Последнее обновление

Последнее обновление

Последнее обновление

Глава 23

Эпилог

Последнее обновление

Глава 23

У Драганы происходило что-то странное. Её сотрудники передвигались с таким видом, будто всех их стукнули пыльным мешком, а может, даже чем и потяжелее. Вся атмосфера была настолько тягостной, что я просто растерялся.

— Вам придётся немного подождать, господин Кеннер, — виновато сказала секретарша Драганы, имя которой я так до сих пор и не удосужился узнать. — Сиятельная вас ожидает, но сейчас у неё нотариусы. По всей видимости, они скоро должны закончить.

— Я подожду, — кивнул я, устраиваясь в кресле. — Скажите, а что здесь вообще происходит?

Секретарша немного поколебалась, опасливо оглянулась, а потом прошептала: «Завещание».

Непонимание настолько явно отразилась на моём лице, что она решилась пояснить подробнее:

— Сиятельная составляет завещание на случай своей смерти.

Я почувствовал, как глаза у меня непроизвольно лезут на лоб.

— Она что — срочно помирать собралась? — спросил я, начиная ощущать себя участником какого-то сюрреалистического спектакля.

— Извините, я не могу ничего больше сказать, — опустила глаза секретарша. — Я и так сказала слишком много.

Настаивать я не стал — да это было и бесполезно. Я молча ждал, прихлёбывая довольно неплохой кофе, до которого Драгана была большая любительница. Наконец минут через пятнадцать дверь кабинета распахнулась, и из него друг за другом вышла троица людей, в которых любой безошибочно определил бы судейское сословие — по одежде, по специфическому выражению лица и по характерным портфелям. Следом за ними из кабинета выглянула Драгана:

— Ты уже здесь, Кен? Замечательно, заходи.

Выглядела она неспокойно, а по ощущению эмоций была сильно на взводе.

— Кен, извини, что всё вышло так внезапно, но так уж получилось, — заговорила она едва я успел усесться. — В общем, мне нужна от тебя услуга. Прямо сейчас.

— Всё, что в моих силах, — осторожно ответил я.

— Мне нужна твоя дружина. Я могла бы попросить Лину, но не в этот раз. Она заинтересованная сторона, а ты человек вроде как непричастный.

— А какая задача? Надо сражаться с кем-то?

— Нет, никаких столкновений не предвидится, — покачала она головой, — исключительно охрана. Нужно полностью оцепить очень большой участок, там не должно быть посторонних.

— В принципе я не вижу препятствий. Но всё-таки объясни мне, пожалуйста, что происходит.

Драгана печально вздохнула и, немного поколебавшись, решила объяснить:

— Вообще-то, я сама этого добивалась, а сейчас уже и засомневалась — не переоценила ли я свои силы. Короче говоря, у меня дуэль. Я дерусь с Кисой.

Такого я точно не ожидал. Я знал, по большей части из обмолвок, что Высшие иногда устраивают дуэли, и что после той пресловутой войны, где погиб Ренский, они проводятся по строгому регламенту, но это всё, что я знал. Никаких подробностей об этом мне не рассказывали и, если дуэли Высших и случались, публику об этом в известность не ставили.

— Насколько я понимаю, Киса — это фамилия? И не имеешь ли ты, случаем, в виду Мариэтту Кису, начальницу Приказа дел духовных?

— Нет, Киса — это не фамилия, а кличка. А так всё верно, у меня именно с Машкой дуэль.

— Не понял насчёт клички, — с недоумением заметил я.

— Настоящая фамилия Машки — Грек, — пояснила Драгана.

— Грек? Как у Остромира Грека, бывшего начальника Работного приказа?

— Какое удивительное совпадение, да? — усмехнулась Драгана. — Она, правда, из побочной ветви, но у них отношения между ветвями очень близкие. Дружное семейство. А история с фамилией простая, но довольно любопытная. Машку в Академиуме прозвали Кисой за непомерный гонор. Она же аристократка, вся из себя такая светская киса. Она разве что Лину признавала за равную, да и то брезгливо морщилась. А остальные для неё были вообще чем-то вроде грязи под ногтями. Вот ей и прилепили эту кличку. Машка ужасно бесилась, а потом поняла, что это её слабое место, и это мешает ей расти как Владеющей. И тогда она взяла и сменила фамилию, и стала Кисой уже официально. Родственники ей, конечно, устроили скандал, но она их просто проигнорировала.

— Действительно, любопытная история, — согласился я.

— И очень многое говорит о её характере. Машку я, мягко говоря, не люблю, но не могу не признать, что воля у неё железная. Очень сильный противник. Очень.

— И у тебя есть весомый повод драться? И как князь к этому отнесётся?

— Если я сумею её убить, князь будет счастлив, — серьёзно ответила Драгана. — Она у нас много лет как кость в горле. И никак её не сковырнуть, мы уже все возможности перепробовали. Греки за неё горой стоят, да и вообще поддержки у неё хватает.

— Если ты сумеешь её убить, Греки тебя сильно невзлюбят, — отметил я очевидный факт.

— Если они меня невзлюбят, то это будет серьёзное улучшение отношений, — улыбнулась Драгана. — Учитывая, что сейчас они меня просто ненавидят. Так что — ты мне поможешь?

— Конечно, помогу, сейчас отдам приказ Лазовичу. Как я понимаю, тяжёлая техника там будет лишней?

— Лишней, — кивнула она. — И ещё имей в виду — оцепление там будет совместное с людьми той стороны, так положено по регламенту. Скорее всего, это будет дружина Греков. Они могут провоцировать, и лучше на это не поддаваться. Могут быть разные осложнения, не исключено, что они будут искать повод для нападения.

— Хорошо, я всё передам Станиславу. Что ещё положено по регламенту, что мне стоило бы знать?

— Секунданты, — ответила Драгана, с усмешкой на меня посмотрев. — Мои секунданты — Лина и Милослава.

— Мама? — поразился я.

— Да, нам с Линой удалось её уговорить. С ней можно не бояться какой-нибудь подлости, вроде внезапного удара в спину. На Милославу никто напасть не рискнёт.

Я ошалело покрутил головой, пытаясь уместить в ней все новости.

— Знаешь, я, пожалуй, с тобой поеду. Надеюсь, это регламентом не запрещено?

— Не запрещено. То есть из Высших могут присутствовать только дуэлянты и секунданты. Старшим, по-моему, тоже нельзя присутствовать — считается, что Старший способен там выжить и повлиять на ход поединка. А прочие зрители никак не ограничиваются. Обычный человек не может вынести такую концентрацию Силы, вот никто и не позаботился запретить. Такие, как ты, слишком редко встречаются.

— И знаешь, что ещё, Гана, — добавил я. — Давай-ка ты всё мне расскажешь. Что на самом деле происходит, почему ты дерёшься, и вообще. А то мне уже надоело молчать и делать умный вид, чтобы никто не понял, что я вообще не представляю, в чём участвую.

— Всё расскажу, честно, — смутилась Драгана. — Сейчас просто некогда, но если останусь в живых, расскажу всё, обещаю.

— Ну, если обещаешь, — с сомнением хмыкнул я.

* * *

Лимузин хорошо гасил толчки, но при этом так раскачивался на ухабах, что я всерьёз начал опасаться, что в конце концов дело дойдёт до морской болезни. Всё-таки при всём своём комфорте, этот тип самобегов совершенно не приспособлен для путешествий по просёлочным дорогам.

Всё когда-нибудь кончается, вот и наше путешествие закончилось, наконец, в какой-то безымянной деревушке, скорее даже хуторе. Я вылез из машины с чувством, что земля качается под ногами, как у моряка после долгого плавания. Вокруг царило оживление, слышалась ругань командиров, кто-то куда-то бежал. Мимо неторопливо протопала пара «Бууров», поводя по сторонам пулемётными стволами. Возле длинного ряда военных грузовиков с нашими гербами небольшими группами кучковались ратники. Немного в стороне стояли чужие грузовики — я присмотрелся, и довольно ожидаемо обнаружил на них гербы Греков.

В сторонке я заметил мамин лимузин, рядом с которым она и стояла вместе с Алиной, задумчиво глядя на кипучую суету, которую могут создать только военные, и которая при всём своём бурлении часто не производит ни малейшего полезного результата. Гражданские так не умеют. Драгана тут же направилась к ним, а я, немного повертев головой, заметил Станислава и двинулся туда.

— Здравствуй, Станислав, — поздоровался я. — Как здесь дела обстоят?

— Здравствуйте, господин, — обернулся тот. — Пока всё нормально. Как приказано, сделали совместное оцепление с людьми Греков. Пустили парные патрули. Каких-то заметных трений не наблюдается.

— Предупреди всех, чтобы были осторожнее. Люди Греков нам не друзья, даже наоборот. На всякий случай будьте готовы к неожиданностям.

— Не думаю, что будут какие-то неожиданности, — с сомнением заметил Станислав. — Их раза в два меньше, оснащены они хуже. Стоит им устроить что-нибудь, и мы их раздавим моментально.

— Всё равно не расслабляйтесь, — посоветовал я. — Сам знаешь, первым умирает тот, кто вообразил себя бессмертным.

— Это да, знаю случаи, — вздохнул Станислав. — Господин, а что здесь будет-то? Зачем мы этот лесок оцепили?

— Здесь будет дуэль Высших, Станислав, — сказав это, я сам почувствовал себя неуютно от сказанного. — Драгана Ивлич будет драться с Мариэттой Кисой. Будьте осторожнее и сами держитесь подальше от лесочка. Оцепление потому и положено по правилам, чтобы случайные люди близко не подошли. Хотя не только это, конечно. Вы ещё должны быть гарантией, что неслучайные люди не пройдут туда незаметно. В общем, с одной стороны, вам вроде ничего не угрожает, но с другой — будьте очень осторожны. И за грековскими надо присматривать повнимательнее. А если кто попытается пройти туда — пусть сразу кладут нарушителя мордой вниз. И главное, пусть первым делом докладывают о нарушении. Если какая-нибудь Высшая попытается пройти, убив патруль, мы должны немедленно об этом узнать.

По мере того как я говорил, у Станислава глаза округлялись. Понимаю его удивление — дуэль Высших само по себе дело нерядовое, а если кто об этом и знает, тот не болтает. Распускать язык о делах Высших вообще вредно для здоровья, а о таких особенно.

— Всё понял, господин, немедленно проведу инструктаж, — кивнул Станислав, отойдя от удивления.

— Только про дуэль ничего не говори, — посоветовал я. — Ни к чему лишние разговоры. Кто не знает, тот не болтает и живёт долго и счастливо.

— Это само собой, — согласился он.

Я кивнул ему и двинулся к нашим Высшим, а Станислав немедленно забубнил что-то в мобилку.

Дамы внимательно слушали Тирину. Мама кивнула мне и снова повернулась к Алине.

— Главное, не забывай, что Машка обожает разные подлые трюки, — наставляла она. — Она ещё на студенческой практике постоянно что-то придумывала.

— Я помню, — грустно вздохнула Драгана. — Я сама не против подлых трюков, просто они у меня плохо получаются.

— Не знаю, как сейчас, — продолжала Алина, — но раньше она не очень хорошо чувствовала Силу. Она всегда брала мощью, и на этом можно попробовать сыграть.

Драгана снова вздохнула и не ответила.

— Лина, кончай её заводить, — вмешалась мама. — Понятно, что ты сама нервничаешь, но этим ты ей только навредишь. Гана, просто успокойся и настройся на победу. Не надо себя недооценивать, ты вполне способна с ней справиться.

Драгана кивнула и обратила внимание на меня:

— Как у тебя дела, Кеннер?

— Всё в порядке, — отозвался я. — Оцепление установлено, от грековских проблем не ждём. Если они попытаются что-то устроить, Лазович заверил меня, что мы их легко раздавим.

— О, Кеннер, и ты здесь, — внезапно заметила меня Алина.

— И ты здравствуй, — вежливо откликнулся я. — Где же мне ещё быть? Думаешь, у меня получилось бы заняться своими делами как ни в чём не бывало?

Она попыталась мне улыбнуться, но не очень удачно.

— Что-то у вас настроение какое-то небоевое, — заметил я с огорчением. — Соберитесь, что ли. Гана, ты в самом деле себя недооцениваешь. Может, ты когда-то и была слабее неё, но в последнее время ты очень подросла в силе.

Я не стал говорить прямо про пещеру, поскольку мама про это путешествие не знала, и просвещать её на этот счёт я определённо не собирался. Но Гана прекрасно меня поняла, и аргумент подействовал. Я почувствовал, что рисунок эмоций немного изменился, и появилось нечто, уже больше похожее на уверенность в себе.

— Может, тебе дать пистолет? — спросил я заботливо. — Пуля в лоб очень сильно отвлекает внимание, мы проверяли.

Драгана засмеялась и махнула рукой. Ну слава богам, удалось её выбить из этого упаднического настроения.

— Ну если не хочешь пистолет, — продолжал я, — возьми с собой вот этот камешек. — Я протянул ей один из тех странных сатуратов, которые выронил Сын Камня. — У меня не было случая всерьёз с ним разобраться, но я заметил одну любопытную особенность — он помогает сфокусировать Силу. Или волю, я так и не понял толком. Нужно как бы направить поток воли через него, и отклик Силы будет гораздо звонче. Я не знаю, как это объяснить.

— Я примерно поняла, что ты имеешь в виду, — кивнула Драгана, беря у меня камень. — Вообще-то, ты обещал, что не станешь с ним экспериментировать.

— Я и не экспериментировал, — пожал я плечами. — Просто ношу его с собой, и иногда играю. У меня лучше получается сосредоточиться, когда я его в руках верчу. Случайно наткнулся на такое вот интересное свойство.

Драгана осуждающе покрутила головой, но говорить ничего не стала. Вместо этого она достала из сумочки рулончик клейкой ленты и аккуратно приклеила камень к руке так, чтобы он был полностью закрыт рукавом.

— Да просто любопытный сатурат, — пояснил я маме в ответ на её вопросительный взгляд. — Мы в горах их нашли, ну я и попросил себе несколько. Потом его тебе покажу.

У Алины с Драганой промелькнули улыбки от моего слегка упрощённого пояснения, но дополнять его они не стали.

— А где, кстати, оппонент? — перевёл я неудобную тему.

— Приближается, очень скоро будет, — ответила мама. — Вы что, не чувствуете напряжение Силы? — вопросительно подняла она бровь в ответ на удивлённые взгляды.

Драгана с Алиной переглянулись и опять уставились на маму.

— Вокруг сильных Владеющих возникает как бы локальное искажение Силы, — пояснила мама. — Вы поле как ощущаете?

— Ощущаем, но явно не так, как ты, — ответила Алина, опять переглянувшись с Ганой. — Ладно, сейчас не время и не место это обсуждать.

И в самом деле, неподходящее время для разговоров о теории. Мы замолчали, глядя на дорогу, и действительно, из-за поворота почти сразу показалась колонна дорогих самобегов, неуклюже переваливающихся на деревенских колдобинах. Машины остановились, и из первой вылезла Киса, которую я до этого пару раз мельком видел на приёмах. Она окинула нас взглядом, полным брезгливого презрения, и я немедленно почувствовал, что кличка «Киса» была слишком мягкой. Я бы придумал что-нибудь похлеще.

Одним из секундантов оказалась уже знакомая Анна Максакова, которая мрачно на нас посмотрела, задержала взгляд на маме и помрачнела ещё больше. Вторым секундантом была незнакомая мне Высшая. В эмоциях у неё на удивление не прослеживалось никакой враждебности, только лёгкое любопытство. Они приблизились к нам и остановились. Никто не говорил ни слова.