| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Это не та игра, занявшись которой и наигравшись, можно из нее легко выскользнуть. Сейчас, развалив турецкую империю, можно спровоцировать войну мелкоты, всех, против всех и очередное бессмысленное переселение народов, с реками крови и эпидемий.
А нам это нужно!?
Кроме того, учти — нам не избежать конфронтации с европейскими "железными жопами".
Они быстро поймут, какую угрозу для их сословия несут наши идеи, и мы станем для них "новыми альбигойцами".
Пока они вынуждены учитывать и нас и турок, опасаясь нашего сговора — нового крестового похода можно не бояться.
А вот если мы останемся единственной серьезной силой в этом регионе, у них вполне может хватить дури поиграть в героев и проверить нас "на слабо".
Ладно, болтун, конвои уже выходят к Черному морю и совсем не мешает вылететь им навстречу и, не демонстрируя запороговых технологий, познакомиться с ними и оценить контингент.
Нужно решить, какая часть из них может осесть в военных поселениях на берегу "Золотого Рога", а кого проще сразу отправить в Америку.
Булгак перехватил в другую руку нагинату, вздохнул и посмотрел на своего десятника.
Справная баба и воин добрый. Худовата на лицо правда. Ну, да гуроны все на лицо худые. Такая порода.
Когда их деревню князь продал в конвой, сначала бежать хотел, да далеко ли с малой девкой убежишь, если татарские разъезды кругом. Поймают и опять ребятенка снасильничают. Опустил голову и смирился.
А оно вон как вышло.
По первой, конвойные селян мужиков на десятки разбили и из своих над ними десятников поставили.
Ну, поставили так поставили — то не раба разумение. Над ним десятником баба стала — Чозови (лазурная птица ), если по нашему.
Сама бронная и вместе со своим подхватом, молодой девчонкой, на своем рогатом звере завсегда около их вагона присматривает. Зверь страшноватый — вроде как наши туры, только еще больше, горбатый и волосатый.
Зверь спереди тоже окольчужен и, видать, бою обучен. Когда нужно, бежать может быстро, бронному всаднику на лошади не уступит.
Кольчуга на звере и десятнице справная, с зерцалами — Булгак и сам кузнец, в железных делах кумекает. На девчонке кольчужка попроще — но она на поединок не лезет, за своей старшей, со щитом и самострелом на подхвате держится.
В конвое порядок, люди завсегда накормленные и при деле. Язык у конвойных вроде как и русский, однако не всегда понятен — много чужих слов. Конвойные не злобничают.
Сразу сказали, что не в рабство ведут. Дескать, рабство у них не принято. Приведут на новые земли и определят в воинские поселения.
Чтобы значит и крестьянствовали на прокорм и себя от находников могли защитить.
Сразу начали воинскому делу обучать, причем, не только мужиков, но и баб, из тех кто побоевитей и покрепче.
Мужиков копейному бою с нагинатой — ладное оружие и сталь добрая.
Баб стрельбе болтами. Тоже хорошая справа — самострелы с воротом. Как раз под бабскую руку, но кольчужку без зерцал с пятидесяти шагов на раз пробьют.
Боевое оружие и запас болтов в каждом вагоне подручно уложен, но, без команды десятника брать нельзя.
По началу — на палках, защитив лицо личинами, голову шапками, а руки рукавицами, начали учить.
Их десяток сама Чозови и ее девочка учили. Добрые вои. У нас, кое-кто из мужиков, поначалу пальцами крутил — ну как так, баба, да над ними десятник....
А как погоняла она их палкой по ратному кругу — примолкли. Если что, она одна, с нагинатой, такой как наш корявый десяток, как бяшек запросто перерезать может.
Ее девочка попроще — мясцо на теле еще не наросло. Но она, по большему счету, с самострелом искусница.
У нее самострел очень интересный — без ворота, на рычаг, а сверху короб с болтами. Пять штук. На взвод рычагом, болты сами по себе на ложе по очереди опускаются. Болты не простые — с игольчатыми наконечниками, из доброй стали, да еще и с ядом. Страшная прилада, в руках умелого стрелка.
А девчонка — стрелок милостью Перуна или, ну кто там у них, из воинских заступников....
Когда баб стрельбе учит, для показа, в яблоко щита, все пять стрел, на двадцать пять шагов скороговоркой укладывает.
К каждому вагону приписано десяток мужиков, ну и бабы с детками. У каждого свое место и понимание, что и когда надо делать. Мужики на перегоне рядом с вагоном идут, бабы и дети в вагоне.
На ночь, когда таборимся, вагоны в круг ставятся и сцепляются, ну и холщевые спальные навесы от каждого вагона натягивают. Для каждого переселенца выделили спальную полость из доброй бычьей шкуры. Ну, чтобы не на земле спать. Деток в вагоне устраивают. Тяговые быки, под охраной воинов гуронов рядом пасутся.
Кормят сушеным мясом с овощами, утром в сухую, а вечером в похлебку разваривают.
Вагоны сцепляются по три руки пальцев. Всего четыре такие полные крепостицы ставятся в конвое квадратом.
Сотня дружинников гуронов и, при них, шесть сотен оборуженных мужиков, да еще и бабы с самострелами — под защитой вагонов, не малая сила.
У пастухов, у каждого, кроме их волосатых туров еще и боевой пес на подхвате.
Громадная зверина и тоже окольчужен и бою обучен. Мы, поначалу, этих псов из-за деток побаивались. А потом видим — взрослых псы к себе не подпускают, хотя и сами на людей не накидываются, а вот к детворе с душой и лаской, никогда не рявкнут и не прихватят.
С пониманием животины.
Ночью дежурные и поддежурные назначаются и меняются. Любят гуроны, когда во всем воинский деле порядок.
В переходе идем двумя колоннами, чтобы, если что, сразу в круг встать. Быки татарские, но справные — молодые и сильные. Идут неспешно, но не через силу — вагоны крепкие, но легкие.
За жилыми вагонами еще и грузовой обоз с припасами идет — такие же вагоны, с дежурной, сменной командой. Их, когда таборимся, в середину крепостицы ставят.
К моей Любавушке один из пастухов начал прислоняться. Ну и, дело молодое — погладил ее по плечу. А она, вот ведь, до сих пор отойти не может, после того, как ее татарские находники снасильничали. Вжалась от него в стенку вагона, лицо руками закрыла и заколотило ее всю.
Тут Чозови подскочила, лезвием нагинаты парню подбородок подняла, глаза недобрые и что-то на своем языке спросила, как плюнула.
Посерел парнишка и оправдываться стал. Дело то для него нешуточно могло обернуться. Нас ведь, с самого начала перехода предупредили — у наших конвойных за насилие, по обычаю, беспощадно карают.
Ну, пришлось мне подсуетиться и объяснить старшой, что и как. Цыкнула на парня, тяжело вздохнула по бабьи и прижала мою дочу лицом к своему плечу и гладила по головке, пока та не отревелась.
А парень настырный, не успокоился. Сам правда не лезет — боится нарваться, так он начал к Любавушке своего пса подсылать. То отправит его к ней с букетиком цветов в пасти, то какую ни будь поделку из ремешков сплетет.
Доча сначала и пса дичилась. Так вот ведь настырная зверюга, как и хозяин. И все-то видимо понимает. Положит поноску у её ног, в ладонь носом уткнется, оближет и вздохнет так, ну прямь, по человечьи.
Чозови на это посматривает со стороны, но особо не вмешивается.
Правда, с дочей моей, о чем-то пару раз переговорила и по головке погладила. Та от нее глаз не отводит. Прямо как щеночек обиженный, которого приласкали. И людей, да и парня, после этих разговоров меньше дичиться стала.
Днесь к Дону вышли, а там уже плоты, под охраной плотогонов ждали и еще один такой же конвой, как и наш.
..... Поснимали колеса с вагонов и начали устанавливать вагоны на плоты.
На вагоны уложили бревна-связки и, на них, еще один настил с беговым кругом для волов. По два круга на каждый плот.
Все это крепко связали и стянули ремнями и канатами.
Волы идут по беговому кругу, крутят крестовину, как на мельнице или на водоподъеме и что-то крутится под плотом, толкая его вперед. Хитрая прилада и кузнечная работа тонкая — ажурные колеса с зубьями.
Плоты сцепили по два. Как раз — на каждый конвой получилось по два двойных, сцепленных плота. И два одиночных плота с припасами — те сами по себе. Верткие — когда нужно, прямо на ходу подходят к плотам с конвоем и перегружают кули.
По реке пошли ходко — быстрей, чем катили по равнине. Да и без ночных остановок. Только быков на гружалах меняли. Оно ведь как — по течению всегда легче плыть.
Гуроны на своих зверях, не раньше, чем к полдню, наш конвой догоняют после ночевки.
Ну, плыть по реке — не ногами землю месить. Да еще и сети на плотах заготовлены оказались.
В добавку, к сушенному мясцу, ушица очень даже хорошо пошла. Да и готовить горячее стали два раза в день — с дровами стало попроще.
Берега лесистые, несколько раз высылали на челнах работных вперед и лес валили.
Гуроны гуторят, что к соленой воде подходим, а там еще полторы недели и на месте будем.
Гуторят, что их князь, они его кличут Коган, выкупил большой полуостров у ордынцев и нам его обживать.
Земля говорят там не плохая, гористая и плодородная— им понравилось.
Ну, говорят — прямо как дома. Да и железо и горючее подземное масло есть. Да еще и есть какой-то подземный "газ", взамен древесного угля. Не слышал о таком.
Вот только водяным мастерам нужно будет с водой решить.
Суховато говорят там.
Сначала водяные русла и подземные хранилища начнем копать и городки ладить, а все остальное только на следующий год.
Спрашиваю, а как насчет прокормиться!?
Смеются — У Когана голодающих не бывает.
Доча помаленьку отходить стала. Один раз даже видел, как она со своим гуроном рядом шла. Правда, шли оба молча и потупившись. Ну, это и ни чего — дело молодое, сладится.
Мальчонка вроде как не плохой и с ней уважительно.
Разговорил одного воя насчет нашей десятницы. Уж больно она меня по сердцу чем-то царапнула.
Оказывается она тоже бобылиха — мужик в бою, на море-океане погиб. Совсем одна. У меня хоть моя горемычка дочь, а у ней совсем не сложилось. Её, говорят, родня хотела окрутить, да пока не соглашается, видать очень по своему мужчине тосковала.
Чозови с моей доченькой очень уж по доброму. Я как-то раз заикнулся, что вот бы моему ребятенку, такую как она мать бог послал.
Посмотрела мне в глаза, вздохнула тяжело и говорит — "давай не будем торопиться".
Ну, не будем, так не будем. Я ведь что, я ведь, сколько надо, и подожду.
Баллон, получил заправку блаугазом с генератора одного из разведывательных кораблей вторжения около полуострова Крым и, на максимальной скорости, пошел к устью Босфора, где его поджидал второй заправщик, и накапливалась ударная эскадра.
.... Ну, что, поездку и наши переговоры по Крыму можно считать удачными. Все, что нужно и можно купили на корню!?
Давай уж откровенно — не наши переговоры, а переговоры нашего задумчивого Вана с Ханами Золотой Орды.
Мы бы такие переговоры не потянули — нет понимания ментальности этого волчатника и систем его внутренних взаимоотношений и противовесов.
Удачно то, что наша экспансия совпала с началом второй волны эпидемии чумы.
За то, что мы лекарствами и консультациями по карантинным мероприятиям подавили развитие эпидемии — ханы золотой орды, не нужный им Крым, ключевое значение которого они и не понимают и не способны использовать продали без возражений и подписали Коллективный Фирман.
То есть стали взаимными гарантами нашей неприкосновенности.
Ну а, все остальное — мы сами подъмайданим (Здесь в смысле хапнем).
Не боишься, что жирного козленка попытаются прирезать?
Да, не очень — они еще пытаются крутить пальцами и жить по законам "Ясы".
Лет пятнадцать— двадцать, пока не выветрилась из их куцих мозгов сегодняшняя эпидемия — они нам будут благостно улыбаться, а потом, у них сил на агрессию уже не будет. Время Золотой Орды прошло — ничтожные дети, великого отца.
А Крым, для этого времени, это практически автономная крепость на само обеспечении. Просто он никогда не имел хорошего хозяина и полного комплекса технологий.
Так — у власти мелкие хаперы.
Опять - проблема нехватки людей.
Мы провели или ведем в общей сложности десять конвоев по дону и шесть по Днепру, но это, всего лишь, шестьдесят тысяч человек и, по большому счету, не более двенадцати тысяч работников.
А нам, для начала, нужно, как минимум втрое больше.
Ничего — построить в Керчи крепости и плотно там обосноваться, у нас этил сил хватит. А потом видно будет.
Определенные планы есть.
Меня больше волнуют три вещи — продовольственная безопасность, водяная безопасность и энергетика для промышленности.
Первые две, мы вполне решаем на внутренних ресурсах. А вот, что делать с третьей — это пока вопрос.
Век пара нам еще не нужен, придется на одних быках, хоть и такое для нас "великих и технически продвинутых" — предельно стремно — очередное "бутылочное горлышко".
А что ты переживаешь — бычья энергетика, в таком климате — вполне удобная вещь. Само воспроизводящаяся, все удобряющая и вполне съедобная....
Ладно — мы выходим к Золотому Рогу и, к нашей, в ближайшем завтра, Галате.
Надо начинать Аншлюс Босфора, а то придут конвои с Днепра, а у нас их и приткнуть некуда будет.
..... Четыре, ранее не виданных, двухкорпусных парусных корабля вошли в пролив рано утром и, без каких либо объявлений войны, направились к генуэзской патрульной эскадре, охватывая ее полукругом.
На кораблях республики трубы проиграли "к бою" и они неторопливо начали разворачиваться в боевой порядок, готовясь пойти в атаку и наказать наглецов.
Готовясь подойти к ним на двадцать шагов, что бы ударить греческим огнем и, затем, сойтись в абордаже.
Имея трехкратное преимущество и независящие от ветра гребные галеры, это не казалось каким либо особо опасным предприятием.
Подойти не удалось.
Неожиданно для себя, капитаны галер увидели, как корабли налетчиков сложили паруса и, развернувшись бортом, но, не снижая хода, с 80 шагов ударили по галерам патрульной эскадры струями жидкого огня.
Команды галер, которые не раз сходились в схватке с византийскими эскадрами, умели защищаться от греческого огня.
Но, на этот раз, это было что-то другое — огонь был легкий и не особенно жаркий и липкий, но страшно едкий.
Он сжег паруса и упал на головы воинов и гребцов туманной пеленой, заставившей слепнущих от него людей кататься по палубе в захлебывающемся кашле и бросаться, ища спасения, за борт.
Оставив позади себя патрульную эскадру республики с догорающими парусами, барахтающимися и вопящими в воде вокруг кораблей матросами, эскадра вторжения направились к Галате.
Первый удар был страшен — вся набережная Галаты, ее стены и корабли, стоящие у причала, сразу накрыли плотные струи огня.
На этот раз пламя было ярким и липким, настолько горячим, что плавились камни.
Второй удар был нанесен легким, едким пламенем и с кораблей сошли арбалетчики и алебардисты в незнакомой броне и в закрывающих лицо кожаных масках со стеклянными глазами.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
