И.О. капитана. Главы 18 - 25

Глава 18

Тот гангстер с Арсенида меня сглазил — груз пришлось ставить в проход. Потому что отказаться от контрактов я не мог, а продавать картриджи так близко к... м-м... месту их чрезвычайно выгодной покупки не решался. Так что, за месяц с лишним осыпающиеся на голову коробки успели меня реально забодать. Здраво рассудив, что, вытерпев столько, отступать бессмысленно, я решил придержать товар до конечной точки маршрута — станции Перилайт. Судя по базе ЧК там очень бойко торговали всем, что связано с медициной.

Изначально, именно этот аспект выбора меня не интересовал: "Боби Шо" предложил варианты — я ткнул пальцем в тот, с которым у меня ничего не ассоциировалось. Люблю новизну! По описанию, Перилайт представлял собой достаточно крупный транспортный узел с устойчивым рейтингом и неплохим транзитом, как ни странно — в системе с биосферной планетой, что окончательно ломало некоторые мои теории. Теперь я порылся в доступных базах и выяснил, в чем дело: мир с нежным названием Инфанта был обречен. Через какие-то пять-шесть тысяч лет эта система войдет в плотное пылевое облако и... нет, не остынет. Вся мощность местного светила, от которой сейчас планете достается ноль-ноль не догонишь процента, будет поглощена и рассеяна в инфракрасном диапазоне. Прежде, чем пыль собьется в какое-то подобие астероидного поля, поверхность Инфанты окажется прогрета как минимум до двухсот градусов, равномерно, от экватора до полюсов. Противостоять таким масштабным катаклизмам человечество пока не способно, а Космофлот не желал заниматься эвакуацией населения целой планеты, ни через тысячу лет, ни когда угодно, поэтому постоянное проживание на Инфанте было запрещено. А вот численность обитателей Перилайта законом никак не лимитировалась, что позволяло обходить некоторые юридические тонкости совершенно легально.

В секторе Инфанта была известна как пансионат-лечебница для людей со средним достатком, прежде всего — из Внеземелья. Пациентов привлекала сюда планетарная экзотика, высокое качество услуг и отсутствие собственного населения, являющегося резервуаром для всяческих инфекций, к которым у внеземельщиков, как правило, иммунитета нет. Гораздо меньше рекламировалось то, что с планеты на станцию шел плотный поток подержанного медицинского оборудования и медикаментов на пределе срока годности. Пристроить здесь мои картриджи будет легко.

Честно скажу: при подлете к Перилайту я подсознательно ожидал увидеть что-то вроде Фата Морганы — шедевр рациональности и инженерной мысли. В реальности станция выглядел именно так, как планетники представляют себе незарегистрированное поселение — хаос (пусть только видимый) разномастных цилиндров, сфер и стальных ферм, собранных, как говорится, с трех помоек и четырех распродаж. Картина привычная — во Внеземелье всегда наблюдался дефицит тяжелой техники, пригодной для строительства больших герметичных объемов. Держатели хороших активов, вроде Инкона и Каванараси, как-то выкручивались, но в большинстве случаев поселение возникало там, где удавалось раздобыть надежную стартовую конструкцию — корпус списанного корабля, бокс грузовоза, реже — стандартный модуль, производимый корпорациями. И вот вокруг него, как пазл, собиралось все остальное — жилой, производственный, регенерационный отсеки. Обычно, со временем поселение приближалось к общепринятому стандарту, но администрация Перилайта не захотела идти проторенным путем — в состав станции входила почти сотня независимых секций без какой-либо попытки все это объединить. Как им удается обеспечить взаимное расположение отдельных элементов конструкции, я старался не вникать — рейтинг у них хороший, значит, как-то обеспечивают. Самое очевидное следствие подобного подхода — гравитацию тут создавали генераторами.

Первая мысль — "Какая расточительность!", вторая — "Это неспроста". Надо так понимать, что доходы у местных хорошие, а вот желания делать серьезные вложения на будущее — нет. Торгаши, одним словом. Но торговать умеют — стоило мне разместить в сети объявление о продаже товара, и у выхода из "елочки" меня уже поджидал агент фирмы, занимающейся поставками медицинского оборудования в дальние поселения. У меня было, что ему предложить: семьдесят комплектов картриджей к реанимационным капсулам, которые, при некоторой ловкости, можно дважды регенерировать. Семьдесят человеческих жизней, которые нельзя спасти другим путем — в космосе легких травм не бывает. Сколько людей умерло здесь только потому, что пострадавшего не удалось положить в реанимацию, несмотря на то, что средства на лечение были? Тощий дядька в комбинезоне с логотипами сразу трех организаций смотрел на картриджи, как голодающий на хлеб, но удержаться от торга не мог.

— Почему так дешево? Наверное, какой-нибудь ноунейм?

— Обижаете. "Лафмастер"! Закупался прямо у производителя, почти по себестоимости.

А еще я — совестливый дурак и стать коммивояжером мне не светит.

От вида клейма известной фирмы торговец сломался, мы ударили по рукам. Через какие-то пятнадцать минут он подогнал к трюму погрузчик и уволок добычу в свое логово. В принципе, выгоднее было бы продать картриджи в розницу, но я не хотел долго держать при себе сомнительный груз. А теперь его не удастся отобрать назад даже силой.

Я облегченно вздохнул и поймал себя на мысли, что только теперь эпизод с Челленджером можно считать завершенным. Была, конечно, возможность позлорадствовать на тему "корпорант корпоранту в штаны нагадил", но кто школьные ссоры помянет — тому глаз вон. Мы уже давно не студенты и я сильно сомневаюсь, что мое похищение с Тассета заказал лично Гай. Оно мне надо, разбираться, кто есть кто в этом гадючнике?

Гораздо актуальней (и приятней) подумать над тем, на что потратить немалые средства, накопившиеся на моих счетах. Вопрос не простой: бизнесмен вложил бы деньги в развитие бизнеса, но для меня положение капитана-владельца — совершенный идеал. А если менять корабль, то — на что? До сих пор я брал агрегаты, которые удачно подворачивалось под руку, теперь появилась возможность целенаправленно приобрести перспективную для модернизации модель. Новых кораблей для Внеземелья не строят, сюда добирается только что-то массовое, неубиваемое, как правило — военное, и — давным-давно устаревшее. Устройство всех серийных звездолетов я помню еще с Академии. Итак, рассмотрим варианты...

Я устроился в ресторане транзитной зоны и погрузился в сладостные мечты, мысленно превращая всякую рухлядь в идеал покорителя звездных трасс. Для начала, определиться с базовыми параметрами — характеристиками привода, емкостью накопителей. Из найденных вариантов обратить внимание на объем жилого модуля, наличие закрытого бокса и силовых балок для крепления контейнеров (вот чего мне не хватало на драйзере!). Позвякивала посуда, в воздухе витали ароматы жаренного бекона и отварной рыбы. Меню ресторана изобиловало натуральными продуктами (планета рядом!), а вот вытяжку они могли бы сделать и получше. Я так задумался, что не сразу заметил, как надо мной навис какой-то тип в форме местного техника.

Молодой парень, бритый, с забавно оттопыренными ушами, сиял совершенно идиотской улыбкой. Пока я пытался понять, что ему от меня надо, он подал мне картонный прямоугольник. Гм. Памятная открытка клиники Инфанты — изображение планеты, логотип, девиз. В ответ на недоуменный взгляд мне вручили помповую ручку.

— А...

— Ваш автограф, мистер Хитман! Пожалуйста!

Мне стало как-то нехорошо, а парень, меж тем, продолжал:

— Позвольте выразить свое восхищение! Так урыть всех этих мерзавцев, я не говорю уже про спасенные жизни!

Господи, помоги! Надо как-то придушить его энтузиазм.

— Что, позвольте узнать, послужило причиной такой категорической оценки?

— Ну как же! Результаты расследования Космофлота уже неделю в сети!

Вот так вот. Я полгода пытался избежать ненужного внимания, болтался по каким-то задворкам, общался с Гаем Челленджером, и лишь для того, чтобы вернуться в самый разгар истерики. Мне оставалось только беззвучно шлепать губами, дабы не замарать бранью свой героический образ.

Шустрый техник, отбежав недалеко, уже демонстрировал завистливым коллегам драгоценный автограф. Значит, через сутки о моем присутствии на станции будут знать все, действительно — все. И как я собираюсь заниматься модернизацией корабля, это же минимум полгода на одном месте? Да через неделю вокруг начнется шоу!

Из ресторана пришлось линять тихо, быстро и с деловым видом. Вариантов дальнейших действий было немного и все они не радовали — Внеземелье не очень приспособлено для идиотских планетарных развлечений, вроде "поймай и возьми интервью" (или просто — поймай). Ну, закажу я еще одну тупую цепочку контрактов. Где гарантия, что попытка бегства не привлечет еще больше внимания? Особенно учитывая то, что сейчас на руках у журналистов есть вся открытая информация обо мне. Похоже, что шутка, которую я сыграл с Йоном Киссинджером, вернется мне и как бы не в трехкратном размере.

Что же делать?

На спасительную мысль меня натолкнула та самая открытка с логотипом Инфанты. Что может быть естественней, чем забота о собственном здоровье? Реально! У меня, например, объем легких уменьшился на пять процентов, и рассеянность какая-то ненормальная появилась. К тому же, компаньоном, который мог бы предупредить меня о тревожных изменениях, я так и не обзавелся, а теория утверждает, что организм, сформировавшийся в условиях планеты, невозможно полностью перевести на медикаментозный контроль. Всегда обнаруживаются какие-то мелкие недочеты, которые имеют привычку со временем накапливаться. Оно мне надо?

Я уточнил через сеть местонахождение офиса клиники Инфанты и устремился туда в поисках спасения.

Офис впечатлял: медики не стали мелочиться и заняли целый уровень — солидная фирма желала сразу показать товар лицом. Потенциальных клиентов вдумчиво окучивали несколько специалистов, проводивших консультации и предварительную диагностику, сомневающихся отводили в демонстрационный зал, где перемигивалось огоньками множество загадочных приборов, а наиболее упертых поджидал самый зловещий врач всех времен и народов — стоматолог. Сделав шаг за порог, я тут же попал в цепкие ручки обаятельного юноши в белом халате а-ля доктор Айболит.

— Чем мы можем вам помочь? Вас что-то беспокоит?

— Беспокоит-то меня многое... Обсудим, для начала, ваши возможности.

Ну, что тут сказать? Давненько не проходил я медосмотров. Радовало, что самых распространенных проблем внеземельщика — деградации костной ткани и общей анемии — мне удалось избежать. Банда врачей оттянулась на мне по полной (других клиентов, что ли, нет?), последовательно опробовав все свои мудреные машинки, набрав крови, мочи и отняв полтора часа жизни на заполнение анкет (в основном, их интересовала длительность воздействия всевозможных вредных факторов). Я заподозрил, что угодил в какую-то программу, и кто-то собирается писать диссертацию за мой счет. Впрочем, денег за осмотр не взяли. Пока лаборатория переваривала полученные от меня жидкости, юноша-Айболит постарался мягко выяснить, что я могу себе позволить по деньгам.

— Все!

Стандартный пакет услуг под кодовым названием "планетник во Внеземелье, долго" включал в себя диагностику, реабилитацию, лечение и занимал от месяца до трех, с возможностью льготного продления. Цены колебались — клиника Инфанты представляла собой не одно здание, а два десятка комплексов, принимающих пациентов в зависимости от диагноза и размера кошелька. После просмотра буклетов я остановил свой выбор на пансионате "Лазурный", предназначенном для состоятельных клиентов без серьезных патологий, понимающих, что такое пляж, и требующих обслуживания по системе "чайлд фри". Жить тут можно было в семиэтажной гостинице, словно вырезанной из пейзажа мегаполиса, или в небольших коттеджах на две квартиры с отдельными входами. Я предпочел коттедж.

— Настоятельно рекомендую не игнорировать визит к психотерапевту, — поджал губы Айболит.

— Смысл? — курс аромотерапии он мне уже пытался втюхать.

Медик постучал пальцем по стопке заполненных мной анкет.

— Скажите, сколько, в среднем, дней в месяц вы проводите в одиночестве? Сутки? Двое? Трое?

Я прикинул на глаз:

— Недели три.

— Вы должны понимать, что отсутствие общения в течение более чем двух недель в месяц официально признается в качестве опасного для здоровья фактора. Психическая деградация практически не заметна изнутри, но в результате приводит к тяжелым нервным расстройствам.

Напугал. Честно, напугал. Буду ходить к психотерапевту.

Менеджер выдал мне необходимые документы, которые требовалось заполнить по-старинке, вручную (медицинская этика!). От меня просили подтвердить отсутствие аллергии и специфических травм, а также ответить на банальный вопрос — назвать свое имя.

Ухмыльнулся и написал в анкете: "Джон Рейкер, гражданство Тассета".

Глава 19

И вот я стою в сквере перед космопортом и пытаюсь заново привыкнуть к бесконечности над головой, не огражденной никакими защитными оболочками. Налетающий в спину ветер одновременно привычен и чужд — вновь приобретенные рефлексы входят в противоречие со старыми привычками, толкая психику к границе невроза.

Впрочем, из-за чего невроз, тут еще надо разобраться.

Последние два дня на Перилайте напоминали мне соревнования по спортивной ходьбе — и суетиться нельзя и тормозить недопустимо. Подписание договора на оказание медицинских услуг не могло решить мои проблемы немедленно — перед отлетом на Инфанту требовалось пристроить "Стрижа".

Предложение взять на ответственное хранение звездолет у администрации Перилайта вопросов не вызвало — я был не единственным, кто предпочитал решить разом все проблемы со здоровьем, а не отпускать членов экипажа в отпуск по одному. Какой в этом смысл, если в нормально подобранном коллективе лишних не бывает? А сдавать свой корабль в аренду... Я бы, например, не решился. Естественно, подписанию подобного контракта предшествовали полный технический осмотр и консервация. В моем случае приемка заняла аномально много времени — старший инспектор, полагаю, из чисто эстетического наслаждения, лазил по драйзеру лично, любуясь на оригинального исполнения узлы и цокая языком. При подписании акта взгляд его был нехарактерно мечтательным.

— Если вы пожелаете провести предполетное обслуживание или мелкий ремонт...

— ... то я подумаю об этом перед стартом.

Инспектор не пожелал замечать моего сарказма:

— Вы не представляете, как хочется порой увидеть что-то помимо нашей барахолки.

Я кивнул, потому что понимал, каково это — бесконечно осматривать бэушные агрегаты и оценивать износ типовых конструкций. А как хочется иногда встретить нечто свежее, чистое, еще не исчерпавшее ресурс и устремленное в будущее! Увы, круизные лайнеры внеземельщикам не по карману.

Пока мы оформляли документы, в доке собралась толпа.

Паранойя у меня, что ли? Нет, не она — людей действительно было слишком много. Ну, не нужны для осмотра звездолета такого размера пятнадцать человек! Тем более что в корабль они не лезли, а с сосредоточенным видом толклись около шлюза. А глазки-то у них так и бегают, так и бегают! Такое впечатление, что здесь собрались все работники верфи, бодрствующие в данный момент.

Ну, точно, шоу. Следующим номером пойдут журналисты. Так. Мне нужна медицинская помощь, немедленно. На максимально возможный срок.

О, с каким громадным облегчением я занимал свое место в планетарном челноке! И не просто — корыте с крыльями, а в солидном внутрисистемном транспорте с гравитационными компенсаторами. Достаточно дорогая, статусная машина, но, когда пассажиры через одного — инвалиды, очень актуальная. Чувствую, на Инфанте мне понравится!

Начало полета вообще никак не ощущалось, вся дорога заняла три часа — я дома столько к тете на поезде ехал. Еще полчаса рулежки и неторопливого путешествия по эскалаторам в компании попутчиков, устало сутулящихся от непривычного веса тела, и — вуаля! Мой взгляд тонет в бескрайней синеве, а купол неба изящно подчеркивается фронтом кучевых облаков, медленно наползающим из-за горизонта. В голове стайкой рыбок мечутся обрывочные мысли:

"Смогу ли я снова принять планету? Сможет ли планета принять меня?"

Недаром возвращающимся из длительных полетов не рекомендуется выходить из закрытого помещения сразу после окончания карантина...

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — разбил очарование вежливый голос.

Я печально выдохнул — тени рассеялись, личность восторжествовала над безличием. Хороший был аттракцион.

За моей спиной стоял плечистый мужик в форме местного секьюрити с профессионально-ободряющей улыбкой на лице (то ли — бывший десантник, то ли — медбрат из дурдома, впрочем, они тут могут одной конторой наниматься). Вероятно, наблюдать шок у попавших на открытое пространство внеземельщиков ему приходилось не раз.

— На самом деле — можете, офицер, я забыл спросить у гида, как подключить планшет к планетарной сети. Транспорт в пансионат "Лазурный" отправляется через полчаса, так что время есть...

Остальные пациенты "Лазурного", прибывшие с со мной одним челноком, только-только успели получить багаж и собирались перевести дух в местном кафетерии (гид настойчиво рекомендовал не напрягаться: естественная гравитация — коварная штука). Но у меня с собой ничего кроме ручной клади не было, и я попер смотреть на облака. Не удержался!

Охранник-санитар ненавязчиво проводил меня в помещение и, надо отдать должное, к сети подключиться помог, наверное, чтобы очередной псих уткнулся в свой планшет и не бегал по территории. Я не стал его огорчать и осел в кафетерии — знакомиться с местными ресурсами и пить натуральный сок. Полчаса пролетели совершенно незаметно.

Автобус клиники, огромный, словно драйзер, ожидал будущих пациентов под дебаркадером, отчетливо напоминающим по дизайну нечто станционно-космическое — людей подводили к столкновению с планетарной реальностью бережно и осторожно. Я хмыкнул и развалился в широком кресле. Пусть везут меня, кормят, лечат, а я буду томно вздыхать, задергивать шторы по утрам и жаловаться доктору на мигрень. Как там полагается вести себя праздному богачу? Никогда не имел такого опыта. Попутчики устраивались в мягких креслах и тяжело отдувались — далеко не все подходили к поддержанию физической формы так же серьезно, как я.

Наш автобус мягко стронулся с места и влился в вереницу других таких же, развозящих по пансионатам пассажиров очередного челнока. Я благополучно проспал всю дорогу, последним элементом квеста осталось найти свой коттедж и гордо внести туда единственную наплечную сумку. Больше делать было нечего.

И потянулись дни, похожие на солнечные зайчики — теплые, яркие, исчезающие без следа. Знакомство с лечащим врачом — импозантным седеющим мужчиной (они что, пластику себе делают, чтобы на пациентов нужное впечатление производить?). Первый визит на пляж, откуда вежливый смотритель упрямо выгонял самых ненормальных любителей солнечных ванн (Где ваш солнечный крем, господа? Не больше пятнадцати минут, господа!). Мелкий сероватый песок, податливо расступающийся под ногами, первое погружение в прозрачную соленую воду, переливающуюся на мелководье всеми оттенками бирюзового (но оптическое стекло прозрачней. Тьфу-тьфу, выкинуть работу из головы!). Компания невесть как затесавшихся сюда космодесантников, из кучи людей на пляже выбравшая для братания именно меня (а водки тут нет, парень, совсем). Наверное, их ввели в заблуждение мой рост и комплекция: на фоне большинства местных пациентов я — Аполлон. Хорошо, что здесь есть доктор, который не позволит мне заработать комплексы.

Обещанным психотерапевтом оказалась очень милая женщина средних лет. После получаса дружеской беседы и записи в блокноте "численность экипажа — от 0 до 3 человек, срок — больше года", она предложила мне питаться в общей столовой, в качестве мягкой терапии. Я не возражал — у меня всегда имелись проблемы с общением, если здешние светила сумеют с этим что-то сделать, буду только рад.

И вот — первая процедура, легкий завтрак. Казалось бы — фигня вопрос, да и помещение всего лишь в три раза больше, чем ресторан на том же Инконе, но тут я внезапно вспомнил, что в течение пяти лет садился с кем-то за один стол только ради ведения деловых переговоров. И все опасения психотерапевта полезли наружу, как масло из пробитого цилиндра. До меня как-то резко дошло, что вокруг шумит и толкается не менее трех десятков человек. Не то, чтобы они на меня пялились, но нет-нет, да и взглянут! Голову наполнили мысли, достойные разве что школьника на выпускном балу: "не торчит ли майка?", "нет ли на брюках пятна сзади?", но я — навигатор, выпускник Академии и способен взять панику под сознательный контроль. Несколько вздохов в ритме медитации, и мне удалось без приключений добраться до раздачи, набрать со шведского стола что-то, смутно знакомое по цвету и успешно найти столик, где уже сидело три человека, прописанных мне в качестве пилюль.

Есть не хотелось совершенно. Я взял вилку в правую руку и попытался убедить себя, что вокруг никого нет. Ну да, как же!

— Здравствуйте! — немедленно среагировал сосед справа. — Вы, вероятно, новенький? Я вас здесь раньше не видел.

Мне потребовалось секунд пять, чтобы вспомнить, как реагируют на такие вопросы.

— Да, на той неделе приехал, здравствуйте.

— Я — Дональд Харц, а это — Ник Стенсон. Тот мрачный тип, — тычок через стол. — Рем Пирсон, полицейский офицер. Следит, чтобы мы хорошо себя вели, представляете? Ха-ха! С кем имею честь?

— Джон Рейкер, — я немного пришел в себя, взял столовые приборы, как надо, и начал препарировать паровую котлету. — Навигатор.

— Комстар? Пан-Галаксис?

— Частный звездолет.

— Ба! Да теперь среди нас — двое внеземельщиков! Вот, Ник — капитан-владелец, представляете? Правда, Ник?

Стенсон с набитым ртом что-то промычал, мы обменялись понимающими взглядами.

— Смотрю, вы любите брокколи? А я вот без ума от мусаки, без ума. Но кто ж ее мне здесь приготовит? Ну, вы понимаете. Но у нас есть среди персонала тайный агент, правда, Рэм? Рэм здесь дольше всех и уже знает, какие блюда слишком полезные, чтобы их можно было съесть. Ха-ха! Представляете?

Под неумолкающую болтовню я добил зеленую массу, оказавшуюся брокколи, две котлеты, фруктовый салат, кусок пирога и понял, что такой завтрак вполне сойдет за обед, а может даже и за ужин. Растолстею — перестану в скафандр помещаться, мой размер и так во Внеземелье не самый ходовой. Офицер Пирсон, умудрившийся за всю трапезу не произнести ни слова, промокнул губы салфеткой и вежливо откланялся. Я выкатился из столовой в состоянии культурного шока. Что-то перемудрил мой доктор с психотерапией.

После такой эмоциональной встряски сидеть в коттедже не хотелось. Я дошел до конца пляжа и обнаружил, что за последней линией домиков начинается лесопарк с соснами и беговыми дорожками. Закончится период адаптации — буду осваивать. Еще можно велосипед на прокат взять. Бездумная нега последней недели (нет, больше, восемь дней кверху пузом лежал) развеялась, как дым, в голову опять проникли мысли, планы, опасения. Надо будет уточнить у доктора, такой ли эффект она ожидала от своей микстуры.

На обед я шел с некоторым душевным трепетом, но волновался зря — мистер Харц уже записал меня в старые знакомые и переключился на свою обычную жертву. В смысле, цели специально кого-то достать он перед собой не ставил, просто болтал, не задумываясь, о чем, остальное получалось само собой. Пирсон на его речи не реагировал вообще, я старался сосредоточиться на движении челюстей, а вот Стенсон заводился с пол-оборота. Вскормленный Внеземельем капитан-владелец не мог понять, как можно трепаться о чем-то и не нести ответственности за свои слова. Да легко! После двух-трех пассажей выяснилось, что Харц — служащий "Минерал Джинерик" со звучной должностью, по-человечески означающей — бухгалтер. От того, какие заблуждения планетников он разделяет, в его работе не менялось ровным счетом ничего. Харц мог быть искренне уверен, что в Кольце Рейда живут черти с рогами, и при этом уверенно сводить годовой баланс.

Так, от общительного корпоранта бедняга Стенсон узнал, что дети внеземельщиков из-за воздействия радиации — сплошь мутанты (при повсеместном использовании репликаторов, ага), а обитают они в гетто. То есть, оцените: в обычном поселении живет от пяти до пятидесяти тысяч человек, из них надо выделить каких-то бесполезных парий и уступить им драгоценное жизненное пространство. А потом — перестать его контролировать! Только воздух и воду качать. Стенсон пытался на пальцах объяснить, что в реальность все происходит с точностью до наоборот: в любом поселении есть программа поддержания рождаемости (проще построить лишнюю секцию для своих, чем встать перед необходимостью приглашать на работу чужих), а за уродов никто платить не будет. Но у Харца был непробиваемый козырь — подростковый секс. Рассказывать планетнику про практику гормонального контроля Стенсон постеснялся.

А что в этом такого? Если человеку с детства вшит под кожу инжектор, а уровень различных веществ в крови регулируется микрочипом, естественно и контрацепцию осуществлять внутривенно. Экипажи звездолетов идут дальше и на время перелетов давят физиологические реакции до того минимума, когда просто "не встает" (боюсь, что Харца даже мысль о таком приведет в ужас). Нет, внеземельщики любят и ценят секс, но именно секс, а не бессистемные случки. Учитывая общую повернутость на планировании и безопасности, количество естественных рождений составляет такой ничтожный процент, что обсуждать, сколько из них — случайные, просто бессмысленно.

— А где вы видели эти гетто? — не удержался я. Интересно ведь! У нас на Тассете откровенных трущоб не было.

— Молодой человек, да в любом городе...

— Причем тут город, когда мы о поселениях в космосе говорим! — взорвался Стенсон и ушел на процедуры.

Обычно, именно этим все споры и кончались, потому что процедур у капитана было много — по какой-то непонятной мне причине он решил эмигрировать в Старые миры и теперь проходил дорогой и длительный курс адаптации.

На следующий день нас настигло откровение, что внеземельщики не могут опускаться на планеты (а Стенсон тогда кто?). Потом нам сообщили, что у незарегистрированных поселений нет денег на самое необходимое оборудование (без комментариев), а на некоторых станциях жителями управляют как роботами, при помощи электродов (!!!). Все это навивало какой-то смутно знакомый образ...

— "Звезда Эридана"! — неожиданно понял я и пояснил для Стенсона. — Сериал такой, очень популярный. Там как раз про электроды было. А про мутантов — это из "Галактического конвоя".

Да, да, когда-то я тоже был молод и смотрел головидео, правда, отличать вымысел от реальности у меня получалось уже тогда.

По-моему, в первый раз за наше знакомство Харц немного смутился.

А на следующий день походя записал меня в жертвы радиации (тьфу-тьфу-тьфу!). Пришлось отбрехиваться:

— Последнее время стал быстро уставать, замедлились рефлексы, доктор подозревает метаболический срыв.

Доктор, по ходу, много чего "наподозревал", у меня аж волосы дыбом встали. Впрочем, платная медицина — это такая медицина...

И вот что характерно: несмотря на давящее молчание Пирсона, ахинеистых треп Харца и душевные страдания Стенсона, компания состоялась — наверное, кто-то специально посадил за столик людей, которые могли бы быть друг другу интересны. С третьего раза мы приспособились встречаться в сквере перед лечебными корпусами, потом вместе шли в столовую и вместе решали, какие блюда из одобренного врачами списка на этот раз будут на столе. Стенсон выспрашивал у меня, как у наиболее классово близкого, с какими неожиданностями он может столкнуться в обществе планетников. Я, как мог, старался объяснить. Пирсон молчал, но слушал очень внимательно. Сольные выступления Харца постепенно трансформировались в интеллектуальные дискуссии.

Начало следующего знаменательного дня я запомнил по теме спора — на этот раз обсуждалась коррупция и кумовство в бизнесе Внеземелья, а в качестве примера мистер Харц приводил попытку своей компании выиграть тендер на поставку Прииску Майерса жидкого азота (то есть, оцените юмор: "Минерал Джинерик" — Майерсу).

— Первым делом нам предложили сделать взнос в какую-то мутную контору. Потом выяснилось, что к торгам допущены исключительно свои!

Это он про предложение озвучить свой рейтинг, как я полагаю, и про то, что для такого контракта он должен быть не менее шестидесяти. На попытки Стенсона выяснить, какую именно контору Харц имеет в виду, корпорант даже не мог вспомнить название ЧК, но считал, что к теме спора это не относится. Наблюдать чужой наив было забавно, но готов поклясться, что на моей физиономии не мелькнуло ни тени улыбки. Оно мне надо, спорить потом с Харцем до хрипоты? Тем не менее, от одного из присутствующих мой скепсис не укрылся: у Пирсона неожиданно прорезался голос и он решил втянуть в дискуссию меня.

— А вы как полагаете, мистер Рейкер, сильна ли во Внеземелье круговая порука?

Вопрос полисмена звучал снисходительно, с ленцой — похоже, что состав преступления офицер уже сформулировал.

— Мистер Харц и мистер Стенсон оба забывают про важную особенность бизнеса во Внеземелье, — начал было я, но, кажется, не правильно построил фразу — корпорант буквально взвился.

— Особенности бизнеса не меняются со времен Адама Смита! Все попытки применить к сделке не экономические требования ведут к злоупотреблениям!!!

Спорить о взглядах людей с незнакомыми фамилиями я не хотел и просто пожал плечами. Да, с экономической теорией у меня не очень, и с историей тоже, откровенно говоря. Все мои познания на этот счет ограничены курсом Академии, зато его я до сих пор помню на отлично.

Стенсон фыркнул и ушел на процедуры.

А через четверть часа мы узнали, что в "Лазурном" погиб пациент.

Наша компания потерь не понесла, но настроение за ужином все равно царило похоронное. Мистер Харц пытался шутить (неудачно). Я не выдержал:

— Стенсон, это был ваш друг?

— Нет, — покачал головой внеземельщик. — Мы раньше ни разу не встречались.

— Вас потрясло увиденное? — догадался Харц. — Но, дружище, бывают вещи и пострашней... гм...

— Да на что там было смотреть? — отмахнулся Стенсон. — Барокамеру продуло дезинфицирующим составом. Он не ядовит, но не пригоден для дыхания. На то, чтобы взломать дверцу ушло больше десяти минут.

Десять минут без кислорода, в тепле, с агрессивной смесью в легких... А я-то думал, что умереть, находясь в такой близости от реанимационного оборудования, не возможно.

Стенсон смял салфетку и бросил ее в недоеденный суп.

— Это должен был быть я! Время было мое, но мы тут заспорились, и медсестра пропустила вперед следующего пациента, а перебить фамилию поленилась. Он умер вместо меня.

Харц суетливо вскинулся:

— Ну, перестаньте, дружище! Бывают же совпадения.

— Не в этот раз. Я — свидетель по делу о взятке и преступной халатности. Не среди наших, основные фигуранты — выходцы с Терры.

Я понимающе кивнул. Харц с трудом проглотил очередную фразу о кумовстве и коррупции.

— К сожалению, они нагадили и успели смыться. Так что, суд состоится на Терре и показания мне нужно давать там.

— Понятно, — Пирсон откинулся на спинку стула и принялся с профессиональной ловкостью крутить в пальцах вилку (вот щас метнет!). — Ваши опасения выглядят серьезными. А что говорит полиция?

— Следователь выслушал меня.

Но сможет ли он что-либо предпринять? Какова квалификация полиции на этой мирной планете? Инстинкт взаимовыручки вопиет, но что делать — не знаю. Вряд ли клиника Инфанты позволит пациентам вмешиваться в расследование. К тому же, пускай пару раз мне с жуликами повезло, строить из себя Пинкертона не стоит.

— Это был программный сбой или с замком кто-то поработал? — все-таки не удержался я.

— Мне не говорили.

— М-да, — Пирсон оставил в покое вилку. — Надо будет мне тоже... поговорить.

Расходились в подавленном настроении. Я решил прогуляться, посмотреть на закат, полюбоваться безмятежной морской далью... Но все неисправимо портили группки пациентов, возбужденно обсуждающих последнее событие. Коллективный разум склонялся к версии о случайности происшедшего, потому что причину для убийства пожилого инженера-металлурга придумать не удавалось, а мысль о том, что умереть можно по ошибке, оказывалась слишком тяжелой для восприятия.

Плюнул и пошел спать.

И уже в дверях коттеджа меня настигло понимание простого, в общем-то, факта: следователи наверняка будут опрашивать всех, проживающих в пансионате, в том числе — меня. Как Джона Рейкера. Того самого, у которого обвинение в угоне до суда не дошло, но в деле осталось. Надо объяснять, кто будет первым подозреваемым? А необходимая для оправданий бумажка лежит в корабельном сейфе "Стрижа", зарегистрированного на Рика Хитмана, который тоже — я. Тут состав преступления появляется сам собой: менять фамилию не запрещено, запрещено пользоваться и той, и другой одновременно. За это в лучшем случае полагается штраф, а при отягчающих обстоятельствах — тюремное заключение. В общем, как бы ни обернулось расследование, меня ждет жесткая посадка.

А ведь до окончания моего вынужденного отпуска больше месяца. Попытаться, что ли, съехать до срока? Нет, тогда точно заметут. Глупейшая ситуация.

Глава 20

На завтрак Стенсон опоздал — пешком спускался с четвертого этажа, что для внеземельщика на планете — серьезное испытание. Промокнув салфетками лоб и успокоив дыхание, капитан сообщил, что решил совсем отказаться от использования оборудования с электронной начинкой.

— По крайней мере до тех пор, пока преступников не найдут.

— Разумно, — кивнул Пирсон. — Если хотите, я поговорю с администрацией, чтобы вас переселили в коттедж. Учитывая обстоятельства, они просто обязаны пойти вам навстречу.

В результате сложных перемещений, к вечеру Стенсон оказался моим соседом.

— Если вас смущает, что я буду спать через стенку, только скажите.

— Да без проблем! — пожал плечами я. — Надеюсь, вас не попытаются застрелить торпедою с орбиты.

Потому что в этом случае без разницы, в каком месте пансионата я буду находиться.

Моя шутка не вызвала у Стенсона улыбки. На следующее утро он в столовой вообще не появился и я, презрев таблички, призывающие пациентов питаться строго в отведенных для этого местах, завернул в салфетку пять порций творожной запеканки и отправился проведать коллегу.

Стенсон выглядел помятым и не выспавшимся, к моему визиту он отнесся с благодарностью.

— Поймите, я был готов к угрозам, это бы меня не остановило, — смущенно объяснял он. — Но то, что вместо меня погибнет другой...

Я покивал. Вмешательство случая выбило Стенсона из колеи гораздо сильнее, чем если бы на него действительно напали — внеземельщики не любят не просчитываемых ситуаций. Капитан-владелец инстинктивно вел себя так, словно находился на своем корабле — стремился упаковаться в скафандр, задраить шлюзы и уйти в прыжок. Причем сам Стенсон неадекватности своего поведения не замечал, и делиться с кем-то своими проблемами не собирался. Значит, приводить его в чувство придется мне. Хотя психотерапевт из меня... никакой, короче.

— Не стоит изолироваться, в данном случае это не поможет. Если хотите выбрать наилучшую тактику, посоветуйтесь с Пирсоном — он производит впечатление профессионала. Но, на мой взгляд, вам лучше иметь несколько линий поведения и чередовать их случайным образом. Стараться, так сказать, не входить в комнату с одной дверью. Осторожности это не отменяет.

Стенсон кивнул, оценивая предложенный алгоритм, и согласился выйти на обед.

К его появлению отнеслись с участием. Наш бравый полисмен внимательно выслушал вопросы капитана, а Харц сделал над собой усилие и не стал вмешиваться в серьезный разговор. Впрочем, ничего нового Пирсон не сказал:

— Никого не оповещайте о своих планах. Не пользуйтесь электронной аппаратурой, потенциально способной причинить вред. В безлюдных местах тоже советую не появляться, хотя стиль у преступника, вроде бы, другой. Сохраняйте спокойствие. Если местные безопасники не найдут следов этого криворукого киллера в течение двух суток, придумаем что-нибудь еще.

Следующие два дня я упорно играл в телохранителя, да и Пирсон мне нет-нет да и попадался на глаза. На третий день Стенсон оставил в дверях записку с просьбой не беспокоиться и исчез.

Я ломанулся к полисмену. На все вопросы Пирсон только кисло улыбался:

— Без комментариев. Могу лишь заверить вас, что все под контролем.

Я плюнул и ушел бродить по берегу, не в силах больше сосредоточиться на ласковом солнце и теплой воде. На идеально чистом песке нежились самые приспособленные к ультрафиолету пациенты. Волны с тихим шуршанием накатывались на берег, перекатывали кусочки водорослей, в прозрачной воде сновали стайки мальков. Идиллия, что б ее! Неприятный инцидент стремительно выветривался из голов, а дальше приедут те, кто вообще ничего о нем не знают, и смерть безымянного пациента канет в лету.

Записаться, что ли, на аромотерапию?

Перед ужином Пирсон перехватил меня у коттеджа:

— Есть ли у вас тут еще знакомые, мистер Рейкер? — полюбопытствовал полисмен.

— Нет, — честно признался я. — Не успел как-то.

А если честно, то и не пытался.

— Знаете, тут у нас на этаже компания образовалась, — Пирсон жил в семиэтажной гостинице. — Играем по вечерам в нарды. Не хотите присоединиться?

— Почему я?

Мой естественный вопрос Пирсон воспринял с некоторым удивлением, словно мотив его поступка должен был быть понятен мне сам по себе.

— А кто? Харцу волноваться нельзя, он сердечный имплант ждет, Стенсона ближайшее время не будет.

А мне врач велел с людьми общаться, значит, надо общаться. Нарды я издалека видел, но никогда не играл. Впрочем, какие наши годы?

— Хочу!

К восьми часам в холле собрались если не все обитатели этажа, но половина — точно. Фактически, компанией оказалось небольшое подразделение Космофлота полным составом (о чем Пирсон тактично умолчал). Их команда недавно участвовала в каком-то рискованном, не упоминаемом при посторонних деле, и теперь восстанавливала здоровье за государственный счет. Коллективная путевка на Инфанту служила поводом для дежурных шуток: проницательное руководство сумело найти для своих сотрудников такое место, где они точно будут отдыхать.

Ха! Наверное, десантники попали в такую же ситуацию.

Что характерно: добыть алкоголь на вечеринку не удалось даже полицейским (вот когда начинаешь уважать местную администрацию!). Народ цедил фруктовую газировку, делая вид, что так и надо, зато общения было завались. Играли в нарды, карты, шахматы и какую-то компьютерную стратегию (на деньги). К веселью присоединились три девушки из персонала, пользующиеся повышенным вниманием мужчин (почему у меня такое ощущение, что это — тоже местный сервис?).

Решил, для начала, сыграть в шахматы с каким-то лысым мужиком и застрял — противник достался упрямый и изобретательный. Играй мы без контроля времени, он бы меня дожал, а так оказалось, что я принимаю решения чуть-чуть быстрее и его лимит вышел первым. Проигравший вовсе не выглядел огорченным, наоборот, улыбался, оживленно комментировал результаты и хлопал меня по плечу:

— Молодой человек, вы должны дать мне возможность отыграться!

— Непременно! — ошалело кивал головой я.

— Силен, уважаю, — присоединился к поздравлениям Пирсон. — Жозефа уже лет пять никто не обыгрывал.

Я сочувственно качал головой: наверняка, единственным противником несчастного тоже являлся компьютер.

В общем, досуг сложился сам собой. Я каждый вечер ходил к полицейским, дулся в шахматы, проигрывал через раз и невольно заражался азартом Жозефа. Пирсон предлагал еще карты, но у меня на них идиосинкразия — был у нас в интернате один начинающий шулер, из-за которого половина ребят регулярно сидела без мороженного. Очень, знаете ли, способствует правильному восприятию действительности.

И все бы хорошо, если бы не смутное ощущение, что от меня хотят большего.

Пирсон раз за разом напрашивался ко мне в собеседники. Поверить в свое неземное обаяние я не мог, выбора у него было предостаточно, следовало предположить, что ему что-то от меня надо. Пока все его вопросы крутились вокруг моей личной жизни. Я упрямо придерживался в разговоре той версии, что покинул Тассет с дипломом "на общих основаниях". С такой бумажкой нормальной работы найти нельзя, так что, версия найма к частнику выглядела вполне правдоподобно. Для всех, кроме Пирсона. Он чуял подвох, как свинья — трюфель, и рыл, рыл, рыл... Понимаю, в нем говорит профессиональное любопытство, а мне что делать? Не могу же я обсуждать угнанный грузовоз в компании полицейских! И разрывать только-только сложившиеся знакомства не хочется. К счастью, меня посетила гениальная идея проконсультироваться на этот счет с моим лечащим психотерапевтом. Мол, так и так, лезет в душу какой-то ушлый тип, а в морду не дашь, помогите.

— Создайте ситуацию, в которой личные вопросы станут неуместны, — посоветовала проницательная леди. — Не оставайтесь с ним один на один, вовлекайте в разговор других людей и сводите беседы к темам, которые вам самому интересны, тому, в чем вы хорошо разбираетесь.

Проще говоря, взять пример с Харца. На самом деле, неплохая мысль — при нем Пирсон молчал в тряпочку. Вот только найду ли я здесь кого-то, способного профессионально рассуждать о скачковых кораблях? С другой стороны, есть еще одна беспроигрышная тема: коррупция и круговая порука во Внеземелье. Кому как ни полицейским интересоваться такой фигней? Типичные заблуждения планетников на эту тему мне известны. За день я составил два-три варианта развития беседы и вечером перешел в контрнаступление.

Очередной блиц-турнир с Жозефом окончился моей безоговорочной победой, мозг исчерпал ресурсы, сопротивляемость внешнему воздействию понизилась. Пирсон незаметно шуганул общительную медсестру и подсел ко мне поближе, весь такой доброжелательный.

— Феноменально! Надеюсь, ваши способности к логическому мышлению находят применение в обычной жизни?

Я утомленным жестом взлохматил волосы.

— Естественно! Жизнь Внеземелья вообще похожа на шахматы.

Не знаю, правда, чем, но должно же быть какое-то сходство?

— И как же вам удалось вписаться в столь закрытое общество?

— Как-как... Естественным путем! Мистер Финигер, вы, кажется, снабженец? Объясните коллеге, как заключаются контракты!

Финигер, бледноокрашенная личность весьма скверного характера, оторвался от экрана, по которому гонял каких-то гоблинов.

— У тебя проблемы, Рэм? — поставил он вопрос ребром.

— Ну, что ты, Фил!

— Тогда зачем вопросы? — вмешался я, весь из себя такой наивный. — Контрактное право по всей Федерации одинаково!

— Ну, допустим, есть некоторые особенности...

— Какие?

— Вы собирались поговорить о них с мистером Харцем, — напомнил офицер.

Надо же, какая память у человека! Но у меня не хуже.

— Пф! Если вы помните, мистер Харц считает, что экономика со времен Адама Смита никак не изменилась. О чем с ним можно было говорить?

— Их фирме отказали в контракте, это факт.

— А если бы им показали козу, то вы бы решили, что все вокруг — парнокопытные?

Вокруг раздались смешки — люди прислушивались к беседе. Начинание Пирсона, определенно, не стало секретом для его сослуживцев, но вмешиваться в наше бодание на чьей либо стороне они не собирались.

Теперь по плану следовало продемонстрировать открытость и дать понять, что мое хамство — это такой "йумор". Постепенно хохмы станут все более и более грубыми, до ссоры, может, и не дойдет, а вот откровения станут неуместными.

— Понимаете, — доверительно понизил голос я. — От результатов сделки мистера Харца не зависит его жизнь, в общем случае, естественно. Максимальный ущерб для него — банкротство. Тогда как от работы мистера Стенсона зависит жизнь его клиента, а, скорее всего, через цепочку поставщиков — и его собственная. Корпоранты всегда настроены снять сливки, получить максимальную прибыль, взять самые дорогие контракты. Они не хотят понять, что стоимость во Внеземелье почти всегда завязана на ответственность. Свою надежность нужно доказать!

— И как это сделать? — сухо улыбнулся Пирсон.

А теперь — растечься мыслью по древу, потому что давать ему консультации по взаимодействию с ЧК я не буду — за это деньги платить полагается.

— Как можно заранее оценить надежность человека? Да никак! Просто у некоторых рутина Внеземелья превращается в стиль жизни, моральный императив, а кто-то упорно мается ее искусственностью. От чего это зависит? — Понятия не имею!

Вот так. И откровенность продемонстрировал, и по делу ничего не сказал. Надеюсь, он достаточно дезориентирован, чтобы оставить меня в покое хотя бы на сегодня.

Диверсия удалась — Пирсон счел за благо взять таймаут на осмысление происшедшего, а обиженная им медсестричка (кажется, Мэри ее зовут) подсела ко мне. Если так пойдет, то общаться с людьми мне понравится. Бодрит, знаете ли! К тому же, я уже месяц наслаждаюсь естественным уровнем гормонов, и потребность в контактах определенного рода вполне назрела.

За завтраком выяснилось, что суть моей тактики Пирсон разгадал, и теперь рассчитывал обрабатывать меня с глазу на глаз. Причем, настойчивость его граничила с бестактностью. Он увязался за мной в номер, упрямо караулил под дверью, а когда я позорно бежал через окно, буквально через полчаса нашел на пляже. Пришлось проторчать в воде полтора часа. После такого "отдыха" я едва дотащился до кровати, а на следующую трапезу мы с Пирсоном пришли вдвоем — мистер Харц отправился ставить свой имплант.

Дело принимало какой-то нездоровый оборот. Обвинить его, что ли, в преследовании? Вдруг он — голубой! Хотя сейчас, как бы, не самое удачное время для скандала с полицейскими. Я решил дать ему один (только один!) шанс высказаться. Если он продолжит хаметь, буду просить администрацию рассадить нас по разным партам... В смысле, подобрать мне другой пансионат.

И вот что характерно: изменение моего настроения Пирсон уловил едва ли не раньше, чем меня увидел (Вот это — мастер!). Его поведение (даже язык тела!) разительно изменились — передо мной сидел скромный, простоватый рубаха-парень, любитель поболтать "за жизнь". Если бы я не помнил, как он день за днем изображал глухонемого за завтраком-обедом-ужином, мог бы ему поверить.

Однако здоровое питание — превыше всего!

Пирсон философски наблюдал, как исчезают последние кусочки омлета, дождался, когда я возьмусь за компот и продолжил последний разговор, словно и не прерывался.

— И все-таки, как становятся, скажем, пилотами во Внеземелье?

— Работают.

— Я серьезно.

— И я — серьезно! При минимуме квалификации, всегда можно найти работу, которую тебе решатся доверить, пусть и не ту, о которой ты мечтаешь. И ее нужно сделать хорошо! Потом взять следующую и следующую. Если есть кто-то, кто тебя знает и может поручиться за твои личные качества — хорошо, если рекомендаций нет, времени потребуется больше. Факт в том, что внеземельщики не любят людей без истории.

Например, когда я пытался натурализоваться на Торонге, первой мне предложили должность пилота на челночном грузовозе. Чтобы вы поняли: это такая здоровенная хрень, единственная ценность которой заключается в способности перевозить ОЧЕНЬ много груза до изумления дешево. Простой двигатель, примитивная электроника, низко квалифицированный экипаж. Выполнять точные индивидуальные расчеты для подобного корабля бессмысленно, потому что привод все равно выкинет его в пространство в пределах сорока тысяч километров вокруг заданной точки. Параметры прыжка обновляются раз в пять лет, задача пилота — сориентироваться на месте по маякам и загнать грузовоз в зону уверенного приема сигнала от компьютера станции, который берет на себя дальнейшее маневрирование и стыковку. Рейтинг членов экипажа — ниже тридцати. Я когда понял, на что меня пытаются подписать, чуть сам Космофлоту не сдался! Причем, этот путь — общий для всех, просто мои сверстники из Внеземелья не протирали штаны по академиям, а работали на репутацию. Капитан Рено считал такое предложение очень удачным: "Поработай годика два, сынок, а потом..." И то, что я приобрел "Сойку" ничто не изменило в глазах внеземельщиков, просто вместо пилота-новичка появился капитан-владелец с все тем же рейтингом тридцать.

— Вы не обижайтесь на мою настойчивость, — примирительно улыбнулся Пирсон. — Просто есть информация, что некоторые подразделения Космофлота будут работать во Внеземелье. Я бы хотел заранее понять, с кем придется иметь дело. Вот, например, сколько лет прошло прежде, чем вы начали ощущать себя своим?

Похоже, заело его на этой теме. Наверное, что-то личное. Сказать ему, что ли, правду? К тому моменту, как у него дойдут руки проверить истину, либо мое второе имя всплывет, либо я сумею смыться.

— Дело не во времени. Слышали о кризисе на Кантон-Эй?

— Нет.

— Жуткое дело. В результате сейсмической активности в скальном основании под поселением образовалась трещина, это грозило потерей устойчивости всей конструкции. К счастью, у них был гиперпередатчик, но... Вывезти двадцать тысяч поселенцев было нечем и некуда. На постоянной основе, я имею в виду, а не на месяц-два перекантоваться. Дело не в деньгах, во Внеземелье нет аварийных мощностей такого размера, если на них закладываться, проще вообще строительства не начинать — стоимость выходит несуразная. Пять тысяч человек готовы были принять Торонга и Каванараси, еще полторы тысячи могли пристроиться по программе летной страховки, но жители постоянных поселений ее не имеют, особенно — дети и подростки. Кислородный мир не обсуждался — сами видите, сколько времени нужно Стенсону, чтобы тут освоиться. Короче, они не стали бросать жребий. Администрация поселения просила прислать цемент, тысячи кубометров твердеющей в инертной среде двухкомпонентной смеси — зафиксировать фундамент. Похоже, вы не понимаете. Откуда в космосе срочно взять столько стройматериалов, их заказывают за полгода! В общем, где-то в дальних ебенях обнаружился завод, именно сейчас обрабатывающий заказ на производство нужного вещества. Цемент на нем — был, и даже корабль нужной грузоподъемности — был, а вот расчетов на прыжок до Кантон-Эй — не было. Нестандартная траектория! А серией прыжков они бы туда те же полгода и добирались, с тремя подзарядками. И тут мой приятель Берни вспомнил про меня. Я рассчитал забубенный режим, позволяющий пригнать эту дуру на место в кратчайший срок, на пределе возможностей привода, а ее капитан зассал. Он не хотел нести ответственность за груз, Кантон-Эй и мои расчеты — неудача убила бы его репутацию. Тогда хозяин завода решил, что нет смысла дважды платить за рыбу деньги, и нанял меня в качестве капитана. Участие в спасательной операции такого масштаба разом подняло мой рейтинг с тридцати четырех до пятидесяти. С таким уровнем доверия я уже мог выбирать, за что браться, куда лететь. Дело пошло!

А поселенцы Кантон-Эй занялись строительством агломерата из десяти куполов, население любого из которых можно было раскидать по девяти оставшимся.

Пирсон некоторое время переваривал мой рассказ, закусывая овсяными хлопьями.

— Замнем вопрос? — спокойно предложил он.

— Замнем, — готовность отступиться делала его в моих глазах почти симпатичным.

И что характерно: за пять лет своего капитанства я в такие ситуации ни разу не попадал. Это все врачиха виновата! Но польза от подобной терапии, определенно, была. Я поймал себя на мысли, что интенсивное общение словно бы сорвало с моих глаз какую-то плену. В реальности вокруг меня проступили некие смыслы и явления, прежде казавшиеся сугубо абстрактными. Например, я готов был заложить "Стрижа" за то, что к летному персоналу Космофлота офицер Пирсон отношения не имеет. А что это значит? — Легавый, как он есть. И его попытки сойтись со мной на короткой ноге начинали выглядеть... как-то двусмысленно. А не пошло ли нафиг такое общение?

Но довести себя до паранойи, равно как и ответить на заигрывания красавицы Мэри я не успел — незадолго до ужина мой планшет тренькнул, сообщая, что с адреса администрации мне пришла повестка к следователю.

До моего феерического разоблачения осталось два дня.

Глава 21

На ужин Пирсон пришел, как ни в чем не бывало, набрал салатов на шведском столе и сел за наш столик. У него было дело, и опять — ко мне.

— Мы тут собираемся на природу: бунгало, шашлыки, пляски у костра. Присоединяйтесь! Кстати, я и Стенсона пригласил.

Я решил воспринимать это предложение как мирный договор (тем более, свидетель из своих рядом будет).

— С удовольствием! Где, когда?

— Собираемся завтра на рассвете, летим флаером, послезавтра к обеду — возвращаемся. Суточное довольствие нам выдадут сухим пайком, мясо и напитки я обеспечу. С собой брать пляжные принадлежности и панаму.

Полагаю, по первоначальной задумке доставлять отдыхающих к месту общения с природой должен был сертифицированный персонал, но Пирсон как-то договорился, на кого-то надавил, в общем, флаер он вел сам. Я обошел машину два раза, придирчиво осмотрел дюзы, крепления рулей, шасси. Под армированным пластиком кричащих цветов скрывался армейский ПТТ одной из последних модификаций (разве что приборная панель другого дизайна). Вполне серьезная машина, выглядящая при этом как игрушка.

Пирсон поколдовал над пультом и перевел флаер на ручное управление (что гражданским делать было категорически запрещено). В результате, полет стал не то, чтобы быстрее, скорее — занимательнее. Пирсон то опускал машину к самой воде и медленно вел ее так, что газовые струи срывали с волн шапки белой пены, то поднимал к облакам, позволяя нам насладиться видом моря — его глубинами и отмелями, россыпями разноцветных скал и странными донными образованиями. Довольные девушки охотно взвизгивали на виражах, а я люто завидовал из-за невозможности схватиться за штурвал. Ощущение управляемого полета — непередаваемое чувство! Даже Стенсон подобрел и расслабился. Полчаса полета показались до обидного короткими.

Флаер коснулся грунта с почти неощутимым толчком (когда-то я тоже так мог) и слегка наклонился, вставая на опоры. Довольный собой Пирсон превратил выгрузку вещей в новую забаву — выкидывал пакеты и коробки наружу с криком "Ап!", а мы с девушками (но в основном, конечно, я) ловили свою поклажу. Стенсон к веселью не присоединился и предпочел вдумчиво и аккуратно переносить на пляж лотки с закуской.

Ап-то, конечно, ап, но выносливости мне явно не хватает. Надо больше тренироваться.

Народ быстро запыхался и забава надоела.

— Ну, что, — Пирсон отряхнул руки. — Пойдем, осмотрим бунгало?

За его спиной стеклянный фонарь флаера беззвучно встал на место, с протяжным свистом начали раскручиваться турбины.

— Ой, я сумку с купальником забыла! — спохватилась Нели.

— Стоп. Я же не давал команды на отлет...

— Берегись! — я утянул девушек в сторону от работающих дюз.

Флаер неуклюже развернулся, сметя в воду пляжный зонтик, и медленно заскользил над водой. Низко, слишком низко для безопасного полета.

Мэри бросилась ловить зонт.

Что-то меня такое начало не воодушевляет...

— Пирсон, звоните в администрацию, прямо сейчас! Машина в кого-нибудь влимонится, а нам — отвечать.

Ну, могу же я надеяться, что причина странности — манипуляции полицейского с автопилотом!

— Нет связи, — потрясенно выдохнул Пирсон. — Ни с флаером, ни с клиникой. И... Да, это не та бухта! Бунгало нет! Но я ни на дюйм не отклонялся от маршрута!!!

— Однако...

Надо же, а еще пять минут назад моей самой большой проблемой был следователь.

— А как мы попадем домой? — задала Нели логичный вопрос. — У меня черед двое суток — дежурство!

— Детка, не трави душу! — Пирсон все еще пытался собраться с мыслями.

— Ну, могло быть хуже, — философски заметил я.

— Да?!!

— Ты мог бы включить автопилот.

И только мертвый бог знает, что в этом случае с нами приключилось бы.

— Как вы думаете, нас найдут? — Мэри старалась сохранять оптимизм.

— Поиски могут занять от недели до года, — авторитетно сообщил я (на Тассете именно такая статистика). — Предлагаю ориентироваться на худший вариант.

— Год?!! — хором охнули девушки.

— Без паники! — офицер расправил плечи и тайком показал мне кулак. — Инфанта — цивилизованная планета, мои друзья знают, куда я полетел и на чем, так что, две недели — предел. Никто не сможет упрекнуть нас в том, что техника сбоит.

По мне, так техника выполнила именно то, на что ее настроили, но вдруг говорить банальности в такой ситуации не принято? Я всегда с трудом вписывался в коллектив. Ладно, сосредоточимся на текущем моменте:

— Две недели, без проблем. У кого-нибудь есть опыт жизни на природе?

И — тишина.

Девушки смотрели на нас круглыми, испуганными глазами. Такое внимание подразумевает, что ты должен быть большим и сильным, даже если обстановка располагает к заковыристому мату и прыжкам на месте.

— Курс выживания у нас был, — с сомнением произнес Пирсон. — Но джунгли в нем не рассматривались.

Что естественно: при аварии в космосе угодить на биосферную планету — чудо из чудес.

— У нас на планете есть тропики, — помахал рукой я. — И курс основ безопасности нам в школе читали, детский, правда.

Потому что Тассет — осваиваемый мир. У нас все еще можно выйти в парк выгулять песика, заблудиться и ходить несколько дней, не встречая никаких следов человека. Получается, из всех собравшихся у меня одного есть хоть какие-то навыки жизни на природе, если только сестричек чему-нибудь такому не обучили. А вот способностью сплотить группу ради выживания в большей степени обладал Пирсон. Что ж у нас все так... как у людей.

— Первым делом надо оглядеться и составить список возможных угроз, — я оттопырил палец, — затем — провести инвентаризацию имущества.

— Опасность не застанет нас врасплох! — настроение у Пирсона быстро улучшалось, и лидерские качества перли из бравого полисмена естественно и непринужденно. — Завтра вечером нас хватятся. Неясно правда, сколько времени уйдет на поиски... Хотя я не представляю, чем может угрожать человеку пляж.

— Возможностью получить солнечный удар? — высказал предположение я. — Может, стоит в тень перебраться?

Популярности среди девушек мне такое заявление не добавило, но с солнцепека мы ушли. Ажурные листья пальм назвать укрытием можно было чисто условно, однако мне, например, дышать стало заметно легче. Пришло время осмотреться.

В одну сторону — серый песок, в другую сторону — серый песок, не такой, как в "Лазурном", а комковатый и колкий. С двух сторон пляж подпирают грязновато-бурые скалы, на берегу -канонического вида пальмы с ярко-желтыми шарами кокосов у самой вершины, ближе к воде — причудливо изогнутые, дальше — стройные, как корабельные сосны. Готовая картинка для постера! А вот за ней, словно за ширмой — смутно различимая зеленая стена, те самые джунгли.

Мысль Пирсона, похоже, дальше постера не продвинулась.

— По-моему, для путаницы координат нам досталось на удивление хорошее место. Почему был не устроить пикник здесь?

Слишком уж он уверен в себе, не к добру это. Я был категорически против того, чтобы списать все на случайность. Самообман — роскошь, нам сейчас недоступная. Нужно смотреть на вещи здраво: нас пытались убить. Если об этом не желательно говорить вслух, правду надо постоянно держать в мыслях.

— Вопрос поставлен не правильно, — голосом нудного учителя изрек я. — Надо так: от чего здесь мы должны загнуться, буквально за считанные дни?

О, кажется проняло. Народ начал нервно озираться.

— На Инфанте есть районы, где проводятся биосферные эксперименты, — неожиданно вмешалась в разговор Мэри. — Но там не должно быть ничего опасного, просто дикая природа!

Пирсон поморщился, я хмыкнул. Дикая природа сама по себе — одна сплошная угроза для здоровья!

— Не думаю, что здесь есть крупные хищники, — без особой уверенности заявил офицер.

— Лично я ставлю на москитов и малярию, — пожал плечами я.

— А мне велели держаться подальше от ос и пчел, — вздохнул Стенсон. — Ненавижу биосферу! Как можно жить в таких условиях?

— Природа — мать наша! — я нравоучительно поднял палец.

— Рейкер, не грузи, да? — не выдержал Пирсон. — И без тебя тошно!

Тему замяли и приступили к инвентаризации того, что у нас было. Еды на пикник взяли с избытком, правда, скоропортящейся, имелся переносной мангал, жидкость для розжига и угли. Особо поблагодарить следовало администрацию пансионата, выдавшую суточное довольствие герметичными упаковками с крекерами, йогуртом и паштетом. Я постарался воскресить в уме содержание школьных уроков, на которых голова звенела от воплей и хохота. Желательно дать Пирсону резюме моих сумбурных познаний, чтобы он представлял, в каком направлении гнать стадо.

— Нам нужно найти для лагеря сухое, проветриваемое место, подальше от насекомых, — особенно это актуально, если нам придется провести здесь не день и не два. — Обустроить защиту от дождя и место, где можно будет непрерывно поддерживать огонь. Дальше возникнет проблема с чистой водой, потому что этого, — я ткнул пальцем в пятилитровую канистру. — Надолго не хватит. А без еды человек может прожить сорок дней.

— Как мы будем отсюда выбираться? — не выдержал Стенсон.

Я пожал плечами — найти объекты клиники на почти безлюдной планете даже из космоса нелегко. Сами мы сможем выйти на людей только чудом. Почему бы не остаться здесь?

Пирсон с сомнением поглядел на свой навороченный полицейский коммуникатор.

— Ловит что-нибудь? — без особой надежды поинтересовался я.

— Не-а.

— Первые сутки имеет смысл пытаться связаться с кем-нибудь раз в два-три часа. Вдруг спутник над горизонтом появится? А дальше — только на прием. Так аккумуляторов на дольше хватит.

Скорректировав в уме картину реальности, Пирсон приступил к раздаче указаний:

— Разделимся. Рейкер с Мэри пойдут по берегу налево, я с Нелей — направо. Прицельно ищем место для лагеря и чистую воду, больше ни на что не отвлекаемся. Рассчитываем не более чем на два часа пути в одну сторону, встречаемся здесь в шесть. Стенсен, остаетесь караулить вещи, уйдите в тень, раскройте зонт и старайтесь не перегреться.

Хорошее решение. Стенсен и себя-то по планете носит едва-едва, если его еще и нагрузить чем-то, инфаркт гарантирован.

Я улыбнулся Мэри и залихватски сдвинул панаму на затылок. Пока все еще не выглядит страшным, и мы можем веселиться, не стоит портить себе, возможно, последние дни.

В нашу сторону пляж тянулся километра на два, а потом утыкался в каменистую гряду. Одолеть такое расстояние за один присест мне не хватило выносливости (тут даже Мэри, живущая на планете, имела надо мной преимущество), но я и не пытался. Мы неторопливо шли вдоль границы мокрого и сухого песка, переступая через кучи нанесенных последним штормом водорослей, и наши следы были единственными тут, возможно, с начала времен. В кронах пальм перепархивали птицы, со стороны джунглей раздавались чьи-то немелодичные вопли. То есть, живность тут есть, и бояться человека она не научена. Жаль, что охотники из нас, как из макаки — навигатор.

Дикость природы пробуждала инстинкты, вид кокосов манил. Добыча! Я логично предполагал, что пальмы — результат проведенного века назад терроформирования, а значит, плоды можно есть. Сразу напрашивалось решение — завладеть, не важно даже, зачем.

Идею реализовали немедленно: я подсадил Мэри к верхушке склонившейся почти до земли пальмы и девушке удалось отодрать от дерева один удачно расположенный кокос (едва не звезданувшись при этом). Мы покрутили в руках кожистый мяч, совсем не похожий на мохнатый магазинный плод и дружно решили отнести его Пирсону. Полуденную жару я рассчитывал переждать в тени камней.

По мере приближения к излому берега, в воздухе начал появляться какой-то смутно знакомый запах. Когда мы, пыхтя от усилий, взобрались на преграждающие путь валуны, нашему взгляду открылось феерическое зрелище. Не знаю, был ли изначально это кратер вулкана или просто подковообразный залив, но в какой-то момент ведущее к морю горлышко бухты преградили бетонной перемычкой, и теперь всю поверхность опресненного дождями бассейна покрывали цветущие лотосы. Мелководье обозначалось густой щеткой камышей с нежно-золотистыми метелками, на упавших в воду стволах пальм зеленели мхи.

— Красиво! — вздохнула Мэри.

— Уходим отсюда, — решительно объявил я. — Это именно то место, где нам лучше не появляться.

Мы, с некоторой поспешность, отправились в обратный путь, преследуемые запахом болота и жужжанием редких мух.

— Но мы же не собирались оттуда пить! — с некоторой обидой заметила Мэри.

Наверное, ей понравились цветы.

— Пить не потребуется, — я остановился перевести дух. — У тебя как с медицинским образованием?

Она повела плечиком.

— Начальное.

Я вздохнул.

— Смотри: птиц мы тут уже видели, возможно, есть и теплокровные животные, а значит — всевозможные паразиты. Тебе оно надо, выяснить, завезли ли сюда муху цеце? Чисто как естественный природный элемент. Детка, это покушение. Тут гарантировано есть что-то, что может нас убить.

Она огорченно вздохнула:

— Поганство какое.

— Совершенно с тобой согласен.

Потому что пожить недельку дикарем в тропическом раю я бы не отказался. Ну, просто в качестве разнообразия.

Мы вернулись на место посадки раньше срока, но не первые — в полосе прибоя по щиколотку в воде бродила Нели, в волосы она вплела крупный розовый цветок.

— Мы нашли подходящее для лагеря место, — приветствовал меня Пирсон. — Осталось вещи перенести.

— А с той стороны, — я указал за спину. — Болото. И чем дальше мы от него будем, тем лучше.

Таскать вещи пришлось вчетвером — Стенсон после прогулки по жаре выглядел, как недовяленная рыба. Найденное Пирсоном укрытие представляло собой карниз, образовавшийся на подмытой дождями скале. Защищал он только от солнца, но это уже было хорошо. Я колупнул камень ногтем, легко содрав с него несколько тонких чешуек. Скорее всего, здешние скалы — артефакт древней, еще добиосферной истории Инфанты, быстро разрушающийся под действием нового состава атмосферы. Результат отдаленно напоминал вымывание известняков, залежей которых тут не могло быть по определению.

Вечером мы, усталые, но полные оптимизма, все-таки нажарили шашлыки (просто потому, что мясо даже в маринаде долго не пролежало бы). Импровизированный пикник нес в себе неуловимый налет первобытности, выражавшийся в мелочах — грубо наломанных ветках, готовности брать еду немытыми руками. Герметично упакованный набор для шашлыков решили сохранить, а угли для мангала нажгли в костре из местной древесины, источающей при горении незнакомый аромат. Перед началом пиршества Пирсон украдкой продемонстрировал мне пол-литровую емкость с чистой, как слеза, жидкостью.

— Он? — с надеждой уточнил я.

— Он! — подтвердил Пирсон.

— Лучше сохрани, вдруг кто-нибудь поцарапается.

Полицейский посмотрел на меня с укоризной, но бутылочку медицинского спирта все-таки спрятал. Неприятно оказаться главным занудой в компании, но пусть лучше так, чем проклинать себя за легкомыслие. Внеземелье очень быстро отучает от скромности.

Надувные матрасы делали отдых на камнях если не комфортным, то хотя бы возможным. Как бы мы обходились теперь, если бы рассчитывали, что в бунгало будет что-то кроме крыши, я не представлял. Мясо лежало в желудке приятной тяжестью, жара после заката резко пошла на убыль, что в условиях жизни без кондиционера вызывало невероятное облегчение. Если песни и пляски состоялись, мне не удалось на них посмотреть по банальной причине — заснул.

Глава 22

А под утро на нас обрушился ливень.

Первой, с воплем, проснулась Нели, решившая выбрать для сна место поровнее — вокруг ее с Пирсоном матраса собралось натуральное озеро, обильно пополняемое текущими со скалы ручьями. А мне сразу не понравился этот песчаный пятачок! И вот характерный штрих: пока планетники суетились в темноте, пытаясь осознать глубину своего несчастья, мы со Стенсоном кинулись спасать вещи — припасы следовало вынуть из луж и чем-нибудь прикрыть сверху. Если бы ветер дул с нашей стороны, шансов бы не было, а так карниз давал хоть какую-то защиту.

Я ловко затащил в укромный угол (подвинув плечом девушек) закрытый травой мангал и охапку запасенных на утро веток.

— Оставь! — крикнул Пирсон. — Утром снова разведем!

— Хрена! После такого дождя?!!

Особенно учитывая то, что для розжига у нас имелись только серные спички.

Вот в чем Пирсону не откажешь, так это в быстроте реакции — последствия потери огня он осознал мгновенно. В результате, мы вдвоем битый час изображали атлантов, прикрывая сомнительное убежище сдувшимся матрасом, а Нели и Стенсон скармливали огню веточки, которые приходилось держать на весу — ноги то и дело захлестывало. С одной стороны я замерз, а с другой — запарился. Предприимчивая Мэри наполняла все имеющиеся у нас емкости дождевой водой, собирая ее в пляжный зонтик. Через час, точно на рассвете, ливень оборвался также внезапно, как начался. Небо посерело, робкий свет проявил вокруг мокрые камни и побитую дождем зелень. Обитатели джунглей один за другим стали пробовать голоса. Наш разоренный лагерь являл жалкое зрелище, ни одной сухой вещи в нем не осталось.

— ... — выразил Пирсон общие впечатления от происшедшего.

— Ничего! — оптимистично улыбнулся я. — Сейчас солнышко взойдет — высохнем за милую душу.

И даже обгорим на раз.

А пока замерзшие девушки ловко оттеснили нас от мангала, намекнув, что мы можем согреться движением. Спорить не хотелось, спать в сырости и холоде было бы самоубийством. Стенсон надавил на жалость, а мы с Пирсоном решили пройтись по окрестностям и оценить ущерб, нанесенный стихией.

Утро быстро превращалось в день, над джунглями поднималось влажное марево, на земле прибавилось опавшей листвы и веток, но в целом, природа отнеслась к постигшему нас несчастью абсолютно равнодушно.

— Надо делать навес, — Пирсон хмуро посмотрел на плещущихся в луже птичек. — Еще пара таких побудок и воспаление легких нам гарантировано. Черт знает, сколько мы еще здесь проторчим...

Реализовывать свою идею он начал немедленно. По его расчетам, нам нужно было добыть пять-шесть длинных жердей и огородить часть карниза в том месте, где сверху не текла вода. Пол приподнять камнями, на стены привязать листвы и в нашем распоряжении будет узкий отнорочек для хранения вещей и спасения от непогоды.

Я пожал плечами. Нет, против навеса у меня возражений не было, но чем мы его будем строить? Кроме вилочек и ложечек из пластмассы, мы располагали только армейским тесаком Пирсона (то есть, как тесаком — в нем меньше двухсот граммов весу). Тем более что единственным подходящим для стройки материалом, при ближайшем рассмотрении, оказались стволы бамбука.

Вы когда-нибудь пробовали разрезать бамбук ножом? Нам было не смешно. С верхней стороны на тесаке имелась якобы пилка (то ли десять, то ли двенадцать зубьев), так вот, она эти чертовы дубины едва царапала. И тогда на сцену вышел лучший друг человека — булыжник. Я нашел на берегу увесистую более-менее плоскую каменюку, один из нас всем весом налегал на бамбукину, а другой со всей дури молотил по корням. Главное было — не переоценивать свои возможности, выбирать отдельно стоящие и не слишком толстые побеги. Верхушки планировалось размозжить тем же камнем, а потом укоротить над огнем. Надо ли объяснять, что после целого дня таких лесозаготовок мы умудохались до полусмерти, а до начала строительства было еще очень далеко?

Наши труды остались неоцененными, а появление в лагере неопрятных жердей вызвало скорее раздражение, чем восторг. Типичная, в общем-то, реакция — не следует показывать профанам незавершенную работу. Первая бамбукина уже обгорала в костре, следовало определиться с длиной следующей и вообще разобраться, куда их следует пихать. Не хватало еще оказаться в ситуации, когда длины на палец не хватает!

Из задумчивости меня вывел характерный звук льющейся воды — мурлыча под нос популярный мотив, Нели ополаскивала голову.

Я грубо выхватил бутылку и заозирался в поисках пробки.

— Ты что, сдурела?!!

Она не только не смутилась, но и попыталась отнять у меня бутыль.

— Отдай! У меня соль в волосах.

— Нечего было лезть в море. Иди, вон, в луже ополосни, там еще что-то осталось.

Попробует взять другой сосуд — буду гнать пинками. Это надо же, додуматься до такого!

Нели гордо развернулась и ушла, а минут через пять вернулась с подмогой. Безжалостно разбуженный Пирсон, за день уставший не меньше меня, недовольно морщился и гонял вшей в волосах.

— Что случилось?

Я помахал в воздухе бутылкой.

— Мыла волосы питьевой водой.

Губы Пирсона дернулись в беззвучном ругательстве. Не знаю, что она ему наплела, но я так решил: если он поддержит идиотку, то придется выяснять, кто из нас сильней. Не позволю угробить себя из-за какой-то смазливой дуры! Выносливость — на его стороне, обучали его, наверняка, не плохо, значит, бить придется максимально резко и быстро, не думая о последствиях...

Пирсон набрал воздуха в грудь:

— Нели, Джо прав: пока мы не найдем источника пресной воды, ее нужно расходовать очень экономно.

Девушка надула губки и перенесла свой матрас на противоположную от нашего офицера сторону лагеря. А я думал, что один такой озабоченный.

Этой ночью дождя не было. Утром Пирсон объявил всем, что воду придется сильно экономить. Попрекать Нели ее выходкой я не стал и, вероятно, зря, потому что мысль о рачительности и осторожности в ее голове не отложилась. А ведь у нас назревали проблемы не только с водой! Скоропортящиеся продукты, вроде шашлыков и бутербродов, мы доели, а сухой паек следовало сохранять как можно дольше. Пирсон раздал всем по маленькой упаковке крекеров и предупредил, что это — до конца дня.

— Нужно переходить на подножный корм.

Все сделали вид, что все поняли. Мы с Пирсоном отправились перетаскивать добытые в лесу стволы бамбука, Стенсон с девушками — искать на берегу какую-нибудь морскую живность, а вечером обнаружилось, что наши продуктовые запасы уполовинены. И никто, вроде бы, не виноват.

Я с трудом подавил желание потребовать, чтобы мою долю выдали мне немедленно. Это будет началом конца группы, а помощь Пирсона может мне еще потребоваться. Как бы еще отделить его от остальных...

— Может, птицы? — неуверенно предположил Стенсон.

— Из закрытой сумки? — меня душила злость. — И клапан за собой защелкнули.

Пирсон прятал взгляд так, словно точно знал имя виноватого, но не хотел начинать склоку.

— Стенсон, не могли бы вы взять на себя... охрану нашего имущества? — дипломатично попросил полицейский.

— Почему — он?!! — вскинулась Нели.

— Потому что ему я доверяю! — отрезал Пирсон.

Упакованные продукты решено было больше не трогать. На ужин нам досталось только несколько собранных девушками раковин с неизвестной свежести содержимым. Я плюнул и пошел на берег, в надежде сбить с пальмы кокос. Метатель из меня и так был хреновый, а после тяжелой работы не получалось даже подкинуть камень на нужную высоту. Не говоря уже о том, что в съедобности полностью зрелых орехов у меня уверенности не было. Там меня нашел Пирсон. Он поплевал на ладони и взобрался на двадцатиметровое дерево, словно на канат в спортзале, мне оставалось только подставлять под падающие орехи мешок из майки (сволочи кололись при ударе о землю на раз) и стараться не получить при этом по балде. В лагерь мы вернулись с добычей, застав девушек вдрызг переругавшимися. Как-то реагировать на это не было никаких сил. Кокосы сжевали молча.

Утром скандал продолжился: Нели отказалась идти собирать ракушки, рвать листья для шалаша и вообще делать что-либо.

— Почему мы должны оббивать ноги, а он будет тут сидеть? У меня уже спина болит рыться в этой тине. Пусть тоже приносит пользу! И вообще, его следовало выгнать — мы тут оказались из-за него!

Стенсон готов был сквозь землю провалиться:

— Я готов присоединиться...

— Нет! — если Пирсон не может навести здесь порядок, это сделаю я. — Ты не можешь столько ходить и знаешь это. Ты будешь смотреть за огнем, а остальные пойдут работать...

Нели задохнулась от возмущения:

— Ну, знаешь!

— ... или не получат жратвы, вообще!

Скажем прямо: сменить лидера, принудив Пирсона к повиновению, у меня не получится, а при его бездарном руководстве оставаться в группе едва ли не опаснее, чем ночевать в джунглях одному. Мы рискуем растратить запас сил и ничего не получить взамен. В "Памятке молодому офицеру" о таких ситуациях писали однозначно: делить группу, сбрасывать балласт. И чем быстрее, тем лучше. Если что, оставлю при себе Стенсона и, возможно, Мэри. Плохо, что нож только один...

— Все хорошо, — неожиданно объявил Пирсон и взял Нели за руку. — Ты справишься, детка. Это не сложно! Ты ведь меня не подведешь?

— Ну, хорошо, — дернула плечом девушка. — Раз все тут такие дохляки...

Перемена ее настроения сбила меня с мысли — психологический тип, к которому я ее отнес, на критическое мышление не способен, а до сих пор рекомендации "Памятки" меня не подводили. Может, Пирсон просто умнее меня? Ему-то не требуется ходить на прием к психотерапевту.

Каждый занялся своим делом. Мы пошли таскать бамбук — занятие не очень интеллектуальное и оставляющее массу времени для общения (по крайней мере — Пирсону).

— Я веду себя глупо? — огорошил он меня вопросом.

Игнорировать такие слова я не мог — мы все сильно зависели от харизматичного офицера, а его настойчивость в поисках истины была мне уже известна. Первые два очевидных ответа пришлось проглотить и сосредоточиться на главном:

— У вас в обучении социальные технологии были?

— Нет, — покачал головой офицер. — Только психология.

Я был прав, он — легавый. Управлению замкнутым коллективом и связанными с этим рисками его не учили, а для астронавта это — обязательный курс.

— Мы действуем не верно — мечемся, пытаемся решать проблемы по мере их возникновения. Нужно расставить приоритеты, составить план и придерживаться его. Кроме того, у нас слишком разнородная группа, коллегиальное управление в ней не пройдет, нужен лидер. Так получилось, что им оказался ты и менять что-то поздно. Тебе придется добиваться от остальных слаженных действий, возможно, силой.

— Я понял. Осталось решить, что делать. Поможешь составить план?

— Куда ж я денусь...

И план был составлен. По нему мы полдня выносили из леса жерди (теперь, при экстренной необходимости, можно было привязать матрасы прямо к ним), а следующие полдня занимались сбором кокосов (пока — единственной нашей пищи). Девушки носили мелкие камни для основания нашего жилища, все равно на берегу от них никакой пользы. И вот это последнее (отсутствие пригодной для лова морской мелочи) вызывало серьезное огорчение.

— Странно, что нету крабов, — хмурился Пирсон.

— Возможно, не завезли, — пожал плечами я. — Это же искусственная биосфера, тут заняты далеко не все экологические ниши. А вот то, что нет приливной волны — большой минус.

— Для нас, — хмыкнул Пирсон.

— Я и говорю. Если бы Нели была более управляема, можно было бы попросить ее понырять вдоль берега. Мери плавает гораздо хуже, а обо мне и говорить нечего.

Скажем честно: нырнуть я смогу только один раз.

— Не выйдет, — покачал головой Пирсон. — Я и так с трудом ее... уговариваю. Если потребовать от нее чего-то более серьезного, она начнет биться в истерике.

Радует, что он трезво оценивает душевные качества своей пассии, вдвойне радует, что имеет на девушку несомненное влияние. Хотел бы я понять его природу! А то у меня с Мэри отношения... слишком дружеские выходят. Обидно.

Этим вечером реальность, наконец, вступила в свои права. Суета отступила, иллюзия быстрого спасения развеялась, зато появилась возможность все серьезно обсудить. Пирсон озвучил план (не упоминая об его авторстве) и получил недружную поддержку от измотавшихся за день людей. Мы стали на один шаг дальше от цивилизации и на один шаг ближе к превращению в племя.

Естественно, разговор постепенно сполз на то, что все эти дни негласно считалось табу — причину нашей робинзонады.

— Маршрут полета до места пикника стандартный, чтобы его пересчитать, нужно иметь определенную квалификацию, — рассуждал Пирсон, — Сомнительно, что убийца-техник — еще и навигатор! Гироскопы и компасы стабильны по определению. Единственный вариант, на мой взгляд, навигационная база данных. Если ее заменить, по тому же маршруту можно аппарат хоть в море, хоть в гору загнать. Я-то, когда вел, только указатель направления использовал, остального просто не видел.

— Зачем ставить на борт систему, корректируемую дистанционно? — недоумевал Стенсон. — Неужели они так сэкономили на памяти, что карта планеты в нее не влезает?

— Это — артефакт военного использования модели, — хмыкнул я (вполне знакомая ситуация). — Глубокую модернизацию управления производитель не провел, просто броню на пластик заменил и ракетные пилоны срезал.

— В военной системе доступ защищен цифровым ключом, — заметил Пирсон.

— Ну, а тут высший приоритет роздали всем и сразу, чтобы претензий на залоченные системы не приходило! — и это тоже в порядке вещей.

— Значит, обеспечение безопасности полностью ложилось на администрацию Инфанты, — констатировал Стенсон. — И она с ним не справилась.

Да, с точки зрения внеземельщика, администрация и убийца — практически соучастники.

— Кто же мог такое предположить! — Мэри попыталась вступиться за работодателей.

— Детка, это же не частное авто угнать! — попытался объяснить я. — Инфанта, фактически, корпоративная планета. Тут вся система безопасности должна быть спроектирована с учетом иерархии доступа. Сама подумай: пациент не может влезть в настройки реанимационного модуля, медсестра — поменять дозировки препаратов, назначенных врачом. Ну, а навигационная система не должна обновляться без визы начальника СБ!

— Иногда централизованная система слишком сложна, — поморщился Пирсон. — И безопасность от ее внедрения только проигрывает.

— Тогда к флаеру должен приходить пилот с планшеткой!

В конце концов, автоматика предназначена облегчать рутинные операции, а не вносить хаос в управление! По крайней мере, у внеземельщиков такой подход к делу. Вмешаться в работу любой системы можно и даже не очень сложно. Требуется знать код, иметь нужный уровень допуска и соблюсти некоторые формальные процедуры, суть которых не в том, чтобы сделать конструкцию агрегатов сакральной тайной, а в желании гарантировать: жмущий на кнопки действует с согласия владельцев и готов отвечать за последствия своего поступка. Именно поэтому на "Привет Родриге" меня пропустили, просто заглянув в базу рейтингов, а незнакомую ремонтную контору замучили бы проверкой лицензий.

Стенсон покачал головой:

— По крайне мере, теперь я лучше понимаю, как наши фигуранты могли... а, да что теперь!

— У любой системы есть предел прочности, — примирительно заметил Пирсон. — Иначе бы банки не грабили!

— Рэм, ты, если хочешь с внеземельщиками поладить, таких слов никому не говори! Запишут в клоуны.

Полицейский обиделся:

— Почему же?

— Просто есть вещи, за которые там реально убить могут. Разница менталитета!

— Ребенка, стащившего у папы пропуск?

— Папу, оставившего пропуск в досягаемости ребенка. Поэтому чип идентификации личности имплантируют в неизвлекаемой модификации, а твой пример — мимо.

Ну, нету среди внеземельщиков хакеров, нету! Не на чем им опыт нарабатывать. А планетник априори неблагонадежен, даже я. Работать со станционными системами безопасности меня возьмут, только если рейтинг превысит девяносто пять и только в экстремальной ситуации.

— Дебилизм, — констатировал бравый капитан.

— Гигиена, — пожал плечами я.

Тему замяли.

В костре потрескивали ветки неизвестных растений. Небосвод сверкал обилием звезд, почти как в космосе, только легкое мерцание выдавало присутствие атмосферы. Я сидел и думал, почему мы такие разные. Все — люди, говорим на одном языке, принадлежим одной культуре, а так — словно инопланетяне.

Хотя, с культурой я, возможно, поторопился.

Глава 23

Три дня сохранялась иллюзия благоденствия. За это время прошел еще один дождь, не такой сильный, как первый ливень, но запасы воды удалось пополнить. А потом Нели сорвалась.

Я возился с бамбуком, добросовестно зачищая обугленные кончики стволов до прочного материала. Откровенно говоря, нам уже вполне возможно было замахнуться на хижину, в этом случае укрытыми от дождя будут не только огонь и продукты. Кто бы знал, как мне надоели эти ночные побудки...

И тут наша патентованная блондинка воздвиглась надо мной с победоносным видом:

— Пока вы здесь кисли, я нашла озеро!

То есть, вместо того, чтобы собирать дрова, она непонятно где шаталась. Не говоря уже про то, что ходить по лесу в одиночку... Не о том думаю! Что, если там — еще одно болото с лотосами?

— Ненужно туда больше ходить.

— Да сколько можно спорить по мелочам! — возмутилась Нели.

— Это не мелочь. Хождение по джунглям бессмысленно, вода из закрытого водоема все равно не пригодна для питья без кипячения, а вот змеи и москиты там будут гарантированно. Кроме того, у тебя может не быть иммунитета против того, что там обитает.

К слову говоря, иммунитета может не быть у любого нас.

Мне в ответ презрительно фыркнули.

Сразу призывать на помощь Пирсона я не стал, потому что был уверен — до утра взбалмошная дура никуда не денется. Наивный! Кретинка вернулась лишь за тем, чтобы взять полотенце.

Что характерно: Мэри со Стенсоном если и заметили ее уход, то шум поднимать не стали — надоела. Эдакое тихое, кулуарное убийство. Я плюнул и пошел искать дурную девку, ориентируясь по рельефу местности. Где она в принципе могла найти озеро? Естественно, в ложбине. Причем, путь туда не должен быть прегражден камнями и густыми зарослями — на подвиг преодоления Нели не способна. Собственно, я и сам мог найти это место, если бы после возни с бамбуком у меня оставалось хоть немного любопытства. Стоило обойти ближайшую скалу и подняться вверх по осыпи, как воздух наполнялся запахом прелой листвы, землю застлал ковер широколиственных и явно влаголюбивых растений. Между стволами незнакомых деревьев взблескивала поверхность воды — дождевое озеро, фактически — большая лужа. Вот там-то Нели и плескалась.

Место оказалось популярным не только у туристов — в мягкой земле заплывало водой множество отпечатков раздвоенных копыт. Значит, крупные млекопитающие тут все-таки есть, причем, на глаза они не показываются. Здесь — их водопой, а значит — навоз, глисты и... хищники? Так, надо срочно выковыривать эту дуру из воды!

— Одевайся и пойдем отсюда! Никто не знает, что водится в этом лесу, нам нужно держаться ближе к берегу.

Густые заросли мне активно не нравились. И эта неожиданная тишина... Мы ведь еще не успели напугать здешнюю живность, верно?

— Отвернись!

Ну, надо же, какие нежности... Я отошел за тонкий ствол какого-то древесного уродца, разрываясь между необходимостью контролировать всю опушку и нежеланием начинать скандал. От ощущения нависшей над нами опасности нервы были натянуты, как струны. Нели неторопливо плыла к берегу, потом — еще медленней выбиралась на него, а в самом конце, поскользнувшись в иле (есть в мире справедливость!) с громким визгом опрокинулась в воду, подняв его тучу брызг. Это ее спасло: крупный (ей по пояс) черепахового окраса зверь, живой пружиной вылетевший из леса, получил водой в морду и ошеломленно тряс головой. От парализованной ужасом женщины его отделяло полтора метра — лапу протянуть.

— Эй!

Что ж, мне удалось привлечь его внимание. Свирепые желтые глаза уставились на меня, вертикальные щелки зрачков сузились, словно прицелы.

Убьет.

Я пригнулся, стараясь казаться массивнее и устойчивее, уставился в глаза зверю и зашипел. Он выжил здесь один, значит, внесенные людьми изменения не убили в нем природные инстинкты. Хищник, насколько бы силен он ни был, не свяжется с чем-то шумным и непонятным, если не разозлен заранее или не испытывает сильный голод. Трусость здесь ни при чем. В природе нет врачей, получившее серьезную травму животное обречено, не сумевший проявить достаточно осторожности не оставляет потомства. Если мне удастся выиграть первый, психологический раунд борьбы, он никогда не узнает, что мне нечем его ранить.

Настроение зверя изменилось. Он облизнул усатую морду нежно-розовым языком, не спеша, подошел ко мне и обнюхал. И что в таком случае делать? Стукнуть его? А вдруг, он ударит в ответ? Зверюга потерлась головой о мое бедро. Я, шалея от собственной смелости, почесал широкий ворсистый лоб. Лесной ужас басовито заурчал, словно у него внутри запустили дизельный генератор.

Так мы и сидели на траве: продукт богопротивных генетических экспериментов, неожиданно вспомнивший сытое лабораторное детство, и покоритель звездных трасс, годный лишь на то, чтобы шейку почесать.

А потом от берега прибежали наши, с камнями и палками. Зверь грациозно развернулся и растворился среди листвы и солнечных пятен, словно дух.

— Ну, ты даешь, Джо!

— Девку уведите.

Я попытался встать и понял, что не смогу. Природная, мать ее, реакция. Ну, не были наши предки грозой джунглей, не были. Макака двуногая, она макака и есть. Потом привитые цивилизацией навыки стартовали, я выровнял дыхание, потер кое-какие точки на голове и к берегу смог дойти на своих двоих, вполне уверенно и сохраняя достоинство.

Чтобы обнаружить, что в тени навеса, построенного моими руками, дура, подвергшая опасности мою жизнь, пускает сопли и требует сочувствия. И находит его, черт возьми! Как это типично.

Моего появления Нели изящно не заметила, а Пирсон попытался сгладить конфликт:

— Отличная работа, Джо! Уважаю.

— Если бы ты навел порядок в этом сквоте, героизма не потребовалось бы! — я дал волю раздражению.

— Эй, каждый может ошибиться!

— Это не ошибка, это — сознательное игнорирование соображений безопасности. Да она бравирует тем, что ей плевать на окружающих! Причем, уже не в первый раз.

— Это защитная реакция! Все произошло слишком быстро и слишком странно, согласись. Девочка растерялась.

Да нифига ж себе девочка — почти с меня ростом.

— И сколько она будет оставаться растерянной? Учти, я отказываюсь заботиться о ней, как о ребенке.

Тут Нели встряла в разговор, напомнив, что кое для чего она вполне взрослая:

— Да плюнь ты на него, Рэм! Ему не дают, вот он и бесится.

Похоже, эта озабоченная дура воспринимала наш спор как битву самцов. Зря она так! Во Внеземелье скидки дамам не положены, а от тактичности меня отучил размер когтей той пятнистой скотины. Увы, такая простая истина до идиотки не доходила. Придется объяснять.

— Детка, если ты не заметила, пикник не состоялся! Все, кроме тебя, работают на наше выживание, без слез и просьб. Если ты не ловишь маяки, я тебе сам прикину трассу. Не выполнишь дневную норму — отправишься ночевать в кусты, в обнимку с той кисой.

Похоже, сама мысль о необходимости РАБОТАТЬ, шокировала Нели до глубины души. Симпатичная, в общем-то, девушка приобрела вид ушибленной крысы — глазки блестят, мордочка сморщена.

— А если я не пойду, выгонишь меня силой?

— Легко!

— Да я тебе яйца оторву!

— А силенок хватит, шалава рваная?

Нет, физически она мне не противник, а вот испортить что-нибудь у нее дурости хватит. Значит, придется за ней следить, а за малейшее неповиновение — бить, сильно, чтобы боялась. И никакого больше джентльменства — здесь не танцплощадка, а мне не нужен от нее секс! Попробует буянить — нос на бок сверну, может так мозги заработают.

Нет, не заработают — нечему:

— Все, ты — покойник! Я тебя урою!!! Во сне палку в глаз загоню, вот!

На меня снизошло дивное спокойствие: я понял, что девчонку придется убивать. Сразу же, как только мы останемся вдвоем — Пирсон мог помешать процессу и нанести мне травмы. Потому что чувство самосохранения есть не только у черепахового зверя. Проблемой остался только способ...

Полицейский рыбкой ввинтился между нами, ухватил Нели за руки и буквально сшиб с ног, усадив на спальник.

— Тихо, тихо, девочка! Теперь мы все будем делать вместе. Ты ведь хотела, чтобы мы были вместе?

Нели кивнула и глупо улыбнулась. Пирсон повернулся ко мне и, не стесняясь девушки, объявил:

— Джо, ее несет. Нервный срыв, а может, перестали действовать какие-то препараты. Я не смогу заниматься ничем, кроме нее. Извини, но теперь все на тебе.

Я кивнул. "Памятка" не соврала: группа все-таки разделилась. Только теперь, благодаря моей мягкотелости, эти двое повисли на нас как кандалы.

В качестве меры противодействия хищникам, мы выкорчевали всю лесную подстилку, какую одолели, метров на десять от лагеря, а к большому костру добавили цепочку маленьких, которые предполагалось разводить по ночам. Кроме того, я ввел дежурства, в которых предстояло участвовать всем, кроме Нели и Пирсона. От полицейского требовалось только одно: заставить девчонку сидеть на жопе ровно. Запланированную работу проделали быстро, с огоньком (перспектива проснуться с чьими-то зубами на шее очень стимулирует работоспособность).

— Зачем разводить опасных хищников?!! — возмущенно пыхтел Стенсон, стаскивающий в кучу производимый нами мусор. — Задача тероформирования — создание продуктивного биоценоза, а не угрозы для жизни.

Идеалист, однако! Я методично выдергивал, выкручивал и ломал все, что готово было поддаться моим усилиям, а на остальном обрывал листья на высоту человеческого роста. Отходняк от погружения в первобытную жизнь меня настиг, и спорить о философских вопросах не хотелось.

— Может, кто-нибудь сафари-парк сделать захотел. Ну, или полосу естественной защиты, чтобы посторонние не совались.

Хотя зверь, при первой встрече начинающий охотиться на человека, определенно, не входит в понятие экологических норм.

— Я слышала, — Мэри, занимавшаяся тем же, чем и я, но с усилением в виде армейского ножа, решила перевести дух. — Что, после завершения биосферных экспериментов, отданную под них территорию стерилизуют. Так что, воздействие здешнего биоценоза на людей могло просто не оцениваться.

Я с подозрением покосился на небо: не хватало еще, чтобы нас тут напалмом облили. Тему экспериментов решили больше не поднимать.

Легким испугом все не ограничилось. То ли Нели познакомилась в лесу с москитами, то ли — нахлебалась грязной воды, но на следующий день ее стало знобить, а к вечеру поднялся жар. Мы соорудили ей на голову мокрый компресс, обложили травой и полотенцами, и обнаружили, что больше ничем не можем помочь. К утру девушка впала в беспамятство, начала метаться и стонать. Лучше ей явно не становилось.

После завтрака вчетвером над телом собрался консилиум. Врачей среди нас не было, но последствия неоказания помощи понимали все, вот такой вот парадокс.

Я рылся своей бездонной памяти, которая именно на такой случай не содержала ничего полезного. Академический курс для навигаторов ограничивался медициной катастроф — противошоковые средства, перевязка, наложение шин, искусственное дыхание. Рекомендации на все остальные случаи жизни начинались со слов: "При обнаружении признака Х, обратитесь к специалисту".

Естественно, просто так пожать плечами и уйти мы не могли. Как бывает в отсутствии точных знаний, общество попыталось действовать по аналогии.

Стенсон извлек из багажа несессер с дюжиной прозрачных контейнеров.

— Стимуляторы, — пояснил он. — Я взял запас на пару недель, так что...

Предусмотрителен, как любой внеземельщик. Оставалось одна загвоздка:

— Так ведь эти составы подбираются индивидуально, и в них точно нет антибиотиков, только препараты для ускорения адаптации.

— Давай, что есть! — постановил Пирсон. — Само это не пройдет.

— А как вводить будете? — не понял я. — У Стенсона — инжектор!

Инжектор у внеземельщика — шедевр биоинженерной мысли, вообще не предполагающий использование иглы. Приложил — нажал — порядок.

Пирсон порылся в своей безразмерной сумке и вынул небольшую голубую коробку с красным крестом — аптечку для отдыхающих. В наборе были жгут, бинты, стерильные салфетки, бутылка чистой воды и ярко-оранжевый футляр, за который офицер и схватился.

— Первая помощь при укусе змей и насекомых, — пояснил он. — Там какой-то комплекс, подавляющий аллергические реакции, возможно, еще что-то. Вылить, заполнить, вколоть!

— А если его содержимое более полезно для девушки, чем мои стимуляторы? — поджал губы Стенсон.

Тут я с ним был совершенно согласен: мысль что-то выкидывать зазря, чтобы ввести нечто бесполезное, мне активно не нравилась:

— Постойте-постойте, надо попытаться определить, что это — инфекция, яд или аллергия. Может, девушка что-то не то съела или понюхала! Она очень легкомысленно вела себя в лесу.

— Аллергическая реакция начинается резко, а потом идет на спад, — отмахнулся Пирсон. — Ей только хуже и хуже.

— А зараза должна была как-то попасть внутрь. Причем, только к ней! Ели-то мы одно и то же.

Я отчаянно пытался суммировать в уме причины внезапных болезней. Бить ее пока не били, вирусных инфекций на Инфанте нет, тем она и ценна. Живот не вздулся, рвота или понос не начинались...

Пирсон раздраженно мотнул головой — время уходило, нужно было принимать решение:

— Мэри, ты не могла бы осмотреть ее, прежде чем мы что-то вколем или выльем? Нет ли у нее ран или следов укусов?

Очевидно, его мысль работала в том же направлении, что и моя.

Мэри понятливо кивнул, ей тоже было не по себе. Как же это противно — делать, не понимая, что! Особенно, когда от этого зависит жизнь человека.

Мы отвернулись. Некоторое время девушка шуршала травой, осматривая ладони и ступни подруги, потом возникла какая-то пауза и странно искаженный голос произнес:

— А-а... Какая гадость...

Я сунулся посмотреть. Зря. У меня от одного взгляда на это все волосы встали дыбом.

— М-мать! Оно шевелится!!!

Под коленкой у Нели надулся багровый желвак, под туго натянувшейся кожей что-то суетливо и хаотично дергалось.

— !!! — Пирсон уже был рядом. — Рейкер, разводи огонь, грей воду!

Мэри рванула в кусты — блевать.

— Думаешь, стоит резать?

— Есть варианты? Будете держать! Спирта слишком мало для анестезии. Посмотри, остались ли чистые полотенца.

Минут пятнадцать я жонглировал емкостями из-под паштета, пытаясь вскипятить воду и не прожечь тонкую жесть насквозь. За это время Мэри нарезала на полосы пляжное полотенце — единственную тряпку, более-менее похожую на бинт. Нели перенесли на ровное место, перевернули на живот, и величина пораженной области стала очевидной. Почему девушка сразу не почувствовала странностей, я не понимал. Возможно, эти твари выделяли какое-то обезболивающее, тогда после их удаления Нели может стать даже хуже, чем сейчас. Стенсон был в шоке, но скорее не эмоциональном, а умственном — дитя автоматики и звездолетов, он не мог поверить в то, что человека сейчас будут резать, тупым ножом, не имея даже стерильных салфеток. Когда все было готово, между челюстей девушки вложили скрученную в жгут тряпку.

— Держите крепче! Я сказал "держи", а не "обнимай".

Стенсон послушно навалился на девушку всем телом. Мне достались ноги: я уселся на одну, взялся руками за другую и шевелящееся нечто оказалось неприятно близко от меня.

Пирсон промыл место операции водой, потом спиртом, поставил поближе жестянки и бинты, вынул из огня нож и хладнокровно скомандовал:

— Приготовились!

После первого же надреза из раны хлынуло такое... Я перестал смотреть. Нели пришла в себя и замычала.

— Держись, малышка, держись! — бормотал Пирсон, выскребая что-то ножом из раны. — Еще немного...

Когда из надреза пошла нормальная кровь, девушка задергалась от боли. Пирсон тщательно промыл рану водой, потом вздохнул и перевернул на нее бутылку со спиртом. Хрупкое на вид тело выгнуло дугой, Нели билась так, что едва не раскидала нас — двух здоровых мужиков — Мэри пришлось прийти нам на помощь. Содержимое заветного шприца самозваный доктор частично вколол в края надреза, а частично вылил в оставшуюся после операции полость.

— Все, девочка, уже все, — приговаривал Пирсон, плотно перевязывая рану единственным имевшимся в наличии бинтом, но Нели ему не ответила — потеряла сознание.

Больную перенесли ближе к огню, зловещее кровавое пятно засыпали сухой травой и углями. Меня мучило настойчивое желание помыться, но единственным резервуаром пресной воды было то самое озеро, а тратить питьевой запас на постирушки — слишком дорогое удовольствие. Да ну нафиг...

Пирсон протирал насухо свой нож, и руки у него не дрожали. Это вызывало во мне не то уважение, не то — опасение. Подготовка подготовкой, но вот так взять и вскрыть живого человека, причем, хорошо знакомого — испытание не для слабых духом.

Столкновение с реалиями тропического рая произвело на всех неизгладимое впечатление. Бравый полисмен подавленно молчал, Мэри нервно вздрагивала и хлопала себя по ногам, прогоняя несуществующих насекомых. Стенсон вообще готов был обернуться спальным мешком в пять слоев и дышать через трубочку:

— Хотелось бы знать, как оно выглядит. Ну, то, что ее так...

— Без понятия. У нас на Тассете такого нет.

— Охотно верю. Да кто ж занес сюда такую дрянь?!!

Хороший вопрос! Интересно, многие ли клиенты клиники решились бы приехать на Инфанту, зная, что тут водится?

В эту ночь, словно дождавшись минуты нашей слабости, на джунгли снова обрушился ливень. В этот раз мы были ему рады. Я скинул с себя все, что мог снять, не раня девичьих нервов, и присоединился к Мэри в сборе воды. Наполнив емкости, мы плескались в лужах и терли друг друга пучками травы, в этом занятии к нам по очереди присоединились все, кто мог ходить.

Как ни странно, утром Нели стало заметно лучше, она даже пришла в себя и согласилась немного поесть. То есть, распоров ей ногу, мы наверняка нанесли в рану какую-нибудь заразу, но то, что убивало девушку прямо сейчас, отступило и конец был, как минимум, отсрочен.

С безвредной теперь дурочкой оставляли Стенсона, остальные сосредоточились на выживании. Теперь все необходимое делалось вдумчиво, спокойно, без глупых хиханек. Никого не тянуло гулять в одиночку и вообще — удаляться за пределы видимости, а лучше — досягаемости броском камня. Я поймал себя на том, что мы перестаем вести себя как цивилизованные люди. Такая внимательная настороженность — удел солдат на фронте, ну, или дикарей в лесу. Среда начала переделывать нас под себя и довольно быстро. Возможно, нам следовало гордится тем, что мутация произошла практически без жертв.

Как-то раз, взглянув утром на коммуникатор (работает ли?) я обнаружил, что с начала нашей робензонады прошла ровно неделя. Офигеть! А ощущения — как год. Что же дальше-то будет? Кто как, а я был сыт дикой природой по горло. Верните мне мой драйзер и каюту два на полтора!!! "Памятка молодому офицеру" рекомендовала готовиться к следующей стадии посттравматического синдрома — усталости и апатии, но прямо скажем — свободных ресурсов для этого у нас не было. А вот похороны впереди маячили... Обнаружив, что несколько минут к ряду рассматриваю прорвавшийся на ладони мозоль, не делая попыток промыть и перевязать рану, я понял, что добром все не обойдется.

В такой обстановке любое резкое движение заставляло ожидать худшего. Когда Пирсон вскочил с места, заорал:

— Летят... Летят!!! — и рванул на берег через кусты... меня немного переклинило. До сих пор за Пирсоном истерик не замечалось. Спрятаться от него, что-ли?

— Чего это он завелся? — подозрительно прищурился я.

— Наверное, услышал что-то, — пожал плечами Стенсон. — У него очень хороший слух. Прошлый раз то, что вам нужна помощь, определил именно он.

Я прикинул расстояние — метров триста по лесу. Одиночный негромкий вскрик... услышал?

На берегу взметнулся к небу столб дыма — Пирсон запалил приготовленный нами сигнальный костер. Я не ожидал чуда, но через четверть часа и сам услышал звук двигателя, а потом над берегом на небольшой высоте прошел полицейский флаер. Приземлиться на воду такая машина не могла, просто сделала над нами круг и улетела куда-то за помощью. Но это было уже не принципиально — коммуникатор Пирсона заработал, он успел переговорить с экипажем и объяснить состояние Нели. Когда на берег приземлились машины спасателей, на одной из них уже были парамедики с носилками и капельницей.

Мы оставили служащих клиники собирать остатки нашего лагеря в мусорные мешки (Экологические нормы? О! Надеюсь, местные хищники им понравятся) и без сожаления покинули тропический рай.

Глава 24

Мой визит к следователю состоялся с двухнедельным опозданием и приобрел несколько иные масштабы, чем изначально планировалось.

Оказалось, что сослуживцы Пирсона не оценили шутку и восприняли его исчезновение как покушение на офицера Космофлота. Возмущенные полисмены резво стукнули, куда надо, и на Инфанту высадился натуральный десант. Искали нас с размахом, сначала — вдоль маршрута к бухте с бунгало, над водой и под водой. Потом какой-то умник заметил, что базу навигационных данных недавно редактировали и поиски стали вести всюду в пределах досягаемости флаера, посекторно. Для персонала клиники шанс найти что-либо был ничтожен, но полицейские ориентировались на какой-то тайный сигнал, то ли от коммуникатора, то ли от каких-то секретных имплантов и с расходами не считались. Собственно говоря, их настойчивости мы и обязаны были спасением.

После такого уклоняться от дачи показаний мне не позволяла совесть.

Специально оборудованного полицейского управления на Инфанте не было, поэтому сотрудники Космофлота заняли здание недостроенной гостиницы и организовали ее охрану по старинке — с часовыми и пропусками. Ощущения, как у шпиона, проникшего в штаб врага. Главное, чтобы расстрелом дело не закончилось.

Допрос вел неброской внешности человек в гражданском, полностью соответствующий моим представлениям о контрразведчике. Держался он дружелюбно, охотно отвечал на вопросы, от чего я быстро расслабился и перестал следить за языком. Что он таким способом рассчитывал из меня вытянуть — не знаю, но на столе только банки пива не хватало.

Обсудили порядки на Инфанте, качество лечения, мои взгляды на безопасность полетов (с интересом). Я полюбопытствовал о судьбе своих товарищей по несчастью:

— Как дела у Нели? — дура она, конечно, но жалко ведь!

— Идет на поправку. Врачи говорят, что паразит был удален своевременно, личинки не попали в кровоток.

— А что это было? — и нет ли во мне чего-то подобного.

— Эксперты разбираются. Но заспиртованный Пирсоном образец по строению напоминает личинку обычной мясной мухи.

Да, что-то такое над болотом, определенно, жужжало.

— А оно сюда не могло... — например, залетев в салон флаера. Самые страшные экологические катастрофы начинались с проникшего в трюм безбилетника.

— Кто знает! — ласково улыбнулся следователь. — Все, участвовавшие в спасательной операции, сейчас под наблюдением. Решается вопрос о карантине.

Руководство клиники будет в восторге. С другой стороны, кто их толкал химичить втихую?

— По-идиотски все получилось.

— А вот капитан Пирсон считает иначе, — усмехнулся следователь. — С его точки зрения ваша настойчивость и осторожность спасла от заражения всю группу. И той девушке, Нели, вы спасали жизнь дважды.

Я вспомнил черепахового зверя и засмущался:

— Да ладно, это мог сделать любой.

— Не любой, — поправил следователь. — А только тот, кто умеет быстро принимать правильные решения, либо знает о существующей угрозе заранее.

Из жара меня немедленно бросило в холод.

— На что это вы намекаете?

— Ни на что. Откуда взялись на планете опасные для человека искусственно выведенные организмы, будет разбираться особая комиссия, — он подписал и вручил мне ярлычок-пропуск. — Спокойно отдыхайте, мистер Рейкер. Из всех обитающих на Инфанте людей, вы — единственный, кого я не подозреваю. У вас преступный почерк слишком специфический.

Надо ли так понимать, что про инцидент с грузовозом он уже знает? И не собирается ничего предпринимать. "А теперь, дети, послушаем о кумовстве и коррупции в Космофлоте". Ха!

Логово полицейских я покидал в настроении приподнятом и воздушном, даже гипотетическое присутствие поблизости тех мух не особенно напрягало. Солнце снова стало ярким, ветерок — ласковым, а встречные люди перестали напоминать конвой.

Кстати о них...

Я проморгался. Да, мне навстречу шел Пирсон, но не в цветастых шортах и шлепанцах, а в мундире капитана Космофлота, с такими интересными завитками в петлицах. Подобными щеголяла на официальных мероприятиях Сара Вокер — наш преподаватель по пси-технологиям.

Проследив мой взгляд, Пирсон усмехнулся. Я сделал вид, что не замечаю сарказма. У меня в деле запись есть: "устойчив к псионическому воздействию", и мне плевать, чей он капитан и кто его подчиненные. Но, если бы он появился в этом мундире месяц назад, уверен, половину пациентов санатория как ветром сдуло бы.

Как только стало ясно, что клиентом Космофлота я не являюсь, администрация клиники забеспокоилась о возможном иске. Начали незатейливо, с подкупа: мило щебечущая девушка предложила мне дополнительный бесплатный месяц отдыха, на реабилитацию от реабилитации. Все, так сказать, включено, и оплата стоянки "Стрижа" — тоже. Согласился чисто из принципа — поспешный отлет напоминал бы бегство. И знаете что? Этот месяц мне отдыхалось ХОРОШО, потому что, когда на твоей стороне — капитан-псионик, недоказанное обвинение в угоне — ерунда, недостойная упоминания.

В целом, затянувшийся отпуск себя оправдал. Как и ожидалось, общество обо мне забыло. Все внимание людей в барах приковали к себе настенные панно, где почти непрерывно крутили новости. И там было, на что посмотреть: процесс "Народ Федерации против Комстар", на скамье подсудимых — двести шестьдесят человек, включая высший менеджмент корпорации, службу безопасности и ангажированных технических экспертов. Обвинение из сорока восьми пунктов, причем, случай с "Исидорой" шел во втором десятке. Суд был открытым, расправа носила скорый и демонстративный характер. Пресса подавилась своим воем: оказалось, что сын и невестка владельца одного крупного медиахолдинга "потерялись" в одной из замолчанных Комстаром катастроф (мужик их десять лет искал, можно понять его чувства!).

Насладиться торжеством справедливости мешали легкие шероховатости. Например, замаскированное под автоматическую рассылку письмо, три месяца пролежавшее в моем ящике. Посланное без указания адресата, по регистрационному номеру "Стрижа", оно содержало безобидное напоминание о сроках обслуживания агрегатов, но в технические сообщения не вкладывают видеофайлы, запароленные, на минуточку, моим настоящим именем.

Пять минут я мучительно колебался между рациональным решением удалить подозрительное послание и воспалившимся любопытством. По идее, подделка сообщений технических служб — серьезный криминал, за такой спам можно штрафом не отделаться. Тем не менее, кто-то решил рискнуть. Зачем?

Файл я все-таки открыл, со всеми предосторожностями, на автономном устройстве, а потом четверть часа любовался на очередного одинакового господина с Каванараси, для разнообразия, пытающегося меня спасти. Нехарактерно суровый и неулыбчивый тип смотрел прямо в камеру и говорил рублеными фразами, умудрившись за всю речь ни разу не упомянуть ни одного проверяемого факта, зато усиленно напирая на лимит времени. Скептически похмыкал: три месяца это их срочное дело терпело, и еще столько же подождет. К тому же, интенсивный курс общения окончательно испортил мой характер — я разочаровался в людях. А теперь тип с неизвестным мне рейтингом стращает меня неопознанными "исполнителями" непонятного "заказа". Не спорю, термины подобраны хорошо, но с таким же успехом речь может идти о контракте на вывоз мусора. Последние две минуты вообще шокировали: мне обещались протекция в защите интересов (от кого?) и надежная гавань без лишних формальностей. Слушаешь и чувствуешь себя беглым уголовником.

После трех прогонов файла и попытки изложить эту галиматью письменно, мысль осталась одна: пожаловаться в ЧК на "Боби Шо". Без точных данных о моем местонахождении провернуть фокус с рассылкой было бы невозможно.

Пока напрашивается вывод: кто-то обо мне слишком много знает, и это не Космофлот. Вряд ли тот следователь смог бы игнорировать ордер на арест, верно? Так зачем мне защита интересов (предположительно — в суде), если обвинения не выдвинуто? Нет, на руководство Каванараси, может, кто-то и давит (тут еще надо уточнить — кто), но лично у меня никаких долгов перед законом нет. В таком разрезе предоставление убежища (места, где меня никто не сможет найти) звучит почти как похищение.

Кажется, я сильно идеализировал в уме внеземельщиков. Тут тоже кипят свои политические страсти и заговоры, разве что к договорам и безопасности относятся строже. Можно, конечно, попытаться узнать, что за всем этим скрывается, но... Оно мне надо? Деньги есть, мой рейтинг высок, как никогда. Космос большой, граница Федерации — понятие весьма растяжимое. Человечество расселено меж звезд не равномерно, анклавами, формирующимися вокруг кислородных миров, а в промежутках простирается никому не принадлежащее пространство, заселяемое в уведомительном порядке на принципах самоорганизации, сиречь — Внеземелье. На этом секторе свет клином не сошелся. Не пора ли мне сменить обстановку?

Я хмыкнул и отправил таки в ЧК кляузу на "Боби Шо". Формально, ситуация на Фата Моргане — просмотр их логистов. Я ведь человеческим языком в контракте написал — никаких корпорантов! Пусть думают, прежде чем подсовывать клиентам сомнительные заказы!

Глава 25

Президент Линдерн сидел перед огромным экраном и наслаждался унижением врагов: все новостные каналы, как один, крупным планом показывали Лоренсио Рикони, выходящего из зала суда с наручниками на руках. Общество (внезапно прозревшее и осознавшее) рукоплескало торжеству справедливости. Харпер развалился в глубоком кресле, на столе стояла пресловутая бутылка коньяка (открыть ее так никто и не удосужился). Директор Академии штудировал "Коммерческий вестник Тассета".

— Пишут, что бюджет Комстара сильно пострадал, корпорация на гране банкротства.

— Еще бы! — хмыкнул Белый Шакал. — Такие страховые выплаты, штрафы, плюс восстановление всего, что они наворотили, за свои средства. Кстати, ты заметил? "Биотекник Ланд" объявила о модернизации производства, а "Минерал Джинерик" — о закрытии двух рудников и полной эвакуации населения целой системы. Причем, на эти две корпорации у меня компромата нет.

— Ну, они же об этом не знают! А вот "Пан-Галаксис" заявляет о том, что разрушение спутника Катрианы — часть плана терроформирования. Измельченная порода, осаждаясь на планету, должна связать избыточный атмосферный хлор. Это вообще реально?

— Не имею ни малейшего понятия. Но отмазка хорошая.

— А литий из породы они контролируемо извлекли, чтобы предотвратить, стало быть, нежелательное загрязнение.

— Вот это я понимаю — бизнесмены! — хохотнул Линдерн. — Теперь они еще и денег с акционеров потребуют.

— И, возможно, даже получат. Что плохо — неформальные лидеры Внеземелья подчеркнуто дистанцируются от проблем корпораций. Могут себе позволить — от корпоративных перевозок они почти не зависят. Но то, что на них собирались натравить карательную машину Космофлота, люди запомнили. Это первый серьезный цивилизационный раскол в Федерации за все время ее существования. Социальные технологи в шоке!

Господин Президент мечтательно прищурился на огромный экран:

— За одно это Рикони стоило бы отправить в утилизатор. Где вы, старые добрые времена? — Белый Шакал цинично ухмыльнулся. — Ничего, Внеземелью мы напомним, кто они есть. А они есть граждане единственного имеющегося у человечества государства, вне зависимости от того, сообщили ли они этому государству о своем существовании или нет.

— Силовые акции в незарегестрированных поселениях...

— Зачем же — силовые? — зловеще улыбнулся Президент. — Для того чтобы напомнить людям о существовании закона, совершенно незачем ломиться к ним со станнером наперевес. Существуют другие способы...

И Белый Шакал знал, о чем говорил.

Профаны часто принимают за историю борьбу за власть всевозможных кланов и личностей, тогда как подлинные революции, как и смены эпох, начинаются совершенно незаметно. Инкон-орбитальный жил и торговал, не подозревая, что последние дни безмятежного существования станции подходят к концу. В систему без лишней помпы прибыл очередной рейдер с символикой Космофлота и без малейшего намека на корпоративную принадлежность. Этот нюанс не сразу оценили. Впрочем, не в том был скрыт судьбоносный для Внеземелья момент! С рейдера на станцию сошел государственный инспектор — молоденький офицер, едва-едва из учебки, с фанатичным блеском в глазах. В руках он держал священное писание — планшет с полным текстом всех существующих инструкций.

Надо сказать, что долго сохранять инкогнито у чиновника не получилось — опытный взгляд дежурной сразу вычленил из повалившей с рейдера толпы излишне собранного и серьезного пассажира с тонким кейсом вместо багажа. Ничем не выдав своего интереса, девушка дождалась, когда странная личность пройдет стойку регистрации и запросила список прибывших — следовало оставить отметки для СБ и проследить, куда заселится этот тип. Своевременно проявленная бдительность позволяет избежать половины проблем!

Но странный пассажир не спешил к еде, телевизору и теплой постельке. С непонятной настойчивостью он рассматривал створки аварийного шлюза и даже пробовал ковырять их ногтем. Дежурная незаметно прокрутила на мониторе список...

— Вам чем-нибудь помочь?

— Да-да. Подскажите, где здесь отметка о дате проведения последнего планово-предупредительного ремонта?

— В первый раз о такой слышу.

— То есть, — помрачнел незнакомец. — Регулярное освидетельствование агрегатов на этом объекте не проводилось. Я обязательно упомяну об этом в своем отчете!

Монитор выдал короткое имя и длинную должность собеседника — инспектор по соблюдению правил техники безопасности и охраны труда в закрытых поселениях. Девушка-внеземельщица дурой не была и в ситуации сориентировалась мгновенно: ослепительно улыбнувшись важному гостю, она нажала кнопку экстренной связи с администрацией.

Селиться в вип-апартаментах инспектор Трой не захотел, питаться в станционном ресторане — тоже, заверив администрацию, что условия на рейдере полностью соответствуют физиологической норме (кто бы сомневался!). При виде замешательства внеземельщиков, капитан рейдера старательно скрывал усмешку. Вежливый, не чванливый инспектор, на контрасте с корпоративными менеджерами, будил в нем отцовские чувства и желание опекать. Как-то сама собой сложилась традиция совместных трапез, в зависимости от графика дежурств, завтраков или ужинов.

Даже сидя за офицерским столом, мистер Трой нет-нет да и поглядывал на этикетки.

— Как вам Инкон?

— Впечатления смешанные, — инспектор задумчиво посасывал из пакетика стерилизованный сок. — Пока бросается в глаза отсутствие информационных плакатов и указателей.

Капитан, которого резко сократили (вызвав непередаваемый шок), а потом столь же резко наняли в другое место (шокировав вторично) происходящее не комментировал. Спорить с внеземельщиками о соблюдении правил безопасности? Наверное, администратор Инкона тоже в ауте. Еще бы! За всю историю станции это первая подобная проверка.

— Обратите внимание на цветовую индикацию и светодиодные панно. В критической ситуации внеземельщики предпочитают полагаться на рефлексы.

На следующий день менеджеры Инкона получили список из ста сорока семи документов, совершенно необходимых для успешного проведения инспекции. Пробежав глазами три страницы убористого текста, старший администратор еле удерживался от того, чтобы не забегать кругами. Нет, отчетность на станции велась (без тщательного контроля всего и вся эксплуатировать такую сложную конструкцию попросту невозможно), но некоторые записи категорически нельзя было светить при проверке. А родить разом такой объем документации установленного образца, обойдя фигурами умолчания все щекотливые моменты, не представлялось возможным физически.

"А ведь придется!"

Инкон-орбитальный спасла взаимовыручка и чувство локтя, свойственные внеземельщикам: администрация станции полным составом и еще две сотни волонтеров всю ночь, не покладая рук, распечатывали, подшивали, собирали подписи и проштемпелевывали.

Неугомонный инспектор благосклонно принял результат их титанического труда, но на этом не остановился. Он отправился осматривать агрегаты лично.

Администратор принялся всерьез обдумывать возможность заказного убийства.

Мистер Трой посетил ремонтные мастерские, лифтовые шахты, пищеблоки, общественные туалеты и даже регенерационный отсек (не поленившись надеть скафандр и лично проверить щелочную реакцию стоков). Не минула инспекция и оборудования, обеспечивающего живучесть станции в аварийных ситуациях.

Простые, надежные, включенные в основу конструкции агрегаты были старше инспектора по возрасту, но ничуть не потеряли в функциональности. Некоторые блоки пережили уже две волны модернизации и капитального ремонта, другие относились к нестареющей классике, третьи без снятия кожуха опознать мог только главный инженер, а инспектор желал знать, к какой категории они принадлежат и когда были аттестованы. Нет, все эти требования были логичны и даже находили отражение в практике, но интервал между произнесением термина и пониманием, как выглядит искомый документ, напрягал. Забить пришельца авторитетом у технарей не получалось — признаваться в незнании чего-то инспектор не стеснялся, чем троллил администратора особенно жестко. Дошло до святого — регенерационных патронов.

— Гм. А где клеймо производителя? Вот тут, я смотрю, какие-то цифры, они что-то означают?

Главный инженер станции имел рейтинг девяносто пять и все еще мыслил по старинке:

— А смысл вам в тех цифрах? От клейма производителя работоспособность регенератора не зависит. Блок полностью укомплектован!

— При чем тут комплектность, что вы несете? — искренне возмутился инспектор. — Как я могу проверить сопутствующую документацию, не видя маркировки?!! Такое впечатление, что станция уже несколько лет не закупает основные расходные материалы. Если ваши системы не пригодны для эксплуатации, персонал надо срочно эвакуировать, а порт закрыть для прилета новых кораблей!

И так не очень смуглый внеземельщик начал стремительно бледнеть. Ну, вот как сказать в глаза государственному чиновнику, что снабжением Инкона занимаются вообще никем не сертифицированные производства Каванараси и Кольца Рейда?

Спас положение главный снабженец Инкона, первым определивший беспорочную сущность инспектора и постановивший: "Взяток не давать".

— Видите ли, некоторые запчасти мы производим самостоятельно. Их нет в ведомости закупок, но заменяются они в срок.

— Пойдемте считать.

— Все?!! — теперь опешил уже администратор (в его мозгу, еще не пришедшем в себя после составления отчета, вспыхнула цифра с четырьмя нулями).

— Зачем же? У меня до конца месяца еще одна инспекция запланирована. Выборочно проверим пятьдесят штук. Если хотя бы один патрон не имеет нужных характеристик...

Администратора немного отпустило.

Выбранные наугад патроны демонтировали, опечатывали и везли в лаборатории рейдера для контроля, а через положенные двенадцать часов возвращали обратно. В том, что все оборудование станции функционально, администратор практически не сомневался, но ощущения все равно были неприятные.

— Ни одного второго сорта! — восхищался за ужином инспектор. — Хоть знак качества фломастером рисуй.

Более прагматично настроенный капитан рейдера праздно размышлял, где внеземельщики умудряются покупать исправные регенераторы вообще безо всякой маркировки.

Через положенные по инструкции десять дней властям Инкона было выдано ЗАКЛЮЧЕНИЕ УСТАНОВЛЕННОГО ОБРАЗЦА. Старший администратор скрипнул зубами и прочел его от корки до корки, не сумев поймать инспектора даже на опечатках.

— Ваша станция находится в превосходном состоянии! Я обязательно упомяну об этом в своем отчете, — мистер Трой прочувственно пожал администратору руку.

И рейдер отчалил в закат.

Администратор Инкона имел вид полководца, выигравшего битву, но проигравшего войну. Теперь при обслуживании станции ему предстояло руководствоваться не только соображениями гармонии, но и всем предыдущим опытом человечества. Все логично, все правильно, но... Это же всю отчетность менять!!! Его наградой за потрепанные нервы стал свод правил техники безопасности в фирменной упаковке — мудрая книга, написанная кровью неудачников (у администратора и у самого была такая, предыдущего издания). Просто он как-то не задумывался о том, что отсутствие проверок, которым баловали внеземельщиков корпоративные полицейские, вызвано исключительно нежеланием последних проводить массовую эвакуацию, если критические недостатки все-таки обнаружатся. А вот Космофлот осуществить подобную операцию мог...

— Ты, помнится, корпорантов козлами называл? — окликнул администратор начальника СБ.

— Было дело, — повинился Дилан.

— Ну, так больше ты их не увидишь, радуйся. Радуйся, радуйся!