| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Молодой человек! Остановитесь! — Отвлекшись от своей жертвы, вдруг заявил этот блюститель порядка. Должно быть, почувствовал на себе мой взгляд... Я активировал браслет и, убедившись, что время ещё есть, выжидающе замер.
— Стою.
— Кто вы, и как попали на территорию школы? — Скороговоркой протараторил курсант, оказавшись рядом. Ближайшая компания затихла, явно прислушиваясь к нашему диалогу. Я окинул взглядом своего собеседника. Высокий, лет семнадцати-восемнадцати, на лице прямо-таки написано: "ответственность и порядок". Что-то вроде старосты... или, как они здесь называются? Наверняка. Я покосился на наблюдающих за нами курсантов...
— Во-первых, вежливые люди сначала представляются, а потом уже задают вопросы. — Проговорил я. Мой собеседник нахмурился и чуть заметно покраснел. В глазах мелькнули отблески злости, а эфир вокруг него недовольно взбурлил. О как...
— Старшина четвертого курса Тормашев. — Катнув желваки, процедил курсант. — Повторяю вопрос, кто вы и что вы делаете на территории режимного объекта?
— Режимного? — Хмыкнул я.
— Наша школа относится к ведомству Оборонного Приказа, и доступ на ее территорию ограничен. — Выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, проговорил старшина, сверля меня злым взглядом. И чего он так нервничает? Беспокоится о хихикающих однокурсниках за его спиной?
— Думаю, если дневальный на входе меня пропустил, то и у вас не должно возникнуть вопросов на тему обоснованности моего нахождения на территории данного учебного заведения. — Пожал я плечами. А что? Какой вопрос, такой ответ.
Такого... хм... витиеватого посыла, старшина не выдержал и, побагровев, зашипел на меня змеёй.
— Издеваешься, мелочь?
— Ничуть. — Я даже головой помотал... но продолжать беседу не стал. У входа в часовню возникла знакомая фигура и я поторопился попрощаться. — А теперь, извините, старшина Тормашев, вынужден вас покинуть. Меня ждут.
Обогнув застывшего соляным столпом курсанта, я двинулся по дорожке в сторону Прутнева... Но далеко не ушёл. Старшина не выдержал смешков товарищей по учёбе и ухватился за мое плечо. Эфир вокруг него взревел и... бессильно опал, после первого же удара в солнечное сплетение. Вот ведь! Ну, кто его просил распускать руки?! Идиот...
Смех моментально смолк и рядом с согнувшимся пополам Тормашевым тут же возникли его однокурсники. Двое из них, взяли под руки хватающего ртом воздух старшину, а еще трое двинулись прямо на меня, с явно недобрыми намерениями...
— Отставить! — Громовой голос Прутнева, явно усиленный какой-то техникой, пронесся над нами, заставив дёрнуться всех присутствовавших во внутреннем дворике. Михаил же, убедившись, что все участники действа замерли на месте, не торопясь, прошел через половину двора и, оказавшись рядом, окинул нас долгим взглядом. — Гладышев, Волин! Отведите старшину к моему кабинету. Остальные... разойдись!
Двое курсантов, поддерживавших Тормашева, кивнули и преувеличенно осторожно повели уже отдышавшегося однокурсника в здание. Артисты. Трое же моих несостоявшихся противников исчезли, словно их и не было.
— Кирилл, ты что творишь? — Осведомился Прутнев, подняв вокруг нас прозрачный купол щита.
— Я творю?! — Изобразив саму невинность, я ткнул себя пальцем в грудь. — Неправда ваша, Михаил! Он первый начал!
— Ох. — Прутнев хлопнул себя ладонью по лбу и забормотал. — Пятнадцать... только пятнадцать. Ничего, это временно, это пройдет...
Я тихонько хмыкнул и Прутнев закончил этот спектакль. Отняв ладонь от лица, он устало взглянул на меня и, заметив небольшой букет, вздохнул.
— Ладно. Идём в часовню. Там поговорим, подальше от любопытных глаз и ушей. Заодно, познакомишься с одним интересным человеком. Он, как раз, должен подойти... — Щит исчез, и я двинулся следом за Прутневым, провожаемый заинтересованными взглядами курсантов. Ну да, вот ни на секунду не сомневаюсь, что среди них обязательно найдется десяток-другой умеющих читать по губам. Не зря же Прутнев устанавливал прозрачный щит от подслушивания. П-педагог, чтоб его...
Цветы, четыре идеально черных розы легли на подставку под каменной плитой с выбитым на ней именами и мы с Прутневым вошли в полумрак, под своды высокой, устремленной к небу часовни, увенчанной золотым восьмиконечным крестом.
А вот поговорить о делах наших сразу, не получилось. Поскольку обещанный Михаилом человек вошел в помещение, чуть ли не через пару минут, после нас.
— О! А вот и он. — Улыбнулся Прутнев, прерывая фразу на половине и поворачиваясь лицом ко входу, где как раз замаячила чья-то фигура. — Знакомьтесь. Кирилл Николаев, а это, Кирилл, наш отец Илларион.
Поп. Хм... а собственно, кого еще можно было дожидаться в часовне?
— Доброго дня, Михаил. Рад знакомству, Кирилл. — Ровный голос церковника, тихий, но глубокий, разнесся под сводами. Я пригляделся к стоящему напротив меня невысокому, крепко сбитому, чего не могла скрыть даже ряса, довольно молодому человеку с густой, но короткой бородой и темными, глубоко запавшими глазами на обветренном лице и... расслабился. Этот, не из толстопузых, явно. А учитывая, как он движется... Скорее всего, до службы горнему, батюшка успел послужить и земному... И тогда, вместо креста на груди, он наверняка носил погоны на плечах.
— Взаимно, отец Илларион. — Проговорил я, склонив голову. А что делать? Этикет...
Глава 10. Как много дум наводит он
Отец Илларион... м-да. Если у него и были погоны, то исключительно с васильковыми просветами. Как ни забавно такое совпадение, но здесь, как и Там, некоторые службы предпочитают именно этот цвет... что на непривычно высоких околышах фуражек, больше напоминающих сильно урезанные кивера, что в отделке мундиров. Этот... отче всю душу из меня вытряс за время беседы. А ведь поговорили-то всего четверть часа.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от воцарившегося в ней, после беседы с отцом Илларионом, шума, я тяжело вздохнул и постарался упорядочить мысли, скачущие, словно испуганные зайцы от волков.
Итак... Первое. Встреча со старшиной четвертого курса школы. Не знаю, была это проверка, или совпадение, но ввиду моей паранойи, буду предполагать проверку на реакцию, в рамках всё того же тестирования перед приемом в клуб эфирников.
И здесь, всё очень неплохо. Из образа быстрого на язык и удар юнца, я, вроде бы, не выпал. По крайней мере, ничего э д а к о г о в эмоциях Прутнева, когда он "наказывал невиновных и награждал непричастных", не ворохнулось. Ну, а если я ошибаюсь, и всё это было лишь случайностью, то... господин старшина получил неплохой урок на будущее. А вот не надо лезть не в свои дела, не имея соответствующих полномочий.
Часть вторая. Беседа с.... Ну да, этого Иллариона попом назвать, всё равно, что эсминец рыболовецким траулером окрестить. Тертый дядька, терпеливый... и дотошный, как наш бывший особист, ещё той, советской школы. Вот уж кто, совершенно точно, от "клуба" работал. Да он, собственно, этого и не скрывал. Ну, почти. Прямым текстом о своей причастности к этой теплой компании, отец Илларион не говорил, но намеки, недоговоренности и многозначительные переглядывания с Прутневым... Точно, коллега будущий.
Вспомнив беседу с этим мозговыворачивателем, я вздрогнул. Чёрт, да он же из меня чуть всю историю короткой жизни Кирилла не вытянул! Исподволь, потихоньку — полегоньку... ещё немного, и я бы ему содержание медицинской карты цитировать начал, с описанием всех событий, благодаря которым она пополнялась. Бр-р.
Но это бы ещё ничего... Я в своей жизни с кем только не встречался. Сталкивался и с такими же умельцами, как отец Илларион. А вот концовка нашей с ним "частной" беседы, это интересно. Очень.
Сей достойный муж, выслушав мою "исповедь" и отпустив грехи вольные и невольные, наложил на меня епитимью. А если быть точнее, то отправил на богомолье. Вот так просто. И даже адресок подкинул, в каком именно монастыре, на это Рождество, ожидается самая устойчивая связь с небесной канцелярией.
Я бы может и послал подальше эту затею, и адресок в ближайшее мусорное ведро выкинул, да вот, не водятся таковые в часовне при военизированной школе эфиников... И Прутнев так многозначительно кивает, словно уговаривает: "Бери-бери, дурак, от счастья ж отказываешься!"
М-да... Аркажский монастырь, под Новгородом. Ничего так, каникулы у меня будут. Весёлые.
— Что нос повесил? — Поинтересовался у меня отчего-то довольный Михаил, когда отец Илларион, попрощавшись, покинул часовню.
— Да вот, думаю, как бы ещё пару лишних часов к суткам присобачить... — Вздохнул я. — Рассчитывал-то, хоть на рождественские каникулы отдохнуть, ан нет. Вот, в командировку наладили. Может, не ехать?
— Хм... Дело, конечно, твоё. Можешь и не ехать. — Легко кивнул Прутнев, а когда я на него заинтересовано взглянул, усмехнулся. — Вот только, я бы на твоем месте, не отказывался. Там тебя ещё одна беседа ждет... с одним из наших. Если не хочешь вступать в клуб, пожалуйста. Сиди дома, празднуй...
— Понятно. Значит, ехать всё-таки придется. — Заключил я. Вот и третья часть проверки перед вступлением в "клуб эфирников", нарисовалась.
И ведь понимаю, что о настоящих причинах моего желания присоединиться к сообществу эфирников, Прутнев ни сном ни духом, что называется, а всё равно, сомнения имеются. Не предчувствия, нет. Просто... просто не хочется лезть в эти дела.
Чёрт его знает. А может сам факт, что решение о вступлении в клуб, вынужденное... и окончательное, так на меня давит. Другое дело, что принято оно было аккурат после "рыбалки" с громовскими старпёрами. Именно тогда я понял, что из сложившейся ситуации, у меня есть только два выхода. Либо вступить в клуб эфирников, получив определенную защиту от посягательств со стороны ушлых бояр и иных ухарей, либо и дальше жить как ни в чем ни бывало, и ждать визита иезуитов или подставы всё тех же бояр... нет, не со зла или из мести, а из нежелания упускать из своих загребущих лап мастера Эфира. Конечно, мастер — не бог весть, какая птица, да только не любят именитые бесхозных вещей и... людей. Настолько не любят, что готовы прибрать их к рукам в любой момент, а то и организовать такую ситуацию, что иного выхода, кроме как проситься под их опеку, не найдется. А мастер эфира, это не стихийник-слабосилок, которого и из рода турнуть не зазорно... Применение такому всегда найдется.
Я вспомнил беседу с родственничками на заимке, и вздрогнул. Это была не самая простая встреча в моей жизни. Из трех присутствовавших братьев Георгия Дмитриевича, я знал только деда Пантелея, да и то, лишь потому, что пару лет назад Кирилла сплавили в тверское имение Громовых, где, как раз, и проживает многочисленная семья самого младшего брата боярина. Это было самое спокойное и веселое лето в жизни Кирилла, со времени смерти его родителей. С двумя другими братьями, я общался впервые, хоть и видал их прежде, на официальных мероприятиях рода. Но впечатление они на меня произвели... Хм. Особенно тем, что чуть ли не в первый же момент нашей встречи на заимке, предложили идти в боярские дети. И даже уточнили, к кому именно. Дед Пантелей, высокий, чуть сутулый дядька с побитой сединой шевелюрой, порадовал меня своей фирменной кривой улыбочкой и тут же заявил, что его внуки будут рады увидеть меня снова, а некоторые девчонки из соседнего села изрядно выросли и очень даже округлились... в нужных местах. Конечно. А то я не знаю, что в Ратном живут только боярские дети и за попытку там "погулять", меня моментально приговорят к пожизненному закл... в смысле браку. И никакие помолвки не спасут.
— Честно говоря, это не совсем та тема, что меня сейчас волнует. — Вздохнул я, под тихий смешок дяди Фёдора. Ну да, ну да. Очень забавно, конечно. Спасибо маме с папой...
— Хм. Не хочешь вновь оказаться под опекой Георгия? — Прищурившись, поинтересовался сидящий рядом с дедом Пантелеем, Игорь Дмитриевич. Худощавый, как все старшие Громовы, но, в отличие от братьев, небольшого роста, старший после главы рода, он больше всего походил на лиса. Старого такого, матерого лиса.
— Можно и так сказать. — Я осторожно кивнул.
— Историю-то, хорошо помнишь? — Одним неуловимым жестом уведя с тарелки соседа — деда Григория, кусок белорыбицы и тут же закусив им опрокинутую в рот рюмку водки, Игорь Дмитриевич довольно крякнул и договорил, — так вот, тогда ты должен знать такую формулу: вассал моего вассала, не мой вассал. Пойдешь в личные боярские дети к Пантелею, и Георгий ничего тебе ни сделать, ни приказать не сможет.
— Зато, он сможет отдать приказ самому деду Пантелею, как глава рода. — Развел я руками.
— А внучок-то с норовом. — Прогудел в бороду, молчавший до этого Григорий Дмитриевич. Единственный тяжеловес в компании сухих и подтянутых Громовых, если не считать Фёдора Георгиевича, но и тому до дядьки ещё кушать и кушать, жрать и жрать...
— Внучатый племянник, если быть точным. — Проговорил наследник главы рода, и тут же умолк под тяжёлым взглядом Григория Дмитриевича.
— Хм. Верно говоришь. — Кивнул мне дед Игорь, словно и не заметив реплик брата и племянника. — Верно, да не совсем. Тебя с Пантелеем слово свяжет. Рота. А по ней, ни он тебе, ни ты ему, зла совершить не сможете. Даже, если глава рода прикажет. Да Георгий и заикаться о таком не посмеет, это же прямой урон его власти над родом.
— Он и без прямых приказов обойтись сможет. — Вдруг тихо проговорил Фёдор Георгиевич. Дед Игорь тут же нахмурился и, вперив взгляд в наследника главы рода, проговорил, обращаясь тем не менее, именно ко мне.
— Ты, вот что, Кирюша... Сходи-ка, проверь снасти, что для рыбалки приготовлены. А там и мы подтянемся. Иди-иди...
— Успеется ещё, Игорь Дмитриевич. До заката еще часа полтора, время есть. — Покачал я головой, даже не делая попытки встать из-за стола. И на мне тут же скрестились взгляды всех трёх братьев. Уставились, словно говорящую лошадь увидели. — Что? Фёдор Георгиевич прав. До сих пор деду и приказов отдавать никому не надо было, чтобы устроить мне весёлую жизнь. Где гарантии, что с принятием присяги, что-то изменится?
— Однако. — Деды переглянулись. Точнее, Пантелей с Игорем, а вот Григорий смерил меня злым взглядом. — На рожон лезешь, мальчишка. — Зашипел он. — С кем пререкаться вздумал, недоросль! Сказано было идти снасти готовить, вот и иди.
— Хм. Кажется, мы друг друга не поняли. — Вздохнул я, поднимаясь из-за стола, и повернулся к старательно давящему ухмылку дяде Фёдору. Старательно, но безуспешно. По крайней мере, скрыть свое эмоциональное состояние в эфире, он явно не смог. — Федор Георгиевич, спасибо за гостеприимство, за стол. Жаль, беседы толковой не вышло. Всего хорошего.
— Постой, Кирилл. — Вклинился, не дав ответить дядьке, Игорь Дмитриевич. — Не крути хвостом. Григорий всегда был скор на язык и скорбен на голову. Присядь... забылся братец, что не с младшим родовичем говорит, а со свободным мастером Эфира, пусть и юным.
— Тогда, желательно, чтобы он поскорее об этом вспомнил, и больше не забывал. — Вновь заговорил Фёдор Георгиевич, и на этот раз, в его эмоциях не было и намека на легкомыслие. — Отец дал слово, что род не будет сознательно вмешиваться в дела Кирилла, без его согласия. Так же, как и Кирилл обещал не лезть в дела рода. В свете нынешних событий, я подтверждаю этот договор, и советую, уважаемые родственники, вести себя соответственно.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
