| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А как сейчас на самом деле обстоят дела под Синопом?
— А что под Синопом? Под Синопом всё по-прежнему. Стреляют. Как я уже вам докладывал, турки пытаются перебраться через перевалы хребта Кюре в долину. А генерал Лобачевский им этого не позволяет. Сразу после взятия города, приказал найти среди местных жителей проводников, кто хорошо знает все проходимые пути через горы, и, главное, чьи семьи пострадали от турок. Как правило, это армяне-христиане и немного греков-христиан. Они турок люто ненавидят и местность знают хорошо. И теперь, на удалении тридцати вёрст от Синопа, турок почти нет. Если небольшие отряды и пытались отсидеться в пещерах или ущельях, то сейчас их всех уже полностью уничтожили. Владимир Владимирович сразу после взятия города, отдал распоряжение организовать несколько поисковых отрядов из пластунов и тех же армянских ополченцев и направить их для перекрытия дорог, ведущих к городу. Это было сделано очень вовремя. Они успели организовать прочную оборону на всех дорогах и горных тропах. Турки несколько раз, крупными отрядами, пытались пробиться на занятую нами территорию, но с большими потерями отступали. Эти перевалы можно успешно оборонять малыми силами. А сейчас наши там уже и укрепления возвели. Так что их оттуда не так-то просто выбить. Правда у турок и сил для этого пока маловато. Генерал Юденич все мало-мальски серьёзные резервы турок уже перемолол. А под Синопом у Энвер-паши есть только те, кого он смог наловить по горным аулам, кто спрятаться не успел. Вооружил тем, что после последней Крымской войны осталось, и под страхом расправы с родственниками загнал в свою армию.
Лобачевский уже организовал на подступах городу три рубежа обороны, и не так-то просто её прорвать даже кадровой армией. А уж тем сбродом, что у Энвер-паши сейчас в наличии, и думать нечего. Пулемётов, правда, у Владимира Владимировича не хватает, зато имеется артиллерия. Есть даже крупные калибры. Орудия он позаимствовал с турецких береговых батарей. Посчитали, что опасности для города со стороны моря практически нет, но, на всякий случай оставили одну батарею, хотя сапёрам и инженерам пришлось основательно поработать чтобы её восстановить после нашего же огня. Остальные турецкие орудия включены в систему сухопутной обороны. Со стороны моря город и окрестности охраняются кораблями Синопского отряда. Контр-адмирал Каськов очень грамотно распорядился имеющимися в его распоряжении кораблями. Крейсер "Прут" и быстроходные миноносцы патрулируют побережье. При обнаружении противника передают радио на броненосцы. А уж те, приблизившись, открывают огонь. Иногда с корректировкой с миноносцев.
Считали, что Митрофан Иванович перестраховывается. Некоторые говорили, что зря только корабли гоняет, но как-то раз с патрульного миноносца пришло радио, что турки, средь бела дня, движутся к городу вдоль побережья. И их там не менее дивизии. Синопский отряд в полном составе вышел на перехват. Миноносцы с "Прутом" не спеша пошли навстречу, а броненосцы, разделившись вышли справа и слева по побережью от колонн турок. Митрофан Иванович приказал броненосцам открыть отсечный огонь. Между горами и береговой линией начали взрываться "чемоданы" с броненосцев, и через двадцать минут все турки были возле линии прибоя. Вот тут их всех и похоронили сосредоточенным огнём всего отряда. Я сильно сомневаюсь, что после этого побоища турки предпримут ещё одну попытку наступления вдоль побережья. Просто некому наступать. А флота у турок больше нет.
— А мы наступать оттуда сможем?
— Теми силами, что там у нас остались, мы можем только обороняться. Но, если в Синоп будут доставлены серьёзные подкрепления, то есть одна мысль, — я замолчал, ожидая реакции высокого начальства.
— Говорите, говорите, Михаил Коронатович.
— Можно ударом на юг, через Чорум, Кайсери, Адану до Искендерунского залива рассечь Турцию. С запада нас могут поддержать наши армейцы и армяне. Главное, чтобы это было неожиданно для наглых островитян. Но, Иван Константинович, для этого нужно три полнокровных корпуса с артиллерией, бронеходами и хорошим снабжением.
— Михаил Коронатович, оставьте свои наполеоновские планы. Сейчас в Ставке все взоры устремлены на Юго-Западный фронт. И о каких-то крупных наступательных действиях в Турции в этом году даже не помышляют. Теперь насчет проливов. Если подобные разговоры в Ставке и ведутся, то о проливах упоминают вскользь, как о операции, возможной когда-нибудь потом, в будущем. И объясните мне, почему настоящего морского волка так тянет в сухопутные генералы? — с улыбкой спросил Григорович.
— Да я и сам никак не пойму, Иван Константинович. Возможно на суше сейчас интереснее, а возможно, хочу побыстрей покончить с этой войной.
— Покончить с войной, я думаю, все хотят. И я, и вы, и Государь, и даже, наверное, Дума.
— Дело в том, Иван Константинович, что не все хотят нашей победы. Именно нашей. И значительно меньше, чем турки и немцы, этого хотят наши союзнички. Любимые наши наглы и лягушатники. И они сделают всё, чтобы Россия истекла кровью в этой войне, а после войны ничего не получила.
— Трудно с вами не согласиться, Михаил Коронатович. С некоторых пор я знаю ваши мысли и причины ваших действий, многим другим, согласитесь, совершенно непонятные. И я согласен с тем, что наши союзники не хотят делиться имуществом побеждённых Центральных держав.
— Так ведь я и предлагаю нашим рывком в проливы их убедить в том, что это нехорошо, и делиться с Россией нужно всегда. Даже в Писании сказано, что алчность, это смертный грех. Но я хочу сделать так, чтобы в этом грехе не мы их обвиняли, а они нас.
— А мы что будем делать, если, вернее, когда они нас обвинят?
— Плевать на обвиняющих с Ивана Великого! — и мы с Григоровичем дружно улыбнулись. Всё-таки отличный он дядька. Династии верен, Россию любит, голова на плечах есть. Лично храбр, прекрасно образован. И чего его после Октябрьской революции хаяли?
— Вы думаете, что захватом проливов Россия сможет сделать Англию или Францию более доброжелательными по отношению к нам.
— Никак нет, Иван Константинович, подобными благоглупостями я не страдаю. Вот заставить нас реально бояться, это можно. И потом, что мы имеем в перспективе? Восстание курдов против турок искусно поддерживается генералом Юденичем. Николай Николаевич понемногу, но постоянно снабжает курдов, пусть несколько устаревшим, но приличным оружием. Турки уже выделили целый корпус для борьбы с горцами. После поражения турок, курдам может не понравиться политика Англии. А живут курды и в Персии, и в Афганистане. А это уже практически Британская Индия. Афганцы сейчас ведут очередную войну с англичанами. Через курдов можно поставлять им оружие, и островитянам сразу станет не до проливов.
— А другие державы как среагируют?
— Думаю так: Англия будет недовольна, да она всегда недовольна. Франция и Италия утрутся. Ну, пошумят, поупрекают нас в жадности, но утрутся. Германия после войны, я уверен, станет союзником, а Австро-Венгрии не будет. Там в моём мире её не стало, так и в этом мире я полагаю, наши союзники предложат расчленить её на несколько государств.
-Война ещё не закончилась, а мы тут делим империю Габсбургов.
-А я вот уверен, что с ней поступят точно также. И войну мы выиграем. То есть будем в стане победителей. Нам бы только с турками побыстрей разделаться.
— Но захват проливов планируется только на весну.
— Я знаком с этими планами, Иван Константинович. Хотя, если бы у меня был корпус полного состава, то о том, что проливы принадлежат России, все узнали бы post?fakt?m.
— Ну, адмирал, то, что вы отличаетесь крайней самостоятельностью в принятии решений уже все знают, но не настолько же, Михаил Коронатович?
— Прошу простить, ваше высокопревосходительство, увлёкся. Естественно, что я непременно испросил бы вашего разрешения на начало операции.
— Ой ли, господин вице-адмирал? — и мы снова дружно улыбнулись.
— Иван Константинович, а ведь были разговоры о том, что мне выделят войска для формирования корпуса морской пехоты, именно для проведения подобных операций.
— Войска обязательно будут, но не раньше ноября-декабря, когда на Западном и Юго-Западном фронтах наступит затишье.
— Поздновато будет. Если к этому времени они и прибудут в Крым, то нам их, хотя бы пару раз, необходимо обкатать переходами по морю и высадкой на берег. Да и оружие нового образца нужно освоить, и технику. А вот времени для этого у нас почти не остаётся. С подготовкой придётся спешить. Следовательно, и потери будут намного больше.
— Почему же нет времени? Его как раз в достатке будет. Раньше апреля, как я думаю, десант проводить рискованно. Зимой погода для такой операции не подходящая. Сами понимаете, шторма частые, да и вода, не дай Бог что случится, холодная, можно людей много потерять.
— Иван Константинович, зимнее время не помеха. Если должным образом всё подготовить, то высадка десанта на вражеский берег пройдёт без осложнений. Только надо дождаться окна между штормами. Десанты при взятии Ризы и Трапезунда мы высаживали в начале марта. Вот в марте, совершенно точно, для этого десанта будет уже поздно. Хотя в большей степени дата десанта зависит даже не от готовности войск к десантной операции.
— А от чего же?
— От того, что именно мы хотим получить или сделать в следующем году. И будь у меня в достаточном количестве десантных кораблей, а главное войск, то я начал бы операцию в январе. Этого не ожидают ни турки, ни союзнички, а следовательно,, ни те, ни другие помешать нам не смогут.
Григорович начал прохаживаться взад-вперёд, то кивая своим мыслям, то с некоторым недоверием посматривая на меня. Чтобы не мешать высокому начальству, я молча наполнил коньяком наши рюмки.
Посмотрев на наполненную хрустальную тару, Морской министр, разумеется машинально, направился к столу, машинально замахнул рюмочку, и так же машинально закусил её долькой лимона, на половину которой был насыпан молотый кофе, а на вторую мелко колотый льдистый тростниковый сахар. Я снова наполнил его рюмку. Григорович продолжил хождение, но через минуту остановился, прислушался к ощущениям в организме и заинтересованно спросил.
— А чем это я коньячок закусить изволил?
Рецепт был мною рассказан, и Иван Константинович, одобрив идею в целом, решил повторить эксперимент, но уже в компании со мной.
— А как с недоброжелателями внутренними дело обстоит? Вы же упоминали, что враги государства Российского не спят, и вредить будут повсеместно, — прожевав очередную дольку задал вопрос Григорович.
— Побывал у меня один деятель. Денег много обещал, если я иудой стать соглашусь.
И я рассказал Григоровичу о визите господина Гучкова. Рассказывал в подробностях, но не всё. Рано ему ещё про все мои действия знать. Опять же, как немцы говорят — знают трое, знает и свинья.
И во время рассказа и пару минут после окончания, Григорович ошарашенными глазами смотрел на меня, переваривая всё услышанное.
Придя в себя, Морской министр сказал, что все обещания Гучкова о ускорении выполнения моих заказов, в целом, обыкновенное "важное надувание щёк", как неоднократно бывало у высокопоставленных государственных чиновников в прошлом, и будет в будущем. Если даже у Гучкова что-то и получится, при условии, что он хоть что-то будет делать, то всё равно раньше весны можно не ждать.
— Надо было брать деньгами, Михаил Коронатович, а не обещаниями, — лукаво улыбаясь, попенял мне Григорович.
Я покаянно покивал головой.
— Понимаю, Иван Константинович, не подумал. Сейчас, с деньгами, а тем более, с золотом, я бы уже разместил заказы и на автоматические винтовки, и на бронеходы.
— Или уже находились бы в тюрьме, а следователи ведомства, возглавляемого любезнейшим Николаем Алексеевичем Маклаковым, готовили на вас обвинение во взятках или государственной измене.
Мы помолчали, под ещё одну дольку лимона, и я был вынужден согласиться с Иваном Константиновичем. Слово "подстава" Гучков наверняка не знает, но действие это ему наверняка известно. И не нужно убивать адмирала. Хотя, тогда нужно деньги платить. Нет, разговор с Гучковым прошёл хорошо. Он остался доволен, а жизнь ещё покажет кто из нас будет смеяться. И последним, и вовремя.
— Иван Константинович, сейчас меня беспокоит то, что рядом с Гучковым засветился артиллерийский офицер с "Марии".
Несколько секунд Григоровича осмысливал сказанное.
-Так вы считаете, что на "Императрице" может произойти такая же диверсия, как произошла там, в вашем времени?
-Точно такой здесь уже не получится. На линкоре нет боеприпасов и взрываться там просто нечему. Но могут пронести на борт взрывчатку и вывести из строя какой-нибудь механизм или турбину, и этим увеличить время ремонта. Но только не потопить. Чего не скажешь о других кораблях, где в погребах полно снарядов. И к тому же, итальянский линкор взорвался точь-в-точь, что и тогда.
— Так вы подозреваете этого Райского?
— Я сейчас, Иван Константинович, всех подозреваю. Может быть это уже на сумасшествие смахивает, но по-другому не могу. Я ведь помню, что в моём времени практически одновременно взорвались и затонули наш и итальянский линкоры. А у нас с вами итальянец уже на дне. Вот я и тревожусь, и везде врагов вижу. А уж когда всякие гучковы появляются, так у меня просто шерсть дыбом поднимается. Вот чувствую я опасность. Чувствую.
И именно офицеру, а не матросу проще простого пронести взрывчатку на корабль и устроить диверсию. Зная устройство линкора, зная назначение почти всех механизмов и помещений, именно офицер может установить адскую машинку именно там, где взрыв принесёт максимальный урон кораблю. И офицер почти всегда может покинуть корабль под благовидным предлогом. И корабль утопит и сам останется невредим. Я отдал приказ проводить досмотр всех, желающих попасть в адмиралтейство, а не только тех кто не только поднимается на борт или входит в док. Любой, проходящий через проходную адмиралтейства обязан объяснить охране цель своего визита, будь ты хоть мастеровой, хоть матрос. Мастеровых пропускают только по спискам, в присутствии их инженеров, матросов только в присутствии вахтенных начальников. А вот с господами офицерами труднее. И так, меня с Пилкиным уже с жандармами сравнивают за то, что ужесточили правила прохода. Но досматривать офицеров и их груз, сами понимаете, Иван Константинович, недопустимо. Согласно этому приказу на корабли не допускаются даже представители экипажей других кораблей, но, опять же, офицеров этот запрет не касается. Да и в городе, благодаря моим контрразведчикам и местным жандармам поменьше праздного народа стало. Но всех ведь не выгонишь, и въезд в Севастополь не запретишь.
Сейчас-то "Мария" в доке стоит, без боеприпасов, а я голову ломал, как это сделать. Так что можно германцу спасибо сказать, что у нас два линкора в доках, без боеприпасов находятся.И не смотря на это, я приказал взять лейтенанта Райского под негласное наблюдение.
— Да, уж, Михаил Коронатович, никогда и в голову бы не пришло благодарить врага за разрушения, причинённые нашим кораблям. А ведь приходится, — и Григорович сокрушённо покачал головой. Сейчас устраивать на них диверсии особого смысла не имеет. Один, как минимум, до весны простоит в ремонте, второй до декабря. А может и дольше задержится. Но как вы верно заметили, диверсию можно устроить на любом другом корабле. Если бы я был из этих мизераблей, то я выбрал бы броненосец или крейсер, чтобы факт диверсии нельзя было скрыть.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
