По ту сторону заката

По ту сторону заката.

Истинная любовь как привидение, все о ней говорят, но мало кто её видел. Быть может, эта история — тот самый редкий случай... Действие происходит на 6 курсе Хогвартса и после.

Глава 1.

Ирландские легенды.

"Джонни увидел себя окруженным возмущенной толпой малюток, они кричали и показывали ему кулаки. Внезапно один из них, с волшебной палочкой в руке, выступил вперед и сказал:

— О, глупец, несноснейший среди смертных! Ты получишь награду, достойную тебя. Быть тебе до скончания века таким же нескладным, как твоя песня!

Он взмахнул палочкой... Все закружилось в глазах у Джонни, и он рухнул на землю как подкошенный. До утра проспал он на росистой траве, а когда проснулся и ощупал свою спину — о злосчастье! — не один, а два горба было у него за плечами. Кое-как побрел прочь жадный Джонни, разгневавший сидов."

Ирландская сказка.

За окном давно стемнело, но студенты сидели в Общей гостиной Гриффиндора и не думали расходиться. Разговор шёл о важных и насущных вещах: о средствах магической защиты. Тень Волдеморта мрачной тучей нависла над волшебным сообществом, каждый день приносил нерадостные известия о нападениях на магов и маглов, о похищениях и странных аномалиях природы. Все студенты Хогвартса, даже некоторые слизеринцы, были испуганы и подавлены.

Гарри сидел около камина и мрачно смотрел в огонь, рядом молча прижалась Джинни. Рон развлекался тем, что палочкой удерживал в воздухе свою сумку. Невилл уже два часа переписывал эссе по Зельеварению, но не продвинулся даже наполовину. В углу тихо, как мыши, сидели несколько младшекурсников. Их уже пытались прогнать спать, но они не уходили, внимательно прислушиваясь к разговорам старших.

— Я слышала, в Индии есть колдуны, которые умеют отсылать проклятие назад, тому, кто его наслал, — подала голос Ромильда Вэйн.

Парвати зябко повела плечами, словно от холода, хотя в комнате было жарко из-за натопленного камина:

— Это, скорее всего, Тёмная магия, ведь когда проклятие возвращается, наславший его обязательно умирает.

— Ну и что?— с вызовом сказал Рон и обвёл присутствующих сердитым взглядом. — Так ему и надо, тому, наславшему проклятие, ведь он первый пожелал кому-то смерти.

Он опустил палочку, и сумка шлёпнулась на пол, из неё высыпались учебники.

— Нет, — неожиданно резко сказал Гарри, и все повернулись в его сторону. — Мы не должны действовать так же как Волдеморт, теми же методами (при звуке страшного имени кое-кто из младшекурсников вздрогнул).

— А что ты предлагаешь? — сумрачно поинтересовался Рон. — Ты знаешь какой-нибудь действенный способ защиты от Пожирателей?

Гарри посмотрел на друга, хотел что-то сказать, но передумал, Джинни молча взяла его за руку и стала гладить, успокаивая.

Гермиона, сидевшая в углу, подняла голову от учебника:

— Не может быть, чтобы Волдеморт знал всё. Магия столь обширна, наверняка есть какие-то забытые или малоизвестные способы.

— Надо только пойти и поискать в библиотеке, — насмешливо закончил МакКормак.

Гермиона вспыхнула и, не удостоив его ответом, снова уткнулась в учебник.

И тогда заговорил долго молчавший Симус Финниган:

— У нас в Ирландии сохранились кое-какие древние магические знания, которые сейчас считаются легендами. Если вам интересно, я могу кое-что рассказать.

— Конечно, конечно, — дружно закричали все и обступили Симуса. — Давай, рассказывай.

Симус приосанился, принял торжественный вид и начал рассказывать таинственным голосом, словно древний бард:

— С давних пор в Ирландии живёт волшебный народ, называют его по-разному: сиды, эльфы, люди холмов. А ещё зовут их Дана 0'Ши. Они живут в Королевстве вечной красоты и всегда остаются юными. Это сейчас они с людьми стараются не общаться, ни с волшебниками, ни с маглами. А в старину общались, дружили, воевали, женились. Даже делали подарки и делились волшебными умениями. Только понятия о плохом и хорошем у эльфов несколько иное, так что никогда не знаешь, счастье принесёт такой подарок или горе. А уж если неосторожным словом или поступком их обидишь, тогда берегись. Вот есть такая древняя история, как эльфы украли у одного человека жену. Он их потом выследил накануне Самайна, когда они скакали верхом вместе с его женой и облил молоком из кувшина. Да только в молоко попала вода, поэтому ритуал освобождения потерял свою силу. Жена упала с коня, эльфы её окружили и больше он свою жену не видел, живой то есть. Наутро вся дорога оказалась залита кровью.

Последние слова Симус произнёс зловещим шёпотом. В этот момент у Гермионы с грохотом упала книга. Все невольно вздрогнули и обернулись в её сторону.

— Тьфу, чёрт, — не удержался Рон.

— Прошу прощения, — сконфуженно пробормотала Гермиона, палочкой поднимая упавшую вещь.

— Однако, весёленькая история, шутники эти эльфы,— прокомментировал Дин Томас.

А Парвати жалобно попросила:

— Нельзя ли что-нибудь не такое жуткое, и без того страшно.

— Хорошо, — согласился Симус. — Я не буду пересказывать легенды, расскажу только то, что случилось на самом деле. Вот у нас есть соседка, старая Айслинн О'Нил, ей невесть сколько лет, говорят, её предки были эльфы. Вот она много чего рассказывает, когда в хорошем настроении, про характер их, про магию. Очень интересная магия.

Гермиона отложила книгу и внимательно прислушивалась к разговору. В гостиной стояла полная тишина, только потрескивали дрова. Невилл бросил писать и весь обратился в слух. Его волшебное перо некоторое время само что-то черкало в пергаменте, потом упало и закатилось под стол, но Долгопупс ничего не заметил.

Гриффиндорцы, затаив дыхание, слушали истории Симуса. Отблески пламени в камине придавали обстановке ещё больше таинственности. Прошло уже много времени, одна история сменяла другую, но никто не уходил.

— Старая колдунья Меган О'Донелл возненавидела моего дядю Симуса — а — Снейд и поклялась его уничтожить, — вещал Симус загробным голосом, делая большие глаза. Одна из второкурсниц тихонько ойкнула. Порыв ветра швырнул в окно гостиной крупные капли дождя и все вздрогнули от неожиданного звука, Парвати испуганно прижалась к Лаванде, Джинни сжала руку Гарри.

Симус выдержал эффектную паузу и продолжил:

-Она взяла камень, так называемый "камень проклятия", покатала его в ладонях и произнесла нужные слова: Go dtaga sИ as do bholg. Это нечто вроде "чтоб ты подавился". А ещё добавила: "BАs dЗbh ort!" Это означает "чёрная смерть на тебя". Больше не спрашивайте меня, что делают дальше, я не знаю. Потом она подбросила камень в дом моего дяди.

— Какой именно камень? — спросила практичная Лаванда.

— Не булыжник, конечно, — ответил Симус, и кто-то из малышей захихикал. — Для этих целей всегда берут драгоценный или полудрагоценный камень.

— Понятно, — кивнула Лаванда и записала что-то на пергамент.

— И вот после этого дядя потерял аппетит, стал болеть и чахнуть. Мы-то все сразу смекнули, в чём тут дело, да и старая Меган через неделю рассказала, что это её рук дело, так полагается, жертва должна знать, кто напустил проклятие, от этого оно лучше действует. И вот мы всё знали, только никто снять проклятие не мог. И тогда мой дядя пошёл к озеру Исцеления Лохлейг, потому что озеро это считалось волшебным.

Джинни, нахмурившись, высвободила свою руку из руки Гарри и обратилась к Симусу:

— Погоди, ты сказал, озеро Исцеления Лохлейг, камень проклятия, я же совсем недавно об этом читала, в книжке-сборнике ирландских сказаний. Весь вечер же читала, даже эссе не успела написать.

Симус заморгал глазами и смущённо замолчал, зато сразу же заговорили остальные.

— Это нечестно! — возмущённо воскликнула Лаванда, вскакивая и роняя пергамент. — Ты сказал, что все твои рассказы чистая правда, а теперь получается, ты нам книжку пересказываешь!

— А я думал, ты действительно знаешь, как снимать заклятия, — укоризненно заметил Рон, вставая со своего места.

— Ты нам про средства защиты тут столько наговорил, а это, оказывается, просто сказки! — возмутился Дин Томас. — Я тоже могу сказки рассказывать, но не утверждаю же, что это со мной случилось.

Симус попробовал было оправдываться, но его уже никто не слушал:

— Ты не лучше Златопуста Локонса, тот тоже много чего рассказывал...

— Мы думали, ты что-то стоящее знаешь, а ты нам всякие сказки!

Разочарованные слушатели, ворча, начали собирать свои вещи и расходиться, сразу вспомнив, что уже поздно, а завтра опять уроки, у всех много дел и куча заданий. Невилл полез под стол искать перо, Рон кое-как стал запихивать рассыпавшиеся учебники в сумку. Расстроенный Симус тоже начал собирать свои разбросанные по комнате письменные принадлежности. К нему подошла Гермиона и тихо спросила, тронув за плечо:

— Послушай, а про Айслинн О'Нил ты тоже сочинил?

— Нет, — угрюмо буркнул Симус, пытаясь обеими руками собрать груду пергаментов. Те расползались в разные стороны как живые.

Гермиона взмахнула палочкой и собрала их в кучу.

— Спасибо, — проворчал Симус, запихивая пергаменты в сумку.

Гермиона не отходила.

Симус сложил все пергаменты, застегнул сумку и обернулся:

— Можешь мне теперь не верить, но Айслинн действительно существует, живёт недалеко от нас, я иногда к ней в гости захожу.

— Я тебе верю, верю, — торопливо сказала Гермиона, увидев, что он собрался уходить.

Симус виновато покосился на расходившихся гриффиндорцев и сказал:

— Ну, ты, пожалуй, права, если и не поверишь. Я тут слишком увлёкся, хотел чего поинтереснее рассказать. Ну, да, не с нами произошла вот эта история, а всё остальное — чистая правда.

— А про Защитный Обряд фей... тоже правда?

Голос её странно дрогнул.

— Да. По крайней мере, так Айслинн сама говорила моей матери.

— И он действительно опасный?

— Ну, считается ведь, что его подсказали феи, а ты сама знаешь, что у них все подарки с двойным дном, не знаешь, то ли к худу, то ли к добру. Но зато всегда действенные.

— Айслинн, — задумчиво произнесла Гермиона, глядя мимо собеседника на огонь. — Какое странное имя, где-то я его уже слышала.

— Ничего не странное, обычное ирландское имя, переводится как "мечтательная". В молодости, говорят, она такой и была

— А повидать эту Айслинн можно? Такая интересная, необычная магия, я всегда думала, что это просто легенды.

Симус усмехнулся:

— У нас дома много чего ещё сохранилось, что тут считается сказкой. А приехать, конечно, можно, только не знаю, захочет ли старуха с тобой разговаривать. Она давно уже ни с кем не общается. А что, хочешь диссертацию по магии фей написать?

— Можно и диссертацию, — уклончиво ответила Гермиона. — Почему бы и нет. Это же так интересно.

— Узнаю Грейнджер, — улыбнулся Симус. — Тебе бы только ещё что-нибудь новенькое изучить.

Глаза Гермионы странно блеснули, но она не возразила. Гриффиндорцы почти все покинули гостиную, на них с Симусом никто не обращал внимания.

— Так ты дашь адрес?

— Дам, конечно. Только захочет ли она с тобой разговаривать — вот вопрос. К ней много лет назад наведались работники Министерства и чуть ли не в Тёмной магии обвинили, вот как раз за такие обряды. Даже Азкабаном грозили, представляешь?

— Представляю, — тихо ответила Гермиона, подавая Симусу перо и пергамент.

— Ну, вот, она и обиделась, конечно. А знает она много всяких интересных вещей, про фей-то. Мой далёкий предок однажды заблудился в долине Эхерлоу, это у самого подножия Голтийских гор. И попал в Волшебную страну, к эльфам. Там он пробыл дня два, как ему показалось, насмотрелся всяких чудес, а оказалось, лет сто. Вернулся, когда его уже и не ждали. Только с тех пор он потерял всякий покой, всё бродил возле гор, искал свою Волшебную страну. Там же его нашли однажды мёртвым. Вот и общайся после этого с феями. Лично я бы никому не советовал.

Симус вернул Гермионе пергамент.

— Вот её адрес. Только сначала напиши ей письмо, чтобы зря не ездить.

Гермиона поблагодарила и, бережно свернув пергамент, убрала его в карман.

Всю ночь она плохо спала, ей снились неприятные тревожные сны. Днём, улучив момент, она сразу же побежала в библиотеку. Память её не подвела.

— Айслинн О'Нил? — переспросила Мадам Пинс, наморщив лоб. — Да, странное такое имя. Где-то оно было, точно-точно. Сейчас посмотрю в Каталоге авторов.

Она взмахнула палочкой, и тут же к ней подлетел длинный ящик с карточками. Ещё взмах — карточки рассыпались веером.

— Так, Айслинн О'Нил. Ну вот, пожалуйста.

Гермионе выдали три номера журнала "Вестник магии" пятидесятилетней давности. Она бережно отлевитировала их на самый дальний стол и на всякий случай, отгородилась заклятием, чтобы не мешали.

В журналах оказалось несколько прелюбопытных статей на тему древней ирландской магии и рецепты редких зелий. Имелось там и краткое описание Защитного Обряда фей. Больше ни в каких журналах имя Айслинн не упоминалось. Единственное, что ещё отыскала дотошная Гермиона, это десяток довольно злобных критических статей, посвящённых автору. В них Айслинн обвиняли в шарлатанстве, стремлении к ложной сенсации и интересе к Тёмной магии.

"Да уж, — подумала Гермиона, отложив журнал. — Как будто Рита Скитер писала, хотя её тогда, наверное, ещё на свете не было. Неудивительно, что после такого Айслинн ни с кем не хочет разговаривать. Только у меня-то нет выхода, мне нужно с ней встретиться и всё тут".

Последующие трагические события лишь укрепили её в этом мнении.

Глава 2

Сказки Волшебного народа.

" Вдруг из вод показалась женщина дивной красоты. Длинные чудные

зеленые волосы ее, падавшие густым покровом на спину и плечи и спускавшиеся

до самых колен, были прикрыты маленькой вострой шапочкой.

Светлые глаза глядели весело из-под тонких бровей, а стройное тело было покрыто белой, легкой одеждой, разукрашенной кораллами, цветами и раковинами".

Ирландская сказка.

Страшная, нелепая смерть Дамблдора потрясла всех. Нет, это ещё мягко сказано. Казалось, рухнули сами основы магического мироздания. Все, и студенты, и преподаватели почувствовали себя одинокими и беззащитными перед лицом надвигающейся опасности.

Гермиона тихо всхлипывала, сидя в гостиной Гриффиндора:

— Что же теперь будет? С нами со всеми, с Гарри?

Рон неуклюже пытался её утешить, но у него самого на душе было неспокойно.

Поняв, что рассчитывать нужно теперь только на себя, Гермиона взяла себя в руки и решительно уединилась ото всех. Ей надо было подумать. Она долго сидела в своей комнате, отгородившись от всего мира заклятием тишины, грызла перо, глядя в окно на хмурое небо, и обдумывала послание. Наконец, она собрала всё своё красноречие и села писать письмо. Написать надо было так убедительно, чтобы неведомая Айслинн не отказалась её принять.

Отправив письмо с совой, она стала с нетерпением ждать ответа.

— Мне кажется, ты ждёшь письмо, что-то срочное? — спросил Гарри, заметив, как Гермиона, сидя за ужином в Большом зале, всё время поглядывает на окно.

— Да, есть кое-что, — неопределённо ответила она с досадой, сразу переводя разговор на другую тему. Проницательность Гарри на этот раз была ей совершенно не по душе. Как бы ни начал её расспрашивать.

Но тактичный Гарри ограничился только одним вопросом. На данный момент ему было не до чужих проблем, помимо смерти Дамблдора его угнетала мысль о скорой и неизбежной разлуке с Джинни. Самое неприятное в этой ситуации было то, что он добровольно собирался с ней расстаться, чтобы Волдеморт не мог как-то повредить ещё и ей. Гермиона догадывалась о трудностях Гарри, но ничем не могла ему помочь, и сердце её разрывалось от тоски.

Ответ от Айслинн О'Нил так и не пришёл. Прождав понапрасну два дня, Гермиона написала новое письмо, ещё отчаяннее прежнего. И вдогонку послала третье, на всякий случай.

К вечеру сердитая серая сова принесла долгожданный ответ. Они все трое сидели в Общей гостиной и молчали, занятый каждый своими невесёлыми мыслями. Гарри, расстроенный разговором с Джинни, даже не спросил, от кого письмо, Рон, чтобы отвлечься, жонглировал сразу несколькими предметами: перьями, чернильницей и карандашом. Гермиона в первый раз порадовалась равнодушию друзей и быстро ушла к себе, чтобы прочитать письмо.

Дрожащими от нетерпения руками она раскрыла конверт. В письме Айслинн, явно удивлённая столь пристальным вниманием к своей особе, сообщала, что она слышала о Гермионе Грейнджер от Симуса Финнигана ("Да благословит Мерлин его болтливый язык!" — подумала Гермиона с благодарностью) и будет рада видеть её у себя. К письму прилагался порт-ключ в виде большого гусиного пера. А, может, куриного, в орнитологии Гермиона не была сильна.

С души её словно камень свалился. Теперь полдела сделано. Оставалась, правда, другая половина, самая трудная, пожалуй. Ну, что ж, надо решать проблемы по мере их поступления.

День, когда Гермиона прибыла в Ирландию, был солнечный и ветреный. Она осторожно открыла глаза, почувствовав под ногами твёрдую почву: не каждый день ей приходилось пользоваться порт-ключами, тем более одной, а вдруг куда-нибудь не туда занесёт?

Но занесло, похоже, именно туда, куда надо. Гермиона огляделась. Она стояла на небольшом пригорке, слева расстилалось большое голубое озеро, за ним виднелись горы. Справа зеленели поля, огороженные заборами из камней. Впереди темнел густой лес. Домов нигде не было видно.

Гермиона торопливо вытащила заветную бумажку с длинной фразой на древнеирландском, заботливо вложенную в письмо. К счастью, к фразе прилагалась транскрипция на английском, иначе это невозможно было прочитать. Гермиона попробовала было выучить заклинание наизусть, но не преуспела в этом и решила читать по бумажке, а то вдруг ошибёшься, что тогда случится, кто знает?

Стараясь не запинаться, она медленно прочитала: "Rath DИ ar an obair! Go mИadaМ Dia do stСr!"

Интересно, что бы это значило?

Она внимательно огляделась: действует ли заклятие?

Прямо перед ней воздух словно сгустился и задрожал как от летнего зноя. Впереди начали проступать контуры маленького сельского домика, увитого плющом. Гермиона увидела белые кирпичные стены, каменный забор, лужайку с цветами. Прямо от её ног начиналась дорожка, ведущая к дому. Она сложила бумажку, аккуратно убрала её в карман, поправила сумку и пошла по дорожке. Сердце её сильно билось, как-то её встретят, удачной ли окажется поездка?

Когда она подошла к самой изгороди, на неё вдруг взлетел яркий петух и звонко закукарекал. Гермиона даже вздрогнула от неожиданности. Калитка отворилась сама собой, словно приглашая войти. Петух скосил глаз и внимательно разглядывал гостью.

— Здравствуйте, — на всякий случай сказала Гермиона.

Петух расправил крылья, но ничего не произнёс, хотя вид у него был такой, словно он всё понимает. Да и неудивительно, в таком волшебном месте должны водиться волшебные животные и птицы.

Гермиона вошла в садик, полный цветущих растений, огляделась. Тут же, прямо из ниоткуда, возникла невысокая женщина в ярком зелёном платье с вышивкой и в белом чепце. Появление хозяйки из воздуха смутило Гермиону: женщина явно не вышла из дома и не появилась из кустов, хлопка аппарации тоже не было.

— Ну, здравствуй, Гермиона Грейнджер, — сказала женщина приветливо, но без тени улыбки на лице. — Рада тебя видеть.

Внешность Айслинн О'Нил была примечательной. Издалека она показалась Гермионе совсем молодой, тёмные прядки без единого седого волоса выбивались из-под чепца, на лице не было ни единой морщинки. Но когда подошла ближе, стало ясно, что она вовсе не так молода, глаза её смотрели устало и мудро, глаза человека, много повидавшего на своём очень длинном веку.

— Мой будильник предупредил о твоём появлении, — хозяйка кивнула на петуха, тот распушил пышный хвост и почистил пёрышки.

— Пойдём в дом, там и поговорим.

Домик снаружи казался совсем маленьким, но, переступив порог, Гермиона заметила, что кухня здесь довольно просторная, так же имелась большая кладовка, за приоткрытой дверью угадывались ещё комнаты. Ну, такими фокусами с расширением пространства её не удивишь, это она уже наблюдала на Чемпионате по квиддичу.

Хозяйка провела гостью в кухню и усадила на широкую резную лавку. Гермиона сразу начала украдкой разглядывать помещение: ей показалось, что она попала в музей средневекового быта, домашняя утварь на полках, вышитые кружевные салфетки, пучки трав, свисающие с потолочных балок. Такое убранство комнаты она видела только в исторических фильмах. Но от фильмов эту кухню отличала совершенно особая атмосфера, казалось, всё вокруг пропитано странной древней магией. Да так оно, наверное, и было.

Айслинн взмахнула рукой, и большой деревянный стол сам застелился кружевной вышитой скатертью. Нет, от средневековья этот дом отличало ещё и богатство интерьера, такой роскошной скатерти в простых домах не водилось, разве только в королевском дворце.

— Красивая вещь, подарок феи,— пояснила хозяйка, заметив интерес гостьи. — Довольно старая, ей уже лет 700.

Гермиона тут же с удвоенным интересом начала разглядывать удивительную вещь. И обнаружила, что узоры на ткани неуловимым образом меняются, стоит только к ним присмотреться. И вышиты на ней очень необычные звери и цветы, таких она вообще никогда не видела.Айслинн улыбнулась краешком губ, однако больше ничего не сказала.

Оторвавшись, наконец, от созерцания волшебной скатерти, Гермиона заметила, что хозяйка хлопочет у печки и при этом почти не пользуется палочкой, небрежно заткнутой за пояс. Чайник, чашки, ложки и ножи подчинялись просто мановению руки. У Гермионы тут же проснулся исследовательский интерес.

"Это очень странно и необычно, — подумала она, внимательно следя, как чайный сервиз сам располагается на столе. — Наверное, какой-то особый вариант эльфийской магии".

Пучок трав сам отцепился от стены и влетел в котёл с водой, ложка с длинной ручкой начала его помешивать. Запахло луговыми цветами, мёдом и вроде даже над котлом запорхали бабочки. Гермиона моргнула: нет, показалось. Айслинн при этом приговаривала странные слова, наверное, на ирландском.

"Зелье, что ли?" — удивилась про себя Гермиона.

Словно в ответ на её мысли хозяйка ответила, не переставая следить за котлом:

— Сейчас будет чай на травах, вот и поговорим.

Скоро чашка с дымящимся чаем опустилась прямо перед ней, и Гермиона вдохнула сладкий аромат. От этого запаха на душе стало легко и светло, словно все мучившие её проблемы растаяли без следа. Она пила чай медленными глотками, и к ней возвращалась надежда.

— Ещё чаю? — спросила хозяйка, и к столу тут же подлетел чайник. Гермиона не могла отказаться и подняла чашку. Но подняла недостаточно быстро, и немного чая выплеснулось прямо на скатерть. Гермиона отчаянно покраснела: не успела придти, а уже испортила такую вещь!

Но к её изумлению, пятно моментально исчезло, и скатерть снова сияла белизной.

— Эту вещь не так — то просто испортить, — сказала Айслинн, проводя рукой по вышивке. — Эльфийская работа. А если ты больше не хочешь чая, рассказывай, что тебя ко мне привело. Я так поняла, большая проблема.

Гермиона кивнула. Ей вдруг стало неловко и, хотя она накануне долго сочиняла убедительную речь и даже репетировала её перед зеркалом, все нужные слова, как нарочно, вылетели из головы.

Айслинн заметила замешательство гостьи и подбодрила её:

— Если ты не знаешь, с чего начать, я буду задавать тебе вопросы. Так тебе будет проще.

Она села напротив, подперев рукой голову, и Гермиона снова поразилась, какие мудрые и немолодые глаза у этой странной женщины.

— Ты писала, что хочешь защитить одного достойного человека от смертельной опасности, так?

Гермиона кивнула.

— И упомянула Обряд Фей. Это тебе Симус поведал?

— Да. А ещё я прочитала вашу статью в старом журнале...

Тут Гермиона прикусила язык: на лицо хозяйки набежала тень, глаза сверкнули недобрым огнём:

— Как же, помню, помню. Я — то на старости лет хотела поделиться своими знаниями, время тогда тоже было неспокойное. Так меня чуть в Азкабан не упекли за это! Больше я ничего и нигде не писала, а с Министерством и вовсе знаться не желаю. Так что имей в виду, если ты вдруг имеешь к ним отношение...

— Нет, нет, — поспешно заверила Гермиона, чувствуя себя очень неуютно под неласковым взглядом Айслинн. — Я вовсе не из Министерства. Я по личному делу.

Голос хозяйки немного смягчился:

— Да если даже и от них, им так просто меня не поймать. В прошлый раз ничего у них не вышло, и в другой раз я не дамся.

— Вы от них убежали? — в голосе Гермионы послышался явный интерес.

— Убежала! Ещё чего, — фыркнула Айслинн. — Я просто спряталась от них, прямо вместе с моим домом.

Заметив изумление гостьи, охотно пояснила:

— Это старый эльфийский фокус. Тебе ведь Симус говорил, кто были мои предки? Да, да, кое-кто из Волшебного народа. Так вот, сильно меня тогда эти министерские разозлили. Я, было, думала превратить их во что-нибудь, да вовремя опомнилась, тогда бы они вовсе от меня не отвязались. Ну и сыграла с ними шутку. Взяла кипящий котёл и для большего эффекта грохнула его об пол. Из котла повалил синий дым и закрыл всё вокруг. Когда эти двое прочихались и глаза протёрли, обнаружили, что стоят в чистом поле, а дома моего и след простыл. Долго они тогда по полям бегали, к соседям моим ходили. Только те им сказали, что найти эльфа, если тот этого не желает, невозможно. С тем министерские господа и отбыли. С тех пор я зареклась писать что-то в их журналах.

— Да, это, конечно, было эффектно, — сказала ошеломлённая Гермиона. Один раз она уже видела не менее эффектное исчезновение Дамблдора из собственного кабинета, когда его пришли арестовывать. Только он не вместе же с кабинетом исчез.

Лёгкая улыбка удовлетворения пробежала по губам Айслинн, но глаза по-прежнему не улыбались.

— Ладно, дело это прошлое, лучше поговорим о тебе. Твоему рыцарю нужна защита. И я, кажется, догадываюсь, как его имя.

Гермиона отчаянно покраснела, и даже слёзы навернулись ей на глаза.

— Ну, ну, не надо плакать, — сказала Айслинн почти ласково и прищёлкнула пальцами. — Выпей чайку и успокойся, никто не узнает твоей тайны.

Чайник подлетел ближе и налил полную чашку ароматного напитка. От запаха Гермионе сразу стало легче.

— А догадаться нетрудно, — продолжила Айслинн, внимательно глядя на девушку. — Я много слышала о вас, о Поттере, естественно, Симус много рассказывал про свою школу. Только почему ты пришла именно сейчас?

Гермиона торопливо отставила чашку и объяснила, что у Гарри скоро день рождения и защита крови, о которой говорил Дамблдор, перестанет действовать. И сам Дамблдор недавно погиб, Гарри лишился единственного защитника.

— Я не знаю, как ещё ему помочь, — призналась Гермиона, вертя в руках пустую чашку. — А Волдеморт...

— Не упоминай здесь это имя, — резко сказала хозяйка.

— Но разве вы тоже его боитесь? — удивилась Гермиона.

— Нет, не боюсь, только у нас тут существует поверье, что называя имя, ты привлекаешь и его носителя. Так что называй его как угодно, только не этим именем.

И добавила вполголоса:

— Многие поверья часто неожиданно оказываются истинными.

— Хорошо, — согласилась Гермиона. — Не буду его называть. Но вы мне поможете?

Голос её сделался просительным.

Айслинн долго молча хмурилась, наконец, сказала, словно нехотя:

— Я, конечно, с удовольствием тебе помогу, только знаешь ли ты о последствиях применения эльфийской магии?

— Симус кое-что говорил, — ответила Гермиона.

— Вряд ли он рассказал много.

Айслинн встала и прошла к очагу. Взмах руки — и, откуда ни возьмись, явился большой пирог, в форме рыбы. Он шлёпнулся на блюдо и прилетел на стол, прямо под нос Гермионе. Она даже отпрянула от неожиданности.

— Извини, я давно не принимала гостей, — сказала Айслинн, снова усаживаясь за стол. — Надо было сразу тебя угостить. Только сразу-то я не могла решить, буду я помогать тебе или нет.

— А теперь решили? — осторожно спросила Гермиона, разглядывая пирог, он так был похож на настоящую рыбу, что казалось, сейчас пошевелит плавниками и уплывёт.

— Ты ешь пирог, разговор будет долгий. Не бойся, он не заколдованный, хотя раньше в эльфийском доме могли и таким угостить.

Увидев замешательство гостьи, Айслинн опять чуть улыбнулась краешком губ:

— Вот видишь, ты совсем не знаешь эльфийские обычаи. Придётся кое-что тебе рассказать, а дальше ты сама решишь, браться за такое волшебство или нет. Ты ешь, ешь.

Большой нож прилетел с полки и взялся резать пирог, который никуда, конечно, не уплыл. Куски сами раскладывались по тарелкам.

— В давние времена здесь в Ирландии жили Племена богини Дану, сейчас их называют Волшебный народ, или эльфы. Но это совсем не те эльфы-домовики, что живут в рабстве у вас, в Англии. Потом пришли люди. Сначала и люди, и эльфы жили дружно, даже женились между собой. А потом пошли конфликты. Кто первый начал, я сказать не могу. Люди считают, что виноваты эльфы, будто бы однажды один эльф украл жену короля Патрика О'Тула, своего друга. Королю это, естественно, не понравилось. Вот с этого времени и начались раздоры. А, может, всё было совсем наоборот, я ведь слышала и эльфийскую версию. Ты ешь пирог, ешь.

Гермиона, наконец, последовала настойчивому совету и отломила кусочек. Пирог оказался превосходным.

— Так оно было или иначе, но люди и эльфы с тех пор не очень ладили, и волшебники, и маглы. Дело ещё в том, что привычки у эльфов слишком, скажем так, своеобразны. Я бы сказала, что эльфы часто ведут себя как капризные дети, понравилось что-то, просто взял, захотел — наградил, а был не в духе — взял и проклял. Справедливости ради нужно отметить, что и люди частенько так себя ведут, и не только в древности, но и сейчас. Скажешь, нет?

Гермиона была вынуждена согласиться.

— Дети-то они, конечно, дети, но очень могущественные, их легко обидеть, а вот помириться трудно. Однажды некий крестьянин рассказывал своим детям про эльфов, те так увлеклись, что стали их звать, предлагали угостить молоком, у того крестьянина была очень хорошая корова. И что ж ты думаешь, несколько эльфов и впрямь явились, это я к тому, что не стоит настойчиво упоминать имя, если не хочешь встретиться с его хозяином. И вот крестьянин угостил эльфов молоком и неосторожно предложил приходить ещё. Так они повадились ходить к нему каждый день и выпивать всё молоко до капли. И дети крестьянина остались совсем без молока. Бедняга не знал, что делать, не мог же он прогнать непрошеных гостей, обидеть эльфа очень опасно. На его счастье, явилась к нему сама Королева фей и рассерженно потребовала, чтобы он прекратил угощать её детей молоком, от этого они становятся тяжёлыми и не могут летать. Бедный крестьянин признался, что угощает эльфов не по своей воле. Тогда Королева ещё больше рассердилась и сказала, что сама накажет своих детей, и они больше докучать никому не будут. На следующий день в дом явился молодой эльф и принёс мешок золотых монет. Все домочадцы было несказанно рады и золоту, и тому, что избавились от эльфов. Эти деньги долго потом хранились в этой семье и принесли им счастье. Кстати, сам крестьянин был маглом.

Гермиона заслушалась и не заметила, как съела всю свою порцию пирога. Сама хозяйка почти ничего не ела. В кухню тихо вошёл петух, вскочил на лавку и ему тут же отсыпали крошек от пирога.

— Но это ещё не самая плохая история, — задумчиво сказала Айслинн, отщипывая от своей порции кусочки. — Бывали и более грустные истории. Вот как случилось с моим предком. Жил на свете юноша по имени Коннор и был он лучшим свирельщиком на свете. Таким замечательным, что однажды его пришла послушать сама Фея Озера. В нашем роду из поколения в поколение передаётся предание о том, как они встретились.

Ну, ладно, это история долгая, словом, они понравились друг другу и поженились.

У них родилось трое детей, две девочки и мальчик. Жили они долго и счастливо до тех пор, пока Коннор не нарушил своего обещания, данного при свадьбе. А обещал он, что никогда не будет подсматривать, что его жена делает лунными ночами. Но вот как-то он не выдержал, до того ему стало любопытно, что он всё-таки выследил свою жену. А она ясными лунными ночами отправлялась к своему озеру, там превращалась в птицу и летала над водой. Но когда он нарушил обещание, она сказал, что больше не может с ним оставаться и исчезла в озере. Коннор долго горевал, и даже дети его не могли утешить. Лунными ночами он приходил на озеро и там беседовал со своей женой. Но она никогда больше не выходила на землю.

Однажды Коннор ушёл на своё озеро и не вернулся. Тела его так и не нашли. Все думали, что он утонул.

Айслинн отщипнула кусочек пирога и задумчиво протянула петуху.

— Мне-то кажется, что он остался жить со своей женой там, в её озёрном замке. Но вообще, у нас в роду не любят вспоминать о феях, хоть они нам и родственники.

— Почему? — спросила заинтригованная Гермиона.

— Дочь Озёрной феи, моя пра-прабабка Деллма, встретила в лесу молодого человека Динни Макдермота и полюбила его. А был он в свите Эльфийской королевы, не по своей воле, и та, разумеется, никуда не хотела его отпускать. Но Деллма сумела разрушить чары и вызволила своего возлюбленного. Эльфийская королева была в ярости. И она прокляла обоих. Деллма многие годы всячески оберегала мужа, подарила ему сильнейший оберег. Долго-долго ничего не случалось, и вся семья стала надеяться, что проклятие потеряло силу. Но это было не так. Однажды Динни стал жаловаться, что ему снятся дурные сны, Королева напоминает о своём проклятии. И надо же такому случиться, пошёл он днём на речку искупаться, снял свой оберег, а когда вышел на берег, забыл надеть. Поблизости на поле бродил огромный бык. Вдруг он набросился на несчастного Динни и забодал до смерти. Вот с тех пор у нас в семье очень осторожно относятся ко всему, что связано с Волшебным народом. Слишком часто это приносит несчастья.

Гермиона сидела прямо, глядя перед собой.

— Что же мне тогда делать? — спросила она и посмотрела на Айслинн.

— Что угодно, только не связываться с эльфийскими обрядами.

Гермиона вздохнула и не ответила.

— Ну, хорошо, — смягчилась Айслинн, — давай вместе подумаем. Если бы твой Гарри захотел спрятаться от Сама-знаешь-кого... Я с удовольствием его спрячу, никто никогда не найдёт, пока он сам не надумает выйти.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Наоборот, он стремится поскорее покончить со всем этим. Он никогда не будет прятаться.

— Я и не сомневалась.

— Вот если бы ему какой-нибудь оберег, самый сильный...

Айслинн задумчиво смотрела на Гермиону:

— Обереги у меня есть, и очень хорошие, такие спасут от кого угодно. Но действуют они только тут, у нас. У вас, в Англии, они бесполезны.

— А что-нибудь другое?

Голос Гермионы опасно задрожал.

— Если бы Поттер хоть чуть-чуть владел эльфийской магией, то мог бы с лёгкостью отводить глаза, например. Это бы ему очень помогло в бою. Я могу его научить, за полгода — год.

Гермиона с сожалением покачала головой:

— Боюсь, у нас уже нет времени.

— Жаль. Думаю, Сам-знаешь-кто не разбирается в эльфийской магии. А есть ещё хороший способ — древнее проклятие. Ручаюсь, перед таким никто не устоит, даже Сам-знаешь-кто, что бы он там о себе ни думал.

Гермиона испуганно посмотрела на Айслинн:

— Проклятие? Вы хотите сказать, Непростительное заклятие?

Голос хозяйки прозвучал раздражённо:

— При чём тут Непростительные? Я сказала именно то, что и хотела. Существуют хорошие сильнейшие проклятия. В том числе рунические.

Она задумалась, уставившись в окно. Гермиона ощутила тревогу и начала уже жалеть, что связалась с такой непредсказуемой и, по-видимому, довольно опасной женщиной.

Наконец, Айслинн очнулась от раздумий:

— Нет, боюсь, что ничего не выйдет, — сказала она с сожалением. — Сама я не смогу наслать достаточно сильное проклятие, всё-таки я больше защитой занималась да целительством. А знаменитый наш Чёрный колдун, которого все так боялись, уже много лет как пропал. Говорят, куда-то в горы переселился. И не найти его, если он сам не захочет.

— И что же делать? — осторожно спросила Гермиона, уже боясь нечаянно рассердить хозяйку.

Айслинн нахмурилась:

— К сожалению, остаётся только этот Обряд Защиты.

— Почему, к сожалению? — живо поинтересовалась Гермиона. — Разве он не действует?

— Действует, ещё как. Вот послушай. Много лет назад, например, юная волшебница Каелеа обратилась к моей пра-прабабке Деллме за помощью. Её жених должен был сразиться со злым друидом. У юноши не было ни единого шанса. Деллма провела обряд, друид был побеждён, всё закончилось хорошо.

— Тогда почему... — начала Гермиона.

— Есть одно условие.

Голос хозяйки прозвучал жёстко.

Сердце Гермионы сжалось от нехорошего предчувствия.

— Гарри Поттер любит тебя так же как ты его? — прямо спросила Айслинн, сверля Гермиону тяжёлым взглядом.

Бледность щёк и опущенные ресницы были ей ответом.

— Плохо, очень плохо. Обряд защитит твоего рыцаря, не сомневайся, он обязательно победит. Но если он тебя не любит, ты умрёшь на закате того же дня.

Глава 3.

Эльфийский договор.

— Помни, — сказала ведьма, — раз ты примешь человеческий облик, тебе уж не сделаться вновь русалкой! Не видать тебе ни морского дна, ни отцовского дома, ни сестер! А если принц не полюбит тебя так, что забудет ради тебя и отца и мать, не отдастся тебе всем сердцем и не сделает тебя своей женой, ты погибнешь; с первой же зарей после его женитьбы на другой твое сердце разорвется на части, и ты станешь пеной морской.

— Пусть! — сказала русалочка и побледнела как смерть.

Ганс Христиан Андерсен

Гермиона подняла на хозяйку испуганные глаза:

— Это...обязательное условие Обряда?

Айслинн мрачно посмотрела на свою гостью:

— В самом Обряде об этом ничего не говорится. Возможно, это действительно основное условие работы заклинаний либо побочный эффект. Видишь ли, эльфы любят подобного рода условия для магических сделок, но часто это никак не обговаривают.

Она отвернулась к полке с посудой и сердито чем-то загремела.

Гермиона сидела, словно оглушённая, всё плыло перед её глазами. Айслинн оставила в покое посуду и нагнулась к шкафчику. Через секунду оттуда вынырнула большая ваза, доверху полная каких-то пахучих лесных ягод. Вид у них был спелый и такой свежий, словно их только что принесли из леса.

Ваза очутилась перед самым лицом Гермионы. Но та ничего не замечала, уставившись в стенку невидящими глазами. Но её исследовательский ум лихорадочно пытался искать выход:

— И ничего нельзя сделать?

— Ешь ягоды, посидим, подумаем.

— Не хочу, — вздохнула Гермиона и даже отодвинула ягоды подальше.

— Ешь, — настойчиво повторила хозяйка и взмахом руки подвинула вазу обратно.

Гермиона нехотя взяла одну, другую. Ягоды действительно были отменно вкусные и даже, похоже, успокаивали. Сумрачная хозяйка уселась напротив:

— Я расскажу тебе ещё одну историю, а уж ты решай, как тебе быть.

Гермиона молча кивнула, не глядя вытаскивая ягоды из вазы.

— Случилось это давно, со старшей сестрой моей прабабушки, звали её Айлин. Собственно, с тех самых пор к этому обряду и стали относиться... осторожно. Как к любому эльфийскому дару, впрочем.

В этот момент петух вспрыгнул на стол, клюнул ягоду и покосился на хозяйку встревоженным глазом.

— Кыш, всё хорошо. Пока, — сказала ему Айслинн, петух немедленно перелетел на спинку её стула и там замер.

— Волнуется, он же всё чувствует,— пояснила хозяйка, потрепав петуха по перьям. От удовольствия тот прикрыл глаза.

— Ну, так вот. У сестры был жених, которому дозарезу нужно было совершить подвиг: съездить в заморские страны и победить злого волшебника. После этого они должны были пожениться. Разумеется, Айлин попросила свою мать совершить Обряд, мало ли что, на всякий случай, ибо волшебник слыл довольно могущественным и злым колдуном. Обряд они провели, жениху ничего не сказали, и он отбыл.

Гермиона вытащила пригоршню ягод, посмотрела в вазу и обнаружила, что содержимое не убавилось. "Странно"— вяло подумала она, отправляя в рот очередную порцию. В другой раз этот феномен непременно бы её заинтересовал, но сейчас мысли были заняты совсем другим.

— Через некоторое время Айлин получила весточку, что жених прибыл на место, нашёл колдуна и готовится с ним сразиться. За жениха она не боялась, к тому же у неё имелось волшебное зеркало, через которое она могла видеть своего дорогого рыцаря. Но, по-моему, только видеть, а не говорить. Ну, да ладно. Потом пришло и долгожданное письмо, в котором он сообщал о своей победе. Все радовались, только Айлин вдруг загрустила. Целый день сидела в своей комнате, смотрела в зеркало и ничего не говорила. Что она в этом зеркале увидела, никто не знал, сколько её ни спрашивали.

Рука у Гермионы дрогнула, и часть ягод просыпалась на стол и на пол. Петух мгновенно ожил, слетел со спинки стула и начал подбирать упавшее.

— Молодец, — похвалила птицу хозяйка. — Не любит беспорядка.

Петух доклевал рассыпавшиеся ягоды и снова взлетел на спинку стула, сочувственно покосившись на Гермиону. Айслинн ещё раз рассеянно потрепала птичьи перья и продолжила:

— Так и просидела несчастная Айлин весь день у себя, никто не мог добиться от неё, что же случилось. А когда мать вечером зашла к ней в комнату, обнаружила дочь в кресле у окна в кресле с зеркалом в руке. Мёртвую.

— Почему? — бесцветным голосом спросила Гермиона.

— Всё объяснилось через несколько дней, когда прибыл её жених. Бывший жених, надо сказать. Он приехал с новой невестой, с дочерью того самого колдуна. Она же, по его словам, и помогла ему одолеть собственного отца.

— ОНА помогла? — уточнила Гермиона, упорно глядя в вазу, на глаза наворачивались непрошеные слёзы.

Айслинн глубоко вздохнула:

— Возможно, так сработал сам Обряд, это же магический договор, по сути. Такой оказалась цена. Вот только заранее никто этого предусмотреть не смог. А начиналось всё хорошо, как обычно.

— А... жених ничего не узнал?

— Узнал. Но не сразу. Обычно об Обряде вообще не говорят, тем более тому, ради которого он совершался. Но тут ведь девушка умерла. Кто-то из сестёр и просветил рыцаря, уж больно он хвастался своей победой. Мол, он такой замечательный волшебник, такой ловкий и талантливый, да у него ещё такая помощница. Ну, вот сестра и не выдержала. И сообщила потихоньку, кто НА САМОМ деле ему помог. И какой ценой.

— И зачем? — поинтересовалась Гермиона, сверля вазу взглядом.

— Не знаю, — мрачно пожала плечами Айслинн. — Захотела восстановить справедливость. Может, она и права. Давно это было. А ты теперь сама решай.

Гермиона плохо помнила, как провела остаток того страшного и памятного дня. Помнила, что, несмотря на все усилия держать себя в руках, разрыдалась прямо за столом, а встревоженная Айслинн утешала и отпаивала её отваром, уговаривая забыть и об Обряде, и об условии. Но, невзирая на все уговоры, Гермиона продолжала сквозь слёзы твердить, что она готова провести Обряд.

— Ладно, будь по-твоему, — сумрачно согласилась Айслинн. — А пока тебе нужно отдохнуть, до вечера ещё далеко.

Гермиону отвели в маленькую комнату и уложили на кровать. Заснуть ей не удалось даже после Успокаивающего зелья. Так она и провела в полусне остаток дня. Несколько раз в комнату заходила Айслинн, что-то осматривала и перебирала какие-то вещи, внимательно оглядывала гостью, но ничего не говорила. Забежал встревоженный петух, но был тут же изгнан хозяйкой. Потом неслышно проскользнула большая серая кошка и тихо устроилась в ногах у Гермионы.

Когда же солнце склонилось к закату, и от деревьев легли длинные тени, Айслинн вошла снова и строго сказала:

— Пора. Ты ещё не передумала?

Кошка вскочила и выгнула спину. Гермиона тоже быстро поднялась:

— Я готова.

Они вошли в маленькую комнату об одном окошке, освещённую косыми лучами заходящего солнца. Сердце Гермионы тоскливо заныло. Закралась непрошеная мысль: "И я вот так же умру, на закате. И никогда ничего больше не увижу! Не увижу родителей, Гарри..." Опять навернулись слёзы, но Гермиона решительно взяла себя в руки. Кошка проскользнула в комнату и вспрыгнула на подоконник.

Айслинн жестом показала на лавку у стены. Гермиона безропотно села, уставившись в окно. Солнце садилось, касаясь огненным краем зелёных вершин деревьев. Небо окрасилось голубыми и розовыми полосами. Сердце Гермионы отчаянно билось, и она смутно воспринимала происходившее вокруг. Хозяйка вручила ей большую красную свечу и велела зажечь. Гермиона даже не сразу поняла, что от неё требуется и переспросила. Айслинн терпеливо повторила. Гермиона попыталась откинуть с лица непослушную прядь волос и чуть не уронила свечу. Она нагнулась её поднять, и её волшебная палочка скатилась с колен на пол.

— Поторопись, — строго сказала Айслинн, одним жестом собирая упавшие вещи и поправляя гермионины волосы. — Надо успеть до захода.

Гермиона покорно выпрямилась, крепко держа горящую свечу в левой руке. Айслинн кружила по комнате и бормотала нечто невнятное. Сначала Гермиона попробовала вслушиваться, но потом перестала. Ей уже было всё равно...

...Ей чудились волны и золотой песок, она плыла по морю и сходила на берег. На берегу её ждали, ждали... Кто-то очень дорогой и любимый...

Надо только крепче держать свечу, чтобы не упала и не погасла...

...Тихий, тихий голос шепчет:

— Повторяй за мной.

И льются странные слова, на незнакомом языке. Быть может, эльфийском?

Сколько времени длился Обряд, Гермиона не знала. Ей показалось, что долго, час, два или всю ночь. Свеча догорела почти до основания, но когда Айслинн сказала "Всё!", она с удивлением обнаружила, что солнце ещё не до конца скрылось , и последние закатные лучи просвечивают сквозь деревья.

Волшебница забрала у неё огарок свечи, а потом повесила на шею тонкую цепочку:

— Теперь Обряд закончен.

Голос её звучал печально.

— Уже...всё?

Голос Гермионы звучал от волнения хрипло. Вот так, всё! И ничего уже нельзя изменить. Она потрогала цепочку, огляделась. Солнце за окном погасло, в комнате стало совсем темно. Кошка оглянулась, в темноте её глаза горели ярким зелёным светом. Потом она опять выгнула спину и спрыгнула Гермионе на колени.

— Ну, что ж, — будничным тоном сказала Айслинн. — Теперь можно и о будущем побеседовать.

"О каком "будущем", нет у меня будущего", — горько подумала Гермиона, поглаживая кошку за ушами, но вслух ничего не сказала. Однако это и не требовалось. Айслинн словно угадала её мысли.

— Не всё ещё пропало, — сообщила она ворчливо, подталкивая гостью к кухне.

Они опять уселись за стол. Айслинн мановением палочки зажгла множество свечей, и по стенам сразу же запрыгали причудливые тени. Скоро на стол явился кипящий чайник, чашки и всё, что полагается к чаю.

— Не хочется, — покачала головой Гермиона.

— Пей, захочется, — строго возразила хозяйка.

И действительно, после первых же глотков, Гермионе захотелось и варенья, и булочек, и печенья. Кошка примостилась рядом, беспокойный петух бродил по полу и что-то клевал. В приоткрытую дверь прошмыгнула большущая жаба. Гермиона отщипнула кусочек булочки и кинула жабе. Но петух шустро перехватил подачку.

Айслинн строго погрозила ему пальцем и поманила жабу пальцем. Жаба запрыгнула на лавку и важно уселась там.

-А теперь рассказывай, о себе, о Поттере. Посмотрим, что тут ещё можно сделать.

И Гермиона, неожиданно для самой себя, начала долго и подробно рассказывать. Так долго и подробно она не рассказывала о своей школьной жизни даже родителям. Айслинн внимательно слушала, время от времени отщипывая кусочки то жабе, то петуху, кивала головой, задавала вопросы. Так они просидели почти до самого рассвета.

— Ну, не так уж всё и страшно, — подвела итог хозяйка. — Насколько я понимаю жизнь, твой друг сам ещё не определился, кто ему больше нравится.

— Ему нравится Джинни, — горестно сообщила Гермиона и вздохнула. Кошка сочувственно замурлыкала.

— Я бы так не сказала, — ответила Айслинн, вставая. — По-моему, не всё для тебя потеряно, как мне кажется. А поверь мне, я уже долго живу на свете, всякого повидала. Конечно, любовь зависит только от людей. Но у меня есть подходящий талисман, возьмёшь или нет?

Она махнула рукой, и из соседней комнаты прилетела маленькая шкатулка.

Гермиона колебалась.

— Да или нет? — строго повторила Айслинн, держа шкатулку в руке.

— Мур, — подсказала кошка и потёрлась об руку.

— Да, — торопливо согласилась Гермиона.

— Тогда бери.

Гермиона, занятая печальными мыслями, всё же с интересом следила за происходящим. Петух и жаба тоже внимательно уставились на хозяйку. Та пошарила в шкатулке, достала нечто маленькое и сказала:

— Держи. Теперь это твоё.

В комнате что-то сверкнуло, и что-то тёплое прикоснулось к шее Гермионы. Она пошарила рукой, но ничего не нащупала. Айслинн щёлкнула пальцами, со стены слетело зеркало и ткнулось Гермионе в руку. Она посмотрелась в него и обнаружила маленькую тёплую искру на своей цепочке. Она была невесомой и переливалась золотыми и изумрудными цветами.

— Это талисман, на любовь, на удачу, — торжественно сообщила волшебница. — Остальное зависит только от тебя. Думаю, ты справишься.

Жаба одобрительно квакнула.

Глава 4.

Надежда.

Ах, мальчик мой, в поход сыграли горны.

Осенний ветер реки остудил —

Уходишь ты, и там, в долинах горных,

Ты знай, я жду тебя пока достанет сил.

Но верю я — вернёшься ты, мой милый,

В пороше зимней, или в летний зной.

Я буду ждать, и под звездой счастливой

Пускай хранит тебя в пути моя любовь.

А может статься, без твоей улыбки

Зачахну я, как роза без дождя.

Ты отыщи тогда мою могилу,

Чтоб помолиться на коленях за меня.

И вот когда я голос твой узнаю,

От слов любви мне станет вдруг теплей,

В сырой земле душа моя оттает

И с миром в сердце я дождусь тебя к себе...

"Danny Boy"

О своём визите в Ирландию Гермиона никому не рассказывала. По крайней мере, сразу после возвращения. Да и не до того всем было на тот момент.

Лишь через месяц, когда они втроём собрались в "Норе" перед свадьбой Билла и Флёр, Рон случайно обратил внимание на её цепочку.

— Какая красивая штука, — удивился он. — Я её раньше, кажется, не видел. Откуда она у тебя?

Гермиона нервно убрала цепочку за пазуху:

— Это оберег.

И сделала вид, что очень занята разбором свёртков.

— Оберег, — задумчиво протянул Рон и почесал макушку. — Кто ж тебе обереги дарит, ведь не родители?

Палочка в руках Гермионы дрогнула, пакет упал на пол и его содержимое рассыпалось.

— Ну вот, — обвиняющим голосом заявила Гермиона. — Вечно говоришь под руку.

Рон на секунду задумался, решил, что лучше извиниться и начал собирать рассыпавшееся. Тут подошёл и Гарри.

— Гарри, где ты ходишь? Миссис Уизли когда ещё просила всю эту кучу разобрать, — набросилась она на друга.

Гарри, не возражая, взялся за свёртки.

За пару минут Гермиона успела взять себя в руки и решила, что пора рассказать о своём путешествии во избежание дальнейших ненужных расспросов.

— Знаете, ребята, — обратилась она к Гарри и Рону, — я, пожалуй, сейчас расскажу вам, откуда взялась эта цепочка. Только не перебивайте.

Она описала и своё появление в Ирландии, и дом волшебницы, и её саму, и её животных. Особенно подробно рассказала об эльфийских заговорах и проклятиях.

Тема проклятий весьма заинтересовала Рона. Он так заслушался, что несколько раз ронял обёрточные пакеты, а верёвку запутал так, что её невозможно стало развязать, пришлось разрезать.

— Вот бы нашу "Нору" так спрятать, чтобы никакой Волдеморт не нашёл, — сказал он мечтательно, не замечая, что из разорвавшегося пакета сыплются на пол конфеты. Гермиона раздражённо отняла у него пакет.

— А зачем ты вообще туда отправилась? — спросил Гарри, задумчиво вертя в руках огромную поздравительную открытку.

— Хотела проверить слова Симуса, помните, он про всякие... обряды рассказывал, — Гермиона не смотрела на друзей.

Рон фыркнул:

— Что там проверять, болтун этот Симус. Сам же признался, что всё выдумал.

— Ничего подобного, не всё, — с жаром возразила Гермиона. — Айслинн мне много рассказала интересного об ирландской магии. Я даже и не подозревала, какие там сохранились древние обряды!

При слове "обряд" она прикусила язык, испугавшись, не сболтнула ли лишнего.

— Ну и что нам толку от этих обрядов? — буркнул Рон. — Ну, существуют они, где-то там. И что с того? Остаётся только тебе диссертацию писать.

— Да, жаль, что ничего из этого нельзя использовать, — вздохнул Гарри и отложил открытку. — Ни для защиты, ни для поисков крестражей.

Гермиона упорно молчала.

— Эльфийская магия штука вредная, — глубокомысленно заявил Рон. — Помню, ещё в детстве Фред с Джорджем мне одну книжку дали...

— Гарри, можно тебя на минутку? — в комнату заглянула миссис Уизли.

— Да, конечно.

Гарри встал, отложил свёртки и пошёл к двери.

Гермиона смотрела ему вслед, стараясь не расплакаться. В последние недели ей часто снился один и тот же страшный сон: Гарри уходит от неё, уходит навсегда. Она отчаянно зовёт его, но он не оборачивается. И она остаётся одна, совсем одна. Остаётся ждать заката...

— Гермиона, смотри какая вкусная штука, я тут нашёл. Попробуй.

Рон протягивал ей огромный леденец.

Она смогла усилием воли сдержать слёзы и даже улыбнуться:

— Спасибо, Рон.

И взяла леденец. Он действительно оказался необыкновенно вкусным.

Хорошо всё-таки, что у неё есть друзья, надёжные, верные! А, может, не всё ещё потеряно?

"Всякое в жизни бывает, иногда уже человек и не надеется, а его желание раз — и сбывается" — говорила старая Айслинн.

Гермиона задумчиво потрогала цепочку. Почему она решила, что всё уже кончено, а вдруг всё ещё впереди?

Как ни странно, после этого разговора кошмарный сон стал меньше её мучить. А потом произошло столько важных и страшных событий, что они почти вытеснили из её памяти и поездку в Ирландию, и самый обряд...

Жизнь в доме на площади Гриммо была такой напряжённой, что Гермиона перестала вовсе думать о себе, а уставала так, что спала почти без снов. А когда непрошеная тоскливая мысль посещала её днём, она усилием воли прогоняла её: "Сейчас не время, не до этого, потом".

А потом настала жизнь в изгнании. Они прятались по лесам, и от друзей, и от врагов. Нервы у всех троих были на пределе, к тому же свою злую лепту вносил и медальон-крестраж. К несчастью, они не сразу это поняли.

Особенно испортился характер у Рона. Он стал невыносимо обидчивым и раздражительным. К тому же у него вдруг проснулась ревность, и он целыми днями донимал Гермиону.

— Ты совершенно не обращаешь на меня внимания, я для тебя пустое место, — бубнил он ей под руку.

Гермиона пыталась сосредоточиться на сложном заклинании, но бурчание Рона мешало и отвлекало.

Стараясь быть терпеливой, она в десятый раз сказала:

— Рон, я прошу, не сейчас. Видишь, я занята.

— Ты всегда занята, — зашипел Рон. — Ты всегда, чёрт побери, занята! А для меня у тебя времени нет!

— Рон, — умоляюще сказала Гермиона, — ну, подожди минутку...

— Я и так жду! — взвился он. — Всю жизнь чего-то жду! А сколько этой жизни-то осталось!

Гермиона тоже рассердилась.

Она выпрямилась и посмотрела прямо в глаза покрасневшему от злости Рону:

— Так чего ты хочешь, говори!

— Я хочу внимания!

— А тебе не хватает? Мы же друзья!

— А я не желаю быть просто другом! — запальчиво крикнул Рон. — Я не хочу делить тебя с другими!

Гермиона побледнела, сощурила глаза и отчеканила:

— Мы друзья, я, ты и Гарри!

В этот момент в ссору вмешался Гарри. Но его посредничество чуть не кончилось дракой. В конце концов, Рон уселся в самом дальнем углу палатки и обиженно замолчал.

— Это всё проклятый медальон, — тихо шепнул Гарри. — Если бы только можно было его открыть!

— Или выбросить, — добавила Гермиона. — Как бы он не наделал беды...Рон совершенно не в себе.

— Я что-нибудь придумаю, — оптимистично пообещал Гарри.

Но ничего придумать он не успел. Очередная глупая ссора окончилась полным разрывом. Взбешённый Рон пулей вылетел из палатки и никакие уговоры друзей не смогли его остановить.

Гермиона молча смотрела прямо перед собой, не в силах что-нибудь сказать или сделать. И тут к ней подошёл Гарри, обнял за плечи и сказал:

— Не переживай, всё будет хорошо.

Она развернулась и уткнулась ему в плечо, а Гарри гладил её по волосам и утешал:

— Всё образуется, вот увидишь. Мы же вместе, мы всё сможем. И Рон скоро вернётся.

Он нагнулся и поцеловал её. Голова у Гермионы закружилась...В глубине души она надеялась, хотя от такой мысли ей стало невыносимо стыдно, что Рон вернётся не скоро. По крайней мере, не сразу. Ей было так хорошо вдвоём с Гарри, первый раз в жизни!

И даже когда Рон действительно вернулся, волшебство той ночи не развеялось полностью, некие незримые нити, казалось, навсегда связали её и Гарри. Быть может, как и говорила Айслинн, ещё не всё потеряно?

И хотя с возвращением Рона они почти не оставались с Гарри наедине, она постоянно возвращалась мыслями к той ночи. Правда, Гарри больше не проявлял своих чувств, но ведь он и всегда был сдержанным.

Один только раз они снова оказались вдвоём, в день похорон Добби, возле коттеджа "Ракушка".

Когда Гарри закончил засыпать могилу домовика, в глазах у Гермионы, молча стоявшей поблизости, вдруг потемнело, и она бы упала, не подхвати её Рон.

Гермиона пришла в себя поздно ночью. Она открыла глаза, приподняла голову. В комнате горела свеча, у кровати сидел Гарри.

— Гермиона, — обрадовался он. — Ты как себя чувствуешь?

— Ничего вроде, — слабым голосом ответила она. — Что это со мной?

— Последствия Круциатуса, — нахмурился Гарри и протянул ей чашку. — Выпей.

Гермиона послушно выпила горькое зелье, а Гарри не сводил с неё глаз, что её очень смутило.

Он ласково взял её руки в свои:

— Ты только выздоравливай, Гермиона, ты ведь даже не представляешь, что ты для меня значишь!

И она снова вспомнила прощальные слова ирландской волшебницы: "Ты достойна всего самого лучшего!"

Глава 5.

От рассвета до заката.

(из ирландских баллад)

— Не ходи ко мне, не надо

Это мука, не отрада —

К мёртвой приходить

— Нет покоя мне, родная

Нас земля разъединяет —

Как мне дальше жить?

— Не зови меня из гроба,

Мы навек в разлуке оба,

Вместе нам не быть

— Как мы песни дружно пели,

Как глаза твои горели —

Не могу забыть

— Милый, я теперь иная,

Дом мой — яма земляная,

Мой покров — трава

— Поднял бы тебя из гроба,

Жизнью расплатившись, чтобы

Ты была жива

— Всё пройдет, и боль утихнет

Минет ночь — и солнце вспыхнет

Ты полюбишь вновь

Позабудь меня, мой милый,

Чтоб могила не затмила

Новую любовь

— Всё изменится на свете,

Стариками станут дети,

Но нельзя предать

Трёх, которых не забудешь —

Ту, которую ты любишь,

Родину и мать

— Не могу обнять тебя я,

Но тебя благословляю

За твои слова

В памяти твоей незримо

Я жива, пока любима,

Всё-таки — жива!

— Вы плохо выглядите, мисс Грейнджер, — строго сказала МакГонагалл. — Вы устали. Вам надо отдохнуть.

— Ничего, ничего, я в полном порядке, — прошептала Гермиона серыми от усталости губами. Она действительно чувствовала во всем теле страшную тяжесть, но не хотела в этом никому признаться.

— Мисс Грейнджер, — ещё строже сказала профессор Макгонагалл, сверля Гермиону суровым взглядом. — Если вы сейчас упадёте, то только прибавите всем нам забот.

— Но раненые... — слабо возразила Гермиона.

— Мадам Помфри справится. А всех тяжёлых уже отправили в больницу Св.Мунго, вы же знаете.

— Но тут ещё столько дел... — Гермиона огляделась по сторонам.

— Этим мы займёмся завтра, — жёстко ответила МакГонагалл. — А вам просто необходимо отдохнуть. Когда вы спали в последний раз?

Гермиона пожала плечами и смахнула со лба прилипшие волосы:

— Вчера. Или позавчера... кажется...

— Немедленно отдыхать! — В голосе профессора прорезался металл. И хотя МакГонагалл сама выглядела потрёпанной и измождённой, а треснувшие очки, которые уже не поддавались никакому "Репаро", придавали ей немного смешной вид, приказ прозвучал твёрдо и недвусмысленно. Гермиона решила не спорить с бывшим деканом.

Взгляд профессора смягчился:

— Вы уже и так сделали всё, что могли, мисс Грейнджер, и даже больше. Идите, отдыхайте.

Гермиона кивнула и, как послушная ученица, пошла выполнять приказ учителя. Она действительно чувствовала себя измученной. И немудрено, в последние два дня событий произошло больше, чем за весь год. Она шла по полуразрушенному Хогвартсу, ища местечко, где бы пристроиться. В спальни подниматься было неохота, разрешив себе расслабиться, Гермиона почувствовала, что настолько устала, что готова уснуть прямо в коридоре, среди осыпавшихся стен. Она зашла в пустой класс, огляделась, трансфигурировала сломанный стул в подобие кровати и провалилась в сон.

... Ей снился огонь в полнеба. Она не сразу поняла, что это солнце, закатное солнце. По небу бежали чёрные тучи, они слились в одну и закрыли солнце. Туча превратилась в огромного дракона, разинула пасть и попыталась схватить на земле маленькую фигурку. Гермиона с ужасом увидела, что это Гарри. Она закричала, сорвала с шеи оберег и швырнула в пасть чудовища. Дракон проглотил оберег, снова разинул пасть и развернулся уже к ней, к Гермионе. Солнце вспыхнуло и ослепило её...

Гермиона проснулась от ужаса и не сразу сообразила, что это был сон. Сон, просто сон, сказала она себе, оглянувшись по сторонам. Нет никакого дракона, я в Хогвартсе, Гарри победил Волдеморта и всё плохое уже позади.

Она с трудом приподнялась и села. Чувствовала она себя неважно, всё тело ныло от сна на неудобной "кровати", болела голова, но пора было вставать. Солнца за окном не было, моросил лёгкий летний дождик, со двора доносились голоса. Посмотрев на часы, Гермиона обнаружила, что проспала несколько часов и уже скоро вечер. Она достала чудом уцелевшее зеркало и посмотрела на своё отражение. Отражение ей не понравилось: волосы спутались, сбоку были припорошены извёсткой, на щеке красовалось чёрное пятно от сажи. Она повернулась, чтобы устроиться поудобнее, но колченогая "кровать" протестующее заскрипела, грозя развалиться.

Гермиона вздохнула, уселась на перевёрнутый стул около окна, достала платок и расчёску и принялась сосредоточенно приводить себя в приличный вид.

Дождь за окном прекратился, выглянули первые робкие лучи предзакатного солнца, ветерок разогнал тучки. Гермиона на минуту отложила зеркало, чтобы полюбоваться видом из окна. С этой стороны разрушений почти не было и казалось, что здесь всё по-старому, и война вовсе и не начиналась...

Полюбовавшись пейзажем, Гермиона снова взялась за зеркало. Через пару минут, довольная результатом, она уже хотела спрятать зеркало в карман, как вдруг заметила, что цепочки на шее нет.

Она удивилась, потом забеспокоилась. Перед сном цепочка точно была, она это хорошо помнила, медальон врезался в шею и мешал уснуть. Пришлось его поправить. Но она его не снимала! Гермиона в панике вскочила, заглянула под стул, под своё импровизированное "ложе", осмотрела весь пол вокруг. Оберега нигде не было.

Она достала палочку:

— Акцио, оберег!

Ничего не произошло.

Гермиона снова уселась на стул, задумалась. Вспомнился приснившийся страшный сон. Имеет ли он какое-то отношение к пропавшему медальону? Нет, вздор. Сон — это просто сон. Нет никакого дракона, Гарри победил, наконец, давнего врага и всё уже хорошо.

А, может, оберег выполнил свою задачу и сам исчез? Такое тоже бывает, хотя и редко, она об этом читала.

Гермиона решительно встала. Надо пойти к друзьям, поговорить, поделиться сомнениями.

Она вышла в коридор, огляделась. Разрушенный Хогвартс выглядел ужасно: вокруг мусор, щербатые и осыпавшиеся стены, поломанная, обуглившаяся мебель. У Гермионы защемило сердце: она очень любила волшебный замок, он был для неё вторым домом. А, может быть, уже не вторым, а первым.

Перешагивая через обломки, он твердила себе, что школу скоро восстановят, и всё будет по-прежнему. Ну, или почти по-прежнему. Главное, Гарри жив.

Она заглянула в Большой зал, после битвы его чуть-чуть привели в порядок, но всё равно разрушений было много. Гермиона с грустью оглядела разбитые окна, зияющие провалы в стенах, покорёженную мебель, кучи щебня. Её взгляд невольно задержался на небольшом пространстве у стены. На месте, куда отлевитировали тело Волдеморта уже, естественно, ничего не было, но ей показалось...

Она моргнула. Показалось. Показалось, что на том месте тень гуще.

Она снова внимательно оглядела пустой Большой зал. В углу собралась небольшая группа волшебников, они что-то обсуждали, показывая палочками на разрушения. Но ни Рона, ни Гарри нигде не было. Зато мимо проскользнула Полумна, вся перемазанная сажей. Вид у неё как обычно, и даже больше, чем обычно, был отрешённый.

— Полумна, ты Гарри не видела? — обратилась к ней Гермиона.

Полумна посмотрела на неё блестящими глазами и сказала:

— Они во дворе. Но Гарри занят, ты лучше туда не ходи.

— Почему? — удивилась Гермиона. — В чём дело?

— Лучше не ходи, — загадочно повторила Полумна, провела рукой по щеке, ещё больше размазав сажу и пошла прочь.

Гермиона с раздражением посмотрела ей вслед. Полумна всегда была со странностями, может, за последний год, она окончательно сошла с ума? Хотя все её странности никогда не мешали ей говорить правду.

Гермионе стало не по себе. И так после пробуждения она чувствовала себя не в своей тарелке: сначала страшный сон, потом исчезновение медальона, теперь эти странные намёки.

Она ускорила шаги и вышла во двор. Во дворе было много народу, все суетились. Гермиона огляделась, ища глазами друзей.

— Джинни, мама зовёт, иди же скорей! — услышала она вдруг сердитый голос Рона.

-Иду, иду, — откликнулась где-то рядом Джинни.

Гермиона повернулась на голос и увидела...

Гарри стоял в обнимку с Джинни, она что-то ему шептала. Потом он нагнулся и поцеловал её.

У Гермионы потемнело в глазах. Секунду она молча смотрела на Гарри, потом тихо отступила назад. Они её не заметили, полностью поглощённые друг другом. Шаг, ещё, ещё...

Она развернулась и быстро пошла обратно в замок, глядя себе под ноги. Только бы не расплакаться, только бы никто не попался по пути!

— Гермиона!

Кажется, это голос Гарри. Нет!

Она сделала вид, что не слышит и почти бегом вбежала в замок.

В холле она на секунду замерла, прислушиваясь. Из правого коридора доносились голоса. Не туда! Она метнулась в другой коридор, споткнулась о кусок кладки, сильно ударилась ногой, но, не останавливаясь, добежала до поворота. В коридоре ей попались два незнакомых младшекурсника, но они только робко на неё посмотрели и молча проводили глазами.

Гермиона свернула в другой коридор, потом ещё и ещё. Она бежала, не останавливаясь, словно за ней гнались. Дальше, дальше! Так она пробежала весь замок и добралась до самой дальней открытой галереи. Здесь было тихо, голоса почти не долетали, вся жизнь сейчас сосредоточилась у ворот замка, с другой его стороны. Она отдышалась после быстрого бега и огляделась. Никого.

Гермиона села, тихо прислонившись к каменной опоре, потёрла ушибленную ногу. Всё, вот теперь всё.

Где-то неподалёку кричала вечерняя птица. Небо полностью очистилось и солнце, клонясь к горизонту, заливало землю золотыми закатными лучами.

Главное, Гарри жив! Он жив и победил. Остальное неважно.

Ветер ласково шевелил её волосы, сдувал со щёк слёзы. Гермиона сидела и молча смотрела на солнце. До заката оставалось меньше часа...

Oh Danny boy, the pipes, the pipes are calling

From glen to glen, and down the mountain side

The summer's gone, and all the leaves are falling

'Tis you, 'tis you must go and I must bide.

But come ye back when summer's in the meadow

Or when the valley's hushed and white with snow

'Tis I'll be there in sunshine or in shadow

Oh Danny boy, oh Danny boy, I love you so.

And when ye come, and all the flow'rs are dying

If I am dead, as dead I well may be

Ye'll come and find the place where I am lying

And kneel and say an "Ave" there for me.

And I shall hear, tho' soft you tread above me

And oh, my grave shall warmer, sweeter be

For ye will bend and tell me that you love me

And I shall sleep in peace until you come to me.