Спаситель 22 глава

Дмитрий Старицкий

СПАСИТЕЛЬ

22.

Отвезли спасенных белорусов к озеру.

На всех четырех наших грузовиках. Трофейный Опель-блиц к тому времени уже починили. Так что и мне за руль КамАЗа садится пришлось. Медиков — в кабины.

Прилично белорусов нам прибавилось. Больше ста человек. Все больше бабы с ребятишками до 14 лет. Дай бог мужиков десятка два навскидку. Точную перепись будем потом проводить.

На месте там уже Настя с Олегом кашеварят согласно предварительной договоренности — кашу с мясом. Гречневую. Дух стоит от полевой кухни, что и у меня самого слюна потекла. Для этой каши с утра егеря сайгака из степи приволокли крупного.

Егеря тут же оба с дровами кашеварам помогают.

— Ну, что тут у вас? — спрашиваю кухонный наряд.

Отвечает бойко Настя. Она у нас всё больше выбивается в начальники кухонно-столового блока. Всю службу пищевого довольствия под себя подминает явочным порядком. Хотя такой начальственной должности в колхозе пока и нет.

— В первом котле каша с мясом и луком. Во втором компот из сухофруктов с сахаром. И хлеб свежий. Пришлось вторую смену сегодня на агрегате запускать.

Посмотрела на толпу. Что-то прикинула в уме и выдала.

— На всех хватит. Даже с добавкой. А вот огурцов и прочей сырой овощи привезти не догадались. Может пошлете кого?

— Пошлю, — пообещал я. — Что с хлебом будет. Нормирование вводить?

— Ну... пока будем гонять хлебопечку полевую в две смены. А так надо бы им печку летнюю под открытым небом соорудить и муки дать. Дежу можно и деревянную — пусть немец сколотит. Баб у них много. Сами деревенские. Тесто вымесят и испекут, не переломятся. Ну и с кухней полевой обучим, как работать. Нам же и своих кормить надо.

— Добро, — поощрил я словесно наряд и пошел искать Колбаса.

— Ян, кто тут будет кроме тебя за главного. Чтобы дисциплину блюл и работу распределял. На тебе останется только заведование общим хозяйством с запасами. Давай его в сторонку к озеру — поговорит надо.

Вместе с Яном пришел тот дед, который бога хвалил за чудо в ангаре. Лет примерно за шесть десятков, но крепкий такой мужик.

Я предложил присесть всем на травку у берега озера.

Протянул раскрытый портсигар.

— Бачь якой тытунец то у вас добры. Панский видаць. — Одобрительно произнес дед, выковыривая узловатыми пальцами папиросу из портсигара.

— Чего? — переспросило я.

— Господские, говорю, цигарки у вас, — перешел дед на русский язык. Говорил он чисто без акцента и ожидаемой мною трасянки.

— Это дед мой Василь, — встрял в разговор Ян. — Тоже Колбас. Точнее — прадед. Если бы не вы, Дмитрий Дмитриевич, то он бы в том сарае и сгорел.

Надо же Ян не командиркает, а по имени-отчеству меня величает. К чему бы это?

— Будем знакомы, — представляюсь. — Крутояров Дмитрий Дмитриевич, вроде как главный на этой земле.

И поднес деду горящую зажигалку.

Тот прикурил и сказал.

— Мне внучок всё дорогой обсказал в кабине, — выдохнул дед ароматный дым и покивал головой оценивая хороший табак, даже прицыкнул. — То значить не пана бога, а вас нам славить надо за спасение наше. Как же вы умудряетесь так по временам-то ходить туда-сюда?

Ответил восточной мудростью.

— Знающий не говорит. Говорящий не знает. Устраивает вас такая притча?

И перевел тему.

— Хорошо говорите по-русски.

— Дык, пан, двадцать лет я в конной артиллерии служил. И царю. И Керенскому. И Пилсудскому после недолгого германского плена в семнадцатом. И даже в Красной армии после уже красного плена в двадцатом. Но то не долго. Всё же я вахмистр кадровый, в подпрапорщики на Германской войне вышел, а у поляков так вообще в хорунжие. Во второй волне демобилизовали меня после Гражданской. Вот в деревне родной и осел с семейством. А говорю не только мясцовай мовай, но и по-польску богато. И крыху по нямецку.

— Ян не говорил, что у меня тут конезавод на котором я выращиваю арденов?

— Добрая порода в оглобли, — покивал дед. — Знаю таких коней. Хотя в нашей батарее до войны шайры ангельския были все как один гнедой масти, а в войну кого только не впрягали в гаубицы. Ардены попадались.

— Добро, -хлопнул я по колену и констатировал. — Если дам вам в работу коня то не испортите.

— Как можно, ваше благородие... — обиделся старик.

— Капитан, — подсказал ему Ян.

— Виноват, ваше высокоблагородие.

— Зови меня просто — командир, как тут принято.

— Хорошо, командир, — согласился старик и повернулся к Яну. — Ты пойди, унучек, погуляй, посмотри там, чтобы всем ложки достались. Чтобы никто голодный не остался.

Когда младший Колбас ушел, дед спросил меня, заузив глаза с хитринкой.

— Вот скажи мне, командир, за какой такой надобностью ты нас из полымя вытаскивал?

— Ян за вас попросил. — Честно ответил я.

— Хорошо. Знать: мой внук у вас в почёте.

— Не без того. Работник он отменный. Строитель, сварщик, бетонщик, монтажник, шофер да механик в придачу — на все руки мастер. Как отказать в такой малости — родню спасти от лютой смерти, если такая возможность есть.

— Але селишь ты нас особна от своих людзей?

-Здесь к работе поближе. А то в лесу леопарды бегают, не всех ещё выбили. Стрёмно так на работу и с работы кататься в телеге. А машинами возить, так бензину не напасешься. Нет его тут. Не делают.

— Вот с этого места поподробней, кали ласка. Што то за праца?

Я указал рукой на плотину на испарителе по которому ветер гонял мелкую волну.

— Соль работать.

— А кали адмовимся? — снова перешел дед на белорусский, но я понял смысл сказанного.

— Земли тут много. Никого держать в крепости не буду. Не понравится в Крыму — везде земля пуста. Кроме Белой Руси — над ней пока льда в две версты толщиной. Слыхал про ледниковый период?

— Читал про такую древность с мамонтами в книжках. Да и Ян обсказывал где мы. Зима скоро?

— Осень через месяц почти.

— Суровая зима тут?

— Да не особо, но тепло одеваться не помешает.

— А цёплу вопратку ты даси нам за соль? — перескочил старик на белорусский слегка раздраженным тоном.

— Правильно понимаешь. И в зиму кормить буду всех. На будущий год сами огород тут разобьёте под бульбу, клин запашете, если охота будет. Коня рабочего дам и плуг с бороной по весне. Печник есть у вас?

— Есць. Дед Сашко. Добрый муляр.

— Тогда всё просто: печку поставите. Муку вам привезем. Сами себе хлеба печь будете. Мясо вокруг по степи бегает. Или в плавнях летает. Рыба под боком в болоте плещет. И её много тут. Будете и на нас рыбу ловить — в зачёт пойдет.

— В зачёт это как? Как в калгасе на трудодни?

— Ну типа того. У нас на конезаводе вообще пока чуть ли не коммуна. Монастырем живем.

— А сколько толоки запросишь? На свой конезавод?

Вовремя вспомнил, что толока — это безвозмездная помощь. Прикинул и заявил.

— Несколько дней в год — зерно обмолотить и провеять в страду.

Именно там у нас было узкое место с нехваткой рабочих рук. В остальных работах нас механизация выручала.

— Тое па-боску, — кивает Василь. — Газа, мануфактуры, прилады? Патроны? Не с дубьем же мясо нам добывать?

— За соль, — улыбаюсь. — Всё будет за соль.

— Много той соли надо?

— Примерно на потребность двух десятков тысяч организмов в год. Поесть, да на засолку. Включая шкуры солить. Лизунцы скотине.

— Вагона два-три выходит в год, если простую теплушку на двух осях брать, да мешками грузить. Можа и с гаком, — почесал в бороде старик после умственного подсчета и глазами блеснул — Инвентари где брать? Весы большие нужны.

— Инвентарём я обеспечу. — пообещал. — Как и тарой.

— Домовилися, — протянул дед Колбас руку для пожатия. — Давай ящэ панску папяроску на таки выпадак. Прабач, твое шановнае панство, але магарыча у мяне няма здзелку абмыть.

И развел руками.

— Бачыць бог я як Адам гол.

Закурили.

— А какой устав на калгас нам пропишешь? — снова перешел на русский Василь.

— А это вы меж собой договаривайтесь. Вы мне соль. Я вам в ответ ништяки по заявке. А распределять их сами будете меж собой. Я только поначалу вас одену, чтобы голы-босы не бегали. Это без оплаты. По христиански.

— А харчеванне? Людзям кажны день есци трэба.

— Солью отработаете. И солёной рыбой.

— А як карову узяць? — снова сбился старик на белорусский. — Дзецямь малака трэба.

— Будет вам корова. Сколько их надо?

— Сама меньш так каровы тры — чатыры, якия доятся. На усю веску. И бычок на будучиню, каб цялята пайшли.

— Будут вам коровы, как соль пойдёт. А пока дам молока сухого. В порошке. И яйца у нас тоже пока только в порошке. Зато американские.

— Але курей трэба, — улыбнулся дед в пышные седые усы. — Яки двор без курей? Сорам и тольки.

— Потом с курями разберемся. Пока нам курей не дают разводить ястребы с орлами.

И показал ему на небо где над нами кружилась пара беркутов.

Старик опять соскочил на русский язык.

— А вот тот провиант что уже завезли сюда? Ян показывал. Он как?

— На солепромысле, Василь батькович, отработаете, — отрезал я потуги к халяве. Мне тут только второго Лукашенко не хватало. Ништяки в обмен на поцелуи.

— Отца Язапом звали, — поправил меня старик и встрепенулся — А обявязкава нам калгасам жиць? Або и тут улада чырвоная?

— Василь Язапович, коли выживете тут все по одиночке, то не обязательно вам колхоз строить, — поднялся я с травы. — Но все расчеты всей вески только через тебя. Пока. Вопросы которые потом встанут — через Яна. Я ему мотоцикл дам немецкий гусеничный через лес кататься.

Отойдя несколько шагов я оглянулся и спросил.

— А полицаи ваши где?

— Их двумя сутками ранее в Логойск угнали, — ответил старик. — А к нам этих бульбовцев на постой.

— А бургомистр?

— Бургомистр в городе. В селе войт.

— Ну войт так войт. Войт ваш где?

— Так я и есть войт, — ответил Василь Колбас прямо глядя мне в глаза с ощущением какой-то своей правды.

Видя моё молчание, добавил.

— Кто-то же должен пострадать за народ. А я свою жизнь уже прожил. Неплохим я был войтом. Тихо мы жили, спокойно. Никого в неметчину с вески не угнали.

— А почему тогда в сарае оказался?

— Потому что не смог немецкого офицера отговорить от незаслуженной нами экзекуции.

Лондонские отели были не чета Пражским. Гораздо хуже по номерам и обслуживанию, хотя и дороже. Но выбирать пока не приходилось. Точнее выбрать пришлось не самое фешенебельное заведение, ибо одеты были мы... несколько странновато для 1880 года в костюмах, сшитых в 1913 году в Праге. А Никанорыч, так вообще был в морском бушлате, а егерь в черкеске, хоть и с серебряными газырями. Первым делом нас ждали портные. Лучшие лондонские портные с улицы Сэвил-роу где одеваются все лондонские денди и вообще ''хай класс''. А уже потом можно было появляться на пороге престижных гостиниц. К сожалению арендовать в Лондоне отдельно стоящий дом на короткое время не представлялось возможным. Либо отель, либо долгосрочная аренда. Таковы выверты викторианской Англии.

Погода стояла яркая и солнечная. Ветрено и никакого намёка даже на знаменитый лондонский смог и туманы, хотя стены домов красовались налётом явной угольной копоти, как давно не мытые железнодорожные вагоны ''Укрозализницы''. Мостовые, хоть и крытые брусчаткой были слякотно грязны, несмотря на теплое лето. И явственно воняли конским навозом пополам с мочой.

Всего в этой командировке нас было четверо. Тарабрин, Победа, я и один из егерей, которого мы вооружили и оставили в отеле охранять деньги. В основном александровские червонцы и гинеи, так как нот банка Англии датированных ранее 1880 года было всего чуть более ста тысяч фунтов из миллиона, отобранного нами у курьера Коминтерна. Все остальные имели позднюю датировку. Но нам должно было на всё хватить, учитывая, что даже вполне обеспеченные люди жили тут на сотню фунтов в год.

Через полчаса неспешной прогулки по лондонским улицам наемные кэбы, которые нам вызвал портье отеля, остановились на Сэвил-роу у ателье ''Генри Пул & Со'' которое обшивало офицеров королевских армии и флота еще с времен Ватерлоо. Как нам пояснили в отеле, они в отличие от остальных мэйджоров этого рынка шили относительно быстро. Всего за четыре недели. А многие успешные кутюрье с этой улицы не брались пошить костюм раньше 12 недель. Иначе они не гарантировали качество пошива, и вообще традиция такая. А традиции в Англии это всё. Данные сроки сохранились и в 21-м веке со всей его механизацией и цифровизацией экономики.

Сэвил-роу была типичной узкой лондонской улицей застроенный трех-пяти этажными домами красного кирпича с полуподвальными квартирками с отдельным выходом на улицу, сдаваемыми в аренду жильцам. Приподнятые над мостовой первые этажи практически все отданы под магазины и ателье.

Заведение Генри Пула с виду выглядело... магазин как магазин, мало чем отличающихся от других таких же на этой улочке. Вывеска. Под ней узкая дверь между двух стеклянных витрин. Внутри совсем небольшое помещение для приема клиентов из которого шла деревянная лестница наверх и глухие двери примерочных. И вокруг все стены заняты полками с отрезами тканей. Мебель и деревянная отделка помещения выполнена под морёный дуб. А может это и был натуральный морёный дуб. Сидения и спинки стульев зеленой кожи. Пол из серых каменных плит. Богатая бронзовая люстра на высоком потолке. Мраморный белый камин, который по летнему времени не был зажжен. На каминной полке бронзовые позолоченные часы французской работы эпохи первой реставрации. Очень красиво и уютно. То, что впоследствии назовут викторианским стилем.

Дежуривший в лобби клерк в безукоризненно сшитом костюме и набриолинеными волосами с косым пробором встретил нас с приветливой холодностью, лишь мазнув взглядом по нашим с Тарабриным пражским костюмам и бушлату Никанорыча.

— Чем могу служить, мистерз? — обратился к нам местный сиделец.

От нас первым выступил Тарабрин, как человек, знающий эту эпоху именно в этом месте.

— Видите ли... — протянул он.

— Генри, — представился клерк.

— Видите ли, Генри. — Продолжил Иван Степанович. — Мы только что создали паевое товарищество морских перевозок и желаем заказать у вас униформу нашего пароходства на всех нас троих.

— Полный комплект униформы торговых моряков, — добавил я.

Победа все это время только озирался по сторонам, не понимая ни слова из нашей беседы. Ему было откровенно скучно.

— Полный комплект? — поднял бровь клерк.

— Именно, — подтвердил я. — И белый, и черный костюмы. Фуражки и обувь.

— Это обойдется вам недёшево, — предупредили нас.

— Мы готовы даже набросить к вашей цене десять процентов за срочность заказа, — небрежно бросил через губу Тарабрин и с пристуком положил на стол гинею.

— Этого будет мало, — усмехнулся Генри.

— Для услуг вашей фирмы конечно мало, — улыбнулся Тарабрин, — но для вас, чтобы ускорить выполнение нашего заказа в самый раз. Это лично вам, Генри.

123