Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Кш 2. Небесный артефактор. Часть 3. Ничего личного, господа


Опубликован:
11.05.2020 — 11.05.2020
Читателей:
1
Аннотация:
Нет описания
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Кш 2. Небесный артефактор. Часть 3. Ничего личного, господа



Часть третья. Ничего личного, господа



Глава 1. Время не ждёт


Счастье, что дядька Мирон примчался раньше, чем вернулась из похода по лавкам наша экономка. Но напугал он меня изрядно. Когда я услышал шум на кухне, мне сначала показалось, что наступил второй акт этой "чудной" пьесы и в гости пожаловали подельники первых визитёров, так что пистолет, которым я вооружился, едва разобравшись со вторженцами, мгновенно оказался в моей руке. К счастью, я ошибся. Просто дядька Мирон решил войти так, чтобы его не заметили возможные наблюдатели. Ну а пока Завидич добирался домой, я успел навести порядок в гостиной и комнате Хельги, благо визитёры не успели особо намусорить, и даже укрыл тело "летуна" найденным на чердаке брезентом. В общем, к тому моменту, когда опекун занялся единственным живым "гостем", в доме уже ничто не напоминало о недавних событиях... ну, кроме разбитого окна в спальне сестрицы, но тут я ничего поделать не мог. Я не плотник и тем более не стекольщик, так что мне осталось только слоняться по дому в ожидании результатов допроса.

— Новость первая, хорошая, — поднявшись в гостиную, проговорил Завидич. — Помощников у этой троицы не было. Новость вторая, плохая. Это обычные взломщики, нанятые для разовой работы. В их задачу входил только поиск тайников в доме, и больше ничего.

— Обычные взломщики, вооружённые пистолетом с глушителем? — недоверчиво хмыкнул я.

— Понял, да? — невесело усмехнулся дядька Мирон. — Вооружённый был представителем заказчика и должен был проконтролировать работу этих двоих. И это третья новость. Как понимаешь, тоже не ахти.

— Дела... и кому мы могли понадобиться? — я поморщился. Такие новости действительно не радуют.

— Об этом подумаем позже. А пока нужно уничтожить тела. Елена не поймёт, если обнаружит в доме трупы. Сможешь повторить тот фокус, что проделал в Италии с теми работорговцами-карабинерами? — покачав головой, спросил опекун.

Я кивнул в ответ.

— Обоих?

— Всех троих, — жёстко ответил дядька Мирон. — Здесь никого не было, никто не приходил, ничего не искал. А окно в комнате Хельги ты разбил... нечаянно. Ясно?

— Да... — А что тут ещё скажешь?!

Добивать допрошенного не понадобилось. Завидич сделал это сразу после "беседы", так что мне пришлось лишь более тщательно обыскать "гостей" и развеять их тела. Что я и проделал.

Вовремя. Мы с опекуном только начали разбираться с окном, когда внизу раздался шум открывающейся двери. Это вернулась тётушка Елена со своим племянником.

Честно говоря, сложнее всего в этот день мне было делать вид, что ничего не произошло. Адреналин после встречи с любопытными гостями сошёл не сразу, а потому первые два часа после возвращения экономки я предпочел провести в подвале за работой. Хотя какая там работа?! Я не мог даже заставить себя взяться за чертежи или вычисления. Нервы...

Но к ужину я всё-таки справился с собой и успокоился, так что даже смог правильно отреагировать на ворчание дядьки Мирона по поводу разбитого окна, которое он "с трудом привёл в порядок". И кажется, играли мы неплохо, поскольку ни тётушка Елена, ни вернувшаяся из конторы Хельга вроде бы так ничего и не заподозрили.

Поговорить с опекуном о происшедшем мне удалось только поздно вечером, когда измотанная очередной тренировкой Хельга поднялась в свою спальню, а наша экономка отправилась домой.

— У нас всего два варианта. Первый, самый простой и наименее неприятный: взломщики работали на кого-то, заинтересовавшегося твоими разработками, — пыхнув трубкой, медленно проговорил дядька Мирон и, помолчав, добавил: — Маловероятно, конечно, но возможно.

— Как будто кто-то знает об этих самых разработках, — фыркнул я.

Опекун покачал головой.

— Знают, Кирилл. Заводчики весьма тщательно следят за возможными конкурентами. Да и я уже имел не одну беседу с потенциальными покупателями нашего будущего товара. Так что слухи о скором появлении новых товаров уже пошли. Но... такая реакция на них слишком... слишком жестка. Я бы понял, если бы наша продукция уже появилась в продаже. Возможный ажиотаж, конечно, вполне мог бы сподвигнуть некоторых заводчиков на подобный шаг, но сейчас... слишком рано. Неоправданный риск.

— Ну, допустим. А какой второй вариант? — нехотя согласился я.

— Второй, м-м... — дядька Мирон провёл ладонью по подбородку. — Он более вероятен, особенно если учесть, что я услышал от допрошенного. Они искали тайники...

— И? Что они надеялись там обнаружить: золото, брильянты? — не понял я.

— Этого он не знал, — пожал плечами опекун и, выбив пепел из трубки в специально притащенную для этой цели в мой подвал пепельницу, потянулся к сумке с вещами, изъятыми мною у визитёров. Нашарив в ней что-то, дядька Мирон выудил находку и бросил мне её на колени. — Вот почему я не верю в найм ради изъятия чертежей. За бумагами не охотятся с непонятными детекторами. А представитель заказчика настаивал, чтобы при поиске его помощники ориентировались на показания этой машинки.

— М-м... может быть, это для поиска тех самых тайников? — спросил я, покрутив в руках прибор, больше всего похожий на обычные карманные часы. Собственно, именно поэтому он меня и не заинтересовал во время обыска трупов.

— Нет, Кирилл. Как выглядят приборы для поиска скрытых пустот, я знаю не понаслышке, уж поверь, — покачал головой дядька Мирон. — И эта вещица совершенно на них не похожа. А вот для чего она — надеюсь, сможешь определить ты. Всё-таки, руника, это по твоей части, а?

— Хорошо. Но могу я сначала узнать о твоих подозрениях? — отложив артефакт в сторону, поинтересовался я.

— Да, конечно. Накопители.

Внешне Завидич был спокоен, будто ничего не произошло, но судя по тому, как жалобно хрупнула трубка в его руке, спокойствие это было напускным.

— Это... точно? — скривился я.

— Нет, конечно, — ответил дядька Мирон. — Но я не вижу других причин для подобных знаков внимания... если ты, конечно, не умудрился натворить чего-то еще.

— Не было... — я помотал головой и, на миг задумавшись, спросил: — А не может это быть реакцией на наши с Хельгой шалости в Италии?

— Вы там что-нибудь украли? — приподнял бровь опекун и уточнил: — Помимо мобиля?

— Нет, — невольно хмыкнул я. — Только пару-тройку человек на тот свет спровадили.

— Вот-вот. Тогда зачем возможным мстителям что-то искать в нашем доме? — покивал дядька Мирон, чуть поморщившись, когда я упомянул об убитых. А что, мне есть чего стесняться? Работорговцы иной участи не заслуживают. Это и Хельга подтвердит.

В подвальной комнате воцарилась тишина. Я крутил в руках переданный мне опекуном артефакт, а дядька Мирон вновь набивал свою трубку табаком. Откинув заднюю крышку корпуса, я осмотрел покрытую рунной вязью металлическую пластину... нет, не разглядеть. Слишком мелко. Впрочем, можно попробовать иначе. Я выудил из ящика в столе железный "орех", в котором хранил алмазную крошку, и... "минутная" стрелка на циферблате прибора дёрнулась и начала довольно быстро вращаться, а потом к ней присоединилась и "часовая", чтобы замереть, указывая чётко на "орех". О как!

— Дядька Мирон! — окликнул я задумавшегося опекуна, а когда тот отвлёкся от размышлений, указал на прибор. — Кажется, ты прав. Артефакт реагирует на алмазное сырьё.

— То есть? — нахмурился он.

— Эх, как бы объяснить... Пустой алмаз "тянет" в себя мировую энергию, причём тянет довольно активно. А прибор реагирует на это движение.

— Это точно?

— Нет, конечно, — пожал я плечами. — Может быть, он реагирует таким образом на любой рунескрипт? Они ведь тоже тянут энергию. Надо проверить.

— Так проверяй! — неожиданно рыкнул опекун, но тут же остыл. — Извини, Кирилл. Нервы.

— Да понимаю, — отмахнулся я. — Сейчас проверим.

Вернув "орех" в ящик, я покрутил головой и, найдя взглядом включенную настольную лампу, поднёс детектор к её основанию. Ноль реакции. Обе стрелки застыли в положении "на шесть часов". Выключил лампу... то же самое. Ну да, разомкнутый контур рунескрипта энергию не тянет... а активированный тут же её преобразует. Конечно, нужно будет разобрать машинку и как следует в ней покопаться, но уже сейчас я могу предположить, что детектор реагирует только на "закачку" энергии. Тогда как её преобразование отключает прибор. Это, конечно, если он действительно создан для поиска накопителей... Хм...

— Ну что, Кирилл? — спросил дядька Мирон.

— Кажется, ты прав, — признал я. — Уверенность не стопроцентная, но... близко к тому. Точнее могу сказать только после детального разбора. А на это нужно время. И довольно много.

— Плохо, — констатировал опекун.

— Думаешь, Гросс? Опять? — спросил я. Дядька Мирон поморщился и кивнул.

— Либо появился ещё какой-то игрок, — после недолгого молчания проговорил он. — Очень осведомлённый, а значит, крайне опасный игрок.

— Плохо, — повторил я следом за Завидичем. И вновь в комнате воцарилась тишина. Наконец дядька Мирон не выдержал и, громко выбив трубку, поднялся со стула.

— Ладно. Время позднее, Кирилл. Давай по койкам. А завтра я расскажу о происшествии Хельге и наведаюсь к Несдиничу. Глядишь, что-нибудь да придумаем.

— Ты уверен, что это безопасно? — нахмурился я, и дядька Мирон замер на месте.

— Может, пояснишь свою мысль? — обернувшись, спросил он.

— Легко, — кивнул я. — У господина инженер-контр-адмирала в конторе течь. Вспомни, как легко в прошлый раз Гроссу удалось изъять эти чёртовы шкатулки! Ведь как по нотам разыграл. А это без знания... очень точного знания противника было бы невозможно. Но кто мог дать подобную информацию о "Фениксе" и "Резвом"? Либо владельцы... но Гюрятиничи не стали бы сдавать свои козыри никому и никогда... либо тот, кому по должности положено знать всё и немного больше, тем более о своих заштатных "партнерах".

— Может быть, ты и прав, — задумчиво протянул дядька Мирон и тут же усмехнулся, правда, совсем невесело. — Но в этом случае, думаю, человек, приславший взломщиков, знал бы, что никаких накопителей у нас быть не может.

— Тоже верно, — вынужден был я согласиться. — Правда, этот факт не отменяет необходимости предельной осторожности.

— Ты меня ещё поучи, — проворчал опекун и, зевнув, махнул рукой. — Не дрейфь, Кирилл. Решим эту проблему... а сейчас давай спать. День завтра будет о-очень долгим.

Дядька Мирон был прав. Следующий день оказался весьма насыщенным для нас обоих. Правда, если опекун проболтался полдня у "географов", я вынужден был исполнить безмолвное обещание, данное днём раньше тётушке Елене, и заняться её племянником. Не то чтобы он меня разочаровал, вовсе нет. Просто голова моя была занята совсем не теми мыслями, так что разговор о знаниях Ярослава вышел довольно натянутым. Поняв, что особого толку от беседы не будет, я решил пойти другим путём и, прихватив матрицы и чертежи, повёз потенциального работника в нашу мастерскую. Уж старый бригадир точно разберётся в его умениях...

Так и вышло. Несмотря на некоторую холодность между нами, Фёдор Казанцев всё же прислушался к моим словам и тут же отдал Ярослава "на растерзание" своей бригаде. Мужики принялись гонять своего возможного коллегу, а мы с бригадиром засели в небольшой комнатке, отделённой от общего зала тонкой перегородкой. Как громко обозвал эту клетушку сам Фёдор, "в конторе". И начался разбор полётов. Я вовсю критиковал механику и корпуса будущих образцов, а мастер, пыхтя и надуваясь, тыкал грязным пальцем в запечатанные модули с рунескриптами и бухтел, что так никто не делает, "и вообще"... Ну да, так здесь действительно никто не делает. Но я не хочу, чтобы мои рунескрипты скопировали сразу после покупки первого же прибора. А потому позаботился о том, чтобы каждый рабочий элемент системы был запечатан отдельным рунным кругом, и при первой же попытке открыть блок, в котором заключена пластина с рунескриптом, последняя просто оплавилась бы до полной нечитаемости. Заодно решим и проблему ремонта. Ведь куда проще заменить целиком вышедший из строя блок, нежели заниматься восстановлением пострадавшего рунескрипта. Особенно учитывая, что ни один мастеровой просто не будет знать этих самых рунескриптов.

Убедил. С таким способом защиты Фёдор, конечно, ещё не сталкивался, но после часа споров принял идею... хотя и без восторга. Ещё бы! Ведь помимо физической защиты рунескриптов, я предусмотрел и юридическую. Так что разглашение сведений, составляющих тайну производителя, грозит его бригаде непомерно огромными штрафами.

— Кирилл! Но пятьдесят тысяч гривен! — ошарашенно проговорил Казанцев.

— Вы собираетесь торговать моими секретами? — осведомился я. Мастер возмущённо взглянул на меня и замотал головой. — Тогда в чём проблема?

Договорились всё же. Но крови у меня этот мастер попил, у-у!



* * *


— На встречу с Осиниными объект не явился, — монотонный голос докладчика оборвался, едва хозяин кабинета поднял руку.

— Не явился, или... — тихо, с вкрадчивыми нотками уточнил он.

— М-м, филеры его потеряли примерно на половине пути, — признал докладчик.

— Ясно. — По тону хозяина кабинета было совершенно невозможно понять, как он отнёсся к новости и попытке утаить неприглядный факт. — Место установили? Возможности для отхода?

— Установили. Это не специальный маршрут. Объект скрылся лишь благодаря удачному стечению обстоятельств. В папке есть выводы старшего наблюдателя по этому поводу.

— Хм... ладно, — протянул хозяин кабинета и кивнул. — Продолжайте, лейтенант.

— Домой объект тем вечером не вернулся. Объявился лишь на следующий день, никаких признаков волнения не выказывал. Вёл себя обычно, выезжал с прислугой на рынок, никаких контактов в городе, кроме торговцев, не имел. Возможность подсадки исключена. Никаких значимых происшествий в нашу смену больше не было, — закончил доклад лейтенант.

— Не было, — тихо проговорил его собеседник, глядя сквозь подчинённого. Может, не стоило убирать филеров на момент акции? Может, удалось бы узнать, как и что происходило в доме с той шушерой? Впрочем... это не столь важно.

Лейтенант кашлянул, привлекая внимание начальства, и хозяин кабинета вынырнул из своих мыслей.

— Продолжайте наблюдение. При малейшем намёке на контакт — телефонируйте, — проговорил он, и подчинённый, щёлкнув каблуками, резко склонил голову. — Вы свободны, лейтенант.



* * *


Встречу с Несдиничем дядька Мирон описывать не стал, ограничившись лишь одним замечанием, моментально выбившим нас с Хельгой из колеи.

— Переезжаем в Китеж, — сказал, как отрезал. Естественно, Хельга потребовала объяснений, которые Завидич с готовностью на неё и вывалил, описав все перипетии недавних событий в нашем доме, сдобрив их уже знакомыми мне рассуждениями и заверением, что в летающем городе до нас никакие "гроссы" не доберутся. Заботами его бывшего сослуживца, разумеется. Сестрице этого хватило, а вот мне — нет. Потому, дождавшись, пока Хельга покинет наше общество, я очень внимательно посмотрел в глаза опекуну, и тот сдался.

— Подробности? — почти утвердительно вздохнул он. Я кивнул. — Что ж, ладно, слушай. Наш контр-адмирал поверил в возможный интерес к накопителям, и едва я закончил рассказ, развил бурную деятельность. Результатом стало предложение переехать в Китеж, которое я склонен принять по нескольким причинам. Китежград — не обычный парящий город. Собственно, помимо транзитной зоны, все остальные его сектора — либо жилые, либо военные. В жилых проживают служащие города и офицеры, в военной, как легко догадаться, сосредоточены боевые подразделения и военные же учебные заведения. Чужак вне транзитной зоны будет выглядеть там белой вороной, а значит, подобраться к вам будет куда как сложно.

— Стоп-стоп-стоп! Что значит "вам"?! — вскинулся я.

— Хорошо, пусть будет "нам", — покладисто согласился Завидич и пояснил: — Просто, в отличие от тебя и Хельги, мне придётся мотаться меж Китежградом и Новгородом, поскольку обязательств, связанных с мастерской, с меня никто не снимал. Это тебе без разницы, где над чертежами корпеть, а за делом пригляд нужен постоянный, иначе ни о какой прибыли и речь вести не придётся.

— А Хельга?

— Старший Гюрятинич уже дал добро на временный вывод младшего штурмана и юнца "Феникса" за штат, — со вздохом признался дядька Мирон. — Несдинич при мне телефонировал старику, так что этот вопрос решён. Хотя, если бы не та авария на "ките"... м-да.

— Понятно. А что с другими причинами? — спросил я.

— Какими... а! Здесь всё просто и довольно радужно. Дом под куполом вместо "подземной" квартиры, которой, несмотря на имеющееся право приобретения жилья в Китеже, нам бы никто не позволил купить... и верфь для воплощения твоей задумки, как ты и хотел, без доступа "лишних" людей.

— Вот так, да? Звучит сладко, конечно. А в чём подвох? — я нахмурился.

— Нет никакого подвоха, Кирилл, — покачал головой опекун. — Несдинич готов вас с Хельгой на своём горбу в Китеж затащить, под защиту тамошнего гарнизона, поскольку закономерно опасается, что в случае вашего захвата секрет этих чёртовых накопителей уйдёт из страны. Отсюда и реакция.

— И как он это себе представляет?! — удивился я. — Шкатулки-то у него!

— Кирилл, ты же не думаешь, что глава седьмого департамента такой идиот и верит, будто ты не сунул свой любопытный нос в эти самые шкатулки? С твоей-то тягой к артефакторике! — осведомился дядька Мирон, и я хмыкнул в ответ. Ну да... не подумал. Заметив, как скривилась моя физиономия, опекун усмехнулся. — Вот-вот. И даже если ты ни черта в них не понял, сведений о рунескриптах, покрывающих накопители, в твоей голове достаточно, чтобы начать новый виток исследований. А уж как вытащить эти знания из твоего черепа, вопрос десятый... и не самый сложный. Специалистов по этому делу в мире предостаточно. Вспомнишь даже цвет пелёнок, в которые гадил в детстве.

— Да понял, понял, — махнув рукой, пробормотал я и постарался перевести тему, пока опекун не вошёл во вкус и не начал читать нотации. Водится за ним такой грешок. Редко, правда, но если уж "поймает волну", то всё, туши свет. Часа два может разглагольствовать. — А что с домом под куполом? Чем он так хорош?

— Как ты понимаешь, места на верхнем уровне не так уж и много. Поэтому приобрести там жильё без протекции крайне сложно, даже имея все официальные разрешения. В лучшем случае покупателю предложат квартиру на первом "подземном" уровне. А это значит — никаких окон...

Я вспомнил Фиоренцу. Узкие переходы, тусклое освещение, змеящиеся по стенам и под фальшполом трубы... атмосферно, конечно, но жить в таких условиях? Бр-р.

— Да уж, под куполом, конечно, лучше. Там хоть зелень есть... парки, улицы, — вспомнив посещение Китежа, вздохнул я, но тут же встрепенулся. — А у нас денег-то на покупку дома хватит?

— Не волнуйся, за деньгами дело не станет, — усмехнулся дядька Мирон. — Я не миллионщик, но запас на чёрный день имею. Пенсионный капитал, если быть точным. Так что покупка — не проблема. Ещё и на мастерскую нашу останется. Немного, правда, но на первое время хватит...

— Понятно, — кивнул я и задумался.

— Кирилл, очнись! — дядька Мирон ткнул меня кулаком в плечо. Я взглянул на опекуна. — О чём задумался, детина?

— Представил, в какие расходы вас вгоняю, — признался я. — Если бы не моё любопытство...

— Ты это брось, — посуровев, перебил меня опекун. — Любопытство, расходы... Ерунда это всё. Собственный дом нам так и так нужен, не век же по съёмным квартирам кочевать? Правда, о том, чтобы купить жильё в парящем городе, я до недавнего времени и мечтать не мог.

— Ну так, может быть, я хоть поучаствую в покупке... — пробормотал я. — У меня же деньги есть.

— Незачем, — отмахнулся дядька Мирон. — Моего пенсиона хватит с лихвой. А свои гривны побереги для дирижабля.

— А если всё-таки... — вскинулся было я, и Завидич зарычал:

— Кирилл! ЗА-БУДЬ! Лучше займись поиском подходящего для переделки корабля.

— Да что там искать! — махнул я рукой. — Купол от высотного курьера типа "Тайфун" и гондола с яхты типа "Бриз" имеются на Новгородской верфи. Я уже и о покупке договорился. Осталось только расплатиться, и можно забирать. Одна проблема... как этот конструктор в небо поднять.

— Когда успел? — удивился дядька Мирон. — И сколько же оно стоит?

— После экзаменов. Три недели подходящее железо искал. Хозяева просят четыре тысячи.

— Недорого, — удивлённо протянул опекун.

— Так гондола пустая, а от купола, можно сказать, только каркас да труба конденсатора остались, — пожал я плечами и ответил на немой вопрос Завидича. — Двигателей нет, даже вспомогачей. Обшивки нет. Арт-приборов нет, трубопроводов тоже.

— А что есть-то?! — воскликнул дядька Мирон.

— Каюты в полном наборе. Десять штук. Четыре санузла с подводкой к конденсатору. Ну и трюмное отделение с кран-балкой, работающей от отдельного двигателя... правда, самого двигателя тоже нет.

— Но это же металлолом! — не выдержал Завидич.

— Скорее, набор "Сделай сам". — Фыркнул я в ответ.

— Глупость какая, — хмуро произнёс он. — Ты только на двигатели пару тысяч потратишь.

— Пф. Не больше двухсот гривен, для крана. И ещё столько же на пару-тройку вспомогательных, — улыбнулся я. Опекун сначала глянул непонимающе, но тут же усмехнулся.

— Твой проект... совсем забыл, — протянул он. — Ладно. Разберёмся с покупкой и доставкой, как только переедем в Китеж. Иди, собирай вещи. "Резвый" будет ждать нас завтра в полдень. Только, Кирилл, прошу, бери лишь самое необходимое, и Хельге о том же скажи. Остальную часть скарба люди Несдинича привезут позже.

Переезд прошёл как в тумане. Мы оглянуться не успели, как оказались под гигантским куполом Китежграда. Правда, на этот раз с нами был сопровождающий от седьмого департамента, вооружённый каким-то страшным документом-"вездеходом", при одном виде которого многочисленные патрули вытягивались во фрунт, моментально проглатывая свои вопросы и претензии.

— Хм... а ничего, что он так документами "светит"? — тихо поинтересовался я у дядьки Мирона, но сопровождавший нашу компанию офицер с лейтенантскими погонами меня услышал.

— Это удостоверение комендатуры Китежграда, — сухо заметил он. — Её представители имеют право беспрепятственно перемещаться по всей территории города, включая сектора ограниченного доступа.

Долго гулять по зелёным улицам города нам не пришлось. Уже через четверть часа мы спустились в стальное нутро этой парящей махины и после недолгих петляний по её коридорам и галереям оказались перед стальной заслонкой, такой же герметичной, как и все прочие встречавшиеся на нашем пути двери. Но эту отличал огромный размер и... вооружённый караул.

"Комендатура"... Интересно, нам тоже выдадут такие удостоверения?

Не выдали. Точнее, вместо внушительного "вездехода" после короткой процедуры регистрации мы получили небольшие жетоны с выбитыми на них нашими именами и едва заметными рунными кругами на обороте.

— Поздравляю, отныне вы полноправные жители Китежграда, — худощавый клерк с лицом снулой рыбы, одетый в унылый тёмно-серый костюм, растянул губы в неживой улыбке. — Полу...

— Кхм, — наш сопровождающий смерил клерка выразительным взглядом, и тот дёрнулся.

— Прошу прощения. В соседнем кабинете мой коллега с удовольствием поможет вам выбрать дом по нраву. А сейчас прошу прощения, но мне нужно вернуться к работе.

Честно говоря, я думал, что мы прямо сейчас отправимся в тот самый "соседний кабинет", но нет. Едва мы оказались в коридоре, наш сопровождающий предложил отложить выбор жилья на следующий день. А пока, дескать, он готов проводить нас до гостиницы. Отказываться мы не стали и уже через полчаса получили возможность отдохнуть в снятом сразу по прилёте номере, довольно просторном, надо сказать. Точнее, Хельга расслаблялась в ванной, опекун сел на телефон и принялся терроризировать кухню на предмет раннего ужина, а я... я взялся трясти нашего сопровождающего по поводу верфи. А что? Несдинич же, по словам дядьки Мирона, сказал, что этот лейтенант отвечает за решение всех вопросов, связанных с нашим обустройством в Китеже? Вот пусть и помогает!

— Кирилл, оставь человека в покое! — потребовал Завидич, положив телефонную трубку на рычаг. — Завтра доставят твой металлолом, тогда и будем разбираться.

— В самом деле, Кирилл Миронович, — устало проговорил лейтенант. — Дирижабль с вашим имуществом должен прибыть только через двадцать восемь часов. У нас ещё достаточно времени, чтобы определиться с его размещением. Но чем дольше вы меня задерживаете, тем меньше времени у меня остаётся для решения этого вопроса. Впрочем, если желаете, завтра, пока ваши родные будут выбирать дом, я могу проводить вас на верфь, куда должны доставить груз. Познакомитесь с нашими инженерами, думается, вы найдёте с ними общий язык.

Вот спасибо! Уж лучше так, чем целый день бродить по городу, помогая Хельге и дядьке Мирону выбирать дом. С сестрицей-то и в обычную лавку за покупками ходить страшно, а уж во что она превратит осмотр нашего будущего жилья... Бр-рр.


Глава 2. Закулисный разговор


— Их можно было бы отправить в куда более безопасное место, не находите, Матвей Савватеевич? — тихо проговорил секретарь, принимая у своего начальника папку с подписанными документами. Несдинич покачал головой. Вот не даёт Фоме покоя судьба бывшего сослуживца.

— Например, на Грумант, да, Фома Ильич? — усмехнулся глава департамента.

— А хотя бы и туда, — вскинулся Литвинов. — Уж на острове-то их точно никто не достанет.

— Ох, Фома-Фома... Как был штурмовиком, так и остался. Нет, если бы речь шла о людях, состоящих у нас на службе, я бы сам их законопатил в самый дальний гарнизон, не опасаясь нарушения приказа. Но из Завидичей лишь Мирон ещё помнит, что такое приказ, и готов пожертвовать комфортом, если этого требует ситуация. А его детки этого никогда и не знали. На службе они не состоят и следовать нашим указаниям не обязаны. Более того, запирать их где-то против воли — значит, гарантированно уничтожить любые надежды на добровольное сотрудничество. Впрочем, сам Завидич тоже далеко не подарок. Знал бы ты, скольких трудов мне стоило уговорить его на переезд! Сыграть удалось лишь на том, что в следующий раз противник, наёмников которого он вспугнул, может и будет играть куда жёстче... Пришлось даже поломку "Феникса" приплести, как диверсию. Еле уговорил. А ты говоришь, "на Грумант". — Несдинич глянул на своего секретаря и друга. — Сбегут. Не веришь? Вспомни их итальянские приключения.

— Везение, — фыркнул Литвинов.

— Ну да. О Мироне в своё время ты так же говорил. А детки все в него, — намекнул собеседник, и секретарь передёрнул плечами.

— Да и чёрт бы с ними, — отрешившись от неприятных воспоминаний, проговорил Литвинов. — Сразу бы не убежали, а трёх-четырёх месяцев на должную обработку нам бы хватило. Наследили германцы в истории с накопителями порядком. Так к чему сложности?

— Всё так же прямолинеен, — заключил Несдинич. — Ты меня не расслышал? Я рассчитываю на сотрудничество с младшим Завидичем. В свои пятнадцать он даст фору нашим лучшим арт-инженерам, и упускать такой талант мы просто не имеем права. К тому же исчезновение Завидичей непременно всполошит всех заинтересованных лиц, что нам только на руку.

— И поэтому решили потакать фантазиям малолетки? — скривился Литвинов.

— Эти фантазии удержат его в Китеже вернее любых договоров и цепей. А наша помощь в их осуществлении, заметь, не стоившая ведомству ни полкуны, сыграет на пользу дальнейшему сотрудничеству, — объяснил контр-адмирал, по-прежнему сохраняя спокойствие, хоть это и было непросто. Будь на месте Фомы любой другой подчинённый, он уже, как минимум, схлопотал бы выговор, но с другими подчинёнными таких разговоров Несдинич и не вёл бы. А с Литвиновым их объединяли не только долгие годы совместной службы, но и дружба. К тому же секретарь хоть и отличался прямолинейностью в суждениях и редкой злопамятностью, но во многих делах его помощь была неоценимой.

— Сотрудничество... — Литвинов фыркнул. — Баловство всё это.

— Не скажи, — усмехнулся контр-адмирал и, порывшись в бумагах на своём столе, протянул их другу. — Взгляни.

— Что это? — нахмурился секретарь.

— Отчёт аналитиков и филеров, наблюдавших за Завидичами в последнее время, и копии некоторых договоров, переданные нам Нотариатом, — пояснил Несдинич и кивнул на бумаги. — Ты почитай, почитай. А я посмотрю, что ты скажешь после о "фантазиях малолетки".

Недоверчиво покрутив носом, Литвинов погрузился в чтение переданных ему документов. И чем дольше он читал, тем выше поднимались его брови. Эдакий показатель степени удивления.

— Мастерская... производство домашних арт-приборов. Договоры на поставку... Гревские, Гюрятиничи... Кульчичи?! — Секретарь помотал головой и неверяще уставился на своего начальника.

— Вот такие вот фантазии малолетки, Фома. Пятнадцать лет — и больше двадцати разработок, не имеющих аналогов в мире, по крайней мере, в плане энергопотребления точно, — не сдержав откровенно весёлой улыбки, развёл руками Несдинич. — Согласись, такой талант стоит внимания.

— М-да. — протянул Литвинов, возвращая документы начальнику. — Это... точно его разработки?

— Точнее быть не может. Куратор Завидичей в Китеже уже успел взглянуть на чертежи и рунные схемы в кабинете Кирилла. Никаких сомнений в авторстве. Эх, знал бы ты, как я жду итогов его работы с дирижаблем... — мечтательно протянул контр-адмирал, но тут же пришёл в себя и поморщился. — Жаль, что рунные расчёты по дирижаблю Кирилл показать не пожелал.

— Я удивлён, что куратору удалось увидеть хотя бы схемы приборов, — покачал головой Литвинов. — Если судить по тому, что я здесь наблюдаю, мальчишка совсем не горит желанием раскрывать свои секреты.

— Просто лейтенант Брин показал себя таким же увлечённым арт-инженером, как и сам мальчишка. А тот и рад пообщаться с "коллегой", — заметил Несдинич. — Правда, он не преминул взять слово молчания с лейтенанта. Опасается конкуренции.

— Так вот куда делся глава арт-отделения! — осенило секретаря, но он тут же справился с собой и хмыкнул. — Можно подумать, нашему ведомству делать больше нечего, кроме как открывать собственное производство этих... пылесосов.

— Попробуй объяснить это пятнадцатилетнему мальчишке.

— А как же "талант"... "гениальность"? — саркастично усмехнулся Литвинов.

— Это не синонимы к слову "опыт", — покачав головой, заметил контр-адмирал. — Но в предусмотрительности юноше не откажешь. Он ведь не просто слово взял. Он фактически купил нашего артефактора... с потрохами купил!

— Не понял, — насторожился Литвинов.

— Успокойся, Фома, — улыбнулся начальник. — Никакого предательства не было, так что можешь не делать стойку. Юноша просто обменял кое-какие разработки на обещание не использовать его изобретения в корыстных целях. Естественно, с моего разрешения и одобрения.

— Полагаю, Кирилл тоже осведомлен об этом разрешении? — секретарь чуть расслабился. — И что же это за разработки такие?

— Да, Кирилл в курсе. Я передал ему письмо через Завидича, — Несдинич кивнул. — Что же до разработок... знаешь, в свой первый визит Кирилл продемонстрировал мне собранный им фонарик. Обычный фонарик... с очень необычными свойствами. Например, он может излучать нерассеивающийся и почти невидимый луч.

— И какая от него польза, если он невидимый? — хмуро спросил секретарь. В ответ контр-адмирал вынул из ящика стола небольшой револьвер. Литвинов не раз видел это оружие в руке начальника, но сейчас оно выглядело несколько необычно. Секретарь присмотрелся и удивлённо покачал головой. Под стволом револьвера вместо шомпола из гнезда торчал, лишь немного уступавший в диаметре стволу небольшой гладкий цилиндр с вынесенным вниз миниатюрным переключателем, удобно прилегающим к спусковой скобе.

— Луч практически невидим в воздухе, но на препятствии... — Несдинич щёлкнул рычагом выключателя и, наведя ствол револьвера на стену, кивнул секретарю. Тот повернул голову и тут же увидел небольшое пятнышко красного света, замершее на белоснежном лбу мраморного бюста древнего мыслителя, украшающего каминную полку.

— Однако... — бывший штурмовик не мог не оценить удобства такого странного прицельного устройства... и требовательно протянул руку. Несдинич довольно усмехнулся. Старый друг по-прежнему не мог спокойно смотреть на оружейные новинки. Вот и сейчас, стоило револьверу оказаться в руках, как Литвинов отключился от реальности, полностью погрузившись в исследование новой "игрушки".

— Внизу выключатель, с левой и с правой стороны настроечные винты, плавно изменяющие угол наклона луча по вертикали и горизонтали, — принялся объяснять Несдинич, когда Фома Ильич пришёл в себя. — Правый винт, отвечающий за вертикаль, к тому же имеет четыре фиксированных положения с шагом в десять метров дистанции.

— И зачем оно на револьвере? — после недолгого размышления произнёс Литвинов.

— На этом револьвере... ни к чему. Просто подарок и демонстрация возможностей, — усмехнувшись, кивнул контр-адмирал. — Но подобные "целеуказатели" можно устанавливать не только на короткоствольное оружие, и дистанция в сорок метров не предел. А если использовать новомодные оптические прицелы...

— Как... интересно. И это сделал младший Завидич? — спросил Литвинов.

— Нет. Он лишь отдал рунную схему и объяснил куратору некоторые возможности, предоставляемые такими вот излучателями, а уже лейтенант преподнёс мне этот подарок.

— То есть младший Завидич не только куратора купил, но и главу седьмого департамента, — ухмыльнулся секретарь. Несдинич фыркнул.

— Но-но, я бы попросил, Фома Ильич! — деланно грозно проговорил хозяин кабинета, но тут же посерьёзнел. — Это действительно очень интересное приобретение, Фома. Кирилл рассказывал и даже продемонстрировал лейтенанту Брину систему сигнализации, построенную на подобных излучателях, весьма эффективную, надо сказать. Куратор был настолько впечатлён, что уже засыпал меня требованиями о заключении договора поставки таких систем с мастерской Завидичей. Но стоят они, я тебе скажу!

— Так, может быть, проще купить одну, разобрать и скопировать? — спросил Литвинов.

— При вскрытии "модулей", как их называет Кирилл, запечатанные внутри оловянные пластины с рунескриптами просто плавятся, и прибор превращается в бессмысленный набор деталей. А чтобы уберечь свои разработки от особо хитрых умельцев, при отсутствии внешнего питания работу защитных рунескриптов обеспечивают угольные накопители в тех же блоках, — развёл руками контр-адмирал. — Конечно, в некоторых случаях по механике можно определить, какую функцию несёт тот или иной модуль, и кое-кто даже смог создать соответствующую рунную составляющую. Но её эффективность в разы, если не на порядки, меньше, чем у оригинальной схемы. Иными словами, такая самоделка жрёт куда больше энергии. Настолько больше, что ни о каком нормальном использовании прибора речь не идёт. Домашний лимит потребления в сотню рун уже пять таких самодельных "модулей" выбирают подчистую. И как решить этот вопрос, не знает даже Брин, хотя исследования по теме оптимизации энергопотребления ведутся непрерывно, и не только у нас.

— А Кирилл... — сказал Литвинов, но его начальник только покачал головой.

— Не знает он никакого секрета. Просто "вылизывает" каждую схему до предела. Брин говорил, что каким-то образом младший Завидич умудряется обсчитывать взаимодействия и энергоёмкость рунных цепей до десятого знака после запятой. В каждом конкретном случае. По подсчётам лейтенанта выходит, что для такой работы нужно не менее десятка арт-инженеров и несколько лет времени для просчёта вариантов только одного конкретного воздействия.

— Значит, гений, да? — вздохнул секретарь.

— Значит, гений, — развёл руками Несдинич.

— Так, может быть, стоит привязать его заказами? — поинтересовался Литвинов, и контр-адмирал скривился.

— Сам об этом думал и даже предпринял некоторые шаги, но, похоже, ему это неинтересно.

— Как это? — изумился секретарь. — А руны?! Да если дать ему хорошую базу и заказы...

— Ха! Если бы всё было так просто, — покачал головой Несдинич. — Для Кирилла руны — хобби, которое он не намерен делать смыслом жизни. Интересное увлечение, не более того.

— Вот это?! — ткнул в папку с договорами и докладами секретарь. Контр-адмирал кивнул.

— Представляешь, да? Он эти новшества создал только для того, чтобы "иметь прикрытые тылы и верный кусок хлеба, в случае чего". Это я самого Кирилла цитирую, если ты не понял.

— А чего же он тогда хочет?

— Летать, — отрезал хозяин кабинета и, помолчав, договорил: — Мог бы и сам догадаться. Мне же только верфью и удалось его заманить в Китеж.

— М-м... просто летать? И всё? — спросил Литвинов.

— Именно. Представляешь себе разочарование Брина, когда Кирилл ему это сказал?

— Кхм... — секретарь еле сдержал улыбку. Лейтенант был известен своей маниакальной страстью к рунам и искренне "болел" за своё дело. И реакцию Брина на такое пренебрежение к его любимой работе предсказать было несложно.

— Вот-вот. Они даже успели подраться, — верно поняв ход мысли друга, покивал Несдинич.

— И как он? — спросил секретарь, представив себе возможные последствия схватки между пятнадцатилетним юнцом и бессменным предводителем Загородского конца во всех праздничных "стенках" последних лет.

— Через неделю снимут гипс, — ответил контр-адмирал. — Пришлось даже секретаря ему предоставить, чтобы мог отчёты писать.

— Кириллу? Отчёты? — не понял Литвинов.

— При чем здесь Кирилл?! — воскликнул Несдинич. — Я о Брине говорю. Мальчишка ему обе руки в поединке сломал!



* * *


Детектор, найденный среди вещей взломщиков, что два месяца назад навестили наш дом в Новгороде, изрядно помог мне в создании прибора, без которого управление спроектированным дирижаблем очень сильно усложнилось бы. Нет, у меня и так были определённые наработки и даже уже готовые схемы будущего "навигатора", только их воплощение грозило затянуться, как минимум, на полгода. Но благодаря детектору удалось значительно сократить этот срок, а значит, у меня появилось свободное время, которое можно было потратить на другие проекты.

А прибор получился интересный, да. В толще триплекса, заменившего обычный экран штурманского стола, на который проецируются карты региона, пропущена тонкая металлическая сетка-"миллиметровка", на которую подаются сигналы с датчика, устанавливаемого на днище гондолы, в самой нижней точке дирижабля. Сам датчик — это созданная на базе найденного у взломщиков детектора полусфера метрового диаметра. Она регистрирует возмущения мировой энергии вокруг дирижабля на расстоянии до трёхсот миль, а закреплённая на раме с рунным обработчиком сигналов сетка штурманского стола отображает эти самые возмущения свечением разной силы. Учитывая наличие под стеклом экрана с проецируемой на него с помощью линз и зеркал масштабируемой картой, получаем довольно эффективную систему позиционирования... и радар. Разумеется, у неё есть свои минусы. Например, над территориями, где нет мощных энергоёмких объектов вроде населённых пунктов, парящих городов или энергостанций, датчик будет бездействовать, а значит, и определять местонахождение дирижабля придётся иначе. Кроме того, датчик "не видит" объектов, находящихся в радиусе четверти мили от дирижабля: мешают возмущения, создаваемые собственным куполом корабля. Но с этими "мелочами" я готов смириться, тем более что часть недостатков можно нивелировать. Так, переключив датчик в "лучевой" режим и увеличив тем самым дальность обнаружения энергоёмких объектов до двух тысяч миль, можно "привязаться" к нескольким таким точкам и, установив их местонахождение на карте, тем самым определить собственное положение в пространстве. Ну а с проблемами "дальнозоркости" придётся справляться известными способами, благо таких вещей, как дальномерные и наблюдательные посты, на дирижаблях никто не отменял.

Я полюбовался на результат своих трудов и гордо улыбнулся. Это, конечно, не АСГП, знакомый мне по прошлой жизни, но сотню очков вперёд здешним штурманским столам этот прибор даст без проблем. Хотя по внешнему виду не очень-то от них и отличается. Неудивительно, учитывая, что именно на основе обычного штурманского стола я и создал проекционную часть прибора. И мне пришлось немало постараться, чтобы корректно совместить два сложных артефакта и заставить их действовать синхронно. Особенно трудно было заставить "двигаться" карту на экране в соответствии с изменением положения дирижабля в пространстве. Но и с этим я справился, и теперь, после испытаний, проведённых на многострадальном "Резвом", с удовольствием смотрел на отлично показавший себя в работе артефакт, на создание которого у меня ушло столько времени... и денег. Новый штурманский стол обошёлся мне в добрых сто пятьдесят гривен. Сложный оптический прибор пришлось заказывать аж в Рейхе, поскольку, как оказалось, подобные устройства произведённые в Русской конфедерации, стоят в три раза дороже. Спасибо Клаусу, помог с покупкой и доставкой этого самого стола в Новгород. Контрабандой, естественно. А уж в Китеж его доставил Ветров. Святослав Георгиевич, основательно заскучавший на земле, вообще стал частым гостем в нашем доме и с удовольствием продолжил моё обучение. Не бесплатно, конечно, но иначе и я бы не согласился. Ветров же стал и первым человеком, увидевшим созданный мною прибор в действии.

Поначалу, правда, он довольно скептически отнёсся к изобретению, так что мы даже повздорили по этому поводу. Но испытав прибор в работе, он изменил свою точку зрения.

— Хм... Кирилл, у меня есть предложение, — протянул Ветров, расхаживая из угла в угол по кабинету собственной квартиры, что расположилась на одном из верхних уровней Китежграда.

— Слушаю внимательно, — кивнул я. Просьба Святослава Георгиевича посетить его сегодня застала меня врасплох, так как раньше он подобным гостеприимством не отличался. И тем интереснее было, что именно затеял мой наставник. Разжег любопытство, называется.

— Я так понимаю, что вскоре этот прибор появится в списке предложений вашей мастерской? — проговорил Святослав Георгиевич.

— Нет, — я покачал головой, а мой собеседник изобразил знак вопроса. Пришлось пояснять свою точку зрения. — Установка такого устройства требует переделки штурманского стола, а у нас нет достаточно квалифицированных работников для таких тонких операций. Кроме того, в отличие от остальных наших изделий, здесь не получится обеспечить соответствующую защиту рунных схем, а это значит, что секрет производства будет утерян практически моментально.

— Жадный, да? — мимолётно усмехнулся Ветров.

Я пожал плечами. Пусть так. Не говорить же ему, что у меня уже есть договорённость о переделке штурманских столов всей Ладожской крейсерской эскадры. Только вчера присутствовавший при ходовых испытаниях стола на "Резвом", наш куратор лейтенант Брин передал в Адмиралтейство подписанный контракт, согласно которому установка подобных устройств возможна лишь по заказу военных ведомств Русской конфедерации. Понятное дело, что долго это счастье не продлится. Скопируют и будут клепать модернизированные штурманские столы сами, а там и забугорные "коллеги" обзаведутся подобными игрушками. Но моей вины в этом не будет.

— Хотите получить модернизированный штурманский стол для своего "Резвого" или "Феникса"? — со вздохом спросил я.

— О... — Ветров на миг задумался, но почти тут же резко кивнул. — Для "Резвого".

— В счёт оплаты моего обучения, — облегчённо улыбнулся я. Если бы наставник назвал "Феникс", пришлось бы отказываться. Слишком там много народу, и... слишком велика вероятность утечки информации. С "Резвым" же всё проще. Он — личная собственность Ветрова, а болтать Святослав Георгиевич не будет.

— Договорились, — легко согласился Ветров, а я сделал себе отметку сообщить Брину о заключённом соглашении. На всякий случай.

— Только одно условие, Святослав Георгиевич, — уточнил я. — Мы договорились об установке на "Резвый" модернизированного штурманского стола ещё до его испытания. Хорошо?

— Зачем такие сложности? — не понял Ветров.

— Помните сопровождавшего меня в том полёте человека?

— М-м, этот... арт-инженер Брин, да? — наморщив лоб, вспомнил наставник. Я кивнул.

— Именно он. Алексей Иванович очень помог мне с расчётами и постройкой прибора, мне бы не хотелось обижать его, распоряжаясь изобретением без его участия. А так — я всегда могу сказать, что условием, по которому вы позволили установить устройство на "Резвом" для испытаний, как раз и было получение нашего изобретения в собственность, исключительно для личного пользования, — проговорил я.

— Слабо... но, хм... ладно, это твоё дело, — покрутив рукой в воздухе, пробормотал Ветров и неожиданно улыбнулся. — И конечно, я обещаю сохранить секрет вашего изобретения. Никому не скажу, никому не отдам и разбирать стол не позволю.

— Спасибо, — улыбнулся я в ответ.

— Да не за что, Кирилл. Ты даже не представляешь, как этот прибор поможет мне в работе. Так что это не ты меня, а я тебя благодарить должен, — отмахнулся Ветров и посерьёзнел. — Итак, когда ты сможешь заняться установкой?

— Давайте на ближайших выходных. Устроит?

— Вполне. Какие-то детали, материалы... нужны? — после небольшой паузы спросил Святослав Георгиевич.

— М-м, пожалуй, нет. Хотя... буду благодарен, если найдёте схему вашего штурманского стола. Будет проще работать.

— Сделаю, — кивнул Ветров и, бросив взгляд на часы, неожиданно спросил: — Ну что, полетаем?

— С удовольствием, — кивнул я. А что? Планов на остаток дня никаких, на верфи меня до завтрашнего вечера не ждут, Хельга укатила в театр с каким-то офицером... кстати, надо бы сообщить Гюрятиничу при оказии, чтобы сестрице жизнь мёдом не казалась, хех. А опекун... опекун в Новгороде, сопровождает тётушку Елену к родным и присматривает за мастерской. Так что раньше, чем послезавтра, его можно не ждать.

Честно говоря, я тоже хочу в Новгород. Прогуляться по весеннему городу, посидеть в кофейне на Софийской, заглянуть в одну знакомую кондитерскую... Всё-таки телеграммы не заменят живого общения с Алёной, эх! Но нельзя. Дядька Мирон говорил, что люди Несдинича засекли странную активность вокруг "Феникса". Чёртов Гросс! И чего он никак не успокоится?!

Полёт на "Резвом" подействовал на меня успокаивающе. Раздражение, вызванное воспоминанием о неугомонном германце, улеглось, так что домой я вернулся спустя шесть часов в самом радужном настроении, хотя и уставший. Ничего удивительного, как бы дружески мы ни общались с Ветровым в обычной обстановке, как только дело доходит до учёбы, он вновь превращается в жёсткого наставника-перфекциониста.

Зато я смог убедиться, что Святослав Георгиевич действительно находится в "особых" отношениях с воздушной стихией. Думаю, если бы он родился в моем прежнем мире, то сейчас был бы, как минимум, старшим "воем", если не "гриднем". Но увы, Эфир, или мировая энергия, здесь слишком "плотная", чтобы можно было рассчитывать на появление в этом мире знакомых мне бойцов-стихийников. С другой стороны, у меня-то кое-что получается, хотя нынешнее тело явно не приспособлено к классическим техникам... Тут нужно подумать, очень хорошо подумать.

За размышлениями на эту интересную тему я и не заметил, как уснул. А утром меня разбудил звонок будильника... третий! А это значит, что у меня осталось всего четверть часа до занятия с мастером Фенгом, и если я на него опоздаю, то... домой вернусь в состоянии нестояния. Старый катаец терпеть не может "легкомысленного отношения к своему телу, своей душе и, самое главное, своему наставнику", если цитировать его довольно корявый русский. А ещё он очень любит доказывать этот постулат с помощью бамбуковой трости, коллекция которых, по-моему, у него просто бесконечна. По крайней мере, как минимум, десяток таких тростей он уже об нас с Мишкой измочалил, а они всё не заканчиваются. Гадство!

Успел! Честное слово, я успел! Так что тренировка прошла без эксцессов и была куда мягче, чем я даже смел надеяться. Впрочем, тут моей заслуги не было. Как оказалось, мастер решил поберечь своих учеников, поскольку одному из них в ближайшее время предстояла "вылазка на бимсы". Иными словами, Мишка успел получить взыскание в Классах, и будет отбывать его в куполе одного из учебных судов, ползая в "шкуре" по шпангоутам и бимсам, чтобы проверить их состояние. Впору посочувствовать бедолаге. Что я и сделал. Правда, в голосе моем, наверное, было недостаточно того самого сочувствия... или слишком много злорадства, поскольку в ответ получил только невнятный хмык. С чего я злорадствовал? Так эта скотина, мой лучший друг, пригласив меня на празднование своих именин, которое должно состояться через неделю, совершенно забыл сообщить, что помимо здешних знакомых, на праздник также приглашены его кузины. Хотя какое "забыл"?! Он просто придержал эту информацию до тех пор, пока я не согласился прийти. А потом... "О, Света с Ирой будут очень рады тебя видеть". Тьфу!

— Кирилл, добрый день. Что-то случилось? Вы выглядите расстроенным, — встретивший меня у входа в дом Брин, как всегда спокойный и невозмутимый, окинул меня долгим взглядом.

— Н-нет. Всё в порядке, Алексей Иванович. Просто напряжённая тренировка. — Вздохнув, я открыл тяжёлую герметичную дверь и сделал приглашающий жест: — Проходите, пожалуйста.

Кивнув, куратор, оказавшийся на деле очень толковым арт-инженером, из-за чего мы с ним довольно быстро стали приятелями, вошёл в холл купленного Завидичем дома и, дождавшись, пока я закрою дверь, двинулся следом за мной в кабинет, где мы продолжили уже ставший обыденным спор о рунах и их применении.

И ведь понимаю, что всё обсуждаемое нами непременно оказывается в отчётах седьмого департамента, но всё равно делюсь с ним своими находками и наработками. Не всеми, конечно, но кое-что, как тот же штурманский стол с аппаратом геопозиционирования или рунный лазер, я ему "отдал". И не жалею. Взамен я получил огромное количество информации о практическом применении некоторых рунескриптов, разжился добрым десятком приёмов, использовать которые при построении тех же рунных кругов мне и в голову бы не пришло, ну и про обычную выгоду забывать тоже не стоит. Если бы не Брин, то ни о каком контракте с военными и речи бы не было... В общем, жалеть не о чем.

— Кстати, Кирилл, я ведь не просто так зашёл, — протянул лейтенант, и на устах его мелькнула еле заметная улыбка. Просто феерия эмоциональности, да.

— Вот как? И что же вас привело, кроме продолжения давешнего спора?

— На следующей неделе в Китеже открывается политехническая выставка, — произнёс Брин. — У меня есть несколько билетов на церемонию открытия. Составите компанию?


Глава 3. Родственные души


Хельга от посещения выставки отказалась, а вот дядька Мирон был обеими руками "за". Мало того, он умудрился выбить место для участия нашей мастерской в этом мероприятии. А в качестве ответственных за наш шатер он поставил мастера, в помощь которому был придан Ярик, жутко довольный тем, что ему удастся попасть в парящий город. Казанцев, правда, ворчал, что его отрывают от работы, но по нему было видно, что старый мастер доволен. Ещё бы, не каждый день результат твоей работы представляют на международном уровне. А Китежградская политехническая выставка была именно что международным мероприятием. Есть повод для гордости.

Правда, побегать для оформления необходимых документов пришлось изрядно. И уж тут на помощь мастера и Ярослава рассчитывать не приходилось. Но, тем не менее, мы справились, и небольшой шатер мастерской Завидичей занял своё место в одном из залов выставки. Жаль только, что нам не удалось пробиться в квалификационный список участников, а значит, никакие награды нам не светили. Но добиться большего за какую-то неделю до начала выставки было просто невозможно. Ну и чёрт с ним. Эта выставка не последняя, а наши разработки и так уже на слуху у новгородцев. И если те же пылесосы, ввиду сугубой утилитарности, не вызывали у жителей желания как-то ими хвастаться, то кондиционеры... О, это совсем другое дело. Как со смехом рассказывал дядька Мирон, в Новгороде появилась новая мода. Счастливые владельцы этого "чуда техники" стали требовать у мастеров-установщиков, чтобы те размещали охлаждающие короба на фасадах их домов, на самых видных местах. Мастерской пришлось даже скооперироваться с одним строительным бюро, чтобы хоть как-то вписывать эти самые короба в стиль дома. Про корпуса кондиционеров на заказ я и вовсе молчу! Краснодеревщики на них озолотились! Теперь наличие в доме кондиционера — это показатель зажиточности, не хуже чем гараж на два мобиля. И смех, и грех, в общем.

Выставка оказалась очень немаленькой. В трёх доках транзитной зоны разместилось больше сотни участников со всей Европы. Как частных изобретателей, представляющих свои, зачастую весьма заковыристые, поделки, так и серьёзных производителей, выставивших образцы своей продукции. В отличие от Брина, меня заинтересовали именно изобретатели-одиночки. Почему? Всё очень просто. Заводская продукция — это всегда оптимизация, а оптимизация зачастую означает упрощение. Мне же, в отличие от дядьки Мирона, заинтересовавшегося изделиями возможных конкурентов, больше хотелось взглянуть на уникальные приборы, авторы которых, создавая свои "шедевры", не скупились на оригинальность конструкций, что в свою очередь почти гарантировало любопытные находки в их рунных схемах. И я не был разочарован.

Брин застал меня у стенда, на котором был выставлен очень странный образец чьей-то фантазии. Больше всего, он напоминал обычную "шкуру", если бы не одно "но". Эта штука, напяленная на манекен, вела себя, как натуральный хамелеон. Правда, на то, чтобы изменить пигментацию, маскируясь под стоящий позади предмет, рунам требовалось несколько секунд, а значит, ни о какой моментальной маскировке и речи не шло, но сам принцип!

Очевидно, изобретатель этой схемы и сам неплохо представлял её минусы, так что выставленный образец служил прежде всего этакой "завлекалочкой" для любопытных, а основные образцы были представлены внутри шатра, у входа в который и расположился хамелеонистый истукан.

— Неэффективно, — высказал своё мнение Алексей Иванович, остановившись рядом со мной.

— В таком виде — несомненно, — кивнул я. — Слишком много времени требуется для смены пигментации. Гвардейца в таком костюме успеют пристрелить раньше, чем он сможет укрыться от глаз противника. Хотя, если использовать вместо "шкуры" плащ, егеря его с руками оторвут. Для засад лучшего артефакта и не придумать.

— Ну, если только егеря... — неопределённо протянул Брин и тут же сменил тему. — Как вам выставка, Кирилл?

— Любопытно, — кивнул я в ответ. — Много интересных разработок, много идей. Есть о чём подумать. Если бы ещё господа изобретатели не смотрели на меня волками, когда я пытаюсь расспросить о рунах, использованных в их изделиях... было бы совсем замечательно.

— Их можно понять, — спокойно заметил Брин, но в уголках его губ я заметил намёк на усмешку. — Рунные схемы — их хлеб, так с чего бы им делиться с возможными конкурентами?

— Пф. Я же с вами делюсь!

— Так ведь не бесплатно, а? — вот теперь он точно улыбался.

— Согласен, — с лёгким сожалением ответил я. — Но уж на этот раз я своего добьюсь!

— Могу помочь, — совершенно невозмутимо, даже с ленцой произнёс куратор. Я удивлённо воззрился на него, и лейтенант пожал плечами. — Что? Неужели я не могу помочь коллеге?

— Безвозмездно? — "удивился" я.

— Сочтёмся, — увильнул от прямого ответа Брин. Вот всегда с ним так.

Тем временем куратор подошёл ко входу в шатер и, оглянувшись на меня, поманил за собой.

К моему удивлению, внутри было поразительно тихо. Несмотря на полотняные "стенки", сюда вообще не долетал гам, царивший в выставочном доке. Впрочем, заметив еле видимые рунные цепочки, выписанные прямо на стальной поверхности пола, по периметру шатра, я перестал удивляться. Барьер, отсекающий звуки, довольно простой, хотя и энергоёмкой конструкции. Около трёх десятков единиц — неудивительно, что его не используют в машинных залах дирижаблей, где каждая крошка энергии на учёте.

— Отец! — Брин окликнул возящегося у одного из стендов высокого мужчину с окладистой бородой, наряженного в строгие чёрные брюки и однотонный жилет с белоснежной сорочкой, рукава которой мужчина безжалостно закатал. Ни пиджака, ни галстука на нём не было.

Хозяин шатра обернулся и, сдвинув на лоб очки-"консервы" с добрым десятком опускающихся на один из окуляров линз, неожиданно широко улыбнулся.

— Лёшенька! Здравствуй, сынок. — Отбросив в сторону ветошь, которой он вытирал ладони, мужчина в считаные секунды оказался рядом с Брином. Куратор только крякнул в медвежьих объятьях отца. Тот хохотнул и, опустив сына наземь, принялся крутить его из стороны в сторону, словно манекен. — Смотрю, жив-здоров, а? Что ж про отца-то забыл?

— Работа, — с напускным смирением в голосе откликнулся Брин.

Наконец отец прекратил теребить сына и перевёл взгляд на меня.

— Ох, прошу прощения... Алексей, не познакомишь меня со своим спутником? — всё с той же улыбкой, но извиняющимся тоном произнёс изобретатель, и куратор тихо хмыкнул. А я вот только порадовался. Со здешними правилами этикета общение с незнакомцами обычно превращается в натуральную пытку, по крайней мере для меня. Все эти расшаркивания, контроль выражения лица, на котором непременно должно быть "доброжелательное выражение с толикой лёгкого интереса к собеседнику"... бр-р. Манера отца нашего куратора мне куда ближе.

— Разумеется, отец. Кирилл Миронович Завидич, знакомьтесь, мой отец — Иван Карлович Брин. Арт-инженер первого класса и частный изобретатель.

— А вы, Кирилл... ученик моего сына, я полагаю? — осведомился тот. Но ответить я не успел.

— Нет, отец. Кирилл — наш коллега. Правда, класса не имеет, поскольку самоучка. Но чрезвычайно светлого ума. — Куратор меня опередил.

— Завидич... постойте, мастерская Завидичей, вы имеете к ней какое-то отношение? — встрепенулся Иван Карлович. Я чуть заторможенно кивнул. Энергичность отца куратора сбивала с толку. — Хо-хо! Молодой человек, я надеялся встретиться здесь с владельцами или инженерами этой мастерской, но даже подумать не мог, что мой сын сам приведёт вас в мой шатер. Так... но что ж это мы стоим? Прошу, друзья мои, проходите за ширму, я сейчас сделаю чаю, и мы подробно обо всём поговорим. Давайте-давайте...

— М-м, прошу прощения, Алексей Иванович, а ваш отец — он всегда такой... — проговорил было я, когда старший Брин чуть ли не силком рассадил нас за маленьким круглым столиком, скрытым от общего пространства шатра высокой ширмой в восточном стиле.

— Активный? — с лёгким вздохом закончил за меня куратор и кивнул. — Да... к сожалению.

— А мой сын весь в мать, — с усмешкой сообщил старший Брин, появляясь из-за ширмы с чайником в руке. — Такой же тихоня. Но хоть в "стенке" смог меня заменить.

— В "стенке"? — недоумённо спросил я.

— А вы не знаете самую весёлую праздничную забаву Новгорода? — удивился Иван Карлович.

— Кхм, я довольно долго жил вдалеке от столицы, — пожал я плечами в ответ. — И приехал в Новгород около года назад. Да и то большую часть времени провёл в рейсе, в качестве юнца.

— О, понятно, — покивал старший Брин. — "Стенка" — это командные кулачные бои, проводимые по праздникам. Уличане собирают бойцов, состязающихся между собой. Лучшие входят в кончанские ватаги, ну а в итоге победители сходятся сторона на сторону в Большой стенке на Великом мосту. "Софийцы" против "торговских". Не хвастаясь, скажу, я сам восемь раз участвовал в Большой стенке, и четырежды мы били "софийцев". А вот сынок мой переехал в Загородье и теперь колошматит своих же "торговских".

— Отец! — воскликнул тот.

— Ладно-ладно. Не закипай. Я же любя! — раскатисто засмеялся старший Брин и, повернувшись ко мне, подмигнул. — Кроме нашей семьи, из уличанских ещё никто до Большой стенки не добирался... ну, в последние лет пятьдесят. Хотя, возможно, это скоро и изменится. Я тут пару ребятишек натаскиваю... будет кому с Алёшки спесь сбить через годик!

— Ничего-ничего. Вот выйдет оказия, мы с Кириллом на пару в стенку встанем, — тихо пробурчал куратор. — Увидим тогда, кто кого по мосту раскатает.

— Неужто так хорош? — неожиданно посерьёзнев, отец Брина окинул меня изучающим взглядом. Лейтенант кивнул.

— Более чем. Меня в схватке скрутил, я и сделать ничего не успел, — пояснил он, вгоняя меня в краску. Не от похвалы, от стыда. Было дело, сошлись мы с Брином в спарринге после одного очень жаркого спора. Быстрый, жёсткий и очень сильный противник. Если бы не тренировки у мастера Фенга и не руны на теле, вряд ли я смог бы ему что-то противопоставить. Да и с рунными цепями пришлось повозиться, и даже так без эксцессов не обошлось. До сих пор стыдно, что не смог его победить без ущерба. Бедняге Брину потом ещё месяц пришлось в лубках проходить. Эх...

— А по виду и не скажешь, — протянул Иван Карлович. Я покосился на куратора.

— Про меня тоже не скажешь, что я могу лошадь поднять, — чуть заметно улыбнулся Алексей.

— Рост в мать, кость в отца, — с явной гордостью кивнул старший Брин и тут же переключился на другую тему. — Кирилл Миронович, я ведь не просто так искал встречи с кем-то из вашей мастерской. Вопрос у меня имеется, важный. Не знаю, сумеете ли вы на него ответить...

— Если он касается рун, смогу, — протянул я, внимательно глядя на собеседника, устроившегося на небольшом складном табурете. — Если речь не пойдёт о секретах мастерской, разумеется. И прошу, обращайтесь по имени. До "Мироновича" мне ещё расти и расти.

— Добро, — задумчиво проговорил старший Брин. — Что же до вопроса, решать вам. А интересует меня вот что... Как вы умудрились защитить свои рунескрипты?

— О, ничего сложного, — улыбнулся я. — Могу объяснить, но предупреждаю: самой рунной схемы не дам. Только принцип.

— Мне и этого хватит, — махнул рукой хозяин шатра. — Вы себе не представляете, как надоели эти воришки! Дай им волю — они и схему излучателя стянули бы, чтобы самим не работать.

— Понимаю, — кивнул я. — Потому и озаботился защитой своих идей. Принцип прост. Рунескрипты хранятся в отдельном блоке... модуле. На пластины с рабочим рунескриптом нанесены две дополнительные рунные цепи, замкнутые в один контур. При попытке открыть модуль контур размыкается, и на цепи подаётся энергия из стограммового угольного накопителя. Её не хватит даже на запитку обычного излучателя, но для срабатывания защиты вполне достаточно. Особенности цепей таковы, что, разъединившись, они плавят пластину с рабочим рунескриптом, так что даже если какой-то хитрец попробует открыть модуль в экранированном от мировой энергии помещении, то не получит ничего, кроме лужицы олова.

— Умно... А если открыть модуль... м-м, не "по шву", так сказать? — потерев ладонью подбородок, поинтересовался старший Брин.

— Так или иначе, контур будет разомкнут, — пожал я плечами. — И без разницы, в каком конкретном месте это будет сделано. Повреждение корпуса приведёт к тому же результату.

— Но ведь повреждение может быть и нечаянным?

— Мы гарантируем бесперебойную работу рунескриптов в течение трёх лет. Если в этот срок модуль выйдет из строя, наша мастерская заменит его бесплатно. При условии, что на корпусе не будет следов попытки взлома, — улыбнулся я.

— Гарантия, да? — удивлённо качнул головой изобретатель. — Интересно...

Это была очень продуктивная встреча, в которой каждый из нас почерпнул что-то новое. Старший Брин остался размышлять над модульной системой рунескриптов вообще и построением защиты своей интеллектуальной собственности в частности, а я разжился рабочим вариантом рунескрипта, обеспечивающего функцию хамелеона в выставленном перед его шатром для рекламы высотном костюме. Полезное приобретение. Очень полезное и перспективное!

Именно его разбором я и занялся по возвращении с выставки. И так увлёкся, дни и ночи просиживая в кабинете, что чуть не пропустил другое событие. Именины Михаила... кто бы знал, как я не хотел идти на этот праздник! И без него дел невпроворот! Но... приглашение принято, и отказываться невежливо, а проигнорируй я день Ангела младшего Горского — он бы всерьёз на меня обиделся. Почему я в этом уверен? Так Мишка сам мне сказал. Пришлось идти... у меня не так много друзей, чтобы я мог позволить себе ими разбрасываться.

Да, если говорить серьёзно, то особой неприязни к его кузинам я не испытывал. В конце концов, не так уж давно мы решили возникшие между нами разногласия. Друзьями не стали, но и врагами не являлись. А моя реакция... ну а какой ещё она может быть, учитывая мои отношения со своими двоюродными сестрами в том мире? Но, может быть, я, обжегшись... ха, точнее не скажешь, м-да... так вот, может быть, я просто дую на воду? Не знаю. Время покажет.

Показало... В доме Горских на Китеже собралось немало народу. Больше всего было курсантов Воздушных классов. Но их чисто мужскую компанию вполне равномерно разбавили девушки, как я понимаю, частично знакомые самого Михаила, а частично подруги его кузин. Но не это меня удивило... неприятно удивило. Елена, та самая вертихвостка, с которой я чуть не сбежал с Зимнего бала "в номера", оказалась среди приглашённых. И причина неудачи с побегом была здесь же. Кажется, старший брат просто опасался отпускать свою ветреную сестричку в свободное плаванье. Что ж, учитывая количество бравых будущих офицеров Военно-Воздушного Флота и их довольно живую реакцию на смешливую барышню с озорными чёртиками в глазах, опасения эти весьма обоснованны. Не могу не признать.

— Ирина, Светлана... добрый вечер, дамы, — я склонил голову перед кузинами Михаила.

Девушки дружно улыбнулись и приветствовали меня с той же любезностью.

— Кирилл, рады вас видеть! Вот, оказывается, куда вы от нас спрятались! Решили попытать счастья и поступить в Классы? — как обычно, ответила за себя и за сестру Света. Как я успел узнать за время нашего недолгого знакомства, именно она была самой разговорчивой и шебутной. Хотя до легкомыслия той же Елены точно не дотягивала. Что уж тут говорить о вдумчивой и куда более серьёзной Ирине.

— О, нет, Светлана. На оба вопроса, — улыбнувшись, я покачал головой. — Я вынужден был уехать в Китежград, к сожалению, действительно внезапно, чтобы проследить за работами по моему заказу, с которым возникли определённые проблемы. Но ни в коем случае не от вас.

— Что ж, причина уважительная. Мы не будем сердиться на вас, правда, сестричка? — с комичной серьёзностью покивав в ответ на мои слова, Светлана хлопнула о ладонь послушно сложившимся веером и повернулась к Ирине. Та только улыбнулась.

— Кирилл — храбрый молодой человек, он не мог испугаться двух слабых девушек... настолько, чтобы бежать от них в небеса, — заметила она. Тихоня-тихоня, а язвить умеет не хуже сестры, и с таким невинным видом, что поневоле принимаешь её слова за чистую монету. М-да...

Обменявшись таким образом любезностями с кузинами друга, я попросил их помочь мне отыскать самого виновника торжества, подарок которому, упакованный в коробку, до сих пор покоился у меня в руке. И девушки с энтузиазмом взялись мне помогать. Ну действительно, не их же вина, что для этого пришлось пересечь всю гостиную... трижды, по пути представляя меня всем присутствующим. Ненавижу светские мероприятия.

И, кажется, у меня появился единомышленник. В самом деле, не мог же кто-то подумать, что встретившийся нам во время поисков именинника брат Елены Андрей так расстроился из-за встречи со мной?

Посопев, бывший кавалергард смерил меня долгим недобрым взглядом и, натянуто улыбнувшись сопровождающим меня дамам, отошёл в сторонку. Вот и замечательно. Вызова он не присылал, буду надеяться, что разошлись бортами и претензий ко мне у господина Долгих не имеется.

Как выяснилось буквально через полчаса, рано обрадовался. Поздравив наконец нашедшегося Михаила и подарив ему пистолет собственной выделки, облагороженную копию своего первого, ещё меллингского "розлива" ствола, я вдоволь насладился восторженными благодарностями Горского и насмешливым фырканьем его любопытных кузин. "Пф, мальчишки!.." И лишь спустя четверть часа наконец остался один и отошёл к столу, чтобы промочить горло.

Никаких застолий на этом празднике не предполагалось, лишь лёгкие закуски и не менее лёгкие вина, что разумно, учитывая возраст собравшихся. Ну а поскольку никакой тяги к алкоголю я не испытывал, пришлось пройти вдоль столов в поисках соков или иных прохладительных. Вот тут-то, проходя мимо трёх курсантов и присоединившегося к их компании братца Елены, стоящего ко мне спиной, я и услышал нечто...

Никогда не терпел злословия. И если очерняющие сплетни в устах женщин я ещё могу как-то понять, всё же сказанное с умом слово — это их законное оружие, порой не менее, а зачастую и более опасное, чем кулак или клинок... Но слышать, как тебя поливает дерьмом "за глаза" мужчина? Моё мнение об Андрее Долгих упало ниже точки замерзания.

Я уж было сделал шаг в сторону этого трусливого ничтожества, когда мои руки внезапно оказались в плену Ирины и Светланы. И хватка у девушек была очень неслабой. Не дав опомниться, девушки с лёгкими, хотя и несколько нервными улыбками оттащили меня обратно к тому столу, с которого я начал обход.

— Кирилл, отведайте этого вина. Это наш маленький подарок кузену, — прощебетала Светлана, только глаза её были серьёзны, как никогда. — Ну же, неужели вы хотите нас обидеть? Мы так старались, отбирая лучшее!

— Не связывайтесь с Андреем, — голос Ирины был, напротив, очень тих, почти шёпот. — По крайней мере, здесь и сейчас. Мы вас очень просим!

— Михаил не знал о вашей ссоре, иначе бы не пригласил Долгих. О драке на балу ему никто не сказал... — пояснила Света, тоже понижая тон, а Ирина наполнила бокал выбранным вином.

И ведь уговорили, в конце концов, чертовки. Пришлось до конца вечера изображать веселье и ловить на себе неприязненные взгляды разагитированных трусом курсантов.

— Вам придётся как-то исправить то, что здесь произошло, — выходя на вечернюю улицу, заметил я. Сёстры, которых я взялся проводить до отеля, переглянулись и уверенно кивнули.

— Непременно, Кирилл, — проговорила Ирина. И Светлана её поддержала с уже знакомой мне шаловливой улыбкой.

— Мы пробудем в Китежграде ещё неделю. У нас запланировано столько визитов к старым знакомым, вы просто не представляете. И я ручаюсь, все они будут просто умолять нас познакомить их со столь многообещающим молодым человеком.

Великолепно! Война слухов — вот чего мне не хватало для полного счастья... Впрочем, а что ещё эти девушки могут противопоставить выходке Долгих? И что вообще можно противопоставить злословию? Либо дуэль, либо... другие слухи.

Додумать эту "глубокую" мысль мне не дал громкий оклик, нагнавший нас на полпути к выходу из плохо освещённого узкого переулка между двумя громадами домов, белые стены которых в темноте казались синими. Обернувшись на крик, я даже не удивился, увидев несколько знакомых по этому вечеру лиц. Я говорил, что на столах в доме именинника были только лёгкие вина? Ну так, китежским курсантам хватило и их, чтобы разгорячиться. Стадия "льва", ага... Светлана с Ириной переглянулись, и от них ощутимо пахнуло страхом.

Задвинув девушек за спину и мельком пожалев, что она не так широка, как у бывшего кавалергарда, стоящего в окружении четырёх явственно покачивающихся курсантов, я замер на месте, ожидая, пока эта компания подойдёт поближе. Что-то везёт мне на курсантов в последнее время. Интересно, сейчас директор училища тоже может выкатить мне наказание?

А в том, что причина для него будет, я уверен на все сто. И дожидаться, пока незнамо когда успевшие упиться в хлам накачанные братцем Елены всякой чушью будущие офицеры полезут в драку, не стал. Хватило одной фразы...

— Шлюх оставил, сам на колени... Учить будем, крыса помоечная.

Это что же им Долгих наплел, что курсанты так отзываются о родственницах человека, которого сами пару часов назад поздравляли с днём Ангела? У братца этой шалавы что, совсем крышу снесло? Или он и на Иру со Светой зуб заимел?

На этот раз я не стал сдерживаться и уж тем более вступать в полемику с пьяными дебилами. Ещё не смолкло эхо последних слов говорливого курсанта, как мой кулак врезался ему в челюсть. Работал на полной скорости и без жалости, а потому, уводя ошеломлённых таким поворотом сестёр Мишки, оставил за нашими спинами пять основательно поломанных тел. Руки-ноги... и отбитые "колокольчики" у Андрея. Всё равно не мужчина, так зачем они ему?

К тому моменту, когда мы оказались у отеля, девушки пришли в себя... и впали в ярость. Шипели, как кошки, и обещали Долгих все кары небесные. Ну, не знаю... ему теперь долго будет не до мирской суеты.

Так, успокаивая взбешённых происшествием кузин Михаила, я сам не заметил, как оказался в их номере.

Девушки тигрицами метались по гостиной, попутно обмениваясь идеями по поводу предстоящей мести, совершенно не обращая на меня внимания.

— Может, чайку? — предложил я, когда мне надоело крутить головой, отслеживая их перемещения. Ирина со Светланой остановились... переглянулись и, вымученно улыбнувшись, кивнули. — Сейчас закажем, — обрадовался я, снимая трубку телефона с рычага. Нет, в самом деле, эти две барышни в порыве мстительности меня немало напрягли.

— И что-нибудь покрепче, для успокоения, — попросила отдышавшаяся наконец Ирина.

Да уж, теперь меня совершенно не тянуло называть её тихоней. От некоторых высказанных этой милой и очаровательной девушкой идей мести Андрею передёрнуло бы и лицензированного палача.

Чай, коньяк и... плотный ужин. Ну, в самом деле, не водку же было заказывать? От неё, пожалуй, девушки ещё больше заведутся. Не хочу рисковать. Ещё примерещится чего спьяну, перепутают меня с предметом своей внезапно вспыхнувшей ненависти... а фантазия у них богатая, до утра могу и не дожить. А так — тяпнули коньячку, поужинали как следует и расслабились немного, успокоились. Теперь их и одних оставить не страшно.

— Кирилл, извини, пожалуйста, но своё обещание в ближайшие несколько дней мы сдержать не сможем, — тихо проговорила Ира, когда тарелки перед нами опустели, а в руках появились бокалы с тягуче перекатывающимся на дне коньяком.

— Что так? — лениво спросил я.

— Долгих переступил черту, и мы должны подготовить ему хорошую встречу в Новгороде. Беспричинное нападение сразу на трёх представителей Золотых поясов оставлять безнаказанным нельзя, — неожиданно жёстко ответила Светлана, сверкая сердитым, словно штормовое море, взглядом. — А значит, с утра мы отбываем домой... Как раз дня на три. Этого времени будет достаточно.

Трёх? А я здесь при чём? Впрочем, если вспомнить фамилию дядьки Мирона... м-да. Но не похож он на боярина. Вот ни капельки не похож. Ладно, разберёмся.

— Но слово дано, так что через три дня мы будем здесь и всеми силами постараемся нивелировать тот вред, что он нанёс тебе, распуская свой длинный язык, — Ирина отвлекла меня от размышлений и, положив руку мне на плечо, договорила под согласный кивок сестры. — Мы твои должницы, Кирилл. Если у тебя возникнет какая-то нужда, смело можешь рассчитывать на нашу помощь.

— Помощь, говорите... — протянул я, окинув их долгим взглядом. Сёстры как-то нервно переглянулись. — А что? Вы действительно можете мне помочь.

Взгляды Осининых стали ещё более напряжёнными, но мои объяснения расставили точки над "i". Сёстры рассмеялись.

— Это такая мелочь, Кирилл! Конечно, мы тебе поможем. Не в счёт долга... по дружбе, — улыбаясь, кивнула Светлана, и в ту же секунду я поймал выжидающий взгляд её сестры. Вот уж, нет уж! Пусть причина моего желания останется для вас тайной.

— Что ж, тогда за дружбу! — провозгласил я, и хрусталь в моей руке тонко запел от соприкосновения с бокалами Светы и чуть погрустневшей Иры.

— Значит, завтра с утра ты говоришь своим, что будешь "сопровождать" нас на экскурсии по парящему городу, а на самом деле отправишься вместе с нами в Новгород. И тем же вечером наша яхта должна доставить тебя обратно, так? — уточнила Светлана. Я кивнул.

— Но об этом никто не должен знать, — повторил я.

— Наши люди болтать не станут, — заверила меня Ирина. — А вот как ты сумеешь пройти незамеченным в порт и обратно?

— Смогу, — ухмыльнулся я. Зря, что ли, излазил нижние уровни Китежа вдоль и поперёк?

— А вот мне кажется, что ты хотел бы вернуться послезавтра, — лукаво заметила Света.

— Кхм, мы не настолько близко знакомы...

Вот ведь! Кажется, я покраснел. А эти чертовки хохочут. М-да, а ведь действительно хотелось бы задержаться в Новгороде на сутки-другие. Жаль, не выйдет. Эх, ну хоть повидаюсь с Алёной, а то эти телеграммы уже оскомину набили!


Глава 4. Зубки режутся


На то, чтобы отойти от праздника, последовавшего за ним мордобоя и тайного визита к Алёне, действительно чуть не затянувшегося на сутки и о котором, кстати, так никто и не узнал, мне понадобилось всего несколько дней, в течение которых меня никто не беспокоил. Даже комендатура не наведывалась с вопросами по поводу того самого мордобоя. Просто удивительно!

Зато потом... два месяца после выставки и именин Михаила я летал как на крыльях, не забывая ежедневно отсылать телеграммы своей девушке. Теперь уж точно своей! После благословения веником по голове от её мамочки за поцелуй под окнами их дома, сомнений в наших отношениях как-то не осталось. Правда, ответы на мои телеграммы приходили лишь раз в несколько дней, но мне и этого было достаточно. По крайней мере, до следующей вылазки в Новгород. А если учесть последствия выставки... я был почти счастлив!

Столько идей, столько нового! Я даже про Долгих забыл... Хотя мне о них ничто и не напоминало. По светским мероприятиям я больше не ходил, в гостях у Михаила с курсантами не пересекался, в военной части города, где находятся Классы, не бывал, так что эта проблема отошла на задний план. А уж когда вернувшиеся для исполнения данного обещания Мишкины кузины взялись за дело, я и вовсе забыл об этом идиоте. Зато полюбил бывать у Осининых. Как-то незаметно из совершенно посторонних людей, с которыми я общался лишь в силу их родства с моим другом, Ирина со Светланой плавно "перекочевали" в круг хороших знакомых, и, честно говоря, я не имел ничего против. Умные, красивые и гордые, умеющие держать слово и ценящие то же в других, Осинины мне импонировали. Чисто по-человечески, разумеется! Нет, у них, конечно, имелись и свои минусы, но кто из нас без греха? Например, от встреч с дядькой Мироном они всячески открещивались. Но тут их винить не в чём, в конце концов, это для меня он близкий человек и друг, а для них просто посторонний взрослый мужик... Ну, я так думаю. А ещё, к моему величайшему разочарованию, девушки решительно ничего не понимали в рунах и терпеть не могли разговоров на технические темы.

Пришлось мне довольствоваться профессиональным общением с Брином. А поговорить нам было о чём. Выставка принесла мне огромное количество новых идей и задумок. Столько, что у меня поначалу даже голова кружилась, а руки не знали, за какой проект хвататься. Но ничего, несколько дней походил как в тумане, потом засел в кабинете, разобрался с основными затеями, расписал очерёдность их воплощения и... взялся за работу, отложенную из-за той же выставки.

Но конкретно эту часть исследований показывать Брину я не собирался. Собственно, как и большинство разработок, касающихся моего будущего дирижабля, основные работы по которому, кстати, уже подходили к концу. Так эти два месяца я и разрывался между работой с рунными схемами, испытаниями самодельных образцов и посещениями верфи, на стапеле которой мой дирижабль приобретал всё более законченный вид. Да, в отличие от большинства "китов", кораблик получился совсем небольшим, даже меньше среднего каботажника, но это и к лучшему. Маскировка — наше всё! Я даже подходящую насосную систему приобрел, недорого. Так что в свой первый полёт яхта отправится натуральным каботажником. А уж в мастерской... Хех. Два дня работы с механикой и столько же с рунной составляющей превратят мой кораблик в самый маленький "кит" на свете. Современные высотные курьеры и те больше.

Правда, на установку подъёмников гондолы в "гнездо", словно специально сделанное в нижней части купола инженерами-разработчиками высотника "Тайфун" и превращённое здешними мастерами верфи в дополнительный объём купола — каботажник же делаем, а не "кит", — придётся потратить ещё не меньше недели. Зато после этих манипуляций останется лишь нанести рунные цепи на обшивку и внешние продольные "кольца" каркаса... хм, установить накопители и протянуть "лапшу" к арт-приборам. М-да... а ведь есть ещё и проблема с недоделанным оружием. Ну в самом деле, даже имея почти абсолютную защиту, летать на безоружном дирижабле просто глупо. Кто знает, что может произойти в рейсе? Тем более что "акулы" пиратов в небе совсем не редкость. А учитывая тот факт, что мне просто не позволят устанавливать обычные орудия на дирижабль, по крайней мере, до моего совершеннолетия, я решил этот вопрос самым кардинальным образом... и разработал собственное вооружение, рассказывать о котором и тем более демонстрировать кому-либо совершенно не собираюсь.

Ну как разработал? Тут идея, там мыслишка, здесь пара рунных схем... И вместо труб нагнетателей, которые моему дирижаблю вообще-то ни к чему, имеем очень удобные направляющие для ракет. Точнее... и то и другое сразу, но попеременно. В смысле, при запуске нанесённых мною на срезы труб рунных цепей нагнетатели превращаются в направляющие. А при отключении вновь имеем обычные двигательные механизмы. И система запуска-остановки нагнетателей тоже оказалась, что называется, в жилу. С её помощью очень удобно запускать покоящиеся внутри труб ракеты, а вот для переключения рунных схем пришлось добавить простенький, но, как и система управления нагнетателями, дистанционный переключатель, однако это уже мелочи. Мне их за полчаса в механических мастерских наделали на весь комплект за совершенно смешные деньги. Каких-то две гривны... м-да. Ну кто бы мог подумать, что этакие деньжищи я когда-нибудь стану называть "какими-то"?! А что делать? Корпуса опытных экземпляров ракет обошлись мне вдесятеро дороже. Правда, их и было аж двадцать штук. И пять из них дожили до сегодняшнего дня и готовы к начинке взрывчаткой.

Кстати, сами ракеты меня так и тянет обозвать торпедами... если, конечно, где-то существуют торпеды, способные двигаться со скоростью в триста узлов на расстояние в пять-семь миль. Если дистанция больше, упрощённый рунный контур, не имеющий регулировки мощности и соответственно скорости хода и потребления энергии, просто выгорает. Как следствие, "торпеда" превращается в бомбу. Пришлось присобачивать к стандартному ударному детонатору блок с механическим таймером. Не знаю, как эту проблему решают в артиллерийских снарядах, но мне не хотелось, чтобы в случае промаха рухнувшая наземь "торпеда" разнесла чей-то дом. Да и со скоростью имеются определённые накладки. По крайней мере, все мои опытные образцы на более высокой скорости начинают вести себя самым непредсказуемым образом, и никакой тоннельный эффект, создаваемый направляющими, по образцу причальных "конусов" парящих городов... и по принципу стрелкового оружия того мира, исправить эту ситуацию оказался не в силах. Разворачивающееся "оперение" снаряда почему-то рвёт "стенки" тоннеля с пониженным давлением, после чего болванка теряет стабильность и... и всё.

Сколько раз я смотрел, как опытный образец разносит в клочья от удара по полу или голым бетонным стенам длинного технического тупика, который я выбрал для испытаний, не сосчитать. И убрать оперение нельзя, болванка тут же начинает кувыркаться. В общем, экспериментальным методом я выяснил, что максимальная скорость полновесного снаряда не должна превышать те самые триста узлов... с хвостиком. А закреплённый на стенде корпус "торпеды", точнее труба её нагнетателя из дешёвой жести, прогорает насквозь за одну минуту, ровно. И ведь никаких укрепляющих рунескриптов не повесить! Просто некуда. Всё "сжирает" труба нагнетателя, детонаторы и облегчающий рунный круг. Все сорок две единицы. И угольный накопитель туда не запихнешь, поскольку даже двухкилограммовый блок даст всего лишь пару-тройку единиц энергоёмкости, а этого не хватит даже на то, чтобы накопитель "нёс" сам себя. Про уменьшение боевого заряда вообще молчу. Использовать алмазный накопитель? Пф, пусть затраты на создание сырья для него не так уж велики, но это лишь по сравнению со стоимостью природных алмазов.

А кроме того... время. Это на создание кучки алмазной пыли массой в двадцать граммов ушло меньше часа, а для того чтобы сделать один накопитель ёмкостью в пятьдесят единиц, таких "кучек" потребуется не меньше десятка. А это значит... десять часов на один возможный накопитель для одной "ракето-торпеды". Да у меня их в одном заряде предполагается восемь штук! А ведь мне ещё и основные накопители для дирижабля нужно выращивать! И там речь пойдёт уже о тысяче единиц энергопотребления. Сколько времени займёт этот процесс? То-то же. Нет, можно и нужно, конечно, подогнать размер рабочей камеры для увеличения выхода "сырья", но делать это до бесконечности невозможно хотя бы потому, что с увеличением размеров камеры линейно растёт потребление энергии... В общем, я не хочу тратить всё своё время на рутинную операцию и не могу позволить себе передать производство кому-то другому. Да и давать даже крохи информации об алмазных накопителях возможным исследователям мне не хочется. А в том, что рано или поздно такие появятся, я не сомневаюсь. Стоит пострадавшему от попадания такой "алмазной" торпеды дирижаблю попасть в руки достаточно заинтересованных в проведении всестороннего следствия людей, и... алмазной пыли там будет достаточно, чтобы обратить на неё внимание. Оно мне надо?

В общем, с идеей воздушного ракетного катера пришлось распрощаться. Точнее, урезать осетра и пока успокоиться на варианте катера торпедного. Учитывая, что в первое время придётся бить исключительно прямой наводкой, новости не очень. Зато этот вариант прост и незатейлив, к тому же стоимость такой "торпеды" ненамного превысит стоимость порохового стодвадцатимиллиметрового снаряда. Всего-то раза в три, м-да. С другой стороны, мощность самой торпеды превышает мощность того же снаряда в пять раз. А это значит, что одного точного попадания хватит, чтобы противник вышел из боя. Да и условия применения такого оружия у меня уже прорисовываются... и они оказались довольно неожиданными, даже для меня. Эх, ещё бы разобраться с системой самонаведения! Но, вспоминая работу со штурманским столом, можно с уверенностью сказать, что там уж точно будет не обойтись без алмазного накопителя.

Но ничего. Пусть блок самонаведения требует ещё многих и многих часов расчётов, как, собственно, и механика самоуправляемой торпеды, к которой я попросту боюсь подступиться. О практических испытаниях и вовсе пока не заикаюсь. Море работы. Но я не отчаиваюсь, и один из моих проектов как раз и призван решить эти вопросы. И здесь опять же спасибо пресловутому детектору, изъятому у навестивших нас в Новгороде взломщиков. Без него, думаю, мне пришлось бы возиться с этой идеей куда дольше. Хотя механика... а, не надо о грустном, придумаю что-нибудь... когда-нибудь... наверное, м-да.

— Кирилл, вы опять исследовали нижние уровни? — голос, раздавшийся за спиной, заставил меня подпрыгнуть на месте. Брин! Интересно, давно он меня дожидается? Судя по отсутствию дымка над стоящим на столе самоваром, не меньше получаса...

— Прошу прощения, Алексей Иванович, — повинился я. — Увлёкся, совсем позабыл о времени.

Именно так, ползал по техническим переходам и совсем потерял счёт часам и минутам. А о том, что я испытываю в одном из тех переходов, лейтенанту знать совсем не следует. Иначе какое же это тайное оружие, если о нём будет осведомлён представитель седьмого департамента?

— Я пришёл несколько раньше, чем рассчитывал, так что вы совершенно не опоздали, но, Кирилл, я ещё раз и очень настоятельно прошу вас не искать приключений в старых галереях. Это опасно, — вновь начал читать нотацию Брин, и я еле сдержал усталый вздох.

Ну, действительно надоело! Сколько можно талдычить одно и то же. Нет там ничего опасного. Вообще нет. По крайней мере, теперь. Было дело, в начале моих поисков места для "тайных" испытаний натыкался пару раз на чёрт знает как забредших в старые переходы "вечных" транзитников, из тех, что годами обретаются в гостевой зоне Китежа и вечно смотрят сверху вниз на прибывающих с поверхности визитёров. Хотя сами живут в парящем городе на птичьих правах и зачастую никакой полезной деятельности не ведут. Нет среди них ни арт-инженеров, ни военных... припортовая шушера, не гнушающаяся мелким, а порой и крупным воровством, карточным мошенничеством в матросских гостиницах транзитной зоны, а то и грабежом в переходах у тамошних кабаков. Вот с такими вот "криминальными элементами" мне и довелось несколько раз пересечься в своих ползаниях по нижним уровням Китежа.

Так, пара зуботычин быстро объяснили им, что нельзя трогать маленьких исследователей, встречающихся в старых технических ходах. Теперь, при редких встречах, мы с ними вежливо раскланиваемся и расходимся каждый в свою сторону. Ну да, и это называется охраняемый гарнизоном город! Да будь у меня необходимость, я бы без всяких разрешений прошёл его из конца в конец, ни разу не попавшись на глаза охране. Правда, до реально запретных секторов не добрался бы, но и это уже немало. В общем, не защита здесь, а натуральное решето! Забыли люди опыт Зверина и Любеча. А ведь второй был "приземлён" именно усилиями диверсантов. Эх, совсем гарнизон мышей не ловит. Ну и ладно. Мне это пока на руку... вот закончу свои дела — представлю Брину полную карту нижних переходов и галерей. Пусть передаст начальству. А я посмотрю, как замечутся словно ужаленные здешние "комендачи". И да, я их недолюбливаю. Пока ползал по "подземным" уровням, они меня то и дело заворачивали из самых интересных мест. Пришлось искать обходные пути. Нашёл те самые "старые" ходы, но неприязни к комендатуре это не убавило. Да и чёрт бы с ними!

Пока я думал о вечном, то есть о человеческой глупости, Брин закончил чтение нотации и...

— Начальник верфи сообщил, что ваш дирижабль готов, — произнёс мой собеседник.

— Интересно. Почему об этом я узнаю не от него, а от вас? — прищурился я, безжалостно задавив поднявшуюся волну радости.

— Может быть, потому что он не смог вас найти? — с лёгкой улыбкой пожал плечами куратор.

— Понятно, — протянул я и тут же встрепенулся. — Так что же мы сидим?! Пойдём смотреть!

Каботажник? Маленький "кит"? Мой будущий дирижабль похож на игрушку. По сравнению с "Резвым", он, конечно, выглядит огромным, но поставь его рядом с "Фениксом" — и ощущение будет совершенно противоположным. Впрочем, если брать те же каботажники, хоть торговые "селёдки", хоть каперские или пиратские "акулы", сравнение тоже будет не в пользу моего гибрида ужа с ежом. Ничего удивительного. "Чистая" грузоподъёмность среднего каботажника около пятидесяти-семидесяти тонн, тогда как моё творение едва ли сможет взять на борт больше двадцати. Немного, но я ведь и не собираюсь заниматься серьёзными грузоперевозками, а вот для доставки небольших и очень... м-м, "неофициальных посылок", скажем так, лучшего аппарата и не придумать. Да и для других моих целей он подойдёт куда лучше, чем обычный, хоть и перестроенный в "акулу", каботажник, ха! А при определённой осторожности можно и с боевыми кораблями потягаться... Хотя и не хочется. Очень. Ну да ладно, это дело туманного будущего, а пока нужно заняться доводкой дирижабля, точнее, той её частью, которой я не могу доверить здешней верфи.

А вот тут проблема. Из-за большого урода вниз меня никто не отпустит. Да что там, мне даже для свиданий с Алёной приходится изворачиваться и крутиться, словно уж на сковородке. Хорошо ещё, что Ветров не отказывает в помощи, да и Ирина со Светланой в свои нечастые приезды в Китеж всегда готовы помочь, предоставив место на своей личной яхте... интриганки! Когда я только узнал, что у них в распоряжении имеется такая роскошь, первым позывом было хорошенько выматериться. Хорошо, Мишка удержал. Не очень-то я поверил объяснениям, что как раз в момент переезда Горского на Китеж яхта была на плановом осмотре, но успокоиться за время его речи успел. А потом и рукой махнул.

Ну, кто виноват, что эти две барышни привыкли крутить интриги где ни попадя из-за всякой ерунды и проверять всех окружающих "на вшивость". Разве что родители? Ну, так именно из-за того, что их отец и мать покинули этот мир, когда наследницам было всего десять-одиннадцать лет, девочкам и пришлось резко взрослеть. А куда деваться, если опекуны особого доверия не вызывают, а единственный человек, что может защитить от их произвола, родной дядюшка в Новгороде появляется реже, чем в каком-нибудь Париже? Да у старшего Горского и на родного сына не всегда время находилось... В общем, действия Мишкиных кузин я понял и обиды на них держать не стал... не смог. Память о той жизни никуда не делась, так что их стремление проверять всё и вся мне было достаточно близко. Впрочем, я не о том.

За те пять с лишним месяцев, что прошли с момента начала работы нашей мастерской, мы едва подобрались к выходу "в ноль". И то здесь очень помогли заключённые с военным ведомством подрядные контракты по установке модернизированных штурманских столов на боевых кораблях Ладожской эскадры. От моих собственных запасов осталось едва ли больше двух с половиной тысяч гривен, а пенсионный капитал дядьки Мирона, по его собственному признанию, уже готов показать дно. В совокупности всё это означает лишь одно: для полного ввода моего дирижабля в строй денег у нас нет. Пока нет. Ситуация должна исправиться по истечении отчётного периода, но до него ещё несколько месяцев, а это значит, что торопиться некуда. Надеюсь, после сдачи переводных экзаменов и возвращения ушедшего в очередной рейс "Феникса" в Новгород господа "географы" смягчат режим, и мы с Хельгой сможем присоединиться к компании Гюрятинича в следующем путешествии. Или хотя бы пропадёт необходимость вечно торчать в Китежграде и мне позволят свободно посещать Новгород.

Вообще не понимаю. За прошедшее время люди Несдинича должны были вскрыть не только агентуру Гросса в Новгородской республике, за эти пять месяцев можно было выкорчевать его сеть по всей конфедерации, но нет. Создаётся впечатление, что "географы", законопатив нашу семью в Китеж, успокоились и вообще позабыли о "конкурентах"! Или меня просто держат в неведении. Нет, я не считаю себя центром мироздания, и тем более не думаю, что тот же инженер-контр-адмирал Несдинич обязан держать меня в курсе своих дел. Но... ещё немного — и я на стенку полезу от неведения, запретов и... скуки! Обычной такой скуки. Если бы не редкие побеги к Алёне, я бы, наверное, уже что-нибудь учудил.

И не я один. Хельга от безделья уже рычать начала, да так, что наш куратор стал появляться в доме Завидичей лишь в её отсутствие. И я его понимаю... Хельга в бешенстве пострашнее артобстрела будет. Одно радует. Я всё же нашёл способ оградить себя от её участившихся вспышек гнева. А получилось всё случайно. Именно в тот момент, когда Брин принёс новость об окончании работ на моём дирижабле, Хельга вернулась домой после похода по лавкам. И в результате на верфь мы отправились втроём. Прежде сестрица не проявляла какого-то особого интереса к работам с дирижаблем, а потому бывала в доке совсем нечасто. В принципе, могу её понять: смотреть на железный скелет и штабеля бальсы, которым ещё только предстоит превратиться в нечто летающее, удовольствие невеликое. Грязь, грохот и суета, царящие на верфи, тоже не способствуют желанию ползать по металлоконструкциям. В общем, ничего удивительного в том, что в последние пару месяцев Хельга не выказывала никакого интереса к строительству и не бывала на верфи, нет. Тем больше было её удивление, когда она увидела, во что превратился бывший металлолом!

Естественно, Хельгу, как и большинство офицеров, совершенно не интересовал, например, машинный зал, которого на дирижабле вообще-то и не было. Сейчас роль двигателей исполняли нагнетатели, благо размеры корабля позволяли их использование, а нагнетателям зал ни к чему, да и после моей "доработки напильником" надобность в нём не возникнет тем более. Зато жилая палуба и мостик вызвали неподдельный интерес сестры. А когда она увидела штурманский стол... м-м! Понятное дело, сначала пришлось объяснять, в чём его отличие от обычных творений арт-мастерских. Слово за слово... и сестрица буквально настояла на том, что во время испытательного полёта она займёт место штурмана. Кто бы возражал?!

Единственное, чего я не предусмотрел, так это извивов женской логики. Поскольку стоило Хельге получить от меня это обещание, как она тут же заявила, что обязательно натаскает меня на штурманский минимум... Это Брину хорошо, он с тех пор смог безбоязненно появляться в нашем доме, не рискуя нарваться на бешеный темперамент Хельги, усугублённый бездельем. А я взвыл! Сестрица и прежде уделяла немало времени моей штурманской подготовке, но больше в общем, не касаясь частностей. Тут же она взялась за обучение всерьёз, а учитывая, что у меня и так было не слишком много свободного времени из-за моих проектов, тренировок у мастера Фенга, занятий с самой сестрицей "стрелковкой" и моей собственной подготовки к грядущим экзаменам в училище... в общем, одна радость: взрываться Хельга стала куда реже.

— И как же ты назовешь свой дирижабль? — поинтересовалась сестрица в один из редких свободных вечеров, когда я решил сделать себе выходной.

— "Мурена", — улыбнулся я.

— М-м... это рыба такая, да? — уточнила Хельга пытаясь вспомнить, где слышала это название.

— Хищная морская рыба. Охотится из засад в камнях и рифах... и редко обращает внимание на размер добычи. Сил у неё хватает, чтобы оторвать кусок даже от куда более крупных противников, — кивнул я.

— И на кого же ты собрался охотиться, а? — прищурился дядька Мирон.

— Не охотиться, а защищаться, — улыбнулся я в ответ. — Мой кораблик будет способен дать отпор любому противнику, но главное, он всегда сможет от такового сбежать.

— Такой быстрый? — удивился опекун.

— И незаметный, — уточнил я. — Но пока это только проект. Посмотрим, как он покажет себя во время финальных испытаний.

— Когда? — тут же загорелась Хельга, но я вынужден был её разочаровать:

— После доработки в нашей мастерской. Пока закончен лишь первый этап. Нет, мы, разумеется, испытаем и нынешний вариант, но... реально только для того, чтобы убедиться, что "Мурена" способна добраться до эллинга под Новгородом своим ходом.

— А штурманский стол?

— Вот его мы можем испытать в деле в первом же вылете, — кивнул я, и Хельга довольно улыбнулась.

Ветров, как и обещал, не распространялся об установке на "Резвом" модернизированного штурманского прибора, и сестрица ещё не имела возможности увидеть его в деле. Впрочем, учитывая, что сам Святослав Георгиевич уже полтора месяца находится в рейсе, у неё и шансов на это не было. Вне "кита" младший штурман и второй помощник капитана особо не общались. Ветров по-прежнему довольно холодно относится к "китоводам"-белоручкам вообще и чужим протеже в частности, а сестрица это чувствует и не горит желанием сокращать дистанцию. Но... это их проблемы, и лезть в них я не желаю. Сами разберутся, чай, не маленькие.

— Знаешь, Кирилл... если с "демонстрационным" испытанием я проблем не вижу, то перевод "Мурены" в мастерскую под вопросом, — медленно проговорил Завидич. Я нахмурился.

— Что, Несдинич будет против?

— Ты правильно понял, — кивнул дядька Мирон. — Учитывая, что кроме тебя никто не знает, что именно нужно доделывать в дирижабле, твое присутствие в мастерской необходимо. Но из-за ситуации с Гроссом мы не можем так рисковать.

— Кирилл, а почему бы тебе не закончить работу здесь? — спросила Хельга.

— Чтобы через день после окончания работ все материалы оказались в распоряжении арт-инженеров флота или седьмого департамента? — вздохнул я. — Мне достаточно того, что наш куратор каждую неделю отсылает папки с отчётами своему начальству. И сколько там всего подсмотренного в моих чертежах и разработках, одному богу известно. О добровольно переданных схемах я и вовсе молчу. Но там хоть финансовая отдача была! А если они увидят, что я сотворил с обычной яхтой... запрут здесь на веки вечные без всяких Гроссов!

— Можно подумать, всё так страшно, — фыркнула сестрица. Я окинул её долгим взглядом.

— Ну хорошо... Представь себе двигатель, который не весит ни грамма, потребляет энергии столько же, сколько обычный паровой агрегат, но не требует воды, а значит, не нужно резервировать несколько тонн грузоподъёмности для тендера с жидкостью, или можно выкинуть полторы тонны железа в виде трубы конденсатора, высвободив таким образом, как минимум, полсотни единиц энергии, благодаря которым, кстати, можно чуть усложнить "облегчающий" рунный круг, добавив ему добрых десять процентов мощности? При этом, заметь, такой двигатель способен развивать совершенно сумасшедшую скорость, ограниченную лишь прочностью конструкции самого дирижабля и... некоторыми законами физики.

— За такие знания и убить могут, — медленно проговорил дядька Мирон.

— И убьют, — кивнул я, отводя взгляд от Хельги, ошарашенной результатами только что проведённого короткого подсчёта, если я не ошибся, читая по губам её тихий шепот. — Если узнают. Именно поэтому я так легко отдал куратору лишь некоторые наброски своих ранних идей и схемы штурманского стола. Последний требовал достаточно сложных расчётов, чтобы у Брина не осталось сомнений в том, что здесь я плотно занимался только столом и ничем больше.

— Вот, кстати, куратор абсолютно уверен, что в рунных расчётах ты натуральный гений, — оправившись от удивления, медленно проговорила Хельга. — Он прав?

— Нет, конечно, — фыркнул я. — Просто в Высокой Фиоренце мне повезло, и я получил в подарок от одного местного артефактора очень интересный прибор, серьёзно облегчающий муторную работу с обсчётом рун.

— Это та железная трещотка неимоверного веса, которую ты постоянно прячешь от чужих глаз? — осведомилась Хельга.

— Именно, — кивнул я. — И когда я закончу с "Муреной", обязательно передарю её Брину.

— Зачем? — изумилась сестрица.

— Чтобы его не считали гением и не пытались "законопатить" в Китеже навечно, — неожиданно рассмеялся дядька Мирон. Ну да, догадаться нетрудно.

— Верно. А себе я соберу другую. Это не так уж сложно, если знаешь принцип.

Хельга вздохнула и, покачав головой, неожиданно широко и заразительно зевнула. Точно, уже первый час ночи! Засиделись мы сегодня. Или правильнее сказать "вчера"? Да ну, какая разница, один чёрт, спать пора!



* * *


Несмотря на тёплый майский вечер за окном, по полутёмной комнате плясали отблески пляшущего в камине пламени, а сидящий в кресле мужчина щурился, глядя на танцующие над прогорающими дровами жёлто-красные языки.

— Предлагаю провести операцию прямо на верфи, — голос стоящего за спинкой кресла человека вырвал хозяина дома из размышлений.

— Ну да, разумеется, — насмешливо фыркнул он. — На государственной верфи в Китежграде, да ещё и находящейся в военном секторе, охраняемом гарнизоном, комендатурой и ещё бог знает кем. Мудро! Нет. На территории завода выстроен эллинг, значит, дирижабль будет переведён туда, а следом и хозяева подтянутся. Вот тогда выберем время — и без спешки и ненужных жертв проведём операцию. — Мужчина оглянулся на подчинённого: — Я ясно выразился?

— Разумеется, — торопливо кивнул тот, одновременно чуть отступая назад.

— Свободен, — хозяин дома откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.


Глава 5. Ищущий да напорется


Я был взбешён. Нет, не так: я был в абсолютной ярости! Ветрова с его "Резвым" нет, Светлана с Ириной укатили на воды в "дважды Баден", по их собственному выражению, а моя последняя надежда — почтовый бот — ушёл вне расписания полчаса назад. Видел его пролетающим над куполом. А я торчу в Китеже и не могу выбраться на день рождения Алёны! Хоть бери и угоняй дирижабль... собственный!

Но и тут облом. "Мурену", как выяснилось, без разрешения портовых властей в воздух не поднять, а охраняют её не хуже, чем весь военный сектор, где располагается маленькая государственная верфь, на которой обычно ремонтируются малые боевые корабли охранения парящего города, и небольшой док для них же, куда и перевели с той самой верфи мой дирижабль сразу после окончания работ и ходовых испытаний. Успешных, надо сказать. Хотя, конечно, до высотности "китов" в нынешнем виде "Мурене" грести и грести. Зато арт-приборы показали себя на высоте, хотя энергии они, конечно, жрут... море. Ну ничего, на эллинге при мастерских доведу "рыбку" до ума, никому мало не покажется! Но это дело будущего, а вот как мне быть сейчас? Алёна ждёт... нет, она не обидится, если я не смогу выбраться к ней на праздник, — всё же Китеж не соседний городок, и сейчас от него до Новгорода добрых четыреста верст, но я же обещал! Отбить телеграмму? Так, её доставят лишь к вечеру, даже если это будет молния первого класса! Не пойдёт. И вообще отставить пораженческие настроения. Нужно решать, как добраться до Новгорода, а не придумывать способы извиниться за отсутствие. Эх, мне бы кры...

Стоп. Крылья? Хм... кажется, у меня есть идея. Где тут мои наброски? Костюм-"летяга"... нет, это не то. Времени слишком мало. Парашют-крыло? Нет, это тоже долго. Да где же? А... вот оно, мечта моя с прошлой жизни. Так и не выбрал время, чтобы её воплотить. Кстати! Что у нас на часах? Семь ровно... можно успеть. Парашютная мастерская на втором уровне гостевого сектора пока закрыта. Столярная? Нет, не пойдёт, долго и ненадёжно. Значит, к "железячникам" на верфь, там работа кипит и днём и ночью. Эх, жаль, нет дюралюминия, каркас выйдет тяжёлым... ну ничего, облегчим конструкцию рунным кругом. Правда, батарейкой придётся поработать самому, но это мелочи, честное слово. Ну что, понеслась? Чёрт, чуть деньги не забыл... и рюкзак!

— Кирилл, ты куда намылился в такую рань? — На шум в коридоре выглянула Хельга. Эх, сестрица, как же ты не вовремя! Ну что стоило провести в ванной на четверть часа больше, а?

— Идея одна возникла. Хочу проверить, — на бегу откликнулся я, ссыпавшись по лестнице на первый этаж дома. Прихожая... а вот и обязательный для всех домов верхнего уровня шкаф. Где здесь моя "шкурка"?

— Чтобы к ужину был как штык! Слышал? — крикнула сестрица с галереи, нависающей над гостиной и выходом в прихожую. Что не может не радовать, поскольку сейчас я бы очень не хотел, чтобы Хельга увидела, как я запихиваю свой спасательный костюм в рюкзак.

— Буду до полуночи! — крикнув в ответ, выметаюсь из дома, захлопываю дверь, отсекая недовольные крики Хельги, и, добежав до ближайшего спуска, ныряю вниз, "под землю".

Как же хорошо иметь дело с понимающими людьми! Всего за два часа и семь гривен двое мастеров на верфи сделали для меня "скелет" будущего летательного аппарата. Правда, что это будет именно летательный аппарат, им знать не надо. А складной каркас из стальных трубок получился действительно тяжеловатым, зато всё согласно заданным габаритам... и полный порядок с центровкой, вот что называется хорошо укомплектованная верфь. Каких только инструментов и приспособлений здесь нет... что не может не радовать. А теперь — бегом в парашютную мастерскую. Времени остается не так уж много, а мне нужно успеть закончить свою затею до двух часов дня, когда Китеж подойдёт к Новгороду на минимальное расстояние.

Опять звон монет, тиканье часов — и в моём распоряжении имеется нечто, что с натягом можно назвать дельтапланом... С очень большим натягом. Но тут ничего не поделаешь, времени на правильное шитье у меня нет. Придётся обходиться тем, что имеется. Итог... минус пять часов, минус семнадцать гривен, плюс ни разу не испытанный "парус". Ладно, разбиться мне всё равно не грозит, а ветер вытянет! А... Ещё рунный круг. М-да... полторы сотни рун. Да я их даже своим резаком буду часов пять выпиливать на каркасе, это если действовать аккуратно. А если неаккуратно, то покромсаю железки к чертям собачьим. Нанести на ткань? Ненадёжно. Хотя-а... Если использовать киноварь или... тьфу! Зачем мне краска? Кровь! С нею и круг напитывать станет куда проще, и концентрацию держать. Правда, на рисование уйдёт миллилитров сто пятьдесят — двести. Самое то перед предстоящим полётом, ага.

Так, стоп. Успокоился... а то в голову всякая чушь лезет. Вот что мне стоило заняться дельтапланом раньше? Сейчас бы не метался как ужаленный по всему Китежу, а спокойно расправил крылышки и летел на встречу с Алёной. А то расчёты провёл, параметры высчитал, убедился, что вычисления соответствуют соотношениям, врезавшимся в память ещё в той жизни, и успокоился. "Не к спеху оно", видишь ли... Так... вдох-выдох. Вдо-ох — вы-ыдох. Вдох... вроде бы успокоился.

М-да. Рунный круг, кровь-кровь-кровь... чувствую себя вампиром, м-да. Не смешно. А если чуть-чуть? Смешать с той же киноварью... "металлическая" краска должна хорошо держать энергию. Если взять один к десяти, должно получиться... ну, для верности один к пяти. Чтоб уж наверняка. Рисковать жизнью из-за слишком малого количества "контактной" жидкости в смеси мне как-то не хочется. Со-овсем не хочется.

Думаю, если бы существовал такой вид спорта, как создание артефакта на время, я был бы в нём безусловным чемпионом. Шесть часов на всё про всё, считая беготню по мастерским и верфи, поиски краски, изготовление смеси и нанесение рунного круга, — это вам не кот начхал! А теперь самый важный этап. Испытание, оно же операция "Побег". Я сошёл с ума? Да хоть бы и так!

Пробраться уже знакомыми техническими коридорами в транзитную зону труда не составило, хотя громыхал я своими железками так, что и мертвые услышали бы. Но нет, всё было тихо, и я без проблем дошёл до решётки, отделяющей гостевой сектор от жилого. Весьма номинально отделяющей, нужно сказать. Один лёгкий удар по арматурине — и та легко и привычно покинула гнездо. Вот и готов проход. Нет, точно, по возвращении подарю Брину карту переходов со всеми известными мне лазейками. Понятно, что, шляясь по ним, выйти можно разве что в жилую зону или на верхний уровень, но ведь это тоже не дело! Или я чего-то не понимаю?

Аккуратно вернув штырь на место, я навьючил на себя свою ношу и, прибавив ходу, потопал в сторону доков. Есть там выход на одну удобную открытую площадку, словно специально созданную для старта дельтапланов.

Добраться до намеченного пункта удалось без проблем. Никто не остановил, никто не косился, вот и ладушки. А вот со сбором "игрушки" возникли проблемы. Нет, мне довольно легко удалось удержать ветер, чтобы не мешал процессу сборки, но вот чего я не предусмотрел — так это толщины перчаток "шкуры". А уж как я намучался с крепежом и растяжками... у-у! Пока собрал конструкцию, вспотел! И хорошо, что догадался влезть в спаскостюм голяком. Как представлю, каким пожеванным я выбрался бы из него в Новгороде, да ещё и пропотевшим... тут не в гости к девушке, а в баню идти впору!

Избавившись от лишних мыслей, я наконец закончил сборку дельтаплана. Подняв "крыло", огляделся по сторонам и, вздохнув, отпустил ограждающий площадку поток ветра.

Дирижабли — это, конечно, замечательно, но парить в воздухе на дельтаплане... совсем другое дело! Вот "отзвонил" парус, блеснул вспышкой рунный круг, прыжок — и... я лечу!!!

Ветер принял меня как родного. Впрочем, почему "как"? Он и есть мой родич! Заложив пологий вираж от уходящей в сторону громады города, я отыскал взглядом блестящую вдалеке гладь Ильмень-озера и, встав на курс, со снижением ушёл из зоны прибытия "китов". На малых высотах и ветром будет управлять попроще, и спасбаллон можно отключить. Заодно силы сэкономлю. Я покосился на удаляющуюся махину Китежа и облегчённо вздохнул. Успел до смены курса. Значит, до Новгорода ровно сто километров. М-да, на парашюте не долетел бы... и честно говоря, если бы не это знание, я бы ни за что не решился на полёт. Сто километров с поддержкой подходящего ветра я ещё одолею, но замахиваться на большее было бы чистым безумием. Впрочем, сегодняшняя эскапада и так с успехом может претендовать на подобное титулование...

Приземлился я в предместье Новгорода у Людинова конца спустя почти полтора часа. Переоделся, разобрал дельтаплан, кое-как завернул железяки в ткань и, вновь нацепив на плечи рюкзак, потопал в город. Под майским солнышком та ещё прогулка вышла. Хорошо, что по пути попался сердобольный водитель на грузовом мобиле, подкинул до пустующего дома Горских. В их саду я и оставил свои вещи, не забыв извлечь из рюкзака приготовленный для Алёны подарок. Отсюда не сопрут... Можно было бы, конечно, закопать дельтаплан вместе с рюкзаком и "шкурой" где-нибудь под кустами на месте приземления, но где гарантия, что какой-нибудь любопытный абориген, заметив посадку такой странной птицы, не захочет посмотреть на это "диво" поближе? А если у него ещё и задатки следопыта есть? Не хочу остаться без вещей, они мне недёшево обошлись.

К нашему прежнему дому подходить я не стал, на всякий случай. Так, глянул мельком всё из того же сада через забор — и ходу. Ну а что мне там делать? Дом пустует, владельцы его пока никому не сдали, и соответственно тётушке Елене в нём делать нечего. Впрочем, опекун уже чуть ли не каждый день грозится, что перевезёт свою пассию к нам в Китеж. И это будет здорово, поскольку питаться сытными, но довольно однообразными блюдами авторства Хельги мне уже надоело, кулинарить самому времени нет, а дядька Мирон, кроме каш, вообще ничего готовить, по-моему, не умеет. Или не хочет? Эх, разбаловала нас тётушка Елена, как есть разбаловала!

Марфа Васильевна, матушка Алёны, высокая статная женщина лет сорока, по традиции здешних мастеров выпечки наряженная в белоснежный фартук, встретила меня за стойкой в кондитерской улыбкой и хитрым взглядом. М-м, а где...

— Дома она сегодня, — с лёгкой насмешкой проговорила хозяйка кондитерской в ответ на мой невысказанный вопрос. — Стол готовит. К ужину братья обещались быть, вот она и крутится по хозяйству.

— Понятно, — протянул я. — Так... может, я пойду, помогу чем-нибудь?

— А и пойди... писатель, — чуть подумав, ответила Марфа Васильевна, старательно сдерживая улыбку. Я неловко поклонился и поторопился выкатиться из лавки.

И чем ей мои телеграммы не нравятся? Каждый раз как веником охаживает, отгоняя от дочери, поминает их ласковым словом. Да и... как-то странно она отреагировала. Я-то уж думал, опять погонит, так ведь нет...

Постучав в дверь небольшого узкого двухэтажного домика в получасе ходьбы от кондитерской, я замер на крыльце в ожидании. Вот за дверью послышались лёгкие шаги, щёлкнуло забранное затейливо украшенной решеткой маленькое смотровое окошко, которое я предусмотрительно закрыл купленным в оранжереях "Утренней поляны" букетом.

Щёлкнул замок, дверь открылась, и я залюбовался замершей на пороге девушкой. Точёная фигурка в скромном платье, изящные руки с маленькими ладошками и тонкими длинными пальцами, больше подходящими пианистке, и мягкие черты очаровательного лица. Серые, светящиеся радостью глаза, сверкающие из-под челки русых волос, сложившиеся в милую улыбку губы... Я не выдержал и, подхватив девушку, закружил её, рискуя свалиться с узкого крыльца.

— Кирилл! Прекрати немедленно! — пытаясь казаться серьёзной, потребовала Алёна, пряча довольную улыбку. — Отпусти.

— Зачем? — "удивился" я, замерев на месте, но не отпуская своей "добычи".

— Люди увидят, — тихо проговорила она.

— Пускай смотрят, — ответил я, помотав головой. — И завидуют!

— Кирилл, пожалуйста, — попросила Алёна.

— Поцелуй, — прищурился я. Девушка легонько стукнула меня кулачком в грудь... но уже через секунду мягкие губы коснулись моей щеки.

— А теперь пусти.

М-м. Я хотел несколько иного, но... Алёна права. Одно дело целоваться тёмным вечером, не опасаясь взглядов соседей, и совсем другое — днём, на виду у всех. Местным только дай повод для пересудов... Ну и ладно! Со вздохом поставив девушку на пол, я разжал объятия и протянул ей чуть помявшийся букет и выуженную из кармана коробочку с подарком.

— С днём рождения, солнце мое, — улыбнулся я. Алёна приняла подарок, вдохнула аромат цветов и... неожиданно сильным рывком втянула меня в дом. Входная дверь захлопнулась сама собой, но не успел я удивиться, как девушка впилась мне в губы поцелуем. М-р-р!!!

Когда мы разжали объятия, щёки у нас горели одинаково. Алёна тут же спрятала лицо у меня на груди... и затаилась. Смелость кончилась? Прежде такой активности за ней не водилось.

— Что это было? — медленно протянул я, приходя в себя и поглаживая девушку по голове.

— Вот и мне интересно, — неожиданно прогудел чей-то голос за моей спиной, а я поймал себя на мысли, что не слышал, как отворилась входная дверь.

— Папа?! — на миг выглянув из-за моего плеча и тут же вжавшись в меня всем телом, пискнула Алёна. Вот это я попал...



* * *


— И что вы можете сказать об этой... "Мурене"? — Несдинич покрутил в руках "вечное" перо и, отложив его в сторону, уставился на сидящего в кресле для посетителей лейтенанта Брина.

— В принципе, ничего особенного. Никаких серьёзных модернизаций в проекте не было. Обычный малый каботажник, еле выходящий из разряда яхт, и то лишь благодаря увеличенному куполу от старого высотного курьера. Если бы не большая площадь купола и соответственно возросший объём доступной энергии, Кириллу пришлось бы ставить на дирижабль паровики, но благодаря этому ходу он получил возможность установить в качестве двигателей два больших маршевых нагнетателя для высотных курьеров, что закономерно уменьшило необходимый размер экипажа и ожидаемо увеличило скорость дирижабля. Но есть и минусы: из-за мощности основных двигателей "Мурена" не сможет их использовать одновременно с маневровыми. Вообще ключевой недостаток этого дирижабля в некоторой перегруженности арт-приборами, хотя Кирилл и постарался нивелировать его существенной доработкой рунной составляющей.

— Серьёзная перегрузка? — на миг о чём-то задумавшись, спросил контр-адмирал.

— Не сказал бы, — покачав головой, ответил лейтенант. — В обычном режиме движения перегрузки не будет вовсе. Но лимит энергопотребления "Мурена" будет выбирать почти подчистую. А вот в случае боестолкновения нехватка энергии почти гарантирована. Кирилл и сам это понимает, иначе не стал бы заморачиваться с установкой столь мощных нагнетателей. Благодаря им он получил возможность просто удирать от большинства противников, чему, кстати говоря, способствует и изобретенное им дополнение к штурманскому столу. Этот прибор может не только указывать местоположение энергопотребляющих объектов, но и определять их тип, основываясь на мощности возмущений. Иными словами, после тонкой настройки детектор будет способен отличать шлюп от "селёдки", а торговый "кит" от линкора, причём на очень больших расстояниях. То, что надо, дабы вовремя избежать встречи с пиратом.

— Значит, скоростной, но не манёвренный каботажник малой грузоподъёмности, способный увидеть и удрать от опасности раньше, чем та его обнаружит. Так? — резюмировал Несдинич.

— Именно, — кивнул Брин и, чуть помедлив, добавил: — Кстати, Кирилл уже неоднократно спрашивал, когда ему будет позволено перевести "Мурену" в отстроенный для неё эллинг.

— И куда он так торопится? — пробормотал себе под нос контр-адмирал, но лейтенант его услышал.

— Содержание дирижабля в доке Китежа сильно бьёт по его карману, — заметил Брин.

— Месяц, — после недолгого раздумья произнёс контр-адмирал. — Передайте Кириллу, что нам нужен ещё один месяц для завершения... работ. После этого и он, и Хельга будут вольны покидать Китежград в любое удобное для них время.

— Передам, — кивнул лейтенант, поднимаясь с кресла. Несдинич окинул его взглядом и усмехнулся.

— Что, не терпится вернуться?

— Вы себе не представляете, Матвей Савватеевич, какие перспективы открывает для нас сотрудничество с Кириллом, — вздохнул Брин. — Он просто фонтанирует идеями! И, честно говоря, я удивлён, что при всём его таланте, в работе с "Муреной" он ограничился, по большей части, лишь небольшими модернизациями имеющихся рунескриптов. Я ожидал большего.

— Я тоже, — заметил контр-адмирал, кивком отпуская подчинённого.

Тот щёлкнул каблуками и исчез за дверью. А Несдинич, посверлив взглядом захлопнувшуюся створку, поднялся с кресла и, шагнув к окну, замер. Время от времени тревожащая его мысль о том, что гениальный мальчишка воспользовался своими знаниями о пресловутых алмазных накопителях или изобрёл нечто равнозначное, ушла, оставив лишь лёгкое недоумение. Глупо? Может быть, но Несдинич не раз ловил себя на мысли, что в подопечные Мирону достался человек, достойный назваться его сыном. Такой же неугомонный, проблемный и шебутной! Никогда не знаешь, чего от него можно ожидать.



* * *


Месяц! Целый месяц я ещё буду вынужден терпеть общество Хельги! Это наказание какое-то! С тех пор как "Феникс" ушёл в очередной рейс, настроение сестрицы неуклонно шло вниз, что сказывалось на спокойствии нашего дома. И если поначалу регулярные телеграммы жениха ещё способны были привести её в благодушное состояние, то с течением времени этот "номер" перестал срабатывать. Хорошо дядьке Мирону! Прыгнул в почтовый бот и умчался в Новгород. А мне куда деваться?! От страдающей ерундой Хельги спасения нет, даже в кабинете! А у меня, между прочим, очередные экзамены на носу. Мне готовиться надо...

Нет, иногда и я позволял себе слабость и удирал от сестрицы куда подальше — если быть точным, то в гости к Алёне, но даже с учётом моего дельтаплана делать это часто не удавалось. Просто потому, что далеко не всегда расстояние между Китежем и Новгородом позволяло воспользоваться таким способом передвижения, да и возвращаться в парящий город было проще на дирижабле. Мне одной попытки догнать Китеж и причалить на "свою" площадку, не попавшись на глаза наблюдателям обзорных башен, хватило за глаза, чтобы навсегда заречься проводить подобные опыты.

Это, кстати, было в тот же день, когда я впервые опробовал свой дельтаплан. Двадцать шестого мая, в день рождения моей Алёны. Да, моей. Как она сама сообщила после моего феерического знакомства с её только вернувшимся из рейса отцом, сей достойный человек отчего-то перестал говорить с её матерью о грядущей свадьбе дочери. Точнее, о том, что "надобно нашей Алёне жениха искать, а то ведь семнадцатый год идёт, того и гляди в старых девах окажется". Хотя, подозреваю, меня в качестве будущей пары для своей дочки Григорий Алексеевич не рассматривал. Правда, и кости пересчитать не спешил, но это, скорее всего, оттого что пример старших детишек был перед глазами. Три здоровых лба, старшие братья Алёны, пошедшие по стопам отца, увидев меня за столом во время празднования дня рождения их младшей сестрицы, после посиделок попытались выказать мне своё недовольство и нарвались. Как потом, смеясь, рассказывала Алёна, её братья ещё неделю по вечерам себе дорогу "фонарями" подсвечивали.

Учитывая, что вразумление упёртых баранов, так пекущихся о чести сестры, происходило на заднем дворе их дома, под приглядом Григория Алексеевича и под причитания женской части семьи Трефиловых, можно сказать, знакомство с этой самой семьёй прошло удачно. Старший Трефилов, изначально не очень довольный зрелищем дочери, целующейся с "каким-то франтом", несколько подобрел, братья Алёны, оказавшиеся не только коллегами-матросами, но и довольно толковыми ватажниками Словенского конца, получив по мордасам, посовещались и сошлись на том, что "ты вроде бы недурной боец, но если Алёнка пожалуется, от расправы не уйдёшь".

Ну а Марфа Васильевна закрыла все споры излюбленным методом... отходила всех участников веником... по-родственному, так сказать. Правда, уже после того, как на пару с дочерью обработала наши ссадины и ушибы.

Моими "боевыми ранами" занималась Алёна, и я млел. А глядя на мою довольную физиономию, отец девушки разрывался между двумя чувствами. Судя по скрипу зубов, ему явно хотелось вломить мальчишке, заморочившему голову дочери, а по взглядам, бросаемым им в сторону хлопочущей над сыновьями жены, сам бы хотел оказаться в этот момент на их месте. Ну, тут я могу его понять. Супруга Григория Алексеевича, несмотря на зрелый возраст и четырёх детей, выглядела чрезвычайно привлекательно, а уж учитывая, что сам хозяин дома только вернулся из долгого рейса... соскучился палубный старшина по жене. Ему-то хорошо, он дома и супруга рядом. А мне пришлось откланяться и возвращаться в Китеж. Учитывая, что за весь день мне даже на полчаса не удалось остаться с Алёной наедине... эх. Завидую, да.

Честно говоря, затевая всю эту катавасию с дельтапланом, я совсем не думал о том, чтобы возвращаться на нём в Китеж. Нет, я рассчитывал, что в обратный путь отправлюсь как белый человек, на почтовом боте. Мне и в голову не пришло, что, однажды выбившийся из графика, этот чёртов дирижабль повторит такой финт в тот же вечер! А он и не повторял. Это я, идиот, не сверился с расписанием и соответственно не заметил такой простой вещи, как его смена! Летний вариант, оказывается, разнится с зимним на целый час.

Кто бы знал, чего мне стоило подняться в воздух на дельтаплане "с поля"! А времени на то, чтобы искать достаточно высокую точку старта, просто не было. Почтовый бот, на который я рассчитывал, оторвался от земли ровно в тот момент, когда я подошёл к кассе для покупки плацкарты. Хорошо, увидел в окне, как эта сволочь отправляется в полёт. Пришлось менять на ходу планы и мчаться в дальнюю часть взлётного поля, где в наступающих сумерках меня труднее было бы заметить. А уж сколько сил я угрохал на то, чтобы "приручить" поток и заставить его поднять мой дельтаплан в воздух... Ох, даже вспоминать не хочется! Но закончилось всё удачно. Дирижабль я нагнал, благо он не успел набрать крейсерскую скорость, и до Китежа добрался в относительном комфорте. Если можно назвать комфортным сидение на куполе почтового бота. Зато домой я вернулся, как и обещал, до полуночи, несмотря на то что пришлось потратить довольно много времени, чтобы выйти из дока незамеченным.

Если быть точным, часы начали бить двенадцать ровно в тот момент, когда моя нога коснулась плитки, которой выложен пол прихожей. Только это и спасло меня от наездов Хельги... ну и заступничество дядьки Мирона, окоротившего дочь, когда та окончательно сорвалась с нарезки, изображая вспыльчивую мамочку, недовольную поздним возвращением своего ребенка с прогулки. Мощный шлепок широченной ладони, пришедшийся аккурат пониже спины разбушевавшейся сестрицы, моментально погасил уже скользящие по пальцам Хельги мелкие синеватые молнии. Пришлось и мне гасить свои "озонаторы".

— Ты сдурела, дочка? — притворно ласковым голосом поинтересовался опекун, сверля взглядом раскрасневшуюся сестрицу. Та метнула в его сторону злой взгляд, но усилием воли всё же чуть притушила гнев.

— А он нет?! Ушёл утром, пропал на весь день, явился только ночью, — прошипела Хельга.

— Как обещал, так и пришёл. До полуночи. — Я машинально потёр зудящие костяшки на руке.

Дядька Мирон заметил мой жест и, увидев обработанные мазью ссадины, перевёл взгляд на моё лицо. Усы опекуна чуть приподнялись в еле заметной усмешке.

— А ты не завидуй, дочка. Вот вернётся твой жених, сама так же пропадать будешь, — куда более спокойным тоном проговорил дядька Мирон. Я бросил взгляд в зеркало... и покраснел. Но даже румянец, заливший мои щёки, не смог скрыть следов от помады Алёны... Спалился.

— А я-то думаю, где он вечно пропадает... — в глазах Хельги зажёгся опасный огонек.

— Дочь, — голос Завидича лязгнул сталью. — Прекращай. Хватит вымещать своё нервное состояние на домашних. Мы тоже не железные!

— В самом деле, сестрица, — кивнул я, увидев, как сгорбилась девушка от слов отца. — Телеграммы, конечно, плохая замена личным встречам, но ты уж потерпи. Всё равно никуда от тебя Гюрятинич не денется.

— Да-а... — неожиданно тихо и как-то безнадёжно протянула она и договорила совсем уж тихо, почти неслышно: — А если денется?

Мы с опекуном переглянулись... кажется, у нас проблема. За своими делами и проектами, за подготовкой к экзаменам и заботами дядьки Мирона о мастерской мы не заметили, как Хельга окончательно впала в депрессию от безделья и нервов. Будь Гюрятинич под боком — и проблема даже не возникла бы, но капитан в очередном рейсе, а его невеста сходит с ума. Как бы я ни посмеивался над ней и ни подтрунивал, сестрица действительно любит своего жениха...

Мы просидели за чаем до трёх часов ночи, отпаивая и успокаивая Хельгу. Вроде бы получилось. В конце концов дядька Мирон отнёс заснувшую дочь в спальню, а я остался наводить порядок в гостиной. А на следующий день Хельга в приказном порядке была назначена моим репетитором для подготовки к грядущей сессии в училище. Мне же было поручено до возвращения "Феникса" сделать из Хельги первоклассного скоростного стрелка. Невозможно? Ха! Шесть часов тренировок в день — и к приезду Гюрятинича Хельга сможет отстрелить пищалку комара в тёмной комнате, ручаюсь! Так что крайне не рекомендую Владимиру Игоревичу разочаровывать свою невесту. Пищалка комара не единственное, что можно отстрелить, хех.

На фоне постоянной загруженности и наших тренировок с сестрицей сообщение Брина о том, что наш "карантин" продлится ещё месяц, прошло почти незамеченным. Хельге было всё равно, её жених от этого быстрее не вернётся, а мне... Главное, к сессии успею, благо летние экзамены у заочников начинаются в июле, в отличие от курсантов-"дневников", в остальном же... Ну, к Алёне я и так могу выбраться в любой момент, а больше мне пока в Новгороде ничего и не нужно. Вот когда "Мурену" в эллинг поставим, тогда да... Хотелось бы побыстрее заняться её доводкой, но до сессии я бы всё равно не успел ею заняться, а значит, и переживать не о чем.

Правда, долго репетиторство Хельги не продлилось. "Пробежавшись" со мной по экзаменационным вопросам, любезно переданным дядьке Мирону секретарём директора училища, сестрица пришла к выводу, что к экзаменам я практически готов. Мы с опекуном переглянулись... и со следующего дня к занятиям "стрелковкой", вместо подготовки к моим экзаменам, добавилась общая для нас двоих тренировка на "Мурене". Благо управление на ней было устроено не сложнее, чем на "Резвом". Разве что для практических полётов приходилось брать с собой Брина, чтобы присматривал за системами управления куполом. Время летело...

АСГП(аббр.) — аппарат системы геопозиционирования.

"Вой", "гридень" — в прежнем мире Кирилла, мощь бойцов-стихийников дифференцировалась по рангам-ступеням, по возрастающей: новик — вой — гридень — ярый.

Большой урод — здесь, игра слов: Гросс — Gross — большой (нем.)


25


 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх