|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Спаситель 24 глава
Дмитрий Старицкий
СПАСИТЕЛЬ
24.
Искупавшись в мелком море, будущем Азовском, перекурив и выслушав по докладу от дежурного егеря и Яна Колбаса, понял, что белорусы не пропадут, даже если их совсем тут бросить без содержания. Люди они работящие, с навыками выживания в отрыве от цивилизации. Как все человеки любят халяву, но и без неё прекрасно обходятся. В общем люди которым нужна не дармовая рыба, а удочка.
И ещё они все с диким желанием работать только на себя самого, а не на дядю, каким бы добрым этот пан не был, и какие бы сказки о светлом будущем не рассказывал. Пока своими руками не пощупают, ничему не поверят. И им без разницы кто отнимет у них часть урожая: пан, комиссар или немецкий оккупант. Тем более что фронт с боями мимо их деревни прошел. Благодаря своему войту, который умел разруливать узкие места с немцами и отсутствию в их районе партизан жили они в войну тихо и спокойно. До тех пор, пока мы не ликвидировали соседний санаторий люфтвафферов.
В общем, организовывать их как то и ставить над ними начальника необходимости не было.
Но вот соль нужна была в товарных количествах уже к осенней ярмарке на Тамани. С этим мы не успевали. Слишком тонкий слой её осел на дно испарителя.
Не поленился, а, надев ОЗК, сам прошелся с линейкой, замеряя уровень воды и уровень осадка. Да и вода была хоть и солёной но далеко ей ещё было до рапы, которую я помнил по Сивашу своего осевого времени.
На торг соль придется заводить из других времен. Скорее всего из 1990-х годов. А эту пустить на домашние нужды в колхозе и накапливать на будущее.
Так что пусть пока гребут то, что есть, чтобы было за что им ништяки подкидывать. Чтобы халявы не было.
— Командир, я вот тут что надумал, — обратился ко мне младший Колбас. — На зиму дров много будет надо, а у нас же только дубовые ветки да обрезь. Не самые лучшие дрова.
— И? ... — обратился я в слух. Ян часто толковые мысли подбрасывал, стоило прислушаться.
— Бригада лесорубов, пара бензопил, КамАЗ с краном и монстра с прицепом и кониками. Отводишь их туда, где никого нет, а есть старый берёзовый лес. Три ходки монстры и на все наши печки нормального топлива хватит на зиму. А бревна уже можно будет и тут попилить — поколоть на дрова. Особливо если с колунами не ваганькаться, а специальные дровоколки купить. Тогда и любая баба справится. Там делов-то, что полешко вставить и разок кувалдой по торцу тюкнуть, вместо четырех-восьми замахов колуном.
— Дело говорит, — поддакнул егерь.
А Ян уже рисовал такую дровоколку прутиком на песке для наглядности. Ничего особенного два кольца из арматуры с приваренными по бокам стержнями из неё же в качестве крепления и ножек. На нижнем кольце толстый крестовой нож, на который ставят чурбак, который поддерживает в вертикальном положении верхнее кольцо. Один удар кувалдой сверху по торцу чурбака... и четыре полена сразу готовы. Только чурбаки заранее напилить из бревна. Простенько и со вкусом.
— Я и сам такой девайс сварю из арматуры, — предлагает Ян. — Вся хитрость тут в крестовом ноже. А его нет.
— Убедил, — согласился я. — Но только после того как на конезаводе построите мне пару погребов. И после уборки урожая. Образец такой купим, а нож твой хитрый думаю кузнецу сковать по силам будет.
— Кстати о погребах, — раздухарился Ян на рационализацию. — Ледник можно так же организовать. Просто пойти туда, где зима и чистый лёд. На Байкал, к примеру. И напили его там бензопилами. Сюда вывезти и установить в погребе как хладагент. А то холодильник американский всё же маловат для всего. И керосина требует.
Оттер выступивший на лбу пот и сказал главное для себя.
— И тут в белорусской веске такой же ледник надо сделать.
— И дров им привезти, — усмехнулся я.
— Зачем возить. Лесорубами они сами пойдут.
— Хорошо. — решил я. — Планируй такие операции по людям, и по матобеспечению. Дело нужное. Проект мне на стол, тогда и организуем такую командировку.
Потом усмехнувшись, я спросил.
— Обосрались твои односельчане в лес за дровами ходить, когда леопарда живьем увидели?
— И это тоже, — сознался Колбас. — Ружья бы нам не помешали. А то вся защита вески только спирали Бруно по периметру. А этого мало.
$
Бли-и-и-и-ин! Ну не разорваться же мне. Только к жене наладился, прибыли на конезавод Тарабрин с мичманом. Вывалились из ''окна'' посередине манежа на таком же фургоне, как и я покупал в Англии, только запряженном парочкой мощных высоких шайров. Слава богу, никого на манеже в тот момент не было.
И тут же стали раздеваться. Жарко у нас, в отличие от ветреного летнего Лондона. Там, где-то двадцать по Цельсию, а у нас сегодня за тридцать зашкаливает. И ни ветерка.
Шайры — мерины. Крепкие пятилетки редкой масти: сами темно-коричневые, почти черные, но гривы и хвосты светлые и мохнатые бабки в белых чулках. Не знаю даже как такая масть называется.
Первым их встретил Шишкин с ехидным вопросом.
— И чем я тут этих громил кормить буду?
— Что было, то и купили в придачу к фургону, — отмахнулся от него мичман, сняв жилет и расстегивая рубашку. — Не понравятся они тебе, Ваня, так осенью на ярмарке продадим. А пока распрягай и веди в конюшню.
Тут и я приехал от белорусов, весь в раздумьях о безопасности новых поселенцев.
— Нам завтра, по Лондону на примерку к портному, — обрадовал Тарабрин, вместо ''здравствуй''.
— Ну, хорошо, — отвечаю с некоторым раздражением. — Только вот когда я к жене попаду?
Тут Тарабрин отвел меня в сторонку от остальных и тихо спросил.
— А ты так и не научился играть со временем в свою пользу?
И видя недоумение в моих глазах продолжил.
— Вот мы были в Лондоне... Да, ладно — к черту Лондон. Ты тут в Крыму, к примеру, неделю торчишь. Потом ушел к себе в Москву осевого времени и перешел к жене на Тамань на начало этой же недели. Сам с собой не встретишься — между вами пролив будет. Понимаешь теперь? В Москву девяностых же ходил уже так, когда сам же — ранешный — в ней одновременно жил и ничего, мир не обрушился.
Я почесал репу в районе затылка. А, впрочем, почему бы и нет? Надо только всё тщательно рассчитать.
— Ещё вопросы есть? — смотрит на меня участливо Тарабрин. Прямо добрый профессор с не догоняющим идею аспирантом.
— Есть, — отвечаю. — Нужно штук тридцать охотничьих ружей. Сразу. Белорусов вооружать для их же спокойствия на солепромысле, а что-то военное давать им не хочется. Нет пока полного к ним доверия. Вот и советуюсь с тобой: где купить лучше: в царской России или СССР. У нас в ЭРэФии с этим сам знаешь какие проблемы с бюрократией. Или сразу в Америку за ними направляться?
— СССР отпадает, -отвечает проводник. — Не бывает у меня столько советских денег на руках разом, чтобы одновременно три десятка ружей покупать. Разве что Иж-17, одностволку. Она всего восемнадцать рублей стоит. А какие ружья ты хочешь?
— Желательно ''Зауэр — Три кольца''. Они вроде как понадёжнее будут, как наши охотники мне говорили. — Озвучиваю я пожелания.
— ''Зауэр'' — ширпотреб среднего ценового разбора, — отвечает Тарабрин. — И ''Три кольца'' твои всего лишь обозначение того, что ружьё сделано из крупповской стали. Клеймо такое. И больше ничего. Есть и лучше ружья — ''Хуберт ле Паж'' для горизонтальных стволов, ''Братья Меркель'' для боксфлинта. Я не говорю уже о ружьях ''Холанд и Холанд'', но это в Англии и дорого очень. Да и делают их мало. Но если денег жалко, то... попробуй обчистить одной прекрасной ночью магазин Охотничьего союза в Германии. Ты же у нас великий экспроприатор. Там тебе всё сразу будет в комплекте. Только моих людей в это не втягивай. Для этого у тебя уже свои находники есть в достаточном количестве.
— На Макарьевой ярмарке, помню ты для своих ''тулки'' двудулки курковые покупал.
— Покупал, потому как бельгийки к тому времени уже распродали. А они подешевле тульских ружей будут при том же качестве. В том же Льеже ''ле Паж'' ходовой можно взять за 10 рублей царских. Лучше там, ибо в России много подделок ходит от производства Малой Арнаутской в Одессе. Часто вообще ''Лепаж'' называется, без отделения артикля. Правда больше дуэльные пистолеты их фабрикации ходят. Специально их такими делают, чтобы стреляли криво. Вроде и дуэль состоялась, честь не умалилась, и все живы-здоровы. Так что надежнее в Льеже брать. И патроны у них ходовые, которые потом все в мире делали. Двадцатый, шестнадцатый и двенадцатый калибр. А пулю ''жакан'' уже спокойно можно и в брежневской Москве купить. Это не дорого. Да и отдельно они свободно в продаже. Для всех. Даже охотничьего билета не нужно будет предъявлять.
— Это я знаю, сам свинцовые пули школьником покупал в ''Охотнике'' на Новых Черёмушках для мелких поделок. Грузила лили из них. Биты для ''расшибалочки''.
— А то прямо сейчас поехали, только пообедаем. — Предложил Иван Степанович. — На вот нашем же фургоне и поедем. На нём и привезем сюда всё.
Так и сделали.
Льеж нас встретил мелким противным дождиком. Для переговоров взяли с собой и ветеринара — он кроме немецкого и во французском силён. Вдруг нам разделиться с Тарабриным приспичит, а я только английским и владею. А для проходимца по временам быть полиглотом не просто желательно, а крайне необходимо.
Пахом и Никанорыч при нас — все мы правильно одеты для начала ХХ века, хоть и немного старомодно выглядели по лондонской моде 1880-х годов. Слава богу, моды, особенно мужские, в те времена консервативные. А мы вообще по легенде из Российской империи...
Мертваго в своей неизменной черной черкеске, высоких шевретовых сапогах и каракулевой папахе. С кинжалом на поясе и трофейным ''парабеллумом'' в медицинском саквояже.
Я с собой кроме трости-шпаги на всякий случай взял травматический ''кольт'' М1911А1 в подмышечной кобуре. В случае чего лишним не будет. С одной стороны не летальное оружие, а с другой резиновая пуля 45-го калибра — это очень сурово. Да и удобный он, хоть и большой, но плоский.
Заселились в постоялый двор на торговой окраине. Выбор на него пал только из-за наличия конюшни с кузнецом. А так в нём даже электричества не было. Хотя светильный газ хозяева провели.
В отличие от Лондона Льеж был чистым городом, несмотря на всю его индустриализованность на угольной энергетике. Даже столы в общем обеденном зале были свежевыскобленными и передники на половых стираные и крахмальные. Посуда и едальные приборы чистые. Этим Бенилюкс в лучшую сторону отличался от Англии. Сразу вспомнил что в соседней Голландии вообще с мылом тротуары у домов моют.
А у местных лошадей под хвостами подвязаны специальные мешки для сбора навоза на ходу. Нам уже в конюшне попеняли, что таковых у нас нет. И предупредили что в центре города можно нарваться на солидный штраф.
Мертваго взял заказ полдника в свои руки и посыпал халдею ничего мне не говорящими французскими терминами. Официант его прекрасно понял, возразив пару раз, как я догадался, указывая чего нет на кухне и принял заказ.
Принесли нам сразу по большой кружке яблочного сидра. Потом — луковый суп (вкусный надо признаться, в Москве его готовить не умеют так) и рагу, чем-то напоминающее грузинский чанах, только не столь острый, но столь же сытный. И серый ''деревенский'' хлеб с тмином.
Несмотря на то, что перед выездом мы в колхозе пообедали, все с большим удовольствием угостились. И нашли бельгийскую кухню превосходной.
После перекуса и осмотра того как устроили наших шайров, вызвали через портье пару фаэтонов на резиновом ходу и отправились в город.
Я было подумал, что едем сразу на завод, но не угадал. Приехали мы по наводке Мертваго в большой охотничий магазин недалеко от моста Ангелов через Маас. На набережной, где магазин занимал весь первый этаж старинного трёхэтажного здания с архитектурными излишествами на тему охоты.
И там я узнал, что в Льеже только охотничьи ружья изготавливают более двух сотен фабрик и кустарных мастерских. Последние как на себя работают, так и по заказам от крупных производителей. Именно потому и такая куча клейм на ружьях, чтобы показать всех кто к этим стволам приложил свои руки.
Проторчали там до вечера. Вусмерть загоняли приказчиков — те даже хозяина вызвали на помощь. Но остановились на ходовом ружье где левый ствол был цилиндрический, а правый — чок. Вес всего два с половиной килограмма за счет того только что стволы были тонкими из ленточного дамаска. ''Витые'', как их назвал Мертваго.
А вот с размером патронов вышел затык. Распиаренный Тарабриным ''ле Паж'' ладно ещё что только латунь кушал, так ещё изготавливал ружья только под патрон с размером гильзы в 65 миллиметров. А современные патроны с пластиковыми папками делаются под 70 или 76. Остальные ружья в большинстве своём такие же — стандарт этого времени или совсем уж экзотика от которой зависеть мне не хотелось бы.
Можно конечно заставить белорусов самих себе патроны вертеть, но кто тогда на солепромысле работать будет?
Я уже пробовал кручением собственных патронов заниматься, но бросил это занятие — муторно и времени много отнимает. И особой экономии не даёт.
Помог нам хозяин заведения — метр Жуавиль, указав, что то, что мы ищем делает в Льеже фабрикант Демулен со стволами из компаундной стали Кокеркиля, которую вырабатывают в пригороде Льежа — Серане.
— Ваш русский купец Биткофф покупает у него до двух тысяч таких ружей ежегодно и увозит их в Россию. Там точно размер патронной камеры 70 миллиметров. Только вот у меня сейчас в наличии таких ружей в продаже нет.
Был этот владелец охотничьего магазина чем-то неуловимо похож на киношного детектива Пуаро. Особенно напомаженными черными усами тонкими концами вверх.
Мы быстро с ним договорились о сумме его куртажа и о том, что завтра он нас сведет с самим мсье Демуленом на его фабрике. А также о том, что патронташи мы купим у него же в магазине.
Спрашивается, если мы покупаем в его магазине амуницию, то зачем ему платить ещё и за куртаж? Что поделать, такова традиция бизнеса во всех франкоговорящих странах. Комиссионные — это у них святое. Без комиссии во Франции и Бельгии нет торговли нигде и ничем.
На следующее утро, часикам к десяти мы, на трёх наемных колясках возглавляемые хозяином охотничьего магазина метром Жуавилем, подкатили на другой берег Мааса к фабрике над воротами которой на сетчатой балке перекрытия сияли серебром в утреннем солнце буквы ''F. Dumouline et Co''.
Встречал нас сам хозяин предприятия в своём кабинете с высокими окнами видом на улицу. Видимо мсье Жуавиль достаточно его заинтересовал нашим предложением, если фабрикант нас встречает сам, а не передоверил вести переговоры приказчику.
Было предложено нам присесть к кофейному столику и само кофе так же было предложено.
Мы не отказались.
Минут двадцать нам терли по ушам какая есть славная почти вековая история у бренда Демулен и как пару лет назад они удачно все объединились и акционировались в крупное предприятие. И только потом подошли к делу за которым мы собственно и приехали.
— Чем, господа, я могу быть вам полезен, после того как мсье Биткофф уже скупил у меня в этом году партию ружей нижнего ценового разбора в количества двух тысяч штук для русского рынка? — с довольством произнёс Франсуа Демулен. Типа: знай наших.
— Зачем нам посредник в виде господина Биткова, если мы уже здесь? — ответил я по-одесски, а Мертваго перевёл. — Тем более что у нас не такой уж большой заказ — всего на полсотни ружей. Но... — поднял я многозначительно палец, — у нас есть пара условий по их качеству.
— Я весь во внимании, — отпарировал мсье Демулен.
— Гильза должна быть размером в 70 миллиметров. И не только латунной, но и бумажной. Это раз. Второе — двенадцатый калибр только. Третье, ружье должно стрелять кроме черного ещё и бездымным порохом. В четвёртых — один ствол цилиндрический, другой — чок. Или оба цилиндра. И пятое — не менее пятнадцати тысяч выстрелов ресурс стволов. Гравировка и прочие украшательства нас интересуют мало. Нам нужны рабочие стволы, а не те, которые висят для похвальбы на стенах.
— Курковые или бескурковые ружья? Последние мы начали изготавливать сами. — похвалился хозяин фабрики.
— Это без разницы. А эжектор у вас механический или патрон после отстрела требуется вытаскивать специальным приспособлением, — выложил я для наглядности советский охотничий нож, который свободно продавался без охотничьих билетов в СССР за 6 рублей. Особенность такой конструкции — на конце рукояти две рамки ручного эжектора под 12-й и 16-й калибры — вытаскивать стреляные гильзы из ружья вручную.
Метр покрутил нож в руках, повытаскивал наружу лезвия, шлицевую отвертку и штопор, покачал, проверяя как плотно сидят лезвия в гнёздах. Наконец выдал вердикт.
— Занятная вещица. Если гильза застряла то нет надобности в шомполе. Но мои ружья теперь все имеют эжектор.
— Прекрасно, — ответил за меня Тарабрин. — Можете оставить себе этот нож как сувенир из России.
— Что ж, пошли смотреть мою продукцию, — встал мсье Демулен и пригласил нас за собой в соседний зал, где уже образцы продукции фабрики были разложены на длинных столах.
После господина Биткова, который из года в год выгребал практически все дешевые ружья этой фабрики оптовой ценой в 10 рублей золотом, нам пришлось выбирать из более дорогих сортов. А так как ждать нам особо не хотелось, то брали то, что есть на складе в данный момент.
Но сначала под восторженным взглядом хозяина фабрики были игры больших мальчиков, которые отличаются от маленьких лишь ценой своих игрушек. Пока не перепробовали все ружья по очереди не успокоились.
Под конец нам вынесли то что мы изначально заказывали. Курковую горизонталку весом в 3 килограмма без 100 грамм. То, что нужно для ходовой охоты. Садочные ружья этой фирмы были намного тяжелее.
— Обратите внимание на то, что весь блок стволов вместе с рамкой выточен из единого куска великолепной бельгийской тигельной стали. — начал презентацию мсье Демулен. — Стволы проверены бездымным порохом Шульце. Ложа ореховая.
— Корень ореха? — спросил я.
— Нет, — честно ответил мсье Демулен. — Не корень. Просто ореховая древесина. Такая же которая употребляется и в мебельном производстве.
— Что же вы сразу нам его не показали, — упрекнул я фабриканта, взводя тугие курки и определяя на слух резкость спуска.
— Ну, а вдруг вам что-либо ещё понравилось, — не растерялся фабрикант.
Ложе ружья имело полупистолетную рукоятку с мелкой насечкой. Гравировка металлических частей была скромной — только арабески и листья дуба. Затыльник приклада из формованного рога.
— Попробуйте навскидку, — посоветовал мсье Демулен. — Стреляют же не стволы, а ложе. Удобно?
Ружье было очень прикладистым. Это оценили все, поигравшись с ним.
— Сколько? — спросил я.
Мертваго перевел.
Я же для наглядности прошуршал пальцами.
— Половины сотни штук двенадцатого калибра этой модели сейчас на складе нет. Только тридцать восемь. Скажем так: каждое ружьё по двадцать пять рублей золотом. Это оптовая цена. Но для вашего количества могу предложить добрать бескурковые ружья с вертикальными стволами, причём верхний ствол нарезной.
— Штуцеры? — спросил Мертваго.
— Есть и такие. Но там оба ствола нарезные.
— Под пулю Менье? — усмехнулся я.
— Ну зачем же, — развел мсье Демулен руками — Есть и более продвинутые образцы пуль, нежели старьё полувековой давности.
— Почему так дорого по сравнению с ружьями которые вы продаете Биткову? — задал вопрос Тарабрин.
— Во первых эти ружья штучные, рассчитанные на отстрел не менее двадцати четырех тысяч выстрелов. Мсье Биткофф у меня такие не покупает. Ему достаточно ресурса стволов из пудлинговой стали Лоше на дюжину тысяч выстрелов. Тут же совсем другая сталь идет на стволы и никакой пайки. Но... — добавил он с довольной ухмылкой. — Но, по прежнему моя фирма гарантирует полную взаимозаменяемость любой детали нашего оружия. Это то, чего пока нет у наших конкурентов. К тому же к каждому такому ружью прилагается красивый, выложенный изнури бархатом, полированный ящик из ценных пород дерева с рукояткой для переноса, и в нём пенал с принадлежностями для ухода и чистки. Также из ценных пород дерева.
— А вот это лишнее, — подал голос Мертваго. — Эти ружья нужны нам для работы, а не для подарков.
— Действительно, — добавил я. — Нам будет достаточно простого брезентового чехла и кожаной сумки для принадлежностей. Нам их в отличие от мсье Биткова не продавать.
Мертваго перевел.
— Что ж... — протянул фабрикант. — Это несколько меняет дело, но сильно не снижает цену. Двадцать рублей золотом за штуку. На всю партию в тридцать восемь ружей. Это моё последнее слово. А чехлы вы, надеюсь, купите у мсье Жуавиля, который присутствует в нашей компании как свидетель нашей сделки. Чем будете добирать до полусотни?
— А есть что предложить кроме штуцеров?
— Есть одноствольные ружья. Если у вас в компании есть подростки или женщины, то я бы посоветовал взять для них такие. Они намного легче. Жак, принеси господам образец. — Обратился он с постоянно следующим за хозяином приказчику.
Когда такое курковое ружьё принесли я чуть не воскликнул, что это же Иж-17. Настолько это ружьё 20 калибра было идентичным тому что продавали у нас в охотничьих магазинах в СССР за 18 рублей. Дешевле новых ружей в продаже в СССР не было.
— Берите, барин, — посоветовал Пахом, повертев это ружьё в руках, — У белорусов баб много, да и дети подрастут. На чём-то их учить надо будет.
Тарабрин на мой вопрошающий взгляд лишь махнул рукой, типа, сам решай, это твои люди.
— Я возьму дюжину таких одностволок, — решился я. — Ваша цена?
— Семь рублей за штуку, — моментально ответил мсье Демулен.
— И полная принадлежность для снаряжения таких патронов в придачу, — нашелся я.
— Один комплект как подарок от фирмы, — согласился со мной фабрикант. И по дюжине готовых патронов на ствол.
— Каков ресурс ствола? — спросил Тарабрин.
— Двенадцать тысяч выстрелов, — ответил хозяин фабрики. — Это ординарное ружьё. Как у нас говорят: первое ружьё для сына.
Немного поторговавшись для профилактики, договорились, что все отобранные нами ружья будут отправлены в магазин мсье Жуавиля, откуда мы их и заберём.
Собрались уходить, но Пахом так и стоял не выпуская их рук штуцера.
— Понравилась машинка? — спрашиваю егеря.
— А то! Купи, барин — я отработаю, Христом-богом клянусь.
— Мсье Демулен, включите и этот штуцер в поставку. — кивнул я на ствол в руках Пахома. — В полном обвесе, — попросил я.
— Нет проблем, мсье Ковальский, — улыбнулся фабрикант. — И вы не спрашиваете о цене этого ружья?
— И говорите мне её. Только дайте такое же, но с хорошей богатой и живописной гравировкой.
— Договорились, — кивнул он мне после перевода Мертваго. — Как будете платить?
Этот вопрос я ожидал с самого начала и был даже несколько удивлён его задержкой.
— Сами понимаете, что в дальнюю дорогу брать кучу мелкой наличности, а тем более много золота очень неудобно, -протянул я. — А бельгийских денег у нас с собой нет.
И под вытянутое лицо фабриканта я вынул из портмоне тысячефунтовую банкноту. Понты — это наше всё.
— Ваш клерк в состоянии её разменять в ближайшем банке?
— Не вижу больших затруднений, — улыбнулся мне мсье Демулен. — Жак, организуй.
Когда приказчик с моей банкнотой скрылся за дверью, хозяин фабрики предложил нам обмыть удачную сделку.
— У меня как раз завалялось несколько бутылочек хорошего ''Пино нуар'' нашей бельгийской лозы пятилетней выдержки, но, уверяю вас, они ничем не хуже французских вин.
Пока мы в кабинете фабриканта под соответствующие случаю тосты дегустировали бельгийское вино, которое действительно оказалось фиолетово-черным, плотным и с ярким насыщенным терпким вкусом, даже лучше, чем французское, по крайней мере, не такое кислое, Жак успел вернуться из банка с саквояжем полным золотых монет с профилями Леопольдов. Различались они весом и номиналом. Король Леопольд первый чеканил золотую монету в 20 франков, а Леопольд второй в 25. Один был бритым, второй бородатым. Так что можно было и не смотреть на реверс, где стоял номинал.
Тут же было всё быстро приказчиком при нас пересчитано и выдана нам квитанция из банка, подтверждающая обмен и размер комиссионных которые банк удержал за свои услуги.
Потом была отделена сумма, которую мы были должны мсье Демулену за всю купленную нами партию ружей, а остальное ссыпали в тот же саквояж и передано нам.
Саквояж дали поносить Никанорычу, как самому дюжему из нас, а Пахома определи в охрану.
После чего, распрощались с гостеприимным фабрикантом, который выделил пару заводских пароконных колясок, которые отвезли нас в магазин месье Жуавиля. Там мы отобрали патронташи и сами готовые патроны 12-го и 20-го калибров в латунных гильзах, чехлы для ружей — брезентовые с кожаными вставками в местах где ожидаются потёртости при эксплуатации, ягдташи, рыболовные крючки, грузила, поплавки и сучёную из конского волоса леску. В общем порезвились.
Напоследок я спросил об охотничьих спичках.
— Есть даже лучший товар, — улыбнулся мсье Жуавиль. Таких оптовых клиентов как мы он обслуживал сам, не доверяя своим продавцам. Они у него только бегали на принеси-подай, пошел вон. — Штормовые спички!
При этом мсье Жуавиль поднял палец вверх для солидности.
Впрочем ничего такого особенного они не представляли, разве что были двое длиннее наших охотничьих. Но к ним прилагались цилиндрические с притертыми пробками герметические жестяные контейнеры. Так что взяли такую нужную приспособь сразу ящик. И к нему ещё ящик простых шведских спичек — эти всегда пригодятся.
Всё отобранное оставили в магазине. Заберём завтра. Вместе с ружьями.
Что-то, а вот иметь дело с бельгийцами мне понравилось. Любой каприз за наши деньги. Быстро и чётко, без лишней бюрократии.
Обед конечно пропустили, ковыряясь в охотничьем магазине в выборе амуниции. Приказчики принесли нам на перекус кофе и длинные датские бутерброды за счёт заведения. Но до ужина в отеле осталось ещё время, которое решили потрать с толком.
Мичмана с егерем оставили на охране и обороне золота в номере, а сами разделились. Тарабрин укатил на извозчике по своим делам в одну сторону, а я с Мертваго в другую, в центр города, где кучкуются торговые улицы, а там уже прогулялись пешком с намерением затариться мужскими мелочами полезными в быту.
Поиски универсального магазина по опросам прохожих завели нас в узкий переулок между двумя торговыми улицами. И тут началось.
Дорогу нам перегородили два амбала со знакомыми чертами гопников на мордах. Не оборванцы какие, вполне прилично одетые мещане.
А со спины заходили ещё двое таких же, поигрывая в руках ножиками для нашей острастки.
— Что они от нас хотят? — спросил я ветеринара, когда к нам обратился один их них, сплёвывая в процессе речи.
— Да как обычно: кошелёк или жизнь, — перевел мне он требования льежской шпаны.
— Пистолет у вас с собой?
— В саквояже.
— Тогда на счет раз, ваши впереди, мои сзади, — сказал я, — Но предварительно скажите им, чтобы они глупостей не делали, что мы сейчас кошельки достанем.
— Вы так считаете? — поднял бровь Мертваго.
— Нет. Валить их будем наглухо, — ответил я.
Мертваго им что-то сказал на французском и находники слегка расслабились. А зря.
Как только ветеринар раскрыл саквояж, я, зажав трость подмышкой, выхватил ''Кольт'', передернул затвор и выстрелил ближайшему справа от меня хулигану в лоб.
Эффект крупной резиновой пули превзошел все мои ожидания. Грабитель раскинув руки упал навзничь на мостовую, с деревянным стуком грохнувшись на затылок. Его соломенное канотье покатилось к стене дома.
За моей спиной раздались резкие хлопки выстрелов из ''парабеллума''.
Четвертый грабитель развернулся и шустро побежал к выходу их переулка, не дожидаясь окончания расстрела.
Выстрелить ему в спину у меня не получилось. ''Кольт'' только сухо щелкнул бойком и отказался дальше работать.
Пока я разобрался, что для работы автоматики мощности резиноплюйного патрона маловато и надо для выброса гильзы и перезарядки снова дергать затвор, Мертваго как на учениях, приняв дуэльную позу, влепил две пули в спину убегающему хулигану.
С соседних улиц раздались трели полицейских свистков. Быстро это они даже для центра города.
— Что делаем? — спросил меня ветеринар, подбирая с мостовой саквояж.
— Сдаемся полиции, — отвечаю. — Мы вроде как жертвы налёта. В случае чего — уйдем в ''Неандерталь''. Хотя не хотелось бы, в отеле мичман с егерем нас ждут. И товар нужный мы ещё не забрали.
— Ох-х-х-х! Европа всегда была небезопасным местом, — посетовал Мертваго при приближении полицейского патруля и предупредил меня. — Стоим, не дёргаемся. Если у них порядки французские, то стрелять они будут без предупреждения.
— Я думал, что только в Америке так, — удивился я.
— Везде так, кроме России и Германии, — усмехнулся статский советник. — Только там сначала предупреждают, стреляют потом, при сопротивлении.
$
— Что это? — Переспросил меня переводчик, когда комиссар полиции помацал пальцем резиновую пулю в патроне и задал свой вопрос.
Перед ними на столе лежал разобранный на части ''кольт'' и разряженный магазин. В рядок стояли пять патронов. Шестой комиссар вертел в руках.
Нас в кабинет четверо. Комиссар полиции Льежа, офицер-переводчик, вполне сносно говорящий по-русски, но страшно грассируя. И сержант, который вел протокол, прикинувшись в углу ветошью. Мертваго допрашивали отдельно от меня в другом кабинете.
Мысленно перекрестившись что залетели мы в 1912 год и автоматический ''Кольт'' правительственной модели уже год как появился на рынке. Хоть с этим не палимся.
Отвечаю, как на духу.
— Резина. Вид гуттаперчи.
— Зачем?
— Нелетальное оружие, — отвечаю и тут же поясняю. — Чтобы не убивать.
— Для чего?
— Для самообороны. Для полицейского задержания важного преступника живьём. Это экспериментальная модель. Наша российская полиция этим изобретением не заинтересовалась.
— А кто изобрел?
— Какой-то американец. Я не помню его фамилии. Ещё у него были большие такие гуттаперчевые пули — показываю пальцами какие, — для помпового дробовика. Как рассказывали для разгона демонстрантов без жертв. Бьет очень больно, но не убивает. И не надо вступать в саму драку, как с дубинками.
— Да уж... — протянул комиссар. — Гастон Утиный нос до сих пор в сознание прийти не может после такой пульки. Шишка на лбу с кулак, к допросу не пригоден, но живой.
— Вот именно. Живой, — поддакнул я. — И готовый предстать перед судом за разбой в отличие от своих подельников.
— Зачем вы в нашем городе, мсье Ковальский?
— Я купил у мсье Демулена партию охотничьих ружей. И уже заплатил за них.
— Что вы собирались делать с этим оружием?
— Увезти в Россию.
— Вы торговец оружием?
— Скорее организатор промысловой охоты, — отвечаю гордо. И ведь ни словом не соврал. Хоть на полиграфе проверяй.
— Так зачем вам не убивать? Вашему спутнику ничего не помешало уложить троих наповал. И пули у него были самые настоящие, как и ''парабеллум''. Только вот калибр странный. Армейский. На гражданском рынке такие пистолеты только под пулю 7,65 миллиметра продают.
— Считайте, что таковы мои личные религиозные взгляды, — ответил я на это, пропустив мимо ушей сентенцию при армейский калибр ''парабеллума'' Мертваго.
— И для этого вы носите в трости шпагу? — ухмыляются.
— Шпага тоже может нанести только ранение человеку вооруженному ножом и заставить отказаться от злого намерения и отступить.
— Однако вы сразу стали стрелять.
— Они обещали нас зарезать. А я этого не люблю. Я купец, а мне предложили невыгодную сделку. Пришлось защищаться.
— Но ваш спутник не столь щепетилен был к человеческий жизни.
— Он дворянин древнего рода, — отвечаю. — Для него честь важнее меркантильных соображений.
— Ладно, подумайте пока в камере. Может ещё чего вспомните. Нельзя просто так убивать людей на улицах Льежа.
— Бандиты — не люди, — выдал я убеждённо.
— Даже бандиты подданные нашего короля. Плохие подданные, но уж какие есть. И смертную казнь в нашем государстве может утвердить только король. Впрочем, может и помиловать.
И комиссар довольно пригладил свои пышные усы.
— Я не успел купить папирос, — пожаловался я.
— Дадите денег дежурному сержанту. Вам принесут. — Разрешил комиссар.
Когда в камеру привели Мертваго, тот только спросил меня:
— Не били?
— Нет, — отвечаю. — Вполне даже вежливо разговаривали.
— Ну да, мы же чистая публика, -покивал он в ответ.
Тут мне принесли фирменный полуфунтовый кисет сигаретного голландского табака ''Самсон'', пачку уже нарезанной папиросной бумаги, спички и — что поразило меня до печёнок — всю сдачу с золотой монеты до сантима.
Но сержант остался стоять у раскрытой двери и пристально смотрел на меня. Молча.
— Да... Извините, -проблеял я и выдал ему большую серебряную монету из сдачи, которая сразу исчезла в кармане полицейского.
— Ужинать будете нашей баландой или из ресторана закажете?
— Конечно из ресторана, — ответил Мертваго за меня.
— Там приехал адвокат фабриканта Демулена, — подмигнул нам сержант. — Я видел, как он заходит в кабинет комиссара. Наверное вас отпустят под залог.
— Почему вы так решили?
— Такова практика. Мсье Демулен ваш контрагент, так что на время пока вы здесь с ним в деловых отношениях, его адвокат — ваш адвокат. Как захотите ужинать — постучите в дверь.
С этим камера закрылась. Проскрежетал засов.
— С одесского кичмана сбежали два уркана... — замурлыкал я.
— Что-то вас потянуло на жиганскую лирику, — заметил Мертваго с осуждением.
— Место располагает, — ответил я, вытягиваясь на шконке. — Как думаете, нас выпустят до ужина или тут придётся ночевать?
— Видно будет. А пока давай, командир, закурим. Умеете цигарки крутить?
$
Ничего не произошло, хотя я и ожидал каких-то подвижек от визита адвоката мсье Демулена в комиссариат полиции.
Нас покормили хорошим ужином из ближайшего ресторана за что сержант удостоился ещё одной большой серебряной монеты.
Причём ужин приносил не полицейский, а ресторанный официант в корзине. В серебряной посуде. Подождал нашего насыщения в коридоре и забрал грязную посуду вместе с льняной скатертью, которую принёс собой же.
После этого мы курили и наслаждались хорошим розовым вином. Из горла. Бутылку нам оставили, а вот стаканы нет.
— Как думаешь, твоё высокородие, Тарабрин домой свалил или тут остался? — поинтересовался я.
— Насколько я его знаю, он нас тут не бросит, — ответил ветеринар. — Так что для нас лучше всего отдыхать и набираться сил. И ждать.
— Вы на губе сидели?
— На чём? — не понял меня статский советник.
— На гауптвахте, — пояснил я.
— Сиживал по молодости в Петербурге когда служил в черных гусарах. Было дело. Но там всё совсем по другому было. Кровати нормальные. Постельное бельё, а не голые доски. А в провинции офицеров и классных чиновников всегда сажали под домашний арест. Допивать будете?
— Нет, допивайте сами. Я — пас. А я сидел на губе в армии. Примерно в такой же. Только для офицеров камера была одиночная в половину этой. А солдаты ютились в большой камере как селёдки в бочке. И их если не гоняли на работы то заставляли целый день маршировать на плацу. А мы офицеры сидели в камере безвылазно полный назначенный срок наказания. Помню, что заключение в узилище страшно своей скукой.
— А нас на гвардейской гауптвахте в Петербурге постоянно приятели навещали. С вином, иногда и барышнями. У барышень мы имели вид романтический героев. Они нас жалели.
— Вот зачем вы революцию сделали? Никак не пойму. — Пожал я плечами.
— Кто мы? — удивился Мертваго.
— Вы. Интеллигенция России. Образованный класс. Чего вам не хватало? Или булка французская не так сильно хрустела, как вам желалось?
— Мы её не делали — эту революцию. — Буркнул статский советник. — Мы служили и честно воевали. Делали революцию тыловые думцы и прочие приват-доценты — они власти хотели.
Мертваго на минуту замолчал, а потом продолжил с плохо скрываемым раздражением.
— Командир, давайте оставим эту тему. Я понимаю, что вы разочаровавшийся большевик, а я убеждённый сторонник белой идеи. Мы не найдём общего языка в этой теме. Давайте так и останемся тем кем встретились: вы владелец конезавода, а я у вас ветеринар на службе. Я, кстати, хотел часть своего жалования у вас здесь в Льеже потратить, коли подвернулась такая оказия. Но...
— Оказия подвернулась вам в тюрьме посидеть, — захохотал я.
Мертваго сначала посмотрел на меня странно, но потом захохотал вместе со мной.
Потом, успокоившись, Мертваго сказал.
— Давайте покурим напоследок и спать укладываться. Завтра всё решиться с нами, не раньше. Так что не будем судьбу пугать раньше времени.
$
Ночь прошла спокойно. С утра нас никто не будил, дали выспаться всласть и выпустили нас без каких-либо объяснений ближе к обеду.
Просто открыли дверь и полицейский сержант буднично сказал.
— Вы свободны, господа. За вас внесли залог.
Внёс залог Тарабрин. По 500 франков за каждого. Большая сумма. От таких денег местные не сбегают.
Осталось нам только расписаться в какой-то амбарной книге и на выход. Трость мне вернули, а вот пистолеты наши полицейские зажали.
— Вещественное доказательство, — заявил дежурный офицер. — Кстати, не меняйте место жительства и не выезжайте из города до суда.
Вот-вот, предстояло нам ещё предстать перед королевским судьёй Льежа, который и решит нашу участь окончательно. Но адвокат надеялся на суд присяжных, так как рассматривается дело об убийстве трёх человек. И для этого он уже предпринял необходимые шаги, чтобы склонить общественное мнение на нашу сторону.
Утренняя газета вышла с передовицей полностью посвященной нашему инциденту. Большими буквами было заявлено что ''Русские путешественники расправились с бандой Гастона Утиный нос''. С интернациональной франко-немецкой бандой которая уже пару лет терроризировала город и была неуловима для городской полиции.
— Твоя работа, Иван Степанович? — спросил я, складывая газету.
— Нет. Это адвокат мсье Демулена подсуетился в преддверии процесса, -ответил проводник.
— Пиар — страшная сила. Особенно перед собранием жюри присяжных, — усмехнулся я. — Но свой профит наш гостеприимный хозяин блюдёт чётко. В статье трижды упоминается, что мы приехали за крупной партией охотничьих ружей специально на фабрику мсье Демулена. И дважды, что русский купец Биткофф покупает у него же ежегодно ружья тысячами. Реклама — двигатель торговли. Особенно бесплатная. Ле Паж и Пипер, наверное, обзавидовались уже.
— Ладно, у нас будет ещё время всё обсудить. Пожелания какие есть? — спросил проводник.
— Баню бы, — пожевал губами Мертваго. — С веничком. Да где её тут взять?
Баня нашлась в нашем же постоялом дворе. Нечто вроде европейского перепева японского сидения в подобии современной фитобочки. Удобно. Особенно с папиросой и бокалом местного выдержанного кальвадоса отмокать в кипятке с добавлением отваров целебных трав.
Одновременно местные прачки приводили в порядок нашу одежду. Нам же в ней спать на нарах пришлось.
— Думаю нам надо купить новую одежду. Побогаче, — предположил Мертваго. — Надо произвести впечатление на присяжных заседателей.
— Боитесь выглядеть перед ними диким казаком? — усмехнулся я.
— Нет, не это, -резонно заметил ветеринар. — Сейчас двенадцатый год. В феврале этого года я стал надворным советником. Чин равный армейскому подполковнику. Нужно выглядеть соответственно ожиданиям публики. Хотя, чёрт дери, черкеску я действительно люблю. Удобно в ней.
— А где вы были в этом году?
— Сейчас припомню. На дворе июнь. Проводил отпуск в Италии. С женой. Вояж во Флоренцию и Венецию через Пизу. На Рим времени не хватило. Из Венеции пароходом в Одессу ушли с заходом в Пирей и Истамбул.
— Угу... — прикинул я в уме. — Значит можно запросить телеграфом подтверждение вашей личности. А я, в отличие от вас, в этом времени человек ниоткуда.
— Да уж... — довольно улыбнулся Мертваго. — И паспорт у меня настоящий сохранился именно с того вояжа. Но вы, Дмитрий Дмитриевич, не бойтесь, я возьму грех на душу подтвердить вашу личность. Ваш паспорт где официально выдан?
— В Тобольске. Но вы же знаете, что это липа.
— Не успеют до суда справки навести, — успокоил меня ветеринар. Железной дороги туда нет, значит, нет и надёжного телеграфа.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
