Тёмный Принц - Вопреки Рождённый.

Пролог.

Вечер, 19:20, 21 июня 1988 года.

Тихий хлопок, раздавшийся на автобусной остановке в Харлоу, неподалёку от католического детского дома Святой Матильды, вспугнул голубей, до этого безмятежно сидевших на деревьях.

Но проходящие мимо редкие люди словно не заметили этого, как и странно одетую женщину, появившуюся словно из ниоткуда, на которой был старый строгий костюм, вышедший из моды лет тридцать назад.

Женщина тем временем отряхнула только ей одной видимые пылинки со своего видавшего лучшие времена костюма и твёрдой походкой направилась прямиком к зданию стоящего неподалёку приюта, совершенно не обращая внимания на ливший как из ведра дождь.

Подойдя к воротам, женщина оглянулась, не заметив никого из детей или персонала, открыла их и двинулась по старой каменной дорожке к главной входной двери.

Нажав на звонок и услышав трель, женщина чуть отошла от входа и сделала несколько плавных движений рукой, в которой была странного вида палочка, после чего замерла и стала ждать, пока ей не откроют.

Открывшаяся со скрипом дверь явила стоящей даме миловидную девушку лет двадцати, которая недоуменно осмотрела посетительницу, после чего спросила её, чего ей надобно.

— Добрый вечер. Меня зовут Минерва МакГонагалл. Я заместитель директора школы для одарённых Хогвартс. Могу я переговорить с директором этого заведения? — доброжелательно ответила юной девушке миссис МакГонагалл.

— Эм, хорошо. Проходите, — неуверенно отойдя в сторону, тем самым приглашая войти посетительницу, ответила ей юная дама. — Меня зовут Сьюзен Тёрнер, я одна из воспитательниц, — объяснила она свою роль МакГонагалл, проводив её в комнату, где стояла старенькая софа, и пригласив устроиться поудобней. — Я быстро сбегаю и спрошу у миссис Даггер, сможет ли она вас сейчас принять, — указав пальчиком на дверь, уведомила слегка взволнованная девушка Минерву.

— Конечно, большое спасибо, — улыбнувшись, поблагодарила девушку МакГонагалл.

Как только девушка убежала, профессор окинула внимательным взглядом помещение, в котором она оказалась.

"Это здание видало лучшие времена", — подумала МакГонагалл, оглядев всю комнату.

Всё здание было довольно старым, обшарпанные стены, старые перила, ведущие на второй этаж, на котором жили дети, как можно было догадаться по галдежу, идущему оттуда.

"Не лучшее место для воспитания детей", — поджав губы, профессор брезгливо стряхнула со своей штанины несуществующую пыль. Для такой строгой, чёткой и слегка педантичной натуры, которой обладала профессор Хогвартса, такой вид здания и внутренние убранства вызывали брезгливость и нагоняли странную, необъяснимую тоску.

Но продолжить дальше рассуждать на тему, где и как лучше растить детей, МакГонагалл не удалось, так как вышедшая из кабинета директора Даггер Сьюзен поманила рукой к себе профессоршу Хогвартса.

— Проходите, миссис Даггер примет вас, — с напряжённой улыбкой поведала мисс Тёрнер МакГонагалл.

— Благодарю за расторопность, — поблагодарила юную девушку профессор Хогвартса. Сегодня она уже изрядно устала, так как ей пришлось пройтись по двенадцати семьям маглорожденных волшебников, потратив на это уйму времени и ещё больше нервов. Не все хотели впускать в дом и говорить с ней, не многие взрослые верили в магию, и ещё меньше родителей хотели отпускать своих детей в непонятную школу, в совершенно незнакомый им мир.

Поэтому то, что в этот раз всё происходило так быстро, то, что ей не указывали сразу на дверь, даже не выслушав, придавало МакГонагалл надежд, что последний на сегодня визит к юному волшебнику пройдёт быстро и без загвоздки.

В кабинете профессор встретила женщину преклонного возраста, с острым, орлиным носом, на губах которой играла заискивающая улыбка.

— Добрый вечер, миссис МакГонагалл. Добро пожаловать в католический приют Святой Матильды, — поднявшись со своего кресла, поприветствовала её директриса. — Дайте угадаю, вы здесь ради мистера Редстоуна? — Вопрос дамы озадачил МакГонагалл. Неужто она знала о магическом мире и о том, что юный мистер Редстоун волшебник?

— Доброго вечера вам, миссис Даггер. Я Минерва МакГонагалл, профессор Хогвартса и заместитель директора нашего учебного заведения, мистера Альбуса Дамблдора. И да, я здесь ради мистера Редстоуна, — ответила ей Минерва, всё ещё недоумевая, как об этом узнал простой магл. — Наша школа — закрытый пансионат для одарённых детей, и мы заинтересовались юным мистером Редстоуном.

— Конечно, конечно же. За кем же ещё. Он крайне одарённый мальчик. — У профессорши создалось впечатление, что после подтверждения предположения миссис Даггер, что она пришла сюда ради Редстоуна, та словно свободней вздохнула. — Значит, закрытый пансионат? Это означает, что мистер Редстоун будет находиться в вашем учебном заведении постоянно, лишь на каникулах возвращаясь к нам? — со странной надеждой в голосе спросила Даггер.

— Именно. Завтрак, обед, ужин, так же как и обучение, всё это входит в стипендию для одарённых детей, — посвятила её МакГонагалл. — Мистер Редстоун будет возвращаться только на летние и рождественские каникулы, если, конечно, он захочет, — продолжила МакГонагалл.

— Прекрасно, мне что-то нужно подписать? — спросила её обрадованная Даггер.

— Нет, от вас мне ничего не нужно. Мне нужно лишь согласие мистера Редстоуна. Могу ли я с ним поговорить наедине? — задала вопрос МакГонагалл.

— Конечно же, пройдёмте. Редстоун наверняка, как всегда, находится в своей комнате. Он всегда уединяется после занятий, — голосом, полным энтузиазма, миссис Даггер пригласила пройти за собой МакГонагалл.

Улыбнувшись, заместительница директора Хогвартса последовала за директрисой детского дома.

"Мальчику наверняка одиноко из-за своей особенности. Дети бывают очень жестокими..." — подумала МакГонагалл, вспомнив рассказы своих бывших маглорождённых сокурсников, которые росли в детских домах.

Поднявшись на второй этаж и подойдя к комнате с табличкой номер семь, миссис Даггер, аккуратно, словно боясь чего-то, постучалась, прежде чем открыть дверь.

— Мистер Редстоун, к вам посетительница, она заместитель директора из пансионата для одарённых. Миссис МакГонагалл хотела бы с вами поговорить наедине, будьте с ней вежливым, — последнее прозвучало больше просяще, чем приказывающе. МакГонагалл сразу же отметила то, что миссис Даггер явно боится юного волшебника.

"Невежественные маглы, — проскользнула гневная мысль у МакГонагалл. — Надо будет присмотреться к мальчику, а ещё лучше направить к Поппи", — поставила она себе заметку. За всю свою карьеру она уже не раз видела последствия приютского воспитания юных волшебников.

Но, зайдя в комнату, заместительница директора облегчённо вздохнула. Её опасения были напрасны. Мистер Редстоун выглядел вполне себе здоровым, хорошо развитым мальчиком, разве что он был излишне бледным.

— Мистер Редстоун, я профессор Хогвартса, а также заместитель директора Альбуса Дамблдора, Минерва МакГонагалл, — обратилась она к сидящему на кровати юноше, который внимательно осматривал её.

"Понятно, почему его боятся маглы", — подумала МакГонагалл, прислушавшись к себе. От мальчика исходила мощная магия, которая пугала людей без этого дара, заставляя их инстинкты кричать об опасности.

— Добрый вечер, миссис МакГонагалл. Рад с вами познакомиться, — тихим, чарующим голосом поприветствовал её сидящий на кровати мальчик, так и не шелохнувшись, не моргая, смотря на неё. — Вы такая же, как и я, — внезапно сказал он.

— Что вы под этим имеете в виду? — спросила его МакГонагалл, пытаясь подавить внезапно появившийся комок в горле.

"Такое ощущение, что я его знаю. Он на кого-то сильно походит. Но на кого?" — размышляла заместительница директора.

— Вы особенная, как и я. Я чувствую в вас то же, — улыбнувшись, ответил ей Редстоун, отчего комок в горле лишь увеличился.

"Тихо, Минерва, что это с тобой? Бедный мальчик и так настрадался, а ты тут себя неподобающе ведёшь", — одёрнула себя заместительница Дамблдора, прекращая свои попытки вспомнить, кого же ей напоминает Редстоун.

— Правильно, мистер Редстоун. Я волшебница, а вы волшебник, — ответила Минерва сироте, улыбнувшись и наконец-то взяв себя в руки.

— Волшебник? — тихо, скорее, сам для себя повторил Редстоун. — Может быть. Я думал ранее, что это дар Господень или я новый вид человечества, прошедший по ветке эволюции дальше... Но то, что я волшебник... Об этом я не думал, — задумчиво проговорил мальчик, переведя взгляд на потолок и всмотревшись в него, словно там могли быть ответы на его вопросы.

— Нет, вы именно волшебник, мистер Редстоун. И Хогвартс — это школа для юных волшебников и волшебниц... Вы это легко приняли, мистер. Обычно люди начинают просить показать что-нибудь, — сказала МакГонагалл, сама не веря в то, что не нужно будет доказывать юному дарованию свою правоту.

— Зачем мне это, миссис МакГонагалл? Я сам знаю, что я могу. И если вы говорите, что есть группа людей, то я верю вам. Не я же один такой особенный на свете, — переведя блуждающий взгляд с потолка на МакГонагалл, ответил ей Редстоун.

— И вы не хотите увидеть волшебство? — поинтересовалась заместительница директора у странного мальчика.

— Почему же, хочу, если это, конечно, не причинит вам неудобств, — ответил ей Редстоун, смотря на неё невинными глазами, полными желания увидеть что-нибудь.

— Что ж, тогда смотрите, — помимо воли улыбнувшись, Минерва достала палочку и одним движением превратила одинокий стол и стул в кошку и мышку, которые тут же начали играться друг с другом. — Это трансфигурация, мистер Редстоун. Эту магическую дисциплину преподаю я. Она одна из многих дисциплин, что вы познаете в Хогвартсе.

— А какие есть ещё? — с горящими глазами спросил её юный волшебник.

— Есть также чары, их преподаёт профессор Филиус Флитвик, декан Равенкло, есть зельеварение, его преподаёт профессор Северус Снейп, декан Слизерина... Нумерология, древние руны, защита от тёмных искусств. Список длинный, мистер Редстоун, вы его узнаете, когда прибудете в Хогвартс. Если честно, то вы должны были начать обучение ещё в прошлом году, но вышла неувязка, так что обучаться магическим наукам вы сможете начать только с этого года, — поведала ему МакГонагалл.

"Понятно, что за неувязка была. Мальчик держит свои силы под контролем, словно специально закупорил их. В министерстве посчитали, что он лишился своего дара, лишь недавний всплеск магии позволил зачислить его".

— Вы сказали, что Филиус Флитвик — декан Равенкло, а Северус Снейп — декан Слизерина... Можете мне объяснить побольше? — спросил её Редстоун.

Бросив взгляд на улицу, на которую уже спустилась тьма, МакГонагалл ответила мальчику:

— Извините, мистер Редстоун, мне пора. Но! — не дала она уже хотевшему возмутиться мальчику высказаться. — Первого июля я зайду за вами, чтобы купить школьные принадлежности, тогда мы и поговорим. Обещаю, что отвечу вам на все ваши вопросы, — закончила свой монолог Минерва.

— Хорошо, — смиренно понурив голову, согласился с ней Редстоун.

— Но один вопрос у меня к вам имеется, мистер. Скажите мне, пожалуйста, вы специально сдерживаете свою магию? — задала юному волшебнику интересующий её вопрос Минерва.

— Я... Да. Просто другие дети, да и взрослые меня боятся. Но с тех пор как я перестал творить всякие чудеса, отношение ко мне стало лучше, — печально улыбнувшись, ответил ей Редстоун.

— Ясно, спасибо за откровенность, мистер Редстоун, — поблагодарила его МакГонагалл. — Думаю, мне пора, — сказав это, она отменила заклинание, превратившее стол и стул в кошку и мышь и, достав из внутреннего кармана костюма письмо, положила его на стол. — Здесь список школьных принадлежностей. Сохраните его до того, как мы вновь встретимся, мистер Редстоун.

— Конечно, — ответил ей мальчик, поднявшись с кровати, трепетно взяв в руки письмо. — Но вы должны знать, что у меня нет денежных средств, чтобы оплатить все покупки, а наш приют довольно беден. Не думаю, что мне выдадут средства на покупку всего необходимого.

— Не беспокойтесь об этом. Хогвартс имеет фонд для малообеспеченных и сирот, — улыбнувшись, успокоила Минерва мальчика. — Что же, мне пора, мистер Редстоун. Приятно было с вами познакомиться, и до встречи, — после чего твёрдым шагом вышла из комнаты.

Редстоун же, подойдя к косяку двери, смотрел ей вслед.

— До встречи, Минерва МакГонагалл, декан Гриффиндора...

1.

Пока заместительница директора сидела перед камином, её мысли постоянно возвращались к юноше из приюта Святой Матильды.

Она никак не могла вспомнить, почему он казался ей таким знакомым. Чувство дежавю не отпускало её, особенно при воспоминаниях о поведении мальчика из приюта. Да и странное чувство, когда он смотрел на неё, появляющееся всё время, не давало забыть юного Редстоуна.

Его взгляд подходил больше змее, которая гипнотизировала свою жертву, прежде чем наброситься на добычу. Это чувство усиливалось, когда она вспоминала чарующий голос и мягкую улыбку, время от времени появляющуюся на его устах.

Всё это было ей слишком знакомо...

Встряхнув головой и отбросив свои мысли подальше, Минерва поднялась с кресла и подошла к стоящему в углу стеллажу. Взяв свой старый альбом выпускников, она решила предаться воспоминаниям. Может, позже она и вспомнит, кого ей так сильно напоминал Редстоун.

Листая альбом выпускников, Минерва сама не заметила, как на её губах появилась улыбка.

Вот Пенни, её лучшая подруга, которую убили Пожиратели Смерти... Такая юная и энергичная. Одна из всех её подруг, которая отговаривала её порвать отношения с магловским парнем, Дугласом.

Вот Эрни МакКоулд — лучший ловец Гриффиндора их поколения.

Мягкая, ностальгическая улыбка сошла с губ МакГонагалл, как только она перевернула страницу и увидела его.

Томас Риддл.

Её извечный соперник, который обошёл её во всём. Она была старостой своего курса, он был старостой школы.

Она получила высшие баллы за столетие, он высшие баллы во всей известной истории Хогвартса.

Красавец, не было в Хогвартсе ни одной девушки, которая не мечтала бы сходить с ним в Хогсмид на свидание.

Любимчик учителей, не было ни одного учителя, который недолюбливал бы его. Разве что Альбус не возносил его. Но и не недолюбливал. Он всегда признавал успехи Томаса, хоть и не превозносил его на пьедестал, как все другие учителя и директор Диппет.

Томас... Кто бы мог подумать, что он станет монстром, чьё имя будут боятся произнести даже повидавшие многое авроры?

Минерва была одной из тех немногих, кто знал, кто именно скрывался под псевдонимом Лорд Волдеморт.

Как такое только могло произойти...

Внезапная догадка ошеломила её. Томас и Редстоун. Они очень похожи. Можно было сказать, что как братья. Или, скорее, как отец и сын.

"Не может быть. Что делать сыну Тёмного Лорда у маглов? Пожиратели, которые остались на свободе, друг другу бы глотки перегрызли, чтобы получить в свою опеку сына Тёмного Лорда. Пусть они и похожи, но разве... Или всё же... Нужно рассказать Альбусу, — решила для себя Минерва и сразу же, поднявшись, бросилась к камину. — Может, я себе чего-то надумываю, но если это всё же сын Волдеморта, то Альбус должен это знать".

Бросив горстку зелёной пыли в камин, она начала дозываться Альбуса. Не прошло и минуты, как из спальных дверей появился Дамблдор, одетый в причудливую нежно-розовую ночнушку с ярко-сияющими синими звёздами.

— Что-то случилось, Минерва? — с доброжелательной улыбкой спросил МакГонагалл её бывший наставник.

Смотря на безмятежно улыбающегося Альбуса, Минерва смогла взять себя в руки.

"Иногда мне кажется, что нет ничего на свете, что сможет вывести Альбуса из себя", — проскользнула мысль в голове декана Гриффиндора.

— Да, Альбус. Я могу войти? — спросила МакГонагалл Дамблдора.

— Конечно, дорогая, проходи, — пригласил её в свой кабинет директор.

Через секунду после ярко-зелёной вспышки Минерва оказалась в кабинете директора.

Не спрашивая разрешения, она села в кресло и тут же начала высказывать свои подозрения.

— Альбус, я сегодня навещала маглорождённых из списка. Среди них был один очень... интересный юноша. Магнус Редстоун. Судя по личному делу, он очень одарённый юноша, который любит и умеет учиться. Но всё это неважно... Важно то, что он очень сильно походит на Тёмного Лорда, как повадками, так и ликом, — поведала МакГонагалл свои опасения Альбусу.

— Правда?.. — задумчиво проговорил Дамблдор, причмокивая губами. — Ты не могла бы дать мне воспоминания о вашей встрече? — спросил её Альбус после небольшой паузы в разговоре, которую он взял на раздумья.

— Конечно, — утвердительно кивнула МакГонагалл.

— Прекрасно. — Неспешно поднявшись, Дамблдор достал стеклянный сосуд и передал его МакГонагалл. — Будь так любезна, Минерва.

Прикоснувшись своей палочкой к виску и сконцентрировавшись на своих воспоминаниях, МакГонагалл начала вытягивать сегодняшние события из своей памяти.

Закончив, она закупорила сосуд и передала его Альбусу.

— Это всё, — нервно ответила Минерва. Она всё ещё была не в себе, осознавая, что у Риддла, этого монстра, может быть ребёнок.

— Минни, я попытаюсь узнать, является ли этот мальчик сыном Тома, — пообещал ей директор, — но я прошу тебя, даже если это и так, чтобы ты вела себя с ним так же, как и с другими детьми, — попросил её Дамблдор.

— Но ведь это его сын! В них одна кровь, кровь Слизерина! — в запале высказалась Минерва.

— И? В тебе течёт кровь Блэков, но это не означает, что ты отвечаешь за них. Да и не ты ли сама три дня назад, за завтраком, осуждала высказывания Северуса насчёт юного Поттера и его отца? Сын не отец, он не отвечает за прегрешения своего родителя. Это твои слова, — гневно сверкнув глазами, осадил её Дамблдор.

— Да, я знаю... Но Гарри — это Гарри, сын Джеймса, а Редстоун может быть сыном Томаса. Сыном Тёмного Лорда! Это не одно и то же! — если в начале своего высказывания Минерва сомневалась и сбивалась с мысли, то под конец уже пришла к решению и начала доказывать, что между ними огромная разница.

— Хватит, — тихим, но жестким голосом Дамблдор заставил МакГонагалл замолчать. — Когда ты должна была проводить его в Косой Переулок? — требовательно спросил Альбус Минерву.

— Первого июля.

— Прекрасно. У меня там как раз свободный денёк выдался... Я сам его провожу. Спасибо за воспоминания, Минерва, ты свободна, — не скрывая лёгкого холодка в голосе, сказал ей Дамблдор.

— Хорошо, Альбус, я надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь, — поджав губы, Минерва резко развернулась и стремительно покинула кабинет директора Хогвартса.

"Знаю, Минни, знаю... И не собираюсь повторять тех же ошибок, которые я совершил, когда познакомился с Томом. Слишком много крови было пролито из-за моей неприязни к крови Слизерина, — грустно подумал Дамблдор, направляясь к думосбору. — Именно я показал Томасу, что сила доминирует в магическом мире, что слабый ничего не сможет сделать против сильного, кроме как подчиниться, — подумал Альбус, вспоминая то, как он "наказал" юного Риддла, когда узнал о его коробке трофеев. — Если бы я был осторожней... то сейчас бы многие мертвые жили. Сотни детей не познали бы участи сирот, а магический мир получил бы великого чародея". — С такими тяжёлыми думами Альбус скинул воспоминания МакГонагалл в думосбор и тут же окунулся в них.

Сразу же появилось чувство дежавю. Старое здание приюта... Страх людей, встретившихся с магией... И юный Редстоун, одиноко сидевший на своей кровати и читающий книгу.

Присмотревшись, Альбус распознал в книге учебник по латыни. Внимательный взгляд отметил, что, когда зашла Минни, Редстоун закрыл книгу, практически дочитав её. На полочке, висящей над кроватью мальчика, стояли ещё книги, так или иначе связанные с уже забытым языком.

"Тяга к знаниям? Или простое увлечение латынью как мёртвым языком?" — задал самому себе вопрос Альбус. Ему предстояла большая работа, нужно было понять, как думает юный Редстоун, сравнить с Томом и узнать, кто его родители.

"Интересно... — подумал Альбус, глядя, как негативно на первых минутах среагировала Минерва на мальчика. — Неудивительно, он и вправду сильно, очень сильно похож на Тома в его юные годы".

Внимательно следя за диалогом двоих, Альбус подмечал, как умело мальчик вёл разговор, при этом сам не сильно в него вмешиваясь, как умело он отвлёк Минерву, что та начала непроизвольно улыбаться.

"Хитро. Смог заполучить её расположение парой фраз и взглядов... Взглядов?" — Откатив воспоминания назад, Дамблдор внимательно присмотрелся к происходящему сквозь свои очки-половинки. Магический артефакт тут же изменил восприятие Альбуса, окрасив воспоминания в краски текущей по всему миру магии.

"Врождённый талант легилимента, — отметил Дамблдор, когда заметил, как через зрительный контакт установился тонкий, почти что незаметный ручеёк магии. — Если обучить его пользоваться своим талантом, то получится отменный легилимент. Использовать свой дар так, без каких-либо чар... Просто потрясающе".

Также Дамблдор отметил, что, когда Минерва начала испытывать дискомфорт от вторжения в её мысли чужака, мальчик тут же отвёл глаза и начал внимательно смотреть в потолок, хитро отвлекая мысли МакГонагалл.

"Да, хорошо, что мальчик лишь влиял на Минерву, проверяя, лжёт она ему или нет. Если бы он решил внедриться в её воспоминания, то катастрофы избежать не удалось бы. Минерва и так взвинчена из-за возможного родителя Редстоуна, а если бы он посмел вторгнуться в её мысли... Даже представить страшно, как зла была бы Минни, — с улыбкой подумал Дамблдор. Несмотря на всё, он находил ситуацию забавной. Ему нравилась эта игра юного Редстоуна, ему нравились его хитрость и находчивость. — Главное, чтобы всё это было направлено во благо. И я прослежу за этим, — пообещал себе старый волшебник. — Посмотрим, как с его потенциалом".

Вглядевшись в Редстоуна, используя свои артефактные очки, Дамблдор устало снял их, осмотрел внимательно на трещины или какой-либо другой дефект и после вновь надел их.

"Даже если это и не сын Томаса, за ним определённо нужен присмотр, такой потенциал не должен пасть во тьму". — Магия, что струилась в теле юного волшебника, была огромна для его возраста. Она больше подошла бы взрослому выпускнику Хогвартса, куда брали лишь магически сильных волшебников, но никак не одиннадцатилетнему юнцу.

Закончив просмотр знакомства Минервы МакГонагалл и Магнуса Редстоуна, директор вновь вернулся в реальность, о чём напомнили ему враз занывшие суставы.

"Хоть весь день в думосборе сиди, избегая эту ноющую боль", — раздражённо подумал Альбус.

— Фоукс, — позвал он своего верного спутника. — Фоукс.

Сонно вытащив свою голову из-под крыла, Фоукс устало-обвиняюще взглянул на Дамблдора.

— Извини, мой старый друг, но у меня есть важное послание Северусу. Мог бы ты быть так добр? — попросил своего феникса директор и быстро написал на листе пергамента послание Снейпу.

Фоукс, всем своим недовольным видом показывая, что он думает о директоре и его задумках, медленно, грациозно расправил крылья и неспешно подлетел к Дамблдору.

— Вот, — отдавая в лапы Фоукса послание, промолвил Дамблдор. — Найди, пожалуйста, Северуса побыстрее, дело и впрямь важно, — умоляюще попросил он своего пернатого друга.

Издав трель, Фоукс исчез в ярком бело-красном пламени.

"Надеюсь, Северус сможет дать мне дополнительную информацию", — устало откинувшись в кресле, подумал Дамблдор, ожидая ответа.

Двадцать минут позже.

— Альбус, ты вызывал меня? — спросил появившийся из всполоха зелёного огня камина Снейп.

— Ах да, Северус, да, вызывал, — приветливо улыбнулся Дамблдор, приглашая Снейпа присесть и отрывая взгляд от записанной себе в напоминание фразы, дабы избежать повторения ошибок: сущность человека определяется его выбором, а не его способностями.

Внимательно смотря на хмурого Снейпа, директор думал, как лучше всего начать разговор.

— Северус, среди твоих... бывших друзей никогда не ходили слухи о том, что у Томаса есть ребёнок? — прямо спросил Дамблдор. Снейп — настоящий слизеринец, если начать хитрить, то можно будет долго ходить вокруг да около.

— Что за вопрос, Альбус? — цедя слова, спросил его Северус, приподняв правую бровь, тем самым показывая своё недоумение.

— Такой, какой я спросил, — усмехаясь себе в бороду, ответил ему Дамблдор. — Северус, мне нужно знать, были ли слухи о возможном дите Тёмного Лорда или нет, — резко сменив своё поведение, тем самым показывая, что ситуация серьёзная, спросил его Альбус.

Прикрыв глаза, Снейп на мгновенье ушёл в себя.

— Были слухи, точнее, была одна дама, которая являлась... любовницей Лорда, — медленно выговаривая слова, словно обдумывая каждое из них ещё раз, прежде чем сказать, поведал Снейп Дамблдору.

— Расскажи мне об этом поподробнее, — мягко попросил его Альбус.

— Я не горю желанием по пустякам вспоминать то время, Альбус. Скажите уже, в чём дело! — раздражённо выдал Снейп.

— Хмм... То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами, Северус, — внимательно посмотрев на зельевара, сказал Альбус. Дождавшись его утвердительного кивка, он продолжил: — В сентябре в замок должен прибыть юноша, Магнус Редстоун. И у меня есть опасения, что он ребёнок Тёмного Лорда...

— Что за вздор? Такого быть не может. Лишь однажды у Лорда мог появиться наследник, но женщина Лорда убила себя и своё дитя, приняв яд, — отмёл предположение Альбуса Снейп. — Да ещё сделала из этого показной театр для всего внутреннего круга.

— Ты уверен в её смерти, Северус? — задал ему вопрос Дамблдор, обдумывая новую информацию. Жаль, что он раньше не интересовался такими подробностями.

— Да. Она выпила двадцать миллилитров слёз вдовы, которые я приготовил. После двадцати секунд мучений она умерла прямо посреди собрания, до этого сказав речь, в которой выразила свою радость умереть по приказу Лорда. Затем сам Милорд, а после и я, проверил её состояние чарами. Она была мертва.

— Ясно... А что произошло с телом? — спросил его Дамблдор.

— Его забрал домовой эльф, чтобы похоронить в родовом склепе, — бесстрастно поведал ему Северус.

— Может, когда у Лорда были другие... фаворитки? — задал вертевшийся в голове вопрос Дамблдор.

— Не было. Эта женщина была очень сильно похожа на Меллани Розье, к которой Милорд питал в прошлом чувства. Только поэтому эта Бладстоун вообще удостоилась чести быть его фавориткой... Да даже если бы и были, Милорд бы убил их и их потомство так же, как и Авилу Бладстоун с её бастардом, — поведал Дамблдору Снейп.

"Ясно. Вот только... Магия может творить чудеса. Не стоит сбрасывать со счетов этот вариант. Да и фамилии. Бладстоун, Редстоун. Очень похожие. Нужно будет попытаться узнать через архивы Визенгамота больше, — решил для себя Альбус, — и не забыть первого июля забрать юного волшебника из приюта и сходить с ним за покупками".

— Спасибо, Северус, ты можешь идти, — поблагодарил Дамблдор зельевара.

— И стоило меня ради этого вызывать посреди ночи, — проворчал Снейп, направляясь к камину. — До встречи, Альбус.

После чего исчез в зелёном пламени.

Дамблдор же, поднявшись со своего кресла, вновь направился к думосбору просмотреть встречу Редстоуна и Минервы. Вдруг он не заметил маленькие детали, а ведь порой именно в маленьких деталях может быть скрыта истина.

2.

12:50, 1 июля 1988 года.

Приют Святой Матильды, седьмая комната.

Договорившись с миссис Даггер о том, что, как только мистер Редстоун закончит обед, он будет на попечении у Дамблдора и они пойдут за покупками для школы, Альбус сразу же поднялся в комнату юного волшебника.

Набросив оповещающие чары на дверь, Дамблдор начал осматривать вещи мальчика.

А их было немного. Две белых рубашки, чёрные брюки, одна пара чёрных туфель, школьные принадлежности... И всё. Если не считать книг.

Книги были везде. В шкафу для одежды, на полке над кроватью, на столе. Юноша явно имел ярко выраженную тягу к знаниям.

"Нужно сыграть на ней. Если это всё же сын Тома, то его шансы попасть в Слизерин из-за одной только крови очень высоки. Если удастся подтолкнуть его в другой Дом, то это будет большой удачей. Так я смогу отвести от него дурное влияние чистокровных. Да и их внимание", — размышлял Дамблдор, отложив книгу и поудобней устроившись на стуле, ожидая юного Редстоуна.

Альбус до сих пор не знал, является ли мистер Редстоун роднёй Томасу Риддлу. Ни в одном из архивов не было никаких заметок.

"Ещё бы... Том всегда умел заметать следы", — грустно подумал Альбус, вспомнив смерть юной студентки Равенкло.

Скрипнув, дверь отворилась, и Дамблдор смог увидеть Редстоуна, который при виде Альбуса весь напрягся, не физически, но магически.

При помощи своих артефактных очков Альбус смог увидеть, как магия в мальчике сконцентрировалась и напряглась, словно пружина, готовая в любой момент сорваться и защитить своего хозяина.

— Добрый день, мистер Редстоун, меня зовут Альбус Персиваль Вулфрик Дамблдор, я директор Хогвартса. Сожалею, но у профессора МакГонагалл было много дел, поэтому я решил ей помочь. Так что сегодня я буду сопровождать вас за покупками в Косой Переулок, — излучая доброжелательность в округу, представился Альбус.

— Здравствуйте, директор Дамблдор, — робко улыбнувшись, поприветствовал его Редстоун. Но его робкая улыбка никак не вязалась с напряжением, что было вокруг него в магическом плане. Мальчик явно опасался Дамблдора.

— Мистер Редстоун, вам не стоит меня бояться, — всё так же доброжелательно продолжил Альбус.

— Я не боюсь вас, сэр. Просто я впервые встретил такого сильного... волшебника, — ответил ему мальчик, спокойно смотря на него. — И это несколько дискомфортно.

— Ох, я совсем старым стал, — рассеянно улыбнувшись, сказал Альбус, хлопнув себя по лбу, скрывая свою магическую мощь. Нет, он не давил на мистера Редстоуна, но решил проверить, как хорошо может чувствовать мальчик магию. Медленно скрывая свои силы, он краем глаза следил за поведением магии Редстоуна. Только когда его потенциал скрылся чуть менее чем полностью, магия внутри Редстоуна успокоилась и рассосалась, потеряв свою концентрацию.

"Интересно, отчего такая реакция на более сильного? — подумал Дамблдор, вставая и протягивая мальчику руку. — Это беспокоит меня, Том так же среагировал в своё время на мою магию".

— Приятно познакомиться, мистер Редстоун, — пожав мальчику руку, доброжелательно сказал Альбус.

— Взаимно, директор Дамблдор. — Вновь на губах Редстоуна была лёгкая, робкая улыбка. Только внимательно смотрящие на Дамблдора глаза мальчика выдавали его настоящие эмоции. Ему было интересно. Очень интересно.

Улыбнувшись этому, Альбус предложил отправиться в путь.

— Что же, тогда давайте отправимся. Денёк предстоит напряжённый, нам лучше было бы поторопиться, чтобы не задержаться в Косом Переулке допоздна.

— Как скажете, директор, — покорно ответил ему Редстоун, отведя взгляд.

Собравшись, оба вышли из приюта и направились в сторону остановки.

— Мистер Редстоун, сегодня я покажу вам два способа перемещения в магическом мире. Возьмите меня крепко за руку и ни в коем случае не отпускайте, — дал указание мальчику Альбус.

Подождав, пока мальчик не выполнит указание, Дамблдор тут же аппарировал в подворотню рядом с Косым Переулком.

— Вы на удивление хорошо перенесли аппарацию, — с улыбкой смотря на слегка позеленевшего Редстоуна, сказал Дамблдор, про себя отмечая, что мальчик практически не потерял ориентацию. — Лёгкая тошнота — это нормально. Я свою первую аппарацию перенёс куда тяжелее.

— Кхм. Ясно, — сипло ответил ему мальчик.

— Ну что же, пройдёмте. — Рукой поманив за собой Редстоуна, Альбус направился в паб Дырявый Котёл.

— Добрый день, Том, — кивнул Альбус своему давнему знакомому и владельцу Дырявого Котла.

— Ох, Альбус, как давно я тебя не видел. Нашёл всё же минутку навестить старика? — улыбчиво поприветствовал Дамблдора хозяин паба.

— Извини, но нет, я здесь как сопровождающий, — ответил ему Альбус, положив руку на плечо мальчика, стоящего с ним рядом. — Это мистер Редстоун, он с этого года посещает Хогвартс. А так как у Минервы много дел, я решил помочь ей.

— Хах, гордитесь, мистер Редстоун, вас сопровождает сам Альбус Дамблдор, — подмигнул внимательно осматривающемуся мальчику Том.

— Непременно, мистер...

— Том, просто Том, — доброжелательно улыбаясь, представился владелец паба.

— Магнус Редстоун, — слегка кивнув, представился мальчик. — Приятно познакомиться.

— Мне тоже, мистер. Извиняюсь, дела, — откланялся Том, увидев, что к бару подошёл посетитель. — Альбус, ты зайдёшь вечерком? Поговорим о былых временах? — заговорщически подмигнул Том Альбусу.

— Конечно, Том, да и нам уже пора. До встречи. — Попрощавшись с Томом, Альбус направился к двери в самом отдалённом углу паба, ведущей во внутренний двор.

Редстоун, не отставая, шёл за ним по пятам, внимательно всё запоминая.

Пройдя сквозь дверь, волшебники оказались в маленьком внутреннем дворе, со всех сторон обнесённом кирпичными стенами.

— Запоминайте, мистер Редстоун. — Подойдя к одной из стен, Альбус достал свою волшебную палочку и показал на один из кирпичей в кладке. — Вот от этого кирпича три вверх и два в сторону... — Постучав по стене в трёх пунктах, Альбус отошёл, чтобы мальчик смог увидеть всё великолепие Косого Переулка.

В стене же незамедлительно начал открываться проход в магический переулок.

Взглянув на мистера Редстоуна, Альбус с детским умилением стал наблюдать за тем, как расширились глаза юного волшебника, когда тот увидел Косой Переулок.

— Добро пожаловать в магический мир, мистер Редстоун, — торжественно промолвил Дамблдор, давая мальчику время, чтобы привыкнуть к открывавшемуся ему зрелищу.

Сотни магов, бегающих за покупками, работающих здесь или же просто отдыхающих в магических кафешках... Двигающиеся картины, то тут, то там пролетали бумаги. Всё это завораживало даже Альбуса, который вырос в магическом мире. Что же говорить о мальчике, никогда не видевшем такое?

"Надо будет сводить его поесть волшебное мороженое Фортескью", — подумал Альбус, смотря, как Редстоун крутит головой из стороны в сторону.

— Что ж, мистер Редстоун, давайте пройдёмся по списку... Так, магазин Мадам Малкин ближе всего к нам, мы направимся прямиком туда, — решил Дамблдор.

Четыре часа и пятьдесят две минуты позже.

— Итак, мистер Редстоун, в списке осталась одна лишь вещь. Самая важная для каждого волшебника, волшебная палочка. И её мы купим там, — указав на старую вывеску "Волшебные палочки от Олливандера", сказал Дамблдор. — Давайте поспешим, — подтолкнул он юного волшебника.

Зайдя в лавочку, Дамблдор начал ожидать хозяина оной. Тихий звон колокольчика должен был известить его о покупателях.

— Приветствую, Альбус, — раздался со стороны голос Олливандера, — и будущий ученик Хогвартса.

— Гаррик, приятно тебя видеть здоровым и полным сил, — поприветствовал своего давнего знакомого Дамблдор. — Этому молодому человеку нужно подобрать волшебную палочку, друг мой.

— Конечно, конечно, — промолвил Олливандер, словно из воздуха достав линейку. — Подойдите ко мне, молодой человек, — подозвал он мальчика. — Как вас зовут? — спросил он Редстоуна, начав измерять его. — Правша или левша?

— Магнус Редстоун, мистер Олливандер, — представился мальчик. — Приятно познакомиться, и правша.

— Взаимно, мистер Редстоун, — улыбнулся Олливандер. — Хватит, — резко остановил он измерение. — Начнём же. Осина, девять дюймов, сердечная жила дракона, — торжественно представил он своё творение, протягивая его Редстоуну.

Только Магнус взял палочку в руки, так тут же она сама по себе вылетела.

— Не подходит... — проводив взглядом полёт своего творения, констатировал Олливандер. — Что же, тогда эта, тис, одиннадцать дюймов, волос единорога.

Взяв палочку в руку, Магнус тут же отбросил её.

— Дрянь, — подув на руку, сказал мальчик.

— Ух, вы ей не понравились, мистер Редстоун. Крайне не понравились. Вы же знаете, что палочка выбирает волшебника, а не волшебник палочку? Так эта палочка категорически не хотела вам принадлежать. — Подняв своё творение и положив его обратно в коробочку, Олливандер достал другое. — Но не бойтесь. Она просто очень строптивая, но вот эта имеет менее жгучий темперамент. Дуб, четырнадцать дюймов, перо феникса.

Взяв её в руки, Магнус совершенно ничего не почувствовал.

— Взмахните ей, — посоветовал ему Олливандер.

Взмахнув палочкой, Редстоун почувствовал, как его магия потекла в ней, заставив вырваться из неё целый фейерверк.

— Нет, не подходит. Но уже близко... — Вырвав палочку из руки Магнуса, Олливандер задумался. Резко вздрогнув, он схватил стоящую неподалёку лестницу и, передвинув её, вскарабкался наверх, чтобы достать изумрудно-зелёную коробочку. — Бук, шестнадцать дюймов, перо феникса. Попробуйте её, мистер Редстоун, — сказал Олливандер, провожая палочку немигающим взглядом.

Как только Магнус прикоснулся к палочке, он почувствовал, как пронизывающий поток воздуха прошёлся по помещению. Он слышал сотни голосов в этом порыве ветра, словно десятки невидимых призраков шептали ему, говорили с ним.

— Прекрасное сочетание. Бук выступает как символ древнего знания, открываемого в реликтах, древних капищах, заклинаниях и рукописях. Бук предстает здесь проводником из знания прошлого к обретению знания будущего. Равновесие Тела, Духа и Души — для обретения могущества. Совершенно нейтрален. Так же, как и перо феникса в ней. Самая редкая сердцевина из всех. Перья феникса способны на высшую магию, хотя они могут занять больше времени, чем потребуется для сердцевины из единорога или дракона, чтобы обнаружить это. Они являются наиболее инициативными, иногда действуют по своей воле, что является качеством, которое многим волшебникам и ведьмам не нравится. Палочки с пером феникса самые привередливые, когда они попадают к потенциальному хозяину. Все из-за существа, из которого была взята сердцевина, так как фениксы — одни из самых независимых и обособленных существ в мире. Такие палочки сложнее всего приручить и персонализировать, и их преданность, как правило, тяжело завоевать. Способны на любую магию: как светлую, так и тёмную, как на защитную, так и на боевую, — вещал странным шелестящим голосом Олливандер. — Сила этой палочки зависит лишь от её хозяина. В умелых руках она будет очень могущественна, мистер Редстоун, надеюсь, вы откроете весь её потенциал. — Предвкушающе улыбался Олливандер, в то время как Магнус неотрывно смотрел на свою палочку.

Ему казалось, что только что он слышал хор голосов далёких предков и ещё не рождённых потомков.

— Кхем. Спасибо тебе, Гаррик, но нам пора, мистер Редстоун, — решил вклиниться Дамблдор в монолог Олливандера.

— Ах да, конечно, Альбус, приятного вам дня. И до встречи, — попрощался с двумя Олливандер. — Надеюсь, вы будете с ней аккуратны, — попросил он Магнуса, давая ему вдобавок средства по уходу за палочкой. — С вас девять галеонов.

— Конечно, конечно, Гаррик. — Отсчитав нужную сумму, Дамблдор положил руку на плечо Магнуса. — Пойдёмте, мистер Редстоун?

— Да, конечно. Спасибо вам большое, мистер Олливандер, — поблагодарил мальчик создателя палочек, прежде чем выйти из магазина.

— Это вам спасибо, мистер Редстоун. Приятно видеть, что кровь Слизерина ещё среди нас, — тихо промолвил Олливандер двум магам вслед.

Вечер того же дня, 19:27.

Сидя в кафе-мороженом Флориана Фортескью и медленно поедая свою порцию лимонно-фисташкового мороженого, Дамблдор размышлял.

Сегодня он направился в приют только для того, чтобы познакомиться с мальчиком поближе. Узнать его, разговорить, может, он сам чего-то да знает?

Но его план не удался. Мистер Редстоун словно язык проглотил. Если он и отвечал на что-то, то только если ему задавали прямой вопрос. Если и говорил, то только по делу. Весь день пытался Альбус любыми способами расшевелить юного волшебника, но ему это не удалось. Мальчик явно чего-то боялся, и Альбус надеялся, что не его.

"Хм... Осталось два варианта... Но они будут дорого стоить мне... Вот только если я ошибусь и совершу старые ошибки, то тогда в будущем цена только возрастёт", — размышлял могущественный светлый волшебник. Решившись всё же быть более прямым, Альбус спросил мальчика:

— Магнус, мне ведь можно называть тебя по имени? — дождавшись утвердительного кивка, Дамблдор продолжил: — Ты владеешь магией? Какой-либо силой? — увидев недоуменный взгляд Редстоуна, Альбус решил пояснить: — Ну, например, я, когда был маленьким, мог по собственному желанию менять цвет одежды, заставить оживать игрушки... Причём не случайно, а по собственной воле, — пояснил он Редстоуну.

Мальчик, отложив ложечку, которой он ел мороженое, поднял глаза и медленно, обдумывая каждое слово, сказал:

— Я могу двигать предметы взглядом и движением руки. Могу сжать их. Могу вскипятить воду или заставить деревянную палочку загореться, могу заморозить воду или сделать так, чтобы вокруг меня стало холодно. А ещё я чувствую эмоции людей, если смотрю им в глаза. Я всегда знаю, когда мне лгут, — сказав это, он принялся дальше поедать мороженое.

— И это всё? — спросил его Альбус. После утвердительного ответа мальчика Альбус тяжело вздохнул и решился на отчаянный ход. — А со зверями ты не можешь общаться? Например, со змеями? — прямо спросил он Редстоуна.

— Нет, не могу, — слегка напрягшись, ответил ему Магнус.

— Правда? Это странно, ведь я сейчас разговаривал с тобой на парселтанге, Магнус, — мягко сказал ему Дамблдор. Для себя он тут же отметил, что магия в мальчике вновь собралась, готовясь защитить своего носителя любой ценой.

"Словно змея, готовая к рывку, — пришла в голову Дамблдора ассоциация. — Значит, всё же он потомок Риддла", — устало подумал Дамблдор. Он до последнего не желал верить в это и мечтал, чтобы все эти странности имели другое объяснение.

— Тихо, это не страшно, — успокоил его директор. — Просто я пытался установить, являешься ли ты маглорождённым или же полукровкой. Я не из тех людей, которые вешают ярлыки, мальчик мой.

— Но ведь в магическом обществе считают, что это тёмный дар, — напряжённо сказал Редстоун, — и только тёмные маги владеют им.

— Пусть это мне скажут, — хмыкнул себе в бороду Дамблдор. — Но у меня вопрос к тебе... Откуда ты это знаешь?

— Я... могу читать мысли, — нехотя признался мальчик.

— Правда? И как именно? — спросил его Дамблдор.

— Ну, я смотрю в глаза и хочу увидеть, что думает человек. Потом я появляюсь в странном месте, где много нитей. Если прикоснуться к одной, можно увидеть одно воспоминание, прикоснёшься к другой — увидишь другое... — рассказал Редстоун Альбусу.

— Хмм... Ясно. Магнус, я бы хотел попросить тебя не использовать свою силу чтения мысли в Хогвартсе. Есть люди, которые умеют защищать свой разум, и они смогут понять, что ты к ним вторгся. А это запрещено законом, — предупредил Дамблдор Редстоуна.

— Хм, ясно. Спасибо, что предупредили, директор, — поблагодарил Магнус Дамблдора.

— Что же, раз ты доел, нам пора. Бери свои вещи, давай, пойдём. Сейчас я тебе покажу ещё один из способов перемещения в волшебном мире, — интригующим голосом поведал Дамблдор Магнусу.

Собрав все покупки, двое волшебников направились в магловскую часть Лондона.

— Смотри. Берешь палочку и взмахиваешь ей рядом с дорогой. И всё, — сказал Дамблдор, пряча палочку во внутренний карман своего старомодного костюма.

Не прошло и десяти секунд, как перед двумя появился автобус.

— Это ночной рыцарь, — объяснил Альбус, помогая затащить покупки в салон.

Заплатив за проезд и назвав место назначения, эти двое устроились поудобней и уже через три минуты были на месте.

— Что ж, мистер Редстоун. Дальше, я думаю, вы и сами справитесь, — улыбаясь, начал прощаться Дамблдор. — Жду вас в сентябре в Хогвартсе, молодой человек.

— Спасибо за всё, директор Дамблдор. Хорошего вечера вам, — попрощался с Альбусом Редстоун.

Альбус же ещё раз заплатил за проезд, в этот раз в Хогсмид, и, усевшись поудобней, начал размышлять.

"Теперь нет больше никаких сомнений. Во всём мире очень мало природных змееустов. А в Англии этим даром обладали одни лишь Слизерины, а после них Гонты, их потомки. Мальчик, значит, связан с Томом. Либо сын, либо внук. Других вариантов больше нет. Нужно будет ещё раз всё пересмотреть. Да и понять, как именно вести себя с юным Редстоуном", — устало прикрыв глаза, подумал пожилой волшебник.

3.

— С тебя двадцать три фунта, малец, — сказал мне угрюмо выглядевший таксист, как только мы подъехали к вокзалу.

Отсчитав нужную сумму и поблагодарив таксиста, я вышел и достал свои вещи из багажника.

Легко подрагивающие руки выдавали мою напряжённость. Ведь сегодня я еду в школу чародейства и волшебства Хогвартс. С тех самых пор, как я узнал, что могу говорить на языке змей, я понял, что когда-нибудь мне придёт письмо из этого учебного учреждения.

Кто бы мог подумать, что пока я висел непонятно где, пытаясь сохранить свои воспоминания и себя самого, меня что-то вытянет в этот странный мир, придуманный английской писательницей?

Ну, это уже не важно. Важно лишь то, что, когда я понял, где я нахожусь, мне сразу же захотелось узнать побольше о своих силах.

Так что Хогвартс для меня как земля обетованная.

— Мальчик, ты что здесь один делаешь? — вырвал меня из моих грёз, где я уже стал могущественным волшебником, голос работника вокзала.

— Сажусь на поезд, сэр, — честно ответил я.

— А где твои родители или сопровождающие? — начал допытываться до меня служака.

— Я сирота, сэр. Еду в пансионат для особо одарённых, — вежливо ответил я работнику.

— Как же так? Один? Давай я тебя провожу, малыш. — И, не спрашивая разрешения, взял меня за руку.

— Мистер, — позвал я его. Тот же посмотрел мне в глаза, чего я и добивался. Установив зрительный контакт, я легко проникнул в голову магла.

Предо мной предстали сотни нитей, которые отвечали за воспоминания и эмоции, связанные с ними. Как и у большинства маглов, у этого были тонкие нити. Не идёт ни в какое сравнение с нитями МакГонагалл, которые больше на канаты походили... Интересно, а какие нити у Дамблдора? К нему в голову я побоялся лезть.

Дальше было легко, я давно наловчился на приютских детях заставлять их делать то, что я хочу.

— Разве вам не нужно торопиться, чтобы успеть закончить важное дело? — спросил я его, передавая ему желание бросить всё и куда-то бежать, что-то делать.

— Да, ты прав, — сказал работник Кингс Кросса, забегав глазами.

— Почему же вы тогда тратите время на меня? Я сам могу дойти до нужной мне платформы, — подначивал я его. Жаль, что таким средством нельзя было подчинить человека, а только подтолкнуть к чему-либо.

— А ты и вправду можешь один справиться? — с сомнением спросил меня мой нежеланный провожатый.

— Конечно, сэр. Я очень самостоятельный, — уверил я его, не разрывая зрительного контакта, постоянно влияя на магла.

— Ну, раз самостоятельный... Тогда ладно... Я побежал, удачи тебе. — Быстро побежав в только одному ему известное место, выкрикнул работник на прощание.

"Это было легко. Если честно, то очень интересно, смогут ли дети волшебников противостоять внушению... Нет, это не стоит того. Последствия моих действий принесут мне слишком много проблем, если всё сплывёт", — решил я для самого себя, останавливаясь перед проходом на платформу девять и три четверти. Ну, скорее всего, проходом. Арка просто фонила магией, так что её я не мог не заметить, даже сильно желая этого.

"Ну что же. Вперёд", — набирая скорость, чтобы пройти сквозь арку, подумал я.

На одно мгновенье перед глазами встала кромешная тьма, после чего я оказался на перроне, полном волшебников.

Оглядевшись, я твёрдым шагом направился в толпу, сливаясь с ней.

Когда я пробился к дверям одного из вагонов, мне пришлось приложить массу усилий, чтобы поднять свой багаж.

Медленно идя, я искал свободное купе.

Найдя одно, я, не раздумывая, занял его. Закинув свой чемодан на полку, я открыл Историю Хогвартса, написанную Гариусом Томкинком, и приступил к чтению. Я ещё не успел прочитать и четверть книги, решив сперва прочесть учебники, чтобы быть готовым к теоретическому материалу.

"Я возьму все знания, которые только может предложить мне Хогвартс", — так я решил для себя, оказавшись наедине со школьными приложениями в приюте. Это мой шанс уйти от серых будней простого человека.

Используя свои навыки в ментальной области, я могу запоминать всё практически сразу. Это довольно удобно...

— Извини, здесь не занято? — спросил меня коренастый рыжий парень четырнадцати-пятнадцати лет в мантии с Гриффиндорским гербом. — Могу ли я присоединиться? А то я хотел бы книгу почитать, а мои друзья слишком громкие, — помахивая книгой, на которой был изображён дракон, с названием "Драконы — живые и вымершие".

— Конечно, проходи, — пригласил я его, кивком головы указывая на места напротив меня. — Магнус Редстоун, первогодка, маглорождённый, — решил я завести первое знакомство. Кто знает, может быть, в будущем мне это пригодится...

— Ах да, я Чарли Уизли. Пятый курс, учусь на Гриффиндоре. Заодно и новоназначенный капитан команды по квиддичу, — представился рыжеволосый парень.

"Интересно", — отметил я себе.

— Приятно познакомиться, — сказал я, заканчивая наш диалог, вновь утыкаясь носом в книгу.

"Я не знал, что буду учиться с этим Уизли. Совсем из головы выпало", — проскочила мысль, прежде чем я вновь вчитался в книгу.

— Тебе бы пора переодеться. Мы скоро прибудем, — посоветовал мне Чарли, не отрываясь от своей книги.

— Спасибо, — поблагодарил я его и, отложив книгу, начал переодеваться. — Сколько ещё примерно?

Достав палочку и направив её в сторону двери, Чарли произнёс заклинание:

— Tempus. — Как только он закончил фразу, из его палочки вырвался золотой пучок, который рассыпался в воздухе, а на его месте появились числа.

"Видимо, магический аналог цифровых часов", — подумал я, смотря на это. Достав свою палочку из внутреннего кармана мантии, я вспомнил то чувство, которое появилось у меня, когда пучок сорвался с палочки Чарли.

— Tempus, — повторил я за ним. Но ничего не вышло.

— Хах, сначала помогай себе вот таким вот движением, — посоветовал мне Чарли, до этого внимательно на меня смотрящий, и продемонстрировал круговое движение кистью. — Вот только это заклинание сложно будет для новичка, лучше бы с Люмоса начал. В нём нет движений.

Я же не слушал Уизли. Непонятное чувство, словно меня уязвили, зародилось в груди и требовало, чтобы я создал это заклинание. Так что, сделав пару раз показанное Чарли движение, я повторил попытку.

— Tempus, — произнёс я заклинание, до этого прокрутив кистью. Странное чувство, которое я всегда испытывал, когда прибегал к магии, прошлось по моему телу, и магия как-то неохотно протекла сквозь палочку и, собравшись на её острие, выстрелила золотым пучком, который вскоре рассыпался и начал показывать время.

Оба заклинания показывали двадцать часов и двадцать одну минуту.

— Ого, — присвистнул Уизли. — Неплохо. У тебя, кажись, талант к чарам, малой, — широко улыбнувшись, добродушно заявил мне Чарли. — Или ты всё же чистокровный, и родители научили тебя парочке заклинаний, прежде чем отправить в Хогвартс?

— Разве такое вообще возможно? — заинтересовал меня вопрос Чарли.

— Конечно, почему бы и нет? Просто это не советуется, — лениво ответил мне Чарли, вновь заваливаясь на сиденья.

— Почему? Из-за министерства? — спросил я его.

— Неа, просто магия у юных волшебников очень нестабильная, что может привести к тому, что самое безобидное заклинание принесёт ужасные разрушения, — ответил мне Чарли, не отрывая взгляд от текста в своей книге. Видимо, уже привык делать свои дела и возиться с младшими братьями. — Так что большинство чистокровных не учит магии своих детей, кроме отдельных энтузиастов.

— Откуда ты это знаешь? — решил я спросить Уизли о его источнике.

— Как-то прочитал, ну, про нестабильную магию и то, что детей нельзя учить заклинаниям, пока она не успокоится, — лениво переворачивая страницу, ответил Чарли. — Кстати, пошли на выход. Мы сейчас приедем. Спустимся первыми, — поднимаясь и пряча книгу в широком кармане мантии, предложил мне Уизли.

— Хорошо, — согласился я и, упаковав книгу, пошёл за ним.

За окном с одной стороны мелькали дома, скорее всего, Хогсмида, а с дугой можно было увидеть перрон вокзала. Коридоры ещё были полностью пустыми, только из купе слышался шум и гам. Подростки отрывались, избежав опеки родителей и не попав ещё под опеку учителей.

Как только мы подошли к двери, поезд остановился.

— Они иногда заедают, так что нужно посильнее толкнуть, — объяснил он мне. Тихое шипение, и Чарли рывком открыл дверь. Не прошло и десятка секунд, как из купе начали выходить другие ученики. — Так, так. Видишь вон ту огромную фигуру? — указал мне Уизли, как только мы оказались на перроне.

— Да.

— Это лесничий Хогвартса, Хагрид. Он провожает первокурсников в Хогвартс, так что тебе к нему. Увидимся, надеюсь, ты попадёшь в Гриффиндор, нам нужны уравновешенные люди. — И, засмеявшись понятной ему одному шутке, он направился в сторону ещё не запряжённых карет.

"Ах да, в них вроде бы какие-то кони, которых можно увидеть, только если видел смерть. Странно, что я их не вижу", — подумалось мне, пока я подходил к полувеликану, орущему на весь вокзал, зовя первокурсников.

Собрав всех первокурсников, великан повёл нас по какой-то тропе в сторону озера.

"Тьфу, не могли, что ли, выдать нам факелы или что-нибудь подобное?" — зло подумал я, вляпавшись в лужу.

После третьей лужи мне всё это надоело, и я, достав палочку, попробовал использовать Люмос. Но, к моему огромному раздражению, ничего из этого не получилось. После шестнадцатой попытки я бросил это занятие и, пристроившись за спиной одного из своих будущих сокурсников, аккуратно шёл за ним.

Подойдя к причалу, подле которого были лодки, лесник зычным голосом дал нам указания:

— Садитесь в лодки, да. По трое в одну.

Забравшись в ближайшую лодку, я уселся, попутно поплотнее закутавшись в мантию. Сентябрьский ветер пронизывал меня насквозь, так и заболеть быстро можно. Особым здоровьем я никогда не отличался.

— Все залезли, да? — оглянувшись, спросил нас полувеликан. После того как нестройный хор голосов подтвердил это, лесник развернулся и тожественно произнес: — Тогда поплыли. Только сидите смирно, да. А то, если упадёте в воду, худо будет. В озере кальмар здоровый живёт.

После чего лодка полувеликана первая отчалила от берега и поплыла по озеру, вслед за ней поплыли и лодки учеников.

Как только двинулась моя лодка, я почувствовал небольшое воздействие магии.

"Скорее всего, заклинание начало работать".

— Перед вами Хогвартс, ваш дом на следующие дык семь лет, да, — под наши восхищённые вздохи оповестил нас Хагрид.

Медленно продолжая плыть по озеру, я рассматривал Хогвартс.

"Величественное зрелище. И магией от него за версту тянет. Такое ощущение, что каждый камень в кладке пропитан ею". — Закрыв глаза, я купался в тех ощущениях, что испытывал от исходящей магии Хогвартса. Такой мягкой, родной и тёплой.

— Ну дык, вылезаем все, — вырвал меня голос полувеликана из странного состояния, которое я начал испытывать, как только оказался вблизи замка. — Так, все здесь? — спросил лесник, начав громко пересчитывать нас. — ...сто... еее, два. Так, все здесь. Ну что же. — Развернувшись, он постучал в дверь своим пудовым кулаком.

Незамедлительно дверь открылась, явив нам профессора МакГонагалл.

Окинув грязную одежду Хагрида недовольным взглядом, профессор, поджав губы, поблагодарила, что он привёл нас.

— Пройдёмте за мной. Не отставать. — И, круто развернувшись на каблуках, она прошла внутрь замка. Мы, пытаясь не отставать, вприпрыжку последовали за ней.

Заведя нас в небольшой зал, она, развернувшись, окинула нас придирчивым взглядом.

— Приведите себя в порядок, — приказала она нам. Тут же каждый начал отряхивать свои мантии и расправлять появившиеся складки.

Как только возня закончилась, раздался гонг.

— За мной. Сейчас пройдёт распределение по факультетам Хогвартса, — приказала она нам строгим голосом.

Последовав за ней, мы прошли через небольшую дверцу и оказались в большом зале. Посередине стоял табурет, на котором лежала видавшая лучшие времена шляпа. Весь гомон и все разговоры старшекурсников сразу же смолкли с нашим появлением.

— Выступите вперёд, как только я назову ваше имя, и наденьте шляпу. Она распределит вас по факультетам, — сказала нам напоследок МакГонагалл и направилась к шляпе. Встав с правой стороны от неё, она достала пергамент и начала чего-то ждать.

Внезапно шляпа встряхнулась и начала петь.

В стародавние дни, когда я была новой,

Те, что с целью благой и прекрасной

Школы сей вчетвером заложили основы,

Жить хотели в гармонии ясной.

Мысль была у них общая — школу создать,

Да такую, какой не бывало,

Чтобы юным познанья свои передать,

Чтобы магия не иссякала.

"Вместе будем мы строить, работать, учить!" —

Так решили друзья-чародеи,

По-иному они и не думали жить,

Ссора — гибель для общей идеи.

Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья!

Когтевран, Пуффендуй — вот подруги!

Процветала единая эта семья,

И равны были магов заслуги.

Как любовь несогласьем смениться могла?

Как содружество их захирело?

Расскажу я вам это — ведь я там была.

Вот послушайте, как было дело.

Говорит Слизерин: 'Буду тех только брать,

У кого родовитые предки'.

Попав с друзьями в Слизерин,

Узнаешь, как на деле,

Пренебрегая всем и вся,

Достичь желанной цели.

Говорит Когтевран: 'Буду тех обучать,

Что умом и пытливы и метки'.

А если в мудрый Равенкло,

То любишь ты науки,

Здесь тем, кто книгою живёт,

Вовек не ведать скуки.

Говорит Гриффиндор: 'Мне нужны смельчаки,

Важно дело, а имя — лишь слово'.

Коль предназначен в Гриффиндор,

Ты, значит, сердцем смел,

Отвагой славен Гриффиндор

И благородством дел.

Говорит Пуффендуй: 'Мне равно все близки,

Всех принять под крыло я готова'.

Коль предназначен в Хаффлпафф,

То верен ты и точен,

Трудолюбивый Хаффлпафф,

Правдив и беспорочен.

Расхожденья вначале не вызвали спор,

Потому что у каждого мага

На своём факультете был полный простор.

Гриффиндор, чей девиз был — отвага,

Принимал на учёбу одних храбрецов,

Дерзких в битве, работе и слове.

Слизерин брал таких же, как он, хитрецов,

Безупречных к тому же по крови.

Когтевран — проницательность, сила ума,

Пуффендуй — это все остальные.

Мирно жили они, свои строя дома,

Точно братья и сёстры родные.

Так счастливые несколько лет протекли,

Много было успехов отрадных.

Но потом втихомолку раздоры вползли

В бреши слабостей наших досадных.

Факультеты, что мощной четвёркой опор

Школу некогда прочно держали,

Ныне, ярый затеяв о первенстве спор,

Равновесье своё расшатали.

И казалось, что Хогвартс ждёт злая судьба,

Что к былому не будет возврата.

Вот какая шла свара, какая борьба,

Вот как брат ополчился на брата.

И настало то грустное утро, когда

Слизерин отделился чванливо,

И, хотя поутихла лихая вражда,

Стало нам тяжело и тоскливо.

Было четверо — трое осталось. И нет

С той поры уже полного счастья.

Так жила наша школа потом много лет

В половинчатом, хрупком согласье.

Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять,

Чтобы всем новичкам в этой школе

Для учёбы и жизни места указать, —

Такова моя грустная доля.

Но сегодня я вот что скажу вам, друзья,

И никто пусть меня не осудит:

Хоть должна разделить я вас, думаю я,

Что от этого пользы не будет.

Каждый год сортировка идёт, каждый год...

Угрызеньями совести мучась,

Опасаюсь, что это на вас навлечёт

Незавидную, тяжкую участь.

Подаёт нам история сумрачный знак,

Дух опасности в воздухе чую.

Школе 'Хогвартс' грозит внешний бешеный враг,

Врозь не выиграть битву большую.

Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал,

И ничем мы спасенье не купим.

Всё сказала я вам. Кто не глух, тот внимал.

А теперь к сортировке приступим.

Как только она закончила петь, МакГонагалл тут же раскрыла пергамент и зачитала первое имя.

— Фиск Асмодей. — Вперёд выступил темноволосый кучерявый мальчик и неуверенно направился в сторону шляпы под взгляды всех учеников Хогвартса.

Как только он надел шляпу, та громогласно воскликнула:

— Равенкло!

Синий стол активно зааплодировал своему новому члену.

"Интересно, от каждой свечи идёт свой поток магии. Значит, каждая была зачарована отдельно? Это сколько же работы..." — Меня же не интересовало распределение, я размышлял над тем, сколько времени было убито на это неизвестным беднягой. Даже если он зачаровывал их за одну секунду, то он должен был потратить титанические усилия.

— Редстоун Магнус, — вырвал меня из размышлений голос МакГонагалл.

Оглядевшись, я твёрдым шагом направился к шляпе. Мне самому было интересно, куда она меня распределит. А того, что она сможет читать мои мысли, я не боялся. Многие части памяти были даже мне недоступны.

— Ммм... — раздался голос прямо в моей голове. — Вам не стоит бояться, что я буду читать ваши мысли, юноша.

— Я и не боюсь, — ответил я шляпе.

— Я знаю. Но не потому, что вы отважны, а потому, что вы достаточно умелы, чтобы спрятать их, не так ли? Ммм, тяга к знаниям, храбрость, желание себя показать. Желание добиться великого. И, о... Природный змееуст... Извините, молодой человек, но послать я вас могу только в Слизерин, — произнесла шляпа.

— Почему? Только из-за того, что я могу говорить со змеями? — спросил я её.

— Да. Только одна магическая семья в Британии имела такой дар, который передавался им по наследству. И это были люди, в чьих жилах текла кровь и магия Салазара Слизерина. Его указания мне ясны. Всех, в ком течёт его кровь, направлять учиться в Слизерин. Я не могу противиться воле Основателя.

— Слизерин! — громогласно выкрикнула шляпа.

Сперва в зале стояла неудобная тишина.

Но она была прервана хлопками с учительского стола. Человек в чёрной мантии и слегка "зализанными", сальными волосами начал аплодировать, после чего и все сидящие за зелёным столом начали приветствовать меня аплодисментами.

Направившись к слизеринскому столу, я сел с краю и начал ждать еды, попутно рассматривая эмблему дома, появившуюся на моей мантии.

Я не боялся каких-либо репрессий со стороны других слизеринцев. Как-нибудь да выкручусь...

4.

Заходя в большой зал, Северус Снейп сразу же наткнулся взглядом на сидевшую с краю стола его факультета новую личную головную боль.

"Теперь мне нужно будет за ним присматривать. Благо, что старосты прекрасно знают, что в Слизерин никогда не попадёт маглорождённый, и задавили вчерашний конфликт между излишне горячими головами и Редстоуном в зародыше..." — хмурясь, вспомнил вчерашнее происшествие.

Ученики второго курса решили сразу же показать, что они отнюдь не рады выходцу маглов на факультете, и попытались указать ему на его место.

Далее произошло что-то странное. Редстоун совершенно спокойно выслушивал их, не давая себя спровоцировать, но внезапно заводила недовольных упал на колени, схватившись за левую сторону груди. Хорошо, что вовремя подошедшие старосты объяснили своим подопечным, что сортировочная шляпа ещё ни разу не посылала маглорождённого на факультет Салазара, только те, в чьих жилах текла кровь чародеев, имели право и привилегию обучаться на зелёном факультете. После мадам Помфри лишь разводила руками, говоря, что у совершенно здорового мальчика был инфаркт.

То, что произошло далее, лишь ухудшило настроение декана Слизерина, так как после того, как он наказал виновных, его вызвал к себе директор и полночи убеждал Северуса уделять повышенное внимание мистеру Редстоуну, отчего Снейп пытался откреститься всеми способами.

Лишь после того, как Дамблдор сказал Северусу, что Магнус — прирождённый змееуст, тот согласился опекать мальчишку.

"О Мерлин, мне что, слишком хорошо жилось? Или почему на мою голову упал возможный родственник Тёмного Лорда..." — уныло подумал декан Слизерина, подходя к старосте седьмого курса.

— Мистер Хоггарт, раздайте расписание ученикам. — Отдав ему кипу пергаментов, Северус направился к своему месту за учительском столом. Сегодня первым уроком было зельеварение с первым курсом Слизерина и Гриффиндора. Вновь не знающие дисциплины ученики, которые приходят на занятие, лишь дожидаясь его окончания. Никакой тяги к знаниям, никакого чувства прекрасного. И их возраст отнюдь не извинял их поведение.

— Северус, ты решил то небольшое недоразумение? — спросил Снейпа Дамблдор, как только тот сел на своё место за столом.

— Сегодня вечером, Альбус. — Поймав недовольный взгляд со стороны самого могущественного светлого волшебника последнего столетия, Снейп тут же пояснил: — Вчера было уже слишком поздно. Ученикам нужен отдых, чтобы быть готовыми к рабочему дню. Утром же было слишком мало времени. Но как только закончатся занятия, я соберу весь факультет и поговорю с ними, — закончил объяснять Альбусу свой ход мысли Снейп, попутно намазывая тост джемом.

— Ммм... — с сомнением промычал себе в бороду Дамблдор. — Ладно, оставляю это на твоё усмотрение.

— Спасибо, директор, — язвительно "поблагодарил" Альбуса Снейп. Доев тост и допив кофе, Северус поднялся и направился в свой кабинет. Вскоре начнутся уроки, и ему надо было подготовиться. Не материал, отнюдь нет, а духовно, чтобы не снять в первый же день по сотне баллов с каждого тугодума.

Утро того же дня, 9:01. Подземелье Хогвартса.

Перед кабинетом зельеварения стояли две группы учеников. Одна состояла из галдящих Гриффиндорцев, а другая из терпеливо дожидающихся своего декана Слизеринцев.

Лишь один Редстоун стоял в стороне от них всех — отнюдь не по собственной воле.

После вчерашнего происшествия большинство его сокурсников начало избегать Магнуса. Чистокровные явно знали, что второкурсник упал не просто так. Они выросли в мире магии, их родители пытались дать им как можно больше познаний, чтобы они были готовы к миру магии и волшебства, показать им, что их мир не только сказочен, но и опасен. Мир, где опасность может исходить отовсюду. От неизвестных вещей, растений, других чародеев и даже от желаний.

Так что теперь все они решили держаться от Редстоуна подальше, не желая испытать того же, что испытал Слизеринец-второкурсник.

Окинув своих сокурсников мрачным взглядом, Магнус вновь упрекнул себя.

"Так глупо попасться на провокацию... Зачем только я вспылил? Продержись бы я ещё пару минут, пришёл бы семикурсник-староста и разогнал бы этих недалёких дебилов", — досадно подумал он.

Но это сейчас. Вчера он об этом даже не думал.

Выслушивать оскорбительную речь от кого-то, кто в разы магически слабее, было свыше сил Редстоуна. Слишком уж привык Магнус к тому, что он может повлиять на всех встречных, и, столкнувшись с кем-то, к кому нельзя было применить свою ментальную силу, Редстоун от безысходности, не обдумывая свои действия, применил более... грубую силу.

"Хорошо, что хоть доказать это невозможно, так как я не пользовался палочкой", — с мрачным удовлетворением подумал Магнус. Всё же ему приятно было видеть искажённое болью лицо его обидчика, хотя самому себе он не хотел в этом признаваться.

— А ещё моя сестра говорила, что этот Снейп наказывает Гриффиндорцев просто так. Снимает баллы без причины и назначает отработки, если у него много грязных котлов, чтобы самому их не чистить, — долетело до слуха Магнуса предложение какого-то Гриффиндорца.

— Билли, тихо, перестань. Ты слишком веришь своей сестре, ты что, и вправду думаешь, что директор Дамблдор позволил бы такое? — осадил его другой мальчишка с алознамённого факультета.

— Псст, тихо, профессор идёт, — заткнула обоих девочка с их факультета.

И вправду, быстро по коридору к ним приближалась высокая фигура профессора, закутанная во всё чёрное.

Пройдя сквозь толпу учеников, словно ледокол, профессор открыл дверь, впуская их внутрь.

Дождавшись, когда все рассядутся по местам, профессор хотел уже начать урок, как заметил, что одна из Слизеринок стояла, не найдя себе места, хотя на Слизеринской стороне было как раз ещё одно, рядом с Редстоуном.

— Что-то не так, мисс? — спросил её профессор зельеварения.

— Аттвуд, сэр, — ответила ему девочка, стараясь не смотреть в сторону Редстоуна.

— Мисс Аттвуд, сядьте к мистеру Редстоуну, — приказал ей Снейп.

— Да, сэр, — тихо промолвила девочка и нехотя села рядом с Магнусом.

Как только Аттвуд заняла место, профессор зельеварения начал урок.

— Запомните одно, — тихим, вкрадчивым голосом начал вещать Северус. — Я не потерплю неуважение к своему предмету. Зельеварение — одно из самых трудных и великих ремесел, которые современные маги знают и изучают. При помощи зелий можно совершить великое, то, что не сможет сделать ни одно заклинание. Зельеварение — одно из фундаментальных магических знаний, одна из величайших магических дисциплин. При помощи хорошо сваренного зелья можно подарить жизнь и так же легко её отнять. Зелья могут дать здоровье или лишить его. Могут застилать глаза, сковывая разумного ложными чувствами, но могут и подарить ему свободу. Я не буду следить за каждым вашим шагом, вы сами должны проявить смекалку и находчивость, старание и упорность, желание познать эту науку. Я же буду вас лишь направлять, дабы вы нашли свой собственный подход к этой великой науке, — закончил свою речь Снейп.

Достав прямо из воздуха кипу бумаг, профессор передал их сидевшему за первой партой Слизеринцу.

— Раздайте их, — приказал он ему. — На этих пергаментах заданы вопросы, которые касаются самых фундаментальных знаний зельеварения, вы заполните и сдадите их, чтобы я знал, кто на каком уровне находится. Пока же их раздают, я проведу перекличку. Хауард Адам.

— Здесь. — С первой парты Гриффиндорской стороны поднялся белокурый мальчик с кучерявыми волосами.

— Бакер Брайн... — продолжил профессор, не удостоив Хауарда даже взглядом.

POV.

— Начинайте, — приказал нам профессор Снейп, после того как закончил перекличку, перед каждым учеником лежал пергамент с вопросами. — И да. Списывать бесполезно. У каждого свои, индивидуальные вопросы, — предупредил нас Снейп.

Перевернув листок, я вчитался в первый вопрос.

"Асфодель. Прочие названия, свойства и применения", — гласил он.

Привычно прикрыв на момент глаза, я скользнул в свой разум, находя нужную мне информацию.

Жаль, что мой разум не выдаёт мне знания по нужде, мне приходится каждый раз искать нужные.

Только после долгого использования информации я автоматически вспоминал её. Но пока что зельеварение было совершенно новой ячейкой в моём разуме, и мне прядётся раз за разом погружаться в себя и искать ранее прочитанную мной информацию. Хорошо, что это происходит быстро.

Если в своём разуме я сейчас "прочитал" всю известную мне информацию, которую я знал об асфодели, то в настоящем мире не прошло и секунды.

Открыв глаза, я приступил к ответу на вопрос.

"Асфоделус, асфодель или асфоделюс — название рода растений из подсемейства Асфоделовые, именуется ещё как златоцветник или бессмертник. Это многолетнее травянистое растение обладает тонкими, продолговатыми листьями. Древние греки считали асфодель символом забвения, цветком, растущим в подземном царстве Аида, а также называли его копьем короля. Растение служило символом богини Персефоны, символом смерти и пищей мертвых, что блуждали по асфоделовым полям. Порошок из кореньев асфоделя является ингредиентом зелья "Виггенвельд" и "Напитка живой смерти".

Я быстро ответил на первый вопрос. Благо до Хогвартса мне хватило ума поупражняться в написании слов пером.

"Зелье "Виггенвельд". Свойства и применение", — гласил второй вопрос.

Вновь погружение в недры моего разума за нужной информацией — и через секунду я уже начал строчить ответ.

"Виггенвельд, также известный как Рябиновый отвар. Позволяет залечить практически любые раны, не нанесённые при помощи заклинаний. Кровотечение останавливается, а раны затягиваются за считанные минуты. Помимо этого, зелье пробуждает от волшебного сна, вызванного действием зелья "Напитка живой смерти". Также рекомендуется приём в малых дозах волшебникам преклонного возраста, так как придаёт на длительное время энергию и укрепляет тело", — быстро ответил я по существу на второй вопрос.

"Зелье "Напиток живой смерти". Свойства и применение", — гласил третий вопрос.

Секунда ушла на то, чтобы "вспомнить" всё, что я знаю об этом зелье, и я приступил к ответу.

"Зелье живой смерти, очень сильное усыпляющее средство. Ошибка в рецепте или приготовлении может привести к смерти выпившего зелье. Сила такова, что при больших дозах может ввести волшебника в магическую кому, в которой его невозможно будет отличить от мертвеца. Существуют два варианта этого зелья. Слабая версия описана в книге "Начинающий зельевар", вторая же — в "Расширенном курсе зельеварения". Если зелье, сваренное по рецепту из "Начинающего зельевара" усыпляет, то зелье, сваренное по рецепту "Расширенного курса зельеварения" может ввести волшебника в магическую кому. Также есть отличие в применении. Зелье по рецепту "Начинающего зельевара" можно довести до такой кондиции, что одни его испарения будут усыплять".

Закончив отвечать, я перешёл к следующему заданию.

"Дополнительный вопрос. Ингредиенты зелья "Виггенвельд" и "Напитка живой смерти".

Для этого вопроса мне даже не нужно было вновь использовать свою возможность заглянуть в собственный разум. В моей памяти информация об этих зельях всё ещё была свежа, так что я тут же приступил к ответу.

"Ингредиенты зелья "Виггенвельд". 1 пинта сока мурлокомля. 2 капли слизи флоббер-червя. 7 клыков чизпурфла. Жала веретеницы. Веточка мяты. Сок ягоды бум. Тушеная мандрагора. Капли медовой воды. Слизь мозга ленивца. Капли лунной росы. Порошок из кореньев асфоделя. Измельченный бадьян. Кора волшебной рябины. Лепестки моли. Кровь саламандры. 10 хребтов рыбы-льва. Рог единорога. Аконит", — закончил я первую часть.

"Ингредиенты зелья "Напиток живой смерти". Настойка полыни. Сок дремоносных бобов. Корень валерианы. Кора волшебной рябины. Веточка Ивы. Корень асфоделя", — быстро закончил я вторую часть.

Оглядевшись, я заметил, что другие всё ещё корпят над вопросами теста.

Подняв руку, я решил уведомить профессора, что я закончил.

POV. END.

Подняв глаза, декан Слизерина увидел поднятую руку Редстоуна.

Вспомнив наказ Дамблдора быть с ним поаккуратней, Северус глубоко вздохнул.

— У вас какие-то вопросы, мистер Редстоун? — как можно нейтральней спросил он мальчишку.

— Нет, сэр. Я закончил и хотел спросить вас, что мне делать в таком случае, — ровно, уверенно ответил ему Редстоун.

— Закончили? — переспросил его Северус. Брошенный взгляд на часы показал, что прошло не более десяти минут.

— Да, сэр, — всё таким же ровным голосом ответил ему Магнус.

— Тогда соберите вещи и выйдите из учебного класса. На сегодня для вас всё. Когда выйдите из класса, ждите у двери, когда закончат другие и вас заберёт староста, — отдал ему указания.

— Как прикажете, сэр, — собрав вещи, ответил ему Магнус, после чего направился к выходу.

"Хоть один из новеньких учеников не ленивая бездарность", — отметил про себя Снейп, подойдя к месту Редстоуна и взяв его пергамент, проверив ответы.

5.

— Итак, теперь же я вам покажу первое заклинание, которое вы изучите в вашем становлении волшебниками, — жизнерадостно поведал юным магам профессор чар, Филиус Флитвик, закончив перекличку. Мгновенно достав волшебную палочку, декан Равенклоу поднял её на уровень глаз и произнёс: — Lumos!

Как только это было сказано, Магнус ощутил уже знакомое ему чувство творящегося заклинания, исходящее от палочки профессора.

— А теперь вы, дорогие мои, повторите это. Это первое заклинание, одно из самых лёгких в освоении, которое к тому же поможет вам научиться контролировать свой дар. Так, когда вы почувствуете магию, находящуюся в ваших телах, вы сможете усилить или же ослабить свечение заклинания света, — сказав, полугоблин продемонстрировал им это. Горящий свет на его палочке начал светиться намного ярче, после чего практически затух, чтобы потом вновь обрести свою первоначальную яркость. — Вот так это будет выглядеть, — с детской улыбкой смотря на дело рук своих, поведал им учитель чар.

— А теперь повторяем за мной правильное произношение заклинания. Luumoss, — медленно выговорил он. — Ударение на "У", а в конце чуть-чуть тянем "С". Давайте все вместе. Luumoss.

— Luumoss, — хором вторил ему класс.

— Ещё раз.

— Luumoss, — повторили ученики.

— Правильно, — радостно сказал полугоблин. — А теперь возьмите палочки и попробуйте создать эти чары, — приказал профессор юным волшебникам.

Достав палочку из внутреннего кармана мантии, Магнус вспомнил то ощущение, которое он почувствовал, когда Флитвик создал заклинание, сконцентрировавшись на нём, поднял палочку на уровень глаз и решился попробовать.

— Lumos! — твёрдо выговорил он. Знакомое чувство, когда магия начинает двигаться в нём, истекая из руки в палочку, посетило его.

На острие палочки загорелся слабый свет. Глубоко вздохнув, Редстоун направил больше магии из себя в палочку.

Светлячок на острие палочки загорелся намного сильнее.

Уменьшив поток магии, Магнус как зачарованный смотрел на то, как медленно, но верно свет от заклинания становится все слабее и слабее.

"Странно. Почему же я не смог создать это заклинание в поезде? Неужто мне нужно будет каждый раз чувствовать это страстное чувство, когда творится заклинание, и пытаться воссоздать его? Но как тогда учиться заклинаниям без профессора или кого-либо, кто может мне показать и дать почувствовать заклинание?" — погрузился в свои рассуждения Магнус.

— Пять баллов Слизерину, мистер Редстоун, — раздался перед ним восторженный голос декана Равенклоу. — Вы явно одарены в чарах, молодой человек.

— Спасибо, сэр, — застенчиво улыбнувшись, ответил ему Магнус.

— Раз вы сразу же смогли научиться увеличивать и уменьшать поток магии к заклинанию, то уменьшите поток полностью, чтобы развеять чары, — попросил его полугоблин.

Легко оборвав поток магии, текущий из его тела в палочку, Магнус прервал заклинание.

— Прекрасно, — внимательно рассматривая Магнуса, сказал полугоблин. — Теперь создайте заклинание повторно.

— Lumos! — проговорил Магнус, замечая, что теперь ему даже меньше нужно было концентрироваться на том самом чувстве, которое он испытывал при создании заклинания, словно его магия запомнила, как именно подавать эти чары.

— Браво, — похвалил его Флитвик, как только Редстоун вновь увеличил свечение, ослабил, а потом и вовсе развеял.

— Так как вы уже освоили это заклинание в достаточной мере, то прошу вас помочь вашим сокурсникам, — попросил его профессор чар.

Кивнув, Магнус окинул класс взглядом и направился к девушке, сидевшей с ним за одной партой на зельеварении.

— Тебе нужна помощь? — спросил Редстоун, встав сбоку от неё.

Посмотрев на него, девочка неохотно сказала:

— Если тебе будет не трудно.

"Хм, и как же мне ей помочь... — начал размышлять Редстоун, садясь рядом с ней. — А что, если все одарённые могут чувствовать магию как я, но не в такой мере? Может, если я создам рядом с ней заклинание, она сможет лучше узнать это чувство?"

— Меня зовут Магнус, Магнус Редстоун, — решил представиться он, прежде чем начать помогать ей.

— Лиза, Лиза Аттвуд, — осторожно представилась девочка.

— Приятно познакомиться, — улыбнувшись, посмотрев ей прямо в глаза и подав лёгкий импульс доброжелательности, сказал Магнус. Хоть Дамблдор и говорил ему не злоупотреблять своими возможностями, но такое лёгкое влияние даже МакГонагалл не смогла сразу заметить, так что вряд ли его засечёт одиннадцатилетняя девочка.

"Жаль, что во вчерашнем конфликте я не мог использовать свои ментальные умения. Слишком враждебно был настроен тот парнишка", — подумал Магнус, поднимая свою палочку на уровень глаз.

— Следи за мной внимательно, Лиза, мне ведь можно так тебя называть? — спросил её Редстоун. После робкого утвердительного кивка он продолжил: — Я сейчас ещё раз создам заклинание. Ты же должна внимательно смотреть за этим. Lumos! — создал он чары света. — Теперь ты, — мягко предложил он ей.

— Lumos! — попробовала создать чары девушка, но ничего не вышло.

— Мягче. Почувствуй в себе магию и направь её, — посоветовал ей Магнус. — Вот так. Lumos! — он вновь создал заклинание.

— Хорошо. Lumos! — но её попытка вновь не увенчалась успехом.

— Ладно. Посмотри в мои глаза, — Магнус решил прибегнуть к своим ментальным силам. — Lumos! — Он сразу же попробовал передать ощущения, которые испытывал, когда он сам или же кто-то другой наколдовывал Люмос. Погасив своё заклинание, он требовательно посмотрел на Аттвуд. — Теперь ты.

— Lumos! — произнесла девочка, и на кончике её палочки загорелся яркий свет. — Получилось! — радостно сказала Лиза. — Спасибо, — поблагодарила она Магнуса.

— Не за что, — мягко улыбнувшись, заставив её слегка покраснеть, ответил ей Редстоун.

— Редстоун, да? — спросил его сидящий рядом с Лизой мальчик. — Я Джереми Хорст, не мог бы ты и мне помочь? — спросил его смуглый мальчик с острыми чертами лица. Видно было, что ему пришлось себя пересилить, но слизеринская практичность выиграла против неприязни Хорста.

— Конечно, — легко согласился Магнус.

— И нам, — хором попросили его двое близнецов-слизеринцев, сидящих на задних партах.

— Сперва я помогу Хорсту, после вам, — мягко улыбаясь, ответил им Редстоун, хитро прищурившись.

— Спасибо, — в унисон поблагодарили его близнецы, так же в унисон государственно кивнув.

Обойдя Лизу, Магнус облокотился на стол и, посмотрев в глаза Джереми, сказал:

— Смотри внимательно. Lumos! — Он зажёг на кончике своей волшебной палочки небольшого светлячка и, так же как и с Аттвуд, в этот же момент протранслировал ему чувство, которое у него возникает при создании чар. — Теперь попробуй ты, — предложил он Джереми.

— Lumos! — без лишних слов, легко выполнил заклинание Хорст.

— Поздравляю, — кивнул ему Редстоун.

— Благодарю, — ответил ему Джереми, пытаясь теперь научиться дозировать свою магию.

Редстоун же направился к братьям-близнецам.

— Магнус Редстоун, — представился он им. В отличие от своих сокурсников он сразу же пошёл спать, как только наступило время отбоя, чтобы никого больше не провоцировать, так что шанса познакомиться с ними у него не было.

— Минор Марос, — преставился сидевший справа.

— Декат Марос, — не заставил себя ждать второй.

— Что же, начнём... — После того как Магнус успешно показал братьям, как именно нужно создавать заклинание, его подозвал и следующий Слизеринец.

Так Редстоун помог большинству своих сокурсников, лишь двое студентов со Слизерина справились сами.

Профессор Флитвик же активно помогал гриффиндорцам, отлично понимая, что если Магнус начнёт помогать алознамённым, то будут проблемы. Сами Львы могут подумать, что это унизительно, если их почивает Слизеринец, а у Редстоуна были бы проблемы со своим факультетом.

Когда все смогли зажечь свет Люмоса, профессор Флитвик попросил занять Магнуса его место.

Пройдя на первый ряд слизеринской стороны класса, Магнус сел за своё пустующее место.

— Что же, вы научились чарам Люмоса, и некоторые из вас даже научились уменьшать и увеличивать яркость света заклинания. Сейчас же мы разучим заклинание, которое сразу же прекращает действие Люмоса. Оно называется Нокс. Очень резкое произношение. Так: Nox! Теперь все вместе.

— Nox! — повторил класс.

— Теперь зажгите при помощи заклинания Люмос свет, после потушите его при помощи заклинания Нокс, — приказал декан Равенклоу.

Легко активировав чары света, Магнус сконцентрировался на заклинании Нокс.

— Nox! — уверенно произнёс Редстоун, как только почувствовал, что он сможет исполнить заклинание.

Раз за разом он начал повторять это действие. Люмос — Нокс, Люмос — Нокс. Раз за разом он чувствовал, что ему нужно всё меньше и меньше времени, чтобы сконцентрироваться на исполнении заклинаний.

"Словно моя магия имеет некий аналог мышечной памяти", — подумал он, пытаясь как можно быстрее исполнить заклинания друг за другом.

— У вас явный талант к чарам, мистер Редстоун, — похвалил его Флитвик. — Надеюсь, вы будете его развивать, а не просто бездумно использовать данное вам от рождения.

— Конечно, сэр. Я приложу все усилия к этому, — честно ответил ему Редстоун.

"Только глупцы, имея возможность совершать великое, не доступное большинству, зарывают свои дары", — провожая профессора взглядом, подумал Магнус.

— Ах, да. Если хотите, можете помочь вашим сокурсникам, мистер Редстоун, — повернувшись, с улыбкой сказал ему полугоблин.

— Конечно, сэр, — сказал Магнус, поднимаясь, решив вновь сперва помочь Аттвуд.

В этот раз многие справились быстрее с заданием профессора Флитвика. Сказалось то, что многие начали понимать, что нужно почувствовать, для того чтобы создать заклинание.

— Итак, дети, на сегодня урок закончен, — как только это было сказано деканом Равенклоу, на всю школу прозвенел огромный колокол. — Подождите, подождите, — остановил поднявшихся детей Флитвик. — Вы получите домашнее задание. Вы должны кратко описать мне разновидности заклинания Люмос и, конечно же, заклинания Нокс, — огорошил он учеников. — А теперь вы свободны, думаю, старосты уже заждались вас. И хорошего аппетита.

2 сентября, 18:30 вечера, библиотека Хогвартса.

Закончился учебный день Гербологией. Множество вопросов от улыбчивой полной женщины, за которые Магнус получил пятнадцать баллов, пополнив копилку факультета, прибавило ему веса в глазах других слизеринцев, которые за обедом, после помощи на Чарах, уже перестали сторониться Редстоуна.

После была практическая часть урока, продлившаяся почти три часа, и это после теоретической части длиной в час... Оказалось, что Гербология — очень трудная наука, не столь по материалу, сколько из-за физической части. Пересаживать сопротивляющиеся растения было... очень... трудно.

Дело пошло лучше лишь к концу урока, когда Магнус заметил, что если позволить своей магии литься в магические растения, то они как бы сами помогают магу и разрешают творить с ними что угодно. Хотя к каждому из них нужен был свой, специфический подход.

Сейчас же Редстоун сидел в библиотеке и приступал к домашнему заданию по чарам, которые оказались последними в списке дел. Магнус уже успел закончить домашнюю работу по Гербологии, где нужно было описать свойства чар Диффиндо, нужные против излишне агрессивных растений, и Зельеварению, где было лишь задание прочитать информацию о рецепте Бадьяна Хоркаса, так что осталось лишь описать чары Люмос и Нокс, и на сегодня Магнус был бы свободен.

"Люмос, произношение — Лююмосс, заклинание, зажигающее огонёк света на конце палочки. Этот огонёк служит для освещения, но не для согревания или поджигания. Источник света получается небольшой, им можно осветить приблизительно небольшую комнату. Люмос не требует никаких особых жестов и вращений палочкой. Она может быть просто вытянута перед собой и направлена вниз, или же ей можно активно размахивать. Это заклинание было изобретено в 1772 году, чародейкой Левиной Монаштейн. Не работает в зоне действия Перуанского Порошка Мгновенной Тьмы, в зоне заклинания Вуаль Тьмы — Tenebrae Illam Velum. Также имеет более мощный подвид — Люмос Максима. Люмос Максима освещает большие помещения. Создает мощный источник света, не нуждающийся в постоянном поддержании. Заклинание является мощной версией своего базового заклинания Люмос. В книге "Чрезвычайное колдовство" даны подробные объяснения использования этого заклинания. Также существует заклинание Люмос Солем. Это одна из самых мощных форм заклинания Люмос. При его использовании создаётся солнечный луч яркого желто-белого цвета. Оно может ослепить ненадолго человека или же разогнать некоторые растения или тёмных тварей, подверженных свету. Также существует заклинание Люмос Солариум, которое создает сверкающую вспышку света. Заклинание очень кратковременное, но при этом его мощность превышает Люмос Максима. Последняя известная форма Люмоса — Люмос Колорум. Люмос Колорум меняет цвет света, издаваемого заклинанием Люмос. Цвет можно выбрать любой: желтый, красный, синий и многие другие. Нужно всего лишь после заклятия назвать выбранный цвет, например, Люмос Колорум голубой", — Редстоун собрал все факты, прочитанные им, о заклинании Люмоса в один текст.

Теперь оставалось одно лишь заклинание Нокс.

"Нокс, контрзаклинание, относящееся к чарам тушения света. Это заклинание служит для того, чтобы погасить свет на конце палочки, который зажигается заклинанием Люмос. Волшебник, владеющий данным заклинанием на очень высоком уровне, может потушить не только свет заклинания Люмос, но и любой источник света, находящийся не более чем в двухстах метрах от него. Существует специальный артефакт, который воспроизводит этот эффект, название его — Карчитартель. Он зачарован именно воспроизводить эффект заклинания Нокс", — быстро закончил Редстоун.

"Уфф, на сегодня всё. Мда, хорошо, что я оставил Чары напоследок. Как будто чувствовал, что именно домашняя работа по Чарам выйдет самой маленькой и легкой, — устало подумал Магнус, кладя свои принадлежности в сумку. — Пора уже в гостиную", — подумал он, взглянув на часы, которые показывали восемь часов и четыре минуты.

Быстрым шагом Магнус направился в сторону лестниц, чтобы спуститься в подземелье.

"Так... Где это я? Я был полностью уверен, что свернул правильно", — оглядываясь, подумал Магнус, так как выбранный им путь привёл его в тупик.

Развернувшись, он направился обратно. Дойдя до того места, где он свернул направо, теперь он свернул налево.

"Эта зачарованность замка надоедает..." — раздражённо подумал он, вышагивая в абсолютно пустом коридоре, где не висели даже картины.

Свернув ещё раз налево, он вышел в коридор, в котором висели картины.

— Извините, не могли бы вы подсказать мне дорогу к лестницам? — вежливо спросил он у одной из картин, на которой был запечатлён огромный мужчина в одежде времени Ренессанса.

— Конечно же, юнец. Твой путь лежит прямо, так ты должен пропустить пять коридоров, прежде чем свернуть направо. После ты должен пройти триста шагов и свернуть налево, а там же, после ещё ста двадцати шагов, ты выйдешь прямиком на лестницы, — со странным акцентом поведал Редстоуну мужчина, только больше запутав его.

— Большое спасибо, — кисло улыбнувшись, поблагодарил мужчину Магнус, но всё же решил последовать его совету.

Некоторое время спустя. Непонятно где, в замке Хогвартс.

"Ублюдок. Я найду его и спалю его картину к чёрту". — Магнуса уже трясло от той злости, что он испытывал из-за того, что потерялся в этом огромном замке. И всю вину за свой просчёт он возложил на мужчину времён Ренессанса.

Хотя и небезосновательно. Пройдя прямиком, пропустив пять коридоров, Редстоун свернул направо, после он прошёл триста шагов, свернул налево и прошёл ещё сто двадцать. Вот только перед ним предстали целых пять коридоров. Решив вернуться, Магнус только больше запутался.

"Если так пойдёт и дальше, то я полжизни потрачу на то, чтобы вернуться назад в гостиную Слизерина", — опираясь на странную статую не то минотавра, не то рогатого, толстого, уродливого купидона, подумал Редстоун. Внезапно статуя отъехала в сторону, открывая проход.

"Ну, я всё равно потерялся..." — со странным предвкушением подумал Магнус и тут же шагнул внутрь.

— Lumos! — он зажёг на острие своей палочки мощный свет и направился вперёд.

"Нет, давай назад", — подумал Магнус, увидев перед собой огромное количество паутины. Он всегда боялся всяких мелких букашек.

Но, повернувшись назад, он должен был сперва осознать, что прямо за ним находилась сплошная стена.

"Мне это сильно не нравится... И что же мне теперь делать?" — оглядываясь в поисках выхода, подумал Редстоун. Но выхода, кроме как следовать дальше по проходу, через паучью паутину, не было.

Чуть ли не плача, Редстоун усилил свет Люмоса и, медленно убирая паутину, начал проходить вперёд, проклиная всё на свете, что только можно было проклясть.

Внезапно прямо перед взором Магнуса оказался огромнейший паук, с голову самого мальчика.

Паника затопила сознание Редстоуна, но уже в следующую минуту сменилась злостью, а та яростью.

В узком проходе где-то в Хогвартсе резко вспыхнуло пламя, пожирая массивы паутины и многочисленных пауков, устроившихся на потолке. Причём были самые разные особи. Едва отличимые и огромные, с голову Магнуса. Но все они быстро умирали в огне магии Редстоуна, который сам бежал с огромной скоростью по коридору, пока не достиг тупика.

"И что сейчас?! — подумал Магнус, охваченный паникой, ища выход, проверяя каменную кладку, моля святую деву Марию о помощи. — Святая дева, помоги презренному, клянусь, что, если я выживу, я покину это нечистое место колдунов и ведьм", — тараторил он про себя, пока один из камней вдруг не присосался к его магии, после чего вся стена отъехала в сторону, открывая Редстоуну вид на прекрасно освещённый коридор.

Вылетев из проёма, Магнус лишь успел заметить, как за ним закрылся проход и один из камней в кладке засветился ярко-красным светом, прежде чем затухнуть.

Отряхнувшись от пепла, Магнус, полностью вернув себе контроль, поборов эту атаку паники, хмыкнул.

"Я пошутил, святая дева. Да и крестик пальцами я сделал. Но спасибо".

Пройдя по коридору далее, он заметил портрет с полной женщиной на нём.

Что-то шевельнулось в памяти, Магнус не смог устоять и решил подойти и заговорить с нарисованной на картине женщиной.

— Добрый вечер, мадам, — театрально поклонился он нарисованной на холсте даме.

— О, добрый вечер, юноша с факультета Салазара Слизерина, — поприветствовала его женщина. — Что же вы делаете так далеко от ваших подземелий? — внезапно охнув и прикрыв своё лицо веером, женщина, стрельнув глазами, заинтригованно спросила: — Неужто вы пришли сюда к соперникам своим, встретив здесь любовь?

Не растерявшись от такого напора дамы, Редстоун спокойно, с лёгкой улыбкой ответил:

— Мадам, какая любовь? Мне всего-то одиннадцать годов отроду. Неужто вы думаете, что за такой кроткий срок жизни можно повстречать свою ненаглядную?

Грустно вздохнув, полная дама на холсте опустила веер и промолвила:

— Ох, не оставляете вы мне развлечений, юноша. Так бы я могла погрузиться в свои грёзы о запретной любви юноши со Слизерина и девушки с Гриффиндора. Холод и Тепло. Огонь и Лёд. Вместе, несмотря на вражду своих друзей... А теперь мне придётся ждать свою подругу Виолетту, дабы она повеселила меня новыми дамскими рассказами и новостями.

— И когда же придёт ваша подруга? — спросил её Редстоун.

— Скоро, студент со Слизерина, как только прозвучит гонг к отбою, что будет через полчаса. Вам следовало бы поторопиться в свою гостиную, юноша.

— Тут вы правы, мадам. Что ж, приятно было познакомиться. Кстати, я так и не узнал вашего имени, — решив, что пора прощаться, начал заканчивать разговор Магнус. — Меня, кстати, зовут Магнус Аелиэнус Редстоун.

— Хах, знаете, юноша, я уже столетиями жду этого вопроса от доблестных гриффиндорцев, но первый, кто задал мне его с тех самых пор, как я заняла своё место здесь, хитрый слизеринец, — откровенно веселясь, поведала Редстоуну дама. — Что же, меня зовут Розитой Аркадией Гриффиндор, сестра Годрика Гриффиндора, в замужестве Слизерин, — гордо ответила полная дама. После слов оной у Магнуса сбилось дыхание. Он ничего не знал о своих предках, кроме как то, что его отец или дед — самый могущественный тёмный маг этого столетия, а его предок основал Слизерин и что оба ненавидели маглов и маглорождённых. — Приятно познакомиться.

— Кхм, извините, но вы сейчас и вправду сказали, что вы сестра Годрика Гриффиндора и жена Салазара Слизерина? — ошеломлённо спросил её удивлённый Магнус. Он в жизни не мог о таком подумать.

— Да, я так сейчас сказала, — довольно улыбаясь, подтвердила полная дама... Розита Гриффиндор. — Что ж, юноша, приятно было пообщаться, но вам сейчас пора.

— Стойте, позвольте вас спросить о Салазаре Слизерине, — быстро протараторил Магнус. Он желал знать больше о своих корнях. Даже если он слышал и знал, что за монстр его отец или же дед, сердце Редстоуна трепетало. Ведь, несмотря на всю уродливость поступков Волдеморта, он был великим магом, достигшим такого могущества, о котором многие могли лишь мечтать.

— Извините, юноша, но это дела, касающиеся только моей семьи, — с холодком ответила ему Розита.

— Но... — оглядевшись по сторонам и не заметив никого, Магнус решился. — Мадам Розита, я, возможно, потомок Салазара Слизерина, и раз вы были его женой, то и ваш, — твёрдо ответил он.

— Среди моих потомков нет Редстоунов. Наша с Салазаром кровь прервалась на Гонтах, — с сомнением ответила ему дама.

— Мой отец был Гонт, точнее, Риддл, это было имя его магловского отца, — начал рассказывать Редстоун то, что он знал, совершено позабыв о возможных последствиях. Ведь именно сейчас он мог прикоснуться к прошлому своей семьи.

— Правда? Я не знала об этом. Я думала, что все, кроме этого ублюдка Волдеморта, вымерли, — всё ещё сомневаясь, сказала Магнусу Розита.

— Мой возможный отец или дед, его звали Томас Марволо Риддл. — Оглядевшись ещё раз, проверив, нет ли людей в коридоре, осмотрев ближайшие картины, не подслушивает ли их кто, и лишь удостоверившись, что никто их не услышит, Магнус решился: — Но он и был Тёмным Лордом Волдемортом.

— Это... неожиданно, юноша... — задумалась Гриффиндор. — Вы, значит, очень хотите, чтобы я вам поведала о Салазаре и Годрике?

— Именно. Я ничего не знаю о своей семье, я сирота. Даже то, что мой отец или дед, — вновь оглянувшись и удостоверившись, — Волдеморт, я узнал от Альбуса Дамблдора. Поэтому каждая крупица знаний о моих предках для меня чрезвычайно дорога, — понурив взгляд, поведал ей Магнус.

— Я вас понимаю, юноша... Что же, если вы и вправду потомок Салазара, то вы наверняка можете говорить со змеями? — спросила его дама.

Утвердительно кивнув, Редстоун сказал:

— Но ведь одно то, что я знаю язык, ничего не подтверждает. Как я уже понял, не одни потомки Слизерина могут говорить на змеином языке.

— Язык змей можно изучить. Но не в таком юном возрасте. Для его изучения нужны зелья памяти, а применять их в таких нежных годах, Магнус, это значит искалечить ребёнка. К тому же не злись сейчас на меня, но, судя по твоей одежде, ты вряд ли можешь позволить себе данное зелье.

— Ясно, значит, вы хотите видеть подтверждение тому, что я змееуст?

— Именно. Научись заклинанию призыва змей, призови её передо мной, после я поведаю тебе, если ты и вправду окажешься змееустом, о Салазаре и Годрике, — поставила условия дама.

— Я согласен, но когда к вам приходить, чтобы нас никто не потревожил? — спросил её Магнус.

— Тут вам, молодой человек, придётся рискнуть и прийти ко мне после отбоя, если вам и вправду интересна семейная история.

— Конечно же, я всё сделаю, — горячо сказал Редстоун с полными энтузиазмом глазами.

— Но, юноша, вам и вправду стоит поспешить в вашу гостиную, — предупредила его дама.

— Конечно, до встречи, мадам, — поклонившись, Магнус уже хотел было идти, как вспомнил, что не знает дороги. — Кхем, не могли бы вы мне сказать, как добраться до лестниц? Дальше я и сам знаю, но в этой части замка я ещё никогда не бывал... — смущённо закончил Редстоун.

Улыбнувшись, полная дама указала пальчиком на коридор за спиной Магнуса.

— Оглянитесь.

Оглянувшись, Редстоун заметил двигающиеся лестницы.

— Спасибо, — со слегка порозовевшими щеками поблагодарил Редстоун Гриффиндор и, ещё раз попрощавшись, бегом направился в свою гостиную.

6.

Обед, 12:20, 11 сентября 1988 года.

С утра любой, кто имел глаза и умел ими пользоваться, заметил бы мимолётным взглядом, что у Редстоуна очень хорошее настроение.

Причиной этому было то, что сегодня должны были вернуть в библиотеку Хогвартса книгу, где описаны заклинания призывов различных зверей, среди которых был и призыв змеи.

Всю неделю Магнус искал подходящую книгу, пока не нашёл упоминание "Тысяча и одно заклинание призыва. Звери, рыбы, птицы" в книге "Звери, призыв и уход". Вот только оказалось, что кто-то взял нужную Магнусу книгу до одиннадцатого сентября.

"Хорошо, что после обеда уроки отменили", — быстро доедая, предвкушающе подумал Редстоун. Закончив приём пищи, он подхватил свою сумку и направился в гостиную.

Переодевшись в более удобные, чем брюки и туфли, вещи, Редстоун закинул в сумку учебник по Чарам за четвёртый курс, который он взял в библиотеке, письменные принадлежности и достаточно пергаментов для домашнего задания и направился в библиотеку.

Ну, во всяком случае, так подумал бы каждый, кто увидел бы его сейчас.

Сам же он направился завершить самую важную часть в своём плане, который он вынашивал с той самой встречи с портретом Розиты Гриффиндор, как обезопасить себя во время разговора.

Поднявшись на лестницу, ведущую на четвёртый этаж, Редстоун оглянулся и, когда убедился, что рядом с ним никого нет, свернул направо.

Путь его лежал к кабинету завхоза.

Продумывая все возможные варианты, Редстоун прекрасно понимал, что не сможет поговорить с Полной Дамой до отбоя, так как был слишком большой шанс нарваться на Гриффиндорцев. Также он понимал, что после отбоя его могут легко поймать старосты, патрулирующие замок учителя, или же мистер Филч.

Тогда-то он и вспомнил о карте, которую использовал в будущем Поттер, а до него близнецы и которую создали Мародёры.

Так Редстоун решил присвоить её себе. Благо слова-активаторы карты он знал.

Пять дней он ненавязчиво следил за завхозом, аккуратно расспрашивал учеников разных факультетов, по крупицам собирал всю доступную ему информацию о Филче, которая в конце позволила ему составить примерный график старика.

Так что Магнус сейчас был полностью уверен, что завхоз обходит школу, начиная с совятни и заканчивая четвёртым этажом, где и была его каморка. И это после подземелий. Так что на ближайшие два часа Редстоуну не стоило опасаться, что Филч появится в самый неподходящий момент.

Подойдя к двери, на которой висел массивный старинный замок, Магнус, оглянувшись, быстро достал палочку.

— Alohomora! — Тихий щелчок, и замок поддался заклинанию, открывшись.

Зайдя внутрь, Редстоун слегка дрожащим от адреналина голосом сказал:

— Accio, карта Мародёров! — Шум в столе завхоза показал на место, где был пергамент. Не зря Магнус потратил полдня на изучение этого заклинания, которое в отличие от многих других далось ему с большим трудом.

Подойдя к столу, Редстоун направил палочку на ящик и вновь применил Алохомору. После очередного тихого щелчка он открылся, явив Магнусу коробку, на которой было написано: "Подозрительные конфискованные вещи".

Взяв пергамент и спрятав коробку во внутренний карман мантии, Магнус закрыл ячейку в столе, после чего направился к двери.

Закрыв за собой дверь и повесив на неё замок, он ещё раз развернулся, после чего быстрым шагом направился прочь, в глубь четвёртого этажа, отсчитывая статуи на своём пути. Дойдя до тридцать третьей, он остановился перед ней и дотронулся до медали, висевшей на груди статуи.

Медленно каменное изваяние отъехало в сторону, открывая проход.

Как только Редстоун зашёл в него, статуя с тихим шелестом закрыла проход.

— Lumos Solem! — Ярко-оранжевый луч, вырвавшийся из палочки, осветил проход, показывая, что он абсолютно свободен и в нём нет... нежданных гостей. После первого неудачного похождения по хогвартским проходам Магнус решил, что никогда больше не полезет в проход без предварительной проверки.

Бегом, быстро, преодолев расстояние к выходу из прохода, Редстоун, остановившись, отдышался, после чего, открыв проход, вышел недалеко от библиотеки Хогвартса.

"Это было... очень... познавательно, — начал он разговор с самим собой, чтобы успокоить себя. — Хорошо. Теперь мне ничто не помешает поговорить с Полной Дамой". — Подавляя огромное желание отойти в сторону и покурить, Редстоун вошёл в храм знаний. Он и так долго справлялся с этой глупой привычкой, доставшейся ему...

Зайдя в библиотеку, Магнус первым же делом направился к библиотекарше Хогвартса.

— Добрый день, Мадам Пинс, — со своей фирменной, отточенной, мягкой улыбкой поздоровался Редстоун со старой женщиной с огромным "ведьминским" носом.

— Ах, добрый день, мистер Редстоун, ты сегодня рано, — с лёгкой улыбкой ответила ему библиотекарша.

— У всего первого курса отменили уроки после обеда. Должна была быть пара Зельеварения у профессора Снейпа, но там произошёл какой-то несчастный случай, и класс пришёл в негодность. Так что я сразу же, как только переоделся, схватил вещи и направился сюда, в вашу прекрасную обитель знания, — объяснил своё раннее присутствие Магнус, не забывая подлизываться. Он уже успел узнать, что Мадам Пинс обожает свою библиотеку и работу.

— Какая неудача, — посочувствовала мадам Пинс.

— Да... А книгу "Тысяча и одно заклинание призыва. Звери, рыбы, птицы" ещё не вернули? — спросил библиотекаршу Редстоун.

— Нет, ещё нет, — увидев посмуревшее лицо Магнуса, мадам Пинс добавила: — Но не беспокойся. Если её не вернут до шестнадцати часов, то я оповещу профессора Спраут, и она напомнит своему подопечному вернуть книгу, — успокоила Редстоуна библиотекарша.

— Спасибо вам большое, мадам, — от чистого сердца поблагодарил её Магнус. — Мне не терпится прочитать её. Ну, я пойду делать домашнюю работу.

— Иди, иди, — с улыбкой отпустила его Пинс.

Направившись за столики, Магнус достал пишущие принадлежности и приступил к домашней работе по Трансфигурации, решив сделать всё в совершенстве, дабы МакГонагалл не могла к нему придраться. Первый урок у декана Гриффиндора был... тяжёлым. МакГонагалл словно поставила себе цель испытать Редстоуна, постоянно спрашивая его по теоретической части заклинания "Паукка Конверсионис". Да и то, что, выполнив превращение спички в иголку и назад, Магнус получил лишь два балла, наталкивало его на мысль о том, что декан Гриффиндора не очень расположена к нему. Лучше не давать ей простор для манёвра и делать всё так, как она хочет.

Так что Магнус, найдя в учебнике стасованную первокурсникам литературу по заклинанию Трансфигурации, сразу же приступил к работе.

Вечер, 16:41, 11 сентября, библиотека Хогвартса.

Закончив домашнюю работу по Трансфигурации, Магнус откинулся в кресле и размял шею.

"Мне определённо не нравится Трансфигурация. Слишком много у неё условностей. Правильное произношение, развитая фантазия, да и теоретическая часть Трансфигурации превосходит даже теоретическую часть Зельеварения", — устало подумал Редстоун, посмотрев на дело рук своих.

К тому же при Трансфигурации нужно было следить за определёнными моментами, так как для превращения дерева в металл были нужны одни взмахи палочки, а для превращения металла назад в дерево нужны были уже совершенно другие... В общем, слишком муторно было это дело, что не нравилось слегка нетерпеливой натуре Редстоуна.

Упаковав все свои вещи и домашнее задание, Магнус поставил книгу на место, после чего, взяв свою сумку, оглянулся по сторонам и, отметив большое число учеников, направился вглубь библиотеки, где было меньше всего народа.

Найдя самый дальний столик, который хорошо скрывал его, Магнус взял первую попавшуюся книгу и, сев в укромный уголочек, открыл её посередине, после чего достал карту и вложил её в книгу.

"Пора посмотреть, работают ли слова-активаторы и взял ли я вообще нужное мне", — доставая свою палочку, решил Редстоун.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость! — прикоснувшись к карте палочкой, произнёс Магнус.

Сразу же после произношения слов-активаторов на карте появилась надпись зелёными чернилами.

— Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новое изобретение — Карту Мародёров... — гласила надпись, после чего перед Редстоуном открылась карта Хогвартса со всеми его обитателями.

Вот сейчас в библиотеке были семнадцать учеников, показанные на карте как точки, над которыми были написаны имена, среди них были Чарли и Персиваль Уизли.

Проведя палочкой вниз, Магнус увидел подземелья, в которых бродили Филч и миссис Норрис. Профессор Снейп, стоящий на месте, наверняка сейчас либо проверял работы учеников, либо варил какое-либо зелье...

"Очень... познавательно, — подумал Магнус, после того как ткнул палочкой в помещение, где был профессор Снейп, отчего на нём изобразилось его название: "Покои декана Слизерина, профессора Зельеварения Северуса Снейпа". — Значит, карта может и такое..."

— Шалость удалась, — вновь ткнув в карту палочкой, произнёс Редстоун, и карта превратилась в простой кусок пергамента. Упаковав её в свою сумку, к другим пергаментам, Магнус направился к мадам Пинс.

— Мадам Пинс?

— А? Да? — оторвавшись от Ежедневного Пророка, где доктор Медуза описывала "лучшие советы ведьме для сохранения своей красоты и молодости". Быстро убрав под стол газету, мадам Пинс движением фокусника достала из своей корзины книгу, на переплёте которой стояло: "Тысяча и одно заклинание призыва. Звери, рыбы, птицы". — Думаю, ты по этому поводу подошёл ко мне? — добро прищурившись, спросила Редстоуна библиотекарша, протягивая ему книгу.

— Спасибо вам большое, мадам Пинс, не знаю, что бы я без вас делал, — чуть-чуть лести не помешает, решил Магнус, принимая книгу из рук старой волшебницы.

— Не за что, юноша, всегда приятно видеть у детей тягу к знаниям, а не к шуткам и другим глупым времяпровождениям, — произнесла мадам, вновь уткнувшись в статью доктора Медузы на двадцатой странице Ежедневного Пророка, но перед этим протянула Редстоуну листок, который он должен был заполнить, чтобы взять книгу себе.

Заполнив бланк, Магнус схватил книгу как величайшее сокровище мира и быстрым шагом направился вон из библиотеки Хогвартса.

Свернув направо, Редстоун отсчитал три двери, после чего, остановившись подле четвёртой, попросил её:

— Прошу вас, откройтесь мне. — Дверь со скрипом открылась.

Зайдя в кабинет, Редстоун бросил свою сумку на стоящие в углу парты, а сам, усевшись на стул, открыл книгу, перед этим посмотрев на дверь, и, махнув рукой, заставил её закрыться.

"Итак, что тут у нас, — начал Магнус перелистывать страницы с изображениями различных зверей, птиц, гадов, рыб, жуков и пауков. — Общие заклинания. Бестияритум — призыв зверей. Вызывает любого хищного зверя: от кошки до льва. Кто будет призван — зависит от вложенной в заклинание силы, — прочитал Редстоун. — Алесритум призывает птиц..." — начал поглощать книгу Редстоун.

Так страницу за страницей, минуту за минутой Редстоун искал нужное ему.

"Серпенсортия — заклинание, вызывающее появление магической змеи Песчаного Ядоноса", — гласила страница. После шёл набор движений палочки, исполняя которые, волшебник может облегчить себе чародейство.

"А где метод, чтобы отправить её назад? — достав из сумки чистое перо и положив её как закладку, размышлял Редстоун. — Всё же мне нужно будет и как-то назад её отправить..."

Так Редстоуну пришлось прочитать всю книгу, благо его умения на поприще ментальных наук позволяли ему это, после чего, уже в самом конце, он нашёл нужное ему заклинание для отправки любого призванного заклинаниями этой книги зверя назад — Рециаго.

"Что же, приступим", — подумал Редстоун, закатывая рукава.

— Serpensortia, Serpensortia, Serpensortia, Serpensortia, Serpensortia, Serpensortia, Serpensortia... — раз за разом начал повторять Магнус, держа в одной руке книгу, а другой выводя палочкой полукруг.

Лёгкое чувство магии начало исходить из книги, ни в коем случае не сравнимое с тем, что чувствовал Магнус от созданных заклинаний.

Заинтересовавшись у декана Равенклоу, что это за чувство и почему он испытывает его от книг, он заслужил от профессора полугоблина удивлённо-неверующий взгляд.

После профессор Флитвик объяснил Редстоуну, что чувствовать заклинание может не каждый маг и что это чувство развивается по мере роста умений мага. Но подавляющее большинство магов не могут его чувствовать, так как не имеют должного контроля над своей силой. А те волшебники, что умеют чувствовать как свою, так и чужую магию, способны обучаться заклинаниям очень быстро. Там, где у волшебника, не имеющего чувства, уйдёт сорок минут, у чувствующего уйдёт сорок секунд. А высшая магия практически недоступна волшебнику, не искусному в магическом искусстве, лишь огромная магическая мощь может перекрыть этот недостаток. Где не хватает умений — они проложат себе путь силой.

Так что сейчас Редстоун пытался в полной мере почувствовать заклинание, его структуру, его действия, чтобы создать его.

"Жаль, что изучать магию по книгам так трудно", — закончив повторять заклинание, вызывая это чувство, подумал Магнус. Сейчас он был уверен, что понял, как нужно дать литься своей магии, чтобы призвать змею.

— Serpensortia! — очертив палочкой круг, произнёс заклинание Редстоун. Из его палочки вырвалось серое извивающееся облако, которое прямо в полёте превратилась в ярко-жёлтую змею.

Приземлившись, змея повернула свою голову в сторону Магнуса.

— Ты понимаешь меня? — спросил её Редстоун, смотря прямо на змею.

— Холодно... Больно... Голод... Добыча? Слишком большой... Угроза... — приподнявшись, змея зашипела на Редстоуна.

— Не смей меня атаковать, — приказал ей Магнус, увидев, как его слова, полные магии, заставили припасть змею к полу.

— Нельзя нападать... Почему нельзя? — шипела змея, медленно отползая в сторону.

— Стоять... эээ... сидеть на месте! — прошипел ей приказ Редстоун, после чего змея замерла. — Ко мне, — приказал ей Магнус.

Медленно змея поползла в сторону Редстоуна.

— Я твой хозяин, — решил попробовать Редстоун.

— Хозяин... — прошипела за ним змея.

— Пожирай себя, — приказал ей Магнус. Он и раньше говорил со змеями, безобидными ужами, которые в обилии жили в лесу рядом с детским домом, но никогда не пробовал проверить, насколько сильны его слова для гадов.

Змея же, получив приказ, тут же стала пожирать саму себя, начав с хвоста. Как бы ей ни хотелось жить, слово Редстоуна было для неё законом.

— Reciago, Reciago, Reciago, Reciago, Reciago, Reciago, Reciago... — вновь взяв в руки книгу, начал разучивать Магнус заклинание, которое отправит змею назад.

Как только он почувствовал, что готов исполнить чары, он бросил взгляд на змею, которая всё больше заглатывала себя.

— Хватит, — прошипел Редстоун. — Reciago! — направив на неё палочку, исполнив рубящее движение в помощь своему волшебству, произнёс Магнус.

Превратившись вновь в серое облачко, змея растворилась в воздухе.

"Это было познавательно... Значит, змеи не могут противостоять любому моему приказу, — здраво рассудил Магнус. — Что же, теперь остаётся только отправиться в гостиную и ждать подходящего момента, чтобы навестить мою возможную прародительницу", — подумал Редстоун, собирая свои вещи и направляясь в подземелье, в гостиную Слизерина.

Вечер, 11:27, 11 сентября, гостиная факультета Слизерин.

"Интересно. Последний раз я общался со змеями, когда мне было лет шесть. Тогда я просто играл с ними, приказывая напугать досаждающих мне детей из приюта. Но мне и в голову не приходило проверить свою власть над ними. Интересно, а василиск в тайной комнате будет так же беспрекословно слушаться меня? Мда... Вот только проверять мне этого не хочется. Страшно представить, что он сделает со мной, если я прикажу ему то же самое, что и той змейке, и он расценит это как нападение... — передёрнувшись от картины, которую нарисовало его излишне сильное воображение, подумал Редстоун. — Ясно сейчас лишь одно: когда я приказываю змее, то мои приказы сопровождает магия, заставляющая исполнять мои желания", — рассуждал Магнус, сидя в отдалённом кресле в гостиной, которое хорошо скрывали тени.

Достав карту, Редстоун коснулся её палочкой.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость... — тихо прошептал Магнус слова-активаторы.

Сверившись с картой, он быстро поднялся и направился прочь из гостиной. Выйдя, он скользнул, дошёл до первого поворота, где была неподвижная картина боя закованных в латы гоблинов и воинства магов и, нажав на один из камней в кладке, который ему легко поддался, он открыл проход, ведущий прямиком в совятню или же на пятый этаж, который показал всем первокурсникам староста, сопровождающий их.

Выйдя рядом с совятней, Редстоун, порывшись в своей памяти, вспомнил, где был тот злополучный проход, выведший его к Полной Даме, после чего ещё раз сверился с картой, не было поблизости Помоны Спраут и Филча, которые сегодня патрулировали коридоры.

Подойдя к проходу и открыв его, Редстоун скользнул внутрь.

— Lumos Maxima! — активировал он сразу же, как только оказался в проходе, заклинание света. Яркое свечение Люмоса озарило проход и показало Магнусу, что в том огненном представлении, которое он устроил здешним жителям, сгорели отнюдь не все пауки.

— Insendio! — направив на ближайшего паука палочку, произнёс Магнус, заставляя того воспламениться. — Insendio! Insendio! Insendio! Insendio! Insendio! Insendio! — раз за разом повторял Редстоун, сжигая ненавистных ему пауков. Закончив уничтожение особо больших особей, он направил палочку перед собой и произнёс: — Igniscoramme! — после того как он произнёс это заклинание, из его палочки вырвалась струя пламени, сжигая паутину и не таких больших паучков.

Дойдя до выхода и закончив чистку, Редстоун удовлетворённо оглянулся назад.

"Теперь можно здесь ходить, не опасаясь, что на голову свалится один из этих противных пауков".

Открыв проход и быстро юркнув туда, Магнус проследовал к картине Полной Дамы, предварительно сверившись с картой Мародёров.

— Добрый вечер, Розита Гриффиндор, — поприветствовал он даму на портрете.

— Ах, что? — сбросив с себя оковы сна, хлопала запасными глазами Полная Дама. — Я вас не пропущу, юноша, вы не из факультета Годрика Гриффиндора, — заявила ему Полная Дама.

— Мне это и не нужно, мадам. Я здесь, так как я потомок Салазара Слизерина, и вы обещали мне рассказать более о достопочтенном основателе, если я вам докажу, что я змееуст, — напомнил ей Редстоун.

— Ах, это вы? — удивилась дама. — Прошу простить, моя память всегда подводит меня, когда дело касается лиц, — искренне извинилась Розита.

— Ничего страшного, мадам, — успокоил её Редстоун, доставая палочку. — Serpensortia! — сопровождая свои слова вспомогательным движением, создал чары Магнус.

Вновь серое облачко вылетело из палочки Редстоуна, вскоре превратившись в змею.

— Не двигайся, — сразу же пресёк её попытки уползти Магнус. — Что я должен заставить сделать её, чтобы вы поверили мне, что я змееуст? — посмотрев на Гриффиндор, спросил её Редстоун.

— Что вы ей сказали? — с интересом спросила Розита.

— Приказал ей не двигаться с места, — ответил ей Магнус, загоняя своё раздражение в глубины. Эта женщина начинала выводить его из себя своей пустой болтовнёй. Редстоун хотел как можно быстрее узнать достоверную информацию о своих истоках...

— Интересно, — высоким голосом произнесла Полная Дама. — Прикажите ей раскрыть пасть.

— Открой пасть, — прошипел Магнус.

Змея тут же исполнила его приказ.

— Теперь вы довольны? — спросил он Розиту.

— Ну, я не знаю... Может быть, это какой-то трюк? — с сомнением протянула Полная Дама, заставив Редстоуна сжать в бессильной злобе кулаки.

— Пожри себя, — приказал он змее. — Я приказал ей пожрать себя. Этому невозможно научить ни одно живое существо. И я не знаю ни одних чар, способных на это, помимо Империо, — уже не скрывая своего раздражения, проговорил Редстоун. Эта женщина выводила его из себя. Она прекрасно видела, как важно Магнусу узнать о его предках, и специально тянула время.

— Фу! — воскликнув и прикрыв своё лицо веером, Полная Дама отвернулась от этого зрелища. — Всё, перестаньте, сделайте так, чтобы она перестала, — с лёгкими истеричными нотками попросила Розита Редстоуна.

— Хватит, — прошипел он, после чего, направив палочку на змею, произнёс: "Reciago!", заставив её развоплотиться.

— Я верю вам, юноша, — совершенно спокойным голосом произнесла Полная Дама. — Что же вы хотите знать? — спросила его Гриффиндор.

— Всё важное о жизни Салазара Слизерина, — ответил ей Редстоун.

— Что же... Родился Салазар на юго-западе Англии, в болотистом месте Дартмур, — начала рассказ о Салазаре Полная Дама. — Но прожил он там недолго. Размолвки с отцом и матерью, которым не нравился крутой нрав Салазара, заставили его рано покинуть отчий дом и отправиться в странствия. Он посетил многие места, учился у многих мастеров, пока не встретил моего драгоценного братца, Годрика. Тот, почувствовав в Салазаре родственную душу, предложил ему вступить в войско, которое выступало на войну против гоблинов. В те времена гоблины были отнюдь не так миролюбивы, как сейчас. Они сжигали целые города, объединившись с войсками северян. Салазар же всегда хотел показать себя, он любил, когда им восхищались, так что тут же согласился с предложением моего братца. Вместе они пошли на войну, не прошло и пары лет, как они стали командовать всей армией, одерживая одну победу за другой. Они были непобедимы, несокрушимы. Годрик, который всегда вёл воинов в бой, который всегда пребывал на острие атаки, и Салазар, прекрасно планирующий сражение, командующий армией. Но, даже одерживая одну победу за другой, они не могли выиграть войну. Дух северян и гоблинов был слишком силён. Так продолжалось, пока мой благоверный не придумал хитрый план. Именно его интриги рассорили северян и гоблинов, заставив их начать грызню между собой, после чего дерзкая атака на подземелье гоблинов с помощью северян принесла им победу. Жаль, правда, что из северян почти никто не выжил, ведь они поняли, что сражались не на той стороне. Злые языки тогда поговаривали, что именно Салазар виноват в этом, что он специально послал их туда, где они нашли смерть... Но это не важно. Важно было то, что волшебники победили гоблинов, заставили их прийти и просить мира! — вдохновлённо рассказывала Полная Дама о делах своего брата и будущего мужа.

— После окончания войны был великий праздник, на котором Годрик и Салазар побратались, там же я и встретила его. Впервые я тогда увидела своего благоверного. Такого сурового, такого загадочного. Вот что я скажу вам, юноша, это была любовь с первого взгляда! — улыбаясь своим воспоминаниям, поведала Редстоуну Полная Дама. — Годрик это тоже заметил, и не прошло и пары декад, как мы были помолвлены. Хотя мне пришлось долго ждать нашей свадьбы, так как Салазар и Годрик решили построить Хогвартс совместно с целительницей Хельгой Хаффлпафф и мастером ритуальной магии Ровеной Равенклоу. Но как только закончилось строение замка, мы тут же сыграли свадьбу! Ах, какой это был праздник. Множество знатных особ, великих чародеев со всей Европы и даже сам король Вильгельм, который когда-то пожаловал дворянство Годрику и Салазару за их доблесть на войне! После же всё для меня слилось в прекрасное мгновенье. Салазар был счастлив, занимаясь Хогвартсом, я родила ему девочку и мальчика... Но наше счастье продлилось недолго, — резко посмурела лицом Розита. — Один из учеников Салазара, маглорождённый, подвергшись речам своего священника о том, что из-за его дара его в будущем ждёт одно лишь страдание в геенне огненной, привёл их в наш дом. Салазар и Годрик тогда были в Хогвартсе, я послала им сову, дабы они пришли на помощь, но они опоздали. Наш сын с Салазаром и я, мы были убиты этими магоненавистниками. Одна лишь моя дочь смогла спастись, спрятавшись до прихода моего братца и благоверного. Что было дальше — я не видела лично, лишь со слов моей дочери... Салазар и Годрик были в ярости. Они убили всех, кто был там, а Салазар пошёл ещё дальше, он уничтожил весь посёлок, откуда те люди были родом, так же как и нашёл и жестоко покарал всех родственников бывшего ученика Хогвартса, — мрачно закончила Полная Дама.

— Печальная история. Извинюсь о том, что из-за меня вам пришлось вспомнить об этом, — тихо проговорил Магнус, опустив свой взгляд и упершись им в карту Мародёров. Теперь понятно, почему Полная Дама тянула время... Кому будет приятно говорить о таком?

— Что вы, вы даже должны были услышать эту историю, всё же вы потомок моей дочери, — улыбнулась Полная Дама. — Но главное будет дальше. Салазар сломался после моей смерти и смерти сына. Из года в год его ненависть к маглорождённым росла. Он делал страшные вещи, лишь моя дочь была той, кто могла образумить его. Но когда она вышла замуж и ушла из отеческого дома, уже никто не мог более сдерживать моего мужа. Его ненависть к маглорождённым дошла до такого, что он чуть было не убил одного из учеников Хогвартса, если бы не вмешался Годрик. После у них обоих была дуэль, победителем которой вышел Годрик, несмотря на все знания Салазара. Да... Годрик был прирождённым воином... Несокрушимым, в то время как таланты Салазара на этом поприще были хоть и выдающимися, но всё равно не сравнимы с моим братцем... Ну а после Салазар покинул Хогвартс. Более его никто никогда не видел, — закончила своё повествование Розита Гриффиндор. — Запомните эту историю, юноша, и запомните, ненависть до добра не доводит, — грустно сказала Полная Дама.

— Спасибо за этот рассказ, — от всего сердца поблагодарил Розиту Магнус. Увидев точку Миссис Норрис, Редстоун решил, что для него хватит. — Я вам очень благодарен, что вы рассказали историю моего предка. И я обещаю вам, что научусь с ошибок моих предшественников и не паду в ненависть. Но сейчас мне нужно откланяться, кошка завхоза вскоре будет здесь, а я не могу позволить поймать себя, — поклонившись, попрощался Редстоун с Гриффиндор.

— Конечно же, идите, юноша, — отпустила Полная Дама Магнуса. — И если найдётся время, приходите, вы прекрасный слушатель, — сказала она вслед убегающему Редстоуну.

7.

Вечер, 21:01, 13 октября, гостиная Слизерина.

— Магнус, помоги мне, пожалуйста, с историей левитационных чар, — даже не открывая книгу по чарам, попросила его Орелия Роуз, забавно сдувая свою тёмно-красную чёлку с глаз.

Закрыв книгу "Древние и благородные", которая была посвящена истории древних чистокровных семей, Редстоун быстро вспомнил всё, что он знал о левитационных чарах.

— Левитационные чары впервые были придуманы и использованы в шестнадцатом веке волшебником Джарлетом Хобартом. Шестнадцатого июля тысяча пятьсот сорок четвёртого года Хобарт собрал большую толпу волшебников, среди которых был председатель Визенгамота, для того чтобы публично продемонстрировать на себе придуманные им же левитационные чары, что не очень ему удалось, — усмехнувшись, вспомнив, что будет далее, продолжил Магнус. — Он залез на крышу одной из лондонских церквей, и после нескольких выступлений и исполнения национального гимна он спрыгнул с крыши, оставшись висеть благодаря заклинанию в воздухе. Сперва, казалось, у него все получилось, но после трехминутного висения в воздухе толпе надоело наблюдать за происходящим, и они стали просить его показать им что-то ещё. После нескольких минут ожиданий они начали свистеть и бросаться в Хобарта гнилыми продуктами... Волшебник попытался двигаться в воздухе, совершая энергичные плавательные движения, однако так и не сдвинулся с места. Рассудив, что одежда делает его тяжелым и стесняет движения, Хобарт стал раздеваться в небе. Как только волшебник снял с себя последний предмет одежды, он рухнул на землю и сломал себе шестнадцать костей. После этого Хобарт понял, что заклинание держалось на его одежде и, лишившись её, он вышел из поля действия чар. Джарлет испытал заклинание на различные объекты дома и решился продемонстрировать действие чар ещё раз. Эта демонстрация вышла более успешно: он левитировал разные объекты: от маленьких камней до поваленных деревьев, — закончил Редстоун. — Этого тебе должно хватить, чтобы заполнить пергамент.

— Спасибо, Магнус, — мило улыбнувшись, поблагодарила его Роуз.

Редстоун же вновь открыл свою книгу, проступив к прочтению официальной информации о семье Аттвуд.

После нескольких конфликтов на факультете Магнус понял, что ему нужно знать историю родов своих сокурсников, так как из-за неведения очень высок шанс сказать что-то, что твоим собеседником будет воспринято как оскорбление.

А конфликты Редстоун избегал. Слишком шатко было его положение среди слизеринцев, хотя он и делал всё, чтобы добиться внимания и уважения, и если среди своих сокурсников это было легко, то вот как подойти к старшим курсам — Магнус не знал, пока ему не представилась возможность наладить контакт через другого старшекурсника.

Лион Блуривер, шестикурсник, очень любивший музицировать в факультетской комнате отдыха, куда доступ имели лишь старшекурсники, искал среди первокурсников людей, имеющих играть на скрипке.

Впервые в жизни Магнус поблагодарил святого отца Марка за то, что он заставил его учиться музицировать, даже когда всем стало ясно, что у Редстоуна полностью отсутствует музыкальный слух. Но жёсткие, долгие тренировки дали плоды, и, несмотря на свою бездарность, Магнус мог неплохо играть на скрипке.

Так что, играя по вечерам в комнате отдыха вместе с Лионом, его подругой Джессикой Редсноу и лучшим другом Марго Фальгардом, Магнус смог познакомиться с большей частью старшекурсников.

И именно общаясь с ними, Редстоун понял, как важно знать истории магических семей. Так из-за незнания произошёл большой конфликт между двумя парнями-семикурсниками.

А всё началось с ничего незначащей фразы, после которой один из парней был до глубины своей души оскорблён. Но, решив, что месть должна подаваться холодной, он не начал ругаться со своим оппонентом, он вообще не показал, что его как-либо задели небрежно сказанные слова. Нет, он просто использовал свою внешность, чтобы переспать с подругой того, кто его оскорбил, после чего пустив об этом слушок.

Так он спровоцировал своего неприятеля к активным действиям, был готов к ним, ответил ему, размазав его в магическом поединке, после чего ещё вышел сухим из воды, так как только защищался...

— Магнууус... — протянула Роуз.

— Что? — отвлекшись от чтения истории Аттвудов на очень интересном моменте, который рассказывал о том, что среди Аттвудов никогда не было сильных чародеев, зато всегда рождались чрезвычайно одарённые чародейки, спросил её Редстоун.

— Эффекты различных чар левитаций, известные мне чары и их краткое описание?.. — спросила требовательно уставившаяся на Магнуса Орелия.

Тяжко вздохнув, Редстоун спросил у Роуз:

— Орелия, если я тебе всё расскажу, то тебе это ничего не даст...

— Да ладно тебе, как будто эти чары нам в жизни пригодятся, — отмахнулась она от Редстоуна.

— Хм, думаю, что да, пригодятся. Ладно, слушай внимательно и записывай, — дождавшись, когда девочка приготовится записывать за ним, Магнус начал рассказывать. — Левитационные чары способны поднимать объекты в воздух, их действие, однако, не распространяется на живые существа, кроме узкоспециализированных заклинаний, таких, как Мобиликорпус. С помощью этих заклинаний можно с легкостью перемещать предметы, не используя физических сил. Левитационные чары поднимают вещи в воздух, отрицая законы гравитации, — остановился Редстоун. — Записала? — после утвердительного кивка со стороны Роуз Магнус продолжил: — Асцендио — заклинание, созданное специально для того, чтобы выталкивать человека из воды, трясины и любой другой жидкой материи, — назвал первое известное ему заклинание Редстоун, вспоминая свой текст, меняя предложения и порядок чар, дабы профессор Флитвик не мог им предъявить то, что Орелия или же Магнус списывали. — Вингардиум Левиоса — заклинание парения. Эффективность заклинания зависит напрямую от массы и размера. Так, например, поднять десятикилограммовый кусок железа труднее, чем десятикилограммовое бревно, так как размер бревна больше, чем у железа... И последнее заклинание, описанное в книге по чарам за первый курс, Мобиликорпус. Мобиликорпус — это заклинание, передвигающее непосредственно тело живого существа. Используется колдомедиками для транспортировки тяжелобольных пациентов, которые из-за своей болезни не могут передвигаться сами, — закончил Редстоун. — Думаю, этого хватит на отлично. Если же хочешь превосходно, то пролистай книги и найди дополнительную информацию, — посоветовал ей Магнус, упираясь своими красными глазами, под которыми залегли тёмные круги от недосыпания, в свою книгу.

— А ты... Ммм, забудь, — хотела сперва сдерзить, но потом прикусила свой остренький язычок. — Ладно. Мордред с этим превосходно. Лиза, пошли, — взяв Аттвуд за руку и потянув её прочь, сказала Роуз.

Остановившись после пары шагов, Орелия, развернувшись, подошла к Магнусу и, улыбаясь, сказала ему:

— Спасибо за помощь. Ты помог мне, я помогу тебе, хотя, если честно, я и так бы это сделала, а то твой внешний вид наводит на меня уныние, — и, сказав это, быстро достала палочку. — Animofacies!

Яркая фиолетовая вспышка, вырвавшаяся из палочки Роуз, на мгновенье озарила лицо Редстоуна, и когда она пропала, то не было больше ни тёмных кругов под глазами, ни чрезмерной бледности, и глаза Редстоуна больше не были красными.

Магнус, спокойно сидевший на месте, отметил, как напряглись делавшие рядом с ним домашнюю работу Минор и Декат с Джереми.

Благодарно улыбнувшись, проглотив завуалированное оскорбление, Редстоун поблагодарил Роуз:

— Спасибо тебе. Нужно будет покопаться в бытовых чарах, совсем выпало из головы, что есть такая возможность, — сделал себе заметку Редстоун.

— Не за что. Маглорождённые часто не знают самых простых вещей, — бросила напоследок, прежде чем уйти, Орелия, заслужив этим недовольные взгляды мальчишек, которые с недавнего времени болезненно воспринимали оскорбления, направленные в сторону Магнуса, ну или то, что они считали оскорблениями.

Как только Роуз и Аттвуд отдалились на достаточное расстояние от их группы, Джереми, не выдержав, задал вопрос:

— Зачем и как ты её только терпишь, Магнус? Ведь ясно же, что она общается с тобой лишь ради того, чтобы списать. Да она тебя даже как человека не уважает, — раздражённо спросил Редстоуна Джереми.

Это был уже не первый раз, когда они начинали обсуждать Роуз.

— Ну и? Мне плевать на это, к тому же для Лизы важно, чтобы её подружка проводила немного времени с её друзьями, — устроившись поудобней в кресле, ответил ему Редстоун.

— Ясно, — тяжело вздохнув, оставил эту тему Джереми.

"Не говорить же мне тебе, что я даю Роуз пользоваться мной", — подумал Редстоун.

Всё началось почти месяц назад, когда многие сокурсники заметили, что Редстоун помогает Аттвуд, Хорсту и Маросам с домашней работой, отчего они всё больше и больше начали преуспевать на уроках.

Тогда-то Орелия и попыталась "приобщиться" к группе, однако получила вежливый, но категорический отказ.

Вот только сдаваться она была не намерена, так как каждому хочется при приложении меньших усилий получить большее, и она начала искать подход.

Пара обмолвок Магнуса о том, что у Лизы нет подруг на факультете, когда Роуз была рядом, и вот, пожалуйста, уже через пару дней Роуз и Аттвуд начали проводить вместе время, и вскоре к ним подтянулись и другие подружки Орелии.

Всё это Редстоун сделал лишь для того, чтобы иметь выход контакта с девушками-однокурсницами. Он давно заметил, что если мужские особи со Слизерина могли общаться с полукровками и маглорождёнными с любого факультета, кроме Гриффиндора, то девушки относились к ним как к кучке ходячего, говорящего, разумного мусора.

Редстоуна такое положение дел не устраивало, так как после ознакомления с историей магического мира и в частности многих магических британских семей Магнусу стало понятно, что хоть это общество и выглядит патриархальным, оно им не является.

Существует множество семей, где право голоса имеют лишь женщины. Те же Аттвуды, как пример. Так что хорошие отношения с женской половиной курса Магнусу, как официальному маглорождённому, очень нужны, если после Хогвартса он не захочет быть каким-нибудь попрошайкой. Во всяком случае, шансы не скатиться до такого будут повыше...

— Да ладно тебе, Джереми, Орелия просто любит поязвить, а так она вполне себе нормальная, — вдруг сказал Декат, заслужив от своего брата насмешливый взгляд.

— Да она ему просто нравится, вот он её и защищает, — поведал нам Минор, заставив своего брата слегка покраснеть.

— Ничего подобного. Она просто хороший собеседник, если пропускать её колкости, — ответил Минору Декат.

Наблюдая за тем, как отчаянно пытается отговориться Декат, Редстоун и не заметил, как подошло время, когда он должен был уже быть в комнате отдыха старшекурсников.

— Редстоун! — мощный баритон Лиона, прозвучавший прямо под ухом Магнуса, заставил того вздрогнуть.

— Да? Что? — с учащённо бьющимся сердцем спросил Лиона Магнус, обернувшись.

— Издеваешься? Ты уже как на пять минут опоздал! — подхватывая Редстоуна и таща его в сторону, поведал ему Блуривер.

— Извини, заговорился, — быстро протараторил Редстоун.

— Да неважно, сейчас нужно успеть ещё раз прорепетировать, а то будем выглядеть как гоблинши на конкурсе красоты.

— Согласен, — слегка улыбнувшись, представив себе такое, ответил ему Редстоун.

Вечер, 17:31, библиотека Хогвартса.

— Мистер Редстоун. Юноша, ты просил оповестить тебя, когда будет полшестого, — оторвала Мадам Пинс Магнуса от чтения.

Подняв на библиотекаршу слегка расфокусированный взгляд, Редстоун проморгался, после чего ответил ей:

— Спасибо большое, — поднимаясь и складывая свои письменные принадлежности в сумку, отделяя их от библиотекарских книг, поблагодарил Магнус мадам Пинс.

— Ох уж... Оставь, — приказала ему библиотекарша. — Я сама уберу книги, а ты уже беги, — сказала она и, выхватив из его рук стопку книг, пошла разносить их.

— Спасибо вам ещё раз! — сказал Редстоун мадам Пинс, но заслужил от неё гневный пшик за то, что посмел слишком громко говорить в её обители, и выбежал прочь. У него ещё были дела.

"Так, домашнюю работу сделал. Теперь осталось поупражняться в заклинаниях, — после чего двинулся к одному ему известной точке. — Прямо, налево, налево, направо, два коридора пропустить и отсчитать седьмую лампу", — мысленно повторял Редстоун свой маршрут, чтобы не сбиться с пути.

Оказавшись подле светильника, висевшего на стенке, Магнус протянул к нему руку и три раза потёр его.

Заскрипев, прямо за юным волшебником открылся проход, ведущий прямиком на восьмой этаж.

Зайдя туда, Редстоун протянул руку к первой же лампе и, потерев её, закрыл за собой проход, после чего молниеносно достал палочку.

— Arania Ekzimi! — быстро прошептал он формулу заклинания, созданного специально против членистоногих. Ярко-белый свет, отдающий слегка голубым цветом, озарил проход, и со всех щелей посыпались оглушённые пауки. Так как это был уже далеко не первый поход Редстоуна через этот потайной ход, то особенно больших особей не было. Но всё равно новые пауки появлялись регулярно, словно боровшись с Магнусом, как назло, не отступая ни на шаг. Ведь только лишь вчера Редстоун проходил здесь и всё зачистил, не оставив в живых даже самого мизерного паучка.

Медленно, словно смакуя каждую смерть таких ненавистных ему арахнидов, которые посмели испугать его, Магнус один за другим раздавливал этих мелких тварей. Таких ему ненавистных, что он даже специально выучил это заклинание, так как профессор Снейп и Флитвик запретили ему применение более... мощных, когда он чуть не зажарил ученика Равенклоу, не заметив его, так как был увлечён "схваткой".

Расправившись с последним пауком, Редстоун удовлетворенно кивнул и направился дальше.

Выйдя на восьмой этаж, он вновь начал проговаривать про себя свой маршрут.

"Направо, налево, налево, направо, пройти мимо прохода, опять налево", — остановившись, Редстоун начал нарезать круги подле сплошной стены, думая о том, что ему нужно место для практики его заклинаний.

Пройдя через появившуюся дверь после третьего круга, Редстоун застал ту же картину, которую он видел все последние две недели.

Десятки различных манекенов. Различных форм: от ганоидных до звериных, из различного материала: от железа до бумаги.

"Что же, приступим... — взглянув на часы, подогнал себя Магнус. — У меня в распоряжении полтора часа. После мне нужно быть в гостиной и помогать своим... друзьям".

— Reducto! — направив палочку на цель, произнёс Редстоун. Сорвавшийся с конца палочки белесо-голубой луч разорвал древесный манекен в щепки.

"Прекрасно, никаких трудностей, — облегчённо подумал Магнус, смотря за тем, как только что разнесённый в хлам манекен сам по себе восстанавливается. — После почти двух недель постоянных изматывающих повторов я наконец-то смог создать Редукто быстро, не совершая вспомогательных движений палочкой", — использование этих магических костылей невероятно сильно раздражало Магнуса. Особенно если без них можно обойтись, ведь всё зависит лишь от мастерства чародея.

— Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! Reducto! — как заведённый, начал выкидывать целые очереди разрушающих лучей Редстоун. Магнус прекрасно понимал, что нужно закрепить свой успех, прежде чем двигаться дальше.

Раз за разом выпуская лучи заклятий, Редстоун игрался с их мощью. Вот полетело Редукто, которое пробивает насквозь железный манекен, вот очередь более слабеньких в манекен из металла. Врезаясь друг за другом в одну точку, они имели такой же эффект, разве что силы на них было потрачено намного больше.

"Всё. Хватит, — остановил самого себя Редстоун. — Нужно передохнуть", — глубоко дыша, подумал Магнус, вытирая выступивший на лбу пот.

"Что там следующее по списку?" — задумался на минуту юный волшебник, вспоминая следующее заклинание, которое было на очереди после Редукто. — Invisibilia Flagellum! — произнёс Редстоун, совершая широкий размах над головой, после направляя палочку на манекен, словно в его руках был невидимый хлыст. Щелчок, металлический звук раздался в комнате, и вмятина на железной гуманоидной фигуре указывала на то, что заклинание было исполнено правильно.

"Что же, прекрасно, что получилось с первого раза. Теперь вперёд, за отработку!" — бодро подумал Редстоун, начиная создавать невидимый хлыст вновь. Магнус же давно заметил, что стоит ему только освоить одно более трудное заклинание, то процесс аналогично тяжёлых чар идёт после намного быстрее.

Вечер того же дня, 19:39, Выручай-комната.

Тяжело дыша, Редстоун стоял, облокотившись на стену, и пытался проглотить ком, стоявший в горле. Заучивая заклинание, он не заметил, когда и как он дошёл до такого состояния.

"Нужно закругляться. Сил более нет", — сожалея о том, что на обед он решил плотно поесть, решил Магнус, направившись к своей сумке.

Выходя из Выручай-комнаты, Редстоун уже уверенно стоял на ногах, и ком в горле тоже пропал. Но от этого не стало легче, так как его живот напомнил ему, что с двенадцати часов дня он ничего не принимал.

"Значит, сперва на кухню, а лишь потом в гостиную", — направившись к лестнице, подумал Магнус, прикидывая, сколько времени ему осталось и успеет ли он хотя бы поменять мокрую рубашку...

День, 13:22, 1 ноября, квиддичное поле.

— Протяните руки над мётлами и скажите "вверх", — раздался высокий, болезненно отдающий в ушах усталого, невыспавшегося Редстоуна голос мадам Хуч.

Обречённо вздохнув, поняв, что перед ним ещё два часа полётов, после чего час муки на трансфигурации у декана гриффиндорцев, Магнус протянул руку над метлой.

— Вверх, — тихо, но твёрдо приказал он лежавшей рядом с ним старой потрёпанной метле. Так как он был не очень расторопен, ему досталась одна из худших мётел.

Редстоун почувствовал, как только произнёс "вверх", как магия хлынула из него потоком и, найдя ближайшую метлу, соединилась с ней, после чего та прыгнула ему прямо в раскрытую ладонь.

"Интересно... Моя энергия питает её", — прислушиваясь к своему чувству, ещё ни разу не подводившему его, когда дело касалось магии, решил Магнус.

— Так, а теперь оседлайте их! Вот так! — резко и слишком громко для Редстоуна сказала Хуч, показав, как именно нужно садиться на метлу. — Но не отталкивайтесь от земли.

"Это будет больно... для мальчишек..." — безынициативно подумал Магнус.

Сев на метлу, Редстоун начал ожидать приказа воспарить в воздух.

Хуч же тем временем поправляла всех, кто сидел неправильно.

— Магнус, я думал, ты никогда не летал на метле, — сказал со стороны Минор.

— Я никогда и не летал, — равнодушно ответил ему Редстоун, смотря тупо вперёд, ожидая конца этой муки.

— Нууу, в отличие от большинства... выросших с маглами ты сел правильно.

— Просто я работаю мозгами и делаю то, что мне говорят, — слегка улыбнувшись, бросил на своего друга взгляд Редстоун. — Да и посмотри, — кивок в сторону, — вот Эдвард вроде бы и чистокровный, и из богатой семьи, а оседлать метлу, как просит его мадам Хуч, и с пятой попытки не сможет. А, нет, уже с шестой, — поправил себя Магнус, смотря, как мадам Хуч в очередной раз направилась к непутёвому наезднику.

— Ну да... В этом ты прав, — хохотнув, подтвердил правоту Редстоуна Минор.

— Так, а теперь дружно, не сильно отталкиваемся от земли сразу же после моего свистка, — удостоверившись, что каждый правильно сел на метлу, отдала распоряжение мадам Хуч, после чего оседлала свою метлу и поднялась в воздух.

Резкий звук свистка раздался на квиддичным полем, и почти сотня первокурсников дружно оторвалась от земли.

— Стоять, не бояться! Эй, мальчик, ты куда? Девочка, перестань верещать! Да перестань ты так обхватывать древко, ты его сейчас сломаешь! — разносились над полем крики Хуч, пытавшейся установить хоть какой-то порядок в рядах детей, большинство которых хоть и были выходцами магических семей, всё же никогда не летали самостоятельно, одни на метле.

Паря в метре от земли, Редстоун смотрел на этот цирк.

У него самого не было никаких проблем с контролем метлы, даже более, контролировать её можно было одним лишь усилием воли. Все движения нужны были так же, как и взмахи палочкой при создании заклятий, лишь как костыли.

Мысленно отдав приказ сдвинуться вправо, Редстоун почувствовал, как медленно, но верно метла начала смещаться в правую сторону.

"Мир магии. Сила и контроль — и твоя жизнь будет легка, — подумал Магнус, покрутившись вокруг своей оси. — Должен признать... это... занятно. И совершенно безбоязненно, что самое важное", — Редстоун ожидал давление в паху, но ничего такого не было. Как только он занял место, он почувствовал, что он как будто бы сел в какое-то мягкое седло.

— Все выстроились в одну линию, — отдала приказ Хуч. Как только дети смогли встать во что-то отдалённо напоминающее линию, мадам Хуч продолжила: — Сейчас мы все вместе пролетим вперёд. Кто не знает — для этого нужно наклониться вперёд, после чего метла сдвинется. Но не сильно! Иначе вы полетите слишком быстро, — предупредила под конец тренер.

"Это будет скучно..." — неспешно направив свою метлу вперёд, подумал Редстоун.

Вечер того же дня, 15:45, кабинет Трансфигурации.

— Мистер Редстоун! Пятнадцать балов со Слизерина за то, что вы уснули на уроке! — вырвал Магнуса из таких сладких объятий Морфея голос декана Гриффиндора.

— Прошу простить меня, профессор, — взяв себя в руки, попросил прощения Редстоун. Он просто ничего не мог с собой поделать. Как только он ни пытался заставить себя следить за уроком, у него ничего не получалось.

— Что же, раз вы находите мой урок таким скучным, то значит, вы уже всё знаете о заклинании Эванеско? Просветите тогда и своих сокурсников.

Редстоун поднялся с места, ему даже не пришлось вспоминать всю ту информацию, которую он знал об Эванеско, так как чуть ли не каждый второй день отрабатывал и изучал его. Это заклинание практически не имело границ, кроме мастерства волшебника, применяющего его. В руках одного всё, что могли эти чары, — заставить исчезнуть рвоту. Но вот у настоящего мастера трансфигурации это заклинание могло стереть гору с лица земли.

— Заклятие исчезновения тем сложнее, чем сложнее строение вещи или животного, которое мы хотим подвергнуть исчезновению. Улитка, беспозвоночное, не представляет трудной задачи. Мышь — млекопитающее, и работать с ней гораздо труднее. Поэтому магическое действие такого рода нельзя осуществить, мечтая об ужине. К тому же у трансфигурационных чар Эванеско существуют подгруппы, которые облегчают использование данного заклинания. Как примеры: Випера Эванеско, Таурус Эванеско, Писцес Эванеско. Всего существует более пяти тысяч разновидностей, которые описаны в "Эванеско — почувствуй себя мастером Трансфигурации" от Даниеля Наполи. Плюсом такой формулы заклинания является её лёгкость в применении. Но лёгкость компенсируется тем, что подвиды заклинаний могут удалить только определённый объект либо группу определённых объектов. К тому же для использования подвида не нужны развитая фантазия и знание строения объекта, в то время как Эванеско является полуразумным заклинанием, которое, напитывая энергией, можно направлять, что именно нужно уничтожить или убрать, — закончил Редстоун.

— ...Пять баллов Слизерину, — неохотно сказала МакГонагалл. — Садитесь, мистер Редстоун, — прозвеневший звонок заставил декана Гриффиндора закругляться. — Для всех, кроме мистера Редстоуна, есть домашняя работа. Методы применения и использование заклинания Эванеско, так же как и пять методов применения и использование подвидов данного заклинания, на выбор. Все свободны.

Как только Магнус вышел из комнаты, к нему подошёл высокий, широкоплечий старшекурсник Слизерина.

— Это ты Редстоун? — спросил он ничего не понимающего Магнуса.

— Да, — кротко ответил он бугаю.

— Меня зовут Даниелл фон Стурцберг, я капитан команды Слизерина по квиддичу. Ты приглашён участвовать в наших тренировках, приходи в понедельник, в шесть часов на стадион. Этот шанс даётся всем первокурсникам, которые неплохо показали себя на уроках полёта. Так что не пропусти его, — сказал он, после чего, кивнув на прощание, ушёл восвояси.

"Квиддич... Квиддич — это любовь народа, если ты, конечно, неплох", — задумался Редстоун, направляясь в подземелье. Нужно было переодеться и бежать быстрее делать домашнюю работу...

Ночь, 1:09, 30 ноября, комната отдыха старшекурсников Слизерина.

— Хорошо сыграли сегодня, — полным энтузиазма голосом оповестил всю свою музыкальную группу Леон. — Но, думаю, нужно ещё раз пройтись по началу, уж слегка мы там сбиваемся...

— Леон, перестань, у Магнуса уже глаза от усталости смыкаются, а ты всё никак не успокоишься, — приструнила Леона его девушка. — Редстоун, иди уже спать, а то я от твоего вида сейчас расплачусь.

— Ну да, я пошёл, до завтра, — зевая, сказал Редстоун, поднимаясь на ноги.

Но он не смог удержать равновесие, и последнее, что он запомнил перед темнотой, было приближающимся мраморным полом комнаты...

8.

Ночь, 2:29, больничное крыло Хогвартса.

— Поппи, что случилось с мистером Редстоуном? — тихо спросил безмятежно выглядевший Дамблдор. Но его вид обманывал. Несмотря на своё внешнее спокойствие, внутренне он был очень сильно обеспокоен произошедшим. В последнее время он всё больше и больше думал о юном змееусте, видя в нём такую же нездоровую тягу к знаниям, как и у Тома в его юности, да и то, что многие юные слизеринцы начали собираться вокруг него, пробуждало в Альбусе нездоровые ассоциации Редстоуна с Риддлом.

И теперь, узнав, что юный волшебник оказался в больничном крыле, сразу же поспешил узнать, из-за чего именно. Дамблдор очень сильно опасался того, что Магнус попал сюда из-за какого-нибудь магического эксперимента, хотя своим разумом великий чародей понимал, что сейчас Редстоун просто не мог знать чего-нибудь опасного. Но неприятное чувство не покидало Альбуса, так что он решил прийти и осмотреть юного чародея лично.

— У мальчика сильное физическое истощение, истощение магического типа и, скорее всего, морального. Правда, об этом я сейчас судить не могу. Мальчик, кажись, загнал себя, — неодобрительно покачала головой медсестра. — Куда профессора да декан смотрели? — строго нахмурившись, спросила она Альбуса.

— Поппи, ты ведь должна понимать, что профессора не могут уследить за каждым учеником, — сказал Дамблдор. — Могу ли я осмотреть его? — спросил директор медсестру.

— Конечно, только недолго. Было бы нежелательно, если мальчик проснётся, — сказала ему Помфри, после чего направилась в свой кабинет.

Альбус же подошёл к мальчику и взглянул на него сквозь свои артефактные очки-половинки.

"Что же он делал, чтобы довести себя до такого состояния?" — обескураженно подумал Дамблдор, смотря на Редстоуна в магическом аспекте.

Если ранее Редстоун был похож на активный вулкан, в котором бурлила магия, словно раскалённая магма, вырываясь из своего сосуда, то теперь Магнус напоминал больше тлеющие угли костра.

Взглянув поверх своих очков-половинок, Альбус отметил впалые щеки и огромные мешки под глазами.

"Мальчик определённо загонял себя... Но что он делал и, главное, когда и где, если этого не заметили профессора и даже Снейп, который обещал мне приглядывать за ним, — размышлял Альбус, сев на стульчик рядом с кроватью, на которой лежал Редстоун.

Бросив взгляд в окно, Дамблдор смотрел прямо на неестественно яркую луну, прекрасно освещающую весь Хогвартс. Переведя взгляд на Магнуса, Альбус грустно улыбнулся и подумал: — Сколько же мороки и проблем с тобой, Магнус Редстоун. Страх того, что я не смогу направить тебя на путь добра и ты станешь как твой предок. Опасение того, что ты так же, как и Он, пойдёшь тропою тёмных искусств... Все эти немые вопросы в глазах профессоров, когда я прошу их рассказать о тебе. Как ты учишься, с кем ты общаешься, показать твои эссе... Тяжёлые разговоры с Минервой, которую приходится раз за разом осаживать, дабы она не сорвалась на тебя. Намёки Северусу, что я всё вижу... Все его мимолётные взгляды, полные ненависти, которые он бросает на тебя, ассоциируя с Лордом Волдемортом. Бедняга до сих пор не забыл Лили..." — тяжко вздохнув, Альбус устало потёр рукой лоб. — Слишком стар я стал. Нет больше той энергии, что была во мне ранее, нет больше того желания. Но и нет никого, кто бы мог меня сменить". — Если бы кто-то сейчас зашёл в больничное крыло, то смог бы увидеть очень эксклюзивное зрелище. Усталого Альбуса Дамблдора. Настоящего Дамблдора, а не один из его образов вроде сумасшедшего старика-маразматика или же могущественного мага, не сомневающегося и не ошибающегося лидера, а настоящего, невероятно уставшего, побитого жизнью старика-волшебника.

— Альбус, тебе пора, — тихо сказала ему Поппи, стоящая за ним. Она одна из немногих, кто знал настоящего Дамблдора, поэтому сейчас не удивилась тому, как выглядел самый могущественный за последние два столетия светлый маг.

— Спасибо, Поппи. И прошу тебя, оповести меня, как только мистер Редстоун придёт в себя, — попросил директор медсестру.

— Конечно, Альбус, — легко согласилась мадам Помфри.

— И ещё одно. Когда мистер Редстоун будет здоров, то скажи ему, что я хотел бы его видеть, — отдал он наказание медсестре. — И да, ты же знаешь, как я обожаю яблочные тянучки, — подмигнув, произнёс Дамблдор. — Спокойной ночи, Поппи, — исчезая в зелёном огне камина, пожелал директор.

— И тебе, Альбус... Отдохни уже, — тихо пробурчала себе под нос медсестра, направляясь в свой кабинет. Ей тоже нужно было поспать, завтра будет тренировка по квиддичу у команды Гриффиндора, а это всегда означало, что у медсестры будет много работы.

Утро, 7 Декабря, 6:30, больничное крыло Хогвартса.

— Держите, — протянула медсестра Редстоуну три флакончика зелья. — Запомните, половину бутылочки до приёма пищи, половину после. Вечером зайдёте ко мне за следующей порцией, — строго наставляла мадам Помфри юного волшебника. — Вам всё ясно?

— Да, мадам, — покорно ответил Магнус медсестре.

— Хочу я в это верить, мистер Редстоун. Больше я не хочу видеть вас в таком состоянии, так что уделяйте себе впредь больше времени на отдых. И да, вас хотел бы видеть директор, направьтесь к нему сразу же после завтрака. Пароль — яблочные тянучки, — сказала напоследок медсестра Магнусу, прежде чем выставить того вон из своей обители.

Оказавшийся за дверью Редстоун впервые за пару дней свободно вздохнул.

"Какая же неугомонная женщина", — поморщился Магнус, вспомнив многочисленные наказы, запреты и упрёки этой... медсестры.

Спустившись в большой зал, Редстоун отыскал взглядом своих друзей, после чего направился к ним. В последний раз он видел их три дня назад, так как мадам Помфри запретила им его посещение, после того как Роуз поругалась с Хорстом прямо в больничном крыле.

Причём из-за совершенно ненужной вещи, подумаешь, Роуз нечаянно или всё же специально назвала Магнуса грязнокровкой, отчего Джереми, решивший "оберегать" Редстоуна от поползновений других слизеринцев, вспылил, и очень даже сильно.

Если бы не своевременное вмешательство медсестры, то эти двое наверняка прокляли бы друг друга.

— Всем хорошего утра и приятного аппетита, — пожелал своим однокурсникам Редстоун, садясь за своё пустовавшее место рядом с Хорстом.

Нестройно слизеринцы поприветствовали Редстоуна в ответ, после чего продолжили свою трапезу.

— Отдохнул наконец-то? — высокий голос, обладательницей которого являлась Орелия Роуз, невозможно было не узнать. Особенно странная смесь превосходства, заботы, интереса и опять же превосходства делала его сильно узнаваемым.

— Да, я сейчас в полном порядке, — смотря Роуз в глаза, спокойно ответил ей Редстоун.

Он давно заметил, что она практически с самого начала их знакомства пыталась вывести его из себя.

Так что и сейчас, смотря в её зелёные глаза, он чувствовал, что она просто желает, чтобы он с ней поругался.

"С чего она так на меня взъелась? — отстранённо подумал Редстоун, играя в гляделки с девочкой. — Я её провоцировал? — спросил себя самого Магнус. — Нет, не провоцировал... Я ей помогаю? Помогаю. Да я, даже зная, что она не переносит маглорождённых, специально старался держаться от неё подальше, был всегда предельно осторожен в высказываниях и обращении... Из-за чего же она так взъелась на меня? Так и охота плюнуть на все правила и обещания и просто просмотреть непосредственно в её голове, как себя лучше всего с ней вести, — оставаясь внешне спокойным, даже улыбаясь, зло думал Редстоун. — Тихо, нужно научиться понимать людей. Не дело это — всегда полагаться на свои возможности..."

— Орелия, у тебя мантия запачкалась, — всё не отводя взгляда, поведал ей Редстоун.

После его слов он и его однокурсники могли смотреть на бесплатное шоу того, как покрасневшая Орелия пыталась очистить свою мантию салфеткой, что у неё не очень получалось, из-за чего она начинала злиться и выглядела... довольно комично.

"Странная мания у неё, касающаяся внешнего вида", — улыбаясь, смотря на пыхтения Роуз, подумал Редстоун.

Вспомнив, что она, вообще-то, волшебница, Орелия достала палочку и двумя заклинаниями заставила исчезнуть пятно от овсянки, после чего сразу же вернула себе невозмутимый вид.

— Что у нас по расписанию? — спокойно спросила она Аттвуд.

— Пары по истории магии, — старательно пряча улыбку, ответила ей Лиза.

— Ясно. Пойдём, мне ещё нужно взять книгу, — позвала она с собой Аттвуд.

Поднявшись, обе девушки удалились.

— Надо будет запомнить это, — весело ухмыляясь, Джереми забросил себе в рот последнюю ложку овсянки. — Ты откуда узнал, что она так отреагирует? — спросил он Редстоуна.

— Я и не знал. Нет, я замечал, что она очень... — сделал паузу Магнус, для того чтобы найти наиболее подходящее слово, — истерична? — спросил он скорее самого себя, чем Хорста. — Да, именно... В общем, Роуз очень истерична, когда дело доходит до её внешнего вида.

— Да, я это сейчас тоже заметил. Интересно, как она среагирует, если наслать на неё какие-нибудь чары, изменяющие внешний вид не в лучшую сторону, — показательно задумался Джереми. Видимо, он так и не помирился с Орелией после их небольшой размолвки в больничном крыле.

— Не надо, она этого тебе не простит, — остудил его пыл Магнус. — Я не собираюсь выбирать, с кем мне общаться, если вы разругаетесь из-за такого пустяка.

— Это не пустяк, — горячо возразил Редстоуну Хорст. — Ты ведь и сам понимаешь, что так продолжаться не может? Она постоянно пытается унизить тебя, причём такими словами!

— Джереми прав, — просто и прямо сказал до этого молчавший Минор. — Даже Декат согласился с этим.

— Ладно, но мне сейчас не до этого, — как можно беззаботней ответил им Магнус. — Меня директор Дамблдор вызвал, и я не знаю зачем. Сейчас это меня больше беспокоит, чем странная, нерациональная неприязнь Роуз.

— Из-за чего это он тебя вызвал? — спросил его Декат, который был одним из тех немногих слизеринцев, которые уважали и восхищались Дамблдором. Тот же Минор относился к директору в лучшем случае прохладно.

— Думаю, из-за того, что я упал в обморок. Может, отчитать хочет за то, что не спал в такой поздний час, может, хочет узнать, зачем я себя довёл до такого, может быть, он хотел бы спросить меня о том, как именно я заслужил магическое истощение... — задумался над этим Редстоун. — Вариантов много...

— Ну да, ты смотри, чтобы у нашего факультета после разговора не оказалось на пару сотен баллов меньше, — попросил его Джереми. Но, тут же вспомнив что-то, усмехнувшись, сказал: — Хотя, зная тебя, мы получим на пару десятков драгоценных камней больше.

— Посмотрим, — протянул Редстоун и, достав палочку, создал заклинание Темпус, при помощи которого узнал время. — Ладно, мне пора, — закинув последний кусочек тоста, Магнус поднялся и направился в кабинет директора.

Он специально решил отправиться пораньше.

Нужно было ещё вспомнить дорогу, ведь местонахождение входа в директорскую обитель им показывали лишь однажды.

Сидя за массивным деревянным столом, Альбус планировал то, в каком русле он будет вести беседу с Редстоуном. Вряд ли мальчик изменит своей тактике отмалчивания, так что директору наверняка вновь придётся выпытывать ответы из излишне замкнутого мальчика.

Вновь и вновь рассматривая различные варианты, Дамблдор пытался выбрать, в какое русло он поведёт беседу. Будет ли он напирать авторитетом или же будет действовать тоньше... Для каждого человека нужен был свой подход. И Альбус всегда умел искусно находить нужные слова... Но сейчас он был неуверен, он боялся использовать неправильный подход к Редстоуну.

Внешность юного Магнуса выбивала его из колеи, заставляла вспоминать все свои прошлые промахи с Томом, делала директора нервозным, неуверенным в себе, словно он вновь только что окончивший Хогвартс мальчишка.

Хотя нет, тот Альбус просто продавил бы свои интересы, не считаясь с мнением других.

Сработали оповещающие чары на горгулье, которая уже сотни лет охраняла проход в кабинет директоров Хогвартса, и Альбус, закрыв глаза, одним ментальным усилием успокоил свои мысли, заставив их течь медленным, ровным потоком.

Тихий стук в дверь.

— Заходите, мистер Редстоун, — пригласил зайти ученика директор, после чего дверь распахнулась, явив Дамблдору его головную боль.

"Выглядит значительно лучше", — отметил для себя директор.

Редстоун заметно отъелся в больничном крыле — диета и питательные зелья прекрасно сделали своё дело.

Круги под глазами пропали, сейчас Редстоун вновь был свеж и излучал энергию всем своим видом...

"И не только одним внешним видом", — подумал Альбус, взглянув на ученика со Слизерина сквозь свои очки-половинки.

В Редстоуне бурлил огромный поток магической энергии, яростно полыхал.

— Присаживайся, не стесняй себя, — улыбаясь, сказал Альбус, указывая на поставленное напротив его стола кресло. — Тебе предстоит нудная лекция старого мужчины, — продолжил Дамблдор, излучая веселье.

Сев напротив директора, Редстоун поднял глаза на безмятежно улыбающегося Дамблдора.

— Извините, директор Дамблдор, но я что, нарушил школьный устав? Или зачем вы решили меня вызвать? — решил спросить Магнус, после того как понял, что Дамблдор не собирается начинать разговор первым.

В больничном крыле было невероятно скучно и, что ещё страшнее, нельзя было использовать магию, что вводило Редстоуна в странное уныние. Так что юному волшебнику не терпелось приступить вновь к занятиям.

Да и общество других людей, пусть и слегка юное и наивное, тоже было приятно Магнусу после отлёжки во владениях медсестры Хогвартса.

— Ну, доказательств, что ты его нарушил, нет, но мы оба знаем, что ты практиковался в использовании заклинаний за пределами классных комнат, — спокойно ответил ему Дамблдор. — Но наказывать кого-то за то, что он имеет тягу к познанию магического ремесла, как директор школы волшебства и чародейства, я считаю неправильным, — подмигнув Редстоуну, промолвил Альбус. — Мне не нравится в этом только одно — твой нездоровый энтузиазм, — став моментально серьёзным, пояснил Магнусу Дамблдор, всем своим видом излучая беспокойство этим моментом. — Это очень опасно как для тела, так и для духа твоего, — закончил Альбус и, сложив руки в замок, посмотрел на юного слизеринца, размышляя, что ему нужно делать. Ведь любое его действие имело не только позитивные, но и сильно негативные последствия.

Оставь он всё как есть, и в скором времени мистер Редстоун либо угробит себя и свой потенциал, либо погрязнет в тёмных искусствах и начнёт терять свою человечность.

Запретив юному волшебнику практику и самостоятельное изучение чародейства, он ничего не добьётся, кроме обиды мальчика. Ну и того, что мистер Редстоун начнёт прятаться намного более основательно, что только всё усложнит, как для Дамблдора, так и для Редстоуна.

Оставалось только помочь ему освоить таинства чародейства и волшебства, что, однако, привело бы к тому, что на мистера Редстоуна обратят внимание многочисленные политические и личные противники величайшего светлого мага двух столетий.

Альбус понимал, что стоит только оказать повышенное внимание мальчику, как его тут же возьмут на заметку, просто так, для профилактики, вот только... Противники Альбуса отнюдь не были глупцами и, разузнав о биографии мистера Редстоуна, сложив все факты воедино, они так же, как и Дамблдор, могут догадаться о том, что юный волшебник — потомок Слизерина и что он связан с Тёмным Лордом. Да, узнают они это не сразу, пройдут года, может, даже десятилетия, пока перед ними вся мозаика не соберётся воедино, но это произойдёт. Альбус это понимал и отнюдь не тешил себя ложными надеждами. Страшно представить, что тогда обрушится на мистера Редстоуна. Ненависть потерявших своих близких из-за действий Волдеморта, давление со стороны чистокровных, которые рады будут переманить на свою сторону того, кто сможет вновь, из-за одного только своего происхождения поднять стяг чистой крови и собрать под свои знамена на момент разрозненных чистокровных.

Спокойной жизни мальчика придёт конец, да и к прочему появится ещё и опасность того, что некоторые особо пострадавшие могут попытаться отомстить. Ведь мальчик не его предок, не самый могущественный тёмный маг всего столетия, не мастер многих отраслей магического искусства, прошедший сквозь сотни боёв не на жизнь, а на смерть, убивший десятки волшебников, а всего лишь одарённый молодой человек, который наверняка не сможет среагировать в опасной ситуации адекватно.

Прикрыв глаза, Альбус судорожно вздохнул. Несмотря на весь его опыт, сейчас он чувствовал себя очень неуверенно.

Перед глазами проскакивало лицо Тома Риддла, славного мальчугана, который именно из-за неправильно выбранной Дамблдором линии поведения стал самым могущественным и ужасным тёмным магом своего столетия.

Вот лица четвёрки друзей, Мародёров. Слишком поздно Альбус обратил на них внимание, слишком многое, в отличие от Риддла, он им позволял, слишком много раз он их покрывал, закрывал глаза на недопустимое, боявшись настроить их против себя. Если в Томасе он преимущественно видел лишь негативные черты характера и действий, то в Джеймсе, Сириусе, Ремусе и Питере он пытался видеть лишь позитивные черты, что разбаловало их, превратило их в так называемую золотую молодёжь.

С сильно бьющимся сердцем в груди, словно Альбус вновь маленький мальчик, прыгающий с высокой скалы в воду, Дамблдор медленно, внимательно следя за реакцией Редстоуна, начал говорить:

— Магнус, ты ведь понимаешь, что я не могу допустить того, чтобы ты занимался магией без учителей, без того, кто мог бы помочь тебе и поддержать тебя, где нужно остановить твои порывы, чтобы ты не навредил сам себе? — мягко начал Альбус. Слегка остекленевшие глаза Редстоуна подсказали ему, что если он продолжит ещё немного в том же духе, то юный волшебник замкнётся в себе и будет пропускать все доводы и слова старого чародея, не обращая на них внимания. — Поэтому я указываю тебе на то, что многие учителя выделяют для особо интересующихся их предметом учеников время после уроков, показывая и объясняя юнцам, жаждущим знаний, все мелочи их предмета, в которых и кроется мастерство, — увидев отклик в мимике Редстоуна, Дамблдор продолжил уже более уверенно: — К тому же, моя дверь для тебя всегда открыта, ты можешь прийти ко мне с любым вопросом, неважно, чего он касается. Я с радостью поделюсь с тобой своими знаниями и опытом, — закончил Дамблдор.

— Я... Спасибо, что указали мне на дополнительные занятия у профессоров. И я очень почтён вашим предложением, — улыбаясь, мягко ответил Редстоун. Но намётанный взгляд Альбуса уловил огромное облегчение и благодарность, проступившую на лице Магнуса, хоть он это и тщательно скрывал.

— Ой, да ладно тебе. Просто пошли мне сову, если у тебя появится вопрос, там я либо отвечу тебе письменно, либо приглашу тебя ко мне на чай. Кстати, не хотел бы ты лимонную дольку? — указал на лакомство, стоящее на его столе, Альбус.

— Нет, я только что с завтрака, где я очень плотно поел. Но спасибо, — поблагодарил Дамблдора Редстоун.

— Ты уверен? — расстроился Альбус. Он уже давно мечтает приобщить к лимонному лакомству побольше людей, однако пока что его любимые лимонные дольки не обзавелись новыми поклонниками. — Ну да ладно, в следующий раз, — решил для себя не сдаваться Дамблдор. — И да, всё же я попрошу быть тебя осторожней. У тебя было сильное магическое истощение, помноженное ещё и на физическое с явным недосыпанием. Всё этом может привести к плачевному исходу, — посуровев, сказал Альбус, строго смотря на Редстоуна. — От потери магического дара до смерти, — слегка зловеще закончил свою речь Альбус.

— Я понял и принял к сведению, — кивнув на слова Дамблдора, Магнус успокоил Альбуса, который увидел, что Редстоун и вправду проникся словами, сказанными им.

— Ну вот и прекрасно, — хлопнув в ладоши, сказал Альбус, которому показалось, будто огромный, тяжёлый груз упал с его плеч, после чего он взял лежащее на столе перо и, достав из стола пергамент, быстро написал на нём пару строк. — Это тебе, — протянул Дамблдор пергамент, до этого сложив его. — Там написано, что ты разговаривал со мной, из-за этого пропустил часть урока. А теперь поторопись, таинства магии так и ждут, когда они будут изучены жадными до познания учениками, — отпустил директор Редстоуна.

Утро того же дня, 8:58, класс истории магии.

Постучавшись в дверь кабинета, Редстоун дождался, когда получит разрешение войти, после чего, отворив дверь, зашёл в классную комнату, тем самым всполошив царившее в нём сонное царство.

— Профессор Биннс, извините за опоздание, я был у директора Дамблдора, — оповестил профессора-призрака Редстоун. — Вот вам записка от него.

— А, Риддл, да. Положите записку, после чего идите на своё место, — флегматично вставил это предложение в свою речь о скандинавских рунных ведьмах Биннс.

Редстоун же почувствовал, как волна жара прокатилась по всему его телу, заставив его судорожно окинуть взглядом класс. Успокоился Магнус лишь тогда, когда понял, что никто в классе не среагировал на фамилию Риддла.

Сев на своё место, рядом с Хорстом, Редстоун достал книгу и письменные принадлежности. В отличие от большинства он не делал на уроках по истории домашнюю работу и не спал, а записывал важные факты. Хотя это давалось ему нелегко, даже несмотря на его жгучий интерес к истории, как к магловской, так и к магической. Особенно нравилось Редстоуну проводить параллели между этими двумя мирами и смотреть, как магловский мир влиял на магический и как магический влиял на магловский.

Так, например, было чрезвычайно познавательно то, что король Вильгельм Завоеватель, подавляя "Мятеж трёх графов", воевал и против гоблинов, которые поддерживали противников короля, и именно в этой войне прославились Годрик Гриффиндор и Салазар Слизерин, хотя после статуса секретности их имена были вычеркнуты из истории маглов, как и большинство имен великих волшебников.

Многие события и моменты в истории имели магические корни, что было довольно странно, учитывая презрение одарённых магией к маглам.

Та же Лига Наций, организация-предшественница ООН, была создана как магловский образец МКМ — Международной Конфедерации Магов, хотя и с подачи тогда ещё юного, но уже очень влиятельного в Англии Альбуса Дамблдора, который к маглам, судя по тому, что о нём известно, относится терпимо.

Редстоуну не терпелось узнать более об истории магического мира и протянуть параллель с магловской историей, и то, что он пропустил значительный промежуток времени в больничном крыле, удручало его.

Да, Магнус мог прочитать книгу, взять дополнительный материал, но это было не то же самое, что слушать профессора Биннса. Несмотря на свою монотонность, он и вправду знал очень многое. Чтобы найти жалкие крупицы того, что он рассказывал на своих уроках, нужно было перелистать десятки книг, а на уроке всё это давалась сразу же, нужно было лишь внимательно слушать и запоминать.

— Что от тебя хотел директор Дамблдор? — шёпотом спросил Редстоуна Джереми, который заканчивал своё эссе по астрономии.

— Лишь попросил меня не перенапрягаться так более, — ответил Хорсту Магнус, внимательно слушая Биннса. У Редстоуна уже выработалась привычка слушать профессора и общаться со своим однокурсником, так как тот часто, делая домашнюю работу на уроке истории, спрашивал Магнуса, если чего-то не знал. Так что Редстоуну пришлось приспосабливаться.

— Ааа... — разочарованно протянул Хорст. — Разве он тебя не наказал за твои странные отлучки, где тебя нигде не найти? — спросил он Редстоуна.

— Хм, такое ощущение, что ты расстроился, что меня не наказали, — хмыкнул Магнус, записывая за профессором.

— Да нет, ты чего?! — возмутился Хорст. — Я просто думал, если он тебя накажет, то ты наконец-то поделишься со мной тем, куда ты пропадаешь. Кто знает, вдруг, если это было бы важно для тебя, ты бы захотел и далее отлучаться, тогда тебе вполне могла бы понадобиться помощь.

— Если тебе это так интересно, то почему ранее меня не спросил? — поинтересовался у Джереми Редстоун.

— А ты бы взял и сказал? — вопросом на вопрос ответил Хорст, скептически посмотрев на Магнуса.

— Да, — только и сказал Редстоун, сбивая с лица Джереми скептическое выражение.

— Правда? — спросил бледнолицего сироту, который с горящим взором записывал лекцию профессора-призрака, Хорст. Он давно уже хотел знать, куда пропадает его приятель, и очень сильно обижался на то, что Магнус не хочет посвящать его в свою тайну. Так что, не дожидаясь ответа на свой вопрос, тут же спросил: — И куда же?

— Отрабатывал некоторые заклинания, — решил посвятить Редстоун в свою тайну Хорста. Ранее это было невозможно, так как в то время, которое он отводил для практики, он отрабатывал чары и заклинания, которым будут обучены первокурсники, сейчас же Магнус перешёл к заклинаниям, интересующим лично Редстоуна. Так что, узнав или даже увидев, чем именно занимается его друг, Хорст лишь укрепится во мнении, что Редстоун чрезвычайно одарён, и наверняка проговорится об этом на факультете, отчего Редстоун вновь поднимет свой "рейтинг" среди змей. Ранее же этого нельзя было сделать. Одно дело, когда Магнус практикует заклинания, которые изучаются на третьих-четвёртых курсах, совершенно другое же, когда нужно было научиться заклинаниям, которые должны были быть на предстоящих уроках, ну и довести до идеала уже изученные.

— Какие именно? — поинтересовался Джереми.

— Которые мне интересны, — усмехнувшись, ответил Редстоун Хорсту. — Ну и которые пригодятся любому уважающему себя магу. Редукто там, ну или же Акцио, — мимолётно взглянув на Джереми, Магнус с трудом подавил довольную улыбку, которая так и норовила вылезти на его лицо. Джереми клюнул и наверняка захочет похвастаться достижениями своего друга перед другими...

Прозвеневший звонок оборвал бубнёж призрачного профессора и заставил захлопнуть рот Хорста, который хотел задать очередной вопрос.

"Иногда он очень надоедает своими бесконечными репликами", — подумал Редстоун, пакуя свои вещи.

Подождав, пока большинство покинет класс, Магнус вместе с Джереми тоже пошёл на выход.

— Я тебе разрешала дотрагиваться до меня, дебил? — возмущённый голос Роуз звонким эхом прокатился по коридору. — Руку! Отпусти! — прошипела она гриффиндорцу, державшему её за локоть.

— Смотри, какие мы наглые. И на Слизерине учимся, а ведь недавно магловскими выходцами были, — сказал, снисходительно улыбаясь, гриффиндорец с каштановыми волосами.

Роуз же тем временем смогла всё же вырвать локоть из хватки пацана и, оттолкнув его, сказала:

— Ну и? Я смотрю, Дорн, ты и твоя семейка всё ещё плачетесь? — заносчиво ответила ему Орелия.

— Джереми... Это что такое? — шёпотом спросил Хорста Редстоун.

— Джейк Дорн — чистокровный, гриффиндорец, наследник древнего и благородного рода Дорнов, у которых был большой бизнес по добыче и доставке редких ингредиентов. Был, пока Фредерик Роуз не раздавил их, как и множество других конкурентов, став монополистом в Британии, — посвятил Редстоуна в суть конфликта Хорст. — Они часто конфликтуют, ты что, этого раньше не замечал? — удивлённо спросил его Джереми.

— Нет, — коротко ответил ему на его вопрос Магнус. — Ей помочь надо, — смотря за набирающим обороты конфликтом, сказал Редстоун.

— Да ладно тебе, она бы вряд ли тебе помогла, если бы ты с кем-нибудь поссорился. Скорее бы высмеяла, — неприязненно смотря на Орелию, сказал Магнусу Джереми.

— Неважно. Я не она, — ответил ему Редстоун, не говоря того, что многим старшекурсникам-слизеринцам понравится то, что он помог сокурснице, чтя традиции факультета. Главное — предать это позже огласке.

— Как хочешь... — неуверенно протянул Джереми. — Минор и Декат уже вон готовы, — указав кивком на братьев, сказал Хорст. И вправду, братья уже встали за спиной Орелии, указывая гриффиндорцу, что Роуз не одна. Хотя Минор явно не горел желанием вмешиваться, было видно, что сунулся он в этот конфликт, скорее всего, из-за своего брата, глаза которого пылали праведным пламенем отомстить обидчику Орелии.

"Пфф, глупость. На что они рассчитывают?" — подумал Редстоун, оглянувшись. Большинство первогодок уже ушли. Стало ясно, что Дорн спровоцировал конфликт специально, зная, что слизеринцы будут в меньшинстве. Редстоун всегда выходил последним из классной комнаты вместе с Хорстом, а в коридоре их обычно дожидались братья Маросы и Аттвуд с Роуз, которая всегда ворчала на Магнуса из-за его нерасторопности.

С Дорном же были шесть дружков.

Привычным, отточенным в Выручай-комнате сотнями повторений движением Редстоун достал палочку.

— Immobulus Locus! — создал сильнейшее из известных ему подвидов обездвиживающего заклинания Иммобулюс Магнус. Дорн, его дружки, Орелия, Джереми, Лиза, Минор и Декат — все, кроме Редстоуна, оказались заморожены. — Finite Incantatem! — снял заклинание со своих друзей Магнус.

— Тебе впредь стоит быть вежливей к дамам, — подойдя к Дорну, сказал ему Редстоун. — Пойдёмте, — бросил он своим приятелям, направляясь в подвалы Хогвартса, где у них будет Зельеварение.

— Просто так? — возмущённо спросила его Орелия. — Они ведь сейчас обездвижены?

— Ты ничего не будешь им делать, — поняв, куда клонит Роуз, решил остудить её пыл Магнус и, подойдя к ней, сказал ей шёпотом на ушко: — Или это будет последний раз, когда я тебе помог.

Хмуро посмотрев на него, Роуз, развернувшись, лишь бросила:

— Ладно, — и, схватив Лизу за руку, быстрым шагом направилась в сторону лестниц. — Чего это вы встали? — спросила она пребывающих в прострации от её резкой смены настроения мальчиков.

— Пошли, — обречённо покачав головой, позвал Магнус своих приятелей.

— А что с гриффами? Так и оставишь их? — спросил его Декат. — Кстати, что это за заклинание было?

— Иммобулюс Локус, подвид заклинания Иммобулюс, обездвиживает всё вокруг мага. Как далеко и сильно — зависит лишь от силы пользователя, — объяснил Декату Редстоун. — И нет, не оставлю, — добравшись до лестницы, Редстоун, достав палочку, ещё раз применил Фините Инкантатем на едва видимые силуэты гриффиндорцев. — Пошли, а то опоздаем, и профессор Снейп нам разнос устроит.

9.

— Молодец, Редстоун! — похвалил его, похлопав по плечу, подлетевший к нему один из действующих охотников Слизерина, после того как Магнус смог оторваться от двух противников и увернуться от бладжера, пущенного в него, и передать Квоффл своему сокоманднику, который вывел счёт на двести к девяноста, тем самым закончив тренировку.

Даниелл фон Стурцберг, капитан сборной Слизерина, приказал играть без ловца до тех пор, пока одна из сторон не достигнет двухсот пунктов.

— Редстоун, сходи в душ, обмойся, переоденься, я буду ждать тебя на входе в раздевалку. Нам нужно обговорить некоторые детали. Понял? — в привычно резкой ему манере, с лёгким немецким акцентом оповестил Магнуса Стурцберг.

— Ясно, — устало кивнул Редстоун. После почти что трёхчасовой игры на пределе возможностей он с трудом переставлял ноги. Оказалось, что долгий полёт на метле очень утомляет. Постоянные пике, ускорения и сильный ветер, так и норовивший сбросить игрока с метлы, очень сильно мешали. Если бы не заклинание подрессоривающая подушка, наложенное на метлу, то полёт стал бы совершенно невыносим... Хотя даже с этой Мордредовой подушкой становилось неудобно сидеть после часа полёта.

Стоя под душем, позволяя ручьям воды смывать пот и усталость от игры, Редстоун подбадривал самого себя.

"Вскоре я ко всему привыкну... Квиддич даёт много плюсов... Деньги... Славу... Популярность..." — пытался мотивировать себя Магнус.

Он вообще не горел желанием попытаться войти в команду. Лишь уговоры Хорста и Маросов заставили его попробовать играть в квиддич... Ну и то, что, даже если он будет самым посредственным игроком, он уже никогда не будет той грязнокровкой на факультете. Во-первых, из-за команды, которая всегда выгораживает своих, во-вторых, из-за популярности квиддича среди волшебников. Главное — не опозориться, чтобы на него не могли скинуть вину...

"И всё же... Квиддич отнимает много времени, — одеваясь, подумал Редстоун. — Хоть сейчас, после просьбы о помощи у учителей, у меня появилось больше свободного времени", — после разговора с директором Редстоун всё же решил послушать совета Дамблдора и попросить учителей разъяснить ему некоторые моменты. Большинство, за исключением декана Гриффиндора, с радостью согласилось, хотя и МакГонагалл через пару дней подозвала Редстоуна и нехотя сказала ему, что готова заниматься с ним, пока он учится на одни превосходно.

У Магнуса было такое предчувствие, что без Альбуса Дамблдора здесь не обошлось, и, взглянув на старого директора, он удостоился подтверждения, когда великий светлый волшебник незаметно ему подмигнул.

Но всё это неважно. Важно то, что теперь с помощью профессионалов изучение многих чар пошло куда быстрее, хотя отрабатывать их всё же приходилось.

Натянув свитер, Редстоун набросил на себя мантию и пошёл к фигуре капитана квиддичной сборной Слизерина, которая маячила на выходе из раздевалки.

— Хех, вижу, ты устал? — окинув его придирчивым взглядом, хмыкнул Стурцберг. — Ну, это с непривычки, прозанимаешься регулярно месяц-два и перестанешь замечать свою усталость, — успокоил он Редстоуна, после того как тот утвердительно кивнул, подтверждая, что да, устал. Даниелл же кивком позвал юного слизеринца следовать за собой и быстрым шагом направился в сторону Хогвартса.

— Угу, — протянул Магнус, пытаясь не дать своим глазам сомкнуться, следуя за Стурцбергом.

Молча дойдя до Хогвартса, Даниелл заговорил лишь тогда, когда они оказались в коридорах старого замка.

— Редстоун, скажу прямо, ты подходишь нашей команде, — начал Стурцберг. — Ты не эгоист, можешь играть не для себя, а для команды, хорошо держишься на метле, не теряешь ориентацию в воздухе и умеешь думать головой, а главное, ты это и делаешь. Это те качества в игроках, которые я ищу для своей команды, — сказал Даниелл, после ненадолго задумавшись. — А твой статус крови лишь играет тебе на руку, у тебя нет за спиной влиятельного рода, который попытался бы надавить на меня, чтобы добиться места для своего бездарного отпрыска в команде, ну, и у тебя нет той же заносчивости, как у того же Флинта. Ты ведь знаешь второкурсника Маркуса Флинта? — спросил его Стурцберг.

— Встречался, — сдержанно ответил капитану Редстоун. — Наше знакомство было не из приятных, — Магнус вспомнил наглого ублюдка, как он окрестил его для себя, который попробовал в первый же день, сразу после распределения "указать" Редстоуну его место.

— Кхем, — скрыл смешок в кашле Стурцберг. Видимо, он знал о знакомстве Маркуса и Магнуса. — Да... в общем, сейчас я не могу решить, кого из вас двоих взять на следующий год, когда появится место ловца, так как Райнхолд закончит своё обучение. Но, если честно, я, как капитан, склоняюсь в твою сторону, и сейчас всё зависит от тебя. Подумай, нужно ли это тебе. Изнуряющие тренировки в любую погоду, травмы и опасность квиддича и, возможно, вражда с Флинтом из-за его места в команде. Подумай и скажи мне. Позднее, завтра за ужином, — встав перед входом в гостиную Слизерина, закончил свою речь Стурцберг. — Сила и кровь, — произнёс он пароль, после чего стена, преграждающая вход в гостиную, разделилась в середине, и её части разъехались в сторону, открывая проход. — Знаешь, когда я стал капитаном, а это было на втором курсе, команда Слизерина не выигрывала кубок более чем шесть лет. Мне пришлось многое вытерпеть. К моим родителям приходили разозлённые родители других слизеринцев из-за того, что я выкинул их детишек из команды. Мне же было на это наплевать. Профессор Снейп вручил мне в руки капитанскую повязку, и я решил создать совершенную команду. И посмотри, уже как три года подряд мы выигрывали соревнования, и если мы продолжим играть с такой же эффективностью и дальше, то закончим и этот год непобедимыми. Но за это мне и всем другим игрокам приходится очень жестко работать. Дисциплина превыше таланта в нашей команде. Так что думай, думай, нужно ли всё это тебе, ведь безалаберность на тренировках я не потерплю.

"И вправду, нужно мне это? Квиддич — очень опасный спорт. Движение на скорости шестидесяти миль в час, противостояние на высоте за мяч, увороты от бладжера, двадцатикилограммового мяча, летящего шестьдесят-сто двадцать миль в час... Вражда с успокоившимся Флинтом, хотя это меня волнует меньше тех же бладжеров... — задумался Редстоун, смотря вслед уходящему в свою комнату Даниеллу. — Нет, слишком многое может мне дать игра в квиддич. Я должен хотя бы попробовать", — откинул сомнения Магнус.

— Стурцберг! — решился он. — Можешь в следующем году на меня рассчитывать, — дал Редстоун ответ Стурцбергу.

— Прекрасно, — улыбнулся Даниелл. — Тебе сейчас лучше идти спать. И не спорь со своим будущим капитаном, — заткнул он рот собиравшемуся возмутиться Редстоуну. — И да, завтра у нас вновь тренировка, в пять вечера. Твоё присутствие обязательно, — оповестил он напоследок Магнуса, после чего скрылся в своей комнате.

Устало проморгавшись, Редстоун сдёрнул мутную пелену с глаз и, найдя взглядом группку своих друзей, направился к ней.

Им наверняка хотелось бы одним из первых узнать о том, что Редстоун будет игроком-охотником.

— Привет всем, — устало опускаясь на диванчик рядом с потеснившейся Роуз, поприветствовал всех Магнус.

— Это что сейчас за разговор со Стурцбергом был?! — нетерпеливо спросил его Хорст. — Тебя что, взяли в команду?

— Нет, ещё нет. В следующем году я займу место охотника, — поведал чуть ли не подпрыгивающему от предвкушения Хорсту Редстоун.

Для него странно было смотреть на то, как сильно волшебники сходят с ума по квиддичу. Хотя, посмотрев на всё это с исторической точки зрения, он нашёл этому объяснение. С самого начала времён маги были бойцами, воинами. Вот только все большие конфликты одарённых всегда заканчивались огромной кровью и уничтожением некоторых государств, таких как Авалон, Атлантида, Асгард, Олимп, Вавилон, Шумерское царство, Ассирийское Царство и многих, многих других.

Воевать, убивать, сражаться — у всех магов в крови, даже традиции и образ жизни среднестатистического чистокровного указывают на это, постоянное изучение наследия своих предков, развитие ради развития. И во все времена стоящие на пике власти пытались убрать эту черту из характера одарённых, вот только это никогда не удавалось. Стоило им только перегнуть со своими запретами и реформами, как сразу же объявлялся некий Тёмный Лорд, который начинал бороться с этим. И каждый раз, чтобы победить его, нужно было вновь научиться сражаться. И вновь волшебники становились теми, кем они были с самого начала магов, их одарённого рода, воинами. Каждый раз Тёмный Лорд падал, и каждый раз знания начинали урезаться.

Но нельзя было просто взять и запретить магам пойти против их натуры, против их образа жизни. Поэтому запрещали мощные разрушающие чары медленно, окрашивая их тёмными. Чем дальше, тем больше терялось знаний, оказывающихся под семью печатями в Отделах Тайн, тем больше волшебники начинали сходить с ума, придумывая различные опасные развлечения, которые порождал их суровый опыт прошлого, так же как и желание показать своё удальство.

Так было изобретено Драконоборство, Турнир Трёх Волшебников, начались турниры магических дуэлей и, конечно же, квиддич.

Любой этот спорт являлся крайне почётным, и каждый ребёнок, живущий с детства в магическом мире и впитавший в себя тот дух, доставшийся современным волшебникам от своих предков, который и сподвигнул их на это безрассудство ради славы, с радостью готов был принять любые травмы и даже смерть, "играя" в магические игры.

Хотя это не многим было понятно, особенно маглорождённым. Они не понимали, как вроде бы такие же люди, как и ты сам, могут подвергать себя чудовищному риску, которому маглорождённый себя никогда бы не подверг специально. Во всяком случае, большинство маглорождённых думали так, и для них магический мир навсегда оставался чужим. Лишь те из маглорождённых, кто постарался не только узнать, но и понять чистокровных, могли обжиться в этом суровом мире.

Так и Хорст был чрезвычайно энергичным, когда дело касалось квиддича или каких-либо других магических состязаний. Его менталитет крайне отличался от редстоунского, который собирался использовать квиддич, а точнее, ту популярность, которую он даёт, в своих целях.

— Прекрасно! Невероятно! — сверкая глазами, завопил Джереми. — Надеюсь, что в следующем году я стану достаточно хорош, чтобы участвовать в отборе и попасть в команду, — взяв себя наконец-то в руки, сообразив, что он ведёт себя крайне неприлично, крича на всю общую гостиную, сообщил всем Хорст. — Было бы чрезвычайно увлекательно летать и играть в квиддич вместе.

"Вот ещё одно качество магов, которое отличает их от большинства маглов и маглорождённых", — смотря на излучающего уверенность Джереми, подумал Редстоун.

Маги могут, несмотря на все свои закидоны, которые проявляются в желании отличиться и показать свою удаль, искренне желать того же, что имеет и может их близкий, при этом желая превзойти его, а не унизить и обойти. Хотя да, не все такие. Но, как говорится, в семье не без уродов.

— Поздравляю тебя, Магнус, — улыбнулась Лиза и, приподнявшись, обняла Редстоуна, как только смолк Хорст, дав другим возможность высказаться.

— Да, это прекрасно, хотя времени у тебя будет сейчас ещё меньше, — своим тихим, но в то же время сильным голосом своеобразно поздравил Магнуса Минор.

— Не будь занудой, брат, — поддев своего близнеца плечом, Декат встал, после чего, хлопнув Редстоуна по плечу, сказал: — Давай, отыграйся там за всех первокурсников, которых этот тиран Стурцберг не пропустил.

— Конечно, — кивнул Редстоун Декату.

"Всё же хорошо, что у меня есть приятели, пусть и несколько... наивные, ну это ладно, с возрастом пройдёт. Но вот вряд ли бы я выдержал, если бы ни с кем не общался просто так", — подумал Редстоун, расслабленно полулежа на диване.

— Что? — встретившись взглядом с Роуз, спросил её Магнус.

— Флинт тебя со свету сживёт, — заявила эта особа, гаденько усмехнувшись. — Он должен был получить это место в следующем году, а ты забрал его, теперь ты его личный враг номер один в Хогвартсе, почти что кровник.

— Пусть попробует, — спокойно улыбаясь, как он думал, сказал Редстоун. Вот только от промелькнувшего выражения на лице юного волшебника его друзьям стало не по себе.

Редстоун давно желал отомстить Флинту по-настоящему, заставив его пожалеть о его словах, но ему не хотелось терять незримое покровительство профессора Снейпа, которое наверняка бы утратило свою силу, начни он первым. Вот только если Маркус сам решит предпринять первый шаг, о чём Магнус не сомневался, он сможет ответить ему со всей присущей ему изобретательностью. Ну а если Флинт окажется благоразумней, то теперь его наверняка можно будет легко спровоцировать.

Редстоун не хотел самому себе признаваться, но он с самого начала желал забрать это место у Флинта. Ещё с самого своего детства Редстоун чувствовал странное, извращённое удовольствие, отнимая у своих недругов что-то им важное. Это было куда приятней простого избиения, приятней любого другого метода унижения. Увидеть боль в глазах своего недруга, когда что-то важное меняет своего хозяина, переходит Редстоуну, и тот ничего не может с этим поделать.

И сегодня эта черта в Магнусе изрядно повлияла на его решение начать с квиддичем, принять предложение Даниелла, хотя сам себе он в этом никогда бы не признался.

Его самого эта черта характера невероятно раздражала, так как на ней можно было сыграть, чтобы навредить самому Редстоуну, и он старался изо всех сил перебороть в себе это... Но как-то не очень у него это получалось.

— Поздравляем, — сзади на плечо Редстоуна упала рука. Обернувшись, Магнус увидел почти весь первый курс Слизерина, который наперебой начал его поздравлять.

Эту череду напутствий и поздравлений прервал голос Роуз.

— Ты бы всё же был бы поаккуратней, ведь вряд ли Флинт потерпит такое от какой-то грязнокровки, — после слов Орелии в группе детей наступила неудобная тишина.

Нет, для большинства слизеринцев слово "грязнокровка" было нормой. Оно не было для них оскорбительным или вульгарным, нет, совершенно нет. Вот только назвать так кого-то, кто вроде бы и свой и в то же время чужой... было для большинства как-то... неправильно?

— Самовлюблённая дура, я долго это терпел, но сейчас... — начал было Хорст, который воспринимал такие высказывания в сторону Магнуса куда яростнее самого Редстоуна.

— Тихо, Джереми. Ты чего это? — осадил Хорста говорящий тихим голосом Редстоун, произнося слова через нос, придавая своему голосу более низкий оттенок, совершенно не похожий на детский. Медленно, слегка растягивая слова, резко, но чётко их заканчивая, он выделял согласные "с", "п" и "т". Прямо как из учебника по риторике, который Магнус буквально впитал в себя, заучив его наизусть, где была описана методика произношения "благородного акцента волшебника". Редстоуну пришлось долго мучиться, прежде чем он смог отработать этот говор и найти подходящий к нему голос. — Высказывания Орелии всегда изрядно меня веселят. Разве ты не находишь их смешными? Думаю, что у нашей драгоценной Роуз настоящий талант — увеселять публику, — с лёгкой, отдающей превосходством улыбкой спросил Магнус слегка опешившего Джереми.

Редстоуну давно уже надоели нападки Роуз, и сейчас, когда она перед всем курсом посмела его обозвать и унизить, чаша терпения переполнилась окончательно. И в этот же момент Магнус решил ответить, выставив своим высказыванием Роуз как своего личного шута, клоуна, чьё присутствие и чьи слова служат лишь потехой.

Эффект от высказывания Редстоуна в разы превзошёл высказывание Орелии.

— Ну... Если взглянуть на это со стороны... Да, ты прав, Магнус. Её слова и впрямь очень забавны, — поняв задумку Редстоуна, подыграл своему другу Хорст.

Орелия же неверяще смотрела на Редстоуна.

Ещё ни разу он не смел ответить, боялся этого и её реакции, во всяком случае, так она думала. До этого момента.

Обрывки сотен фраз, как можно было бы изящно ответить на это высказывание, мелькали у неё в голове, но она не могла вымолвить ни слова.

Она просто не знала, не понимала, почему это Редстоун вдруг так взъелся на неё.

— Я... я... Редстоун, ты... — пыталась собраться она с мыслями, ухватиться лишь за один из ответов на выпад этой грязнокровки, но вмиг все ответы исчезли. Дышать стало трудно, сперло дыхание. Как он посмел!

— Думаю, тебе лучше пойти отдохнуть, — поднявшись, Магнус протянул ей руку, которую растерянная Орелия взяла, не задумываясь, после чего подвёл её к Аттвуд. — Прошу тебя, Лиза, отведи её в вашу спальню, — попросил Редстоун с неодобрением смотрящую на него Аттвуд.

Но всё же Лиза подхватила свою подругу под ручку и увела её в спальню для девочек.

— Думаю, я также пойду отдыхать, господа и дамы, — произнёс довольный собой Редстоун, оставаясь при этом внешне совершенно спокойным, как будто и не было его резкого высказывания в сторону Роуз.

Поднявшись по лестнице, он зашёл в комнату мальчиков-первокурсников и со вздохом стянул с себя мантию. Несмотря на то, как хорошо он сейчас себя чувствовал, Редстоун понимал, ему придётся мириться с Орелией.

Её семья очень богата и влиятельна, пусть ей и не достаёт предков, но они крайне могущественны. Эти люди могут уничтожить Магнуса одним высказыванием, если решат, что он заслуживает этого. Вряд ли это произойдёт после одного выпада, но вот если Редстоун не решит проблему, то этот вечер может стать той отсчётной точкой, когда началась его вражда с Орелией, которую он проиграет.

Он никто против первого ребёнка рода Роуз, магнатов по поставке волшебных ингредиентов во всю Европу. Сейчас Орелия ничего не сможет ему сделать, даже её родители сочтут его как максимум за очень наглую грязнокровку. Но когда Роуз вырастет, через пару курсов она, сказав паре людей пару фраз о том, какой Редстоун плохой человек, просто-напросто уничтожит его будущее.

От осознания этого факта кровь в жилах Редстоуна вскипела. Почему он, гораздо талантливее этой Роуз, должен идти на попятную? Почему?

Всё сделал ещё тот факт, что кровь, доставшаяся ему по наследству, была одной из самых дорогих во всём магическом мире, но Магнусу приходилось скрывать это из-за его папаши-деда, идиота, который вместо того, чтобы восстановить былую славу предков, только усугубил всё.

"Мразь", — скомкав рубашку, подумал Редстоун, яростно бросая её в угол.

Проводив её полёт взглядом, Магнус тяжело вздохнул и направился к ней. Подняв её, он расправил её и, правильно сложив, положил на стульчик подле своей кровати.

Детство в приюте приучило его к бережливости. Лишних денежных средств не было, а ему ещё полгода ходить в этой одежде, хотя она уже становится ему мала.

Открывшаяся от сильного пинка дверь явила Редстоуну его друзей-сожителей.

— Хаха, Магнус, ты просто прекрасно поставил эту стерву на место. Нет, ты видел? Она так растерялась, что и слова не могла сказать! — громко хохоча, всё никак не мог успокоиться Джереми, он подошёл к своему сундуку и начал стягивать с себя свою школьную форму, готовясь ко сну.

— Угу, унизил её при всех, — пробормотал Декат. — Мог же ведь и в нашем кругу её приструнить. Нет, надо было перед всеми...

— Да, надо было, — в унисон ответили ему Магнус и Минор. Встретившись взглядом, Редстоун кивком предложил Минору, как брату Деката, объяснить тому, почему именно перед всеми. — Если бы Магнус сделал это только в нашем кругу, то Орелия отмахнулась бы от этого, как всегда, когда мы пытались с ней поговорить. Сейчас же дело обстоит по-другому.

— Именно, — подтвердил Редстоун. — К тому же, я собираюсь извиниться. Может, она теперь поймёт, что называть меня грязнокровкой при всех и в нашем кругу, где мы все друг друга хорошо знаем и принимаем такими, какие мы есть, разные вещи.

— Не знаю, я бы на её месте начал мстить, — задумчиво сказал Декат.

— Именно поэтому я собираюсь извиниться. Мне не нужна вражда с другом. Вот только останется ли она им после этого — большой вопрос. Но и я не буду более терпеть её общество, если она не будет следить за своими словами, — ответил Декату Редстоун, закончив переодеваться и ложась в кровать. — Хватит на сегодня разговоров, я очень устал и давно хотел спать, — задвигая полог, отмахнулся Магнус от своих друзей, практически мгновенно погружаясь в сон.

Утро. Следующий день. 6:00. Спальня мальчиков-первокурсников номер три.

— Ууу, — тихо простонал Редстоун, пытаясь подняться. Каждый мускул его тела стал словно чугунным, не желая работать, а те, которые он всё же заставил, решили отомстить ему, причиняя просто невыносимую, как ему казалось, боль с каждым его движением.

"Как хорошо, что мы добились того, что нас перевели в одну комнату", — улыбнулся Редстоун. Его бывшие сожители всегда возмущались его ранним подъёмом.

Быстро проведя утренний туалет, Редстоун собрал сумку, сверившись с расписанием, после чего направился в большой зал, по пути захватив книгу по правилам квиддича — "Девятьсот девяносто девять запретов охотника, или Что можно делать в воздухе".

В книге были описаны самые известные факты и в то же время самые важные, вроде того, что современный бладжер весит двадцать килограммов, сделан из железа и летает со скоростью от сорока до шестидесяти миль в час. Правда, это только если он летит без "ускорения" от защитника. Если защитник умел, хорош и физически силён, он может не только направить бладжер в нужную сторону, но и ускорить его до ста двадцати миль в час. Такой бладжер не то что сбить с метлы может, но и убить сразу же после попадания, превратив свою цель в кровавое месиво.

Были описаны трюки охотников, защитников, вратарей и ловцов, различные тактики квиддича вроде "Головы ястреба", одной из самых любимейших атакующих форм Стурцберга, или же "Полёта осиного роя", применяющегося в защите. Эти две тактики Редстоуну придётся выучить и довести до автоматизма, чтобы не ударить в следующем году лицом в грязь.

Также были и самые частые нарушения... В общем, книга была крайне важна, ведь даже самый талантливый игрок не сможет быстро развиться без опыта прошлых поколений.

— Доброе утро, Магнус, — поприветствовал его Декат.

— И тебе того же, — не отвлекаясь от книги, пожелал Декату Редстоун.

Медленно, но верно все его сожители проснулись, и они вчетвером двинулись в большой зал.

Никто из них не заметил, как тёмный силуэт скользнул в комнату мальчиков.

10.

Вечер того же дня. 16:21. Спальня мальчиков-первокурсников номер три.

— Мы найдём того, кто это сделал, — зло прошипел Декат, помогая вместе со своим братом, Минором и Джереми собрать Редстоуну все его вещи в одну кучу. — И... и... — забуксовала фантазия Деката, когда он попытался сказать то, что они сделают с тем, кто решился на этот поступок.

Когда мальчики вернулись в комнаты после уроков, то они увидели картину разгрома, в котором совершенно не пострадали вещи Хорста и Маросов, но вот одежда, книга, перья и другое содержимое сундука Редстоуна были поломаны, изорваны и истоптаны.

Сам же Редстоун в это время стоял в углу, задумчиво смотря на копошения своих... друзей и на тот хлам, которым стали его вещи. Внезапно его словно что-то вырвало из оцепенения, и тот, кивнув чему-то известному только ему, встрепенулся.

— Reparo! — достав палочку, произнёс Магнус. Лёгкое свечение на острие палочки влилось в слабое освещение комнаты, и в тот же момент поломанные вещи Редстоуна пришли в движение. Страницы книг вновь склеивались вместе, обломки перьев срастались воедино, а грязные, потоптанные мантии вновь становились чистыми.

— Ты раньше не мог этого сделать? — пробурчал Хорст, недовольный тем, что ему пришлось тратить время на то, что могло быстро сделать заклинание.

— Нет, сперва мне хотелось всё точно запомнить, ну и успокоиться, — с лёгкой улыбкой ответил Магнус Джереми. Редстоуну недовольное лицо Хорста показалось весьма комичным. — После я подумал о том, кто бы мог это сделать... И только когда я нашёл для себя главного подозреваемого, моя память услужливо подбросила мне воспоминание о заклинании Репаро, — переведя взгляд на свою волшебную палочку, медленно проговорил Редстоун, поглаживая оную левой рукой вдоль её прямого, чрезвычайно длинного корпуса. Он недавно заметил, что стоило ему только взять свой магический инструмент в руки, как всякие сомнения, любое напряжение отступали от него, даже более — они перерастали в целеустремлённость и собранность.

Вот только сейчас это ему не сильно помогало.

Внутри Редстоуна бушевала буря, злость на того глупца, который посмел посягнуть на Его вещи.

Магнус крайне сильно не любил посягательства на своё имущество, он ненавидел это почти так же люто, как подпускать чужих людей к себе, в своё личное пространство.

Так что сейчас Редстоун пытался не показать своего состояния, свою раздражённость, свою слабость сожителям, что у него хорошо получалось. Пока что.

— Эта дура Роуз совсем с ума сошла, — сев на свою кровать, начал говорить Хорст. — Ты её накажешь, Магнус? — спросил он бледнолицего слизеринца. С того момента, как Редстоун приструнил забияк с Гриффиндора, при этом не попавшись, практически весь первый курс обращался к Магнусу, желая, чтобы он им помог при некоторых... "проблемах и недопониманиях", в то же время пытаясь не злить его. Именно из-за этого вот уже на протяжении пары недель никто не называл Магнуса грязнокровкой или даже маглорождённым, кроме Роуз.

"Лучше бы молчал. Умнее выглядел бы", — внутренне поморщившись, раздражённо подумал Редстоун. Он прекрасно понимал, что это была не Орелия. Во-первых, она бы никогда до такого не опустилась. Во-вторых, несмотря на свой горячий нрав и на то, что она привыкла получать всё, что захочет, она никогда не была дурой. Она бы явно не стала мстить сразу же после того, как они поругались.

— Это не дело рук Орелии. Слишком прямо, неразумно и явно, — объяснил Магнус Джереми. — Это сделал кто-то другой, а точнее, Флинт, на это я могу поставить всё что угодно, чтобы спихнуть всю вину на нашу чрезвычайно горячую особу из рода Роуз, — сказал Редстоун, подходя к своим вещам. Подойдя к ним, он вытащил скрипку, подаренную ему Леоном, его "музыкальным руководителем". — Но это моё дело. Прошу вас, никому не говорите, что здесь было, я сам поговорю с Флинтом, чтобы решить наше недопонимание, — мягко, как ему казалось, скромно и доброжелательно улыбнувшись, попросил их Магнус.

— Хорошо, — ответил за всех Декат.

— Спасибо, — поблагодарил их Редстоун, выходя из спальной комнаты, направляясь на музыкальную тренировку. Из-за того, что Редстоун прищурился, когда выдавливал из себя свою фальшивую доброжелательную улыбку, он не увидел реакцию своих друзей на его выражение лица, которое, несмотря на все потуги Редстоуна, превратилось в жестокую маску, показав Маросам и Хорсту настоящее душевное состояние Магнуса.

Вечер, 19:22. Квиддичное поле Хогвартса, сборная команда факультета Слизерина.

— Чёрт, — зло прошипел Магнус, останавливая свою метлу, начиная разворачивать её в сторону колец противника. Очки показывали, что сегодня команда, в которую распределили Редстоуна, будет беспощадно раздавлена противниками.

"Ничего удивительного... — спокойно подумал Редстоун, набирая высоту, летя в середину поля. — Сегодня я играю против всего основного состава факультетской команды, которая три года подряд просто-напросто раздавливала других. Да что там межшкольная борьба за кубок... Чуть ли не каждый выпускник из слизеринской сборной получал приглашение в какой-нибудь профессиональный квиддичный клуб".

— Редстоун! — пролетел под ним Брайен Стормхолд, молниеносно пасуя Редстоуну кроффл, прежде чем бледжер, пущенный загонщиком противников, снял его с метлы, отправив в далёкий полёт. Кажется, сейчас у команды Магнуса остались только два охотника, если судить по тому хрусту, который раздался по квиддичному полю, когда бледжер нашёл свою цель.

Уйдя в крутое пике, Редстоун ушёл от второго бледжера, пущенного в него широкоплечим Дареном Пиксли, другим загонщиком противников.

"Что делают наши загонщики? Спят?!" — зло подумал Редстоун, совершая полёт коалы, трюк, при котором игрок "падал" с метлы, начиная лететь вверх ногами. При помощи этого приёма Магнус смог удержать кроффл от завоевания того Стурцбергом, который в этот раз решил тоже поучаствовать в общих тренировках и сейчас показывал жесткую игру, на грани фола.

Совершив бочку, Редстоун смог разорвать расстояние между собой и Даниеллем, вдобавок ещё и уйти от юркого Майкла Ерфолга, другого охотника противников.

Вновь крутанувшись, не сбавляя скорости, сделав полёт коалы, Редстоун летел прямо к кольцам противников, где его уже ждал вратарь.

Магнусу нельзя было терять времени, его метла была намного хуже мётел его противников, так что, летя по прямой, он был в очень невыгодном положении.

Подготовившись к броску, Редстоун начал выжимать из метлы всё, что только было можно, идя на сближение с вратарём.

Двадцать метров... Девятнадцать метров... Свист за спиной, уже знакомый Магнусу, означающий, что прямо сейчас за ним летит бледжер. Пятнадцать метров, Редстоун входит в широкую дугу, уходя от бледжера.

Десять метров, первокурсник со Слизерина успешно увернулся от нагоняющего его мяча, пропуская того вперёд, отчего теперь от бледжера приходилось уходить вратарю противника.

Четыре метра, левое кольцо, самое дальнее от Редстоуна, осталось беззащитным, так как вратарь, уходя от бледжера, излишне сместился в правую сторону, сторону, где был Магнус.

Извернувшись, мальчишка бросил кроффл, который влетел в кольцо, и полетел дальше.

— Не засчитано! — раздался голос МакХолла, угрюмого, вечно недовольного семикурсника, исполняющего роль судьи. — Бросок был произведём менее чем за пять метров до кольца!

Магнус мог лишь усмехнуться, смотря на то, как расслабилась команда противников. Его целью и не было самому забить, он понимал, что это не очень-то и вероятно, поэтому с самого начала не слишком-то и рассчитывал на это. Больше он рассчитывал на другого охотника своей команды, который сейчас преспокойно поймал кроффл и запустил его в среднее кольцо.

— Гол, — устало прошептали губы Редстоуна. Сто девяносто — десять. Разгромный счёт. Магнус вообще не ожидал, что они смогут забить хотя бы этот один мяч, не проиграв в сухую.

— Гол! — вторил сразу же за шёпотом Редстоуна мощный голос судьи. — Сто девяносто — десять! — объявил он счёт.

Вражеская команда, тут же схватив кроффл, кинулась в сторону колец команды, в которой играл сейчас Магнус. Разъярённые тем, что им не позволили завершить игру в сухую, они начали играть ещё яростней и стремительней, чем до этого.

Редстоун даже не успел пролететь полполя, как судья объявил изменившийся счёт.

— Двести — десять! Матч окончен!

Опустившись на землю, Редстоун устало вздохнул.

Он терпеть не мог проигрывать... Но ничего не поделаешь. Квиддич — командный спорт, один здесь многого не навоюешь.

— Итак, — взглянув на часы, начал Стурцберг свою речь, когда все игроки собрались вместе. — Двести десять очков за тридцать две минуты и семнадцать секунд игры. Плохо. Результат ухудшился по сравнению с прошлым разом. Будем думать, из-за чего и как его вновь улучшить. Мы не должны полагаться на одного ловца, вся команда должна работать на победу! — хмуро зыркая на свою команду, устраивал он им разнос. — Ладно, итак, теперь меняем состав команд. Стивенс, Джоббс... — начал он называть имена новой команды, — и Дженкинс. Вторая команда: Редстоун, Ерфолг, я сам... — начал он назначать вторую команду с охотника, — ...и Годер, — закончил он. — По метлам и в воздух, у нас осталось полтора часа! За час одна из команд должна забить двадцать мячей, после судья выпустит снитч. За полчаса Дженкинс или Годер должны поймать его.

Взлетая в воздух, Редстоун потёр свой лоб. Голова нещадно болела, а впереди была долгая и тяжёлая игра. Радовало одно — команды были уравновешены, так что если Магнус выложится на все сто процентов, то тогда он сможет уйти с поля победителем.

Только Редстоун подумал об этом, как его настроение тут же взлетело в стремительном пике вверх.

23 мая, 16:33. Кабинет директора Хогвартса — Альбуса Дамблдора.

Альбус устало прикрыл глаза.

Юный Редстоун позволял ему спокойно смотреть его воспоминания о вчерашнем дне, показывая то, как он проучился весь день, после поход в библиотеку, где он делал домашнюю работу, после какая-то комната, в которой он отрабатывал заклинания, и в конце тренировка со слизеринской командой квиддича, после чего он лёг спать.

Никаких намёков на то, что он хоть как-то связан со случившимся с Маркусом Флинтом.

"Ночью юный Флинт не появлялся в своей спальне. Утром об этом известил Северуса взволнованный староста. Декан Слизерина сразу же, как только удостоверился в этом, пошёл ко мне, после чего я тут же начал искать мальчика вместе с Филчем и миссис Норрис... Нашли мы бедного мальчика запуганным до невменяемого состояния в одном из самых отдалённых уголков подземелий Хогвартса", — прикрыв свои глаза, Альбус прокрутил перед собой воспоминание.

Сидящий в углу, сжавшийся в комочек второкурсник, дрожащий всем телом, повторял охрипшим голосом одни и те же слова: "Я червь... Я грязь... Я никто... Я не буду... Я червь... Я грязь... Я никто... Я не буду... Я червь... Я грязь... Я никто... Я не буду...". Альбус тут же доставил мальчика в больничное крыло, а оттуда юный слизеринец отправился прямиком в святое Мунго.

Там его довольно быстро привели в сознание, вытащив из наведённого на него морока. Очень сильного морока, но в то же время очень... примитивного.

Дамблдору не пришлось долго гадать, кто именно виноват в случившемся, вот только Флинт-младший утверждает, что ничего не помнит, а стоит только поднажать на него, как он тут же начинает кричать, чтобы от него все отстали...

Устроив небольшое расследование, Альбус узнал, что не так уж давно какой-то злоумышленник надругался над вещами Редстоуна, который очень трепетно относился к своему личному имуществу.

Связать одно с другим было несложно.

Кто-то портит вещи Редстоуна, который очень сильный прирождённый легилимент. Внезапное происшествие с Маркусом Флинтом.

Но, помимо этого, Магнус не оставил никаких зацепок. А сам Флинт панически боится рассказывать, что с ним произошло, и постоянно твердит, что он ничего не помнит...

— Магнус... — если до этого Альбус разговаривал с Редстоуном строго и официально, пытаясь выпытать из него правду, то сейчас он решил зайти с другой стороны. — Скажи мне, ты ли виновен в состоянии мистера Флинта? Я обещаю тебе, всё, что ты скажешь, останется между нами, и никакого наказания тебе за это не будет, — смотря Редстоуну прямо в глаза, спросил его Альбус.

— Никак нет, сэр. В двадцать седьмой раз — я не нападал на Маркуса, — тихим, очень мягким, невинным голосом ответил ему бледнолицый юноша.

Альбус чувствовал, используя одну из особенностей продвинутой легилименции, эмпатию, что Редстоун говорит ему правду. Но вот чувство недоговорённости всё ещё оставалось.

"Он кривит душой. Подбирает слова. Он не врёт, он не нападал на него. Но он ни разу не сказал, что он не виноват..." — смотря своими небесно-голубыми глазами в горящие внутренним огнём карие очи Магнуса, подумал Альбус.

Тяжко вздохнув, Альбус решил забыть об этом.

Признание Редстоуна ничего ему не даст. Он знает правду, Редстоун знает, что Альбус знает правду, но никогда её не подтвердит.

"Если я и дальше продолжу его допрашивать, то лишь настрою его против себя".

— Хорошо, Магнус. Ты не нападал на Маркуса. Но прошу тебя впредь воздержаться от таких методов решения своих проблем, — откинувшись в своём кресле, сказал ему Дамблдор. — Ты можешь идти, я не держу тебя более, или тебе всё же хочется мне ещё что-то сказать? — попробовал Альбус в последний раз добиться правды от юного слизеринца.

— Нет, господин директор, — вставая на ноги, кивнул отрицательно Редстоун. — Так я могу идти? — уточнил он ещё раз у Дамблдора.

— Конечно, мальчик мой. У меня более нет вопросов к тебе, — устало улыбнулся величайший светлый маг.

— Тогда я пошёл. Хорошего вам дня, сэр, — выходя из кабинета, пожелал Альбусу Магнус.

— И тебе того же... И тебе... — задумчиво смотря вслед Редстоуну, протянул Дамблдор.

Сложив руки и положив на них голову, Альбус предался своим размышлениям.

"Как мальчик всё это провернул? — сотни предположений сразу же возникли в голове старого мага. — Ни привидения, ни картины ничего не заметили... Как он смог так сильно повлиять на Флинта-младшего, что тот даже боится рассказать, что с ним было? Благо попечительский совет решил, что мальчик бродил по Хогвартсу и наткнулся на какое-то защитное заклинание, к счастью, не боевое. Если бы они узнали, что это был Редстоун, то даже я не смог бы оказать ему помощь, защитить его... Мда, Редстоун... Отсутствие раскаяния в нём удручает меня. Хотя да, мальчик жил в приюте, практически не имел своих вещей, а те, что у него были, были либо от старших товарищей, либо из благотворительных организаций... То есть старые и потрёпанные. Да и воспитание в приюте оставило свой отпечаток. Здесь наказание не поможет делу. Нужно работать над его восприятием мира, показать ему, что можно решать свои вопросы не только силой, иначе я взращу очередного Томаса... Ему я сам когда-то показал, что сильный часто доминирует над слабыми. И он принял этот урок как догму, — достав пергамент, Альбус начал неспешно записывать на нём план действий по отношению к Редстоуну. — Нужно всё продумать, нельзя давить на него, не делать былых ошибок, которые я сделал, когда учил Риддла, но и нельзя забыть об этом, иначе он станет очередным Джеймсом Поттером. Привыкнет к особому отношению и перестанет видеть вокруг себя авторитетов. А с его силой и потенциалом это приведёт к большой беде..."

Тот же день, 17:02, гостиная Слизерина.

Редстоун неспешно поднимался по лестнице, ведущей в комнаты первокурсников.

Его шаги гулким эхом расходились по пустынному помещению — практически все ученики были за пределами замка, гуляли на свежем воздухе, наслаждаясь прекрасной погодой, даже пятикурсники и выпускники, позабыв о своих СОВ и ЖАБА, наслаждались первым солнечным, тёплым днём в Хогвартсе в этом году.

Магнус собирался переодеться и встретиться со своими приятелями, которые сейчас должны были быть во внутреннем дворике замка.

Зайдя в комнату, попутно стягивая с себя мантию, он почувствовал, как кто-то схватил его за руку.

Одним быстрым движением он достал палочку и, развернувшись, направил её на того, кто смог незаметно подкрасться к нему.

— Роуз, — констатировал юноша, удержав себя от порыва отправить заклинание обездвиживания в лицо девушки.

— Это было нечто, — с придыханием и лёгким румянцем на щеках сказала Орелия. — Тётушка Маргрет работает в святом Мунго, я расспросила её о Флинте, она рассказала, в каком состоянии он был. Ты очень эффектно наказал эту заносчивую гориллу, — её глаза странно, слегка безумно мерцали в зеленоватом свете, исходящем от светил на стенах комнаты мальчиков-первокурсников.

— Тебе нельзя здесь находиться, — убирая палочку в карман брюк, указал ей Редстоун.

— Сознайся, это ведь ты так его наказал? — хватка на запястье Редстоуна стала сильней.

— О чём это вы, девушка? — холодно поинтересовался у неё Магнус. С того самого момента, когда Редстоун оскорбил Орелию прилюдно, они не разу не разговаривали и уж тем более не были наедине.

— Он испортил твои вещи, а ты его наказал... Если честно, я думала, ты подумаешь, что это была я, — потупила свой взор девочка.

— Не говорите глупостей, мисс Роуз. Не думаю, что вы когда-нибудь опустились бы до подобной гнусности, всё же вы хорошо воспитаны, если брать в сравнение того же Маркуса.

— Значит, ты признаешь это? — довольно уточнила Роуз.

— На каких основаниях вы спрашиваете меня? Я же не пытаюсь узнать у вас, почему Рилли Хеффгойл ходит с прыщами, которые не смогла свести даже мадам Помфри, после того как назвала вас кривоногой выскочкой? — спросил её Редстоун. Несмотря на постное выражение лица, его глаза смеялись.

— Все это знают, и многие одобряют. Другим на это наплевать. Но это было красиво. Изящно. Даже мистер Флинт ничего не собирается делать. Он считает, что этот урок пойдёт его сыну на пользу, научит думать головой, — Орелия и не думала успокаиваться. С каждым словом она всё больше распылялась, о чём свидетельствовал румянец на её щеках.

— Спасибо, конечно, за такую лестную оценку, но разве вы не слышали о том, что Флинт попал в одно из старинных защитных плетений Хогвартса? Так решил попечительский совет.

— Да... Конечно, — отпустив его руку, насмешливо протянула Роуз. — А то, что ты ходил за ним несколько месяцев и следил, ничего не значит? Вчера ты на удивление рано пошёл в кровать, а сегодня утром бедного, — с явной издевкой произнесла она "бедный", — Флинта нашли невменяемым в подземельях.

— Вас так сильно интересует моя личная жизнь, что вы даже следите за моим режимом? — с издевкой спросил её Редстоун, заставив девочку потупиться.

— Извини меня, Магнус. Я была не вправе оскорблять тебя при всех, — понурив голову, Роуз попросила прощения у Редстоуна. Даже полный идиот мог заметить, как трудно ей было произнести эти слова.

Внимательно посмотрев на Роуз, Редстоун задумчиво почесал свой висок.

Магнус заметил, что с недавних пор каждый раз, когда он задумывался над чем-то, то непроизвольно делал этот жест. Одёрнув себя, он сказал Орелии:

— Посмотри мне в глаза, — слегка хмурясь, Редстоун дождался, когда Роуз поднимет свой взор. — Ты и вправду сожалеешь об этом?

— Да, — тихо ответила она Магнусу, смотря ему при этом в глаза.

"Не врёт", — слегка удивлённо понял Редстоун.

— Спасибо. И ты прости меня. Моё поведение было недостойным, я не имел права тебя оскорблять, — мягко улыбнулся ей Редстоун, заставив её потупиться.

— Это неважно теперь... — робко, в не присущей ей манере ответила она ему. — Во всяком случае, если ты повторишь свои слова при свидетелях, — изменившимся тоном, бойким, каким её знал Магнус, закончила Орелия.

— Это просто... помидорчик, — усмехнулся Редстоун. Несмотря на всё, он привык к этой энергичной девочке, и ему вправду не хватало её присутствия в его жизни.

— Что ты сказал?! — уставилась на него Роуз. — Не смей меня так называть, гр... грязный плебей, — в порыве чувств Орелия чуть вновь не оскорбила Редстоуна.

— Грязный плебей... Ммм... Это будет получше грязнокровки, я даже позволю тебе себя так называть, когда мы будем наедине, — смеясь, сказал Редстоун, не воспринимая всерьёз слова красноволосой девушки, которая непонятно из-за чего вновь покраснела. — Ну а я буду называть тебя помидоркой, особенно когда ты краснеешь.

— Если только наедине, — тихо пробурчала девочка. — Иди переодевайся, нас уже заждались в дворике, — выходя из комнаты, прикрикнула на него зеленоглазая ведьма. — Я подожду тебя внизу, и спасибо за зелье годовых прыщей, что подарил мне на Рождество.

Улыбаясь над ворчанием девочки, Редстоун начал быстро сбрасывать с себя одежду, при этом не забывая свернуть её и бережно положить в сундук.

Ему тоже не терпелось оказаться на ярком весеннем солнце.

Пятница, 23 мая, 17:27, внутренний дворик замка Хогвартса.

— Магнус, а как правильно выглядит движение палочкой для заклинания воспламенения?

— Магнус, в какой последовательности идут ингредиенты для зелья от фурункулов?

— Магнус, за что прославился Грабцок Кривозубый?

— Магнус, а как...

— Магнус, а зачем это...

— Магнус, а почему...

— Магнус, а из-за чего...

— Так трудно открыть книгу? — раздражённо ответил очередному своему однокурснику Редстоун.

Выходя из подземелий на солнышко, Редстоун планировал хоть один денёк позволить себе расслабиться, ведь домашней работы нет, профессора давали лишь советы, что нужно повторить перед экзаменами, которые начнутся с двадцать шестого по тридцатое мая, а квиддичная команда занята последними тренировками перед последней игрой в этом году с командой Равенклоу.

Так как Редстоун прекрасно знал всю программу первого курса как по теоретической части, так и по практической, а Даниелл приказал всем запасным игрокам не мешаться под ногами, у юного слизеринца было время, чтобы отдохнуть.

Ну, так он, по крайней мере, думал до того, как оказался на свежем воздухе.

Лентяи и бездарные считали своим долгом подойти к нему и спросить у него совета, наставления и подсказки. Причём не только слизеринцы, но и студенты Равенклоу и Хаффлпаффа, хвала Мерлину, что хоть краснознамённые не могли перебороть свою гордость и спросить у него совета, иначе Редстоун уже начал бы бросаться весьма неприятными заклинаниями, которые он почерпнул из книги "Семьсот семьдесят семь отвратнейших сглазов" от Сузанны Бешеной.

— Но пока я там найду ответ... — жалобно протянул первокурсник с Хаффлпаффа... Седрик какой-то.

— Знаешь что... — грубо начал Редстоун, желая уже подняться со свежей зелёненькой травки и показать хаффлпаффцу, что он думает о его потерянном времени, но почувствовал холодную ладошку Лизы, слегка успокоился и, взяв себя в руки, уже спокойно ответил Диггори: — Магам, начинающим постигать трудную науку трансфигурации, легче превращать одни предметы в другие, когда те имеют схожую форму и желательно массу. Спичку в иголку. Яйцо в медаль. Ёжика в подушку, нашпигованную иголками... И тому подобное, — кратко ответил Магнус Седрику.

— Спасибо, — прямо и открыто улыбнулся ему Диггори. — Я бы долго копался в книге, прежде чем нашёл бы эту информацию.

— Да, да. Теперь дай мне, пожалуйста, насладиться последними лучами солнца, — буркнул Редстоун, откидываясь на спину, падая в зелёную травку.

— Что-то ты сегодня какой-то нервный... — лениво протянул Джереми, провожая уходящего хаффлпаффца взглядом. — Седрик хотя бы не донимает тебя ещё сотней вопросов, которые возникали у других, стоило тебе им только ответить.

— Вот именно. Мне и других хватило, — жмурясь от солнечных лучей, ответил своему другу Редстоун. — Да и с каких это пор другие факультеты просят помощи у слизеринца? Они же нас терпеть не могут.

— Просто ты в их глазах не слизеринец, то есть не "настоящий" слизеринец, к тому же ты сам виноват. Помогал на уроках всем подряд, даже парочке гриффов. Так что теперь расхлёбывай.

— Угу, — буркнул Редстоун. — Хотя бы вы меня не достаёте вопросами.

— Мы тебя весь год ими доставали, так что нам это сейчас не нужно, — рассмеялся Декат, до этого задумчиво читающий письмо из дома.

— Да, теперь мы можем расслабиться и смотреть на то, как мечутся наши недальновидные сокурсники, — забирая письмо родителей из рук Деката, сказал Минор, углубляясь в чтение.

— Редстоун, а, Редстоун, как думаешь, кто выиграет в матче? — спросил Магнуса Декат.

— Наши, конечно же. Как будто ты Стурцберга не знаешь, — как только Редстоун вспомнил своего будущего капитана, по его спине пробежал табун мурашек. Этот немецкий эмигрант повергал его, да и всех других игроков слизеринской сборной, в суеверный ужас. Некоторые вообще считали, что он не человек, а голем, созданный профессором Снейпом, дабы заставлять их тренироваться и побеждать. Лишь то, что Стурцберг был известным бабником, опровергало этот слух, так как даже лучшие големы не способны оценить человеческую красоту.

Но прозвище летающего голема Слизерина прочно закрепилось за Даниеллем.

— Ну да... Но ведь у Равенклоу у охотников и ловца новые Чистомёты... Они будут в разы быстрее и манёвренней, — протянул Декат, задумчиво крутя в руке галеон.

— Пошёл прочь, — шикнул Редстоун на подошедшего равенкловца, который только собирался спросить его о чём-то. — Я тебе уже три раза помогал за сегодняшний день.

— Но один вопросик, я быстро, — умоляюще попросил его ворон.

Угрюмо посмотрев на него, Редстоун нехотя кивнул.

— Чего тебе?

— Кто был полководцем магов в битве под Хастмоффом, поселением волшебников в Ирландии, сейчас покинутом, против скандинавских рунных колдунов и гоблинов под командованием Рурга Одноокого? Я не нашёл о нём упоминания в учебнике...

— И не найдёшь, — спокойно сказал Редстоун. — Для этого нужно либо спросить профессора Бинса, либо почитать более древние учебники. А полководцем, точнее, полководцами, которые разбили рунных колдунов и гоблинов, были Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор. Но Гриффиндор командовал в этой битве лишь рыцарями, как магловскими, так и магическими, а Слизерин был главнокомандующим, так что победа идёт на его счёт. Во всяком случае, так было до девятнадцатого века, после начали делить эту победу между Гриффиндором и Слизерином, а затем вообще вычеркнули имена полководцев, после того как наследник Слизерина, Тот-Кого-Нельзя-Называть, прославился на весь мир.

— Ууу, — задумчиво протянул равенкловец. — Спасибо...

— Не за что. Если тебя интересует это, то спроси лучше профессора Бинса. Он тебе лучше объяснит, — увидев кислое выражение на лице ворона от мысли о том, что ему придётся слушать Бинса, Редстоун добавил: — Или зайди в библиотеку и спроси у мадам Пинс об этом временном отрезке, в её закромах хранятся старые учебники, там всё подробно описано.

— Спасибо, — поблагодарил равенкловец, сорвавшись в сторону замка.

— Сумасшедшие вороны, — покачал головой Редстоун. — Ставь на нашу сборную, не прогадаешь, — вернулся Редстоун к разговору с Декатом.

— Да... Но ведь все и так думают, что мы выиграем... Ставки идут один к трём, — уныло сказал близнец Минора.

— Зачем тебе вообще деньги? — спросил Деката его брат.

— Дело не в деньгах, а в азарте! — воодушевлённо ответил ему Декат.

— А по-моему, ты дурью маешься, — остудила его пыл Аттвуд.

Дальше начался спор, является ли это дурью или нет, который Редстоун решил пропустить мимо ушей.

Магнус вообще не любил говорить о деньгах, или о хорошей одежде, или о родителях, или о доме... В общем, обо всём, чего у него не было.

— Может, пойдём в замок, а то прохладно стало? — прекратила спор Роуз, так как Декат тут же с ней согласился.

— Согласен, — кивнул Редстоун хорошей идее. — Мне ещё старшие курсы развлекать игрой на скрипке, — поднимаясь на ноги и направляясь в Хогвартс, сказал Магнус.

11.

9 июля, пятница, 11:11, больничное крыло Хогвартса.

С трудом Редстоун разлепил глаза, которые ему пришлось сразу же прикрыть из-за ярких лучей солнца.

"Что за хрень? Где я?" — отстранённо подумал юный одарённый, пытаясь перебороть головную боль.

Голова нещадно раскалывалась, а всё в области груди ужасно жгло, как будто она была вся обожжена... "Почему это как будто..." — поморщился Магнус, вспомнив свои последние воспоминания.

Бледноликий слизеринец решился использовать одно из самых трудновыполнимых и в то же время одно из самых малозатратных заклинаний боевой магии стихии огня.

Viventem Flamma — призыв чрезвычайно мощного сгустка пламени, которому можно было придать любую форму и наделить неким псевдоинтеллектом.

Редстоун выискал это заклинание в одной из книг по "древней" боевой магии, которую он нашёл в Выручай-комнате.

Лучше бы он этого не делал.

Если вначале всё было просто, то в какой-то момент он потерял контроль над наколдованными чарами, и гуманоидная огненная фигура за пару моментов превратилась в один огромный пульсирующий огненный шар и взорвалась в какой-то паре метров от юного мага.

Вспомнив это, Редстоун понял — то, что он сейчас жив, настоящее чудо.

Втянув своими ноздрями воздух, Магнус явно уловил знакомые ему ароматы, больничное крыло — тут же промелькнула мысль, навеянная ассоциациями.

"Вновь под чутким надзором мадам Помфри... Значит, кто-то нашёл меня? Но кто?" — вяло подумал Редстоун, предприняв попытку приподняться с ложа, которая не увенчалась успехом, а лишь заставила его застонать и отчаянно сжать зубы, дабы не произнести пару бранных слов, которые так любил старый Эл, завхоз приюта Святой Матильды.

— Вижу, ты проснулся, — услышал слизеринец знакомый старческий голос.

Повернув голову в ту сторону, из которой до него дошёл звук голоса, Редстоун предпринял очередную попытку открыть свои очи.

— Добрый... день, директор Дамблдор, — с трудом выдавил из себя Магнус, распознав перед собой старческую фигуру. Ни губы, ни язык не хотели шевелиться, а в глотке была настоящая пустыня.

Во всяком случае, так казалось Редстоуну.

Дамблдор же, подметив острым взглядом состояние мальчишки, поднялся со своего места и, достав палочку, трансфигурировал прямо из воздуха стакан с графином.

Наполнив графин водой при помощи заклинания, он отлил из него в наколдованный стакан, наполнив тот примерно до четверти, после чего подошёл к Редстоуну и помог ему аккуратно приподняться и утолить жажду.

— Странно, обычно мадам Помфри всегда следит за тем, чтобы возле каждой кровати была вода, — утолив свою жажду, промолвил Редстоун, отбрасываясь, тяжело дыша, назад на своё ложе.

Сказал он это скорее для того, чтобы потянуть время, он понимал, что раз Альбус Дамблдор здесь, то он знает о его неудавшемся... эксперименте. А это плохо, очень плохо, так как Вивентем Фламма уже как сорок девять лет относится к запрещённым заклинаниям тёмной магии.

— Ох, это не её вина. Школьный год закончился уже девять дней назад, так что я решил отправить её в отпуск. Всё же Поппи трудилась весь год не покладая рук, а за твоим состоянием я и сам мог проследить. Скажу даже больше, в лечении такого рода повреждений я даже искуснее, чем наша несомненно умелая медсестра. Она прекрасный медик, но вот всё же опыта с такого рода повреждениями у меня побольше будет, — улыбнулся старый волшебник, вспомнив своё прошлое. Но уже в следующий момент глаза Дамблдора приобрели стальной оттенок. — Вы не хотите рассказать мне, мистер, как вам пришла несомненно гениальная идея — изучение заклинания Вивентем Фламма в одиночку? И главное, откуда вы узнали об этом опасном заклинании, мистер Редстоун? — резко сменив тон, требовательно спросил Магнуса Альбус.

— Я не знаю, о чём вы... — первым порывом Редстоуна была попытка соврать Дамблдору, но он проглотил свои слова, когда встретился со взглядом старого волшебника, который смотрел на него с неподдельным волнением и лёгким разочарованием.

"Он не хочет наказывать меня. О нет, он и вправду волнуется обо мне, — подумал Редстоун, стыдливо покраснев. Внезапно ему стало стыдно перед этим старым волшебником, который так сильно сопереживает ему. — Я чувствую его эмоции невероятно прямо и ярко. Дамблдор даже не пытается скрыться от меня..."

— Я нашёл одну книгу, в которой были различные заклинания, и решил освоить их, — решился всё же рассказать правду Магнус. К тому же, если кто-то вроде Альбуса Дамблдора решит во что бы то ни стало узнать правду, он её узнает. Так что смысла скрывать что-то уже пойманным не было — станет лишь хуже. — Недавно я наткнулся в ней на эти огненные чары и в своём высокомерии решил, что смогу освоить их, — виновато опустив взгляд, ответил мальчик Дамблдору

— Оу, Магнус... — тяжко, устало вздохнул Альбус. — Такое не изучают без присмотра наставника. Это заклинание относится к высшим чарам, которые всегда изучаются под надзором мастера чар и медицинских работников. С чего ты вообще решил, что первокурсник сможет освоить их? — потеряв привычную всем, кто его знал, уравновешенность, поднял на Редстоуна голос Дамблдор. — Эти чары базируются на множестве более простых, лишь доведя их до идеала, немногие смельчаки имеют мужество или же глупость изучать такие трудные для контроля чары! Я считал, что ты более разумен!

— Я знаю обо всём этом, директор. Я прочитал об этом в той же книге, и только когда овладел всеми чарами, которые рекомендовалось освоить до того, как приступить к изучению Вивентем Фламма, я попробовал себя в нём. Поэтому был уверен, что смогу создать и контролировать эти чары, — стыдясь за свой поступок и злясь на себя и свою самонадеянность, из-за которой его теперь отчитывают, как последнего дурака, произнёс Редстоун.

— Ты ведь повторишь свою попытку, так? — обречённо вздохнув, спросил слизеринца Альбус после непродолжительной паузы.

Оторвав взгляд от пола, Редстоун прямо ответил Дамблдору.

— Да, — твёрдо произнёс он, сознаваясь. Магнус понимал, что директор видит его насквозь. Его желание, мотивы, чувства. Причём и без всяких ментальных наук. Так что скрывать что-то от директора Хогвартса просто не имело смысла.

— Плохо... — задумчиво протянул Дамблдор. — Или хорошо? — спросил самого себя Альбус.

"С Редстоуном труднее, чем я поначалу думал. Я видел нездоровую тягу к знаниям у Магнуса и думал, что она такая же, как и у Тома... Но я ошибался. Он поглощает все, до чего только может дотянуться. Даже я в его возрасте был менее падок на знания", — прикрыв глаза, начал рассуждать Дамблдор. Он выстроил план, какой линии поведения следовать, общаясь с Редстоуном, и собирался придерживаться плана, пока юный волшебник не доучится до третьего-четвёртого курса и пока не получит неплохую теоретическую базу, используя которую, Альбус мог бы его учить. Но ближайшие годы величайший волшебник своего времени хотел больше влиять на Редстоуна разговорами, воспитывать его духовно.

Но познания Редстоуна уже сейчас зашли слишком далеко. Сейчас Альбус был неимоверно рад, что узнал об уровне мальчика, ведь теперь он владеет более полной информацией.

Страшно представить, куда могла бы завести жажда знаний мальца, если он уже сейчас подступил к такому роду магии. Не прошло бы и пары лет, и Магнус ушёл бы в дебри тёмной магии за силой и мудростью так далеко, что Альбус не смог бы более для него достучаться.

Ещё страшнее Дамблдору становилось, когда он представлял, что мог сделать Редстоун с Флинтом, обладая нынешними познаниями, юный наследник мистера Флинта ещё легко отделался.

"Нужно срочно менять свой подход к мальчику", — решился наконец-то Альбус.

Не только косвенно влиять на него, но и взять воспитание в свои руки, иначе он станет опасностью для окружающих его людей. Большая сила ведёт к большим искушениям, многие могущественные маги не считаются с мнением более слабых, диктуя при помощи силы свои желания, и это приводит лишь к крови.

Альбус был одним из немногих, кто отказался от этого пагубного способа, и этому он хотел научить Редстоуна.

— Магнус, ты понимаешь, что в этот раз тебе повезло? Повезло, что я был неподалёку. Повезло, что я почувствовал буйство магии. Повезло, что я бросил все свои дела и помчался сразу же к тому месту, где почувствовал такой мощный всплеск магии. Повезло, что, когда я не нашёл вход, не решил тратить время и искать дверь, а банально снёс стену. Повезло, что тебя не задело моим заклинанием. Повезло, что ты, не имеющий опыта в сражениях юнец, успел выставить щит, что спасло тебе жизнь, да и внешность также. Но этого было мало, ты был серьёзно ранен. Мне пришлось срочно бежать в кабинет и просить своего феникса дать мне слезу, а после быстро отыскивать твоего декана, чтобы он сварил бальзам на основе слезы феникса, который смог залечить самые опасные повреждения, — медленно проводя рукой по своей белоснежной бороде, приоткрыл Магнусу события Альбус. — Так дело дальше не пойдёт. Я не хочу, чтобы подающий большие надежды юноша угробил себя своей неумеренной жаждой магии.

— Прошу прощения за доставленные вам неудобства, директор Дамблдор. И благодарю за то, что спасли мне жизнь. Я в вашем долгу. Но... Учась лишь тому, что преподают в классе, я потеряю множество времени, — ответил Альбусу Магнус.

— А разве ты торопишься куда-то? — спросил слизеринца Дамблдор, заставив Редстоуна задуматься.

"Что мне ответить ему? Как мне убедить его, и чего я вообще добиваюсь? Что я хочу? Почему я так сильно тороплюсь, отчего каждый бездумно проведённый день заставляет появляться холодок в моём животе, отчего я чувствую, что у меня мало времени?" — в голове Магнуса сразу же заметались сотни мыслей.

Он сам никогда не понимал, почему, получив второй шанс на жизнь, вторую возможность познать мир, он так сильно ухватился за него. Он не помнил никогда в своём далёком прошлом такой тяги к знаниям. Но сейчас... Он изучал всё, до чего только мог дотянуться, так это было в приюте с магловскими науками, так это и продолжилось в Хогвартсе.

— Да, тороплюсь, — выбрав из всевозможных ответов тот, который, по мнению Редстоуна, понравился бы Дамблдору, в меру философский, в меру прагматичный, он начал отвечать старому волшебнику. — Я тороплюсь, тороплюсь жить, так как мой срок жизни ограничен, но за него я стремлюсь познать как можно больше, оставить в истории след, не пропасть безызвестным... И это во всём: в магии, в истории и во множестве других наук. Я с самого детства стремился к этому, я не могу и не хочу терять время, профессор.

Альбус внимательно разглядывал разразившегося пылкой речью юношу.

— Без наставника ты умрёшь раньше, чем сможешь добиться чего-либо великого, — прикрыв свои веки, ответил Дамблдор слизеринцу. — Поэтому я сделаю тебе предложение, и ты хорошо над ним подумаешь... Не хотел бы ты, Магнус Редстоун, быть моим учеником?

— Кхем, — от прозвучавшего предложения Редстоун, вновь утолявший свою так и не прошедшую жажду, подавился водой. — Что вы имеете в виду? — не веря тому, что услышал, переспросил Магнус Альбуса.

— То, что я сказал. Я хочу, чтобы ты стал моим учеником, — серьёзно смотря в яркие карие глаза бледнолицего мальчишки, сказал Дамблдор.

— С чего это я удостоился такой чести? — подозрительно спросил Магнус.

— Ты не хочешь, чтобы я тебя обучал? — спросил Альбус, затаив дыхание. Неужели он сделал где-то ошибку и настроил против себя юнца?

В груди старика что-то неприятно защемило.

— Нет. Для меня будет честью обучаться у такого признанного мастера магических искусств, как вы... — услышав это, Альбус смог вновь нормально дышать. Он не сделал ошибки, ещё ничего не потеряно. — Но я не понимаю, почему?

Дамблдор задумчиво посмотрел на Редстоуна.

Сейчас нужно было выбрать, что можно будет сказать юному слизеринцу, к чему он готов, а что он ещё не сможет понять.

— Ты обладаешь огромной тягой к знаниям. И главное — ты впитываешь их, словно губка. Нет, ты поглощаешь их, словно бездна, — медленно, тщательно подбирая слова, начал объяснять Редстоуну свою позицию Дамблдор. — Но... Без наставника ты становишься угрозой как себе самому, так и окружающим. К тому же, мне хотелось бы вознаградить юного ученика за такую тягу к познанию. Ты умело используешь свои природные дары и быстро продвигаешься там, где надолго бы застряли в неведении другие... То, что большинство изучает месяцами, ты заучиваешь за считанные дни. Магнус, ты сказал, что смог освоить все рекомендованные к изучению заклинания для успешного применения Вивентем Фламма... Многие из этих чар лежат на уровне СОВ, — ошарашил Редстоуна Дамблдор.

— Я... не знал, — хлопая глазами, ответил ему Магнус. — Но они мне легко давались... Почему, если они относятся к таким продвинутым чарам? — задал он вопрос директору.

— Чародейство само по себе очень простая в освоении наука. Трудности появляются лишь там, где нет нужного фундамента. Таким уж был создан этот вид магического воздействия древними чароплётами, — пожал плечами Альбус.

"Мальчик не знает многих основополагающих фактов. Хорошо, что я решил предложить ему ученичество. Без должных знаний он и впрямь стал бы опасностью для себя самого... Именно это незнание погубило когда-то Томаса", — уверился в своей правоте Альбус. Ранее он не хотел нагружать Редстоуна, хотел дать ему прожить свою юность не за магическими изучениями, а в кругу своих сверстников. Но, как показал сам слизеринец, он был готов ради познаний пожертвовать многим. Даже более, кроме знаний, его ничего так сильно не интересовало.

— Чароплёты? Кто это? Я о них никогда не слышал... И почему, если чародейство такая простая наука, многим волшебникам так трудно его постичь? — начал задавать свои вопросы Редстоун, потеряв всю робость. В его глазах загорелся странный, безумный огонёк, выдавая его жажду знаний.

— Чароплёты — это чародеи, очень искусные чародеи. Они заложили фундамент нашему виду волшебства. И сейчас они продвигают магическую науку, создавая совершенно новые, никем не виданные чары. Кстати, я один из них, — тут Альбус позволил себе улыбнуться, увидев, с каким вниманием Редстоун его слушает. — Одна из самых ярких черт чароплётов — это беспалочковая магия... Ну а насчёт твоего второго вопроса — не все маги имеют такое развитое чувство магии, как у тебя или у меня. Мне, так же как и тебе, всегда легко давались любые заклинания и чары, так как я мог почувствовать, как правильно их создавать, практически на интуитивном уровне...

— Так! Давай мы сделаем так... — остановил свой словесный поток Альбус. — Ты ведь не горишь желанием возвращаться в приют на летние каникулы? — спросил его Альбус. После подтверждающего кивка Магнуса он продолжил: — Тогда я сейчас же отправляюсь в приют святой Матильды и решу твоё отсутствие этим летом. Ведь это лето ты проведешь в стенах Хогвартса, под моим началом.

— Правда? — взбудораженно спросил его слизеринец.

— Да, — кивнул ему Альбус. — Раз ты так желаешь изучать науку, я поспособствую тебе в этом. Но ты должен пообещать мне сразу же сказать, если я буду нагружать тебя сверх меры. И пообещать мне слушать меня. Если я увижу, что ты замаялся, и прикажу тебе отдохнуть, то ты будешь отдыхать. Ясно?

— Да, — активно закивал головой Редстоун, никак не могущий поверить в то, что сейчас происходило.

— Хорошо. Тогда сейчас ты выпьешь восстанавливающие зелья, после чего будешь отдыхать, тебе нужно оправиться от ран, к счастью, оставшиеся раны не так серьёзны, и ты быстро встанешь на ноги.

— Можно мне и зелье сна без сновидений? — спросил Альбуса Редстоун. — А то просто так валяться в кровати весьма утомляюще...

На момент задумавшись, Дамблдор утвердительно кивнул.

— Хорошо, — сказал Альбус, движением руки, без палочки призывая флаконы с зельями. — Пей, а я пойду. Зайду к тебе завтра с утра, проверю твоё состояние. Если оно окажется удовлетворительным, то мы приступим к урокам. И не смотри на меня так, я не Поппи и не буду терзать тебя сверх меры, перестраховываясь, — сказал Дамблдор, посмеиваясь, выходя из больничного крыла и направляясь по своим делам.

12.

1991 год, 31 августа, 22:31, Лондон.

Город жил своей бурной ночной жизнью, несмотря на то что большинству его жителей завтра с утра нужно было подниматься и идти на работу.

И в одном из многочисленных баров сейчас группа из пяти девушек, в которой была некая София Поммерой, приятно общалась с обеспеченными юношами, пытавшимися добиться их расположения. Угощая их коктейлями и поддерживая оживлённую беседу, юноши прекрасно справлялись с завоеванием их внимания.

От молодых людей исходила животная аура красоты, дикости и сексуальности, заставляя девушек забыть их хорошее воспитание и моральные принципы, отчего юноши позволяли себе все более раскрепощенное поведение.

Ни группа девушек, ни юноши не замечали, что сидящий в одном из углов бара подросток внимательно за ними следил, цедя из своего термоса горячий чай. Также юношу не замечали и другие посетители бара, да и персонал словно забыл, что столик, стоящий в том углу, вообще существовал.

Медленно, но верно девушки достаточно распалились для того, чтобы компания из молодых людей предложила продолжить их знакомство в другом месте.

Погасив сумму за напитки и закуску, шумная компания поднялась и, не торопясь, направилась на улицу, причём мужчины в этот момент сильно преобразились. В их поведении стали заметны нетерпение и некая раздражительность на неторопливых девушек, которые направились к гардеробу забрать свои куртки и накидки.

Как только вся эта толпа вышла из бара, встал молодой человек, которого не замечали окружающие его люди, и неторопливо направился за ними.

Выйдя на улицу, он двинулся только по одному ему известному маршруту, который через несколько минут вывел его на данную группу, когда те уже успели поймать такси и садились в машины.

Всё ещё безмолвно наблюдая за этими индивидами, юноша провернул правую кисть, отчего в его ладони, словно из ниоткуда, появилась странная палочка длиною в сорок сантиметров.

Стоило машинам тронуться, как юный волшебник произвёл быстрое движение в направлении машин. Смотря им вслед, он медленно убрал палочку во внутренний карман своего чёрного балахона.

— Молодой человек! — строгий голос хранителя правопорядка Лондона раздался за спиной юноши. — Что вы здесь делаете в такой поздний час?

Развернувшись, Магнус лишь вздохнул. Выйдя из бара, он забыл накинуть на себя противомагловские чары.

— Добрый вечер, офицер. Я направляюсь домой, — как можно вежливее ответил он полицейскому.

— Сколько вам лет? — спросил Редстоуна служащий.

— Пятнадцать, офицер, — честно ответил ему Магнус.

— Тогда попрошу ваш паспорт, — потребовал полицейский.

— Извините, но он остался дома, — здесь Редстоун не соврал. Он и вправду лежал в его комнатке в приюте.

— Это плохо. Где вы живёте? Я отведу вас домой, — сказал Магнусу офицер полиции.

Тяжко вздохнув, Редстоун взглянул прямо в глаза маглу. Он хотел бы избежать этого.

В следующий момент его глаза приобрели рубиново-красный оттенок.

— У вас есть намного более важные дела, господин офицер. Сейчас я пойду по своим делам, а вы вообще забудете, что встречали меня, — сказал он и тут же направился в следующий небольшой переулок улицы, которых в данном квартале Лондона было немерено.

Офицер же пару секунд постоял в ступоре, после чего, оглянувшись по сторонам, направился дальше по улице, пытаясь вспомнить, какие у него важные дела.

Редстоун, оказавшись в переулке, бесшумно исчез, словно свернувшись в самого себя.

1991 год, 1 сентября, 1:13. Окрестности Лондона, улица — неизвестно. Старинный дом.

Джеффри пытался успокоить саму свою сущность, которая желала изнасиловать лежавшую с ним рядом девушку, при этом рвать её плоть, пожирать заживо, наслаждаться похотью, плотью и кровью. Но неимоверным усилием своей воли Джеффри, или же если называть это существо его истинным именем демона — Трахгар, четвёртый раз за этот вечер подавлял наваждение его сущности.

Именно это и сделало его в разы сильнее своих братьев, которые уже покончили со своими жертвами и сейчас обсасывали их кости.

Шесть раз он неистово спаривался с этой человеческой самкой, насыщая свою сущность похотью, усиливая себя. Но сейчас он чувствовал, что достиг своего предела.

В следующий раз он разорвёт человечину и насладится не только её похотью, но и её кровью. Предвкушая праздничный обед, он очаровательно улыбнулся своей жертве, а после одним чарующим девушку движением отбросил свои светлые пряди волос, которые падали ему в глаза. Он сошёлся с ней в горячем поцелуе, чувствуя, как с каждой секундой ему всё труднее сдерживать свою демоническую сущность.

Войдя в девушку, он понял: более он не сможет сдерживаться. Его рот растянулся, превратившись в огромную зубастую пасть. Лежавшая под ним девушка, заметив изменения в своём любовнике, пронзительно закричала и попыталась оттолкнуть это существо подальше от себя.

Все её инстинкты кричали лишь о том, что ей нужно бежать, спасаться бегством, иначе судьба её будет хуже смерти.

Но могли ли её жалкие потуги остановить бессмертного демона? Тот, не обращая на её трепыхания ни малейшего внимания, медленно облизывал своим удлинившимся языком её плечо, словно гурман, который смаковал свой обед. Уже собираясь вонзить в плоть девушки свои пятисантиметровые клыки, он внезапно изогнулся в агонии. Он чувствовал, как что-то или кто-то сейчас убивал его братьев.

В момент позабыв о девушке, он одним прыжком оказался у двери комнаты.

Он был сильнейшим из пятерых. Он был их главой, их вожаком, их старшим братом.

Когда ещё они были людьми и пытались выжить во время первой мировой войны людишек на улице, он отвечал за своих братьев. Он не позволит уйти их убийце живым!

Вырвав дверь, демон хотел уже кинуться искать убийцу своих братьев, но в следующий момент яркая вспышка отбросила его в глубь его комнаты, прямиком в кресло, стоящее подле камина, который стал железным, а железные путы обхватили его тело. Поднапрягшись, Трахгар попытался порвать удерживающие его путы, отчего те отчаянно затрещали.

Но вошедший в комнату юноша с ярко горящими алыми глазами пресёк это.

— Crucio, — тихий голос Редстоуна раздался в помещении, словно гром посреди ночи.

Дикий крик демона, испытывающего непомерную боль, заставил Магнуса поморщиться, а девушку, сидящую на кровати, затрястись ещё сильней. Та была явно в шоке от всего происходящего.

— Вызови своего хранителя, ведьма, — обратился к той Редстоун.

Девушка подняла на него свой ничего не понимающий взгляд.

— Enervate! — направив палочку на девушку, Редстоун произнёс заклинание, приводящее в себя людей. Также оно прекрасно справлялось и с шоком. — Призови своего хранителя, — приказал молодой даме Магнус, подкрепив свои слова ментальным внушением, используя легилименцию.

Кивнув ему, девушка выкрикнула:

— Джим! Джим! — но ничего не произошло, отчего девушка пришла в ужас. — Джим, Джим... — вновь и вновь звала она своего помощника.

Редстоун же в этот момент тихо произнёс:

— Absconditus Est, — в тот же момент мир для него померк, чтобы моментом после окраситься новыми красками и невидимыми простому глазу линиями. Потратив пару минут, Редстоун понял, почему хранитель не слышит свою подопечную. От демона исходили волны, мешающие ведьме дозваться до него.

Взмахнув палочкой, Редстоун создал круг, который ограничил действия демонической ауры. Стоило ведьме произнести имя своего хранителя, как помещение тут же озарилось ярким бело-синим цветом.

— София? — служитель сил добра, увидев свою голую подопечную в сомнительном обществе, впал в ступор.

— Забирай её, — бросил ему Редстоун. — Этот демон переходит под юрисдикцию чародеев.

Хранитель, ничего не сказав, собрал вещи девушки и, подойдя к ней и приобняв, сказал:

— Радостно видеть, что среди чародеев остались те, кому небезразлично добро, — после чего исчез вместе с девушкой в водовороте бело-голубых искр.

— А теперь мы пообщаемся, демон, — тихо проговорил Редстоун.

— Хех, чародеи записались в помощники старейшин и ведьм? — сочась сарказмом, как можно высокомерней прошипел демон, что в его ситуации выглядело скорее жалко. — Это противоречит договору, — оскалившись, добавил он.

— Я и не думал, что эта ведьма ещё жива. Кто знал, что ты любишь так долго резвиться с жертвами. Crucio! — помучив демона и подождав, пока тот не отойдёт, Редстоун продолжил: — Запомни одно. Я здесь просто задаю тебе вопросы, а ты на них отвечаешь. Ты меня понял?

— Да... — тихо прохрипел Трахгар.

— С 31 декабря 1926 года по 1 июня 1936 года ты и твои братья, тогда ещё новообращённые демоны, следили за маленьким мальчиком, Томом Реддлом, жившим в магловском приюте. По чьему приказу это происходило?

— Не помню такого, — потупив взор, ответил Магнусу демон.

— Crucio, — в этот раз Редстоун держал демона намного дольше под проклятием пытки. — Твоя память, кажется, нуждается в лечении. Я читал, что лечение болью помогает таким, как ты, вспомнить прошлое, — остановив проклятие, сказал Магнус, хладнокровно смотря на демона, который отчаянно пытался отдышаться.

— Ты не понимаешь, чародей. Они меня убьют. Прошу тебя, спроси меня что угодно, я знаю множество ответов на множество вопросов и с радостью поделюсь с тобой ими! Но не об этом, — отчаянно взмолилась тварь. — Я знаю многое о магии! О секретах великих людей! О местах, где скрыто несметное богатство! Всё это я расскажу тебе, лишь отпусти меня, прошу.

— Я спрашиваю тебя лишь потому, что не охота потрошить твой мозг, вырывая информацию. От этого у меня мигрень разыгрывается, — наколдовав кресло напротив демона, сказал Редстоун, садясь в него. — Но я это сделаю, если ты не будешь послушной зверушкой и не расскажешь мне интересующее меня.

Демон, подняв взгляд на Редстоуна, лишь простонал. Его разрывало. Либо он скажет сейчас то, что интересует чародея, и тот, возможно, оставит его в живых, либо он выпотрошит его память, после чего уйдёт, оставив его валяться в невменяемом состоянии.

Что одно, что другое означало его смерть.

— Что же, вижу, ты не можешь решиться. Облегчу тебе твои думы, — сказав это, Редстоун возобновил пытки. Раз за разом он накладывал на демона Круциатус, мучая того.

— Хватит! — взвыл Трахгар. — Я скажу тебе всё, абсолютно всё, что знаю!

— Тебе следовало это сделать сразу же, — тихо проговорил Редстоун, насылая на демона Энервайт, дабы тот соображал получше.

— Я был тогда ещё человеком, — отдышавшись, начал демон. — Демон по имени Барбас появился предо мной и дал мне задание. Как позже я узнал от самого хозяина, повелитель зла хотел, чтобы мы следили за мальчишкой, у которого был сильный дар. Просто следили.

— Ясно, — тихо проговорил Редстоун, внимательно смотря на демона. — Это ещё не всё, что ты знаешь...

Затравленно взглянув на Магнуса, Трахгар продолжил:

— Барбас... Он что-то делал с ним. И сам хозяин зла появлялся, когда мальчишке был год. Они провели какой-то ритуал. Они что-то хотели сделать с мальчишкой. Но всему помешал этот чародей. Могущественный. После того как он там побывал, мальчишка вскоре исчез. Мы не могли его даже найти. Это ваши защитные заклинания начали работать. Ну а хозяин был зол... очень зол, — выдал демон. — Отпусти меня! Я сказал тебе всё, что знал!

— Конечно, — встав, Магнус развеял чары. — Я отпускаю тебя. Avada Kedavra! — зелёная вспышка озарила комнату. Но, когда она пропала, Редстоуна уже не было там.

1991 год. 1 сентября. 9:30. Вокзал Кинг-Кросс.

Стоя подле платформы 9, Редстоун отчаянно зевал. С ночной охотой и всеми сопутствующими ей вещами он совершенно не успел выспаться. Посматривая на часы, он ожидал одного интересного персонажа. Учитель попросил его приглядеть за Гарри Поттером. Ну, чтобы он добрался до платформы и поезда, чтобы в Хогвартсе ненароком не свернул себе шею. Так что Редстоуну придётся следить не только за первокурсниками Слизерина, но и за Поттером. Не то что бы он должен был следить за первокурсниками... Официально.

Неофициально в Слизерине всегда существовал лидер, который следил за тем, чтобы никакие ссоры и конфликты не просочились за стены факультета, чтобы все всегда опрятно выглядели и прилично себя вели. Что-то вроде старосты, только выбранного обществом, а не учителями. Ну и решать вопросы данный лидер должен был по-другому, нежели старосты.

В середине прошлого года Магнус медленно, но верно начал перенимать "полномочия" от прошлого лидера, ну а теперь, когда тот выпустился, полностью должен занять его место.

Хотя это будет проблемно, ведь если Снейп прислушается к "бешеному германцу", то назначит его капитаном квиддичной сборной. В общем, это будет первый по-настоящему нагруженный год Редстоуна. Два требующих много времени лидерства, учёба сама по себе, ну и, конечно, уроки Дамблдора. И при всём этом нужно выкроить время на Поттера...

"Хорошо хоть, что встретился и познакомился с ним до Хогвартса, а то сейчас было бы в разы трудней. Хвала Мерлину, что мастер Дамблдор не был против этого плана, — поглядывая на часы, подумал Редстоун. — Заодно и родственникам внушил побольше симпатий к своему племяннику. Вот только сработало ли? Ведь я просил Вернона привезти Гарри к половине десятого, а его всё ещё нет".

— М-магнус? — подёргал его кто-то за куртку сбоку. Когда Редстоун повернулся, его карие глаза встретились с изумрудно-зелёными глазами Поттера.

— Ты как мимо меня проскользнуть успел? — спросил его Редстоун, улыбаясь робкому мальчику.

— Дядя привёз меня и сказал идти одному, что ты меня ждёшь возле платформы 9, ну я пошёл, а потом засмотрелся на всё и оказался далеко где-то, отправился назад, боялся, что ты ушёл, но ты здесь, а я уже испугался... — затараторил перевозбуждённый мальчишка, вызвав у Редстоуна непроизвольную улыбку своей непосредственностью. — Просто это во второй раз, что я где-то так далеко от дома тёти, а то, что один, так и вообще в первый. Фу-у-ух. Как-то так, — закончил мальчишка.

— Ясно, ну, ничего страшного. У нас ещё... — Редстоун взглянул на часы, — сорок три минуты до отправки поезда, — успокоил он Поттера.

— Хорошо, — явно успокоился мальчик.

— Ладно, пойдём. Видишь вон ту арку? — спросил Магнус Поттера. Дождавшись его кивка, он продолжил: — Знаешь, она заколдована. Всё, что нужно, — это пройти сквозь неё, и хоп, ты уже появишься на платформе девять и три четверти. Чтобы ты не боялся, ты пройдёшь сразу за мной. Можешь закрыть глаза, а можешь идти медленно, чтобы убедиться, что арка пропустит тебя. Ты готов? — спросил Гарри Магнус, встав напротив стены.

— Д-да, — кивнул Поттер.

— Ну, не отставай, — подмигнув, Редстоун быстрым шагом прошёл сквозь арку. Беспокоиться о маглах не нужно было, рядом с ней работало заклинание отвлечения внимания, отчего те не заметили бы и целый табун единорогов, которые проходили бы сквозь арку.

Появившись на платформе, Редстоун тут же почувствовал себя вновь в своей колее. Всё же магический мир стал его частью, и пребывать в мире маглов было трудно, словно не хватало чего-то. Отойдя в сторону, Магнус начал дожидаться Поттера. Тот вскоре появился с закрытыми глазами, медленно, боясь налететь на преграду, переставляя ноги.

— Можешь открыть глаза.

Открыв глаза, Поттер поражённо выдохнул и жадно начал пожирать глазами Хогвартс-экспресс. Дав Гарри налюбоваться платформой и поездом, Редстоун повел мальчишку искать свободное купе, которое быстро обнаружилось. Достав палочку, Магнус отправил свой чемодан, как и чемодан Гарри, на полочки.

— Теперь осталось дождаться отбытия, а после подождать многочасовую поездку в Хогвартс. Я бы на твоём месте почитал, ну или забросал бы ответственного взрослого, то есть меня, всевозможными вопросами, — напыжившись и гордо задрав голову, сказал Редстоун, вызвав у Поттера несмелую улыбку. — Что-то ты какой-то невесёлый...

— Я просто... Ну, понимаешь... Я боюсь, что я никакой не волшебник и меня отправят назад к тёте и дяде... — чем дальше говорил Поттер, тем тише становился его голос.

— Ох, — Редстоун уставился на Поттера. Да, он знал, что тот будет несколько странным из-за воспитания своих "любящих" родственников. Но то, что Поттер не будет понимать своей персоны, он не подозревал. Странное чувство общаться с кем-то, кто желает лишь одного — подстроиться под своего собеседника, чтобы понравиться ему. Хотя... Если он научится не жить этим, а пользоваться... Это станет опасным орудием, и в Слизерине ему будет самое место. Но это скорее избытки воспитания. Иногда в Поттере чувствовалась недюжинная, неукротимая сила, бесконечная энергия, которая подавлялась тётушкиным воспитанием. Это он, конечно, понял не из-за вопроса Гарри, а пассивно использовав легилименцию. Именно в этот момент Поттер раскрылся и Магнус смог увидеть различные слои его характера, его персоны. — Тебе не стоит беспокоиться, Гарри. Есть несколько доказательств того, что ты маг. Первое — тебе прислали сову с письмом. В Хогвартсе есть такая специальная книжка, которая показывает всех детей магов во всей Великобритании и даже во Франции, Норвегии, Дании, Швеции и Германии. И за почти восемьсот лет работы она никогда не ошибалась. Второе — ты купил волшебную палочку. Был бы ты сквибом, так называют детей магов, которые не маги, то ни одна палочка не среагировала бы на тебя.

— Ну да. Но я всё равно боюсь, — хоть Поттер и согласился, но всё же не был спокоен, даже сжался в углу.

"Хорошо, что я написал друзьям не тревожить меня сегодня. Они вряд ли начали бы успокаивать беднягу. Скорее поглумились бы над мальчиком", — подумал Редстоун, заодно размышляя, как же успокоить Поттера.

— Гарри... А ты уже пробовал колдовать? — спросил Магнус у маленького героя магического мира.

— Нет, — отрицательно замотав головой, ответил Поттер.

— Тогда сейчас поколдуешь. Я тебя научу заклинанию, и ты убедишься, что ты самый что ни на есть маг. Доставай свою палочку, — не терпящим возражения голосом потребовал Редстоун.

Подождав, пока Поттер достанет свою волшебную палочку, Магнус достал свою и сел справа от мальчика, при этом трансфигурировав из воздуха два пера.

— Теперь повторяй за мной. Как движения палочкой, так и название заклинания. Wingardium Leviosa. Wingardium Leviosa. Wingardium Leviosa. Wingardium Leviosa, — раз за разом повторял Редстоун, краем глазом глядя на Поттера. — Это заклинание позволит тебе поднять перо в воздух и управлять им, — стоило Редстоуну это сказать, как тут же магия Поттера пришла в движение, стараясь выполнить задачу, вот только она сама не понимала, как и что именно нужно сделать.

Сконцентрировавшись, Редстоун направил магию Поттера, удивляясь её податливости и силе.

Оба пера воспарили вверх.

— Почувствуй, как ты это делаешь. Для волшебника магия — словно воздух. А творить чары — словно дышать. Это всегда легко, пока есть магия, — проникновенно вещал Редстоун Поттеру. — Поведи палочкой налево, — Поттер послушно повёл палочкой, восторженно смотря на дело рук своих. Даже не заметил, как Редстоун заставил второе перо исчезнуть. — Теперь перестань. Опусти перо.

Сконцентрировавшись, Поттер повёл рукой вниз, положив перо на стол, после чего устало откинулся на спинку сидения.

Ну да, в первый раз всё трудно. Даже такое простое магическое действие нуждается в недюжинной концентрации.

— Я смог это! — восторженно выдохнул Поттер.

— Да, смог, — улыбнулся ему Магнус. — Теперь-то тебе уже не нужно будет переживать насчёт того, что тебя не возьмут в Хогвартс.

— Да! — радостно кивнул Гарри.

— Осталось только решить, на какой факультет ты хотел бы попасть, — решил поговорить с Поттером о факультетах Редстоун. Всё же ему хотелось нормальных отношений с мальчиком, без бессмысленной неприязни из-за того, что Магнус учится в Слизерине. Приглядывать за Гарри будет легче, если он будет дружественно расположен.

— Ну, я точно ничего не знаю. Никто не смог мне нормально рассказать о факультетах, — потупился Поттер, явно стесняясь своей неосведомлённости.

"Хагрид рассказывал ему о факультетах. Да и Малфой. Но он всё равно понимает, что они рассказывали предвзято, неточно. Думающий мальчик", — отметил для себя Магнус.

— Что же. Давай тебе тогда расскажу я. Начнём с Хаффлпаффа. Факультет, лучше всех подходящий для маглорождённых и полукровок. Факультет взаимовыручки, где тебе всё объяснят и помогут, всегда поддержат. При этом не важно, кто ты и откуда. Далее идёт Равенклоу. Факультет для тех, кто хочет в одиночестве постигать науку. Там даже декан выбирает книги для факультетской библиотеки, которые нужны будут его ученикам. Далее Гриффиндор. Факультет бурный, на его счёт идёт большинство нарушений и драк, но и учиться там никогда не будет скучно. Всегда есть над чем посмеяться, поплакать, попереживать. Ну и последний — Слизерин. Факультет хитрецов. Внутри могут ругаться, подставлять друг друга, но перед всей школой Слизерин всегда един. Очень строгая внутренняя иерархия. Уже шесть раз подряд выигрывали кубок школы и кубок квиддича.

— Квиддича? — переспросил Поттер.

— Да, Гарри. Квиддич — это такой спорт магов, в котором летаешь на метле. Если ты загонщик, то ты должен направлять особые мячи, бледжеры, в других игроков противоположной команды, чтобы помешать им играть. Есть охотники. Они должны ловить кроффл и забрасывать его в кольца противников. Есть вратарь. Он висит на метле перед этими самыми кольцами и отражает кроффл. И есть ловец. Самый важный игрок команды. Он ловит снитч, маленький мячик, который летает по всему полю. Игра может закончиться лишь тогда, когда снитч будет пойман. Иногда игры длились целыми днями, а то и неделями.

— Ого... А ты сам на каком факультете? — спросил Редстоуна Поттер.

— Я учусь в Слизерине, — спокойно ответил Гарри Магнус.

— Но... Я слышал, что там учатся одни лишь тёмные маги... — тихо сказал Поттер. — И даже сам Волдеморт. Извини, — быстро добавил он, потупившись. Явно не хотел обижать своего нового друга.

— Нет, нет, Гарри. Множество волшебников, не учившихся в Слизерине, были слугами Тёмного Лорда. Ну а то, что Волдеморт учился в Слизерине... Ну он и в Хогвартсе учился. Что нам теперь, и в школу не ходить? — улыбнулся Редстоун Поттеру, показывая, что не обиделся. — Факультет не говорит, что кто-то злой, а кто-то добрый. Слизеринцы обладают хитростью. У каждого она разная. Гриффиндорцы — храбростью, у которых она также разная. Хаффлпаффцы — трудолюбием, а Равенкловцы обладают смекалкой. Но ни один факультет не сделан для злых или добрых. Запомни это и не давай глупым людям говорить тебе обратное. Хорошо? — мягко смотря на Гарри, спросил его Магнус.

— Хорошо, обещаю! — кивнул Поттер, который внимательно слушал Редстоуна. — Но я всё же хотел бы попасть в Гриффиндор. Ведь там мои родители учились.

— Это хороший стимул, — кивнул Магнус мальчику. — Та-а-ак, а теперь попробуй повторить заклинание, раз уже достаточно отдохнул.

13.(НеБечено)

1991 год, 1 Сентября, 20:23, Хогвартс — большой зал.

— Гриффиндор! — Громкий голос шляпы разошёлся по всему большому залу, оповещая всех у новом факультете Поттера.

Сам же Поттер, скованно сняв с себя шляпу, быстро смешался с ало-красной гаммой царившей за его факультетском столом.

"Ну... Это было ожидаемо." — Подумал Редстоун, переведя взгляд на поступивших первокурсников на изумрудно-зелёный факультет. -"Моя новая головная боль. Нужно не дать им поссориться с Гриффиндорцами." — Поставил пред собой задачу Магнус.

Он успел заметить пару злых взглядов Малфоя на Уизли и Поттера, ну и те в долгу не остались. Видимо им хватило времени в холле перед большим залом, чтобы разругаться.

"Хотя, в этом нет ничего удивительного." — Смотря на белобрысого Слизеринца, постановил Редстоун. Тот не успел сесть за стол как начал излучать презрения к "плебеям". Мальчик ещё не познал того, как жесток может быть Слизерин к папеньким сыночкам. -" Ну ничего, я прослежу за тем, чтобы ему показали границы дозволенного. И ни его отец или ни Снейп не смогут мне помещать." — Магнус испытал просто зверское чувства ненависти к белобрысому мальчишки. Необъяснимое, совершено немотивированно — просто всё в Малфое раздражало его, заставляя Редстоуна подавлять желание придушить маленькую тварь.

В последний раз он испытывал такое к Маркусу Флинту, когда тот посмел покуситься на его вещи.

Хотя... Нет, последний раз он испытывал такое к Плутону Флинту, отцу Маркуса, который в прошлом году решил надавить на Редстоуна.

На встрече он сыпал намёками о том что знает что случилось с его сыном, что теперь Магнус будет вести себя по другому и наедятся что в будущем сможет сослужить семье Флинт хорошую службу — иначе судьба его будет незавидна. Флинт собирался командовать Редстоуном, использовать его — Магнусу даже польстило такое отношение. Флинт заместо того чтобы начать грозиться или же попытки размазать его за сына, решил заполучить его как... Слугу?

Редстоун так это и не понял до конца.

Так как намёками и своими ментальными возможностями внушил главе семьи Флинтов, что лучше будет если они разойдутся как в море корабли.

Плутон Флинт так и не понял отчего тот решил оставить юношу в покое, но чувство самосохранение вопило о том что иначе этот мальчишка доставит ему кучу проблем.

— И что ты делал всё лето? — Спросила его Орелия Роуз, как только последний первокурсник был распределён. — Не писал мне. Да и другим тоже... Тебе не понравилось гостить у меня? — Прошлым летом Роузы пригласили сперва Аттвуд погостить к их дочери, а те вдвоём уговорили родителей Орелии пригласить всю компанию. Так же и Редстоуна, хотя мистер и миссис Роуз были не в восторге от такого персонажа в их огромном доме — маглорождённого.

Всё же они желали вырваться на вершину иерархии волшебного мира Англии, что давалась им со скрипом.

Они не имели древнею магическую кровь, "всего лишь" золото. Очень много золота, отчего они были желанными партнёрами, но вот отношение древних семей было плохим. По словам самой Орелии, которую отец начал натаскивать как та начала говорить. Опять же по её словам.

— Почему же, было весьма познавательно увидеть как живут чистокровные богатые волшебники, да и общество моих лучших друзей раскалило лето. Я даже не представлял что ты можешь так вкусно готовить. — Поощрительно улыбнулся своей красноволосой подруге Магнус, вызвав ответную улыбку. — Просто этим летом я многое пытался узнать о себе. — Дамблдор закончил свою речь и все ученики сбились в группы, которые потянулись в свои гостиные.

— И как, узнал о своей матери? — Джереми Хорст, до этого весь вечер молчавший. Спокойный слизеринец, по совместительству являющийся лучшим другом Магнуса, всегда спрашивал односложно и строго по интересующей его теме.

Полу итальянец, или как он сам себя называл, римлянин, считал что тот кто много болтает — слаб духом. Своеобразное воспитания отца римлянина отложило на нём свой отпечаток. В отличие от маглов, маги древнего города никогда не забывали своих корней, оставаясь кузней одних из самых умелых боевых магов всего мира — так же и не забывали своей великой истории. Кто именно впервые начал использовать магические палочки, как именно обучали бойцов прошлого.

Когда римские легионы, поддерживаемые отрядами боевых магов, которые повсеместно начали использовать волшебные палочки как замену посохам, кольцам и другим архаичным проводникам магии, тогда то и проявилась неодолимая мощь римской военной машинерии.

Скорость обучения чародеев превышала все другие виды. Если кельтский волхв обучал за столетие дюжену других волхвов и то давая им лишь самое необходимое, то обучения чародее длилось год-два от силы.

Количество сыграло свою роль. А со временем методики обучения, разнообразность магических знаний и тактики боя римских магов достигли своего апогея, вылившись в сотни магических школ, которые готовили величайших магов-солдат когда либо существовавших.

Сейчас во всей Италии существовала одна единственная академия, которая сохранила наследие своей страны. И тому же Джереми придётся пройти обучение в этой академия, как когда-то до него в ней прошёл его отец, и отец его отца.

— Узнал. оказывается я отпрыск Бладстоунов. — Выйдя из большого зала, спускаясь в подземелья, ответил Магнус Хорсту, да и другие его друзья внимательно слушали.

— Ну вот, теперь тебя даже грязнокровкой не обозвать. — Попыталась вновь поддеть Роуз, Редстоуна. Орелия никогда не оставит попытки вывести Магнус из себя.

— Почему же, я не собираюсь об этом извещать общественность. — Спокойно ответил Редстоун красноволосой красавице.

— Отчего? — Зевая спросил его Минор Марос, старший из близнецов. — Это облегчит тебе жизнь... Кстати, ты должен попытаться заполучить что-то от имущества свои предков. Так ты после Хогвартса не будешь никем.

— Уже, Минор, уже. Это даже было относительно легко. Бладстоуны знали обо мне, точнее Густа Бладстоун. Как я понял — она была последней представительницей этого рода. Так она завещала мне свой дом и сейф. Не то чтобы я теперь богат, но на первые недели жизни хватит.

— Радует меня. — Повторно зевнув, Минор сказал пароль гостиной, и вся компания вошла в главное помещение факультета Слизерин.

— Я спать. — Минор был настоящей засоней, и не любил жертвовать ни минутой своего драгоценного сна. — Декат?

— Я остаюсь. — Сказал тот односложно.

"Ну да, остаётся. Декат всегда там где Орелия. Если бы он мог проникнуть в спальню девушек, то и ночевал бы рядом с ней." — Насмешливо подумал Редстоун. Детская влюблённость младшего из близнецов, перерастала в одержимость красноволосой ведьмой, вот только той было глубоко наплевать на нежные чувства мальчишки к ней.

Компания, "потеряв" Минора, устроилась на одном из многочисленных диванчиков в гостиной и начала медленно но верно дожидаться когда старосты разгонять более младшие курсы, дабы старшие могли отметить начало учебного года.

Хоть Редстоун и не любил такие мероприятия, да и если честно, откровенно скучал на них, он признавал их важность. Проведя вечер благуря с кем-то, он после практически всегда имел их симпатии на своей староне.

Магнус умел вживаться в роль и становиться удобной, заводной персоной. Лишь немногие, а именно Лиза Аттвуд и Джереми Хорст понимали что это лишь игра на публику.

1991 год, 2 Сентября, 20:02 Хогвартс, Кабинет директора.

— ... После мне пришлось вынудить её призвать хранителя, чтобы тот унёс её в безопасное место. Ну а насчёт Волдеморта... Твоя теория подтвердилась, учитель, — посмотрев Альбусу в глаза, Редстоун продолжил говорить, — демоны как-то влияли на Тома Риддла, пока тот жил среди маглов в приюте.

— ... — Дамблдор многозначительно молчал, внимательно смотря на своего ученика. Многие люди, знающие Альбуса, могли бы подумать, что тот размышляет над действиями своего подопечного. Но это было отнюдь не так. Альбус пребывал в ярости, и лишь мерцания его голубых глаз выдавало его состояние его ученику.

Невозможно контролировать бурлящею в теле магию, не контролируя свои эмоции. Лишь маг подчинивший себе свои чувства становился хозяином своих сил.

Но полностью контролировать себя не сможет ни одно живое существо. А неконтролируемая магическая мощь приносит некоторые неудобства.

Странные изменения глаз — одно из них.

Голубые глаза Альбуса начинают мерцать странным бело-голубым цветом, а вот у Редстоуна они принимают рубиново-красный оттенок, в то время как у его отца они становились кроваво-красными.

Сейчас Альбус контролировал себя плохо, и часть его сил вела себя, соответствуя его настроению, буйно.

— Да, я поторопился. Думал что демон уже закончил с своей жертвой. — Сдался первым Редстоун, признав свою оплошность. Однако Альбус продолжал молчать. — Да я совершил ошибку, не использовал заклинания обнаружения живности, дабы проверить дом, прежде чем зайти и пообщаться с демонами. — Продолжил искать нужные слова Магнус.

— Нет... Ты не поторопился. И не совершил ошибку. — Наконец-то Дамблдор начал говорить со своим подопечным, не сводя с него свои мерцающий взгляд. — Ты обезвредил четвёрку демонов сразу же как они расправились со своей добычей, теми магловскими девушками. И принялся ждать когда последний демон насладиться своей добычей и станет излишне расслабленным, опьянённый своей мнимой мощью. После уничтожил его подручных, ты отвлёк демона похоти и крови от его добычи. Эффектно обезвредил его, и отпустил ведьму. Отчего мне пришлось объясняться с трибуналом зла и кругом старейшин из-за действий моего ученика.

Редстоун ничего на это не сказал. Он лишь в очередной раз поразился умом Альбуса. Он понял и воссоздал его действия, хотя Магнус затёр все следы своих действий.

— Да, ты прав учитель. Я и вправду специально спас ведьму. — Редстоуну ничего не оставалось как признаться Альбусу.

— Ты не захотел жертвовать человеком обладающим даром магии, из за какой-то глупой, как ты считаешь, секретности чародеев и волшебников, ведь так? — Спросил учитель своего ученика.

— Именно. — Прямо сознался молодой чародей, Дамблдору.

— Поэтому ты решил наплевать на пять столетий мира? Наплевать на жертвы прошлых поколений волшебников и чародеев? — Не сдержавшийся Дамблдор впервые за четыре года отсчитывал своего подопечного. Сейчас он одним своим присутствием давил на Редстоуна. Не владей тот окклюменцией, то сейчас он бы трепел перед величайшим волшебником столетия как банный лист.

— Вы знаете мои мысли на этот счёт, учитель. — Спокойный тон Редстоуна охладил Дамблдора, и тот вернул себе контроль на своими эмоциями.

— Ты просто мальчишка, который не представляет того что твориться каждый день за пределами магического мира. Так где властвую силы добра и зла. Европа и территории бывшей римской империи, как и российского царства наиболее защищены от поползновений демонов и хранителей. Но так было не всегда! Когда-то эти твари вмешивали нас в своё противостояние, хозяйничали на нашей земле, как это до сих пор происходит на территории Америки, Австрии и Азии. Война дорого обошлась нам. Тысячи волшебников пролили свою кровь ради свободы от ига добра и зла. Никто более не властен над нами. Мы смогли заключить с ними договор и создать свой мир, вдали от небожителей, демонов и маглов. А ты своими действиями провоцируешь этих тварей, заставляешь сомневаться их в наших договоренностях! Ты мой ученик, и твои действия отражаются на мне. А я, как президент Международной конфедерации магов являюсь важной персоной. От моих действий зависит будет ли царить между нами мир или же война.

— Я знаю об этом. — Безэмоционально ответил Редстоун Альбусу.

Семь месяцев назад Дамблдор посветил своего ученика в один из величайших секретов магического мира — существования небожителей и демонов, и самого главного, контракта, который регулирует шаткий мир между Международной конфедерации магов и добром и злом.

Знания о демонах и небожителях было тщательно удаленно из всех возможных источников. Их появления в магическом мире является противозаконным и находиться под сторожащим запретом. Любое взаимодействие карается обеими сторонами строжайше.

Невыразимцы десятков стран с одной стороны, стороны чародеев и трибунал с другой стороны, со стороны зла и добра. Волшебники не желают войны на уничтожения, а добро и зло понимают что смогут победить волшебников лишь объединившись. Чему никогда не бывать — уж чародеи за этом проследят.

Дамблдор активно натаскивает Редстоуна — как правильно противостоять злу и добру, не попав под влияние той или иной стороны.

Для чародеев это вопрос чести.

Три великих войны вели предки современных волшебников и чародеев.

Против богов — тварей что сразили ещё более ужасающих тварей, титанов. Рукотворные титаны — древние божества, когда-то были смертными магами, но при помощи древнего ритуала слились с определёнными силами, и свергнули воплощение стихий, титанов, с места покровителей мира.

Однако возгордившись своей силой, они начали править смертными — пока сами не были свергнуты чародеями, которые вырвали их сущности из их тел, стерев им память. Сейчас их сила и души покоятся в чертогах небожителей, которые несут бесконечную вахту.

Вторая война — это война против Аватаров. Существа за гранью зла и добра, питающиеся обоими силами. Они решили создать идеальный мир, уничтожив всех несогласных. Но им не повезло. Слишком много чародеев оказались им неугодны, и разразилась великая война на территории сегодняшнего Египта.

Тысячи пали в неравной битве с этими могущественными существами, но война была выиграна, и хрупкое равновесие вернулось в мир. Демоны убивали смертных, а небожители старались их защитить от демонов, иначе те стали бы слишком сильны. Долго эти продолжаться не могло, но такой порядок вещей длился тысячелетия.

Пока не наступило времени для последней великой войны.

Войны добра и зла, а также войны чародеев и волшебников.

Чародеи всей Европы, ближнего востока и Африки объединились и нанесли демонам и небожителям ужасные удары. Тысячи хранителей и демонов были уничтожены.

Чародеи отбросили все моральные принципы, не было больше никаких границ и ограничений.

Жертвоприношения магически одарённых детей ради уничтожения могущественного демона? Без малейших колебаний. Пожертвовав десятком детей они давали будущее сотням жизней.

Продать душу демону, ради уничтожения хранителей? Сиюминутно. Множество слабых волшебников пользовались демонологией ради этих цели.

Отдать на растерзанию демону миллионы маглов дабы вырастит конкурента Хозяина Зла? Без каких-то либо угрызений совести спустили чуму в мир, все страдания, все смерти питали одного единственного демона.

Уничтожить собственную бессмертную душу ради уничтожения частицы бездны? Ради будущих поколений магов ничего не жалко.

Это была ужасная война — войны без каких-то либо ограничений. Война ради свободы чародеев от гнёта Добра и Зла.

Волшебники отказались подчинятся выдумкам двух древних чародеев, тысячелетия назад проживавших в Месопотамии.

Двое волшебников-братьев, которые стали не просто первыми богами — но перешли на иной план бытия, хоть и потеряв при этом свою индивидуальность.

Один стал олицетворением зла — всякое негативное чувство разумного на этой планете питает его.

Второй стал олицетворением добра — любовь, долготерпение, нежность, и многие другие позитивные чувства усиливали это существо.

В начале они не собирались сражаться друг с другом. Но со временем тотальным противоположностям пришлось столкнуться.

Но оба имели смертные оболочки.

И со временем они были уничтожены в их бесконечной борьбе.

И один растворился, став духом, который вселялся в сильнейшего из своих слуг — демонов. Сейчас мир его знает как Хозяина Зла.

Теряя разу от разу свою память, его дух остаётся всегда одинаков. Десятки раз переродившись он доказал своё бессмертие.

Второй же разорвал свой дух, вселившись малой частичкой своей сущности в каждого из совета старейшин.

Их бесконечная борьба, в которой смертным была отведена роль их пешек, привела к бескомпромиссному восстанию чародеев.

И чародеи победили. Сокрушили как Зло, так и Добро.

Но победа вышла Пиррова. Сил на полноценное уничтожения древних сущностей братьев-магов, у чародеев не было.

И волшебники смерились с перемирием и полной автономией.

— Демоны первые нарушили договор. Они как-то влияли на Риддла. — Редстоун терпеть не мог всяких демонов и небожителей. И когда Дамблдор начал натаскивать его, принялся рьяно уничтожать тварей.

— До того как он пошёл в Хогвартс и стал частью нашего мира. Формально они не нарушили договора. — Альбус уже полностью восстановил своё душевное равновесие, и спокойно начал обмениваться с Магнусом своими мыслями. Часто так он находил нестандартные решения вопросов.

— Риддл был полукровкой. Он принадлежал с самого начала нашему миру. Пред ним не стоял выбор какой есть у маглорождённых. Будут ли они принадлежать нашему миру, или же попадут под влияние Добра и Зла. — Редстоун был непреклонен, абсолютно уверен в вине демонов.

— Демоны смогут выкрутиться если судиться с ними. — Дамблдор не понимал отчего его вечно спокойный и расчётливый ученик вдруг создал ему такие проблемы — и это специально.

— Именно. Поэтому нужно показать им. Мы всё знаем и будем карать этих тварей, если они посмеют вмешивать в свои игры наших людей.

— Хозяин Зла зачистит все доказательства. — Резонно подметил Альбус.

— Именно. Если же он это сделает, то лишь докажет нам свою вину. Так как в суде трибунала нет смысла, нужно указать им границы, иначе такое повториться. А ещё лучше, если мы покараем пару высокопоставленных в иерархии бездны соучастников. — Слова Редстоуна заставили не на шутку задуматься Дамблдора.

— Из-за их действий в магическом мире появился тёмный лорд. — Задумался Альбус. Редстоун лишь кивнул его словам.

— Которые едва не разрушил статус секретности. — Трёх лет интенсивного общения он прекрасно понимал ход мыслей своего наставника.

— После падения которого перемирие было бы нарушено чародеями. — Нахмурился Альбус.

— Старейшины хранителей, Хозяин зла и его советники, а так же представители наций Международной конфедерации магов и её президент давали клятвы всеми силами следить за соблюдением принятых соглашений. Международная конфедерация магов блокировала активные действия против Волдеморта. Тем самым если бы маглы прознали про нас...

— Представители наций, и я как президент, были бы уничтожены из-за невыполнения магической клятвы — так как падения статуса секретности произошло бы с нашего попустительства. — Закончил за Редстоуна Дамблдор. — Демоны собирались лишить чародеев головы.

— А так как полной информации о демонах и небожителях располагают только представители наций и президент Международной конфедерации магов... Волшебники предстали бы совершено перед неизвестным, крайне могущественным и злым врагом. Поэтому этих тварей нужно поставить на место, учитель. — Редстоун не собирался спускать демонам их проделки.

— Ты... Прав. Но это моя задача. Ты ещё слишком не опытен и юн. — Урезонил Альбус, Редстоуна.

Тот же, плотно сжав губы, смиренно кивнул.

— Я устал. Сегодня был трудный первый день. Изволю откланяться. — Поднявшись Редстоун поспешно вышел из кабинета Директора, вызвав у Дамблдора тяжёлый вздох.

Альбус вновь испытал чувство вины. Вновь он не уследил за юным поколением.

Молодой Редстоун, желая узнать своё прошлое, использовал одно старое заклятие школы некромантии.

Один из немногих известных миру методов призыва духов умерших — он призвал духа своей матери.

Однако это заклинание творение смертных, дабы заполучить воспоминание призванного духа, нужно дорого заплатить — чародей испытывает всё то что испытывала призванная им персона, пока он находиться в её воспоминаниях.

И Магнус испытал. Он не рассказывал Альбусу что именно он видел, однако его ненависть к его отцу, Волдеморту, полностью поглотила его. И сейчас, узнав о том что демоны отчасти виноваты в становление его отца как Тёмного Лорда, он перекинул часть своей ненависти на них.

Одно лишь утешало старого волшебника — Магнус всем сердцем полюбил свою мать.

Любовь к матери сияет в его сердце так же ясно как и ненависть к его отцу.

1991, 3 Сентября, 3:13, Хогвартс, спальная комната Слизерина для мальчишек 4-того курса.

Юная девушка. Хогвартс.

Множество друзей. Маленькая но гордая история чистокровной семьи.

Пожиратели смерти.

Друзья призывают её стать частью этого клуба.

Они будущее.

Сильные, молодые, чистокровные.

Но не это привлекает юную девушку. Её привлекает мужчина. Лорд Волдеморт. Тёмный Лорд. Великий Чародей. Величайших из всех. Его сила манит её. Его движения очаровывают юную девушку. Его речи захватывают её разум. Его улыбка с лёгкостью покоряет её сердце.

Красивый. Любая падёт пред его шармом.

Но холодный. Он словно бы не замечает старание девушки, не замечает её вообще.

Хогвартс окончен.

Авила Густа Бладстоун оканчивает Хогвартс в десятке лучших. Скупая похвала от матери, которая ожидала лучшего от своей дочери.

Но на последнем году в Хогвартсе её дочь потеряла интерес к учёбе.

Девушка решает не идти работать. Подождать один год. Освоиться — осмотреться.

Её желание заслужить Его внимание ненавязчиво заставляет её всё больше отлучаться из дома.

Матери это не нравиться.

Скандалы. Бесконечные скандалы между дочерью и её родительницей.

Не проходит много времени как Авила принимает метку. Одна из немногих женщин в внутреннем кругу.

Не просто так. Её семья знает многое о магии крови, и Ему нужны эти знания, которые она с радостью предоставляет.

Всё больше времени она проводит с Ним вдвоём. Милорд замечает её чувства.

Но говорит прямо — он не может себе позволить таких чувств, причиняя девушки боль.

Каждый раз видя его она вспоминает его слова.

Время, которые они проводят вдвоём, становиться всё больше и больше.

Она не поняла как это произошло, но они оказались в кровати.

Первая совместная ночь.

Теперь она часто греет ночью Его кровать.

Когда он зол, он завет её.

Когда он подавлен, он завет её.

Она рада этому.

Бой. Авроры разбиты. Пожиратели появляются в министерстве. Победа в руках Лорда. Ничто не остановит его — Авроры разбиты, а Дамблдор отвлечён нападением на Хогвартс.

Осталось взять власть в руки. После даже Дамблдор не сможет повлиять на ситуацию. Его роль поменяется с ролью Тёмного Лорда.

Но Альбус оказался умнее. Он предугадал всё. Сражение. Милорд отступает.

Оказавшись в убежище тут же завёт её.

Она прибывает.

Очередная ночь вместе. Вот только Авила забыла принять противозачаточное зелие.

Два месяца позже. Она знает о том что Повелитель убьёт её и её ребёнка. Он не раз намекал на то что ему не нужен наследник. У Бессмертного не бывает наследников — только конкуренты.

Страх. Отчаяние.

Мама.

Авила обратилась к ей забытой матери.

Долгие ругательства матери — но в жизни Авилы появился луч света, мать придумала план.

План который позволит её ребёнку родиться.

Сварив нужное зелье, она отправляется к Тёмному Лорду.

Представ пред ним она признается в том что находиться в положении.

Достав зелье она говорит что готова сама лишить жизни свой плод — но жить после этого не может. Выпил зелье, девушка, двадцати лет отроду, падает замертво на пол.

Тело девушки отдают матери.

Подвал особняка Бладстоунов.

Приковав свою дочь к стене, мать девушки создаёт чары, которые молнией устремившись к телу дочери, заставляют её, и плод в ней, ожить.

Долгие месяцы тянуться. Девушка сходит с ума. Желание испить человеческой крови сводит её с ума. Лишь понимание того, что её трансформация в вампира с первой же капли крови завершиться и плод внутри неё умрёт, останавливает девушку.

Мать поддерживает девушку. Зелье придают её телу сил. Благодаря им в ней растёт её дитя.

Конфудусом её матушка сбивает желание утолить жажду крови, империусом влияет на её восприятие, пусть кратковременно, но давая её передышки от неимоверного желания охотиться.

Девятый месяц. Девушка сгорает изнутри. Сил терпеть нет.

Время родов. Её плод готов покинуть её тело.

Мать вспарывает своей дочери брюхо.

Потратив последние силы, Авила Густа Бладстоун, нарекает своего сына Магнусом.

Девять тяжких месяцев она мучилась борясь с непрекращающейся жаждой крови, желанием охоты — борясь с самой собой. Она не стала бездушной тёмной тварью.

Но отдала за ради своего дитя свою жизнь и душу.

Шумно вздохнув, Редстоун проснулся.

"Не могу, не могу это больше терпеть!" — Подумал он, быстро натягивая штаны, и бросаясь в туалет.

Часто он видит воспоминания духа своей матери во снах. Это плата за призыв её духа, за запретные знания мёртвых.

"Но я не жалею об этом..." — Прислонившись в каменной стене туалета, Редстоун шумно дышал, точнее пытался отдышаться. -" Благодаря этому, я узнал как любила меня моя мать. И эти кошмары незначительная плата за эти знания." — Отдышавшись Редстоун поднялся на ноги.

Завтра предстоит очередной трудный, насыщенный день, и давать себе из-за кошмаров Магнус не собирался.

"Да и очередной разговор по душам с учителем. Тот всегда знает когда меня посещает этот сон..." — Вздохнул Редстоун лёг в свою кровать, очистил разум, и практически тут же уснул.