Вороны Чернобога-22

Он не знал, как выразить то, что увидели некроманты.

— Была бойня, — уже раздражённо сказал ворон. — Пришлось попотеть. Ты же не ожидал, что мы будем цацкаться с упырями? Всё, заканчивай. И присылай целителей.

Он думал: устал до такой степени, что на эмоции, кроме раздражения, не способен. Но что-то мелькнуло перед глазами — и он замер, снова схватившись за топор. После этого жеста из комнаты в прихожую и окна порскнуло столько нечисти, что он, изумлённый, поначалу глазам не поверил.

— Откуда?! — поразился он.

— Садовничие и домовые попросили пустить их на ночь в защищённое место, — с некоторым вызовом сказал Руся. — Я пустила. Они обещали с солнцем уйти.

— Точно обещали? — настаивал ворон.

— Точно. Клятву дали!

— Тогда пусть сидят.

Потом события вдруг перешли в фазу поспешных.

Появились двое некромантов. С уважением и опаской поглядывая на старших воронов, они немедленно принялись за обследование двоих пострадавших, которых Карина с помощью Мити не только сумела отмыть от крови, но залепить некоторые особенно страшные порезы пластырями. Кроме того, целители тщательно осмотрели и Александра Михайловича и в спешном же порядке обработали их раны, которых оказалось очень много, чего оба в пылу бойни не заметили.

Затем приехала машина, в которую. погрузили мужчину — тот так в себя и не пришёл, и его сопровождала испуганная жена. Больше всего она боялась, как бы мужа не увезли без неё.

Потом ушли целители.

Зато пришёл Иннокентий — со странной просьбой.

— Данияр, ты уж пока не говори алконостам про этих упырей.

Ворон испытующе взглянул на него.

— Что? Тоже под себя подмять пытаются?

— Есть такое дело. Так что эти мелкие упыри... они нам их ещё не раз припомнят, — неохотно улыбнулся некромант. И оживился. — А мы-то не понимали, чего этот дурак таинственность на себя напускает! Ну, этот некромант, которого вы нашли. А он — вон что, оказывается!.. Улыбается загадочно, на нас сверху вниз смотрит. Сообразил же — сотворить такое!

— Вы из него выдерите список всех его здешних дружков-товарищей, — устало посоветовал Александр Михайлович. — Мало ли что у него ещё в заначке... А если он где-то полуфабрикаты этих упырей оставил? Дружкам-то?

— Хм... Мы как-то об этом не подумали, — признался озадаченный Иннокентий. — Но вызнаем. Он, честно говоря, дурак дураком... Кому только дар сильного ни достаётся...

И некромант уехал вместе со своими, тоже клятвенно перед тем заверив, что уничтожили всех упырей в дачном посёлке. Данияр было открыл рот спросить, нет ли среди них человека-упыря. Но подумал, что Иннокентий и сам бы первым делом рассказал о том, и не стал спрашивать.

Вороны и посредница с минуту смотрели на открытую дверь в притихшую тьму.

Шмыгнул носом Митя и неловко сказал:

— Мы так здесь и останемся?

Ещё одна минута, пока все переваривали странный вопрос парнишки-ворона.

Первой отозвалась Карина:

— Я бы тоже не отказалась вернуться в город.

А Руся вопросительно посмотрела на Данияра.

Александр Михайлович встал и кивнул:

— Данияр, дай топор. Схожу к соседям, оставлю им у двери. Вернусь — поедем в город. Что-то... Митя прав. После таких событий оставаться в посёлке — нет, неохота.

А когда он снова вошёл в помещение, Митя сообщил ему:

— Мы все будем спать в доме Данияра. Я у него, а Карина — у Руси. Мы так договорились, чтобы тебе не ездить много.

— Спасибо, — спокойно кивнул Александр Михайлович, но все видели, как он рад этому их решению.

— Ой, гитару чуть не забыли! — спохватился Митя и бросился было за музыкальным инструментом в другую комнату, поменьше.

Данияр остановил на полпути.

— Гитара не нужна. Завтра попробуем одну вещь. А сейчас — не задерживаем Александра Михайловича. Быстро идём к правлению посёлком.

— А как же нечистики? — испугалась Руся, вспомнив.

— Окно открыто — уйдут, — объяснил Данияр, который только сейчас почувствовал, что начинает пошатываться, и переживал за старшего ворона, каково ему будет вести глубокой ночью машину.

Но в дороге Александр Михайлович выглядел бодрым.

Когда младшие вышли и сразу пошли к подъезду, он, усмехнувшись подошедшему Данияру, негромко сказал:

— Всю дорогу вспоминал то странное ощущение, как ты сказал, проявления. Оно... часто бывает?

— Только в боевом трансе, — понимающе усмехнулся же Данияр: вот почему старший ворон за рулём казался бодрым!..

— Вон как... Любопытно. Ладно, да завтра.

— До завтра.

Не дожидаясь, пока Александр Михайлович сядет в машину, он пошёл к подъездной двери, которая медленно и величественно качалась из стороны в сторону перед уставшими глазами. Пальцы ворона вздрагивали, когда тени упырей возникали между ним и металлической дверью. Он знал, что это видения полусонных мозгов одновременно с впечатлением недавней бойни, но руки вздрагивали конвульсивно — и он ничего не мог поделать с этим...

Руся и Карина дожидались его у бабулиной квартиры.

— Ты уверен, что тебе перевязка не нужна? — строго спросила его Карина, а Руся посмотрела с такой жалостью, что он сумел улыбнуться.

— Нет, спасибо. Мне нужен сон.

Он мог бы объяснить, что сон под утро помогает любому ворону быстро избавиться от любых порезов и ран, отправляя его на время в Навь, где он будет летать, набираясь сил. Но говорить не хотелось, потому что слова прозвучали бы впустую, а времени жаль... Он кивнул им и поднялся на свой этаж... Митя уже спал. Вот уж кому тоже не слишком повезло с сегодняшним днём!..

И с ночью...

Данияр, прежде чем устроиться спать, вышел на балкон, где взял пакетик с землёй и рассыпал её возле кровати, на которой спал парнишка-ворон. Земля вперемешку с мелким камешком асфальта была взята с того места, где Митю нашли пьяным. То есть взята от трансформатора возле его же, Митиного, дома.

— Спи, Митя... — прошептал Данияр, еле ворочая словно распухшими от усталости губами. — Спи и выполняй своё назначение ворона-сновидца.

Если он, Данияр, всё понял правильно в предыдущем сне парнишки-ворона, значит, новый сон Мити будет очень неожиданным для всех.

Сам же Данияр чуть не упал на диван и некоторое время смотрел в потолок. Глаза закрывать — страшно. Он знает, что его может ждать в личном сне. Всё, что наяву было смешанным воедино, сейчас будет разбито на отдельные детали. Остаётся лишь уповать: даже во сне он не уступит.

Но видимые в свете ночника, оставленного для Мити, предметы вели себя необычно: очертания то и дело расплывались, а цвет неожиданно становился слишком ярким. Данияр понял, что бороться со сном не стоит. Слишком устал.

И закрыл глаза.

И первая же оскаленная пасть с гнилыми зубами рванула к нему, сверкая фосфором давно потухших глаз. А за ней — следующая, визжа так, что даже уши заложило. Мелькнула перед глазами лысая лапа с распяленными когтями. Упала откуда-то сверху плешивая морда с полуистлевшими драными челюстями... Он уходил от этих несчастных мёртвых зверей, которым не дали покоя даже после смерти. Уходил от них, неестественно жаждущих крови и живой плоти всё дальше — в тёмные глубины, туда, где он переставал быть человеком, потому что на лопатках вновь вырастали крылья, позволявшие летать среди тяжёлых еловых лап и в густосплетении дубовых сучьев... Летать в тишине спящего леса, где только шелест листьев и неясные шорохи... Где с каждым взмахом крыла ноющие мышцы перестают давать знать о себе... Где стягиваются все порезы и царапины... В сон, который не сон. В Навь, которая убивает и исцеляет...

Следующая глава в воскресенье.