Питомец

Эйса начальная. Вводная.

Позвольте представиться..., хе-хе, как-то двусмысленно звучит, я ведь уже "представился", хотя правильно будет — преставился, но мне нравится играть словами, так что — "представился". Причём по полной программе, вобравшей в себя такие дисциплины как щёлканье ластами и склеивание оных, отбрасывание копыт, давание дуба и прочая, и прочая. Весь спектр, короче. Говоря литературным русским — я умер, скопытился, отбросил коньки, спаси Господи мою душу.

Вот тут, с последним пожеланием, случился некоторый затык. Не привлекла моя душонка высшие силы и спасителей не видать. Сдаётся мне, что оных днём с огнём не сыскать. Уж не знаю, чем вызвано сие, но ваш покорный слуга несколько недодох. Узнать бы, какого райского босса я разгневал при жизни, но что-то никаких тоннелей после того, как мои копыта скрылись за горизонтом, и душа покинула остывающее тело, надо мной не открылось. Ни ад, ни рай не проявили заинтересованности в сбросившей земные оковы тонкоэнергетической персоналии. Обидно даже, и вроде я не лысый и не рыжий. Вероятно, ангелы и черти не подбирают атеистов, хотя здесь есть свобода маневра. При жизни я верил в Бога, но не в тот канонный образ, взирающий на нас печальными глазами с творений богомазов, а в то нечто, где-то существующее в высших планах, неизмеримо всемогущее и бесконечно мудрое нечто — оно же высший разум, создавший вселенные и давший им жизнь. Ага, мысль и Слово материальны...

Фу-ты, ну-ты, чавоенто понесло меня в бескрайние дебри, да на хилософию потянуло, я с чего начинал-то? С представлений! Во! К ним или к нему, родимому, разрешите возвернуться. Итак, Сергей Владимирович Сергеев, прошу любить и жаловать. Кто не понят — это я. Как-то сухо выходит, не находите? Ц-ц, хотя мертвецу побоку мнение живых, но имеет смысл добавить ТТХ к основным заявленным параметрам. Шатен с ярко выраженной рязанской физиономией, чуть-чуть разбавленной нордическим прямым носом и волевым подбородком, сто восемьдесят три сантиметра от тапок до кепки, тридцать пять лет песка за задницей, женат, две дочки-близняшки — Маша и Даша, менеджер среднего звена, специалист широкого профиля и мастер на все руки (нехилая реклама получаетси). Эт, как я разошёлся, забыл актуальную приставку — "был". Да, был....

Знаете, я почти ни о чём не жалею, хрен там с женой и тёщей, перебьются, как-нибудь, без меня, а как таперича Машутка и Дашутка..., мои невесты на выданье..., девочки, в прямом смысле папины дочки..., были.... Радует одно — квартира и приличный по "пухлости" банковский счёт завещанием оформлены на девочек. "Благоверная" остаётся с носом, хватит ей выпитой из супруга кровушки и попорченных нервов.

Болит душа за дочек. Тела нет, а душа болит. Вроде бы нонсенс. Ан нет. Что ещё добавить? Служил. Два года, как полагается, а не год, как некоторые. Мотострелок, сержант запаса, военную кафедру в институте не посещал. Женился сразу после армии, моя, вроде как ждала..., особое внимание обращаю на словосочетание "вроде как". Наслушался я потом много, разного и всякого, доброхотов в России, стирающих чужое грязное бельё всегда хватало, но дочки мои. Пять лет назад, после крупного скандала с женой и тёщей, я сделал анализ ДНК. Я это не к тому, что сомневался в отцовстве, а к тому, что две взрослые дуры решили шантажировать меня тем, что я не отец девочкам и грозились лишить дочек. Денег им мало было....

Ладно, проехали. Сегодня я умер. Как, спросите вы. Банально — под колёсами автомобиля. Какой-то купивший права урод, не умеющий водить машину, не справился с управлением и вылетел на тротуар. Дочек я успел оттолкнуть и проследить взглядом, как они шлёпаются в сугроб, а самому спастись было не судьба. Удар, из лопнувшего пакета во все стороны полетели мандарины и яблоки, на полёт которых я с флегматичным спокойствием следил с высоты трёхэтажного дома. Особое внимание эфирного вуайериста привлекло мёртвое тело с пробитым черепом в результате столкновения головы и острого угла бордюры, что потихоньку отдавало тепло окружающему миру. Странно и страшно смотреть на умершего себя. Вроде как я стал нематериальной сущностью, но плюньте в морду тому, кто будет уверять вас, что способен без содрогания глядеть в глаза смерти. Именно взгляд дамы с косой мелькнул в мутнеющих, покрывающихся стеклянной дымкой глазах моего тела. Мелькнул и пропал, на краткий миг я уловил чужое разочарование и твёрдое убеждение, что это не последняя наша встреча.

А молодой, лет восемнадцать, сучонок в крутом прикиде, выбравшись из-за руля, заламывая руки и размазывая по морде сопли, носился вокруг машины, причитая о смерти от рук папы.... Больше всего разочаровывало равнодушие окружающих, наверно, стоило умереть, чтобы на собственной шкуре прочувствовать неприглядность реала — у нашего народа почти убили душу. Почему я так говорю? А подумайте и оцените картинку. Выходной день, центральная улица, толпы праздношатающейся публики, но почти никто не кинулся на помощь Даше и Маше, о себе не говорю. Вокруг места трагедии образовалась некая буферная зона с незримой границей, за которую люди предпочитали не переступать. Кто-то снимал наезд на телефон, кто-то равнодушно шёл мимо. Лишь одна сердобольная дама трясущимися пальцами судорожно тыкала кнопки, пытаясь вызвать "Скорую" и полицию. Через минуту дочки очухались от ступора и попытались растормошить бывшее пристанище моей души, но я чувствовал, что возврат невозможен. Зависнув над плачущими дочками, я размышлял о странных параллелях. Расплывающаяся лужа крови подо мной и растекающееся масляное пятно под "Ауди"...

Несмотря на страстное желание остаться рядом с девочками, пусть даже в виде бесплотного духа, неведомая сила подхватила моё "я", закружила и утащила в темноту. Тьма не была бесконечной, по внутреннему хронометру прошло минут двадцать и ко мне вернулось ощущение тела. Какого-то, скажу вам, неправильного тела....

Эйса первая.

Повествует кто такой Скайлс.

Вопрос можно? Тишина в ответ. Ладно, по древней русской традиции приравниваю молчание к согласию. Вас когда-нибудь скрючивало в три погибели? Нет? Как вам повезло!

Не могу сказать подобного о себе, знаете, нет ничего приятного, когда тебя выворачивают восьмёркой. Тройная степень загиба знаменовалась головой, засунутой куда-то в район задницы, а само новообретённое тело, обживаемое душой убиенного человека, было впихнуто в тёмно-серый яйцеобразный кокон. Краешек неуютного пристанища я смог чуток разглядеть левым глазом, правое же око, судя по объективным ощущениям, упиралось в левое бедро. Висеть вниз головой, на которую существенно давил круп, было несколько (это ещё слабо сказано) некомфортно. Я попытался сменить положение, кокон качнулся, тело скользнуло по склизким внутренним стенкам тюрьмы, дав свободу зажатой черепушке. Хм-м, хм-м, пушистый северный зверёк..., то, что я разглядел двумя глазами мне совсем не понравилось. Однако, то, что воспринималось мною за яйцеобразный кокон, на самом деле яйцом и было. Интересно, никакой паники от осознания своего незавидного положения я не испытывал, возможно сказывался непрошедший шок от свидания с капотом "Ауди", возможно я успел примириться с фактом отлёта в иные измерения, но мысли в голове оставались кристально чистыми и не поддавались хаосу и смятению. Какая-то мыслишка скабрезно скалилась и напевала строчку из песни Высоцкого про то, что если туп как дерево — родишься баобабом. Веселящийся продукт работы мозга намекала на свершившееся переселение души. Кормом для термитов мне не быть, и это радует, остальное переживём.

Тэк-с, вызывает антерес биологический процесс. Попробуем мыслить логически. Яйцо, о чём это говорит? Нет-нет, не надо вспоминать очерёдность того, что было первым — яйцо или курица. Лелею себя надеждой реинкарнации во что-нибудь отличное от петуха или наседки. Любой здравомыслящий человек понимает и осознаёт незавидную перспективу сиротки с птицефабрики. Суп, как завершающий штрих непродолжительной бессмысленной жизни, согласитесь, перспектива не ахти. Чур меня, чур. Лучше уж вылупиться воробушком или ящеркой, на крайняк черепашкой, говорят последние до трёхсот лет живут, если раньше не сожрут. Закрыв глаза, представил себя птицей, потом черепахой, крокодилом, закончил перебирать варианты на змеях. Ни один из них не понравился и не вызвал внутренней поддержки, а змеи и черепахи так вообще отозвались неприкрытым отторжением. Охренеть, если верить интуиции, предавшей меня не так давно, но слёзно вымаливающей прощения, то в яйце нечто среднее, производное из трёх видов. Точно-точно — летающий крокодил, отбрасывающий хвост в случае опасности. А что? Помню один наш советский мультфильм, где птица высидела крокодильчика, который признал в ней маму и научился летать.

Идём дальше. Облизнувшись.... Что?! Стоп машина!!! Не быть мне воробьём, ибо не могут пернатые облизываться и вычищать языком застывшую слизь из уголков глаз. Кстати, хоть убейте, не помню, у птиц, крокодилов и ящериц зрение бинокулярное? К чему вопрос? К тому, что новые зенки на сто процентов бинокулярные, за одним малым исключением — угол обзора чуть-чуть больше человеческого. Вывод — воробья вычёркиваем. Круг претендентов сужается. Принимаем ставки, господа. Я не птичка, не свинья, угадайте, кто же я?!

Придя к некоторым логическим заключениям, ваш покорный слуга попробовал пошевелить конечностями. К удивлению, оных обнаружилось больше, чем ожидалось. Задние и передние лапы, хвост..., у меня теперь есть хвост, он же пятая, но не последняя конечность. На спине, позади лопаток передних лап шевелились ещё две толи руки, толи лапы. А может я заяц из приключений барона Мюнхгаузена? Не, не канает, для зайца не хватает второй пары задних ног. И слава Богу! Как представлю себя таким уродцем..., б-р-р-р!

В голове вертелся водоворот из десятков гипотез, даром что ли я перечитал десятки историй о попаданцах? Издержки профессии, так сказать. В стране не так много специалистов по наладке энергетического оборудования, релейной защите и противоаварийной автоматике. Россия — страна бескрайних просторов, объекты строительства раскиданы друг от друга на сотни и тысячи километров, в связи с чем мой налёт на самолётах различных авиакомпаний мог соперничать с трудовым стажем пилотов и стюардесс. С некоторыми девчатами я был знаком и летал не один год. Постоянный клиент, как ни крути. Когда коротаешь время на борту или в аэропорту в ожидании рейса, планшетник становится твоим лучшим другом. Книги и фильмы, вот первейшие спутники современного пассажира. Постоянные разъезды и командировки во все концы нашей необъятной родины подразумевали приличное вознаграждение в виде прямоугольных отрезов бумаги, украшенных водяными знаками. Не скрою, порою вознаграждения были офигенно "неприличными". Так уж повелось, что наш босс ввёл две бухгалтерии и перед своей паспортной половиной, порою, я выкладывал официальные "расчётки", суммы в которых были существенно выше средних зарплат по региону. О чём жена не знала, но, вероятно, догадывалась, так это о чёрном нале в конвертиках, в несколько раз превышавшем "белый" аналог. Иногда "приработок" выдавали не нашими "деревянными", а мордами юсовских президентов. Левые "тугрики" аккуратно и скрупулёзно "складировались" на рублёвых и долларовых вкладах в Сбербанке, делиться нажитым с женой и тёщей у меня не было никакого желания. Хватит с них ветвистых оленьих рогов на дощечке, которые я подарил им на пятнадцатилетие свадьбы. Толстый намёк на некие известные мне обстоятельства удачно пригодился для развешивания шапок в прихожей. Норковое манто, неизвестно с каких денег купленное неработающей женой, вешать на рога она отказалась. Что-то я о грустном. Та жизнь осталась в прошлом, впереди брезжит туманное будущее в виде экзотической зверюшки. Что оно мне несёт?

Оп-па, это ещё что такое? На моё убежище упала гигантская тень. Мамаша пожаловала? Эй-эй! Тень расплылась, на стенках появились чёрные пятна, как от лапы, скорее всего это и была лапа, схватившая яйцо. От резкой тряски я возмущённо зашипел. Точно не воробей, тот бы чирикал. Мой "домик" подбросили вверх, короткое падение с душой, ушедшей в пятки. Мама! Мамаша-наседка над своей кладкой так изгаляться не будет. Чует жопа и хвост дрожит — хищники пожаловали. Печалька, даже вылупиться не успел, уже сожрали. То-то Смерть предрекала скорое свидание. Признаю, дама с косой умеет добиваться своего. О! Моё кожистое пристанище оставили в покое и больше не трясут, как погремушку. Бу, бу, бу-бу-бу, на несколько голосов слышу я. Гром звучит так, словно Илья-пророк перекатывает среди облаков пустые цистерны. Что-то знакомое. До боли знакомое, таким громыханием отдаются крики жены на утрешнее похмелье — "бу-бу-бу"..., до дрожи в кончике хвоста надеюсь, что это не она. Чёрт, уютный домик кажется таким тесным, а я чувствую нехватку воздуха. Спёртая атмосфера внутри давит на легкие и обоняние, так и задохнуться недолго. А-а-а! Задыхаясь, я ударил по упругой стенке головой, ещё раз, и ещё. Рябая монолитная поверхность сморщилась и пошла складками. Яйцо, чвякнув, раскрылось лепестками и я вывалился наружу.

А-ч-е-ш-у-е-т-ь.... Джек в стране великанов. Роль Джека исполняю я, а три великана склонились над широкой ровной поверхностью, кажется это стол, и вперили в меня любопытные, полные ожидания детские взгляды. Да-да, вы не ослышались, над столом склонилась троица ребятишек. Два вихрастых пацана, хитрючей проказливо-разбойной наружности, которые с двух боков подпирали светловолосую голубоглазую девочку, удивительно похожую на моих близняшек, оставшихся в другом мире. Ребятня чего-то ожидала. Не знаю, чего они хотели, но рыжеволосый конопатый пацан, расположившийся слева от девочки, что-то сказал своей подружке и протянул ко мне руку, больше похожую на взлётную площадку вертолёта. Нутром-то я знаю, что это не рука такая большая — это я такой маленький, но знаете, легче от этого не становится. Фу-у, обрыгаться и не встать, бомжи вокзальные и те приятней пахнут. Он грабки мыл, прежде чем в меня ими тыкать? Воняет, как от помойного ведра, забитого протухшим чесноком. Подавшись назад, я угрожающе зашипел. А нехрен трогать новорожденных зверушек вонючей антисанитарной пятернёй. Парень не внял предупреждению и попытался сграбастать мою тушку. Ах, так! Не осознавая последствий, вцепляюсь зубами в мизинец.

— Бу-бу-бу! — взревел рыжеволосый монстр и яростно тряхнул рукой.

От резкого рывка, меня оторвало от располосованного пальца и подкинуло в воздух. Совершив кульбит, я плюхнулся на вовремя подставленные ладошки девочки. Малышка пахла не в пример приятнее. От её рук исходил аромат свежеиспечённого хлеба и кваса. Для острастки шикнув на пацанов, я пулей юркнул в широкий рукав зелёного, старинного покроя платья из тонкого сукна.

— Бу-бу-бу, — обиженно заверещали вихрастые мучители.

— Бу-бу, — спокойно ответила девочка. Через ткань меня нежно погладили по спинке. Юная красавица осторожно прижала мою тушку к груди и что-то ободряюще зашептала.

Понятно, обещает не дать в обиду, оградить от охламонов и быть доброй хозяйкой, мамой, папой и сестрой в одном лице. Только дурак от такого будет отказываться. Такую мелочь, как я, любая кошка сожрёт и не подавится, если ещё кормить будут не объедками, то почему бы не побыть домашним питомцем? Пацаны доверия не внушают, сам такой был — знаю, а девочке, чувствую, можно довериться.

* * *

*

— Скайлс, не дер..., не дёргайся, кому сказала! — хлоп, тяжёлый палец хозяйки, зарядил мне по затылку. Эй-эй, осторожней! Так и рога переломать недолго.

— Р-ш-ш-ш!

— И не пререкайся! Посмотри, какая красота!

О, боже мой, задушишь же! Дура, ослабь бант!

— Подожди, дай, бантик подтяну.

Нет, стой, ты же мне глотку и шею передавишь. Ой, мама, в глазах темнеет, умираю....

— Х-р-р, х-р-р, р-ш-ш-ш-ш..., — умер. Выпустив из ноздрей тоненькую струйку дыма, падаю на спину и поджимаю лапки, голова на длинной шее, которую перехватывает здоровенный шёлковый бант золотистого цвета, безвольно свисает вниз с края косметического столика.

— Скайлс, встань. Ну, хватит показывать студня, СКАЙЛС!

Воззвание к совести пролетают мимо ушных отверстий. Попытки реанимировать тоже не приносят успеха. Ага, Лилина пытается соскрести моё тельце со стола. Упорная девочка. Бесполезно, изображаю собаку без костей, меня подхватывают на руки. Шесть месяцев назад ладонь хозяйки казалась ощутимо больше. Создавалось впечатление, будто тебя катают на вертолётной площадке. Нынче девичья длань мала для подросшей зверушки. Хвост и шея с головой, словно Аляска с Гренландией, обмякшими сосисками свисают с боков.

— Скайлс!

Тридцать пять лет уже как Скайлс. Что ты творишь, что творишь? Хватит! Я так не играю, не надо меня трясти словно яблоню. Драконы не кони, яблоками не кидаются, но нагадить могут. Это я с превеликим удовольствием. Вот неугомонная, ты же из меня всю душу вытрясешь.

— Р-р-р, ш-ш-ш!

Бум! Лёгкий (по человеческим меркам) щелбанчик прилетает в мой многострадальный лобешник. Искры из глаз. Лилина разозлилась. Леди, кто так обращается с домашним животным?

— Живой, значит. Оставлю без мяса, понял?

А вот это запрещённый приём, хозяйка лупит ниже пояса. Чует мой хвост, Жулия успела напеть маленькой госпоже о том, что её питомец вновь был замечен на подконтрольной толстой кухарке территории. Темнокожая разбитная толстуха напоминала мне Женуарию из старого бразильского сериала про рабыню Изауру. Только телевизионная негритянка слыла добрячкой, а местная кухонная властительница любой мегере сто очков вперёд даст. Тварь злобная, ходячая гора жира. Как я её ненавижу, и её полотенце, которым с пугающей периодичностью огребаюсь по полной программе. Ума не приложу, как эта бочка на ножках умудряется бесшумно передвигаться? Толстуха — тайная магичка, не иначе. Тогда становится понятна сверхъестественная способность главной кухарки возникать из ниоткуда и охаживать нарушителя мокрым полотенцем. Выбеленный кусок материи — это ещё один невыясненный секрет толстой бабищи. Где и когда ей удаётся намочить его? Нелюбовь у нас взаимная, ни разу не слыхал от толстогубой гадины ни одного доброго слова. Не понимает, курица тупоголовая, что борьба с инстинктами идёт с переменным успехом. Вроде давишь наследие хвостатых предков, давишь, загонишь его в угол, но стоит расслабиться, как хозяйка вскрикивает из-за того, что ты пулей сорвался с её колен, стоило лишь заслышать мышиный писк в тёмном углу комнаты. Потом приходится словно мантру повторять: "Драконы не ловят и не едят мышей. Драконы не ловят и не едят мышей". На личном опыте и примере выяснил нелицеприятный факт конкурирования летающих тварей с приземлёнными кошками. Драконы и ловят, и едят мышей, чавкая за компанию кузнечиков, бабочек, воробьёв..., цыплят, правда от кочета потом приходится сматываться. Нет ничего слаще, чем вытянуть из-под несушки ещё тёплое яйцо, разгрызть скорлупу и выпить содержимое. Давно зубы чешутся перегрызть какой-нибудь курице горло и напиться крови, но усилием воли сдерживаю инстинктивные порывы. За работу хорька можно огрестись пинком под хвост. Ладно, если так, хозяин курятника вмиг свернёт башку гадёнышу, то есть мне.

— Ш-ш-ш.

— Не шипи, кому сказала, — ух-ты, Лилина решила показать характер и зубы — длинные, ядовитые клыки.

Мне ли ты говоришь не шипеть, с твоим змеиным характером? Да я тебя бояться буду! Ещё укусишь и отравишь! ... Эээ, о чём ты думаешь? Я начинаю бояться её предвкушающей улыбочки. Чёт это она задумала? Заранее не хочу и не участвую. Найн, нихт, баба-яга против!.

— Слушай, мне так нравится твой бантик! — медовым голоском пропела эта неугомонная егоза. — Не хочешь на шею, перевяжу на хвост — будешь девочкой. Это так мило, прямо ю-ниан!

Что творится, люди добрые. Акселерация захватывает миры. Девочке сегодня исполняется двенадцать лет, но она уже такая ядовитая опасная змея, что просто жуть берёт! Куда катится мир? Чёрт подери, ведь перевяжет, с неё станется. Ю-ниан ей подавай. Поясняю для тех, кто не в теме, "ю-ниан" собирательное значение, синоним земных "няшки" и "кавая". "Няшки" проникли к нам из Японии, здесь тоже есть свои островитяне.

— Слушай, а может тебе ещё и кукольный паричок надеть? Тогда ты вообще будешь дракончиком со смертельным шармом. Такой красавец, к нам через год очередь на вязку выстроится.

"Да ты с ума сошла!", хотел сказать я, но из горла опять вырвалось короткое "ш-ш-ш". Драконы не попугаи, говорить не могут, а то бы я высказался.... Значицца, в полтора года я стану половозрелой особью. Секс с ящерицами? Бр-р, подруга, в своём ли ты уме? Хотя, не зарекайся крылатый. Инстинкты страшная штука, от гормонов может запросто снести крышу, придавит так, что любой зоофилии рад будешь, тем паче не стоит шутить с инстинктом продолжения рода.

— Опять шипишь, накажу. Твоё счастье, у меня нет парика. Жаль. Арбузик будешь? Ай! — она вовремя отдёрнула палец от моих зубок, челюсти клацнули вхолостую.

Ты бы ещё сена предложила. Сами арбузами давитесь. Мяса хочу. Очень. На худой конец сойдут кузнечики. Корзина кузнечиков. Полузгаю вместо семечек. Во-во, вот тебе, родимый, живое свидетельство жёсткого сращивания человеческого разума и животного начала. Забыл, в чьей шкуре находишься? Съел? А ещё ты вылизываешься, будто кошка. Яркий пример, когда бытие определяет сознание.

— Скайлс, не будь букой, мама извиняется. Ты же хороший мальчик. Скайлс — хороший мальчик. Скайлс хороший мальчик? Это Скайлс-то хороший мальчик?

Она ещё издевается. Мало ей того, что делает из грозного зверя посмешище. Укушу!

— Ну что ты рожицу состроил? Чтобы понимал?! Ну, хватит, я сейчас засмеюсь с твоей оскорблённой мордашки!

И она засмеялась. Смех у неё был кристальный и искренний, приносящий радость и счастье тому, кто его слышит. Это и чувствовал дракончик в моём лице.

"Пожалуй, надо научиться строить смешные мордочки", — решил я, слушая смех девчонки.

— Ладно уж, время пришло. Пошли, мой рыцарь с бантом! — сказала Лилина подставляя плечо. Выпустив дымное колечко, покорно перебираюсь на кожаный наплечник. — Представлю тебя высшему обществу.

Нет, помилуй, хозяйка. Твою зверушку затискают и заслюнявят. Господи, лучше бы я достался Скаму. Чувствую, рыжеволосый, конопатый охламон, которому я вцепился в палец, прихлопнул бы меня в отместку в первый же вечер, зато потом крылатая ящерица не мучилась бы. Ведь помнил же, как изгалялись мои дочурки над Васькой, наряжая кота в различные одёжки или пеленая усатого-полосатого в пелёнки, но в тот момент голос разума молчал, и выбор был совершён в пользу Лилины.

Сегодня девочка празднует двенадцатый День Рождения. Двенадцатилетние здесь не просто очередная дата в жизни подрастающего поколения. В двенадцать лет наступает "рубеж согласия", когда отроки признаются взрослыми и им разрешается заключать помолвки. Родители именинников зачастую именно в сей знаменательный день сговариваются о будущих брачных союзах, а суженные закрепляют согласие "венчальным поцелуем" — клятвой хранить девственность и верность друг другу до семнадцати лет. В семнадцать лет стороны ещё могут по тем или иным причинам расторгнуть помолвку, если этого не произошло, то невеста торжественно передавалась в род мужа. Иногда случалось обратное, когда дева оказывалась выше по статусу, чем жених, то родительский род покидал последний и числился после этого мужем-регентом без права наследования. Титул наследовали дети. Лилине грозили смотрины женихов — "обчество" собралось внушительное. Дочка потомственного дворянина, сотника королевской гвардии, лица, приближенного к правящей особе, мецената, к тому же не самого последнего купца и денежного мешка (первая десятка толстосумов точно), была лакомым куском и заманчивым призом. Посему в поместье баронов Лера, с ударением на "а", собрались настоящие "сливки" высших сословий государства. "Сливки" притащили с собой "сметанку" из напомаженных отпрысков мужеского полу, перешагнувших заветный рубеж. Интрига обещала закрутиться нешуточная. Ко всем прочим достоинствам юная баронесса прошла проверку в Имперском университете, где у неё выявили дар и талант к магическим искусствам, что автоматически повышало её ценность как невесты и будущей жены до заоблачных высот. Магов не так много и каждый из них ценится на вес золота. Адепты, проводившие проверку, по силе приравняли девочку ко второй ступени, что само по себе было не плохо. К концу обучения она имела все предпосылки обрести синий пояс третьей ступени, а лет через двадцать практики достичь красного браслета четвёртой. Всего ранговых ступеней было пять. Не ранговыми считались архимаги, но тех можно было по пальцам пересчитать и в жизнь простых смертных они не вмешивались, предпочитая вести уединённое существование на отшибе цивилизации, где их никто не отрывал от экспериментов. У барона были все основания для будущего торга.

Лилина — Утренняя Звезда, так переводится имя девочки, приютившей мелкого антрацитово-чёрного рурга. Вы не ошиблись, драконов жители Реи называют рургами — "пламядышащими". Так-так, дабы никого не утопить в море информации, поясню. Рея или "Мать" — это название мира, в котором мне посчастливилось очутиться в образе крылатого домашнего питомца, не скажу, что всеобщего любимца, на это есть свои объективные причины, но не будем о грустном. На планете, если я правильно понял лекции профессоре Тлару, которые прослушал сидючи на плече хозяйки или на ученической парте, три больших континента и множество крупных и мелких островов. Два северных материка более и менее обжиты, зато джунгли южного, самого крупного куска поверхности, продолжают исправно и безвозвратно поглощать многочисленные экспедиции. Дикий край, одним словом. Общее развитие цивилизации аборигенов оценивалось мною на уровне восемнадцатого-девятнадцатого веков за одним маленьким исключением — огнестрельное оружие на Рее так и не нашло широкого применения. Вероятно, сыграло роль наличие магии и способность адептов тайного искусства воспламенять порох на расстоянии. Навешивание дополнительной защиты на ружья, пушки и пищали не делало их применение эффективным, так как стрелкам, перед открытием огня и стрельбой, требовалось предварительно снимать наложенные заклинания, что это влекло за собой, вы должны прекрасно понимать — порох становился доступным для ворожбы вражеских магов....

Судьба-Злодейка вложила мою душу в тело вылупившегося дракончика или, на местный манер — рурга, и отдала заботу о "птенце" в ласковые руки Лилины. Конечно, я брюзжу, что девочка изгаляется над нежданным питомцем, но могло быть и хуже, гораздо хуже. Повидал я, на свою рогатую голову, как пацанва издевается над моим зелёным, размером с кошку, сородичем. Бедняге привязали к задней лапе верёвку, и когда тот попытался улететь, его расстреляли из рогаток. Лилина с подругами тогда прогуливалась по набережной Наи, широченной реки, протекающей через всю территорию королевства Дитар и разделяющей одноимённую с королевством столицу на две неравные части. Стайка девчонок стала свидетельницей жестокой забавы. Девочки сумели прогнать мучителей, но помогать зелёному было поздно. Меткий выстрел камнем размозжил бедняге голову. Как мне тогда было плохо, разнузданная фантазия быстро поменяла дракончиков местами. На месте зелёного собрата, при иных обстоятельствах, мог оказаться его чёрночешуйчатый сородич, восседавший на кожаном наплечнике, нашитом на платье белокурой девчушки. Пару раз, в прежней жизни, я становился невольным свидетелем забав над беззащитными котятами или щенками. Васька, кстати, одна из жертв юных садистов. Он был с руганью и матами вырвал из рук дворовых ребят и принесён домой. Дочки больше месяца лечили опаленный зажигалками бок котёнка и осмоленные кончики ушек. Казалось бы, обычные мальчишки, с мамами, папами, из благополучных семей, но что-то неправильно было у них в оценке ценностей и нечто важное так и не проклюнулось в чёрствых душах. Настоящим шоком было встретить аналогичные повадки у местных сорванцов. То ещё удовольствие, скажу вам, жить в шкуре "котёнка". Я тоже не ангел, приходилось мне топить котят и скот собственноручно забивать, но мучать ради забавы.... Отец бы за подобное быстро ремнём разума всыпал. Люди везде одинаковы, старый ли мир, новый ли.

— Здравствуй, доченька, какая ты у меня сегодня красавица! — голос барона, в котором проскальзывало неподдельное восхищение, вывел меня из раздумий о возможной, несостоявшейся судьбе.

Лилина, предпочитавшая штаны мужского покроя, сшитые из крепкой ткани, тренировки с ножами и заборы усадьбы вместо занятий рукоделием, не часто радовала отца женской одеждой и платьями на своих хрупких плечах. Скажу честно, платье вызвало бы обильное слюноотделение и зависть у любой модницы середины девятнадцатого века. Оно чрезвычайно шло юной красавице. Сшитое из нескольких отрезов шёлка и вобравшее в себя целую гамму оттенков синего и голубого оно прекрасно сочеталось с двойной ниткой белоснежного жемчуга на изящной шейке девочки. Россыпь сапфиров, нанизанных на тонкие нити и вплетённых в волосы, оттеняли морскую голубизну глаз. Даже наплечник для дракона был выкрашен в тон к платью, и только я чёрной кляксой с несуразным бантом выделялся на плече юной чаровницы, как седло на корове.

— Спасибо, отец, — порозовев щеками, Лилина приподняв подолы платья и подъюбников, присела в книксене.

— Ты всё же решила взять Скайлса с собой? — изогнув бровь, недовольно спросил барон.

— Папа!

— Хорошо, это твой день, пусть будет по-твоему, — пошёл на попятный отец девочки, знавший её упёртость, и решивший не доводить дело до перепалки. Чёрных дракончиков, как архимагов можно пересчитать по пальцам одной руки. Такая вот мы редкость. Зелёных и синих летунов пруд пруди, а красные, чёрные и золотые — эксклюзив. Хочется девочке пофорсить перед сверстниками, кто он такой, чтобы запрещать дочке мелкие слабости, не угрожающие престижу семьи? Пусть её.

— Спасибо, папа, — отыгрывая примерную дочь, Лилина изобразила второй книксен. Барон лишь усмехнулся.

За шесть месяцев проживания бок о бок с бароном и его семьёй, мне не составило труда разобраться в чувствах сурового сотника. Сажу Лера безумно любил собственную дочь, умудряясь балансировать на грани и не срываться в слепоту потакания любым прихотям ненаглядного чада. Дочка воспитывалась в строгости, подобающей юной леди из высокородного дома. В одном лишь барон допустил ошибку, разрешив ей заниматься с братцем. Лирт — второй охламон и кореш рыжего задиры, наследовал титул, земли и место в королевской гвардии. Лилине военная карьера не грозила, но дочери купцов обычно получали некоторые свободы, посему маленькая лисовинка уломала наставников брата заниматься с нею боем на ножах и стрельбой из лука и арбалета. Всяко-яко пригодится, леди нынче должны быть зубастыми, разбойников на трактах развелось, плюнуть некуда и куда Его Величество смотрит? В науке обращения с колюще-режущим железом, по моим субъективным прикидкам, она старшего наследника оставила далеко позади.

Так вот, возвращаясь к рассказу. Повторюсь, мне несказанно повезло попасть в дом барона Сажу Лера — гвардейского сотника, потомственного дворянина, орденоносца и купца Первой Королевской гильдии. В купеческое сословие Сажу влился благодаря женитьбе на матери Лилины, папашка которой мечтал выбиться в высший свет. Сидевший на мели баронет Сажу ухватился за предложение купца. Достаточно сказать, что никто из них не прогадал. Дед Лилины по материнской линии благодаря удачному замужеству дочери сумел хапнуть несколько королевских контрактов на армейские поставки, а барон, получивший финансовые вливания, раскрутил собственный торговый дом и подмял под себя значительный сегмент рынка внутри и за пределами королевства. Не знаю, какой из него сотник, но предприниматель из дворянина получился отменный. Тот ещё прохвост и пройдоха. Своего никогда не упустит.

Откуда я всё это знаю? Надо чаще присутствовать на переговорах барона, которые он предпочитает вести в своём, защищённом от прослушивания, кабинете. Конечно, первоначально я понимал далеко не всё, сказывалось элементарное незнание языка, но великолепная, можно сказать эйдетическая память, помогли справиться с трудностями. Спустя три месяца после "усыновления" я достаточно выучил Тарийский, чтобы понимать, о чём говорят местные. Сказывалось полное погружение в среду и, как говорилось выше, феноменальная память — бонус нового тела. Лилина частенько таскала питомца в школу, где носителей языка было пруд пруди. Ваш покорный слуга всегда старался быть в гуще событий как в школе, так и в поместье. Я никогда не упускал званных вечеров и тайно присутствовал в приёмной зале во время приёмов гостей. Мелкому гаду проще простого найти укромный уголок или затаиться на потолочной балке. Давно известна простая житейская истина — хочешь выжить, держи уши открытыми, а нос по ветру.

Следуя сему нехитрому принципу, можешь избежать многих ловушек, а можешь накликать неприятности, тут как кости лягут. Как-то раз, пробравшись в кабинет барона, я затихарился на книжных шкафах. Сажу ждал какого-то клиента, какого было моё удивление, когда в гости к нашему купцу заявился маг четвёртой ступени. Крепкий широколицый пепельноволосый мужчина с широченными плечами, мускулистыми руками и бородкой а-ля "старик Хемингуэй", больше походил на опытного воина-мечника, и лишь широкий браслет из красного металла на запястье левой руки подсказывал, что одно другому не мешает. Я приготовился к интересному разговору и чуть не рухнул со шкафа, когда маг, после положенных по этикету приветствий, спросил барона.

— Уважаемый Сажу, вы уверены в конфиденциальности нашего разговора?

— Точно уверенными в чём либо могут быть лишь боги, да и то не всегда. Я, господин Рист, могу лишь гарантировать, что, со свой стороны, предпринял все возможные меры для сохранения приватности наших бесед. Если вы видите брешь в защите, буду вам премного благодарен и не останусь в долгу, если вы на неё укажите, — скупо улыбнувшись уголками рта, барон повёл руками в стороны.

Маг хмыкнул и щёлкнул пальцами. Неведомая сила сорвала меня с облюбованного насеста и, под панический клёкот и бесполезное махание крыльями, потащила к письменному столу.

— Занятный рург. Чей он?

— Питомец Лилины, — ответил барон. — Яйцо неизвестным образом попало в партию товара с южного побережья. Приказчики отдали его детям. Рург прошёл импринтинг с дочкой.

— Вынужден вас огорчить, — маг, избежав зубов, ловко схватил меня за голову и принялся пристально осматривать. — Рург не инициирован и не запечатлён, как был, так и остался диким. У него на лбу отсутствуют ромбовидные чешуйки и радужка в глазах жёлтого цвета, а должна была, после установления ментальной связи, смениться на голубую, как у вашей дочери. Когда он вылупился?

— Чуть больше четырёх месяцев назад.

— Теперь его уже не инициировать. Однако, уважаемый Сажу, занятный питомец у вашей дочери.

— Чем же? — проявил интерес барон, подавшись вперёд.

— Вы не можете видеть, но аура у твари слишком плотная и яркая — очень необычная. Как он себя ведёт?

— Таскается везде за Лилиной.

— Везде? Тогда что он делает в вашем кабинете?

— Ловит жуков древоточцев и книжных червей, я его не раз ловил за этим занятием.

Слава драконам, сработало прикрытие, не зря я шарился в пыльных фолиантах и гроссбухах, создавая образ поедателя насекомых. Нет, от магов следует держаться подальше. Целее хвост будет.

— Дай-то боги, чтобы вы оказались правы. Меня смущает насыщенность ауры твари. Не бывает такой у неинициированных рургов, да и инициированные подобной похвастать не могут. Можете отдать его мне? Хотелось бы поковыряться и понаблюдать.

Я вжался в столешницу. Всё, хана пришла.

— Боюсь, что за подобное Лилина сожрёт меня с потрохами, не хочу расстраивать дочь, — ответил барон. Фу-у, отлегло, прямо гора с плеч.

— Воля ваша. Девочке повезло, что дикий рург, без запечатления, выбрал её хозяйкой, но будьте осторожны, неизвестно что может взбрести ему в голову. Ментального поводка у него ведь нет. Наверняка хитрая тварь?

— Бестия ещё та, — Сажу расплылся в улыбке. — Жулия вечно жалуется. Он постоянно ворует на кухне мясо. Одним богам известно, каким образом этот мерзавец умудряется проникать за охранный контур.

— Советую купить рабский ошейник и переделать его на рурга.

— Он тогда с голоду сдохнет, ошейник не даст ему охотится. Задушит.

— Смотрите сами. Я вас предупредил.

Маг подхватил меня за хвост, открыл дверь и выкинул в коридор. Получив ускорение, я смачно вмазался в противоположную от двери стену, звучно клацнули челюсти, а на пол полетели выбитые зубы. Тварь! Сглотнув солоноватую кровь и харкнув на пол белыми осколками сломавшихся зубов, пострадавших от столкновения с кирпичной кладкой. Я ощупал языком кровоточащее нёбо и "пеньки". Накрыв захлопнувшуюся сворку матом, замешанном на шипении и гортанном порыкивании, я порскнул в сторону детской. Ничего, зубы отрастут быстрее, чем у акулы. Проверено, а тебя — сучий потрох, я запомню. Я не злопамятный, но злой до усрачки и на память не жалуюсь. Отомщу и забуду. Запах мага врезался в мозг неизгладимым следом американского астронавта на лунной поверхности. В этот день кудесник с красным браслетом четвёртого ранга пришёл в сапогах. Можно сказать — повезло ему. Замечу бытовавший у местных обычай. Когда гость приходил в сапогах, он омывал их в специальной ванночке у порога и не разувался. Люди, предпочитавшие ботинки или короткие полусапожки, оставляли свои "чоботы" в обувном углу и ходили по дому в своеобразных деревянных тапках-босоножках. Почему так, а не иначе, сие тайна за семью печатями. Драконы — твари терпеливые, будет и на моей улице праздник, а в ботинках мага туалет....

Да, эх, жизнь моя — жестянка! Чуть было не было. Скольких кошек любопытство сгубило, не счесть. Сдаётся мне я буду первым драконом на сём поприще. После этого я три недели не совался в хозяйский кабинет, потом, правда, нашёл удобный ход через вентиляцию.... Вентиляция-то вентиляцией, но в суровых условиях позднего средневековья, смахивающего на "просвещённый" век, не стоит забывать о магах. Из-за последних пришлось озаботиться несколькими вариантами прикрытия. С тех пор я всегда таскал на "ходки" полу придушенного мышонка. Чуть что — мышь в пасть и вот он дракон — герой, избавляющий поместье от нашествия грызунов. Виват, Виват! Прокатывало на "ура", фанфары и аплодисменты драконьему племени, только Жулия, стерва такая, не велась на фокус, продолжая гонять нарушителя охранного контура кухни мокрым полотенцем. Планида, видимо у меня такая, изображать прихлопнутую газетой муху. Обидно, да.

— Скайлс!!!

А?! Что?! Возмущённый окрик Лилины вырвал меня из страны грёз, воспоминаний и полунави, пинком под зад, водворив в суровую явь. Ох, нельзя мне терять нить действительности, никак нельзя. Пока человеческое "я" шарахалось по закоулкам памяти, оставшееся без присмотра тело мелкой зубастой твари принялось жевать синюю ленточку, вплетённую в волосы девочки. Выплюнув обслюнявленную деталь туалета, я состроил морду кирпичом и попытался сделать вид, будто бы я не я и кобыла не моя. Не прокатило. Обгрызенная, мокрая и пожёванная лента повисла гадкой мёртвой змеёй, портя своим видом весь нарядный ансамбль. Лилина, остановившаяся напротив ростового зеркала, возмущённо пыхтела и грозилась карами небесными, в уголках глаза девочки заблестела влага. Нехорошо получилось, однако. Пытаясь найти выход из положения, я, в два мимолётных прихвата, обкусил ленточку, схватил нижний кусок лапками и быстро выплел его из косицы, верхний слетел сам. Сильный шлепок сорвал меня с плечевого насеста. Опять стена. Сколько можно! Зашкрябав когтями по матерчатой обивке стеновых панелей, я свалился на пол. От звона внутри черепушки совершенно невозможно было расслышать, что кричит разозлённая, возмущённая и одновременно расстроенная до глубины души хозяйка.

— Тупая скотина! — пробилось, наконец, через вату и непрекращающийся звон. Тёмно-синяя, усыпанная жемчугом туфелька, бесцеремонно отмела мелкое крылатое тело за большую кадку с фикусоподобным растением. — Сиди здесь, тут тебе самое место!

Образно говоря, мною вытерли пол. Воистину, человеческая неблагодарность не знает границ. Для меня было настоящим испытанием узреть чуть ли не моментальный переход добросердечной, уравновешенной девушки в состояние злобной мегеры. Между тем, пока моя пасть, словно ковш экскаватора загребала пыль и мелкий мусор, валяющийся у цветочной кадки, я успел оценить результат подсознательного озарения и первого опыта на ниве парикмахерского искусства и создания причёсок. Распущенная косица высвободила три волны вьющихся локонов, которые удивительно гармонировали с остальной причёской, придавая девушке законченный образ и создавая неповторимый шарм юной кокетливой соблазнительницы.

Прооравшись и чуть успокоившись, Лилина ошарашенно замерла, оценивая новый вид, открывшийся ей в посеребрённой поверхности медного зеркала. Постояв так с минуту, она накрутила один из локонов на палец, после чего заправила его за ушко, тем самым добавив волосам и причёске лёгкой небрежности, свойственной обворожительным разбойницам.

— Скайлс, — позвала хозяйка, обеспокоенно заглядывая за кадку в поисках питомца, но того на месте не оказалось.

Что я похож на дурака, что ли, который будет покорно дожидаться экзекуции? Разогнались, притормозить не забудьте. На сегодня я свободен, аки ветер в поле, тем паче после такого железобетонного повода слинять с неприятного мероприятия? Никто не осудит тварюшку, испугавшуюся хозяйского гнева. Виноватым я себя не чувствовал, в отличие от той же хозяйки. Кроме того в побеге был значительный скрытый смысл и немалый меркантильный интерес. Зная Лилину и её отходчивый характер, я предполагал, что она попытается вернуть моё расположение, используя для достижения оного самые лакомые кусочки из лучших деликатесов ближайшей к поместью мясной лавки....

— Скайлс! — повысила голос Лилина, оглядывая пустой холл в поисках меня любимого. — Выходи, Скайлс! Скайлс!

Кричи— кричи, меньше руки и ноги распускать будешь. Затаившись на потолочной балке, я и не думал спускаться вниз. Нет меня, был и весь вышел. Признаю, я — циничная, беспринципная сволочь. Скажете я не прав? Лучше сразу настроиться на это, чем потом вкушать горечь разочарования в белом, хорошем и пушистом. Я жесток прежде всего к себе.

— Лилина, ты задерживаешься и заставляешь ждать гостей!

О, явилась, не запылилась. Спешу представить. Миражана Лера — мать Лилины. Высокая, длинноногая и пышногрудая золотоволосая красавица с правильным овалом лица, главным украшением которого являлись тёмные омуты синих глаз, обрамлённых чёрными опахалами ресниц. Но небесная синь редко кому отсвечивала теплом, чаще в ней мелькал стратосферный холод. Жена Сажу была ходячей глыбой льда, перед которой андерсоновская Снежная Королева всего лишь девочка на побегушках и черносошная крестьянка. Миражана по праву носит титул Ледяной Принцессы. Не знаю, как с такой, вымороженной мамашкой, Лилина сумела сохранить необычайную теплоту души, хотя девочку изредка прорывало. Кхе-кхе, извиняюсь за интимные подробности, в постели баронесса Лара полный антипод демонстрируемого на публику образа и совсем не муж подкидывает уголёк в топку её страсти, так что благоверный тот ещё олень. Сажу знает о рогах, он сам не ангел и увлечённо мстит жене за измены, но между тем, супруги всегда действуют в одном финансовом и политическом русле. Миражана сколько угодно может презирать мужа, которому её, откровенно говоря, продали, словно кобылу и получили гешефт, но она никогда не будет действовать во вред роду и семье. Купеческую дочь лишили любимого человека и загнали под венец. Пусть девочки из торгового сословия обладают большими свободами, чем те же дворянки, но воля отца для них священна. Поначалу новоиспечённую баронессу высшее общество и аристократия не приняли, либо приняли, но в штыки. У многих семей были виды на перспективного холостяка, финансовые проблемы которого делали его для некоторых ещё более желанным, поэтому "базарная" выскочка с первых дней натолкнулась на молчаливую стену неприятия и презрения.

Пока муж завоёвывал финансовые рынки и приумножал золото из приданного девушки, она потихоньку сводила знакомство с дворянками из высшего света. Вы спросите, что может быть общего у людей из разных сословий? Ответ прост — деньги. Многие леди, крутившие мужьями, словно бубликами на пальцах, сами не понимая как, неожиданно оказывались на краю финансовой пропасти.... Дамы, подгоняемые нуждой, зажав гордость в кулак и затюков ногой презрение, шли на поклон к "купчихе". Миражана, с согласия мужа, ссужала сплетницам определённые суммы. Часто "ледяная снаружи" и "добрая внутри", она списывала долги, взамен получая должников до гроба, услуги и влияние "ночных кукушек" на своих сильных половин. Прошло несколько лет, чванливые дворянки и содержательницы салонов попали под влияние хитрых баронов, влившись в их шпионскую сеть. Желавших поменять финансовую яму на долговую во все времена трудно, почти невозможно сыскать. Свитки ссудных договоров с магически заверенными подписями под суммами долгов и ссуд, были надёжным гарантом верности и бескрайней лояльности. Если Сажу больше тяготел к торговле, то Миражана с блеском освоила искусство плетения интриг, отдавшись ему со всей страстью. Родив мужу наследников, баронесса пригласила мага и "затворила" чрево. Свой долг перед "второй половиной" она исполнила... Воспитанием детей занимались барон Лера и многочисленные служанки-наставники.

— Подождут, не переломятся, — буркнула девочка. — Это мой день рождения.

— Тем более нельзя заставлять гостей ждать. Они пришли поздравить тебя, а ты проявляешь к ним неуважение. Подумай об этом. Какое впечатление ты оставишь у возможного суженного и его родителей?

Лилина неопределённо пожала плечами.

— Замечательная причёска, дочь. Работа мэтра Портона? — сменила тему мать. — Папа пригласил его?

Я поражаюсь, пенять ребёнку за опоздание не по её вине.... Мамаша у нас с лёгкостью переплюнет самый чёрствый сухарь. Тварь бездушная.... По сути дела родители бросили дочку на растерзание стаи голодных шакалов. Высшее общество, ага, как же — клубок ядовитых змей, шакалы те поблагородней будут, не, не стоит зазря обижать приличных падальщиков.

Я, огородами, почапал в бальную залу, приспособленную для светского раута и приёма гостей. Прямого хода не было, но настоящие герои всегда идут в обход, дракончики не исключение. На что нам вентиляция? Во-о, и я о том же. Тайные тропы поместья исследованы до последнего закоулка, и нестираемыми скрижалями выбиты на карте памяти. Сколько крыс я там передавил..., не пересчитать, иным и за меньшие геройства памятники ставят. Мечты-мечты, тут приходится собственной тени хорониться, как бы не огорбатили ненароком — не до памятников и монументов. То кухарки бешеные, то сумасшедшие маги, плюнуть некуда, чтобы не попасть в какого-нибудь юродивого.

Вот и зала, что тут у нас? У-у-у, что творится, люди добрые! Видел я павлинов, но чтобы столько за раз.... От пёстрых вычурных праздничных одежд молодых отпрысков рябило в глазах. Мир определённо сошёл с ума, разве можно так издеваться на детьми? Мрак и ужас, по сто одёжек на бедных, не представляю, как они ещё не спарились. В зале и так воздух далеко не первой свежести, чую через час от запаха пота и духов, источаемых преющей публикой, будет резать глаза. О, нашлась умная душа, кто это? Прислуга распахнула настежь высокие двустворчатые окна. Давно пора, скажу я. Барон дотумкал, что молодым людям, метящим в женихи, вряд ли придётся по нраву потная ба..., э-э-э, будущая невеста, да и дочка уже морщит носик, фланируя мимо отдающих потной кониной ухажёров.

С явлением именинницы народу, мажордом дал старт представлению. Человеческий водоворот из бессистемно фланирующих особей, групп и парочек, пришёл в движение. В броуновском, хаотичном движении молекул, наметилась тенденция на порядок. Людское море разбилось на две неравные половины, с одной стороны оказались родители, вторую часть представляли подростки. Лилина, рассекая расступающуюся публику, с истинно королевской грацией проплыла к невысокому помосту, на котором располагались музыканты. Покрутившись, оборудую лёжку и временный НП на перекрестье потолочных балок, к которым крепится одна из пяти хрустальных люстр на тридцать магических светильников — визуальное свидетельство материального благополучия семьи, привечающей гостей. Затрудняюсь назвать стоимость люстры, но однозначно много. Не каждый, даже обеспеченный, дворянин может позволить себе купить хотя бы одну такую, а тут их пять. Недурственный способ пустить золотую пыль в глаза приглашённых аристократов. Хорошо живут бароны Лера.

Начинается парад-алле. Павлиньи парочки цыплячьими шажками шкандыбают к помосту, после чего совершая церемониальные расшаркивания с именинницей. Мажордом надрывает глотку, объявляя имена и титулы попугаев в цветных дерюжках и блескучих побрякушках. Что интересно, нет и не наблюдается никакого, отмеченного мной ранее, показательного чинопочитания. Сегодня аристократы не соблюдают вековой традиции титульных лестниц, присущих Дитару. Обычно, в первых рядах идёт различная мелочь, а дальше по нарастающей, по древности, влиянию и богатству. Сегодня, кто ближе, тот и первый. Демократия в действии, так сказать. Лилина, с дежурной ослепительной улыбкой на лице, приседает в очередном идеально выверенном книксене, принимая подарки и поздравления от какого-то толстого баронета. Папаша толстячка стоит чуть в сторонке, не мешая молодым голубкам курлыкать друг другу ритуальные, ни к чему не обязывающие фразы. Баронета вычёркиваем из расклада, его предок ничего не в состоянии дать Лера. Толстячки не отмечены политическим влиянием, мошной тоже не могут похвастать, к тому же, Лилина не симпатизирует тучным людям. Сажу Лера ради них не будет ломать любимую дочь через колено.

Лживые улыбки, книксены, ненужные подарки и пустые слова. Надоело, лежу на балке и чуть не засыпаю, не представляю, как мелкая справляется с нудной обязанностью, у меня прежнего давно бы свело губы и лицо, а ей хоть бы хны. По залу пронеслась волна шепотков, выныриваю из дрёмы. Это жу-жу неспроста. Следующая пара дарителей привлекает внимание большой плетёной корзиной, которую прижимает к себе очередной недоросль лет четырнадцати на вид. Ой-ла-ла, отрубите мне хвост, если грядёт не кульминация вечера. Неспроста взгляды всех присутствующих скрещиваются на.... Ну-у, мажордом громогласно орёт на весь зал..., на маркизе Дарии О`Руж. Если я говорю о всех, то и сам не исключение. Публика лупает зенками, а с Дария как с гуся вода. Всё время молодой маркиз, который, в отличие от большинства кандидатов в мужья, был облачён в простой, но элегантный мундир воспитанника королевского кадетского корпуса, умудрялся ловко скрываться в тени и избегать внимания собравшихся. Видать парнишка не погнушался воспользоваться магией, дабы не отсвечивать до поры до времени. Мать молодого человека, Сандра — невысокая стройная голубоглазая брюнетка, задрапированная в лёгкое платье из шёлка цвета неба, тоже смогла избежать внимания. Лицом маркиз пошёл в неё, а вот ростом и статью, если верить досужим сплетням кумушек, голубоглазый чернявый кадет ничем не уступал отцу — Марку Десту Гора, он же Марк II Дитарский по прозвищу Яростный, он же здравствующий и правящий монарх. Кроме того, что Его Величество был яростен в бою, он также яростно цеплялся ко всем юбкам, не пропуская ни одной мало-мальски смазливой женской мордашки. Сандра одна из многих, с кем любвеобильный король разделил своё ложе, и одна из очень, ОЧЕНЬ немногих, кто понёс от него и смог добиться официального признания плода плотской любви. Интересно, предпринимал ли король попытку растопить нашу Ледяную Принцессу или Миражана не удостоилась этой чести? Я не Бог весть какой интриган, много ли заинтригуешь в этом теле да прячась по углам, но появление маркиза на званном вечере — это знаковый сигнал. Как бы то ни было, но парнишка четвёртый в очереди на престол, если королева не родит неугомонному мужу ещё одного наследника. Дураку понятно, что барону Лера предлагают посредством брака очень дорогой пряничек. Возможность породниться с правящим Домом не обойдётся без соответствующих финансовых обязательств. Пусть переговоры о мзде возьмёт на себя вдовствующая маркиза О`Руж, но никого этим не обманешь. Королевская семья очень нуждается в деньгах. Миллионы барона просто обязаны послужить Короне и Отечеству, а легитимность смены золотом хозяина должна обеспечить свадьба двух молодых любящих сердец. Не совсем любящих, но кто отменял житейскую мудрость о стерпится-слюбится? Принца Крови на белом коне для баронески будет жирно, много чести, а вот бастард в мужьях и зятьях сойдёт. Я-то думал, что будет интрига, а всё оказалось намного прозаичней. Сажу Лера получил предложение, от которого невозможно отказаться. Одно радует, что маркиз недурен собой и ничем не напоминает дутого сноба. Лилина, похоже, моментально просекла ситуацию, по её глазам вижу. Девочка продолжает улыбаться своей судьбе, протягивающей ей корзинку ( перемещаюсь по балке и заглядываю в тару) с каким-то животным. А вот последнее уже не веселит. Меня не утешает появление конкурента за внимание хозяйки. Лилина достаёт из корзины и прижимает к груди длинношерстного белоснежного кота редчайшей породы, в её глазах сверкают восхищение неподдельная радость. Мать и сын О`Руж, угодившие с подарком, скалят зубы, что б они провалились на месте. Смотрю на мохнатую тварь, нежащуюся на руках девочки и понимаю, что ненавижу кошек и маркизов О`Руж.

Эйса вторая.

Трок.

"А жизнь хорошая такая..., — я перебрался на другой край гардины, вырезанной из цельного куска дерева. Белошерстный кот на полу внимательно проводил меня взглядом небесно-голубых глаз, но с места не сдвинулся. — Тварь блохастая".

Расчёт на то, что Дэсус бросится за мной и полезет наверх по портьерам, не оправдался. Дэсус или Пушистик., если перевести на "великий и могучий", загнав меня на гардину, остался сторожить добычу внизу. Гадство, сплошное гадство. Улететь тоже не получится, третьего дня, этот блошиный рассадник повредил мне перепонку на левом крыле. Ещё три-четыре дня с полётами придётся повременить. Это-ж надо было так глупо подставиться под двойную раздачу! Создаётся впечатление, будто Жулия и котяра сговорились, устроив на кухне засаду. Ворованное мяско в тот раз вышло джентльмену удачи боком. Держа блохастика в поле зрения и под неусыпным контролем, я пробрался к заветной цели и только прицелился к самому аппетитному кусочку на разделочной доске, как над неосторожным дракончиком мелькнула стремительная тень. Толстая кухарка, как всегда, сумела подкрасться незаметно. Мокрое полотенце, под возмущённый крик толстухи, приправленный доброй порцией злорадства и торжества, смело вора с поверхности. Сверзившись со стола, крылатый неудачник в моём лице нос к носу столкнулся с шипящей тварью с голубым бантом на шее. Три метра от двери, ведущей в ледник, котяра преодолел одним прыжком. Откровенно говоря, не ожидал от него подобной прыти. Неприятная неожиданность, ещё бы чуть-чуть и привет архангел Михаил. От захвата и удара лапой с выпущенными когтями я почти увернулся. Белые царапки, беспомощно чиркнув по чешуе на шее и передней лопатке, прошлись по сложенному крылу, порвав кожистую перепонку в двух местах. Взвыв от боли, я плюнул в морду врага коктейлем пахучих выделений из защёчных желез, отвечающих за выделение специфических секретов. Не подумайте ничего дурного, драконы не хорьки, данные железы у них вырабатывают производные компоненты, потребные для изрыгания пламени. Выдыхать огонь я ещё не умею, по возрасту мал, дымлю покась помаленьку, но плеваться пахучими смачными плевками научился. Недобитая шаверма, нюхнув растворчику, судорожно затрясла башкой и зашлась в обиженном мявке. А что он хотел, туалетной водицы с запахом розовых лепестков? Обломится. Я бы ему серной кислоты в шайбу не пожалел, но чего нет, того нет. Жаль. Оставляя на полу редкие капли крови, я сбежал в гостевой флигель — единственное место, куда котяре доступ был заказан. Барон приглашал мага (гад такой, опять приходил в сапогах) и тот перенастроил охранные контуры поместья, открыв киске доступ во все помещения, кроме флигеля. Дракон, как ожидалось, попал в опалу, никто не любит черночешуйчатых созданий. Кухню, ледник и склад заперли со всех сторон. Жулия довольно потирала мясистые ручки, но тут вскрылся пренеприятный для кухарки и мага факт — мелкая, путающаяся под ногами тварь, ворующая мясо и фрукты, просто не замечала магических щитов. Адепт от магии затрясся от вожделения, мечтая захапать в свои загребущие ручки мою бренную тушку и поковыряться в ней, взамен предлагая барону бешеные деньги или услуги, буде в них необходимость. Лилина насилу уговорила отца оставить дракончика. Маг ушёл ни с чем, но его взгляд, брошенный напоследок, мне не понравился. Было в нём обещание....

На этом положительные моменты заканчивались, и наступала в жизни чёрного дракона не менее чёрная полоса, перед которой скисла бы от зависти угольная тьма. Я так подозреваю, что мне досталась лошадь самой мрачной масти, а не зебра. Что-то туго нынче стало с белыми полосками. Днём с огнём их не сыщешь.

Да-а, скажи кто-нибудь год назад, что я буду по разным углам шкериться от кошки, в лучшем случае говорун получил бы направление для движения в сторону половых органов или рекомендацию провериться у "психа", но проза жизни расставила всё по местам, сделав после бала ещё один кульбит.

Мою жизнь в теле дракончика можно условно разделить на две части: до и после бала. До бала я слыл домашним животным и любимцем младшей хозяйки. После сего знаменательного события участь любимца перешла к шестимесячному Пушистику, завоевавшему сердце Лилины, я же превратился в некое странное существо, не знамо как прописавшееся в поместье. А что, есть оно не просит, крыс и мышей давит, под ногами не путается — нехай с ним, пусть живёт. В схватке за симпатию девочки ваш покорный слуга проигрывал конкуренту если не в сухую, то с разгромным счётом. А как, скажите, соревноваться с кошкой, выведенной магами южной оконечности материка. Белошерстные создания обладали одной немаловажной особенностью — они умели транслировать эмоции и отличались высокой сообразительностью. Спрашивается, кто заколотит больше "банок" в личном зачёте — милый котик, похожий на красивую плюшевую игрушку, которая, к тому же может общаться с тобой на ментально-эмоциональном уровне или потомок холоднокровных ящериц (хотя на самом деле это не так), новизна владения которым давно померкла и не вызывает первоначального ажиотажа. Тем паче аутсайдер вынужден изображать тупую скотину, маскируясь под обычное, пусть и магическое животное. Почему, спросите вы? Маг, грёбаный маг, я не раз упоминал о нём. После приёма эта скотина зачастила к барону. Каждый божий день, да через день. Пришлось срочно вспоминать все наработки по сокрытию ауры. Лечь под скальпель вивисектора — это последнее, о чём я мечтаю. Одного боюсь, что маска начнёт срастаться с мордой, и тогда я совсем отупею. Почему отупею? Потому что практические занятия выявили одну неприятную закономерность — размер ауры напрямую влияет на мыслительную деятельность. Чем меньше аура, тем больше у тебя превалируют животные инстинкты. Вспоминаю борьбу с табаком и как я бросал курить. О-о-о, какая мука проснуться и не сделать пару-тройку затяжек, уши пухнут и тут же вянут, курильщики со стажем меня поймут. Теперь представьте, что вы мелкая зверушка, жрущая сверчков, кузнечиков, бабочек и мышей. Какую силу воли надо иметь, чтобы удержать себя в рамках и не кинуться на шорох и мышиный писк, представили? Хорошо, идём дальше. Только-только вы справились с собой и одолели естественную реакцию организма, но тут ситуация требует замаскировать ауру, а ничего кроме элементарного её подавления вы не освоили. С уменьшением размера внешнего энергетического тела и интенсивности свечения у вас просыпаются животные желания и начинают превалировать инстинкты типа чего бы пожрать и где бы найти самку. Второе страшнее, я понимаю, что не смогу сопротивляться естественному зову природы, но сознавать появившееся влечение.... Чувствую себя зоофилом. Да-да, к нам сегодня приходил некропедозоофил. По меркам дракончиков я слишком быстро взрослею, гормональная волна потихоньку начинает захлёстывать сознание. Сие не есть гуд.

Были у меня мыслишки плюнуть на Лилину, барона и свалить на свободу. Были, отказываться не буду. По зрелым размышлением пришлось отказаться от них, потому, что это глупо. Что в прошлой, что в этой жизни я ни дня не жил в лесу. Типичный горожанин, корову в живую видел только на экране телевизора. Конечно, случались у меня выезды на рыбалку, порой мы даже рыбачили (был такой грех), но водки и закуси всегда бралось с запасом, дабы потом не пилить по ночи до ближайшей деревни в поисках "добавки". Здесь же я даже на рыбалке не был и не представляю, как вести себя в лесу, чтобы не стать добычей хищника покрупнее. А раз сидишь, воробушек, в коровьем дерьме, то не чирикай.

Можно было бы хоть как-то потрепыхаться, погонять на плече хозяйки в школу, но Лилина, получившая к фамилии приставку "то О`Руж", что обозначало заключение помолвки с указанным родом, поступила в женский пансионат, где из неё обещали сделать настоящую леди с большой буквы "Л", то есть великосветскую стерву высшей пробы. Так или иначе, теперь она вливалась в королевский Дом, поэтому должна была соответствовать всем параметрам и критериям высшего общества. До поступления в магическую академию оставалось несколько месяцев, на расширенном семейном совете, куда пригласили будущую свекровь, было решено навести лоск в поведении невестки и устранить некоторые пробелы в образовании. С мальчишескими выходками было окончательно покончено. Дочка и невестка получив профилактические втык и нагоняй, молча приняла волю родителей. Так как девочка жила в часе неспешной прогулки до заведения, никто не требовал от неё постоянного пребывания в альма-матер, поэтому с шести часов вечера ворота пансионата открывались и выпускали конные упряжки, развозящие учениц по местам. Минус скрывался в запрете приносить с собой любимцев. Никаких кошек, мышек, птичек и дракончиков. Истинной леди не пристало шляться с богомерзкой тварью в руках или на плече. В конечном итоге больше всех пострадал ваш покорный слуга. Дэсус, в присутствии хозяйки изображавший белого и пушистого, на самом деле был двуличной тварью. Стоило Лилине отвернуться или уехать в школу юных мегер, добродушное выражение мигом слетало с широкой морды кота, и просыпались древние инстинкты, требовавшие развлечься охотой. Догадаетесь с трёх раз, кто выступал в роли добычи? Мышей и крыс тварь не ловила принципиально, ей нравилось издеваться над маленьким дракончиком. Я уже позабыл, когда в моей миске было мясо. Стоило прощёлкать клювом, как оно исчезало в ненасытной утробе вражины-конкурента. Жулия прекрасно знала, что кот "подметает" обе миски, ни один раз ловила его на воровстве, но ничего не предпринимала. Глядя на такое отношение, я, в отместку, перестал давить мышей. Пусть конкурент их ловит. К тому же Дэсус, устанавливая главенство, демонстративно пообсыкал все углы и пометил территорию, соваться на которую становилось чревато для здоровья. В голове крутились десятки вариантов подлянок и способов отомстить, невозможные из-за выбранной линии поведения, сруливать с которой теперь было поздно. Посмотрим, как мохнатая скотина справится с задачей, ведь грызуны, не одно тысячелетие живущие бок о бок с людьми и магами, приловчились находить лазейки в магических охранных контурах.... Рано Жулия ликовала, что на меня нашлась управа. Кроме дракона, Дэсус ни на что больше не обращал внимание, и мышиный помёт с завидной регулярностью начал попадаться кухарке на полках кладовой. Обрюзгшая дура, подумала бы мозгами, а не складками жира на боках, почему обнаглели мыши, и приняла меры. Но нет, толстуха по-прежнему поважала "охоту на Гарри", то бишь меня. Кот весь день носился за увёртливой добычей, а вечером, когда Лилина приходила домой, он, задрав хвост и жалобно мяукая, бежал жаловаться на жизнь-кручинушку и нехорошего меня. Удивительно, "обидчик" прекрасно улавливал и ощущал транслируемые блохоносцем эмоции. Лилина принимала жалобы неудачливого охотника за чистую моменту и дракону доставалось на орехи. Нет, никто меня не колотил, ибо вечерние разборки я предпочитал пересидеть на потолочной балке, "виновника" элементарно лишали положенной пайки. Дабы не загнуться от голода, "лишенец" вступал в "ночную гильдию", организовывая налёты на кухню, что не прибавляло мне в определённых кругах популярности. Такой вот порочный круг, конца краю которому не видно.

Где-то в глубине дома хлопнула дверь. Я и кот дружно навострили уши. Заслышав голос Лилины, мой мучитель рявкнул на всё поместье, и сорвался с места. Осторожно спустившись по стене, я побрёл на птичий двор. Жрать хотелось неимоверно, надеюсь, курицы не поленились снести для меня пару яиц. Миска наверняка пуста, Дэсус, мать его так....

До птичника дойти было не суждено. С Лилиной пришёл маг. Остановившись у арки, ведущей в широченную прихожую, я во все глаза пялился на туфли, которые гость водружал на обувную полочку. Туфли.... Сегодня воистину знаменательный день! Говорят, что месть — это блюдо, которое подают холодным. В таком случае моё блюдо превратилось в кусок льда. Пока я торчал проходе, Дэсус успел "нажаловаться" хозяйке, сожрать мою порцию деликатесов и сноситься на улицу. Проводив взглядом задравшего хвост кота, возвращавшегося с цветочной клумбы, я мерзко захихикал. В голове родился очередной план....

Бе-э-э. Ужас, нет, не так, а УЖАС, какое же у Дэсуса вонючее дерьмо! Глаза режет немилосердно, не представляю, как у меня ещё не отключилось обоняние. Я чуть не обрыгался, пока закатывал палочкой катяхи на лист лопуха и короткими перебежками пёр его в дом. Не дай Боже, кто-нибудь из домочадцев спалит. Думаю, никто из них не разу не встречал драконов, волокущих горку пахучих экскрементов. Сюрреалистическое зрелище, полный отпад. Заложив "мины" и спалив улики в камине, весь в ожидании чуда и любви, я спрятался в вентиляции. Время шло, маг и хозяин продолжали секретничать в рабочем кабинете, оно и к лучшему, хоть запах в прихожей несколько выветрится и будет не так палево. Так, ожидая выступления по заявкам, я не заметил, как приснул. Вместо звонка будильника, бальзамом на израненную душу были обиженный рёв Дэсуса и крики барона. А-а-а, сработало!

Не всё коту масленица....

— "А жизнь хорошая такая...", — напевал я, нежась в потоке живого тепла, что дарило пляшущее на поленьях пламя в камине.

Слов, конечно, не было, но мелодичное курлыканье вполне их заменяло. Старая песенка "НаНайцев", как древняя заезженная пластинка никак не желала покидать мозговой орбиты, Ничего, это пройдёт..., и это пройдёт. И, ДА — ЭТО ПРОИЗОШЛО! Ура, товарищи! У моего коня вороной масти прорезалось белое пятно. Моя оледеневшая месть завершилась операцией с кодовым названием "Гавнотапок", одним выстрелом пристрелив Дэсуса и много взявшего на себя мага. Котяра получил пи..., э-э-э, в общем, барон в гневе страшен, скажу я вам. Шерстяной дружок схлопотал обгаженой туфлёй в морду (на этом моменте я проснулся и дальнейшее представление наблюдал через отражение в зеркале). Для закрепления результата, хозяин поддал мелкому гавнюку под зад. Получив ускорение, подарок маркизов пролетел метров пять, потом, видимо, у него закончился керосин, и произошла аварийная посадка. Оглашая поместье рёвом турбореактивного двигателя, "летательный аппарат", загребая всеми четырьмя лапами по паркету, рванул жаловаться хозяйке. Мне даже стало жаль (чуть-чуть) несправедливо пострадавшее животное, но жалость была задушена в зародыше. Мир суров — не схарчишь ты, схарчат тебя. Десус сам напросился, я лишь защищался.

Всё замечательно, кроме маленького незначительного факта. Ну, как сказать незначительного.... В жизни всегда так, стоит присосаться к бочке с мёдом, как понимаешь, что медок смачно отдаёт дёгтем. Так и со мной. Отмыв ногу и получив новенькие гамаши из коллекции барона, маг приманил к себе мнимого засранца и долго смотрел в глаза блохастика, а потом принялся оглядываться, причём, гад этакий, поглядывал на потолочные балки и вентиляционные решётки. Мерзкий ублюдок. Кот под потолком не бегает, следовательно, искали меня. Хотелось хлопнуть себя по лбу или же приложиться этой частью тела об стену. В горячке я забыл о том, что Дэсус — мохнатая отрыжка, может транслировать образы и у него есть железобетонное алиби. Покопавшись в куцых мозгах кота, маг убедился в его невиновности. Крестцовым отделом мозга я ощутил поисковую волну. Поняв, что экзекуция обосранной туфлей может плохо сказаться на здоровье крылатой тварюшки, я запаниковал и постарался стать как можно незаметней. И произошло чудо. Поисковый луч скользнул мимо. Направленное внимание мага не зацепилось за мою шкурку, словно в вентиляции вместо дракончика было пустое место. Колдунская рожа ничего не сказала барону о своих подозрениях и расследовании, но, судя по харе, злобу затаила. Так и живу теперь с оглядкой на хвост, стоит в доме появиться магу, как из него исчезает чешуйчатый жилец. Тьфу-тьфу три раза через плечо. Бережёного Бог бережёт.

Как-то так..., зато барон у нас теперь прочно обосновался на пьедестале главного альфа-самца. Стоит ему появиться в доме и в пределах видимости, как Дэсус, прижимаясь брюхом к полу, моментально "делает ноги". Видимо мохнатику страсть как не понравилось летать. Зато один знакомый вам дракончик собирает бонусы и стрижёт купоны. Где хозяин — там я, и нет никакого котяры. Жаль анатомия драконов не позволяет задрать хвост, а то я в таком виде, изображая верного оруженосца, демонстративно шлялся бы за бароном. Впрочем, и без этого Сажу Лера раскусил игру чёрного питомца дочери и всячески потакал ему, то есть мне. По крайней мере, он никак не вмешивался в наше противостояние. Получив молчаливый карт-бланш, я принялся третировать противника.

План "гнобления" и дискредитации конкурента предусматривал три точки приложения усилий.

Во первых строках, ну, вы поняли — первым пунктом была кухня и кладовка. Подходы к любимому местопребыванию любого солдата плотно контролировались двумя армиями противника с глубокоэшелонированной обороной. Выносные посты и первую линии обороны держали войска генерала Дэсуса, прочно окопавшегося на позициях перед поворотом в хозяйственное крыло и пометившего все углы. Перед кухней периметр контролировал истопник, получивший строгие инструкции от темнокожей генеральши с мокрым полотенцем. Для полноты инструктажа и лучшей усвояемости материала, мужичку сунули под нос мясистый кулачище и обещали отлучить от тела, ежели он напорет косяков. Любитель "это всё моё" поклялся лечь костьми и не пущать ворога. Полюбовничек кухарки даже не поленился установить на потолочных балках металлические щитки (как только со стремянки не брякнулся). Ну, и на самом "объекте" держало флаг Её Афро-Дитарское Величество Жулия Мокрополотенская. Под рукой суровой царицы ходило четыре полка поварят. Не стоит сбрасывать со счетов магический рубеж, хоть он давно не преграда для опытного диверсанта. От мяса меня отлучили и перекрыли дорогу к миске, но я успешно перешёл на партизанскую борьбу и тактику диверсионных налётов. Жулия допустила стратегическую ошибку — ей не стоило забывать о вредителях.... В далекие-предалекие времена всеобщего благоденствия и Золотого века, с мышами и крысюками справлялся ваш покорный слуга. С того времени утекло много воды. Крысоборца предали анафеме и на его место взяли другого "бойца", да только "сменщик" забил на грызунов большой болт. Стоило открыть некоторым глаза. Хе-хе, я — зло, бу-ха-ха. Мелкий диверсант вместо борьбы с грызунами занялся их разведением. Тактика рейдов по тылам противника состояла в следующем — изловив и подпридушив несколько мышей, я пробирался тайными вентиляционными ходами или дымоходами (когда истопник не топил печь) к кухне и отпускал пленников на вольные хлеба. Почуяв свободу, мыши удирали. Как вы думаете, куда? Правильно думаете. Туда же запускались тараканы и различные жуки. Хе-хе, антисанитария полная. Я говорил, что я зло? У-у, как бесилась Жулия. Ничего-ничего, я только разогреваюсь, ягодки будут впереди. Мне достаточно того, что репутация Десуса в глазах главного мясораспределителя основательно пошатнулась. В чёрную голову кухарки начали потихоньку стучаться мысли, что зря она кормит дармоеда.

Как ни крути, любая война выигрывается той стороной, у которой тылы крепче, чем у противника. Одними кузнечиками сыт не будешь. Раз в родном доме путь к миске мне был заказан, я начал окучивать соседей. Главный удар панцирной кавалерии был нанесён по мясной лавке мэтра Дирка — отставного сержанта. Отдав королю и отечеству двадцать лет жизни, правую ногу до колена и два пальца на левой руке, бывший гвардеец Дирк получил приличный пенсион и решил осесть в столице. Растреся кубышку из личных сбережений и хабара, награбленного в походах по чужим странам, Дирк купил лавку в одном из фешенебельных районов города, то бишь рядом с поместьем Сажу Лера. Конечно, без помощи высокопоставленных сослуживцев у ветерана ничего бы не выгорело. Землица под лавкой стоит в несколько раз поболе, чем само заведение, но старый генерал Арк посодействовал отставнику, подарив тому кусок личной территории. Обосновавшись в квартале знати, сержант занял нишу главного поставщика мясопродуктов. Ушлый ветеран не поленился наведаться в близлежащие деревни и покалякать со старостами. Итогом переговоров стали распитые бутылки первача в несчётном количестве и договоры на поставку мычащего и блеющего товара по ценам немногим ниже рыночных. Дирк оказался мастером на все руки. Колбасы, выходящие из-под его рук, обладали изумительным вкусом, а ещё были окорока, буженина, копчёности, сосиски. Стоп-стоп, не хватало ещё слюной захлебнуться. Пробивной ветеран быстро монополизировал торговлю деликатесами, которые пользовались заслуженной славой. Причём мясная лавка и черночешуйчая кавалерия? Притом, что мясопродукты привлекали крысюков, справиться с которыми не могли ни магический барьер, ни ручная ласка, ни кот по кличке Пират. И тут в звуке фанфар и свете софитов появляюсь я во всём своём великолепии. Я успел достаточно засветиться перед всеми соседями. До бала Лилина частенько гуляла, отдав левое плечико под насест для чёрного дракончика, поэтому меня узнавали "в лицо".

Я упоминал, что от страха как-то пробудил способность скрываться от магического ока, но не упомянул о том, что это не единственная способность, дарованная болвану с именем Скайлс. Наказав врага и счастливо избежав экзекуции, я слинял в сад, забрался под беседку и приступил к тренировкам. В процессе самоистязаний выявился интересный дар изменять цвет ауры. Целиком свою ауру я не видел, ориентировался только по свечению на передних лапках, но и оного оказалось достаточно, чтобы выявить характерную взаимосвязь между цветовой гаммой энергетического поля и чертами характера. Как-то раз, экспериментируя, я придал ауре полностью чёрный цвет и тут же ощутил растущий внутри комок ненависти и презрения к вонючим двуногим тварям. Поганые человечишки! Да как они могли превратить меня, МЕНЯ — ЧЁРНОГО ДРАКОНА, в домашнего питомца. Меня, Темного Лорда, величайшего злодея, бу-ха-ха. Со злодейским смехом получился затык. Приглушенное, хриплое курлыканье никак не катило на злобный хохот тёмного властелина мира. Поняв, что ростом пока не вышел и мир не думает склоняться к лапам грозного дракона, я протрезвел и быстро вернул ауре нормальную расцветку. Сутки ваш покорный слуга, напуганный неожиданными последствиями и нежданным сумасшествием, не экспериментировал, но любопытство, сгубившее мириады кошек, взяло своё.

От зелёного цвета сознание погружалось в нирвану, красный заставлял яриться, вожделея выпустить кровь врага и напиться ею, синий звал в небо, а бело-голубой манил в воду. Нежно-розовый бил гормонами по голове и кликал спариваться. Солнечно-белый превращал в ангела во плоти. Круто, жаль не получится из меня ангела — коленкором не вышел. Для ангела черноват, для злодея мелковат. Кругом облом. Обидно, да.

Потом я начал комбинировать цвета и тут понял, что могу брать в лапы и направлять маленькие кусочки энергии по собственному усмотрению. Причём яркие шарики в лапках тоже могли изменять цвет по желанию хозяина. Кстати, с этими экспериментами я чуть не погорел по полной программе. Стоило мне сформировать в лапке красивый перламутровый шар, напоминающий жемчужину, как по спине пробежал ряд мурашек, На мою ворожбу активировалась магическая защита поместья, на этом беды не закончились. Как всегда, в самый неподходящий момент к барону наведался осточертевший маг. В этот раз гость был в сапогах. Уважает, гад. Набросив на себя магический щит, маг и барон выскочили в сад. Активировав какой-то амулет, светившийся насыщенным кроваво-красным светом — девайс явно атакующего направления, гость мелкими шажками подступил к беседке. Я, спрятавшись под обесцвеченной аурой, изображая собой червя, забился в дальний угол и не отсвечивал. Походив вокруг и около, и ничего не обнаружив, маг списал тревогу на сбой в магическом плетении. По просьбе барона он тут же обновил защиту и сигнальные контуры. С экспериментами пришлось завязать. Тут у всех поместий сигнальные контуры, даже проулки и переулки опутаны активными нитями. Без специального допуска хрен помагичишь. Ауру изменяй сколько душе угодно, а про боевые файерболы думать забудь, ибо спалишься на счёт раз. Но даже аурно-энергетической маскировки оказалось достаточно для скрадывания и незаметного подступа к добыче.

Наметив план действий, я "огородами", чтобы не дай Бог не попасть в поле зрения мелких наследников аристократических семейств, которые, как их деревенские собратья не гнушаются носить в карманах рогатки, пробрался к лавке пожилого ветерана. Дождавшись. Когда Дирк отвлечётся на покупателя, я юркнул в подпол. Изловить крысу было делом "пяти секунд". Последняя была чуть ли не с меня размером. Плюнув твари в морду пахучими выделениями защёчных желез, тем самым лишив её ориентации с помощью обоняния, я добил голохвостую тварь. Пыхтя и порыкивая от усердия, выволок добычу на самое видное место и нырнул на второй заход. Вражина под нумером два оказался размером помельче и вскоре на капот фронтового истребителя была нанесена очередная звёздочка, за ней последовала третья. Завершая рейд, я столкнулся с ветераном. Взяв в руки палку, он шевелил уложенных в рядок крысяк и очень удивился, когда из-под полок показалась крылатая тушка дракончика, волокущая четвёртую товарку убиенных крыс. Ба-бам! Бейте в литавры, Дирк никогда не был скрягой и наградил героя добрым шматом аппетитного окорока. Вкусы и пристрастия домашнего питомца маленькой баронессы он прекрасно знал от самой хозяйки крысодава. С той поры повелось, что у Дирка мне был готов и стол и дом, а я теша инстинкты охотника и звериное начало, отрабатывал кормёжку в подполе и колбасном цехе. Ласка с кличкой Нитка и кот Пират благосклонно приняли помощь. Ласка гоняла мышей, а Пират охранял территорию от поползновений со стороны соседских и бродячих котов.

Обеспечив тылы и отодвинув угрозу голода, я принялся изводить Дэсуса. Помятуя, что применять магию чревато для собственного здоровья, я обходился народными методами. Неплохо прокатывали вонючие плевки и поливание грязью с потолочной балки. Добрая хозяйка терпеть ненавидела грязь. Истошно орущего котяру по два, а то и три раза в неделю волокли в ванну. Ещё я "закорешился" с Бухом — сиречь Лентяем, старым сторожевым псом. У Буха была два несомненных преимущества. Первое — всеми фибрами своей собачьей души он ненавидел кошек. Второе — у пса были блохи. Жирные, отъевшиеся на старческих боках. Поковырявшись в мусоре, я надыбал маленькую, в треть от спичечной, коробочку из-под ароматизированного нюхательного порошка, который местные аристократы использовали вместо табака. Удовольствие не из дешёвых, оттого и куцый размер тары. Для моих нужд коробочка подходила на все сто процентов. Почёсывая Буха, я ловил блох и сажал их в тару. Совершив небольшой перелёт авиакомпанией "Эйр Скайлс", пассажиры коробки прибывали к местам пребывания жертвы. Лилина не переставала удивляться, где её любимец умудряется нацеплять блох? В нагрузку к помывке Десус получал порцию противоблошного порошка, а я удовольствовался хорошим настроением. Права древняя народная мудрость: сделал гадость — сердцу радость.

Сегодня у меня для котейки-мелкотейки нет ничего нового, если не считать полной коробки бывших квартирантов подшерстка старого пса. Четвёртый час сижу в засаде на потолочной балке аккурат над спальной корзинкой вражины и жду, когда котяра соизволит нагуляться и возлечь на боковую. Блохи в коробке сатанеют, голод не тётка, мелкие кровопийцы точат зубы и готовятся к десантной операции. Ближе к часу ночи кот соизволил заявиться в апартаменты Лилины. Покрутившись вокруг себя, он улегся на лежанку. Я понимаю, что это мелко и недостойно бывшего человека, но ничего поделать не могу, поэтому под мерзкое внутреннее хихиканье открывается крышка и чёрные десантники отправляются в полёт. Больше пятидесяти процентов численного состава парашютно-десантного полка достигает новой жилплощади под белыми джунглями шерсти. Проходит мгновение, другое — Дэсус яростно зачесал задней лапой за левым ухом. Есть накрытие.

Мавр дело сделал, мавр может удалиться. Тихонечко насвистывая бравурный марш, я перебрался в сад. Развалившись на крыше беседки было принялся пересчитывать звёзды и определять местные созвездия, как моё внимание привлекли тени в окне гостевого флигеля.

Флигелёк у нас зачарован с особым тщанием. Двойной магический экран это вам не хухры-мухры, но в силу особенностей организма, одному товарищу эта защита что слону дробина. Перелетев на крышу флигеля, я аккуратно, не создавая шума, опустился по стене и осторожно заглянул в подозрительное, привлекшее внимание окно.

Мать моя женщина..., у-у-у, э-э-э, о-о-о! Хочу самку.... Немецкие кинематографисты отдыхают. Да-а, я давно не человек, но каждый раз западаю, стоим мне увидеть госпожу баронессу во всём великолепии обнажённой кожи. Высокая стоячая грудь (как пить дать детей вскармливала дородная грудастая кормилица), ровный животик без единой растяжки, будто баронесса и не носила под сердцем младенцев, длинные ноги. В ней всё идеально, а сейчас она красуется в высоких ботфортах, обтягивающих ноги, словно перчатки. Больше на женщине ничего нет, если не считать семихвостой плётки в руках.

— Госпожа! — слышу я хриплый мужской голос.

— На колени, раб, — пухлые губы презрительно искривились. Взмах, и на спине кавалера, лицо которого обращено к баронессе, появляются отчётливые розовые полосы.

Мужчина падает на колени, и баронесса ставит ногу в ботфорте на широкую спину:

— Ты себя очень плохо вёл, что мне с тобой делать?

— Накажите меня, госпожа!

— Наказать? — тянет баронесса, потом убирает ногу, резко хватает любовника за подбородок, вздёргивает его лицо вверх и..., звук пощёчины напоминает выстрел из ружья. На пару секунд кавалер поворачивает лицо к окну, и я чуть не теряю опору. Убиться не убьюсь, крылья не дадут, но нельзя так с моей нежной психикой.

Очешуеть можно. Я неоднократно видел портреты правящей семейки. Перед баронессой стоял на коленях принц Борух — наследник престола, будущий король....

Скажите мне, куда я вляпался? И куда или во что вляпались бароны Лера?

А я так мечтал выспаться. А что? Настроение хорошее, Дэсус получил очередную порцию кровопийц, в желудке переваривается свежая ветчинка изготовления старины Дирка. Ветеран, по сложившейся традиции, попотчевал крылатого крысолова отборной вкусняшкой, да вот только не спится что-то. Нет сна ни в одном глазу, как рукой сняло. Секс в исполнении неистовой парочки сыграл роль крокодила Гены, зарядившего пендаля лопоухому другу и душевно так поинтересовавшегося: "Что, не спится, Чебурашенька?"

Вот и мне не спалось, рогатую головёнку атаковали стада роящихся мыслей и вытянутых из черепушки воспоминаний. Мысли, насилующие извилины, ни в какую не желали выстраиваться в чёткую систему. Цветные стёклышки калейдоскопа оставались разноцветным хаосом без какой либо структуры, хотя в дали мелькало нечто оформленное . Силуэт верной догадки то и дело всплывал из пены предположений, но ухватить заветный кончик хвоста не получалось. Ситуация напоминала первый эпизод "Звёздных войн" с их призрачной угрозой.

Да-да, никакие маги и волшебники не могут лишить мелкую чёрночешуйчатую тварюшку природного любопытства. Это Дэсус, получив люлей от хозяина, всё понял с первого раза и не совал нос куда не следует, а мне надо, как российским депутатам, организовать второе чтение, если не понятно, то и третье, и то не факт, что подействует. Угрозы мага и понаставленные им барьеры не стали для меня преградой. Подгоняемый тем, что сгубило не один миллион кошек, я продолжал лазить по всему поместью, в том числе не оставался без внимания хозяйский кабинет. Сидючи на закорках, да в вентиляционных ходах, домашний шпион нередко становился свидетелем деловых переговоров хозяина и встреч оного с мутными личностями, зачастившими "на огонёк". Если в первом случае барон и гости разливались соловьями, то во втором слов было куда меньше. Стороны чаще обменивались бумагами, которые после прочтения ждало ненасытное пламя камина. Барон чего-то не на шутку опасался, справедливо полагая, что и у стен бывают уши. Не следует вслух озвучивать крамольные мысли. Обычно, после "тайных вечерен" Сажу исчезал на день-другой.

Та-ак, виртуальные зубы ухватили тонкую ниточку, ведущую к клубку тайн. Как это я раньше не допетрил. В копилку странностей, издав мелодичный звон, опустилась ещё одна странная монетка — барон, раньше положенного срока, отправил сына на учёбу в империю. Якобы мальчику полезно будет загодя обжиться на новом месте и повращаться в светском обществе, завести полезные знакомства среди сверстников. Через недельку следом за братом отъедет будущая магиня, сопровождать которую будет два десятка наёмников.

Чёрт! Вот оно! Барон выводит детей из-под удара! По-другому я не могу расшифровать его телодвижения. Странно всё это, Сажу попали в опалу или кому-то перешли дорогу помолвкой дочери с королевским бастардом? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить о здоровенном куске царского пирога, состоящего из влияния на двор Его Величества, оттяпанным ушлым торговцем с глубокими дворянскими корнями. Миллионы Сажу Лера играют здесь не последнюю роль. Как известно, кто за девушку платит, тот её, в конечном итоге, и танцует. Король не девушка, но долги, понаделанные им, заставят танцевать с кем угодно, лишь бы у танцора было достаточно золота. С другой стороны, королю требуется противовес денежным мешкам и растущему влиянию хозяина богатств, а семья и дети — лучшая цель для давления на кредитора, слишком много возомнившего о себе. Непорядок! Ату его, ату! К ногтю паршивца!

Так оно или нет, но ничего другого в голову не приходило. Некто в прошлой жизни перечитал гору бульварной дряни о теории заговора, свёрнутые накребень мозги передались новому телу. Ладно, проехали, только вот огонёк беспокойства и не думал превращаться в стылый пепел.

Что-то, знаете, неуютно как-то. Вроде теплынь на улице, луна светит, цикады, сверчки и прочие насекомусы сверчут, благодать, одним словом, а неуютно. Мурашки по спинному гребню так и носятся и хвосту морозно. Или это моя "чуялка" сигнализирует, что неплохо бы сменить хозяев. Больно у них знакомства неподходящие. Наследные принцы крови — это крутая крыша, как-никак будущий король, но в этом, как раз, скрывается главная опасность. Если венценосный папашка прикажет долго жить и наследничек воссядет на престол, он быстренько спрячет концы вводу и абы-кабы как бы не вместе с вожделенным телом баронессы и её супругом. Монаршие особы жуть как ненавидят компромат и шантажистов, а поза коленнопреклонного раба..., сами понимаете, стоит только слухам выплыть на повехность. Куда потом податься бедному дракону? В лесу, положа руку на сердце, я не пропаду, прокормлюсь как-нибудь, но не по мне вечно жрать мышей и птиц. Я тварь социальная, привыкшая к цивилизации и даже засранец Десус с высоты нынешнего положения кажется милой няшкой.

Из-за окна послышались сдавленные стоны и свист плётки. Мать моя дракониха! Что творится, люди добрые! Что творится! Нет, я не могу на это смотреть и не смотреть выше моих сил. Как она его хлещет, как хлещет.

Повизгивающий от боли и удовольствия, принц подполз к ногам обольстительной, холодно-отчуждённой мучительны.

— Лежать, раб! — носочком ботфорта перевернув принца на спину, баронесса уселась ему на грудь.

Досматривать представление и секс в исполнении аристократических персон я не стал. Увиденного хватило за глаза. Мелкому дракончику требовался отдых и уединённое место для размышлений, а подумать было о чём.

Спланировав на крышу беседки, я, словно приноравливающаяся к лежанке кошка, потоптался по черепице, крутнулся вокруг себя и пристроился у маковки. Голова была на удивление пустая. Весь вихрь мыслей, кружившийся в ней минуту назад, сорвался с места, вылетев через ушное отверстие и оставив после себя гулкое эхо пустого помещения. Так, ничего не надумав, я уснул. Примерно через два часа, если судить по сместившемуся ночному светилу, сбивая сон, еле слышно скрипнула дверь гостевого флигеля и на порог скользнула укутанная в тёмный плащ рослая фигура. Ага, намиловались, голубки. Принц, крадучись, пробрался к маленькой неприметной калитке в ограждении поместья. Вскоре до моего слуха донёсся приглушенный всхрап лошадей и дробь конских подков о мостовую. Его Высочество отбыл во дворец. Выждав определённое время, флигель покинула баронесса. Действуя по наитию, полетел следом. Что-то будет.

— Как отдохнула, дорогая?

Нифига себе!

Второй раз за сегодняшнюю ночь ваш покорный слуга терял опору из-под ног с крыльями и зарабатывал разрыв шаблона. В гостиной, в глубоком кресле напротив жарко растопленного камина сидел барон. Меланхолично перебирая завязки домашнего халата, он смотрел на пляшущие языки огня. Красное пламя, отражаясь в его глазах, делало Сажу Лера похожим на угрюмого вампира.

Баронесса, проведя по небритой щеке Сажу ладонью, обошла его кресло кругом. Она грациозно опустилась на мягкий диванчик справа от камина, и провокационно закинув ногу полуобернулась к мужу.

— Слава принца определённо раздута.

Я тихонько прокрался вдоль стеночки и по косяку взобрался на потолочную балку. Котяру можно было не опасаться, пока барон в комнате, мой недруг сюда не сунется.

— То-то ты быстро управилась, дорогая, — усмехнулся барон.

— Было бы с чем управляться, но, замечу, потенциал у мальчика есть.

— Не переусердствуй, дорогая. Ты противоядие приняла?

— Обижаешь, — змеиная улыбка коснулась пухлых губ баронессы.

— Как всё прошло?

Когти впились в дерево чуть ли не во всю длину. Охренеть какие страсти. Я не я, если хозяин не фрондирует против короны, а с виду и не скажешь. Самый надежный верноподданный.

— Тебе в подробностях или общими словами?

Барон облокотился на спинку кресла и пронзил жену ледяным взглядом. Ни ярости, ни гнева, ни ревности — лёд, космический мороз холодного расчёта. Под льдистыми кинжалами глаз Сажу Миражана растеряла весь лоск, апломб и уверенность. Скукожившись на диванчике, она выставила вместо себя маску слабой женщины, покорившейся захватчику.

— Почти верю, — барон три раза демонстративно хлопнул в ладоши. — Могу составить протекцию в театре господина Ламье. Имперский импресарио ищет актрис. Твой талант оценят по достоинству. Я задал вопрос. Отвечай! — прошипел он.

Миражана пожала плечами:

— Дай мне слово, что первым умрёт Батид.

— Всё, что угодно, дорогая. Ему отрубить голову или повесить? Чем тебе не угодил маг-наставник принца? Старичок — божий одуванчик, милый старикан.

— Возможно. Ты знал, что все фаворитки Боруха сначала проходят через паучьи лапки Батида? Вижу, что не знал.

— Ты спала с ним?

— Этот старый импотент лет двадцать как не способен осчастливить женщину. Он заставил меня раздеться и облапал, как рабыню на торжище, проверяя, нет ли на мне контактного яда или колдовских артефактов. Мерзкое отродье, только ТУДА свой бородавочный нос не сунул.

— Представляю его разочарование. Радуйся, сплетницы говорят, что

он уже двадцать лет таким способом "дарит радость" женщинам. — ухмыльнулся барон. — Вот бы он удивился и обрадовался, обнаружив "бальзам" именно ТАМ.

— Прекрати, меня сейчас стошнит. Ненавижу магов... Как ты можешь вести дела со своим...

— Ты правильно сказала — моим! — перебил барон жену.

— Не боишься, что он сдаст тебя "незримым"?

— Не боюсь и не из-за того, что купил его с потрохами, как ты думаешь. У Тирских банкиров хранятся прелюбопытнейшие бумаги, гарантирующие его лояльность. Стоит им увидеть свет, он и суток не проживёт.

Ясненько. Никто не говорил, что люди в новом мире должны изобретать новые приёмы для подсечки "рыбки" на крючок. Деньги, грязное бельё и скелеты в шкафу всегда и везде остаются гарантами универсальной валютой верности и короткими поводками для скользких и ненадёжных личностей. Как бы не пыжился наш брутальный маг, барон крепко ухватил его за яйца, хотя я бы на месте хозяина этого мага в стеклянную банку замариновал.

— Прошу тебя, будь осторожней. Не доверяю я ему. Такой человек утопит тебя только ради того, чтобы не идти на дно одному.

— Спасибо за беспокойство, но разве я не сказал, что бумаги в Тире уничтожат и весь его род? Слишком многим они насолили.

— Скажи, долго мне ещё потакать капризам принца?

— Потерпишь ещё разок, тебе ведь понравилось, х-м, терпеть. Что ты скажешь о дрессированных собачках? После второго раза он станет твоим верным псом, будешь держать будущего монарха на коротком поводке. Как жаль, что Его толстазадая тирийка не переживёт переворот.

Да, интересные дела творятся в подлунном мире. Живёшь себе, живёшь, ни о чём не думаешь, тут — бах, выясняется, что хозяин твоего дома по самую маковку погряз в заговоре против короны. Ладно бы только он один. Снежная Королева тоже оказалась любительницей пощекотать нервы и адреналиновой наркоманкой. Чего только стоит один финт с принцем Борухом и магическим ядом, привязывающем к определённому человеку. За образом милого котёнка скрывалась тень матёрой хищницы. Безжалостная львица, оказалась под стать вожаку прайда. Я, наивный, думал о слабости женского передка и падкости на монаршие богатырские стати, а тут, оказывается всё продумано на десять ходов вперёд.

Против Его Величества выступили крупнейшие землевладельцы и купцы, которым эскапады монарха встали поперёк горла и надоели хуже горькой редьки. Скажите, кому понравится оплачивать чужие капризы из собственного кармана? Король любил женщин и красивую жизнь с охотами, балами и ратными подвигами, опрометчиво путая личное и государственное, особливо казну и собственный кошель. Говорят, красиво жить не запретишь, но не каждому дано жить по средствам. Выясняется, что Его Величество давно опустошил денежные закрома Родины. Локальные конфликты, плевки на Империю, постоянно меняющиеся фаворитки и бесконечные веселья с балами привели страну к финансовому краху. Чтобы свести концы с концами были взяты крупные займы в Тирских банках, увеличены налоги и разработана беспроигрышная интрига с помолвкой и будущей женитьбой бастарда на главном денежном мешке страны. Все видимые приличия были соблюдены и совсем неважно то, что маркизам пришлось разорвать другую помолвку и с денег Лера им достанется едва ли десятая часть. В своё время маркизе был поставлен ультиматум, пришло время выполнять его условия. Не бывает независимых бастардов. Тем, кто возомнил обратное, быстро указывают на их место или укорачивают на голову. Несчастная судьба и короткая жизнь — вот их удел. Барону Лера тоже никуда не деться. От таких предложений не отказываются.

Чтобы рассчитаться с долгами, монарх не придумал ничего лучше, как начать рассчитываться с банкирами земельными участками, на купцов надели ярмо потяжелее. Барон, сидящий на государственных заказах, выкрутился из положения, переведя заграницу и Империю половину филиалов купеческого дома, таким образом, скрыв большую часть прибыли.

Аристократия многое могла понять, тем паче маркизы, герцоги и

прочие и сами не отличались добродетелью, страдая пухом на рылах, но разбазаривание уделов пришлось им не по вкусу. Истинный землевладелец лучше прирежет себе лишний кусочек, чем отдаст его соседу или, не дай Бог, иностранцу....

Монарх подозревал о вызревающем заговоре и принимал превентивные меры, пресекая крамолу и инакомыслие, но гидра отращивала две головы вместо одной отрубленной, становилась хитрее и изворотливей, принимала разные формы, маскировалась под безобидных зверушек. Тихая незаметная война не затрагивала широкие слои населения, кипя в недоступном для простых смертных обществе аристократов. Пока не задевала.

Давно прогорели дрова в камине, опустел холл, остыли опустевшие кресла, а я продолжал цепляться лапами и хвостом за потолочную балку. Даже после смерти и переселения мне не было так страшно.

Ха, вы думаете: чего, мол, бояться дракончику? Не ему, в конце-концов голову снесут на плахе в случае неудачи. Так-то оно так, но история собственного мира не раз и не два напоминала о "красных петухах" и реках крови, которыми заканчивались дворцовые перевороты и революции. В любом случае резня неминуема и сие неизменно при любом раскладе, независимо от того, какая сторона победит. Насилие порождает ещё большее насилие. Если победит лагерь барона, то встаёт вопрос дележа трофеев и тут былые сподвижники имеют проверенную временем тенденцию превращаться в непримиримых врагов, не чурающихся любых методов в устранении соратников-врагов. Знаете, совсем не улыбается проснуться ночью от треска пожара, пожирающего "хатку" барона. То-то сам хозяин усылает детей в края дальние и прячет деньги в сейфы недоступные. Так, под думы тяжкие, ваш чешуйчато-хвостатый слуга свалился под напором Морфея. Утром я чуть не отдал Богу душу....

* * *

*

Картинно сморщив носик, баронесса отложила вилку в сторону:

— Дорогой, тебе не кажется, что...

— Тьфу! — выплюну кусок мяса и промокнув губы, барон отбросил салфетку в сторону. — Кажется, ещё как кажется, дорогая. Наш обед подозрительно воняет дерьмом!

— Жулия! — во всю глотку гаркнул хозяин поместья.

С моего наблюдательного пункта, расположенного на развилке толстых ветвей бархатного дерева, растущего напротив открытого окна в трапезную, было хорошо видно, как громадная кухарка, виновато потупив заплывшие жиром глазки и покаянно сложив мясистые ручки на белом передничке, застыла перед бароном.

— Присаживайтесь, — сказал барон голосом, наполненным медовыми интонациями и сладкой патокой (для знающих людей такой тон не предвещал ничего хорошего, а о плохом думать им не хотелось, но приходилось), указывая Жулии на свободное кресло. — Отобедайте с нами. Очень рекомендую вот этот бифштекс.

Брызнув крокодильими слезами, заламывая в отчаянном жесте руки, генеральша котлов и поварёшек упала на колени. На столе подпрыгнула супница, звонко звякнули тарелки и столовые приборы. Не представляю, как дом не развалился от землетрясения. Хорошо строили предки барона, на совесть и века.

— Не погубите, господин!

— Как это понимать, Жулия?! — Сажу Лера бросил в кухарку недоеденный бифштекс, попахивающий экскрементами. — Отвечайте! Я вас спрашиваю, ну!

В руке разгневанного мужчины мелькнул столовый нож. Глядя на его красное лицо, перекошенное от еле сдерживаемой ярости, сразу верилось, что он и этим ножичком любого заживо разделает.

— Это Скайлс! Ваша Светлость....

— Заткнись! — припечатал барон, — Жулия, ты сейчас в шаге от того, чтобы получить ногой под зад и с волчьим билетом вылететь из этого дома, ещё одно слово лжи, и я не знаю, что с тобой сделаю. Ты меня поняла?!

Негритянка судорожно закивала.

— Говори!

И грозная кухонная повелительница, царица мокрых полотенец, гроза поварят, ходячий ужас прислуги сломалась под яростным гнётом хозяина дома. Глотая слёзы и размазывая сопли, она рассказала грустную историю о войне между некой домоправительницей, сиречь работницей (ага-ага, Фрекен Бок в максимальном варианте) и одним из любимцев маленькой госпожи. Да, толстуха завелась, её речь, словно реченька лилась. Для начала, на питомца Лилины вылился бочонок отборных помоев. Вконец обнаглевший дракончик потерял не только нюх, страх, но и всякие границы. Чёрная сволочь (на себя бы в зеркало посмотрела) перестала давить крыс и мышей...

— Странно всё это, не находишь, дорогая? — спросил Сажу баронессу.

— И правда, — подтвердила Миражана ледяным, безэмоциональным тоном, — Мастер Дирк при каждом удобном случае нахваливает Скайлса. Дракончик у него всех крыс и мышей передавил, а у нас они разве что по кухонным столам пешком не ходят. В чём дело, Жулия?

Крыть толстухе оказалось нечем, оставалось только каяться и брать вину на себя. Булькнув нечто невразумительное и вызвав телевизионщиков, она продолжила поэму о кухонных страстях. Тут в быль органично вплелось и воровство мяса некой мордой, и неприязнь между котом и драконом, и нелюбовь самой кухарки к мелкому нахалу, не признающему авторитетов. Скайлс, то есть я, на каждый выпад кухарки всегда отвечал какой-нибудь мелкой пакостью (что есть, то есть, признаю за собой такой грешок), в отместку за то, что ему перестали давать мясо и за то, что миска подчищалась котом, дракончик перестал уничтожать грызунов в поместье. Изобретательная тварь, и не скажешь, что она тупое бессловесное животное, мстила в ответ, занимаясь экспроприацией балабасов. Чувствуя скорый проигрыш, Жулия дерзнула пойти на крайние меры. Вашего покорного слугу решено было отравить. Никто не отменял принцип: "Сдох Трофим, да и хрен с ним". Маленькая госпожа, возможно, чуток поплачет-погорюет, и успокоится, тем паче Лилина последнее время на питомца почти не обращала внимания (в школе великосветских мегер девочке хорошо промыли мозги, где мне тягаться с дипломированными профессоре и наставниками). Сказано, сделано. Кухарка хорошо изучила повадки противника, яд без запаха аккуратно залили в центр небольшого кусочка свежатины, который "забыли" на разделочной доске у "неосторожно" открытого окна. Никто глазом моргнуть не успел, как парная телятина исчезла в неизвестном направлении (в известном, в очень даже известном), после чего Скайлс пропал на два дня. Жулия уже праздновала победу, но не тут-то было....

Сволочи! Толстуха рассчитала правильно. Мясо я спёр, спикировав с карниза второго этажа. Господи, через пять минут после сытного обеда в моей голове осталось единственное желание. Я просил высшие силы, засунувшие неприкаянную душу в тело дракончика, даровать их протеже быструю смерть. От чудовищной боли и желудочных колик меня сворачивало восьмёркой. Казалось, пытка длилась бесконечно, поэтому в потере сознания не было ничего удивительного. Два дня моя засиженная мухами тушка провалялась на чердаке гостевого флигеля и пришла в себя во время ливня, обильно орошавшего пятачок чердачного помещения перед открытым слуховым окном. Холодный душ привёл отравленного дракона в чувство. На подгибающихся от слабости лапах я выполз на крышу, где напившись чистой дождевой воды и почувствовав себя лучше, поклялся уничтожить всех покусившихся на мою жизнь. Угадайте, кто стоял под номером "один" в коротком списке, составленном мстителем?

Одним из последствий отравления явилось расстроенное пищеварение и пробравший больного понос. Атака на владения отравительницы свершилась глубокой ночью. Высморкавшись, рассевшаяся на полу толстуха высказалась в том ключе, что, ну, не может в такой маленькой твари содержаться столько дерьма, сколько она потратила на загаживание кухни, вентиляции и дымоходов (я старался, не к столу будет сказано, впрочем, я сам в полной прострации — не понимаю, откуда, что бралось). Если кухню общими усилиями поварят удалось отмыть и привести в божеский вид, то справиться со смрадом из вентиляции нет никакой возможности.

На последних словах Жулии барон неожиданно расхохотался. В припадке веселья он хлопал себя по ляжкам и стучал кулаком по столешнице. Посуда жалобно позвякивала. Ошеломлённая смехом хозяина, кухарка забыла о размазывании соплей и утирании слёз.

— Значит так, — отсмеявшись, сказал Сажу. — Как мне кажется, Скайлс вас и так достаточно наказал. Не беспокойтесь, от себя я тоже добавлю. Что хотите делайте, хотите нанимайте мага, хотите лезьте в вентиляцию сами, но через три часа в ней должна царить идеальная чистота. Ни монеты за эту неделю вы от меня не получите. Вам всё ясно?

— Да-да, я всё поняла, — вскочив на ноги и пятясь задом, пробормотала кухарка.

Сыгравшее тревогу чувство опасности заставило сорваться вниз. В мягкий ствол дерева, там, где ранее блаженствовала моя тушка, вонзился столовый нож.

— Сбежал, паршивец! — барон в мнимом расстройстве пристукнул кулаком по коленке. — Ладно, пусть живёт, заслужил. Дорогая, когда мы последний раз были в ресторации господина Болони?

— Пять минут, дорогой, я только сменю платье....

— Не спеши, дорогая, Бьер ещё не заложил экипаж, — оглядев голодным взглядом стол, барон вгорячах сплюнул на пол и вышел в сад, — Скайлс, Скайлс, лети к папочке!

Разогнался, уже спешу, только шнурки поглажу. Чур меня, с хозяина станется свернуть засранцу головенку. Я лучше на беседке посижу, целее буду.

— ..., — судя по движению губ Сажу Лера высказал что-то заковыристое. Секунд двадцать потоптавшись у порога, он вернулся в дом.

Фу-у, пронесло. Каков барон, а? Чуть было не было. Не забыть напомнить себе, не злить его понапрасну, в другой раз чуйка может не сработать и быть мне бабочкой, наколотой на иголку. Классно он ножи метает, ничего не скажешь.

До позднего вечера я скрывался по кустам и отрабатывал кусок мяса у мастера Дирка. Путь домой с набитой утробой оказался необычайно долог. Сам от себя не ожидал подобного аппетита. Старый ветеран тоже удивлённо хмыкал, наблюдая исчезающие в пасти едока куски мяса. Если рассматривать в пропорции с волками, которые могут умять до двадцати пяти килограммов свежины, то некто крылатый составил им достойную конкуренцию. Желудок у котёнка меньше напёрстка, но жрёт он, падла, как лошадь.

У самого забора родного поместья моих ноздрей коснулся знакомый дух зелий и алхимических реактивов, которые не мог перебить никакой дорогой парфюм. Однако, к барону пожаловал господин маг. Какого хрена ему надо? Вечереет, на темнеющем небе проклюнулись первые звёзды, нет, припёрся. Сонливость как рукой сняло. Срыгнув в придорожную канаву добрую треть съеденного, я помчался к дому. Оп-па-на, взгляд зацепился за активированный защитный барьер. Особенно ярко невидимая обычному человеку плёнка светилась у окна, за которым располагался кабинет барона. Любопытно..., хозяин и гость изволят секретничать-с.

Стоит или не стоит? Вот в чём вопрос. Промаявшись с минуту над неразрешимой дилеммой и плюнув на последствия, я осторожно полез по стене. Практическими методами, на примерах кухни и гостевого флигеля выявлено, что магические барьеры не являются препятствиями для чёрных драконов. К тому же шпик предусмотрительно наложил на себя маскировку, скрывающую хвостатого ниндзюку от магической поисковой волны. Как знал, что тайные занятия когда-нибудь пригодятся. Пробравшись за барьер, я затихарился у окна под вычурной барельефной фигуркой, напоминающей купидончика. Так-так, послушаем-с....

— ...Сажу, как ты не понимаешь (о, как патетичненько, занятно, похоже, я вовремя)....

— Базиле (Не знал, почти как Базилио. А что, магу идёт. Ему бы ещё круглые очёчки и клюку — будет стопроцентное попадание в образ), в чём твой интерес? — спокойным тоном, с толикой вальяжной ленцы в голосе, перебил мага барон. Из кабинета донёсся характерный чпокающий звук, который сопровождает любую пробку, вытаскиваемую из бутылки. Буквально через пять секунд журчание наливаемой в фужеры жидкости и тонкий винный аромат сказали мне, что я не ошибся. — Скажи, зачем тебе Скайлс?

Ёкарный бабай! Это они обо мне торочат?! Ничего себе, я действительно вовремя. Чуялка противно взвыла, неспроста маг пожаловал, ох, неспроста. Как бы эта морда не уболтала отца Лилины избавиться от питомца. Так, спокойно, товарищ, без нервов, нервничать потом будете. Вдыхаем через нос, выдыхаем ртом. Сидите, милейший, как мышь под веником и не дёргайтесь. За окном решается, жить тебе в этом доме или рвать когти, пока на ингредиенты не пустили. Если бы не когти, вонзённые в податливый камень, я бы куякнулся со второго этажа и разбил себе голову о камни внизу.

— Я тебе уже говорил.

— Говорил, помню, но, Базиле, ты как всегда недоговариваешь и предпочитаешь скрывать истину. Так зачем тебе понадобился дракончик?

— Хорошо, буду откровенным, — шуршание, за окно вырвался прогорклый запах старой, слежавшейся кожи. — Смотри!

— Я не умею читать на древнеимперском.

— Это Рирский алфавит. Рирская империя существовала задолго до империи Тамрис! Пергаменту больше пяти тысяч лет, ты не представляешь, каких трудов мне стоило получить его. Это чуть ли не единственный полностью сохранившийся трактат, найденный на раскопках руин в Парлемской провинции. Еле-еле успел раньше скупщиков из университета.

— Смею заметить, он неплохо сохранился для такого раритета.

— Древние маги умели накладывать чары стазиса.

— И о чём пишут древние?

— Это трактат о драконах! Я расшифровал их письма.

— Как занимательно, ещё никто не расшифровывал письмена драконов.

— Сажу, тебе не идёт ирония.

— Ладно-ладно, извини, не смог удержаться. Ты продолжай, я внимательно слушаю, — милостиво разрешил барон.

— В трактате пишут, что драконов создали маги Рира.

Я весь превратился в слух. Древняя история в изложении Базиле Риста повествовала о том, что маги сгинувшей империи привезли с южного континента несколько десятков яиц, из которых впоследствии вылупились ужасные огнедышащие твари. Вес тварей к моменту взросления достигал трёхсот су, в переводе на современные меры (я быстренько пересчитал в ещё более привычную систему) — около двух тысяч килограмм. Нормальные были у меня предки, что же их потомки так измельчали? Ага, маг погнал вещать далее — вылупившихся и подросших драконов подвергли трансформации, технология которой утеряна тысячелетия назад и давно поросла быльём. В конечном итоге экспериментаторы получили несколько видов внешне безобидных дракончиков, размер которых варьировался от кошки до крупной собаки. Кроме размера дракончики отличались цветом чешуи. Всего на выходе было пять видов: зелёные, голубые или синие, красные, золотые и, самые редкие — чёрные (прямо загордяк, я — редкий вид, занесите меня в "красную книгу").

— По мне так твари с юга были лучше получившейся мелочи, приручить таких и любая армия с руками оторвёт себе несколько сотен или тысяч живых огнемётов.

— Видимо они не поддавались приручению и дрессуре, по крайней мере, в трактате об этом нет ни слова. Не думаю, что древние были глупее нас с тобой. Мы до сих пор не можем приблизиться к многим их утерянным секретам.

— Хорошо, согласен, раньше и деревья были выше и огурцы толще, что там с драконами, ради чего изуродовали родимых?

— Тут многое не понятно, многие понятия и термины перевести не удалось.

— Базиле, мне ни к чему тонкости перевода. Говорил бы ты о деньгах, я бы тебя не перебивал, ты мне самую суть поведай.

— Суть? Можно и суть. Если вкратце, пройдя импринтинг, все дракончики служили для чётко определённых целей. Зелёные — разведчики, они запоминали местность и передавали магам увиденные картинки. Синие — почтальоны и связисты. Ты сам знаешь, что они, как попугаи копируют и запоминают человеческую речь, после специальных тренировок они могли запоминать целые книги, надиктовывая их часами. С помощью красных лечили, не спрашивай как, всё равно не отвечу, потому, как не знаю и тут не описано.

— Что с золотыми?

— Золотые — ищейки.

— В каком смысле, ищейки?

— Они могли запоминать ауру человека, которую невозможно подделать, и по слепку найти любого человека, как бы он не маскировался. И на закуску, последние в очереди, но не последние по значению — чёрные.

— Базиле, если тебе надоест заниматься магией, знай, место рекламного агента тебе всегда обеспечено. Всё, молчу-молчу, ты остановился на чёрных.

— Дам тебе небольшую подсказку. Чёрных рирцы называли троками. Дракончики были чрезвычайно умны, обладали магией и, в отличие от своих цветных собратьев, могли целенаправленно её применять.

— "Трок", мне это слово должно что-то сказать?

— От него произошло тамриское "трокан" и...

— И староимперское "троканот" — смертельный. Я тебя правильно понял?

— Правильно. "Трок" обозначает — "убийца".

Ошалеть не встать. В детстве я часто мечтал стать воином ниндзя. Сбылась мечта идиота. Добро пожаловать в клуб убийц, только что в нём делать и какие требования к членам закрытого общества?

Эйса третья.

На свободу с нечистой совестью.

И жизнь закрутилась, и жизнь завертелась, да так, что и жить уже не хотелось. За какие-то три дня барон развил кипучую деятельность. Если не присматриваться особо, то со стороны казалось, будто в имении и за его пределами ничего не происходит, но зная о некоторых нюансах и подготовке к смене короны, становилось понятно, что один из главных заговорщиков не сидит на месте. В его ситуации сидеть на попе ровно было смерти подобно. Каждый день усадьбу посещали приказчики и разные мутные личности. Сажу вывозил и прятал архивы, раздавал инструкции и поручения, принимал доклады и рапорты от доверенных лиц и шпионов. На этом фоне как-то незаметно вершилась подготовка к отправке Лилины в имперскую столицу. Первым отчий дом покинул Скам. Наследник титулованного аристократа, облачённый в кадетский мундир, отбыл куда-то в сторону пограничных рубежей. Как я подозреваю, доверенные людишки барона переведут его далее — за рубеж. Сажу Лера топил концы в воду и выводил детей из-под удара.

Дабы отвести подозрения, барон вёл активную общественную жизнь. Несколько званых вечеров и пара балов, на которые приглашался весь цвет королевства, в должной мере замылили глаза охранке и притупили паранойю Его Величества. В таком режиме пролетели три недели.

Первое время я лелеял призрачные надежды, что чернокрылый питомец юной баронессы отправится следом или вместе с хозяйкой, но родители Лилины ни словом, ни делом не обмолвились, что дочери будет позволено забрать рурга-дракончика с собой. Кота — да, а чешуйчатый останется дома и будет давить грызунов. Таки да — засада! Иногда я ловил на себе задумчивые взгляды барона, за которыми угадывались тяжёлые мысли, гуляющие в голове хмурого аристократа. Знать бы, что он задумал, а то неспокойно мне за свои хвост и шею. Боюсь, укоротят либо то, либо другое. Скотина маг, евойные семена дали всходы в черепушке хозяина поместья. Сволочь!

Поддавшись общей нервозности, я тоже не сидел на месте. Знаете ли, мне мои хвост и чешуя стали дороги, как память. И что с того, что нынче у бывшего наладчика прибавилось конечностей и убавился рост и вес? Своя рубаха, как ни крути, ближе к телу, каким бы это тело не было. На фоне тщательно замаскированной суеты, царящей в поместье, ваш покорный слуга тоже облетел все окрестности. В ходе импровизированных разведрейсов вёлся поиск пригодных для проживания "баз". Сначала я подумывал затихариться у старины Дирка, но слишком многие знали одноногого ветерана и чёрного баронского дракончика. Честный служака остался таким же и после службы. Нынче мясник привечает хитрозадую тварюшку, подкармливая её деликатесами, но если дракончик вдруг "потеряется", то старый солдат без зазрения совести сдаст потеряшку хозяевам. Таки обидно, место у него хлебное. Другие нычки тоже не радовали. Поместья аристократии не подходили по тем же причинам. В своё время Лилина успела примелькаться с чёрным дракончиком на плече, других соплеменников и братьев-близнецов у меня не было. Прятаться в парковой зоне и среди кварталов бедноты тоже не выход. В первом случае не подходила кормовая база, во втором — пацаны с рогатками. Это взрослые ведут себя степенно, а эти босоногие спиногрызы без мыла в любую ж..., э-э дыру влезут. Стоит где-нибудь перед шустрыми пострелятами мелькнуть хвосту необычного обитателя трущоб, как переселенцу не останется ничего другого, как сливаться через канализацию. Честно признаюсь, не прельщает меня купание в потоке фекалий. Оставался крайний вариант — выселки и деревни за городом.

Оставаться под крылышком барона я не видел никакого смысла, ибо задумчивые взгляды Сажу, бросаемые на крылатого питомца, заставляли того в страхе поджимать хвост и отбивать со спинного гребня ледяную корку. Ведь в нашем деле главное что? Правильно! Главное — вовремя смыться! Несколько последних дней прошли в напряжённой подготовке к побегу. Почти не скрываясь, я таскал с кухни различные съестные припасы, которые могли храниться достаточно долго, так же набегам подвергалась мясная лавка, из которой за крепостную стену перекочевало пару килограмм копчёностей. Занятый приготовлениями к переходу на "подпольный" образ жизни и организацией схрона в отвесных скальных обрывах, омываемых Наей, я пропустил момент отъезда Лилины. Юная магичка уже несколько дней сидела на сундуках и саквояжах. Отец девочки со дня на день ожидал отряд наёмников, должных сопроводить дочь до магического учебного заведения. Последние, как назло, заявились нежданно-негаданно, причём в тот самый момент, когда я летал в предместья Дитара. Стража и телохранители не стали надолго задерживаться в городе. Коротко переговорив с бароном и получив предоплату, они взяли "в коробочку" крытый экипаж Лилины и отбыли из королевской столицы. Вместе с девочкой уехало несколько слуг, с ней же сменил место жительства Десус, а я остался в пролёте в прямом и переносном смысле слова.

По возвращении в усадьбу проморгавшего своё счастье дракончика ждала на мостовой лишь пыль из-под копыт и колёс, да остывший, разворошенный воробьями, конский навоз у главных ворот. В доме поселились тоска, гулкое эхо и грозовая туча грядущих перемен. Чёрт, как всё-таки погано чувствовать себя брошенной вещью. Я прекрасно понимаю, что от Лилины в данной случае ровным счётом ничего не зависело, но легче от этого не стало. Тот, кто на собственной шкуре вкусил от пирога, которого вкушают брошенные хозяевами кошки и собаки — боль, непонимание и обида, приправленные пустотой и горечью от предательства тех, к кому привязался, тот поймёт меня. Пусть я не кот и не пёс, и совсем не похож на попугайчика, мне тоже было больно. Разум пытался достучаться до скорбящей души, засыпая её аргументами и оправданиями, типа того что девочке будет лучше без рурга, за которым может начать охоту один неугомонный маг или ищейки королевской охранки (ежели восстание провалится). Неизвестно, как сложатся у Лилины дела в империи, и не придётся ли ей и там скрываться от монаршего гнева. Для легавых чешуйчатый питомец сыграет роль яркой приметы, которая приведёт к маленькой хозяйке и дочке главного фрондёра и так далее, и тому подобное. Разум разумом, а душа жила надеждою. Не верил я, что всё вот так закончится. Не верил и всё тут! Одно хорошо, какой бы сволочью барон не был, но он любил своих детей. Сажу Лера загодя позаботился о тайных убежищах и прикрытии для сына и дочери. Декабрист хренов, мать его так, путчист недоделанный...

Чёрным метеором промчавшись по опустевшим комнатам, я выскочил во двор. Пусто. Короткий перелёт в сад — тишина. Не слышны в саду даже шорохи, всё здесь замерло до утра... Потоптавшись по крыше беседки и осознав, что сдерживающих факторов не осталось, я принял решение уйти "по-английски". Последний раз взглянув на дом и курлыкнув на прощание, будущий отшельник повернул крылья на восток.

Летя привычным маршрутом и задумавшись над туманными перспективами, я выпустил из внимания шайку малолеток, что ошивалась в маленьком скверике за подворьем Дирка. Характерный щелчок рогатки разбудил уснувшее сознание, жаль, что оно не успело среагировать на круглый голыш, траектория которого пересеклась с траекторией дракончика. Есть накрытие. Ёксель-моксель, больно-то как! Правое крыло отсохло напрочь. Будь я бомбардировщиком, полёт бы продолжился на честном слове и на одном крыле, только за неимением мотора в заднице пришлось изображать пикировщика. Кувыркнувшись через голову, я брякнулся на декоративный куст в виде зелёного шара. Благо высота была всего метров восемь и ничего, кроме гордости, больше не пострадало. Через мгновение у куста нарисовались чумазые пацанята, а на меня опустилась плотная вонючая тряпка...

Убойные миазмы разбавились довольными возгласами стрелков. Невидимый мною засранец громогласно хвастался новой "базукой", резинки для которой давеча сварил старший брат. Чему вы удивляетесь? Гевея тут не произрастает, вместо неё аборигены используют другое дерево, сок которого имеет практически те же свойства. Родственница гевеи обзывалась терсаной, "вонючкой", если на местный манер. Что да, то да, в рощицах терсаны постоянно гуляет своеобразный запашок. На такой только мух приманивать. Сок терсаны вываривали в котле с добавлением порошка вулканической серы, золы и каких-то минералов. Получившуюся клейкую массу выкладывали на противень, высушивали на малом огне, после чего нарезали полосками. Получившаяся таким кустарным образом резина на средства контрацепции не годилась, но для рогаток подходила вполне. Подтверждено собственным горьким опытом.

Черти полосатые, что б им пусто было! Они что, этой тряпкой задницы вытирали?! Вонь такая, что не вздохнуть ни пёрнуть. Не будь у меня отсушенным крыло, которое бессильно волочилось за телом, я бы выскользнул и постарался убежать от мелких "снайперов". Не проханжа. Через несколько секунд я уже крякал от натуги, мысленно прикидывая сколько ребёр будет переломана сжавшими мои бока руками. Охотнички не церемонились. Пока один держал брыкающееся тельце добычи, второй накручивал на задние конечности длинный отрез ткани. Быстрый перехват и своеобразный "бинт" лёг на крылья и передний плечевой пояс, последние витки обездвижили голову. Чувствовалась сноровка и знание процесса "пеленания". Убивать меня не собирались — это не могло не радовать. С другой стороны, раз добычу обездвижили и приготовили к переноске, значит, вихрастые охотнички планируют её продать или..., а вот "или" мне совсем не нравится. "Или" — означает поимку по заказу, уж больно резво и оперативно сработали пацаны. Мальцы давненько набили руки, видимо не первый раз промышляя подобным образом. Возникает закономерный, чуть ли не риторический вопрос о личности заказчика. Кое-кто нетерпеливый устал ждать ответ от барона, действуя на свой страх и риск. Тридцать три раза — чёрт-чёрт-чёрт, чтоб ему хфурги* под нос насрали.

*хфурги — мелкие летучие мыши, питающиеся плодами терсаны, отсюда и запах помёта.

Пока я предавался невесёлым размышлениям, меня закончили пеленать и забросили в клетку, звонко щёлкнул металлический замочек. Закончив грязное дело, вся гоп-компания сорвалась с места. Никогда не думал, что буду страдать морской болезнью, но десять минут дикой тряски выпинали из желудка кусок полупереваренной ветчины к самому горлу. Как бы не проблеваться, однако. Резкая остановка и наступивший относительный покой прекратили бунт желудка и не дали пленнику захлебнуться в рвотных массах. В силу обстоятельств я не видел, куда поставили клетку, но обсуждение на что будет потрачен заработок, не прошли мимо моих ушей. Судя по голосам, пацанов было трое. Пара из них планировали накупить на рынке всякой всячины, и только один из них твёрдо сказал, что свою долю израсходует на семью. Сестре давно пора купить новое платье, а им с братом нужны деньги на школу. Похвальные устремления, в какой-то мере уважаю, если бы только они воплощались не за мой счёт. Вскоре послышался дробный перестук конских подков по мостовой и лёгкое поскрипывание колёс приближающегося экипажа. Похоже прибыл заказчик. Я не ошибся. Возница осадил лошадей, карета остановилась в непосредственной близости от моего узилища.

— Принесли? — требовательно раздалось сверху.

Х-м, не похож голосочек на маговский. Посредник? Всё может быть.

— Да, господин. Всё как вы говорили, — вскочил на ноги главный из компании мальчишек и прошлёпал к экипажу.

— Вас никто не видел?

— Никто, господин. Мы в парк через задворки и помойку пробрались, нехай там сторожевой паутины не насторожено.

— Избавьте меня от подробностей. Покажите! — потребовал неизвестный. Клетку сдёрнули с места, щёлкнул замок, тёплая рука заголила из-под "бинтов" хвост добычи. — Хм-м, он. Держите, там за рурга, клетку и молчание.

— Ух-ты!

— Вау! Серебро!

— Надеюсь вам не надо напоминать, чтоб держали языки за зубами?

— Нешто мы не понимаем, господин. Мы уж учёные.

— В квартал больше не суйтесь, "уч-чё-ёные", а то мигом останетесь без голов и языков, — сарказм говорившего можно было резать ножом. — А теперь скройтесь с глаз моих!

Утихающий топот возвестил о достойной всякой похвалы исполнительности юных охотников. Получив вознаграждение за проделанную работу, они моментально "сделали ноги".

— Трогай, Пронд! — приказал извозчику господин из экипажа. — Пронд, тебя это тоже касается. Не светись, а лучше послушай моего совета и проведай родственников в деревне. Погости у них с месяцок. Помни девок на овинах.

— Так и сделаю, — хриплым, прокуренным голосом ответил невидимый Пронд.

— Повернись и не дёргайся. Придержи лошадей.

— ..., — в ответ донеслось нечто неразборчивое.

— Терпи!

— Полезная цацка. Айц, полегче! Ненавижу, когда ты ею пользуешься, да ещё на моей роже, — у Пронда сменился тембр голоса.

— Хм-м, — донеслось в ответ, — предпочитаешь, чтобы твою настоящую физиономию каждая собака в городе знала?

— Нет, но каждый раз видеть в зеркале новую рожу..., порой я сам себя не узнаю.

— Издержки профессии, Пронд. Что-то незаметно, чтобы ты мечтал вернуться к сохе и вилам.

— Меня и здесь неплохо кормят, — буркнул Пронд.

— Тогда заткнись и молчи! — припечатал главарь. — Трогай, чего растележился? Заказчик не любит ждать. Время — деньги, Пронд!

Таки заказчик. Хреново, в мыслях мелькала весёлая расчленёнка, в которой хохочущий вивисектор разделывает мелкое тельце дракончика на ингредиенты. К кровавой картине примешивались кадры многочисленных опытов над несчастной жертвой. Замечу, что фантазия у меня всегда была богатая, а в тот момент она прямо таки фонтанировала, порождая сценарии один мрачнее другого. Глядя на порождения моего разума, фильмы ужасов нервно покуривали в сторонке.

Сухо щёлкнул кнут, всхрапев, лошади припустили по дороге. Через двадцать минут экипаж ворвался в городскую толчею, моего слуха коснулся шум толпы, крики извозчиков и многочисленных зазывал. От стен домов отражались шаги и голоса многочисленных горожан. Скорость движения мгновенно упала в несколько раз. Центр, как-никак. Минут тридцать наше транспортное средство пробивалось через человеческий муравейник. Вскоре перекаты волн шумного человеческого моря остались позади, и извозчик пришпорил лошадок.

— Тпр-у-у, родимые! Приехали!

От резкого толчка клетка с заключённым сверзилась с сиденья. Я клацнул зубами и больно приложился нижней челюстью о металлические прутья. "Подкладка" из бинта не больно-то смягчила удар. На языке появился металлический привкус крови, что не мудрено при поломке зубов, осколками которых распороло десну. Что ж мне так не везёт, а? Можете не отвечать — это был риторический вопрос.

— Жди здесь, — подхватив клетку, приказал главарь и выбрался из экипажа.

Десяток широких, размеренных шагов и мой пленитель остановился у ворот или калитки (из-под тряпки не видно), постучав медным кольцом по билу. Я весь превратился в слух. Скоро решится моя судьба, подтвердятся или будут опровергнуты досужие домыслы о личности нового хозяина и заказчика похищения. Не прошло и минуты, как с той стороны послышался звук приближающихся шагов. Навстречу с посредником шёл уверенный в себе человек, это можно было сказать по тому, как гулко и мерно припечатывали подошвы сапог по мелкой щебёнке. Я думал, что между торговцем и покупателем завяжется разговор, но передача товара произошла в полной тишине, не считая мягкого перезвона монет в кошеле, перекинутом из рук в руки и завершившем сделку. Скрип воротных навесов и металлический скрежет запора, поставили окончательную точку в прошлой жизни. Попал я, однако! Не знаю, куда и во что, но вляпался однозначно.

* * *

*

Пока в одном конце города процесс товарно-денежного обмена шел к своей кульминации, во втором конце королевской столицы барон Лера, облокотившись на высокую спинку рабочего кресла и перебирая в руках нефритовые чётки, слушал доклад доверенного лица. Промокнул платком покрытую бисеринками пота лысину, подчинённый барона открыл тонкую кожаную папку:

— Как вы и предполагали, нападение осуществлено в районе малого сквера за подворьем мастера Дирка. Рург был подстрелен из рогатки мальчишками из нижних кварталов. Наши наблюдатели следовали за ними до точки передачи товара, где клетка с рургом была передана посреднику. Что прикажете делать с пацанами?

— Ничего, они честно заработали свои деньги. Никакой самостоятельности. Вы меня поняли? — барон наградил докладчика холодным взглядом.

— Как прикажете, — покладисто согласился тот.

— Далее..., что выяснили по личности исполнителя или посредника?

— Наблюдатель точно не уверен, — докладчик опять смахнул трудовой пот.

— Пусть будет неточно, — Сажу подался вперёд.

— Предположительно мы имеем дело с Айцем Безликим. В некоторых кругах довольно-таки известная личность.

— Занятно. Проработайте вопрос привлечения этой известной личности на нашу сторону. В методах можете не стесняться, рыльце у неё уже даже не в пушку, а перьями поросло, вот и надёргайте себе на перину. Кто вёл посредника?

— Нашему человеку удалось незаметно подвесить на карету магический маячок, по которому мы отследили маршрут.

— Позвольте угадаю. Западная пристань, улица Золотых огней?

Докладчик молча склонил голову к правому плечу.

— Прекрасно! — змеиная улыбка коснулась губ барона. — Соберите все доказательства. Подбейте их так, чтобы комар носа не подточил. Свободны.

Докладчик поясно поклонился и вымелся из кабинета.

— Некоторые дураки копают могилы самому себе собственными руками, — сказал барон, глядя в пустоту. — Теперь ты мой с потрохами, дорогой друг.

* * *

*

Долго ли коротко, и моё путешествие подошло к концу. Новый владелец, поставив клетку на деревянную поверхность — стол, скорее всего, открыл замочек на дверце и просунул руку вовнутрь. Зажав мне пасть сильными, будто деревянными, пальцами, он сдёрнул тряпку с головы подопытного объекта. Яркий свет неприятно резанул по глазам. Медленно убрав плёнку третьего века, я посмотрел вверх.

— Ну, здравствуй, дружок, — дохнув тяжёлым чесночным выхлопом, маг Базиле склонился над клеткой. — Посмотрим, что ты такое?

Вот попал, так попал. Что-то не нравится мне его взгляд, совсем не нравится. Многообещающий такой, пронизывающий до кончика хвоста. Определённо этот любитель чеснока задумал нечто недоброе и это "недоброе" прямо связано с тушкой мелкого чёрного дракончика, то бишь меня любимого. Ухмыляется, сволочь. На его месте я бы тоже радовался и ухмылялся, но я не на его месте и радоваться мне совсем не с руки или не с крыла. Ауру я скрыл ещё в клетке, но схвативший меня за морду маг не пытался сканировать энергетические и магические структуры пленника. Вместо этого мерзопакостно улыбнувшись, он закинул в рот приторно пахнущую пилюлю:

— Бодрящий концентрат, — пояснил он свои действия, продолжая удерживать пасть подопытного дракончика второй рукой. — Помогает при ментальных атаках.

"Чёрт!" — мысленно взвыл я, отгораживаясь барьером от пробирающего взгляда мага, проникающего в само естество. Я пытался спрятать разум за частоколом инстинктов. Впрочем, неудачно. Ментальный удар снёс щиты, будто они были сделаны из бумаги. Выкинув на поверхность самые яркие и сильные желания и инстинкты, я, плюясь пеной, забился крупной дрожью прожженного эпилептика. Создавалось впечатление, будто чёртов двурукий урод ткнул мне в бочину оголёнными проводами и подал на них тысячу вольт. Те, кто хоть раз имел неосторожность попасть под напряжение, поймут товарища по несчастью. В прежней жизни не раз и не два мне приходилось испытывать неприятные ощущения от знакомства с потенциалами в двести двадцать и триста восемьдесят вольт. Знакомства были краткосрочными и оставляли после себя множество неприятных впечатлений, поблекших со временем, но не забытых за пропастью лет. Пытка мага существенно освежила неприятные воспоминания. Извиваясь в судорогах, я не заметил, как когти на передних и задних лапах располосовали тряпку, стягивающую тело. Пытка закончилась резко, словно проводник сорвал стоп-кран и состав, мчащийся на всех парах, выбрасывая снопы искр и визжа тормозными колодками, резко остановился.

Утерев рукавом камзола пот со лба, и потерев левой рукой шею, маг приник лицом к прутьям клетки:

— Это было нелегко, — Базиле сглотнул тягучую слюну. — А ты умнее, чем пытаешься казаться. Зря ты, дружок, закрывался базовыми инстинктами, ха-ха-ха! — он истерически рассмеялся. Перестав ржать как ненормальный, маг стрельнул в меня безумным взглядом и продолжил прерванную смехом фразу:

— Тем самым ты выдал себя с головой. Чтобы ты знал, животные не защищаются. Теперь я понимаю, почему древние уничтожили чёрных рургов. Цы-цы-цы, — он помахал перед клеткой указательным пальцем, — не пытайся казаться зверьём, меня не проведёшь.

Желая усилить слова физическим воздействием, Базиле сильнее сжал пальцы. Щёлкнув, сломался ещё один зуб.

— Хочешь знать, что я для тебя приготовил? Не хочешь? Правильно делаешь, незачем тебе это знание. Надеюсь, мы найдём общий язык, дружок. Поверь, так тебе будет лучше. Извини, обратной дороги не будет, ты либо станешь моим с потрохами, либо ничьим. Хочешь сдохнуть? Но даже мёртвая тушка способна послужить науке, чего бы не хотелось делать. Ничего личного, дружок. Ты ведь меня разумеешь?

Разумею, ещё как разумею, скотина. Видал я таких "дружков", на "прямой палке" по дюжине в ряд за раз вертел. Хреновый расклад, у моего визави от пилюльки явно снесло крышу, а он и рад, вон как весело подталкивает шиферный кумпол. Выводы из сложившейся ситуации складываются аховые — глумящийся вивисектор либо превратит рурга в бессловесную тварь, подчинённую воле мага, оденет рабский ошейник и будет помыкать, либо грохнет и препарирует. Мрачный итог неудавшейся карьеры для крылатого ниндзюки. Да, я смирился со сменой облика, даже надыбал в оном определённые плюсы — всегда мечтал получить крылья! Да, я в некотором роде вжился в роль домашнего питомца. Но я никогда, ни за какие коврижки не буду рабом. Лучше скопытиться стоя, чем жить на коленях. Не на того напал, господин маг. Как там сказал Спартак? "Рабы не мы, мы не рабы!" Наш человек, хоть и кончил плохо, но погиб за свободу и идею. Не берусь предсказывать собственную кончину, где и как она настигнет жертву и возьмёт ли её за жопу, не знаю и знать не желаю. Меньше знаешь — крепче спишь. Желаю лишь, чтобы костяная дракониха с косой, обряженная в балахон, пришла за свободным летуном, а не за курицей с обрезанными крыльями.

Больше всего на свете в этот момент я хотел убить самодовольного ублюдка. Скрывать ауру больше не имело смысла. Убрав щиты, я наблюдал, как зенки мага лезут на лоб от удивления. Смертельного удара нанести не получится, весовые категории не те, но воспоминания о плевке вонючими выделения защёчных желез в щерящуюся харю будут греть меня долгими зимними вечерами. Поднапрягшись, на сильном выдохе, я харкнул в лицо гада через брешь в частоколе зубов. Благо до физиономии "гадского папы" было сантиметров двадцать, посему едкий "подарок" влепился точнёхонько в левый глаз поганца. Следом за плевком, в харю мучителя ударил серый шар, сформированный из страхов мелкого создания. Некоторым мудакам полезно на собственной шкуре испытать "нервленную дрожь".

Базиле, не ожидавший подобной выходки от загнанной в угол "крысы", вскрикнув резко отшатнулся и отпустил голову будущего раба из захвата. Мелкий рург оказался моментально забыт, тут бы глаз уберечь, да кто же магу это позволит? По крайней мере, не я? Шеф из "Бриллиантовой руки" был прав на сто процентов — железо следовало ковать горячим. Тряпки на мне уже не было, изорвало её в клочья в период "колочения" в падучей, поэтому извернувшись, я вцепился в указательный палец мага зубами, а когти на передних и задних лапах вонзились в мягкую человеческую плоть. Русские не сдаются! Банзай!

— А-а-а! — по-бабьи заверещал маг, выдёргивая руку из клетки. Вместе с нёй на свободу выбрался рычащий рург, терзавший кусок мяса, в который превратилась холёная пятерня за пару секунд.

Кровь из располосованных пальца и ладони хлестала чуть ли не фонтаном. С трудом представляю количество перекушенных сосудов и капилляров, чтобы можно было создать подобный поток. Терпкая солоноватая жидкость мерными толчками, сопровождавшими учащённое сердцебиение, стекала мне на морду, заливала глаза и проникала в глотку. Я думал, что захлебнусь. Вот был бы прикол: захлебнуться в человеческой крови — мечты завзятого маорийсого каннибала. Тюк, понимаешь, в темя дубинкой из бамбука... Ничто так не радует сердце и душу сурового воина, как кровь врага, да только большой радости я почему-то не испытывал. Сырое парное мясцо всяко вкуснее протухшей крови орущего мага. Меж тем мелкий киллер не думал отцепляться, а продолжал кромсать зубами и когтями многострадальную конечность.

— А-а-а, — продолжал верещать Базиле. — Отцепись! На, на! Получай, получай!

Разбрызгивая во все стороны тёплую густую руду, он с размаху шлёпнул моей тушкой о разделочный металлический столик с канавками для стока крови. Весело звякнули сложенные на краю столешницы хирургические инструменты и приспособления. Ещё раз. И ещё, и ещё. Как только у меня ничего не сломалось, отбитые внутренние органы не в счёт. Чёрт, накаркал. Зацепившись об острый край заусенца на краю стола, лопнула перепонка на пострадавшем от мальчишек крыле. Хотелось заорать благим матом, адская боль била по сознанию не хуже ополоумевшего мага, долбавшего мною по столешнице. Если бы это помогло. Металлическая поверхность с плохо затёртыми ржаво-бурыми разводами окрасилась причудливыми маслянисто-красными кляксами и узорами. Человеческая и драконья кровь смешалась на полотне сюрреалической картины. В метафорическом плане мы стали кровными братьями, мечтающими перегрызть друг другу глотку. Хреновые из нас получились родственнички. До глотки было далеко, поэтому я со всем старанием грыз то, до чего мог дотянуться. Если бы мне ещё не мешали наслаждаться местью. Трудновато вгрызаться в плоть, когда тобою лупят по твёрдой поверхности и вышибают из глаз разноцветные снопы искр. Ни секунды не сомневаюсь в талантах Базиле. Мастер по изготовлению отбивных из него вышел что надо. Проверено. Заверено. После очередного удара в мозгах окончательно помутилось. Собрав терзающую меня боль и страдания в плотный комок чувств, я зафинтилил его в ненавистного мага.

— А-а-а! — тонкий нечеловеческий визг кривым штопором вбурился в многострадальную черепную коробку.

Это я голосил или Базиле? Не, не я. Базиле орал, фу-у, а то я уже испугался. Чего это он? Тестикулы вроде не оторваны, чтобы фальцетом верещать. Упс, зря я обрадовался, до двуногого подопытного кролика дошло, что ментальный раздрай и трясущийся от страха хвост ему организовал черночешуйчатый тип, маскирующийся под безобидного домашнего питомца. Э-э-э, ты чего удумал?!

Подпрыгивающий на месте маг окончательно сорвался с катушек. Смачный шлепок, взмах — шмяк об стол! Хелло, искры и звёздочки. Приспособы, щипцы и скальпели серебристыми рыбёшками порскнули в разные стороны. Яростный рывок придал ускорения. Подгоняемый особо мощным выбросом искр из собравшихся в кучу глаз, я ощутил себя летящим в неизвестном направлении.

Недолог был свободный полёт. А что вы хотите? Закрытое пространство, чай. На пути чешуйчатой тушки встали стеллажи с многочисленными стеклянными колбами, в которых хранились готовые зелья и эликсиры. Снеся спиною с десяток емкостей, я зацепился когтями за одну из деревянных полок, повиснув на ней грязной тряпкой. Маг здоровой рукой схватил с каменной тумбы у разделочного стола небольшой тазик и запустил его в кровожадного вражину. Не понимаю, как мне не раскроило голову. Встреча последней и таза вышибла последний дух. Снеся мишень, тара для потрохов, громыхая бортами, сделала несколько оборотов вокруг собственной оси, а я шлёпнуся в алхимическую лужу, образовавшуюся из растекшихся жидкостей. Несколько колб, долбанув "ныряльщика" по башке, свалилось сверху. В черепушке гудело, лапы подламывались, мир, ужавшийся до магической лаборатории, крутился со скоростью бешеной карусели. К крови, обосновавшейся в желудке, добавился ядрёный коктейль из зелий. Нахлебавшись из разноцветной лужи, я теперь с ужасом ожидал не обращусь ли козлёночком. Следа от копытца на полу видно не было, но сие ни о чём не говорило. Двуногий козёл (будь он неладен), который сейчас прижимал к груди изуродованную руку, успел изрядно наследить во всей башне. Эй, чего это он сызнова ворожит? Никак не остынет? Плохо — беречь нервы надо, не восстанавливаются оные. А мелким кусачим тварям будет полезнее для здоровья убраться с пути непонятной ворожбы, коей обладатель красного браслета вознамерился "приласкать" строптивого рурга. Нафиг-нафиг, ай!

"Воздушный молот", начисто снеся один из стеллажей, краем зацепил меня и впечатал в стену. Что-то неприятно хрустнуло в спине в районе крестцового отдела, зацепившись за острый крюк, вбитый в каменную кладку, повредилась перепонка на здоровом крыле. Помещение, словно туманом, заволокло ядовитыми парами поднимавшимися от разбитых склянок. Вдобавок, туманные облака, не имевшие никакого отношения к зельям и алхимии, плясали перед глазами. Сквозь муть можно было разглядеть на полу небольшую воронку. Рядом со столами, на которых плотными рядами мостились различные перегонные алхимические кубы и реторты, в полу было сливное отверстие, куда сливался отработанный материал и куда сейчас стекали уничтоженные результаты трудов и бессонных ночей мага. Смачно выругавшись, я поджал крылья к спине и приготовился "делать ноги", как цветную дымку испарений разорвал человеческий силуэт. Ярким пятном в смутном, расплывающемся образе были чётко очерченные светящиеся ненавистью и безумием глаза, на дне которых плескалась обещание мучительной, лютой смерти. Обладатель этих глаз не видел ничего, кроме обидчика. За широкой спиной убийцы радостно скалилась сама Смерть.

Приготовившись умереть, я сжался в комок, напрягся всем телом и..., тут мне показалось что под языком щёлкнула пьезозажигалка, подщёчные мешки желез резко сократились, выплюнув убойный боевой коктейль. Ошалелым взглядом, словно в замедленном кино, я наблюдал, как метровый язык чадного пламени лизнул маслянистую лужу, перекинулся на мебель и обволок ноги человека. Ненасытный огнеголовый монстр накинулся на пищу. Пожирая ткань, он взметнулся вверх, окутывая дымными щупальцами одежды мага, обильно спрыснутые горючими компонентами. Зря Базиле разбрасывался "воздушными молотами", ох, зря. Склянки и пузырьки, вспыхивающие яркими сверхновыми звёздами, добавили хаоса в общую картину локального Армагеддона. Вонь палёного волоса и мяса разбавили царящий вокруг тяжёлый запах химических реагентов и крови. Чудненько, пора валить отсюда, не хотелось бы живьём зажариться.

Проскочив между ног орущего от боли мага, я ринулся к сливному отверстию. Базиле крутился юлой, пытаясь руками сбить пламя. Получалось у него не очень. В помещении становилось жарко, каменный мешок с зарешётчатым окном превратился в духовку.

Уф, добежал. От жара, кажется, начала трескаться чешуя. В голове билась одна единственная мысль: "Пролезу или не пролезу?!" Пролез, протиснулся. Я не такой жирный, как думал! В одном фильме корова в бомбоотсеке раскорячилась, а я воспользовался опытом крыс, пролезающих через отверстие размером с пятирублёвую монету. Так жить хотелось...

Вы когда-нибудь были внутри канализационной трубы? Нет? И не надо, немного, скажу я вам, потеряли. Все склизко, вонюче и противно. По стенам ползают слизняки и черви, и тянет блевануть. Бе-е-е, снизу потянуло сыростью и донеслось журчание воды. Сверху громогласно жахнуло, башню чувствительно тряхнуло, поток ревущего пламени устремился вдогонку за беглецом. Опалив кончик хвоста, огонь столкнулся с подземной рекой. Обжигающе холодный водный поток подхватил мою тушку и поволок её во тьму...

* * *

*

— Это всё? — барон Лера, игнорируя руку гвардейца, спрыгнул с подножки кареты и остановился возле куска замызганной тряпки, на которой лежали сильно обгорелые останки, некогда принадлежавшие человеку.

— Так точно, Ваше Превосходительство! — сверкнув начищенным до блеска медным шлемом, ответил командир пожарной команды.

Два десятка людей в толстых дерюжных костюмах борцов с огнём баграми споро растаскивали дымящиеся брёвна. Маги команды давно отдыхали под временным навесом. Выдохлись ребятки. Что ни говори, а подача с помощью магии воды из реки кого угодно заставит выдохнуться. Несмотря на их помощь, от поместья коллеги остались одни угли.

— Первой загорелась башня с лабораторией, — пояснил пожарный. — После взрыва пламя перекинулось на само поместье. Спасти ничего не удалось. Слава Богам, соседние дома отстояли.

— Причины? — развернувшись всем корпусом к огнеборцу, спросил Лера.

— Кто знает? — пожал плечами владелец каски. Погибший был магом, этим всё сказано.

— Ясно, — барон концом трости с ручкой из рога северного фанта пошевелил палёный кусок, оказавшийся ногой. Вторым фрагментом, по которому опознали погибшего, была измочаленная кисть с оплавленным гильдейским перстнем на безымянном пальце. Больше от Базиле ничего не осталось. Ни кусочка от дракончика обнаружено не было.

— Продолжайте поиски, — усаживаясь в карету, бросил Сажу Лера через плечо.

— Будем стараться, Ваше Превосходительство! — обозначил полупоклон пожарный.

— Трок пожрал твою душу, Бэзи, — тихо промолвил барон, когда карета отдалилась от уничтоженных огнём построек. — Подумать только, рург действительно оказался убийцей.

Барон нисколько не сомневался в причинах и следствиях пожара. В то, что питомец дочери позволил себя прикончить, Сажу ни грамма не верил...

* * *

*

— Кар-р-р!

Звук хлопающих крыльев.

— Кар-р-р!

Тихий шелест прибрежного песка под осторожно переступающими лапками.

— Кар-р-р!

Рядом с первой птицей приземлилась ещё одна.

— Кар-р. Ара, кара-кра-кра, — чернокрылые будильники устроили шумную потасовку между собой.

Чего им неймётся? Достали хуже горькой редьки. Без вас голова раскалывается. Кто бы знал, как мне хреново...

Хуже было только после крайней гулянки в честь празднования Дня Рождения Браги. В миру Брагина Евгения Васильевича, человека широкой души, одноклассника, а позднее и одногруппника вашего покорного слуги. Десять лет в школе, пять лет в институте, десятки драк спина к спине — весёлое было времечко. "Широчайшей души человек" всегда славился хлебосольностью и любовью к спирту, поэтому на его "днюхах" иных напитков на столах не наблюдалось. Только спирт, чистый или разведённый. Что самое интересное, сам Жека не пьянел, сколько бы не выпил. Человек с железной печенью. Повезло мужику, у других печень от сего "божественного продукта" скручивалась в трубочку и била похмельем по голове. Я каждый раз страдал и мечтал, чтобы кто-нибудь сердобольный утречком прервал мои мучения, пристрелив умирающего после встречи с зелёным змием. Фраза "я за рулём" в компании Браги не проканывала. К двадцати семи годам бывший студиозус сумел раскрутиться, за три года подняв бизнес с нуля до преуспевающей строительной компании. На момент регистрации ООО "Гелиос" насчитывало в штате трёх человек. Через пять лет список штатного персонала его "ЧэПушки" перевалил за четыре сотни. Катаклизмы и дефолты девяностых не сильно пошатнули компанию Евгения. Затянув ремень потуже, он вышел на новые рынки. К две тысячи десятому году Брага, на постоянной основе, содержал пятьсот двадцать работников, не считая толп гастрабайтеров из среднеазиатских республик. Был у Браги и транспортный отдел с десятком немецких грузовиков и полутора десятками единиц тяжёлой техники типа бульдозеров, кранов и экскаваторов. Компанию этому лизинговому великолепию составлял парк из трёх джипов для руководящих работников и четвёрика корейских микроавтобусов, развозящих далеко живущий персонал компании, так что "за рулём" были водители фирмы, подряжённые доставить гостей шефа по домам и квартирам. Вот эти героические парни за рулём, а всех остальных просим к столу. Как известно, за чужой счёт пьют и трезвенники, и язвенники...

Мама мия, моя голова. Промёрзлый лес зимой тише трещит, чем моя черепушка. Какая тварь устроила парад молотобойцев? Убил бы заразу, Брагина тоже грохну за компанию. Он, понимаешь, свежее пупырчатого огурчика, а ты как тот самый огурец — зелёный и в пупырышках. Почему мне так не везёт? Можете не отвечать, это был риторический вопрос. Ой, дайте отойти. Можно в иной мир. Встану и выскажу Браге всё, что думаю, без купюр и обиняков, мне моя печень дорога как память, а устраивать соревнования и восславлять Бахуса могут только такие типы, как Брага. Раза три я ему уже резал правду-матку невзирая на чины и должности. Дело чуть ли не до драк доходило. В конечном итоге мы приходили к консенсусу — всё зло от баб, конечно дочки не входят в когорту мегер, а жёны и тёщи..., те да — зло в чистом виде, после пили мировую. Следующим утром, как обычно, я мечтал придушить Брагу.

Чёрт, что вчера на столе было? Наверняка что-то, произведённое частью тела на букву "ж". Денатурат, не иначе. Именинник сам себя превзошёл. Спиртяжный выхлоп по другому воняет, у меня же изо рта бормотухой прёт и кошачьим туалетом. Или мы кошаками закусывали? С Жеки станется, как-то раз он на праздничный стол выставил лягушачьи лапки и французских улиток, в другой раз повар-кореец приготовил пельмешки из лающего барашка. Ничего, под "дезинфицирующий состав" пельмени из виляющей хвостом начинки впитались, никто не гавкнул. Правда, Брага спасался бегством от разъярённой камарильи, когда вскрылось, ЧЕМ кормили народ, и выставлял мировую под закусь из запечённых молочных поросят и уточек с яблоками. Хлебосольный человек! Юморист хренов.

— Кар-р-р!

С какой помойки вы прилетели, ироды?! Развелось воронья, не продохнуть. Помню, по-детству, за пару вороньих лапок давали три рубля. В Советском Союзе их отстреливали люди из специальной службы, а сейчас никому до крылатых разорителей свалок дела нет, скоро их больше голубей расплодится, даже на пляже от них покоя нет. Крысы пернатые.

Так, стоп! Не понял. Какой пляж?! Брагин родился в апреле. Хороший месяц, не спорю, но Сибирь никогда не славилась весенними пляжами. Некоторые моржи, конечно, зимой в проруби плескаются, но весной, по-моему, они на реки и озёра носа не кажут. Непорядок. Какой вывод? Элементарный — сейчас не апрель и не утро после грандиозной пьянки, а провалы в памяти характерные, однако.

— Ка-а-а-р!

От мощного удара по голове полностью выбило пьяную одурь. Ничего себе, если не сказать хуже. Кто-то сейчас огребёт по полной! Приоткрыв левое око, я столкнулся взглядом с настоящей птицей Рух. Громадная ворона моргнула пару раз и вознамерилась выклевать мне глаз. Её товарка вцепилась клювом в окровавленную перепонку левого крыла. У-у-у, самки собаки! Больно. Мать моя дракониха! Это не вороны громадные, это я не слишком велик, да к тому же валяюсь на берегу неизвестной речушки, присыпанный песочком, листьями и склизкими водорослями. Неудивительно, что падальщики собрались на обед. Я еле успел дёрнулся в сторону, чёрный клюв со всего маху ткнулся в землю. Память лавиной обрушилась на гудящую голову. О-о, й-о-о, мать моя женщина!

— Пошли, пошли отсюда! — передними лапами отмахнулся я от падальщиц, только вместо слов из горла вырвался предупреждающий рык. Две дымные струйки потянулись вверх из ноздрей.

Вороны почуяли, что казалось бы, законная добыча, не совсем мертва и пытается лишить их обеда. Птицы не согласились с подобной постановкой и решили приложить усилия для приведения моей тушки к удобоваримому виду.

— Кар! Кар!

К голодной парочке присоединилась тройка соплеменниц. Пятеро на одного. Расклад, как у Высоцкого: "Их восемь, нас двое". Птицы кружили вокруг меня, нападая попеременно. Роли и задачи у них были чётко расписаны. Одна пара отвлекала, вторая клевала в спину, тварь без пары постоянно скакала и махала крыльями перед мордой, тем самым отвлекая от загонщиц. Про белые пули из заднего места они тоже не забыли, и именно это было самым противным. Я пытался отбиваться, но куда там. Удивительным образом, пернатые твари уворачивались от выпадов зубами и мастерски уклонялись с пути магических зарядов. Невеликие силы быстро покидали меня. Удары сыпались со всех сторон. Через десять минут стало ясно, если не принять кардинальных мер, вороны элементарно заклюют раненого дракончика. Как ни прискорбно признавать, великий и могучий победитель крыс и гроза магов спасовал перед пернатыми разбойницами.

— Р-р-р, — шуганув левую парочку, я неудачно подставился под клюв одной из ворон, терзавших правый фланг обороны. — Р-р-р!

Нет, врёте, не возьмёте. От злости и бешенства неожиданно заработали подщёчные железы. Есть, я поймал нужный кураж! Пятая ворона, скакавшая перед самой мордой, взмахнула крыльями...

— К-А-А-Р! — горящий факел рухнул на землю.

Ура, мы ломим, гнутся шведы. Загонные пары решили не испытывать судьбу, бросив подпаленную товарку на погибель. Чёрнокрылые стервятницы, громко грая, вскоре скрылись за кронами деревьев, которые окружали небольшой галечно-песчанный пятачок на берегу таёжной речушки. Когда подпаленная птица перестала дёргаться, я отгрыз ей голову. Роли поменялись, но воронятина не полезла в глотку. Сухое, с неприятным запахом мясо ничего, кроме рвотных позывов не вызывало. Бросив расчленённую тушку на холмик муравейника, пущай рыжие трудяги порадуются, я задумался о жратве. Запасы мои хрен знает где, да и сам я не представляю, где нахожусь, а жрать хоца. С охотой нынче некоторый напряг — крылья не работают, "дичь" не покатила, грызунов не чую, а для скорейшего восстановления требуется еда. Получается затык. Потоптавшись на месте, я приметил на краю поляны кустики с ягодами, подозрительно напоминающими жимолость. Х-м-м, делать нечего, перейдём на подножный корм.

* * *

*

— Ой, беда, беда, беда... Ой, беда-беда...

Загляни сейчас на заповедную полянку сторонний наблюдатель, его взгляду предстал бы суматошно носящийся от кустиков до кустиков чёрный дракончик. Мелкая скотинка, размером чуть поболе кошки, вытанцовывала странный танец. Всё бы ничего, только никакого скрытого смысла в метаниях крылатой твари отродясь не было, кроме...

То ли алхимическая бурда, которой я наглотался до отвала в башне, то ли заговорённая кровь мага, мстящая за смерть хозяина, или со мной свели счёты кустики за объеденную с них ягоду, не берусь судить, но какой-то из этих компонентов привёл к печальным последствиям. В конечном итоге желудок переработал весь "коктейль Молотова", передав густую массу в кишечник и далее..., а далее никак. Припёрло меня сурово. Беда не приходит одна, я, словно Данила-мастер, пытался выдавить из себя "каменную чашу", ни в какую не желавшую выходить. И тут я познал истинное значение слова "запор"... Вот беда, так беда, на фоне которой меркла потеря крыши над головой и угроза голода, ибо, боюсь, от натуги лишусь зрения, а то и вовсе буду иметь дырки в черепе на месте гляделок. Распугав окружающую живность выпученными глазами бешеной мышки, я носился по поляне, не зная, куда пристроиться и прося небо отпустить мне грехи тяжкие. За что мне такая пытка?!

Небо, подсвечивая искрами звёзд и подмаргивая блином ночного светила, выкатившегося на тёмное полотно, не спешило оказывать несчастному помощь. Лишь когда ночь перевалила на вторую половину, а с низин потянулись щупальца тумана, сняли боги мою невзгоду. Прошу прощения за грубость — я сходил "по-тяжёлому"!!! Это было невероятно, какое облегчение! Никогда до этого не чувствовал такого ощущения свободы...

Недолго я наслаждался доселе неведомым чувством. Через пять минут желудок скрутило от дикого голода. Нет, это издевательство какое-то. Что за жизнь попёрла? Где ближайшее дерево, я снесу его головой. Офигенный режим! Чёртов мёртвый ублюдок. Он меня точно сглазил. Вернуться назад и надругаться над его трупом? Знать бы в какую сторону топать, а то бы запросто. Я бы его на одних эмоциях придавил: достал из могилы, убил второй раз и закопал поглубже. Ненавижу магов. Не по мне такая жизнь: пожрал — погадил. У-у-у, а жрать, однако, опять хоца.

Голод не тётка, как ни крути. Помнится я с мурашами вороной делился. Засунув брезгливость туда, где ей самое место, я двинулся в сторону муравейника.

Мда..., в отличие от излишне избирательных в пище драконов, муравьи такой хернёй не страдали. В полуметре от муравейника лежало то, что осталось от птицы. Рыжие лесные трудяги не жадные и с радостью поделились со мной перьями и костями. И это всё? Восхитительно. Куда делось то, что должно быть между ними? Ворона оказалась обглодана начисто. Оперативно работают. Вот что значит коллективный труд и общий стол! Кто не успел, тот опоздал. Я очутился в большой семье, в которой не рекомендуется щёлкать клювом.

Ладно, пошукаем в другом месте. Эх, где наша не пропадала. Нос по ветру, ушки на макушку. Что там у нас? Ни писка ни визга. Тишина. Совы спят уже в гнезде и не ухают везде, мыши в сене, лисы в норах и не думают о запорах. Лес словно вымер. Ан, нет, поторопился я с выводами. Порядка двухсот метров строго на восток кто крупный чавкает чем-то аппетитным. Вопрос — кто и чем чавкает? Либо травоядный копытный травкой закусывает, либо травоядного копытного... Третьего не дано. Стоит проведать. Буду надеяться на хищническую солидарность. Нарубавшийся дикий зверь вряд ли прельстится мелким ворюгой. Ни в коем случае не падальщиком. Господь упаси. Просто у кого-то нынче обстоятельства не сложились, приходится брать взаймы, а так мы сами охотники хоть куда. Если "строго на востоке" окажется не хищник? Судя по звукам "чавкалка" мне не по зубам. Что тогда? Тогда порыщем ещё. Должно же мне в кои-то веки повезти.

Так, стоп шустрик, куда собрался?! Идти-то придётся ножками, да через кустики-шустики, а не через траву-мураву. Крылышки мои бо-бо. Ничего, мы тихонечко, с оглядкой, аккуратно и ни за что цепляться не будем. Если не жрать, то они ещё долго болеть будут. Трёхразовое питание придаёт хорошее настроение и скорое выздоровление. Согласен, с трёхразовым питанием это я не подумавши хватанул, тут бы разок нарубаться и самому закуской не стать. Не стоим, родимый. Бог не выдаст, свинья не съест.

Вспоминая свиней, я как в воду глядел. Через двадцать минут осторожного "похода" по условно вражеской территории, головной дозор в моём лице обнаружил здоровенного секача, который в гордом одиночестве хрумкал желудями под громадным раскидистым дубом. Визуально горб кабана вздымался на высоту около двух метров. Однако, если Бог выдаст, то этот "поросёночек" слопает меня в один присест. Поджав хвост, я решил не искушать судьбу. Дракончик я маленький, совсем не Геракл, дабы мочить этого эриманфского свина. До греческого героя мне ой как далеко, а кабанчик вот он — рядом. Рассудив, что бережёного бог бережёт, ваш покорный слуга предпринял тактический манёвр, именуемый отступлением. Лучше голодным похожу, целее буду.

Решив не искать добра от добра, я, по собственным следам потрусил на знакомую полянку, тем паче на её краю, у самой реки, есть хороший выворотень с удобной пещеркой, дожидающейся своего "квартиросъёмщика". Когда до ночлежки оставалось метров тридцать, я наткнулся на корягу. Странно, по дороге туда, её тут не лежало. Только-только я отшагнул назад, как корешок шевельнулся и попытался скрыться в траве. Тьфу, в сердцах сплюнул я, змея. ЗМЕЯ! ЕДА! Ума не приложу, как я её умудрился не почуять. Удирающее пресмыкающееся было догнано в три прыжка (и откуда, только силы взялись), скоротечная схватка окончилась со счётом один-ноль в мою пользу. Оставив голову змеюки муравьям, я, истекая слюной, потащил остальное под выворотень. Мясо холоднокровной дичи оказалась не в пример вкуснее тухлой воронятины и по вкусу напоминало свежую курятину.

Осоловев после позднего ужина метром "колбасы", решив, что утро вечера мудренее, я прикопал оставшуюся треть и завалился спать. Выспаться не получилось, к рассвету меня начал колотить озноб, позже сменившийся жаром. Утренние лучи солнца высветили распластавшегося на берегу реки дракончика с тусклой чешуёй, превратившейся из антрацитово-чёрной в грязно-пепельную. Ничего удивительного, я заболел...

* * *

*

Надо же, думаете, драконы не болеют? Ничего подобного! На собственном горьком опыте я убедился в обратном. Знаете, будучи просвещённым человеком, живущим в не менее просвещённом двадцать первом столетии, редко задумываешься о причинах и следствии той или иной болезни. Простыл, закашлял, захирел — приступаешь к доведённым до автоматизма действиям. Достаёшь из походной сумки "фервекс" или "упсу", можно аналог, то бишь заменитель с крепостью в сорок градусов, высыпаешь в кружку/выливаешь в стакан, после чего употребляешь, не забыв залить кипятком/приправить солью или перцем. Подлечился и прыгаешь себе дальше горным козликом. Не знаю, кому как, а мне с моей работой брать больничные было ох как не выгодно. Разница в деньгах получалась ощутимой. Как следствие, всё, что не сводило в могилу, переносилось на ногах и перевозилось из области в область с помощью самолётов "Аэрофлота", "Трансаэро" или других авиакомпаний. Ни разу меня не срубало так, чтобы пластом лежать в постели в ожидании прихода врача либо его антиподки с косой в костлявых лапках.

Интересно получается, видимо высшие силы решили, раз прикалываются, так делать сие непотребство по полной программе. По доброте душевной они восполняли пробелы, допущенные объектом шуток в прошлой жизни. Благодаря усилиям заинтересованных сил: чертей ли, или ангелов — все они одним миром мазаны, у мелкого рурга от накатившей слабости подламывались лапы, трясся хвост и, чуть ли не в прямом смысле, отваливались крылья. Ничего не хотелось делать, в голове осталось одно единственное желание, лечь под кустиком и умереть. Краски мира померкли, моим разумом овладела апатия. Дорога от пещерки под выворотнем до речушки и обратно превращалась в настоящее испытание. Расстояние в пять метров растягивалось на милю.

Если бы не речушка, я бы распрощался с жизнью. Постоянная рвота спровоцировала обезвоживание, компенсировать которое помогала хрустальной чистоты вода, она же выводила из организма отраву. Пусть жидкость ненадолго задерживалась в желудке, вылетая обратно в очередном приступе рвоты, но какая-то её часть усваивалась. По всем признакам я отравился зельями. Почему меня не скрутило в первый же день или минуту? Вопрос останется без ответа. Много ли вы знаете о строении организма драконов, об их биохимии и метаболизме? То-то же! Я тоже в колбасных обрезках данного направления соображаю ничуть не больше вашего. Три раза "ха" на то, что сам теперь дракон. Знания берутся из чего-то: книги, рассказы, опыт старших, школа, институт. Предположим, что книги у барона были, жаль о дракончиках в них не упоминалось. Со школьными профессоре, путешествуя на плечике Лилины, также приходилось не единожды сталкиваться, жаль они больше о грамматике, словосложении и этикете говорили. О драконах ни слова, если не касаться запретов всюду таскать питомца за собой. На запреты и возможные санкции Лилина плевала с высокой колокольни, да только знаний её плевки не прибавляли. Так что будем довольствоваться гипотезами и гаданиями на кофейной гуще. Лично я полагаю, что некоторую роль сыграл приобретенный иммунитет. Выжил же я после яда, подсунутого милой горой ходячего сала в лице злобной кухарки. Либо яд, если он был в зельях и эликсирах Базиле, имел отсроченное срабатывание. Третьей гипотезой является отсутствие яда как такового, просто таким образом сказалось смешение мультикомпонентной лужи в моём желудке. Кстати неплохо было бы понять, как зелья повлияли на мою тушку в целом, и какие последствия ожидать в будущем?

Касаясь прошедших событий. Вопросов после себя они оставили гору и пару приличных сопок в придачу. Как так получилось, что маг обстучал мною все более или менее твёрдые поверхности, ничего мне не сломав при этом? Вопросец, что ни говори. Я полагаю, что здесь сыграла роль выпущенная на волю магия. Можете ухмыляться и зубоскалить, но попробуйте назвать другую объективную причину. Я не смог, логика спасовала. На выходе из башни должен был получиться кусок фарша, а не живёхонький дракончик, отделавшийся лишь повреждёнными перепонками крыльев и сотрясением мозга. Хотя можно долго и продуктивно спорить о наличии серого вещества в моей черепной коробке, ведь там может оказаться сплошная кость от лба до затылка. Опять же, незнание анатомии не позволяет включиться в интересный диспут на животрепещущую тему...

Не меньше, абы-кабы не больше, вопросов всплывает со дна подземной реки. Что, как, почему, каким образом? Сверзившись с канализационного отверстия, подведённого к потоку, я очутился в полнейшей тьме. Ледяная вода обжигала морозом и колола иглами холода. Держаться на поверхности оказалось смерти подобно, голова, спина и крылья постоянно бились и цеплялись за низкие своды, порвать перепонки окончательно у меня не было никакого желания. Поток постепенно ускорялся... Набрав полную грудь воздуха, я с головой ушёл под воду, благо драконы на десять минут могут задерживать дыхание. Меня протащило через узкий проход, напоминающий трубу, стенки которой вскоре разошлись в стороны, вышвырнув пленника на поверхность. Через несколько секунд до моих ушей донёсся шум падающей воды. Водопад?! Охренеть! Река, увлекая меня за собой, обрывалась куда-то вниз. Попытки выгрести не приносили успеха. Когти впустую скребли и цеплялись за осклизшие, мокрые от влажной взвеси камни и гранитные стены. У-у-х, короткий полёт в бездонную пропасть, искры из глаз — удар башкой со всего маху о камень или сталагмит гарантированно погасил сознание. Всё, больше я ничего не помню. Сколько продолжалось моё купание, где и как подземные воды вышвырнули добычу на поверхность и принесли её в чащобу? Почему не захлебнулся? Почему очнулся в полутора метрах от обреза воды и почему оказался присыпан водорослями и донными отложениями? Непонятно. От одних "почему", оставшихся без ответа, можно сойти с ума. Потеря памяти похожа на склероз — каждый день новости. Сколько часов моя тушка изображала бесплатный деликатес на берегу? Видимо немало, раз привлекла к себе пернатых гурманов... Опять меня тошнит. Извините, я тут недалеко...

С длинной шеей хорошо водку пить — согревает, а вот блевать не очень. Такое чувство, будто ежа через горло протаскивают и жжет потом не по-детски. Ледяная вода успокаивает жар преисподней в глотке. Надолго ли? Сил моих больше нет терпеть эту пытку.

Отравление легло на линьку и болезнь, тем самым максимально ослабив организм. И не надо искать здесь ничьих происков, просто так звёзды встали. Почему же я в первый день носился этаким живчиком с электромоторчиком в заднице? Адреналин, ребятки. Вы бы тоже шустрили со скоростью электровеников, если бы вам пытались выклевать глаза, или вознамерились полакомиться вашей плотью. Сглупили вороны, захотели всё и сразу, нет, чтобы денёк подождать и взять добычу "тёпленькой". В своём нынешнем состоянии я бы и от колибри не отбился.

Два дня я передвигался по-пластунски, начёсывая пузом травку и гальку. На третий день, когда большая часть чешуи осыпалась песочком, стало чуть полегче. Днём раньше, наконец, прекратилась рвота. Могучий организм грозы окрестных магов победил отраву и справился с хворобой.

Да, я велик и могуч, если бы не был так мелок и жалок. Ничего, СПИД пережили и это переживём, не впервой! Где наша не пропадала. Повторюсь — русские не сдаются.

Несмотря на то, что меня больше не "полоскало" каждые пятнадцать минут, кушать по-прежнему не хотелось. Нет, вру, аппетит проснулся и продолжает бодрствовать, да что толку. С другой стороны, возжелай я перекусить, ничего бы у меня не вышло. Открою секрет — жрать у вашего покорного слуги нечего!

— А как же змея? — Спросят некоторые особо внимательные читатели.

Нет змеи, кончилась. Старательней закапывать надо. На второй день "эпидемии" "продовольственный склад" надыбали вездесущие муравьи. Видимо мясцо за день подтухло, чем привлекло охочих до наживы насекомых. Отмахаться от мародёров, в силу озвученных выше причин, я не мог. Пришлось отдать стратегический запас на милость победителей. К вечеру бесконечный поток рыжих шестиногих "паломников" на "склад" иссяк, ибо косточки несчастного пресмыкающегося были вылизаны начисто, хоть лекцию по строению скелета в институте по ним устраивай.

Дилемма, оживший желудок, терзая хозяина, настоятельно требовал забить его харчами. Просьбы внутреннего органа и желудочно-кишечного тракта оставались неудовлетворёнными. На обед, завтрак и ужин было подано два мотылька и несколько зазевавшихся кузнечиков. Ягод на кустиках не осталось. Попытка штурмовать муравейник закончилась позорным бегством. Нахальную "годзиллу" с головы до ног залили муравьиной кислотой и закусали в пораненные перепонки, так что отведать мексиканских деликатесов в виде диетических яиц не получилось. Гадские папы, из стали они себе жвала куют что ли?

Была мысля отправиться в свободный поиск, но пришлось её отмести за неимением возможности к исполнению. Сил пока маловато, поэтому продолжаем вытаптывать знакомую полянку. Тут мне каждый кустик знаком, ямки, норки и пещерки — есть где спрятаться. Как-то не улыбается стать добычей хищников. Оклемаюсь окончательно, тогда что-нибудь будем думать. На сегодняшний день и ближайшее будущее главная стратегическая задача научиться выживать в лесу. Дикий зверь я или нет, в конце концов?! Поживу, акклиматизируюсь, тогда двину на поиск человеческого жилья. Всё же, в отдалённой перспективе, я себя видел рядом с людьми. Прошу понять меня правильно: являясь животным по форме, фактически я им не являлся. Такая вот тавтология. А школа выживания в диких условиях всяко пригодится. Глубокоэшелонированные тылы залог победы в любой войне на выживание. Можно проиграть сражение, можно блестяще разбить врага в одиночной битве, но, не имея тылов, любая армия обречена на поражение. Желаете наглядный пример? Запросто! Французский император Наполеон Бонапарт вторгся в Россию, непозволительно растянул коммуникации, ослабив связи между гарнизонами, и получил тотальную войну с крестьянами, которые уничтожали отряды фуражиров. Лишившись опоры и снабжения, его победоносная армия покатилась на запад. Отступая, французский лев постоянно подвергался атакам волчих стай озлобленных крестьян, летучих гусарских и егерских отрядов. Итог закономерен. Гитлер, накурившись козьих ножек с "планом" Барбаросса, двинул группы армий "Север", "Центр" и "Юг" через границу Советского Союза. Немцы, в отличие от французов, Москву не взяли, но допустили, набившую оскомину, стратегическую ошибку — растянули коммуникации и тылы, которые активно подвергались губительному воздействию многочисленных партизанских отрядов. Ущерб был настолько велик, что гитлеровцы были вынуждены снимать с фронта кадровые части и бросать их на борьбу с народными мстителями. Надеюсь, вы уловили соль аналогии.

Над головой ослепительно сверкнуло, недаром с утра парило так, что было трудно дышать. Гляди-ка, натянуло. Пустые цистерны с грохотом покатились по небосводу. Из-за крон деревьев показались чернильно-чёрные бока отяжелевших от воды туч. За небесными странницами тянулась сплошная занавесь проливного тропического ливня. Вот ведь незадача, мало меня жизнь била. От лёжки под выворотнем можно забыть, я не горю желанием утонуть столь экзотическим образом. Зуб даю, что яму зальёт в первые секунды дождя. Печалька, оценив расстояние до деревьев, я задал себе дюжину моральных тумаков. Почему я, дурак, с самого начала не позаботился о запасной берлоге где-нибудь в беличьем дупле? Делать нечего, теперь придётся мокнуть. Пока доберёшься деревьев, успеешь сто раз до нитки вымокнуть.

Мощнейшие порывы ветра подняли с земли мириады опавших листьев, ураганный порыв пригнул к земле орешник и камыш, натужно заскрипели согнутые в три погибели могучие деревья. Молнии сверкали беспрестанно — светомузыка на выезде. Уступив ветру, натужно хрустнув, повалилось на землю ближайшее к поляне дерево. Тонкие ветви кроны вспахали мягкий дёрн рядом со мной. Благодаря чувству опасности я успел убраться в сторонку, иначе, боюсь, меня бы перешибло пополам. Очуметь! Убегая от одной опасности, я слишком близко подступил к другой. Ударившие по земле тугие струи ливня заглушили звуки надвигающегося с верховий вала воды. Полутораметровая волна сметающая со своего пути старые коряги, поваленные деревья и прибрежный мусор, легко избавилась от ещё одного препятствия. Мутный поток закружил меня, будто щепку и поволок за собой. Побарахтавшись для приличия, я взобрался на одну из коряг, уцепился в неё всеми конечностями и предался удовольствиям безумного рафтинга. Доселе я не имел удовольствия сплавляться по горным рекам, ага, адреналин так и хлещет, жаль надувных жилетов для драконов не придумано. То, что некоторые могут по десять минут не дышать, ещё ничего не значит. Зажмёт тебя между подводных коряг, и поминай, как звали. Десять минут продержался, а дальше добро пожаловать в прислуги к водяному или на корм рыбам, раз уж воронам не достался.

Корягу кружило во всех направлениях, порою, она цеплялась деревянными щупальцами-отростками за дно или берег, лишь только за тем, чтобы в следующую секунду быть сорванной с места и отправиться в дальнейший путь. Ливень хлестал не прекращаясь. Сверху вода, снизу вода, с боков вода — библейский потоп какой-то! Мутный поток, принимая в себя десятки вспученных ручьёв и речушек, с каждым километром становился шире и шире, постепенно мою "каравеллу" перестало кружить, словно куриный помёт в водовороте, коряга перестала цепляться за дно и берега. "Судно" выправилось и ходко шло посередине реки, гордо выставив вверх скрюченные ошмётки кореньев. На главной палубе, стоял, замёрзший как цуцик, капитан импровизированного корабля. Охрененная романтика, ни дня без приключений. Под мерное покачивание на волнах, я не заметил, как уснул.

Тепло, чайки кричат, коряга мерно покачивается на мелких волнах, солнышко приятно греет спину и разложенные в стороны крылья. Кайф, каждый раз бы так просыпаться. Открыв глаза, я осмотрелся окрест. Хм-м, моё плавстредство медленно дрейфовало в сотне метров от холмистого берега большого озера, северный берег которого едва-едва угадывался у линии горизонта. Там же зоркий глаз летуна разглядел белые крылья парусов рыбацких лодок. Восточный край водоёма сливался с небом, прячась от меня за вуалью испарений и поднимающегося к солнцу тумана. С юга и запада озёрные воды лизали стопы утёсов и сопок, по склонам которых росли вековые деревья. Кажется, я знаю, куда Судьба закинула меня на этот раз. Озеро Баер-Кем, что с древнего наречия переводится как "Хмурая вода", потому что во время дождей кажется, что вода, отражающая облака, хмурится подобно небу. Если верить карте королевства, вывешенной в холле школы, в которой раньше училась Лилина, то сей водоём расположен в сорока пяти милях на востоке от столицы. Озеро на триста миль вытянуто с востока на запад и на пятьдесят миль с севера на юг. Береговая линия сильно изрезана. Водоём богат на мелкие небольшие бухточки и на длинные, наподобие скандинавских, фьорды. Есть несколько островов. В Баер-Кем впадает около пятидесяти крупных и мелких рек и лишь две вытекает. На северном берегу, у истока одной из рек, название которой, к сожалению, я запамятовал, расположен город Чикура, считающийся пятым в королевстве по числу жителей и размеру, и первым по красоте и архитектуре. Жаль на школьную карту больше ни одного поселения не нанесли, а то, что они есть, я нисколько не сомневался.

Пока я предавался размышлениям, ветер поменял направление. Мелкая рябь, стуча об деревяшку, приютившую меня, постепенно выталкивала её из заливчика. Раскачиваясь на волнах, коряга на десяток метров приблизилась к берегу, расположенному по правому борту, но ветер и волны стали относить её в основное озеро.

— Э-э, так дело не пойдёт, — мысленно рыкнул я, прыгая в воду.

Метра за четыре до благословенной суши воды подо мной разверзлись, провалившись в пасть громадной рыбины. Хлопок здоровенных челюстей и я оказался там же. Вдох — последнее, что я успел сделать, прежде, чем меня сожрали...

"...Лежит, чудо-юдо рыба Кит! Чего-то там, среди морей, сожрал, гадёныш, три десятка кораблей... Коли даст он им свободу, снимет Бог с него невзгоду!"

Вопреки ожиданиям, паники не было. Со мной за последнее время столько всего случалось, что "удивлялка" приказала долго жить. Подумаешь, сожрали, что здесь такого? Подумаешь... Обычный процесс "пищеворота" в природе. Во всём нужно искать положительную сторону, когда в следующий раз выпадет возможность организовать экскурсию по местам боевой славы Стойкого Оловянного Солдатика? Правильно, когда рак на горе свистнет. Воду я люблю, но не до такой степени. Море впечатлений, незабываемые воспоминания, так сказать, репортаж с места событий, жаль интервью у рыбины взять не получится. Оригинал из всемирно известной сказки, насколько я помню, закончила жизненный путь на сковороде и была подана к столу. Лично я с почтением отношусь к наследию предков, но народная мудрость о двух выходах в случае попадания в чей-либо желудок как-то не по мне. С другой стороны, не то черви, что мы едим, а то черви, что нас едят! Вот я и сыграю роль "червячка", который ест, для рыбёшки ессно. Поменяюсь с ней местами, пока не стало поздно. Кто как, лично я не горю желанием испытывать на себе действие желудочного сока озёрной жительницы, да ещё запас воздуха в лёгких несколько ограничен. Стоит поторопиться.

В желудке рыбины, польстившейся на "комиссарское тело", было темно, как кое-где у негра. Хоть глаз выколи. Не побеспокоишься о лампочке, никто о тебе не побеспокоится. Промелькнула думка добавить огонька из пасти, но пришлось отмести такую заманчивую мысль. Вдруг бабахнет? Взрыв в закрытом помещении, скажу я вам, это не сигаретку на балконе прикурить... Прибавьте к темноте сырость, осклизлость внутренних стенок и тесноту. О запахе ничего сказать не могу, ибо обоняние отбило напрочь в первые же секунды, но глаза резало. Хоть от чего-то я оказался избавлен. Иначе, боюсь, вонь убила бы меня не сходя с места. Да что со мной такое? То понос, то золотуха, то вонючая рыбина! Я задумчиво провёл коготками по стенке рыбьего желудка. Остренькие..., как нож. Даже жалко чуть-чуть, что не из того же металла, а то все блондинки завидовали бы моему маникюру... и педикюру. Рыбина дёрнулась всем телом. Ага, не нравится! Погоди малехо, посмотрим, как ты теперь запоёшь! Я начал драть прожорливое создание изнутри, а в голове крутились кадры из фильма "Чужой" с Сигурни Уивер в главной роли. Инопланетный монстр разрывает грудную клетку невезучего астронавта. Рыбе вот тоже не повезло. Ох, задёргалась, задёргалась, родимая. Верх, низ, право и лево то и дело меняются местами, такое впечатление, что сожравшая меня "милашка" пытается завязаться морским узлом. "Американские горки" в закрытом помещении. Как я её понимаю, сам надысь страдал от подобных симптомов, да ещё когда Жулия отравы подсунула. О! Я — отрава! Яд нервнопаралитического действия, нет — биологическая добавка с преимущественным кардиотоксическим действием. Грёбаная рыбина, я выгрызу ей сердце! Извини, дорогая, ничего личного. Поздно пить "Боржоми" когда почки отвалились. У, кровь. Слизываю. А ты сладенькая, красавица, так бы и съел целиком. Погоди, чуть-чуть осталось. Помогая когтям, вгрызаюсь в потрепанный бок. Рыбина забилась с новой силой. Бум по голове! Не понял, "шо за такэ"? Бум ещё раз. Похоже, моя жертва выбросилась на берег. Точно, галька шелестит. Желудочные колики они такие, кого угодно заставят прикорнуть на бережку. Но вот, уже небольшой просвет, ещё поорудуем пальчиками-ножиками... Ура! Небо, милое небо и воздух..., "чужой" выбрался наружу и победно зарычал на всю округу.

О, этот чудесный запах свободы и чистого, свежего воздуха, он казался прекрасным ароматом по сравнению с вонью рыбки, что наверняка будет слопана кем-то. Хм, поделом, нечего драконов жрать, это вам не фунт изюма слопать. Так, о чём я думаю? Почему это мою добычу должен оприходовать кто-то другой? Непорядок, пока не будет набита утроба, ни с кем делиться не собираюсь.

Представив в передних лапах виртуальные нож и вилку, я, с мысленным криком "Итадакимас!", вгрызаюсь в податливую плоть дёрнувшейся рыбины...

Эйса четвёртая, свадебная.

Рурговы невесты.

Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Дни летели за днями. Не успел ваш покорный слуга глазом моргнуть, как дубок, выбранный для календаря, обзавёлся тридцаткой глубоких царапин, потом ещё одной, вскоре счёт подошёл к серёдке третьего месяца. Что сказать — таки прижился я на озёрном бережку, пришёлся к месту и экологической нише.

Крылья зажили к исходу второй недели добровольной робинзонады. С той поры житуха подросшего дракончика приобрела другой коленкор. Да-да, вы не ослышались, к исходу первого месяца затворничества Дэсус бы сто раз наперёд подумал, прежде чем шикнуть в мою сторону. Неудивительно, ведь отражение в озере стало в два раза больше, да и поправился я на "деревенских" харчах. Свежинка с пылу, с жару — это вам не сублимированная говядина. Зайцы, суслики, мыши, древесные крысы, птицы, змеи, порядочно разнообразили рацион лесного скитальца. Бывало, конечно, что денёк-другой приходилось выслушивать музыкальные трели пустого желудка, но Фортуна не забывала подопечного надолго, подкидывая добычу.

Получив небо в распоряжение, я озаботился скитом. Должен же я где-то жить? А то всё на дереве, да на дереве. Не комильфо, однако, тем паче на семнадцатый день от прибытия к благословенным берегам, "Робинзон Крузо" нос к носу столкнулся с большой полосатой киской. На глазок, весу в кошечке было больше центнера, что нисколько не мешало ей лазать по деревьям и ловко перепрыгивать с ветки на ветку. Эдакая помесь тигра и ягуара гимнастического пошиба. Гимнастка, блин... Не знаю, как его или её кличут, пусть будет тигруяром. Прилетаю я, понимаешь, с охоты..., удачно так слетал, крылья к тому же размял, а то они после крючков и заусенец несколько атрофировались..., э-э-э, я о маховых мышцах, если кто не понял. Так, о чём я? А, прилетаю я, значит, с охоты, в лапах тащу добычу — помесь кролика и суслика. Нечто среднее, эндемического названия опять не ведаю, то есть не знаю. Назовём его крусликом. Тащу я, значит, этого круслика на любимую ветку любимого дерева, представляя, как буду драть упитанное тельце ещё живого грызуна... М-м-м, тёплая кровь, парное мясцо. Амброзия! Опускаюсь на посадочную площадку без буквы "Т", всё-таки я не истребитель, дерево мало напоминает авианосец или аэродром, хотя мысль намалевать отожжённой головёшкой посадочные знаки меня посещала. А что? По-приколу! То-то аборигены удивятся, если найдут. Опять я отвлёкся. Только-только я уцепился за кору задними лапами, как ветви передо мной разъехались, явив взору ошарашенную морду тигруяра. Кошак припух от радости, обрадовавшись внезапному перекусу. Я, от неожиданности прирос к дереву. Ничего себе встреча, и почему я не почувствовал гостя? Круслик, которого я обнимал передними лапами, и вроде бы смирившийся со своей печальной участью, углядев довольную морду хищника, прерывисто заверещал, прощаясь с жизнью. Полосатая тварь рыкнула во всю глотку. От страха я выпустил живой харч и на полном автомате зарядил по площадям россыпью шаров концентрированного страха. Вот так — от страха долбанул страхом. Тигруяр захлебнулся рыком, подался назад и сверзился с ветки. Я было размечтался о том, чтобы он расшиб себе бошку, но пролетев десять метров, полосатик упал на четыре лапы и задал стрекача. Только я его и видел. Не прекращая истошно верещать, круслик обделался жидким и сбился в дрожащий комок. Пахло от грызуна немилосердно, аж глаза резало. Есть ЭТО моментально перехотелось. Брезгливость победила инстинкты. Заткнув нос и плюнув на обгадившуюся тварюшку, я перелетел на другое дерево. Нет, это же надо суметь так испортить аппетит! Пусть сам спускается, засранец. Через час желудок напомнил о себе звонкой трелью из утробы, но "американская вонючка" к тому времени уже удачно сделала ноги. Спустилась как-то. Пришлось довольствоваться ящерицей, пойманной на каменистых кручах утёса. Жуя отбросившую (в прямом смысле слова) хвост мелочь, я углядел летучих мышей, вылетевших на промысел. Мыши кружили над широким уступом, примыкающим к отвесной стене. Это "ж-ж-ж" неспроста, решил я и проверил догадку. Сухопутных подходов к выбранному жилищу не было, а квартирантов пришлось уговаривать покинуть "помещение". Небольшая колония летучих мышей, по-первости, не хотела покидать нажитой поколениями предков угол, пришлось популярно объяснять, кто ныне в доме хозяин. Небольшой волны страха оказалось достаточно. В конечном итоге бывшие домовладельцы и я спраздновали новоселье. Личная пещера куда как надёжней базы на дереве. Впрочем, рукокрылые недалеко ушли, перебравшись в соседние апартаменты. В десяти метрах ниже был ещё один отнорок, промытый водой — пещерка размером поменьше, переданной мне во владение, вот туда они и свалили.

Общеизвестно, что труд из обезьяны сделал человека! Повезло ей, жаль не получилось из дракона антропоморфной личности, а ведь я гораздо умнее макаки. Уф, устал я пахать, как папа Карло! Два дня улетело на чистку гуано, ещё неделя на обустройство "квартирки" и очага, благо со спичками никаких проблем нет и не предвидится. На оформление лежанки пришлось нагрызть множество веток, из которых я сплёл подобие корзины, дно которой устилала солома, а также перья и пух пойманных и сожранных птиц. Уф, хорошо бобрам, а я чуть зубы не сточил и дёсны в кровь разнёс. Кто же не любит комфорт? Многие потакают своим мелким слабостям, вот и я решил посибаритствовать на "гагачьем" пуху. В порыве вдохновения мечталось о золоте. Настоящие драконы просто обязаны возлежать на груде сокровищ, но раз некто чёрный беднее церковной мыши, придётся ему повременить с мечтами о презренном металле. Не всё сразу. В углу пещерки нашли приют дровишки для очага. Оставался вопрос с дверью или занавесью на вход, да ещё бы неплохо подошли кадки с фикусами и телевизор на стену. Вы не знаете, где в средневековье можно раздобыть телевизор? Не знаете, печально. Хреново без телевизора. Я ведь "Доктор Кто" в прошлой жизни не досмотрел и "Игры престолов". Обидно. Через несколько дней бессмысленного созерцания голых стен, в голову стрельнула идея...

Пять раз дневное светило выпрыгивало из вод на востоке и ныряло за скалы и макушки вековых деревьев западного берега, который за прошедшее время нисколько не изменился. Паруса рыбацких лодок мелькали вдали, но по недомыслию богов или, наоборот — по домыслию, ни один из них не отразился в водах заливчика, где завершился жизненный путь рыбы-неудачницы. Может, оно и к лучшему, мне ведь ничего не известно о путях миграции рыбы, вдруг её косяки сюда заходят в определённые сезоны? Почему я так беспокоюсь о рыбе и тех, кто её промышляет? Ответ прост, как пять копеек — километрах в семнадцати-двадцати на восток от моего прибежища на берегу впадающей в озеро полноводной реки (вполне возможно, что именно по ней приплыл в сие море мой непотопляемый авианосец) примостилась приличная деревня за сотню дворов. Место обжито, через сопки к поселению весело сбегает наезженная дорога. Летая на разведку, высотный разведчик, кроме рыбацких фелюг, несколько раз замечал гребные купеческие галеры, идущие вверх по течению. На пустое место толстобрюхие торгаши путь держать не будут. Значит, если топать к истоку, то стопроцентно набредёшь на посёлки либо города. Да, озеро не изменилось, воды его, по-прежнему, то хмуры, то обманчиво прозрачны, зато стены моей пещерки украсились портретами трёх девочек. Особенно удачно удались дочки. Поразительно, сам от себя не ожидал подобных художественных талантов. Третий портрет смотрелся немного корявенько, у Лилины чуть смазалась левая бровь, и губы вышли несколько кривоватыми, но тут уже неровности рельефа помешали. Ничего не попишешь.

Лучше бы ничего не рисовал..., потом стереть рисунки не поднимались лапы, а душу грызла тоска... Я, наивный, думал, что пережил вселение в новое тело, оставив ностальгию в прошлом. На деле оказалось, что это не совсем верно, точнее совсем неверно. Ладно, к чёрту, не будем о делах давно минувших дней, предлагаю остановиться на днях минувших недавно.

Обустроив гнёздышко и наладив какой-никакой быт, я занялся тем, чем боялся заниматься в поместье барона. Правильно, догады вы мои — пришло время взять под контроль данные при рождении магические и ментальные дары. Действовать пришлось методом "трёх "П". Расшифровываю — пол, палец, потолок. Испытывать на добыче. Не на себе же, право дело. Алгоритм и последовательность действий были такими — выслеживаешь табунок коз, оленей или диких свиней. Долбаешь их зелёными или розовыми шариками, сиречь файрболами драконовского разлива. Зверьё приходит в благодушное игривое настроение с нарушенным восприятием действительности и не ломится через непроходимую чащобу при первых же признаках опасности. На втором этапе выбираем жертву, желательно молоденького поросёночка, козлёнка или оленёнка, накидываем на него ментальную петлю. Жертва отвлекается на видимую только ей сочную травку или особо крупный жёлудь. Метр, другой, третий. Минута-другая и обед уж далече отбился от стада или табуна. Родители, пребывая в эйфории, не видят опасности для младшего поколения и сквозь копыта смотрят на убежавшего. На третьем этапе жертва погружается в здоровый сон, а стадо отгоняется "веером" страха. Теперь им можно, даже нужно как можно дальше ломиться через чащобу и непроходимый чепыжник и густой подлесок. Последнее действо обязательно для исполнения. Как-то раз, когда тактика охоты только апробировалась, в плавнях у реки было выслежено небольшое стадо свиней. Загрузив свинок хорошим настроением и отделив от пребывающей в нирване мамки полосатого поросёночка, я как та стрекоза, поужинать уж было собрался, но тут, откуда не возьмись, появился... секач. Свин был меньше могучего великана, который запугал меня до нервной дрожи после побега от мага, но тоже не хил. Где-то метра полтора в холке и два с копейками от пятачка до завитого в три кольца хвоста. Кабан негативно отнёсся к тому, что возле повизгивающего во сне отпрыска нарисовался некий субъект с самыми недобрыми намерениями.

Вы когда-нибудь видели, как танк срывается с места? Взрыкнув двигателем, выпустив клубы сизого солярного выхлопа, с прогазовкой, он вышвыривает из-под гусениц комья земли и всем корпусом дёргается вперёд. Кабаняра у орешника двигателем не взрыкивал, он, падла, даже не хрюкнул, но комья из-под коротких ножек полетели. Не успел я опомниться, как его налитые кровью глазки нарисовались в непосредственной близости от намеченной жертвы, не оставив ей ни секунды на колдовство. И быть бы мне затоптанным, не примени ваш покорный слуга сто первый приём пограничника — измотание противника бегом. В нашем случае это было тактическое бегство в виде прыжка вверх и частого взмаха крыльями. Взбешённый свин ярился внизу, роя пятаком дёрн и срезая клыками молодую поросль. Стадо к тому времени скрылось в противоположном от охотника направлении. Хрюкающая морда нацелилась закусить мною, не иначе. Фиг тебе, а не дракона на завтрак! Не на того напал, морда свинская! Ничего, я тебя запомнил. Сочтёмся как-нибудь.

У секача была характерная примета. "V"-образное правое ухо, центр которого или выкусил хищник, или выдрал другой самец в драке за самок. По ушку я тебя и найду, дай только срок. Сидючи в пещере и слушая подвывающий желудок, я придумывал "мсти", одна изощрённее другой. Внутренний голос злобно шикал на затупившее самосознание. Вот спросите, что мне мешало обработать поганого свина магией? Тупанул — согласен, таки обидно. Фортуна в тот день отвернулась от неудачного охотника, даже ящерицы разбегались от одной только тени, появившейся на камнях, а сезон ягод закончился.

Долго ли, коротко ли, на исходе второго месяца ваш покорный слуга вымахал до двадцати килограмм. Есть чем гордиться. Меня не оставляла уверенность и подспудное чувство, что рост не ограничится данной отметкой. Перебирая различные теории, я склонялся к тому, что причиной взрывному набору веса и увеличению размаха крыльев послужил алхимический коктейль. Помимо прочего, у меня изменились передние конечности, в частности постановка большого пальца, который "съехал" в сторону, теперь передние лапы напоминали человеческие кисти, приспособленные хватать и выполнять различные операции. Интересно, это тоже действие зелий? Летая на водопой и приглядываясь к качающемуся в воде отражению, невозможно было не заметить появившихся на чешуе и крыльях красных полос. Всё бы ничего, но с каждым днём они становились ярче и насыщенней, превратив чешую в замысловатый доспех, а крылья в настоящие произведения искусства с замысловатой кровавой татуировкой. Красным цветом окрасились рога и надбровные дуги, а в груди поселилось томление. Наверно мое тело взрослело, приобретая дополнительные отличительные черты. Чего-то хотелось, но непонятно чего. Знаете, как бывает, когда чего-нибудь бы съел или сделал, такого эдакого. Мост построил, к примеру, хрустальный через всё озеро, и чтобы купцы со всего мира торговали на нём.

С каждым днём грудь сжимало сильнее. Красные полосы на теле и узоры на крыльях уже чуть ли не светились. Не зная, куда себя деть, я второй день бесцельно носился над сопками. Охота и дичь не привлекали, хотелось чего-то другого, но чего? Долбаные инстинкты совсем задолбали! Извиняюсь за тавтологию. Расчертив когтями на календарном дубе сорок пятую полоску, и с трудом поборов томление, я решил перекусить. Недавно мимо утёса, где располагалась моя "квартирка", прошло большое стадо пятнистых оленей. Пора бы взять с рогатых дорожное мыто. Денег у них нет, но я не гордый, беру натурой. Взлетев, я взобрался повыше и начал нарезать кругами над лесом в поисках добычи. Типа андский (хорошо, что не адский, а то похож, очень даже) кондор на выезде, размах крыльев соответствовал весу. На глазок, от кончика до кончика в третьей паре конечностей было метра четыре.

Олешки оказались быстроходней, чем думали некоторых умники. За пару часов, пока я раскачивался, они успели утопать к скалам в десяти километрах от моего гнезда. Ладно. Не проблема. Для бешеной собаки сто километров не крюк. Обнаружив искомое, я лёг на курс. Уже возле цели, когда рот наполнился слюной от предвкушения скорой добычи, моих ноздрей коснулся соблазнительный запах. Он..., он манил к себе, звал, обещая небывалое наслаждение. Проснувшиеся инстинкты завопили — туда! Лети туда! Рогатые уклонисты от налогов сразу отодвинулись даже не на второй, а на третий план. Плюнув на них, я полетел навстречу чудному аромату. Противиться обольстительному зову не было никаких сил. Хотелось, наконец, погасить огонь, сжирающий меня изнутри.

Ближние скалы вскоре оказались позади. Через пару минут показалась макушка четвертой каменной глыбы. Вот оно! На самом краю плоской вершины, на большом валуне восседала крупная золотая самка, немногим меньше меня в размерах. Как она прекрасна! Моё сознание поплыло от мощного гормонального пинка по мозгам.

Куда поплыло? А фиг его знает, куда? Помнится мне, я боялся, что наступит время, когда инстинкты продолжения рода возьмут вверх над разумом и схватят кое-кого за горло. Не думал, что это время наступит так скоро. Тиски звериной натуры прочно зажали разум. Я не мог отвести взор от сверкающей чешуи самки, её крылья переливались, словно лакированные, а какой у неё запах! Он сводил с ума, заставляя, хе-хе, чувствовать себя мужиком и требуя показать себя во всей красе. Да, да! Я покажу себя и похрен, что к нам сегодня приходил некропедозоофил. Ха! Кто я теперь, чтобы обвинять меня в зоофилии?! Ха! Тридцать три раза ХА!

В трёх метрах от золотой дракошки дрались два крупных зелёных самца, ещё семёрка разноцветных бойцов ожидала своей очереди вступить в бой за право обладать королевой бала. Три золотых, зелёный и три синих чешуйчатых петуха. Драконы оказались мельче меня чуть ли не в половину. Примечательно — среди них не оказалось ни одного черного. Плюхнувшись посреди площадки, я за несколько секунд разогнал конкурентов. Прочь! Прочь, пошли все вон! Парочка очумевших драчунов получила по пинку, и полетела лить слёзы и зализывать раны. Моя! Золотая будет моей! Королева на камне-троне, выбрав партнёра, поднялась на ноги и призывно курлыкнула, человеческое "Я" отключилось окончательно, отдав бразды правления крылатому хищнику...

Это... Это было феерично...

* * *

*

Месяц канул в бесконечную реку времени с тех пор, как для меня закончился период размножения. Месяц! И, слава Богу! Каюсь, сорвался. Напоследок прошу не осуждать и не подходить к проблеме и взаимоотношению полов с человеческими мерками наперевес. Прежде, чем начинать хулу, внимательно, со всех сторон посмотрите на объект критики, потом подумайте, взвесьте ваши аргументы, посмотрите ещё раз и промолчите. Самому тошно. Убью первого, кто рот откроет. И второго шлёпну, и третьего. Лучше молчите, по-хорошему прошу. Всех убью — один останусь! Тошно мне, братцы...

Из сладкой патоки гона и безумных парных кульбитов в небе, прерывающихся на "уединения" с золотой дракошкой, меня вытянул страх. На всё про всё ему потребовалось немногим более суток. Да-да, я ничего не путаю — именно это чувство позволило человеческому разуму вырваться из омута овладевших им инстинктов. Сутки ваш покорный слуга был потерян для мира. Пугающий факт.

Чего мне бояться? Много чего — охотников, хищников, самого себя, наконец. Себя больше всего, ведь слаб человек, слаб. Очень не хотелось бы насовсем превратиться в "жЫвотное", а предпосылки были. Это по-людски жить тяжело — мораль, общество и прочее. Различные нормы и ограничения сковывают любого почище стальных цепей, а вот обретаться животным или в животном состоянии — запросто. Иди, бомжуй, помои жуй. Впрочем, прошу прощения за невольный загиб. Не все бомжи опускаются до скотского состояния, хотя некоторые из них хуже животных и бродячих псов. Нет страшнее зверя, чем человек. Хорошо быть кисою, хорошо собакою — где хочу пописаю, где хочу покакаю. По большому счёту ни прав, ни обязанностей, ни привязанностей. Кроме определяемых инстинктом продления рода, да и тот берёт за глотку лишь время от времени. Лепота! Чем не рай? Бытие определяет сознание. Чёрт подери, я хотел "проверить тылы", научиться выживать без людей и сам не заметил подмены целей, причин и понятий. День за днём прямоходящие аборигены постепенно превращались в забавных существ, копошащихся в грязи и от которых стоит держаться подальше. Офигительно, у меня нет слов. То, что я чувствую, можно выразить в грубой матерной форме, где нецензурными будут даже предлоги, или одним словом — дожил!

Сознаю свою вину и сую голову под град из угольев и пепельный снегопад. Хотя, если рассматривать проблему с другой точки зрения, то у меня на груди уже должен быть неподъёмный "иконостас". Несмотря на различные, в том числе отягчающие обстоятельства, я почём зря занимаюсь самобичеванием. Сохранить себя, пусть и в урезанной форме, дорогого стоит. Остаться человеком в зверином обличии не каждый сможет. Звериные и человеческие начала настолько сильно переплелись и срослись во мне, что от прежнего весельчака Сергея Сергеева совсем ничего не осталось. Можно сколько угодно удивляться пластичности человеческой психики, безболезненно адаптировавшейся к хвосту, крыльям и смене рациона, но с фактами не поспоришь.

Многие ли из вас отдают кулинарные предпочтения сырому, а не прожаренному мясу? Будучи человеком, я бы ни в жизнь не притронулся к саранче или ящерицам, а тут как-то легко сменил кулинарные вкусы, предпочитая кузнечиков и свежину с тёплой кровью. Подозреваю, что большинство охотничьих повадок у меня не отличается от диких собратьев. Выбрав жизнь на свободе, я невольно принял и примерил на себя шкуру крылатого хищника. За напяливанием новой маски не стоит забывать об особенностях применяемых ухваток в виде магических способов добывания пищи. Я не берусь утверждать, что древние драконы не использовали якобы мои примочки и наработанные приёмы. Может, это я топаю по их следам? Хотя, что известно о древних предках современных чешуйчатых летунов? Хрен да маленько. Базиле, покойничек (сковороду ему погорячее), баял о двухтонных монстрах с южного континента. Вряд ли они поднимались в небо, а если и летали, то магия заменяла им пропеллеры.

Интересно, когда ваш покорный слуга спустится с небес на землю? По самым скромным оценкам во мне нонеча больше полтинника и взлетать с места становится несколько напряжно. Для полётов и приземлений приходится выбирать полянки пошире. Какая маневренность в лесу может быть при, без малого, пятиметровом размахе крыльев? По идее, я и летать-то не должен, но как-то летаю. Птеранодон в миниатюре. Опять магия? Боюсь думать, что будет дальше. Я продолжаю расти, пусть и медленней прежнего, но конца и края сему в ближайшей перспективе не видно. Действие зелий сказалось на генных модификациях, которые состряпали маги канувшей в Лету империи. Ни дна им ни покрышки.

Ладно, поживём — увидим. А тогда..., тогда, да — я испугался. Как можно настолько опуститься? За несколько месяцев маска дикого рурга успешно приросла к лицу или морде, если хотите. Не скрою, мне нравилась жизнь без рамок и ограничений, но гон напомнил об остроте и узости грани, по которой приходилось вышагивать. В краткий момент просветления рациональное человеческое "я" удивилось беспечности второй половины и рвануло наружу. Действительно, самое страшное — это потерять себя.

Итак, выбив из мозгов вязкую пелену розовых облаков и на корню задавив позывы к продолжению ухаживаний, я осмотрел окрестности, простирающиеся километром ниже. Золотая дракошка, зависнув немногим выше, вопросительно курлыкнула. На ментальном фоне всплыла картинка полёта, приправленная удивлением, почему я не хочу больше летать вместе с ней? Антиресно девки пляшуть..., по четыре штуки в ряд... Это что, она пыталась со мной ментально-эмоционально общаться? Чуток поразмыслив, я сформировал мысль-картинку о родной пещере и послал её золотой невестушке. Ответом было категорическое несогласие. Ага, Баба-Яга против. Перед внутренним взором мелькнули виды с утёса, на вершине которого я навалял конкурентам и картинка могучего дуба с большим дуплом, зелёная крона которого украшала подножье скалы. "Невеста" информировала незадачливого ухажёра, что она обеспечена жилплощадью и может вполне обойтись без моей квартирки. Причём, что характерно, гости она не приглашает. Дракоша сложила крылья и спикировала вниз, наградив "жониха" напоследок образом оскорблённой невинности и обиды, типа она такая-растакая, а я козёл горный, чурбан бесчувственный. Видеть она меня не желает и просит держаться подальше от дуба. Было бы сказано. Желание дамы закон.

Проводив взглядом быстро удаляющуюся золотую точку, я полетел к родной пещере. Внизу мелькали разноцветные стайки возбуждённых дракончиков, которые слетались на запах готовых к спариванию самок. Отсекая позывы опуститься вниз на праздник жизни, я упорно держал курс к родным пенатам. Мне одной самки хватило за глаза, тем паче в голове бились десятки мыслей, которые нужно было обмозговать в спокойной обстановке, а не под прессом бьющих по разуму гормонов и эндорфинов. Дважды на одну и ту же удочку я не попадаюсь. Свежо предание. Свят-свят-свят...

Прав был Базиле, и я с ним согласен — предки современных рургов, на зависть всем говорунам, отличались умом и сообразительностью. На ум приходит предположение, что селекционеры, работавшие с первоначальным "материалом", стремились в первую очередь превратить рургов в тварей бессловесных. Умные люди, они прекрасно понимали опасность появления разума у невольников. Боюсь ошибиться, но, как мне кажется, одним из путей решения проблемы оказалось уменьшение размера головного мозга у подопытных экземпляров. А там, где убавляется мозг, уменьшаются размеры. Всё взаимосвязано. Усох мозг, исчез разум, но не совсем, видимо отцы-основатели где-то недоработали. Ладно, поутихнут свадебные страсти, копну перспективную тему со всей основательностью. Если я смогу общаться с разноцветной мелочью... В зобу аж дыхание спёрло от открывающихся возможностей и перспектив. В предвкушении грядущего барыша и различных ништяков я потёр передние лапы друг о дружку. Ха-ха-ха, между пальцев заклубилась тёмная дымка. Да с такой силой мир сам падёт передо мной на колени, а пока он не пал, неплохо было бы перекусить, а то сутки маковой росинки во рту не было. Заложив вираж, я опустился на ветку дерева, росшего на краю широкой поляны, разнотравье которой вытаптывало стадо пятнистых оленей. Наступила пора стребовать дорожное мыто.

Месяц пролетел быстро. Отшумели дожди, отгрохотали тропические грозы. С юга задул тёплый ветер, за неделю умудрившийся высушить непроходимые топи, захватившие подлесок. Короткий сезон дождей ознаменовался тем, что ваш покорный слуга умудрился ещё подрасти. Раза так в два. Об этом говорилось выше, но хочется добавить, что за месяц бордовая раскраска чешуйчатых доспехов поблекла, превратившись в едва видимые полоски и узоры. Грудные пластины стали шире, а передние кромки крыльев обзавелись костяным наростом. В полёте кость не мешала, единственно, что тонко посвистывала во время отвесного пикирования. Зато от приобретения был несомненный плюс — мелкая живность и подрастающие олешки от удара крылом шлёпались наземь с раскроенными черепами. Передние лапы вытянулись и передний плечевой пояс стал выше задницы. Большой палец, как отъехал в сторону, больше не думал возвращаться на место. Если бы не жёсткие подушечки, трёхсантиметровые когти в подушечках и толстенная чешуя, превращавшая лапы в подобие металлических латных перчаток, я бы сравнил их с человеческими руками. Не удивляйтесь, имею полное право на заявление. Ими я ловко управлялся со всеми работами и операциями, свойственными человеческим рукам. Ни на какие мысли не наводит? Извините, что повторяюсь. Мелкая моторика тоже оказалась на высоте. Плоский камешек-голыш скользил по костяшкам пальцев, словно монетка в руках фокусника. Ради тренировки моторики куча вымоченной бересты была исписана местными буквами. Вместо стила использовалось шило, сворованное в деревенской кузне. Там же я поживился неплохим ножом. То-то хозяин поутру удивился. Заодно кое-кто потренировался в искусстве скрыта. Не смотрите на меня так. Хорошо-хорошо, шила в мешке не утаить, вор домушник оказией у кузнеца свистнул топор, пилу (правда она оказалась тупа, как валенок), на дне холщовой котомки улеглись скребки, молоток и подкова. Сам не знаю, зачем я её прихватил? Ну, не отдавать же её обратно. Повешу над входом в пещеру. Ах, да, совсем забыл про чугунок и пятилитровый котел. Что добавить? Тёмной ночью неизвестные жулики наведались на купеческий склад. В процессе дерзкого налёта купчина лишился четверти пуда крупной, сероватой соли, отреза плотной ткани, вороха ремней и пары отличных кинжалов. Народ потом долго гадал, зачем татям такой разношёрстный товар? А я, работая крыльями, на все лады клял внутреннего хомяка, между делом призывая кары небесные на голову прижимистой жабы. Вот они на мне оторвались по полной программе. Умаялся, пока хабар дотащил до хаты. А как же сторожа-караул да псы цепные? Спали сии голуби сизокрылые, аки сурки беспробудные. Где стояли, там и попадали. Что я зверь какой головы им отшибать, это ж не волки, которые не по понятиям живут. Кстати, один из серых беспредельщиков прописался у меня в виде мохнатого коврика у порога, только шкура начала пованивать. Выкину наверно.

Дело было как в басне Крылова.

В летний жаркий день одна коза воды восхотела. До водопоя меж сопок она добралась. На ту беду чудище чёрное по небу летело. Чудище видит сыр и сыр её пленил, э-э-э, это из другой басни. И видит рург козу и думает: "Щаз-з-з загрызу!". Коза не дурра, вздумала скакать, то бишь от рурга убегать. Не рассчитала, рогатая, момент, из-за кустов вымахнул хвостатый серый элемент.

Серый лесной санитар прибыл по звонку "ноль три", желая провести эфтаназию истекающей кровью "больной", которая умудрилась увернуться от доктора, отправившего её в морг. Тактически отступление было проведено не совсем грамотно, доктор в моём лице успел располосовать левый бок несчастному животному встроенными в лапу скальпелями. Истошно блея, в поисках убежища, жертва скакнула в мрачные дебри подлеска прибрежной чащобы. Только вместо спасения её ждала засада и, как барон Мюнхгаузен, угодивший между львом и крокодилом, обед с копытцами оказался между волком и рургом. Распахнув объятия и обрадовавшись добыче, очумевший хищник прикончил беглянку и тут, откуда не возьмись, нарисовался я. Тупой волчара не привык думать о последствиях, оскалив зубы, он перескочил через тушку. Делать нечего, пришлось показать, кто в доме хозяин. Откровенного говоря серого было жаль, но после трёхдневной голодовки, спровоцированной проливным дождём, я очень хотел есть. Утолив голод, ваш покорный слуга подхватив грудинку и шею, наведался к "невестушке". Как обычно, на порог меня не пустили, но мясо забрали. Дракошка напоминала мне жену. Моя благоверная тоже не отличалась кротостью и мягкостью характера. Деньги давай, а сам можешь не приходить. Женщины и там и тут одинаковы, в каком бы обличии они не обретались. Козьи объедки достались зелёной и синей мелочи, которая рыбами прилипалами следовала за здоровенным рургом. Да-да, я нашёл общий язык с дракончиками. Общение "картинками" оказалось плодотворным. "Зеленушки" с окрестных скал охотно подчинялись приказам, шастая по близлежащим деревням, взамен им доставались остатки трапез "большого" и "страшного" вожака. Синие были не так полезны, как "разведчики", но будьте покойны, найдётся и им применение. Зря что ли я их подкармливаю. Золотые и красные опасались идти на контакт, да и мало их в округе.

О, вспомнил, что хотел сказать! Помните секача с рваным ухом? Помяните горемычного. Пятого дня как преставился, до сих пор отрыгиваю... Или это бражка в животе бродит и наружу просится? Хорошая брагулька, скажу я вам, неплохо вставляет. Как-нибудь отблагодарю мужиков...

* * *

*

Смахнув грязной тряпкой рыбью чешую на пол, Зиф подхватил со стола опустевший кувшин бормотухи, заменив его глиняным собратом с залитым сургучом горлышком. Клиент должен видеть, что пойло не разбавлено. У Зифа приличное заведение с пристойной репутацией. Порог харчевни частенько пересекают респектабельные купцы, компанию которым создают мелкие рассыльные чиновники, разночинный люд, рыбаки и мастеровые. Нередко в зале устраивают загул и спускают деньги наёмничьи отряды и охранники караванов и судов. Пьяные вои и солдаты щепетильно относятся к целостности сургуча на бутылках и кувшинах. Этих зверюк в человечьих обличьях лучше не злить понапрасну. Себе дороже.

— Ринко, коз-за безрогая, ты хде запропастилась, бестолочь! Таш-шы сюда печёную рульку. Быстро! — заглянув на кухню, рявкнул кабатчик.

Чуть не зарядив хозяину дверью по носу, с деревянным подносом наперевес, из кухни выскочила справная ширококостная дивчина. Про таких говорят — девка в самом соку, кровь с молоком. Толстенная коса до пояса с вплетённой синей лентой, румянец на щеках, покатые плечи, большая грудь, грозящая вот-вот выскочить из тесного выреза потёртого платья и оттопыренная попка, на которой тут же скрестились взгляды нескольких посетителей и завсегдатаев харчевни.

— Опять лясы точишь?! — навис над работницей Зиф.

— Как можно? — с видом возмущённой невинности возмутилась Ринко. — Курей щипала, вы же сами казали Дине подсобить.

— Я казал подсобить, а не языком прорости, балаболка, прости мя Пресветлая! Кур она щипала, эт тебя за бесстыжий зад щиплют. Живо неси снедь к угловому столику. И за шо я тя, охальницу, терплю, вдругоряд наподдам отсель метлой поганой, — грозно бурча, Зиф зашёл за стойку и принялся протирать грязным полотенцем пивные кружки.

Показав спине хозяина язык, Ринко, ловко лавируя по залу, с шутками и прибаутками уворачиваясь от шлепков по пятой точке, проскользнула к угловому столику. Сгрузив заказ, она состроила глазки посетителю. А что, видный молодой мужчина в кожаном костюме с нашивкой гильдии охотников был совсем недурен собой и деньги у него водятся, снаряжение справное. Стал быть не бедствует. Ринко совсем не отказалась бы подработать в его номере и постели ночью, но все её попытки прельстить того телесами пропали втуне. Фыркнув, девушка отвернулась и благосклонно улыбнулась рослому широкоплечему наёмнику, который скучал в одиночестве через два столика от угла.

Проводив девушку равнодушным взглядом, охотник возвратился к разговору за соседним столом, где надирались дешёвой бормотухой двое деревенских мастеровых. Оба уже были хорошо навеселе. Мужики давненько обсудили баб — своих и чужих, прошлись по поганой жизни и прижимистым купцам, кои зажимают деньги при покупке и дерут три шкуры при продаже, наконец широкомордый носатый выпивоха огладил пышные усы и качнулся к чернявому худощавому собутыльнику:

— Эт-самое..., слухай, Прон. Хорош-ший ты человек..., не то, что некоторые. Да, не..., — носатый сконцентрировал взгляд на кончике носа Прона, мощным глотком опорожнил кружку в бездонную глотку, крякнул, занюхал засаленным рукавом давно нестиранной нательной рубахи и проникновенно сказал:

— Ты думаешь я эт просто так пью? Не-е, эт-самое. Я можа баять уторой раз на свет родилси, эт-самое..., да. Шо ты лыбишься, шо ты лыбишься? У-у, рыбья твоя башка! Думаешь Корк налакался и околесицу несёть тутошки? Во! Накуси-выкуси! — мордатый сунул под нос Прону мясистую фигу от которой за милю тянуло прогорклым салом и чесноком. — Кому другому бы, эт-самое в харю двинул, но хороший ты человек, Прон! Ток тс-с, — рассказчик приложил грязный палец к губам и воровато оглянулся. — Токмо тебе, как на духу. Я ведь его, аспида, как тебя видел, эт-самое. Мнил — всё, отбегалси! Откоптил небо, прости Пресвелыя!

— Кого ты бачил? — понятливый Прон ножом засапожником сковырнул сургуч с кувшинчика и плеснул мутной жидкости в кружки.

— Чёрного рурга! Т-с-с! Демоново отродье, эт-самое, как тебя, Пресветлой клянусь.

— Тю-у, рурга пол деревни зрело, тож сплетку откопал, — усмехнулся худой.

— Брешут! — Корк стукнул кулаком по столу. — Углядели незнамо шо и ну, языки чесать, а мы с кумом, эт-самое..., как тебя... Тока руку протяни...

Охотнику захотелось придушить чавкающих соседей, мешающих ему подслушивать мастеровых. Разговор у тех выходил уж больно интересный, как раз по нему, а то, что носатый не врёт и действительно что-то видел, охотник определил легко. Умел он определять ложь, сказывалась кровь бабки колдуньи.

— Ток мы его..., да... Слухай сюды. Пошли мы тут на днях с кумом по-грибы, значит-ца. Ну, это самое, кувшинчик бормотухи взяли, шо теща у кума ставит. Добрая бормотуха, с трех глотков с ног валит, значица. Не то, что это дерьмо, шо здесь разливают... Ну, вот взяли мы значит кувшинчик, чтоб значитца подлечиться и лучше грибы видеть... Шо ты лыбишься, думаешь, мы с кумом, эт-самое с ума сбрендили, раз по бабским делам в лес потопали? Не лыбса, вот это-самое..., — Крок глотнул бормотухи, печально посмотрел на обнажившееся дно тары и накрутил ус на палец. — Пришли мы, значит-ца, на полянку нашу заветную. Там грибов видимо-невидимо и каких хошь..., тут боровики крупныя и красныя шляпы, и кабаньи грибы кругами и все цельные не червивыя... вот, значитца... Ну, мы с кумом за удачу такую треть кувшинчика и уговорили, значитца... И так хорошо нам стало с той бормотухи, ну прям ни в жизнь не поверишь, куда там с этой мочи так станет... Вот, значитца... Сидим мы так с кумом и уже решили грибы собирать, шоб, значит, жинки не бухтели, что мы пьянствовать только горазды..., — отвернувшись от стола, рассказчик в сердцах сплюнул на пол. — Ну, до чего склочные бабы, ну, прямь не понимают, шо в любом деле важен настрой и так просто ну никак не получается. А выпьешь кувшинчик, так сразу легко и приятственно становиться.... И все бы переделал и сделал бы, и бабы сразу такими красивымя становяться... Да-а, вымя особенно..., — компаньоны понимающе покивали друг другу. Худой растопырил пальцы, показывая, размер тары для женского молока, каковую ему славно было бы держать в руках.

— Ну, это значиться, давай еще по одной замахнем..., — Корк оборвал "приятственные" грёзы собутыльника, вернув того с небес на землю. — Ну, вот, сидим мы, значит, с кумом и слышим, хрюкает кто-то и листьями шуршит. Глядь — кабан, здоровущий, что теленок у мясника со женками своими и выводком на поляну вываливаются и буркалами своими по сторонам зырк-зырк. Вот, значитца... Мы с кумом и не поняли как на дереве и очутились, то... эт-самое, да... Но кувшинчик, значит-ца, не забыли, да, не забыли. Как такую замечательную бормотуху можно забыть? Не то, что эту мочу ослиную, да... Вот значитца, сидим мы, на ветке, а свин этот гадский, он представляешь с телегу купцовскую размером, понизу ходит дозором значитца, а свиньи со свиненками грибы наши жруть, да в земле ковыряются... Ну ты видишь какие твари подлые, наши грибы жруть (Корк в гневе стукнул по столешнице), как теща кумова, хотя та еще подлее, но бормотуху знатную ставит, значитца, не чета тому что здесь подают. Не, не уважают нас здесь совсем, совсем не уважают... Ну вот, значитца, сидим мы с кумом и с горя кувшинчик дальше освобождаем и вдруг слышим шум какой-то. Ну, как мельниковский гусак крыльями машет, только громче, шибко громче, вот значитца... Насторожились мы, и свин внизу тоже насторожился, ухами своими зашевелил... Ох, и здоровые у него ухи-то, с твою голову размером, не меньше... Да, что-б мне не в жизнь больше мне пить, если вру, вот значитца, истинная правда, говорю. Их бы закоптить да мелко-мелко нарезать, да к пиву... вот значитца, это самое... Одно ухо драное у его было, как оттяпал кто. Насторожился кабан, ухами заводил, прислушивается... Вдруг, как что-то черное на него как упадет сверху-то, да в загривок вцепиться, да как свин завизжит... Ох, как-то он завизжал, я такого сроду не слышал, мы аж с кумом вместе протрезвели. Да, значит-ца, протрезвели, гадский свин, все впечатление от бормотухи испоганил, сволочь свинская... Мы, значит-ца, с кумом от визга того в друг друга крепче вцепились, а сами на поляну глядим, что там деется.. Вот, значитца..., трясёмси, как осиновые листья. А там, свиньи со свиненками давно в чащу утекли, а кабан уже дохлый валяется, а на шее у его здоровущего куска нетути, кровиш-ша хлещет, значит-ца, вот эт-самое... Кум тут газков и подпустил, да. Пригляделись мы с ним, а вокруг свина рург топчется и жрёть его... Да, это самое уже жрёть и большими кусками от кабана отхватывает... Вот значитца как. Какой рург, спрашиваешь? Да здоровый такой, с волкодава крупного такого... Во, как у свояка твоего, что псарем у барона нашего служил, пока ему графский пес ногу не покалечил. Злобная зверюга, да-а..., злобная... и черная-черная, как душа последнего висельника... Да-а, да не-е, не пёс графский, хотя он тоже злобный и черный, я про рурга того... Вот, значитца..., — Корк обернулся назад, выискивая глазами Ринко. Найдя искомое, он махнул девушке рукой. — Давай еще по кувшинчику накатим... Вот, значит топчется этот рург, с купцовую кибитку размером, топчется и жрёть, ажно целыми кусками глотает, урчит, отродье демоново... Сидим мы с кумом, значитца, уже все белыя, дышать боимси... Да чем дышать? Кум-то весь воздух, значицца, спортил. Я страсть такую с детства не видел, с самых пор как увидал, как барон наш, старый еще, который помер, пса своего на разбойников натравливал, да... страсть то какая, пожалей меня Пресветлыя... Ну, вот значитца, сидим мы с кумом, друг в друга вцепились, а рург этот жрет кабана-то, да, значитца... Вдруг, перестал жрать, напрягся весь и резко как обернеться, вот значит-ца... Прыжком как-то весь перевернулся и прям на нас с кумом уставился... Ну все думаю, смерть наша пришла, он жеж скотина безчеуйственная, нас задерёть тут и сожрёть, как того кабана, да... Вот, ведь судьба то какая, да... А он вдруг морду вытянул и как зашипит, да, это самое... Мы с кумом и не поняли, как с того дерева соскочили и до ручья добежали... Да, добежали, кувшинчик вот захватить забыли, самое главное-то, да... Эт самое... Кум-то на ручье остался, штаны отстировать, а я значитца в шинок отправился... Зачем отправился то? Дык здоровье пошатнувшееся поправить, эт-самое, самое верное дело, здоровье в шинке поправить... да, значитца... Какой день уж поправляю, все поправить не могу, вот значитца... Ну, давай, еще по одной уговорим и домой пойду... Если опять кто не спросит, про страх мной пережитый-то... Да, будем...

Корк, опрокинув пойло в глотку, стукнул донышком кружки по столу и невидяще уставился в одну точку. Охотник уже думал, что мастеровой завершил рассказ, как тот тяжело вздохнул и разлепил губы:

— Да, кум заглядывал вчера... С кувшинчиком, да... Я-то уж было дело обрадовался... да, а кум, значиц-ца, его кверху дном перевернул и бает, шо, мол, вот таким и нашёл его на куче костей, от того гадского свина оставшихся. Пустым, да... Врет поди — как сейчас помню, что кувшинчик-то, эт-самое, на дереве остался висеть. А в нём, то-самое, ещё с треть оставалось.

Корк пошарил в карманах, надыбав в них горсть разнокалиберной мелочи. Бросил на стол пару монет и, пошатываясь, он пошёл на выход. Догрызя рульку, охотник направился следом. Пьянчужке придётся поделиться информацией относительно места расположения полянки. В дверях охотник столкнулся с рыбачьей ватажкой. Дети озёр и морей, взяв хороший улов, пришли поделиться деньгами и новостями с посетителями заведения.

Зря охотник вышел, он мог бы услышать много чего интересного...

* * *

*

— Так, ить, — пожилой, обветренный суровыми ветрами рыбак, лысина и красный нос картошкой которого делали его похожим на морячка Папая, жадно приложился к кружке с пинтой холодного пива.

— Так ить, — повторил он, смахнув с длиннющих усов пивную пену.

— Каюк, карош итькать, до печёнок ужо достал, как нежрамшая чайка воплями. Ты кажи, вы как желтобрюшку* умудрились взять? Не сезон ж.

— Какой не сезон?! — возмутился один из рыбаков. — Месяц как из ведра лило, по большой воде вся рыба в море спустилась.

— О! — незаметно обтерев жирные пальцы о подол рубахи соседа, двойник Папая гордо подбоченился и обвёл собравшуюся компанию из дюжины, таких же, как он рыбаков-ватажников, орлиным взором. — Бурко, ты ухи почисть и серу из них выбей, я-ж ужо баял, что нам рург жевтобрюху в сети загнал.

— Горазд брехать, Каюк! — сплюнул сухой как жердь плюгавый мужичок из ватаги бородатого великана Бурко.

— Собаки за плетнями брешуть, а я дело баю, Мурк! — Каюк облил недоверчивого коллегу презрительным взглядом.

— Ну-ну, — метнув недоверчивую искру через сощуренные глаза-семечки, ухмыльнулся Бурко, — ты ишшо кажи, шо вы со сродственником того рурга заместо дворовой псины натаскали. Кабыздох захованные кости иш-шет, а рург рыбу полюет. Ловко измышлено!

— Ить, чего не было, того не было. Эту зверюгу ишшо попробуй приручи..., — понурился Каюк.

— Шо так? — содрав шкурку с вяленой придонки*, спросил один из заинтересованных слушателей.

— Ить, он, ирод проклятущый до энтого нам все одностенки* подрал.

— Шо-то ты совсем завираешься, — сказал Мурк, разливая из запотевшего кувшина пиво в подставленные кружки ватажников. — Как же-ж вы без сетей?

— Усю ночь тачали. Умудохались як волы на пашне. Даже Гнеську и Руму крючки выдали, но сделали, — гордый за себя и товарищей, ответил Каюк, подставляя кружку под белопенный напиток. — А на утренню зорьку, токмо мга с губы* потянула, как рург тут как тут. Крылами, как гусак, хлоп-хлоп, уселси на мачту, ажна фелюка закачалась и глазками зырк-зырк. Ишшет, чаго бы ишшо учинить.

— Тпру, не гони, не жеребец чай, — притормозил рассказчика Бурко. — Ты кажи, пошто он осерчал и сети драл?

— Дык, это чёрное исчадие — демоново отродье, с утра над фелюкой кружило, а когда мы сети потянули, на мачту уселси, аж круги по воде от фелюги пошли. Страхолюдина такая, не приведи Пресветлая. Струхнули мы-то с Румом чуток, чаго тут говорить, как яго увидали. Малой мухой вниз нырнул, а я бочком-бочком к сродственнику двинул.

— А Бом?

— А Бом, сродственник мой, вы ж яго знаете, кады рыба в сети, яму улов глаза застилат. Язык прикусил от вожделения, и киняку* из неводов в чан кидат, а ентот... по мачте аки кошка вниз слез, и киняку таскат. Здоровушшый, шо псина сторожевая. Да куды там псу, он больше Мурка будет, прости Пресветлая. Когти, как кинжалы, зубищи белыя, вострые, чешуя на солнце, словно на зеркальном карпе блестит, токмо чёрная, боязно трогать такого, он сам, кого хошь тронет и не заметит. Мы всей ватагой вылупились на енто преставление, а он хвать рыбёху лапой, и в пасть. Хвать, и в пасть. На всё озеро от удовольствия урчит, утроба ненасытная. Бом от наглости такой осерчал безмерно, за багор ухватилси и ну рурга гнать, а Рум отцовый самострел достал, оказыватса он за ём бегал, и пальнул по твари.

— Попал? — проведя пятернёй под красным носом-пимпочкой, озвучил волновавший всех вопрос Вул, широкоплечий матрос с богатыми рыжими бакенбардами.

— Какое там, — махнул рукой Каюк. — Рург, ширк так в сторону, токмо болт зазря утопили. На крыло встал, падлюга крылатая, и... парус нам спалил. Насилу потушили, а вечером на бивак наведалси, ирод, семя гадское, и сети, шо сушить вывесили, подрал.

— Отмстил, стал быть, рург за багор и болт! — хохотнул Мурк, остальные поддержали.

— Отмстил, — печально кивнув, подтвердил Каюк. — Но мы ужо не совсем серыя и бестолковыя, поняли, ежели не задарить чем этого ухаря, житья и покою, он нам не даст. Видно Пресветлая наказание за грехи наши тяжкие нам отрядила. Тута волей неволей все прегрешения вспомнишь и шо третьего месяца храмова десятина не плачена... Рум, бестолочь, сызнова мыслил рурга пристрелить, едва уняли. Ежели опять промажет, шо тогды ладить? А как тот в отместку фелюку спалит? С яго станется, бестия проклятущая. И шо опосля? Седмицу пёхом до ближайшего стана топать? А как жить опосля? У мене четверо по лавкам, жинка сродственникова пятярым носы подолом утирает. На паперть, подаяние просить? Вломили Руму, дабы поперёд батьки не лез, и тварь летучую не злил. Помолились, покаялись. Бом вынул копчёную гуску из мажеского лабазу, шо мы надысь на имаченском* торгу укупили... Добрый лабаз был, две седмицы съестное в ём не портилося и не сопревало... Вытащил, значит, Бом гуску, и со всем вежеством протягивает её рургу, а у самого ноги от страху ходуном ходют. Да и мы недалече ушли, у мене не токмо ноги тряслись — душа в пятки спустилась и тама колотилась. Нечистый его знает, чего тому в башку рогатую взбредёт. Такой равно и гуской, и сродственником заесть может не подавится. С одним гнилым самострелом и ножами мы пред ним, шо козляты малые пред матёрым волком. Задерет и не заметит. Бом трясётся осиновым листом, но руки с закусью тянет. Мол, не гневайся, чудище поганое, отведай лучше от нашего стола, не побрезгуй, шоб тебе до смерти икалось, и кости поперёк горла встали. У меня самого от духа гускового слюна по подбородку потекла. Мы ж яё на аменини Бомовы приховали, да вот пристало отдарить.... А жрать как захотелось, шо мочи нет. Оно завсегда так — перетрухаешь, потом лопаешь в три лопатки..., да. Рург гуску в один присест проглотил, да по своим делам умотал. Мы уж возрадовались — отвязались от гадёныша. Ан, нет. Тока-тока в море* вышли и сети кинули — нарисовался проклятущий, круги на головами нарезает. Резал он так, резал, вдруг крылы сложил, и в воду бултыхнулся. Четверть часа нырял, бошка ейнова то тут, то там промеж волн мелькала. То ближе, то дальше. Мы со сродственником уж не знали, что и мнить, а как сети потянули, так докумекали. Рург косяки рыбьи в ловушку загонял. Еле-еле ту рыбку втянули, думали всё — потопнем. Да улов-то какой, хвосты один к одному! Жевтобрюшка вся с локоть длиной, киняки как на подбор — жирные, ни одного побитого. Тут и рург из воды вылез, по борту в фелюку вскарабкался, на Рума шикнул, да так, шо мы с Бомом сами чуть в штаны не наложили. Такого страху натерпелись, не приведи Пресветлая, шо никакими словами не передать, а рург два хвоста на месте сожрал, а потом, — Каюк, неопределённо покрутил рукой, — я порассудил, шо никакая он не зверюга. Ента бестия головастее всех нас вместе взятых будет. Он знаете, шо уделал? Открыл мажеский лабаз, накидал тудыть жевтобрюх и улетел, — Каюк оборвал фразу и надолго присосался к кружке с пивом.

— Как улетел? — не вытерпел Мурк.

— С лабазом! — ответил усач, стукнув опустевшей тарой по столу, тем самым намекая, что неплохо было бы пополнить тару. — Стал быть, он с нами жевтобрюшкой за гуску посчитался, а на сдатку лабаз прихватил. Мы со сродственником решили добра от добра не искать. Забрали Гнеська с бивака, поставили второй парус, да до дома подались. Какое там ишшо ловить, енто бы, не спортив, на базар довести. Так ить!

— Готовьтесь платить, братцы, — из-за спин ватажников раздался гулкий бас Зифа-кабатчика.

— Как это, платить? — почесав необъятное брюхо, удивился Бурко словам хозяина харчевни.

— Дурни, вы ещё не поняли? — Зиф свысока оглядел рыбаков. — Вижу до вас, как до птицы груф* доходит — шея длинная, голова маленькая, мозгов нет и не предвидится. Рург открыто намекает на подать. Готов Пресветлой присягнуть, что он все ватаги рыбной данью обложит.

— А кто откажется платить? — вякнул непоседливый Мурк, и тут же заткнулся под жалостливо-уничижительным взглядом кабатчика. Таким взором обычно смотрят на убогих попрошаек у храмов Пресветлой.

— Спалит и пустит на корм ракам, — ответил Зиф. — Куда вы денетесь, как миленькие заплатите.

В уме хозяин питейного заведения уже составлял донесение столичному благодетелю. Наверняка кредитора и настоящего владельца харчевни заинтересует информация о необычном рурге.

* * *

*

Рэкетиров вызывали? Нет? Тогда мы летим к вам!

Лучше не так. И повадилось в те времена далёкое войско тёмное Тугарское на берега озёрные шастать. И повелела сила тёмная, сила злобная рыболовам мирным: "Сабрать дань да утра!"

Чего-то не хватает. Точно, добавим пафосу:

— Да заклеймит история несмываемым позором бесчинствующего крылатого подонка, грабящего обездоленных рыбаков!

Если кто не понял, поддонок — это я.

Как в лихие девяностые, рыбачьи ватаги от Имачи до Тумры* оказались обложены рыбным налогом или податью неподъемной. Мир, конечно, другой, но параллели на то и параллельны, чтобы находить своё отражение в иных измерениях. Памятуя, что сначала ты работаешь на репутацию, затем она на тебя, главный тугарский рэкетир действовал предельно нагло и жёстко. Только приходилось всё самому, от зелёных и синих прихлебателей толку было шиш да маленько. Как разведчики они выше всяких похвал, а вот с двуногими общаться их хрен заставишь. Эх, где вы бритоголовые отморозки?

Осуждаете? Не стоит, палку никто не перегибал, а что касаемо совести, то она давно почила в бозе. Как тело сменилось, так она и отлетела в вышний мир. Какая может быть совесть после того, что заведующие небесной канцелярией со мной учинили. Впрочем, низкий им поклон, за то, что в баобаб не запихали. Возвращаясь к нашим баранам, некоторые из них быстро прочухали интересную фишку и пошли по пути наименьшего сопротивления. Они быстро додумались, если выставить в виде подношения какой-нибудь деликатес, то чёрный разбойник становится необычайно добрым и обычно душевно благодарит. Да-да, вы не ослышались, бессовесный гад, рэкетир и налётчик обычно подрабатывает загонщиком рыбных косяков в сети, совмещая полезное с приятным. Кое-кому разминка, мужикам царский улов. Не прошло и седмицы, как на некоторых фелюгах появились флаги с вышитым чёрным рургом. Ага, рыбачье братство подняло флаги самозваного крылатого барона. Польстительно, уважили ребятки, нечего сказать. Прогиб спины я мужикам засчитал и помог набить трюмы рыбой.

Правда были и такие, которые не погнушались в мясцо яду сыпануть. Ещё одна ватага наняла мага, дабы извести досаждающего гада. Пришлось пресекать крамольные мысли и устроить показательные расправы. Так сказать, пройтись калёным железом... То, что с подношением не всё в порядке я понял, когда почувствовал эмпатическую волну нарастающего злорадства, предвкушения и какого-то довольства, приправленного скорейшим пожеланием смерти. Причём фонила вся команда. Горе бунтовщики остались живы и почти целы, чего нельзя сказать о судне, горело оно хорошо. Барахтающихся в воде рыбаков подобрали экипажи промышлявших по соседству фелюг.

Сквозящую силой ауру мага было видно издали. Наплевав на возможные последствия, ваш крылатый слуга принял решение раз и навсегда расставить точки над i, установив единоличное главенство в промысловом районе. Останусь я тут жить или переберусь в другое место, но запомнить меня должны надолго. Причём не только в роли бандита, слава Робина Гуда тоже не повредит. Рыбкой-то мужиков я снабжал регулярно. Укрывшись магическим скрытом и приглушив собственную ауру, я незаметно подплыл к рыбацкому коггу*. Двухмачтовый парусник сам за себя говорил, что его хозяин не бедствует, а маг, расположившийся на носу судна, подтверждал наличие у работяг звонкой монеты. Стараясь не шуметь, подводный пловец всплыл у бушприта и осторожно вскарабкался наверх.

Плотно прижатые к спине крылья, напряжённые мышцы лап и пляшущее на кончике языка пламя, я готов нести, гх-м, гх-м, справедливость во имя себя любимого (главное не умереть от скромности), если можно так выразиться. Рывок. Удар хвоста, сопровождающийся звонким шлепком, и оторопевший маг, выпустив воздух и согнувшись в три погибели, торпедой улетел за борт. Команда, попав под плотную волну выпущенного на волю животного страха, побросала снасти и разбежалась кто куда. Двое молодых парней, с визгом сиганув за борт, быстро заработали руками (в отличие от тонущего мага, бедняга не сподобился научиться плавать). Вот это скорость! Дельфины горько рыдают в отдалении. Сих пловцов в бассейн бы мировые рекорды бить. Пока я нырял за утопленником, парубки выбрались на берег, а до него метров триста пятьдесят, как-никак. Я грешным делом думал, что они без сил попадают на пляж, но нет — ошибся, прости Господи. Парни молодые, силушкой природа их не обидела (экология не нарушена, не то, что на Земле), сменив руки на ноги, мигом скрылись в лесу. Мда, видимо они сумняше решили, что лесные твари сущая мелочь по сравнению со злобным рургом. Флаг им в руки. Вытащив из воды куль с картошкой, в коего превратился некогда грозный маг, я привязал его к мачте, в знак презрения навалив перед ним кучу дерьма. Намёк более, чем прозрачен. В довершение всего, карающая длань, в смысле лапа, прошлась по такелажу и снастям, оставив от оного жалкие обрывки. Ни один рыбак не дёрнулся на защиту имущества. Вот что значит репутация! К моей великой радости попыток оспорить главенство крылатого хозяина побережья над всеми остальными больше не случалось. Прав Аль Капоне, доброе слово и пламя из пасти понимается намного лучше, чем просто доброе слово.

Думаете, у меня совсем крыша поехала? Спешу разочаровать скептиков и предложить всеобщему вниманию краткую выжимку из сонма логических выкладок. Идея подчинить рыбаков не просто лежала на поверхности, она напрашивалась сама собой. Почему? Элементарно, Ватсоны! Надеюсь, вы не будете отрицать факта заметности большого рурга? Пятиметровый размах крыльев трудно скрыть от человеческого внимания. Это только неискушённым горожанам тайга кажется пустующей на десятки миль вокруг. На самом деле зелёное море скрывало в своих глубинах толпы грибников, охотников, добытчиков дорогих дикоросов, беглых преступников различных мастей, пополняющих многочисленные шайки татей и прибрежных джентльменов удачи, маскирующихся под мирных ватажников. По лесным дорогам то и дело поднимали пыль и месили грязь купеческие караваны и кибитки. Купцы, знамо дело, в одиночку не ездят: возничие, челядь, охрана, приказчики. Тьма народу на постоянной основе шастает туда-сюда. Другое дело, что появление толп размыто по времени, но сути дела это не меняет. Чёрный рург приметен сам по себе, к тому же не раз и не два он успел засветиться перед деревенскими жителями и купеческими караванами. Летающая громадина сама по себе новость не последнего разряда. Так что появление отряда охотников под пятой каменного утёса с уютной пещеркой дело времени, причём не столь отдалённого, как думают некоторые. А оно мне надо? Ежу понятно, что внимание сильных мира сего ничего хорошего лично мне не несёт. Плавали, знаем. Охотники так и так появятся, но пусть встреча состоится на моих условиях. Как сего достичь? Не одна ночь оказалась угроблена бесконечными думами. Польстившись на шапку, голова выдавала горы идей, по большей части неосуществимых. Как ни крути, но я должен стать "сильным". Для начала на местечковом, потом на региональном уровнях. Каким образом мелкому, ладно, уговорили, уже не мелкому рургу добиться поставленных целей? Верно, пойти по пути наименьшего сопротивления... Таким образом, за короткий срок я превращался в значимую фигуру, которую нельзя провести на мякине. Привязанные ко мне рыбаки просто не дадут. Они сами не заметили попадания в зависимость от рурга, наполняющего их сети... Да-да, дьявольский замысел.

От тяжких дум о будущем крылатого барона оторвало появление небольшого зелёного соплеменника. Малыш писком привлёк внимание старшего товарища. Когда он был готов внимать, зелёный разведчик передал ему картинку погони большой группы вооружённых всадников за дилижансом с десятком верховой охраны. На второй картинке транспортное средство уже догорало. Стелящийся над землёй дым тёмным саваном накрывал недвижные тела, позы которых кричали о недавнем расставании с душами. Пассажиры дилижанса дорого продали свои жизни.

Хм, непорядок. Можно оставить всё как есть, люди без крылатых помощников разберутся, но какое-то неясное чувство тянуло меня к месту трагедии. Решив, что хуже уже не будет, я сорвался с уступа...

* * *

*

Ну-ка, ткните когтем на того, кто сумняше решил, что хуже уже не будет, а то некультурно на себя показывать. Наивный чукотский юноша...

— Сяка-сяка! Иго! — оттолкнув мелкого зелёного дракончика, взвизгнуло моё наказание и потянулось ко мне ручками.

Следом за возмущённым детским писком в разуме вспыхнула размазанная картинка гротескной лошадки с крыльями. Причём уродливая лошадь удивительным образом напоминала вашего покорного слугу.

— Иго! — шлёпая ладошками по покрытой росой траве, Лири подползла ко мне, крепко обхватив ручонками за шею. Удивительно сколько сил, оказывается, скрывается в этой шебутной малявке. Образ, где малышка шагает ножками, был ею проигнорирован. Ползать на четырёх точках оказалось прикольней.

Вот что с ней делать? Мелкая "невестушка" из грозного рурга в живую вёрёвки вьёт. Тяжело вздохнув, подхватываю чумазое чадо передними лапами и, под оглушающий счастливый визг, взлетаю над лесом. Мда, фиговый из меня воспитатель, а жених ещё хуже. Неконтролируемая злоба начинает захватывать сознание. С трудом избавляюсь от желания передушить Имачинских баб и жрецов Пресветлой, припёршихся на торжище из зачуханного подобия монастыря, расположенного на окраине посёлка. Не стоит пугать девочку, слишком уж она чувствительна в ментально-эмоциональном плане. Вряд ли малышке понравятся образы и картины лишения жизни некоторых двуногих соплеменников. Впрочем, я не слишком огорчусь, если их передушит кто-нибудь другой. Так бы всех... Так, успокоился, я сказал! Дыши ровнее, маши чаще, высоко не залетай.

Думаю, стоит поведать, как я докатился до такой жизни, и откуда в драконьем логове появилась "прЫнцесса" на выданье. Тпру, не гони галопом. Солнышку до выданья ещё годков двенадцать-тринадцать, учитывая местную традицию жениться в шестнадцать лет. Так вот, возвращаясь к делам минувших дней: подлетая к месту трагедии, я активировал скрыт и убрал ауру, но маскировка оказалась лишней. Никаких трупов внизу не наблюдалось — девственная поляна без следов крови и насилия. Подозвав плетущегося сзади, еле махающего крыльями дракончика, и пересмотрев картинки, я чуть не сплюнул от злости и досады. Всем хороши разведчики, но мелкие рурги понятия не имеют о времени. Судя по теням отдельных деревьев, погоню мелкий летун засёк ближе к полудню. Костёр из дилижанса догорел около трёх часов дня. "Начальство" о творящемся на подведомственной территории непотребстве уведомили ближе к шести вечера. Длительные перерывы обусловлены отвлечением на охоту и поглощение пищи, там ещё были небольшие перерывы на послеобеденный сон и салочки с другими драконами. Почувствовав настроение "большого и страшного", зелёный малыш запищал от страха, и сжался в комочек. Закатив глаза, я мысленно изобразил "фэйспам". Пришлось эмпатически успокаивать верещащего рурга, до которого никак не желало доходить, что можно просто "сделать крылья". Зелёный комок покорно ожидал свою судьбу, отдав жизнь в мои когтистые лапы. Мысленно погладив глупыша по голове и послав волну тепла вперемешку с благодарностью, которая выражалась обещанием щедрот в виде крупной рыбины, я спланировал к придорожным кустам.

Почти чисто, только не совсем. Маг нападавших убрал все следы с дороги, кроме запаха. Тяжёлый аромат крови и выпущенных кишок продолжал довлеть над землёй. Где-то на периферии ощущались флюктуации смерти. Ещё бы они не ощущались, два десятка человек отдали в окружающих кустах богам души. Кроме выше описанных признаков больше ничего не говорило о трагедии, чисто и слаженно работают "романтики" с большой дороги. Пришло время вспомнить старинную истину — если где-то чего-то убыло, то оно прибыло в другом месте. Трупы не могли исчезнуть в никуда. Маг, затёрший следы, изрядно потратился магически на приведение поляны в божеский вид, вряд ли ему ещё хватило сил на уничтожение тел. Определённо стоит порыскать вокруг. После тщательного обдумывания устного наследия предков, пяток зеленушек разлетелся по округе с заданием разнюхать обстановку.

Признаю тщательную организацию и спланированный подход. Дилижанс с охраной загнали в ложбину между двух скал и заперли пути отступления деревьями, сваленными спереди и сзади, остальное было делом техники. Не..., не нравится мне такое соседство. Иллюзиями не страдаю и прекрасно понимаю, что столкновение интересов неизбежно. Ни им, ни мне конкуренты не нужны, тем более такие... организованные, да с магической поддержкой. С другой стороны, а бандиты ли это? Подозвав воспрявшего духом разведчика, предвкушавшего обильный ужин, я вновь пересмотрел картинки, тщательно запоминая лица нападавших. Жизнь длинная, вдруг, где пересечемся. Ох, не похожи эти рожи на бандитские морды, совсем не похожи. На гвардейцев или улан смахивают — это да, но никак не на разбойников. Армейская выправка из налётчиков так и пёрла. Что-что, а вояк в гражданском за время проживания в столице ваш покорный слуга наловчился определять если не с первого, то со второго взгляда.

Выходит, мой подчинённый стал невольным свидетелем разборок между противоборствующими кланами высших аристократических кругов королевства. Бульдожьи схватки под коврами перетекли в открытую фазу. Покрутившись по поляне, я задумался о причинах собственного беспокойства. За каким лядом меня сюда потянуло, и чем могла зацепить сцена погони? Ведь именно после её просмотра "чуйка" встала в охотничью стойку. Думай, голова, шапку куплю. Что меня привлекло, на чём взгляд зацепился? Точно! Малый герб на дилижансе! Транспорт принадлежал барону Лера. Вот такие пироги, братцы. В душе моментом заскребли котята, пущенные на паззлы в виде беляшей. Видимо в столице началось инспирированное Сажу Лера действо по смене коронованного болванчика. Других причин и поводов нападать на карету с гербом всемогущего барона я не вижу. Предаться унынию и дальше не дало появление одного из подручных, который обнаружил живых.

Заглянув в воспоминания дракончика, я со всей возможной прытью рванул к закрытой со всех сторон орешником и молодыми дубками лесной поляне, скрывшейся от человеческих глаз тремястами метрами чащобы. Живых действительно оказалось трое. Посреди поляны уже даже не плакала, а тихонько подвывала маленькая девочка в изорванном платьице. Размазывая по щекам слёзы грязным кулачком, она тянулась к мужчине и женщине, которых приковали спинами к крепкому дубку. В окровавленных, избитых до посинения взрослых с трудом можно было усмотреть родительское сходство с малышкой, которая не могла подойти к ним из-за верёвки, обхватывавшей её правую ногу. Второй конец верёвки крепился к железному кольцу, насаженному на вбитый в землю кол. Не жильцы, осмотрев родителей во всех возможных спектрах, сделал вывод я. На руках и ногах у них не было ни одной целой кости, а характерный запах говорил, что женщину неоднократно насиловали перед пыткой. Умереть им не давали закреплённые на шеях грубые магические амулеты, поддерживающие жизнь. Заряду в поделках должно было хватить на пять или шесть часов.

Стоило мне появиться на поляне, как пространство вокруг захлестнуло неподдельным ужасом и безграничным отчаянием. Несмотря на жутчайшую боль, родители малышки захрипели и попробовали криками отпугнуть черночешуйчатого монстра. Теперь понятна задумка садистов. Девочка — это приманка для хищников, ягнёнок на заклание, которого должны были растерзать и сожрать на глазах отца и матери, а я тот монстр, которого они с ужасом ждали. Плюясь кровью, мужчина забился в оковах, по его щекам потекли злые слёзы. Женщина не выдержала вида нависшего над дочкой здоровенного рурга и потеряла сознание.

Усыпив и отвязав малышку, я прижал её правой рукой к груди и на трёх лапах подковылял к отцу девочки. Наконец, через десять минут времени и двадцать неудачных попыток ментального контакта, барьер из боли, безнадёги и отчаяния был преодолён, и мне удалось передать мужчине образы деревни, куда я отношу девочку и отдаю её людям.

— Спасибо, — прохрипел мужик, сообразив, что никто дочку убивать не собирается, а рург не так страшен, как его малюют.

— Лирия Переро. Баронесса, — ответил он на вопрос в виде ментограммы и образов девочки. Переро, Переро... Я вспомнил высокого улыбчивого барона и его жену, бывших гостями на балу в честь дня рождения Лилины. К тому же Карс Переро изредка захаживал к Сажу, о чём-то секретничая с тем в хозяйском кабинете. Тайные посиделки аристократов сами по себе говорили о доверительных отношениях баронов. Сейчас синюшный полутруп ничем не напоминал полного жизни весельчака из воспоминаний. — Ты меня понимаешь?

Я кивнул.

— Добей... Прошу..., — на губах барона выступила кровавая пена.

Легко сказать — добей. Людей до сего дня убивать не приходилось. Бог миловал. Маг не в счёт, тот при других обстоятельствах скопытился. Я знал..., чувствовал, что могу отнять жизнь, но чтобы меня просили это сделать. Господи, за что ты продолжаешь испытывать меня?

— До-б-бей...

Аккуратно уложив Лирию на землю, легонько касаюсь лбов супругов. Барон благодарно закрывает глаза и засыпает, не видя и не чувствуя, как с его шеи срывают поддерживающий жизнь амулет. Вторая поделка слетела с шеи его нежной половинки. Через три минуты Карс Переро и его жена умерли во сне. Искры жизни погасли.

Приказав крылатой свите засыпать тела умерших землёй, я подхватил подопечную и полетел в деревню. Дурень, о чём я только думал?! Идиот, ничему жизнь тебя, то бишь, меня не учит. Вот подумайте и скажите, как обычный суеверный люд должен отнестись к ребёнку, которого средь белого вечера к самой распродаже второго улова притаскивает чёрный рург? Тварь уже успела примелькаться и наложить оброк на многие рыбацкие суда и ватаги. Рург, о котором ходит множество слухов и сплетен, в том числе о том, что я не я, а проклятый богиней колдун (абы-кабы не нечто похуже)... И вот этот толи рург, толи колдунский оборотень притаскивает в деревню ребёнка. Что вы подумаете, буде на месте обывателей, разум которых забит догмами Церкви Пресветлой и суевериями? То-то и оно. Я тоже хорош, нет, чтобы загодя подумать, а не задним умом соображать. Воистину говорят, что ни одно благородное дело не остаётся безнаказанным.

Мало того, что деревенские разбежались от меня, как куры от ястреба, ни одна скотина не подошла к малышке, которую я оставил посреди торжища. Люди сторонились девочки, как чумной. Сначала они молча глазели на проснувшуюся и трущую глазки малышку, потом над торгом полетели шепотки. Запевалами словесного гула оказались торговки рыбой и некоторые покупательницы. Кто-то из них заприметил на Лирии розовую нательную понёву и тут же понеслось:

— Понёва, понёва..., розовая понёва. Цвет невесты... Колдун приволок невесту...

— А я говорила!

— Девчонка — ведьма!

— Проклятая Пресветлой ведьма, как пить дать!

— Проклятая невеста оборотня!

Покатился снежный ком. Сорвалась лавина.

Курицы тупоголовые!

Я как-то не обратил внимания на цвет нижнего белья под изорванным платьицем. Да и до того ли мне было? Ан нет, поспешил и людей насмешил. Моя вина. Дворяне, выбирающиеся в деревню от силы несколько раз в год, могут облачать своих детей как угодно, но в глубинке люди соблюдают в одежде множество условностей. Цвета, узоры, вышивки, обереги, платки, кушаки — всё имеет значение и строгую функцию. Чуть не так одел, иначе перевязал и смысл одежд поменялся. Кушак в пять оборотов имеет право носить только глава клана или деревенский староста, а красный пояс на девичьей талии говорит всем, что она уронила первую кровь и уже может считаться невестой. Приходите сваты дорогие! Две косы у бабы — мужняя жена! Те же косы, но с синей лентой — вдовица. Девки же плетут одну косу. Подобных нюансов пруд пруди, попробуй, упомни их с налёту.

Пошатываясь, Лирия встала на ножки. Покрутив головкой, она несмело шагнула к одной из женщин. Торговка, осеняя себя святым знаменьем, с визгом отскочила. Лирия испугалась, шлёпнулась на попку и расплакалась. Под детский плач на торг ступили монахи из монастыря Пресветлой. Один из них — худой, с крючковатым носом, маленькими бегающими глазками и сальными волосами, нависающими над землистым лицом, побитым оспинами, гаркнул на деревенских, справляясь о причинах гвалта. Вопрос потонул в многоголосье, что не помешало крючконосому определить виновницу и назначить её колдуньей (как банально). До сих пор не понимаю разницы между магами и колдунами, по мне так один хрен. Что в лоб, что по лбу. Видимо, моя точка зрения ошибочна по своей сути. Маги — это те, кто за нас, а колдуны продались Дьяволу. Мелкое демоново отродье с рождения потонуло в грехе, отдавшись поганому рургу, грабящему честных тружеников и рыбаков (охренеть, как завернул, я сам заслушался!). Но Пресветлая освободит заблудшую душу от прегрешения. Захватив внимание толпы, монах вещал и вещал, поставив точку в речи на очищающем пламени костра, которое освободит душу блудницы от греха.

Зря он это сказал. Первыми неладное почуяли завороженные слушатели говённого оратора и клирика от инквизиции. Проглотив языки, люд пялился на чёрного рурга, выросшего за спинами монахов. Одухотворённые церковники не ожидали подвоха, за что и поплатились, попадав с ног. Одному из чернорясных удар хвоста сломал ногу, остальные отделались ушибами и синяками на ногах и задницах, да уязвлённой по полной программе гордостью. Воздух они попортили изрядно, а кое-кто сим не ограничился, испачкав одёжку.

Импровизированный митинг закончился тем, что я вырвал у одного из монахов из рук пергамент, сорвал с пояса чернильницу с замызганным пером, и заставил крючконосого читать написанное. Монашек прекрасно понял ментальный посыл разозлённого дракона и не посмел перечить, а жители согласились выплачивать оброк продуктами, одеждой и товаром по моему выбору. Впрочем, альтернативы у них не было. Больше двадцати разноцветных рургов слетевшись на торг и выпустив длинные языки пламени, показали всем, что очистительный эффект огня может пройтись как по домам, так и по рыбацким судам. И не только по ним. Неоспоримым аргументам вняли даже монахи.

И не дай Пресветлая им подсыпать в продукты яд или нанять охотников... Отбросив от себя крючконосого, я подхватил Лирию и полетел в логово.

С той поры минуло пять дней. Лири прижилась в моей пещере, таская за рога и хвосты разноцветных нянек, отрабатывающих кормёжку. Я тихой сапой, правда не наглея, таскал ей из лавок немудрёные игрушки и строил планы по передаче девочки нормальным людям. Что бы ни говорили, но со мной она забудет человеческую речь... Ладно бы только речь. Не могу я заменить ребёнку воспитателя и отца с матерью. Да, я кормлю и одеваю её, каждый вечер купаю и потакаю капризам, но роль Маугли не для Лирии.

— Сяка! — донеслось снизу. — Иго-иго!

Скосив глаза, я посмотрел туда, куда указывал маленький пальчик довольной наездницы. На просёлочной дороге, в просвете между деревьев разворачивалась знакомая до боли в сердце картина погони. Прижав к себе драгоценную ношу, и активировав скрыт, я заложил вираж, пролетев в сотне метров над головами всадников.

Чёрт! Не может быть! Второй заход не оставил от сомнений камня на камне. На одной из лошадей, прижавшись к конской гриве, в простеньком платье служанки скакала Лилина...

Эйса пятая.

Цена короны — смерть.

— Так вы отказываетесь, ваше магичество?— хрустнув костяшками рук, и глумливо усмехнувшись, спросил пожилого мага широкоплечий наёмник с грубым, будто вытесанным из дерева лицом.

— Парт, ты же знаешь, я маленькими девочками не интересуюсь. Для этих дел есть ты.

— Ты всегда был чистоплюем, Дрон, — наградив связанных пленниц похотливой улыбкой, сказал Парт. — За это я тебя и люблю, мне ведь больше достаётся!

Запрокинув голову, наёмник счастливо заржал.

— Правая или левая? — остановившись возле дерева с привязанными к нему дрожащими девушками, он задумчиво почесал уродливый шрам на подбородке. — Тяжёлый выбор.

Нападавшие смогли захватить двух служанок маркизы. Старшей из них было лет восемнадцать, младшая тянула на четырнадцать или пятнадцать годков. Обе светленькие, длинноволосы и ухожены. К тому же служаночки были на диво хороши собой — фигуристы (даже младшая), чистокожи и гладкотелы. Если бы не трагические обстоятельства девушки могли бы избежать пленения и сбежать вместе с хозяйкой, но каурая кобыла младшей пленницы угодила ногой в кроличью нору, вырытую рядом с дорогой, и сломала ногу, а лошадь второй словила арбалетный болт. В обоих случаях всадницы вылетели из сёдел и только чудом остались в живых. Впрочем, не на долго. Озлобленные наемники, потерявшие в скоротечной схватке почти весь отряд, связали девушек и заставили смотреть на пытки, которым подвергали раненых гвардейцев, из которых маг выжал максимум возможной информации, при этом учитывая магические татуировки на плечах служивых. Рунная вязь на коже не давала ратникам возможности разболтать лишнего, но красный браслет на запястье палача позволил тому обойти некоторые ограничения. После кровавого допроса, чародей кивнул подельникам на распростёртые тела и провёл ребром ладони по шее. Утратив интерес к постанывающим жертвам, он долго рассматривал младшую пленницу, сравнивая её с маленьким портретом маркизы, который был нарисован на лакированной деревянной дощечке.

— Хитрый ход. Интересно, кто надоумил барона использовать двойника? Гляжу, он даже нашёл глупую девку на роль дочурки. Умно! — сунув портрет в карман и подцепив пальцами подбородок девушки, произнес маг. Больше минуты он вглядывался в её глаза, но кроме ненависти и капли страха ничего разглядеть не смог. — Надо же, действительно похожа. Норовистая кобылка. Тихо, тихо, не стучи копытом, а то сверну тебе шейку невзначай, а Парт не любит, когда его лишают развлечения и удовольствия. А может ты настоящая? Посмотрим... Покажи руки! Не дергайся, тварь!

Придавив локтём шею девчушки к стволу дерева, маг выкрутил ей связанные за спиной руки. Сильным нажатием на болевые точки мучитель заставил разжаться правый кулачок, после чего тщательно ощупал набитые на девичьей ладони мозоли.

— Упущеньице, жестковаты они у тебя, крошка, для дворянки. Ну-ну, не надо на меня так зыркать, а то дырку во мне проглядишь или спалишь ненароком. Они твои, Парт, — отряхнув руки и брезгливо искривив губы, бросил маг.

— С какой посоветуешь начать?

— А ты на сиськи глянь, — вылез с рекомендацией Парту второй наёмник, добивая тяжелораненого компаньона, придавленного мёртвым жеребцом. — Мне сисястые нравятся, чтоб подержаться за что было! Хотя я и от худой не откажусь, что-то застоялся я малость.

Привычно провернув в ране короткое копьё с длинным листовидным наконечником, советчик сделал пару шагов в сторону и одним ударом в сердце прикончил залитого кровью гвардейца из охраны маркизов О`Руж. Небрежный взмах, и второй охранник, стянутый магическими путами, обзавёлся улыбкой от уха до уха, тело несчастного забилось в предсмертных судорогах. Кровь толчками выплёскивалась из перехваченного горла, широкими потоками заливая кирасу. Невысокий, напоминающий колобка или эдакого крепыша-живчика на ножках, Трин виртуозно орудовал копьецом. Помимо этого ему не было равных в отряде в стрельбе из арбалета и метании ножей. Несмотря на благодушный вид вечного весельчака, Трин по праву снискал славу опасного противника.

— Ким тоже не жилец, — с едва видимой ноткой печали и сожаления сказал маг, наклоняясь над молодым темноволосым парнишкой, который часто хватал ртом воздух.

В груди брюнета что-то булькало, а на губах пузырилась красная пена. Бледная, как полотно, кожа умирающего была покрыта крупными бисеринками пота, а руки пытались удержать синюшные кишки, вываливающиеся из распоротого брюха.

— Прости, — прошептал маг, вгоняя между рёбер вчерашнего мальчишки лезвие стилета. Схватившись за руку убийцы, молодой наёмник засучил ногами, во всю ширь открыл глаза и застыл, замороженный потусторонней смертной стужей, сковавшей его тело. Почувствовав свободу, утроба исторгла вонючий клубок внутренностей.

— Что будем делать, Дрон? Мелкий паршивец с дочкой барона, того, тю-тю! — добив последнего раненого и оглядывая заваленную телами людей и лошадей дорогу, спросил любитель больших сисек и метательного оружия.

— Что делать? — как бы переспросил маг, очищая кровь с лезвия о плащ убитого юноши. — Половину денег за работу мы получили и не наша вина, что маркиз с дочкой Лера сбежали. Герцог мог бы потрудиться и дать точную информацию об охране ублюдков. Я не люблю терять за раз по четыре с половиной десятка бойцов, мне ведь потом заново собирать людей, снаряжать отряд и терпеть издержки. А делать мы должны следующее — хватать, пока не поздно, деньги да манатки, и мотать далеко-далеко отсюда. Лера и Тройс нас в живых не оставят. Первый ясно за что, а второй за то, что не справились. Аванс прекрасно делится на троих. Не находите?

— А как же десяток Тома? — ударив старшую девушку по лицу, чтобы та не верещала, и разодрав на ней платье, спросил шрамобородый.

— У мелкого маркиза осталось полтора десятка гвардейцев и маг. Мне он, конечно, не чета...

— Нет! Не надо, прошу вас! — заливаясь слезами, пуще прежнего запричитала бывшая служанка маркизы.

— Хороша ягодка! А ну заткнись! — от второй хлёсткой пощёчины у пленницы мотнулась не только голова. От удара служанка качнулась всем телом. Кривой засапожник, моментально возникший в руке наёмника, от пупка до горловины вспорол нательную рубашку, остановившись у нежной шеи. Заставив девушку застыть, острый клюв загнутого лезвия упёрся в межключичную ямку, из тонкого разреза выступила алая капелька крови. Мозолистая рука больно сжала холм вырвавшегося на свободу бюста. Продолжая тискать упругие, молочно-белые груди, насильник обернулся к магу:

— Что я слышу?! Ты так легко списал Тома? Я бы на его месте обиделся. Смертельно. Совсем не уважаешь парня, Дрон! — осклабившись, он наклонился и куснул девушку за сосок. Между тем в глазах насильника не отразилось ни одного чувства, для него это была рутина — обычная, набившая оскомину работа. Все его чувства были напоказ, на самом деле равнодушие было единственным, что он испытывал кроме сексуального влечения. Зачем испытывать что-то к трупу? Девчонок хватит на пару часов, потом он их прирежет. Не первые и не последние, чай.

— Просто я трезво оцениваю его шансы. У Тома они не велики. У хромой клячи больше возможностей оказаться первой в забеге с илимскими скакунами на ипподроме, чем у нашего, гх-м, гх-м, друга схватить мальчишку. А после того, как молокосос доберется до горячо любимого тестюшки, я бы побоялся ставить и на нашего обожаемого нанимателя. Барон не дурак, да и пацан не из глупых. Понимаешь, мы слишком засветились, Парт. Лера быстро сложит два и два. В отличие от герцога он вполне может позволить себе нанять гильдию ассасинов в полном составе, от этого его казна вряд ли сильно оскудеет. Тройс уже проиграл войну за трон и прекрасно сознает это.

— Опять переезжать, — грустно промолвил душегуб. Разорвав платье до подола, он перерезал веревку, которая удерживала его жертву у дерева, и бросил девушку на землю. — Привык я к этой стране. Люди кругом добрые, непуганые, денежные, что самое главное. Сплошное удовольствие избавлять их от кошелей. А ты кричи, милая, кричи, чего замолчала? Что?

Почувствовав неладное, Парт обернулся:

— Дрон?!

Схватившись за лицо в районе левого глаза, маг спиной назад заваливался на землю, между его ладоней торчала массивная рукоять тяжёлого охотничьего кинжала.

"Не жилец!" — механически отметил Парт.

— А-а-а! — по-бабьи взвизгнул Трин, которого накрыл живой ковёр из десятков разноцветных рургов, свалившихся на него непонятно откуда. Один из крылатых поганцев вцепился зубами в главный мужской орган. Клацая челюстями, рург изо всей силы мотал головой из стороны в сторону.

— А-а-а! — дурным голосом продолжал верещать кастрируемый наемник. Рычащая стая рвала мужчину на кусочки, кровавые брызги летели во все стороны.

Перекрывая рычание и визг, в кустах около дерева громко хрустнула сухая ветка. Метнув на звук засапожник, Парт отпрыгнул назад, моментально выдернув из ножен длинный боевой нож. Кто бы там не был, убийца приготовился дорого продать свою жизнь. Его так просто, врасплох, не возьмут. Наполовину разряженные артефакты, которыми с утра щедро поделился покойничек Дрон, защитят от магической атаки. Минут пять они продержатся, но большего и не требуется. Либо он убьет нападающего, ли тот его.

— Ну! Давай, выходи! — крикнул Парт в темноту чащи. — Слабо меня взять один на один, мразь?

Придорожные кусты разошлись в стороны, на поляну, отряхиваясь как собака, вышел здоровенный рург. Парт на пару шагов попятился назад. В холке чёрное чудовище было выше пояса взрослого человека, одним своим видом внушая уважение и нагоняя страх. Рург склонил клиновидную зубастую башку влево, пробежался внимательным, нечеловеческим взглядом по снаряжению наемника и лениво открыл пасть. Адское пламя проложило две дорожки вдоль частокола острых зубов, украшавших нижнюю челюсть зверя и, клубясь, ринулось на застывшего в ступоре человека. До ручья живой факел не добежал, рухнув в полусотне метров от воды...

Рург, выпустив из ноздрей две струйки дыма, шумно вздохнул, переложил на спине горб из крыльев и направился к телу мага. Ударом хвоста, заменившем контрольный выстрел, он размозжил тому голову, постоял немного и, будто не решаясь, подобрал выпавший из глазницы кинжал. Отвернувшись от девушек, шокированных скорой расправой над людьми, рург тщательно очистил оружие об одежду убитого противника. Сухо щёлкнув, лезвие скрылось в ножнах, закреплённых на предплечье передней левой лапы.

Проверив, как держится кинжал, крылатый великан подошёл к шевелящемуся попискивающему ковру из мелких сородичей. Коротким рыком разогнав их по деревьям, чёрный монстр повернулся задом к ещё живому человеку (что было удивительно само по себе) и повторил процедуру, опробованную на маге. Череп Трина раскололся подобно скорлупе кокосового ореха, только вместо молока наружу выплеснулись серые ошметья мозгов. Чешуя рурга посерела, можно было подумать, что того тошнит. Монстр с минуту шумно сглатывал и дышал ртом. Потоптавшись у трупа татя, он, наконец, обратил внимание на замерших пленниц, от шока позабывших как дышать. Желтые глазища с узкими вертикальными зрачками предвкушающее сверкнули.

— Нет! Нет! Не надо! — завела старую песню полуобнажённая краля, пытаясь отползти от кровожадного чудовища.

Рург же стоял и прицокивал языком, словно похотливый мужик, оценивая девичьи стати, услужливо выставленные на всеобщее обозрение. Высокая полная грудь идеальной формы с задорными коричневыми сосками (связанные за спиной руки отводили округлые плечики назад, визуально увеличивая бюст), тонкая талия, безупречная линия бедер, длинные ноги. На Земле девица могла бы без труда захватить подиумы и стать королевой рекламы нижнего женского белья. Настоящим мужчинам больше по душе именно эта категория моделей, а не те сухостойные, шатаемые ветром и громыхающие костями вешалки, дефилирующие по подиумам во время показов. Шикнув на несостоявшуюся манекенщицу, рург остановился напротив ее компаньонки и принюхался. Заглядывая в глаза обессилевшей девушки, он протянул лапу с устрашающими, бритвенной остроты когтями и провел ими по верёвкам. Не выдержав соприкосновения с режущей кромкой чёрных серпов, выглядывающих из кончиков пальцев, путы лопнули, девушка рухнула на колени:

— Скайлс, — поражённо выдохнула она, обхватив голову страшного зубастого освободителя руками и пытаясь найти своё отражение в глубине его глаз, — Скайлс, это правда ты?

Чудовище совсем по-человечьи кивнуло в ответ.

— Скайлс! — слёзы ручьями потекли по грязным щекам, обняв вымахавшего до неимоверных размеров питомца за шею, Лилина прижалась к нему всем телом. — Скайлс...

Забыв о второй пленнице, которую бы тоже не помешало освободить от верёвок, крылатый домашний любимец нежно гладил голову рыдающей хозяйки (бывшей).

— Скайлс, помоги мне, пожалуйста, — прошептала Лилина, в поисках надежды и утешения заглядывая в глаза с узкими вертикальными зрачками. — Пожалуйста...

Рург смежил веки и медленно кивнул.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — как заведённая несколько раз произнесла девушка, после чего как-то тихо ойкнула и рухнула без сознания.

Ужасы и страдания прошедшего дня не могли бесследно пройти для психики юной аристократки. Нужно сказать, что все испытания она выдержала достойно, сломавшись только тогда, когда с неожиданной стороны пришло нежданное освобождение от мук и спасение от смерти. Ложных иллюзий Лилина не питала...

Фра Гийом сидел и думал о произошедшем на торгу. Седмица уж минула, а воспоминания по-прежнему свежи, будто всё произошло несколько часов назад. Рядом, в соседней келье стонал от боли в сломанной ноге брат Зиф. Ногу ему сломал, там же на торгу, крупный черный рург. Демоново отродье, как его называют местные крестьяне и рыбаки. Отродье, обложившее их оброком. Впрочем, так называл и он до того дня. Минувшие события заставляли монаха-настоятеля усомниться, что этот рург — творение Темного и проклятый колдун. В людях зла оказалось больше, чем в крылатом звере. Даже он сам не видел в себе прижившую тьму, заменившую собой благие помыслы и намерения. Неужели, все время, что он молился Пресветлой, дабы подсказала и объяснила, как надо поступить в сложившейся ситуации, он думал не о свете, а о себе и как он выглядит со стороны? Фра неожиданно замер. А не было ли все это кознями Темного? Враг рода людского постоянно пытается сбить его и паству с пути истинного. Нет, Темный хитер, но даже у него не хватит фантазии сделать бессловесную тварь проводником своих интересов. А Пресветлая? Могла она пошутить? Ведь рурги летают вблизи её чертогов. Только шутка вышла страшная и жестокая, отрезвляющая, враз сбивающая всю людскую спесь, и словно венчик кулинара, взбивающая мысли в голове. И все это время перед глазами монаха-настоятеля висел текст письма, написанного черным рургом, что само по себе являлось не бывалым чудом или божественным знаком. Строки его жгли душу сильнее, чем каленое железо тело грешника:

"— Люди, люди. Какие же вы звери! Впрочем, звери добрее вас. Волчица, никогда не бросит маленького щенка одного и подберет оставшегося без матери. Олениха примет другого олененка. Самка рурга подберет вылупившегося из яйца птенца. И только вы способны бросить в лесу, сжечь на костре, замучить маленького ребенка или другого себе подобного. Вы разрушаете все, к чему прикасаетесь: сжигаете наши леса, отравляете озера и реки, и даже сам воздух. Убиваете нас ради забавы, калечите, крадете наших детей и наши яйца. Я думал отдать, найденную в лесу девочку вам на воспитание. Ибо детеныш должен быть взращен среди себе подобных. Но теперь вижу, что здесь ее ждет только смерть и ничего более. Поэтому я забираю ее, и буду искать более достойных. На вас же накладываю оброк в виде одежды, обуви и еды. И не дай Пресветлая вам отказаться или подложить яд в мясо и продукты. Я и мои сородичи пройдемся по вам очистительным пламенем, дабы раз и навсегда выжечь, дарованным нам матерью-природой огнем, скверну вашу... Орлангур Чёрный"

— Брат Фра! Брат Фра! — стук в дверь и заполошенные возгласы брата Гроха оторвали монаха от размышлений.

Встав с жёсткого топчана, Фра откинул на двери хлипкую закладку:

— Что случилось, брат Грох? — спросил он толстого монашка с гладко выбритой головой, ворвавшегося в келью.

— Там, там, — Грох проглотил комок и зачастил, — там всадники и это, демонов рург! Они от леса к воротам идут.

— Что за всадники?

— Девки и рург на лошадях, и младенец.

— Младенец тоже на лошади? — брови брата Фра поползли вверх.

— Нет, на девке..., у, отрыжка Тёмного, у второй девки в руках. Рург тоже не на лошади, он впереди идёт. Что нам делать, брат Фра?

— Откройте ворота, — Фра опоясался, — и встретьте путников, как бы они не выглядели. За упоминание Тёмного в стенах храма накладываю епитимью. Вечером перед сном десять раз прочитаете "Символ веры". Исполняйте, брат Грох!

Подобрав рясу, чтобы та не путалась в ногах, брат Грох толстым бочонком посеменил к воротам.

— Надеюсь, сегодня я получу некоторые ответы, — посмотрев на образ Пресветлой в "красном" углу, прошептал настоятель и вышел из кельи.