dddddнн

Подельник ему не ответил, а я изобразил давящий кашель, снова перешедший в стон, который резко оборвался. Пару минут ничего не происходило, потом над обрывом снова появилась верхняя часть силуэта Карла. Чувствовалось, что он напряжен и готов при малейшей опасности отпрянуть. В тот самый миг, когда он нащупал меня взглядом, я вскинул пистолет, держа его обеими руками, и начал стрелять. Гангстер успел нажать на спусковой крючок только раз, потом его фигура бандита словно переломилась, и рухнула с откоса. Какое-то время мертвое тело скользило по песку вниз, потом замерло. Он только один раз, то ли судорожно вздохнул, то ли всхлипнул, после чего затих навсегда.

Я встал на ноги. Сердце колотилось, как сумасшедшее, горло пересохло, а ноги словно ватные. Спустя минуту меня начало потряхивать из-за бурлившего в крови адреналина.

"Ушел. Снова ушел от смерти".

Так я простоял несколько минут и только тогда, когда окончательно пришел в себя, подошел к телу Карла. В карманах бандита нашлись ключи от квартиры, платок, бумажник с тремя сотнями долларов и мои портмоне с карманным кольтом. Забрал только свое. Развернувшись, подошел к телу "Красавчика", который лежал, уткнувшись лицом в песок. Перед тем как проверить карманы покойника, постоял, прислушиваясь и просеивая сквозь себя звуки окружающего меня пространства. Бумажник, настоящая кожа, приютил внутри себя триста пятьдесят долларов. Перевернув тело, нашел подмышечную кобуру, из темной грубой кожи, а рядом, лежащий на песке немецкий "Вальтер П38".

"Серьезное оружие, — отметил я.

Трогать ничего не стал, оставив лежать. Единственное, что я забрал у мертвеца, так это был ключ зажигания от автомобиля. Именно он был целью моих поисков, поэтому тело "Гвоздя" обыскивать не стал, а вместо этого тщательно вытер пистолет, из которого стрелял и вложил его в руку бандита. Сделал из него, уже бандитской рукой, два выстрела в сторону тела Карла. Полицейские без труда определят, что на месте перестрелки был четвертый человек. Вот только четвертого преступника надо еще искать, а так дело можно сразу закрыть, представив отчет начальству, что один бандит убил двух своих подельников, а потом сам умер от смертельных ран. Причем я исходил не столько из своих фантазий, сколько из рассказов Макса Ругера о полицейских расследованиях подобных перестрелок между бандитами. Восемьдесят процентов таких дел, как мне сказал бывший полицейский с более чем двадцатилетним стажем, даже не рассматривалось, а сразу закрывалось, чтобы затем лечь на полку в архиве.

С некоторым трудом выбравшись из ямы, я пошел искать машину "Красавчика". Долго ходить не пришлось: бандитский "Кадиллак" стоял сразу за бараками. Перед тем как сесть, попытался почиститься, но скоро понял, что это пустой труд. Сел в машину, вставил ключ, повернул. Зажглись фары, взревел мотор. Объехав бараки, я отправился в обратный путь, но так как дорогу помнил только по тем пометкам, что остались в моей голове, времени на дорогу у меня ушло в два раза больше. Сделал только одну остановку, возле телефона-автомата. Вылез. Кинул монету, набрал номер.

— Полиция. Дежурный слушает.

— В карьере за городом валяются три трупа. Найдете — будут ваши.

Уже вешая трубку, расслышал крик дежурного: — Кто говорит?! Кто....

Приехав в "Николь", поднялся в номер. Первым делом забрался в душ, затем переоделся, после чего, не теряя времени, нашел такси и поехал навестить китайца. Почему сразу к нему? Уже утром он будет знать, что я выжил и сразу исчезнет из отеля. Этого нельзя было допустить. Во-первых, мне не хотелось портить отношения со стариком Вонгом, значит, с Триадой, а во-вторых, мой жизненный опыт о подобных случаях говорил так: нельзя оставлять врага за своей спиной.

На часах было начало второго ночи, но постояльцев в фойе оказалось достаточно, чтобы не привлекать излишнего внимания. Кто-то возвращался из ресторана, другие — из концертного зала или ночного клуба, но были и такие, кто выходил из отеля, собираясь окунуться в ночную жизнь Майами. Поднявшись лифтом на свой этаж, я открыл дверь и зашел в номер. Судя по моему опыту, обретенному в Лас-Вегасе, к двум часам ночи все гости утихомирятся и тогда мне можно будет навестить китайца. Спустя час я покинул номер и по лестнице спустился на этаж ниже. Нашел триста седьмой номер и постучался. Спустя минуту раздался сонный голос: — Кто там?

— Это я, Вэй. Не ждал?

Какое-то время за дверью стояла тишина, потом щелкнул замок и дверь открылась. Надо было отдать должное китайцу: при виде меня на его лице ничего не отразилось. Почему он открыл дверь? Ему было лет сорок пять, а значит, он был человеком старой закалки, членом Триады, что автоматически подразумевало почитание старых традиций. Он не мог "потерять лицо", выказав страх перед каким-то паршивым американским мальчишкой.

— Не ждал, но все равно заходи, — негромко сказал китаец, затем повернувшись ко мне спиной, пошел в комнату. Закрыв дверь на замок, быстро прошел вслед за ним. Вонг остановился у стола, повернулся ко мне. С минуту мы смотрели друг на друга. Мы оба следовали основным традициям своего народа. Он, как китаец "не мог потерять лицо", а как член Триады выказать трусость, я же исходил из русского правила "око за око, зуб за зуб". Я пришел, чтобы его убить, но при этом у меня не было к Вэю ненависти. В отличие от меня в сыне Вонга клокотала ярость. Другой бы человек ничего не сумел бы прочитать на его неподвижном лице, но хорошо зная китайцев, я сумел уловить ее тень.

— Американские тупоголовые придурки, — вдруг неожиданно сказал он и только сейчас в его голосе прорвались яростные нотки.

— Больше ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил я его.

— То, что хотел, я тебе уже сказал, — ответил он, несколько секунд помолчал, и вдруг неожиданно спросил: — Деньги возьмешь?

— Сколько?

— У меня здесь, с собой, четырнадцать тысяч. Остальные тридцать шесть тысяч отдам завтра.

— Ты себя совсем не ценишь, Вэй.

— Хочешь больше?

— Ты же понимаешь, Вэй Вонг, я не за этим сейчас пришел.

— Понимаю, Майкл Валентайн, — этими словами он поставил в нашем разговоре точку.

Несколько секунд мы мерили друг друга взглядами, пытаясь высмотреть в глазах противника направление первого удара. Потом китаец слегка выставил вперед левую ногу, и его руки медленно, словно две клешни, поднялись на уровень груди, а в следующую секунду Вэй подпрыгнул вверх и в прыжке выбросил ногу, метясь прямо мне в челюсть, но на какую-то долю секунды запоздал. Я резко откинул тело влево и ответил ударом ногой, но, как и Вонг, промахнулся. Мы снова замерли, оценивая и анализируя возможности противника. Глаза китайца едва заметно прищурились, он был готов атаковать, только я не стал ждать, а напал первым. С силой толкнув тело вперед, нанес китайцу удар в плечо. Мой кулак достиг цели, но только наполовину, так как Вэй, пусть в последний миг, но попытался вывести тело из-под удара. Когда китаец отскочил назад, я хотел продолжить атаку, но тут же пришлось отступить назад, уходя от удара ноги Вэя. Мы замерли в очередной раз, пытаясь разгадать очередной ход противника, заодно я отметил, что лицо Вэя излишне напряжено и побледнело, видно мой удар в плечо хорошо его достал. В следующую секунду Вонг глухо, гортанно вскрикнул, и с силой толкнув тело вперед, пытаясь нанести мне удар кулаком в грудь. Отскочив в сторону, я в свою очередь бросился вперед и попытался нанести китайцу удар в пах, но тот сумел частично увернуться: удар скользнул по левому колену. При этом он оказался для Вэя достаточно болезненным, о чем мне сказала скользнувшая по его лицу гримаса боли, но он сумел преодолеть боль и снова бросился на меня. Его напор и решительность говорили о том, что он решил сделать ставку на один мощный, сокрушительный удар, который даст ему возможность завершить схватку. При этом я даже не почувствовал, а понял, что в китайце вместе с болью и яростью родился страх. Именно это сочетание дало мне возможность предугадать направление атаки. Парировав кулак моего противника левой рукой, я тут же правой нанес ему сокрушительный удар в живот.

Китаец даже не вскрикнул. Чуть откинув тело назад, он несколько секунд стоял с открытым ртом, словно пытаясь вдохнуть воздух, потом его руки упали вниз, а в следующую секунду Вонг ничком упал на пол. Его тело, словно вытащенная на берег медуза, дрогнуло один, другой раз, но это были уже посмертные сокращения мышц. Наконец оно замерло.

Я стоял, тяжело дыша, и бездумно смотрел на, лежащее на полу, тело Вэя. Сердце бешено колотилось в грудной клетке. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Эта ночь выжала меня, как лимон, поэтому даже ощущение победы было не пьяняще острым и ярким, а смазанным и блеклым. Когда напряжение ушло, я достал из кармана тонкие перчатки и принялся за обыск номера. Мне хватило часа, чтобы найти деньги и понять, что больше ничего интересного здесь для меня нет.

Осторожно приоткрыв дверь, я какое-то время прислушивался к тишине, потом вышел, пройдя по коридору, поднялся на свой этаж и незамеченным вошел в свой номер. На часах было около трех часов утра. Посмотрел на кровать, но понял, что спать мне не хочется, я вышел на балкон, сел в легкое плетеное кресло и стал отрешенно смотреть на мерцающую серебром, в лунном свете, гладь океана.