Клинки Преддверья

Посол в Греверстеде спокойно выслушал Коэна и выдал ему требуемое. Квадратный жетон, дающий право явиться на Совет. И гостевой флаг, позволяющий благополучно миновать земли Вунлайнена. Посол все понял. Тревожные вести с юга распространялись быстро.

На шестой день полета тундра сменилась таежными дебрями. Тень "Мемфиса" скользила над корабельными соснами, исполинскими пихтами и кедровыми чащами. Вечнозеленые деревья не сбрасывали иглы — казалось, они встали плечом к плечу, чтобы противостоять стуже и холодным беломорским ветрам.

Прошло еще пять дней.

Внизу стало появляться больше озер и скованных ледяной коркой рек. Коэн видел города и села, затерянные в хвойных чащах. Видел добротные деревянные дома, спрятавшиеся под снежными шапками. И чувствовал приближение цели.

Спустя двенадцать дней после вылета из Греверстеда "Мемфис" достиг Роккевениума. Центр Северного Альянса был окружен стеной леса и водами Незамерзающего Озера.

Странное место, этот Роккевениум.

Край лесистых холмов, горячих источников и белых ночей. Термальные воды не позволяли ледяной корке превратить Озеро в прямоезжий тракт. Город стоял на острове, отделенном от ближайших берегов километрами воды. Мощная преграда, о которую ломала зубы не одна армия. Незамерзающее Озеро породило течение Твельда. Торговые ладьи спускались на юг по этой реке — к Ламморе, Инневену, Донструму и Танневергену. Некоторые двигались по Шчаре дальше — к Медвежьей бухте и Солгарду. А оттуда рукой подать до хошанских земель и манящего Урк-Дагота. Существовали и другие пути, они вели к Срединному Морю, Равнинному Царству и Урхату.

Верхнее течение Твельда было узким, так что много кораблей пройти по нему не могло. На северо-восток от Мглистого Брода из земли вырастала горная гряда. Твельд в этом месте бурлил и перекатывался на многочисленных порогах. Ладьи перетаскивали волоком.

"Мемфис" медленно плыл над озерной гладью. У горизонта формировался Роккевениум — один из красивейших городов Тверди. Коэн видел скользящие по воде ладьи и коги. В воздухе плыли браннеры, выращенные в северных широтах. С более толстой кожей, покрытой густой шерстью, и мощными легкими. Браннер "Мемфиса" появился на свет в умеренном поясе. Поэтому к такелажной сетке был пристегнут навес-утеплитель. Гарнайт излучал спокойствие. Погонщик сказал, что если животное выдержало зимовку в Трордоре и перегон через Белое Взбережье, то ему ничего не страшно. Коэн верил старику.

Роккевениум был большим городом и нуждался в доставке провизии. Еду, питье, дрова и все необходимое конунги добывали разными способами. Половину потребностей горожан покрывали браннеры и ладьи. Вторую половину транспортировали волшебники. Да, у конунгов состояли на службе серьезные чародеи. Эти умельцы не были членами Гильдии Магов. Но их навыки позволили сотворить собственную сеть порталов, через которую провизия кочевала между городами. Половина грузоперевозок Северного Альянса была связана с магией.

Гостевой флаг незримо оберегал "Мемфис". Проходящие мимо боевые браннеры замедлялись, позволяя впередсмотрящим изучить незваного визитера, и вновь набирали скорость, рассмотрев все, что хотели.

Город на горизонте разрастался. Крепостные стены выдвигались из воды, складываясь в тысячелетнюю каменную громаду. В белесое небо всверливались шпили архаичных соборов и причальные мачты воздушных пристаней. Вычерчивались из монолитной массы угловые башни, деревянные настилы озерного порта, островерхие крыши заледенелых кварталов, купола необычных строений. От Роккевениума тянуло гиперборейским величием и фундаментальностью. Здесь чтили древних богов, помнили забытые ремесла и сказания. Тут жили рыболовы, воины, маги и мастера-оружейники. Тут смешались культуры семи северных земель. А еще тут были возведены зачарованные мосты, умевшие расходиться с наступлением ночи, втягиваясь в берега мрачных каналов.

"Мемфис" направился к Небесному Бастиону — выдвинувшейся за пределы крепостной стены башне, предназначенной для досмотра гостевых браннеров. Брин искусно подвел корабль к плоской крыше Бастиона и отдал облачной твари мысленный приказ отдохнуть. Коэн про себя отметил возросшее мастерство юного погонщика.

Кьюсак и Лакоста открыли входной люк. Выбросили трап, по которому Коэн сошел на парапет Бастиона. Данморским языком он владел неплохо, так что без особых проблем вступил в разговор с мытником.

— Торговцы? — спросил мытник. Это был мускулистый мужик, успевший изрядно зарасти жирком. Должность обязывала. — Откуда прибыли?

— Послы, — ответил Коэн на данморском. Показал жетон. — Из Трордора. Летим на Совет конунгов.

Мытник сузил глаза. Коэн ему не нравился, поскольку представлял Трордор. Но сделать таможенник ничего не мог — жетон был весомым аргументом.

— Разрешаю проход, — буркнул толстяк.

Коэн получил от мытника пропускной свиток с сургучной печатью. Полезная вещь, тоже пригодится в городе. Быстро откланявшись, посредник приказал Брину править к воздушной пристани на восточной оконечности острова.

"Мемфис" проплыл над крепостной стеной и углубился в лабиринт заснеженных крыш. Когда браннер причалил к свободной мачте и надежно зафиксировался, Коэн собрал экипаж в кубрике. Объявил, что миссия близится к завершению. Сказал, что берсеркер и врачеватель Ли будут его сопровождать. Остальные, если пожелают, могут остаться на борту "Мемфиса". Либо присоединиться к своему нанимателю и пожить несколько дней в Танневергене. Желание сойти на остров возникло лишь у двоих — Лакосты и Кьюсака. Коэн велел им собирать вещи.

Массивная архитектура Роккевениума наваливалась на прохожего гранитными выступами, квадратными колоннами, каменноликими правителями неведомых эпох. Паровых машин и канатных дорог здесь не встретишь. Горожане передвигались пешком, на лыжных омнибусах и лодках. В черте города гейзеров не было, но каналы не замерзали. Отсутствовал лед и на каменных парапетах набережной.

Лакоста с интересом рассматривала северную столицу.

— Куда теперь? — спросил Сдвиг.

— В гостиницу, — не задумываясь, ответил Коэн. — "Добрый ясень" вполне сгодится.

Лакоста уставилась на своего нанимателя. Никто не знал, доводилось ли Коэну бывать в Роккевениуме, но вел он себя так, словно здесь вырос. Кьюсак ухмыльнулся. Он уже привык к манере общения посредника.

На углу Гончарного заулка и Трехсосенного бульвара Коэн влез в полупустой омнибус и втащил всех за собой. Лошади мягко ступали по заснеженной брусчатке. Лыжи омнибуса тихо шуршали, иногда поскрипывали на поворотах.

Посредник высунулся в окно и перекинулся парой слов с возницей. Данморское наречие звучало грубо и отрывисто.

— Пара кварталов, — сказал Коэн, захлопывая окно и выпуская облачко пара. — Рукой подать.

Сдвиг сидел, отстраненно глядя в пустоту.

— Далеко мы забрались, — тихо произнесла Лакоста.

— Привыкай, — подмигнул девушке Кьюсак. — Если захочешь продлить контракт, придется много путешествовать.

Дважды омнибус пересекал каменные мосты, черными арками нависшие над стылыми водами каналов. Коэн видел длинные лодки, скользящие в гранитных теснинах. Лодки были заполнены одетыми в шубы людьми. У некоторых горожан из-под шуб выглядывали кольчуги.

Роккевениум называли Городом Старых Богов не зря. Резные исполины взирали на прохожих с фасадов зданий. На площадях разместились невообразимые создания, вооруженные трезубцами, мечами, копьями и молотами. Некоторые боги смахивали на людей, другие представляли собой причудливые гибриды животных. В Роккевениуме процветал культ Глубины. Люди поклонялись Донному Азвару, водяным покровителям и таежным духам. Каждая семья хотела иметь своего покровителя — мифического предка, неуловимого зверя, забытую силу. Дожди, грозы и ветры, наводнения и неурожаи — всё это имело в Роккевениуме мистический подтекст. Совет конунгов начинался с жертвоприношений и обращения к провидцам.

Был в северной столице и свой Храм Демиургов. По слухам, даже мастер ножей здесь поселился.

Омнибус выскочил на прямую аллею, засаженную двумя рядами лиственниц. Дома тут были очень старыми, сложенными из вековых бревен, гнейсовых и гранитных глыб, потемневших от времени. Экипаж замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Коэн открыл дверь и первым шагнул в промерзший каньон. Пока его спутники осматривались, посредник оплатил проезд. Внутрь, отдуваясь, влез купец со своим писарем. Возница щелкнул кнутом, и омнибус скользнул в надвинувшиеся сумерки.

Нормальный человек, конечно, не стал бы называть это сумерками. Солнце в закате, но небо темнеть не собиралась. Над Роккевениумом воцарялась белая ночь.

Перед путниками выросла гостиница "Добрый ясень". Стены, сложенные из цельного соснового бруса. Светящиеся квадратики окон. Балконы с навесами на третьем этаже. Бронзовые водостоки. Фронтоны, украшенные резными ликами Азвара. Вьющийся над крышей дымок. Откуда-то доносились звуки музыки — варганы, тамбурины и флейты. Слышался голос сказителя.

Коэн двинулся к широкому крыльцу. Снег хрустел под ногами. Переглянувшись, люди "Мемфиса" последовали за своим нанимателем.

За массивной резной дверью их ожидала корчма с очагом в центре. Крупные валуны образовали круг, внутри которого весело приплясывали языки пламени. Постояльцы сидели за столами и занимались привычным делом — пили эль. Коэн двинулся через зал, высматривая конторку хозяина. Сказитель излагал собравшимся сагу о первых конунгах, решивших положить конец вековой вражде. Голосу скальда вторили инструменты его помощников. Постояльцы сидели, понурив головы. Наслаждались суровой атмосферой.

Конторка играла роль стола регистрации и барной стойки. Добродушный седобородый северянин расплылся в улыбке, приветствуя гостей. На вид хозяину гостиницы было около шестидесяти. От него веяло силой и умиротворением. Коэн подумал, что в молодости этот человек был могучим воином, но решил остепениться и осесть в безопасной столице. За плечами здоровяка виднелись бочонки, глиняные и стеклянные бутыли, здоровенные кружки. Вся эта прелесть громоздилась на полках и стеллажах до самого потолка.

— Грогу? — поинтересовался хозяин.

Коэн покачал головой.

— Нам требуется крыша над головой. Есть комнаты?

Хозяин почесал бороду.

— Вечером съезжают постояльцы с третьего этажа. Вам придется подождать.

Разговор велся на данморском. Из спутников Коэна только Сдвиг понимал, о чем речь.

— Ладно, — согласился Коэн. — Мы займем угловой стол. Вон там. Распорядись подать на всех горячего отвару, несколько пинт грога и какой-нибудь еды.

— Сегодня отменное жаркое из баранины, — похвастался хозяин. — К нему предлагаю взять картопль в рясе, кашу и банку маринованных огруньков.

— Хорошо, — Коэн хлопнул бородача по плечу. — Действуй. И никому не отдавай наши покои.

Компания переместилась в полутемный угол, подальше от скальда и толпы восторженных слушателей. Тамбурины ускорились, флейта зазвучала тревожно — близились эпичные строки, посвященные Семиземельной битве. Коэн знал, что войска враждующих конунгов столкнулись в предгорьях Рунда, под неприступным Гурдагадом. То, что происходило дальше, можно сравнить с осадой земной Трои. Отголоски этого сражения докатились в свое время до Познанских Полей.

Сдвинув два стола, экипаж "Мемфиса" расселся на простых дубовых скамьях. Дочь хозяина, русоволосая красавица, принесла свечи и грог. Сообщила, что горячая еда вместе с отваром готовятся. Удалилась.

Кьюсак взялся разливать грог по кружкам.

— Долго нам ждать? — спросила Лакоста.

— Пока он не выселит прежних жильцов, — буркнул Сдвиг.

Кьюсак присвистнул.

— Понимаешь язык Альянса?

— Он берсеркер, — напомнил Коэн. — Это его земля.

Сдвиг помрачнел.

Вскоре девушка подала баранину, картопль и остальное. Грог пили не все — добрая половина команды терпеливо дожидалась травяного отвара. Снова загремели кружки. Люди жадно набросились на еду. Меж тем, время неспешно ползло к полуночи. В окнах клубилась белесая муть — ветер поднял пургу. Водостоки тянули грустную песню, вторившую флейте наемных музыкантов. Кто-то подбросил полено в очаг.

Тепло отвара приятно разливалось по жилам.

— Час поучительной истории, — решительно сказал Коэн и достал кости.

— Это еще что? — вскинулся берсеркер.

Кьюсак вздохнул. Вопросительно посмотрел на посредника. Тот кивнул. Дескать, объясняй.

— Всё просто, — сказал верхолаз. — Коэн бросает кубики. Кто проиграет — начинает рассказ. Это история вашей жизни. Не всей. Мы интересуемся поворотными вехами. Событиями, превратившими вас в скитальцев. То, благодаря чему вы оказались на "Мемфисе".

Сдвиг задумался.

— Сложно, — озвучила общее мнение Лакоста.

— Отнюдь, — хмыкнул Коэн. — Соберитесь с мыслями. В душе вам известны все ответы. Кто играет?

Кьюсак замахал руками.

— Мою историю ты знаешь.

— И мою, — поддакнул врачеватель Ли.

Берсеркер поднял глаза.

— Почему бы, — медленно произнес он. — Нам не услышать твою байку, посредник?

Их взгляды встретились.

— Что ж, — согласился Коэн. — Справедливое замечание. Кости выберут между нами троими.

Кубики прыгнули на столешницу. Никто не знал, умеет ли посредник влиять на судьбу. А только выпало рассказывать Лакосте. Повисла тишина. Рыжая такелажница приводила мысли в порядок, прихлебывая отвар из кружки.

— Улкундар, — сказала она. — Там всё началось.

Родители Лакосты жили на Равнине не всегда. В Улкундар они перебрались из Верна, спасаясь от некоей напасти. Лакоста была совсем маленькой и почти ничего не помнила. Тьма над гаванью по ту сторону Когтя, странное здание, подземный коридор. Набережная, от которой веяло страхом.

Коэн внимательно следил за реакцией Кьюсака. Зрачки верхолаза расширились, он жадно ловил каждое слово Лакосты. Еще бы. Их связывала общая тайна. Жуткая тайна, которую Демиургам стоило бы похоронить. Или утопить.

В Улкундаре все было не так. Это любила повторять мама. Верн хоть и был самым южным портом Срединного Моря, но культурно принадлежал миру запада. Так говорил отец. Выходцы из Верна общались меж собой на срединноморском наречии — помеси древнего языка тер и южного имперского диалекта. То был язык торговцев, его понимали все. Когда же семья пересекла границы Мировой Равнины, всё изменилось.

Лакоста училась быстро. Как и ее брат. Язык Равнины был напевным и образным. В Улкундаре смешались десятки диалектов и наречий. Новые слова и звуки обрушились на родню Лакосты бурным весенним потоком. Дети носились по улицам, смотрели на необычные здания с изогнутыми крышами, гладили оскаленные морды каменных демонов. Отец открыл чеканную мастерскую, взял пару учеников. Джейрин, брат Лакосты, тоже ему помогал. Всего хватало, дети росли в достатке. А потом восстали южные провинции, граничащие с Урхатом. Царь отправился усмирять мятежников, но битва была проиграна. Город захватили и разграбили. Иноземцев выслали на восток. Там, в крохотном городке под названием Ард, умерла мать Лакосты. Женщину скосила ветряная лихорадка, свирепствовавшая тогда в приграничье. В столкновении с Детьми Ветра погиб отец.