День знакомства

Они не собирались пускать ее в лабораторию, пока она не посмотрит инструкцию WHMIS.

— Шутите? — сказала Жанна. — WHMIS?

— Вопрос ответственности. — Грегор (третий год получения двухлетнего диплома, может защищаться в любое время, если поднимет свою задницу с дивана в комнате отдыха) глянул на нее с выражением "А что ты сделаешь?". — Одному спецу в Мичигане оторвали руку, и семья выиграла дело. Плохо подготовили, сказали они.

— Как будто без двух часов обучения ты не поймешь, что надо держаться подальше, — вставил Алексей (полгода стажировки; в иерархии явно метит на второе место с конца).

— Но WHMIS? Опасные материалы?

— Комитет по этике и близко к ним не подошел, с таким-то описанием, — пожал плечами Грегор. — А намекните, что нечто прямоходящее может быть животным, и эти защитнички окажутся у ваших дверей быстрее, чем вы успеете сказать "мама".

— Ты же видела тех идиотов на парковке, — добавил Алексей.

Она кивнула.

— Значит, мы не можем называть их животными, но можем — "опасными материалами"?

— Согласись, что они могут быть опасны, — сказал Грегор.

— Больше друг для друга, чем для нас, — добавил Алексей. — Видела, что бывает, когда двое из них оказываются в одной комнате?

Жанна кивнула:

— Я...

— С ходу вцепляются друг другу в глотку, — ответил Грегор.

Алексей глубокомысленно кивнул.

— Территориальные хищники. Абсолютно никаких социальных навыков.

— В любом случае, — Грегор вернулся к делу, — с чем тебя послала сюда старая добрая Рэндом?

— Только не говори, что с крестовым глюком, — Алексей возвел очи к небу. — Все до одного над ним работают.

Жанна покачала головой.

— Альтернативный сплайсинг протокадеринов. Протокадерин, Х-хромосома... в общем, всё вот это.

Грегор вскочил с дивана.

— Ты из PETA!

— Нет! Я просто беру их деньги. — И добавила, чтобы окончательно всех успокоить:

— Вообще-то я считаю, что они придурки.

— О, — Грегор сел обратно. — Ну, расскажи.

— Они полагают, что можно убрать каннибальские импульсы, исправив дефект, который делает их зависимыми от белка приматов. Как будто, если дать кошке сухой корм, она сразу откажется от мышей. Такого не случится.

— Я бы сказал, это зависит от кошки, — заметил Алексей.

— В любом случае, это скучно. Мне интереснее понять, как поврежденный ген на Y-хромосоме сумел перебраться на Х при отсутствии рекомбинации. Если РЕТА хочет мне за это заплатить, я отказываться не буду.

— А. Манит тайна самки-вампира. — Грегор кивнул. — Ты пришла в нужное место, у нас как раз есть одна, двумя этажами ниже.

— Вот поэтому я здесь, — сказала Жанна.

* * *

Инструкция представляла собой беспорядочную мешанину всем известных лозунгов (Чудо воскрешения вымерших! Перспективы прирученных суперсавантов!) и никому не известной клинической магии (рекомендованная доза антиэвклидовых нейротропных агентов на килограмм массы тела вампира, с учетом активного уровня обмена веществ). Грегор и Алексей, которым явно было нечем заняться, сидели по обе стороны от Жанны и вставляли свои комментарии.

— Ты когда-нибудь видела, что бывает, если они не получают свою дозу Анти-Э?

— Все тело охватывают судороги, как только в поле их зрения попадает окно на четыре створки. Спазмы, пена изо рта, все такое.

— Я однажды видел, как у одного разорвало лицо, прямо пополам.

К концу, впрочем, ей пришлось с ними согласиться. Она не чувствовала, что стала больше знать о том, как бы ей не оторвали руку.

Они поменяли ее гостевой пропуск на настоящий. Отвели на склад за собственным крестом, показав, как его использовать: в один миг он превращался из безделушки в монтировку, телескопические стержни выскакивали на всю длину от прикосновения пальца. Они обучали ее до тех пор, пока не удостоверились, что она не выколет себе этой штукой глаз.

— Тридцать градусов зрительной дуги, — объяснил ей Грегор. — Иначе не сработает. И ты должна держать его перпендикулярно линии их взгляда. Они не отключатся, если горизонтальные и вертикальные рецепторы не возбуждаются одновременно.

— А если они закроют глаза?

— Тогда ничего не увидят, — сказал Алексей, закатывая свои.

— Да, но... разве они не могут ориентироваться на слух? Если они такие умные, как все говорят, то способны отследить нас по пердежу.

Алексей усмехнулся.

— Конечно, они ориентируются гораздо лучше обычного слепого, — согласился Грегор.

— К счастью, никто из нас не слеп, — заметил Алексей. — И кресты — не единственный наш козырь в рукаве.

— А что еще у вас есть? — поинтересовалась Жанна.

Грегор обновил ее доступ и хмыкнул:

— Идем, сама увидишь.

* * *

Знак, нанесенный трафаретом на дверь, полуофициально сообщал: "Центр управления". Комментарий ниже, написанный черным маркером от руки, задавался вопросом: "Кто настоящие монстры?"

Алексей с отвращением покачал головой:

— Какой-то мудак на той неделе пробрался через охрану. Уборщики всё обещают стереть. — Он отошел и указал Жанне на сканер сетчатки на стене:

— Давай, попробуй. Система тебя уже знает.

Она попробовала. Система знала. Она поморгала, прогоняя остаточное изображение; дверь открылась, и она последовала за Алексеем внутрь.

Ее ConTacts отключились в ту же секунду, как она переступила порог.

Алексей покосился на внезапную статику в ее глазах.

— А, ну да. Рэндом не нравятся персональные настройки; когда мы на работе, она хочет, чтобы все смотрели на одно и то же. Здесь есть экраны и смарт-краска. — Одной рукой он коснулся вещички, похожей на брелок ТАРДИС, другой разбудил стену, постучав и проведя по ней пальцами. Открылось окно в соседнюю часть помещения. Там лицом к камере стоял Грегор. Рядом с ним, отвернувшись, сидело что-то еще.

— Жанна, познакомься с Валери, — пробормотал Алексей.

Она подняла бровь:

— Серьезно?

— В честь уволившейся главы отдела. Клянусь, она восприняла это как комплимент.

Внутри всё было серовато-белым и округлым; не столько комната, сколько кокон, внутренность яйца из мира, где живут птицы размером с церковный шпиль. Из пола вырастал единственный литой табурет, похожий на гигантскую подставку для мяча в гольфе. Вампирша сидела спиной к камере: короткие черные волосы, поджарая, словно гончая, от лодыжек до запястий и шеи — комбинезон из смарт-ткани, посылавшей данные о ее организме набором диаграмм, бегущих слева от основного окна. Руки лежали на выступе из пластика, который плавно отходил от стены и образовывал нечто вроде мембранного рабочего стола, мерцавшего круговыми тестовыми изображениями.

— Слышишь? — позвал Алексей. Грегор постучал по наушнику и показал "все ОК".

Нет углов, поняла Жанна. Ни прямых линий, ни острых краев — ничего, что могло бы пересечься и под любым углом зрения образовать девяносто градусов.

— Она не на антиэвклидиках?

Алексей покачал головой:

— Препараты влияют на распознавание образов. А нам нужно, чтобы ее голова была ясной.

Эволюция не просто слепая, подумала Жанна. Она еще и тупая. Как естественный отбор в принципе мог создать отвращение к прямым углам?..

Конечно, естественный отбор ничего не создавал; он просто вычищал все ненужное. Проблем с крестовым глюком не было до тех пор, пока люди не изобрели геометрию; в природе нет прямых углов, и все...

— А как же горизонт? — спросила она, пораженная внезапной мыслью.

Алексей отвел взгляд от корректировки настроек:

— Ммм?

— Вертикальный ствол дерева на фоне плоского горизонта. Разве это...

Он посмотрел на нее.

— Горизонты не настоящие.

— Еще какие настоящие.

— Это нуль-мерные границы. В горизонте нет толщины, это просто гипотетический стык между разными секторами обзора. Глюку нужна четкая видимая линия, чтобы в нее вцепиться.

— Да, но...

— Подожди, подожди. — Он поднял руку и начал загибать пальцы. — Деревья с идеально прямыми стволами и идеально горизонтальные ветви. Утесы с перпендикулярными линиями трещин. Большие стебли травы в саванне, сломанные строго посредине. Еще что-нибудь?

Она подумала.

— Сойдет для начала.

— Еще с десяток, как минимум. Но ничто из этого на самом деле не подходит. Углы должны быть практически девяносто градусов и находиться прямо у них перед глазами, и что-то должно удерживать вампира от того, чтобы отвернуться, когда его начнет подергивать. Но даже если во времена плейстоцена один-два из них действительно иногда зависали, это крайне малая цена отбора по сравнению со всеми теми преимуществами, которые идут в нагрузку к глюку.

— Но...

— Слушай, если хочешь, можешь гадать и дальше. А здесь, в реальном мире, мы имеем дело с реальной информацией. И если тебе это так интересно, просто посмотри, — он указал пальцем на стену. — Вот сюда.

На дисплее Валери больше не было тестовых структур. Он показывал тактовые пульсации и бешеные ЭЭГ; потоки буквенно-цифровых данных двигались слишком быстро для глаз простого смертного. Текучий и эфемерный пейзаж чисел; цифровая ртуть. Пальцы вампира порхали по этому интерфейсу, размытые, словно крылья колибри.

— Что это? — прошептала Жанна.

— Это, — с оттенком гордости сказал Алексей, — вредоносный алгоритм.

— Что? Хочешь сказать, с фондовой биржи?

Он кивнул.

— Вот что оплачивает наши степени. — Он ухмыльнулся. — Или ты думала, NSERC действительно интересуется альтернативным сплайсингом протокадеринов?

— А что она делает?

— Охотится за мерзавцем. И прищучит. Ставлю двадцатку, что сделает это за пять минут или меньше.

— Но это алгоритм! — Никакая плоть и кровь не могла угнаться за мерзопакостными программками. С тех пор, как простые мешки с мясом перестали притворяться, будто контролируют экономику, прошли десятилетия.

И все же в одном углу экрана участок этого светящегося потока внезапно замер. Группа шестиугольников, насколько могла видеть Жанна. Обездвиженные, они светились, окруженные кипящим хаосом: фрагмент молнии, пронзающей сердце.

Пальцы продолжали неистово метать новые заклятья. Еще один блок кода выпал со скоростной полосы и подрагивал теперь на стене. У этого были связи: его выпадение затронуло других. Причины и следствия вспыхивали на краске, словно трещины, бегущие по стеклу; за долю секунды мириады второстепенных процессов сбросили световую скорость до нуля, застыв в полушаге.

— ... иии всё, — объявил Алексей. — Две минуты тридцать пять секунд. Плати.

— Я не спорила. — Жанна покачала головой, завороженная окаменевшим лесом, который секунду назад являл собой непролазные живые джунгли. Грегор перед камерой поднял большой палец.

Валери сидела, неподвижная, как скала, и глядела в стену.

Жанна посмотрела на маленький крест, висевший на шее Грегора. Потрогала тот, что висел на ее собственной.

— Эти штуки — полная фигня.

— Чего? — Алексей все еще ухмылялся.

— Ты же видел, как она двигается. Ты видел... ее двигательные нервы должны быть толстыми, как аксоны кальмара.

Он кивнул.

— Толще. И?

Жанна подняла свой крест.

— Она свернет тебе шею прежде, чем ты успеешь даже подумать об этой штуке.

— Вот поэтому у нас есть он. — Алексей показал ей свой маленький синий ТАРДИС.

— Брелок?

— Жанна, Жанна, — он покачал головой в притворном разочаровании. — Думаешь, даже такая консервативная лаборатория, как наша, использует ключи? Это передатчик.

— И что он передает?

— Радиоимпульс. На чип, встроенный в двигательную кору Валери. — Он подбросил приборчик, поймал его. — Глюк по требованию. Я жму на кнопку, и мозг Валери вспыхивает так, что эпилептический припадок покажется лицевым тиком.

Вампирша все еще не двигалась. Я даже не видела ее лица, подумала Жанна.

— Это ее убьет? — наконец, спросила она.

— Шутишь? Знаешь, сколько стоит создать такого? — Алексей покачал головой. — Это просто... немного ее поджарит. Но опыт, конечно, неприятный. Она умная девочка. Послушная.

Жанна посмотрела на него. Он взглянул в ответ:

— Что?

— Не знаю... в смысле, не знаю, что чувствую по этому поводу.

Он вздохнул, указал подбородком на дверь и невидимую граффити по ту сторону.

— Уверена, что ты не с ними?

— Попала бы я сюда, если бы была?

— Как знать. Скрытый террорист из защитников прав животных. — Он быстро улыбнулся, показывая, что шутит, но улыбка тут же пропала. — Впрочем, я понимаю. Мы вернули их, потому что они умные; раз они умные, это делает их людьми; если они люди, это делает их рабами, а значит, мы — кучка подонков-плантаторов из двадцатого века. — Он пожал плечами. — Легко забыть, что они делали с нами, когда мяч был на их стороне поля. А ведь они так похожи на людей. По крайней мере, издалека.

— Грех жаловаться. Если бы они выглядели как котята, вам бы никогда не удалось обойти совет по этике.

На этот раз улыбка задержалась подольше.

— В любом случае у твоей двери окажутся пожилые леди с протестными плакатами. Такова человеческая природа. Но знаешь, что я заметил?

— Что?

Он придвинулся ближе, словно поверяя страшную тайну.

— Никто из тех, кто защищает вампиров, ни разу не видел их живьем.

* * *

Это было следующим пробелом, который они восполнили.

— Если хочешь получить по ней степень, ты должна с ней познакомиться, — весело сказал Грегор, ведя Жанну к двери матки.

— Не стоит, — Жанна подалась назад, возражая. — Можно сделать это завтра. Я еще даже не распа...

— Не откладывай на завтра. — Он вел ее уверенно, но мягко, держа рукой под локоть.

— Я не хочу вас задерживать.

— Все равно лаборатория будет занята еще десять минут. Серьезно, мы делаем это каждый день. Если Валери попытается что-нибудь...

— ТАРДИС судорог. — Она поежилась. — Алекс мне сказал.

— Тогда ты понимаешь, что волноваться не о чем. — Он открыл дверь, втолкнул ее внутрь и закрыл за ее спиной.

У Жанны заложило уши. Ее последняя связная мысль —

"Я запечатана герметически..."

— сменилась тяжелым, словно гора, ощущением опасности.

Она находилась в огромном бескровном сердце, белом пластиковом желудочке, который должен был легко вмещать шестерых. Но хотя их было всего двое, она уже испытывала клаустрофобию. Вампирша сидела в профиль, не двигаясь, словно кладбищенская статуя; руки лежали на мембранной поверхности, идущей вдоль овального пространства, как полулунный клапан.

Она выглядела почти человеком, если не считать мертвенной бледности (сужение периферийных сосудов, вспомнила Жанна. Они краснеют, когда охотятся). Челюсть чуть вытянута вперед; возможно, из-за зубов, которых было больше, чем в норме. Угловатые плоскости лица — скулы, глазницы, надбровные дуги под угольно-черными волосами, постриженными под ёжик, — слегка выходили за пределы зоны комфорта обычного хищника. Аллометрия конечностей, корпус — худощавость до степени истощения, гибкое переплетение костей, мышц и сухожилий, которое не мог скрыть комбинезон.

Существо повернулось. Улыбнулось; плоть сдвинулась, обнажив акульи зубы. Валери встала — плавная, упругая, — и театральным жестом указала на освободившийся табурет.

— Садись. Прошу.

Жанна моргнула. Она говорит, как я.

— Н...ничего, — выдавила она из себя; колени внезапно и унизительно щелкнули, как кастаньеты. Но это было неважно; даже стоя, она была ниже вампирши на добрых двадцать пять сантиметров.

— Ты Жанна, — сказала та.

Жанна отвела взгляд.

Это выглядело так, словно Зловещую долину накачали стероидами. Такие глаза не принадлежали ничему живому; они моргали, блестели и бегали, как полагалось, но чего-то... не хватало. Как будто какой-то пришелец, какой-то ловкий ИИ решил поиграть в Человека, но не сумел до конца справиться с задачей.

Неудивительно, что они не записывают ее лицо. И не смотрят в эти глаза...

Грегор, Алексей. Вы же сейчас тащитесь, да?

— Мне жаль, что ничего не помогает, — тихо сказала Валери.

Жанна моргнула.

— Не...

— С Болой.

Они ей сказали. Эти козлы, они...

— Они не знают, — мягко сказала вампирша.

Конечно, они не знали. Она познакомилась с ними только сегодня утром.

— Откуда ты знаешь? — вымолвила Жанна. Посмотри на нее, просто посмотри, приказала она себе — и не смогла.

Вампирша на краю ее зрения пошевелилась.

— Откуда ты знаешь, когда Оторва хочет есть?

Она знает, что у меня кот? И как его, черт побери, зовут?

— Значит, ты меня изучаешь, — произнесла она, говоря все, что хотела сказать сама Жанна.

Жанна сглотнула и кивнула. Она меня не тронет, она не... У Грегора есть выключатель, она знает, что у него есть выключатель...

— Какую часть?

Добыча заставила себя чуть выпрямиться, изо всех сил постаравшись призвать в голос нечто напоминающее вызов.

— Ты не знаешь? Не можешь просто считать?

Валери пожала плечами. Даже в этом простом жесте безразличия, в нечеловеческой точности его исполнения, было что-то пугающее.

— Научное исследование менее примитивно. — Едва заметное подчеркивание последнего слова. — Меньше намеков. Расскажи.

— Я работаю над Х-хромосомой и протокадеринами, — выпалила Жанна.

Валери склонила голову, словно любопытная птица, и продолжала на нее смотреть.

— Знаешь, ген, кодирующий гамма-протокадерины, который не работает в вашем...

— Как это исправить, — сказала Валери.

— Как это исправить, — беспомощно повторила Жанна. — Да.

Валери глядела на нее, как богомол.

— Чтобы синтезировать его самим, — наконец, сказала она, и в ее голосе почувствовалось нечто вроде призрачной улыбки. — Метаболически.

— Д...да.

— И нам больше не надо вас есть.

— Вам и сейчас не надо нас есть. У вас есть з-заменители.

Алексей был прав. Мы не монстры — не рядом с этим.

— Сухой корм, — почти прошептала Валери.

Мозговые чипы, кресты, клетки. Это не подавление, не рабство. Неважно, что об этом говорят.

— Тем не менее, мило с твоей стороны, — признала вампирша. — Помочь всем нам поладить.

Это самозащита.

— С...спасибо, — пробормотала Жанна, ненавидя труса в собственном теле.

— Может, потом, — задумчиво сказала Валери, — мы сохраним тебе жизнь.

И едва ли этого достаточно...

* * *

— Она сказала "мы".

Думая: ах вы мерзавцы. Проклятые садисты. Вас что, заводит, как новичок со страху напускает в штаны?

Грегор на миг отвлекся от данных.

— Что?

Не теряй мысль. Он хочет, чтобы ты ее потерял. Не давай им повода для удовольствия.

Он стоял рядом, покачивая своим выключателем под защитой трех стен, лестничной клетки и дюжины метров оптоволокна. Они смотрели на Алексея в физиолаборатории, который проводил с Валери тест на беговой дорожке. Монстра было почти не видно под сетью электродов, торчащих из ее черепа, за дыхательной маской, надетой на лицо. Не осталось почти никаких узнаваемых черт.

Спасибо тебе, Боже, за маленькие радости.

— Может, потом мы сохраним тебе жизнь, — вспомнила Жанна. — Вот что она сказала. Как будто они решали, кого после революции поставить к стенке.

Бег был самый обыкновенный; они и близко не подводили Валери к ее пределам. Однако в том, как вампирша легко бежала по дорожке, было что-то нечеловеческое, словно ее суставы были чуть смещены. Нечто почти змеиное в том, как она поднимается и опускается на одном месте.

— Она с тобой просто развлеклась. В этом смысле она немного садист. — А ты это знал, подумала Жанна. Грегор добавил:

— Учитывая обстоятельства, сложно ее винить. Ее предки, наверное, все время играли с едой.

— Очень, блин, смешно.

Он ухмыльнулся.

— Я бы не беспокоился. Она никогда не проявляла агрессии, никогда никому не угрожала и всегда сотрудничала. Впрочем, выбора у нее нет.

— Здесь есть и другие вампиры.

— Трое. И что?

— Она сказала "мы", — повторила Жанна.

— Знаю. Я смотрел.

— Ей многое известно. Детали моей личной жизни. Она просто считывает их с меня.

— Они умнее нас. Поэтому мы их воскресили.

— Тогда откуда ты знаешь, что они не нашли способ выйти из своих клеток, когда им заблагорассудится?

— Может, потому, что они все еще здесь?

— Если они настолько умнее...

— Я гораздо умнее анаконды, но она убьет меня в мгновение ока, если я окажусь на дне колодца со связанными за спиной руками. Валери мы посадили в очень глубокий колодец.

— А другие?

— Их тоже.

— Нет, я хочу сказать, что если они работают вместе?

— Слушай, во-первых, сложно с кем-то сотрудничать, если твои территориальные инстинкты вынуждают тебя с ходу нападать. Во-вторых, они даже не знают друг о друге.

— Уверен?

— Я... ну ладно, хорошо, — проворчал он. — Может, и знают. Может, чуют от нас, или типа того. Ну и что?

— Если она знает, что здесь есть другие, то, возможно, знает, когда каждый из них получает еду, идет на беговую дорожку или в туалет, потому что считывает это с нас. Она видит это по нашему сердечному ритму, по мокрым подмышкам... Господи, Грегор, она опережает алгоритмы! Да она в наших глазах это прочтет!

— Жанна, и что? Даже если они решили спланировать побег, как они будут общаться? Думаешь, Ганди утром оставит на дорожке записку, чтобы Валери прочла ее днем? По этой самой причине территории не пересекаются; разное жилье, разные лаборатории, разные этажи для каждого вампира. С тем же успехом они могут быть в разных корпусах.

— Но есть мы. Мы пересекаемся.

— Считаешь, она наклеивает нам на задницу записочки, а мы их не замечаем?

— А если ей даже этого не надо? Что если ей нет нужды видеть территорию, чтобы составить карту? Может, им не надо садиться вместе, чтобы разработать план? Может, они знают, что и когда делать, потому что независимо друг от друга пришли к одному и тому же выводу из одной и той же информации?

А после, быть может, они сохранят мне жизнь.

Грегор слушал, пока она не смолкла. Наконец, он вздохнул.

— Ладно. Она тебя здорово напугала. В этом и был смысл...

— Черта с два.

— ...привести тебя прямо к ней, чтобы ты увидела, с чем мы имеем дело. Чтобы срезать на корню всю эту правозащитную демагогию. Это сработало. И сработало слишком хорошо. Понимаешь, что я имею в виду?

— Но...

— Сработало отлично, — продолжил он, перебивая, — потому что теперь ты так испугана, что не видишь в своих аргументах очевидного изъяна, который заключается в том, что если Валери планировала революцию, зачем она сказала об этом тебе? Думаешь, кто-то настолько умный, что опережает алгоритмы, совершит такую ошибку? Скорее всего, она знала, что это твой первый день, ты можешь быть особенно впечатлительна, и решила с тобой немного поиграть.

Это было так логично, особенно здесь, в солнечном полумраке центра управления: только в ярком слепящем свете клетки Валери все казалось темным и пугающим.

— Если только, — Грегор вернулся к дисплею, — ее грандиозный план не заключался в том, чтобы я потерял пять минут своего времени ровно в три сорок... стоп, это еще что?

Валери больше не бежала с тревожащей грацией, как несколько минут назад. Теперь ее ноги заплетались и цеплялись друг за друга, пока дорожка волочила и тащила их за собой. На самом деле она даже не бежала — она просто висела на кабелях, обернутых вокруг ее шеи, пока беговая дорожка играла с ее ногами. Жанна присмотрелась; это даже не было похоже на Валери — по крайней мере, части, видимые под шлемом, респиратором и...

— Черт. — Кровь отлила от лица Грегора. Он постучал по наушнику. — Алекс? Алекс, где?..

Тело дергалось и подрагивало. С комбинезона свисали темные блестящие петли, которые вовсе не были кабелями телеметрии.

Сердцебиение, кровяное давление и температура двигались на графиках, как всегда.

Пальцы Грегора стучали по наушнику, словно маленький кривой перфоратор.

— Сачи? Охрана? Профессор Налини... кто-нибудь?

Он нажимал и нажимал свой выключатель, стиснутый в правом кулаке. Может, он работает, подумала Жанна. Может, уже сработал. Откуда нам знать? На стене было видно, как в пустой комнате дергалась и танцевала безжизненная марионетка.

— Где Валери? — прошептал Грегор. Все каналы, которые он проверял, были отключены. — Где, черт подери, Валери?

Жанна подавила истерический смешок. Это же было так очевидно. Валери и ее друзья отправились на обед.