|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава двадцать вторая. Данияр
У воронов — навий слух. В обычных условиях они живут обычными людьми, и чутьё их слегка притупляется из-за множества мелких дел и забот. Но в экстремальных ситуациях ворон вслушивается в подозрительные звуки и мгновенно определяет такие тонкости, какие не думал найти ранее...
Услышав первый вой, уловив его особенности, Данияр просто ушам не поверил.
Этого не может быть.
Но, вспоминая того самовлюблённого дурака-некроманта, одновременно и потрясённо понимал: именно это и должно было случиться! Это же логично! Именно такой стопроцентный дурак, как этот некромант, и мог такое проделать. А именно он, ворон, должен был сообразить эту его... логику!.. И не сообразил. Тоже дурак.
Хорош заниматься самобичеванием не вовремя!
Он кинулся из домика Мрака снова к забору вокруг участка. Пробежал несколько шагов, а дальше — крадучись, хотя его и так вряд ли бы кто услышал — особенно с улицы: дорога за забором заходилась в исступленном вое и рычанье под аккомпанемент бесконечного топота по асфальту.
Шёл ворон напряжённо, настраиваясь на зрение в темноте. Фонари на редких столбах, обычно по-деревенски сиявшие тёплым жёлтым светом, утонули во тьме. Но даже в полной мгле безлунной ночи, приправленной появившимися облаками, хорошо утоптанная дорожка от домика до забора отчётливо отсвечивала серым.
Ещё не приблизившись к забору, Данияр резко вскинул руку ко рту — хоть рукавом рубахи защитить нос от смрада, хлынувшего в недавно свежий, древесно-земляной воздух. Но успел-таки вдохнуть эту вонь — и закашлялся. Пришлось отвернуться.
За забором тем временем топот постепенно затихал, уносясь куда-то вниз, между холмами. Вой же, отдаляясь, не становился менее злобным...
Ворон шагнул к забору и попытался увидеть дорогу. Глухо. Показалось лишь, что она стала грязной, словно... словно после дождя по ней проехала телега, с которой валилась собранная где-то грязь.
Настроенный на звуки с дороги, он резко развернулся, неожиданно заслышав шаги за спиной. Оба ножа из поножей уже были в руках, так что осталось только спрятать их лезвиями назад. Александр Михайлович — с длинной жердью, которую он крепко держал как дубинку.
— Ты вышел безоружным... — начал было тот обеспокоенно, но Данияр сразу показал своё оружие. И, кивнув, старший ворон спросил, тщетно вглядываясь вдаль: — Что происходит? Ну и вонь...
— Он поднял всех мёртвых собак и кошек, которых для него нашли его шавки! — яростно выплюнул Данияр. — И с чего начинать... Я не знаю! У меня ножи, а здесь нужны только топоры!..
— В домике топоров больше нет!
Эта категоричная фраза отрезвила Данияра. Мало того. Мысли, будто в панике разбегавшиеся до сих пор беспорядочными точками в разные стороны, мгновенно соединились в нужную последовательность. Он замер и мысленно набросал план того, что должен сделать. Тем более он уже прекрасно знал, куда хлынула волна четвероногих упырей. Склонившись, он сунул ножи на место и быстро нашарил в кармане мобильник.
Едва на том конце откликнулись, он рявкнул:
— Иннокентий, быстро в дачный посёлок! И всех своих тоже! Этот, которого вы взяли, сотворил упырей из животных! И они бегают по посёлку! Живо сюда!
Не дожидаясь ответа, он оглянулся на ошеломлённого Александра Михайловича.
— Тебе лучше оставаться здесь!
— А ты?
— Сбегаю к соседям за топорами.
— Ты думаешь, соседи... — с сомнением начал старший ворон.
— Дачники, кто не успел уехать до заката, сидят в своих домах, запершись!
— Откуда ты знаешь?!
— Я их чувствую. Живых. Они закрылись вместе с живыми кошками и собаками. Судя по всему, эти его шавки не впервые на ночь выпустили упырей на свободу. Только вот на этот раз... Они забыли, что некроманта нет и что утром собирать упырей в одно место будет некому. А набегавшись ночью между дачами, упыри разбредутся по посёлку и из посёлка куда глаза глядят, и тогда...
— Я с тобой! — упрямо проговорил Александр Михайлович.
— Ты понимаешь, что это будет бойня?
— Понимаю!
— Их там десятки!
— Бронежилет бы... — с сожалением пробормотал Александр Михайлович. — Но и без него ладно... обойдёмся. А как же наши?
— Границы упыри не могут переходить. А забор — это худо-бедно, но граница. Хуже, что в посёлке есть неогороженные участки.
И будто эхом этим словам — отчаянный крик откуда-то снизу.
Данияр больше не сомневался. Он в два шага — с опорой на прут в металлической калитке — перепрыгнул калитку и побежал к ближайшему участку напротив. Александр Михайлович, сжимая топор, — за ним.
Ещё один прыжок — и Данияр промчался тропку из битого кирпича к маленькому окну. К входной двери в дощатый сарай даже не подумал приблизиться.
— Соседи! Нужен топор — и не один, если есть!
За стеклом, которое изнутри явно прикрывало что-то плотное, всполошились, вполголоса загомонили, то ли спрашивая, то ли наскоро совещаясь.
— Всю жизнь хотите сидеть и прятаться?! — рыкнул Данияр, внутри себя не чувствуя себя соответствующим этому повелительному тону. Внутри горела ярость и ужас, что крик, который поделился на мелкие вскрики, вот-вот прекратится. — Я же всего лишь топор прошу! Отдам потом! Я с участка напротив!
— Маркова, что ли? — глухо донеслось из домика. — Счас, подожди!
— Не открывай! — тоненько завизжали изнутри. — Не открывай! Ты ему топор, а он тебя, дурака старого, по башке им треснет!
— Собаку пожалейте! — уже не закричал (упырьев вопль уходил дальше), а в полный голос высказался ворон, добавив в голос колдовских, убеждающих интонаций. — Доберутся до вас — её же первой загрызут!
— Я ж говорю — наш, местный! — огрызнулся мужчина в домике на визжавшую от страха женщину. — Раз собаку нашу знает! Не скулит ведь даже!.. Эй, ты! Иди к двери!
Ветхая дверь открылась на расстояние — кулак пройдёт. В помещении темно — невидимый мужчина втиснул в проём топор. Пока Данияр вытаскивал из зазора "оружие", там бдительно спросили:
— А почему топор тебе не один?
— Нас двое! — не мешкая, ответил ворон.
— Держи!
Через минуту оба ворона, вооружённых нехилым таким холодным оружием, кинулись по дороге вниз, к подножию холма. После пары шагов Александр Михайлович крепко выругался, чуть не поскользнувшись: упыри были слишком небрежно подняты начинающим некромантом, а потому продолжали гнить на ходу, оставляя под ногами бегущих склизкие клочья шерсти и гнилую плоть. И всё это — плохо видное ночью, а тем более — тем, кто спешит на помощь и кому некогда вглядываться под ноги.
К первому крику присоединился второй, более слабый и недолгий.
Оба вскоре начали пропадать в неистовом вопле упырей, обнаруживая себя только редкими, из последних сил вскриками.
По дороге вороны не разговаривали: оба понимали, что силы тратить на переклик нет смысла. Примерно уже представляли, с чем и в каком количестве придётся сейчас столкнуться. Да и дорога не позволяла отвлекаться, слишком уж опасная и скользкая. Разве что помогла в том, что спускала, а не пришлось бежать в гору, то бишь на холм.
Данияр знал, что Александр Михайлович хотел бы кое о чём его спросить. Видел, как он быстро взглядывает на смутные верхушки фонарей. Всё правильно. Этого вороны-новички ещё "не проходили". Когда силовая масса любого колдуна "превышает обычные показатели", электричество не выдерживает. Одно дело — одинокий упырь, проходящий под мигающим от силового напряга фонарём. Другое — сплочённая свора упырей, уничтожающая одним своим появлением всё на своём безумном пути: и материальное, и не различимое глазом. Электрикам придётся повозиться в этом посёлке, восстанавливая здешнее оборудование.
Крики затихли. Или людям не до бесполезных воплей о помощи, или...
Когда путь пошёл чуть ровней, Данияр увидел даже в темноте.
Прямо в конце асфальтированной двухполосной дороги кипел чёрно-серый сумасшедший муравейник. Адова свора уже не вопила с торжеством, а пыталась прорваться вперёд, к затихшим жертвам, и только грызлась и рычала. Плотность упырей на этом участке была такой, что первый взмах топора, затем опустившегося в это месиво, оставил после себя два безголовых тела.
Два ворона к центру участка прорубались вместе с упырями, по их перерубленным телам, сквозь укусы и порезы от когтей и от остатков зубов и клыков. Судя по столбам, высившимся здесь, намечалась постройка будущего домика. Только на фоне ночного неба можно было разглядеть женскую фигурку, залезшую на один из столбов и, плача, спихивающую палкой лезущих к ней упырей. За постройкой упыри толпились ещё тесней, и вороны, догадавшись, что там второй человек отбивается от наседающих мертвецов, бросились вперёд, насколько это было возможно.
... Ночь... Бесконечная бойня...
А в уши собственная фраза: "Ты понимаешь, что будет бойня?!"
Навий глаз открылся первым, и Данияр уже видел, куда рушить лезвие топора. Рядом с хеканьем рубился Александр Михайлович...
Поглядывая на него иногда, Данияр закусывал губу и с хрипом бился дальше. Кто из них двоих первым... Кто?!
Первым стал Александр...
Он вдруг затих со своим хеканьем, выпрямился, расправляя плечи, продолжая рубить визжащую и рычащую нежить. А топоры просто замелькали вокруг него, словно он крутил вокруг себя тонкие ивовые прутья. Упырей сносило от него, как от взбесившегося вентилятора, — перемолотыми в крошку.
А потом и для Данияра пришла пора. Усталость пропала. За спиной появились крылья — металлические. Они жёстко выпрямили ему спину — и толкнули вперёд. На земле не должно быть псевдо-мёртвых порождений другого навьего представителя...
Упыри гибли десятками под топорами воронов, чьи души и сердца перешли границы человеческого и полностью отдались колдовской вороньей ипостаси.
Третий этап перевоплощения навьих воронов тоже пришёл внезапно. От обоих воронов во все стороны хлынули убийственные для упырей волны. Мёртвые животные ещё пробовали сопротивляться, пока в их мёртвые мозги не влезло подспудное понимание, кто именно их уничтожает.
Упыри прыснули во все стороны — подальше от воронов-берсерков, окровавленных, но продолжающих бойню.
В границах неогороженного участка вскоре не осталось ни одной псевдо-мёртвой твари. А каждый из воронов, подходя к этой границе, отчётливо ощущал её — и останавливался... Потом они вернулись к центру участка, к незаконченному срубу.
Александр сунул за ремень топоры и подошёл к лежащему на отёсанном бревне телу. Ни слова не говоря, не оглядываясь на Данияра, он склонился перед полумёртвым телом мужчины и легко взял его на руки. И обернулся к Данияру, бесстрастный, но выжидательно.
Данияр подошёл к столбу, поднял голову.
— Они не вернутся?! Они не вернутся?! — истерически плакала плохо видная наверху женщина. — Он жив?! Мой муж жив?!
— Спускайся, — равнодушно велел ворон.
Он видел, как исказилось страхом её лицо от его голоса. Но повелительные интонации сделали своё дело, и женщина принялась осторожно съезжать со столба. Она бы долго возилась, если бы Данияр не поднял руки и не подхватил её под мышки.
— Что с ним?! Что?!
Он перехватил её на полпути к Александру, который развернулся и уходил с участка со своей полуживой ношей на руках. Так что Данияр легко поднял растерянную женщину на руки и понёс её следом за старшим вороном.
Они вороны-воины — оба. Не сновидцы, не прорицатели. Он знал это, ещё только увидев Александра, ещё не зная о его военном прошлом. Сегодняшняя ночь, всего каких-то несколько минут, это знание подтвердила.
... Женщина на его руках замолчала, только постоянно привставала — тянула шею посмотреть на своего мужа, чьи ноги и голову только и видела. Она даже не стала спрашивать, куда их несут. Кажется, её успокаивало то соображение, что они двое пришли им на помощь, а значит, им помогут и далее.
Нести их обоих было легко: навья ночь всё ещё поддерживала своих воронов.
У калитки Мракова участка их поджидали. И эту калитку открыли поспешно, испугавшись, что старшие вороны устали.
— Данияр! — пискнула от волнения Руся, которая странно махала руками: и всплёскивала ими, и разводила в разные стороны — наверное, не зная, с чего начинать помощь пострадавшим.
А вот воронушка среагировала быстро:
— В комнату обоих! — скомандовала она. — Мужика на кушетку, женщину — в кресло! Я видела тут аптечку — сейчас перевяжем.
Кажется, Карину не смутили ни кровь, ни страшные порезы. Не то что сморщившийся от ужаса Митя, возможно не переносивший вида крови. Она унеслась куда-то на кухню, потом появилась вновь, прижимая к себе небольшую коробку аптечки.
— Дай мне тоже, — твёрдо сказала Руся и тут же обеспокоенно спросила: — Карина, а ты умеешь оказывать первую помощь?
— У нас была на первом курсе военная кафедра! — бросила воронушка, быстро промокая кровь на мужчине, рядом с которым очутилась женщина, глядевшая на неё, как на сошедшего с небес ангела.
— Вы как? — бросилась к воронам Руся и ваткой начала промывать лицо сначала Данияру, рухнувшему в кресло, а потом и усевшемуся на кресельный подлокотник Александру Михайловичу, кажется чем-то обескураженному. — Сильно ранены?
Мельком Данияр, время от времени шипящий от дезинфицирующего средства, попадающего в царапины и порезы, заметил, что Митя на кухне поставил на газовую плитку кастрюлю с водой. Наверное, Карина велела.
— Всё в порядке, — пробормотал Александр Михайлович, а потом заглянул в глаза Данияра. — Данияр... Что... это было? Ты знаешь — там, в этой бойне, что-то произошло. Что это? И... как это получилось?
Помолчав немного — не хотелось при таком стечении народа говорить о сокровенном, Данияр ответил:
— Это одно из проявлений ворона.
Александр Михайлович, сипло дыша (пошёл откат), догадался-таки.
— Потом расскажешь подробно, — то ли скомандовал, то ли попросил он, машинально оттирая кровь бегущую по скуле из рассечения.
— Расскажу.
Зазвонил мобильник. Данияр попытался вынуть его из кармана. И криво усмехнулся. Рука, мокрая от крови. Точней не мокрая. Плохо засохшая кровь мешала влезть в карман.
Руся молча вынула его телефон, когда ворон немного привстал, и прислонила к его уху. Данияр благодарно кивнул.
— Что? — спросил он, краем глаза заметив, что звонит Иннокентий.
— Мы собрали всех некромантов города. Даже самых неопытных. Окружаем посёлок, чтобы ни одна тварь не сбежала. Вы как?
— Нашли двоих, попавших под упырей, откачиваем.
Иннокентий помолчал, а потом спросил:
— То есть вы вышли на них?
— Вышли. — Объяснять, что они вышли драться за людей, попавших в беду, он не стал. Но напомнил: — Среди некромантов бывают хорошие врачи и целители. Может, пришлёшь их сюда? У нас мужчина и женщина. Мужчина пострадал больше всего.
Он объяснил, как дойти до домика Мрака и услышал потрясённый голос Иннокентия, который, судя по всему, на месте не стоял, а двигался далее со своими:
— Мы нашли неогороженный участок, и здесь... — у него явно перехватило горло. — Вы... Данияр, вы...
Он не знал, как выразить то, что увидели некроманты.
— Была бойня, — уже раздражённо сказал ворон. — Пришлось попотеть. Ты же не ожидал, что мы будем цацкаться с упырями? Всё, заканчивай. И присылай целителей.
Он думал: устал до такой степени, что на эмоции, кроме раздражения, не способен. Но что-то мелькнуло перед глазами — и он замер, снова схватившись за топор. После этого жеста из комнаты в прихожую и окна порскнуло столько нечисти, что он, изумлённый, поначалу глазам не поверил.
— Откуда?! — поразился он.
— Садовничие и домовые попросили пустить их на ночь в защищённое место, — с некоторым вызовом сказал Руся. — Я пустила. Они обещали с солнцем уйти.
— Точно обещали? — настаивал ворон.
— Точно. Клятву дали!
— Тогда пусть сидят.
Потом события вдруг перешли в фазу поспешных.
Появились двое некромантов. С уважением и опаской поглядывая на старших воронов, они немедленно принялись за обследование двоих пострадавших, которых Карина с помощью Мити не только сумела отмыть от крови, но залепить некоторые особенно страшные порезы пластырями. Кроме того, целители тщательно осмотрели и Александра Михайловича и в спешном же порядке обработали их раны, которых оказалось очень много, чего оба в пылу бойни не заметили.
Затем приехала машина, в которую. погрузили мужчину — тот так в себя и не пришёл, и его сопровождала испуганная жена. Больше всего она боялась, как бы мужа не увезли без неё.
Потом ушли целители.
Зато пришёл Иннокентий — со странной просьбой.
— Данияр, ты уж пока не говори алконостам про этих упырей.
Ворон испытующе взглянул на него.
— Что? Тоже под себя подмять пытаются?
— Есть такое дело. Так что эти мелкие упыри... они нам их ещё не раз припомнят, — неохотно улыбнулся некромант. И оживился. — А мы-то не понимали, чего этот дурак таинственность на себя напускает! Ну, этот некромант, которого вы нашли. А он — вон что, оказывается!.. Улыбается загадочно, на нас сверху вниз смотрит. Сообразил же — сотворить такое!
— Вы из него выдерите список всех его здешних дружков-товарищей, — устало посоветовал Александр Михайлович. — Мало ли что у него ещё в заначке... А если он где-то полуфабрикаты этих упырей оставил? Дружкам-то?
— Хм... Мы как-то об этом не подумали, — признался озадаченный Иннокентий. — Но вызнаем. Он, честно говоря, дурак дураком... Кому только дар сильного ни достаётся...
И некромант уехал вместе со своими, тоже клятвенно перед тем заверив, что уничтожили всех упырей в дачном посёлке. Данияр было открыл рот спросить, нет ли среди них человека-упыря. Но подумал, что Иннокентий и сам бы первым делом рассказал о том, и не стал спрашивать.
Вороны и посредница с минуту смотрели на открытую дверь в притихшую тьму.
Шмыгнул носом Митя и неловко сказал:
— Мы так здесь и останемся?
Ещё одна минута, пока все переваривали странный вопрос парнишки-ворона.
Первой отозвалась Карина:
— Я бы тоже не отказалась вернуться в город.
А Руся вопросительно посмотрела на Данияра.
Александр Михайлович встал и кивнул:
— Данияр, дай топор. Схожу к соседям, оставлю им у двери. Вернусь — поедем в город. Что-то... Митя прав. После таких событий оставаться в посёлке — нет, неохота.
А когда он снова вошёл в помещение, Митя сообщил ему:
— Мы все будем спать в доме Данияра. Я у него, а Карина — у Руси. Мы так договорились, чтобы тебе не ездить много.
— Спасибо, — спокойно кивнул Александр Михайлович, но все видели, как он рад этому их решению.
— Ой, гитару чуть не забыли! — спохватился Митя и бросился было за музыкальным инструментом в другую комнату, поменьше.
Данияр остановил на полпути.
— Гитара не нужна. Завтра попробуем одну вещь. А сейчас — не задерживаем Александра Михайловича. Быстро идём к правлению посёлком.
— А как же нечистики? — испугалась Руся, вспомнив.
— Окно открыто — уйдут, — объяснил Данияр, который только сейчас почувствовал, что начинает пошатываться, и переживал за старшего ворона, каково ему будет вести глубокой ночью машину.
Но в дороге Александр Михайлович выглядел бодрым.
Когда младшие вышли и сразу пошли к подъезду, он, усмехнувшись подошедшему Данияру, негромко сказал:
— Всю дорогу вспоминал то странное ощущение, как ты сказал, проявления. Оно... часто бывает?
— Только в боевом трансе, — понимающе усмехнулся же Данияр: вот почему старший ворон за рулём казался бодрым!..
— Вон как... Любопытно. Ладно, да завтра.
— До завтра.
Не дожидаясь, пока Александр Михайлович сядет в машину, он пошёл к подъездной двери, которая медленно и величественно качалась из стороны в сторону перед уставшими глазами. Пальцы ворона вздрагивали, когда тени упырей возникали между ним и металлической дверью. Он знал, что это видения полусонных мозгов одновременно с впечатлением недавней бойни, но руки вздрагивали конвульсивно — и он ничего не мог поделать с этим...
Руся и Карина дожидались его у бабулиной квартиры.
— Ты уверен, что тебе перевязка не нужна? — строго спросила его Карина, а Руся посмотрела с такой жалостью, что он сумел улыбнуться.
— Нет, спасибо. Мне нужен сон.
Он мог бы объяснить, что сон под утро помогает любому ворону быстро избавиться от любых порезов и ран, отправляя его на время в Навь, где он будет летать, набираясь сил. Но говорить не хотелось, потому что слова прозвучали бы впустую, а времени жаль... Он кивнул им и поднялся на свой этаж... Митя уже спал. Вот уж кому тоже не слишком повезло с сегодняшним днём!..
И с ночью...
Данияр, прежде чем устроиться спать, вышел на балкон, где взял пакетик с землёй и рассыпал её возле кровати, на которой спал парнишка-ворон. Земля вперемешку с мелким камешком асфальта была взята с того места, где Митю нашли пьяным. То есть взята от трансформатора возле его же, Митиного, дома.
— Спи, Митя... — прошептал Данияр, еле ворочая словно распухшими от усталости губами. — Спи и выполняй своё назначение ворона-сновидца.
Если он, Данияр, всё понял правильно в предыдущем сне парнишки-ворона, значит, новый сон Мити будет очень неожиданным для всех.
Сам же Данияр чуть не упал на диван и некоторое время смотрел в потолок. Глаза закрывать — страшно. Он знает, что его может ждать в личном сне. Всё, что наяву было смешанным воедино, сейчас будет разбито на отдельные детали. Остаётся лишь уповать: даже во сне он не уступит.
Но видимые в свете ночника, оставленного для Мити, предметы вели себя необычно: очертания то и дело расплывались, а цвет неожиданно становился слишком ярким. Данияр понял, что бороться со сном не стоит. Слишком устал.
И закрыл глаза.
И первая же оскаленная пасть с гнилыми зубами рванула к нему, сверкая фосфором давно потухших глаз. А за ней — следующая, визжа так, что даже уши заложило. Мелькнула перед глазами лысая лапа с распяленными когтями. Упала откуда-то сверху плешивая морда с полуистлевшими драными челюстями... Он уходил от этих несчастных мёртвых зверей, которым не дали покоя даже после смерти. Уходил от них, неестественно жаждущих крови и живой плоти всё дальше — в тёмные глубины, туда, где он переставал быть человеком, потому что на лопатках вновь вырастали крылья, позволявшие летать среди тяжёлых еловых лап и в густосплетении дубовых сучьев... Летать в тишине спящего леса, где только шелест листьев и неясные шорохи... Где с каждым взмахом крыла ноющие мышцы перестают давать знать о себе... Где стягиваются все порезы и царапины... В сон, который не сон. В Навь, которая убивает и исцеляет...
Следующая глава в воскресенье.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
