Наследство золотых лисиц

Наследство золотых лисиц

Пролог. Чудо

Столица третий день стояла на ушах. Из уст в уста передавался слух об удивительной эквилибристке. Площади были обклеены цветными афишами с изображением тоненькой гибкой фигурки. И все бы ничего — странствующих трупп с хрупкими девушками везде хватает, но эта была особенной. Причудливо изогнувшееся тело, облаченное в откровенное излишне облегающееся трико... Ребенок, балансирующий на огромном шаре. Такой была первая иллюзия. Потом взгляд цеплялся за заметно выдающийся вперед живот. Изогнувшаяся на афише девушка совершенно точно была беременна. Но и это было хоть и редкостью: увидеть женщину на сносях, танцующей на потеху толпе можно нечасто, — не было уникальным. Уникальность циркачки заключалась в ином... и робко зарождающиеся шепотки превращались в слухи, распространяющиеся по столице со скоростью пожара в сухой сезон.

— Девственница?! Да ты шутишь! — воскликнул крупный рыжеволосый мужчина, почти на целую голову возвышающийся над толпой. Его спутник статью также выдающий воинскую выправку недовольно шикнул на друга.

— Чуть тише, Гил.

— И ты в это веришь?! — усмехнулся первый, но глаз от афиши не оторвал. Тонкокостная брюнетка с измазанным театральной краской до полной неузнаваемости лицом притягивала взгляд. Темно-изумрудный облегающий костюм, вульгарно смотрящийся бы на любой другой, на этой эквилибристке выглядел уместно. И даже заметная выпуклость живота ничуть не портила нарисованную циркачку.

— Я видел это своими глазами, Гил. Она действительно не знала мужчины. Аура девчонки образует очень плотную "фату". Не удивлюсь, если она и не целовалась ни разу!

Названный Гилом рассеяно запустил пятерню в отросшие за последние — оказавшиеся удивительно напряженными — месяцы ярко-рыжие пряди. У этой загадки должно было быть простое решение. Элементарное. Ну не верить же в чудо непорочного зачатия, верно? Таким лишь гулящие дурочки-дочки перед строгими родителями оправдываться и могут.

— Ну значит все это фикция. Сценический образ. Возможно эта твоя девица уже месяцев двадцать беременная и все на том же сроке, — рыжий с легким раздражением кивнул в сторону афиши.

— Повторюсь, Гил. Я ее видел. Она действительно ждет ребенка. И плод в ее чреве сияет так ярко, что даже мне не удалось рассмотреть ни расу, ни пол младенца.

— Иллюзия?

— Гил! Ты за кого меня принимаешь?! Я, демоны тебя побери, главный имперский маг, а не уличный шарлатан с тремя классами образования!

— Шипи громче, Рэдж. Тебя еще не все окружающие слышали. — Рыжий, повернувшись к приятелю, широко улыбнулся и похлопал его по плечу: — Не кипешуй, пойдем лучше глянем на это твое чудо живьем. Уверен, все-таки это какой-то трюк. Кстати, чья труппа-то? — не без интереса сменил тему Гил.

Главный имперский маг, выправкой и повадками более походивший на бывалого воина, невольно изогнул губы в улыбке.

— Кошачьего трио.

Гил удивленно бросил взгляд на изображенную на афише девицу. Как-то не вязалась эта девочка с бродячими кошаками, слухами о похождениях которых не первый год полнился двор.

— Правда? А девица откуда? Неужели кто-то из них решил-таки остепениться?

Рэдж, откинув голову назад, засмеялся, да так заразительно, что Гил против воли подхватил. Да уж действительно больше походит на шутку.

— Это событие будет похлеще данного "чуда", — чуть успокоившись, маг смахнул с ресниц выступившие слезы и пояснил: — Племянница это их. Любимая и единственная. Малышку Рьясу помнишь? — Рыжий без колебаний кивнул. Красавицу гимнастку он помнил. Изящная блондинка с глубокими синими глазами, нежным овалом лица и очаровательными ямочками на щеках. Рьяса всегда смеялась. И этим своим веселым нравом покоряла всех в единый миг. — Это ее дочка.

Гил лишь задумчиво качнул головой. Как же быстро бежит время для тех, кто не связан кровью с магией мира. Кажется, еще вчера Рьяса бесстрашно танцевала на канате, натянутом под куполом цирка, а теперь уже ее дочь вот-вот приведет в этот мир новую жизнь.

— Ладно, Рэдж, пойдем поприветствуем старых приятелей. Уже лет двадцать не видел их наглые кошачьи морды. А после можно и на девицу эту твою взглянуть...

— Ты главное не спрашивай их про племянницу! Они очень за нее переживают. И порвут любого, кто не так взглянет на малышку.

Гил, видя беспокойство друга, лишь отмахнулся. Этих бродячих котов рыжий знал не первый год, да и помнил, как они тряслись над честью Рьясы... Но не уберегли. Ни сестру, ни племянницу.

Часть 1. Циркачка

Глава 1. Под куполом цирка

Я словно лев в клетке шагами мерила комнату, снятую для меня любимыми дядюшками. До выступления оставалась еще пара часов — по-хорошему мне отдыхать надо... Руки по выработавшейся привычке скользнули к животу. Он выпирал не так уж и сильно, в свободном платье и не заметно ничего, но сценический костюм был специально подобран так, чтобы выставить мое состояние на суд общественности.

Все еще не привыкла. Уже четвертый месяц живу с этим, но привыкнуть никак не выходит. Внутри что-то недовольно дернулось. Это мне мягко напомнили, что такое отношение к такой маленькой драгоценности как это нежданное дитя, недопустимо.

— Я помню, лисенок, помню, — нервно прошептала я, невольно поглаживая живот. Чужое присутствие сразу же истаяло. Мой лисенок старался не слишком беспокоить свою будущую маму, знал, что мне, чистокровной человечке, тяжело выдерживать его постоянное присутствие. — Обещаю, скоро все закончится. Я не стану затягивать с нашими делами, честно-честно.

Мне не поверили. По крайней мере, насмешливая тишина внутри была именно такой, многозначительной. Странно, наверно, общаться с эмбрионом, но это был не совсем обычный ребенок. Совсем не обычный. Да и я прежде как-то не бывала беременной, так что на самом деле мне весьма сложно судить, как там все должно быть в реальности. Да-да, я в курсе, что каждая мать стремится наделить свое дитя чем-то особенным, выделить его... Вот только мой лисенок действительно был особенным.

— Льяса, ты почему еще не переоделась?! И где шляется Марта, когда тебе давно пора делать макияж к выходу?! — Ари ворвался в комнату без предупреждений. Мой младший дядюшка. Трехцветный кот. И не говорите мне, что для мужчин такая расцветка невозможна, ибо передо мной живое воплощение этой "невозможности". Пегая из-за пресловутой "трехцвености" шевелюра обрезана почти под корень — Ари не любит, когда на него обращено слишком много взглядов. Кстати, глаза у него красивые: как и у всех в нашей семье они насыщенного синего цвета. Да и черты лица правильные, их не удалось испортить даже парочке длинных белых шрамов, пересекающих левую щеку — это он неудачно упал на забытый кем-то инвентарь при отработке номера, задолго до моего рождения. Кстати, именно из-за поврежденных мышц улыбка у него всегда выходит немного кривоватой, а вовсе не из-за бесовского нрава. Так что не верьте сплетникам, господа! Из троих братьев Корвир Аринэл самый спокойный, рассудительный и надежный.

— И тебе привет, Ари. Я тоже рада видеть тебя в добром здравии, — сварливо пробормотала я, выпутываясь из тряпок, в которых полагается ходить благовоспитанной горожанке. Дядя, сжалившись, поспешил прийти мне на помощь. К счастью, опыта в разоблачении дам у него было немеряно.

Спустя полторы минуты я уже стояла перед родичем в одном нижнем белье. Корсетов из-за особенностей своего положения я не носила, а потому сейчас на мне были лишь шортики до середины бедра и короткая шелковая сорочка с вышитой на подоле герцогской короной. Я невольно приласкала украшенный плотными стежками кусочек ткани. Белье — единственное, что я позволила себе оставить из той, прошлой жизни.

Внутри снова что-то недовольно дернулось.

Я механически переложила ладонь на живот. Да-да, лисенок. Я помню о тебе. Но ты не память — ты будущее рождение погибшего рода. И прежде чем привести тебя в этот мир мне нужно успеть еще много чего сделать.

Ари, заметив мой жест, недовольно поджал губы. Мой младший дядюшка не одобрял моего решения. Он все еще считал меня ребенком, а потому и изменения, произошедшие во мне за недолгое время отсутствия, его совсем не радовали.

— Одевайся, Льяса, тебе еще встречать гостей. Это была твоя идея, — последнее Ари произнес, почти скривившись. Он воспринял в штыки все озвученные мною три месяца назад решения. И пусть отказывать в помощи дядюшка не стал, это не меняло главного — Аринэл Корвир был против. Полностью и абсолютно. И в отличие от двух его старших братцев переупрямить данного кота было невозможно. Мы пробовали. И мама, и я.

Воспоминания о матери обернулись тянущей в груди тоской. Еще полгода назад мы всей семьей отмечали мой день рождения... а сейчас ее нет. Никого из них нет. Только лисенок и остался. В напоминание и в укор.

— Император? — сухо спросила я, окончательно собравшись с мыслями. Труппа братьев Корвир впервые за двадцать лет посетила столицу не из желания блеснуть и снова наделать шума, а по прихоти маленькой эгоистичной девчонки. Благо и повод, подходящий к случаю, подвернулся.

— Не объявлялся, — качнул головой Ари. — Но я видел лорда Рэджиса.

— Снова? Я думала, что магу хватит одной демонстрации, — пробормотала я, собирая волосы в высокий хвост. Так скулы у меня казались острее и выше. А еще с такой прической я выглядела солиднее, старше. Что такое семнадцать лет против трех веков нашего императора? Он ведь даже в сторону мою не взглянет при таком раскладе. Что ж, придется немного подтасовать крапленые карты.

Дядюшка осуждающе качнул головой.

— То, что Рэдж пришел снова уже хорошо. Ты его заинтересовала.

— Еще бы, — фыркнула я, начиная самостоятельно накладывать контрастный грим на лицо. — Было бы странно, если бы мой лисенок его не заинтересовал.

— Думаю, его заинтересовала именно ты, а не этот ребенок, — не согласился со мной Ари. Спорить я не собиралась. Что такое какая-то девица против солнечно-яркого зарева? Даже я видела ауру лисенка, хотя чистокровным человечкам подобное совсем не свойственно. — И, кстати, он сегодня не один.

— Кто? — Я заинтересованно вскинулась и через зеркало посмотрела на дядюшку.

— Лорд Баргил.

— Единокровный брат императора?

— Он самый. Ты выбрала верную тактику, лисичка, — со вздохом подвел итог Ари. Я невольно улыбнулась, услышав от него детское прозвище. В семье только трое звали меня так — родители и Ари. Прежде меня всегда это раздражало — считала издевкой, злилась... Ну какая из меня лиса? Смех один. Тем более рядом всегда крутились истинные представительницы этого рода...

Теперь же от знакомого обращения внутри все болезненно сжималось, а на глаза наворачивались слезы. Некому меня больше так звать. И сравнивать мне себя не с кем. Один лисенок и остался.

— Отлично. Значит, следующим явится сам Сергил, — решительно произнесла я, нанося последние штрихи. Из зеркала на меня смотрела незнакомка. Выбеленное лицо, яркие мазки краски, намеренно подобранные так, чтобы сделать акцент на глазах... Идеально. Даже я готова поверить, что эта большеглазая какая-то испуганная девушка никогда не знала интриг. Я несмело улыбнулась. Незнакомка по ту сторону зеркальной глади сделала также.

— Ты прекрасна, — произнес Ари, помогая мне встать. В чужой помощи я не нуждалась, но дядюшку было не переубедить. Ну и ладно. Хочет он опекать меня словно неразумное дитя — пусть опекает. Главное, чтобы в саму ситуацию не вмешивался. Лучше пусть и дальше неодобрительно сопит мне в спину. С остальным я разберусь сама. Верно, лисенок? Пока мы с тобой вместе, нам весь мир не страшен.

* * *

Я стояла у самого выхода на манеж за плотной занавесью, отделявшей рабочие помещения от сцены, и наблюдала за происходящем через специально вырезанное для этого отверстие. Следующим был мой выход. И многие в шатре ждали именно его. Я знала это, и это знание мне льстило. Несмотря на годы тренировок, я никогда не собиралась выходить на сцену. Зачем? Меня ведь растили совсем для другого. Но мама со всей возможной скрупулезной тщательностью передала свое умение мне. Семейное ремесло. Одно из двух.

Резко выдохнув, я на мгновение расслабила тело, чуть прогнулась назад, разминая теперь постоянно затекающие мышцы спины, и, полностью собравшись, устремилась в просвет между тяжелыми темно-алыми занавесями. На короткий миг под куполом шатра воцарилась тишина, взорвавшаяся аплодисментами сразу, как грянула музыка у меня за спиной.

Ну что, лисенок? Потанцуем?

Глава 2. Встреча с судьбой

Гил понял, что слишком увлекся зрелищем лишь в тот момент, когда у него непроизвольно замерло сердце. Одновременно с этим под куполом раздалось слаженное "ах", а пара излишне трепетных барышень даже лишилась чувств. Девушка, балансирующая на канате, подвешенном над самым потолком, опасно качнулась. Снизу казалось, что еще миг-другой и она упадет, сорвется с умопомрачительной высоты и разобьется.

Рэдж, сидевший рядом, с силой вцепился в предплечье друга. Он просто не мог заставить себя смотреть на то, как рискует жизнью эта яркая темноволосая девочка. И ладно бы она рисковала только собой...

Шаг над пропастью, другой... и вновь неловкий пируэт... Нога соскальзывает с толстого каната, тело девушки заваливается в бок неловко, неумолимо... лишь для того, чтобы циркачка, встав на мостик, крутанулась назад.

— Трюкачка, — с облегчением выдохнул маг, осознав, что ни матери, ни ребенку ничего не угрожает. Но сердце все равно продолжало биться где-то в горле, часто-часто, отдаваясь легкой дрожью в одеревеневших пальцах. И даже себе невозможно объяснить, с чего вдруг так важна показалась судьба хрупкой циркачки.

— Она этим на жизнь зарабатывает, — прохладно откликнулся Гил. Его, как и приятеля, смутили столь сильные и внезапные чувства. Да, когда-то он был привязан к ее матери, даже предложил ей место официальной любовницы... Вот только Рьяса оказалась слишком горда, чтобы согласиться. Обида от того отказа все еще жила где-то глубоко внутри, но она не была чем-то существенным и важным. Другими словами, Гил точно был уверен, что совсем не переносит свои чувства к матери на дочь.

— Итак, твое мнение? — Рэдж посмотрел на друга. Номер под куполом шатра подходил к концу, а потому тоненькая фигурка в изумрудно-зеленом костюме уже спускалась с высоты на широких голубых лентах словно на качелях.

— Убежден, что это какой-то трюк, — не отводя взора от очаровательной циркачки, ответил Гил. Магия, являющаяся самой его сутью, помогала без труда взглянуть под любые покровы. Так что мужчина без каких-либо усилий видел то, о чем говорил друг: плотная белая кисея действительно окружала фигурку девчонки жемчужным светом — покров невинности или "фата", как порой называли это явление обыватели. Символ чистоты и непорочности. И прав был Рэдж: такая плотность вероятна лишь для младенцев и праведников, не грешивший даже в мыслях. Вот только и аура младенца просматривалась отчетливо... На редкость сильная и ничем не замутненная, сияющая ярким золотом искренней любви. Любви, сокрывшей свой плод от чужих жадных взглядов. Младенец, укутанный в эту защищающую его от всего на свете пелену, явно желаем обоими родителями. Поэтому даже драконы, рожденные с магией в крови, были не в силах заглянуть под это яркое сияние. Ни пол ребенка, ни его раса не читались. И это напрягало в той же мере, что и удивляло. До сего момента Гил не встречал никого, кто столь самозабвенно любил свое дитя.