Они направили оружие на М. С..
— Выходи из машины.
— Здорово, десятая дивизия, давненько не виделись.
Офицер как— то странно смотрит на неё. Какая-то алкоголичка, а читает нашивки на рукавах, а в них даже офицеры иногда путаются. И амфибию водит. А на границе неспокойно. Тут что-то не всё так просто, как кажется. Он спросил.
— Что, перебежчик.
— Угу. Скучно вот стало в демократическом раю, решила посмотреть, что тут у вас твориться. Офицер я. Чёрный.
У амфибии довольно высокие борта, и лежащих на заднем сиденье не видно. Но один из солдат услышал какой-тот шум.
— Эй, сколько вас там, вылазьте.
М. С. и бровью не повела, а солдаты несколько удивились.
— Ваши?
— Мои. В машине, в сумке оружие, у меня пистолет, у них у обоих тоже.
Солдат полез в машину. Пистолет М. С. сама отдает лейтенанту.
— Давайте меня к вашему командиру. Я птица важная. Ждать не люблю.
— Имя и звание.
М. С. вынула из глаз контактные линзы и сказала.
-Глазами нежными в глаза мне посмотри. Может и сам догадаешься.
Лейтенант присмотрелся. Побледнел. И крикнул одному из солдат.
— Заводи машину! Её в город! Быстро! К генералу! Поступаешь в её распоряжение!
— Но...
— Вы-пал-нять!!!
— Поехали, — с усмешкой сказала М. С., забираясь на место рядом с водительским.
Машина скрылась из виду. У лейтенанта вид— словно приведение увидел.
— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться.
Тот кивнул.
— Кто это была? Я что-то не разобрал.
— Сама...
— Хозяйка?
— Да...
Лицо солдата несколько вытянулось.
— Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличенными, — так начала М. С. своё первое после ''воскрешения'' телеобращение. Говорить она в принципе могла о чём угодно. Важен был сам факт, что выступает именно она. Живая, здоровая и нахальная. Сенсация само её появление в эфире. Сенсация, да ещё и какая! Вещание каналов, подконтрольных Чёрным Саргоновцам не охватывало всей страны. И в приграничных районах демократы усиленно глушили сигналы.
Свобода слова по демократически — свобода обливать грязью недавнее прошлое, и естественно, лучшее время в эфире и первые полосы в газетах — людям с правильными убеждениями.
Но демократам не могло прийти в голову глушить зарубежные каналы. Как же, голоса свободного мира! За рубежом М. С. не очень-то любили, но есть сенсация — есть тираж. А тут сенсация, да ещё какая! Злодей номер один в прямом эфире. Так что полстраны увидело и услышало М. С. за счёт СМИ Мирренской империи. А другая половина всё-таки увидела и услышала её по каналам Чёрных Саргоновцев. Их пытались глушить, но действие, как известно, рождает противодействие. А специалисты по радиоэлектронной борьбе у саргоновцев неплохие. И аппаратуры хватает.
Впрочем, для тех, кто не слышал, выступление напечатали во всех подпольных газетах. А их немало.
Адекватнее всех отреагировали на выступление М. С. в новой безопасности, сразу же начав аресты легальных Чёрных. Начать оно конечно, легко. Закончить оказалось значительно сложнее. Почти все Чёрные куда-то делись. Взяли и делись, и контактного телефона не оставили.
Бестия, естественно, в очередной раз испарилась, и никто не сомневался — больше не объявится. По крайней мере в пределах досягаемости новой безопасности. Дома у неё вновь учинили обыск. Нашли только несколько демонстративно насыпанных кучек пепла. И один листок бумаги с текстом: '' Мой герб пантера — тоже кошка, и любит гулять сама по себе. Мяу!'', а снизу, дабы никто в авторстве не сомневался, перстень главы дома Ягров приложен.
Сколько шифровальщиков искало смысл в этой бессмыслице — истории осталось неизвестно.
Задержать приказали и Софи. И пусть император матерится сколько угодно. Хватит с нас издевательских шуточек на суде в исполнении этой полупьяной красотки.
Загородный дворец оказался пустым. К дверям одного из залов приколот листок. На нём — изображение кисти руки, большой палец просунут между средним и указательным. Внизу — подпись непонятным шрифтом. Определили — кириллица. Даже смогли прочесть, однако смысл фразы из двух слов остался непонятым. Надпись гласит ''Накося выкуси''.
Дней десять спустя в эфире вновь зазвучало: ''Я Катти Сарк''. А вскоре и направился к земле вспоротый очередями бомбардировщик. Бесшабашная ведьмочка вновь на помеле. И вряд ли кому удастся прервать её полёт.
Мирренскую армию ещё никто не называл слабой. Однако, сокрушить военную машину грэдов она оказалась не в силах. А вот деятельность Грэдского Института — ведущего подразделения министерства пропаганды оказалась куда эффективнее. Последние события тому подтверждения. Радио и телевиденье страшное оружие. Не слишком много видов вооружение с такой эффективностью разрушающих мозги потенциальных противников! Массивную пропагандистскую атаку куда сложнее отбить, чем атаку всех мирренских ''Драконов''. Тут одной силой не справишься. А грэдское министерство пропаганды отбивалось довольно вяло. И бездарно. За время войны народы подустали от выкрутасов своей пропаганды, но с интересом слушали чужую.
Слушать-то слушали, а вот мирренские солдаты на улицах грэдских городов чувствовали себя весьма неуютно. Приемы-то в честь спасителей организовывала в основном интеллигенция.
В южных городах где надо и не надо принялись вывешивать мирренские гербы, а также портреты Тима и Кроттета (последнего — в траурном крепе). Энтузиазма не вызвало. Уничтожение мирренской символики на юге стало чуть ли не новым видом спорта. По этому поводу состоялся даже официальный запрос по дипломатическим каналам.
Ответ последовал в виде спешно принятого Закона об оскорблении представителей дружественных держав, а так же их символов. Виновные должны были подвергаться тюремному заключению на срок до пяти лет, а так же крупному денежному штрафу.
Но с реализацией закона возникли серьёзные проблемы по причине слишком большого (чуть ли не сто миллионов человек) числа потенциальных обвиняемых.
Миррены и всё мирренское в последние несколько лет стали вызывать куда большее раздражение среди большей части населения, чем даже во время войны с ними.
И раньше на заборах не появлялись в изобилии надписи ''Индроки — козлы!''. И не кричали в спину, а то и в лицо любому, похожему или одетому как миррен ''Индрок — домой''. Вообще, раньше крайне редко употребляли слово ''Индроки'' — презрительное прозвище мирренов. А сейчас же это словечко в адрес мирренов стало одним из самых употребительных. Особенно на заборах.
Никто не может объяснить, откуда взялось это слово, но все знают — оно очень оскорбительное.
К своему закону демократы даже пункт приписали о запрете на слово ''Индрок'', и большом штрафе за использование в общественных местах. Результат возымело — прямо обратный.
Туповатый генерал МВД даже фразой про индроков прославился : Что бы я арестовывал за индроков? Да они что все сами индроки? А штрафы пусть только индроки собрать попробуют — мы их тоже оштрафуем — как индроков.
Так никто и не узнал, куда потом генерал пропал: то ли случай несчастный с ним произошёл, то ли на север сбежал.
Глава 4.
Большей проблемой были не бои, а снабжение наступающих частей. И переговоры. Бесконечные переговоры со всякими политическими центрами, народными правительствами, революционными комитетами, комитетами бывших членов парламента и прочими организациями (по составу зачастую не отличавшимися от банд). Передать тот город, пропустить войска там-то, позволить ввести гарнизон туда-то. Эти два месяца потом назовут ''Ползучей войной''.
Глухое брожение в тылах. Озлобленный и разочаровавшийся во всех и вся, народ, откровенно саботирует любые мероприятия любой власти.
Части тают в боях, остаются в гарнизонах, охраняют коммуникации. На фронте все меньше и меньше солдат. Мобилизованные (неважно, какой из сторон) массово дезертируют. Ладно, хоть некоторые становятся черно-зелеными, и не препятствуют передвижениям войск.
Война, хоть и ''ползучая'' все равно движется по стране. И всё ближе и ближе к самому большому кружочку на любой карте Империи.
— Что в городе?
— Ситуация сложная. Так называемое правительство смещено. Министры и межрегиональная фракция арестованы. Власть у ''Временного комитета спасения родины''. В его составе — левые демократы и кое-кто из легальных наших. Император их поддерживает, более того его части принимали участие в аресте министров. Выражают благодарность нам в восстановлении законности и порядка, и приглашают войти в коалиционное правительство.
Матерись не матерись, а победу украли считай из под носа. Слишком уж Чёрные, да и она сама увлеклись военной составляющей вопроса. Дней через пять две дуги клещей должны были сомкнуться южнее столицы. Казалось, всё решается там, на острее удара, где вот-вот должны были встретиться танковые клинья.
Чёрные правильно оценили силы врагов. Но недооценили деятелей из разряда и вашим, и нашим. А у таких деятелей всегда острое чутье на ситуацию в тех случаях, когда жаренным пахнет. И до совершенства доведено умение загребать жар чужими руками.
Тоже мне, спасители родины выискались.
А теперь злись не злись, их не проигнорируешь.
У М. С. и Чёрных весьма ловко выбит один из главных лозунгов — ''К ответу правительство национальной измены''. Говорили так? Говорили. А где это правительство? А оно арестовано.
И многие части уже перешли на сторону ''Временного комитета''.
А вы с кем, собственно говоря, воюете?
Народ признателен вам за помощь в свержении правительства национальной измены. Но война кончилась. Вы получите заслуженные награды. А теперь должны начать работать профессионалы. Время танковых атак заканчивается.
Сделали свое дело, и давайте, убирайтесь.
Только дело ещё далеко не доделано!
Воинские части Чёрных Временный комитет отказался допустить в столицу. ''У нас вполне хватает сил для обеспечения законности и порядка. Большое скопление солдатских масс может вызвать нежелательные эксцессы''.
На нежелательность присутствия Чёрных в столице намекнул и император.
Да ещё и соправители ''покаялись'' и снова принялись клясться в верности имперским идеалам.
В честь победы должен был состояться парад. И под предлогом участия в нем, М. С. удалось добиться согласия на ввод в столицу одной из своих дивизий. Правда без тяжелого вооружения и боевых патронов.
Ввод тяжелого вооружения вполне можно проконтролировать. А вот патроны... Мало ли что за ящики в грузовиках.
Саргон почему-то отказался давать для участия в параде свою бронетехнику. (Хотя танки с его гербами торчат на половине перекрестков). М. С. недолго думая предложила свои услуги... Как говорится, это то предложение, от которого не отказываются.
В столицу на парад ввели батальон тяжелых танков. Правда машин в нем оказалось раз в десять больше, чем полагалось по штату. А после парада обратно танки выводить не пожелали.
Снова в столице. Только теперь непонятно, в качестве кого. Хотя, если здраво разобраться, сейчас почти каждый в городе не поймешь какое место занимает. Претендует на многое. А на сколько обоснованно?
В городе фактически двоевластие, в стране пожалуй даже троевластие, с безвластием в отдельных местностях.
''В общем, среднеарифметическое между летом семнадцатого и августом девяносто первого — наш девятый месяц девятьсот шестьдесят шестого'' — с мрачной иронией характеризует ситуацию М. С..
Пока решено придерживаться линии сотрудничества с ''Временным комитетом''. Сотрудничества, крепко приправленного взаимным недоверием.
Газетный ларек ещё закрыт. Кэрдин со скучающим видом прошествовала было мимо. Но взгляд зацепился за что-то, похожее на огромную кучу грязной шерсти.
Прыжком, вызвавшим бы искреннюю зависть у любой пантеры, Бестия перемахнула забор. Пес был мертв. Убит двуногими скотами, по ошибке именуемыми людьми. Убит не здесь, тут его только выкинули. Судя по всему, сперва подстрелили, а потом долго и старательно забивали стальными прутьями. Ощерены в последней и бессильной ярости могучие клыки. До последнего тянувшиеся к глотке врага. Выбит один глаз.
Рухнула на колени Кэрдин. Приподняла тяжелую голову. Мертв. Метвее-мертвого. Значит вот так мелкие людишки решили отомстить ей. Они и вправду не посмеют стрельнуть в неё даже из-за угла. Но мелкие мерзкие твари всегда разглядят щелочку на сверкающей броне исполина.
Встала в полный рост. Развернулась к забору.
Трое новых полицейских с одинаково недочеловеческими физиономиями, вечно околачивающиеся тут, чуть не бросились наутек. Очень уж было похоже, что дракон-оборотень из страшной сказочки обернулся человеком и отправился прогуляться. А менты эти из разряда тех, что за последние полтора года раз по шесть знаки различия меняли. И каждый раз искренне надеясь, что эти-то платить будут больше.
Формально у Кэрдин сейчас нет никаких должностей. Но несмотря ни на что, вопреки всему, она остается той, кем была — Бестией!
— Эй вы! — звенит в утренней тиши мало похожий на человеческий голос, — Сюда!
Мало кто может перечить дракону. И эти трое не из их числа.
— Ты! Пошел за лопатами! Ты и ты! Поднимите его. Накройте вот этим. И в грязь упал с плеч черный кожаный плащ. Блистающая красавица Кэрдин.
— Оружие на изготовку!
Подняты пистолеты в воздух. Секундная тишина.
И вновь звенит нечеловеческий голос.
— Пли!
Снова. И снова.
Склонилась к могиле.
— Прощай друг!
И вспомнила, что так и не дала собаке имени.
Символика новая -тоже довольно интересна. В первую очередь отсутствием общепринятых государственных символов как таковых. Герба, флага и гимна, такого чтобы устроил всех, естественно нет и в проекте не придвинется. Старый имперский флаг вешать — левых демократов от него тошнит, триколор — Чёрные нос воротят. Относительно флагов приняли решение так сказать. Вопрос о государственном отложили на потом. А имперский без некоторых деталей и красно-чёрный со звездой объявлены приравненными к государственным. Именно приравненным, а не государственным. Кто себя каким считает, такой флаг и вешает. И зачастую тоже где надо и не надо.
Сумбур во флагах — только иллюстрация ко всеобщему сумбуру в мозгах. Путаницы после свержения самых демократичных меньше если и стало, то не намного.
Да и слепому видать — альянс Чёрных с левыми демократами и умеренными правыми — союз по принципу — кто враг моего врага. В долговечность коалиции не верит никто из создавших её. Вопрос в том, долго ли этот союз простоит.
На Марину попросту нет времени, и она снова живет у Софи, благо та не пожелала занимать никаких должностей, хотя ей и предлагали пост министра культуры. ''У меня и так слишком много разных лиц, и добавлять к ним ещё и чиновничью харю я вовсе не желаю!''