|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
ЧАСТЬ VIII. Кто, куда, зачем, почём
Глава 1.
Новости, которые сообщили Багалей перед отъездом, основательно выбили меня из колеи. И дело было не только в догадках Рогнеды, что могли оказаться в корне неверными, но и в откровенности изрядно заикающейся Светланы. А каким ещё могло быть признание пятнадцатилетней девушки в нежных чувствах? К тому же, как говорит мой опыт, такое поведение для женщин вовсе нетипично. В подобных случаях они предпочитают пассивную роль, предоставляющюю им сладостную возможность выбора: ответить благосклонностью или с милой улыбкой послать неугодного ухажёра куда подальше. Хотя, есть и третий вариант, так же пользующийся у них популярностью: не отвечать ни да ни нет, и мотать поклоннику нервы до полной готовности. Впрочем, ни один из этих вариантов не исключает двух других, а уж игра на нервах и вовсе является неотъемлемой частью всех трёх. Правда, в некоторых случаях, она может откладываться на неопределённый срок или наоборот предварять окончательный вердикт, но это уже несущественные мелочи. Утверждаю, как человек, испробовавший на своей шкуре все три варианта в самых разных сочетаниях. Но вот чего я никак не ожидал, так это того, что сам окажусь перед подобным выбором. Неуютным выбором, если говорить начистоту. Но самое противное, что в нынешних обстоятельствах я не могу предложить Светлане большего, чем дружба. По крайней мере, пока. А это даже не вынос мозга, хуже такого может быть лишь предложение "остаться друзьями", после уведомления о том, что "мы друг другу не подходим и лучше нам расстаться". И что мне было делать?!
Мысли мелькали, сменяя одна другую, и я, кажется, подвис не меньше, чем на минуту, невольно заставляя девушку нервничать. Фоном проскользнул поток внимания вроде бы удалившейся в дом Рогнеды, так же фоном я засёк интерес и нервное ожидание, волны которого исходили от Светы, но именно её взгляд, неотрывно следящий за выражением моего лица, расставил точки над "и".
— Ты просишь у меня прощения за то, что "променяла" мою дружбу на новых знакомых... — Проговорил я, глядя в глаза девушки. — Но я этого не видел, Света. Да, мы перестали заниматься с тобой естествознанием, но зачем тебе было издеваться над собой, изучая то, что неинтересно? Новые знакомые? Так у любого человека всегда найдётся куча друзей и знакомых, увлечения которых, и даже темы общения вовсе не пересекаются, это нормально и совершенно естественно. Мы стали меньше общаться из-за прекращения занятий? А разве было бы лучше, если бы мы продолжили наши встречи, но уже через силу, по необходимости?
— Так, ты не сердишься на меня? — С облегчением вздохнула Светлана.
— Совершенно верно. — Кивнул я в ответ и прищурился. — А что касается твоего признания...
— Да? — Девушка встрепенулась, а в следующую секунду мои губы накрыли её. Правда, поцелуй пришлось довольно скоро разорвать, а то со стороны дома, где затаилась Рогнеда, явственно потянуло угрозой.
— Я с удовольствием навещу тебя в Хольмграде. — Прошептал я на ушко розовеющей Свете и, разомкнув объятия, поднялся с лавки.
— Уже уходишь, Ерофей? — С лукавой улыбкой промурлыкала моментально возникшая рядом хозяйка дома.
— Кхм, пожалуй... мне действительно пора. — Пробормотал я, отвешивая Рогнеде неуклюжий полупоклон.
— Я провожу тебя к задней калитке, у ворот сейчас не протолкнуться. — Кивнула женщина и повернулась к дочери. — А ты, дочка, присмотри за рабочими. Они сейчас должны заняться стеклом, боюсь, как бы не разбили чего при переноске.
— Ма-ам... — Тихо, просящим тоном протянула Светлана, но сникла под суровым взглядом матери и, скомкано попрощавшись, исчезла из виду.
— Идём, Ерофей. — Проводив взглядом дочь, кивнула мне хозяйка дома, вновь подхватывая под руку, и потянула вглубь запущенного сада. До обещанной калитки мы дошли в полном молчании, и только когда скрипучая створка уже закрывалась за моей спиной, Рогнеда Владимировна "попрощалась".
— Не вздумай играть чувствами моей дочери, чужак. Не прощу.
Я резко обернулся, но высокая, слаженная из плотно пригнанных друг к другу сосновых досок, дверь захлопнулась, отрезая меня от сада и дома Багалей. Стучать? А смысл? Если бы эта женщина хотела сказать что-то ещё, не тянула бы до последнего. Смерив недовольным взглядом ни в чём не повинную калитку, я хмыкнул и, резко развернувшись на каблуках, потопал вверх по переулку, который должен был вывести меня прямо к трамвайной остановке.
Играть чувствами? Я не умею. Да, пока я не могу относиться к Светлане иначе, чем к девочке, но ей пятнадцать, почти шестнадцать, а девочки, вообще, растут быстро. И ещё быстрее меняются их чувства. Сейчас, я интересен Свете, не в последнюю очередь потому, что на фоне сверстников смотрюсь старше и самостоятельнее. Но уже послезавтра она будет в столице, где таких как я, десяток на пучок, и тот на пятачок. А через полгода, максимум, год, Светик и вовсе думать забудет о провинциальном мальчишке, натаскакивавшем её в ментальных манипуляциях. Останутся от её и без того, пока только зарождающихся чувств, лишь тёплые воспоминания, да и те могут оказаться слегка "подмороженными" финансовым вопросом. О, деньги, это такая штука, что может даже самые нежные чувства обратить в прах, уж я-то знаю. Но в Хольград на зимних каникулах загляну... проведаю своего "партнёра по бизнесу", заодно гляну, что станется к тому времени с её интересом.
Зачем я вообще повёл себя подобным образом? Почему не отшил девчонку, раз уж она всё равно уезжает к чёрту на рога? Эх, кабы я сам знал ответ на этот вопрос... может быть прав волхв, и мне просто башню рвёт? Юношеское умопомрачение, ага. Хотя, если самого себя не обманывать, то придётся честно признать: Света мне действительно нра... импонирует, но... возраст, чёрт его дери! Возраст! Эх, будь она хоть на пару лет постарше, я бы её из рук не выпустил. А что? Умна, красива, смела и пока совершенно не умеет притворяться. Надеюсь, что и не научится, но... это, наверное, мечта из разряда несбыточных, к сожалению.
Выбросить из головы никчемушные раздумья, меня заставил налетевший откуда-то сбоку вихрь, которым оказалась всё та же Света, вырвавшаяся из-под крылышка матери и догнавшая меня почти у самой остановки. Догнала, закружила и, повиснув на шее, уткнулась носиком в грудь. Стоим, сопим, молчим. В смысле, Света сопит, постепенно увлажняя мою рубашку, невесть с чего появившимися слезами, а я... я молчу, обняв её за плечи. И ведь совсем не хочется отпускать, честное слово. Р-романтика, чтоб её!
Мысленно плюнув на все возможные неприятности, стёр с лица девушки, катящиеся по щекам слёзы, поцеловал в алые, всё ещё дрожащие губы... и повёл на прогулку. В парк у острога, что на острове Лучка.
Укрытые в сени огромных деревьев аллеи и шум свежего ветра в листве, кафе, наши перемазанные мороженым носы, долгие тени неожиданно быстро наступающего вечера, поцелуи под фонарями, смех и тихие разговоры, смысла которых моя память оказалась не в силах удержать... это был славный, совершенно замечательный день. И даже взгляд Рогнеды, которой я сдал дочь "с рук на руки", когда в небе уже давно горел звёздный ковёр, не смог испортить мне настроения... Прав волхв, тысячу раз прав. А я — идиот, забывший за своей "взрослостью" о маленьких радостях жизни. Что ж, как говорил один забавный персонаж: "был дурак, исправлюсь". И в Хольмград загляну обязательно.
Домой я вернулся в третьем часу ночи и, не пожелав будить давно спящего дворника, запирающего на ночь ворота арки, прошёл в свою квартиру через лавку. Поднявшись по винтовой лестнице, я даже не стал включать свет в комнате. Стянул с себя вещи и, рухнув на спальник, уставился в смутно белеющий надо мной потолок. Только сейчас я понял, что ноги немилосердно гудят от долгой ходьбы, но даже этот факт еле сумел пробиться сквозь туман в моей голове. Это был не только славный, но и очень, очень долгий день. Я уже почти заснул, вспоминая всё случившееся сегодня, от признания Светы до фырчания её матери, когда воспоминание об одном из моментов, обрушилось на меня словно ведро ледяной воды. "Не вздумай играть чувствами моей дочери, чужак". Чужак! Меня царапнуло это обращение. Она знает? Бийские, вытащившие меня с кургана — не знают, а она знает! Откуда?!
Все розовые облака моментально выветрились из головы, и я, напрочь забыв об усталости и ноющих ногах, подскочил со своего "лежбища". Только навернув добрый десяток кругов по тёмной комнате, я смог хоть чуть-чуть начать соображать. Так дело не пойдёт! Нужно прийти в себя и всё хорошенько обдумать.
Замерев посреди помещения, я кое-как успокоил нервную дрожь и, угомонив бешено колотящееся сердце, нарочито медленным шагом отправился на кухню. Щёлкнув медным рычажком, включил свет и, поставив на плиту чайник, принялся бездумно метать на стол немудрящий харч, найденный в холодильном шкафу. Остановился я, лишь когда на столе не осталось свободного места. Оглядев получившийся натюрморт, скривился и, тряхнув головой, принялся возвращать "лишнее" обратно в шкаф. Как бы голодно не завывал неожиданно проснувшийся желудок, сожрать всё, что мои руки только что извлекли на свет божий, мне было просто не по силам.
Четыре бутерброда с сыром и колбасой, и две чашки чая спустя, мой разум всё же вышел из ступора и начал послушно, хотя и не быстро отщёлкивать возможные варианты. Первое, довольно пугающее предположение: Рогнеда действительно знает, что я "попаданец", "пришелец" и вообще, неведома зверушка из далей небесных. Неприятный вариант, возможно грозящий опасностью, учитывая положение Рогнеды Владимировны. Офицер юстиции, это, конечно, не "Люди в Чёрном", но и конторой по перекрёстному опылению елей, её ведомство считать не стоит.
Конечно, можно было бы успокоить себя тем, что государственная структура, призванная осуществлять надзор за законностью, не станет тянуть "неведому зверушку" в подвалы и лаборатории, в силу того, что эта самая зверушка является честным подданным государя, а значит, находится под защитой закона, но... как говорится, что охраняешь, то имеешь, да и слово "государственная", меня, как человека жизнью битого, напрочь лишает всяких иллюзий по отношению к сей организации. В конце концов, сколько бы в уставах, уложениях и прочих определяющих бумагах, не расписывалась забота о безопасности подданных, факт остаётся фактом: государственная контора всегда блюдёт, прежде всего, интересы государства, потом личные интересы своих сотрудников и лишь в последнюю очередь, выполняет декларируемые обязанности в отношении прочих лиц.
А я, кстати, сегодня сделал большую глупость. Розовый туман, он до добра не доводит, да. И если Рогнеде совсем не понравятся наши со Светой отношения, она вполне может задействовать любимую контору. Конечно, это уже стрельба из пушки по воробьям получается, но с другой стороны, страшнее тёщи зверя нет. Закопает за дочурку, невзирая ни на какую соразмерность и цену усилий. И тут вполне возможен второй вариант во всей красе, тот самый, который: "личные интересы своих сотрудников". М-мать...
Так, отставить кипешь! Пока меня никто никуда не тащит. А вот сама Рогнеда завтра отправляется к новому месту службы. Жаль, что вместе с доч... да что ты будешь делать?!
Хм, а вот ещё один интересный вопрос, плавно проистекающий из предположения о странной осведомлённости некоторых старших офицеров юстиции: откуда Рогнеда свет Владимировна могла узнать о моём "чужачестве"? Первый и самый очевидный ответ: Бийские. Предположим, это так. Меня, они о своём знании не уведомили, исходя из каких-то своих "волховских" заморочек. Но учитывая весьма прохладные отношения между волхвами и государством, возникает другой вопрос: а им это зачем? Стоп. Мимо. Вспоминаем интерес, проявленный Багалей к нападению на лавку, в котором она запросто мне призналась и реакцию её начальства. О чём это говорит? О том, что даже если Бийские сообщили о моём происхождении "комунада", старший офицер юстиции Багалей необходимого допуска к этой информации не имеет, иначе её не убирали бы с поля с такой оперативностью, что имеет место быть и, кстати, сохранение тайны "пришельца", вполне может оказаться реальной причиной, по которой слишком любопытного офицера решили окоротить, со всем вежеством, так сказать.
М-да, не сходится. Либо Багалей знает о моём происхождении, либо её убирают, чтобы она не совала нос не в свои дела, и всё это при условии, что информация о "пришельце" у кого-то из властьимущих всё же есть. Стоп. А если я просто дую на воду? И никто о моих путешествиях между мирами, всё-таки, не в курсе? Тогда... если не множить сущности без необходимости, получаем следующее: интерес ко мне проявляют известные личности, вроде тех же волхвов и профессора. Может и кто-то ещё, о чём предупредила сама Рогнеда, но основой этого интереса являются развитые Бийскими способности, и только... Багалей же, обозвав меня "чужаком", имела в виду лишь то, что сказала. А что? Кем я должен ей казаться в свете этих событий? Человек без прошлого, пришедший неизвестно откуда, да ещё и умудрившийся заинтересовать некие достаточно мощные силы. Странный чужак и есть. Может такое быть? Вполне.
А если всё же... то у меня проблемы. Впрочем, даже если и не так, срочный переезд Багалей всё равно никуда из расклада не денется. Аргх! Ненавижу головоломки. Муть, жуть и ужас. Мне бы шашку да коня, да на линию огня... Эх!
Глава 2.
Хоровод мыслей кружил до самого рассвета, но, к тому моменту, когда солнце вызолотило стены и крыши городских домов, я всё же успокоился. Знает кто-то о моём иномировом происхождении или нет, сейчас значения не имеет. По крайней мере, до сих пор никаких поползновений в мою сторону не было. Да, Рогнеда прямо сообщила, что вокруг меня затевается какая-то возня, но поделать с этим фактом я ничего не могу, а значит, мне нужно просто быть осторожнее и внимательнее. Можно было бы, наверное, куда-нибудь сбежать, но вот вопрос: от кого и куда? Пока я не знаю действующих лиц и их намерений, не имею юридической независимости, и просто не представляю где и как можно организовать надёжное, безопасное укрытие.
Да и есть ли смысл в таком шаге, вообще? В конце концов, я вовсе не уверен в том, что затеянные неизвестными, "игры" пойдут мне во вред. Это не наивность, это информационный вакуум. Единственно, что я знаю точно, они могут и уже идут вразрез с моими интересами, в частности, с желанием спокойной жизни, но... как раз этот факт мне не изменить, в принципе. И неважно, останусь я на месте и вляпаюсь в чью-то возню, или попытаюсь скрыться, это в любом случае означает лишние телодвижения, те самые, которых мне хотелось бы избежать. А раз так, то и дёргаться я пока не стану, ввиду бессмысленности подобного поведения, что, правда, не отменяет необходимости подготовиться к возможным... событиям, в том числе и в смысле защиты от разного рода неприятностей, вроде недавнего инцидента с нападением на лавку. Хм, ладно, как говорится, поживём — увидим, доживём — узнаем, выживем — учтём.
С отъездом Светланы и её матери, дни понеслись сплошным потоком. Работа в лаборатории Граца сменялась торговлей за стойкой лавки, книги по естествознанию перемежались учебной литературой по школьным... то есть, гимназическим предметам, а тихие поздние прогулки исполнением заказов и сосредоточенным ваянием очередных артефактов из всякой ерунды, скупаемой мною у лоточников, и дешёвой бижутерии из ювелирных магазинчиков.
Я вынырнул из этого круговорота дел лишь однажды, уже в конце августа, когда в лавке привычно прозвенел колокольчик, оповещающий о приходе очередного потенциального покупателя. Сняв с огня джезву, я не торопясь налил себе кофе и, не выпуская чашку из рук, спустился по винтовой лестнице в лавку. Бежать? Зачем? Все мои поделки, как и иллюзии предлагаемых конструктов, заключённые в стеклянные шары и выложенные на полках и витринах, находятся под защитой, вскрыть которую меньше чем за пару минут невозможно, а потому мне можно не опасаться, что кто-то не удержит загребущих ручонок под контролем. Ну а кроме того, я прекрасно знаю, что даже постоянные покупатели, небольшой круг которых успел сложиться за недолгий срок моей работы в этом здании, попадая в "Вечернюю лавку", оказываются в некотором ступоре от увиденного, так что, первую минуту их и спрашивать о чём-то бесполезно, всё равно не услышат, погружённые в "сказочную" атмосферу моего магазинчика. И да, я горжусь этим достижением, как бы ни больше, чем своими поделками. Имею право.
Оказавшись за стойкой, я окинул взглядом силуэты застывших у входа гостей. Ну вот, что я говорил? Даже не шевелятся.
— Кхм-кхм. Добрый вечер. — Поприветствовал я посетителей и поправил сползшие на нос маленькие круглые очки, помимо прочих функций, слегка рассеивающие витающий в лавке полумрак. Оп-па! — Злата, Олег.
Дети вздрогнули и, наконец, оторвались от созерцания многочисленных выставленных на полках и витринах приборов и безделушек.
— Вечер? — Звонкий голосок дочери Брана Богданича Бийского легко перекрыл тихое щёлканье и тиканье мобилей. — Но ведь сейчас день!
— Вы уверены? — Моё лицо, как я знаю, теряется в тенях, но руки лежащие на стойке, довольно хорошо освещены стоящей здесь же лампой с глухим абажуром, а потому, вместо того чтобы кивнуть гостям на окно, я просто указал на него пальцем. Олег со Златой обернулись и охнули от удивления, к моему вящему удовольствию. За окном действительно царили сумерки, с которыми с натугой справлялся леденцовый свет фонарей.
Олег пришёл в себя первым и, пока Злата, прилипнув к высокому окну, рассматривала неожиданно погрузившуюся в темноту улицу, схватился за дверную ручку. Вновь звякнул колокольчик и ошеломлённый Олег перевёл взгляд с окна, за которым царили сумерки, на дверной проём в котором виднелась ярко освещённая послеобеденным солнцем Архангельская улица. Дверь тихо закрылась и брат с сестрой обернулись ко мне.
— Здесь всегда вечер. — Констатировал я, поймав на себе изучающие взгляды Бийских.
— А... откуда вы нас знаете? — Вновь подала голос Злата, мелкими шагами сдвигаясь за спину настороженно взирающего на меня брата. Правильная реакция, что я могу сказать.
Вместо ответа, я провёл ладонью по краю абажура лампы, и тот посветлел, открывая своё яркое мозаичное многоцветье, и освещая пространство вокруг.
— Согласись, было бы странно, если бы я не узнал внука и внучку моих попечителей. — Улыбнулся я девочке. Та, радостно взвзгнув, пулей промчалась через неболшой зал, нырнула под откидную крышку стойки и, во мгновенье ока очутившись рядом, прыгнула мне на шею.
— За-ду-ш-шишь же! — Только и выдохнул я, одной рукой подхватывая этого златовласого бесёнка, а другой пытаясь поймать слетевшие очки.
— Сестрёнка, тебе же не пять лет! — Воскликнул Олег, хлопнув ладонью по стойке. На что Злата, повернув к брату лицо, продемонстрировала язык... но всё же выпустила меня из объятий и, соскользнув вниз, тут же забралась с ногами на единственное кресло в лавке и принялась крутить головой, разглядывая обстановку.
— Отсюда всё кажется не таким... таинственным. — Заметила девочка.
— Конечно. Это покупатели должны впечатляться обстановкой, а мне работать надо. — Улыбнулся я и протянул сестре Олега свои очки. — Вот, взгляни через них.
— Ой! И никакой дымки. — Воскликнула она, внимательно рассматривая окружающие нас витрины и полки, то через стёкла очков, то поверх них. — Ну, так же неинтересно!
— А если так? — Я провёл пальцем по левой дужке очков. Тихо щёлкнула фигурная, с виду декоративная шестерёнка, и стёкла очков мгновенно почернели, переключаясь на "режим описания", как я это назвал.
— Ух ты! — Злата спрыгнула с кресла и подошла к ближайшей витрине. — А они любой артефакт распознают?
— Увы, пока только те, образы которых внесены в базу моего зеркома. — Развёл я руками. — Но я над этим работаю.
— Оригинально. — Констатировал Олег, тут же изъяв у сестры очки и оглядевшись по сторонами. Злата забавно нахмурилась и ущипнула его за руку. — Ай!
— Не "ай", а отдай! — Потребовала девчонка. Брат покачал головой, но игрушку вернул. Девочка тут же нацепила очки на нос и... двинулась исследовать полки, стеллажи и витрины.
— Это надолго. — Проследив за моим взглядом, вздохнул Олег. — Она такая же двинутая на конструктах, как и ты. Что будет, когда она войдёт в возраст и займётся практикой, я даже боюсь себе представить.
— И это хорошо. Надеюсь к тому времени, я получу мастерский сертификат и смогу взять её в обучение. — Усмехнулся я, краем глаза следя за передвижениями мелкой егозы.
— Я бы на твоём месте на это не рассчитывал. — Покачал головой Бийский и, заметив мою приподнявшуюся бровь, замахал руками. — Нет-нет, ты меня не так понял. Я верю, что ты добьёшься мастерства, дед с бабкой уже все уши нам прожужжали о твоих талантах. Но Злата... мать рассчитывает направить её по пути Макоши. А это, сам понимаешь, дело небыстрое, да и свободного времени не оставляющее. Так что, ещё большой вопрос, будет ли у сестрёнки время на занятия классическим естествознанием.
— У меня же оно есть. — Пожал я плечами, одновременно телекинезом вынимая из рук любопытничающей Златы, вытащенный ею из шкафа под стойкой, стеклянный шар с незаконченной иллюзией конструкта. Девочка проводила уплывающий артефакт печальным взглядом, но тут же переключилась на что-то другое.
— Да-да. — Покивал Олег. — То-то старшие тебя прочь из дома отослали.
— Значит, ты знаешь о причинах, да? — Я склонил голову к плечу, внимательно глядя на занервничавшего Бийского.
— Они объяснили... потом.
— А о том, что уже через четыре месяца я спокойно могу вернуться к работе по любой из старых школ, они не сказали? — Спросил я.
— Н-нет. — В голосе Олега вновь проскользнули нотки неуверенности. — А это так?
— Да. Остромиров подтвердил... и предложил осваивать свою школу. — Ответил я.
— Остромиров? Кто это?
— Ну, я-то думал, что сын старшего Перунова волхва знает всех коллег своего отца. — Протянул я, но, не увидев понимания в глазах Олега, пояснил, — Вышата Любомирич Остромиров, старший Переплутов волхв Хольмградской общины. Слышал о таком?
— Да. — Олег нахмурился. — Значит, дед его на помощь позвал.
— Не Богдан, Ружана Немировна. — Поправил я Бийского.
— Значит, теперь ты будешь готовиться к Выбору в пользу Переплутовой школы. А как же учение моих деда с бабкой? — Уточнил Олег.
— Я не буду проходить инициацию старых школ. — Ответил я. — Просто к направлению Перуна и Макоши добавится Переплутов путь. И заметь, это не помешает мне совершенствоваться в классическом естествознании.
— Бред какой-то. — Мотнул головой мой собеседник. — Невозможно изучать несколько путей одновременно. И уж тем более, нельзя совмещать учение традиционных и классической школы.
— Родовитым фамилиям это ничуть не мешает. — Заметил я. — Они, между прочим, когда-то тоже отказались от Выбора и инициации, и знатно разбавили начала традиционного учения, классическим естествознанием. Чем я хуже? Или ты?
— Мне... мне надо подумать. — Медленно проговорил Олег и повернулся к застрявшей у витрины Злате, но я не дал Бийским просто свалить в туман. Думать можно не только шатаясь по летней жаре, но и за чашкой холодного чая... с мороженым.
— Олег, Злата! — Позвал я. — Поднимайтесь ко мне в квартиру, чаем вас угощу. Посидим-поболтаем. Всё равно, по такой погоде покупатели в мою лавку заглянут разве что за тенью и прохладой.
— Идём, братик. — Злата тут же всё решила за себя и за Олега, и потянула его к лестнице. — Не упирайся. У нас ещё вагон времени, пока мамочка выгуливает папочку по Пассажу.
Закрывать лавку я не стал, чтобы не потерять возможный доход. К тому же, нет ничего более обескураживающего для покупателя, чем частный магазинчик, закрытый тогда, когда по установленному в нём графику, должен работать. Так что, лучше я побегаю вверх-вниз по лестнице, реагируя на трезвон дверного колокольчика, чем нанесу урон только-только зарождающейся репутации среди окрестных жителей.
— Ерофей, почему ты так уверен, что сможешь продолжить изучение путей волхвов без угрозы самоинициации? — Прихлёбывая из чашки ледяной напиток с тонким ароматом лимона, спросил Олег.
— Остромиров предположил, что изучение любой третьей школы может уравновесить противоположности Макоши и Перуна. Единственное условие, это не должен быть путь чистого творения или разрушения. А таковых среди нынешних школ не так много.
— Из основных, под это описание подходят разве что Числобог и Переплут. — Понимающе кивнул Бийский, протягивая платок успевшей перемазаться мороженым сестре.
— А Мара-Морена? — Утерев мордашку, вдруг встряла Злата.
— Смерть — чистое разрушение. — Покачал головой Олег.
— Ерунда! — Уверенно заявила девчонка. — Смерть, это Кощей и Ящер, покровители Нави. А Морена — проводник по Мировому Древу. Хранительница Кромки. Она не творит и не уничтожает.
Мы с Бийским с удивлением смотрели на разошедшуюся Злату. И было чему удивиться! Синие глаза сверкают, в волосах только что искры не проскакивают и такая уверенность, даже убеждённость в собственных словах... М-да...
— Путь Макоши, говоришь? — Покосился я на Олега. Тот только руками развёл. — Вот-вот. Хотел бы я видеть реакцию Бажены Вентовны на это представление.
— Прабабкина кровь проснулась. — Тяжело вздохнул тот, не сводя взгляда с чуть стушевавшейся сестрички. — Борислава Казимировна тоже по пути Мары шла. А уж скольких она по нему "проводила"... У-уу. Мама будет в шоке.
Глава 3.
Насчёт обучения Златы, я, конечно, шутил. Куда мне в учителя лезть, когда сам лишь чуть больше года назад с ментальными манипуляциями познакомился! Одно "но", сама девочка моего шутливого тона не приняла и, покидая лавку, на полном серьёзе заявила, что обязательно придёт учиться. Поймала на слове, иначе говоря.
Можно было бы, конечно, пожать плечами, улыбнуться и выкинуть происшедшее из головы, но зная характер Бийских вообще, и Златы в частности, с полным основанием предполагаю, что сама она этого не забудет. А значит, через три-четыре года у меня действительно может появиться ученица. Пути волхвов? Так ведь не потянут её старшие к Выбору, пока она не повзрослеет, только не после опыта со мной. Второй раз они такой ошибки не допустят. Так что... можно сказать, занятие на пару-тройку лет я себе нашёл. И ладно. Если бы я вынужден был выбирать себе ученика, то всё равно остановился на ком-нибудь вроде этой девчонки. Да, она егоза та ещё, но даже в таком малом возрасте, вполне способна быть серьёзной и прекрасно осознаёт смысл поговорки: делу время, потехе — час. Такую и учить будет одно удовольствие. Кхм... Что-то я поторопился, кажется. Самому бы с учёбой разобраться, а туда же, других учить собрался!
Встреча с Олегом и Златой словно прервала круг обыденности, затянувший меня, словно водоворот. Вынырнув из рутины дел, я огляделся по сторонам и как-то внезапно осознал, что через два дня начинается новый учебный год. Пришлось проверять себя на предмет готовности к этому стихийному бедствию. И если с летними заданиями и учебными материалами, у меня был полный порядок, то с "экипировкой"... полный швах. А значит, мне необходимо отправляться в большой поход по магазинам. А как иначе, если форма, которая ещё в начале лета была мне почти в пору, вдруг стала катастрофически мала, а купленные загодя тетради оказались исчерканы схемами ментальных конструктов и пояснительными записками к ним? М-да, плодотворная работа, это, конечно, замечательно, но тащить такие тетради в гимназию, было бы абсолютной глупостью. Да и ручками-карандашами нужно было разжиться, а то большая часть приобретённых ранее письменных принадлежностей, как оказалось, незаметно перекочевала в лабораторию Граца и его команды. Ну, не шариться же по их столам, выискивая свою собственность?
Поход по магазинам получился весьма продуктивным и... скорым. К моему удивлению, несмотря на скорое начало учебного года, в канцелярских лавках и магазинах, торгующих в числе прочей одежды, гимназической формой, было удивительно пусто, так что с закупкой необходимых вещей я справился быстро и без проблем, чему несказанно порадовался. Терпеть не могу примерки.
Первый день в гимназии прошёл... странно. Может быть, мне показалось, но в прошлом году здесь было куда больше шума, особенно на переменах. Сейчас же, здание гимназии казалось полупустым и каким-то... слишком тихим. Только к концу занятий я понял, в чём дело. Большая часть младших классов отсутствовала вообще, а от учеников третьего-четвёртого цикла, присутствовала в лучшем случае половина. Да о чём говорить, если даже в нашем классе мы не досчитались пары человек.
Не я один заметил эту странность, но однокашники тоже оказались не в курсе причин происшедшего и, так же как и я недоумевали от отсутствия половины учащихся. Правда, в отличие от них, обращаться к ученикам других классов я не спешил. Нет у меня среди них достаточно близких знакомых, да и суетиться не хочется, так что, проще дождаться, пока одноклассники тряхнут своих друзей-товарищей и вызнать подробности уже у них самих. Есть, конечно, ещё вариант с учителями, но... староста класса уже пыталась разговорить нашего куратора. Без толку. Стоян Ратьшич только зыркнул исподлобья, и все вопросы застряли у любознательной гимназистки в горле. Говорю же, странно всё это... и атмосфера в гимназии тягостная. Такое предгрозовое ощущение. Только и ждёшь, что вот сейчас как загрохочет, завоет... бр-р, неприятно.
Собственно, тягостно было не только в гимназии. Нечто подобное, как я сейчас вспомнил, витало и в городе, когда я отправился за покупками к школе, правда, чувствовалось оно лишь в людных местах, вроде того же Пассажа или на рыночной площади. Но даже там это ощущение было почти незаметно, настолько, что я всерьёз полагал, будто меня просто глючит после долгого погружения в дела. А сейчас... чёрт, даже не знаю. И спросить толком не у кого. Гимназисты, как выяснилось, сами не понимают, что происходит, учителя молчат... Хотя-а, есть один вариант.
По дороге из гимназии в лабораторию, я убедился, что мои подозрения не беспочвенны. По пути то и дело попадались закрытые лавки и кафешки, да и улицы казались какими-то странно пустынными. А ведь я не на окраине, где двое прохожих на одной улице в разгар дня, нормальное дело, а в центре Ведерникова юрта, тут даже поздно вечером пусто не бывает!
— Что-то назревает, да. — Отрешённо покивал в ответ на мои расспросы Остромиров, когда я насел на него, прибежав в лабораторию сразу после занятий в гимназии. — А ты, значит, почуял? Интересно...
— Трудно было не почуять, учитывая, что школа опустела больше чем наполовину. — Фыркнул я в ответ. — Мальков, вообще, ни одного не видел. Средние циклы, полкласса на поток, в лучшем случае. Да и в нашем "шесть-один", сегодня двое отсутствовали, куратор сообщил, что они перевелись куда-то. Только старшаки в полном составе явились, но угрюмые-е... В городе народ шуганый какой-то, моё любимое кафе вдруг закрылось, ни с того ни с сего. Что происходит, Вышата Любомирич, вы не в курсе?
— Увы, Ерофей. — Волхв побарабанил пальцами по столешнице, уставившись куда-то в окно, и заговорил отрывисто, нервно. — Мне нечего тебе сказать. Новости ты принёс странные. Мы-то уже неделю в город не выбирались, работа кипит и днём и ночью, так что и видеть не видели, того что ты описал. Но пакость я какую-то чую, правда твоя. Вот только что это будет, даже не представляю. Меня уже пару дней потряхивает, а Сеслав отмахивается. Предчувствия, это ненаучно, видите ли. Философ хренов.
— Может спросить кого-то? — Вздохнул я и, поймав странный взгляд Остромирова, неожиданно даже для себя самого взбеленился. — Ну не может быть, чтобы никто не знал, в чём дело! Народ по углам шхерится, детей в школу не пускает, заведения закрываются, словно оккупанты вот-вот в город войдут... и никто ничего не знает? Быть такого не может!
— Тут ты прав. — Кивнул волхв. — Кто-то что-то должен знать. Вопрос лишь в том, где найти этого самого знатока.
— А может... с Богданом Браничем поговорить? — Предложил я, старательно туша разгоревшийся гнев. — Он к здешнему окружному начальнику вхож, наверняка должен знать, в чём тут дело.
— Верно мыслишь. — Протянул волхв и, поднявшись с кресла, ткнул меня кулаком в плечо. — Сейчас съезжу к нему, а ты пока займись делом. Свен тебя уже заждался.
— А по зеркому... — Начал было я, но тут же оборвал фразу. Уж больно выразительный взгляд был у волхва.
— Лучше лично поговорить. — Тихо произнёс Остромиров и, кивнув мне на прощанье, покинул комнату. А я... а что я? Сказано было идти на помощь Свену Рагнарссону, я и пошёл. Всё равно, к Бийским мне пока дороги нет, так что и направшиваться на совместную поездку с Вышатой Любомиричем, бессмысленно. Остаётся только надеяться, что дед Богдан сможет пролить свет на происходящее в городе.
К моему сожалению, волхв задержался на хуторе у Бийских и на звонки не отвечал. Так что, закончив свою часть работы, я отправился домой, так и не узнав о причинах, по которым прежде приятный городок превратился в... это. Посматривая по сторонам и приглядываясь к прохожим, пару раз шарахнувшись от промчавшихся мимо на бешеной скорости серых автомобилей, я дошёл до лавки и... застыл на месте. Дверь в мой магазин была открыта нараспашку, а у входа стояло сразу несколько машин, точно таких же серых "гробов", что я видел по дороге. Что за хрень?
В следующую секунду я ощутил направленный на меня поток агрессивного внимания и, не раздумывая, кубарем покатился по брусчатке, уходя от автоматной очереди, со звоном полоснувшей по истёртому камню мостовой. Щит Сварога развернулся, будто сам собой, и мощный огневик, запущенный с левой руки, с гудением влетел в грудь выросшего в десяти шагах от меня, бойца с коротким тупорылым автоматом. Откуда-то слева по щиту плеснуло алой волной, чего он не выдержал и, оплыв медузой, исчез, а мне вновь пришлось кувыркаться, уходя от следующего удара. Поставить ещё один я не успевал, пришлось воспользоваться телекинезом. Самое простое и быстрое решение проблемы. Поток внимания уцепился за стену дома... рывок был чудовищен, моё тело пушечным ядром пролетело с десяток метров, а я еле успел остановить этот полёт, рухнув у самого угла здания. Ещё чуть-чуть, осталось только выйти из-под атаки, а там дворами... Шею ожгло, словно кто-то спицей ткнул, и тут же по телу покатилась волна холода. Я попытался дёрнуться, но не смог пошевелить и пальцем.
— Есть, мы его взяли! — Раздавшийся невдалеке голос показался низким, раскатистым, словно весенний гром, а потом в глазах потемнело и... всё.
Пробуждение было... тяжким. И муторным. Голова, словно с похмелья, во рту сухо, а спина затекла и ноет от холода. Должно быть давно лежу, причём, явно не на кровати.
Не открывая глаз, я скользнул потоком внимания по окружающему пространству и еле сдержал мат. Вокруг только каменная, то есть, бетонная толща. Камера квадратная, со стороной не больше пяти шагов, дырка стока в углу и стальная дверь в стене. Толстая, тяжёлая. Окон нет, есть только небольшая отдушина под высоким потолком... и какой-то артефакт в противоположном углу. Видеонаблюдение?
Спустя пару минут, чуть размявшись, я решился-таки подняться на ноги, и оглядеться вокруг собственными глазами, но если с первым всё прошло достаточно гладко, то со вторым вышел облом. В камере царила кромешная тьма без единого отблеска света, так что никакой "кошачий глаз" не поможет.
Я немного разогнал кровь и уже почти избавился от ломоты в теле, когда раздался какой-то скрежет, в двери откинулась задвижка, прикрывавшая отверстие для раздачи пищи, и в камеру ворвался чуть не ослепивший меня луч света.
— Встать! К стене! Руки за голову, ноги на ширине плеч! — Резкие команды резанули по ушам. — Выполнять, тля!
Интересно, "тля", это ругательство, или эвфемизм вертухая, заботящегося о моральном облике заключённого?
Нелепое размышление не помешало мне исполнить приказ, так что спустя спустя четверть минуты, я услышал, как грохочет отодвигаемый засов. С распахнувшейся дверью, в камеру ворвался удивительно свежий воздух... и пара бойцов. А в следующую секунду я еле успел чуть присесть, и зашипел от боли, когда "демократизаторы" прошлись по моим рёбрам. Ну, лучше так. Рёбра поболят и заживут, а вот опущенные почки мне вряд ли кто отремонтирует... если только тётка Ружана возьмётся. Но где она и где сейчас я? Могу и не дожить. Счастье ещё, что рост у меня меньше, чем у взрослого и здесь достаточно темно, иначе бы номер с приседанием не прокатил. А так, эти уроды даже не заметили, что промахнулись. И это хорошо... Охранники не стали терять время зря, вывернули мне руки за спину и, заставив наклониться, потащили к выходу. Пришлось резво перебирать ногами, чтобы не грохнуться по дороге. О том, чтобы распрямиться и идти нормально, речи и не шло. Любая попытка чуть приподнять корпус тут же гасилась ударом резиновой дубинки по плечу. "Чёрный Лебедь", какой-то, чтоб его!
Одно хорошо, пока меня конвоировали... куда-то, я мог спокойно пользоваться своим Даром, и потоки внимания постоянно скользили вокруг, обследуя переходы, галереи и комнаты, встречавшиеся мне по пути. Впрочем, насчёт спокойного использования Дара, я несколько поторопился. Первая же попытка создать простейший конструкт, откликнулась такой болью в шее, словно кто-то горло сдавил, или... ошейник затянул. И это, кстати, не осталось незамеченным моей охраной.
Удар берцем под колено и, падая я едва успел извернуться, чтобы рухнуть на бок, а не пропахать мордой бетонный пол. И тут же посыпались удары дубинок. По плечам, по спине, по голове. Хорошо ещё, что это длилось недолго.
— Встать, сучёныш! — Зычный голос вертухая вновь резанул по ушам. — Ещё раз попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус, я тебе все кости переломаю.
— Не надо зверств, сержант. — Перед моим взглядом возникли чьи-то надраенные до блеска туфли. — Ошейник собъёт любое воздействие, так чего ради корячиться? Во вторую допросную его.
— Есть. — Судя по тому, как зашуршала одежда, вертухаи подтянулись по стойке смирно. Но тут же подхватили меня под закованные за спиной руки и втащили в открывшийся справа дверной проём. Автоматика, однако...
Я ожидал жёсткого, привинченного к полу стула, свет от лампы в глаза и прочие "прелести" беседы со злыми следователями, с таким смаком демонстрировавшиеся кинематогрофом в моём прошлом мире, а вместо этого...
Наручники щёлкнули раз, но я не успел насладиться свободой рук, как их тут же зафиксировали у меня над головой. Наручники щёлкнули два, и крюк-карабин, к которому их пристегнули, поехал вверх, заставляя меня встать на цыпочки. А в следующий миг, тело свело судорогой от пропущенного через них тока.
— А вот теперь, поговорим... — Раздался голос, и в допросной, наконец, зажёгся свет.
Глава 4.
Это был не допрос. Фарс. К такому выводу я пришёл, когда меня вновь запихнули в ту же камеру... ну, как только пришёл в себя после "сеанса электротерапии", ошибочно воспринятым мною, как пытка. Разряды были не настолько мощными, чтобы вызвать серьёзную боль, зато они замечательно сбивали любую концентрацию, не позволяя сосредоточиться на создании какого-либо ментального воздействия.
— Хотя, со спецоградником на шее, это бессмысленно. Он и без того не позволит оперировать менталом, но... инструкции есть инструкции, даже если они устарели на добрых полсотни лет. — С деланным сожалением в голосе пояснил проводивший допрос офицер, наблюдая, как меня прошивает очередной разряд.
И вот сейчас, отходя от "беседы", сидя на холодном каменном полу камеры, я пытался разобраться в происходящем, и, чем дальше, тем больше убеждался, что весь допрос и предъявляемые мне обвинения, не что иное, как театр. Игра. Фикция. Да, на шестнадцатилетнего юнца подобный прессинг должен был оказать ошеломляющее впечатление, но я-то несколько старше и, несмотря на непозволительный расслабон, не оставивший меня даже после предупреждения Рогнеды, всё же мыслю чуть лучше... и несколько иначе.
Первое, на что я обратил внимание, прокручивая в уме ход недавнего допроса, это его... формальность. Если бы не то и дело, без всякой системы и ритма, встряхивавшие меня электроразряды, его вообще можно было бы назвать беседой-опросом, вроде того, что провёл со мной дознаватель из полиции, после глупого наезда на лавку, бывших штурмовиков какой-то угасшей фамилии. Собственно, если сравнивать оба разговора, то можно прийти к одному довольно простому выводу: допрос был почти полной копией той беседы. Только вместо вопросов о ходе столкновения с бандитами, последний мой собеседник тупо требовал сдать ему "явки, пароли и связных". Иными словами, активно и довольно топорно создавал впечатление, что меня подозревают в шпионаже. Почему я так решил? Ну, кроме очевидной глупости такого предположения ввиду моего малого для профессионального шпиона возраста, впрочем "оправданного" бормотанием офицера-дознавателя о том, что по мнению их службы мне явно больше двадцати лет, был ещё один момент: мне не задали ни одного вопроса о прошлом, никакого интереса к тому, как и где я жил до попадания к Бийским. Никакого интереса к тому, как именно я был "заброшен", ни-че-го! Все вопросы сводились к моей жизни в течение последнего года и к то и дело повторяющимся требованиям выдать явки-пароли. Чёрт, да они даже Горазда Святитского не раскопали! Дурная пьеса, дурные актёры... идиотизм!
От мысли о себе, как об агенте 007, я едва не захихикал, но кое-как сдержался, правда, попытка не скатиться в истерику едва не стоила мне раскрошенных зубов. Всё же постэффекты от "электротерапии", достаточно неприятны. Успокоившись и взяв себя в руки, я встал с пола и принялся наворачивать круги по камере. Так думалось легче.
А подумать было о чём и помимо фарса с допросом, разыгранного с моим невольным участием. Чего стоило только утверждение допрашивавшего офицера, что меня "замела" военная контрразведка! Оно само по себе выглядело фантасмагорией. Я просто не представляю, какого чёрта эти волкодавы делают в Ведерниковом юрте, то есть, с чего вдруг "особисты" развили такую активность в МИРНОЕ время, в СВОЁМ городе?! А теперь, главный вопрос! Кому и зачем понадобился весь этот бред?
Поверить в то, что кто-то запустит в собственный мирный город такую группу захвата, ради одного неоперившегося юнца, я не могу, как бы это не грело моё самолюбие. Но сама "игра в шпиёнов", налицо, и это не добавляет ясности происходящему. В общем, всё плохо и непонятно. И рассчитывать, кроме как на себя самого, мне сейчас не на кого. Сильно сомневаюсь, что захватившие меня господа потрудятся сообщить о своих действиях тем же Бийским. О Граце и Остромирове, вообще молчу. А это значит, что выкручиваться придётся самостоятельно. И вот тут возможны варианты. Первый: дождаться, пока фарс не подойдёт к финалу. То есть, пока не станет понятен смысл всего этого спектакля и действовать по обстоятельствам. Второй... плюнуть на всё и идти на прорыв, благо кое-какие козыри у меня в рукавах имеются, а именно, школы волхвов. Напяленный мне на шею, "спецоградник", как дознаватель обозвал это творение неизвестного артефактора, лихо обрубает любую возможность классических ментальных манипуляций, разрывая конструкт и преобразуя его энергию во всё тот же электроразряд. Но смысловые воздействия проходят через него без проблем. Ха, вот, кстати, и объяснение, почему инструкции предусматривают допрос одарённых исключительно под аккомпанемент "электротерапии"! Хотя, на месте спецов, писавших эти правила, я бы настаивал на том, что людей способных к смысловым манипуляциям нужно держать под напряжением постоянно, а не только на допросах. Иначе, удерут.
Кхм, правда, и тут есть одно "но". Какова вероятность, что захватчики не в курсе моих занятий у Бийских и Остромирова? Нет данных, а это значит, риск. С другой стороны, сидеть и ждать у моря погоды, риск ещё больший. Я не знаю, для чего всё это было проделано, но сам характер, образ действий не внушает доверия и почти не оставляет надежды на положительный исход этой дурной "шутки". Впрочем, по своему опыту могу уверенно заявить, что дурные шутки, вообще, крайне редко заканчиваются благополучно.
Побег... здесь тоже немало отрицательных моментов. Допустим, я смогу сбежать... но куда податься после? В Ведерниковом выловят моментально, так что вариант остаться в городе, не катит. Бийских, Граца и Остромирова наверняка возьмут не карандаш, да и нет никакой гарантии, что те не сдадут меня сами. Значит, уходить предстоит в пустоту. А у меня, ни денег, ни припасов, если не считать прошлогодней школьной заначки, до которой ещё нужно как-то добраться. Но даже если это удастся, больше чем на сотню-полторы рублей, я рассчитывать не могу. Впрочем, и это деньги, если правильно ими распорядиться... Ход моих мыслей прервал истошный вой сирены и топот ног в коридоре. Интересно, что там происходит?
Эх, кажется, пришло время воспользоваться уроками деда Богдана... Я уселся на пол и, прикрыв глаза, полностью погрузился в себя. Потоки внимания, ничуть не сдерживаемые нацепленным на мою шею оградником, волной разошлись вокруг... ударились о стены камеры и устремились обратно, ощутимо приложив меня при этом, солидным откатом. Стоп, так дело не пойдёт. Сосредоточившись, я обратил внимание на дверь, как единственный объект, легко преодолённый моим вниманием. Поток скользнул к массивной железной створке и, просочившись сквозь неё, помчался по коридорам, легко обтекая снующих тут и там людей. Четверть часа предельной сосредоточенности и перед моим внутренним взором предстал неплохой план помещений. Да, не очень подробный в плане "картинки", всё же, поток внимания не может заменить обычное зрение, но зато со всеми постами охраны и отметками системы наблюдения, в моих ощущениях светившейся ярким светом. Впрочем, ограничиваться одним зданием, я не стал и, отыскав подходящую лазейку, в виде поднятых рольставен на третьем этаже, отправил изрядно истощённый поток внимания дальше, на улицу, в надежде, что удастся разобраться, куда именно привезли меня господа "особисты". Многого понять не удалось, но то, что мы до сих пор в городе, сомнений нет. По крайней мере, отклик был очень похож на тот, что я ощущал во время тренировок на террасе доходного дома Парамоновых.
А ещё удалось отыскать допрашивавшего меня офицера. За три часа допроса, я довольно неплохо его "прочувствовал", так что опознать недавнего знакомца среди невнятно серых теней неизвестных мне личностей, было несложно. Сейчас этот хмырь сидел на каком-то совещании, проходившем на втором этаже здания, подвал которого меня приютил. Жаль, что поток внимания не в силах передать звук, по крайней мере, не с моим мизерным опытом, так что узнать, о чём там идёт речь не удастся, зато я прекрасно ощущаю общую нервозность обстановки. Хотя, если разобраться... нервничают лишь двое из пяти присутствующих, оставшиеся трое спокойны, хотя и несколько напряжены. Вот, они поднялись со своих мест и, на миг задержавшись, направились к выходу из помещения. Мой "знакомец" лишь полыхнул недовольством им вслед и, дождавшись, пока гости скроются за дверью, обратил своё внимание на единственного оставшегося собеседника. Даже сквозь нарастающую головную боль, я почувствовал презрительное отношение офицера к этому человеку. Интересно, с чего вдруг такие эмоции?
Обратив своё внимание на собеседника моего "дознавателя", я попытался прислушаться к нему... и подивился. С одной стороны, передо мной обычный человек. Нервничает, чего-то боится, точнее, опасается, но не до потери способности мыслить. Кажется, он не рад происходящему, но смирился с необходимостью и готов беспрекословно подчиняться приказам собеседника. Впрочем, ни о какой сломленности здесь и речи нет. Под готовностью подчиняться, так и просвечивает что-то животное. Хищное, хитрое... крысиное. Странное ощущение, двоякое.
Моё любопытство было наказано острым приступом головной боли. Слишком долго я был сосредоточен, слишком "глубоко" полез. Тихо зашипев себе под нос, я открыл глаза и потёр виски указательными пальцами. Невидимые шурупы, вворачивавшиеся в мой череп, пропали, оставив лишь лёгкую слабость и апатию. Перестарался, всё-таки. И чего я полез к этому несчастному, зачем? Своих проблем мало?
Откуда-то из-за стены послышался тихий гул, а в следующую секунду, мне в спину что-то толкнулось. Я откатился в сторону и с удивлением взглянул на выехавшую из открывшейся щели, полку, обитую каким-то упругим материалом. Тёплую полку. М-да, продвинутая кроватка, однако. Я потыкал пальцем в появившийся предмет "мебели" и, вздохнув, улёгся на неё. Жестковато, конечно, и одеяло с подушкой не помешало бы, но выбирать не приходится.
Уснул я почти моментально. Просто закрыл глаза и провалился в беззвучную черноту.
* * *
— Меня не интересуют отговорки и объяснения. — Мерный голос хозяина кабинета отзывался в ушах его собеседника, грохотом гвоздей забиваемых в крышку его личного гроба. — Я хочу знать, какая сволочь посмела поднять руку на моего человека!
— Но фигурант не состоит... — Второй гость попытался было что-то сказать, но первый его одёрнул.
— Фигурант находился под вашим присмотром. Вы отвечали за его безопасность. И вы же его упустили. — Отчеканил возвышающийся над столом хозяин дома. В серых глазах полыхнула ярость. — Я хочу знать, кто раззявил на него пасть!
— У нас нет ответа на этот вопрос. — Тихо проговорил спутник гостя, так неосмотрительно нарвавшегося на гнев старика. — Пока нет. Капитан Орвар, проводивший захват фигуранта, погиб в перестрелке.
— Какой перестрелке? — Прищурился хозяин дома.
— Предположительно, под Ростовом его пятёрке не повезло нарваться на РДГ. Итог: четыре двухсотых в группе Орвара, включая самого капитана, и три трупа в противостоявшем им отряде. Что странно, все трое — европейцы, тест крови показал происхождение двоих из Италии, третий — выходец из Валлона и Фландрии. Какие-либо документы или идентификаторы отсутствуют. Вооружены по стандартам Рейха, никаких отметок, вроде татуировок или приметных родинок на телах нет, по нашим базам подобные личности не проходили. Запрашивали смежников, у них тоже пусто. — Ответил тот же гость. — Военные явно не предполагали, что диверсанты валахов окажутся так далеко от нынешнего театра боевых действий, но этого инцидента хватило, чтоб их встряхнуть. Сейчас, спецы роют носом землю в поисках других групп, на усиление "особнякам" уже выслан полк внутренней службы и две роты "волкодавов". Окружные начальники в курсе дела. С введением военного положения, реестровых казаков собрали в съезжих частях, сейчас из них формируются охотничьи команды и сеть охранных разъездов. К сожалению, из-за этого же режима мы не можем действовать на территории Области с прежней эффективностью. Полномочия военных с лихвой перекрывают наши.
Хозяин кабинета молча выслушал доклад, морщины на его лице разгладились, и даже взгляд больше не обещал всех мук Ада, но докладчик, в отличие от своего облегчённо вздохнувшего спутника, не обольщался. Он слишком хорошо знал старика, чтобы понимать, разнос ещё не окончен, это только небольшой перерыв, "глаз" урагана, можно сказать. И не ошибся.
— Чудесно. Захватчик сдох, парень сбежал. Надо было отправлять его с первой волной эвакуации, а не слушать ваши заверения. "Нет возможности залегендировать необходимость скорого отъезда!". Ну вот, время второй волны, легендировать отъезд необходимости нет. Как нет и самого фигуранта. — Заговорил старик и, бросив короткий взгляд на второго гостя, неожиданно грохнул кулаком об стол. — Я к вам прислушался, и что теперь?! Где искать мальчишку в разгар боевых действий, и как вы собираетесь это делать, "не имея возможности действовать на территории Области с прежней эффективностью"? Будете ждать, пока не утихнет буча?! Так могу вас заверить, ждать придётся очень долго! Крым пылает, тысячи неупокоев ежедневно горят, как спички. Мамалыжники уже заняли Бессарабию и встали у Днестра под вопли о защите мирных жителей от порождений Ада, а их покровители в Порте только и ждут, когда мертвяки выплеснутся за пределы полуострова, чтобы присоединиться "к священному походу против поднятой богомерзкими колдунами нечисти". Военное положение пока распространяется только на Область Войска Донского, Херсонское и Подольское воеводства. Но такими темпами, государь вскоре введёт его и на Кавказе. И как прикажете искать нашего фигуранта в этом хаосе?!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
