Первый

ПЕРВЫЙ

В мелкие осколки — тонкостенный хрустальный бокал. Капли густо-алого, цвета крови, вина медленно ползут по стеклу и пластику... Пол, кажется, еще чуть вздрагивает под ногами — но это только кажется, — а на севере встает багровое зарево...

...Как некстати! Как не вовремя! Все почти готово... но из-за этого "почти" все может рухнуть! Затем ли я все эти годы отводил от тебя беду, чтобы моя мечта пошла прахом — вот так?!

Две недели... Мне не хватило двух недель! Видно, судьбе показалось мало всех тех шуточек, что она уже успела надо мною сыграть, и она решила попробовать еще разок. Ну что ж... Сейчас самое время рискнуть.

Пока еще никто ничего не успел понять. Пока не спохватились ближние и дальние...

Да, у меня еще есть шанс. И проклятой судьбе зубами придется выдирать у меня этот шанс, реши она отнять и его!

Внезапная перемена заранее составленного плана или совершенное отступление от него больше всего производят замешательства в исполнении заговора. Такая перемена вредит всякому делу, а тем более военным предприятиям и тем, о которых мы говорим. Здесь все зависит от того, чтобы люди твердо преследовали свою цель и неуклонно выполняли возложенное на них поручение. <...> Поэтому лучше действовать по прежнему плану, хотя бы в нем оказались какие-нибудь неудобства, чем, меняя его, создавать себе гораздо большие затруднения. Разумеется, это относится только к тем случаям, когда уже некогда составить нового плана действий...

Вот именно, некогда. Колебаться нет времени. И смысла тоже нет. Я ставлю на карту все — хотя я и не люблю карт...

Телефонная трубка — будто из свинца.

-Дельта?

-Слушаю!

-Приступаем.

-Так точно!.. — И нескрываемая радость в голосе. Ну что же, повеселимся...

-Гамма? Начинайте.

-Слушаюсь!.. — Этот голос холоден и собран. Чувствую, он не ожидал начала так рано, но мгновенно взял себя в руки. Хорошая выучка. Жаль будет расставаться с ним.

-Альфа?..

Никаких имен, вместо них — буквы алфавита древней цивилизации, — уж слишком много ушей у здешних стен.

Теперь ваш выход, господин советник...

Короткий взгляд в темное стекло — да, это я. Как же, оказывается, я устал смотреть на мир из-под полуопущенных ресниц! И как приросла к лицу маска...

Личина для государей необходима, так как большинство судит о них по тому, чем они кажутся, и только весьма немногие бывают в состоянии отличать кажущееся от действительного; и если даже эти немногие поймут настоящие качества государей, они не дерзнут высказать свое мнение, противное мнению большинства...

...А ты — ты знал ли, чего мне стоили эти годы? Я знал — я был уверен, — что получу этот пост. Я был лучшим... до той поры, пока не появился ты. Кому взбрело в голову через несколько лет после моего появления на свет еще немного улучшить модификацию? Его счастье, если я не дознаюсь...

О, я прекрасно помню тот день, когда мне представили тебя — совсем еще мальчишку, — и все мои честолюбивые планы рассыпались в пыль.

Я заставил себя улыбаться тебе. Даже когда ты ввел мораторий на смертную казнь, а потом вовсе объявил амнистию некоторым категориям преступников, чтобы задобрить Федерацию, я сцепил зубы и смолчал. Даже когда ты отдал Федерации урановый рудник в концессию на полвека, предоставив их компании национальный режим, я молчал. И продолжал улыбаться тебе. Ты полагал, что, бросив им кость, выиграешь время? Что они, возможно, удовлетворятся полученным и оставят нас в покое?.. Они в самом деле притихли ненадолго. Но после... после все вернулось на круги своя. А ты, кажется, так и не понял, что с тобой разыграли красивый гамбит, посулив Амои права и свободы в галактическом сообществе, а взамен получив изрядный куш... Теперь мы имеем укрепленную федеральную базу на юге пустыни, недалеко от рудников в горах, и я имею все основания полагать, что это далеко не исключительно мирная постройка, как заявляют ее хозяева...

Презрительное обращение с неприятелем происходит часто от самонадеянности, возбуждаемой победой или обманчивой надеждой на победу: эта обманчивая надежда заставляет людей ошибаться не только в словах, но и в поступках Забравшись в сердце человека, она увлекает их за пределы благоразумия и часть заставляет терять случай приобрести верную выгоду, погнавшись за неверной. Это обстоятельство заслуживает внимания, потому что люди очень часто подвергаются этому заблуждению и этим вредят целому государству.

Ты всегда смеялся надо мной, когда заставал со старинной книгой в руках. "Оставь эти бредни!", — говорил ты мне. Я молча улыбался в ответ: ты мог думать, что угодно, но, по-моему, за несколько веков в этом мире ровным счетом ничего не изменилось...

...Я заставил себя стать твоим другом. Я почти заставил себя полюбить тебя — и ты, я уверен, даже не догадывался о том, как я ненавижу тебя на самом деле... Ты ведь был совсем не глуп, и заподозри ты меня в измене, меня ничто бы не спасло. Даже наша "дружба"...

Человек, в руках которого находятся дела государства, не должен ни минуты думать о себе, а только о своем государе, и не должен занимать внимание последнего ничем, прямо не относящимся к его интересам. Зато и государь, со своей стороны, обязан заботиться о хорошем министре, окружать его почестями и уважением, осыпать наградами и богатством, разделять с ним весь почет, окружающий его самого, так, чтобы министр был настолько удовлетворен в своем честолюбии, что не желал бы ничего лучшего...

Пожалуй, я был даже слишком хорошим министром. Сумей я приручить тебя чуть получше, и я бы смог вертеть тобой, как угодно. Увы, я был слишком холоден для тебя, слишком... А может быть, ты и в самом деле считал меня своим другом, а потому не держал и мысли о том, чтобы пойти на сближение. К тому же меня все равно не устроила бы роль серого кардинала при твоей персоне... Быть в тени, скрываться и плести интриги за твоей спиной? Это не мой стиль. Я всего лишь хочу взять то, что принадлежит мне по праву — и я возьму это.

О да, ты был чересчур эмоционален. Неизбежный дисбаланс: нельзя создать такое совершенное существо, как ты, начисто урезав эмоциональную сферу, все это слишком взаимосвязано, мне ли не знать! Твоя горячность, страстность твоей натуры играла мне на руку — до поры до времени. Все шло неплохо, пока ты выполнял ее требования и прислушивался к моим советам. Но когда ты забыл обо всем, забыл о своем долге, забыл о том, кто ты и для чего ты живешь... Я понял, что медлить больше нельзя. Ты бы погубил слишком многое, дай я тебе волю...

Всякий государь, желающий удержаться, может и не быть добродетельным, но непременно должен приобрести умение казаться или не казаться таковым, смотря по обстоятельствам...

С того момента, как ты перестал прислушиваться к моим советам, соблюдать хотя бы видимость приличий и бросился во все тяжкие... С этой минуты я стал для тебя... нет, пока еще не врагом, мешающим наслаждаться любимой игрушкой, но раздражающим фактором. Именно тогда я решил, что пора начинать действовать. И мне не хватило всего лишь двух недель....

За дверью — тишина. Пока здесь еще никого нет, но я уже слышу взволнованные голоса и чьи-то шаги. Времени — в обрез.

Я знаю, знаю, ты был ее любимцем, не знаю уж, за какие заслуги. Меня она не потерпит, я знаю это наверняка. В ее прямом подчинении — несколько киборгизированных отрядов, и если она успеет отдать команду, моя попытка обречена. Но она не успеет.

Наши предки — те, кто нас придумал, — вовсе не были глупцами. Она была чудом человеческого гения, ей нельзя было не восхищаться. И восхищались. Долго восхищались, а потом... Я не знаю, что было потом. Не сохранилось почти никаких сведений о том периоде нашей истории. Но факт есть факт — она опасна. Обойтись без нее все-таки будет невозможно, она располагает грандиозным банком данных, она ведает множеством технических подсистем, но... Это все, что я оставлю в ее распоряжении. Да, наши предки не были глупцами и прекрасно представляли, во что может вылиться ее бунт. А потому...

Нет, я не войду к ней, я не самоубийца — а она, уже обо всем зная, вполне может сжечь лазерным разрядом, у нее есть средства самозащиты. Но мне и не нужно входить.

Шестеро неслышно следуют за мной — человек, чье имя отныне Альфа, знает свое дело, — рассредоточиваются стройным полукругом перед входом в зал ожидания. Напрасная предосторожность — без приглашения сюда не входят.

Из-за высоких дверей слышен неумолчный назойливый гул — ее голос. Я не испытываю к ней ненависти, в конце концов, она — всего лишь машина, но не могу отрицать, что мне приятно делать то, что я делаю.

Да, здесь, за стенной панелью. Чтобы нащупать скрытую пружину на резном украшении, приходится снять перчатку — камень неприятно холоден. Резная панель бесшумно уходит в сторону — нужно было быть шутником, чтобы сочетать сенсорную панель со старинным "секретом", какие, должно быть, устраивали в стенах замков сотни лет назад. Так или иначе — вот оно, то, что я искал. Несколько старомодного вида переключателей, только и всего. Коды доступа я знаю — вовсе не бесполезно порой знакомиться со старыми отчетами и инструкциями, чудом сохранившимися в секретных архивах. Как просто... Щелчок, другой... достаточно. Я же не хочу оставить весь город без тепла и света!..

Тишина... Гул за высокими дверьми смолкает, и мир будто бы лишается чего-то до крайности привычного, незаметного в своей повседневности... Ничего. Я верну ее к жизни, когда закончу то, что начал. Единственное — полной власти она больше не получит. Хватит. Я с удовольствием воспользуюсь знаниями и умениями великолепной машины, но править — править людьми должен человек. Хотя бы наполовину человек...

-Продолжайте, — киваю я человеку по имени Альфа. Ответный кивок — и группа исчезает, словно бы и не было здесь шестерых вооруженных мужчин.

А теперь — подать сигнал. Все исполнители уже на местах — я готовился долго и тщательно. Увы, нет под рукой еще троих — я счел за лучшее не "светить" их раньше времени. Просчитался, как оказалось. Остается надеяться, что остальные справятся и так. Должны справиться, иначе всем нам прямая дорога на тот свет.

Как не хватает верных людей!.. В этом проклятом мире, где все продается и покупается, — так сложно найти хоть кого-то...

Опыт показывает, что хотя заговоры и возникают часто, но весьма немногие из них удаются. Это происходит оттого, что одному быть заговорщиком невозможно и замышляющий заговор должен отыскивать себе соумышленников и соучастников. Понятно, что встретить их он может только в среде недовольных; открывая же тайну кому-либо из недовольных, он этим самым дает ему средство улучшить свое положение, так как каждый знает, что стоит только донести на доверившего ему свою тайну, чтобы попасть в милость и получить награду. <...> Короче говоря, заговорщикам приходится постоянно опасаться измены и быть под страхом наказания...

Я все же справился. Я отыскал тех, кто разделял мои взгляды — на это ушло много времени, потому что говорить всегда приходилось обиняками, полунамеками, чтобы не подставить себя под удар, не дать никому в руки самого опасного оружия против себя, какое только есть в нашем мире — информации. Да, эти — борцы за идею — сейчас тоже там, на своих местах. Но нет ничего опаснее идейных борцов: лишь только им покажется, что я отступаю от заранее объявленных правил игры, что цели мои и помыслы далеко не так чисты, как им казалось — и они ополчатся против меня. А потому им предстоит все та же дорога — короткая дорога на тот свет. Если он есть, тот свет...

...заговоры составляются знатными людьми, приближенными к государю; другие не могут составлять таких заговоров; это было бы безрассудно, потому что люди, не приближенные к царю и занимающие в обществе скромное положение, не имеют ни надежды, ни возможности осуществить такой замысел. Во-первых, люди, не имеющие власти, не могут найти верных соучастников; они не могут представить лицам, которых увлекают в свой замысел, никаких надежд, ради которых те согласились бы подвергаться такому риску... <...>

Необходимо чрезвычайное благоразумие, необыкновенная осторожность и редкое счастье, чтобы заговор не был выдан. <...>

Есть несколько средств избежать их [опасностей]. Самое первое и действенное или, вернее, единственное состоит в том, чтобы не давать заговорщикам времени выдать заговор; с этой целью им следует поверять тайну только перед самым исполнением, никак не раньше... <...>

Без крайней необходимости не следует никому поверять своих замыслов, пока не наступит пора действовать...

Все верно. Исполнители знают только то, что им необходимо знать, один-единственный участок "работы". И никто из руководителей групп не знаком друг с другом...

Та шваль, что удалось нанять за деньги, годится только на роль пушечного мяса. Они переметнутся к тому, кто заплатит больше, а я, хотя и был вторым лицом государства, все-таки не скопил больших богатств. Поэтому нечего надеяться на купленных. Они сделают свое дело, получат обещанную плату — и в двадцать четыре часа покинут планету.

У меня остается лишь несколько десятков тех, на кого я могу по-настоящему рассчитывать. Тех, кто, не смущаясь, берет плату за свою работу, но не переметнется к тому, кто предложит лишнюю сотню кредитов, хотя бы потому, что они уважают меня и то, за что я намерен бороться. И я уважаю их — насколько могу, конечно. Не стоит ждать слишком многого от такого, как я, — и об этом они тоже знают и принимают, как должное. Несколько десятков человек против всей планеты — это ли не дерзость?..

...Почти половина тех, с кем я еще вчера здоровался, кому мило улыбался, с кем вел непринужденные беседы, должна умереть. Всех — одним махом, всех, кто может представлять хоть малейшую опасность для моего плана. Так, чтобы не успели опомниться, перемолвиться хоть словом, понять, что происходит. На их места — молодых заместителей, честолюбивых и амбициозных, они будут обязаны мне и благодарны. Тоже до поры до времени, но с этим можно будет разбираться уже после, после...

Другие — чуть позже, когда станет ясно, со мной они или против меня. Несколько несчастных случаев подряд — до чего только не доводит неосторожное обращение с оружием и превышение скорости в нетрезвом виде!..

Хорошо направленными жестокостями <...> я назову такие, к которым прибегают в случае необходимости для укрепления своей власти; однажды укрепив последнюю, правители на них не настаивают, но заменяют их возможно более полезными для подданных мерами.

За широким окном — новое зарево на полнеба. Тревожный вой пожарных сирен. Гамма работает, как всегда, бесподобно. Южного крыла интерната, того самого, в котором живут завтрашние выпускники, больше не существует. О нет, почти никто не пострадает, спасатели успеют вовремя. Почти никто... кроме шестерых. Шестеро юношей той же модификации, что и ты, Ясон, шестеро моих возможных соперников не увидят рассвета — Гамма работает чисто и тихо... А преемника я выберу себе сам.

...при неправом захвате власти любой узурпатор должен решиться произвести все необходимые для него жестокости за один раз, чтобы не иметь необходимости возвращаться к ним беспрестанно и сохранить за собой власть, не прибегая к ним постоянно... <...>

Все необходимые жестокости должны быть произведены сразу, для того чтобы они были перенесены с меньшим раздражением...

<...>...поскольку действия государей неподсудны трибуналам, то подлежат обсуждению одни только результаты действий, а не сами действия. Если только государь только сумеет сохранить сою жизнь и власть, то все средства, какие бы он ни употреблял для этого, будут считаться честными и похвальными.

Вызов. На улицах начались беспорядки. Быстро же... Омикрон тоже знает свое дело. И еще — конечно же, из Эоса не видно, а связь наверняка прервана, но... Я знаю, что на юге пустыни, там, где начинаются горы, тоже гремят взрывы, рушится грандиозное здание. Атака террористов, должно быть, их много развелось в последние годы... Человека по имени Эпсилон не зря учили подрывному делу в лучшей военной академии Федерации. Какая ирония судьбы, не правда ли?..

Теперь — снова моя очередь действовать. Судя по шуму, что стоит в здании, все уже знают о случившемся, а значит, важно не упустить момент.

Они не ожидают увидеть меня. Считают, что я должен быть раздавлен горем — оказывается, я не такой плохой актер, как всегда полагал!..

Они возмущены моим поведением, тем, что я присваиваю право приказывать.

Они ошеломлены — за мной следует не обычная охрана, а несколько вооруженных до зубов наемников.

Они испуганы — осмелившийся протестовать слишком ретиво внезапно опускается на пол, забрызгивая кровью терминалы и безупречные костюмы близстоящих.

Они смиряются — и признают за мной право сильного. Право повелевать. Но это еще не то, чего я хочу, это всего лишь вынужденные обстоятельствами действия. И моя работа еще не завершена...

Кто-то метнулся к ней, не побоявшись войти без приказа... Ну что же... На его лице — отчего-то смущение, сквозь которое пробивается ужас. Как же — она, казавшаяся вечной и неотъемлемой частью мироздания — молчит. Она ничем не может помочь, и меня, преступившего закон, не расстреляют на ступенях Эоса...

Полиция на улицах города. Нет, не полиция — войсковые части в полицейской форме. Им все равно, кто сидит у пульта в Эосе и отдает приказы, они всего лишь солдаты... и они засиделись без дела. Давно следовало провести зачистку особенно мерзких районов, но — наблюдатели от Федерации, от Лиги Объединенных миров, от... да хоть от самого дьявола! Государственный переворот — хороший повод для того, чтобы основательно почистить криминальные районы.

...государи, когда дело идет о верности и единстве их подданных, не должны бояться прослыть жестокими. Прибегая в отдельных случаях к жестокостям, государи поступают милосерднее, чем тогда, когда от избытка снисходительности допускают развитие беспорядков, ведущих к грабежу и насилию, потому что беспорядки составляют бедствие целого общества, а казни поражают только отдельных лиц. <...>

...мудрый государь должен, насколько это от него зависит, при восшествии на престол искусственно возбудить против себя некоторое неудовольствие, чтобы, восторжествовав над ним, положить этим первую основу для дальнейшего своего величия.

Как быстро летит время — уже рассветает. Не расслабляться... Не расслабляться!..

Казалось бы, все продумано до мелочей, до последней детали, расписано по минутам, но... Ничего не забыть. Удержать в голове все, что непременно нужно успеть сделать!.. Закрыть все космопорты — никто не покинет планету до тех пор, пока я не позволю. Привести в боевую готовность орбитальные станции — на случай, если кому-то придет в голову воспользоваться царящей на планете сумятицей. Нет, ни суматохи, ни паники не будет. Все должно закончиться очень быстро, иначе не будет смысла продолжать...

-Бета?..

-Здесь.

-Действуйте.

-Так точно!..

...все его предприятия так безостановочно следовали одно за другим и так тесно между собой связывались, что не давали времени никому - ни его врагам, ни подданным - ни на минуту одуматься, чтобы действовать против него.

...Тишина... Какая тишина — после встревоженного гула голосов, после взрывов и треска выстрелов...

Всё?

Всё.

Закончено.

Мой выход.

Ждут — там, в большом зале для приемов, — журналисты и политики.

Ждут...

Взгляд в зеркало. Прямой взгляд, в упор — наконец-то нет больше нужды прятать глаза и бояться выдать себя случайным взглядом!

Убрать назад мешающую прядь.

Подбородок выше. Надменно? Ну и пусть, теперь я могу себе это позволить.

Темные круги под глазами — то, что надо, пускай думают, что это от переживаний по поводу трагической гибели... и так далее. Им и в голову не придет — это всего лишь оттого, что я третьи сутки подряд не могу выкроить и пары минут на сон.

...государь, желающий совершить великие деяния, должен научиться хитрить.

...государи должны обладать великим искусством притворства и одурачиванья...

Костюм траурного белого цвета — все-таки мне немного жаль тебя. Чего-то не хватает... Повязываю на шею шелковый платок винно-красного... да что там. Цвета крови.

Да, мне жаль тебя. Мне жаль, что ты погиб так страшно и нелепо. И пусть ты все равно был обречен, но я... я подарил бы тебе легкую смерть.

Государи должны побуждать своих подданных к мирному производству всего полезного для страны... <...>

Государь должен поощрять наградами всякое полезное изобретение и усовершенствование, точно так же, как награждать всех тех, кто каким-либо способом содействует усилению богатств и величия его страны.

Последний взгляд на раскрытую затрепанную книгу. Благодарю вас, монсеньор Никколо. Вы в самом деле помогли мне; полагаю, я не раз еще обращусь к вам за советом — ведь за несколько веков в мире ровным счетом ничего не изменилось...

А теперь — мне пора.

Улыбаюсь своему отражению — теперь я могу позволить себе и это. Я взял то, что предназначалось мне изначально и лишь по капризу судьбы попало в твои руки, Ясон. Что же, я показал своенравной фортуне ее место...

Теперь я — Первый.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

"Большой энциклопедический словарь - 25..." Диск 2й, "АИ-АН".

"Ам, Рауль. Блонди (см.). Род. В 25...г. В настоящее время — Первый Консул (см.) планеты Амои (см.), глава Синдиката (см.). Пришел к власти в 25...г., после трагической гибели Ясона Минка (см.). Подавив начавшиеся волнения и не допустив возникновения паники, принял на себя обязанности главы правительства. Значительно ограничил власть Юпитер (см.), сведя ее функции к информационной поддержке управленческого аппарата.

С начала правления А. выпуск промышленных товаров Амои увеличился втрое, выпуск товаров народного потребления — вдвое, рост ВВП составляет более 15% в год. Бурными темпами развивается наука и техника, в особенности биотехнологическая отрасль. Возросла популярность планеты среди любителей экстремального туризма. Укрепляются культурные и политические связи между Амои и другими мирами. Экспорт промышленных товаров составляет..."

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

30.04.2005г.

В тексте использованы отрывки из книг Никколо Макиавелли "Государь" и "Рассуждения о первой декаде Тита Ливия".