Его благородие

Примечание Марфы Никаноровны

Обустройство на жительство на новом место дело очень сложное, особенно когда поблизости нет ни одного знакомого человека, могущего что-то посоветовать и чем-то помочь. Слава богу, что у нас нет громоздкого багажа, мебели и прочей утвари. Пока остановились в меблирашках, а там видно будет.

Глава 42

Моя докладная записка быстро прошла все инстанции и была вынесена на обсуждение ВУК. И докладчиком назначен я! Это уже нечто.

Вероятно, Иноземцев Николай Петрович расписал меня в стихах и красках, если только что переведённого поручика из провинции назначили докладчиком по очень серьёзному вопросу на комитете, который находится под председательством начальника Главного штаба и состоит из всех начальников управлений, начальника Академии Генерального штаба и десяти членов по Высочайшему назначению.

Это означает, что мой доклад разойдётся по инстанциям и будет известен в высших кругах. Если доклад будет удачным, то карьера для полковника Иноземцева и его помощника обеспечена, если случится неудача, то поручика из провинции могут задвинуть обратно в провинцию и забыть о нём навсегда.

Мой доклад был небольшим, всего лишь пятнадцать минут и чертёжниками из канцелярии комитета были подготовлены схемы царь-танка, мою схему танка как прототипа танка Т-34 и схему танка "Вездеход" конструктора Александра Пороховщикова, который бился со своим проектом во все двери. Этот танк в моём докладе не упоминался, но был припасён на случай возможных вопросов по нему. Кстати, в моем времени этот конструктор занимался конструированием самолётов, был дважды репрессирован и в 1941 году расстрелян как враг народа. Дед знаменитого советского киноактёра Александра Пороховщикова.

Доклад был назначен на 30 августа. В назначенное время я вошёл в конференц-зал. Слово мне предоставлял заместитель начальника Главного штаба, так как с марта 1909 года и по март 1911 года Главный штаб обходился без начальника в связи с бюрократической чехардой при назначении высших должностных лиц. Только в марте 1911 года начальником Главного штаба был назначен бывший командир 5-го армейского корпуса генерал от инфантерии Михневич Николай Петрович. В моё время после Октябрьской революции Михневич поступил на службу в РККА. Преподавал на Первых Петроградских артиллерийских курсах, в Артиллерийской академии (1919-1925). Умер в 1927 году.

Свой доклад я построил так, что отдал должное проекту царь-танка, как азиатской арбе, выполненной в металле, но без учёта того, сколько нужно ослов или верблюдов, чтобы тянуть эту арбу.

Оглушительный смех прервал моё выступление.

Я рассказал, что изобретатель уже сделал маленькую деревянную модель своего танка с пружинным двигателем от граммофона. И эта игрушка шустро бегает и преодолевает препятствия, приводя в восторг детей. А если эту игрушку сделать из броневой стали, то она не сдвинется с места, потому что не известно, сколько потребуется патефонов для приведения её в движение. Я не думаю, что после такого заключения Лебеденко со своей игрушкой прорвётся в покои ЕИВ.

Я также доложил, что танк является прекрасной мишенью, возвышающейся на десять метров на любой местности, и будет уничтожен вторым выстрелом из любой полевой пушки, а потерявшие центровку колеса из-за поломки или повреждения спиц, сомнутся как японский зонтик.

Я уважаю труды профессора Жуковского и его племянников, но им лучше сосредоточиться на вопросах авиации, так как в этом вопросе наша страна отстаёт. Ещё я предлагаю найти хорошего конструктора, который построит действительно перспективный тип бронированной машины, и я развернул рисунок танка Т-34, указав его примерные тактико-технические данные.

— Господин поручик, а вам знаком проект гениального конструктора Александра Пороховщикова? — задал вопрос один из генералов, членов комитета.

— Так точно, Ваше превосходительство, — ответил я, — эта модель полезна тем, что она выявила многие недостатки, которых нет в представленном мною прототипе танка. Индивидуальный "вездеход" Пороховщикова, который застревает в неглубоком снегу и буксует в грязи, не сможет сыграть в современной войне существенной роли, разве что только для развлечения находящихся на позиции нижних чинов. Я бы предложил сделать стальные кирасы для штурмовых подразделений, которые будут прорывать оборону противника и снабдить всех солдат стальными шлемами с забралами, то есть второй защитной пластинкой, которая наверняка защитит от попадания пули в голову солдата. И времени на это мало. Япония аннексировала Корею, ущемив наши интересы на Дальнем Востоке. На Балканах Черногория объявила себя независимым королевством, выйдя из сферы влияния Австро-Венгрии. В Копенгагене прошёл Конгресс Второго Интернационала, который объединяет социал-демократов, пытающихся превратить любую войну в социалистическую революцию. А России нужна победоносная война, чтобы поразить врагов внешних и внутренних.

Я сделал наклон головы в сторону председательствующего, показывая, что доклад окончен.

Сначала была тишина, потом моему выступлению поаплодировали. Чего-то я часто стал получать аплодисменты. А это всё потому, что в школе хорошо учился, в училище тоже и старался читать как можно больше книг, утоляя всё возрастающий интерес к новым знаниям.

Мой доклад не остался без внимания. Полковник Иноземцев стал генерал-майором и руководителем научно-технического отдела, а мне был присвоен чин штабс-капитана с назначением на должность старшего консультанта в этом отделе и выделен отдельный кабинет.

С МН мы отпраздновали моё повышение.

— За будущего генерала, — засмеялась жена и сказала, — никогда не думала, что смогу стать генеральшей.

МН устроилась младшим врачом-интерном в Мариинскую больницу и стала готовиться к экзамену на врача. В свободное время мы гуляли по городу, ходили в театры и вообще старались быть в курсе светской жизни столицы.

Мой кабинет стал быстро заполняться технической документацией с прожектами всего и вся, а изобретатели осаждали мой кабинет. Пришлось взять технического помощника старшего писаря Терентьева Христофора Ивановича, который делал опись прожектов, и я по этой описи разбирался, что первостепенно, а что маловажно.

Проект царь-танка забраковали окончательно и в нынешней истории уже не будет встречи конструктора с ЕИВ и их игрушек с деревянной моделью танка. Зато я познакомился с профессором Жуковским лично.

Его превосходительство действительный статский советник Жуковский Николай Егорович по приезду в Петербург пожаловали ко мне в кабинет лично при полном параде в вицмундире со звездой ордена Станислава первой степени и орденом Святого Владимира третьей степени на шее.

— Милостивый государь, — грозно начал он, — прошу объясниться по поводу того оскорбления, которое вы нанесли мне на заседании ВУК с разбором проекта царь-танка.

Вот они круги по воде. Прав был Козьма Прутков, когда сказал своё незабвенное: бросая в воду кирпичи, считайте круги ими производимые, иначе ваше занятие будет пустым времяпровождением. У меня ещё на следующую неделю назначена встреча с полковником Фёдоровым, изобретателем автомата.

Я быстро встал, предложил профессору Жуковскому стул и отправил помощника в буфет за двумя стаканами хорошего чая с бутербродами. В буфете меня знали и никогда и ни в чём не отказывали, зная мою щепетильности в уплате всех долгов.

— Ваше превосходительство, — сказал я, — искренне рад личной встрече Вами и поверьте мне, я никогда не допускал оскорбительных высказываний в адрес светила российской науки и родоначальника аэродинамики, которая ещё принесёт такую славу, о которой не догадываются наши современники. Авиация — это освоение безбрежного воздушного океана, и я верю, что скоро аэропланы всех систем будут бороздить небо, перевозя пассажиров и грузы и во всём этом будет чувствоваться рука профессора Жуковского и его учеников.

А тут и помощник мой поспел с подносиком с чаем и записочкой со стоимостью всего на нём.

— Ваше превосходительство, — начал я, но был остановлен профессором, — господин штабс-капитан, называйте меня просто по имени-отчеству. — Хорошо, Николай Егорович, грядёт большая война, в которой будут участвовать почти все страны мира. Если нам удастся избежать её, то это будет благом, а если избежать не удастся, то нам нужно воевать, чтобы победить решительным ударом и натиском наших войск. А для этого потребуется помощь авиации. Военной авиации. Что вы скажете по поводу аэродинамики вот такой формы самолёта-истребителя и бомбардировщика, — и я нарисовал самолёт, который можно было бы назвать и "Лавочкиным", "Яковлевым", "Фоккером", "Мессершмиттом", "Харрикейном" и "Аэрокоброй".

— Так-так, позвольте взглянуть, — и Жуковский взял мой листок бумаги. — Интересная компоновка летательного аппарата. А какое у него покрытие?

— Покрытие может быть любым, — сказал я, — от пропитанного лаком перкаля до тонкого листового алюминия. А вот это вид самолёта с фронта, а это сверху, — и я быстро нарисовал схему. Для специалиста это сразу понятно, в чём тут дело. — Инженеры Микулин и Стечкин специалисты по двигателям и могли бы создать двигатели для этих самолётов, которые будут развивать скорость до шестисот километров в час.

— Э, батенька, — погрозил мне пальцем профессор, — таких скоростей человечество достигнет не раньше, чем через сто лет, но попробовать нужно.

— Николай Егорович, — спросил я, — а вы не рассматривали вопрос подъёмной силы несущего винта для создания летательного аппарата вертикального взлёта и посадки.

— Как это подъёмной силы несущего винта? — спросил профессор. — У винта есть тянущая и толкающая способность.

— Правильно, — согласился я, — при горизонтальном полете так и происходит. Но когда летательный аппарат летит вертикально вверх, то включается подъёмная сила винта, создающая разрежение воздуха сверху и уплотнение воздуха снизу. Лопасть винта — это то же самое крыло. Представьте, что у летательного аппарата нет крыльев, но сверху на валу мотора установлены четыре крыла-лопасти, создающие подъёмную силу и поднимающие аппарат в воздух, — и я нарисовал схему вертолёта.

— Так, всё, хватит, — сказал профессор, — мне на сегодня достаточно информации. Мне нужно всё обдумать. Эти бумаги я забираю с собой, — и он сгрёб все мои рисунки. — В воскресенье прошу в семь часов после полудни с супругой пожаловать на обед, вот моя визитка.

Он повернулся и пошёл к двери, не прощаясь, но у двери остановился и сказал:

— Хотите работать со мной главным специалистом по идеям?

— Спасибо, профессор, вы работаете в Москве, а я уж лучше у себя в Петербурге, здесь столько много идей и я иногда чувствую себя таким неграмотным, что приходится обращаться за консультациями к светилам науки.

Примечание Марфы Никаноровны

Как это говорят, на одном месте и камень мхом обрастает. Мы сняли квартиру. Я устроилась на работу врачом Мариинской больницы. ОВ хорошо зарекомендовал себя и стал штабс-капитаном вне очереди и получил более высокую должность, столкнувшись с гневом изобретателей, которых он подверг резкой критике.

— Может, с изобретателями нужно работать как-то дипломатичнее? — спросила я.

— С перспективными изобретениями нужно так и работать, — согласился он, — но с тупиковыми направлениями нужно работать жёстко, чтобы не встать на путь прогресса. В каждом тупиковом изобретении есть положительные элементы, и мы их обязательно используем в генеральной линии научно-технической революции.

Он иногда так заумно говорит, что я его не перебиваю и не переспрашиваю, делая вид, что поняла всё. Возможно, когда-нибудь, потом я это всё пойму.

Глава 43

"Обед" — наиболее почётный вид приёма. Проводится в промежутке между 19.00 и 21.00. Форма одежды — парадная (фрак, смокинг, вечерние платья). Меню: холодные закуски — только по одному рыбному или мясному блюду и овощные салаты. Затем подают бульон с гренками, затем какое-либо мясное блюдо. Могут быть два горячих кушанья, одно из них рыбное. Обед заканчивается десертом. До этого убирают всю посуду, которая была предназначена для предыдущей еды. В заключение подаётся чай, кофе.

Вопрос за вечерним платьем для МН. Оказалось, что в багаже было и вечернее платье. Конечно, оно не было вечерним, но длинным и моя мастерица украсила его кружевами, на шею надела тонкую золотую цепочку и получилось вечернее платье. Мне легче. Парадная форма она для всех случаев жизни, но надеть эполеты приятно. Я был не в форме Главного штаба, а в форме присвоенной мне указом ЕИВ армейской пехоты. Помните у Пушкина: "Предмет, избранный ею, был бедный армейский прапорщик, находившийся в отпуску в своей деревне". Правда, я уже не прапорщик, прапорщиком мне так и не пришлось побыть, зауряд-прапорщик — это всё равно не прапорщик, но уже штабс-капитан и женатый.

День, назначенный для торжественного ужина, приходился на Рождество. Все ходили друг к другу в гости, поздравляли с праздником и веселились, как могли.

С приглашениями нужно быть поосторожнее. Здесь принцип дипломатический. Ты прибыл с визитом к начальнику. Ответного визита к тебе не будет. Тоже и со званым ужином к начальнику. А вот с приглашениями тебе равных, то на приглашение через какое-то время нужно отвечать взаимным приглашением. А для того, чтобы раздавать приглашения, нужно иметь условия для приёма гостей. Нам пока рано принимать приглашения и звать к себе гостей. Это не провинциальный город, где нравы попроще.

Приём у профессора Жуковского был блестящим. В его просторной квартире в Петербурге собралось четырнадцать человек, то есть семь пар гостей. Чисто по-библейски. Вполне достаточно. Среди гостей блестел я своими золотыми эполетами и сверкал серебром эполет полковник Отдельного корпуса жандармов Петровас Сергей Васильевич. Мне его представили, как человека, охраняющего тайны воздухоплавания.

Меня представили, как блестящего инженера-теоретика, а, возможно, и практика, почему-то избравшего себе поприщем канцелярскую работу в ВУК Главного штаба.

Мою жену ввели в женское общество, а мужчины удалились в библиотеку для поглощения аперитива (слабоалкогольный напиток, подаваемый перед едой и вызывающий аппетит, слюноотделение и улучшающее пищеварение) и табачного дыма, извлекаемого из горящих папирос и сигар.

Я аперитивами не увлекаюсь, выпьешь какую-нибудь гадость, отбивающую вкус, а потом все напитки пьются как одно и тоже, зато утром такое похмелье, что не приведи Господь. Лучше сразу выпить рюмочку водки и всё пойдёт само собой.

Хозяин, действительный статский советник Жуковский спросил меня, как я представляю себе авиацию будущего. В моё время соотечественники шли напролом неведомыми путями, которые уже были открыты на Западе, и, возможно, там у них был такой же странный человек, который появился неизвестно откуда и везде лез со своими советами.

Я сказал, что авиация будущего будет разделена на военную и цивильную авиации. В военной авиации будут самолёты-истребители, уничтожающие самолёты врага, самолёты-бомбардировщики, уничтожающие объекты на территории врага, самолёты-разведчики, транспортная авиация и учебные самолёты. В цивильной авиации будут пассажирские самолёты и самолёты для перевозки различных грузов. Для авиации нужно строить аэропорты, аэродромы с бетонными взлётно-посадочными полосами, ангары для самолётов, мастерские. Также нужны авиастроительные заводы, конструкторские бюро и учебные заведения для подготовки лётчиков и инженеров по обслуживанию и ремонту самолётов. Должна быть международная кооперация, чтобы обеспечить полёты авиации в разные страны.

— М-да, — сказал профессор, — на фоне того, что вы перечислили, мои исследования по аэродинамике являются просто сущей безделицей.

— Что вы, Николай Егорович, — успокоил я его, — именно без ваших исследований не будет ничего из того, о чём я вам тут нафантазировал.

И тут нас позвали к столу. Стол был сервирован по-домашнему. Был изысканный салат оливье в маленьких салатниках. Маленькие пельмени, сказали, что уральские. На второе горячее блюдо котлета купеческая с грибами. На десерт чай с малиновым вареньем, причём ягоды с вареньем были практически целыми.

Десерт был накрыт для женщин в стороне от основного стола, а мужчинам в библиотеке. Там же стояла и бутылка водки с закуской из канапе с мясом.

— После сытного обеда, то есть ужина, по закону Архимеда, — сказал хозяин, — перед чаем полагается пропустить по рюмочке за наш сплочённый творческий коллектив. Как нам рассказал господин штабс-капитан, задачи перед нами стоят грандиозные. Мы должны вытянуть авиацию на первое место в мире! И вас, господин Туманов, мы просим быть консультантом в решении авиационных проблем.

— Господа, — взмолился я, — какой же из меня консультант? Я профан во всех вопросах, так, кое-что где-то читал, что-то видел, а остальное всё обыкновенная фантастическая экстраполяция изобретений с моим представлением будущего.

— Нам и нужен такой консультант с фантазиями будущего, — запротестовали коллеги Жуковского. — Вы посмотрите на господина Верна из Французской Республики. Всё, о чём он писал, считалось фантазиями, а сейчас всё это вокруг нас. С 1905 года после его ухода у нас нет таких писателей-фантастов, которые могли бы предвидеть будущее и предложить учёному миру направления научных и технических исследований и организовать мировое соревнование, кто получит приоритет в производстве.

— Господа, естественно, я буду поддерживать нашу науку и технику и подсказывать по мере своего опыта и фантазий, — сказал я. — Но я ещё скажу вам, что нужно внимательно следить за результатами работы ваших коллег за рубежом и использовать эти наработки. Они внимательнейшим образом следят за нами, используют наши наработки, и никто и не собирается говорить о нашем приоритете. Когда начнётся война, будет не до приоритетов, господа. Речь пойдёт о жизни и смерти. Разве математики не используют методики решения задач, открытые другими математиками? Насколько я знаю, для решения теоремы Пуанкаре придётся использовать много математических наработок и победителем будет тот, кто решит эту проблему первым. Плотник учится у плотника делать венец в виде ласточкиного хвоста. Стоматологи обмениваются приёмами лечения зубов. Очень интересны опыты с радиоактивными элементами, которые проводят супруги Кюри. А работы господ Резерфорда и Рентгена могут вызвать революцию в тех областях, о которых мы сегодня и не догадываемся. Британский микробиолог Александр Флеминг проводит очень интересные исследования с культурами грибов.

Чего-то меня понесло. Хорошая водка, хороший ужин, ароматная папироса, внимающая компания интеллигентных людей, но всё равно нужно соблюдать осторожность.

— Да, господа, — засмеялся я, — мне только дай волю для фантазий, я такого могу нафантазировать...

Мою иронию поддержали и стали обсуждать какие-то свои проблемы, хотя я слышал обрывках разговоров фамилию Пуанкаре и Флеминга.

Мы остались вдвоём с полковником Петровасом.

— Знаете, господин штабс-капитан, — сказал он, — подполковник Скульдицкий очень верно охарактеризовал вас как человека с энциклопедическими знаниями, в том числе и в вопросах политики. Не подскажете, чьих политических рук это дело, — и он протянул мне сложенный на четыре части листок бумаги формата А5.

На листе было напечатано стихотворение. Шрифт немного неровный, крупный и качество печати такое, как будто это печатали на коленке или печатник был неопытным.