Сделка

Туманное утро стучалось в окно ветками сирени.

Я любила сидеть здесь, на веранде, и завтракать. Одна — муж к этому времени уезжал по делам. Не скажу, что меня огорчало одиночество, наоборот, радовало. Никто не мешал наслаждаться вкусом чая, хрустом багета, ароматным мёдом и яблочным джемом. Все продукты домашние: у нас большой сад, и кухарка варила варенье, пекла изумительный хлеб с хрустящей корочкой. Даже в чае — травы с дальней поляны. Их собирали там, где тянулась низенькая каменная ограда, а чуть поодаль, за буйно разросшимся шиповником, стоял дом арендаторов. Поговаривали, будто сейчас там жил колдун, но я не верила. И не проверяла, потому что не ходила дальше ограды. Она ведь далеко — сорок минут ходьбы. Сад-то огромный!

Да, чего у мужа много — так это денег и земли. Он владел половиной графства, даже получил патент на сбор налогов. Арендаторов у него тоже немало: все, кому посчастливилось или не посчастливилось жить от Медозы до Агестена. Я некогда входила в их число, вернее, мои родители входили, пока не продали супругу.

Нет, вы ничего дурного не подумайте — обычный брак по расчёту, никакого рабовладения. Его давно отменили и преследуют по закону. И мы жили не бедно, иначе бы Грегор Лайсдел никогда не переступил порога нашего дома и не увидел меня. Кажется, когда отворилась дверь, я стояла под портретами бабушки и дедушки. Шестнадцатилетняя девушка с глазами лани на фоне степенной, знающей цену вещам старости.

А дальше... Дальше сработало старое доброе правило: юность привлекает старость, а происхождение меняют на деньги. Я ведь вложение, а не просто прихоть: у Лайсдела нет приставки 'эра', мы же гордо носим её три столетия. Зато у нас нет огромного дома, который не обойдёшь за два дня. Словом, муж теперь тоже 'эра', заседает в Сенате, куда без дворянской фамилии даже за большую взятку не возьмут, а я — Лайсдел. Юлиана эра Лайсдел.

Грегор ровесник отца, только папа симпатичнее. А муж — словно судья. Лысеющий, с бесцветным лицом, но в одежде от лучших портных. Видимся мы не часто, только вечерами и в спальне, когда Грегор исполняет супружеский долг. И, судя по тому, что злится, у него не получается. Я понятия не имею, как это должно происходить: выходила, как и велят приличия, замуж девицей, но радуюсь, что всё заканчивается очень быстро. Единственное, у нас нет детей. Они нужны мужу, но я никак не могу родить. Три года замужем, и три года ничего.

Поправив плед на коленях, потянулась за чашкой.

Неподалёку выстригал клумбы садовник. Он каждую неделю составлял новую композицию из камушков и смальты перед солнечными часами. Зачем, не знаю — муж всё равно в саду не бывает, это мой мир.

Дом тоже изначально не Лайсдела: он купил его десять лет назад у разорившегося аристократа. Муж всё покупает.

Чай обжигал. Я несколько раз подула на него и сделала крохотный глоток. Мята и мелисса — успокоение для души.

— Леди, — привлекла моё внимание горничная.

Я обернулась и взяла с подноса записку. Почерк мужа узнала сразу, но не удивилась: он частенько давал таким образом различные указания.

Дождавшись, пока служанка уйдёт, развернула лист и прочитала:

'Сегодня в пять часов вечера ты должна инкогнито приехать в Агастен. Адрес прилагаю. Там тебя будут ждать с инструкциями. Сделай всё — такова моя воля'.

Записка пробудила любопытство и одновременно напугала. Что же такого я должна сделать, раз об этом нельзя сообщить прямо? И почему нужно скрывать свой имя?

Тем не менее, я строго выполнила указания мужа: оделась в строгое серое платье, накинула на лицо вуаль и прибыла в Агастен в наёмном экипаже.

Агастен — неприметный городок, каких очень много. Даже не столица графства. В нём традиционно селятся те, кто связан с пошивом одежды, поэтому муж там частенько бывает, заодно забирает долю прибыли с торговли пряностями.

Экипаж катил по разбитой мостовой вдоль похожих, как две капли воды, коричневых домов. Такие обычно сдавались внаём. Приглядевшись, поняла, что вокруг — сплошная собственность Лайсдела. Когда-то в разговоре случайно слышала называние улицы, которую приобрёл муж, а тут увидела табличку и вспомнила. Что ж, вдвойне интересно.

Мы остановились в конце улицы, у самого крайнего дома, косым углом выходившего на перекрёсток с питьевой чашей фонтана.

Расплатившись, я осторожно, чтобы не запачкаться, спустилась из экипажа и поднялась на крыльцо.

На обшарпанной двери висела табличка '36-56'. Сверившись с запиской, убедилась: дом тот самый.

Стоило отъехать экипажу, как из-за угла вышел мужчина, поздоровался и спросил, я ли Юлиана эра Лайсдел. Получив утвердительный ответ, он предложил войти в дом.

Крохотная прихожая вызвала оторопь. Он показался образцом бедности. В доме родителей небольшой холл, всегда считала его образцом скромности, но здесь он отсутствовал вовсе. Просто комнатка с три шага с вешалками и полкой для перчаток.

Мужчина любезно принял у меня накидку и аккуратно повесил на крючок. Помедлив, попросил е снять шляпку.

— Мы не представлены, — напомнила я, приподняв вуаль.

Показаться перед незнакомым человеком без головного убора — верх неприличия.

— Право, не знаю, леди Юлиана, важно ли моё имя, — улыбнулся мужчина и зажёг свет, чтобы я могла его разглядеть. — Люций Даж к вашим услугам.

Он галантно наклонился и поцеловал мою руку.

Я пыталась вспомнить, где могла слышать это имя: оно показалось знакомым. Кажется, это тот самый арендатор коттеджа за зарослями шиповника.

Люций Даж оказался миловидным шатеном, с такими же глазами, как у мужа, только яркими и живыми. Точный возраст определить не смогла: уже не юноша, но и не почтенный мужчина. А ещё у него была родинка на щеке, у самого уха.

Одет во всё новое: я заметила необрезанный впопыхах ярлык на рубашке. Будто одевался прямо в модной лавке. Странно. А ещё Люций пах чем-то приятным.

Сняв плащ, дан Даж пригласил подняться наверх. Я беспрекословно последовала за ним.

Любопытство разгоралось всё сильнее, зато страх прошёл. Если человек назвал своё имя, если помог раздеться, то ничего дурного не замышляет.

Лестница оказалась старой и скрипучей. Люций пару раз останавливался, чтобы придержать меня под локоть перед опасной ступенькой. Наверху он повернул ключ в замке второй по счёту комнаты и жестом пригласил войти.

Помещение оказалось не столь плохо, как представлялось. Маленькая квартирка из комнаты, ванной и кухни. Обои старые, но чистые, пол вымыт, паутины нет.

Окна зашторены, а вот кровать почему-то расстелена.

Замерев на пороге, вопросительно глянула на Люция. Тот запер дверь, вздохнул и попросил присесть. Сам остался стоять, подпирая стену.

— Видите ли, леди Юлиана, мне самому неловко, но лорд Грегор посулил солидную сумму, а у меня беременная жена, сын... Словом, я согласился, а теперь не знаю, как сказать.

Заметив мой испуг, Люций улыбнулся и посмешил заверить, что никакого вреда не причинит, а всего лишь сделает ребёнка.

Я вскочила, не зная, как на такое реагировать.

Возмутительно, дерзко... Немедленно ухожу! И подаю в суд за непристойное поведение.

Люций опередил меня, водворил обратно на кровать и показал договор с Грегором. Предметом действительно служило рождение ребёнка. До конца не дочитала, выронила бумагу на пол и отвернулась. Такого я от мужа не ожидала — унижения и стыда.

Невольный виновник бесчестия терпеливо дождался, пока я немного успокоюсь, и обещал подойти к делу ласково и деликатно. Не удержавшись, спросил, почему муж сам не сумел. В ответ покраснела и пробормотала что-то невнятное.

— Бесплодие? — предположил Люций, снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. Я с ужасом проводила глазами такое простое движение. — Иначе не вижу смысла платить за наследника другому мужчине. Понимаю, что лезу не в своё дело, но неужели у него ничего не получается с такой красивой женой?

Я покраснела, ответила, что понятия не имею, и поблагодарила за комплимент. Меня никто ещё не называл красивой, невольно захотелось рассмотреть себя в зеркале.

Переступив через воспитание, попросила Люция сообщить, каковы его обязанности .

— Встречаться с вами два раза в неделю, по средам и пятницам, и приложить все усилия, чтобы у лорда Грегора родился сын. Надеюсь, вам понравится, — тепло улыбнулся он и указал на дверь в ванную: — Если хотите, освежитесь, леди Юлиана. Там есть всё необходимое. Бельё на постели новое. Давайте, наконец, с этим покончим, нам обоим нужно вернуться до ночи.

— Вы уже не в первый раз так зарабатываете? — я с вызовом глянула ему в глаза.

Люций сжал губы, подавив гнев, покачал головой и напомнил, что согласился только под давлением обстоятельств.

— Мне тоже это неприятно, — заверил он, подошёл и неожиданно прикоснулся губами к шее.

Странно, мне не было противно. Может, потому, что поцелуй вышел мимолётным, а от Люция очень приятно пахло. Наверняка муж рассказал о моих предпочтениях. Сам он выбирал строгие ароматы, но мог запомнить, у какого флакона я задержалась в парфюмерном магазине.

Люций обнял, позволяя привыкнуть к себе. Держал не грубо, будто хозяин, а едва-едва, бережно.

Напряжение постепенно спадало. По крайней мере, теперь я знала, чего ждать.

Предполагаемый отец ребёнка мне понравился: и внешностью, и манерами, и гордостью. Даже пожалела, что поленилась зайти познакомиться.

Значит, он женат, у него, можно сказать, двое детей. Ну да, расчёт мужа понятен. И ребёнок родится с глазами нужного цвета, никто не заподозрит, что бастард.

Что ж, в конце концов, что с Грегором, что с другим мужчиной — одно и то же. Я ни одного не люблю и нормы морали не нарушаю, раз супруг сам приказал.

Люций поцеловал в губы и напомнил о времени. Я покорно прошла, куда велели, разделась, ополоснулась, расплела волосы и крикнула через дверь Люцию, чтобы тот потушил свет.

Убедившись, что в комнате темно, проскользнула в кровать, сняла полотенце и легла под одеяло.

Шум воды сообщил о том, что Люций тоже вымылся, проявил уважение ко мне.

И вот кровать прогнулась под его весом...

Странно, я полагала, что он, как муж, сразу ляжет на меня, но Люций поступил иначе. Он зачем-то прикоснулся к волосам, скользнул ладонями по телу, затем поцеловал. С удивлением поняла, что мне это нравится.

Стеснение постепенно ушло, разум перестал воспринимать Люция как постороннего человека. Я, замужняя женщина, ответила на поцелуй, позволила ладоням лечь на грудь, рукам развести ноги.

Муж делал иначе, поняла с первого же мгновения. И лежала я по-другому, более пристойно. И длилось это недолго.

Люций тяжело дышал, иногда глухо, рублеными фразами говорил всякий бред, а я пыталась разобраться с собственными ощущениями. Если вначале было больно, то потом дискомфорт ушёл, его место заняло странное, непонятное чувство.

Окончание близости стало сюрпризом. Видимо, не удержалась и выразила удивление вслух, потому что Люций рассмеялся и, привалившись рядом, спросил, точно ли я не девственница.

— Вы же сами только что проверили, дан, — пробормотала я.

Кожа покрылась мурашками от щекотавшего дыхания.

— Значит, лорд импотент, — констатировал Люций. — Он ни разу не смог... Леди, мне сейчас уйти, или вам не противно, и мы повторим? И можно ли вас касаться?

Рассмеялась, позабыв, где и с кем нахожусь. Он действительно спрашивал разрешения! У женщины, да ещё в таком вопросе. Я полагала, что мне надлежало просто лежать, раздвинув колени, буравить взглядом потолок и считать толчки, а выходило, будто от меня что-то зависело.

И что такое импотент? Не удержалась и спросила, разрешив Люцию делать всё, что угодно ради зачатия столь нужного мужу ребёнка. Дан ведь должен отработать деньги, прекрасно понимала.

— Так называют неполноценного в постели и непригодного к деторождению мужчину, — Люций приподнялся на локте. Кожей ощущала его внимательный взгляд, скользивший по лицу. — Леди... Юлиана, вы не возражаете, если мы попробуем без одеяла? Просто есть поза, в которой вероятность зачатия... Не бойтесь, я никому не расскажу об этой близости, вашей чести ничего не угрожает.

— А я и не боюсь, — прошептала я и вздрогнула, когда его рука легла на низ живота.

Массаж понравился. Разомлев, не заметила, как пропало одеяло, а голова Люция оказалась не там где, ей положено. То, что он делал, одновременно пугало и расслабляло.

Осмелев, решилась провести рукой по его животу.

— Делайте, что хотите, — ободрил Люций. — И если вам что-то нравится, скажите. Вам ведь что-то нравится в постели?

Смущённо призналась, что никаких особых пристрастий нет, и вообще равнодушна к близости, вызвав сочувственный вздох любовника. Да, Люций теперь любовник, если я ему отдалась.

Второй раз стал ещё необычнее первого. Во-первых, Люций стоял, а я лежала в позе шлюхи. Во-вторых, это почему-то не возмущало. В-третьих, впервые получила удовольствие от того, что считала тяжкой повинностью. Поэтому когда, закончив, Люций засобирался, обиделась. Села, прикрывшись одеялом, и спросила, куда он так торопится.

— Своё дело я сделал, леди, — Люций вернулся к кровати и поцеловал руку. — Надеюсь, что хорошо. Посему мне надлежит уйти. Проводить вас всё равно не могу: нас не должны видеть вместе. Таковы указания лорда Грегора.

Понятно, муж подстраховался от сплетен, а мне так хотелось сейчас тепла и ласки, разобраться в новых ощущениях, кое-что спросить... Нет, не о близости, а о деталях сделки.

Решив, что ниже падать и так некуда, попросила Люция задержаться на полчаса. Того почему-то это огорчило. Не знаю, что он вообразил, раз предупредил, что между нами только физиологический процесс, а дома у него любимая жена. Сказал таким голосом, будто я совершила нечто предосудительное. Не удовлетворившись отповедью в темноте, Люций зажёг свет. Видимо, чтобы темнота не настраивала на романтический лад, хотя ничего такого не было, просто хотелось полежать и осознать случившееся.

Я зажмурилась и ещё сильнее прижала одеяло к груди. Когда привыкла к свету и открыла глаза, увидела, что Люций уже застёгивает рубашку.

— Простите, я не подумала, что вам самому неприятно...

И невпопад ляпнула:

— Спасибо.

Люций поморщился, пробормотав: 'За подобное не благодарят, леди Юлиана' и, извинившись, ушёл.

Дождавшись, пока стихнет скрип ступеней, встала и, поборов желание помыться, оделась. Люций старался, нельзя свести его труды на нет. Может, я и неопытна в таких делах, но понимаю, откуда дети берутся.

Домой вернулась, когда уже стемнело. Муж ждал в гостиной и сухо поинтересовался, как всё прошло. Отвернувшись, пробормотала, что хорошо.

— Если не устраивает, найду другого, — супруг вернулся к чтению писем. — Главное, чтобы уважал и не грубил.

— Он... он предупредительный. И скромный, — зачем-то добавила я.

— Главное, чтобы был результат, — лениво закончил беседу муж.

Всю ночь не могла заснуть, вспоминая подробности вечернего приключения. Лежала, прижимая к животу подушку, и понимала, что с нетерпением жду пятницы. Чтобы вновь получить порцию того, чего никогда не знала.

В конце месяца Грегор позвал к нам Люция Дажа и выплатил оговоренную сумму, прибавив немного за быстрое исполнение обязательств. Пока они беседовали, меня тошнило в ванной. Наверное, так лучше. Что бы я сказала Люцию, как бы посмотрела ему в глаза?

Беременность протекала хорошо, тошнота к четвертому месяцу спала.

Муж оповестил о моём 'интересном положении' всё графство, устроил пышный приём, где все поздравляли нас с долгожданным прибавлением в семействе. Я отмалчивалась, ощущая себя не в своей тарелке, а Грегор изображал, будто не купил этого ребёнка. Но правила этикета требовали улыбаться и лгать.

Фальшивее моей смотрелась только радость золовки. Ещё бы, на пути между ней и наследством вставал будущий племянник. Не забеременей я, золовка получила бы половину состояния Грегора. А без меня — всё целиком.

Она выдавила из себя поздравление и тут же смешалась с толпой.

После приёма нестерпимо вновь захотелось увидеть Люция, взглянуть, как он живёт. Да и совесть твердила, что истинный отец имеет право увидеть мой едва обозначившийся живот. И, что скрывать, интересно было взглянуть на его жену. Несомненно, любимую, раз Люций не допускал мысли о романе с благородной дамой. А ведь это в порядке вещей, даже почётно. Сколько охотников бы нашлось!

Дождавшись, пока муж уедет на пару дней, взяла немного фруктов для сына Люция, кошелёк — его жене, и отправилась на прогулку.

Летний сад полнился гулом пчёл, яркими бабочками, блеском крылышек стрекоз. Яркое солнце заливало дорожки, нагревало волосы. Я распустила их под лёгкой соломенной шляпкой, но всё равно ощущала жар.

Всегда любила лето — время лёгких платьев с короткими рукавами и невесомых сандалий, прячущихся под юбкой. Время свободы.

Поздоровалась с садовником, приняла от него в подарок свежее срезанную розу и свернула на боковую тропинку — так быстрее всего доберусь до ограды.

Люция я заметила под сенью яблонь, сразу за оградой и благоухающей поляной трав. Раздевшись до пояса, он окрашивал кору в белый цвет. Рубашка небрежно переброшена через нижнюю ветку.

Остановившись, никак не могла отвести взгляда от спины Люция, потом опомнилась и поздоровалась. Дан Даж вздрогнул и обернулся. Я смущённо улыбнулась и пробормотала, что пришла познакомиться. Заставила себя подойти ближе и задать пару безобидных вопросов.

Кровь прилила к щекам, меня накрыло удушливой волной, когда взгляд Люция замер на животе.

— Позвольте и мне поздравить вас, леди Юлиана. Рад, что смог быть полезен.

Он шагнул ко мне и поцеловал руку.

Молчание затягивалось, а я краснела всё больше, осознав, чего хочу. Леди не пристало думать об этом, откуда взялось это постыдное желание? Но я продолжала пожирать взглядом тело Люция, скользя всё ниже и ниже.

— Ложитесь, — он неожиданно кинул рубашку на землю и потянулся к ремню брюк.

— Что?! — возмутилась я, отступив на шаг. — Что вы себе позволяете, дан?!

А мысленно шептала: 'Позвольте, позвольте себе!'.

И он позволил... Не так, как тогда, но я на пару минут забыла, где нахожусь. Даже заползшие под юбку муравьи не испортили удовольствия.

— Заведите любовника, леди, — посоветовал Люций, поднялся на колени и подтянул брюки.

Я не двигалась, продолжала лежать, раскинув руки и силясь выровнять дыхание.

— Это было в последний раз, леди, — жёстко произнёс Люций и протянул руку, помогая подняться. — Я пожалел вас. С таким мужем наверняка ночью зубы сводит. Особенно теперь. Марианна в таком положении тоже нуждается в ласке: организм требует.

Не понимая, что делаю, потянулась за кошельком, прошептав:

— Я заплачу...

Люций оскорблено вскинул подбородок, подхватил ведёрко с краской и продолжил начатую работу. Не оборачиваясь, он процедил:

— Я не продаюсь, леди, и теперь, видимо, до конца дней буду сожалеть о том, что принял условия вашего мужа. Лучше бы уехал на заработки в столицу!

Люций со злости ударил кулаком по стволу, едва не вылив на себя краску.

Сообразив, что сделала, вскочила и сбивчиво извинилась. Не выдержав, разрыдалась и попыталась объяснить, что мной двигало.

Люций прервал поток из всхлипов и отвёл к себе домой. Там меня окружила заботой Марианна — та самая беременная жена. Судя по животу, рожать ей через месяц-полтора. Миниатюрная блондинка с голубыми глазами — такую бы и я полюбила.

— Люций, разве можно доводить беременную до слёз? — с укором, тесня мужа к плите, пробормотала Марианна. — Чаем хотя бы её напои, а я пока простирну вещи Джейми.

Джейми — это их сын. Я видела его во дворе: трёхлетний мальчуган, возившейся с трехцветной кошкой. Вихрастый, но с родинкой как у отца. Мой, наверное, родится таким же. Красивым.

— Побереги себя, в воду кинь, а я потом всё сделаю, — Люций поцеловал жену в макушку.

Марианна улыбнулась. Люций обнял её, погладил круглый живот и ещё раз поцеловал — на этот раз в губы. И взгляд такой тёплый, ласковый... Марианна сразу растаяла, поругалась для порядку и пошла дальше перебирать какие-то травы.

Я уже пришла в себя и с любопытством осматривала обстановку дома. Она показалась странной: повсюду пучки трав, банки с заспиртованными пауками и змеями, разноцветные камушки, порошки. А на полу — рисунок мелом, на который никто не наступал. Похоже, Люций действительно маг. Но спрашивать не стала, постеснялась.

То ли от духоты, то ли от пережитых эмоций сердце учащённо билось, не хватало воздуха. В последние две недели я часто страдала одышкой, но не обращала на неё внимания, списывая на беременность. Потом всё прошло, даже смогла поддержать беседу, начатую Марианной.

Когда Люций протянул мне чашку чая, внезапно снова стало дурно. Перед глазами потемнело, и я упала бы на пол, если б дан Даж не подхватил.

— Марианна, забери чашку! — закричал Люций, укладывая меня на кровать. — Проследи, чтобы Джейми рядом не вертелся, и сама тоже не подходи.

Я ничего не видела, только слышала. Виски ломило, тошнота подступала к горлу, а сердце бешено колотилось.

Люций что-то шептал, кажется, водил рукой над лицом, а потом зачем-то порезал мне палец. Вскрикнув, я пришла в себя.

Пелена с глаз спала, дурнота прошла.

Люций стоял рядом и напряжённо выводил надо мной окровавленным ножом. Губы беззвучно шептали то ли молитву, то ли заклинание. Взгляд сфокусировался в одной точке, чуть выше затылка. Закончив, Люций открыл дверь и, размахнувшись, выкинул нож.

— На вас была порча, — пояснил дан. — Я её снял. Кто-то проклял вас и ребёнка. Ищите среди знакомых.

— Сп...пасибо, — пробормотала я, гадая, кто мог настолько ненавидеть нашу семью. Несомненно, родственники Грегора. Почувствовали, что наследство ускользает из-под носа.

Убедившись, что со мной всё хорошо, Люций позволил встать и позвал жену.

Запоздало вспомнила о подарках и вручила их Марианне. Та поблагодарила и, вопреки молчаливому недовольству мужа, приняла.

После чая Люций протянул мне проколотый по центру камушек и велел всё время носить при себе. Сжала подарок в ладони и пообещала даже рожать с ним. Люций, вопреки ожиданиям, не обсмеял, а одобрил решение.

Вернувшись, я долго сидела на веранде и смотрела на сад. Представляла скромный домик за зарослями шиповника, запах зверобоя, звонкий смех Джейми, любовный шёпот супругов Даж и ощущала себя такой одинокой и несчастной. Впервые за все эти годы.

Встреч с Люцием я больше не искала, любовника не завела, но частенько бывала у Дажей. Осмелев, пару раз приглашала к себе на чай. Они пришли один раз, но долго не просидели. Люций извинился, объяснив, что жене нужен покой.

Марианна родила девочку, назвали её Нинель. Люций рассказал, когда мы случайно столкнулись в саду. Он шёл к мужу, я гуляла.

В положенный срок я произвела на свет мальчика. Такого, как желал муж. Никто, кроме троих участников договора, не знал, что в Гийоме нет ни капли крови Лайсдела.

Марианна, и та не догадывалась, что навсегда связало Люция со мной. Да и он не вспоминал, ни разу не повторил того, что случилось под яблонями.

Люций зашёл вскоре после родов, взглянуть, всё ли в порядке. Слышала, как муж просил заговорить сына от всех бед в жизни. Не знаю, что ответил дан Даж: мужчины ушли в другую комнату, пока я кормила Гийома.

А потом Дажи уехали. Куда, не знаю, но обязательно выясню.

Люций оставил записку, которую я сожгла сразу же после прочтения. Там было имя того, кто навёл порчу, и совет, как с ним, точнее, ней поступить. Я выполнила всё слово в слово. Муж вряд ли обидится, если сестра сгорит раньше срока. Ей всего лишь вернулось то, что она пожелала мне. Зато сын перестал болеть, а у меня прошли головные боли. Надеюсь, когда-то исчезнет тоска и странная хандра, которая охватывает меня при взгляде на сад.

Люций Даж пробудил душу. К счастью или сожалению, я не сумела её усыпить. Прошлого не вернёшь, как и Юлианы эра Лайсдел, переступившей некогда порог дома в Агастене. Новая Юлиана всё чаще бунтует против устоев, надеясь когда-то вздохнуть полной грудью. Пока же я жду и надеюсь когда-то уйти вместе с сыном из чужого дома.