Слова в защиту принципов, или Ещё раз о фэнтези и Нф

Слова в защиту принципов, или Ещё раз о фэнтези и НФ

Значительная часть рассуждений, которые я хочу предложить вашему вниманию, возникла в результате телефонного разговора с одной весьма уважаемой мною девушкой (не уверен, что она хотела бы гласного упоминания своего имени здесь, поэтому на сей счёт промолчу). Сверх того, рассуждения эти служат ещё одним примером самоанализа — так как упомянутый разговор касался плодов моего собственного творчества, конкретно — трилогии "Попытка говорить".

Конечно, я постарался очистить эссе от возможных спойлеров. Кроме того, в процессе рассуждений я достаточно вольно апеллировал ко множеству иных реалий, порой относящихся к моему собственному творчеству весьма косвенно. И всё же должен предупредить: для тех, кто не читал историю приключений Рина Бродяги, многое в этом эссе может оказаться смутным.

Ну а теперь, когда необходимые предупреждения обнародованы, приступим.

Первым делом о сути того разговора по телефону, с которого всё началось — в той части, что прямо относится к предмету эссе. Дочитав "Попытку говорить", моя собеседница заключила, что из всего мной написанного эта трилогия более всего похожа на научную фантастику (тогда как другие мои тексты являются, скорее, фантастикой философской — по её мнению).

Выслушав это, я оказался немного удивлён. (Разговоры с умными людьми отличаются малой предсказуемостью, что известно каждому; но порой эти лабиринты оказываются ещё более извилисты, чем ожидаешь). А когда я удивлён, я начинаю думать.

ПМСМ, — это обычная, здоровая реакция на неожиданность.

И вот, по здравом размышлении, должен признать: возможно, в "ПГ" действительно тайно проникло больше научности, чем я предполагал и планировал.

Вообще мне не впервой писать НФ, камуфлированную под фэнтези. Больше того: чистую фэнтези я не очень-то люблю и уважаю гораздо меньше, чем чистую научную фантастику. Чему есть целый ряд причин, от субъективных и до вполне объективных.

Если упростить положение вещей, я смотрю на отношения НФ и фэнтези в историческом контексте, как на отношения курицы и яйца. При всей парадоксальности сравнения оно вполне точно: фэнтези старше, она в каком-то смысле "выносила" в себе НФ. Но научная фантастика не только моложе — она и продуктивнее, и "сильнее" (из одного яйца появится лишь одна курица, но эта "курица" способна породить — и порождает — много "яиц"... о чём ещё пойдёт речь ниже).

Возвращаясь к истории. Сначала люди, уверовав в могущество сиамских близнецов Науки и Техники, решили, что Прогресс есть благо (и даже, возможно, высшее). Но потом грянуло то, что один неглупый человек назвал Троебомбием. За ним последовала Третья Мировая Война, которую чаще называют холодной, и в результате этой ТМВ "свободный мир", ориентированный на материальные ценности, на настоящее время, поглотил анклав "строителей будущего". Мечты о социальном равенстве снова до поры вернулись в область несбыточных фантазий, оставив лишь мрачный "киберпанковский" вариант грядущего.

Можно даже скаламбурить: that science fiction dreams turns into a fantasy.

На индивидуальном уровне происшедшее можно сформулировать немного иначе: страх ядерной зимы выморозил надежды на лучшее будущее, заставив людей в массовом порядке искать психологического убежища в безмятежности прошлого, в том числе условного. В идеализированном Средневековье, в объятиях Золотого Века — то есть мифологическом прошлом. В альтернативно-исторических вариантах Лучших Времён...

Сюда же можно смело записывать и паропанк с дизельпанком. Их логика и эстетика опять-таки требуют апелляций к идеализированному прошлому, разве что более близкому, чем Хайборийская эра, времена Атлантиды, Лемурии и Земли Му или времена короля Артура.

Заканчивая этот историко-психологический экскурс, замечу, что люди странным образом умудряются игнорировать один очевидный факт. В настоящий момент жизнь в странах Запада (да и не только его) из-за того самого низвергнутого с пьедестала Прогресса так безопасна, длинна и разнообразна, как никогда ранее на всём обозримом поле истории. Уж как минимум быт наших современников, причём в порядке массовом, Наука и Техника улучшили радикально. Скажу резче и определённей: плакать о качестве суррогатных магазинных продуктов, о сделанной невесть из чего колбасе и быстрорастворимой лапше можно и нужно. Но лишь до тех пор, пока не попытаешься съесть что-нибудь, изготовленное в лесу над костром из аутентичной дичины, которую много часов выслеживал и еле добыл...

Итак, кратко: я полагаю, что фэнтези в её современном виде и форме, как явление и как направление в искусстве, является реакцией на негативные плоды прогресса. Той самой реакцией, которая не имеет отношения к химии, зато хорошо сопрягается со словами "консерватизм" и "застой"... и со словом "деградация".

Мифологическое мировосприятие — исконный и непримиримый враг мировосприятия научного. На стороне которого я, собственно, выступаю. В сущности, это яркий пример войны поколений... а победа фэнтези после временного торжества НФ — пример отрицания отрицания.

Против законов диалектики не попрёшь.

Тут читатель вправе задать мне как автору закономерный вопрос: "Но если всё так и есть — зачем вообще прибегать к арсеналу фэнтезийных приёмов, ходов и штампов? Почему бы не писать твёрдую НФ?"

За ответом я могу отослать интересующихся к одной из статей Переслегина. Той самой, в которой он анализирует причины, заставившие Стругацких написать повесть о романтике познания (знаменитый "Понедельник начинается в субботу"), также прибегнув к сказочно-фэнтезийной стилистике. Ещё я могу припомнить знаменитое высказывание о том, что техника, достигшая пределов в своём развитии, перестаёт отличаться от магии. А ещё могу дать третий ответ, который, пожалуй, лежит ближе всего к истине — но станет очевиден уже в заключении. После ряда дополнительных посылок формулировка этого ответа будет, на мой взгляд, уместнее и нужнее, поэтому сделаю паузу и вернусь к теме эссе.

"Попытка говорить" как НФ. Странно, не правда ли?

Антураж трилогии резко контрастирует с подобной идеей. И тут даже не требуется особо внимательного взгляда: с первых строк повествования, ведущегося от первого лица, становится ясно, что главный герой, Рин Бродяга, — маг. Так он называет себя, в таком качестве его чаще всего воспринимают и окружающие. На страницах "Попытки говорить" нет недостатка в разного рода трансцендентных сущностях — высших магах, богах, демиургах. Описываемый мир статичен — "и не меняется ничего, кроме имён королей на страницах хроник". В конце концов, апелляции к "Хроникам Амбера", поэзии Николая Гумилёва, прозе Андрея Смирнова и мифологическим циклам разных народов тоже как будто свидетельствуют о фэнтезийности текста.

Но попробуем всё же проникнуть пытливым взглядом глубже — к тем слоям, где антураж и вообще внешнее не так важны, как существенное. Туда, где автор ставит перед читателем вопросы (или, как минимум, пытается это делать) и выдвигает свои версии ответов.

Но начну я с ракурса, который может показаться несколько... неожиданным.

Широко известен древнегреческий миф о Прометее, прикованном к скалам Кавказа по велению Зевса. Каждый день к мятежному титану прилетал орёл, клевавший печень жертвы; и каждую ночь раны прикованного бессмертного зарастали, так что на следующий день всё повторялось. Почему-то принято считать, что Прометея наказали столь изуверским образом за то, что он украл у богов огонь и передал его людям. Однако правда состоит в том, что Зевс — далеко не первый, кому, по представлениям греков, принадлежала верховная власть над миром. Первым в череде владык был Уран-Небо, вторым Крон-Время, а Зевс-Громовержец — лишь третьим. И Зевс Кронид отнял власть у собственного отца... воспользовавшись правом силы. Прометею же, мудрейшему и прозорливейшему среди бессмертных, открылось знание о том, кто из сыновей Зевса обретёт силу, превосходящую отцовскую и сможет при желании поступить с родителем так, как тот поступил с дедом.

Именно это знание стало тем яблоком раздора, из-за которого пришлось пострадать мудрому титану. Есть у людей огонь или нет — они всё равно остаются смертными и никак не могут угрожать бессмертным олимпийским богам. А вот конкурент, угрожающий положению верховного владыки мира, даже конкурент ещё не зачатый... это серьёзно. Кавказскому пленнику в итоге помог Геракл, убивший орла и разбивший скованные Гефестом цепи... но произошло это не раньше, чем титан раскрыл свой секрет и сделал власть Зевса воистину вечной.

Отступление первое. Нетрудно заметить, что Зевс правил на Олимпе ровно до тех пор, пока сам Олимп не канул в прошлое, уступив небесам Триединого. Которые, кстати, тоже не продержались бесконечно долго, ниспровергнутые атеизмом и добиваемые на наших глазах неоязычеством. Вывод: в меняющемся мире стагнация гибельна. И как бы ни хотелось власть имущим "свернуть пространство и остановить время", нельзя позволять им идти на поводу у своих амбиций. Ведь ещё Ефремов предупреждал о том, каковы особенности инферно — то есть любой замкнутой системы...

Кхм. А ведь под таким углом победа "свободного мира" в ТМВ приобретает отчётливый привкус победы пирровой...

Отступление второе. Не могу не обратить внимание на параллелизм мифа о Прометее и моей собственной истории. Хотя буквальные совпадения отсутствуют, но в риллу Теффоре есть нечто разом и от Зевса, и от орла, а в Сьолвэн — нечто от Прометея... и от той богини, что должна была родить дитя, погибельное для властителя олимпийцев. Тем более, что избавление Сьолвэн по прозвищу Мать от узаконенного насилия со стороны супруга принесли ей двое героев: бывший смертный, возвысившийся до трансцендентного существа почти что "способом Геракла", благодаря ряду эпических подвигов, и её сын от Теффора, связанный с бывшим смертным узами взаимного наставничества и дружбы.

Отступление третье, наидлиннейшее, или Краткий экскурс в авторскую мифологию.

История Пестроты начала течение своё с того, что старший демиург, именуемый Спящим, бросил взгляд в Бездну — и удостоился ответного взгляда. Итогом их игры в гляделки стала Дорога Сна, непредсказуемая в своей изменчивости реальность высшего порядка. Ну а миры, из которых, собственно, и сформировались в итоге Лепестки Пестроты, обязаны своим возникновением младшим демиургам, то есть риллу. Являясь порождениями Дороги Сна и детьми её изменчивого "хаоса", младшие демиурги создали стабильные миры и сами получили вполне определённые обличья... в том смысле, что из-за ограничения своей природы оказались обречены иметь в одно и то же время только один материальный облик, одно тело. Нисхождение в плотные миры даровало им и их участкам вселенной определённость.

Наиболее значимым событием не древнейшей, а "просто" древней истории Пестроты, если не считать заключения соглашения между риллу и богами, ограничивающего права последних в материальных мирах, стала Великая Война. С одной стороны в ней участвовали младшие демиурги, а с другой — Владыка Демонов. Дабы не вдаваться в подробности, отмечу лишь самые важные моменты: второе прозвание незваного пришельца, с которым воевали риллу, — Владыка Изменений. Итогами победы над ним стало образование Лепестка, именуемого Адом (этакой резервации для демонов — истинно бессмертных и потому полному уничтожению не подлежащих в принципе), а также Лепестка, именуемого Хуммедо. Последний стал приютом изменённых Владыкой, искалеченных и неполноценных риллу. Ключевой момент: часть утраченных ими высших дарований досталась смертным.

Подчеркну особо: после Великой Войны история Пестроты, в некотором смысле, "прекратила течение своё". Недаром, ох, недаром именно изменениями повелевал Владыка! А когда время идёт, но ничего, по большому счёту, не меняется — это верный признак, что вокруг властвует не линейное, историческое время, а время мифологическое, цикличное.

(Желающих подробнее ознакомиться с особенностями различных видов художественного времени могу отослать к статье Марии Галиной "Стрела и круг", а также к более академической и подробной специальной литературе).

Конец третьего отступления.

Основной движущий конфликт произведения всегда связан с главным героем. Это закон. А кто является ГГ моей трилогии? Само собой, Рин Бродяга, маг и странник. Дополнительно его статус и устремления подчёркиваются тем, что Рин явился в Пестроту извне, как и Владыка Демонов (при всей несопоставимости масштабов их деятельности, данный нюанс имеет ключевой характер). Кроме того, Рин — классический "попаданец", родившийся не просто на Земле, но и в России, как раз на изломе ТМВ, в эпоху, когда "свободный мир" понемногу побеждал, гордо порождая концепции "конца истории".

Нетрудно догадаться, что жизнь в реальности, подчинённой законам мифологического времени, Рина Бродягу не устраивает. Классические формулы Экклезиаста для него — нож острый, медленный яд, гнилое болото. Рин — адепт не одного только личного прогресса, хотя его путь есть путь мага, а потому начинается именно с пресуществления себя. Важным, во многом даже ключевым нюансом является то, что Рин изначально, даже до того, как осознаёт себя в качестве творца заклинаний, проходит обучение у друидов. Или, говоря проще, получает в дар осколок тех самых утраченных риллу высших умений, связанных с пониманием.

Каждый маг меняет вокруг себя реальность по своей воле и разумению. Конечно, не так глобально и фундаментально, как это делал Владыка Демонов, но именно таково общее для всех магов качество. При этом социальный статус Рина в точности соответствует его прозвищу. "Непутёвый человек", презренная мошка, неустроенный и неприкаянный адепт чуждых ценностей — почти сумасшедший, если смотреть со стороны. Без малого юродивый.

Вот только сплав способности менять и меняться со способностью говорить и слушать, продвинутой до единой в двух гранях способности понимать и быть понятым — это уже нечто уникальное. Именно таков составной талант главного героя трилогии. Не обладание неким могучим артефактом, не статус Избранного или чьего-то Наследника, не участь игрушки очередного пророчества о Конце Мира — нет.

И не против неодолимой судьбы выступает Рин Бродяга, как изначально обречённый герой древнего мифа (так, как делает это Терин, судьба которой описана мной в "Падшей звезде" и далеко не светла). Его борьба — это не борьба тьмы со светом, добра со злом, хаоса с порядком.

Рин является фигурой в борьбе нового со старым.

Ни больше, ни меньше.

Развитие против стагнации. Мечта против покоя. Гордое дерзновение Человека против воли Высших Сил — или Природы, если угодно. Земля против Неба. Будущее против прошлого.

...научная фантастика против фэнтези?

Да. Именно так.

Можно, впрочем, привести и дополнительные доказательства в пользу того, что трилогия ближе к НФ, чем к фэнтези. Для этого достаточно ещё раз обратиться к истории.

Заметим, что классическая история миров фэнтези предельно проста и укладывается в один-два такта. Взять, скажем, Земноморье у Ле Гуин: раз — и в эпические древние времена Сегой поднял со дна моря сушу, два — и люди овладели магией Истинной речи (или, как в более поздних версиях, утратили драконью природу, сохранив лишь осколки былой роскоши в виде магии...). Причём заметим, что практически важен лишь второй такт истории: Сегоя можно заменить на, скажем, Праотца-Дракона, упавшего в океан и ставшего плотью земли — с практической точки зрения это почти ни на что не повлияет.

Или вот подробнейшим образом расписанная история Средиземья. Здесь мы тоже видим только два такта: раз — и во время создания Музыки Айнуров у Эру Илуватара возникают трудности, два — и Валары, включая Тёмного, нисходят в сотворённый мир, связывая с ним свои судьбы. Всё! Есть ещё куча событий, от возникновения Эльфов и Людей до падения Нуменора и Войны Кольца, но вся эта куча является, фактически, набором более-менее прямых следствий из уже названных двух тактов, двух ключевых событий.

В классическом штампованном фэнтези всё ещё проще. Жили-были волшебные и не очень народы в мире-согласии, практиковали дружбу-жвачку. Но потом появился Нехороший Гад (как правило, имеющий утрированные черты мага-изменяющего, портящего эльфов до состояния полных орков и загаживающего окружающую среду, аки Ородруин) или ещё какое Безликое Зло — и всё стало плохо, ах, как бы нам победить супостатов и вернуть всё назад.

Когда Нехороший Гад или Безликое Зло являются не в первый, а во второй или вовсе -надцатый раз, совершенно ничего принципиального это в картине не меняет: как мотыляло наше идеализированное псевдо-Средневековье около точки термодинамического равновесия, так и мотыляет. И будет мотылять неопределённо долго: на то и цикличность времени.

(Между прочим, вполне симптоматично, что у Джоан Роулинг, многое нащупавшей чуть ли не с бессознательной гениальностью, самым стабильно-отвратительно преподаваемым в Хогвартсе предметом является история магии...)

Можно ли упростить до двух тактов историю Пестроты? Давайте попробуем.

Раз — и Спящий смотрит в Бездну, запуская Дорогу Сна... два — и риллу нисходят с Дороги Сна, творя материальные, стабильные миры... упс. А откуда тогда Владыка Изменений? Откуда боги, смертные, получающиеся иногда из этих смертных высшие маги и прочие радости бытия? Откуда эти линейки межмировых маршрутов, Попутный Патруль, теологические феномены вроде Империи Барранд, анклавы разума на периферии основной структуры миров, вроде Пятилучника, играющий огромную роль Туман Межсущий, столь не похожий на иные творения риллу?

Что-то никак не сходится...

И не сойдётся, могу сказать вам сразу. Поскольку история Пестроты, вопреки текущему состоянию иных её фрагментов, не циклична. (Более того: линейность происходящих процессов заложена в самой основе основ: ведь Дорога Сна — не "шоссе вдоль экватора" и тем более не кольцо развязки; скорее, это грандиозный путь из прошлого в будущее, причём как прошлое, так и будущее обладают неопределённостью).

Но даже нецикличность реальности менее важна, чем её системность: точно так же, как в естественной истории, любое событие в Пестроте является не только причиной, но также и следствием, не повисает в пустоте без внятных объяснений. Ну, кроме разве что, безусловно первого события, то есть взгляда Спящего в Бездну... да и то объяснение этому вполне возможно, просто не определено. Не дано в явном виде.

Оно лишь выходит за пределы круга допустимых суждений — пока выходит.

Если браться за серьёзный анализ, нельзя не использовать материал для сравнения. Снова вернёмся к классической фэнтези и попытаемся сопоставить картины происходящего.

Есть ли ясные причины у бунта Мелькора? Не привинченные задним числом, к тому же явно слишком человеческие мотивации (жажда власти у одного из Айнуров? Я вас умоляю! Или вы искренне верите, что молоток намеренно врезал вам по пальцу из-за врождённой жажды крови?). Нет, меня интересует лишь чёткое и осмысленное объяснение без этого "пути Эру неисповедимы", доставшего почище зубной боли. Есть ли причины у того, что часть драконьего племени в Земноморье утратила изначальное обличье и Истинную речь? Почему иссякла магия Хайборийской эры (если не брать в расчёт смелое предположение, что Конан попросту перебил всех злокозненных колдунов заодно с их учениками, сжёг все гримуары и разломал все до единого предметы Силы)?

Спекуляции вокруг ответов на эти и подобные им вопросы возможны, но не более того. В сухом остатке ответ на все озвученные выше вопросы один: "Просто так случилось, потому что случилось именно так". Точка.

Понимание причинно-следственной сети как без малого абсолютной и универсальной категории для фэнтези, мягко говоря, не характерно. Поэтому отсутствие такой сети в сюжете и особенно надсюжете может служить хорошим рабочим отличительным признаком фэнтези. (А теперь посмотрим под указанным углом на, хотя бы, исторический процесс в далёкой-далёкой галактике, стараниями множества людей расписанный весьма подробно и на солидном временном отрезке... ничего не напоминает?). Соответственно, когда причины и следствия есть для всех, даже наимельчайших событий, мы вправе предположить, что имеем дело с НФ.

Особенно забавно бывает наблюдать пересечения, а то и прямые конфликты между разными подходами к организации сюжета в рамках одного сеттинга. Скажем, в цикле Дэвида Брина о Возвышении. Или, если взять пример из кинофантастики, наглядным примером будет мир сериала "Вавилон-5": тут вам и явно мифологическое противостояние ворлонцев с Тенями, и развивающаяся на этом эпичном фоне довольно-таки обычная, линейная история землян и прочих "младших" разумных. К слову, симптоматично, что эта самая линейность в итоге побеждает. И у Брина, и в "Вавилоне-5".

Да и во "Властелине колец", говоря откровенно, исход плюс-минус тот же: когда магия вместе со своими бессмертными носителями уходит, результат немного предсказуем.

Есть ещё один момент, важный при анализе отличий фэнтези и НФ: роль малых событий. Собственно, этот момент напрямую вытекает из предыдущей посылки. Говоря коротко, в фэнтезийном эпосе, да и в других жанрах фэнтези, малые события крайне редко оказывают на сюжет влияние, выходящее за пределы своей прямой значимости.

Знаковое (и значимое) исключение представляет здесь "Властелин колец". Не надо долго думать, что случилось бы, окажись Фродо менее милосердным и убей он Горлума — до того, как тот послужил ему и Сэму проводником по просторам Мордора. И в особенности до того, как случилось спасительное отгрызание пальца подле Саммат Наур с последующим падением в лаву и самого Горлума (заместительной жертвы), и "его сокровища".

Впрочем, в "ВК" подобное значение у малых событий всегда возникает лишь по причине наличия "большого события": присутствия в мире глобального этического поля, обеспеченного "волей Эру". Толкиен был, как известно, глубоко верующим человеком и, вероятно, не допускал возможности самоценных добрых поступков: для него добро должно получать вышнее одобрение и поддержку у бесконечно могущественной инстанции, а иначе не бывает, ибо не может быть.

"Если бога нет, то всё позволено" — очень фэнтезийный принцип. Да. Хотя ещё больше фэнтезийности в принципе "всё позволено, когда богов много": спас нищего — получил бонус от покровителя бродяг, прибил нищего — получил бонус от божества, приветствующего пролитие крови, украл из храма — на тебе улыбку бога воров... и так далее.

Вот только лично мне ближе подход учителя Куна. Для реконструкции системы моральных норм и запретов не надо прибегать к сверхъестественным материям — более чем достаточно трезвого взгляда на мир, понимания не сильно сложной механики социальных взаимодействий и холодной логики. Для хорошего естествоиспытателя осмысленно всё: и "аномальное" поведение крыс, уходящих из Омеласа... гм... то есть из искусственного Эдема, и самопожертвование птицы, уводящей от своей кладки хищника, и танцы змей, в борьбе за доминирование не использующих ядовитый укус. В точности по Оккаму: никаких излишних сущностей.

Кстати, некоторые этические правила выводятся не только из логики, но и из эстетики. Модель поведения рыцарей Круглого Стола привлекательнее, чем МП раубриттеров, ещё и благодаря обманчиво простому "это красиво" (за кадром улыбаются и машут фанги Лукьяненко). И мне неприятно видеть торжество прагматизма в, например, современных компьютерных играх, где доля квестов, имеющих положительный эстетический окрас, исчезающее мала...

Про этические посылки я тоже не спрашиваю. Можете привести хоть один пример игры, где вместо убийства разбойников и мародёрства на их окровавленных трупах имеется также возможность выяснить причины, по которым разбойники вышли на большую дорогу, и помочь им не только десятком ударов меча? Рад был бы ошибиться, но игры с подобным выбором, как минимум, большая редкость.

Но я отвлёкся. Вернусь к теме.

В НФ пресловутое этическое поле, как правило, отсутствует. Поступки не несут какой-либо сверхценности, помимо своего буквального значения; люди добры или злы постольку, поскольку они добры или злы, а не по причине того, что "исполняют заветы Господа" или "предались душой и телом соблазнам диавольским". Более того: в НФ гораздо чаще можно встретить персонажа, который хоть и добр, но нередко совершает омерзительные поступки — или же искренне считает себя мразью, но назло гадскому равнодушному миру поступает, как рыцарь из баллад. Или, говоря словами классиков, делает добро из зла, потому что его больше не из чего сделать.

Именно в НФ, а не в фэнтези прочёл я также замечательную лекцию Эйрела Форкосигана "честь против репутации"; в фэнтези честь имеет, как правило, внешнюю, видимую природу и от репутации почти не отделяется. Так, женщина, которую "обесчестили", считается парией вне зависимости от обстоятельств. Будь она хоть жертвой группового изнасилования, всё едино.

Кроме того, в НФ из-за универсального всепроникающего действия причинно-следственной сети возможны ситуации как в широко известном стихе про гвоздь и подкову, закончившемся падением королевства.

Прошу обратить особое внимание: в НФ "пропажа гвоздя" оборачивается глобальными последствиями далеко не всегда. А также не по причине чьих-то манипуляций вероятностями (к слову: начинающие авторы, наделяющие своего ГГ безбрежной везучестью, превращают в эту самую фэнтезятину даже вполне научно-фантастический замысел). Не из-за проклятия. Не из-за божьей воли или дьявольского наущения. Ситуации типа "пропажи гвоздя" играют свою роль в ситуациях с неопределённым исходом, в пространстве случайностей и хаоса — и только там.

За одной стороной игрального стола должны столпиться сразу несколько таких ситуаций, чтобы опрокинуть правила игры и даровать победу заведомо слабейшему... ну, или превратить нормальное поражение в полный разгром, как это вышло, например, при Цусиме.

А роль отдельной личности в реальной истории может быть очень велика, что бы там ни вещал Лев Толстой... но одной личной гениальности мало, чтобы вот так ломать конфликт об колено — чему примером хотя бы исход сражений на африканском фронте времён Второй Мировой. (Нет, я не люблю фашизм — ни под каким соусом. Но хоть режьте меня, хоть ешьте меня, а Эрвин Роммель в сравнении с тем же Жуковым подобен гроссмейстеру рядом с крепким второразрядником — "и это не спесь, а данность").

Чуть не забыл из-за очевидности сказать ещё об одном общем месте, о черте, отделяющей фэнтези от НФ. Конечно же, это роль судьбы или рока в сюжете. Как ни крутился дон Румата, пытаясь постичь происходящее, сколько золота ни истратил на подкуп, а "реакционный переворот в Арканаре" случился помимо него и без него. Выиграв большинство локальных битв, на своём "участке фронта" прогрессор с треском продул войну в целом. Это яркая мета фэнтези: в ней, как и в мифах, человек ВСЕГДА бессилен против судьбы... личные достоинства героя, магия со всеми её чудесами, железное упрямство и многолетний труд — всё оказывается бессмысленно перед лицом Высшей Воли.

"Всё будет так, как должно быть — даже если будет иначе".

И да: если смотреть под таким углом, придётся согласиться, что нечто от фэнтези есть в "Войне и мире", в "Мастере и Маргарите" и ещё очень много где, вплоть до "Маленьких трагедий" Пушкина и пьес Шекспира. Собственно, фактически всё классическое искусство есть наглядная иллюстрация к данному принципу — в отличие от романов Жюля Верна. Ещё надо заметить, что бессилие человеческое, тщета любых дерзновений приближает к фэнтези "первый научно-фантастический роман", то есть "Франкенштейна" Мэри Шелли.

Можно ли выделить ещё какие-то ключевые отличия "принципа фэнтези" от "принципа НФ", помимо перечисленных выше? Вполне вероятно, что да.

Но сначала попробую составить таблицу значимых различий:

Параметры для сравнения

Фэнтези

Научная фантастика

Реальность

Субъективна, но при этом, как правило, имеет "надстройки" сверхъестественного характера.

Объективна, за исключением особых случаев (виртуальность и др.)

Время

1. Время цикличное и мифологическое

2. События изолированы и не связаны цепями причин/следствий, кроме лишь случаев, когда речь идёт о событиях единой последовательности ("Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова...")

3. Идеальное состояние ассоциируется с абсолютным прошлым ("Золотой век")

1. Время линейное и историческое

2. События принадлежат единой сети причин и следствий: "всё связано со всем" (первый закон экологии). Реалии не появляются из ниоткуда и не исчезают в никуда (законы сохранения).

В неравновесных ситуациях, у точек бифуркации, резко возрастает роль малых событий (теория хаоса).

3. Идеальное состояние ассоциируется с абсолютным будущим (коммунизм, технологическая сингулярность, "точка омега")

Пространство

Замкнуто, причём нередко не только для людей (невозможность покинуть Арду для Валар). У Земли есть Край, за Краем нет ничего.

Открыто. За пределами известного космоса всегда есть "что-то ещё" (и не обязательно угрожающее, кстати). Земля круглая, но с неё можно улететь.

Люди (герои)

1. Или положительны, или отрицательны. Возможен вариант, когда положительный персонаж "портится" или отрицательный — "обеляется".

2. Почти всегда можно судить, хорош или плох был тот или иной поступок. Оценочные суждения триггерны.

3. Велика роль внешних побудительных мотивов, идеалов, подражания героям. Честь и репутация различаются слабо.

1. Чисто положительные и отрицательные персонажи — редкость... во всяком случае, среди людей и приравненных к ним разумных. Правят бал "оттенки серого".

2. Поступки часто неоднозначны, порой неоднозначны в принципе.

3. Мотивация в основном внутренняя. При решении о том или ином поступке как в случае осмысленных, так и в случае инстинктивных действий доминирует исторический подход.

Люди ориентируются не столько на идеализированных героев, сколько на родителей, учителей, друзей... или врагов.

Принципы

1. Введённые явно и неявно — абсолютны. Кроме того, принципы нередко имеют конкретные воплощения, "аватаров" в материальном мире.

2. Боги не всегда сильнее людей, но всегда оставляют за собой последнее слово (см. судьбу Арахны, победительницы в состязании ткачей). Рок превыше воли равно и людей, и богов.

1. Абсолютен лишь принцип всеобщей относительности, применимый как к законам природы, так и к законам социума. Впрочем, это не отменяет возможности локальных суждений, в т.ч. морального плана ("дождь падает сверху вниз", "золотое сечение есть объективный эстетический критерий", "убивать разумных плохо").

2. При достижении героем должной концентрации воли и осознания свою судьбу он (или она) далее вершит уже самостоятельно. Или, как минимум, получает возможность её вершить.

Кстати, нетрудно заметить, что показанные выше разграничения имеют полную силу только для "чистых" случаев. Многие авторы вполне сознательно заигрывают с законами своей реальности, в результате чего получают причудливые смеси — "science fantasy" того или иного вида, в разных пропорциях и соотношениях. Также нетрудно заметить, что антураж в выше приведённой таблице не упоминается вообще, как не относящийся к делу. Существует явная фэнтези в космических декорациях — "Звёздные короли" Гамильтона, "Star Wars" Лукаса (имеющие, хе-хе, множество явных параллелей с Артуровским циклом мифов) и др. Также существует достаточно жёсткая НФ в как-бы-средневековом антураже... наглядным примером чему служит "Попытка говорить", с анализа которой началось это эссе.

А ещё, если уж апеллировать к бессмертной классике, — многие вещи Ле Гуин из Хайнского цикла, такие, как "Мир Роканнона" или "Планета изгнания".

В заключение я хотел бы прояснить один неявный, но важный момент.

Будучи эволюционным наследником мифологического подхода, научный подход способен вобрать его в себя. Проинтегрировать по своим правилам и отлить в новых формах. НФ гораздо проще "играть в миф", чем фэнтези — "играть в науку". Говоря иначе: если киберпанковским (или, беря шире, постмодернистским) концепциям наличие открытых для контакта виртуальных миров нисколько не вредит, то для маленького патриархального райка фэнтези само наличие каких-либо эффективных инноваций грозит апокалипсисом. Что, должен сказать, чутко подметили Олди в эпилоге к "Пути меча".

"Science fantasy" с лёгкостью может носить фэнтезийные одёжки, использовать архаичную эстетику и/или этику — но никак не архаичную логику. Именно принципы логической организации могут в конечном итоге дать нам ключ к пониманию, что именно мы видим в конкретном произведении искусства, как его определяем.

Пути мышления, а не антураж — вот истинный водораздел между фэнтези и НФ.

4 ноября — 8 декабря 2012 г.