Обратный отсчёт (фрагмент)

Обратный отсчёт (ознакомительный фрагмент)

Nous 26

© 2017-2020 Константин Юрьевич Бояндин

Главы:

День 47. Леониды

День 46. Во мгле

День 45. Непредвиденное

День 44. План "Б"

День 43. Кысь

День 42. Бескозырка белая

День 41. Гражданин Гадюкин

День 40. Оградить, сохранить, защитить

День 39. Нечто

День 38. Заводь

День 37. Полюс недоступности

День 36. Устаревшая версия

День 35. Менуэт

День 34. Страшные тыквы

День 33. Тау Кита

День 32. Тайное общество

День 31. Похороны энциклонга

День 30. Чёрная вода

День 29. Жертвоприношение

День 28. Сопротивление бесполезно

День 27. Репликатор

День 26. Дом Эшера

День 25. Ржавое время

День 24. Странник у порога

День 23. Ной Паттерли

День 22. Дивный новый мир

Эпилог

День 47. Леониды

Сигнал тревоги выбросил его из сна в вязкий, чёрный кисель; когда будят невовремя, первые несколько секунд тело отказывается повиноваться. По этой причине Вильям предпочитает просыпаться самостоятельно. Ну или не от сигнала тревоги.

Очень мило. Заснул прямо на рабочем месте — в морге то есть. Ну хорошо хоть за письменным столом, а не где-нибудь ещё. Вильям Смит, кодовое имя "Травматург", посмотрел на включившийся от движения человека экран — никаких угроз. То есть совсем, все датчики до единого показывают низший уровень возможной опасности. Интересно, такого давно не было.

Дверь отворилась, и вбежала Магна Торнс. У неё подлинное имя совпадает с позывным. То ли воображение на минутку отказало у тех, кто придумывал позывные, то ли что ещё. Как и сам Травматург, Магна выглядит сонной и недовольной.

— Что случилось? — она огляделась — морг сейчас чист и практически стерилен. Если и есть "экспонаты", они в герметичных ячейках холодильника. — Нападение?

— Нет, это Профессор, — отозвался Травматург, прочитав входящие. Ну замечательно, среди ночи включать сигнал общей тревоги. На объекте — только они трое, внешняя охрана не в счёт. И вот с точки зрения внешней охраны, всё замечательно и тихо.

— Убью гада, — посулила Магна — без особой, впрочем, злости. Это она правильно. Злиться ей противопоказано. — И где он сам? — Она пододвинула стул и уселась рядом с Травматургом.

— Уже здесь, — следующим в морг вошёл Даниэль Корвин, он же Профессор. Седовласый, под два метра ростом, и с неизменной улыбкой на длинном лице. И в белом халате. — Где Док и Лаки?

— Где положено, — проворчала Магна, зевнув и потянувшись. — В отпуске. Что случилось-то?

— Надо отозвать, — Профессор уселся в кресло и положил свой планшет на краю стола. — Дождались, наконец. Есть аномалия, четвёртого класса. Трижды перепроверил, ошибки нет. Нам нужно посетить все хранилища. Лучше не откладывать.

— То же самое, и человеческими словами, — потребовала Магна и, вновь зевнув, уселась вертикально, поморгала. — Стой, ты сказал "четвёртого"? Это что, конец света, или что-то подобное?

— Пока только предвестники, — успокоил её Профессор. — Смотри прогнозы на ноябрь. Нет, астрономические. Вон там, метеорный поток Леониды. Видишь?

— Не вижу, — честно призналась Магна. Ну посмотрела на три разных сайта (остальные продолжали открываться в других вкладках). — И что я должна... Чёрт!

— Вроде того, — благодушно улыбнулся Профессор. На вид — либо нелепая шутка, либо совпадение: строка "K47" мелькала на всех страницах. Перезагружаешь страницу любого сайта, посвящённого астрономическому календарю на текущий год — и видишь эту строку, но уже в другом месте страницы. Мелочь вроде, если не знать, что это значит и откуда берётся.

— Идём в столовую, кофе готов, — предложил Профессор. — Ну, кто скажет нашей сладкой парочке?

— Не я, — буркнула Магна, поднимаясь на ноги первой. — Ты поднял тревогу, ты и звони. А я так хотела сама в отпуск съездить...

— — -

Из еды Профессор умеет готовить только кофе. К счастью, в холодильнике нашлись и ветчина, и сыр, так что через несколько минут на столе стояло блюдо с бутербродами. Пока Магна нарезала их, Профессор позвонил. Ежу понятно, что ему пришлось выслушать "с той стороны": Лаки очень не любит, когда её отвлекают от законного отдыха. Да ещё ночью.

— То есть мы первые, что ли? — поинтересовался Травматург, который тем временем опросил конторские мониторы по всему свету. Ничего угрожающего. Наоборот, везде средний уровень опасности ниже среднего. Как интересно, последний раз такой низкий уровень был... так-так... аккурат накануне Карибского кризиса. Хотя пока что это — просто совпадение.

— Не думаю. Вряд ли допустят панику, публикаций не будет. — Профессор задумчиво почесал подбородок. — Понаблюдаем. Сейчас главное — посетить хранилища. Если всё спокойно, можно расслабиться и спать дальше.

— А я и не напрягалась. — Магна посмотрела, поджав губы, на блюдо с постепенно исчезающими бутербродами. — Билли, у тебя есть, я знаю. Где прячешь?

— Мэг, начинать утро с виски... — попытался было возразить Профессор.

— Не спорь, Дэн. Мне нужно. Ну так где прячешь?

— В четвёртой ячейке, — вздохнул Травматург. — Тащи тогда сразу и лёд тоже. Там же, в железной коробке.

— Вот ведь псих! — с уважением отметила Магна, и удалилась из столовой.

— Четвёртого на моей памяти не было, — подумал Травматург вслух. — Ну, настоящего не было, учебные не в счёт. Точно не ошибка программы?

— Три раза проверил. — Профессор допил свою чашку и направился к кофе-машине. — Я тревогу шутки ради не... Чёрт!

Чуть чашку не разбил. Оглушительный визг донёсся из коридора. Приугасло освещение, зажглись и вновь остыли оранжевые огни у дверей — аварийное освещение. Доля секунды — включился аварийный генератор. А вот теперь внешняя охрана в курсе, что на объекте непорядок, и доложит куда положено.

Это Магна. Не надо её пугать; хорошо, если только генератор вылетел, думал Травматург на бегу, едва поспевая за Профессором.

Магна сидела на полу, глядя вверх, на дверцу злополучной ячейки. Вроде бы всё закрыто, что тут стряслось? Травматург взял Магну за руку, заглянул ей в глаза. Кивнул Профессору: ничего страшного.

— Ч-ч-что там у т-т-тебя т-т-такое? — Магна отказалась от помощи. Сама поднялась на ноги, пошатнулась, но не упала. И почти сразу же перестала заикаться. — Оно движется! И смотрит на меня! Псих проклятый! Что за шутки?!

— Мэг, ты какую ячейку открывала?

— Четвё... — Магна осеклась. На уголке дверцы была начертана маркером небольшая цифра "3". — Вот чёрт! Дэн, у него что, отсчёт с нуля начинается?!

— Ну да, с нуля. — Травматург открыл ячейку, помеченную цифрой "4". Всё верно: немаленький такой склад спиртного. Если Шеф узнает... — Держи. Дэн, возьми стаканы. Не бойся, всё стерильно.

— Здесь я пить не буду! — Магна поёжилась, и твёрдым шагом направилась к выходу.

Двое остальных проводили её взглядом.

— Билли, и в самом деле, почему с нуля? — поинтересовался Профессор, покинув гостеприимные стены морга. — Ты же не программист.

Травматург пожал плечами. Это они ещё не видели "отрицательных" ячеек.

— И всё-таки, что там у тебя лежит? — Магна посмотрела в глаза Травматурга. — Там такой холод! А оно живое!

— Позаимствовал у вояк. — Травматург провёл карточкой. Дверная ручка засветилась красным — защита включена. — Всё законно. Оно не живое, Мэг. Просто тропизм, тянется к свету и теплу. Потом расскажу, после завтрака. Чтобы аппетит не портить.

День 46. Во мгле

А на этот раз проснулся легко и просто. И настроение, что характерно, солнечное и яркое. Даром что здесь, на объекте, солнечного света нет и быть не может: тут до поверхности минимум полкилометра.

Травматург открыл глаза. Мягкий, тёплый свет ночника. Четыре тридцать утра — через десять минут включится будильник. У изголовья, глядя на Травматурга чёрными бездонными глазами, сидела Лаки. Просто сидела и улыбалась. И словно включились остальные органы чувств: теперь он воспринимал её и обонянием (едва ощутимый, будоражащий цветочный аромат), всей кожей ощущал тепло её тела — не стихия, нет, просто повышенная чувствительность.

— Вставай, — услышал он её голос в голове, а губы её беззвучно произнесли: «Я соскучилась».

Травматург застонал и закрыл глаза. В Лаки невозможно не влюбиться. И снова: это не стихия, ну или не главная стихия. В неё все влюбляются, это просто вопрос времени. А вот ей, по-настоящему, нужен только Док. Чёрт побери.

— Вставай, соня. — Лаки погладила его по голове. А вот это её подлинный голос. Она не любит говорить, как принято у нормальных, простите, людей: посредством языка, гортани и прочих губ. Не любит свой естественный голос, низкий и с хрипотцой. — Не хочешь? Тогда...

— Лаки, не... — не успел договорить. Ладонь легла ему на лоб, и в глазах вспыхнули сотни сверхновых.

— — -

Травматург открыл глаза... всё как было, только Лаки нет в комнате. Стул стоит не так, как Травматург оставлял его накануне. Едва ощутимый цветочный аромат. И часы показывают... ого! Четыре пятьдесят! Интересно, утра или уже дня?

Проверил — утра. Травматург прикрыл глаза. И вернулся, ненадолго, сон, в котором он только что отдыхал на море, вместе с Лаки. На тех самых Карибах, которые она так любит. До чего всё было достоверно! И как всё сумело втиснуться в двадцать минут?

Ну всё, пора вставать. Раньше семи всё равно никто не придёт — только если тревога. Умываясь, Травматург подолгу замирал, вглядываясь в глаза своего отражения: помогало взбодриться. Через два месяца ему будет тридцать пять, а выглядит на шестьдесят. Уже лет пятнадцать выглядит на шестьдесят, а здоровье, что характерно, железное: хоть сейчас в космонавты. Ну или куда ещё нужны люди с безупречным здоровьем.

Травматург открыл дверь, и тут же услышал звуки голосов. Похоже, не всё приснилось: Лаки и Док точно здесь. И остальные два голоса там же.

Когда он вошёл в столовую, Лаки подбежала к нему и молча обняла, под восторженные возгласы остальных. И долго не отпускала.

— Привет, Вилли! — Док, в миру — Александр Маркус. А с ним ровно наоборот: в свои шестьдесят выглядит едва ли на тридцать. Протянул руку — остальные замолчали, предвкушая. Но не дождались: рукопожатие Травматурга, крайне болезненное для большинства людей, не произвело на Дока никакого впечатления. Словно разучился чувствовать боль.

— Ого! — уважительно покачала головой Магна. — Док, научи!

— Ещё чего, — хмыкнул тот, и получил от Магны по шее. Что характерно, Лаки словно и не заметила: а ведь накануне отъезда чуть не подралась с Магной. Так показалось, во всяком случае.

Профессор негромко откашлялся. Разговоры утихли.

— Ладно, давайте о делах. Шеф будет ближе к вечеру, до того момента разрешено осмотреть хранилище в Альбукерке.

Магна довольно потёрла ладони.

— Всё верно, — кивнул Профессор. — Вы втроём проникаете, мы с Вилли сидим у выхода и страхуем. Сейчас... — Профессор для вида добыл часы из жилетного кармана. Не нужны ему часы; единственный из присутствующих, он всегда знает точное время, и не затруднится указать (даже если его упрятать в клетку Фарадея, а её поместить в тихую комнату), где тут у вас север и прочие страны света. Без оборудования. — Сейчас пять двадцать три утра. Начало операции в тринадцать часов тринадцать минут, подготовка снаряжения в полдень. Вопросы есть?

— Вопросов нет, — «ответила» Лаки в своей обычной манере: ни звука не слетело с её губ, а каждый явственно услышал эти два слова, громко и отчётливо.

Магна рассмеялась, и кивнула — вопросов нет. Профессор кивнул в ответ — вольно — и направился прочь из столовой.

— Говорят, ты стащил в Пентагоне мимика? — Док поманил Травматурга за собой, к кофе-машине. — Покажешь? Всё мечтаю посмотреть.

— Покажу. Всё равно путь открывать, заодно и полюбуешься.

— — -

— Что это ты делаешь? — Магна только что вернулась из спортзала; если не тратить энергию на стихию, нужно увести её в усталость, в пот, в боль. Иначе будет худо. И не скажешь, что Магна пробежала только что двадцать с лишним километров, добавив к собственному весу ещё двадцать кило нагрузки.

— Готовлю путь. — Травматург не обернулся. Нельзя отводить взгляда от ячейки, пока она открыта.

— Что, опять по льду туда лезть? — скривилась Магна.

— По чему придётся, по тому и полезете. — Травматург, с точки зрения наблюдателей, открывал и закрывал ячейки холодильника. Вроде бы в случайном порядке. И вот дошёл до той самой ячейки под номером три. — Так. Ну что же, придётся его на время вытащить. Док, ну-ка помоги...

Видно было, что Магне хочется бежать отсюда со всех ног — но пересиливает себя. Практически любой человек, впервые видящий мимика, испытывает одно и то же: чёрный, едва переносимый ужас. Длится это несколько секунд, и повторно уже не случается. Отчего так, почему — неизвестно.

Док помог выкатить «холодный стол» — криостат; мимика хранят при температуре кипения азота. И то мимик остаётся крайне опасным. Несколько нажатий на рычаги, плавно отходит в сторону дверца ячейки (Магна вздрогнула)... и ничего. Внутри — металлический контейнер, параллелепипед, пять миллиметров стали. Даже если мимик оттает внутри и взбесится, ему потребуется не меньше минуты, чтобы освободиться.

Минуты не потребовалось: контейнер быстро погрузили в кипящее нестерпимо холодным туманом чрево криостата. Ещё несколько секунд — и лист бронированного стекла лёг между людьми и содержимым агрегата. Ещё минута...

Стальная коробка словно исчезла. Куда именно она делась, Магна так и не смогла толком понять. Профессор объяснял всё это нарочито непонятным, заумным языком. Прикрытый тонким слоем жидкого азота (воздух над ним стал чистым и прозрачным), на дне резервуара лежал мимик — нечто, напоминающее мумию. Угольно-чёрное.

— Подойди, это не опасно, — поманил Магну Травматург. — Надень перчатку и прижми ладонь к стеклу. Да, где угодно.

— И что будет? — любопытство пересилило страх. Магна повиновалась. Ни Травматург, ни Док не глядели иронично или с усмешкой.

Черты «лица» лежащей в сжиженном газе «мумии» начали меняться. Магна в изумлении наблюдала, как «лицо» мимика обретает черты её собственного лица — а следом начали «преображаться» и остальные части тела. А потом...

Он (она или оно — трудно судить) не открыл глаза. Просто закрытые веки протаяли, и замерший взгляд пронзительно синих глаз встретился со взглядом Магны. Теперь под бронированным стеклом лежала точная её копия. Без одежды.

— Обалдеть... а вы, оба, отвернитесь! — потребовала Магна. — Живо!

— Можно подумать, я тебя без одежды не видел, — пожал плечами Док, выполняя приказ. — И как, точная копия?

— Не совсем, — отозвалась Магна минуты через две. — У неё... него родинка на правой коленке. У меня такой нет. А остальное вроде такое же. Слушай, Вилли, как это у него получается?! Он же замороженный!

Травматург пожал плечами. Хороший вопрос. Всем интересно — как получается, и для чего нужно.

— Ладно, любуйтесь, — он подошёл к ячейке номер три и закрыл дверцу. — Мне ещё путь найти нужно. Так... говорите тише, или вообще помолчите.

— — -

...Пока Травматург открывал и вновь закрывал дверцы, по одному ему ведомой схеме, Магна и Док вполголоса разговаривали. Конечно, материалы по мимикам доступны всей команде. Из тканей мимика удалось сделать много ужасно полезных штуковин, хотя каждая попытка взять образчик ткани сопряжена с огромным риском. В последнем таком инциденте погибло почти две сотни людей, а лабораторию пришлось обезвреживать, словно в дурном фантастическом фильме — тактическим ядерным зарядом.

И где-то под их ногами есть такой же. Стандартная мера безопасности. Фраза «живёшь как на бомбе» на редкость точно описывает ситуацию.

— Готово, — позвал их Травматург, вытирая пот со лба. Да он едва на ногах стоит, поняла Магна, и чуть было не протянула ему руку, помочь — безо всякой задней мысли. Хорошо, Док вовремя вмешался. Он-то сам уже успел надеть перчатки.

Магна присвистнула. Травматург указывал на ячейку, которая ещё утром была помечена числом двенадцать. А сейчас маркером было выведено «-11». Ни много ни мало.

— И открывать нельзя. — Магна посмотрела на часы. Пока ещё нельзя. А если открыть и закрыть, то придётся Травматургу искать путь заново. Иногда это отнимало до трёх часов непрерывного открывания и закрывания ячеек. Сегодня что-то быстро получилось: всего за час управился. За час и семь минут. И почему я никогда не наблюдала, как это делают? — подумала Магна.

— У нас почти три часа ещё, — заметил Док. — И я уже проголодался. Пообедаем? Заодно расскажешь, как ты научился отщипывать от него кусочки.

Магна покинула морг последней. Криостат вернули в особую, бронированную секцию: уничтожить мимика не очень сложно, но на всей планете есть только два экземпляра. И потерять хотя бы один — невосполнимая потеря. Даже если знать, что вырвавшийся на свободу мимик может в считанные часы уничтожить миллионы людей (если на небе не будет солнца).

Магна в последний раз встретилась взглядом со своей копией, и вышла из секции. Стальная дверь закрылась, включились все датчики и камеры наблюдения. А мимик в своём «бассейне» постепенно чернел и утрачивал человеческие черты.

— — -

Профессор и Травматург сидели в креслах напротив открытой дверцы в секцию «-11» и — так могло показаться со стороны — вели непринуждённый разговор. Прочный канат, привязанный к стальному кольцу (таких колец на потолке немало; все новички первым делам спрашивают, для чего их так много) убегал куда-то в коридор, которым стала открытая ячейка. Неудобный, тесный и тёмный коридор: проползти по нему можно, но без всякого удобства, и только по одному.

Шёл второй час осмотра хранилища. Ползти по коридору туда пришлось чуть не десять минут, плюс ещё пять минут спуска по лестнице. И всё это в непроницаемой мгле — во всех хранилищах такая — и в вечном безмолвии. Говорить вслух там не стоит, небезопасно.

Но в защитных костюмах можно говорить, а инфракрасные камеры плюс звуковые радары прекрасно заменяют человеческое зрение, от которого в хранилище мало толка. И каждые пять минут, по протоколу, Профессор опрашивал команду. Если бы только кто-то из них помедлил с ответом больше, чем на пять секунд, была бы команда на немедленную эвакуацию. С хранилищами шутки плохи.

— Ну я и думаю — дай, сопоставлю... — Профессор прервал свой рассказ, прикоснулся к сенсору гарнитуры. — Крепость вызывает Сокола, приём.

— Сокол на связи, — голос Дока. Потом, сразу же — Магны и Лаки. Профессор посмотрел на аналитические данные — с голосами всё в порядке, ещё пять минут можно никого не тревожить, и собрался было продолжить рассказ...

Случилось всё так же, как и утром, когда Магна, с перепугу, вырубила главный генератор. Вспыхнули оранжевые светильники — приугасли, и вновь зажглись. Включился резервный генератор.

— Что-то новенькое, — покачал головой Профессор.

— Сокол вызывает Крепость, — голос Дока. — Мы всё осмотрели, проверили датчики и заменили батареи. Направляемся к выходу, приём.

— Вас понял, Сокол, — кивнул Профессор. Вот это самообладание! Травматургу стало не по себе. С детства не любит темноту, а на заданиях в Конторе частенько приходится сидеть в самой чёрной, жуткой и неприятной темноте. — У нас жёлтый код, готовлю общую эвакуацию, приём.

— Вас понял, Крепость, — голос Дока остаётся удивительно спокойным. Магна и Лаки повторили его слова — и тоже, полное спокойствие. И только Травматургу отчаянно не по себе.

— Вилли, мне нужны солнечные лампы, — позвал его Профессор. Отводить взгляда от коридора нельзя, но можно встать так, чтобы видеть не только вход в коридор. Ого! Освещение у двери из морга стало совсем тусклым и Травматургу показалось, что из-под косяка сочатся, расходясь в неподвижном воздухе, густые чёрные струйки мглы.

— Справа от тебя, второй шкаф слева, — указал Травматург, сумев взять себя в руки. — В третьем шкафу ещё один генератор, нужно запитать криотрон.

— Всё понял, — кивнул Профессор и принялся за дело — устанавливать лампы так, чтобы их ультрафиолетовые лучи освещали входную дверь. Едва он выкатил из третьего шкафа генератор и начал готовить его к запуску, погасли оранжевые светильники. Отбой тревоги.

Травматург глубоко вдохнул и выдохнул. Судя по телеметрии, команда уже ползёт по коридору, ещё пара минут — и они вернутся из экспедиции. И тут в дверь постучали.

— Открыто, — машинально ответил Травматург. Профессор не успел рассмеяться: дверь отворилась, за ней оказался пожилой чернокожий человек — худощавый, с непроницаемым круглым лицом, коротко подстриженный. С портфелем в руке.

— Шеф, вы вовремя! — Профессор подошёл ко вновь пришедшему, пожал ему руку. — Мы осмотрели хранилище, там всё чисто.

Названный Шефом кивнул и дождался, пока все участники экспедиции не выберутся из душного короба коридора, а Травматург не закроет дверцу. И вновь на ней оказалось число «12».

— Чрезвычайная ситуация, господа. — Шеф обвёл всех взглядом. — Несанкционированный доступ в хранилище в Москве. Группа разведки не выходит на связь, руководство поручило выяснить, что происходит. У вас четыре часа на отдых, сборы и подготовку. Вопросы?

Какие уж тут вопросы. Даже Профессор выглядел ошеломлённым, а ведь ему доводилось и открывать, и закрывать (что куда сложнее) врата в преисподнюю.

Шеф кивнул, и вышел из морга, прикрыв за собой дверь.

— Неплохо неделька начинается, — вздохнула Магна, поставив на пол ранец со снаряжением. — Опять учить русский, значит. Тогда я первая, ясно?

День 45. Непредвиденное

Когда языкам обучает Док, это всегда забавно. Выдаёт полстакана непонятной, но вкусной жидкости, и — садись за монитор лектория. По экрану ползут фразы на языках, на родном и на том, что нужно выучить, и в наушниках повторяется то же самое. На взгляд профана — только это. Если не выпить «чудесный сироп доктора Маркуса», заучишь, за полчаса, все промелькнувшие по экрану пары фраз: назовут одну, тут же всплывёт в памяти другая. Не такое уж чудо, но и оно недоступно так называемым простым людям.

А вот с сиропом чужой (недавно) язык как бы впитывается, усваивается, становится основным — на время, для закрепления нужна или постоянная тренировка, или всё тот же сироп. Понятно, что там не только сахароза, глицерин и ягодный сок. Не все знают, что и в сиропе этом есть производная от того же мимика. Так и не выяснили учёные, откуда мимики взялись на Земле, сошлись пока в одном: внеземного происхождения.

Русский язык команда изучала уже четырежды. И после каждого такого раза срок повторного обучения сокращается. Сейчас оказалось достаточно часа.

— Прикольно, — признала Магна, не без удовольствия «пробуя на вкус» вновь освоенный язык. Нужна ещё тренировка — но и без неё удастся говорить без акцента и запинки.

Полтора часа до отправления. Летать самолётом — только на самый крайний случай. Слишком легко отследить, ведь камерами утыканы сейчас не только все транспортные терминалы, но и городские улицы. А потому Травматург, пообедав и проверив походный набор, отправился открывать очередной путь. Попасть в московское хранилище можно из семнадцати других коридоров. Один из таких находится близ Москвы, а вход — в морге провинциального городка. Оттуда и пойдём.

А на объекте пока подежурят стажёры. Троих должно хватить.

— — -

На этот раз в морге собрались все — уже облачённые в спецодежду, со всем снаряжением наготове. Сидели у противоположной стены и смотрели, как Травматург открывает и закрывает дверцы, как меняются пометки на них.

То, что стажёры (а тем более профаны) принимают за магию, объясняется на редкость просто — правда, требуется умение работать с технологиями, которыми владеют от силы несколько тысяч человек на всей Земле. Важен материал дверей, их расположение, но главное — умение переносить боль. Когда конструкция шлюза собрана корректно и начат перебор комбинаций, каждое прикосновение к очередной дверце воспринимается как сильный ожог. Сделаешь паузу дольше пяти секунд между открытием этой и следующей дверцы — и поиск придётся повторять с самого начала.

Вот как раз боль Травматург переносил лучше всех остальных: возможно, потому, что сам причинял её одним лишь прикосновением.

— Класс! — выдохнула Магна и захлопала в ладоши, когда комбинация завершилась: за последней открытой дверцей виднелась уже знакомая густая мгла, а пометки на всех прочих вернулись в исходное состояние.

Пометки поставил сам Травматург: до того дверцы приходилось опознавать по специфическим мелким неровностям, царапинам и прочему. Мучение, да и только, но чем бы пометки ни наносили, они выгорали очень быстро. Травматург подобрал, после десятка-другого опытов, смесь, которая успешно противостоит перепаду температур в четыре тысячи градусов — и которой можно нанести пометки. Очевидное предположение для человека с химическим образованием, а ведь никто до него не додумался.

— Напоминаю. — Профессор вновь достал часы, посмотрел на время, спрятал. — Двигаться со скоростью не более двух футов в секунду. Прошу прощения, шестидесяти сантиметров. Не снимать маски, не издавать звуков. В случае, если начинаются возмущения, замереть и ждать, когда на радарах станет спокойно. Спускаемся до нижнего уровня, это южная стена, идём к северной по маркерам на полу, или по азимуту триста пятьдесят восемь. Доходим до северной стены, ждём лестницу и поднимаемся.

— Зануда ты, Дэн. — Магна пошла первой. — Вилли, ты замыкающий?

Травматург кивнул. Если уходить нужно всем, дверь должен закрыть тот, кто менял комбинации шлюза. Иначе произойдёт сброс — и хорошо, если с другого конца коридора окажется помещение. Вполне можно оказаться закупоренным в коробе — и рассчитывать на то, что хотя бы на одной из дверей есть ручка с внутренней стороны. Может и не оказаться.

Травматургу всегда было немного не по себе закрывать дверь в коридор изнутри. Пусть даже работают уже визоры, радары, вся прочая хитроумная техника — а всё равно не пропадает ощущение, что тьма ищет лазейки, чтобы просочиться внутрь, задавить все органы чувств и утопить человека в вязком безмолвии.

— Я на поверхности, — доложила Магна.

— Тишина в эфире, — тут же отозвался Профессор. — Подтвердите, приём.

Все отозвались почти мгновенно. Тишина в эфире, повторил про себя Травматург и продолжил движение — пятясь, так быстрее всего. У коробов стандартное сечение, двадцать пять на тридцать шесть дюймов, и толщина стен не менее десяти футов во все стороны. И эту сталь возьмёт не каждое сверло. А самое интересное в этом материале — его умение залечивать дефекты. Проведёшь царапину (если найдёшь, чем) — она заплывёт не более чем за пять минут.

Можно и не говорить, что ни одному из лучших умов человечества не удалось ответить на главный вопрос: где на самом деле находятся коридоры, кто их сделал и для чего.

...Казалось, он вечность ползёт по этому коридору. В инфракрасном восприятии особенно занятно смотрелись «отпечатки» ладоней — проходило тридцать секунд, и их словно смахивали невидимой тряпкой. Причины такого выравнивания температур также неизвестны. А если замереть и не двигаться, то самое большее через пять минут поверхность под тобой начнёт охлаждаться, со скоростью три кельвина в минуту, вплоть до ста двадцати восьми кельвинов. На стажёров производит большое впечатление трюк, когда в коридоре оставляют бутыль с водой, прикрывают дверцу — а через пятнадцать минут забирают бутыль со льдом. Коридор — не место для отдыха. Уснёшь — и отдых станет вечным, и ещё кому-то придётся забирать твои замёрзшие останки.

— — -

Строго говоря, это не хранилище. Турбулентность в хранилище близка к нулевой, самое большее — ветерок подует, если вести себя слишком громко, иначе экспонатам не поздоровится. А здешнее Помещение славится именно турбулентностью: спровоцировать её может громкий голос или яркий свет, быстрое передвижение тел крупнее десяти сантиметров в поперечнике. Если замереть, не сопротивляться, а лучше — упасть на пол и не отсвечивать — может обойтись лёгким испугом (если только не подхватит вихрем или не упадёт что-нибудь массивное). Стажёров учат и этому, правда — в другом Помещении, не таком фатальном. Конкретно по этому и Травматургу, и его коллегам приходилось проходить раз пятьдесят, и только два раза наступала турбулентность, по счастью — слабая.

После десятого раза это становится лёгкой прогулкой. Конечно же, никто не расслабляется. У всех Помещений есть общая черта: субъективное время здесь замедляется, иногда — очень сильно, и у всех по-разному. Пробыл пару минут, а показалось — полчаса. Чтобы не погрузиться в себя и не уснуть (а это почти наверняка верная смерть), нужен раздражитель. Лучше всего — говорить друг с другом. Но вот конкретно в Помещениях с турбулентностью общаться и не следует: малейшее отвлечение внимания может стоить жизни.

Зато можно переместиться за тысячи километров всего за десяток-другой минут астрономического времени. И даже Шодан не в состоянии зафиксировать этого перемещения: после выхода из коридора человек вне восприятия её датчиков и вне доступности её эффекторов. Тоже загадка, на которую нет ответа. Ладно, сейчас главное — думать, не загружать мозг, не терять бдительности. И вот в такие минуты, друзья, нас всегда выручает поэзия...

«Вот — дом, который построил Джек».

Травматург знал, что Лаки в такой момент напевает песенку. Чёрт, до чего достала именно эта песенка — когда приходилось подолгу затаиваться там, где их не слышали, окружающие начинали слышать её, пусть даже Лаки старалась «не капать на мозги». Магна вращает в ладони пару стальных шариков — обязательная часть её снаряжения. Других это действие успокаивает и умиротворяет, что противопоказано, а вот Магну, наоборот, бодрит.

Чем занимаются Док или Профессор, неизвестно. Они не очень-то распространяются о том, как борются со здешней сенсорной депривацией.

«А это пшеница, которая в тёмном чулане хранится, в доме, который построил Джек».

Этот незатейливый стишок Травматург успевал повторить раз двадцать, причём неторопливо. Так кажется. В инфракрасном спектре видны все четверо перед ним, но уже на расстоянии десяти метров человек виден весьма примерно. Словно туман. Воздух абсолютно сух и прозрачен (воды в нём нет; та, которую выдыхают, чем-то поглощается), а включишь фонарь — и вокруг отчётливый туман. В каждом Помещении свои причуды.

«А это весёлая птица-синица, которая часто ворует пшеницу, которая в тёмном чулане хранится, в доме, который построил Джек».

...Он успел повторить всё стихотворение двенадцать раз, и уже близка противоположная стена. Нужно подойти и постоять, вплотную к ней, секунд пять. Тогда «подадут лестницу». Всякий раз выглядит это жутковато — она выдвигается из кажущейся сплошной и гладкой стены. И всегда непереносимо холодна на ощупь — без перчаток никак.

— Мы не одни, — голос Лаки. Сквозь маски голос не пробивается, его доносит радио. — Третий ярус, зюйд-ост.

— У него металл, — тут же добавила Магна. — Внимание, «Солнце» на зюйд-ост!

Травматург успел заметить белые огоньки — кто-то стреляет. Глазами их сверху не увидеть, да и радар не даст чёткой картинки — но в тепловизоре можно заметить остывающие тёплые пятна на полу.

Дальше всё произошло быстро. «Чернильницы» есть у всех, но сейчас Лаки и Магна в точности знают, где противник, им и стрелять. Томительно долгое мгновение — и в пространстве между группой и противником возникло светящееся (в тепловизоре) облако. И сейчас группу не разглядеть ни в какой прицел — или стрелять наугад, или применять...

— У него граната! — голос Магны. — Граната на зюйд-ост!

В сиянии «облака» видно, что цель — стена — метрах в пяти. И так хочется пробежаться, это ведь быстро...

...но от стены отделится вихрь, подхватит тебя и бросит через всю комнату. Нелегко подавлять очевидные рефлексы. Все уже поворачиваются лицом на норд-вест и приседают — спиной к невидимой отсюда гранате.

Звук взрыва не слышен, но приходит ударная волна.

— Он лежит, — голос Лаки. — Внимание, пошли вихри!

Там, где произошёл взрыв, уже беснуются вихри — и самое большее через минуту они опустятся до самого пола. Горит датчик записи — должно быть, Профессор докладывает о нападении на группу

Вихрей не видно, но через долю секунды незримая рука начинает стирать медленно клубящееся облако чернильной завесы — сверху вниз. Быстро движутся вихри, слишком быстро.

— Травматург, план «Б», — голос Профессора. — Ищем сквозной проход.

Лестница уже выдвинулась, но сейчас нужна не она: в трёх шагах от неё знакомая дверца в стене. Она всего одна, и открывает коридоры без видимой закономерности.

Открываем. Нет ручки на внутренней стороне — не та область. Закрываем, открываем сразу же. Другая область, но всё равно не та, нет ручки.

— Я их отвлеку, — голос Магны. — Ищи проход.

Неясно, как она собралась отвлекать вихри, а сияние от облака тускнеет стремительно. Не отвлекаться! Закрыли. Открыли. Дверца как будто в тонну весом — начинаешь открывать слишком быстро, и ведёт себя именно так. Ещё раз, потянули... есть ручка!

Позади грохот, а от облака почти ничего не осталось.

— Вперёд! — голос Профессора. — Магна, ты предпоследняя.

Она действительно сумела выиграть время — в коридор вползали секунд пятнадцать. А когда туда впрыгнул, ногами вперёд, сам Травматург — успел увидеть, как вихрь (видимый из-за собранных им осколков и камней) несётся прямо на него. Тут главное — не упираться рукой.

Дверь захлопнулась. Держи он её за ручку — мог бы и кисть сломать. Успел отдёрнуть.

— Все целы? — голос Профессора.

Доложили, что все. Кто же это был? Помещениями пользуется не только Контора, но среди негласных правил есть и такое: если в Помещении уже есть люди — ждать, пока уйдут. Следов не осталось, это понятно — если нападавший не унёс ноги, пока мог, его размазало по стенкам. В буквальном смысле слова. Никакая защита не спасёт.

И ещё минимум полчаса в это Помещение не войти. А то и дольше. Искать путь придётся с другого конца.

— Выходим, — решил Профессор. — Лаки, доложи обстановку.

— — -

Лаки замерла у приоткрытой двери. Темно с той стороны, и запах странный, затхлый. В Помещениях воздух лишён всякого запаха.

— Никого, — шепчет Лаки. — Не чувствую людей поблизости.

— Металлическая обшивка, — докладывает Магна. — Чувствую активную электронику. Есть камеры слежения. Возможно, есть пассивные датчики.

— Господа, если кому интересно, это Москва, — сообщает Профессор. — Географически.

Так. Все уже припомнили, сколько входов в Помещения известно в Москве. И сделали тот же вывод, что и Травматург: не совпадает ни с одним известным. И куда занесло на этот раз?

— Выходим, будем искать путь, — решает Профессор. — Иначе замёрзнем. Магна, убери камеры и прочее.

— Есть, — докладывает Магна. Выскальзывает наружу — как только умудрилась проползти мимо Лаки? Ещё несколько секунд... стенки коридора отзываются мелодичным звуком. Это Магна. Всегда так происходит.

— Камер нет, но могут быть датчики, — говорит Магна. — Это какой-то склад. Выходите.

— Маски не снимаем, — предупреждает Профессор. — Говорим только по радио. Травматург, нужен проход в любое Помещение с укрытием.

Таких, из известных Травматургу, всего одиннадцать. Из ста десяти известных. Так... и тут всего одна дверца! Рядом есть подобные, но они из другого материала, нет ручек, и на каждой — пульт. Сейфы? Что-то ещё? Сейчас не до этого.

Закрыли... чёрт, какая скрипучая! И смазать нечем. Открыли. Не то. Когда дверь всего одна, вызвать устойчивую последовательность невозможно, коридоры будут открываться по неизвестной схеме. Закрыли, открыли. Пауза. Закрыли, открыли...

Лаки пошевелилась.

— Что такое? — Профессор.

— Не очень понимаю. Стены толстые, не могу сказать точно. Возможны гости.

— Встретим, — спокойно говорит Док. Не торопит Травматурга, не говорит лишнего. Впрочем, здесь все такие.

На шестнадцатой попытке дверца начинает весить тонну. Травматург отходит на пару шагов и показывает — спокойно. Его не торопят, нужен отдых — значит, нужен.

Ещё через минуту — пробуем дальше.

— Что-то открылось у потолка, щели! — говорит Лаки. — Похоже, пустили газ!

Костюмы изолирующие, но что, если это не просто снотворное или яд?

— Есть! — совсем не то, что нужно, но — спокойное, если можно так сказать, Помещение. — Отступаем!

Магна уходила предпоследней. Травматург уже поднимал ногу...

Яркий, непереносимо яркий свет позади. Магна что-то кричала — не то «отойди», не то «иди», не понять. Если нападут при открытой двери, им всем конец. Травматург с силой закрыл дверь и потянул ручку вниз — теперь ещё минут пять с этой стороны не открыть коридора. Успел снять рюкзак, и повернулся лицом к свету...

Так бывает, если шарик «чернильницы» прилетает в лицо — вязкая, тёплая тьма. Если не успеть прикрыть нос или рот, вполне можно задохнуться. У них есть «чернила», успел подумать Травматург, прежде чем тьма обволокла его и утянула вниз, в пропасть, в бездну.

— — -

Группа выбралась на верхний ярус — в этом Помещении нет ни хранилищ, ни других искусственных сооружений, кроме укрытия. Первым делом — в укрытие. Там тоже есть набор дверей-ячеек. И запасы анестетика — не все же невосприимчивы к боли.

— Связь есть, — подтвердил Профессор, как только массивная дверь в укрытие затворилась, а Лаки подтвердила — Помещение пусто, все мониторы зелёные, опасности нет. — Я отправил сообщение, ждём приказаний.

Ждать пришлось недолго.

— По оперативным данным, маяк Травматурга вышел на связь одиннадцать минут назад, — пояснил Профессор. — Ситуация в Помещениях нештатная, в семидесяти из них повышенный уровень турбулентности, я получил текущую сводку. Остальные группы отрезаны турбулентностью, нам приказано проникнуть в московское хранилище.

— Вилли жив, — сказала Магна то, о чём все подумали. — Это замечательно. Кто будет открывать проход?

— Я, — поднялся на ноги Док. — Вы уже видели мой анестетик в действии. А остальным отдохнуть и подкрепиться.

Всё верно, обычная процедура. Убежище внутри похоже на гостиницу. Восемнадцать комнат-«номеров», столовая, склад снаряжения и всего прочего. Конференц-зал, он же шлюзовая — отсюда можно открыть коридор, даже если выйти в Помещение не получится.

Стук в дверь. Отчётливый, ясный. Все вздрогнули — кроме Профессора. И не сразу дошло, что многослойная дверь в Помещение, которую не так давно закрыли, не пропускает вообще никаких звуков.

— Вспоминаем лекции, — скучным голосом произнёс Профессор, приглаживая бородку. — В укрытиях время от времени происходят подобные акустические феномены. Звук настоящий, но произошёл он внутри укрытия, точный источник неизвестен.

— Вот зануда, — вздохнула Магна. — Лаки? Что там?

Лаки первая подошла к одному из мониторов — проверила. Всё верно — никого и ничего.

— Что-то нервы ни к чёрту, — поёжилась Магна. — Ты прав, надо малость отдохнуть. Главное, что Вилли жив, а так мы и сами справимся.

И пошла в тренажёрный зал. Лаки очаровательно улыбнулась двум мужчинам, и направилась следом.

— Последи пока за новостями, — попросил Док, добывая из своего ранца тюбик. — Я не Вилли, могу долго провозиться. Когда открою, у нас будет пять минут на сборы.

конец ознакомительного фрагмента

полный текст доступен на Author.Today