Его благородие

Глава 46

По дороге в присутствие я обнаружил за собой слежку. Наблюдение за собой выявлять очень просто. Для этого нужно немного сосредоточиться и перестать думать о всякой ерунде, а просто заняться игрой в лица, вспоминая, видел ли ты когда-нибудь человека, сегодня встретившегося тебе. Кроме лиц нужно отмечать самые интересные гардеробы женщин или мужчин. Я, например, знал, что для филёров департамента полиции и Охранного отделения было закуплено сукно горохового цвета на верхнюю одежду. Какой дурак это придумал, до сих пор не известно, но кто-то хорошо нагрел руки, или как говорили в моё время, попилил бюджет. Так вот гороховое пальто мне встретилось только сегодня и после встречи с полковником Отдельного корпуса жандармов Петровасом. Вербовка с одновременным установлением слежки. Это что-то новое в практике агентурно-оперативной работы императорского сыска.

Петербург я знал очень плохо, но каждый день при возвращении домой уделял с полчаса на изучение улиц и проходных дворов, прилегающих к присутствию и месту жительства. Просто так. На всякий случай. Мало ли чего. Кроме этого, в моём кабинете висела карта Петербурга. Специально повесил, чтобы лучше представлять, что и где находится. И в присутствии я тоже уделял не менее получаса, чтобы запомнить, что и где находится и по каким улицам лучше до него дойти.

Свернув в один из проходных дворов, я быстро прошагал его и встал с левой стороны, приготовив револьвер. Вначале послышались острожные шаги, которые стали убыстряться и потом перешли на бег, чтобы не потерять меня. Вскочившего мужичка в котелке с утеплением я ухватил за лацкан горохового пальто и сунул к его носу револьвер:

— Ты кто такой, сука? — зарычал я.

— Ваше благородие, — закричал мужичок, — не убивайте, Сивковы мы.

— Какие ещё нахрен Сивковы? — сказал я. — Я только тебя здесь вижу.

— Это мы с папашей, — заговорил мужичок, — папаша у меня филёр и я филёр. Сивковы мы. Работаем в Охранном отделении у господина Сизокрылова, титулярного советника.

— Ну и что? — спросил я. — Я -то здесь при чём? Чего ты за мной таскаешься?

— Не знаю, Ваше благородие, — запричитал филёр, — следи, говорят, за их благородием, выявляй, с кем он общается, чем интересуется. И смотри, говорят, на глаза ему не попадайся, иначе мы тебя вместе с папашей из филёров-то и выкинем. Чего я теперь папаше-то скажу? — чуть не плакал филёр. — Из-за меня и его работы лишат. Работа-то собачья. А другого ремесла мы и не знаем.

— А если бы тебе приказали убить меня? — спросил я филёра.

— А чё нам делать-то? — заскулил филёр. — Мы люди подневольные, чего нам прикажут, то и делаем. Начальству оно виднее, в кого стрелять, а кого удавить в переулке.

— А ты не думаешь, что когда к власти придут социалисты, то они вас с папашей удавят где-нибудь в тюремной камере? — спросил я.

— Папаша говорит, что революции нам бояться не резон, — уже спокойнее сказал мой пленник, — филёры и тюремщики при любой власти нужны, как проститутки и артисты.

— Умён, сукин кот, — сказал я. — И что мне прикажешь с тобой делать?

— А отпустите меня, — сказал Сивков. — Вы сами по себе, и я сам по себе.

— Хорошо, — сказал я. — А кто у вас за старцем святым следит? За тем, что к чете царской вхож.

— А мой папаша и следит, — сказал филёр.

— Так вот, если хочешь остаться на службе, — сказал я, — то пусть папаша твой устроит мне встречу со святым. Понял?

— Понял, чего же не понять, — сказал Сивков, только папаша мне устроит взбучку за то, что я попался.

— А ты ему об этом не говори, — предложил я, — скажи, что должен одному хорошему человеку услугу сделать. Он тебя спас, а ты ему отплатить должен, а то расплата будет нехорошей.

— Вы, господин хороший, в Питере не так давно, — сказал Сивков, — у нас не принято угрожать филёрам.

— Грозишь? — усмехнулся я. — Я тебя сейчас пристрелю и пойду домой пить чай. А твой папаша пусть тебя хоронит и в деревню отпишет, что откинулся ты в деревянном макинтоше надолго, если не навсегда.

— Ваше благородие, — взмолился филёр, — век жизни благодарен буду, семью в город хочу перетянуть, не убивайте, всё сделаю, как вы просили.

— Как тебя зовут-то, Сивков? — спросил я, убирая револьвер.

— Константином кличут, Ваше благородие, — отозвался бывший пленник.

— Константин — значит постоянный, стойкий, по имени твоему и Константинополь назвали, — сказал я. — Я тебе верю. Встречаться будем здесь. Каждую неделю во вторник проверяй тумбу афишную на углу Литейного. Увидишь красный крест с левого края — приходи в полдень на следующий день. Нарисуешь чёрный крест с правого края — жди меня в полдень на следующий день. Поверь, что со мной лучше дружить, чем враждовать. И смени пальто. В этом пальто любой признает в тебе филёра.

Я поправил на себе портупею и спокойно пошёл к выходу на проспект. В принципе, за слежку можно не беспокоиться. Она есть и это уже успокаивает.

Кстати, в отношении горохового цвета. Это целая палитра от тёмно-зелёного до ярко-жёлтого цвета, как колотый горох. Его ещё называют канареечным. Предрасположенность к этим цветам генетическая. Так что, если увидите кого-то в машине канареечного цвета, то знайте, что это филёр или генетический потомок филёра российской империи.

По другой версии, служащие учреждения на Гороховой улице имели один и тот же покрой пальто, который делал их похожими друг на друга как однояйцевых близнецов.

В газете прочитал, что Марии Склодовской-Кюри присуждена Нобелевская премия "За выдающиеся заслуги в развитии химии: открытие элементов радия и полония, выделение радия и изучение природы и соединений этого замечательного элемента". Это, пожалуй, самое значительное открытие двадцатого века, устанавливающее вооружённый паритет между странами, способными устроить мировую бойню.

Дни шли за днями, а я, честно говоря, ничего не сделал особенно такого, что могло бы изменить нашу жизнь. Целыми днями я рассматривал проекты, ценные продвигал вперёд по военной линии, потому что гражданские чиновники меня бы и слушать не стали. Надо же, какой Ньютон выискался, сказали бы они и пошли курить в курилку, обсуждая ножки танцовщиц в балете.

Сомнительно, что за три года при том уровне технологий могут ввести в действие те виды оружия, которые я рекомендовал конструкторам в виде рисунков и простейших схем. Я всё-таки не инженер, но устное пояснение давал после того, как за подписью начальника Венно-учёного комитета отправлялась заявка на разработку опытного образца. Всё упиралось в деньги, а деньги выделялись на дредноуты после славной победы при Цусиме.

Время идёт неумолимо. Оно не подчиняется тому, работает ли человек круглые сутки или круглые сутки сидит себе на диване и предаётся мечтаниям. Все эти сетования на то, что время летит быстро, или время идёт медленно, ничего под собой не имеют. Длительность секунд не изменилась ни на миг. Хотя миг — это русская мера времени, равная секунде.

Все словари дают определение, что миг — это очень короткий промежуток времени; мгновение, момент. Однако, момент это — средневековая английская мера времени, равная полутора минутам. Один час это сорок моментов.

Если вам говорят: подождите момент, то вам нужно ждать не менее полутора минут.

Есть и старославянские единицы времени. Начнём со старославянского календаря. В календаре век или, как его называли, круг жизни содержит сто сорок четыре Лета. В каждом Лете было девять месяцев и три сезона — Оусень, Весна. Отсюда и слова пошли — летопись, летоисчисление, сколько вам лет. Ведь никто не спрашивает, сколько вам годов? Все говорят, а сколько вам лет? Итак, Лето — девять месяцев. Месяц — сорок один или сорок дней (в зависимости от того нечётный или чётный месяц). День — шестнадцать часов. Час — сто сорок четыре части. Часть — одна тысяча двести девяносто шесть долей. Доля — семьдесят два мгновения. Мгновение — семьсот шестьдесят мигов. Миг — сто шестьдесят сигов. Слово "сигануть" как раз и пошло отсюда. Сиг — четырнадцать тысяч сантигов. Новые сутки начинались с заходом Солнца. Только у российских пограничников новые пограничные сутки начинаются с заходом солнца, то есть в двадцать часов, как и у прародителей наших. Да и слово сутки есть только в русском языке и в славянских языках. Сутки — это соединение, стык дня и ночи.

Неделя состояла из девяти дней: понедельник, вторник, тритейник, четверг, пятница, шестица, седьмица, осьмица и неделя. Все месяцы начинались в строго определённые дни недели. Например, если первый месяц года начинается во вторник, то и все остальные нечётные месяцы будут начинаться во вторник, а чётные — в седмицу.

Чего-то вспомнилось, когда мы в училище выясняли, почему пограничные сутки начинаются в двадцать часов. Кое-что осталось от календаря и сегодня. Поминовение умершего родственника совершается через неделю (9 дней) и через месяц (40 дней), то есть на девятый и сороковой день.

Я тут подсчитал, что славянский век намного длиннее европейского. В европейском веке 1200 месяцев и 36000 дней, а в славянском веке 1298 месяцев и 51920 дней.

Но чёрт подери, время идёт, а Петровас и Сивковы как сквозь землю провалились. Слежку за собой не наблюдаю. Это не значит, что её нет. Возможно, что за мной ведут наблюдение издалека, отпуская на почтительное расстояние.

Примечание Марфы Никаноровны

Боже! Оказывается, сколько я не знала про ОВ. Думала он там в присутствии с бумагами и чертежами, щёлкает каблуками по паркету, докладывает комиссии, спорит с изобретателями, а у него такая насыщенная и таинственная жизнь, сопряженная с постоянными опасностями.

Глава 47

В первый вторник апреля месяца на афишной тумбе справа я увидел чёрный крест. Небольшой крестик на уровне пояса. То есть рисовавший крест человек не махал руками, выискивая удобное место, а подошёл к тумбе и спокойно рисовал на уровне опущенной руки.

На следующий день я отпросился в Публичную библиотеку и около половины двенадцатого пополудни был в районе обусловленной встречи. Всё было спокойно.

Я зашёл в подворотню и закурил. Мало ли зачем офицер зашёл в подворотню. Прохожих было мало, а в подворотню никто не заходил и не выходил.

По Сивкову можно было проверять время и одет он был в приличное пальто тёмного цвета.

— Вы располагаете временем для встречи? — спросил он. И получив утвердительный ответ предложил поехать на извозчике.

Выйдя на проспект, мы взяли лихача.

— На Гороховую, — сказал Сивков, — дом шестьдесят четыре.

На Гороховой Сивков-младший передал меня Сивкову-старшему, солидному господину, который мог сойти за купца или за приказчика, и который кивком головы пригласил меня следовать за ним. Меня привели в комнату, где стоял стол с четырьмя стульями, а ближе к окну стояло бюро с письменными принадлежностями.

— Неужели по вечерам Распутин пишет стихи или мемуары? — подумалось мне.

Минут через пять в комнату вошёл Распутин.

— А ты чего сидишь-то, Ваше благородие? — командным голосом спросил старец, который был лет на пятнадцать старше меня. — Все просители стоя излагают просьбы.

— Садись! — приказал я. — Гордынюшку-то свою не отбросил, как я тебе говорил? Так ведь я могу выполнить своё обещание, — сказал я и наполовину вытащил шашку. — Остальное всё сделает Господь наш.

Распутин плюхнулся на стул и силился вспомнить, почему я с ним так разговариваю.

— У тебя что, память отшибло? — спросил я. — Может тебе напомнить энскую съезжую? Я о чём тебя предупреждал и что я тебе говорил?

— Ангел? — только и сказал Распутин.

— Мозги-то свои не все мадерой повымыл? — спросил я. — Почто ничего не делаешь? Царя с семейством погубить хочешь. Кого-то ты на его место приготовил?

— Ваше благородие, — заговорил Распутин, сидя на краешке стула и в готовности бухнуться на колени, — никак не знаю, как подступиться к этому делу. Ведь скажи я им это, меня же на плаху сразу отправят, а так я по мере своей возможности помогал вам...

— Слушай меня внимательно, — сказал я. — Самым главным охранителем царя в России является премьер-министр и министр внутренних дел Столыпин. Он и тебя бережёт.

— Как бы не так, — запротестовал Распутин. — Да он мой самый первейший враг.

— Слушай дальше, — сказал я. — Охранка царская готовит покушение на Столыпина. В сентябре месяце агент охранки совершит покушение на него в Киеве, куда он поедет с царём на открытие памятника Александру Второму. Так вот, ты и должен убедить царицу, что Столыпин — это есть главный их охранитель от революций и войн, и что царь должен даровать народу конституцию и сделать своё правление как у своего кузена в Великобритании, который не боится никаких революций, помня о своём предшественнике короле Карле Первом, которому Кромвель отрубил голову. Ты хоть запомнил то, что я тебе сказал?

Немного подумав и пожевав губами, Распутин сказал:

— Ничего не помню. Ты уж, Ваше благородие, ещё раз расскажи, да так, чтобы никто не подумал, что это слова не мои.

— Давай, запоминай, — сказал я. — Тебе приснился Ангел. Он сказал, чтобы царь съездил в Англию к брату своему королю Георгу. Запомнил? Георг должен научить царя, как избежать революции. Ангел сказал, что вся надежда царя на Столыпина. Столыпина хотят убить в Киеве в сентябре. Запомнил?

Распутин довольно толково пересказал всё, что я ему рассказал.

— И учти, — сказал я, — через три года начнётся большая война, которая разрушит Россию. И ты вместе со Столыпиным должен выступать против войны. Россия не должна воевать за дядю. Ей достаточно святой земли и черноморских проливов. Когда встретишься со Столыпиным, скажи ему, что с ним хочет встретиться Ангел. Если он согласится, то Сивков найдёт меня. Только как бы поздно не было. И не подведи меня. Всевышний возложил на тебя тяжкую миссию.

Я встал и вышел из комнаты.

— Как, Ваше благородие? — спросил меня Сивков-старший.

— Нормально, — сказал я. — Если старец будет меня искать, сын твой знает, как меня найти. Ты правильно сказал, что революции вам не страшны, но нам нужно избежать революции.

Я вышел на улицу и заметил, что из окна за мной наблюдал Распутин.

В мае газеты сообщили, что третьего числа германский статс-секретарь Альфред фон Кидерлен-Вехтер изложил план военного вмешательства в Марокко с целью потребовать от Франции территориальных уступок в колониях. План одобрен кайзером Германии.

Пятнадцатого числа прошло сообщение, что ЕИВ с августейшим семейством отбывает в Великобританию для встречи и переговоров со своим кузеном королём Георгом Пятым. Также августейшая чета примет участие в церемонии коронации Его Величества Георга Пятого, которая состоится 22 июня сего года. На время отсутствия ЕИВ Верховным Правителем назначен премьер-министр Столыпин Пётр Аркадьевич.

Примечание Марфы Никаноровны

Я знала, что ОВ ангел, но то, что он Ангел, я даже и не догадывалась. Но как он делает ставки? Сразу и ва-банк. Так можно и проиграться, но можно и выиграть. И ставки он делает там, где проигрыш будет таким, что можно будет снова вернуться в игру.

Глава 48

Мой ежедневный маршрут в присутствие проходил мимо афишной тумбы на Литейном. И семнадцатого мая я увидел чёрный крест с правой стороны. Надо же, у Сивковых появилась потребность в срочной встрече. Что-то случилось.

На следующий день я покуривал в знакомом проходном дворе и увидел быстро идущего ко мне Сивкова-старшего. Действительно у папаши и сыночка очень доверительные отношения, раз он открыл ему способы связи.

— Ваше благородие! — воскликнул он. Именно воскликнул, а не сказал. — Ваше благородие! Вас разыскивает Верховный правитель Его Высокопревосходительство Столыпин!

— С чего бы это? — спросил я, прекрасно понимая, что до таких исполнителей никогда не доводят целей отданного приказа.

— Не знаю, Ваше благородие, — сказал филёр, — однако Григорий Ефимович приказали срочно разыскать и предоставить вас к Его Высокопревосходительству.

— Ладно, поехали, — сказал я.

Извозчик с Сивковым-младшим уже стоял ниже по улице. Все-таки младшой не рассказал отцу, как он подаёт сигналы, иначе бы папаша был один. А когда они вдвоём выполняют серьёзное задание, то и награду могут получить оба, не выпуская ничего за пределы семьи.

Мы довольно быстро доехали до дома номер 57 на Набережной реки Фонтанки, где размещалась штаб-квартира Министерства внутренних империи. Там же и располагался Председатель Совета министров, он же министр внутренних дел и в настоящее время Верховный Правитель, как особа близко приближенная и особо доверенная ЕИВ.

Так как министерство внутренних дел ведало делами всех губерний, то и заседания Совета министров проходили там же.

В Совет министров входили Министр внутренних дел, Министр финансов, Министр путей сообщения, Министр иностранных дел, Министр юстиции, Военный министр, Министр народного просвещения, Министр императорского двора, Морской министр, Министр торговли и промышленности, Министр земледелия, Государственный контролёр и Обер-прокурор Святейшего Синода.

Совет министров рассматривал направления законодательных работ и предложений комитетов и комиссий по законодательным вопросам, вносившимся в Государственную думу и Государственный совет; предложения министров по общему министерскому устройству и о замещении главных должностей высшего и местного управления; рассматривал по повелениям императора дела государственной обороны и внешней политики, а также дел по Министерству Императорского Двора и уделов; руководил расходованием государственного бюджета и вопросами кредитов.

На входе в министерство меня принял чиновник с погонами коллежского асессора и повёл по тёмным коридорам министерства, которые ведали настолько тёмные дела, что на их фоне коридоры выглядели светлыми дорожками в счастливое будущее. В одном из коридоров я увидел полковника Петроваса, выразившего неподдельное удивление моим появлением чуть ли не в святая святых Российской империи.

Ладно, это лирика. В приёмной меня сдали с рук на руки кавалерийскому ротмистру с петлицами полиции. Был кавалеристом, а стал полицейским. Бывает. Не пошла служба в армии, зато в полиции сделал головокружительную карьеру.

Я снял портупею с шашкой и поставил её в угол в специальное деревянное приспособление, куда в гражданских учреждениях ставят зонтики.

В приёмной Верховного Правителя, хотя бы и временного, было много высокопоставленных чиновников и был свежий воздух. Никто не курил, так как Столыпин был сам некурящим и ещё заканчивая обучение в Санкт-Петербургском университете, написал диссертацию на экономико-статистическую тему "Табак (табачные культуры в Южной России)".

Я тихонько присел в уголок и стал размышлять над тем, что мне готовит день сегодняшний: заключение в Тауэр или столыпинский галстук. Шутка. Куда попало галстуки не возили. Но зато я нахожусь в приёмной автора "столыпинского вагона".

Ровно в два часа после полудня говор в приёмной стих. Хозяин приехал в свой кабинет после обеда. Все стали шелестеть бумагами, оглядывая в последний раз то, с чем они пришли, понимая, что времени на разглагольствования им не дадут.

Вошедший в кабинет ротмистр-адъютант вышел через пять минут и жестом пригласил меня. Я встал и под удивлённые взгляды посетителей пошёл к дубовой двери.

— Говори чётко и не разливайся по древу, — дал мне напутственный совет адъютант.

Я вошёл в кабинет и оказался маленьким человечком на фоне массивного письменного стола, красной дорожки к нему и огромного ростового портрета ЕИВ в гвардейском мундире с огромной саблей и горностаевой мантией, ниспадающей с августейших плеч.

На фоне этого портрета даже высокий Верховный Правитель выглядел коротышкой, чуть повыше меня.

— Ваше высокопревосходительство, штабс-капитан Туманов, — доложил я.

Столыпин, заложив руки за спину, подошёл ко мне, стоящему у двери и начал ходить поперёк красной дорожки, поглядывая на меня так, как будто собирался вышвырнуть из кабинета этого офицеришку, который неизвестно как проник в высочайший кабинет.

Я стоял и, как положено по Уставу, провожал взглядом высокопоставленное лицо. Интересно, у кого первого закружится голова.

Наконец, премьер Столыпин остановился напротив меня и спросил:

— Так это вас называют Ангел?

— Пока называют так, — сказал я.

— Пока?! — чуть не взвился Столыпин. — Кем же вас будут потом называть?

— Архангелом, — спокойно сказал я. Терять-то мне было нечего. Обрету же я весь мир. Шутка. Последствия состояния в коммунистической партии.

— Что вы наговорили проходимцу Распутину, который так разрисовал меня перед ЕИВ, что он меня оставил Верховным Правителем? — спросил премьер.

— Правду сказал, — спокойно ответил я.

— Какую правду? — кипятился Столыпин.

— Что вы человек честный, но невыдержанный и плохо воспитанный, — сказал я. Тут я, конечно, перехлестнул, но как говорят китайцы, если не перегнуть, то палку не сломать.

— Проходите, — сказал Столыпин и показал на стул у приставного столика, а сам прошёл и сел в кресло.

— Я слушаю вас, — сказал он.

— Извините, Ваше высокопревосходительство, но это вы вызвали меня, а не я рвался к вам на приём, поэтому я хочу знать, по какой причине я вызван.

— Да вы что, издеваетесь надо мной? — рассвирепел Столыпин. Правильно говорили, что в запале он опасен.

— Совершенно не издеваюсь. Когда к Понтию Пилату привели Иисуса Христа, который называл себя Сыном Божьим, то прокуратор тоже не знал, что ему делать и как относиться к тем истинам, что говорил этот низкий человек. А он проповедал простые Истины. Не убивай. Не укради. Не возжелай жены ближнего своего. Не мечи бисер перед свиньями. И пусть правая рука не знает, что делает левая рука. И я пришёл сказать, что если всё останется так, как оно есть и если мне никто не поверит, то четырнадцатого сентября нынешнего года, в Киеве при посещении театра премьер Столыпин будет смертельно ранен агентом охранки, а восемнадцатого числа умрёт в киевской больнице.

— Что за ерунда? — возмутился Столыпин.

— Через три года начнётся Великая война, в которой примут участие с одной стороны Сербия, Российская империя, Третья французская республика, Британская империя, Австралия, Британская Индия, Канада, Новая Зеландия, Южно-Африканский союз, которые выставят сорок три миллиона человек, а с другой стороны Австро-Венгрия, Германская империя, Османская империя, Болгария, Королевство Польское, которые выставят двадцать пять миллионов человек. Всего погибнет десять миллионов человек, а раненных будет двадцать миллионов человек.

Столыпин молчал и, чувствовалось, что он не верил.

— И это ещё не всё, — продолжил я. — В феврале 1917 года в России произойдёт революция. Все командующие фронтами выступят за отставку ЕИВ. Отречение будет подписано на станции Дно. В марте 1917 года ЕИВ вместе с семьёй попытается выехать в Англию как английский генерал-адмирал и родственник короля Георга Пятого, но король официально откажется принять при королевском дворе опального российского императора Николая II с царской семьёй и фактически запретит ему въезд и дальнейшее проживание на территории Великобритании. В 1917 году демократическая революция в России сменится пролетарской революцией и к власти придут большевики во главе с Лениным, которые перевезут ЕИВ с семьёй в Екатеринбург и в 1918 году расстреляют всех, включая врача Боткина и всю прислугу. Дальше я не буду говорить, вам всё равно это будет безразлично, начиная с восемнадцатого сентября сего года. Да, забыл. В 1916 году святого старца Григория Ефимовича застрелят и утопят в Неве подо льдом. Так что, пусть ЕИВ в последний раз увидится со своим кузеном.