Последнее обновление

Последнее обновление

Последнее обновление

Глава 21

Эпилог

Примечания

Последнее обновление

Глава 21

— Ну и что ты планируешь делать с лесными? — полюбопытствовала Ленка.

— Пока не знаю, — честно ответил я.

— Маму привлечёшь?

— А что она может сделать? — хмыкнул я. — Разве что поубивать всех. Даже если представить, что она вдруг согласится — ты в самом деле хочешь, чтобы наша мать занималась массовыми убийствами людей, которые нам ничего плохого не сделали?

— Я не подумала об этом, — признала Ленка. — И что тогда делать?

— Для начала надо с ними встретиться и поговорить, — пожал плечами я. — Понять, как они настроены, что хотят, чего не хотят, в чём нуждаются...

— Я с тобой поеду.

— Мне бы этого не хотелось, — нахмурился я. — Мне лучше ехать одному, посторонние могут помешать.

— И давно я стала тебе посторонней? — язвительно осведомилась Ленка.

— Я другое имел в виду, — буркнул я.

— Я знаю, что ты имел в виду. Ты не хочешь меня брать, потому что это опасно, и непонятно чем может кончиться. Кени, мы туда поедем вместе, одного я тебя не пущу.

Я вздохнул. Когда она так упиралась, спорить было бесполезно.

— Не настолько уж там опасно. Ну ладно, раз уж ты так решительно настроена, поедем вместе. Как только полк пойдёт домой, так и мы тоже домой двинемся, а по дороге к лесным завернём, посмотрим на них.

— Ты с полком к ним хочешь заехать?

— Нет, ни в коем случае, — покачал головой я. — Они это воспримут как угрозу и сразу настроятся на конфронтацию. Потом будет гораздо сложнее уговорить их сотрудничать.

— Так а что ты хочешь сделать-то? — удивилась Ленка. — Разве не прогнать их из баронства?

— Конечно, нет, — усмехнулся я. — Я что — похож на идиота? Лесные — это наш самый ценный актив, который стоит больше всего нашего баронства, а может, и больше всего епископства. Если удастся уговорить их сотрудничать, наше баронство из глухой дыры сразу превратится в богатейшее баронство Ливонии. Если, конечно, нас в процессе не придушат. Попы просто ничего не знают о лесных, вот и считают, что их надо прогонять. Хотя о них вообще мало что известно — они обычно имеют дело только с Высшими, не знаю почему. А от Высших получить какую-то информацию... ну, ты сама знаешь.

— А ты тогда откуда о них узнал?

— Да я о них, по сути, ничего и не узнал. Про них пару раз упоминала Алина — совсем немного, буквально несколько слов. Когда мы в прошлом году ехали в ту пещеру, она мельком обмолвилась, что княжество с лесными торгует. А совсем недавно в разговоре с ней проскочила реплика, что, мол, эликсиры-то и лесные делают, только из трав. Я позже немного подумал над этим, прикинул объёмы и понял, что бóльшая часть высокой алхимии в княжестве приходит, скорее всего, от лесных. У нас в княжестве всего двое Старших алхимиков, и они такой объём алхимии произвести не могут. Да они к тому же и производством почти не занимаются, в основном преподают и статьи пишут. А ведь княжество высокую алхимию ещё и за границу продаёт, и зарабатывает на этом прилично.

— Надо же, — поразилась Ленка. — Если бы Алина это мне сказала, то мне бы и в голову не пришло обо всём этом задуматься. Всё-таки ты умный, Кени.

— Спасибо тебе за то, что ты в меня веришь, — с сарказмом ответил я.

— Нет, я серьёзно, Кени. Мало кто мог бы вот так, всего из нескольких слов сделать выводы.

— Мне приятно, что ты обо мне такого высокого мнения, милая, но всё же додуматься до этого могли бы очень многие. Просто мало кто знает про лесных. А если кто и знает, так только то, что есть где-то там лесные племена, то ли люди, то ли нелюди. Из этого никаких выводов не сделаешь. И я бы тоже ни до чего не додумался, если бы Алина случайно не проговорилась.

— Думаешь, случайно?

Я завис, припоминая все обстоятельства нашего с Алиной разговора.

— Знаешь, а ведь может, что и не случайно, — наконец, сказал я. — То есть это выглядело, как случайная оговорка, но что-то мне уже не верится, что Алина может вот так случайно оговориться. Всё-таки её вид и поведение здорово сбивает с толку. Очень легко забыть, кто она такая, и воспринимать её как подружку.

— Я никогда не забываю, кто она такая, — снисходительно хмыкнула Ленка. — Нас, женщин, умильными глазками не обманешь. Это вам улыбнёшься, и вы как кисель растекаетесь.

Я оскорблённо посмотрел на неё, не говоря ни слова.

— Ну ладно, я немного преувеличила, — отыграла назад Ленка. — Но всё равно, мужчин легче обмануть, особенно такой, как Алина, с её-то опытом.

— Есть в твоих словах правда жизни, — вздохнул я. — Но в любом случае, даже если она сказала это не случайно, я её целей не понимаю, и скорее всего, не пойму, пока не станет поздно. Так что не стоит и голову ломать.

— Так ты что, будешь с лесными договариваться о поставках эликсиров?

— Нет-нет, не так быстро, — покачал головой я. — Слишком уж легко на этом шею свернуть. Как по-твоему — папе понравится, что у него такое баронство из рук уплыло? За него можно любого фюрста со всеми потрохами купить, а досталось оно непонятно кому. Здесь не надо быть очень умным, чтобы догадаться, что папа за это на нас очень сильно обидится.

— Он же сам нам это баронство отдал!

Я посмотрел на неё с безмолвной иронией.

— Ну да, он, скорее всего, об этом и не вспомнит, — согласилась Ленка.

— А если вдруг и вспомнит, то тут же заставит себя забыть, — усмехнулся я. — Потом есть ещё князь. Думаешь, ему понравится, что у него в таком выгодном деле вдруг появился конкурент? Я уверен, что князь уже про лесных знает, и ему это уже не нравится. Что князь, что папа могут доставить нашей семье немало неприятностей, возможностей у них для этого полно. Просто так нам здесь разгуляться не позволят, надо принять это как факт.

— Можно тайно сбывать продукцию через князя, — подумав, предложила Ленка.

— С князем это решит проблему, — согласился я. — Зато с папой всё станет совсем плохо. Вечно держать это в тайне не получится, рано или поздно люди папы всё узнают. И как только выяснится, что мы получали хороший доход, не платя церковной доли, баронство у нас моментально отберут, причём совершенно законно. А платить церковную долю с тайных продаж мы, естественно, не можем — источником доходов сразу же заинтересуются. Это как если бы вор решил честно заплатить налоги с украденного.

— И что тогда делать?

— Не знаю пока, — пожал я плечами. — Буду искать варианты. Пока ясно только, что обязательно придётся как-то делиться. Но в любом случае, до подтверждения инвеституры я никаких дел с эликсирами вести не собираюсь, так что ещё три года можно над этим думать и почву готовить. А может лучше будет вообще подождать, пока Скорцезе не станет папой — с ним наверняка будет гораздо легче договориться. Хотя бы потому, что он не будет воспринимать это баронство как украденное у него.

* * *

— Интересный какой лес, — с удивлением сказал Ленка.

— Интересный, да, — задумчиво согласился я, разглядывая кромку леса саженях в пятидесяти от нас.

Для того чтобы определить, где живут эти самые перерожденцы, совсем не нужно было смотреть карту и расспрашивать крестьян. Не знаю, как их лес будет выглядеть летом, но сейчас, когда сухий[1] едва перевалил за середину, его чуждость просто резала глаз. Снег ещё только начинал стаивать, и деревья стояли совершенно голые, однако кусты поближе к кромке леса уже дали почки, а дальше у леса кустарник был в лёгком светло-зелёном облаке начавших распускаться листьев. У деревьев на краю леса молодая листва уже полностью раскрылась, и лес весело, по-летнему зеленел, окружённый грязными подтаявшими сугробами и голыми чёрными деревьями.

— Он в дымке какой-то, или мне кажется? — спросила Ленка, вглядываясь вдаль.

— Нет, это не дымка, это же область концентрации Силы, — вдруг дошло до меня. — Слушай, он же со всего баронства Силу стягивает. И в остальном баронстве поэтому концентрация Силы очень низкая... а я-то всё не мог понять, почему я себя не очень хорошо чувствую.

— Да, точно, — с удивлением согласилась Ленка. — А я ведь тоже себя не очень чувствовала. Как-то уставала быстро и вообще.

— Вот и ответы сразу на несколько вопросов, — с удовлетворением сказал я. — Мне многое было неясно. А теперь вот понятно, почему им пришлось до Ливонии тащиться — у нас в княжествах им бы ни за что не позволили такое устроить. А у попов Владеющих, считай, и нет, они здесь, скорее всего, даже и не заметили, что в баронстве что-то не так. И ещё понятно, почему с ними только Высшие общаются — в их лесу концентрация Силы чуть ли не как в Храме Аспектов, там вряд ли кто-то кроме Высших сможет находиться.

— А мы сможем, — заметила Ленка.

— А мы сможем, — согласился я. — Ну и понятно, почему попы с ними ничего не могут сделать... как туда ратников пошлёшь?

— А если, допустим, артиллерией?

— Они, скорее всего, снаряды смогут и обратно отправить. Алина как-то сказала, что они там все Владеющие, только слабые, но я так думаю, что у себя в лесу они совсем даже не слабые. Только если в сравнении с Алиной.

Мы постояли ещё немного, рассматривая весело зеленеющий лес. Между стволов не замечалось никакого движения, но у меня было чёткое ощущение, что за нами наблюдают. Со стороны леса явственно тянуло любопытством с лёгким оттенком презрения.

— Ну что, пойдём к ним? — спросила Ленка. — Сами они, похоже, не вылезут. Вон там какой-то просвет виден, и даже вроде тропинка натоптана.

— Пойдём, — кивнул я. — Посмотрим на их уши.

— Уши? — с недоумением переспросила Ленка. — При чём здесь уши?

— Не бери в голову, — засмеялся я, — это всего лишь старая и глупая шутка. Алина меня как-то разыграла.

Мы осторожно шли по узкой и скользкой тропинке, с трудом перебираясь через обширные проталины. Попытки избежать падения в грязную лужу требовали от нас полного внимания, и мы сами не заметили, как добрались до кромки леса и практически уткнулись в чью-то широкую грудь.

— Стоять, — приказал лесной.

Мы остановились, с любопытством разглядывая того самого перерожденца. В общем-то, каких-либо признаков перерождения заметно не было. С виду он выглядел обычным деревенским парнем, довольно здоровым, но не здоровей того же Ивана Селькова. С ушами у него тоже всё было в полном порядке. Немного необычно выглядела одежда из какой-то непонятной ткани, украшенная довольно симпатичной вышивкой. В самой одежде, впрочем, ничего необычного не было — довольно заурядные рубаха и штаны, которые легко можно увидеть в любой деревне.

— Ну чего уставились? — довольно грубо спросил перерожденец.

— Здравствуйте, — вежливо сказал я. — Моё имя Кеннер Арди, барон фон Раппин. А это моя жена Лена Менцева-Арди, баронесса фон Раппин.

— Мне это интересно? — с усмешкой спросил лесной.

— Откуда мне знать, что вам интересно? — пожал плечами я. — А вот мне интересно, что за люди обнаружились в моём лесу.

— Это наш лес, — поставил точку лесной. — Вы это выяснили, теперь можете идти обратно.

— Насчёт того, чей это лес — вопрос очень спорный, — возразил я, — и я хотел бы обсудить его с тем, кто уполномочен говорить за всех вас.

— Я уполномочен говорить за всех нас, — заявил перерожденец.

— Вот как? — удивился я. — А по вашим манерам и не подумаешь. В таком случае мне бы хотелось знать, с кем я разговариваю. Как ваше имя, уважаемый?

— Одуванчик, — заявил лесной и уставился на меня, ожидая реакции. Я сохранил совершенно невозмутимое выражение лица. У Ленки промелькнула едва заметная улыбка, но лесной, пристально смотревший на меня, её не заметил.

— Я знаю, что для вас наши имена звучат смешно, — наконец, сказал он. — Можете звать меня Олегом.

Как это мило. Интересно, а Дятел у них тоже есть? Представляю себе диалог: «Вы, уважаемый, просто дятел! — А в ответ: — О, как вы догадались? Можете звать меня Димой».

— Очень приятно, уважаемый Олег, — сказал я. — А сейчас, пожалуйста, прекратите ломать комедию и пригласите вашего главного. А если вы намерены и дальше продолжать хамить, то лучше подумайте ещё раз. Я — владетель этой земли, и в моих силах создать вам множество проблем. Вы, возможно, думаете, что это не так, но вы ошибаетесь.

— Ждите здесь, — после некоторого колебания сказал Одуванчик-Олег, и повернувшись, быстрым шагом углубился в лес.

Я огляделся по сторонам.

— Пойдём присядем, — сказал я Ленке, указывая на упавший ствол. — Раньше, чем через полчаса он вряд ли появится.

— И что, ты действительно можешь создать им проблемы? — с любопытством спросила Ленка, придирчиво выбирая место, куда сесть. — Я имею в виду, без привлечения мамы или ещё кого-то?

— Мы сюда как шли? — ответил я вопросом.

— Ну, по тропинке.

— По довольно натоптанной тропинке. Стало быть, у них есть контакты с крестьянами, а значит, они что-то у крестьян выменивают. Я могу это прекратить.

— А что они выменивают, интересно?

— Да что угодно. Такое небольшое племя не может создать для себя приемлемый уровень жизни без внешней торговли. Возможно, им каких-то продуктов не хватает, и наверняка они ещё выменивают что-нибудь металлическое. Вряд ли они в этом лесу металл плавят, а без металлов жить трудно.

Когда Одуванчик вернулся, мы с Ленкой играли в нашу детскую, и уже порядком подзабытую игру жу-жу. Ленка ухитрилась влепить мне сразу две пчёлки и сейчас весело смеялась, глядя как я, страдальчески морщась, потираю пострадавший лоб.

Одуванчик вернулся не один. Рядом с ним стоял мужчина заметно его постарше с таким приветливым лицом и такими добрыми глазами, что я сразу насторожился.

— Это... — начал Одуванчик.

— Я сам представлюсь, — перебил его новоприбывший, дружелюбно нам улыбнувшись. — Меня зовут Ворон.

— Очень приятно, почтенный Ворон, — отозвался я. — Моё имя...

— Я знаю, кто вы, — мягко сказал Ворон. — Баронессу мне тоже представлять не надо. И я не «почтенный». Зовите меня просто Ворон.

— Просто Ворон? — поднял я бровь. — Не Вольдемар, или Варфоломей, или что-нибудь ещё в таком роде?

— Просто Ворон, — усмехнулся тот. — Мне хватает одного имени. Наши имена не даются просто так, они отражают нашу суть и меняются вместе с нами.

— Ах вот как, — покивал я. — Тогда, наверное, можно предположить, что уважаемый Одуванчик перестанет быть Одуванчиком тогда, когда перестанет представляться Олегом?

— Он до этого должен был додуматься сам, — засмеялся Ворон. — Всё, конечно, сложнее, но суть вы уловили верно.

— В таком случае ваше имя выбрано с большой претензией, — заметил я.

— Почему вы так решили? — с любопытством спросил тот.

— Очень многие верят, что вóроны существуют частично в мире духов.

Ворон улыбнулся, не ответив, и я сделал вывод, что он представляет собой что-то вроде племенного шамана. Даже если он и не совсем главный, положение в племени у него наверняка достаточно высокое для того, чтобы с ним имело смысл что-то обсуждать. Ну, поговорим.

— Важные вопросы нельзя обсуждать на пороге, — со значением сказал Ворон. — Барон, баронесса, позвольте пригласить вас в наш лес, где мы сможем обсудить всё, что вы хотите обсудить.

— Благодарю за приглашение, Ворон, — кивнул я, — мы его принимаем.

Незаметная тропинка почти сразу перешла в широкую тропу, скорее даже дорогу, по которой можно было идти в ряд. Мы шли, без стеснения глазея вокруг, как туристы. Поглазеть и вправду было на что — лес был именно эльфийским лесом, как я его себе и представлял. Каждый цветок, каждый куст был на своём месте и вносил свой вклад в общую гармонию леса. Некоторые растения были мне совершенно незнакомы, а в других я с трудом узнавал привычные. Местами кое-где ещё сохранились остатки старого дикого леса, но было ясно, что это ненадолго, и совсем скоро лес окончательно превратится в волшебный.

— Как вам наш лес? — спросил Ворон с едва уловимым оттенком недовольства.

— Он чудесен, — с восхищением ответила Ленка. — А как здесь дышится!

— Прекрасное место, — искренне согласился с ней я, — здесь хочется жить. Надеюсь, мы с вами подружимся, и нам ещё не раз выдастся случай побывать у вас в гостях.

— Да-да, конечно, — кивнул Ворон, и я ощутил исходящее от него чувство замешательства и недоумения.

Детская хитрость — усмехнулся я про себя. Пригласить нежелательных гостей к себе, а когда те побегут обратно в холодном поту, развести руками и с удивлением спросить, мол, куда же вы? А как же наши переговоры? Ну хорошо, приходите в следующий раз, мы будем вас очень ждать. Впрочем, обычно это ведь работает, а про наше сродство с Силой ему явно неизвестно.

Идти пришлось недолго — уже минут через пятнадцать мы вышли на прогалину, где стоял буроватого цвета шатёр, почти сливающийся с окружением. Я бросил взгляд по сторонам — сбоку за кустами виднелся край ещё одного шатра, а вверху сквозь листья проглядывал кусочек какой-то платформы.

— А мне почему-то казалось, что вы выращиваете дома-деревья, — неожиданно для себя сказал я, сам не поняв, откуда это всплыло.

— Выращиваем, — ответил Ворон, странно на меня посмотрев, — но этот лес слишком молод. Дома растут очень долго.

Мебель в шатре, однако, была явно выращенной, и не сказать, что удобной. Хотя это, скорее всего, дело привычки.

— Итак, я слушаю вас, — сказал Ворон, когда мы уместились на неудобных стульях. — Чем вызван ваш интерес к нам, барон?

— Очевидной причиной, — ответил я, пожав плечами. — Вы поселились на моей земле, причём не спрашивая разрешения. Разумеется, я хочу посмотреть на вас, прежде чем принимать какие-то решения.

— И какие решения вы могли бы принять? — спросил Ворон с явной иронией.

— Собственно, пока я вижу только два варианта, — ответил я, проигнорировав иронию, — либо вы признаёте власть барона, либо вы уходите из баронства.

— Я думаю, реальным будет третий вариант, — улыбнулся Ворон. — Вы оставите нас в покое, а мы в ответ пообещаем не расширять наш лес. По крайней мере, в ближайшем будущем.

— Не получится, — развёл я руками. — Даже если забыть про ту маленькую деталь, что это мой лес, а не ваш, мне просто не позволят оставить вас в покое. Если вы не признаете мою власть, то через три года папа римский опротестует мою инвеституру, и я лишусь этого баронства.

— И что нам с того, будет вы бароном или нет? — усмехнулся Ворон. — Нас это не касается.

— Ещё как касается, — возразил я. — Потому что я не позволю вам лишить меня баронства. Через три года я должен буду полностью контролировать территорию. Если для этого понадобится удалить вас из баронства, то через три года вас здесь не будет.

— Вы очень решительно настроены, как я вижу, — сказал Ворон с издевательской усмешкой. — Давайте не будем так далеко заглядывать. Вернёмся в настоящий момент. Вот, например, вы утверждаете, что это ваш лес, но вы уверены, что вам удастся этот «ваш лес» покинуть? Вы ведь даже не подумали попросить меня пообещать вам безопасность.

— Вы меня разочаровываете, Ворон, — удивился я. — Я ожидал, что человек, обладающий какой-то властью, будет вести себя умнее. Вы в самом деле знаете, кто мы такие, или сказали это просто так? Вам фамилия Арди что-нибудь говорит?

— Не очень многое, — осторожно ответил Ворон. — Я знаю, что это довольно известное семейство в империи. И какое отношение к нему имеете вы?

— А про новгородских Арди вы слышали? — ответил я вопросом на вопрос.

— При чём тут новгородские Арди?

— При том, что я — глава семейства новгородских Арди, а Милослава Арди — наша мать.

— Но вы же имперские дворяне? — удивился Ворон.

— Мы прежде всего новгородские дворяне, но совсем недавно папа римский пожаловал мне баронство Раппин.

— То есть вы хотите сказать, что за вас отомстит Высшая? — хмуро спросил Ворон.

— И не одна, — засмеялся я. — Я родной внук Ольги Ренской. Это Мать рода Ренских, если вы о них слышали.

— Слышал, — односложно ответил лесной.

— А ещё мы родственники Тириным, и я уверен, что Алина Тирина тоже не будет смотреть на это равнодушно. И если мы вдруг здесь умрём, вам останется только разбегаться и прятаться по щелям, в надежде, что вас пропустят при облаве. Так что давайте оставим угрозы и поговорим, как цивилизованные люди. Я ведь тоже с ходу могу назвать как минимум два способа убить вас всех, но заметьте, что я про них не упомянул ни словом.

— Допустим, — неохотно сказал Ворон. — Но у меня есть ещё один вопрос — вот вы сказали, что удалите нас из баронства. И как вы сможете это сделать?

— Вы видели когда-нибудь полностью сформированный источник? Думаю, что нет. А вот я видел. И сейчас я вижу, что у вас здесь, по сути, не источник, а скорее слабо структурированная область концентрации Силы. Это и понятно — вам ведь нужно, чтобы весь лес находился внутри источника, вот и приходится его растягивать на всю площадь. Как вы считаете, Высшая сможет стереть структуру? Думаю, моя мать не откажет мне в такой мелочи, и после этого ваш лес перестанет вас защищать. А мои ратники вежливо посадят вас в грузовики и отвезут на границу баронства.

Ворон надолго задумался. В эмоциях у него ощущалась раздражение и злость, и судя по вспыхивающим оттенкам кровожадности, он всё-таки обдумывал способ убить нас, избежав мести. Ленка, которая в сторонке увлечённо рассматривала какие-то цветочки в горшках, тоже это почувствовала, и я заметил, что ладонь у неё уже лежит рядом с ручкой ножа.

— Это не решит ничего, Ворон, — мягко сказал я, — а лишь добавит вам проблем. Если мы не выйдем из леса, то уже через несколько часов здесь появятся Высшие. А ещё через час здесь не останется живых. Это самое плохое решение из всех возможных, поверьте.

— Хорошего решения вы и не предлагаете, — наконец, сказал он, мрачно посмотрев на меня.

— Разве? Чем же вы слушали? Я предложил вам признать баронскую власть, и это очень хорошее решение, которое даёт вам массу преимуществ.

— И каких же? — он скептически поднял бровь.

— Позвольте мне сначала объяснить ситуацию в целом, потому что, как мне кажется, вы её совершенно не понимаете. Вас не трогали, потому что баронство стояло без хозяина, и до вас никому не было дела. Вы почему-то решили, что так будет всегда, но вы ошибаетесь. Если бы церковь всерьёз захотела вас выжить отсюда, то сделала бы это без всякого труда. Вы думаете, что раз в этот лес не могут войти ратники, то вы в полной безопасности, и никто вам не сможет ничего сделать? Это не так. Во-первых, у церкви тоже есть Высшие...

— Я точно знаю, что у них нет Высших, — перебил меня Ворон.

— Вас ввела в заблуждение терминология, — улыбнулся я. — Церковь просто не использует это слово. Они называют своих Высших святыми паладинами. Так что Высшие у них всё-таки есть. А во-вторых, вас можно выжить и без Высших. Лес просто не в силах дать вам всё, что вам нужно. Полная блокада рано или поздно заставит вас уйти.

— Лес даёт нам очень многое, — возразил Ворон. — Мы можем долго обходиться без торговли.

— Но не бесконечно. Без торговли ваш уровень жизни довольно быстро начнёт деградировать. И когда деградация достигнет критического уровня, вам придётся уйти или подчиниться.

— Я мог бы тут поспорить, но не стану. Так что предлагаете вы?

— Безопасность. Полный гражданский статус. Самоуправление. Я не собираюсь лезть в ваши дела, и при этом прикрою вас от церкви. И ещё я смогу обеспечивать вас всем необходимым в любом объёме по вполне разумным ценам. Взамен от вас требуется всего лишь признать себя моими подданными.

— Вполне возможно, что церковь может предложить нам условия не хуже, или даже лучше, — заметил Ворон.

— Возможно, — пожал я плечами. — Но на вашем месте я бы не особо на это рассчитывал. Начнём с того, что церковь вообще не считает вас людьми. Вы слышали слово «перерожденцы»? Вот так они вас и называют. И когда я обсуждал вас с епископом Дерптским, в числе возможных вариантов он упоминал только вытеснение вас из баронства.

— Мы обдумаем ваши слова, барон, — хмуро сказал Ворон. — Сейчас я не готов продолжать этот разговор.

— Обдумывайте, — согласился я. — Время пока есть, так что я вас не тороплю. Однако у меня есть условие. Или скорее, требование.

— Требование? — скептически хмыкнул Ворон.

— Именно требование, — кивнул я. — Оно заключается в том, что вы не должны никому продавать свою алхимию. Если церковь узнает, что у меня в баронстве есть те, кто может производить алхимию, особенно высокую алхимию, то я, скорее всего, просто лишусь баронства, а вот вас церковь заставит работать на себя. И не рассчитывайте, что лес вас защитит, не стоит недооценивать папу.

— В ваших словах есть определённый резон, — признал Ворон, — но проблема в том, что у нас не так уж много товаров на обмен, кроме алхимии. Немного тканей, кое-какие фрукты и ягоды, и разные мелочи вроде резьбы по дереву. Пока что мы её не продавали, но нам рано или поздно может потребоваться что-нибудь такое, что не купить за резные чашки.

— С алхимией я собираюсь решить вопрос, но это дело не быстрое. Потребуется три-четыре года, чтобы создать безопасные каналы сбыта. Ткани и мелочи я готов у вас покупать, да и фрукты с ягодами тоже. Если вам потребуется купить что-то дорогое, мы можем обсудить заём, отдадите его, когда я налажу сбыт алхимии.

— Это приемлемый вариант, если мы договоримся насчёт цен, — улыбнулся Ворон.

— Мы договоримся, — улыбнулся я в ответ.

Эпилог

Сразу за Псковом всё небо заволокла мутная серая пелена, а затем зарядил какой-то нескончаемый дождь, грозивший затянуться до самого Новгорода. Дворники без устали трудились, сбрасывая воду с ветрового стекла, и оно немедленно заплывало новыми каплями. Я смотрел на струи воды на окнах и напряжённо думал, пытаясь уместить последние события в какую-то связную картину. Получалось не особенно хорошо.

— А зачем они вообще нам нужны? — вдруг спросила Ленка.

— Лесные-то? — очнулся я от своих раздумий.

— Ну да. Нам что — так уж нужна их алхимия?

— Да совершенно не нужна, — пожал плечами я. — Даже наоборот, было бы лучше без неё. Мы можем заработать эти деньги гораздо проще, например, купить доли в нескольких прибыльных предприятиях. Нас многие будут рады видеть в компаньонах. А что делать с этой алхимией, мне пока совершенно неясно. Ясно только, что придётся оттоптать ноги многим влиятельным людям, и проблем с этим будет не унести.

— Тогда зачем? — недоумевала Ленка.

— У нас другого выхода нет, — вздохнул я. — Если мы не занимаемся их алхимией, они будут её продавать сами. Им придётся, им больше нечего продавать, понимаешь? А как только церковь выяснит, что они производят высокую алхимию, у нас отберут баронство. Найдут способ. А лесные, по сути, станут рабами. Единственная альтернатива для нас — это вышвырнуть их из баронства, но этот вариант мне не нравится. Взять и выкинуть на улицу кучу людей с женщинами и детьми — это, по-твоему, достойный поступок?

— Ну хорошо, если мы не занимаемся алхимией, то у нас могут отобрать баронство... а оно нам нужно?

— Ты уже спрашивала, и я могу только повторить свой ответ. Имперский титул даёт нам некоторые преимущества. Но сказать по правде, не особенно большие. Не стоят эти преимущества мороки с баронством.

— Тогда я тебя совсем не понимаю, Кени.

— Всё просто, Лен. Я был очень зол на папу и хотел заставить его дорого заплатить. А он взял, и дорого заплатил. Отказаться я уже не мог, да у меня тогда и не было возможности оценить все последствия. А сейчас... я сам потребовал плату, я по своей воле её принял, от меня уже зависит множество людей. Все те люди в баронстве, что решили связать свою жизнь с нашей семьёй, и кому придётся плохо, если они лишатся нашей защиты. Да те же лесные, пусть даже они вряд ли это понимают. И если я вдруг скажу, что я передумал, мне эта головная боль ни к чему, разбирайтесь с этим сами — после этого мне можно будет расстаться с надеждой когда-нибудь подняться до Высшего. Такой поступок невозможно совместить с путём Владения. Я просто это чувствую, во мне всё протестует при мысли о том, чтобы сдаться.

Когда я это говорил, у меня внезапно включилась паранойя, и я задумался — а сам ли я потребовал плату от папы? Вот, к примеру, я немало раздумывал над своим визитом в храм, и всё больше склонялся к мысли, что меня подтолкнули туда зайти. Иначе просто невозможно объяснить, почему я вдруг забыл всё о богах и пошёл в храм без малейших мыслей, как крестьянин на воскресную службу. А может ли такое быть, что меня точно так же подтолкнули к этому баронству? Например, если Сила вдруг решила свести меня с лесными. И если это действительно так, то зачем Силе понадобилось, чтобы я с ними встретился?

— А знаешь, Лен, — после некоторого раздумья сказал я, — я, пожалуй, поторопился насчёт того, что лесные нам не нужны. Если мы подружимся с ними, то сможем многое узнать о Силе. Они используют её очень необычно. У них ведь источник не точечный, как мы привыкли, а растянут на весь лес. Они фактически живут в источнике. И ещё у их источника очень необычная структура. Он настроен сразу на всех них, а обычный источник можно настроить только на одного.

— Мы вдвоём настроены, — напомнила мне очевидный факт Ленка.

— И это очень странно. Когда я упомянул про это Стефе, она очень удивилась и сказала, что этого быть не может. Источник нельзя настроить даже на близких родственников — если, к примеру, источник Ренских настроить на Стефу, Ольга потеряет настройку и перестанет быть Матерью рода. А мы ведь с тобой даже не кровные родственники.

— Может, это из-за нашей связи?

— Нет, — не согласился я, — связь — это вещь совершенно обычная и хорошо изученная. На настройку она никак не влияет, это известный факт. Но возможно, мы разгадаем эту загадку, если поймём, как лесные работают с Силой.

— Возможно, — согласилась Ленка. — Вообще-то, и в самом деле интересно узнать, как они это делают. Если у нас получится убедить их поделиться знаниями.

Верно, если получится. Хотя я уверен, что способ есть. Иначе зачем бы Сила подводила меня к лесным? При этом надо признать неприятный факт, что Сила пока воспринимает меня как инструмент, а не как личность, достойную общения. Всё же, как ни обидно было это слышать, но Стефа была права, говоря, что у меня пока слишком слабая воля.

А может быть, никто на меня и не воздействовал, а я просто пытаюсь перед собой оправдаться? Очень удобно свою жадность, глупость, слабоволие списать на происки высших сил. Мол, это не я вёл себя как жадный придурок, а просто судьба такая. Ничего не поделаешь — кисмет[2]. Пожалуй, мне стоит развивать волю хотя бы для того, чтобы не было соблазна списывать свои ошибки на кого-то там наверху.

Но стоит ли вообще об этом ломать голову? Доступ к лесным — это бесценная возможность, которая есть лишь у немногих Высших, и неважно как мы её получили. Было ли это моей ошибкой, или воздействием Силы — этой возможностью нужно пользоваться. Путь Силы, которым должен идти Владеющий, заключается в том, чтобы менять мир своей волей, а не прятаться в утёсах[3], подыскивая оправдания для своих неудач.

Примечания

1

Сухий — в древнерусском календаре примерно март.

2

Кисмет — в исламе это неизбежность, предопределённость, судьба.

3

Кеннер здесь намекает на строчку из «Песни о Буревестнике» М. Горького: «Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утёсах».