Часть первая. "Черный" следопыт

Глава 1

Лёха

Капризная Фортуна давно не баловала Лёху. Всё шло наперекосяк. К своим тридцати годам он успел жениться, родить троих детей, развестись с женой и разочароваться в жизни. Собственно, де-юре он был всё ещё женат, но де-факто дражайшая половина бросила его и вместе с детьми уехала к матери в деревню. В том незадачливый супруг не видел ничего удивительного, наоборот, такой итог считал вполне закономерным. Доходное место менеджера по продажам он оставил давно, перебивался случайными заработками и все надежды возлагал на коп, лелеял мечту найти если не клад, то хотя бы железный крест, штурмовой знак или богатый на хабар лежак. На беду, попадался один латунный настрел да снарядные осколки. Того едва хватало на прокорм. Какая женщина долго выдержит такое?

Уход жены не стал катастрофой. Скорее наоборот. Это был очередной шаг навстречу свободе, призрачной мечте разбогатеть на лесных находках. Оставалось только ухватить Бога за бороду и удачу за хвост.

После всех дрязг и скандалов Лёху мало что связывало с бывшей супружницей и малолетними детьми, которые и раньше-то не спешили признавать в нём отца, опостылевшей квартирой и мутной городской жизнью. Его тянуло в лес. Домой он возвращался отоспаться, перезарядить аккумуляторы, перебрать улов и сдать цветной металл скупщику вторсырья. Клубные барыги его также не интересовали. Он был нищ, как церковная крыса, в карманах гулял ветер и провалить при всём желании ничего не мог.

Вот и сейчас он возвращался с городской окраины, где обитал знакомый скупщик цветмета. Конечно, можно найти что-то поближе, но там за латунь давали на пятьдесят копеек меньше, да требовали высверливать капсюля. А зачем? Только лишняя морока. Всё равно гильзы стреляные.

Копарь заскочил в подвернувшийся магазин, купил батон, бутылку кефира и банку килек в томате. Спешить ему было ровным счётом некуда. Он лениво тащился по улице, прикидывая в уме, куда бы махнуть завтра.

— Лёха! — резкий окрик прервал его размышления.

У обочины стоял старенький, потрёпанный белый двухсотый "Мэрс". Рядом с ним возился круглолицый крепыш, в котором Алексей узнал Романа, старого знакомого по копу. К этому суетливому манагеру следопыт никогда не испытывал особых симпатий. Познакомились они пару лет назад на каком-то поисковом форуме. Списались, встретились. Роман владел колёсами, что давало определённые преимущества. Но бригада у них так и не сложилась. "Мэрс" безбожно жрал бензин и поездки не оправдывали ожиданий. Да и характер у Романа ещё тот. Взрывной, увлекающийся, он бросался на всё, что сулило сиюминутную прибыль, но быстро остывал, не доведя до конца многочисленные начинания. Несколько тучный, страдающий одышкой, он к полудню начинал капризничать и ныть. Отсутствие находок его напрягало, интерес пропадал, и после обеда уже заводил разговоры о возвращении домой. Масла в огонь подливала ревнивая жена. Она звонила каждый час, проверяла, не свалил ли её благоверный куда-нибудь налево. Ради справедливости следует сказать, для подобного беспокойства имелись некоторые основания. В общем, всем уже было не до копа.

Поездив так пару месяцев, Рома соскочил с базара, увлёкся военными фотографиями и пропал на очередном форуме, надулся жабой от чувства собственной значимости и утонул в бесконечном флуде. Несколько раз его банили, но он вновь воскресал под новыми никами с новых айпишников. Лёха тем нисколько не опечалился, пересел на автобусы да электрички и стал ездить в одиночку. Так куда спокойнее, а главное, дешевле.

— Здорово, дружище, — Роман искренне обрадовался встрече.

— Ну, здорово, коль не шутишь, — Алексей явно не разделял оптимистический настрой собеседника.

— Рассказывай. Год ведь не виделись, — не унимался Роман.

— Чего рассказывать?

— Всё копаешь?

— Копаю помаленьку.

— И как успехи?

— Да никак!

— Ладно, будет тебе прибедняться. Ни в жизнь не поверю, чтоб ты чего-нибудь не нарыл. Ты ведь у нас маньяк поиска.

— Да что? Шмурдяк голимый прёт. За полгода один жетон и попался. И тот гнилой, битый осколком.

— Чей жетон?

— Попса. Инфантерия.

— Ясно. А как Лариска? Как дети? Четвёртого не родил?

— Да куда ещё? Тут троих не прокормишь. А Лариска... Нет Лариски! К тёще ушла. Сказала, задолбалась с моим копом. Дескать, гильзы жрать не будешь. Вот такие пироги.

— Понятно, — Роман виновато вздохнул, теряя интерес к разговору. Возможно, он подумал о том, что Лёха попросит в долг, и решил поскорее окончить беседу. — Слушай, — Рома хлопнул себя по нагрудному карману, — тут у меня одна бумажка завалялась. Блин, куда я её дел? А, вот! — Манагер достал скомканный засаленный клочок бумаги. — Стоял как-то на перекрестке... Какая-то девка врулила. Ну, знаешь, рекламу всякую раздают. Вот, болтается уже месяц, никак не выброшу. Может тебе сгодится?

— Чё за фигня там? — Лёха взял листок, развернул. — "Дополнительный заработок для молодых и энергичных..." А, ну ясно.

— Ладно, извини. Дела зовут. Всё, полетел. Удачи, — Роман засуетился, махнул рукой, вскочив в машину, и был таков.

— Прощай, прощай дружок, — следопыт стоял столбом, тупо смотря вслед старому "Мэрсу" с прогнившей дверью. Тот юркнул в толпу таких же, как и он иномарок, растворился в уличном потоке железа и сизом городском смоге. — Блин, лучше бы денег дал, — зло буркнул парень и спрятал бумажонку в карман брюк.

Дома ждал привычный холостяцкий бардак, неубранная постель, гора немытой посуды в раковине, разбросанная по всей квартире обувь и надоедливая муха, с завидным упорством бившаяся головой о стекло уже второй день.

Не утруждая себя водными процедурами, Лёха отломил кусок хлеба, открыл бутылку кефира и наскоро утолил предательский голод. Довольный собой, включил телевизор и плюхнулся в старое ободранное кресло, подаренное тёщей ещё на свадьбу. Пересчитал содержимое карманов. При разумной экономии хватит на пару дней. И тут ему на глаза вновь попался рекламный листок на дешёвой бумаге.

— "Дополнительный заработок для молодых и энергичных. Звонить с ... до... кроме выходных. Телефон такой-то. Казимир Карлович", — прочёл вслух Леха. — Что за Казимир Карлович? Никак, очередное кидалово. Ладно, хрен с ним, с Казимиром Карловичем и этим жлобом Ромой. Пошли все в сад. Так, уже почти пять вечера. Пора ставить аккумы на зарядку.

Копарь нехотя встал, открыл дверцу шкафа и бросил подарок приятеля в один из выдвижных ящиков, где хранились многочисленные квитанции и неоплаченные счета за свет, газ, воду и прочие плоды коммунального рая.

Июль не принёс никаких изменений в жизни. Стояла дикая жара. Листва спасала от солнечного зноя, но не могла уберечь от нестерпимой духоты. Чёрный следопыт истекал потом. Комары, клещи и пауки просто достали! При более чем скромном бюджете тратиться на химию он не мог, так что приходилось терпеть. И всё ради чего? За месяц около десяти килограммов латуни, колышек от палатки, гнилой эмпэшный рожок и битый осколками эмгэшный "кекс". Ну почему судьба так несправедлива к нему? Вроде и прибор не из дешёвых, да и ходит по правильным местам... Правда, везде он встречал характерные ямки, следы коллег и конкурентов. "Неужто всё выбили, гады? Но ведь находят же другие!" — вопрошал сам себя охотник за военными раритетами.

В тот понедельник Лёха решил расслабиться. Почти всю неделю без устали кормил подлых насекомых, умирал от жары, не щадил ног, наматывал километры по лесному бурелому. Он находился на грани. Ещё немного, и сорвётся, сойдёт с ума, разобьёт о дерево металлоискатель или выбросится с крыши ненавистной девятиэтажки. Находок нет, денег нет, тёща и жена постоянно надоедали звонками. Обе требовали бабла. Да где его взять? На дороге оно не валяется и на деревьях не растёт. Нет, надо что-то делать!

Невольно Алексей вспомнил последнюю встречу с Ромой. "Да, хорошо ему, — думал копарь, — И "мэрс" есть, и работа денежная. Жена — бизнес-вумэн, красавица. Плюс любовница, а то и две. В лесах не умирает, сидит не клятый, не мятый за ноутом, впаривает лохам всякое фуфло, капусту рубит... Постой! Этот жлоб втюхал мне какую-то бумажонку. Что за бумажка-то? А, дурацкое объявление. Дополнительный заработок... Развод, блин... Постой! Что, собственно, я теряю? Да ничего! Ну-ка, ну-ка, где она валялась?"

Лёха бросился к шкафу, в котором хранились неоплаченные счета за коммуналку. Почему-то показалось, от той невзрачной бумажки теперь зависит его судьба. "Так, вот она, — мысли стремительно неслись в голове. — Казимир Карлович... Какое нелепое имя. О, время ещё есть".

Лоб покрылся испариной, ладони сделались влажными от волнения. Дрожащие пальцы утопили несколько кнопок. В трубке, в такт бьющемуся сердцу, послышался длинный гудок, второй, третий...

— Алло, — произнёс бархатный девичий голосок.

Лёхе вдруг показалось, что столь обворожительный голосок должен непременно принадлежать сногсшибательной брюнетке не старше двадцати.

— Здрасьте. — Сердце сорвалось с привычного места и застряло в глотке. — Девушка, Казимира Карловича можно услышать?

— Гутен таг. Простите, но он не может подойти. — Голос определённо принадлежал сексуальной брюнетке. Иначе и быть не могло.

— Тут вот какое дело,— запнулся парень. — Я по объявлению. Это вы давали объявление? Ну, дополнительный заработок и всё такое...

— Ах, что же вы сразу не сказали, молодой человек. — Да, мы давали. И Казимир Карлович вас непременно примет. Завтра. Скажем, в три часа пополудни. Надеюсь, вас устроит?

— Да, устроит.

— Зер гут. Ауффидерзеен.

— Ауф, ауф, — потеряно бормотал Лёха.

"Странная фрейляйн, — подумалось ему. — Они что, немцы? Девка эта и Казимир Карлович, чёрт его дери. Ладно, хрен с ними. Завтра посмотрим. Может, и выгорит чего. А ведь забавная штука выходит. Я немчуру копаю, и они вроде как из этих. Рома со своей бумажкой откуда-то нарисовался. Год на глаза не попадался — и на тебе, выискался. Чудно. Ей-ей чудно. В три часа пополудни... Надо же, и откуда такие взялись?"

Внезапно Алексея потянуло в сон. Возможно, сказалась усталость последних месяцев. И в который раз он подумал о положительных сторонах холостяцкой жизни. Он сам себе хозяин. Захотел — поехал на коп. Захотел — завалился спать в грязных носках.

Сон пришёл быстро. Пришёл запахами влажной прелой листвы, пулемётной ячейкой, заваленной тысячами жёлтых латунных гильз, тускло блестевших в рассеянном лунном свете, голой пышногрудой брюнеткой в немецкой каске с двумя декалями и сороковым эмпэшником наперевес. Красотка бесстыдно раздвигала ноги, дразнилась длинным острым язычком, томно вздыхала и, сжигаемая порочной страстью, мечтательно закатывала глазки. Лёха хотел схватить её, но чертовка не давалась, ускользала мокрой рыбой из рук, пока не скрылась в потусторонней тьме ночных фантазий.

Глава 2

Казимир Карлович

Пробуждение принесло головную боль и разочарование. Хотелось курить, хотя Лёха и бросил почти год назад. Образ демонической красавицы не давал покоя. Обычно сны не задерживались в его голове, но этот застрял занозой.

За окном уныло моросил летний дождь, лениво барабанил по оконному козырьку. Струйки влаги медленно ползли по стеклу, оставляя по себе замысловатый рисунок. Следопыт собрался с силами, резко встал, привёл себя в порядок и заморил червячка традиционным куском хлеба и вчерашним кефиром. До встречи с Казимиром Карловичем оставалось пять часов. Более никаких планов сегодня у копаря не значилось.

Желая убить время, он сделал пару звонков коллегам по увлечению и лишний раз убедился, что пасёт задних. Один из счастливых находчиков на неделе поднял каску с декалью, второй — штурмовой знак. Опять удача прошла мимо. Лёха раздражался и злился на самого себя.

Ночное видение и вести из леса вывели его из равновесия. Будь оно всё трижды проклято! Для себя он уже решил: ежели этот Казимир Карлович предложит действительно стоящую работу, хотя в этом он сильно сомневался, то придётся покончить с копом. Тогда уж лучше вернуться в семью, к жене и сопливым детишкам, чем без толку скармливать себя комарам и клещам. Незадачливый поисковик предался нелепым мечтам о благополучии и тихой семейной жизни, полной маленьких обывательских радостей и вовсе позабыв о ночной гостье и походах в лес.

От безделья Лёха решил прогуляться. Дождь кончился, оставил по себе грязные лужи. Мокрый асфальт блестел красными огнями машин. Парень слонялся по городским улицам, наблюдал на лицах прохожих усталость и разочарование жизнью. Он всматривался в их глаза как в зеркало, видел там бледное отражение собственной опустошённой души.

Незаметно подкрался лёгкий голод. Пришлось раскошелиться, подкрепиться дешёвым беляшом, купленным у крикливого уличного торговца восточной внешности.

До встречи с Казимиром Карловичем времени было предостаточно. А обитал сей фрукт, как значилось в заветной бумажке, в старом центре. Лёха рассудил, что лёгкий променад не станет лишним, и решил насладиться свежей мокрой листвой городского сквера и воздухом, насыщенным озоном и выхлопными газами. Парень сполна отдался отвлечённым размышлениям и не заметил, как оказался на тихой улочке дореволюционной застройки. Нынче здесь обитали нувориши, выкупившие в лихие девяностые многокомнатные квартиры с высокими потолками у недобитой интеллигенции и разных совслужащих. Теперь на обочинах и в тесных двориках вместо "Запорожцев" и "Москвичей" громоздились навороченные джипы и всякая прочая крутизна.

"Должно быть, Казимир Карлович тоже из этих, сирот казанских, коль здесь тусуется", — невольно подумалось жителю девятиэтажки. И он был недалёк от истины. Купить квартиру или снять офис в этом новорусском районе мог позволить себе только почтенный сирота с толстым кошельком.

Лёха потянул за массивную бронзовую ручку. Старая дубовая дверь со скрипом отворилась. Затхлый воздух ударил в нос. Всюду царили полумрак и запустение. Алексей ожидал встретить как минимум консьержку, но увидел вход в могильный склеп, вековую усталость и жалкий прах декаданса. Бывшие бандиты и номенклатурщики расселили коммуналки, сработали евроремонты, но не додумались потратиться на подъезд. Никому из них и в голову не пришло сделать что-то не только для себя, но и для общего блага. Подобные инвестиции в их кругу считались более чем рискованными или, попросту говоря, бесполезными. Расставаться просто так с деньгами никто не пожелал.

В сумраке подъезда Лёха смог разглядеть лишь покрытую грязью старинную лепку, щербатые, истёртые тысячами ног мраморные ступени да кованые перила, исполненные настоящим мастером, знавшим толк в ремесле. Любое произведение искусства полнится жизнью, но эти немые свидетели ушедшей славной эпохи были мертвы, впрочем, как и всё вокруг.

Неспешные шаги отзывались эхом, растворялись в бесконечности лестничных пролётов. Чувство вселенской тоски наполняло душу. Что-то сильное, страшное и чужое таилось за вековыми стенами. Там, погребённые заживо, прятались те, кто мнил себя хозяевами жизни и распорядителями судеб.

Вот и третий этаж. Огромная, невероятных размеров лестничная площадка. Не чета той, в родном панельном курятнике. Дверь, обитая дорогой кожей. И номер квартиры, что указан в затёртой бумажке. На часах пятнадцать ноль одна. Сердце забилось чаще. Палец придавил кнопку. Звонок...