Квази-мо (Фантазии богославской жизни)

Я установил для себя спокойный образ жизни, без потрясений и прочих встрясок. Жизнь слишком коротка, чтобы разбрасываться ею. Нужно сделать что-то значительное, чтобы оно осталось и после тебя.

Многие ездят по всему миру, и там они были, и здесь были, а что в результате? Что ты скажешь апостолу Петру, когда он встретит тебя перед вратами царствия небесного? Что ты сделал за свою жизнь? Какой след ты оставил? Где его можно найти?

Да его можно найти только в туалетах тех стран, которые ты посещал. А ещё надписи, нацарапанные гвоздём или написанные краской: "Здесь был Вася". Или Петя. Или Коля. А где тот памятник нерукотворный, который ты должен был воздвигнуть за свою жизнь? Тот камень, что поставили тебе на могилу, простоит недолго. Лет через пятьдесят дешевенький цемент рассыплется и камешки упадут на землю, а твою могилу сравняют бульдозером и построят на том месте торгово-развлекательный центр, и никто даже не вспомнит о том, что на земле был ты и что ты посетил шестьдесят стран. Ну и что, скажет кто-то, а чем он докажет это? Ладно, он бы съездил и написал книгу о своих впечатлениях, сделал далеко идущие выводы, вокруг которых до сих пор спорят ученые и путешественники.

Второй момент. В наш век коммуникаций совсем нет необходимости ехать куда-то, чтобы в жару и по каменистой тропке взобраться на какую-то гору и осмотреть с неё на те царства, которые предлагались Иисусу в управление в обмен на подчинение антиподу Отца его. Но ведь ты не Иисус и не сможешь почувствовать всего того, что испытывал Он, борясь с искушениями.

Как-то один человек восторженно рассказывал мне о восхождении на гору Синай.

— Мы ночью поднялись на вершину горы Синай, там высота 2286 метров над уровнем моря. Здесь Господь дал Моисею каменные скрижали с Десятью заповедями. На середине мы напились из родника Моисея, а потом пили из источника Илии. А когда рассвело, то на вершине горы мы видели остатки часовни Святой Троицы и маленькой мечети. Даже мусульмане почитают Моисея.

— А дальше что? — спросил я.

— А потом мы спустились с горы, — сказал путешественник.

— Но ведь что-то же должно остаться у вас в душе, в памяти? — не унимался я.

— Конечно, осталось, — согласился рассказчик, — устали мы здорово.

— А если ты ещё раз приедешь в Шарм-аль-Шейх, ты пойдешь снова на гору Синай? — задал я последний вопрос.

— А чё я там забыл? — последовал естественный ответ.

Так оно и есть, а я вот виртуально был на горе Синай и могу описать православный греческий храм во имя Святой Троицы на вершине горы Моисея, который был построен в 1935 году из остатков церкви времен императора Юстиниана Великого. Это не та церковь в нашем понимании этого слова. Это простой дом из розового туфа, нарезанного большими блоками. Ширина церкви семь-восемь метров, длина — чуть поболее десяти метров. Крыша двускатная, покрыта старинной дранкой. Вход с торца. Дверь двухстворчатая с деревянными резными крестами. На входе сделано крыльцо с металлическим ограждением. На боковых стенах по четыре окна на уровне пятого ряда строительных блоков.

Я к чему это всё говорю? Просто жизнь человека должна быть не беспорядочным времяпровождением, а каким-то осознанным движением вперёд. Стоит только войти в какую-то тусовку, как жизнь начинает идти по принципу броуновского движения атомов. Если сам не остановишь эту цепную реакцию, то окажешься на обочине жизни.

Не верите? Попробуйте. Появятся знакомые, потом знакомые знакомых, потом знакомые знакомых знакомых, потом эти люди сами станут вашими знакомыми. Отовсюду будут сыпаться приглашения на банкеты, на фуршеты, на праздники, на церемонии, презентации, крестины и годовщины, на трапезы и на тризны. Стоит только коготку увязнуть. И отказаться нельзя, можно обидеть. А потом надо давать ответные приглашения, и понеслось. Поэтому, мое правило — только деловые рауты и никаких личных связей, тем более посиделок в ночных клубах. Я существо дневное. Не нравится? Насильно мил не будешь. Правда, если мне что-то нужно будет, то придётся пойти и в ночной клуб. Но пока мне ничего не надо. А вот от меня многое нужно. Пришлось заводить секретаря. Нанял толкового парнишку. Работать у меня будет недолго. Запасётся адресами, связями и пойдёт по лестнице то ли вверх, то ли вниз, то ли вбок. Кому как на роду написано.

Глава 23

Не знаю почему, но сидя в уголке с сундуком, я быстро отдыхал и приводил в порядок свои мысли. Вообще-то, я относил это на счёт медитации или аутогенной тренировки, которой занимался по совету медиков.

Аутогенная тренировка полезна в первую очередь тем, что позволяет отключиться от одного дела и переключиться на другое. Натренированный человек легко возвращается к обдумыванию того дела, с которого он переключился.

Поэтому я частенько сидел на пледе в позе Будды и старался представить себе большой палец на левой ноге. Я представлял схему этого пальца, расположение фаланг, связок, мышц, нервных окончаний, кровеносных сосудов, капилляров и давал команду своему организму согреть большой палец, чтобы тепло от него постепенно расходилось по всему телу. Это у меня получалось быстро. Я начинал чувствовать покалывание в пальце, и действительно тепло стало расходиться по всему телу. В этот момент многие люди просто засыпают, но для аутогенной тренировки нужно, чтобы процесс распространения тепла контролировался и человек производил корректировку всего организма.

В этот раз я потерял контроль над организмом где-то в области живота. Мне показалось, что я сижу на стуле и смотрю в огромное окно, за которым ходят улыбающиеся люди. Стоит тихая и солнечная погода и все одеты в легкие одежды. Я смотрел в окно, наверное, около часа и не видел ни одного хмурого лица. Были лица спокойные, сосредоточенные, но ни в одном человеке я не видел состояния злобы.

— Что за праздник такой? — подумал я и оглянулся. За мной не было никаких стен, а были огромные стекла окон.

— Странно это, — подумал я и хотел слезть с сундука, но никакого сундука не было. Я был в стеклянной клетке. Я видел людей, люди видели меня, и они потому были веселыми, что смеялись над моим нахождением в стеклянной клетке.

— Почему это так, — чуть не заплакал я, — что я им всем сделал?

— Открой окно и иди к нам, — прочитал я по губам слова одной улыбающейся женщины.

Я нажал на край окна, и оно беззвучно открылось. Мне навстречу полились звуки дороги, разговоров людей.

— Зачем вы залезли в музыкальную шкатулку? — спросила меня улыбающаяся женщина.

— В музыкальную шкатулку? — удивился я.

— Да, в музыкальную шкатулку, — сказала она, — у кого слишком много радости и когда он боится своим восторгом доставить неудобство другим людям, он заходит в музыкальную шкатулку и кричит от души. Но вы почему-то не кричали, а как-то странно смотрели на нас. Поэтому и я решила помочь вам. Кто вы?

— А я и сам не знаю, кто я и где, — тихо сказал я.

— Не волнуйтесь, такое часто бывает, — просто сказала женщина, — у нас часто появляются люди неизвестно откуда. Мы как на перекрестке живем. Пойдёмте, я вас час чаем напою. Вы какой чай любите? У меня есть абрикосовое варенье с миндальными орешками?

От её слов повеяло теплотой и уютом. Я уже представил себе чашку ароматного чая и янтарное варенье с дольками-сегментами абрикоса, которые прямо в варенье превращаются в маленький марципанчик. От этих мыслей у меня закружилась голова, и я стал падать.

Я пришёл в себя от мысли, что несусь в пропасть и увидел, что я действительно падаю с сундука, еле успел сгруппироваться и подложить под себя руку, чтобы избежать больших ушибов. Я так и падал в позе Будды, потому что мое тело затекло и не желало слушаться. Наконец, кровообращение в нижней половине тела стало восстанавливаться и сотни и тысячи маленьких иголок впились в мое тело. Было так больно, что я прикусил палец, чтобы не закричать.

Через какое-то время я встал с пола и начал прохаживаться по кабинету, разминая ноги и обдумывая то, что мне приснилось или привиделось. Не похоже, чтобы я спал, потому что я помнил всё, что происходило со мной. И ощущения были такими, какие во сне присниться не могут.

Я снова подошёл к тому месту, где я сидел и снял плед с сундука. Сундук как сундук. К ручке привязан старинный массивный ключ от замка.

— Он закрыт на замок, — пронеслась у меня мысль, — я открою его, а там сидит хозяйка сундука. — Здравствуй, мой разлюбезный, — воскликнет она и бросится в мои объятия. И мы будем жить поживать и добра наживать. Как в сказке.

Я потрогал крышку замка и убедился в том, что сундук действительно закрыт на ключ. Немного подумав, я взял ключ, вставил его в замочную скважину и повернул. Раздалась музыка. Это, конечно, не музыка, а звуки типа "тин-динь-динь", получаемые при соприкосновении металлической детали с музыкальной пластинкой. При втором повороте ключа я уловил подобие мелодии типа "Ой цветёт калина". Я быстро закрыл замок на два оборота, снова открыл. Точно — "Ой цветёт калина в поле у ручья, парня молодого полюбила я...". Но с любовью-то той ничего хорошего не вышло, потому что "парня полюбила на свою беду...".

Я ещё раз внимательно посмотрел на замок и не увидел никаких элементов для ввода буквенного пароля. Открыл крышку и осмотрел сундук. Он был абсолютно пуст. И оттуда ничем не пахло.

— Стоит ли мне туда залезать, — подумал я, — что я там найду? А вдруг сундук захлопнется, и я просто-напросто там задохнусь. Зато в газетах пропишут: богославский миллионер задохнулся в купленном им по случаю старинном сундуке. Вот смеху-то будет. Но вы этот смех не услышите. Это на ваших похоронах все так думать будут. Помер и наследников не оставил. Всё в доход государства пойдёт. Вот так, нахаляву начальнички распилят эту деньгу, и будет память о нём во время отдыха на Канарах. Так ему и надо.

Я внимательно обследовал сундук. Обстучал, ощупал и пришёл к выводу, что в сундук можно положить инструменты, при помощи которых его можно в две секунды вскрыть как консервную банку.

— Послушай, ты действительно хочешь залезть в сундук? — удивленно спросил я сам себя.

— А для чего же я его покупал? — уверенно ответил я же и сам себе, — если бы я не хотел в него залезать, то я бы выкинул его в первом же перелеске, а не ехал с ним по городу как какой-то крохобор со своего дачного участка. Раз купил, нужно попробовать, правда ли этот сундук обладает какими-то чудесными свойствами. Как это у наших бывших братьев? Пусть брюхо треснет, но продукты выкидывать нельзя.

Глава 24

Прошла ещё целая неделя, прежде чем я сподобился, а, вернее, надумал и решил посидеть в сундуке, когда дома никого не будет.

Я не видел, как это выглядит со стороны, но мне кажется, что выглядит очень странным, когда здоровый мужик, озираясь, укладывает на дно сундука инструменты, осторожно встает у торцевой стенки, придерживаясь за неё, садится, а потом закрывает крышку. Ну, чисто детская игра в прятки.

После того, как крышка опустилась на место, наступила полная темнота. Именно полная. Тёмной ночью, когда на небе нет ни звездочки, ни луны, не наступает полной темноты, потому что земля освещается многократно отражённым космическим излучением, которое мы не видим, но которое видят чуткие фотоэлементы, использующиеся в приборах ночного видения. Как же в полной темноте могут работать эти приборы? Никак. А ведь нужно будет проверить это утверждение и посмотреть в такой прибор в сундуке. Ладно, оставим это испытателям приборов, пусть они создают полную темноту, чтобы приборы работали лучше.

Ещё одно лирическое отступление по поводу сундука. У меня даже не мелькнула мысль о том, что закрытый сундук похож на гроб. Ни-ни. Это сундук и сундуком остается.

Я сидел в сундуке в достаточно неудобном положении, правда, подложив себе под спину подушку. Крышка приподнималась легко, и я мог свободно в любое время покинуть свое укрытие. Главное, чтобы никто этого не увидел. Нет, ну сами подумайте, что можно сказать о взрослом человеке, который сидит в сундуке? Ничего не скажут, только пальцем у виска покрутят.

А как же Диоген, спросите вы? Он прославился тем, что жил в бочке. А в бочке ли? Он жил в огромном кувшине из-под вина, пифосе, а не в бочке и прославился тем, что занимался онанизмом, извините — мастурбацией на виду у людей, цинично отзывался обо всём и ходил днем с фонарём. Вот этим он и прославился и ничем другим. Правда, те, кто хотел сделать из него знаменитость, называл его киник, но ведь при нормальном прочтении этого слова на латыни он читается как циник. И понятие цинизм произошло именно от этого слова, и ни от какого другого. Никто цинизм не называет кинизмом. У меня по этому поводу даже стихотворение было написано.

Я циник Синопский,

Зовут — Диоген,

Пахан хулиганский

И враг ваших терм.

Мне ваша культура —

Обломки камней,

И пенис скульптуры

Достоин коней.

В дырявой хламиде

Плевал я на всех,

Меня не заденет

Патрициев смех.

Я с пафосом в пифос

Залезу, как в дом,

И днём я за пивом

Пойду с фонарем.

Не липнет хвороба

К немытым рукам,

И я не подобен

Вам всем — дуракам.

Ладно, оставим в покое Диогена. Я сидел в бочке, извините, в сундуке и думал о той женщине, которая мне приснилась и пригласила на чай, а я так и не успел попробовать её варенья. Бывают же такие сны? И вдруг стенки сундука куда-то исчезли, и я очутился в каком-то знакомом и незнакомом городе. Я чувствовал, что город мне рад.

У меня уже неоднократно возникали такие же ощущения при посещении разных городов. В одном городе кажется, что даже дома смотрят на тебя как-то враждебно и говорят — ты чего сюда приехал, чего тебе надо? В другом городе — полное равнодушие. Тебя никто не видит, и ты никого не видишь. Приехал — ну и ладно, уезжаешь — ну и Бог с тобой. В третьем городе — тебе все рады. Улыбаются прохожие, улыбаются дома, подмигивают цветы летом и даже зима становится ласковой. Все говорят — спасибо, что вы приехали к нам или — как жаль, что вы от нас уезжаете. Все города — это живые организмы и, если город не принимает вас к себе, оттуда нужно уезжать.

Я шёл по солнечному городу и не чувствовал никакой агрессии по отношению к себе. Внезапно я увидел стеклянный куб и вспомнил, что я уже был в этом кубе и все смеялись надо мной. Неужели я снова там же, где и был. Да, мы шли с той женщиной вот по этой улице, и зашли в этот дом. Здесь такой красивый подъезд, и дверь подъезда не закрывается ни на какие цифровые замки, она вообще не закрывается. В подъезде пахнет так приятно, как будто все жильцы только и делают, что прибираются на своих площадках и брызгают там французскими духами. Странные люди.

Я подошёл к знакомой мне двери и позвонил. Открыла дверь та же женщина.

— Здравствуйте, — сказал я, — приглашение попить чай остается в силе?

— Конечно, заходите, — обрадовалась она, — вы так внезапно исчезли, что я даже испугалась. Подумала, что это мне всё приснилось, но для кого же я тогда наливала чай?