то убила паника.

Но дальше в неведомые дали моря плыли лишь пустые железные коробки. Пыхтя машинами, которые дожигали в своём нутре уголь, который закинули перед катастрофой, выплёвывая пар и копоть. Но скоро машины остановятся и корабли, подхваченные течением поплывут дрейфуя обратно — в сторону Бреста. Далее, циркулярное течение потащит вдоль западного побережья Франции на юг, где их и обнаружат, сначала, рыбаки. А после, заинтересовавшись причиной дрейфа, обследуют высадившиеся на их борт, с проходящих мимо судов, моряки.

Вот тогда и вспомнят... Ктулху.

Но это будет не скоро.

* * *

**

В далёком Амьене, борясь с наступающим недугом, Жюль Верн перелопачивал прессу.

Жизнь вокруг вдруг понеслась вскачь. За неделю случалось столько, сколько ранее не случалось и за год. Сотни статей, тысячи слухов. И большинство вокруг темы "эбола". А о тех, кто запустил её — просто забыли. И это было обидно.

Ведь ТАКАЯ ЯХТА!!! Чудо ,а не яхта!

Про неё надо писать. Про её удивительные, чудесные качества. Про фантастические технические новшества. Но о них — ничего. А ведь великий писатель уже начал верить во все эти цветные фотоаппараты, маленькие переносные эфирные передатчики, передающие голос, а не треск. И многое, многое другое. Ему хотелось это увидеть. Хотя бы в репортажах газетчиков. Но этого не было.

Вдруг, взвилась паника. В "английском канале".

Десятки судов, вдруг как воробьи от сокола шарахнулись от миража пролетевшего вдоль пролива. И тут же, страхи про "эболу" дополнились не менее мощной истерикой на почве мистики.

Сначала месье Верн, как истинный материалист и апологет науки, игнорировал бред, изливающийся из уст газетчиков, из уст свидетелей и просто кликуш. Но потом, также вдруг в голове вспыхнула мысль. Из книги.

"Чем выше технология, тем меньше она отличается от сказочной магии".

"А вдруг?!! — подумал Верн. — Вдруг это не галлюцинации свихнувшихся от перепою или ещё как моряков? Вдруг этот "призрак" — рукотворен?".

Но тогда возникал вопрос как это можно было сделать? И на ум приходило только одно сравнение — "магия" синематографа.

Он помнил, как первые ролики вызвали воистину фурор. Как возникла паника в зале, когда зрители увидели на экране, движущийся, казалось бы на них поезд. Но поезд был не более чем изображением на чистой белой простыне.

Может и "Корабль-призрак" тоже что-то типа того же "синематографа", только выполненного на уровне неизмеримо более высоком?

"А ведь действительно! — уже с энтузиазмом стал размышлять Верн. — Братья уже продемонстрировали множество технических чудес. Описали их. И, нет сомнений, что они описывали что-то очень реальное. Своё. И если можно создать "живого призрака" на простыне экрана синематографа, то почему бы и не создать что-то более серьёзное в более крупном виде?!!".

Жюлю Верну чуть плохо не стало от такого предположения. И чем дальше он размышлял, тем более реальным казалось его предположение. Но, кстати, чуть плохо не стало, не из-за страха.

От восторга.

Мысль была действительно, как озарение.

Он вспомнил туго надутые паруса кораблей, споро бегущих по волнам. И он представил картину: множество проекционных синема-аппаратов, крутят картины на этих надутых парусах...

А если это возможно и так просто... То значит, так и есть!!!

Конечно, месье Верн заблуждался насчёт "так просто". Но это было уже не существенно. Главное — понять идею. Оставалось понять зачем это делалось. Но и это тоже было по его разумению, достаточно просто.

Газеты были полны "пророчествами" о грядущей Мировой Войне. О Великой Бойне. И эти "пророчества" почти все завязаны на явление "Корабля-Призрака", "Летучего Голландца" в Канале. Причём хорошо было заметно, что страх перед "исчадиями ада", перед "адским воинством, прошедшим по волнам моря" — неизмеримо больше, нежели страх перед войной.

Оно и понятно: адом и дьяволом стращают постоянно и с самого рождения. А вот о войне зачастую говорят как о лёгкой "героической" прогулке, где удачливые и всепобеждающие Герои Нации, тысячами истребляют врагов и получают медали со званиями. В людях, никогда не видевших войну, это порождает самоуспокоенность, сон разума... А сон разума известно что порождает!

Выходит, братья решили вот таким крайне необычным образом разбудить разум Европейцев? И кого? В первую очередь англичан!

Жюль Верн несколько даже злорадно рассмеялся. Будучи патриотом Великой Франции, он, естественно, упустил из виду, что хоть и небольшая часть моряков, видевших "Призрак", но была французами. И паника также захватила французское побережье. Есть такое свойство у патриотизма — всё пихать на исконных врагов, выгораживая своих. Но месье Верн был истинным патриотом. Так что у него даже и мыслей таких не возникло. Впрочем, это было не важно.

Но тут великий писатель нахмурился. Возникшая следом мысль очень сильно озаботила.

"А нужно ли с кем-то делиться догадкой? Но ведь если братья решили остановить Войну... Все их усилия пойдут насмарку! Однозначно не стоит!" — сделал вывод месье Верн и тут же повеселел. Он даже и не подозревал, что по странному стечению обстоятельств, оказался единственным человеком в Европе, кто твёрдо пришёл к таким выводам. Можно сказать, что этому же способствовала его романтическая и жаркая вера в Науку, в её силу. Мало кто обладал в те времена такой Верой. Такой силы. Но он даже и не подозревал этого.

Наоборот — испугался, что подобные мысли ещё кому-то придут в голову.

В дверь кабинета постучали.

Зашла служанка.

-Месье! Вам два письма и посылка!

Жюль Верн принял письма с посылкой и посмотрел от кого письма.

Одно из писем было сопроводительное. От издателя.

Он быстро вскрыл его и прочитал. В нём месье Этцель сообщал, что пришло очередное послание и заказ от братьев Эсторских. Но на этот раз с просьбой и пожеланиями. Что он и исполняет. А просьба была — передать первый экземпляр новой книги "Древние Цивилизации Земли" и письмо от автора с пожеланиями.

Прочитав эти строки, Верн бросил первое и схватился за второе письмо. И да, там действительно значилось "отправитель: Румата Дин Эстор".

В письме были поздравления, пожелания и выражение искреннего уважения. Вроде бы обычное... Но и тут, даже это письмо было крайне необычным — чернила!

Линии письма были тоненькими и явно писаны не чернильным пером. А неким другим устройством. Больше похожим на карандаш. Остро заточенный.

Пошарив по ящикам, Верн достал часовую лупу. Вставил в глазницу и уже с бОльшим увеличением разглядел написанное.

Нигде не было линий, которые были бы хоть чуть-чуть смазаны. Это значило, что чернила были не жидкими, а скорее всего пастообразными. И наносились действительно тонким инструментом. Не царапающим бумагу, как это неизбежно бывает при письме пером.

"Ролик! Шарик! — мелькнуло озарение. — Шарик, катающий чернильную пасту. Маленький шарик. И перо, которым письмо написано — шариковое!".

Уже это свидетельствовало о том, что письмо не розыгрыш заигравшихся шутников из многочисленных друзей.

Писатель вчитался в письмо.

В нём речь шла о новой книге, написанной братьями. На этот раз о Древнейших Цивилизациях Земли. О том, что было больше десяти тысяч лет назад. О тех удивительных временах, когда люди летали... К ЗВЁЗДАМ!!!

Писатель не поверил глазам. Не поверил автору. И дочитав до конца, с предвкушением удовольствия вскрыл посылку. В ней действительно оказалась большая книга. Но вместе с ней, на стол вывалилось и несколько фото. Цветных.

То, что это было не что-то рисованное красками — ясно было с первого взгляда. На первом фото — яхта. На втором, двое молодых людей, очевидно в капитанской рубке яхты. И, на что сразу же обратил внимание Верн, пульт управления яхтой выглядел совершенно фантастически. Он такого даже и представить не мог. И тем не менее...

Но последние фото ввергли его вообще в ступор.

На них были те самые звёзды. Только вблизи.

То, что Сатурн, на одном из фото изображён именно с близкого расстояния, Верн понял сразу. Ракурс был такой, что никогда с Земли, ни в один телескоп не видно.

Он посмотрел на обратную сторону фото. Там, тем же почерком и пером, было написано: "Только для ваших глаз!".

И последняя — Земля. Со стороны. Фото.

И такая же пометка "Только для ваших глаз!".

Верн спустя час спрятал фото. Оставил только два — с яхтой и братьями. На которых не было предупреждающих надписей. И взялся за книгу.

Книга не просто увлекла. Он напряг прислугу, чтобы они читали, когда уставали собственные глаза, потом читал сам, и так попеременно, пока не дошёл до конца.

Поразили иллюстрации. Подробнейшие. Поразило изобилие описаний. Да таких, от которых голова шла кругом. После фото, сейчас лежащих в дальнем углу ящика письменного стола, Верн поверил во всё.

Он увидел также и свои ошибки. Те, которые допустил в повести "Из пушки на Луну". Понял, что нельзя построить пушку. Невозможно перенести людям те перегрузки, что возникают при выстреле. И всё потому, что тут же в книге были даны объяснения. Почему. И что реально может поднять человека в космос. И не просто в космос. К звёздам.

На следующий день, он перечитывал книгу ещё раз, напрягая глаза, жадно. Разглядывал иллюстрации. И понял, что у него идей в голове — на две жизни. На две жизни писать, писать и писать. Стало на минуту обидно, так как он понял, что не успеет всё осуществить. Но решимость была такая, что он понял — будет писать до последнего вздоха.

Душу грело ещё осознание, что всё, что он написал, пусть и с ошибками, будет осуществлено. Появилась даже уверенность, что несмотря на все опасности, предсказанные братьями, человечество прорвётся. Победит свою алчность, и низменные инстинкты. Чтобы подняться к звёздам. Стать народом звёзд.

Вот как эти стали. Когда-то.

Древние.

Когда он закончил читать, на его столик горничная аккуратно положила свежую газету.

Жюль Верн посмотрел заголовок и рассмеялся. Он совсем забыл за чтением о "корабле-призраке". Но...

Видно братья снова "вышли на охоту".

"Удачи вам!" — пожелал Жюль Верн. И полез за стопкой свежей бумаги.

Пора было начинать работать. Над новыми книгами.

— Глава 9. Вы нас не ждали, а мы припёрлися!

В следующие двое суток, яхта гоняла по океану, с целью не попасться никому на глаза. И для того, чтобы этого точно не случилось, обогнули Англию с запада. На всё той же сверхскорости и с включённым "хамелеоном".

По всей видимости, их никто не засёк, так как суда обходили как можно дальше. В том числе и рыбацкие судёнышки.

Крюк вышел огромный, на что Григорий потом зубоскалил насчёт бешеной собаки и предлагал переименовать в это имя яхту.

Вышли из режима невидимости только при приближении пролива Скагеррак. Утречком, подняли мачты, подняли паруса, и неспешным ходом легли на курс в сторону Каттегата.

А в Каттегате, были осмотрены со всех сторон. Пристально.

Ведь их парусник был из очень необычных. К тому же ещё и уже знаменитых. Тут пресса Европы постаралась.

Ясное дело, чтобы не "палить" невероятные скоростные параметры яхты, шли всё время под парусами, лишь слегка подрабатывая электродинамическим движком. Всё-таки тащиться до Санкт-Петербурга через всю Балтику на скорости узлов 15, было жутко скучно. Да и чем ближе был заветный город, тем больше разгорался ажиотаж — что увидят.

Ведь столько легенд написано и сказано об этом городе и этом времени. Как с "красной" стороны, так и с "белой". А так как серьёзных историков у нас в России, как правило, мало кто читает, то оба брата пребывали в полном неведении что встретят.

Ведь очевидно, что каждый мифотворец врёт. И врёт с определённой целью. Обеляя и приукрашивая "своих" и очерняя, "врагов".

Вопрос тут всегда стоял в том, кто больше наврал. И на чьей стороне было больше правды.

Белые патриоты, считают, что на стороне Царя и Белого движения. Что закономерно.

Красные — ясное дело, придерживаются противоположного мнения.

К тому же есть такое понятие как "временной лаг".

Его размер — два поколения. Именно за пределами этого лага, обычно начинается самое чернейшее враньё. И всё потому, что вымерли те, кто мог бы лично поймать лжеца за руку и сказать: "он врёт потому, что я помню — было совершенно не так".

Да, есть мемуары. Да есть исторические хроники.

Но с обоих сторон, эти самые мемуары и хроники долбятся и каждая сторона выставляет их в выгодном для себя свете. Объявляя либо ложными, либо правдивыми.

Конечно, есть такие "воспоминания" и "творчество" как геббельсовского выкормыша генерала Ваффен СС Петра Краснова, так и "исторические исследования" английского фальсификатора истории Роберта Конквеста. Эти — за пределами.

Есть дикая чушь и подтасовки фактов "документального" фильма Станислава Говорухина "Россия, которую мы потеряли". И им подобные "материалы"(8).

Но остальные?

Чему верить?

Вот и разрывались братья на части.

Хотелось увидеть побыстрее.

И каждый лелеял мечту, что именно его "тараканы", окажутся "менее тараканами", чем у брата. Ну, хотя бы не такими "жирными", как представлял их оппонент в своих "наездах".

* * *

**

Через несколько дней после памятной встречи в Королевском Географическом Обществе всё завертелось.

Вообще дело организации экспедиций от Королевского Географического, часто тянулось годами. Как это было, например, с Антарктическими экспедициями.

К тому же, на почве дележа средств, выделенных меценатами, разгорались нешуточные скандалы и склоки. Генри был свидетелем таких склок. Почему к председателю Клементсу Маркему он относился очень настороженно. Фаворитизм и вздорность характера председателя, подкосила карьеру не одного из членов Королевского Географического.

Но тут всё происходило настолько быстро, что у Генри даже возникла шальная мысль: "Я сплю и вижу долгий сон". Но эти мысли быстро улетучились, когда сам Вернон Келл прояснил ситуацию с этой экспедицией.

А странности объяснялись, как оказалось, очень просто: на Африку были завязаны финансовые и деловые интересы слишком многих "жирных котов". И от благополучия предприятий в Африке, от торговли африканскими товарами, эксплуатации её природных богатств, зависело благополучие слишком многих торговых и не только, кампаний Англии.

Поэтому, стоило председателю Маркему заикнуться в определённых кругах, что некий Генри Сесил ищет средства на исследовательскую экспедицию в Центральную Африку, так его тут же завалили предложениями и даже требованиями организовать её как можно быстрее. Господа откровенно побаивались. Причём не болезни. А финансовых потерь, связанных с паникой вокруг болезни.

Они даже ставили вполне конкретную цель: "разоблачить слухи" и , естественно "доказать, что никакой такой лихорадки эбола не существует".

Вскоре этим же заинтересовались и в военном ведомстве. Сама по себе перспектива чудовищной эпидемии, так красочно расписанной в книге их тоже обеспокоила. Но уже в контексте защиты своих войск, факторий, гарнизонов, стоящих в Африке. А для того, чтобы знать как защищаться от этой болезни, надо было её, естественно, исследовать.

Прочие "добавки" в виде "Доктора Зло" по имени "Исии" и его "отряда 631" были восприняты как литературный вымысел. Но всё равно, само собой разумеющимися были также и проверки этих "слухов". Ведь "эбола" и "Доктор Исии" были связаны.

И если этот Исии умудрился сделать "абсолютное оружие", как говорилось в книге, то стоило хотя бы попробовать раздобыть что-то из его записок, материалов исследований. А вдруг там есть нечто, что действительно можно превратить в оружие и стращать всех врагов? Ведь тогда Англия воистину становилась бы властительницей Мира!

Оставалось лишь соединить эти два стремления с разных сторон — с военной и деловой стороны. Соединить желания, капиталы, возможности и прочие средства.

Генри, преисполненный энтузиазма, немедленно сам приступил к формированию состава экспедиции. Набора добровольцев из учёных и просто авантюристов, которых, кстати, в Королевском Географическом обществе всегда хватало. Через тех же своих знакомых, он узнал, что упоминаемые Эсторскими костюмы защиты, реально существуют и давно. Защитные костюмы для работы в очагах чумы. Такой костюм действительно защищал тело человека и от испарений, и от насекомых, которые могли переносить заразу.

Было заказано три десятка таких костюмов. Генри рассчитывал, что если та болезнь (или какая другая но тоже опасная) будет обнаружена в тех местах, то учёные, защищённые по полной форме, смогут работать безопасно. Но потом пришёл Вернон Келл, посмотрел на формирующиеся запасы, и дописал ещё три десятка. Справедливо указав, что костюмы могут, если что, понадобиться охране, да ещё и запас на случай порчи тоже надо иметь.

Так или иначе, подготовка шла фантастически быстро, и Генри уже назначил сроки отплытия, когда в Канале грянула очередная паника. Да такая!...

Казалось что она весь флот выморозила по оба берега. И надо было случиться такому, что именно тот самый корабль, с тем самым капитаном, с которым было достигнуто предварительное соглашение о перевозке экспедиции к берегам Конго и обратно в эту злосчастную ночь был в море. И как раз в Канале.

Когда корабль пришёл в порт, вся команда немедленно уволилась. Генри посетил капитана, но что-либо выяснить не смог. Капитан был дома. И был до синевы пьян. И, что самое печальное, не собирался вообще выходить из этого состояния в ближайшем будущем. Родные и близкие капитана только и смогли сказать, что капитан больше уже никогда не выйдет в море. Вообще.

Генри развернулся и попрощавшись, обещал зайти позже.

Но через несколько дней ему пришло официальное письмо, в котором недвусмысленно говорилось, что того парохода больше нет, и капитан уже... умер. Как можно догадаться — от перепоя. Куда делся пароход тоже не сложно было догадаться — выставлен на торги.

Это означало, что поиск корабля для экспедиции предстояло начинать с начала. Но побегав по судовладельцам Генри понял, что паника эта не просто паника, а Паника.

Это же означало, что сроки, уже назначенные и объявленные, летели к чертям.

Вернон Келл проявил недюжинную "пробивную" способность. Ранее он договорился о том, что экспедицию будут сопровождать военные. И не просто так, взвод охраны. Получалось, что экспедиция вполне могла быть названа военной. И хоть каких-то боевых действий в джунглях центральной Африки никто специально не планировал начинать, но и солдаты и офицеры для этого мероприятия уже были выделены, готовились.

Вернон Келл прошёл к кому надо, нажал где надо и "в последний момент" проблема с кораблём была решена.

Для экспедиции был выделен крейсер "Талбот".

* * *

**

И вот, наконец, из-за горизонта выплыл сначала Кронштадт, а после и сам Санкт-Петербург.

Входили как на параде. Лёгкий бриз надул паруса и издали яхта была похожа на изумительно красивый парусник недавно ушедшей эпохи. Но чем ближе он подходил к берегам Невы, тем больше людей замечали, что на этом странном паруснике такелаж, привычный для всех других судов, отсутствует как класс. Мачты, реи паруса и всё! Даже верёвочных лестниц, так нужных для команды, чтобы подняться на мачты и работать с парусами просто не было.

И уже стандартный общий вздох изумления праздношатающиейся публики, вызвало убирание парусов. Просто р-раз, и они смотались. Исчезли. И теперь, на водах залива покачивается на лёгкой волне трёхмачтовое нечто, без вант и вообще без единого человека на палубе.

Но, впрочем, один таки появился. Чтобы принять на борт человека, спешно прибывшего к судну на катере. И выглядел сей появившийся господин, тоже как при параде. Здесь, не видели ни разу Советскую форму офицера ВДВ. Впрочем, Григорий, а это именно он выкатился на палубу навстречу морякам, и тут "добавил от себя". Впрочем, добавил слегка, но от этого она теперь имела некоторые южноамериканские мотивы.

Григорий всегда любил выпендриться и тут не упустил возможности. Единственно, что смущало наблюдающих этот маскарад — не было каких-либо знаков принадлежности к ВС какой-либо страны. То, что она похожа на парадную, было видно издалека. А вот чьё — знал только нагло улыбающийся Григорий.

Чтобы войти в порт понадобилось всё-таки взять лоцмана.

Братья не поняли — то ли порядок тут такой в это время был, то ли то, что они спустили паруса и остановились на приличном расстоянии от берега на входе в залив, но к ним довольно быстро прибыл катерок.

Однако, и тут прибывших на борт яхты ждал лютый облом и шок. Когда они проследовали "на мостик", то как ни вертел штатный лоцман головой, он не увидел никаких штурвалов. Зато увидел красивую картинку-схему на столе. Цветную. Где была изображена акватория порта и подходы к нему.

Сначала лоцман подумал, что не туда зашёл. Но Василий быстро его поправил.

— Вы только скажите куда направить яхту, а мы её выведем в лучшем виде.

Лоцман, приободрившись, начал, было, командовать но был остановлен.

— Вы покажите место, куда яхта должна швартоваться. Где? А вот на этой схеме.

Справившись с собой, лоцман, с трудом узнав места — а показано было как бы сверху — таки указал. Тут же от места, где на схеме находилась яхта, пролёг пунктир курса. Оптимальный. Василий лишь нажал пуск, и яхта поползла к месту назначения.

Всё также пребывающий в некотором обалдении лоцман начал интересоваться кто проложил курс, но Василий ответил просто и кратко — Гайяна.

Лоцман, ясное дело, не понял кто это, но решил что это кто-то из команды. Дальше, так как всё равно делать было нечего, он задал другой вопрос. Помявшись для приличия.

— Господа! А на каком языке эти надписи? Ни разу до этого не видел таких букв.

— На языке Древних. — последовал вежливый ответ.

Ну и да! Действительно Древних. Ведь можно же было так санскрит назвать. Впрочем, шрифты были как раз с мира Гайяны. Но это мало что меняло.

Когда же до пирса оставалось совсем чуть-чуть, местного "аборигена" также вежливо попросили помочь "господину команданте" — кивок в сторону расфуфыренного Григория — со швартовкой.

Григорий, рад стараться, на немецком объяснил лоцману, что надо делать. Дальше всё шло как обычно.

* * *

**

Однако, народу сбежалось поглазеть на швартовку яхты — не в пример больше, чем в Амстердаме. Возможно, уже доползли слухи через прессу, что яхта с двумя сумасбродными богатеями из Южной Америки, направляется в порт Санкт-Петербурга. Телеграф — штука серьёзная.

Когда же тут толпа узрела манёвры яхты, то взвыла покруче, чем при швартовке в Греции.

Впрочем, Василий быстро сообразил, что, возможно, народу тут было много потому, что день выходной. А публика была действительно разномастная.

Особо выделялись пара городовых, и некие люди в форме. Похоже таможня, портовые или кто-то типа них.

Но вот тут братьев поджидала неожиданность. Неприятная.

И заключалась она в том, что чиновники, пройдя на борт, вдруг как-то по-особому переглянувшись начали "тянуть резину". Придирки были буквально ко всему и "на ровном месте". Пытались, также, что-то лишнее содрать, но встретив твердокаменное выражение лица Василия, нагло-кирпичное Григория, с присовокуплением просьбы "предоставить прейскурант цен на услуги", — отстали.

Несколько раз переспрашивали есть или нет на борту ещё кто-то из команды. Пришлось также несколько раз сказать, что нет и их всего двое.

— Но как же вы вдвоём управляетесь с таким огромным кораблём?! — изумлённо спросил один из досматривающих. На вид, человек лет пятидесяти, с уже седеющей бородой. Видать, помнит ещё те времена, когда вовсю тут ходили и швартовались парусники.

— А нам и не нужно напрягаться! — почти презрительно отозвался Григорий. — за нас всё делает автоматика.

— Что, простите? — не понял спрашивающий.

— Автоматика, это механизмы, которые могут выполнять за раз несколько связанных действий, заранее заданных при их создании, — деревянным тоном ответил Василий, так как вся тягомотина его тоже начинала доставать. — Вы видели эту автоматику, когда мы швартовались.

Думал, что отвяжутся. Не тут-то было! Этот простой ответ тут же повлёк кучу дополнительных. Поняв, что если не отвечать кратко и жёстко, то болтать тут будешь до следующего утра, Василий постарался как можно сильнее скомкать объяснения.

Под конец пристал портовый чиновник, отвечающий за порядки. Как он там специально назывался, Василий забыл. Но вопрос был существенный.

— Господа! Но как вы будете следить за порядком на яхте в ваше отсутствие? Или вы намерены нанять охрану? Если хотите, могу поспособствовать...

— Спасибо господин... э-э начальник. У нас всё запирается так, что вскрыть можно только из пушки и десятидюймовым снарядом. У нас уже были прецеденты в других портах. — насмешливо ответил Григорий. — Помню в Одессе, к нам на борт, в наше отсутствие припёрласть целая банда. С фомками, кувалдами и отмычками. Даже поцарапать не смогли. Не то, что проникнуть внутрь.

Среди портовых промчался целый ритуал переглядываний.

— Э-э, господин Румата! Так это вы в Одессе... — наконец сообразил один из таможенников.

— ...Сдали в полицию всю банду, распечатав в цвете все их фотографии. — закончил Григорий. — Да. Это были мы. Так что если у вас тут есть какие-то бандиты, то пускай приходят именно на наше судно. Сдадим после всех.

Таможня заухмылялась.

— Да! — спохватился Василий. — Я забыл предупредить, что автоматика у нас настроена так, что сама включает освещение на палубе и огни на реях, когда стемнеет. Так что просьба не пугаться. Иногда эту автоматику вводит в заблуждение гроза, но это мелочи. Тут всё настроено на падение освещения ниже определённого предела.

Таможня снова переглянулась, а Василий выругал себя за длинный язык, так как после таких объяснений немедленно следовали ещё большие расспросы.

Но, тут один из них, видно главный, полез в карман жилетки за часами. Как бы невзначай посмотрев на время, он тут же начал закругляться и пригласил братьев пройти дальше в контору, для окончательного оформления документов.

Бюрократия чувствовалась ещё та.

Но при оформлении случилось происшествие. Мелкое, но знаменательное, от которого и Василий и Григорий неприятно насторожились.

— С какой целью въезжаете? — со скучающим видом задал клерк очередной вопрос, чтобы записать в своём документе.

Василий неопределённо пожав плечами, как что-то само собой разумеющееся заявил.

— Ну... Для начала, мы хотели бы просто въехать! Осмотреться, пожить, посмотреть Санкт-Петербург. А после, может быть попросить подданства Российской Империи и приступить к совершению подвигов во славу короны.

Произнесено всё было весьма напыщенно, но, видать, тут и не такое видали и не такое слыхали. Хотя заявление о подданстве восприняли с воодушевлением. Но и тут...

В конторе было ещё несколько чиновников. И их реакция была неожиданной для братьев. Одни тут же проявили повышенный интерес и симпатию, но были и такие, что стали посматривать в сторону братьев, с неприязнью. "Понаехали тут!", видать, лозунг имеющий очень древнюю историю.

Василий и Григорий переглянулись.

Наконец, вся бумажная канитель была закончена, им вручили положенные бумаги, и братья, таща каждый свой чемодан на колёсиках направились к выходу.

Но... На выходе их уже ждали.

И стало ясно, чего их так мурыжили и волынили. Придирки и тягомотина, оказывается были заранее обговоренным действием. И взятки, всегдашний спутник той таможни, были тут не при чём.

Перед входом, маясь от жары, их ждала толпа репортёров.

Стало ясно, что у таможни и портовых был некий договор с ними. И их задержали для того, чтобы до них вовремя добрались. Кстати говоря, кроме журналистов толпу составляли и просто зеваки. Этих было как бы не в три-четыре раза больше чем служителей пера и сплетни.

Писаки сходу выяснили, что братья великолепно болтают на немецком, и дальше весь их "допрос" происходил на языке Шиллера и Гёте. Часть толпы, из тех, кто просто припёрся поглазеть и послушать, заскучала. Не все хорошо знали немецкий, а многие его совершенно не знали. Но, на беду братьев, к журналюгам это не относилось.

Неизвестно, что про братьев наговорили европейские журналисты, но можно было предположить, что как минимум что-то из цикла "очень любят давать интервью".

Репортёры разве что не подпрыгивали, стараясь перекричать коллегу и задать первым вопрос. Из воплей репортёров также стало ясно, что в Петербурге их, оказывается, не ждали.

А если и ждали, то очень даже не скоро.

Почему-то среди этой публики было распространено мнение, что яхта должна была зайти последовательно в Гамбург, Ригу, Таллин. И только после этого в Санкт-Петербург. А тут — "здрасьте-не-ждали!".

Впрочем, это было выяснено очень быстро. И дальше начался буквально шторм вопросов.

И все — вокруг той самой шизы, что запустили братья. А так как пустые английские суда, дрейфующие вдоль побережья Франции, только-только обнаружили, то и большая часть вопросов также была по этой теме. Типа, "а что вы думаете по этому поводу?".

С одной стороны, это хорошо, что их, благодаря раскрутке в Европейской прессе, стали воспринимать как экспертов. Но тут следовало проявить максимальную осторожность. Чтобы не выдать свою причастность. Даже малейший повод не дать. Поэтому Василий поспешил оборвать поток вопросов, выстроив интервью уже по своему сценарию.

— Подождите, господа! — замахал руками он.

Толпа репортёров тут же утихла.

— Во-первых, вы возможно, знаете, когда мы вышли из Амстердама. А тогда, когда мы выходили, в газетах значилось, что тот э-э... конвой? Те суда, только что вышли из порта и направляются в сторону Африки. Мы этому делу никакого значения не придали, кроме того, что сделали вывод о наращивании военной группировки Англии в Юго-Западной Африке. Больше мы ничего не знаем! По той простой причине, что мы следовали в Петербург, не заходя в другие порты. Уяснили?

Репортёры с умным видом закивали.

— Очень хорошо! Тогда во-вторых. Раз мы не в курсе, то не могли бы вы, господа, нам хотя бы кратко описать, что произошло и из-за чего такой ажиотаж?

В следующие несколько минут, репортёры в красках пересказали и что по их мнению, произошло, и как нашли те суда, брошенные пассажирами и экипажем. И напоследок, расписали великий шум и, как в двадцать первом веке в мире братьев выражаются в таких случаях, "великий срач".

Даже по тому краткому и очень сжатому описанию было ясно, что градус шизофрении и паранойи, в том числе и чисто религиозной, достиг новых, неведомых ранее высот. Распутин и прочая религиозно-мошенническая братия просто нервно курят в углу.

У Григория вытянулось лицо. А Василий же начал от чего-то хищно подхихикивать. Это не укрылось от внимания репортёров и они тут же насели на обоих с вопросами.

Василий тут же стёр с лица ехидство, сделался серьёзным и запузырил речь.

— Господа! Моё мнение таково. В Европе назревает кризис. Он может вылиться в войну. Причём эта война будет уже не локальным конфликтом. В него будет вовлечено практически почти всё население мира. Хотя бы потому, что будут воевать метрополии. А если воюют метрополии, то и колонии будут воевать с колониями. Что это значит? Это значит, что мы стоим на пороге Первой Мировой Войны.

Публику неприятно резануло это словосочетание — Первой Мировой Войны. Особенно "Первой", так как предполагал, что после неё будет Вторая, а возможно и далее...

— Эта бойня, по большому счёту, абсолютно бессмысленна. — продолжил Василий. — так как ресурсов планеты хватит на безбедную жизнь населению в десять раз большему, нежели сейчас. Просто англичане решили сделать так, чтобы им и только им достались все сливки. Это понимают практически все, но некоторые страны думают, что смогут тут что-то выгадать для себя. Как союзники. Да могут. Но это ничего не меняет. А так как вся Eвропа, подспудно понимает кто виновник многих будущих бед, то их сознание порождает чудовищ. Ведь не зря говорится — сон разума порождает чудовищ. И тот сон разума, который сейчас объял английский парламент, он не только приведёт к миллионным жертвам, но и к крушению Британской Империи.

Будущее отбрасывает в прошлое свою тень. Одни люди могут "прочитать" эту тень. Другие её только ощущают. Но вместе это складывается в ожидание катастрофы. И это ожидание выливается в катастрофы, типа "Ламаншского инцидента". Ведь мы видели тот вихрь — овеществлённое ожидание той самой, предстоящей катастрофы. Один из Всадников Апокалипсиса.

— Так вы можете "читать тень, которую отбрасывает наше будущее"? — постарался уточнить репортёр.

— Очень смутно. И всё, что мы прочитали — мы публикуем.

— А какие из Всадников, уже замечены Вами? — тут же вклинился другой репортёр.

— Не нами замечены. Мы лишь интерпретаторы того, что видят люди Европы. А их пока два — Смерть и Мор. Возможно, то, что погубило корабли с войсками из Портсмута — это Третий Всадник — Война.

— А существуют ли естественно-научные объяснения всем этим феноменам?

— Конечно есть. Просто европейская наука до понимания этих процессов и явлений очень сильно не доросла.

— Уж не хотите ли вы сказать, что у Вас оно есть?

— Мы только начали к нему приближаться. — сдержанно и уклончиво ответил Василий. — но так как в этих знаниях мы существенно обогнали коллег из Европы, нас там просто не понимают. Ну что же — мы подождём, когда наши предсказания, основанные на этом новом знании, просто тупо сбудутся.

— И когда по вашему мнению грянет эта самая Первая Мировая Война?

— Если не будет мощной эпидемии в Европе, — многозначительно указал Василий, — то, вероятность начала этой Войны, распределена с 1913 по 1916год. Наиболее вероятный же год начала войны — 1914-й.

Скормив таким образом, нужную сенсацию "собакам", братья отправились искать гостиницу для остановки. Ну и для оборудования первой базы-форпоста.

Почему-то Российская Империя, по молчаливому согласию братьев мало-помалу начала восприниматься как некая территория для завоевания. Какого именно завоевания, братья понимали пока смутно.

Однако, когда уже ехали на тарантасе, нанятом тут же в порту, Василий сказал на санскрите. Чтобы даже самые случайные чужие уши — например извозчика — не могли понять что говорится.

— Я тебе ещё не говорил об одном интересе, связанном с Европейской паникой. А её можно тут использовать на полную катушку. Помнишь, я говорил, что раскрутка паники нам очень выгода?

— Какой это? — заинтересовался тут же Григорий.

— Сейчас здесь неизвестны антибиотики. Если мы сейчас начнём их производить в промышленных масштабах...

— Я понял!

* * *

**

Первая экскурсия по городу вышла спонтанно — на извозчике. Пока ехали смотрели по сторонам. Оба брата были в своё время в Санкт-Петербурге, но уже спустя сто лет. Так что многие из тех мест, что сейчас проезжали, они помнили. В сущности, они не поменялись никак. Разве что через сто лет вывески были уже другие, да и транспорт не на гужевой тяге, а на бензине и электричестве.

Сильно повеселили "автобусы" тех времён — омнибусы. Эдакий открытый со всех сторон вагон, с длинной подножкой в виде толстой доски вдоль колёс, запряжённый парой лошадей. Просто представлялись те же самые автобусы, но уже более поздних эпох по сравнению с этими.

Люди.

Люди всё также как и через сто лет суетились, спешили куда-то, словом, занимались своими делами, но вот одеты были совершенно не так. Мода и порядок шляться по жаре в пиджаках, в конце двадцатого, в начале двадцать первого века, казалась не просто нонсенсом. Однако, здесь братья не рискнули ей перечить. Впрочем, следуя уже обычной своей паранойе, оба были вооружены. Зачем — это уже родная паранойя могла вразумительно ответить. Но ей слова не давали.

Простонародье было одето ближе к погодным условиям, в более лёгкие одежды. Впрочем, зачастую и более ветхие. Чувствовалось, что тут всё-таки не сто лет спустя. Бедновато.

Мужики в общем были одеты так, что по ним часто можно было определить и род занятий. Форменная одежда. Пока, без привычки, определять "влёт" кто какой профессии, было сложновато, но со временем, наверняка ещё приестся.

Ну и вообще то, что было впоследствии забыто, и что в конце двадцатого века почти никто не помнил — в те времена выйти на улицу без головного убора было НЕДОПУСТИМО. Для всех сословий.

Дамы, также в зависимости от достатка и сословия, одевались соответствующе. Но всегда — платья до пят. На богатых ещё и здоровенные "шляпки". С наворотами. Впрочем, это сейчас, наверное, шляпки тех времён кажутся здоровенными, так как в наше следуют больше прагматическим соображениям в этом наряде.

Запахи.

Это сейчас в жару в Санкт-Петербурге стоит запах палёного бензина, нагретого асфальта и горелой резины. Если ветер не с Финского залива.

А здесь пахло конским навозом. Оно и понятно — гужевой транспорт испражняется не дымом сгоревшего бензина, а вполне конкретными "яблоками" и вполне конкретной мочой. Всё это разливалось по мостовым, откладывалось кучками, которые собирали дворники.

Во всё это вплетались и другие запахи.

Запахи свежеиспечённого хлеба из хлебопекарен и прочие, уже малоуловимые.

Ну и вывески... Собственно за сто лет разницы особой не чувствовалось. Разве что надписи с ятями. А так, как выразился Григорий — "сплошная немчура". Он, конечно, слегка "загнул". Но то, что иностранных было много, с иностранными же фамилиями — факт.

В гостиницу устроились в ту, что нашли самой приемлемой для себя, как людей привыкших к плодам прогресса. А она оказалась ещё и очень дорогой. Но так как Василий перед этим "подпечатал пару пачек" — проблем с оплатой не возникло. Валюту принимали любую.

Процесс вселения в номер, был обставлен уже привычной процедурой попутного выселения паразитов. Даже не пытаясь найти что-либо из клопов или тараканов, номер весь был обработан инсектицидом, в вящему удивлению всех постояльцев и, особенно, всякой прислуги. Даже подробные объяснения что к чему тут не помогли. Но изрядный интерес к "новейшему европейскому средству" разожгли сходу. И немаленький. Григорий тут же начал хихикать на тему: "А может для начала сделаем химическое производство по производству дихлофоса или чего там, а не пенициллин?".

Судя по тому, как буквально на следующий день началось паломничество разнообразных личностей с просьбами продать средство или указать производителя, резон в этих словах брата был. Даже владелец гостиницы притащился, с просьбой обработать другие номера, с обещанием "вдвое... нет, втрое снижу плату за проживание".

Сославшись на ограниченное количество средства, согласились на обработку ещё двух номеров люкс. Всё-таки здесь, в этих помещениях, предстояло прожить довольно долго. И с хозяином лучше заиметь самые наилучшие отношения.

Заметив, сколько даже после снижения цены, будет стоить постой в их номере, Григорий сморщился и кинул своё любимое словцо: "жлобьё!". И пояснил.

— Жлобьё мы с тобой братец! Бу-га-га-га!

Василий развёл руками и сослался на то, что иначе придётся жить только на яхте. Впрочем, учитывая то, что если собрались "водворяться" по правилам империи всё равно придётся жить тут... Пока не будет куплено какое-нибудь жильё.

Пользуясь установившимися хорошими отношениями с управляющим, Василий прицепился к нему, чтобы узнать, как он выразился "что где лежит и как до него добраться".

До собрания промышленников и прочих высокопоставленных и богатейших людей империи и города, тут нужно было очень сильно постараться добраться. И проблема была не в том, что далеко. А в том, что "высоко". Туда можно было получить приглашение только если чем-то себя зарекомендуешь. Например, приобретёшь много недвижимости, построишь завод, или ещё чего такое, чтобы приносило очень большой доход. Иначе и разговаривать с тобой не будут.

Другим выходом были разнообразные салоны. Как и в других городах, где уже побывали братья, в салон могли их пригласить практически сразу и легко. И, как показывал опыт, тут только выбрать оставалось куда идти. А так как слава у них уже была, то стоило ожидать таких приглашений со дня на день.

Однако, даже решив тут "слегка осесть" братья не оставляли надежды, из этого мира, пробиться обратно. А для этого, как вычислил Василий, нужны были гигаватты энергии. Сколько — он не знал, но брал за основу именно нижнюю планку в своих прикидках — восемьсот мегаватт. А это очень серьёзная электростанция. Построить её здесь — это нужны связи. Прежде всего связи. И репутация. Иначе ничего не сделаешь.

Впрочем, как и в родном мире.

Как заиметь репутацию? Чтобы вообще сверкало...

Собственно, уже имели то, что имели. Славу великих возмутителей спокойствия "в Европах". И богатеев, "а-ля-Капитан-Немо-Жюль-Верн". От яхты братьев, супертехнологиями запредельного свойства воняло за версту. А, значит, было явное указание для всех, что братья сами являются носителями этих технологий. Оставалось только подождать, когда некие эмиссары неких промышленников Российской Империи за теми технологиями прибегут.

По крайней мере, так считали сами братья. Но как оно будет в реальности — тут уже как случится.

Просто валяться на диване и мечтать братья не привыкли, да и пребывание в вынужденном бездействии на яхте, во время переходов от одного порта к другому, тоже давило. Поэтому они кинулись в пучину деятельности решительно и бесповоротно.

Вот только перед этим у Василия с Григорием состоялся очень серьёзный разговор.

— Гриша! — начал Василий очень сурово, резким тоном, не допускающим возражений. Брат тут же напрягся, так как не любил, чтобы им так командовали.

— Давай договоримся об ещё одном. И думаю, что ты меня поймёшь.

Брат посмотрел на Василия как Ленин на буржуазию.

Учитывая что прототип сего сравнения уже бегал по просторам России поднимая народ на борьбу за счастье народное, это добавляло комизма в создавшееся положение.

— Мы уже здесь. — припечатал Василий. — А это значит, что нам надо вести себя очень осторожно. Я знаю, что у тебя представления об Этой России самые радужные, что типа свободы и прочая, и прочая... Но давай, пока не разберёмся что к чему вести себя сверхосторожно. Тем более, что это иной мир, параллельный. И здесь может быть всё совершенно по-другому, нежели у нас. Гайяну помнишь? Вот!

Григорий поморщился, вздохнул, признал правоту брата и нехотя кивнул.

— Поэтому, — продолжил Василий, — воздержись вообще от каких-либо комментариев и болтовни насчёт политики. Как внутренней, так и внешней.

— Но ты же сам ещё тогда в таможне... — ехидно заметил Григорий. Василий поморщился.

— Я там накосячил. Не стоило так явно пинать наглов. Тем более, что они сейчас как-бы союзники России по Антанте... Точнее, скоро будут. Но всё равно... Главное тут — ни в коем случае ничего не жужать про существующие порядки. Мы тут иностранцы. Мы интересуемся тем, как живут люди, и каковы они, эти порядки. Но не более того! Никакого выражения эмоций по поводу этих порядков!

Григорий удивлённо пожал плечами, но всё-таки нехотя признался себе, что попав в то, что считал своей мечтой, вполне мог что-то такое ляпнуть не подумавши. С восторгу или наоборот. А потом... Если правы те, в которых веровал Василий, их возьмут за мягкие, седалищные места тела и будет не просто масса неприятностей. Могут и вышвырнуть из страны как нашкодивших котяр. Хотя бы из соображений "на всякий случай", "кабы чего не случилось". Ведь факт — их здесь не ждали. И им далеко не все тут рады.

— Глава 10. Полёт навигатора

Начальник Петербургского охранного отделения пригладил усы и отложил бумагу в сторону.

— Ну-с, и что мы имеем по этим господам?

— Э-э, не очень много Владимир Михайлович. Пока наши агенты стараются, но мало что добыли. Первое, что настораживает, это то, что они поразительно хорошо говорят по-русски.

— Гм. Так может они... наши, родные, так сказать? — усмехнулся начальник.

— А вот это... Это вряд ли, Владимир Михайлович! Мы навели справки. Некоторые, что успели. Но, что отмечают все, кто с ними общался, на европейских языках эти двое господ изъясняются очень чисто. Но... Относительно русского... Тут однозначно — не наши люди!

— И это почему? — поощрил подчинённого начальник.

— Что стоило бы отметить, ЗА то что они наши, говорит некоторый южный акцент. Так говорят выходцы из Новороссии. Но само построение фраз, употребляемые обороты речи, изобилие вставок слов европейских, говорит однозначно — не наши! Уж что-что, но среда, в которой воспитывалась, накладывает очень серьёзный отпечаток.

Владимир Михайлович сдержанно рассмеялся.

— Уж не скажете вы милейший, что умудрились раскрыть тайну, по которой кипит Европа? Тайну их происхождения?

— Ну... Владимир Михайлович... Я бы так не сказал. Далеко пока до этого. Но выводы, некоторые, сделать можно.

— Оч-ень любопытно!

Начальник охранного отделения сложил руки на столе и почти навалился на него грудью, демонстрируя неподдельный интерес.

— Несколько признаков. Первое — исключительное знание языков. Второе — великолепное техническое знание. И образованность, по многим наукам, никак не менее бакалавра. А то и выше. Присуще обоим. Это значит, что они обучались в элитных учебных заведениях Европы.

— Именно Европы? Ведь писаки утверждают, что они приплыли откуда-то вообще издалека...

— Смею вас заверить — именно Европы. Нигде больше такого высочайшего уровня образования получить невозможно. Даже более того скажу — вероятно, перед этим они получили образование у лучших учителей. И обучались персонально. После — элитные школы типа Британского Итона. И завершение — Университет никак не ниже Кембриджа или Гейдельберга.

— Чем же тогда объяснить их южный новоросский акцент?

— Только учителями. Вероятно, кто-то из выходцев из Новороссии обучал этих господ языку.

— Но они точно не наши?

— Абсолютно точно! Стоит их послушать хотя бы пять минут, как это становится совершенно и непреложно ясным. Ну не говорят так по-русски! Да ещё их сильно выдаёт изобилие в речи иностранных слов. Причём не таких, как мы часто присовокупляем, например, из французского. А из очень многих языков, и преимущественно английского. Очень много научных терминов. Но если послушать нашего инженера и их — разница видна отчётливо. Даже термины они произносят часто очень иначе.

Больше того скажу! Они на каждом шагу демонстрируют полное незнание реалий Империи. То, что у каждого в крови. Они часто даже правильно обратиться не могут. И... интересное наблюдение смею отметить: со всеми они говорят как с равными или как с теми, кто им безусловно и по статусу обязан подчиняться. Это говорит только о том, что они выходцы из высокого сословия. Возможно, титулованные особы.

— А имена? Они действительные?

— Нет, Владимир Михайлович. Как мне представляется — псевдонимы.

— Могут ли это быть некие из разведки? Английской например? Ведь вы говорите, что у них в речи много английского?

— Думаю, Владимир Михайлович, что... нет. Слишком уж... нагло себя ведут. Так разведки не поступают. Тем более, что всегда на виду у всех.

— И чем сейчас заняты эти господа?

— Заняты они тем, что ищут дом, который бы хотели купить для постоянного проживания. Также ищут большие сараи или им подобные строения типа складских. И обязательно с прилегающими к ним полем. Этим занимается тот, кто называет себя доном Руматой. Второй же налаживает знакомства с профессорами и прочим учёным людом.

— Очень странные интересы и сочетания. А что они собираются тут сделать у нас? Не говорили?

— Гм, вы будете смеяться, Владимир Михайлович, но они, как говорят, хотят сделать механическую птицу и начать летать на ней по воздуху.

— Почему же! Не буду смеяться. — Доброжелательно усмехнулся начальник охранного отделения. — Господа решили посрамить профессора Можайского. Ведь у него сие дело закончилось крахом, хотя... усилия чуть не завершились успехом. Может этим удастся.

Докладывающий кивнул и продолжил.

— Называют, сей аппарат двояко. По-русски это звучит как "самолёт", а на их тарабарском языке, который они изредка употребляют — "пепелац". Отмечаю, что знатоки грузинского языка утверждают, "пепела" в их языке — мотылёк.

— Так может они и грузинский знают? — Тут же заинтересовался начальник.

— В этом знании пока не замечены. Но в том, что иногда употребляют некий неизвестный никому язык — совершенно точно.

— Прям полиглоты какие-то... Но, а в отношении вольнодумства сии господа никак не отметились? — перешёл к более насущному, господин начальник охранного отделения. — Политикой не балуются?

— Вот тут, всё тёмно, Владимир Михайлович. Сразу же отметились весьма резкими суждениями относительно Британской короны. Их послушать, так англичане прям исчадия ада какие-то.

— Может личные обиды?

— Возможно и так. Но они, по документам, приплыли к нам аж из Перу. И вот это, по-моему, самое подозрительное.

— Уж не думаете, что они из Парагвая? — усмехнулся начальник. — Парагвайские шпионы?

— Не исключаю, ваше сиятельство! — совершенно серьёзным тоном заявил собеседник. — Всё-таки парагвайский реваншизм хоть и в анекдотах, и шутках... Откуда-то они к нам явились! Но во всём остальном, тщательно избегают разговоров на политические темы. Особенно о Российских политических дрязгах.

— Хорошо! Продолжайте наблюдение.

охранное отделение Санкт-Петербурга

* * *

**

Процессия во главе с бричкой братьев Эсторских, растянулась метров на триста. Второй ехала бричка нагруженная недавно собранным и испытанным на стенде двигателем, вместе с нехитрой конструкцией из шёлка и дюралевых труб. И только вслед за ними ехали брички с фотографами, Этих потащили всех, до кого удалось дотянуться и кого удалось уговорить поехать.

Дальше ехала кучка репортёров, разных газет. А самой последней, тащилась бричка с целым кинооператором. Этот мастер оказался единственным на весь Санкт-Петербург. Наобещали ему три короба, плюс ещё тележку. Так что сей славный муж, взяв кинокамеру и все свои запасы плёнки отправился в дальнее, для него, путешествие — за город. На поля.

Журналисты же все двинули по своей воле и даже благодарили, что их предупредили о предстоящем "действе всемирного значения". Так как раньше братья уже зарисовались как поставщики не хилых скандалов и сенсаций, тут им верили на слово. А то, что нагнали таинственности, ещё больше разжигало ажиотаж и любопытство всей пишущей братии. Последнее, кстати, не пустое обобщение.

Вместе с журналистами увязались какие-то писатели с поэтами. То ли за вдохновением попёрлись, то ли за компанию, то ли специально, учуяв запашок "исторического события". Но так или иначе, толпа получилась славная. Прохожие, которые шныряли по улицам, даже останавливались провожая необычную процессию. Также как и жандармы.

Радовала и погода.

С утра установилась ясная, солнечная погода, с лёгеньким ветерком. А это означало, что никаких особых противопоказаний для испытаний аппарата не предвидится.

— Куда едем? — полюбопытствовал Василий, так как к выбору места он был непричастен. Всё выбирал и искал Григорий, по его детальнейшим объяснениям и планам.

— Помнишь, в Питере, в наше время, было такое поле как "Воздухоплавательный парк"? — ответил Григорий на санскрите. Предосторожность весьма кстати, так как извозчик, нанятый ещё с вечера, проявлял недюжинное любопытство, пытаясь понять что же такое братья удумали учинить.

— Припоминаю... По песне.

— Вот у нас будет свой "Парк" и своя песня. Там рядом какие-то поселяне живут, но это мелочи. Главное есть место, где твоему пепелацу разогнаться.

— Это хорошо. — блаженно ответил Василий, перед этим целый месяц убивший на беготню по разнообразным заводам и мастерским. Чего только не наслушался Григорий от него за это время. Даже нечто типа "малого загиба"(9) пришлось услышать из его уст. И самые мягкие эпитеты были "криворукие" и "тупоумные". Но, кажется, все перипетии сборки, наконец-то позади. И теперь, после испытаний на стенде движка, эпопея по знаменитому пари с англичанином, подходила к концу.

— А ты уверен, что полетит? — несколько помявшись спросил Григорий. Уже чисто для острастки.

— Да куда он денется?! — несколько расслабленно заявил Василий. — Копия почти один в один с тем, который у меня в сарае. Ну, тот что ТАМ остался. Единственно что двигатель менее мощный. А нам достаточно даже просто от земли оторваться и метров двадцать по воздуху пролететь...

— Всего? — недоверчиво спросил Григорий.

— Всего! Достаточно просто с разгону подпрыгнуть на два метра. — у Райтов в нашей реальности было тоже самое. Сначала двадцать метров пролетели. И сейчас они во всех энциклОпедях. Я почему и тащу тут кучу корреспондентов, чтобы удостоверить и задокументировать.

— А кино есть?

— И кино есть. Кроме нашего, разумеется. Свою телекамеру я, естественно никак не "уволю". Тем более на такое событие. На неё будешь снимать ты.

— Ладно. Как-нибудь разберёмся. Она там и на автомате всё снимет.

* * *

**

Поле было большим. С одной стороны стоял лес, с другой подступали дома разрастающегося города, даже какая-то церквуха каменная виднелась. И ещё были какие-то совершенно деревенского вида домишки. Были стоящие отдельно, какие-то большие постройки, но там было что-то военное и к нему решили не приближаться вообще. Во избежание неприятностей.

А в общем — то, что надо. Поле достаточно ровное и было куда разбежаться. Так что оценив простор, Василий удовлетворённо крякнув, приступил к выгрузке летательного аппарата.

К этому времени подтянулись и газетчики с фотографами. Праздные писатели, вместе с тут же появившимися будто ниоткуда зеваками, стали чуть в сторонке, с любопытством наблюдая, что же это тут собирается такое.

В свёрнутом виде мотодельтаплан представляется для непосвящённого эдаким, странной конструкции, трёхколёсным мотоциклом. Наверное, и наблюдатели подумали об этом же. Благо уже успели на излёте века девятнадцатого насмотреться на разных чудаков и откровенных придурков, изображающих из себя "Великих Изобретателей".

Поначалу, некоторые даже стали отпускать скептические шуточки, но когда Василий, с помощью Георгия расправили крыло, затихли и далее наблюдали со всё более возрастающим интересом. Меж тем, оставленная Григорием как бы невзначай, тренога с маленькой видеокамерой тихонько запечатлевала исторический момент.

Газетчики пока ходили и глазели. Что-либо записывать или расспрашивать не собирались. Набирались, так сказать, впечатлений. Однако некоторые фотографы уже, похоже, успели сделать несколько снимков. Особенно один, по имени Карл Карлович с помощником. По тому, как он мостился со своей треногой и камерой, было видно, что не любитель. Григорий, бросив взгляд на этого профи одобрительно кивнул и вернулся к завершению сборки летательного аппарата. Однако отложил в памяти, спросить у Василия, не отметился ли этот фотограф чем-то действительно великим в истории. А вдруг!

Меж тем, проверив всё своё хозяйство, Василий жестом созвал всех присутствующих журналистов. Кто был в отдалении тут же рысью подбежали поближе. Увидев, что все собрались, в том числе и зеваки, Василий задвинул речь.

— Господа! С давних пор, человек с тоской смотрел в небо, завидуя птицам, которые летают выше туч, в этой далёкой и заманчивой синеве. И с давних пор, человек изобретал способы подняться в небо. Было много попыток, вполне провальных. Были великие, кто отметился на этом поприще типа великого Леонардо да Винчи, но только братья Монгольфье смогли наконец преодолеть земное притяжение и подняться в небо на воздушном шаре. Но этого было явно недостаточно. Сей аппарат не может летать как птица, а полностью подвержен прихотям воздушных течений. Поэтому, следующим шагом было бы создание аппарата тяжелее воздуха. Однако, многочисленные попытки, до сего момента, не увенчались успехом. Более того! Существует устойчивое мнение в Европах, среди тамошних ОТСТАЛЫХ УЧЁНЫХ, что построить аппарат тяжелее воздуха в принципе невозможно. Но мы собираемся здесь и сейчас посрамить европейских ретроградов, закосневших в своих тупейших догмах прошлого века. И уверенность в успехе нам придаёт Древнее Знание, которым мы обладаем. Человек когда-то, давно, в седой древности летал среди звёзд. Так чем мы хуже! Сегодня! Мы! Сделаем! Первый Шаг! К звёздам! Как завещали нам Великие Предки!!!

Толпа "зависла". Было слышно только торопливое шуршание карандашей по блокнотам. Газетчики никогда не терялись. И нигде не терялись. Этим нужна была сенсация, и они её получили в полном объёме. Причём вне зависимости от окончательного результата предстоящего действа. Несколько "завис" даже Григорий, не ожидавший, что братик так задвинет.

— Румата! — сквозь зубы произнёс Василий и продолжил на санскрите. — Твоя очередь. Твоя очередь толкануть пламенную речугу.

— О чём?! — встрепенулся тот.

— Да дифирамбы стране пребывания! Штоб она жила долго и счастливо и померла только после своих врагов.

— Понял! — тут же приободрился Григорий и ка-ак понёс...

Остап Бендер бы обзавидовался. Нью-Васюки — нервно курят в сторонке.

"Под сенью Императорского стяга.." "стройными рядами", "лучшей в мире страны" и т.д. и т.п.

Речуга вышла настолько трескучая, что даже бывалых газетчиков стало потихоньку типать. Увидев это, Григорий тут же закруглился.

— И вот мы, жители Страны России, Великой Империи, во славу Императора и его народов, совершаем подвиг во имя его и во веки веков!

— Класс! — восторженно похвалил брата Василий из-за его спины.

Приняв мужественный вид, он "величественным" жестом снял соломенную шляпу, и не менее позёрским движением отбросил её на траву. Нацепил на голову шлем, опустил прозрачное забрало. Остановился, чтобы его сфотографировали на фоне мотодельтаплана и полез в кресло пилота. Памятуя о том, что сменять пластины в фотоаппарате в нынешние времена, дело хлопотное, задержался. Когда увидел, что фотографы перезарядили пластинки, величественным жестом поднял руку вверх и помахал всем присутствующим.

Кинооператор, уже вовсю трещал своей камерой, остервенело крутя её ручку.

Но тут подскочил озабоченный Григорий.

— Слушай! Братик! А ты защиту одел? — с угрозой произнёс он.

У Василия вытянулось лицо.

— Забыл! — сквозь зубы процедил он.

— Ты сдурел!

— А что делать?! Уже поздно. Та ладно! Сколько уже летал. Прорвёмся!

— Я тебе шею намылю после всего! — возмущённо, на санскрите выпалил Григорий. Но Василий ослепительно улыбнулся и помахал толпе.

— От винта! — дал он команду, и Григорий, не найдя ничего больше что можно было сделать, тут же побежал распихивать народ подальше от машины. Чтобы не задело.

Убедившись, что путь на взлёт расчищен, Василий показал Григорию большой палец и запустил двигатель. Винт тут же превратился в сверкающий круг. Осталось только взлететь. Хотя бы метра на два, но подпрыгнуть.

Дав полный газ, Василий начал разгон. Выгоревшая на солнце трава всё ускоряясь покатилась под колёса дельтаплана. Но тут уже сработали чисто пилотские рефлексы Василия. Он, выбросив переживания, насчёт сомнений в мощности двигателя, сосредоточился на своих ощущениях. Ощущениях скорости. И когда она, по его мнению, достигла нужной величины, мягко отжал штангу.

Крыло загребло воздушный поток и тут же крупная дрожь прекратилась. Дельтаплан был в воздухе.

Забираться слишком высоко Василий не стал. Поднялся метров на двадцать, и заложив длинную дугу развернулся назад, в сторону газетчиков и фотографов.

Внизу проплывали дома, поля, бежала куда-то ошалевшая от страха корова... И вот та самая толпа народу. И туча шляп над нею. Причём так высоко...

Василий даже чуток выше поднял аппарат, чтобы не дай бог чей-нибудь головной убор не попал в винт. Но потом сообразил, что и так высоко.

Сделал пару кругов над полем. Глянул вниз. Кинооператор, лихорадочно перезаряжал свой аппарат. Хмыкнул и заложил круг пошире. Из какого-то здания на противоположном краю поля, выбегали военные и задрав головы, смотрели на невиданную птицу в небе Санкт-Петербурга. Выбежал какой-то офицер. С руганью. Все тут же вытянулись по струнке. Но через пару секунд чуть ли не по команде вскинули руки в указующем жесте. Офицер обернулся и застыл как вкопанный. Даже рот раззявил.

Но тут что-то хлопнуло. Дельтаплан вздрогнул.

Это уже был явный непорядок. Такого быть не должно. Василий плавно развернулся со снижением метров до десяти и постепенно сбрасывая скорость, направил аппарат в сторону поля свободного от людей.

Внизу мелькали какие-то сугубо сельские строения. Как раз показался чей-то двор. И тут над головой Василия что-то громко треснуло. Аппарат кинуло на левое крыло и соломенная крыша мелкого сарая ринулась ему навстречу.

Еле успел выключить двигатель.

Удар.

Вверх взлетела солома, куры, туча перьев и помёта. Равномерно покрывая и аппарат, и самого Василия.

Всё произошло настолько быстро, что Василий даже испугаться не успел. Но то, что успел поджать ноги и сжаться комок, говорило, что с нужными реакциями было всё в порядке.

Распрямился.

Прощупал себя.

Переломов и ран не нашёл. Кроме здоровенных синяков и ушибов. Только после этого отцепил пристяжные, страховочные ремни и выпал на пол, покрытый толстым слоем куриного помёта.

Поднялся на ноги. Огляделся.

В воздухе всё ещё летали перья и солома. Возмущённые нежданным вторжением куры истерически квохтали и через пролом крыши, заваленную стену спешно покидали курятник. Когда Василий протянул, было, руку к двери, она резко отворилась.

Отворилась явно рукой хозяина, который в данный момент стоял с совершенно круглыми глазами, держась за дверь. Василий же на него глядел так, как будто именно из-за него он влетел в первую в этом мире и в этом времени, авиационную катастрофу.

— Э-э... — наконец, "отмёрз" хозяин — вашебродь... А вы здесь откель?!

— Откель-откель... С неба свалился! — злобно буркнул Василий и отодвинув тыльной стороной руки, всё ещё обалдевающего мужика, вышел под солнце.

В это самое время, забор и местного кабыздоха преодолевали первые ряды репортёров. Кабыздох оказался упорный, злобный и смелый. Только получив четвёртый раз сапогом по зубам, он обиженно скуля ретировался и забился за широкую спину хозяина. Что интересно, на Василия, этот собак даже не вякнул. Рассудив, наверное, что если рядом с хозяином и если хозяин молчит, значит свои.

Прибежал Григорий.

— Цел? — коротко спросил он у Василия.

— Синяками отделался. — буркнул тот, стараясь не сильно испачкать шлем, но поднять прозрачное забрало.

Григорий всё-таки обошёл вокруг и осмотрел брата со всех сторон. Не найдя кровоточащих ран, слегка успокоился, однако прикоснуться к измазанному в курином помёте брату, так и не рискнул.

Хозяин, видя, что творится нечто непотребное, попытался что-то проблеять в виде возражений, но его возражения были нахрапом задавлены подпрыгивающими от энтузиазма журналистами. Его, как мешающую мебель, отодвинули в сторону, и тут же принялись за свои профессиональные "танцы":

— сфотографировать первого человека, поднявшегося в воздух (это они, правда, уже сделали перед взлётом),

— сфотографировать аппарат, торчащий из крыши курятника (как раз доказательство, что он свалился сверху — кроме смутных теней, которые у них неизбежно получатся при фотографировании аппарата в воздухе),

— ну и самого героя, покрытого славой и птичьим помётом. Благополучно приземлившегося на птичек. Сверху. И тем самым дважды их посрамивший, но их же помётом покрывшийся.

* * *

**

Василий, найдя, наконец, способ слегка зачистить от куриного помёта руки, — использовав солому, которую нашёл поблизости, — снял свой шлем и засунул его подмышку.

Поёжился. Страх, всё-таки кольнул его. Он понял, что если бы не успел снизиться до пяти метров, заходя на посадку, то всё могло бы закончиться и не так ровно. Он поднял руку, призывая к вниманию. Толпа, набившаяся во двор тут же навострила уши, мгновенно прекратив все прочие переговоры.

Даже давешний пёс, страдающий от побоев, проскулив и что-то недовольно рыкнув, спешно удалился за курятник.

— Господа! До полёта у меня были сомнения, что хватит ли мощности двигателя. Но, изначально, я сделал всё с некоторым запасом, и опасения оказались напрасными. Тем не менее, хотелось бы отметить, что для обозначения возможности полёта аппарата тяжелее воздуха, мне достаточно было подпрыгнуть на нём метра на два, и пролететь метров двадцать по воздуху. Но, как вы видели, вместо двадцати метров, я намотал по воздуху несколько километров, причём на высоте до тридцати метров. Так что любому снобу из европейских, более чем достаточно, чтобы заткнуться и не повторять бред, что, мол, "летательный аппарат, тяжелее воздуха, построить невозможно".

Толпа взорвалась аплодисментами и восторженными восклицаниями, но тут вылез Григорий и подняв руку попросил ещё внимания. Василий, кивнув, отошёл в сторону.

— И, господа, заметьте, что с сего дня начинается новая эпоха — эпоха полётов человека по воздуху. Как птица. Не по прихоти воздушных течений, а свободного полёта. И всякие дирижабли тут — просто мелочь. Но также, прошу вас особо отметить и зафиксировать, что тут только что было сделано сразу три рекорда.

Газетчики как по команде оторвались от своих блокнотов и вопросительно, жадными взглядами, воззрились на оратора. Выдержав нужную паузу Григорий продолжил.

— Первый рекорд — первый полёт человека на аппарате тяжелее воздуха. Абсолютный рекорд. Перебить невозможно. Второй рекорд — высоты полёта. Это не какие-то два-три метра, да с подскока, что могут сделать другие аппараты в других странах, других энтузиастов. Это вполне полноценный полёт причём на высоте в 30 метров и с дальностью не тридцать сорок метров, а в несколько километров. И третий рекорд — рекорд скорости полёта. Скорость достигала на этот раз восьмидесяти километров в час. Как вы понимаете, такую скорость никакой воздушный шар не может развить. Разве что при ураганном ветре. Поэтому, мы вступили в эпоху, которая называется "Выше, дальше, быстрее!". И намерены дальше ставить рекорды и бить их. Свои же рекорды. Устанавливая новые.

Сказано всё это было с дальним прицелом. С тем, чтобы уже никто и никогда не смог бы переврать, оспорить или вообще поставить под сомнение первый полёт. И тут Григорий оказался очень прав. Уже ближайшее будущее показало, что кому-то очень сильно резануло по нутру, этим фактом. Поэтому, первое, что попытались оспорить оппоненты, так это вообще полёт аппарата. И придирка была элементарной: "этот аппарат разгонялся тройкой коней, к которым был пристёгнут как воздушный змей. А значит, полноценным этот полёт быть не может". Но дальнейшие полёты мотодельтаплана, пошедшая в тиражи киноплёнка первого полёта, фотографии аппарата, задавили все эти сомнения.

Но тем не менее, — находились... Находились мошенники от истории, которые после пытались переписать честь первого полёта на людей, совершивших их значительно позже. И в значительно меньших масштабах и с меньшим же успехом. И всё потому, что этот факт бил пребольно. Потому, что рекорд поставлен в "азиатской стране России", а не в "просвещённой Европе".

А тут, стоя под нежарким уже сентябрьским солнышком, Василий посмеивался, представляя только, что последует за всеми этими их очередными "хулиганствами". Братик как раз закруглялся с перечислением рекордов, когда до него дошло, что кое-что, Григорий таки упустил.

— Извините, господа. Но мой брат упустил-таки один рекорд. Явный. — бросил он, когда Григорий почти завершил свою речь. Все тут же перенесли внимание на Василия. Он же, ехидно ухмыляясь и также выдержав эффектную паузу произнёс.

— Брат забыл, про первую в мире авиационную катастрофу. — И показал на торчащий из крыши сарая аппарат. — За этим тоже наш приоритет.

Толпа оценила юмор и разразилась кто хохотом, кто аплодисментами. Недовольный сОбак выглянул из-за сарая, но не найдя возможности вставить в общее веселье своё "гав", усунулся обратно.

— Однако! — тут же оживился Григорий, когда смех стал стихать. — а ведь аппарат очень крепкий. Как получилось так, что...

Он не договорил, так как немедленно взвился Василий.

— И действительно! Давайте-ка его оттуда извлечём. Надо осмотреть.

Толпа тут же бросилась помогать. Но так как все бросились скопом на несколько минут воцарился хаос. Пришлось категорически вмешаться Григорию, чтобы навести порядок и после этого, следуя его командам, аппарат таки был извлечён из сарая и вытащен со двора. При этом курятник развалили окончательно. Переживающему такое непотребство хозяину, Григорий, под шумок сунул что-то в руку от чего у того резко округлились глаза и он преисполнился к братьям горячей благодарности. За разгромленный курятник и разогнанных по всей округе кур.

Меж тем, публика приступила к подробнейшему изучению извлечённого аппарата. Было видно, что винт, двигатель уцелели. Рама была погнута, но не фатально. Но вот крыло...

Внимание всех привлекло восклицание одного из газетчиков.

Все тут же повернулись в его сторону.

Василий озабоченно осматривающий двигатель, оторвался от этого занятия и посмотрел что же там нашли. Подойдя он увидел весьма характерное отверстие в балке крыла.

— Как я понимаю, господа, перед полётом этого не было — заявил нашедший.

— Определённо... — озабоченно буркнул Григорий. Но тут внимание Василия привлёк разрыв ткани крыла.

— И этого тоже не было!

Григорий переключился на находку брата.

На шёлке крыла были отчётливо видны порезы.

Василий нервно сглотнул. Он представил что было бы, если бы подрезанная ткань лопнула не в нескольких метрах над землёй, и не при почти сброшенной скорости, а тогда, когда он забрался на тридцатиметровую высоту...

Григорий же соображал быстрее. Он схватился за видеокамеру, которую он благоразумно снял с треножника и повесил себе на шею, прежде чем бежать за упавшим аппаратом брата.

Не обращая внимание на окружающих его зевак он открыл видоискатель и, найдя запись, быстро промотал назад. Когда он увидел, что искал, то еле успел сдержать рвущийся из души "большой загиб". Тот, который он толкал всегда, когда случалась именно Очень Большая Пакость.

Оно и понятно. Неча "аборигенам" знать подобные мелочи их умений. Хотя-бы "на всякий случай". Поэтому он зашипев, переключился на санскрит. И, благо, что переводчик хранил знания языка характерное для его носителя, а не выучившего его "обычным" способом. Ругательств там тоже было предостаточно.

Оценив злобность монолога, окружающая толпа сообразила, что "дон Румата изволит ругаться". Потому всё внимание тут же переключилось с дыры в штанге и порезов ткани на Григория, извергающего ругательства на неизвестном языке.

— Что нашёл? — прервал его словоизвержения Василий на том же языке.

— Ты погляди какая падла! — резко оборвав матюги, позвал Григорий.

Василий метнулся к нему и посмотрел то, что сейчас прокручивал брат. А там как раз хорошо было видно, что когда братья толкали каждый свою речь, когда всё внимание толпы было приковано к ним, к аппарату подкрался некий фраерок. Неприметной наружности. Одетый как и все.

Но то, что он сделал после того, как подошёл...

Как очевидно, его сгубило полное незнание того, что видеокамера, брошенная Григорием, продолжает снимать. Ему, видно, и в голову не пришло, что для ЭТОЙ видеокамеры, не нужно крутить ручку, чтобы она что-то там снимала. И благодаря этому, он запечатлелся со всех сторон. В том числе и лицом.

— Найду — убью! — пообещал импульсивный Григорий, на что более сдержанный брат тут же "возразил".

— После того, как выясним, кто заказчик.

— Согласен! — тут же успокоившись процедил сквозь зубы брат.

Чуть в отдалении жандарм опрашивал всё ещё пребывающего в нирване от свалившегося богатства хозяина двора. И видно было что сей мещанин не только не возражает против уничтожения курятника, но и хоть сейчас готов предоставить "господам-летунам" под погром ещё и дом.

— Чё ты ему сунул? — заметив это спросил Василий.

— Сто рублёв. — буркнул Григорий, просверливая взглядом собравшуюся толпу. Но неизвестного диверсанта там явно не присутствовало.

Появились военные. И, как заметил Василий, как раз те самые, которых он видел сверху. Во главе со своим начальством. Тем самым, что открыв варежку глядело на мотодельтаплан в воздухе.

Также стали прибывать и жандармы. Ну, этим, как говорится, по штату положено разбираться во всяких общественных бурлениях. Под ногами суетились куры, неизвестно откуда, появившиеся дети. Побитый пёс обиженным взглядом созерцал толпу из калитки уже не решаясь гавкнуть. Хотя бы для острастки.

Григорий в окружении толпы зевак и репортёров, внимательнейшим образом осматривал покалеченное крыло, видно пытаясь сообразить откуда стреляли. И тут к на секунду выбывшему из круга внимания публики Василию подкрался один из газетчиков.

— Извините, господин Эсторский, но... не могли бы вы прояснить один момент...

— Пожалуйста! — бросил Василий, продолжая меж тем, зачищать следы куриного помёта на своей одежде.

— Вас на яхте двое, — начал репортёр. — А какие судовые роли у каждого из вас?

— Я — навигатор. Мой брат — капитан. — коротко ответил Василий.

— То есть, полёт на этом аппарате, можно сказать, совершил навигатор? — решил слегка уточнить собеседник.

— А вы так и озаглавите свою статью: "Полёт навигатора". — неизвестно чему усмехнувшись сказал Василий. Впрочем неизвестно было всем окружающим. Сам Василий прекрасно помнил одноимённый фильм, который ему в детстве очень сильно понравился.

— Глава 11. Профессиональные садисты и их клиенты

С мотодельтапланом разобрались очень быстро. Балку, простреленную неизвестным, быстро заменили на запасную.

Василий тут вознёс осанну своей родной паранойе, которая его ещё тогда, при изготовлении рамы и балок, подвигла на изготовление запаса. Так что после небольших замен, профилактики двигателя и ремонта порезанной ткани крыла, можно было летать дальше.

Кстати последнее вызвалось сделать сразу такая туча баб... (Хотят тоже летать!)

После феерического успеха первого полёта, у братьев резко появилось огромное количество друзей и добровольных помощников. Так что кое-что по мелочи, можно было перегрузить и на них.

Быстро нашёлся подрядчик и возможность построить небольшой ангар на краю поля. Тем более, что военное ведомство, в лице тамошнего командования, проявило некоторый интерес к новшеству. Так что на краю поля сейчас кипела работа, шло строительство.

И если всё будет нормально, то скоро там будет вполне приличная база по изготовлению и испытанию самолётов.

Газетчики, меж тем, с подачи Григория, нарыли ещё один — пятый рекорд. Рекорд дальности полёта на самолёте-пепелаце. Когда попросили военных, то они прикинули по карте протяжённость всех кругов, которые Василий нарезал. Оказалось, что никак не меньше двадцати километров. Словом, было что побивать прочим претендентам на звание первых лётчиков мира.

Григорий же, осатанев от самого факта диверсии, носился по Петербургу, выискивая "вражину".

Первое, что ему на ум пришло, так это то, что англичанин, чуя что может проиграть подговорил-подкупил кого-то, кто мог бы испортить аппарат.

На месте Григория, вполне нормальная рабочая версия. Но реальность превзошла самые дикие предположения.

Сначала поисков, он сам бегал и показывал всем, кому ни попадя, распечатанный портрет злодея. Но очень скоро убедился, что так будет искать до морковкина заговения. Пошёл к профессионалам. Договорился с сыскарями и вуаля! Нашли, причём всего-то за два дня.

Договор с сыскарями Григорий заключил конкретный: Они находят, ненадолго, для допроса, передают Григорию, и только после этого, пойманного "пакуют" как преступника и отправляют по этапу.

Но тут-то и началось самое интересное...

Место, куда решили притащить пойманного диверсанта, было одной из квартир доходного дома, которое под такие случаи снял сам Григорий. Памятуя, что стены, пол и потолок в таких комнатёнках вообще никакой звукоизоляции не имеют, он заранее озаботился тем, чтобы к его "вселению" туда всё вышеозначенное, было обшито дополнительными панелями. Причём в точном соответствии с тем, что нарисовал для этого комп яхты. Из местных материалов, просто, надёжно и сердито. Вышло всё равно недёшево. Но так как для братьев деньги были разновидностью крашеной бумаги, то и не заморачивались.

Притащили пойманного, поздно вечером.

Григорий был предупреждён, так что встретил "ловчую команду" на пороге квартиры.

Трое сыскарей, одетые как рядовые обыватели, втащили внутрь куль замотанный в одеяло и без всякого милосердия, грубо бросили на пол. Куль издал гневное мычание и заворочался.

— Замечательно! — с вожделением произнёс Григорий и оглядел прибывших. Он знал, что ранее эти господа были офицерами. Сейчас, выйдя в отставку, на бескормице занимались тем, что приносило деньги. Но так как среди истинных офицеров быть полицейским было очень зазорным, стыдились своего занятия. И терпели. Единственно что когда ловили реальных преступников и препровождали их по этапу в тюрьму, на каторгу, это приносило мимолётное удовлетворение. А так — сплошное расстройство.

Дон Румата, в лице Григория, никакими такими комплексами против их профессии не страдал. О чём тут же сообщил нанимаемым с развёрнутым объяснением своей позиции.

— Господа! Я уважаю Вашу профессию. И это не для красного словца. Уважаю Вас, так как вы очищаете общество от гнили. Поэтому — никаких стеснений между нами!

Господа офицеры преисполнились уважения к дону Румате и после этого между ними установилось полное взаимопонимание.

Когда Григорий закрыл за вошедшими дверь, а они освободили руки от ноши сгрузив её в отдельную комнату, он поочерёдно пожал всем руки и предложил по сто грамм коньяка.

— Обождёт! — с ухмылкой сказал Григорий увидев вопросительный взгляд их старшего. — прошу!

Широким жестом Григорий указал за столик, где уже стояли рюмки, бутылка и шоколад.

— Ваше здоровье, господа! — толкнул тост Григорий и опрокинул в себя свою порцию. Сжевал кусочек шоколада.

Меж тем, сыскари с интересом разглядывали помещение, в котором они оказались. Заметив эти взгляды, Григорий тут же пояснил.

— Не люблю, когда меня подслушивают. Поэтому дал задание плотникам так отделать стены пол и потолок, чтобы никакая зараза, ни с какой стороны подслушать не смогла.

— У вас, вижу и окна, необычные... — заметил старшой, которого звали Степан Венедиктович. — Тройные. Это тоже, чтобы не подслушивали?

— И это тоже, но больше для того, чтобы тут было тепло. Благодаря этой конструкции, кстати дорогой, чтобы протопить помещение, нужно не так уж и много дров. И держится тут тепло неизмеримо дольше, чем где-либо ещё. Так что, в обозримой перспективе, эти окна даже дешевле, чем другие. Дешевизна выходит на экономии топлива для обогрева жилища.

— А за этим, как, — пришлось побегать? — внезапно переменил он тему.

— Нет, господин Румата. Нашли быстро. С портретами вашего-то изготовления...

Товарищи заулыбались.

— Но... Смею предупредить.

Григорий вопросительно поднял бровь.

— Сей господин... по нашему разумению... не в себе.

— Это как?!

— Ну... — замялся Степан Венедиктович и чтобы не говорить, просто повинтил указательным пальцем у виска.

— Понятно! — усмехнулся Григорий.

Он действительно думал, что ему понятно. Но реальность оказалась куда интереснее.

Когда пойманного диверсанта распаковали, первое, что бросалось в глаза, — ясный, ничем не замутнённый взор. Не замутнённый даже интеллектом.

Но что буквально пёрло от этого типа, так это непрошибаемой и всепобеждающей уверенностью в собственной правоте.

Такой взор Григорий видел в реальности у одного совсем спятившего пиита, который писал высокопарный, цветистый, но совершенно откровенный бред. Его стихи были просто нечитабельные, потому, что одна строфа по смыслу не стыковалась со следующей и так далее. А множественность смыслов никак не складывалась во что-то общее и цельное. В результате, чтение его "нетленки" оставляло весьма тягостное впечатление.

Однако, сей пиит, когда ему указывали на очевидные огрехи, начинал сначала плеваться ядом, а после, просто переходил на личности.

Кончалось это тем, что этот идиот принимался писать на "обидчика" клевету и кляузы во все инстанции.

Пойманный индивид превзошёл и эти ожидания.

Сначала, Григорий рассчитывал на то, что его просто запугает. И тот расскажет всё, что знает.

А пугать он умел. Тем более, что изначально, нахватался разных знаний. Особенно в спецподразделении. Там много народу служило. С разными специальностями и знаниями.

Но, естественно, пугать сразу — не собирался. А вдруг сей хрен сам расскажет всё. Уже испугавшись того, что его изловили, да ещё доставили в какое-то мрачное помещение.

А помещение в квартирке было для этого выделено специальное. Если во всех остальных комнатах была мебель, ковры, то в этой — "голые" стены, которые под невзрачными обоями скрывали как раз ту самую изоляцию и с окном, закрытым массивными ставнями.

Так что первое, что увидел "клиент", это тусклые обои. И серый потолок.

Диверсанта вытряхнули из одеяла, пересадили на массивный, дубовый стул и крепко к нему привязали. Меж тем Григорий внёс небольшой столик и поставил рядом "клиентом". На него, не раскрывая, поставил небольшой саквояжик. Из тех, с которыми любят ходить местные доктора.

Клиент с подозрением посмотрел на саквояж, но ничего не сказал. Хотя, по его виду было ясно, что его аж распирает. Григорий решил ему в этом слегка помочь. Поставил напротив него другой стул и сев в него долго изучал харю врага. Тот всё также пыжился, сдерживая рвущиеся из души слова.

— Итак... Говори. — начал Григорий размеренно, преднамеренно тусклым голосом. — Зачем ты пытался убить моего брата?

И тут клиента прорвало.

— Порождения ехидны! Сыны от семени Диаволова! Да падут на ваши головы громы и молнии Господни!

— Короче. — всё тем же тусклым голосом выговорил Григорий, прерывая поток проклятий. — Отвечай на простой вопрос. Зачем ты пытался убить моего брата? Кто тебе это приказал? Сколько тебе было заплачено?

— Ангел Господень! — уже с совершенно безумным взором воскликнул "клиент". — Ангел Господень меня ведёт! И обещаны мне были райские кущи и вечное блаженство, а вам Геенна Огненная!

— Мы говорили, что он безумен. — извиняющимся тоном вставил свой комментарий Семён Венедиктович.

Вообще-то, и после первых же слов у Григория закралось такое же подозрение. Но он всё равно решил хоть что-то, но вытрясти с этого типа. Саквояж он не стал открывать. Клиент был явно не того качества.

С превеликим трудом, Григорий из него вытянул, что готовился сей хмырь к своей диверсии давно. И возмущали его всякие люди, которые "своим нечестивым телом, пачкают чистый небесный свод". Что это значило, пришлось выяснять отдельно.

Оказалось, что сего "божьего посланника", "инструмента божьего промысла", "меча в руках Ангела", больше всего бесили воздушные шары, которые регулярно запускались на поле Воздухоплавательного парка. Возмущали люди, которые на этих шарах поднимались в небо. И этот шизик решил этому если не воспрепятствовать совсем, но хотя бы помешать.

Как хорошо знал к тому времени Григорий, рядом с тем полем, размещался Учебный Воздухоплавательный Парк — военное учебное заведение Русской Императорской Армии. И служил тот УВП для подготовки офицеров-аэронавтов воздухоплавательных частей. Ясное дело, что там запускались аэростаты и даже, как говорили, готовились некие дирижабли.

По сути, это учебное заведение стало прообразом будущих Военно-Воздушных Сил России. Пока что, там обучали воздушной разведке с аэростатов, азбуке и телеграфному делу. Но также производили и аэрофотосьёмку. Первую в России.

И вот эти "пачкуны небес" так возмущали пойманного "божьего человека". Также стало более-менее ясным, что никакого отношения к старому знакомому из Британского Королевского Географического общества, этот придурок не имеет.

Григорий, вытянув из задержанного всё, что было возможно, откинулся на стуле и долго обескураженно размышлял что с ним делать. То, что отпускать его нельзя, было ясно как день. Ведь он не только порезал крыло мотодельтаплана, но и стрелял в него. И чудо, что не попал в пилота. И если просто отпустить — он наверняка попытается всё повторить. Ибо в мозгу у него горит синим пламенем факел Праведной Борьбы Против Сил Сатаны. Что бы ни случилось с ним, всё будет истолковано ЗА это дело. В пользу него и его продолжения.

Отдавать в руки полиции и военных — так те его сгнобят и вообще в порошок сотрут. Так как дело государственное и попахивает политикой.

С другой стороны — человек откровенно больной.

Не найдя ничего лучшего, Григорий решил посоветоваться с братом. Когда он вошёл в комнату, где сидели ожидающие его вердикта сыскари, те подскочили со своих мест и вытянулись по стойке смирно. Григорий глянул на них мрачно, но на немой вопрос ответил.

— Дело сложно, господа! К тому, что я подозревал, этот человек, возможно не имеет отношения.

Григорий специально выделил слово "возможно".

— Но для того, чтобы отмести все сомнения, нужна проверка. У специалиста. — продолжил он. — Нужно удостовериться со всей очевидностью, что он действительно сумасшедший, а не ловко им прикидывается. Вам известны такие специалисты?

Господа офицеры недоуменно развели руками.

— Ясно! Пора вызывать брата. Он у нас как раз медициной сейчас занимается.

К удивлению сыскарей, Григорий подошёл к некоему странному устройству, стоящему на столике, и нажал на кнопку на его поверхности. Раздался гудок.

— Это радиотелефон, господа. — "пояснил" Григорий, чем ввёл присутствующих в ещё большее недоумение. Ведь они имели дело только с обычным телефоном, где нужно сначала крутить ручку, потом болтать с "барышней", и только после этого та барышня соединяла с абонентом.

В отличие от того, обычного для них, этот прибор был больше похож на узенький брусок. С кнопками.

"Брусок" тоненько загудел и через пяток секунд раздался голос Василия.

— Слушаю! Что случилось?

— Приветствую тебя брат! — сказал Григорий. — у меня тут господа сыскари.

Данная фраза тут же указывала Василию на то, что к тому, что говоришь надо отнестись осторожно.

— Они нашли, с божьей помощью, того самого диверсанта. Но есть проблема.

Григорий сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить.

— Я с ним поговорил. И у меня создалось впечатление, что человек болен.

-Чем? — тут же без паузы, в своём стиле краткости, задал вопрос Василий.

— Псих. — также кратко ответил Григорий.

— Ясно. — снова не стал вдаваться в многословие Василий. И слегка задумался.

— То есть, — через длинную паузу ответил он, — нужно освидетельствование у психиатра? Чтобы он чётко сказал, псих он или имитирует?

— Именно так.

— Ясно.

Спустя ещё один длительный период задумчивости, Василий выдал.

— У меня есть некоторые связи... Уже. Но прямо сейчас мне бы не хотелось тревожить почтенную публику. Только с утра. Ты сейчас на квартире?

— Да.

— Хорошо. Давай решим так: сейчас вы там его как-то приспосабливаете, чтобы он не сбежал или вам же не нашкодил, а я прибываю завтра часам девяти утра и мы отвозим его к нужному человеку.

* * *

**

На следующее утро приехал Василий. И вид у него был несколько обескураженный.

Григорий тут же заметивший эту особенность, прицепился.

— И что ещё случилось?

Василий оглянулся на сыскарей и с несколько извиняющимся видом сказал на санскрите.

— Ты не поверишь, но на весь Санкт-Петербург нет психиатрической клиники. Есть просто больницы. И никакой Кащенко здесь, к сожалению, ещё не отметился.

— И что делать? — помрачнел Григорий

— Тащим туда, куда возможно. Я тут нашёл в больничке одного специалиста.

Через час кружения по улицам и улочкам, прибыли к больнице. Вынесли "свёрток" и протащили его туда, куда указали усталые санитары.

— Он буйный. — предупредил Григорий. — Чуть не убил человека. Случайность спасла.

Санитары поблагодарили и начали уже по-своему паковать пациента.

Пришёл и врач.

То, как он действовал, сильно позабавило Григория.

Он подошёл к связанному, вытащил у него кляп и пару секунд слушал, что он скажет.

Потом отвернулся и с безразличным видом вынес вердикт.

— Да, господа. Наш пациент. Но, смею вас огорчить... Заранее предупреждаю, что надежд на выздоровление очень мало.

— Но как же там медикаменты... Галоперидол, аминазин... — брякнул Григорий, из-за чего Василий посмотрел на того как на врага народа. Врач же, услышав слово "медикаменты" вкупе с неизвестными названиями тут же оживился. Пришлось Василию разочаровывать эскулапа.

— Сожалею. Но мой брат судит по тому, чего на данный момент нет в Европе. И в Европах не известно.

— Но вы, откуда-то знаете? — справедливо возразил врач.

— Да. Знаем. Но это медицина не европейская. А более... Продвинутая.

Врач прищурился и Василию пришлось тут же дополнять.

— Но вы не беспокойтесь. У нас в планах как раз налаживание производства этих, уже проверенных медикаментов. Кстати, и не только этих.

Предупреждая закономерную реплику, Василий поспешил дополнить.

— Вам и Вашей клинике мы предоставим их в первую очередь.

Удовлетворённый таким ответом, однако посетовал, что до сих пор, никаких нормальных медикаментов для лечения тяжёлых психических расстройств, наука так и не нашла.

— Значит, потребность в них крайняя? — буркнул себе под нос Григорий.

— И не только их. — обернувшись к нему бросил брат.

— Но а как же вы сейчас-то лечите, если медикаментов нет?! — поразился Григорий, обратившись к психиатру.

Тот с горечью усмехнулся. Но потом посмотрел в глаза Григорию и что-то определив кивнул им следовать за собой.

Видно что-то подсказало многоопытному эскулапу, что с этими двумя странными господами лучше очень хорошо дружить. И если они обладают неким знанием, которое, возможно, поможет в лечении тех самых бедолаг, с которыми он каждый день имеет дело — то тем более надо отнестись к ним как можно более приветливо. Несмотря на загруженность работой.

В последнем, на некоторое время можно положиться на подчинённый медперсонал. Но чуял он, что оно того стоило. Стоило небольшой потери времени на экскурс и лекцию.

Как понял из экскурсии Григорий, конкретно в этой больнице, с пациентами поступали достаточно гуманно.

Но вообще... В иных больничках и клиниках...

Чтобы хоть чуть-чуть привести в чувство, в разум того или иного шизика, в виде лечения прописывались такие "процедуры", что даже по описанию страшно становилось.

Одним из действенных методов, пришедших из старины глубокой, в деле лечения психических расстройств, считался шок. А шок вызывали весьма конкретными издевательствами над людьми.

Например:

Применялись методы обуздывающие — смирительные кровати и кресла, особые маски, привязывание к столбу и прочее; устрашающие — пальба из пистолетов, показывание змей и скорпионов, опускание под воду и прочее; ослабляющие — голод, кровопускание, рвотные и прочее. Широко применялись физические наказания больных, ледяные ванны, карцер.

Вот что такое ледяная ванна?

Клиента брали и без обиняков окунали в ледяную воду. И держали там, пока он не впадёт в шоковое состояние. И так много раз.

Также, как метод применялся и другой способ — обматывали пациента мокрыми простынями и выставляли их на холодный ветер. И тоже до шокового состояния(говорят, помогало, если применялось часто).

Вполне естественно, что пациент терпел при этом невыносимые муки, и эти муки, считалось, подвигают психику больного "выпрыгнуть" из болезни.

К концу девятнадцатого века, появились некие медикаменты, но всё это было даже не полумеры. Однако, невзирая на слабый эффект, врачи всё равно пытались помочь своим пациентам.

— Как я понял, — грустно сообщил Григорий, — в старину, чтобы вылечить какого-то психически больного, нужно было быть не просто врачом, а профессиональным садистом.

Доктор же, обладая изрядной долей профессионального цинизма, только посмеивался.

Когда вышли на улицу, памятуя то, что могут подслушать Василий недовольно выговорил Григорию.

— У нас только что был серьёзный прокол...

— Это я понял. — сконфуженно буркнул Григорий.

— Аминазин и, особенно, "галину петровну"(10) тут, если ничего не изменится, изобретут через пятьдесят-шестьдесят лет.

— Печально... — тут же осунулся Григорий. — А может мы это же... Как бы изобретём?

— Можно. Но ты представляешь, сколько всего надо для этого поднять? Ведь тут ВСЕГО нет!!!

— Но ведь Россия в конце века... — начал было Григорий, но был прерван Василием.

— ...Тотально отставала от всех прочих стран Европы. И если ты до сих пор этого не видишь — ходи и смотри сам!

— Впрочем... — слегка запнулся он, — зачем просто так ходить?! Ты хочешь осчастливить этот мир? Хорошо! Давай сделаем хотя бы один завод. По производству медикаментов. Пенициллина. А после, пристроим ещё один. Для производства аминазина, галоперидола и прочих. Побьём ИГ Фарбениндустри!

— А как же... Как же небо? Самолёты?

— Небо и самолёты, спихнём на тех, кто тут есть и уже в теме. Дадим им технологии. Начальные. Пусть барахтаются. Учатся. На всё нас тут заведомо не хватит.

— Но... — попытался вякнуть что-то Григорий, но был прерван так и не закончившим мысль Василием.

— И вообще... Покрутившись здесь я понял, что был дурак. И что главное — не технологии.

— А что?!!— изумился Григорий, совершенно не ожидавшего от Василия ТАКОГО признания. Ведь по всем параметрам, Василий был чуть ли не чистейший технократ. А тут — такая заява!

— Главное, всё-таки это люди... — как-то зло выговорил Василий. И посмотрел на со страшной силой офигевшего Григория.

— Нетривиальное знание да?

— Глава 12. Лекарство от глупости

Проблема: Как сделать так, чтоб никто после не смог бы оболгать или оспорить достижение?

Самое дубовое средство — сделать это достижение фактом, доступным самой широкой публике.

Самый первый шаг к этому — просто объявить в как можно более широком перечне средств массовой информации. По всему миру. Но это только первый шаг, так как всегда найдётся умник, который скажет, что "газетчики как всегда врут" и ему тут же поддакнет толпа завзятых диванных "экспертов".

Второй шаг, это "поднятие волны". Нужна шумиха. Чтобы насчёт этого достижения говорили как о чём-то само собой разумеющемся как можно больше людей. Тогда "эксперты" с их "авторитетным мнением" просто потеряются на фоне глобального ора "простой публики".

Поэтому, первое, что сделал Василий, после восстановления своего пепелаца, это объявил, что в ближайший выходной, на поле Воздухоплавательного Парка, произойдёт эпохальное событие — установление мирового рекорда дальности полёта аппарата тяжелее воздуха.

А для того, чтобы после никто не сомневался в том, что произошло именно то, что заявлялось, было всё поставлено на самую широкую ногу.

Во-первых, на поле был сооружён огромный стенд, где был нарисована большая схема Санкт-Петербурга. Причём нарисована на жести. Чтобы специальным магнитным значком, изображающим мотодельтаплан, можно было оперативно выставлять положение аппарата на данный момент времени.

Во-вторых, во всех точках города, были расставлены свои наблюдатели, которые должны были по телефону сообщать о пролёте на специальный пункт, откуда уже докладывалось всё на поле. Ну и специальный человек выставлял "птичку" в нужный пункт на схеме.

В-третьих, свидетелем этого события, так или иначе становился весь город, так как проложен путь был так, чтобы аппарат был виден со всех его улиц.

Отдельно договорились с воздухоплавателями. Всё-таки формально, это поле было их. Но так как все были заинтересованы в этом полёте, то не только разрешили, но и предоставили своих людей для наблюдения. Особенно после того, как Василий с Григорием подробно расписали возможности применения самолётов в боевых условиях. Командующий воздухоплавателями, видно не только будучи энтузиастом полётов человека, но и учуяв перспективу выйти в генералы, причём очень даже быстро и круто, не только согласился, но и изъявил живейший энтузиазм.

Оно всегда так — когда устремления души, вдруг совпадают со стремлениями чисто материальными и тщеславными, делают из человека просто титана.

Утром, на поле стояло декоративное ограждение, отделяющее поле для зевак от взлётно-посадочной полосы дельтаплана, а также изрядное число жандармов, самого живописного вида. С шашками. Эти следили, чтобы никто не пытался перелезать через шнур с красными флажками, обозначавшими ограждение.

Когда братья подъехали к полю, там, видно собравшиеся затемно, толпились самые разномастные горожане. Эти, завидев приближение героев подняли ор и кинулись было, к бричкам, но тут же были остановлены полицией. Впрочем, как и было обговорено.

Василий и Григорий, чуя, что сейчас именно что творится история, не стали сразу слезать с брички, а каждый толканул с неё речугу.

Чтобы народ не передёргивало, Григорий умерил количество эпитетов, сохранив общее ура-патриотическое содержание.

Тут, видно, не были ещё знакомы с речами знаменитых демагогов и вообще с принципами открытыми знаменитым социопсихологом 19-20вв. Ле Боном(11). Так что к концу коротенькой речи, народ разве что из башмаков от восторга не выпрыгивал. Что явно свидетельствовало о том, что иммунитета к подобному у них ещё нет и очень долго не предвидится.

С брички было хорошо видно, что отдельно от всей толпы, организовано что-то типа трибуны с креслами для Высоких Гостей. Гостей было приглашено много, но, видно, что не все из Высоких решили прибыть "на балаган". Так что каких-то сверкающих мундиров не наблюдалось. Хотя, Василий тут же толкнул брата локтём и обратил внимание на уже прибывших.

— Видишь того дядичку марксоподобной наружности? — очень строго спросил он у Григория на санскрите. — А также чуть дальше того худого, с гордой осанкой и слегка печальным взором.

— Кудрявого что-ль?

— Вот! — удовлетворённо кивнул Василий. — Первый, это Дмитрий Иванович Менделеев, а второй Александр Блок. Не вздумай как тогда, что-нибудь брякнуть артефактного!

Брат тут же оскалился припоминая конфуз с доктором в больнице.

— Дмитрий Иванович вообще очень много помогает. И местному Парку и вообще уже мне успел помочь. — добавил Василий.

Первым делом, как сошли, тут же поспешили к трибуне, здороваться со всеми Высокими. Василий, так как большую часть приглашал он, представлял их Григорию. Так что процесс несколько затянулся. Тем не менее, к сильному удивлению Григория, среди прибывших кроме вышеназванных, оказалось много реально исторических личностей. Что ему жутко польстило. Однако вида он постарался не подавать.

Отдельной стайкой, но тоже вне ограждения, стояла группа дам и энтузиастов, помогавших в ремонте аппарата и вообще в производстве и сборке. Этих привилегированных, видя, что часть мест на трибуне для Высоких пустует, попросили занять их, что им ещё больше польстило.

Глядя на сияющие глазищи дам, Григорий вскользь заметил, что не только первый самолёт будет российским, но и первая женщина-пилот. Василий тоже бросил взгляд на энтузиастов.

— Представь себе, что просьб сделать пилотом от баб поступило в два раза больше, чем от мужиков.

— Ого!!!

Меж тем, техники Воздухоплавательного Парка сгрузили мотодельтаплан и быстро его собрали. Подцепили и присоединили к двигателю здоровенный бак с топливом.

Памятуя о недавнем происшествии с "первым диверсантом", собранную конструкцию ещё раз придирчиво осмотрели на предмет огрехов и повреждений.

Огрехов в сборке и повреждений не нашли.

— Братишка! Твои орлы бдят? — опасливо покосившись на толпу зевак спросил Василий на санскрите.

— Ещё как! Я дал дополнительные указания. Наняли ещё группу серьёзных мужиков. Так что всё путём!

Василий кивнул и демонстративно стал застёгивать кожаную куртку. Куртка была чёрная. Сшитая по специальному заказу. Пока что в облегчённом варианте. Без серьёзного утепления, так как погоды стояли не холодные.

Застегнул на все пуговицы, застегнул ремешки на вороте, подняв его так, чтобы облегал шею, надел не торопясь кожаные перчатки и также неторопливо застегнул рукава.

Наблюдая сие священнодействие толпа затихла, почуяв, что Началось...

Прибежал техник со сферическим шлемом в руках, немедленно вызвавший повышенный интерес спецов, сидящих на трибуне. Техник принял у Василия шляпу и передал шлем.

Также, слегка играя на публику и всё тех же фото-кинооператоров, Василий засунул шлем подмышку и отсалютовал толпе. Толпа взвыла. Фотоаппараты дружно клацнули.

Скромно перекрестился. Но так, чтобы это тоже было видно. Чем несказанно удивил Григория. Ведь Василий, ранее в Верах замечен не был. Даже больше в атеизме, чем любви к крестам и куполам.

И тут вдруг, грянул оркестр. Василий застыл в изумлении. Григорий завертел головой. Тоже недоумевая откуда он здесь мог взяться.

— Ты приглашал оркестр? — спросил Василий.

— Нет. — ответил Григорий наконец сообразив чья это инициатива. Ухмыльнулся. — Но всё под контролем! Теперь главное тебе обязательно взлететь. И пролететь хотя бы метров сто. Чтобы все видели полёт. Иначе не поймут.

— Оно как-то понятно... — вздохнул Василий и уселся в своё кресло пилота. Пристегнулся. Григорий же пошёл к винту.

— От винта! — скомандовал Василий и тут же захлопнул щиток шлема. Григорий же крутанул винт, запуская двигатель. Пришлось снять аккумуляторы, чтобы облегчить аппарат. Потому и такая канитель с запуском.

Двигатель чихнул и винт тут же превратился в сияющий круг. Аппарат начал разбег. Тяжёлый. Длинный.

Повинуясь какому-то наитию, или специальной команде, жандармы дружно приложили ладони к козырькам. Василий ответил тем же — приложил ладонь к шлему. Но тут скорость возросла настолько, что жест получился скомканный. Да и страшновато было отрывать ладонь от штанги. От Гайяны ему хоть и досталось много силушки, но с рефлексами не пошутишь.

Взлёт прошёл успешно. Беснующаяся толпа осталась позади. Заложив вираж Василий выставил мотодельтаплан на курс и ещё чуть выше поднял его над городом. Теперь, внизу медленно проплывали крыши Северной Пальмиры. Лёгкий бриз со стороны Финского залива, совершенно не мешал полёту. Даже вороны, заметив издали огромную "птицу", спешили броситься в рассыпную и подальше.

Василий, посмотрев на бескрайние просторы крыш, ещё и поехидствовал про себя: "Вот что бы тебе, Василий, было бы, если бы ты вот так, без кучи бумажек с разрешениями от тьмы инстанций, в своём мире попытался пролететь над Питером? А тут — суперкайф! Летишь, глядишь, ни о чём таком не думаешь... ворон пугаешь!"

Внизу же, заслышав странное жужжание в небесах, останавливались прохожие, и глазели на невиданное зрелище — странный аппарат с человеком в странном, круглом шлеме под огромными крыльями. Многие ещё недоумевали как же это он летит, если крыльями не машет?!! Но летел.

Пилот ещё, наверняка рисуясь выбросил руку в сторону, сжал кулак и выставил большой палец. Типа: "всё отлично!".

Что характерно, внизу были видны бесчисленные церквы. И не только православного чина. Они, посверкивая кто железными, кто золочёными крестами медленно проплывали назад. Внизу, толпы простого народа, стоящие на паперти или просто проходящие мимо, задирали головы, смотрели на аппарат и крестились. Массово.

И вот, пролетая так мимо очередной церквы, Василий заметил, как из неё выкатилось нечто круглое в рясе.

Быстро глянуло в небеса и.. давай потрясать кулаками!

Это уже был непорядок. Василий, из хулиганских соображений, прервал прямой полёт и сделал тройку кругов вокруг этой "мятежной" церквы. Поп внизу, похоже, вообще от ярости на части рваться стал.

Василий перестал выделываться и лёг на прежний курс. Но, происшествие было скверным. Если какой-то попик на него вызверился, то обязательно жди неприятностей.

РПЦ тут структура могущественная. Посильнее всяких прочих будет. И жутко мракобесная.

К слову сказать, даже о теориях великого похолодания 13 тысяч лет назад, что толкали братья, в присутствии этих крестобрюхов заикаться не стоило. Могли припаять "богохульство". "Ведь всем известно, что Бог создал мир семь тысяч лет назад...".

Пока летел до первой контрольной точки, в голову Василия стали проникать довольно мрачные мысли. Он уже трижды пожалел, что нарезал круги над той церквухой. Но потом подумал: "А что если, просто опередить того попика и пожаловаться его вышестоящему духовному начальству, что типа, "пролетал мимо, просил благословения, а он обложил х..ми и проклятиями".

Чуть повеселев, Василий продолжил свой полёт.

По пути следования мотодельтаплана, контрольных пунктов натыкали много. И Василию, над ними достаточно было просто появиться, чтобы человек, отмечающий его прибытие, побежал к телефону и отправил сообщение в Воздухоплавательный Парк.

Там посыльный на поле доставлял весточку офицеру, стоящему перед большой схемой Санкт-Петербурга и тот длинной палкой с крюком переставлял отметку самолёта на новое место. Глашатай, стоящий тут же рядом, громко объявлял, что "Наблюдатели докладывают: самолёт пролетел над..., и направился в сторону...". Так как сообщения прибывали достаточно часто, толпа на поле не скучала. К тому же их, по ходу дела, развлекал духовой оркестр.

Но когда на схеме стало оставаться всё меньше и меньше пунктов, которые самолёт ещё не пролетел, в толпе начал ощутимо разгораться ажиотаж. Кто-то указал, откуда должен появиться самолёт и большая часть народу теперь смотрела в ту сторону.

Наконец, над горизонтом появилась далёкая точка приближающегося мотодельтаплана. Не сразу, но она была опознана, так как ворона вряд-ли будет иметь красный цвет. А именно так были окрашены крылья дельтаплана.

Дельтаплан заложил три "почётных" круга над полем и выключив двигатель зашёл на посадку.

Григорий при этом через "матюгальник" уже вовсю комментировал и сам полёт, и заход на посадку. Так что то, что аппарат заходит на посадку с выключенным двигателем ни от кого не укрылось. Потому, что было непосредственно на это указано.

Собственно, заходу на посадку с выключенным двигателем обучают всех мотодельтапланеристов. Изначально. Чтобы в случае аварии двигателя, они могли благополучно посадить аппарат и не убиться. А тут специально всё это было обговорено и организовано.

И тут всё чуть не испортила некая дамочка.

Откуда она вырвалась, и как оказалась посреди импровизированной ВПП, потом долго гадали. Но то, что она не была из энтузиасток, специально допущенных — абсолютно точно. Те как сидели так и продолжали сидеть на своих местах на трибуне. Да и не знал её никто.

Тем не менее, сия коза с букетом цветов, оказалась прямо по курсу заходящего на посадку дельтаплана.

У Василия всё внутри сжалось. Врубить двигатель, даже если была бы такая возможность, он не успевал. Отвернуть в сторону уже никак — вот-вот колёса травы коснутся.

— Ложи-ись!!! Падай!!! — орал Григорий безумной дамочке. А та размахивая букетом со счастливой улыбкой наблюдала как на неё надвигается крылатая машина.

Василию только и осталось что чуть-чуть наклонить крыло в сторону от дурочки, и просвистеть мимо. Благополучно. Ни крылом, ни боковым шасси её не задело. Разве что шляпку сдуло. Но так как первым коснулось земли одно правое колесо, Василий чуть не сделал "авиакатастрофу N2". Обошлось.

Когда к нему подбежали техники, он сидел с закрытым забралом шлема и медленно успокаивался. Ибо очень хотелось выйти и обматерить безумную барышню.

Наконец он медленно отстегнулся, и не снимая шлема, не поднимая зеркального забрала вылез из кресла.

Та самая дамочка с букетом тут же оказалась рядом. Со шляпкой надетой набекрень и со всё тем же безумно счастливым выражением лица. Но когда она не увидела лица за забралом шлема её счастливая мордашка немедленно сменила выражение на крайнюю растерянность. И даже испуг.

Вид был настолько уморительный, что Василий не выдержал и рассмеялся.

Хохотал он долго. Но так как смеяться в шлеме как-то не очень удобно, он содрал его и теперь вместе с остальными техниками веселился от души. Те тоже поняли что произошло.

Потом набежала толпа.

Подхватили на руки и начали качать.

Василий был не против, но сильно переживал за свою сферу. Почему-то он был уверен, что стоит её хотя бы на секунду выпустить из рук как он её больше никогда не увидит.

Наконец, качальщики угомонились и поставили его на ноги. Толпа продолжала орать, оркестр играл марш, вокруг суетились военные, полиция и всё это образовало такой хаос, что казалось бы он и во веки веков не кончится.

И тут к нему каким-то чудом, пробился Менделеев.

Этого славного мужа тут многие знали и уважали. Расступились.

— Сударь! Не могли бы вы мне объяснить, как вы умудряетесь что-то видеть сквозь забрало вашего шлема? Ведь оно зеркальное!

— Очень просто, Дмитрий Иванович! Это оно только снаружи так выглядит. На самом деле, покрытие у этого забрала таково, что пропускает через себя строго определённую порцию света. А всё остальное, что сверх предела, отражает обратно. В этом шлеме даже на солнце можно смотреть не мигая.

Менделеев тут же изъявил живейший интерес.

Василий же просто передал ему шлем и предложил надеть его. Тот его без стеснения и колебания надел, и первое, что сделал просто посмотрел сквозь забрало на солнце. Глядел долго.

Да уж! Менделеев, со сверкающей под солнцем тысячами искорок шлемом-сферой 21 века на голове, с торчащей из под него бородой — зрелище, что называется на вечные времена. И как его в таком виде умудрился сфотографировать Григорий — тоже загадка на все времена. Так как рядом он его не видел.

Потом был банкет в ресторане.

Платили братья, но всё время некие богатые буратины порывались оплатить всё в честь Победителей Небесных Просторов. Правда всё это было пресечено указанием, что всё оплачено заранее.

И вот когда участники уже осоловели от выпитого и съеденного, Василий обратился к брату. На санскрите.

— Румата, у нас есть проблема.

— Какая?

Василий вкратце описал происшествие возле церквухи.

— Да и послать этого дурака! — рубанул Григорий.

— Не спеши! Дорога скользкая! — съязвил Василий. — Церковь тут, в это время, структура сугубо государственная. И если они вдруг решат, что мы типо еретики, богохульники, то нам не то, что подданства не видать как своих ушей, но и свободы. Упекут.

— Чё за бред?! — возмутился Григорий.

— А ты что, до сих пор не читал свод законов Российской Империи? — удивился в свою очередь Василий. — Ну ты олень! Я удивлён, что мы до сих пор на свободе. Ведь если ты не знаешь элементарного... колись, ты ничего не говорил такого, что можно было бы описать как "УМЫСЕЛ в совершении"?

— А причём тут умысел? За мысли не сажают!

— Ты уверен?

То, каким тоном было сказано, мигом вышибло всю самоуверенность из братца.

— Что ты хочешь сказать? -уже резко помрачневшим тоном спросил он.

— По уложению о наказаниях разница между "умыслом" и "поступком" в политических преступлениях не существует. Сами подобные "злодеяния" караются сроками, превышающими уголовные; также существует "административная ссылка", когда в ссылку, например, в Якутию, отправляют по приказу — без суда. Ты это знал?

Братец кашлянул.

— Нет. — Признался он.— Но какое это имеет отношение к церкви?

— Прямое. — заявил Василий и кинулся развивать тему. — Мы с тобой атеисты. А в теократическом государстве, это преступление. Политическое. Ибо "богохульство".

— Гм... Я начинаю понимать зачем ты кинул тогда, на оформлении бумаг это... как его?..

— Вероисповедание Бахаи?

— Да.

— Так вот, слушай и запоминай. Далее, кажца мы тут попадаем конкретно. И попадаем из-за того, что мы тут неправославные нафиг! Запоминай, что такое Бахаи. И после, чтобы те брошюрки, что я тебе дам, завтра же, выучил наизусть. Но... первое. Бахаи это такая религия, которая считает, что каждому народу Бох дал своё откровение. КАЖДОМУ СВОЁ! А это значит, что народам на почве религии грызться незачем. Потому, что каждый имеет свою частичку Божественной Истины. И всем просто нужно собраться вместе и эту самую Общую Божественную Истину найти. Усёк?

— Да.

— Запомнил?

— Да.

— Далее... Местные цари к бахаи относились очень благосклонно. Не помню в каком году они приняли беженцев и облагодетельствовали. Сам строй их религии царям нравился. Поэтому, чтобы нас не дирбанили разные кретиноиды из ПГМнутых, говорим всем, что мы бахаи и далее по тексту. Понял?

— Понял!

— С умными же православными, кто не кретин, разговаривать будем только на основании того самого писания, что я тебе завтра дам(12).

— Хм... А как же твоё убеждение? — решил подколоть братец. — Засовываем далеко в карман?

— Не смейся. Чтобы сохранить себя и сделать Дело, придётся изображать. А то, что мы оба реально атеисты, если и будут знать, то особо приближённые и особо доверенные из учёных.

По виду Григория можно было судить, что инфа, которую задвинул Василий, его очень сильно задела. И неприятно поразила. Потому, что основательно подгрызала один из мифов про Свободу Слова и Совести в РКМП( ? см. сноску (8)). Не было оснований не верить Василию. Потому, что они здесь и проверить просто. Это дома можно было сказать что-то типа: "Это было давно и неправда. А тех кто знал, кто свидетель эпохи, давно уж нет. Потому не докажешь".

— Но что же будем делать с этим попом? — чуть переварив мысль спросил Григорий.

— Думаю, что надо бы закинуть мульку, что вот я пролетал мимо, а некий священнослужитель не только отказал в благословении, но и матом ругался у храма. Мы типо, уважаем православие и вообще, но вот сугубо отдельные...

— Я понял! — просиял Григорий.

* * *

**

Всё оказалось намного тяжелее.

Попик при храме был мелкий. Но тупой и глупый, однако тот, кто стоял над ним, и являлся настоятелем, наоборот, скотиной умной и прожжённой. Когда братья явились к нему, и попытались всучить претензии, он просто на них "наехал". И суть "наезда" была проста как валенок: "хочу денег и много". Он сразу смекнул, что иностранцы, (или те, кто выдаёт себя за иностранцев, ведь по русски говорят хоть и не совсем правильно, но чисто) очень богатые люди. А это значит, учитывая прецедент, с них можно отжать кругленькую сумму. "На полном законном основании".

Некоторые, особо упёртые читатели, особенно адепты находящиеся в начальной стадии ПГМ (те, кто в развитой стадии — ничего кроме библии не читают), могут возмутиться и сказать нечто, типа "такое не может быть, потому, что не может быть никогда". И "обосновать" свою точку зрения, что Он, типа, Целый Православный Настоятель, а следовательно "по определению" лицо чистое в помыслах и бла-а-ародное.

Ога.

Щаз.

Уже "верим".

Особенно после педофильских скандалов с весьма не мелкими попиками из той же РПЦ.

А если не верим, то без балды, можем залезть в ХРОНИКИ и посмотреть как в те времена это происходило. А описаны в тех хрониках (реальных, исторических документах ТОЙ эпохи), случаи, когда церкоф положив глаз на чьё-то имущество, под предлогом покаяния за грехи, эту собственность натурально отжимала у владельцев. И то, что грехов как таковых у "виновника" могло просто и не быть, их не волновало. Главное — собственность.

Можно, конечно, привести для примера длиннющее описание того, как, например, один "толстый" монастырь натурально сгноил в темнице помещика, отказавшегося переписать на монастырь своё имение с крестьянами. Но зачем? Те, кто верует — не убедятся. Так как они веруют. А вера и знание — вещи противоположные.

Это мы можем просто взять и прочитать, как оно тогда было.

А вот братьям не повезло. Они именно что в "тогда было" конкретно попали.

Шантаж был самый тупейший.

Настоятель, отец Серафим, настаивал, что "нечестивый полёт на не освящённой и явно Диаволом поддерживаемой в воздухе повозке" якобы "осквернил храм". А это даже не богохульство, а кое-что покрепче. За такое, как уже знал Василий, вполне могли и сжечь на костре.

И ведь не поспоришь — реально сжигали. В хрониках даже двадцатого(!!!) века такое упоминается. И ничего, что спалили крестьянина. Главное — факт. Спалили.

Григорий, присутствовавший при разговоре уже готов был броситься на попа и тупо свернуть тому шею. От отчаяния и ярости. Но Василий дал еле заметный знак: "Всё под контролем". А буря, поднявшаяся в душе Григория была вполне конкретная. И объяснимая.

Получалось, что вот так просто, тупо и легко, все их построения ломает какой-то мелкий поп. Причём так, что им, только и бежать из страны остаётся. И всё потому, что этому жирному крестобрюху, сильно хочется и дальше вкусно жрать и мягко спать. И это означает, что ту катастрофу, что висела над страной, братьям уже никак не предотвратить.

Ведь если они сейчас уйдут из страны, то уже никак не смогут повлиять на процессы, приведшие Российскую Империю к тому злосчастному кровавому концу.

А если прогнуться, и начать давать деньги — то же самое. Не слезут, пока не выдоят всё, что есть. И не важно, что там, в "загашниках" просто нет дна. Будут доить, доить и доить, не давая жизни. Не давая поднять головы.

Григорий еле сдерживаясь, глянул на Василия. Тот сохранял самообладание тоже с трудом. Поддерживал каменное выражение лица. Но видно тоже хотел сделать нечто подобное и, возможно, с большим садизмом. Ведь он тоже понимал, какова сейчас цена вопроса. Что на кону жизнь Империи и полутора десятков миллионов сограждан.

И всё из-за этого "святого" мерзавца.

— Хорошо, святой отец. — вдруг внезапно согласился Василий. — Мы просим Вас пока не давать этому делу ход и вообще пока не распространяться. Мы заплатим. Но для такой огромной суммы, нам нужно время. Нам нужно её ещё собрать. Поэтому, нижайше просим отсрочки в неделю.

Поп осклабился и "благосклонно" кивнул.

— Так как самое надёжное место для хранения подобных сумм — наша яхта, то через неделю в это же время, то есть в четыре часа пополудни, я приглашаю Вас, на борт нашей яхты.

Когда вышли из храма, Григорий был готов снести его и срыть до основания. Похоже, это происшествие дало ему заряд "бодрости" как бы не год вперёд.

— Что, братик, теперь понял, почему после семнадцатого вот этих вешали на ближайшей осине? — ехидно заметил Василий. — И не какие-то мифические "злые жидобольшевики в кожаных куртках", а вполне себе свои же православные христиане?

— В ухо дам! — рыкнул Григорий.

— Но, что-то с этим надо делать... — не обратив внимание на зубовный скрежет брата, заметил Василий.

Григорий с подозрением на него покосился. И увидел, что брат не то, что не в ярости, а в очень даже глубокой задумчивости. Причём на губах у того блуждает какая-то загадочная улыбка.

Братик вздрогнул. Такой вид у Василия, он видел раза четыре за всю жизнь. И каждый раз оно кончалось ТАКИМ... Жертв проделок братика, было искренне жаль.

Почему, будучи более ловким, более сильным, и более подготовленным в мордобитии и вообще, Григорий, в глубине души брата побаивался. Вот за такие минуты. И за то, чем оно кончалось.

— Есть идея. — наконец, выдал он. — Едем на яхту.

* * *

**

Следующие несколько дней Василий забросил все текущие дела, — точнее переложил всё, что не срочно и не требовало именно его присутствия и участия — на брата. А сам что-то мудрил на яхте.

Григорий терялся в догадках. Самое дубовое, и самое прямолинейное, что ему представлялось, это конкретная военная диверсия против того вымогателя.

Он даже несколько раз, приходил к тому храму. Но не помолиться.

Он в красках представлял себе, как внутрь влетает одна из ледяных ракет Гайяны и через секунду на месте этой постройки остаётся только груда мелкой щебёнки или вообще котлован. Прикидывал также, каковы разрушения будут в окружающих строениях.

Потом, подумал, и отмёл этот вариант.

Следующий, который пришёл на ум, просто та же самая ракета, но заточенная чисто на этого попа. Попала в брюхо — и растаяла. И никаких следов.

А попику — хана.

Каких-то других вариантов, для его военной натуры, что-то в голову совершенно не приходило. Впрочем, ему действительно хотелось вымогателя порвать в мелкие лоскуты. А это желание, помимо воли накладывало естественные ограничения на варианты.

* * *

**

Наконец, в один из дней, Василий позвал брата на яхту. Как он туманно выразился "на презентацию". Что именно он собрался "презентовать" — не сказал. Но вид, когда встретил Григория имел очень довольный.

Григорий же, все эти дни пребывал не в лучшем настроении, поэтому, сходу, с порога, задал мучивший его вопрос.

— Ты что-то говорил про "умных и честных православных". А они вообще есть?

— Есть. Могу познакомить. Соловьёв — философ, Иван Павлов — физиолог... Да много ли? Можно и графа Толстого сюда же записать. Но его эти вот... как раз от церкви и отлучили.

Григорий скептически покачал головой, но спорить не стал.

— Но ты что-то всё-таки придумал... — как утверждение сказал он.

— Да. Пойдём.

Василий провёл в кают-компанию, и подвёл к тому месту, где раньше был во всю стену киноэкран. Сейчас же там, вместо экрана было большое зеркало. Григорий повернулся к нему, мельком глянул. И вопросительно посмотрел на брата.

— А зачем тут зеркало?

— А ты приглядись... — сказал Василий и стал рядом.

Некоторое время ничего не происходило. Но потом, над отражением Василия, вдруг зажёгся нимб. Красивый, такой. Радужный. И чем дальше, тем больше он сиял.

Потом вдруг за его спиной прорисовались белоснежные крылья. Ещё мгновение и они распахиваются во всю ширь с характерным хлопком и шорохом перьев.

— Так это всё-таки экран! — догадался Григорий. — Ты программу для него написал!

— Это не всё. — прервал его Василий. — Ты на своё "отражение" посмотри.

Григорий глянул. И долго-долго смеялся.

По его "как-бы отражению", ползало сразу три рогатых создания, с кожаными крыльями и премерзкого вида. Что самое интересное, у каждого из созданий был свой, индивидуальный облик.

А смеялся Григорий потому, что тут же представил на своём месте того самого попа. Ведь нет худшего наказания для попа-грешника, нежели увидеть предметно доказательство, что бог и дьявол существуют.

Когда отсмеялся, задал вполне ожидаемый вопрос.

— А как комп отличает того, на ком что рисовать?

— Ну... — сделал загадочное лицо Василий, но потом "раскололся" — всё элементарно. Я не стал заморачиваться с распознанием наших личин, а задал самое простое: на ком есть этот значок...

Василий продемонстрировал брату неприметный значок.

— ...Тот ангел. А кто не имеет — тот грешник.

— Дай и мне значок. Не хочу перед людьми позориться. — тут же хищно потребовал Григорий.

— На, держи.

* * *

**

Через несколько дней прикатил и давешний поп.

Бричка остановилась у трапа яхты, и сильно просев под тяжёлой поступью ожиревшего священнослужителя жалобно скрипнула сгружая того на бетонную поверхность причала.

С ним же припёрлась и какая-то шушера в виде измождённых худых мальчиков в ритуальных одеяниях. Был также и тот самый жирный дятел, который послужил первоосновой конфликта.

Встретил "делегацию" Григорий.

Он еле сдержал рвущуюся улыбку, когда поп, с важностью и сознанием полной победы прошествовал по трапу.

— Сюда. — сказал Григорий указав на дверь входа во внутренние помещения яхты. При этом служки дружно вытаращились на нахала, который во-первых, не поздоровался с духовным лицом, во-вторых, ... да он вообще себя вёл как нехристь!

Жирный поп покосился на Григория, но ничего не сказал.

— Служки могут подождать тут. — также без проявления каких-либо эмоций кинул Григорий, имея в виду пустую палубу яхты. На этот раз поп таки кивнул. Видать тоже не хотел делать их свидетелями неблаговидного дела.

Плотно притворив и закрыв изнутри дверь за попом, Григорий последовал вслед за ним. И чем ближе была кают-компания, тем больше разжигалось в нём предвкушение потехи. Поп же, наверное привыкнув к полной безнаказанности пёр вперёд уверенно, как танк на учениях.

Василий встретил их стоя посередине главного зала. Аккурат напротив "зеркала".

— А! Гэбриэль... Прикрой дверь и проходи сюда. — кинул Василий, полностью проигнорировав попа.

— И ты тоже. — Чуть "поправился" Василий, обращаясь к попу.

Наверное поп списал всё на то, что братья — иностранцы, и не знают как полагается обращаться к рассейским попам. Но, хоть и неохотно он всё-таки повиновался.

Василий убедившись, что поп подошёл и стоит точно напротив, посмотрел ему за спину и кинул.

— Гэбриэль! И ты тоже, пожалуйста, подойди.

Григорий обратил внимание, что Василий к нему обратился подчёркнуто уважительно. В отличие от попа. Поп же, явно начав что-то подозревать воззрился на Василия с явным неодобрением.

"Угу. Посмотрим что ты скажешь уже через пять минут" — с сарказмом подумал Григорий, глядя на этот цирк. И братец не подкачал.

Он посмотрел в сторону экрана, как бы приглашая посмотреть туда и попу, а после заговорил. И тон у него был торжественный. Как у обвинителя, начинающего длинную речь на суде.

— Здесь зеркало у нас. И это не обычное зеркало. Ибо есть "Зеркало Истины". Оно единственное на Земле, которое показывает скрытое от глаз смертных. Смотри же! И узри то, что МЫ ДАВНО ВИДЕЛИ.

Последние слова были не просто выделены. И не просто так. Это также было сигналом системе начать "процесс преобразования изображения".

Зажглись два нимба. С шелестом и хлопаньем распахнулись во всю ширь ангельские крылья. А на попе проявился ТАКОЙ ЗВЕРИНЕЦ!!!

Григорий на пару минут оглох.

Такого ора он очень давно не слышал. И даже не предполагал что услышит от этого полузадохнувшегося от "социальных накоплений" попа.

На него, наверное, на некоторое время напал столбняк, так как он выпучив глаза неподвижно таращился на всю ту ужасную фауну, что, якобы, по нему сейчас ползала.

Василий протянул руку, и зверушки на экране шарахнулись. А те, кто не успел, с попаленными хвостами, боками, крыльями упали на пол. И стуча по нему когтями, копытами, шелестя останками крыльев, бросились с криками наутёк. Звук был "пришит" изумительно хорошо и к месту. Единственно, что Василий не решился добавлять ещё и запахов.

Посчитал что отравлять воздух в каюте — явно излишне.

Но навонял сам поп. От дикого страха.

Он бухнулся на колени, и как позволяло, волочившееся по полу брюхо, постоянно стуча лбом о палубу, резво двинулся задом к выходу.

Григорий еле успел перед ним двери пооткрывать.

Служки, скучающие на палубе офигели не слабо, когда из распахнувшейся двери показался не сам их главпоп, а его обширная задница.

Поп резво развернулся всё также стоя на карачках, и двинул по трапу на берег, не забывая на каждый метр, громко стучать лбом о гулкие ступени и орать.

— Помилуй! Помилуй мя господи! Грешник я! Каюсь! Всё отдам только помилуй мя господи-и!!! Каюсь во всех смертных грехах! Убереги меня от Геенны огненной!

И так далее и тому подобное.

Также на карачках, забрался в бричку и невзирая на то, что служки даже не приступали к процессу посадки, заорал кучеру:

— Гони! В храм гони! Скорее!!! О господи!!! Какой я грешник!!!

Служки, ничего не понимая, хлопали глазами вслед стремительно удаляющейся бричке.

Тот самый жирный поп, что прибыл вместе со своим начальством также остался. И ничего не понимая уже был готов кинуться вслед, но тут вслед за Григорием, показался Василий. И в руках у него был массивный крест который перед этим висел на шее у главпопа.

Он было, подпрыгнул и попытался принять крест из рук Василия, но тот его проигнорировал.

Выбрал служку из тех, у кого были глаза самые забитые и совестливые. Подошёл к нему. Повесил крест ему на шею. И сказал.

— Иди в храм. Будешь следующим.

И коснулся ладонью его макушки.

Ничего не понимающий пацанчик, судорожно кивнул и зарысил вслед укатившей бричке. Крест так и болтался у него на шее.

На толстого оба брата даже внимания не обратили.

Спустя полчаса. В кают-компании.

— Это ты хорошо придумал, чтобы он никому не мог проболтаться. — хмыкнул Григорий, проматывая уже, наверное, раз десятый, запись "визита".

— Ну да. Если проболтается, то все его грехи, по уговору, остаются при нём. "И гореть ему в геенне огненной!". — Усмехнулся брат прихлёбывая чаёк, и закусывая печеньем.

Чуть помолчали. Хлебнули чаю. И тут Григорию пришла в голову мысль от которой у него челюсть отпала.

Слуш-шь, братец... тут какое дело. — начал он.

— У-ум?

— Ты, в присутствии этого толстомордика, меня обозвал Гэбриэлем. А это как бы не главный среди ангелов. Типа Верховного Главнокомандующего.

— И?

— А потом мной ещё командовал... Ты подумал, о том, что взбредёт этому идиоту в голову, когда он сложит эти "два и два"?.. О том, кто ты есть...

— Гррм-кхм!!!!!!!!!!

— Глава 13. О старых знакомых и пользе салонов

Что вынес Григорий из происшествия с вымогателем, это тривиальную мысль: Что тогда, что сейчас, что в родном мире, что в этом — мошенники и негодяи встречаются также часто.

И также часто они рядятся в мундиры, в рясы. И эти самые рясы-мундиры никак не являются предохранителем от подлости.

Оставался только вопрос: Где мошенников и негодяев было больше?

Впрочем, в последнем Григорий ошибался в самой постановке вопроса. Но на эту уже совершенно нетривиальную мысль ему придётся выходить гораздо дольше.

После полётов, после установления сразу нескольких рекордов, после того, как в Европе эти достижения, хоть и сквозь зубы, но признали (не признать было невозможно, так как свидетелей — целый Санкт-Петербург), братьям срочно оформили подданство. Также началось какое-то копошение насчёт наград и прочего.

Но всё это было мелочи. Главным было то, что их таки признали "сильные мира сего". Пока что им были закрыты двери разных привилегированных обществ, где собирались крупные промышленные магнаты, предприниматели, но двери различных салонов и обществ помельче распахнулись крайне широко.

Братьев стали наперебой зазывать все, мало-мальски известные клубы и сборища. Василий с Григорием не брезговали приглашениями, но и сами постарались организовать своё. Чуть помельче, но состоящее из люда сугубо научного.

Приглашать на свою "тусовку" поэтов и писателей, пока что брезговали, так как слишком хорошо помнили какого качества эта публика в их родном мире. Насколько среди них велик процент откровенной дряни и "пятой колонны". Каков процент стукачей и добровольных доносителей "в органы".

Клуб собирался либо в доме, который братья временно под это дело снимали, либо в Университете. В зависимости от целей.

Если устроить просто посиделки и хорошо, со смыслом провести время — это на дому. Если что-то сугубо научное провернуть, то уже Университет. Там, собственно, и контингент был неизмеримо шире. В этих научных посиделках, больше речь шла о технике. Вопросов "высокой науки", там пока не касались. Чисто из соображений осторожности, надо было заиметь в этой среде репутацию "твёрдых учёных и практиков", прежде чем выкидывать нечто, что крайне поперёк устоявшимся мнениям.

Но тут, в виду того, что шум в Европах наделанный полётами "пепелаца" достиг-таки своего апогея, решил и местный градоначальник снизойти и сделать большой приём в честь Великого Достижения.

Мгновенно, на такое отреагировали и салоны помельче. А так как заметили, что братья ходят туда, где профессоров, учёных много, то постарались и их тоже приглашать. Нельзя не сказать, что учёная публика была от такого только в восторге. Кто из тщеславия, а кто и из тех соображений, что можно было пообщаться не только с коллегами, но и с людьми стоящими повыше в табели о рангах.

Ясное дело, что ходили туда и просто посмотреть на "знаменитых воздухоплавателей" братьев Эсторских. Тем более, что где бы они ни появлялись, там всегда происходило что-то особенное. Они всегда выдавали нечто, что было либо очень свежО, либо скандально.

На их фоне как-то даже слегка померкли славы записных магнитов экзальтированной публики — разных спиритических и парапсихологических обществ. К последним уже как-то привыкли. И они даже успели поднадоесть. Ибо всё было уже сказано, а нового что-то не появлялось. Ну, разве что мадемуазель Блаватская могла ещё что-то эдакое новенькое сморозить. Но то, что "выдавали" братья, часто вообще ни в какие ворота не лезло.

А те и рады стараться. Есть интерес — надо "окучивать". Тем более, что "план ошизения", который они негласно составили и которому придерживались, требовал очередных вбросов свежей информации, свежих идей.

Братья знали, что через полвека, будет очень поганая гонка. Гонка ядерных вооружений. И приведёт она к очень серьёзному истощению ресурсов планеты. Как интеллектуальных, так и материальных. Дикий перекос в разработку средств уничтожения, привёл только к тому, что совокупное вооружение противоборствующих сторон вполне могло четырежды уничтожить всё живое на земле. И вся цивилизация, реально стала на порог полного самоуничтожения.

Чисто так, рационально подумать, то напрашивается вывод-вопрос. Риторический.

А чего бы добилась цивилизация, если бы все эти средства были потрачены на созидание? Например, на борьбу с болезнями, поиск способов обеспечения всех жителей земли пропитанием и элементарными благами цивилизации?

Следствие и вывод были очевидные. Надо было как-то напугать мир так, чтобы он шарахнулся от этой перспективы — от самой перспективы Гонки. А это можно было сделать только на основе каких-то знаний.

Тупо сказать всем, что вот, мы-мол, из будущего и там вообще жо..а? Не поймут. И пошлют, скорее всего, к психиатрам.

Следовательно, надо было действовать тоньше.

Увязать мифы о "Древнейшей Истории" о, якобы, бывшей и сгинувшей тогда цивилизации, с тем, что предстоит пережить миру в ближайшие десятилетия.

Чтобы "знание" о том, что "было", сплелось с тем, что есть прямо сейчас, и отбросило от того самого гибельного порога.

Задел на этот план уже был. Далее следовало вводить новые понятия и новые концепции. Вполне научные.

Было уже сказано, что было похолодание на земле и люди кто сгинул, а кто просто сбежал с планеты. Нужно было "объяснение".

Значит, прямо сейчас надо было вводить понятие "атомной зимы". И плясать отсюда. Но также обязательно надо прибавлять то, что БУДЕТ известно. Второе даже более важно, так как если оно будет открыто позже, то сработает эффект узнавания, и данное открытие пойдёт уже чисто психологически под маркой "предсказанного" и как "несомненное подтверждение".

Если поднять волну психоза насчёт рукотворного Апокалипсиса, то, возможно, само общественное мнение уже сможет сломать хребет милитаристам и прочим паразитам. Чисто из опасения "повторения Древней Катастрофы".

Ведь что было в мире, из которого вышли братья Пономаренки?

В том мире, всякие "ядерные зимы" и великие катастрофы, с гибелью планеты были более чем гипотетическими. Умозрительными. И часто подвергаемыми сомнению, что вот, мол, всё это чепуха, и человечество, в лице Передовых Наций(читай США и их сателлитов) обязательно выживут.

Тут же, если всё достаточно аккуратно построить, может получиться так, что гипотеза, обретёт силу Доказанного Факта. И уже это, послужит дополнительным тормозом в гонке ядерных вооружений. И, как следствие, ещё одним рычагом влияния на "сильные державы" Запада. Уже изнутри. От народов.

И антиядерное движение тут может получить значительно больший размах и силу. Возможно, что вполне достаточную, чтобы свергать правительства и устанавливать новый, более справедливый строй.

И вот для этого, Василий использовал не только шизы телеканала РенТВ, но и достаточно давнюю брошюру ещё советского историка Александра Горбовского. Он не поленился и выучил некоторые фрагменты из того произведения чуть ли не наизусть. Чтобы после вовремя процитировать.

С цифрами и фактами.

Вполне естественно, что вся эта мура должна была выйти и в печатном виде. Что и было сделано.

Но в первую очередь всё, что будет напечатано, должно быть обкатано на людях.

Что значит обкатано?

Нужно посмотреть как и какие формы подачи информации лучше воспринимаются людьми этого времени. Какие именно стереотипы и представления о мире надо подключать, чтобы на них опереться для лучшего изложения темы. Чтобы тема не просто была усвоена, а усвоена полностью и из неё был сделаны нужные выводы.

А где такая обкатка лучше всего может быть проведена?

На каком-нибудь салоне.

* * *

**

В тот вечер решили пойти на салон, где по слухам на вечере будет несколько профессоров. Хозяйка салона, мадам лет сорока — сорока пяти, жена какого-то средней руки то ли лавочника, то ли промышленника. Салон уже был братьям известен — уже несколько раз на него хаживали.

Салон был какой-то чопорный. Если там что и предлагали, то чай и немного угощения к нему.

На этот раз братья решили внести свои коррективы и ввалились туда с двумя ящиками шампанского и ещё двумя ящиками разнообразнейшей закуски.

— А чё нам быкам?!! — сказал Григорий. — Чего бы нам не прийти туда уже со всем своим, и повеселить публику. Они ждут веселья и развлечения? Вот и повеселимся!

В этот вечер обалдевшая хозяйка открыла дверь перед некими двумя, лица которых полностью были закрыты возвышающимися выше головы ящиками.

— Это нам?! — удивлённо спросила она.

— И мы, как бесплатное приложение! — прозвучал голос из-за ящиков.

Хозяйка услышав что-то знакомое, решилась заглянуть за них и выяснить кто же это их держит. И с изумлением обнаружила, что это приглашённые давно братья Эсторские.

Мгновенно, вся программа салона полетела к чертям.

Было много шуму, много смеха, песен. "Дон Румата" как всегда тиранил слух непривычной общественности необычными песнями и стихами. Народ вздыхал, вспоминал то того, то другого поэта Питера, которые "к несчастью тут отсутствуют", а Григорий лишь посмеивался. Он был сильно рад тому, что как раз эти и не присутствуют. Дело в том, что он часто приводил стихи двадцатых-тридцатых годов. Могли узнать стиль.

Но чтобы лишних неприятностей не возникало с подозрениями, он русские стихи и песни мешал с английскими и французскими.

Впрочем, довольно быстро, по мере нарастания лёгкого опьянения публики, общее веселье съехало на обычные разговоры и пересказ баек.

Григорий тешил своих слушателей, по преимуществу, правда, слушательниц, завиральными историями "из своих приключений и путешествий". Что характерно, Григорий предпочитал описывать что-либо, а не свои похождения. Например нравы, культуру стран, где он, якобы, побывал. А так как он очень любил в своём мире смотреть телеканал "кинопутешествий", "культуру", "историю" и прочие познавательные, то трепаться он мог не просто долго, а до бесконечности.

Но так как центров притяжения внимания было два, то скоро весь салон поделился как бы надвое. Первая часть — Григорий, вторая часть за Василием.

Возле Василия отиралась публика более интеллектуальная. Потому и дискуссии шли там более приближённые к науке. Но так как Василий специально поддерживал довольно свободное выражение эмоций, многие быстро к этому привыкнув, тоже часто вели себя несколько экспрессивно. Тем не менее, тон у спорщиков был больше шутливо-доброжелательный, нежели агрессивный.

Вот и сейчас, за круглым столом, чинно сидели славные мужи города, остепенённые разными званиями в области наук и неспешно обсуждали очередной "доклад" Василия.

Да-да! Василий как раз начал обкатку на аудитории одной из заготовок по "похолоданию".

— Но это чепуха! Как могло случиться такое "локальное похолодание"? — удивился оппонент с пышными бакенбардами, сидящий напротив Василия.

— Не торопитесь с выводами! — сделав трагическое лицо, возразил Василий. — Всё очень печально. И творцы этого похолодания — люди.

— Но ведь похолодание это глобальное явление. Как мог слабенький человек, устроить такое грандиозное атмосферное явление?

— Вы же не будете отрицать факт того, что уже сейчас человечество откровенно геологический фактор? Строительство каналов, рудников и прочего, уже серьёзно меняет лик планеты.

— Но как это всё относится к "рукотворному похолоданию"? — поднял бровь сосед, до этого молча и скептически наблюдающий за дискуссией сложив руки на груди.

— Напрямую. — немедленно ответил Василий. — Если вы читали книгу, то наверняка видели упоминание оружия под названием "пламя небес". Причина похолодания — война с применением этого оружия.

— Тут вы противоречите сами себе. — тут же возразил скептик. — Если применили это самое "пламя небес", массово, то температура на Земле, должна была наоборот, повыситься. Ведь как там.... Антиматерия?

— Да. Аннигиляция антиматерии. Или, как ещё один вариант, часть массы бомбы, превращалась в энергию. Мгновенно. Как — непонятно. Возможно, в ближайшие десятилетия, физика развиваясь даст хотя бы намёк, что имелось в виду.

— Так если эта бомба взрывается, то выделяется что? Тепло! Не холод. Значит, температура на планете должна была повыситься.

— Отнюдь! Вы не учитываете то, что взрыв происходит над городом. А это значит, что мгновенное выделение такого большого количества тепла поджигает его. И город сгорает. В огненном шторме. Но пожар типа огненный шторм характерен тем, что там всё горит не на плоскости, а в объёме. А это значит, что поднявшаяся температура испаряет всё, что может гореть. Однако кислород быстро выгорает — горючих веществ, которые испаряются от жара пламени, слишком много. Что получается при большой температуре из летучих веществ? Образуется огромное количество сажи.

Восходящие потоки горячего воздуха поднимаются вверх, увлекая за собой ту самую сажу. И так как раскалённых масс воздуха очень много то подъём идёт до стратосферы. На высоты свыше одиннадцати километров. И именно на эту высоту закидывается сажа.

Сгоревших городов — очень много. А это значит, что и сажи в атмосфере очень много.

Если бы она распределялась ниже, то и выпала бы вместе с осадками в течение месяца — двух. Но так как она слишком высоко, то и витать она там будет очень долго. Кстати, можете проверить это расчётами.

К чему это приведёт? Ведь сажа очень хорошо поглощает тепло, свет. Она чёрная. Это значит, что всё что выше десяти километров очень хорошо прогреется, а то, что ниже — наоборот, очень хорошо охладится. Что это как не глобальное похолодание?

Далее, сколько будет выпадать эта сажа из атмосферы... Приблизительная прикидка показывает, что выпадать будет больше года. Но когда выпадет, значительная часть суши, из-за похолодания будет покрыта снегом. А он имеет очень хорошее альбедо. Какое это будет иметь последствие?

Холод продлится значительно дольше. И земля оттаивать будет очень долго. Что в свою очередь, из-за замедления атмосферной циркуляции, также замедлит и выпадение сажи. И далее, и далее, и далее. Холод будет поддерживать сам себя.

— Но вы в той книге даёте чуть ли не точные даты! С точностью до года. — решил господин с бакенбардами перенести внимание на более понятное для себя. — Откуда вы получили их? Есть какие-то материальные источники, которые прямо говорят о тех временах?

— И да, и нет. — хитро прищурился Василий.

— Как понимать?!

— Просто! Есть множество фактов, из материальной культуры разных народов. И они позволяют нам судить о более точной дате катастрофы. Речь идет о странном совпадении исходных дат различных календарей.

Египетский солнечный цикл насчитывал 1460 лет. Известна дата завершения одного из этих циклов (1322 год до нашей эры). Если от этого года отсчитать семь циклов по 1460 лет, это даст нам дату 11542 год до нашей эры.

Ассирийский календарь состоял из лунных циклов по 1805 лет каждый. Конец одного из таких циклов приходился на 712 год до нашей эры Оказывается, нужно отсчитать ровно шесть циклов, чтобы получить эту же дату — 11542 год до нашей эры Это не может быть случайным совпадением.

Событием, которое легло в основу летосчисления этих народов, могла быть только катастрофа. Это подтверждается сопоставлением и двух других календарей — майя и древних индусов, между которыми также имеется поразительное тождество.

Исходной датой лунно-солнечного индийского календаря был 11 652 год до нашей эры А календарь майя, состоявший из циклов по 2760 лет каждый, также дает нам дату 11 653 год до нашей эры

Разница в один год между началом индийского календаря и майя не говорит ни о чем, так как это должно было произойти и в том случае, если бы оба календаря были начаты в один год, но в различные месяцы.

Разрыв же в 110 лет между 11 652 и 11 542 годом — это, очевидно, время между началом катастрофы и ее окончательным завершенном. Дело в том, что хаос после катастрофы прекратился не сразу. Память народов рассказывает об этом времени как об эпохе резкого похолодания, когда верхние слои атмосферы, загрязненные газами и пеплом, не пропускали солнечного света. Целые поколения людей жили и умирали, так и не увидев солнца. Когда же наконец прорвалась тяжелая пелена вечно свинцового неба и появилось Солнце, это было знаком того, что эпоха катаклизмов завершилась. Это появление Солнца после долгого периода холода и мрака послужило, по нашему мнению, также поводом к возникновению солнечных культов.

— Сто десять лет во мраке и холоде!

— Вполне естественно, что выжившие, предпочли уйти с Земли. На звёзды. А те, кто остался, те, кого либо бросили, либо они сами захотели остаться и попытаться пережить тьму и холод — они стали нашими предками.

Шампанского было достаточно, чтобы не быть пьяным. Как раз достаточно, для "оттаивания" общества.

Но, чего-то сильно не хватало.

Василий глянул в сторону заливающегося соловьём Григория, которого с глазами, круглыми как тарелки, слушали дамы. И подумал, что не пора ли послать за чем-то к чаю.

Чем-то посолиднее, нежели обычные печенюшки хозяйки.

Василий взял свой недопитый бокал и уже приготовился влить в себя остатки вина, как его привлёк шум.

Со стороны входа послышались радостные восклицания хозяйки. Видно пришёл кто-то, кого давно ждали. И кто опаздывал. Судя по шуму, пришла какая-то дама.

Постоянно треща всякую светскую чепуху хозяйка ввела, наконец гостью в зал.

Василий сидел лицом ко входу. Его самый активный собеседник, — тот, что с пышными бакенбардами — спиной. Так что он вошедшую видеть не мог. Но очень хорошо увидел, как глаза Василия резко округлились от изумления. Закашлялся, так как шампанское, которое он цедил, от неожиданности попало не в то горло. Но когда прокашлялся...

— Принцесса Натин! Откуда здесь?!! — выпалил Василий по русски и не заметил того.

Рядом, услышав восклицание брата, подавился своей речью Григорий.

— Глава 14. Аудитор Истины

Собеседник заметив, что в восклицании промелькнуло не только изумление, но, в том числе некоторый страх, обернулся.

Он увидел даму, лет двадцати пяти, одетую в чисто европейское платье, но с диадемой на голове. Что уже было необычным.

Необычным было также и лицо той, кого назвали "принцессой Натин". Черты лица были не европейские. И, что добавляло в ситуацию интриги, на лице Натин тоже проявились некоторые чувства. И главным было чувство растерянности. Дама явно не ожидала увидеть тех, кого увидела.

Медленно стерев с лица удивление, и приняв самоуверенный вид она шагнула навстречу поднявшимся из-за столов братьям. Те тоже, вслед за Натин справились с удивлением и теперь разглядывали появившуюся даму даже с некоторым интересом.

Натин подошла ближе к братьям.

Что бросалось в глаза сразу же, вела себя она настороженно.

Вероятно, что-то произошло с тех пор, когда они видели её последний раз. Что-то сбило с неё кураж. Тем не менее, хозяйка не успела представить гостью, как она заговорила сама. Причём с братьями.

И это было ясно хотя бы потому, что заговорила она с ними на санскрите.

— Приветствую вас, братья Эсторские. Можете не представляться, я уже и так знаю как вас здесь зовут.

Вместо насмешки, которую ожидали братья — вежливая улыбка.

Ну... Хорошо. Братья молча кивнули.

— А можно ли поинтересоваться как Вас сейчас величать? — также на санскрите поинтересовался Григорий.

Натин благосклонно кивнула и выдержав паузу ответила.

— А пусть нас здесь представит хозяйка. Ведь так положено по местному этикету?

Сказав это она обернулась к растерянно слушавшей до сих пор их разговор держательнице салона и также благосклонно кивнула.

— О-о! Господа... Вы уже знакомы с госпожой Юсейхиме... — раскланялась она с братьями и стараясь замять неловкость. Но по всему было видно, что её аж на части рвёт от любопытства. То, как эти трое разговаривали, и какими взглядами обменялись, не укрылось от внимания хозяйки.

— Господа! — обратилась она к остальным. Все тут же навострили уши. Но зря. Дальше хозяйка, распираемая от гордости, закатила целую приветственную речугу, на тему "нас удостоила чести посетить госпожа..." и т.д. и т.п. Но заметив, что Натин проявляет некоторые признаки демонстративной скуки тут же закруглилась и объявила.

— Прошу любить и жаловать: госпожа Натин Юсейхиме!

— ... -СамА! — не удержался и "подложил язык" Василий.

— Простите? — растерялась хозяйка.

— К её титулу стоит добавлять в конце уважительное "-самА". Я прав, химе-самА?

Натин улыбнулась краем губ.

— Совершенно излишне знать значение моей нынешней фамилии здесь... Младший принц Васса дин Эстор. — произнесла она на санскрите. И добавила по-русски — Вы же не требуете здесь в России прибавлять к своему имени "синно-самА"?

— Нет! — поспешно ответили братья.

— Вот и договорились! — также по-русски сказала Натин.

— Ворон ворону глаз не выклюет. — прибавил на санскрите Григорий. — Или если слегка переиначить — "Прогрессор прогрессору..."?

Натин ещё больше усмехнулась и с интересом посмотрела на Григория.

— Вы абсолютно правы Румата-доно. — сказала она снова на русском, чем ясно дала понять, что сейчас не стоит болтать на санскрите и не место для выяснения отношений.

Всё это время те, кто заметил оговорку Василия в самом начале, со страхом взирали на всю троицу. И было из-за чего. Ни Натин, ни братья друг перед другом не "сгибались", тем самым демонстрируя равные статусы.

В последствии эти игры вполне могли выйти боком. Но сейчас главным была новость: в этом мире не только они, но и представитель могущественной трансмировой цивилизации прогрессоров.

* * *

**

После посещения салона, трое господ-профессоров, добирались до дому. Ехать долго, да и бричка двигалась не спеша, под светом немногочисленных газовых фонарей.

Так что сама обстановка способствовала неспешной беседе трёх давних друзей. Тем более, что события на последнем салоне жгли язык.

— Вы знаете экзотические языки. — как утверждение толкнул один из них приглашая высказаться. И высказаться насчёт братьев Эсторских, которые опять, в присутствии других людей общались на каком-то очень странном языке. Доселе не слышанном в почтенном Питерском обществе. По крайней мере в той части, к которой принадлежали диспутанты.

— Никакие они не экзотические. — возразил тот, к кому обращались. — Один — язык жителей страны Ниппон. Второй — тот, на котором написаны священные тексты Буддизма. Санскрит. Но очень сильно изменённый.

— Уж не хотите ли вы сказать, Викентий Иванович, что они разговаривали на одном из этих языков?

— Всё не так просто Николай Дормидонтович!

Знаток языков, он был полиглотом и знал их уже около тридцати, сделал небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. Слушатели терпеливо ждали. Тем более, что он половину времени, проведённого на салоне разве что не подпрыгивал от возбуждения. Потом же пообещал всё объяснить после салона. Когда всё закончится. Было ясно, что он не только услышал, но и понял. Вот только что?

— И вот, господа, что я вам скажу... — наконец начал он. — То, что я услышал, воистину невероятно! И вообще огромное спасибо, что вытащили меня проветриться как в старые добрые времена.

Друзья тут же с благодарностью закивали.

— Невероятная удача — не только хорошо провести время, да ещё увидеть знаменитых братьев Эсторских. Тех, которые сейчас, кажется всю Европу взбаламутили.

— Так мы Вас, Викентий Иванович и потащили с тайной мыслью, что Вы с ними столкнётесь и сможете понять на каком таком языке они постоянно между собой разговаривают. По правде говоря, всю почтенную публику Питера сия загадка интригует донельзя. Одно время полагали, что они разговаривают на каком-то хитром диалекте перуанских индейцев, но после, когда они показали свои знания и в других языках, просто потерялись в догадках. Один из нас, даже предположил, что это некий новомодный волапюк(13)

Почтенный профессор-полиглот снисходительно усмехнулся.

— Первое, на что я хотел бы обратить ваше внимание, братья говорят на очень странном диалекте санскрита...

Викентий Иванович Шерцль(14), а это был именно он, снова сделал паузу. На этот раз чтобы сказанное дошло до слушателей.

— Чем же этот диалект странен? Кстати, господа, я вообще не слышал о существовании какого-то диалекта санскрита...

— Не всё так просто в подлунном мире. Язык, на котором они говорят, отличается от классического как современный русский, от старославянского. И, что интересно отметить, в нём, по отношению к тому санскриту что знаем мы, очень много новых слов и оборотов...

— Так может это вообще другой язык?

— Можно сказать и так... Также как и о современном русском языке, по отношению к церковному старославянскому. Но, что я могу вам со всей определённостью заявить, этот язык — не придумка страдающих от безделья молокососов. Очень хорошо видно, что язык для них родной! Вот что самое странное! Это не какой-то дурацкий язык типа волапюка или им подобный... Он... Он ЖИВОЙ!

— Извините, господа, но я несколько не понимаю... Вы говорите о санскрите, и тут же говорите, что "язык, на котором говорят братья — живой".

— Не такой, каким мы его видим в древних текстах. А любой живой язык — он развивается. В него входят новые слова и обороты речи. И этот, обсуждаемый — он из этой породы. Да я вообще, прекрасно зная санскрит, с трудом понимал, что они там лопочут! И часто не потому, что диалект другой, а потому, что присутствуют термины. Я это особо подчёркиваю господа! Научные термины! И ясность, однозначность терминов, слов! Как будто этот язык давно эволюционировал в сторону именно чёткости и однозначности того, что говоришь. Для старых языков, для языков дикарей это не характерно.

— В нашем языке тоже присутствуют термины...

— Так, да не так! Они, — эти термины, — заимствованные из других языков. А эти — по словообразованию — родные! А о чём это говорит? А говорит это о том, что родились эти термины в нации, которая не чужда наукам, которая сама по себе развивалась!

— Выходит, басни о неверном понимании Индии и их народа — не басни вовсе?! Выходит, что есть там какая-то ещё каста?

— Возможно... Но сегодня... Сегодня на нашем собрании было вообще нечто невероятное! Пришла вы помните, госпожа Натин. И фамилия... Фамилия у неё... Руку даю на отсечение, что это псевдоним высочайшей особы!

— Вы сказали, простите, что перебиваю, что тут, в случае с госпожой Натин, полностью понимаете что говорится...

— Именно милейший, именно! Фамилия у неё была на языке страны Ниппон! И наши обсуждаемые братья, этот язык совершенно точно знают. Да так, что высказали несколько реплик в этом языке! И что меня поразило... по фамилии получается, что особа Натин — из очень высокородных. Но ведь и братья, по традициям страны Ниппон не падали перед ней на колени, что в их традиции строжайше обязательно.

— И... это говорит о том, что они одинакового положения?

— Не просто одинакового! Помните, что сказал Васса Эсторский, когда наша уважаемая хозяйка салона представила высокородную Натин? Он тут же прибавил после Фамилии Натин — "самА"! А это прибавляют после титулов в ниппонском языке. Титулов дворян. Но самое поразительное... Юсейхиме переводится как "Принцесса волшебства", "Принцесса волшебных духов"... "Принцесса фэйри" наконец, если так можно выразиться.

— На неё посмотреть — можно представить, что так и есть! — пошутил собеседник. — Кстати, Викентий Иванович, а она сама не из этих "ниппон"?

— Она не японка. — Отозвался до сих пор помалкивающий и внимательно слушающий Николай Дормидонтович. — Я во Владивостоке много японок видел. Там мода иметь японскую прислугу в доме. Однозначно не японка! Хотя... Возможно, в её крови, что-то есть от "жёлтой крови".

— Да... Да! Истинно так! И я бы сказал, что... Но лучше по порядку. Вы обратили внимание, что господа Эсторские очень спокойно отреагировали на её фамилию, но очень сильно удивились её появлению? А это показательно! И что сказала по-русски принцесса, на реплику господина Вассы? Она сказала буквально: "Вы же не требуете здесь, в России, прибавлять к своему имени "синно-самА"!". А "синно" на языке нихон — "принц крови"!!!

— То есть, встретились три особы королевских кровей! Как замечательно! — рассмеялся тот, кого назвали Николай Дормидонтович.

— Да! И то что они говорили на санскрите, по смыслу: обсуждали уместность прибавлять эти самые титулования! Химе-сама — уважаемая принцесса, синно-сама — уважаемый принц на языке страны Ниппон.

— Но, тогда... тогда, господа, возникает закономерный вопрос: что у нас здесь забыли, что делают в России сразу три особы королевской крови, да ещё и инкогнито?! Ведь помните, эту историю с принцем Сиама? — напомнил Сергей Константинович.

— Когда он женился на русской? — поднял бровь Николай Дормидонтович.

— Да. Так он не скрывал от всех, что является принцем. Он не был "инкогнито".

— А эти — скрывают! — задумчиво подчеркнул Николай Дормидонтович.

— Гм! Странно всё это... — Заметил Викентий Иванович.

— У вас есть какие-то предположения? — тут же заинтересовался Николай Дормидонтович.

— Да. Всё хорошо... Но в эту схему с "инкогнито", что-то не укладывается предыдущее и текущее поведение братьев Эсторских. Вы же знаете, какой шум они подняли в Европе. О них уже сколько месяцев шумит вся Европа... Да что Европа?! Уже весь мир! И это называется "инкогнито"? Да это больше напоминает поведение великовозрастного балбеса, который вопит на весь мир: "Смотрите! Смотрите! Вот он я!".

— Гм... Действительно!

— Но! Ведь нигде эти "великовозрастные балбесы" не заявляли никак о том, что они "принцы крови"! Хотя... Хотя богаты! Чертовски богаты! И какая яхта у них! Сказка, а не яхта!.. — с мечтательной улыбкой заметил Сергей Константинович.

— Вы хотите сказать, что они здесь проговорились? — обратился Николай Дормидонтович к профессору Шерцлю.

— Думаю, да! Ведь обратите внимание, что говорили они так, чтобы окружающим не было понятно. На языке, который здесь не знают. Или они считают что не знают. Говорят так, чтобы другие заведомо не поняли то, что они хотели бы скрыть!

— Резонно.

— А что значит на японском языке слово "донС"? — Заинтересовался Сергей Константинович. — И когда оно прибавляется? Вы же помните, что принцесса Натин даже ударение сделала, когда обращалась к господину Румате.

— Да! Тут, да, забыл сказать! Тоже интересно! Дело в том, что это окончание прибавляется, если обращаются к воину. Причём как самурай к самураю. Это военное сословие среди дворян страны Ниппон.

— То есть, это значит, что господин Румата Эсторский имеет военное образование. Но тогда получается, раз к нему так не обращались, Васса Эсторский — не имеет? Так?

— Возможно, но... Не только. Если верно то, что я разобрал перед этим, что было сказано на санскрите, то Васса "младший принц". И, получается, что Румата — старший принц. По крайней мере, старше по отношению к господину Румате.

— Но всё равно, господа, остаётся открытым вопрос — откуда они, какого рода, какого Дома? — резонно отметил Николай Дормидонтович.

— Да... Загадок стало ещё больше. — согласился Сергей Константинович.

— И одна из них, во фразе, которой обменялись Натин и Румата. — продолжая размышлять вслух сказал Шерцль. — Там что-то в их речи было вида "Приближающие совершенство"? "Совершенствующие"? Что-то, что непосредственно относится к их роду деятельности, помимо их титулов... Как профессия, военное звание, род войск или...

— Или род науки, которой они занимаются? — высказал предположение Сергей Константинович.

— Возможно...

Вдруг, Николай Дормидонтович вздрогнул. Судя по изменившемуся выражению лица его что-то осенило.

— У вас есть какие-то мысли на этот счёт, Николай Дормидонтович? Уж не по поводу "совершенствующих"? — заинтересовался профессор Шерцль.

— Есть и не одна! Но я хотел бы перед этим, перечитать их последнюю книгу.

— Это которая "Древнейшие цивилизации"?

— Да. Именно её!

— Но что же в ней вас так привлекло?

— А вы её читали? — с вызовом откликнулся Николай Дормидонтович.

— Да... Пролистывал. Но ещё не брался читать серьёзно. Оч-чень уж необычный труд.

— А вы прочитайте. И после мы свои впечатления обобщим.

— Но что же вас так насторожило?

— Есть некоторые мысли... И все они вертятся вокруг фразы, которая стоит в конце книги.

— И какая же это?

— "Древние — вернутся!".

— Уж не хотите ли вы сказать, что эти двое...

— Нет. Не двое. Трое!

— "Древние"?!! — удивился Сергей Константинович. И на лице его проявился крайний

Часть текста снята в связи с публикацией.